Главная страница | Современные любовные романы | Хочу быть с тобой

Хочу быть с тобой
Марта Заозерная
Что испытывает человек, когда все его планы на жизнь рушатся в одночасье? Счастье? Однозначно! А ещё азарт.
Потрясающий (во всех отношениях) Руслан Нагорный был сыном богатых родителей и не слишком переживал об отсутствии собственных значимых достижений. Всё изменилось в один из вечеров, когда он внезапно, при первой же встрече, осознал – его сердце отдано в руки серьёзной и неприступной Саяры Алеевой, собирающейся в скором времени выйти замуж (о, Боже!) не за него.

Марта Заозерная
Хочу быть с тобой

Пролог

Спирин Сергей
– Рус, вот увидишь, захомутает тебя какая-нибудь деваха, по меньшей мере, нашего возраста, – веселится Тимоха. – Лет через пять. Пока погуляй. Без тебя совсем не вставляет куражить. Этот вот, – кривится, глядя на меня, – совсем никакой. «Марусечка, Марусечка», – пытается спародировать. Безуспешно. Хотя… Маруся моя сидит рядом и тихонько посмеивается.
Все вокруг хоть и веселятся, но говорят приглушенно. У Маруси на руках наш сыночек. Спит. Мне кажется, даже если они будут орать, он не проснется. Нервы у сына стальные, походу в меня. Как дать бы другу подзатыльник, но нет, просто смотрю на него снисходительно. Знаю, завидует. Я в этом уверен.
– Руслан, это правда. Не зарекайся. Честное слово, я тоже не думала и не мечтала, что в двадцать уже мамой буду. Оказалось, это прекрасно, – Маша гладит Колю по почти лысой головке и прижимается плечом крепче ко мне.
Счастье. Иначе не скажешь. Не смел даже мечтать о таком.
– Да, Рус, оказалось даже от того, что тебя обоссали, можно испытывать кайф, – вспоминаю своё сегодняшнее утро, за что получаю тычок локтем вбок.
Руслан морщится и показательно делает вид, будто сдерживает рвотный рефлекс.
– Не слушай его. Отцовский юмор не всегда смешной, – снова вступает Маруся.
– Ну, уж нет. Вы меня извините, но нет, – друг поднимает ладони вверх, типа «тормозите ребята». – Может быть, к годам сорока я женюсь. Чисто спиногрызами обзавестись. После можно снова броситься в пучину разврата в виде группового секса.
Маша ойкает и краснеет.
«Вот спасибо, братан,» – смотрю на него с укоризной.
– Машенька, извини, – Руслан прикладывает лапищу к груди.
– Сердце не с той стороны, – ржу с того, сколько «искреннего» раскаяния в его глазах.
– Да вообще по… всё равно, – спасибо, что удосуживается заменить мат при моей жене. – Ненужный орган. Почему почки кровь не качают? Места бы сколько освободилось.
– Они мочу из организма выводят, не надо её с кровью мешать, – за спиной раздаётся голос старшего брата. У него на даче собственно мы и находимся. – Как отдыхается, детишки? В чём предмет спора?
Так вышло, меня воспитывал брат в одиночку. Я и все мои друзья автоматом стали малыми. У нас без обид. На деле он никогда этим не ткнёт, только в шутку.
Поднимаю взгляд на брата и слежу за тем, как внимательно он смотрит на своего племянника. Всем бы такого дядю, я отвечаю.
– Рус утверждает, что не намерен себя обременять грузом серьёзных отношений. Никогда. Тёлочки минус пятнадцать, как минимум. Вот его уровень, – поясняет Тимофей.
– Минус пятнадцать? Это восемь лет получается? Руслан, я как юрист тебе говорю, статья нехорошая. Мало кто возьмется из спецов, – Дима говорит предельно серьёзно. Выдерживает паузу, затем берёт банку с пивом и делает жест в сторону Руса. Чокаются.
Все ржут. Я в том числе.
– Уговорил, до тридцати трёх буду перебиваться старушками, – подыгрывает Руслан. – Вообще, я про малолеток ни слова не проронил. Ну бы их нафиг. Просто молодые тела. Зачем мне одна, если можно несколько и разом.
С баблом его папаши так и есть. Приложить к этому внешность друга, и получается отменное комбо. Столько раз лично видел, как девчонки в прямом смысле из трусов при нём выпрыгивают.
– Саяра уже прилетела, – к нам подходит лучший друг брата – Богдан. – Толян отзвонился. Встретил её.
– О, Марусь, скоро тебе будет не скучно, – Дима присаживается рядом.
– У них двигатель отказал, – добавляет Богдан уже только Димону потише, но мне, сидящему рядом, слышно. – Посадка жёсткая была. Все вроде живы.
Дима резко дёргается и смотрит на друга, я бы сказал, со злостью.
– Нормально всё с ней, – Богдан сжимает его плечо. – Успокойся. Сейчас приедет твоя ненаглядная.
Даже он, лучший друг, думает, что у Димы чувства к подруге детства. Только я знаю, что она дорога брату иначе. Нам Саяра как сестра.
Брат старше Яры на пять лет. Она меня на семь. Когда я был мелким, она приходила за мной присмотреть, готовила поесть, дома у нас убирала. А Димка в это время пахал. За папу, за маму, за старшего брата.
Никто не знает, как так вышло, что девочка из очень обеспеченной семьи по доброй воле решила помочь двум несчастным, по сути, сиротам.
У Саяры получилось внести в нашу жизнь новый свет. Наше черноволосое солнце.
Ей сейчас двадцать восемь. Не виделись мы почти четыре года. Страшно представить, какой стала слегка высокомерная девушка, которой она была для всех вокруг. Кроме нас.
– А вот и мы! – раздаётся торжественно. Голос с едва уловимой хрипотцой узнаю сразу.
Все дружно оборачиваемся.
Офигеть. Девушки в почти тридцать разве так выглядят? На Саяре серые кеды, кожаные чёрные брюки, серый свитер сзади в них заправлен. Стоит, расставив руки, как девушка-праздник. Встречайте! Поднимаемся с Димоном. Синхронно. Не раздумывая, к ней направляемся.
Только нам двоим известно, что этот жест означает «пора обниматься». Именно Яра восполняла долгие годы в моей жизни стандартную норму в восемь обниманий.
Эмоции трудно описать словами. Если бы не знал, что такое любить свою жену, подумал бы, что до сих пор теку по Саяре.
– Очень рада вас видеть, мои мальчики, – обнимает нас сразу обоих, крепко обхватив за шеи. – Выросли мои котики, – глаза её слегка увлажняются. С ума сойти можно, она же не плачет. Не плакала раньше почти никогда. – Не смотри так, Серёж, – щелкает меня по носу, отстранившись. – Старею, – пожимает узкими плечами. – Это же надо, сейчас буду, как панда, – закидывает голову и быстро-быстро перебирает тонкими пальцами у себя под глазами, немного постукивая.
Мы её закрываем от всех собравшихся. Только Толя стоит за её спиной. Дима посылает ему предостерегающий взгляд. Толян хоть и не понимает, что происходит, делает жест, дескать, «брат, я могила».
Буквально секунд за десять Саяра приходит в себя. Снова лучезарно улыбается. Берёт нас под руки, разворачивая к толпе.
– Ну что, будем знакомиться? – выдает очень легко.
Марусю и Руслана она не знает. Они появились в моей жизнь уже после её отъезда.
– Вы меня извините, но начну я с самого младшего товарища, – Саяра подходит в Маше. Жена наслышана, проблем не возникает. – Боже, какой он красивый. Поздравляю, ребятки. Очень успешно вы постарались, – обводит нас нежным взглядом, останавливаясь на сыне.
Саяра стала заметно мягче, это сразу бросается в глаза. Если с нами она была очень добра, то с другими режим «стерва» не выключался.
Далее происходит процедура знакомства. И если поначалу я думал, что некомфортно может быть моей тихой и малообщительной Маше, то на деле меня удивляет Руслан.
Стоит и глаз от подруги нашего детства не отводит. Прожигает. Хмурый взгляд, но явно заинтересованный. Надо отдать ей должное, Яра держится, как всегда, прекрасно. Поворачивается, скользит по нему безразличным взглядом. Мол, мальчик без шансов.
Что? О какой полигамии ты час назад говорил? Молодые тела, упругие груди. Собственно всё при ней, но есть «но». Саяра старше Руслана на пять лет и «не единственной» она точно не будет.

Глава 1

Дмитрий Спирин
– Ром, не пыли. Всё решим. Главное, сами все целы, – Мурат Азатович говорит предельно спокойно.
– Мурат, у меня камень с души упал, когда сообщили, что все они живы остались. Но как можно было до такого додуматься!? Они там в хлам все бухие. Просто в умат. Как не подохли от передоза ? неясно.
– Думаешь, уже наркота? – Алеев снова уточняет спокойно.
Выдержка бесподобная, второго такого не найти.
– Сплюнь. Я не знаю, ничему уже не удивляюсь. Попросил взять анализы сразу на всё.
Мурат Азатович кивает.
– Так правильно.
Роман Николаевич откидывается в кресле и ослабляет ворот рубашки. Руки дрожат. Не выдерживает и рвёт прямо с пуговицами.
– Ром, ты ещё удивляешься, что он буйный? Есть в кого, – Алеев по-доброму смеётся над другом.
– Мурат, тебе легко говорить. Когда Саяра доставляла тебе неприятности? Я подскажу. Никогда, – последнее слово говорит медленно, по слогам. – Чудо, а не ребёнок.
Алеев явно доволен. Дочка – его гордость, все это знают.
– Спасибо, друг. Она в своё время мне тоже нервы пощекотала, – бросает прищуренный взгляд на меня. – Правда, Дим?
С улыбкой киваю.
– Слишком бойкая и порой несговорчивая.
– Что есть, того не отнять. Надо отдать должное, с возрастом она изменилась, – уверен, обыватели даже не знают, что Мурат Алеев может говорить настолько мягко, почти трепетно. А это Саяра ещё за тысячи километров. Увидит дочку – и вовсе растает. – Но, Рома, ты прав, на десятки миллионов тачки они, – снова на меня смотрит, – не били.
Истина. Нам с Саярой есть что вспомнить.
– У нас таких не было, – вставляю свои пять копеек, не отрываясь от монитора.
– Она никогда не просила. Сами знаете, что сделала с подарком на восемнадцатилетние, – качает головой, словно до сих пор поверить не может. Десять лет прошло.
– Я думал его в реабилитационный центр прикрыть, а может, просто стоит разрешить Саяре по возвращении его повоспитывать немного? – предлагает Нагорный версии одну за другой.
– Она за такое спасибо не скажет, – смеётся Алеев. – Фыркнет и снова уедет. Так не пойдет, я слишком скучал по дочке. Ты с ним говорил?
– Говорил. И я говорил. И Рита. И даже Валера.
– Младший брат? Вот ты даёшь, там кровь молодая кипит в венах, а его, как котенка, младший брат тычет в грехи.
– А что остается, Мурат? Валерий младше на три года, а в развитии пропасть, не в пользу Руслана.
– Не наговаривай, – Мурат поднимает ладонь вверх. – Он очень смышлёный. Просто ему неинтересно, нет стимула, цели нет.
– Бухать с такими же «бесцельными» интересно?
– А кто виноват? Кто его избаловал?
Нагорный обхватывает голову руками, сжимая виски.
Нам троим понятно, что Алеев прав. Никому уже очень давно не было дела до Руслана.
– Неправильно это, согласен. Мне было некогда. Рите не хотелось дома сидеть, деньги только пошли – возможности появились. Молодо-зелено, веселья хотелось.
– Вот и ему сейчас хочется, – Алеев позволяет себе перебить друга. – Дети наше отражение, Ром. Гиперболизированное.
– Валера другой, – это всё, что может сказать Роман Николаевич в своё оправдание.
– Считай, повезло.
– Готово, – беру ручку и пишу на листе сумму. На удивление, всего шесть нулей. – Всё замнут, – протягиваю Нагорному лист для ознакомления.
Смотрит. Кивает.
– Проще всё стало, Мурат. Не надо никуда ехать, договариваться. Всё включено, как в отелях.
– Не зря ты работал день и ночь. Можешь себе позволить, – усмехается моё руководство.
– Дим, может, в вашей компании есть ещё девушка хорошая? Я не против стать дедом. Видел твоих молодых, прекрасная пара. Подумаешь, молодые родители. Это даже хорошо. Головой я бы тоже, хоть сейчас, а всё, – разводит руки в стороны. – Тебе тоже, кстати, пора. Только помни, в декрет не отпустим, – добавляет Нагорный с лукавым прищуром.
– Роман Николаевич, это так не работает. Одного желаниястать дедушкой недостаточно.
– У Руслана оно не факт, что вообще появится когда-либо, – произносит с сожалением.
– Ром, вспомни себя. Мне они тоже были все, как одна, пока Марьяну не встретил. Так что не гони лошадей, всему свое время, – приподнимается с кресла. – Мы вроде закончили? Поеду домой, дочке заодно позвоню.
Они говорят по телефону каждый день. Саяра рассказывала. Удивительно даже. По ним обоим не скажешь, что в душе очень мягкие. И безумно друг от друга зависящие.

Глава 2

Саяра

– Сёмуш, ты их по максимуму? – смотрю на друга, поверх документов.
Глаза устали, слезятся. Бросить всё и поехать к себе не могу. Месяц остался, надо успеть разобрать все дела, чтоб после меня никому не было мучительно больно.
– Думаю, да. С Алексеем Матвеевичем ещё обсудим. Но, скорее всего, будем просить максималку, – Сёма говорит, не отрывая глаз от бумаг. – Яр, ты устала. Поехали, перекусим? Мне потом надо будет вернуться.
– Я тоже вернусь, – окидываю взглядом стопки бумаг. – Не могу так просто всё бросить.
– Тебе бы простили, – смеется он, поднимаясь на ноги. – Куда поедем? Чего тебе бы хотелось?
Помогает мне накинуть пиджак.
– Я бы в «Затмение». У нас я такой вкусный лагман уже не поем.
– Повод не уезжать?! – лихо подмигивает.
– Знаешь, если бы за папой так не скучала, то возможно.
Обожаю свою работу.
– С ним размах будет иной, – понимающе кивает. – Тут такого нет. В «Альтруисте» о нём небольшую статью читал на днях. Я тебе даже завидую, – знаю, шутит. Он с родных мест не уедет. Ни за что.
– Я не пойду к нему. Нашла место, также будет с земельными спорами связано.
– Ты не к отцу? – резко разворачивается и смотрит с недоверием. Реально удивлен.
– Нет, с чего бы? С ним работать я не могу. Он будет давить. Не хочу портить наши хорошие отношения. Преемничество ему ни к чему, бодрый вполне.
Друг снова кивает. После того, как выходим на улицу, помогает усесться в авто.
Сейчас понимаю, насколько волнительно возвращаться в родные места. Когда уезжала – так не волновалась. Теперь ожидания будут завышены. Ударить в грязь лицом будет непозволительно.
Всю жизнь я старалась быть цельной, а не его тенью. Возможно, именно поэтому выбрала госструктуру. В адвокатуре трудно не быть дочкой Алеева.
До ресторана добираемся быстро. Город небольшой.
– Вкусно? – спрашивает, когда я сижу, незаметно облизывая губы.
Поймал.
Киваю в ответ энергично. Божественно вкусно.
– Подловил, – улыбаюсь. – Ем, боясь язык откусить. Не думала, что мне может так сильно понравиться.
– Если что, ты знаешь, где нас найти, – Семён хмыкает, глаза остаются серьёзными. Взгляд добрый, не его фирменный, иначе я б подавилась.
– Спасибо тебе. Мне заграничные стажировки столько не дали, сколько вы.
– Да брось, чем смогли, – теперь улыбка становится открытой.
Если не знать его, можно решить, что говоришь с жёстким и строгим мужчиной, но мне повезло, я знаю правду.
Остаток дня проходит размеренно, но при этом в плотном рабочем графике.
Вечером, выходя на улицу, оборачиваюсь. Во многих окнах ещё горит свет. До приезда в Республику столько сплочённых и увлеченных своим делом людей я разве что у папы на работе встречала.
Уезжать жалко. Вариантов остаться нет.
Телефон начинает вибрировать. Для меня существует два режима. "Беззвучный" – для судебного процесса и заслушивания сторон. "Вибро" – для иных жизненных ситуаций. Парни шутят, мол, у их жён также, только те в декрете сидят.
– My darling, привет. Я соскучилась жутко, – выдыхаю с теплом. Искренне. Нащупываю параллельно ключи от машины в кармашке сумочки.
– Моя любимая девочка, – от звука папиного голоса у меня мурашки по коже бегут. – Добрый вечер. Не занята?
– В машину сажусь, папуль. Не отвлекаешь, город спит уже. Тут так тихо после десяти, не то что у нас. Только пару улиц активны, ночная жизнь кипит.
– Ты сразу домой?
– Конечно, сил на танцы у меня точно нет.
– Вернёшься домой – отдохнёшь, – папа явно хочет взбодрить.
– Это вряд ли. Я насчет работы уже договорилась.
– Ты точно решила? Не со мной? – мне кажется, в голосе отца мелькает грустная нотка.
– Я бы хотела с тобой, но немножко. Самую капельку, – становится очень смешно. Всё как в детстве – и хочется, и колется. – У кого я ещё такому мастерству научусь?
– Лиса. Тебе не идет, – говорить старается строго, но я слышу улыбку в голосе.
Как бы ни был отец занят, каждый вечер он находил для меня чуточку времени. Исключениями были только дни, когда я засыпала раньше его возвращения. А так как минимум полчаса мы с ним проводили наедине. Играли в шахматы, обсуждали фильмы и книги, что я за день смотрела или читала. Он всегда расспрашивал, что интересного я в школе узнала, а я у него про работу. И он отвечал подробно. Всегда. Этого – нашего мирка – больше всего не хватало после отъезда. И друзей, но их было немного.
– Да я серьезно, теперь есть с чем сравнить. Хочу тебе сказать, будет трудно. Кавказ задрал планку.
– О-хо-хо, вот как мы заговорили. Я не самый лучший? – градус папиного интереса резко подрос, чувствую, как он подобрался.
Мысленно благодарю его, за то, что он до сих пор бодр. Через год ему шестьдесят. Я была бы не против обзавестись братом или сестренкой. Но ему о таком говорить нельзя. Он не оценит. После смерти мамы, папа больше не был женат. Да и женщин никогда в дом наш не водил.
– Такого я не говорила. Сам знаешь. Ты самый-самый. Просто я не хочу пока что в денежные дебри лезть, – много раз с папой это обсуждали. Не хотелось бы спорить на пустом месте.
Завожу мотор.
– Не забудь пристегнуться, – произносит назидательным тоном. Киваю в пустоту и пристёгиваюсь. Он прекрасно знает, что в плане безопасности слушаю его беспрекословно. – По-твоему, земля – это не деньги? – снова произносит шутя.
– Папуль, я же на стороне государства. Какие деньги? Меня содержать по-прежнему придется тебе, – смеюсь.
– С легкостью и большим удовольствием. Думаешь, для чего я работаю?
– Тебе нравится, то чем ты занимаешься, – произношу нараспев.
– Всё-то ты знаешь, малышка. И это тоже. Приедешь, и отдохнём с тобой где-нибудь вместе, – размеренный тон отца успокаивает взбудораженные нервные клетки.
– Мне надо почти сразу будет на работу выйти, папуль, – говорить стараюсь мягко, как бы невзначай.
– Вот ты тоже придумала! Я думал, мы это обсудим с тобой. Важный момент всё-таки.
– Я бы хотела с тобой, но чуть-чуть. Так бывает? Я быстро учусь, честное слово.
Папа смеется.
– Мы это проверим, – старается говорить серьёзно, но не выдерживает. – Для тебя будет, как ты захочешь. Только приезжай быстрее, доченька.
В момент сердце сжимается. В грудной клетке давит.
– Скоро, пап. Машину в конце недели начнут готовить.
Папа перебивает, ему это не свойственно.
– Продай её. Тут новую купим, – чувствую, это тот самый момент, когда он ждёт безоговорочного послушания.
– Ну нет. Я ведь полечу, её перегонят.
– Даже не думай ехать сама, – строго. Слишком строго.
– Я всё знаю, ну ты чего там. Люблю тебя очень.
– В кого ты такая лисица?
– Да есть у меня родственник один. Самый-самый.
Сегодня разговор завершается быстро. Папа против моих разговоров за рулем. Его бы воля, я бы только с водителем ездила. Не обращаю на это внимания, любовь предполагает заботу.
Почему-то не покидает стойкое ощущение, что-то идет не так. Не могу от него избавиться. Дело точно не в возвращении домой. Этого я очень долго ждала. Что же тогда?

Глава 3

Месяц спустя
Осматриваю бегло квартиру. Вроде бы всё. Привычка тянет меня на балкон. Вид оттуда я обожаю. Потрясающий воображение горный хребет. Круглый год зрелище завораживает – по весне зелень, зимою снежные шапки на горных вершинах.
Про себя повторяю: "Очень люблю, спасибо за всё".
По дороге в аэропорт с Сёмой очень много смеёмся.
– Тормози, так нельзя. Для баланса потом будет откат, – быстро закрывает глаза, при этом давит на уголки глаз.
– За дорогой смотри, а то откат случится раньше, чем ожидаем.
Бросает строгий взгляд на меня:
– Ты невыносима. Не забудь позвонить, когда прилетишь. Я буду ждать. Жаль, отец встретить не сможет.
Да уж. Мне тоже жаль, ещё как. Работа, ничего не поделать.
– Друзья встретят, не страшно, – говорю беззаботно. – Позвоню обязательно. Сначала папе, потом тебе. Затем во все чаты напишу, – смеюсь.
Семён фыркает недовольно.
Очень строгий парень. Так уж вышло, чатов по рабочим моментам не счесть, он всех по ночам там гоняет. И недолюбливает слишком активных, благо, я к таковым не отношусь.
– Когда они работают только, – качает головой.
Понятно, рана ещё кровоточит.
– А ты как думаешь? – подтруниваю.
– Да никогда!
– Так и есть, – серьёзно киваю, подавляя улыбку.
Оставшееся до вылета время тратим на приобретение сувениров, весьма колоритных.
В этот момент напоминаю себе сороку. Мне нравится всё, абсолютно. Последними на глаза попадаются шахматы. Две искусных деревянных доски, фигурки высечены из натурального камня. Выбрать одну из них нереально. Великолепная ручная работа.
Сёмы рядом нет, тормозить меня некому. Говорит с кем-то по телефону. Решает рабочие моменты. Сосредоточен.
Интересно, через пару лет я стану такой же?
– Это тебе, – через пару минут после того, как он ко мне присоединяется, протягиваю ему стилизованный крафтовый пакет.
Сёма бегло заглядывает в него, после поднимает глаза и смотрит на меня, приподняв бровь:
– Чего ты удумала? Снова.
– На память, – пожимаю плечами.
Он усмехается с лёгкой грустью в глазах.
– На память у меня всё тут, – касается двумя пальцами виска.
Простой жест меня трогает. Очень.
– Будет ещё. По вечерам буду звонить и играть с тобой удаленно, – приподнимаю повыше такой же пакет.
– От тебя дождешься звонка. Я будто не знаю, – разве что пальцем мне не грозит.
– Каждый день не обещаю, но буду обязательно. Кто меня ещё консультировать будет. Кто если не ты? – так и есть, он помогал мне во многом.
С первых дней все были не против общаться со мной на личные темы. Что касалось работы, ситуация складывалась иначе. Приезжая, ещё и девчонка. Мало кто воспринял всерьёз. Не сказать, что обидно, просто не очень приятно, но я никогда не была компанейской. В определенный период жизни у меня так и вовсе только два друга было. И ничего, как-то справилась.
***
Летать я не боюсь, только вот суета эта предполётная… не люблю её. Столько людей на взводе, кто бы мог подумать, что местом сбора многих, боящихся летать, станет именно самолёт.
Занимаю место у окна и смотрю на мирно плывущие перламутровые облака, такие торжественные, словно из сказки сюда прилетели. Ещё немного, и мы в неё попадем.
Рядом с рукой чувствую движение, нехотя оборачиваюсь. В соседнее кресло усаживается парень.
– Простите, если я вас задел, – да уж, не только на вид очень культурным выглядит.
– Не задели, – говорю и тут же отворачиваюсь обратно к иллюминатору.
Взлётная лёгкая тряска привычна. Будучи пристёгнутой, я ни капли не боюсь. Возможно, действуют успокоительные, которые пью последний месяц. Они подавляют во мне странное чувство неправильности происходящего.
В какой-то момент чувствуется толчок, по салону проходит вибрация. Кто-то тут же начинает верещать во всё горло. Открываю глаза, в правом ухе играет премилая песня. Первым в глаза бросается один из двигателей. Вернее его остатки. Крайняя часть, видимо, отлетела. Середина болтается, так сказать, на соплях.
«Та часть, что отвалилась, на земле никого не убьёт? – мелькает некстати в моей голове мысль. – Это самое важное сейчас, Саяр, определенно».
Люди встают со своих мест, чтобы снять произошедшее на видео. Бедные бортпроводницы стараются усадить их по местам. Безуспешно.
Кто-то молится, беззвучно, только движения губ характерны. А кто-то плачет и воет. Честное слово, наихудший из вариантов. Градус накала растёт.
Обращаю внимание – парень рядом сгибается, упирается лбом в кресло, находящееся перед ним.
– Вам плохо? Позвать персонал? – уточняю у него. Не хватало мне тут ещё покойника.
– Нет, не нужно, – поворачивает голову в мою сторону и смотрит в упор. – Мне не плохо, мне страшно. Эмоции соответствуют ситуации, – кивает на иллюминатор.
Не знаю, как так выходит, но отчаянье в его голосе меня отрезвляет. Седативное действие препаратов прекращается. Страшно не становится, но появляется какое-то осознание. Неужели я такая бесчувственная? Быть такого не может. Я ведь тоже люблю. Папу, Диму, мелкого очень. И Данияра.
Прикрываю глаза и вспоминаю своё детство. Нет, это не жизнь перед глазами летит. Это я целенаправленно перебираю самые приятные из воспоминаний. В то время атмосферу любви и заботы можно было руками потрогать. Мне за день раз двести говорили, как меня любят. Два человека двести раз – это немало?
После смерти мамы любви меньше не стало, она слегка видоизменилась, наполовину. Первые годы я себя ругала за моменты большой радости: её нет, а мне хорошо. Казалось неправильным испытывать счастье. Детский мозг так воспринимал. Когда папа узнал, очень расстроился, но к психологу меня не повёл. Тогда уже это было модным в определённых кругах.
Мы вдвоём полетели с ним в отпуск. На родину мамы – в Якутию. Ему хватило двух недель на то, чтоб мне всё объяснить. С тех пор схожих чувств не возникало. А вот сейчас появилось. Папа не переживёт, если ещё и меня потеряет. Нет, точно нет. Поэтому пока поживём.
Прокручиваю в памяти наш последний совместный отпуск в Альпах. Хочется повторить, однозначно. Можно будет сделать снежного ангела, тогда постеснялась, большая ведь тётя. Сейчас понимаю, что зря. Плюс одно приятное воспоминание было бы.
– Девушка, можно вас за руку взять? – обращается ко мне сосед.
Киваю.
– Берите, если хотите.
Он тут же хватает. Ладонь слегка влажная, на ощупь приятная. Сжимает так крепко, что я шумно выдыхаю.
Он понимает намёк и тут же ослабляет хватку.
– Простите, – произносит смущённо.
Снова киваю.
Пытаюсь воспроизвести в памяти картинку заснеженных горных вершин, свежий воздух почувствовать.
– Вы тут самая спокойная. Я всех обсмотрел, только вы улыбаетесь.
– В жизни я не часто это делаю. Сейчас подходящий момент, – говорю тихо, голос звенит.
– Вас, видимо, любят, – произносит, слегка наклонившись ко мне.
Не сразу улавливаю смысловую нагрузку.
– Вы сейчас выглядите счастливой. Даже сейчас. Я думаю, в вашей жизни есть любящие люди.
– Мне хотелось бы на это надеяться. У вас таких людей нет?
Качает головой отрицательно, задумчиво глядя куда-то поверх моей головы.
– Значит, вам повезло меня повстречать, – сжимаю его ладонь крепче. Непроизвольно начинаю поглаживать большим пальцем. – У нас четыре двигателя. Было при взлёте. Если это единственная наша потеря, то сядем отлично.
Впервые он улыбается искренне.
– Вы лучший психолог из всех мне известных.
– Это всё потому, что я юрист, – свободной рукой делаю беспечный взмах рукой. – Часто приходится импровизировать.
С виду мы выглядим странно, готова поклясться. Крепко держимся за руки. Так проходит весь остаток пути. К счастью, аэропорт места назначения – ближайший для нас.
Отвлекаю его болтовней сквозь окружающий шум ровно до тех пор, пока мы оба не слышим:
– Пассажиры приглашаются к выходу, – голос бортпроводницы ровный, спокойный. Час назад она таковой явно не выглядела.
Уже на выходе парень, приблизившись ко мне, произносит:
– Мне Вас Бог послал, сам бы я не справился.
– Рада была помочь, – легко быть сильной, когда в тебя верят, так было всегда.

Глава 4

Грусть от того, что встреча с папой переносится на несколько дней, компенсирует приезд к Диме. И знакомство с новыми членами семьи Спириных.
Маленький комочек настолько сладкий и нежный, что я близка к взрыву эмоций в виде солёного потопа. Эмоциональное перенапряжение даёт о себе знать.
Когда Маша предлагает взять Колю на руки – теряюсь. Он слишком маленький, страшно. С малышами я не имела дел до этого дня.
– На тебя похож. И внешне, и спокойный такой же, – обращаюсь к мелкому.
– Серёжа спокойный?
– Ты точно о нём?
Маша и Тимофей говорят одновременно. Лица у них удивлённые.
– Испортили моего ребенка? – смотрю на них пристально, немного наклонив голову. Режим сканера в действии.
Дети теряются.
– Саяра шутит, – узнаю интонации.
Когда Сергею было двенадцать, он делал вид познавшего жизнь человека. Говорил медленно, старался быть рассудительным. Местами получалось неплохо.
Не знаю, чего стоило Диме в одиночку вырастить отличного парня.
То, что у ребят был залёт, ничего не меняет. Улыбаюсь про себя своим мыслям. В двадцать лет я бы случайную беременность восприняла гневом божьим. Сейчас же… У меня бы был взрослый, относительно самостоятельный, ребенок. Разве не счастье?
В двадцать восемь без детей – плохо. Может, по мне и не скажешь, но я уже готова, хоть и не кричу об этом на каждом углу.
– Саяра помнит тебя маленьким, – касаюсь своего виска и киваю.
Серёжа смеется.
– Только не надо рассказывать, – говорит сквозь смех.
– Ты помнишь его в мокрых штанишках? – один из друзей мелкого уже хорош.
– Когда мы познакомились, Серёже было пять, не знаю, как ты, а он в этом возрасте уже в штаны не мочился, – отвечаю спокойно, пожимая плечами.
Может быть, моему мелкому и нормально, а я уже взрослая занудная тётка, со мной на короткой ноге быть не получится. Собственно и в пятнадцать, и в десять я была такой. Понятно, почему друзей у меня не наблюдалось?
Тимофей не понимает, о чем я, Маша тихонько хихикает. Хорошая девочка, Серёже под стать. Спокойная, стеснительная, очень милая. С другой мой шпунтик бы не ужился.
Надо идти к великовозрастным. Дети меня быстро утомляют.
Встаю и начинаю пробираться к выходу. С одной стороны от меня сидит Маша с малышом на руках, дёргать её совершенно не хочется. Приходится выходить с другой стороны. Выход загораживает огромное деревянное кресло. Подозреваю, его Дима сам делал, одно из его увлечений (мало кто знает). Если бы было пустое, проблем нет. Но там Руслан, один из друзей Серёжи.
Вот уж как с этим экземпляром сошлись, для меня загадка.
Знать бы его не знала, однако папа лично занимается делами семьи Нагорных, в частности, вытягивает Руслана из всех злачных заведений нашего города.
Яркий представитель «золотой» молодежи. Как с него писано. Тёлки, бабло и веселье. Что он тут забыл?
Какое мне дело? Надо идти отдыхать.
– Можно пройти? – спрашиваю отстраненно, взглядом проводя вскользь. Фиксируюсь на окнах, в которых горит свет. Мне туда надо.
– Что мне за это будет? – вопрос задается с нахальным смешком.
Возвращаю взгляд на объект.
Боже, никогда не могла терпеть таких.
В своё время я попросила папу перевести меня в обычную школу из частного лицея, в ту, куда Серёжа учиться пошёл. Папа исполнял любые мои просьбы. Эта тоже не стала исключением. С девятого класса я училась в хорошей школе. Никогда не жалела.
Как-то так вышло, мне было интересно возиться с семилетним маленьким мальчиком и с братом его девятнадцатилетним тоже. Они против моего общение не возражали. Так мы и жили. Дима в ту пору не мог себе позволить нанять няню для брата, после школы я до вечера оставалась у них дома. После работы папа меня забирал. Иногда нас с Серёжей, если Дима задерживался на смене.
К чему я это всё вспоминаю? К тому, что меня бесит заносчивость в людях. Нужно быть проще.
– Я колено тебе тогда не сломаю, – произношу серьезно.
Ноги Руслана вытянуты и скрещены, если ступнёй резко продавить коленный сустав, то вполне.
Зелёные глаза расширяются, следом их обладатель прищуривается.
– Покажи, как ты это сделаешь, – разваливается в кресле ещё вольготнее.
Смотрю на него и так, и эдак. Кому это может нравиться? Чисто рисуется. Ни черта собой не представляет.
– Руслан Романович, неинтересно. Вы в целом неинтересны. Приложение к папе и деньгам, не более того, – произношу, низко к его уху наклонившись.
Унижать парня при всех – желания нет.
Никогда бы не позволила себе лишнего, в моей профессии это недопустимо. Даже когда очень хочется, нужно молчать. Пустозвонить нельзя. Только вот из-за этого парня мой последний день рождения прошел без отца. Впервые в моей жизни. Попал в первоклассную передрягу – избил сына мэра областного центра, соседствующего с нашим региона. Детки богатеньких мужичков не поделили какую-то каку. Предполагаю, что двуногую.
Во мне бурлит личная неприязнь.
«Саяра Муратовна, нельзя быть такой».
Руслан после моих слов немного теряется. В какое-то мгновение я вижу печаль в его глазах, пару секунд он моргает, возвращая привычную наглость. Благо ноги тут же убирает.
– Спасибо, – произношу, не глядя на него.
В доме большеньких парней нахожу сразу. Оба друга Димы сразу же самоустраняются. Догадливые.
– Прости, что бросили тебя наедине с детьми. По работе, – смотрит на бумаги.– Минут десять, и собирался к тебе. Как долетела?
– Нормально, – знаю, куда он клонит, у них с папой бзик на моей безопасности. – Даже не начинай. Знаю всё, что ты скажешь. Ничего особенного, сейчас сплошь и рядом. Я бы даже ничего не поняла, если б шум не подняли.
– Тебя хоть что-то может пронять? – Дима усаживается на подлокотник кресла, в которое я только что села. Напротив стоит пустое.
– У тебя тут уютно, – обвожу глазами комнату, при этом говорю обо всём доме.
– Мне нравится тут работать. Никто не мешает. Только Сергей с Машей зачастили в последние месяцы. Коля на воздухе спит хорошо.
– Примерный дядюшка, – кончиками пальцев постукиваю друга по колену. – А как мне в трубку ругался, – вспоминаю разговор, когда он сообщил, что Серёжа с Машей беременны.
Дима расплывается в улыбке.
– Состояние аффекта, тебе ли не знать. Просто от Сереги не ожидал. Я его лично учил этим пользоваться, – достает из брюк презерватив. Смотрю на него, поджав один уголок губ. Как же смешно. Поняв всё по мне, тут же убирает защиту обратно. – Не говори мне, что Данияр всё ещё ждет, – расширяет глаза в таком правдоподобном испуге. Устоять невозможно.
Смеемся вместе.
– Ну и дурак ты, – приступ хохота неконтролируемый.
Нервное, иначе никак. На пустом месте.
Не могу отдышаться. Кое-как укладываю кулаки один на один в башенку, всё на том же колене, голову кладу сверху.
Нам всегда вместе весело. Порознь мы оба серьёзные, и даже, можно сказать, нелюдимые. Наедине ржём по любому поводу. Однажды папа нас такими застал и ненавязчиво попросил меня сдать анализы. Естественно, кровь оказалась чистой. Просто он был так шокирован приступом необоснованного хохота.
После смерти мамы я, и до того не особо веселая, стала очень замкнутой, перестала общаться с подругами. Кроме художественной школы и книг, друзей не осталось, сама всех разогнала.
Рисовала только потому, что мама это любила, своих увлечений, по сути, я не имела. Так бы и занималась затворничеством, не встреть одним из вечеров Диму, с тогда ещё живым его папой.
Перестаём смеяться, только когда к нам Серёжа заходит. Он переводит взгляд с брата на меня и обратно.
– Вот чего тебе для счастья не хватало! Сидел тут, как сыч, мы с Марусей думали, у тебя климакс начался, – мелкий явно веселится, подкалывает брата. Стоит руки в карманы джинсов заложив, ехидничает.
– Ты охренел! – Дима взрывается и тут же тухнет. Начинает снова смеяться, с новой силой.
Не удерживается, теряет баланс и заваливается на меня.
Взвизгиваю.
– Ну, вы даете, – видеть не могу, весь обзор Димка закрыл, но судя по интонации, даже Серёжу мы удивили. – То есть и старые бывают с искрой.
– Мелкий сгинь.
Дима опирается рукой в кресло за моей головой, пытаясь усесться обратно. – Твой жених меня бы убил, если б это увидел? – произносит на выдохе, вроде и спрашивает меня, а вроде не очень, скорее подтрунивает.
Хлопает дверь.
– Жених? – вот сейчас мелкий точно удивлен.
Вместе смотрим в сторону двери.
– Ты ещё тут? – Дима произносит слова с нажимом. – Дверь хлопнула, мы надеялись, что это ты ушёл.
– Теперь я не уйду точно. Не только ты любишь Саяру, нам обоим она как сестра, – Серёжа проходит и садится в кресло напротив. Вид очень серьёзный. Вот теперь это мой мелкий, определенно. – Почему ты мне не сказала? – спрашивает и тут же смотрит на брата. – Ты почему мне не рассказал? Давно знаешь?
Рука Димы так близко, чувствую, как она напрягается. Ему не нравится происходящее. Ловко поднимается, также быстро тянет меня за руку. Секунда –он уже сидит в кресле, а я у него на коленях.
Хм. Лет десять назад я бы многое отдала за такую реальность.
– В какой момент воспитание дало сбой, и ты перестал понимать? Когда взрослые просят – нужно уйти. Тем более, просят «старые», как ты выражаешься.
Сжимаю ладонь Димы, переход слишком резок.
– Всё в порядке, Дим, – от недавней радости и следа нет. – Серёж, это ведь обыкновенное развитие отношений, мы пять лет с Данияром встречаемся, через два месяца свадьба. Пригласительные скоро пришлю.
Серёжа хмурится, причины не знаю.
– За него? – выплёвывает, чуть ли не в прямом смысле.
Смотрю на него пристально и ничего не пойму. Что происходит?
– Не поняла, – поворачиваюсь и смотрю на Диму. Вид очень строгий, ноздри раздуваются, немного – и наорет. Вопрос на кого? Обстановка давящая. – Что происходит?
Встаю, делаю несколько шагов от ребят. Дима злится на Сергея, тот немного растерян, хлопает глазами, словно лишнее что-то сказал.
– Сейчас же мне всё рассказываете, – я тоже умею быть строгой.
Плохое предчувствие обостряется, пальцы покалывает от градуса эмоций. Я не на процессе, тут моя жизнь, держать эмоции под контролем в разы тяжелее.
Колючки подкрадываются к горлу. Я не хочу видеть то, что вижу! Они переговариваются взглядом.
– Он мне просто не нравится. Ты достойна лучшего, – отмирает Сергей. В глаза мне не смотрит, выше колен взгляд не поднимает.
– С чего вдруг? – говорить пытаюсь ровнее, мне важно, очень важно его мнение.
– Так всегда было, Яр. Никогда мне не нравился. Скользкий тип, – руки в кулаки сжаты, весь напряжён. – Пойду я, посмотрю, как там мои, да за Русом присмотреть стоит, – поднимается на ноги. – Помешал вам только, зачем вообще приходил, – последнюю фразу бурчит чисто себе под нос. Даже плечи опущены.
Когда проходит мимо меня, тянусь, обнимая, как раньше. Только мы поменялись, раньше он мне еле до плеч доставал, теперь я ему. Выше брата вымахал.
– Прости, что обидел. Я буду рад, если ты станешь счастлива, –выталкивает из себя слова.
– Всё нормально, мой маленький, – понимаю, сказал не то, что хотел, но сил что-либо выяснять не осталось. Как-то разом остаток их вышел.
Как только младший уходит, Дима предлагает показать мне спальню, за что безумно ему благодарна. Обо всех недосказанностях подумаю завтра.
Загородный дом построен пару лет назад, очень светлый, в меру уютный, в меру мужской. Сомневаюсь, что парни всё сами обставляли. Девушки постоянной у Димы нет, работа мешает. Маша советы не станет давать, слишком скромна для этого. Значит,дизайнер.
Больше десяти лет Дима работает с папой. Оба друг другом довольны. Папа любит шутить, что я вместо себя друга оставила.
Когда умерли их родители, Диме еще восемнадцати не было. Папа помог оформить опеку, для него не проблема решать такие вопросы. Только работать Диме приходилось, где попадется, средств не хватало. Когда из-за этого бросил учебу, я папе рассказала, он позвал его работать к себе. Ну как позвал, перед фактом поставил.
Папа степенен, но мягким его посчитать может только недалёкий. Незаметно прогнёт любого. Как он разрешил мне проводить столько времени в компании двух парней, для меня так и останется загадкой. Дима-то меня старше был, и ни разу сомнений у отца не возникло. Это сейчас я понимаю, что странно.
Мне двадцать восемь и он каждый день спрашивает, что и как. Не обижает ли кто? Что за новые мужские голоса он слышит. Как можно разобрать отдаленные голоса в трубке? Он слышит. Порой умиляет, иногда злит.
Идя по коридору в ванную, слышу, как Дима ругается. Из разговора понятно, представитель «золотой молодежи» накидался и решил прокатиться… Нам же всё можно. Надо бы было спуститься, но я не спускаюсь, сегодня моя вредная версия.

Глава 5

Голова чугунец, но всё же я выспалась. Оно и понятно – уже обед. Сажусь на кровати и тру лицо ладонями, стараясь привести себя в чувства.
Шторы почти полностью ограничивают поступление света, в плохом освещении вены на руках бросаются в глаза ещё пуще. Просто синюшные руки. Смуглая кожа папы, к сожалению, мне не передалась.
Вытягиваю ноги, скидываю с себя плед, и наклоняюсь к пальчикам ног руками, прижимаясь грудью к ногам, обхватываю ступни. Лежу так с минуту.
Поняла я, насколько уставшая, только когда вчера в кровать улеглась. В сон унесло моментально.
Дверь резко распахивается, я так и лежу, только голову к двери поворачиваю. Дима, видимо, не рассчитал, теперь ловит дверь на лету.
В первую очередь обращаю внимание на его усталость, весь помятый, взъерошенный, и, судя по всему, злой.
– О, ты не спишь. Хорошо, – садится в стоящее рядом с кроватью кресло. Потягивается. – Я задолбался, Ярусь.
– Боюсь представить, чем ты ночью был занят, явно не с девушкой развлекался. Можешь не говорить, – добавляю тут же. – За малолеткой отбитым скакал. Вопрос только в том, по каким кустам ты его отлавливал.
– Он уже не маленький, Яр. Двадцать три, я уже пахал вовсю. Ты тоже работала, хотя… – на лице очень много несвойственных эмоций. – Возможности тебе тоже позволяли тусить и развлекаться. Да, блин, Саяра, хоть сейчас, твой отец будет рад, если ты решишь отдохнуть, хотя бы до свадьбы.
– Ты так говоришь, будто это в новинку. Таких отморозков, как он полно.
– Третья тачка за пару месяцев. Просто в хлам. Я о таком, честно, раньше не слышал. Пиздец мне устроят, – Дима обхватывает голову. Ерошит ежик волос, ведет руками к затылку. – Я за ним присматривать должен был. Папаши, – гримаса на лице говорящая. – Твой и его меня отымеют, морально. Мы с ним пиво безалкогольное пили, весь день был нормальным. Стоило только отвлечься, нажрался и укатил. Я не знаю, нафиг впрягся во всё это.
– Во что? – немного не улавливаю суть.
– Они с месяц назад с парнями заезды устроили, тачки дорогие разнесли в щепки. Руслан в больнице совсем немного валялся, а парень из их компании – до сих пор. Отец его хотел отправить лечиться от алкогольной зависимости. Мы с Муратом Азатовичем его отстояли. И вот. Нафиг я лезу, куда не просят, – чем дальше, тем хуже становится настроение Димы, обычно в эмоциях он очень сдержан.
– Благими намерениями… Сам всё знаешь, – выпрямляюсь, пересаживаюсь на край кровати. Свесив ноги, ощущаю, какой пол под ногами приятный на ощупь.
– Яр, он нормальный был. Я отвечаю. Года два назад, как с цепи сорвался. На диалог не идет. Плохо закончит, если тормоза так и не сработают.
– Вещества уже есть?
– Нет, как раз в больничке проверили. Папа твой очень волнуется, кстати. Он очень близко с Нагорным сдружился. Проекты совместные есть.
– Для него это да, показатель, – говорю это абсолютно серьезно.
Все свои бизнес-проекты папа запускал раньше единолично. У него много хороших знакомых, друзей единицы. После смерти мамы и тех растерял. Мы с ним в этом похожи, наша жизнь разделилась на «до и после».
Если внешне я не слишком в него пошла, то характером точно не в маму. Она обладала очень тонкой душевной организацией, добрый и ранимый человек. Не знаю, как они с папой нашли друг друга, полярно разные люди и при этом безгранично влюбленные.
– Может, у парня душевная травма на любовной почве. Расстался с кем-то, теперь страдает.
После моих слов лицо Димы искажает гримаса отвращения.
– Ты о тех придурках, которым бабы изменяют, а они их прощают и ждут?
– Вот уж не знаю, – пожимаю плечами. – По-разному бывает. Я-то только по опыту знакомых судить могу.
– Что у тебя за такие знакомые? Почему я о них не знаю, – наклоняется в мою сторону, в глаза заглядывает.
– Да ну брось, – ладонями держусь о край кровати, чтоб не улечься снова, видимо, еще недоспала. Зеваю, прикрыв рот ладонью. – Просто встречные-поперечные, в Москве, когда в начале года была. Знаешь, парень с виду такой хороший, – задумываюсь, может, совсем не к месту сейчас, в тот момент меня очень поразило. – Короче, выпил немного и совета спросил, – из меня вылетает глухой смешок. – Нашел у кого. Его девушка бросила потому, что он на груповуху не согласился. В раздумьях был, страдал очень. Спрашивал, мол, может всё-таки да, чтоб вернулась?!
– Это МЖМ что ли? – зрачки Димы расширяются.
Киваю.
– Да ну бля, – теперь отвращение в чистом виде. – Как тут можно думать еще? Баб что ли мало?
– Бабы – это когда тебе пофиг. Для него девушка любимая.
– Которая хочет, чтоб её другой натянул, – произносит брезгливо. – Ты бы вот…
– Тормози, – выставляю ладонь вперед. – Я хоть не завтракала, но вывернуть меня может. Ты и сам ответ знаешь.
Дима смеется.
– Знал, что ты меня взбодришь, – ухмыляется.– В том-то и дело, Яр. Всё зависит от отношения. Если всех всё устраивает, проблем нет абсолютно. А ломать себя… так себе, если честно затея. Она на голову потом лоху этому сядет, – немного медлит и добавляет: – Рус не такой. Не слышал вообще, чтоб у него постоянные девушки были. Они же с Серёгой друзья.
– У Серёжи до Маши тоже серьёзных не было. С места в карьер,– улыбаюсь непроизвольно, когда вспоминаю их мелкого, просто чудесный крошик получился.
– Ой, эти вообще. Если бы я не работал на твоего отца, куда бы мы с ними сейчас пошли. Коты учёные, по очереди на занятия ходят, в свободное время Серый работает. Хорошо, скоро закончит.
– Котёночек вышел что надо.
Новоиспеченный дядя выглядит очень милым, хмурится, при этом глаза очень добрые, вспоминает явно того же члена их трио, что и я.
– Это точно. Может, так даже лучше, всё в жизни успеют. Всё лучше, чем друг его. Как дать бы ему, – жестом показывает подзатыльник.
– Иди – обниму, – поднимаюсь с кровати, развожу руки в стороны.
Дима тоже поднимается и загребает меня.
– Хорошо, что ты приехала, заяц, – мои кости хрустят с непривычки.
Заяц – он же «косой». Косой меня назвали из-за разреза глаз. Тому парню, что кличку придумал, Дима выбил зуб, спасибо всего один.
Папа мой слова ему не сказал, я бы сказала – они на этой почве сошлись.
– Я по вам очень скучала.

Глава 6

«Пьяное тело» Дима закрыл в гостевой, чтоб глаза не мозолило. И догадываюсь, что прибить его боится, если на глаза попадётся. По сути, в доме осталась только я и их семья. Когда я встала, остальных гостей уже не было.
Сейчас у нас мини-пикник. Маленького вынесли в переноске на солнышко, в тени, конечно, но он так сладко щурится, глядя на небо. Глаз отвести не могу.
Не помню, когда в последний раз так расслаблялась. Ветерок совсем слабый, скорее приятный.
Опираюсь на свои руки, заведенные за спину, на моих коленях подушка, на ней лежит голова Димы. Борется со сном. Маша с Серёжей расположились рядом на пледе, обсуждают что-то негромко. Атмосфера уютная.
– Тебе папа звонил? – спрашивает Дима, зевая.
– Да, мы с ним поговорили. Сказал, что у них перенос рассмотрения, завтра вернётся.
– Хорошо, не сегодня, – недобро усмехается.
– Наказал бы тебя. Но завтра тачка будет выглядеть так же, – киваю на «Бэху» Руслана. Стоит, красавица, с покорёженным передом.
– Даже пытаться не буду. Пусть сам отцу объясняет. Чувствую, в этот раз другом ему будет проездной на трамвай.
– Добрый ты друг, – из-за моей спины раздается низкий голос Руслана.
Надо же, как быстро проснулся.
Дима поднимается, садясь рядом со мной, освобождает место для вновь прибывшего.
– Как голова? – окидывает взглядом малолетнего пьяницу.
– Вроде прошла. Нарушил вашу идиллию. И тут помешал, – последняя фраза произнесена очень тихо, для себя. Меня это наталкивает на мысль, что у парня проблемы в семье.
– Нормально всё. Но лучше бы ты не косячил, – голос Димы звучит выразительно. Посыл ясен, если ты не тупица.
Руслан опускается на плед.
– Да я понял. Трамвай. Пох. Целее буду, – произносит спокойно, протягивает руку к фруктам.
– Ты есть собираешься? Даже не мутит, – Сергей поддерживает друга – просто улёт.
– Я немного выпил вчера, мне нормально, – в подтверждение откусывает яблоко, как ни в чем не бывало.
По внешнему виду вообще не сказать, что имеются какие-то проблемы с алкоголем. Свежий, поджарый, с лёгкой улыбкой. Тёмно-русые волосы поблёскивают от солнечных лучей. Хоть сейчас можно для журнала снимать.
Везёт засранцам, однако.
У меня на коже и без алкоголя постоянно пятна какие-то, ударишься – сразу синяк, не выспишься – точно такие же синие, но под глазами. Не сказать, что завидую, но это нечестно.
– Что вечером делаете? Может, в клуб? Давно не был, – предлагает Руслан беззаботно.
Смотрю на Диму. Пар из ушей, появись!
– Тебе вообще как с гуся вода?
– А почему бы и нет? Наши вернутся завтра. Вы в работу снова ударитесь. Надо уметь расслабляться, – чувствует парень себя, как дома, вольготно раскинул конечности.
Трапезничает, очень вкусно ему. Пожалуйста, я старалась.
– Зато ты в этом преуспел знатно, – хмыкает Дима недовольно.
– Стараюсь, – зубки Нагорного блестят на солнце. – Чтоб в старости было что вспомнить. Ну, или чтоб запомнили, если кончина будет безвременной.
Дима бросает на него строгий взгляд.
– Ты что несешь?
– Да ладно тебе. Не заводись. С моими способностями, – наклоняет голову в сторону всё той же машины, – долго и счастливо не живут. Мы все это знаем.
В какой-то момент понимаю, что Маша сидит в трансе. Смотрит и чуть ли не плачет.
– Давайте не здесь, – говорю, поднимаясь на ноги. Не люблю пустые разговоры. – Марусь, пошли в дом. Я возьму его? В переноске не страшно, –указываю взглядом на маленького.
Маша тут же оживленно кивает. Начинает собирать игрушки сыночка.
– Немного думай, при ком ерунду говоришь. Молоко пропадёт, Серёга тебе настучит, – говорю Руслану тихо на ухо.
Он даже не спорит, замер в моменте.
Забираю маленького Колю. Поразительно, всё ещё спит. У него свой распорядок.
Отчасти могу понять, деньги голову кружат. В тоже время они столько возможностей предоставляют: пользуйся – не хочу. Занялся бы чем-то полезным. Неужели такой кайф напиваться, зная, какие будут последствия?! Может, я чего-то не знаю?
Вместе с Машей готовим на кухне, малыш рядом с нами. Всё тихо, спокойно. Пока Маша не уходит покормить.
Мне звонят с прошлой работы. За обсуждением я не замечаю, как в кухне появляется второе лицо. В какой-то момент затылок и спину начинает печь, оборачиваюсь и замечаю в дверном проеме Руслана. Стоит, опираясь плечом о дверной косяк. Сделать вид, что не пялится, он себя не удосуживает.
– Ты что-то хотел?
– Посмотреть на тебя хотел. Это и делаю.
– Вот молодец, – за что хвалю его, непонятно. Может, за честность?
Отворачиваюсь, продолжаю готовить. Немного всё непривычно. Последние месяцы у меня на готовку времени совсем не хватало. Рецепты помню, руки скоростью не отличаются.
– Давай сходим куда-нибудь вместе. Что ты любишь? – судя по тону, он уверен, что я с ним куда-то пойду, осталось только место обговорить.
Бесячая самоуверенность.
– С чего ты взял, что я с тобой хочу куда-то идти? – спрашиваю, не оборачиваясь.
– Хм. Я вот с тобой очень хочу время провести, у нас не взаимно разве? – деланно удивляется.
Садится на стул, стоящий за моей спиной. Остро ощущаю: сейчас смотрит не на спину, его интересует то, что находится ниже её.
– Тебе не кажется, что ты слишком наглый?
– Я? Да нет, всё как всегда. Тебе так не нравится? Придётся привыкнуть, малышка, – произносит мне на ухо, опаляя кожу теплым дыханием.
Когда только успел подойти так близко?
Просовывает руку между моей рукой и телом, стаскивает с доски кусок огурца. Проделывая обратный путь, его рука специально мою грудь задевает.
Контакт слишком интимный.
– Ты совсем охренел? – отбрасываю нож, резко оборачиваюсь и смотрю на него недовольно, слегка повышаю тон.
Руслан делает вид, что задумывается. Щёку прикусывает.
– Да нет, – отвечает спокойно. – Всё в порядке. Ты просто ещё не поняла. Ты будешь со мной.
Сказать, что я в шоке, ничего не сказать!
Зашкаливающая концентрация спеси!
Сопляк веселится, но преподносит это так легко и уверенно, что не поразиться у меня шанса нет. Снова перехватывает нарезку с доски, уже не касаясь меня.
– Не переживай, я подожду, пока ты привыкнешь. Для тебя, так и быть, пойду на уступки.
– Лучше б ты просто пошёл, – быстро прихожу в себя. Теряться я не люблю. – Прикоснешься ещё раз, пеняй на себя. Мне не интересны зарвавшиеся, пустые чьи-либо детки. Это я о тебе, если что, – добавляю спокойно, я ведь могу, столько лет меня учили.
Тут же вздрагиваю. На спину, чуть выше копчика, ложится рука. Руслан ощутимо ведёт вверх, недвусмысленно с нажимом прикасаясь ко мне.
– Коснулся, какой твой следующий ход? – насмешливо спрашивает, опаляя нежную кожу горячим дыханием.
Мозг успевает только отдать импульс. Разворачиваюсь и коленом бью его между ног.

Глава 7

– Скоро пройдёт, – говорю равнодушно, продолжая готовить.
В коем-то веке решила готовкой заняться, и привет. Все отвлекают. Расслабишься тут в процессе, конечно.
Сергей сидит недалеко от друга, и потешается.
Где же я свою легкость растеряла? Нагорный меня изрядно напрягает.
– Тебе ещё повезло, что у неё, – стреляет глазами в мою сторону, –настроение сегодня хорошее. А то бы…
– У меня и в мыслях не было ему бездетную старость организовывать. Пусть помучается. Серёж, достань, пожалуйста, из холодильника мясо.
– Капец ты равнодушная. Я тут страдаю вообще-то, – Руслан возмущённо разводит руки.
– Тебе это будет полезно, – даже не смотрю на него. Цирк, да и только, неинтересно.
– А пожалеть?
– Может, мне тебе номер девицы найти, которая заодно и поцелует там, где болит? Как ты привык – за отдельную плату, – не выдерживаю и оборачиваюсь.
Руслан открывает рот, но Серёжа его одёргивает.
– Лучше молчи. У неё нож в руках, а ты и так по краю ходишь, – обхватывает рукой свой подбородок, постукивая пальцем. – Если бы Яра хотела – звенели бы твои яйца в ушах очень долго.
У меня глаза расширяются от удивления.
– Мелкий, ты забываешься, – говорю строго.
– Прощу прощения, леди. Просто вспомнил, какие яйца всмятку ты ради меня умеешь готовить.
– Ну, ты сравнил, – фыркаю.
– Вы о чём? – Руслану не нравится, что он во что-то не посвящен. Или беспокоится, что предмет разговора связан не с ним. Ну как же, столько сил прилагает, чтоб постоянно быть в эпицентре событий.
Отвечать не хочу, Серёжа наоборот оживляется.
– Пока Димыч работал, Ярка была моим ангелом-спасителем, защищала меня, отбивая яйца хулиганам. Яр, прости, последний раз, это слово произношу.
Конечно, я тебе верю, малыш.
– А ты сам что ли не мог без женской помощи справиться? – спрашивает Руслан.
Интересно, он всегда так тупит или только после пьянки?
– Я маленький тогда был, щуплый. Меня не очень в школе любили. Ещё бы, самая классная девочка школы только со мною дружила, – судя по звуку, дурашка шлёт мне воздушный поцелуй. – Поймали меня и толпой жизни стали учить, за школой. Помнишь, мы туда на турники ходили? – немного медлит, переговариваются тихо о чем-то, из-за работающей вытяжки слов не разобрать. – Так вот там Яра меня и нашла. Блин, на всю жизнь ту картину запомнил. Яра, ты мой герой, – сообщает с признательностью, я смеюсь. – Повисла на турнике, руками перекладину обхватив, и с ноги одному в грудь, другому… – смотрит в зону паха друга. – Заехала. Боже, как они орали! Ты бы слышал, – ржёт Серёжка уже откровенно. – Вспоминаю, и у самого они поджимаются. Яйца.
Цокаю. Серёжа неисправим.
– Ты и мне так сделать хотела? – Руслан, прищурившись, смотрит на меня.
– Если б хотела, то попала бы в цель. Можешь не сомневаться. А так мишенью была головка бедренной кости. Неприятно, но не смертельно. Те поганцы заслужили, – обращаюсь снова к Сергею. – Твоя детская фантазия усовершенствовала восприятие. «Эпично» это не выглядело, от слова совсем. Просто я не знала, как тебе помочь, кровь увидела, мозг отключился.
Это сущая правда. Кто бы знал, как я тогда испугалась! Маленький мой мог пострадать.
Папа меня очень любил, проводил со мной много времени, но проявлять эмоции мы стали попозже. Я первая начала, он ответил. А раньше… мне очень недоставало теплоты, такой, чтоб без стеснения. Захотел, можешь обнять. Чувствовать себя нужной хотелось. Для этого у меня был … Серёжа. Я была эгоистична – «хочу, значит надо». Но он никогда не возражал. Ходил за мной хвостиком.
Просто чудо, что они с Димой появились в жизни замкнутой, избалованной, высокомерной девчонки.
То, что меня таковой все считали, – ни для кого не секрет.
– Саяр, я засек, – Нагорный приподнимается со стула, слегка припадая на ногу, бросает взгляд на свои часы. – Жду, чтоб через час всё прошло. Иначе тебе придется лечить, – подмигивает, усиливая эффект проигрыванием бровей.
– Тут только ампутация, бро, – улыбаюсь милейше. – Способ действенный, уберём всё ненужное.
В этот момент мой взгляд цепляется за его пах. Честное слово, случайно. Я немею. У него стоит снова или до сих пор?!
Перед тем, как ударить, я почувствовала, чем он упёрся в меня, собственно, поэтому так и произошло.
Делаю вид, что не замечаю.
Только назойливого озабоченного малолетки мне не хватало.
За столом снова поднимается обсуждение похода в клуб. Я люблю танцевать, это все знают. Теперь ещё и Руслан. Причину объяснить не могу, но мне жутко не нравится тот факт, что он обо мне что-либо знает. Со мной такое впервые. Просто хочется сказать, чтоб ушёл, не смотрел и не думал обо мне. Необъяснимо.
По итогу Дима соглашается, не знаю уж, хочет расслабиться или просто присмотреть за неугомонным прожигателем жизни. Как результат, уговаривает и меня.
Вечеринка будет стилизованная, вход ограничен, значит, и людей не много, всё, как я люблю.

Глава 8

Руслан
Сказать, сколько раз я пожалел о том, что предложил поехать потусить, я не могу. Думаю об этом каждую минуту, мать его, каждую.
Яра танцует очень проникновенно, никакой вычурности и вульгарности, только плавные движения. Наблюдаю за тем, как мягко скользят из стороны в сторону её бедра. Выдержки это не добавляет. Напротив. Похоть давит на мозг.
Как на такую смотреть и не хотеть? Ума не приложу, и не я один. Со всех сторон херы на неё глазеют. Блд. Бесят.
Самой же Алеевой на нас, на окружающих, глубоко и конкретно… плевать.
Саяра наслаждается музыкой. В тусклом освещении её светлая кожа мерцает. В танце поднимает руки над головой, музыка ей явно заходит. В глаза бросается то, как мужская часть присутствующих впивается в неё взглядом. Стоило только руки поднять, как заворожённые головы свои подняли, и я среди этих кретинов.
С Димой можем побороться за звание предводителя идиотов. Сидит угрюмый и так же, как и я, смотрит на Саяру хмурым взглядом, периодически поглядывая на часы.
Я со стороны так же убого выгляжу?
Танцуя, Яра поворачивается к нам лицом. На ней чёрное длинное платье. Сидит по фигуре, идеально подчёркивает изгибы тела. Спереди разрез до середины бедра. Если она выставит ногу, половину присутствующих придётся откачивать. Хотя я бы с большим удовольствием их прибил прямо сейчас.
– Чего вы такие понурые? – птичка, налетавшись, садится за наш столик. – Сначала сами позвали, теперь сидите с кислыми лицами. Дим, пойдем со мной, – протягивает к нему свою тонкую руку.
Снова удар ниже пояса. Когда только приехали, я держался к ней близко-близко, пока малышка не попросила отойти от неё подальше, очень вежливо попросила.
Чувствуется, чья кровь в ней течёт. Дочь своего отца однозначно.
«Не стоит, Митяй, соглашаться,» – произношу в своих мыслях.
Увы, они поднимаются вместе. Друг, или скорее надсмотрщик, не особый любитель танцев, насколько я знаю. Он на её фоне теряется. Волнует это, похоже, только меня, потому что Яра смеётся, запрокинув голову, положив руки на плечи партнёра по танцу.
*бал я всё это.
От серёг Яры исходят отблески. Картинка фиксируется на подкорке. Такая яркая, нежная, весёлая и не моя. Сжимаю челюсть и выдыхаю.
Меня так не устраивает. В корне.
Хочу её себе. До дрожи хочу. Так, чтобы не на один раз. Надолго. Навсегда.
Увидел её вчера и улетел. Стопроцентное попадание. Как в Хантайское озеро с разбега снова нырнул. Ощущения точно такие же. Поджилки свело, дух перехватило. Зато пульс – тахикардия.
Понадобилась всего пара часов, чтоб всё осознать и смириться. Возможно, она и есть спасенье.
– Горыч, здоров, – от созерцания меня отрывает знакомый. Перевожу взгляд на его протянутую руку. Какого черта припёрся? Пожимаю на автомате. – Ты чего один сидишь? На тебя не похоже. Посмотри, сколько сегодня девчонок.
После его слов оглядываюсь, реально. Как в эскорт каталоге – рыжие, белые, чёрные. Если есть деньги, выбирай любую. Девочек «на выгуле» видно с первого взгляда. Больше не интересно, даже смотреть.
Смотрю на свою.
– Я не один сегодня, – коротко поясняю.
– Это дочка Алеева что ли? Давно её не было видно. Красотка. А попка какая… ммм… – тянет слащаво, явно желая челюсть свою отреставрировать.
– Даже не смотри в её сторону, – говорю предостерегающе, на полном серьёзе.
– Воу, ты её новый заступник? – произносит с насмешкой. – Она столько потянет? Спирин, смотрю, тоже здесь.
Слегка приподнимаюсь и резко хватаю его за затылок. Сжимаю.
– Или ты рот закрываешь, или язык свой будешь по всем свалкам города искать по кусочкам. Ты меня понял?
Ответить он не успевает. Рядом со мной материализуется тот самый милый херувимчик, предмет наших разногласий. Кладёт руку мне на предплечье.
Пробивает от её прикосновения.
– Что-то я устала. А у вас тут веселье, как я посмотрю, – делает знак рукой, дескать, отпусти.
Соглашаюсь.
Шульга выдыхает только сейчас.
– У нас гости? – смотрит на урода. – Надо знакомиться.
– Я Борис Шульга. Ты меня не помнишь? Мы пересекались, Саяра, – храбрится ушлёпок в присутствии Саяры.
– Папа кого-то из твоих защищал или сажал? – с виду она излучает доброжелательность, но взглядом даёт понять, на короткой ноге быть с ней не получится.
Боря смеётся. Затем начинает напоминать Яре, где их знакомили.
– Не помню, – произносит она спокойно, смотрит на свои ноги, поправляет платье.
Всё парень, к тебе интерес весь исчерпан. Никаких ужимок, мол, «прости», «к сожалению», от неё не дождаться.
– Значит, будем повторно знакомиться, – произносит весело.
Дима его приглашает за наш стол. Он же не слышал той херни, что мне перепало услышать.
Яра занята телефоном, бегло что-то печатает. Затем ей звонят. По теме понятно, рабочий момент. Она и тут возни не разводит, всё четко по делу.
– Ты тоже юрист? – Шульга не унимается, в надежде с ней пообщаться. – У вас прямо династия.
Яра кивает, тянется за бокалом и отпивает. Ничего не говорит.
– Я думал, вам хамр запрещен, – выдает с умным видом.
Яра смотрит на него как на безобидное, но неприятное насекомое.
– Я не мусульманка. И это безалкогольный мохито, – говорит, как с ребенком. Улыбка милейшая.
Борис удивлён, глаза выпучивает. Придурок.
– Папа – православный татарин. Так тоже бывает, – произносит Саяра. После на меня смотрит, бровями указывает в сторону «лишнего», добавляет тише. – Он безнадёжный.

Глава 9

Саяра
Ругайте меня, можете даже настучать по голове неразумной, если я еще вздумаю употреблять алкоголь. Пила безалкогольный мохито, зачем было пробовать алкогольные коктейли? Ответа у меня нет.
Голова разрывается, оторвать её, гудящую, от подушки совсем нереально. Да что голову, я глаза открыть не могу! Просто пздц!
Странное совпадение: открываю глаза – начинает тошнить.
Посмеялся бы с меня Дима, и Серёжа, и даже Семён. Стыдно признаться, но я в своей жизни пила алкоголь от силы раз пять. После этого раза навряд ли будет шестой.
Неужели уже возраст сказывается? На восемнадцатилетие свершился апогей моего «алкоголизма». Мы с Димой, и без того нетрезвые, приехали к нам домой и выпили бутылку коллекционного виски. У папы много лет стоял, ждал своего часа и дождался. И надо заметить, ничего наутро мне не болело. Так что… всё дело не в количестве, а в качестве.
– Кошмарно выглядишь, пьянчужка, – раздается поблизости.
Я лежу в своей комнате. В доме отца. Из мужских голосов тут может быть только он сам и Дима. Ребята из охраны никогда не рискнут зайти в мою комнату без значимого повода. Папа еще не вернулся… И это точно не голос Димы.
Открывать глаза я не тороплюсь, если кто-то хочет навредить – болтать не будет. Сдавливаю ладонями голову и сажусь на кровати, упираясь локтями в колени.
– Не думал, что отпускать тебя с Димой настолько опасно, – насмешливо-нахальные интонации позволяют определить источник звука поименно. Только его тут не хватало. – Глаза можешь не открывать, просто протяни руку, так уж и быть, помогу тебе.
Моей руки касается что-то холодное. Открываю глаза.
Руслан стоит, одним коленом опирается на мою кровать, протягивает мне стакан с жидкостью. Судя по едва ощутимому специфическому запаху, не просто вода.
– Не упрямься. Я могу, конечно, тебя и сам напоить, но лучше не стоит. Обольешься, потом раздевать тебя придется, – голова реально не соображает, придумать что-то в ответ не могу. Разжимаю руку, в неё тут же ложится стакан. – Пей, обещаю, тебе полегчает. Опыт, – стреляет глазами и улыбается во все тридцать два.
Что-что, а всё, что связано с алкоголем, – его тема.
Делаю глоток. На вкус не противно, уже хорошо. Как только допиваю, стакан тут же исчезает из рук.
Откидываюсь обратно в подушку. Похоже, слишком резко, морщусь от неприятного бульканья в голове.
– Совсем что ли плохо?
– Ты что тут делаешь? – мой голос сипит.
– И тебе доброе утро, – отзывается весело. Непробиваемый тип. – Пришел посмотреть, не остался ли Дима у тебя на ночь. А то мало ли, может, ты жениху изменяешь, да ещё и не со мной, – отвечает, как ни в чём не бывало.
Определить, шутит или нет – невозможно. Приоткрываю глаза, с виду выглядит вполне серьёзно.
– А попал сюда как?
– Пока тебя не было, я тут жил, можно сказать. У тебя отец очень внимательный и отзывчивый человек. Могла бы с него брать пример.
– Шёл бы ты…
Руслан меня обрывает.
– Нет, малыш, я решил, что у вас поживу. Поближе к тебе хочется быть.
Его слова меня ой как бодрят.
– А тебе не кажется, что для этого должно поступить приглашение? – говорю, откашлявшись.
– Видимо, алкашка палёной была, на слух твой повлияла. Я же тебе уже сказал – я тут кучу времени проводил. А сейчас батя вернётся, ключи от квартиры заберёт по-любому, от тачки смысла нет забирать, она не на ходу. Так что вариантов немного. Не на улице же мне жить, – заявляет мне хам.
Неплохой вариант с улицей, кстати. Жаль, не зима.
«Алкашка», правда, палёной была. Другие аргументы просто отсутствуют, потому что я подрываюсь и несусь в ванную. Голову мою разрывает на части.
Сидя на полу, думаю о том, что Руслан последний, перед кем бы мне хотелось выглядеть такой… убогой. В глаза словно песка насыпали – слезятся и режут. Горло дерёт со страшной силой. В ушах прибой шумит.
– Саяра, открой дверь, – просит Руслан, стоя с другой стороны. До этого ручку дергал пару раз. – Волосы твои хоть придержу, – не удерживается от подкола.
Из меня вырывается стон, никак не связанный с его словами. Не помню, когда мне в последний раз было так плохо. Дрожат не только руки, в голове всё дрожит, картинка перед глазами расплывается. По стенке встаю, прокладывая себе путь к раковине на ощупь.
От вкуса зубной пасты тоже мутит.
Мне не нравится так!
Отвратительное чувство. Никто не виноват, сама идиотка. Никто не вливал, не заставлял, просто, в какой-то момент стало чересчур весело, к нам присоединились друзья Димы. Парни болтали – я пила, было вкусно. Один за другим улетели несколько штук. Это от коктейлей так сейчас? Тогда очень жаль тех, кто пьёт регулярно.
Руслану ждать надоедает. Дверь открывается, словно я и не закрывала её.
– Пойдём, девчонка упертая
В этот момент я стою, оперевшись о раковину.
Он отрывает меня от пола, подхватывает под ноги одной рукой, и несёт обратно в спальню.
– Можно было дверь не закрывать: замки на межкомнатных дверях – защита условная. Я ничего для себя нового не увидел. Можешь не стесняться, – словно мысли мои читает.
– Ты вчера выглядел свежим, – шепчу еле слышно.
– Это практика, Яр. Тебе она не нужна. Мама у детей должна быть нормальная, шанс перенять хорошие гены должен остаться.
В другой ситуации я бы обязательно сказала, что думаю по поводу его наглости. Сейчас рот открывать совершенно не хочется, как и глаза.
Чувствую, как слабо скрипит кровать, и тут же на неё опускаюсь, ощущая под спиной простыни. Жмурюсь сильнее, когда солнечные лучики касаются моего лица. В любой другой ситуации я только «за» понежиться на солнышке, но не сейчас.
Руслан реагирует мгновенно – зашторивает окно.
Тяну на себя одеяло, закутываюсь.
На задворках сознания несётся мысль: он не настолько отбитый, как показался сначала.
Его вообще тут быть не должно. Не представляю, что бы с папой случилось, найди он меня на полу в ванной. Объективно лучше Руслан, чем отец, хотя стыдно безмерно в обоих случаях.
Перед тем, как провалиться в сон, слышу, как он кого-то отчитывает по телефону, голос строгий и грубый, непривычно его слышать таким. Хотя какая привычка, когда третий день человека знаешь?
Просыпаюсь от прикосновения руки к своей голове. Вздрагиваю и открываю глаза.
– Разбудил? – спрашивает Руслан, взгляд какой-то отстранённый. Я легонько киваю, стараясь голову излишне не взбалтывать. – Тебе пора просыпаться. Надо немного поесть.
– Который час? – сглатываю, горло, словно не моё, а из бумаги сделанное, голос шелестящий.
– Почти шесть, – мои не слишком широкие глаза расширяются. – Да-да, долго спала. Тебе стало легче?
– Немного. А папа где? – вдруг он видел меня… такой.
– Рейс немного перенесли, – смотрит на свои часы. – Скоро будут уже. Ты поешь, и я поеду.
Пока я спала, что-то произошло. Не знаю, как объяснить. Просто чувствую это. Не зная, какой он в жизни обычно, я и то понимаю, сейчас сдерживает эмоции, непонятно какие и зачем.
– Ты остаться хотел, – не успеваю до конца сформулировать мысль.
– Изменились планы, – Руслан резко встает, направляется к двери. – На кухне тебя жду, – произносит, не оборачиваясь.
Плечи напряжены. Выглядит взбешённым, но контролирующим стихию внутри.
Быстро добраться до кухни всё ещё не получается. Стараюсь ускориться максимально. Как только захожу, взгляд цепляется за цветы, стоящие на столешнице. Аккуратный букет белых роз, их запах уже по всей комнате разнёсся. От неожиданности я даже останавливаюсь, смотрю на них и моргаю. Даже вазу нашел?!
– Выкинешь, как в себя придёшь, – выдаёт пренебрежительно.
Руслан откровенно хамит. Не сказать, что мне нужны его тёплые чувства, напротив. Просто перемены настолько разительные. И неожиданные.
– Ты купил, чтоб я выкинула?
– Купил, потому что дурак, – подходит к столу. Рядом со стоящей на нём тарелкой, кладет несколько таблеток и ставит стакан с водой. – Выпей после того, как поешь. На голодный желудок не надо, – едва договорив, направляется к двери.
Понимаю, сейчас просто уйдёт. Мистер неожиданность.
В обычном состоянии я была бы только рада, но сейчас притуплённый мозг решает иначе. Иду за ним. Может, чувство благодарности во мне встрепенулось? Другой причины вникать в перепад настроения этого зарвавшегося малолетки не знаю.
– Что происходит?
Касаюсь его руки, но он с силой одёргивает, словно ему неприятны мои прикосновения или даже противны.
Руслан резко ко мне оборачивается. Окатывает меня злобным взглядом.
– Не трогай меня, поняла? – цедит сквозь зубы, нависая при этом.
Между нами разница сантиметров в пятнадцать-семнадцать, сейчас она кажется колоссальной. До этого момента вообще на его габариты внимания не обращала.
Думаю, что проблем с женским вниманием у него нет. Девушки любят таких: высоких, крепких, широкоплечих, а главное, уверенных в себе.
«Тормози,» – обрываю себя. Зачем я вообще его анализирую?
– Тебя кто искусал? – свалить бы на кухню, а лучше в кровать, а не провоцировать малознакомого мужика.
Руслан смотрит пристально, просто дыру прожигает, взглядом мои губы очерчивает. Выдыхает через нос. Тут же его кулак летит в стену за моей спиной. Звук удара оглушает на долю секунды.
Зажмуриваюсь, с головой накрывает волна его негативных эмоций.
Матерится сквозь зубы.
Слышатся шаги.
Входная дверь хлопает.

Глава 10

Часам к десяти возвращается папа. Очень хочется заверещать, заскочить к нему на руки, но сил хватает только на тёплое, крепкое объятие. Так ждала, так ждала, а в итоге… Угрызения совести снова просыпаются в моей голове.
– Устала, малышка моя. Какая ты непривычно квёлая. Ничего не болит? – интересуется папа, стоит только выпустить его из объятий. – Или я тебя разбудил? Поздно уже.
– Скажешь тоже, детское время. Можно подумать, мы с тобой всегда рано с работы приходим, – отшучиваюсь на имеющемся у меня эмоциональном заряде. – Ты голодный, наверно, давай покормлю?
Руслана, определенно, стоит поблагодарить. Он позаботился и об этом. Не знаю, где заказал, но еды в доме валом. Даже суп в кастрюле имеется, перелил?
Жду, когда папа будет готов к ужину, неспешно сервирую стол.
Стоит ему появиться в кухонной зоне, на долю секунды замедляет шаг, глядя на цветы. Нам с ним тест ДНК точно не нужен, узнаю эту реакцию. Брови его слегка приподнимаются, затем он кивает своим мыслям и проходит к столу.
– Данияр прислал или Дима подарил? – интересуется, как будто бы невзначай. – Скорее второе, Данияр любит более эффектные букеты.
Да уж, что есть, того не отнять. Данияр – мой жених, большой любитель эффектности. Даже если будет выглядеть веником, он его выберет, чтобы сразу понятно было – дорого.
– Руслан, – ставлю, на лежащую перед папой салфеткой, тарелку. – Чай будешь?
Вот теперь он точно удивлён, скрывать это необходимым не считает, но вопросов не задает. Удивительно.
– Буду. Давай травяной, он подписан как «сон», – папа берёт в руки приборы. – Почему Руслан уехал, не дождавшись меня?
Направляюсь к шкафу, где папа хранит запас чая. У него великое множество сортов.
– Так сложилось, что твой подопечный мне не докладывал. Давно у него ключи от дома появились?
– Забыл тебя предупредить. Сперва думал, что ты к себе сразу поедешь, потом из головы вылетело. Руслан давно тут не появлялся, я подзабыл.
– Если честно, меня удивляет появление людей, настолько вхожих в твой дом, – произношу спокойно, хотя меня это очень тревожит. Я об этом не знала до сегодняшнего дня!
– Наш с тобой дом, – уточняет. – Так вышло. Руслан парень хороший. Не смейся! – журит меня ласково. – Не пойму, какие бесы в него вселились. Ни с кем на контакт не идёт, ни с отцом, ни с матерью. Раньше хороший был парень, хватка отменная. Всё, как у всех, было – девочки, гульки, но это возраст, к тому же среда, в которой он рос. Вседозволенность, – последнее папа произносит выразительно, такие веяния он не поддерживает. – Эксцессов не происходило. А потом понесло, куда не стоило бы.
На этом тема Руслана заканчивается. После ужина мы с папой перебираемся в гостиную, и несколько часов разговариваем. Ему интересно ровным счетом всё: как долетела, как два дня без него провела, чем сейчас заниматься планирую, какие дела в разработке, что ела на ужин. В этом весь папа, так было всегда. Надо поговорить? Да запросто. Тема – любая.
– Малыш, завтра-послезавтра придется поработать. Обещаю, все выходные твои, – тепло улыбается, целуя меня в макушку.
Третий час ночи, это я весь день проспала, а он устал.
На следующий день просыпаюсь легко, как будто не было вчерашнего ужасного дня. Голова лёгкая, я бы сказала даже свежая, мысли в ней, размножаются с бешеной скоростью.
О том, как было плохо вчера, напоминает только отсутствие аппетита. Поэтому кофе – и можно топать вперед.
Папы к моменту моего пробуждения уже и след простыл. Только записка рядом с кофемашиной с пожеланием доброго утра. Достаю из кармана телефон и пишу ему ответное сообщение. «Лес он переводит» с того момента, как я читать научилась. Каждый день меня поджидали милые записки, которые он оставлял по утрам на кухне. Это трогало, и трогает сердце сейчас. Эмоционально я очень зависима от отца.
День проходит слегка суматошно. Знакомлюсь с коллективом, в котором придется работать ближайшие несколько месяцев. Изучаю материалы, составляю список недостающих, помечаю, какие запросы необходимо сделать. С места в карьер – вариант оптимальный. Раскачиваться можно в других делах.
Все документы, которые можно, планирую домой утащить, всё равно рано папу ждать не приходится, навряд ли за время моего отсутствия что-либо в его жизни изменилось.
В конце дня вызываю такси через приложение и спускаюсь.
Рядом со зданием администрации замечаю Руслана. Мысли мгновенно разлетаются. Я планировала его поблагодарить, но не сегодня. Ещё слишком рано – воспоминания о пережитом стыде не утихли.
Выглядит он, как всегда (уверенность моя близится к ста процентам) замечательно. Чёрные очки, чёрные брюки, рубашка с короткими рукавами тоже чёрная, всё на нём сидит идеально. Черный ему идёт.
Загорелые мускулистые руки в значительной мере открыты взгляду, залипаю на витиеватых, немного вздутых венах.
«Очнись, Яр. Тем девицам, что метрах в пятидесяти застыли и на него пялятся, это простительно, им на вид и двадцати нет, ты-то постарше».
Вдох-выдох. Достаю телефон и проверяю местоположение такси на карте. Ждать ещё четыре минуты. Какова вероятность того, что он меня не заметит?
Стоит только этой мысли промелькнуть, как Руслан отрывает глаза от телефона и смотрит ровно на меня. Прицельно. Отталкивается от «Вольво», опираясь на которое ждал, судя по траектории его движения, меня.
– Яра, привет, – говорит легко и приветливо.
Не сказать, что я обиделась на его вчерашнюю грубость, такое развитие событий оптимальное. Мне-то весь этот геморрой совсем ни к чему.
Я сейчас констатирую факт или себя уговариваю?
Некстати киваю.
– Выглядишь просто прекрасно. Как твое самочувствие? – общается непривычно мило.
– Всё хорошо, спасибо. Ты мне очень помог, – спокойно выдерживаю его взгляд.
– Я рад, – Руслан прячет ладони в карманы брюк. Может, я и неправа, но с виду ему неловко. Такое бывает? – Давай я тебя домой отвезу?
– Не стоит, я уже такси вызвала. Скоро приедет.
– Со мной безопаснее, – заявляет с полной уверенностью.
Вот те раз.
Усмехаюсь. Руслан тут же понимает причину.
– Окей, возможно, не очень. Но эта машина, – головой указывает, – по каким-то там тестам признана самой безопасной в мире.
– Даже не знаю. Кто возьмет верх – она и её безопасность или ты, за месяц разбивший три тачки?
– Приятно, что ты следишь за моей жизнью, – ослепительно улыбается и тут же качает головой. – Соглашайся. Нам надо поговорить.
– Я хотела тебя поблагодарить. Спасибо, что с ужином всё организовал. Папа остался доволен. Если что, это всё я готовила. Не сдавай меня.
Руслан смеётся, прикрывая рот кулаком. Кивает.
– Не сдам тебя, так уж и быть. Но за это должна будешь исполнить одно моё желание.
Нет. Нет. Нет! Хочется замахать руками в знак протеста, вовремя вспоминаю о бумагах, которые держу.
– Так не пойдёт, – качаю головой отрицательно, вполне серьёзно.
– Одно, Яр. До дома тебя довезти, – звучит безобидно, но я-то знаю, на что он способен.
Телефон вибрирует, сообщая – такси ожидает. Поднимаю глаза, и сразу вижу нужную машину. Только делаю шаг в её сторону, Руслан ловит мой взгляд, и тут же понимает, в чем дело.
– Подожди здесь, – голос строгий.
Отдал приказ и направляется к такси сам. Наблюдаю за тем, как он стучит в водительское окно и тут же отдаёт наличными деньги. Водитель, естественно, счастливый, тут же уматывает. Предатель, я так на него рассчитывала.
Спрашивается, чего я стояла, как дура, и ждала? В присутствии Руслана мой мозг совершенно точно тормозит, и очень сильно.
– Я всё устроил, пошли, – делает жест, мол, не благодари за услугу.
Иду за ним.
Он открывает передо мной пассажирскую дверь. Надо бы ему температуру измерить. Слишком галантный.
На сиденье лежит букет цветов.
«Да ну нет,» – подвывает жалобно мое сознание.
Смотрю на цветы, потом на Руслана.
– Это тебе.
Нагорный ловко наклоняется, слишком близко со мной. Берёт в руки цветы. Забирает у меня документы. Вместо них в руках у меня появляется букет. Занимает это всё у него секунды две от силы. Я же тем временем пребываю в режиме «медленный газ».
– Ты мне вчера уже дарил…
Просто умничка. Ответ лучший из лучших!
Руслан оценивает и задорно смеётся.
– Если ты так будешь реагировать, то и завтра, и послезавтра повторю. Каждый день буду дарить. Рад, что тебе нравится.
Мне правда нравится. Небольшой, аккуратный. В букете преимущественно лилии. Поставлю около кровати, и во сне буду летать на разноцветных облаках. Лилии дарят нам разноцветные сны. Шикарный план для двадцативосьмилетней девицы.
Руслан закрывает дверь, когда я усаживаюсь, и обходит машину.
Когда он занимает водительское сидение, я снова залипаю на его руки. Крепкие предплечья, обвитые вздутыми венами. Длинные пальцы обхватывают руль. Видимо лилии волшебные, опьяняют с первых секунд, не дожидаясь периода сна. Иначе как объяснить эту мою слабость перед ним?
– Я хотел извиниться, – произносит Руслан, стоит нам только выехать на трассу. – Вспылил не по делу. Не должен был на тебя выливать свои негативные эмоции.
– Что вчера произошло, когда я уснула?
– А ты не знаешь? – бросает быстрый взгляд на меня, и тут же возвращает его на дорогу.
Выглядит он слегка удивлённым.
– Даже представить себе не могу.
Уголок его губ дёргается в усмешке. Слегка склоняет голову набок, но тут же возвращает в исходное положение.
– С Данияром твоим говорили. Он мне не понравился.
«Ба-а-а. Ну, привет».
О таком я даже не думала!
Сегодня я с Данияром общалась, и он мне ни слова не сказал об их разговоре. Хотя… он всегда проявляет собственнические наклонности. Как сдержался? Не закатил мне скандал.
– Боюсь даже думать, как ты ему представился, – это не вопрос, это реально проблема.
– Сказал, что ты от него ко мне уходишь и скоро сама сообщишь об этом…
Я даже наорать на него не могу, настолько невозмутимо он выглядит.
Мне в позвоночник будто вгоняют длинный кусок арматуры. Боль ощущаю даже на кончиках ушей. Руслан произнес это настолько уверено, что мне становится дико страшно. Он реально моему жениху так сказал? С моего телефона звонил? Пять лет моей жизни… к чертовой матери. Просто потому, что какой-то мальчик решил поиграть. Ему скучно стало, а тут игрушка новая замаячила. Немного от других отличается – уже интересно. А может быть, интересно всё, что движется?
– Я думал, он тебе рассказал, – его голос вырывает меня из мыслей.
Не хочу даже знать, что он ещё успел ему наговорить. Мне больно, безумно, давит в груди. И я ещё думала, как бы помягче прервать наше общение?!
– Останови, – единственное, что могу сказать спокойно.
– Яр, послушай…
Нет, сил на это не остаётся.
– Нет, Руслан, послушаешь сейчас ты, – повышаю немного тон в попытке подавить рвущиеся наружу эмоции. – Ты не имеешь никакого права такое говорить моему жениху. Тебе ясно? Возможно, я себя где-то не так повела, но о том, что не стоит ни на что рассчитывать, я сразу предупредила. То, что тебе просто чего-то захотелось, или кого-то, не значит, что ты точно это получишь. Это жизнь, и я в ней такой же человек, как и ты. У меня свои планы, свои желания.
Руслан меня перебивает.
– Он твои планы и твои желания? – он настолько крепко сжимает руль, что костяшки его пальцев белеют.
Я жалею, что мы в машине. Слишком опасно.
– Паркуйся! Сейчас же, – прошу строго.
На удивление он не спорит, быстро находит место.
– Он мои планы. Только он. Пять лет моей жизни был только он. И если ты думаешь, что за пару дней это изменится, то ты ошибаешься. Не бывает так просто. Ломать свою жизнь из-за твоей прихоти я не стану. И не хочу.
Руслан, до этого уставившийся на свои руки, лежащие на руле, резко оборачивается. Хватает меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Сейчас они у него нефритового цвета.
– Захочешь. Запомни, захочешь. Я хочу быть с тобой, – хватка на подбородке ужасна. – И ты, моя милая, тоже захочешь. Судьба.

Глава 11

Залетаю домой, хлопаю дверью. Этот звук эхом прокатывается по прихожей. Оседаю на пол. На входной коврик. Самое место.
Вглядываюсь вглубь дома, папа ещё не пришёл. К счастью.
Только в этот момент понимаю, что держу в руках коробку с цветами. Идиотка. Ну какая же дура! Документы в машине Руслана оставила, а цветы, которые он подарил, забрала. Что вообще в моей голове?
Осматриваю подарок: от волнения я продрала картон ногтями. Он был плотный. Отстраненно смотрю на свои ногти. Неприятное зрелище.
«Включай свою голову, Яра! Не для красоты она тебе богом подарена».
Ставлю коробку с цветами рядом. Хватаюсь руками за виски, ноги к груди прижимаю. Как так вышло? Чья-то случайная фраза – и твоя жизнь рушится. Именно так и будет, я что, Данияра не знаю?! Непонятно, почему он ещё не позвонил выяснить? На него не похоже. От слова совсем.
«Захочешь». «Захочешь». «Захочешь». Голос Руслана долбит мои перепонки. Он так решил! Решала, блин, мелкий.
– Пакостник ты, а не решала! – говорю в пустоту.
Спиногрыз!
Возмущение поднимает меня на ноги. Сказанные им слова звучат в моей голове все громче, сводят с ума. Как же так вышло? Как в один момент так получилось, что всё под откос покатилось? Ничего ведь не было! Ничего!
В метаниях добираюсь до своей комнаты.
На эмоциях, от досады, хватаю стоящего на комоде совёнка и бросаю в стену. Отметина на стене отрезвляет. Застываю при виде неё, не шевелюсь, только глаза в пол опускаю. Осколки. Они повсюду.
Сейчас я внутри примерно такая же. Опускаюсь на пол, тут же ложусь. Пол прохладный, очень приятно. Двумя руками держусь за грудь, сердце норовит выскочить, я придерживаю. Правда, оно хитрее меня, к ушам пробирается. В них сейчас пульс можно прощупать.
На секунду меня посещает мысль – он пошутил. Развела тут истерику из ничего. Но предчувствие, интуиция, если хотите, говорит мне обратное. Он не пошутил. Он решил… решил позабавиться.
Надо было в пах бить, тоже бы повеселилась!
Как можно быть таким эгоистом? Допустим, только предположим, всего на мгновенье: я ему действительно понравилась. Разве это так преподносят? Да и какие тут к черту нравится-не нравится ,терпи, моя красавица?
У меня Данияр, и мне нравится он.
Проблемка одна… два года назад я б сказала, что я его люблю. Сейчас только нравится – это печалит. Я перегорела в своём желании создать с ним семью. Предложи он мне жениться через год после того, как мы стали встречаться, через два, через три… я б уже мамой многодетной была. Но он не звал.
Данияр вовремя не предложил – во мне погасла острая потребность. И вот он наконец-то решился, а я задумалась. Мы дату переносили… А теперь ему позвонил левый мужик и сказал, что я от него ухожу. Это вообще как?
Как мне теперь его попросить ещё на пару месяцев отложить свадьбу? Я как раз собиралась. Это ведь всё – конец отношениям. Он никогда не поверит в случайность. Таких совпадений не бывает.
«Перенести? Чтоб ты вдоволь натрахалась с каким-то мажориком малолетним?» – слышу голос Данияра, даже прищурённый взгляд его вижу.
А мне не потрахаться надо! Я хотела закончить текущее дело. То, что после свадьбы я максимум в офисе папы бумажки смогу перекладывать, – это факт. Взгляды своего жениха на семейную жизнь я знаю прекрасно. Его главный аргумент в том и состоял, что сначала надо встать на ноги. Ему. А мне за это время понять, что лучше дома детьми заниматься, чем работать.
Я этого не поняла, скорее наоборот. Появился азарт, которого не было раньше. Мне очень хочется чего-то добиться самой. Если сейчас выйду замуж, рожу, то так и останусь дочкой Мурата Алеева. Вроде была, что-то делала. Что именно? Да бог его знает.
Столько времени на учебу затрачено. Дел было много, но здесь – ни одного. Навряд ли с Кавказа вести дойдут. Вся надежда будет на Сёму: если на свадьбе напьётся до нужной кондиции, может, чего и расскажет.
Не хочу я всё так.
Отрываю голову от пола и смотрю на стену. Надо же быть такой неудачницей. Зато пар выпустила, слегка полегчало.
Что сказать жениху, не придумала, но поговорю с ним обязательно. Начинать семейную жизнь с такого нельзя. Хорошим не закончится однозначно.
Приподнимаюсь до положения сидя. Немного страшно и больно. Страшно от того, что в одночасье вся жизнь может испортиться по чьей-то прихоти. Больно оттого, что процесс этот запущен.
Никогда раньше я ничего не разбивала. Телефоны, тарелки – всё целое оставалось, даже в моменты, когда во мне миллионы вулканов взрывались. Это было так давно, можно сказать, что неправда.
Много лет назад одна из девушек Димы фото с ним в социальных сетях выставила, на нем они целовались. Удалила она его быстро, предполагаю, что Дима заставил, он не любитель публичности. Но я сохранить-то успела. Смотрела часами и плакала. Плакала и снова смотрела. То чувство горящего сердца помню и сейчас.
Примерно так же хреново. Грудная клетка болит.
Выхожу из своей ванной в домашнем костюме и с тряпкой. В моей спальне стоит папа, руки в карманах брюк. Мной не доволен?
– Стену в полёте не различила? – спрашивает, кивая на обломки некогда птицы.
– Полёты – дело опасное, пап, – пожимаю плечами. Опускаюсь, чтобы собрать.
Спасибо, радиус поражения невелик.
– Малышка, я тут подумал, – смотрит, как я убираю. – Перенёс все дела. Хочу вместе с тобой побыть. Зачем столько денег, если процесс их заработка лишает единственного ребенка? – вопрос риторический, ответа моего он не требует.
Папа в очередной раз меня спасает. Рядом с ним даже при желании себя не накрутишь.

Глава 12

Папа маринует мясо, а я неотрывно слежу за движениями его рук. Завораживает. Сколько себя помню, даже когда мама была жива, мясо готовил отец. В этом деле он, как рыба в воде.
Есть вообще что-то, чего он не может? Нет, такого я за свою жизнь не обнаружила.
Мы находимся в нашей летней беседке, он готовит, я сижу в деревянном кресле-качалке, поджав под себя ноги, качаюсь, то туда, то сюда. Мне так хорошо, словно вчера и не было той истерики. В воздухе витает аромат детства. Так мы проводили каждые выходные. Один выходной. По воскресеньям папа работал из дома. Вот и сейчас для меня освободил свое ценное время.
В голове загорается индикатор совести.
– Пап, может, надо чем-то помочь? Лук какой-нибудь почистить, порезать…
– Отдыхай, мой ребёнок. Поплакать еще успеешь, – папа легонько отшучивается.
Когда была мелкой, думала, что он мне не доверяет такое пустяковое дело. Сейчас понимаю, это просто забота, одна из её интерпретаций.
– Что хочешь на разогрев? Гуся или шашлык из баранины? – спрашивает меня.
Смотрю на стол, перед нами. Это не гусь, это гусище.
– Ты думаешь, после этого монстра в нас ещё шашлык поместится?
Папа мгновенно улавливает, чего я больше хочу. Пододвигает к себе обсмаленную тушку гуся. Внимательно наблюдаю за каждым его движением. Как точит нож, делает множество надрезов на коже мертвой птицы, начиняет яблоками, гранатом и сухофруктами, зашивает и начинает наносить маринад. Смотреть за тем, как он готовит, могу безотрывно. Папа делает это нечасто, но напоминания о рецептах ему не нужны. Если его спросить, он скажет – «руки всё помнят».
– Ляльчик, у тебя вид такой, будто ты его прямо сейчас проглотишь, – подшучивает папа надо мной.
Поднимаю на него глаза и смеюсь.
– Мне просто нравится созерцать процесс. Боюсь упустить момент, когда ты крюк в него воткнёшь и в тандыре подвесишь.
– Моя добрая девочка. Когда ты была маленькой, я боялся при тебе птицу разделывать. Чтобы детскую травму не получила. Зря боялся? – поднимает на меня глаза.
Улыбаюсь в ответ.
– Не знаю, где дорожка свернула не туда, – пожимаю плечами.
Папе становится очень весело.
– Она свернула именно туда, куда надо. Понял это, когда мне из школы позвонили и сказали, что ты двух парней «избила». Смешные. Ты, моя маленькая хрупкая девочка, и два каких-то придурка. В тот день у меня впервые от сердца отлегло.
Он опирается на стол сжатыми в кулаки ладонями, костяшки пальцев касаются столешницы. Смотрит на меня с теплотой. Она неподдельная, греет самую душу.
Знаю, о чем он думает в этот момент. Почти сразу после смерти мамы у меня появилась охрана. Не то чтоб была угроза. Тогда он ещё не был лучшим из лучших адвокатов страны, вернее тогда мало кто знал, что он таковым является.
Надо ли говорить, что ребенку охрана до лампочки?! Хотелось свободы, идти, куда хочется, чувствовать себя взрослой. Это сейчас мне нравится быть маленькой папиной дочкой. Тогда всё было иначе. И время другое было.
Когда я в первый, он же последний, раз сбежала из-под надзора, окружающая среда восприняла меня, неприспособленную девочку с азиатской внешностью, агрессивно. Сейчас такое можно назвать «изюминкой», в начале двухтысячных в некоторых слоях населения была только агрессия. И пофиг, что я имела отношение только к якутам и татарам. Им вообще на всё было плевать, они хотели только крови и выплеска накопившейся агрессии.
– Откроешь мне крышку тандыра? – спрашивает отец, вырывая меня из воспоминаний, не самых приятных.
– Конечно, – подскакиваю, направляясь к переносному тандыру, стоящему во дворе. – Во сколько ты встал? Всё успел, пока я спала. Надо было меня растолкать.
– Ещё чего! Я привык уже, после шести мне не спится в любом случае.
– Зато мне дома спится. Я даже мелатонин пить перестала. Голова касается подушки– и я улетаю в царство Морфея.
– Тебе надо больше отдыхать. Может, ну этот заповедник? Без тебя отвоюют.
– Папуль, мы обсуждали, – тянусь к его щеке, быстро чмокаю.
Папа вздыхает, сдаваясь.
– Вы обсуждали с Данияром, он готов сюда переехать? Не хочу тебя отпускать, категорически не хочу. Думал об этом все последние месяцы, взвешивал, анализировал. Ты мне дома нужна.
То, что я вижу в глазах отца, меня напрочь обезоруживает. Смесь боли, любви и надежды.
Хочется плакать, но расстраивать его совершенно нельзя.
– Конечно, папуль. Дани не против, – сжимаю его тёплую руку.
Не вру, мы обсуждали по правде, но было это год назад. Если для него что-то изменилось, то мне на это… по боку. Оставлять любимых нельзя.
– Я рад. Выберите сами потом, где жить хотите. Организуем, – притягивает мою голову и целует, от переизбытка чувств меня накрывает.
Сколько себя помню, папа был для меня ориентиром, на него хотелось равняться. Я видела, с каким уважением и благоговением люди смотрели на него, и думала, что подводить папу никак нельзя.
Поэтому в моей жизни есть чёткие рамки. Сколько себя помню, меня это устраивало. Потом появился Руслан… Не сотрёшь.
Спустя несколько часов я умираю на диване в гостиной. Двигаться точно нельзя, иначе мой желудок порвётся. Вот это меня понесло в домашних условиях!
Когда много работаешь, про еду забываешь или перехватываешь незначительно. А тут я за несколько дней успела упиться, а теперь ещё и объесться.
Самоконтроль даёт сбой.
Надеюсь, это только на съестное будет распространяться. Что тоже не есть хорошо. Как я в платье влезу? Которое даже не начинала выбирать.
Платье-Данияр-позвонить-Руслан – примерно такую цепочку причинно-следственных связей соорудил мой мозг.
И опять Руслан. Мне не стоит столько о нем думать. Попытки выбить его из головы делают только хуже. Мысль, как муха назойливая, если залетела – избавиться проблематично.
Лежу, оперевшись на плечо папы, смотрим фильм. Ну как смотрим, я смотрю, а он спит.
Мой телефон начинает вибрировать.
«Только бы не Данияр,» – первая мысль.
Ругаю себя, так не пойдёт. Нежелание выяснять отношения, и, как следствие, игнорирование близкого человека всё только испортит.
Звонит Серёжка. Ну, хорошо.
– Привет, – говорю и тут же зеваю.
Смотрю на часы – почти полночь.
– Яра, привет. Ты занята?
– Просмотр киношки считается занятостью?
Серёга слегка выдыхает.
– Яр, будь другом ,забери Руса из заведения, адрес я скину.
– А больше ничего сделать не надо? – не сдерживаю иронии.
– Нет! Ну сестричка, – тянет жалобно. – У мелкого температура, у Маруси тоже. Не могу их бросить одних. Дима уехал. Вся надежда на тебя. У него второй день крышу рвёт. Сделаешь?

Глава 13

Всю дорогу, пока еду в какие-то несусветные дали, ругаю себя. Надо же было так вляпаться… по самые ухи. Да-да, именно ухи. У меня есть ухи и тыква, был бы мозг – я забила бы на проблемы вечно пьяного идиота.
«У него второй день крышу рвёт».
Казалось бы, я тут причём? Зачем оно мне надо, геморрой этот. И тем не менее, взяв один из «старых» папиных мерсов, я тащусь в покер-клуб. Естественно, нелегальный. Докатилась.
Долбанные любители острых ощущений!
Паркую машину в паре метров от входа в заведение, несколько секунд сжимаю руками руль, стараясь поймать хотя бы нотку терпимости, но её нет.
Стоит мне только выпрыгнуть из машины, дверь убогого клоповника открывается.
Внутри, я почти уверена, всё выглядит дорого. Иначе детки богатеньких дядей не станут нести сюда родительские денежки. Они ведь все у нас любят пафос, хотят выглядеть статусными.
Самое поганое –эта блажь долгое время поддерживается. Её раскручивают так активно, что многие думают – так и должно быть.
Ёжусь. Находиться тут неприятно.
Единственное, что меня связывает с подобного рода развлечениями, – это «Poker face»*, но у меня он врожденный. Раньше за это меня не любили, сейчас, частично, за это, мне платят.
Не сказать, то мужчины горят желанием меня пускать, даже пытаются пошутить на тему того, что бабе в подобного рода заведениях места нет, и мужика своего мне лучше ждать дома. Похоже, я не единственная курица, которая приехала вытаскивать своего, выходит, что петуха, из сего клоповника.
«Я его что, своим сейчас в мыслях назвала?» – ужасаюсь.
Один из мужчин смотрит на номера тачки, я в это время устало смотрю на свои часы, скоро час ночи, затем он шепчет напарнику на ухо что-то и предлагает мне пройти.
– Мужчина, вы очень любезны, – говорю приторно сладко.
Внутри, ожидаемо, всё очень «дорого-богато». Кожа, дерево и много зеркал. В одном из них ловлю свое отражение. У маньяков вид менее говорящий, чем у меня.
Как бы дать Руслану, не знаю даже куда, чтоб мозги на место встали.
Девушка в коротком черном платье ведёт меня в нужный зал. Смотрю на неё – хороша, несомненно, но, боже, как можно тут работать? Мне после тридцати секунд пребывания захотелось сбежать.
Зал небольшой, отделан в темно-зелёных цветах. В голове, ой как некстати проносится мысль:
«Как раз под цвет глаз Руслана».
Вместе с Нагорным за столом находятся ещё трое мужчин. Мой «подопечный» полностью расслаблен. Ножки свои подкаченные вытянул, выражение лица отстраненно-скучающее.
«Король жизни», иначе не скажешь. Самооценка на максимуме.
Видит меня и улыбается, всё так же вальяжно. Приподнимает один уголок рта и подмигивает. Делает жест – подойди.
– Ты ох*ел? – спрашиваю одними губами.
Улыбка Руслана становится шире.
– Парни, пара секунд. Девочка моя приехала.
Все, кто ещё не успел меня заметить, оборачиваются и с недовольными лицами здороваются. Да уж, тоже мне покеристы. Даже блеф не освоили.
– Зайка, иди ко мне, – всё с той же гаденькой улыбкой ко мне обращается Руслан. – Я так скучал.
«Публичные скандалы для людей моей профессии не позволительны. Забывать об этом нельзя,» – напоминаю себе. Жуть, как хочется ему врезать.
Стоит только подойти ближе, Руслан перехватывает мою руку, целует костяшку указательного пальца и отпускает.
Каждый раз, когда, мне кажется, что наглее он уже быть не может, он показывает новый уровень своего нахальства.
Закругляться придурки не собираются.
Игра затягивается, градус напряжения, моего напряжения, возрастает. Парни заигрываются, им становится весело, игра тормозится. Карты остаётся вскрыть только Руслану и ещё одному мужчине, который мне смутно знаком, пытаюсь вспомнить откуда, но не могу. Руслан откровенно его провоцирует, пытаясь вывести на эмоции едкими, острыми фразами.
«Ппц. Спасибо, Серёжа, но ты явно мои возможности переоценил».
По итогу не выдерживаю первой я.
Забираю у Руслана карты и раскладываю их на столе.
– Фулл-хаус.** «Руки» сильнее у вас явно не будет, – обращаюсь к мужчине, имя которого до сих пор вспомнить не смогла. – Деньги перевести можете на счет любого приличного благотворительного фонда. Чеки скиньте на номер Руслана, – последнее говорю уже всем, при этом тяну Руслана за предплечье, пытаюсь поднять.
– А чё вы так быстро? Мы ещё не закончили, – мужчина кажется пьяным и чересчур агрессивным.
Нам с Русланом это не нравится. Обоим. Пьяному козлу не нравится, что мы уходим.
В Нагорного цепляюсь намертво, не хватало только драки. Хотя, если он захочет – для него меня отцепить дело пары секунд.
– Вячеслав Валерьевич, я бы на Вашем месте присела, – мужик с бешеными глазами только подниматься начал, я же киваю на его стул. – Поверьте мне, лучше тут. В иных местах сидеть не так приятно, – обвожу глазами помещение. – Тем более, статьи, судя по заявлениям, у Вас совсем не весёлые, – можно подумать, я заявления видела. – А «крыша» по нынешним временам понятие очень непостоянное, – интонацией специально продавливаю отдельные слова, сам тон остается доброжелательным, слишком доброжелательным.
Личный юрист остаётся твоим лучшим другом ровно до тех пор, пока не заканчивается бабло на его оплату. Примерно так у типа и вышло.
С горем пополам вытаскиваю тело Руслана на улицу. В помещении он мне казался трезвее, но я-то теперь тоже учёная. Пока пьёшь, так легко и жизнь прекрасна, как встаёшь – в голову бьёт. К тому же неизвестно, что он вообще пил. И только ли пил?
Кое-как добираюсь до своей квартиры, ключи от которой специально взяла. Не думаю, что папа будет рад таким ночным визитёрам. Терпение его имеет границы. Они очень чёткие.
Тащу его до квартиры, тратя все силы. Пока открываю дверь, Руслан скользит по стене вниз. Притяжение Земли в этот момент манит его сильней, чем остальных жителей нашей планеты. Подхватываю его, с безумным трудом ставлю на ноги.
Как только мы заходим в квартиру, прямо с порога всё меняется.
Одной рукой он прижимает меня к себе, второй закрывает дверь. Становится абсолютно темно. Чувства вмиг обостряются. Руслан наваливается, прижимает к стене, толкается бедрами.
Сердце моё останавливается.
Что за пздц?
– Вот ты и попалась, малыш, – шепчет мне в шею, при этом ведёт губами вверх к уху.
*Poker face – невозмутимое, бесстрастное лицо.
**Фулл-хаус – в покере комбинация из пяти карт: трех карт одного достоинства и двух – другого.

Глава 14

Ковыряю вилкой в тарелке и украдкой посматриваю на Руслана, сдерживая при этом смешок. Выглядит он на редкость серьёзным и немного печальным. Ну, ничего, мужчинам не привыкать терпеть боль. В следующий раз подумает дважды, перед тем как руки свои распускать.
– Спасибо, Яра. Очень вкусно, – произносит сдержанно.
Расплываюсь в улыбке.
– А главное – полезно. Это те самые… твои ночные спасители, – поднимаюсь со стула и иду заварить чай.
Краем глаза замечаю, что Нагорный трогает своё лицо, так аккуратно. Точно болит!
– Я даже без зеркала чувствую, что они не особо меня спасли. Откуда в такой маленькой девочке столько силы? – оборачивается ко мне, закинув одну руку на спинку стула.
– Ты не умеешь объективно оценивать. С чего ты взял, что я слабая?
В квартире я никогда не жила, но отец, судя по всему, подготовился и к такому варианту событий. В шкафу лежат все ингредиенты для моего любимого мятно-облепихового чая. Родительская забота имеет поистине космический уровень.
– В тебе и пятидесяти килограммов нет, как ты можешь быть сильной? – смеется Руслан, но тут же морщится.
Видишь же, могу.
– У тебя вся информация относительно меня некорректная, – пожимаю плечами.
Беру одну кружку – для себя любимой.
– Гостеприимностью ты, явно, не в отца пошла, – усмехается, поднимаясь на ноги.
Спокойно берет себе чайную чашку и возвращается.
Надо ли говорить, что чувствует он себя свободно? Его ничего не смущает, достоинства не унижает. На моей кухне он разваливается так же, как и вчера в подпольном клубе.
Делаю вид, что не слышу его.
– Зачем ты попёрся туда? Тебе проблем мало? – облокачиваюсь на стол, сплетая пальцы рук.
– У меня проблема только одна. Заносчивая льдинка никак не хочет оттаивать, в остальном всё супер! – лыбится во все свои белые ровные зубы.
Свои? С таким поведением – удивительно. Как не выбили до сих пор.
– Славика вашего пасут, хоть и не закрывают, – я-таки вспомнила эту недовольную рожу. – Не трись рядом с ним, – произношу безразлично.
– Я бы предпочел тереться только о тебя, но ты пока что против, – то, насколько он уверен в своих словах, не может не поражать.
– Не пока что. Ну, так что, на кой… – выдыхаю. – Зачем это всё? Ещё и Сергея притянул. Оставь парня в покое.
– Я не просил его тебе звонить, вообще ему не звонил. Кто-то из знакомых присутствующих слил.
– Ты думаешь, что я поверю, дескать, всё так удачно сложилось само собою? – спрашиваю, приподнимая бровь.
– Это судьба. Я тебе говорил, а ты мне не веришь, – наклоняется в мою сторону. – Вообще, я там был потому, что одна особа обвинила меня в несостоятельности, ненадежности и ещё много в чем.
Признаюсь, такое было.
В машине я ему много чего сказала, перед тем как хлопнуть дверью и уйти в закат с подаренными им цветами. Вспоминаю и слегка краснею.
– То есть, поход в покер-клуб доказывает твою надёжность? – не удерживаюсь от колкости.
Руслан невозмутим, его не смущают мои слова. Ведёт он себя всегда так, словно его мужественность – аксиома, и если имеются неверящие, то это сугубо их проблема, его не касающаяся.
– Имеются ограничения по способам заработка? – спрашивает с энтузиазмом. – Ты сразу скажи, чтоб я больше впросак не попал.
– Ты считаешь, что покером можешь заработать?
– Не вижу причин для обратных мыслей, я ситуацию контролировал. Если тебе показалось, что я поступаю бездумно, то ты ошибаешься. Для меня нет разницы, где играть, в сети или вживую.
– То есть ты ещё и заядлый, – тяну разочарованно.
Руслан смеется. Недолго.
– Милая, спасибо, что не зубы, – снова щупает своё лицо. – Хотя и так все поймут, что ты меня в строгости держишь.
– Нужен ты мне больно, держать тебя, – фыркаю.
Руслан достает из кармана телефон, смотрит, слегка удивленно. Печатает что-то в ответ.
– Детка, да ты у нас авторитет, – жестом подзывает меня, разворачивая телефон экраном ко мне.
Пробегаюсь по экрану взглядом: Вячеслав Валерьевич К. перевёл триста тысяч рублей в пользу благотворительного фонда «Русь». Оперативненько, ещё и девяти утра нет.
– Тебе нормально папины деньги в таком количестве на ветер спускать? – спрашиваю у него довольно резко. До этого я не интересовалась размером ставок.
Руслан мрачнеет, тепло в глазах улетучивается, улыбка на губах меркнет.
– Спасибо за завтрак, – шумно отодвигает стул и встаёт, забирая свою тарелку, моет её и ставит на сушку. После выходит из кухни.
Оу, вот оно наше слабое место. Отлично. Теперь буду иметь представление, как отвадить от себя его превосходительство – Заносчивого Засранца.
– Мусор забрать? – Руслан возвращается.
В этот момент звонит мой телефон.
Данияр. Боже, почему так не вовремя.
– Если нетрудно, то забери, – говорю, выходя из кухни. – Дани привет, – принимаю вызов.
До спальни дойти не успеваю, как слышу звонкий хлопок входной двери.

Глава 15

Дмитрий Спирин
Вечер пятницы. Силы еще остались, обзавестись компанией не удалось, а развеяться хочется. Такими темпами начну пользоваться услугами девочек по найму. Возраст как, уже подходящий?
Стоило так долго ждать подругу детства, чтоб всё равно проводить вечера в одиночестве дома с собакой. Поганое ощущение одиночества. Оно действует удушающе, вызывая чувство отчаяния. Единственный плюс – наутро чаще всего улетучивается.
В памяти мелькают воспоминания из беззаботной юности. Беззаботной она была, правда, недолго: младший брат на попечении – это зашкаливающая ответственность. Ярким пятном в серости, окутавшей меня в то время, была Яра.
Никогда не думал, что девчонка из богатой семьи может быть настолько доброй, чуткой, отзывчивой. Пафос – это вообще не про неё, хотя найдутся люди, считающие её высокомерной. Так было всегда. Она не хотела с ними общаться, натягивая при этом маску безразличия. Сущность под её скорлупой так до конца не изучена даже мной. Но однозначно «деньги решают» – это не её тема. В памяти она навсегда останется той темноволосой серьёзной девочкой.
Когда мы только познакомились, я не понимал, как ребенок в двенадцать лет может быть таким собранным и ответственным. Сам я в свои семнадцать и близко рядом с ней не стоял. После смерти родителей всё кардинально изменилось. И то, без её помощи не представляю, чтобы я с мелким делал.
В то время она меня никогда не динамила, это сейчас может сказать: «Дима, я занята, перезвоню». Раньше я приходил с работы, а она с Серёгой уроки делала. Такое разве бывает? С её-то возможностями.
Я, наверное, чертов везунчик, который всё про*ебал.
Вариант остается только один. Руслан. Кто-кто, а он всегда за любой кипишь, главное, успеть вписаться в его плотный график тусовок. Будем считать, что так я выполняю обещание за ним присматривать.
– Привет, брат. Ты по делу? – отстранённо спрашивает Рус, выбивая тем самым смешок из меня.
По делу? Это точно Руслан?
– Привет, Гор. Очень важное, хотел предложить сходить в «Пиноккио».
– Нет. Сегодня я пас, – удивляет меня второй раз подряд.
Сегодня пятница. Обычно этот человек с понедельника по воскресенье где-то торчит, медленно приближая себя к алкоголизму.
– Приболел?– спрашиваю, заранее зная, что нет. Лечится он как раз алкоголем.
– Занят, Димыч. Если подразгребу, можно будет дома посидеть. Идти куда-то не вариант. Через час-полтора подойдет?
Судя по времени, Руслан в своей городской квартире, из загородного дома родителей у него чисто дорога заняла бы больше.
– Греби давай, буду ждать у себя.
– Договорились, – отключается тут же.
В восемнадцать мне было ещё не до гулянок, а в тридцать уже не до них, время «между» было занято работой. Где справедливость? У младшего брата уже семья есть, а я не знаю, чем себя занять в единственный свободный вечер. Где был тот переломный момент, когда я стормозил?
По Руслану, оказывается, можно часы сверять. Ровно через час двадцать девять минут он появляется на моем пороге, держа в руках сумку с ноутбуком. Вот это приход.
– Отец жесткач устроил? – кивком головы указываю на сумку.
– Да нет, тут работа. Отвлекаться нельзя. Пошли на кухню, у тебя там розетка удобная. Мало ли, – разувается и безмятежно проходит, словно это нормально для него, дескать, так и должно быть.
Смотрю с удивлением. Нагорный делает вид, что не понимает, в чём дело.
Ладно, узнаем.
Как только заходит на кухню, включает ноутбук, открывает какие-то проги и отворачивает от меня экран.
Мои брови приподнимаются вопросительно.
– А чего ты удивляешься? – бросает Рус. – Вы все меня отцу палите. Будто я не знаю.
– Когда ты последний раз тачку раз*ал, я и слова ему не сказал.
– Я на «Волюхе» катаюсь, как ты думаешь, он сам не догадался? – смеется Руслан. – От него ничего не скроешь. Он походу уже отчаялся в своих попытках из меня взрастить человека.
– Не говори глупости, он тебя любит, и хочет помочь.
– Силой мысли из меня задатки алкаша вытравить? Наивный ты. Ему просто пятна на репутации иметь не хочется. А в семье не без урода, – пожимает плечами. – Спасибо хоть Валера удался, – бросает иронично.
Руслан постоянно отвлекается, так непривычно видеть его сосредоточенным. Пару лет назад я бы поспорил на счет распределения любви его отца между сыновьями. Сейчас сторона перевеса очевидна. Один абсолютно беспроблемный, пусть и не хватающий звезд с неба, второй отчаюга без башни.
Я не знаю, какое отношение было бы у меня. Знаю только одно – люди могут меняться. У меня в свое время, кроме секции бокса и телок, ничего интереса не вызывало. Раз, и в один день всё изменилось. Осознание может быстро прийти, нужны, правда, для этого определенные обстоятельства. Или стимул, очень весомый. У меня было комбо. Обстоятельства – смерть родителей. Стимул – светящий брату детский дом.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71534362?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.