Главная страница | Научная фантастика | Король должен умереть. Книга третья. Часть первая

Король должен умереть. Книга третья. Часть первая
Леонид Сиротин
После событий в запретной системе Арт быстро возвысился в рядах Воронов. Теперь ему, как эмиссару Катраэта, предстоит отправится послом в пустынный мир Медина, где он с треском провалит одни переговоры и с блеском проведет другие. На помощь Воронам придет кочующая крепость ганзеров на условиях, которые будут стоить Арктурианину расположения генерала Врана. Арт будет слушать рубаи и позировать обнаженным. А потом его история заложит крутой вираж вокруг рюмки «Особой ганзерской».

Леонид Сиротин
Король должен умереть. Книга третья. Часть первая

Пролог
Ларк, как любой человек, родившийся и выросший на станции-хабитате, знал, кто твой лучший друг, когда звучит аварийная сирена.
Скафандр.
Как любой космик, он инстинктивно запоминал, где находится ближайший бокс со скафандрами. Вживленные носители памяти скриптора позволяли ему хранить эту полезную информацию сколь угодно долго. Когда машинный голос произнес: «Экипажу занять боевые посты и приготовиться к экстренному выходу из гипера!» – Ларк уже знал, что делать.
Перевести собственный экзоскелет в форсированный режим и активировать магниты, встроенные в его «руки» и «ноги». В три прыжка по стене добраться до двери кантины над головой – дверь оказалась там после сбоя системы искусственной гравитации. Выбраться в коридор и переместиться на три метра в сторону кормы. Искомый бокс с приметной оранжевой маркировкой вмонтирован в переборку по правую руку. Ларк видел его загруженное из внешней памяти изображение так же отчетливо, как напряженное лицо корпус-командора Увейна каэр Вледига перед собой.
Бокс распахнется по нажатию на приметную красную кнопку. Нужно будет зафиксировать руки и ноги в держателях, просунуть голову в выдвинувшийся пузырь шлема. Манипуляторам бокса потребуется меньше девяноста секунд, чтобы облачить Ларка в легкий скафандр. После этого будет можно, если потребуется, помочь Увейну и двинуться в сторону ближайшего отсека со спасательными капсулами.
План был хорош, но Ларк не успел привести его в исполнение.

Сначала погас свет – одновременно в кантине и в прилегающем к ней коридоре. В темноте раздался многократно повторенный грохот – по какой-то причине сработали переборки, рассчитанные на борьбу с пожаром или разгерметизацией. Все возможные пути эвакуации оказались отрезаны.
Освещение вернулось в приглушенном аварийном режиме. Вестибулярный аппарат Ларка, восприимчивый к малейшим изменениям в гравитационном векторе, предупредил скриптора, и тот успел включить магниты. Сила притяжения на «Пендрагоне» вновь совершила сальто-мортале, и Ларк повис вниз головой. С коротким криком Увейн пролетел мимо него и канул в проеме двери кантины, который теперь был «внизу».
– Увейн! – крикнул Ларк, но ответа не было.
Стараясь сохранять спокойствие, скриптор мысленно вернулся к своему прошлому плану. На этот раз без прыжков проползти по стене, вылезти в коридор. Там скафандры и, возможно, потерявший сознание от удара контрразведчик. Когда поднимутся аварийные перегородки, там путь к спасению.
Со спокойствием выходило не очень. Почему-то сейчас собственная смерть показалась ему куда более близкой и реальной, чем когда он стал свидетелем мятежа на флагмане. Убивавшие друг друга бойцы с красными и синими метками на броне как будто существовали в другой, параллельной реальности и не могли ему угрожать. Наблюдать за ними было не страшнее, чем просматривать мемозаписи.
Другое дело – представить, как погибает корабль, как отсеки затапливает бушующий огонь или кислород утекает через пробоины. Глубинные страхи, поселившиеся в разуме Ларка еще в детстве, напомнили о себе дрожью в руках, сухостью во рту и сползающими по спине струйками пота.
– Внимание! – произнес голос из динамиков. – До завершения Перехода…
Оповещение захлебнулось оглушительным скрипящим звуком. По кантине, по всему телу Ларка, отзываясь в каждой косточке и хряще, прошла волна вибрации, размывающая очертания предметов. Одновременно он испытал тошнотворное чувство потери ориентации, знакомое каждому, кто хоть раз входил в Аннун или покидал ее вне стаб-капсулы.
«Что-то не так!» – мысленно закричал скриптор, ощущая, как пронизывающая «Пендрагон» дрожь нарастает, как она переходит в глухой многоголосый стон переборок и перекрытий. Эхо неумолимых сил, способных разорвать броню линкора и вывернуть корабль наизнанку.
«Мы слишком быстро покидаем гипер. Неполадки с генераторами искривления», – подумал Ларк. Внезапно его оставил страх и сменился удивительно холодным спокойствием, полным принятием неизбежности. Он вспомнил свой последний сеанс записи воспоминаний короля. Путешествие Арта в запретную систему и ловушку Искателей Грааля, в которую угодил корабль повстанцев.
«Может, это тоже ловушка? Палеотек ведьм, который вырвал “Пендрагон” из Аннун», – такой была его последняя мысль.
Гравитация на борту королевского флагмана совершила скачок до десяти «же». Лампы в кантине вспыхнули ослепительным белым светом, который иглой вошел в глаза хрипящего от перегрузки Ларка.
Свет сжался в крохотную раскаленную точку.
И погас.

Он смотрел в лицо за прозрачным забралом скафандра, удивлялся его красоте, которую не портила, а лишь подчеркивала гладкая кожа головы, лишенной волос. Любовался огромными глазами, тонкой линией носа, мягкостью полуоткрытых губ. Читал в их движении свое имя, которое она повторяла.
– До встречи, мой капитан, – прошептала Анна, будущая настоятельница Храма на Икарусе, и стала удаляться.
Она улетала всё дальше и дальше, а он тянулся к ней через пустоту, через бесконечность, сквозь красно-синюю завесу дороги мертвых, и никак не мог коснуться ее протянутой руки. Он напрасно окликал ее и умолял вернуться – в ответ слышался лишь призрачный шепот в наушниках скафандра.
– Я буду ждать тебя здесь.
«Где – здесь?» – хотел спросить он, но ответ уже был перед ним. Среди всеобъемлющего ничто, которым были владения Рогатой Хозяйки, висел огромный матовый шар, покрытый круглыми выступами. Не корабль, не планета и не астероид, нечто чуждое, непостижимо существующее по ту сторону пространства и времени.
По какой-то причине он знал, что перед ним. Тайная тюрьма Канторов, скрытая от всей Империи. Он уже бывал здесь в качестве пленника, игрушки палача, мучившего его тело и копавшегося в его воспоминаниях. Это его голос, а не голос Анны звучал теперь в наушниках.
– Я буду ждать тебя в Рексеме, – сказал лазарь по имени Валькон Тэтра.

Сознание возвращалось к Ларку медленно и неохотно. Сначала звуками – низким гудением и равномерным электронным писком. Потом обрывками мыслей, словами «где», «я», «что», «со мной», между которыми, казалось, пролегли парсеки клубящейся темноты. В темноте он стал ощущать собственное тело, налитое тяжестью, онемевшее, погруженное во что-то теплое, мягкое и одновременно упругое, как будто немного выталкивающее его силой поверхностного натяжения. Боли не было, но от слабости он едва мог шевелить кончиками пальцев.
Постепенно к нему пришло осознание, что окружавшая его темнота исчезнет, если он откроет глаза. Ларк так и сделал.
Он болезненно заморгал, привыкая к яркому ровному свету. Сильнее всего слепил белый круг прямо над его лицом. Спустя несколько секунд Ларк понял, что видит неоновый нимб, опоясывающий корпус медицинского кибера. Тот парил над скриптором и чутко шевелил протянутыми к Ларку многочисленными конечностями. Именно от кибера исходило то самое гудение, которое проникло сквозь завесу беспамятства.
– Лежите спокойно, – услышал Ларк. – Вы в медотсеке. С вами всё в порядке.
Источник голоса находился как будто слева от него, но, когда Ларк попытался повернуть голову, он обнаружил, что упругое ложе, на котором он лежит, твердеет и препятствует его попыткам. Теперь ему казалось, что вокруг него мгновенно густеющая смола, ощущение, которое никак не назовешь уютным.
– Простите, – произнес всё тот же голос, который, без сомнения, принадлежал молодой женщине, даже девушке. – Сейчас изменю настройки кровати, чтобы вам стало удобнее.
Голос не обманул. Сделанное из умного геля покрытие кровати перестало ограничивать движения скриптора, вновь стало податливым. Оно еще и сформировало у него под спиной валик, придав Ларку полусидячее положение. Теперь он без помех мог обернуться, увидеть мерно попискивающую башню сложного медицинского агрегата возле кровати и рядом кресло, в котором сидела девушка в белом докторском комбе.
Первая связная мысль Ларка была: «Как же хорошо, что мы на корабле Объединенного Королевства». Монарший указ десятилетней давности запрещал маски, которые с подачи бадонской аристократии тысячелетиями носила вся Империя. На девушке не было древней личины Чумного Доктора, которая была так хорошо знакома скриптору из кошмарных воспоминаний короля. За носатыми масками гильдии медиков скрывались рексемские подручные Валькона Тэтры.
«Перед самым пробуждением я видел Рексем, – подумал Ларк, – но это была картина из воспоминаний, которые король мне еще не передавал. Возможно, я непроизвольно получил доступ к более глубоким слоям памяти».
Следом его мысли сразу же совершили еще один скачок, вернулись к первому впечатлению. Незнакомка в белом была очаровательна: ее простому милому лицу с немного вздернутым носом невероятно шла короткая военная стрижка.
– Вы так внимательно на меня смотрите, – с улыбкой сказала девушка. – А я, пока вы спали, гадала, какие у вас глаза. Оказывается серые.
Ларк почувствовал прилив крови к щекам. Он попытался заговорить, но из его горла вырвался неразборчивый хрип.
– Ох, бедный вы мой, – сказала девушка с искренней заботой. – У вас горло совсем пересохло, да? Одну секунду.
Она перешла на согнитский диалект, чтобы скомандовать:
– Воды пациенту.
Паривший над Ларком кибер стремительно унесся в сторону и вернулся с мягкой грушей для питья в протянутом манипуляторе. Прежде чем Ларк шевельнулся, девушка забрала грушу и поднесла к его подбородку. Скриптор смутился еще сильнее, но послушно дотянулся до груши губами и стал жадно пить. У воды оказался приятный, чуть солоноватый привкус от добавленной в нее смеси кальция и магния. В программе кибера явно были учтены требования, накладываемые особенностями генетики скриптора, выросшего в условиях нулевой гравитации.
– Вот так, пейте, пейте, – тонкие пальцы девушки чуть-чуть сжимали грушу. – На здоровье. Вам сейчас нужно много питья. И покой.
– Что со мной? – с тревогой спросил Ларк, отрываясь от груши. – И что с кораблем?
– С вами всё в порядке, – уверенно произнесла девушка. – Вас немного помяло во время сбоя генераторов искусственной гравитации. Ничего серьезного, кости целы, внутренние органы тоже. Пара синяков, ушибы мягких тканей. Когнитивный шок при выходе из гипера. Пока вы находились в восстановительном стазисе, мы провели глубокое церебральное сканирование. Ваш мозг и нервная система в превосходном состоянии, но есть симптомы переутомления от частого использования ваших имплантов. Поэтому, еще раз, покой и только покой.
– А корабль, – еще раз спросил Ларк, – корабль в порядке?
Девушка ощутимо колебалась с ответом, и сердце Ларка в тревоге пропустило пару ударов.
– Основные системы «Пендрагона» функционируют без перебоев, – раздался незнакомый мужской голос.
Ларк повернул голову направо и увидел золотого человека.

От присутствия нового гостя в скромных размеров кубикле медотсека, где лежал Ларк, сразу стало тесно. Вошедший, он шагнул сквозь мерцающую стерилизующую завесу, оказался мужчиной огромного роста и подавляюще могучего телосложения. Не просто мужчиной, генаром – его белый комб подчеркивал темное золото кожи лица, шеи и рук. Безволосый, с неестественно правильными чертами лица, он смотрел на мир парой вживленных в глазницы фасетчатых имплантов.
«Наверное, это самый странный доктор из всех, которых я видел», – подумал Ларк. Что-то в облике вошедшего тревожило его память, требовало активировать вживленное хранилище мемозаписей, несмотря на предостережение девушки.
– Оставьте нас, доктор, – сказал золотоликий генар.
Девушка вспыхнула щеками, поднимаясь на ноги. На ее лице отразилась борьба, она как будто хотела что-то сказать, но под требовательным взглядом неживых глаз увяла, опустила голову и стремительно, не глядя больше на Ларка, прошла через завесу. Скриптор смотрел ей вслед и с досадой думал, что так и не узнал, как ее зовут.
Гость встал в изножье его кровати, сложил руки на груди. Несмотря на то что было невозможно понять, куда он смотрит в каждую конкретную секунду, Ларк чувствовал, что генар пристально его разглядывает. Настолько пристально, что скриптору показалось недостаточно быть укрытым тонким греющим покрывалом, под которым на нем не было даже экзоскелета.
– Я задам вам несколько вопросов, – сказал новый доктор тоном, не предполагающим никаких возражений. – Попрошу вас отвечать по возможности быстро и не задумываясь.
– Могу я сначала узнать у вас кое-что? – поинтересовался Ларк.
Вопросы так и теснились у него на языке. Например такой: если основные системы флагмана функционируют без перебоев, что насчет неосновных систем? И где вообще оказался “Пендрагон” после того, как авария выбросила его из гипера?
В немалой степени Ларка волновала и судьба корпус-командора Увейна, не пострадал ли тот более серьезно, чем сам скриптор.
– Нет, не можете, – отрезал генар и сразу же задал свой первый вопрос: – Ваше имя Ларк?
«Проверка памяти? – предположил скриптор. – Но почему тогда он попросил выйти свою коллегу?».
– Верно, – Ларк кивнул.
– Где вы родились?
– На станции Новый Икарус, система Дедала.
– Вы помните, какой сейчас день?
– Я не уверен, – Ларк замялся. – Мои импланты отключены, и я не знаю, сколько пробыл без сознания.
– Около девяти стандартных часов, – сказал генар.
– Тогда сейчас четвертое сентября восемьсот второго года Двенадцатой Династии, – скриптор поспешно добавил. – По старому имперскому летоисчислению. По календарю Объединенного…
–– Как вы стали королевским свидетелем? – перебил его генар.
–– Я, – Ларк лихорадочно размышлял, как ответить, не выдавая доверенные ему государственные тайны. – Свидетелем должен был стать мой наставник, мастер высшего градуса Блез. Я подменил мастера после… после того, как он не смог выполнять свои обязанности.
Наступила небольшая пауза. Скриптор почувствовал, как опять мучительно сохнет горло, но почему-то стеснялся попросить воды. Новый доктор его немного пугал.
– Вы видели вашего наставника Блеза после прибытия на «Пендрагон»?
– Нет, – ответил Ларк.  – Мастер задержался в Лебединой Гавани и мы отправлялись на флагман по отдельности. Больше возможности встретиться с ним мне не представилось.
– Вы собирались встретиться с ним вместе с корпус-командором Увейном? – златолицый наклонился вперед, упираясь руками в спинку кровати.
Ларку его поза показалась угрожающей.
– Я не уверен, что могу вам рассказывать, – проговорил скриптор. – Если вас беспокоит состояние моей памяти, заверяю вас она в полном порядке, как органическая, так и внешняя.
– Где вы находились в момент отказа генераторов Шварцшильда и выхода «Пендрагона» из гипера? – продолжил спрашивать генар.
– Я был в кантине с упомянутым корпус-командором Увейном, – Ларк немного повысил голос. – И я бы очень хотел знать, как он себя чувствует!
– Корпус-командор каэр Вледиг серьезно пострадал во время аварии, прервавшей Переход «Пендрагона», – сказал доктор. – В настоящий момент его жизнь и здоровье вне опасности, но состояние корпус-командора остается тяжелым. При этом, – в голосе генара отчетливо послышалась ирония, – он чувствует себя гораздо лучше, чем мастер Блез, который был найден мертвым в собственной камере чуть меньше восьми часов назад.
Ларк онемел. Не успел он мысленно похоронить наставника, казненного за шпионаж и запланированное покушение на короля, не успел тот ожить узником на борту «Пендрагона», не успела сорваться их встреча, на которую надеялся корпус-командор контрразведки Увейн, как ему сообщают, что мастер Блез мертв. Теперь уже, похоже, окончательно.
– Как… как это случилось? – хрипло выговорил Ларк. Ему показалось, что всё это время генар с интересом наблюдал за его реакцией.
– Кто-то вмешался в работу систем рециркуляции воздуха, – сказал доктор. – Ваш наставник задохнулся от переизбытка углекислого газа.
«Смерть, на которую Ланс хотел обречь Сестру Анну», – за фрагментами памяти короля Ларк пытался спрятаться от ужаса при мысли о том, какая жестокая участь постигла мастера Блеза. Старому скриптору недавно исполнилось двести десять лет, и он любил повторять, что хотел бы прожить как минимум столько же, если Аннун будет к нему добра.
– Но кто это мог сделать? – с отчаянием сказал Ларк. – Их нашли?
– Найдем рано или поздно, – генар, в момент утратив интерес к разговору, повернулся и шагнул в сторону завесы. – Как и тех, кто устроил диверсию, которая привела к аварии.
Вместе с очередным ошеломительным открытием, что отказ генераторов искривления и систем искусственной гравитации не был случайностью, Ларка ждало еще одно.
– Вы не доктор, – сказал он в спину, обтянутую белым комбом, так похожим на те, что носят медики на борту военного корабля.
– Я баннер-командор Лар Веда, – сказал золотолицый генар. – Королевская контрразведка.
С электрическим шорохом он преодолел завесу, и Ларк остался один.

– Вам вовсе не обязательно меня провожать, доктор, – сказал скриптор и указал на бронированную фигуру егеря, возвышавшегося за его спиной. – Мой бофорский друг не даст мне заблудиться.
– А тебе, повторю еще раз, совсем не обязательно звать меня доктор и на «вы», – его спутница аккуратно взяла Ларка под локоть и жестом предложила проследовать от выхода из медотсека к межпалубному лифту. – Сможешь?
Сомлевший от ее прикосновения и красный, как вателинская роза сорта “Императорская невеста”, молодой скриптор пробормотал что-то неразборчивое.
– Ну что ты там шепчешь, Ларк?
– Смогу, – Ларк прочистил горло. – Смогу, Валери.
– Чудесно, – доктор Валери повернулась к егерю, который, как привязанный, следовал теперь за ними, громыхая магнитными подошвами. – Скажите, капрал, а вам обязательно…
– Обязательно, – прогудел бофорец через встроенный в шлем динамик. – Приказано сопровождать королевского свидетеля до его каюты.
– А не могли бы вы, – Валери пошевелила пальцами свободной руки в воздухе, – сопровождать не так рьяно? У меня, честное слово, начнется клаустрофобия, если бы будете постоянно над нами нависать.
К некоторому удивлению Ларка, капрал послушно отстал и отпустил их с Валери метров на пять. Доктор шла рядом со скриптором и не убирала ладонь с его предплечья, хотя в ее поддержке не было ни малейшей нужды – за Ларка шагал его экзоскелет. От подобной неожиданной близости мысли в голове скриптора совершенно смешались, и он не мог придумать, что сказать. В результате до лифта, который, увы, был совсем недалеко, они дошли молча. Здесь, к сожалению, Валери отпустила его руку и провела комм-браслетом перед панелью вызова.
– Знаешь, – сказала она, поворачиваясь к Ларку. – Мне будет очень не хватать твоих историй. Ты замечательный рассказчик.
Ларк в этот момент был безмерно счастлив, что на второй день пребывания в лазарете смог полностью восстановить доступ к внешней памяти. На фоне радости, которую приносили ему горящие от нетерпения и любопытства карие глаза Валери, меркли беспокойство по поводу не до конца ясной ситуации, в которой находился «Пендрагон», и скорбь о печальной судьбе мастера Блеза.
– Ты замечательный слушатель, Валери, – сказал скриптор и сохранил на носителе улыбку девушки и румянец на ее щеках.
Его цвет он сравнил бы не с розами, а с тюльпанами, поля которых видел на записях с родины Валери, Согна.
– Надеюсь, приключения Арта не закончились на Пустоши? – спросила она. – Очень хочется знать, куда его занесла Аннун после встречи с тем бофорцем и бегства от Канторов.
Ларк непроизвольно оглянулся на егеря. Он, конечно, изменил некоторые детали в историях, почерпнутых из воспоминаний Его Величества, да и сам король передавал их скриптору не для того, чтобы хранить в тайне. Но всё же, всё же…
– Нет, – сказал он, – приключения не закончились. Мне, например, кажется, Арт и его друг еще как минимум раз побывают на Пустоши.
– Очень буду рада послушать.
Всё же он был не уверен, что Валери или кто-либо еще готовы узнать, как далеко Хозяйка и ее дорога завели капитана с позывным Арктурианин и повстанца Ланса каэр Бофора.
«Много ли останется от официальной истории Объединенного Королевства, когда мои воспоминания попадут во Всеобщий Либрариум, – размышлял Ларк, когда они с Валери и егерем заходили в лифт. – Не найдутся ли люди, обладающие властью, которые, в отличие от короля, не захотят, чтобы обитаемый космос знал правду».
Впервые он задумался о том, что правда, которой он клялся служить как скриптор, может оказаться не менее жестокой и капризной богиней, чем Аннун.

– Почти пришли, – сказала Валери, разглядывая схему помещений, выведенную над ее коммом. – Знаешь, Ларк, – она таинственно понизила голос, – иногда я думаю, что на таком древнем корабле, как «Пендрагон», просто обязаны водиться призраки. За шесть тысяч лет не могли не появиться. И если они здесь есть, то живут на нижних палубах.
Ларк огляделся. С его точки зрения, ничего не могло быть прозаичнее и скучнее, чем полутемные коридоры с бесконечными рядами гермодверей, дремлющими в нишах киберами и далеким ровным гулом силовых установок. Местами нижние палубы линкора напоминали ему родной Новый Икарус, только там было гораздо больше людей с их шумом и запахами и царила блаженная невесомость.
– Одна из наших медсестер рассказывала, что, когда возвращалась со смены, наткнулась в коридоре на знакомого мичмана. Мертвого. Кай его звали. Кай по кличке Енот. Он сражался на стороне заговорщиков, и его убили во время штурма орудийной башни, – Валери сделала большие страшные глаза. – Он свою каюту искал, мичман Кай, ходил от двери к двери, весь обгоревший, представляешь?
«А еще доктор, – подумал Ларк. – Согнитка, одно слово». Наставник Блез любил рассказывать, что настоящий согнит молится восемь раз в день и, даже когда раздевается, не снимает свои обереги от бесов.
– Ты улыбаешься, – возмутилась Валери. – Не веришь в духов?
– Верю, почему, – Ларк изо всех сил пытался напустить на себя серьезный вид. – Одного я тоже встретил в твоем медотсеке. Призрака Старой Империи. Я про аурана.
– Не называй его так, – тихо сказала Валери, разом отбросив дурашливый образ суеверной девчонки из фавел. – Даже будь ты три раза королевский свидетель, если хоть раз скажешь это слово Лару Веде, он тебя в лучшем случае покалечит. А скорее всего – убьет.
– Я… я не знал, – растерянно проговорил Ларк.
Когда полноценно заработала его внешняя память, он немедленно справился о происхождении златолицего. Хранившиеся у него записи оказались скудными: аураны, генары, подобные Лару Веде, были выведены Восьмой Династией, чтобы служить членам императорской семьи. Телохранители, рабы, домашние любимцы, генетически преданные своим хозяевам, владыкам Домус Ауреус. Они пережили своих создателей и многих Императоров, пока с гибелью последнего из них не прервалось служение длиной в пять тысяч лет.
Большинство ауранов, как узнал Ларк, покончило собой: разум, искалеченный когнитивным программированием не принял новую реальность, в которой они оказались свободны и лишены единственного смысла жизни. Уцелел в среднем один из тысячи, в основном те, кто долгие годы жил вдалеке от планеты-столицы.
Большинство уцелевших, как отмечал неизвестный Ларку брат-скриптор, выживали с тех пор благодаря истовой приверженности новой идее, которую они обретали во время странствий по обитаемому космосу. Кто-то становился фанатиком одного из бесчисленных культов, процветавших на Дальней Периферии. Кто-то, как баннер-командор Лар Веда, обрел себя под знаменами человека, разрушившего Империю.
– Для таких, как он, «ауран» означает «раб», – объяснила Валери. – С этим именем, с прошлым их связывает только боль и позор. Ты видел глаза Веды. Один из его хозяев выжег их, когда Веда был еще ребенком.
Ларк, которому в ближайшем будущем предстояла новая встреча со златолицым, был переполнен благодарностью к Валери. Та спасла его уже дважды: первый раз от последствий аварийного гиперперехода, второй раз только что, от нелепой смерти из-за нечаянного оскорбления, нанесенного генару.
– Спасибо, Валери, – горячо сказал Ларк. – Я учту всё, что ты сказала. Наверное, я должен объяснить мою дурацкую шутку про призрака. Я не мог представить, что кто-то из бывших императорских слуг станет офицером Королевского Флота.
Про себя он подумал, что и уроженку Согна, мира, который стоял у истоков Коалиции – главных врагов Королевства, было неожиданностью встретить на борту «Пендрагона».
– Для многих, не исключая баннер-командора, Его Величество остается Освободителем, – сказала Валери, и Ларку показалось, что она говорила и о себе. – Но ты прав, – на ее лице появилась озорная усмешка, – если представлять себе призраков, которые скитаются по нижним палубам, у одного из них точно будет физиономия Веды. Мы, кстати, пришли.
Они остановились перед дверью в каюту Ларка. Егерь-сопровождающий со всей деликатностью, которую мог позволить ему двух с половиной метровый бронескафандр, застыл на почтительном расстоянии.
– Будешь меня навещать? – спросил Ларк, поражаясь неожиданно проснувшейся в нем смелости.
– Конечно, – Валери кивнула, как ему показалось, немного смущенно. – Здоровье моих пациентов для меня очень важно. К тому же ты обещал мне свои истории.
Приподнявшись на цыпочки – Ларк в экзоскелете, был выше ее почти на голову, доктор коснулась его щеки мягкими губами, пахнущими мятой.
– До встречи, королевский свидетель Ларк, – прошептала она. – Осторожней с призраками.

– Входи, входи, мальчик, – не оборачиваясь, сказал король. – Располагайся. Я сейчас закончу. Так как ты оцениваешь ситуацию с генераторами искривления, Вигар?
– Паршиво оцениваю, Ваше Величество, – ответила голограмма, с которой в настоящий момент общался владыка Альбии, Тиндагола и прочая, прочая. – Девяносто восемь стандартных часов потрачено, и я бы рассчитывал, что оставшиеся  работы займут как минимум столько же времени. Ублюдок-rompe, простите мой согнитский, который подстроил аварию, знал свое дело. Всего четыре микрозаряда, размещенных в критических узлах, а разрушений больше, чем от попадания торпеды.
– Вигар, – проникновенно сказал монарх. – Ты был старшим инженером, когда эту развалину поднимали с океанического дна. Ты вернул «Пендрагон» космосу после того, как он тридцать лет служил домом крабам. Теперь ты хочешь сказать, что тебя остановит какой-то диверсант?
– Не остановит, – собеседник короля, седовласый мужчина с тяжелой челюстью, придававшей дополнительно упрямое выражение его суровому лицу, поднял кривой палец. – Замедлит. Не забывайте, что во время упомянутых вами событий ваш покорный слуга трудился на дне океана не в одиночку. Мне помогали ведьмы.
– На этот раз ведьмы не на нашей стороне, – мрачно заметил Его Величество. – И помня об этом, нам не стоит болтаться столько времени в какой-то Аннун забытой системе. В любой момент нас могут навестить нежеланные гости.
– Намек понял, мой сэн, намек понял. Семьдесят два часа. Если потребуется хотя бы минута больше, у вас будет новый бортинженер.
– Ты каждый раз так говоришь, – король вздохнул. – И каждый раз оказывается….
– Плохо вас слышу, Ваше Величество, – Вигар протянул руку в сторону, и по его трехмерному изображению побежали помехи. – Какие-то проблемы с внутренней связью. Немедленно ей займусь, как только починим генераторы Шварцшильда. Вы куда-то про… па… да… ете.
– Мерзавец, – с выражением сказал монарх, когда голограмма старшего бортинженера растворилась в воздухе. – Но совершенно незаменимый мерзавец. Если кто-то нас вытащит из ччерковой задницы Рогатой, в которой мы оказались, то только он.
Почтительно внимавший Его Величеству Ларк не мог не отметить, что сейчас король куда больше, чем на владетельного сюзерена, походил на капитана пиратского судна. Что-то такое прорезалось в его интонациях, его осанке, когда он стоял посреди пустого мостика, заложив руки за спину и смотрел на изображение безымянной звезды, вокруг которой обращался поврежденный «Пендрагон».
«Не пролегла ли дорога к трону в том числе через корсарские бухты дикого космоса?» – подумал Ларк и ощутил привычный скриптору зуд любопытства.
– А чем ты занимался, малыш Ларк, пока мы с тобой не виделись? – спросил король. – Слышал, что ты жив-здоров и доктор Валери прочно поставила тебя на ноги. Про твои успехи в помощи моей доблестной контрразведке корпус-командор Увейн сообщил, как только наша согнитская целительница разрешила ему пользоваться связью. Ничего не хочешь добавить?
– С успехами пока скромно, Ваше Величество, – сказал Ларк. – Я смог подключиться к внешней памяти покойного наставника Блеза, но не извлек оттуда ничего существенного.
– Увейн сказал, что ты видел одного из заговорщиков, – король обернулся, цепко взглянул на скриптора. – Значит, не все воспоминания о том, как готовилось покушение на меня, были стерты.

На доли секунды Ларк снова оказывается в мемозаписи своего покойного наставника, в том фрагменте, который хранится теперь на его собственном носителе.
Он сидит за столом, разглядывая свои узловатые старческие руки. Между его ладонями стоит тарелка с остатками еды, рядом высокий бокал с жидкостью цвета чернозема под шапкой белой пены. Вателинский темный эль, любимый напиток мастера Блеза. Почему-то он к нему даже не прикоснулся.
– Колеблетесь, мой друг? – слышит Ларк голос, искаженный акустическим скремблером.
Он поднимает взгляд. По другую сторону стола, окруженного изолирующей завесой, сидит человек в кричаще-ярком габлете и маске Шута. Уголки нарисованного на маске рта подняты в усмешке, глаза в прорезях внимательно разглядывают собеседника.
«Мы не в Объединенном Королевстве, – думает Ларк. Это его собственные мысли, не память наставника. – Здесь носят маски».
Он чувствует маску и на своем лице. Как и полагается заговорщику, старый скриптор тоже носит личину.
– Колеблюсь? – говорит Блез. – Нет, нисколько. Всё решено. Другого шанса поквитаться с Палачом Икаруса у меня не будет.
Ларк ощущает вспышку чувств мастера. Ненависть. Старый скриптор ненавидит короля – давно и тайно, что крайне непросто для человека, который генетически не способен лгать. Но, кроме ненависти, он ощущает горе, бескрайнее, как океаны мира Восстания – Катраэта.
– Понимаете, – продолжает Блез, – когда мы встречаемся с вами, когда я возвращаю себе заблокированную память, я вижу их так же ясно, как вашу любимую маску. Мою дочь. Моих внуков. Всех остальных, кого Палач обрек на смерть.
«У мастера была семья», – понимает Ларк. Его не удивляет это безобидное отступление от устава Ордена, на которое идет каждый второй скриптор высокого градуса. Ларк поражен тем, что никогда, ни одним словом наставник не обмолвился о том, кого потерял, когда старая станция Икарус была уничтожена по приказу короля.
– Мне знакома ваша боль, – тихо говорит Шут.
Блез как будто его не слышит.
– Я бы хотел помнить, – произносит он, выламывая пальцы. – Хотел бы видеть их лица, когда ваш вирус будет пожирать его нейроны. Это не вернет их. Мне не станет легче. Такое нелепое желание.
– Вы же знаете, что без блокировки памяти вас разоблачат при первой же проверке. Корпус-командор Увейн и его пес-ауран знают свое дело.
Опустив глаза, Блез молча начинает ковыряться в тарелке.
Ларк, незваный гость в сознании наставника, пытается осознать, насколько плохо он знал старого мастера. Всегда жизнерадостный балагур и скабрезник, любитель эля и продажных женщин спрятал себя от всего мира. Скрыл настоящего Блеза во внешней памяти, чтобы подобраться вплотную к человеку, которого он винил в гибели своей семьи.
– Обещайте мне, – хрипло просит старый скриптор. – Обещайте, что сохраните копию моей памяти для Всеобщего Либрариума. Сохраните их лица и имена.
– Можете на меня рассчитывать, – говорит Шут. – Всецело. А теперь, если не возражаете, обсудим одну крайне важную деталь, касающуюся вашего пребывания на борту «Пендрагона».
И фрагмент мемозаписи обрывается.

– Технически содержимое внешней памяти невозможно стереть, – сказал Ларк. –  Только если физически повредить сам носитель. Воспоминания хранятся в блокчейн-базе данных, защищенной квантовым ключом. У меня, как у оператора низкого уровня, есть к ней только частичный доступ. Поэтому я смог увидеть какие-то обрывки, но не полную картину. Возможно, если у меня будет больше времени, получится нащупать что-то еще. В противном случае нам потребуется помощь кого-то из мастеров-скрипторов высшего градуса.
– Жаль, до ближайшего из них сейчас парсеков восемьсот, не меньше, – сказал король. – Ладно, посмотрим, что удастся извлечь аналитикам Увейна из того, что ты увидел.
Его Величество бросил взгляд на виджет часов, плавающий над его комм-браслетом.
– Скоро совещание со старшими офицерами, – озабоченно сказал он. – Готовь оборудование, Ларк. Много записать не успеем, но по крайней мере начнем.
Ларк послушно раскрыл свой кейс и протянул королю нейронную тиару.
– Арктурианин вернулся на Катраэт из похода за пределы обитаемого космоса, – начал король, пока Ларк включал запись и подгружал сохраненный профиль настроек. – После прощания с Идер он отправился на секретную базу Воронов на внешних рубежах системы, где его ждала встреча со старым знакомцем. Там же Арту предстояло узнать чуть больше о добытом им палеотек-артефакте и получить новое задание лидера Восстания.
Монарх закрыл глаза, и вместе с ним так же поступил коронный свидетель.
Погружаясь в фиксирующий транс, Ларк никак не мог избавиться от тягостного чувства, что, помимо него и короля, на мостике незримо присутствует кто-то еще. И этот кто-то не сводит с него, Ларка, своего пристального холодного взгляда.

Эмиссар Катраэта. История сорок вторая. Старый приятель
По прибытии в карантинную зону Арктурианина встретил сам Берилак. Ладонь Арта, покинувшего шлюз малого когга, привычно утонула в огромной лапище главы контрразведки Восстания. Двое сопровождавших Берилака Воронов, в такой же, как у него, зеленой солдатской форме без знаков различия, вытянулись, отдавая катраэтскую честь – левым кулаком к правому плечу.
– Добро пожаловать, – сказал Берилак с радушной и, как показалось Арту, немного усталой улыбкой. – Теперь, когда ты прибыл, все в сборе. Весь оперативный штаб. Прости, что не дали тебе отдохнуть, но генерал настаивал, что тебя надо ввести в курс дела вместе с остальными. Ты как, держишься?
Арт подумал, что за почти два года их знакомства Берилак совсем не изменился внешне. Все тот же рыжеволосый, всегда приветливый гигант с вечно всклокоченной бородой. Если бы не форма и не приросший к бедру «Тайфун», его можно было бы принять за фермера с одной из сельскохозяйственных планет в окрестностях Бетельгейзе. В Берилаке легко было ошибиться, недооценить проницательность бывшего имперского проконсула, умение разбираться в людях и абсолютную безжалостность к тем, кого он считал врагами Восстания.
Однако в последнее время Арту стало казаться, что убедительный, выстроенный годами фасад, за которым личный следователь и палач генерала Врана скрывает свое истинное нутро, дал трещину. Сквозь него проглядывал человек, не чуждый сомнениям и мукам совести, прячущий свои колебания за показным ожесточением. С одной стороны на Берилака давил чудовищный груз ответственности за выстроенную им грандиозную махину противодействия тайным агентам Империи и Высоких Домов. С другой его сжирала невозможность разделить это бремя, довериться хоть одному человеку в своем окружении.
Арт, несмотря на смешанные чувства, которые он испытывал к Берилаку, готов был бы стать для него если не другом, то хотя бы собеседником. Но любые попытки сближения неизменно наталкивались на стену, которую контрразведчик выстроил между ними после возвращения Арта с Гаргаунта. Арктурианин не знал, что конкретно было тому причиной. Подозрения, которые Берилак рутинно питал на его счет? Отношения Арта с его приемной дочерью? Стремительный взлет теперь уже командора Катраэта – от простого наемника до выбранного самим лидером Восстания члена секретного оперативного штаба?
Так или иначе, никакого тепла в их отношениях не было. Поэтому, улыбнувшись дежурной улыбкой, заученной еще вольным торговцем, не желающим быть застреленными во время передачи товара, Арт ответил:
– Я в порядке. Перевел дух во время перелета от Икаруса, – он не удержался и добавил, – Большая честь, что наш лидер так скоро обо мне вспомнил .
– Честь, – с непонятным выражением повторил Берилак. – Пойдем, немного прогуляемся, Арт. До совещания еще почти два часа. Есть время немного поболтать.

Прогулка увела их от причальной зоны в лабиринт не отличимых на вид коридоров. Двое сопровождавших Воронов как-то незаметно отстали на один-два поворота. Об их присутствии напоминали только чмокающие звуки магнитов на подошвах – на станции не было искусственной гравитации. Для такого крупного объекта военного назначения, каковой представляла из себя карантинная зона, было удивительно безлюдно. Один раз Арт увидел в боковом проходе скучавшего бойца в «Ларде» с поднятым забралом, он охранял дверь с красными предупреждающими надписями. Пару раз их обгоняли маленькие киберы-ремонтники, суетливо перебирающие паучьими лапками.
При этом, даже не замечая никаких направленных на них камер, он не мог избавиться от тягостного чувства, что за ним с Берилаком наблюдают с той самой секунды, как перед Артом распахнулся шлюз.
– Это был один из постов раннего предупреждения и база перехватчиков, – рассказывал Берилак, кивая на остатки имперской инсигнии на металле переборки, небрежно вытравленной новыми хозяевам станции. – Их в катраэтском поясе Койпера больше двух десятков, это если считать только те, что пережили рейды Коронного Флота и Канторов. Когда встал вопрос, где разместить вашу находку для безопасного изучения, я сразу предложил устроить здесь карантинную зону. Интуиция подсказывала, что не стоит тащить ее в Гнездо.
– И как, интуиция, – с любопытством спросил Арт, – не подвела?
Берилак посмотрел на него, приподняв кустистую бровь. В этот момент он стал удивительно похож на Эктора Кинира. Арт даже вздрогнул.
– Она меня никогда не подводит, – значительно сказал контрразведчик. – Я, бывает, ее подвожу, сложно все время слушать внутренний голос. Иногда так и тянет сделать что-нибудь ему вопреки. Но тебе это должно быть знакомо, так, корпус-командор?
Арт прочистил горло.
– Пока еще просто командор, – сказал он.
Берилак усмехнулся.
– Это пока. До официального объявления. Наш лидер хотел его сделать лично. Но я злоупотребил своим положением, чтобы поздравить тебя заранее. Вот, поздравляю.
– Спасибо, – сказал Арт. – Снова же горжусь оказанной честью.
Несмотря на то что Идер заранее предупредила его о повышении, он все еще чувствовал некоторую растерянность. И сильное беспокойство. За его продвижением стояло не только желание генерала Врана отметить успех нескольких важнейших для Катраэта операций. Здесь был и другой, скрытый от Арта мотив.
«Ненавижу интриги», – подумал он, глядя в прищуренные глаза главы контрразведки.
– Гордись, – сказал Берилак. – И вот тебе еще один повод для гордости. Министерство Спокойствия внесло тебя в списки самых опасных врагов Трона. Думаю, они наконец отследили твой след от Пустоши, от могилы каэр Мидаса до бегства с каторги и сговора с ведьмами Икаруса. Может быть до них дошли и слухи об операциях, в которых я тебя задействовал после Гаргаунта.
– Да уж, что ни день, то праздник, – медленно произнес Арктурианин.
– Награда за твою поимку или устранение – полмиллиона империалов, – заметил Берилак. – Безумные деньги. От щедрости Императора Геона Третьего захватывает дух.
Арт промолчал. Во времена, когда охотник за головами Арктурианин добывал себе нелегкий хлеб на Периферии, контракт в пятьдесят тысяч был пределом его мечтаний.
– Кстати, Ланс опережает тебя на каких-то жалких сто тысяч. За него, правда, есть еще отдельная награда от Дома Кантор, но думаю, и в твоем случае черно-желтые не останутся в стороне. В конце концов ты первый и последний человек, который побывал в Рексеме и оказался на свободе.
– Давай сменим тему, – предложил Арт.
При упоминании Рексема у него сразу заворочалась боль в районе затылка.
– Давай, – согласился Берилак. – Тем более я уже не твой начальник и темы не выбираю. Ты теперь не полевой агент и даже не временно переданный мне в подчинение командор. Ты, Арт, с сегодняшнего дня отчитываешься перед самим генералом, вот так. А мы с тобой просто гуляем и беседуем, как старые добрые приятели.
Арт покосился на старого доброго приятеля и одного из самых опасных людей, которых он встретил за годы космических скитаний.
– Как дела в столице? – спросил он. – Слышно что-нибудь интересное?

Некоторое время они шагали в молчании. Берилак, как будто не расслышав вопрос, задумчиво поглаживал рукой бороду и мыслями был где-то очень далеко и от Домус Ауреус и от карантинной зоны.
– В столице? – наконец сказал глава контрразведки. – Столица, дорогой мой Арт, знавала лучшие времена. На всей планете объявлено военное положение и введен комендантский час. По нарушителям стреляют без предупреждения. Гвардия удерживает Стеклянный Дворец, Сенат и кварталы нобилей, но жилые ульи превратились в поле битвы всех со всеми. Городские банды дерутся с силами порядка и верными присяге войсками. Наемники переходят то на одну, то на другую сторону, но большую часть времени занимаются мародерством. Работа правительственных учреждений в основном парализована. Если кризис не разрешится в ближайшее время, Империю ждут очень тяжелые времена.
– Как я понимаю Канторы не собираются отказываться от своих притязаний? – спросил Арт.
– Эрцгерцог тверд в своем намерении усадить Лариену каэр Кантор на трон рядом Императором Пао. Противники шершней из числа старых нобилей во главе с Наместником Градаука проявляют неслыханную для сенаторов твердость. У их взявшихся за оружие сторонников в ульях существенный перевес, и все выглядит так, что им тайно благоволит Правящий Дом.
– Удивительно, – сказал Арктурианин. – Послушная марионетка черно-желтых внезапно решила оборвать свои нити. Как он не испугался, что свернет шею. Здесь чувствуется рука очень опытного придворного интригана.
– И мы оба знаем, чья эта рука, – кивнул Берилак.
«Ульфин каэр Градаук. Старая ты плотоядная черепаха. Ты выжидал столько лет. Сменилось несколько поколений Династии Пао, пока ты все-таки решился сделать свой ход в Большой Игре».
– Пэр Ульфин не стал бы действовать в одиночку, – Арт внимательно, не отрываясь, смотрел на Берилака. – Даже с поддержкой, которую он смог купить в столице и в Сенате. Он не рискнул бы пойти против Канторов, если бы не понимал, что им придется воевать как минимум на два фронта.
– Что ты хочешь сказать? – поинтересовался Берилак так невозмутимо, как будто они обсуждали результаты прошлогодних скачек на трансваальских дургах.
– Я хочу сказать, что все происходящее играет на руку Катраэту. Надо понимать, что на предстоящем совещании новоучрежденного оперативного штаба генерал Вран объявит массированное наступление по всей Периферии, контроль Империи над которой ослаблен переброской эскадр и военных гарнизонов в Золотые Системы. Как ты считаешь, Берилак?
– Вопреки всеобщему мнению я не посвящен во все планы нашего лидера, – сказал контрразведчик. – Но твое предположение звучит довольно разумно, учитывая нынешнюю обстановку.
– Тогда я выскажу и другое предположение, – сказал Арт. – Наш лидер в своей беспримерной прозорливости и дальновидности пошел на заключение сделки со старой аристократией, чьи интересы представляет Ульфин каэр Градаук.
– Ничего не знаю об этом, – пожал плечами Берилак, невинно глядя Арту прямо в глаза. – А если бы и знал, вынужден бы сказать, что не знаю. В Гнезде не существует уровня допуска, который позволил бы находиться в курсе тайных намерений и переговоров Брана Фендигайда. Но как бы то ни было, ты же понимаешь, что все, что делает генерал, он делает исключительно ради Восстания, во благо Катраэта и простых людей Периферии?
– Прекрасно понимаю, – кивнул Арт. – Поэтому я ни в малейшей степени не беспокоюсь. Просто захотелось немного ясности.
– Как и нам всем, мой друг, – сказал Берилак, похлопывая Арта по плечу. – Как и нам всем.
Давящее чувство, что за ними наблюдают, стало просто невыносимым.

– Хм, – сказал Берилак, пальцем проматывая текст сообщения, всплывшего над его комм-браслетом. – Гхм.
– Что там такое? – поинтересовался Арктурианин, бросая взгляд на собственный браслет.
Он автоматически подключился к сетевому сегменту Станции, как только покинул корабль, и час назад получил оповещение о предстоящем собрании штаба. К оповещению был прикреплен его сертификат доступа, в котором он все еще числился командором. С тех пор браслет молчал. Не было даже стандартной для секретных объектов рассылки, предписывающей соблюдать протоколы безопасности и не нервировать часовых и охранных киберов, пытаясь посетить закрытые для визитеров отсеки.
– Свежая оперативная сводка из столицы, – сказал контрразведчик. – Оборонные системы орбитального кольца только что разрешили посадку трем десантным гранд-баржам Канторов на закрытом космодроме Стеклянного Дворца. По сообщениям моих агентов, на борту не меньше двенадцати тысяч бойцов черно-желтых, включая пять центурий венаторов.
– О-го, – Арт покачал головой. – Эрцгерцог, похоже, решил перестать играть по правилам. Это же военный переворот.
– Напротив, – отозвался Берилак с кривой ухмылкой. – По всем медийным каналам столицы транслируется послание эрцгерцога Армина, в котором он призывает прекратить кровопролитие и начать переговоры.
– Да-да, Канторы известные сторонники мирных переговоров, – кивнул Арктурианин. – Спросите жителей Бофора и Астарты.
– Это еще не все, послушай, – Берилак резко дернул себя за бороду, что, как знал Арт, было для него признаком крайнего волнения. – Дом Кантор, по словам эрцгерцога, готов выступать гарантом законности переговорного процесса между противоборствующими фракциями Сената. Также безопасность будет обеспечена сенаторам и правительственным чиновникам, которых душка Армин призывает вернуться на рабочие места. Именно для этого подразделения сил порядка и имперской гвардии будут усилены высадившимися на Домус Ауреус миротворцами Дома Кантор.
– Вот же ччерков мерзавец, – выругался Арт.
– Да-а. О, а вот это, прямо скажем, неожиданно, – Берилак замолчал, вчитываясь в новый фрагмент текста над коммом.
– Так, что там, – поторопил Арт, – Не томи.
– На одной из канторских барж, похоже, прибыл сам Император Геон Третий, – немного озадаченно сказал глава контрразведки. – А ведь еще десять минут назад я бы поставил свою левую руку на то, что он под охраной своих ауранов и ветеранов Алого Корпуса отсиживается на тайной планете-убежище Дома. Не ближе трех сотен парсеков от столицы.
– Может, это дезинформация Канторов? – предположил корпус-командор. – Чтобы предать вес демагогии эрцгерцога и высадке двенадцати тысяч карателей в сердце Империи?
– Мои агенты уверены, что Император и смешанный кортеж охраны из алых гвардейцев и венаторов действительно направляются в Стеклянный Дворец, – Берилак быстро зашевелил пальцами над браслетом. – Так, так, ага. После эрцгерцога транслируется послание Императора к Сенату и Народу. Коротко: он другими словами повторяет все, что говорил Армин каэр Кантор. Из новостей, Император впервые публично выразил согласие взять в супруги эрцгерцогиню Лариену. Заявил, что он просил Канторов оказать содействие в прекращении огня на улицах столицы и переходу к переговорам. Умолял Сенат проявить благоразумие и «не стоять на пути союза, который послужит благополучию и процветанию Империи».
Арт в нескольких неприличных выражениях на диалекте фавел Согна выразил свое мнение по поводу союза Домов Пао и Кантор.
– Жителям столицы обещаны празднества в честь помолвки, состоявшейся, пока Император находился за пределами планеты, продолжал Берилак. – Заявлены трехмесячные гладиаторские игры с участием лучших бойцов Империи. Цены на алкоголь и разрешенные наркотики будут снижены в четыре раза на время праздников, убытки продавцам компенсирует казна. Выглядит так, что наша марионетка снова на ниточках и пляшет вовсю под канторовскую дудку, а?
– Запугали, – сказал Арктурианин. – Взяли в заложники.
– Наш друг Ульфин каэр Градаук придерживается того же мнения. От записи видеопосланий он воздержался, но в Сети столицы распространяется подписанный им призыв не идти на поводу у Канторов, хранить верность Трону и отстаивать незыблемость имперских законов, если понадобится с оружием в руках. Отдельно он обращается к бойцам Алого Корпуса с требованием вспомнить присягу и сплотиться вокруг Императора, не допустить позорящего славное гвардейское знамя военного переворота.
«Ланса это наверняка изрядно веселит, – подумал Арт. – Если вспомнить, какое количество дворцовых переворотов совершили именно клятвенно преданные Трону и Династии гвардейские полки. Корпус начал свой славный путь с того, что утопил в крови столицу во время подавления голодных бунтов, а его старшие офицеры удавили в собственной опочивальне последнего Императора Девятой Династии».
– Неслыханные творятся дела, Арт, дружище, – сказал Берилак, сворачивая голографическое окно над браслетом. – Я, конечно, всегда верил в светлые идеалы Восстания, о которых столько говорил наш лидер, но, знаешь, больше, как в прекрасную идею. Равенство нобилей и простых граждан перед законом, новый Сенат с палатой народных представителей, в которую может войти и простой фермер из моего родного Пояса Ориона, и вольный торговец, и ганзер. Дивный новый мир, в котором будут жить наши внуки, но не мы.
Рыжий контрразведчик, стоявший рядом с капитаном «Бурана», смотрел сквозь Арктурианина. Сквозь металл переборок карантинной станции и астероиды пояса Койпера, в даль, известную только ему и, может быть, всевидящему лидеру Воронов Катраэта.
– Не знаю, как насчет внуков, – в прищуре, направленном теперь на Арта, тот прочел все невысказанное Берилаком на предмет их отношений с Идер. – Будут они у меня или нет, на все воля Аннун. Но кое-что из прекрасного будущего, обещанного нам всем Браном из славного рода Фендигайдов, похоже, мне доведется увидеть при жизни. Я уже и не надеялся.
«Стоит ли будущее генерала Врана сговора с Ульфином каэр Градауком? – размышлял Арт. – Что скажет Ланс, который потерял из-за пэра Ульфина все: Дом, имя, дворянскую честь рода Бофоров, богатую и сытую жизнь сына Наместника? Промолчит, как верный птенец катраэтского гнезда? А что скажешь ты, Берилак? Ты же знаешь, не хуже меня, каким образом хозяин Градаука столетиями прокладывал себе путь на вершину. Скольких он отправил своими интригами в Аннун, где должен был оказаться и я, выполнив поручение сенатора на Пустоши.
Почему мне кажется, что ты растерян, Берилак? Ты радуешься гораздо слабее, чем хочешь показать. Тебя гложут непрошенные сомнения? У бывшего имперского проконсула, построившего на Катраэте собственное Министерство Спокойствия, есть нечто, похожее на принципы? Ты не уверен, что договор с одним из самых гнусных чудовищ Империи приведет нас всех к желанному миру?
Или ты боишься, что в светлом завтра, которое строит Бран Фендигайд нет места тем, кто усомнился?»
– О чем задумался, корпус-командор? – спросил Берилак, толкая Арта в плечо кулаком, размером и твердостью напоминающим вателинский каменный орех.
Ланс учил Арктурианина, что прямота не самое привлекательное из его качеств. С каждым днем капитан убеждался, что бофорец был в этом, как и во многом другом, безусловно прав.
– Да так, – сказал Арт, покачиваясь от толчка. – Ни о чем. Вспомнил, что «Буран» все еще на карантине. Надеюсь с ним хорошо обращаются.
– За свой корабль не беспокойся, – веско сказал Берилак. – Вернется к тебе нетронутым, как консортесса каэр Бадон из спальни Императора. Даю слово.
Арт, несмотря на мрачное настроение, усмехнулся. О том, что правящий Император Двенадцатой Династии предпочитает гладиаторов-генаров своему гарему и прославленной красавице Мей Каэр Бадон, говорили в каждой кантине. Довольный своим остроумием, Берилак заухал, как бофорская ушастая сова.

– Вот твоя каюта, – сказал контрразведчик.
Он взмахнул комм-браслетом перед запирающей панелью и перед ними сдвинулась круглая дверь. За ней было тесное помещение, немногим больше капитанской каюты на «Буране».
– Никакой роскоши, уж прости, – Берилак громко вздохнул. – Имперские традиции. Зато есть все необходимое, даже собственный душ. Так что можешь освежиться перед собранием. Если хочешь, смени комб на мундир. Для тебя приготовили пару комплектов твоего размера.
– Не в этой жизни, – твердо сказал Арт, который был на многое готов с момента вступления в ряды Воронов, но носить зеленую униформу бойцов Катраэта отказывался наотрез.
Берилак хохотнул.
– Ну как знаешь. Генералу было бы приятно. Нет? Ладно, упрямец. Тогда отдыхай. Сбор через полчаса. Сначала послушаем, что яйцеголовые думают про вашу находку, потом будет говорить наш лидер. Мои бойцы тебя проводят.
Берилак движением головы указал на пару своих спутников, материализовавшихся в дальнем конце коридора.
– А я пока прогуляюсь до кают-компании, машинка там варит неожиданно добротный кофе. Угощу тебя после всех разговоров. Можно будет даже разбавить парой капель бренди в честь твоих новых звезд корпус-командора. Так что смотри, не убегай далеко, как закончим.
– Договор, – сказал Арт. – Послушай, Берилак.
– Да? – рыжий гигант, уже шагавший прочь по коридору, обернулся.
– Ты не сказал или я прослушал. Чем все-таки так опасна наша находка, что стоит держать ее здесь, в тридцати астрономических единицах от Гнезда?
– Наши яйцеголовые лучше объяснят, – сказал контрразведчик. – Через полчаса все сам узнаешь.
Задумчиво кивнув удаляющейся широкой спине, Арт шагнул в каюту и закрыл дверь.

История сорок третья. Повстанцы строят планы
– Внутри доставленного экспедицией объекта, который мы называем Куб, – бомба, – сказал профессор Торн. – Для простоты назовем ее гравитонной бомбой. Наша экспертная группа оценивает ее разрушительный потенциал, как чрезвычайный.
Профессор Торн, по мнению Арта больше походил на гладиатора, чем на скромного кабинетного ученого. Его будто бы вырубленное из гранита приземистое тело выдавало происхождение с планеты, где гравитация была выше нормы, а голос неприятно напомнил Арту рычание псевдотигров среди хвощей Гаргаунта. Мощный бритый череп расплескивал свет ламп, когда профессор поворачивался к экрану за своей спиной. Сейчас на нем вращалось изображение Куба, которое отдалялось, и красная сфера вокруг него показывала предполагаемый радиус поражения при взрыве.
– Мы можем предположить, что планета в системе, в которой побывала экспедиция, была уничтожена подобной бомбой? – спросил генерал Вран.
Лидер Восстания присутствовал на совещании оперативного штаба в виде голографического образа, спроецированного напротив Торна в торце длинного прямоугольного стола. Сам генерал находился в Гнезде, связанном с карантинной зоной постоянным квантовым соединением.
– У нас была такая гипотеза, – сказал профессор. – Искусственный разум, который записан внутри Куба, ее опроверг. Однако же та информация, которую он нам сообщил о бомбе, позволяет с уверенностью утверждать, что ее взрыв внутри Гнезда имел бы фатальные последствия. Идею уважаемого Берилака разместить карантинную зону в поясе Койпера следует признать чрезвычайно разумной.
Арт посмотрел на чрезвычайно (любимое слово профессора уже прилипло к языку) довольного собой главу контрразведки, который сидел напротив него. Капитан думал, что, узнай он про бомбу во время полета, скорее всего, выкинул бы Куб из шлюза. Вместе с Лансом и Бедуиром, которые бы попытались ему помешать. После успешного бегства от «Атланта» и возвращения на Катраэт, к Идер и нескольким часам нормальной жизни желание этой жизнью жертвовать пропало у Арта совсем.
– Вернемся, однако, к Кубу и результатам наших исследований, – сказал Торн, жестом меняя картинку на экране.
Куб приблизился, стал прозрачным, и внутри появились схематические изображения загадочных устройств.
– Помимо упомянутой бомбы, Куб содержит в себе то, что мы назвали Ядром и Транслятором. Ядро – это информационный носитель, на котором записано то, что называет себя Мирддином, и аналитическая сингулярная нейросеть неустановленной производительности, аватаром которой он является.
– Эта нейронная сеть, – спросил незнакомый Арту Ворон с нашивками баннер-командора и плашкой отдела информационной безопасности на груди. Один из подчиненных Берилака. – Насколько она способна к самостоятельным решениям? Мы говорим об осознающем себя разуме, таком, как гештальт-Стратег Забытых, или просто об очень комплексном алгоритме?
Торн посмотрел на офицера близко посаженными прозрачными глазами так, как будто размышлял, не приложить ли его хорошенько мосластым кулаком, чтобы не перебивал. Решил все-таки ответить:
– Есть тесты, разработанные во время Великого Очищения, – профессор пожевал губами. – Тест Баар-Шета, например. Они требуют времени. Их результаты представляют для нас чисто академический интерес. Со временем у нас очень плохо, а наш главный и единственный интерес, на мой взгляд, это насколько реалистичны прогнозы, которые строит нейросеть и озвучивает Мирддин. Я, безусловно, приду к нашим выводам относительно прогнозов, если у меня будет возможность завершить мой доклад. Чрезвычайно вам буду обязан, если смогу продолжать не прерываясь, а на вопросы ответить в конце.
Под давящим взглядом Торна офицер покраснел, стушевался и пробормотал извинения.
– Вот так, – произнес профессор, снова поворачиваясь к экрану. – Ядро. Нам не удалось разобраться, как устроен этот носитель и откуда он берет энергию. Для наших сканеров максимального разрешения он выглядит как сверхплотная сфера, обладающая аномально малым весом. Ни я, ни кто-либо из моих коллег ни разу не сталкивался ни с чем подобным, даже работая с запрещенными образцами палеотека.
– Это технология Забытых? – спросил генерал Вран.
Торн вздохнул. Белый, сильно запачканный лабораторный комб опасно натянулся на его бочкообразной груди. Выговаривать лидеру Катраэта он все-таки не стал, ответил, нервно разминая кисти рук.
– В моей команде нет экспертов по Забытой Династии, – профессор обвел присутствующих взглядом, в котором отчетливо читался вызов. – Не думаю, что таковые вообще существуют. Опираясь на немногочисленные известные нам факты, мы считаем, что нет: Куб и его содержимое не имеют никакого отношения к гоморрианцам. И предупреждая дальнейшие вопросы: насколько мы можем судить, его не создавали и Сестры Аннун. Учитывая предполагаемый возраст находки более чем в тридцать тысяч лет, вообще крайне сложно предположить, кто его создал. Мы выходим из области научного знания в пространство мифа.
– Спасибо, профессор, – поблагодарил генерал. – Изо всех сил постараюсь вас больше не перебивать.
Торн благодарно наклонил голову.
– Осталось рассказать о Трансляторе, – докладчик подсветил одну из непонятных деталей на условной схеме внутренностей Куба. – Это часть интерфейса ввода-вывода, который используется Мирддином. Пару слов о вводе. Поверхность Куба представляет собой фасеточную наноструктуру, способную улавливать широчайший диапазон сигналов вплоть до квантового уровня. Куб можно изолировать с помощью, например, модулированного поля Шварцшильда, но, если этого не делать, он буквально поглощает информацию. Для него не имеют значения компрессия и протокол. Мы думаем, что нейросеть способна взломать практически любой доступный нам шифр. Это, если хотите, идеальный шпион.
Присутствующие заволновались.
– Прошу вас, господа, – подал голос Берилак. – Разумеется, профессор Торн и уважаемые эксперты предприняли все необходимые меры, чтобы наша находка не получила доступ ко всей секретной информации, включая наши с вами переговоры.
Торн важно кивнул.
– Именно так, – сказал он. – Куб круглосуточно находится внутри изолирующей камеры и получает только те данные, которые мы считаем нужным ему дать. Нет никаких поводов для беспокойства. И, упомянув о том, как осуществляется ввод информации в Куб, нельзя не остановиться на выводе. Сразу признаюсь, что для выводов показаний наших сканеров было решительным образом недостаточно. Нам на помощь пришел коллега Ван, который успешно расшифровал надпись, повторяющуюся на всех гранях Куба. В ней содержалась подробная информация о том, как работает Транслятор.
Профессор прервался на пару секунд, чтобы сделать несколько глотков воды из стакана.
– Представьте себе согнитскую музыкальную шкатулку, – сказал он после паузы. Слушатели недоуменно переглянулись. – Внутри нее цилиндр с отверстиями, в которые попадает иголка, сцепленная с молоточками. Молоточки бьют по миниатюрным гонгам, и так шкатулка играет записанную на цилиндре мелодию. Всегда одну и ту же, без возможности что-либо изменить.
Торн наклонился вперед, упираясь кулаками в стол.
– Теперь представьте, что таких цилиндров множество и они микроскопические. Управляемая Ядром иголка толщиной в несколько нанометров соединена с очень примитивным радиопередатчиком, динамиком и системой для вывода трехмерного изображения низкого разрешения. Полностью аналоговый интерфейс, который невозможно перепрограммировать. С его помощью нейросеть создает аватар, Мирддина, и это предел возможностей Транслятора. Любые попытки вмешаться в его архитектуру приведут к немедленному срабатыванию детонатора бомбы.
– Система с фиксированным синтаксом, – восхищенно сказал офицер отдела ИБ. – Ее нельзя приспособить к внешнему протоколу, а значит, невозможно с ее помощью ничего взломать.
На этот раз Торн посмотрел на баннер-командора благосклонно.
– Абсолютно верное замечание, – прогудел профессор. – Более того, расшифрованное послание на гранях Куба категорически предостерегает от любых попыток вскрыть его или вмешаться в работу системы ввода-вывода. Создатели нашей находки очень хотели, чтобы то, что находилось в Кубе, в нем и оставалось.
– Джинн в бутылке, – сказал женский голос справа от Арта.
Арктурианин повернулся, удивленный незнакомым словом «джинн». Через одного человека от него сидела девушка, чье лицо скрывал замысловато повязанный вокруг головы платок. По нему Арт определил, что говорившая, судя по нашивкам командор флота Катраэта, была родом с Медины. Капитан вспомнил, что родину командора с попущения Сената и Канторов недавно оккупировали наемные армии альтаирских магнатов.
– Можно сказать и так, – согласился Торн. – Или, как выразились бы на Бофоре, бес Аннун. Пока он для нас полезен, пусть будет кем угодно. А я как раз перехожу к соображениям нашей группы о пользе Куба.

– Мы исходили из предположения, что Мирддин создавался с теми же целями, что и Разумы-Стратеги, о которых мы знаем из обрывочных записей скрипторов времен Девятой Династии.
Торн обвел аудиторию взглядом, умело выдерживая ораторскую паузу. Арт подумал, что до того, как присоединиться к Восстанию, профессор, возможно, вещал с кафедры Императорской Академии. Уж очень хорошо, по-столичному была поставлена его манера докладчика.
– Чтобы проверить нашу гипотезу, мы собрали массив данных о подготовке нескольких известных нам масштабных операций лоялистов на Периферии, завершенных больше года назад. Мы исключили все, что касалось реального положения дел на сегодняшний день, вообще любую информацию, имеющую отношение непосредственно к проведению операций. После чего мы загрузили модель в Куб и попросили Мирддина построить прогноз действий нашего противника.
Вновь продуманная пауза. Оглядывая сидящих за столом Воронов, Арт признал, что профессор Торн целиком завладел их вниманием. Он и сам был не на шутку заинтригован.
– Точность сделанных нейросетью прогнозов оказалась выше девяноста процентов, – докладчик поднял вверх указательный палец. – Вы не ослышались. Выкладки Мирддина были сверены с актуальной картиной, построенной на основе агентурных сводок и боевых рапортов из регионов, в которых действовали силы лоялистов. Куб предсказал концентрацию сил Империи в районе двойной звезды Тейрана и атаку на наши базы снабжения, блокаду и последовавшую оккупацию Сансары, а также переброску войск Канторов от Пустоши к Малой Оси.
В комнате стало шумно. Взволнованный грай Воронов перекрыл голос генерала, доносившийся из скрытых в стенах динамиков.
– Верно ли я понял вас, профессор, находка Арктурианина могла бы предотвратить два наших крупнейших поражения за последние три года? Тейранский разгром и потерю Сансары?
На секунду Арт почувствовал, как фокус внимания в комнате сместился от профессора Торна на него. Лидер Восстания выразился так, как будто Ланса и Бедуира не было на «Буране», доставившем Куб в систему Катраэта.
«Генерал не включил Ланса в состав оперативного штаба, – подумал Арт. – Теперь он дает всем понять, что успех экспедиции – это только лишь моя заслуга. Корпус-командор впал в немилость, потому что Сестра Аннун вернулась живой? Или старый интриган, опасаясь возвышения бофорца, хочет создать ему противовес в моем лице?»
За своими размышлениями Арт едва не прослушал ответ Торна.
– Я затрудняюсь оценивать нашу способность распорядиться подобной информацией, генерал. С точки зрения задачи, которая стояла перед нашей экспертной группой, могу только выразить общее мнение: в наших руках находится машинный интеллект, обладающий чрезвычайным, простите мне столь нестрогое с научной точки зрения определение, но я повторю, чрезвычайным прогностическим потенциалом. Безусловно превосходящим все, что находится в распоряжении Восстания и наших противников.
– Благодарю вас, – кивнул генерал Вран. – Это именно то, что я хотел услышать.

Торн говорил еще несколько минут, в основном повторял уже сказанное. Потом отвечал на вопросы штабных стратегов и аналитиков. Главный вопрос, который интересовал всех: когда они будут допущены к Кубу.
– Не будем спешить, не будем спешить, господа, – говорил Торн, как будто защитным жестом поднимая перед собой ладони. – Впереди еще очень много работы. Нам необходимо провести повторные тесты, поработать с различными параметрами моделей. Впрочем, в любом случае окончательное решение не за мной, а за нашим лидером.
Когда поток вопросов наконец иссяк, профессор одним глотком опустошил стакан с водой и взял слово:
– В завершение моего доклада, – сказал он непривычно тихо, – я хотел бы попросить вас, господа, почтить минутой молчания память нашего коллеги и друга. Доктор Ван, восходящая звезда структурной лингвистики, был похищен Канторами и чудом выжил в Крипте Тиндагола, превращенного шершнями в лагерь смерти. Спасенный с Тиндагола нашими бойцами, он добровольно присоединился к Восстанию и очень много сделал для победы дела Восстания. Как я уже упоминал, он оказал неоценимую помощь в работе с Кубом.
Профессор ненадолго замолчал, опустил голову, разглядывая стол перед собой.
– К сожалению, доктора Вана больше нет с нами, – продолжил он. – Он продолжит жить в наших сердцах.
Торн произнес еще несколько слов на катраэтском диалекте. Арт, понемногу осваивавший язык Воронов, понял, что он сказал. «Живи, мой друг». Ритуальная формула, которую говорили жители мятежной планеты, прощаясь со своими мертвыми.
Один за другим сидевшие за столом люди повторяли слова Торна. Сказал их и Арт. А потом он молчал вместе с остальными, пока профессор не нарушил тишину, хрипло откашлявшись.
– Благодарю вас, – сказал Торн прежним голосом голодного псевдотигра. – А теперь, господа, вынужден вас покинуть. Передаю слово нашему уважаемому лидеру.

– Ну-с, – сказал генерал Вран, когда за покинувшим комнату Торном скользнула на место герметичная овальная дверь. – Теперь, когда мы понимаем, какой сокрушительной силы оружие оказалось у нас в руках, мы можем с несомненным воодушевлением обсудить цели и задачи, которые будут стоять перед новым оперативным штабом, не так ли? Так. Всех вас, не сомневаюсь, мучает любопытство и желание узнать, какие шаги предпримет Воронье Гнездо перед лицом возможностей, которые открывают для нас текущие события в Золотых Системах.
Голограмма Врана моргнула и переместилась на место, которое ранее занимал профессор Торн. На экране, просвечивающем сквозь мерцающее трехмерное изображение лидера Восстания, появилась карта Периферии. Цветные мазки на ней отмечали условные зоны влияния лоялистов и сторонников Катраэта.
– Перед тем как мы начнем, – сказал Бран Фендигайд, – у меня есть замечательная новость, которой я хотел бы с вами поделиться.
Генерал улыбнулся, и улыбка предназначалась прежде всего Арту.
– Наш боевой товарищ, которого большинство из вас знает по его позывному – Арктурианин, не так давно с нами. Но он уже много раз успел доказать свою исключительную пользу и преданность делу Катраэта. Поэтому я с радостью и гордостью сообщаю, что за свои заслуги в критически важных для будущей победы операциях и как знак доверия, которое испытывает к нему командование Гнезда, Арктурианин производится в чин корпус-командора. Берилак, друг мой, прошу тебя выступить в качестве моего заместителя и исполнить формальности.
Вновь чувствуя себя в центре внимания, Арт поднялся и, шагнув к голограмме Врана, встретился там с главой контрразведки. Берилак церемонно пожал ему руку и вручил Арту коробочку из красного дерева. Внутри лежал сверкающий платиновый шеврон, ему надлежало украсить собой рукав формы, которую Арт не носил.
– Многие бы хотели сейчас оказаться на его месте, – сказал Берилак, и в его словах Арту отчетливо послышался тревожный подтекст. Лицо рыжего гиганта озаряла самая широкая и искренняя из его многочисленных улыбок. – Не так ли, генерал?
– Несомненно, – если Берилак и говорил с намеком, лидер Восстания остался к нему глух. – И пусть многие стремятся. Восстанию нужны такие бойцы, как Арктурианин. С ними нас ждет победа. Поздравляю, корпус-командор. Для меня честь служить Восстанию вместе с тобой.
– Честь для меня, генерал, – сказал Арт и, хоть и был в пилотском комбе, отдал Врану катраэтский салют.
Оперативный штаб Восстания взорвался аплодисментами.

– Сейчас вам принесут кофе, чай и бутерброды, – сказал Бран Фендигайд, который никогда не забывал о простых нуждах своих солдат. – Для желающих можем организовать и более сильные стимуляторы: боевая аптечка, собранная для ребят Берилака, к вашим услугам. Нам предстоит серьезно и долго поработать, поэтому не стесняйтесь.
Слегка поскрипывающий сочленениями древний сервисный андроид поставил возле локтя Арта металлическую чашку с крышкой. Его брат-близнец, помнивший, наверное, еще Девятую Династию, строителей будущего Вороньего Гнезда, осчастливил капитана накрытым прозрачным колпаком подносом с миниатюрными сэндвичами.
Арт потягивал обжигающе горячий и, на удивление, хорошо сваренный кофе. Кусал бутерброд с привычными для Воронов ломтиками клонированной красной рыбы. Он старался отвлечься от навязчивых и довольно мрачных мыслей, вслушиваясь в слова генерала:
– Теперь, когда вы все взбодрились и утолили голод, – вещал лидер Восстания, – я перейду к главной цели, для которой я создал этот оперативный штаб и пригласил вас к нему присоединиться. Вас, лучших и наиболее доверенных офицеров наземных и космических сил Восстания, аналитиков, разведчиков и контрразведчиков. В ближайшее время Катраэт начнет массированное наступление на лоялистов по всей Периферии. Каждый из вас сыграет в нем важнейшую роль.
«Этот долбанный шеврон, – думал Арт, разглядывая лежавший перед ним знак высокого доверия и выдающихся заслуг. – Почему именно сейчас, перед решающим, как говорит Вран, наступлением? Что же ты задумал, генерал? Какой очередной хитроумный гамбит? Куда ты и Аннун решите меня бросить на этот раз, в какое еще Хозяйкой проклятое пекло?»
Он вспомнил Тиндагол, Гаргаунт, Икарус. А еще полет к Солнцу Мертвых, кружащиеся в пустоте осколки убитой планеты, обещание ведьмы Игрейн и гибель «Гипериона».
«Едва ли вам есть чем еще удивить меня, хозяева моей судьбы, генерал Вран и Рогатая Мать».

– Пройдет совсем немного времени, – сказал король, –  и, стоя на мостике корабля ведьм, Арктурианин вспомнит этот момент. Он подумает о том, как был наивен и самоуверен и усмехнется, хотя, поверь Ларк, ему будет совсем невесело.

Собрание продлилось немногим более шести часов. Арту казалось, что он говорил немного, но все равно в горле саднило. Возможно, виной всему был дым от сигарет и пар от вейпов. В какой-то момент, чтобы не тратить время на перерывы, все стали курить прямо в помещении. Голова гудела от недостатка кислорода, новых имен, названий полусотни незнакомых планет, кодовых обозначений эскадр и секретных опорных баз.
Понимания, какую роль свежеиспеченному корпус-командору предстоит сыграть в без преувеличений грандиозной операции, задуманной лидером Восстания, у Арта не прибавилось. Испытывая по этому поводу некоторое разочарование и тревогу, он поднялся вместе с остальными офицерами, когда генерал предложил всем разойтись и отдохнуть до завтра.
– Арт, – Берилак придержал его за локоть у выхода. – Генерал хотел бы с тобой пообщаться один на один. Задержись, будь любезен.
К прочим чувствам теперь примешивалась досада. Арту уже виделась жесткая койка в тесной каюте, на которую бы он завалился, даже не снимая комб. Но отказываться варианта не было. Кивнув контрразведчику, капитан вернулся за стол.
Отсек быстро опустел. Последним вышел Берилак, со значением посмотревший на Арта перед тем, как за ним задвинулась дверь. Арктурианин остался наедине с голограммой генерала Врана.

– Арт, мальчик мой, – тепло сказал лидер Катраэта. – Мне очень жаль, что не я не мог лично вручить тебе шеврон и пожать твою руку. Но еще раз от всего сердца поздравляю тебя.
– Благодарю вас, генерал, – сказал Арт. – Надеюсь, у нас будет еще не раз возможность обменяться рукопожатиями.
Глядя прямо в лицо Врана, Арт думал о слухах, которые ходили в Гнезде. За минувший год лидер Восстания смог пережить не меньше шести покушений, организованных лоялистами. По словам некоторых Воронов, мнивших себя в числе осведомленных, генерал, опасаясь за свою жизнь, отказался от личных контактов с внешним миром. Доступ в его бункер был прекращен даже для таких доверенных людей, как Берилак. На всех совещаниях Бран Фендигайд присутствовал только в виде трехмерного призрака.
– Не только обменяться рукопожатиями, – сказал генерал с широкой улыбкой. – Но и крепко, по-катраэтски обняться. И пожалуйста, Арт, попрошу тебя без званий, когда мы наедине. Просто Вран. Хорошо?
Арт кивнул.
– Буду стараться, Вран.
– Вот и замечательно, – лидер Восстания потер ладони, как бы в небольшом замешательстве, с чего ему начать разговор. – Я думаю, у тебя должно было накопиться немало вопросов, Арт.
– Вопросы, действительно, есть, – осторожно сказал капитан «Бурана». – Главный из них: что я вообще здесь делаю? Имею в виду не карантинную зону, а новый оперативный штаб.
– Как всегда прямиком к сути, – довольно кивнул Вран. – Вопрос твой абсолютно закономерен, учитывая, что до сегодняшнего дня ты выполнял в основном задачи полевого агента. Я на него отвечу так. Думаю, что у тебя есть исключительный талант, который ты сам за собой не признаешь.
– Я крайне заинтригован, – сказал Арктурианин, который хорошо знал за собой склонность не отрицать собственные таланты, а наоборот, в некоторых случаях заниматься их преувеличением.
«Есть многие вещи, которые грозят тебе смертью, – говорила ему одна куртизанка-гадалка с Вателина, – но это точно не твоя скромность».
– Твой талант – это переговоры, – сказал генерал Вран. – Ты умеешь убеждать. Тонко чувствуешь, чего хочет другая сторона, но умеешь и отстаивать свою позицию. Это замечательные и весьма редкие качества, должен я заметить.
– Спасибо, – с недоумением сказал Арт. – Никогда бы не  подумал, что речь обо мне.
– Вот именно, – значительно поднял палец Вран. – Ты себя недооцениваешь. Взять, например, твои переговоры с Сестрами Аннун. Год назад я бы рассмеялся в лицо любому, кто сказал бы мне, что Катраэт будет сотрудничать с ведьмами. Организовывать с ними совместную экспедицию за пределы обитаемого космоса. Получать от них поддержку в проекте подъема сбитого имперского линкора со дна катраэтского океана.
– А? – капитан окончательно растерялся.
– Да, ты не ослышался, мальчик мой, – улыбнулся Вран. – Благодаря тебе, твоему умению находить общий язык даже с врагами, Сестры помогут нам поднять «Капитолий» из-под воды и вывести на стыковку с мобильным ремонтным доком. Они обещали способствовать в восстановлении реактора и критических узлов, пострадавших в бою. Корабль, грозивший гибелью Гнезду, получит новое имя «Освободитель» и станет флагманом нашего флота. Первый линейный корабль на службе Катраэту. Это символ, который вдохнет мужество и уверенность в наших сторонников по всей Империи.
– Это прекрасные новости, – искренне сказал Арт. – И очень неожиданные. Одно дело – тайно предоставить нам навигатора, другое – передать Катраэту один из самых могущественных боевых кораблей Коронного Флота. Сестры, уже практически не скрываясь, выступают на нашей стороне.
– У меня сложилось впечатление, что среди них так же нет единства, как среди Высоких Домов, – сказал Бран Фендигайд. – Часть Сестер, по всей видимости, обеспокоена усилением Канторов и по какой-то причине видит в них плохих кандидатов на новую правящую Династию. Оставим историкам гадать о причинах такого их решения. Восстанию сейчас как никогда нужны новые союзники.
«Такие, например, как Ульфин каэр Градаук?»
– Но оставим Сестер, – продолжал Вран. – Для меня не секрет, что в последнее время тебе удалось сблизиться со многими птенцами Гнезда. О тебе превосходно отзываются даже такие прожженные скептики, как Гавейн. Он под глубоким впечатлением от вашей совместной миссии на Икарусе. В глазах молодых бойцов ты – настоящий герой Катраэта. Особенно теперь, после триумфального завершения твоей экспедиции. С моего согласия Берилак распространил информацию, что поход «Бурана» окажет очень значительное влияние на исход нашей войны с лоялистами.
– На «Буране» я был не один, – заметил Арт.
– Безусловно, безусловно, – Вран горячо кивнул головой. – Ланс и Бедуир, они получат свою заслуженную долю признания. Но, между нами, я уверен, не будь ты капитаном корабля, все сложилось бы иначе и не в пользу Катраэта. Куб попал бы в руки Искателей Грааля или к Сестрам Аннун. Неизвестно, что хуже. Ты не согласен?
– Вы наверняка знакомы с моим отчетом, Вран, – сказал корпус-командор. – В нем я отметил, что успех экспедиции – это общая заслуга всей нашей команды.
– Отчет, да, – генерал неопределенно помахал рукой. – Как говорили древние, у победы сто отцов, только поражение – сирота. Пусть среди отцов числятся и твои спутники. Я рад, Арт, что ты верен не только нашему делу, но и своим боевым товарищам. Еще одно качество настоящего лидера, которого я в тебе вижу, мой мальчик.
Эктор Кинир всегда говорил Арту, что человек, который говорит тебе много приятных слов, всегда чего-то от тебя хочет. Иногда гораздо больше, чем ты готов ему дать. Пока генерал не пригласил его спуститься со сверкающего пьедестала, чтобы привычно оказаться по колено в грязи и крови, Арт решил уточнить одну важную для него деталь.
–– Вы позволите задать вам еще один вопрос, генерал? Он не дает мне покоя с момента, как мы вернулись на Катраэт. Возможно, ответить вам помешает секретность, но не спросить я не могу.
– Спрашивай, – великодушно разрешил Вран. – Сегодня никаких секретов. Тем более твой новый допуск немногим уступает моему.
– «Вуаль вдовы», – сказал Арт. – Операция, которая началась для меня на Тиндаголе и привела нас в ту безымянную систему. Насколько я понимаю, мы искали оружие. Оружие, следы применения которого мы видели там. Мы искали…
Генерал Вран, бывший имперский Наместник и лидер Восстания, внимательно смотрел на Арта. Его глаза впервые с начала их разговора подернулись холодным серым ледком.
– Вы искали Разрушитель Миров, – сказал Вран. – Так его называют скрипторы. В текстах, расшифрованных на Тиндаголе, содержался другой термин. Покойный доктор Ван не смог его перевести, он лишь утверждал, что речь идет о неизвестном нам принципе нарушения сильных ядерных взаимодействий. Он придерживался мнения, основанного на информации из Крипты Тиндагола, что с применения Разрушителя началась катастрофа, которая обрушила нас в Темные Века.
– Существует много способов сделать планету необитаемой, не применяя мифическую палеотехнологию, – сказал Арт. – Взять хотя Гоморру. Или, зачем далеко ходить, Астарту. И в том, и в другом случае история шла своим чередом. Новые Темные Века не наступили. Я к тому, что все это слишком похоже на байку космиков.
Генерал покачал головой.
– Вспомни то, что ты видел, Арт, – сказал он. – Вспомни то, что ты испытал, когда первый раз ступил на поверхность Гоморры. Великое Очищение, которое завершилось бомбардировкой родного мира Забытых, отбросило человечество на тысячелетия назад. Мы утратили умение создавать системы, подобные добытому тобой Кубу. Истребление жителей Астарты войдет в историю как точка невозврата, момент, когда низвержение Династии Пао и дома Кантор стало неотвратимым. Гибель целого мира – это событие, эхо которого не угасает поколениями, эпохами.
– Тогда зачем мы его ищем, Разрушитель? – прямо спросил Арт.
– Простой ответ: чтобы им не завладели наши враги, – сказал лидер Воронов. – Но, наверное, ты не ждешь простых ответов. Сложный: я думаю, что с помощью Разрушителя можно не ускорить катастрофу, а предотвратить ее. Показать всем сторонам, что цена война становится слишком высока.
– Принуждение к миру?
– Можно сказать и так, – кивнул Вран. – Мой наставник в Императорской Рыцарской Академии говорил, что дипломатия – это торг под угрозой уничтожения. Сейчас Катраэт слишком слаб, чтобы вступать в торг с Троном и его союзниками. Мы диверсанты, агитаторы, партизаны, но не дипломаты. Я хочу это изменить. Качнуть чашу весов в нашу сторону, понимаешь?
– Понимаю, – Арт кивнул. – Но мы не нашли Разрушитель там, куда нас отправили записи с Тиндагола. Мы нашли Куб. И, как я понимаю, с его помощью мы сможем теперь понять, где искать это сверхоружие.
После короткой паузы Вран неожиданно рассмеялся.
– Все время забываю, – сказал он, – что ты провел больше всех времени, болтая с Мирддином. То, о чем ты говоришь, Арт, об этом знают считаные люди в Гнезде и за его пределами. Сейчас это самая хранимая военная тайна Катраэта.
Тон генерала был максимально дружелюбным, но Арт не мог не ощутить скрытую за ним угрозу. Однако Вран не стал заострять внимание на том, что корпус-командор знает больше, чем ему, возможно, полагается.
– Пока яйцеголовые профессора Торна пытаются обойти ограничения, которые нам мешают получить от Куба нужные ответы, – генерал поморщился, и Арт понял, что все усилия ученых разбиваются о тот самый допуск нулевой категории. – Рано или поздно мы их получим. Тогда мы все станем на шаг ближе к нашей цели – к свободе народа Империи от тирании. До тех пор мы с тобой будем продолжать делать то, что умеем. Крошить глиняные ноги этого колосса. Думаю, пора нам поговорить о твоем новом назначении.
Голограмма взмахнула рукой, и экран за ее спиной переключил изображение. Арт смотрел на залитую ослепительным солнцем белую каменную равнину. Он не сразу совладал с масштабом и понял, что зеркальная полусфера в центре – это накрытый защитным куполом город. Генерал повторил жест, экран мигнул. Теперь он показывал планету, на орбите которой вращались исполинские шестиугольники. По ним, защитным экранам, созданным Пятой Династией для рассеивания жесткого излучения местной звезды, Арт понял, что за мир видит перед собой.
– Медина, – сказал лидер Восстания. – Альтаирские пособники Канторов выторговали у Сената мандат на установление протектората над планетой. Магнаты как всегда воюют чужими руками. Три корпорации наемников, печально известные своими карательными операциями по всей Периферии, высадились на Медине. Якобы с целью обеспечения порядка и борьбы с преступными элементами. Местные жители оказали пришельцам жестокое сопротивление, и теперь их мир превращают во вторую Астарту. Мы должны положить этому конец.
«Медина – один из самых богатых редкоземельными металлами миров за пределами Золотых Систем, – вспомнил Арт. – Естественно, продукция ее добывающих комплексов и перерабатывающих фабрик – недопустимая потеря для Восстания».
– Ты нужен мне на Медине, Арт, – сказал Вран, проникновенно глядя на капитана. – Мне нужен твой талант переговорщика. Глава крупнейшей наемной армии – твой старый знакомый из тех времен, когда ты был охотником за головами по прозвищу Арктурианин. Черный Келеб.
«Рогатая Мать, вот это новость».
– Я думал, что его давно прибрала Аннун, – сказал Арт вслух. – Черный любил браться за рискованные дела.
– Вы ведь не были врагами? – уточнил Вран. – Берилак сказал, что вы несколько раз вместе выполняли контракты.
– Да, было дело, – Арт скривился от нахлынувших воспоминаний. – Работали на тех самых альтаирцев. Грязные заказы – диверсии, устранение конкурентов. Я быстро понял, что это не для меня. А Келеб, как видно, вошел во вкус.
– Встреться с ним, – попросил генерал. – Отправляйся на Медину и убеди его вступить в переговоры о прекращении огня. Если сможешь, перекупи у альтаирцев. Действуй, как считаешь нужным. Его группировка – самая многочисленная на поверхности планеты. Если он перейдет на нашу сторону или согласится на отвод войск, две другие корпорации разорвут контракт с магнатами. У тебя полный карт-бланш и полномочия эмиссара Гнезда. Любой Ворон в системе Медины будет выполнять твои приказания. Я уверен, мой мальчик, эта задача тебе по плечу. Что скажешь?
Как полагается бойцу Восстания и умелому переговорщику, привыкшему к тому, что в руках собеседника находится его жизнь, Арт не колебался в подборе верных слов.
– Когда я отправляюсь? – спросил он.

– Прости, что пока не можем вернуть тебе «Буран», – с виноватым видом пробасил Берилак.
Он единственный пришел провожать Арта перед отлетом. Двое его то ли помощников, то ли телохранителей растворились где-то в лабиринте коридоров карантинной зоны.
– Ничего, —великодушно сказал капитан. – Все равно для высадки на Медину нужно что-то попрочнее и незаметней. Командор Ватин обещала подобрать для меня подходящий транспорт.
Ватин – так звали уроженку Медины, которая сидела недалеко от Арта за столом. Она возглавляла ударные силы Воронов, которые били по конвоям снабжения наемников в системе и тревожили их орбитальными налетами.
– Ты в надежных руках, – серьезно сказал Берилак. – Ватин – превосходный боевой командир. И одна из лучших наших пилотов.
Арт хотел сказать, что рассчитывал сам оказаться за штурвалом. Потом он вспомнил их разговор с мединкой. Девушка не замедлила сообщить Арту, что жизнью отвечает лично перед генералом за безопасное прибытие на планету эмиссара Гнезда. Вряд ли она допустит, чтобы посланник Катраэта самостоятельно разбился в лепешку, уходя от альтаирских перехватчиков.
– Что ж, давай прощаться, – Берилак протянул Арту каменную ладонь. – Доброго тебе пути и скорейшего возвращения. Увидимся в Гнезде. Я небольшой, как ты знаешь, любитель катраэтской сырости, но я уже искренне по ней скучаю. У меня от здешнего воздуха и еды сыпь по всему телу. Как будто подхватил вателинскую чесотку, но без компании приятных дам, которая должна ей предшествовать. Понимаешь, о чем я?
Арт усмехнулся и пожал руку главы контрразведки. Они попрощались. Арктурианин повернулся, ступил на трап, ведущий в шлюз когга. Сделав два шага, он громко щелкнул пальцами. Был вопрос, который он забыл задать Берилаку, пока они пили кофе с тальяком после совещания.
– Берилак! – окликнул Арт рыжего гиганта, который двинулся к выходу из причальной зоны. – Тот ученый, доктор Ван, которого мы вытаскивали с Тиндагола. От чего он умер?
– Официальная версия: остановка сердца, – ответил Берилак, возвращаясь к трапу. – Нервная работа, недостаток сна, почтенный возраст. Все одно к одному.
– А неофициально?
– Неофициально: добрый доктор сидел на таблетках, – контрразведчик вздохнул. – Пристрастился к трициклическим антидепрессантам еще на Тиндаголе. Ему их прописали тюремщики Канторов, чтобы эффективней переводил тексты Крипты. Когда узнал о смерти жены и детей, стал принимать их в два раза чаще, грубил с дозировкой. Мы об этом знали, конечно. Его хорошенько почистили перед переводом в карантинную зону, да и доступа к таблеткам здесь у него не было.
Берилак поморщился.
– Честно говоря, не доглядели. Слишком много навалилось сразу. Ван как-то смог взломать биофабрикатор в медицинском отсеке. Формула была записана у него в браслете, добыл где-то в теневом секторе Сети. Дурак напечатал себе таблеток. И принял за раз такую дозу, что, когда мы взломали его каюту, он уже был час как в Аннун.
– Ты исключил убийство? – спросил Арт. – На станции могут действовать шпионы.
Контрразведчик досадливо махнул рукой.
– Уж лучше бы шпионы, чем такой просчет, – прогудел он. – Мне стыдно теперь смотреть в глаза генералу. А для агентов-лоялистов в убийстве доктора никакого смысла. Работу яйцеголовых смерть Вана не задержала ни на минуту.
Берилак ожесточенно почесался сквозь форму. Похоже, слова про сыпь были не полностью шуткой.
– Да и мы по минутам восстановили все события по записям с камер и логам его комм-браслета. В том, что лингвист принял таблетки сам, добровольно, нет ни малейших сомнений, – сказал глава контрразведки. – Остается только вопрос, летальная доза – это самоубийство или трагическая случайность. Боюсь, ответ на него мы никогда не узнаем.
– Да, – задумчиво повторил Арт. – Никогда не узнаем.
– А почему ты спросил про Вана? – поинтересовался Берилак.
Капитан пожал плечами.
– Да так, – ответил он. – Показалось, что какое-то нелепое совпадение. Я из-за этого доктора попал в Рексем, на Гаргаунт. Стал Вороном. И вот даже не успел с ним познакомиться.
– Знаешь, как говорят, – сказал Берилак, – Аннун шутит зло.
– Да уж, такие у Матери шутки, – Арт трижды постучал по переборке, мысленно посмеиваясь над собой за суеверность. – Ну все, бывай, Берилак. До встречи!
Подняв руку в ответ на прощальный взмах Берилака, Арт коснулся панели, закрывающей шлюз. Повернулся и пошел на мостик, стараясь выбросить из головы все, кроме мыслей о предстоящем деле. Медина. Альтаирские наемники. Черный Келеб.
Но почему-то перед ним продолжал маячить смутный образ доктора Вана. Все время, пока Арт покидал карантинную станцию и готовил корабль к Переходу в точку рандеву с крылом командора Ватин. Арт думал о человеке, которого он не знал, но с которым его так тесно связала судьба.
Капитану почему-то казалось, что если бы они встретились, то доктор Ван мог сказать ему нечто важное. Что он узнал бы ответ на вопрос жизни и смерти, который даже не приходил ему в голову.
Ответ, который Ван перед встречей с Аннун  прочел на черной грани Куба.

История сорок четвёртая. Медина
Больше всего на Медине Арт возненавидел пыль. Белая, похожая на порошок, она проникала сквозь любые фильтры и обладала абразивными свойствами алмазной крошки. Настоящее проклятье для глаз, легких и постоянно ломающегося оборудования. Виноваты были неукротимые хабубы, усиленные эффектом Кориолиса бури, и ветровая эрозия, глодающая выжженные солнцем каменные равнины планеты. Виновата была Шестая Династия, оставившая в наследство потомкам неполноценно терраформированную планету. Медина была неуютным миром, купающимся в жестком излучении белого гиганта. Если бы не богатство ее недр и не близость к основным торговым маршрутам, она давно бы стала колонией-призраком.
Сразу после прилета Арт узнал, что города Медины укрывались под куполами не от солнца – с проникающей радиацией неплохо справлялись орбитальные экраны. Купола сдерживали неистовство хабубов, позволяли сохранять чистый воздух и приемлемую влажность.
Для тех, кто жил за пределами куполов, шахтеров и бедуинов-ветроходов, головные повязки, хеджабы и шемаги были не просто данью местной религиозной традиции. Они были необходимостью, как и скрытые под тканью респираторы и плотно прилегающие к глазницам очки.
На восьмой месяц вторжения они стали необходимостью для каждого защитника Медины. Голодные ветра завывали под треснувшими куполами на улицах разрушенных городов. Выжившие и бойцы мединского сопротивления укрывались в подвалах, катакомбах, в рудных штреках. День и ночь они слышали, как ревут тревожные сирены и от взрывов гудит земля.
День и ночь с пылающих небес Медины падали ракеты и бомбы.

– Ты привыкнешь, – сказал Арту Фаруз, брат командора Ватин, корпус-лейтенант разведки мединского сопротивления, поэт, философ и безжалостный снайпер с шестью десятками подтвержденных убийств.
До войны он был школьным учителем литературы.
– Пыль, жара, даже бомбы, ко всему можно привыкнуть, – сказал он, передавая Арту консервную банку.
Банка была на треть наполнена водой, пропущенной через самодельный фильтр – Арт налаживал его последние две недели. Боец, который занимался этим раньше, бывший инженер оросительных систем, лежал в лазарете без левой ноги и особой надежды выкарабкаться. Во время рутинной вылазки он наступил на мину. Согнитские «Каракурты» скрывались под адаптивным камуфляжем и плохо обнаруживались устаревшими сканерами.
– Мы, вот, привыкли, и ты сможешь, – сказал Фаруз. – Как писал Аль-Мутанабби: «Да, время на меня напасти насылало. И сердце стало поострей кинжала. А всякий раз, как я под стрелы попадал, я слышал лишь удар металла о металл», – он недовольно поморщился. – На империке это звучит, как кашель шахтера, больного легочной гнилью. Вот, послушай.
Фаруз певуче заговорил на мединском диалекте, который, по его словам, восходил еще ко временам Праматери.
– Очень красиво, – сказал Арт, который, разумеется, не понял ни слова. – Очень возвышенно.
Он сделал глоток теплой, пахнущей металлом воды, мечтая смыть привкус вездесущей пыли с языка. Убежище дрогнуло, с потолка посыпалась труха. Арт выругался. Фаруз, чье сердце действительно было острей кинжала, невозмутимо посмотрел на комм-браслет.
– Двадцать пять часов тридцать минут. Прямо по расписанию, – прокомментировал он. – Гиперзвуковая ракета из окрестностей Таммама. Твой друг передает привет.
Фаруз имел в виду Келеба, чья корпорация «Черный камень» занимала позиции в оккупированном городе Таммам. «Черный камень» имел подавляющее превосходство в ракетной артиллерии, которая методично обрабатывала регионы, условно контролируемые сопротивлением. Когда люди Келеба брали передышку, эстафету подхватывали атмосферные бомбардировщики бадонских «Призраков», безраздельно властвующих в небе, но их налеты обычно начинались под утро.
За теми, кто прятался в убежищах, охотились согнитские «Львы Сверда», взявшие на себя наземные карательные операции. За пределами планеты наемников прикрывали альтаирские дромоны, вооружением, силовыми барьерами и броней не уступающие имперскому линкору второго класса. Как ни посмотри, положение защитников было отчаянным, и с момента прибытия Арта оно только ухудшалось.
Хуже разъедающей глаза пыли, хуже падающих прямо на голову пикирующих бомб и гиперзвуковых ракет было только отвратительное чувство полного бессилия. Шел четвертый месяц на Медине, а он, долбанный эмиссар Гнезда, до сих пор не смог ничего сделать. Все его попытки вступить в переговоры с Черным Келебом не привели ни к чему. Наемник его просто игнорировал.
– Пойду гляну еще раз фильтр перед сном, – сказал Арт. Он отставил банку и поднялся на ноги. – А заодно и вентиляционный блок. Хаддад жаловался на него сегодня.
Фаруз благосклонно кивнул. Он прекрасно понимал причину, по которой Арт не находил себе места.
– Не задерживайся слишком сильно, – сказал разведчик. – Выспись. Завтра утром собрание полевых командиров, ты хотел послушать ребят, которые удерживают карьер Имик.
– Не буду задерживаться, – соврал Арт, который последние несколько недель с трудом спал больше трех-четырех часов. – Спокойной ночи, Фаруз.
Когда он выходил в коридор, ведущий в техническую секцию, в ста пятидесяти метрах над его головой снова взорвался гиперзвуковой «привет» от Черного Келеба.

Пробуждение выходило болезненным, рваным. Первые несколько секунд Арктурианин не мог понять, где он. Не узнавал серые бетонные стены, низкий потолок с наклеенными полосками биолюминесцентных ламп, женщину, сидевшую у изголовья жесткой солдатской койки.
– Прости, – сказала она тихим голосом с приятным гортанным акцентом. – Не хотела тебя разбудить.
Арт, все еще в растерянности смотрел в незнакомое смуглое лицо, в большие темные глаза, подведенные сурьмой, на острые скулы и тонкий, с небольшой горбинкой нос. Рука, сжимающая рукоять «Когтя» под подушкой, постепенно расслаблялась. В первую очередь он узнал ее глаза, которые видел до того в прорези хиджаба.
– Ничего, командор, – хрипло сказал Арт. – Мне все равно пора вставать. Просплю собрание у Фаруза.
Не сводя с него взгляда, командор Ватин закрыла лицо зеленой тканью. Быстро, но все же медленней, чем требовали строгие нравы Медины. Сквозь сонную дымку в мыслях Арта пробилось удивление. Сестра Фаруза, гроза альтаирских конвоев, командор самого эффективного в системе ударного крыла была гораздо моложе, чем он думал. И гораздо красивее.
– Собрание уже закончилось, – сказала Ватин, и по ее глазам Арт понял, что командор улыбается под хиджабом. – Брат приказал тебя не беспокоить. Сказал, что все равно не будут обсуждать ничего важного, а тебе надо выспаться.
Арт в изумлении посмотрел на комм-браслет. Он спал больше восьми часов, чего с ним не случалось с самого прилета.
– Не понимаю, – пробормотал он. – Я, получается, не слышал утреннюю бомбардировку?
– Ее не было, – сказала командор. – Мы перехватили в мединском поясе Койпера колонну транспортов. Пустили в распыл вместе с сопровождением и гипербуксировщиками сразу после Перехода. Судя по перехваченному нами трафику «Призраков», на транспортах были запчасти для самолетов и беспилотников, топливо и боеприпасы. Я думаю, что на ближайшее время они откажутся от налетов.
– Вот это хорошие новости, – Арт рывком сел и спустил ноги с койки.
Бетонный пол приятно холодил босые ступни. Чтобы не смущать девушку, воспитанную в мединских традициях, капитан завернулся в простыню, которой укрывался ночью. Хотя, признался себе Арктурианин, смущение испытывал, скорее, он.
– А ты надолго на базу? – спросил он, почему-то избегая встречаться с Ватин взглядом. – Фаруз не предупреждал о твоем прилете.
– Буквально на пару часов, – сказала Ватин. – Есть важное сообщение для тебя, которое я решила не доверять каналам связи. Хакеры альтаирцев не уступают нашим, а их оборудование на голову выше того, чем мы располагаем. Люди Берилака помогают нам, наводя на конвои и предупреждая об ответных акциях, но защитить наш внутренний трафик они не в состоянии. Поэтому я прилетела сама.
«Ты могла прислать кого-то вместо себя. Ни к чему было так рисковать», – мог сказать Арт. Как будто протянуть руку, приглашая на танец. И она бы ответила: «Я хотела увидеть тебя». Сказала и снова открыла бы ему лицо, запретным движением, предназначенным для того, кем он не был для Ватин. Не мог стать.
«Прости, Ватин. Сейчас совсем не время и не место для таких признаний».
Он сказал не то, что она ожидала, не то, что хотела услышать.
– Раз ты здесь, наверное, сообщение не может подождать, пока я приму душ и выпью свою утреннюю чашку кофе с альгомой, – Арктурианин развел руками. – Я сгораю от нетерпения, командор. Судя по такой срочности и важности, передача из Гнезда. Может быть, от самого генерала Врана?

После небольшой паузы Ватин протянула руку и коснулась своим комм-браслетом браслета Арта. Устройство на руке капитана завибрировало, и Арт касанием пальца разрешил прием файла.
– Нет, отправитель не Катраэт, – сказала Ватин. – Сообщение пришло из Лебединой Гавани. То, что ты прочтешь, предназначено только для твоих глаз, корпус-командор. Еще два человека в курсе, я и мой офицер связи. Но у нас нет ключа к твоему шифру, так что только ты можешь сказать, сработал твой план или нет.
«Шифр, план, ах, вот оно в чем дело».
Арт кивнул и, сдерживая волнение, развернул проекционную плоскость, чтобы изучить принятый файл. Внимательно наблюдавшая за ним Ватин не упустила, как зрачки капитана расширились, когда он дошел до подписи. Короткое послание меньше чем из десятка предложений он перечитал трижды, прежде чем свернуть проекцию и посмотреть на мединку.
Вернее сказать, к вероятному расстройству девушки, Арктурианин смотрел сквозь нее. Своими мыслями он сейчас был очень далеко, на самой границе Периферии и дикого космоса, в ганзерской системе Лебединая Гавань.

Месяц назад Арт отчаялся добиться встречи с Черным Келебом. Он изнывал от безделья и опеки Фаруза, не допускавшего вверенного ему эмиссара Гнезда в зоны боевых столкновений. Чтобы занять голову, корпус-командор перебирал самые безумные идеи помощи Медине. Одна из них показалось ему пусть абсурдной, но все же имеющей призрачный шанс на реализацию. Он записал сообщением старым шифром, которым пользовался еще капитан Эктор, и через Ватин отправил далекому адресату.
Когда ответа не последовало ни через день, ни через неделю, ни через две, Арт постарался выбросить провальный план из головы. Он нашел себе множество занятий вроде ремонта системы фильтрации воды и ухода за вентиляцией убежища. Стал все чаще появляться на собраниях командиров и разведчиков. Старался больше слушать, впитывать новые для себя сведения о ведении партизанской войны. При каждом удобном случае он говорил с Ватин, чей боевой опыт был несравненно богаче его собственного. Впервые он учился быть Вороном, и именно здесь, на истекающей кровью Медине, почувствовал, что его учеба имеет смысл.
Он так старательно забывал свою месячной давности затею, что ему даже не пришло в голову, что они все-таки получат ответ. И что ответ будет именно таким.
– Они согласились, Ватин, – сказал он, не замечая, что в первый раз назвал девушку просто по имени.
Арт не мог видеть, как под хиджабом на смуглых щеках командора вспыхнул румянец.
– Они согласились! – повторил Арктурианин. В его голосе радость мешалась с недоверием к своим собственным словам.
Радости все же было больше. После стольких месяцев провалов она переполняла корпус-командора, бурлила, грозя перехлестнуть через край. Он вопреки всему, что говорил себе еще десять минут назад, был готов вскочить, сгрести Ватин в объятия и…
От двери в небольшую комнату, где Арта разместили после прилета, раздалось деликатное покашливание. Арт, уже почти сорванный порывом с кровати, резко опустился назад и вновь закутался в простыню. Ватин, которую секунду назад буквально потянуло навстречу капитану, выпрямилась в струнку на маленькой металлической табуретке.
– Прошу прощения, – смущенно улыбаясь, сказал Фаруз. Он переводил взгляд больших, таких же темных, как у сестры, глаз, с Ватин на Арта и обратно. – Арт, мы только что получили сообщение из штаба наемников. Черный Келеб готов принять парламентера и передает координаты места встречи.

История сорок пятая. Разрушенный город
Салон трофейного броневика «Хакон» штатно вмещал семерых бойцов в силовой броне и водителя. Арт с трудом отговорил Фаруза сначала от машин сопровождения, а потом от того, чтобы рисковать сразу шестью разведчиками. В итоге на переговоры с наемниками эмиссар Катраэта выдвинулся вместе с самим Фарузом (это не обсуждалось) и двумя самыми надежными из вверенных корпус-лейтенанту защитников Медины. К своему стыду, Арт пропустил мимо ушей их имена, а переспрашивать счел невежливым. Про себя он называл их Высокий и Молчун.
За руль посадили Молчуна. Фаруз сказал, что тот раньше жил в Таммаме, городе, куда Черный Келеб приглашал Арта на переговоры.
– Найдет дорогу даже без карты, – уверенно сказал разведчик.
Молчун утвердительно наклонил клювастый шлем брони незнакомой Арту модели. Поверх шлема у бойца, как у большинства его братьев по оружию, был повязан шемаг цветов Катраэта. Символ единства мединских воинов с Восстанием и одновременно с их легендарными предками, чьи заветы они пронесли через Темные Века и тысячелетия жизни в Империи.
Свой шемаг был и у Арта. Ему его подарила Ватин, и она же помогла повязать платок капитану перед тем, как он покинул убежище.

– Это особый, священный узел, – сказала девушка, хитро переплетая концы шемага под свисающим на нагрудник брони треугольником клетчатой ткани. – Он называется…
Слово, которое она произнесла, на слух Арта было похоже на «сабаб».
– Это значит «хранитель», – перевела Ватин. – Он должен будет сберечь тебе жизнь.
Она коснулась двумя пальцами своих губ, спрятанных под хиджабом, тихо прошептала несколько слов, потом дотронулась до узла.
– Узел сабаб матери вяжут сыновьям, когда те уходят на войну. Его вяжут, – она запнулась, потом закончила. – Женщины своим мужчинам.
Арт накрыл ладонями ее запястья, на долю секунды сжал.
– Спасибо, Ватин, – сказал он. – Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Ее зовут Идер? – спросила она. – Ты говорил ее имя во сне.
– Да, – Арт кивнул. – Идер. Она спасла меня, помогла бежать с каторги на Гаргаунте. С тех пор мы вместе.
Очень медленно Ватин отняла у него руки, сделала осторожный шаг назад.
– Ты вернешься к своей Идер, – сказала мединка, отводя взгляд, от которого кровь Арктурианина превращалась в лавовые реки Гоморры. – Мой сабаб сохранит тебя и приведет к ней. Так хочет Ар-Рахим.

Пальцы Арта непроизвольно коснулись узла на груди. Сидевший слева от него Фаруз, единственный, кто в «Хаконе» был без шлема, покосился на корпус-командора.
– Выглядишь, как настоящий мединский воин, – сказал брат Ватин. – Грязные наемные псы разбегутся, как только тебя увидят. Я чувствую, сегодняшний день принесет нам победу.
На переднем сиденье справа от водителя заерзал Высокий. Фаруз при рассадке определил его за пульт плазменной турели на крыше «Хакона».
– Нам бы сначала добраться до места, командир, – озабоченно пробасил он на удивительно чистом империке. – До того, как наш уважаемый гость начнет побеждать неверных собак Черного Келеба.
Арт понимал обеспокоенность опытного разведчика. Уже больше часа, как они пересекли условную демаркационную линию между позициями наемников и сил сопротивления, проходящую по границе купола Таммама. Город практически безраздельно принадлежал корпорации «Черный камень». Так глубоко на их территорию бойцы Фаруза забирались лишь под покровом ночи и, как правило, соблюдая гораздо большую скрытность.
Высокий во время короткого совещания, предшествовавшего вылазке, очень серьезно рекомендовал воспользоваться городской канализацией. Проторенные разведчиками маршруты позволяли избежать патрулей наемников, барражирующих беспилотников и густо засеянных минами улиц. Фаруз, который был вообще не в восторге от идеи отпускать Арта прямо в логово зверя, был готов согласиться с Высоким. Арту пришлось напомнить мединцам, что, хотя в сутках планеты и двадцать семь часов, роскоши тратить большую часть этого времени на блуждание под землей у них нет. Приглашение Черного Келеба вряд ли будет действовать бесконечно.
В итоге аргументы Арта перевесили. Брошенный месяц назад отступающими «Львами» вездеход был разрисован белыми парламентерскими квадратами на бортах и крыше, чтобы хорошо было видно с парящих над Таммамом беспилотников. В транспондер броневика был введен переданный в сообщении Келеба код опознания «свой-чужой». На него капитан надеялся гораздо больше, чем на роспись, украсившую серый городской камуфляж «Хакона».
Пока их не трогали. Несколько раз назойливое гудение моторов дрона заставляло мединцев и Арта инстинктивно вжимать головы в плечи. Один раз они видели в отдалении перебирающий лапами согнитский шагающий танк в сопровождении взвода пехотинцев в тяжелой броне. «Львы» не проявили к ним интереса. Черный Келеб не подвел.
Указанный им безопасный маршрут через минные поля тоже оказался верным. К сожалению, дорогу по опустевшим улицам Таммама никак нельзя было назвать приятной. Вездеход нещадно кидало на многочисленных разломах, оставленных бомбардировками и артобстрелами. Молчуну приходилось то и дело яростно выкручивать руль, огибая очередной обгорелый остов машины, рухнувшую секцию здания или гигантскую воронку от взрыва. Опоясывающие корпус броневика камеры транслировали на заменяющие окна экраны картины чудовищных разрушений, причиненных вторжением. Зрелище, которое заставляло даже многое повидавшего Арктурианина коченеть от переполнявшей его ярости.

«Хакон» как раз въехал в деловую часть города. На переднем экране Арт видел пару искореженных взрывами небоскребов, которые привалились друг к другу, как два раненых, но отказывающихся признать поражение бойца. Над ними бесконечно высоко резали ослепительный солнечный свет треугольные осколки треснувшего купола. С них до сих осыпалась зеркально поблескивающая пыль.
Дорогу впереди перекрывала упавшая ажурная конструкция, часть разрушенного здания или архитектурной инсталляции. Молчун повернул направо и первый раз за все время произнес несколько слов на мединском диалекте.
– Что? – не понял Арт.
– Он говорит, что раньше здесь было очень красиво, – перевел Фаруз. И пояснил для Арктурианина: – Упавший дом перед нами – это Музей Искусств. Подарок городу от гильдии шахтеров. Я водил сюда детей на экскурсии. Аскар после армии устроился в музей охранником. В день, когда в музей попала ракета “Черного камня”, его не было в городе. Повезло.
Аскар – так звали Молчуна. Арт вспомнил, что кто-то из разведчиков рассказывал ему историю Аскара. Одна из тысячи таких разных, таких одинаковых историй бойцов, носивших зеленые шемаги. Аскар был за городом, когда наемники взорвали купол и для устрашения нанесли удар по центральным районам Таммама.
Арт сомневался, что их тихий водитель, который почти не говорил на империке, согласился бы с тем, что ему повезло. Его жена и две дочери были на прогулке в городском парке, который тоже сожгли ракетным залпом с десантной баржи «Черного камня». Капитан посмотрел на приклад импульсной винтовки Молчуна, закрепленной в держателе возле сиденья. Судя по количеству сделанных виброножом отметок, Аскар отправил к Аннун немногим меньше пришельцев, чем его командир.
«Для них война теперь никогда не закончится», – подумал Арт, глядя, как проплывают мимо броневика изуродованные кварталы Таммама. Он вспомнил центральную площадь поселка на Тиндаголе и впервые задался вопросом: что должно случиться со слугами Императора, Иглессами, Канторами, чтобы он остановился и перестал их убивать.

– О чем задумался? – спросил Фаруз, касаясь локтя Арктурианина. – Размышляешь, не стоило ли послушать старого зануду Фаруза и не идти на поводу у Черного Келеба?
Разведчик изо всех сил отговаривал Арта лично отправляться на встречу. Его уверенность, что эмиссар Гнезда отправляется в ловушку наемников, была непоколебимой.
– Если не соглашаться на предложение Келеба, то как добыть победу, о которой ты говорил десять минут назад? – спросил Арт, усмехаясь под забралом шлема и намотанным сверху шемагом.
– Ай, зачем ты передергиваешь? – огорченно спросил Фаруз. – Победы можно добиться, не рискуя твоей драгоценной для Восстания жизнью, порученной мне самим генералом Враном. Есть радио, есть лазерная и квантовая связь. Все необходимое для того, чтобы не стоять с врагами лицом к лицу, придумали еще до Темных Веков. А тогда, если верить скрипторам и имперским ученым, наши предки воевали так, что Великая Спираль Истории едва не подошла к концу. Стоит поучиться у них высокому искусству переговоров, если хочешь жить подольше и нянчить внуков.
– Я думаю, что Черный не доверяет любым средствам связи, – сказал Арт. – Он понимает, что я буду пытаться склонить его переметнуться на нашу сторону или выйти из игры. Что в дело пойдет подкуп, потому что давить мне на него нечем. Он, разумеется, не хочет делиться с двумя другими корпорациями и планирует загрести весь куш себе. Поэтому ему нужно говорить со мной с глазу на глаз. И поэтому я не думаю, что это ловушка. Келебу просто невыгодно меня убивать.
– Может, он хочет выслужиться перед своими хозяевами, – буркнул Фаруз, все еще не готовый сдаться перед аргументами Арта. – Альтаирские магнаты – союзники Канторов. Они финансируют переброску войск черно-желтых из Периферии в Золотые Системы. С учетом выросших цен на дейтерий и транспортных тарифов, которые сейчас установили Сестры и Ганза, – это очень дорогое мероприятие. Канторы расплатились с гильдерами Альтаира в том числе мандатом на оккупацию Медины.
– Ты ведешь к тому…
– Я веду к тому, что ты, мой друг, для Канторов, как кость в горле. Ты легенда Восстания. Человек, который сбежал из Рексема и с Гаргаунта. Заполучить тебя живым или мертвым для них – дело принципа. И альтаирцы могут желать оказать им эту любезность. Руками твоего старого приятеля.
– Черный Келеб мне не приятель, – сказал Арт. – Но я его неплохо знаю. Знал, по крайней мере. Перед тем как меня предать, он как минимум выслушает. И возможно, я найду аргументы, чтобы его убедить. Генерал Вран снабдил меня полномочиями сделать ему очень щедрое предложение.
Фаруз скептически поморщился.
– Верю в проницательность лидера Восстания, – сказал корпус-лейтенант. – Но альтаирцы при всей их прославленной жадности могут легко перебить любую ставку, которую сделает Катраэт. Даже Дом Пао ходит у них в должниках. На мой взгляд, ты затеял очень рискованную игру, дорогой мой друг.
– Ты слишком умен, – Арктурианин вздохнул. – Тебя испортила работа учителем. Мне тебя не переспорить. Остается лишь просить довериться твоему другу. И нашему лидеру, который в своей неоспоримой дальновидности прислал меня на Медину.
– Смиряюсь, – Фаруз наклонил голову. – И конечно, доверяю тебе, Арт. Просто прошу, не забывай об осторожности. Как говорил в одной из своих касыд поэт-ветроход Тарафа, «Входя же в бейт врага, не забывай, где выход».
– Очень мудрая мысль, – серьезно сказал Арт. – Постараюсь не забывать. Кстати, сколько нам еще ехать до бейта наших врагов?
– А мы уже почти приехали, – сказал Высокий, который, оказывается, внимательно слушал их разговор. – В конце квартала здание «Банка Медины», в котором засели кафиры из «Черного камня».

История сорок шестая. Высокое искусство переговоров
Арт вошел в вестибюль бывшего «Банка Медины» в сопровождении трех киберов охраны периметра. Четвероногие, обманчиво неуклюжие машины, издалека похожие на поставленные на крестовидную подставку топливные цистерны, держали эмиссара под прицелом спаренных автоматических пушек.
Под клацанье опорных конечностей киберов по черно-белой плитке пола Арт прошел вперед, держа руки заложенными за голову. Шлем он оставил в «Хаконе», запаркованном в развалинах в километре от банка. Трое мединцев рассредоточились по окрестностям и, как надеялся Арктурианин, пока были в относительной безопасности.
Чего он совсем не мог сказать о себе. Если снаружи здания охрана производила солидное, но не ошеломляющее впечатление, то внутри становилось понятно, что наемники приготовились к любым неожиданностям. Просторный вестибюль, который в мирное время мог легко вместить несколько сотен посетителей, был перегорожен силовыми баррикадами и мешками с песком, не терявшими свою актуальность уже много тысяч лет. Прямо напротив входа была сооружена огневая позиция скорострельного рельсотронного орудия «Каят», далеко не единственной полевой артиллерийской системы в помещении. На беглый взгляд Арта, кроме киберов и биомехов, здесь было не меньше пяти взводов пехоты.
К некоторому удивлению корпус-командора, его встречали не только люди Черного Келеба. Здесь были и согниты в своей гротескно тяжелой полуавтономной броне и даже бадонцы, которых Арт опознал по одинаковым светящимся рисункам оскаленного черепа на забралах круглых шлемов. Не совсем обычная картина, учитывая, что наемники, единожды поделив планету на зоны влияния, старательно держались в пределах своих секторов. Все три корпорации традиционно находились между собой не в самых теплых отношениях и при первой же возможности вцеплялись друг другу в глотки.
«В том, что пауки смогли собраться в одной банке, нет ничего ободряющего», – подумал Арт.
– Стой на месте! – окликнул его голос с густым согнитским акцентом из динамика на корпусе ближайшего кибера. – Оружие на пол!
– Я безоружен! – крикнул в ответ Арт, который извещал об этом часовых уже не меньше пяти раз по мере приближения ко входу в банк. – Я парламентер! Меня ждет Черный Келеб!
Он не сомневался, что охранники в курсе. Иначе бы его благополучно изрешетили за сотни метров от вестибюля. Однако часовые с упорством сторожевых киберов держались своих инструкций.
– Сними броню, – приказал голос из динамика.
Арктурианин послушно принялся избавляться от пластин и накладок экзоскелета брони, оставшись в конце концов в сером тактическом комбе. Последним он снял пояс с батареей и положил перед собой.
– Комм тоже снимай, – скомандовал наемник. – У тебя их два, что ли?
Капитан расстегнул коммуникатор, помахал им в воздухе и присоединил к сегментам брони на полу. Поднял левую руку, на которую был надет невзрачный металлический браслет.
– Это подарок невесты, – громко сказал он. – Бофорский обручальный браслет. Он не снимается.
В силовой баррикаде напротив него образовался прямоугольный проем. Через него прошел гудящий двух с половиной метровый согнитский «Голем» с львиной головой на нагрудной пластине. Приблизился вплотную, навис над Арктурианином, дыша жаром от миниатюрного реактора за спиной. Из манжета вытянутой к капитану перчатки выдвинулось размытое низкочастотными колебаниями лезвие виброклинка. На жаргоне мобильной бронепехоты, вспомнил Арт, этот полезный в рукопашной элемент снаряжения назывался «штопор»
– Не снимается? – прогудел знакомый уже голос из динамиков брони. – Могу помочь, ччерк. Резать у плеча или у локтя?
– Отставить, капрал!
Новый участник разговора был одет в легкий бронекомплект с опознавательными знаками «Черного камня» и шевроном мастер-сержанта. Придавая веса его командному тону, только что смотревший в сторону входа «Каят» повернул двурогий ствол на согнита.
– Это просто железка, – сказал человек Келеба, проводя над рукой Арта портативным сканером. – Не из-за чего беспокоиться. Верно я говорю?
Согнит молчал. Усыпанная визорами полусфера, заменявшая «Голему» шлем, вращалась, сообщая оператору внутри брони, что если «Львы» сцепятся с «Черным камнем», он будет первым в длинном списке потерь. Даже прославленная баллистическая и силовая защита «Голема» не удержит прямое попадание из рельсотрона с двадцати метров.
Арт с миролюбивой улыбкой переводил взгляд с одного наемника на другого.
– Ну? – требовательно спросил человек Келеба.
«Голем» шевельнулся. Опасно близкое к лицу Арту вибролезвие втянулось в манжет.
– Ты мне не командир, – сообщил согнит бойцу «Черного камня». – Еще раз выкинешь такой номер, вскрою, как крылатого карпа.
С удивительной для своих габаритов плавностью «Голем» развернулся и загрохотал опорами, возвращаясь на свою позицию за баррикадой. Расчет «Каята» для порядка проводил его движением ствола.
– Вот и прекрасно, – сказал мастер-сержант, кивая Арту, как хорошему знакомому. – Следуй за мной. Черный Келеб ждет.

Ставка Черного располагалась глубоко под зданием, в одном из укрепленных банковских хранилищ. Спускаясь в лифте, Арт мельком удивился наличию электричества – бомбардировки давно разрушили питавшую город энергосеть. Видимо, у «Банка Медины» был собственный генератор.
На выходе из лифта эмиссара пропустили через сканер высокого разрешения. Мастер-сержант дождался одобряющего кивка оператора и провел Арктурианина мимо поста охраны в длинный коридор, освещенный тусклыми лампами дневного света. Коридор упирался в круглую бронированную дверь, которую сторожила шестерка бойцов – по два от каждой из корпораций. Никто не задавал никаких вопросов, под гудение сервомоторов дверь откатилась в сторону, и мастер-сержант жестом пригласил Арта входить.
Черный Келеб ждал его не один.

На пару секунд Арт застыл, привыкая к гораздо более яркому, чем в коридоре, свету. Дверь за его спиной задвинулась, и эмиссар Катраэта остался наедине с Келебом и его гостями.
– Арт, свет моей души! – воскликнул Черный. – Входи, входи скорей! Мы тебя давно ждем. Правда, братья?
Радушным жестом, принятым на Джеро, его родной планете, командир «Черного камня» приложил обе ладони к груди, туда, где у него висел немыслимых размеров весь усыпанный бриллиантами орден. Альтаирское «Отважное сердце» первой степени, если Арта не обманывали глаза и скромные познания в гильдерских наградах.
На лице Келеба расплылась широкая улыбка. Белые зубы наемника ослепительно сверкали на фоне его темной кожи и такого же мундира. Похоже, Черный был искренне рад старому знакомому. Чего нельзя было сказать о его «братьях».
За длинным широким Т-образным столом, на котором в беспорядке стояли тарелки с едой, были разбросаны тактические планшеты и напечатанные на прозрачном пластике карты вместе с Келебом сидели двое. Справа от него роскошное с высокой спинкой кресло наполняла исполинская туша, закутанная в алые с золотом складки яката – традиционного согнитского наряда, похожего на халат. С круглого, кажущегося детским лица на Арта с ненавистью щурились узкие глаза командира «Львов». Капитан понял кто перед ним по генеральскому вееру с гербом корпорации, который свисал у наемника с запястья вместе с парой фигурок-хайси.
Лица сидевшего по левую руку Келеба бадонца в дымчатого цвета габлете и зеркальной маске Арт не видел. Но он буквально кожей ощущал его взгляд, такой же неприязненный, как у согнита. «Призраки» охотно брались за грязную работу для Высоких Домов и воевали с Воронами задолго до Медины. Арт не сомневался, что видит перед собой их командира.
– Присаживайся, Арт, – Келеб махнул рукой в сторону кресла, стоявшего напротив него. – Поешь, выпей с нами вина. Наливай себе сам, мы с братьями по-простому, обходимся без слуг и без киберов.
Согнит презрительно фыркнул, кривя губы, похожие на пару жирных червяков. Похоже, что Черный и его манеры нравились ему немногим больше эмиссара Катраэта.
– А ты совсем не изменился, Келеб, – сказал Арт, опускаясь в кресло. – Сколько прошло с тех пор, как мы виделись последний раз? Лет шесть? Восемь?
Они выпивали в любимом охотниками за головами баре «Сломанная башня» на Трансваале. Оттуда Арт улетел на Градаук, чтобы убить человека по имени Ши и познакомиться с сенатором Ульфином. Черный Келеб, собравший отряд отчаянных сорвиголов, отправился на Тейран, где разгоралась очередная гражданская война.
Арт запомнил его веселым, пьяным, с изрезанного ритуальными шрамами лица джеронца не сходила улыбка, от которой самые задиристые завсегдатаи «Башни» понижали голос и перебирались за дальние столики. Да, если не считать мундира и отмечающих победы «Черного камня» орденов, Келеб совсем не поменялся.
Все такой же лихой, пьяный от вина и боевого азарта и очень, очень опасный.
– Пожалуй, столько, – сказал Келеб. – Кто считает, и главное, зачем? Мы молоды, пока живы, пока нас любит удача. Так?
Он подмигнул Арту и тут же сделался серьезен, нагнулся вперед, прищурив глаза цвета драгоценного вателинского дерева.
– А вот ты, ты, мой друг изменился. Я вижу. Ты больше не мальчишка с окраинной планеты. И не тот юный охотник с грозной репутацией, которого я звал лететь с собой на Тейран. Ты мужчина, воин. Таких на Джеро называли «тот, кто забирает добычу у тигра». Я смотрю на тебя и не удивляюсь, что генерал Вран выбрал тебя для переговоров.
– Зачем нам нужен этот цирк? – высоким голосом спросил бадонец, поворачивая зеркальную поверхность маски к двум другим командирам.
– Прошу тебя, Альгир, – Черный наклонился в сторону «Призрака». – Давай проявим уважение к нашему гостю. Он мой старый друг. И он пришел к нам с миром и с предложением, которое мы согласились выслушать.
– Твой старый друг шел к тебе, – процедил согнит, играя со своими талисманами, привязанными шнурками к запястью. Вырезанные из кости градаукского мастодонта фигурки изображали голых маленьких девочек, искусно связанных веревками так, чтобы принять соблазнительные позы. На фоне огромных жирных пальцев согнита особенно бросалась в глаза тонкая работа мастера, трудившегося над хайси. – Ты прекрасно понимаешь, что он и его хозяин, отдающий приказы из Гнезда, хотели, чтобы ты, Черный, ударил нам в спину.
– Возможно. Возможно. Но я позвал вас, – сказал Келеб. – Я решил вести честную игру. И ты, мой дорогой друг, Горо, согласился играть вместе со мной. Как и ты, Альгир. Ведь ничего же не поменялось? Наши договоренности в силе? За этим столом нет врагов. Только друзья и деловые партнеры, так?
Согнит Горо молчал и угрюмо сопел, раздувая ноздри. Из-за зеркальной маски бадонца Альгира не доносилось ни звука. «А Келеб их неплохо выдрессировал, – подумал Арт. – Видимо, у «Черного камня» серьезный перевес в силах или джеронец ближе к их нанимателям, магнатам Альтаира».
– Рад, что мы пришли к пониманию, – сказал Келеб. Он повернулся к Арктурианину. – Как ты находишь мою скромную обитель?
Арт обвел комнату глазами. Помещение, по всей видимости, использовалось Келебом в основном для совещаний. Стол, кресла и пара проекционных модулей исчерпывали всю обстановку. Стены, пол и потолок были покрыты металлическими плитами, на беглый взгляд из содержащего титан сплава. «Банк Медины» заботился о сохранности своих вкладов.
Если какие-то ценности и оставались здесь на момент вторжения, то они уже давно перекочевали в трюмы альтаирских транспортов. Исключение составляли несколько вещей, по всей видимости, приглянувшихся новому хозяину. У стены стояли картины, скрытые небрежно наброшенными тряпками, и несколько статуй. На одной из них взгляд Арктурианина задержался дольше: мраморная фигура девушки протягивала зрителю чашу, как будто предлагая напиться. Девушка не носила хиджаб, и ее лицо напомнило эмиссару Ватин.
– Хорошая обитель, – подвел итог осмотру Арт. – Надежная.
– О да, – Келеб опять заулыбался. – Выдержит попадание кассетной бетонобойной бомбы в здание наверху.
– Не то, чтобы тебе стоило опасаться бомб, – сказал корпус-командор. – Они больше по части твоего гостя.
Арт кивнул на командира «Призраков». Черный с невинным видом пожал плечами.
– Никогда нельзя быть слишком подготовленным, – сказал он и сделал щедрый глоток вина из бокала. – Должен сказать, что и без бомб инсургенты Медины доставляют немало хлопот. Поэтому я и решил, что будет полезно выслушать твое предложение. Бывают дни, когда я чувствую, что мне платят недостаточно.
– Инсургенты – это слово имперской пропаганды, – холодно сказал Арт. – Мы говорим: защитники.
Горо презрительно оскалился. Бадонец издал короткий нарочитый смешок. Черный Келеб виновато наклонил голову.
– Приношу свои извинения, Арт, – сказал джеронец. – Тебе и доблестным защитникам Медины, которые сражаются отважно и достойно на своей земле. Проклятая привычка.
– Ха! – еще громче сказал бадонец. – Эта комедия перестает быть забавной, Черный, ты не находишь?
– Тебя слушать действительно невыносимо, Келеб. Мое терпение подходит к концу, – Горо махнул рукой в сторону Арта. – Пусть он говорит.
Келеб поставил бокал на стол и приглашающим жестом простер ладони к Арту. Снова заговорщически подмигнул. «Ведет себя так, как будто мы с ним обо всем договорились заранее, – капитан мысленно хмыкнул. – Однако, зачем-то позвал двух других командиров. Я рассчитывал давить на них, уже заручившись поддержкой Келеба. Придется импровизировать».
– Мое предложение звучит просто, – сказал эмиссар Катраэта. – Полное прекращение огня и отвод войск. Ваши корпорации получают расчет, исходя из удвоенной суточной ставки, которую вам платят альтаирцы. После того как наемники покинут поверхность планеты, мы компенсируем вам потери от разрыва текущего контракта и выплачиваем отдельную премию. Ее размер я готов обсуждать.
Арт замолчал. Наступила пауза. Наемники молча переглядывались. Келеб маленькими глотками пил вино. Горо нервно стискивал крохотные костяные тела своих хайси. Бадонец сидел неестественно прямо, сплетая обтянутые перчатками пальцы перед собой на столе. Первым заговорил согнит.
– Ты считаешь нас идиотами, rompe, ччерк? – ругательства, согнитские и ганзерские слетали с мокрых губ-червяков вместе с каплями слюны. – Ты себя слышишь? Двойная суточная ставка, х-хэ!
Огромный кулак врезался в стол, который подпрыгнул вместе со всеми тарелками. Под шелком и оползнями жира пряталось напичканное боевыми имплантами тело бойца.
– Спокойней, Горо, – протянул Келеб. – Спокойней.
– Мы зря тратим время, – в отличие от командира «Львов» бадонец не бушевал, приглушенный маской голос сочился холодным презрением. – Твой приятель, Келеб, просто не понимает, что стоит на кону. Я не оскорблен, как уважаемый Горо-сэн. Я разочарован.
– Быть может, вам стоит меня просветить, – сказал Арт со всей мягкостью опытного вольного торговца, которому попался сложный клиент. – Я думаю, что смогу подстроиться под ваши требования.
– Давайте я скажу этому ублюдку, – снова вмешался согнит. – Я скажу тебе, а ты слушай.
Он поднялся из кресла, всплыл над столом, как грозовая туча над равниной и, медленно переваливаясь, подошел к Арту. Навис над ним, угрожающе сопя и щуря крошечные глазки. В нем было что-то от рассерженного трансваальского дурга, такая же нерассуждающая, неостановимая свирепость.
– Ты слушай, – повторил Горо. – Ты думаешь, с вами будут возиться бесконечно? С Мединой, Катраэтом, со всей вашей долбанной Периферией? Нет, не будут. Канторы в столице. Они наведут там порядок. Уличную шваль вздернут. Возомнивших о себе нобилей пустят в распыл или сошлют. Это случится скоро. Не успеют просохнуть простыни под новой супругой нашего Императора.
– Горо, милейший, – медовым голосом проговорил за спиной согнита Черный Келеб. – Мы, конечно, далеко от Золотых Систем, но не стоит забываться.
Командир «Львов Сверда» не обратил на него внимания.
– А когда это случится, – прошипел Горо, наклоняясь еще ниже над сидящим Артом. – Мы станем очень нужны Империи и ее новым хозяевам. Кто-то должен будет убрать скопившийся мусор. Понимаешь, что я имею в виду? Кого я имею в виду?
– Думаю, что понимаю, – медленно сказал Арктурианин, стараясь не дышать.
Изо рта наемника пахло, как из могилы.
– Не-е-т, – протянул согнит. – Ты не понимаешь. Я тебе объясню, j?vel. Сенат санкционирует применение ядерного оружия. И если твои друзья-землекопы, вся эта мединская сволочь не сдастся к этому моменту или не передохнет, мы зальем их планету огнем до самого ядра. Здесь вымрут даже тараканы. А потом альтаирцы завезут сюда киберов, которых купят у моих родичей на Согне. И те будут добывать для них скандий, неодим, тербий и Аннун знает, что еще. А мы отправимся дальше наводить порядок.
– Мы получим пай в концессии магнатов на разработку недр Медины, – сказал командир «Призраков». – А Высокий Дом Кантор и лично его легат Тэтра обещали нам, что нас всех троих жалуют титулами и собственными планетами. Как ты думаешь, Арктурианин, может твой генерал Вран перебить эту ставку?
– Я буду князем, – согнит ухмыльнулся. – Горо каэр Фарха, например. Хорошо звучит?
«Переговоры заходят в тупик», – подумал Арт. Заточенная кромка согнитского веера, которым поигрывал Горо, была в опасной близости от яремной вены эмиссара.
– Друзья, – Черный Келеб громко откашлялся. – Братья. Мне только что пришло сообщение от наблюдательного поста в точке Лагранжа. Я думаю, всем это будет интересно.
Богато украшенный браслет, охватывающий широкое запястье Горо, завибрировал. Одновременно бадонец склонился над своим коммом, в зеркале маски плыли строчки кодированного сообщения.
– Это какой-то бред, – от волнения голос командира «Призраков» совсем истончился. – Абсурд. Они не могли нарушить нейтралитет.
– Инсургенты вмешались в обмен трафиком с флотом? – предположил согнит, который принял сообщение на оптический имплант. Его левое веко мелко и часто подергивалось. – Я не верю. Hva i halvete! Кланы всегда держались в стороне.
– Придется поверить, мой дорогой Горо, – сказал Келеб. – Я получаю подтверждение из нескольких источников. Кочующая крепость Ганзы при поддержке ударной эскадры сил обороны Медины уничтожила и заставила бежать в гипер восемь альтаирских дромонов вместе с кораблями сопровождения и прикрытия. Флота поддержки больше не существует. Мы отрезаны.
Черный Келеб поднялся из кресла, выпрямился во весь свой двухметровый рост и, внимательно глядя на Арта, несколько раз беззвучно похлопал в ладоши.
– Мои аплодисменты, эмиссар, – сказал командир «Черного камня». – Твое предложение только что заиграло для всех новыми красками.

Теперь все стояли на ногах. Арт вскочил, чтобы оказаться подальше от разъяренного, размахивающего руками Горо. Командира бадонских наемников волнение подбросило, как пружиной вверх, и он опрокинул на пол свой бокал. Звук бьющегося стекла показался капитану оглушительным.
– Нам всем стоит немного успокоиться, – увещевающим тоном заговорил Черный Келеб. – Наш гость, как оказалось, явился на встречу с тузом в рукаве. Согласен, это непросто принять, но мы должны оставаться деловыми, цивилизованными людьми. Мы все еще можем договориться.
– Договориться с кем, Келеб? – вкрадчиво спросил Альгир. – С мединскими фанатиками? С Воронами? Как долго ты планируешь прожить после того, как шершни пришлют за тобой венаторов? Магнаты тоже не захотят остаться в стороне. Они очень дорого купили мандат протектора, которого ты хочешь их лишить.
– Планета потеряна, – твердо сказал джеронец. – Без внешних поставок мы не продержимся и двух недель. Продовольствие, топливо, боеприпасы – все это поставляли конвои альтаирцев. Вы оба знаете это не хуже меня. Да какие две недели, у повстанцев есть координаты всех наших баз. Ганзеры начнут выжигать их с орбиты уже сегодня. Если спросите меня, счет идет на часы. Нужно соглашаться на условия Катраэта.
От рева, который издал согнит, у Арта зазвенело в ушах.
– Ты трус! – орал Горо. – Din mor der suger pikk i helvete Annwn!
«Твоя мать сосет члены в бездне Аннун, – машинально перевел с южносогнитского диалекта Арт. – Изобретательно. Келеб может и обидеться».
– «Львы» будут сражаться, – Горо свирепо оскалился, повернувшись к Арктурианину. Он понизил голос до угрожающего сиплого шепота: – Сегодня я передам моим офицера коды запуска. Мы начнем обстреливать инсургентов ядерными боеприпасами. Уверен, Император одобрит нашу инициативу.
– «Призраки» присоединятся к «Львам Сверда», – сказал бадонец. – Демонстрация силы – это отличная идея.
– А тебе, катраэтская мразь, я отрежу голову, – пообещал согнит. – Прямо сейчас. Отправлю ее в подарок Валькону Тэтре. Я слышал, он предлагает за нее миллион империалов.
«Однако ставки растут», – подумал капитан.
– Миллион – хорошая прибавка к моему мединскому паю, – заключил Горо.
Опустив подбородок и угрожающе наклонив голову, он с пугающей легкостью шагнул к Арту. Рука, сжимающая повернутый плашмя веер, двинулась назад, готовя размашистый удар. Маленькими прищуренными глазами генерала наемников на эмиссара смотрела смерть.
– А-а? – удивленно сказал Горо, спотыкаясь.
За его спиной, скрытый от Арктурианина большим телом Горо, судорожно вздохнул-всхлипнул бадонец. Согнит же затрясся, захрипел, беспомощно царапая скрюченными пальцами грудь. Из-под разорванной ткани яката выглянули похожие формой на пчелиные соты пластины вживленной брони. Горо выпучил глаза так, что они вылезли из глазниц, белки стремительно краснели. Густая темная, почти черная кровь хлынула из ноздрей, ушей и изо рта наемника. Издавая отвратительные булькающие звуки, Горо рухнул плашмя перед Артом, раскидывая ватные руки. Пол под ногами корпус-командора дрогнул.
– Раз, – весело сказал Келеб.
Теперь, когда согнит упал, Арт снова увидел командира «Черного камня». В вытянутой правой руке джеронец держал богато украшенное оружие, незнакомой капитану конструкции. В левом кулаке у него был зажат стилет, острие которого уходило снизу под зеркальную маску бадонца. Командир «Призраков» стоял, вытянувшись в струну, там, где его застал безупречно выверенный удар Черного. Худое тело бадонца била мелкая дрожь агонии. У ног лежал выпавший из обмякшей руки миниатюрный слайсер.
– И два, – Черный рывком выдернул стилет и тут же небрежно вытер его о скатерть, оставив размазанный багровый след.
Бадонец, как будто разом лишившись всех костей, сложился и осел на пол. Арт задумчиво смотрел в дульный срез, направленный Келебом ему в лицо.
– Тысяча, миллион извинений, – спохватившись, Черный опустил ствол. – Не думал целиться в тебя, дружище. Просто не ожидал, что эта штука свалит Горо так быстро.
Келеб небрежно бросил оружие на стол и расслабленно погрузился в кресло. Вид у наемника был откровенно скучающий, как будто он не отправил только что к Аннун двух коллег по цеху, а поливал цветы на подоконнике.
– Присаживайся, – кивнул Черный Арту. – И выпей, наконец, со мной. Теперь-то точно есть повод.
Арт обошел неподвижную тушу Горо, косясь на россыпь крохотных обгорелых отверстий, пятнающих красную ткань яката на спине. Поднял перевернутое кресло, придвинул его к столу и сел. Налил себе жемчужного вина из декантера.
– Никогда не видел такую штуку, – сказал он, показывая на лежавшее перед Келебом оружие. – Просветишь, что это? Какой-то палеотек?
Черный помотал головой.
– Ирония в том, что это согнитская новинка, – сказал Келеб с усмешкой. – Название я не выговорю. Стреляет миниатюрными дронами. Нужно было что-то надежное, компактное и достаточно эффективное, чтобы отправить нашего друга к Рогатой Матери. Горо был упакован не хуже танка, вживленная баллистическая броня шестого класса защиты. Думаю, он очень удивился, когда мои маленькие умные ублюдки забрались к нему под шкуру, прозгрызли дыры во всех жизненно важных органах и дублирующих имплантах. Надеюсь, он чувствовал все, что они с ним делали, пока не добрались его маленького тупого мозга.
Келеб с отвращением скривился, сплюнул на пол.
– Лень вставать, чтобы сделать это на Горо, – объяснил он. – Всегда ненавидел жирную гниду. Подлая двуличная бессмысленная тварь. Милостью Высокого Дома Кантор и императрицы Лариены будущий князь Горо, надо же.
Наемник снова сплюнул. Нагнулся и поднял маску, слетевшую с бадонца.
– Про Альгира я был лучшего мнения, – задумчиво сказал Черный, разглядывая себя в выпуклой зеркальной поверхности. – Но, похоже, зря. Тоже оказался недальновидным дураком.
Он отбросил маску в сторону, повернулся к Арту и поднял винный бокал.
– Тост! – провозгласил Келеб. – За нашу дружбу, выдержавшую испытание годами, и сотрудничество! За Восстание! Как у вас говорят, живи Катраэт, так? Живи!
Командир «Черного камня» залпом опустошил бокал и бросил его под ноги. Второй раз за сегодня Арт поморщился от звука бьющегося стекла. Аккуратно он поставил нетронутое вино перед собой.
– А теперь обсудим мои условия, – предложил Келеб, не обращая внимания на то, что Арт не поддержал тост. – Я по понятным причинам претендую на компенсацию, которая предназначалась моим покойным коллегам. Кроме того, утрата дворянских привилегий, обещанных Канторами, хоть и пустяк, но все все же…
Арт не слушал наемника. Он рассматривал статую за его спиной. Мраморное лицо казалось ему удивительно живым. В глазах, смотревших на эмиссара Гнезда, как будто застыл невысказанный вопрос.
– Откуда эти статуи, Келеб? – спросил Арт. – И картины?
– Что? – командир наемников сбился, посмотрел на Арта с недоумением. – А, эти, – сказал он, обернувшись. – Мои ребята достали их из развалин какого-то местного музея. Обычно мы все такие штуки сбываем альтаирцам, но я кое-что решил приберечь для себя.
Келеб заговорчески подмигнул Арту.
– Я подумываю после этого дельца уйти на покой, – сказал джеронец. – Обзавестись собственными домиком, может, даже замком. Хочется на старости сидеть на веранде, слушать, как тренькает виолон, и пить тальяк со старыми боевыми друзьями. Будешь прилетать ко мне в гости, Арт?
Арктурианин думал о развалинах Музея Искусств, об Аскаре по прозвищу Молчун и его семье, сгоревшей в городском парке. О словах генерала Врана, который восхищался умением Арта находить общий язык даже с врагами. Еще он вспомнил свой разговор с Бедуиром в грузовом отсеке «Бурана».
«Возможно, когда-нибудь я поумнею, стану, как Ястреб, как корпус-командор Ланс, – сказал Бедуир. – Научусь компромиссам. Но пока у меня с этим плохо, Арктурианин. Прямо скажем, беда».
«Похоже, брат-Ворон, – подумал эмиссар, – ты в своей беде не одинок».
– Чего молчишь, дружище? – спросил наемник.
– Ничего не получится, Черный, – сказал Арт. – Понимаешь, ничего не могло получиться после того, что я видел.
– А? Что? – Келеб в недоумении потряс заплетенными во множество косичек густыми черными волосами. – Ты о чем, Арт?
– Я о том, что я видел наверху, – эмиссар Катраэта показал пальцем в потолок.
Наемник нахмурился.
– Ты о людях Горо и Альгира? – лоб Келеба разгладился, он расплылся в улыбке. – Не беспокойся. Они все давно едят у меня из рук. Никаких проблем с ними не будет.
– Нет, – Арктурианин покачал головой. – Я не о них. Я о тебе, Келеб. О твоем «Черном камне». О том, что вы сделали с городом. С планетой. С ее людьми. Три месяца назад, когда я прилетел сюда, я действительно готов был договориться. Мне было все равно. Как говорят на твоей планете, «никто не оплакивает чужих мертвецов».
Улыбка медленно сползла с изрезанного шрамами лица Черного Келеба. Он больше не был веселым и не казался пьяным.
– Что же поменялось? – вкрадчиво спросил он.
– Теперь это и мои мертвецы, – ответил Арктурианин.
После непродолжительного молчания Келеб громко вздохнул.
– Очень жаль, – сказал он. – Очень, очень жаль. Я думал, ты действительно повзрослел.
Командир наемников покачал головой.
– Придется мне договариваться с генералом Враном самому, – сказал он и выстрелил.

Движение руки Черного, которым он поднял со скатерти оружие, навел его на Арта и дважды нажал спусковой контур, было плавным, уверенным и совершенно неуловимым для глаз. Разглядеть два крохотных дрона, летящих со скоростью двести метров в секунду, было еще сложнее. Первому предстояло войти в тело капитана в районе грудины, титан-молибденовым сверлом пробурить кость и добраться до сердца. Второй должен был проделать то же самое с лобной костью и дойти до мозжечка.
Ожидавшая Арта смерть не обещала быть ни приятной, ни быстрой. Спросите несостоявшегося князя Фархи.

– Что-о? – изумленно произнес Келеб.
Два выпущенных в Арктурианина дрона повисли в воздухе, не долетев полметра до цели. Теперь, приглядевшись, их можно было рассмотреть. Они были похожи на металлических бражников, окруженных мерцанием от движущихся с огромной скоростью крыльев. Выдвинутые хоботки-сверла вращались впустую.
Повинуясь жесту руки эмиссара, дроны отлетели в сторону и смялись от удара об стену. Черный Келеб вскочил. Он нажимал на спуск, пока с шипеньем не выскочила пустая зарядная кассета.
– Перестань, – сказал Арт. Он тоже поднялся на ноги, окруженный облаком бессильно застывших дронов-убийц. – Лучше помолись Рогатой, Черный. За себя и за тех, кого ты убил на Медине.
Простой железный браслет на руке капитана, переливаясь, сменил цвет. Стал белым, как одеяния Сестер Аннун. И судя по затравленному взгляду Келеба, наемник понял, что делает и кем создано это устройство.
– Арт, дружище, подожди, – джеронец отбросил в сторону оружие, поднял руки. – Не надо поспешных решений. Давай поговорим. Обсудим. Ты же понимаешь, это была просто работа. Обычный контракт. Я как мог старался снизить ущерб.
Губы Арктурианина шевельнулись, повторяя за ним. Как мог. Старался снизить. Ущерб.
Падающие осколки разрушенного купола. Высохшее тело ребенка с оторванной рукой. Смотритель убежища по имени Хаддад, глаза которому выжгла вспышка противопехотного лазера. Ослепляющими импульсами, инфразвуковыми ревунами и газом наемники «Черного камня» разгоняли демонстрации в первые дни после высадки. Хаддаду повезло, как Аскару. Скоро Келеб приказал своим людям перестать церемониться. В ход пошли слайсеры и лучевики. И ракетная артиллерия.
– Арт, это же я, – умоляюще проговорил Келеб. – Помнишь, как мы с тобой на Трансваале…
– Помню, – сказал Арт.
Он поднял руку с браслетом Сестер и сделал короткое рубящее движение ладонью, навсегда превращая Черного Келеба в воспоминание.

Когда гравитационный импульс вырвал бронированную дверь и отправил ее в полет по коридору, наемники застыли в изумлении. Эмиссар Катраэта появился в проеме, обвел шестерых часовых усталым взглядом.
– Ваши командиры мертвы, – сказал Арктурианин. – Если вы не хотите присоединиться к ним, отойдите и дайте мне пройти. Останетесь живы и сможете убраться с планеты. Ну?
Конечно, они его не послушали.

Он вышел к точке рандеву, где его встретили Фаруз, Аскар и третий разведчик, которого Арт прозвал Высоким. Эмиссар Воронов был без брони и с ног до головы покрыт копотью, грязью и засохшей кровью. Когда повстанцы обеспокоенно бросили к нему, он с усилием улыбнулся.
– Все в порядке, – сказал капитан. – Кровь не моя. Вся – их.
Он махнул рукой за спину, туда, где остался «Банк Медины» и заваленный трупами наемников вестибюль.
– Как, – Фаруз откашлялся. – Как прошли переговоры?
– Замечательно, – Арт задумчиво посмотрел на браслет. Изделие Сестер сверкало безупречной белизной. Кровь и грязь к нему не приставали, – Просто замечательно. Сегодня в прогулку по дороге мертвых отправились три отборных мерзавца. Медина вздохнет спокойней. А еще спокойней, полной грудью она вздохнет, когда наши друзья-ганзеры и бойцы командора Ватин сравняют с землей все известные базы наемников. Надеюсь, координаты им уже переданы.
– Безусловно, – разведчик кивнул. – Недавно я получил передачу от сестры. Ее корабли заканчивают орбитальное развертывание под прикрытием кочующей крепости. Они ждут сигнала, чтобы начать бомбардировку. Но позволь спросить, Арт, дорогой, что же там все-таки случилось? Ты их убил, командиров всех трех корпораций? Но как? И как ты ушел живым?
Молчун-Аскар, глядя расширенными глазами на Арта, произнес необычно длинную для себя фразу. Капитан все еще плохо понимавший по-медински, уловил только несколько знакомых слов. Ханджар-Ар-Рахим. Меч Бога.
– Потом, все потом, – с трудом выговорил Арктурианин, чувствуя, как подгибаются от усталости ноги. В глазах у него ощутимо темнело или, может, начинало смеркаться. – Возвращаемся на базу.
Фаруз виновато отвел глаза.
– Тебе нельзя в убежище, Арт, – сказал он. – Мы должны доставить тебя в координаты, переданные Ватин. Там тебя будет ждать ганзерский когг. Комендант кочующей крепости «Аларт» срочно требует встречи с эмиссаром Восстания. Безотлагательно, так она сказала, да.
Арт глубоко вздохнул, провел рукой по лбу, размазывая бурую грязь – пыль Медины и кровь наемников.
– Хорошо, Фаруз, – сказал он, с усилием подбирая слова. – Вези меня, куда нужно. Полечу встречаться с комендантом, раз он не может терпеть.
– Она, – поправил его разведчик. – Комендант крепости – она.
Арт, уже ковылявший в сторону развалин, где был спрятан «Хакон», замер. Медленно обернулся к Фарузу.
– Она? – переспросил он. Брат Ватин кивнул. – Как ты сказал ее зовут?
– Я не говорил. Но скажу. – Фаруз сверился с записью в своем комме. – Гвин Третья из клана Корнуай.
С удивлением и даже страхом трое мединских разведчиков слушали непохожие на смех звуки, которое издавало пересохшее горло Арта. Он срывался, начинал кашлять, сгибаясь пополам, отталкивал флягу, которую ему протягивал Фаруз. Снова начинал смеяться, и по его покрытому коркой грязи лицу катились слезы. Ему совсем не было весело, но капитан почему-то никак не мог остановиться.

История сорок седьмая. Кочующая крепость
Дверь каюты распахнулась. Ганзер, высокий худой генар-рептилоид с выкрашенным в пурпурный цвет гребнем на чешуйчатой голове, встретился взглядом с Артом. Зрачки у генара были пульсирующими, вертикальными, смотрел он на своего пассажира без малейшей приязни. Арт, который с детства недолюбливал змей, ящериц и прочих гадов, подаривших мутанту фрагменты своего генокода, изобразил в ответ приветливую улыбку.
– Чего надо? – спросил ганзер, нервно выстреливая раздвоенным языком между полуоткрытых губ. – Зачем ш-шумиш-шь?
От Арта не укрылось, что узкая длиннопалая кисть генара лежит на потертой рукоятке плазменника, торчащего из кобуры на бедре.
– Спасибо, что так быстро отозвался, – сердечно поблагодарил капитан, который последние десять минут колотил в запертую дверь каюты то кулаком, то каблуком ботинка.
Складки кожи, заменявшие ганзеру брови, сошлись над его переносицей. По всей видимости, так он хмурился.
– Хотел попроситься в душ, – сказал Арктурианин. – Мне, сам видишь, не помешало бы привести себя в порядок перед встречей с комендантом.
Красноречивым жестом эмиссар обвел руками свой комб, испачканный в грязи и засохшей крови. Лицо и ладони он кое-как отмыл, воспользовавшись умывальником в туалетной нише каюты.
– Не хочу наглеть, – продолжал он, – но может, еще и найдется сменная одежда?
Рептилоид издал неразборчивый шипящий звук.
– Запрещ-щено выходить, – оповестил он Арта. – Будеш-шь еще стучать, перекрою кислород. Понял?
Не дожидаясь ответа, ганзер шагнул назад, и дверь скользнула на место. Арт снова остался один в крохотной, три на два шага каюте.
– Понял-понял. Как не понять, – проговорил капитан, безотчетно поглаживая браслет Сестер на запястье.
«Ччеркова ты ящерица», – мысленно добавил он, совсем не уверенный, что рептилоид не прослушивает каюту. Либеральные взгляды Ганзы, не признававшей имперские ограничения на кибернетические модификации тела и вмешательство в ДНК, сейчас приводили его в ярость. Как и непонятное отношение к нему ганзеров.

Как только Арт поднялся на борт ганзерского когга, его немедленно разоружили, избавили от комм-браслета и заперли в каюте. Другими словами, отнеслись к нему не как к почетному гостю коменданта и эмиссару Катраэта, а как к пленнику.
Ганзейский Союз Свободных Миров никогда не был союзником Катраэта, но прямой войны между ними тоже не было. Ганзеры всегда были на стороне тех, кто платит, как корпорации наемников, но в отличие от последних не спешили запачкать руки в крови. Да, они традиционно недолюбливали чужаков, и Арт сам, на месте капитана когга, не пустил бы кого попало свободно разгуливать по кораблю. Но демонстративно сажать пассажира под замок и приставлять к нему охранника, который угрожает перекрыть кислород, было как-то чересчур.
После помощи, оказанной защитникам Медины, в ответ на присланное Артом сообщение это было вдвойне странно. Капитану стоило огромных усилий удерживаться от глупостей. Например, от того, чтобы размазать своего чешуйчатого тюремщика ровным слоем по стенам и полу, как он недавно поступил с несколькими бадонскими наемникам. Арктурианин зверски устал, проголодался и, как он не без колебания признался себе, изрядно нервничал перед встречей с Гвин.

Гвин. Немного поразмыслив, Арт был готов поставить свой платиновый шеврон корпус-командора, что именно она отдала приказ команде когга вести себя с ним построже. Такая выходка была вполне в духе ганзерки. Гвин разгневанная. Гвин безжалостная. Гвин, желающая напомнить капитану, что он нарушил свое слово и бросил ее тогда на Тиндаголе. Отправился помогать Воронам, мстить Канторам и пропал.
Пропал для всех на полгода своего заточения в Рексеме и в гаргантском лагере Хаут-Дезирт. Пропал для нее на полтора года, пока в ганзерский узел связи Лебединой Гавани не пришло зашифрованное сообщение для Гвин Третьей из клана Корнуай.
Думал ли Арт, отправляя послание Гвин, что она сама придет к нему на помощь? Ни секунды. Все, о чем он просил ганзерку, – передать его просьбу главе ее клана, которому он делал очень щедрое предложение, пользуясь полномочиями эмиссара. Возможно, даже превышая эти полномочия.
Извинился ли в своем сообщении Арт за то, что исчез, и за то, что не дал о себе знать в тот же момент, как оставил Гаргаунт? Да. Капитан честно и открыто написал, что слишком многое изменилось после Тиндагола. Что он сожалеет о своем молчании, но он не понимал, что может ей сказать.
Считала ли Гвин его извинения достаточными? Разглядывая красный сигнал блокировки над дверью каюты, Арт был вынужден признать, что очень и очень вряд ли.

Его невеселые размышления были прерваны очередным явлением чешуйчатого ганзера. Арт почти обрадовался его зловещей физиономии. Быть запертым в крохотном помещении наедине со своей совестью выматывало почище бойни в вестибюле «Банка Медины».
– Прис-стегнись к койке, – коротко велел генар. – Руку в манжет, получишь дозу анграва. Через двадцать минут начинаем торможение.
Ганзер проследил за тем, как Арт выполнил указание. Эмиссар зафиксировался ремнями на койке, которая во время маневров работала, как противоперегрузочное ложе. Вложил руку в манжет инъектора в нише над койкой и привычно поморщился, когда от укола анграва накатил приступ дурноты. Спорить с рептилоидом Арт не стал. Не хотел доводить дело до драки, да и хорошо помнил, как обученная в Ганзе Гвин выполняла стандартный маневр торможения перед стыковкой.
Чутье подсказывало Арту, что капитан когга, торопившийся к тому же изо всех сил на рандеву с кочующей крепостью, освежит в его памяти, почему он старался пореже пускать подругу за штурвал «Эйгир».

– Твою Рогатую Мать, – с трудом выговорил Арт, пытаясь удержаться и не проделать худший из возможных в невесомости номеров.
Выблевать остатки полевого рациона, торопливо съеденного перед встречей с Черным Келебом. Целую, как уже казалось, вечность назад.
Рептилоид, провожавший Арта к выходу из шлюза, довольно оскалился. Опытным взглядом космика он отметил позеленевшее лицо Арктурианина. Ччерков грязеед-наземник, как и следовало ожидать, едва не сдох от жалких четырнадцати «же» на подлете к крепости. В следующую секунду генар обеспокоенно зашипел. Если бледный уродец нагадит в шлюзе, то за ним придется убирать.
– А ну пош-шел, клоп, – генар сопроводил Арта сильным толчком между лопаток.
От неожиданности Арт не успел схватиться за поручень, а без магнитных ботинок он не мог удержаться на металлическом полу. Эмиссар попросту выпал в круглый проем шлюза, нелепо кувыркнулся, и полетел прямо в наполненное рабочей суетой пространство дока кочующей крепости.

На этом месте король адресовал скриптору мысленный эквивалент усмешки.
– Так устроена жизнь, Ларк, – сказал он. – Всего несколько часов назад ты герой и спаситель целой планеты. И вот ты уже кувыркаешься в воздухе, а над тобой смеются даже киберы-погрузчики. Жаль, что, как часто бывает с хорошими уроками, смысл этого стал понятен Арту значительно позже.

От дальнейшего позора и, возможно, серьезных травм, полученных от столкновения с корпусом какого-нибудь корабля, Арта спасла не привычка к невесомости и не совершенное владение своим телом. Хотя заметная часть жизни капитана прошла на борту космических кораблей и далеко не все из них были оснащены генераторами искусственной гравитации, он до мозга костей оставался наземником. Отсутствие притяжения или хотя бы прочно заякоренных на поверхности магнитных подошв всегда заставляло его остро ощущать свою неполноценность, особенно рядом с теми же ганзерами. Та же Гвин никогда не давала ему забыть, что от уроженца Союза, привыкшего к невесомости с детства, Арта отделяет пропасть в световые годы.
– Без резких движений, хозз! – услышал Арктурианин и одновременно ощутил сильный рывок. – Беру тебя на буксир!
Стремительно подлетевший к нему ганзер умело схватил Арта за карабин на поясе комба и тут же пристегнул эмиссара Воронов к себе страховочным тросиком. Освободив таким образом руки, он дал слабый импульс из висевшего на его спине портативного реактивного ранца. Погасил их общее вращение, от которого Арта снова опасно мутило, и, как и обещал, отбуксировал капитана обратно к стоянке когга.

– Все в порядке, хозз, – сказал ганзер, помогая Арту утвердиться на ногах и дружелюбно похлопывая корпус-командора по спине. – Ты просто оступился. С кем не бывает, ага?
Рука у космика была тяжелая. Да и весь он был непривычно мощным для ганзера, широкий, сложенный, как статуи атлантов, которыми любят украшать фронтоны богатых домов на Геркулануме. Облегающий черный комб, казалось, вот-вот собирался треснуть на его бочкообразной груди и покатых плечах. Взглянув снизу-вверх в добродушное лицо своего спасителя, Арт с непонятным для себя неудовольствием обнаружил у него редкие в своей правильности и красоте черты. Как выразился бы знатный поэт Фаруз: «лик, обжигающий огнем».
– С прибытием, – сказал огнеликий космик, ганзерским жестом протягивая руку ладонью вперед. – Добро пожаловать в «Аларт». Меня звать Тристаном. Тристан Четвертый Тьер, старший помощник коменданта крепости.
В дополнение ко всему у Тристана были зеленые глаза, которые на Медине считались особенно губительными для невинных женских душ. И длинные, по плечи, вьющиеся темные волосы, подчеркивающие ганзерскую смуглость его кожи. Арт мгновенно и твердо решил, что Тристан Четвертый из клана Тьер ему не нравится.
«Тьер. Клан Тьер. Почему такое знакомое имя?».
– Я Арктурианин, – сказал капитан, прикладывая свою ладонь к неприятно огромной ладони первого помощника. – Корпус-командор освободительной армии Катраэта, эмиссар Гнезда Воронов.
После проделанных им номеров воздушной акробатики Арт бы понял, если бы Тристан рассмеялся в ответ на его звенящую титулатуру. Капитан даже не стал бы вызывать его на дуэль, настолько нелепо он сейчас себя чувствовал. В измаранном, воняющем потом комбе, с выражением нескрываемой муки на лице он мало походил на наделенного чрезвычайными полномочиями посланника лидера Восстания.
«Неудивительно, что Гвин не стала тратить время, чтобы меня встретить и поприветствовать», – с горечью подумал Арт.
Против ожиданий, Тристан не стал смеяться, а напротив, кивнул с очень серьезным видом.
– Мы знаем, кто ты, корпус-командор, – сказал ганзер. – Ганза слышала о тебе. Для нас большая радость и честь принимать у себя героя Катраэта.
Арт хмыкнул, вспомнив своего тюремщика-рептилоида и прощальный толчок в спину в створе шлюза. Но решил ничего не говорить. Просто вышло недоразумение. С кем не бывает, ага?
– Моего спутника, я думаю, тебе представлять не надо, – сказал Тристан.
Он указал взмахом руки на скромно стоявшего в стороне высокого худого ганзера в сером комбе и серой же круглой фуражке с козырьком. Такие обычно носят техники и расчетчики на кораблях Союза.
– Есть вероятность, что корпус-командор меня не помнит, – сказал ганзер, делая шаг вперед. – Обстоятельства, при которых произошло наше знакомство, могли отрицательно повлиять на его долгосрочную память. Высокий уровень стресса, исключительная фокусировка на достижении цели миссии. Кроме того, мой фенотип является статистически усредненным для большинства планет Империи, что тоже не способствует запоминанию.
– Я тебя помню, Баст Второй из клана Тьер, – медленно сказал Арт. – В казино на Икарусе ты назвался расчетчиком-навигатором с клипера «Буревестник».
На бледном, статистически усредненном лице ганзера не шевельнулся ни один мускул.
– У тебя впечатляюще развитая веретеновидная извилина, Арктурианин, – сказал он. – Озвученная тобой информация была верна на тот момент. В настоящее время я выполняю обязанности старшего офицера безопасности кочующей крепости «Аларт». Позволь вместе с Тристаном Четвертым приветствовать тебя в ней и проводить в твою каюту.

Теперь у Арта была своя каюта в кочующей крепости Ганзы. По сравнению с тем, как он жил последние месяцы на Медине, эмиссар Воронов чувствовал себя если не королем, то по меньшей мере герцогом. Оснащенный движками астероид, внутри которого, собственно, и находилась крепость, мог позволить себе не так экономить место, как это приходилось делать на кораблях. Арту досталось помещение на глаз не меньше пятидесяти квадратных метров. Здесь была даже собственная ванная комната, не какая-то ниша с вакуумным унитазом и умывальником.
Арт немедленно сбросил с себя грязную одежду и забрался в душ. Он наслаждался мощным напором обжигающе горячей воды, пахучим гелем из тюбика и, что было совсем уже роскошью, наличием гравитации в семь десятых нормы. Жилые помещения «Аларта», в отличие от причальной зоны, обслуживались генератором искусственного тяготения.
– А вы неплохо устроились, ганзеры, – протянул Арт, разглядывая в овальном зеркале свое осунувшееся, заросшее светлой щетиной лицо. – Ну и вид у тебя, дорогой мой эмиссар.
Нечего было и думать появиться так перед Гвин. К счастью, под зеркалом обнаружилась ультразвуковая бритва, избавившая Арктурианина от всяких признаков бороды. Заодно он подровнял ей излишне отросшие волосы, с парикмахерами на Медине было туго. В дело пошел и заботливо оставленный рядом с бритвой книксер и керамическая пилочка для ногтей. Так что через пятнадцать минут Арт был похож, может, и не на завсегдатая модных салонов столицы, но по крайней мере перестал напоминать себе о времени, проведенном на Гаргаунте.
Вернувшись в каюту, Арт даже стал насвистывать себе под нос что-то на мотив «Бадонской невесты», неувядающего хита кантин в космопортах Периферии. Свист оборвался, когда он машинально коснулся запястья, на котором носил браслет Сестер. Подарка ведьм там больше не было.
Бывший навигатор, а ныне старший офицер безопасности Баст потребовал, чтобы браслет остался в доке. Ганзер был на Икарусе и видел, что капитан вытворял с его помощью. Арт не стал упираться. Он сомневался, что в крепости Союза его жизни угрожает опасность. Кроме того, переговоры, которые он собирался вести с Гвин, как с представителем Свободных Миров, не должны были стать достоянием Сестер. Как и все, что Арт, возможно, скажет женщине клана Корнуай не от от лица эмиссара Гнезда.
Он все еще не был уверен, что знает нужные слова.

– Отлично выглядишь, корпус-командор, – приветствовал Арта старший помощник коменданта, когда посланник Катраэта вышел из каюты в ответ на его стук.
Арт с сомнением оглядел свое одеяние – черные брюки, черные туфли, белая рубашка без воротничка, строгий черный габлет. Вещи сидели на нем почти идеально, только габлет был немного свободен в плечах. Здесь, надо было думать, не обошлось без Гвин, которая знала размеры капитана до Рексема и Гаргаунта. Он так до сих пор и не смог наверстать потерянный в плену Канторов десяток килограммов.
– Я бы обошелся обычным комбом, – вздохнул Арт. – Ну или чем-то попроще: штаны, свитер, в таком духе. А то не могу понять, я иду на званый обед или на похороны.
Тристан от души рассмеялся, и Арктурианину пришлось признаться себе, что испытывать неприязнь к гиганту-старпому – дело непростое. Ганзер был из тех людей, которые магнитом притягивают к себе симпатию.
– С обедом придется повременить, – виновато сказал Тристан, отсмеявшись, и показал Арту рукой, в какую сторону идти по коридору. – Комендант сказала дать тебе полчаса на сборы и сразу вести к ней.
Вырубленный в скале проход с круглыми дверными проемами, освещенный бело-синими трубами ламп, напомнил Арту другой астероид. Объект «Кармартен», как назвал его Мирддин. Та крепость в запретной системе значительно превосходила масштабами ганзерскую «Аларт», но все же в двух сооружениях было что-то общее. Как будто ганзерские инженеры, обживая чрево небесного камня, придерживались схожих решений с неизвестными строителями «Кармартена».
Впервые в жизни Арт задумался о том, когда и с помощью какого палеотека Ганза создала свои кочующие крепости. Какой на самом деле боевой мощью они обладают, если в охраняемые ими системы не заходят без разрешения даже титаны Сестер.
– Сейчас сядем на карт, – первый помощник увел Арта в боковое ответвление туннеля, где в ряд стояло несколько компактных двухместных электромобилей без верха. В первую секунду капитан даже усомнился, что Тристан поместится на крохотное сиденье, но ганзер как-то ловко сложился, оказавшись в карте. – Залезай ко мне, Арктурианин. Ехать недалеко, минут пять.
– Арт, – сказал эмиссар, ерзая на неудобном пластике сиденья.
Акцент, с которым ганзер произносил его прозвище, напоминал Арту выговор Гвин. Тристану тоже плохо давалась буква «к». Почему-то это раздражало. Арт понял, что ему не хочется, чтобы у веселого старпома было с Гвин что-то общее. «Ревнуешь?» – его мысленный голос был полон иронии, но ответил Арт сам себе очень серьезно. Да, не успев еще снова увидеться с Гвин, он был уже готов ее ревновать к первому встречному.
– Что-что? – переспросил Тристан, нажатием кнопки запуская движок карта и обхватывая сразу потерявшуюся в его кулаке гашетку управления. – Принимаю нечетко.
– Называй меня Арт, – сказал капитан. – Так проще.
– Вот теперь принял тебя без помех, Арт, – Тристан расплылся в улыбке. – Ну что, поехали?

Они мчались по длинному туннелю. Мчались так быстро, что лампы на стенах сливались в мазки неонового света, а в ушах стоял рев воздуха, обтекающего вытянутую пулю карта. Тристан, истинный сын Ганзы, от души наслаждался бешеной скоростью и что-то немузыкально мурлыкал под нос. Арт двумя руками вцепился в ручку на панели перед собой. Пару раз он даже закрывал глаза, когда Тристан дергал гашеткой, огибая ползущие по туннелю грузовые платформы.
Первый помощник прокричал что-то неразборчивое за гулом воздушного потока.
– Чего!? – крикнул в ответ Арт.
– Комендант! – звучный голос Тристана перекрыл все-таки внешние шумы. – Давно знаешь ее?
– Давно! – Арт выдержал паузу. – А Гви… комендант обо мне не говорила?
– Нет! – Тристан покачал головой, обрамленной короной из развевающихся черных волос. – Ни разу, хозз!
«Ни разу», повторил себе под нос Арт. Он был очень благодарен ганзеру, что тот не стал продолжать расспросы.

История сорок восьмая. Гвин Третья из клана Корнуай
Комендант крепости «Аларт» была сногсшибательна. Она подстригла свои темные волосы по моде Ганзы, длинные пряди до плеча справа и полностью выбритая левая сторона. На загорелой коже головы ганзерки красовалась новая татуировка – сложный спиралевидный узор, сползающий на шею мимо усеянного бриллиантовыми гвоздиками уха. Черная помада на сжатых в упрямую линию губах гармонировала с густой подводкой глаз и такими же черными ногтями.
Бывшая напарница Арта была ослепительна. И она была так холодна в своем белоснежном мундире старшего офицера Союза. Как трансваальский айсберг. Как осколок кометного льда. Как женщина, которой отвратителен сам звук твоего имени.
– Арктурианин, – произнесла Гвин таким тоном, что у Арта заныли зубы. – Приветствую тебя в нашей крепости. Мы все признательны, что эмиссар Восстания ответил на мое приглашение.
– Сэнара комендант, – Арт вежливо и до тошноты официально поклонился, решив по возможности не уступать. – Отклонить приглашение после того, что сделала Ганза, не было никакой возможности.
Гвин Третья из клана Корнуай принимала эмиссара Гнезда в боевом информационном центре крепости «Аларт». Скорее всего, в резервном – места за стоящими кругами консолями управления пустовали. Гвин встретила Арта в кресле командного поста, приподнятом на возвышении, так, что даже сидя она смотрела на своего гостя сверху вниз.
Разумеется, когда корпус-командор в сопровождении Тристана вошел в комнату, она не потрудилась встать.
– Я хочу ясности, – произнесла Гвин, слегка кривя губы, таким знакомым и таким неприятным Арту образом. – Ганза не делала ничего. Союзу Свободных Миров нет никакого дела до Медины и до твоей миссии. Ганза не воюет с Империей или с Высокими Домами. Мы не поддерживаем Восстание. Такова официальная позиция Рата Ганзы.
– Почему же вы тогда здесь? – мягко спросил Арт.
Гвин немного наклонилась вперед, пронзая капитана взглядом, в котором он, как ни старался, не мог найти ни малейшей искры былого тепла.
– Это решение двух кланов, владеющих крепостью «Аларт», – сказала Гвин. – Твое сообщение, отправленное в узел Лебединой Гавани, было передано старейшинам кланов Корнуай и Тьер. От имени правительства Медины ты предложил условия сотрудничества, на которые они согласились. Мне было поручено выступить представителем наших кланов в переговорах и для обеспечения дипломатического процесса прибыть в систему Медины вместе с крепостью. При нашем продвижении к планете случился инцидент с участием незаконно находящихся здесь альтаирских кораблей.
– Они не отвечали на наши запросы и запросы властей Медины, – сказал старший офицер безопасности Баст, который все это время, оказывается, незаметно сидел за одной из консолей. – Такое поведение очень характерно для пиратов.
– По законам Ганзы и Империи пиратство наказуемо смертью, – прокомментировала комендант. – Думаю, у уцелевших альтаирцев хватит ума не заявлять протест. Сенату сейчас хватает забот с тем, что творится в Золотых Системах.
– Я понял, – кивнул эмиссар Катраэта. – Ганзейский Союз сохраняет нейтралитет. Кочующая крепость кланов Тьер и Корнуай прибыла в систему Медины для переговоров с ее правительством, чьи интересы я временно представляю.
Он откашлялся.
– Здесь есть некоторые нюансы, которые я хотел бы обсудить, прежде чем дело дойдет непосредственно до переговоров.
– Мы их обсудим, – Гвин царственно кивнула. Арт про себя поразился, когда его бывшая подруга успела приобрести такие несвойственные ей аристократические манеры. – Сейчас. Немедленно. Наедине.
Всегда невозмутимое лицо Баста Второго Тьер, генетически лишенного большей части эмоций, повернулось к Гвин. Арту показалось, что, если бы бывший навигатор мог, он бы сейчас выразил голосом растерянность и возмущение.
– Комендант, – сказал офицер безопасности, – сэнара Корнуай. Вы уверены?
– Абсолютно, – твердо сказала Гвин. – Полномочия, врученные мне старейшинами, это допускают.
Рядом с Артом шевельнулся Тристан.
– Гвин, но… – начал он, и от свойской интонации, с которой ганзер произнес ее, имя Арту вошел под дых ледяной нож, зазубренный, как наконечники копий гаргаунтских синекожих.
– Без «но», – отрезала Гвин и добавила мягче, отчего нож в кишках капитана провернулся несколько раз. – Мы сможем обсудить мое решение позже, Трис. Без посторонних, – завершила она, глядя на Арктурианина.
На этом прения завершились.

После того как Тристан и Баст покинули боевой центр, на некоторое время воцарилось молчание. Гвин спустилась со своего возвышения и нервно расхаживала туда-сюда, как она обычно делала на мостике «Эйгир». Обычно вслед за такими маневрами следовала особенно бурная ссора. Поэтому в былые времена, заслышав характерное цоканье магнитных подошв, Арт немедленно нашел бы себе очень важное дело в машинном отделении или трюме.
Он боялся признаться себе, как сильно скучал по тем временам.
– Ну, – сказала Гвин, останавливаясь и скрещивая руки на груди, – во что ты на этот раз влез? Эмиссар Гнезда, так? Доверенное лицо генерала Врана? Полномочный представитель властей Медины? Я ничего не упустила?
– Ничего, – осторожно сказал Арт.
Он уже понял, какое направление примет разговор. Хотя он сам собирался двигаться в эту сторону, ему не нравилось, с какой легкостью Гвин поняла его игру.
– Тогда скажи мне, эмиссар, – последнее слово Гвин выделила прямо-таки уничтожающей интонацией. – Что думает твой патрон, уважаемый лидер Восстания и власти Медины о том, что ты предложил Ганзе за вмешательство? Как они смотрят на бессрочное долевое участие Союза в мединской концессии? И на монополию Ганзы во всех связанных с концессией перевозках. А?
– Понятия не имею, – честно ответил Арт.
Ганзерка издала звук возмущения сквозь сжатые зубы, нечто среднее между шипением и свистом. Как будто хотела изобразить, как воздух устремляется в микропробоину в корпусе корабля.
– Я так и знала, – сказала она с мрачным торжеством. – И у тебя хватает наглости говорить это вот так, запросто глядя мне в глаза.
Арт развел руками.
– Что поделать, – ответил он. – Я решил не беспокоить генерала Врана до того, как будет получен хоть какой-то ответ. А чтобы узнать мнение властей Медины, надо сначала разобраться, кто теперь управляет планетой. Ассамблея гильдий, которая доуправлялась до вторжения альтаирцев? Штаб сил обороны, у которого сейчас по понятным причинам самое большое влияние? Самоназначенный Комитет Восстановления, который надеется заручиться поддержкой Катраэта, чтобы подмять под себя гильдии и военных? Договориться с ними всем было бы не проще, чем заключить соглашение с корпорациями наемников.
– Источники Баста на планете говорят, что ты вызвал их лидеров на переговоры. Явился туда в одиночку и убил всех троих, – сказала Гвин. – Это правда?
Арт потер пальцами запястье.
– Правда, – сказал он. – Другого выхода не было.
Она покачала головой.
– Ты еще больший идиот, чем я помню. Ты никогда бы раньше не пошел на такой риск.
– Как я и написал тебе, Гвин, – сказал он. – Многое изменилось.
Возмущенно фыркнув, ганзерка отвернулась и, буквально сводя его с ума движением своих бедер, подчеркнутых узкими брюками мундира, зашагала обратно на командное возвышение. Уселась в кресло, забросив ногу на ногу.
– Ну, – сказала она. – И что ты предлагаешь мне делать?
– Для начала, – Арт почувствовал, как против воли на его лице появляется такая ненавидимая Гвин кривая усмешка. – Давай перестанем делать вид, что я затеял эту авантюру в одиночку.
– Что ты сказал? – голос Гвин понизил температуру в боевом информационном центре на добрые пять градусов.
– Я сказал «авантюра», – охотно повторил Арт. – Ты меня прекрасно слышала. Я слишком, уж прости, хорошо тебя знаю, чтобы понимать: появление ганзерской крепости здесь, вот так внезапно, без предварительных переговоров – это твоя личная инициатива. Возможно, одобренная старейшинами кланов. Молчаливо и неявно, так, чтобы при необходимости сказать, что своевольная девчонка-комендант приняла несогласованное решение.
К удовольствию Арта, Гвин не пыталась его перебивать.
– Если подумать, хороший ход, – продолжал он. – Рискованный, но обдуманный. Любые переговоры, скорее всего, были бы перехвачены. О том, что Ганза собирается вмешаться, узнали бы альтаирцы и бросились бы за помощью к своим покровителям, Канторам. Узнали бы Сестры Аннун, которые заключили с магнатами двухсотлетний контракт на обслуживание мединского маршрута. А теперь, пока они все разберутся в происходящем, драгоценная инициатива будет упущена. Ганза прочно закрепится в системе, получит поддержку с планеты. Выбить вас отсюда будет очень непросто даже Сестрам, а они, что-то мне подсказывает, не захотят вмешиваться.
Уже никак не сдерживая улыбку, Арт посмотрел на свою бывшую напарницу.
– Я ничего не упустил? – спросил он, приподнимая бровь.

Ему бы хотелось, чтобы Гвин ответила ему улыбкой. Или чтобы она спустилась к нему со своего проклятого возвышения и дала себя обнять. Пусть не так, как раньше, но хотя бы на секунду, чтобы ощутить ее живое тепло. Не тот жгучий обессиливающий холод, который она источала с той секунды, как они встретились.
Все, что ему досталось, это снисходительная усмешка.
– Мы не будем обсуждать твои домыслы, – сказала комендант крепости «Аларт». – Не вижу смысла тратить на это время. У меня есть цель, ради которой я прибыла сюда. Эта цель – заключить соглашение на условиях, изложенных в послании эмиссара Катраэта. Пока оно не будет подписано мной, как представителем кланов, и теми наземниками, которые докажут, что они являются действующим правительством Медины, «Аларт» останется здесь. Крепость и пять ударных крыльев в ее ангарах будут защищать интересы кланов Корнуай и Тьер. Надеюсь, я ясно выражаюсь.
Хотя этого и не требовалось, Арт кивнул.
– Узел связи крепости в твоем распоряжении, – сообщила Гвин. – Ты можешь воспользоваться им, чтобы донести мою позицию до генерала Врана и до твоих мединских друзей. Я не приму другого ответа, кроме согласия, не приму никаких поправок к озвученным тобой условиям. Более того, если через семьдесят два часа у меня не будет проекта соглашения, я начну изменять условия в нашу пользу. Донеси это максимально прозрачно до всех участвующих в обсуждении сторон.
– Не премину донести, – сказал капитан.
– Вот что еще ты можешь сообщить на Медину. В качестве жеста доброй воли «Аларт» продолжит оказывать поддержку космическим силам обороны планеты. Мы вместе с ними продолжим наносить удары по базам наемников.
– Спасибо, – сказал Арт. – Я благодарю кланы Корнуай и Тьер. И тебя. От имени людей Медины. Спасибо за все.
– Иди, – приказала Гвин. – Баст проводит тебя в узел связи. Как только соглашение будет подписано, ты сможешь покинуть «Аларт». Мы доставим тебя обратно на планету.
– Выходит, я твой заложник? – с весельем, которого он не испытывал, спросил Арт.
– Считай, как хочешь, – Гвин пожала плечами и повернула кресло к одному из голографических мониторов, давая понять, что аудиенция закончена.
У самого выхода капитана догнали ее последние слова.
– Запомни, Арктурианин, – сказала ганзерка, даже не поворачивая головы в его сторону. – Если ты еще раз скажешь, что хорошо меня знаешь, отправишься дышать вакуумом. Ты не знаешь меня. Никогда не знал.
Он вышел из боевого центра с ощущением, похожим на то, что испытал, когда пинок рептилоида отправил его кувыркаться в невесомости.

– Ну, как прошло? – спросил его Тристан, дожидавшийся у дверей вместе с Бастом. Вгляделся в лицо Арта и, неожиданно для капитана, потрепал его по плечу. – Понимаю тебя, хозз. Хочешь в кантину, и пропустим по стаканчику сильпы?
– Мне бы сначала в узел связи, – сказал Арт, стараясь не смотреть в такие отвратительно сочувствующие глаза гиганта. – Комендант сказала, что Баст меня проводит.
– Проводит, – кивнул старпом. – Но сначала я провожу тебя в кантину, хозз. Тебе нужно принять сотню грамм пищевого концентрата и столько же самого крепкого напитка в обитаемом космосе. Мой фирменный рецепт для тяжелых дней. Я настаиваю, Арт.
Пусть Тристан был последним, кого сейчас хотел видеть капитан, конечно же, он не стал спорить. Сегодняшний день, начавшийся больше двух мединских суток назад, и правда, выдался не из легких.

История сорок девятая. Извинения
Когда сигнал интеркома прозвучал в первый раз, Гвин решила не отвечать. Звук она не отключила, в любой момент ее могли вызвать из Лебединой Гавани. Старейшинам кланов Тьер и Корнуай не терпелось увидеть подписанное мединцами соглашение. Гвин не терпелось послать старейшин в глубочайшую бездну Аннун вместе с Мединой, соглашением и взятой на себя миссией. Вместе с тем, по чьей вине она здесь оказалась. Упрямо сжав зубы, ганзерка вновь подступила к холсту, стараясь не думать ни о чем, кроме картины.
Второй вызов окончательно сбил настрой. Краски ложились так неровно, что ее первый учитель, почтенный мэтр Клайд, брезгливо бы скривил верхнюю губу, обрамленную изящными усиками по забытой столичной моде. Несомненно, он бы отправил творение Гвин в утилизатор, а ученице предложил бы вернуться к занятиям на летном тренажере, где у нее есть хоть какая-то надежда. И никогда, никогда больше не тратить драгоценное время мэтра и не заходить в его мастерскую.
Собственно, двадцать пять лет назад юная Гвин так и поступила.
– Долбанный мэтр Клайд был прав, – пробормотала ганзерка, отойдя на два шага и придирчиво разглядывая холст. – Никаких способностей. Жуткая мазня.
Третий сигнал застал ее за яростным вытиранием испачканных красками рук спиртовой салфеткой. Гвин тихо зарычала от злости. Ее вызывал пост наружной охраны, и она догадывалась, по какому поводу.
– Ответить, – приказала она.
В направлении ее взгляда возник голографический бюст начальника охраны с растерянным и виноватым лицом.
– Да! – рявкнула комендант кочующей крепости.
– Сэнара, – начальник охраны вздохнул, набираясь смелости. – К вам посетитель. Ворон. У него заверенный Бастом пропуск.
– Я приказала меня не беспокоить!
– Я знаю, – начальник поник. – Но он… он очень настаивал. Сказал, что вопрос чрезвычайной важности. И что он не уйдет, даже если вы откажетесь его принять.
Гвин молча кипела, прожигая начальника охраны взглядом.
– Прикажете применить силу? – с надеждой спросил он. – Мы можем его оглушить.
Ганзерка молча досчитала про себя до двадцати. Когда это не помогло, досчитала еще раз.
– Скажи ему, что я приму его через десять минут, – сказала она и отключила связь.

Пяти минут ей хватило, чтобы переодеться из рабочего комба, заляпанного краской, в скромное черное платье. Платье было сшито в ателье прославленного бадонского модельера Саноччи, одевавшего императорскую консортессу, и поэтому стоило, как небольшая яхта. Гвин мечтала о таком все годы странствий с Артом, но у вольных торговцев никогда не водилось столько денег. Зато они водились у второй по старшинству наследницы клана Корнуай, одного из богатейших в Ганзе. А если она завершит успешно мединскую, как выразился Арт, авантюру, то и богатейшего.
Гвин потратила еще пять минут на быстрый макияж. В этот момент она особенно остро ненавидела Арктурианина и себя. Его – за то, что он стоит за дверью и требует впустить его, как будто имеет на это право. Себя – за то, что не приказала сразу выкинуть его из шлюза, а теперь не может принять его ненакрашенной, как будто за прошедшие годы он не наблюдал ее в каком угодно виде.
– Ненавижу, – прошептала Гвин, быстрыми движениями, подрисовывая глаза и губы. – Зеркало! Полный рост!
Напротив нее появилась голографическая Гвин в потрясающем черном платье и босиком. Мысль встретить Арта в туфлях ручной работы, купленных у того же Саноччи, ганзерка отбросила сразу. Проклятый тиндаголец сразу поймет, что она надела их, чтобы специально поразить его своим нарядом. А так ее образ сохраняет небрежность. Ведь она на отдыхе, в своей каюте, может, даже ждет более желанного и приятного гостя, чем Арктурианин.
Да, будет отлично, если он так подумает. Гвин метнулась к встроенному в стену холодильнику и достала оттуда бутылку жемчужного вина. Поставила на стол, попутно смахнув с него в утилизатор одноразовые тарелки с недоеденным ужином. Вернулась к туалетному столику и нанесла несколько финальных штрихов, вглядываясь в копирующие ее движения голограмму. Быстро расчесала длинные пряди гребнем, убедившись, что они как надо спадают на оголенное плечо. Почему-то глубоко вздохнула.
– Открыть дверь, – приказала ганзерка.

Гвин не предложила ему сесть. Пока Арт неловко мялся у входа в каюту, Гвин выполнила заранее продуманный маневр, оказавшись напротив стенной проекционной панели. Сейчас она изображала огромный овальный иллюминатор, за которым сверкали звезды Рукава Стрельца.
Такой же вид открывался бы гипотетическому наблюдателю, решившему гулять по поверхности астероида-крепости и прихватить с собой телескоп-рефлектор с фокусным расстоянием метров шестьдесят. Вид сногсшибательный для клопа, наземника, прожившего всю жизнь, не покидая гравитационный колодец родной планеты.
Для бывалого космика, которым был Арт, картина созвездий Периферии – привычное дело. Поэтому он не будет на них отвлекаться. Далекие светила будут всего лишь выгодным фоном, лучше всяких украшений, подчеркивающим умопомрачительный крой ее платья.
Наблюдая за незваным гостем краем глаза, Гвин порадовалась, что ее план сработал безупречно. Арт не отрывал от нее взгляда. И, судя по всему, растерял все приготовленные слова.
– Ну, – поторопила его комендант. – Говори быстрей. У меня мало времени.
Она сделала небрежное движение рукой в сторону стола, где стояла бутылка вина, два бокала и незажженная свеча. Свечу Гвин добавила в последний в момент в порыве злобного вдохновения.
– Я кое-кого жду, – сказала она.
Прежде чем отвернуться к мерцанию Туманности Лагуна, ганзерка увидела, как лицо Арта болезненно сморщилось. На секунду ей стало почти его жаль. На секунду ей стало стыдно за то, что она его мучает. Ей пришлось напомнить себе, как он бросил ее на Тиндаголе. Как нарушил свое слово, которое дал ей на Градауке. Как пропал и не давал о себе знать, пока ему не потребовалась ее помощь.
Глубоко вздохнув, Гвин напомнила себе, что чувствует к нему на самом деле. Отвращение. Разочарование. Обиду. Там, где ее ногти впивались в ладони, кожа побелела.
– Ну? – нетерпеливо сказала она.
– Я пришел попрощаться, – сказал Арт.
Она молчала. Ее взгляд блуждал где-то в созвездии Орла, возле Столпов творения, прославленных задолго до выхода человечества за пределы домашней системы.
– Ассамблея гильдий и Комитет Восстановления Медины ратифицировали соглашение с кланами Корнуай и Тьер, – сказал эмиссар Воронов. – Ты наверняка уже в курсе, раз мне сказал Тристан. Моему другу Фарузу удалось убедить глав штабов, что они должны оказывать поддержку новому правительству, а не начинать гражданскую войну. Фаруз умеет охлаждать горячие головы, он ведь бывший учитель начальных классов.
– И убийца, – сказала Гвин, которая читала доклад Баста о своих новых деловых партнерах.
– И убийца, – согласился Арт. – Я думаю, штабные офицеры, пересидевшие большую часть вторжения в подземных убежищах, пока Фаруз ставил зарубки на прикладе, приняли этот факт во внимание. Так или иначе, твое соглашение подписано, пусть на это и ушло немного больше времени, чем ты требовала в начале. Политика не самое быстрое дело.
«Ах, ты теперь еще и политик», – подумала Гвин. Утихшее было раздражение вновь стало разгораться.
– Хватит болтовни, – оборвала она Арта. – Ты пришел прощаться, прощайся. Когг «Мирена», на котором ты попал в крепость, отвезет тебя на Медину. Он ждет в доках. Здесь тебя больше ничего не удерживает.
– Спасибо, что дала увидеть тебя, Гвин, – сказал Арктурианин. – Я не думал, – он сбился на секунду, – не думал, что еще могу чувствовать так. Я не понимал, как много у меня отняли Рексем и Гаргаунт.
Этого она уже не могла вынести.
– Отняли? – переспросила ганзерка, повышая голос и поворачиваясь к капитану: – Отняли у тебя? Ты так рассказываешь себе эту историю?
Она вытянула руку, указывая пальцем на Арта.
– Ты сам отнял у себя все! – громко сказала, почти выкрикнула Гвин. Ее загорелая ганзерская кожа еще сильнее потемнела от ярости. – Отнял у нас! И теперь ты стоишь здесь и хочешь сыграть на моей жалости, вспомнить, как ужасно ты страдал! О, Аннун! Несчастный узник самых страшных тюрем Империи. Героический беглец или как тебя там называет ваша пропаганда?
От гнева Гвин, как случалось с ней во время былых ссор, даже охрипла.
– Эти сказки ты будешь рассказывать своим девкам! – она буквально выплевывала слова в Арта. – Твоей девке Ватин или как ее!
– Причем тут Ватин? – очень искренне удивился Арт.
– Х-ха! Причем тут Ватин, – передразнила его комендант. – А кто, по-твоему, каждый день присылает мне требования прекратить удерживать ее драгоценного эмиссара в заложниках и немедленно вернуть его на Медину? Что ты ей наобещал, Арктурианин? Что женишься на ней, как требуют обычаи ее предков, и вы будете вместе растить детей, как только покончите с проклятой Династией Пао? Так? Или чем сейчас дурят головы своим девкам-наземницам настоящие герои Катраэта?
– Ватин не моя девка, – сказал капитан. – И она не наземница. Она командор космических сил обороны Медины, Ворон, пилот и воин.
От такой наглости у Гвин перехватило дыхание. Если бы Арт рискнул стоять на шаг ближе, она, скорей всего, угостила его хорошо поставленным наставниками клана Корнуай ударом в челюсть.
– Вот. И. Лети. К ней, – выдавила она, сверкая широко раскрытыми глазами. – Лети к своей Воронихе, Ворон. Будь ты проклят. Ты попрощался. Катись.
Внезапно он оказался на шаг ближе. А потом ближе еще на шаг, почти вплотную.
– Видишь ли, в чем дело, Гвин, – сказал Арт тихо, почти шепотом. – Я не хочу на самом деле прощаться. И не хочу никуда улетать.

Она отвернулась к окну, полному звезд, но дала обнять себя, обхватить руками, прижать так тесно, что у них обоих перехватило дыхание. Гвин наклонила голову вперед, роняя волосы на лицо, а Арт целовал ее сзади в шею. С каждым прикосновением его губ Гвин выгибалась все сильнее, упиралась руками в звездное небо, а задом в его пах. Ладони Арта, сминавшие тонкую ткань платья от дома Саноччи, остановились, как будто в удивлении.
– Платье, – сказал капитан. – Под ним у тебя ничего нет?
Улыбаясь, Гвин извернулась в его руках и, обхватив Арта за шею повисла на нем, обхватывая его талию ногами.
– Я все думала, когда же ты, наконец, заметишь? – прошептала она ему на ухо.

Обнимать Гвин, быть с ней, быть в ней было для Арта, как долгожданное возвращение домой. В какой-то момент ей пришлось его остановить. Гвин со смехом сказала, что, если они продолжат в таком духе, она будет два мединских дня, не меньше, ходить согнувшись. Не очень хорошо для коменданта крепости.
– Налей мне вина, – попросила ганзерка, выталкивая Арктурианина из постели. – Ты меня выжал досуха.
– Вино уже совсем теплое, – сказал Арт, пробуя бутылку ладонью. – Может, поставить пока в холодильник?
– Плевать, – Гвин махнула рукой. – Я не эрцгерцогиня, мне можно и теплым.
Арт принес ей бокал из бадонского, как полагается, хрусталя. Таким не побрезговала бы и упомянутая эрцгерцогиня. Гвин, как полагается вольной торговке и дочери Ганзы, опустошила бокал одним глотком.
– Еще, – потребовала она. – Тащи сюда бутылку.
Арт поставил бутылку на столик возле королевских размеров кровати, не уступавшей роскошью прочим предметам обстановки в каюте коменданта.
– Пойду приму душ, – сказал капитан. – Не хочешь со мной?
Дождавшись отрицательного движения головы Гвин, Арт исчез за дверью из дымчатого стекла. Вернулся он через пять минут, намотав на бедра большое белое полотенце с монограммой клана Корнуай.
– Ты порвал мне платье, – известила его ганзерка. – Говорила же, осторожней.
Арт отчетливо помнил: то, что она ему говорила два часа назад, совсем не звучало как призывы к осторожности. Но он не стал спорить.
– Куплю тебе новое, – сказал эмиссар Воронов.
Гвин рассмеялась.
– Ты знаешь, сколько оно стоит, повстанец? – спросила она. – Слышал, кто такой Саноччи?
Арт, который в это время изучал расставленные в беспорядке холсты на мольбертах, пожал плечами. Гвин, с удовольствием разглядывавшая его сзади, отметила, что Арктурианин, хоть и похудел, но выглядел скорее сухим и жилистым, чем изможденным. На его неизменно светлой коже ярко выделялись свежие царапины, оставленные ее ногтями.
– Понятия не имею, – ответил капитан. – Какой-нибудь бадонский хмырь. А чьи это картины?
Гвин ответила после небольшой паузы.
– Мои.
Изумление на лице обернувшегося Арта было самым неподдельным.
– Но ты же никогда, – он повернулся к холстам, снова посмотрел на Гвин, – ты никогда не говорила, что умеешь рисовать. Ты никогда при мне не рисовала.
– А я и не умею, – сказала ганзерка. – Училась когда-то в детстве, потом бросила. А вот недавно увидела у пролетавшего через Гавань торговца краски и решила опять попробовать.
– Мне кажется, у тебя отлично получается, – сказал Арт и указал на центральный холст, на распластавшую черные крылья птицу с красными глазами. – Это же ворон?
Гвин кивнула.
– Это ворон из сна, – сказала она. – Во сне он умел говорить. Только я его испортила сегодня. Переборщила с синевой на крыльях.
– По-моему, это отличный ворон, – Арт наклонил голову, разглядывая рисунок. – Настоящий спутник Аннун. Мурашки прямо от него по коже. А что он говорил во сне?
«Во сне я спрашивала его, где мне найти тебя. А ворон говорил, что тебя больше нет и что он будет петь в память о тебе. Я просыпалась в слезах».
– Всякую ерунду, – сказала Гвин и сделала глоток вина прямо из горлышка бутылки.
– Так странно, что ты никогда мне не говорила о своем увлечении, – сказал Арт, переходя к следующей картине. – Пожалуй, так же странно, что ты молчала о том, что твоя семья владеет кочующей крепостью.
– Я же сказала, что ты меня не знаешь.
– Да, – согласился Арктурианин, переходя к следующей картине. – Пожалуй, правда, не знаю. А это кто у нас здесь?
Его голос похолодел.
– Старший помощник Тристан Четвертый Тьер, – проговорил капитан. – Очень похоже вышел. Такой мужественный задумчивый профиль. Как тонко передана суровая линия подбородка. Наверное, ни один час ему пришлось тебе позировать.
– И что ты теперь сделаешь? – спросила, посмеиваясь, ганзерка. – Вызовешь беднягу Тристана на дуэль?
Эмиссар повернулся к ней. Увидев выражение его лица, его глаза, Гвин подумала, что тоже больше совсем не знает Арта. Тот, прошлый Арт, наемник, торговец, капитан «Эйгир», бывал суров, но у нее не застывала кровь и не бежали скверные мурашки по спине от его взгляда. Его глазами не смотрела Рогатая Хозяйка.
Может быть, поэтому тот Арт не пережил Гаргаунт и Рексем. Шутить же над новым стоило с большей осторожностью.
– Эй, – нежно сказала Гвин, – прекрати. Тристан – мой помощник и правая рука, не больше. Наши семьи хотели бы нас поженить, но он тайно помолвлен с девушкой из клана Регед. Ее зовут Эссилт, и они собираются обвенчаться, как только Трист соберет деньги на выкуп. Думаю, что премии за рейд на Медину окажется достаточно.
– Совет да любовь, – сказал Арт, вновь поворачиваясь к картинам. – А это кто?
Он указал пальцем на холст, стоявший в стороне от других, у стены.
– Не знаю, – Гвин быстро посмотрела на холст и отвела взгляд. – Просто ведьма. Сестра Аннун.
– Твоя знакомая? – спросил Арт, возвращаясь к кровати с бокалом в руках.
Он налил себе остатки вина и выпил одним глотком.
– Нет, – Гвин помотала головой. – Никогда не видела ее в жизни. Она тоже из сна. Снилась мне, пока я ее не нарисовала. Каждую ночь, представляешь?
– Представляю, – сказал Арт.
Он больше не смотрел на картину, и Гвин, вспомнившая отношение Арта к ведьмам, пожалела, что не повернула картину к стене перед его приходом.
– Давай спать, – сказала она, касаясь локтя Арта, сидевшего на краю кровати. – Мне завтра с утра говорить со старейшинами. Нужно же порадовать их, что соглашение подписано. Правда, уверена, что Баст уже им все доложил. Мерзавца приставили, чтобы за мной шпионить и докладывать прямо в Гавань.
– Почему ты его терпишь? – спросил Арт. – Я уверен, в «Аларте» достаточно одного твоего слова, и старшего офицера безопасности ждет прискорбный несчастный случай.
– От него есть польза, – сказала Гвин, на секунду удивившись тому, как легко Арт-незнакомец рассуждает о том, как убрать неудобного человека. – И я серьезно, Арт, давай спать.
– Мне остаться? – спросил Арктурианин, и она поняла, почему он до сих пор не лег.
– Конечно, – сказала Гвин, обнимая капитана и притягивая его к себе. – Я хочу спать с тобой. Я хочу проснуться, и чтобы ты был рядом. Неужели ты так и не понял?

Уже проваливаясь в сон, она услышала, как он что-то спросил.
– Что-что? – проговорила Гвин.
– Что стало с «Эйгир»? – спросил Арт. – Сейчас почему-то пришло в голову.
Она ответила после паузы.
– Я ее продала. Сразу, как вернулась с Тиндагола. Подвернулся один торговец с деньгами на Камелиарде.
«Ничто не напоминало о тебе так сильно, как этот корабль. Это было невыносимо».
– Я понял, – ответил Арт. – Жаль.
Гвин нащупала и сжала его руку.
– Я ее найду и выкуплю обратно, – пообещала она. – Я верну тебе «Эйгир».
Он нежно поцеловал ее в плечо, погладил по щеке.
– Не нужно, милая, – сказал Арт. – Это просто корабль.
«Просто корабль, на котором ты стал космиком, а потом капитаном. На котором ты с открытыми глазами вошел на дорогу мертвых. Который ты назвал именем своей матери».
– Я сделаю, как сказала, – пообещала Гвин. – Запомни.

Немного позже она проснулась и сразу поняла, что Арт тоже не спит. Он лежал на боку, разглядывая расписанные вателинскими люминесцентными красками холсты, которые светились в темноте.
– Арт, – позвала она. – Арт.
– Да, Гвин, – ответил капитан.
– Прости меня, – попросила она.
– За что? – Арт повернулся к ней, и Гвин скользнула в его объятия, прижалась лицом к его груди. – За что мне тебя прощать? Это я виноват.
– Нет, – Гвин яростно замотала головой. – Ты… ты сделал все, как считал нужным. А я проклятая эгоистка. Я ненавидела тебя за это. За то, что пожертвовал собой ради Воронов. За то, что ты пропал после Тиндагола. Но больше всего не за это. За другое.
Она чувствовала, как его рука гладит ее волосы, тепло его дыхания, и ей впервые со времен уроков мэтра Клайда хотелось разрыдаться.
– Я ненавидела тебя за то, что ты стал жить своей, другой жизнью. Жизнью, в которой не было меня. Я узнавала о тебе от других людей. Вольных торговцев, Воронов, от людей Баста. Ты становился бойцом Восстания, героем, ччерковой легендой, а я тебе совсем не была нужна.
– Легенда из меня так себе, – сказал Арт, и Гвин толкнула его кулаком в плечо.
– Молчи, – попросила она. – Дай мне сказать. Так вот, я тебя ненавидела, и за это я не прошу у тебя прощения. Я так чувствовала. Я так хотела чувствовать. Так было проще.
– Понимаю, – сказал Арт, и она знала, что он действительно понимает.
– Я прошу прощения за то, как я говорила, как поступала с тобой, когда ты оказался здесь, в крепости. Я хотела сделать тебе больно. Я хотела, чтобы ты почувствовал, как это – быть ненужным.
– У тебя получилось, – Арт провел пальцами по закрученному в спираль узору ее татуировки. – Мне было больно. Но я тебя прощаю, Гвин. Все, что было, уже не важно.
– Тебе больше не будет больно со мной, – сказала ганзерка. – Это тоже запомни.

Он обнимал Гвин, пока ее дыхание не стало спокойным и ровным. Осторожно отодвинулся от ганзерки, медленно, стараясь не разбудить ее, повернулся на бок, к ней спиной.
В темноте глаза Арта были широко открыты. Он лежал, подложив под голову ладонь и, не отрываясь, смотрел на холст, стоявший у стены. На нарисованную Гвин девушку в светящемся белом одеянии Сестер Аннун, ведьму из ее сна.
Долго, пока его не сморил сон, Арт смотрел на Анну или ее близнеца Морриг из Храма на Икарусе.


История пятидесятая. Еще больше извинений
Капитан обедал в офицерской кантине. После трех стандартных суток, которые он провел, практически не выходя из каюты Гвин, оказаться в одиночестве было для разнообразия приятно. Не то чтобы он стал уставать от общества ганзерки. Просто последние дни выдались слишком уж интенсивными даже для привыкшего ко многому Арта.
Они пили вино. Много вина. Они занимались любовью. Долго, жадно, их одержимости друг другом позавидовали бы молодые Арт и Гвин, познакомившиеся на Градауке. Они, задыхаясь, перебивая друг друга, говорили обо всем, о чем молчали долгие полтора года разлуки. Они снова опустошали винный холодильник каюты, быстро ели, не замечая вкуса еды, и отправлялись в постель. Они наверстывали упущенное.
Разумеется, они ссорились. Один раз Гвин даже схватилась за некстати оказавшийся под рукой станнер и едва не отправила Арта на долгий отдых с отвисшей после акустического удара челюстью и расслабленными сфинктерами. Хорошо, что он предусмотрительно, помня, как умеет заводиться подруга, заранее извлек из станнера батарею.
К сожалению, за эти трое суток они очень-очень мало спали. В результате Арт чувствовал себя немного ненастоящим, этаким соломенным человеком, которого сожгут во время солнцестояния добрые фермеры из окрестностей Бетельгейзе. Он целых пятнадцать минут не мог разобраться со здешним пищевым фабрикатором, который отказывался выдавать ему хоть что-то, отличное от розовых, отвратительных на вид и вкус брикетов универсального пищевого концентрата. В конце концов он плюнул, согласился на брикеты и отправился с подносом за пустовавший угловой столик.
Радовали капитана два обстоятельства. Кофейная машина здесь не сильно отличалась от той, что стояла на камбузе «Бурана». Он даже смог добиться от нее нужного сочетания сливок, сахара и альгомы. Спустя пару чашек ему уже не казалось, что сейчас он оторвется от пола и уплывет в ближайшую вентиляционную шахту.
Вторым приятным обстоятельством была малолюдность кантины. Через три столика от него уныло ковырялись в своих подносах двое ганзеров в пилотских комбах. По их разочарованным лицам было понятно, что они, как и Арт, проиграли биофабрикатору в борьбе за разнообразие своего меню. Пилоты не обращали на эмиссара Воронов ни малейшего внимания, что его полностью устраивало. Слева от них немолодой мужчина в белом мундире старшего офицера и с полностью татуированным спиральными узорами лицом неспешно тянул зеленую бурду из прозрачного стаканчика. Вот он косился на Арта с живейшим интересом, но капитан решил его полностью игнорировать.
Немного придя в себе после третьей чашки кофе, Арт решил, что достаточно насытился местными деликатесами. Уходить ему почему-то не хотелось. Гвин, вежливо выпроводившая его с утра, собиралась до вечера знакомиться с оперативной обстановкой на поверхности планеты, где вовсю шла зачистка поредевшего контингента наемных корпораций. Выполняя заключенное с мединцами соглашение, ударные крылья «Аларта» оказывали защитникам поддержку с воздуха и с орбиты.
В выделенную ему каюту тоже пока не тянуло. Там он наверняка завалится спать, а в результате проснется через два часа с острой болью под левой лопаткой и гудящей головой. Лучше уж дотерпеть до вечера, отговорить Гвин от набега на винный холодильник и, может быть, все-таки выспаться по-человечески. Тем более роскошная кровать, которую, по словам Гвин, контрабандисты привезли ей чуть ли не с Домус Ауреус, было гораздо удобней доставшейся Арту офицерской койки.
В общем, Арт решил не покидать пока насиженного места в кантине. Он налил себе еще кофе, удвоив на этот раз дозу альгомы, и принялся читать новостные ленты с браслета. Комм ему, по указанию Гвин, вернул Баст, он же в режиме ограниченного доступа подключил Арта к серверу крепости. Так что эмиссар больше не был оторван от творившихся в Империи событий.

В Империи, если верить поддерживающим Сенат и Трон солидным изданиям, не происходило ничего особенного. Беспорядки в столице практически утихли благодаря своевременному вмешательству Высокого Дома Кантор и не знающей границ милости и осмотрительности Императора Геона Третьего Пао. Вовсю шли приготовления к свадьбе, планета была охвачена невиданного масштаба празднеством. Гладиаторские игры, на которые прибыли лучшие бойцы со всех концов обитаемого космоса, шли уже второй месяц на крупнейшей арене Империи – Додекагоне. Победитель, помимо свободы, получал невиданно щедрую награду в миллион империалов и почетный титул личного телохранителя будущей Императрицы Лариены каэр Кантор.
Хмыкнув, Арт перешел к новостям, рождавшимся в теневых уголках межвездной Сети, там, куда не дотягивались длинные руки имперских цензоров из Министерства Спокойства. Читать их было гораздо интересней.
Над большей частью территории Домус Ауреус действительно был установлен контроль лояльных Императору и Дому Кантор формирований. Если не считать происходившие в ульях редкие теракты и столкновения с бандами и наемниками, беспорядки можно было считать подавленными. Счет убитых венаторами и гвардией, погибших в уличных столкновениях, брошенных в тюрьмы и отправленных на каторги специальными рейсами Министерства шел на десятки тысяч. В будущих учебниках истории, если их будут писать Вороны Катраэта, Император Геон Третий получит титул Кровавого.
Планета Градаук находилась в блокаде, установленной космическим флотом эрцгерцога и его вассалов. Канторы готовились к высадке. На границах системы шли вялые столкновения с верными Наместнику силами. Сам Ульфин каэр Градаук числился бесследно пропавшим. Согласно блуждавшим в Сети слухам, сенатор якобы пал жертвой наемных убийц, посланных шершнями. Союзники объявленного мятежником сенатора были рассеяны, однако все еще не сдавались. Некоторые из них даже открыто заявили о поддержке Катраэта, что, как считал Арт, было уловкой отдела пропаганды Гнезда.
В любом случае Золотым Системам было далеко до былого сонного спокойствия. Все чаще попадались сообщения о пиратских рейдах, тревожащих проверенные торговые маршруты. О дерзких налетах на имперские военные базы. О все новых мирах, выступающих в поддержку Восстания, и невиданных по жестокости карательных операциях, предпринятых против них черно-желтыми и лоялистами.
Если накал страстей в сердце Империи приближался к градусу закипания, то Периферия уже вовсю пылала. Эскадры Восстания наносили удары по имперским опорным пунктам с невиданной раньше точностью и скоординированностью. Вороны вернули себе Сансару, отбросили силы роялистов от Тейрана и Астарты. Была пресечена попытка Канторов закрепиться в системе Камланна. Крупные силы Иглессов были разбиты недалеко от родины Эктора Кинира, планеты Мон-Сальват.
Оставалось гадать, что являлось причиной таких потрясающих успехов. Ослабление дальних имперских гарнизонов, вызванное переброской значительных сил в Золотые Системы? Стратегический гений генерала Врана, спланировавшего и осуществившего самое масштабное наступление в истории своего Восстания? Расчеты Мирддина, на которые теперь полагался лидер Катраэта? Все это вместе?
Арту не хотелось ломать голову. На долю секунды он пожалел, что провел последние месяцы, глотая пыль в медининском убежище, а сейчас стал добровольным заложником коменданта кочующей крепости. Он мог бы сражаться вместе с другими Воронами, бить Канторов и Иглессов, пускать в распыл имперские конвои. Освобождать Тейран и Сансару. Становиться, чем Аннун не шутит, настоящим, не придуманным пропагандой Катраэта героем Восстания.
Потом он вспомнил лживую ухмылку Келеба и отраженный в зеркальной маске бадонца оскал Горо. Развалины города Таммам и осколки разбитого неба над ним. Черные глаза командора Ватин и улыбку ее брата Фаруза. И в завершение непознаваемый, непостижимый континент спины Гвин, на который он вновь мог смотреть, не отрываясь.
Он был там, где должен.

Арт смахнул висевшую над браслетом новость о том, что миры Малой Оси объявили независимость от Империи и одновременно присоединились к Восстанию. Трем ганзерам, делившим с ним кантину, единомоментно пришли сообщения на коммы, и они заторопились к выходу. Двое даже не доели свои пищевые брикеты.
Арт лениво сходил к кофейной машинке и вернулся с последней, как он надеялся, на сегодня чашкой, в которой на этот раз была почти чистая альгома. Как хорошо, что гарнизон крепости разделял пристрастия имперских каторжников. Неудивительно, если вспомнить, какое количество бывших заключенных имперских тюремных планет оказывается в командах Союза.
За его столиком сидел человек, одетый в серый, будто выцветший комб с фуражкой на коленях. Перед ним на столе стояла большая квадратная коробка из коричневого пластика без надписей и пометок.
– Не помешаю? – спросил Баст Второй Тьер, старший офицер безопасности кочующей крепости «Аларт».
Арт, всегда не любивший риторические вопросы, молча сел напротив бывшего навигатора. Сделал небольшой глоток из своей чашки.
– Я тебе не нравлюсь, корпус-командор, – сказал Баст после небольшой паузы. – Твои зрачки расширены, дыхание учащено, мышцы напряжены. Все признаки негативной реакции. Гипотезу, что тебе настолько не нравится твой обед, я отвергаю. Стандартный пищевой концентрат, которым питаются все офицеры после поломки биофабрикатора, специально разработан Домом Иглесс, чтобы отвечать как можно более широкому спектру вкусовых привычек. В экипажах Ганзы бывают представители самых разных планет и генотипов. С моей точки зрения нынешний рацион является оптимальным.
Арт вспомнил, что у расчетчиков Ганзы подавлены не только эмоции, но и в жертву оптимизации нервных связей принесены вкусовые рецепторы.
– Ты вряд ли пришел обсудить со мной нюансы местной кухни, – сказал Арт, глядя в невыразительные глаза Баста. – И да, ты прав, ты мне не нравишься. Ты мне не понравился еще на Икарусе.
– Могу я спросить о причинах? – поинтересовался ганзер.
– Можешь, – Арт поболтал напиток в чашке. – Интуиция.
– Тебе несомненно известны когнитивные искажения, которые возникают при так называемых интуитивных выводах? – вежливо поинтересовался Баст.
Арт снова посмотрел на него в упор. «А ведь я мог сейчас валяться в койке», – с досадой подумал эмиссар.
– Что ж, добавлю немного логики, – сказал Арктурианин. – Для операции в «Золотой руке» тебя посоветовали нам Хром. Это ничего не значило бы само по себе, но после Икаруса я проверил твою историю. Нам сказали, что на Периферии ты известный игрок, но это не так. Тебя никто не знает, ты не участвовал в играх с большими ставками ни в одном из крупных космопортов или казино. Кабал не стал бы работать с человеком без определенных навыков и репутации. Это приводит меня к одному из двух выводов.
Корпус-командор прервался, чтобы смочить горло глотком остывшей альгомы.
– Или ты смог обмануть одну из самых технически продвинутых преступных организаций Империи, что делает делает тебя непредсказуемым и опасным. Или ты с самого начала был их агентом, а не простым наемником, как тебя пытались представить.
– Интересная гипотеза, – сказал Баст с тем же невозмутимым лицом, с которым он выигрывал у младшего наследника Дома Иглесс.
– Теперь ты здесь, – продолжил Арт. – Старший офицер безопасности. Гвин тебе не доверяет. Считает, что ты шпионишь для старейшин клана Тьер. Я думаю, не только для них. Ты можешь работать на кого угодно. На Хром, Канторов, Министерство Спокойствия. Но я вновь слышу тихий шепот интуиции. Он подсказывает, что твой хозяин – не они. Ты ведь работаешь на Искателей Грааля, так, Баст? Это они представили тебя своему карманному Кабалу, вот что я думаю. И поэтому ты мне не нравишься еще сильнее.
– Твои способности к синтетическим умозаключениями парадоксальны для человека, не подвергавшегося акселерации нейронов, – сказал ганзер. – Это комплимент. Раз ты в результате собственного анализа пришел к подобным выводам, это экономит мне время. Оптимизация временных затрат – моя профессиональная склонность как расчетчика. Я генетически модифицирован, чтобы получать от этого удовольствие.
– Если бы я это знал, потянул бы время подольше, – ехидно сказал Арт.
– Я не способен оценить юмор, но, полагаю, это был именно он, – сказал Тьер. – То, что ты шутишь, это хороший знак. Несмотря на испытываемое тобой недоверие, мы сможем установить с тобой раппорт необходимого уровня.
– Я не шутил, – сказал капитан, пропуская мимо ушей незнакомое слово «раппорт».
– Прекрасно, – кивнул Тьер. – Настраиваемся на серьезный лад. У меня есть для тебя сообщение, корпус-командор. Оно исходит от Игрейн, капитана корабля «Атлант».
«Выходит, я не ошибся», – подумал Арт без особого торжества. Последнее, чего он хотел сегодня, вернуться на тропинку из хлебных крошек, которая началась для него на станции Икарус, а в каком-то смысле еще раньше. На Тиндаголе после первой встречи с ведьмой Игрейн.
– Игрейн сожалеет об обстоятельствах, при которых произошла последняя ваша встреча, – сказал Баст Второй Тьер. – Она не считает тебя своим врагом. Все, чего она хочет: встретиться с тобой лично и доказать тебе, что вы можете быть союзниками. Она обещает, что поможет тебе воссоединиться с твоей сестрой.
Внезапно вся усталость последних дней, месяцев и даже лет навалилась на плечи Арта.
– Послушай, Баст, – сказал он. – Я бы тоже хотел сэкономить немного времени. Поэтому я даже не буду пытаться вытянуть у тебя место, где хочет со мной встретиться Игрейн, чтобы навести туда ее бывших подруг. Ее ложь про сестру меня утомила. Передай своей хозяйке, что я не вижу ни малейших оснований ей верить. Ни после того, как она чуть не выпотрошила мой корабль, ни после того, как по ее приказу Кабал Хром пытался убить меня на Икарусе. Пусть катится к Рогатой Матери. Так ей и скажи.
Он начал вставать, опираясь на стол. Баст посмотрел на него снизу-вверх, не делая попытки двинуться с места.
– Игрейн просила передать, что она не хотела причинить вред ни тебе, ни команде твоего корабля, – сказал он. – У нее были все возможности уничтожить «Буран», но она ими не воспользовалась. Что же касается досадного инцидента с Кабалом, Игрейн крайне о нем сожалеет и приносит свои извинения. Граф Линг нарушил строгие инструкции, касавшиеся твоей безопасности. Он был наказан, и подобное больше не повторится. В знак признания своей ошибки Игрейн просит тебя принять ее подарок.
Коротким движением Баст пододвинул стоявшую перед ним коробку к Арту.
– Открой, – предложил он. – Просто коснись крышки.
Позже Арт будет ругать себя за любопытство. Он сделал, как и сказал Баст, как ожидала от него ведьма Игрейн. Он коснулся проклятой коробки.
Крышка отошла в сторону. С губ Арта сорвалось ругательство. К горлу капитана подкатил кислый ком. Он увидел лицо из серебряного металла и навсегда погасшие глаза. Из коробки на него смотрела отрезанная голова Смотрящего Кабала Хром, Графа Линга.

Вспоминая себе под нос всех бесов Аннун, Арт двинулся к выходу. Остановился, когда увидел, что в проеме маячит уже знакомый ему генар-рептилоид с красноречиво лежащей на кобуре рукой.
– Игрейн просит тебя запомнить то, что ты видел, – сказал за его спиной Баст. – Она готова поступить так с каждым, кто захочет причинить тебе вред. Ты очень важен для нее, Арктурианин.
– Пусть катится в бездну, – повторил Арт.
– Твоя позиция неразумна, но ожидаема, – Баст появился сбоку, зловещий подарок ведьмы он удерживал подмышкой. – Она изменится. В ближайшее время ты должен узнать, кто и с какой целью построил крепость Рексем, которую ты, как и многие, считаешь лишь секретной тюрьмой Канторов.
– Причем здесь Рексем? – удивленно спросил Арт.
– Ты узнаешь, – с равнодушной уверенностью кибера повторил посланник Игрейн. – У тебя появятся другие вопросы. Ответы на них ты сможешь найти у Искателей. Когда ты решишь, что готов к встрече, отправь сообщение для меня в узел Лебединой Гавани. Укажи планету, на которую мне нужно прилететь, и жди меня там. Оттуда мы отправимся к Игрейн.
– Я лучше отправлюсь к гаргаунтским слизням, – сказал Арктурианин, глядя в сторону выхода. – Скажи своей ящерице, что, если он не отойдет в сторону, я вобью ему плазменник в глотку.
– Твои шансы на выживание при попытке выполнить угрозу составляют меньше сотой доли процента, – известил Арта старший офицер безопасности. – Рурх был выращен в черных клиниках Кардаута как элитный образец генара-телохранителя. Я видел, как он убил человека, соломинкой для коктейля. Он бы с удовольствием продемонстрировал тебе свои навыки, но в этом нет никакой нужды. Мы уже уходим.
Баст прошел мимо Арта, сделав на ходу знак генару Рурху. Рептилоид мгновенно перестал пожирать капитана желтыми глазами и исчез в коридоре. Бывший навигатор последовал за ним. Неожиданно остановился, поднял к лицу браслет со вспыхивающими над ним строками сообщений. Повернулся и вновь направился к Арту.
– Две новости пришли одновременно, – сообщил он все тем же безжизненным тоном, каким передавал Арту извинения Игрейн и рассказывал о чудесных способностях своего цепного генара. – Думаю, обе будут тебе интересны. Первая: в систему только что совершил Переход знакомый тебе средний когг «Буран». Его пилот, гранд-командор Катраэта Ланс каэр Бофор передал, что запрашивает посадку в доке «Аларта» и немедленную встречу с тобой. Комендант дала ему разрешение.
«Что здесь нужно Лансу? Он же сейчас вроде должен быть на Тейране, руководить наземной операцией. Так по крайней мере говорила Ватин месяц назад», – успел подумать Арт, прежде чем Баст выбил у него пол из-под ног следующим известием.
– Второе сообщение пришло от моих людей в столице, – сказал ганзер. – Император Геон Третий Пао убит в собственном дворце.

История пятьдесят первая. Вести с Катраэта
За те месяцы, что они не виделись, Ланс здорово похудел и отрастил настоящую бороду. Арт, поднимаясь по опущенному кормовому пандусу «Бурана» навстречу гранд-командору, подумал, что и такой вид Лансу к лицу. Обострившиеся черты и глубокие тени под глазами придавали ему, в сочетании с бородой, вид аристократической изможденности.
– Арт, дружище, – с искренней теплотой сказал Ланс, – как же я рад тебя видеть!
Они пожали друг другу руки по-бофорски, крест-накрест, потом обнялись. Вместо обычного для Ланса одеколона Арт почувствовал крепкий запах пота и горелого пластика. Вечные спутники космика в долгом перелете.
– Пойдем в кают-компанию, – пригласил бофорец, поднимая пандус. – Команда, связист и навигатор, сошла в док. Сегодня я дал им разрешение напиться и, может быть, расквасить пару-другую ганзерских рож. Переход был непростой. Они заслужили. Так что мы посидим с тобой вдвоем, если не возражаешь.
Арт не возражал.

В кают-кампании капитан ревниво огляделся по сторонам, отмечая все изменения, которые принесла на корабль, все еще его корабль, новая команда. Их, к счастью, было немного. Никто не тронул замечательные образчики трехмерной вателинской ксилографии, доставшиеся Арту от прошлого хозяина «Бурана». На стульях появились массажные подушки. На столе напечатанная на фабрикаторе скатерть-паутинка и семейство крохотных пустующих ваз, на вид вылепленных вручную из пластиглины с молекулярной памятью. По ним Арт сделал вывод, что как минимум один член команды Ланса – женщина.
Кроме ваз, на скатерти их дожидалась запечатанная сургучом бутылка тальяка и два красивых пузатых бокала из тонкого стекла. И бутылка, и бокалы, как подозревал капитан, были прихвачены Лансом из секретного особняка на Фархе.
– Не беспокойся, – сказал Ланс, сковыривая сургуч егерским ножом-керамбитом. Взгляды Арта от него не укрылись. – Твой корабль достанется тебе в целостности. Его чуть ли не по винтикам разобрали в карантинной зоне, но я добился от Берилака, чтобы мне выделили именно «Буран».
– Надо понимать, мы должны улететь отсюда вместе? – поинтересовался Арктурианин.
Он опустился на стул и повозился, устраиваясь поудобней. Подушка ожила под ним и принялась деликатно разминать ягодицы. Арт решил, что вазы и скатерть выкинет при первой возможности, а вот подушки сразу получили его полное капитанское одобрение.
– Хотелось бы вместе, – сказал Ланс, щедро разливая тальяк по бокалам. – Но сначала давай выпьем. За тебя, эмиссар Гнезда и корпус-командор! С опозданием поздравляю!
– За тебя, гранд-командор! – Арт поднял бокал в ответном салюте и сделал небольшой глоток.
Пить тальяк или вообще что-либо крепче воды ему не хотелось. Он предчувствовал непростой разговор и хотел вести его со свежей головой.
Ланс цепко посмотрел на капитана, оценив взглядом почти не уменьшившийся уровень янтарной жидкости в бокале.
– Понял, не торопимся, – сказал бофорец. – А я хотел сразу предложить второй тост, но теперь, видимо, повременю.
– За то, чтобы душа ублюдка Геона Третьего сгинула в самой глубокой бездне Аннун? – поинтересовался эмиссар, болтая тальяк в радужной хрустальной полусфере бокала.
Взгляд Ланса из просто пристального стал колючим.
– Корабль, включить экранирование, – приказал гранд-командор.
Где-то над головой Воронов загудел невидимый агрегат. Скосившись на комм-браслет, Арт увидел плавающий над ним красный значок отсутствующей сети.
– Ты, может, не знал, – сказал Ланс, показывая вверх, на равномерно светящийся потолок. – Бывший хозяин «Бурана», кто бы он ни был, не только возил на нем контрабанду. На стоянках ему приходилось вести беседы повышенной конфиденциальности. Корабль оснащен мультидиапазонным генератором помех военного образца. Даже если наши хозяева запустили к нам микроботов-шпионов, вся их начинка сейчас поджарится вчистую.
– Не доверяешь ганзерам? – спросил Арт.
Ланс пожал плечами.
– Я теперь, как наш дорогой Берилак, – сказал он. – Не доверяю никому, даже себе.
Наступила неловкая пауза.
– Тебе доверяю, дружище, – поправился бофорец. – Иначе бы я не прилетел. Но буду очень благодарен, если ты объяснишь мне, откуда тебе известна информация, доступная не более чем двумя десяткам людей во всей Империи.
– Есть здесь, на «Аларте», один человек, – сказал Арт, задумчиво разглядывая тальяк в бокале. «Буран» по просьбе Ланса был переведен в эллинг для послеполетного обслуживания и находился в зоне искусственной гравитации. Иначе пить бы им с гранд-командором из ненавистных каждому космику мягких пластиковых груш. – Очень, оч-чень осведомленный  человек. Баст Второй Тьер.
– Знакомое имя, – Ланс нахмурился. – Где-то оно мне уже попадалось.
– Хорошая память, гранд-командор, – Арт криво усмехнулся. – Попадалось. В моем отчете об операции на Икарусе.
– Точно, – бофорец прищелкнул пальцами. – Навигатор-расчетчик, профессиональный игрок в джакс. Вы наняли его как приманку для баронета Хельда. Ты его встретил здесь?
– Встретил, – капитан кивнул. – К моему удивлению, он больше не навигатор. И в джакс, я думаю, он тоже больше не играет. Он старший офицер безопасности кочующей крепости, по сути, второй человек после коменданта.
– Интересно, – Ланс поиграл желваками. – Очень интересно. Надо уделить этому Басту больше внимания. Ваше знакомство с ним и встреча здесь – не похоже на простое совпадение. А то, что он владеет сверхсекретной информацией, делает его чрезвычайно любопытной фигурой.
– Я тоже так подумал, – согласился капитан.
Он решил пока не говорить Лансу, что Баст оказался еще и агентом Искателей Грааля. Арт не то чтобы стал внезапно не доверять гранд-командору. Просто решил придержать информацию, с которой сам пока еще не понял, как надо поступить.
– Давай вернемся к убийству Императора? – предложил Арт. – Это правда?

Ланс ответил не сразу. Посидел некоторое время, собираясь с мыслями. В руке у него появились четки, характерная черта многих бофорцев, которую Арт не замечал за другом раньше.
– Вот, что мы знаем, – начал гранд-командор. – Четыре или пять месяцев назад Император завел себе очередного фаворита. Называя вещи своими словами, игрушку для постельных утех. Это был Тарсос, раб-генар, гладиатор, один из наиболее вероятных кандидатов в победители Больших Игр, которые сейчас в разгаре на Домус Ауреус. Премиальный жеребец, выращенный в стойлах Иглессов, с учетом вкусов сюзерена, известных всему двору.
Арт поморщился. Пристрастия Геона Третьего Пао усилиями пропаганды Катраэта во множестве ярких деталей были донесены до всей Империи.
– Ничего не предвещало беды, – сказал Ланс. – Как ты, наверное, знаешь, в сознание любого раба вводятся коды безусловного подчинения. Гладиаторы Иглессов, как и сделанные ими же кардаутские клоны-телохранители или вателинские куртизанки, на инстинктивном уровне лишены возможности причинить вред хозяину и выбранным хозяином лицам. С ними можно делать буквально все, что угодно. Наш добрый Император и делал со всей присущей ему бурной фантазией. Буквально до вчерашнего дня.
Черные зерна четок, выточенные из камня, который на Бофоре всегда первым закладывается в фундамент каждой церкви, медленно скользили между пальцев Ланса.
– А минувшей ночью раб, всегда послушный и покорный, как заппо, как налаженный кибер, слетел с катушек. Он придушил Геона Третьего прямо на ложе и сломал ему шею. Убил нескольких слуг и телохранителей. После чего как-то ухитрился выбраться в сад и там сгорел на защитном ограждении.
– История с побегом звучит не слишком правдоподобно, – заметил Арт.
– Если не принимать во внимание, что охрана не могла применять летальное оружие, пока существовала вероятность, что Император жив, – возразил Ланс. – Но детали не так уж важны. Что точно не вызывает сомнений, тиран мертв. Всех, кто знает хоть что-то, либо сразу убили, либо удерживают в Стеклянном Дворце. Об этом позаботилось Министерство Спокойствия. Сейчас там заправляет некто Сай Куан, бывший глава отдела, который занимался Катраэтом. Он знает свое дело.
«Твоим куратором ведь был Сай Куан? Старший квестор Сай Куан из Министерства Спокойствия?». Треск выстрела из разрядника. Тело юнги «Эйгир», распластанное у ног Берилака с дырой, прожженной в груди.
– Похоже, это старый знакомец нашего главы контрразведки Гнезда, – сказал Арт, на которого нахлынули давние воспоминания о его первом визите на Катраэт и встрече со смешливым убийцей, правой рукой генерала Врана.
– Может, они до сих пор поддерживают контакт, – сказал Ланс. – Берилак знал про убийство, когда тело гладиатора еще дымилось на прутьях ограды. Воронье Гнездо и весь флот Восстания на Периферии приведены в повышенную готовность. Генерал ожидает, какой шаг теперь сделают Канторы, чтобы ударить их там, где больнее.
– Звучит так, что шершни решили ускорить развязку и руками Иглессов убрали помеху на пути к трону, – Арт покрутил уголок скатерти. Как любое скороспелое изделие на базовых настройках, скатерть вышла не слишком прочной. Паутина из тонких нитей крошилась от давления, и Арт убрал руку, ощутив неловкость перед неизвестным членом команды Ланса. – Но зачем им так торопиться? Зачем убивать Императора, который все последнее время ходил по связанной ими ниточке?
– Я консультировался с Мирддином, – сказал Ланс. – Он считает, что мы имеем дело не с Канторами. В заговоре принимала участие другая сторона, стремящаяся расстроить их планы.
– Теряюсь в догадках, кто бы это мог быть, – сказал Арт, внимательно глядя на бофорца.
Тот ответил ему невозмутимым взглядом и продолжил.
– По оценке нейросети, новый игрок должен сделать свой ход в ближайшие четырнадцать дней. В любом случае Мирддин считает вероятным, что Канторы заявят о том, что Император тайно сочетался браком с эрцгерцогиней Лариеной до официальной церемонии. Они воспользуются тем, что удерживают ключевые объекты столицы и, кроме того, перебросят к Домус Ауреус дополнительные силы для полной оккупации планеты.
«И тем самым, возможно, оголят ряд ключевых направлений, на которых Вороны, предвидя это с помощью нашей находки, смогут нанести заранее подготовленные удары», – подумал Арт. Вслух он сказал другое:
– Надо понимать, консультации с призраком Куба теперь прочно вошли в рутину работы оперативного штаба.
– Да, – Ланс кивнул и тут же с досадой смахнул со лба отросшие темные пряди с нитями ранней седины. – Мирддин оказался очень полезен. Везде, где у нас есть достаточно ресурсов, мы опережаем противника на несколько ключевых шагов. Скажу тебе так: если бы не он, наша операция по освобождению Тейрана имела бы совсем другой исход.
Лицо Ланса потемнело, он сделал несколько жадных глотков, опустошив свой бокал. Наполнил его заново, забыв подлить Арту, и замолчал. Глаза его смотрели теперь мимо капитана, смотрели, как говорят ганзеры, на дорогу мертвых.
– Тяжело там было? – нарушил молчание Арктурианин.
– Все горело, – хрипло сказал Ланс. – Земля, небо, люди. Канторы и Мидасы цеплялись за каждый сантиметр. Мы перерезали их линии снабжения, обрубили им пути эвакуации. Мирддин предупреждал, что они не сдадутся. Что Тейран – один из ключевых опорных пунктов за пределами Золотых Систем, и они будут сражаться до последнего человека. Мы не поверили. Я сам не поверил.
Ланс покачал головой, все еще разглядывая что-то далекое, невидимое Арту.
– Канторы ладно. Они умеют воевать. Но Мидасы всегда были просто крысами, подбирающими объедки у стола эрцгерцога. Никто не подумал, что, если загнать крыс в угол, даже их пехота будет драться, как венаторы. И, в отличие от нас, они не пытались сохранить планету для тех, кто будет там жить.
– Но вы же победили? – переспросил Арт, хотя он читал победоносные реляции Гнезда в новостных лентах. – В Сети пишут, что остались немногочисленные очаги сопротивления, и освобождение планеты практически завершено.
– Пропаганда, – лицо Ланса выразило отвращение. – Шесть крупнейших городов планеты все еще удерживаются Канторами и Мидасами. Мы постепенно выдавим их оттуда, но до полного освобождения пройдут месяцы. Может быть, год и больше. В лучшем случае погибнут десятки тысяч мирных жителей Тейрана. Но нашим сетевым рыцарям пера уже поступила команда праздновать. Что ж, может быть, так и надо. Укрепляем боевой дух на передовой и вселяем радостный трепет в наших тайных и явных союзников.
Беззвучно выругавшись, Ланс снова опустошил бокал. Такими темпами, опасался Арт, гранд-командор приговорит бутылку сорокалетнего, крепкого, как объятия хищной вателинской лозы, тальяка практически в одиночку. После чего, скорей всего, свалится замертво под стол.
– Ты сказал, что без Мирддина все было бы гораздо хуже, – напомнил он Арту.
– О, да, – Ланс невесело хохотнул. – Без нашего доброго друга, нашего болтливого призрака, наши наземные силы оказались бы застигнуты врасплох, когда в систему Тейрана вошли замаскированные под геркуланумский караван ракетные крейсера Канторов. Оказывается, шершни держали их в резерве, на приколе где-то на западной оконечности Малой Оси. Два Перехода по семьдесят парсеков до Тейрана. Мы бы их точно проморгали, но Мирддин проанализировал поставки Канторов в Малую Ось и предсказал, что там скрывается ударная группа черно-желтых.
Ланс потряс в воздухе кулаком с зажатыми четками.
– Да, клянусь Всесоздателем! Он даже дал нам точные характеристики их новейших ракетоносцев, которые наша доблестная разведка проморгала целиком и полностью. От стапелей Геркуланума до секретных стоянок в кольцах Нериды и в системах коричневых карликов-близнецов – они пролетели незамеченными.
Бофорец направил на Арта немного дрожащий указательный палец.
– А добытый мной и тобой из астероида-могилы палеотек смог их вычислить. Дал их безошибочное описание, используя какие-то там грузовые ведомости, валявшиеся практически в открытом доступе на всеми забытом тыловом сервере Канторов. Когда ракетоносцы вышли из гипера, их уже ждали наши перехватчики в таком количестве, что у них, должно быть, системы наведения задымились от перегрузки.
Ланс расплылся в широкой и радостной улыбке, напомнившей Арту, каким несгибаемый гранд-командор был до Тейрана.
– Мы пустили их в распыл, Арт, дружище, – сказал он. – Всех до одного. Гордость флота эрцгерцога теперь вращается кольцом вокруг двойной звезды Тейрана. Никто не сбежал, и никто не уцелел. Считаю, за это надо выпить.
– Поддерживаю, – сказал Арт, чей бокал все еще был полон наполовину. – За победу Катраэта!
Они выпили. Ланс, немного пошатываясь, сходил к встроенной в переборку кофе-машине и вернулся с двумя дымящимися чашкам. Чашки были из дорого сердцу Арта набора, он по старой традиции вольных торговцев купил его, став капитаном «Бурана». Их цвет напоминал ему арктурианский лазурит, из которого были сделаны серьги Эйгир. Единственное украшение, которое его мать унесла с собой в изгнание с родины.
– Надо немного протрезветь, – решительно сказал Ланс, чей язык уже ощутимо заплетался. – Мы еще с тобой толком не поговорили о деле.
Бофорец отверг предложение Арта сходить в медотсек за детокс-таблетками и принялся, обжигаясь и яростно шипя, прихлебывать раскаленный кофе. Арктурианин наблюдал за другом с несвойственным себе умилением. Ему хотелось, чтобы они просто сидели так в родной кают-компании, пили тальяк и кофе и не говорили больше ни о каких делах. Дела Катраэта, признался себе капитан, за редким исключением слишком стали отдавать подлостью и кровью.
– Если бы ты не перебил меня с историей про Императора, мы бы с тобой выпили и за твою победу, – ворчливо сказал Ланс, встряхивая почти пустую бутылку тальяка. – За блистательное завершение мединской операции. Которое, ты не поверишь, тоже предсказал Мирддин.
– Еще успеем, думаю, за это выпить, – скромно сказал Арт. – Да и здесь, как с Тейраном, пропаганда торопится. Наемники, хоть и остались без командиров, пока не спешат сдаваться. Понимают, что после всего, что они сделали, шансов отсидеться в мединских тюрьмах у них нет.
– Кстати, по большому секрету, – Ланс немного комичным движением приложил палец к губам. – Наш лидер не очень доволен тем, как ты поступил с Келебом. Твоя миссия была привлечь «Черный камень» на нашу сторону. Бойцы с их опытом могли бы здорово сейчас пригодиться на том же Тейране. Да вообще, везде.
«Могу поспорить, генерал еще и не в восторге по поводу условий, на которых я уговорил ганзеров помочь».
– Наш лидер и любой, кто думает так, как он, может поцеловать меня в зад, – очень серьезно сказал Арт. – А потом отправиться на Медину и посмотреть на работу опытных бойцов Келеба. Планету придется поднимать из руин ближайший десяток лет.
Ланс промолчал. Арт, не желая давать выход охватившей его злобе, сказал, старательно разглядывая миниатюрные вазы, чьи манящие изгибы напоминали псевдогуманоидные тела фархианских сирен.
– Я вот слушаю тебя, Ланс, и думаю, что на том, как ты говоришь, астероиде-могиле мы все-таки нашли супероружие. И это Мирддин.
Второй раз за их встречу зрачки Ланса превратились в прицелы боевых лазеров.
– Супероружие, Разрушитель Миров, существует, – сказал гранд-командор Катраэта совершенно трезвым голосом. – Это больше не легенда, а реальность. Именно поэтому я и прилетел.

История пятьдесят вторая. Без обещаний
– О чем ты думаешь? – спросила Гвин.
Арт позировал ей обнаженным. Он лежал на боку на расстеленном на полу покрывале, подсунув под голову кулак. По требованию художницы и по совместительству коменданта кочующей крепости капитан не шевелился уже больше часа. Искусство требовало серьезных жертв, все тело Арта затекло, но ему запрещалось двигать даже мизинцем. На все его возражения, что существуют объемные снимки, придуманные, чтобы не мучать натурщика, Гвин лаконично и емко посылала эмиссара Катраэта далеко за пределы обитаемого космоса. Приходилось терпеть.
– А мне можно говорить? – спросил Арт, стараясь как можно незаметней пошевелить затекшей ногой.
– Можно, – великодушно разрешила Гвин. – С лицом я уже закончила. А вот если будешь дергать ногами, нам придется начать все заново.
Арт подавил рвущийся из груди вздох.
– Я думаю, что сказать Лансу, – честно признался он. – Как мне все-таки объявить ему, что я точно никуда не полечу.

На самом деле он уже сказал гранд-командору, что отказывается лететь вместе с ним. На это Ланс предложил Арту подумать двадцать четыре часа – больше времени у него не было. Из предложенных на раздумья стандартных суток Арт уже проспал треть и вторую треть проводил в обществе Гвин, которую неожиданно посетило вдохновение. Ганзерка обещала через час-полтора вчерне закончить портрет Арта. После чего тот собирался отправиться в доки, подняться на борт «Бурана» и еще раз донести до Ланса свое решение.
Он твердо и окончательно решил остаться с Гвин. Восстание, которое, как ему становилось все более очевидно, должно было не освободить людей Империи, а возвести на трон нового тирана, может продолжаться без него.

– Значит, Разрушитель не легенда, – сказал Арт, встретив пронизывающий взгляд Ланса. – Это не сказать, чтобы очень обнадеживающая новость в свете всех последних событий.
– Трудно спорить, – Ланс вновь вернулся к перебору черных бусин на четках. – Хуже всего, теперь не только мы располагаем информацией о нем.
– Продолжай, – сказал Арт, уверенный, что услышанное ему не понравится.
Предчувствия его не обманули.

Ученые, работавшие с Мирддином, ежедневно скармливали Кубу эксабайты информации, чтобы увеличить точность его прогнозов. Параллельно они искали способ обойти встроенные в нейросеть ограничения, требующие специального допуска для обсуждения некоторых тем. Главным предметом, интересовавшим экспертную группу Катраэта, был, конечно, Разрушитель Миров. Как хорошо запомнил Арт, аватар упомянул, что при обновлении астрономических баз сможет указать, где, вероятно, находятся обладатели супероружия. Или, по крайней мере, находились.
Получив требуемое обновление, Мирддин дал обещанные указания. Он сообщил ученым, что в системе, в которой он был обнаружен, некоторое время находился исполинский флот, отправлявшийся на освоение удаленного сектора Галактики. Палеотек, который настойчиво искали Вороны, Канторы и Император, Разрушитель Миров был на вооружении этого флота.
– Мирддин назвал его коллайдерным аннигилятором, – сказал Ланс. – Он не смог без ччеркова допуска прокомментировать физический принцип его действия, но подтвердил, что аннигилятор – это оружие, предназначенное для уничтожения планет.
Оснащенные Разрушителем корабли, по всей видимости, уничтожили доимперскую колонию в системе, где находилась крепость Мирддина. После чего они отправились по маршруту, который был известен аватару. Удивительным и не до конца понятным группе профессора Торна образом этот маршрут совпал с так называемой Дорогой Живых. Плеядой миров, сохранившихся после постигшего Третью Династию краха и переживших Темные Века, чтобы стать отправной точкой в становлении обновленной Империи.
В современное Арту время все эти миры, расположенные на нынешней Периферии, были заброшены и необитаемы. Их ресурсы были исчерпаны, биосфера уничтожена безжалостной эксплуатацией. Оставшиеся на них развалины были скрупулезнейшим образом изучены и подвергнуты разграблению. Любой мыслимый палеотек, оставшийся в них от Первых Династий (и их мифических предтечей, создавших Мирддина и Разрушителя Миров), был давным-давным вывезен, каталогизирован и многократно продан.
Брошенные колонии Дороги Жизни, как известно каждому космику, это насмешка над своим названием. Миры-мертвецы, напоминающие, что все в этом мире рано или поздно становится жертвой энтропии. Планеты-могильники.
Все, кроме одной.

– Небесный Сад, – сказал Ланс. – Или как ее называют теперь – Пустошь. Мир, на котором Браннвик Девятый незадолго до Темных Веков учредил одну из первых Крипт. Согласно Мирддину, именно Небесный Сад был первой остановкой флота, владевшего аннигилятором. Крипта, которой распоряжается Король-Рыбак, может хранить секрет Разрушителя Миров.
На этом месте Арт рассмеялся.
– Ты знаешь, – сказал он Лансу. – Меня не на шутку волновало, в чьих руках окажется подобное оружие. Теперь я спокоен. Брон Пеллес никого не подпустит к Разрушителю. Он, по слухам, отказался пускать в свою Крипту даже Сестер, не говоря уже о Канторах. Надежнее хранителя трудно себе придумать.
Тут Арт вспомнил разговор с Лансом, который состоялся в запретной системе, когда их преследовал титан Искателей.
«У меня есть сын, – сказал бофорец. – Я узнал только недавно. Он живет с матерью, Элейной, дочерью Короля-Рыбака. Я бы очень хотел его увидеть. Я думал, что полечу на Пустошь, когда мы вернемся».
– Послушай, Ланс, а твой сын, он же на Пустоши? – спросил он. – Ты же говорил, что хотел полететь к нему после нашего возвращения. Как тебе, удалось?
Уголок рта Ланса дернулся несколько раз. Он поднял руку и с усилием сжал переносицу.
– Мой сын и его мать, Элейна Пеллес, у Канторов, Арт, – сказал он изменившимся голосом.

– После нашего возвращения я отправился на Тейран, – рассказывал бофорец, добыв из бара кают-компании еще одну бутылку и наполняя бокалы. – Я отправился на долбанный Тейран, где я первый раз убил человека, когда мне было пятнадцать лет. Где я восемь раз чуть не погиб до того, как начал брить усы.
Он яростно хлопнул пустым бокалом об стол, чудом не разбив драгоценное стекло.
– За последние месяцы я потерял там больше людей, чем за все годы операций против Трона и Канторов. Надежных, проверенных бойцов. Друзей. Тейран – это вечная мясорубка, воюет он сам собой или мы освобождаем его от шершней. Прости, я отвлекся.
– Твой сын. Элейна, – мягко напомнил Арт.
– Да-да-да. Мой сын. Его зовут Гал. Элейна, принцесса Пустоши – моя почти случайная любовница из другого безрассудного времени. Заложники Канторов. Инструмент давления.
– Как это случилось? Как Канторы узнали, что им нужна именно Крипта Пустоши?
Арту показалось, что он слышит, как гранд-командор заскрипел зубами.
– Утечка, – проговорил он. – Утечка из карантинной зоны, под самым носом Берилака. Выводы группы Торна оказались прямо на столах эрцгерцога и Валькона Тэтры. И знаешь, в чем особая ирония, Арт? Мы до сих пор не знаем, кто их агент в Гнезде.
Арт почему-то бросил взгляд на потолок, где прятался экранирующий генератор. Устройство издавало успокоительный гул.
– Может, это сам Берилак? – спросил Арктурианин. – Ни для кого не секрет, что он торгует сведениями со всеми подряд.
– Исключено, – Ланс покачал головой. – Все, что касается операции «Вуаль вдовы» и поисков Разрушителя, для Берилака находится за красной чертой. Его заигрывания с Высокими Домами и могущественными гильдиями позволяли ему иметь проверенный канал для многолетнего слива дезинформации и отложить несколько миллионов империалов на безбедную старость. Но Берилак никогда бы не поставил судьбу Восстания на кон. Он слишком предан нашему делу.
– Тогда кто? Кто-то из ближайшего окружения Берилака?
Неожиданная догадка заставила Арта поперхнуться. Проницательный Ланс сразу угадал направление его мыслей.
– Идер, к счастью, вне подозрений, – сказал бофорец. – Все бы указывало на нее: близость к Берилаку, воспитание среди Канторов – идеальный двойной агент. Венаторов буквально учат таким вещам. Но сразу вслед за тобой Идер покинула Катраэт. Она выполняет особую миссию где-то в Золотых Системах, даже у меня нет информации, где именно. У нее нет никакого доступа к последним отчетам группы Торна.
Арт облегченно выдохнул и тут же почувствовал болезненные угрызения совести. Он не только без колебаний вернулся от Идер к Гвин, как только представилась возможность. Он еще и начал подозревать ее в работе на врага.
– Кто бы это ни был, мы рано или поздно его поймаем, – сказал Ланс. – Или ее. Но вред уже нанесен. Канторы после инцидента с каэр Мидасом на годы остыли к идее получить доступ к Крипте Пустоши. Им, я думаю, хватало возни с находкой на Тиндаголе. Но сейчас они поняли, что тот, кто владеет наследством Брона Пеллеса, владеет Империей. Их агентам удалось выкрасть Элейну и Гала.
– Если все, что рассказывают о Короле-Рыбаке, правда, даже удерживая в заложниках его дочь, будет трудно добиться преимущества в переговорах, – сказал Арт.
– Это так, – согласился гранд-командор. – Брон с ходу отверг притязания Канторов и пригрозил, что, если они будут давить на него слишком сильно, он взорвет Крипту. Еще его предок, Наместник Пустоши, приказал заминировать сооружение Императора Браннвика термоядерными боеприпасами.
– Суровый был дед.
– Да, династия Пеллесов старой имперской закалки, – Ланс покривил губы в усмешке. – В общем, эрцгерцог понял, что даже если слать Королю-Рыбаку пальцы и уши дочери, взять Крипту с наскока не получится. Он перешел к переговорам. В обмен на гарантии, что содержание Элейны и Гала будет цивилизованным, что с ними будут обходиться, как с почетными пленниками, Армин каэр Кантор добился от Брона обещания, что Вороны тоже не получат доступ к Крипте.
«Что ж, меня устраивает», – подумал Арт, но промолчал.
– Я знаю, что ты думаешь, – сказал Ланс, пристально глядя на него. – Я помню наш с тобой разговор. Для тебя Разрушитель, оказавшийся в руках генерала Врана, ничем не лучше, чем он же в распоряжении эрцгерцога Армина.
– Можно сказать и так, – не стал выкручиваться Арктурианин. – Текущая ситуация похожа на пат. Остатки человечности не дадут Брону пойти на соглашение с Катраэтом, да у него и нет для такого соглашения мотивов. Более же сильных рычагов давления на Короля-Рыбака у Канторов нет.
– К сожалению, есть, Арт, – сказал Ланс, разглядывая стол перед собой. – Канторы с помощью своих союзников, Дома Иглесс, могут дать Королю то, что для него важнее жизни дочери и внука. Исцеление.

– Скажи, Гвин, – Арт, не меняя позы, украдкой почесал зудящее бедро. – Ганза много лет ведет дела с Королем-Рыбаком. Кто-то из ваших его видел?
Гвин, закусив губу, сосредоточенно колдовала над холстом. В своем творческом запале ганзерка была, по мнению Арта, особенно неотразима. Он надеялся, что перед визитом к Лансу, который точно испортит ему все настроение, художница отблагодарит натурщика за проявленное старание и выдержку.
– Гвин?
– А? Видел ли кто-то Короля-Рыбака? – Гвин отрицательно покачала головой. – Нет, никто. Наш клан – один из крупнейших партнеров Пеллеса. Мой отец был у него в гостях в замке Корбеник. Брон общается с посетителями через специального кибера-посредника. Еще ты, я помню, рассказывал, что вирус Иглессов превратил его в настоящее чудовище. Чтобы выжить, ему нужно постоянно плавать в специальном амниотическом баке. От человека в нем остался только мозг.

– Совсем скоро Арт узнает, что в жутком теле Короля-Рыбака, кроме больного, извращенного и страдающего мозга, есть еще человеческое сердце, – задумчиво произнес король. – То самое, в которое вживлен детонатор, взрывающий термоядерные мины в Крипте Пустоши.

– Исцеление Пеллеса – это последний козырь эрцгерцога, – сказал Ланс. – Он разыграет его в ближайшее время, здесь можно не сомневаться.
– Так утверждает Мирддин? – спросил Арт. – Это его прогноз?
– Мирддин, да. После того как Канторы представят Брону доказательство, что процесс его трансформации обратим, он даст им доступ к Крипте. Вероятность такого события выше восьмидесяти процентов. Так считает наш призрак, который никогда не ошибается.
– И что собирается делать Катраэт?
– Оперативный штаб видит три выхода, – сказал Ланс. – Первый – вступить в переговоры с Броном Пеллесом. Использовать имеющуюся у нас информации о местонахождении заложников. Убедить его дать гарантию, что, если мы сумеем с успехом провести спасательную миссию, мы получим доступ к Крипте.
«Гнездо знает, где находятся дочь Короля-Рыбака и сын Ланса. Но Ланс мне не говорит», – отметил Арт.
– Второй вариант. Не вступая в переговоры, провести операцию. Вызволить заложников и тогда пытаться получить гарантии.
– Звучит как очень ненадежная затея, если потом не играть в ту же игру, что играют Канторы, – сказал Арктурианин.
– Да, и это по очевидным причинам игра не для меня, – сказал бофорец. – Третий вариант – использовать всю мощь нашего флота, чтобы превратить Корбеник и находящуюся под ним Крипту в воронку глубиной до мантии планеты. Наиболее последовательным сторонником такого сценария является Берилак.
Арт почувствовал прилив глубокой и наверняка неразделенной симпатии к главе контрразведки Катраэта. Все-таки интуиция его не обманула и в бородатом палаче проснулась совесть. И опасения за то, как далеко готов зайти лидер Восстания в своем стремлении осчастливить как можно больше простых граждан Империи, страдающих от гнета тирании.
– Берилак, но не ты, – уточнил он у Ланса.
– Нет, не я, – сказал сын Наместника Бана. – При таком развитии событий Элейна и Гал наверняка погибнут. У Канторов просто не останется причин оставлять их в живых.
«Такая малая цена за спокойствие всего обитаемого космоса, – подумал Арт. – И невозможно помыслить, чтобы ее заплатить».
– Как там говорили древние, – спросил он. – Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребенка?
– Моего ребенка, Арт, – сказал Ланс, белея и сразу же наливаясь кровью. – У них мой сын. Ты предлагаешь мне убить своего сына?
– Нет, Ланс, – Арт протянул руку и успокоительно похлопал бофорца по окаменевшему плечу. – Мне бы и в голову такое не пришло. Скажи, почему ты прилетел? Чем я могу тебе помочь?

– Так зачем ему нужно, чтобы ты летел с ним? – спросила Гвин.
Арт рассказал ей о причине визита Ланса на «Аларт». Он опустил из своей истории упоминания Мирддина и Разрушителя Миров (коллайдерного аннигилятора, забери его Рогатая Мать), чтобы сходу не разглашать все тайны Катраэта. Борьба за Крипту Пустоши звучала сама по себе как достаточно весомый повод для Канторов захватить дочь Брона в заложники.
– Кое-кто, – под кое-кем Арт имел в виду скрытую в Кубе нейросеть. – Кое-кто считает, что со мной Брон Пеллес захочет разговаривать больше, чем с любым другим посланником Катраэта. Он ненавидит Иглессов, а на станции Икарус я убил одного из отпрысков барона.
– Так. И?
– Я спросил, просьба это или приказ.
– А Ланс?
– Он сказал, что это просьба. Потому что ему важно, чтобы я полетел с ним добровольно. Как друг, а не как эмиссар Гнезда. Потому что в первую очередь мы летим спасать его сына, а потом уже решать судьбу Восстания.
– И что ты ответил?
– Что я еще и человек, который помешал примирению Короля-Рыбака с Канторами. И тем самым в итоге способствовал похищению его дочери. Что Ланс куда более умелый переговорщик, чем я. Что даже если бы это был приказ, я бы ответил ему, что слагаю с себя полномочия эмиссара. Что я готов остаток жизни проработать простым бортинженером на кочующей крепости или где угодно еще, но рядом с тобой.
– Я поняла, – коротко дунув, Гвин отбросила с лица нависающие пряди. – Раздевайся. И ложись вон туда.
– Хм, – сказал Арт оглядываясь. – Ты уверена, что нам будет там удобно? Покрывало тонкое, пол жесткий. Может, все-таки на кровати?
– На кровати мы будем потом, – сказала ганзерка. – А сначала ты будешь там, на покрывале. Один. Я буду тебя рисовать.
Несколько часов спустя, когда они уже перебрались на кровать, она спросила Арта, не передумал ли он отказывать Лансу. И вместе с ним Катраэту.

– Я не передумал, – сказал Арт, кончиками пальцев поглаживая шею Гвин.
Ганзерка лежала щекой у него на животе и внимательно наблюдала за выражением лица капитана.
– Значит, передумаешь, – уверенно сказала она. – И лучше ты это сделаешь, пока Ланс еще здесь, чтобы не устраивать за ним погоню до самой Пустоши.
– Почему ты так говоришь? – удивился Арт.
У него, конечно, были сомнения в принятом решении. Но он никак не ожидал такой реакции Гвин.
– Потому что мне кажется, что за эти дни я узнала тебя лучше, чем за все прошлые годы, – сказала Гвин, и Арту в ее словах послышалась грусть. – Потому что мы оба очень изменились после Тиндагола, любовь моя.
Гвин застала Арта врасплох. Никогда, даже в моменты самой настоящей, самой предельной близости гордая дочь Ганзы не признавалась ему в любви. Ни разу. Бывали дни, когда Арт, мучаясь тоской по ней и угрызениями совести, убеждал себя, что это была одна из причин, по которой он оставил ее тогда одну на мостике «Зверя Тау Волантис».
– Я… – Арктурианин запнулся. – Послушай, Гвин, я обещаю тебе…
Она приподнялась на локте и положила ему указательный палец на губы.
– Не надо, Арт, – попросила ганзерка, и ему показалось, что на ее глазах блеснули слезы. – Пожалуйста. Никаких больше обещаний.
Он замолчал. Некоторое время она смотрела ему в лицо, потом опустила голову и нежно поцеловала Арта в живот. Рядом с продолговатым белым пятном, ожогом, оставленным ему на память покойным телохранителем господина Ши с Градаука. Неделю спустя после их знакомства с Гвин.
– Не нужно обещать, – тихо повторила она. – Я согласна ждать. Столько, сколько придется. Сколько будет нужно.
– Я не хочу, чтобы ты ждала, – сказал Арт. – Я не хочу улетать.
– Ты не хочешь сегодня, – сказала ганзерка, поглаживая ладонью его бедро и отвернув лицо от Арта. – Возможно, не захочешь завтра. Ты устал. Слишком много крови, слишком много войны. Тебе было нужно остановиться, отдохнуть в тихой гавани. Я твоя тихая гавань, мой капитан.
Он не знал, что сказать. Хотелось просто лежать вот так, чувствовать тепло ее дыхания на своей коже. Не думать о том, насколько беспощадно Гвин права во всем.
– Знаешь, я столько думала о том, почему ты ушел тогда, – услышал он. – У тебя была я, была наша «Эйгир». Были плохие и хорошие дни, но не было пустых. Я не понимала – почему.
– Я ушел мстить Канторам, – сказал Арт. – Я был дурак, я не понимал, что теряю. Что месть – это просто призрак, мираж на дороге мертвых.
– Нет, – он почувствовал, как Гвин вздохнула. – Ты не дурак. И ушел не за местью. Месть, как ты сам говоришь, – мираж. Повод. Ты ушел искать себя, себя настоящего. Ты все еще ищешь. Не надо спорить. Я знаю. Я чувствую.
«А какой я настоящий?» – подумал Арт, который успел побыть наемником, торговцем, каторжником, повстанцем и вот-вот, кажется, станет дезертиром.
– Если ты останешься, это будет невыносимо, – Гвин вздрогнула. – Знать, что ты рядом и одновременно не здесь. Ждать, что в любой момент ты устанешь притворяться ради меня и уйдешь. Быть твоим временным утешением, хотя я знаю теперь, что могу намного больше.
– Звучит так, как будто ты меня прогоняешь сама, – сказал капитан.
– Да. Нет. Я не знаю, – Гвин опять вздохнула, долго, лесенкой, как будто сдерживая рыдания. – Я мечтаю, чтобы ты остался. Я боюсь потерять тебя снова. Я знаю, что потеряю. Ты думаешь, что я сошла с ума, да, Арт?
– Нет, любимая, – Арт провел рукой по ее спине, и Гвин изогнулась от удовольствия. – Если ты сошла с ума, то и я вместе с тобой.
Он хотел сказать что-то еще. Может быть, повторить, что не хочет никуда улетать. Что он нашел все, что искал. Как всегда, в ту самую секунду он верил своим словам.
Но его слова умерли в горле, не родившись. Он выгнулся всем телом и протяжно застонал, когда острый язык и горячие губы Гвин скользнули по его животу вниз. Слова, заверения, клятвы в этот момент не стоили ничего.

Пока он надевал ставший привычным за эти дни ганзерский комб и ботинки, Гвин молчала. Она лежала на постели, наблюдала за ним и глубоко затягивалась вейпом (к радости Арта, не хафом, а обычной тонизирующей смесью). От повисшей в каюте тишины Арту становилось не по себе.
– А ты так и не увиделась с Лансом, – сказал капитан первое, что пришло в голову. – Может, стоило, не знаю, позвать его на ужин? Удивить его кулинарными шедеврами, которые выдает местный биофаб?
Гвин фыркнула и выдула из ноздей облако пара.
– Гранд-командор каэр Бофор полностью меня устраивает, когда сидит, не высовывая носа на своем корабле, – сказала она неожиданно сухо.
– Это мой корабль, – поправил ее Арт. И, хотя тема была взрывоопасной, все-таки спросил: – Между вами случилось что-то… после Тиндагола? Есть причина, по которой ты не хочешь его теперь видеть?
– А ведь так прельщает мысль заставить тебя ревновать, – мечтательно произнесла Гвин. – Загадочно промолчать и резко сменить тему. Главная фрейлина в сериале «Страсть в Стеклянном Дворце» постоянно так делает, когда хочет вернуть пыл в отношения с сыном Регента.
– Думал, что эту чепуху больше не снимают, – мрачно сказал Арктурианин, дергая застрявшую магнитную застежку в паху комба. – Не хочешь отвечать, не отвечай. Извини, что спросил. И мне казалось, что с пылом у нас все в порядке. Возвращать ничего не надо.
Гвин рассмеялась, вскочила голая, гибкая с кровати и подошла к нему. Запустила обе руки в расстегнутый комб и целовала Арта, пока они оба не стали задыхаться.
– Да уж, пыл точно в порядке, – с улыбкой сказала она, отступая немного назад и с легкостью застегивая неподатливую змейку. – Тебе не нужно ревновать меня к Лансу. Только ни к нему. Я не двадцатилетняя девчонка и не безмозглая дура-аристократа, чтобы спешить пополнить его коллекцию. Твой друг собирает женщин, как некоторые цветы и бабочек.
«Однако некоторые бабочки совсем не против оказаться в коллекции», – подумал Арт, вспомнив бесчисленных поклонниц Ланса.
– Я не хочу его видеть, потому что бофорец один раз уже отнял тебя у меня, – сказала Гвин, и глаза ее, только что бывшие темными омутами желания, затянул опасный ледок. – И пытается сделать это снова. Если бы я знала, что так будет, оставила бы его умирать тогда на Пустоши. Я пустила его в мою крепость только ради тебя. После того как ты поговоришь с ним, пусть убирается к Матери Аннун на рога. Немедленно.
– Так и будет, – сказал Арт и, чтобы немного успокоить ганзерку, поцеловал ее еще раз.
В конце концов капитан пришел на встречу в доках на два часа позже, чем обещал Лансу.

Он застал Ланса в обществе двух членов его команды и Тристана, беседующими возле посадочной опоры. Старпом коменданта обернулся к Арту со всегдашней улыбкой.
– Арт, – сказал он, приветственно прикладывая ладонь к поднятой ладони капитана. – Представляешь, какое совпадение? Связиста «Бурана» зовут Эссилт, как мою невесту.
– Поразительно, – сказал эмиссар Гнезда, кивая блондинке Эссилт и неуловимо похожему на нее парню-навигатору. – Я Арт.
– Мы много слышали о вас, – парень вежливо и, по мнению Арта, как-то слишком церемонно поклонился. – Это, как сказал Тристан, Эссилт. А я ее брат, Ривален. Для нас честь познакомиться с вами.
– Настоящая честь, – подтвердила Эссилт, которая во время знакомства с Артом ухитрялась продолжать пожирать глазами Тристана.
Арт мысленно усмехнулся, глядя на мрачную физиономию Ланса. Бофорец слишком привык всегда оказываться в центре внимания, особенно женского. Но в лице более молодого, невероятно витального и обаятельного гиганта-ганзера гранд-командор встретил достойного противника.
– Я на минуту зашел попрощаться, – известил Арта старпом. – Твой друг оповестил центр управления полетами, что в ближайшее время покинет крепость.
– Дела не терпят, – процедил Ланс, едва разжимая губы.
– Жаль, очень жаль, хозз, – огорчился Трист. – Мы с твоей командой так душевно провели вчера время. За пределами Ганзы редко встретишь настолько родственные души.
Родственная душа Эссилт зарумянилась, ее покрытые юным пушком щеки стали похожи на бочка спелых персиков. Арт подумал, что Тристан, похоже, не теряет время вдалеке от невесты.
– Особенно удалось караоке, – деликатно сказал Ривален.
– Послушайте, пока вы тут прощаетесь и обмениваетесь теплыми воспоминаниями, – сказал Арт, – я украду у вас гранд-командора на несколько минут.
– Поднимемся на борт, – с облегчением сказал Ланс.

– Женщины, – возмущался бофорец, пока они продвигались от входного шлюза к кают-компании. – Каких-то, не знаю, пять стандартных суток назад эта девчонка, Эссилт, клялась, что до меня в ее жизни не было настолько сильных чувств. Что я мужчина, предназначенный ей судьбой. И посмотри на нее, она буквально из комба выпрыгивает, стоит этому неотесанному ганзерскому увальню ей подмигнуть. В чем причина, дружище? Я старею?
– Я никуда не лечу, Ланс, – прервал Арт поток жалоб гранд-командора.
Бофорец сразу умолк. Арт, который изо всех сил старался не отводить взгляд от его потухшего лица, зачастил.
– Я все тщательно обдумал, и я уверен. На Пустоши от меня будет еще меньше толка, чем было на Гаргаунте, где я просто тащился за Гавейном, как долбанный заппо. И плевать, что по этому поводу считает Мирддин. Ччеркова машина не может знать всего.
Ланс, сразу обмякнув, опустился на стул, оперся о столешницу локтями и уронил голову на руки.
– Похоже, что и я туда не лечу, – глухо сказал он.
– В смысле не летишь? – удивился Арт.
– Я получил послание из Гнезда, – Ланс посмотрел на Арктурианина снизу-вверх. – Личное сообщение от генерала Врана. Мне предписано вернуться на Тейран, откуда, по его мнению, я сбежал самовольно, не получив одобрения оперативного штаба. И еще там было кое-что насчет тебя.
– Да?
– Мне приказано проследить, чтобы ты покинул «Аларт» и с помощью мединцев был переправлен на Катраэт для дебрифинга миссии. Если хочешь знать мое мнение, генерал в ярости. Думаю, что он хочет временно отстранить тебя от полевой работы и усадить перебирать какие-нибудь бесполезные архивы под присмотром Берилака.
– Славное завершение моей короткой, но яркой карьеры эмиссара Гнезда, – Арт невесело усмехнулся. – А что генерал решил по поводу Крипты Пустоши?
– Я не знаю, – Ланс развел руками. – Переговоры с Королем-Рыбаком зашли в тупик. Его тайная полиция теперь уничтожает всех наших агентов. Налицо все признаки того, что Брон пойдет на сделку с Канторами. Может, будет бомбардировка. Может, генерал рассчитывает, что будет проще получить доступ к схемам Разрушителя, когда они окажутся у шершней.
– Хорошее дело, – сказал Арт, тоже опускаясь на стул напротив Ланса.
– Выпьешь? – спросил гранд-командор, и когда Арт отрицательно помотал головой, сказал: – А я выпью. К бесам все. Ривален сядет за штурвал. Дельный парнишка. Будет славный Ворон.
Пока Ланс наливал себе сильпу из шарообразной бутылки, Арт задумчиво вертел в руках крохотную вазу, вылепленную, надо понимать, Эссилт. Тоже, наверное, славный Ворон из нее выйдет. У девчонки настоящий талант, а ей приходится воевать и убивать за сотни парсеков от дома. Если у нее еще есть дом. Если на него не упали бомбы Канторов и их вассалов, его не разметала при посадке имперская десантная гранд-баржа и не прошлись по развалинам опоры шагающих танков.
Скольких домов не станет, если черно-желтые, рвущиеся к Трону, получат в свое распоряжение оружие, убивающие планеты?
– Послушай, гранд-командор, – медленно начал Арт, придвигая к себе рюмку и взглядом показывая Лансу, чтобы он налил и ему тоже. – Как ты смотришь на то, чтобы немного, совсем чуть-чуть дезертировать?

– Она его отпустила? – спросил скриптор, когда король снял тиару. – Просто дала ему улететь?
Его Величество медленно кивнул.
– Когда он вернулся к ней и сказал, что ему все-таки надо отправиться на Пустошь, Гвин ответила, что все понимает. И повторила, что всегда будет его ждать.
– Какая женщина, – прошептал Ларк. – Какая невероятная женщина!
– Да, – повторил за ним король. – Невероятная. Единственная.
Он задумался на секунду, вспоминая, и сказал.
– Она обещала ему: «Я буду ждать тебя, пока звезды не погаснут. И после этого тоже».

Интерлюдия-1
– О, Мать Аннун, – прошептал Ларк, – как же хорошо.
От удовольствия ему хотелось закрыть глаза, но тогда бы он перестал видеть улыбку на лице Валери. Дрожание ее ресниц. Крохотные ямочки на щеках, которых он в мечтах касался кончиками пальцев. Сияние звезд, сверкавших в ее волосах, как бриллиантовая диадема.
«Ты очень красивая», – хотел сказать Ларк, но тут Валери засмеялась. Смех ее обычно Ларку нравился, он как будто переполнял девушку до краев и вырывался звенящим радостным потоком. Но сейчас он показался ему неуместным, как будто нарушающим их единение.
– Прости, – сказала Валери, прижимая ладонь ко рту. – Я не над тобой смеюсь. Просто никогда не видела тебя таким счастливым.
– Вы, наземники, не представляете, как неприятно таскать на себе свой собственный вес, – ворчливо сказал Ларк. – Даже с экзоскелетом. И какое это облегчение от него избавиться, даже на время.
Момент был безнадежно испорчен, но мимолетная обида на Валери тут же растаяла. Ларк чувствовал себя гораздо счастливее, когда просто был рядом с ней. А сегодня особенно. Его Величество был вынужден отвлечься от записи воспоминаний, некие срочные дела требовали его внимания. Валери же чудесным образом оказалась свободна от дежурства в медотсеке и пригласила Ларка посетить одну из рекреационных зон «Пендрагона».
Зона называлась «Висячие сады» и своим изобилием зелени, растущей на стенах просторного цилиндрического отсека, должна была, по замыслу создателей, напоминать посетителям знаменитые террасы на планете Вателин. Что обрадовало Ларка гораздо больше растительности, к которой он был совершенно равнодушен, так это наличие в Висячих садах нулевой гравитации.
Он как будто вновь оказался дома, на станции Новый Икарус. Полузабытое ощущение легкости и свободы, возможность перестать на время чувствовать себя неуклюжим увальнем, во всем полагающимся на костыль-экзоскелет. Ларк жалел только о том, что по прилету на линкор его лишили танжета – скрипторского посоха, предназначенного для самообороны и для передвижения в невесомости. Но и без него он заслужил восхищенные аплодисменты Валери, когда первые несколько минут, немного ошалев от восторга, носился по всему отсеку, совершая головокружительные кульбиты.
Под конец своей эскапады Ларк осмелел настолько, что, схватив Валери за руки, закружился с ней между условным «полом» отсека и его «потолком», который представлял собой вогнутый экран – как будто пятидесятиметровое окно в открытый космос. Валери в конце концов запросила пощады, заявив, что ее желудок не приспособлен для подобных развлечений, и тогда Ларк погасил вращение, используя натянутые между стенами тросы.
После чего они висели друг перед другом несколько волшебных минут, пока проступившее на лице скриптора счастье не вызвало у Валери прилив веселья.
– Ты прав, я наземница, – все еще улыбаясь сказала Валери. – Хотя три поколения моих предков землю видели очень редко.
– Ты из семьи космиков? – спросил Ларк.
Перед тем как задать вопрос, скриптор машинально проверил свою внешнюю память и убедился, что с того момента, как оказался пациентом Валери, девушка ни разу не говорила о своей семье. К своему стыду, он обнаружил, что большую часть времени говорил сам, а Валери слушала.
– Моряков, – поправила его Валери. – Я выросла на борту траулера, бороздящего Южный океан Согна. Трехкилометровый корабль-город, корабль-завод, и мой отец был его капитаном. Пока мне не исполнилось шесть и меня не отдали в школу на материке, мы с отцом и матерью бывали на берегу не больше двух стандартных месяцев.
– Если твой отец был капитаном такого корабля, наверное, твоя семья была богатой?
Валери, уже не улыбаясь, покачала головой.
– Мы простые южане. Выходцы из фавел, – сказала она. – Ху-ден кэцуэки, как сказал бы житель северных островов. Собачья кровь. Такие, как мы, добывают руду, плавят сталь, собирают машины, которые негоцианты Севера продают по всему обитаемому космосу. Моей семье повезло дважды. Сначала прадед смог выучиться на штурмана и заполучить работу на гильдерском траулере. Потом меня из десяти тысяч претендентов отобрали для учебы в медицинском университете на островах. Нас таких было пятеро, все остальные северяне.
– Должно быть, это ужасные воспоминания, – тихо сказал скриптор.
«Оказаться среди людей, которые привыкли называть таких, как ты, собачьей кровью», – добавил он мысленно.
Валери запрокинула голову, словно выглядывая что-то в звездном пейзаже над ними.
– Воспоминания, – задумчиво сказала она. – Ты в этом разбираешься лучше меня, Ларк. Скажи, когда ты записываешь чужую память, плохое кажется более ярким? Более отчетливым?
Ларк некоторое время думал над ответом.
– Правильней будет сказать, что травматический опыт проще извлечь, – сказал он. – Но яркость, отчетливость – эти свойства фрагменту памяти придает не носитель, а скриптор.
Валери снова посмотрела на него, слегка приподняв от удивления брови:
– Это как? – спросила она.
«Это так, – мысленно ответил Ларк, – что я собираюсь рассказать тебе некоторые секреты нашего ремесла, за что меня, например, могут изгнать из Ордена».
– Понимаешь, – скриптор пошевелил пальцами, как делал покойный мастер Блез, когда ему нужно было объяснять что-то сложное. – Для извлечения и фиксации воспоминаний мы используем утраченную технологию…
– Сканирование активности нейронов на квантовом уровне, – перебила его Валери. – Я все-таки врач, Ларк. Я знаю, как работают мемоскоп и твоя тиара.
– Вот, – все больше напоминая себе собственного наставника, Ларк назидательно поднял указательный палец. – Вот здесь и кроется главное заблуждение. И если будешь перебивать, я не смогу его развеять.
– Секундочку, – сказала Валери и неожиданно рывком метнулась вдоль троса к стене.
Ларк опешил, но успел оценить очень достойный для наземницы уровень владения телом в невесомости. Валери умело погасила набранное ускорение, затормозила возле торчащего из стены прозрачного кашпо, увитого лианами незнакомого скриптору вида. На лианах распустились большие, с детскую головку розовые цветы. Один из них Валери сорвала, чтобы вернуться с ним к Ларку и протянуть цветок скриптору с покорным и виноватым видом.
– Прошу прощения, учитель, – проворковала она, потупив глаза. – Примите мой дар и обещание больше вас никогда не перебивать.
Ларк почувствовал, как краснеет, что, как правило, за время встреч с Валери с ним происходило от трех до шести раз за час. Усугубил дело игривый взгляд, который Валери подарила ему, когда при смене цветком владельца их пальцы ненадолго соприкоснулись.
– Дар принят, и ты прощена, – церемонно сказал он, гордясь, что смог даже не заикаться. – Продолжаю. Так вот, утраченная технология.
От цветка в его руках исходил одуряющий аромат, который неожиданно пробудил чужую, записанную Ларком память.
Так пахла шея ганзерки Гвин, к которой прикасались губы эмиссара Катраэта. Скриптора бросило в жар.
– Эй, – тихо позвала его Валери. – Почему ты замолчал?
Ларк с усилием вынырнул из омута воспоминаний короля и ограничил доступ к мемоимплантам.
– Да, – сказал он, отрывая взгляд от манящего изгиба шеи Валери, на которую он, оказывается, смотрел не отрываясь целую минуту, не меньше. – Технология. Сканирование – это лишь верхняя часть айсберга. Главная сложность – это интерпретация сигнала.
Без полного доступа к вживленной памяти Ларк чувствовал себя отупевшим и косноязычным, но теперь его гораздо меньше отвлекали запахи и образы. Он сосредоточился на объяснении.
– Сохраненные мозгом воспоминания – это не трехмерная картинка и не звуковая дорожка. Наравне с сенсорными системами, со слухом, зрением и осязанием свой вклад в них вносит, например, языковой центр. Он, если угодно, главный рассказчик личной истории. Все это вместе рождает настоящую какофонию, шум, из которого очень сложно выделить связную информацию, особенно если ты внешний наблюдатель.
Ларк поднял руку и коснулся мигающего огоньками устройства, вживленного в его череп.
– Вот здесь-то нам, скрипторам, и приходит на помощь дух, живущий внутри машины. Каждый из нас носит записанную в тиару нейросеть, которая расшифровывает отсканированный сигнал. Упорядочивает шум и корректирует полученный результат с помощью обратной связи, установленной с носителем воспоминаний.
Ларк приподнял руку с даром-извинением Валери.
– Если, например, мне нужно будет зафиксировать твое воспоминание о том, как ты подарила мне этот цветок. Мы установим связь между моей тиарой и той, что я надену на тебя. И, возможно, все, что удастся после сканирования выделить моей системе, это слова: «Я протянула ему…».
– Вателинский лотос, – подсказала Валери.
– Прекрасно. Вателинский лотос. Дальше нейросеть будет формировать визуальные, тактильные и ольфакторные образы цветков, пока не подберет такой, который вызовет у тебя максимальный отклик. Он будет считаться отвечающим запросу, и система зафиксирует его в чистовой записи.
Валери нахмурилась:
– Но что если отклик вызовет, например, роза?
Ларк пожал плечами.
– Значит, в мемозаписи появится роза вместо лотоса. Как сказали бы мои братья: «малое отступление от Истины». Плохо, но не критично. Высокое искусство скриптора состоит как раз в том, чтобы отделить зерна от плевел, подчеркнуть главное и путем многократной сверки разных фрагментов памяти построить максимально достоверную картину.
– Значит, то, какой цветок у тебя в руках, не главное, – сказала Валери и коснулась сердца лотоса. Кончики ее пальцев оказались испачканы в золотистой пыльце. – Что же главное тогда, Ларк?
– Твой рассказ, Валери, – ответил он. – Твои воспоминания, которыми ты начала и не закончила делиться. Мне кажется, что они не были плохими.
– Ты прав, – девушка кивнула. – Возможно, дело в том, как устроена моя память, но все плохое я забываю, а хорошее помню ярко, как будто вчера.

– На третий год в университете я познакомилась с Келом. Моим будущим мужем. Когда я увидела его в первый раз, он носил экзоскелет, потому что недавно упал со скиммера и сломал спину. И у него тоже были серые глаза.
Его Величество шевельнул пальцами и остановил воспроизведение. Трехмерные фигуры Ларка и Валери застыли, подвешенные в пространстве проекционной зоны. Король некоторое время смотрел на них, безошибочно читая влечение в языке их стремящихся друг к другу тел. – Не сделай ему больно, девочка, – тихо сказал он. – Ты, может, ищешь лекарство от своей раны, но для него все будет в первый раз.
Он знал историю Валери. Ту ее часть, которую, как полагал монарх, она не станет пока рассказывать Ларку. За пять лет до того, как возглавить медслужбу «Пендрагона», двадцатидвухлетняя согнитка бежала вместе с мужем с родины. Его неосторожные высказывания против вступления Согна в Коалицию и войну с Объединенным Королевством вызвали к Келу повышенный интерес Токко – политической полиции негоциантов.
Валери с Келом воспользовались помощью контрабандистов, чтобы попасть в ганзерский мир Камелиард. Они не учли, что муж Валери, отпрыск одной из влиятельных гильдерских семей, был слишком привлекательной добычей. Наемные охотники, посланные Токко, перехватили беглецов в одном из космопортов на пути следования.
Из досье, собранного Увейном каэр Вледигом, корпус-командором королевской контрразведки, Его Величество знал финал трагедии. Кел погиб, прикрывая Валери от наемников. Как считал Увейн, он осознанно пошел на смерть ради жены: понимал, что его используют для получения выкупа и давления на семью, а из Валери сделают пример, казнят по обвинению в шпионаже. Гибель супруга сделала охоту за Валери бессмысленной, ее скромная персона не представляла никакого интереса для Токко и их хозяев.
Зато Валери была интересна королю. Планируя тайный поход «Пендрагона», он лично отбирал старших офицеров. С помощью Увейна и Мирддина искал среди командиров наземных и космических сил тех, кто будет наиболее лоялен, кто с наименьшей вероятностью станет агентом Коалиции. Повышенное внимание монарх уделил и кандидатуре того, кто будет лечить всех этих людей, когда линкор окажется за тысячи световых лет от ближайшей базы королевского флота. Валери, ненавидящая все, что было связано с убийцами Кела, оказалась на самом верху представленного Увейном списка.
Последние дни Его Величество не мог не думать о том, что все его усилия по подбору верных людей не защитили его от мятежа, поднятого ближайшим соратником. Он стремился уберечься от тайных предателей, полагался на дотошность Увейна и непогрешимую предсказательную логику Мирддина. А человек, с которым они десятки лет сражались бок о бок, пошел против него, как только узнал истинную цель их похода.
Отчетливо, как наяву, король Логруса, Альбии и Малой Оси услышал голос, принадлежащий мертвецу:
«Я тебе не позволю его уничтожить. Грааль должен принадлежать человечеству».

Встряхнув головой, Его Величество, болезненно скривился. Взмахнул рукой, убирая изображение доктора Валери и скриптора Ларка. Вдобавок к непроходящей боли, которая сопровождала любую мысль о мятежном адмирале, он ощутил стыд. Подсматривать за свиданием в Висячих садах вдруг показалось ему неуместным и недостойным.
– Пусть Увейн этим занимается, – буркнул монарх себе под нос.
Тут же скудный машинный разум, заправляющий системой внутренней связи, радостно сообщил:
– Вызываю корпус-командора Увейна каэр Вледига.
Прежде чем король успел отменить вызов, проекционную зону перед его креслом заполнило объемное изображение главы контрразведки «Пендрагона».
– Прости, Увейн, – огорченно сказал владыка Тиндагола и Домус Ауреус. – Не хотел тебя беспокоить, случайно получилось.
Корпус-командор выглядел скверно. Облаченный в прозрачную больничную робу, облепленный дисками датчиков, осунувшийся и похудевший, он принял вызов монарха полулежа в капсуле-койке. По настоянию Валери Увейн все еще находился в медблоке. Хотя, по словам лучшей выпускницы согнитской Медицинской Академии, угрозы для его жизни больше не было, она требовала от Увейна постельного режима. «Иначе, – говорила Валери без малейших следов того кокетства, которым она поражала неискушенного Ларка, – я не могу гарантировать, что ваша рана затянется, корпус-командор. Будьте умницей и отложим ваше повторное свидание с Аннун».
Увейн каэр Вледиг изо всех сил старался быть умницей. Прозрачный прямоугольник рабочего планшета с открытым документом лежал на парящем столике. В руках корпус-командор держал брусок мнемокниги, на его виске мерцал серебристым светом приемный диск. Увейн, что было для него совсем нетипично, читал что-то отличное от отчетов и рапортов, и монарх порадовался про себя. Каэр Вледиг был ему дорог, и он желал ему скорейшего выздоровления.
– Ваше Величество, – хрипло сказал Увейн и сделал движение, как будто хотел оторвать спину от подушки и поклониться.
Его лицо тут же исказила гримаса. Он невольно потянулся туда, где под робой на левой стороне его груди под слоем прозрачного заживляющего геля багровел свежий шрам – тонкая полоса длиной в ладонь. Точно напротив того места, где у большинства людей находится сердце.
– Да лежи ты спокойно, – с досадой сказал король.
– Все в порядке, – с усилием сказал каэр Вледиг и выдавил улыбку. Он отклеил диск от виска, прилепил его к книге и отложил ее в сторону. – Лежу. Сам собирался с вами связаться. Вы единственный, с кем ваша согнитская надсмотрщица не может мне запретить разговаривать. Она даже Веду ко мне не пускает, можете себе представить?
Его Величество хмыкнул. Доктор Валери была одним из немногих людей, на которых не действовала зловещая харизма генара Лар Веды, заместителя Увейна. В этом смысле согнитка была покрепче иных боевых офицеров, которые на совещаниях стремились сесть подальше от излучавшей опасность златоликой фигуры в белом мундире.
– Валери молодчина, – сказал монарх. – Она тебя поставит на ноги раньше, чем ччерков жулик Вигар закончит ремонт генераторов искривления.
Упомянув первого бортинженера флагмана, король почувствовал, как у него портится настроение. Вигар был обязан ему жизнью, предан до гроба и отменно знал свое дело. Что не мешало ему, понимая свою незаменимость, уже в третий раз без малейших опасений переносить срок тестового прогона восстановленных после диверсии генераторов Шварцшильда.
– Я слышал, Вигар клялся костями матери, что запустит генераторы через сутки, – сказал Увейн.
Король отмахнулся. Костями матери, баннер-командора Катраэта, которая была жива-здорова и грела упомянутые кости на пляжах Фархи, Вигар клялся регулярно. По доходившим до Его Величества слухам, с бортинженером собирался расправиться сам генерал Вран, но так и не дошли руки.
– Возвращаясь же к нашему доброму доктору Валери, – сказал Увейн, – хотел, мой сэн, поинтересоваться вашим мнением. Что вы думаете по поводу ее увлечения вашим скриптором?
«Иногда мне кажется, – подумал монарх, – что прежде всего ты шпионишь за мной, мой дорогой корпус-командор».
– Я думаю, что твоим подозрениям по поводу Ларка пора развеяться, Увейн, – сказал Его Величество. – Перестань следить за каждым его шагом и дай парню немного побыть влюбленным.
Он добавил спустя несколько секунд:
– Ему не помешает приобрести толику собственных счастливых воспоминаний.
В молчании, которым ему ответил упрямец Увейн, монарх чувствовал неодобрение. Контрразведчик смотрел на короля, и между ними как будто происходил один из многочисленных безмолвных диалогов, которые стали привычны обоим за минувшие годы.
«Вам, мой король, не помешает толика осторожности после всего, что уже случилось на борту “Пендрагона”».
«Твой ауран допросил Ларка, как только тот пришел в себя. Мы точно знаем, что скриптор непричастен к гибели своего наставника».
«Мы лишь знаем, что Ларк верит, что непричастен. А еще мы знаем, что, когда случилась диверсия и “Пендрагон” выбросило из гипера, системы слежения дали сбой. Сигнал, который передавал комм-браслет скриптора, перестал фиксироваться на один час семнадцать минут. В течение того же времени не существует записей, на которых есть изображение скриптора в любом из отсеков корабля. Именно в этом временном окне была дистанционно взломана рециркуляция атмосферы в камере мастера Блеза».
Пальцы Увейна коснулись нового шрама на груди.
«А еще, как вам прекрасно известно, Ваше Величество, когда я находился в каком-то десятке метров от скриптора и лежал без сознания, кто-то, не регистрируемый наблюдающей аппаратурой и способный передвигаться при восьми “же”, например, кто-то одетый в усиленный экзоскелет, ударил меня в грудь чем-то вроде керамического стилета. И если бы не расположенный справа дублирующий кардиоимплант, о котором не знала даже доктор Валери, я бы сейчас наслаждался не вашим обществом, а компанией Рогатой Хозяйки».
– Я понимаю твои опасения, Увейн, – сказал монарх вслух. – Я лишь не думаю, что они обоснованно направлены на Ларка. Если бы убийство Блеза и покушение на тебя были делом его рук, он вряд ли бы оставил такие явные следы, как удаленные логи систем наблюдения.
– Надеюсь, что вы правы, Ваше Величество, – тихо проговорил корпус-командор. – Я тоже, поверьте, искренне симпатизирую парню. Но в моей работе симпатии – плохой советчик.
Они снова помолчали. Король искал правильные слова, чтобы закончить разговор, подбодрив Увейна. Он знал, что корпус-командор страдает. Не только физически, для каэр Вледига было нестерпимо оказаться оторванным от дела, которым он жил последние годы. И – что, наверное, для него было тяжелее всего – Увейн был уязвлен тем, как легко враг его переиграл. Агент Коалиции не только совершил диверсию, едва не уничтожившую «Пендрагон», он оставался непойманным и неузнанным.
Неудивительно, что контрразведчик был готов подозревать во всем Ларка, за которого относительно недавно ручался перед королем честью рода Вледиг. – Что читаешь? – спросил монарх, чтобы сменить тему.
– Читал жизнеописание четырех благих Императоров, – Увейн повертел в руках мнемокнигу. – А потом переключился на стихи. Мединский поэт Фаруз Аббас. Кажется, вы были знакомы.
– Были, да, – медленно произнес король. – Я знал, что он писал, втайне от всех. Не думал, что дело дойдет до публикации.
На секунду он почувствовал на языке давно забытый привкус мединской пыли.
– Есть хорошие. Хотите прочитаю?
Ко вкусу пыли примешалась горечь. Медина, когда-то выбравшая его своим Лордом-Протектором, теперь входила в Коалицию. Возможно, именно сейчас их флот бомбил Камланн в сражении, где решалась судьба Объединенного Королевства.
Цена ошибки, допущенной много лет назад. Как там писал древний поэт, которого так любил Фаруз: «Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
– Стихи как-нибудь в другой раз. Не сегодня. Увейн?
– Да, мой сэн?
– Не беспокойся. Даже если Ларк – агент врага, он не сможет причинить мне вред. Ты позаботился о моей защите.
– Я вас больше не подведу, – твердо сказал Увейн.
– Я знаю, – мягко ответил король. – И я благодарен. А теперь отдыхай, мой друг. Поправляйся.
Они попрощались, и монарх прервал связь.

Изображение Увейна погасло, и король теперь смотрел на того, кто скрывался за голограммой. На высокого худого мужчину, чьи волосы окрасила в белый или игра генов, или седина, но совсем еще не старого. Пожалуй, ему нельзя было дать и пятидесяти. Он с достоинством носил парадный мундир офицера без знаков различия, как позволял себе единственный человек в Королевском Флоте. По лицу мужчины, которое Его Величество привык каждый день видеть в зеркале, блуждала знакомая кривая усмешка.
– «Позаботился о защите», – передразнил короля другой. – Был бы ты так уверен в собственной безопасности, если бы не было меня, а?
«Ну и неприятный же у меня голос», – не в первый раз подумал монарх.
Другой прошелся взад-вперед, заложив руки за спину, как часто делал сам правитель Логруса и Альбии. Король наблюдал за ним, откинувшись на спинку кресла.
– Тебе кажется, что ты можешь прятаться бесконечно, – проговорил другой. – От заговорщиков, от собственного скриптора, от всех, кроме меня и болтуна-призрака. Ты превратил свои покои в новый Ублиет. Скажи, тоскуешь по беззаботному времени, которое в нем провел?
Его Величество снял с парящего возле локтя подноса бокал и пригубил тальяк. Перед сеансом мемозаписи алкоголь был не рекомендован, но не королю предстояло надеть на голову тиару. Да и по-настоящему пить он не собирался, так, хотел ощутить приятный вкус на языке.
– Если хочешь вывести меня из себя, у тебя не получится, – сказал он другому. – Мог бы уже понять за прошедшие годы.
Тот пожал плечами.
– Иных способов причинить тебе вред ты мне не оставил. Только слова. Так что я буду пытаться.
«Я могу приказать тебе заткнуться, и ты заткнешься», – подумал король, но промолчал. Он специально оставил другому возможность говорить свободно.
В конце концов, до известной степени они были одним человеком. То, что другой говорил, пытаясь его уязвить, часто было эхом его собственных мыслей.
– Ты прячешься, – сказал другой, разворачиваясь к собеседнику на каблуках. – В том числе от мысли, что твой план пошел прахом. «Пендрагон» поврежден и все еще далек от цели. Битва у Камланна наверняка проиграна, твой флот разбит, и Коалиция держит в руках ключ к Золотым Системам. Их агенты хозяйничают на борту флагмана как у себя дома.
– В твоих словах есть доля правды, – сказал король, изучая искаженное лицо другого сквозь стенки бокала. – Но кое-что от тебя все-таки ускользает.
Глаза, так похожие на его собственные, сузились и вспыхнули ненавистью, когда монарх добавил:
– Ведь ты – все-таки не я.

– Здравствуй, Ларк, – сказал другой. – Присаживайся, мальчик. Как прошел твой день?
Пока скриптор, запинаясь, рассказывал другому (не во всех деталях) о своей прогулке с Валери, настоящий король слушал его вполуха. Он не смотрел на трехмерное изображение, передаваемое из гостиной его покоев в кабинет. С удобством расположившись в любимом кресле, Его Величество крепил на висках контактные диски нейроинтерфейса – гораздо более простого, чем скрипторская тиара.
С его помощью через вживленный другому имплант король контролировал поток воспоминаний, которые записывал Ларк. Обычно необходимости вмешиваться не было, но монарх через годы пронес осторожность во всем, что касалось другого.
Кроме того, были скрытые послания, которые он размещал в памяти скриптора, те, что имели отношение к истинной причине присутствия Ларка на «Пендрагоне». Той самой, о которой король научил себя даже не думать.
– А как прошел ваш день, высочайший? – спросил скриптор, являя собой образец вежливости и внимания. – Рутина, мой мальчик, рутина, – другой вздохнул. – Ничего интересного. От скуки, – он взглянул в сторону записывающий разговор скрытой голокамеры, – даже начал говорить сам с собой.
Король коснулся своего комм-браслета, вызывая программу, управляющую имплантом. Над его запястьем всплыли иконки команд, и он коснулся, всего на пару мгновений, той, на которой была изображена молния. Прошивка импланта в любом случае не даст другому сказать лишнего, но имеет смысл напомнить, в чьих руках его жизнь.
Болевой импульс длиной в сотую долю секунды заставил другого скривиться и непроизвольно прижать палец к виску. Его губы прошептали беззвучное ругательство.
– Все в порядке, Ваше Величество? – озабоченно спросил скриптор.  – Если вам нездоровится, мы можем перенести сеанс.
– Все нормально, – резко сказал другой и тут же добавил мягче: – Спасибо за беспокойство, Ларк. Просто мигрень. Давай приступим к записи?
– Как пожелаете, – скриптор распахнул крышку кейса и достал нейронную тиару. – Если вы не возражаете, давайте проведем небольшую калибровку. Хочу убедиться, что ваша мигрень не усугубится после сеанса.
– Мне некуда спешить, – сказал другой. – На сегодня я целиком в твоем распоряжении.
– Тогда начнем.
Король, непроизвольно копируя движения другого, откинулся в кресле и закрыл глаза. Перед его глазами начали всплывать изображения, получаемые через нейроинтерфейс – он видел картины, извлеченные Ларком из их общей с другим памяти.
– Мы прервались в тот момент, когда Арктурианин попрощался с Гвин, – произнес скриптор, чей голос монарх слышал уже внутри своей головы. – Они с Лансом решили нарушить приказ генерала Врана и отправились на Пустошь, чтобы встретиться с Броном Пеллесом, Королем-Рыбаком. Ланс надеялся, что им удастся убедить Короля не давать Канторам доступ к Крипте Пустоши, а в обмен они спасут его дочь, Элейну, похищенную Канторами, и ее сына, Гала.
– Да, – отозвался другой. – Пустошь. Планета, где Арт познакомился с Лансом. Здесь, как думали Вороны и Канторы, хранилось самое опасное сокровище обитаемого космоса – ключ к тайне Разрушителя Миров. О, если бы они знали, какие еще секреты хранит Брон Пеллес, не думаю, что их остановили бы даже неприступные стены королевского замка Корбеник.
Перед королем раскинулась пустыня, море песка под раскаленным небом, черные скелеты деревьев и дюны, высотой в десятки метров. Он почувствовал невыносимый жар, которым дышала земля, и сухость во рту. Ему не нужно было было оборачиваться, чтобы знать: рядом стоял друг, который из-за него отправился в странствие по дороге мертвых.
– Сигнал устойчив, Ваше Величество, – довольный голос скриптора звучал где-то вдалеке, тонул в шорохе песчинок, которые бесконечно перебирал ветер Пустоши. – Калибровка закончена. Мы достигли синхронизации.
– Готов узнать, что случилось с бывшими повстанцами дальше, Ларк? – спросил другой. – Их ждет ответ на один из Главных Вопросов, который я тебе обещал.
«Мы обещали», – подумал король. Так было нужно, чтобы в конце пути молодой скриптор был готов.
– Но за такое знание приходится дорого платить, – добавил другой. – Перед тем как будет получен ответ, за которым, не зная того, охотятся Арт и Ланс, – одному из них придется умереть.