Любовники
Любовники
Дарья Белова
– Что будет, когда твоя невеста узнает о нас? – душа скручивается в плотную трубочку от одной только мысли о Юле – его будущей жене.
Игнат притянул меня ближе, теснее. В легких не осталось воздуха. Перед глазами летают белые мушки, а мысли, как зонтики одуванчика, унеслись далеко-далеко.
– Не волнуйся, Тая, она о нас не узнает.
Почему после того, как крылья выросли за спиной от любви, что была между нами сегодня, он их так жестко вырывает? С корнем! Из ран вытекает вся кровь. А вместе с нею и жизнь.
Получается, он никогда ее не оставит. У него будет жена, я лишь эпизод.
Мы просто любовники.
Дарья Белова
Любовники
Глава 1. Тая
Иду вдоль улиц так быстро, как никогда в своей жизни. Словно моя цель сдать никому не нужные нормативы. Иду и даже не оборачиваюсь.
Мимо меня проносятся машины, задевая грязными брызгами, прохожие, витрины магазинов с кучей тряпья, которое мне теперь уже не по карману.
Ха-ха, я вновь стала нищей студенткой художественного института. На моем счету меньше десяти тысяч рублей, а крыша над головой перешла в полное распоряжение Игоря. Я теперь никогда и ни за что не вернусь к нему.
Из друзей у меня только старый дедушкин мольберт и его кисти. Ну, и полуразряженный телефон.
– У Вас забронировано? – говорит хостес ресторана, в который мне почему-то отчаянно захотелось заглянуть.
Почему бы и не потратить последние деньги? Хуже ведь уже не будет? Главное, прическу не трогать. Волосы – святое. Новая жизнь – новая прическа – не для меня.
Хотя… Сейчас уже ничего не соображаю. Могу и правда дел наворотить.
– Нет, но мне нужен маленький столик на одного, – смущенно опускаю взгляд.
«И поплакать» – добавляю уже мысленно.
Хостес смиряет меня странным взглядом. На мне костюм за несколько десятков тысяч и браслет Картье.
Только после того, как меня оценили, хостес мило улыбается и провожает к крайнему столику.
Я присаживаюсь с шумом и громко кладу маленький клатч на столик. Саму воротит от своего поведения, но в душе так паршиво, что такое безразличие охватывает: что скажут, как посмотрят, что подумают.
Мужчина, которого я думала, что любила, оказался хоть и породистым, но козлом. Я была лишь аппетитной вишенкой в его послужном списке, украшением его коллекции – красивая и перспективная художница.
Сейчас раздирает такая обида, смешанная с гневом и негодованием – дышать трудно. Легкие как пузырьки схлопываются. Я даже слышу этот характерный бульк. Все чувства въелись в меня, уже и не выковырять их. Они поселились внутри навечно.
«Да кто ты такая? Без меня и шагу не сможешь ступить! Без меня и моей поддержки».
«Я сделал тебя такой! До встречи со мной ты была никому не интересной замухрышкой! Мышь! Обычная серая мышь!»
«Думаешь, уйдешь, и на тебя кто-то клюнет? Тебя кто-то к себе приютить захочет? За твои ясные глазки?»
Все его слова, брошенные мне в спину, как пули автомата – простреливали тело и проходили навылет. Жизненно важные органы не задеты, но это не значит, что мне не больно. Мне чертовски больно.
– Будьте добры, овощной салат, – показываю самый обычный и недорогой, – и вино, – глаза разбегаются. Обычно вино для нас заказывал Игорь.
– Бокал?
«Бокал…» – усмехаюсь. Мою душу насадили на вентиль и раскрутили в разные стороны под рукоплескание толпы.
– Бутылку, – указываю опять на самое обычное. По моим подсчетам без чаевых хватит оплатить этот ужин. А потом пойду собирать вещи и …
Господи, что я в самом деле творю? Вместо того чтобы взять себя в руки, как учила мама, я жалею себя.
Официант долго смотрит на меня. Такой хитрый прищур, как и у хостеса. Выразительно приподнимаю одну бровь. Идеальную, между прочим.
«Что?» – чешется на языке.
– Конечно, – приторно улыбается. А меня мутить от этой сладости начинает. Никогда не любила сладкое.
Взгляд задерживается на «Картье». Подарок Игоря на годовщину. Я носила его как талисман его любви и верности. Дура. От верности там только маленький фианит.
Роюсь в сумочке. Найти бы зеркальце. Пока шла, слезы беззвучно скатывались по щекам. Чувствую, как соленые дорожки стягивают и щиплют кожу. И, кажется, тушь потекла. Глаза непривычно жжет.
Зеркала нет. Придется идти в уборную.
Прохожу мимо столиков. Там пары сидят и мило о чем-то перешептываются. Им хорошо. Игорь тоже приглашал меня в рестораны. Вечер, музыка, красное сухое. Очаровывал меня. А потом сердце с корнем вырвал, как ненужный сорняк.
Прикладываю руку к груди. Там еще болит. Даже до ребер не коснуться. Но что-то стучит еще, бьется. Значит, сердце все-таки на месте.
Ненавижу.
– Ой, прошу прощения, – неряшливо задеваю чей-то столик. Телефон, лежащий на деревянной поверхности с краю, падает.
Да что ж такое? Что ж за день сегодня?
Или я резко стала невезучей?
– Извините, извините, – странно бормочу и повторяю как заезженная пластинка.
Экран чужого телефона покрыт паутинкой. Я держу его в руке и боюсь поднять взгляд на хозяина этого великолепия.
Меня охватил ужас! Пальцы занемели, будто у меня в руках обломок льда. Мышцы деревенеют и перестают подчиняться.
А в нос ударяет аромат чужой туалетной воды.
Приятная. Мне нравится. Сладкая груша и мускус. Рецепторы возбуждает и кожа вся покрывается мурашками.
Странное состояние. Не видя человека, ты как ненормальный стараешься вдохнуть в себя весь воздух, пропитанный его туалетной водой.
– А мне обещали, что он ударопрочный, – голос незнакомца глубокий и чуть хриплый. И, черт, сексуальный.
Вязкая слюна медленно стекает по стенкам горла. Сердце, которое должно быть вырвано, болезненно начинает биться в судорогах. Это пугает и вызывает интерес.
Медленно поднимаю взгляд.
Дымка окутывает, и я перестаю замечать и слышать все вокруг. Мои руки и ноги связанные. Я не могу ими пошевелить. Он не дает.
– Я не специально, – блею, – и я заплачу. За ремонт.
Упираюсь глазами в трещины, которых, кажется, стало еще больше. Они жуткие. Конечно, об кафель долбануться.
Если бы не люди вокруг, разревелась бы. Слезы и так стискивают мое горло и крепко сдавливают.
– Перестаньте, – легкая хрипотца щекочет клеточки, – это всего лишь телефон, – и говорит так мягко, как перышком касается.
– Это дорогой телефон.
Наши пальцы соприкоснулись, когда я протягивала ему телефон. Микротоки пробежались по коже и начали покалывать. Дыхание странно сбилось.
А я стою в полном шоке и не знаю, что делать и что сказать. Как в дурмане каком-то. Теряюсь.
– Вы позволите? – взгляд опускается на телефон, что еще зажат у меня в руке.
– Да, конечно.
Медленно иду в сторону уборной. На этот раз чуть аккуратней. На спине чувствую жжение. Так печет, разодрать кожу в кровь хочется.
Но я с прямой осанкой, не оборачиваясь, прячусь за дверью. Закрываю и опираюсь на нее спиной.
Шумный выдох. Сердце бросилось вскачь и пытается догнать кого-то или что-то. Бешеное, дикое сердце.
Что, черт возьми, сейчас было?
Подхожу. Стоп. Подбегаю к зеркалу и судорожно рассматриваю себя в зеркале. Под глазами жирные потеки туши, щеки пылают, как будто зажженной спичкой провели, и глаза с кипучим блеском. Все вместе – так себе картинка.
Руки смачиваю в холодной воде и прикладываю к горящим щекам. Убираю следы туши. Делаю пару вдохов и возвращаюсь в зал.
Тот столик пуст.
Официант уже убрал грязную посуду и принес чистые приборы.
Жаль.
Мне он понравился. Мужчина тот. Его выразительные глаза шоколадного цвета. Или кофейного. Да, так гораздо лучше.
Его кофейные глаза мне захотелось нарисовать. Они отпечатались на сетчатке, что никакая фотография не передаст их.
Сажусь за столик. Там меня уже дожидается мой салат и бутылка красного сухого.
Аппетита нет. Наливаю себе в бокал, делаю глоток, и рубиновая жидкость впрыскивается в кровь. Разбавляет этот коктейль из разочарования, обиды и злости. Временно наступает легкость. Обманчивая.
– Можно счет? – прошу проходившего мимо официанта.
– Оплата картой? Наличными?
Открываю счет. Меня ошпаривает и кидает в ледяную воду. Сердце противно сжалось, но от этого не перестало колотиться, как гвозди забивает.
Твою мать.
– У вас есть что-то вроде кредита? – стараюсь выдавить улыбку.
Она получается натянутой. Официант морщится, глядя на меня.
Где были мои глаза, когда я заказывала бутылку за двадцать тысяч рублей? Была же цифра в полтора раза меньше!
– Кредита? – ехидно переспрашивает.
– Ну да. Часть плачу сейчас, а другую, скажем, через месяц? – включаю все обаяние, которое наковыряла на дне.
– Нет, – твердо отвечает. – Оплата наличными или картой? – повторяет, будто и не спрашивал.
«Да у меня денег нет ни там, ни там» – воплю, что есть сил.
Но мне остается лишь буравить его взглядом.
– Я зову директора.
Он уходит. Я обхватываю себя руками. По щекам снова катятся слезы и прожигают кожу своей горечью.
Мою душу сегодня вынули, смяли как исписанный лист бумаги, и втолкнули обратно. Этот комок внутри колет острыми краями.
Сейчас я чувствую, как достигла этой точки. Она называется полная жопа. И что делать, Тая?
– Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?
Кофейные глаза искрят в полумраке. Улыбка его чарует, что глупо улыбаюсь в ответ и выгляжу полной дурой.
Душа зажмуривается.
– Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.
Глава 2. Игнат
С утра трещит башка. Но я упорно пытаюсь это игнорировать.
Виски долбят маленькие, противные молоточки. Удары четкие, бьют по цели. И боль расползается корявыми волнами по всему черепу.
Напротив меня сидит Ольшанский. Заливает что-то. Кажется, про отдых рассказывает. Несколько дней назад он вернулся с семьей из Испании. Сейчас мне в красках расписывает все, вплоть до количества баров на улицах.
– Поделишься планами? – Олег перестал трещать про отдых.
Наконец-то.
Не склонен к зависти, но после его рассказов о семье, о Нине, о ребенке душа принимает зеленоватый оттенок. Кажется, такого цвета зависть?
– Если ты про бизнес, то в планах открывать еще один ресторан. С этим вон как закрутилось.
Неделю назад мы отмечали год со дня открытия «Panorama». Ольшанского, понятное дело, не было.
– И где?
Улыбаюсь. Хочется потомить его. Пусть помучается. Любопытство мигает на его лбу неоновыми буквами как вывеска «Интим магазина».
Делаю один большой глоток виски. Знаю, с такой головной болью алкоголь не следует пить. Но вроде как с другом встречаюсь, вроде как чем-то личным делимся, вроде как …
Хрень полная.
Так устал, что нажраться хочу. Сейчас больная голова – пустое оправдание для меня.
– Специально, да? – Ольшанский ерзает на стуле.
– За городом. Нашел классную локацию: река, птички, спа-комплекс за бешеные деньги… Райское место…
– И лакомый кусочек, – заканчивает мою мысль.
Скалимся оба, и голову простреливает с новой силой. Морщусь и закрываю глаза. Пульсацию даже глазными яблоками чувствую. Хоть вырывай их к чертовой матери.
А когда открываю их, вижу быстро идущий силуэт девушки. Что-то зацепило. Ее взгляд? Спешные шаги? Как дурень вперился в нее взглядом. Картинка интересная, любопытная, я бы сказал.
Девчонка красивая. Русые длинные волосы, фигурка что надо. Глаза… цвет неразличим, слишком далеко. Она плакала, заметны темные следы.
Колечко еще маленькое вижу в носу.
Чудно. Даже хмыкнул.
Фантазия начинает пошло шалить. Мысли проползают паучком в больную голову: как она проводит им вдоль члена, ласкает, а металл холодит.
Черт, картинка живая, вставляет не на шутку.
Дергаюсь, хочу смахнуть несуществующий кадр.
– Симпатичная, – Ольшанский наблюдает.
Киваю.
– Знаешь ее? – спрашивает Олег. Слишком пристально я слежу за ее движениями, примечаю каждый взмах ее ресниц.
– Первый раз вижу.
Звонок прерывает нас. Ольшанский лыбится слащаво, раздражает только больше. Не стоит спрашивать, кто звонит. Жена. Олег уходит спустя пятнадцать минут. Я все это время смотрел на ту девчонку. Следил как маньяк. Самому страшно стало. Заглючило на ней.
А когда она встала и пошла в мою сторону, сердце подпрыгнуло в акробатической связке. Полнейшая чертовщина, но цепляет, твою мать, еще как цепляет.
Я быстро подвигаю телефон на край стола. И, о да, она задевает его бедром. Правда, не рассчитал, что удар об кафель будет сильным.
– Ой, прошу прощения!
Голосок как у птички – звучный. Маленькая очаровательная птичка.
– А мне обещали, что он ударопрочный.
Смотрю на пострадавшего. Ничего, друг, отремонтирую.
Царапаю по ней взглядом, пока она удаляется в уборную. Хрен пойми, зачем мне это надо. Просто ее образ, голос, колечко это дурацкое – все вместе как какой-то коктейль, который стоит перед тобой, и его нельзя не выпить, потому что он охрененный.
Зову официанта к своему столику. Ник подбегает быстро. Конечно, как еще может поступить, когда я хозяин этого ресторана.
– Ник, на сколько заказала девушка вон за тем столиком? – указываю я на пустующее место.
Называет, заказ озвучивает. Не надо быть шибко умным, чтобы понять – заказала самое дешевое, потому что в кошельке только определенная сумма.
Потираю ладошки. И чувствую себя каким-то гандоном. План в голове сложился как дважды два.
– Перепиши. Укажи другое вино, раза в два дороже. Когда откажется платить, позовешь меня.
Он смотрит на меня и думает, что я сошел с ума.
– А если она оплатит?
«Уволю» – хотелось ответить.
– Не оплатит.
Остаюсь наблюдать за всем со стороны. И все происходит ровно так, как я и думал.
Ну что, колечко, не отвертишься теперь.
В ее глазах легкая паника. Но при всем при этом она не теряет лицо. Гордая. Легкий укол стыда проткнул меня. Может, зря я так? Но как опять уставился на ее колечко, губки аппетитные, совесть моя забилась в угол. В конце концов, ничего криминального я не делаю.
– Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?
Внутри перевернулось что-то и забилось. Она смотрит так, словно только я и могу ей помочь. Дурацкая ситуация, в которую я нас обоих и загнал. Признаюсь, перегнул палку.
– Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.
Она стрельнула в меня глазами – я пропустил удар. Такой четкий, ярый. И взгляда мы не опускаем. Вонзаемся им друг в друга, что дыхание прекращается, легкие стянуло и сжало.
Мажу по колечку. Оно едва заметное, но так манит к себе. Кто вообще сейчас носит такое украшение?
Девчонка закусывает аппетитную губку. Ворох ее мыслей ощущаю кожей. Вопросов много, слов бесчисленное количество. Хмурится очаровательно.
И отводит глаза. Черт, больно бьет по самолюбию. Не зацепил? Не привлек?
– Вы ничего не должны ресторану. Это я попросил изменить цену вина в счете, – сознаюсь и развожу руки в сторону.
Я думал, она сейчас встанет и уйдет. Ну, может, напоследок крикнет что-то гадкое.
Опять ошибся. Она рассмеялась. Ее смех такой же приятный, как и голос. Слушал бы и слушал.
– Этот день не закончится никогда, верно? – спрашивает меня, но ответа не ждет.
Откидывает голову на спинку стула и прикрывает глаза. Ее шея манит к себе. Хрупкая, кожа светлая. Шумно сглатываю и прикрываю глаза. Картинки очень живые перед глазами.
Резко стреляет в меня своими серо-голубыми глазами. Так остро, даже больно стало.
– Я Вам понравилась?
Девчонку заносит. После бокала вина язык развязывается, а в глазах хмельные блики. Но это не моя проблема.
Поэтому говорю честно.
– Да.
«И колечко твое, и фигурка, и губки. Да ты вся такая, что бери и вези в ближайший отель», – вертится на языке.
– И я тебе понравился, – посылаю ей ухмылку и нагло подмигиваю.
И да, я сознательно перешел на «ты».
Глава 3. Тая.
Он садится напротив меня. Что-то наглое я читаю в его взгляде, что меня…кхм… смущает и возбуждает одновременно. Кожа от плеч до самых кончиков пальцев сплошь покрыта мурашками, а щеки неестественно алеют.
Опускаю свой взгляд в полную тарелку, стараюсь скрыть улыбку. Да что же такое? Даже скулы сводит от того, как хочется улыбнуться ему в ответ.
– Так ты, значит, директор этого ресторана?
Первой начинать разговор очень сложно, но выносить этот взгляд, который стал несколько хмурым, еще сложнее.
– И да, и нет, – приближается ко мне и складывает руки на стол. Я слышу его шумный вдох и горячий выдох, который касается моей кожи, как ветер в пустыне, – опаляет.
У него красивые руки с выпуклыми венами, он широк в плечах, и крест даю, ниже сложен тоже великолепно. Его губы, что искривляются в подобие улыбки, заставляют сжаться и свести колени вместе.
– Я его владелец, – заканчивает свою мысль.
– Значит, я разбила телефон владельцу ресторана?
Он неоднозначно ведет плечами. Закрадывается мысль, что телефон оказался на краю стола намеренно, но это же глупо, да? Такой мужчина не стал бы так знакомиться?
Вот только так лестно стало. Получается, за какую-то минуту он обратил на меня внимания, и я, выходит, зацепила его? Чем, интересно.
Выпитый бокал вина чуть плавит мозги. Расслабление ощутимо проходится по телу. Ресницы медленно опускаются, веки наливаются свинцом.
– Ты не сказал, как тебя зовут. – Смелею. Совсем немного. Это все вино. – Кому я обязана спасением за свой кошелек? Или все-таки не обязана?
Твою мать, мне кажется, я флиртую с ним. По венам начинает струиться жар, что разносит в каждый уголок моего тела жидкое наслаждение.
– Игнат.
Начинаю смеяться. Да быть такого не может.
Он смотрит на меня. Его брови свелись к переносице, а сам перестал улыбаться.
– Моего первого парня так звали. Редкостный козел. Мы с ним встречались полгода. Поцелуи, романтические свидания, цветы, первый секс. А он параллельно еще с одной девчонкой был. Типа кто первый даст. А я его любила, между прочим.
– Да, этот тот случай, когда любовь зла, полюбишь и …
Он вроде не обижен. До меня только сейчас начинает доходить, что я сболтнула лишнего. Кто в первую минуту знакомства рассказывает про первого парня? Жуть, Тая. Игорь в чем-то оказался прав. Не умею я вести себя с мужчиной, на меня такую никто и не посмотрит.
– А тебя как зовут?
Взгляд сжирает меня без остатка. Ему все равно, что я сморозила глупость. Он проникает внутрь и сводит с ума все клеточки моего тела.
– Как тебе нравится?
Опять какую-то ерунду говорю. Я же не Красотка из фильма. Игнат же сейчас встанет и уйдет. Но он только откидывается на спинку стула и начинает смеяться. А потом резко морщится, будто висок прострелила острая боль. Знаю эти ощущения.
– Ты «Красотку» пересмотрела? – сцежено говорит он. А сердце кто-то кусает. Он что, без спроса залез ко мне в голову?
Глаза прикрывает и голову отводит в сторону. Я чувствую его боль, она оседает на поверхности как пыль. Хочется ее сдуть.
Достаю красную капсулу. Она всегда имеется, какой бы маленькой ни была сумочка. После аварии голова болит часто.
– А где синяя? – ему еще тяжело говорить.
Боль ведь накатывает волнами. Сначала осторожно стягивает голову, потом начинает расщеплять ее на молекулу и с резким взрывом трескает напополам. И отступает до следующего приступа.
– Синяя? – не понимаю.
– «Матрица».
Он крутит капсулу в руке и не спешит ее пить.
– Это обезболивающее.
– Точно?
Пытается шутить. Тут уж закусывать внутреннюю сторону щеки бесполезно. Улыбка такая мощная идет изнутри. Теперь неизвестно, что расслабило больше: вино или сам Игнат.
Огонь разгорается внутри и так греет приятно. Его аромат, который окутал, что я больше никакие запахи не ощущаю, улыбка, смех, сам он. Чистый грех сидит передо мной, а я как дура ведусь на него вместо того, чтобы прийти домой, хорошо прореветься в последний раз и начать собирать вещи в новую жизнь.
Игнат кладет на язык красную таблетку и тянется к моему бокалу вина. Там еще несколько глотков плещутся на дне. И смотрит на меня так пристально, под кожу проникает, мысли по буквам и слогам раскладывает.
Подносит к губам в том месте, где пила я. Даже вижу след помады. Он же не собирается?..
– Стой!
– Все-таки не обезболивающее?
Шутник, блин.
Интимность момента просто зашкаливает. Сложно теперь говорить, во рту стало сухо, хоть выхватывай из его рук бокал и опрокидывай в себя. А не могу. Глаза кофейные держат, на допинг подсаживают.
– Таблетку нельзя алкоголем запивать, – голос стал низким и хриплым. Это не остается незамеченным.
Господи, что я в самом деле творю? Я его не знаю, а готова сидеть напротив него, нести всякую чушь и плавиться от его взгляда. Он же косточки мои практически обгладывает. Настоящий охотник.
– Хм… Никогда не верил в этот бред, – и делает последние глотки из моего бокала.
– Если таблетка не подействует, я не буду в этом виновата. Или если что-то заболит… Или… Я тебя предупреждала!
Он что, улыбку прячет за рукой? Опускает, только когда я прекращаю болтать очередную фигню.
Взгляд постоянно опускается на его губы. Шальная картинка проносится в голове: он целует меня ими, ведет вдоль шеи, задевает мочку уха…
Ежусь так, что стряхиваю эти непрошенные мысли. А они не бьются, как пластиковый шарик отскакивает от кафеля и с глухим звуком отпрыгивает.
Игнат будто и правда проник в мои мысли. Горячим взглядом обводит линию моих губ, спускается к шее. Задерживается на ней, печь нестерпимо начинает. «Касается» груди, в ложбинку «ныряет». И возвращается к колечку в носу.
Отворачиваюсь, смахиваю с себя этот омут, в который меня затягивает.
Колотит, как в чан с родниковой водой с головой опустили.
Какой-то бред творится. Либо я вконец опьянела, либо между нами и правда какие-то взрывы постоянно искрят.
А Игорь… я о нем и не вспоминаю.
– Тая. Меня зовут Тая, – сипло говорю. Нервы трескаются.
Он двигается ближе. Сердце трудится в бешеной скачке. Удары объемные, глухие, отражаются эхом в голове. Никогда прежде я такого не испытывала. Пугает. Но я делаю шаг навстречу, открываюсь.
Я не такая, как сказала сегодня Игорь. Я могу нравиться мужчинам. Меня могут желать.
– Охуенное имя, Тая, – почти шепчет.
Сама тянусь на его голос. Только он и слышен у меня в голове. «Тая… охуенное имя, Тая…»
Моргаю часто, смахиваю этот мираж. Потому что верить в его симпатию хочется, очень хочется, но противное и скользкое чувство по капле травит: а если мне все только кажется, его симпатия лишь придуманная мною иллюзия?
– Ты хочешь меня? – спрашиваю быстрее, чем в мозг поступает эта ядовитая мысль. Черными всполохами накрывает сознание. А я жду. Черт возьми, я правда жду его ответа.
Он подозрительно сощурил глаза. Всматривается в меня так, что дыхание рвется. Он рвет его как старую половую тряпку, я слышу треск ткани и вижу трухлявые нити. И дрожу.
Хочу. – Без тени улыбки. Просто «хочу». Как будто топором по дереву. Раз, и я щепки. – И что будем делать?
Взглядами бродим по лицам друг друга. Моя смелость плещется в крови, подстрекаемая остатками алкоголя. Протягиваю руку к нему и касаюсь губ, щек, они уже покрыты щетиной. Кончики пальцев покалывает как сотни маленьких иголочек. Его кожа горячая, жжется до неприличия.
Игнат отводит мою руку и стискивает ее у себя в кулаке. От ладони исходит напряжение. Оно пульсацией проходится по всем венам, жилам, мышцам и стремительным потоком перебирается вдоль телу.
– Идем!
Глава 4. Тая
В такси едем молча. Я стискиваю ладони и тру их друг об друга с каким-то остервенением. Каждый вдох пропитан нервозностью.
Может, к черту все? Что я делаю? В голове не укладывается.
Левую сторону лица печет. Игнат сидит рядом и даже не стесняется нагло меня рассматривать и ухмыляться. Меня прошибает озноб, а следом разливается по коже тепло. Тело не знает, как справиться с такими чувствами. Это все в новинку. Дико, но интересно.
– У меня голова прошла, – говорит между делом.
Точнее, между моей шеей и грудью. Я сплошь покрыта мурашками. Коснись он их сейчас, уколется.
– Можно сказать, мы в расчете…
– Хм… – его колено касается моего. Неслучайно, разумеется.
Меня сверху донизу простреливает разрядом.
– Я разбила тебе телефон, но спасла от этого раздирающего чувства, – пытаюсь еще флиртовать. Как бы закрепляю полученный результат.
– Та-я… – вспоминает он мое имя, растягивает его как карамель.
Пальцами забирает выбившийся локон мне за ушко. Смотрю в глаза Игната, они плавят меня.
– Приехали, – голос водителя грубый, царапает слух и заставляет обхватить себя руками.
Игнат расплачивается. Я не выдерживаю, выхожу первой и вдыхаю полной грудью. Сознание расплывчато. Еще полностью не поняла, на что решилась. Только сердце приятно сбивается с ритма, и я стараюсь распознать его новую музыку.
– Идешь? – протягивает мне руку. Его вопрос звучит мягко. Знаю, стоит мне сделать шаг назад, передумать, он держать не станет.
А я не хочу делать этот шаг. Выпрямляюсь и с ровной спиной иду в сторону входа в отель.
– Догоняй! – кричу не оборачиваясь.
Слышу густой смех позади.
Игнат берет номер на свое имя. Пока его регистрирует, то и дело косится на меня. Взглядом жжет.
Он нервно отстукивает пальцами по стойке регистрации, а в воздухе густо пахнет спешностью и сдающими нервами. Как перед грозой.
Забирает карточку, и мы идем к лифтам. Ребра не выдерживают сильного биения сердца и трескаются. Должна упасть и биться в конвульсиях. Но я волочусь следом.
Игнат открывает дверь быстро. Она поддается не сразу, слышу какое-то ругательство. Боже! У меня уже пальчики подгибаются от его такого дикого вида. Мысли бродят друг за другом, стукаются, как бильярдные шары. Но ни одной трезвой, ни одной разумной.
Меня пропускает первой. И снова так смотрит, что начинает трясти. Какие-то непередаваемые ощущения поселяются в теле.
Прохожу вперед и резко разворачиваюсь. Из меня словно выбили весь воздух. Стены эти, аромат чистого и свежего белья и сладость, которой пропиталось в этом номере все.
Мы сейчас будем здесь заниматься сексом.
Эта истина яркая, ослепляет и дух захватывает. Сердце прожигает насквозь. Кажется, что смелость растворяется как таблетка аспирина в бокале. Я даже слышу это шипение.
– Тая, – как эхо зазвучало в голове, – ты можешь уйти. Мы можем уйти.
Да черта с два! Какая-то злость даже резанула в моих ощущениях. Я желаю, чтобы меня хотели. Хочу, чтобы приласкали и залюбили. Сегодня.
Медленно, но отрицательно машу головой.
«Нет, Игнат. Не готова я уйти, не хочу скрываться в скорлупке», – так и рвется изнутри.
– Тогда раздевайся! – легкий приказ. Он вмазался в меня взглядом и изучает реакцию. – Я же должен посмотреть, что ты мне предлагаешь.
Нагло улыбается. Взгляд ошпаривает как горячий кофе.
Пуговичка за пуговичкой расстегиваю блузку. Она падет к моим ногам. Слышу его жадный вдох и как дергается кадык. Ловлю каждую эмоцию, промелькнувшую на его лице. Впитываю как ценность.
– Вдруг не понравится? – бросаю слова и жду реакции.
Шумно сглатывает.
– Исключено, Тая.
На мне остаются одни трусики. Хочется прикрыться руками. А я держусь. Чистая провокация. Я слышу, как меняется его дыхание, какими резкими становятся его движения. Пах напряжен.
Мозг от этой картинки превращается в вязкую субстанцию, которая не имеет названия. Кожу стягивает от его взгляда.
– Сойдет? – глаза стреляют петардами. Они взрываются у его носа и оглушают обоих.
Прошибает многовольтным разрядом и трясет, трясет до рекордных показателей пульса…
Мне нравится, какая я сейчас.
– Ты решила меня спасти, чтобы потом убить?
– Теперь ты. Я же должна посмотреть, с кем решила время провести.
Не разъединяя взгляда, расстегивает рубашку и снимает брюки. Глаза примагничиваются к его телу.
О да, я была права. Он идеален. Это говорит во мне не похотливая девчонка, которая может и пожалеет о содеянном завтра, а художник.
Каждая мышца прорисована, игра света-тени безупречна. Пальцы потряхивает от желания прочертить линии вдоль всего его тела.
– Боксеры тоже снимать?
Приподнимаю одну брось. Это игра.
Подхожу ближе. Игнат за руку притягивает меня к себе. Тело к телу, кожа к коже. И накрывает губы. Наконец-то!
Позорно замычала в первую секунду нашего поцелуя. Как первая снежинка растаяла, стоило прикоснуться к ней.
Игнат целуется классно. Да, черт возьми, он делает это просто офигенно. Привстаю на носочки и жмусь теснее, внизу живота происходит что-то невообразимое.
Я не думала, что такое со мной случится с первым встречным мужчиной. Даже страшно от этих чувств. А что будет дальше?
Толкаю его в грудь. Ё-мое, она каменная, он сам весь напрягся.
Он не отпускает, вжимает в себя и губы терзает. Маслом растекаюсь. Ноготочками царапаю его плечи, бороздки оставляю.
– Стой!
– Ты уже все? – ведет носом вдоль шеи, зубами тонкую кожу прикусывает.
Током бьет в промежность, искры разбредаются хаотично по телу. И жалят, жалят, словно рой ос.
– Еще чуть-чуть, и ты реабилитируешь имя Игната в моих глазах.
– Ауч, с тем было настолько все плохо?
Прикусываю язык. Игнат подталкивает меня к кровати и со следующим толчком летим. Куда-то в пропасть.
Руками исследует тело и его изгибы. Словно читает мои мысли и идеально знает, как мне надо. Этим и бесит. Выключаюсь и отдаюсь чувствам.
– Тая, если ты мне подскажешь, как тебе нравится… – шепчет змей искуситель, которого я же и выбрала.
Тянет табун мурашек за своим голосом, а они селятся на всей поверхности моего тела.
Надо ему ответить. Только что? Игорь никогда не спрашивал, никогда не интересовался. Просто трахал как вздумается.
Воздух встает поперек горло и разрывает его. Говорить не могу, отчего-то слезы душить начинают. От боли, которое в сердце еще помещается.
– Тая? – настойчивый какой.
Ладонь сжимает ягодицы. Он с рычанием облизывает ключицы и тянется к груди. Вот черт, он в шаге от зоны, касаясь которую закружусь метелью.
– Сожми грудь, поцелуй и втяни в рот соски, – призналась, зажмурилась. Вот и все. Ничего ужасного. Оказывается, это не страшно. – Ах!
Игнат сделал ровно так, как просила. Шумно втягиваю тягучий воздух и рассыпаюсь на мелкие осколки.
– Нравится? – не отстает. Немного грубый голос только множит мое возбуждение.
Давлюсь наслаждением и шире развожу ноги. Игнат хмыкает и впивается в мою шею. Нежная кожа горит. Он царапает ее своими губами, зубами и щетиной. Попросту приятно мучает.
Не забыть бы замазать эти следы утром. Хотя к черту!
– У тебя же есть презервативы с собой? – ладошками скольжу по его груди. Там колотится сердце. И оно сейчас выскочит. Пугает такой ритм. Он кажется каким-то нездоровым.
Мысли как овсяный кисель. И сама я похожа на желе. Взгляни на себя в зеркало – не узнала бы.
Да и кто бы мне утром сказал, что порядочная девочка Тая выйдет из ресторана с другим мужчиной за руку.
– Ладно, расслабься уже. У меня есть, – проговаривает четко, подводит черту.
Игнат ладонью накрывает лобок, затем промежность. Ласкает через ткань. Стыдно признаться, что уже готова. Теку под незнакомым мне мужчиной и улыбаюсь. Как дура радуюсь, что нравится, крышу срывает от него, от его губ, его рук.
– Сама скажешь? Или мне опять спросить?
– Тебе так нравятся разговоры в постели, Иг-нат? – выделяю его имя.
Все еще очки до полной реабилитации имени он не набрал. Так думает голова. А вот тело решило по-другому. Ему вообще по фигу на имя, когда он так хорошо владеет своим языком.
– Люблю, когда сначала нежно. Без грубости, – снова признаюсь. У нас еще полноценного секса не было, ночь только началась, а я раскрываюсь перед ним книжкой. По первому требованию. Голосом привораживает, а руками своими пленяет.
Игнат отодвигает ткань в сторону и медленно пальцем кружит по клитору. Я становлюсь мягкой и податливой периной. Пару взмахов и взлечу. Господи, меня и правда уносит. Успеваю только ухватиться. За его плечи. Плечи Игната.
Да, кажется, я зря не любила это имя. Оно особенное.
Он вводит сначала один палец, и смотрит в лицо. Читает меня. Глаза в глаза. Искрит так, что вспышки сменяет одна другую. Яркие и такие опасные.
Трахает меня нежно, без грамма грубости. Все, как и люблю. Мычу что-то неразборчивое в его губы. Поцелуя жду. Мне они так понравились. И вкус его взрывает все рецепторы. Не забыть.
Глаза его шоколадные такие теплые, негой пропитанное. И капля страсти подбрасывает поленья в костер. Он разгорается и с каждой секундой между нами полыхает.
Жарко. Душно. Пахнет вкусной похотью и возбуждением.
– Обхвати член рукой, – приказывает. Моя очередь исполнять его желания. Черт, я надеюсь, ничего выходящего за рамки не будет, – и води ею.
Опускаю ладонь. Потряхивает. Не то от волнения, не то от возбуждения. Не улавливаю, все как-то смешалось, как краски на палитре.
Пальцами касаюсь бархатной головки и обхватываю член. Исполняю все, что скажет. И смотрю в глаза. Теперь они как темный шоколад. С каплей горчинки, но до безумия вкусный. Игнат дышит часто, и жесткое дыхание приятно греет кожу.
Мне нравится смотреть на него и ловить каждую эмоцию на лице. Уязвимость, кайф, наслаждение, вожделение.
И кажется, мне нравится сам Игнат. Боже, что я творю и что в моей голове?
Облизываю губы и опускаю взгляд на его член. И на то, как я ему дрочу. Стыдливо хочется сбежать.
– Могу предложить сделать мне минет, но боюсь, тут ты откажешь мне, – скалится. И прикусывает мою нижнюю губу. Мычу от сладости и боли. Я никогда не испытывала такие чувства одновременно. Они кровь заставляют течь в обратном направлении.
– И не надейся, Игнат. Минет только для избранных.
Он надевает презерватив и устраивается между моих ног. Входит медленно, аккуратно. Помнит, что сначала нежно. Не люблю грубость ни в каком ее проявлении.
Толкается в меня и целует в губы. Глубже, язык мой посасывает. А я позволяю, потому что рвет осколочным от его вкуса. Толкается и целует шею. Долго. Понравилась она ему.
С каждой секундой ускоряемся. Меняем скорость и идем по возрастающей. Ругаюсь мысленно, сдерживаюсь.
Игнат сжимает щеки, заставляет смотреть в глаза. Взгляд только постоянно опускается на колечко в носу.
– Перестань контролировать себя. Хочу слышать, что тебе хорошо, – обводит контур губ и снова целует. Ему тоже нравится.
Стону в рот. Мне хорошо. Господи, как же мне хорошо. Отпускаю себя, принимаю его полностью и отдаю себя же.
Игнат напрягается, мышцы стали стальными. Знаю, пара толчков и будет финал. У него.
Он кончает красиво. Впитываю всего, запоминаю. Ведь не повторится больше. Сейчас он кажется мне даже идеальным.
Игнат откидывается на подушку и пытается отдышаться. Поворачиваю голову и изучаю мужской профиль. Он снова кажется красивым. Немного грубоватым, но взгляд притягивает.
– Я кончил. А ты нет, – рубит фактами, как дрова колет.
Глава 5. Тая
Прикрываю глаза от стыда. Почему-то стыдно оттого, что не получилось испытать оргазм.
Нет, я знаю, каково это – чувствовать, как тепло сковывает тело и со скоростью света толкаются в теле это брызги удовольствия.
Но не в этот раз. Да и вообще, с Игорем-то я раза два кончала. А сейчас передо мной абсолютно незнакомый мне мужчина. Пусть и сексуальный, пусть и пальчики подгибаются от одного только его взгляда, кожа мурашками предательски колет, а сердце словно сорвалось с цепи.
Игнат сдавливает мой подбородок пальцами. Ощутимо так. Хочется ударить по его рукам, чтобы не смел. А просто торможу. Что-то тормозит.
Пугает только.
Его горячее дыхание касается кожи. Приятно горячит ее. Черт, да мне нравится. Очнись, Тая! Он тебе нравится.
– Я в душ хочу, – тихо шепчу.
– Пойдем, – говорит в губы.
Игнат все время на них смотрит. Меня это… заводит. Снова. Разве такое возможно? Увидеть красивого мужчину, провести с ним непродолжительное время и тупо таять от одного взгляда на него? Это так… низко. Только вот под кожу проскальзывает. Волоски поднимаются от его запаха, тело опять дает сбой.
До душа несколько шагов. Иду не оборачиваясь. Он пялится на мою задницу. Печет ее, даже жалит. Нравится это? Да!
Заходим вдвоем. Мне неловко. Пелена спала. Сейчас все задуманное кажется каким-то безумием. Поступком обиженной девчонки, что просто взбрыкнула.
Игнат хитро улыбается. Выглядит довольным. Подходит со спины и приживает животом к раковине. Целует жадно шею. Втягивает в себя тонкую кожу. Меня кислорода лишают, вытягивают из всех клеток, из всех органов. Его не хватает. Задыхаюсь.
– Прекрати, – выдавливаю слово.
Сама молю, чтобы не останавливался. Одни его губы, язык лишают меня возможности трезво мыслить. Комната схлопывается. Мы в тонком и узком пространстве одни. Это и раздражает, и проходится возбуждением по уже влажной коже.
– Ты хотела в душ идти, – подталкивает меня к бортику.
Подчиняюсь. Переступаю порог и включаю воду. На кожу посыпались ледяные капли.
– Эй! Ледяная! – кричит, а я начинаю смеяться. Господи, как-то по придурочному все выходит.
И на задворках мыслей мелькает мысль: с ним хорошо. Очень хорошо. Господи, выжги мне эту мысль. Я не должна так думать.
– Не нравится?
Я прибавляю напор. Мы смеемся вместе. Вода ошпаривает кожу, несмотря на то, что холодная. Капли попадают в нос, в рот. Захлебываюсь. И все равно смеюсь.
Игнат резко выключает и силой вдавливает в стенку душевой кабины. Взгляд прямой и прямо в душу западет. Я дышать боюсь, потому что цепляет так крепко, насквозь пронзает.
Боже, что происходит?
Мы целуемся так, как до этого не целовались. Языки сплетаются в каком-то древнем танце туземцев. Я даже в голове слышу удары барабанов. И губы пылают от трения и страсти. Я чувствую его вкус так ярко, словно он влился в мои рецепторы.
Холод кафеля контрастирует с нашей огненной кожей. И меня также бросает то в жар, то в холод. Просто швыряет из вод Ледовитого океана в первобытный костер.
– Блядь, да что с тобой такое? – Игнат словами царапает мне кожу. Проходит вдоль шеи, языком чертя дорожку.
– А с тобой? Ты… ты…
– Я… – повторяет, дразнит. Помнит, про соски. Ласкает, их втягивает рот и ласкает уже языком. Закусываю губы, чтобы не застонать.
– Еще, – молю.
Рука ложится на мой клитор, пальцы кружат вокруг него, даря наслаждение, которое не испытывала прежде. Уношусь куда-то в другой мир.
– Отпусти себя. Слышишь?
Он опускается на колени. Это кажется таким правильным сейчас. И неправильным одновременно. Не успеваю закончить мысль, как он касается меня там . Черт, так горячо становится. Словно спичкой прошлись. И подули.
Игнат ласкает клитор, что-то выделывает невероятное. И материться. Да у него крышу сносит. Вцепился мертвой хваткой в бедра и целует, целует меня там. Везде.
Прикрыла глаза. После такого вообще можно смотреть в глаза мужчине? Кожа покрывается испариной и румянцем.
Дышу громко и часто. Изо рта вырывается стон.
Игнат прекращает ласкать и разворачивает грудью к стенке.
– Ах, – только и успеваю сказать. Пожар внутри, тело пылает, а зубы стучат друг об друга.
– Расслабься, колечко. Прикрой глаза и…
Он входит резко и останавливается. Ждет.
Зажмуриваюсь. Господи, я же чувствую его всего, каждую клеточку, каждую венку. Он во мне так глубоко и это так прекрасно.
Рука скользит вдоль ягодиц и с силой сжимает. Подбрасывает на новый уровень. Рот приоткрыт, я дышу через рот. А воздух влажный и горячий, хоть и вода капала ледяная.
Толкается в меня уверенно и до упора. Медленно растягивает. И целует шею сзади, проходится вдоль позвонком.
Утопаю в этом движении. По венам уже не кровь, а чистый кайф. Такой вязкий, похожий на сироп или варенье. Скручивает в жгуты от наслаждения.
– Так нравится? – чуть убыстряется. Трахает с долей грубости.
Да, мать его, мне нравится.
– Отпусти. Себя!
Грудь сжимает, оттягивает соски. Пальцы смачивает слюной и снова возвращается к ним, обводит ореолу и слегка сжимает сам сосок. Простреливает тысячами тончайших игл.
Другую руку опускает вниз и касается клитора.
Просто не дает мне шанса.
– Игнат, – его имя сейчас самое родное и самое близкое. Пишется перьевой ручкой на сердце.
Спираль раскручивается с бешеной скоростью внутри.
Не выдерживаю. Стон раскалывает маленькое пространство вокруг нас.
Воздух трескается на множество осколков, они вонзаются в чувствительную и поврежденную кожу от поцелуев, следов щетины и отметин зубов.
Мой оргазм яркий. Я стараюсь запомнить каждую секунду. Игнат вонзается в мои губы и пьет наш поцелуй. Грубость, мягкость, страсть, похоть, сладость, бессилие – все сливается в одну точку – в слияние наших губ.
Какой-то утробный рык, мои стоны. Меня ведет от всего: от его запаха, вкуса. Касание кожи как печать, взгляд теплых шоколадных глаз выжигается на сетчатке.
Кажется, я совершила большую ошибку, разрешая ему сесть за стол. Этот мужчина не может просто пройти мимо моей жизни и не оставить в ней след.
По коже ягодиц ударяют горячие капли спермы.
– Блядь! – ругается. А у меня от его тона неостывшее возбуждение покусывает все клеточки.
Прижимает к себе, целует щеки, переходит снова на губы. Кажется, он не перестанет меня целовать. Я ведь только млею от этого.
– Прости, не удержался. Думал, в комнате продолжит.
– Нравлюсь так?
– Да треш какой-то, – и смеется мне на ухо прикусывая.
Игнат помогает мне ополоснуться, потом лейку направляет на себя. Мы лишь смотрим друг на друга и как-то загадочно улыбаемся. Будто мы самые коварные заговорщики в мире.
– Тая? – окликает, – мы без презика трахались.
Черт, его «трахались» заставляет все мышцы сжаться.
– Я в курсе, – опускаю взгляд.
– Тебе не о чем беспокоиться.
Господи, вот он о чем. Стало стыдно. Я вообще об этом не подумала. Мозги совсем вытекли от него, расплавились. Стала как сыр после духовки и двухсот градусов в ней.
Киваю. Оборачиваюсь и останавливаюсь.
– Ты тоже… Это… не думай… я, – краснею и выгляжу, наверное, как спелый помидор. Особенность, которая меня еще со школы раздражала.
Ухмыляется. Ему это нравится?
– Ты была смелее. Что случилось, колечко? Смелость все? – свистит. Дурак. – усвистала?
Неуклюже выхожу из ванной. Не знаю, куда себя деть. Присесть, лечь обратно на кровать? Что вообще сейчас будет происходить?
Игнат останавливается у двери и опирается на косяк. Руки скрестил на груди и, странно улыбаясь, изучает меня. От его взгляда все еще прожигающего никуда не деться.
– Устала? – хрипло спрашивает. Проходясь взглядом по губам и цепляясь за колечко.
Веду плечами. Какой ответ его устроит? Мышцы тяжелые и я все еще ощущаю спазмы внутри.
– Давай ужин закажем? Я проголодался.
Глава 6. Тая.
Пристально слежу за его движениями. Его как раз ничего не смущает. Даже в этом нелепом белом халате он выглядит расслабленно и уверенно. А я тону в этой махровой ткани и чувствую себя какой-то крошкой.
– Или ты салатом наелась? – намекает он на мой заказ в его ресторане, – хотя… ты же даже к нему не притронулась.
Игнат запомнил это деталь. Что-то бьется в душ е .
– Нет, я бы не отказалась поужинать. С тобой, – кажется, что я шепчу. По телу пробегает скованность. Я присаживаюсь на край кровати и кладу ногу на ногу.
– Отлично.
Наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц и стараюсь запомнить все. Алкоголь полностью выветрился, все произошедшее кажется бредом. От него еще жар раскатывается по коже, а внутри пульсирует. Хороший такой бред, сказочный.
Игнат оформляет заказ по телефону. Я вслушиваюсь только в его голос. Хриплые нотки как шелест бархата по чувствительным клеткам. Делаю глубокий выдох от удовольствия.
– Не против? Я сделал заказ за тебя. Надеюсь, ты любишь рыбу.
Киваю. Хочется снять с себя безразмерный халат. В комнате невыносимо душно. А от его голоса, взглядов, посылаемых в мою сторону, капельки пота стекают по позвоночнику.
Игнат садится в кресло напротив меня. Ему халат не мешает. Края разошлись в разные стороны, заставляя взглядом прильнуть к его груди. Она высоко поднимается. Игнат дышит глубоко, но размеренно.
– Расскажешь, что с тобой случилось? Почему ты была вся в слезах, когда я тебя заметил?
Он и не моргает вовсе, когда спрашивает. Я же вся подобралась. Как перед экзаменом прям.
Вспоминаю сегодняшний день, и так пусто сразу на душе становится. Противно и зябко.
Для Игоря я была не единственная. На протяжении всего года отношений у него были и другие девушки. Я, наивная дурочка, верила ему. Услышала много оскорблений в свой адрес и унижений. А потом ушла. К черту его и такие отношения.
– Просто неудачный день, – все, что я говорю.
Игнат хмыкнул. А по глазам вижу – не верит. Он словно руку в душу засунул и провернул.
– Так отомстить ему решила? Прыгнув в койку с другим? – в каждом слове отрава. Тело сжимается от негодования и обиды. Ведь не прав. Не прав?
– А ты позволил это сделать, – чуть выше поднимаю подбородок и выпрямляю спину, – тебе же понравилось, Иг-нат?
– А ты не так проста, Та-я.
Он встает с кресла и направляется в мою сторону. Задерживаю дыхание, сердце бросилось отчаянно биться и разгонять кровь. Румянец проступает на щеках, и они начинают гореть. Это происходит всего за секунду, а то и меньше. Такая реакция у меня на этого мужчину.
Игнат ложится на кровать и прикрывает глаза. Странное желание прижаться к нему, уткнуться в его грудь и заснуть. Дергаюсь резко и мысленно бью себя по рукам.
– Ложись, – словно покопошился в моей голове, выудил последнее, о чем думала.
Послушно исполняю. Так будет выглядеть, что я исполняю его просьбу, а не свое желание.
– Я рассталась с мужчиной. Он не ценил ни меня, ни наши отношения. Оскорблял и вел себя отвратительно. Мне стало так обидно, я и плакала. Игорь раньше был другим, а вчера маски были сброшены.
Зажмуриваю глаза. Хочется выдохнуть, я сказала все это на одном дыхании. И словно поставила жирную точку в прошлом.
– Придурок твой Игорь, – с усмешкой сказал. А я теснее прижалась к его телу. Он помог поставить мне эту точку, хоть и не осознает этого.
Сердце продолжает колотиться от близости его тела. Я втягиваю его запах, смешанный с гелем для душа, и закатываю глаза. Чистое удовольствие.
Сейчас я абсолютно трезвая, но меня до сих пор качает на волнах.
– Но ты так больше не делай, Тая, – строгий голос вытаскивает из этих волн и с силой бросает о каменистый берег.
– Ты о чем? – дрожу. Кажется, температура в комнате уменьшилась на несколько градусов.
– Не надо никуда ездить с незнакомым тебе мужчиной. Это ведь может плохо закончиться, – смотрит в упор.
Он больше не улыбается. И, кажется, правда отчитывает за неосмотрительность. Какой заботливый… Меня это задевает. Приятно так трогает.
– Ни один мужчина не должен на тебя так влиять. Не бросайся во все тяжкие из-за того, что какой-то лох просто не оценил тебя, – каждое его слово окутывает заботой. Мой мозг вытаскивает из его фраз самое нежное и мягкое.
– Хм… А может, я бы и не пошла бы ни с кем, кроме тебя…
Внутри полный кавардак. Меня потряхивает от брошенных мной слов. И в сердце поселяется трепещущее чувство.
– Та-я, – повторяет он с придыханием. Он что-то вкладывает в мое имя, но я никак не могу понять, что именно.
Тянется к моим губам, а я прижимаюсь всем телом. Тепло перекатывается от него ко мне и в обратном направлении. Стягивает нас, завязывает.
Ужин приносят не вовремя. Игнат снова ругается. Теперь я слышу это слово отчетливо. Он матерится. Слово грубое, но кровь в венах вскипает от его тона и грубости.
Нам заносят несколько блюд, бутылку шампанского в ведерке со льдом, фужеры и фрукты.
– Ты решил, что я настолько голодная? – обвожу все это великолепие. Слюна скапливается во рту. На тарелке нарезанный ананас. Обожаю!
– Это я себе, – улыбается широко. Я безмолвно смотрю на него и думаю: «Ну что за черт, Тая!»
Сердце предает меня в эту секунду, тело перемещается в пространстве словно нет ног. Чувство опьянения возвращается во сто крат сильнее.
– Ладно, Та-я, просто не знал, что любишь, – подмигивает. Я оступаюсь и чуть не падаю.
Не хочу заканчивать этот вечер, эту ночь. Единственное желание закрыться в номере и уничтожить весь мир за пределами этих метров.
– Спасибо, – скромно произношу.
Мы едим молча. Но то и дело переглядываемся.
Рыба шикарная, на десерт мой любимый медовик. А от фруктов такой аромат, что уже пропиталась их соками и вкусом.
– Шампанское? – указывает на ведерко.
Отрицательно машу головой. На сегодня алкоголя достаточно.
Игнат откладывает приборы первым. Под его тяжелым взглядом кусок в горло уже не лезет. Что-то вытягивает своими глазами из меня. До тошноты стягивает.
– Расскажешь мне, кто ты?
– Тебе правда это интересно?
Бегаем по лицам друг друга. Уже знаю, что у него над левой бровью маленькая родинка. А на верхней губе тоненький шрамик. Хочу нарисовать этого мужчину. Он идеальный в своей не идеальности.
– Ну, я бы не спрашивал, если бы не было интересно, – говорит так, что закручиваешься узелком.
Откидываюсь на спинку стула. Театрально делаю паузу и смотрю, как Игнат от нетерпения чуть елозит на стуле. Вот блин, он и правда ждет моих слов.
– Я художница. Год назад закончила Суриковское.
Его брови летят вверх. Ну да, это не совсем современно. Но что он ожидал?
– И ты рисуешь? Ну, реально рисуешь?..
– Да. Неделю назад отдала свой последний заказ. Игорь, – немного торможу. Ком в горле все еще не дает полноценно о нем говорить, – часто рекомендовал меня своим знакомым. Им нужно было то в доме стену оформить, то картину нарисовать. Я бралась за эти заказы. И мне нравилось.
Не юлю душой. Мне и правда нравится это. Дедушка тоже был художником. В его квартирке старой до сих пор хранятся картины, на которые смотреть без сбившегося ритма в сердце невозможно. Там такая душа в мазки вшита – дрожь прокатывается по спине.
Игнат подходит к столу, где обычно лежат буклеты. Ищет что-то в ящиках. Находит чистый лист и карандаш.
Закатываю глаза. Удовольствие маленькими шажками окружает меня.
– Нарисуй, – просит. И смотрит, как будто в первый раз видит.
– Тебя?
Думал, а потом отрицательно машет головой. А я и не дышала вовсе. Игнат указательным пальцем трет верхнюю губу и странно ухмыляется. Почему мои мыли прочитать он может, а я его нет? Как-то даже обидно.
– Себя, Тая. Себя нарисуй.
– Автопортрет?
– Да как хочешь называй. Хочу видеть тебя на рисунке. И твои глаза.
И я рисую. Полностью погружаюсь в свой рисунок. Жизнь вокруг сжимается только до меня, карандаша, листа бумаги и моих штрихов. Так было всегда. Я погружаюсь в свой рисунок полностью, без остатка. И правда, часть себя вкладываю.
– Вот, – передаю его Игнату. Жду каких-то слов. Внутренности сшиваются плотными нитями от этого ожидания. В горле сухо, голос будет глухим и хриплым. И я молчу.
Игнат долго смотрит на мой рисунок. Он мне кажется недоработанным и сырым. А его нисколько не смущает. На лице ноль эмоций. Просто долгий взгляд в мои нарисованные глаза. В сердце какое-то костровище. Тишина в комнате как разряды тока щиплет нервы.
– Не нравится? – чуть смелею.
Он складывает лист вчетверо и убирает в карман брюк. Так и не сказав ни слова. Обида рвет на кусочки.
– Давай спать, Та-я? Наизнанку выворачиваешь ведь …
Глава 7. Игнат
Просыпаюсь первым. Тая, прижавшись ко мне всем телом, мило сопит. Даже шевелиться не хочу. Внутри что-то цепляет это картинка, ворочает и заставляет запомнить ее образ.
Наклоняю голову и втягиваю ее запах. Какой-то чертовски вкусный, хочется дышать им и дышать не прекращая. В кровь вливается дикая доза сладкого сиропа, сгущает ее.
Касаюсь ее персиковой кожи, и легкое покалывание ощущаю на губах.
Тая медленно открывает глаза. Еще не проснулась, не поняла обстановку: номер, незнакомый мужчина, охрененный секс прошлой ночью… А то, что смутится и застесняется, уверен. В такой момент она покрывается очаровательным румянцем. В паху сразу тяжелеет от ее смущения и уязвимости.
– С добрый утром, – говорю.
– С добрым.., – осекается.
Обводит номер туманным взглядом. Хмурится. Мне в сердце нежность вкалывают маленькими дозами. Хочется ее к себе притянуть и еще разочек показать, какой же козел ее этот Игорь. Тянусь, чтобы коротко поцеловать тонкую шею. Тая уворачивается. Зараза такая…
– … утром, – заканчивает.
Ну и где смущение? Где мой румянец? Я как бы лежу, жду тут…
– Я первая в душ.
Соскакивает с кровати и, щеголяя охрененным голым задом, с идеальной осанкой ныряет в ванную. Мне осталось только прикрыть рот и тупо гипнотизировать белую дверь. Стучаться и проситься на совместный душ вроде уже невежливо.
Заказываю завтрак в номер. Снова перечисляю все, что есть в меню. И постоянно кошусь на часы. Отчего-то отсчитываю время, сколько Тая отсутствует.
Дверь открывается с громким щелчком. Как дурак уставился на нее и жду. Ритм сердца становится частым, показывая острые углы на кардиограмме. Воздух удушливой волной стягивает легкие, даже перед глазами все мутнеет и тускнеет. Это начинает выводить из себя. Какая-то странная и неадекватная реакция.
Тая выходит полностью одетая. Та же блузка, юбка, что и вчера. И длинный каскад русых волос. Они приятно пахнут какими-то цветами. Уверен, вызывают зависимость. Потому что мне до чесотки хочется подойти, взять прядь волос и сделать этот губительный вдох.
Стискиваю ладони в кулаки, напрягаюсь весь.
– Привет, – улыбается. Мне к груди горячие камни прикладывают, – еще раз.
Сглатываю. Слова застревают в горле.
Мне не хочется ее отпускать. Вот совсем. В голове жужжат мысли, что такого придумать, чтобы мы не покидали этот номер. Готов стать подлым и мерзким, но закрыл бы номер на ключ и выкинул на хрен ключ в окно.
Машу головой, выгоняю эти мысли. Только Таю напугают.
– Я завтрак заказал, – хрипло говорю.
Она стреляет в меня своими глазами, которые похожи на морские камни. Еще вчера заметил, что они необычные. Могут тяжестью своей убить, а взгляда отвести не сможешь. В память врезаются дротиками.
– Не люблю завтраки, – ведет плечами.
Ну твою ж мать. Язык жжет, как ругаться хочется.
– А что любишь?
Отхожу к креслу и сажусь. Тая медленно шагает и идет к кровати. Неловкости между нами вроде нет, но напряжение простреливает воздух. Какая-то сизая дымка образуется и парит вокруг нас. Душит.
– Игнат… не надо этого, – вроде и строго говорит, но блядь, вижу, что не играет, ей хочется видеть от меня какие-то шаги, какие-то действия.
– Чего этого? – ухмыляюсь. А сам, как провод оголенный, опасно искрю, когда обидой в меня своей брызжет.
Тая делает глубокий вдох и отворачивается от меня. Хочется подойти, тряхнуть ее за плечи хорошенько и выбить ответы. Только с ней так нельзя.
– Играть в хорошего парня, которому есть до меня дела, – говорит быстро, на выдохе. Спорю, отвернулась, чтобы глаза зажмурить?
– Так, может, я и есть хороший парень, м?
Все-таки подхожу и просто касаюсь ее плеча. Запах втягиваю со всей силы. Мышцы напрягаются, а сознание как картофельное пюре.
– Тогда я люблю ужины, хороший парень, – не оборачиваясь, но уже улыбаясь, говорит.
За завтраком мне постоянно кто-то звонит, отвлекает. Тая только косится в мою сторону. Сейчас все кажется немного странным. Вроде и были вместе этой ночью, а близости как таковой нет. Только секс и интерес. И меня царапает это. Неприятно так. Почему-то вину ощущаю тонкой пленкой, но содрать не получается.
Собираемся в спешке. Мне нужно в ресторан ехать. Тая мыслями тоже уже далеко. Внизу тормозим оба. Нам в разные стороны. Душа бешеной собакой мечется за ребрами и скулит. Просит чего-то, даже жаждет.
– Пока?
Это вопрос. Меня подбрасывает пружиной вверх и дыхание замирает. Электрошоком проходится по телу.
– Подожди, Та-я.
И правда, имя охуенное. Вкусное такое, как карамель на языке.
Впивается в меня взглядом и смотрит так, что душа стелется. Глаза и правда морские камни. Такие красивые, манящие, пустоту заполняют.
Достаю свой пострадавший телефон. Он после падения сильно глючит. В ремонт надо отдать. И чем быстрее, тем лучше.
– Забьешь номер? Свой.
Она улыбается. Твою мать, меня как звездами обсыпало. Дебильно улыбаюсь в ответ.
Забирает мой телефон и аккуратными пальчиками вбивает заветные цифры. Я аж дышать перестал, пока назад мне не вернула. Каждое ее движение фотографировал взглядом. Вспышки мелькали перед глазами.
– Ты правда позвонишь? – нежно спрашивает. Землю из-под ног выбивает.
– А ты сомневаешься?
– Нет, – чуть смущается и отводит глаза, – ты же сказал, что хороший парень.
Провожаю ее до такси. Кажется, сердце начинает меня предавать. Какой раз за сутки просто в конвульсиях трясет его. Тру грудину, потому что мышца разгоняется сильно, печет.
Телефон кладу в карман брюк. Мое такси в ожидании более пяти минут. Да по хрен. Слежу, пока машина Таи не скрылась за поворотом. Только потом подхожу к своему такси.
Ворчание таксиста слушаю вполуха. Ненужный треп, только мухой зудит, мешает.
Весь путь перебираю картинки прошлой ночи. Откинулся на подголовник и прикрыл глаза. При вдохе – ее запах. Я, кажется, ощущаю его здесь, на заднем сиденье машины. Должно ведь пахнуть бензином, кожей и кофейной вонючкой, у зеркала заднего вида. А вот и нет…
В кармане греет ее портрет. Как ошалелый уставился вчера на рисунок и слова ей сказать не мог. Глаза жгло от него.
– Мы на месте, – голос водителя вытаскивает из прошлого. Злюсь.
– Спасибо, – выталкиваю слово и резко выхожу из машины.
Телефон выпадает из переднего кармана на асфальт и выключается. Да, за сутки слишком много сильных ударов у него было.
– Блядь! – вырывается громко.
Глава 8. Тая
Таксист останавливает у высокой многоэтажки перед шлагбаумом. Дальше не проехать. Мне, в общем-то, и не надо.
– Спасибо, – благодарю. Милый дядечка. Ни слова не проронил в пути.
Выхожу и спешным шагом иду к подъезду. Помню, когда Игорь первый раз привез меня к себе. Я, которая всю жизнь прожила в старой хрущевке, смотрела на все разинув рот. Дикая была. Игорь смотрел на меня и смеялся про себя. Мне сейчас так кажется. Потом одел, обул, как ему нравилось. Сделал своей послушной игрушкой, которую не стыдно представить друзьям. Художница – звучит очень высокопарно, под стать его обществу.
Открываю подъезд и взглядом упираюсь в крупную фигуру охранника. Всегда наводили немой ужас на меня. До сих пор в голове не могу уложить, что я такой же житель этого дома, как и все здесь.
Поправочка. БЫЛА жителем этого дома.
Пока не вызвала лифт, быстро строчу сообщение своей знакомой. Мы не тесно дружим, но довольно тепло. И с праздниками всегда поздравляли друг друга. Созваниваемся редко, но никогда не было натянутости в нашем общении.
«Вера, я могу пару ночей провести у тебя?» – пишу и сразу отправляю.
На кнопку лифта жму остервенело. Начинает накатывать дрожь. Морозное дыхание проходится по открытым участкам тела и стягивает.
Я никогда Игоря не боялась, но после вчерашнего разговора я поняла, что совсем его не знаю. Следовательно, и не знаю, что теперь от него ожидать. Неуютно. Я свертываюсь до размера апельсиновой косточки.
«Игорь?» – спрашивает.
Он ей никогда не нравился. Меня возмутило, как тогда Вера отзывалась о нем. Казалось, что она переходит границы, ведь ее мнение мне было неинтересно. А сейчас… дура ты была, Тая.
«Да».
Щеки заливает краской, и она стекает по шее и зоне декольте. Печет в этих места сильно.
«Конечно, приезжай, Тая».
Делаю глубокий вдох. Створки лифта как раз разъехались, когда телефон вырубился у меня в руке. Вовремя, надо сказать.
– Собрать вещи и уйти. Собрать вещи и уйти. – Повторяю себе, учу и в голову вдалбливаю.
В зеркале не узнаю свое отражение. Глаза еще горят неестественным блеском. Их цвет кажется глубже… порочнее. Шея исполосовала мелкими бороздками – последствие трения его щетины. Мне приятны были эти царапины.
Уголки губ подрагивают в подобие улыбки. Вчера казалось в какой-то момент, что совершаю ошибку. Но ровно до той секунды, пока мы не поцеловались. Туман стелился в голове, а тело предательски отзывалось на его умелые касания и ласку.
Он же позвонит? Сердце пронзает спицей при мысли о его звонке.
В замочную скважину попадаю не с первого раза, связка ключей даже падала дважды. Не чувствую пальцев, как и рук в целом. Парализовало от волнения.
– Явилась, – голос заставляет вытянуться по струнке и замереть. Во рту пересохло, даже горло першит.
– Привет, – мямлю.
Соберись, Тая!
– Где шлялась всю ночь?
Понимаю, что он пьян. Это пугает еще больше. Пьяные мужчины вообще вселяют мне страх. Меня опоясывает сдавленное чувство паники. Да я в таком состоянии я вижу его впервые.
– Тебя беспокоит это только сейчас?
– Ты где, блядь, шлялась? – повышает голос. Заставляет вжать голову в плечи и зажмурить глаза.
Он ухватывает взглядом чуть опухшие яркие губы, шею со следами щетины. Опускаю взгляд. Игорь не дурак. Все понял. От этого становится еще страшнее.
Стараюсь дышать. Воздух спертый и тугой, вдох – и легкие киснут. Чувствую себя как в клетке, угол ищу, где бы скрыться. Но знаю – занятие бесполезное.
– Гуляла, – шепчу тихо, не разобрать.
Он двигается на меня крупными шагами, пятками вдавливается в пол, а слышу это как удар молотка о шляпку гвоздя. И больно, будто этот гвоздь в позвоночник вбивают.
– Одна? – странно ухмыляется, бросаю снова ядовитый взгляд на мои губы. Закусываю их из-за искрящихся как провода нервов.
Хочется крикнуть, что нет. Я встретила другого. И ночь с ним провела. И кончала пару раз. Мне так понравилось, что до сих пор тело горит, а на коже его запах как родной воспринимается.
А я молчу. Это же будет провокацией.
– Конечно одна! – бью взглядом по его глазам.
Не увожу их в сторону и принимаю удар. Только стук сердца в голове отдается разрастающимися ударами. Разрывает и глушит. Но сознаваться не собираюсь.
– Пришла зачем?
До меня долетает его слюна. Оседает на щеке. Смахиваю эти капли и недовольно морщусь. Мне противно и чувствую я себя униженной. Так может сделать только Игорь. Одним взглядом, одним словом, одним движением – и ты придавлена его фантомным ботинком.
– Вещи собрать, – разуваюсь и спешно достаю спортивную сумку.
В шкафу много вещей. Окидываю взглядом и вспоминаю, какой наряд и куда надевала, как бережно выбирала платья, носила, потом аккуратно все развешивала. Дорогие ведь, состояние целое стояли. Такое положено беречь.
– Эти вещи покупал тебе я, – раздается над ухом. Меня откидывает назад его алкогольными парами. Желудок сковывает спазмом от накатывающей тошноты. Кожа покрывается холодным потом.
– И ты хочешь оставить их себе?
– Отдавать их тебе нет никакого желания, – ведет плечами. Он облокотился о стену напротив меня и высверливает дыру на моем затылке.
– Тебе-то они зачем? – хочу придать голосу непринужденности и, что уж, безразличности к происходящему. Хотя это далеко не так. Меня сворачивает в трубочку обида от его поступков, слов, даже взглядов.
Любила ведь, правда. Да, он не красавец, да, старше меня. Но подкупил чем-то. Своими долгими речами и обещаниями, получается? Я наивно ему верила и ловила каждое слово.
Провожу ладонью по тканям. Шелк, мягкий хлопок, органза, кашемир… Ладонь покалывает, в носу теряются запахи чистой одежды, кондиционера и шикарной жизни.
Только себя хочется ценить больше, нежели набор тряпок, ровно развешанные по цвету.
– Да и забирай. Можешь следующей лохушке подарить, которая будет закрывать глаза на все твои похождения.
– Дура ты, Тая. Могла бы сейчас в шоколаде быть. А ты… обиженная, принципиальная деревенщина…
Глотаю слезы. Все равно больно все это слышать. Сначала целовал, любил, а потом перочинным ножичком кожу сдирал своими поступками и оскорблениями.
В сумку кидаю самые простые свои вещи. Их то он не будет отбирать? Джинсы, пару кофт, хлопковое нижнее белье. Вроде все… Кажется, я их с собой и привезла год назад.
Драгоценности, дорогая косметика, обувь – все оставляю. Жалко, конечно. Ведь все нравилось, я себе нравилась в этих образах.
Выхожу в коридор. Оглядываться не хочу. Игорь следит за каждым шагом. Я чувствую его горячее, но прогорклое дыхание за спиной и на спине. Волоски дыбом встают и шевелятся.
– Картину свою забери! – приказывает.
Я подарила ее Игорю спустя месяц знакомства. Там пейзаж. Морской берег и набережная. Последнее, что я помню из нашего отпуска с родителями. Море, каменистый берег, много разноцветных вывесок кафе и люди, ходящие парочками.
У меня в голове будто щелчок раздается. Обида трансформируется в злость. Как он смеет? Ведь знает, как дорога мне эта картина, как было приятно ее дарить.
Лучше бы оплеуху влепил, нежели эта брошенная презрительно просьба.
В тот отпуск мы с родителями поехали на автобусе на экскурсию и попали в аварию. Из всех пассажиров выжила только я, потому что папа закрыл меня собой, и еще одна пожилая женщина. Чудом. Мы уцелели чудом.
– Зачем ты так, Игорь? – меня топит злоба, но вместе с тем слезы душат и сдавливают всю грудь колючей проволокой, прокалывая шипами насквозь. Он плюнул в святое для меня воспоминание – последняя счастливая картина для нашей семьи.
– Была бы послушной, ничего бы и не было. Сама виновата.
Подхожу к картине и забираю ее. Руки трясутся и леденеют. Вцепляюсь в золотую рамку так крепко, что суставы хрустят.
– Виноват ты, Игорь. А я… просто ошиблась в тебе.
Разворачиваюсь и трогаю ручку двери.
– Телефон оставь.
Тело вздрагивает и замирает мраморной статуей. Кровь сворачивается, из меня будто весь кислород выбили одним четким ударом.
– Зачем он тебе? В розовом корпусе и с кучей ненужной тебе информации? – мой голос безжизненный, но я стараюсь вдохнуть в него жизнь и легкость из последних сил.
– Ну, когда заработаешь своим трудом, тогда и купишь себе свой.
Ублюдок. Выцарапать бы его глаза и вырвать все жилы. Ненавижу. Ненавижу так сильно сейчас, что это чувство затмевает все остальное. Перед глазами красная пелена, я слышу, как с силой сжимаю челюсти до треска.
Держись, Тая.
Холодными пальцами цепляю разрядившийся телефон и кладу его на обувницу. Взгляд прикован к розовому корпусу стальными цепями.
Переступаю порог квартиры и выдыхаю весь углекислый газ, что уже начал травить меня изнутри.
– Тая, ты еще пожалеешь, что уходишь, – бросает вслед, – я жить тебе спокойно не дам, – скалится. Я вижу его зубы и острые клыки. Он похож сейчас на злого пса, у которого забрали косточку. Глаза такие же бешеные с нездоровым блеском.
Меня мутит от осознания случившегося.
– Пошел ты… – говорю уже закрывшейся двери.
Трусливая Тая…
Глава 9. Тая
– Тай, иди на кухню! Обед стынет, – Вера затихла в дверях. Ее взгляд прожигает во мне сотую дыру за эти три дня.
Я приехала к ней в тот день, когда вконец ушла от Игоря. Вера живет на окраине города в старой двухкомнатной квартире, доставшейся ей от бабушки. Переступая порог, сразу вспомнился дедушка и его хрущевка в маленьком городке за триста километров от столицы.
– Сейчас иду, – отодвигаю ноутбук, позаимствованный у Веры, и кошусь на старенький смартфон, опять же Верин.
Плетусь за ней на крохотную кухню. В воздухе пахнет супом, слюна скапливается, а желудок отзывается на запах. А я и не чувствовала голода, пока не оказалась на кухне.
Едим молча. Слышен только стук приборов о тарелки. Звенят в полной тишине, как по нервам играют.
– Не получается? – тихо спрашивает Вера.
Коротко мажу по ней взглядом и снова утыкаюсь в свою тарелку. Ребра сплющивает какая-то беспросветная куща. Мне стыдно признаваться Вере, что некуда пока съехать от нее.
– Сейчас написала одной клиентке, я ей рисовала одну картину на день рождения ее мужа. Может, откликнется. Вдруг у кого-то еще намечается юбилей, – шепчу, в глаза смотреть не хочу. Боюсь увидеть жалость.
А я сильная, справлюсь. По крайней мере так дедушка всегда говорил. А он врать не будет.
– Хорошо, – коротко отвечает. Чувство недосказанности повисает в воздухе как развешенное белье. Мешает, а в носу чувствуешь его запах.
– Вера, я как только найду работу, – проглатываю последнюю ложку супа. Вкусный. Вера всегда вкусно готовила, – обязательно найду хоть комнату и съеду.
Еще бы побыстрее работа нашлась. Вслух, конечно, не озвучиваю. Самой тошно от такого подвешенного состояния. Как на крючок повесили, ногами болтаешь, а слезть не можешь – не получается.
– Да все в порядке, Тай, – коротко улыбается. А в душе червячок грызет от ее улыбки. Вера никогда ни с кем не делила жилплощадь.
Киваю. Собираю наши тарелки и включаю воду, чтобы помыть посуду. Вера щелкает чаем и достает сладкое. Аккуратно раскладывает в блюдо и ставит на стол. Все делаем молча. Тоскливо становится от этого молчания.
– А ты не думала, что это твой Игорь старается… ну… – замолкает.
Сердце сжимается на максимум и стучит яростно и больно. Меня такая мысль тоже посещала. Когда в тридцатый раз меня посылали и с заказами, и в галереях. Во всех местах, где я хоть как-то могу работать, говорили одно и то же. Надежду разрезали своими обещаниями “перезвонить”.
– Не думаю, что он такой злопамятный, – саму пока страх раздавливает в кашицу.
– Я вот думаю наоборот, – Вера скрещивает руки на груди и пристально вглядывается в лицо. Его печет как в июльский полдень.
– Вер, я была одной из многих для него. Зачем так заморачиваться? – не отстаю. Стараюсь переубедить саму себя. Но сомнения с каждой прожитой минутой плющом обвивают и губят.
– Ну, смотри. Только я бы на твоем месте присматривала совсем другую работу. Чтобы хоть какие-то деньги были.
Она уходит с кухни. Здесь пахнет раздражением. Оно покалывает плечи, руки, движется вниз по ногам. Колет все тело и мышцы.
Помыв посуду и убрав ее в навесной шкаф, иду обратно к ноутбуку и открываю новую вкладку с вакансиями в ближайших кафе, магазинах.
Ведь Вера права. Сейчас мне нужна хоть какая-то работа.
Телефон подает признаки жизни. Незнакомый номер высвечивается и мигает. Я отчаянно глотаю большими глотками воздух. Напряжена до предела. Тронь – рассыплюсь. Внутри какой-то переполох. Все органы будто взбунтовались и долбятся друг об друга. Чувствую каждый удар.
– Тая, телефон, – Вера подходит близко и тормошит за плечо.
– Страшно, – хрипло говорю, – вдруг это он ?
– Тогда тем более!
Сама нажимает на зеленую трубку и передает мне телефон.
– Алле?
Не узнаю голос. Я будто сутки торчала в подземелье и напиталась землей и сыростью. А тело стягивает высоковольтным проводом. От него искрит и бьет разрядом.
– Новостройки в Москве! Успейте куп…
Бросаю трубку. И отбрасываю от себя телефон как какую-то подброшенную врагом заразу.
– Спам? – с грустью в голосе спрашивает Вера.
Просто киваю несколько раз. Остановиться не могу. В горле горечь и спазм, слезы сдерживают.
– Он ведь так и не позвонил?
В душе сгущается туман. Мне не хочется поднимать эту тему снова на поверхность, но и в себе держать невыносимо. Как уголек катается внутри истерзанного тела и не дает ему жить дальше.
В тот вечер, как я пришла к Вере, первое, что сделала, позвонила оператору, чтобы мне вернули мой номер. Глупо, да? Им не помогли даже моя истерика и мольба. Сердце граблями царапали их «Невозможно это сделать, потому что номер действующий. Оформлен не на ваше имя”».
Ну, конечно. Я же полная дура тогда была, когда Игорь полностью взял расходы за связь. И телефон, и тариф, и номер. Все на него. От меня-то вообще что осталось за этот год? Непроходимой глупышкой была.
«Верни мне сим-карту» – попросила я Игоря в сообщении.
На следующее утро в салоне связи мы встретились, чтобы перерегистрировать номер на меня. Я вздохнула с облегчением, но сутки были потеряны. Сутки мучений и неведений.
Я боялась, что Игнат мог позвонить. Как ненормальная измеряла шагами маленькую комнатку и сгрызала ногти в кровь.
Он не звонил.
И через день тоже не было от него звонка.
А сегодня я съела себя изнутри в какой-то нервотрепке. Сама стала клубком нервов. Только тишина. Один спам и… спам.
– Тая, а может, тебе пойти в его ресторан?
– Зачем? – низко спрашиваю. Каждый звонок с незнакомого номера высасывает из меня силы как комар-кровопийца.
– Мало ли что могло случиться?
Вскидываю на Веру глаза, и сердце начинает кружить вокруг своей оси как в танце. Ритм уже не важен, оно просто бьется заведенной игрушкой.
– Его телефон же я уронила! Он ударился об кафель, – изъясняюсь сумбурно. Мысли плывут по течению быстро.
– Ну вот! – ободряет.
Пью воздух через трубочку. Он стал густым и вязким как кисель.
– Собирайся, поедем к нему. Хочу даже взглянуть на него, – Вера заговорщически улыбается и подмигивает.
Я приободрилась. Вера дает мне свое платье. Не могу же я пойти в своих обычных джинсах и кофте. Наношу какой-никакой макияж. Стрелки ровно только нарисовать не могу. От волнения руки не слушаются, и черная подводка коряво мажет вдоль века.
Выхожу из ванны, когда Вера уже стучится в дверь. Оглядываю себя в зеркало несколько раз, кручусь вокруг и так, и эдак. Прям как на свидание собираюсь. Вслепую.
Идея кажется мне сначала разумной, а потом тоска накатывает. Что, если он и не собирался звонить? Что, если это была просто игра для наивной девчонки Таи, которая решила поверить в благородство после проведенной ночи. Липкой паутиной обматывает от этих вопросов.
– Едем?
Вера тоже уже готова. Одну она меня отпускать, как я вижу, не собирается. Никак не могу понять, нужна ли мне поддержка в ее лице или нет. Все такое спорное и непонятное, разобраться не могу. Кидает в разные стороны и рвет пополам как старую фотографию.
Киваю, и мы выходим. На такси добираемся до его ресторана. У меня дыхание прекращается, стоило мне увидеть вывеску ресторана и яркие огни. Та ночь оскароносным фильмом прокручивается перед глазами, даже музыка в голове играет.
– Все хорошо? – интересуется. Не знаю, что ей ответить. Да и себе свой поступок пока непонятен.
Невнятно пожимаю плечами. Зубами шлифую губы, всю помаду съела. Зачем, спрашивается, красила их. Румяна и те сползли. Стала снова бледной, болезненной.
Стараюсь выпрямиться, спина гудеть от напряжения начинает, плечи расправляю. А ноги перестают слушаться. Чеканю шаг как солдат.
Нас встречает та же хостес, что и была в тот вечер. Она оглядывает сверху донизу. Скептически и с долей такого презрения, будто я и правда в джинсах и кофте пришла.
Неприятно стало. Словно тухлой водой облили и ходят вокруг, принюхиваются.
– У Вас заказано? – играет голосом. Он сладкий, желудок в спазме сжимается от тошноты.
– Нам бы столик, – включается Вера.
Я стою и коротко переключаю свое внимание в зал. Ищу его глазами. Цепляюсь за любую похожую деталь. Сердце выбивается, его удары громкие. Кожа вся покрыта испариной, но мне нежарко. Колотит сильно, словно вирус гриппа в теле выживает.
Нас провожают за столик и подают меню. Стоит над головой как грозовые тучи. Облаком сладких духов обдают и давит на плечи булыжниками.
И тут я замечаю его .
Игнат выходит из открытой двери в обнимку с какой-то блондинкой. На ней шикарное черное платье и крупные серьги. Босоножки изящные и подчеркивают тонкие щиколотки.
Сердце рушится вниз и бьется в припадке. Мне не хочется верить своим глазам, но они не врут. Это Игнат. Их пара такая яркая и заметная, глаза выдавливает.
Смотрю на него долго и не дышу, пока перед глазами мерцать не начинает.
Реакция на увиденное поражает меня не меньше, чем эта картина. Тяжело пока уложить по полочкам в голове, что я все-таки поверила ему, решила, что он выделил меня из толпы.
– Хм… это обычная для него дело, – как бы невзначай говорит хостес. От нее не укрылось, куда я смотрю. Тело все замерло и мне больно даже пошевелиться.
– П-почему? – сдавленно спрашиваю.
– Игнат часто цепляет так девушек. Потом они едут в отель, – пожимает плечами.
Меня словно медленно поджигают. Правда, что открылась, такая горячая, стопы загораются.
Игнат со своей блондинкой о чем-то шепчутся и, не замечая никого вокруг, уходят из ресторана. До меня доносится аромат его туалетной воды. Терпкая и сладкая груша, что намертво въелась во все рецепторы. Выпить бы кислоты, может, вытравит. Потому что не хочу больше чувствовать ее. Это запах – синоним моего разочарования… в себе.
– Идем, – Вера говорит тихо, но меня как из рупора оглушает. Хлопает по барабанным перепонкам.
Слишком много я вложила в ту ночь. Кусок свой оставила в том номере.
Иду как в коматозе. Руки – плети, ноги переставляю с шорканьем. В голове тотальный коллапс и бедствие, политое розжигом. Спалить бы все на хрен.
А потом на меня накатывает смех. Истеричный и горький. Каждая клеточка моя источает его, содрогается в припадке. Не могу остановиться. Мы идем с Верой вдоль улицы, у меня уже глаза в пелене слез от этого смеха.
– Вот я дура, да? – переводя дыхание, говорю. Меня трясет от эмоций и чувств. Просто смешалось все в шейкере и долбится, соединяется, перемешивается.
Вера молчит. Обижать, что ль не хочет? А обижаться могу только на себя.
– Ты знаешь, к черту их. К черту Игоря, Игната этого… К чер-ту! Только надо взять себя в руки и идти дальше.
Слезы еще стекают по щекам. Но истерика сходит. В грудине еще что-то сжимается от обиды, выдавить хочется.
– Тая, у меня знакомой нужна уборщица два раза в неделю. Квартира хорошая, в центре. И деньги… тоже неплохие. Я могу тебя порекомендовать, – ловко переводит тему.
Уборщица? Она серьезно? Или считает, что я и так низко пала? Можно еще и покувыркаться в этой самой низине?
– Вера! Я – художница. Да, с работой сейчас проблемы, но… уборщица? – зло цежу. Как кнут хлещет эта злость.
– Ну, смотри. Только я тебя предупредила. Не успокоится твой Игорь, пока от тебя ничего не останется. Не найти тебе нормальной работы…, – чуть отходит вперед.
Я остаюсь стоять одна. На улице начинает крапать дождь. Капли крупные, но редкие. Слезы маскирует. Меня словно на нитки распустили, а связать что-то новое забыли.
Глава 10. Тая
Около полугода спустя…
Просыпаюсь оттого, что моя соседка по квартире гремит посудой. Делает это так громко, что в ушах стоит звонкий гул и голова трескается на крошки как старое засохшее печенье.
– Ой, прости, я, наверное, сильно шумела, – соседка бросает свои, слова словно шарики для пинг-понга швыряет.
Окидываю кухню взглядом и вижу погром. Недовольно вздыхаю и устало падаю на ближайший стул.
– Ты опять поздно пришла, да? – интересуется. А в глазах нехороший огонек загорается. Любопытство ее когда-нибудь погубит.
– Поздно.
Широко зеваю. Веки тяжелые, глаза закрываются. В теле привычная ломота, а ноги скованы кандалами. Так всегда после смены.
Полгода назад я так и не смогла найти работу. Мне словно все пути отрезали. Догадка, промелькнувшая в первые дни моих неудач, подтвердилась чуть позже. Вера оказалась права. Игорь мне так мелко и низко мстит.
Какой слепой и глупой я была, когда хотела рассмотреть в нем достойного и порядочного мужчину. При мысли, что мы с ним лежали в одной постели, занимались сексом, целовались, нутро выворачивает наружу и становится невыносимо душно даже в студеную осень.
– Было вчера что-то интересное на работе? – соседка присаживается рядом за стол. Рукой подперла подбородок и смотрит во все глаза.
Кожу стягивает от такого взгляда любопытного. Я ведь первое время рассказывала всякий бред, с которым сталкивалась в клубе, где работаю официанткой.
Мой телефон зазвонил из комнаты вовремя. Извинительно посылаю скукоженную улыбку соседке и выхожу из кухни.
На экране набор цифр.
Сердце каждый раз ускоряет свой ритм, превращается в спринтерского бегуна. Колотится по ребрам до нестерпимой боли.
Шумно сглатываю слюну, пока мигающий номер находится под моим гипнозом. И дышу часто и прерывисто.
– Алле? – голос ниже на пару тонов становится.
– Тая?
Тяжело выдыхаю. И прикрываю глаза.
Это не он .
– Юля, привет.
Устало опускаюсь на незаправленную постель и обвожу взглядом свою маленькую комнату.
Юля – моя однокурсница, вместе учились в Суриковском. Красивая брюнетка. Мечта многих в институте. Мы случайно встретились пару дней назад. Юля отдыхала с подружками в клубе, где работаю. Я долго плакала тогда в туалете. Она такая же шикарная, в красивом и дорогом платье. И я … смотрела на себя в зеркало и просто не узнавала себя. Уставшая, с темными кругами под глазами и наскоро заправленными волосами в косу.
– Давай встретимся, Тая? – и голос у нее такой нежным и обволакивающий, как медом обмазалась.
Перевожу взгляд на часы. Хотелось бы еще сегодня поспать. Вечером же снова на смену. Желание уволиться зреет давно. Оно баскетбольным мячом в грудь бьет и воздух выбивает.
– Где? – скромно спрашиваю.
– Где хочешь? Где удобнее?
Юля наверняка думает над каким-нибудь дорогим рестораном или кафе в центре. Я же избегаю таких мест как огня. Не хочу лишний раз случайно встретиться с Игорем. Хочу свести процент этой случайности до нуля.
– Юля, я … не знаю. У меня сегодня еще кое-какие планы, – глупо оправдываюсь.
– Ну хоть на часик, Тай? После окончания института так и не виделись. Мне интересно, как ты, чем живешь?
Грустно ухмыляюсь. Чем живу… Да ничем. Тот вечер полгода назад словно разорвал все, что я имела и любила, как испачканный лист бумаги. Мне грустно вечерами, мне одиноко ночью. Я живу по расписанию. Мысли стараюсь гнать поганой метлой, вычищаю их скребком жестко, до кровавых ран.
– А давай в нашем кафе, м?
– Давай, – соглашаюсь.
Кладу трубку и силой растягиваю губы. Улыбаюсь.
Открываю шкаф и ищу хоть что-то, чтобы как-то соответствовать Юле. А вижу только несколько пар джинсов и пару кофт. Охватывает такое бессилие, руки не могу поднять, чтобы слезы смахнуть.
Неуютное чувство поселяется внутри. Интуиция так и вопит в рупор о чем-то. Но язык мне неизвестен, не разобрать.
Всю дорогу покусываю губы, срываю сухую кожу зубами до кровавых корочек. Волнуюсь. Неуверенностью пахнет каждое мое движение. Даже дыхание какое-то беспорядочное и дерганное.
Юля сидит за нашим столиком. Улыбается, когда замечает меня в дверях и машет ручкой с идеальным маникюром. Украдкой перевожу взгляд на свои пальцы. Я забыла, когда делала себе маникюр в салоне. Кажется, еще тогда я жила с Игорем.
Одета с иголочки. Аромат французских духов опускается тонкой дымкой.
И … я завидую. Черт, я правда ей завидую. Не знаю, что мне сделать с этим чувством. Потому что оно неправильное и раздирает изнутри как дикий и голодный зверь.
– Привет, – здоровается первая. Не касаясь щеки, вытягивает губки уточкой в подобие поцелуя и чмокает.
Киваю и усаживаюсь напротив. Мысленно подсчитываю, что я смогу позволить себе в этом кафе. Быстро пробегаюсь по меню. Любила пончики и кофе здесь.
– Я приглашаю, и я плачу, – снисходительно улыбается.
– Юля, нет, – тошнота подкатывает к горлу.
– Нет, нет. Ну, серьезно, Тай. Я же пригласила. Ты планы вон свои изменила.
И никто из нас не признается, что никаких планов и не было. Банальная отмазка, которой все пользуются.
Киваю. Настаивать не буду.
– Рассказывай, как ты, – Юля откидывается на спинку кресла и часто моргает своими длинными ресницами, которые стали еще длиннее – наращенные.
Веду плечами. Говорить правду не буду. А врать…
– Ты все и сама видела в клубе. Я работаю официанткой. Снимаю квартиру с одной девушкой, чтобы меньше платить. Что еще…
– Так ты же была с этим… как его…
– Игорь? – ток пробегается по всем венам и искрит опасно. Напрягаюсь вся, что мышцы отекают и немеют. Взгляд бьет, волоски встали дыбом и противно щекочут кожу.
– Да, с ним. Перспективный мужчина. Мы, кстати, его видели недавно на открытие одного ресторана. Шел под руку с какой-то блондинкой. Боже, если бы ты ее видела…
Пропускаю мимо ушей ее болтовню. Зацепилась за одно только слово. Меня словно в ледяную речку окунули вниз головой, даже дрожь покалывать тело начала.
Мы …
Интуиция снова начинает вопить и гудеть сиреной.
– Мы? – коротко улыбаюсь и утыкаюсь в принесенный мне десерт. Губы скрываю за большой чашкой капучино.
– Ой, я же не сказала!
Конечно, о себе она всегда любила рассказывать громко, так, чтобы слышали все. Мне даже кажется, что эта встреча нужна ей для того, чтобы похвалиться, показать, как высоко поднялась она, как низко опустилась я. Может, и зря я приехала…
В горле спазм от обиды, а челюсти сцеплены намертво.
Мы и правда были раньше подругами? Или дружба существует ровно до тех пор, пока все участники находятся на одной ступени? Стоит одному сделать шаг вверх или вниз – конец?
– Я замуж выхожу, Тая! – хитрая улыбка на ее лице холодная. Обхватываю себя руками и резко опускаю их под стол. Не хватает еще выдать, что мне физически плохо все это слушать.
Юля протягивает мне свою правую ладонь, где на безымянном пальце переливает кольцо с внушительным камушком. Перебирает пальчиками, играет.
– Поздравляю, – тихо произношу.
– Спасибо, – ее улыбку не скрывает даже чашка любимого ею рафа.
– Он известный ресторатор в Москве. Представляешь, недавно открыл еще один ресторан по Новой Риге. Там недалеко такой отель классный. И вообще природа, тишина, романтика. Бронь на неделю вперед, – хвалится.
Я покрываюсь тонкой корочкой льда, что трескается от каждого ее слова. Сердце сводит судорогой, и каждый стук вбивает в кровь смесь страдания и горечи. Сжигает вены. Это так ощутимо, хочется прекратить мучение.
– Слушай, Тая, – выкрикивает. Меня пронзает вилами, – а давай я попрошу своего жениха помочь тебе с работой, а?
Отчаянно мотаю головой до хруста. Нет, только не это.
– Ну а что? Лучше ночами трудиться среди пьяного сброда? – бьет по больному. Каждый раз я выдыхаю, что смена прошла без происшествий.
– Юля, как ты себе представляешь? В такие рестораны такое резюме нужно, что еще не каждого хорошего сотрудника еще возьмут. А тут я…
– Тая, мне он не откажет! – подмигивает.
Странное чувство только разрастается в груди как заросли ландышей. Дышать так трудно, будто вдыхаю не кислород, а тонны грязных булыжников.
– Думаешь, получится?
– Конечно. Я познакомлю вас. – Делает крошечный глоток, последний. – Мы отмечаем нашу помолвку через три дня. Приходи!
Коротко киваю. Изнутри грызет червяк сомнений. Кожей чувствую опасность. Но уже знаю, что приду.
Глава 11. Тая
Такси останавливается около известного мне ресторана. Кажется, вывеска стала мерцать ярче. Или мои глаза видят то, чего нет. Нахожусь в какой-то иллюзии, в другом мире, где прошлое кусает, а ты и поморщиться не можешь, потому что все мышцы лица свело.
– Тая! – Юля стоит у входа и радостно машет мне рукой.
Под кожу забирается скверное предчувствие. Оно плетется по всему телу и облепляет его. Не могу думать, не могу говорить, ничего не могу, даже сделать этот мизерный шаг навстречу к бывшей сокурснице.
На Юле вечерний наряд, прическа из салона, макияж выполнен визажистами. Она идеальная сейчас.
А мне некомфортно в платье на размер меньше, которое взяла у Веры. Туфли начали натирать пятку. Я постоянно одергиваю короткую юбку, а сумка то и дело норовит слететь с плеч.
– Привет, – скромно улыбаюсь. Юля, не касаясь щек, дважды чмокает воздух.
Сердце трясется, пульс бешеный. Волнение неизмеримо. Меня просто растягивает в разные стороны и тянут, тянут до треска нервов и разорванных вен.
– Замечательно выглядишь! – бросает она свой взгляд на мое платье и принужденно улыбается. Ей не нравится. Глаза блестят нехорошо и искусственно.
Улыбаюсь вымученно и постоянно возвращаюсь к вывеске. В голове музыка того вечера играет, его голос вспоминается. От хрипотцы покрываюсь мурашками, словно слышу его рядом с собой, пробирает до хрупких косточек.
Это ведь чистое совпадение, да?
Захожу в зал за Юлей. Плетусь хвостиком и быстро осматриваюсь. Все знакомое, но одновременно чужое. Глазами ищу “наш” столик. Зачем-то.
Взглядом выцепляю его сразу. Сердце четко выделило, сменив и так учащенный ритм на скоростную гонку, когда мотор начинает дымить, а визг шин оставляет черные жуткие полосы на асфальте.
Это не совпадение. Это ошибка, издевка надо мной.
Трудно дышать. Легкие будто заполнены литрами воды. Я подмечаю его улыбку, слышу смех. Все вокруг перестало существовать, покрылось невзрачными мазками. Вижу только Игната.
– С тобой все хорошо, Тая?
Черт, мое состояние ничем не скрыть. Шальным взглядом уставилась на Юлю. Молить об обратном? Неловко пятиться назад? Господи, какой путь будет верным?
Но мы сантиметр за сантиметром подходим к большому столу, за которым Игнат разговаривает с кем-то.
– Юля, я… – говорить тяжело, слова не формируются.
Какое-то вяканье и блеяние. Хочется укрыться и заплакать от того, как все складывается. Хватаю ее за предплечье и тяну. Истерика накатывает, готова во всем признаться и трусливо обратиться в бегство.
– Все хорошо, вы… подружитесь, – подмигивает мне.
Боже, о чем она говорит? Подружимся? Истерично выпускаю смех. Если Игнат – ее жених, можно просто сложить меня вчетверо, порвать на огрызки и сжечь.
Я смотрю на человека, с которым провела лучшую ночь своей жизни, и сердце бросается вскачь. Оно отчаянно колотится и бьется о ребра, словно они железная клетка.
– Дорогой, познакомься, это моя подруга. Мы с ней вместе учились в художественном.
«Дорогой»…
Слово прокатывается по мне и вдавливает в землю. На плечи ложится безумная усталость, сгибаюсь от этой свинцовой тяжести.
– Игнат, Тае очень нужна работа. Я ей сказала, что у тебя новый ресторан вот-вот откроется, и ты в поиске персонала.
Мы смотрим глаза в глаза. И просто сжираем друг другу без остатка. Безграничная ненависть пропитывает воздух как сахарный сироп. Его энергия темная и объемная, сжимает и схлопывает меня.
Юля что-то еще говорит и говорит. Блеклый голос назойливым комаром зудит. Вскидываю даже руку, чтобы отмахнуться, но только обхватываю себя за плечи. Губы немеют, и я не в силах даже поздороваться.
Он обводит меня взглядом своих кофейных глаз.
Что? В шоке? Так же, как и я. Но мы упорно стараемся делать вид, что не знакомы. От волнения кружится голова. Вот-вот могу потерять сознание.
– Игнат, – протягивает он мне руку.
Господи, я до сих пор помню вкус его поцелуев, нежные и требовательные касания, кожа к коже, одно дыханье на двоих. Я помню его колючую щетину на щеках, она оставляла царапины на тонкой шее. Помню маленькую родинку над левой бровью и шрамик над губой. Меня сбивало волнами от нашей близости. Да я ждала его до сих пор!
Ждала. Его.
– Тая, – в ответ пожимаю его руку.
Мне больно.
Кожу ладони привычно покалывает. Он сдавливает руку жестко. Могу поклясться, вкладывает в это приветствие больше, чем есть. Непонятное мне разочарование, обиду и немного злости.
Я тоже злюсь, Игнат. И мне тоже обидно. Ты же обещал! Ты сказал, что ты хороший парень.
Игнат указывает на пустующее место напротив него. Глазами жгу этот стул. Выглядит просто, но для меня это “просто” словно орудие пытки. Видеть его перед собой, такого же как и во всех моих снах. А рядом его невеста.
Как жало в сердце вкололи. Черная дрянь расползается по всем кровотокам, травит.
– Дорогой, ты же поможешь Тае? – не унимается Юля. Хочется прикрыть ей рот, чтобы замолчала уже. Я сейчас ничего не хочу. Просто скрыться.
Игнат кургузо мажет по моему лицу, а меня коротит даже от этого секундного взгляда.
– А Тая у нас кто? – голос низкий, до кончиков волос волнами распускается и дрожь запускает простым нажатием кнопки «плей».
Прикрываю глаза. Дышать невыносимо. Его запах снова везде. Он такой же, как и был.
– Тая тоже художница, но так вышло, что ей нужна работа. Хорошая, – подчеркивает, – а я знаю, что ты своих сотрудников не обижаешь.
Желаю провалиться под землю, к самому ядру. Румянец яркий, сквозь одежду пробивается.
– Художница… – взгляд – словно возводит курок. Я слышу этот характерный звук. В сердце уже тлеет дыра.
– Да, – ловлю пулю глазами и уничтожаю одним только выдохом. Резким и грубым.
В душе кричу гарпией. Отчаянно и навзрыд.
– И официантка… А сейчас работаете?
Между нами натягивается тетива. С каждым вопросом все сильнее и сильнее. Трещит. Кого поразит стрела? Прикрываю грудь руками. Не дам себя уничтожить.
– Ночной клуб, – проглатываю название.
Игнат же просто кивает. И отворачивается. Беру со стола бокал с водой и выпиваю крупными глотками. Перевожу клокочущее дыхание, одергиваю короткую юбку, до которой никому уже нет дела. А мне отчего-то кажется это сейчас таким важным и неважным одновременно.
Не выдерживаю. С шумом отодвигаю стул и выбегаю. Расталкиваю людей и забегаю в туалет в ближайшую кабинку. Стоит ли вообще переживать, что обо мне подумают? Плевать.
Я видела его .
И мне противно от самой себя. Что еще чего-то жду от него, что-то еще ворошит внутри меня, какие-то загнанные в дальний угол чувства. Это же была всего лишь ночь! Одна чертова ночь, а сердце расшили стежок за стежком и оставили истекать кровью.
– Тая, с тобой все в порядке? – Юля стучится в кабинку. Я зажала рот рукой, чтобы никто не слышал мои рыдания.
И молчу. Пусть уйдет. Не могу смотреть сейчас на нее.
– Тая?
Вдох-выдох. И еще раз. Боль пронзает грудь насквозь и проворачивает воткнутый нож несколько раз.
Вдох-выдох.
И выхожу.
– Ты чего, Тая?
Юля не беспокоится. Она окидывает невидящим взглядом меня с ног до головы и впивается в глаза. Ее пытливое любопытство ощутимо прикусывает кожу.
– Игнат тебя чем-то обидел?
Машу головой.
– Я… так стыдно стало просить твоего жениха, – размазываю последнее слово как просроченный крем по поверхности, – о хорошей работе.
Вру. Бесстыдно и беспринципно.
– Господи, я уж было подумала, Игнат сказал что-то оскорбительное. Он… хороший, очень. Никогда и никого не обидит. Знаешь, как мы с ним познакомились?
Нет, нет! Кричу внутри. А так… улыбаюсь. Как какая-то сумасшедшая Харли Квинн, с полностью поехавшими мозгами.
– Ну все, не плачь, – пытается приобнять, но… так и не обнимает.
– Я поеду, Юля, ты не против?
– Конечно!
Выдыхаю. Сгребаю оставшиеся силы и, вызвав такси, выхожу на улицу. Уже холодно. Или это мерзнет душа.
Желтая Октавия. Выхватываю указанные номер глазами и несусь к машине. Даже оступаюсь. Сбегаю от картинок прошлого, чтобы вечером прокрутить все в своей голове несколько тысяч раз.
Тая, Тая…
– Тая!
Тук-тук-тук. Бедное сердце набирает обороты и рвется ввысь.
Главное, не оборачиваться. Открыть дверь, сесть в машину и умчаться. Позорно отвести взгляд в сторону. Потому что видеть его невыносимо.
– Тая!
И я с треском проваливаю намеченный план. Торможу. В нос ударяет гремучая волна его парфюма. Господи, он пахнет также: моим падением и моими надеждами. Кожу печет со спины, я чувствую, что Игнат близко. Непозволительно для того, кто через какой-то месяц-другой станет мужем.
Горячее дыхание прожигает ткань пиджака и касается плеч.
– Привет, – шепотом говорит. Ногтями в душе ковыряется.
– Привет.
Боюсь повернуться. Боюсь показать ему свои слезы. Они ведь снова катятся по щекам, как я не старалась их сдерживать. А глаза уже пощипывает от потекшей косметики и пыли.
– Игоряша все-таки тебя кинул? – в голосе звучит надменность и обида.
Молчу.
– Так я и думал. Та-я.
Ледяной ветер подбрасывает пряди моих волос и хлещет о лицо. Ощутимо и неприятно. Он пронзает насквозь и морозит до застывшей в венах крови.
Игнат цепляет одну прядь и перекатывает между пальцев. Меня от такого жеста плющит многотонным грузом.
– Игнат, – сипло говорю. – Юля… знает?
– Нет.
– Незачем ей знать о нашей ошибке.
Он дергается. Прядь волос натягивает до небольшой боли. А потом опускает ее и отходит от меня. Легкие раскрываются, и я дышу свободно. Насколько могу.
– Согласен.
Резко поворачиваюсь и впиваюсь бегающим взглядом в его глаза. Холодные, почти ледяные. Нет былого тепла. Как в прорубь скинули.
– Тебе правда нужна работа?
Нужна. Но не у тебя. Не с тобой. Никогда и ни за что. Не выдержу.
– Нужна.
– Приезжай в ресторан. Завтра.
Перевожу взгляд на уже знакомую вывеску.
– Нет. В другой.
Он достает свой телефон. Дежавю захлестывает. Только тогда внутри все цвело, а сейчас зимняя стужа.
Зачарованно смотрю, как он пальцами скроллит список контактов. Долго-долго. Ищет меня?
Сердце глухо и быстро стучит как барабанные палочки в марше. По коже проносятся мурашки в каком-то диком осознание: я еще есть в его бесконечном списке.
– Я скинул тебе адрес. – Разворачивается и стремительно идет в сторону своего ресторана. – Завтра в три дня, – бросает как косточку собаке.
– Игнат! – зову не своим голосом. – У тебя остался мой номер, ты его не удалил. Но так и не позвонил, – уже шепчу. Но до него долетает каждый звук.
– Я звонил, Тая.
И хлопает дверью. Как в упор стреляет.
Глава 12. Игнат
– Мне кажется, все замечательно прошло, – Юля откидывается на спинку заднего сиденья машины и устало прикрывает глаза. Расслабленная, довольная…
Меня же сковывает раскаленными цепями до шрамов. Вечер, который должен был стать приятным и запоминающимся в нашей с Юлькой жизни, обернулся сумасшедшей воронкой в прошлое.
– Да, замечательно, – улавливаю последнее ее слово и повторяю. Взглядом утыкаюсь в окно.
– Я только так и не поняла, Ивановы будут на свадьбе или нет? Вроде бы Милана говорила что-то про командировку, нет?
Веду плечами. Желание выдуть все жалящие мысли из головы. Мешают, жгут. И первый раз за все время, я хочу, чтобы Юлька перестала трещать.
– И потом, нам надо понять точное количество приглашенных, – не унимается.
Надавливаю пальцами на глаза и жмурюсь. Блядь, как хочется нажраться и забыть все на хрен. Прокручиваю телефон в другой руке, так и не убрав его в карман брюк. Я теперь этого никогда не делаю.
Юлька подсаживается ближе и приобнимает меня. Ластится как кошка и мурлычет мягко на ухо. Расслабляюсь.
– Игнат…
Юля забирает мой телефон и кладет в свою сумочку. Незаметно напрягаюсь. Не люблю, когда она трогает его.
Руку переводит на свое бедро, что оголилось. Кожей чувствую резинку чулок.
Черт, знает, что нравится. И пользуется. Пробираюсь выше, пока не касаюсь кромки трусов. Черные, кружевные. Все по высшему разряду, что глаза слепит от этой идеальности и безупречности.
– Хочу сделать тебе сегодня ночью минет.
Пфф… током в пах бьет. Ее губки, да на моем члене. То, о чем мечталось, как только ее увидел. Никогда не просил и уж тем более не заставлял. Просто Юлька немного больше времени надо, чтобы раскрыться. А я терпеливо ждал. Дурак что ль? Или слишком благородный.
Сжимаю силой ее бедро и прохожусь по лобку. Юлька ловит ртом воздух и невнятно шевелит губами, шепчет и бормочет. Красивая…
Целую. Губы ее мягкие и сочные, поддаются сразу. Обхватываю их, посасываю. Не спешу. И постоянно стараюсь уловить какой-то вкус, от которого башню срывает, а в кровь впрыскивается убийственная доза кайфа.
– Кх-кх, – водитель такси все подмечает.
Юлька краснеет, отворачивается, скрывает свою улыбку. Очаровательно сейчас выглядит. Нутро должно все ошпариваться от этой щемящей нежности.
До дома дальше едем молча. Изредка на себе взгляд Юльки выхватываю. Жмется так, словно и правда планирует исполнить задуманное.
Помогаю выбраться из такси, за что получаю короткий поцелуй в шею. Благодарная какая.
–Я подумала, может, ну эту свадьбу? Распишемся и уедем куда-нибудь?
Она говорит так каждый раз, но знаю, просто треп. Юльку выучил. Она никогда не откажется от того, чтобы быть в центре внимания.
– Хм… а как же твое дорогущее платье на заказ, охрененные туфли и фотограф, за которого я отдал уже как за половину стоимости моего ресторана?
Прижимаю ее к стене кабинки лифта. Хочу сорвать поцелуй. Ну, дай мне чуть страсти, чуть агрессии, чуть стонов и жажды. Блядь, как ненормальный хочу все этой своровать у нее.
– Ты прав. Свадьбе быть.
Рассматривает в зеркале себя, убирает пальчиком лишний слой помады и ныряет в свои мысли.
Дома наливаю себе еще порцию виски. Устало плюхаюсь на кресло и закрываю глаза. Юлька дома, слышу ее голос из ванны. Но что-то такая тоска хватает за плечи, даже дергаюсь от неожиданности.
Телефон подает признаки жизни. Открываю сообщение и вздрагиваю. Телефон жжет руку, до мозолей на коже.
«Спасибо».
Выключаю и отбрасываю. Кипящее чувство внутри разбухает до взрыва и обваривает все органы.
Сука. Самая обычная сука. С таким охеренным именем.
Снова вместо крови по венам текут помои, гнилые и зловонные. Как только голос ее услышал на заднем фоне в тот день, так и скрутило не на шутку. Из-под меня снова нырнула в кровать к этому Игореше. Я ведь как дебил, самый настоящий придурок, бросил все и кинулся телефон чинить, чтобы позвонить ей.
А она уже вернулась в постель к этому уроду.
Твою мать, сколько времени я доказывал себе, что это всего лишь ночь, ничего незначащие несколько часов пусть и охрененного, но секса. Механика, фрикции. И больше ни-че-го.
Блядь, обидой только пропитался весь как маслом.
– Дорогой, – Юлька заходит в комнату. На ней тот черный кружевной комплект и чулки, – нравится?
Крутится вокруг своей оси, и рукой обводит грудь, живот, бедра. Член дергается в штанах, словно почувствовал желанную плоть.
– Иди ко мне.
Грациозной походкой идет на меня. В глазах чуть страха и волнения. А хочется огня. Чтобы спалила на хрен все вокруг от желания быть мной оттраханной.
– Отсосешь? – пальцами цепляю подбородок, впиваюсь глазами в ее лицо. Ну, давай, Юлька, так хочется, что руки дрожать начинают.
Она проходит ладонью по моему телу едва касаясь. Стискиваю за запястье и прикладываю ее руки к напряженному паху. Видишь, Юлька? Пиздец, как надо.
Пугается. В такой момент контуженным себе кажусь, совсем теряюсь и не могу разобрать, что делать дальше.
– Игнат, любимый…
В первый раз меня скручивает злостью на нее. Или это из-за сорванного для меня вечера.
– Давай не сегодня? Не получается собраться. Сначала кажется что хочу, а потом, – она прикрывает глаза и пускает слезу. Ублюдком себя чувствую, который заставляет свою женщину взять в рот против ее желания, – я обещаю, что исправлюсь. Правда-правда.
Юля помогает снять брюки и усаживается верхом.
– Резинка, Юль, – чуть отталкиваю.
– Зачем? Разве мы не собираемся стать семьей? – шепот вкрадывается внутрь и холодит.
– Юля, – понижаю голос.
Я не знаю почему, но без резинки заниматься сексом не хочу. Какой-то блок. Крышу не рвет от дикого желания тупо обладать своей женщиной без остатка. Все ровно.
Юлька вздыхает, но идет в спальню и возвращается с презервативами. Передает квадратик и взглядом утыкается в угол. Никогда не смотрит. Ее поведение по нервам позвякивает как расстроенная гитара.
– Садись, – приказываю.
Мы трахаемся медленно, не спеша. Как будто по учебнику какому-то. Привык. Оргазм – тупо яйца опустошить. Потом хоть надевай трусы и пультом врубай спортивный канал.
– Люблю тебя, – шепчет, – если бы ты знал, как я тебя люблю.
Она гладит плечи, шею, касается границ губ до щекотки. Вытаскивает наружу какие-то нетронутые еще чувства. Хочется и правда взять на руки, прижать к стене и трахнуть, как хочется, чтобы показать, что моя. От начала и до конца. Но не поймет ведь…
– И я, – механически отвечаю.
Поцелуй долгий. Вкус языка привычный. То, что надо.
– Я так и не поняла, почему сбежала Тая.
Юлька выводит узоры пальчиком на моей груди, а влажное дыхание касается кожи. И рубит тесаком мои мозги своей фразой. Твою мать, сердце отрывается от всех артерий и взрывается ядерной бомбой.
Дыши, блядь!
– Тебе это так важно?
– Хм… нет. Мы с ней учились вместе, были вроде как подругами. Нечужая она мне, понимаешь? Время, конечно, раскидало нас, но… я помочь ей хочу. Поэтому и прошу за нее, – говорит и смотрит в глаза. Внутри звенит все. – Ай, больно!
Сжимаю пальцами ее предплечье. Скрутило все мышцы, они стали жесткими и сухими.
– Прости, – перевожу дыхание.
Глаза мне ее мерещатся. Как из сна моего вышла.
– А ей и правда она нужна? Работа эта?
– Ты знаешь, где она сейчас работает? – Юлька прыскает. В ней резко включается режим высокомерной сучки по щелчку, – в одном ночном клубе. Мы случайно с девчонками туда забрели. До сих пор запах этой забегаловки в носу ощущаю, – она морщит свой носик и отворачивается.
Голова становится квадратной от ее истории. Ладони сжимаю в крепкие кулаки до хруста. И бесит, сука. Бесит это состояние.
– Помогу, – выделяю каждый звук. Он бьет по роже как боксерская перчатка.
– Спасибо, спасибо, спасибо!
И покрывает мажущими поцелуями все лицо и грудь. Тошнит от самого себя. Знала бы ты, Юля, кто такая Тая и что было между нами. Сокурсница твоя, подруга, помощь ей нужна.
Я помню ее запах, ее глаза, когда кончала, ее вкус. И эти воспоминания никакой отравой не смыть. Въелись, как чернила татуировки.
Беру телефон в руки и иду на кухню. Юлька спит, а я уснуть не могу. Дышать нечем, как и в ту ночь.
«Не опаздывай, Та-я».
Время два часа ночи. Сообщение доставлено и прочитано. По-дурацки уставился на текстовое поле и жду ответа.
Глава 13. Тая
До ресторана приходится вызвать такси. Нужно будет постоянно думать над тем, как добираться? Еще одна причина для отказа. Каждую смену на такси? Неа – не для меня.
Всю ночь провела с открытыми глазами, уставившись в потолок. Раскладывала мысленно в два столбика причины согласиться и причины отказаться. Пока вышло поровну.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71483302?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дарья Белова
– Что будет, когда твоя невеста узнает о нас? – душа скручивается в плотную трубочку от одной только мысли о Юле – его будущей жене.
Игнат притянул меня ближе, теснее. В легких не осталось воздуха. Перед глазами летают белые мушки, а мысли, как зонтики одуванчика, унеслись далеко-далеко.
– Не волнуйся, Тая, она о нас не узнает.
Почему после того, как крылья выросли за спиной от любви, что была между нами сегодня, он их так жестко вырывает? С корнем! Из ран вытекает вся кровь. А вместе с нею и жизнь.
Получается, он никогда ее не оставит. У него будет жена, я лишь эпизод.
Мы просто любовники.
Дарья Белова
Любовники
Глава 1. Тая
Иду вдоль улиц так быстро, как никогда в своей жизни. Словно моя цель сдать никому не нужные нормативы. Иду и даже не оборачиваюсь.
Мимо меня проносятся машины, задевая грязными брызгами, прохожие, витрины магазинов с кучей тряпья, которое мне теперь уже не по карману.
Ха-ха, я вновь стала нищей студенткой художественного института. На моем счету меньше десяти тысяч рублей, а крыша над головой перешла в полное распоряжение Игоря. Я теперь никогда и ни за что не вернусь к нему.
Из друзей у меня только старый дедушкин мольберт и его кисти. Ну, и полуразряженный телефон.
– У Вас забронировано? – говорит хостес ресторана, в который мне почему-то отчаянно захотелось заглянуть.
Почему бы и не потратить последние деньги? Хуже ведь уже не будет? Главное, прическу не трогать. Волосы – святое. Новая жизнь – новая прическа – не для меня.
Хотя… Сейчас уже ничего не соображаю. Могу и правда дел наворотить.
– Нет, но мне нужен маленький столик на одного, – смущенно опускаю взгляд.
«И поплакать» – добавляю уже мысленно.
Хостес смиряет меня странным взглядом. На мне костюм за несколько десятков тысяч и браслет Картье.
Только после того, как меня оценили, хостес мило улыбается и провожает к крайнему столику.
Я присаживаюсь с шумом и громко кладу маленький клатч на столик. Саму воротит от своего поведения, но в душе так паршиво, что такое безразличие охватывает: что скажут, как посмотрят, что подумают.
Мужчина, которого я думала, что любила, оказался хоть и породистым, но козлом. Я была лишь аппетитной вишенкой в его послужном списке, украшением его коллекции – красивая и перспективная художница.
Сейчас раздирает такая обида, смешанная с гневом и негодованием – дышать трудно. Легкие как пузырьки схлопываются. Я даже слышу этот характерный бульк. Все чувства въелись в меня, уже и не выковырять их. Они поселились внутри навечно.
«Да кто ты такая? Без меня и шагу не сможешь ступить! Без меня и моей поддержки».
«Я сделал тебя такой! До встречи со мной ты была никому не интересной замухрышкой! Мышь! Обычная серая мышь!»
«Думаешь, уйдешь, и на тебя кто-то клюнет? Тебя кто-то к себе приютить захочет? За твои ясные глазки?»
Все его слова, брошенные мне в спину, как пули автомата – простреливали тело и проходили навылет. Жизненно важные органы не задеты, но это не значит, что мне не больно. Мне чертовски больно.
– Будьте добры, овощной салат, – показываю самый обычный и недорогой, – и вино, – глаза разбегаются. Обычно вино для нас заказывал Игорь.
– Бокал?
«Бокал…» – усмехаюсь. Мою душу насадили на вентиль и раскрутили в разные стороны под рукоплескание толпы.
– Бутылку, – указываю опять на самое обычное. По моим подсчетам без чаевых хватит оплатить этот ужин. А потом пойду собирать вещи и …
Господи, что я в самом деле творю? Вместо того чтобы взять себя в руки, как учила мама, я жалею себя.
Официант долго смотрит на меня. Такой хитрый прищур, как и у хостеса. Выразительно приподнимаю одну бровь. Идеальную, между прочим.
«Что?» – чешется на языке.
– Конечно, – приторно улыбается. А меня мутить от этой сладости начинает. Никогда не любила сладкое.
Взгляд задерживается на «Картье». Подарок Игоря на годовщину. Я носила его как талисман его любви и верности. Дура. От верности там только маленький фианит.
Роюсь в сумочке. Найти бы зеркальце. Пока шла, слезы беззвучно скатывались по щекам. Чувствую, как соленые дорожки стягивают и щиплют кожу. И, кажется, тушь потекла. Глаза непривычно жжет.
Зеркала нет. Придется идти в уборную.
Прохожу мимо столиков. Там пары сидят и мило о чем-то перешептываются. Им хорошо. Игорь тоже приглашал меня в рестораны. Вечер, музыка, красное сухое. Очаровывал меня. А потом сердце с корнем вырвал, как ненужный сорняк.
Прикладываю руку к груди. Там еще болит. Даже до ребер не коснуться. Но что-то стучит еще, бьется. Значит, сердце все-таки на месте.
Ненавижу.
– Ой, прошу прощения, – неряшливо задеваю чей-то столик. Телефон, лежащий на деревянной поверхности с краю, падает.
Да что ж такое? Что ж за день сегодня?
Или я резко стала невезучей?
– Извините, извините, – странно бормочу и повторяю как заезженная пластинка.
Экран чужого телефона покрыт паутинкой. Я держу его в руке и боюсь поднять взгляд на хозяина этого великолепия.
Меня охватил ужас! Пальцы занемели, будто у меня в руках обломок льда. Мышцы деревенеют и перестают подчиняться.
А в нос ударяет аромат чужой туалетной воды.
Приятная. Мне нравится. Сладкая груша и мускус. Рецепторы возбуждает и кожа вся покрывается мурашками.
Странное состояние. Не видя человека, ты как ненормальный стараешься вдохнуть в себя весь воздух, пропитанный его туалетной водой.
– А мне обещали, что он ударопрочный, – голос незнакомца глубокий и чуть хриплый. И, черт, сексуальный.
Вязкая слюна медленно стекает по стенкам горла. Сердце, которое должно быть вырвано, болезненно начинает биться в судорогах. Это пугает и вызывает интерес.
Медленно поднимаю взгляд.
Дымка окутывает, и я перестаю замечать и слышать все вокруг. Мои руки и ноги связанные. Я не могу ими пошевелить. Он не дает.
– Я не специально, – блею, – и я заплачу. За ремонт.
Упираюсь глазами в трещины, которых, кажется, стало еще больше. Они жуткие. Конечно, об кафель долбануться.
Если бы не люди вокруг, разревелась бы. Слезы и так стискивают мое горло и крепко сдавливают.
– Перестаньте, – легкая хрипотца щекочет клеточки, – это всего лишь телефон, – и говорит так мягко, как перышком касается.
– Это дорогой телефон.
Наши пальцы соприкоснулись, когда я протягивала ему телефон. Микротоки пробежались по коже и начали покалывать. Дыхание странно сбилось.
А я стою в полном шоке и не знаю, что делать и что сказать. Как в дурмане каком-то. Теряюсь.
– Вы позволите? – взгляд опускается на телефон, что еще зажат у меня в руке.
– Да, конечно.
Медленно иду в сторону уборной. На этот раз чуть аккуратней. На спине чувствую жжение. Так печет, разодрать кожу в кровь хочется.
Но я с прямой осанкой, не оборачиваясь, прячусь за дверью. Закрываю и опираюсь на нее спиной.
Шумный выдох. Сердце бросилось вскачь и пытается догнать кого-то или что-то. Бешеное, дикое сердце.
Что, черт возьми, сейчас было?
Подхожу. Стоп. Подбегаю к зеркалу и судорожно рассматриваю себя в зеркале. Под глазами жирные потеки туши, щеки пылают, как будто зажженной спичкой провели, и глаза с кипучим блеском. Все вместе – так себе картинка.
Руки смачиваю в холодной воде и прикладываю к горящим щекам. Убираю следы туши. Делаю пару вдохов и возвращаюсь в зал.
Тот столик пуст.
Официант уже убрал грязную посуду и принес чистые приборы.
Жаль.
Мне он понравился. Мужчина тот. Его выразительные глаза шоколадного цвета. Или кофейного. Да, так гораздо лучше.
Его кофейные глаза мне захотелось нарисовать. Они отпечатались на сетчатке, что никакая фотография не передаст их.
Сажусь за столик. Там меня уже дожидается мой салат и бутылка красного сухого.
Аппетита нет. Наливаю себе в бокал, делаю глоток, и рубиновая жидкость впрыскивается в кровь. Разбавляет этот коктейль из разочарования, обиды и злости. Временно наступает легкость. Обманчивая.
– Можно счет? – прошу проходившего мимо официанта.
– Оплата картой? Наличными?
Открываю счет. Меня ошпаривает и кидает в ледяную воду. Сердце противно сжалось, но от этого не перестало колотиться, как гвозди забивает.
Твою мать.
– У вас есть что-то вроде кредита? – стараюсь выдавить улыбку.
Она получается натянутой. Официант морщится, глядя на меня.
Где были мои глаза, когда я заказывала бутылку за двадцать тысяч рублей? Была же цифра в полтора раза меньше!
– Кредита? – ехидно переспрашивает.
– Ну да. Часть плачу сейчас, а другую, скажем, через месяц? – включаю все обаяние, которое наковыряла на дне.
– Нет, – твердо отвечает. – Оплата наличными или картой? – повторяет, будто и не спрашивал.
«Да у меня денег нет ни там, ни там» – воплю, что есть сил.
Но мне остается лишь буравить его взглядом.
– Я зову директора.
Он уходит. Я обхватываю себя руками. По щекам снова катятся слезы и прожигают кожу своей горечью.
Мою душу сегодня вынули, смяли как исписанный лист бумаги, и втолкнули обратно. Этот комок внутри колет острыми краями.
Сейчас я чувствую, как достигла этой точки. Она называется полная жопа. И что делать, Тая?
– Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?
Кофейные глаза искрят в полумраке. Улыбка его чарует, что глупо улыбаюсь в ответ и выгляжу полной дурой.
Душа зажмуривается.
– Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.
Глава 2. Игнат
С утра трещит башка. Но я упорно пытаюсь это игнорировать.
Виски долбят маленькие, противные молоточки. Удары четкие, бьют по цели. И боль расползается корявыми волнами по всему черепу.
Напротив меня сидит Ольшанский. Заливает что-то. Кажется, про отдых рассказывает. Несколько дней назад он вернулся с семьей из Испании. Сейчас мне в красках расписывает все, вплоть до количества баров на улицах.
– Поделишься планами? – Олег перестал трещать про отдых.
Наконец-то.
Не склонен к зависти, но после его рассказов о семье, о Нине, о ребенке душа принимает зеленоватый оттенок. Кажется, такого цвета зависть?
– Если ты про бизнес, то в планах открывать еще один ресторан. С этим вон как закрутилось.
Неделю назад мы отмечали год со дня открытия «Panorama». Ольшанского, понятное дело, не было.
– И где?
Улыбаюсь. Хочется потомить его. Пусть помучается. Любопытство мигает на его лбу неоновыми буквами как вывеска «Интим магазина».
Делаю один большой глоток виски. Знаю, с такой головной болью алкоголь не следует пить. Но вроде как с другом встречаюсь, вроде как чем-то личным делимся, вроде как …
Хрень полная.
Так устал, что нажраться хочу. Сейчас больная голова – пустое оправдание для меня.
– Специально, да? – Ольшанский ерзает на стуле.
– За городом. Нашел классную локацию: река, птички, спа-комплекс за бешеные деньги… Райское место…
– И лакомый кусочек, – заканчивает мою мысль.
Скалимся оба, и голову простреливает с новой силой. Морщусь и закрываю глаза. Пульсацию даже глазными яблоками чувствую. Хоть вырывай их к чертовой матери.
А когда открываю их, вижу быстро идущий силуэт девушки. Что-то зацепило. Ее взгляд? Спешные шаги? Как дурень вперился в нее взглядом. Картинка интересная, любопытная, я бы сказал.
Девчонка красивая. Русые длинные волосы, фигурка что надо. Глаза… цвет неразличим, слишком далеко. Она плакала, заметны темные следы.
Колечко еще маленькое вижу в носу.
Чудно. Даже хмыкнул.
Фантазия начинает пошло шалить. Мысли проползают паучком в больную голову: как она проводит им вдоль члена, ласкает, а металл холодит.
Черт, картинка живая, вставляет не на шутку.
Дергаюсь, хочу смахнуть несуществующий кадр.
– Симпатичная, – Ольшанский наблюдает.
Киваю.
– Знаешь ее? – спрашивает Олег. Слишком пристально я слежу за ее движениями, примечаю каждый взмах ее ресниц.
– Первый раз вижу.
Звонок прерывает нас. Ольшанский лыбится слащаво, раздражает только больше. Не стоит спрашивать, кто звонит. Жена. Олег уходит спустя пятнадцать минут. Я все это время смотрел на ту девчонку. Следил как маньяк. Самому страшно стало. Заглючило на ней.
А когда она встала и пошла в мою сторону, сердце подпрыгнуло в акробатической связке. Полнейшая чертовщина, но цепляет, твою мать, еще как цепляет.
Я быстро подвигаю телефон на край стола. И, о да, она задевает его бедром. Правда, не рассчитал, что удар об кафель будет сильным.
– Ой, прошу прощения!
Голосок как у птички – звучный. Маленькая очаровательная птичка.
– А мне обещали, что он ударопрочный.
Смотрю на пострадавшего. Ничего, друг, отремонтирую.
Царапаю по ней взглядом, пока она удаляется в уборную. Хрен пойми, зачем мне это надо. Просто ее образ, голос, колечко это дурацкое – все вместе как какой-то коктейль, который стоит перед тобой, и его нельзя не выпить, потому что он охрененный.
Зову официанта к своему столику. Ник подбегает быстро. Конечно, как еще может поступить, когда я хозяин этого ресторана.
– Ник, на сколько заказала девушка вон за тем столиком? – указываю я на пустующее место.
Называет, заказ озвучивает. Не надо быть шибко умным, чтобы понять – заказала самое дешевое, потому что в кошельке только определенная сумма.
Потираю ладошки. И чувствую себя каким-то гандоном. План в голове сложился как дважды два.
– Перепиши. Укажи другое вино, раза в два дороже. Когда откажется платить, позовешь меня.
Он смотрит на меня и думает, что я сошел с ума.
– А если она оплатит?
«Уволю» – хотелось ответить.
– Не оплатит.
Остаюсь наблюдать за всем со стороны. И все происходит ровно так, как я и думал.
Ну что, колечко, не отвертишься теперь.
В ее глазах легкая паника. Но при всем при этом она не теряет лицо. Гордая. Легкий укол стыда проткнул меня. Может, зря я так? Но как опять уставился на ее колечко, губки аппетитные, совесть моя забилась в угол. В конце концов, ничего криминального я не делаю.
– Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?
Внутри перевернулось что-то и забилось. Она смотрит так, словно только я и могу ей помочь. Дурацкая ситуация, в которую я нас обоих и загнал. Признаюсь, перегнул палку.
– Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.
Она стрельнула в меня глазами – я пропустил удар. Такой четкий, ярый. И взгляда мы не опускаем. Вонзаемся им друг в друга, что дыхание прекращается, легкие стянуло и сжало.
Мажу по колечку. Оно едва заметное, но так манит к себе. Кто вообще сейчас носит такое украшение?
Девчонка закусывает аппетитную губку. Ворох ее мыслей ощущаю кожей. Вопросов много, слов бесчисленное количество. Хмурится очаровательно.
И отводит глаза. Черт, больно бьет по самолюбию. Не зацепил? Не привлек?
– Вы ничего не должны ресторану. Это я попросил изменить цену вина в счете, – сознаюсь и развожу руки в сторону.
Я думал, она сейчас встанет и уйдет. Ну, может, напоследок крикнет что-то гадкое.
Опять ошибся. Она рассмеялась. Ее смех такой же приятный, как и голос. Слушал бы и слушал.
– Этот день не закончится никогда, верно? – спрашивает меня, но ответа не ждет.
Откидывает голову на спинку стула и прикрывает глаза. Ее шея манит к себе. Хрупкая, кожа светлая. Шумно сглатываю и прикрываю глаза. Картинки очень живые перед глазами.
Резко стреляет в меня своими серо-голубыми глазами. Так остро, даже больно стало.
– Я Вам понравилась?
Девчонку заносит. После бокала вина язык развязывается, а в глазах хмельные блики. Но это не моя проблема.
Поэтому говорю честно.
– Да.
«И колечко твое, и фигурка, и губки. Да ты вся такая, что бери и вези в ближайший отель», – вертится на языке.
– И я тебе понравился, – посылаю ей ухмылку и нагло подмигиваю.
И да, я сознательно перешел на «ты».
Глава 3. Тая.
Он садится напротив меня. Что-то наглое я читаю в его взгляде, что меня…кхм… смущает и возбуждает одновременно. Кожа от плеч до самых кончиков пальцев сплошь покрыта мурашками, а щеки неестественно алеют.
Опускаю свой взгляд в полную тарелку, стараюсь скрыть улыбку. Да что же такое? Даже скулы сводит от того, как хочется улыбнуться ему в ответ.
– Так ты, значит, директор этого ресторана?
Первой начинать разговор очень сложно, но выносить этот взгляд, который стал несколько хмурым, еще сложнее.
– И да, и нет, – приближается ко мне и складывает руки на стол. Я слышу его шумный вдох и горячий выдох, который касается моей кожи, как ветер в пустыне, – опаляет.
У него красивые руки с выпуклыми венами, он широк в плечах, и крест даю, ниже сложен тоже великолепно. Его губы, что искривляются в подобие улыбки, заставляют сжаться и свести колени вместе.
– Я его владелец, – заканчивает свою мысль.
– Значит, я разбила телефон владельцу ресторана?
Он неоднозначно ведет плечами. Закрадывается мысль, что телефон оказался на краю стола намеренно, но это же глупо, да? Такой мужчина не стал бы так знакомиться?
Вот только так лестно стало. Получается, за какую-то минуту он обратил на меня внимания, и я, выходит, зацепила его? Чем, интересно.
Выпитый бокал вина чуть плавит мозги. Расслабление ощутимо проходится по телу. Ресницы медленно опускаются, веки наливаются свинцом.
– Ты не сказал, как тебя зовут. – Смелею. Совсем немного. Это все вино. – Кому я обязана спасением за свой кошелек? Или все-таки не обязана?
Твою мать, мне кажется, я флиртую с ним. По венам начинает струиться жар, что разносит в каждый уголок моего тела жидкое наслаждение.
– Игнат.
Начинаю смеяться. Да быть такого не может.
Он смотрит на меня. Его брови свелись к переносице, а сам перестал улыбаться.
– Моего первого парня так звали. Редкостный козел. Мы с ним встречались полгода. Поцелуи, романтические свидания, цветы, первый секс. А он параллельно еще с одной девчонкой был. Типа кто первый даст. А я его любила, между прочим.
– Да, этот тот случай, когда любовь зла, полюбишь и …
Он вроде не обижен. До меня только сейчас начинает доходить, что я сболтнула лишнего. Кто в первую минуту знакомства рассказывает про первого парня? Жуть, Тая. Игорь в чем-то оказался прав. Не умею я вести себя с мужчиной, на меня такую никто и не посмотрит.
– А тебя как зовут?
Взгляд сжирает меня без остатка. Ему все равно, что я сморозила глупость. Он проникает внутрь и сводит с ума все клеточки моего тела.
– Как тебе нравится?
Опять какую-то ерунду говорю. Я же не Красотка из фильма. Игнат же сейчас встанет и уйдет. Но он только откидывается на спинку стула и начинает смеяться. А потом резко морщится, будто висок прострелила острая боль. Знаю эти ощущения.
– Ты «Красотку» пересмотрела? – сцежено говорит он. А сердце кто-то кусает. Он что, без спроса залез ко мне в голову?
Глаза прикрывает и голову отводит в сторону. Я чувствую его боль, она оседает на поверхности как пыль. Хочется ее сдуть.
Достаю красную капсулу. Она всегда имеется, какой бы маленькой ни была сумочка. После аварии голова болит часто.
– А где синяя? – ему еще тяжело говорить.
Боль ведь накатывает волнами. Сначала осторожно стягивает голову, потом начинает расщеплять ее на молекулу и с резким взрывом трескает напополам. И отступает до следующего приступа.
– Синяя? – не понимаю.
– «Матрица».
Он крутит капсулу в руке и не спешит ее пить.
– Это обезболивающее.
– Точно?
Пытается шутить. Тут уж закусывать внутреннюю сторону щеки бесполезно. Улыбка такая мощная идет изнутри. Теперь неизвестно, что расслабило больше: вино или сам Игнат.
Огонь разгорается внутри и так греет приятно. Его аромат, который окутал, что я больше никакие запахи не ощущаю, улыбка, смех, сам он. Чистый грех сидит передо мной, а я как дура ведусь на него вместо того, чтобы прийти домой, хорошо прореветься в последний раз и начать собирать вещи в новую жизнь.
Игнат кладет на язык красную таблетку и тянется к моему бокалу вина. Там еще несколько глотков плещутся на дне. И смотрит на меня так пристально, под кожу проникает, мысли по буквам и слогам раскладывает.
Подносит к губам в том месте, где пила я. Даже вижу след помады. Он же не собирается?..
– Стой!
– Все-таки не обезболивающее?
Шутник, блин.
Интимность момента просто зашкаливает. Сложно теперь говорить, во рту стало сухо, хоть выхватывай из его рук бокал и опрокидывай в себя. А не могу. Глаза кофейные держат, на допинг подсаживают.
– Таблетку нельзя алкоголем запивать, – голос стал низким и хриплым. Это не остается незамеченным.
Господи, что я в самом деле творю? Я его не знаю, а готова сидеть напротив него, нести всякую чушь и плавиться от его взгляда. Он же косточки мои практически обгладывает. Настоящий охотник.
– Хм… Никогда не верил в этот бред, – и делает последние глотки из моего бокала.
– Если таблетка не подействует, я не буду в этом виновата. Или если что-то заболит… Или… Я тебя предупреждала!
Он что, улыбку прячет за рукой? Опускает, только когда я прекращаю болтать очередную фигню.
Взгляд постоянно опускается на его губы. Шальная картинка проносится в голове: он целует меня ими, ведет вдоль шеи, задевает мочку уха…
Ежусь так, что стряхиваю эти непрошенные мысли. А они не бьются, как пластиковый шарик отскакивает от кафеля и с глухим звуком отпрыгивает.
Игнат будто и правда проник в мои мысли. Горячим взглядом обводит линию моих губ, спускается к шее. Задерживается на ней, печь нестерпимо начинает. «Касается» груди, в ложбинку «ныряет». И возвращается к колечку в носу.
Отворачиваюсь, смахиваю с себя этот омут, в который меня затягивает.
Колотит, как в чан с родниковой водой с головой опустили.
Какой-то бред творится. Либо я вконец опьянела, либо между нами и правда какие-то взрывы постоянно искрят.
А Игорь… я о нем и не вспоминаю.
– Тая. Меня зовут Тая, – сипло говорю. Нервы трескаются.
Он двигается ближе. Сердце трудится в бешеной скачке. Удары объемные, глухие, отражаются эхом в голове. Никогда прежде я такого не испытывала. Пугает. Но я делаю шаг навстречу, открываюсь.
Я не такая, как сказала сегодня Игорь. Я могу нравиться мужчинам. Меня могут желать.
– Охуенное имя, Тая, – почти шепчет.
Сама тянусь на его голос. Только он и слышен у меня в голове. «Тая… охуенное имя, Тая…»
Моргаю часто, смахиваю этот мираж. Потому что верить в его симпатию хочется, очень хочется, но противное и скользкое чувство по капле травит: а если мне все только кажется, его симпатия лишь придуманная мною иллюзия?
– Ты хочешь меня? – спрашиваю быстрее, чем в мозг поступает эта ядовитая мысль. Черными всполохами накрывает сознание. А я жду. Черт возьми, я правда жду его ответа.
Он подозрительно сощурил глаза. Всматривается в меня так, что дыхание рвется. Он рвет его как старую половую тряпку, я слышу треск ткани и вижу трухлявые нити. И дрожу.
Хочу. – Без тени улыбки. Просто «хочу». Как будто топором по дереву. Раз, и я щепки. – И что будем делать?
Взглядами бродим по лицам друг друга. Моя смелость плещется в крови, подстрекаемая остатками алкоголя. Протягиваю руку к нему и касаюсь губ, щек, они уже покрыты щетиной. Кончики пальцев покалывает как сотни маленьких иголочек. Его кожа горячая, жжется до неприличия.
Игнат отводит мою руку и стискивает ее у себя в кулаке. От ладони исходит напряжение. Оно пульсацией проходится по всем венам, жилам, мышцам и стремительным потоком перебирается вдоль телу.
– Идем!
Глава 4. Тая
В такси едем молча. Я стискиваю ладони и тру их друг об друга с каким-то остервенением. Каждый вдох пропитан нервозностью.
Может, к черту все? Что я делаю? В голове не укладывается.
Левую сторону лица печет. Игнат сидит рядом и даже не стесняется нагло меня рассматривать и ухмыляться. Меня прошибает озноб, а следом разливается по коже тепло. Тело не знает, как справиться с такими чувствами. Это все в новинку. Дико, но интересно.
– У меня голова прошла, – говорит между делом.
Точнее, между моей шеей и грудью. Я сплошь покрыта мурашками. Коснись он их сейчас, уколется.
– Можно сказать, мы в расчете…
– Хм… – его колено касается моего. Неслучайно, разумеется.
Меня сверху донизу простреливает разрядом.
– Я разбила тебе телефон, но спасла от этого раздирающего чувства, – пытаюсь еще флиртовать. Как бы закрепляю полученный результат.
– Та-я… – вспоминает он мое имя, растягивает его как карамель.
Пальцами забирает выбившийся локон мне за ушко. Смотрю в глаза Игната, они плавят меня.
– Приехали, – голос водителя грубый, царапает слух и заставляет обхватить себя руками.
Игнат расплачивается. Я не выдерживаю, выхожу первой и вдыхаю полной грудью. Сознание расплывчато. Еще полностью не поняла, на что решилась. Только сердце приятно сбивается с ритма, и я стараюсь распознать его новую музыку.
– Идешь? – протягивает мне руку. Его вопрос звучит мягко. Знаю, стоит мне сделать шаг назад, передумать, он держать не станет.
А я не хочу делать этот шаг. Выпрямляюсь и с ровной спиной иду в сторону входа в отель.
– Догоняй! – кричу не оборачиваясь.
Слышу густой смех позади.
Игнат берет номер на свое имя. Пока его регистрирует, то и дело косится на меня. Взглядом жжет.
Он нервно отстукивает пальцами по стойке регистрации, а в воздухе густо пахнет спешностью и сдающими нервами. Как перед грозой.
Забирает карточку, и мы идем к лифтам. Ребра не выдерживают сильного биения сердца и трескаются. Должна упасть и биться в конвульсиях. Но я волочусь следом.
Игнат открывает дверь быстро. Она поддается не сразу, слышу какое-то ругательство. Боже! У меня уже пальчики подгибаются от его такого дикого вида. Мысли бродят друг за другом, стукаются, как бильярдные шары. Но ни одной трезвой, ни одной разумной.
Меня пропускает первой. И снова так смотрит, что начинает трясти. Какие-то непередаваемые ощущения поселяются в теле.
Прохожу вперед и резко разворачиваюсь. Из меня словно выбили весь воздух. Стены эти, аромат чистого и свежего белья и сладость, которой пропиталось в этом номере все.
Мы сейчас будем здесь заниматься сексом.
Эта истина яркая, ослепляет и дух захватывает. Сердце прожигает насквозь. Кажется, что смелость растворяется как таблетка аспирина в бокале. Я даже слышу это шипение.
– Тая, – как эхо зазвучало в голове, – ты можешь уйти. Мы можем уйти.
Да черта с два! Какая-то злость даже резанула в моих ощущениях. Я желаю, чтобы меня хотели. Хочу, чтобы приласкали и залюбили. Сегодня.
Медленно, но отрицательно машу головой.
«Нет, Игнат. Не готова я уйти, не хочу скрываться в скорлупке», – так и рвется изнутри.
– Тогда раздевайся! – легкий приказ. Он вмазался в меня взглядом и изучает реакцию. – Я же должен посмотреть, что ты мне предлагаешь.
Нагло улыбается. Взгляд ошпаривает как горячий кофе.
Пуговичка за пуговичкой расстегиваю блузку. Она падет к моим ногам. Слышу его жадный вдох и как дергается кадык. Ловлю каждую эмоцию, промелькнувшую на его лице. Впитываю как ценность.
– Вдруг не понравится? – бросаю слова и жду реакции.
Шумно сглатывает.
– Исключено, Тая.
На мне остаются одни трусики. Хочется прикрыться руками. А я держусь. Чистая провокация. Я слышу, как меняется его дыхание, какими резкими становятся его движения. Пах напряжен.
Мозг от этой картинки превращается в вязкую субстанцию, которая не имеет названия. Кожу стягивает от его взгляда.
– Сойдет? – глаза стреляют петардами. Они взрываются у его носа и оглушают обоих.
Прошибает многовольтным разрядом и трясет, трясет до рекордных показателей пульса…
Мне нравится, какая я сейчас.
– Ты решила меня спасти, чтобы потом убить?
– Теперь ты. Я же должна посмотреть, с кем решила время провести.
Не разъединяя взгляда, расстегивает рубашку и снимает брюки. Глаза примагничиваются к его телу.
О да, я была права. Он идеален. Это говорит во мне не похотливая девчонка, которая может и пожалеет о содеянном завтра, а художник.
Каждая мышца прорисована, игра света-тени безупречна. Пальцы потряхивает от желания прочертить линии вдоль всего его тела.
– Боксеры тоже снимать?
Приподнимаю одну брось. Это игра.
Подхожу ближе. Игнат за руку притягивает меня к себе. Тело к телу, кожа к коже. И накрывает губы. Наконец-то!
Позорно замычала в первую секунду нашего поцелуя. Как первая снежинка растаяла, стоило прикоснуться к ней.
Игнат целуется классно. Да, черт возьми, он делает это просто офигенно. Привстаю на носочки и жмусь теснее, внизу живота происходит что-то невообразимое.
Я не думала, что такое со мной случится с первым встречным мужчиной. Даже страшно от этих чувств. А что будет дальше?
Толкаю его в грудь. Ё-мое, она каменная, он сам весь напрягся.
Он не отпускает, вжимает в себя и губы терзает. Маслом растекаюсь. Ноготочками царапаю его плечи, бороздки оставляю.
– Стой!
– Ты уже все? – ведет носом вдоль шеи, зубами тонкую кожу прикусывает.
Током бьет в промежность, искры разбредаются хаотично по телу. И жалят, жалят, словно рой ос.
– Еще чуть-чуть, и ты реабилитируешь имя Игната в моих глазах.
– Ауч, с тем было настолько все плохо?
Прикусываю язык. Игнат подталкивает меня к кровати и со следующим толчком летим. Куда-то в пропасть.
Руками исследует тело и его изгибы. Словно читает мои мысли и идеально знает, как мне надо. Этим и бесит. Выключаюсь и отдаюсь чувствам.
– Тая, если ты мне подскажешь, как тебе нравится… – шепчет змей искуситель, которого я же и выбрала.
Тянет табун мурашек за своим голосом, а они селятся на всей поверхности моего тела.
Надо ему ответить. Только что? Игорь никогда не спрашивал, никогда не интересовался. Просто трахал как вздумается.
Воздух встает поперек горло и разрывает его. Говорить не могу, отчего-то слезы душить начинают. От боли, которое в сердце еще помещается.
– Тая? – настойчивый какой.
Ладонь сжимает ягодицы. Он с рычанием облизывает ключицы и тянется к груди. Вот черт, он в шаге от зоны, касаясь которую закружусь метелью.
– Сожми грудь, поцелуй и втяни в рот соски, – призналась, зажмурилась. Вот и все. Ничего ужасного. Оказывается, это не страшно. – Ах!
Игнат сделал ровно так, как просила. Шумно втягиваю тягучий воздух и рассыпаюсь на мелкие осколки.
– Нравится? – не отстает. Немного грубый голос только множит мое возбуждение.
Давлюсь наслаждением и шире развожу ноги. Игнат хмыкает и впивается в мою шею. Нежная кожа горит. Он царапает ее своими губами, зубами и щетиной. Попросту приятно мучает.
Не забыть бы замазать эти следы утром. Хотя к черту!
– У тебя же есть презервативы с собой? – ладошками скольжу по его груди. Там колотится сердце. И оно сейчас выскочит. Пугает такой ритм. Он кажется каким-то нездоровым.
Мысли как овсяный кисель. И сама я похожа на желе. Взгляни на себя в зеркало – не узнала бы.
Да и кто бы мне утром сказал, что порядочная девочка Тая выйдет из ресторана с другим мужчиной за руку.
– Ладно, расслабься уже. У меня есть, – проговаривает четко, подводит черту.
Игнат ладонью накрывает лобок, затем промежность. Ласкает через ткань. Стыдно признаться, что уже готова. Теку под незнакомым мне мужчиной и улыбаюсь. Как дура радуюсь, что нравится, крышу срывает от него, от его губ, его рук.
– Сама скажешь? Или мне опять спросить?
– Тебе так нравятся разговоры в постели, Иг-нат? – выделяю его имя.
Все еще очки до полной реабилитации имени он не набрал. Так думает голова. А вот тело решило по-другому. Ему вообще по фигу на имя, когда он так хорошо владеет своим языком.
– Люблю, когда сначала нежно. Без грубости, – снова признаюсь. У нас еще полноценного секса не было, ночь только началась, а я раскрываюсь перед ним книжкой. По первому требованию. Голосом привораживает, а руками своими пленяет.
Игнат отодвигает ткань в сторону и медленно пальцем кружит по клитору. Я становлюсь мягкой и податливой периной. Пару взмахов и взлечу. Господи, меня и правда уносит. Успеваю только ухватиться. За его плечи. Плечи Игната.
Да, кажется, я зря не любила это имя. Оно особенное.
Он вводит сначала один палец, и смотрит в лицо. Читает меня. Глаза в глаза. Искрит так, что вспышки сменяет одна другую. Яркие и такие опасные.
Трахает меня нежно, без грамма грубости. Все, как и люблю. Мычу что-то неразборчивое в его губы. Поцелуя жду. Мне они так понравились. И вкус его взрывает все рецепторы. Не забыть.
Глаза его шоколадные такие теплые, негой пропитанное. И капля страсти подбрасывает поленья в костер. Он разгорается и с каждой секундой между нами полыхает.
Жарко. Душно. Пахнет вкусной похотью и возбуждением.
– Обхвати член рукой, – приказывает. Моя очередь исполнять его желания. Черт, я надеюсь, ничего выходящего за рамки не будет, – и води ею.
Опускаю ладонь. Потряхивает. Не то от волнения, не то от возбуждения. Не улавливаю, все как-то смешалось, как краски на палитре.
Пальцами касаюсь бархатной головки и обхватываю член. Исполняю все, что скажет. И смотрю в глаза. Теперь они как темный шоколад. С каплей горчинки, но до безумия вкусный. Игнат дышит часто, и жесткое дыхание приятно греет кожу.
Мне нравится смотреть на него и ловить каждую эмоцию на лице. Уязвимость, кайф, наслаждение, вожделение.
И кажется, мне нравится сам Игнат. Боже, что я творю и что в моей голове?
Облизываю губы и опускаю взгляд на его член. И на то, как я ему дрочу. Стыдливо хочется сбежать.
– Могу предложить сделать мне минет, но боюсь, тут ты откажешь мне, – скалится. И прикусывает мою нижнюю губу. Мычу от сладости и боли. Я никогда не испытывала такие чувства одновременно. Они кровь заставляют течь в обратном направлении.
– И не надейся, Игнат. Минет только для избранных.
Он надевает презерватив и устраивается между моих ног. Входит медленно, аккуратно. Помнит, что сначала нежно. Не люблю грубость ни в каком ее проявлении.
Толкается в меня и целует в губы. Глубже, язык мой посасывает. А я позволяю, потому что рвет осколочным от его вкуса. Толкается и целует шею. Долго. Понравилась она ему.
С каждой секундой ускоряемся. Меняем скорость и идем по возрастающей. Ругаюсь мысленно, сдерживаюсь.
Игнат сжимает щеки, заставляет смотреть в глаза. Взгляд только постоянно опускается на колечко в носу.
– Перестань контролировать себя. Хочу слышать, что тебе хорошо, – обводит контур губ и снова целует. Ему тоже нравится.
Стону в рот. Мне хорошо. Господи, как же мне хорошо. Отпускаю себя, принимаю его полностью и отдаю себя же.
Игнат напрягается, мышцы стали стальными. Знаю, пара толчков и будет финал. У него.
Он кончает красиво. Впитываю всего, запоминаю. Ведь не повторится больше. Сейчас он кажется мне даже идеальным.
Игнат откидывается на подушку и пытается отдышаться. Поворачиваю голову и изучаю мужской профиль. Он снова кажется красивым. Немного грубоватым, но взгляд притягивает.
– Я кончил. А ты нет, – рубит фактами, как дрова колет.
Глава 5. Тая
Прикрываю глаза от стыда. Почему-то стыдно оттого, что не получилось испытать оргазм.
Нет, я знаю, каково это – чувствовать, как тепло сковывает тело и со скоростью света толкаются в теле это брызги удовольствия.
Но не в этот раз. Да и вообще, с Игорем-то я раза два кончала. А сейчас передо мной абсолютно незнакомый мне мужчина. Пусть и сексуальный, пусть и пальчики подгибаются от одного только его взгляда, кожа мурашками предательски колет, а сердце словно сорвалось с цепи.
Игнат сдавливает мой подбородок пальцами. Ощутимо так. Хочется ударить по его рукам, чтобы не смел. А просто торможу. Что-то тормозит.
Пугает только.
Его горячее дыхание касается кожи. Приятно горячит ее. Черт, да мне нравится. Очнись, Тая! Он тебе нравится.
– Я в душ хочу, – тихо шепчу.
– Пойдем, – говорит в губы.
Игнат все время на них смотрит. Меня это… заводит. Снова. Разве такое возможно? Увидеть красивого мужчину, провести с ним непродолжительное время и тупо таять от одного взгляда на него? Это так… низко. Только вот под кожу проскальзывает. Волоски поднимаются от его запаха, тело опять дает сбой.
До душа несколько шагов. Иду не оборачиваясь. Он пялится на мою задницу. Печет ее, даже жалит. Нравится это? Да!
Заходим вдвоем. Мне неловко. Пелена спала. Сейчас все задуманное кажется каким-то безумием. Поступком обиженной девчонки, что просто взбрыкнула.
Игнат хитро улыбается. Выглядит довольным. Подходит со спины и приживает животом к раковине. Целует жадно шею. Втягивает в себя тонкую кожу. Меня кислорода лишают, вытягивают из всех клеток, из всех органов. Его не хватает. Задыхаюсь.
– Прекрати, – выдавливаю слово.
Сама молю, чтобы не останавливался. Одни его губы, язык лишают меня возможности трезво мыслить. Комната схлопывается. Мы в тонком и узком пространстве одни. Это и раздражает, и проходится возбуждением по уже влажной коже.
– Ты хотела в душ идти, – подталкивает меня к бортику.
Подчиняюсь. Переступаю порог и включаю воду. На кожу посыпались ледяные капли.
– Эй! Ледяная! – кричит, а я начинаю смеяться. Господи, как-то по придурочному все выходит.
И на задворках мыслей мелькает мысль: с ним хорошо. Очень хорошо. Господи, выжги мне эту мысль. Я не должна так думать.
– Не нравится?
Я прибавляю напор. Мы смеемся вместе. Вода ошпаривает кожу, несмотря на то, что холодная. Капли попадают в нос, в рот. Захлебываюсь. И все равно смеюсь.
Игнат резко выключает и силой вдавливает в стенку душевой кабины. Взгляд прямой и прямо в душу западет. Я дышать боюсь, потому что цепляет так крепко, насквозь пронзает.
Боже, что происходит?
Мы целуемся так, как до этого не целовались. Языки сплетаются в каком-то древнем танце туземцев. Я даже в голове слышу удары барабанов. И губы пылают от трения и страсти. Я чувствую его вкус так ярко, словно он влился в мои рецепторы.
Холод кафеля контрастирует с нашей огненной кожей. И меня также бросает то в жар, то в холод. Просто швыряет из вод Ледовитого океана в первобытный костер.
– Блядь, да что с тобой такое? – Игнат словами царапает мне кожу. Проходит вдоль шеи, языком чертя дорожку.
– А с тобой? Ты… ты…
– Я… – повторяет, дразнит. Помнит, про соски. Ласкает, их втягивает рот и ласкает уже языком. Закусываю губы, чтобы не застонать.
– Еще, – молю.
Рука ложится на мой клитор, пальцы кружат вокруг него, даря наслаждение, которое не испытывала прежде. Уношусь куда-то в другой мир.
– Отпусти себя. Слышишь?
Он опускается на колени. Это кажется таким правильным сейчас. И неправильным одновременно. Не успеваю закончить мысль, как он касается меня там . Черт, так горячо становится. Словно спичкой прошлись. И подули.
Игнат ласкает клитор, что-то выделывает невероятное. И материться. Да у него крышу сносит. Вцепился мертвой хваткой в бедра и целует, целует меня там. Везде.
Прикрыла глаза. После такого вообще можно смотреть в глаза мужчине? Кожа покрывается испариной и румянцем.
Дышу громко и часто. Изо рта вырывается стон.
Игнат прекращает ласкать и разворачивает грудью к стенке.
– Ах, – только и успеваю сказать. Пожар внутри, тело пылает, а зубы стучат друг об друга.
– Расслабься, колечко. Прикрой глаза и…
Он входит резко и останавливается. Ждет.
Зажмуриваюсь. Господи, я же чувствую его всего, каждую клеточку, каждую венку. Он во мне так глубоко и это так прекрасно.
Рука скользит вдоль ягодиц и с силой сжимает. Подбрасывает на новый уровень. Рот приоткрыт, я дышу через рот. А воздух влажный и горячий, хоть и вода капала ледяная.
Толкается в меня уверенно и до упора. Медленно растягивает. И целует шею сзади, проходится вдоль позвонком.
Утопаю в этом движении. По венам уже не кровь, а чистый кайф. Такой вязкий, похожий на сироп или варенье. Скручивает в жгуты от наслаждения.
– Так нравится? – чуть убыстряется. Трахает с долей грубости.
Да, мать его, мне нравится.
– Отпусти. Себя!
Грудь сжимает, оттягивает соски. Пальцы смачивает слюной и снова возвращается к ним, обводит ореолу и слегка сжимает сам сосок. Простреливает тысячами тончайших игл.
Другую руку опускает вниз и касается клитора.
Просто не дает мне шанса.
– Игнат, – его имя сейчас самое родное и самое близкое. Пишется перьевой ручкой на сердце.
Спираль раскручивается с бешеной скоростью внутри.
Не выдерживаю. Стон раскалывает маленькое пространство вокруг нас.
Воздух трескается на множество осколков, они вонзаются в чувствительную и поврежденную кожу от поцелуев, следов щетины и отметин зубов.
Мой оргазм яркий. Я стараюсь запомнить каждую секунду. Игнат вонзается в мои губы и пьет наш поцелуй. Грубость, мягкость, страсть, похоть, сладость, бессилие – все сливается в одну точку – в слияние наших губ.
Какой-то утробный рык, мои стоны. Меня ведет от всего: от его запаха, вкуса. Касание кожи как печать, взгляд теплых шоколадных глаз выжигается на сетчатке.
Кажется, я совершила большую ошибку, разрешая ему сесть за стол. Этот мужчина не может просто пройти мимо моей жизни и не оставить в ней след.
По коже ягодиц ударяют горячие капли спермы.
– Блядь! – ругается. А у меня от его тона неостывшее возбуждение покусывает все клеточки.
Прижимает к себе, целует щеки, переходит снова на губы. Кажется, он не перестанет меня целовать. Я ведь только млею от этого.
– Прости, не удержался. Думал, в комнате продолжит.
– Нравлюсь так?
– Да треш какой-то, – и смеется мне на ухо прикусывая.
Игнат помогает мне ополоснуться, потом лейку направляет на себя. Мы лишь смотрим друг на друга и как-то загадочно улыбаемся. Будто мы самые коварные заговорщики в мире.
– Тая? – окликает, – мы без презика трахались.
Черт, его «трахались» заставляет все мышцы сжаться.
– Я в курсе, – опускаю взгляд.
– Тебе не о чем беспокоиться.
Господи, вот он о чем. Стало стыдно. Я вообще об этом не подумала. Мозги совсем вытекли от него, расплавились. Стала как сыр после духовки и двухсот градусов в ней.
Киваю. Оборачиваюсь и останавливаюсь.
– Ты тоже… Это… не думай… я, – краснею и выгляжу, наверное, как спелый помидор. Особенность, которая меня еще со школы раздражала.
Ухмыляется. Ему это нравится?
– Ты была смелее. Что случилось, колечко? Смелость все? – свистит. Дурак. – усвистала?
Неуклюже выхожу из ванной. Не знаю, куда себя деть. Присесть, лечь обратно на кровать? Что вообще сейчас будет происходить?
Игнат останавливается у двери и опирается на косяк. Руки скрестил на груди и, странно улыбаясь, изучает меня. От его взгляда все еще прожигающего никуда не деться.
– Устала? – хрипло спрашивает. Проходясь взглядом по губам и цепляясь за колечко.
Веду плечами. Какой ответ его устроит? Мышцы тяжелые и я все еще ощущаю спазмы внутри.
– Давай ужин закажем? Я проголодался.
Глава 6. Тая.
Пристально слежу за его движениями. Его как раз ничего не смущает. Даже в этом нелепом белом халате он выглядит расслабленно и уверенно. А я тону в этой махровой ткани и чувствую себя какой-то крошкой.
– Или ты салатом наелась? – намекает он на мой заказ в его ресторане, – хотя… ты же даже к нему не притронулась.
Игнат запомнил это деталь. Что-то бьется в душ е .
– Нет, я бы не отказалась поужинать. С тобой, – кажется, что я шепчу. По телу пробегает скованность. Я присаживаюсь на край кровати и кладу ногу на ногу.
– Отлично.
Наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц и стараюсь запомнить все. Алкоголь полностью выветрился, все произошедшее кажется бредом. От него еще жар раскатывается по коже, а внутри пульсирует. Хороший такой бред, сказочный.
Игнат оформляет заказ по телефону. Я вслушиваюсь только в его голос. Хриплые нотки как шелест бархата по чувствительным клеткам. Делаю глубокий выдох от удовольствия.
– Не против? Я сделал заказ за тебя. Надеюсь, ты любишь рыбу.
Киваю. Хочется снять с себя безразмерный халат. В комнате невыносимо душно. А от его голоса, взглядов, посылаемых в мою сторону, капельки пота стекают по позвоночнику.
Игнат садится в кресло напротив меня. Ему халат не мешает. Края разошлись в разные стороны, заставляя взглядом прильнуть к его груди. Она высоко поднимается. Игнат дышит глубоко, но размеренно.
– Расскажешь, что с тобой случилось? Почему ты была вся в слезах, когда я тебя заметил?
Он и не моргает вовсе, когда спрашивает. Я же вся подобралась. Как перед экзаменом прям.
Вспоминаю сегодняшний день, и так пусто сразу на душе становится. Противно и зябко.
Для Игоря я была не единственная. На протяжении всего года отношений у него были и другие девушки. Я, наивная дурочка, верила ему. Услышала много оскорблений в свой адрес и унижений. А потом ушла. К черту его и такие отношения.
– Просто неудачный день, – все, что я говорю.
Игнат хмыкнул. А по глазам вижу – не верит. Он словно руку в душу засунул и провернул.
– Так отомстить ему решила? Прыгнув в койку с другим? – в каждом слове отрава. Тело сжимается от негодования и обиды. Ведь не прав. Не прав?
– А ты позволил это сделать, – чуть выше поднимаю подбородок и выпрямляю спину, – тебе же понравилось, Иг-нат?
– А ты не так проста, Та-я.
Он встает с кресла и направляется в мою сторону. Задерживаю дыхание, сердце бросилось отчаянно биться и разгонять кровь. Румянец проступает на щеках, и они начинают гореть. Это происходит всего за секунду, а то и меньше. Такая реакция у меня на этого мужчину.
Игнат ложится на кровать и прикрывает глаза. Странное желание прижаться к нему, уткнуться в его грудь и заснуть. Дергаюсь резко и мысленно бью себя по рукам.
– Ложись, – словно покопошился в моей голове, выудил последнее, о чем думала.
Послушно исполняю. Так будет выглядеть, что я исполняю его просьбу, а не свое желание.
– Я рассталась с мужчиной. Он не ценил ни меня, ни наши отношения. Оскорблял и вел себя отвратительно. Мне стало так обидно, я и плакала. Игорь раньше был другим, а вчера маски были сброшены.
Зажмуриваю глаза. Хочется выдохнуть, я сказала все это на одном дыхании. И словно поставила жирную точку в прошлом.
– Придурок твой Игорь, – с усмешкой сказал. А я теснее прижалась к его телу. Он помог поставить мне эту точку, хоть и не осознает этого.
Сердце продолжает колотиться от близости его тела. Я втягиваю его запах, смешанный с гелем для душа, и закатываю глаза. Чистое удовольствие.
Сейчас я абсолютно трезвая, но меня до сих пор качает на волнах.
– Но ты так больше не делай, Тая, – строгий голос вытаскивает из этих волн и с силой бросает о каменистый берег.
– Ты о чем? – дрожу. Кажется, температура в комнате уменьшилась на несколько градусов.
– Не надо никуда ездить с незнакомым тебе мужчиной. Это ведь может плохо закончиться, – смотрит в упор.
Он больше не улыбается. И, кажется, правда отчитывает за неосмотрительность. Какой заботливый… Меня это задевает. Приятно так трогает.
– Ни один мужчина не должен на тебя так влиять. Не бросайся во все тяжкие из-за того, что какой-то лох просто не оценил тебя, – каждое его слово окутывает заботой. Мой мозг вытаскивает из его фраз самое нежное и мягкое.
– Хм… А может, я бы и не пошла бы ни с кем, кроме тебя…
Внутри полный кавардак. Меня потряхивает от брошенных мной слов. И в сердце поселяется трепещущее чувство.
– Та-я, – повторяет он с придыханием. Он что-то вкладывает в мое имя, но я никак не могу понять, что именно.
Тянется к моим губам, а я прижимаюсь всем телом. Тепло перекатывается от него ко мне и в обратном направлении. Стягивает нас, завязывает.
Ужин приносят не вовремя. Игнат снова ругается. Теперь я слышу это слово отчетливо. Он матерится. Слово грубое, но кровь в венах вскипает от его тона и грубости.
Нам заносят несколько блюд, бутылку шампанского в ведерке со льдом, фужеры и фрукты.
– Ты решил, что я настолько голодная? – обвожу все это великолепие. Слюна скапливается во рту. На тарелке нарезанный ананас. Обожаю!
– Это я себе, – улыбается широко. Я безмолвно смотрю на него и думаю: «Ну что за черт, Тая!»
Сердце предает меня в эту секунду, тело перемещается в пространстве словно нет ног. Чувство опьянения возвращается во сто крат сильнее.
– Ладно, Та-я, просто не знал, что любишь, – подмигивает. Я оступаюсь и чуть не падаю.
Не хочу заканчивать этот вечер, эту ночь. Единственное желание закрыться в номере и уничтожить весь мир за пределами этих метров.
– Спасибо, – скромно произношу.
Мы едим молча. Но то и дело переглядываемся.
Рыба шикарная, на десерт мой любимый медовик. А от фруктов такой аромат, что уже пропиталась их соками и вкусом.
– Шампанское? – указывает на ведерко.
Отрицательно машу головой. На сегодня алкоголя достаточно.
Игнат откладывает приборы первым. Под его тяжелым взглядом кусок в горло уже не лезет. Что-то вытягивает своими глазами из меня. До тошноты стягивает.
– Расскажешь мне, кто ты?
– Тебе правда это интересно?
Бегаем по лицам друг друга. Уже знаю, что у него над левой бровью маленькая родинка. А на верхней губе тоненький шрамик. Хочу нарисовать этого мужчину. Он идеальный в своей не идеальности.
– Ну, я бы не спрашивал, если бы не было интересно, – говорит так, что закручиваешься узелком.
Откидываюсь на спинку стула. Театрально делаю паузу и смотрю, как Игнат от нетерпения чуть елозит на стуле. Вот блин, он и правда ждет моих слов.
– Я художница. Год назад закончила Суриковское.
Его брови летят вверх. Ну да, это не совсем современно. Но что он ожидал?
– И ты рисуешь? Ну, реально рисуешь?..
– Да. Неделю назад отдала свой последний заказ. Игорь, – немного торможу. Ком в горле все еще не дает полноценно о нем говорить, – часто рекомендовал меня своим знакомым. Им нужно было то в доме стену оформить, то картину нарисовать. Я бралась за эти заказы. И мне нравилось.
Не юлю душой. Мне и правда нравится это. Дедушка тоже был художником. В его квартирке старой до сих пор хранятся картины, на которые смотреть без сбившегося ритма в сердце невозможно. Там такая душа в мазки вшита – дрожь прокатывается по спине.
Игнат подходит к столу, где обычно лежат буклеты. Ищет что-то в ящиках. Находит чистый лист и карандаш.
Закатываю глаза. Удовольствие маленькими шажками окружает меня.
– Нарисуй, – просит. И смотрит, как будто в первый раз видит.
– Тебя?
Думал, а потом отрицательно машет головой. А я и не дышала вовсе. Игнат указательным пальцем трет верхнюю губу и странно ухмыляется. Почему мои мыли прочитать он может, а я его нет? Как-то даже обидно.
– Себя, Тая. Себя нарисуй.
– Автопортрет?
– Да как хочешь называй. Хочу видеть тебя на рисунке. И твои глаза.
И я рисую. Полностью погружаюсь в свой рисунок. Жизнь вокруг сжимается только до меня, карандаша, листа бумаги и моих штрихов. Так было всегда. Я погружаюсь в свой рисунок полностью, без остатка. И правда, часть себя вкладываю.
– Вот, – передаю его Игнату. Жду каких-то слов. Внутренности сшиваются плотными нитями от этого ожидания. В горле сухо, голос будет глухим и хриплым. И я молчу.
Игнат долго смотрит на мой рисунок. Он мне кажется недоработанным и сырым. А его нисколько не смущает. На лице ноль эмоций. Просто долгий взгляд в мои нарисованные глаза. В сердце какое-то костровище. Тишина в комнате как разряды тока щиплет нервы.
– Не нравится? – чуть смелею.
Он складывает лист вчетверо и убирает в карман брюк. Так и не сказав ни слова. Обида рвет на кусочки.
– Давай спать, Та-я? Наизнанку выворачиваешь ведь …
Глава 7. Игнат
Просыпаюсь первым. Тая, прижавшись ко мне всем телом, мило сопит. Даже шевелиться не хочу. Внутри что-то цепляет это картинка, ворочает и заставляет запомнить ее образ.
Наклоняю голову и втягиваю ее запах. Какой-то чертовски вкусный, хочется дышать им и дышать не прекращая. В кровь вливается дикая доза сладкого сиропа, сгущает ее.
Касаюсь ее персиковой кожи, и легкое покалывание ощущаю на губах.
Тая медленно открывает глаза. Еще не проснулась, не поняла обстановку: номер, незнакомый мужчина, охрененный секс прошлой ночью… А то, что смутится и застесняется, уверен. В такой момент она покрывается очаровательным румянцем. В паху сразу тяжелеет от ее смущения и уязвимости.
– С добрый утром, – говорю.
– С добрым.., – осекается.
Обводит номер туманным взглядом. Хмурится. Мне в сердце нежность вкалывают маленькими дозами. Хочется ее к себе притянуть и еще разочек показать, какой же козел ее этот Игорь. Тянусь, чтобы коротко поцеловать тонкую шею. Тая уворачивается. Зараза такая…
– … утром, – заканчивает.
Ну и где смущение? Где мой румянец? Я как бы лежу, жду тут…
– Я первая в душ.
Соскакивает с кровати и, щеголяя охрененным голым задом, с идеальной осанкой ныряет в ванную. Мне осталось только прикрыть рот и тупо гипнотизировать белую дверь. Стучаться и проситься на совместный душ вроде уже невежливо.
Заказываю завтрак в номер. Снова перечисляю все, что есть в меню. И постоянно кошусь на часы. Отчего-то отсчитываю время, сколько Тая отсутствует.
Дверь открывается с громким щелчком. Как дурак уставился на нее и жду. Ритм сердца становится частым, показывая острые углы на кардиограмме. Воздух удушливой волной стягивает легкие, даже перед глазами все мутнеет и тускнеет. Это начинает выводить из себя. Какая-то странная и неадекватная реакция.
Тая выходит полностью одетая. Та же блузка, юбка, что и вчера. И длинный каскад русых волос. Они приятно пахнут какими-то цветами. Уверен, вызывают зависимость. Потому что мне до чесотки хочется подойти, взять прядь волос и сделать этот губительный вдох.
Стискиваю ладони в кулаки, напрягаюсь весь.
– Привет, – улыбается. Мне к груди горячие камни прикладывают, – еще раз.
Сглатываю. Слова застревают в горле.
Мне не хочется ее отпускать. Вот совсем. В голове жужжат мысли, что такого придумать, чтобы мы не покидали этот номер. Готов стать подлым и мерзким, но закрыл бы номер на ключ и выкинул на хрен ключ в окно.
Машу головой, выгоняю эти мысли. Только Таю напугают.
– Я завтрак заказал, – хрипло говорю.
Она стреляет в меня своими глазами, которые похожи на морские камни. Еще вчера заметил, что они необычные. Могут тяжестью своей убить, а взгляда отвести не сможешь. В память врезаются дротиками.
– Не люблю завтраки, – ведет плечами.
Ну твою ж мать. Язык жжет, как ругаться хочется.
– А что любишь?
Отхожу к креслу и сажусь. Тая медленно шагает и идет к кровати. Неловкости между нами вроде нет, но напряжение простреливает воздух. Какая-то сизая дымка образуется и парит вокруг нас. Душит.
– Игнат… не надо этого, – вроде и строго говорит, но блядь, вижу, что не играет, ей хочется видеть от меня какие-то шаги, какие-то действия.
– Чего этого? – ухмыляюсь. А сам, как провод оголенный, опасно искрю, когда обидой в меня своей брызжет.
Тая делает глубокий вдох и отворачивается от меня. Хочется подойти, тряхнуть ее за плечи хорошенько и выбить ответы. Только с ней так нельзя.
– Играть в хорошего парня, которому есть до меня дела, – говорит быстро, на выдохе. Спорю, отвернулась, чтобы глаза зажмурить?
– Так, может, я и есть хороший парень, м?
Все-таки подхожу и просто касаюсь ее плеча. Запах втягиваю со всей силы. Мышцы напрягаются, а сознание как картофельное пюре.
– Тогда я люблю ужины, хороший парень, – не оборачиваясь, но уже улыбаясь, говорит.
За завтраком мне постоянно кто-то звонит, отвлекает. Тая только косится в мою сторону. Сейчас все кажется немного странным. Вроде и были вместе этой ночью, а близости как таковой нет. Только секс и интерес. И меня царапает это. Неприятно так. Почему-то вину ощущаю тонкой пленкой, но содрать не получается.
Собираемся в спешке. Мне нужно в ресторан ехать. Тая мыслями тоже уже далеко. Внизу тормозим оба. Нам в разные стороны. Душа бешеной собакой мечется за ребрами и скулит. Просит чего-то, даже жаждет.
– Пока?
Это вопрос. Меня подбрасывает пружиной вверх и дыхание замирает. Электрошоком проходится по телу.
– Подожди, Та-я.
И правда, имя охуенное. Вкусное такое, как карамель на языке.
Впивается в меня взглядом и смотрит так, что душа стелется. Глаза и правда морские камни. Такие красивые, манящие, пустоту заполняют.
Достаю свой пострадавший телефон. Он после падения сильно глючит. В ремонт надо отдать. И чем быстрее, тем лучше.
– Забьешь номер? Свой.
Она улыбается. Твою мать, меня как звездами обсыпало. Дебильно улыбаюсь в ответ.
Забирает мой телефон и аккуратными пальчиками вбивает заветные цифры. Я аж дышать перестал, пока назад мне не вернула. Каждое ее движение фотографировал взглядом. Вспышки мелькали перед глазами.
– Ты правда позвонишь? – нежно спрашивает. Землю из-под ног выбивает.
– А ты сомневаешься?
– Нет, – чуть смущается и отводит глаза, – ты же сказал, что хороший парень.
Провожаю ее до такси. Кажется, сердце начинает меня предавать. Какой раз за сутки просто в конвульсиях трясет его. Тру грудину, потому что мышца разгоняется сильно, печет.
Телефон кладу в карман брюк. Мое такси в ожидании более пяти минут. Да по хрен. Слежу, пока машина Таи не скрылась за поворотом. Только потом подхожу к своему такси.
Ворчание таксиста слушаю вполуха. Ненужный треп, только мухой зудит, мешает.
Весь путь перебираю картинки прошлой ночи. Откинулся на подголовник и прикрыл глаза. При вдохе – ее запах. Я, кажется, ощущаю его здесь, на заднем сиденье машины. Должно ведь пахнуть бензином, кожей и кофейной вонючкой, у зеркала заднего вида. А вот и нет…
В кармане греет ее портрет. Как ошалелый уставился вчера на рисунок и слова ей сказать не мог. Глаза жгло от него.
– Мы на месте, – голос водителя вытаскивает из прошлого. Злюсь.
– Спасибо, – выталкиваю слово и резко выхожу из машины.
Телефон выпадает из переднего кармана на асфальт и выключается. Да, за сутки слишком много сильных ударов у него было.
– Блядь! – вырывается громко.
Глава 8. Тая
Таксист останавливает у высокой многоэтажки перед шлагбаумом. Дальше не проехать. Мне, в общем-то, и не надо.
– Спасибо, – благодарю. Милый дядечка. Ни слова не проронил в пути.
Выхожу и спешным шагом иду к подъезду. Помню, когда Игорь первый раз привез меня к себе. Я, которая всю жизнь прожила в старой хрущевке, смотрела на все разинув рот. Дикая была. Игорь смотрел на меня и смеялся про себя. Мне сейчас так кажется. Потом одел, обул, как ему нравилось. Сделал своей послушной игрушкой, которую не стыдно представить друзьям. Художница – звучит очень высокопарно, под стать его обществу.
Открываю подъезд и взглядом упираюсь в крупную фигуру охранника. Всегда наводили немой ужас на меня. До сих пор в голове не могу уложить, что я такой же житель этого дома, как и все здесь.
Поправочка. БЫЛА жителем этого дома.
Пока не вызвала лифт, быстро строчу сообщение своей знакомой. Мы не тесно дружим, но довольно тепло. И с праздниками всегда поздравляли друг друга. Созваниваемся редко, но никогда не было натянутости в нашем общении.
«Вера, я могу пару ночей провести у тебя?» – пишу и сразу отправляю.
На кнопку лифта жму остервенело. Начинает накатывать дрожь. Морозное дыхание проходится по открытым участкам тела и стягивает.
Я никогда Игоря не боялась, но после вчерашнего разговора я поняла, что совсем его не знаю. Следовательно, и не знаю, что теперь от него ожидать. Неуютно. Я свертываюсь до размера апельсиновой косточки.
«Игорь?» – спрашивает.
Он ей никогда не нравился. Меня возмутило, как тогда Вера отзывалась о нем. Казалось, что она переходит границы, ведь ее мнение мне было неинтересно. А сейчас… дура ты была, Тая.
«Да».
Щеки заливает краской, и она стекает по шее и зоне декольте. Печет в этих места сильно.
«Конечно, приезжай, Тая».
Делаю глубокий вдох. Створки лифта как раз разъехались, когда телефон вырубился у меня в руке. Вовремя, надо сказать.
– Собрать вещи и уйти. Собрать вещи и уйти. – Повторяю себе, учу и в голову вдалбливаю.
В зеркале не узнаю свое отражение. Глаза еще горят неестественным блеском. Их цвет кажется глубже… порочнее. Шея исполосовала мелкими бороздками – последствие трения его щетины. Мне приятны были эти царапины.
Уголки губ подрагивают в подобие улыбки. Вчера казалось в какой-то момент, что совершаю ошибку. Но ровно до той секунды, пока мы не поцеловались. Туман стелился в голове, а тело предательски отзывалось на его умелые касания и ласку.
Он же позвонит? Сердце пронзает спицей при мысли о его звонке.
В замочную скважину попадаю не с первого раза, связка ключей даже падала дважды. Не чувствую пальцев, как и рук в целом. Парализовало от волнения.
– Явилась, – голос заставляет вытянуться по струнке и замереть. Во рту пересохло, даже горло першит.
– Привет, – мямлю.
Соберись, Тая!
– Где шлялась всю ночь?
Понимаю, что он пьян. Это пугает еще больше. Пьяные мужчины вообще вселяют мне страх. Меня опоясывает сдавленное чувство паники. Да я в таком состоянии я вижу его впервые.
– Тебя беспокоит это только сейчас?
– Ты где, блядь, шлялась? – повышает голос. Заставляет вжать голову в плечи и зажмурить глаза.
Он ухватывает взглядом чуть опухшие яркие губы, шею со следами щетины. Опускаю взгляд. Игорь не дурак. Все понял. От этого становится еще страшнее.
Стараюсь дышать. Воздух спертый и тугой, вдох – и легкие киснут. Чувствую себя как в клетке, угол ищу, где бы скрыться. Но знаю – занятие бесполезное.
– Гуляла, – шепчу тихо, не разобрать.
Он двигается на меня крупными шагами, пятками вдавливается в пол, а слышу это как удар молотка о шляпку гвоздя. И больно, будто этот гвоздь в позвоночник вбивают.
– Одна? – странно ухмыляется, бросаю снова ядовитый взгляд на мои губы. Закусываю их из-за искрящихся как провода нервов.
Хочется крикнуть, что нет. Я встретила другого. И ночь с ним провела. И кончала пару раз. Мне так понравилось, что до сих пор тело горит, а на коже его запах как родной воспринимается.
А я молчу. Это же будет провокацией.
– Конечно одна! – бью взглядом по его глазам.
Не увожу их в сторону и принимаю удар. Только стук сердца в голове отдается разрастающимися ударами. Разрывает и глушит. Но сознаваться не собираюсь.
– Пришла зачем?
До меня долетает его слюна. Оседает на щеке. Смахиваю эти капли и недовольно морщусь. Мне противно и чувствую я себя униженной. Так может сделать только Игорь. Одним взглядом, одним словом, одним движением – и ты придавлена его фантомным ботинком.
– Вещи собрать, – разуваюсь и спешно достаю спортивную сумку.
В шкафу много вещей. Окидываю взглядом и вспоминаю, какой наряд и куда надевала, как бережно выбирала платья, носила, потом аккуратно все развешивала. Дорогие ведь, состояние целое стояли. Такое положено беречь.
– Эти вещи покупал тебе я, – раздается над ухом. Меня откидывает назад его алкогольными парами. Желудок сковывает спазмом от накатывающей тошноты. Кожа покрывается холодным потом.
– И ты хочешь оставить их себе?
– Отдавать их тебе нет никакого желания, – ведет плечами. Он облокотился о стену напротив меня и высверливает дыру на моем затылке.
– Тебе-то они зачем? – хочу придать голосу непринужденности и, что уж, безразличности к происходящему. Хотя это далеко не так. Меня сворачивает в трубочку обида от его поступков, слов, даже взглядов.
Любила ведь, правда. Да, он не красавец, да, старше меня. Но подкупил чем-то. Своими долгими речами и обещаниями, получается? Я наивно ему верила и ловила каждое слово.
Провожу ладонью по тканям. Шелк, мягкий хлопок, органза, кашемир… Ладонь покалывает, в носу теряются запахи чистой одежды, кондиционера и шикарной жизни.
Только себя хочется ценить больше, нежели набор тряпок, ровно развешанные по цвету.
– Да и забирай. Можешь следующей лохушке подарить, которая будет закрывать глаза на все твои похождения.
– Дура ты, Тая. Могла бы сейчас в шоколаде быть. А ты… обиженная, принципиальная деревенщина…
Глотаю слезы. Все равно больно все это слышать. Сначала целовал, любил, а потом перочинным ножичком кожу сдирал своими поступками и оскорблениями.
В сумку кидаю самые простые свои вещи. Их то он не будет отбирать? Джинсы, пару кофт, хлопковое нижнее белье. Вроде все… Кажется, я их с собой и привезла год назад.
Драгоценности, дорогая косметика, обувь – все оставляю. Жалко, конечно. Ведь все нравилось, я себе нравилась в этих образах.
Выхожу в коридор. Оглядываться не хочу. Игорь следит за каждым шагом. Я чувствую его горячее, но прогорклое дыхание за спиной и на спине. Волоски дыбом встают и шевелятся.
– Картину свою забери! – приказывает.
Я подарила ее Игорю спустя месяц знакомства. Там пейзаж. Морской берег и набережная. Последнее, что я помню из нашего отпуска с родителями. Море, каменистый берег, много разноцветных вывесок кафе и люди, ходящие парочками.
У меня в голове будто щелчок раздается. Обида трансформируется в злость. Как он смеет? Ведь знает, как дорога мне эта картина, как было приятно ее дарить.
Лучше бы оплеуху влепил, нежели эта брошенная презрительно просьба.
В тот отпуск мы с родителями поехали на автобусе на экскурсию и попали в аварию. Из всех пассажиров выжила только я, потому что папа закрыл меня собой, и еще одна пожилая женщина. Чудом. Мы уцелели чудом.
– Зачем ты так, Игорь? – меня топит злоба, но вместе с тем слезы душат и сдавливают всю грудь колючей проволокой, прокалывая шипами насквозь. Он плюнул в святое для меня воспоминание – последняя счастливая картина для нашей семьи.
– Была бы послушной, ничего бы и не было. Сама виновата.
Подхожу к картине и забираю ее. Руки трясутся и леденеют. Вцепляюсь в золотую рамку так крепко, что суставы хрустят.
– Виноват ты, Игорь. А я… просто ошиблась в тебе.
Разворачиваюсь и трогаю ручку двери.
– Телефон оставь.
Тело вздрагивает и замирает мраморной статуей. Кровь сворачивается, из меня будто весь кислород выбили одним четким ударом.
– Зачем он тебе? В розовом корпусе и с кучей ненужной тебе информации? – мой голос безжизненный, но я стараюсь вдохнуть в него жизнь и легкость из последних сил.
– Ну, когда заработаешь своим трудом, тогда и купишь себе свой.
Ублюдок. Выцарапать бы его глаза и вырвать все жилы. Ненавижу. Ненавижу так сильно сейчас, что это чувство затмевает все остальное. Перед глазами красная пелена, я слышу, как с силой сжимаю челюсти до треска.
Держись, Тая.
Холодными пальцами цепляю разрядившийся телефон и кладу его на обувницу. Взгляд прикован к розовому корпусу стальными цепями.
Переступаю порог квартиры и выдыхаю весь углекислый газ, что уже начал травить меня изнутри.
– Тая, ты еще пожалеешь, что уходишь, – бросает вслед, – я жить тебе спокойно не дам, – скалится. Я вижу его зубы и острые клыки. Он похож сейчас на злого пса, у которого забрали косточку. Глаза такие же бешеные с нездоровым блеском.
Меня мутит от осознания случившегося.
– Пошел ты… – говорю уже закрывшейся двери.
Трусливая Тая…
Глава 9. Тая
– Тай, иди на кухню! Обед стынет, – Вера затихла в дверях. Ее взгляд прожигает во мне сотую дыру за эти три дня.
Я приехала к ней в тот день, когда вконец ушла от Игоря. Вера живет на окраине города в старой двухкомнатной квартире, доставшейся ей от бабушки. Переступая порог, сразу вспомнился дедушка и его хрущевка в маленьком городке за триста километров от столицы.
– Сейчас иду, – отодвигаю ноутбук, позаимствованный у Веры, и кошусь на старенький смартфон, опять же Верин.
Плетусь за ней на крохотную кухню. В воздухе пахнет супом, слюна скапливается, а желудок отзывается на запах. А я и не чувствовала голода, пока не оказалась на кухне.
Едим молча. Слышен только стук приборов о тарелки. Звенят в полной тишине, как по нервам играют.
– Не получается? – тихо спрашивает Вера.
Коротко мажу по ней взглядом и снова утыкаюсь в свою тарелку. Ребра сплющивает какая-то беспросветная куща. Мне стыдно признаваться Вере, что некуда пока съехать от нее.
– Сейчас написала одной клиентке, я ей рисовала одну картину на день рождения ее мужа. Может, откликнется. Вдруг у кого-то еще намечается юбилей, – шепчу, в глаза смотреть не хочу. Боюсь увидеть жалость.
А я сильная, справлюсь. По крайней мере так дедушка всегда говорил. А он врать не будет.
– Хорошо, – коротко отвечает. Чувство недосказанности повисает в воздухе как развешенное белье. Мешает, а в носу чувствуешь его запах.
– Вера, я как только найду работу, – проглатываю последнюю ложку супа. Вкусный. Вера всегда вкусно готовила, – обязательно найду хоть комнату и съеду.
Еще бы побыстрее работа нашлась. Вслух, конечно, не озвучиваю. Самой тошно от такого подвешенного состояния. Как на крючок повесили, ногами болтаешь, а слезть не можешь – не получается.
– Да все в порядке, Тай, – коротко улыбается. А в душе червячок грызет от ее улыбки. Вера никогда ни с кем не делила жилплощадь.
Киваю. Собираю наши тарелки и включаю воду, чтобы помыть посуду. Вера щелкает чаем и достает сладкое. Аккуратно раскладывает в блюдо и ставит на стол. Все делаем молча. Тоскливо становится от этого молчания.
– А ты не думала, что это твой Игорь старается… ну… – замолкает.
Сердце сжимается на максимум и стучит яростно и больно. Меня такая мысль тоже посещала. Когда в тридцатый раз меня посылали и с заказами, и в галереях. Во всех местах, где я хоть как-то могу работать, говорили одно и то же. Надежду разрезали своими обещаниями “перезвонить”.
– Не думаю, что он такой злопамятный, – саму пока страх раздавливает в кашицу.
– Я вот думаю наоборот, – Вера скрещивает руки на груди и пристально вглядывается в лицо. Его печет как в июльский полдень.
– Вер, я была одной из многих для него. Зачем так заморачиваться? – не отстаю. Стараюсь переубедить саму себя. Но сомнения с каждой прожитой минутой плющом обвивают и губят.
– Ну, смотри. Только я бы на твоем месте присматривала совсем другую работу. Чтобы хоть какие-то деньги были.
Она уходит с кухни. Здесь пахнет раздражением. Оно покалывает плечи, руки, движется вниз по ногам. Колет все тело и мышцы.
Помыв посуду и убрав ее в навесной шкаф, иду обратно к ноутбуку и открываю новую вкладку с вакансиями в ближайших кафе, магазинах.
Ведь Вера права. Сейчас мне нужна хоть какая-то работа.
Телефон подает признаки жизни. Незнакомый номер высвечивается и мигает. Я отчаянно глотаю большими глотками воздух. Напряжена до предела. Тронь – рассыплюсь. Внутри какой-то переполох. Все органы будто взбунтовались и долбятся друг об друга. Чувствую каждый удар.
– Тая, телефон, – Вера подходит близко и тормошит за плечо.
– Страшно, – хрипло говорю, – вдруг это он ?
– Тогда тем более!
Сама нажимает на зеленую трубку и передает мне телефон.
– Алле?
Не узнаю голос. Я будто сутки торчала в подземелье и напиталась землей и сыростью. А тело стягивает высоковольтным проводом. От него искрит и бьет разрядом.
– Новостройки в Москве! Успейте куп…
Бросаю трубку. И отбрасываю от себя телефон как какую-то подброшенную врагом заразу.
– Спам? – с грустью в голосе спрашивает Вера.
Просто киваю несколько раз. Остановиться не могу. В горле горечь и спазм, слезы сдерживают.
– Он ведь так и не позвонил?
В душе сгущается туман. Мне не хочется поднимать эту тему снова на поверхность, но и в себе держать невыносимо. Как уголек катается внутри истерзанного тела и не дает ему жить дальше.
В тот вечер, как я пришла к Вере, первое, что сделала, позвонила оператору, чтобы мне вернули мой номер. Глупо, да? Им не помогли даже моя истерика и мольба. Сердце граблями царапали их «Невозможно это сделать, потому что номер действующий. Оформлен не на ваше имя”».
Ну, конечно. Я же полная дура тогда была, когда Игорь полностью взял расходы за связь. И телефон, и тариф, и номер. Все на него. От меня-то вообще что осталось за этот год? Непроходимой глупышкой была.
«Верни мне сим-карту» – попросила я Игоря в сообщении.
На следующее утро в салоне связи мы встретились, чтобы перерегистрировать номер на меня. Я вздохнула с облегчением, но сутки были потеряны. Сутки мучений и неведений.
Я боялась, что Игнат мог позвонить. Как ненормальная измеряла шагами маленькую комнатку и сгрызала ногти в кровь.
Он не звонил.
И через день тоже не было от него звонка.
А сегодня я съела себя изнутри в какой-то нервотрепке. Сама стала клубком нервов. Только тишина. Один спам и… спам.
– Тая, а может, тебе пойти в его ресторан?
– Зачем? – низко спрашиваю. Каждый звонок с незнакомого номера высасывает из меня силы как комар-кровопийца.
– Мало ли что могло случиться?
Вскидываю на Веру глаза, и сердце начинает кружить вокруг своей оси как в танце. Ритм уже не важен, оно просто бьется заведенной игрушкой.
– Его телефон же я уронила! Он ударился об кафель, – изъясняюсь сумбурно. Мысли плывут по течению быстро.
– Ну вот! – ободряет.
Пью воздух через трубочку. Он стал густым и вязким как кисель.
– Собирайся, поедем к нему. Хочу даже взглянуть на него, – Вера заговорщически улыбается и подмигивает.
Я приободрилась. Вера дает мне свое платье. Не могу же я пойти в своих обычных джинсах и кофте. Наношу какой-никакой макияж. Стрелки ровно только нарисовать не могу. От волнения руки не слушаются, и черная подводка коряво мажет вдоль века.
Выхожу из ванны, когда Вера уже стучится в дверь. Оглядываю себя в зеркало несколько раз, кручусь вокруг и так, и эдак. Прям как на свидание собираюсь. Вслепую.
Идея кажется мне сначала разумной, а потом тоска накатывает. Что, если он и не собирался звонить? Что, если это была просто игра для наивной девчонки Таи, которая решила поверить в благородство после проведенной ночи. Липкой паутиной обматывает от этих вопросов.
– Едем?
Вера тоже уже готова. Одну она меня отпускать, как я вижу, не собирается. Никак не могу понять, нужна ли мне поддержка в ее лице или нет. Все такое спорное и непонятное, разобраться не могу. Кидает в разные стороны и рвет пополам как старую фотографию.
Киваю, и мы выходим. На такси добираемся до его ресторана. У меня дыхание прекращается, стоило мне увидеть вывеску ресторана и яркие огни. Та ночь оскароносным фильмом прокручивается перед глазами, даже музыка в голове играет.
– Все хорошо? – интересуется. Не знаю, что ей ответить. Да и себе свой поступок пока непонятен.
Невнятно пожимаю плечами. Зубами шлифую губы, всю помаду съела. Зачем, спрашивается, красила их. Румяна и те сползли. Стала снова бледной, болезненной.
Стараюсь выпрямиться, спина гудеть от напряжения начинает, плечи расправляю. А ноги перестают слушаться. Чеканю шаг как солдат.
Нас встречает та же хостес, что и была в тот вечер. Она оглядывает сверху донизу. Скептически и с долей такого презрения, будто я и правда в джинсах и кофте пришла.
Неприятно стало. Словно тухлой водой облили и ходят вокруг, принюхиваются.
– У Вас заказано? – играет голосом. Он сладкий, желудок в спазме сжимается от тошноты.
– Нам бы столик, – включается Вера.
Я стою и коротко переключаю свое внимание в зал. Ищу его глазами. Цепляюсь за любую похожую деталь. Сердце выбивается, его удары громкие. Кожа вся покрыта испариной, но мне нежарко. Колотит сильно, словно вирус гриппа в теле выживает.
Нас провожают за столик и подают меню. Стоит над головой как грозовые тучи. Облаком сладких духов обдают и давит на плечи булыжниками.
И тут я замечаю его .
Игнат выходит из открытой двери в обнимку с какой-то блондинкой. На ней шикарное черное платье и крупные серьги. Босоножки изящные и подчеркивают тонкие щиколотки.
Сердце рушится вниз и бьется в припадке. Мне не хочется верить своим глазам, но они не врут. Это Игнат. Их пара такая яркая и заметная, глаза выдавливает.
Смотрю на него долго и не дышу, пока перед глазами мерцать не начинает.
Реакция на увиденное поражает меня не меньше, чем эта картина. Тяжело пока уложить по полочкам в голове, что я все-таки поверила ему, решила, что он выделил меня из толпы.
– Хм… это обычная для него дело, – как бы невзначай говорит хостес. От нее не укрылось, куда я смотрю. Тело все замерло и мне больно даже пошевелиться.
– П-почему? – сдавленно спрашиваю.
– Игнат часто цепляет так девушек. Потом они едут в отель, – пожимает плечами.
Меня словно медленно поджигают. Правда, что открылась, такая горячая, стопы загораются.
Игнат со своей блондинкой о чем-то шепчутся и, не замечая никого вокруг, уходят из ресторана. До меня доносится аромат его туалетной воды. Терпкая и сладкая груша, что намертво въелась во все рецепторы. Выпить бы кислоты, может, вытравит. Потому что не хочу больше чувствовать ее. Это запах – синоним моего разочарования… в себе.
– Идем, – Вера говорит тихо, но меня как из рупора оглушает. Хлопает по барабанным перепонкам.
Слишком много я вложила в ту ночь. Кусок свой оставила в том номере.
Иду как в коматозе. Руки – плети, ноги переставляю с шорканьем. В голове тотальный коллапс и бедствие, политое розжигом. Спалить бы все на хрен.
А потом на меня накатывает смех. Истеричный и горький. Каждая клеточка моя источает его, содрогается в припадке. Не могу остановиться. Мы идем с Верой вдоль улицы, у меня уже глаза в пелене слез от этого смеха.
– Вот я дура, да? – переводя дыхание, говорю. Меня трясет от эмоций и чувств. Просто смешалось все в шейкере и долбится, соединяется, перемешивается.
Вера молчит. Обижать, что ль не хочет? А обижаться могу только на себя.
– Ты знаешь, к черту их. К черту Игоря, Игната этого… К чер-ту! Только надо взять себя в руки и идти дальше.
Слезы еще стекают по щекам. Но истерика сходит. В грудине еще что-то сжимается от обиды, выдавить хочется.
– Тая, у меня знакомой нужна уборщица два раза в неделю. Квартира хорошая, в центре. И деньги… тоже неплохие. Я могу тебя порекомендовать, – ловко переводит тему.
Уборщица? Она серьезно? Или считает, что я и так низко пала? Можно еще и покувыркаться в этой самой низине?
– Вера! Я – художница. Да, с работой сейчас проблемы, но… уборщица? – зло цежу. Как кнут хлещет эта злость.
– Ну, смотри. Только я тебя предупредила. Не успокоится твой Игорь, пока от тебя ничего не останется. Не найти тебе нормальной работы…, – чуть отходит вперед.
Я остаюсь стоять одна. На улице начинает крапать дождь. Капли крупные, но редкие. Слезы маскирует. Меня словно на нитки распустили, а связать что-то новое забыли.
Глава 10. Тая
Около полугода спустя…
Просыпаюсь оттого, что моя соседка по квартире гремит посудой. Делает это так громко, что в ушах стоит звонкий гул и голова трескается на крошки как старое засохшее печенье.
– Ой, прости, я, наверное, сильно шумела, – соседка бросает свои, слова словно шарики для пинг-понга швыряет.
Окидываю кухню взглядом и вижу погром. Недовольно вздыхаю и устало падаю на ближайший стул.
– Ты опять поздно пришла, да? – интересуется. А в глазах нехороший огонек загорается. Любопытство ее когда-нибудь погубит.
– Поздно.
Широко зеваю. Веки тяжелые, глаза закрываются. В теле привычная ломота, а ноги скованы кандалами. Так всегда после смены.
Полгода назад я так и не смогла найти работу. Мне словно все пути отрезали. Догадка, промелькнувшая в первые дни моих неудач, подтвердилась чуть позже. Вера оказалась права. Игорь мне так мелко и низко мстит.
Какой слепой и глупой я была, когда хотела рассмотреть в нем достойного и порядочного мужчину. При мысли, что мы с ним лежали в одной постели, занимались сексом, целовались, нутро выворачивает наружу и становится невыносимо душно даже в студеную осень.
– Было вчера что-то интересное на работе? – соседка присаживается рядом за стол. Рукой подперла подбородок и смотрит во все глаза.
Кожу стягивает от такого взгляда любопытного. Я ведь первое время рассказывала всякий бред, с которым сталкивалась в клубе, где работаю официанткой.
Мой телефон зазвонил из комнаты вовремя. Извинительно посылаю скукоженную улыбку соседке и выхожу из кухни.
На экране набор цифр.
Сердце каждый раз ускоряет свой ритм, превращается в спринтерского бегуна. Колотится по ребрам до нестерпимой боли.
Шумно сглатываю слюну, пока мигающий номер находится под моим гипнозом. И дышу часто и прерывисто.
– Алле? – голос ниже на пару тонов становится.
– Тая?
Тяжело выдыхаю. И прикрываю глаза.
Это не он .
– Юля, привет.
Устало опускаюсь на незаправленную постель и обвожу взглядом свою маленькую комнату.
Юля – моя однокурсница, вместе учились в Суриковском. Красивая брюнетка. Мечта многих в институте. Мы случайно встретились пару дней назад. Юля отдыхала с подружками в клубе, где работаю. Я долго плакала тогда в туалете. Она такая же шикарная, в красивом и дорогом платье. И я … смотрела на себя в зеркало и просто не узнавала себя. Уставшая, с темными кругами под глазами и наскоро заправленными волосами в косу.
– Давай встретимся, Тая? – и голос у нее такой нежным и обволакивающий, как медом обмазалась.
Перевожу взгляд на часы. Хотелось бы еще сегодня поспать. Вечером же снова на смену. Желание уволиться зреет давно. Оно баскетбольным мячом в грудь бьет и воздух выбивает.
– Где? – скромно спрашиваю.
– Где хочешь? Где удобнее?
Юля наверняка думает над каким-нибудь дорогим рестораном или кафе в центре. Я же избегаю таких мест как огня. Не хочу лишний раз случайно встретиться с Игорем. Хочу свести процент этой случайности до нуля.
– Юля, я … не знаю. У меня сегодня еще кое-какие планы, – глупо оправдываюсь.
– Ну хоть на часик, Тай? После окончания института так и не виделись. Мне интересно, как ты, чем живешь?
Грустно ухмыляюсь. Чем живу… Да ничем. Тот вечер полгода назад словно разорвал все, что я имела и любила, как испачканный лист бумаги. Мне грустно вечерами, мне одиноко ночью. Я живу по расписанию. Мысли стараюсь гнать поганой метлой, вычищаю их скребком жестко, до кровавых ран.
– А давай в нашем кафе, м?
– Давай, – соглашаюсь.
Кладу трубку и силой растягиваю губы. Улыбаюсь.
Открываю шкаф и ищу хоть что-то, чтобы как-то соответствовать Юле. А вижу только несколько пар джинсов и пару кофт. Охватывает такое бессилие, руки не могу поднять, чтобы слезы смахнуть.
Неуютное чувство поселяется внутри. Интуиция так и вопит в рупор о чем-то. Но язык мне неизвестен, не разобрать.
Всю дорогу покусываю губы, срываю сухую кожу зубами до кровавых корочек. Волнуюсь. Неуверенностью пахнет каждое мое движение. Даже дыхание какое-то беспорядочное и дерганное.
Юля сидит за нашим столиком. Улыбается, когда замечает меня в дверях и машет ручкой с идеальным маникюром. Украдкой перевожу взгляд на свои пальцы. Я забыла, когда делала себе маникюр в салоне. Кажется, еще тогда я жила с Игорем.
Одета с иголочки. Аромат французских духов опускается тонкой дымкой.
И … я завидую. Черт, я правда ей завидую. Не знаю, что мне сделать с этим чувством. Потому что оно неправильное и раздирает изнутри как дикий и голодный зверь.
– Привет, – здоровается первая. Не касаясь щеки, вытягивает губки уточкой в подобие поцелуя и чмокает.
Киваю и усаживаюсь напротив. Мысленно подсчитываю, что я смогу позволить себе в этом кафе. Быстро пробегаюсь по меню. Любила пончики и кофе здесь.
– Я приглашаю, и я плачу, – снисходительно улыбается.
– Юля, нет, – тошнота подкатывает к горлу.
– Нет, нет. Ну, серьезно, Тай. Я же пригласила. Ты планы вон свои изменила.
И никто из нас не признается, что никаких планов и не было. Банальная отмазка, которой все пользуются.
Киваю. Настаивать не буду.
– Рассказывай, как ты, – Юля откидывается на спинку кресла и часто моргает своими длинными ресницами, которые стали еще длиннее – наращенные.
Веду плечами. Говорить правду не буду. А врать…
– Ты все и сама видела в клубе. Я работаю официанткой. Снимаю квартиру с одной девушкой, чтобы меньше платить. Что еще…
– Так ты же была с этим… как его…
– Игорь? – ток пробегается по всем венам и искрит опасно. Напрягаюсь вся, что мышцы отекают и немеют. Взгляд бьет, волоски встали дыбом и противно щекочут кожу.
– Да, с ним. Перспективный мужчина. Мы, кстати, его видели недавно на открытие одного ресторана. Шел под руку с какой-то блондинкой. Боже, если бы ты ее видела…
Пропускаю мимо ушей ее болтовню. Зацепилась за одно только слово. Меня словно в ледяную речку окунули вниз головой, даже дрожь покалывать тело начала.
Мы …
Интуиция снова начинает вопить и гудеть сиреной.
– Мы? – коротко улыбаюсь и утыкаюсь в принесенный мне десерт. Губы скрываю за большой чашкой капучино.
– Ой, я же не сказала!
Конечно, о себе она всегда любила рассказывать громко, так, чтобы слышали все. Мне даже кажется, что эта встреча нужна ей для того, чтобы похвалиться, показать, как высоко поднялась она, как низко опустилась я. Может, и зря я приехала…
В горле спазм от обиды, а челюсти сцеплены намертво.
Мы и правда были раньше подругами? Или дружба существует ровно до тех пор, пока все участники находятся на одной ступени? Стоит одному сделать шаг вверх или вниз – конец?
– Я замуж выхожу, Тая! – хитрая улыбка на ее лице холодная. Обхватываю себя руками и резко опускаю их под стол. Не хватает еще выдать, что мне физически плохо все это слушать.
Юля протягивает мне свою правую ладонь, где на безымянном пальце переливает кольцо с внушительным камушком. Перебирает пальчиками, играет.
– Поздравляю, – тихо произношу.
– Спасибо, – ее улыбку не скрывает даже чашка любимого ею рафа.
– Он известный ресторатор в Москве. Представляешь, недавно открыл еще один ресторан по Новой Риге. Там недалеко такой отель классный. И вообще природа, тишина, романтика. Бронь на неделю вперед, – хвалится.
Я покрываюсь тонкой корочкой льда, что трескается от каждого ее слова. Сердце сводит судорогой, и каждый стук вбивает в кровь смесь страдания и горечи. Сжигает вены. Это так ощутимо, хочется прекратить мучение.
– Слушай, Тая, – выкрикивает. Меня пронзает вилами, – а давай я попрошу своего жениха помочь тебе с работой, а?
Отчаянно мотаю головой до хруста. Нет, только не это.
– Ну а что? Лучше ночами трудиться среди пьяного сброда? – бьет по больному. Каждый раз я выдыхаю, что смена прошла без происшествий.
– Юля, как ты себе представляешь? В такие рестораны такое резюме нужно, что еще не каждого хорошего сотрудника еще возьмут. А тут я…
– Тая, мне он не откажет! – подмигивает.
Странное чувство только разрастается в груди как заросли ландышей. Дышать так трудно, будто вдыхаю не кислород, а тонны грязных булыжников.
– Думаешь, получится?
– Конечно. Я познакомлю вас. – Делает крошечный глоток, последний. – Мы отмечаем нашу помолвку через три дня. Приходи!
Коротко киваю. Изнутри грызет червяк сомнений. Кожей чувствую опасность. Но уже знаю, что приду.
Глава 11. Тая
Такси останавливается около известного мне ресторана. Кажется, вывеска стала мерцать ярче. Или мои глаза видят то, чего нет. Нахожусь в какой-то иллюзии, в другом мире, где прошлое кусает, а ты и поморщиться не можешь, потому что все мышцы лица свело.
– Тая! – Юля стоит у входа и радостно машет мне рукой.
Под кожу забирается скверное предчувствие. Оно плетется по всему телу и облепляет его. Не могу думать, не могу говорить, ничего не могу, даже сделать этот мизерный шаг навстречу к бывшей сокурснице.
На Юле вечерний наряд, прическа из салона, макияж выполнен визажистами. Она идеальная сейчас.
А мне некомфортно в платье на размер меньше, которое взяла у Веры. Туфли начали натирать пятку. Я постоянно одергиваю короткую юбку, а сумка то и дело норовит слететь с плеч.
– Привет, – скромно улыбаюсь. Юля, не касаясь щек, дважды чмокает воздух.
Сердце трясется, пульс бешеный. Волнение неизмеримо. Меня просто растягивает в разные стороны и тянут, тянут до треска нервов и разорванных вен.
– Замечательно выглядишь! – бросает она свой взгляд на мое платье и принужденно улыбается. Ей не нравится. Глаза блестят нехорошо и искусственно.
Улыбаюсь вымученно и постоянно возвращаюсь к вывеске. В голове музыка того вечера играет, его голос вспоминается. От хрипотцы покрываюсь мурашками, словно слышу его рядом с собой, пробирает до хрупких косточек.
Это ведь чистое совпадение, да?
Захожу в зал за Юлей. Плетусь хвостиком и быстро осматриваюсь. Все знакомое, но одновременно чужое. Глазами ищу “наш” столик. Зачем-то.
Взглядом выцепляю его сразу. Сердце четко выделило, сменив и так учащенный ритм на скоростную гонку, когда мотор начинает дымить, а визг шин оставляет черные жуткие полосы на асфальте.
Это не совпадение. Это ошибка, издевка надо мной.
Трудно дышать. Легкие будто заполнены литрами воды. Я подмечаю его улыбку, слышу смех. Все вокруг перестало существовать, покрылось невзрачными мазками. Вижу только Игната.
– С тобой все хорошо, Тая?
Черт, мое состояние ничем не скрыть. Шальным взглядом уставилась на Юлю. Молить об обратном? Неловко пятиться назад? Господи, какой путь будет верным?
Но мы сантиметр за сантиметром подходим к большому столу, за которым Игнат разговаривает с кем-то.
– Юля, я… – говорить тяжело, слова не формируются.
Какое-то вяканье и блеяние. Хочется укрыться и заплакать от того, как все складывается. Хватаю ее за предплечье и тяну. Истерика накатывает, готова во всем признаться и трусливо обратиться в бегство.
– Все хорошо, вы… подружитесь, – подмигивает мне.
Боже, о чем она говорит? Подружимся? Истерично выпускаю смех. Если Игнат – ее жених, можно просто сложить меня вчетверо, порвать на огрызки и сжечь.
Я смотрю на человека, с которым провела лучшую ночь своей жизни, и сердце бросается вскачь. Оно отчаянно колотится и бьется о ребра, словно они железная клетка.
– Дорогой, познакомься, это моя подруга. Мы с ней вместе учились в художественном.
«Дорогой»…
Слово прокатывается по мне и вдавливает в землю. На плечи ложится безумная усталость, сгибаюсь от этой свинцовой тяжести.
– Игнат, Тае очень нужна работа. Я ей сказала, что у тебя новый ресторан вот-вот откроется, и ты в поиске персонала.
Мы смотрим глаза в глаза. И просто сжираем друг другу без остатка. Безграничная ненависть пропитывает воздух как сахарный сироп. Его энергия темная и объемная, сжимает и схлопывает меня.
Юля что-то еще говорит и говорит. Блеклый голос назойливым комаром зудит. Вскидываю даже руку, чтобы отмахнуться, но только обхватываю себя за плечи. Губы немеют, и я не в силах даже поздороваться.
Он обводит меня взглядом своих кофейных глаз.
Что? В шоке? Так же, как и я. Но мы упорно стараемся делать вид, что не знакомы. От волнения кружится голова. Вот-вот могу потерять сознание.
– Игнат, – протягивает он мне руку.
Господи, я до сих пор помню вкус его поцелуев, нежные и требовательные касания, кожа к коже, одно дыханье на двоих. Я помню его колючую щетину на щеках, она оставляла царапины на тонкой шее. Помню маленькую родинку над левой бровью и шрамик над губой. Меня сбивало волнами от нашей близости. Да я ждала его до сих пор!
Ждала. Его.
– Тая, – в ответ пожимаю его руку.
Мне больно.
Кожу ладони привычно покалывает. Он сдавливает руку жестко. Могу поклясться, вкладывает в это приветствие больше, чем есть. Непонятное мне разочарование, обиду и немного злости.
Я тоже злюсь, Игнат. И мне тоже обидно. Ты же обещал! Ты сказал, что ты хороший парень.
Игнат указывает на пустующее место напротив него. Глазами жгу этот стул. Выглядит просто, но для меня это “просто” словно орудие пытки. Видеть его перед собой, такого же как и во всех моих снах. А рядом его невеста.
Как жало в сердце вкололи. Черная дрянь расползается по всем кровотокам, травит.
– Дорогой, ты же поможешь Тае? – не унимается Юля. Хочется прикрыть ей рот, чтобы замолчала уже. Я сейчас ничего не хочу. Просто скрыться.
Игнат кургузо мажет по моему лицу, а меня коротит даже от этого секундного взгляда.
– А Тая у нас кто? – голос низкий, до кончиков волос волнами распускается и дрожь запускает простым нажатием кнопки «плей».
Прикрываю глаза. Дышать невыносимо. Его запах снова везде. Он такой же, как и был.
– Тая тоже художница, но так вышло, что ей нужна работа. Хорошая, – подчеркивает, – а я знаю, что ты своих сотрудников не обижаешь.
Желаю провалиться под землю, к самому ядру. Румянец яркий, сквозь одежду пробивается.
– Художница… – взгляд – словно возводит курок. Я слышу этот характерный звук. В сердце уже тлеет дыра.
– Да, – ловлю пулю глазами и уничтожаю одним только выдохом. Резким и грубым.
В душе кричу гарпией. Отчаянно и навзрыд.
– И официантка… А сейчас работаете?
Между нами натягивается тетива. С каждым вопросом все сильнее и сильнее. Трещит. Кого поразит стрела? Прикрываю грудь руками. Не дам себя уничтожить.
– Ночной клуб, – проглатываю название.
Игнат же просто кивает. И отворачивается. Беру со стола бокал с водой и выпиваю крупными глотками. Перевожу клокочущее дыхание, одергиваю короткую юбку, до которой никому уже нет дела. А мне отчего-то кажется это сейчас таким важным и неважным одновременно.
Не выдерживаю. С шумом отодвигаю стул и выбегаю. Расталкиваю людей и забегаю в туалет в ближайшую кабинку. Стоит ли вообще переживать, что обо мне подумают? Плевать.
Я видела его .
И мне противно от самой себя. Что еще чего-то жду от него, что-то еще ворошит внутри меня, какие-то загнанные в дальний угол чувства. Это же была всего лишь ночь! Одна чертова ночь, а сердце расшили стежок за стежком и оставили истекать кровью.
– Тая, с тобой все в порядке? – Юля стучится в кабинку. Я зажала рот рукой, чтобы никто не слышал мои рыдания.
И молчу. Пусть уйдет. Не могу смотреть сейчас на нее.
– Тая?
Вдох-выдох. И еще раз. Боль пронзает грудь насквозь и проворачивает воткнутый нож несколько раз.
Вдох-выдох.
И выхожу.
– Ты чего, Тая?
Юля не беспокоится. Она окидывает невидящим взглядом меня с ног до головы и впивается в глаза. Ее пытливое любопытство ощутимо прикусывает кожу.
– Игнат тебя чем-то обидел?
Машу головой.
– Я… так стыдно стало просить твоего жениха, – размазываю последнее слово как просроченный крем по поверхности, – о хорошей работе.
Вру. Бесстыдно и беспринципно.
– Господи, я уж было подумала, Игнат сказал что-то оскорбительное. Он… хороший, очень. Никогда и никого не обидит. Знаешь, как мы с ним познакомились?
Нет, нет! Кричу внутри. А так… улыбаюсь. Как какая-то сумасшедшая Харли Квинн, с полностью поехавшими мозгами.
– Ну все, не плачь, – пытается приобнять, но… так и не обнимает.
– Я поеду, Юля, ты не против?
– Конечно!
Выдыхаю. Сгребаю оставшиеся силы и, вызвав такси, выхожу на улицу. Уже холодно. Или это мерзнет душа.
Желтая Октавия. Выхватываю указанные номер глазами и несусь к машине. Даже оступаюсь. Сбегаю от картинок прошлого, чтобы вечером прокрутить все в своей голове несколько тысяч раз.
Тая, Тая…
– Тая!
Тук-тук-тук. Бедное сердце набирает обороты и рвется ввысь.
Главное, не оборачиваться. Открыть дверь, сесть в машину и умчаться. Позорно отвести взгляд в сторону. Потому что видеть его невыносимо.
– Тая!
И я с треском проваливаю намеченный план. Торможу. В нос ударяет гремучая волна его парфюма. Господи, он пахнет также: моим падением и моими надеждами. Кожу печет со спины, я чувствую, что Игнат близко. Непозволительно для того, кто через какой-то месяц-другой станет мужем.
Горячее дыхание прожигает ткань пиджака и касается плеч.
– Привет, – шепотом говорит. Ногтями в душе ковыряется.
– Привет.
Боюсь повернуться. Боюсь показать ему свои слезы. Они ведь снова катятся по щекам, как я не старалась их сдерживать. А глаза уже пощипывает от потекшей косметики и пыли.
– Игоряша все-таки тебя кинул? – в голосе звучит надменность и обида.
Молчу.
– Так я и думал. Та-я.
Ледяной ветер подбрасывает пряди моих волос и хлещет о лицо. Ощутимо и неприятно. Он пронзает насквозь и морозит до застывшей в венах крови.
Игнат цепляет одну прядь и перекатывает между пальцев. Меня от такого жеста плющит многотонным грузом.
– Игнат, – сипло говорю. – Юля… знает?
– Нет.
– Незачем ей знать о нашей ошибке.
Он дергается. Прядь волос натягивает до небольшой боли. А потом опускает ее и отходит от меня. Легкие раскрываются, и я дышу свободно. Насколько могу.
– Согласен.
Резко поворачиваюсь и впиваюсь бегающим взглядом в его глаза. Холодные, почти ледяные. Нет былого тепла. Как в прорубь скинули.
– Тебе правда нужна работа?
Нужна. Но не у тебя. Не с тобой. Никогда и ни за что. Не выдержу.
– Нужна.
– Приезжай в ресторан. Завтра.
Перевожу взгляд на уже знакомую вывеску.
– Нет. В другой.
Он достает свой телефон. Дежавю захлестывает. Только тогда внутри все цвело, а сейчас зимняя стужа.
Зачарованно смотрю, как он пальцами скроллит список контактов. Долго-долго. Ищет меня?
Сердце глухо и быстро стучит как барабанные палочки в марше. По коже проносятся мурашки в каком-то диком осознание: я еще есть в его бесконечном списке.
– Я скинул тебе адрес. – Разворачивается и стремительно идет в сторону своего ресторана. – Завтра в три дня, – бросает как косточку собаке.
– Игнат! – зову не своим голосом. – У тебя остался мой номер, ты его не удалил. Но так и не позвонил, – уже шепчу. Но до него долетает каждый звук.
– Я звонил, Тая.
И хлопает дверью. Как в упор стреляет.
Глава 12. Игнат
– Мне кажется, все замечательно прошло, – Юля откидывается на спинку заднего сиденья машины и устало прикрывает глаза. Расслабленная, довольная…
Меня же сковывает раскаленными цепями до шрамов. Вечер, который должен был стать приятным и запоминающимся в нашей с Юлькой жизни, обернулся сумасшедшей воронкой в прошлое.
– Да, замечательно, – улавливаю последнее ее слово и повторяю. Взглядом утыкаюсь в окно.
– Я только так и не поняла, Ивановы будут на свадьбе или нет? Вроде бы Милана говорила что-то про командировку, нет?
Веду плечами. Желание выдуть все жалящие мысли из головы. Мешают, жгут. И первый раз за все время, я хочу, чтобы Юлька перестала трещать.
– И потом, нам надо понять точное количество приглашенных, – не унимается.
Надавливаю пальцами на глаза и жмурюсь. Блядь, как хочется нажраться и забыть все на хрен. Прокручиваю телефон в другой руке, так и не убрав его в карман брюк. Я теперь этого никогда не делаю.
Юлька подсаживается ближе и приобнимает меня. Ластится как кошка и мурлычет мягко на ухо. Расслабляюсь.
– Игнат…
Юля забирает мой телефон и кладет в свою сумочку. Незаметно напрягаюсь. Не люблю, когда она трогает его.
Руку переводит на свое бедро, что оголилось. Кожей чувствую резинку чулок.
Черт, знает, что нравится. И пользуется. Пробираюсь выше, пока не касаюсь кромки трусов. Черные, кружевные. Все по высшему разряду, что глаза слепит от этой идеальности и безупречности.
– Хочу сделать тебе сегодня ночью минет.
Пфф… током в пах бьет. Ее губки, да на моем члене. То, о чем мечталось, как только ее увидел. Никогда не просил и уж тем более не заставлял. Просто Юлька немного больше времени надо, чтобы раскрыться. А я терпеливо ждал. Дурак что ль? Или слишком благородный.
Сжимаю силой ее бедро и прохожусь по лобку. Юлька ловит ртом воздух и невнятно шевелит губами, шепчет и бормочет. Красивая…
Целую. Губы ее мягкие и сочные, поддаются сразу. Обхватываю их, посасываю. Не спешу. И постоянно стараюсь уловить какой-то вкус, от которого башню срывает, а в кровь впрыскивается убийственная доза кайфа.
– Кх-кх, – водитель такси все подмечает.
Юлька краснеет, отворачивается, скрывает свою улыбку. Очаровательно сейчас выглядит. Нутро должно все ошпариваться от этой щемящей нежности.
До дома дальше едем молча. Изредка на себе взгляд Юльки выхватываю. Жмется так, словно и правда планирует исполнить задуманное.
Помогаю выбраться из такси, за что получаю короткий поцелуй в шею. Благодарная какая.
–Я подумала, может, ну эту свадьбу? Распишемся и уедем куда-нибудь?
Она говорит так каждый раз, но знаю, просто треп. Юльку выучил. Она никогда не откажется от того, чтобы быть в центре внимания.
– Хм… а как же твое дорогущее платье на заказ, охрененные туфли и фотограф, за которого я отдал уже как за половину стоимости моего ресторана?
Прижимаю ее к стене кабинки лифта. Хочу сорвать поцелуй. Ну, дай мне чуть страсти, чуть агрессии, чуть стонов и жажды. Блядь, как ненормальный хочу все этой своровать у нее.
– Ты прав. Свадьбе быть.
Рассматривает в зеркале себя, убирает пальчиком лишний слой помады и ныряет в свои мысли.
Дома наливаю себе еще порцию виски. Устало плюхаюсь на кресло и закрываю глаза. Юлька дома, слышу ее голос из ванны. Но что-то такая тоска хватает за плечи, даже дергаюсь от неожиданности.
Телефон подает признаки жизни. Открываю сообщение и вздрагиваю. Телефон жжет руку, до мозолей на коже.
«Спасибо».
Выключаю и отбрасываю. Кипящее чувство внутри разбухает до взрыва и обваривает все органы.
Сука. Самая обычная сука. С таким охеренным именем.
Снова вместо крови по венам текут помои, гнилые и зловонные. Как только голос ее услышал на заднем фоне в тот день, так и скрутило не на шутку. Из-под меня снова нырнула в кровать к этому Игореше. Я ведь как дебил, самый настоящий придурок, бросил все и кинулся телефон чинить, чтобы позвонить ей.
А она уже вернулась в постель к этому уроду.
Твою мать, сколько времени я доказывал себе, что это всего лишь ночь, ничего незначащие несколько часов пусть и охрененного, но секса. Механика, фрикции. И больше ни-че-го.
Блядь, обидой только пропитался весь как маслом.
– Дорогой, – Юлька заходит в комнату. На ней тот черный кружевной комплект и чулки, – нравится?
Крутится вокруг своей оси, и рукой обводит грудь, живот, бедра. Член дергается в штанах, словно почувствовал желанную плоть.
– Иди ко мне.
Грациозной походкой идет на меня. В глазах чуть страха и волнения. А хочется огня. Чтобы спалила на хрен все вокруг от желания быть мной оттраханной.
– Отсосешь? – пальцами цепляю подбородок, впиваюсь глазами в ее лицо. Ну, давай, Юлька, так хочется, что руки дрожать начинают.
Она проходит ладонью по моему телу едва касаясь. Стискиваю за запястье и прикладываю ее руки к напряженному паху. Видишь, Юлька? Пиздец, как надо.
Пугается. В такой момент контуженным себе кажусь, совсем теряюсь и не могу разобрать, что делать дальше.
– Игнат, любимый…
В первый раз меня скручивает злостью на нее. Или это из-за сорванного для меня вечера.
– Давай не сегодня? Не получается собраться. Сначала кажется что хочу, а потом, – она прикрывает глаза и пускает слезу. Ублюдком себя чувствую, который заставляет свою женщину взять в рот против ее желания, – я обещаю, что исправлюсь. Правда-правда.
Юля помогает снять брюки и усаживается верхом.
– Резинка, Юль, – чуть отталкиваю.
– Зачем? Разве мы не собираемся стать семьей? – шепот вкрадывается внутрь и холодит.
– Юля, – понижаю голос.
Я не знаю почему, но без резинки заниматься сексом не хочу. Какой-то блок. Крышу не рвет от дикого желания тупо обладать своей женщиной без остатка. Все ровно.
Юлька вздыхает, но идет в спальню и возвращается с презервативами. Передает квадратик и взглядом утыкается в угол. Никогда не смотрит. Ее поведение по нервам позвякивает как расстроенная гитара.
– Садись, – приказываю.
Мы трахаемся медленно, не спеша. Как будто по учебнику какому-то. Привык. Оргазм – тупо яйца опустошить. Потом хоть надевай трусы и пультом врубай спортивный канал.
– Люблю тебя, – шепчет, – если бы ты знал, как я тебя люблю.
Она гладит плечи, шею, касается границ губ до щекотки. Вытаскивает наружу какие-то нетронутые еще чувства. Хочется и правда взять на руки, прижать к стене и трахнуть, как хочется, чтобы показать, что моя. От начала и до конца. Но не поймет ведь…
– И я, – механически отвечаю.
Поцелуй долгий. Вкус языка привычный. То, что надо.
– Я так и не поняла, почему сбежала Тая.
Юлька выводит узоры пальчиком на моей груди, а влажное дыхание касается кожи. И рубит тесаком мои мозги своей фразой. Твою мать, сердце отрывается от всех артерий и взрывается ядерной бомбой.
Дыши, блядь!
– Тебе это так важно?
– Хм… нет. Мы с ней учились вместе, были вроде как подругами. Нечужая она мне, понимаешь? Время, конечно, раскидало нас, но… я помочь ей хочу. Поэтому и прошу за нее, – говорит и смотрит в глаза. Внутри звенит все. – Ай, больно!
Сжимаю пальцами ее предплечье. Скрутило все мышцы, они стали жесткими и сухими.
– Прости, – перевожу дыхание.
Глаза мне ее мерещатся. Как из сна моего вышла.
– А ей и правда она нужна? Работа эта?
– Ты знаешь, где она сейчас работает? – Юлька прыскает. В ней резко включается режим высокомерной сучки по щелчку, – в одном ночном клубе. Мы случайно с девчонками туда забрели. До сих пор запах этой забегаловки в носу ощущаю, – она морщит свой носик и отворачивается.
Голова становится квадратной от ее истории. Ладони сжимаю в крепкие кулаки до хруста. И бесит, сука. Бесит это состояние.
– Помогу, – выделяю каждый звук. Он бьет по роже как боксерская перчатка.
– Спасибо, спасибо, спасибо!
И покрывает мажущими поцелуями все лицо и грудь. Тошнит от самого себя. Знала бы ты, Юля, кто такая Тая и что было между нами. Сокурсница твоя, подруга, помощь ей нужна.
Я помню ее запах, ее глаза, когда кончала, ее вкус. И эти воспоминания никакой отравой не смыть. Въелись, как чернила татуировки.
Беру телефон в руки и иду на кухню. Юлька спит, а я уснуть не могу. Дышать нечем, как и в ту ночь.
«Не опаздывай, Та-я».
Время два часа ночи. Сообщение доставлено и прочитано. По-дурацки уставился на текстовое поле и жду ответа.
Глава 13. Тая
До ресторана приходится вызвать такси. Нужно будет постоянно думать над тем, как добираться? Еще одна причина для отказа. Каждую смену на такси? Неа – не для меня.
Всю ночь провела с открытыми глазами, уставившись в потолок. Раскладывала мысленно в два столбика причины согласиться и причины отказаться. Пока вышло поровну.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71483302?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дарья Белова
Тип: электронная книга
Жанр: Эротические романы
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 30.12.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: – Что будет, когда твоя невеста узнает о нас? – душа скручивается в плотную трубочку от одной только мысли о Юле – его будущей жене.