Главная страница | Триллеры | Посланник Смерти

Посланник Смерти
Кирилл Кудряшов
Мир исчезнет в чистом и бездымном пламени, будет сожжен солнечным огнем! Сама Смерть придет, чтобы собрать свою безжалостную жатву в день летнего солнцестояния. Если… Если один человек, в одном неожиданном месте, не выполнит весьма неожиданное действие. И пусть он сам не понимает, почему он, почему там, и почему он должен сделать именно это. Это не важно. Важно, что сама Смерть попросила остановить ее. Или это была не Смерть?

Кирилл Кудряшов
Посланник Смерти

Все персонажи вымышлены.
Все легенды – правдивы.
Все права на Обруб, 4 принадлежат Юле.

1.

Те, кто считает, что между мужчиной и женщиной не может существовать дружбы – завидуйте молча! Вы просто не умеете дружить. Не хочу вас огорчать, но, по-моему, у вас и однополой-то дружбы не получится. Потому что дружба – она или есть, или ее нет. А пол в ней так же важен, как цвет шерсти при выборе домашнего питомца.
Да, с Настей я дружил несколько иначе, чем с мужиками. Вектор дружбы от мужчины к женщине по определению параллелен вектору нежности. Потому что если мужчина относится к женщине без нежности – стреляйте ему в голову! Это не только не мужчина, это вообще какой-то инопланетянин.
Если я встречу на улице Борьку, с которым мы до 10-го класса просидели за одной партой, я обниму его до хруста костей, и хлопну по спине так, чтобы межвозвоночная грыжа на место встала. Но при встрече с Настей я обнимаю ее так же, как обнимал своего сына, когда ему было года два, и он только учился ходить, и падать мне в объятья, встречая меня вечером с работы.
Если я знаю, что плохо Толику, моему коллеге и закадычному другу, которого я устроил к нам в офис – я еду к нему с бутылкой. Если я знаю, что плохо Насте – я еду к ней с цветами. Хотя нет, с цветами и бутылкой.
Чувствуете нежность? Она не должна быть запредельной, запредельная – это только для моей женщины. Просто нежность. Потому что Настя – девушка, а я – мужик.
Еще "на берегу", только познакомившись, мы договорились, что секса у нас не будет. Сразу дали друг другу понять, что мы оба не ищем увлечений и приключений на стороне (я на тот момент уже лет 10 как был счастливо женат, а Настя – уже два года как жила со своим мужчиной), но мы не против крепкой, надежной, настоящей дружбы.
Мы познакомились на кулинарном мастер-классе. Мне подарила сертификат на него супруга. Настю, как одного из самых известных в Новосибирске кондитеров, пригласили его вести.
Я готовлю лучший в мире шашлык, способен пожарить селедку так, что ее стрескают даже самые взыскательные хипстеры, и могу приготовить такой борщ, что попробовавшие его украинцы захотят получить российское гражданство. Но у меня очень напряженные отношения с выпечкой и десертами. Вот супруга и отправила меня поучиться готовить ромашковую панна-коту с грушами, йогуртовым сорбетом и цветочной пыльцой. Все это звучало для меня, как зелье из Хогвартса, а не как название блюда. И это было интересно…
Мое место оказалось прямо рядом с ведущей. Настя выбрала меня в помощники. Мы много говорили, много шутили и смеялись, а после мастер-класса я предложил проводить ее до дома… По дороге она делилась со мной тонкостями варки мороженого и смородинового курда. Я рассказывал ей, как впервые в жизни готовил гречку и мыл ее в трехлитровой банке миксером, и о том, как взорвал яйца, бросив их в кипящую воду, логически рассудив, что раз так поступают с пельменями, то и с яйцами такая схема должна сработать.
Странную мы являли собой пару… Тридцатилетний мужчина, для которого кулинария – просто интересное хобби, и двадцатилетняя девушка, для которой кухня – это жизнь. Я радовался тому, что встретил благодарного слушателя, который не смеялся над моим увлечением. А она – что ее провожает до дома мужчина, который не собирается ее клеить.
Так мы и подружились.
Наши вторые половинки какое-то время поворчали, подозревая нашу дружбу в корыстных мотивах, но потом смирились. Настин Никита косо смотрел на меня, когда я колдовал у плиты у них в гостях, но мое жаркое ел с удовольствием. Моя Катя тоже косилась на Настю, недовольно высказывая мне потом, что, мол, ей обидно видеть, как гармонично мы смотримся на кухне вместе. Но Настины кексы тоже уплетала за обе щеки.
Баланс был достигнут. Оба наших возлюбленных поняли, что их семейному счастью ничто не угрожает, и оставили нашу дружбу в покое.
А мы… А нам… А нам было хорошо вместе. Мы могли не видеться несколько месяцев, а могли чуть ли не семь вечеров в неделю проводить вместе, то дегустируя крафтовое пиво в моем любимом баре, то ужиная в недавно открывшемся ресторане, шеф-повара которого Настя считала кулинарным богом.
Катя была домоседом, и я принимал ее такой, какая она есть. Она любила дом, уют, прогулки по ближайшему парку с сыном. Я любил ее, и мне было хорошо с ней. Но мне хотелось приключений, знакомств с новыми местами и вечерних посиделок в баре.
Никита был вечно занят на работе, и Настя ценила то, что он делает для их семьи, пусть и пока неофициальной. Она тоже любила его и не променяла бы ни на кого другого, но она хотела кулинарных экспериментов, знакомств с новыми ресторанами города (и не только нашего), и новых, неожиданных поездок за тридевять земель.
Так мы и стали друг для друга дополнением к семейному счастью. Если нам хотелось приключений и душевной беседы – мы звонили друг другу и отправлялись искать первое, и творить второе. Потому что нет на свете ничего прекраснее ночных разговоров после долгих прогулок по городу.
Поэтому, когда ко мне пришла Смерть, я не стал рассказывать о ее визите жене. Впрочем, имени своей ночной гостьи я сразу не назвал и Насте. Я позвонил ей и сказал: "Настенок, поехали на выходные в Томск? Спасать мир!"
Она согласилась, не раздумывая. Она решила, что это очередное приключение. Как "Настя, я вычитал, где похоронена правая рука Чингис-Хана! Поехали откапывать?" Или "Настя, я нашел у нас в городе дом, который старше Транссиба! Поехали слушать шепот времени?"
Настя знала, что кроме кулинарии я люблю еще и историю… Настя подумала, что мы просто поедем гулять по Томску. А про спасение мира – это не более чем мой очередной розыгрыш… Как мой квест, ставший подарком на ее день рождения. Квест, в котором Настя должна была ловить приземлившийся в Новосибирске неопознанный летающий объект, оказавшийся любопытным драконом, искавшим следы хана Кучума.
Она не знала, что я серьезно. О миссии, возложенной на меня Смертью, я рассказал ей, пока мы ждали своего водителя, найденного на "Блаблакаре".
Правда, и тогда она решила, что я разыгрываю ее. Поверила она после мексиканца в огромном сомбреро… Как и я. До мексиканца я все-таки сомневался.

5.

Я открываю глаза. Они не хотят открываться, но я все равно разлепляю веки. В глаза бьет электрический свет ртутных ламп, такой яркий после убогого солнца мира сепии.
Я недовольно морщусь, пытаюсь прикрыть глаза рукой, но рука отказывается подниматься. К тому же в сгибе локтя что-то тут же отзывается острой болью.
– Очнулся! – слышу я рядом знакомый голос. – Никита Андреевич, он очнулся! Не шевелись, капельницу вырвешь!
– Где мы? – задаю я любимый вопрос героев голливудских боевиков, с трудом поворачивая голову на звук знакомого голоса.
Две больничные койки стоят рядом друг с другом. Я – на одной, Настя – на другой. Под ее глазами вольготно разлеглись серые тени, в ее глазах – соринки былого страха. Но ее ладонь, легшая на мою руку все также тепла, как там… Там, откуда я только что вырвался. Мы вырвались.
– На Обрубе, 4.
Звучит это также, как "Я на бревне, а ты – на Кипре?" Вот только я уже слышал это слово. Она произносила его там… "На Обрубе сказали…"
– Что такое Обруб?
– Их полное название я все равно не запомнила. Они между собой так это место и зовут. Обруб, 4. Как будто это все объясняет…
– Бюро исследования ноосферы и биосферы, – отвечает мужской голос откуда-то со стороны. Я закрываю глаза, потому что не могу больше держать их открытыми. В голове звенит Бухенвальдский колокол, к горлу подступает тошнота, но я все равно задаю следующий вопрос.
– Это больница?
– Нет, – отвечает мужчина, – но у нас есть своя палата и свой медицинский персонал.
– А Смерть? Гнев?
Они молчат около секунды, и я снова открываю глаза, пытаясь прочесть ответ на лице Никиты Андреевича. Ему лет пятьдесят, в его волосах резвится седина, на лице – несколько глубоких морщин. Его лицо – лицо человека, привыкшего отдавать приказы, но серые глаза – теплые, как Настина рука.
– Гнев, смею надеяться, мертв. А Смерть… Смерть ушла, за что вам с Анастасией огромное спасибо.
– Так это все было…
– По-настоящему. Да.
Семь уродливых версий меня, собравшихся в одно жуткое существо, живое черное облако с подвижными протуберанцами, прикосновение которых высасывало силы… Бескрайняя степь с единственным холмом, на котором я принял казавшийся безнадежным бой… Настя и ее револьвер… Все это было на самом деле?
Впрочем, было бы странно, если бы этого не было.
– Вы действительно спасли мир, – улыбнулся мне мужчина, а Настя крепко стиснула мое запястье.
– Мы спасли мир. А Настя спасла меня… – шепчу я, констатируя факт.
– Да, Михаил. Вы умеете выбирать друзей. Она не колебалась, когда я предложил отправить ее туда, за вами.
– Что со мной?
– Диагноз врачей "скорой" – ушиб головного мозга. Тяжелый. Диагноз наших врачей, с Обруба, когда вы вырвались сами понимаете откуда – сотрясение. Довольно тяжелое, но далекое от смертельного. Полежите недельку в постели и будете как новенький. Нам стоило больших трудов перевезти вас сюда, из больницы вас не отпускали… Но там вы бы умерли. Вам суждено было умереть… В этом был весь смысл, собственно говоря. Самопожертвование во имя жизни. Правда, мы не знаем, умерли бы вы телесно или вместо вас вернулся бы кто-то другой. Один из семерых…
Меня передергивает от воспоминания о холме и катящихся вниз мертвых телах. Ненадолго мертвых…
– Но теперь все будет в порядке. Смерть ушла! Что последнее вы помните? Ну, кроме холма и тех семерых?
Я напрягаю память, вспоминая события последнего дня. Дорога, мексиканец в огромном сомбреро, прогулка по Томску, Каменный мост… Беспородная псина. Трамвай…
– Трамвай!
– Отлично! – обрадовался мой собеседник. – Никакой амнезии. Значит, точно все будет в порядке. Думаю, что уже через пару дней мы отпустим вас.
– А собака? Собака жива?
– Живее всех живых, – сжимает мою руку Настя, – она сразу убежала.
Она не хотела, чтобы я умер, – вспоминаю я. И "она" в данной мысленной конструкции – не Настя. Никита Андреевич не совсем прав. Это было самопожертвованием во имя жизни, но не было принесением в жертву. Она оставила мне шанс. Она дала подсказку. Я остался жив, потому что трансформировался в черепаху… Интересно, а это было на самом деле?
– Когда меня сбил трамвай, я…
Я никак не могу облечь свои мысли в слова. Если я произнесу слово "черепаха", на меня посмотрят, как на сумасшедшего. Они решат, что я слишком сильно ударился головой. С другой стороны… Я ведь действительно сильно ударился головой! Имею право на бред!
– Там, на мосту, я был… человеком?
– А кем же еще?
Настина рука снова сжимает мое запястье чуть сильнее.
– На секунду, когда трамвай ударил тебя, мне показалось… Правда я сразу закрыла глаза…
Понятно. Значит, и это было на самом деле. Или частично было. Или частично на самом деле.
– Вы объясните мне, что произошло? – спрашиваю я у Никиты Андреевича.
– А вы сами еще не поняли?
– Понял, но… Но не все. Настя рассказала вам о моих снах? О том, почему я приехал сюда?
– Конечно. Собственно, благодаря этому мне и удалось убедить Анастасию в том, что мы, на Обрубе – не шарлатаны, а вы – не сумасшедший.
– А ты сомневалась? – улыбаюсь я Насте.
– Можно подумать, ты сам так не считал?
«Считал, – думаю я. – Когда во сне к тебе приходит Смерть – трудно не усомниться в собственной нормальности!»
– Вы были в реанимации, Анастасия сидела в приемном покое. Я подошел к ней и спросил: "Вы ведь приехали сюда, потому что вашему другу велел это сделать кто-то, явившийся к нему во сне?" Она поверила сразу. И сразу согласилась помочь.
– Вот об этом я и хотел спросить… Кто это был? Кто послал меня сюда? Почему она просила меня остановить, почему дала мне шанс остаться в живых, но потом пыталась убить?
– Ох, сколько вопросов… А вы как думаете?
– Я никак не думаю. У меня голова болит! – злобно ворчу я. – Я вообще-то мир спас! Разве я не заслужил правдивых ответов?
– Заслужили, – улыбается тот, – но поймите и вы меня. Мне никогда еще не случалось дискутировать со спасителем человечества. Поэтому все-таки скажите, как кажется вам? Кто говорил с вами во сне?
– Она представилась Смертью… Но…
– Но?
– Но зачем Смерти просить меня спасти мир от нее самой?
– Тогда кто же это был?
– Жизнь?.. – спросил я, но осекся. – Как вы сказали, называется ваше бюро?
– Бюро исследований ноосферы и биосферы.
– А ноосфера, она…
– В правильном направлении мыслите…
– Одушевленная?
– Разумеется.
– Значит…
– Не-а! – радостно ухмыляется Никита Андреевич. – Не значит. Очень я люблю новых агентов загонять в эту ловушку. Это значит кое-что другое, Михаил. Что Жизнь, Смерть и Ноосфера – триедины. Принято считать, что мир – это гармония Иня и Яня. Но в этом рисунке есть и третий элемент. Круг, образованный первыми двумя. Жизнь и Смерть неотделимы друг от друга. Баланс Жизни и Смерти создает Ноосферу. Жизнь теснит Смерть, Смерть пытается сожрать Жизнь, а Ноосфера пытается поглотить их обеих, при этом уже имея в себе обе эти составляющие. Закон единства и борьбы противоположностей, но противоположностей – не две, а три.
– Как противоположностей может быть три?
– А то, что осей координат четыре, вас не смущает? Возьмите круг, на котором нарисованы Инь и Ян. Крутаните его, и две составные части круга сольются в одну, но при этом не перестанут существовать по отдельности.
У меня поехала крыша, о чем я не преминул сообщить.
– Вашей ночной гостьей была светлая составляющая этого вращающегося круга. В чистилище на вас набросилась темная. Но третья, порожденная борьбой двух первых, присутствовала всегда, направляя их, и в то же время действуя, подчиняясь их влиянию.
Я начинаю понимать, и видимо, Никита Андреевич читает это в моих глазах.
– Круговорот Жизни и Смерти порождает Ноосферу. На мосту вы выбрали Жизнь. В чистилище – победили Смерть. Это задало новый вектор Ноосферы. Смерть попыталась пожрать жизнь, но с вашей помощью не смогла.
Я снова закрываю глаза.
– Отдохните, Михаил. Поспите, если сможете. Постарайтесь уснуть. Вам нужно восстановить силы после пережитого.
– Я побуду рядом, – говорит Настя.
– Последний вопрос, – прошу я, – это возможно было только в Томске?
– А вы как думаете? – снова лукаво усмехается исследователь Ноосферы.
– Думаю, что да. Потому что… Господи, дело в Граале, да? Это не легенда? Это был настоящий Грааль?
– К сожалению, Михаил, у вас с Анастасией пока еще не тот уровень доступа, чтобы я ответил вам на этот вопрос. Кстати, если захотите пойти работать к нам… Считайте это официальным приглашением.
Уже в дверях он оборачивается к нам и говорит напоследок:
– Кстати о вашем вопросе, почему все происшедшее возможно только в Томске… Анастасия говорила, что вы увлекаетесь историей… Вспомните, какой иконе посвящен наш город? Молчите, не отвечайте. А теперь соотнесите все то, что я сказал про триединство основных сил, движущих этот мир.
– Это же совпадение, да? – спрашиваю я.
– Не думаю, – отвечает он, уже стоя на пороге. – Но это один из вопросов, над которыми работает наша организация.
Дверь закрывается. Я поворачиваю голову к Насте, морщась от боли в висках.
– Настя, объясни мне хоть что-нибудь, пожалуйста! А то я сойду с ума прямо здесь и сейчас.
– Мы же были там вместе. Ты все видел сам.
– Твой револьвер… Где ты взяла его?
– Нашла, как только вышла из двери. Никита Андреевич сказал, что так и будет. Что у тебя будет… был меч. Ты уже сражался, когда меня отправили туда. Я сама не все понимаю, но каким-то образом те, кто работает здесь, видели тебя. Заглянули к тебе в сознание.
– Телепатия?
– Наверное. Я не знаю. Никита Андреевич сказал, что я тоже найду оружие, как только окажусь там. И какое это будет оружие – зависит от меня. В некотором роде оно будет продолжением меня. Как твой меч. Он же сказал, что если мы будем действовать вдвоем – мы победим. Что второго удара они не выдержат.
– Но почему тогда шесть патронов?
– Когда я вернулась, я задала тот же вопрос. Он ответил на него очень просто… Пожал плечами, и сказал, что над этим они работают. Но почему-то так было надо. И все получилось правильно.
Я отворачиваюсь от Насти, я смотрю на потолок. Я закрываю глаза, но продолжаю видеть серое небо мира сепии.
– Настя, ты понимаешь, что ты спасла мне жизнь?
– А ты понимаешь, что спас мир?
– Не-а, – отвечаю я, – не понимаю. Я просто делал то, что должен был. Сначала эта поездка была просто приключением. Съездить в Томск в интересной компании? Почему бы и нет? Оказаться в определенном месте в определенное время, как велит мне девушка из сна? Тоже почему бы и нет? Заодно проверю, не сумасшедший я. Я ведь не верил в это до конца. А потом… Любой на моем месте поступил бы так же.
– Не любой, Миша. Поверь мне, не любой. И уж точно не любой бросился бы под трамвай. Наверное, поэтому она и выбрала тебя.
– Но ведь во мне были те семеро.
– Были. Но ты же смог их победить!

2.

– Вы в Томск по делам? – спросил Сергей, наш водитель. Спросил не с целью завести разговор. За первые полчаса дороги, проведенные практически в полном молчании, я ощутил, что ему вполне комфортно ехать и молча. На переднем сидении ехала девушка, по всей видимости – его жена, которую нам никто не представил, да и мы с Настей не рвались знакомиться. Едем и едем.
Настя осмысливала мой рассказ о ночном визите Смерти. Я – давал ей время на раздумья и немного дулся. Сергей – вел машину, стремясь поскорее выбраться на простор Северного Объезда. И вот, выбравшись наконец-то на широкополосную магистраль и утопив педаль своей "Камри" до 160 километров в час, он, по всей видимости, решил задать этот вопрос просто из вежливости. Бла-бла же кар, в конце-то концов. Нужно немного бла-бла.
– Нет, – ответил я, – гулять.
– Красивый город…
– Очень! И интересный!
На этом бла-бла закончилось. Сергей счел свой долг общительного водителя выполненным.
А вот Настя – наоборот, встрепенулась, обдав меня сиянием своей улыбки. Вообще Настя вся была яркой. Она словно старалась раскрасить собой серые будни, поэтому всегда, когда бы я ее не видел, она носила одежду ярких тонов. Вот и сейчас на ней была оранжевая рубашка… Правда в моем нынешнем настроении ассоциации с Солнцем наводили на не самые приятные мысли.
– Миша, а давай, пока мы едем, ты мне что-нибудь интересное о нем расскажешь?
Ага, намек понятен. Настя ждет продолжения квеста. Все-таки решила, что это очередной мой розыгрыш, какое-то приключение с загадками и поиском древних артефактов. Как тот курган с рукой Чингисхана, который мы так и не нашли, кстати. Но погуляли тогда знатно и интересно.
– Что-нибудь интересное, говоришь? Ну, хорошо… Факт номер 1. Помнишь песню "Любэ": "Трамвай, пятерочка, вези в Черемушки меня"?
– Миша, мне 22 года. Я слушаю Алай Оли и Монеточку, а про "Любэ" знаю только, что там поет Расторгуев, и что он как-то вышел в поле с конем.
– Ладно. Проехали. "Иванушки International" и их "Тополиный пух"?
– Слышала, конечно!
– "Тополиный пух" написал тот же поэт, что писал песни для "Любэ", Михаил Андреев, и написал он его в Томске. Как и "Трамвай пятерочку".
– Трамвай, пятерочка, вези в "Черемушки" меня… – затянул водитель.
– Вот, – подхватил я. – А ты, Настенок, классику не знаешь. И что интересно, изначально в песне были "Черемошники". Есть в Томске такой район. Но Матвиенко, продюсер "Любэ", подумал: кто их знает, эти "Черемошники"? А вот "Черемушки" есть почти в каждом городе, и конечно в столице. И песню малость переделали.
– Интересно! – зевнула Настя. – Ну а что-нибудь мистическое и таинственное?
Да уж, намек – прозрачнее некуда. Мистическое ей подавай.
– В Советские годы в Томске расстреляли восставшего мертвеца.
– Зомбиапокалипсис мог начаться в Сибири, но не начался?
– Возможно. История такова: в 1940 году в Томске за многочисленные зверские убийства и каннибализм судили некоего мужика. Тот в суде охотно давал показания. Рассказывал, кого и как резал, как мариновал, жарил и с каким гарниром ел…
– Фу! Миша!
– Ну а кто попросил мистических историй? Ты, как профессиональный повар, должна его понимать лучше меня.
– По мясу – это к тебе, ты же знаешь. Я – скорее кондитер, чем повар.
– Ну и неважно. В общем, среди прочего, подсудимый заявил, что он мертв. Что умер он в 1920-м году, но брат достал его из могилы и каким-то образом вернул к жизни. Версия бредовая, но ее проверили. И знаешь, что? Подсудимый указал кладбище, где его похоронили, и там нашлась могила с его фамилией и годами жизни.
– Эксгумацию провели?
– Провели. Гроб был пуст.
Настя поцокола языком.
– Мы едем его искать, да?
Аж глаза загорелись. Заразил я подругу своей любовью к фильмам ужасов с восставшими мертвецами. Особенно – к комедийным ужастикам. И "Зомбилэнд" мы с Настей вместе посмотрели, и "Хуана, истребителя кубинских зомби", и великолепного "Зомби по имени Шон", хотя мне больше нравилась версия перевода названия "Шон мертвецов".
– Ты уверена, что хочешь найти восставшего мертвеца? Я вот как-то не рвусь.
– А что с ним стало?
– Расстреляли! – пожал плечами я. – Потом похоронили заново. Выкопать его больше некому было, следы его брата потерялись. Может, его к тому моменту уже тоже расстреляли.
– Тополиный пух, зомби…Что еще?
Выдержав МХАТовскую паузу, я торжественно изрек:
– Грааль!
Тут даже водитель обратился в слух.
– Тот самый?
– Разумеется! Что ты знаешь о Святом Граале?
Настя наморщила лоб, вспоминая.
– Из этой чаши пил Христос на Тайной вечере. А потом пустил по кругу, сказав: "Сё – кровь моя!" Ее потом отчаянно искали рыцари Круглого Стола.
– Ее много кто искал…
– Да, но никто не нашел. Или нашел?
– В мире существует то ли пять, то ли шесть чаш, обладатели которых утверждают, что это – тот самый Грааль. Но доказать это не может никто.
– И что? Настоящий Грааль хранится в Томске?
– Нет. Но он там был. Точнее – где-то под Томском, в старых катакомбах. Что произошло с Граалем после распятия Христа?
– Понятия не имею!
– Тогда слушай. После Воскресения Христа апостолы поняли, что тот, кто испьет из этой чаши, получит отпущение всех грехов, бессмертие и могущество. Вот только не спрашивай меня, как именно они это поняли. Или может и не поняли вовсе, но решили, что Граалем, из которого пил сам Иудейский царь, не положено владеть простым смертным. И решили его спрятать. Спрятать как можно дальше от исследованных земель. Грааль было решено отвезти в город под название Грустина.
– А это где?
– Уже – нигде. В те годы, в начале первого тысячелетия, Грустина была столицей довольно развитого государства в глухой Сибирской тайге. Название государства я, конечно, благополучно забыл. В кого там верили и каким богам поклонялись – я не знаю. Не вникал. Я все-таки не историк. Но Грустина реально существовала, и тому есть многочисленные подтверждения. Ее, например, упоминал в своих сочинениях Карамзин, да и многие другие путешественники и купцы разраставшейся на восток Московии. Правда, ко временам Карамзина Грустина окончательно пришла в упадок, а ее народ регрессировал. Как это произошло, например, с южно-американскими индейцами. Майя имели развитую культуру и науку, но к моменту прихода в Америку конкистадоров уже измельчали и скатывались обратно в варварство. Но, повторюсь, в новозаветные времена, Грустина была крупным городом, а жившие там люди были далеко не дикарями. И самое главное, город этот был ооочень далеко от Иерусалима. Потому никому и не приходило в голову искать там Грааль. И рыцарям Круглого стола, кстати, тоже. Хотя есть легенда о визите короля Артура в Сибирь…
– Он за Граалем ездил?
Настя слушала, чуть склонив голову на бок. Я достаточно давно ее знал, чтобы расшифровать невербальный посыл: ей интересно, но она мне не верит. С точно таким же лицом, чуть склонив на бок голову, так, что ее волосы, остриженные под каре, касались плеча, она слушала мой рассказ о руке Чингисхана, захороненной в одном из курганов на территории Новосибирской области. Ну что ж, разбавим правду веселым вымыслом.
– Не знаю, но легенда гласит, что в Британию он привез несколько веников, так ему понравилась русская банька. А на вениках он привез мелкую банную нечисть. Банников… И банники в Британии затосковали. Бань-то нет… Приткнуться им некуда… Так и стали банники бродить по улицам Камелота и выть от тоски. И стали их называть… – снова МХАТовская пауза… – Бань-ши!
Прыснула даже молчаливая спутница водителя. Но в беседу вступать не стала.
– В общем, кто-то из апостолов привез Грааль в Грустину и спрятал его там на долгие-долгие века. А Грустина, как ты уже догадалась…
– Находилась на месте современного Томска?
– Или где-то рядом с ним. И вот пришел двадцатый век. Жестокий и беспощадный, наполненный войнами и смертью. И был в середине двадцатого века один человек, очень живо интересовавшийся оккультными науками и древними артефактами, которые могли дать ему неограниченную власть. Ну, или как минимум послужить символами его могущества и вдохновить народ на подвиги. И был это… Кто?
– Один не слишком удачливый художник из Австо-Венгрии?
– В точку! Он много чего искал. Гораздо активнее, чем рыцари короля Артура. Шамбалу, ковчег Завета… И, конечно же, Грааль. Кому не захочется стать не только правителем всего мира, но БЕССМЕРТНЫМ правителем всего мира? Да еще и получить отпущение всех грехов? И порцию неограниченной власти, конечно.
Мы мчались по трассе, а я рассказывал легенду о Томском Граале. Частично подтвержденную, частично домысленную. Кто знает, сколько в этой легенде правды? Но Гитлер действительно искал Грааль, это известно достоверно. И Грустина действительно существовала, правда ее точного местоположения никто не установил. Где-то в Томской области, предположительно неподалеку от современного Томска…
– А теперь главное: в 40-м году в окрестностях Томска, возле входов в подземные катакомбы, коих под Томском множество, произошел бой, между сотрудниками НКВД и группой диверсантов, предположительно немецких. Что немецких – это уже слухи, но нет дыма без огня. Немцы до последнего патрона отстреливались, прикрывая двоих своих, ушедших вглубь подземных ходов. Про эти ходы тоже много легенд ходит… Может, это остатки подземных коммуникаций грустинцев и система укреплений, в которые можно было прятаться при набегах кочевников, а может, их уже позже накопали Томские купцы, хранившие под землей золото, да и прятавшиеся там в случае нападения. В общем, ходы точно есть, но их протяженность и глубина – тайна, покрытая мраком. За столько лет бОльшая их часть уже обвалилась.
– А под землю ушел сам Гитлер? – хихикнул водитель.
– Разумеется, нет. То были профессионалы, обученные действовать в глубоком тылу противника. Двое – ушли под землю, а остальные прикрывали их, сколько могли. НКВДшники с потерями, но положили всех, однако под землю сунуться не рискнули. Поступили проще: подорвали ход, похоронив врагов заживо.
– И Грааль?
– И Грааль. Старожилы рассказывали, что взрыв был такой, что в близлежащих домах повышибало окна. Но поговаривают, что эти двое немцев все-таки выжили и выбрались, да выбрались еще и с добычей. С той самой добычей, за которой отправились в земли грустинцев. И сумели выбраться и из Томска, и из СССР. И доставить свою находку в Берлин. Одна из пяти чаш, хозяева которой претендуют на то, что это – ТА САМАЯ чаша, была вывезена из Германии после победы союзных войск. И осела в итоге в руках какого-то американского коллекционера, где хранится и до сих пор.
– То есть Гитлер владел Граалем? – спросила Настя.
– Возможно. Но или апостолы были хитрее и в Грустину отвезли копию, а настоящий Грааль спрятали где-то еще, или же в руках чудовища величайшее из сокровищ христианской религии просто отказалось работать. В войне Грааль Гитлеру не помог никак.
– Дай-ка угадаю… Ты раскопал где-то в Интернете, где именно проходил тот бой с немецкими диверсантами?
– Не-а. Я понятия не имею, где это было.
– Блин, да что ж ты там такого раскопал, в Томске, что решил туда сорваться?
– А вы – историк? – спросил водитель.
– Скорее увлекающийся историей, – ответила моя спутница и принялась рассказывать про руку Чингисхана. – Однажды Миша потащил меня в Ордынку искать…
А я слушал краем уха ее рассказ и думал: "Не верит!" А верю ли я сам?
До той ночи я не задумывался о том, как отличить пророческий сон он обычного, пусть и яркого, детализованного. Мне всегда снились цветные сны, многие из которых были до одури реалистичными. Но этот… Это был реалистичнее всех вместе взятых.
Я стоял посреди ничего. Не в комнате, не на улице, просто в нигде! Вокруг была пустота, но не черная и не белая. Вокруг не было ничего, и у этого ничего не было даже цвета. Просто был я и больше ничего. Все, что в ничто было – это направления, поэтому я знал, что она спустилась сверху. Спустилась плавно, словно Мэри Поппинс на своем зонтике, вот только зонтика у нее не было, как не было и крыльев. Она просто плавно опустилась передо мной. Красивая, словно небесный ангел.
Она была не просто стройной, она была легкой, невесомой, точеной и изящной.
Она была не просто молодой, она была свежей и юной, будто Стела, правительница Розовой страны из детской сказки про Волшебника Изумрудного Города.
Она была одета в платье, состоявшее из черного и белого, причем платье было живым, и черное плавно перетекало в белое, и наоборот.
У нее были длинные, чуть ниже лопаток, волосы, струившиеся ей на плечи двухцветным водопадом. Она была и блондинкой, и брюнеткой одновременно, и волосы не были разделены на цветные пряди. Волосы чередовались: "белый – черный". Ни один парикмахер никогда не смог бы разделить их так, волосок к волоску, и покрасить ровно половину.
А ее голос был самым чудесным из всех голосов, которые я когда-либо слышал.
И первыми ее словами было:
– Я – Смерть.
Я сразу понял, что это имя, а не статус. Она произнесла это слово с заглавной буквы, но без гордости. Без того пафоса, с которым Смауг Великолепный рычал: "Я – огонь! Я – ярость! Я – смерть!"
Я растерялся и испугался. Я сразу поверил ей, сразу понял, что это не сон, и захотел броситься бежать. Одновременно к ней, потому что к этой красоте хотелось прикоснуться, хотелось ее обнять и раствориться в ней. И от нее, потому что Смерть – совсем не та, кого стоит обнимать. Но я лишь глупо спросил:
– Моя?
– И твоя тоже. 22 июня умрут все. Все вокруг.
Я ошарашено смотрел на нее, и не мог вымолвить ни слова. Желание бежать потихоньку пересиливало, но я замер, не в силах повернуться и убежать. Да и куда бежать в пустоте?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71523106?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.