Главная страница | Эротические романы | Тысячи километров

Тысячи километров
Владимир Аянлузов
Он жил в ее фантазиях, далеко, по ту сторону экрана. Она берегла себя, пока их встреча не стала реальностью, и тогда, все их запретные желания, вырвались наружу. Их первое прикосновение было словно электрический разряд, который перевернул их мир, и превратил их в пленников своих чувственных грёз. Узнайте, как любовь может победить любое расстояние, и как их первый оргазм разбил все их границы.

Владимир Аянлузов
Тысячи километров

Глава 1. Беззаботное детство.
В один прекрасный июньский день, когда солнце играло своими лучами на зелёных листьях деревьев, словно рассыпая золото, в солнечном Краснодаре родилась маленькая девочка Соня. У неё были глаза, как два бездонных летних озера, в которых плескалась небесная синева, и личико, нежное и хрупкое, словно фарфоровая кукла. Родители, заворожённые её красотой, не могли налюбоваться на свою новорождённую дочь, задаваясь вопросом, какой же она вырастет, если в столь юном возрасте она уже покоряет сердца своей красотой и обаянием. Мама Дарья, бывший хирург, отложила в сторону скальпель, чтобы полностью посвятить себя воспитанию дочери, а папа Сергей, военный, обеспечивал семью, купая своих девочек в любви и заботе. Соня с первых дней показала свой характер, заливаясь громким плачем, который сменялся озорной улыбкой. Она росла как солнечный лучик, согревая сердца своих близких, но иногда в её глазах промелькала грустинка, словно она предчувствовала что-то, что ждёт её впереди. Детство Сони было наполнено теплом, заботой и нежной любовью, и она была словно сокровище, которое оберегали от всех невзгод. Когда она пошла, то она не только бегала, но и постоянно кружилась вокруг своей оси, словно маленькая балерина, завороженная музыкой, которая звучала в ее сердце, или волшебной сказкой, которая разворачивалась в ее мыслях. Она мечтала о том, что когда вырастет, сможет покорять сцену и рассказывать свои истории через танец, но пока что, все ее мечты и фантазии оставались в ее маленьком и загадочном мире, куда не имел доступа никто, кроме нее самой, как и любовь, которая таится в ее сердце и ждет своего часа…
Соня, совсем крошечная, уже обладала глубоким внутренним миром. Казалось, что в её умных глазах отражалось нечто большее, чем просто детская радость и любопытство. Родители часто ловили себя на мысли, что она смотрит на мир не так, как они, будто предчувствуя какую-то тайну, ожидая определённую судьбу, которая должна произойти.
Рано или поздно все родители сталкивались с неизбежным – их дети взрослели, и мир детства сменялся миром подростковых забот. Позади оставались садики и беззаботные прогулки, и впереди маячила школа, полная новых открытий и проблем. Взросление было подобно реке, стремительно несущейся вперёд, и отношения между родителями и детьми, раньше такие простые и понятные, могли измениться до неузнаваемости, причём далеко не всегда в лучшую сторону. Родители часто оказывались не готовы к тому, как их милые дети, так похожие на них самих, превращались в непредсказуемых подростков, и между ними всё чаще пробегал холодок непонимания, а в глазах появлялась нежность и грусть. Но не всегда родители осознавали, что именно они часто становились причиной отдаления от своих детей, не понимая, что их упрёки и чрезмерный контроль лишь отталкивают от них подростков, которые так нуждаются в их поддержке и понимании. Важно, чтобы ребёнок мог открыться своим родителям, доверял им как друзьям, чувствуя их заботу и уважение, а не воспринимал их как надзирателей, навязывающих свои правила и взгляды. Родители Сони, полные благих намерений, верили, что смогут стать для своей девочки лучшими друзьями, дать ей всё необходимое, и воспитать её в атмосфере любви и понимания. Они были уверены, что знают, как быть хорошими родителями, и что их семья будет исключением из этого правила. Но так ли это будет на самом деле, когда она начнет взрослеть, когда ее мир начнет меняться, когда ее душа начнет рваться на свободу?
Дни летели, как листья с осенних деревьев, унося с собой беззаботное детство Сони. Она взрослела, словно цветок, растущий к солнцу, и вот уже перед родителями стояла прекрасная четырнадцатилетняя девушка, чьи формы и изгибы напоминали им о том, как быстро летит время. Они смотрели на неё и не могли поверить, что та маленькая девочка, которая совсем недавно делала свои первые шаги и только начинала говорить, теперь стала такой взрослой. Соня выросла, но вместе с этим, выросло и чувство ностальгии в сердцах её родителей, по тому беззаботному времени, которое уже никогда не вернется.
Глава 2. Жизненные трудности.
Учёба в школе давалась Соне достаточно хорошо, она не была ни отличницей, ни двоечницей, просто прилежной ученицей, способной усваивать материал. Но не учёба была её главным занятием, а скорее наблюдение за тем, как на неё засматриваются парни, как они провожают её взглядом, когда она идёт по коридору, и как смущаются, когда их взгляды случайно пересекаются. Её длинные волосы, развевающиеся на ветру, и милая улыбка, брошенная невзначай, не оставались незамеченными, но теперь парни стали замечать не только это, они украдкой смотрели на её формирующиеся изгибы, на её округлившиеся плечи и бёдра, которые в сочетании с её стройной талией, создавали тот образ, от которого у парней сбивалось дыхание, и Соне даже нравилось это, хоть и не специально, она засматривалась на мальчиков. Несмотря на это, она как-то бессознательно старалась отстраняться от парней, возводя невидимую стену, никого не подпуская ближе к своему сердцу. Она считала себя не такой как все, хоть и была внешне прекрасной, в душе оставаясь одинокой девочкой, со своими, понятными только ей, загадками.
В школе Соне, несмотря на её отличное поведение, часто делали замечания. Учителя, словно блюстители строгих правил, с неумолимой настойчивостью просили не носить обтягивающую одежду, называя её неподобающей школьному дресс-коду, и запрещали яркие цвета, настаивая на строгом, деловом стиле, который, казалось, должен был отражать их представление о прилежном ученике. Соня, словно заключённая в невидимые рамки, ощущала, что её индивидуальность, та искра, которая делала её особенной, постепенно ускользает. Эти правила, которые, казалось, были придуманы, чтобы лишить её возможности самовыражения, вгоняли её в тоску, но, в то же время, в этих строгих, почти враждебных стенах, она находила временное убежище от удушающей атмосферы дома. С каждым днём родители Сони становились всё более отчуждёнными и контролирующими, словно они забыли, как это – доверять собственному ребенку. Где она была? С кем она была? Что так долго делала в своей комнате? Эти вопросы, словно назойливые мухи, жужжали в её голове, отравляя остатки её спокойствия, и она чувствовала, как с каждым новым вопросом, доверие между ней и родителями, становится все меньше и меньше. Там, за закрытыми дверями своей комнаты, Соня искала способ сбежать от навязчивого контроля, строила планы на будущее, мечтая о свободе. Она рисовала, писала стихи, или просто смотрела в окно, пытаясь поймать в стремительно бегущем мимо времени частичку собственной жизни. Но каждое мгновение было отягощено ощущением невидимого, но очень сильного взгляда со стороны. Вопросы родителей висели в воздухе, словно облака, непроницаемо закрывающие путь к её внутреннему миру. Каждый вопрос, каждое недоверие, каждое ограничение, словно свинцовые гири, давили на её хрупкие плечи, заставляя ее чувствовать себя все более бессильной. Внутри Сони росло чувство бессилия, словно её внутренний мир постепенно засыпал под ворохом разочарований и обид. Одиночество, холодное и липкое, как туман, окутывало её, заставляя чувствовать себя потерянной и непонятой, как будто её заперли в клетке из несправедливых правил и ожиданий, из которой, казалось, не было выхода.
Соня никогда не давала родителям повода для беспокойства, её поведение всегда было безупречным, и она не вела тот «плохой» образ жизни, о котором так часто судачили соседи. Она не спала с мальчиками в столь юном возрасте, и более того – она даже не позволяла им приближаться к себе. Это было не из-за страха перед родительским гневом или каких-то внешних ограничений – нет, причина была гораздо глубже, она пряталась в лабиринтах её собственных мыслей и убеждений. Внутри неё существовал какой-то внутренний барьер, словно невидимая стена, которая отталкивала любого, кто пытался подойти к ней слишком близко.

Иногда, в моменты слабости, когда гормоны бушевали в её крови, заставляя сердце биться чаще и щеки гореть, она могла засмотреться на кого-то из мальчиков, утонуть в мечтаниях, полных легкой романтики и смутной надежды на что-то большее. Но это было лишь мимолетное помутнение, за которым сразу же следовало чувство вины и недоверия, и она вновь отстранялась, запирая себя в своей крепости одиночества.
Душа Сони изнывала, подобно птице, томящейся в клетке, она отчаянно жаждала вырваться на свободу, сбросить с себя оковы родительского контроля, который день ото дня становился всё более удушающим. Но как ей это сделать? Куда она могла пойти в свои четырнадцать лет, с детской душой, еще не окрепшей для самостоятельной жизни? Она была словно привязана невидимыми нитями к родным стенам дома, которые превратились для нее в темницу, поэтому единственным убежищем оставалась лишь ее комната, где она могла хотя бы на время остаться наедине со своими мыслями и мечтами. Ей было непонятно, почему раньше родители никогда не вели себя подобным образом, а теперь, словно кто-то щёлкнул выключателем, они превратились в других людей. Соня ломала голову над тем, что могло вызвать эту резкую перемену, не она ли давала им какие-то поводы для такого поведения? Возможно, именно в её взрослении, в её меняющемся теле, в её зарождающихся желаниях крылась какая-то причина, но ответа на этот вопрос у нее не было, и это незнание лишь усиливало ее внутреннюю борьбу, превращая ее жизнь в череду бесплодных попыток найти выход.
К слову, мечта о танцах, некогда окрылявшая юную Соню, испарилась еще в возрасте одиннадцати лет, словно утренний туман под первыми лучами солнца. Она считала это занятие слишком детским, наивным и совсем неподходящим для её более зрелого, как она считала, взгляда на мир. Вместо этого сцены, наполненной музыкой и движением, все её хобби обрели свой дом в тишине её комнаты. Рисование, где она могла создавать свои собственные миры на белом листе, стихи, в которых она изливала свои тайные мысли и чувства, учёба, где она находила утешение в строгой логике формул и фактов – все эти занятия заполняли ее дни, делая ее жизнь, пусть и домашнюю, но, все же, насыщенной и разнообразной. Время текло своим чередом, словно река, неумолимо несущая свои воды к морю, и Соня взрослела, набираясь опыта, знаний и мудрости, и у неё появилась лучшая подруга, Ника, с которой она советовалась почти во всех своих проблемах, и они, словно две половинки одного целого, хорошо дополняли друг друга, поддерживая в любых начинаниях, подставляя плечо, когда это было нужно. Они учились в одном классе, были неразлей вода, проводя вместе большую часть своего времени, делясь секретами, радостями и печалями. Так и прошло ещё два года школьной жизни Сони, не принесшие никаких значительных перемен, словно она продолжала плыть по течению, ожидая, когда же в её жизни наступит долгожданный шторм, который перевернет все с ног на голову и покажет ей, на что она на самом деле способна.
Глава 3. Правильный выбор.
В один из обычных школьных дней, когда Соня прогуливалась с Никой по длинным, гулким коридорам школы, на неё внезапно засмотрелся один из мальчиков, его взгляд, настойчивый и изучающий, словно приковывал её к месту. Набравшись смелости, которая, казалось, далась ему с большим трудом, мальчик решился подойти к ней, намереваясь познакомиться и завязать разговор. “Привет,” – произнес незнакомый для Сони мальчик, его голос слегка дрожал, выдавая его волнение, – “Меня зовут Андрей, я учусь в параллельном классе, только недавно перевелся в вашу школу.” Соня, почувствовав на себе его взгляд, невольно остановилась, но её лицо, вместо приветливой улыбки, выражало осуждение и недовольство. Она окинула мальчика презрительным взглядом, словно оценивая его с ног до головы, и, проигнорировав его приветствие и слова, резко одернула Нику за рукав, молчаливо давая понять, что он им неинтересен, и, не сказав ни слова, поспешила увести подругу прочь от назойливого внимания Андрея, отправившись дальше бродить по школе в ожидании начала урока, оставив его стоять в недоумении, словно брошенная тень на залитой солнцем стене.
Спустя долгую, тягостную минуту молчания, Ника, словно нарушив нависшую тишину, спросила у Сони, с удивлением и небольшим упреком в голосе: “Почему ты с ним так грубо? Он же ничего плохого не сделал”. Соня, не потрудившись даже смягчить свой тон, сухо ответила: “Он не в моем вкусе”, словно это все объясняло. Ника, не привыкшая к такому категоричному поведению подруги, с вызовом произнесла: “Да у тебя все не в твоем вкусе, тебе уже шестнадцать лет, а ты до сих пор ни с кем не встречалась, и похоже, что даже не собираешься, в чем причина такого поведения?”. Но как только Ника произнесла эти слова, словно судьба нарочно играла с ними, раздался оглушительный звонок на урок, прервав их разговор на самом интересном и болезненном месте. Девочки, бросив недосказанные слова в воздухе, направились в класс, пытаясь поскорее забыть неприятный инцидент. На уроке Соня вместо того, чтобы внимательно слушать объяснения учителя, полностью погрузилась в раздумья о словах Ники. Ее задели слова подруги, словно их бросили в ее душу, подобно острым камням, ранив ее самое сердце. Она не понимала, почему Ника, не зная всех глубоких причин, которые заставляют её вести себя подобным образом, пытается ее в чем-то упрекнуть. Эти мысли вихрем крутились в её голове, мешая сосредоточиться и заставляя ее чувствовать себя непонятой и одинокой, даже в окружении своих одноклассников. Соня уже давно сформировала в своем воображении образ идеального мужчины, того единственного, кто, как ей казалось, смог бы покорить её сердце. Это должен был быть высокий мужчина, с атлетической фигурой и стройным телосложением, с пронзительными черными глазами, в которых она могла бы утонуть, словно в бездонном омуте. Он должен был обладать силой, способной защитить ее от любых невзгод, он никогда не дал бы её в обиду. Но в то же время он должен был быть ласковым, нежным и чутким, способным понять ее с полуслова. Соня, сидя на скучном уроке, где речь учителя казалась лишь монотонным гулом, полностью погрузилась в свои фантазии, рисуя в своем воображении этого идеального мужчину, представляя их будущие встречи, и их нежные прикосновения, и от этих мыслей внизу её живота начали расходиться легкие, но отчетливые пульсации, означая её небольшое, но нарастающее возбуждение, которое, словно волна, накрывала ее с головой, заставляя ее отвлечься от происходящего вокруг. Хоть Соня, несмотря на свой уже совсем недетский возраст, ни разу даже не пыталась удовлетворить себя, она часто погружалась в мир своих фантазий, полный романтики и страсти. Но, в отличие от многих своих сверстниц, она обладала поразительной способностью быстро выныривать из этих грез, как будто поднимаясь на поверхность после глубокого погружения, и возвращаться к реальности, с её повседневными заботами и делами. Она была способна держать себя в руках даже в самых волнующих и непростых для неё ситуациях, словно у нее был какой-то внутренний стержень, не позволяющий ей поддаться сиюминутным желаниям и порывам. Конечно, постоянный контроль родителей, словно невидимый надзиратель, всегда присутствующий за её спиной, тоже играл свою роль, не позволяя ей полностью погрузиться в изучение и удовлетворение своих женских потребностей, но, по правде говоря, Соню это как-то не особо волновало. Вся её жизнь была настолько наполнена разнообразными увлечениями, хобби, заботами и учебой, что у неё попросту не оставалось ни времени, ни желания задумываться над такими вещами, её внутренний мир был настолько богат и многогранен, что она находила удовлетворение в других сферах своей жизни, а не в удовлетворении своих плотских желаний. По окончании урока, когда девочки вышли из класса, Ника, словно не желая оставлять недосказанности, вновь решила продолжить разговор с Соней, настойчиво спрашивая: “Ну, скажи мне наконец, чем конкретно тебя не устраивает Андрей? В чем причина твоего такого резкого отторжения?”. Соня, вздохнув с легким раздражением, начала описывать свой тип парней, который, казалось, существовал только в ее фантазиях, словно персонаж из романтической сказки, и которого она так ждала, говоря, что Андрей, он был не совсем стройный, как она представляла, не высокого роста, и, самое главное, не вызывал в ней ту самую искорку, тот трепет, те бабочки в животе, о которых она так часто мечтала. Ника, поняв, что дальнейшие расспросы были бы бесполезными, больше не стала докапывать Соню своими вопросами, устав от её чрезмерной привередливости и бескомпромиссности.
Но Андрей оказался настойчивее, чем они могли предположить. На этой же перемене, словно не обращая внимания на грубость, с которой его встретили в прошлый раз, он вновь подошел к Соне, держа в руках скромный цветок, искусно сделанный из обычной бумаги, с явной надеждой на то, что его старания смогут растопить лед в сердце девушки. Соня, вместо благодарности, лишь высокомерно посмеялась над Андреем, показав своим отношением полную неприязнь и неуважение, и, не промолвив ни слова, грубо смяла этот бумажный цветок и бросила его прямо в лицо юноше, лишая его даже малейшей надежды на положительный ответ. После этого Андрей, опустив голову, молча ушел на другой этаж школы, словно провалившись сквозь землю, стараясь скрыть боль и унижение, а за всей этой сценой наблюдало множество любопытных глаз, и вскоре по школе разлетелся шепот осуждения, многие начали отзываться о Соне как об эгоистке, не способной ценить чужие старания и чувства. Соню эти слова, словно острые стрелы, больно ранили, задев её самолюбие, но, с другой стороны, где-то в глубине своей души она понимала, что в этот раз она повела себя не совсем корректно, и ее поведение было слишком жестоким и неоправданным. Соня, вопреки тому образу стервы и эгоистки, который она невольно создавала в глазах окружающих, в душе была очень добрым и ранимым человеком. Она не была той холодной и бессердечной девушкой, какой казалась многим, нет, она просто боялась встречи с неизбежным – с любовью, со всеми теми чувствами, которые, как она подозревала, могли перевернуть её жизнь с ног на голову, и этого она боялась больше всего. Соня категорически отвергала практически всех парней, кто проявлял к ней хоть какое-то внимание, и на это были обоснованные, но глубоко личные причины, которые она никому не раскрывала, предпочитая держать их за семью замками в своем сердце, словно охраняя какой-то хрупкий и очень ценный секрет. Уроки, наконец, подошли к концу, и все ученики, словно стая птиц, разлетелись по своим домам. Соня, не желая задерживаться ни на минуту, тоже поспешила домой, где, как она подозревала, её ждали дальнейшие допросы и расспросы от мамы. По пути к дому, словно ниоткуда, к ней подбежал Андрей, который, несмотря на её хамское поведение, проявленное всего несколько часов назад, вновь вызвался проводить её до дома, демонстрируя свою невероятную настойчивость. Соня, почувствовав на себе его навязчивое внимание, категорически отказывалась от его помощи и просила Андрея уйти от неё, но он, словно заколдованный, упорно не желал оставлять её в покое, что еще сильнее пугало и раздражало Соню. Она, собрав в себе остатки смелости и вежливости, тихим, едва слышным голосом, извинилась перед Андреем за свое ужасное поведение, и честно сказала ему, что он не тот парень, который ей нужен, что ей нравятся совсем другие парни. Андрей, приняв слова Сони за окончательный отказ, молча шел с ней до самого её дома, ничего не говоря, словно не желая больше тратить время и силы на завоевание сердца неприступной девушки. Когда Соня подошла к своему дому, Андрей так же молча, не проронив ни слова, развернулся и ушел прочь, оставив Соню наедине со своими мыслями и переживаниями. Соня, тяжело вздохнув, отправилась домой, где у самого входа её уже ждала мама, с нетерпеливыми глазами и вопросами о том, что это был за мальчик, который ее провожал. Соня, не желая отчитываться за свои поступки, тихо прошла мимо своей матери, и пошла к себе в комнату, словно желая спрятаться от всего мира, но, как она и подозревала, за ней сразу же влетела мама, на этот раз с криками: “ТЫ КАК СЕБЯ ВЕДЕШЬ? – закричала мать, словно ярость затмила её рассудок, – Я не для этого тебя воспитывала, чтобы ты по мальчикам ходила!”, обвиняла мать Соню, не давая ей ни единого шанса на оправдание, а Соня, не подавая и виду, сидела и молчала, пока мать, окончательно выплеснув свой гнев, не вышла из её комнаты, оставив Соню наедине со своим отчаянием и болью. И лишь тогда, когда дверь за матерью закрылась, Соня, не выдержав напряжения, горько заплакала, выпуская наружу все свои страхи, обиды и разочарования, которые так долго копила в себе.
Соня в течение всего дня старалась отстраниться от произошедшего, словно наложив на все свои переживания невидимую пелену. Она категорически игнорировала свою мать, избегая всякого общения с ней, не желая выслушивать новых упреков и обвинений. День прошел, как обычно, в её привычных заботах, в бесцельном листании ленты социальных сетей, в выполнении домашних заданий, и в других не менее важных для неё занятиях. Но, с наступлением ночи, когда мир вокруг погрузился во тьму, и всё затихло, Соня вновь оказалась бессильна перед нахлынувшими на нее воспоминаниями. Она вновь представляла тот образ идеального мужчины, который годами живет в ее воображении, и каждая деталь этого образа, словно горячий уголёк, разжигала в её теле пламя желания. Она мысленно проводила ладонью по его рельефному торсу, ощущая под пальцами упругость мышц, представляла, как его черные глаза, полные страсти, смотрят на неё, и в этот момент ее дыхание становилось всё более прерывистым и учащенным, словно она только что пробежала долгую дистанцию. Низ живота начинал пульсировать настойчивыми и всё более сильными толчками, как будто внутри неё билось второе сердце, разгоняя кровь по венам, а между ног, там, где начиналось её самое сокровенное, возникало ощущение нарастающей влажной томности, растекающейся, словно мед, по ее телу, вызывая дрожь по всему телу. Она чувствовала, как каждая клеточка её тела пробуждается, жаждая прикосновений и близости, но, одновременно с этим, в глубине её души росло и чувство стыда и неловкости, как будто она совершала что-то запретное, и это, в свою очередь, вызывало в ней лишь новые мучения. Соня, собрав в кулак свою волю, резко перевернулась на другой бок, пытаясь выбросить навязчивые мысли из головы, но это было все равно, что бороться с собственной тенью, она понимала, что единственный способ избавиться от этих мучительных ощущений, это переключить свое внимание на что-то другое, и, как всегда в такие моменты, она приняла решение пойти в душ. Она открыла шкаф и взяла из него чистое нижнее белье, ощущая, как под его нежной тканью всё еще тлеют остатки пожара, и направилась в ванную комнату, где, с наступлением ночи и сном родителей, могла, наконец, спокойно остаться наедине со своими мыслями и чувствами, смыть с себя остатки дневных переживаний, и привести в порядок свои мысли, чтобы с чистой совестью и спокойным сердцем отправиться спать. Нет, у Сони не было цели навсегда оградить себя от каких-либо удовольствий и удовлетворений, она просто хотела оградить себя от соблазнов, от тех мимолетных желаний, которые, как ей казалось, могли затянуть её в омут беспорядочных отношений и ненужных переживаний. Она сама для себя решила, что хочет быть сильнее всех этих соблазнов, сильнее своих собственных желаний и плотских порывов, и это решение, как ей казалось, помогало ей сохранить некую душевную чистоту. На следующее утро, после утренней тишины, которая предшествовала новому дню, между Соней и матерью, наконец, состоялся откровенный разговор, в котором мать, неожиданно для Сони, и, собравшись с духом, переступив через свою гордость, извинилась за свои вчерашние слова и крики, и за то, что не дала ей даже шанса на оправдание, но, как всегда это бывает, мать, невзначай, словно между прочим, поинтересовалась, что это был за мальчик, который её провожал до дома. Соня, не желая вдаваться в подробности, не понимая, зачем это вообще нужно, да и тем более, что рассказывать ей было абсолютно нечего, быстро позавтракала, словно желая поскорее сбежать от этого неприятного разговора, и ушла в школу, где её уже, как всегда, ждала Ника, с новыми и, как всегда, волнующими новостями из своей бурной и насыщенной жизни. Ника, с явным воодушевлением в голосе и сияющими от радости глазами, сразу же поделилась с Соней, что начала общаться с одним парнем, с которым познакомилась где-то в социальных сетях. Их общение, по словам Ники, началось всего лишь дня три назад, но они уже почувствовали сильную взаимную симпатию, и теперь они решили попробовать построить отношения на расстоянии, надеясь, что их чувства смогут выдержать испытание километрами. Соня, слушавшая эту историю с легким недоумением и скептицизмом, посчитала идею отношений на расстоянии максимально странной и даже абсурдной. “Отношения на расстоянии? Это какой-то бред, Ника,” – не удержавшись от критики, прямо заявила Соня, не пытаясь даже скрыть свое недовольство таким решением подруги. Ника, не желая принимать резкую критику Сони, словно отмахиваясь от надоедливой мухи, тут же перевела тему разговора в другое русло, переключившись на более безобидные темы, словно не желая портить себе хорошее настроение.
Вскоре после этого прозвенел звонок на урок, оповещая о начале школьных занятий, и обе девушки, на время забыв о своих разногласиях, быстро погрузились в этот шумный, порой хаотичный, но такой привычный школьный мир, в котором их ждали не только уроки и контрольные, но и свои собственные, очень важные для них, дела и заботы.
Но в этом шумном и привычном школьном мире, среди бесконечных уроков и перемен, Соню вновь встретил Андрей, на этот раз он, словно отчаявшийся рыцарь, протянул ей настоящую, алую розу, словно символ своих искренних чувств, и плитку молочного шоколада, извинившись за свою настойчивость, которая, как он понял, могла её раздражать. Но Соня, с холодной вежливостью во взгляде, лишь сказала Андрею, что всё, что хотела сказать, она сказала ещё вчера, и еще раз извинившись, на этот раз за то, что не может принять его подарки, твердо отказалась от розы и шоколада, оставив его в недоумении и с разбитым сердцем. Ника, увидев эту сцену, с осуждением и недовольством во взгляде, тут же начала говорить Соне, пытаясь навязать свое мнение и заставить её пересмотреть своё поведение. “Ну почему ты такая? Почему ты не дашь парню шанс? Ты ведешь себя как последняя эгоистка,” – с явным раздражением в голосе произнесла Ника, словно не понимая причин столь категоричного поведения подруги. На что Соня, со спокойствием и твердостью в голосе, попыталась донести до Ники простую истину: “Сердцу не прикажешь, Ника, ну не нравится мне Андрей, не симпатичен он мне, и всё тут”. Ника, не желая принимать доводы Сони, с осуждением в голосе произнесла: “Да тебе, похоже, вообще никто не нравится, ты просто отталкиваешь всех, кто пытается к тебе приблизиться”, и в этот момент, словно осознав, что в тупике, Соня, наконец, приняла решение раскрыться перед Никой, и рассказать ей, почему она так упорно игнорирует всех парней и что скрывается за ее холодным фасадом.
Глава 4. Горькая правда.
Соня, почувствовав, что дальше тянуть нельзя, и что Ника действительно заслуживает знать правду, с дрожью в голосе, словно её душу пронзили острые осколки воспоминаний, забыв обо всех уроках и школьных делах, начала рассказывать Нике свою историю, которую так долго хранила в тайне. “Когда мне было всего двенадцать лет,” – начала она, с трудом подбирая слова, – “мне очень понравился один мальчик, да, я понимаю, глупо говорить о какой-то там любви в двенадцать лет, но, черт возьми, все мы люди, у каждого из нас есть первая любовь, первые чувства, первые разочарования, и я не исключение”. Соня, на секунду замолчав, чтобы набраться смелости, продолжила свой рассказ: “И когда я, набравшись смелости, призналась ему в лицо о своих чувствах, он просто, словно в приступе ярости, ударил меня, оттолкнув меня от себя при всех, сказав, что я веду себя развратно, какой разврат в двенадцать лет? Я так и не поняла, и до сих пор не понимаю!”. Ее голос дрожал, выдавая всю боль и горечь пережитого. “Дальше, он рассказал всем своим друзьям о том, как он якобы ‘входил в меня’, и они, ничего не понимая, все, как один, посчитали меня падшей, а я осталась один на один с этим ужасным и несправедливым обвинением”. Соня, снова замолчав, дала себе минуту, чтобы успокоиться, прежде чем продолжить: “Я долго, очень долго восстанавливала свою репутацию, отстраняясь ото всех своих прошлых друзей, которые, я уверена, сейчас, спустя столько времени, наверняка уже позабыли обо мне, и про меня”. Соня, переведя дух, с болью в голосе заключила: “Я понимаю, что далеко не все парни такие, но этот след остался, и он, как яд, отравляет меня изнутри, теперь я не верю никому из парней, потому что боюсь вновь испытать эту боль и предательство
Ника, выслушав историю Сони до конца, не произнеся ни слова, лишь нежно обняла её, пытаясь всем своим теплом и заботой успокоить подругу, словно желая залечить её душевные раны. Она искренне извинилась за все свои резкие слова, за все упреки и обвинения, и приняла слова Сони как должное, понимая, что не имела никакого морального права унижать и осуждать Соню, не зная, какая боль скрывается за ее кажущейся холодностью и отстраненностью. “На её месте я, наверное, поступила бы точно так же,” – с горечью подумала Ника, осознавая, как глубоко она ранила подругу своим невежеством.
Вскоре, немного успокоившись, они с опозданием, но всё же, пришли на урок, где их, конечно же, ждало наказание за свое опоздание – дежурство в столовой после уроков. Но, как ни странно, это наказание, словно глоток свежего воздуха, помогло им обеим сменить обстановку, отвлечься от навалившихся на них проблем и переживаний, окунувшись в рутину школьной жизни. У Сони, на душе, словно камень упал с плеч, чувствовалось сильное облегчение от того, что она, наконец, кому-то рассказала о своей давней травме, о своей боли, которая столько лет терзала её душу. Ситуация, конечно, казалась пустяковой со стороны, но Соня, будучи девочкой ранимой, всё ещё носила эту рану в своём сердце. Андрей, тем временем, словно осознав всю бессмысленность своих дальнейших попыток, и уловив наконец, что его усилия по завоеванию сердца Сони обречены на провал, совсем оставил эти безнадежные затеи. Он, как будто понял, что в этой ситуации ему ничего не светит, и это было, пожалуй, самым верным решением с его стороны, несмотря на общепринятое мнение, что девушек нужно добиваться, тут было очевидно, что вариантов и шансов нет абсолютно никаких, Соне не нравился Андрей, и ничего с этим нельзя было поделать, ни убедить ее, ни заставить, ни как-либо повлиять на ее чувства. Так в этой бесконечной школьной суете, наполненной уроками, контрольными и переживаниями, пролетело много времени. Соня, на удивление для всех, успешно сдала выпускные экзамены, и, распрощавшись со школьной скамьей, с грустью смотрела, как Ника, её лучшая подруга, уезжала в другой город, поступая в университет своей мечты. Соня же, оставшись наедине с собой и своими мыслями, вместо поступления куда-либо очно, предпочла дистанционное обучение на юридическом факультете, считая, что так она сможет лучше контролировать свою жизнь, и не будет зависеть от окружающих.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71482765?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.