Мрак сердец наших
Мрак сердец наших
Анна Вейл
Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это отбросы общества. Двадцатилетняя Лита – одна из них, но презирает падших мраков и мечтает о справедливом отношении. Из-за странного стечения обстоятельств Лита находит потомка древних королей, который мечтает захватить власть, и узнает, что правитель страны использует мраков в своих алчных целях. Теперь Лита стоит перед выбором: присоединиться к восстанию и спасти "своих" или принять сторону закона и заслужить благодарность правителя. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.
Анна Вейл
Мрак сердец наших
История тьмы: Мрачные души
Возгордился сын Покровителя и не захотел поклонится новому
творению отца своего. И свергнут он был в подземную Тьму.
И захотел отомстить он за изгнание свое, и приказал
Тьме поразить людей. Тьма та сделала грязными
тела людей, противны они стали Покровителю. А из тел
их проникла Тьма в души их. Стали они/
алчными и злыми. И нет им ни доверия, ни дружбы,
ни любви.
Из проповеди отца Ансельма, настоятеля
Храма Бога-Покровителя в Аккаде
Пролог
Человек передо мной горел.
И мне было его не жаль.
Пламя охватило волосы, за ними – рубашку и камзол. Мужчина дернулся, отпрянул и замахал руками, пытаясь сбить огонь.
Член Директории, один из пяти правителей страны, закричал. Душный воздух вздрогнул, звук разлетелся по комнате, отразился от стен и вернулся густой волной, сбив меня с ног. Я рухнула на колени. Стекло в окне лопнуло и брызнуло бриллиантовыми осколками.
Горящий человек побежал. Он не глядя бросился вперед. Так быстро, что оставил за собой полосу оранжевого света, но врезался в стену. Снова взвыл. Я зажала уши, чувствуя, как ладони вдавили в кожу стеклянную крошку.
Нужно было выбираться.
Пылающий человек метался по комнате, не разбирая пути. Вокруг летели искры. Листы со стола взмывали в воздух и загорались на лету. На четвереньках я поползла к двери. Зря. Мужчина споткнулся об меня и рухнул на пол. Я не сдержалась: пнула его по ребрам и даже вскрикнула от ярости и радости. Курт бы оценил мое новое отношение к Директории. Расскажу ему, если выживу.
Горящее тело откинулось на бок. Человек махнул рукой, чтобы ударить меня в ответ, но промахнулся. Кулак опустился на ковер. Мощная дрожь от его удара вспорола паркет, и доски вздыбились. Одна рассекла воздух рядом с моей рукой. Длинная заноза воткнулась в ладонь. Я перекатилась к столу, где пол был еще ровным. Но тут дикая боль пронзила мою ногу. Я вскрикнула и дернулась. Горящий лист упал на мое платье, ткань занялась огнем. Не хочу сгореть здесь живьем! Я сбила пламя и вскочила.
Между мной и дверью был живой факел. Человек замер, словно перестал ощущать жар. Оранжевые всполохи огибали глаза, и в них я видела ледяную ненависть. Он встал. Охваченный пламенем с головы до ног мой враг напоминал огненного демона, убитого Богом-Покровителем. Мужчина бросился на меня. Но я не бог, мне не победить…
За два месяца до…
Глава 1. Утро в Падающем доме
Меня всегда раздражало, когда Курт удваивался. Вот один мой брат плетется вниз по лестнице, зевая и потягиваясь, а второй с выпученными глазами только что влетел в кухню через черный вход.
– На завтрак не рассчитывай. Ты уже ел, – бросила я тому, за которым захлопнулась входная дверь.
– Еще нет, – возмутился второй – тот, что уже спустился, остановился рядом со мной и тер живот.
Я зажмурилась. Мы почти всегда прыгаем в прошлое вместе. Но в те редкие случаи, когда Курт делает это один, оказывается рядом с самим собой и попадется мне на глаза вот так, в удвоенном количестве, голова начинает кружиться. Два одинаково высоких тощих белобрысых парня, которые одинаково улыбаются, хмурятся и машут длинными руками. Словно в комнате стоит зеркало, но я в нем почему-то не отражаюсь.
Тем временем, Курт – настоящий Курт, то есть из настоящего времени, – схватил с тарелки еще горячую оладью и стал перебрасывать из руки в руку.
– А сосиски есть? – он оглядел кухонный стол, на котором я готовила завтрак.
– А ты на них заработал?
Курт поджал губы. Я же взяла тарелку с оладьями, банку с остатками меда и подцепив мизинцем кружку чая, двинулась к обеденному столу. Стол был шершавый, весь в царапинах и следах термитов. Местами из-за влаги и грубого обращения от него отошли щепки, и каждый раз садясь завтракать или ужинать, мы рисковали посадить занозу. Пусть так, но я буду есть за столом, как приличный человек.
Чтобы не смотреть на Курта из будущего, я обвела взглядом кухню. Вся мебель была в таком же плачевном состоянии, как и стол. Дверцы шкафов покосились и не закрывались, ножки стульев угрожали подогнуться в любой момент. Очаг почернел, а его кладка потрескалась – провалиться, дрова кончаются! Хотя уже май, вряд ли еще будут заморозки. Лучи весеннего солнце били в окно и высвечивали все убожество нашего жилища. Как же я мечтала о занавесках…
От покосившейся рамы взгляд все равно скользнул к настоящему Курту, который стоя запихивал оладью в рот – ну, что за варварство. Затем я все же глянула на Курта из будущего. Он по колено вывозился в грязи, и вокруг его ступней уже расползалась коричневая лужа. Я поморщилась.
По негласной традиции, когда Курт являлся из будущего, мы его игнорировали. Он тоже к нам не лез. Этому же Курту явно хотелось поговорить. Он сорвался с места и подбежал ко мне, оставляя цепочку мокрых следов. Я застонала – теперь пол придется мыть.
– Знаешь, что? Знаешь, что? – Курт навис надо мной.
– Не знаю, – ответила я, не поднимая головы, и сделала глоток чаю.
– Ты не представляешь, что произошло! – Курт вскинул руки.
– Что? – Курт из настоящего заинтересовался. Он взял свою кружку и тоже двинулся к столу.
Я бросила на него хмурый взгляд. Ну, вот зачем? Зачем знать, что случится в будущем, если этого не изменить? Мы это ещё в приюте выяснили. Если местные задиры собирались нас побить, как бы мы ни прятались, они все равно нас находили и все равно били.
– Когда? – я попыталась отклонить русло разговора, чтобы потянуть время.
– Вечером! Нет, ну ты представляешь, представляешь! – будущий Курт принялся ходить из стороны в сторону. С его ростом и длинными ногами получалось сделать всего по паре шагов в каждую сторону. – Я подхожу к дому…
– Постой, этим вечером? Сегодня, в смысле или когда?
– Да, сегодня-сегодня!
– А почему ты такой грязный?
– Так я и рассказываю, ну, не перебивай. Я к дому подхожу, и меня карета обгоняет и вот – облила. Вечером, кстати, дождь будет…
– Увлекательная история, – хмыкнула я.
Даже настоящий Курт потерял интерес и потянулся к новой оладье. Я шлепнула его по руке и указала на вилку. Он скорчил гримасу, но прибор взял.
– Да, я не про это. Лита, ну, послушай меня! Не в карете дело. То есть, в ней тоже, но не в самой. Там внутри был Бодуэн Вормский.
В первую секунду у меня отвисла челюсть. Во вторую я все-таки подняла голову и уставилась на будущего Курта. В третью – засмеялась.
– Бодуэн Вормский? Новый член Директории? Здесь? В Лагаше? Он заблудился что ли? Ехал такой из столицы по Королевскому тракт и свернул не туда? Ничего не путаешь? – я откинулась на спинку стула.
– Не путаю.
– Откуда ты его знаешь-то? Тебе же даже голосовать нельзя?
– Я плакат с ним видел.
– То есть ты утверждаешь, – я подперла подбородок локтем и сощурилась, – что один из пяти высших чинов Ниневии, взял и приехал в наше захолустье. И зачем?
– А я почем знаю!
– Ну и смысл тогда про это рассказывать?
Теперь гримасу скорчил будущий Курт. Зато настоящий подал голос.
– Приехал глянуть на знаменитые Падающие дома, – он качнулся на стуле и драматично – совсем как его версия из будущего – поднял руки к потолку.
Я глянула в окно. Там темнела дюжина домов – таких же ветхих, серых и покосившихся, как наш. Они ютились на краю крутого утеса: одна половина каждого цеплялась за твердую землю, а другая висела над пропастью. И лишь тонкие бревна фундамента, словно деревянные щупальца, хватались за склон и удерживали слабый баланс. Даже с моего места было видно, что пол у многих домов покосился, а крыша склонилась в сторону ущелья.
В Ниневии много прекрасных мест: красные озера Мохендро, Алмазные горы, Водопад тысячи сестер. Но некоторые путешественники по Королевскому тракту делали крюк, чтобы посмотреть на это убогое чудо инженерной глупости. Конечно, с высоты можно было рассмотреть сверкающие воды реки Тифр или зеленое море непроходимых лесов Джезире на другом берегу, только ехали сюда не за красивыми видами.
Искатели впечатлений надеялись увидеть, как какой-нибудь из домов сорвется и разобьется о скалы. Везло им редко. Дома падали со скоростью одна штука в пару лет. Да, наш тоже когда-то рухнет.
Пару лет назад Свен, наш с Куртом приютский друг, рассказал мне про рычаг. Уж не знаю, правильно ли я его поняла, но, когда мы заняли дом, я решила, что спальни будут в самой опасной его части – над обрывом. А кухня и гостиная – в той, что стоит на земле. Так, если дом упадет ночью, мы будем спать и ничего не почувствуем, а если днем – может, успеем выбежать на улицу. Вот такая я предусмотрительная. А Курт говорит – занудная. Еще посмотрим, кто прав, когда дом свалится.
Естественно, доброжелательных соседей у нас не было. Вообще никаких не было. Зато жилье нам досталось бесплатно.
– Мовет, уве ва просфотр теньги брать? – предложил Курт с набитым ртом.
– Конечно, если ничего больше придумать не можешь. Ты! – я резко обернулась к брату из будущего, отчего он вздрогнул. – Нашел сегодня работу?
– Ээм, – Курт забегал глазами, а потом вскинул руку, уставился на часы на запястье, постучал пальцем по циферблату и прицокнул. – Ну надо же, как время бежит. Вот и три мину…
Часы звякнули, Курт исчез. Просто испарился. Словно я моргнула – закрыла глаза всего на мгновенье, – а мир успел измениться. От этого тоже кружилась голова.
Нет, ну, каков прохвост! Я фыркнула и бросила злой взгляд на оставшегося Курта. Он, не чувствуя угрызений совести, доедал последнюю оладью – опять руками.
– А интересно, что Директория здесь забыла? – спросил он после большого глотка чая.
– Если они и правда здесь, то это дело не твоего ума, – огрызнулась я.
Можно было бы в сотый раз сказать ему, чтобы пошел искать работу, но мы уже выяснили – сегодня он этого не сделает. Поэтому я молча собрала чашки, отнесла на кухню и пошла за сумкой.
– Ты не рано? Только восемь, – Курт ковырял ногтем в зубах, раскачиваясь на стуле.
– В Секретариат нужно – отметиться.
Курт фыркнул и закатил глаза. Следом глаза закатила я. Ох, и нарвется же он однажды.
– Тебе когда идти?
– Скоро.
– Курт!
– На следующей неделе.
– Не откладывай до последнего дня. Сходи пораньше.
– Обязательно, схожу, отмечусь, ручки там поцелую, в ноги поклонюсь. На коленях перед ними ползать буду: «Пожалуйста-пожалуйста, отметьте меня, я ведь так хочу, чтобы меня считали, на мне клеймо ставили, как на корове на убой, и переезжать запрещали».
– Никто не запрещает тебе переехать, можешь свалить, когда захочешь.
– Схожу я, отстань.
– И посуду помой, – бросила я, перекидывая сумку через плечо.
Я двинулась к двери, но затормозила у порога. С коврика у двери, светло серого от времени, на меня уставились два коричневых отпечатка ног. Я опустилась на колени и коснулась ткани. Посмотрела на края коврика – снова на грязь. Разводы стали менять цвет – с коричневого на серый, – через минуты их вообще не было видно, а коврик вновь стал монотонно скучным и потертым по всей площади. Я не люблю это делать, но пятна я тоже не люблю. Ну и плевать, что они скоро появятся вновь, но оставлю я дом в порядке. Вот такая я – посмотрим правде в глаза – занудная.
Глава 2. Надзор над Мраком
Падающие дома окружал плотный лес. Сквозь него струилась старая почти заросшая дорога, по которой сейчас ходили только мы с Куртом, да ездили редкие любители поглазеть на развалины. Дорога вела к ближайшей деревушке – Борсиппе. Мы считали, что тоже живем в ней, хоть нас и отделяла миля дубовой чащи. Здесь мы покупали еду и одежду. Конечно, у тех немногих, что соглашались продавать нам. Обычно лавочники гнали таких как мы взашей, пока ничего не украли. Но когда я доставала деньги, некоторые все же становились сговорчивее.
Дальше – еще две мили вниз с холма. Полчаса – и ты в Лагаше. Город небольшой, но стоит на берегу Тифра ровно посередине между Северной и Южной столицами, поэтому приезжих всегда много.
Я ступила на мощеную дорогу и быстро влилась в поток мальчишек-молочников со звенящими бутылками в корзинках, прачек с красными руками и клерков в серых сюртуках и с серыми лицами. Как всегда к маю стены двухэтажных коричневых домов покрывались плотным ковром плюща. Поэтому местами Лагаш походил на зеленый лабиринт. В городе я ориентировалась хорошо, и зеленые стены мне нравились, особенно, когда плющ начинал цвести. Центр же города больше смахивал на лысую макушку, блестящую на солнце.
Главную площадь давным-давно выложили белым мрамором, в центре журчал фонтан – фигура Бога-покровителя держала сосуд, из которого в большую чашу лилась вода. На площади громоздились самые важные здания города: мэрия, церковь, школа, суд, большие магазины. Но для меня был только один путь – в Секретариат.
Секретариат – это закон. Здесь и штаб стражей, которые следят за порядком, и тюрьма, для тех, кто этот порядок нарушает, и Надзор за Мраками, который саму природу порядка ставят под вопрос. За такими, как я с Куртом.
Пять минут позора – и свободна на три месяца. Так я подгоняла себя, поднимаясь по широким лестницам. Все здания на площади построили много лет назад, они щеголяли высокими колоннами и резными фигурами на фасадах. Секретариат возвели недавно. Из огромных желтых плит без облицовки, вензелей и прочей, как казалось строителям, ерунды. Внутри по большим и пустынным коридорам с высокими потолками даже в жаркий день гуляли сквозняки и эхо. Единственным украшением на стенах были портреты бывших и действующих членов Директории. Мужчины на них проводили меня тяжелыми взглядами, когда я двинулась в дальний кабинет.
–Здравствуйте, я отмет… – я толкнула дверь, просунула голову в щель и осеклась.
За гигантским – от стены к стене – столом всегда сидел офицер Секретариата. Лысеющий толстяк, у которого я отмечалась последние два года. Не то, чтобы мы стали друзьями, но как-то пообтерлись, и процедура проходила с приемлемым уровнем неудобства. Но сегодня за столом сидел другой офицер. Незнакомый. Молодой и усатый.
– Я-я отметиться.
Офицер поднял голову от бумаг, смерил меня взглядом с головы до ног, потом с ног до головы, еще раз в оба направления и наконец кивнул. Я двинулась вперед, у стола протянула руку, чтобы отодвинуть стул, но вновь напоролась на колючий взгляд. В нем точно не было разрешения садиться. Я осталась на ногах.
– Руку, – выплюнул офицер.
Я подняла левую ладонь и повернула тыльной стороной, чтобы хорошо было видно клеймо – буква М в перевернутом треугольнике.
– Имя?
– Лиутгарда Гирсу, – отчеканила, глядя в потолок.
Проверка сама по себе вещь паршивая, еще и фамилию свою называть приходится. Да-да, Гирсу – по названию сиротского приюта. Люди, когда ее слышат, понимающе хмыкают: почти все Мраки из приютов – родители всегда торопятся избавиться от такого ребенка.
Офицер обернулся и кивнул старушке-работнице архива, что тихо сидела в углу. Она засеменила в соседний кабинет и вернулась с моей папкой. Мужчина раскрыл ее на последнем отчете и положил рядом чистый лист.
– Хм… Гирсу… Гирсу… возраст?
– Двадцать.
– Здесь написано девятнадцать, – офицер вскинул голову.
– Так, три месяца прошло…
– И?
– У меня день рождения был.
– И? Мне тебя поздравлять что ли?! – бросил мужчина.
– Нет, я не говорила.
– Рот свой закрыла!
Я тут же умолкла и на этот раз уставилась в пол. Теперь отмечаться станет сложнее. Может, толстяк уехал на время и еще вернется…
– Рост?
Я покорно назвала цифру.
– А тут-то чего не подросла, – и офицер засмеялся собственной шутке.
Я смолчала.
– Цвет волос?
– Серьез… – я против воли ткнула пальцем в голову, но прежде, чем офицер отреагировал, взяла себя в руки. – Русый.
– Глаза?
– Зеленые.
– Хмм…
Мужчина сощурился, вытянул шею и даже немного привстал, вглядываясь в мое лицо.
– Хммм, – он склонился над бумагой и нарочито громко проговорил по слогам, записывая. – Гряз-но-зе-ле-ные.
Вот гад! Я сжала кулаки, но промолчала.
– Место жительства.
– Борсиппа, ул… – я запнулась, – улица Ткачей, дом четыре.
Офицер поднял глаза. Я свои вновь опустила. Вечно я так. Каждый раз боюсь. В Борсиппе нет такого дома, и улицы такой нет. Но для отметки нам нужен был адрес. Только Падающие дома строили до того, как появилась деревня. Поэтому мы с Куртом просто выдумали адрес и самовольно приписали его к Борсиппе. Потом для надежности – я настояла – написали номер дома краской на входной двери. За два года никто так и не проверил.
– Способность?
– Меняю цвет вещей.
– Покажи.
Старый добрый цирк. Ведь всем нравится смотреть на уродов. Хотя я слишком скучная, чтобы меня возили в фургоне и выставляли на потеху публике. Но иногда и мне перепадает людское внимание: с примесью брезгливости и страха. Я огляделась. На столе офицера валялось несколько скомканных листов бумаги. Я потянулась к ближайшему.
Пальцы коснулись края листа, я взглянула на комок и собственную руку с меткой. Если бы ее не было, я бы не стояла здесь и не позорилась. Почему-то вспомнился день, когда клеймо поставили. Железный прут, который прижали к тыльной стороне ладони, был раскален до красна, но пузыри, появившиеся потом на коже, были еще ярче.
Сгиб бумаги окрасился в красный. Цветной поток можно было принять за кровь. Я поморщилась, когда закончила. Скомканный листок теперь походил на кусок сырого мяса.
– Мерзость, – фыркнул офицер и сверился с прошлой анкетой.
Раньше после этого вопроса меня отпускали. Усач же ещё раз глянул на красную бумагу. Протянул руку, взял комок и развернул его. Внимательно оглядел с двух сторон и даже посмотрел на просвет.
– И они навсегда такими остаются?
– Нет, скоро обычный цвет возвращается.
– Через сколько?
– День или два.
– Конкретнее!
– Я не знаю, не засекала.
Офицер скривился. Ему явно надоело возиться со мной, он скомкал бумагу и метко бросил в урну. Затем размашисто подписал бланк допроса, стукнул штампом и захлопнул папку. Я так опешила, что не сразу сообразила вытащить паспорт и положить на стол для свежей печати. Мужчина с громким стуком пометил страницу в книжице и, перегнувшись через стол, подал мне. Едва я потянулась к документу, как офицер разжал пальцы, и паспорт упал на пол.
– Явишься через три месяца, – услышала я, опускаясь на колени.
Глава 3. Незапланированные траты
Солнце било в глаза, я закрыла лицо рукой и постаралась отдышаться. Из кабинета Надзора к выходу я бежала. Вот засада! И так каждые три месяца будет? Курт перед каждой отметкой рвет и мечет, заявляет, что это беззаконие – контролировать Мраков только за то, что они такими родились. Смешной. Ведь это-то как раз и есть закон. Без отметок Мраки бы без конца бродяжничали, побирались и грабили. Но сейчас я разделяла гнев брата.
Я выдохнула. С этим я ничего поделать не могу, зато могу опоздать на работу. Спускаясь по лестнице, сунула руки в карманы юбки, чтобы никто не заметил клейма. Но опоздала.
– Мрак, эй, Мрак. Мама, это Мрак, – мелкий, пухлощекий пацан, от уха до уха измазанный шоколадом, показывал на меня пальцем и верещал на всю улицу. – Мама, погляди на нее!
Детский визг разлетался по площади и эхом отдавался от стен главных зданий Лагаша. Чиновники, священники и няньки, что вели отпрысков благородных семей в школу, повернули головы. Провалиться! Я заспешила прочь с площади. К пацану подбежала мать, схватила за руку и потащила к карете, что стояла у здания мэрии.
– Милый, не надо. Не подходи к ней.
Я хмыкнула. Лицо у меня чистое, и я никогда не буду так бестактно тыкать в человека пальцем. И все равно главное отребье здесь – я. Уже свернув в проулок, я оглянулась. Статуя Бога-Покровителя – та, что одной рукой лила святую воду из кувшина, – второй грозным перстом указывала на меня. Да поняла я, уже ухожу.
***
Трактир «Олень и тетерев» было лучшим заведением в городе – по твердому мнению его владельца. Месье Гийом был один из немногих, кто хорошо ко мне относился. При встрече он не отводил глаз, кивал мне, пару раз в день мог обратиться по имени, но главное – дал мне работу.
При первой встрече в ответ на просьбу о месте месье Гийом, как и многие, рассмеялся мне в лицо. Но я заставила его выслушать меня и заявила: если он действительно претендует на звание приличного трактирщика, а с ним и на кошельки богатых путешественников, обслуживание должно быть на уровне. После этого я рассказала, для чего используют каждый из пятнадцати столовых приборов легендарного королевского набора, показала семь способов складывать салфетку на тарелке и отчеканила составы всех блюд из его меню. Я знала – у меня лучшие манеры во всем Лагаше, и другого такого официанта в городе ему не найти. Трактирщик долго мялся, кусал губу, тяжело вздыхал и все время возвращался взглядом к метке на моей руке. Приличный трактирщик не мог позволить, чтобы гостей обслуживал Мрак. И как удачно и совершенно случайно в тот момент я вспомнила, что в лучших заведениях столицы официанты ходят в белых перчатках. Глаза Гийома загорелись.
Так я начала работать в «Олене и тетереве», гостям я нравилась, и они оставляли неплохие чаевые. Я же не знала, что их нужно отдавать в общую кассу. Но быстро усвоила, когда меня в первый раз побили другие официанты. Они быстро поняли, что я Мрак, поэтому завести друзей на работе мне не светило.
– Убери столы у дальней стены и отнеси завтрак в третью комнату, – с порога бросил месье Гийом. – Потом на кухне помоги.
Высокий, дородный, с черной бородой и потным лицом он больше походил на сапожника или обрюзгшего кузнеца, но двигался удивительно грациозно. Особенно, если нужно было успеть перекинуться парой слов с дюжиной постояльцев. Пока я собирала посуду, его грузное тело, закованное в шелковый камзол, металось от одного стола к другому. Трактирщик с одинаковой легкостью мог поддержать разговор и о росте цен на древесину, и о разбойничьих шайках на подходах к столице.
– Мраки страх потеряли! У брата – ювелира – лавку вынесли подчистую! Он утром пришел – дверь закрытая, а золота нет. Они, паразиты, через окна залезли. А в окнах, этих, представляете – стекол нету. Нет, брат, их не разбили. Они их расплавили – стекло как вода по стенке стекло, потом лужа на полу была. Только стеклянная и твердая. Тьфу, – один из приезжих ударил кулаком о стол. Его чай выплеснулся из кружки. – И Директория хочет, чтобы они с нашими детьми в школах вместе учились! Да их вязать их всех надо!
Я хмыкнула, да уж, новый закон о совместных школах много шуму наделал. На деле вряд ли люди это допустят. Но все равно приятно, что Директория считает, что мы можем учиться. Я вот могу.
– Конечно-конечно! Так и надо! Разве их не держат на контроле? – трактирщик бросил на меня быстрый взгляд.
– А толку-то? В книжечки записали, – ненавистник Мраков сделал вид, что водит карандашом по руке, – а они пошли людей грабить и творить все свое безобразие. Я вот, что скажу. Только вычислили, что парень с гнильцой, сразу за решетку его. Таких не исправить…
– Или девчонка, – влез в разговор официант Тибальд и поставил перед гостем тарелку с яичницей и беконом. – Ваш завтрак.
– Чего?
– Завтрак, говорю, месье. А еще – с гнильцой может быть не только парень, но и девчонка, – Тибальд скосился на меня и подмигнул.
Он меня на дух не переносит. Особенно после того, как Гийом попросил меня обучить остальных официантов столовому этикету. Тогда меня тоже побили. Тибальд в первую очередь. Конечно, можно было обратиться в Надзор с жалобой и ему бы выписали штраф, но тогда мне бы досталось в двойном объеме. Ещё я могла в отметку расцарапать Тибальду лицо, но побоялась, что трактирщик выгонит меня за драку. От идеи поделиться знаниями пришлось отказаться.
Несколько часов я бездумно разносила тарелки, собирала тарелки, мыла тарелки и снова наполняла их. Работы я не боялась, да и не такой уж и сложной она была. С какой стороны класть вилку, а с какой нож, какое вино посоветовать к рыбе, а какое – к мясу, перед кем присесть в реверансе, а перед кем молча поставить обед и удалиться – все это я знала слишком хорошо. Когда этикет все детство вдалбливают в тебя палкой, вытравить его потом невозможно. Обычно я работала как шарманка у уличного музыканта – одного завода хватало до вечера. Только и нужно было, что уворачиваться от гостей, которые норовили ущипнуть ниже спины, и Тибальда, который пытался невзначай опрокинуть на меня тарелку с остатками супа. Но это не первый задира в моей жизни – уворачиваться я умею.
В обед, который у официантов наступает гораздо позже обычного обеда, я взяла на кухне положенный мне сэндвич, вышла на улицу и сбежала к набережной. Там я спряталась в любимый закуток между овощной лавкой и пекарней. Весной и летом я всегда ела снаружи – презрительные взгляды за общим столом портят аппетит. А на улице тепло свежий воздух. Насколько он может быть свежим в подворотне, куда повар выбрасывал протухшие потроха и где кошки метили каждый угол. Да и тепло сегодня уже не было – небо заволокли тучи. Обещанный Куртом из будущего дождь должен был вот-вот начаться.
Я села на перевернутый плетеный ящик, закинула ноги на второй, поменьше, после чего достала сэндвич, откусила и закрыла глаза от удовольствия.
–Хэй, красавица, чего скучаешь в одиночестве? – протянул кто-то.
Я открыла глаза исключительно, чтобы закатить их. О, Покровитель, что за избитые фразы. Да и неужели кто-то реально заводит знакомства в подворотне среди одичавших от голода кошек и разжиревших крыс? Нет, определенный тип людей, наверняка. Я повернула голову. Да, вроде такого типа.
В дальнем конце прохода между зданиями, облокотившись плечом на покрытую мхом и плесенью стену, стоял молодой парень. Он вряд ли был старше меня. Но вот его сюртук и цилиндр – видели еще моих предков. Даже издали я видела обтрепанные рукава и лоснящиеся пятна на темной одежде. Зато лицо у парня было светлое – над глазами поднимались дуги белесых бровей, а ресницы или отсутствовали напрочь, или были абсолютно прозрачными. И только на удивление красные губы выделялись на белом лице.
Я проигнорировала вопрос и снова впилась зубами в бутерброд. Парень подошел ближе, потом еще ближе и до неприличного близко. Сел на ящик, куда я положила ноги и заглянул мне в лицо.
– Хэй, красавица, а еще одного не найдется? – он ткнул пальцем в мой сэндвич.
– Заработай, – я опустила ноги и отвернулась.
Парень был настырный. Он поднялся и обошел меня, чтобы снова заглянуть в глаза.
– Не всем с работой везет, – он вздохнул, как будто и вправду сожалел. – Другие вертятся, как могут.
Я промолчала, только глянула на сэндвич – много ли еще осталось, – а потом на небо – скоро ли польет.
– Слушай, – не унимался белобровый. – А давай я тебе что-нибудь продам. У меня разного добра навалом. Вот и заработаю.
– Я меня все есть, – хмыкнула я, – только денег нет.
– Да ты не переживай, я сестре скидку сделаю.
Он коснулся тыльной стороны правой ладони. На руке красовалась перчатка без пальцев. Я поняла, что он намекает на клеймо под ней. Такое же как у меня – я-то сэндвич держала голыми руками и метку выставила на обозрение всей подворотне. Я снова хмыкнула. Мрак, торгующей ширпотребом, наверняка, еще и ворованным, – ходячий стереотип.
– Спорим, у меня найдется что-нибудь для тебя. У меня талант – понимать, что человек хочет.
Он уставился на меня, прищурился и, не отрывая глаз, стал лазить по карманам.
– Не то, не то, – приговаривал он, не вынимая содержимое. – Такой красавице нужна красивая вещь. Вот!
Он выставил сжатый кулак, пошевелил пальцами. Из его ладони выпал желтый жук и запрыгал на веревочке. Через несколько секунд, я поняла, что это золотой кулон на тончайшей цепочке. Нежные золотые лепестки, которые я сначала приняла за лапы жука, обрамляли камень размером с ноготь. Кулон чуть повернулся, и на камень упал заблудившийся луч солнца.
– Под цвет твоих глаз, – расплылся в наглой улыбке парень.
Сегодня я смотрелась в зеркало, но и без этого прекрасно знала, как выгляжу. Русые волосы – того скучного цвета, что в хмурый день становятся особенно блеклыми. Тугая коса – чтобы спрятать оттопыренные уши. Бледная кожа. Но стоит меня разозлить – и она станет пунцово красной. Большой рот. Не чувственный, как любят писать в книгах, а гигантский. Прозвище «жаба» кому ни попало не дают. А я носила его все годы, что жила в приюте. И только глаза…
Глаза были моей гордостью, это было единственное, что мне в себе нравилось. И они были какие угодно, но только не грязно-зеленые. То есть, в первую очередь, они были зеленые. Светло-зеленые, ярко-зеленые, нежно-зеленые с каплей желтого. Как зеленая дымка, что появляется на деревьях ранней весной, когда листья едва-едва показываются из почек.
И именно такого цвета камень сверкнул в руках незнакомого Мрака в темной, грязной и вонючей подворотне.
Я застонала. Парень был прав – у него талант. Может, в этом его способность, а может, просто чутье торгаша. Я хотела этот кулон. Хотела больше всего в мире. У меня никогда не было такой красивой вещи. Я тихо застонала.
– У меня нет денег.
– Совсем нет?
Я опустила глаза к недоеденному бутерброду.
– Слушай, мы, конечно, оба понимаем, что вещь дорогая, – белобровый зажал украшение в кулаке. – Но мы также понимаем, что в лавку я его не понесу. Тебе готов отдать за пол цены.
– Сколько? – я так и не подняла глаз.
– Пусть будет… так и быть… пятьсот мин.
Я горько рассмеялась. В кармане у меня были две последние мины. Хотя сегодня месье Гийом должен был выплатить недельное жалованье – тридцать мин. Даже начни я торговаться с парнем, кулон никогда не будет мне по карману.
Я вздохнула и посмотрела на улицу, которая виднелась в проеме между двумя домами. Там шли покупатели с пакетами плюшек и рогаликов из пекарни, до меня долетал приторный запах выпечки. Там останавливались кареты и почтовые дилижансы, из которых выходили солидные путешественники и их жены в вышитых бисером и покрытых кружевами платьях. А мне хотелось всего лишь один маленький кулон.
Рука сама собой поползла в карман. Там лежал свернутый вчетверо лист бумаги. Лежал на самый крайний случай, как я не раз повторяла Курту.
– Так, как? Будешь брать? – белобрысый протянул руку и раскрыл ладонь. На ней снова зашевелились золотые лепестки, а в зелени драгоценного камня заиграли блики.
Я долго смотрела на кулон очень и надеялась, что на лице отражаются муки выбора, а не подозрительное напряжение. Мои пальцы тем временем разворачивали лист. Они двинулись от угла к центру, оставляя на бумаге цветные пятна. Красные завитки, герб Ниневии, цифра пятьсот в самом центре и портрет Хьюго Деманца, члена Директории. Я чувствовала, что на лбу выступила испарина, но отступать было поздно.
– На! – я вскинула руку и протянула сложенную банкноту.
Пожалуйста, не разворачивай. Пожалуйста, спрячь ее поскорей, пока цвет не сошел.
Но парень не услышал моих молитв. Он ошарашенно уставился на деньги, взял их и развернул. Посмотрел на банкноту с одной стороны. Перевернул. Хмыкнул.
– А говорила, что денег нет.
– Я… мне… заплатили, – промямлила я.
– Меньше знаю, – торгаш вскинул руку, – меньше осуждаю.
Он протянул кулон на раскрытой ладони. Я схватила украшение, выронив остатки сэндвича, и поднесла к глазам.
– Ну-с, с вами приятно иметь дело, – белобровый приподнял цилиндр и не прощаясь зашагал вглубь подворотни – подальше от многолюдной улицы.
Я же прижала свое сокровище к груди, вскочила и побежала к трактиру. И там, внутри, в темноте коридора, меня внезапно захлестнул страх. Я только что нарушила закон. Я заставила себя дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться. Да, нарушила. Но разве обмануть обманщика – так уж плохо?
Глава 4. Официальный визит
Остаток дня я при любой возможности уходила из главного зала, пряталась на кухне или в коридоре и проверяла кулон. Я доставала его, любовалась золотыми лепестками и зеленым камнем и закусывала губу в блаженстве. Смешно, мне ведь некуда было в нем выйти, но это не имело значения.
И только к концу дня меня огорошила мысль – что, если парень выследит меня? Когда он увидит, что купюра потеряла цвет и вновь стала клочком бумаги, он найдет меня и потребует кулон назад. Мне вспомнился утренний офицер Надзора и его вопрос, как надолго я могу придавать вещам цвет. Я действительно не засекала – зачем? Пару часов, день. Курт требовал, чтобы я тренировалась. Тогда, согласно его гениальному плану, можно будет поехать в столицу, закупить там всякого добра, переночевать в лучшем трактире и спокойно уехать, пока торговцы не заметили подвоха.
Ходили байки, что если Мрак тренируется, то он может усилить свою способность. Еще я слышала, что ландаум и другие вещества, названия которых я не знала, тоже могут влиять. Но я их не пробовала, не хотела и не собиралась – не хватало еще в притоны за этим ходить! Я бы все отдала, чтобы избавиться от этой своей особенности, не становится еще более… мрачной.
Кроме того, в жизни я никогда не встречала Мрака, который как-то изменил себя. Хотя я и с другими Мраками, кроме Курта, и не общалась. Зато он мечтал развить свою способность. Он мог задерживаться в прошлом лишь на три минуты, а хотел оставаться там, сколько захочет.
– Я бы на сто лет назад прыгнул, когда у нас был король-Мрак, вот тогда была красота, вот я бы там зажил, – мечтал он.
– На четыреста лет, – всегда поправляла его я. Курт совсем не знал истории. – Или лучше на четыреста пятьдесят. Четыреста лет назад его как раз свергли и убили. Его, всю его семью и всех Мраков при дворе.
Но сколько Курт ни прыгал, изменить ничего не мог.
Мысль о Курте напомнила, что неплохо бы получить жалование. Я столкнулась с трактирщиком, когда он метался между столиком богатого местного купца и столиком еще более богатого торговца из столицы.
– Что такое? Девочка, ты чего? – месье Гийом удивился, когда я преградила ему путь.
– Месье Гийом… Жалованье.
– Что? А это… ну пусть… – толстяк явно торопился завязать разговор с новым постояльцем. – Давай завтра. На кухне еды возьми.
Такой вариант меня тоже устраивал. Я забежала на кухню, по пути еще раз проверив кулон в кармане, и взяла холщовую сумку с двумя горшочками жаркого.
– Только верни, – погрозила пальцем кухарка. – А то скажу, и из денег твоих вычтут.
Я оставила угрозу без ответа – и без нее всегда возвращала посуду, – и выбежала на улицу. Стоило мне спуститься с крыльца, как темное вечернее небо раскололось от яркой молнии, и дождь, что весь день собирался, обрушился стеной.
– Зараза!
Возвращаться в трактир к Тибальду и ворчливой кухарке не хотелось, поэтому я выбежала под струи воды, мечтая о теплом плед, уютном кресле, интересной книге и кружке горячего чая.
По дороге домой я замерзла, вымокла как ныряльщик за жемчугом с Ларнийских островов, а ботинки давно наглотались воды из луж. Вдобавок меня на полном ходу обогнала карета и облила коричневой грязью. Я громко ругнулась вслед, но меня не только не увидели, но и не услышали. Поэтому остаток пути проклинала дождь, нахальных ездаков, Курта. Курт был тут ни при чем, это я так – по привычке.
Дорога повернула к нашему дому, и я замерла. Перед крыльцом стояла карета. Та самая.
– Вот, а ты не верила, – рядом со мной возник Курт. Просто выпрыгнул из воздуха. Видимо, в сегодняшнее утро он переместился именно из этого момента. – Гады, облили меня и даже не остановились. О, и тебя тоже. Гляди! Они еще и вломились к нам.
Он ткнул пальцем в сторону окна. За стеклом трепыхался огонек лампы, в котором можно было разглядеть темную фигуру. Кто-то проник в дом! Но у нас и брать-то нечего. А у этого кого-то есть деньги на карету и лошадей. Может, это Надзор?
– Давай уйдем, – я вцепилась Курту в руку. Он кивнул.
– Вас ждут, – пророкотал голос из-за спины.
Я скосила глаза. Сзади стояли двое в темных плащах, под которыми виднелись кожаные стеганые жилеты. Меня подтолкнули в спину. Я дернулась, подумав было убежать в лес, но тут заметила на груди у одного из мужчин красный знак – звезда, каждый луч которой упирался в угол пятиугольника. Знак Директории.
Директория – пять человек, которые управляют Ниневией. Неужели Курт был действительно видел одного из них? Но зачем ему приезжать сюда, к нам? Они уже знают, что я подделала деньги? Уже? Как? Откуда? Или прознали, что мы самовольно заняли дом. А я-то думала, что смогу притвориться обычной.
Подчиняясь тычкам в спину, я двинулась к дому. Шла покорно – все равно не вырваться из рук охранников. Зато Курт дергался и норовил выдернуть плечо из железных пальцев мужчины в черном. Провалиться! Не хватало еще, чтобы он начал дерзить члену Директории. Провалиться! А если они уже знали, как он о них отзывался?
Охранник, что держал Курта, по-свойски распахнул дверь нашего дома, впихнул туда моего брата и посторонился. Второй страж затолкал меня.
В гостиной, у полки с книгами, стоял мужчина. Его лицо, в отличии от лиц остальных членов Директории, еще не печатали на деньгах. Бодуэн Вормский вошел в «высшую пятерку» два месяца назад. И это было невероятно. Его лишь три года назад избрали в Сенат. Сенат избирал из своих членов новых правителей страны, когда кто-то из Директории умирал. Обычно правителями страны становились люди преклонного возраста, которые заседали в Сенате десятилетиями. А тут – такой стремительный взлет! К тому же Вормский стал самым молодым членом Директории в истории, ему было всего сорок. Сколько шума тогда было! Вормского поддержало большинство членов Сената, и только его глава Николас Клюни был против.
Вообще-то, по закону Мраки даже голосовать не имели права, но от разговоров о политике в трактире никуда не деться.
Новоизбранный член Директории – высокий, статный, с блестящими черными волосами и густыми темными бровями – листал потрепанный фолиант. Книги были здесь, когда мы поселились. Именно из-за них я выбрала именно этот Падающий дом. Тут Бодуэн Вормский поднял глаза, заметил нас и захлопнул книгу, выпустив небольшое облако пыли.
– А, вот и вы, – протянул он с улыбкой и вернул книгу на полку. – Прошу прощение за то, что я самовольно проник в ваше жилище. Будет нескромно считать, что вы знаете меня. Меня зовут Бодуэн Вормский. Я – член Директории. И я ждал вас, Кёртис Гирсу.
Краем глаза я заметила, как Курт дернулся, но не поняла – от неожиданности или возмущения. Он тоже терпеть не мог нашу «сиротскую» фамилию. Однажды даже попытался поменять ее на Отметке. Сделать это ему, естественно, не разрешили. Только бы Курт не начал сейчас жаловаться на запреты, что установила Директория для Мраков.
– Ну, что же вы стоите, пожалуйста, присаживайтесь. Ведь это ваш дом, – мужчина, все так же улыбаясь, повел рукой в сторону кресел. Сделал это он так, естественно, словно, хозяином все же был он.
Мы одновременно двинулись вперед. Курт оказался к креслу ближе и сел в него, не глянув на меня. Я же замерла перед братом, понимая, как глупо сейчас выгляжу. Я понимала, что занять второе не могу – тогда высокопоставленному гостю будет некуда сесть. Гость! Нужно проявить гостеприимство и показать хорошие манеры! Может, тогда нас не так сильно накажут.
– Чаю? – пискнула я.
– О, как вы любезны. Да, пожалуйста, – новая улыбка из угла с книжной полкой.
Я двинулась на кухню, судорожно пытаясь придумать, что смогу предложить к чаю. Предложить было решительно нечего. На кухне я трясущимися руками грохнула чайник на печь, забросила в топку последние дрова и разожгла огонь. Пока вода закипала, я перебирала чашки в надежде найти приличную пару. Такой в доме тоже не было – все потрескавшиеся и со сколами. Я даже в раковине поискала – Курт так и не помыл посуду. Застонав, вытащила поднос с выцветшим цветочным узором, поставила на него две разномастные кружки и плеснула в них сначала заварку, потом кипяток. Долго думала, поставить ли сахарницу – треснутую плошку без крышки. Решила поставить, чтобы поднос не выглядел таким пустым. Только по пути в комнату поняла свою оплошность – зачем две пары? Обе Вормскому? Или ему и нам? Тогда нужно было ставить три.
Бодуэн и Курт вежливо молчали, пока меня не было в комнате. Хотя, наверное, член Директории делал это из вежливости, а Курт – из страха. Я поставила поднос на столик между креслами и отошла. Бодуэн быстро подошел и взял одну из кружек. Курт ко второй не притронулся.
– Благодарю. Как я уже сказал… – мужчина положил три ложки сахара, быстро размешал, не задев при этом края кружки, и сделал глоток. – Боже-Покровитель, что за дивный чай! Это какой-то травяной сбор? Вы сами это сделали?
Бодуэн посмотрел мне в глаза.
– А… да, – в этот вечер я могла лишь противно пищать.
– Что вы сюда добавили? Такой дивный аромат. Какая-то ягода… Подождите-подождите, не говорите, я сам угадаю. Ежевика?
– Да, – снова выдавила, хоть и помнила, что в сбор клала листья малины.
– Что ж, прекрасно, – Бодуэн поставил кружку на стол. – Вы должны будете дать мне этот чудо-чай с собой. Лучший, что я пил в этом году. Но, прошу вас не обижаться, сюда я приехал не за этим. Как я уже сказал, я искал вас.
Вормский посмотрел на Курта. Я заметила, как у того дернулась щека.
– Я искал вас в приюте. Ведь вы еще не достигли совершеннолетия…
– Я… ну… я… в гости к сестре приехал, – он махнул рукой в мою сторону. – А… там… восемнадцать через две недели… решил не возвращаться….
– Да, и это сбило меня со следа, если можно так сказать. Ведь она вам не сестра, – Бодуэн примиряюще поднял ладони. – Но, прошу, меня не волнуют такие условности.
Я почувствовала, как горят щеки. Похоже, член Директории думает, что мы с Куртом… тут… О, какой стыд! Но не объяснять же ему, что мы дружим почти десять лет: с тех пор, как я оказалась в приюте, где Курт жил с младенчества. Что нас клеймили в один приезд Надзора, что после этого у нас обоих жизнь превратилась в кошмар. Что остальные дети дразнили и били нас – сначала по отдельности, а однажды загнали в угол обоих. Что тогда мы впервые взялись за руки, и Курт прыгнул по времени и спас нас. Что с тех пор мы всегда старались держаться вместе. И, наконец, что каждому из нас так отчаянно хотелось иметь семью, что еще в самом начале нашей дружбы мы придумали сказку, будто мы родственники, и сами в нее поверили. Вряд ли все это интересует Директорию.
– А искал я вас потому, – улыбка исчезла с лица Бодуэна, он стал крайне серьезным, – что хочу попросить о помощи.
Глава 5. Просьба Директории
Я услышала, как Курт поперхнулся воздухом. Я и сама в шоке распахнула глаза. Член Директории же продолжал.
– Благодаря данным от Надзора я знаю о ваших способностях, – Бодуэн вытащил из внутреннего кармана сюртука несколько бумаг. Видимо, личное дело моего брата.
«Ох, Курт, только не дерзи», – взмолилась я, вспомнив его утренние слова. Но он благоразумно молчал.
– Однако данные довольно, кхм, поверхностные. Вы позволите задать несколько уточняющих вопросов? Согласно документам, вы умеете перемещаться назад во времени? Как далеко?
Курт пожал плечами. Но Бодуэн продолжал смотреть на него и молчал. Брату все-таки пришлось открыть рот.
– Не-не очень. День-два. Может, неделя. Один раз – на два года было…
Молодой член Директории кивнул и нахмурился.
– И как долго вы можете оставаться в прошлом?
– Три минуты.
– Так мало?
Курт снова пожал плечами.
– А можете ли вы при этом перемещаться в пространстве?
– Нет, – Курт начал было мотать головой, но опомнился и заговорил. Чтобы не показывать страха, он зажал трясущиеся ладони между коленей. – Откуда прыгнул, ну, в смысле, переместился, – там же в прошлом и оказываюсь.
– Так, хорошо, а возвращаетесь тоже на прежнее место?
– Да, всегда.
– Что ж, отлично, отлично, – повторил Бодуэн, но радостным не выглядел, скорее задумчивым.
Он приложил палец к идеально чистому подбородку сделал небольшой шаг. Половица под ним взвизгнула. Глаза Вормского чуть расширились, и он сделал шаг назад.
– З-занятный у вас дом, однако, – Бодуэн почти смог скрыть испуг.
Я же подивилась его хорошим манерам – как мягко он намекнул, что живем мы в сарае, даже ходить по которому опасно.
– Что ж, теперь о просьбе.
Бодуэн обошел скрипящую половицу и оказался перед Куртом. Член Директории положил на стол рядом с подносом небольшую пластину. По краям ее украшала позолоченная резьба, а в центре был портрет ребенка лет восьми. Мальчика с белокурыми локонами и ясными голубыми глазами, прямым благородным носом и совершенно идиотским огромным жабо на шее. Я оторвала глаза от рисунка и взглянула на Бодуэна.
– Это – сын одного знатного семейства. К сожалению, их дом подвергся нападению. Их ограбила банда Мраков. Простите, что приходится это говорить, – член Директории посмотрел мне в глаза. – Я не разделяю предубеждение, что все Мраки – преступники. Но в этом случае дело обстояло именно так.
Он отошел к столу, взял кружку и сделал еще один глоток. Помолчал несколько секунд. Я заметила, как он слегка постукивает ногой. Кажется, ему сложно было говорить. Может быть, он говорит про свою семью? А мальчик – его близкий? Брат, сын? Хотя совсем не похож. Бодуэн продолжил говорить, глядя перед собой.
– Нападавшие ограбили семью и забрали мальчика. Потребовали выкуп. Но когда семья принесла деньги, ребенка в условленном месте не было. Надзор задержал банду и все выяснил. У одного из них оказалась очень необычная способность – он мог заставить людей исчезать… Точнее, он утверждал, что перемещает людей в какое-то другое место. Куда именно – он и сам не знал. Мраки планировали скрыться с деньгами, а от мальчика просто избавились.
– И он не может вернуть его? А если его заставить? – меня так заворожил глубокий и печальный голос Бодуэна, и так возмутила жестокость этого Мрака, что я забыла о страхе и смогла задать вопрос без писка. Нет, Мраки от природы своей злые, но так обойтись с ребенком – это за гранью.
Самый молодой член Директории обернулся ко мне и горько улыбнулся.
– В том-то и дело: он может отправлять людей, но не возвращать их. Вы ведь и сами знаете про это «но».
Я поджала губы, конечно. Всегда есть «но». Что-то что делает способности Мраков бесполезными.
– И все же, все же… Возможно, вдруг… Я все же должен попытаться. – Бодуэн сделал глубокий вдох. – Я надеюсь, что вы, Кёртис, сможете помочь. Сможете вернуть ребенка.
– Ээээ, да? – Курт нахмурился. – Но я же… во времени… а место…
Бодуэн медленно кивнул. Также медленно вытащил из кармана небольшую склянку и с тихим «дзинь» поставил на поднос рядом со второй нетронутой кружкой чая. Мы с Куртом уставились на стеклянный сосуд. В нем что-то темнело.
– Возможно, мы сможем это изменить.
Я и брат, словно марионетки, одновременно вскинули головы на Бодуэна.
– Я бы хотел, чтобы вы прыгнули назад во времени – к моменту, когда мальчик исчез, – чтобы он не успел испугаться. А попасть именно к нему вам должно помочь это средство.
– Наркотики? – я отпрянула.
Бодуэн вперился в меня взглядом. На лице не осталось и следа улыбки, даже грустной.
– Наркотики вне закона. Неужели вы думаете, я бы предложим вашему, кхм, брату запрещенные вещества?
Нет, конечно, нет. Я потупилась, чувствуя, как краснею. Еще и этот намек…
– Мы это особо не афишируем, и я надеюсь, вы тоже сохраните это в тайне. Уже много лет наши ученые ищут способ освободить Мраков от их… особенностей. Пока, к сожалению, без результатов. Но они смогли найти способ влиять и изменять способности, – мужчина кивнул на пузырек на столе.
Я вновь уставилась на пузырек. Способности не приносят пользу. Они лишь туманят разум, отчего Мраки или злятся и вредят другим, или сами сходят с ума. Я никогда не слышала, что кто-то пытается избавить нас от способностей! Но как бы это было здорово – стать обычным человеком! Человеком, которому дают работу, позволяют поселиться, где он хочет, которого не бьют.
– И-и что он делает? – Курт прервал мои размышления. Он наклонял голову из стороны в стороны, рассматривая маленькую бутылочку.
– Конкретно этот позволит вам переместиться не только во времени, но и в пространстве…
– Туда, куда отправили этого пацана?
– Мы надеемся.
– Я-я не буду! – Курт вжался в кресло. – Даже тот Мрак не знает, куда людей отправляет. А если в Джезире, и там меня волки сожрут! Или в Эрбид, а там кони дикие. Пусть ваши ученые и прыгают, раз они это придумали!
Мне захотелось тряхнуть Курта за плечо. Я закусила губу от досады и страха – сейчас Бодуэн позовёт своих стражей, и те отправят Курта в тюрьму за дерзость.
– К сожалению, они не обладают вашим уникальным даром, и не могут перемещаться во времени, – Бодуэн не обратил внимания на наглость. – Нужны обе способности. И только вы подходите для этого. Вы уникальны.
Курт захлопал глазами и приоткрыл рот. Я его прекрасно понимала – редко можно услышать, чтобы кто-то хвалил Мрака.
– Понимаю, что прошу о многом. И да, я не знаю, где вы можете оказаться: на соседней улице или на другом конце страны или даже за границей. Но разве вам не любопытно? Вам ведь нравиться читать о дальних странах, – Бодуэн кивнул в сторону книжного шкафа.
– Это она читает, – Курт ткнул в мою сторону, и улыбка сползла с его лица.
– Да, возможно, там опасно, – кажется, член Директории решил сменить тактику. – Поэтому, естественно, семья будет вам безмерно благодарна и готова выразит эту благодарность в очень, кхм, крупной сумме. Директория также не останется в стороне.
Что ж это за ребёнок такой, задумалась я, раз такие важные люди упрашивают жалкого Мрака о помощи? Ведь могли просто пригрозить отправить за решетку.
Курта сомнения не терзали. Как только речь зашла о деньгах, его лицо просветлело, а глаза загорелись. Он медленно протянул руку и взял со стола пузырек с темной жидкостью. Я тронула брата за плечом. Деньги – вещь хорошая, но что, если с ним там что-то случится? Я тогда останусь совсем одна.
– Так понимаю, вы при перемещении можете брать с собой людей, – Бодуэн внезапно обернулся ко мне. – Пожалуй, будет лучше, если ваша сестра отправится с вами.
Я вздрогнула. Конечно, мне не нравилась вся эта затея, и за Курта я переживала, но напрашиваться с ним мне и в голову не приходило. Бодуэн объяснил:
– Маленький мальчик в непонятном месте. Он может испугаться и убежать. Думаю, женская рука здесь подойдет лучше.
Я кивнула, хоть и не была уверена, что смогу расположить к себе ребенка. Обычно дети тыкали в меня пальцем или били палками.
Мужчина кивнул мне и повернулся к Курту. Последнее слово было за ним. Я видела, как он разрывается между страхом и алчностью. Брат повертел в руках склянку, жидкость заметалась внутри стеклянного сосуда.
– Это выпить надо?
Бодуэн кивнул, пристально следя за каждым движением брата. Курт смутился, медленно откупорил бутылек и вылил содержимое в рот.
И тут же согнулся пополам, зажмурился и замотал головой. Я схватила ртом воздух. О, Покровитель, а если это яд? Я бросилась на колени перед братом.
– Курт, Курт, что с тобой?
Я пыталась удержать его лицо в руках и заглянуть в глаза, но он дергался, извивался и морщился. Прошла минута, прежде чем он выпрямился. Курт запрокинул голову и открыл рот, глубоко дыша.
– Провались, провались, провались! Какая же дрянь! – выдавил он осипшим голосом, и его передернуло.
Я выдохнула от облегчения и тут же сжала кулаки от злости. Позер! До чего же любит кривляться. Ему, видите ли, было невкусно, а я чуть с ума не сошла от страха.
– Нет, серьезно, неужели нельзя было туда сахар что ли добавить? Соленое, как будто подкову облизал – железом отдает. Спасибо, – он принял из рук Бодуэна кружку с чаем, выпил и откинулся на спинку кресла. – Фух, и что теперь? Когда подействует?
– Сейчас, —быстро, почти резко ответил Вормский.
– Эм, ладно, – Курт выпрямился. – А что нужно делать?
– Взгляните на мальчика, – Бодуэн указал на портрет, что лежал на столе, – и попробуйте представить себе его. Это поможет вам определить его местоположение, точнее, направление, куда вам нужно двигаться.
Брат взял портрет и поднес к глазам. Я внимательно следила за его движениями – все равно боялась, что странный препарат плохо на него подействует. Он долго рассматривала миниатюрный рисунок и щурился. Внезапно он замер, глубоко выдохнул, ноздри его задрожали.
– Я его чувствую, – прошептал Курт.
– Где он находится?
Бодуэн резко подал вперед. А я, напротив, отшатнулась. Что еще за «чувствую»? Как это?
– Там, – Курт, не отрывая глаз от портрета, указал пальцем в глухую стену.
– А теперь сосредоточьтесь на этом ощущении и переместитесь к нему.
Я поспешила ухватиться за руку брата. Прошла минута, но ничего так и не произошло. Курт поднял голову от рисунка и обернулся к члену Директории.
– У меня не получается. Я вообще-то сам не могу прыгать. Нужно, чтобы что-то случилось.
– Что например?
– Что-то, что меня напугает или разозлит или чтобы мне вдруг больно стало…
– Ясно, – Бодуэн засунул руку во внутренний карман сюртука.
В его пальцах блеснул кинжал. Курт отшатнулся и прыгнул. Меня утянуло следом. Сильный рывок за ребра – каждый раз кажется, что внутренности вот-вот разорвет. Но всего на долю секунды. Ноги ударились о твердую землю. Мы стояли в кромешной мгле. Наручные часы брата звякнули, запуская обратный отсчет трех минут в неизвестном месте.
Глава 6. Двойной прыжок
Было жарко и пыльно. Я захлебнулась от порыва горячего ветра.
– Ах ты, ты, чтоб тебе провалиться! – выругался Курт. Он затряс кулаками, а после принялся бить себя по лбу. – Вот гад, вот гад!
– Курт! Тише ты, – я схватила брата за рукав и сильно тряхнула.
Я боялась, вдруг что-то пойдет не так, мы окажемся дома раньше времени, и члены Директории услышат его слова. Я огляделась. Вокруг стояла непроглядная темень. Что это за место? Лес или… преисподняя? Всем известно, что Мраки попадают в ад, но раньше времени не хотелось.
– Тише? Тише?! Да он меня убить хотел.
– Не правда!
– Ты у него ножа такого большого не видела, что ли…
– Он просто хотел тебя напугать. Он, наверняка, знал, что ты прыгаешь, когда нервничаешь. Ты это говорил, когда отмечался в Надзоре? Вот он и решил надавить.
Курт смолк, закусил губу и глянул на меня исподлобья. Похоже, и сам понял, что я права, от чего шумно и обиженно задышал.
– Ладно, давай пацана найдем, – буркнул он и обошел меня.
Я обернулась и только сейчас увидела свет – на него и шел Курт. Вдали позади оказался фонарь. Совсем не такой, какие я видела раньше. Он был в три раза выше обычного и раз в десять ярче. На конце огромного столба светил не едва живой огонек зажженного фитиля, а целое солнце. Его лучи тянулись вниз и озаряли серую полосу земли у основания фонаря. Глаза постепенно привыкли, и я смогла рассмотреть каменную дорогу, по сторонам от которой зияли овраги. На дороге не было ни лошадей, ни карет, лишь дюжина человек – они стояли и ходили вдоль края. Никто не обратил на нас внимания.
– Ты правда чувствуешь его? – я догнала Курта и тронула за плечо. Это было слишком невероятно и странно.
– Правда. Он… – Курт остановился и нахмурился, – там.
Брат указал на освещенный круг под фонарем. В принципе, это было единственное возможное направление, только я никак не могла рассмотреть ребенка. Под фонарем стояли два парня – они подносили к лицу что-то зажатое в пальцах, а после выдыхали дым. Они бросали взгляды на двух девиц в юбках по колено – похоже, в любом месте найдутся девушки определенного сорта. От одного края дороги к другому ходил высокий мужчина в пятнистом, как будто грязном, костюме и с огромной сумкой за спиной. Пожилая женщина тащила котомку на колесиках, словно лошадь – телегу.
Курт решительно двинулся вперед, я – за ним, но едва мы сделали первые шаги, люди в круге света вскинули головы и посмотрели на нас. Мы замерли. Люди же начали двигаться. Те, что сидели, вставали, а те, что ходили, стали приближаться.
От страха я попятилась, кровь зашумела в ушах. Я слышала стук собственного сердца. Он становился громче. Еще громче. И тут я поняла, что монотонный стук звучит не в моей голове, а за спиной. Я оглянулась и закричала. На меня несся огромный – с десяток лошадей – зверь с красными глазами. Курт шарахнулся в сторону и дернул меня.
Зверь пронесся мимо. За огромной черной мордой оказались… дома. Высокие коробки со светящимися окнами на железных колесах пролетали мимо нас, выдавая повторяющиеся железные удары. Заскрипел металл, и ряд домов стал замедляться, пока вовсе не остановился. Теперь с одной стороны от дороги стояла сплошная стена, изрезанная желтыми квадратами окон.
Я цеплялась за руку брата, боясь пошевелиться. Дома еще раз дернулись, и в них открылось несколько дверей. Из проемов, как языки изо ртов, вывалились небольшие лестницы, и по ним стали спускаться люди. Те же, что были на дороге, наоборот, двинулись к дверям.
– Проклятье! Лита, минута! – Курт пришел в себя, глянул на часы и потянул меня за собой.
Это был чужое, странное и страшное место. Но у нас была простая задача – найти мальчика. Мы бежали, лавируя. Шмыгнули между девицами с голыми ногами, мимо котомки на колесах, обогнули мужчину с гигантской сумкой. Курт врезался в собравшуюся толпу и замер. Я налетела на брата.
– Нет, не здесь, он там, – Курт развернулся и бросился в обратную сторону.
Мне оставалось лишь довериться его новообретенному чутью. Снова толпа, снова огромная сумка, женщина с котомкой, девицы, которые недовольно окликнул брата. Он снова встал.
– Провались! Да где он! – Курт снова развернулся и глядел туда, откуда мы только что прибежали. – Он где-то тут, я чувствую.
Я вгляделась в людей на небольшой полоске земли. Одни люди вышли из домов на колесах, другие подходили к лестницам. Но нигде не было видно ни одного ребенка. Я в отчаянье шарила глазами по толпе.
– Курт! – я ткнула пальцем, – а что, если тот мужик посадил его в сумку? Его же вроде как украли? Может, это еще один Мрак из банды.
Брат резко повернул голову, уставился на мужчину в пятнистой одежде, что уже поднимался по лестнице, и гигантский тюк за его спиной. Туда вполне мог поместиться щуплый ребенок. Курт втянул воздух.
– Да, он там, – и бросился вперед.
С разбегу Курт схватил за руку пятнистого и потянул назад. Мужчина вздрогнул и опустился на землю. Легким движением он сбросил брата с локтя, но я вцепилась в другой, не представляя, что делать дальше.
– Да какого черта! – мужчина рявкнул, занес сжатый кулак и обернулся ко мне, собираясь ударить в лицо. Но увидев меня, замер. Его рот открылся, а кулак так и застыл в воздухе. За его спиной возник Курт и повис на занесенной руке. Звякнули часы, и мы трое прыгнули.
Рывок. Толчок. Удар.
Мы должны были вернуться домой. Но место, где мы оказались, больше не был нашим домом. В нос ударил обжигающе горячий воздух. Гораздо более горячий, чем воздух в то чужой земле. Вместо стен с четырех сторон нас окружал огонь. Стены огня.
На моих глазах пламя сожрало коврик под ногами. С потолка рухнуло горящее полено. Я поняла, что больше не могу дышать, в доме не осталось воздуха, только жгучий горький дым. Взметнувшаяся прядь моих волос истлела на глазах, а у пыльных часов на каминной полке лопнуло стекло.
На кухонном столе треснула банка масла. В следующую секунду стекло разлетелось, а огонь вобрал густую массу, набрался силы и убийственной волной бросился на меня. Я вскрикнула и, цепляясь за жизнь, сжала твердую руку, что все еще держала.
Рывок. Толчок. Удар.
Я упала лицом в землю. Землю, пахнущую мхом и дождем. Трава забилась в ноздри, но я все равно смогла сделать вдох и закашлялась. Второй вдох дался легче. Мы оказались в лесу рядом с домом, где я собирала ягоды и травы. Тишину этого места нарушал громкий треск. Я села и обернулась. Дубы таяли на фоне огненного вихря, в который превратился наш дом.
Как мы оказались в лесу? Курт снова прыгнул? Значит, через три минуты он вернется в этот пламенный кошмар! Надо успеть потушить дом!
Я попыталась встать, но осела, когда увидела две высокие фигуры в темном на фоне нашего дома. Они вскидывали руки, выпуская фонтаны огня. Пламя вырывалось из их ладоней и пожирало ветхое жилье. Двое ходили от угла к углу, не оставляя зданию и шанса.
Оранжевые языки ползли по резным ставням, которые мне так нравились, сдирали с двери голубую краску, которой мы написали выдуманный адрес, повалили перила на крыльце. Пламя потянулось вверх – ко второму этажу – и вгрызлось в ногу деревянной куклы, что я посадила на подоконнике.
За спиной кто-то зашевелился. Я обернулась. Курт с ошалелыми глазами сидел на траве и также смотрел, как умирал наш дом. Мужчина, что мы выдернули из другого мира на верную смерть, сидел рядом. В ту секунду, когда я перевела на него взгляд, он резко поднялся. Огромная сумка осталась на земле.
– Какого… – прохрипел он, но слова потонули в жутком грохоте.
Я вновь посмотрела на дом. Его крыша покосилась, а стены треснули, растопырив оранжевые от жара доски. В следующее мгновение дом, роняя светящиеся головешки и обламывая хлипкие подпорки, соскользнул с края обрыва. Еще секунда – раздался глухой удар.
Двое в темном подошли к краю и глянули вниз. Когда свет на дне оврага потух, они двинулись в сторону леса, где на опушке стояла карета. Фигуры легко вскочили на козлы, один хлестнул лошадей, и животные рванули с места.
Я сидела не шевелясь, пока стук копыт не стих, но тут же услышала шорох листвы. Обернулась, готовая к тому, что мужчина набросится на меня. Но он и сам смотрел на лес.
От деревьев отделились тени, двинулись к поляне. Когда они приблизились, я смогла рассмотреть, что это всего лишь люди в темных плащах. Пока они окружали нас, я на четвереньках подползла к Курту и схватила его за руку.
– Мы знали, что вы сможете за себя постоять, – обратилась одна из теней к мужчине.
– А с этими двумя что делать? – человеке с другой стороны круга ткнул пальцем в меня с братом.
Первый пару секунд помолчал.
– Они видели и все знают, нельзя их оставлять.
Второй кивнул и пропустил в центр круга еще одного человека. Тот опустился на колено и дотронулся до лба Курта указательным пальцем. Брат повалился на спину.
– Курт! – закричала я.
«Нельзя их оставлять». Нас убьют. Убили. Уже убили Курта! Мрак, убивающий касанием! И он уже тянул руку ко мне. Я попыталась отползти, кто-то тут же схватил меня за плечи и заставили замереть. Холодные пальцы коснулись моего лба. Я почувствовала, как проваливаюсь в темноту. В последнюю секунду жизни, уже закрывая глаза, я услышала, как одна из теней обратилась к мужчине:
– Добро пожаловать домой, ваше высочество.
Глава 7. Мрачный пансион
Я работала. Как обычно – разносила тарелки, собирала тарелки, мыла тарелки. Ходила между столами и опять – тарелки, тарелки, тарелки. Затем что-то необычное. Что-то красивое. Что-то на золотой цепочке. Потом внезапно я стала заваривать чай. От чая скрутило живот. Нет, не от чая. Это прыжок. Еще один. Огонь. Я умру! Нет! Да! Кто-то душит меня!
С хрипом я проснулась и схватилась за горло. Никто меня не душил. Всего лишь ремень сумки обернулся вокруг шеи. И почему я легла спать с сумкой? Я глянула на нее. Помню, как утром схватила ее, выбегая из дома. Как потом сбросила в чулане для прислуги в трактире, и снова перекинула через плечо, когда уходила с работы. Помню, как прикрывалась от нее во время дождя по дороге домой. Дома она мешала готовить чай для члена Директории. Директория! Прыжок! Пожар! Курт!
– Курт! – теперь я окончательно проснулась и села.
И тут же увидела брата. Он сопел на софе рядом. Курт с трудом помещался на мягком сидении: длинные ноги он согнул и подтянул к груди, а в руках сжал декоративную подушку.
Вот он. Невредимый. Он не прыгнул назад в пылающий дом спустя три минуты и не сгорел там заживо. Я выдохнула. Может, мне все это приснилось? Тогда… Тогда, где мы?
Я огляделась. Мы точно не в Падающем доме. Сама я лежала на широкой кровати с резными столбиками по углам и темным балдахином. Тоже мне, сказочная принцесса! Я перевернулась, докатилась до края кровати и встала.
Интерьер комнаты был сдержанным, но богатым. Стены обиты темным деревом, большие окна, сквозь которые лился слепящий солнечный свет, помост, на котором стояла кровать.
В комнате было две двери – в дальнем углу и прямо за мной. Сердце тут же зашлось в бешеном ритме. Что там? Или кто? Те люди, что сожгли наш дом? Воспоминание наполнило обидой и злостью. Я прыгнула к двери и даже взялась за ручку – собиралась высказать все тем людям, что хотели убить нас. Но в последний момент остановилась – я помнила, как Курт упал без сознания и чьи-то руки тянулись ко мне. Я думала, что сейчас умру. Но – я ущипнула себя за руку – вроде как еще жива. Но это еще ничего не значило.
– Курт! – я подошла к брату и тронула за плечо.
– Что? Чего? Что случилось? Кто это? Где мы? – он проснулся так же резко, как и я несколько минут назад.
– Тихо ты, – я прижала руку к его рту. – Я не знаю, где мы. Ничего не знаю. Но мне кажется, нам лучше уйти.
– Почему? – Курт уже оглядывал комнату, и от необычных видов лицо его вытянулось.
– Вставай скорей, – я потянула его за рукав, – и пойдем.
– Куда? Я не хочу, – он медленно спустил ноги с кровати.
– Вставай, говорю! – я стукнула его по плечу.
Пока он лениво поднимался и потягивался, я добежала до камина, схватила кочергу и взвесила в руке. Тяжелая, но замахнуться смогу.
– Это-то тебе зачем?
– Как зачем? А вдруг там, – я кивнула на дверь, – эти, которые хотели нас убить.
Курт нахмурился.
– Вормский?
– Ты идиот? Те люди в лесу, ну, в плащах.
– Не помню.
Я отмахнулась и подошла к ближайшей двери. Медленно повернула ручку и толкнула дверь. Я ахнула. Там оказалась уборная. Но это была не какая-то выгребная яма. Комната была отделана белым мрамором, а в центре стояла ванна, к которой вели две медные трубы с вентилями. Я только слышала о таком, но не видела. Не в силах оторвать взгляд, я подошла ближе. Пальцы сами крутанула вентили. Из них хлынули струи – холодная и горячая. Секунду подумав, я склонилась и наспех умылась.
– Все идем, – я прошла мимо Курта и вернулась в комнату.
– Не-а, я тоже хочу! – и брат захлопнул дверь ванной перед моим носом.
Я бросилась было вперед, чтобы вытащить Курта за волосы, но побоялась, что меня услышат. Пришлось шипеть от злости и молча бегать по комнате, пока он, судя по звукам, плескался в ванной. Все это время я следила за второй дверью – но никто в нее так и не зашел.
– Чем это от тебя пахнет? – я накинулась на Курта, когда тот вышел, но терпкий аромат остановил меня.
– Не знаю. Там куча всякого добра, – Курт взъерошил светлые патлы белейшим полотенцем, прочистил ухо и швырнул полотенце на пол. – Не боись, я тебе тоже взял.
Он оттянул карман, показывая содержимое. Там блеснули крохотные стеклянные баночки с разноцветными жидкостями.
– Курт!
– Что-о?
– Ты издеваешься? Нам надо уходить, а ты голову намываешь!
– Тебе бы тоже не помешало. И зачем нам уходить?
– Нас же убьют!
– Да кому мы вообще нужны?
– Ну, кому-то же были нужны, раз дом наш спалили, дурак!
– Сама такая. Они же не нас убить хотели.
Я осеклась. Мы были в доме не одни. К нам приехал член Директории. Ну, конечно, Курт прав (в кои-то веки). Кому сдались два никчемных Мрака, когда можно напасть на одного из пяти самых влиятельный людей в стране. Это что, мятеж?
«Нельзя их оставлять», – сказали те люди в тёмных плащах. И дом поджигали тоже люди в черном. Они напали на Директорию, а нас взяли как свидетелей!
Страх накатил с новой силой. Мы здесь не останемся! Я двинулась к двери, взялась за холодную ручку, но остановилась в нерешительности. Может, стоить взять какую-нибудь палку – хоть попытаюсь отбиться, если меня захотят убить.
– Ну тебя, – Курт отпихнул меня от двери, толкнул и не задумываясь шагнул наружу.
Мы оказались в пустом коридоре, по обеим сторонам которого расходились ряды дверей. Стены, как и в комнате, были обиты темным деревом, а на полу лежал мягкий ковер, скрадывающий звуки шагов. По воздуху плыл сладкий аромат выпечки. Наши с Куртом животы одновременно заурчали. А ведь мы не ужинали. Я даже не помнила, где оставила еду из трактира. Наверное, в сгоревшем доме. Кухарка убьет меня за горшки.
Курт двинулся направо, я хотела последовать за ним, но тут заметила приоткрытую дверь напротив. Там на полу стояла знакомая большая сумка. Тот самый заплечный баул, в который спрятали мальчика. Теперь я уже не раздумывая распахнула дверь. Бросилась на колени, развязала узел и заглянула внутрь. Никакого ребенка там не было. Ну что за дура! Сумка была забита до верху: одежда, одеяло, железная кружка, какие-то тюбики, сухари – я смогла докопаться только до середины. Но, может, ребенок выбрался, а сумку теперь используют, чтобы вещи носить? Вот только… Вблизи стало понятно – даже самый худой восьмилетний пацан в нее бы не поместился.
– Курт, ты еще чувствуешь того ребенка? – я обернулась к брату, который зашел следом за мной.
Он осматривал комнату. Выглядела она один в один как наша. Только я во сне сбила покрывало на кровати. Местное же было гладким как могильная плита, кто-то даже подоткнул края под матрас. Но этого кого-то в комнате не было. Слава Покровителю – вламываясь, я не подумала об этом. Курт тем временем вскинул голову и глубоко вдохнул.
– Чувствую. Он здесь. То есть, там, ну, в той стороне, – он указал в противоположный конец коридора и тут же двинулся туда. Я побежала за ним.
Коридор повернул и вывел нас к большой деревянной лестнице. По ней мы спустились вниз, в большой холл, залитый солнечным светом. Но вокруг так и не было ни души.
– Здесь вообще живые есть? – поежилась я.
Ответом мне стал первый удар больших напольных часов. Бой разлетелся по всему зданию. Между первым и вторым ударом я явно услышала нарастающий гомон и топот. Третий удар потонул в стуке открывающихся дверей.
Я замерла, ожидая увидеть людей в длинных плащах, но в холл выплеснулось море детей. Подростки и малыши с криками и смехом бросились мимо нас. Первая волна распахнула большие двустворчатые двери, следующие нахлестывались друг на друга и образовывали людской водоворот у выхода. Часть детей проигнорировали зелёную лужайку, что виделась снаружи, и принялись носиться по коридору. Из одной двери вышли двое мужчин с книгами в руках. Они скользнули по нам взглядом, обошли, не прерывая разговор, и скрылись за другой дверью.
– Может, мы стали призраками, и никто нас теперь не видит? – зашептал Курт мне в ухо, когда очередные двое мальчишек пробежали мимо нас и вылетели на улицу, толкнув высокие двери.
«Провалиться, всё-таки умерли», – с досадой поморщилась я.
– Вы проснулись, – на мое плечо легла рука.
Я дернулась и отскочила.
Позади стояла высокая женщина – даже выше Курта, а уж меня она обгоняла на полторы головы. Ей было около сорока, но кожа ее сохранила здоровый цвет, рыжие волосы – блеск, алые губы были полными и резко очерченными. Мне вдруг подумалось, что это самая красивая женщина, что я видела в жизни. Может быть, лишь за одним исключением.
– Мы уже начали беспокоиться, вы не просыпались два дня. С другой стороны, вы столько пережили. Было бы нечестно винить вас за желание немного отдохнуть. Ведь так?
Курт кивнул, но выглядел так, будто и не слышал вопроса, – рот его приоткрылся, а глаза неотрывно следили за незнакомкой.
– Кто вы?! И где мы? – я отступила и попыталась потянуть за собой Курта. Она явно одна из тех, кто напал на члена Директории. Нужно остерегаться ее, а красивых людей нужно остерегаться вдвойне.
Женщина повернулась ко мне. Строгая застегнутая до самого горла рубашка на ней сверкала белизной, а идеально выглаженная серая юбка опускалась до блестящих кончиков туфель. Незнакомке, при её-то красоте, не требовалось наряжаться. Женщина смерила меня взглядом. Он не был ни холодным, ни радушным – никаким. И все же улыбнулась мне. Я не сразу поняла, что тут же ответила такой же улыбкой.
– Конечно, прошу прощения. Меня зовут Криспина Оверон. Я понимаю, вы… минутку…
Мимо на нас с визгом пронеслись две девочки лет двенадцати. Криспина выбросила руку, и последняя грудью налетела на раскрытую ладонь.
– Эвелин, что я говорила про беготню в коридорах?
– Простите, мадам Оверон.
Девочка опустила глаза, шмыгнула носом и принялась теребить косичку. Волосы под ее пальцами стали удлиняться и вскоре спустились до талии и поползли к коленям. Мрак! Но… я посмотрела на ее руку – ладонь была чистой, ни следа метки. Мой взгляд двинулся дальше. У второй девочки на ладони тоже не было метки, и только холеную руку Криспины, руку с длинными пальцами и одним изящным золотым кольцом, уродовало красное клеймо.
Мадам Оверон перехватила мой взгляд и улыбнулась. Я смутилась и потупила глаза, совсем, как маленькая Эвелин – неприлично было так пялиться. Моя рука против воли юркнула в карман.
– Иди. Шагом! – женщина отпустила девочку и снова взглянула на меня. – А вам не нужно прятать руку. Здесь все Мраки.
Мраки, но без меток? Как это возможно? Очень странно. Странные Мраки, странная Криспина, странное место – мне здесь не нравилось.
– А где мы? – Курт плечом загородил меня и перехватил взгляд Криспины.
– Давайте пройдемся, – мадам Оверон проводила взглядом еще двух детей, что выбежали из боковой двери, и покачала головой.
– Никуда мы с вами не пойдем! – я отступила от нее и бросила быстрый взгляд на дверь. Интересно, далеко ли нас увезли от дома? То есть от того места, где раньше стоял наш дом.
Криспина вновь посмотрела на меня со сдержанной улыбкой. Она не злилась, не удивлялась, не спорила. От ее выдержки и безупречных манер, мне стало неловко. Обычно я была самой воспитанной в комнате.
– Отчего же?
– Отчего?! – я вскрикнула и тут же закусила губу, стараясь вернуть самообладание – такое же, как у нее. – Наш дом сожгли, нас уби… усыпили. И вот мы здесь, и у Мраков здесь нет меток, а нас…
Я посмотрела на Курта в надежде на подсказку, что такого ужасного может с нами еще произойти, но он беззаботно пожал плечами.
– Я могла бы сказать, что это не мы сожгли ваш дом. Но боюсь, на слово вы мне не поверите. Но я могу это доказать, если вы пойдете со мной. В конце концов, – она слегка наклонила голову и вновь улыбнулась, глядя мне в глаза, – неужели вы думаете, я смогу вам навредить.
Она развела руки, словно показывая, что оружия у нее при себе нет. Я еще раз оглядела статную фигуру. Она выше и наверняка сильнее меня, еще и Мрак. Что она умеет делать? С другой стороны, пока ни она, ни кто-то еще нам не навредили. Да и Курт никуда уходить не собирался. А куда я без него?
Приняв мое затянувшееся молчание за согласие, Криспина кивнула мне, затем Курту и вышла на улицу. Брат сразу двинулся за ней, я – выждав минуту. За входной дверью оказался огромный двор, с трех сторон окруженный каменными зданиями. Корпусы явно были очень старым. Крыши их ощерились шпилями, а над каждой дверью была арка – так строили много лет назад. Плющ так плотно обвил стены, что кладки почти не было видно. Оконные проемы местами тянулись от земли до крыши. Мне пришлось задирать голову, чтобы рассмотреть сотни цветных фрагментов стекла в них – кусочки складывались в огромные цветы.
Во дворе разместились несколько беседок, тут и там плакучие ивы склонили ветви к земле. Я все время озиралась, пытаясь понять, как убийцы членов Директории связаны с этим местом. Вокруг было слишком… спокойно.
Дети играли с мячом или валялись на траве, щурясь на теплом весеннем солнце. Я заметила, как одна девочка, лежа на спине, подняла к небу указательный палец. На него тут же опустилась бабочка, вскоре подлетели еще две.
– Все эти дети Мраки, – мадам Оверон проследила за направлением моего взгляда. Она вела нас по галереи вдоль корпуса. – Мы ищем их в детских домах и привозим сюда. Иногда забираем и из семей, если… если ребенку там не рады. Наша задача – успеть до того, как им поставят метку. Об этом месте Надзор не знает, поэтому нас и не проверяют. И дети могут жить спокойно, ничего не боясь и не стесняясь. Изначально здесь был только пансион, где Мраки могли найти дом, но я открыла школу, чтобы дети учились, а потом могли устроиться в жизни.
Я на секунду отвлеклась от мыслей про длинные плащи и хмыкнула. Еще бы. Без метки никто и не узнает, что ты Мрак. Я бы вот никому свою способность не показывала, и могла бы жить как самый обычный человек. Звучало все это слишком хорошо. Только меня так и подмывало спросить – какое отношения Кристина имела к нападения на Директорию?
Женщина вдруг остановилась и обернулась. Я отвела глаза, боясь, что она поймет, о чем я думала.
– Мне очень жаль, – Криспина обратилась не ко мне, а к Курту, – что мы не приехали в Гирсу. Тогда бы мы точно нашли вас.
– А… э… да ничего, – брат начал краснеть.
– Куда вы нас ведете? – меня раздражало, что нам заговаривают зубы.
– Хочу вас кое с кем познакомить.
Криспина больше ничего не сказала. Она повернула за угол корпуса и вошла в неприметную дверь с торца. По коридору она привела нас в библиотеку. Комната была не очень большой, но стеллажи с книгами уходили ввысь на несколько этажей. мысленно одернула себя.
– Так и знала, что найду вас здесь. Смотрите, кого я привела – наших маленьких спасителей, – голос мадам Оверон разнесся эхом.
Я опустила глаза, взгляд заскользил по разбросанным открытым фолиантам к дальнему концу длинного стола. Там, в тени, углубившись в чтение, сидел мужчина. Тот самый мужчина, который прятал ребенка в сумке… или не прятал.
Незнакомец поднял глаза и откинулся на высокую резную спинку стула. Светлые волосы мужчины были коротко острижены. Его можно было назвать молодым, если бы не глубокая складка на переносице. Он снял свой смешной костюм в коричневые и зеленые пятна и сейчас был в простой белой рубашке и темных брюках.
Он неспешно осмотрел Курта, затем меня, ни капли не смущаясь при этом.
– Тоже мне спасатели, – мужчина хмыкнул и начал подниматься из-за стола. – Кто из вас перемещался?
Я заметила, как Кристина легко, почти незаметно кивнула на Курта. Он, тем временем, нахмурился и сделал полшага назад. Пришелец презрительно скривился.
– Не мог что ли раньше? – вдруг рявкнул он.
– В смысле? – Курт опешил. – Мне сказали прыгнуть, я и прыгнул. Сразу.
– Раньше во времени, кретин!
– Сам такой! – Курт всегда одинаково реагировал на обзывательства.
– Молодые люди, – мадам Оверон резко встала между спорщиками и вскинула руки.
Мужчина опустился на стул, Курт скрестил руки на груди.
– Простите их, они юны и, возможно, воспитаны не лучшим образом, – обратилась мадам к дальнему концу стола.
– Эй, я хорошо воспитан, – опять вскинулся Курт. Я закатила глаза.
Но женщина заставила его замолчать, вновь подняв руку, на этот раз ладонь ее была напряжена, а взгляд посуровел. Брат закрыл рот.
– Я понимаю ваше замешательство, но прошу проявить больше уважения. Я боюсь мы не с того начали. Ведь у нас не было времени даже познакомиться. Пожалуйста, давайте присядем.
Она указала на свободные стулья с высокими спинками у стола. Курт тут же бросился к стулу у края стола, чтобы сесть напротив пришельца. Они так и сверлили друг друга взглядами. Я осталась на ногах – не буду я садиться, пока мне всего не расскажут!
– Это – хозяйка пансиона мягко указала на нас, – Кёртис и Лиутгарда Гирсу.
– Курт! Лита! – одновременно огрызнулись мы.
– А это, – Криспина не стала указывать на мужчину рукой, вместо этого слегка склонила голову. – Рингольд, и он…
Высокий блондин слегка взмахнул рукой. Хозяйка пансиона запнулась.
– … и вы вернули его домой, – она быстро закончила предложение, но явно не так, как хотела.
– Мы его не возвращали, – Курт скривил губы. – Он сам увязался.
– При чем здесь это? – я обернулась к Криспине! – Какая разница? Вы сожгли наш дом! Вы убили члена Директории! И нас…
Я оборвала свою речь слишком поздно. Долго сдерживаемые слова прорвались. Может, нас оставили в живых, потому что думали, что мы ничего не знаем или не догадаемся. Теперь нас точно убьют. Я глянула на Криспину, – ее мои слова о Вормском не удивили, – затем на Рингольда. Он молча барабанил пальцами по столу. Он вроде тоже удивился, когда в лесу появились поджигатели… И мы его сами привели из другого места… Но сейчас он явно был заодно с Криспиной!
– Мы уходим! Курт, – я медленно попятилась, стараясь не выпускать этих двоих из виду, но, когда обернулась, замерла.
Передо мной были две одинаковые двери. Через которую мы вошли? Вроде мы ее и не закрывали. Тогда почему…
– Лита, послушайте, – Криспина воспользовалась моим замешательством и встала перед дверьми. – Мы хотим объясниться перед вами и вашим братом. Пожалуйста, присядьте.
Она мягко указала на стул рядом с Куртом.
«Объясниться». Не убить? Они хотят рассказать, зачем напали на члена Директории? Зачем? Неважно! Не хочу я знать об этом. Вообще не хочу иметь с ними никакого дела. А то мало ли, когда этих заговорщиков схватит Надзор, еще подумают, что мы были заодно. Хотя… я замерла. Если узнать, что они задумали… и если предупредить об этом Директорию, если рассказать, кто убил одного из них… Тогда нас не будут ругать. Может, даже похвалят.
Я сделала шаг, затем еще один и взялась за стул. Он оказался невероятно тяжелыми – я дважды потянула за спинку. Стул процарапал ножками по полу, но сиденье показалось лишь наполовину. Я плюнула и присела на подлокотник.
– Прежде всего, – Криспина обошла стол и встала рядом с Рингольдом. – Мы не убивали члена Директории.
– Конечно, он сам себя поджог в нашем доме, – не сдержалась я.
– Вы видели его, когда вернулись в свой дом?
Я замерла. И попыталась вспомнить. Когда мы прыгнули в поисках мальчика, Бодуэн стоял у окна. Когда мы вернулись, его там не было. Но, может, я просто не рассмотрела, или его обугленное тело уже лежало на полу. Как выглядит сгоревший человек? Я тряхнула головой. Не хочу этого знать.
– Его не было, потому что он вышел, как только вы исчезли. Я была в лесу и видела это. Он вышел и приказал своим охранникам поджечь дом.
– Что? Зачем? Он же просил ребенка ему привести? – даже у Курта уже возникли вопросы. Я кивнула: хотела спросить все то же самое.
– Этого ребенка Вормский, – Криспина подняла голову и глянула на Рингольда и улыбнулась, – хотел убить.
– Как это… – я даже привстала от шока и возмущения.
Но Курт опередил меня.
– Так, это вот это-то ребенок? – он вытянул сразу обе руки, указывая на Рингольда. – он же взрослый, а нам сказали… мальчик… маленький… из богатой семьи… его Мраки выкинули куда-то.
Курт заерзал, проверяя карманы, и вытащил маленький портрет, что дал ему Бодуэн, и помахал им в воздухе. Блондин по ту сторону стола помахал рукой, требуя портрет себе. Брат перебросил пластину через стол, и Рингольд легко поймал ее на лету.
– Хм, всегда ненавидел этот воротник, – хмыкнул он.
– Ты почему не такой? – Курт указал на портрет.
– Так это к тебе вопрос. Мать спрятала меня в другом мире, когда мне было восемь, – Рингольд развернул портрет, показывая детское лицо на нем, – И я там восемнадцать лет проторчал. Ждал, пока кто-то явится, чтобы вернуть меня домой. А явился ты. Через восемнадцать лет.
– Другой мир? – тихо переспросила я. В этом странном разговоре каждая следующая фраза была все непонятнее.
– Другой мир… – Рингольд посмотрел на меня, – параллельная реальность, другая планета. Называй, как хочешь.
– Но-но он говорил… лес… Джезире… – я смолкла и вспомнила гигантский фонарь, огромные дома на колесах, странно одетых людей. Я много читала про дальние страны, но ни в одной книге не было ничего такого. Другой мир… Как это возможно?
– Ага, а еще что говорил? Что спасти меня хочет? А сам дом спалил.
Круг разговора замкнулся, а моя голова – закружилась, Я сползла с подлокотника на сиденье, протиснув ноги в узкий зазор между стулом и столом. Чтобы собраться с мыслями, уставилась в открытые книги.
Гравюры на желтых страницах во всех деталях показывали казнь последнего короля Ниневии. Вот его возвели на помост, вот он стоит на коленях, вот отрубленная голова катится к ногам толпы, вот ее надели на копье, и праздничная процессия понесла ее по улицам Северной столицы. Я потерла глаза.
– Зачем Бодуэну Вормскому, члену Директории, убивать ребенка? Убивать тебя? Кто ты?
Я отняла руку от лица и успела заметить, как Рингольд хмыкнул. Теперь он рассматривал меня особенно пристально.
– Пусть будет так, – он перевел взгляд на потолок и демонстративно постучал себя пальцем по подбородку. – Я знаю один страшный секрет, и Директория не хочет, чтобы я его рассказал кому-то.
Да он просто издевается надо мной! Я глянула на него ещё раз исподлобья, потом перевела взгляд на книги, на Курта и снова на Рингольда. Я так просто не отстану.
– Он искал Курта, чтобы он прыгнул в прошлое. Когда ты попал в… – я запнулась и потерла лоб, – другой мир? В смысле, когда ты жил?
Рингольд сощурился. Он молча смотрел на меня несколько секунд прежде, чем ответить.
– Хороший вопрос, – он опять хмыкнул. – Четыреста лет назад.
Я не успела даже осознать цифру, зато Курт рядом захохотал.
– Ага, как же! Ещё скажи, что короля видел.
– Видел.
– Брехня!
– Я жил при дворце.
– Во-во, всех, кто во дворце жил тогда покромсали вместе с королем придурошным и всей семейкой. Как раз четыреста лет назад.
На последних словах Курт сбавил голос и вопросительно глянул на меня.
– Триста девяносто четыре, – поправила я брата и снова посмотрела на открытые книги с картинами жестокой расправы.
– Да я не мог на четыреста лет назад прыгнуть. Я так далеко не умею!
– Так ты, и не смог, ты на восемнадцать лет позже прыгнул. Я там все это время торчал из-за тебя.
– Да не мог я… – Курт хмурится все больше. Я видела по его лицу, что он все меньше и меньше понимал. – Я просто прыгнул к тебе, то есть… к ребенку…
– Кертис, а как ты нашел Рингольда? – Криспина, все это время тихо стоявшая за спиной у пришельца из другого мира, вдруг подняла голову и посмотрела на моего брата. – Прости. Курт.
Курт смутился, на щеках появился румянец. Он рассказал про разговор с Вормским и средство, которое тот ему дал. Кристина молча кивала. Рингольд же продолжал сверлить меня взглядом. Под конец рассказа, я уже не знала, куда деть руки и глаза.
– …мы никак не могли найти пацана. Я чувствовал только направление. Лита подумала, что этот его в свою сумку посадил, – Курт запнулся. Он тоже понял, насколько глупой была эта идея, – вот мы и вцепились.
– А сейчас, что чувствуешь? – Рингольд помахал портретом.
– Это… это… – Курт бросил короткий взгляд на мальчика на пластине, затем на блондина и потупился, – ты.
– Значит, «средство», – задумчиво кивнула Криспина.
– Ага, этот из Директории сказал, оно изменит мои способности.
– Не думаю…
– В смысле? Что Бодуэн с ним сделали? – я сцепила руки. Меня еще тогда напугал напиток, который дали Курту.
– Пока не могу сказать с уверенностью. Здесь нужен эксперт, – Криспина потерла висок и поднялась – резко, но легко. – Кажется, я видела его в саду. Постараюсь найти. Думаю, он поможет убедить вас, что мы вам не враги, а все, что случилось, – это замысел Бодуэн Вормского.
Курт, завороженный мягкими движениями мадам Оверон, тут же встал и едва ли не поплыл за хозяйкой пансиона. Я тоже стала подниматься, но мой тяжелый стул не поддался с первого раза. Со второго я с жутким скрежетом едва сдвинула его с места. Встать смогла только с третьей попытки. К этому времени дверь в библиотеку давно закрылась, а я поняла, что меня, собственно, никто с собой и не звал. Может, стоит подождать? Вот только… я была не одна.
Я повернула голову. Рингольд вновь уставился на меня. Только теперь не смотрел в глаза, а наклонил голову и спустился взглядом ниже моей спины. Вот нахал! Я развернулась и скрестила руки на груди. Нет, всё-таки стоит уйти.
Я сделала два шага к двери и потянула за ручку. Она не поддалась. Я дернула сильней. Никакого эффекта. Я в задумчивости обернулась. Теперь Рингольд посмеивался. Да что б его. Но ведь Кристина с Куртом только что вышли через эту дверь. Или через соседнюю. Я постаралась сделать очень маленький незаметный шаг в сторону и дотянулась до соседней ручки. Провалиться, второй выход тоже был заперт. Или мне просто сил не хватает? Может, упереть ногу в стену и потянуть. Нет, тогда этот Рингольд будет смеяться надо мной в голос.
– Почему он сказал «придурошный король»? – подал голос блондин, словно понял, что я думаю о нем.
Я проигнорировала вопрос и снова подергала ручку первой двери.
– Ответь и выпущу.
Я обернулась. Посмотрела на него, потом на дверь, на него. Он что, Мрак, который умеет запирать двери? Но его руки были чистыми. Хотя здесь мало у кого были метки.
– Потому что король был придурошный, – я махнула в сторону выхода, ожидая, что теперь он откроет дверь.
– Странно слышать такое от… – он сделал паузу, – Мрака. Мраки – слово-то какое выдумали. Раньше его не было.
Что за глупости? Мраков давно так называют. Как минимум последние… четыреста лет. Я нахмурилась. Так, Курт вместо ребёнка нашёл мужчину. Это понятно. Нашёл в другом мире. Звучит совершенно фантастически. Но то, что я видела… Это могло быть, если не другим миром, то очень далеко страной, которую, в принципе, можно и так назвать. Но четыреста лет назад. Нет, не верю я, что этот Рингольд жил так давно. Да и Курт не прыгал никогда так далеко.
– А какое было? – решила я проверить, как хорошо он знает историю. Пусть соврет, я его на этом поймаю, и вся их сказочка с секретным планом Вормского развалится.
– Никакого не было.
Я ругнулась про себя. Он был прав.
– Так я не понял, какие претензии к королю? Раньше жили себе нормально. А сейчас, – он ткнул пальцем в страницу книги перед собой, – как скот считают, клеймо ставят. И… вот это я не понял – что за Проверка?
Я обернулась и еще раз посмотрела на дверь. Что если с разбег на нее броситься? Нет, она внутрь открывалась. А этот меня выпускать просто так не собирается. И долго мне тут на его вопросы отвечать?
– Что это? – повторил вопрос Рингольд.
Он встал со стула и боком оперся на стол. Блондин оказался очень высоким. Мне это сразу не понравилось. Не должны люди быть такими – кто знает, о чем они думают там, в облаках. Меня и долговязый Курт раздражал.
– Это подарок такой на десятилетие. Проверяют: Мрак ты или нет.
– Как?
– Сажают в яму на неделю. Откроешь дверь?
– Детей? – он нахмурился, складка на лбу стала еще глубже.
Я пожала плечами.
– И что дальше?
– Ну, от страха или голода способности могут проявиться. Если окажется, что ты Мрак, то тебя достают и метят.
– Твои силы так проявились? – он указал на мое клеймо.
Я уставилась на него. Силы? Это он про наши способности? Это у короля и его придворных, может, и были «силы», поэтому они страной и управляли. А у нас… Я засунула руку в карман платья и промолчала.
– Выйти то есть ты уже не хочешь?
Я подняла на него глаза и против воли засопела.
– Нет, я уже знала, – я подошла к столу и стала чистой рукой листать книгу, чтобы не смотреть на него. На очередной гравюре четвертовали какую-то женщину. Сразу призналась – не хотела в яму.
– Но если ребенок не Мрак?
– Значит просидит неделю без еды, ну, или…
– Да за неделю сдохнуть можно! Что за хрень! И так они всех детей проверяют?
Я вскинула голову и хмыкнула. А потом задумалась. Говорит так, будто и вправду был в другом мире и элементарных вещей не знает.
– Нет, конечно, не всех. Только детей Мраков или сирот или тех, кто не знает своих родителей и их родителей. В приличных семьях Мраки не рождаются.
– Ясно. И после такого это король – «придурошный». Сейчас вот жить лучше?
– Конечно!
– Чем?
Я фыркнула, подтянула книгу еще ближе и стала быстро перелистывать страницы, стараясь добраться до самого начала.
– Это только в книгах короли добрые и хорошие и способности свои применяют «во благо», – я показала в воздухе кавычки и снова спрятала руку в карман. – Урожай там выращивают или пожары останавливают и людей спасают.
– Скажешь, нет?
Я закатила глаза. До этого он вроде не был похож на дурака.
– Ну, конечно, – я позабыла про смущение и стала говорить нараспев, словно читала старинную притчу. – Древний Мрак Артур был таким могущественным, что мог двигать горы, реки вспять оборачивать и управлять силами других Мраков. И пришли к нему люди и попросили его стать королем над ними. Даже скипетр волшебный подарили, который в ночи светился – по мне, так это просто фонарь был, но не суть, – и правил он мудро, и людям помогал. Вот только…
Впопыхах я не смогла найти нужный аргумент в книге, поэтому захлопнула ее и просто ткнула пальцем в кожаную обложку.
– Это сказки. На деле… Мраки, на самом деле, бесполезные, от наших способностей никакого толка. Но как-то так случилось, что появились сильные Мраки, вот они и захватили власть и творили, что хотели. Потому что своими силами могли убивать людей, пытать. Короля Оттона даже прозвали – Бешеный, потому что он на живых людей охотился и голыми руками их мог убивать.
– Не было такого…
– Ой, извини, это же вроде как твой друг, да? Скажешь, он своей силой не заставлял мечи лететь в послов, которые жаловались на налоги? Не сжег деревню, которая подняла бунт? И перед этим он, конечно же, не запер всех ее жителей с женами и детьми в их домах. Я читала! Провалиться, да он даже жену свою засадил в башню, потому что ей вроде как не нравились его законы!
– У нее была интрижка, вот он и…
– А-ааа, ну это другое дело. Тогда все нормально. Конечно, так и нужно! – я вскинула руки, и тут же опустила. Слишком уж близко я принимаю к сердцу истории из книг – Курт всегда смеялся над этим. Вздохнула и продолжила уже спокойнее. – Это из-за королей Мраков ненавидят. В первые годы после того, как Оттона свергли, их отлавливали и убивали, в лучшем случае, выгоняли из городов. Они поэтому стали воровать и побираться. А потом Директория установила законы. Это нормально, что нас считают, зато знают, кто, где и чем занимается. И когда Мраки пропадают и не являются на отметку, Директория будет искать его. Потому что законом запрещено убивать или калечить Мрака. Это лучше, чем было. И слава Покровителю, что нет больше таких сильных Мраков, чтобы они могли захватить власть.
– Это мы еще посмотрим…
Я подняла глаза на Рингольда и даже открыла рот, чтобы спросить, что это значит, но меня прервали шаги за дверью.
Глава 8. Вкус крови
Мы с Рингольдом обернулись. В библиотеку вошла Криспина. Провалиться, дверь всё-таки была не заперта! Хозяйка пансиона вела за руку рыжего тощего мальчишку. Следом шел Курт, который ступал след в след, тянул шею и смотрел неотрывно в затылок Криспины.
Мальчишка на ходу жевал яблоко, но это не мешало ему безостановочно болтать.
– Ту вазу в коридоре у актового зала не я разбил, – щека его так и бугрилась из-за огромного куска.
– Да, конечно, – улыбнулась мадам Оверон.
– О-о, и клумбу с лилиями – это тоже не я.
– Да, милый.
Тихий голос Криспины не успокоил рыжего. Он шарил глазами по комнате в поисках вдохновения и остановился на мне, потом посмотрел на Рингольда по другую сторону стола и на книги, разложенные между нами.
– И на стене теплицы то слово не я написал, – пацан мощно сглотнул.
– Какое слово? – женщина придержала его за плечо.
– Никакое, – рыжий поперхнулся.
Мадам Оверон обошла его и присела на корточки.
– Персик, милый, я не собираюсь тебя ругать. По крайней мере, сейчас, – она замолчала, но продолжала ласково улыбаться ему. – Я всего лишь хотела попросить тебя о помощи.
Персик скривил губы и поднял глаза к потолку.
– Мне нужно, чтобы ты использовал свои способности. Всего раз. Ты меня очень выручишь, – она пыталась поймать взгляд пацана, но тот нарочно вертел головой. Тогда Криспина кивнула на его руку. – Тебе ведь понравилось яблоко. Хочешь еще?
Мальчишка тут же уставился на нее и засопел.
– Два! Нет-нет. Три!
– А ты своего не упустишь, – засмеялась мадам Оверон и поднялась, – но так и быть.
Она подошла к окну, открыла створку и отломила ветку ближайшей яблони с несколькими цветками. Криспина вернулась к столу и опустила побег на книги. Ее тонкие пальцы сжали обломанный край. Мгновение ничего не происходило. Но тут едва появившиеся цветы стали расти, их лепестки раскрылись у меня на глазах и быстро опали, вместо них появились зеленые узелки, они стали стремительно увеличиваться и менять цвет. Меньше чем через минуту на ветке было с полдюжины больших, красных яблок.
– Вы заставляете фрукты созревать? – я не смогла сдержать восхищения.
– Не фрукты, только яблоки, – она тихо усмехнулась.
И все равно неплохо. Способность, от которой есть толк, – впечатляет. В Ниневии яблони везде, так хоть с голоду не умрешь. Я заметила, что Рингольд опять уткнулся в книги – словно его не впечатлило то, что сделала Криспина.
Мадам Оверон тем временем сорвала три плода и протянула их мальчишке, который уже подпрыгивал рядом.
– Три яблока для Персика, как и обещала.
Пацан схватил фрукты и запихнул за пазуху.
– Теперь твой черед сдержать обещание, —женщина отошла к другому столу.
Там она открыла пару ящиков и вскоре вернулась с подносом, на котором тихонько позвякивала рюмка и нож для бумаг. Персик уже забрался на стул по соседству с Рингольдом – тот все же оторвался от книг и молча наблюдал, как мальчишка громко хрустнул яблоком, положил огрызок рядом с книгами и принялся интенсивно жевать. Курт присел на стол рядом со мной и всем видом показывал, что не замечает Рингольда.
– Курт, боюсь мне придется сделать вам больно. Но совсем немного, обещаю. Вы позволите руку, – Оверон взяла нож и протянула ладонь.
Курт тут же накрыл ее своей, но мотнул головой и перевернул ладонь пальцами вверх – Криспина явно не собиралась держаться за руки. Она быстро, но сильно уколола его мизинец острием ножа. По пальцу потекла кровь. Оверон положила нож и взяла рюмку. Кровь Курта потекла по стеклянным стенкам. Когда красная жидкость покрыла дно, а сама струя иссякла, Криспина достала из кармана платок и протянула моему брату. Затем она обошла стол, на ходу улыбнувшись Рингольду, и поставила рюмку перед Персиком.
Мальчишка взял сосуд, поднял на уровень глаз, повернул к окну. Он принялся наклонять рюмку из стороны в сторону, опустил к лицу и помахал ладошкой, словно оценивал аромат. Когда я уже с трудом сдерживала смех, Персик окунул палец в кровь и засунул его в рот.
– Что за… – Рингольд отпрянул от пацана. Я поморщилась. У Курта открылся рот.
Мальчишка не обратил на нас внимания, он водил пальцем по зубам, прикладывал к языку и даже причмокивал.
– Горечь. Его силы связаны со временем. Хм, редкий дар, – начал медленно Персик и снова запустил палец в рюмку. – Но привкус очень легкий, он быстро растворяется, время – не преграда. Он – перемещается во времени. Вкус быстро пропадает. Ты не можешь перемещаться надолго.
Последние слова он сказал уже изрядно позеленевшему Курту и снова причмокнул.
– И еще какая-то странная нотка…
Пацан замер. Уставился на дно рюмки, вытер пальцем последние капли и отправил их в рот и пососал палец, уставившись в стену. После в нерешительности поднял глаза на мадам Оверон. Та кивнула.
– Мята. Способность искать людей. У него… две способности?
Криспина еще раз кивнула. Я вскинула голову – этого не может быть.
– Бодуэн сказал, что средство «изменит» способность Курта. Но нельзя же добавить Мраку еще одну, – обратилась я к женщине, но сразу с тревогой глянула на брата.
– Как видите, можно, – почти грубо прервала меня Криспина. – Персик не ошибается.
Все замолчали. Я переваривала информацию, пытаясь уложить все в голове. Получалось с трудом. Рингольд тем временем не спускал взгляда с пацана, который снова взялся за яблоко.
– И как ты узнал про свою способность?
– Прафта хофеф взнать? – Персик разговаривал с набитым ртом.
– Нет.
– Подождите. Но Вормский сказал, что ученые пытаются придумать, как избавить Мраков от способностей, – я зажала голову руками. – Пытаются нам помочь, а не сделать хуже. Зачем это?
– Наверное затем же, зачем он сжег ваш дом, – Криспина обернулась ко мне, и от нежности, с которой она разговаривала с Персиком и Куртом, не осталось и следа. Она подняла с подноса нож и стала поигрывать им. – Неужели вы не помните, как он сгорел?
Я задумалась, даже оперлась на спинку ближайшего стула, чтобы лучше сосредоточиться. Перед глазами вновь встала стена оранжевого пламени, которая пожрала наше пусть жалкое, но все же жилище. Дом, в котором нас никто не трогал, где мы могли жить. Собственное место в мире, о котором я так мечтала! Огонь уничтожил его. Спокойно, уверенно, не споткнувшись о промокшие и плесневые бревна. И тут я вспомнила кое-что еще.
– Там были двое. Они, они подожгли дом. Точнее, они сами его и жгли. Я помню: у них огонь в руках появлялся. Кто…
Я смолкла. Потому что уже знала ответ на свой вопрос, хоть и не могла поверить в это. Поджигатели были высокими мужчинами в черном. Оранжевый свет отбрасывал блики на блестящую кожу их жилетов и то и дело вырывал из темноты пятиконечную звезду у них на груди.
– Это были охранники Вормского. Но, но зачем? Они ведь могли ранить Бодуэна. Они что, подняли бунт?
– Нет, я уже говорила вам. Бодуэн Вормского к тому моменту внутри уже не было. Он вышел и отдал приказ поджечь дом. Ведь он знал, что вы вернетесь туда, – Кристина повернулась к Курту.
– Провалиться! Он у меня это выпытывал перед тем, как дать… – Курт тоже оперся на спинку стула.
– А теперь, – Кристина перевела взгляд на меня. – Как именно те двое жгли ваш дом.
– Что значит, как…
И я в который раз осеклась. Меня порядком раздражало, что вновь и вновь меня выставляли дурой, но… но… Криспина говорила о действительно важных вещах. Наш дом жгли двое стражей. Они одинаково вскидывали руки, в их ладонях появлялись одинаковые языки пламени. Вот только…
– У них была одинаковая способности, но… Так не бывает, – я закусила губу и посмотрела на Криспину, она терпеливо кивнула. – Не бывает двух одинаковых Мраков.
– Видимо, бывает, если приложить к этому усилия. И связи. И средства, которыми владеет Вормский. Он может сделать Мраков с одинаковыми способностями или… – она посмотрела на Курта, – добавить ещё одну. Он может очень многое, если хочет добиться своего. Это был его план. Он хотел использовать вас, чтобы убить Рингольда. То, что при этом погибли бы и вы, думаю, его не сильно беспокоило.
Я молчала. Это звучало очень странно. Зачем члену Директории вообще связываться с Мраками. Официально им запрещено устраиваться на государственную службу. А тут – Мраки-охранники. Мрак, который должен найти для него ребенка. Ребенка, которого он хочет убить.
– Зачем ему ты? – я запоздало поняла, что долго смотрю на Рингольда. И тут же вспомнила, что уже задавала этот вопрос. – Что за «страшный секрет» ты знаешь? И зачем искать тебя, если ты был в другом мире? Проще же оставить тебя там?
Рингольд насмешливо поднял руки, словно говоря, что не имеет представления. Он опять издевался!
– Это правильные вопросы. Но для ответов на них сейчас не время, – поспешила отвлечь меня Кристина. Она встала между мной и Куртом и положила руки на наши плечи. Я напряглась: не люблю, когда меня трогают посторонние. – Но скоро вы все узнаете. Через несколько дней сюда приедут мои друзья, и мы сможем все детально обсудить. и вы поймете, что мы вам не враги. Пока же вы можете чувствовать себя как дома. Персик, пожалуйста, покажи гостям, где у нас кухня. Они, наверняка, голодны.
Криспина поднялась, давая понять – разговор подходит к концу. Персик, который давно не обращал на разговор внимания и жевал второе яблоко, поднял голову, кивнул и соскользнул со стула. С трудом соображая я двинулась за ним к двери. Закрывая ее за собой, я увидела, как рыжеволосая женщина подсела к Рингольду и они склонили головы. Но расслышать, о чем они говорили я не смогла.
– А еще в твоей крови было что-то протухшее, – Персик подождал, пока Курт тоже выйдет и закрыл за ним дверь, – как старые носки, что ли…
– Сам ты старые носки, – брат пихнул пацана в плечо.
Глава 9. Сложности с обедом
Персик повел нас обратно тем же путем. Шел он медленно и все время посасывал указательный палец, даже перестал жевать яблоко.
– Значит, можешь в прошлое попадать, – пацан резко остановился посередине галереи и обернулся к Курту. Тот едва не налетел на мальчишку.
– Ты же сам…
– И при этом можешь найти конкретного человека. Нужен портрет? Нет, просто представить его себе, – Персик не спрашивал, а рассуждал вслух. – И для этого нужно…
Он снова перекатил слюну во рту, облизал губы и поднял глаза.
– Ну да, что ж, попробуем…
Он шагнул к деревянным перилам, на секунду занес руку, словно хотел опереться. Резко опустил ладонь на ограждение и… исчез. Растворился. Я поперхнулась вдохом, брат же и вовсе пришел в ужас.
– Что с ним? Что случилось? – он замахал руками в воздухе там, где мгновение назад стоял Персик.
– Мне кажется, он только что… применил твою способность.
– Как?
– Не знаю…
– Это я тоже так выгляжу, когда прыгаю? – после минутного молчания Курт сделал шаг назад и огляделся. – Как-то странно и страшно. Раз – и нету.
– Ага, – я подошла ближе, провела ладонью по перилам – там, где Персик коснулся их. Пальцы споткнулись об острую шляпку гвоздя.
– Нам-то, что теперь делать?
– Не знаю, – я облокотилась на перила и уставилась на детвору во дворе. – Все, что они говорят про Вормского. Звучит складно. Но так странно. Я не могу в это поверить. Зачем члену Директории кого-то убивать? Он же один из пяти самых главных людей в стране. Ему это не нужно. Да и сами эти… Криспина, Рингольд, и те их друзья в плащах. Они сами темнят. Так и не сказали, что делали тогда в лесу у нашего дома. Вдруг они что-то плохое задумали, а мы вляпаемся. Нас же потом и накажут. Наверное, лучше все-таки уйти. Но куда? Дом-то сгорел. Курт, я честно не знаю, что нам делать.
– Я имел в виду, что с обедом делать. Пацан нас на кухню должен был отвезти, я есть хочу. А он свалил.
Я уставилась на брата. Но махнула рукой – его не исправить. И снова посмотрела на детей.
Девочка, которую мадам Оверон отчитала, отрастила косу в несколько метров – ее подруги с визгом прыгали через них как через скакалки. Парень лет шестнадцати подошел сзади к девушке, которая читала книгу, выглянул из-за ее плеча и дунул. Страницы книги стали переворачиваться с невероятной скоростью, пока задняя обложка не захлопнулась. Девушка вскрикнула, обернулась и стукнула парня закрытой книгой по голове. После чего встала и, задрав нос, двинулась к дальнему корпусу. Парень хохотнул и еще раз резко дунул, отчего подол юбки у девушки приподнялся.
Никто не скрывал свои способности. Да, все здесь были Мраками и не косились друг на друга, и все же зачем выставлять это напоказ? Но детям, похоже, здесь нравилось. Не то, что нам с Куртом в приюте Гирсу. Где главным развлечение были драки с другими – обычными – детьми.
– Как думаешь, этот Рингольд правда короля видел? – Курт подпрыгнул и сел на перила, отчего они заскрипели.
– Сомнительно, – усмехнулась я. Но про себя подумал, что неплохо бы было его еще раз проверить на знание истории. Наверняка, я смогу его на чем-нибудь поймать, тогда я пойму, что вся его история – полная чушь. Тоже мне, знает «секрет».
– Но я чувствовал, что это именно он – тот пацан с портрета.
– Пусть так. Но кто сказал, что этот мальчик жил четыреста лет назад?
– О, Покровитель, ты такая зануда! – Курт закинул голову.
– А еще, – я не сдавалась, – у Мраков, что жили в те времена, тем более при дворце, были сильные способности. Что-то я ничего подобного у этого Рингольда не заметила! Он разве что дверь закрывать умеет.
– Дверь?
Раздался громкий всхлип. Я обернулась – у перил стоял Персик. Он быстро отвернулся, но я все равно видела, как он трет лицо рукавами.
– Эй, Персик, ты чего? – я обошла мальчугана и, как Оверон ранее, присела перед ним на корточки.
– Ничего, – Персик громко шмыгнул носом, из глаз скатилось по слезинке.
– Очень даже чего! – Курту дернул мальчишку за плечо. – Ты что, мою способность использовал? Тебе кто разрешил? Не смей!
– Тебе что, жалко что ли? – Персик размазывал слезы, оставляя разводы на чумазом лице.
– Да нет, – теперь Курт растерялся и даже отступил. – Просто хотел узнать, зачем?
– Я хотел повидать…
Он опустил голову, нашел ботинком трещину в полу принялся ковыривать ее носком. Я тронула его за плечо.
– Маму, – тихо добавил он, подняв на меня красные глаза. – Ее больше нет.
Мне стало так нестерпимо жалко мальчишку, что я тут же обняла его. Он вцепился в мои плечи, ткнулся мокрым лицом в шею, но тут же отстранился.
– Я ей яблоко отдал.
– Молодец, – так же тихо ответила я.
– Я не понял, – Курт выждал несколько секунд, но на дольше его не хватило, – как это ты вот так – захотел и прыгнул? Тебя же никто не пугал.
– Ты совсем дурак что ли? – Персик последний раз шмыгнул носом. – Тебе не нужно пугаться, можно просто сделать больно.
– Ну да, просто… – Курт огрызнулся, но тут же затих и явно задумался. Ненадолго. Живот снова заурчал. – Ладно, малой, ты вроде кухню нам должен был показать.
Мы вернулись в центральное здание с большой лестницей в холле. Справа от неё оказался обеденный зал, откуда по коридору мы попали в кухню.
Там вперемешку стояли лавки, длинные деревянные столы, печи и огромные котлы – в таких как раз с легкостью можно было спрятать ребенка. Персик кивнул нам на первую попавшуюся скамью и скрылся за высокой кастрюлей. Скоро он вернулся, ведя за собой сухопарую женщину в фартуке.
– Тетя Изольда, этих, – к пацану вернулась вся его дерзость, и он просто ткнул в нас пальцем, – надо накормить. Мадам Оверон так сказала.
Женщина кивнула, вытащила из ближайшего ящика тарелки и поставила перед нами.
– Что хотите? Курочка? Картошка? Устроит?
– А есть? – Курт вдавил ладонь в живот, который вновь урчал.
– Так я быстренько приготовлю.
Женщина радостно запустила руки в ближайший мешок и вытащила с дюжину клубней. Курт застонал – еду придется ждать. Кухарка, напевая себе под нос, проворно почистила картошку, на весу порезала клубни на большие куски и бросила в кастрюлю. Когда она отошла в дальний конец кухни, брат со стоном опустил голову и постучал лбом по столу. Я тоже изнывала от голода, но еще могла держать себя в руках.
Вернувшаяся Изольда со смехом бросила в кастрюлю несколько сырых куриных ножек. Что ж, хорошо, что не пришлось ждать, пока она убьет ради нас птицу и ощипает ее. Кухарка добавила в посуду несколько щепоток соли и специй и поставила кастрюлю перед нами.
– Эм, – брат с тоской глянул на сырое мясо и клубни. – Это есть?
– Ну что ты, дурашка, – кухарка снова зашлась в смехе.
Она запустила в кастрюлю руки и принялась мешать. Вскоре оттуда повалил пар и божественный запах жаренной курицы. Через минуту Изольда голыми руками достала дымящуюся еду и разложила ее по нашим тарелкам.
– И мне даже наплевать, что она не помыла руки, – прошептал Курт, когда женщина отошла за хлебом, и набросился на еду.
– Ну, Персик, а ты, что-нибудь хочешь? – Изольда вернулась и потрепала пацана по голове.
Тот в задумчивости глянул на огрызок последнего яблока.
– Булочку.
– Ну, булочку, так булочку.
Кухарка открыла одну из кастрюль – там поднималось тесто, – оторвала вязкий кусок и стала перекладывать из руки в руку. Скоро в ее ладонях была запекшаяся плюшка с хрустящей корочкой.
Я нахмурилась. Все-таки странное место. Директор выращивает яблоки, а кухарка – готовит голыми руками, и обе совершенно не стесняются делать это. Конечно, это приносило пользу. Но это было так неправильно, так противоестественно.
– Привет, – звонкий голосок прозвучал над самым ухом и отдался эхом в черепе, – Как тебя зовут?
Я обернулась, прочистила ухо пальцем и тряхнула головой – там все еще перекатывался вопрос. Позади стояли две одинаковые, смуглые девчушки с черными волосами и очень темными, почти черными глазами. Они синхронно засмеялись, и этот звук вновь стал биться между ушами. Голова закружилась, я выронила вилку и схватилась за край стола.
– Эй, кончайте! – прикрикнул Персик. Пацан бросил булку на стол и сидел, зажав уши.
Девочки пожали плечами, но смолкли, обошли стол с двух сторон и уселись напротив меня и Курта. Брат тоже растерянно мотал голову. Как только взгляд его обрел осознанность, он вернулся к тарелке.
– Как тебя зовут? – повторила вопрос одна из них. – Я Кали, а это Тали.
Обе девочки одинаково наклонили головы в ожидании ответа. Когда я назвала свое имя, они повернулись к Курту, но он так и не оторвался от еды.
– А это, – Тали ткнула в него темным пальчиком, – твой принц?
Я прыснула, Курт закашлялся.
– Нет-нет-нет. Нет. И снова нет. А потом еще раз нет. Это всего лишь мой брат.
– Всего лишь, – передразнил Курт.
– А где твой принц? – Кали и Тали уперли локти в стол и положили подбородки на ладони.
– Эм, у меня нет принца.
– Почему? Ведь ты уже взрослая? А у всех взрослых должны быть принцы, – возмутилась одна из близняшек. Вторая вытащила потрепанную книжицу и ткнула в нее пальцем.
Я засмеялась. Все ясно – начитались сказок.
– А где ж тогда моя принцесса? – Курт наконец отложил ложку.
– Ты принц?
– Нет.
– Тогда тебе не положена принцесса.
– Не понял. Если всем не принцессам, – брат ткнул меня локтем, – полагается по принцу, то кто останется остальным – не принцам.
Я опять засмеялась. Брат был прав. Рассуждения близняшек оказались совершенно нелогичными. Они, кажется, тоже поняли свой промах – хмурились и переглядывались. И им явно не нравилось, что Курт рушит их представление о мире. Я подумала, что сейчас они обиженно подожмут губы и уйдут. Но Кали и Тали остались.
– Ударь себя! – их голоса вновь зазвучали одновременно, но теперь это были взрослые почти грубые голоса.
– Что? Зачем? – засмеялся Курт. – Не буду…
Хлоп!
Ладонь брата с размаху ударила его по щеке. Голова дернулась, и Курт теперь смотрел не прямо, а вбок – на меня. Глаза его расширились от ужаса.
– Еще, – скомандовали девчонки.
В ход пошла левая рука. Голова Курта развернулась в другую сторону. Приказы Кали и Тали отзывались звоном даже в моей голове, перед глазами словно встал туман. Стало страшно. У этих детей тоже были способности. Но, в отличие от Криспины, они могли навредить.
– А теперь…
Девочки задумались, какую еще пакость устроить Курта, он воспользовался секундной задержкой.
– Вы, а ну, цыц! – рявкнул он, схватив для убедительности вилку и тыча ей в сторону близняшек. – Идите отсюда!
Голос и жест были такими пугающими, что даже я сжалась от страха. Сестры смолкли, выскользнули из-за стола и, взявшись за руки, побежали к двери. Звон у меня в голове почти смолк, но вернулся, когда Курт со стуком бросил вилку в тарелку.
Очень странное место. Я не была уверена, что хочу здесь оставаться. Все-таки Мраки не должны использовать свои способности.
Глава 10. Темный Орден
В следующую неделю про нас, кажется, все забыли. Ночевали мы в той же комнате, где проснулись в первый день. Правда, Курт заартачился и не захотел вновь спать на тесной кушетке. Договорились спать на ней по очереди. Днем мы бесцельно слонялись по зданиям и школьному двору. Он то наполнялся крикливыми детьми, то затихал, когда детвора уходила на уроки. Ели мы в общей столовой вместе с гостями пансиона. Это была странная публика. Можно было встретить Мрака в поношенной одежде и с грязными волосами – он ел быстро, словно голодал несколько дней, – а за соседним столом мог сидеть респектабельный мужчина в сюртуке с иголочки и с печатным листком с новостями, что вешали на досках объявлений в столице и крупных городов Ниневии.
Они приезжали и приходили обычно поздно вечером. Кареты или пешие Мраки быстро скрывались вдали подъездной дорожки. Она была действительно длинной, а территория пансиона – огромной. Настолько, что, гуляя мы с Куртом, не могли дойти до выездных ворот. Прямо на территории, вскоре за школьными лужайками начинался лес – с ручьями, полянами и старыми упавшими деревьями. Было непонятно, насколько далеко тянется этот лес и что за ним.
Иногда мы заставали за завтраком преподавателей школы во главе с Криспиной. Время от времени к ним присоединялся Рингольд. Он всегда сидел рядом с мадам Оверон и что-то тихо обсуждал с ней. Женщина склонялась к нему, слегка поворачивала голову и смотрела на него не прямо, а из уголков своих красивых глаз. И хотя Криспина была лет на десять старше пришельца из другого мира, я часто ловила себя на мысли, что они были бы очень красивой парой.
Между приемами пищи Курт валял дурака, играл в мяч со старшими школьниками, пытался даже приударить за парой местных учениц. Те хихикали и неправдоподобно пугались при его приближении. Мне было скучно от безделья и неуютно среди Мраков, которые так открыто, неприлично использовали свои силы. Я скучала по работе и чувствовала угрызения совести перед месье Гийомом. Как он там без меня справляется в трактире? Наверняка, думает, что я сбежала, когда надоело трудиться – типичный Мрак.
Еще я мучилась от неопределенности. Я не могла понять, как отношусь ко всему случившемуся. Что-то мешало мне до конца поверить в злой замысел члена Директории. Но и отбросить аргументы Криспины тоже не могла. А если это правда, то мы с Куртом были непрошеными свидетелями, и нам точно нельзя показываться за пределами защищенного пансиона. Поэтому я решила дождаться обещанного приезда друзей Криспины и объяснений, а потом уже решить, что делать.
Я стала проводить все свободное время, то есть почти все время, за книгами. Ходила в библиотеку, брала несколько томов и устраивалась с ними в беседке. В самой библиотеке было бы удобнее, но там почти всегда был Рингольд. Он бросал на меня короткий взгляд и возвращался к своим книгам. Это было довольно странно – с виду он не был похож на любителя чтения. Загорелый, очень высокий, с широкими плечами и большими руками он больше походил на головореза или заядлого зачинщика драк. Читал он про Оттона Бешеного, его свержение, изредка – мифы о древних королях.
Сегодня библиотека тихой не была. Рингольд не сидел, уткнувшись в очередной старый фолиант, а читал вслух – ровно и на удивление мелодично. После первой встречи мы не разговаривали, и я забыла – неужели у него такой красивый голос. Я решила не отвлекать его и прошмыгнула к полке, чтобы вернуть прочитанную книгу и взять новую.
– Привет.
Я вздрогнула. Стараясь не привлекать внимание Рингольда, я сама не заметила, что у другого конца стеллажа стоял молодой человек с русыми волосами до плеч и мягкой улыбкой.
– Эм, привет, – я смутилась и поспешила поставить книгу на место. Но она никак не хотела помещаться в зазор между другими томами.
– Давай помогу, – парень забрал у меня книгу, повернул и прочел название.
– Народное войско встало у рва вокруг королевского замка. Огненными стрелами они сожгли два моста из трех, чтобы Оттон не смог сбежать по ним, – Рингольд не обратил на нас никакого внимания и продолжал читать вслух.
– «Путешествие в Дильмут». Любишь читать про экзотические страны? Могу тебе кое-что посоветовать. Я, к слову, Серж.
Я одновременно пожала плечами, улыбнулась и опустила глаза.
– Лита.
Серж тем временем поставил мою книгу на полку повыше, взял соседнюю и протянул мне.
– О, спасибо. А про что…
– Войны подступили к главному мосту. И в замке люди хотели остановить тирана. Опустили мост и… – Рингольд читал старинный текст, не останавливаясь.
Нет, ну что за наглость. Я даже набралась смелости, чтобы попросить его быть потише, обернулась и замерла. Голос рассказывал про свержение Оттона, но губы Рингольда не двигались, он сосредоточился на книге перед собой.
– Не удивляйся, – прошептал Серж мне в ухо. – Это я сделал. Я могу заставлять книги рассказывать свои истории.
– Ух ты! – я в восторге обернулась. – Это так здорово! Можно читать одну книгу и слушать другую. Так успеешь вдвое больше.
Серж поморщился и покачал головой.
– Не-а, дребедень это, так только кажется. Ты либо читаешь, либо слушаешь. Если одновременно, то вообще ничего не поймешь, – и он легонько кивнул в сторону Рингольда.
Я зажала ладонью рот, чтобы не прыснуть со смеха.
– Зато можно слушать и делать что-нибудь монотонное, если нужны обе руки или, например, ночью, когда погасил свет, – сказал он почти беззвучно, но в библиотеке стало тише, и я смогла его расслышать. – Вот. Открой.
Он на секунду коснулся уголка книги в моих руках и улыбнулся. Я тоже улыбнулась и открыла том.
– Страна Аратта издревле полнилась золотом и лазуритом… – послышался со страниц знакомый мелодичный голос. Теперь было понятно, что это голос Сержа. Я закрыла книгу.
– Спасибо.
– Обращайся, – Серж снова улыбнулся. – Это отличная книга про легендарную «Золотую страну».
Я бросила взгляд на скромную серую обложку. Мне вдруг захотелось впечатлить Сержа.
– Тогда и выглядеть она должна соответствующе, – от моих пальцем потекли желтые разводы, и вскоре обложка окрасилась в цвет благородного металла.
– Эффектно. Так можно и… – но собеседник умолк на полуслове. Он смотрел мне за спину.
Я обернулась. Позади стоял Рингольд, в руках у него был толстый старинный фолиант.
– Закончилась. Теперь эту, – протянул он Сержу новый том.
Парень аккуратно коснулся обложки. Рингольд тут же развернулся и зашагал к столу, за которым сидел. Он раскрыл книгу, и библиотека снова наполнилась звучащей историей.
– Первым царем Ниневии, согласно преданиям, был…
– Пожалуйста, – прошептал Серж и закатил глаза.
Я все-таки прыснула.
– Кстати, – голос Рингольда перекрыл все остальные звуки, – Сегодня в восемь ужин у Криспины. Будь там. Ты и этот твой…
Мужчина за столом помахал рукой в воздухе, не поднимая головы.
– Курт? – подсказала я.
Он кивнул и углубился в чтение.
– Мой брат, – поспешила я объяснить Сержу.
Тот улыбнулся.
***
Когда мы встретились, Курт уже получил свое приглашение от Криспины – его передал Персик. Он же вызвался проводить до кабинета директора пансиона. Без двух минут восемь Курт постучал в высокие дубовые двери.
– Курт, какой вы пунктуальный, прошу входите, – мадам Оверон посторонилась и вытянула руку в приглашающем жесте. Тут ее взгляд упал на меня. – Лита, вы тоже решили к нам присоединиться?
– Пусть войдет, – раздался из глубины комнаты голос Рингольда.
Криспина тут же посторонилась, впуская меня вслед за братом.
В кабинете было тепло и сумрачно. Комнату освещали полдюжины канделябров. У зашторенного окна стоял большой рабочий стол, на который присел Рингольд. Он разговаривал с кем-то, кто сидел в большом кожаном кресле. В комнате было еще шесть или семь мужчин разного возраста: пара совсем молодых – чуть старше Курта, другие двое – в летах, был даже один дряблый старик. Все они хорошо одеты – камзолы из плотной и дорогой ткани, литые пуговицы с эмблемами. В углу я заметила Сержа и с улыбкой кивнула – было приятно встретить знакомого.
Мужчины стояли небольшими группами: у стеллажа с книгами, у столика с напитками, – и что-то обсуждали. Когда мы вошли, лишь немногие повернули головы, двое сухо кивнули Курту, кроме Сержа, никто не обратил внимания на меня.
– А ужина не будет? – протянул Курт, оглядывая комнату.
На звук его голоса из кресла, что стояло к нам спиной, поднялся мужчина. Он был на полголовы ниже меня, и я видела, как отсветы камина пляшут на его блестящей лысине. На пухлом розовощеком лице расплылась широкая улыбка.
– Добрый вечер, добрый вечер. Курт, так понимаю? – он схватил руку моему брату. – Я – Эдмунд Веймар. А это – ваша сестра, правильно?
– Лита, – подсказала я, тоже протянув руку.
Мужчина радостно затряс и ее.
– Да-да. Прошу прощения. Я, видите ли, работаю в Надзоре, за день столько анкет перед глазами проходит. Профессиональная болезнь – не запоминаю имена, – он хохотнул, все еще сжимая мою руку. – И простите за то, что я усыпил вас тогда.
Перед глазами тут же встала картина: поляна, наш горящий дом и группа людей в темных плащах, что окружают нас. Один касается лба Курта, брат валится без сознания, потом пальцы тянутся ко мне. Я опустила глаза на наши все еще сцепленные руки. Мужчина тут же отпустил мою ладонь.
– О, прощу прощения, прошу прощения, – он вскинул руки. – Не бойтесь, погружаю в сон, лишь когда касаюсь головы. Надеюсь, вы не долго проспали тогда?
– Два дня, – буркнул Курт.
– Это совсем немного! – мужчина вновь засмеялся и хлопнул его по плечу. – Надеюсь, вы не в обиде. И я так рад, что вы теперь с нами! Наконец-то я могу вас порасспросить о вашей способности. Я ведь многое повидал. Но перемещения во времени… И вы переместились на четыреста лет назад! А еще дальше могли бы? – мужчина кивнул на столик справа, где стояли бокалы.
Брат тут же схватил вино и залпом осушил его, взялся за второй. Я подняла бокал с другого столика и пригубила напиток. Он был горький, маленький глоток оцарапал горло, и пить больше не хотелось. Но вернуть бокал на место я постеснялась.
– … всегда на три минуты? Вы засекаете время в своих… путешествиях? – Эдмунд Веймар продолжал засыпать Курта вопросами.
– Не, у меня есть часы – они звенят за пару секунд до того, как обратно прыгну, – Курт вскинут руку и показал кожаный браслет с циферблатом. Он наслаждался вниманием к своей персоне.
– Хм, – Эдмунд склонился над запястьем моего брата. – Но они стоят.
– А, они так не работают. Запускаются, когда я прыгаю и отсчитывают ровно три минуты.
– Как?
– Э…честно говоря, я не знаю. Их наш дружище Свен сделал. Однажды я с Литой прыгнул на неделю назад, как-то пропустил, что время вышло, не успел ее за руку взять, и она там осталась, в прошлом. Потом ей пришлось лишнюю неделю жить и прятаться, а то если б кто увидел, что их, Литы, в смысле, две, ей бы влетело. А потом неделя прошла. Я прыгнул с ней, вернулся без нее, и меня Лита, ну, которая в прошлом осталась, тут же встречает, и как вреза… эм… накричала на меня. Свен рядом болтался, и вот придумал такие часы сделать для меня. Чтобы я всегда знал, когда время истекает.
– Он тоже Мрак?
– Не, просто башковитый, хоть и зануда. Всю жизнь что-нибудь собирает и разбирает. Его, знаете, даже когда в яму на Проверку посадили, он принес с собой какие-то детальки, и в конце не хотел выходить – упирался, говорил, что еще не успел что-то там собрать.
Эдмунд хмыкнул.
– Что ж, вас хотели использовать, но просчитались, – он пихнул брата локтем под ребра и хохотнул, – Мы планировали прийти на подмогу, но вы и сами спаслись. Вы и наш…
Он с каким-то странным подобострастием, почти любовью глянул на Рингольда и счастливо хохотнул.
– Спаслись? – я вспомнила странный прыжок из пылающего дома и свой страх за Курта. Он должен был вернуться в огонь, но почему-то не вернулся. – Эм… но как?
– А разве вы не вылезли в окно? – захлопал ресницами Веймар.
Я нахмурилась. Может, после всего пережитого я просто забыла это? Вылазили в окно мы точно в жуткой спешке и панике. Или даже прыгнули через него с разбегу, поэтому я плюхнулась на траву лицом вниз.
– А зачем вы пришли на подмогу? – я все еще не могла сложить полную картину произошедшего.
– Ну, как же… чтобы… помочь, спасти, – Веймар растерялся и просто указал на Рингольда. А после быстро добавил. – Ну и вас, конечно.
Я потерла переносицу и глубоко вздохнула, чтобы скрыть раздражение. Весельчаку явно нужно помочь выстроить мысль.
– Так, кто «вы»?
– Ну, как же… Орден. Наш Темный орден.
Это было похоже на издевательство – Веймар говорит так, словно озвучивал элементарные вещи, но с каждым словом лишь запутывал меня.
– А можно чуть подробнее?
– Зачем? Вы ведь тоже состоите в Ордене.
– Что за Орден? – запоздало вклинился в разговор Курт. Он только что прикончил второй бокал и с любопытством разглядывал Криспину.
– Нет, не состоим, – я отмахнулась, – но подумываем вступить.
– Что же тут думать? – Веймар засмеялся и хлопнул себя по животу. – Вы ведь уже с нами!
– А чем мы все занимаемся в этом ордене, – я уже скрежетала зубами от его непонятливости.
– Ох, ну это вопрос на века. С чего же начать? Когда много лет назад был свергнут король Оттон…
– Триста девяносто четыре, – Курт выпятил грудь.
– О, а вы знаток истории.
Я поджала губы.
– Вы ведь помните, – продолжил Веймар, – какие темные времена наступили тогда.
– Мммм, конечно, – выдавил Курт и забегал глазами.
Я хмыкнула, конечно, он не помнил, что следующее столетие после убийства короля власть переходила из рук в руки. Каждый город выбирал своего претендента на трон, и в итоге тысячи людей гибли в войнах за власть. И это не считая Мраков. Мраков никогда не считают.
– Нам, Мракам приходилось особенно тяжко, ну, сами знаете. И мы понимали, что лучше всего нам прятаться. Так появился Темный орден, – Веймар обвел глазами мужчин, собравшихся в комнате. – Он стал приютом для Мраков, здесь спасали детей и тех, кого преследовали.
Я хмыкнула. Спасти Мраков до Проверки, чтобы им не поставили метку – про это я уже слышала. Тоже мне заслуга. У меня есть метка, но и жизнь нормальная… была.
–… и мы стараемся помогать друг другу, чем можем. Держим связь, подсказываем, где можно найти работу или жилье, – продолжал Веймар.
– А к нам тогда зачем пришли? Его спасти? – я кивнула на Рингольда. Каким бы добряком не был Веймар, я не верила, что этот странный Орден пришел на подмогу нам. Ведь у нас уже были метки. – Зачем? И откуда вы узнали, что Вормский приедет к нам?
– Оу, это прекрасная история! – Веймар сложил ладони перед грудью. Я была почти уверена, что он хотел захлопать от удовольствия, – самое важное дело, что совершил Орден за четыреста лет! Видите ли, наш человек, приближенный к Бодуэну, заметил, что тот ведет себя странно. Он выяснили, что Мрак-ясновидец сделал очень неприятное пророчество…
– Кто?
– Ну, Мрак-ясновидец, – вопрос смутил мужчину. – Мрак, который видит будущее.
– Это понятно. Но зачем это Вормскому?
– Чтобы предвидеть будущее, – Веймар захлопал глазами и поднял руки.
– Что за глупости! Член Директория не стал бы. На них работают нормальные люди. Им не нужно знать будущее, они же управляют страной и сами это будущее создают. Как они скажут, так и будет. Они не пойдут к Мраку за помощью.
– Но к вам же он пришли.
Я осеклась на полуслове, пораженная и пристыженная.
– И какое предсказание сделал тот Мрак? – я сменила тему.
– А, предсказание. За точность не ручаюсь, все-таки через трех человек пересказывали. Поэтому только суть. Провидец сказал, что в Ниневию вернется потомок короля-Мрака и свергнет власть, – Веймар всплеснул руками, словно рассказывал анекдот.
У меня открылся рот. Я посмотрела вниз на Курта. У него тоже упала челюсть. Не сговариваясь, мы повернули головы и посмотрели на Рингольда. Его светская беседа тем временем переросла в спор. Мужчины и мадам Оверон явно пытаются его в чем-то убедить, активно жестикулируя. Криспина даже коснулась его плеча, но Рингольд отмахнулся. Он наклонился к столику, взял бокал и выпил весь разом, а опустив фужер, вдруг посмотрел на меня, и глаза его сузились. Я поторопилась отвести взгляд.
– Ерунда, бред, глупости, – я замотала головой. – Не может он быть потомком короля.
– Конечно, это не потомок. Это его сын, – и Веймар вновь посмотрел на Рингольда с обожанием. – Видите ли, Вормский понимал, что найти потомка короля сейчас – невозможно. У короля был единственный сын. И чтобы не искать сейчас таинственного потомка, Бодуэн задумал убить самого сына короля, от которого этот потомок, скорее всего, и произошел…
– Но, но, его вроде как убили тогда, – Курт махнул рукой себе за спину, указывая на далекое прошлое. Он, как и я, не мог поверить во все услышанное.
– Вот именно, – Веймар все с такой же счастливой улыбкой хлопнул в ладоши. – Он поднял секретные архивы и выяснил, что мятежники не смогли найти принца, но все равно сказали, что убили всю королевскую семью. А еще в архивах было написано, что жена короля Оттона, Ядвига могла перемещать людей в неизвестное место. Она делала это с врагами короля, пока не отказалась. Наверное, поэтому он и посадил бедную женщину в темницу – это-то известный факт. Вот Вормский и решил, что мать отправила мальчика подальше от сражения. Тут-то ему и понадобился тот, кто путешествует в пространстве и времени. Такого Мрака не нашлось. Но нашлись вы. Нужно было лишь дать вам дополнительные возможности, и он…
– Напоил меня зельем, – Курт топнул. Мне показалось, что этим драматическим жестом он пытался скрыть обиду за то, что его использовали. – Ну, и привел я ему их принца, а дальше-то что?
– А дальше – он его убил, – тихо проговорила я, уставившись в ковер – темно бордовый, с золотым узором. – То есть думал, что убил. Ты был прав – он так дотошно выспрашивал тебя, Курт, куда ты возвращаешься после прыжка, и когда понял, что мы вновь окажемся в доме, поджег его.
Теперь в моей голове все сложилось. Кроме одного. Ну не мог сейчас в одной комнате быть принц. Сын короля Мраков, который жил четыре века назад. Я резко поставила бокал на столик. Стекло громко звякнуло, и несколько мужчин обернулись на меня, но мне было наплевать. Я шагнула к стеллажу с книгами и пробежалась глазами по названиям. Схватила самый толстый том об истории нашей страны, плюхнулась в ближайшее кресло и принялась судорожно листать страницы. Правлению Мраков было посвящено лишь несколько коротких параграфов, словно кусок истории хотели вычеркнуть из памяти. Однако в конце части автор радостно и во всех подробностях рассказывал, как свергали последнего монарха. Завершали главу три портрета: короля Оттона, королевы Ядвиги и принца Рингольда. Как я могла забыть это имя? А ведь я так гордилась своим знанием истории. Но главное – со страницы на меня смотрел тот же мальчик, что был на портрете, который дал Вормский.
Так вот, из-за какого «страшного секрета» Вормский пытался убить Рингольда.
Скрипнула входная дверь. В комнату скользнула девушка, едва ли старше Курта. У нее были белые тугие кудри и круглое лицо с широкой улыбкой. Проще говоря, она была милой до отвращения. Я тут же потеряла к ней интерес, зато брат вытянул шею.
– Здравствуйте, здравствуйте, – кивала она во все стороны, продвигаясь к нашей группе. – Пап, привет.
– Почему ты опоздала? Тебя все заждались, – Веймар попытался придать лицу обеспокоенное выражение, но задержалось оно ненадолго. – Это моя дочь, Розмари, она работает в секретарском отделе при Директории. Ну разве не умница?
Девушка улыбнулась еще шире, зарделась и пожала плечами, затем вытащила из сумки на плече небольшую стопку бумаг.
– О, все в порядке, просто нужно было собрать документы. Здравствуйте, мадам Оверон, я привезла последние новости.
Розмари потрясла листами перед Криспиной, которая вновь подошла к нам.
– Хорошо, Розмари. Мы дойдем до этого. Раз теперь все в сборе, давайте начинать.
Все двинулись вслед за ней к центру комнаты. Я же осталась сидеть в кресле в отдалении с книгой на коленях. Но я и со своего места видела Рингольда, который все еще стоял, прислонившись к столу, и мадам Оверон рядом с ним.
– Друзья, – начала Криспина, и голос ее дрогнул от волнения. – за последние несколько дней мы с вами совершили, возможно, самое важное дело нашего Ордена. Сколько лет… нет, веков. Нам приходилось прятаться. Мы давно потеряли надежду на то, чтобы выйти из тени. Но теперь у нас появилась надежда.
Она легко кивнула Рингольду, он не отреагировал. Хозяйка пансиона продолжила:
– Мраки больше не будут прятаться. Потому что с нами наш принц.
Все в комнате, кроме меня и Курта, зааплодировали. Мужчины, Розмари и Криспина долго хлопали в ладоши, однако Рингольд не выглядел ни счастливым, ни польщенным. Он поднял руку, и аплодисменты тут же смолкли. Криспина ни капли не смутилась.
– Мы верим, что вы сможете вернуть власть Мракам и спасти их от преследований и угнетений. Мы постараемся помочь всем, чем сможем…
– Но армию за четыреста лет вы не собрали, – Рингольд перебил ее со смешком, но я поняла, что ничего смешного в этом он не видит.
– А вы планируете идти на Директорию войной? – Веймар даже поднял руку, как хороший ученик в школе.
Рингольд хмыкнул и скривил губы.
– Мне тут дали понять, – он кивнул в сторону мужчин, с которыми до этого спорил, – что делать этого не стоит. У Мраков, видите ли, нет тех сил, что были раньше. Типа выродились после того, как всех сильных при революции убили.
Он бросил презрительный взгляд на ближайшего к нему мужчине. Раньше он стоял ко мне лицом, но теперь он повернулся, и я смогла рассмотреть его лицо.
И это стало еще одним шоком для меня – почти таким же сильным, как портрет принца в книге. Рядом с Рингольдом стоял Николас Клюни. Глава Сената Ниневии. Да, он не член Директории, но все же обладает огромной властью. Сенат разрабатывает законы, которые потом принимает Директория, следит за властью на местах. И он сейчас был на собрании тайного ордена Мраков. Ордена, который теперь планирует свергнуть власть в стране. А раз он был одним из них, – я обвела взглядом всех присутствующих и вспомнила все, что узнала об Ордене, – сам был Мраком! И этот человек придумывал законы против Мраков! Я задохнулась от возмущения.
– Если вы поднимете Мраков на восстание, многие из них погибнут, а положение оставшихся станет еще хуже. А у Директории большая армия, но, думаю, вы сами понимаете, что обычные люди за вами не пойдут.
– А ты оптимист, – Рингольд скрестил руки на груди и осмотрел Клюни с головы до ног. – Сразу на поражение настроен? Или просто боишься потерять свое теплое местечко? Неплохо устроились, пока другие в нищете живут только потому, что у них метки на руках.
Я впервые согласилась с Рингольдом. Один из самых важных людей в стране – Мрак, но даже не думает сделать что-то для них. Николас Клюни никак не отреагировал на выпад.
– И что же вы планируете делать, Ваше высочество? – раздался вопрос у меня из-за спины, я не успела рассмотреть, кто это был. Но голос был приятным и ровным, как у Сержа.
– Ваши коллеги, – Рингольд сощурился, кивнув на главу Сената, – предлагают использовать дипломатию. Считают, нужно дать Директории шанс решить вопрос мирно.
По комнате прошел шепот. Ближайшие к Криспине мужчины и Рингольд на заявление не отреагировали – кажется, уже знали о нем. А вот остальные, похоже, слышали впервые.
– Думаете, стоит отправить им… эм… письмо? – подал голос Веймар.
– Я ничерта не думаю. Думаю, гнать их поганой метлой надо, – опередил Николаса Рингольд. – Ага, отдадут они власть, да хрена лысого. Нагнуть их надо, но раз вы такие добренькие, ладно, давайте сначала поболтаем.
Мужчины нахмурились, я тоже, половина слов, что сказал названный принц была странной и непонятной. Но по раздраженному тону Рингольда, можно было уловить общий смысл.
– И как вы собираетесь это сделать? – спросил Серж. Теперь я не сомневалась, что это он – Серж подошел ближе и положил руку на изголовье моего кресла.
– Придётся разговаривать лично.
– Вряд ли они захотят общаться. Один из них предпочел убить вас без всяких бесед, – покачал головой третий мужчина.
– Спасибо, я помню. Поэтому мне тут подкинули идейку, – он кивнул на Криспину, – не с официальным визитом идти. А залететь ненадолго, так сказать, прощупать почву и быстро свалить.
Присутствующие переглянулись, некоторые нахмурились, кто-то потер лоб. Я напряглась, потому что поняла, куда он клонит. И это предложила Криспина? Так вот, зачем нас позвали. Точнее, в первую очередь, позвали Курта.
– И как вы планируете это сделать? – вновь начал мужчина у меня за спиной..
– Есть тут один способ, – Рингольд поднял глаза и уперся взглядом в Курта.
– Ам… – брат, развалившийся в кресле и слегка осоловевший от вина, попытался выпрямиться и принять достойный вид.
– Нет! – я поднялась, бросила книгу на кресло и подошла ближе к брату. – Нет. В прошлый раз, когда нас попросили прыгнуть, неизвестно куда, потом дом сожгли и чуть не убили.
Рингольд хмыкнул. Криспина нахмурились.
– Мы просим Курта, – женщина обратилась ко мне, но сделала акцент на последнем слове, – о небольшом одолжении, которое может предотвратить войну, а Мраку прийти к власти. Неужели вы, – опять нажим на последнее слово, – будете этому препятствовать?
Рингольд лениво оттолкнулся от стола и двинулся к нам. Он остановился напротив, посмотрел с высоты, а потом резко обернулся к Курту.
– Ты всегда у нее разрешение спрашиваешь?
– Я-я не знаю, – брат вцепился в подлокотники.
– Так как, поможешь мне, парень?
Пф, парень? Да они после встречи в библиотеки друг на друга волками смотрели. Неужели думает, что Курт на это поведется. За дураков нас держит? Брат растерянно переводил взгляд с меня на Рингольда, который почти по-доброму улыбался. Только вот неизменная морщинка так и темнела между бровями.
– А… а… а что мне за это будет?
Я закатила глаза. Какой позор! Продажная душонка!
Рингольд опешил – к такой выходке моего брата он, кажется, не был готов.
– Эм, короля-Мрака тебе недостаточно. Когда я буду править, над Мраками больше не будут издеваться, вы сможете спокойно жить, работать…
Курт поморщился. Рингольд тут же сменил тактику.
– Ну, а чего ты хочешь? Дом! У вас же вроде дом сгорел. Подарю вам новый. У Директории что-нибудь найдется или построим.
Брат скривил губы, а я свои закусила. Свой дом. Настоящий. Новый. Но при условии, что Рингольд станет королем. Я постаралась сдержать смешок. Со времен правления последнего короля прошло четыреста лет. И никто не позволит Мраку получить власть. Клюни был прав – даже сами Мраки никогда не пойдут на мятеж, им же хуже будет, а нормальные люди Мрака тем более не поддержат. Директория – вот законные правители. И правят гораздо лучше Оттона Бешеного. Они честные и справедливые… кроме Вормского. Я нахмурилась – они собирались убить ребенка и убить нас. Мраков, конечно, никто не любит, но и убивать нас запрещено законом. Таким людям не место в Директории. Наверняка, другие члены просто не знают о том, что он сделал. Но должны знать…
– Или хочешь всю жизнь в подворотне жить, прятаться, бояться и прятаться? Можешь, конечно. Только, – он кивнул на мою меченную руку, – не спрячешься ведь.
Я проследила за его взглядом, пробежала глазами по линиям клейма и вздохнула. Если этот принц попытается захватить власть, его убьют. Нельзя быть рядом с ним в этот момент. Но можно быть на правильной стороне. Главное, чтобы он не догадался.
– Хорошо, – прошептала я едва слышно.
– Вот и отлично, – Рингольд тут же выпрямился и наклонил голову вбок, чтобы обратиться к моему брату. – Ты готов? Заводи шарманку. Давай, нужно двигать.
– А, что? Сейчас? – Курт оторопел.
– Можем подождать пока для Мраков смертную казнь введут. Ну, давай, – Рингольд неторопливо покрутил рукой в воздухе. – Как ты это делаешь?
– Прямо сейчас? Я-я не могу… Да и вообще… Куда прыгать-то?
– К Директории. К самому главному!
– Я не знаю как. В прошлый раз я на портрет смотрел.
– Так, найдется, здесь картина или что-нибудь типа того, – Рингольд обернулся к мадам Оверон.
Та на секунду замерла, размышляя. Тут зашевелился один из мужчин, что до этого сохранял молчание. Он вытащил бумажник, а оттуда – банкноту в тысячу мин.
– Это подойдет? – он протянул купюру.
– Конечно, – Курт встрепенулся и схватил деньги. Затем бросил короткий взгляд на дарителя. Наверняка, размышляет, нужно ли будет возвращать.
В центре самой крупной банкноты в Ниневии был портрет главы Директории Дитриха Мосбаха. Короткие уложенные седые волосы, живые глаза и гладко выбритое лицо вопреки традиции отращивать бороду после пятидесяти. Курт провел пальцем по лицу на бумаге.
– Да… – его голос вдруг стал серьезным. – Я его чувствую.
Мне стало не по себе, эта его новая способность пугала меня, она была противоестественной, странной, чужой. Ее не должно было быть у Курта. Хотя священники говорят, что способностей Мраков в принципе существовать не должно…
Брат поднял голову и посмотрел влево, как раз на Веймара. Тот заозирался, потом ткнул себя в грудь в вопросительном жесте. Курт не обратил внимание, он, словно, смотрел сквозь мужчину.
– Зашибись! Что теперь? Мне тебя за руку взять? – Рингольд попытался вновь привлечь внимание.
– Н-наверное, – Курт выкарабкался из кресла, – только зашибать не нужно.
Рингольд цокнул языком, но тут же положил ладонь на локоть моему брату, я тут же вцепиться во второй.
– А ты куда? – принц поднял бровь.
– Туда! Не отпущу его одного, – рявкнула я.
Не рассказывать же ему весь план, который уже родился у меня в голове. Рингольд просто пожал плечами. Мы замерли. Прошла минута.
– Так не получится, – Курт как будто только сейчас вспомнил об этом. – Нужно, чтобы кто-то меня напуга…
Он осекся и оглядел присутствующих злобным взглядом. Затем стряхнул мою и Рингольда руки и двинулся к столу, затем вернулся – уже с ножом для бумаг.
– Курт…
– Нужно сделать больно. Помнишь, что пацан сказал? – он вскинул руки. В одной была зажата банкнота, в другой блеснуло лезвие. Мы вновь вцепились в его локти.
– Нет, так неудобно, – бросил Курт после нескольких глубоких вздохов. – Лита возьми его за руку.
Я послушала: отпустила брата и обошла, чтобы вложила пальцы в уже раскрытую ладонь Рингольда. Она оказалась сухой, горячей и шершавой – я успела заметить на коже несколько старых мозолей.
Курт тем временем неуклюже примерялся ножом. Он зажимал банкноту между пальцами, чтобы видеть лицо Дитриха. Второй рукой заносил нож, но никак не мог решить, где резать – по венам (я поморщилась, когда лезвие зависло над запястьем), по фалангам или по бугру под большим пальцем.
– Давай, может я? Если ты ссышь, – не выдержал Рингольд.
– Ничего я не ссу. Сам ты, – и Курт все же царапнул ножом. Где конкретно, я не успела заметить – прыжок смазал реальность перед глазами.
Глава 11. Переполох в архиве
Я думала, что мы попадем во дворец, где полно золота, мрамора и бархата. Разве не так должен жить человек, который правит страной? Но мы оказались между двумя стеллажами от пола до потолка. Их полки были заполнены ровными стопками бумаг. Больше походило на архив в Надзоре. В просветы между документами я смогла рассмотреть еще несколько стеллажей. Шкафы с документами стояли в два ряда, разделенные коридором.
В прошлое Курт прыгает бесшумно, поэтому, если здесь кто-то и был, он и не заметил троих незнакомцев. Рингольд выпустил мою ладонь, обернулся к Курту и вопросительно поднял руки. Тот в ответ поднял указательный палец, на секунду задумался и ткнул в стопку бумаг перед собой. Рингольд двинулся к коридору, но тут по комнате разнесся мужской голос. Мы замерли.
– И вы называете это успехом? – вопрос отразился эхом от высокого потолка. Голос был немного скрипучим, но твердым.
Я припала к стене бумаг в поисках просвета побольше. Краем глаза заметила, что Рингольд и Курт сделали то же самое. В щель между стопками я смогла рассмотреть небольшой помост за стеллажами. Там за столом сидел глава Директории Дитрих Мосбах. Престарелый мужчина выглядел почти также, как на банкноте в тысячу мин, если не считать отблесков газовых светильников на лице и сосредоточенного выражения. Он держал в руках папку и перелистывал бумаги.
– Конечно! Я проявил инициативу, выдвинул гипотезу, провел эксперимент и доказал ее!
Этот веселый и приятный голос я уже слышала. К Дитриху подошел еще один мужчина. Высокий, поджарый, с густыми черными волосами и обаятельной улыбкой. Бодуэн. Я вздрогнула и сжала кулаки. Этот человек хотел сжечь нас заживо. Провалиться! Для моего плана было бы лучше, чтобы Дитрих был один.
Я повернулась к Курту, но наткнулась взглядом на Рингольда. Тот вопросительно кивнул мне и одними губами спросил:
– Кто это?
– Вормский, – ответила я также беззвучно. Объяснять что-то Рингольду не хотелось, но это было проще, чем препираться.
Рингольд нахмурился и припал к своей щели между стопками бумаг.
– Сколько их? – вновь заговорил Дитрих.
– Вопрос не в бровь, а в глаз, дружище. В том-то и дело – много. Раньше на сотню приходился один, ну максимум два. А здесь, – Бодуэн подошел к столу и ткнул пальцем в папку в руках главы Директории, – каждый четвертый.
Я видела, как глубоко вздохнул Дитрих.
– Что вы с ними делали?
– Дорогой мой Дитрих, повторюсь, я экспериментировал.
– Что?
– Много чего. Видите ли. Обычное сидение в яме уже давно не вдохновляет. Дети знают о нем и морально готовятся. Я просто сменил тактику. Подключил эффект неожиданности. Право слово, мы просто их немного припугнули, ничего серьезного, ведь никто не пострадал.
– А этот?
Дитрих вскинул руку с одним из листов. Бодуэн склонился к нему.
– Ах, это. Мальчик оказался сильным, вырвался, побежал и упал с лестницы. Мы не сворачивали ему шею, Дитрих. Просто несчастный случай. Но это неважно. Важно то, как много мы смогли обнаружить. Подумайте, Дитрих, наверняка, их столько же и в других приютах. Скольких мы не смогли определить старыми методами? Это, – он взмахнул, указывая на стеллажи с документами, – лишь капля в море. Нужно пересмотреть всю систему. Проверять детей тщательнее. Перепроверить тех, кого проверяли! Дитрих, подумайте! Каждый четвертый! Они могут скрываться и среди нас. Нужно проверить всех.
– Вы с ума сошли! – Дитрих поднялся. – Такими методами? Я не позволю! Я запрещаю вам! Бедные-бедные дети. А что, если они и не знали об этом! А вы хотите обречь тысячи людей! Они же станут изгоями.
– Они того заслуживают, – Бодуэн стукнул кулаком по столу.
– За базаром следи!
Рингольд больше не собирался прятаться. Бросив эти странные слова, он отодвинул Курта и шагнул в проход между стеллажами. Со своего места я видела, как двое мужчин у стола обернулись, у обоих открылись рты.
– Какого… – первым пришел в себя Бодуэн. – Ты кто такой?
Провалиться-провалиться-провалиться! Сейчас он тут заявит, что правит всей Ниневией, распрекрасный принц. А нас потом вместе с ним в тюрьму посадят! Нужно было определить его.
Я метнулась вперед, отпихнула Курта и тоже вылетела в проход.
– Он хочет вас свергнуть и захватить власть. Он-он принц, – выдала я на одном дыхании.
Члены Директории только что спорившие, теперь одинаково нахмурились и подались вперед. Конечно, они ничего не поняли. Как я могла успеть все быстро объяснить? Рингольд тем временем обернулся ко мне и зашипел:
– Ля ты крыса!
Я пропустила оскорбление мимо ушей.
– А он, а он, – я кивнула на Вормского, – хотел его убить. И нас, а мы ничего не сделали. Мы вообще не знали. Он попросил…
Я начала задыхаться от паники и осознания, что делаю только хуже. Оправдаться совсем не получалось. Однако Дитрих задумался.
– Бодуэн, что это значит? – глава Директории обернулся. – Сначала дети, теперь это…
– Понятия не имею, – бросил молодой член Директории, но лицо его исказилось в приступе гнева.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70961323?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Вейл
Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это отбросы общества. Двадцатилетняя Лита – одна из них, но презирает падших мраков и мечтает о справедливом отношении. Из-за странного стечения обстоятельств Лита находит потомка древних королей, который мечтает захватить власть, и узнает, что правитель страны использует мраков в своих алчных целях. Теперь Лита стоит перед выбором: присоединиться к восстанию и спасти "своих" или принять сторону закона и заслужить благодарность правителя. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.
Анна Вейл
Мрак сердец наших
История тьмы: Мрачные души
Возгордился сын Покровителя и не захотел поклонится новому
творению отца своего. И свергнут он был в подземную Тьму.
И захотел отомстить он за изгнание свое, и приказал
Тьме поразить людей. Тьма та сделала грязными
тела людей, противны они стали Покровителю. А из тел
их проникла Тьма в души их. Стали они/
алчными и злыми. И нет им ни доверия, ни дружбы,
ни любви.
Из проповеди отца Ансельма, настоятеля
Храма Бога-Покровителя в Аккаде
Пролог
Человек передо мной горел.
И мне было его не жаль.
Пламя охватило волосы, за ними – рубашку и камзол. Мужчина дернулся, отпрянул и замахал руками, пытаясь сбить огонь.
Член Директории, один из пяти правителей страны, закричал. Душный воздух вздрогнул, звук разлетелся по комнате, отразился от стен и вернулся густой волной, сбив меня с ног. Я рухнула на колени. Стекло в окне лопнуло и брызнуло бриллиантовыми осколками.
Горящий человек побежал. Он не глядя бросился вперед. Так быстро, что оставил за собой полосу оранжевого света, но врезался в стену. Снова взвыл. Я зажала уши, чувствуя, как ладони вдавили в кожу стеклянную крошку.
Нужно было выбираться.
Пылающий человек метался по комнате, не разбирая пути. Вокруг летели искры. Листы со стола взмывали в воздух и загорались на лету. На четвереньках я поползла к двери. Зря. Мужчина споткнулся об меня и рухнул на пол. Я не сдержалась: пнула его по ребрам и даже вскрикнула от ярости и радости. Курт бы оценил мое новое отношение к Директории. Расскажу ему, если выживу.
Горящее тело откинулось на бок. Человек махнул рукой, чтобы ударить меня в ответ, но промахнулся. Кулак опустился на ковер. Мощная дрожь от его удара вспорола паркет, и доски вздыбились. Одна рассекла воздух рядом с моей рукой. Длинная заноза воткнулась в ладонь. Я перекатилась к столу, где пол был еще ровным. Но тут дикая боль пронзила мою ногу. Я вскрикнула и дернулась. Горящий лист упал на мое платье, ткань занялась огнем. Не хочу сгореть здесь живьем! Я сбила пламя и вскочила.
Между мной и дверью был живой факел. Человек замер, словно перестал ощущать жар. Оранжевые всполохи огибали глаза, и в них я видела ледяную ненависть. Он встал. Охваченный пламенем с головы до ног мой враг напоминал огненного демона, убитого Богом-Покровителем. Мужчина бросился на меня. Но я не бог, мне не победить…
За два месяца до…
Глава 1. Утро в Падающем доме
Меня всегда раздражало, когда Курт удваивался. Вот один мой брат плетется вниз по лестнице, зевая и потягиваясь, а второй с выпученными глазами только что влетел в кухню через черный вход.
– На завтрак не рассчитывай. Ты уже ел, – бросила я тому, за которым захлопнулась входная дверь.
– Еще нет, – возмутился второй – тот, что уже спустился, остановился рядом со мной и тер живот.
Я зажмурилась. Мы почти всегда прыгаем в прошлое вместе. Но в те редкие случаи, когда Курт делает это один, оказывается рядом с самим собой и попадется мне на глаза вот так, в удвоенном количестве, голова начинает кружиться. Два одинаково высоких тощих белобрысых парня, которые одинаково улыбаются, хмурятся и машут длинными руками. Словно в комнате стоит зеркало, но я в нем почему-то не отражаюсь.
Тем временем, Курт – настоящий Курт, то есть из настоящего времени, – схватил с тарелки еще горячую оладью и стал перебрасывать из руки в руку.
– А сосиски есть? – он оглядел кухонный стол, на котором я готовила завтрак.
– А ты на них заработал?
Курт поджал губы. Я же взяла тарелку с оладьями, банку с остатками меда и подцепив мизинцем кружку чая, двинулась к обеденному столу. Стол был шершавый, весь в царапинах и следах термитов. Местами из-за влаги и грубого обращения от него отошли щепки, и каждый раз садясь завтракать или ужинать, мы рисковали посадить занозу. Пусть так, но я буду есть за столом, как приличный человек.
Чтобы не смотреть на Курта из будущего, я обвела взглядом кухню. Вся мебель была в таком же плачевном состоянии, как и стол. Дверцы шкафов покосились и не закрывались, ножки стульев угрожали подогнуться в любой момент. Очаг почернел, а его кладка потрескалась – провалиться, дрова кончаются! Хотя уже май, вряд ли еще будут заморозки. Лучи весеннего солнце били в окно и высвечивали все убожество нашего жилища. Как же я мечтала о занавесках…
От покосившейся рамы взгляд все равно скользнул к настоящему Курту, который стоя запихивал оладью в рот – ну, что за варварство. Затем я все же глянула на Курта из будущего. Он по колено вывозился в грязи, и вокруг его ступней уже расползалась коричневая лужа. Я поморщилась.
По негласной традиции, когда Курт являлся из будущего, мы его игнорировали. Он тоже к нам не лез. Этому же Курту явно хотелось поговорить. Он сорвался с места и подбежал ко мне, оставляя цепочку мокрых следов. Я застонала – теперь пол придется мыть.
– Знаешь, что? Знаешь, что? – Курт навис надо мной.
– Не знаю, – ответила я, не поднимая головы, и сделала глоток чаю.
– Ты не представляешь, что произошло! – Курт вскинул руки.
– Что? – Курт из настоящего заинтересовался. Он взял свою кружку и тоже двинулся к столу.
Я бросила на него хмурый взгляд. Ну, вот зачем? Зачем знать, что случится в будущем, если этого не изменить? Мы это ещё в приюте выяснили. Если местные задиры собирались нас побить, как бы мы ни прятались, они все равно нас находили и все равно били.
– Когда? – я попыталась отклонить русло разговора, чтобы потянуть время.
– Вечером! Нет, ну ты представляешь, представляешь! – будущий Курт принялся ходить из стороны в сторону. С его ростом и длинными ногами получалось сделать всего по паре шагов в каждую сторону. – Я подхожу к дому…
– Постой, этим вечером? Сегодня, в смысле или когда?
– Да, сегодня-сегодня!
– А почему ты такой грязный?
– Так я и рассказываю, ну, не перебивай. Я к дому подхожу, и меня карета обгоняет и вот – облила. Вечером, кстати, дождь будет…
– Увлекательная история, – хмыкнула я.
Даже настоящий Курт потерял интерес и потянулся к новой оладье. Я шлепнула его по руке и указала на вилку. Он скорчил гримасу, но прибор взял.
– Да, я не про это. Лита, ну, послушай меня! Не в карете дело. То есть, в ней тоже, но не в самой. Там внутри был Бодуэн Вормский.
В первую секунду у меня отвисла челюсть. Во вторую я все-таки подняла голову и уставилась на будущего Курта. В третью – засмеялась.
– Бодуэн Вормский? Новый член Директории? Здесь? В Лагаше? Он заблудился что ли? Ехал такой из столицы по Королевскому тракт и свернул не туда? Ничего не путаешь? – я откинулась на спинку стула.
– Не путаю.
– Откуда ты его знаешь-то? Тебе же даже голосовать нельзя?
– Я плакат с ним видел.
– То есть ты утверждаешь, – я подперла подбородок локтем и сощурилась, – что один из пяти высших чинов Ниневии, взял и приехал в наше захолустье. И зачем?
– А я почем знаю!
– Ну и смысл тогда про это рассказывать?
Теперь гримасу скорчил будущий Курт. Зато настоящий подал голос.
– Приехал глянуть на знаменитые Падающие дома, – он качнулся на стуле и драматично – совсем как его версия из будущего – поднял руки к потолку.
Я глянула в окно. Там темнела дюжина домов – таких же ветхих, серых и покосившихся, как наш. Они ютились на краю крутого утеса: одна половина каждого цеплялась за твердую землю, а другая висела над пропастью. И лишь тонкие бревна фундамента, словно деревянные щупальца, хватались за склон и удерживали слабый баланс. Даже с моего места было видно, что пол у многих домов покосился, а крыша склонилась в сторону ущелья.
В Ниневии много прекрасных мест: красные озера Мохендро, Алмазные горы, Водопад тысячи сестер. Но некоторые путешественники по Королевскому тракту делали крюк, чтобы посмотреть на это убогое чудо инженерной глупости. Конечно, с высоты можно было рассмотреть сверкающие воды реки Тифр или зеленое море непроходимых лесов Джезире на другом берегу, только ехали сюда не за красивыми видами.
Искатели впечатлений надеялись увидеть, как какой-нибудь из домов сорвется и разобьется о скалы. Везло им редко. Дома падали со скоростью одна штука в пару лет. Да, наш тоже когда-то рухнет.
Пару лет назад Свен, наш с Куртом приютский друг, рассказал мне про рычаг. Уж не знаю, правильно ли я его поняла, но, когда мы заняли дом, я решила, что спальни будут в самой опасной его части – над обрывом. А кухня и гостиная – в той, что стоит на земле. Так, если дом упадет ночью, мы будем спать и ничего не почувствуем, а если днем – может, успеем выбежать на улицу. Вот такая я предусмотрительная. А Курт говорит – занудная. Еще посмотрим, кто прав, когда дом свалится.
Естественно, доброжелательных соседей у нас не было. Вообще никаких не было. Зато жилье нам досталось бесплатно.
– Мовет, уве ва просфотр теньги брать? – предложил Курт с набитым ртом.
– Конечно, если ничего больше придумать не можешь. Ты! – я резко обернулась к брату из будущего, отчего он вздрогнул. – Нашел сегодня работу?
– Ээм, – Курт забегал глазами, а потом вскинул руку, уставился на часы на запястье, постучал пальцем по циферблату и прицокнул. – Ну надо же, как время бежит. Вот и три мину…
Часы звякнули, Курт исчез. Просто испарился. Словно я моргнула – закрыла глаза всего на мгновенье, – а мир успел измениться. От этого тоже кружилась голова.
Нет, ну, каков прохвост! Я фыркнула и бросила злой взгляд на оставшегося Курта. Он, не чувствуя угрызений совести, доедал последнюю оладью – опять руками.
– А интересно, что Директория здесь забыла? – спросил он после большого глотка чая.
– Если они и правда здесь, то это дело не твоего ума, – огрызнулась я.
Можно было бы в сотый раз сказать ему, чтобы пошел искать работу, но мы уже выяснили – сегодня он этого не сделает. Поэтому я молча собрала чашки, отнесла на кухню и пошла за сумкой.
– Ты не рано? Только восемь, – Курт ковырял ногтем в зубах, раскачиваясь на стуле.
– В Секретариат нужно – отметиться.
Курт фыркнул и закатил глаза. Следом глаза закатила я. Ох, и нарвется же он однажды.
– Тебе когда идти?
– Скоро.
– Курт!
– На следующей неделе.
– Не откладывай до последнего дня. Сходи пораньше.
– Обязательно, схожу, отмечусь, ручки там поцелую, в ноги поклонюсь. На коленях перед ними ползать буду: «Пожалуйста-пожалуйста, отметьте меня, я ведь так хочу, чтобы меня считали, на мне клеймо ставили, как на корове на убой, и переезжать запрещали».
– Никто не запрещает тебе переехать, можешь свалить, когда захочешь.
– Схожу я, отстань.
– И посуду помой, – бросила я, перекидывая сумку через плечо.
Я двинулась к двери, но затормозила у порога. С коврика у двери, светло серого от времени, на меня уставились два коричневых отпечатка ног. Я опустилась на колени и коснулась ткани. Посмотрела на края коврика – снова на грязь. Разводы стали менять цвет – с коричневого на серый, – через минуты их вообще не было видно, а коврик вновь стал монотонно скучным и потертым по всей площади. Я не люблю это делать, но пятна я тоже не люблю. Ну и плевать, что они скоро появятся вновь, но оставлю я дом в порядке. Вот такая я – посмотрим правде в глаза – занудная.
Глава 2. Надзор над Мраком
Падающие дома окружал плотный лес. Сквозь него струилась старая почти заросшая дорога, по которой сейчас ходили только мы с Куртом, да ездили редкие любители поглазеть на развалины. Дорога вела к ближайшей деревушке – Борсиппе. Мы считали, что тоже живем в ней, хоть нас и отделяла миля дубовой чащи. Здесь мы покупали еду и одежду. Конечно, у тех немногих, что соглашались продавать нам. Обычно лавочники гнали таких как мы взашей, пока ничего не украли. Но когда я доставала деньги, некоторые все же становились сговорчивее.
Дальше – еще две мили вниз с холма. Полчаса – и ты в Лагаше. Город небольшой, но стоит на берегу Тифра ровно посередине между Северной и Южной столицами, поэтому приезжих всегда много.
Я ступила на мощеную дорогу и быстро влилась в поток мальчишек-молочников со звенящими бутылками в корзинках, прачек с красными руками и клерков в серых сюртуках и с серыми лицами. Как всегда к маю стены двухэтажных коричневых домов покрывались плотным ковром плюща. Поэтому местами Лагаш походил на зеленый лабиринт. В городе я ориентировалась хорошо, и зеленые стены мне нравились, особенно, когда плющ начинал цвести. Центр же города больше смахивал на лысую макушку, блестящую на солнце.
Главную площадь давным-давно выложили белым мрамором, в центре журчал фонтан – фигура Бога-покровителя держала сосуд, из которого в большую чашу лилась вода. На площади громоздились самые важные здания города: мэрия, церковь, школа, суд, большие магазины. Но для меня был только один путь – в Секретариат.
Секретариат – это закон. Здесь и штаб стражей, которые следят за порядком, и тюрьма, для тех, кто этот порядок нарушает, и Надзор за Мраками, который саму природу порядка ставят под вопрос. За такими, как я с Куртом.
Пять минут позора – и свободна на три месяца. Так я подгоняла себя, поднимаясь по широким лестницам. Все здания на площади построили много лет назад, они щеголяли высокими колоннами и резными фигурами на фасадах. Секретариат возвели недавно. Из огромных желтых плит без облицовки, вензелей и прочей, как казалось строителям, ерунды. Внутри по большим и пустынным коридорам с высокими потолками даже в жаркий день гуляли сквозняки и эхо. Единственным украшением на стенах были портреты бывших и действующих членов Директории. Мужчины на них проводили меня тяжелыми взглядами, когда я двинулась в дальний кабинет.
–Здравствуйте, я отмет… – я толкнула дверь, просунула голову в щель и осеклась.
За гигантским – от стены к стене – столом всегда сидел офицер Секретариата. Лысеющий толстяк, у которого я отмечалась последние два года. Не то, чтобы мы стали друзьями, но как-то пообтерлись, и процедура проходила с приемлемым уровнем неудобства. Но сегодня за столом сидел другой офицер. Незнакомый. Молодой и усатый.
– Я-я отметиться.
Офицер поднял голову от бумаг, смерил меня взглядом с головы до ног, потом с ног до головы, еще раз в оба направления и наконец кивнул. Я двинулась вперед, у стола протянула руку, чтобы отодвинуть стул, но вновь напоролась на колючий взгляд. В нем точно не было разрешения садиться. Я осталась на ногах.
– Руку, – выплюнул офицер.
Я подняла левую ладонь и повернула тыльной стороной, чтобы хорошо было видно клеймо – буква М в перевернутом треугольнике.
– Имя?
– Лиутгарда Гирсу, – отчеканила, глядя в потолок.
Проверка сама по себе вещь паршивая, еще и фамилию свою называть приходится. Да-да, Гирсу – по названию сиротского приюта. Люди, когда ее слышат, понимающе хмыкают: почти все Мраки из приютов – родители всегда торопятся избавиться от такого ребенка.
Офицер обернулся и кивнул старушке-работнице архива, что тихо сидела в углу. Она засеменила в соседний кабинет и вернулась с моей папкой. Мужчина раскрыл ее на последнем отчете и положил рядом чистый лист.
– Хм… Гирсу… Гирсу… возраст?
– Двадцать.
– Здесь написано девятнадцать, – офицер вскинул голову.
– Так, три месяца прошло…
– И?
– У меня день рождения был.
– И? Мне тебя поздравлять что ли?! – бросил мужчина.
– Нет, я не говорила.
– Рот свой закрыла!
Я тут же умолкла и на этот раз уставилась в пол. Теперь отмечаться станет сложнее. Может, толстяк уехал на время и еще вернется…
– Рост?
Я покорно назвала цифру.
– А тут-то чего не подросла, – и офицер засмеялся собственной шутке.
Я смолчала.
– Цвет волос?
– Серьез… – я против воли ткнула пальцем в голову, но прежде, чем офицер отреагировал, взяла себя в руки. – Русый.
– Глаза?
– Зеленые.
– Хмм…
Мужчина сощурился, вытянул шею и даже немного привстал, вглядываясь в мое лицо.
– Хммм, – он склонился над бумагой и нарочито громко проговорил по слогам, записывая. – Гряз-но-зе-ле-ные.
Вот гад! Я сжала кулаки, но промолчала.
– Место жительства.
– Борсиппа, ул… – я запнулась, – улица Ткачей, дом четыре.
Офицер поднял глаза. Я свои вновь опустила. Вечно я так. Каждый раз боюсь. В Борсиппе нет такого дома, и улицы такой нет. Но для отметки нам нужен был адрес. Только Падающие дома строили до того, как появилась деревня. Поэтому мы с Куртом просто выдумали адрес и самовольно приписали его к Борсиппе. Потом для надежности – я настояла – написали номер дома краской на входной двери. За два года никто так и не проверил.
– Способность?
– Меняю цвет вещей.
– Покажи.
Старый добрый цирк. Ведь всем нравится смотреть на уродов. Хотя я слишком скучная, чтобы меня возили в фургоне и выставляли на потеху публике. Но иногда и мне перепадает людское внимание: с примесью брезгливости и страха. Я огляделась. На столе офицера валялось несколько скомканных листов бумаги. Я потянулась к ближайшему.
Пальцы коснулись края листа, я взглянула на комок и собственную руку с меткой. Если бы ее не было, я бы не стояла здесь и не позорилась. Почему-то вспомнился день, когда клеймо поставили. Железный прут, который прижали к тыльной стороне ладони, был раскален до красна, но пузыри, появившиеся потом на коже, были еще ярче.
Сгиб бумаги окрасился в красный. Цветной поток можно было принять за кровь. Я поморщилась, когда закончила. Скомканный листок теперь походил на кусок сырого мяса.
– Мерзость, – фыркнул офицер и сверился с прошлой анкетой.
Раньше после этого вопроса меня отпускали. Усач же ещё раз глянул на красную бумагу. Протянул руку, взял комок и развернул его. Внимательно оглядел с двух сторон и даже посмотрел на просвет.
– И они навсегда такими остаются?
– Нет, скоро обычный цвет возвращается.
– Через сколько?
– День или два.
– Конкретнее!
– Я не знаю, не засекала.
Офицер скривился. Ему явно надоело возиться со мной, он скомкал бумагу и метко бросил в урну. Затем размашисто подписал бланк допроса, стукнул штампом и захлопнул папку. Я так опешила, что не сразу сообразила вытащить паспорт и положить на стол для свежей печати. Мужчина с громким стуком пометил страницу в книжице и, перегнувшись через стол, подал мне. Едва я потянулась к документу, как офицер разжал пальцы, и паспорт упал на пол.
– Явишься через три месяца, – услышала я, опускаясь на колени.
Глава 3. Незапланированные траты
Солнце било в глаза, я закрыла лицо рукой и постаралась отдышаться. Из кабинета Надзора к выходу я бежала. Вот засада! И так каждые три месяца будет? Курт перед каждой отметкой рвет и мечет, заявляет, что это беззаконие – контролировать Мраков только за то, что они такими родились. Смешной. Ведь это-то как раз и есть закон. Без отметок Мраки бы без конца бродяжничали, побирались и грабили. Но сейчас я разделяла гнев брата.
Я выдохнула. С этим я ничего поделать не могу, зато могу опоздать на работу. Спускаясь по лестнице, сунула руки в карманы юбки, чтобы никто не заметил клейма. Но опоздала.
– Мрак, эй, Мрак. Мама, это Мрак, – мелкий, пухлощекий пацан, от уха до уха измазанный шоколадом, показывал на меня пальцем и верещал на всю улицу. – Мама, погляди на нее!
Детский визг разлетался по площади и эхом отдавался от стен главных зданий Лагаша. Чиновники, священники и няньки, что вели отпрысков благородных семей в школу, повернули головы. Провалиться! Я заспешила прочь с площади. К пацану подбежала мать, схватила за руку и потащила к карете, что стояла у здания мэрии.
– Милый, не надо. Не подходи к ней.
Я хмыкнула. Лицо у меня чистое, и я никогда не буду так бестактно тыкать в человека пальцем. И все равно главное отребье здесь – я. Уже свернув в проулок, я оглянулась. Статуя Бога-Покровителя – та, что одной рукой лила святую воду из кувшина, – второй грозным перстом указывала на меня. Да поняла я, уже ухожу.
***
Трактир «Олень и тетерев» было лучшим заведением в городе – по твердому мнению его владельца. Месье Гийом был один из немногих, кто хорошо ко мне относился. При встрече он не отводил глаз, кивал мне, пару раз в день мог обратиться по имени, но главное – дал мне работу.
При первой встрече в ответ на просьбу о месте месье Гийом, как и многие, рассмеялся мне в лицо. Но я заставила его выслушать меня и заявила: если он действительно претендует на звание приличного трактирщика, а с ним и на кошельки богатых путешественников, обслуживание должно быть на уровне. После этого я рассказала, для чего используют каждый из пятнадцати столовых приборов легендарного королевского набора, показала семь способов складывать салфетку на тарелке и отчеканила составы всех блюд из его меню. Я знала – у меня лучшие манеры во всем Лагаше, и другого такого официанта в городе ему не найти. Трактирщик долго мялся, кусал губу, тяжело вздыхал и все время возвращался взглядом к метке на моей руке. Приличный трактирщик не мог позволить, чтобы гостей обслуживал Мрак. И как удачно и совершенно случайно в тот момент я вспомнила, что в лучших заведениях столицы официанты ходят в белых перчатках. Глаза Гийома загорелись.
Так я начала работать в «Олене и тетереве», гостям я нравилась, и они оставляли неплохие чаевые. Я же не знала, что их нужно отдавать в общую кассу. Но быстро усвоила, когда меня в первый раз побили другие официанты. Они быстро поняли, что я Мрак, поэтому завести друзей на работе мне не светило.
– Убери столы у дальней стены и отнеси завтрак в третью комнату, – с порога бросил месье Гийом. – Потом на кухне помоги.
Высокий, дородный, с черной бородой и потным лицом он больше походил на сапожника или обрюзгшего кузнеца, но двигался удивительно грациозно. Особенно, если нужно было успеть перекинуться парой слов с дюжиной постояльцев. Пока я собирала посуду, его грузное тело, закованное в шелковый камзол, металось от одного стола к другому. Трактирщик с одинаковой легкостью мог поддержать разговор и о росте цен на древесину, и о разбойничьих шайках на подходах к столице.
– Мраки страх потеряли! У брата – ювелира – лавку вынесли подчистую! Он утром пришел – дверь закрытая, а золота нет. Они, паразиты, через окна залезли. А в окнах, этих, представляете – стекол нету. Нет, брат, их не разбили. Они их расплавили – стекло как вода по стенке стекло, потом лужа на полу была. Только стеклянная и твердая. Тьфу, – один из приезжих ударил кулаком о стол. Его чай выплеснулся из кружки. – И Директория хочет, чтобы они с нашими детьми в школах вместе учились! Да их вязать их всех надо!
Я хмыкнула, да уж, новый закон о совместных школах много шуму наделал. На деле вряд ли люди это допустят. Но все равно приятно, что Директория считает, что мы можем учиться. Я вот могу.
– Конечно-конечно! Так и надо! Разве их не держат на контроле? – трактирщик бросил на меня быстрый взгляд.
– А толку-то? В книжечки записали, – ненавистник Мраков сделал вид, что водит карандашом по руке, – а они пошли людей грабить и творить все свое безобразие. Я вот, что скажу. Только вычислили, что парень с гнильцой, сразу за решетку его. Таких не исправить…
– Или девчонка, – влез в разговор официант Тибальд и поставил перед гостем тарелку с яичницей и беконом. – Ваш завтрак.
– Чего?
– Завтрак, говорю, месье. А еще – с гнильцой может быть не только парень, но и девчонка, – Тибальд скосился на меня и подмигнул.
Он меня на дух не переносит. Особенно после того, как Гийом попросил меня обучить остальных официантов столовому этикету. Тогда меня тоже побили. Тибальд в первую очередь. Конечно, можно было обратиться в Надзор с жалобой и ему бы выписали штраф, но тогда мне бы досталось в двойном объеме. Ещё я могла в отметку расцарапать Тибальду лицо, но побоялась, что трактирщик выгонит меня за драку. От идеи поделиться знаниями пришлось отказаться.
Несколько часов я бездумно разносила тарелки, собирала тарелки, мыла тарелки и снова наполняла их. Работы я не боялась, да и не такой уж и сложной она была. С какой стороны класть вилку, а с какой нож, какое вино посоветовать к рыбе, а какое – к мясу, перед кем присесть в реверансе, а перед кем молча поставить обед и удалиться – все это я знала слишком хорошо. Когда этикет все детство вдалбливают в тебя палкой, вытравить его потом невозможно. Обычно я работала как шарманка у уличного музыканта – одного завода хватало до вечера. Только и нужно было, что уворачиваться от гостей, которые норовили ущипнуть ниже спины, и Тибальда, который пытался невзначай опрокинуть на меня тарелку с остатками супа. Но это не первый задира в моей жизни – уворачиваться я умею.
В обед, который у официантов наступает гораздо позже обычного обеда, я взяла на кухне положенный мне сэндвич, вышла на улицу и сбежала к набережной. Там я спряталась в любимый закуток между овощной лавкой и пекарней. Весной и летом я всегда ела снаружи – презрительные взгляды за общим столом портят аппетит. А на улице тепло свежий воздух. Насколько он может быть свежим в подворотне, куда повар выбрасывал протухшие потроха и где кошки метили каждый угол. Да и тепло сегодня уже не было – небо заволокли тучи. Обещанный Куртом из будущего дождь должен был вот-вот начаться.
Я села на перевернутый плетеный ящик, закинула ноги на второй, поменьше, после чего достала сэндвич, откусила и закрыла глаза от удовольствия.
–Хэй, красавица, чего скучаешь в одиночестве? – протянул кто-то.
Я открыла глаза исключительно, чтобы закатить их. О, Покровитель, что за избитые фразы. Да и неужели кто-то реально заводит знакомства в подворотне среди одичавших от голода кошек и разжиревших крыс? Нет, определенный тип людей, наверняка. Я повернула голову. Да, вроде такого типа.
В дальнем конце прохода между зданиями, облокотившись плечом на покрытую мхом и плесенью стену, стоял молодой парень. Он вряд ли был старше меня. Но вот его сюртук и цилиндр – видели еще моих предков. Даже издали я видела обтрепанные рукава и лоснящиеся пятна на темной одежде. Зато лицо у парня было светлое – над глазами поднимались дуги белесых бровей, а ресницы или отсутствовали напрочь, или были абсолютно прозрачными. И только на удивление красные губы выделялись на белом лице.
Я проигнорировала вопрос и снова впилась зубами в бутерброд. Парень подошел ближе, потом еще ближе и до неприличного близко. Сел на ящик, куда я положила ноги и заглянул мне в лицо.
– Хэй, красавица, а еще одного не найдется? – он ткнул пальцем в мой сэндвич.
– Заработай, – я опустила ноги и отвернулась.
Парень был настырный. Он поднялся и обошел меня, чтобы снова заглянуть в глаза.
– Не всем с работой везет, – он вздохнул, как будто и вправду сожалел. – Другие вертятся, как могут.
Я промолчала, только глянула на сэндвич – много ли еще осталось, – а потом на небо – скоро ли польет.
– Слушай, – не унимался белобровый. – А давай я тебе что-нибудь продам. У меня разного добра навалом. Вот и заработаю.
– Я меня все есть, – хмыкнула я, – только денег нет.
– Да ты не переживай, я сестре скидку сделаю.
Он коснулся тыльной стороны правой ладони. На руке красовалась перчатка без пальцев. Я поняла, что он намекает на клеймо под ней. Такое же как у меня – я-то сэндвич держала голыми руками и метку выставила на обозрение всей подворотне. Я снова хмыкнула. Мрак, торгующей ширпотребом, наверняка, еще и ворованным, – ходячий стереотип.
– Спорим, у меня найдется что-нибудь для тебя. У меня талант – понимать, что человек хочет.
Он уставился на меня, прищурился и, не отрывая глаз, стал лазить по карманам.
– Не то, не то, – приговаривал он, не вынимая содержимое. – Такой красавице нужна красивая вещь. Вот!
Он выставил сжатый кулак, пошевелил пальцами. Из его ладони выпал желтый жук и запрыгал на веревочке. Через несколько секунд, я поняла, что это золотой кулон на тончайшей цепочке. Нежные золотые лепестки, которые я сначала приняла за лапы жука, обрамляли камень размером с ноготь. Кулон чуть повернулся, и на камень упал заблудившийся луч солнца.
– Под цвет твоих глаз, – расплылся в наглой улыбке парень.
Сегодня я смотрелась в зеркало, но и без этого прекрасно знала, как выгляжу. Русые волосы – того скучного цвета, что в хмурый день становятся особенно блеклыми. Тугая коса – чтобы спрятать оттопыренные уши. Бледная кожа. Но стоит меня разозлить – и она станет пунцово красной. Большой рот. Не чувственный, как любят писать в книгах, а гигантский. Прозвище «жаба» кому ни попало не дают. А я носила его все годы, что жила в приюте. И только глаза…
Глаза были моей гордостью, это было единственное, что мне в себе нравилось. И они были какие угодно, но только не грязно-зеленые. То есть, в первую очередь, они были зеленые. Светло-зеленые, ярко-зеленые, нежно-зеленые с каплей желтого. Как зеленая дымка, что появляется на деревьях ранней весной, когда листья едва-едва показываются из почек.
И именно такого цвета камень сверкнул в руках незнакомого Мрака в темной, грязной и вонючей подворотне.
Я застонала. Парень был прав – у него талант. Может, в этом его способность, а может, просто чутье торгаша. Я хотела этот кулон. Хотела больше всего в мире. У меня никогда не было такой красивой вещи. Я тихо застонала.
– У меня нет денег.
– Совсем нет?
Я опустила глаза к недоеденному бутерброду.
– Слушай, мы, конечно, оба понимаем, что вещь дорогая, – белобровый зажал украшение в кулаке. – Но мы также понимаем, что в лавку я его не понесу. Тебе готов отдать за пол цены.
– Сколько? – я так и не подняла глаз.
– Пусть будет… так и быть… пятьсот мин.
Я горько рассмеялась. В кармане у меня были две последние мины. Хотя сегодня месье Гийом должен был выплатить недельное жалованье – тридцать мин. Даже начни я торговаться с парнем, кулон никогда не будет мне по карману.
Я вздохнула и посмотрела на улицу, которая виднелась в проеме между двумя домами. Там шли покупатели с пакетами плюшек и рогаликов из пекарни, до меня долетал приторный запах выпечки. Там останавливались кареты и почтовые дилижансы, из которых выходили солидные путешественники и их жены в вышитых бисером и покрытых кружевами платьях. А мне хотелось всего лишь один маленький кулон.
Рука сама собой поползла в карман. Там лежал свернутый вчетверо лист бумаги. Лежал на самый крайний случай, как я не раз повторяла Курту.
– Так, как? Будешь брать? – белобрысый протянул руку и раскрыл ладонь. На ней снова зашевелились золотые лепестки, а в зелени драгоценного камня заиграли блики.
Я долго смотрела на кулон очень и надеялась, что на лице отражаются муки выбора, а не подозрительное напряжение. Мои пальцы тем временем разворачивали лист. Они двинулись от угла к центру, оставляя на бумаге цветные пятна. Красные завитки, герб Ниневии, цифра пятьсот в самом центре и портрет Хьюго Деманца, члена Директории. Я чувствовала, что на лбу выступила испарина, но отступать было поздно.
– На! – я вскинула руку и протянула сложенную банкноту.
Пожалуйста, не разворачивай. Пожалуйста, спрячь ее поскорей, пока цвет не сошел.
Но парень не услышал моих молитв. Он ошарашенно уставился на деньги, взял их и развернул. Посмотрел на банкноту с одной стороны. Перевернул. Хмыкнул.
– А говорила, что денег нет.
– Я… мне… заплатили, – промямлила я.
– Меньше знаю, – торгаш вскинул руку, – меньше осуждаю.
Он протянул кулон на раскрытой ладони. Я схватила украшение, выронив остатки сэндвича, и поднесла к глазам.
– Ну-с, с вами приятно иметь дело, – белобровый приподнял цилиндр и не прощаясь зашагал вглубь подворотни – подальше от многолюдной улицы.
Я же прижала свое сокровище к груди, вскочила и побежала к трактиру. И там, внутри, в темноте коридора, меня внезапно захлестнул страх. Я только что нарушила закон. Я заставила себя дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться. Да, нарушила. Но разве обмануть обманщика – так уж плохо?
Глава 4. Официальный визит
Остаток дня я при любой возможности уходила из главного зала, пряталась на кухне или в коридоре и проверяла кулон. Я доставала его, любовалась золотыми лепестками и зеленым камнем и закусывала губу в блаженстве. Смешно, мне ведь некуда было в нем выйти, но это не имело значения.
И только к концу дня меня огорошила мысль – что, если парень выследит меня? Когда он увидит, что купюра потеряла цвет и вновь стала клочком бумаги, он найдет меня и потребует кулон назад. Мне вспомнился утренний офицер Надзора и его вопрос, как надолго я могу придавать вещам цвет. Я действительно не засекала – зачем? Пару часов, день. Курт требовал, чтобы я тренировалась. Тогда, согласно его гениальному плану, можно будет поехать в столицу, закупить там всякого добра, переночевать в лучшем трактире и спокойно уехать, пока торговцы не заметили подвоха.
Ходили байки, что если Мрак тренируется, то он может усилить свою способность. Еще я слышала, что ландаум и другие вещества, названия которых я не знала, тоже могут влиять. Но я их не пробовала, не хотела и не собиралась – не хватало еще в притоны за этим ходить! Я бы все отдала, чтобы избавиться от этой своей особенности, не становится еще более… мрачной.
Кроме того, в жизни я никогда не встречала Мрака, который как-то изменил себя. Хотя я и с другими Мраками, кроме Курта, и не общалась. Зато он мечтал развить свою способность. Он мог задерживаться в прошлом лишь на три минуты, а хотел оставаться там, сколько захочет.
– Я бы на сто лет назад прыгнул, когда у нас был король-Мрак, вот тогда была красота, вот я бы там зажил, – мечтал он.
– На четыреста лет, – всегда поправляла его я. Курт совсем не знал истории. – Или лучше на четыреста пятьдесят. Четыреста лет назад его как раз свергли и убили. Его, всю его семью и всех Мраков при дворе.
Но сколько Курт ни прыгал, изменить ничего не мог.
Мысль о Курте напомнила, что неплохо бы получить жалование. Я столкнулась с трактирщиком, когда он метался между столиком богатого местного купца и столиком еще более богатого торговца из столицы.
– Что такое? Девочка, ты чего? – месье Гийом удивился, когда я преградила ему путь.
– Месье Гийом… Жалованье.
– Что? А это… ну пусть… – толстяк явно торопился завязать разговор с новым постояльцем. – Давай завтра. На кухне еды возьми.
Такой вариант меня тоже устраивал. Я забежала на кухню, по пути еще раз проверив кулон в кармане, и взяла холщовую сумку с двумя горшочками жаркого.
– Только верни, – погрозила пальцем кухарка. – А то скажу, и из денег твоих вычтут.
Я оставила угрозу без ответа – и без нее всегда возвращала посуду, – и выбежала на улицу. Стоило мне спуститься с крыльца, как темное вечернее небо раскололось от яркой молнии, и дождь, что весь день собирался, обрушился стеной.
– Зараза!
Возвращаться в трактир к Тибальду и ворчливой кухарке не хотелось, поэтому я выбежала под струи воды, мечтая о теплом плед, уютном кресле, интересной книге и кружке горячего чая.
По дороге домой я замерзла, вымокла как ныряльщик за жемчугом с Ларнийских островов, а ботинки давно наглотались воды из луж. Вдобавок меня на полном ходу обогнала карета и облила коричневой грязью. Я громко ругнулась вслед, но меня не только не увидели, но и не услышали. Поэтому остаток пути проклинала дождь, нахальных ездаков, Курта. Курт был тут ни при чем, это я так – по привычке.
Дорога повернула к нашему дому, и я замерла. Перед крыльцом стояла карета. Та самая.
– Вот, а ты не верила, – рядом со мной возник Курт. Просто выпрыгнул из воздуха. Видимо, в сегодняшнее утро он переместился именно из этого момента. – Гады, облили меня и даже не остановились. О, и тебя тоже. Гляди! Они еще и вломились к нам.
Он ткнул пальцем в сторону окна. За стеклом трепыхался огонек лампы, в котором можно было разглядеть темную фигуру. Кто-то проник в дом! Но у нас и брать-то нечего. А у этого кого-то есть деньги на карету и лошадей. Может, это Надзор?
– Давай уйдем, – я вцепилась Курту в руку. Он кивнул.
– Вас ждут, – пророкотал голос из-за спины.
Я скосила глаза. Сзади стояли двое в темных плащах, под которыми виднелись кожаные стеганые жилеты. Меня подтолкнули в спину. Я дернулась, подумав было убежать в лес, но тут заметила на груди у одного из мужчин красный знак – звезда, каждый луч которой упирался в угол пятиугольника. Знак Директории.
Директория – пять человек, которые управляют Ниневией. Неужели Курт был действительно видел одного из них? Но зачем ему приезжать сюда, к нам? Они уже знают, что я подделала деньги? Уже? Как? Откуда? Или прознали, что мы самовольно заняли дом. А я-то думала, что смогу притвориться обычной.
Подчиняясь тычкам в спину, я двинулась к дому. Шла покорно – все равно не вырваться из рук охранников. Зато Курт дергался и норовил выдернуть плечо из железных пальцев мужчины в черном. Провалиться! Не хватало еще, чтобы он начал дерзить члену Директории. Провалиться! А если они уже знали, как он о них отзывался?
Охранник, что держал Курта, по-свойски распахнул дверь нашего дома, впихнул туда моего брата и посторонился. Второй страж затолкал меня.
В гостиной, у полки с книгами, стоял мужчина. Его лицо, в отличии от лиц остальных членов Директории, еще не печатали на деньгах. Бодуэн Вормский вошел в «высшую пятерку» два месяца назад. И это было невероятно. Его лишь три года назад избрали в Сенат. Сенат избирал из своих членов новых правителей страны, когда кто-то из Директории умирал. Обычно правителями страны становились люди преклонного возраста, которые заседали в Сенате десятилетиями. А тут – такой стремительный взлет! К тому же Вормский стал самым молодым членом Директории в истории, ему было всего сорок. Сколько шума тогда было! Вормского поддержало большинство членов Сената, и только его глава Николас Клюни был против.
Вообще-то, по закону Мраки даже голосовать не имели права, но от разговоров о политике в трактире никуда не деться.
Новоизбранный член Директории – высокий, статный, с блестящими черными волосами и густыми темными бровями – листал потрепанный фолиант. Книги были здесь, когда мы поселились. Именно из-за них я выбрала именно этот Падающий дом. Тут Бодуэн Вормский поднял глаза, заметил нас и захлопнул книгу, выпустив небольшое облако пыли.
– А, вот и вы, – протянул он с улыбкой и вернул книгу на полку. – Прошу прощение за то, что я самовольно проник в ваше жилище. Будет нескромно считать, что вы знаете меня. Меня зовут Бодуэн Вормский. Я – член Директории. И я ждал вас, Кёртис Гирсу.
Краем глаза я заметила, как Курт дернулся, но не поняла – от неожиданности или возмущения. Он тоже терпеть не мог нашу «сиротскую» фамилию. Однажды даже попытался поменять ее на Отметке. Сделать это ему, естественно, не разрешили. Только бы Курт не начал сейчас жаловаться на запреты, что установила Директория для Мраков.
– Ну, что же вы стоите, пожалуйста, присаживайтесь. Ведь это ваш дом, – мужчина, все так же улыбаясь, повел рукой в сторону кресел. Сделал это он так, естественно, словно, хозяином все же был он.
Мы одновременно двинулись вперед. Курт оказался к креслу ближе и сел в него, не глянув на меня. Я же замерла перед братом, понимая, как глупо сейчас выгляжу. Я понимала, что занять второе не могу – тогда высокопоставленному гостю будет некуда сесть. Гость! Нужно проявить гостеприимство и показать хорошие манеры! Может, тогда нас не так сильно накажут.
– Чаю? – пискнула я.
– О, как вы любезны. Да, пожалуйста, – новая улыбка из угла с книжной полкой.
Я двинулась на кухню, судорожно пытаясь придумать, что смогу предложить к чаю. Предложить было решительно нечего. На кухне я трясущимися руками грохнула чайник на печь, забросила в топку последние дрова и разожгла огонь. Пока вода закипала, я перебирала чашки в надежде найти приличную пару. Такой в доме тоже не было – все потрескавшиеся и со сколами. Я даже в раковине поискала – Курт так и не помыл посуду. Застонав, вытащила поднос с выцветшим цветочным узором, поставила на него две разномастные кружки и плеснула в них сначала заварку, потом кипяток. Долго думала, поставить ли сахарницу – треснутую плошку без крышки. Решила поставить, чтобы поднос не выглядел таким пустым. Только по пути в комнату поняла свою оплошность – зачем две пары? Обе Вормскому? Или ему и нам? Тогда нужно было ставить три.
Бодуэн и Курт вежливо молчали, пока меня не было в комнате. Хотя, наверное, член Директории делал это из вежливости, а Курт – из страха. Я поставила поднос на столик между креслами и отошла. Бодуэн быстро подошел и взял одну из кружек. Курт ко второй не притронулся.
– Благодарю. Как я уже сказал… – мужчина положил три ложки сахара, быстро размешал, не задев при этом края кружки, и сделал глоток. – Боже-Покровитель, что за дивный чай! Это какой-то травяной сбор? Вы сами это сделали?
Бодуэн посмотрел мне в глаза.
– А… да, – в этот вечер я могла лишь противно пищать.
– Что вы сюда добавили? Такой дивный аромат. Какая-то ягода… Подождите-подождите, не говорите, я сам угадаю. Ежевика?
– Да, – снова выдавила, хоть и помнила, что в сбор клала листья малины.
– Что ж, прекрасно, – Бодуэн поставил кружку на стол. – Вы должны будете дать мне этот чудо-чай с собой. Лучший, что я пил в этом году. Но, прошу вас не обижаться, сюда я приехал не за этим. Как я уже сказал, я искал вас.
Вормский посмотрел на Курта. Я заметила, как у того дернулась щека.
– Я искал вас в приюте. Ведь вы еще не достигли совершеннолетия…
– Я… ну… я… в гости к сестре приехал, – он махнул рукой в мою сторону. – А… там… восемнадцать через две недели… решил не возвращаться….
– Да, и это сбило меня со следа, если можно так сказать. Ведь она вам не сестра, – Бодуэн примиряюще поднял ладони. – Но, прошу, меня не волнуют такие условности.
Я почувствовала, как горят щеки. Похоже, член Директории думает, что мы с Куртом… тут… О, какой стыд! Но не объяснять же ему, что мы дружим почти десять лет: с тех пор, как я оказалась в приюте, где Курт жил с младенчества. Что нас клеймили в один приезд Надзора, что после этого у нас обоих жизнь превратилась в кошмар. Что остальные дети дразнили и били нас – сначала по отдельности, а однажды загнали в угол обоих. Что тогда мы впервые взялись за руки, и Курт прыгнул по времени и спас нас. Что с тех пор мы всегда старались держаться вместе. И, наконец, что каждому из нас так отчаянно хотелось иметь семью, что еще в самом начале нашей дружбы мы придумали сказку, будто мы родственники, и сами в нее поверили. Вряд ли все это интересует Директорию.
– А искал я вас потому, – улыбка исчезла с лица Бодуэна, он стал крайне серьезным, – что хочу попросить о помощи.
Глава 5. Просьба Директории
Я услышала, как Курт поперхнулся воздухом. Я и сама в шоке распахнула глаза. Член Директории же продолжал.
– Благодаря данным от Надзора я знаю о ваших способностях, – Бодуэн вытащил из внутреннего кармана сюртука несколько бумаг. Видимо, личное дело моего брата.
«Ох, Курт, только не дерзи», – взмолилась я, вспомнив его утренние слова. Но он благоразумно молчал.
– Однако данные довольно, кхм, поверхностные. Вы позволите задать несколько уточняющих вопросов? Согласно документам, вы умеете перемещаться назад во времени? Как далеко?
Курт пожал плечами. Но Бодуэн продолжал смотреть на него и молчал. Брату все-таки пришлось открыть рот.
– Не-не очень. День-два. Может, неделя. Один раз – на два года было…
Молодой член Директории кивнул и нахмурился.
– И как долго вы можете оставаться в прошлом?
– Три минуты.
– Так мало?
Курт снова пожал плечами.
– А можете ли вы при этом перемещаться в пространстве?
– Нет, – Курт начал было мотать головой, но опомнился и заговорил. Чтобы не показывать страха, он зажал трясущиеся ладони между коленей. – Откуда прыгнул, ну, в смысле, переместился, – там же в прошлом и оказываюсь.
– Так, хорошо, а возвращаетесь тоже на прежнее место?
– Да, всегда.
– Что ж, отлично, отлично, – повторил Бодуэн, но радостным не выглядел, скорее задумчивым.
Он приложил палец к идеально чистому подбородку сделал небольшой шаг. Половица под ним взвизгнула. Глаза Вормского чуть расширились, и он сделал шаг назад.
– З-занятный у вас дом, однако, – Бодуэн почти смог скрыть испуг.
Я же подивилась его хорошим манерам – как мягко он намекнул, что живем мы в сарае, даже ходить по которому опасно.
– Что ж, теперь о просьбе.
Бодуэн обошел скрипящую половицу и оказался перед Куртом. Член Директории положил на стол рядом с подносом небольшую пластину. По краям ее украшала позолоченная резьба, а в центре был портрет ребенка лет восьми. Мальчика с белокурыми локонами и ясными голубыми глазами, прямым благородным носом и совершенно идиотским огромным жабо на шее. Я оторвала глаза от рисунка и взглянула на Бодуэна.
– Это – сын одного знатного семейства. К сожалению, их дом подвергся нападению. Их ограбила банда Мраков. Простите, что приходится это говорить, – член Директории посмотрел мне в глаза. – Я не разделяю предубеждение, что все Мраки – преступники. Но в этом случае дело обстояло именно так.
Он отошел к столу, взял кружку и сделал еще один глоток. Помолчал несколько секунд. Я заметила, как он слегка постукивает ногой. Кажется, ему сложно было говорить. Может быть, он говорит про свою семью? А мальчик – его близкий? Брат, сын? Хотя совсем не похож. Бодуэн продолжил говорить, глядя перед собой.
– Нападавшие ограбили семью и забрали мальчика. Потребовали выкуп. Но когда семья принесла деньги, ребенка в условленном месте не было. Надзор задержал банду и все выяснил. У одного из них оказалась очень необычная способность – он мог заставить людей исчезать… Точнее, он утверждал, что перемещает людей в какое-то другое место. Куда именно – он и сам не знал. Мраки планировали скрыться с деньгами, а от мальчика просто избавились.
– И он не может вернуть его? А если его заставить? – меня так заворожил глубокий и печальный голос Бодуэна, и так возмутила жестокость этого Мрака, что я забыла о страхе и смогла задать вопрос без писка. Нет, Мраки от природы своей злые, но так обойтись с ребенком – это за гранью.
Самый молодой член Директории обернулся ко мне и горько улыбнулся.
– В том-то и дело: он может отправлять людей, но не возвращать их. Вы ведь и сами знаете про это «но».
Я поджала губы, конечно. Всегда есть «но». Что-то что делает способности Мраков бесполезными.
– И все же, все же… Возможно, вдруг… Я все же должен попытаться. – Бодуэн сделал глубокий вдох. – Я надеюсь, что вы, Кёртис, сможете помочь. Сможете вернуть ребенка.
– Ээээ, да? – Курт нахмурился. – Но я же… во времени… а место…
Бодуэн медленно кивнул. Также медленно вытащил из кармана небольшую склянку и с тихим «дзинь» поставил на поднос рядом со второй нетронутой кружкой чая. Мы с Куртом уставились на стеклянный сосуд. В нем что-то темнело.
– Возможно, мы сможем это изменить.
Я и брат, словно марионетки, одновременно вскинули головы на Бодуэна.
– Я бы хотел, чтобы вы прыгнули назад во времени – к моменту, когда мальчик исчез, – чтобы он не успел испугаться. А попасть именно к нему вам должно помочь это средство.
– Наркотики? – я отпрянула.
Бодуэн вперился в меня взглядом. На лице не осталось и следа улыбки, даже грустной.
– Наркотики вне закона. Неужели вы думаете, я бы предложим вашему, кхм, брату запрещенные вещества?
Нет, конечно, нет. Я потупилась, чувствуя, как краснею. Еще и этот намек…
– Мы это особо не афишируем, и я надеюсь, вы тоже сохраните это в тайне. Уже много лет наши ученые ищут способ освободить Мраков от их… особенностей. Пока, к сожалению, без результатов. Но они смогли найти способ влиять и изменять способности, – мужчина кивнул на пузырек на столе.
Я вновь уставилась на пузырек. Способности не приносят пользу. Они лишь туманят разум, отчего Мраки или злятся и вредят другим, или сами сходят с ума. Я никогда не слышала, что кто-то пытается избавить нас от способностей! Но как бы это было здорово – стать обычным человеком! Человеком, которому дают работу, позволяют поселиться, где он хочет, которого не бьют.
– И-и что он делает? – Курт прервал мои размышления. Он наклонял голову из стороны в стороны, рассматривая маленькую бутылочку.
– Конкретно этот позволит вам переместиться не только во времени, но и в пространстве…
– Туда, куда отправили этого пацана?
– Мы надеемся.
– Я-я не буду! – Курт вжался в кресло. – Даже тот Мрак не знает, куда людей отправляет. А если в Джезире, и там меня волки сожрут! Или в Эрбид, а там кони дикие. Пусть ваши ученые и прыгают, раз они это придумали!
Мне захотелось тряхнуть Курта за плечо. Я закусила губу от досады и страха – сейчас Бодуэн позовёт своих стражей, и те отправят Курта в тюрьму за дерзость.
– К сожалению, они не обладают вашим уникальным даром, и не могут перемещаться во времени, – Бодуэн не обратил внимания на наглость. – Нужны обе способности. И только вы подходите для этого. Вы уникальны.
Курт захлопал глазами и приоткрыл рот. Я его прекрасно понимала – редко можно услышать, чтобы кто-то хвалил Мрака.
– Понимаю, что прошу о многом. И да, я не знаю, где вы можете оказаться: на соседней улице или на другом конце страны или даже за границей. Но разве вам не любопытно? Вам ведь нравиться читать о дальних странах, – Бодуэн кивнул в сторону книжного шкафа.
– Это она читает, – Курт ткнул в мою сторону, и улыбка сползла с его лица.
– Да, возможно, там опасно, – кажется, член Директории решил сменить тактику. – Поэтому, естественно, семья будет вам безмерно благодарна и готова выразит эту благодарность в очень, кхм, крупной сумме. Директория также не останется в стороне.
Что ж это за ребёнок такой, задумалась я, раз такие важные люди упрашивают жалкого Мрака о помощи? Ведь могли просто пригрозить отправить за решетку.
Курта сомнения не терзали. Как только речь зашла о деньгах, его лицо просветлело, а глаза загорелись. Он медленно протянул руку и взял со стола пузырек с темной жидкостью. Я тронула брата за плечом. Деньги – вещь хорошая, но что, если с ним там что-то случится? Я тогда останусь совсем одна.
– Так понимаю, вы при перемещении можете брать с собой людей, – Бодуэн внезапно обернулся ко мне. – Пожалуй, будет лучше, если ваша сестра отправится с вами.
Я вздрогнула. Конечно, мне не нравилась вся эта затея, и за Курта я переживала, но напрашиваться с ним мне и в голову не приходило. Бодуэн объяснил:
– Маленький мальчик в непонятном месте. Он может испугаться и убежать. Думаю, женская рука здесь подойдет лучше.
Я кивнула, хоть и не была уверена, что смогу расположить к себе ребенка. Обычно дети тыкали в меня пальцем или били палками.
Мужчина кивнул мне и повернулся к Курту. Последнее слово было за ним. Я видела, как он разрывается между страхом и алчностью. Брат повертел в руках склянку, жидкость заметалась внутри стеклянного сосуда.
– Это выпить надо?
Бодуэн кивнул, пристально следя за каждым движением брата. Курт смутился, медленно откупорил бутылек и вылил содержимое в рот.
И тут же согнулся пополам, зажмурился и замотал головой. Я схватила ртом воздух. О, Покровитель, а если это яд? Я бросилась на колени перед братом.
– Курт, Курт, что с тобой?
Я пыталась удержать его лицо в руках и заглянуть в глаза, но он дергался, извивался и морщился. Прошла минута, прежде чем он выпрямился. Курт запрокинул голову и открыл рот, глубоко дыша.
– Провались, провались, провались! Какая же дрянь! – выдавил он осипшим голосом, и его передернуло.
Я выдохнула от облегчения и тут же сжала кулаки от злости. Позер! До чего же любит кривляться. Ему, видите ли, было невкусно, а я чуть с ума не сошла от страха.
– Нет, серьезно, неужели нельзя было туда сахар что ли добавить? Соленое, как будто подкову облизал – железом отдает. Спасибо, – он принял из рук Бодуэна кружку с чаем, выпил и откинулся на спинку кресла. – Фух, и что теперь? Когда подействует?
– Сейчас, —быстро, почти резко ответил Вормский.
– Эм, ладно, – Курт выпрямился. – А что нужно делать?
– Взгляните на мальчика, – Бодуэн указал на портрет, что лежал на столе, – и попробуйте представить себе его. Это поможет вам определить его местоположение, точнее, направление, куда вам нужно двигаться.
Брат взял портрет и поднес к глазам. Я внимательно следила за его движениями – все равно боялась, что странный препарат плохо на него подействует. Он долго рассматривала миниатюрный рисунок и щурился. Внезапно он замер, глубоко выдохнул, ноздри его задрожали.
– Я его чувствую, – прошептал Курт.
– Где он находится?
Бодуэн резко подал вперед. А я, напротив, отшатнулась. Что еще за «чувствую»? Как это?
– Там, – Курт, не отрывая глаз от портрета, указал пальцем в глухую стену.
– А теперь сосредоточьтесь на этом ощущении и переместитесь к нему.
Я поспешила ухватиться за руку брата. Прошла минута, но ничего так и не произошло. Курт поднял голову от рисунка и обернулся к члену Директории.
– У меня не получается. Я вообще-то сам не могу прыгать. Нужно, чтобы что-то случилось.
– Что например?
– Что-то, что меня напугает или разозлит или чтобы мне вдруг больно стало…
– Ясно, – Бодуэн засунул руку во внутренний карман сюртука.
В его пальцах блеснул кинжал. Курт отшатнулся и прыгнул. Меня утянуло следом. Сильный рывок за ребра – каждый раз кажется, что внутренности вот-вот разорвет. Но всего на долю секунды. Ноги ударились о твердую землю. Мы стояли в кромешной мгле. Наручные часы брата звякнули, запуская обратный отсчет трех минут в неизвестном месте.
Глава 6. Двойной прыжок
Было жарко и пыльно. Я захлебнулась от порыва горячего ветра.
– Ах ты, ты, чтоб тебе провалиться! – выругался Курт. Он затряс кулаками, а после принялся бить себя по лбу. – Вот гад, вот гад!
– Курт! Тише ты, – я схватила брата за рукав и сильно тряхнула.
Я боялась, вдруг что-то пойдет не так, мы окажемся дома раньше времени, и члены Директории услышат его слова. Я огляделась. Вокруг стояла непроглядная темень. Что это за место? Лес или… преисподняя? Всем известно, что Мраки попадают в ад, но раньше времени не хотелось.
– Тише? Тише?! Да он меня убить хотел.
– Не правда!
– Ты у него ножа такого большого не видела, что ли…
– Он просто хотел тебя напугать. Он, наверняка, знал, что ты прыгаешь, когда нервничаешь. Ты это говорил, когда отмечался в Надзоре? Вот он и решил надавить.
Курт смолк, закусил губу и глянул на меня исподлобья. Похоже, и сам понял, что я права, от чего шумно и обиженно задышал.
– Ладно, давай пацана найдем, – буркнул он и обошел меня.
Я обернулась и только сейчас увидела свет – на него и шел Курт. Вдали позади оказался фонарь. Совсем не такой, какие я видела раньше. Он был в три раза выше обычного и раз в десять ярче. На конце огромного столба светил не едва живой огонек зажженного фитиля, а целое солнце. Его лучи тянулись вниз и озаряли серую полосу земли у основания фонаря. Глаза постепенно привыкли, и я смогла рассмотреть каменную дорогу, по сторонам от которой зияли овраги. На дороге не было ни лошадей, ни карет, лишь дюжина человек – они стояли и ходили вдоль края. Никто не обратил на нас внимания.
– Ты правда чувствуешь его? – я догнала Курта и тронула за плечо. Это было слишком невероятно и странно.
– Правда. Он… – Курт остановился и нахмурился, – там.
Брат указал на освещенный круг под фонарем. В принципе, это было единственное возможное направление, только я никак не могла рассмотреть ребенка. Под фонарем стояли два парня – они подносили к лицу что-то зажатое в пальцах, а после выдыхали дым. Они бросали взгляды на двух девиц в юбках по колено – похоже, в любом месте найдутся девушки определенного сорта. От одного края дороги к другому ходил высокий мужчина в пятнистом, как будто грязном, костюме и с огромной сумкой за спиной. Пожилая женщина тащила котомку на колесиках, словно лошадь – телегу.
Курт решительно двинулся вперед, я – за ним, но едва мы сделали первые шаги, люди в круге света вскинули головы и посмотрели на нас. Мы замерли. Люди же начали двигаться. Те, что сидели, вставали, а те, что ходили, стали приближаться.
От страха я попятилась, кровь зашумела в ушах. Я слышала стук собственного сердца. Он становился громче. Еще громче. И тут я поняла, что монотонный стук звучит не в моей голове, а за спиной. Я оглянулась и закричала. На меня несся огромный – с десяток лошадей – зверь с красными глазами. Курт шарахнулся в сторону и дернул меня.
Зверь пронесся мимо. За огромной черной мордой оказались… дома. Высокие коробки со светящимися окнами на железных колесах пролетали мимо нас, выдавая повторяющиеся железные удары. Заскрипел металл, и ряд домов стал замедляться, пока вовсе не остановился. Теперь с одной стороны от дороги стояла сплошная стена, изрезанная желтыми квадратами окон.
Я цеплялась за руку брата, боясь пошевелиться. Дома еще раз дернулись, и в них открылось несколько дверей. Из проемов, как языки изо ртов, вывалились небольшие лестницы, и по ним стали спускаться люди. Те же, что были на дороге, наоборот, двинулись к дверям.
– Проклятье! Лита, минута! – Курт пришел в себя, глянул на часы и потянул меня за собой.
Это был чужое, странное и страшное место. Но у нас была простая задача – найти мальчика. Мы бежали, лавируя. Шмыгнули между девицами с голыми ногами, мимо котомки на колесах, обогнули мужчину с гигантской сумкой. Курт врезался в собравшуюся толпу и замер. Я налетела на брата.
– Нет, не здесь, он там, – Курт развернулся и бросился в обратную сторону.
Мне оставалось лишь довериться его новообретенному чутью. Снова толпа, снова огромная сумка, женщина с котомкой, девицы, которые недовольно окликнул брата. Он снова встал.
– Провались! Да где он! – Курт снова развернулся и глядел туда, откуда мы только что прибежали. – Он где-то тут, я чувствую.
Я вгляделась в людей на небольшой полоске земли. Одни люди вышли из домов на колесах, другие подходили к лестницам. Но нигде не было видно ни одного ребенка. Я в отчаянье шарила глазами по толпе.
– Курт! – я ткнула пальцем, – а что, если тот мужик посадил его в сумку? Его же вроде как украли? Может, это еще один Мрак из банды.
Брат резко повернул голову, уставился на мужчину в пятнистой одежде, что уже поднимался по лестнице, и гигантский тюк за его спиной. Туда вполне мог поместиться щуплый ребенок. Курт втянул воздух.
– Да, он там, – и бросился вперед.
С разбегу Курт схватил за руку пятнистого и потянул назад. Мужчина вздрогнул и опустился на землю. Легким движением он сбросил брата с локтя, но я вцепилась в другой, не представляя, что делать дальше.
– Да какого черта! – мужчина рявкнул, занес сжатый кулак и обернулся ко мне, собираясь ударить в лицо. Но увидев меня, замер. Его рот открылся, а кулак так и застыл в воздухе. За его спиной возник Курт и повис на занесенной руке. Звякнули часы, и мы трое прыгнули.
Рывок. Толчок. Удар.
Мы должны были вернуться домой. Но место, где мы оказались, больше не был нашим домом. В нос ударил обжигающе горячий воздух. Гораздо более горячий, чем воздух в то чужой земле. Вместо стен с четырех сторон нас окружал огонь. Стены огня.
На моих глазах пламя сожрало коврик под ногами. С потолка рухнуло горящее полено. Я поняла, что больше не могу дышать, в доме не осталось воздуха, только жгучий горький дым. Взметнувшаяся прядь моих волос истлела на глазах, а у пыльных часов на каминной полке лопнуло стекло.
На кухонном столе треснула банка масла. В следующую секунду стекло разлетелось, а огонь вобрал густую массу, набрался силы и убийственной волной бросился на меня. Я вскрикнула и, цепляясь за жизнь, сжала твердую руку, что все еще держала.
Рывок. Толчок. Удар.
Я упала лицом в землю. Землю, пахнущую мхом и дождем. Трава забилась в ноздри, но я все равно смогла сделать вдох и закашлялась. Второй вдох дался легче. Мы оказались в лесу рядом с домом, где я собирала ягоды и травы. Тишину этого места нарушал громкий треск. Я села и обернулась. Дубы таяли на фоне огненного вихря, в который превратился наш дом.
Как мы оказались в лесу? Курт снова прыгнул? Значит, через три минуты он вернется в этот пламенный кошмар! Надо успеть потушить дом!
Я попыталась встать, но осела, когда увидела две высокие фигуры в темном на фоне нашего дома. Они вскидывали руки, выпуская фонтаны огня. Пламя вырывалось из их ладоней и пожирало ветхое жилье. Двое ходили от угла к углу, не оставляя зданию и шанса.
Оранжевые языки ползли по резным ставням, которые мне так нравились, сдирали с двери голубую краску, которой мы написали выдуманный адрес, повалили перила на крыльце. Пламя потянулось вверх – ко второму этажу – и вгрызлось в ногу деревянной куклы, что я посадила на подоконнике.
За спиной кто-то зашевелился. Я обернулась. Курт с ошалелыми глазами сидел на траве и также смотрел, как умирал наш дом. Мужчина, что мы выдернули из другого мира на верную смерть, сидел рядом. В ту секунду, когда я перевела на него взгляд, он резко поднялся. Огромная сумка осталась на земле.
– Какого… – прохрипел он, но слова потонули в жутком грохоте.
Я вновь посмотрела на дом. Его крыша покосилась, а стены треснули, растопырив оранжевые от жара доски. В следующее мгновение дом, роняя светящиеся головешки и обламывая хлипкие подпорки, соскользнул с края обрыва. Еще секунда – раздался глухой удар.
Двое в темном подошли к краю и глянули вниз. Когда свет на дне оврага потух, они двинулись в сторону леса, где на опушке стояла карета. Фигуры легко вскочили на козлы, один хлестнул лошадей, и животные рванули с места.
Я сидела не шевелясь, пока стук копыт не стих, но тут же услышала шорох листвы. Обернулась, готовая к тому, что мужчина набросится на меня. Но он и сам смотрел на лес.
От деревьев отделились тени, двинулись к поляне. Когда они приблизились, я смогла рассмотреть, что это всего лишь люди в темных плащах. Пока они окружали нас, я на четвереньках подползла к Курту и схватила его за руку.
– Мы знали, что вы сможете за себя постоять, – обратилась одна из теней к мужчине.
– А с этими двумя что делать? – человеке с другой стороны круга ткнул пальцем в меня с братом.
Первый пару секунд помолчал.
– Они видели и все знают, нельзя их оставлять.
Второй кивнул и пропустил в центр круга еще одного человека. Тот опустился на колено и дотронулся до лба Курта указательным пальцем. Брат повалился на спину.
– Курт! – закричала я.
«Нельзя их оставлять». Нас убьют. Убили. Уже убили Курта! Мрак, убивающий касанием! И он уже тянул руку ко мне. Я попыталась отползти, кто-то тут же схватил меня за плечи и заставили замереть. Холодные пальцы коснулись моего лба. Я почувствовала, как проваливаюсь в темноту. В последнюю секунду жизни, уже закрывая глаза, я услышала, как одна из теней обратилась к мужчине:
– Добро пожаловать домой, ваше высочество.
Глава 7. Мрачный пансион
Я работала. Как обычно – разносила тарелки, собирала тарелки, мыла тарелки. Ходила между столами и опять – тарелки, тарелки, тарелки. Затем что-то необычное. Что-то красивое. Что-то на золотой цепочке. Потом внезапно я стала заваривать чай. От чая скрутило живот. Нет, не от чая. Это прыжок. Еще один. Огонь. Я умру! Нет! Да! Кто-то душит меня!
С хрипом я проснулась и схватилась за горло. Никто меня не душил. Всего лишь ремень сумки обернулся вокруг шеи. И почему я легла спать с сумкой? Я глянула на нее. Помню, как утром схватила ее, выбегая из дома. Как потом сбросила в чулане для прислуги в трактире, и снова перекинула через плечо, когда уходила с работы. Помню, как прикрывалась от нее во время дождя по дороге домой. Дома она мешала готовить чай для члена Директории. Директория! Прыжок! Пожар! Курт!
– Курт! – теперь я окончательно проснулась и села.
И тут же увидела брата. Он сопел на софе рядом. Курт с трудом помещался на мягком сидении: длинные ноги он согнул и подтянул к груди, а в руках сжал декоративную подушку.
Вот он. Невредимый. Он не прыгнул назад в пылающий дом спустя три минуты и не сгорел там заживо. Я выдохнула. Может, мне все это приснилось? Тогда… Тогда, где мы?
Я огляделась. Мы точно не в Падающем доме. Сама я лежала на широкой кровати с резными столбиками по углам и темным балдахином. Тоже мне, сказочная принцесса! Я перевернулась, докатилась до края кровати и встала.
Интерьер комнаты был сдержанным, но богатым. Стены обиты темным деревом, большие окна, сквозь которые лился слепящий солнечный свет, помост, на котором стояла кровать.
В комнате было две двери – в дальнем углу и прямо за мной. Сердце тут же зашлось в бешеном ритме. Что там? Или кто? Те люди, что сожгли наш дом? Воспоминание наполнило обидой и злостью. Я прыгнула к двери и даже взялась за ручку – собиралась высказать все тем людям, что хотели убить нас. Но в последний момент остановилась – я помнила, как Курт упал без сознания и чьи-то руки тянулись ко мне. Я думала, что сейчас умру. Но – я ущипнула себя за руку – вроде как еще жива. Но это еще ничего не значило.
– Курт! – я подошла к брату и тронула за плечо.
– Что? Чего? Что случилось? Кто это? Где мы? – он проснулся так же резко, как и я несколько минут назад.
– Тихо ты, – я прижала руку к его рту. – Я не знаю, где мы. Ничего не знаю. Но мне кажется, нам лучше уйти.
– Почему? – Курт уже оглядывал комнату, и от необычных видов лицо его вытянулось.
– Вставай скорей, – я потянула его за рукав, – и пойдем.
– Куда? Я не хочу, – он медленно спустил ноги с кровати.
– Вставай, говорю! – я стукнула его по плечу.
Пока он лениво поднимался и потягивался, я добежала до камина, схватила кочергу и взвесила в руке. Тяжелая, но замахнуться смогу.
– Это-то тебе зачем?
– Как зачем? А вдруг там, – я кивнула на дверь, – эти, которые хотели нас убить.
Курт нахмурился.
– Вормский?
– Ты идиот? Те люди в лесу, ну, в плащах.
– Не помню.
Я отмахнулась и подошла к ближайшей двери. Медленно повернула ручку и толкнула дверь. Я ахнула. Там оказалась уборная. Но это была не какая-то выгребная яма. Комната была отделана белым мрамором, а в центре стояла ванна, к которой вели две медные трубы с вентилями. Я только слышала о таком, но не видела. Не в силах оторвать взгляд, я подошла ближе. Пальцы сами крутанула вентили. Из них хлынули струи – холодная и горячая. Секунду подумав, я склонилась и наспех умылась.
– Все идем, – я прошла мимо Курта и вернулась в комнату.
– Не-а, я тоже хочу! – и брат захлопнул дверь ванной перед моим носом.
Я бросилась было вперед, чтобы вытащить Курта за волосы, но побоялась, что меня услышат. Пришлось шипеть от злости и молча бегать по комнате, пока он, судя по звукам, плескался в ванной. Все это время я следила за второй дверью – но никто в нее так и не зашел.
– Чем это от тебя пахнет? – я накинулась на Курта, когда тот вышел, но терпкий аромат остановил меня.
– Не знаю. Там куча всякого добра, – Курт взъерошил светлые патлы белейшим полотенцем, прочистил ухо и швырнул полотенце на пол. – Не боись, я тебе тоже взял.
Он оттянул карман, показывая содержимое. Там блеснули крохотные стеклянные баночки с разноцветными жидкостями.
– Курт!
– Что-о?
– Ты издеваешься? Нам надо уходить, а ты голову намываешь!
– Тебе бы тоже не помешало. И зачем нам уходить?
– Нас же убьют!
– Да кому мы вообще нужны?
– Ну, кому-то же были нужны, раз дом наш спалили, дурак!
– Сама такая. Они же не нас убить хотели.
Я осеклась. Мы были в доме не одни. К нам приехал член Директории. Ну, конечно, Курт прав (в кои-то веки). Кому сдались два никчемных Мрака, когда можно напасть на одного из пяти самых влиятельный людей в стране. Это что, мятеж?
«Нельзя их оставлять», – сказали те люди в тёмных плащах. И дом поджигали тоже люди в черном. Они напали на Директорию, а нас взяли как свидетелей!
Страх накатил с новой силой. Мы здесь не останемся! Я двинулась к двери, взялась за холодную ручку, но остановилась в нерешительности. Может, стоить взять какую-нибудь палку – хоть попытаюсь отбиться, если меня захотят убить.
– Ну тебя, – Курт отпихнул меня от двери, толкнул и не задумываясь шагнул наружу.
Мы оказались в пустом коридоре, по обеим сторонам которого расходились ряды дверей. Стены, как и в комнате, были обиты темным деревом, а на полу лежал мягкий ковер, скрадывающий звуки шагов. По воздуху плыл сладкий аромат выпечки. Наши с Куртом животы одновременно заурчали. А ведь мы не ужинали. Я даже не помнила, где оставила еду из трактира. Наверное, в сгоревшем доме. Кухарка убьет меня за горшки.
Курт двинулся направо, я хотела последовать за ним, но тут заметила приоткрытую дверь напротив. Там на полу стояла знакомая большая сумка. Тот самый заплечный баул, в который спрятали мальчика. Теперь я уже не раздумывая распахнула дверь. Бросилась на колени, развязала узел и заглянула внутрь. Никакого ребенка там не было. Ну что за дура! Сумка была забита до верху: одежда, одеяло, железная кружка, какие-то тюбики, сухари – я смогла докопаться только до середины. Но, может, ребенок выбрался, а сумку теперь используют, чтобы вещи носить? Вот только… Вблизи стало понятно – даже самый худой восьмилетний пацан в нее бы не поместился.
– Курт, ты еще чувствуешь того ребенка? – я обернулась к брату, который зашел следом за мной.
Он осматривал комнату. Выглядела она один в один как наша. Только я во сне сбила покрывало на кровати. Местное же было гладким как могильная плита, кто-то даже подоткнул края под матрас. Но этого кого-то в комнате не было. Слава Покровителю – вламываясь, я не подумала об этом. Курт тем временем вскинул голову и глубоко вдохнул.
– Чувствую. Он здесь. То есть, там, ну, в той стороне, – он указал в противоположный конец коридора и тут же двинулся туда. Я побежала за ним.
Коридор повернул и вывел нас к большой деревянной лестнице. По ней мы спустились вниз, в большой холл, залитый солнечным светом. Но вокруг так и не было ни души.
– Здесь вообще живые есть? – поежилась я.
Ответом мне стал первый удар больших напольных часов. Бой разлетелся по всему зданию. Между первым и вторым ударом я явно услышала нарастающий гомон и топот. Третий удар потонул в стуке открывающихся дверей.
Я замерла, ожидая увидеть людей в длинных плащах, но в холл выплеснулось море детей. Подростки и малыши с криками и смехом бросились мимо нас. Первая волна распахнула большие двустворчатые двери, следующие нахлестывались друг на друга и образовывали людской водоворот у выхода. Часть детей проигнорировали зелёную лужайку, что виделась снаружи, и принялись носиться по коридору. Из одной двери вышли двое мужчин с книгами в руках. Они скользнули по нам взглядом, обошли, не прерывая разговор, и скрылись за другой дверью.
– Может, мы стали призраками, и никто нас теперь не видит? – зашептал Курт мне в ухо, когда очередные двое мальчишек пробежали мимо нас и вылетели на улицу, толкнув высокие двери.
«Провалиться, всё-таки умерли», – с досадой поморщилась я.
– Вы проснулись, – на мое плечо легла рука.
Я дернулась и отскочила.
Позади стояла высокая женщина – даже выше Курта, а уж меня она обгоняла на полторы головы. Ей было около сорока, но кожа ее сохранила здоровый цвет, рыжие волосы – блеск, алые губы были полными и резко очерченными. Мне вдруг подумалось, что это самая красивая женщина, что я видела в жизни. Может быть, лишь за одним исключением.
– Мы уже начали беспокоиться, вы не просыпались два дня. С другой стороны, вы столько пережили. Было бы нечестно винить вас за желание немного отдохнуть. Ведь так?
Курт кивнул, но выглядел так, будто и не слышал вопроса, – рот его приоткрылся, а глаза неотрывно следили за незнакомкой.
– Кто вы?! И где мы? – я отступила и попыталась потянуть за собой Курта. Она явно одна из тех, кто напал на члена Директории. Нужно остерегаться ее, а красивых людей нужно остерегаться вдвойне.
Женщина повернулась ко мне. Строгая застегнутая до самого горла рубашка на ней сверкала белизной, а идеально выглаженная серая юбка опускалась до блестящих кончиков туфель. Незнакомке, при её-то красоте, не требовалось наряжаться. Женщина смерила меня взглядом. Он не был ни холодным, ни радушным – никаким. И все же улыбнулась мне. Я не сразу поняла, что тут же ответила такой же улыбкой.
– Конечно, прошу прощения. Меня зовут Криспина Оверон. Я понимаю, вы… минутку…
Мимо на нас с визгом пронеслись две девочки лет двенадцати. Криспина выбросила руку, и последняя грудью налетела на раскрытую ладонь.
– Эвелин, что я говорила про беготню в коридорах?
– Простите, мадам Оверон.
Девочка опустила глаза, шмыгнула носом и принялась теребить косичку. Волосы под ее пальцами стали удлиняться и вскоре спустились до талии и поползли к коленям. Мрак! Но… я посмотрела на ее руку – ладонь была чистой, ни следа метки. Мой взгляд двинулся дальше. У второй девочки на ладони тоже не было метки, и только холеную руку Криспины, руку с длинными пальцами и одним изящным золотым кольцом, уродовало красное клеймо.
Мадам Оверон перехватила мой взгляд и улыбнулась. Я смутилась и потупила глаза, совсем, как маленькая Эвелин – неприлично было так пялиться. Моя рука против воли юркнула в карман.
– Иди. Шагом! – женщина отпустила девочку и снова взглянула на меня. – А вам не нужно прятать руку. Здесь все Мраки.
Мраки, но без меток? Как это возможно? Очень странно. Странные Мраки, странная Криспина, странное место – мне здесь не нравилось.
– А где мы? – Курт плечом загородил меня и перехватил взгляд Криспины.
– Давайте пройдемся, – мадам Оверон проводила взглядом еще двух детей, что выбежали из боковой двери, и покачала головой.
– Никуда мы с вами не пойдем! – я отступила от нее и бросила быстрый взгляд на дверь. Интересно, далеко ли нас увезли от дома? То есть от того места, где раньше стоял наш дом.
Криспина вновь посмотрела на меня со сдержанной улыбкой. Она не злилась, не удивлялась, не спорила. От ее выдержки и безупречных манер, мне стало неловко. Обычно я была самой воспитанной в комнате.
– Отчего же?
– Отчего?! – я вскрикнула и тут же закусила губу, стараясь вернуть самообладание – такое же, как у нее. – Наш дом сожгли, нас уби… усыпили. И вот мы здесь, и у Мраков здесь нет меток, а нас…
Я посмотрела на Курта в надежде на подсказку, что такого ужасного может с нами еще произойти, но он беззаботно пожал плечами.
– Я могла бы сказать, что это не мы сожгли ваш дом. Но боюсь, на слово вы мне не поверите. Но я могу это доказать, если вы пойдете со мной. В конце концов, – она слегка наклонила голову и вновь улыбнулась, глядя мне в глаза, – неужели вы думаете, я смогу вам навредить.
Она развела руки, словно показывая, что оружия у нее при себе нет. Я еще раз оглядела статную фигуру. Она выше и наверняка сильнее меня, еще и Мрак. Что она умеет делать? С другой стороны, пока ни она, ни кто-то еще нам не навредили. Да и Курт никуда уходить не собирался. А куда я без него?
Приняв мое затянувшееся молчание за согласие, Криспина кивнула мне, затем Курту и вышла на улицу. Брат сразу двинулся за ней, я – выждав минуту. За входной дверью оказался огромный двор, с трех сторон окруженный каменными зданиями. Корпусы явно были очень старым. Крыши их ощерились шпилями, а над каждой дверью была арка – так строили много лет назад. Плющ так плотно обвил стены, что кладки почти не было видно. Оконные проемы местами тянулись от земли до крыши. Мне пришлось задирать голову, чтобы рассмотреть сотни цветных фрагментов стекла в них – кусочки складывались в огромные цветы.
Во дворе разместились несколько беседок, тут и там плакучие ивы склонили ветви к земле. Я все время озиралась, пытаясь понять, как убийцы членов Директории связаны с этим местом. Вокруг было слишком… спокойно.
Дети играли с мячом или валялись на траве, щурясь на теплом весеннем солнце. Я заметила, как одна девочка, лежа на спине, подняла к небу указательный палец. На него тут же опустилась бабочка, вскоре подлетели еще две.
– Все эти дети Мраки, – мадам Оверон проследила за направлением моего взгляда. Она вела нас по галереи вдоль корпуса. – Мы ищем их в детских домах и привозим сюда. Иногда забираем и из семей, если… если ребенку там не рады. Наша задача – успеть до того, как им поставят метку. Об этом месте Надзор не знает, поэтому нас и не проверяют. И дети могут жить спокойно, ничего не боясь и не стесняясь. Изначально здесь был только пансион, где Мраки могли найти дом, но я открыла школу, чтобы дети учились, а потом могли устроиться в жизни.
Я на секунду отвлеклась от мыслей про длинные плащи и хмыкнула. Еще бы. Без метки никто и не узнает, что ты Мрак. Я бы вот никому свою способность не показывала, и могла бы жить как самый обычный человек. Звучало все это слишком хорошо. Только меня так и подмывало спросить – какое отношения Кристина имела к нападения на Директорию?
Женщина вдруг остановилась и обернулась. Я отвела глаза, боясь, что она поймет, о чем я думала.
– Мне очень жаль, – Криспина обратилась не ко мне, а к Курту, – что мы не приехали в Гирсу. Тогда бы мы точно нашли вас.
– А… э… да ничего, – брат начал краснеть.
– Куда вы нас ведете? – меня раздражало, что нам заговаривают зубы.
– Хочу вас кое с кем познакомить.
Криспина больше ничего не сказала. Она повернула за угол корпуса и вошла в неприметную дверь с торца. По коридору она привела нас в библиотеку. Комната была не очень большой, но стеллажи с книгами уходили ввысь на несколько этажей. мысленно одернула себя.
– Так и знала, что найду вас здесь. Смотрите, кого я привела – наших маленьких спасителей, – голос мадам Оверон разнесся эхом.
Я опустила глаза, взгляд заскользил по разбросанным открытым фолиантам к дальнему концу длинного стола. Там, в тени, углубившись в чтение, сидел мужчина. Тот самый мужчина, который прятал ребенка в сумке… или не прятал.
Незнакомец поднял глаза и откинулся на высокую резную спинку стула. Светлые волосы мужчины были коротко острижены. Его можно было назвать молодым, если бы не глубокая складка на переносице. Он снял свой смешной костюм в коричневые и зеленые пятна и сейчас был в простой белой рубашке и темных брюках.
Он неспешно осмотрел Курта, затем меня, ни капли не смущаясь при этом.
– Тоже мне спасатели, – мужчина хмыкнул и начал подниматься из-за стола. – Кто из вас перемещался?
Я заметила, как Кристина легко, почти незаметно кивнула на Курта. Он, тем временем, нахмурился и сделал полшага назад. Пришелец презрительно скривился.
– Не мог что ли раньше? – вдруг рявкнул он.
– В смысле? – Курт опешил. – Мне сказали прыгнуть, я и прыгнул. Сразу.
– Раньше во времени, кретин!
– Сам такой! – Курт всегда одинаково реагировал на обзывательства.
– Молодые люди, – мадам Оверон резко встала между спорщиками и вскинула руки.
Мужчина опустился на стул, Курт скрестил руки на груди.
– Простите их, они юны и, возможно, воспитаны не лучшим образом, – обратилась мадам к дальнему концу стола.
– Эй, я хорошо воспитан, – опять вскинулся Курт. Я закатила глаза.
Но женщина заставила его замолчать, вновь подняв руку, на этот раз ладонь ее была напряжена, а взгляд посуровел. Брат закрыл рот.
– Я понимаю ваше замешательство, но прошу проявить больше уважения. Я боюсь мы не с того начали. Ведь у нас не было времени даже познакомиться. Пожалуйста, давайте присядем.
Она указала на свободные стулья с высокими спинками у стола. Курт тут же бросился к стулу у края стола, чтобы сесть напротив пришельца. Они так и сверлили друг друга взглядами. Я осталась на ногах – не буду я садиться, пока мне всего не расскажут!
– Это – хозяйка пансиона мягко указала на нас, – Кёртис и Лиутгарда Гирсу.
– Курт! Лита! – одновременно огрызнулись мы.
– А это, – Криспина не стала указывать на мужчину рукой, вместо этого слегка склонила голову. – Рингольд, и он…
Высокий блондин слегка взмахнул рукой. Хозяйка пансиона запнулась.
– … и вы вернули его домой, – она быстро закончила предложение, но явно не так, как хотела.
– Мы его не возвращали, – Курт скривил губы. – Он сам увязался.
– При чем здесь это? – я обернулась к Криспине! – Какая разница? Вы сожгли наш дом! Вы убили члена Директории! И нас…
Я оборвала свою речь слишком поздно. Долго сдерживаемые слова прорвались. Может, нас оставили в живых, потому что думали, что мы ничего не знаем или не догадаемся. Теперь нас точно убьют. Я глянула на Криспину, – ее мои слова о Вормском не удивили, – затем на Рингольда. Он молча барабанил пальцами по столу. Он вроде тоже удивился, когда в лесу появились поджигатели… И мы его сами привели из другого места… Но сейчас он явно был заодно с Криспиной!
– Мы уходим! Курт, – я медленно попятилась, стараясь не выпускать этих двоих из виду, но, когда обернулась, замерла.
Передо мной были две одинаковые двери. Через которую мы вошли? Вроде мы ее и не закрывали. Тогда почему…
– Лита, послушайте, – Криспина воспользовалась моим замешательством и встала перед дверьми. – Мы хотим объясниться перед вами и вашим братом. Пожалуйста, присядьте.
Она мягко указала на стул рядом с Куртом.
«Объясниться». Не убить? Они хотят рассказать, зачем напали на члена Директории? Зачем? Неважно! Не хочу я знать об этом. Вообще не хочу иметь с ними никакого дела. А то мало ли, когда этих заговорщиков схватит Надзор, еще подумают, что мы были заодно. Хотя… я замерла. Если узнать, что они задумали… и если предупредить об этом Директорию, если рассказать, кто убил одного из них… Тогда нас не будут ругать. Может, даже похвалят.
Я сделала шаг, затем еще один и взялась за стул. Он оказался невероятно тяжелыми – я дважды потянула за спинку. Стул процарапал ножками по полу, но сиденье показалось лишь наполовину. Я плюнула и присела на подлокотник.
– Прежде всего, – Криспина обошла стол и встала рядом с Рингольдом. – Мы не убивали члена Директории.
– Конечно, он сам себя поджог в нашем доме, – не сдержалась я.
– Вы видели его, когда вернулись в свой дом?
Я замерла. И попыталась вспомнить. Когда мы прыгнули в поисках мальчика, Бодуэн стоял у окна. Когда мы вернулись, его там не было. Но, может, я просто не рассмотрела, или его обугленное тело уже лежало на полу. Как выглядит сгоревший человек? Я тряхнула головой. Не хочу этого знать.
– Его не было, потому что он вышел, как только вы исчезли. Я была в лесу и видела это. Он вышел и приказал своим охранникам поджечь дом.
– Что? Зачем? Он же просил ребенка ему привести? – даже у Курта уже возникли вопросы. Я кивнула: хотела спросить все то же самое.
– Этого ребенка Вормский, – Криспина подняла голову и глянула на Рингольда и улыбнулась, – хотел убить.
– Как это… – я даже привстала от шока и возмущения.
Но Курт опередил меня.
– Так, это вот это-то ребенок? – он вытянул сразу обе руки, указывая на Рингольда. – он же взрослый, а нам сказали… мальчик… маленький… из богатой семьи… его Мраки выкинули куда-то.
Курт заерзал, проверяя карманы, и вытащил маленький портрет, что дал ему Бодуэн, и помахал им в воздухе. Блондин по ту сторону стола помахал рукой, требуя портрет себе. Брат перебросил пластину через стол, и Рингольд легко поймал ее на лету.
– Хм, всегда ненавидел этот воротник, – хмыкнул он.
– Ты почему не такой? – Курт указал на портрет.
– Так это к тебе вопрос. Мать спрятала меня в другом мире, когда мне было восемь, – Рингольд развернул портрет, показывая детское лицо на нем, – И я там восемнадцать лет проторчал. Ждал, пока кто-то явится, чтобы вернуть меня домой. А явился ты. Через восемнадцать лет.
– Другой мир? – тихо переспросила я. В этом странном разговоре каждая следующая фраза была все непонятнее.
– Другой мир… – Рингольд посмотрел на меня, – параллельная реальность, другая планета. Называй, как хочешь.
– Но-но он говорил… лес… Джезире… – я смолкла и вспомнила гигантский фонарь, огромные дома на колесах, странно одетых людей. Я много читала про дальние страны, но ни в одной книге не было ничего такого. Другой мир… Как это возможно?
– Ага, а еще что говорил? Что спасти меня хочет? А сам дом спалил.
Круг разговора замкнулся, а моя голова – закружилась, Я сползла с подлокотника на сиденье, протиснув ноги в узкий зазор между стулом и столом. Чтобы собраться с мыслями, уставилась в открытые книги.
Гравюры на желтых страницах во всех деталях показывали казнь последнего короля Ниневии. Вот его возвели на помост, вот он стоит на коленях, вот отрубленная голова катится к ногам толпы, вот ее надели на копье, и праздничная процессия понесла ее по улицам Северной столицы. Я потерла глаза.
– Зачем Бодуэну Вормскому, члену Директории, убивать ребенка? Убивать тебя? Кто ты?
Я отняла руку от лица и успела заметить, как Рингольд хмыкнул. Теперь он рассматривал меня особенно пристально.
– Пусть будет так, – он перевел взгляд на потолок и демонстративно постучал себя пальцем по подбородку. – Я знаю один страшный секрет, и Директория не хочет, чтобы я его рассказал кому-то.
Да он просто издевается надо мной! Я глянула на него ещё раз исподлобья, потом перевела взгляд на книги, на Курта и снова на Рингольда. Я так просто не отстану.
– Он искал Курта, чтобы он прыгнул в прошлое. Когда ты попал в… – я запнулась и потерла лоб, – другой мир? В смысле, когда ты жил?
Рингольд сощурился. Он молча смотрел на меня несколько секунд прежде, чем ответить.
– Хороший вопрос, – он опять хмыкнул. – Четыреста лет назад.
Я не успела даже осознать цифру, зато Курт рядом захохотал.
– Ага, как же! Ещё скажи, что короля видел.
– Видел.
– Брехня!
– Я жил при дворце.
– Во-во, всех, кто во дворце жил тогда покромсали вместе с королем придурошным и всей семейкой. Как раз четыреста лет назад.
На последних словах Курт сбавил голос и вопросительно глянул на меня.
– Триста девяносто четыре, – поправила я брата и снова посмотрела на открытые книги с картинами жестокой расправы.
– Да я не мог на четыреста лет назад прыгнуть. Я так далеко не умею!
– Так ты, и не смог, ты на восемнадцать лет позже прыгнул. Я там все это время торчал из-за тебя.
– Да не мог я… – Курт хмурится все больше. Я видела по его лицу, что он все меньше и меньше понимал. – Я просто прыгнул к тебе, то есть… к ребенку…
– Кертис, а как ты нашел Рингольда? – Криспина, все это время тихо стоявшая за спиной у пришельца из другого мира, вдруг подняла голову и посмотрела на моего брата. – Прости. Курт.
Курт смутился, на щеках появился румянец. Он рассказал про разговор с Вормским и средство, которое тот ему дал. Кристина молча кивала. Рингольд же продолжал сверлить меня взглядом. Под конец рассказа, я уже не знала, куда деть руки и глаза.
– …мы никак не могли найти пацана. Я чувствовал только направление. Лита подумала, что этот его в свою сумку посадил, – Курт запнулся. Он тоже понял, насколько глупой была эта идея, – вот мы и вцепились.
– А сейчас, что чувствуешь? – Рингольд помахал портретом.
– Это… это… – Курт бросил короткий взгляд на мальчика на пластине, затем на блондина и потупился, – ты.
– Значит, «средство», – задумчиво кивнула Криспина.
– Ага, этот из Директории сказал, оно изменит мои способности.
– Не думаю…
– В смысле? Что Бодуэн с ним сделали? – я сцепила руки. Меня еще тогда напугал напиток, который дали Курту.
– Пока не могу сказать с уверенностью. Здесь нужен эксперт, – Криспина потерла висок и поднялась – резко, но легко. – Кажется, я видела его в саду. Постараюсь найти. Думаю, он поможет убедить вас, что мы вам не враги, а все, что случилось, – это замысел Бодуэн Вормского.
Курт, завороженный мягкими движениями мадам Оверон, тут же встал и едва ли не поплыл за хозяйкой пансиона. Я тоже стала подниматься, но мой тяжелый стул не поддался с первого раза. Со второго я с жутким скрежетом едва сдвинула его с места. Встать смогла только с третьей попытки. К этому времени дверь в библиотеку давно закрылась, а я поняла, что меня, собственно, никто с собой и не звал. Может, стоит подождать? Вот только… я была не одна.
Я повернула голову. Рингольд вновь уставился на меня. Только теперь не смотрел в глаза, а наклонил голову и спустился взглядом ниже моей спины. Вот нахал! Я развернулась и скрестила руки на груди. Нет, всё-таки стоит уйти.
Я сделала два шага к двери и потянула за ручку. Она не поддалась. Я дернула сильней. Никакого эффекта. Я в задумчивости обернулась. Теперь Рингольд посмеивался. Да что б его. Но ведь Кристина с Куртом только что вышли через эту дверь. Или через соседнюю. Я постаралась сделать очень маленький незаметный шаг в сторону и дотянулась до соседней ручки. Провалиться, второй выход тоже был заперт. Или мне просто сил не хватает? Может, упереть ногу в стену и потянуть. Нет, тогда этот Рингольд будет смеяться надо мной в голос.
– Почему он сказал «придурошный король»? – подал голос блондин, словно понял, что я думаю о нем.
Я проигнорировала вопрос и снова подергала ручку первой двери.
– Ответь и выпущу.
Я обернулась. Посмотрела на него, потом на дверь, на него. Он что, Мрак, который умеет запирать двери? Но его руки были чистыми. Хотя здесь мало у кого были метки.
– Потому что король был придурошный, – я махнула в сторону выхода, ожидая, что теперь он откроет дверь.
– Странно слышать такое от… – он сделал паузу, – Мрака. Мраки – слово-то какое выдумали. Раньше его не было.
Что за глупости? Мраков давно так называют. Как минимум последние… четыреста лет. Я нахмурилась. Так, Курт вместо ребёнка нашёл мужчину. Это понятно. Нашёл в другом мире. Звучит совершенно фантастически. Но то, что я видела… Это могло быть, если не другим миром, то очень далеко страной, которую, в принципе, можно и так назвать. Но четыреста лет назад. Нет, не верю я, что этот Рингольд жил так давно. Да и Курт не прыгал никогда так далеко.
– А какое было? – решила я проверить, как хорошо он знает историю. Пусть соврет, я его на этом поймаю, и вся их сказочка с секретным планом Вормского развалится.
– Никакого не было.
Я ругнулась про себя. Он был прав.
– Так я не понял, какие претензии к королю? Раньше жили себе нормально. А сейчас, – он ткнул пальцем в страницу книги перед собой, – как скот считают, клеймо ставят. И… вот это я не понял – что за Проверка?
Я обернулась и еще раз посмотрела на дверь. Что если с разбег на нее броситься? Нет, она внутрь открывалась. А этот меня выпускать просто так не собирается. И долго мне тут на его вопросы отвечать?
– Что это? – повторил вопрос Рингольд.
Он встал со стула и боком оперся на стол. Блондин оказался очень высоким. Мне это сразу не понравилось. Не должны люди быть такими – кто знает, о чем они думают там, в облаках. Меня и долговязый Курт раздражал.
– Это подарок такой на десятилетие. Проверяют: Мрак ты или нет.
– Как?
– Сажают в яму на неделю. Откроешь дверь?
– Детей? – он нахмурился, складка на лбу стала еще глубже.
Я пожала плечами.
– И что дальше?
– Ну, от страха или голода способности могут проявиться. Если окажется, что ты Мрак, то тебя достают и метят.
– Твои силы так проявились? – он указал на мое клеймо.
Я уставилась на него. Силы? Это он про наши способности? Это у короля и его придворных, может, и были «силы», поэтому они страной и управляли. А у нас… Я засунула руку в карман платья и промолчала.
– Выйти то есть ты уже не хочешь?
Я подняла на него глаза и против воли засопела.
– Нет, я уже знала, – я подошла к столу и стала чистой рукой листать книгу, чтобы не смотреть на него. На очередной гравюре четвертовали какую-то женщину. Сразу призналась – не хотела в яму.
– Но если ребенок не Мрак?
– Значит просидит неделю без еды, ну, или…
– Да за неделю сдохнуть можно! Что за хрень! И так они всех детей проверяют?
Я вскинула голову и хмыкнула. А потом задумалась. Говорит так, будто и вправду был в другом мире и элементарных вещей не знает.
– Нет, конечно, не всех. Только детей Мраков или сирот или тех, кто не знает своих родителей и их родителей. В приличных семьях Мраки не рождаются.
– Ясно. И после такого это король – «придурошный». Сейчас вот жить лучше?
– Конечно!
– Чем?
Я фыркнула, подтянула книгу еще ближе и стала быстро перелистывать страницы, стараясь добраться до самого начала.
– Это только в книгах короли добрые и хорошие и способности свои применяют «во благо», – я показала в воздухе кавычки и снова спрятала руку в карман. – Урожай там выращивают или пожары останавливают и людей спасают.
– Скажешь, нет?
Я закатила глаза. До этого он вроде не был похож на дурака.
– Ну, конечно, – я позабыла про смущение и стала говорить нараспев, словно читала старинную притчу. – Древний Мрак Артур был таким могущественным, что мог двигать горы, реки вспять оборачивать и управлять силами других Мраков. И пришли к нему люди и попросили его стать королем над ними. Даже скипетр волшебный подарили, который в ночи светился – по мне, так это просто фонарь был, но не суть, – и правил он мудро, и людям помогал. Вот только…
Впопыхах я не смогла найти нужный аргумент в книге, поэтому захлопнула ее и просто ткнула пальцем в кожаную обложку.
– Это сказки. На деле… Мраки, на самом деле, бесполезные, от наших способностей никакого толка. Но как-то так случилось, что появились сильные Мраки, вот они и захватили власть и творили, что хотели. Потому что своими силами могли убивать людей, пытать. Короля Оттона даже прозвали – Бешеный, потому что он на живых людей охотился и голыми руками их мог убивать.
– Не было такого…
– Ой, извини, это же вроде как твой друг, да? Скажешь, он своей силой не заставлял мечи лететь в послов, которые жаловались на налоги? Не сжег деревню, которая подняла бунт? И перед этим он, конечно же, не запер всех ее жителей с женами и детьми в их домах. Я читала! Провалиться, да он даже жену свою засадил в башню, потому что ей вроде как не нравились его законы!
– У нее была интрижка, вот он и…
– А-ааа, ну это другое дело. Тогда все нормально. Конечно, так и нужно! – я вскинула руки, и тут же опустила. Слишком уж близко я принимаю к сердцу истории из книг – Курт всегда смеялся над этим. Вздохнула и продолжила уже спокойнее. – Это из-за королей Мраков ненавидят. В первые годы после того, как Оттона свергли, их отлавливали и убивали, в лучшем случае, выгоняли из городов. Они поэтому стали воровать и побираться. А потом Директория установила законы. Это нормально, что нас считают, зато знают, кто, где и чем занимается. И когда Мраки пропадают и не являются на отметку, Директория будет искать его. Потому что законом запрещено убивать или калечить Мрака. Это лучше, чем было. И слава Покровителю, что нет больше таких сильных Мраков, чтобы они могли захватить власть.
– Это мы еще посмотрим…
Я подняла глаза на Рингольда и даже открыла рот, чтобы спросить, что это значит, но меня прервали шаги за дверью.
Глава 8. Вкус крови
Мы с Рингольдом обернулись. В библиотеку вошла Криспина. Провалиться, дверь всё-таки была не заперта! Хозяйка пансиона вела за руку рыжего тощего мальчишку. Следом шел Курт, который ступал след в след, тянул шею и смотрел неотрывно в затылок Криспины.
Мальчишка на ходу жевал яблоко, но это не мешало ему безостановочно болтать.
– Ту вазу в коридоре у актового зала не я разбил, – щека его так и бугрилась из-за огромного куска.
– Да, конечно, – улыбнулась мадам Оверон.
– О-о, и клумбу с лилиями – это тоже не я.
– Да, милый.
Тихий голос Криспины не успокоил рыжего. Он шарил глазами по комнате в поисках вдохновения и остановился на мне, потом посмотрел на Рингольда по другую сторону стола и на книги, разложенные между нами.
– И на стене теплицы то слово не я написал, – пацан мощно сглотнул.
– Какое слово? – женщина придержала его за плечо.
– Никакое, – рыжий поперхнулся.
Мадам Оверон обошла его и присела на корточки.
– Персик, милый, я не собираюсь тебя ругать. По крайней мере, сейчас, – она замолчала, но продолжала ласково улыбаться ему. – Я всего лишь хотела попросить тебя о помощи.
Персик скривил губы и поднял глаза к потолку.
– Мне нужно, чтобы ты использовал свои способности. Всего раз. Ты меня очень выручишь, – она пыталась поймать взгляд пацана, но тот нарочно вертел головой. Тогда Криспина кивнула на его руку. – Тебе ведь понравилось яблоко. Хочешь еще?
Мальчишка тут же уставился на нее и засопел.
– Два! Нет-нет. Три!
– А ты своего не упустишь, – засмеялась мадам Оверон и поднялась, – но так и быть.
Она подошла к окну, открыла створку и отломила ветку ближайшей яблони с несколькими цветками. Криспина вернулась к столу и опустила побег на книги. Ее тонкие пальцы сжали обломанный край. Мгновение ничего не происходило. Но тут едва появившиеся цветы стали расти, их лепестки раскрылись у меня на глазах и быстро опали, вместо них появились зеленые узелки, они стали стремительно увеличиваться и менять цвет. Меньше чем через минуту на ветке было с полдюжины больших, красных яблок.
– Вы заставляете фрукты созревать? – я не смогла сдержать восхищения.
– Не фрукты, только яблоки, – она тихо усмехнулась.
И все равно неплохо. Способность, от которой есть толк, – впечатляет. В Ниневии яблони везде, так хоть с голоду не умрешь. Я заметила, что Рингольд опять уткнулся в книги – словно его не впечатлило то, что сделала Криспина.
Мадам Оверон тем временем сорвала три плода и протянула их мальчишке, который уже подпрыгивал рядом.
– Три яблока для Персика, как и обещала.
Пацан схватил фрукты и запихнул за пазуху.
– Теперь твой черед сдержать обещание, —женщина отошла к другому столу.
Там она открыла пару ящиков и вскоре вернулась с подносом, на котором тихонько позвякивала рюмка и нож для бумаг. Персик уже забрался на стул по соседству с Рингольдом – тот все же оторвался от книг и молча наблюдал, как мальчишка громко хрустнул яблоком, положил огрызок рядом с книгами и принялся интенсивно жевать. Курт присел на стол рядом со мной и всем видом показывал, что не замечает Рингольда.
– Курт, боюсь мне придется сделать вам больно. Но совсем немного, обещаю. Вы позволите руку, – Оверон взяла нож и протянула ладонь.
Курт тут же накрыл ее своей, но мотнул головой и перевернул ладонь пальцами вверх – Криспина явно не собиралась держаться за руки. Она быстро, но сильно уколола его мизинец острием ножа. По пальцу потекла кровь. Оверон положила нож и взяла рюмку. Кровь Курта потекла по стеклянным стенкам. Когда красная жидкость покрыла дно, а сама струя иссякла, Криспина достала из кармана платок и протянула моему брату. Затем она обошла стол, на ходу улыбнувшись Рингольду, и поставила рюмку перед Персиком.
Мальчишка взял сосуд, поднял на уровень глаз, повернул к окну. Он принялся наклонять рюмку из стороны в сторону, опустил к лицу и помахал ладошкой, словно оценивал аромат. Когда я уже с трудом сдерживала смех, Персик окунул палец в кровь и засунул его в рот.
– Что за… – Рингольд отпрянул от пацана. Я поморщилась. У Курта открылся рот.
Мальчишка не обратил на нас внимания, он водил пальцем по зубам, прикладывал к языку и даже причмокивал.
– Горечь. Его силы связаны со временем. Хм, редкий дар, – начал медленно Персик и снова запустил палец в рюмку. – Но привкус очень легкий, он быстро растворяется, время – не преграда. Он – перемещается во времени. Вкус быстро пропадает. Ты не можешь перемещаться надолго.
Последние слова он сказал уже изрядно позеленевшему Курту и снова причмокнул.
– И еще какая-то странная нотка…
Пацан замер. Уставился на дно рюмки, вытер пальцем последние капли и отправил их в рот и пососал палец, уставившись в стену. После в нерешительности поднял глаза на мадам Оверон. Та кивнула.
– Мята. Способность искать людей. У него… две способности?
Криспина еще раз кивнула. Я вскинула голову – этого не может быть.
– Бодуэн сказал, что средство «изменит» способность Курта. Но нельзя же добавить Мраку еще одну, – обратилась я к женщине, но сразу с тревогой глянула на брата.
– Как видите, можно, – почти грубо прервала меня Криспина. – Персик не ошибается.
Все замолчали. Я переваривала информацию, пытаясь уложить все в голове. Получалось с трудом. Рингольд тем временем не спускал взгляда с пацана, который снова взялся за яблоко.
– И как ты узнал про свою способность?
– Прафта хофеф взнать? – Персик разговаривал с набитым ртом.
– Нет.
– Подождите. Но Вормский сказал, что ученые пытаются придумать, как избавить Мраков от способностей, – я зажала голову руками. – Пытаются нам помочь, а не сделать хуже. Зачем это?
– Наверное затем же, зачем он сжег ваш дом, – Криспина обернулась ко мне, и от нежности, с которой она разговаривала с Персиком и Куртом, не осталось и следа. Она подняла с подноса нож и стала поигрывать им. – Неужели вы не помните, как он сгорел?
Я задумалась, даже оперлась на спинку ближайшего стула, чтобы лучше сосредоточиться. Перед глазами вновь встала стена оранжевого пламени, которая пожрала наше пусть жалкое, но все же жилище. Дом, в котором нас никто не трогал, где мы могли жить. Собственное место в мире, о котором я так мечтала! Огонь уничтожил его. Спокойно, уверенно, не споткнувшись о промокшие и плесневые бревна. И тут я вспомнила кое-что еще.
– Там были двое. Они, они подожгли дом. Точнее, они сами его и жгли. Я помню: у них огонь в руках появлялся. Кто…
Я смолкла. Потому что уже знала ответ на свой вопрос, хоть и не могла поверить в это. Поджигатели были высокими мужчинами в черном. Оранжевый свет отбрасывал блики на блестящую кожу их жилетов и то и дело вырывал из темноты пятиконечную звезду у них на груди.
– Это были охранники Вормского. Но, но зачем? Они ведь могли ранить Бодуэна. Они что, подняли бунт?
– Нет, я уже говорила вам. Бодуэн Вормского к тому моменту внутри уже не было. Он вышел и отдал приказ поджечь дом. Ведь он знал, что вы вернетесь туда, – Кристина повернулась к Курту.
– Провалиться! Он у меня это выпытывал перед тем, как дать… – Курт тоже оперся на спинку стула.
– А теперь, – Кристина перевела взгляд на меня. – Как именно те двое жгли ваш дом.
– Что значит, как…
И я в который раз осеклась. Меня порядком раздражало, что вновь и вновь меня выставляли дурой, но… но… Криспина говорила о действительно важных вещах. Наш дом жгли двое стражей. Они одинаково вскидывали руки, в их ладонях появлялись одинаковые языки пламени. Вот только…
– У них была одинаковая способности, но… Так не бывает, – я закусила губу и посмотрела на Криспину, она терпеливо кивнула. – Не бывает двух одинаковых Мраков.
– Видимо, бывает, если приложить к этому усилия. И связи. И средства, которыми владеет Вормский. Он может сделать Мраков с одинаковыми способностями или… – она посмотрела на Курта, – добавить ещё одну. Он может очень многое, если хочет добиться своего. Это был его план. Он хотел использовать вас, чтобы убить Рингольда. То, что при этом погибли бы и вы, думаю, его не сильно беспокоило.
Я молчала. Это звучало очень странно. Зачем члену Директории вообще связываться с Мраками. Официально им запрещено устраиваться на государственную службу. А тут – Мраки-охранники. Мрак, который должен найти для него ребенка. Ребенка, которого он хочет убить.
– Зачем ему ты? – я запоздало поняла, что долго смотрю на Рингольда. И тут же вспомнила, что уже задавала этот вопрос. – Что за «страшный секрет» ты знаешь? И зачем искать тебя, если ты был в другом мире? Проще же оставить тебя там?
Рингольд насмешливо поднял руки, словно говоря, что не имеет представления. Он опять издевался!
– Это правильные вопросы. Но для ответов на них сейчас не время, – поспешила отвлечь меня Кристина. Она встала между мной и Куртом и положила руки на наши плечи. Я напряглась: не люблю, когда меня трогают посторонние. – Но скоро вы все узнаете. Через несколько дней сюда приедут мои друзья, и мы сможем все детально обсудить. и вы поймете, что мы вам не враги. Пока же вы можете чувствовать себя как дома. Персик, пожалуйста, покажи гостям, где у нас кухня. Они, наверняка, голодны.
Криспина поднялась, давая понять – разговор подходит к концу. Персик, который давно не обращал на разговор внимания и жевал второе яблоко, поднял голову, кивнул и соскользнул со стула. С трудом соображая я двинулась за ним к двери. Закрывая ее за собой, я увидела, как рыжеволосая женщина подсела к Рингольду и они склонили головы. Но расслышать, о чем они говорили я не смогла.
– А еще в твоей крови было что-то протухшее, – Персик подождал, пока Курт тоже выйдет и закрыл за ним дверь, – как старые носки, что ли…
– Сам ты старые носки, – брат пихнул пацана в плечо.
Глава 9. Сложности с обедом
Персик повел нас обратно тем же путем. Шел он медленно и все время посасывал указательный палец, даже перестал жевать яблоко.
– Значит, можешь в прошлое попадать, – пацан резко остановился посередине галереи и обернулся к Курту. Тот едва не налетел на мальчишку.
– Ты же сам…
– И при этом можешь найти конкретного человека. Нужен портрет? Нет, просто представить его себе, – Персик не спрашивал, а рассуждал вслух. – И для этого нужно…
Он снова перекатил слюну во рту, облизал губы и поднял глаза.
– Ну да, что ж, попробуем…
Он шагнул к деревянным перилам, на секунду занес руку, словно хотел опереться. Резко опустил ладонь на ограждение и… исчез. Растворился. Я поперхнулась вдохом, брат же и вовсе пришел в ужас.
– Что с ним? Что случилось? – он замахал руками в воздухе там, где мгновение назад стоял Персик.
– Мне кажется, он только что… применил твою способность.
– Как?
– Не знаю…
– Это я тоже так выгляжу, когда прыгаю? – после минутного молчания Курт сделал шаг назад и огляделся. – Как-то странно и страшно. Раз – и нету.
– Ага, – я подошла ближе, провела ладонью по перилам – там, где Персик коснулся их. Пальцы споткнулись об острую шляпку гвоздя.
– Нам-то, что теперь делать?
– Не знаю, – я облокотилась на перила и уставилась на детвору во дворе. – Все, что они говорят про Вормского. Звучит складно. Но так странно. Я не могу в это поверить. Зачем члену Директории кого-то убивать? Он же один из пяти самых главных людей в стране. Ему это не нужно. Да и сами эти… Криспина, Рингольд, и те их друзья в плащах. Они сами темнят. Так и не сказали, что делали тогда в лесу у нашего дома. Вдруг они что-то плохое задумали, а мы вляпаемся. Нас же потом и накажут. Наверное, лучше все-таки уйти. Но куда? Дом-то сгорел. Курт, я честно не знаю, что нам делать.
– Я имел в виду, что с обедом делать. Пацан нас на кухню должен был отвезти, я есть хочу. А он свалил.
Я уставилась на брата. Но махнула рукой – его не исправить. И снова посмотрела на детей.
Девочка, которую мадам Оверон отчитала, отрастила косу в несколько метров – ее подруги с визгом прыгали через них как через скакалки. Парень лет шестнадцати подошел сзади к девушке, которая читала книгу, выглянул из-за ее плеча и дунул. Страницы книги стали переворачиваться с невероятной скоростью, пока задняя обложка не захлопнулась. Девушка вскрикнула, обернулась и стукнула парня закрытой книгой по голове. После чего встала и, задрав нос, двинулась к дальнему корпусу. Парень хохотнул и еще раз резко дунул, отчего подол юбки у девушки приподнялся.
Никто не скрывал свои способности. Да, все здесь были Мраками и не косились друг на друга, и все же зачем выставлять это напоказ? Но детям, похоже, здесь нравилось. Не то, что нам с Куртом в приюте Гирсу. Где главным развлечение были драки с другими – обычными – детьми.
– Как думаешь, этот Рингольд правда короля видел? – Курт подпрыгнул и сел на перила, отчего они заскрипели.
– Сомнительно, – усмехнулась я. Но про себя подумал, что неплохо бы было его еще раз проверить на знание истории. Наверняка, я смогу его на чем-нибудь поймать, тогда я пойму, что вся его история – полная чушь. Тоже мне, знает «секрет».
– Но я чувствовал, что это именно он – тот пацан с портрета.
– Пусть так. Но кто сказал, что этот мальчик жил четыреста лет назад?
– О, Покровитель, ты такая зануда! – Курт закинул голову.
– А еще, – я не сдавалась, – у Мраков, что жили в те времена, тем более при дворце, были сильные способности. Что-то я ничего подобного у этого Рингольда не заметила! Он разве что дверь закрывать умеет.
– Дверь?
Раздался громкий всхлип. Я обернулась – у перил стоял Персик. Он быстро отвернулся, но я все равно видела, как он трет лицо рукавами.
– Эй, Персик, ты чего? – я обошла мальчугана и, как Оверон ранее, присела перед ним на корточки.
– Ничего, – Персик громко шмыгнул носом, из глаз скатилось по слезинке.
– Очень даже чего! – Курту дернул мальчишку за плечо. – Ты что, мою способность использовал? Тебе кто разрешил? Не смей!
– Тебе что, жалко что ли? – Персик размазывал слезы, оставляя разводы на чумазом лице.
– Да нет, – теперь Курт растерялся и даже отступил. – Просто хотел узнать, зачем?
– Я хотел повидать…
Он опустил голову, нашел ботинком трещину в полу принялся ковыривать ее носком. Я тронула его за плечо.
– Маму, – тихо добавил он, подняв на меня красные глаза. – Ее больше нет.
Мне стало так нестерпимо жалко мальчишку, что я тут же обняла его. Он вцепился в мои плечи, ткнулся мокрым лицом в шею, но тут же отстранился.
– Я ей яблоко отдал.
– Молодец, – так же тихо ответила я.
– Я не понял, – Курт выждал несколько секунд, но на дольше его не хватило, – как это ты вот так – захотел и прыгнул? Тебя же никто не пугал.
– Ты совсем дурак что ли? – Персик последний раз шмыгнул носом. – Тебе не нужно пугаться, можно просто сделать больно.
– Ну да, просто… – Курт огрызнулся, но тут же затих и явно задумался. Ненадолго. Живот снова заурчал. – Ладно, малой, ты вроде кухню нам должен был показать.
Мы вернулись в центральное здание с большой лестницей в холле. Справа от неё оказался обеденный зал, откуда по коридору мы попали в кухню.
Там вперемешку стояли лавки, длинные деревянные столы, печи и огромные котлы – в таких как раз с легкостью можно было спрятать ребенка. Персик кивнул нам на первую попавшуюся скамью и скрылся за высокой кастрюлей. Скоро он вернулся, ведя за собой сухопарую женщину в фартуке.
– Тетя Изольда, этих, – к пацану вернулась вся его дерзость, и он просто ткнул в нас пальцем, – надо накормить. Мадам Оверон так сказала.
Женщина кивнула, вытащила из ближайшего ящика тарелки и поставила перед нами.
– Что хотите? Курочка? Картошка? Устроит?
– А есть? – Курт вдавил ладонь в живот, который вновь урчал.
– Так я быстренько приготовлю.
Женщина радостно запустила руки в ближайший мешок и вытащила с дюжину клубней. Курт застонал – еду придется ждать. Кухарка, напевая себе под нос, проворно почистила картошку, на весу порезала клубни на большие куски и бросила в кастрюлю. Когда она отошла в дальний конец кухни, брат со стоном опустил голову и постучал лбом по столу. Я тоже изнывала от голода, но еще могла держать себя в руках.
Вернувшаяся Изольда со смехом бросила в кастрюлю несколько сырых куриных ножек. Что ж, хорошо, что не пришлось ждать, пока она убьет ради нас птицу и ощипает ее. Кухарка добавила в посуду несколько щепоток соли и специй и поставила кастрюлю перед нами.
– Эм, – брат с тоской глянул на сырое мясо и клубни. – Это есть?
– Ну что ты, дурашка, – кухарка снова зашлась в смехе.
Она запустила в кастрюлю руки и принялась мешать. Вскоре оттуда повалил пар и божественный запах жаренной курицы. Через минуту Изольда голыми руками достала дымящуюся еду и разложила ее по нашим тарелкам.
– И мне даже наплевать, что она не помыла руки, – прошептал Курт, когда женщина отошла за хлебом, и набросился на еду.
– Ну, Персик, а ты, что-нибудь хочешь? – Изольда вернулась и потрепала пацана по голове.
Тот в задумчивости глянул на огрызок последнего яблока.
– Булочку.
– Ну, булочку, так булочку.
Кухарка открыла одну из кастрюль – там поднималось тесто, – оторвала вязкий кусок и стала перекладывать из руки в руку. Скоро в ее ладонях была запекшаяся плюшка с хрустящей корочкой.
Я нахмурилась. Все-таки странное место. Директор выращивает яблоки, а кухарка – готовит голыми руками, и обе совершенно не стесняются делать это. Конечно, это приносило пользу. Но это было так неправильно, так противоестественно.
– Привет, – звонкий голосок прозвучал над самым ухом и отдался эхом в черепе, – Как тебя зовут?
Я обернулась, прочистила ухо пальцем и тряхнула головой – там все еще перекатывался вопрос. Позади стояли две одинаковые, смуглые девчушки с черными волосами и очень темными, почти черными глазами. Они синхронно засмеялись, и этот звук вновь стал биться между ушами. Голова закружилась, я выронила вилку и схватилась за край стола.
– Эй, кончайте! – прикрикнул Персик. Пацан бросил булку на стол и сидел, зажав уши.
Девочки пожали плечами, но смолкли, обошли стол с двух сторон и уселись напротив меня и Курта. Брат тоже растерянно мотал голову. Как только взгляд его обрел осознанность, он вернулся к тарелке.
– Как тебя зовут? – повторила вопрос одна из них. – Я Кали, а это Тали.
Обе девочки одинаково наклонили головы в ожидании ответа. Когда я назвала свое имя, они повернулись к Курту, но он так и не оторвался от еды.
– А это, – Тали ткнула в него темным пальчиком, – твой принц?
Я прыснула, Курт закашлялся.
– Нет-нет-нет. Нет. И снова нет. А потом еще раз нет. Это всего лишь мой брат.
– Всего лишь, – передразнил Курт.
– А где твой принц? – Кали и Тали уперли локти в стол и положили подбородки на ладони.
– Эм, у меня нет принца.
– Почему? Ведь ты уже взрослая? А у всех взрослых должны быть принцы, – возмутилась одна из близняшек. Вторая вытащила потрепанную книжицу и ткнула в нее пальцем.
Я засмеялась. Все ясно – начитались сказок.
– А где ж тогда моя принцесса? – Курт наконец отложил ложку.
– Ты принц?
– Нет.
– Тогда тебе не положена принцесса.
– Не понял. Если всем не принцессам, – брат ткнул меня локтем, – полагается по принцу, то кто останется остальным – не принцам.
Я опять засмеялась. Брат был прав. Рассуждения близняшек оказались совершенно нелогичными. Они, кажется, тоже поняли свой промах – хмурились и переглядывались. И им явно не нравилось, что Курт рушит их представление о мире. Я подумала, что сейчас они обиженно подожмут губы и уйдут. Но Кали и Тали остались.
– Ударь себя! – их голоса вновь зазвучали одновременно, но теперь это были взрослые почти грубые голоса.
– Что? Зачем? – засмеялся Курт. – Не буду…
Хлоп!
Ладонь брата с размаху ударила его по щеке. Голова дернулась, и Курт теперь смотрел не прямо, а вбок – на меня. Глаза его расширились от ужаса.
– Еще, – скомандовали девчонки.
В ход пошла левая рука. Голова Курта развернулась в другую сторону. Приказы Кали и Тали отзывались звоном даже в моей голове, перед глазами словно встал туман. Стало страшно. У этих детей тоже были способности. Но, в отличие от Криспины, они могли навредить.
– А теперь…
Девочки задумались, какую еще пакость устроить Курта, он воспользовался секундной задержкой.
– Вы, а ну, цыц! – рявкнул он, схватив для убедительности вилку и тыча ей в сторону близняшек. – Идите отсюда!
Голос и жест были такими пугающими, что даже я сжалась от страха. Сестры смолкли, выскользнули из-за стола и, взявшись за руки, побежали к двери. Звон у меня в голове почти смолк, но вернулся, когда Курт со стуком бросил вилку в тарелку.
Очень странное место. Я не была уверена, что хочу здесь оставаться. Все-таки Мраки не должны использовать свои способности.
Глава 10. Темный Орден
В следующую неделю про нас, кажется, все забыли. Ночевали мы в той же комнате, где проснулись в первый день. Правда, Курт заартачился и не захотел вновь спать на тесной кушетке. Договорились спать на ней по очереди. Днем мы бесцельно слонялись по зданиям и школьному двору. Он то наполнялся крикливыми детьми, то затихал, когда детвора уходила на уроки. Ели мы в общей столовой вместе с гостями пансиона. Это была странная публика. Можно было встретить Мрака в поношенной одежде и с грязными волосами – он ел быстро, словно голодал несколько дней, – а за соседним столом мог сидеть респектабельный мужчина в сюртуке с иголочки и с печатным листком с новостями, что вешали на досках объявлений в столице и крупных городов Ниневии.
Они приезжали и приходили обычно поздно вечером. Кареты или пешие Мраки быстро скрывались вдали подъездной дорожки. Она была действительно длинной, а территория пансиона – огромной. Настолько, что, гуляя мы с Куртом, не могли дойти до выездных ворот. Прямо на территории, вскоре за школьными лужайками начинался лес – с ручьями, полянами и старыми упавшими деревьями. Было непонятно, насколько далеко тянется этот лес и что за ним.
Иногда мы заставали за завтраком преподавателей школы во главе с Криспиной. Время от времени к ним присоединялся Рингольд. Он всегда сидел рядом с мадам Оверон и что-то тихо обсуждал с ней. Женщина склонялась к нему, слегка поворачивала голову и смотрела на него не прямо, а из уголков своих красивых глаз. И хотя Криспина была лет на десять старше пришельца из другого мира, я часто ловила себя на мысли, что они были бы очень красивой парой.
Между приемами пищи Курт валял дурака, играл в мяч со старшими школьниками, пытался даже приударить за парой местных учениц. Те хихикали и неправдоподобно пугались при его приближении. Мне было скучно от безделья и неуютно среди Мраков, которые так открыто, неприлично использовали свои силы. Я скучала по работе и чувствовала угрызения совести перед месье Гийомом. Как он там без меня справляется в трактире? Наверняка, думает, что я сбежала, когда надоело трудиться – типичный Мрак.
Еще я мучилась от неопределенности. Я не могла понять, как отношусь ко всему случившемуся. Что-то мешало мне до конца поверить в злой замысел члена Директории. Но и отбросить аргументы Криспины тоже не могла. А если это правда, то мы с Куртом были непрошеными свидетелями, и нам точно нельзя показываться за пределами защищенного пансиона. Поэтому я решила дождаться обещанного приезда друзей Криспины и объяснений, а потом уже решить, что делать.
Я стала проводить все свободное время, то есть почти все время, за книгами. Ходила в библиотеку, брала несколько томов и устраивалась с ними в беседке. В самой библиотеке было бы удобнее, но там почти всегда был Рингольд. Он бросал на меня короткий взгляд и возвращался к своим книгам. Это было довольно странно – с виду он не был похож на любителя чтения. Загорелый, очень высокий, с широкими плечами и большими руками он больше походил на головореза или заядлого зачинщика драк. Читал он про Оттона Бешеного, его свержение, изредка – мифы о древних королях.
Сегодня библиотека тихой не была. Рингольд не сидел, уткнувшись в очередной старый фолиант, а читал вслух – ровно и на удивление мелодично. После первой встречи мы не разговаривали, и я забыла – неужели у него такой красивый голос. Я решила не отвлекать его и прошмыгнула к полке, чтобы вернуть прочитанную книгу и взять новую.
– Привет.
Я вздрогнула. Стараясь не привлекать внимание Рингольда, я сама не заметила, что у другого конца стеллажа стоял молодой человек с русыми волосами до плеч и мягкой улыбкой.
– Эм, привет, – я смутилась и поспешила поставить книгу на место. Но она никак не хотела помещаться в зазор между другими томами.
– Давай помогу, – парень забрал у меня книгу, повернул и прочел название.
– Народное войско встало у рва вокруг королевского замка. Огненными стрелами они сожгли два моста из трех, чтобы Оттон не смог сбежать по ним, – Рингольд не обратил на нас никакого внимания и продолжал читать вслух.
– «Путешествие в Дильмут». Любишь читать про экзотические страны? Могу тебе кое-что посоветовать. Я, к слову, Серж.
Я одновременно пожала плечами, улыбнулась и опустила глаза.
– Лита.
Серж тем временем поставил мою книгу на полку повыше, взял соседнюю и протянул мне.
– О, спасибо. А про что…
– Войны подступили к главному мосту. И в замке люди хотели остановить тирана. Опустили мост и… – Рингольд читал старинный текст, не останавливаясь.
Нет, ну что за наглость. Я даже набралась смелости, чтобы попросить его быть потише, обернулась и замерла. Голос рассказывал про свержение Оттона, но губы Рингольда не двигались, он сосредоточился на книге перед собой.
– Не удивляйся, – прошептал Серж мне в ухо. – Это я сделал. Я могу заставлять книги рассказывать свои истории.
– Ух ты! – я в восторге обернулась. – Это так здорово! Можно читать одну книгу и слушать другую. Так успеешь вдвое больше.
Серж поморщился и покачал головой.
– Не-а, дребедень это, так только кажется. Ты либо читаешь, либо слушаешь. Если одновременно, то вообще ничего не поймешь, – и он легонько кивнул в сторону Рингольда.
Я зажала ладонью рот, чтобы не прыснуть со смеха.
– Зато можно слушать и делать что-нибудь монотонное, если нужны обе руки или, например, ночью, когда погасил свет, – сказал он почти беззвучно, но в библиотеке стало тише, и я смогла его расслышать. – Вот. Открой.
Он на секунду коснулся уголка книги в моих руках и улыбнулся. Я тоже улыбнулась и открыла том.
– Страна Аратта издревле полнилась золотом и лазуритом… – послышался со страниц знакомый мелодичный голос. Теперь было понятно, что это голос Сержа. Я закрыла книгу.
– Спасибо.
– Обращайся, – Серж снова улыбнулся. – Это отличная книга про легендарную «Золотую страну».
Я бросила взгляд на скромную серую обложку. Мне вдруг захотелось впечатлить Сержа.
– Тогда и выглядеть она должна соответствующе, – от моих пальцем потекли желтые разводы, и вскоре обложка окрасилась в цвет благородного металла.
– Эффектно. Так можно и… – но собеседник умолк на полуслове. Он смотрел мне за спину.
Я обернулась. Позади стоял Рингольд, в руках у него был толстый старинный фолиант.
– Закончилась. Теперь эту, – протянул он Сержу новый том.
Парень аккуратно коснулся обложки. Рингольд тут же развернулся и зашагал к столу, за которым сидел. Он раскрыл книгу, и библиотека снова наполнилась звучащей историей.
– Первым царем Ниневии, согласно преданиям, был…
– Пожалуйста, – прошептал Серж и закатил глаза.
Я все-таки прыснула.
– Кстати, – голос Рингольда перекрыл все остальные звуки, – Сегодня в восемь ужин у Криспины. Будь там. Ты и этот твой…
Мужчина за столом помахал рукой в воздухе, не поднимая головы.
– Курт? – подсказала я.
Он кивнул и углубился в чтение.
– Мой брат, – поспешила я объяснить Сержу.
Тот улыбнулся.
***
Когда мы встретились, Курт уже получил свое приглашение от Криспины – его передал Персик. Он же вызвался проводить до кабинета директора пансиона. Без двух минут восемь Курт постучал в высокие дубовые двери.
– Курт, какой вы пунктуальный, прошу входите, – мадам Оверон посторонилась и вытянула руку в приглашающем жесте. Тут ее взгляд упал на меня. – Лита, вы тоже решили к нам присоединиться?
– Пусть войдет, – раздался из глубины комнаты голос Рингольда.
Криспина тут же посторонилась, впуская меня вслед за братом.
В кабинете было тепло и сумрачно. Комнату освещали полдюжины канделябров. У зашторенного окна стоял большой рабочий стол, на который присел Рингольд. Он разговаривал с кем-то, кто сидел в большом кожаном кресле. В комнате было еще шесть или семь мужчин разного возраста: пара совсем молодых – чуть старше Курта, другие двое – в летах, был даже один дряблый старик. Все они хорошо одеты – камзолы из плотной и дорогой ткани, литые пуговицы с эмблемами. В углу я заметила Сержа и с улыбкой кивнула – было приятно встретить знакомого.
Мужчины стояли небольшими группами: у стеллажа с книгами, у столика с напитками, – и что-то обсуждали. Когда мы вошли, лишь немногие повернули головы, двое сухо кивнули Курту, кроме Сержа, никто не обратил внимания на меня.
– А ужина не будет? – протянул Курт, оглядывая комнату.
На звук его голоса из кресла, что стояло к нам спиной, поднялся мужчина. Он был на полголовы ниже меня, и я видела, как отсветы камина пляшут на его блестящей лысине. На пухлом розовощеком лице расплылась широкая улыбка.
– Добрый вечер, добрый вечер. Курт, так понимаю? – он схватил руку моему брату. – Я – Эдмунд Веймар. А это – ваша сестра, правильно?
– Лита, – подсказала я, тоже протянув руку.
Мужчина радостно затряс и ее.
– Да-да. Прошу прощения. Я, видите ли, работаю в Надзоре, за день столько анкет перед глазами проходит. Профессиональная болезнь – не запоминаю имена, – он хохотнул, все еще сжимая мою руку. – И простите за то, что я усыпил вас тогда.
Перед глазами тут же встала картина: поляна, наш горящий дом и группа людей в темных плащах, что окружают нас. Один касается лба Курта, брат валится без сознания, потом пальцы тянутся ко мне. Я опустила глаза на наши все еще сцепленные руки. Мужчина тут же отпустил мою ладонь.
– О, прощу прощения, прошу прощения, – он вскинул руки. – Не бойтесь, погружаю в сон, лишь когда касаюсь головы. Надеюсь, вы не долго проспали тогда?
– Два дня, – буркнул Курт.
– Это совсем немного! – мужчина вновь засмеялся и хлопнул его по плечу. – Надеюсь, вы не в обиде. И я так рад, что вы теперь с нами! Наконец-то я могу вас порасспросить о вашей способности. Я ведь многое повидал. Но перемещения во времени… И вы переместились на четыреста лет назад! А еще дальше могли бы? – мужчина кивнул на столик справа, где стояли бокалы.
Брат тут же схватил вино и залпом осушил его, взялся за второй. Я подняла бокал с другого столика и пригубила напиток. Он был горький, маленький глоток оцарапал горло, и пить больше не хотелось. Но вернуть бокал на место я постеснялась.
– … всегда на три минуты? Вы засекаете время в своих… путешествиях? – Эдмунд Веймар продолжал засыпать Курта вопросами.
– Не, у меня есть часы – они звенят за пару секунд до того, как обратно прыгну, – Курт вскинут руку и показал кожаный браслет с циферблатом. Он наслаждался вниманием к своей персоне.
– Хм, – Эдмунд склонился над запястьем моего брата. – Но они стоят.
– А, они так не работают. Запускаются, когда я прыгаю и отсчитывают ровно три минуты.
– Как?
– Э…честно говоря, я не знаю. Их наш дружище Свен сделал. Однажды я с Литой прыгнул на неделю назад, как-то пропустил, что время вышло, не успел ее за руку взять, и она там осталась, в прошлом. Потом ей пришлось лишнюю неделю жить и прятаться, а то если б кто увидел, что их, Литы, в смысле, две, ей бы влетело. А потом неделя прошла. Я прыгнул с ней, вернулся без нее, и меня Лита, ну, которая в прошлом осталась, тут же встречает, и как вреза… эм… накричала на меня. Свен рядом болтался, и вот придумал такие часы сделать для меня. Чтобы я всегда знал, когда время истекает.
– Он тоже Мрак?
– Не, просто башковитый, хоть и зануда. Всю жизнь что-нибудь собирает и разбирает. Его, знаете, даже когда в яму на Проверку посадили, он принес с собой какие-то детальки, и в конце не хотел выходить – упирался, говорил, что еще не успел что-то там собрать.
Эдмунд хмыкнул.
– Что ж, вас хотели использовать, но просчитались, – он пихнул брата локтем под ребра и хохотнул, – Мы планировали прийти на подмогу, но вы и сами спаслись. Вы и наш…
Он с каким-то странным подобострастием, почти любовью глянул на Рингольда и счастливо хохотнул.
– Спаслись? – я вспомнила странный прыжок из пылающего дома и свой страх за Курта. Он должен был вернуться в огонь, но почему-то не вернулся. – Эм… но как?
– А разве вы не вылезли в окно? – захлопал ресницами Веймар.
Я нахмурилась. Может, после всего пережитого я просто забыла это? Вылазили в окно мы точно в жуткой спешке и панике. Или даже прыгнули через него с разбегу, поэтому я плюхнулась на траву лицом вниз.
– А зачем вы пришли на подмогу? – я все еще не могла сложить полную картину произошедшего.
– Ну, как же… чтобы… помочь, спасти, – Веймар растерялся и просто указал на Рингольда. А после быстро добавил. – Ну и вас, конечно.
Я потерла переносицу и глубоко вздохнула, чтобы скрыть раздражение. Весельчаку явно нужно помочь выстроить мысль.
– Так, кто «вы»?
– Ну, как же… Орден. Наш Темный орден.
Это было похоже на издевательство – Веймар говорит так, словно озвучивал элементарные вещи, но с каждым словом лишь запутывал меня.
– А можно чуть подробнее?
– Зачем? Вы ведь тоже состоите в Ордене.
– Что за Орден? – запоздало вклинился в разговор Курт. Он только что прикончил второй бокал и с любопытством разглядывал Криспину.
– Нет, не состоим, – я отмахнулась, – но подумываем вступить.
– Что же тут думать? – Веймар засмеялся и хлопнул себя по животу. – Вы ведь уже с нами!
– А чем мы все занимаемся в этом ордене, – я уже скрежетала зубами от его непонятливости.
– Ох, ну это вопрос на века. С чего же начать? Когда много лет назад был свергнут король Оттон…
– Триста девяносто четыре, – Курт выпятил грудь.
– О, а вы знаток истории.
Я поджала губы.
– Вы ведь помните, – продолжил Веймар, – какие темные времена наступили тогда.
– Мммм, конечно, – выдавил Курт и забегал глазами.
Я хмыкнула, конечно, он не помнил, что следующее столетие после убийства короля власть переходила из рук в руки. Каждый город выбирал своего претендента на трон, и в итоге тысячи людей гибли в войнах за власть. И это не считая Мраков. Мраков никогда не считают.
– Нам, Мракам приходилось особенно тяжко, ну, сами знаете. И мы понимали, что лучше всего нам прятаться. Так появился Темный орден, – Веймар обвел глазами мужчин, собравшихся в комнате. – Он стал приютом для Мраков, здесь спасали детей и тех, кого преследовали.
Я хмыкнула. Спасти Мраков до Проверки, чтобы им не поставили метку – про это я уже слышала. Тоже мне заслуга. У меня есть метка, но и жизнь нормальная… была.
–… и мы стараемся помогать друг другу, чем можем. Держим связь, подсказываем, где можно найти работу или жилье, – продолжал Веймар.
– А к нам тогда зачем пришли? Его спасти? – я кивнула на Рингольда. Каким бы добряком не был Веймар, я не верила, что этот странный Орден пришел на подмогу нам. Ведь у нас уже были метки. – Зачем? И откуда вы узнали, что Вормский приедет к нам?
– Оу, это прекрасная история! – Веймар сложил ладони перед грудью. Я была почти уверена, что он хотел захлопать от удовольствия, – самое важное дело, что совершил Орден за четыреста лет! Видите ли, наш человек, приближенный к Бодуэну, заметил, что тот ведет себя странно. Он выяснили, что Мрак-ясновидец сделал очень неприятное пророчество…
– Кто?
– Ну, Мрак-ясновидец, – вопрос смутил мужчину. – Мрак, который видит будущее.
– Это понятно. Но зачем это Вормскому?
– Чтобы предвидеть будущее, – Веймар захлопал глазами и поднял руки.
– Что за глупости! Член Директория не стал бы. На них работают нормальные люди. Им не нужно знать будущее, они же управляют страной и сами это будущее создают. Как они скажут, так и будет. Они не пойдут к Мраку за помощью.
– Но к вам же он пришли.
Я осеклась на полуслове, пораженная и пристыженная.
– И какое предсказание сделал тот Мрак? – я сменила тему.
– А, предсказание. За точность не ручаюсь, все-таки через трех человек пересказывали. Поэтому только суть. Провидец сказал, что в Ниневию вернется потомок короля-Мрака и свергнет власть, – Веймар всплеснул руками, словно рассказывал анекдот.
У меня открылся рот. Я посмотрела вниз на Курта. У него тоже упала челюсть. Не сговариваясь, мы повернули головы и посмотрели на Рингольда. Его светская беседа тем временем переросла в спор. Мужчины и мадам Оверон явно пытаются его в чем-то убедить, активно жестикулируя. Криспина даже коснулась его плеча, но Рингольд отмахнулся. Он наклонился к столику, взял бокал и выпил весь разом, а опустив фужер, вдруг посмотрел на меня, и глаза его сузились. Я поторопилась отвести взгляд.
– Ерунда, бред, глупости, – я замотала головой. – Не может он быть потомком короля.
– Конечно, это не потомок. Это его сын, – и Веймар вновь посмотрел на Рингольда с обожанием. – Видите ли, Вормский понимал, что найти потомка короля сейчас – невозможно. У короля был единственный сын. И чтобы не искать сейчас таинственного потомка, Бодуэн задумал убить самого сына короля, от которого этот потомок, скорее всего, и произошел…
– Но, но, его вроде как убили тогда, – Курт махнул рукой себе за спину, указывая на далекое прошлое. Он, как и я, не мог поверить во все услышанное.
– Вот именно, – Веймар все с такой же счастливой улыбкой хлопнул в ладоши. – Он поднял секретные архивы и выяснил, что мятежники не смогли найти принца, но все равно сказали, что убили всю королевскую семью. А еще в архивах было написано, что жена короля Оттона, Ядвига могла перемещать людей в неизвестное место. Она делала это с врагами короля, пока не отказалась. Наверное, поэтому он и посадил бедную женщину в темницу – это-то известный факт. Вот Вормский и решил, что мать отправила мальчика подальше от сражения. Тут-то ему и понадобился тот, кто путешествует в пространстве и времени. Такого Мрака не нашлось. Но нашлись вы. Нужно было лишь дать вам дополнительные возможности, и он…
– Напоил меня зельем, – Курт топнул. Мне показалось, что этим драматическим жестом он пытался скрыть обиду за то, что его использовали. – Ну, и привел я ему их принца, а дальше-то что?
– А дальше – он его убил, – тихо проговорила я, уставившись в ковер – темно бордовый, с золотым узором. – То есть думал, что убил. Ты был прав – он так дотошно выспрашивал тебя, Курт, куда ты возвращаешься после прыжка, и когда понял, что мы вновь окажемся в доме, поджег его.
Теперь в моей голове все сложилось. Кроме одного. Ну не мог сейчас в одной комнате быть принц. Сын короля Мраков, который жил четыре века назад. Я резко поставила бокал на столик. Стекло громко звякнуло, и несколько мужчин обернулись на меня, но мне было наплевать. Я шагнула к стеллажу с книгами и пробежалась глазами по названиям. Схватила самый толстый том об истории нашей страны, плюхнулась в ближайшее кресло и принялась судорожно листать страницы. Правлению Мраков было посвящено лишь несколько коротких параграфов, словно кусок истории хотели вычеркнуть из памяти. Однако в конце части автор радостно и во всех подробностях рассказывал, как свергали последнего монарха. Завершали главу три портрета: короля Оттона, королевы Ядвиги и принца Рингольда. Как я могла забыть это имя? А ведь я так гордилась своим знанием истории. Но главное – со страницы на меня смотрел тот же мальчик, что был на портрете, который дал Вормский.
Так вот, из-за какого «страшного секрета» Вормский пытался убить Рингольда.
Скрипнула входная дверь. В комнату скользнула девушка, едва ли старше Курта. У нее были белые тугие кудри и круглое лицо с широкой улыбкой. Проще говоря, она была милой до отвращения. Я тут же потеряла к ней интерес, зато брат вытянул шею.
– Здравствуйте, здравствуйте, – кивала она во все стороны, продвигаясь к нашей группе. – Пап, привет.
– Почему ты опоздала? Тебя все заждались, – Веймар попытался придать лицу обеспокоенное выражение, но задержалось оно ненадолго. – Это моя дочь, Розмари, она работает в секретарском отделе при Директории. Ну разве не умница?
Девушка улыбнулась еще шире, зарделась и пожала плечами, затем вытащила из сумки на плече небольшую стопку бумаг.
– О, все в порядке, просто нужно было собрать документы. Здравствуйте, мадам Оверон, я привезла последние новости.
Розмари потрясла листами перед Криспиной, которая вновь подошла к нам.
– Хорошо, Розмари. Мы дойдем до этого. Раз теперь все в сборе, давайте начинать.
Все двинулись вслед за ней к центру комнаты. Я же осталась сидеть в кресле в отдалении с книгой на коленях. Но я и со своего места видела Рингольда, который все еще стоял, прислонившись к столу, и мадам Оверон рядом с ним.
– Друзья, – начала Криспина, и голос ее дрогнул от волнения. – за последние несколько дней мы с вами совершили, возможно, самое важное дело нашего Ордена. Сколько лет… нет, веков. Нам приходилось прятаться. Мы давно потеряли надежду на то, чтобы выйти из тени. Но теперь у нас появилась надежда.
Она легко кивнула Рингольду, он не отреагировал. Хозяйка пансиона продолжила:
– Мраки больше не будут прятаться. Потому что с нами наш принц.
Все в комнате, кроме меня и Курта, зааплодировали. Мужчины, Розмари и Криспина долго хлопали в ладоши, однако Рингольд не выглядел ни счастливым, ни польщенным. Он поднял руку, и аплодисменты тут же смолкли. Криспина ни капли не смутилась.
– Мы верим, что вы сможете вернуть власть Мракам и спасти их от преследований и угнетений. Мы постараемся помочь всем, чем сможем…
– Но армию за четыреста лет вы не собрали, – Рингольд перебил ее со смешком, но я поняла, что ничего смешного в этом он не видит.
– А вы планируете идти на Директорию войной? – Веймар даже поднял руку, как хороший ученик в школе.
Рингольд хмыкнул и скривил губы.
– Мне тут дали понять, – он кивнул в сторону мужчин, с которыми до этого спорил, – что делать этого не стоит. У Мраков, видите ли, нет тех сил, что были раньше. Типа выродились после того, как всех сильных при революции убили.
Он бросил презрительный взгляд на ближайшего к нему мужчине. Раньше он стоял ко мне лицом, но теперь он повернулся, и я смогла рассмотреть его лицо.
И это стало еще одним шоком для меня – почти таким же сильным, как портрет принца в книге. Рядом с Рингольдом стоял Николас Клюни. Глава Сената Ниневии. Да, он не член Директории, но все же обладает огромной властью. Сенат разрабатывает законы, которые потом принимает Директория, следит за властью на местах. И он сейчас был на собрании тайного ордена Мраков. Ордена, который теперь планирует свергнуть власть в стране. А раз он был одним из них, – я обвела взглядом всех присутствующих и вспомнила все, что узнала об Ордене, – сам был Мраком! И этот человек придумывал законы против Мраков! Я задохнулась от возмущения.
– Если вы поднимете Мраков на восстание, многие из них погибнут, а положение оставшихся станет еще хуже. А у Директории большая армия, но, думаю, вы сами понимаете, что обычные люди за вами не пойдут.
– А ты оптимист, – Рингольд скрестил руки на груди и осмотрел Клюни с головы до ног. – Сразу на поражение настроен? Или просто боишься потерять свое теплое местечко? Неплохо устроились, пока другие в нищете живут только потому, что у них метки на руках.
Я впервые согласилась с Рингольдом. Один из самых важных людей в стране – Мрак, но даже не думает сделать что-то для них. Николас Клюни никак не отреагировал на выпад.
– И что же вы планируете делать, Ваше высочество? – раздался вопрос у меня из-за спины, я не успела рассмотреть, кто это был. Но голос был приятным и ровным, как у Сержа.
– Ваши коллеги, – Рингольд сощурился, кивнув на главу Сената, – предлагают использовать дипломатию. Считают, нужно дать Директории шанс решить вопрос мирно.
По комнате прошел шепот. Ближайшие к Криспине мужчины и Рингольд на заявление не отреагировали – кажется, уже знали о нем. А вот остальные, похоже, слышали впервые.
– Думаете, стоит отправить им… эм… письмо? – подал голос Веймар.
– Я ничерта не думаю. Думаю, гнать их поганой метлой надо, – опередил Николаса Рингольд. – Ага, отдадут они власть, да хрена лысого. Нагнуть их надо, но раз вы такие добренькие, ладно, давайте сначала поболтаем.
Мужчины нахмурились, я тоже, половина слов, что сказал названный принц была странной и непонятной. Но по раздраженному тону Рингольда, можно было уловить общий смысл.
– И как вы собираетесь это сделать? – спросил Серж. Теперь я не сомневалась, что это он – Серж подошел ближе и положил руку на изголовье моего кресла.
– Придётся разговаривать лично.
– Вряд ли они захотят общаться. Один из них предпочел убить вас без всяких бесед, – покачал головой третий мужчина.
– Спасибо, я помню. Поэтому мне тут подкинули идейку, – он кивнул на Криспину, – не с официальным визитом идти. А залететь ненадолго, так сказать, прощупать почву и быстро свалить.
Присутствующие переглянулись, некоторые нахмурились, кто-то потер лоб. Я напряглась, потому что поняла, куда он клонит. И это предложила Криспина? Так вот, зачем нас позвали. Точнее, в первую очередь, позвали Курта.
– И как вы планируете это сделать? – вновь начал мужчина у меня за спиной..
– Есть тут один способ, – Рингольд поднял глаза и уперся взглядом в Курта.
– Ам… – брат, развалившийся в кресле и слегка осоловевший от вина, попытался выпрямиться и принять достойный вид.
– Нет! – я поднялась, бросила книгу на кресло и подошла ближе к брату. – Нет. В прошлый раз, когда нас попросили прыгнуть, неизвестно куда, потом дом сожгли и чуть не убили.
Рингольд хмыкнул. Криспина нахмурились.
– Мы просим Курта, – женщина обратилась ко мне, но сделала акцент на последнем слове, – о небольшом одолжении, которое может предотвратить войну, а Мраку прийти к власти. Неужели вы, – опять нажим на последнее слово, – будете этому препятствовать?
Рингольд лениво оттолкнулся от стола и двинулся к нам. Он остановился напротив, посмотрел с высоты, а потом резко обернулся к Курту.
– Ты всегда у нее разрешение спрашиваешь?
– Я-я не знаю, – брат вцепился в подлокотники.
– Так как, поможешь мне, парень?
Пф, парень? Да они после встречи в библиотеки друг на друга волками смотрели. Неужели думает, что Курт на это поведется. За дураков нас держит? Брат растерянно переводил взгляд с меня на Рингольда, который почти по-доброму улыбался. Только вот неизменная морщинка так и темнела между бровями.
– А… а… а что мне за это будет?
Я закатила глаза. Какой позор! Продажная душонка!
Рингольд опешил – к такой выходке моего брата он, кажется, не был готов.
– Эм, короля-Мрака тебе недостаточно. Когда я буду править, над Мраками больше не будут издеваться, вы сможете спокойно жить, работать…
Курт поморщился. Рингольд тут же сменил тактику.
– Ну, а чего ты хочешь? Дом! У вас же вроде дом сгорел. Подарю вам новый. У Директории что-нибудь найдется или построим.
Брат скривил губы, а я свои закусила. Свой дом. Настоящий. Новый. Но при условии, что Рингольд станет королем. Я постаралась сдержать смешок. Со времен правления последнего короля прошло четыреста лет. И никто не позволит Мраку получить власть. Клюни был прав – даже сами Мраки никогда не пойдут на мятеж, им же хуже будет, а нормальные люди Мрака тем более не поддержат. Директория – вот законные правители. И правят гораздо лучше Оттона Бешеного. Они честные и справедливые… кроме Вормского. Я нахмурилась – они собирались убить ребенка и убить нас. Мраков, конечно, никто не любит, но и убивать нас запрещено законом. Таким людям не место в Директории. Наверняка, другие члены просто не знают о том, что он сделал. Но должны знать…
– Или хочешь всю жизнь в подворотне жить, прятаться, бояться и прятаться? Можешь, конечно. Только, – он кивнул на мою меченную руку, – не спрячешься ведь.
Я проследила за его взглядом, пробежала глазами по линиям клейма и вздохнула. Если этот принц попытается захватить власть, его убьют. Нельзя быть рядом с ним в этот момент. Но можно быть на правильной стороне. Главное, чтобы он не догадался.
– Хорошо, – прошептала я едва слышно.
– Вот и отлично, – Рингольд тут же выпрямился и наклонил голову вбок, чтобы обратиться к моему брату. – Ты готов? Заводи шарманку. Давай, нужно двигать.
– А, что? Сейчас? – Курт оторопел.
– Можем подождать пока для Мраков смертную казнь введут. Ну, давай, – Рингольд неторопливо покрутил рукой в воздухе. – Как ты это делаешь?
– Прямо сейчас? Я-я не могу… Да и вообще… Куда прыгать-то?
– К Директории. К самому главному!
– Я не знаю как. В прошлый раз я на портрет смотрел.
– Так, найдется, здесь картина или что-нибудь типа того, – Рингольд обернулся к мадам Оверон.
Та на секунду замерла, размышляя. Тут зашевелился один из мужчин, что до этого сохранял молчание. Он вытащил бумажник, а оттуда – банкноту в тысячу мин.
– Это подойдет? – он протянул купюру.
– Конечно, – Курт встрепенулся и схватил деньги. Затем бросил короткий взгляд на дарителя. Наверняка, размышляет, нужно ли будет возвращать.
В центре самой крупной банкноты в Ниневии был портрет главы Директории Дитриха Мосбаха. Короткие уложенные седые волосы, живые глаза и гладко выбритое лицо вопреки традиции отращивать бороду после пятидесяти. Курт провел пальцем по лицу на бумаге.
– Да… – его голос вдруг стал серьезным. – Я его чувствую.
Мне стало не по себе, эта его новая способность пугала меня, она была противоестественной, странной, чужой. Ее не должно было быть у Курта. Хотя священники говорят, что способностей Мраков в принципе существовать не должно…
Брат поднял голову и посмотрел влево, как раз на Веймара. Тот заозирался, потом ткнул себя в грудь в вопросительном жесте. Курт не обратил внимание, он, словно, смотрел сквозь мужчину.
– Зашибись! Что теперь? Мне тебя за руку взять? – Рингольд попытался вновь привлечь внимание.
– Н-наверное, – Курт выкарабкался из кресла, – только зашибать не нужно.
Рингольд цокнул языком, но тут же положил ладонь на локоть моему брату, я тут же вцепиться во второй.
– А ты куда? – принц поднял бровь.
– Туда! Не отпущу его одного, – рявкнула я.
Не рассказывать же ему весь план, который уже родился у меня в голове. Рингольд просто пожал плечами. Мы замерли. Прошла минута.
– Так не получится, – Курт как будто только сейчас вспомнил об этом. – Нужно, чтобы кто-то меня напуга…
Он осекся и оглядел присутствующих злобным взглядом. Затем стряхнул мою и Рингольда руки и двинулся к столу, затем вернулся – уже с ножом для бумаг.
– Курт…
– Нужно сделать больно. Помнишь, что пацан сказал? – он вскинул руки. В одной была зажата банкнота, в другой блеснуло лезвие. Мы вновь вцепились в его локти.
– Нет, так неудобно, – бросил Курт после нескольких глубоких вздохов. – Лита возьми его за руку.
Я послушала: отпустила брата и обошла, чтобы вложила пальцы в уже раскрытую ладонь Рингольда. Она оказалась сухой, горячей и шершавой – я успела заметить на коже несколько старых мозолей.
Курт тем временем неуклюже примерялся ножом. Он зажимал банкноту между пальцами, чтобы видеть лицо Дитриха. Второй рукой заносил нож, но никак не мог решить, где резать – по венам (я поморщилась, когда лезвие зависло над запястьем), по фалангам или по бугру под большим пальцем.
– Давай, может я? Если ты ссышь, – не выдержал Рингольд.
– Ничего я не ссу. Сам ты, – и Курт все же царапнул ножом. Где конкретно, я не успела заметить – прыжок смазал реальность перед глазами.
Глава 11. Переполох в архиве
Я думала, что мы попадем во дворец, где полно золота, мрамора и бархата. Разве не так должен жить человек, который правит страной? Но мы оказались между двумя стеллажами от пола до потолка. Их полки были заполнены ровными стопками бумаг. Больше походило на архив в Надзоре. В просветы между документами я смогла рассмотреть еще несколько стеллажей. Шкафы с документами стояли в два ряда, разделенные коридором.
В прошлое Курт прыгает бесшумно, поэтому, если здесь кто-то и был, он и не заметил троих незнакомцев. Рингольд выпустил мою ладонь, обернулся к Курту и вопросительно поднял руки. Тот в ответ поднял указательный палец, на секунду задумался и ткнул в стопку бумаг перед собой. Рингольд двинулся к коридору, но тут по комнате разнесся мужской голос. Мы замерли.
– И вы называете это успехом? – вопрос отразился эхом от высокого потолка. Голос был немного скрипучим, но твердым.
Я припала к стене бумаг в поисках просвета побольше. Краем глаза заметила, что Рингольд и Курт сделали то же самое. В щель между стопками я смогла рассмотреть небольшой помост за стеллажами. Там за столом сидел глава Директории Дитрих Мосбах. Престарелый мужчина выглядел почти также, как на банкноте в тысячу мин, если не считать отблесков газовых светильников на лице и сосредоточенного выражения. Он держал в руках папку и перелистывал бумаги.
– Конечно! Я проявил инициативу, выдвинул гипотезу, провел эксперимент и доказал ее!
Этот веселый и приятный голос я уже слышала. К Дитриху подошел еще один мужчина. Высокий, поджарый, с густыми черными волосами и обаятельной улыбкой. Бодуэн. Я вздрогнула и сжала кулаки. Этот человек хотел сжечь нас заживо. Провалиться! Для моего плана было бы лучше, чтобы Дитрих был один.
Я повернулась к Курту, но наткнулась взглядом на Рингольда. Тот вопросительно кивнул мне и одними губами спросил:
– Кто это?
– Вормский, – ответила я также беззвучно. Объяснять что-то Рингольду не хотелось, но это было проще, чем препираться.
Рингольд нахмурился и припал к своей щели между стопками бумаг.
– Сколько их? – вновь заговорил Дитрих.
– Вопрос не в бровь, а в глаз, дружище. В том-то и дело – много. Раньше на сотню приходился один, ну максимум два. А здесь, – Бодуэн подошел к столу и ткнул пальцем в папку в руках главы Директории, – каждый четвертый.
Я видела, как глубоко вздохнул Дитрих.
– Что вы с ними делали?
– Дорогой мой Дитрих, повторюсь, я экспериментировал.
– Что?
– Много чего. Видите ли. Обычное сидение в яме уже давно не вдохновляет. Дети знают о нем и морально готовятся. Я просто сменил тактику. Подключил эффект неожиданности. Право слово, мы просто их немного припугнули, ничего серьезного, ведь никто не пострадал.
– А этот?
Дитрих вскинул руку с одним из листов. Бодуэн склонился к нему.
– Ах, это. Мальчик оказался сильным, вырвался, побежал и упал с лестницы. Мы не сворачивали ему шею, Дитрих. Просто несчастный случай. Но это неважно. Важно то, как много мы смогли обнаружить. Подумайте, Дитрих, наверняка, их столько же и в других приютах. Скольких мы не смогли определить старыми методами? Это, – он взмахнул, указывая на стеллажи с документами, – лишь капля в море. Нужно пересмотреть всю систему. Проверять детей тщательнее. Перепроверить тех, кого проверяли! Дитрих, подумайте! Каждый четвертый! Они могут скрываться и среди нас. Нужно проверить всех.
– Вы с ума сошли! – Дитрих поднялся. – Такими методами? Я не позволю! Я запрещаю вам! Бедные-бедные дети. А что, если они и не знали об этом! А вы хотите обречь тысячи людей! Они же станут изгоями.
– Они того заслуживают, – Бодуэн стукнул кулаком по столу.
– За базаром следи!
Рингольд больше не собирался прятаться. Бросив эти странные слова, он отодвинул Курта и шагнул в проход между стеллажами. Со своего места я видела, как двое мужчин у стола обернулись, у обоих открылись рты.
– Какого… – первым пришел в себя Бодуэн. – Ты кто такой?
Провалиться-провалиться-провалиться! Сейчас он тут заявит, что правит всей Ниневией, распрекрасный принц. А нас потом вместе с ним в тюрьму посадят! Нужно было определить его.
Я метнулась вперед, отпихнула Курта и тоже вылетела в проход.
– Он хочет вас свергнуть и захватить власть. Он-он принц, – выдала я на одном дыхании.
Члены Директории только что спорившие, теперь одинаково нахмурились и подались вперед. Конечно, они ничего не поняли. Как я могла успеть все быстро объяснить? Рингольд тем временем обернулся ко мне и зашипел:
– Ля ты крыса!
Я пропустила оскорбление мимо ушей.
– А он, а он, – я кивнула на Вормского, – хотел его убить. И нас, а мы ничего не сделали. Мы вообще не знали. Он попросил…
Я начала задыхаться от паники и осознания, что делаю только хуже. Оправдаться совсем не получалось. Однако Дитрих задумался.
– Бодуэн, что это значит? – глава Директории обернулся. – Сначала дети, теперь это…
– Понятия не имею, – бросил молодой член Директории, но лицо его исказилось в приступе гнева.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70961323?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Вейл
Тип: электронная книга
Жанр: Книги о приключениях
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 09.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это отбросы общества. Двадцатилетняя Лита – одна из них, но презирает падших мраков и мечтает о справедливом отношении. Из-за странного стечения обстоятельств Лита находит потомка древних королей, который мечтает захватить власть, и узнает, что правитель страны использует мраков в своих алчных целях. Теперь Лита стоит перед выбором: присоединиться к восстанию и спасти "своих" или принять сторону закона и заслужить благодарность правителя. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.