Квант Удачи
Квант Удачи
Антон Карелин
Одиссей Фокс #5
Что такое удача? Кто-то уверен, что её нет; другие считают, что все успехи в жизни зависят от капризов фортуны. А что, если существует элементарная частица судьбы, за которой охотятся посвящённые? Ведь обладатель мифического Кванта Удачи будет непобедим! И, разумеется, во всём удачлив :)Но какой ценой?Приключения команды "Мусорога" продолжаются. Причудливая вселенная полна загадок и секретов, сокровищ и неожиданных встреч. А Одиссей Фокс явно обладает врождённым магнитом на все эти вещи, и они летят к нему на первой космической скорости! Столкновение неизбежно :) Первые главы выходят каждый день, далее примерно раз в неделю (по вторникам или средам).
Антон Карелин
Квант Удачи
Дело #18 – Выкуп по Гендарски
«Человек не может причинить вред гендосу
или своим бездействием допустить,
чтобы гендосу был причинён вред»
Первый закон системы Гендар
– Гамма, таймер!
На панорамном окне «Мусорога» возникли светящиеся цифры обратного отсчёта: 9:99:53… 52… 51… В старом человеческом счислении это были сутки без одной минуты, а в галактической мере – десять сегментов, по истечении которых похитители обещали принять суровые меры.
– И подготовь справку по организации «Этно-фронт».
Этноиды именно этого непонятного фронта украли Фазиля и нагло требовали выкуп в пятьдесят миллионов энз. Только этих денег у команды «Мусорога» в помине не было – их успел украсть кто-то ещё!
Гамма мигнул двойным зелёным огоньком, что принял задачу, и тут же тройным: готово. Но Одиссей сначала хотел расспросить свидетелей.
– Трайбер, как всё случилось?
– Гендар – система-офшор с низким порогом, – громыхнул ящерн. – Я её и выбрал.
После дней молчаливой и расслабленной бездеянности, которая принесла Трайберу необычное чувство покоя, к вождю разом вернулась вся отложенная ярость. Он потерял вверенного ему луура, и взгляд глубоко посаженных глаз не сулил ничего хорошего. Никому. С каждым разом, когда он сдерживал свою неискоренимую злобу и привычку эффективно решать любые вопросы силой и смертоубийством – выполняя заключённый с Одиссеем договор – силовое поле терпения Трайбера становилось всё тоньше.
– Ты хранил награбленное в официальной ячейке гендарского банка?
– Ну.
– А когда вы её вскрыли, сокровищ уже не было?
– Да. Нет. И да.
Одиссей поднял бровь.
– Там осталось прикрытие, – Ана уже прошерстила инфолог ящерна, разобралась в деталях и могла объяснить. – В ячейке на виду лежал крипто-стик с двумя миллионами энзов. Остальные пятьдесят миллионов Трайбер не смог обосновать и завести в систему, они были токсичны даже по невысоким гендарским стандартам.
– Слишком преступные, – оскалился вождь.
– Необоснованные деньги в крупных суммах привлекают внимание стелларов, и ни одна из более-менее цивилизованных систем не примет их даже на хранение. Поэтому Трайбер положил в банк только два миллиона. А основную часть награбленного обменял на пригоршню виридийских кристаллов, сделал точную копию внутренней поверхности ячейки и вложил копию в оригинал. Получилась ячейка в ячейке: на глаз ничего незаметно, а кристаллы спрятаны между двойным бронированным дном.
– Умно, – оценил Фокс. – Но при этом твой вклад ничем не защищён, ведь официально его нет. Даже сам банк мог спокойно украсть кристаллы и сделать вид, что ничего не было.
– Ну-ну, – рявкнул ящерн, подразумевая, что пока он был главой Меценатов, ни один планетарный банк не осмелился бы о таком даже подумать.
– Два застрахованных миллиона в порядке, – добавила Ана. – Их Трайбер снял, а Фазиль перевёл на наши счета.
– И как только вы покинули здание, Фазилю назначили встречу?
– Да.
– Ему пришёл тэг-вызов, – добавила Ана, – прямо в дверях банка.
Это значило, что звонили не из контактов, не через биржу и другие деловые линии, которые бухгалтер «Мусорога» использовал направо-налево, а «из толпы». Именно это означал «тэг». Ты видишь красивую девушку в потоке прохожих, но движение вас разлучает; твой нейр успевает отсканировать её системный тэг, и ты можешь выслать ей сигнал. Она посмотрит твои данные и решит, откликнуться или нет. Фазиль, привыкший к постоянным запросам, переговорам и сделкам, держал свой тэг открытым и с готовностью откликался на вызовы.
– Кто с ним связался? – спросил Фокс, заранее зная ответ.
– Боб.
Универсальный человек-личина, ИИ-кукла для выполнения любых переговорных, административных и прочих функций в системе Гендар. Ведь эту систему колонизировали именно люди.
– Хм, – Одиссей поднял палец. – А деньги с крипто-стика Фазиль снял в закрытом зале с ячейками или в фойе банка?
– Мы торопились. В фойе.
– Похоже, что Ана права, – подумав, кивнул детектив. – Кто-то знал, что в ячейке хранятся богатства, и каким-то хитрым образом постоянно отслеживал её. Как только вы вскрыли ячейку, мошенник узнал об этом и закономерно решил, что вы взяли оттуда всё ценное. Вызов по тэгу говорит, что похититель был рядом, в пределах видимости. Когда вы вышли в фойе, он увидел, как Фазиль получает от Трайбера крипто-стик и снимает с него всю сумму; мошенник глянул открытое инфо и понял, что наш луур – мульти-финансист, ведущий множество операций и сделок. Быстро сориентировался и назначил ему заманчивую встречу-ловушку.
– А так как система Гендар находится в серой зоне, здесь созданы все условия для теневых сделок и сомнительных фирм, – добавила Ана. – Поэтому гипер-капсула была не государственной, а частной. И как только Фазиль замкнулся там для визио-встречи, она ушла в гипер.
– Разве фирма не несёт ответственности за предоставленную капсулу для встречи?
– Несёт, – кивнула Ана. – Только это фирма-одночаска. Её зарегистрировали за пять минут до встречи, а сразу же после сделки она обанкротилась. Как только Фазиль вошёл внутрь. Поэтому поверхностная проверка показала легитимность капсулы, отсутствие проблем у фирмы, а глубже они проверять не стали.
– Гендар! – произнёс Одиссей, и по его тону было ясно, что он использует название системы не как комплимент.
– Я виноват, – тихо и яростно сказал Трайбер. – Расслабился.
– И правильно сделал, – спокойно возразил Фокс. – Жить всегда на войне – это не жизнь. С нами ты хоть немного выдохнул, это хорошо.
Ящерн опасно молчал.
– Скорей я виновата, – шмыгнула носом Ана. – Столько стратегического воспитания, должна была предусмотреть угрозу.
– Ты была немного занята: боролась с десятой частью галактики. И побеждала, – хмыкнул Фокс. – Вот у меня достаточно жизненного опыта, давно собирался задать протоколы безопасности для команды, но у нас всё время события!..
– Капитан прав, это моя недоработка, – Гамма безмятежно согласился с тем, чего Фокс не говорил. – От недостатка задач и простоя 99,99999% вычислительных мощностей я всегда расслаблен. Мне следует быть более напряжённым ИИ.
Одиссей подумал, что Фазиль бы, услышав это откровение, моментально запряг Гамму майнить какую-нибудь биржевую аналитику и извлекать из этого дополнительную прибыль. Эх, как там наш испуганный немолодой луур?
Молчание вспорол недовольный голос Бекки:
– Чего на меня уставились? Я-то как раз ни в чём не виновата! Это вы раздолбаи, а я выполняю свои функции великолепно и блестяще. Как полы на корабле, пока вы по ним не натоптали! Можете найти хоть грязинку на борту или беспорядок на полках? Не можете! Везде чисто и всё на своих местах, то-то и оно. Если хотите знать, вполне очевидно, кто виноват: ваш задохлик. Ну каким надо быть наивным и доверчивым, чтобы полезть в чужую гипер-капсулу на планете, где заправляют корпорации, мафии и банды?!
Самодовольная речь тележки вполне подтверждала теорему Уоттса: иногда отсутствие личности и интеллекта позволяет сделать самый трезвый и непредвзятый вывод.
– Сойдёмся на том, что мы все расслабились, – фыркнул Одиссей. – А теперь надо напрячься и вернуть Фазиля. Гамма, что за «Этно-фронт»?
– Крупная социально-политическая организация, стоит на страже ущемлённых рас и малочисленных этногрупп всего квадранта, то есть, ближайших пары тысяч миров. Организация скандальная, в равной мере уважаемая и презираемая, смотря кого спросить. Буквально секунды назад «Этно-фронт» ответил на мой запрос.
Гамма развернул визио официального ответа с затейливым четырёхмерным орнаментом и многогранной глубиной.
– Что тут сказано? – спросил детектив, не способный считывать мета-информационные слои.
– Отрицают причастность к любым криминальным действиям, – перевел Гамма. – И весьма экспрессивно, хоть и в рамках деловых приличий. Если убрать формальности и передать суть, то: «Вы рехнулись? Мы известная общественная организация, кражами этноидов не занимаемся! Спросите ещё в ЧООМ или ВС, может, они украли?»
– «Этно-фронт» и правда серьёзная организация, – Ана озадаченно изучала досье. – Как минимум, они постоянно скандалят в медиа и судятся с правительствами разных миров. Украсть разумного и требовать выкуп они совершенно не могли, это всё равно, что заподозрить галактический архив в продаже бракованных яйцеварок. Видимо, похититель просто издевался, когда представился «Этно-фронтом». Это тупик, босс.
– Интересно, – хмыкнул Одиссей, но тут же сменил тему. – Раз вся ситуация стала возможной из-за теневых особенностей Гендара, нам нужно увидеть картину целиком. Гамма, краткая справка по этой системе.
– Колонизирована двести лет назад, – с готовностью доложил ИИ. – Три ресурсно-производственных планеты и одна жилая; заселена гуманоидами, в основном, людьми. Первое столетие была небогатой и проблемной торгово-промышленно системой, резкий рост экономики начался около века назад с подключением к Великой сети. Власти пошли на рискованный, но выгодный шаг: превратили систему в офшорный мир теневых сделок, обеспечив интересы любой прилетающей клиентуры. И дела Гендара стали идти всё лучше. Сейчас через систему проходит огромный товарный и финансовый поток на тысячи сделок в минуту; работают шесть пространственных врат, от элитных до неофициальных безтаможенных, через которые можно транспортировать что угодно или кого угодно.
– В общем, Гендар маскируется под элитную и цивильную бизнес-систему, а на деле это рай для махинаций и теневых структур?
– Именно так, – кивнула Ана. – Внизу на планете царит представительный официоз, там проводят гала и презентации, встречи элитных инвесторов, гипер-питчи и сессии защиты инноваций. А вокруг двойное орбитальное кольцо и много независимых блок-станций, где бурлит и кипит сомнительный бизнес по-гендарски.
– А раз соседние миры до сих пор не избавились от гнезда преступности, значит, у их властей и элит тут свои выгодные дела, – понимающе кивнул Одиссей. – И у Гендара масса заинтересованных покровителей, которые готовы замолчать и замять большинство из происходящих здесь преступлений.
– Видимо так, – поморщилась принцесса, привыкшая к единой власти и порядку в подотчётных мирах. Гендар ей категорийно не нравился.
– Ещё какие-то интересные особенности системы? – спросил Одиссей с видом человека, который целенаправленно ищет слона в посудной лавке, всё никак не найдёт, но совершенно уверен, что слон там есть.
– Гендосы, – буркнул Трайбер, и в его голосе звучала настороженность.
– Гендосы?
– Полуразумные симбионты, распространённые в человеческой популяции системы, – пояснил Гамма. – Паразитарная форма жизни, которую защищают… все эко-общества и организации по защите редких форм жизни, зарегистрированные в галактике.
– Настолько редкий вид? – прищурился Фокс.
– Уникальный на грани вымирания. Родная планета гендосов подверглась катастрофе: пять лет назад корональный выброс собственной звезды истребил всё живое, включая популяцию гендосов. Как раз в это время первая и последняя экспедиция изучала планету Z14-FSX1032. Разведчики вовремя узнали о вспышке и успели отбыть до катастрофы – но в полёте стало ясно, что из-за спешки и нарушения норм безопасности экипаж инфицирован паразитами. Последними из этого вида, ведь все остальные были уничтожены вместе с прочей жизнью на планете.
Гамма показал, как жёсткое излучение стирает всё живое на несчастной планете, которая так и осталась безымянной, канув в безвестности.
– По прилёту выяснились три важных момента. Первое: гендосы не опасны, а полезны для носителя. Они улучшают клеточный обмен и свойства клеток, повышают иммунитет и продолжительность жизни.
Глаза Одиссея сверкнули, будто он наконец нащупал невидимого слона.
– На сколько? – жадно спросил детектив.
– В зависимости от здоровья хозяина, но даже тяжело больные в симбиозе живут на несколько лет дольше. У здоровых длительность жизни предположительно увеличится на тридцать-сорок лет.
Гамма развернул графики, но суть была понятна и без них.
– Полных экспериментальных подтверждений пока нет, ведь с первых симбиозов успело пройти всего пять лет. Но по данным лаборатории «Дзен», ведущей закрытые исследования гендосов, первые этапы теоретических моделей подтверждаются практикой.
– Вот как. Второй важный момент?
– Гендосы – полуразумные существа второй степени.
– Какой профиль? – спросила Ана.
Она хотела знать, какой у паразитов типаж сознания и мышления в общепринятой шкале когнэтологии. В галактике с четырьмя тысячами разумных рас и бесчисленным сонмом разнопланетных тварей – давным-давно сложилась всеобщая классификация и даже примерное согласие, по каким критериям, кого и как относить к разумным, неразумным и предразумным существам. Когнитивная этология выделяла три ступени развития разумных (люди скромно присели на второй) и четыре для предразумных существ. Интересно, подумал Одиссей, над какой из ступеней зависла Чернушка?
Вопрос Аны ещё висел в воздухе.
– Профиль: «Созерцатели», – ответил Гамма. – Развитое восприятие и осознание при полностью отсутствующей коммуникации.
– «Всё понимают, но говорить не умеют».
– Не нуждаются в семантическом выражении в связи с отсутствием желаний, так как ведут пассивный растительный образ жизни, – уточнил Гамма. – И третий важный момент: в настоящее время, так как все природные партнёры гендосов вымерли, единственным видом, с которым они могут входить в симбиоз и выживать, являются люди. Жить самостоятельно они долго не могут.
– Минутку! – детектив с натренированным чутьём моментально ухватил слона за хобот. – Экспедиция прибыла на планету гендосов ровно в тот год, когда их звезда истребила всё живое, успела убраться вовремя, при этом по случайности заразиться – и оказалась единственной генетически подходящей формой жизни для симбиоза?
– Подтверждаю, – мигнул огоньками ИИ.
– Какое потрясающее совпадение! – широко улыбнулся Фокс.
Нестандартная история замаячила в обрывках засекреченной информации, прикрытой флёром официальных версий властей.
– Ладно, последний вопрос: как выглядят гендосы?
– Как мягкие кактусы, – спокойно ответил Гамма. – С пушистыми иголками.
Одиссей уставился на визио, возникшее посреди рубки: счастливые папа, мама и дочка приветствуют гостей системы Гендар. Посередине весёлая человеческая девочка с бодрящим радиоактивным леденцом в руке, светлые волосы привольно струятся по плечам, а сверху торчат две аккуратных шишечки… сдержанно-зелёного цвета. Два круглых и пушистых кактуса росли у ребёнка из головы, с непривычки это выглядело слегка жутковато.
С иголочки одетый папа слишком широко улыбался и протягивал гостям руку – только посреди ладони, которую требовалось пожать, рос кактус! Как символично. А мама красовалась в дорогущем платье с драгоценными аксессуарами Neutrino Black, но вместо браслета на её изящном запястье выросла собственная кактусная манилья. О, как мило.
– Я ошибся, это был не последний вопрос, – восхищённо сказал Одиссей, разглядывая приветливую семью симбиофилов. – Что там за дзен-лаборатория?
– Биохимическая лаборатория академика Благонравова, частное предприятие, авторизованное правительством Гендара для закрытого изучения гендосов и симбиозов в рамках экспериментальной программы «Благоздрав», –оттарабанил Гамма. – Первые два года гендосов изучали на добровольцах, затем правительство системы не просто разрешило симбиозы для всех желающих под лозунгом «Благолетие – каждому!», а финансировало серьёзную гос.программу по их внедрению.
– Но только для граждан второй социальной категории и выше, – добавила Ана. И судя по её волосам, нелюбовь принцессы к Гендару усиливалась с каждым новым фактом.
– Я не ошибусь, если предположу, что пять лет назад именно Благонравов, тогда ещё не академик, по поручению властей провёл первые исследования гендосов? – спросил Одиссей. – Правительство их сразу засекретило, и с тех пор он был и остаётся бессменным руководителем направления?
– Не ошибётесь, – подтвердил Гамма. – За исключением одной детали: не правительство поручило, а он сам обратился к властям после первых исследований. Изначально доктор биохимии и симбиотики Виктор Благонравов был частным лицом и владельцем «экстренного комплекса обследования и устранения инопланетных и космических угроз», среди освоителей больше известного как «НЁХ-лечебка». Заражённые обратились к Благонравову, он провёл первые обследования и почти тут же связался с правительством Гендара – а дальше всё, как вы сказали.
– Это меняет дело, – задумался детектив. – Я решил, что гендосы изначально правительственный проект, а выходит нет. Что ж, нельзя угадать сто из ста.
– Неужели за пять лет с симбионтами не было сбоев и проблем? – не поверила Ана.
Она была достаточно опытна в медицинской сфере, чтобы понимать: разнопланетные формы жизни не могут оказаться настолько совместимы. Должны быть осложнения и скрытые последствия.
– Официально немного и ничего серьёзного, – ответил Гамма. –Неофициально в архивах есть пара десятков случаев летальной аутоиммунной реакции: организм носителей сбивался и атаковал собственные ткани, общие с симбионтом, что приводило к стремительному отёку и гибели обоих существ. Но летальные случаи не входят в официальную статистику, они были отнесены государственной экспертизой к «сторонним причинам». Даже саму информацию о наличии погибших я взял из источников, оппозиционных правительству Гендара.
– Популисты! – буркнула Ана. – Граждане всегда хотят жить дольше и здоровее, местные власти дали им подарок с подвохом ради своей выгоды. Ведь гражданство Гендара стало куда более желанным, конкуренция за него скакнула вверх, и прибыли планеты снова возросли. А все неудобные случаи они замалчивают и прячут под ноды.
– Как интересно, – кивнул Одиссей и задумался.
– А ещё интереснее сенсации наследных принцесс Дикингемских из трёхзвёздной системы Пош, – тихонько пробормотала Бекки себе под радиатор, раскладывая стопку свежих рационов быстрого питания на полке «Королевства Фокса». – И точно так же не имеют никакого отношения к нашему краденому задохлику…
В словах герцогини была своя доля истины и правоты, но никто не ответил. Секунды текли, таймер бодро отсчитывал время до момента, когда Фазилю отрежут первую руку. Бронированный ящерн ждал, но промедление ему явно не нравилось. Казалось, сейчас он отправится на Кольцо и будет разыскивать своего бухгалтера с фазовыми мечами наголо, вырезая информацию из представителей местного преступного мира.
– О! – внезапно хмыкнул Фокс. – Есть идея, как похитители узнали про кристаллы в ячейке. И если я прав, мы их быстренько отыщем.
– Как мы можем их отыскать? – восхитилась Ана. – У нас нет о них никакой информации, похитителем может быть кто угодно!
В её голосе звенела струна недоверия, но верная ассистентка явно предвкушала, как босс сейчас всё объяснит.
– Информации более чем достаточно, – возразил Фокс. – Позвать Фазиля на встречу мог лишь тот, кто находился рядом с банком, когда вы вскрыли ячейку. Больше того, вор обязан бывать рядом с банком и ячейками на регулярной основе. Предполагать, что похититель случайно проходил мимо в единственный нужный момент – мы не станем. Это за гранью разумного, а в системе Гендар уже есть пара поистине чудесных совпадений.
Детектив развёл руками.
– Скорее всего, наш вор специализируется на ограблении тех, кто покидает банк «с грузом». Он пас потенциальную добычу у выхода, и при этом отслеживал конкретно ячейку Трайбера. Такое мог сделать кто-то из банковских работников, но это слишком очевидный вариант, так что их будут подозревать и проверять в первую очередь. Если похититель не идиот, он не из банка. И с большой вероятностью он представитель одной из малочисленных рас, я почти уверен, что это жонка!
– Жонка? – поразилась Ана, вспоминая малоизвестных зелёных и пупырчатых земноводных. – Что похититель пас клиентов банка с добычей, понятно и логично. Но как и почему ты дошёл до жонка?
– Потому что драгоценные виридийские кристаллы названы в честь зелёной звезды Виридий, – невинно ответил Фокс. – Одной-единственной зелёной звезды в галактике, ну, на взгляд большинства. Однако на самом деле они не имеют к Виридию никакого отношения, а растут на планете Жонкс.
Детектив озвучил два общепринятых факта и один малоизвестный. В природе действительно не существует зелёных звёзд – зелёный в их спектре подавлен остальными цветами и не виден глазом без апгрейдов. Гигант Виридий стал уникальным исключением: он сверкал роскошным изумрудом в спиральной диадеме галактики – даже на самый обыкновенный человеческий взгляд.
– Виридийские кристаллы растут на родной планете жонка? Допустим, – кивнула Ана. – И как это помогло преступнику узнать, что они прячутся в ячейке Трайбера?
– Кристаллы молекулярно-неустойчивы, – объяснил Фокс с видом заправского геммолога. – Отсюда знаменитое мерцание, которое превратило их в ценность по всей галактике. Они вибрируют в нижнем отрезке спектра, большинство рас не воспринимают тонких вибраций – а жонка ощущают близость кристаллов с родной планеты своей сейсмо-чувствительной кожей. Они учатся чуять и добывать их в болотистых наростах с детства, это единственная статья экспорта их планеты. В общем, для жонка вибрация виридийских кристаллов привычна, её ни с чем не спутаешь.
– То есть, наш похититель почуял кристаллы на расстоянии?
– Скорее всего, он член местной банды и не раз бывал в зале с ячейками, когда складировал туда что-нибудь незаконное или награбленное, – улыбнулся Фокс. – Может, их гнёздышко располагается рядом с ячейкой Трайбера, отсюда и первый контакт. В один из визитов вся шкура жонки зачесалась от возбуждения. Он понял, что в соседней ячейке лежит целая пригоршня виридийских кристаллов на огромную сумму! И пару лет, при каждом возвращении в сейфовый зал, наш вор чесался всё сильнее, и тем больше жаждал заполучить драгоценности.
– А это разве не совпадение? – хмыкнула Ана.
– Закономерность. Жонка могут почуять далеко не только виридийские кристаллы, а любые ценности с активным излучением или вибрацией в нижней области спектра. Они потому и становятся искателями сокровищ или, например, спецами по разминированию.
– Откуда ты всё это знаешь? – поразилась принцесса.
– Пират и сыщик, – напомнил Одиссей. – Совершение преступлений и их расследование одинаково тесно связаны с похищением ценностей. А виридийские кристаллы штука популярная, у меня была особая шкатулка…
– Я про жонка! В инфо по их расе ничего о чувствительности к вибрации кристаллов нет.
– У меня в Ярокрылых был жонка Снусмурчамрик, невероятно полезный для грабежа, – машинально ответил Фокс, как будто говорил о покупках в овощной лавке. – Повышенная чувствительность от природы, да ещё и прошился. В итоге жил дёрганый, как пульсар после коллапса, зато идеальный детектор виридийских кристаллов, энергокошельков, мерца-сфер и пульсовых нодов. Прекрасно находил ценное в трюмах, между стенок и в тайниках.
Одиссей ностальгически вздохнул, вспоминая манящие горы сокровищ, и не заметил, как дрогнул и перефокусировался взгляд Трайбера, когда прозвучали давно забытые название и имя.
– Но в какой-то момент кристаллы украл другой вор! – напомнила Ана. – Почему твой жонка этого не учуял?
– Пока не знаю, я только начал расследование, – развёл руками Фокс. – Скорее всего, к тому моменту вор установил за ячейкой удалённое наблюдение.
– Он не мог оставить жучка в зале, система безопасности банка бы его нейтрализовала!
– В зале не мог, – ухмыльнулся Фокс. – А в свой арендованный сейф он мог положить что угодно. Например, виброуловитель, настроенный на вибрацию дверцы и откалиброванный на конкретную ячейку.
– Находчивый гад! – восхитилась Ана, понимая, что босс прав. – Но как ты вообще подумал о жонка?!
Ей хотелось развернуть мозг босса как карту и вызубрить наизусть маршруты, которыми он раскрывал даже самые запутанные коллизии на лету.
– Всё похищение Фазиля случилось потому, что вор узнал о кристаллах в ячейке, – терпеливо объяснил Одиссей. – И это был не работник банка: ещё и потому, что за пару лет, пока сокровища там лежали, работник узнал бы, что официально вклад никак не защищён. И нашёл бы способ их выкрасть – а наш вор понятия не имеет, что их уже там нет. Как ни крути, нашим вором должен быть кто-то из арендаторов ячеек. И я всё думал, как он мог узнать, что внутри сейфа? Проникающее зрение и скан? Нет, ячейки экранированы от всех очевидных способов взлома.
Человек развёл руками, словно отсекая неподходящие версии с обеих сторон, и осталось лишь то, что внутри, между ладонями.
– Я нащупал нужную версию, когда ты сказала, что «Этно-фронт» – тупик. Это не тупик, а улика. Кто станет приплетать скандальную организацию совершенно без цели, чтобы просто поиздеваться? Лишь тот, кто на неё обижен! Наш вор недавно обращался в «Этно-фронт» за помощью, не получил – вот и выместил свежую досаду. А если похититель Фазиля обращался в «Этно-фронт» – значит, он представитель одного из редких, малочисленных видов. Как только я об этом подумал, стал перебирать этноидов – тут виридийские кристаллы и Снусмурчамрик идеально сошлись вместе.
Ана восхищённо покачала головой, поражённая тем, как изящно работал нарративный мозг босса. Принцессе никогда бы не пришло в голову посмотреть на факт издевательства над «Этно-фронтом» под таким углом, а именно эта маленькая деталь привела к версии.
– Ладно, – она с азартом всплеснула руками. – И как мы проверим, попал ты стрелой в ядро атома или промахнулся в межатомную пустоту?
– Вор должен был находиться в пределах видимости или скана. Но скан работает в обе стороны. Трайбер, у тебя же круговое тактическое зрение?
Вождь кивнул. Межзвёздному воину без прошитого восприятия никуда, только на свалку истории.
– Скинь ваше путешествие Гамме. Гамма, отсмотри лог и найди всех жонка, которые встречались им на пути.
– Три совпадения, одно здесь, в доках, и два на планете, – спустя секунду провозгласил ИИ.
– А в банке или рядом с ним? – улыбнулся Одиссей.
– Одно совпадение.
Посреди рубки вспыхнула круговая визиограмма: Гендарский банк и подвесные улицы-ярусы, которые тянулись выше и ниже, заполненные потоками прохожих. Белый контур выделил искомую фигуру, и все уставились на зеленокожего пупырчатого гуманоида с длинными загребущими руками до земли, с выгнутыми назад коленями и заострённой мордочкой.
Уличный музыкант, он восседал на потёртом и колоритном левиковрике, увешанный мини-барабанами бонго, звеняшками и флейтами, весь в этнических музыкальных инструментах. Регулярное место, где играл музыкант, находилось метров на десять выше банка – и, разумеется, с удобным ракурсом на вход/выход.
Жонка самозабвенно стучал по своим бонга, тряс звеняшками и дул в дудку, когда троица из Трайбера, Бекки и сидящего в корзинке Фазиля выходила из здания. В фойе толпилось полусотня фигур, а по висящим ярусным улицам текли реки – людоизмещением как минимум в пару тысячу прохожих. Не зная, что ищешь именно представителя редкой расы, было попросту невозможно выделить из такой обширной толпы конкретного подозреваемого, который поймал тэг Фазиля и отправил сообщение.
Но жонка здесь был лишь один. А значит, они и правда нашли похитителя – легко и быстро.
– Ну ты и… – Ана не нашла нужного слова и просто пихнула Фокса кулачком в бок от избытка чувств; он поймал её руку и улыбнулся, но отпустил. Сейчас было не до того.
– Трайбер, отправляйся в изнанку Кольца, – отрывисто сказал детектив. – Преступный мир Гендара тесен, два-три рукопожатия. Найди того, кто знает банду с банковской улицы и нашего музыканта. Пожми им руки так, чтобы они поспешили всё рассказать. Но не устраивай шумную заварушку и не привлекай внимания властей.
Ящерн кивнул, он уже просматривал трёхмерную карту орбитального комплекса, выискивая подходящее место для старта.
– Возьми Чернушку, – внезапно добавил Фокс, о чём-то нахмурено соображая.
– Зачем?
– Она поможет. Или сбежит и передаст нам весточку, если что-то пойдёт не так. Эй, птица, лети с вождём, там много вкусного!
Чёрная грация космоса повернула безликую голову, слегка развела четыре крыла и уставилась на воина всем телом.
– Лети с ним, – повторил Одиссей и указал пальцем.
Всполох тьмы мелькнул и исчез со склона мусорной горы, возникнув у ящерна на плече. Чернушка потянулась вниз, чтобы куснуть висящую на поясе рукоять фазового меча, надо попробовать, вдруг вкусно? Но встретила предупредительный бронированный кулак и не стала.
– Вот умница, – похвалил детектив. – Гамма, проанализируй все доступные данные по Гендару и ответь с максимальным процентом достоверности на один вопрос: какой тут индекс относительности общественного мнения, и как он изменился за последние шесть лет.
– Принято.
Все уставились на детектива с изумлением. Что он задумал? Причём тут общественное мнение Гендара?!
– Нет времени объяснять. Надо спасать Фазиля.
– А мы? – с нетерпением спросила Ана.
– А мы отправимся на встречу с академиком Благонравовым в лабораторию «Дзен».
– Но зачем? Какое гендосы имеют отношение к похище…
– Симбиотическое, – уверенно сказал детектив.
Выкуп по Гендарски 2
Десятки орбитальных кабинок скользили по силовым нитям взад-вперёд, перевозя людей и грузы по двойному Кольцу. Вокруг проплывали корабли и баржи, мигали огни, распахивались и закрывались врата, смещались и разворачивались огромные промышленные блоки. Узорный механизм размахом в тысячи километров жил своим гипнотическим ритмом, словно головоломка, которая решала сама себя.
Ана и Фокс плыли посреди орбитального зрелища, чувствуя себя выпавшими из гнезда. Всего двадцать минут назад они лежали, прижавшись друг к другу в серой шерстяной колыбели – жар переходил от тела к телу, они дышали синхронно, словно вступили в симбиоз. Наконец они были вместе, и казалось, что это неуловимо изменило весь мир. Будто поменялась полярность нейтронных потоков, квантовая запутанность разом распуталась, и всё стало понятно и просто; горизонт событий оказался преодолён, а за ним было потрясающее ощущение… Но детектив и принцесса не успели его пережить. Новость о похищении Фазиля врезалась в них, как астероид, и раскидала в стороны.
Теперь они оказались в просторной и комфортной кабине, истёртой бесконечной многоножкой пассажирского трафика, наедине с глухой и мягкой орбитальной тишиной. Глаза Аны сверкнули, она скользнула к Одиссею и обвила шею босса руками, увидела его взгляд и на минуту перестала быть прилежной ассистенткой.
Большее им было сейчас недоступно, зато они могли стоять в обнимку и смотреть на промышленные громады, сквозь которые проплывали. Вид был роскошный.
– Объясни, как гендосы связаны с похищением Фазиля? – спросила Ана с хитрым прищуром.
Это было наглое читерство, нарушение правил игры. Издревле повелось, что протагонист совершает прозорливые находки и строит планы, а верный спутник простодушно разводит руками и восхищается блестящим умом детектива. Но избегает вопросов, критических для разгадки – чтобы сохранить интригу до последнего. Так повелели жанровые боги, так завещали предки. В конце концов, такова классическая схема, которая работала во все времена! Но Ану переполняло пьянящее чувство близости к Одиссею, она не сдержалась и нарушила канон. К счастью, у детектива ещё не было чёткого ответа.
– Напрямую может и не связаны. Но Фазиля украли средь бела дня на официальной бизнес-территории, потому что местное устройство такое позволяет. Вот я и хочу разобраться с местным устройством.
– В каком смысле «разобраться»? – с опаской спросила Ана, уже знавшая, что от этого человека можно ожидать чего угодно.
– Для начала выяснить системообразующую тайну Гендара.
– Гендосов?
– Да. Слишком необычный элемент. Думаю, на него многое завязано.
– Только ведь теневой бизнес захватил Гендар задолго до симбионтов.
– Возможно, – пожал плечами Фокс. – Но я точно уверен, что официальная история гендосов – подтасовка. Люди прибыли на планету ровно в год её смерти и оказались единственными, кто подходит для симбиоза? Так идеально совпасть не могло.
– А как могло?
– Если гендосы подходят только людям, проще всего предположить, что их сделали специально под людей.
– Но зачем властям Гендара это скрывать? – удивилась Ана. – Создали полезного симбионта в своих секретных лабораториях, ну и молодцы! Больше поводов инвестировать в систему и желающих стать гражданами…
– Не знаю. Но если правду скрывают, значит, она меняет картину. Нам нужно докопаться до истины, это поможет с Фазилем.
– А заодно не будем мешаться у Трайбера под ногами, – с пониманием кивнула принцесса. – Чтобы своей цивилизованностью и гуманизмом не затруднять ему прямое решение вопроса.
Фокс не улыбнулся.
Кабинка плавно состыковалась с пересадочной платформой, внешние двери чмокнули – и в помещение вплыла левитележка, нагруженная стеллажом ярких коробок. Каждая с голограммой пушистого кактуса на боку.
«Мини-ГЕНДОС» переливалась ментоплёнка, а по бокам вспыхивали и гасли: «На мембранной присоске»,«Адаптируется к твоему ДНК» и «Подружись с игрушкой – заслужи настоящего!»
Одиссей с первого взгляда понял, что это: обучающие игрушки для нормализации симбионтов и приучения к ним детей. Купи игрушечного гендоса, чтобы увеличить шансы на получение реального – и на лучшую жизнь. Похоже, в системе Гендар наличие паразита стремительно становилось билетом в высший класс. Ана тем временем осознала, что первая же случайная встреча подтвердила правоту босса: чехарда вокруг гендосов была… неоднозначной.
Принцесса и детектив так зацепились взглядами за яркие коробки, что в первый момент и не заметили экспедитора, толкавшего тележку. Но потом КАК ЗАМЕТИЛИ.
Это был невысокий и худощавый подросток – лет семидесяти пяти. Уже почти старый, а до сих пор как молодой. Косой сине-фиолетовый ирокез торчал вбок вихром, в ушах теснились каскады разнокалиберных серёг, по овалу лица шли аккуратные железные набойки, такие же красовались на оголённых плечах и на сморщенных костяшках пальцев. Он был в модной обтягивающей броне-жилетке, а немолодые руки покрывали устрашающие гологравировки с оскаленными, чешуйчатыми и когтистыми ранцеллами.
Вокруг выразительных глаз с пикантной сумасшедшинкой (или лёгким косоглазием) темнела яркая обводка тушью. А обновлённые синтетические зубы оказались выточены в форме двух слегка асимметричных волн – они никогда не смыкались идеально. И, будто всего этого было недостаточно, на внешней стороне ладони гериатрического тинейджера рос пушистый кактус размером со свернувшуюся калачиком морскую свинку.
Чудо-экспедитор профессиональным движением затормозил тележку и зафиксировал на креплениях в стене. Увидев замершую парочку, он изменился в лице, во мгновение ока превратившись из отрешённого и шевелящего губами себе под нос – в лихорадочно-приветливого. Ярко взмахнул ладонью, чтобы сразу продемонстрировать гендоса и подчеркнуть свой статус.
– Трайк’вам!
Это значило: «Стабильной вам траектории», понятное приветствие для обитателей орбитального Кольца.
– Шлемзы? В смысле, внешники, в смысле, дорогие гости, – с хитринкой ухмыльнулся старичок. – Как вам наша система?
– С каждым фактом всё интереснее, – признался Одиссей.
Ана нахмурилась. «Шлемзы» звучало как уничижительное прозвище для чужаков; моментальная проверка подтвердила, что так и есть. На орбитальном сленге эта характеристика означала: «избалованный бездельник-раздолбай», примерно то же, что пренебрежительное «планетник» у звёздных корсаров.
Принцесса предпочла умолчать о своём отношении к прекрасной системе Гендар, а дотянулась до тэга экспедитора и прочла его имя. Серьёзно? Кассий Четвёртый?
– Кассий, наследственный экспедитор четвёртого поколения, к вашим услугам, – почти церемонно поклонился он. Очевидно, в среде потомственных экспедиторов были приняты манеры. – Вы по делам или ради впечатлений? У нас несказанно развивается элитный туризм, а выглядите, как самая настоящая элита, шлемазель!
Он смотрел на девушку с прищуром, явно не планируя получить по шее за издевательство. То ли полагал его тонким и незаметным для шлемзов, то ли рассчитывал на натуральное защитное поле пенсионного возраста. Ана сдержала вспыхнувшие волосы и не ответила.
– А гендос-туризм у вас в системе развивается? – невинно спросил Фокс.
– О да! – ещё сильнее оживился Крассий, его глаза заблестели. – В этом году популярность маленьких друзей несказанно подскочила, их рекламируют по всем ближайшим мирам. Спрос на гендос-терапию вырос в разы, а очередь за нашим гражданством тянется до Кассиопеи. Ну а как иначе? Всех манит перспектива долголетия. Наверняка и вас.
Старичок с пониманием подмигнул и заговорщицки понизил голос.
– Теперь мне бы в жизни не получить такого малыша. Счастье, что успел добровольцем в третью волну, и мой кроха прижился.
Он пощекотал кактус, будто тот правда был морской свинкой, и пояснил:
– Тогда не все приживались, часть усыхали или отторгались. Да и слухи ходили всякие: скептики утверждали, что нас обманывают, а гендосы вредны. Не обижайся, маленький, они ж идиоты. Знаете параноиков и их теории заговоров? Всегда ищут, в чём подвох.
Экспедитор махнул рукой и, не дожидаясь ответа, хихикнул:
– Мамуля без конца твердила: «Кассий, как ты можешь вживлять в себя какого-то паразита, ни в коем случае этого не делай!» А я не послушал, – он волнисто улыбнулся. – Никогда её не слушал, и вот результат. И кто теперь жив-здоров, а кто в могиле, а?
Последний вопрос Кассий адресовал своему интосу.
– Ты прав, сынуля, – с готовностью согласилась имитация почившей родительницы, дребезжащим голосом. – А я подурела на старости лет, уж не серчай.
– То-то и оно, – довольно кивнул мудрец.
– Что стало с теми слухами? – Одиссей не терял нить разговора.
– Да постепенно утихли, – Кассий пожал плечами с острыми железными набойками. – Факты говорят громче! Людей помирать стало меньше, это ведь факт. Хотя в последние годы у нас на Кольце и несчастных случаев стало в разы меньше, знаете ли, новые технологии. Но они выручают снаружи, а гендосы изнутри. Вот я: почти не болею и полон бодрости, в семьдесят девять-то лет и без дорогущих апгрейдов! Нас с малышом двое, вот врачи и смотрят за нами вдвое зорче.
Он фыркнул.
– В общем, все убедились, что гендосы полезная тема. Ну, конечно, не такие чудодейственные, как надрываются в рекламе. Но с каждым малышом человеку ставят особую прошивку и берут на мед.контроль. Вот вам и результат!
Он горделиво выпятил впалую грудь, упёр кулаки в худощавые боки и вздёрнул ирокез, светясь оптимизмом.
Для почти восьмидесяти лет, без апгрейдов категории А+, молодящийся Кассий и правда оставался в хорошей форме. Но всё равно он был стар. В действительно развитых и богатых мирах пожилые люди могли отрастить себе новые ткани, вплоть до нового синто-тела вокруг незаменимого мозга – и выглядеть куда лучше и моложе, чем рабочий класс с планеты средней категории. Представители элит на лучшем обслуживании доживали до двухсот, иногда двухсот пятидесяти, в исключительных случаях до полновесных трёхсот лет.
Гендосы, по непроверенным обещаниям, подарят носителям три-четыре десятилетия, и это было прекрасно. Потому что они казались куда более доступным вариантом для более широких масс. С парой «если» и «может быть».
– Хм, – Ана издала хоть какой-то звук: удивлённый. – В официальной презентации госпрограммы «Благолетие – каждому» ничего не сказано о специальной прошивке. А вот слайд про особый врачебный надзор есть.
– По-честному, программа должна называться «Благолетие самым полезным», – доверительно сообщил Кассий с кривой усмешкой. – Гендосов уже давно не раздают просто так, а только ценным гражданам. Инвесторам, заменитостям, послам: всем, кто работает на рост нашей крутости. И правильно делают, потому что жизнь улучшается! Я родился и вырос в бедности, а теперь каждый день кушаю йогурт с новым вкусом.
Глаза наследного экспедитора затуманились.
– Мы с предками жили в модульных вагончиках, составленных в струны такой длины, что они дрожали и раскачивались от вибраций. Сорок струн вдоль и поперёк орбиты, на нас держалось всё Кольцо! Приходилось носить вестибулярные стабилизаторы, а от них ты… весь притупляешься. Ещё и скаф снимать нельзя, дыши в трубочку, и даже помывка внутри. Глухо мы жили, глухо. А теперь у меня свобода.
Кассий воодушевлённо развёл худыми руками.
– Реальная атмосфера, дыши-надышись, настоящий город под куполом и личная секция в большом доме с парком. Разве такое было? Отродясь не было, а теперь есть! Ходи, гуляй хоть в маечке, дорожки красивые, улицы чистые, дома с подвижными фасадами – загляденье. Везде эскалаторы, визоленты и цветы, на каждом углу утилизатор, и мелкие мусороеды подчищают любой плевок…
Старичок улыбнулся, несинхронно блестя зубами, и Ана опустила глаза. Он так восторгался улицами и йогуртами, что принцессе стало стыдно за свою идеальную обеспеченную жизнь, которой лишены девяносто девять процентов галактики. Но Кассий ещё не закончил:
– В прошлом витке весь транспорт Кольца сделали бесплатным, как на самой планете. Повсюду строят и украшают: только в этом году на орбите открылось четыре новых стационара. Два из них жилые, и такие роскошные!
Старичок был крайне доволен переменами и возможностью похвалиться ими перед парой залётных шлемзов. Он был лишь экспедитором без особых перспектив, но испытывал настоящий душевный подъём от сопричастности лучшей жизни – даже зная, что ему достанутся крохи.
Одиссей провёл много лет в бедности, познал неустроенное нутро общества сразу нескольких планет – и хорошо понимал этот механизм. Замещение. Неустроенные люди стремятся разбавить свою непростую реальность проживанием чужой роскоши; они всегда готовы принять общие достижения как свои. Почти вся аудитория элит-стримеров, ведущих глянцевую жизнь напоказ – небогатые люди, которым она недоступна. Не важно, смогут ли они вырваться из неустроенности к лучшей жизни – пока не вырвались, у них нет иных способов уравновесить дурное хорошим.
Это, впрочем, не отменяло радикальных перемен к лучшему, которые за последние полвека наступили в системе Гендар. Здесь было чем восхищаться.
– Если дела дальше пойдут тем же ходом, – рассуждал преисполненный надежд экспедитор. – То и на мою долю перепадёт. Вот дадут мне на пенсии мини-купол с садиком, кто знает! Я всё-таки носитель гендоса, а не какой-то шофл. Наших малышей защищает специальный эко-закон.
Он энергично подмигнул обведёнными тушью глазами, и Ана заметила ногти старика: обгрызенные от неуверенности и потрескавшиеся от однообразной еды. Его худоба не была такой уж спортивной и такой уж добровольной. Принцесса ощутила пронзительный укол в груди.
– И вовсе не удивительно, что в последние годы стало меньше недовольных, да? – незначительным тоном спросил Фокс, глядя на пушистый кактус. – Ведь дела у Гендара идут так хорошо.
– Пфф, шофлам и нытикам всё равно не угодишь, – Кассий слегка болезненно скривился и махнул рукой. – Сначала они ругались на то, что им навязывают гендосов; теперь завидуют и критикуют власти за то, что гендосов не хватает! И даже не замечают, как противоречат себе, ну, каковы дураки? Хотя ты прав, незнакомец, в целом возмущаться стали поменьше.
– Как думаешь, почему?
– Да потому что единство проснулось, общая гордость за Гендар. Вот, слушай: «Из пыли и руды мы взрастили сады, и достойными стали отцов. Из камней и труда мы взрастим города, и достойными будем детей». Чуешь, как сильно сказано, верней, спето? Ты подумай, осознай полный смысл. Это Рубаи поёт, а мы вместе с ним, истинно-народная песня.
Экспедитор разволновался, пытаясь убедить двух незнакомых шлемзов, что жизнь удалась.
– За мой век всё так сильно поменялось, особенно в последние годы. Вот и не хочется возмущаться, охота жить и радоваться, раз теперь можно! Скоро госпрограмма сработает, гендосов хватит на всех, и недовольные наконец заткнутся.
В просторной кабинке наступила тишина.
– Спасибо, Кассий, – искренне сказал Одиссей. – Ты очень помог.
Экспедитор пригладил взмокший клок волос, хотел добавить что-то ещё, когда двери с другой стороны кабинки распахнулись: внутрь ворвался бурный и веселящий поток детей. Все в оранжевых термо-костюмах с вакуумным капюшоном и перчатками для кратких выходов в космос, они торопились на экскурсию в сопровождении пары молчаливых робо-нянь.
Живая волна устремилась внутрь, торопливо захлёстывая каждый уголок и непрерывно клокоча, смеясь и толкаясь. Большинство детей были людьми, но Фокс с умилением разглядел в толпе маленького плечистого гобура, похожего на хмурый бочонок, ловкую фигурку луура, который сразу запрыгнул наверх и уселся на поручни, а ещё пушистую ранцеллу с бантиками, которая взбежала вместе с ним и повисла на лапках вниз головой. Пара разных ящернов выделялись из толпы цветом и чешуёй, но в основном вокруг смеялись и толкались обычные человеческие дети, лет семи-восьми.
Они сразу заметили стеллаж ярких коробок, окружили тележку, стали тыкать пальцами и кричать:
– Вот, мне такую!
– А мне уже заказали!
– Пусти, дай посмотреть!
– Я тоже куплю!
Ане бросилось в глаза то, как замолчали и отодвинулись те, кому при всём желании гендоса было не получить. Не люди. Гобур насупился и заявил:
– Я тоже возьму.
– Тебе-то зачем? – засмеялись рядом.
– А просто.
Среди двух десятков учеников не было ни одного с пушистым кактусом – наверняка, такие учатся в других местах и летают по Кольцу не с помощью грузопассажирских кабинок. Ана вздохнула, и только теперь заметила взгляд Одиссея: сдержанный, с едва заметным холодом в потемневших глазах.
Выкуп по Гендарски 3
– Академик Благонравов занят и не сможет вас принять! – радушно сообщил Боб. – Ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие шесть кругов, пятнадцать граней, семьдесят семь пульсов системы Гендар. Если вы готовы записаться на свободный приём после этого срока, то милости просим.
Это был уже не виртуальный Боб, а робобоб во плоти (пусть и не настоящей). Идеальный секретарь: блестящая залысина и глуповатое лицо с ровно подстриженными усами придавали ему особый располагающий шарм. Никто не мог ожидать подвоха от столь неказистого и жизнерадостного простака. Да и ругаться на него было крайне сложно – посмотрите в эти глаза!
– Прямо сейчас могу предложить вам кофе и встречу с вирпом, то есть, виртуальным двойником академика Благонравова. Гарантируется соответствие вирпа оригиналу в девяносто девять и три десятых процента, а по многим вопросам до ста. Эффективность вирпа для решения большинства вопросов будет аналогична живой встрече – а ждать не нужно. Что выбираете?
Одиссей со свойственной ему старомодностью не особенно жаловал вирпов, хоть и не относился к ним заведомо негативно – как в тех мирах, где виртуальные копии разумных были запрещены. Спору нет, это крайне полезная технология, просто с большим количеством этически-смутных моментов.
Фокс уже расследовал дело Четырёх Боссов: успешный бизнесмен создал себе вирпа и клона, чтобы успевать вести дела – а клон создал собственного вирпа, чтобы снизить нагрузку. Четыре управляющих вели бизнес почти одинаково, с крошечным расхождением в личностных чертах, но в итоге оно привело к большой путанице – и драматической смерти оригинального бизнесмена. Увы, перекрёстная жизнедеятельность едино-личностей в большинстве миров была малоисследованным минным полем, а с юридической точки зрения представляла собой джунгли законодательного безумия. Кстати, и в печальной истории Ирелии Кан – именно любящий вирп её мужа стал одной из причин трагедии.
Но какой у Одиссея и Аны был выбор? Часики-то тикали.
– Давайте кофе и встречу, – кивнул детектив.
– Минутку, – улыбчивый Боб с тихим шелестом развернул верхнюю половину туловища назад и незамедлительно начал готовить кофе ручной варки. Что ж, неплохо.
Фокс оглядел большую и светлую комнату, по сути, внешнюю половину директорского кабинета: она презентовала деятельность лаборатории Дзен и портрет академика Благонравова для всех пришедших.
Белые, бежевые и светло-зелёные тона, здесь царила одновременно врачебная и натуральная атмосфера. Повсюду стояли ёмкости с кактусами разных размеров, цветов и форм, это были представители одной межзвёздной группы растений с самых разных планет. Некоторые кактусы почивали в прозрачных контейнерах, другие окружало едва заметное поле, а в потолке виднелись сеточки разводящих атмосферных фильтров – но всё равно в кабинете плыла диковинная смесь ароматов и летучих оттенков.
– Сто двадцать семь видов, настоящая коллекция, – тихо отметила Ана и попала в яблочко, вернее, в кактус, больше попасть тут было не во что.
По стенам висели сертификаты в массивных рамках: правительственные благодарности и награды, общественные ноты признания и восторга, неподвижно замершие, как часть архитектуры кабинета или музейные экспонаты. Между ними светились и медленно плавали сменяющие друг друга картинки-презентации о гендосах, их неоспоримой пользе с неизменно-счастливыми лицами хозяев. Логичная и типичная пиар-идиллическая лепота.
В них фигурировал и глава лаборатории: статный мужчина в одном и том же тёмно-синем костюме, представительный и достойный, с удовлетворённой ноткой в оценивающих глазах.
Несмотря на панорамное зрение с высокой детализацией и автофокусом, у Аны разбежались глаза. Она заметила, что Одиссей смотрит на картинку без рамки, которая висит в тени колючего тёмно-зелёного гиганта в человеческий рост. Детский рисунок: маленькая девочка между стройной мамой и высоким важным папой, а сверху светит колючее солнце в виде пушистого гендоса.
– Кофе!
Оказывается, Боб был на колёсиках и снизу типичный бочонок. Он выкатил из-за секретарской стойки с парящим подносом в руках и установил его меж диванчиками – посреди комнаты повисла пауза и удобный столик. Две зелёные чашки в виде кактусов дымились и источали бодрый кофейный аромат. На блюдце-цветке с плетёным основанием громоздились случайки: пухлые мини-зефирки с плавающим вкусом. Они медленно меняли окрас, если хочешь с персиком, хватай прямо сейчас, или подожди, пока она станет фиолетовой, как спелая муршмула, а затем дынно-жёлтой.
Детектив и принцесса успели съесть по одной зефирке и пригубить безупречно сваренный кофе, когда плавающие картины на стенах погасли, освещение сменилось с официально-яркого на умеренно-уютный – и рядом с ними возникла реалистичная визиограмма третьего кресла. Внушительный и ухоженный человек восседал в нём, как элегантный директорствующий король.
– Приветствую, приветствую! – одобрительным баритоном произнёс Виктор Благонравов. Круглощёкий и румяный, он выглядел как жизнерадостный венерианский помидор высшего сорта. – По какому вы вопросу?
– По вашей коллекции кактусов, – невозмутимо сказал Одиссей. Удивительно, но в данный момент это было абсолютной правдой, хотя следующие слова… уже не совсем. – Леди Веллетри коллекционирует редкие растения разных миров. Согласно своему происхождению, она не может обращаться к представителям младших рас. Я, как её собственность, выполняю роль переводчика.
В переводе с детективного на ассистентский это значило: «Молчи и не мешай мне вести разговор».
Волосы Аны окрасились лаймовым водопадом непонимания, но в ту же секунду она взяла эмоции под контроль и подыграла боссу: верхние пряди стянулись в плетёный венец, остальные разгладились по плечам, застынув холодной бирюзой, глаза вспыхнули тем же цветом. Она повернулась боком, и свет послушно обрисовал точёный профиль дочери Зевса. В этот момент Ана казалась отстранённой и надменной красавицей иных миров.
Даже её практичный и симпатичный комбинезон незаметно изменился и выглядел так, что встречный бугай-мужлан испытал бы когнитивный диссонанс. Ведь жадно глядя на плотно схваченную совершенную фигуру девушки, ему нестерпимо хотелось сграбастать её здесь и сейчас – и одновременно бухнуться перед Аной на колени, как перед существом высшего рода. Ах, женщины. Фоксу потребовалось некоторое усилие воли, чтобы проигнорировать всё это и сохранить невозмутимое лицо.
– О, в нашей лаборатории любят кактусы, – довольно хмыкнул Благонравов, слегка удивившись странному повороту событий. Он перекинул одну ногу на другую и устроился в кресле поудобнее. – Передайте моё почтение благородной леди Веллетри, а вам, переводчик, ммм, академический привет. Готов ответить на вопросы.
– Как образовалась коллекция кактусов? Что послужило вдохновляющей причиной для её старта?
– Разумеется, гендосы, – тут же ответил академик, ведь этот ответ подразумевался сам собой. – Мы собираем кактусы в честь удивительных существ, которых исследуем и которые принесут человечеству столько пользы.
Ни один лишний мускул не дрогнул на лице вирпа, и это подсказало Фоксу, что оригинальный Благонравов использует мимический контроллер. Логично для столь занятого человека, ведущего такое количество переговоров.
– То есть, вы начали собирать кактусы, когда возглавили исследования по симбионтам? Как символ всего направления?
– Всё так, – согласился директор. – И теперь мы чрезвычайно довольны этой затеей.
Ана выразительно посмотрела на своего переводчика и окинула быстрым взглядом многообразие кактусов вокруг. Тот кивнул, будто получил её телепатическую ремарку, и озвучил:
– Такая обширная коллекция и столько редких образцов, успевших великолепно развиться и вырасти всего за пять лет. Впечатляет.
– Только не говорите это генису системы и нашим инвесторам, а то нам урежут финансирование, – элегантно пошутил Благонравов. – И мы не сможем угощать гостей первоклассным кофе.
– Ни в коем случае, – кивнул Одиссей, пригубив зелёную кактус-кружку. – Много ли детей стали частью вашей программы симбиозов за пять лет?
– Немного, – сдержанно откликнулся Благонравов. – Мы начинали с обычных пациентов, перешли к возрастным и проблемным, и только после завершения клинических испытаний третьей волны взяли в программу детей. В настоящий момент у нас всего пятьдесят четыре носителя младшего возраста, и мы не планируем радикально увеличивать их число.
– Почему? Всё ещё есть опасения в долгосрочной перспективе симбиозов?
– Нет, что вы, – с улыбкой уверил директор. – Гендосы безопасны и полезны для любого человека. Они идут на пользу всему населению системы Гендар, экономически и социально. Даже тем, кто никогда не станет носителем. Просто детям они в основном не требуются.
– Но многие дети мечтают о гендосах и присылают вашей лаборатории поделки и рисунки?
– Иногда, – слегка удивился Благонравов, разглядывая человека, задающего странные вопросы. – В прошлом году наш фонд устроил масштабный конкурс, и лабораторию буквально завалили милой кутерьмой. Сейчас уже всё убрали.
– Скажите, а чем в данный момент занят ваш оригинал?
– Хм, – глаза академика удивлённо блеснули, а щёки зарумянились чуть сильнее. – Виктор Благонравов в данный момент ведёт консультацию для личного секретаря гениса системы Гендар по вопросам управления улучшенным персоналом.
– Улучшенным – значит вступившим в симбиоз с гендосами?
– Именно так, – улыбнулся академик. – Знаете, я чувствую себя как на допросе, а ваши личные данные столь скудны. Кто вы, в самом деле, и какова цель у этого разговора?
– Мы вовсе не журналисты в поисках сенсаций, не инфо-воры и абсолютно не представители конкурирующих структур, – ответно улыбнулся Одиссей. – Будь мы хоть кто-то из перечисленного, разве мы пришли бы к вам в кабинет на прямой разговор и выдали себя? Конечно нет, мы бы действовали куда тоньше.
Благонравов поджал губы и кивнул с выражением: «Да, с этим не поспоришь».
– Мы частные лица с частным интересом.
– Но это медицинский или инвесторский интерес? – директор слегка назидательно помахал пальцем. – Зная точную цель, я смогу точнее отвечать на вопросы.
– Вы и так отвечаете прекрасно, – уверил Фокс. – Я бы мог сказать, что мы жаждем гендосов, но это неправда. Инвестировать в ваш проект нам тоже нечего: нас только что ограбили жители вашей замечательной системы. При этом у нас похитили друга и требуют выкуп деньгами, которых у нас нет. Вот, собственно, и наш главный интерес: вернуть члена команды.
– О, душевно сочувствую! – Благонравов посмотрел на Фокса с приличествующим удивлением, дипломатичным сопереживанием и с проступившим сквозь всё это интересом, прищурившись. – Вы уже привлекли силы правопорядка к решению проблемы? И подскажите, какое отношение произошедшее с вашим другом имеет к нашей лаборатории и лично ко мне?
– Пока не знаю, – ответил Одиссей, наблюдая, как выражение вирпа становится всё более неоднозначным. – А почему у вас нет гендоса, Виктор?
– Генетическая несовместимость, – без паузы, сокрушённо и печально ответил Благонравов. – Я трижды пытался вживить симбионтов, увы, организм отверг всех троих. Ирония судьбы: человек, открывший и защитивший гендосов, разработчик и ведущий программы «Благолетие – каждому!» обречён остаться без плодов труда всей своей жизни…
– Вот как. Нам очень жаль, – Одиссей кивнул, встал и подал руку Ане. – Благодарим за содержательные ответы, мы узнали всё, что нужно.
– Уже уходите? Так скоро? – деликатно уточнил академик, поднимаясь и возвышаясь над Фоксом на целую голову. В своём дорогом и ухоженном тёмно-синем костюме он был вполне достоин претендовать на роль директора всего человечества. – Может, ещё кофе?
– Спасибо, мы лучше газировки, я видел в коридоре у переходника автомат.
Глаза академика не сдержали изумления даже несмотря на мимический контроль, который вирп отображал, добросовестно копируя настоящего. Поведение странного гостя не укладывалось в стандартную логику, он вёл себя непоследовательно… но будучи опытным и талантливым управленцем, Благонравов осознал, что совершенно целенаправленно.
– Что ж, и вам спасибо за визит, – радушно сказал он и помахал рукой странной паре посетителей, которые были уже в дверях.
– Постойте! – раздался бархатный и властный голос.
Настоящий Благонравов стоял на выходе из закрытой части своего кабинета, он вцепился в пришельцев внимательным взглядом. Дорогой тёмно-синий костюм был небрежно расстёгнут, раскрасневшееся лицо более свободно и выразительно, чуть более рыхло, чем у вирпа. Тем не менее, это был ухоженный и представительный человек, просто намеренно-неидеальный.
– Ваша дочь хорошо рисовала, – сказал Одиссей, отведя взгляд от детского рисунка с колючим солнцем и глядя Виктору в глаза. – Но нам пора идти.
Он развернулся и вывел Ану за руку из офиса в коридор, не глядя, как лицо академика Благонравова сковал мимический спазм. Контроллер сдержал эмоции, которые проступили на нём непроизвольно, все в один момент.
– Что происходит? – шикнула изумлённая Ана, спеша за Фоксом к выходу из большого лабораторного блока. – Я ничего не поняла!
– Объясню чуть позже, когда будем падать, – отрывисто бросил детектив, продолжая тащить её к автомату с газировкой и снэками. – Вызови кабинку, прямо сейчас. Твоё защитное поле в порядке?
– ??!? – беззвучно воскликнула Ана, обалдевая от происходящего, но тут же ответила на заданный вопрос. – Да!
– Хорошо, оно должно выдержать. Как только войдём в кабинку, окружи нас полем и закройся от звука, визуала и сканов.
– Поняла. А причём тут газировка?
– Нам надо пару десятков бутылочек, – лихорадочно сказал Одиссей, обшарив взглядом большой снэк-автомат. – Ооо, джамбо-паки, мы спасены!
Он дважды нажал на иконку с упаковкой баночек, торопливо приложил кристалл и оплатил, две внушительных упаковки выехали из автомата, и детектив схватил обе под мышки.
– Купи жвачки! – нервно приказал он.
– Сколько? – принцесса уже тыкала в нужную иконку.
– Пачек пять-шесть.
– ??!? – голова Аны уже ярко-фиолетово пылала от изумления, но она исполнила приказ и схватила пухлые упаковки с вакуумными жвачками, созданными для невесомости и орбитальной среды.
– Бежим, – отозвался Фокс и потопал к переходнику.
Они ворвались в кабинку практически в ту же секунду, когда она плавно остановилась у входа. Поле мягко прижало принцессу и детектива друг к другу, Ана отключила все доступные сигналы, установив защиту от наблюдений и сканирования – в той степени, какую могло предоставить качественное бытовое поле категории А.
– Теперь можешь объяснить?! – воскликнула девушка.
– Благонравов – убийца и социопат, он собирается сделать с людьми через гендосов что-то плохое. И главное, он понял, что я это понял. Поэтому сейчас он попытается нас убить.
– Как? – глаза Аны потемнели.
– Не знаю, вот и увидим, на что он способен и какими методами предпочитает решать проблемы. Быстрее отправляйся!
– Обратно в «Мусорог»? – с сомнением уточнила девушка.
– Нет, конечно. Но кроме него не важно, куда, мы всё равно не доберёмся до пункта назначения.
Кабинка плавно тронулась, проехала метров тридцать, но вдруг затормозила и вернулась на платформу лаборатории. Ана и Фокс замерли, вцепившись друг другу в руки и ожидая, что сейчас на борт заскочит пара боевых киборгов, которые их немедленно атакуют… В чмокнувшие двери въехал шарообразный ремонтный робот, примерно по колено человеку.
– Пи-пи-пик, – пропищал он в лучших традициях R2D2, мигнув россыпью огоньков.
Кабинка закрылась и двинулась в путь, два человека сжались в углу у окна, не отводя от ремонтника глаз.
– Что делать? – шепнула Ана.
Одиссей лихорадочно вскрыл две упаковки жвачки и высыпал одну себе в рот.
– ЖУЙ! – сказал он.
?
– Жуй быфшлее!
Фокс двигал челюстью так, будто хотел обогнать стигийских свинотёлов, абсолютных чемпионов галактики по жвачному спорту.
– Хошошо… Но зашем?
– Жаклыть ему шеншоры! – детектив зыркнул на робо-убийцу, который мастерски притворялся обычным ремонтником, замерев у входа. – Шейшас он нашнёт ломашь хабинку…
Одиссей с трудом продохнул на пике промышленной переработки кома размером с детский кулак.
– …И хохда нашнётша авалия, нажо жалепичь ему вше фанели!
Ана успевала переводить с жвачерского на человеческий (какой же невнятный язык!) и даже освоила его сама:
– Он бужеш шоплотивляшься?
– Можежбыфь.
Голос босса звучал неуверенно.
– Я жего уништожу! – воинственно чавкнула принцесса и хлопнула ладонью по компактному субпространственному рюкзачку, в котором хранилось немало полезного, включая пару-тройку образцов интересного оружия. Неужели она не сможет остановить какого-то ремобота?
– Нежжя! – воскликнул Одиссей. – Нажо жалепичь шеншоры. Фтобы мы шорвалишь с шиловово пучи и жахнули в ошкрышый кошмош.
– ЖАЧЕМ?!
– НАЖО!
Одиссей вытащил огромный слюнявый ком и налепил его на штанину.
– Всё объясню, когда будем падать, – выдохнул он.
– Фоняла, – мотнула головой Ана, героически измельчая вторую пачку.
Натруженные челюсти человека без апгрейдов ломила возмущённая боль. Он собрал все пятьсот лет своей выдержки в кулак и засыпал в рот новую горсть жвачек. Несчастные зубы надсадно скрипели об упрямую вязкую массу, которая пыталась в отместку выдрать их из дёсен.
Не теряя времени, детектив распотрошил пак газировки «Dark Enegry», сверхпопулярного хита корпорации DarkStar. Зловещее лого переливалось на боку каждой баночки, чёрной как бездна, а внизу маленьким белым ободком светилось: «665 лет традиций глубокого космоса». То, что надо, кивнул Фокс, ощупав традиционное баночное дно.
С целеустремлённостью фарейского фанатика и ловкостью жонглёра он распихал газировки по карманам и вплёл их в свитер – так, чтобы торчали примерно на треть. За какие-то секунды Фокс превратился в подобие древней подводной мины. Могучим рывком, словно дикий медведь, он разодрал второй пак газировки и пихнул Ане вываливающиеся баночки.
– Шуй по харманам!
Принцессу охватила нервная эйфория. Она уже не пыталась понять, что происходит и для чего, а просто использовала фактурно-морфические свойства своего практичного комбинезона и сделала ткань в нужных местах более цепкой. Баночки повисли по бокам и на животе, как гранаты.
– Што даффе?
– Фтобы шпашти Фажиля и Жендал, надо вышить! – героически выпрямился Одиссей, сжимая один комок жвачки в руках и энергично завершая работу над вторым.
– Он шмотлит! – испуганно сообщила девушка, не сводя глаз с робо-угрозы, визуальные сенсоры которого крутились во все стороны, пытаясь найти человеков. Они были скрыты полем, робот их не видел и не чувствовал, но точно знал, что два пассажира находятся на борту – ведь минуту назад было зафиксировано, как они вошли и исчезли, а кабинка по-прежнему отмечала их массу, которая никуда не делась.
На мгновение Ана представила себе десятые доли процента, в которых Одиссей Фокс всё же изредка бывал не прав. Насколько безумно в таком случае эта ситуация выглядит для ни в чём не повинного бедняги-ремонтника? Он того и гляди взволнованно засвистит: «Дорогие люди, вы где, что с вами?!» и вызовет срочную медицинскую помощь.
Но к облегчению Аны, босс оказался прав. Как только кабинка отлетела от платформы на достаточное, то есть, потенциально смертельное при аварии расстояние, огоньки робота зажглись зловещим красным огнём. И он ринулся уничтожать – не людей-невидимок, а передний блок крепления, которым кабинка держалась за силовую линию и скользила по своему пути.
«Уфф, слава звёздам», облегчённо мелькнуло у девушки в голове. «Чёртов робот и правда пытается нас убить».
– Давай! – крикнул Одиссей, и, стиснутые одним защитным полем, они метнулись к боту синхронным прыжком.
Ана мягко сшиблась с приплюснутой головой, высвободила руки из-под энергополя – и влепила толстый слюнявый пончик роботу прямо в мигающие сенсоры верхней зоны. А любой завсегдатай космоса знает, что вакуумная жвачка предназначена не только для приятного освежения пастей и ртов, но и для аварийного залепления пробоин на звёздных кораблях! Оказавшись на открытом пространстве, она вздулась, плотно закрыв роботу камеры и другие сенсорные ноды.
Одиссей дотянулся до боков ремонтника, залепив их двумя точными шлепками. Остался нижний сенсорный блок – Ана ловко врезала врагу между гусениц прямо в испуганно поджатые ноды. Вот тебе, гад, залипни!
Робот, атакованный невидимой силой, в панике запиликал-заверещал, но его слабые вопли угасли под слоем вспухающих жвачек. Впрочем, он не пытался себя защитить, так как в любом случае был обречён на уничтожение. Камикадзе выполнял главную задачу: привести кабинку к неминуемой аварии. И с ней он справлялся прекрасно.
Даже младший боевой дроид не смог бы серьёзно повредить эту славную кабинку – дитя качественных сплавов и надёжных конструкций. Она была готова даже к скоростному столкновению с такой же труженицей космоса. Но маленький ремонтник был куда опаснее боевого, потому что его создали специально для манипуляций с транспортными системами Кольца. У него было и полное знание устройства кабинки, и полный доступ к нему.
Когда Ана и Одиссей только прыгнули, он уже послал управляющему модулю аварийный код, кабинка послушно и доверчиво впустила негодяя в свои исподние контуры, тот взял управление на себя – и следующий энергоцикл прошёл с прерыванием. Оно нарушило связь ведущего модуля и невидимой силовой нити, по которой кабинка летела вперёд.
Передняя часть космического лифта сорвалась с линии на скорости в четыреста единиц, невысокой для космических пространств, но вполне смертельной для хрупких человеческих тел. Нос слегка отклонило вбок, и уже через долю секунды кабинку грубо повело в сторону. У Аны с Одиссеем осталось два-три мгновения.
– Бери газировку и готовься к прыжку! – крикнул детектив. – Но без команды не пшикай!
Фокс повернулся лицом к заднему блоку крепления: он знал, что сейчас там возникнет внушительная дыра. Словно заправский ковбой, человек чуть присел на пружинящих ногах и выхватил из карманов две верных баночки газировки. Ана сделала то же самое и стянула защитное поле так, что их крепко сжало спиной к спине.
Кабинка содрогнулась, задний блок-крепление сорвало и выдрало с корнем, он так и остался на силовой нити, а кабинку, отныне беспризорную, закрутило к чёртовой матери… В сторону большого промышленного блока, который проплывал километрах в четырёх, то есть, примерно в сорока секундах кувыркающегося полёта.
Ошмётки обшивки мелькнули, разлетаясь назад и вокруг места крушения коротким шлейфом; всё вокруг закрутилось с безумной скоростью; воздух устремился из помещения в космос через растерзанную дыру.
Уже врубилась аварийная система: гравитация исчезла, и помещение должны были заполнить пласты тонкой пружинистой пены. Но не заполнили, потому что ремонтник-убийца не забыл отключить меры по выживанию пассажиров. В ту же секунду его настиг неумолимый кармический ответ: камикадзе рвануло и с размаху врезало в стену, он развалился на три части, слабо искрящие в наступившей полутьме – но Ана с Одиссеем этого уже не видели.
Они метнулись в возникшую дыру, высвобождающийся воздух понёс их вперёд, а аварийной пены и экспресс-сетки, которые должны остановить выпадение пассажиров, не было. Поэтому произошло то, на что и рассчитывал Одиссей: поток воздуха вынес их наружу, прямо в величественный пейзаж Кольца – навстречу большому, медлительно разворачивающемуся энергоблоку.
Ремонтник идеально рассчитал аварию так, чтобы сорванную движением кабинку понесло и врезало в доки зарядки и ремонта солнечных яхт. Неповоротливая верфь не успеет сменить курс, столкновение неизбежно, и от пассажиров не останется ничего интересного. Таков был план. Но Ана и Одиссей, готовые к аварии заранее, вырвались из кабинки – и теперь её несло одной траекторией, а их слегка другой. С каждой секундой они расходились всё дальше.
Людей нещадно крутило, и Одиссея замутило, но он был привычен к космосу, так что справился, а Ану ещё до рождения прошили против таких базовых и очевидных вещей, как штопор в невесомости.
Одиссей повернул открывашку газировки вбок, чтобы разблокировать не верхнее отверстие для питья, а именно традиционный рассеиватель у баночки на дне. Он с большим опытом выбрал момент и пшиканул правой газировкой, потому что их вращало налево – после трёх уверенных пшиков они почти выровнялись, теперь поворачиваясь только сверху-вниз. Окружающее пространство ещё кружилось, но гораздо медленнее и только в одну сторону.
Фокс вытянул правую руку в нужном положении и застыл.
– Подними левую руку, как моя, внимательно скопируй, как повернута банка, – скомандовал он. – Сдвинь открывашку вбок, до щелчка. И пшикни газировкой, аккуратно… Ещё раз, чуть сильнее. Молодец.
– Обалдеть! – воскликнула Ана, осторожно озираясь.
Они выровнялись и теперь неслись боком, прямо в неумолимо растущий промышленный блок. Кабинка в облаке обломков кувыркалась своим путём. Всё было страшно, красиво и захватывающе.
– Снимаю стелс-режим и вызываю службу спасе?..
– Ни в коем случае! Мы должны умереть. Надо, чтобы Благонравов счёл нас погибшими.
– Эээ, но мы же врежемся в верфь?
– Нет, – улыбнулся Одиссей.
Вытянув обе руки, он выдал мощный и синхронный пшик, опустошивший обе банки. Детектив выкинул их и выхватил две новых. Летящих сместило в сторону, траектория начала забирать влево и обносить их вокруг гигантского блока.
– Восторг! – воскликнула принцесса. – Так вот зачем жвачка: залепить роботу сенсоры, чтобы он не видел, что мы спаслись, и Благонравов не узнал об этом? Пусть думает, что мы погибли с кабинкой?
– Да.
– А газировка, – она рассмеялась. – Почему у неё пшикалки снизу?
– Чтобы летать в космосе, – улыбнулся Одиссей.
– Но почему?!
– Ты дитя современности. Сейчас в скафандрах, космосьютах и профильных полях есть полноценные системы манёвра, полёта и даже приземления на планеты. Но раньше такое было только у избранных, стоило очень дорого, и в поисках простых решений люди добавляли космические функции обычным вещам. Расчёска-пила, нож-мультитул с лазерным резаком; подушка с семенами: в полёте на ней спишь, а при крушении будет, что посадить. Носки-прыгунцы для слабой гравитации, и многое другое.
– Такие у меня есть! – оправдываясь, воскликнула Ана.
– С тех пор существует вакуумная жвачка, которую используют, чтобы закрывать дырки в скафандрах и малые пробоины на кораблях. Любимая вещь колонистов, у неё десятки назначений, не знаешь, когда пригодится. А лет шестьсот назад у людей ещё не было технологий искусственной гравитации, поэтому на космических кораблях все летали на перчатках и ботинках со встроенными баллонами сжатого воздуха. Но костюм может выйти из строя, сжатый воздух быстро закончится, и так далее. Тогда и придумали добавить в газировку маневровые функции с помощью донного пшика. На случай аварии. Это старинная традиция космических рэйнджеров, ты не представляешь, скольким она спасла жизнь. А ещё у нас были газированные гонки. Я увидел в автомате «Dark Energy Традиционную» и сразу схватил её.
Одиссей сделал новый долгий буст, выравнивая траекторию.
– Чуть пшикни правой рукой вниз, – сказал он.
Ана послушалась, и их прекратило заносить, теперь они практически ровно летели вбок, всё дальше от яхтенной верфи, а вот кабинке до столкновения оставалось уже секунд десять.
– Фантастика, – восхищённо прошептала Ана, любуясь видом, очарованная всей ситуацией и самой возможностью полетать на газировочном ходу. – Постой, а если бы нам попалась современная газировка?! Если бы в автомате не было традиционной?
– Мы бы всё равно справились, – хмыкнул Фокс. – Я летал и на обычной. Просто у неё контроль над выбросом плохой, и тебя всё время заносит. Требует большой сноровки, но вообще можно маневрировать почти на чём угодно, что имеет хоть какой-то выброс. В невесомости оно становится реактивным. Однажды меня вынесло с трассы в астероиды, сорвало с полётной доски, а возвратник повредился. И я избежал смерти только с помощью зажигалки.
Ана задохнулась от восторга. Для неё, выросшей в окружении высоких технологий пятой ступени, в почти стерильном пространстве высокородной защиты и контроля, всё происходящее было как глоток дикого нефильтрованного воздуха. Старинные вещицы и штуки с детства очаровывали принцессу – а самой потрясающей старинной штукой в её жизни был Одиссей.
– Ты каждый день открываешь мне что-то новое и невероятное, – тихо сказала девушка. – Я тебя люблю.
Одиссей нащупал её руку и погладил, они прижались друг к другу спинами, ведь сменить позу вызвало бы новую порцию вращения.
– Смотри. И снимай на нейр, пока ещё видно.
Он сделал пару малых пшиков, развернув девушку лицом к верфи, и Ана увидела, как кабинка врезалась в выступающие крепления солнечных яхт. Там что-то резко сверкнуло и даже полыхнуло: один из энергоблоков оказался повреждён, и краткий выброс энергии превратил останки и без того разбитой кабинки в космический форшмак.
– Ух, неслабо.
– Нам надо поскорее завернуть за верфь, – детектив сделал новый сильный пшик.
Траектория, взятая Одиссеем, изначально несла их в облёт большого промышленного блока, а теперь, благодаря мощным бустам «Dark Energy», людей заворачивало всё круче и всё быстрее.
– Погоди, – спина Аны напряглась, её улучшенные глаза сфокусировались на дальний план. – К месту крушения подлетела маленькая пташка! По-моему, это боевой развед-дрон.
– Снимай, пока ещё видно – повторил Одиссей. – Армейская модель?
– Скорее частник, никаких маркировок. Это Благонравов прислал? Чтобы убедиться, что мы мертвы и добить, если нет?
– Он методичный и продуманный человек с аналитическим умом, – кивнул Фокс. – Всегда работает наверняка. Вряд ли за лабораторией закреплён боевой дрон, и уж тем более вряд ли за самим Благонравовым. Это слишком подозрительно, а наш академик слишком ценный, он наверняка живёт и работает под чутким государственным контролем. А значит, он попросил послать дрон одну из Гендарских мафиозных группировок.
– Вот и связь Благонравова с преступным миром! – воскликнула Ана. –Может, он каким-то боком относится и к похищению Фазиля?
– Пока не знаю.
– Мы в двенадцати километрах от развед-дрона и отдаляемся, – оценила девушка. – Но у него уверенный сканер на порядок дальше. Без стелс-режима он бы нас уже нашёл. С защитой гражданского А-класса… боюсь, может зацепить пронизывающими волнами и обнаружить.
– Поэтому я и взял маневр на облёт верфи, – кивнул Фокс. – В первые секунды прилёта дрон изучит место крушения кабинки. А дальний скан станет делать только если заметит что-нибудь подозрительное.
– Там нет наших останков.
– Как раз есть. Даже с учётом взрыва, мы нажевали достаточно, чтобы молекулярный анализ показал остатки наших с тобой ДНК.
– Ну ты и продуманный, – поразилась Ана, осознав, как точно детектив спланировал происходящее на лету.
– Пока суть да дело, надо заслониться верфью, тогда скан нас точно не найдёт.
Прошло десять томительных секунд, и место столкновения кабинки и верфи наконец перестало быть видно.
– Дрон не летит за нами!
– Или не заметил, и мы чисто ушли. Или Благонравов понял, что мы живы и решил притвориться, что купился, чтобы обхитрить нас нашей хитростью, – пожал плечами Одиссей. – Но и в том, и в другом случае, мы живы.
Он выкинул опустевшие банки и достал пару следующих.
– Вытяни руки вот так. И сделай долгий пшик на полбанки вооон в ту сторону.
– О, Кронос великий, – рассмеялась Ана. – У меня получается! А куда мы летим?
– Видишь сверкающую прерывистую линию сигнальных огней?
Он указал направление.
– Теперь вижу.
– Там проходит трасса грузовозов. Летим к ней.
– Зачем? – удивилась девушка.
– Ваше высочество, вы когда-нибудь путешествовали автостопом по галактике? – невинно спросил Одиссей.
Ана хихикнула и придала им ускорение. Она уверенно осваивалась в не таком уж и сложном мире газировочных гонок. А вокруг величественно дрейфовали орбитальные блоки головоломки под названием Гендар.
– На сколько у нас воздуха и защиты? – осведомился Одиссей.
– Вдвоём хватит на несколько часов.
– Если через час не найдём, к кому прибиться, демаскируемся и вызовем службы спасения. Мы будем уже далеко от места крушения, Благонравов может и не узнать, что мы выжили.
– Но лучше всё-таки запрыгнуть зайцами в какой-нибудь грузовоз?
– Так было бы идеально. Сколько нам лететь до трассы?
– С текущим ускорением – минут семь.
– Оно немного увеличится, я буду поддавать газу.
Их всё время норовило снова начать вращать, просто потому что живые люди дышат и даже в состоянии покоя совершают небольшие движения – а в невесомости это большой грех. Поэтому Фокс регулярно пшикал, стабилизируя вращение и иногда командовал Ане. Благодаря этому, они могли лететь почти ровно… пока хватит газировки.
– Оставь по две баночки на торможение, – предупредил детектив. – А лучше по четыре. Не хватало ещё в разгар манёвра оказаться без топлива.
– Поняла. Ну, у нас пять с половиной минут полёта. Теперь объяснишь, как ты догадался, что Благонравов – негодяй?
– Самое время.
Одиссей набрал воздуха и начал рассказ.
– Мы сразу поняли, что происхождение гендосов связано с большой ложью. И в центре этой лжи стоит именно Благонравов: он первым открыл свойства гендосов, был и остаётся единственным ведущим государственной программы, которая исследует и распространяет симбионтов. Гендомания постепенно охватывает Гендар. Мне нужно было посмотреть на академика и его кабинет, поэтому мы полетели в «Дзен».
– Мы были только в приёмной части, и что там особенного? Неужели кактусы?
– Да, кактусы очень важны. Наверняка ты и сама заметила, что с ними не так. Ты же могла просканировать их нейром и понять, в чём он врёт?
– Там были экземпляры возрастом больше пяти лет, – сказала Ана задумчиво. – Несколько значительно старше. Но это же не обязательно значит, что Благонравов лжёт. Они могли купить взрослые многолетние кактусы, а не вырастить всю коллекцию сами…
– Сейчас там цветут как минимум два вида, которые сложно и дорого перевозить, тем более, с помощью космических путешествий. Большой кактус, рядом с которым висит картина ребёнка, ему лет десять, не меньше. И он нуждается в особом излучении.
– Семнадцать, – поправила Ана, сверившись с нейром. – Это кактус-губка с планеты Джериан-2, один из редких и дорогих.
– Вот-вот, – она почувствовала, что Одиссей кивнул. – Живые растения редко переводят в космосе. Это нецелесообразно, потому что для их выживания нужно выдержать много факторов: влажность, освещение, температура, давление, гравитация и так далее, список длинный. В разы проще перевезти семена или генетический материал, а потом клонировать или посадить. Особенно это проще, когда ты космобиолог, ксенолог и у тебя собственная частная лаборатория. Но тогда в коллекции не было бы экземпляров старше пяти лет. А они есть. Легенда Благонравова не сходится с фактами.
– Может и так, – с сомнением кивнула Ана. – Но наличие в коллекции кактусов постарше – всё же не прямое нарушение его слов, а косвенное.
– Это правдоподобная ложь, которую сложно опровергнуть, – согласился Одиссей. – Благонравов умный и тщательный, он не делает очевидных ошибок. Но представь себя на месте директора лаборатории. Ты только что получил госзаказ всей карьеры, у тебя горы действительно важных дел, забот и проблем. Ты открыл и продвигаешь нечто радикально-новое, симбиоз для всей расы, тебе нужно добиться выдающихся результатов, преодолеть сопротивление общества. На этом фоне, разве ты станешь заниматься созданием и поддержанием сложной коллекции кактусов с разных планет, которая требует ухода, затрат и любви – только потому, что гендосы на них немного похожи? Ради чего?
– Хм. И правда странно.
– Очень странно. Посмотри на эту ситуацию не назад, из сегодняшнего дня, а вперёд, из дня старта программы. Кто бы стал такое делать? Зачем?
– Действительно, – кивнула Ана, подумав. – Коллекция совершенно не к месту, глупо тратить на неё ресурсы и силы, время. Предположим, вы решили собрать кактусы в честь гендосов, даже это спорная идея, но пусть так. Только к чему заморачиваться с редкими многолетними видами? Они ничего не дадут лаборатории и программе, а усилий и денег потребуют немало!
– Именно. Перед нами правдоподобная ложь, которую сложно опровергнуть, – повторил Фокс.
– А как на самом деле?
– Наоборот. Растения и симбионты похожи друг на друга не потому, что кактусы собирались в честь гендосов, а потому, что гендосы созданы в честь кактусов.
– То есть… коллекция была раньше?
– Благонравов собирал кактусы всю сознательную жизнь. Наверное, они нравятся ему с детства. И когда академик создавал гендосов в лаборатории, он из тщеславия сделал их «своими».
Картина мгновенно стала органичной и живой. Фокс произвёл простую рокировку причин и следствий, но она превратила странную ситуацию во вполне понятную.
– А врать про коллекцию ему пришлось, потому что это доказательство! – воскликнула Ана. – Что гендосов не нашли на какой-то планете, а он искусственно создал их сам!
Принцесса восхищённо покачала головой. Контур этой истории начал вырисовываться из обманчивой темноты.
– Именно так. Но не менее важная деталь, что любовь к кактусам разделяла с Благонравовым его маленькая дочь.
– Дочь?
– Один-единственный детский рисунок во всём кабинете, без подписи. Когда много детей присылает работы на конкурс, к ним ставят подписи. И на стенах висело бы приличное количество лучших и самых талантливых детских картин, прошедших отбор. А Благонравов хранит лишь один рисунок: простенький, бесталанный, но искренний. С колючкой на месте солнца, потому что они с папой очень любили кактусы. Листочек уже поблёк, потому что висит в кабинете несколько лет. И его не снимают.
– Значит, девочка нарисовала папу с мамой, – сказала принцесса, осматривая картину в записи своего зрительного лога. – Судя по рисовке, ребёнок лет четырёх.
– И папа такой представительный, слишком похож на Благонравова, чтобы я его не узнал.
– Надо же, – теперь Ана видела, что фигура отца и правда напоминает внушительного академика ксенологических и биохимических наук.
Как она могла не заметить всех этих вполне очевидных деталей и не придать им значения?!
– Нужно выяснить про жену и дочку, – мрачновато сказал Фокс. – Не думаю, что у них замечательная, дружная семья, скорее всего, история будет печальная. А если сейчас сделать запрос в гендарские инфобазы, это нарушит наш стелс-режим?
– Нарушит, но запрос и не нужен, – Ана умудрилась одновременно согласиться и возразить. – У меня есть официальная биография Благонравова, я её уже сохранила, просто не успела изучить.
– Хорошо. И что там?
– Ох. Маленькая Вика в четыре года умерла от болезни, это было семь лет назад. А её мать Марианна три года назад совершила самоубийство.
– Причины? – почти без паузы спросил Фокс. Трагичные известия из жизни академика не стали для него удивлением.
– Марианна винила себя в смерти дочери… потому что действительно была виновата. Болезнь Вики поддавалась лечению, и девочка умерла только потому, что её мать пропустила симптомы и вовремя не приняла мер. Она вела активную общественную деятельность… и была занята. А Виктор Благонравов находился в длительной экспедиции. Он заметил симптомы сразу, когда вернулся домой, тут же отвёз дочку в больницу, но было уже поздно. Через день она умерла.
Молчание.
– Что было с супругами дальше?
– Они не разошлись. Решили начать всё с начала и завести нового ребёнка, – сверившись с данными, ответила Ана. – Но не успели. Марианна вела активную благотворительную деятельность, чтобы отвлечься. Но сорвалась в депрессию и приняла препараты, предназначенные для… ухода за домашними растениями.
– Для его драгоценных кактусов, – кивнул Одиссей.
– Благонравов был под следствием, но улик не нашлось. Его оправдали примерно за год до возвращения той самой экспедиции с выжженной планеты и до открытия гендосов.
Одиссей пытался сопоставить факты.
– Здесь тоже что-то не так, – сумрачно сказал он. – Марианна пыталась отвлечься и забыть, и у неё получалось, но потом внезапный срыв и смерть от смертельных веществ, при биохимике-муже. И снова в официальную версию можно поверить… потому что это опять правдоподобная ложь.
– Ты исходишь из того, что Благонравов убийца, – тихо сказала Ана. – А почему ты вообще так решил?
Одиссею было сложно однозначно ответить на этот вопрос. Академик сразу насторожил его: тем, что стоял в самом в центре большой лжи про гендосов. После осмотра кабинета и скомканной беседы у Одиссея резко окрепла внутренняя уверенность в том, что Благонравов – опасный социопат.
Пятисотлетний странник мог бы сказать Ане, что уже много раз сталкивался с людьми такого типа: теми, кто добивается своего любой ценой, не считаясь с вредом для других. Предприимчивые и харизматичные, они сумели стать хозяевами собственной судьбы – и привыкли к этой власти, дорожат ей. Благонравов с детства считает себя особенным: главным героем истории под названием жизнь. Все прочие для него лишь статисты.
Мелкие, неуловимые черты добавлялись штрихами к портрету: Одиссей вспомнил, как директор перекинул ногу на ногу, абсолютно уверенный в себе. Он встретил новых людей, о которых ничего не знал, но совсем не волновался по этому поводу. Ведь он главный герой и может задурить любого. А кого не обманет, на того быстро найдёт управу.
– Благонравова окружает ложь. Липкая сеть лжи практически по каждому поводу. Он считает себя умнее и думает, что способен изворачиваться бесконечно. С каждым враньём по отдельности это было бы просто ощущение. Но когда мы поймали его на трёх обманах подряд: происхождение гендосов, истоки коллекции кактусов и рисунок его собственной дочери на стене… Честный человек в здравом положении не станет врать так много.
Ана могла бы возразить, что это слишком аморфное предположение со стороны босса, и у него до сих пор нет ни одной чёткой улики. Но ведь в результате интуитивная оценка Одиссея оказалась верной. Ремонтный робот действительно пытался их убить, а к месту крушения прилетел боевой развед-дрон. Ана вспомнила, как после слов Фокса о рисунке лицо Благонравова на секунду застыло, парализованное мимическим контроллером.
– Ты ударил его под дых, напомнив о дочери, и спровоцировал на поспешные действия.
– В нашем коротком и странном разговоре я подвёл его к мысли, что мы поняли ложь о кактусах и гендосах, – кивнул Фокс. – С каждым новым вопросом он осознавал это, а финальная фраза и наше поспешное бегство вынудили его действовать поспешно. Мне нужно было увидеть, как он среагирует на угрозу раскрытия тайны.
– И он среагировал по полной, – зачарованно покачала головой принцесса. – Теракт с убийством и дрон для проверки и зачистки.
– То, как стремительно и уверенно Благонравов попытался нас убить, чтобы решить проблему, показывает, что он убивал уже не раз.
– Итого, – Ана зябко встряхнулась от неприятных мыслей и образов. – Ты увидел детский рисунок, понял, что это его дочь, понял, что кактусы были раньше гендосов. Что ещё?
– Если Благонравов сконструировал гендосов в лаборатории специально для человеческой расы, то у него должна быть какая-то цель.
– Почему не банальные признание, слава, деньги?
– Потому что тогда нет причин скрывать. Легенда о пришествии симбионтов с другой планеты – не такая уж и простая подтасовка. Зачем она? Затем, что в правде скрыто что-то плохое.
– Ты уже догадываешься, что?
– Нет. Но у нас в наличии умный лжец с пережитой семейной драмой. И паразиты, которых он продвигает всем людям системы Гендар, скрывая их истинное происхождение.
– Не могут же гендосы быть вредны! Невозможно врать целой системе пять лет, чтобы никто не понял, что продление жизни и излечение болезней – ложь?
– Невозможно, – согласился Одиссей. – Скорее всего, гендосы и правда помогают носителям и продлевают жизнь. Хоть и не так эффективно, как в рекламе. Вспомни всё, что сказал Кассий.
– Хозяину каждого гендоса ставят спец.прошивку и дают особый уход, – кивнула принцесса. – Вот всё вместе и помогает. Да и не так уж здоров был наш экспедитор. В любом случае, гендос-эффект не какое-то инопланетное чудо, а сочетание благоприятных факторов.
– А власти представили их как прорыв, создали манящую картинку, – кивнул Фокс. – Становись гражданином Гендара и получишь шанс прожить на полвека дольше.
– И гораздо лучше!
– На этой волне популярность гендосов стремительно растёт. Приток населения, внимания и инвестиций, повышение статуса системы поможет Гендару завершить столетний переход: от проблемной промышленной системы через теневую преступную к цивилизованной и элитной.
– Так в чём же подвох гендосов?
– Вспомни, что были смерти, которые власти замолчали.
– Были.
– Значит, у симбиоза есть цена. Что, если Благонравов может как-то влиять на гендосов, и через них влиять на носителей?
– Это уже напоминает истории о супер-злодеях. Ты поэтому спрашивал у Кассия про общественное мнение? И Гамме дал тот же запрос. Что всё это значит?
– Пока не уверен, – упрямо ответил Одиссей. – Нужно провести пару экспериментов.
Ана хотела было возмутиться и потребовать озвучить даже самые смелые и сумасбродные версии, потому что ей ужасно интересно – но в это мгновение пришёл срочный вызов. Он проник через стелс-режим, потому что шёл с другого защитного поля, входящего в одну сеть.
– Трайбер!
Ана приняла вызов на нейр и создала визиограмму для Одиссея: перед ним появился маленький ящерн, словно брутальная чиби-игрушка.
– Нашёл похитителей.
В руке воина мерцал обнажённый фазовый клинок, а на броне темнели подпалины от свежих выстрелов и щедрые брызги крови.
– Банда «Гурманы». Убежище на Хорис, третьей луне Гендара. Лечу туда. Буду через сегмент.
– Те, у кого ты взял информацию, уже не смогут их предупредить? – сдержанно спросил Фокс.
– В ближайшее время не смогут, – пророкотал ящерн и отключился.
– Не убил, и ладно, – оценила Ана. – Требовать от него заботы о людях из преступных кругов мы не можем.
– В данном случае я и не очень хочу, – усмехнулся детектив. – Сначала у нас похитили Фазиля, а теперь пытались убить. Гендар напрашивается на ответ.
– Подлетаем к трассе.
– Начинаю торможение. А ты пеленгуй проходящие корабли.
Прошло десять секунд, переполненных энергичным «Пшшш» и «Пшшшшшшш». Скорость их самодеятельного полёта нехотя начала снижаться.
– В пределах ста километров четыре грузовоза.
– Нам подойдёт любой. Но в идеале тот, что следует ко второй луне.
– Смотрю маршрутные тэги… Один идёт к Хорису! Грузовоз «Капитолий», водитель и владелец частный предприниматель Зоя Пересмешина… Хм, а мы точно на него хотим?
– Что не так?
– Это мусоровоз, – в голосе Аны смешались сомнение и смех.
– Это судьба, – торжественно произнёс Одиссей. – К тому же, у нас кончается газировка. Снимай стелс и выходи на связь с хозяйкой. Попросим нас подобрать за вознаграждение, чтобы она сразу поняла, что мы путешествуем инкогнито и огласка нам не нужна.
– А вдруг всё равно решит вызвать службу спасения?
– В теневой офшорной системе и мозги у большинства работают в теневом и офшорном режиме, – философски заметил Фокс. – Главное начать с вознаграждения.
– Ладно, – кивнула Ана. – Грузовоз «Капитолий», вызываю! Грузовоз «Капитолий»…
– Рогатый гендос, эт кого принесло посреди обеда?
На вызов ответила удивлённая жизнью женщина лет пятидесяти пяти. Крепкая, как положено дальнобойщикам, с искусственными глазами, имплантами на руках и элементами экзоскелета по всему телу, она выглядела не как эффективный киборг, а как помятый, но весёлый выпивоха. Скудные блеклые волосы были завязаны в две весёлых косички и торчали по бокам, будто облезлые собачьи хвосты. Голос у неё был пропитой и оттого бесшабашный, мол, всё, уже пьянствую, чего теперь-то переживать.
– Бедствие терпите? – с пониманием сказала женщина, демонстрируя цепкий и практичный ум. – А, гляжу, только что прогремел инцидент у яхтовой верфи. Что, грабанули пару яхт-миллионников и теперь сбегаете? Значит, не с пустыми карманами?
Она явно приценивалась.
– Хм, – Фокс с уважением качнул головой, не слишком обрадованный тем, как легко и сходу нетрезвая дальнобойщица сопоставила факты.
– Не боись, красавчик, мой инфолог – могила, – уверила она. – У Зойки-Пересмешницы рот на замке. Спокойно подлетайте, я вас загружу как случайный мусор и вывалю посреди свалки на Хорисе. Или спишу как отходы в конце маршрута в Перевал-порту. Никто ничего не прочухает. Только заплатите нормально.
– Эээ, – протянула Ана, не зная, что отвечать.
– Если удачно ограбили, где же наш транспорт? – хмыкнул Одиссей. – Увы, промашка, и добычи у нас нет. Но спрятаться надо, это ты верно подметила. Есть двести энзов.
– Пфф, пятьсот, и за каждого. Смотрю, вас двое?
– Двое.
– Значит, тысяча.
– Дорого берёшь.
– Смотря за что, – хмыкнула Зойка. – За мусорное такси, эт оплазметь как дорого. А за спасение из хладных лап космоса очень даже ничего. Деваться-то вам некуда: не возьму на борт, так буду вынуждена сообщить куда следует. Уж не серчайте, космоплаватели, таков закон!
Голос у пересмешницы был гортанно-весёлым, загрубевшим от высоких градусов. Она широко улыбнулась – во все пятьдесят четыре старых, потёртых зубных импланта.
– Это верно, деваться нам некуда, – согласился Одиссей.
Если честно, для такой колоритной и немного пьяной стяжательницы детективу было совершенно не жалко тысячи энзов. Он кивнул Ане, и та сделала перевод. За эту сумму можно купить себе неплохой скафандр или полётную доску младшей профессиональной категории, без наворотов. А можно уйти в запой аж на пару месяцев, так что Зоя была довольна.
– Добро пожаловать на борт, граждане зайцы! – радушно пригласила хозяйка. – «Капитолий» у меня баржа серьёзная, раньше был элитный грузовоз местной корпорации, но эт давно, они с тех пор разорились. Нынче мой «Капитолий» если это и столица, то среди помоек. А всё равно его люблю, сил нет! Щас я вас поймаю, не уходите.
В её рубке пискнул сигнал сканера.
– Капитан Зоя Пересмешина, лог-112, незначительный космический мусор по траектории следования, скорость двести шестьдесят единиц. Выполняю маневр в пределах буферной зоны у трассы. Подбор мусора. Тээкс…
Невидимый магнитный хват резко дёрнул Ану с Одиссеем в направлении корабля. Несколько секунд неприятного головокружения, и они наконец разглядели гордый профиль «Капитолия».
– Ха, – пробормотал детектив, глядя на центральный купол. – И правда похож.
Когда-то это был белоснежный грузовой корабль в память о литературной классике Земли ХХIвека. Со дней его славы минули десятки лет нещадной эксплуатации, и теперь перед Аной с Одиссеем плыла потрёпанная баржа с большим и слегка помятым куполом, примерно-бурого цвета и десятком заплаток на видавших виды боках. Примерно вдвое меньше «Мусорога» и вовсе не такая бронированная, в общем, грузовоз как грузовоз.
Они пролетели поперёк вытертой надписи «Капитолий» и прямо в центре буквы «О» открылся малый мусорный шлюз.
– Вэлком, господа зайцы!
– Первый раз в жизни меня буксируют на мусорку, – довольно прошептала наследница олимпиаров.
Выкуп по Гендарски 4
«Капитолий» благоухал, как и положено мусорной столице: очень плохо. Старый запах алкоголя и нестиранных вещей распахнул объятия, встречая гостей. Следом подкрался неистребимый привкус химасла – той прогорклой эссенции, которой усталые хозяева натирают импланты низкого качества, чтобы они постоянно не отторгались. И это были самые вежливые представители сногсшибательной толпы запахов, которая хлынула навстречу гостям! Главные, бьющие под дых знакомства, ждали впереди.
Через пять шагов вонь стала настолько фундаментальна, что отравляла воображение. Её питали гигатонны фантомного мусора, прошедшего через баржу за десятки лет – и горы реального, которые гнили в утилизационных залах. Переборки «Капитолия», покоробленные слоями налёта, уже не могли препятствовать проникновению отборной коллекции запахов повсюду и везде. В итоге миазмы сбивались в случайные группы и влекли друг друга по барже в безумном вальсе сквозняков.
Ана охнула, прикрыла нос ладонью и включила фильтры прежде, чем позеленеть. Одиссей рассмеялся от смрада ностальгических воспоминаний – повеяло детством… Он поднял воротник свитера-трансформера и сделал себе полумаску; дышать стало гораздо легче.
– Товарищи вип-гости, расчистила вам пятачок, – доложила Зойка, в глазах которой туристы были не только ходячим прибытком, но и редкой оказией для социализации. – Залазьте наверх, Пушок вас проведёт.
Хозяйка вещала с тридцатиметровой высоты, из просторной рубки под куполом «Капитолия», куда вела гнутая вертикальная лестница. А лифта, левиплатформы и даже скрипучего древнего эскалатора вокруг не наблюдалось, значит, гостям полагалось карабкаться вручную. Как странно. Современные люди к такому не привыкли, а Одиссей давно отвык. Но для системы Гендар, орбитателикоторой не так давно жили в капсульных блоках и с детства не вылезали из скафандров – это было в самый раз.
Детектив задел плечом башенку устаревших плат, та зашаталась и едва не рухнула, когда из полумрака возник Пушок и удержал хламину от падения.
Это был старый капсульный уборщик: летающая овальная штуковина на воздушной подушке в полметра шириной. «Пушистость» ему придавало множество свисавших из-под днища сочленений (хваты, щётки, свёрла и скребки) для самой разной работы, и ёжик торчащих сверху сенсорных антенн. Бряцая висюльками, будто ожившая люстра, Пушок проплыл через нагромождения старья, показав пешеходный путь к лестнице.
– Пииик! – громко пропищал он, отметив и без того очевидное место подъёма.
И отправился дальше по своим делам, уверенно лавируя в лабиринте может-когда-нибудь-пригодящегося хлама, которым Зойка заполонила купольный зал. Тут были и поломанные генераторы, и детали выкинутых на свалку космических кораблей, и лом средней ценности, и разбитые экспонаты, не поддающиеся идентификации на глазок. Детектив с затаённой грустью оглядел это кладбище оплавленных надежд, собрание, как бы точнее выразить… пропащих, но не абсолютно бесполезных вещей.
– Высоко! – принцесса задрала голову.
Для неё происходящее было забавной экскурсией в экстрим-музей. Фокс колебался: не мешать Ане балдеть от калейдоскопа впечатлений – или мягко вернуть её ногами на землю, то есть, на палубу. С каждым шагом они глубже увязали в серьёзном деле со ставками выше, чем казалось изначально. А после их близости она стала такой счастливой, что мужская натура Фокса слепо стремилась защищать и радовать Ану. Но если в результате она окажется не готова к внезапной череде убийственных событий? Одиссей вздохнул. Ладно, решил он, у нас осталось немного времени перед рывком. Пусть радуется, пока может.
– Я первая!
Ухватив проржавевшие перекладины, принцесса ловко полезла вверх – и Фокс внезапно понял, что Ана думает примерно то же самое, только с другой стороны. Она карабкается по старой кривой лестнице, чтобы испытать её на прочность, и в случае крушения – спрыгнуть без ущерба даже с большой высоты. Чтобы устаревший человек неловко не сверзился и чего-нибудь себе не сломал.
Он улыбнулся, немного подождал и двинулся следом. Под стройной девушкой лестница почти не скрипела, а вот рывки пыхтящего детектива вызвали у уставшего от такой жизни металла протяжный стон.
– Добрались, – оценила Пересмешница, как будто сомневалась, что они смогут. Капитанша сидела в подвижном кресле пилота, опутанная контактными разъёмами и подключённая к кораблю. – Стоп, так вы не местные? Вот уж не ожидала. Вы прилетели в Гендар пограбить? Эт что-то новое, всегда было наоборот.
Зойка хохотнула.
– Ладно, нам уплочено, чтоб мы не задавали лишних вопросов. Так что милости прошу к нашему шалашу!
А шалаш был весьма интересный.
Бронированные стеклопластовые плиты сходились к вершине купола, под которым висела ОПЕРНАЯ ЛЮСТРА. От былой славы остался лишь каркас, без роскоши хрустальных висюлек. Но вместо них мусорная княжна годами подбирала и вешала стекляшки, кусочки прозрачного цветного оргпластика, мелкие обломки блестящего металла, выкинутые на свалку керамические фигурки и статуэтки – и тому подобное. Судя по Зойкиному возрасту, она управляла «Капитолием» лет тридцать, и за эти годы здоровенная пятиярусная люстра была заполнена всего на треть. Но даже так производила оглушительный вау-вайб.
В одном углу рубки были натянуты титановые нити для штопки корабельных обшивок, и там на магнитных защёлках, способных удержать бронепластины под давлением в сто атмосфер, висела сохнущая одежда и потёртые пледы. Между ними топорщилась пара плюшевых игрушек, подвешенных за ухо и за щупальце. Фокс скользнул взглядом по коллекции мембранного термобелья, выцветшего от тысячи стирок: часть боди были с дырками для кабелей, в других эти дырки заклеили вакуумным скотчем. Как интересно, подумал сыщик и деликатно отвёл взгляд от фильтро-компрессорных бельевых систем, также известных как подгузники для пилотов.
Другой угол рубки занимал монументальный силовой гамак с медицинским контуром – не чета игрушке Фокса, а серьёзная штуковина, хоть и старой модели.
Слева на всё той же титановой нити висели банки и бутылки: можно стучать любой из десятка металлических деталей, и склянки будут издавать мелодичные звуки. Рядом громоздились кучи старой обуви разных рас: словно высыпали целый магазинчик и пытались рассортировать по формам и цветам, разложить в миниатюрный спектральный город. Рядом с обувными кварталами располагались улочки упаковок от давным-давно съеденной еды; а на вершинах каждого из обувных и упаковочных «зданий» темнела тяжёлая промышленная гайка, для устойчивости.
Странной была и «центральная площадь»: там прикорнули штук пять кособоких фигурок, умело собранных из мелкого хлама. Одиссей уставился на ёжика, утыканного снопом фильтрующих ворсинок от устаревших топливных систем. Судя по тому, что он был привит проволокой к голове человекоподобной фигурки, это был не ёжик, а гендос; другие фигуры тоже напоминали гуманоидов.
Всё это выглядело, как инсталляция музея шизанутых культур. Да, в галактике был и такой музей – однажды Фокс расследовал там дело о пропаже очень нетривиальных экспонатов.
С другого бока рубки, в сравнительно чистой области красовался облезлый корпоративный диван. Витков десять назад его выкинули из какой-нибудь приёмной, а мусорная княжна залатала кусками попавших под руку материалов. Получился пэчворк в стиле «гранж», туда Ана с Одиссеем и приземлились.
– Чем будете травиться? – спросила Пересмешница с гостеприимным оскалом. – Могу предложить крепкое, игривое, терпкое, сладкое, капельку в эйфорию или стаканчик на расслабон. Коллекционное, марочное, экзотику или чисто-просто нажраться. А мож вам функционала? Подумать, поспать, взбодриться, подлечить печень. Не стесняйтесь, господа хорошие, вы заплатили за вип-проезд, так что бизнес-ланч и аперитивчик прилагаются! У Зойки есть всё.
Она почти не преувеличивала, ибо единственным современным и самым ухоженным предметом на этом горе-корабле был большой пищевой синтезатор – встроенный прямо в панель управления, чтобы всегда оставаться под рукой. Вот так гурманство. Наверняка у Пересмешницы оплачена десятилетняя подписка на гигантскую базу галактической рецептуры GedonistMaxPro, и она может синтезировать большинство известных блюд. Немного не по статусу побирающейся мусоровозке. В вакуумных блоках дорогущего агрегата хранилось достаточно разнообразного сырья для производства еды и, особенно, питья.
Но главный шарм рубке «Капитолия» придавал большой арматурный стеллаж, где в ложах из мягкого пеноформа возлежали… пустые бутылки, кувшины, футляры, капсулы, бокалы и прочие сосуды из-под известного марочного спиртного разных планет. Фокс непонимающе моргнул, прежде чем осознал концепцию – а осознав, восхищённо ахнул.
Бутылки от когда-то выпитых дорогих напитков угодили на свалку, попали в мусорный груз «Капитолия», здесь их нашли, отмыли – и с гордостью добавили на полки. Не просто для антуража. А чтобы делать в синтезаторе соответствующие напитки, наливать в оригинальную посуду – и потреблять с чувством состоятельного достоинства! Может, синтезированный коньяк и хуже настоящего, но в такой посуде… Бомжур, господа.
– Моя коллекция, – с гордостью сказала Зойка, сделав королевский жест рукой. – Из настоящей тары даже гипер-ром слаще.
– Это лучшая коллекция, которую я видел за годы, – удивлённо признал Одиссей. Ведь на стеллаже чего только не было!
Пузатые зелёные бутыли «Наполеона» с металлической оковкой.
Мохнатые калебасы из отвердевших плодов хохо для натурально бродящего сока «Шизари».
Гранёные гидропластиковые капсулы из-под кислородного коктейля «КосмоКраш».
Гроздья-шарики известной марки «Турбулент», для удобных шотов в невесомости.
Термические тубусы высокооктанового «Топлива богов». Топовый алко-стимулятор поставит на ноги даже отпахавшего поле быка.
Скромный кувшин саке «Кибер-Гейша» и непритязательная бутылка «Столичной» водки, которая не изменилась за последние полторы тысячи лет.
Двойная бутыль для знаменитого «Коктейля Шрёдингера»: когда пьёшь, несовместимые половинки смешиваются в горлышке, рождая невообразимые бурления вкуса.
Резная костяная чаша из черепа хищнозавра для смертельно-опасного «Mortini», каждый глоток которого может стать последним. Memento Mortini, искусно вырезано на лбу когда-то живого существа. И хотя это не оригинал, а заводская штамповка, напечатанная на принтере – всё равно произведение искусства, а не чаша.
Коллекцию венчала витая бутылка в самом центре, с чужеродным дизайном и мрачная, как провал в ночи: бесценное чёрное шампанское «Neutrino Black». Типичный пример, как нечто невообразимо дорогое может перепасть и беднякам – в виде пустой скорлупы.
– Мне иллирийскую амброзию, – осмотрев экспонаты, попросила Ана.
Шипучий энергетик с молекулярной пеной создали её предки, пытаясь возродить эллинскую культуру погибшей Земли. Только на родине этого напитка никогда не было, его придумали, чтобы подчеркнуть миф. Но иногда обман лучше правды. Пить амброзию полагалось из рога, окованного в бронзу, а если рога нет, можно из пеностакана. К счастью, на стеллаже красовался иллирийский бокал-рог.
– Это мы одобряем, – обрадовалась Зойка, будто встретила сестру во питье. – Лёгкая шняга, но бодрит посильнее первой стопки абсента. А тебе, мохнатый?
– Мне нужно утилизировать остатки топлива, – серьёзно сказал Одиссей и вытащил из свитера последние баночки «DarkStar».
– Гости со своей выпивкой? Чудно. Тогда амброзия с фруктовыми спарксами для леди и плавленный хлеб для косматого. А я махну пивка с духариками.
Из боков капитанского кресла вылезли складные механические руки, они стремительно и чарующе-синхронно делали сразу несколько дел: взяли посуду, пшикнули дезинфектором и аккуратнейшим образом просушили из плазменной горелки; подтянули крепления на нужных ёмкостях с сырьём и отодвинули вниз ненужные. Зойка владела механоруками так же естественно и легко, как живыми. Она запустила синтез в пяти ячейках из десяти, не прошло и минуты, как все трое взялись за «кружки».
– Ну, господа залётные, за встречу, – капитанша приподняла бокал с пивом в механоруке, а мизинчик оттопырила на своей настоящей. – За усиление дружественных, мать их, контактов с гражданами других систем!
– За! – дружно кивнули две встрёпанных туристических головы.
И кстати, традиционная космическая газировка зловещей корпорации DarkStar оказалась идеально-хороша.
Хозяйка поглядывала на гостей, а те обводили взглядами рубку, чтобы не глазеть на неё. В воздухе витала невысказанная неловкость, потому что Зойка оказалась парсом. Так называли существ, потерявших автономность, ставших малой частью чего-то большего – в данном случае, живой деталью корабля. Жить без своего «Капитолия» Пересмешница уже не могла.
Внешне она была не то, что уродлива: элементы экзоскелета, пять разъёмов с неаккуратно сидящими крепежами, на которых скопилась труха от высохших порций смазки. Несколько вздувшихся подкожных жил, пульсирующих по всему телу – трубки жизнеобеспечения и энергообеспечения. И чипы для усиления связи, такие плоские бляшки-антенны на лбу и кистях рук. Несимпатично, но и не киборг, совсем утративший человеческий облик.
Вот только Ана и Фокс хорошо помнили недавнюю визио-связь, и там никаких имплантов не было. Зойка включила цифровой аватар, чтобы скрыть реальные черты – значит, импланты были ей неприятны. Неудивительно.
Стать парсом – незавидная участь представителей слаборазвитых миров. Тех, кто был вынужден пойти на серьёзные модификации, часто невозвратные, чтобы выполнять технологические задачи. Лет тридцать назад Зойку имплантировали в «Капитолий», а не наоборот. Чтобы она могла в одиночку обслуживать все системы и управлять старым, технологически несовершенным кораблём. Потому что так дешевле.
Ещё недавно Гендар прозябал, и мусорный бизнес в голодной и скупой системе приносил, по космическим меркам, немного. Стать парсом-одиночкой было не просто экономически выгоднее, чем нанять команду – это оказалась единственно возможная бизнес-модель. Однажды Зойке пришлось выбирать: остаться неконкурентной или дать себя раскромсать и пришить к «Капитолию». Наверное, она сделала правильный выбор.
С тех пор капитанша вела непростую и неприятную жизнь: имплантам низкого качества нужен постоянный уход. После всех операций по совместимости и синхронизации, Зойка стала системо-центрированной: половина её мозга была отдана «Капитолию», половина сознания устремлена в глуховорот безжизненных технических процессов. Словно пёс на цепи, она не могла покинуть корабль – формально могла, но это требовало отдельных усилий и затрат. Глухи были и перспективы: с годами они не улучшались. Зойка старела вместе с баржей, в недалёком будущем обеих ждали свалка и утиль.
Говорят, это проклятие – жить в эпоху перемен. И Гендар проклял Зойку, её захлестнула и утопила взбудораженная волна прогресса. Ведь в стремительно развивающейся системе, где на смену примитивным технологиям спешат новые, вытесняя одна другую – переделать стареющего парса под новое судно было почти нереально. Сложно найти ещё один подходящий корабль устаревшей конструкции. И даже если найдётся, подходящих парсов будет несколько, а корабль один. Поэтому билет на «Капитолий» у Зойки оказался в один конец.
Раньше быть парсом считалось почётным, они шли на жертву ради светлого будущего и несли импланты гордо, как награды. Предполагалось, что после отработанной в хлам героической молодости, накоплений и социальных выплат хватит на обратную деимплантацию и достойную старость. Но с приходом более развитых технологий парсы стали не нужны. Однажды они проснулись и осознали себя когортой фриков и изгоев, о которых стараются забыть. Тем временем граждане планеты жили в разы богаче и современнее, чем орбиталы Кольца. Гендар богател общими трудами, но траектория Зойки вела на свалку истории, без права вырулить хотя бы к пенсии.
Эти мысли пролетели в голове Одиссея, не задерживаясь, он был сосредоточен на другом. Искоса смотрел на одну из ячеек синтезатора, там стояла кружка с мембраной – чтобы неумелый пьющий не пролил содержимое на себя. Взгляд Фокса вернулся к панели управления, которую по всем инструкциям нужно очистить от посторонних предметов. Там, теряясь посреди тумблеров и огоньков, лежали универсальный инъектор и несколько картриджей, незаметные и всегда под рукой. Детектив отвёл глаза.
– Да не стесняйтесь, – хмыкнула капитанша, упрямо мотнув косичками. – Можно и поглазеть, мы привыкшие. Смогла бы я в бизнес, стала бы обратно Зойкой. А так Зоище. Ну хоть живу спокойно, не в тесноте, и никто меня не достаёт. Летаю в гробу, но гроб-то просторный и обжитой. Прозябать надо весело!
Она щедро глотнула из кружки и сморщилась от горечи пива. Одиссей понимающе кивнул. Годы жесткой экономии и кропотливой торговли найденным в мусоре не приблизили Пересмешницу к мечте: вернуться к тому, с чего она начала, к нормальному человеческому телу.
– Лет пять назад ты поняла, что накопить не получится?
– Лет восемь назад, – помедлив, поправила Зойка.
– И решила хоть напоследок пожить в удовольствие? – спросил Фокс так спокойно и прямо, что волосы Аны лимонно пожелтели.
– А как ещё? – Пересмешница опустила взгляд, ей не хватило твёрдости посмотреть детективу в глаза. – Я копила на новое синтотело, да хоть на деимплантацию. Думала, покопаюсь лет тридцать в мусоре и сяду на планетку, пря-а-амо в райский сад.
Она усмехнулась и сделала ещё один щедрый глоток, похлопала по жёсткой титановой раме своего кресла-трона.
– Но моей ласточке требуется слишком много ремонта. Когда стало ясно, что накопить не светит, я решила: доживать – так с музыкой! Пошла во все тяжкие, вот, прикупила менто-сетку и мощный синтезатор. Не по статусу, ой, не по статусу.
Зойка нервно потёрла переносицу и весело засмеялась.
– Зато теперь обжираюсь, как королева. И живу в ментосфере, в шикарных мирах. Не далее, как вчера, пока дрыхла, бегала с друганами в рейд.
Парс проводит жизнь на одном месте, тело требует микромассажа и деатрофирующих процедур, поэтому большой силовой гамак Пересмешницы был медицинской установкой. В его сплетениях темнели и ментальные узлы, они превращали силовую кровать в устройство полного погружения в менту, ментально-виртуальную реальность. Не отключаясь от мусоровоза, Зойка прямо на кресле переезжала в гамак и спала в иных мирах.
Неплохая, на самом деле, антитеза хреновой жизни.
– За то, чтобы наши возможности не слишком отставали от наших желаний, – пробурчала капитанша. – А то получается чёрте что.
Ана не знала, что сказать. Она сидела с почти не тронутым рогом, где выдыхался пенный нектар, и серые волосы свесились на опущенное лицо.
– Может, настоящая жизнь там, а не здесь, – кивнул детектив.
– А согласна! – расхохоталась Зойка с наигранным гортанным задором. – Там я героиня, спасительница миров. Уж точно не мусоровозка.
Она аппетитно хрустела духариками и отпускала мусорные шутки, чтобы растормошить Ану. А Фокс искал то, что не на виду, но сложно спрятать, даже в таком пёстром месте. Наконец детектив разглядел в густой темноте под гамаком что-то вроде маленького шалаша. Составленный из десятков ковриков и одеял, он напоминал то ли будку питомца, то ли самодельную хижину, детище весёлой игры. Но судя по металлическим скобам, таким же, как на стеллаже с бутылками, шалашик был сделан надолго и всерьёз.
– Эт конура для Пушка, – проследив взгляд гостя, сказала внимательная Зойка. – Должна же старая робо-скотинка иметь свой угол?
Но улики по всей рубке говорили о другом.
В обычной ситуации Одиссей оставил бы это за скобками, мирно кивнул хозяйке и предложил бы тост. Но они оказались вне обычной ситуации, им нужно спасти Фазиля… и остальных.
– Ужасно вкусно! – громко сказал детектив. – Но я больше не выпью…
Он нагнулся и поставил последнюю газировку на пол.
– …А топливо надо срочно употребить, иначе взорвётся!
Одиссей сильно толкнул баночку, и она покатилась, весело подпрыгивая на наростах из окаменевшей грязищи, прямо к «конуре».
– Какое топливо? – слегка ошалела Зойка. – Чудик, ты не мог сбрендить, ты бренди не пил…
Тут она увидела, куда катится ситуация, но было уже поздно. Баночка стукнулась о скобу шалаша, из темноты мигом высунулась худая детская рука, схватила её и утащила внутрь.
Хозяйка поняла, зачем Фокс нёс ахинею про взрывающееся топливо: чтобы ребёнок купился и выдал себя. Капитанша дёрнулась, бляшки сенсоров на её голове высветил яркий всполох. Ржавые погрузочные хваты-краны «Капитолия» с лязгом высвободились из стен и жамкнули Ану с Одиссем. Ана успела соскочить с дивана, и клешня глухо щёлкнула впустую, а вот Фокса немилосердно сжало поперёк тела и приподняло на полметра вверх. Рука принцессы метнулась в сумочку на бедре, но упреждающий жест босса её остановил.
Всё это заняло не больше трёх секунд.
– Дражайшие гости, – трезво и потому очень недовольно произнесла Зойка. – Вы нарушаете древний закон гостеприимства: не лезть в хозяйские дела. А на моём корабле, если обидеть капитана, легко превратиться в мусор.
– Мы не тронем твоего Маугли, – прохрипел Одиссей. – И не выдадим властям.
– А зачем ты его подманил? – клешня немилосердно тряхнула человека. – Ты из биоконтроля! Не ври!
– Нет, мы и правда туристы! – звонко воскликнула Ана. – Нас ограбили в вашей системе, взяли в заложники друга, а потом пытались убить.
– Сказала бы, что сочувствую, но в Гендаре таким не удивишь, – шикнула Пересмешница. – Последний раз спрашиваю: зачем прицепились к ребёнку?
– Нам нужна информация.
– От него? – опешила Зойка, и одна из механорук для уверенности указала на шалаш, в тёмном проёме которого брезжило смуглое лицо и настороженно блестели глаза.
– Да, – невозмутимо, насколько мог, подтвердил Одиссей. – Я расследую заговор гендосов, а у твоего приёмыша мало того, что новый симбионт, так ещё и плохо прижился. Неужели он «дикий»?
Зойка застыла в шоке с открытым ртом, а потом взорвалась.
– Да откуда ты знаешь, что у меня ребёнок, что у ребёнка гендос, а у гендоса болезнь?! – воскликнула она.
– Я лучший детектив в галактике.
– Вот оно что. А я прима-балерина Млечного пути!
Диалог получался бредовый.
– Ну докажи, лохматый. Только смотри: времена нынче нервные, а я выпивши, в любой момент клешня может дрогнуть и сжаться слишком сильно.
– У тебя идеальная координация механорук, а в ячейке синтезатора стоит кружка с мембраной-непроливайкой, кто из неё пьёт? – холодно выговорил Одиссей. – Ты носишь термобельё с дырами для кабелей и разъёмов, а у половины боди дыры заделаны, зачем? В углу сушится пара мягких игрушек, и целый угол отведён под игровую зону. Только слепой бы не догадался про ребёнка.
– Чёрт. Глазастый чёрт. А при чём тут гендос?
– Игрушка, прикреплённая к голове человеческой куклы. Держу пари, она сделана с натуры. Ты сварганила пацану его фигурку, чтобы играл и воображал себя в приключениях. А недавно ты долепила к нему симбионта – потому что он появился у мальца.
У Пересмешницы не нашлось слов, она лишь развела механоруками.
– Ещё ты сказала «нам заплатили», «добро пожаловать к нашемушалашу», – торопливо добавила Ана, чтобы хоть немного поучаствовать в расследовании.
– Земля – Капитолию, приём, – начиная злиться, напомнил Фокс. Его не восхищало висеть в неудобной позе до боли сжатым погрузочно-сортировочной клешнёй.
– Не рыпайся, подозрительный тип, я думаю. Ну а как ты понял про болезнь?
– Мальчишка-сирота живёт у тебя без надзора, ты прячешь его от гостей и делаешь вид, что одна на барже. Беспризорный ребёнок не мог получить гендоса от государства. Поставь ты мальца на учёт, его бы моментально отсюда забрали. Значит, он получил симбионта другим способом, и эту историю я очень хочу узнать. А судя по инъектору с дозами иммунорегуляторов у тебя на панели управления, гендос не прижился. Мальчик его отторгает, уже началась аутоиммунная реакция – и, если не принять мер, она его убьёт.
– Етитская сила…
Зойку, по жизни не блиставшую умом и свято уверенную, что её конспирация нерушима, разрывала буря противоречий.
– Мы вам поможем! – пообещала Ана. – Честно, нам можно доверять.
– Так говорят перед тем, как кинуть, – нервно и глухо ответила жительница Гендара, её лицо исказилось от роя неприятных воспоминаний. – Неубедительно.
– Мы с тобой одной крови, ты и я, – тихо сказал Одиссей.
– Чёрта с два! – рявкнула Пересмешница. – Я глушила рабочий пивас, а ты смаковал шикованую газировку! Между нами пропасть в парсек.
– Может и больше. Но я капитан мусоровоза.
Зойка с недоумением уставилась на коллегу.
– Такой чистенький и хорошенький, да мусорщик? Опять заливаешь.
– Только топливо в баки. Держи тэг моего корабля.
Она поймала инфо со старенького кристалла и удивлённо помотала косичками.
– «Мусорог», – хмыкнула Зойка. – А ты весёлый.
– Обычно да, но в данный момент уже не очень.
– Ба, поставь чоха на место! – раздался тоненький возмущённый голосок. – Больно ему, не видишь? А что он натворил: дал нам денег, а мне вкуснотищу? Чох неплох, ба.
Клешни нехотя лязгнули, Одиссей плюхнулся обратно на диван и как ни в чём не бывало закинул ногу на ногу.
– Ну, давай знакомиться, – сказал он. – Меня зовут Фокс, а тебя?
Мальчик вышел на свет. Ему было восемь, тонкий, как коллекция палочек, принципиально-немытый, в залатанном термобелье и кроссовках-липучках не для людей, зато подходящих по размеру. Волосы, вернее, куски слипшейся пакли, были схвачены двойной утянутой гайкой, чтобы не лезть в глаза. Заострённое лицо покрывали странные прыщи, они усыпали все руки, а глаза у мальчика были крайне нездорово-жёлтого цвета с сеткой полопавшихся сосудов. Из правой щеки, словно пугающая опухоль, рос небольшой пушистый гендос. Только цвет у него был не зелёный, а с коричневым отливом, и кожица, обычно гладкая, у этого вяло морщилась. Брр.
Ана едва сдержала вздох, увидев мальчишку, вцепилась в него взглядом и стремительно выстраивала профиль болезни. Мусорный Маугли не глядя перепрыгнул препятствия на пути к дивану и встал перед ними.
– Крысёныш, – серьёзно и даже гордо сказал он, протянув грязную и покрытую мелкой сыпью руку.
Одиссей пожал её, но прежде, чем он успел что-то ответить, Ана взяла происходящее в свои руки.
– Ты обследовала мальчика в своём гамаке?
– Пфф, – громко шикнула капитанша. – Сходу решила, раз я мусорщица и пьянчуга, то за пацаном вообще не слежу?
– Да, – глядя на неё в упор, ответила Ана. – А что, тотальная антисанитария и внешний вид ребёнка это опровергают?
– Не гони на Зою, чоха, – строго сказал Крысёныш. – Она отлично за мной следит, лучше всех. Я такой здоровый, что могу босым в космосе гулять, ясно? И ем всегда самое вкусное.
Он оскалил зубы, они неожиданно оказались жемчужно-чисты и крепки, без единого изъяна.
– Хм, – нейр Аны выдал итоги внешнего обзора. – Внешность обманчива, он и правда… очень здоров. Прошит от бактериальных и вирусных факторов, тонус выше нормы, кожа и секреция до недавнего времени были идеальные. Худой не от недостатка питания, а от жизни в низком тяготении.
– Он с рождения копается в мусоре, – буднично сообщила Зойка. – У него к любой заразе иммунитет.
– Единственное, что с ним не в порядке, это отторжение гендоса, – подвела итоги Ана. Она взглянула на Пересмешницу. – Извини, я была не права. Просто… он ужасно выглядит.
– Я тоже не красавица, – фыркнула Зойка. – Такая у нас жизнь, не до мытья. Я могу синтезировать еды, но вода для ванн и, тем более, уборки, нам не по карману. Знаешь, сколько стоит вода на орбите?
Ана знала. Конденсировать воду из воздуха проблему не решало, потому что воды получалось немного; да и сама дыхательная смесь в космосе куда дороже многих сублиматов и сырья.
– Ладно, – примирительно сказал Одиссей. – Причин ссориться у нас нет. Зойка, мы правда расследуем заговор гендосов и можем помочь твоему пацану. Веришь?
– Я ж тебя отпустила, – Пересмешница пожала плечами и механоруками.
– Когда началось отторжение? Почему он не в больнице? – спросила Ана спокойным, но стальным тоном.
– Два дня назад, – буркнула Зойка. – А врачам я Крыса сдать не могу, он без регистрации, его вообще по системе не существует. Пацана заберут, а меня то ли посадят, то ли сразу в утиль. И не за то, что скрывала мальца без регистрации. А за незаконного гендоса. С этим у нас очень строго.
Ана хотела сказать, что в такой беззаконной системе можно дать взятку врачам и лечить мальчишку подпольно. Но услышав последнюю фразу, осеклась. Ведь к симбионтам в Гендаре действительно относились серьёзно.
– И твоя медсистема, которая всегда вас выручала, с этим не может справиться, – кивнул Фокс. – Ты нашла иммуномодуляторы, но они не помогли. Если не сдать его медикам, через две-три недели он умрёт.
– Ну давай, лучший сыщик вселенной. Придумай, как нам быть.
– Хорошо, – детектив повернулся к Крысёнышу. – Расскажи, откуда у тебя гендос?
– Обменял на чёткий хабар одному фонси, – с достоинством ответил пацанёнок. Из этого ответа выпирали сразу два важных факта.
Во-первых, шлемзы, чохи и фонси явно были элементами одной периодической системы под названием Гендар. И если шлемзами с умилённым презрением именовали туристов, которым можно улыбаться и обдирать, то «чох» звучало слегка менее оскорбительно. Что-то вроде «наш клиент, он нам платит» или «полезный чужак». «Фонси» же было сказано с лёгкой неприязнью, но и с невольным уважением. Может, так бедняки и трудяги Гендара называют богачей? А, ну конечно, это жители планеты. Граждане более высокого статуса, зависть и неприязнь к которым смешана с лёгким испугом и восхищением. Ведь они буквально – обитатели другого, более развитого мира, чем Кольцо.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anton-karelin/kvant-udachi-70256980/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Антон Карелин
Одиссей Фокс #5
Что такое удача? Кто-то уверен, что её нет; другие считают, что все успехи в жизни зависят от капризов фортуны. А что, если существует элементарная частица судьбы, за которой охотятся посвящённые? Ведь обладатель мифического Кванта Удачи будет непобедим! И, разумеется, во всём удачлив :)Но какой ценой?Приключения команды "Мусорога" продолжаются. Причудливая вселенная полна загадок и секретов, сокровищ и неожиданных встреч. А Одиссей Фокс явно обладает врождённым магнитом на все эти вещи, и они летят к нему на первой космической скорости! Столкновение неизбежно :) Первые главы выходят каждый день, далее примерно раз в неделю (по вторникам или средам).
Антон Карелин
Квант Удачи
Дело #18 – Выкуп по Гендарски
«Человек не может причинить вред гендосу
или своим бездействием допустить,
чтобы гендосу был причинён вред»
Первый закон системы Гендар
– Гамма, таймер!
На панорамном окне «Мусорога» возникли светящиеся цифры обратного отсчёта: 9:99:53… 52… 51… В старом человеческом счислении это были сутки без одной минуты, а в галактической мере – десять сегментов, по истечении которых похитители обещали принять суровые меры.
– И подготовь справку по организации «Этно-фронт».
Этноиды именно этого непонятного фронта украли Фазиля и нагло требовали выкуп в пятьдесят миллионов энз. Только этих денег у команды «Мусорога» в помине не было – их успел украсть кто-то ещё!
Гамма мигнул двойным зелёным огоньком, что принял задачу, и тут же тройным: готово. Но Одиссей сначала хотел расспросить свидетелей.
– Трайбер, как всё случилось?
– Гендар – система-офшор с низким порогом, – громыхнул ящерн. – Я её и выбрал.
После дней молчаливой и расслабленной бездеянности, которая принесла Трайберу необычное чувство покоя, к вождю разом вернулась вся отложенная ярость. Он потерял вверенного ему луура, и взгляд глубоко посаженных глаз не сулил ничего хорошего. Никому. С каждым разом, когда он сдерживал свою неискоренимую злобу и привычку эффективно решать любые вопросы силой и смертоубийством – выполняя заключённый с Одиссеем договор – силовое поле терпения Трайбера становилось всё тоньше.
– Ты хранил награбленное в официальной ячейке гендарского банка?
– Ну.
– А когда вы её вскрыли, сокровищ уже не было?
– Да. Нет. И да.
Одиссей поднял бровь.
– Там осталось прикрытие, – Ана уже прошерстила инфолог ящерна, разобралась в деталях и могла объяснить. – В ячейке на виду лежал крипто-стик с двумя миллионами энзов. Остальные пятьдесят миллионов Трайбер не смог обосновать и завести в систему, они были токсичны даже по невысоким гендарским стандартам.
– Слишком преступные, – оскалился вождь.
– Необоснованные деньги в крупных суммах привлекают внимание стелларов, и ни одна из более-менее цивилизованных систем не примет их даже на хранение. Поэтому Трайбер положил в банк только два миллиона. А основную часть награбленного обменял на пригоршню виридийских кристаллов, сделал точную копию внутренней поверхности ячейки и вложил копию в оригинал. Получилась ячейка в ячейке: на глаз ничего незаметно, а кристаллы спрятаны между двойным бронированным дном.
– Умно, – оценил Фокс. – Но при этом твой вклад ничем не защищён, ведь официально его нет. Даже сам банк мог спокойно украсть кристаллы и сделать вид, что ничего не было.
– Ну-ну, – рявкнул ящерн, подразумевая, что пока он был главой Меценатов, ни один планетарный банк не осмелился бы о таком даже подумать.
– Два застрахованных миллиона в порядке, – добавила Ана. – Их Трайбер снял, а Фазиль перевёл на наши счета.
– И как только вы покинули здание, Фазилю назначили встречу?
– Да.
– Ему пришёл тэг-вызов, – добавила Ана, – прямо в дверях банка.
Это значило, что звонили не из контактов, не через биржу и другие деловые линии, которые бухгалтер «Мусорога» использовал направо-налево, а «из толпы». Именно это означал «тэг». Ты видишь красивую девушку в потоке прохожих, но движение вас разлучает; твой нейр успевает отсканировать её системный тэг, и ты можешь выслать ей сигнал. Она посмотрит твои данные и решит, откликнуться или нет. Фазиль, привыкший к постоянным запросам, переговорам и сделкам, держал свой тэг открытым и с готовностью откликался на вызовы.
– Кто с ним связался? – спросил Фокс, заранее зная ответ.
– Боб.
Универсальный человек-личина, ИИ-кукла для выполнения любых переговорных, административных и прочих функций в системе Гендар. Ведь эту систему колонизировали именно люди.
– Хм, – Одиссей поднял палец. – А деньги с крипто-стика Фазиль снял в закрытом зале с ячейками или в фойе банка?
– Мы торопились. В фойе.
– Похоже, что Ана права, – подумав, кивнул детектив. – Кто-то знал, что в ячейке хранятся богатства, и каким-то хитрым образом постоянно отслеживал её. Как только вы вскрыли ячейку, мошенник узнал об этом и закономерно решил, что вы взяли оттуда всё ценное. Вызов по тэгу говорит, что похититель был рядом, в пределах видимости. Когда вы вышли в фойе, он увидел, как Фазиль получает от Трайбера крипто-стик и снимает с него всю сумму; мошенник глянул открытое инфо и понял, что наш луур – мульти-финансист, ведущий множество операций и сделок. Быстро сориентировался и назначил ему заманчивую встречу-ловушку.
– А так как система Гендар находится в серой зоне, здесь созданы все условия для теневых сделок и сомнительных фирм, – добавила Ана. – Поэтому гипер-капсула была не государственной, а частной. И как только Фазиль замкнулся там для визио-встречи, она ушла в гипер.
– Разве фирма не несёт ответственности за предоставленную капсулу для встречи?
– Несёт, – кивнула Ана. – Только это фирма-одночаска. Её зарегистрировали за пять минут до встречи, а сразу же после сделки она обанкротилась. Как только Фазиль вошёл внутрь. Поэтому поверхностная проверка показала легитимность капсулы, отсутствие проблем у фирмы, а глубже они проверять не стали.
– Гендар! – произнёс Одиссей, и по его тону было ясно, что он использует название системы не как комплимент.
– Я виноват, – тихо и яростно сказал Трайбер. – Расслабился.
– И правильно сделал, – спокойно возразил Фокс. – Жить всегда на войне – это не жизнь. С нами ты хоть немного выдохнул, это хорошо.
Ящерн опасно молчал.
– Скорей я виновата, – шмыгнула носом Ана. – Столько стратегического воспитания, должна была предусмотреть угрозу.
– Ты была немного занята: боролась с десятой частью галактики. И побеждала, – хмыкнул Фокс. – Вот у меня достаточно жизненного опыта, давно собирался задать протоколы безопасности для команды, но у нас всё время события!..
– Капитан прав, это моя недоработка, – Гамма безмятежно согласился с тем, чего Фокс не говорил. – От недостатка задач и простоя 99,99999% вычислительных мощностей я всегда расслаблен. Мне следует быть более напряжённым ИИ.
Одиссей подумал, что Фазиль бы, услышав это откровение, моментально запряг Гамму майнить какую-нибудь биржевую аналитику и извлекать из этого дополнительную прибыль. Эх, как там наш испуганный немолодой луур?
Молчание вспорол недовольный голос Бекки:
– Чего на меня уставились? Я-то как раз ни в чём не виновата! Это вы раздолбаи, а я выполняю свои функции великолепно и блестяще. Как полы на корабле, пока вы по ним не натоптали! Можете найти хоть грязинку на борту или беспорядок на полках? Не можете! Везде чисто и всё на своих местах, то-то и оно. Если хотите знать, вполне очевидно, кто виноват: ваш задохлик. Ну каким надо быть наивным и доверчивым, чтобы полезть в чужую гипер-капсулу на планете, где заправляют корпорации, мафии и банды?!
Самодовольная речь тележки вполне подтверждала теорему Уоттса: иногда отсутствие личности и интеллекта позволяет сделать самый трезвый и непредвзятый вывод.
– Сойдёмся на том, что мы все расслабились, – фыркнул Одиссей. – А теперь надо напрячься и вернуть Фазиля. Гамма, что за «Этно-фронт»?
– Крупная социально-политическая организация, стоит на страже ущемлённых рас и малочисленных этногрупп всего квадранта, то есть, ближайших пары тысяч миров. Организация скандальная, в равной мере уважаемая и презираемая, смотря кого спросить. Буквально секунды назад «Этно-фронт» ответил на мой запрос.
Гамма развернул визио официального ответа с затейливым четырёхмерным орнаментом и многогранной глубиной.
– Что тут сказано? – спросил детектив, не способный считывать мета-информационные слои.
– Отрицают причастность к любым криминальным действиям, – перевел Гамма. – И весьма экспрессивно, хоть и в рамках деловых приличий. Если убрать формальности и передать суть, то: «Вы рехнулись? Мы известная общественная организация, кражами этноидов не занимаемся! Спросите ещё в ЧООМ или ВС, может, они украли?»
– «Этно-фронт» и правда серьёзная организация, – Ана озадаченно изучала досье. – Как минимум, они постоянно скандалят в медиа и судятся с правительствами разных миров. Украсть разумного и требовать выкуп они совершенно не могли, это всё равно, что заподозрить галактический архив в продаже бракованных яйцеварок. Видимо, похититель просто издевался, когда представился «Этно-фронтом». Это тупик, босс.
– Интересно, – хмыкнул Одиссей, но тут же сменил тему. – Раз вся ситуация стала возможной из-за теневых особенностей Гендара, нам нужно увидеть картину целиком. Гамма, краткая справка по этой системе.
– Колонизирована двести лет назад, – с готовностью доложил ИИ. – Три ресурсно-производственных планеты и одна жилая; заселена гуманоидами, в основном, людьми. Первое столетие была небогатой и проблемной торгово-промышленно системой, резкий рост экономики начался около века назад с подключением к Великой сети. Власти пошли на рискованный, но выгодный шаг: превратили систему в офшорный мир теневых сделок, обеспечив интересы любой прилетающей клиентуры. И дела Гендара стали идти всё лучше. Сейчас через систему проходит огромный товарный и финансовый поток на тысячи сделок в минуту; работают шесть пространственных врат, от элитных до неофициальных безтаможенных, через которые можно транспортировать что угодно или кого угодно.
– В общем, Гендар маскируется под элитную и цивильную бизнес-систему, а на деле это рай для махинаций и теневых структур?
– Именно так, – кивнула Ана. – Внизу на планете царит представительный официоз, там проводят гала и презентации, встречи элитных инвесторов, гипер-питчи и сессии защиты инноваций. А вокруг двойное орбитальное кольцо и много независимых блок-станций, где бурлит и кипит сомнительный бизнес по-гендарски.
– А раз соседние миры до сих пор не избавились от гнезда преступности, значит, у их властей и элит тут свои выгодные дела, – понимающе кивнул Одиссей. – И у Гендара масса заинтересованных покровителей, которые готовы замолчать и замять большинство из происходящих здесь преступлений.
– Видимо так, – поморщилась принцесса, привыкшая к единой власти и порядку в подотчётных мирах. Гендар ей категорийно не нравился.
– Ещё какие-то интересные особенности системы? – спросил Одиссей с видом человека, который целенаправленно ищет слона в посудной лавке, всё никак не найдёт, но совершенно уверен, что слон там есть.
– Гендосы, – буркнул Трайбер, и в его голосе звучала настороженность.
– Гендосы?
– Полуразумные симбионты, распространённые в человеческой популяции системы, – пояснил Гамма. – Паразитарная форма жизни, которую защищают… все эко-общества и организации по защите редких форм жизни, зарегистрированные в галактике.
– Настолько редкий вид? – прищурился Фокс.
– Уникальный на грани вымирания. Родная планета гендосов подверглась катастрофе: пять лет назад корональный выброс собственной звезды истребил всё живое, включая популяцию гендосов. Как раз в это время первая и последняя экспедиция изучала планету Z14-FSX1032. Разведчики вовремя узнали о вспышке и успели отбыть до катастрофы – но в полёте стало ясно, что из-за спешки и нарушения норм безопасности экипаж инфицирован паразитами. Последними из этого вида, ведь все остальные были уничтожены вместе с прочей жизнью на планете.
Гамма показал, как жёсткое излучение стирает всё живое на несчастной планете, которая так и осталась безымянной, канув в безвестности.
– По прилёту выяснились три важных момента. Первое: гендосы не опасны, а полезны для носителя. Они улучшают клеточный обмен и свойства клеток, повышают иммунитет и продолжительность жизни.
Глаза Одиссея сверкнули, будто он наконец нащупал невидимого слона.
– На сколько? – жадно спросил детектив.
– В зависимости от здоровья хозяина, но даже тяжело больные в симбиозе живут на несколько лет дольше. У здоровых длительность жизни предположительно увеличится на тридцать-сорок лет.
Гамма развернул графики, но суть была понятна и без них.
– Полных экспериментальных подтверждений пока нет, ведь с первых симбиозов успело пройти всего пять лет. Но по данным лаборатории «Дзен», ведущей закрытые исследования гендосов, первые этапы теоретических моделей подтверждаются практикой.
– Вот как. Второй важный момент?
– Гендосы – полуразумные существа второй степени.
– Какой профиль? – спросила Ана.
Она хотела знать, какой у паразитов типаж сознания и мышления в общепринятой шкале когнэтологии. В галактике с четырьмя тысячами разумных рас и бесчисленным сонмом разнопланетных тварей – давным-давно сложилась всеобщая классификация и даже примерное согласие, по каким критериям, кого и как относить к разумным, неразумным и предразумным существам. Когнитивная этология выделяла три ступени развития разумных (люди скромно присели на второй) и четыре для предразумных существ. Интересно, подумал Одиссей, над какой из ступеней зависла Чернушка?
Вопрос Аны ещё висел в воздухе.
– Профиль: «Созерцатели», – ответил Гамма. – Развитое восприятие и осознание при полностью отсутствующей коммуникации.
– «Всё понимают, но говорить не умеют».
– Не нуждаются в семантическом выражении в связи с отсутствием желаний, так как ведут пассивный растительный образ жизни, – уточнил Гамма. – И третий важный момент: в настоящее время, так как все природные партнёры гендосов вымерли, единственным видом, с которым они могут входить в симбиоз и выживать, являются люди. Жить самостоятельно они долго не могут.
– Минутку! – детектив с натренированным чутьём моментально ухватил слона за хобот. – Экспедиция прибыла на планету гендосов ровно в тот год, когда их звезда истребила всё живое, успела убраться вовремя, при этом по случайности заразиться – и оказалась единственной генетически подходящей формой жизни для симбиоза?
– Подтверждаю, – мигнул огоньками ИИ.
– Какое потрясающее совпадение! – широко улыбнулся Фокс.
Нестандартная история замаячила в обрывках засекреченной информации, прикрытой флёром официальных версий властей.
– Ладно, последний вопрос: как выглядят гендосы?
– Как мягкие кактусы, – спокойно ответил Гамма. – С пушистыми иголками.
Одиссей уставился на визио, возникшее посреди рубки: счастливые папа, мама и дочка приветствуют гостей системы Гендар. Посередине весёлая человеческая девочка с бодрящим радиоактивным леденцом в руке, светлые волосы привольно струятся по плечам, а сверху торчат две аккуратных шишечки… сдержанно-зелёного цвета. Два круглых и пушистых кактуса росли у ребёнка из головы, с непривычки это выглядело слегка жутковато.
С иголочки одетый папа слишком широко улыбался и протягивал гостям руку – только посреди ладони, которую требовалось пожать, рос кактус! Как символично. А мама красовалась в дорогущем платье с драгоценными аксессуарами Neutrino Black, но вместо браслета на её изящном запястье выросла собственная кактусная манилья. О, как мило.
– Я ошибся, это был не последний вопрос, – восхищённо сказал Одиссей, разглядывая приветливую семью симбиофилов. – Что там за дзен-лаборатория?
– Биохимическая лаборатория академика Благонравова, частное предприятие, авторизованное правительством Гендара для закрытого изучения гендосов и симбиозов в рамках экспериментальной программы «Благоздрав», –оттарабанил Гамма. – Первые два года гендосов изучали на добровольцах, затем правительство системы не просто разрешило симбиозы для всех желающих под лозунгом «Благолетие – каждому!», а финансировало серьёзную гос.программу по их внедрению.
– Но только для граждан второй социальной категории и выше, – добавила Ана. И судя по её волосам, нелюбовь принцессы к Гендару усиливалась с каждым новым фактом.
– Я не ошибусь, если предположу, что пять лет назад именно Благонравов, тогда ещё не академик, по поручению властей провёл первые исследования гендосов? – спросил Одиссей. – Правительство их сразу засекретило, и с тех пор он был и остаётся бессменным руководителем направления?
– Не ошибётесь, – подтвердил Гамма. – За исключением одной детали: не правительство поручило, а он сам обратился к властям после первых исследований. Изначально доктор биохимии и симбиотики Виктор Благонравов был частным лицом и владельцем «экстренного комплекса обследования и устранения инопланетных и космических угроз», среди освоителей больше известного как «НЁХ-лечебка». Заражённые обратились к Благонравову, он провёл первые обследования и почти тут же связался с правительством Гендара – а дальше всё, как вы сказали.
– Это меняет дело, – задумался детектив. – Я решил, что гендосы изначально правительственный проект, а выходит нет. Что ж, нельзя угадать сто из ста.
– Неужели за пять лет с симбионтами не было сбоев и проблем? – не поверила Ана.
Она была достаточно опытна в медицинской сфере, чтобы понимать: разнопланетные формы жизни не могут оказаться настолько совместимы. Должны быть осложнения и скрытые последствия.
– Официально немного и ничего серьёзного, – ответил Гамма. –Неофициально в архивах есть пара десятков случаев летальной аутоиммунной реакции: организм носителей сбивался и атаковал собственные ткани, общие с симбионтом, что приводило к стремительному отёку и гибели обоих существ. Но летальные случаи не входят в официальную статистику, они были отнесены государственной экспертизой к «сторонним причинам». Даже саму информацию о наличии погибших я взял из источников, оппозиционных правительству Гендара.
– Популисты! – буркнула Ана. – Граждане всегда хотят жить дольше и здоровее, местные власти дали им подарок с подвохом ради своей выгоды. Ведь гражданство Гендара стало куда более желанным, конкуренция за него скакнула вверх, и прибыли планеты снова возросли. А все неудобные случаи они замалчивают и прячут под ноды.
– Как интересно, – кивнул Одиссей и задумался.
– А ещё интереснее сенсации наследных принцесс Дикингемских из трёхзвёздной системы Пош, – тихонько пробормотала Бекки себе под радиатор, раскладывая стопку свежих рационов быстрого питания на полке «Королевства Фокса». – И точно так же не имеют никакого отношения к нашему краденому задохлику…
В словах герцогини была своя доля истины и правоты, но никто не ответил. Секунды текли, таймер бодро отсчитывал время до момента, когда Фазилю отрежут первую руку. Бронированный ящерн ждал, но промедление ему явно не нравилось. Казалось, сейчас он отправится на Кольцо и будет разыскивать своего бухгалтера с фазовыми мечами наголо, вырезая информацию из представителей местного преступного мира.
– О! – внезапно хмыкнул Фокс. – Есть идея, как похитители узнали про кристаллы в ячейке. И если я прав, мы их быстренько отыщем.
– Как мы можем их отыскать? – восхитилась Ана. – У нас нет о них никакой информации, похитителем может быть кто угодно!
В её голосе звенела струна недоверия, но верная ассистентка явно предвкушала, как босс сейчас всё объяснит.
– Информации более чем достаточно, – возразил Фокс. – Позвать Фазиля на встречу мог лишь тот, кто находился рядом с банком, когда вы вскрыли ячейку. Больше того, вор обязан бывать рядом с банком и ячейками на регулярной основе. Предполагать, что похититель случайно проходил мимо в единственный нужный момент – мы не станем. Это за гранью разумного, а в системе Гендар уже есть пара поистине чудесных совпадений.
Детектив развёл руками.
– Скорее всего, наш вор специализируется на ограблении тех, кто покидает банк «с грузом». Он пас потенциальную добычу у выхода, и при этом отслеживал конкретно ячейку Трайбера. Такое мог сделать кто-то из банковских работников, но это слишком очевидный вариант, так что их будут подозревать и проверять в первую очередь. Если похититель не идиот, он не из банка. И с большой вероятностью он представитель одной из малочисленных рас, я почти уверен, что это жонка!
– Жонка? – поразилась Ана, вспоминая малоизвестных зелёных и пупырчатых земноводных. – Что похититель пас клиентов банка с добычей, понятно и логично. Но как и почему ты дошёл до жонка?
– Потому что драгоценные виридийские кристаллы названы в честь зелёной звезды Виридий, – невинно ответил Фокс. – Одной-единственной зелёной звезды в галактике, ну, на взгляд большинства. Однако на самом деле они не имеют к Виридию никакого отношения, а растут на планете Жонкс.
Детектив озвучил два общепринятых факта и один малоизвестный. В природе действительно не существует зелёных звёзд – зелёный в их спектре подавлен остальными цветами и не виден глазом без апгрейдов. Гигант Виридий стал уникальным исключением: он сверкал роскошным изумрудом в спиральной диадеме галактики – даже на самый обыкновенный человеческий взгляд.
– Виридийские кристаллы растут на родной планете жонка? Допустим, – кивнула Ана. – И как это помогло преступнику узнать, что они прячутся в ячейке Трайбера?
– Кристаллы молекулярно-неустойчивы, – объяснил Фокс с видом заправского геммолога. – Отсюда знаменитое мерцание, которое превратило их в ценность по всей галактике. Они вибрируют в нижнем отрезке спектра, большинство рас не воспринимают тонких вибраций – а жонка ощущают близость кристаллов с родной планеты своей сейсмо-чувствительной кожей. Они учатся чуять и добывать их в болотистых наростах с детства, это единственная статья экспорта их планеты. В общем, для жонка вибрация виридийских кристаллов привычна, её ни с чем не спутаешь.
– То есть, наш похититель почуял кристаллы на расстоянии?
– Скорее всего, он член местной банды и не раз бывал в зале с ячейками, когда складировал туда что-нибудь незаконное или награбленное, – улыбнулся Фокс. – Может, их гнёздышко располагается рядом с ячейкой Трайбера, отсюда и первый контакт. В один из визитов вся шкура жонки зачесалась от возбуждения. Он понял, что в соседней ячейке лежит целая пригоршня виридийских кристаллов на огромную сумму! И пару лет, при каждом возвращении в сейфовый зал, наш вор чесался всё сильнее, и тем больше жаждал заполучить драгоценности.
– А это разве не совпадение? – хмыкнула Ана.
– Закономерность. Жонка могут почуять далеко не только виридийские кристаллы, а любые ценности с активным излучением или вибрацией в нижней области спектра. Они потому и становятся искателями сокровищ или, например, спецами по разминированию.
– Откуда ты всё это знаешь? – поразилась принцесса.
– Пират и сыщик, – напомнил Одиссей. – Совершение преступлений и их расследование одинаково тесно связаны с похищением ценностей. А виридийские кристаллы штука популярная, у меня была особая шкатулка…
– Я про жонка! В инфо по их расе ничего о чувствительности к вибрации кристаллов нет.
– У меня в Ярокрылых был жонка Снусмурчамрик, невероятно полезный для грабежа, – машинально ответил Фокс, как будто говорил о покупках в овощной лавке. – Повышенная чувствительность от природы, да ещё и прошился. В итоге жил дёрганый, как пульсар после коллапса, зато идеальный детектор виридийских кристаллов, энергокошельков, мерца-сфер и пульсовых нодов. Прекрасно находил ценное в трюмах, между стенок и в тайниках.
Одиссей ностальгически вздохнул, вспоминая манящие горы сокровищ, и не заметил, как дрогнул и перефокусировался взгляд Трайбера, когда прозвучали давно забытые название и имя.
– Но в какой-то момент кристаллы украл другой вор! – напомнила Ана. – Почему твой жонка этого не учуял?
– Пока не знаю, я только начал расследование, – развёл руками Фокс. – Скорее всего, к тому моменту вор установил за ячейкой удалённое наблюдение.
– Он не мог оставить жучка в зале, система безопасности банка бы его нейтрализовала!
– В зале не мог, – ухмыльнулся Фокс. – А в свой арендованный сейф он мог положить что угодно. Например, виброуловитель, настроенный на вибрацию дверцы и откалиброванный на конкретную ячейку.
– Находчивый гад! – восхитилась Ана, понимая, что босс прав. – Но как ты вообще подумал о жонка?!
Ей хотелось развернуть мозг босса как карту и вызубрить наизусть маршруты, которыми он раскрывал даже самые запутанные коллизии на лету.
– Всё похищение Фазиля случилось потому, что вор узнал о кристаллах в ячейке, – терпеливо объяснил Одиссей. – И это был не работник банка: ещё и потому, что за пару лет, пока сокровища там лежали, работник узнал бы, что официально вклад никак не защищён. И нашёл бы способ их выкрасть – а наш вор понятия не имеет, что их уже там нет. Как ни крути, нашим вором должен быть кто-то из арендаторов ячеек. И я всё думал, как он мог узнать, что внутри сейфа? Проникающее зрение и скан? Нет, ячейки экранированы от всех очевидных способов взлома.
Человек развёл руками, словно отсекая неподходящие версии с обеих сторон, и осталось лишь то, что внутри, между ладонями.
– Я нащупал нужную версию, когда ты сказала, что «Этно-фронт» – тупик. Это не тупик, а улика. Кто станет приплетать скандальную организацию совершенно без цели, чтобы просто поиздеваться? Лишь тот, кто на неё обижен! Наш вор недавно обращался в «Этно-фронт» за помощью, не получил – вот и выместил свежую досаду. А если похититель Фазиля обращался в «Этно-фронт» – значит, он представитель одного из редких, малочисленных видов. Как только я об этом подумал, стал перебирать этноидов – тут виридийские кристаллы и Снусмурчамрик идеально сошлись вместе.
Ана восхищённо покачала головой, поражённая тем, как изящно работал нарративный мозг босса. Принцессе никогда бы не пришло в голову посмотреть на факт издевательства над «Этно-фронтом» под таким углом, а именно эта маленькая деталь привела к версии.
– Ладно, – она с азартом всплеснула руками. – И как мы проверим, попал ты стрелой в ядро атома или промахнулся в межатомную пустоту?
– Вор должен был находиться в пределах видимости или скана. Но скан работает в обе стороны. Трайбер, у тебя же круговое тактическое зрение?
Вождь кивнул. Межзвёздному воину без прошитого восприятия никуда, только на свалку истории.
– Скинь ваше путешествие Гамме. Гамма, отсмотри лог и найди всех жонка, которые встречались им на пути.
– Три совпадения, одно здесь, в доках, и два на планете, – спустя секунду провозгласил ИИ.
– А в банке или рядом с ним? – улыбнулся Одиссей.
– Одно совпадение.
Посреди рубки вспыхнула круговая визиограмма: Гендарский банк и подвесные улицы-ярусы, которые тянулись выше и ниже, заполненные потоками прохожих. Белый контур выделил искомую фигуру, и все уставились на зеленокожего пупырчатого гуманоида с длинными загребущими руками до земли, с выгнутыми назад коленями и заострённой мордочкой.
Уличный музыкант, он восседал на потёртом и колоритном левиковрике, увешанный мини-барабанами бонго, звеняшками и флейтами, весь в этнических музыкальных инструментах. Регулярное место, где играл музыкант, находилось метров на десять выше банка – и, разумеется, с удобным ракурсом на вход/выход.
Жонка самозабвенно стучал по своим бонга, тряс звеняшками и дул в дудку, когда троица из Трайбера, Бекки и сидящего в корзинке Фазиля выходила из здания. В фойе толпилось полусотня фигур, а по висящим ярусным улицам текли реки – людоизмещением как минимум в пару тысячу прохожих. Не зная, что ищешь именно представителя редкой расы, было попросту невозможно выделить из такой обширной толпы конкретного подозреваемого, который поймал тэг Фазиля и отправил сообщение.
Но жонка здесь был лишь один. А значит, они и правда нашли похитителя – легко и быстро.
– Ну ты и… – Ана не нашла нужного слова и просто пихнула Фокса кулачком в бок от избытка чувств; он поймал её руку и улыбнулся, но отпустил. Сейчас было не до того.
– Трайбер, отправляйся в изнанку Кольца, – отрывисто сказал детектив. – Преступный мир Гендара тесен, два-три рукопожатия. Найди того, кто знает банду с банковской улицы и нашего музыканта. Пожми им руки так, чтобы они поспешили всё рассказать. Но не устраивай шумную заварушку и не привлекай внимания властей.
Ящерн кивнул, он уже просматривал трёхмерную карту орбитального комплекса, выискивая подходящее место для старта.
– Возьми Чернушку, – внезапно добавил Фокс, о чём-то нахмурено соображая.
– Зачем?
– Она поможет. Или сбежит и передаст нам весточку, если что-то пойдёт не так. Эй, птица, лети с вождём, там много вкусного!
Чёрная грация космоса повернула безликую голову, слегка развела четыре крыла и уставилась на воина всем телом.
– Лети с ним, – повторил Одиссей и указал пальцем.
Всполох тьмы мелькнул и исчез со склона мусорной горы, возникнув у ящерна на плече. Чернушка потянулась вниз, чтобы куснуть висящую на поясе рукоять фазового меча, надо попробовать, вдруг вкусно? Но встретила предупредительный бронированный кулак и не стала.
– Вот умница, – похвалил детектив. – Гамма, проанализируй все доступные данные по Гендару и ответь с максимальным процентом достоверности на один вопрос: какой тут индекс относительности общественного мнения, и как он изменился за последние шесть лет.
– Принято.
Все уставились на детектива с изумлением. Что он задумал? Причём тут общественное мнение Гендара?!
– Нет времени объяснять. Надо спасать Фазиля.
– А мы? – с нетерпением спросила Ана.
– А мы отправимся на встречу с академиком Благонравовым в лабораторию «Дзен».
– Но зачем? Какое гендосы имеют отношение к похище…
– Симбиотическое, – уверенно сказал детектив.
Выкуп по Гендарски 2
Десятки орбитальных кабинок скользили по силовым нитям взад-вперёд, перевозя людей и грузы по двойному Кольцу. Вокруг проплывали корабли и баржи, мигали огни, распахивались и закрывались врата, смещались и разворачивались огромные промышленные блоки. Узорный механизм размахом в тысячи километров жил своим гипнотическим ритмом, словно головоломка, которая решала сама себя.
Ана и Фокс плыли посреди орбитального зрелища, чувствуя себя выпавшими из гнезда. Всего двадцать минут назад они лежали, прижавшись друг к другу в серой шерстяной колыбели – жар переходил от тела к телу, они дышали синхронно, словно вступили в симбиоз. Наконец они были вместе, и казалось, что это неуловимо изменило весь мир. Будто поменялась полярность нейтронных потоков, квантовая запутанность разом распуталась, и всё стало понятно и просто; горизонт событий оказался преодолён, а за ним было потрясающее ощущение… Но детектив и принцесса не успели его пережить. Новость о похищении Фазиля врезалась в них, как астероид, и раскидала в стороны.
Теперь они оказались в просторной и комфортной кабине, истёртой бесконечной многоножкой пассажирского трафика, наедине с глухой и мягкой орбитальной тишиной. Глаза Аны сверкнули, она скользнула к Одиссею и обвила шею босса руками, увидела его взгляд и на минуту перестала быть прилежной ассистенткой.
Большее им было сейчас недоступно, зато они могли стоять в обнимку и смотреть на промышленные громады, сквозь которые проплывали. Вид был роскошный.
– Объясни, как гендосы связаны с похищением Фазиля? – спросила Ана с хитрым прищуром.
Это было наглое читерство, нарушение правил игры. Издревле повелось, что протагонист совершает прозорливые находки и строит планы, а верный спутник простодушно разводит руками и восхищается блестящим умом детектива. Но избегает вопросов, критических для разгадки – чтобы сохранить интригу до последнего. Так повелели жанровые боги, так завещали предки. В конце концов, такова классическая схема, которая работала во все времена! Но Ану переполняло пьянящее чувство близости к Одиссею, она не сдержалась и нарушила канон. К счастью, у детектива ещё не было чёткого ответа.
– Напрямую может и не связаны. Но Фазиля украли средь бела дня на официальной бизнес-территории, потому что местное устройство такое позволяет. Вот я и хочу разобраться с местным устройством.
– В каком смысле «разобраться»? – с опаской спросила Ана, уже знавшая, что от этого человека можно ожидать чего угодно.
– Для начала выяснить системообразующую тайну Гендара.
– Гендосов?
– Да. Слишком необычный элемент. Думаю, на него многое завязано.
– Только ведь теневой бизнес захватил Гендар задолго до симбионтов.
– Возможно, – пожал плечами Фокс. – Но я точно уверен, что официальная история гендосов – подтасовка. Люди прибыли на планету ровно в год её смерти и оказались единственными, кто подходит для симбиоза? Так идеально совпасть не могло.
– А как могло?
– Если гендосы подходят только людям, проще всего предположить, что их сделали специально под людей.
– Но зачем властям Гендара это скрывать? – удивилась Ана. – Создали полезного симбионта в своих секретных лабораториях, ну и молодцы! Больше поводов инвестировать в систему и желающих стать гражданами…
– Не знаю. Но если правду скрывают, значит, она меняет картину. Нам нужно докопаться до истины, это поможет с Фазилем.
– А заодно не будем мешаться у Трайбера под ногами, – с пониманием кивнула принцесса. – Чтобы своей цивилизованностью и гуманизмом не затруднять ему прямое решение вопроса.
Фокс не улыбнулся.
Кабинка плавно состыковалась с пересадочной платформой, внешние двери чмокнули – и в помещение вплыла левитележка, нагруженная стеллажом ярких коробок. Каждая с голограммой пушистого кактуса на боку.
«Мини-ГЕНДОС» переливалась ментоплёнка, а по бокам вспыхивали и гасли: «На мембранной присоске»,«Адаптируется к твоему ДНК» и «Подружись с игрушкой – заслужи настоящего!»
Одиссей с первого взгляда понял, что это: обучающие игрушки для нормализации симбионтов и приучения к ним детей. Купи игрушечного гендоса, чтобы увеличить шансы на получение реального – и на лучшую жизнь. Похоже, в системе Гендар наличие паразита стремительно становилось билетом в высший класс. Ана тем временем осознала, что первая же случайная встреча подтвердила правоту босса: чехарда вокруг гендосов была… неоднозначной.
Принцесса и детектив так зацепились взглядами за яркие коробки, что в первый момент и не заметили экспедитора, толкавшего тележку. Но потом КАК ЗАМЕТИЛИ.
Это был невысокий и худощавый подросток – лет семидесяти пяти. Уже почти старый, а до сих пор как молодой. Косой сине-фиолетовый ирокез торчал вбок вихром, в ушах теснились каскады разнокалиберных серёг, по овалу лица шли аккуратные железные набойки, такие же красовались на оголённых плечах и на сморщенных костяшках пальцев. Он был в модной обтягивающей броне-жилетке, а немолодые руки покрывали устрашающие гологравировки с оскаленными, чешуйчатыми и когтистыми ранцеллами.
Вокруг выразительных глаз с пикантной сумасшедшинкой (или лёгким косоглазием) темнела яркая обводка тушью. А обновлённые синтетические зубы оказались выточены в форме двух слегка асимметричных волн – они никогда не смыкались идеально. И, будто всего этого было недостаточно, на внешней стороне ладони гериатрического тинейджера рос пушистый кактус размером со свернувшуюся калачиком морскую свинку.
Чудо-экспедитор профессиональным движением затормозил тележку и зафиксировал на креплениях в стене. Увидев замершую парочку, он изменился в лице, во мгновение ока превратившись из отрешённого и шевелящего губами себе под нос – в лихорадочно-приветливого. Ярко взмахнул ладонью, чтобы сразу продемонстрировать гендоса и подчеркнуть свой статус.
– Трайк’вам!
Это значило: «Стабильной вам траектории», понятное приветствие для обитателей орбитального Кольца.
– Шлемзы? В смысле, внешники, в смысле, дорогие гости, – с хитринкой ухмыльнулся старичок. – Как вам наша система?
– С каждым фактом всё интереснее, – признался Одиссей.
Ана нахмурилась. «Шлемзы» звучало как уничижительное прозвище для чужаков; моментальная проверка подтвердила, что так и есть. На орбитальном сленге эта характеристика означала: «избалованный бездельник-раздолбай», примерно то же, что пренебрежительное «планетник» у звёздных корсаров.
Принцесса предпочла умолчать о своём отношении к прекрасной системе Гендар, а дотянулась до тэга экспедитора и прочла его имя. Серьёзно? Кассий Четвёртый?
– Кассий, наследственный экспедитор четвёртого поколения, к вашим услугам, – почти церемонно поклонился он. Очевидно, в среде потомственных экспедиторов были приняты манеры. – Вы по делам или ради впечатлений? У нас несказанно развивается элитный туризм, а выглядите, как самая настоящая элита, шлемазель!
Он смотрел на девушку с прищуром, явно не планируя получить по шее за издевательство. То ли полагал его тонким и незаметным для шлемзов, то ли рассчитывал на натуральное защитное поле пенсионного возраста. Ана сдержала вспыхнувшие волосы и не ответила.
– А гендос-туризм у вас в системе развивается? – невинно спросил Фокс.
– О да! – ещё сильнее оживился Крассий, его глаза заблестели. – В этом году популярность маленьких друзей несказанно подскочила, их рекламируют по всем ближайшим мирам. Спрос на гендос-терапию вырос в разы, а очередь за нашим гражданством тянется до Кассиопеи. Ну а как иначе? Всех манит перспектива долголетия. Наверняка и вас.
Старичок с пониманием подмигнул и заговорщицки понизил голос.
– Теперь мне бы в жизни не получить такого малыша. Счастье, что успел добровольцем в третью волну, и мой кроха прижился.
Он пощекотал кактус, будто тот правда был морской свинкой, и пояснил:
– Тогда не все приживались, часть усыхали или отторгались. Да и слухи ходили всякие: скептики утверждали, что нас обманывают, а гендосы вредны. Не обижайся, маленький, они ж идиоты. Знаете параноиков и их теории заговоров? Всегда ищут, в чём подвох.
Экспедитор махнул рукой и, не дожидаясь ответа, хихикнул:
– Мамуля без конца твердила: «Кассий, как ты можешь вживлять в себя какого-то паразита, ни в коем случае этого не делай!» А я не послушал, – он волнисто улыбнулся. – Никогда её не слушал, и вот результат. И кто теперь жив-здоров, а кто в могиле, а?
Последний вопрос Кассий адресовал своему интосу.
– Ты прав, сынуля, – с готовностью согласилась имитация почившей родительницы, дребезжащим голосом. – А я подурела на старости лет, уж не серчай.
– То-то и оно, – довольно кивнул мудрец.
– Что стало с теми слухами? – Одиссей не терял нить разговора.
– Да постепенно утихли, – Кассий пожал плечами с острыми железными набойками. – Факты говорят громче! Людей помирать стало меньше, это ведь факт. Хотя в последние годы у нас на Кольце и несчастных случаев стало в разы меньше, знаете ли, новые технологии. Но они выручают снаружи, а гендосы изнутри. Вот я: почти не болею и полон бодрости, в семьдесят девять-то лет и без дорогущих апгрейдов! Нас с малышом двое, вот врачи и смотрят за нами вдвое зорче.
Он фыркнул.
– В общем, все убедились, что гендосы полезная тема. Ну, конечно, не такие чудодейственные, как надрываются в рекламе. Но с каждым малышом человеку ставят особую прошивку и берут на мед.контроль. Вот вам и результат!
Он горделиво выпятил впалую грудь, упёр кулаки в худощавые боки и вздёрнул ирокез, светясь оптимизмом.
Для почти восьмидесяти лет, без апгрейдов категории А+, молодящийся Кассий и правда оставался в хорошей форме. Но всё равно он был стар. В действительно развитых и богатых мирах пожилые люди могли отрастить себе новые ткани, вплоть до нового синто-тела вокруг незаменимого мозга – и выглядеть куда лучше и моложе, чем рабочий класс с планеты средней категории. Представители элит на лучшем обслуживании доживали до двухсот, иногда двухсот пятидесяти, в исключительных случаях до полновесных трёхсот лет.
Гендосы, по непроверенным обещаниям, подарят носителям три-четыре десятилетия, и это было прекрасно. Потому что они казались куда более доступным вариантом для более широких масс. С парой «если» и «может быть».
– Хм, – Ана издала хоть какой-то звук: удивлённый. – В официальной презентации госпрограммы «Благолетие – каждому» ничего не сказано о специальной прошивке. А вот слайд про особый врачебный надзор есть.
– По-честному, программа должна называться «Благолетие самым полезным», – доверительно сообщил Кассий с кривой усмешкой. – Гендосов уже давно не раздают просто так, а только ценным гражданам. Инвесторам, заменитостям, послам: всем, кто работает на рост нашей крутости. И правильно делают, потому что жизнь улучшается! Я родился и вырос в бедности, а теперь каждый день кушаю йогурт с новым вкусом.
Глаза наследного экспедитора затуманились.
– Мы с предками жили в модульных вагончиках, составленных в струны такой длины, что они дрожали и раскачивались от вибраций. Сорок струн вдоль и поперёк орбиты, на нас держалось всё Кольцо! Приходилось носить вестибулярные стабилизаторы, а от них ты… весь притупляешься. Ещё и скаф снимать нельзя, дыши в трубочку, и даже помывка внутри. Глухо мы жили, глухо. А теперь у меня свобода.
Кассий воодушевлённо развёл худыми руками.
– Реальная атмосфера, дыши-надышись, настоящий город под куполом и личная секция в большом доме с парком. Разве такое было? Отродясь не было, а теперь есть! Ходи, гуляй хоть в маечке, дорожки красивые, улицы чистые, дома с подвижными фасадами – загляденье. Везде эскалаторы, визоленты и цветы, на каждом углу утилизатор, и мелкие мусороеды подчищают любой плевок…
Старичок улыбнулся, несинхронно блестя зубами, и Ана опустила глаза. Он так восторгался улицами и йогуртами, что принцессе стало стыдно за свою идеальную обеспеченную жизнь, которой лишены девяносто девять процентов галактики. Но Кассий ещё не закончил:
– В прошлом витке весь транспорт Кольца сделали бесплатным, как на самой планете. Повсюду строят и украшают: только в этом году на орбите открылось четыре новых стационара. Два из них жилые, и такие роскошные!
Старичок был крайне доволен переменами и возможностью похвалиться ими перед парой залётных шлемзов. Он был лишь экспедитором без особых перспектив, но испытывал настоящий душевный подъём от сопричастности лучшей жизни – даже зная, что ему достанутся крохи.
Одиссей провёл много лет в бедности, познал неустроенное нутро общества сразу нескольких планет – и хорошо понимал этот механизм. Замещение. Неустроенные люди стремятся разбавить свою непростую реальность проживанием чужой роскоши; они всегда готовы принять общие достижения как свои. Почти вся аудитория элит-стримеров, ведущих глянцевую жизнь напоказ – небогатые люди, которым она недоступна. Не важно, смогут ли они вырваться из неустроенности к лучшей жизни – пока не вырвались, у них нет иных способов уравновесить дурное хорошим.
Это, впрочем, не отменяло радикальных перемен к лучшему, которые за последние полвека наступили в системе Гендар. Здесь было чем восхищаться.
– Если дела дальше пойдут тем же ходом, – рассуждал преисполненный надежд экспедитор. – То и на мою долю перепадёт. Вот дадут мне на пенсии мини-купол с садиком, кто знает! Я всё-таки носитель гендоса, а не какой-то шофл. Наших малышей защищает специальный эко-закон.
Он энергично подмигнул обведёнными тушью глазами, и Ана заметила ногти старика: обгрызенные от неуверенности и потрескавшиеся от однообразной еды. Его худоба не была такой уж спортивной и такой уж добровольной. Принцесса ощутила пронзительный укол в груди.
– И вовсе не удивительно, что в последние годы стало меньше недовольных, да? – незначительным тоном спросил Фокс, глядя на пушистый кактус. – Ведь дела у Гендара идут так хорошо.
– Пфф, шофлам и нытикам всё равно не угодишь, – Кассий слегка болезненно скривился и махнул рукой. – Сначала они ругались на то, что им навязывают гендосов; теперь завидуют и критикуют власти за то, что гендосов не хватает! И даже не замечают, как противоречат себе, ну, каковы дураки? Хотя ты прав, незнакомец, в целом возмущаться стали поменьше.
– Как думаешь, почему?
– Да потому что единство проснулось, общая гордость за Гендар. Вот, слушай: «Из пыли и руды мы взрастили сады, и достойными стали отцов. Из камней и труда мы взрастим города, и достойными будем детей». Чуешь, как сильно сказано, верней, спето? Ты подумай, осознай полный смысл. Это Рубаи поёт, а мы вместе с ним, истинно-народная песня.
Экспедитор разволновался, пытаясь убедить двух незнакомых шлемзов, что жизнь удалась.
– За мой век всё так сильно поменялось, особенно в последние годы. Вот и не хочется возмущаться, охота жить и радоваться, раз теперь можно! Скоро госпрограмма сработает, гендосов хватит на всех, и недовольные наконец заткнутся.
В просторной кабинке наступила тишина.
– Спасибо, Кассий, – искренне сказал Одиссей. – Ты очень помог.
Экспедитор пригладил взмокший клок волос, хотел добавить что-то ещё, когда двери с другой стороны кабинки распахнулись: внутрь ворвался бурный и веселящий поток детей. Все в оранжевых термо-костюмах с вакуумным капюшоном и перчатками для кратких выходов в космос, они торопились на экскурсию в сопровождении пары молчаливых робо-нянь.
Живая волна устремилась внутрь, торопливо захлёстывая каждый уголок и непрерывно клокоча, смеясь и толкаясь. Большинство детей были людьми, но Фокс с умилением разглядел в толпе маленького плечистого гобура, похожего на хмурый бочонок, ловкую фигурку луура, который сразу запрыгнул наверх и уселся на поручни, а ещё пушистую ранцеллу с бантиками, которая взбежала вместе с ним и повисла на лапках вниз головой. Пара разных ящернов выделялись из толпы цветом и чешуёй, но в основном вокруг смеялись и толкались обычные человеческие дети, лет семи-восьми.
Они сразу заметили стеллаж ярких коробок, окружили тележку, стали тыкать пальцами и кричать:
– Вот, мне такую!
– А мне уже заказали!
– Пусти, дай посмотреть!
– Я тоже куплю!
Ане бросилось в глаза то, как замолчали и отодвинулись те, кому при всём желании гендоса было не получить. Не люди. Гобур насупился и заявил:
– Я тоже возьму.
– Тебе-то зачем? – засмеялись рядом.
– А просто.
Среди двух десятков учеников не было ни одного с пушистым кактусом – наверняка, такие учатся в других местах и летают по Кольцу не с помощью грузопассажирских кабинок. Ана вздохнула, и только теперь заметила взгляд Одиссея: сдержанный, с едва заметным холодом в потемневших глазах.
Выкуп по Гендарски 3
– Академик Благонравов занят и не сможет вас принять! – радушно сообщил Боб. – Ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие шесть кругов, пятнадцать граней, семьдесят семь пульсов системы Гендар. Если вы готовы записаться на свободный приём после этого срока, то милости просим.
Это был уже не виртуальный Боб, а робобоб во плоти (пусть и не настоящей). Идеальный секретарь: блестящая залысина и глуповатое лицо с ровно подстриженными усами придавали ему особый располагающий шарм. Никто не мог ожидать подвоха от столь неказистого и жизнерадостного простака. Да и ругаться на него было крайне сложно – посмотрите в эти глаза!
– Прямо сейчас могу предложить вам кофе и встречу с вирпом, то есть, виртуальным двойником академика Благонравова. Гарантируется соответствие вирпа оригиналу в девяносто девять и три десятых процента, а по многим вопросам до ста. Эффективность вирпа для решения большинства вопросов будет аналогична живой встрече – а ждать не нужно. Что выбираете?
Одиссей со свойственной ему старомодностью не особенно жаловал вирпов, хоть и не относился к ним заведомо негативно – как в тех мирах, где виртуальные копии разумных были запрещены. Спору нет, это крайне полезная технология, просто с большим количеством этически-смутных моментов.
Фокс уже расследовал дело Четырёх Боссов: успешный бизнесмен создал себе вирпа и клона, чтобы успевать вести дела – а клон создал собственного вирпа, чтобы снизить нагрузку. Четыре управляющих вели бизнес почти одинаково, с крошечным расхождением в личностных чертах, но в итоге оно привело к большой путанице – и драматической смерти оригинального бизнесмена. Увы, перекрёстная жизнедеятельность едино-личностей в большинстве миров была малоисследованным минным полем, а с юридической точки зрения представляла собой джунгли законодательного безумия. Кстати, и в печальной истории Ирелии Кан – именно любящий вирп её мужа стал одной из причин трагедии.
Но какой у Одиссея и Аны был выбор? Часики-то тикали.
– Давайте кофе и встречу, – кивнул детектив.
– Минутку, – улыбчивый Боб с тихим шелестом развернул верхнюю половину туловища назад и незамедлительно начал готовить кофе ручной варки. Что ж, неплохо.
Фокс оглядел большую и светлую комнату, по сути, внешнюю половину директорского кабинета: она презентовала деятельность лаборатории Дзен и портрет академика Благонравова для всех пришедших.
Белые, бежевые и светло-зелёные тона, здесь царила одновременно врачебная и натуральная атмосфера. Повсюду стояли ёмкости с кактусами разных размеров, цветов и форм, это были представители одной межзвёздной группы растений с самых разных планет. Некоторые кактусы почивали в прозрачных контейнерах, другие окружало едва заметное поле, а в потолке виднелись сеточки разводящих атмосферных фильтров – но всё равно в кабинете плыла диковинная смесь ароматов и летучих оттенков.
– Сто двадцать семь видов, настоящая коллекция, – тихо отметила Ана и попала в яблочко, вернее, в кактус, больше попасть тут было не во что.
По стенам висели сертификаты в массивных рамках: правительственные благодарности и награды, общественные ноты признания и восторга, неподвижно замершие, как часть архитектуры кабинета или музейные экспонаты. Между ними светились и медленно плавали сменяющие друг друга картинки-презентации о гендосах, их неоспоримой пользе с неизменно-счастливыми лицами хозяев. Логичная и типичная пиар-идиллическая лепота.
В них фигурировал и глава лаборатории: статный мужчина в одном и том же тёмно-синем костюме, представительный и достойный, с удовлетворённой ноткой в оценивающих глазах.
Несмотря на панорамное зрение с высокой детализацией и автофокусом, у Аны разбежались глаза. Она заметила, что Одиссей смотрит на картинку без рамки, которая висит в тени колючего тёмно-зелёного гиганта в человеческий рост. Детский рисунок: маленькая девочка между стройной мамой и высоким важным папой, а сверху светит колючее солнце в виде пушистого гендоса.
– Кофе!
Оказывается, Боб был на колёсиках и снизу типичный бочонок. Он выкатил из-за секретарской стойки с парящим подносом в руках и установил его меж диванчиками – посреди комнаты повисла пауза и удобный столик. Две зелёные чашки в виде кактусов дымились и источали бодрый кофейный аромат. На блюдце-цветке с плетёным основанием громоздились случайки: пухлые мини-зефирки с плавающим вкусом. Они медленно меняли окрас, если хочешь с персиком, хватай прямо сейчас, или подожди, пока она станет фиолетовой, как спелая муршмула, а затем дынно-жёлтой.
Детектив и принцесса успели съесть по одной зефирке и пригубить безупречно сваренный кофе, когда плавающие картины на стенах погасли, освещение сменилось с официально-яркого на умеренно-уютный – и рядом с ними возникла реалистичная визиограмма третьего кресла. Внушительный и ухоженный человек восседал в нём, как элегантный директорствующий король.
– Приветствую, приветствую! – одобрительным баритоном произнёс Виктор Благонравов. Круглощёкий и румяный, он выглядел как жизнерадостный венерианский помидор высшего сорта. – По какому вы вопросу?
– По вашей коллекции кактусов, – невозмутимо сказал Одиссей. Удивительно, но в данный момент это было абсолютной правдой, хотя следующие слова… уже не совсем. – Леди Веллетри коллекционирует редкие растения разных миров. Согласно своему происхождению, она не может обращаться к представителям младших рас. Я, как её собственность, выполняю роль переводчика.
В переводе с детективного на ассистентский это значило: «Молчи и не мешай мне вести разговор».
Волосы Аны окрасились лаймовым водопадом непонимания, но в ту же секунду она взяла эмоции под контроль и подыграла боссу: верхние пряди стянулись в плетёный венец, остальные разгладились по плечам, застынув холодной бирюзой, глаза вспыхнули тем же цветом. Она повернулась боком, и свет послушно обрисовал точёный профиль дочери Зевса. В этот момент Ана казалась отстранённой и надменной красавицей иных миров.
Даже её практичный и симпатичный комбинезон незаметно изменился и выглядел так, что встречный бугай-мужлан испытал бы когнитивный диссонанс. Ведь жадно глядя на плотно схваченную совершенную фигуру девушки, ему нестерпимо хотелось сграбастать её здесь и сейчас – и одновременно бухнуться перед Аной на колени, как перед существом высшего рода. Ах, женщины. Фоксу потребовалось некоторое усилие воли, чтобы проигнорировать всё это и сохранить невозмутимое лицо.
– О, в нашей лаборатории любят кактусы, – довольно хмыкнул Благонравов, слегка удивившись странному повороту событий. Он перекинул одну ногу на другую и устроился в кресле поудобнее. – Передайте моё почтение благородной леди Веллетри, а вам, переводчик, ммм, академический привет. Готов ответить на вопросы.
– Как образовалась коллекция кактусов? Что послужило вдохновляющей причиной для её старта?
– Разумеется, гендосы, – тут же ответил академик, ведь этот ответ подразумевался сам собой. – Мы собираем кактусы в честь удивительных существ, которых исследуем и которые принесут человечеству столько пользы.
Ни один лишний мускул не дрогнул на лице вирпа, и это подсказало Фоксу, что оригинальный Благонравов использует мимический контроллер. Логично для столь занятого человека, ведущего такое количество переговоров.
– То есть, вы начали собирать кактусы, когда возглавили исследования по симбионтам? Как символ всего направления?
– Всё так, – согласился директор. – И теперь мы чрезвычайно довольны этой затеей.
Ана выразительно посмотрела на своего переводчика и окинула быстрым взглядом многообразие кактусов вокруг. Тот кивнул, будто получил её телепатическую ремарку, и озвучил:
– Такая обширная коллекция и столько редких образцов, успевших великолепно развиться и вырасти всего за пять лет. Впечатляет.
– Только не говорите это генису системы и нашим инвесторам, а то нам урежут финансирование, – элегантно пошутил Благонравов. – И мы не сможем угощать гостей первоклассным кофе.
– Ни в коем случае, – кивнул Одиссей, пригубив зелёную кактус-кружку. – Много ли детей стали частью вашей программы симбиозов за пять лет?
– Немного, – сдержанно откликнулся Благонравов. – Мы начинали с обычных пациентов, перешли к возрастным и проблемным, и только после завершения клинических испытаний третьей волны взяли в программу детей. В настоящий момент у нас всего пятьдесят четыре носителя младшего возраста, и мы не планируем радикально увеличивать их число.
– Почему? Всё ещё есть опасения в долгосрочной перспективе симбиозов?
– Нет, что вы, – с улыбкой уверил директор. – Гендосы безопасны и полезны для любого человека. Они идут на пользу всему населению системы Гендар, экономически и социально. Даже тем, кто никогда не станет носителем. Просто детям они в основном не требуются.
– Но многие дети мечтают о гендосах и присылают вашей лаборатории поделки и рисунки?
– Иногда, – слегка удивился Благонравов, разглядывая человека, задающего странные вопросы. – В прошлом году наш фонд устроил масштабный конкурс, и лабораторию буквально завалили милой кутерьмой. Сейчас уже всё убрали.
– Скажите, а чем в данный момент занят ваш оригинал?
– Хм, – глаза академика удивлённо блеснули, а щёки зарумянились чуть сильнее. – Виктор Благонравов в данный момент ведёт консультацию для личного секретаря гениса системы Гендар по вопросам управления улучшенным персоналом.
– Улучшенным – значит вступившим в симбиоз с гендосами?
– Именно так, – улыбнулся академик. – Знаете, я чувствую себя как на допросе, а ваши личные данные столь скудны. Кто вы, в самом деле, и какова цель у этого разговора?
– Мы вовсе не журналисты в поисках сенсаций, не инфо-воры и абсолютно не представители конкурирующих структур, – ответно улыбнулся Одиссей. – Будь мы хоть кто-то из перечисленного, разве мы пришли бы к вам в кабинет на прямой разговор и выдали себя? Конечно нет, мы бы действовали куда тоньше.
Благонравов поджал губы и кивнул с выражением: «Да, с этим не поспоришь».
– Мы частные лица с частным интересом.
– Но это медицинский или инвесторский интерес? – директор слегка назидательно помахал пальцем. – Зная точную цель, я смогу точнее отвечать на вопросы.
– Вы и так отвечаете прекрасно, – уверил Фокс. – Я бы мог сказать, что мы жаждем гендосов, но это неправда. Инвестировать в ваш проект нам тоже нечего: нас только что ограбили жители вашей замечательной системы. При этом у нас похитили друга и требуют выкуп деньгами, которых у нас нет. Вот, собственно, и наш главный интерес: вернуть члена команды.
– О, душевно сочувствую! – Благонравов посмотрел на Фокса с приличествующим удивлением, дипломатичным сопереживанием и с проступившим сквозь всё это интересом, прищурившись. – Вы уже привлекли силы правопорядка к решению проблемы? И подскажите, какое отношение произошедшее с вашим другом имеет к нашей лаборатории и лично ко мне?
– Пока не знаю, – ответил Одиссей, наблюдая, как выражение вирпа становится всё более неоднозначным. – А почему у вас нет гендоса, Виктор?
– Генетическая несовместимость, – без паузы, сокрушённо и печально ответил Благонравов. – Я трижды пытался вживить симбионтов, увы, организм отверг всех троих. Ирония судьбы: человек, открывший и защитивший гендосов, разработчик и ведущий программы «Благолетие – каждому!» обречён остаться без плодов труда всей своей жизни…
– Вот как. Нам очень жаль, – Одиссей кивнул, встал и подал руку Ане. – Благодарим за содержательные ответы, мы узнали всё, что нужно.
– Уже уходите? Так скоро? – деликатно уточнил академик, поднимаясь и возвышаясь над Фоксом на целую голову. В своём дорогом и ухоженном тёмно-синем костюме он был вполне достоин претендовать на роль директора всего человечества. – Может, ещё кофе?
– Спасибо, мы лучше газировки, я видел в коридоре у переходника автомат.
Глаза академика не сдержали изумления даже несмотря на мимический контроль, который вирп отображал, добросовестно копируя настоящего. Поведение странного гостя не укладывалось в стандартную логику, он вёл себя непоследовательно… но будучи опытным и талантливым управленцем, Благонравов осознал, что совершенно целенаправленно.
– Что ж, и вам спасибо за визит, – радушно сказал он и помахал рукой странной паре посетителей, которые были уже в дверях.
– Постойте! – раздался бархатный и властный голос.
Настоящий Благонравов стоял на выходе из закрытой части своего кабинета, он вцепился в пришельцев внимательным взглядом. Дорогой тёмно-синий костюм был небрежно расстёгнут, раскрасневшееся лицо более свободно и выразительно, чуть более рыхло, чем у вирпа. Тем не менее, это был ухоженный и представительный человек, просто намеренно-неидеальный.
– Ваша дочь хорошо рисовала, – сказал Одиссей, отведя взгляд от детского рисунка с колючим солнцем и глядя Виктору в глаза. – Но нам пора идти.
Он развернулся и вывел Ану за руку из офиса в коридор, не глядя, как лицо академика Благонравова сковал мимический спазм. Контроллер сдержал эмоции, которые проступили на нём непроизвольно, все в один момент.
– Что происходит? – шикнула изумлённая Ана, спеша за Фоксом к выходу из большого лабораторного блока. – Я ничего не поняла!
– Объясню чуть позже, когда будем падать, – отрывисто бросил детектив, продолжая тащить её к автомату с газировкой и снэками. – Вызови кабинку, прямо сейчас. Твоё защитное поле в порядке?
– ??!? – беззвучно воскликнула Ана, обалдевая от происходящего, но тут же ответила на заданный вопрос. – Да!
– Хорошо, оно должно выдержать. Как только войдём в кабинку, окружи нас полем и закройся от звука, визуала и сканов.
– Поняла. А причём тут газировка?
– Нам надо пару десятков бутылочек, – лихорадочно сказал Одиссей, обшарив взглядом большой снэк-автомат. – Ооо, джамбо-паки, мы спасены!
Он дважды нажал на иконку с упаковкой баночек, торопливо приложил кристалл и оплатил, две внушительных упаковки выехали из автомата, и детектив схватил обе под мышки.
– Купи жвачки! – нервно приказал он.
– Сколько? – принцесса уже тыкала в нужную иконку.
– Пачек пять-шесть.
– ??!? – голова Аны уже ярко-фиолетово пылала от изумления, но она исполнила приказ и схватила пухлые упаковки с вакуумными жвачками, созданными для невесомости и орбитальной среды.
– Бежим, – отозвался Фокс и потопал к переходнику.
Они ворвались в кабинку практически в ту же секунду, когда она плавно остановилась у входа. Поле мягко прижало принцессу и детектива друг к другу, Ана отключила все доступные сигналы, установив защиту от наблюдений и сканирования – в той степени, какую могло предоставить качественное бытовое поле категории А.
– Теперь можешь объяснить?! – воскликнула девушка.
– Благонравов – убийца и социопат, он собирается сделать с людьми через гендосов что-то плохое. И главное, он понял, что я это понял. Поэтому сейчас он попытается нас убить.
– Как? – глаза Аны потемнели.
– Не знаю, вот и увидим, на что он способен и какими методами предпочитает решать проблемы. Быстрее отправляйся!
– Обратно в «Мусорог»? – с сомнением уточнила девушка.
– Нет, конечно. Но кроме него не важно, куда, мы всё равно не доберёмся до пункта назначения.
Кабинка плавно тронулась, проехала метров тридцать, но вдруг затормозила и вернулась на платформу лаборатории. Ана и Фокс замерли, вцепившись друг другу в руки и ожидая, что сейчас на борт заскочит пара боевых киборгов, которые их немедленно атакуют… В чмокнувшие двери въехал шарообразный ремонтный робот, примерно по колено человеку.
– Пи-пи-пик, – пропищал он в лучших традициях R2D2, мигнув россыпью огоньков.
Кабинка закрылась и двинулась в путь, два человека сжались в углу у окна, не отводя от ремонтника глаз.
– Что делать? – шепнула Ана.
Одиссей лихорадочно вскрыл две упаковки жвачки и высыпал одну себе в рот.
– ЖУЙ! – сказал он.
?
– Жуй быфшлее!
Фокс двигал челюстью так, будто хотел обогнать стигийских свинотёлов, абсолютных чемпионов галактики по жвачному спорту.
– Хошошо… Но зашем?
– Жаклыть ему шеншоры! – детектив зыркнул на робо-убийцу, который мастерски притворялся обычным ремонтником, замерев у входа. – Шейшас он нашнёт ломашь хабинку…
Одиссей с трудом продохнул на пике промышленной переработки кома размером с детский кулак.
– …И хохда нашнётша авалия, нажо жалепичь ему вше фанели!
Ана успевала переводить с жвачерского на человеческий (какой же невнятный язык!) и даже освоила его сама:
– Он бужеш шоплотивляшься?
– Можежбыфь.
Голос босса звучал неуверенно.
– Я жего уништожу! – воинственно чавкнула принцесса и хлопнула ладонью по компактному субпространственному рюкзачку, в котором хранилось немало полезного, включая пару-тройку образцов интересного оружия. Неужели она не сможет остановить какого-то ремобота?
– Нежжя! – воскликнул Одиссей. – Нажо жалепичь шеншоры. Фтобы мы шорвалишь с шиловово пучи и жахнули в ошкрышый кошмош.
– ЖАЧЕМ?!
– НАЖО!
Одиссей вытащил огромный слюнявый ком и налепил его на штанину.
– Всё объясню, когда будем падать, – выдохнул он.
– Фоняла, – мотнула головой Ана, героически измельчая вторую пачку.
Натруженные челюсти человека без апгрейдов ломила возмущённая боль. Он собрал все пятьсот лет своей выдержки в кулак и засыпал в рот новую горсть жвачек. Несчастные зубы надсадно скрипели об упрямую вязкую массу, которая пыталась в отместку выдрать их из дёсен.
Не теряя времени, детектив распотрошил пак газировки «Dark Enegry», сверхпопулярного хита корпорации DarkStar. Зловещее лого переливалось на боку каждой баночки, чёрной как бездна, а внизу маленьким белым ободком светилось: «665 лет традиций глубокого космоса». То, что надо, кивнул Фокс, ощупав традиционное баночное дно.
С целеустремлённостью фарейского фанатика и ловкостью жонглёра он распихал газировки по карманам и вплёл их в свитер – так, чтобы торчали примерно на треть. За какие-то секунды Фокс превратился в подобие древней подводной мины. Могучим рывком, словно дикий медведь, он разодрал второй пак газировки и пихнул Ане вываливающиеся баночки.
– Шуй по харманам!
Принцессу охватила нервная эйфория. Она уже не пыталась понять, что происходит и для чего, а просто использовала фактурно-морфические свойства своего практичного комбинезона и сделала ткань в нужных местах более цепкой. Баночки повисли по бокам и на животе, как гранаты.
– Што даффе?
– Фтобы шпашти Фажиля и Жендал, надо вышить! – героически выпрямился Одиссей, сжимая один комок жвачки в руках и энергично завершая работу над вторым.
– Он шмотлит! – испуганно сообщила девушка, не сводя глаз с робо-угрозы, визуальные сенсоры которого крутились во все стороны, пытаясь найти человеков. Они были скрыты полем, робот их не видел и не чувствовал, но точно знал, что два пассажира находятся на борту – ведь минуту назад было зафиксировано, как они вошли и исчезли, а кабинка по-прежнему отмечала их массу, которая никуда не делась.
На мгновение Ана представила себе десятые доли процента, в которых Одиссей Фокс всё же изредка бывал не прав. Насколько безумно в таком случае эта ситуация выглядит для ни в чём не повинного бедняги-ремонтника? Он того и гляди взволнованно засвистит: «Дорогие люди, вы где, что с вами?!» и вызовет срочную медицинскую помощь.
Но к облегчению Аны, босс оказался прав. Как только кабинка отлетела от платформы на достаточное, то есть, потенциально смертельное при аварии расстояние, огоньки робота зажглись зловещим красным огнём. И он ринулся уничтожать – не людей-невидимок, а передний блок крепления, которым кабинка держалась за силовую линию и скользила по своему пути.
«Уфф, слава звёздам», облегчённо мелькнуло у девушки в голове. «Чёртов робот и правда пытается нас убить».
– Давай! – крикнул Одиссей, и, стиснутые одним защитным полем, они метнулись к боту синхронным прыжком.
Ана мягко сшиблась с приплюснутой головой, высвободила руки из-под энергополя – и влепила толстый слюнявый пончик роботу прямо в мигающие сенсоры верхней зоны. А любой завсегдатай космоса знает, что вакуумная жвачка предназначена не только для приятного освежения пастей и ртов, но и для аварийного залепления пробоин на звёздных кораблях! Оказавшись на открытом пространстве, она вздулась, плотно закрыв роботу камеры и другие сенсорные ноды.
Одиссей дотянулся до боков ремонтника, залепив их двумя точными шлепками. Остался нижний сенсорный блок – Ана ловко врезала врагу между гусениц прямо в испуганно поджатые ноды. Вот тебе, гад, залипни!
Робот, атакованный невидимой силой, в панике запиликал-заверещал, но его слабые вопли угасли под слоем вспухающих жвачек. Впрочем, он не пытался себя защитить, так как в любом случае был обречён на уничтожение. Камикадзе выполнял главную задачу: привести кабинку к неминуемой аварии. И с ней он справлялся прекрасно.
Даже младший боевой дроид не смог бы серьёзно повредить эту славную кабинку – дитя качественных сплавов и надёжных конструкций. Она была готова даже к скоростному столкновению с такой же труженицей космоса. Но маленький ремонтник был куда опаснее боевого, потому что его создали специально для манипуляций с транспортными системами Кольца. У него было и полное знание устройства кабинки, и полный доступ к нему.
Когда Ана и Одиссей только прыгнули, он уже послал управляющему модулю аварийный код, кабинка послушно и доверчиво впустила негодяя в свои исподние контуры, тот взял управление на себя – и следующий энергоцикл прошёл с прерыванием. Оно нарушило связь ведущего модуля и невидимой силовой нити, по которой кабинка летела вперёд.
Передняя часть космического лифта сорвалась с линии на скорости в четыреста единиц, невысокой для космических пространств, но вполне смертельной для хрупких человеческих тел. Нос слегка отклонило вбок, и уже через долю секунды кабинку грубо повело в сторону. У Аны с Одиссеем осталось два-три мгновения.
– Бери газировку и готовься к прыжку! – крикнул детектив. – Но без команды не пшикай!
Фокс повернулся лицом к заднему блоку крепления: он знал, что сейчас там возникнет внушительная дыра. Словно заправский ковбой, человек чуть присел на пружинящих ногах и выхватил из карманов две верных баночки газировки. Ана сделала то же самое и стянула защитное поле так, что их крепко сжало спиной к спине.
Кабинка содрогнулась, задний блок-крепление сорвало и выдрало с корнем, он так и остался на силовой нити, а кабинку, отныне беспризорную, закрутило к чёртовой матери… В сторону большого промышленного блока, который проплывал километрах в четырёх, то есть, примерно в сорока секундах кувыркающегося полёта.
Ошмётки обшивки мелькнули, разлетаясь назад и вокруг места крушения коротким шлейфом; всё вокруг закрутилось с безумной скоростью; воздух устремился из помещения в космос через растерзанную дыру.
Уже врубилась аварийная система: гравитация исчезла, и помещение должны были заполнить пласты тонкой пружинистой пены. Но не заполнили, потому что ремонтник-убийца не забыл отключить меры по выживанию пассажиров. В ту же секунду его настиг неумолимый кармический ответ: камикадзе рвануло и с размаху врезало в стену, он развалился на три части, слабо искрящие в наступившей полутьме – но Ана с Одиссеем этого уже не видели.
Они метнулись в возникшую дыру, высвобождающийся воздух понёс их вперёд, а аварийной пены и экспресс-сетки, которые должны остановить выпадение пассажиров, не было. Поэтому произошло то, на что и рассчитывал Одиссей: поток воздуха вынес их наружу, прямо в величественный пейзаж Кольца – навстречу большому, медлительно разворачивающемуся энергоблоку.
Ремонтник идеально рассчитал аварию так, чтобы сорванную движением кабинку понесло и врезало в доки зарядки и ремонта солнечных яхт. Неповоротливая верфь не успеет сменить курс, столкновение неизбежно, и от пассажиров не останется ничего интересного. Таков был план. Но Ана и Одиссей, готовые к аварии заранее, вырвались из кабинки – и теперь её несло одной траекторией, а их слегка другой. С каждой секундой они расходились всё дальше.
Людей нещадно крутило, и Одиссея замутило, но он был привычен к космосу, так что справился, а Ану ещё до рождения прошили против таких базовых и очевидных вещей, как штопор в невесомости.
Одиссей повернул открывашку газировки вбок, чтобы разблокировать не верхнее отверстие для питья, а именно традиционный рассеиватель у баночки на дне. Он с большим опытом выбрал момент и пшиканул правой газировкой, потому что их вращало налево – после трёх уверенных пшиков они почти выровнялись, теперь поворачиваясь только сверху-вниз. Окружающее пространство ещё кружилось, но гораздо медленнее и только в одну сторону.
Фокс вытянул правую руку в нужном положении и застыл.
– Подними левую руку, как моя, внимательно скопируй, как повернута банка, – скомандовал он. – Сдвинь открывашку вбок, до щелчка. И пшикни газировкой, аккуратно… Ещё раз, чуть сильнее. Молодец.
– Обалдеть! – воскликнула Ана, осторожно озираясь.
Они выровнялись и теперь неслись боком, прямо в неумолимо растущий промышленный блок. Кабинка в облаке обломков кувыркалась своим путём. Всё было страшно, красиво и захватывающе.
– Снимаю стелс-режим и вызываю службу спасе?..
– Ни в коем случае! Мы должны умереть. Надо, чтобы Благонравов счёл нас погибшими.
– Эээ, но мы же врежемся в верфь?
– Нет, – улыбнулся Одиссей.
Вытянув обе руки, он выдал мощный и синхронный пшик, опустошивший обе банки. Детектив выкинул их и выхватил две новых. Летящих сместило в сторону, траектория начала забирать влево и обносить их вокруг гигантского блока.
– Восторг! – воскликнула принцесса. – Так вот зачем жвачка: залепить роботу сенсоры, чтобы он не видел, что мы спаслись, и Благонравов не узнал об этом? Пусть думает, что мы погибли с кабинкой?
– Да.
– А газировка, – она рассмеялась. – Почему у неё пшикалки снизу?
– Чтобы летать в космосе, – улыбнулся Одиссей.
– Но почему?!
– Ты дитя современности. Сейчас в скафандрах, космосьютах и профильных полях есть полноценные системы манёвра, полёта и даже приземления на планеты. Но раньше такое было только у избранных, стоило очень дорого, и в поисках простых решений люди добавляли космические функции обычным вещам. Расчёска-пила, нож-мультитул с лазерным резаком; подушка с семенами: в полёте на ней спишь, а при крушении будет, что посадить. Носки-прыгунцы для слабой гравитации, и многое другое.
– Такие у меня есть! – оправдываясь, воскликнула Ана.
– С тех пор существует вакуумная жвачка, которую используют, чтобы закрывать дырки в скафандрах и малые пробоины на кораблях. Любимая вещь колонистов, у неё десятки назначений, не знаешь, когда пригодится. А лет шестьсот назад у людей ещё не было технологий искусственной гравитации, поэтому на космических кораблях все летали на перчатках и ботинках со встроенными баллонами сжатого воздуха. Но костюм может выйти из строя, сжатый воздух быстро закончится, и так далее. Тогда и придумали добавить в газировку маневровые функции с помощью донного пшика. На случай аварии. Это старинная традиция космических рэйнджеров, ты не представляешь, скольким она спасла жизнь. А ещё у нас были газированные гонки. Я увидел в автомате «Dark Energy Традиционную» и сразу схватил её.
Одиссей сделал новый долгий буст, выравнивая траекторию.
– Чуть пшикни правой рукой вниз, – сказал он.
Ана послушалась, и их прекратило заносить, теперь они практически ровно летели вбок, всё дальше от яхтенной верфи, а вот кабинке до столкновения оставалось уже секунд десять.
– Фантастика, – восхищённо прошептала Ана, любуясь видом, очарованная всей ситуацией и самой возможностью полетать на газировочном ходу. – Постой, а если бы нам попалась современная газировка?! Если бы в автомате не было традиционной?
– Мы бы всё равно справились, – хмыкнул Фокс. – Я летал и на обычной. Просто у неё контроль над выбросом плохой, и тебя всё время заносит. Требует большой сноровки, но вообще можно маневрировать почти на чём угодно, что имеет хоть какой-то выброс. В невесомости оно становится реактивным. Однажды меня вынесло с трассы в астероиды, сорвало с полётной доски, а возвратник повредился. И я избежал смерти только с помощью зажигалки.
Ана задохнулась от восторга. Для неё, выросшей в окружении высоких технологий пятой ступени, в почти стерильном пространстве высокородной защиты и контроля, всё происходящее было как глоток дикого нефильтрованного воздуха. Старинные вещицы и штуки с детства очаровывали принцессу – а самой потрясающей старинной штукой в её жизни был Одиссей.
– Ты каждый день открываешь мне что-то новое и невероятное, – тихо сказала девушка. – Я тебя люблю.
Одиссей нащупал её руку и погладил, они прижались друг к другу спинами, ведь сменить позу вызвало бы новую порцию вращения.
– Смотри. И снимай на нейр, пока ещё видно.
Он сделал пару малых пшиков, развернув девушку лицом к верфи, и Ана увидела, как кабинка врезалась в выступающие крепления солнечных яхт. Там что-то резко сверкнуло и даже полыхнуло: один из энергоблоков оказался повреждён, и краткий выброс энергии превратил останки и без того разбитой кабинки в космический форшмак.
– Ух, неслабо.
– Нам надо поскорее завернуть за верфь, – детектив сделал новый сильный пшик.
Траектория, взятая Одиссеем, изначально несла их в облёт большого промышленного блока, а теперь, благодаря мощным бустам «Dark Energy», людей заворачивало всё круче и всё быстрее.
– Погоди, – спина Аны напряглась, её улучшенные глаза сфокусировались на дальний план. – К месту крушения подлетела маленькая пташка! По-моему, это боевой развед-дрон.
– Снимай, пока ещё видно – повторил Одиссей. – Армейская модель?
– Скорее частник, никаких маркировок. Это Благонравов прислал? Чтобы убедиться, что мы мертвы и добить, если нет?
– Он методичный и продуманный человек с аналитическим умом, – кивнул Фокс. – Всегда работает наверняка. Вряд ли за лабораторией закреплён боевой дрон, и уж тем более вряд ли за самим Благонравовым. Это слишком подозрительно, а наш академик слишком ценный, он наверняка живёт и работает под чутким государственным контролем. А значит, он попросил послать дрон одну из Гендарских мафиозных группировок.
– Вот и связь Благонравова с преступным миром! – воскликнула Ана. –Может, он каким-то боком относится и к похищению Фазиля?
– Пока не знаю.
– Мы в двенадцати километрах от развед-дрона и отдаляемся, – оценила девушка. – Но у него уверенный сканер на порядок дальше. Без стелс-режима он бы нас уже нашёл. С защитой гражданского А-класса… боюсь, может зацепить пронизывающими волнами и обнаружить.
– Поэтому я и взял маневр на облёт верфи, – кивнул Фокс. – В первые секунды прилёта дрон изучит место крушения кабинки. А дальний скан станет делать только если заметит что-нибудь подозрительное.
– Там нет наших останков.
– Как раз есть. Даже с учётом взрыва, мы нажевали достаточно, чтобы молекулярный анализ показал остатки наших с тобой ДНК.
– Ну ты и продуманный, – поразилась Ана, осознав, как точно детектив спланировал происходящее на лету.
– Пока суть да дело, надо заслониться верфью, тогда скан нас точно не найдёт.
Прошло десять томительных секунд, и место столкновения кабинки и верфи наконец перестало быть видно.
– Дрон не летит за нами!
– Или не заметил, и мы чисто ушли. Или Благонравов понял, что мы живы и решил притвориться, что купился, чтобы обхитрить нас нашей хитростью, – пожал плечами Одиссей. – Но и в том, и в другом случае, мы живы.
Он выкинул опустевшие банки и достал пару следующих.
– Вытяни руки вот так. И сделай долгий пшик на полбанки вооон в ту сторону.
– О, Кронос великий, – рассмеялась Ана. – У меня получается! А куда мы летим?
– Видишь сверкающую прерывистую линию сигнальных огней?
Он указал направление.
– Теперь вижу.
– Там проходит трасса грузовозов. Летим к ней.
– Зачем? – удивилась девушка.
– Ваше высочество, вы когда-нибудь путешествовали автостопом по галактике? – невинно спросил Одиссей.
Ана хихикнула и придала им ускорение. Она уверенно осваивалась в не таком уж и сложном мире газировочных гонок. А вокруг величественно дрейфовали орбитальные блоки головоломки под названием Гендар.
– На сколько у нас воздуха и защиты? – осведомился Одиссей.
– Вдвоём хватит на несколько часов.
– Если через час не найдём, к кому прибиться, демаскируемся и вызовем службы спасения. Мы будем уже далеко от места крушения, Благонравов может и не узнать, что мы выжили.
– Но лучше всё-таки запрыгнуть зайцами в какой-нибудь грузовоз?
– Так было бы идеально. Сколько нам лететь до трассы?
– С текущим ускорением – минут семь.
– Оно немного увеличится, я буду поддавать газу.
Их всё время норовило снова начать вращать, просто потому что живые люди дышат и даже в состоянии покоя совершают небольшие движения – а в невесомости это большой грех. Поэтому Фокс регулярно пшикал, стабилизируя вращение и иногда командовал Ане. Благодаря этому, они могли лететь почти ровно… пока хватит газировки.
– Оставь по две баночки на торможение, – предупредил детектив. – А лучше по четыре. Не хватало ещё в разгар манёвра оказаться без топлива.
– Поняла. Ну, у нас пять с половиной минут полёта. Теперь объяснишь, как ты догадался, что Благонравов – негодяй?
– Самое время.
Одиссей набрал воздуха и начал рассказ.
– Мы сразу поняли, что происхождение гендосов связано с большой ложью. И в центре этой лжи стоит именно Благонравов: он первым открыл свойства гендосов, был и остаётся единственным ведущим государственной программы, которая исследует и распространяет симбионтов. Гендомания постепенно охватывает Гендар. Мне нужно было посмотреть на академика и его кабинет, поэтому мы полетели в «Дзен».
– Мы были только в приёмной части, и что там особенного? Неужели кактусы?
– Да, кактусы очень важны. Наверняка ты и сама заметила, что с ними не так. Ты же могла просканировать их нейром и понять, в чём он врёт?
– Там были экземпляры возрастом больше пяти лет, – сказала Ана задумчиво. – Несколько значительно старше. Но это же не обязательно значит, что Благонравов лжёт. Они могли купить взрослые многолетние кактусы, а не вырастить всю коллекцию сами…
– Сейчас там цветут как минимум два вида, которые сложно и дорого перевозить, тем более, с помощью космических путешествий. Большой кактус, рядом с которым висит картина ребёнка, ему лет десять, не меньше. И он нуждается в особом излучении.
– Семнадцать, – поправила Ана, сверившись с нейром. – Это кактус-губка с планеты Джериан-2, один из редких и дорогих.
– Вот-вот, – она почувствовала, что Одиссей кивнул. – Живые растения редко переводят в космосе. Это нецелесообразно, потому что для их выживания нужно выдержать много факторов: влажность, освещение, температура, давление, гравитация и так далее, список длинный. В разы проще перевезти семена или генетический материал, а потом клонировать или посадить. Особенно это проще, когда ты космобиолог, ксенолог и у тебя собственная частная лаборатория. Но тогда в коллекции не было бы экземпляров старше пяти лет. А они есть. Легенда Благонравова не сходится с фактами.
– Может и так, – с сомнением кивнула Ана. – Но наличие в коллекции кактусов постарше – всё же не прямое нарушение его слов, а косвенное.
– Это правдоподобная ложь, которую сложно опровергнуть, – согласился Одиссей. – Благонравов умный и тщательный, он не делает очевидных ошибок. Но представь себя на месте директора лаборатории. Ты только что получил госзаказ всей карьеры, у тебя горы действительно важных дел, забот и проблем. Ты открыл и продвигаешь нечто радикально-новое, симбиоз для всей расы, тебе нужно добиться выдающихся результатов, преодолеть сопротивление общества. На этом фоне, разве ты станешь заниматься созданием и поддержанием сложной коллекции кактусов с разных планет, которая требует ухода, затрат и любви – только потому, что гендосы на них немного похожи? Ради чего?
– Хм. И правда странно.
– Очень странно. Посмотри на эту ситуацию не назад, из сегодняшнего дня, а вперёд, из дня старта программы. Кто бы стал такое делать? Зачем?
– Действительно, – кивнула Ана, подумав. – Коллекция совершенно не к месту, глупо тратить на неё ресурсы и силы, время. Предположим, вы решили собрать кактусы в честь гендосов, даже это спорная идея, но пусть так. Только к чему заморачиваться с редкими многолетними видами? Они ничего не дадут лаборатории и программе, а усилий и денег потребуют немало!
– Именно. Перед нами правдоподобная ложь, которую сложно опровергнуть, – повторил Фокс.
– А как на самом деле?
– Наоборот. Растения и симбионты похожи друг на друга не потому, что кактусы собирались в честь гендосов, а потому, что гендосы созданы в честь кактусов.
– То есть… коллекция была раньше?
– Благонравов собирал кактусы всю сознательную жизнь. Наверное, они нравятся ему с детства. И когда академик создавал гендосов в лаборатории, он из тщеславия сделал их «своими».
Картина мгновенно стала органичной и живой. Фокс произвёл простую рокировку причин и следствий, но она превратила странную ситуацию во вполне понятную.
– А врать про коллекцию ему пришлось, потому что это доказательство! – воскликнула Ана. – Что гендосов не нашли на какой-то планете, а он искусственно создал их сам!
Принцесса восхищённо покачала головой. Контур этой истории начал вырисовываться из обманчивой темноты.
– Именно так. Но не менее важная деталь, что любовь к кактусам разделяла с Благонравовым его маленькая дочь.
– Дочь?
– Один-единственный детский рисунок во всём кабинете, без подписи. Когда много детей присылает работы на конкурс, к ним ставят подписи. И на стенах висело бы приличное количество лучших и самых талантливых детских картин, прошедших отбор. А Благонравов хранит лишь один рисунок: простенький, бесталанный, но искренний. С колючкой на месте солнца, потому что они с папой очень любили кактусы. Листочек уже поблёк, потому что висит в кабинете несколько лет. И его не снимают.
– Значит, девочка нарисовала папу с мамой, – сказала принцесса, осматривая картину в записи своего зрительного лога. – Судя по рисовке, ребёнок лет четырёх.
– И папа такой представительный, слишком похож на Благонравова, чтобы я его не узнал.
– Надо же, – теперь Ана видела, что фигура отца и правда напоминает внушительного академика ксенологических и биохимических наук.
Как она могла не заметить всех этих вполне очевидных деталей и не придать им значения?!
– Нужно выяснить про жену и дочку, – мрачновато сказал Фокс. – Не думаю, что у них замечательная, дружная семья, скорее всего, история будет печальная. А если сейчас сделать запрос в гендарские инфобазы, это нарушит наш стелс-режим?
– Нарушит, но запрос и не нужен, – Ана умудрилась одновременно согласиться и возразить. – У меня есть официальная биография Благонравова, я её уже сохранила, просто не успела изучить.
– Хорошо. И что там?
– Ох. Маленькая Вика в четыре года умерла от болезни, это было семь лет назад. А её мать Марианна три года назад совершила самоубийство.
– Причины? – почти без паузы спросил Фокс. Трагичные известия из жизни академика не стали для него удивлением.
– Марианна винила себя в смерти дочери… потому что действительно была виновата. Болезнь Вики поддавалась лечению, и девочка умерла только потому, что её мать пропустила симптомы и вовремя не приняла мер. Она вела активную общественную деятельность… и была занята. А Виктор Благонравов находился в длительной экспедиции. Он заметил симптомы сразу, когда вернулся домой, тут же отвёз дочку в больницу, но было уже поздно. Через день она умерла.
Молчание.
– Что было с супругами дальше?
– Они не разошлись. Решили начать всё с начала и завести нового ребёнка, – сверившись с данными, ответила Ана. – Но не успели. Марианна вела активную благотворительную деятельность, чтобы отвлечься. Но сорвалась в депрессию и приняла препараты, предназначенные для… ухода за домашними растениями.
– Для его драгоценных кактусов, – кивнул Одиссей.
– Благонравов был под следствием, но улик не нашлось. Его оправдали примерно за год до возвращения той самой экспедиции с выжженной планеты и до открытия гендосов.
Одиссей пытался сопоставить факты.
– Здесь тоже что-то не так, – сумрачно сказал он. – Марианна пыталась отвлечься и забыть, и у неё получалось, но потом внезапный срыв и смерть от смертельных веществ, при биохимике-муже. И снова в официальную версию можно поверить… потому что это опять правдоподобная ложь.
– Ты исходишь из того, что Благонравов убийца, – тихо сказала Ана. – А почему ты вообще так решил?
Одиссею было сложно однозначно ответить на этот вопрос. Академик сразу насторожил его: тем, что стоял в самом в центре большой лжи про гендосов. После осмотра кабинета и скомканной беседы у Одиссея резко окрепла внутренняя уверенность в том, что Благонравов – опасный социопат.
Пятисотлетний странник мог бы сказать Ане, что уже много раз сталкивался с людьми такого типа: теми, кто добивается своего любой ценой, не считаясь с вредом для других. Предприимчивые и харизматичные, они сумели стать хозяевами собственной судьбы – и привыкли к этой власти, дорожат ей. Благонравов с детства считает себя особенным: главным героем истории под названием жизнь. Все прочие для него лишь статисты.
Мелкие, неуловимые черты добавлялись штрихами к портрету: Одиссей вспомнил, как директор перекинул ногу на ногу, абсолютно уверенный в себе. Он встретил новых людей, о которых ничего не знал, но совсем не волновался по этому поводу. Ведь он главный герой и может задурить любого. А кого не обманет, на того быстро найдёт управу.
– Благонравова окружает ложь. Липкая сеть лжи практически по каждому поводу. Он считает себя умнее и думает, что способен изворачиваться бесконечно. С каждым враньём по отдельности это было бы просто ощущение. Но когда мы поймали его на трёх обманах подряд: происхождение гендосов, истоки коллекции кактусов и рисунок его собственной дочери на стене… Честный человек в здравом положении не станет врать так много.
Ана могла бы возразить, что это слишком аморфное предположение со стороны босса, и у него до сих пор нет ни одной чёткой улики. Но ведь в результате интуитивная оценка Одиссея оказалась верной. Ремонтный робот действительно пытался их убить, а к месту крушения прилетел боевой развед-дрон. Ана вспомнила, как после слов Фокса о рисунке лицо Благонравова на секунду застыло, парализованное мимическим контроллером.
– Ты ударил его под дых, напомнив о дочери, и спровоцировал на поспешные действия.
– В нашем коротком и странном разговоре я подвёл его к мысли, что мы поняли ложь о кактусах и гендосах, – кивнул Фокс. – С каждым новым вопросом он осознавал это, а финальная фраза и наше поспешное бегство вынудили его действовать поспешно. Мне нужно было увидеть, как он среагирует на угрозу раскрытия тайны.
– И он среагировал по полной, – зачарованно покачала головой принцесса. – Теракт с убийством и дрон для проверки и зачистки.
– То, как стремительно и уверенно Благонравов попытался нас убить, чтобы решить проблему, показывает, что он убивал уже не раз.
– Итого, – Ана зябко встряхнулась от неприятных мыслей и образов. – Ты увидел детский рисунок, понял, что это его дочь, понял, что кактусы были раньше гендосов. Что ещё?
– Если Благонравов сконструировал гендосов в лаборатории специально для человеческой расы, то у него должна быть какая-то цель.
– Почему не банальные признание, слава, деньги?
– Потому что тогда нет причин скрывать. Легенда о пришествии симбионтов с другой планеты – не такая уж и простая подтасовка. Зачем она? Затем, что в правде скрыто что-то плохое.
– Ты уже догадываешься, что?
– Нет. Но у нас в наличии умный лжец с пережитой семейной драмой. И паразиты, которых он продвигает всем людям системы Гендар, скрывая их истинное происхождение.
– Не могут же гендосы быть вредны! Невозможно врать целой системе пять лет, чтобы никто не понял, что продление жизни и излечение болезней – ложь?
– Невозможно, – согласился Одиссей. – Скорее всего, гендосы и правда помогают носителям и продлевают жизнь. Хоть и не так эффективно, как в рекламе. Вспомни всё, что сказал Кассий.
– Хозяину каждого гендоса ставят спец.прошивку и дают особый уход, – кивнула принцесса. – Вот всё вместе и помогает. Да и не так уж здоров был наш экспедитор. В любом случае, гендос-эффект не какое-то инопланетное чудо, а сочетание благоприятных факторов.
– А власти представили их как прорыв, создали манящую картинку, – кивнул Фокс. – Становись гражданином Гендара и получишь шанс прожить на полвека дольше.
– И гораздо лучше!
– На этой волне популярность гендосов стремительно растёт. Приток населения, внимания и инвестиций, повышение статуса системы поможет Гендару завершить столетний переход: от проблемной промышленной системы через теневую преступную к цивилизованной и элитной.
– Так в чём же подвох гендосов?
– Вспомни, что были смерти, которые власти замолчали.
– Были.
– Значит, у симбиоза есть цена. Что, если Благонравов может как-то влиять на гендосов, и через них влиять на носителей?
– Это уже напоминает истории о супер-злодеях. Ты поэтому спрашивал у Кассия про общественное мнение? И Гамме дал тот же запрос. Что всё это значит?
– Пока не уверен, – упрямо ответил Одиссей. – Нужно провести пару экспериментов.
Ана хотела было возмутиться и потребовать озвучить даже самые смелые и сумасбродные версии, потому что ей ужасно интересно – но в это мгновение пришёл срочный вызов. Он проник через стелс-режим, потому что шёл с другого защитного поля, входящего в одну сеть.
– Трайбер!
Ана приняла вызов на нейр и создала визиограмму для Одиссея: перед ним появился маленький ящерн, словно брутальная чиби-игрушка.
– Нашёл похитителей.
В руке воина мерцал обнажённый фазовый клинок, а на броне темнели подпалины от свежих выстрелов и щедрые брызги крови.
– Банда «Гурманы». Убежище на Хорис, третьей луне Гендара. Лечу туда. Буду через сегмент.
– Те, у кого ты взял информацию, уже не смогут их предупредить? – сдержанно спросил Фокс.
– В ближайшее время не смогут, – пророкотал ящерн и отключился.
– Не убил, и ладно, – оценила Ана. – Требовать от него заботы о людях из преступных кругов мы не можем.
– В данном случае я и не очень хочу, – усмехнулся детектив. – Сначала у нас похитили Фазиля, а теперь пытались убить. Гендар напрашивается на ответ.
– Подлетаем к трассе.
– Начинаю торможение. А ты пеленгуй проходящие корабли.
Прошло десять секунд, переполненных энергичным «Пшшш» и «Пшшшшшшш». Скорость их самодеятельного полёта нехотя начала снижаться.
– В пределах ста километров четыре грузовоза.
– Нам подойдёт любой. Но в идеале тот, что следует ко второй луне.
– Смотрю маршрутные тэги… Один идёт к Хорису! Грузовоз «Капитолий», водитель и владелец частный предприниматель Зоя Пересмешина… Хм, а мы точно на него хотим?
– Что не так?
– Это мусоровоз, – в голосе Аны смешались сомнение и смех.
– Это судьба, – торжественно произнёс Одиссей. – К тому же, у нас кончается газировка. Снимай стелс и выходи на связь с хозяйкой. Попросим нас подобрать за вознаграждение, чтобы она сразу поняла, что мы путешествуем инкогнито и огласка нам не нужна.
– А вдруг всё равно решит вызвать службу спасения?
– В теневой офшорной системе и мозги у большинства работают в теневом и офшорном режиме, – философски заметил Фокс. – Главное начать с вознаграждения.
– Ладно, – кивнула Ана. – Грузовоз «Капитолий», вызываю! Грузовоз «Капитолий»…
– Рогатый гендос, эт кого принесло посреди обеда?
На вызов ответила удивлённая жизнью женщина лет пятидесяти пяти. Крепкая, как положено дальнобойщикам, с искусственными глазами, имплантами на руках и элементами экзоскелета по всему телу, она выглядела не как эффективный киборг, а как помятый, но весёлый выпивоха. Скудные блеклые волосы были завязаны в две весёлых косички и торчали по бокам, будто облезлые собачьи хвосты. Голос у неё был пропитой и оттого бесшабашный, мол, всё, уже пьянствую, чего теперь-то переживать.
– Бедствие терпите? – с пониманием сказала женщина, демонстрируя цепкий и практичный ум. – А, гляжу, только что прогремел инцидент у яхтовой верфи. Что, грабанули пару яхт-миллионников и теперь сбегаете? Значит, не с пустыми карманами?
Она явно приценивалась.
– Хм, – Фокс с уважением качнул головой, не слишком обрадованный тем, как легко и сходу нетрезвая дальнобойщица сопоставила факты.
– Не боись, красавчик, мой инфолог – могила, – уверила она. – У Зойки-Пересмешницы рот на замке. Спокойно подлетайте, я вас загружу как случайный мусор и вывалю посреди свалки на Хорисе. Или спишу как отходы в конце маршрута в Перевал-порту. Никто ничего не прочухает. Только заплатите нормально.
– Эээ, – протянула Ана, не зная, что отвечать.
– Если удачно ограбили, где же наш транспорт? – хмыкнул Одиссей. – Увы, промашка, и добычи у нас нет. Но спрятаться надо, это ты верно подметила. Есть двести энзов.
– Пфф, пятьсот, и за каждого. Смотрю, вас двое?
– Двое.
– Значит, тысяча.
– Дорого берёшь.
– Смотря за что, – хмыкнула Зойка. – За мусорное такси, эт оплазметь как дорого. А за спасение из хладных лап космоса очень даже ничего. Деваться-то вам некуда: не возьму на борт, так буду вынуждена сообщить куда следует. Уж не серчайте, космоплаватели, таков закон!
Голос у пересмешницы был гортанно-весёлым, загрубевшим от высоких градусов. Она широко улыбнулась – во все пятьдесят четыре старых, потёртых зубных импланта.
– Это верно, деваться нам некуда, – согласился Одиссей.
Если честно, для такой колоритной и немного пьяной стяжательницы детективу было совершенно не жалко тысячи энзов. Он кивнул Ане, и та сделала перевод. За эту сумму можно купить себе неплохой скафандр или полётную доску младшей профессиональной категории, без наворотов. А можно уйти в запой аж на пару месяцев, так что Зоя была довольна.
– Добро пожаловать на борт, граждане зайцы! – радушно пригласила хозяйка. – «Капитолий» у меня баржа серьёзная, раньше был элитный грузовоз местной корпорации, но эт давно, они с тех пор разорились. Нынче мой «Капитолий» если это и столица, то среди помоек. А всё равно его люблю, сил нет! Щас я вас поймаю, не уходите.
В её рубке пискнул сигнал сканера.
– Капитан Зоя Пересмешина, лог-112, незначительный космический мусор по траектории следования, скорость двести шестьдесят единиц. Выполняю маневр в пределах буферной зоны у трассы. Подбор мусора. Тээкс…
Невидимый магнитный хват резко дёрнул Ану с Одиссеем в направлении корабля. Несколько секунд неприятного головокружения, и они наконец разглядели гордый профиль «Капитолия».
– Ха, – пробормотал детектив, глядя на центральный купол. – И правда похож.
Когда-то это был белоснежный грузовой корабль в память о литературной классике Земли ХХIвека. Со дней его славы минули десятки лет нещадной эксплуатации, и теперь перед Аной с Одиссеем плыла потрёпанная баржа с большим и слегка помятым куполом, примерно-бурого цвета и десятком заплаток на видавших виды боках. Примерно вдвое меньше «Мусорога» и вовсе не такая бронированная, в общем, грузовоз как грузовоз.
Они пролетели поперёк вытертой надписи «Капитолий» и прямо в центре буквы «О» открылся малый мусорный шлюз.
– Вэлком, господа зайцы!
– Первый раз в жизни меня буксируют на мусорку, – довольно прошептала наследница олимпиаров.
Выкуп по Гендарски 4
«Капитолий» благоухал, как и положено мусорной столице: очень плохо. Старый запах алкоголя и нестиранных вещей распахнул объятия, встречая гостей. Следом подкрался неистребимый привкус химасла – той прогорклой эссенции, которой усталые хозяева натирают импланты низкого качества, чтобы они постоянно не отторгались. И это были самые вежливые представители сногсшибательной толпы запахов, которая хлынула навстречу гостям! Главные, бьющие под дых знакомства, ждали впереди.
Через пять шагов вонь стала настолько фундаментальна, что отравляла воображение. Её питали гигатонны фантомного мусора, прошедшего через баржу за десятки лет – и горы реального, которые гнили в утилизационных залах. Переборки «Капитолия», покоробленные слоями налёта, уже не могли препятствовать проникновению отборной коллекции запахов повсюду и везде. В итоге миазмы сбивались в случайные группы и влекли друг друга по барже в безумном вальсе сквозняков.
Ана охнула, прикрыла нос ладонью и включила фильтры прежде, чем позеленеть. Одиссей рассмеялся от смрада ностальгических воспоминаний – повеяло детством… Он поднял воротник свитера-трансформера и сделал себе полумаску; дышать стало гораздо легче.
– Товарищи вип-гости, расчистила вам пятачок, – доложила Зойка, в глазах которой туристы были не только ходячим прибытком, но и редкой оказией для социализации. – Залазьте наверх, Пушок вас проведёт.
Хозяйка вещала с тридцатиметровой высоты, из просторной рубки под куполом «Капитолия», куда вела гнутая вертикальная лестница. А лифта, левиплатформы и даже скрипучего древнего эскалатора вокруг не наблюдалось, значит, гостям полагалось карабкаться вручную. Как странно. Современные люди к такому не привыкли, а Одиссей давно отвык. Но для системы Гендар, орбитателикоторой не так давно жили в капсульных блоках и с детства не вылезали из скафандров – это было в самый раз.
Детектив задел плечом башенку устаревших плат, та зашаталась и едва не рухнула, когда из полумрака возник Пушок и удержал хламину от падения.
Это был старый капсульный уборщик: летающая овальная штуковина на воздушной подушке в полметра шириной. «Пушистость» ему придавало множество свисавших из-под днища сочленений (хваты, щётки, свёрла и скребки) для самой разной работы, и ёжик торчащих сверху сенсорных антенн. Бряцая висюльками, будто ожившая люстра, Пушок проплыл через нагромождения старья, показав пешеходный путь к лестнице.
– Пииик! – громко пропищал он, отметив и без того очевидное место подъёма.
И отправился дальше по своим делам, уверенно лавируя в лабиринте может-когда-нибудь-пригодящегося хлама, которым Зойка заполонила купольный зал. Тут были и поломанные генераторы, и детали выкинутых на свалку космических кораблей, и лом средней ценности, и разбитые экспонаты, не поддающиеся идентификации на глазок. Детектив с затаённой грустью оглядел это кладбище оплавленных надежд, собрание, как бы точнее выразить… пропащих, но не абсолютно бесполезных вещей.
– Высоко! – принцесса задрала голову.
Для неё происходящее было забавной экскурсией в экстрим-музей. Фокс колебался: не мешать Ане балдеть от калейдоскопа впечатлений – или мягко вернуть её ногами на землю, то есть, на палубу. С каждым шагом они глубже увязали в серьёзном деле со ставками выше, чем казалось изначально. А после их близости она стала такой счастливой, что мужская натура Фокса слепо стремилась защищать и радовать Ану. Но если в результате она окажется не готова к внезапной череде убийственных событий? Одиссей вздохнул. Ладно, решил он, у нас осталось немного времени перед рывком. Пусть радуется, пока может.
– Я первая!
Ухватив проржавевшие перекладины, принцесса ловко полезла вверх – и Фокс внезапно понял, что Ана думает примерно то же самое, только с другой стороны. Она карабкается по старой кривой лестнице, чтобы испытать её на прочность, и в случае крушения – спрыгнуть без ущерба даже с большой высоты. Чтобы устаревший человек неловко не сверзился и чего-нибудь себе не сломал.
Он улыбнулся, немного подождал и двинулся следом. Под стройной девушкой лестница почти не скрипела, а вот рывки пыхтящего детектива вызвали у уставшего от такой жизни металла протяжный стон.
– Добрались, – оценила Пересмешница, как будто сомневалась, что они смогут. Капитанша сидела в подвижном кресле пилота, опутанная контактными разъёмами и подключённая к кораблю. – Стоп, так вы не местные? Вот уж не ожидала. Вы прилетели в Гендар пограбить? Эт что-то новое, всегда было наоборот.
Зойка хохотнула.
– Ладно, нам уплочено, чтоб мы не задавали лишних вопросов. Так что милости прошу к нашему шалашу!
А шалаш был весьма интересный.
Бронированные стеклопластовые плиты сходились к вершине купола, под которым висела ОПЕРНАЯ ЛЮСТРА. От былой славы остался лишь каркас, без роскоши хрустальных висюлек. Но вместо них мусорная княжна годами подбирала и вешала стекляшки, кусочки прозрачного цветного оргпластика, мелкие обломки блестящего металла, выкинутые на свалку керамические фигурки и статуэтки – и тому подобное. Судя по Зойкиному возрасту, она управляла «Капитолием» лет тридцать, и за эти годы здоровенная пятиярусная люстра была заполнена всего на треть. Но даже так производила оглушительный вау-вайб.
В одном углу рубки были натянуты титановые нити для штопки корабельных обшивок, и там на магнитных защёлках, способных удержать бронепластины под давлением в сто атмосфер, висела сохнущая одежда и потёртые пледы. Между ними топорщилась пара плюшевых игрушек, подвешенных за ухо и за щупальце. Фокс скользнул взглядом по коллекции мембранного термобелья, выцветшего от тысячи стирок: часть боди были с дырками для кабелей, в других эти дырки заклеили вакуумным скотчем. Как интересно, подумал сыщик и деликатно отвёл взгляд от фильтро-компрессорных бельевых систем, также известных как подгузники для пилотов.
Другой угол рубки занимал монументальный силовой гамак с медицинским контуром – не чета игрушке Фокса, а серьёзная штуковина, хоть и старой модели.
Слева на всё той же титановой нити висели банки и бутылки: можно стучать любой из десятка металлических деталей, и склянки будут издавать мелодичные звуки. Рядом громоздились кучи старой обуви разных рас: словно высыпали целый магазинчик и пытались рассортировать по формам и цветам, разложить в миниатюрный спектральный город. Рядом с обувными кварталами располагались улочки упаковок от давным-давно съеденной еды; а на вершинах каждого из обувных и упаковочных «зданий» темнела тяжёлая промышленная гайка, для устойчивости.
Странной была и «центральная площадь»: там прикорнули штук пять кособоких фигурок, умело собранных из мелкого хлама. Одиссей уставился на ёжика, утыканного снопом фильтрующих ворсинок от устаревших топливных систем. Судя по тому, что он был привит проволокой к голове человекоподобной фигурки, это был не ёжик, а гендос; другие фигуры тоже напоминали гуманоидов.
Всё это выглядело, как инсталляция музея шизанутых культур. Да, в галактике был и такой музей – однажды Фокс расследовал там дело о пропаже очень нетривиальных экспонатов.
С другого бока рубки, в сравнительно чистой области красовался облезлый корпоративный диван. Витков десять назад его выкинули из какой-нибудь приёмной, а мусорная княжна залатала кусками попавших под руку материалов. Получился пэчворк в стиле «гранж», туда Ана с Одиссеем и приземлились.
– Чем будете травиться? – спросила Пересмешница с гостеприимным оскалом. – Могу предложить крепкое, игривое, терпкое, сладкое, капельку в эйфорию или стаканчик на расслабон. Коллекционное, марочное, экзотику или чисто-просто нажраться. А мож вам функционала? Подумать, поспать, взбодриться, подлечить печень. Не стесняйтесь, господа хорошие, вы заплатили за вип-проезд, так что бизнес-ланч и аперитивчик прилагаются! У Зойки есть всё.
Она почти не преувеличивала, ибо единственным современным и самым ухоженным предметом на этом горе-корабле был большой пищевой синтезатор – встроенный прямо в панель управления, чтобы всегда оставаться под рукой. Вот так гурманство. Наверняка у Пересмешницы оплачена десятилетняя подписка на гигантскую базу галактической рецептуры GedonistMaxPro, и она может синтезировать большинство известных блюд. Немного не по статусу побирающейся мусоровозке. В вакуумных блоках дорогущего агрегата хранилось достаточно разнообразного сырья для производства еды и, особенно, питья.
Но главный шарм рубке «Капитолия» придавал большой арматурный стеллаж, где в ложах из мягкого пеноформа возлежали… пустые бутылки, кувшины, футляры, капсулы, бокалы и прочие сосуды из-под известного марочного спиртного разных планет. Фокс непонимающе моргнул, прежде чем осознал концепцию – а осознав, восхищённо ахнул.
Бутылки от когда-то выпитых дорогих напитков угодили на свалку, попали в мусорный груз «Капитолия», здесь их нашли, отмыли – и с гордостью добавили на полки. Не просто для антуража. А чтобы делать в синтезаторе соответствующие напитки, наливать в оригинальную посуду – и потреблять с чувством состоятельного достоинства! Может, синтезированный коньяк и хуже настоящего, но в такой посуде… Бомжур, господа.
– Моя коллекция, – с гордостью сказала Зойка, сделав королевский жест рукой. – Из настоящей тары даже гипер-ром слаще.
– Это лучшая коллекция, которую я видел за годы, – удивлённо признал Одиссей. Ведь на стеллаже чего только не было!
Пузатые зелёные бутыли «Наполеона» с металлической оковкой.
Мохнатые калебасы из отвердевших плодов хохо для натурально бродящего сока «Шизари».
Гранёные гидропластиковые капсулы из-под кислородного коктейля «КосмоКраш».
Гроздья-шарики известной марки «Турбулент», для удобных шотов в невесомости.
Термические тубусы высокооктанового «Топлива богов». Топовый алко-стимулятор поставит на ноги даже отпахавшего поле быка.
Скромный кувшин саке «Кибер-Гейша» и непритязательная бутылка «Столичной» водки, которая не изменилась за последние полторы тысячи лет.
Двойная бутыль для знаменитого «Коктейля Шрёдингера»: когда пьёшь, несовместимые половинки смешиваются в горлышке, рождая невообразимые бурления вкуса.
Резная костяная чаша из черепа хищнозавра для смертельно-опасного «Mortini», каждый глоток которого может стать последним. Memento Mortini, искусно вырезано на лбу когда-то живого существа. И хотя это не оригинал, а заводская штамповка, напечатанная на принтере – всё равно произведение искусства, а не чаша.
Коллекцию венчала витая бутылка в самом центре, с чужеродным дизайном и мрачная, как провал в ночи: бесценное чёрное шампанское «Neutrino Black». Типичный пример, как нечто невообразимо дорогое может перепасть и беднякам – в виде пустой скорлупы.
– Мне иллирийскую амброзию, – осмотрев экспонаты, попросила Ана.
Шипучий энергетик с молекулярной пеной создали её предки, пытаясь возродить эллинскую культуру погибшей Земли. Только на родине этого напитка никогда не было, его придумали, чтобы подчеркнуть миф. Но иногда обман лучше правды. Пить амброзию полагалось из рога, окованного в бронзу, а если рога нет, можно из пеностакана. К счастью, на стеллаже красовался иллирийский бокал-рог.
– Это мы одобряем, – обрадовалась Зойка, будто встретила сестру во питье. – Лёгкая шняга, но бодрит посильнее первой стопки абсента. А тебе, мохнатый?
– Мне нужно утилизировать остатки топлива, – серьёзно сказал Одиссей и вытащил из свитера последние баночки «DarkStar».
– Гости со своей выпивкой? Чудно. Тогда амброзия с фруктовыми спарксами для леди и плавленный хлеб для косматого. А я махну пивка с духариками.
Из боков капитанского кресла вылезли складные механические руки, они стремительно и чарующе-синхронно делали сразу несколько дел: взяли посуду, пшикнули дезинфектором и аккуратнейшим образом просушили из плазменной горелки; подтянули крепления на нужных ёмкостях с сырьём и отодвинули вниз ненужные. Зойка владела механоруками так же естественно и легко, как живыми. Она запустила синтез в пяти ячейках из десяти, не прошло и минуты, как все трое взялись за «кружки».
– Ну, господа залётные, за встречу, – капитанша приподняла бокал с пивом в механоруке, а мизинчик оттопырила на своей настоящей. – За усиление дружественных, мать их, контактов с гражданами других систем!
– За! – дружно кивнули две встрёпанных туристических головы.
И кстати, традиционная космическая газировка зловещей корпорации DarkStar оказалась идеально-хороша.
Хозяйка поглядывала на гостей, а те обводили взглядами рубку, чтобы не глазеть на неё. В воздухе витала невысказанная неловкость, потому что Зойка оказалась парсом. Так называли существ, потерявших автономность, ставших малой частью чего-то большего – в данном случае, живой деталью корабля. Жить без своего «Капитолия» Пересмешница уже не могла.
Внешне она была не то, что уродлива: элементы экзоскелета, пять разъёмов с неаккуратно сидящими крепежами, на которых скопилась труха от высохших порций смазки. Несколько вздувшихся подкожных жил, пульсирующих по всему телу – трубки жизнеобеспечения и энергообеспечения. И чипы для усиления связи, такие плоские бляшки-антенны на лбу и кистях рук. Несимпатично, но и не киборг, совсем утративший человеческий облик.
Вот только Ана и Фокс хорошо помнили недавнюю визио-связь, и там никаких имплантов не было. Зойка включила цифровой аватар, чтобы скрыть реальные черты – значит, импланты были ей неприятны. Неудивительно.
Стать парсом – незавидная участь представителей слаборазвитых миров. Тех, кто был вынужден пойти на серьёзные модификации, часто невозвратные, чтобы выполнять технологические задачи. Лет тридцать назад Зойку имплантировали в «Капитолий», а не наоборот. Чтобы она могла в одиночку обслуживать все системы и управлять старым, технологически несовершенным кораблём. Потому что так дешевле.
Ещё недавно Гендар прозябал, и мусорный бизнес в голодной и скупой системе приносил, по космическим меркам, немного. Стать парсом-одиночкой было не просто экономически выгоднее, чем нанять команду – это оказалась единственно возможная бизнес-модель. Однажды Зойке пришлось выбирать: остаться неконкурентной или дать себя раскромсать и пришить к «Капитолию». Наверное, она сделала правильный выбор.
С тех пор капитанша вела непростую и неприятную жизнь: имплантам низкого качества нужен постоянный уход. После всех операций по совместимости и синхронизации, Зойка стала системо-центрированной: половина её мозга была отдана «Капитолию», половина сознания устремлена в глуховорот безжизненных технических процессов. Словно пёс на цепи, она не могла покинуть корабль – формально могла, но это требовало отдельных усилий и затрат. Глухи были и перспективы: с годами они не улучшались. Зойка старела вместе с баржей, в недалёком будущем обеих ждали свалка и утиль.
Говорят, это проклятие – жить в эпоху перемен. И Гендар проклял Зойку, её захлестнула и утопила взбудораженная волна прогресса. Ведь в стремительно развивающейся системе, где на смену примитивным технологиям спешат новые, вытесняя одна другую – переделать стареющего парса под новое судно было почти нереально. Сложно найти ещё один подходящий корабль устаревшей конструкции. И даже если найдётся, подходящих парсов будет несколько, а корабль один. Поэтому билет на «Капитолий» у Зойки оказался в один конец.
Раньше быть парсом считалось почётным, они шли на жертву ради светлого будущего и несли импланты гордо, как награды. Предполагалось, что после отработанной в хлам героической молодости, накоплений и социальных выплат хватит на обратную деимплантацию и достойную старость. Но с приходом более развитых технологий парсы стали не нужны. Однажды они проснулись и осознали себя когортой фриков и изгоев, о которых стараются забыть. Тем временем граждане планеты жили в разы богаче и современнее, чем орбиталы Кольца. Гендар богател общими трудами, но траектория Зойки вела на свалку истории, без права вырулить хотя бы к пенсии.
Эти мысли пролетели в голове Одиссея, не задерживаясь, он был сосредоточен на другом. Искоса смотрел на одну из ячеек синтезатора, там стояла кружка с мембраной – чтобы неумелый пьющий не пролил содержимое на себя. Взгляд Фокса вернулся к панели управления, которую по всем инструкциям нужно очистить от посторонних предметов. Там, теряясь посреди тумблеров и огоньков, лежали универсальный инъектор и несколько картриджей, незаметные и всегда под рукой. Детектив отвёл глаза.
– Да не стесняйтесь, – хмыкнула капитанша, упрямо мотнув косичками. – Можно и поглазеть, мы привыкшие. Смогла бы я в бизнес, стала бы обратно Зойкой. А так Зоище. Ну хоть живу спокойно, не в тесноте, и никто меня не достаёт. Летаю в гробу, но гроб-то просторный и обжитой. Прозябать надо весело!
Она щедро глотнула из кружки и сморщилась от горечи пива. Одиссей понимающе кивнул. Годы жесткой экономии и кропотливой торговли найденным в мусоре не приблизили Пересмешницу к мечте: вернуться к тому, с чего она начала, к нормальному человеческому телу.
– Лет пять назад ты поняла, что накопить не получится?
– Лет восемь назад, – помедлив, поправила Зойка.
– И решила хоть напоследок пожить в удовольствие? – спросил Фокс так спокойно и прямо, что волосы Аны лимонно пожелтели.
– А как ещё? – Пересмешница опустила взгляд, ей не хватило твёрдости посмотреть детективу в глаза. – Я копила на новое синтотело, да хоть на деимплантацию. Думала, покопаюсь лет тридцать в мусоре и сяду на планетку, пря-а-амо в райский сад.
Она усмехнулась и сделала ещё один щедрый глоток, похлопала по жёсткой титановой раме своего кресла-трона.
– Но моей ласточке требуется слишком много ремонта. Когда стало ясно, что накопить не светит, я решила: доживать – так с музыкой! Пошла во все тяжкие, вот, прикупила менто-сетку и мощный синтезатор. Не по статусу, ой, не по статусу.
Зойка нервно потёрла переносицу и весело засмеялась.
– Зато теперь обжираюсь, как королева. И живу в ментосфере, в шикарных мирах. Не далее, как вчера, пока дрыхла, бегала с друганами в рейд.
Парс проводит жизнь на одном месте, тело требует микромассажа и деатрофирующих процедур, поэтому большой силовой гамак Пересмешницы был медицинской установкой. В его сплетениях темнели и ментальные узлы, они превращали силовую кровать в устройство полного погружения в менту, ментально-виртуальную реальность. Не отключаясь от мусоровоза, Зойка прямо на кресле переезжала в гамак и спала в иных мирах.
Неплохая, на самом деле, антитеза хреновой жизни.
– За то, чтобы наши возможности не слишком отставали от наших желаний, – пробурчала капитанша. – А то получается чёрте что.
Ана не знала, что сказать. Она сидела с почти не тронутым рогом, где выдыхался пенный нектар, и серые волосы свесились на опущенное лицо.
– Может, настоящая жизнь там, а не здесь, – кивнул детектив.
– А согласна! – расхохоталась Зойка с наигранным гортанным задором. – Там я героиня, спасительница миров. Уж точно не мусоровозка.
Она аппетитно хрустела духариками и отпускала мусорные шутки, чтобы растормошить Ану. А Фокс искал то, что не на виду, но сложно спрятать, даже в таком пёстром месте. Наконец детектив разглядел в густой темноте под гамаком что-то вроде маленького шалаша. Составленный из десятков ковриков и одеял, он напоминал то ли будку питомца, то ли самодельную хижину, детище весёлой игры. Но судя по металлическим скобам, таким же, как на стеллаже с бутылками, шалашик был сделан надолго и всерьёз.
– Эт конура для Пушка, – проследив взгляд гостя, сказала внимательная Зойка. – Должна же старая робо-скотинка иметь свой угол?
Но улики по всей рубке говорили о другом.
В обычной ситуации Одиссей оставил бы это за скобками, мирно кивнул хозяйке и предложил бы тост. Но они оказались вне обычной ситуации, им нужно спасти Фазиля… и остальных.
– Ужасно вкусно! – громко сказал детектив. – Но я больше не выпью…
Он нагнулся и поставил последнюю газировку на пол.
– …А топливо надо срочно употребить, иначе взорвётся!
Одиссей сильно толкнул баночку, и она покатилась, весело подпрыгивая на наростах из окаменевшей грязищи, прямо к «конуре».
– Какое топливо? – слегка ошалела Зойка. – Чудик, ты не мог сбрендить, ты бренди не пил…
Тут она увидела, куда катится ситуация, но было уже поздно. Баночка стукнулась о скобу шалаша, из темноты мигом высунулась худая детская рука, схватила её и утащила внутрь.
Хозяйка поняла, зачем Фокс нёс ахинею про взрывающееся топливо: чтобы ребёнок купился и выдал себя. Капитанша дёрнулась, бляшки сенсоров на её голове высветил яркий всполох. Ржавые погрузочные хваты-краны «Капитолия» с лязгом высвободились из стен и жамкнули Ану с Одиссем. Ана успела соскочить с дивана, и клешня глухо щёлкнула впустую, а вот Фокса немилосердно сжало поперёк тела и приподняло на полметра вверх. Рука принцессы метнулась в сумочку на бедре, но упреждающий жест босса её остановил.
Всё это заняло не больше трёх секунд.
– Дражайшие гости, – трезво и потому очень недовольно произнесла Зойка. – Вы нарушаете древний закон гостеприимства: не лезть в хозяйские дела. А на моём корабле, если обидеть капитана, легко превратиться в мусор.
– Мы не тронем твоего Маугли, – прохрипел Одиссей. – И не выдадим властям.
– А зачем ты его подманил? – клешня немилосердно тряхнула человека. – Ты из биоконтроля! Не ври!
– Нет, мы и правда туристы! – звонко воскликнула Ана. – Нас ограбили в вашей системе, взяли в заложники друга, а потом пытались убить.
– Сказала бы, что сочувствую, но в Гендаре таким не удивишь, – шикнула Пересмешница. – Последний раз спрашиваю: зачем прицепились к ребёнку?
– Нам нужна информация.
– От него? – опешила Зойка, и одна из механорук для уверенности указала на шалаш, в тёмном проёме которого брезжило смуглое лицо и настороженно блестели глаза.
– Да, – невозмутимо, насколько мог, подтвердил Одиссей. – Я расследую заговор гендосов, а у твоего приёмыша мало того, что новый симбионт, так ещё и плохо прижился. Неужели он «дикий»?
Зойка застыла в шоке с открытым ртом, а потом взорвалась.
– Да откуда ты знаешь, что у меня ребёнок, что у ребёнка гендос, а у гендоса болезнь?! – воскликнула она.
– Я лучший детектив в галактике.
– Вот оно что. А я прима-балерина Млечного пути!
Диалог получался бредовый.
– Ну докажи, лохматый. Только смотри: времена нынче нервные, а я выпивши, в любой момент клешня может дрогнуть и сжаться слишком сильно.
– У тебя идеальная координация механорук, а в ячейке синтезатора стоит кружка с мембраной-непроливайкой, кто из неё пьёт? – холодно выговорил Одиссей. – Ты носишь термобельё с дырами для кабелей и разъёмов, а у половины боди дыры заделаны, зачем? В углу сушится пара мягких игрушек, и целый угол отведён под игровую зону. Только слепой бы не догадался про ребёнка.
– Чёрт. Глазастый чёрт. А при чём тут гендос?
– Игрушка, прикреплённая к голове человеческой куклы. Держу пари, она сделана с натуры. Ты сварганила пацану его фигурку, чтобы играл и воображал себя в приключениях. А недавно ты долепила к нему симбионта – потому что он появился у мальца.
У Пересмешницы не нашлось слов, она лишь развела механоруками.
– Ещё ты сказала «нам заплатили», «добро пожаловать к нашемушалашу», – торопливо добавила Ана, чтобы хоть немного поучаствовать в расследовании.
– Земля – Капитолию, приём, – начиная злиться, напомнил Фокс. Его не восхищало висеть в неудобной позе до боли сжатым погрузочно-сортировочной клешнёй.
– Не рыпайся, подозрительный тип, я думаю. Ну а как ты понял про болезнь?
– Мальчишка-сирота живёт у тебя без надзора, ты прячешь его от гостей и делаешь вид, что одна на барже. Беспризорный ребёнок не мог получить гендоса от государства. Поставь ты мальца на учёт, его бы моментально отсюда забрали. Значит, он получил симбионта другим способом, и эту историю я очень хочу узнать. А судя по инъектору с дозами иммунорегуляторов у тебя на панели управления, гендос не прижился. Мальчик его отторгает, уже началась аутоиммунная реакция – и, если не принять мер, она его убьёт.
– Етитская сила…
Зойку, по жизни не блиставшую умом и свято уверенную, что её конспирация нерушима, разрывала буря противоречий.
– Мы вам поможем! – пообещала Ана. – Честно, нам можно доверять.
– Так говорят перед тем, как кинуть, – нервно и глухо ответила жительница Гендара, её лицо исказилось от роя неприятных воспоминаний. – Неубедительно.
– Мы с тобой одной крови, ты и я, – тихо сказал Одиссей.
– Чёрта с два! – рявкнула Пересмешница. – Я глушила рабочий пивас, а ты смаковал шикованую газировку! Между нами пропасть в парсек.
– Может и больше. Но я капитан мусоровоза.
Зойка с недоумением уставилась на коллегу.
– Такой чистенький и хорошенький, да мусорщик? Опять заливаешь.
– Только топливо в баки. Держи тэг моего корабля.
Она поймала инфо со старенького кристалла и удивлённо помотала косичками.
– «Мусорог», – хмыкнула Зойка. – А ты весёлый.
– Обычно да, но в данный момент уже не очень.
– Ба, поставь чоха на место! – раздался тоненький возмущённый голосок. – Больно ему, не видишь? А что он натворил: дал нам денег, а мне вкуснотищу? Чох неплох, ба.
Клешни нехотя лязгнули, Одиссей плюхнулся обратно на диван и как ни в чём не бывало закинул ногу на ногу.
– Ну, давай знакомиться, – сказал он. – Меня зовут Фокс, а тебя?
Мальчик вышел на свет. Ему было восемь, тонкий, как коллекция палочек, принципиально-немытый, в залатанном термобелье и кроссовках-липучках не для людей, зато подходящих по размеру. Волосы, вернее, куски слипшейся пакли, были схвачены двойной утянутой гайкой, чтобы не лезть в глаза. Заострённое лицо покрывали странные прыщи, они усыпали все руки, а глаза у мальчика были крайне нездорово-жёлтого цвета с сеткой полопавшихся сосудов. Из правой щеки, словно пугающая опухоль, рос небольшой пушистый гендос. Только цвет у него был не зелёный, а с коричневым отливом, и кожица, обычно гладкая, у этого вяло морщилась. Брр.
Ана едва сдержала вздох, увидев мальчишку, вцепилась в него взглядом и стремительно выстраивала профиль болезни. Мусорный Маугли не глядя перепрыгнул препятствия на пути к дивану и встал перед ними.
– Крысёныш, – серьёзно и даже гордо сказал он, протянув грязную и покрытую мелкой сыпью руку.
Одиссей пожал её, но прежде, чем он успел что-то ответить, Ана взяла происходящее в свои руки.
– Ты обследовала мальчика в своём гамаке?
– Пфф, – громко шикнула капитанша. – Сходу решила, раз я мусорщица и пьянчуга, то за пацаном вообще не слежу?
– Да, – глядя на неё в упор, ответила Ана. – А что, тотальная антисанитария и внешний вид ребёнка это опровергают?
– Не гони на Зою, чоха, – строго сказал Крысёныш. – Она отлично за мной следит, лучше всех. Я такой здоровый, что могу босым в космосе гулять, ясно? И ем всегда самое вкусное.
Он оскалил зубы, они неожиданно оказались жемчужно-чисты и крепки, без единого изъяна.
– Хм, – нейр Аны выдал итоги внешнего обзора. – Внешность обманчива, он и правда… очень здоров. Прошит от бактериальных и вирусных факторов, тонус выше нормы, кожа и секреция до недавнего времени были идеальные. Худой не от недостатка питания, а от жизни в низком тяготении.
– Он с рождения копается в мусоре, – буднично сообщила Зойка. – У него к любой заразе иммунитет.
– Единственное, что с ним не в порядке, это отторжение гендоса, – подвела итоги Ана. Она взглянула на Пересмешницу. – Извини, я была не права. Просто… он ужасно выглядит.
– Я тоже не красавица, – фыркнула Зойка. – Такая у нас жизнь, не до мытья. Я могу синтезировать еды, но вода для ванн и, тем более, уборки, нам не по карману. Знаешь, сколько стоит вода на орбите?
Ана знала. Конденсировать воду из воздуха проблему не решало, потому что воды получалось немного; да и сама дыхательная смесь в космосе куда дороже многих сублиматов и сырья.
– Ладно, – примирительно сказал Одиссей. – Причин ссориться у нас нет. Зойка, мы правда расследуем заговор гендосов и можем помочь твоему пацану. Веришь?
– Я ж тебя отпустила, – Пересмешница пожала плечами и механоруками.
– Когда началось отторжение? Почему он не в больнице? – спросила Ана спокойным, но стальным тоном.
– Два дня назад, – буркнула Зойка. – А врачам я Крыса сдать не могу, он без регистрации, его вообще по системе не существует. Пацана заберут, а меня то ли посадят, то ли сразу в утиль. И не за то, что скрывала мальца без регистрации. А за незаконного гендоса. С этим у нас очень строго.
Ана хотела сказать, что в такой беззаконной системе можно дать взятку врачам и лечить мальчишку подпольно. Но услышав последнюю фразу, осеклась. Ведь к симбионтам в Гендаре действительно относились серьёзно.
– И твоя медсистема, которая всегда вас выручала, с этим не может справиться, – кивнул Фокс. – Ты нашла иммуномодуляторы, но они не помогли. Если не сдать его медикам, через две-три недели он умрёт.
– Ну давай, лучший сыщик вселенной. Придумай, как нам быть.
– Хорошо, – детектив повернулся к Крысёнышу. – Расскажи, откуда у тебя гендос?
– Обменял на чёткий хабар одному фонси, – с достоинством ответил пацанёнок. Из этого ответа выпирали сразу два важных факта.
Во-первых, шлемзы, чохи и фонси явно были элементами одной периодической системы под названием Гендар. И если шлемзами с умилённым презрением именовали туристов, которым можно улыбаться и обдирать, то «чох» звучало слегка менее оскорбительно. Что-то вроде «наш клиент, он нам платит» или «полезный чужак». «Фонси» же было сказано с лёгкой неприязнью, но и с невольным уважением. Может, так бедняки и трудяги Гендара называют богачей? А, ну конечно, это жители планеты. Граждане более высокого статуса, зависть и неприязнь к которым смешана с лёгким испугом и восхищением. Ведь они буквально – обитатели другого, более развитого мира, чем Кольцо.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anton-karelin/kvant-udachi-70256980/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Антон Карелин
Тип: электронная книга
Жанр: Юмористическая фантастика
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 04.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Что такое удача? Кто-то уверен, что её нет; другие считают, что все успехи в жизни зависят от капризов фортуны. А что, если существует элементарная частица судьбы, за которой охотятся посвящённые? Ведь обладатель мифического Кванта Удачи будет непобедим! И, разумеется, во всём удачлив :)Но какой ценой?Приключения команды "Мусорога" продолжаются. Причудливая вселенная полна загадок и секретов, сокровищ и неожиданных встреч. А Одиссей Фокс явно обладает врождённым магнитом на все эти вещи, и они летят к нему на первой космической скорости! Столкновение неизбежно :) Первые главы выходят каждый день, далее примерно раз в неделю (по вторникам или средам).