2704
2704
Ольга Ефимова-Соколова
Автор идеи – Олег Иванович Бойцов.
В 2125 году по миру катится волна «виртуальных суицидов». Молодежь, увлеченная компьютерами, внезапно и без причин погибает. Положить этому конец решает Михаил Кузнецов, сборщик квантовых приборов НИИ «Заслон». Однажды он находит послание-подсказку из прошлого и должен собрать уникальный прибор, который изменит всё.
Будущее, которое рядом; голографическая связь и голосхемы; красивые места Санкт-Петербурга; захватывающие погони и неожиданный финал – все это ждет вас в новом рассказе, написанном для конкурса «Проект особого значения».
Ольга Ефимова-Соколова
2704
2125 год, Михаил, 9:15
Хорошо, шеф всегда прав, но почему тогда не сходится схема? – Михаил отодвинул пластину с припаянными чипами и ещё раз взглянул на «чертеж». Голограмма светилась голубоватым, позволяя рассмотреть многоуровневую схему со всех сторон. – Эврика! Кажется, нашел.
Нагнувшись над микроскопом, Михаил внимательно проверял соединения. И точно, он не учел наклон чипа.
– Миш, кофе будешь? – Маринка выглянула из-за прозрачной перегородки, разделявшей столы сборщиков квантовых приборов.
Надоедливая коллега с памятью, как у мышки.
– Не буду! Ты меня уже спрашивала.
– Странно, не помню, – девушка стянула перчатки и выпрямилась, тряхнув волосами. – Я скоро.
Каблуки застучали по кафелю, а Михаил уже подсоединял прибор к тестовой базе.
Когда датчик засветился, он понял, что победил – гравиметр Капустина, прибор, измеряющий гравитацию и время, названный в честь первого директора НИИ «Заслон», получил новую функцию. Крошка-датчик, который в 2125 году все носят вместо часов, чтобы при первых же толчках скрыться в убежище, перестал быть серийным прибором. В соавторах патента усовершенствованного датчика теперь появится имя Михаила Кузнецова, да и ещё премию выпишут.
Инженер бережно положил пластину в рабочий футляр и уткнулся в компьютер. Неожиданно перед ним опустился стаканчик кофе. Машинально отмахнувшись, он опрокинул стакан. Не проливающаяся крышка не дала растечься бурой лужице, но Маринка обиженно надула губы, ещё больше усилив свое сходство с глупой куклой.
– Поосторожней, пожалуйста! Как прибор? – девушка склонилась к монитору, окутав приторным сладким запахом.
– Шапочку надень! – Михаил не переставал удивляться, почему всех в лаборатории штрафуют за несоблюдение правил, а его соседке все сходит с рук.
Карина Акопян, 2010 г.
Он стоял у доски и увлеченно писал формулы Френеля. Мел царапал доску, а я не могла оторвать глаз от этого уверенного в себе человека. После экскурсии по «Заслону» я сразу попросилась на практику к профессору Капустину, занимавшемуся перспективным направлением фотоники. И он взял меня в свою лабораторию.
Я ожидала, что ко мне, как и на физфаке мужчины будут относиться немного несерьёзно. Мол, зачем ты, девочка, лезешь в физики. У нас здесь черные дыры и теория струн, а тебе с такими кудряшками и формами надо детей растить. Прямо слова бабушки, но я хотела быть как дедушка – руководитель Армянской атомной электростанции.
Зато Максим Петрович сразу отнёсся ко мне серьезно и предложил заняться экспериментальной физикой. Днём училась, вечером работала. На физфаке горячие обсуждения у доски, а в лаборатории что-то прикручиваю, монтирую, паяю. И как-то на теоретическую физику смотришь уже глобальней. Жаль, времена Ньютона прошли. Сейчас, чтобы изобрести что-то новое, надо перекопать горы всего. Но мне это нравится. Ещё Фейнман говорил, что настоящее удовольствие получаешь не от наград, а от процесса постижения мира.
Михаил, 11:10
Гул сирены вырвал Михаила из раздумий. Он не сразу понял, что это и хотел снова уткнуться в компьютер, но Маринка уже тянула его к двери.
– Тревога! Ты что не слышишь? У тебя сколько на гравике?
Михаил активировал наручный датчик – цифры на нуле.
– Ноль, – он посмотрел на изящный серебристый датчик девушки.
– Не может быть! А почему гудят? – Она начала суетливо тыкать в экранчик.
– Испортишь. Пошли! – парень распахнул дверь.
Гул превратился в вой. Нос защекотал запах гари. Из соседних дверей смотрели удивлённые лица. Мимо протопал круглый начбез Иван Ильич.
– Учебная тревога! Всем спуститься в убежище! – прорычал он.
– Я так и думала! – Восторженно прокричала Маринка. – Пошли!
Она уже выскочила в коридор и недовольно смотрела, как Михаил топчется у двери.
– Гарью пахнет как-то по-настоящему, – девушка сморщила носик.
Михаил вернулся, убрал прибор, вырубил компьютеры и только потом присоединился к топающим по коридору сотрудникам. Все шли спокойно и если бы не ритмичный вой, можно было подумать, что просто конец рабочего дня. Михаил вылавливал знакомые лица, здоровался или кивал. Неожиданно взгляд упёрся в слоноподобную серую маску. Навстречу пер какой-то чудак в доисторическом противогазе.
– Убежище там! – прокричал ему начальник соседней лаборатории, оживлённо жестикулируя, но чудак продолжал «плыть против течения».
Люди расступались, Михаил прижался к холодной стене. В этом месте всегда было холодно, почти как в убежище.
Запах убежища ему нравился – от него веяло пылью истории. Спускаясь пролет за пролётом, он поражался как продуманно и надёжно строили в прошлом веке. И ведь тогда землетрясения в Москве были редкостью, а на тебе: толстенные стены и массивные двери с крутящимся, как на подлодке, ручками.
Молодежь даром времени не теряла и все теннисные столы уже были заняты. Играли молча, кое-где раздавались смешки. Руководство скрылось в переговорке. Проходя мимо, Михаил уловил запах вкусного кофе и вспомнил про Маринку. Кудрявой соседки нигде видно не было. Ну и Бог с ней!
Среди толпы в белых халатах Михаил заметил друганов программистов. Вокруг них образовалось пространство. Судя по движениям, Колян играл в большой теннис, Рыжий покорял Эверест, а что видел в своих линзах Буравчик, было не ясно.
– Бур, ты там поосторожнее! Смотри, чтоб акула не съела! – проговорил Миша, наблюдая за застывшем в напряжении товарищем.
– Завидуй молча! – отмахнулся тот, а стоящая рядом девчонка с таким же серьезным лицом пояснила:
– У нас соревнования по скайдайвингу. Сейчас прыгать будем. Хочешь с нами?
– Нет, спасибо! Я парашют не взял.
Девушка даже не улыбнулась.
Гул голосов действовал умиротворяюще. Михаил опустился на низкий диванчик около протомашины и налил себе протеиновый коктейль. Парень рядом активно жестикулировал, болтая с голографической девчонкой, светящейся над часами. Михаил не любил разговаривать при всех по голосвязи. В НИИ постоянно кого-то обсуждали, и становиться объектом сплетен не хотелось. Он уже решил пойти к ребятам, но тут разговор привлек его внимание.
– Да ничего такого я не говорил. Не помню! Это у тебя после суицида память плохая.
– Какого суицида? – Круглолицая девчонка демонстративно постучала по голове. – Ты меня вечно с кем-то путаешь.
Михаилу стало неудобно слушать чужой разговор, и он ушел. Девчонка не была похожа на тех ненормальных, которые улетают в сеть, чтобы уйти от реальности. О таких случаях он часто читал в интернете, но среди своего окружения пока не встречал.
– Миш, вот ты где! – На него налетела Маринка и громко зашептала. – С семи до десяти будет солнце! И сейсмичность на нуле – покажешь мне город? Жуть как хочу на Исакиевку. За все лето я в Питере ничего кроме дождей не видела.
– Можно подумать, у вас в Москве всегда светит солнце. Если такая солнцезависимая, переводись в Крым – у «Заслона» там космическая электростанция.
– Не хочешь, так и скажи. Без тебя разберусь, – демонстративно крутнувшись на каблуках, девушка растворилась в толпе.
Карина, 2016 год
Когда Максим Петрович впервые взял меня на встречу по аэрокосмической энергетике, я подумала, что это круто. Там сидели мужчины с суровыми лицами, и Максим Петрович сам озвучил мое предложение наносить на солнечные батареи диоксид кремния, чтобы повысить эффективность и усилить охлаждение. Программу утвердили в нашей редакции. Конечно, мне хотелось, чтобы все знали о том, что девчонки могут не только детей рожать, но и двигать науку. Но я согласилась с Максимом Петровичем, что под его авторством это будет звучать весомее. Тем более на развитие программы выделили космические деньги и с нас стали требовать результат.
Эх, жаль, дедушка не видел меня за пультом главного приемника Крымской космической электростанции. Он бы мною гордился. Я всегда старалась себя вести так, чтобы об этом не стыдно было рассказать дедушке. Поэтому все предложения профессора «угостить меня самой вкусной далмой или кюфтой» после работы я переводила в шутку. Зачем мне женатый мужчина, будь я хоть тысячу раз влюблена?
Михаил, 11:50
«С девушками всегда все так сложно? То пристает с ерундой, то пропадает», – Михаил недовольно посмотрел на запертую дверь комнаты.
Совсем недавно он спокойно работал в лаборатории. Потом усовершенствовал микроскоп и голосхему. Шэф сразу же это запатентовал, выписал премию и перевел в отдельную комнату, типа с повышением. А тут эта Мальвина. То с чушью пристает, то пропадает. Михаил снова начал шарить в карманах, ключа нигде не было. Наверное, выронил. Придется идти обратно. Шанс, что Маринка взяла ключ, десять в минус десятой степени.
На выходе из коридора он столкнулся с шефом. Рем Арнольдович источал стойкий запах парфюма. Так что всегда можно было определить маршрут его передвижений по институту.
– Скажи Марине, чтобы зашла ко мне. И ты тоже не тяни с тезисами. Дедлайн завтра.
Шеф явно что-то не договаривал. Или решил, что его сотрудники должны обладать телепатией.
– Дедлайн чего? – выдохнул Михаил.
– Конференции по сейсмологи. У нас доклад – с тебя тезисы, с Игнатовой презентация. Если надо – поможешь. Ты как будто ничего не слышал?
– Не слышал.
– Короче, ищи Марину, у нее все данные, – хмурясь и глядя в пол, шеф потопал к лифтам.
Михаил припустил к лестнице. Ехать в одном лифте с недовольным шефом он не хотел.
Ключа видно не было. На сером, идеально чистом полу он бы сразу бросился в глаза. А, может, его уже подняли? Надо будет спросить у безопасников. Михаил легко сбежал по лестнице. В убежище раздавался одинокий стук пинг-понга. Почти все разошлись, кроме Бура и его подружки. Белый мячик покатился к ногам Михаила. Он машинально нагнулся и подал раскрасневшейся девушке.
– Мерси! – бросила она.
– Как чемпионат, победили?
Спортсменка непонимающе улыбнулась и вернулась к игре.
– Бур, ты ключ не находил?
– Не-а, а что за ключ? – обстреливая подружку мячами, спросил программист.
– Да от кабинета. Может, Маринка взяла.
– Она тебя искала. Чуть не забыл.
– Давно?
– Относительно.
Михаил поморщился. Только с искусственным интеллектом Бур говорил конкретно.
На датчике были три пропущенных вызова. Звонить бесполезно – связь здесь не брала. Надо обойти все убежище и идти обратно. У протомашины сквозь неубиваемый запах сырости, он уловил что-то сладкое. Похоже, Маринкина любовь к ароматам может быть полезной. За углом начинался коридор, в который он никогда не заглядывал.
Принюхиваясь, как собака, обходя колонны и люки, парень внимательно глядел под ноги. Освещение здесь было тусклым. С какой стати Маринка бы сюда пошла? Уже решив повернуть, Михаил вдруг услышал шаги и автоматически шагнул в темноту у колонны. Шаги гулко отдавались в сердце. Чушь! Взрослый парень стоит и волнуется: найдут – не найдут. Глупо, надо было выйти и спросить, не видели ли девушку и не находили ли ключ? Но от чего-то не хотелось, даже дышать он стал совсем осторожно. Когда человек приблизился, Михаил понял почему – с шагами было что-то не так.
Карина, 2017 год
Ура! Я закончила диссертацию! Отзывы рецензентов перечитывала несколько раз. Неужели я – этот талантливый учёный, расширивший потенциал человека? Только Максим Петрович недоволен. Он считает, что надо браться за одну тему и копать ее всю жизнь. А я так не могу, когда вокруг столько всего! Мы живём в эпоху больших перемен.
Крымская космическая электростанция уже снабжает электричеством ближайшие города. Я разрабатывала тему с орбитальной электростанцией. Китай планирует запустить серию орбитальных электростанций. Но у нас все идёт очень медленно. Максим Петрович завалил меня бумажной работой. И это в век интеграции человека в сеть?
Хочу выступить со своей темой на конференции по квантовой электронике в Шанхае. А через месяц защита. «Учёным можешь ты не быть, а кандидатом быть обязан», – говорил дедушка. Он всегда шутил со мной. Обязательно после защиты поеду домой и обмою у него на могилке свою красную книжечку. Пусть он увидит и порадуется. И мама тоже. А бабулечка приготовит свою фирменную далму.
Михаил, 12:15
Напротив колонны остановился робот. Обычный антропоморф, на котором айтишники ставили опыты по бионике. На него никто уже не обращал особого внимания, хотя когда-то он вызвал массу вопросов. Модель Вадим – Высшая адаптивная интеллектуальная машина. В его мозгу работали человеческие нейроны. Михаил обычно здоровался с Вадимом, но в особые дискуссии не вступал. Для работы ему хватало рабочей нейронки.
В полумраке убежища здороваться с Вадимом не хотелось. Михаил ждал, когда робот уйдет, но тот был чем-то занят. Была видна только угловатая спина в белом халате и движения локтей. Вдруг раздался щелчок, Вадим развернулся и, неуклюже сгибая колени, зашагал по коридору.
Шаги ещё мне стихли, как Михаил почувствовал резь в горле. Горло запершило, но он сдержал кашель, чтобы не выдать себя роботу. Почему – он не знал. Судорожно сглатывая, ощущая тошноту и резь в глазах, он поспешил в противоположную сторону. Туда, где тянул сквознячок, и сладкий запах горелой проводки был слабее.
Слезы лились ручьем. Чтобы не упасть, Михаил опирался на стену. Пальцы скользнули по стеклу. Витрина. Безмолвные маски прошлого. Подергав дверцу, он распахнул шкаф и сдернул тяжёлый противогаз. На одной из тревог они натягивали эти неудобные, пахнущие резиной маски, чтобы сравнить с удобными гермошлемами. С первого раза не получилось. Когда удалось растянуть как надо, стало душно, и стекла запотели. Сделав пару резких вдохов и выдохов, он освоился и смог что-то различить вокруг. Резь уменьшилась. Зато снова загрохотали шаги Вадима.
Выяснять, что делает робот в убежище, не хотелось. Михаил двинулся вдоль стены, нащупал ручку и толкнул. Дверь тяжело приоткрылась. Парень шагнул в темноту и аккуратно прикрыл дверь. Напомнило любимый в детстве «Лазерикс» в режиме выживания. Настало время узнать тайны «Заслона»! Парень улыбнулся, включил фонарик на гравике и оглядел ещё один коридор с несколькими дверями. Простой бетонный пол с люками, крашенный металлический шкаф, мусор на полу – ничего интересного. Видимо, надо идти обратно, выяснять, что там говорил шеф на счёт конференции. Шагнув к двери, он услышал, как старый замок, скрипя, поворачивается.
Играть в кошки-мышки надоело. Резко дёрнув за ручку, Михаил хотел проскочить мимо робота, но дверь не поддалась.
«Что за черт?» – он потянул и надавил, но дверь даже не шелохнулась. Стекла дурацкого противогаза снова запотели. Стащив резину, Михаил принялся за дверь с новой силой.
«Оказаться закрытым в институте, в центре города. Выйду, разберу робота на запчасти!» – от злости молодой учёный даже не обращал внимания на слезы и почти не дышащий нос.
Исследование коридора ничего не дало. Он упирался в очередную закрытую дверь, которую хотелось взорвать и прекратить весь этот сюр. Почти полчаса Михаил ковырялся с круговой ручкой первой двери, параллельно набирая номера коллег. Опустившись на корточки у шкафа, он снова натянул противогаз и стал глубоко дышать, чтобы привести мысли в порядок. Неожиданно он ощутил слабую вибрацию шкафа. Неужели землятрясение? Пока он сидит здесь, наверху все рушится? Он вспомнил, как однажды забыл гравиметр дома и потом еле выбрался из полузатопленного речного трамвая.
Карина, 2020 год
Повезло, что я работаю в «Заслоне» – несмотря на пандемию, могу везде ездить по пропуску. Хотя, ездить особенно не куда – из дома на работу, с работы – домой. В институте остались только те, без которых процесс встанет. Максим Петрович в реанимации. Иногда он был чудовищем, но без него лаборатория опустела, хотя наш эксперимент по записи мыслей я продолжаю.
Датчики нейрографа немного сжимают голову. На экране бегут ряды строчек: «Как он там один… К нему не пускают, даже позвонить не могу. Хоть бы он поправился! Его переведут в палату, и он прочитает мое сообщение. Я смогла записать свои мысли! Не просто отдельные буквы, а целые фразы! У меня получилось!»
Максим Петрович застопорился на записи фонем, сказал, что нужен прорыв. Американцы уже записывают слова, но они используют несколько параметров, а не только импульсы с электроэнцефалограммы. Мне удалось вычислить ключи к сигналам нервных клеток и создать программу, которая в соединении с ЭЭГ, считывает слова. Пока ещё с ограничениями. Нужно сидеть неподвижно и не моргать. Но если использовать дополнительные мощные компьютеры, которые будут очищать данные от помех, то ограничений не будет.
Я подключилась к компьютеру профессора. Пароль он мне говорил много раз: «2704» – дата рождения его жены. Но ее фото я видела впервые. Я думала – это дамочка за пятьдесят в старомодной шляпке, а на снимке он обнимает за талию молодую женщину на несколько лет постарше меня. А может это внебрачная дочь? Смешно! Надо больше думать о работе. Моя единственная любовь – физика! Но почему так тяжко на душе?
Михаил, 13:00
Шкаф как будто слега вздохнул. Михаил почувствовал это спиной и тут же начал действовать. Открыть не удалось. Холодный металл охранял чьи-то секреты. Освещая шкаф, обнаружил неровность стены. Вдруг там дверь? Он толкнул плечом. С тем же успехом можно было толкать стену. Нужен рычаг! Осмотрел мусор – какая-то мелочь. Только в углу лежал пыльный огнетушитель. Тяжелый. Приподняв, Михаил увидел под ним крюк. На ощупь крепкий. Вогнав его между стеной и шкафом, он стал расшатывать щель. Потом туда вошли пальцы, и шкаф подвинулся на несколько сантиметров.
За шкафом была видна дверь. Тайный выход? Михаил ощутил прилив энергии и, упершись ногами в стену, отодвинул шкаф. Такая же дверь, как другие, только почему ее спрятали?
Ручка на двери подалась! Затаив дыхание, Михаил осветил винтовую лестницу вниз. Чуть не задев хоботом противогаза центральный столб, он зашагал, держась за перила. Поворот, поворот, дверь. Да сколько же здесь дверей?!
Бом! Грохот, раздавшийся за дверью, заставил инженера вздрогнуть. Даже лестница задрожала.
– Эй! Откройте! Я выломаю дверь! – глухой голос, как будто из гроба, походил на Маринкин. – Эй! – Скрежет и снова удар.
– Марин, я сейчас открою.
– Черт! Что за шуточки? Открывай немедленно!
– Сейчас. Здесь кодовый замок. Еще кнопочный, – Михаил рассматривал кнопки, пытаясь найти наиболее стертые.
– Попробуй четыре нуля.
– Вряд ли так просто, – бормоча, Михаил четырежды нажал ноль и дернул ручку. – Лучше постоянную Капрекара «6174». Нет, не то.
Десять минут Михаил нажимал варианты, предлагаемые пленницей и разные, приходящие в голову. Противогаз лежал на ступеньках. Гарью пахло меньше или он уже привык. Перепробовали все красивые числа, число Пи и разные даты.
– Нажми «2704», – ослабшим голосом попросила Маринка.
– Это что?
– Я родилась двадцать седьмого апреля.
Нажав последнюю цифру, Михаил услышал щелчок. Рванув дверь, он ввалился в душную небольшую комнату. Маринка с растрепанными, как у ведьмы волосами сидела на тумбочке посреди кабинета. Похоже, тумбочка и была ее тараном.
– Ты как здесь оказалась? – оглядывая странный кабинет, удивился инженер.
– Я… – девушка запнулась и уставилась на Михаила. – Это не ты меня здесь закрыл?
– Нет. С чего ты взяла?
– Пошли от сюда! Я замерзла, – Маринка спрыгнула с тумбочки и осторожно пошла к двери. – Давай ты первый.
– Подожди. – Внимание Михаила привлек полуоткрытый металлический шкаф. Часть бумаг и книг валялись на полу. Порывшись внутри, он вытащил старый учебник по физике «Квантовая электродинамика». Такой он видел только в электронном виде. На ощупь учебник был шершавый и легкий.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72013417?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ольга Ефимова-Соколова
Автор идеи – Олег Иванович Бойцов.
В 2125 году по миру катится волна «виртуальных суицидов». Молодежь, увлеченная компьютерами, внезапно и без причин погибает. Положить этому конец решает Михаил Кузнецов, сборщик квантовых приборов НИИ «Заслон». Однажды он находит послание-подсказку из прошлого и должен собрать уникальный прибор, который изменит всё.
Будущее, которое рядом; голографическая связь и голосхемы; красивые места Санкт-Петербурга; захватывающие погони и неожиданный финал – все это ждет вас в новом рассказе, написанном для конкурса «Проект особого значения».
Ольга Ефимова-Соколова
2704
2125 год, Михаил, 9:15
Хорошо, шеф всегда прав, но почему тогда не сходится схема? – Михаил отодвинул пластину с припаянными чипами и ещё раз взглянул на «чертеж». Голограмма светилась голубоватым, позволяя рассмотреть многоуровневую схему со всех сторон. – Эврика! Кажется, нашел.
Нагнувшись над микроскопом, Михаил внимательно проверял соединения. И точно, он не учел наклон чипа.
– Миш, кофе будешь? – Маринка выглянула из-за прозрачной перегородки, разделявшей столы сборщиков квантовых приборов.
Надоедливая коллега с памятью, как у мышки.
– Не буду! Ты меня уже спрашивала.
– Странно, не помню, – девушка стянула перчатки и выпрямилась, тряхнув волосами. – Я скоро.
Каблуки застучали по кафелю, а Михаил уже подсоединял прибор к тестовой базе.
Когда датчик засветился, он понял, что победил – гравиметр Капустина, прибор, измеряющий гравитацию и время, названный в честь первого директора НИИ «Заслон», получил новую функцию. Крошка-датчик, который в 2125 году все носят вместо часов, чтобы при первых же толчках скрыться в убежище, перестал быть серийным прибором. В соавторах патента усовершенствованного датчика теперь появится имя Михаила Кузнецова, да и ещё премию выпишут.
Инженер бережно положил пластину в рабочий футляр и уткнулся в компьютер. Неожиданно перед ним опустился стаканчик кофе. Машинально отмахнувшись, он опрокинул стакан. Не проливающаяся крышка не дала растечься бурой лужице, но Маринка обиженно надула губы, ещё больше усилив свое сходство с глупой куклой.
– Поосторожней, пожалуйста! Как прибор? – девушка склонилась к монитору, окутав приторным сладким запахом.
– Шапочку надень! – Михаил не переставал удивляться, почему всех в лаборатории штрафуют за несоблюдение правил, а его соседке все сходит с рук.
Карина Акопян, 2010 г.
Он стоял у доски и увлеченно писал формулы Френеля. Мел царапал доску, а я не могла оторвать глаз от этого уверенного в себе человека. После экскурсии по «Заслону» я сразу попросилась на практику к профессору Капустину, занимавшемуся перспективным направлением фотоники. И он взял меня в свою лабораторию.
Я ожидала, что ко мне, как и на физфаке мужчины будут относиться немного несерьёзно. Мол, зачем ты, девочка, лезешь в физики. У нас здесь черные дыры и теория струн, а тебе с такими кудряшками и формами надо детей растить. Прямо слова бабушки, но я хотела быть как дедушка – руководитель Армянской атомной электростанции.
Зато Максим Петрович сразу отнёсся ко мне серьезно и предложил заняться экспериментальной физикой. Днём училась, вечером работала. На физфаке горячие обсуждения у доски, а в лаборатории что-то прикручиваю, монтирую, паяю. И как-то на теоретическую физику смотришь уже глобальней. Жаль, времена Ньютона прошли. Сейчас, чтобы изобрести что-то новое, надо перекопать горы всего. Но мне это нравится. Ещё Фейнман говорил, что настоящее удовольствие получаешь не от наград, а от процесса постижения мира.
Михаил, 11:10
Гул сирены вырвал Михаила из раздумий. Он не сразу понял, что это и хотел снова уткнуться в компьютер, но Маринка уже тянула его к двери.
– Тревога! Ты что не слышишь? У тебя сколько на гравике?
Михаил активировал наручный датчик – цифры на нуле.
– Ноль, – он посмотрел на изящный серебристый датчик девушки.
– Не может быть! А почему гудят? – Она начала суетливо тыкать в экранчик.
– Испортишь. Пошли! – парень распахнул дверь.
Гул превратился в вой. Нос защекотал запах гари. Из соседних дверей смотрели удивлённые лица. Мимо протопал круглый начбез Иван Ильич.
– Учебная тревога! Всем спуститься в убежище! – прорычал он.
– Я так и думала! – Восторженно прокричала Маринка. – Пошли!
Она уже выскочила в коридор и недовольно смотрела, как Михаил топчется у двери.
– Гарью пахнет как-то по-настоящему, – девушка сморщила носик.
Михаил вернулся, убрал прибор, вырубил компьютеры и только потом присоединился к топающим по коридору сотрудникам. Все шли спокойно и если бы не ритмичный вой, можно было подумать, что просто конец рабочего дня. Михаил вылавливал знакомые лица, здоровался или кивал. Неожиданно взгляд упёрся в слоноподобную серую маску. Навстречу пер какой-то чудак в доисторическом противогазе.
– Убежище там! – прокричал ему начальник соседней лаборатории, оживлённо жестикулируя, но чудак продолжал «плыть против течения».
Люди расступались, Михаил прижался к холодной стене. В этом месте всегда было холодно, почти как в убежище.
Запах убежища ему нравился – от него веяло пылью истории. Спускаясь пролет за пролётом, он поражался как продуманно и надёжно строили в прошлом веке. И ведь тогда землетрясения в Москве были редкостью, а на тебе: толстенные стены и массивные двери с крутящимся, как на подлодке, ручками.
Молодежь даром времени не теряла и все теннисные столы уже были заняты. Играли молча, кое-где раздавались смешки. Руководство скрылось в переговорке. Проходя мимо, Михаил уловил запах вкусного кофе и вспомнил про Маринку. Кудрявой соседки нигде видно не было. Ну и Бог с ней!
Среди толпы в белых халатах Михаил заметил друганов программистов. Вокруг них образовалось пространство. Судя по движениям, Колян играл в большой теннис, Рыжий покорял Эверест, а что видел в своих линзах Буравчик, было не ясно.
– Бур, ты там поосторожнее! Смотри, чтоб акула не съела! – проговорил Миша, наблюдая за застывшем в напряжении товарищем.
– Завидуй молча! – отмахнулся тот, а стоящая рядом девчонка с таким же серьезным лицом пояснила:
– У нас соревнования по скайдайвингу. Сейчас прыгать будем. Хочешь с нами?
– Нет, спасибо! Я парашют не взял.
Девушка даже не улыбнулась.
Гул голосов действовал умиротворяюще. Михаил опустился на низкий диванчик около протомашины и налил себе протеиновый коктейль. Парень рядом активно жестикулировал, болтая с голографической девчонкой, светящейся над часами. Михаил не любил разговаривать при всех по голосвязи. В НИИ постоянно кого-то обсуждали, и становиться объектом сплетен не хотелось. Он уже решил пойти к ребятам, но тут разговор привлек его внимание.
– Да ничего такого я не говорил. Не помню! Это у тебя после суицида память плохая.
– Какого суицида? – Круглолицая девчонка демонстративно постучала по голове. – Ты меня вечно с кем-то путаешь.
Михаилу стало неудобно слушать чужой разговор, и он ушел. Девчонка не была похожа на тех ненормальных, которые улетают в сеть, чтобы уйти от реальности. О таких случаях он часто читал в интернете, но среди своего окружения пока не встречал.
– Миш, вот ты где! – На него налетела Маринка и громко зашептала. – С семи до десяти будет солнце! И сейсмичность на нуле – покажешь мне город? Жуть как хочу на Исакиевку. За все лето я в Питере ничего кроме дождей не видела.
– Можно подумать, у вас в Москве всегда светит солнце. Если такая солнцезависимая, переводись в Крым – у «Заслона» там космическая электростанция.
– Не хочешь, так и скажи. Без тебя разберусь, – демонстративно крутнувшись на каблуках, девушка растворилась в толпе.
Карина, 2016 год
Когда Максим Петрович впервые взял меня на встречу по аэрокосмической энергетике, я подумала, что это круто. Там сидели мужчины с суровыми лицами, и Максим Петрович сам озвучил мое предложение наносить на солнечные батареи диоксид кремния, чтобы повысить эффективность и усилить охлаждение. Программу утвердили в нашей редакции. Конечно, мне хотелось, чтобы все знали о том, что девчонки могут не только детей рожать, но и двигать науку. Но я согласилась с Максимом Петровичем, что под его авторством это будет звучать весомее. Тем более на развитие программы выделили космические деньги и с нас стали требовать результат.
Эх, жаль, дедушка не видел меня за пультом главного приемника Крымской космической электростанции. Он бы мною гордился. Я всегда старалась себя вести так, чтобы об этом не стыдно было рассказать дедушке. Поэтому все предложения профессора «угостить меня самой вкусной далмой или кюфтой» после работы я переводила в шутку. Зачем мне женатый мужчина, будь я хоть тысячу раз влюблена?
Михаил, 11:50
«С девушками всегда все так сложно? То пристает с ерундой, то пропадает», – Михаил недовольно посмотрел на запертую дверь комнаты.
Совсем недавно он спокойно работал в лаборатории. Потом усовершенствовал микроскоп и голосхему. Шэф сразу же это запатентовал, выписал премию и перевел в отдельную комнату, типа с повышением. А тут эта Мальвина. То с чушью пристает, то пропадает. Михаил снова начал шарить в карманах, ключа нигде не было. Наверное, выронил. Придется идти обратно. Шанс, что Маринка взяла ключ, десять в минус десятой степени.
На выходе из коридора он столкнулся с шефом. Рем Арнольдович источал стойкий запах парфюма. Так что всегда можно было определить маршрут его передвижений по институту.
– Скажи Марине, чтобы зашла ко мне. И ты тоже не тяни с тезисами. Дедлайн завтра.
Шеф явно что-то не договаривал. Или решил, что его сотрудники должны обладать телепатией.
– Дедлайн чего? – выдохнул Михаил.
– Конференции по сейсмологи. У нас доклад – с тебя тезисы, с Игнатовой презентация. Если надо – поможешь. Ты как будто ничего не слышал?
– Не слышал.
– Короче, ищи Марину, у нее все данные, – хмурясь и глядя в пол, шеф потопал к лифтам.
Михаил припустил к лестнице. Ехать в одном лифте с недовольным шефом он не хотел.
Ключа видно не было. На сером, идеально чистом полу он бы сразу бросился в глаза. А, может, его уже подняли? Надо будет спросить у безопасников. Михаил легко сбежал по лестнице. В убежище раздавался одинокий стук пинг-понга. Почти все разошлись, кроме Бура и его подружки. Белый мячик покатился к ногам Михаила. Он машинально нагнулся и подал раскрасневшейся девушке.
– Мерси! – бросила она.
– Как чемпионат, победили?
Спортсменка непонимающе улыбнулась и вернулась к игре.
– Бур, ты ключ не находил?
– Не-а, а что за ключ? – обстреливая подружку мячами, спросил программист.
– Да от кабинета. Может, Маринка взяла.
– Она тебя искала. Чуть не забыл.
– Давно?
– Относительно.
Михаил поморщился. Только с искусственным интеллектом Бур говорил конкретно.
На датчике были три пропущенных вызова. Звонить бесполезно – связь здесь не брала. Надо обойти все убежище и идти обратно. У протомашины сквозь неубиваемый запах сырости, он уловил что-то сладкое. Похоже, Маринкина любовь к ароматам может быть полезной. За углом начинался коридор, в который он никогда не заглядывал.
Принюхиваясь, как собака, обходя колонны и люки, парень внимательно глядел под ноги. Освещение здесь было тусклым. С какой стати Маринка бы сюда пошла? Уже решив повернуть, Михаил вдруг услышал шаги и автоматически шагнул в темноту у колонны. Шаги гулко отдавались в сердце. Чушь! Взрослый парень стоит и волнуется: найдут – не найдут. Глупо, надо было выйти и спросить, не видели ли девушку и не находили ли ключ? Но от чего-то не хотелось, даже дышать он стал совсем осторожно. Когда человек приблизился, Михаил понял почему – с шагами было что-то не так.
Карина, 2017 год
Ура! Я закончила диссертацию! Отзывы рецензентов перечитывала несколько раз. Неужели я – этот талантливый учёный, расширивший потенциал человека? Только Максим Петрович недоволен. Он считает, что надо браться за одну тему и копать ее всю жизнь. А я так не могу, когда вокруг столько всего! Мы живём в эпоху больших перемен.
Крымская космическая электростанция уже снабжает электричеством ближайшие города. Я разрабатывала тему с орбитальной электростанцией. Китай планирует запустить серию орбитальных электростанций. Но у нас все идёт очень медленно. Максим Петрович завалил меня бумажной работой. И это в век интеграции человека в сеть?
Хочу выступить со своей темой на конференции по квантовой электронике в Шанхае. А через месяц защита. «Учёным можешь ты не быть, а кандидатом быть обязан», – говорил дедушка. Он всегда шутил со мной. Обязательно после защиты поеду домой и обмою у него на могилке свою красную книжечку. Пусть он увидит и порадуется. И мама тоже. А бабулечка приготовит свою фирменную далму.
Михаил, 12:15
Напротив колонны остановился робот. Обычный антропоморф, на котором айтишники ставили опыты по бионике. На него никто уже не обращал особого внимания, хотя когда-то он вызвал массу вопросов. Модель Вадим – Высшая адаптивная интеллектуальная машина. В его мозгу работали человеческие нейроны. Михаил обычно здоровался с Вадимом, но в особые дискуссии не вступал. Для работы ему хватало рабочей нейронки.
В полумраке убежища здороваться с Вадимом не хотелось. Михаил ждал, когда робот уйдет, но тот был чем-то занят. Была видна только угловатая спина в белом халате и движения локтей. Вдруг раздался щелчок, Вадим развернулся и, неуклюже сгибая колени, зашагал по коридору.
Шаги ещё мне стихли, как Михаил почувствовал резь в горле. Горло запершило, но он сдержал кашель, чтобы не выдать себя роботу. Почему – он не знал. Судорожно сглатывая, ощущая тошноту и резь в глазах, он поспешил в противоположную сторону. Туда, где тянул сквознячок, и сладкий запах горелой проводки был слабее.
Слезы лились ручьем. Чтобы не упасть, Михаил опирался на стену. Пальцы скользнули по стеклу. Витрина. Безмолвные маски прошлого. Подергав дверцу, он распахнул шкаф и сдернул тяжёлый противогаз. На одной из тревог они натягивали эти неудобные, пахнущие резиной маски, чтобы сравнить с удобными гермошлемами. С первого раза не получилось. Когда удалось растянуть как надо, стало душно, и стекла запотели. Сделав пару резких вдохов и выдохов, он освоился и смог что-то различить вокруг. Резь уменьшилась. Зато снова загрохотали шаги Вадима.
Выяснять, что делает робот в убежище, не хотелось. Михаил двинулся вдоль стены, нащупал ручку и толкнул. Дверь тяжело приоткрылась. Парень шагнул в темноту и аккуратно прикрыл дверь. Напомнило любимый в детстве «Лазерикс» в режиме выживания. Настало время узнать тайны «Заслона»! Парень улыбнулся, включил фонарик на гравике и оглядел ещё один коридор с несколькими дверями. Простой бетонный пол с люками, крашенный металлический шкаф, мусор на полу – ничего интересного. Видимо, надо идти обратно, выяснять, что там говорил шеф на счёт конференции. Шагнув к двери, он услышал, как старый замок, скрипя, поворачивается.
Играть в кошки-мышки надоело. Резко дёрнув за ручку, Михаил хотел проскочить мимо робота, но дверь не поддалась.
«Что за черт?» – он потянул и надавил, но дверь даже не шелохнулась. Стекла дурацкого противогаза снова запотели. Стащив резину, Михаил принялся за дверь с новой силой.
«Оказаться закрытым в институте, в центре города. Выйду, разберу робота на запчасти!» – от злости молодой учёный даже не обращал внимания на слезы и почти не дышащий нос.
Исследование коридора ничего не дало. Он упирался в очередную закрытую дверь, которую хотелось взорвать и прекратить весь этот сюр. Почти полчаса Михаил ковырялся с круговой ручкой первой двери, параллельно набирая номера коллег. Опустившись на корточки у шкафа, он снова натянул противогаз и стал глубоко дышать, чтобы привести мысли в порядок. Неожиданно он ощутил слабую вибрацию шкафа. Неужели землятрясение? Пока он сидит здесь, наверху все рушится? Он вспомнил, как однажды забыл гравиметр дома и потом еле выбрался из полузатопленного речного трамвая.
Карина, 2020 год
Повезло, что я работаю в «Заслоне» – несмотря на пандемию, могу везде ездить по пропуску. Хотя, ездить особенно не куда – из дома на работу, с работы – домой. В институте остались только те, без которых процесс встанет. Максим Петрович в реанимации. Иногда он был чудовищем, но без него лаборатория опустела, хотя наш эксперимент по записи мыслей я продолжаю.
Датчики нейрографа немного сжимают голову. На экране бегут ряды строчек: «Как он там один… К нему не пускают, даже позвонить не могу. Хоть бы он поправился! Его переведут в палату, и он прочитает мое сообщение. Я смогла записать свои мысли! Не просто отдельные буквы, а целые фразы! У меня получилось!»
Максим Петрович застопорился на записи фонем, сказал, что нужен прорыв. Американцы уже записывают слова, но они используют несколько параметров, а не только импульсы с электроэнцефалограммы. Мне удалось вычислить ключи к сигналам нервных клеток и создать программу, которая в соединении с ЭЭГ, считывает слова. Пока ещё с ограничениями. Нужно сидеть неподвижно и не моргать. Но если использовать дополнительные мощные компьютеры, которые будут очищать данные от помех, то ограничений не будет.
Я подключилась к компьютеру профессора. Пароль он мне говорил много раз: «2704» – дата рождения его жены. Но ее фото я видела впервые. Я думала – это дамочка за пятьдесят в старомодной шляпке, а на снимке он обнимает за талию молодую женщину на несколько лет постарше меня. А может это внебрачная дочь? Смешно! Надо больше думать о работе. Моя единственная любовь – физика! Но почему так тяжко на душе?
Михаил, 13:00
Шкаф как будто слега вздохнул. Михаил почувствовал это спиной и тут же начал действовать. Открыть не удалось. Холодный металл охранял чьи-то секреты. Освещая шкаф, обнаружил неровность стены. Вдруг там дверь? Он толкнул плечом. С тем же успехом можно было толкать стену. Нужен рычаг! Осмотрел мусор – какая-то мелочь. Только в углу лежал пыльный огнетушитель. Тяжелый. Приподняв, Михаил увидел под ним крюк. На ощупь крепкий. Вогнав его между стеной и шкафом, он стал расшатывать щель. Потом туда вошли пальцы, и шкаф подвинулся на несколько сантиметров.
За шкафом была видна дверь. Тайный выход? Михаил ощутил прилив энергии и, упершись ногами в стену, отодвинул шкаф. Такая же дверь, как другие, только почему ее спрятали?
Ручка на двери подалась! Затаив дыхание, Михаил осветил винтовую лестницу вниз. Чуть не задев хоботом противогаза центральный столб, он зашагал, держась за перила. Поворот, поворот, дверь. Да сколько же здесь дверей?!
Бом! Грохот, раздавшийся за дверью, заставил инженера вздрогнуть. Даже лестница задрожала.
– Эй! Откройте! Я выломаю дверь! – глухой голос, как будто из гроба, походил на Маринкин. – Эй! – Скрежет и снова удар.
– Марин, я сейчас открою.
– Черт! Что за шуточки? Открывай немедленно!
– Сейчас. Здесь кодовый замок. Еще кнопочный, – Михаил рассматривал кнопки, пытаясь найти наиболее стертые.
– Попробуй четыре нуля.
– Вряд ли так просто, – бормоча, Михаил четырежды нажал ноль и дернул ручку. – Лучше постоянную Капрекара «6174». Нет, не то.
Десять минут Михаил нажимал варианты, предлагаемые пленницей и разные, приходящие в голову. Противогаз лежал на ступеньках. Гарью пахло меньше или он уже привык. Перепробовали все красивые числа, число Пи и разные даты.
– Нажми «2704», – ослабшим голосом попросила Маринка.
– Это что?
– Я родилась двадцать седьмого апреля.
Нажав последнюю цифру, Михаил услышал щелчок. Рванув дверь, он ввалился в душную небольшую комнату. Маринка с растрепанными, как у ведьмы волосами сидела на тумбочке посреди кабинета. Похоже, тумбочка и была ее тараном.
– Ты как здесь оказалась? – оглядывая странный кабинет, удивился инженер.
– Я… – девушка запнулась и уставилась на Михаила. – Это не ты меня здесь закрыл?
– Нет. С чего ты взяла?
– Пошли от сюда! Я замерзла, – Маринка спрыгнула с тумбочки и осторожно пошла к двери. – Давай ты первый.
– Подожди. – Внимание Михаила привлек полуоткрытый металлический шкаф. Часть бумаг и книг валялись на полу. Порывшись внутри, он вытащил старый учебник по физике «Квантовая электродинамика». Такой он видел только в электронном виде. На ощупь учебник был шершавый и легкий.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72013417?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ольга Ефимова-Соколова
Тип: электронная книга
Жанр: Юмористическая фантастика
Язык: на русском языке
Стоимость: 149.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 21.05.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Автор идеи – Олег Иванович Бойцов.