Главная страница | Магические академии | Совенок. Асмас. Вода и пламя. Шестая часть

Совенок. Асмас. Вода и пламя. Шестая часть
Екатерина Боброва
Мы продолжаем приключения Совенка и его друзей.
Двойняшки начинают учебу в академии – и ректор запасается успокоительным.
Пятому предстоит непростой выбор между долгом и личным счастьем.
Ну а сам Асмас ждут серьезные испытания и проверка на прочность.
Будет эпично, временами мило и забавно – про малышей обязательно расскажу.

Екатерина Боброва
Совенок. Асмас. Вода и пламя. Шестая часть

Глава 1
– Это последний кусок хлеба, – предупредил Паллар, протягивая половину лепешки Арвэлу. Тот со вздохом взял – кусок был меньше ладони. Как они не растягивали запасы, но этот день, рано или поздно, должен был наступить. Пятый отщипнул крошку, закинул в рот, медленно прожевал – пустой желудок протестующе заурчал. Ему явно было мало.
– Может, снова попробуем вылазку? – предложил секретарь.
Арвэл покачал головой. Выделенный под посольство особняк взяли в столь плотное кольцо – птица не пролетит. Пара безмолвных, что пытались прорваться на вторую ночь, до сих пор в себя прийти не могут. Хорошо еще – убивать не стали. Вернули оглушенными, малость покалеченными, но живыми.
– Они нас тут до смерти голодом заморят! – искренне возмутился Паллар. Для любого огненного трусливо отсиживаться за стенами особняка было позором, но они сюда не драться приехали.
Тяжела доля дипломата, впрочем… Арвэл привык.
Императорский двор напоминал ему молодящуюся, усыпанную драгоценностями, изрядно одряхлевшую старуху – видел таких, когда ехал по столице – которая обожала изводить окружающих придирками и дурными приказами, пряча их под соусом заботы, законов и правил.
Асмас тоже не подарок, но там хотя бы не маскировали пытки под этикет.
– Вряд ли, – покачал головой Арвэл. Если бы имперцы действительно хотели их убить – сделали бы это еще на границе, но им позволили добраться до Кальерры – столицы. Под присмотром, конечно, но и без особых препятствий. Даже груз досматривали без усердия. По прибытии их разметили в неплохом доме в приличном районе города – Арвэл ожидал трущобы – и оставили отдыхать, мол, ждите, когда его императорское величество подготовится к визиту и примет во дворце. Ну а чтобы столь ценные гости случайно не пострадали во время прогулок, им рекомендовали не покидать дом. Рекомендация вылилась в полную блокаду.
Гостей в таких случаях принято кормить, однако шакринарцы выжидали, когда сероволосые унизятся просьбами о еде. Парни, маясь, ходили хмурыми – диета из воды и хлеба никому настроения не добавляла, но никто и не думал идти на поклон к имперцам. Хотя какого хлеба… Последний съели сегодня.
– Вода есть, без еды мы дней десять протянем, – Арвэл вернулся на кровать, сел, прислонившись к стене, щипая лепешку и растягивая более чем скромный обед. Обман, конечно, но так сытнее.
– На жизненных ресурсах протянем, – проворчал неодобрительно Паллар. – А что потом? Жрать самих себя? На радость уродам?
Пятый не ответил. Да и что отвечать. Парни знали, на что шли. Он никого с собой не звал – сам был не уверен, что вернется.
– И она того стоит?! – со злостью бросил на пороге Паллар.
– Родина? – вздернув бровь, уточнил Арвэл, прекрасно зная, кого Паллар на самом деле имеет в виду. – Если мы не позволим императору проглотить Асмас, то стоит.
Секретарь замер, осмысливая ответ. Медленно повернулся.
– Ты уверен, что он объявит войну? – спросил тихо. – Из-за какой-то девчонки?
– Из-за того, что мы посмели ослушаться и не прислали принцессу обратно – конечно, – последняя крошка исчезла во рту, Арвэл с сожалением посмотрел на пустые руки. – Патовая ситуация. Мы не можем отправить ее высочество домой – академии перестанут доверять, а нас станут считать слабаками. Ну а император без веских причин не будет отменять указ об учебе внучки в Лифгане. Его тогда сожрут за слабость. Свои.
Паллар тяжело вздохнул. Все это они обсуждали еще до отъезда, но тогда была надежда, что император проявит понимание, пойдет навстречу, ведь он осведомлен о характере внучки, но эта блокада, вкупе с невозможностью достать еды…
– Он в ярости, – секретарь с сочувствием посмотрел на начальство. Ему-то что. Бумажки собрать. Протокол составить. Речь подготовить. Но в логово к хищнику придется идти Пятому.
– Ничего, – Арвэл беззаботно улыбнулся, подмигнул: – Асмас сила.
– Курсанты мощь, – по привычке отозвался Паллар. Махнул рукой – какая сила, когда они одни среди врагов. И ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Улыбка сползла с губ Арвэла. Он откинулся на стену, прикрыл глаза, снова и снова прогоняя в голове то, что планировал сказать императору.
Первое посольство Асмаса. Можно сказать, на его глазах вершилась история, и он был частью ее. Весомой частью. Когда-нибудь в учебниках истории напишут о том, что первый посол Асмаса был храбр, невозмутим и бесстрашен. Наглая ложь. Он тоже боялся: за собственную жизнь, за тех, кто был рядом, но еще больше боялся подвести семью, страну и допустить войну на родную землю. И это чувство голода… Никак не удавалось от него избавиться.
За ними пришли на следующий день.
– Наблюдали сволочи, – сплюнул в бессильной ярости один из безмолвных, – узнали, что у нас еда закончилась, вот и заявились. Еще и улыбаться смеют.
Арвэл бросил предупреждающий взгляд. У этой игры были четкие правила: любые эмоции маскировать под доброжелательность, даже если очень хочется плюнуть второй стороне в лицо.
Стоя во дворе, они с полным уважением – новенького, который мог не сдержаться, затерли в задний ряд – выслушали приглашение императора явиться завтра утром во дворец, мол, стихия выбрала удачный для визита день. Перед уходом придворный не без ехидства поинтересовался, надо ли чего многоуважаемым гостям, но асмасцы дружно отозвались отказом, мол, все есть, все замечательно, жизнь прекрасна.
Когда кованые ворота закрылись за шакринарцами, Арвэл оглядел парней. Он был уверен во всех – не первый раз с ними в чужих краях, в команде был лишь один новенький, но и он себя неплохо показал, а что сдерживаться не научился, так парни подстрахуют.
– Со мной пойдут двое, – сказал он, вкинул руку, прерывая поднявшуюся волну возмущений. Поднял голову, посмотрел на серое небо – осень здесь была плаксивой дамой, падкой на промозглую хандру. Обвел взглядом небольшой мощеный двор, пару деревьев с пожелтевшими кронами – выделенный им особняк стоял в окружении куцего парка. Поежился – после теплого Асмаса он постоянно мерз.
– Двое, – повторил твердо. Если он не вернется, у остальных будет больше шансов пробиться в Асмас. На него посмотрели так, что стало ясно – парни предпочтут отомстить, чем уйти без него.
– Без пепла, – предупредил хмуро. – Если позволят уйти, просто возвращайтесь. Никакой самостоятельности.
– К жыргхве, – высказал общее мнение тот самый новенький, и Арвэл покачал головой, ощущая гордость за своих людей. Если что-то пойдет не так, империя пожалеет, что пустила их к себе.
Им выделили открытую повозку, мол, любуйтесь, гости дорогие, на богатство и мощь прародины. Сравнивайте, завидуйте и трепещите. Еще и во дворец повезли окружным путем, словно хвастаясь.
Пятый смотрел на мокрые мостовые – начал накрапывать неприятный мелкий дождь, на переполненные людьми улицы, на толчею, на сидящие друг на друге дома, на узкие проулки, в которых было не развернуться, на обветшалые кое-где особняки – возраст непросто скрыть. И думал о том, чем он может убедить «старушенцию» не смотреть на них свысока.
Первую тысячу лет после побега клана ракханов империя делала вид, что Асмаса не существует. Когда их присутствие стало невозможно не замечать, пошли разговоры о предательстве, о мерзких заговорщиках, которые обосновались на островах, подмяли под себя местное население, возомнили себя чуть ли не богами, еще и богомерзкий брак на троне придумали. Тем огневикам, кто отваживался ехать учиться в Асмас, чуть ли не на спину плевали. А после того, как академия Огня открыла у себя факультет менталистики – хилый, слабый, почти никакой – к хору возмущенных голосов добавился вопль Лифганы.
Затем сразу несколько событий выдвинули страну из политических задворок: признание права женщин на полноценное обучение, изобретение стабилизатора, торговля слезами калкалоса и, напоследок, создание мощного, уникального по методикам, факультета менталистики. Лифгана, захлебываясь от ярости, пыталась опорочить конкурента, но нарвалась на чешуйчатые неприятности.
Арвэл был уверен – первыми, к кому они побежали жаловаться, была империя Шакри-нару. Так что это был вопрос времени, когда ими заинтересуется крупнейшее и сильнейшее государство на материке. По совместительству – их прародина.
Заинтересуется настолько, что им станет выгодно отправить флот к берегам Асмаса. Пятый не сомневался – если бы не побег принцессы, вряд ли тогда все ограничилось демонстрацией силы.
Паллар не понимал, что Цветтара дала им шанс все уладить: примириться с империей, стать достойными для диалога. И Арвэл здесь для того, чтобы этим шансом воспользоваться.
А унижение… Что делать, если император не может без него унять гнев.
Дворец встретил их водой. Она была везде: стояла в глубоком рве, окружавшем постройки, стекала пенистыми водопадами, ручьями петляла в парке, билась в небо многочисленными фонтанами, закручивалась змеями-арками в парковых галереях и выстраивала целые беседки из прозрачных водяных стен. Пока они ехали, небо прояснилось, и окружающее их водно-шепчущее-пенящееся, играющее струями великолепие блестело, переливаясь в лучах пробившегося сквозь тучи солнца, рассыпая блики и оставляя в воздухе радужный след.
Арвэл и хотел бы сдержать эмоции, но не мог – такой уровень владения стихией вызывал уважение, давил своей мощью, заставляя ощущать себя мелким, никчемным и бесполезным. Огонь внутри заворчал, жалуясь.
– Рот закрой, – тихо посоветовал Арвэл секретарю, и тот звонко щелкнул челюстями, испуганно оглянулся по сторонам – не заметил ли кто.
– Прости, – извинился Паллар, судорожно вцепляясь в папку с бумагами.
Арвэл вздохнул – и это они еще не вошли во дворец. Впрочем, если приглядеться… Вода – это сырость, а сырость это… Он вдохнул глубже. Так и есть, потянуло еле заметным запашком плесени. А взгляд уже замечал облезлые углы, потрескавшуюся штукатурку, потемневший от времени мрамор, да и драгоценные камни, украшавший фасад, выглядели уныло от покрывших их трещин. Время безжалостно даже к самым великим.
Во дворец Пятый входил спокойным и готовым ко всему – морок имперского величия больше не кружил голову. И на лестницу – водопад с экзотическими рыбами – он шагнул так, словно видел ее тысячу раз.
Сопровождающий явно ждал восхищения от дикарей, но даже Паллар взял себя в руки, нацепив маску скукоты на лицо, мол, рыба это замечательно, вода тоже интересно, но в таком количестве перебор.
– Вы часто тут болеете? – уточнил он с искренней заботой в голосе.
Придворный запнулся на ступеньке, повернулся удивленно.
– Сыро у вас, – пожаловался Паллар, – столько воды, – и он ткнул пальцем в потолок, где висела впечатляющая масса воды, расцвеченная брюхами проплывающих там рыб.
– Не огненно, – морщась от бесстыдства гостей, согласился мужчина и нетерпеливо зашагал дальше.
Арвэл склонил голову, скрывая улыбку. Прислушался – показалось, что шелест, которым был наполнен дворец, усилился, превращаясь в шепот. Нет, не показалось.
«Какой хорошенький!» – явственно донеслось до Пятого. Спина сопровождающего закаменела, и Арвэл заподозрил, что шепот услышал не он один.
«Молоденький такой. Горячий!»
«Давненько сероволосых у нас не было».
«Бабка до сих пор одного вспоминает. Какой мужчина был… Огонь!»
– Ты что-нибудь слышишь? – тихо уточнил Арвэл у Паллара, начиная сомневаться в себе.
– Нет, только вода шумит, – так же тихо отозвался секретарь.
«Я бы тоже его попробовала». И мелодичный вздох наполнил собой коридор.
Шедший впереди придворный внезапно тихо выругался, помянув бесстыжих водных дев.
«Осторожнее, сестра, как бы он в порыве страсти тебя не испарил».
Арвэл, наконец, догадался поднять голову – на потолке мелькнула водяная струя. Зазвенел, рассыпаясь, девичий смех и посыпался сверху мелкий дождь из брызг.
– Что за… – начал было Паллар, отряхиваясь, но придворный взмахнул рукой, кожу Арвэла обожгло чужой силой, волной прокатилось заклинание и струи быстро, по-змеиному, заскользили прочь.
«Увидимся, сладенький», – донеслось напоследок, и Арвэл вздрогнул, ощущая, как внутри просыпается паника. К такому он точно не был готов.
– Шалуньи, – бросил, извинительно, через плечо сопровождающий.
И Пятый искренно порадовался, что их разместили не во дворце.
Императорский трон всегда принадлежал водникам или воздушникам. Маги земли не интересовались политикой и властью, предпочитая жить ближе к земле – среди аристократов их с трудом можно было отыскать. Ну а к огню здесь относились, как к неизбежному: вроде есть такое, даже полезное, но любить его никто не обязан.
Они всегда соперничали. Огонь и вода. Не могли ужиться рядом.
Говорили, что после бегства ракханов из империи, оставшихся сероволосых преследовали по всей стране, потом стали подозревать уже всех магов огня в заговоре против короны. В итоге, после долгих лет давления и подозрений число огневиков в Шакри-нару было меньше, чем в любой другой стране.
– Ваше высочество, – высокий блондин с тремя спутниками встал у них на пути, словно случайно столкнувшись с ними в галерее. Он радостно улыбнулся, приветствуя Пятого. Арвэл узнал его сразу – описание Цветтары было точным и склонился в уважительном поклоне, прижав, по традиции Асмаса, ладонь к груди.
Сопровождавший асмасцев придворный недовольно поморщился, не одобряя незапланированной встречи, но против лорда – мужа одной из принцесс – сказать ничего не посмел.
– Лорд Имхар, – поклонился он, не решаясь вступать в открытое противостояние, но тот на него даже не взглянул.
– Принц Арвэл, рад возможности познакомиться с вами лично, – лорд протянул ему руку, Пятый пожал ее, искренне обрадованный этой встречи – хоть один человек во дворце на его стороне.
Отец Цветтары был красив. Длинные светлые волосы волнами спускались по плечам, черты лица были тонкими, изящными, да и вся фигура… Арвэл рядом с ним себя богатырем ощущал.
– Не думал, что когда-нибудь увижу ракханов во дворце, – благодушно ухмыльнулся лорд – они пошли рядом по галерее, мимо выставленных полотен морских сражений. – Как она? – спросил Имхар и в голосе мужчины проскользнула искренняя обеспокоенность о дочери.
– Цветтара, то есть ее высочество, – поправился Арвэл, и его оговорка не ускользнула от внимания лорда, – передала вам послание.
Он вручил Имхару кристалл с запись.
– Если вкратце, она живет в комнате с невестой Шестого принца, но после Зимних праздников факультет менталистики переезжает в новое здание, так что у нее будет отдельная комната.
– Она счастлива?
Арвэл остановился, посмотрел в лицо лорда. Цветтара цветом волос и глаз пошла в мать, унаследовав от отца разве что изящность черт лица и взгляд: прямой, независимый.
– У вашей дочери сильный характер, Асмас ценит таких. К тому же лорд Кайлес отличный декан, а его жена за девочек, как за родных переживает. Не бойтесь, ей будет хорошо у нас.
Имхар расслабился, улыбнулся, потрепал Арвэла по плечу.
– Ну что же, ваше высочество, в таком случае нам остается лишь одно: не допустить вашей гибели. Это существенно осложнит ситуацию.
– Все так плохо? – не разделяя веселья лорда, поинтересовался Пятый.
Тот посерьезнел, понизил голос. Рядом напряженно сопя, топтался их сопровождающий. Он разрывался между долгом: быстрее отвести гостей в приемный зал и боязнью заполучить во враги влиятельного лорда.
– Я слышал о вашем положении, – Имхар посмотрел с сочувствием, – все, что могу для вас сделать – это отправить еды вашим людям, пока ослабили охрану особняка. Лично вам, насколько я знаю, приготовили ритуал терпения.
Пятый удивленно вскинул брови, напрягая память. Кажется, что-то такое он читал перед поездкой.
– Меня не допустят до императора?
– Допустят, – и лорд скорбно поджал губы, – но ваш огонь попробуют потушить, как у нас говорят. Готовьтесь, легко не будет.
– Спасибо за то, что позаботитесь о моих людях, – с признательностью склонил голову Арвэл. За себя он переживал меньше, а вот голодные парни не давали покоя.
– Это самое малое, что я могу для вас сделать, – кивнул лорд и удалился, не прощаясь.
В этом зале не было воды. Не было мягких стульев. Даже окна отсутствовали – только стены, с узкими от низа до верха отверстиями. Темно-серый пол. Покрытые шершавым, отталкивающим взгляд порошком, стены. Низкий потолок. И двери: идеально-белые, с инкрустацией герба империи. Они откроются, если правитель сочтет его унижение достаточным.
Это не комната – клетка. Арвэл словно в безысходность шагнул. Остановился. Взгляд прикипел к выделяющейся среди серого белоснежности. До слуха донесся шорох одежд, возбужденный шепот.
Его зверем на показ выставили. На радость жадных до зрелищ придворных.
Чужое злорадство ударило по нервам, огонь внутри отозвался бунтом: сжечь, наказать, уничтожить.
Арвэл стиснул зубы, беря под контроль стихию. Бунта от него и ждут.
«Дикарь», – слышалось за стенами.
Несдержанный, вспыльчивый, иными словами – огненный. Такими запомнила империя ракханов, такими считает до сих пор.
Но время, словно вода, меняет даже камень.
Они стали другими. Обрели мудрость. Сжились со своей огненной натурой. Выстроили жесткую, в чем-то жестокую систему обучения, и привитая с детства дисциплина, умение не бояться сложностей, выживать, не жалуясь, игнорирование слабости и боли, внутренний контроль помогают им сдерживать порывы стихии.
Огонь продолжал играть важную роль в жизни асмасцев, но перестал быть помехой даже для женщин.
Так что Арвэл гордо вздернул подбородок, посмотрел с насмешкой на щель в стене, где мелькнуло розовое платье и приготовился ждать, чтобы в следующий миг со стоном рухнуть на колени – чужая стихия придавила, точно потолок сверху упал, на плечи водрузили по камню, шею согнуло, кости затрещали от напряжения. Он захрипел, не в силах вздохнуть. На упрямстве, дыша через раз, уперся ладонями в пол, не позволяя согнуть себя до конца.
Хихикание за стеной стало откровенно злорадным.
Ракхан на коленях. Что может быть лучше?! Возомнили себя какими-то асмасцами. Вулканы, говорят, подчинили. Камни используют для стабилизации дара. Ерунда все это. Империю им никогда не превзойти. Шакри-нару была и будет сильнейшей страной на континенте, да что там говорить – во всем мире не найти второго такого государства. Правильно, что дикари стоят на коленях. Пусть знают свое место и преклоняют колени перед сильнейшим. А этому так вообще полезно постоять, укрепляя смирение. Пусть искупает вину за предков, которые предали родину, посмели восстать против власти императора и сбежали, спасая свои никчемные жизни.
Долго пришлось выжидать, пока изменники одумаются, приползут обратно, но империя умеет ждать. Вода и камни точит.
Пот заливал лицо. Руки дрожали. Ныли предплечья. Сердце стучало в ушах.
Пятый понимал, что от него требуется – упасть лицом ниц, распростершись, точно распятая туша под ножом мясника. Там, у самого пола, давление стихии ослабевало и можно было спокойно дышать, только валяться под насмешливыми взглядами – хуже смерти. Вот он и стоял. Вопреки собственному же решению пройти через любые унижения, чтобы попасть на прием к императору. Здравый смысл нашептывал, что он еще пожалеет об упрямстве, только тот же смысл заверял, что с валяющейся на полу тушей никто не станет разговаривать всерьез. Потому что здесь, как и в любой другой стране, уважали силу.
Ну а стояние на коленях… Пусть будет уважением к пожилому человеку, который давно сидит на троне. Вдобавок, Асмас отчасти и сам виноват. Соблазнил учебой любимую внучку императора, обойдя Лифгану. Привлек к себе внимание, устроив обман с месторождением кристаллитов. Посмел создать угрозу империи растущим богатством.
После такого он просто обязан доказать, что это не случайность и с ними стоит считаться.
О том, сколько еще он выдержит, прежде чем упадет, Пятый старался не думать. Тело превратилось в сплошную боль, а мышцы жгло точно каленым железом.
Шелеста за стенами стало меньше. Насмотрелись на ракхана. Надоел. Остались лишь те, кто ждал, что упрямец вот-вот упадет, желая насладиться его полным унижением.
Арвэл и сам не знал – выстоит ли, помогала вера, что вместе с ним сейчас держится весь Асмас.
– Помочь, красавчик? – по спине скользнула прохлада, и давление уменьшилось.
Арвэл перевел дух. Чуть расслабил сведенные от напряжения мышцы. Поднял голову, вставая ровнее. Взгляд оказался на одном уровне с гербами на двери. Символично.      Шепот сделался удивленно-нервным, и Пятый едва смог сдержать довольную ухмылку.
– Почему вы мне помогаете? – спросил еле слышно. Не его стихия, но здесь, где сам воздух, казалось, был пропитан водой, он мог обращаться к ней напрямую.
– Сестры о тебе сильно просили, – хихикнули над головой. Горящее от напряжения и вспотевшее лицо словно мокрой рукой обтерли, а губы тронула вода. – Пей.
И он жадно, давясь и обливаясь, начал пить.
Шепот за стенами стал гневным.
– Сестры? – удивленно переспросил, отрываясь от воды.
Зал наполнился серебристым смехом, а потом знакомый голос произнес:
– Прошу, проследи за мальчиком. Знаю, ты не обязана, но мы неплохо ладили последнее время. Да и не за себя он просить поехал, а за твою воспитанницу. Сделай милость, не дай его в обиду, а то сердцем чую – сожрут его там и не подавятся. А нам Пятый живым нужен. Куда мой Совенок без такого таланта. Не справится ведь.
Ассара, – не удержался от хмыканья Арвэл. Всегда и везде думает о детях. И в первую очередь об одном, уже почти взрослом бугае, который готовится занять трон. Она так до старости его опекать будет.
А вода между тем сменила голос на другой, более властный, требовательный:
– Знаю, ты сама меня сюда отправила, но я не против. Огонь не так уж и страшен, как мне рассказывали. Да и климат лучше. Осень, а все еще тепло. И вода в океане – парное молоко. Но дед… Старый упрямец. Его даже мой отец не сможет переубедить, если тот упрется. Не хочу разрушать эту страну. Поэтому прошу, помоги ему. Не позволь деду погубить посланника. Пусть они договорятся. А я… В долгу не останусь.
Пятый улыбнулся, сердца коснулась нежность. Она беспокоилась о нем. Помнила. Переживала. Он даже о боли забыл от таких мыслей.
И стало понятно, как принцессе удалось удрать от сопровождающих, пробраться на эскадру, попасть в Асмас… С помощью стихии. Сговорились дамы.
А вода вдруг заговорила звонким детским голосом:
– Прошу, помоги дяде Арвэлу. Он хороший, добрый, ласковый. Конфетами нас угощает и всегда из поездок что-нибудь привозит. Я слышала, дед в той стране, куда он отправился, жутко вредный, а еще он подданными питается, когда те его не слушаются. Умоляю, сделай так, чтобы он нашего Пятого дядю не сожрал. И не слушай брата. Давиться дядей ему не обязательно. Пусть он совсем его не тронет и скорее отправит домой.
Арвэл вдруг ощутил, как глаза защипало, а по щеке потекло что-то горячее. Грудь сдавило от волнения. Он словно на мгновение перенесся в Асмас, оказавшись дома. Двойняшки. И когда только успели дорасти до общения со стихией? Надо будет с ассарой поговорить – она вообще в курсе, чем ее дети занимаются?! В таком-то возрасте, когда им в куклы еще играть надо, а не совать нос во взрослые дела.
Сестра… Как же. Дайте только вернуться, он этой «сестре» уши открутит, чтобы не подслушивала.
Тишина за стенами сделалась столь оглушающей, что Арвэл заподозрил подданных в массовой прослушке своего разговора с водой, а потом щелкнул замок и обе створки дверей поползли в разные стороны, а из-за них донеслось недовольное:
– Заходи давай, поганец, пока ты меня совсем не опозорил.
Зал за дверьми оказался совсем не парадным, скорее кабинетом для личных встреч. Арвэл заходил в него медленно, едва переставляя одеревеневшие от долгого стояния ноги и чувствуя себя, как минимум, ровесником того, кто смотрел на него с усмешкой из глубокого кресла.
И первым, после хозяина, в кабинете его внимание привлек камин, в котором сейчас ярко горел огонь. Это было так неожиданно, что Арвэл сначала не поверил своим глазам.
– Только внутрь не лезь, – предупредил с усмешкой император, проследив за его взглядом, – ты хоть и огневик, но сгоришь, как обычный водник.
Арвэл предупреждению внял, доковылял до камина, с наслаждением вытянул руки, вбирая родное тепло. Показалось, что пламя изменило цвет горения?
– Я вот к старости тоже его полюбил, – император со вздохом вытянул ноги ближе к огню, прикрывая глаза. – Садись, давай. После того, как ты меня в поедании подданных обвинил, какой уже протокол. Смех, да и только.
Фразу: «Это не я», Арвэл молча проглотил. Сел в кресло. Подобрался, понимая, что расслабляться не стоит – все только начинается.
Украдкой посмотрел, разглядывая императора. Тот был седым, как лунь. Длинные волосы лежали на плечах аккуратными гладкими прядями. Борода белым потоком стекала на грудь. Лицо, на котором печатью морщин лежали заботы. И глаза. Пожалуй, это то, что первым привлекало внимание. Яркие, сверкающие синевой и до боли знакомые…
– Значит, ей там действительно нравится, – задумчиво произнес его величество, глядя в огонь. – Про вашего декана слышал, можешь не рассказывать. Говорят, он ко всем одинаково относится, учит даже тех, у кого крупицы дара. Редкой души человек. Лифгане стоило бы поучиться у такого растить таланты, а не снобизм у своих учеников. Последний выпуск… Ты бы их видел. Нос задирают так, что больно на них смотреть, а по факту ничего не умеют. Ваша девчонка вон побила их студента на играх. Молодец. Уважаю. Это правда, что она невеста Шестого?
– Да, ваше императорское величество, – кивнул Арвэл, – Цветтара ее соседка по комнате, уверен, они уже подружились.
– Скромно там у вас, – поморщился император, – но комнаты дело десятое. В который раз убеждаюсь, что для страны важен не размер, а те, кто ее правит. Однако вернемся к тебе. Ты знаешь, какое у нас принято наказание за предательство и заговор против короны?
Арвэл ощутил, как холодеет в груди. Император даже тон голоса не изменил, лишь сверкнул испытующе ярко-синими глазами, а у него словно смерть за спиной встала. Впрочем, почему «словно»? Заговорщиков в империи ждала именно казнь.
– Я изучал ваши законы, – признался Пятый, во рту снова пересохло, а горло перехватило.
– Тогда ты готов принять смерть и искупить вину своих предков?

Глава 2

Арвэл опустил голову. Не выдержал давления. В голове воцарился хаос. Подумалось о том, что отец с братьями расстроятся. Да и Цветтара вряд ли останется в Асмасе после такого. Это еще хорошо, что они с вулканами решили вопрос и ветвь больше не важна. Так что его смерть не станет бедствием для страны. Незаменимых принцев у них больше нет.
Можно было, конечно, возмутиться, что он не в ответе за предков. Что его смерть не имеет значения, но если империи важно показательно убить одного из ракханов, чтобы спать спокойно – он готов.
– Вы подпишете договор о мире и оставите Цветтару учиться у нас? – спросил Арвэл, стараясь голосом не выдать волнения. Не каждый день приходится выбирать между жизнью и смертью.
– Ты дорого оцениваешь свою жизнь, – с насмешкой вернул его император на землю, – но если тебе так важна моя внучка, – насмешка стала откровенной, – я готов обсудить условия ее учебы у вас. Ну и конечно, на время ее учебы вы можете быть уверены в нашем добром отношении.
Арвэл сглотнул, прогоняя туман из головы. Нужно собраться, ведь сейчас самый важный момент переговоров – торг. Стороны обозначили свои позиции, озвучили цену, осталось согласовать.
– Не думаю, что империи достойно столь часто менять свое отношение.
Его величество одобрительно кивнул, словно ждал именно этих слов.
– Вижу, не зря мои шаловницы выбрали тебя. Двадцать лет устроит?
Двадцать лет мира, спокойствия и возможности укрепить страну. Но Альгар только взойдет на престол и не успеет еще отрастить зубы.
– Тридцать, мы же с вами взрослые люди. У нас, знаете ли, выпускникам принято встречаться после учебы, – это было откровенной ложью, но Кайлес грозился устроить что-то подобное для своего «коронного» выпуска, – ее высочество расстроится, если ей придется пропустить встречу из-за войны.
Император недовольно покрутил головой, мысленно взвешивая что-то, потом махнул рукой:
– Может, ты и прав. Стар я уже для войны. Пусть Цветтара сама с вами разбирается. Да и Лифгану давно пора поставить на место, а то возомнили себя обладателями высшей магии. Советников в каждое правительство насаждают, будто мы сами, дети малые, без них не справимся.
Арвэл только успевал анализировать слова императора. Значит, Лифгана решила упрочить свои позиции. Выглядело это откровенной шпионской сетью. Но попробуй отказать, когда все менталисты страны проходили обучение в Лифгане и поддерживают их представителя. Н-да… Какой же отец молодец, что успел протащить Кайлеса в деканы. Не сразу, но постепенно они смогут заменить менталистов на тех, кто выучился дома и полностью предан стране.
– Доигрались, теперь на троне будет не их выпускница, а ваша, – с довольным видом закончил свою речь император.
Что же… Наверное, это максимум того, что он может добиться. Мирный договор с империей… Он разом закроет много вопросов, а главное Асмас перестанет быть страной предателей и изгоев.
– Спасибо, – искренне поблагодарил императора Арвэл, на него взглянули с сочувствием, как на идиота. Ах да. Казнь.
– Будут еще пожелания? – благожелательно улыбаясь, уточнил его величество – он мог позволить себе быть щедрым.
– Так, – сделал вид, что колеблется Пятый, – сущая мелочь. Даже говорить неудобно. Дело в том, что вы нам только за первый год обучения принцессы заплатили, но если у вас сейчас нет, то можно и в рассро…
Император вскинул руку, прерывая. Недовольно скривился:
– Ты границу-то не переходи, а то я не посмотрю, что ты мне нравишься.
– Прошу прощения, – склонил голову Пятый, пряча улыбку. Этот старик, больше похожий на лунную деву, чем на мужчину – с длинными седыми волосами и не по-стариковски ярко-голубыми глазами, ему тоже чем-то нравился.
– Монеты доставят в особняк. Твоих людей не тронут, обещаю. Проводят и на корабль посадят. Больше возражений нет?
Арвэл мотнул головой. Император щелкнул пальцами, подавая кому-то знак.
– Я решил, мы не будем устраивать ничего публичного, – Арвэл опять поплыл, сердце с силой забилось в груди, в теле поселилась слабость, – у Листрага были личные размолвки с моим пра-прадедом. Я пытался разобраться в истоках, но наши столько всего накрутили – сам жыргхва теперь там ногу сломит. Знаю одно: Листраг не допустил восстания ракханов, уведя клан из страны. А мой предок его отпустил. Даже погоню не отправил. Потом, конечно, опомнился. Объявил сероволосых предателями короны, попутно на них еще пару преступлений повесили. Так что добрые лет сто ими вовсю пугали детишек. А после просто привыкли считать всех огневиков сволочами, так и живем, – и император, словно извиняясь, развел руками.
Арвэл сглотнул. Спросил, ощущая себя жалко:
– Как вы меня?
– Да ты не волнуйся, все готово, – заверил его величество радостно, – текст приговора составлен. Договор тоже, я только количество лет впишу, ну и обязательства Асмаса вернуть принцессу Цветтару живой и невредимой после окончания учебы. Подпишешь, а потом, яд конечно. Мы же цивилизованная страна. Яд особый, специально для огневиков разработан. Он сначала стихию блокирует, не позволяя выжечь заразу, а потом уже начинает убивать. За ощущения сказать не могу. Как минимум неприятно будет.
Арвэл слушал, кивая и не понимая, как он мог на все это согласиться. Яд? Поданный лично императором? И после этого он, дурак, мог еще о чем-то мечтать с Цветтарой?! Даже если их любовь окажется сильнее любого пожара, шакринарцы не позволят им быть вместе. Ракхан во дворце? Рядом с императрицей? Полстраны поднимется, чтобы скинуть его с трона, а вторая – чтобы убить.
– Ты можешь отказаться, – посерьезнел внезапно император, подался вперед, вглядываясь испытующе в лицо принца. – Я дам тебе уехать, Цветтару, правда, придется вернуть. Она девочка хорошая, согласится в обмен на твою жизнь. А дальше… сам понимаешь. Вассалитет – единственный вариант. Иначе, – голос императора наполнился силой, от которой даже огонь в камине прилег, съежившись до пары язычков пламени, – я вас уничтожу.
Арвэл смотрел в лицо своего убийцы, думая о том, что когда-то и Шестому придется научиться угрожать врагам, быть сильным и жестким. Жаль, он этого не увидит.
– Я готов, – ответ вышел тихим, но голос не дрогнул.
– Хорошо, – махнул рукой император, и за спиной Пятого раздались шаги, на столик перед ним приземлился поднос с бокалом, наполненный алой жидкостью. Рядом легли бумаги.
– Изучай, – величественно кивнул император, – хотя твой секретарь все уже проверил.
Арвэл уважительно склонил голову, в империи умели соблюдать протокол – на каждом листе стояла печать Паллара.
Обязательства по учебе принцессы он просмотрел по диагонали – ничего сверхобычного шакринарцы не требовали, свой приговор и вовсе отложил в сторону. Зачем читать о давнем? Те дела давно стали пеплом. А вот мирный договор изучил внимательно и после поставил свою размашистую подпись. А после сразу, боясь передумать, опрокинул в себя содержимое вычурного, со сложным узором на стекле бокала. Едкий вкус ударил по нервам, свел гортань и потек, холодом выжигая внутренности, вниз.
– Молодежь, – неодобрительно свел брови император, взглянул на часы, засекая время, – вечно торопитесь, даже умереть. А ведь мы еще толком не поговорили.
*****
– Думаешь, мне самому это не надоело?
Арвэл мотнул головой, прогоняя окутывающий сознание туман. Ощущения были странными. Внутри, без огня, точно кусочек льда в пустоте поселился. Горло скребло от сухости. Тело сделалось чужим, мягким и ужасно тяжелым.
– Я, может, тоже хотел бы как у вас – восемь жен. Там, глядишь, хоть одна бы да принесла мне сына. А так… – он огорченно махнул рукой, – девки вокруг. Из всех только Цветтара способна не смотреть мужику в рот. Остальные – тень мужа. Выбрать не из кого. Давно бы уже трон передал, было б кому. Разбавленную же троюродным родством кровь на трон я не хочу. Было дело – пробовали. Потом дворец год сушить пришлось. Вода еще та привередница, а бы кому подчиняться не станет. Ты спросишь, зачем нам такой контроль над водой?
Арвэл прикрыл глаза, пережидая приступ тошноты.
– Эй, ты там еще жив? – обеспокоенно поинтересовался император.
Вот же… болтливый старик. Пятый стиснул зубы, чувствуя, как тошноту пересиливает злость. Даже умереть спокойно не даст.
– Все в порядке, ваше величество, – выдавил он из себя.
– Так, о чем мы? – радостно вопросил император, вызывав у Пятого приступ удушающей паники – а вдруг он уже умер и теперь вечность будет слушать старика. – О контроле. У вас вулканы, у нас полно своих напастей: на востоке тайфуны, в центре засуха, на западе наводнения. Везде какое-то бедствие случается. Еще и стихия… обидчива, словно женщина. Я, конечно, вмешиваюсь в самых редких случаях, но должен служить примером оплота и силы. Так что слабого мага на трон нам никак нельзя. Слушай, давно хотел спросить, а что вы делаете, чтобы у вас мальчики рождались? Ну там заклинания особые или еда какая?
Арвэл застонал, моля об одном, чтобы дурацкий яд подействовал, наконец, избавив его от пустой болтовни.
– Молчишь? Не хочешь выдавать секрет? Так давай я у тебя его куплю? Обещаю, цена тебе понравится. Что? Сил ответить нет? Просто кивни.
Арвэлу очень хотелось просто лечь и умереть, но кресло было неудобным. Он дернул головой, и та бессильно упала на грудь.
– Будем считать это согласием, – произнесли вдруг над его головой. А потом его больно ухватили за волосы, задрали голову, грубо надавили на подбородок, заставляя открыть рот и внутрь полилось что-то ужасно горькое и противное. Арвэл протестующе замычал, но его держали крепко.
–Терпи, – посоветовал император, – сейчас отпустит.
Он отошел от Пятого, зазвенел чем-то.
– Все приходится делать самому, – пожаловался со вздохом, – и травить, и к жизни возвращать.
Сверху донесся мелодичный смешок.
– Учти, его воскрешение будет твоей волей, – пригрозил император воде, и та ответила громким смехом.
Арвэл открыл глаза, посмотрел мутным взглядом на довольного императора.
– Что? – ухмыльнулся тот. – Думал, я тебя взаправду убью? Я похож на идиота? Ваша ветвь мне потом покоя не даст. Мстить начнет. Калкалосов подговорит. Такийцев приплетет. Еще и собственная внучка претензии предъявит. Она же в Лифгану теперь ни за что не поедет, а как я могу доверить необученному менталисту трон?! Молод ты еще, чтобы подобные вещи просчитывать, – снисходительно посмотрел на него император, – но ничего, научишься.
– Так это все представление?! – прохрипел Арвэл. Грудь обожгло от обиды.
– Яд был настоящий, приказ об отравлении тоже, а что дело до конца не дошло, так вода имеет право на милость. Мы потому и топим тех, у кого нет четких доказательств вины. Если вода спасет, значит, человек оправдан.
Арвэл обессиленно прикрыл глаза. Ему было уже все равно. Топят, вешают… Смерть выпила из него все силы.
– Так, что у вас там с мальчиками? – его величество присел на ручку кресла.
Пятый не удержался, ухмыльнулся криво, ощущая, как от злорадства прибавляется сил.
– А для этого мужем вашей внучки должен стать я, – поведал он, не скрывая едкости.
Кресло скрипнуло от скатившегося с него императора.
Пауза тянулась долго. Очень долго. Пятый успел даже немного вздремнуть.
– Огневик на троне, – протянул император так, словно не верил в то, что сам сказал и обрубил емко: – Не бывать.

– Ваше высочество, – Паллар ухитрялся идти спиной вперед, заглядывая ему в лицо, словно не верил, что перед ним принц: целый и невредимый. Во дворце секретарь перешел на официальный тон, разве что чуть заикался от волнения, – я уже не чаял вас живым-то. Как приговор увидел… – Арвэл скрипнул зубами – проклятые шакринарцы и тут не могли без демонстрации, – думал пожгу все. Хотел к вам пробиться, ну или к парням, а потом уже к вам. Связь-то нам отрубили. Но Съерр отговорил. Сказал, что не верит, что вы так глупо погибнете. Мол, уболтаете старую сырость, чтоб он своей плесенью подавился.
Пятый остановился. Оглянулся на Съерра. Безмолвный кивнул, подтверждая.
– Я бы его остановил, – добавил Съерр. – Вы же четко приказали – никакой самодеятельности. Да и какой огненный от воды погибнет?!
– Я, – бросил Пятый, посмотрел с насмешкой на вытянувшееся лицо секретаря и приказал: – Моим ни слова о приговоре. Понятно? – Парни синхронно кивнули.
– Вот же жыргхва! – выругался безмолвный, поняв, что приговор не был шуткой.
– То есть… они… вас… – лицо Паллара на глазах наливалось смертельной белизной.
– Играли они, но играли по-взрослому, – устало усмехнулся Арвэл, обогнул окаменевшего секретаря и двинулся дальше по коридору. – Впрочем, – бросил он через плечо, – я ни о чем не жалею. Договор того стоил.
– Вы себя совсем не жалеете! – Паллар догнал его, зашагал сбоку, сердито сопя. – А если вы на каждой миссии так себя подставлять будете? Вас же надолго не хватит!
– Только на одну, – согласился Съерр.
– Вспомните, как на островах Веселого Ветра вас чуть не съели! – продолжал надрываться Паллар.
– Нас там в жертву хотели принести, – скрупулезно поправил Съерр, – а после приготовить, чтобы мясо не пропало.
– Пепла тебе в рот, – ругнулся Паллар. – Какая разница?! Я лишь хочу, чтобы наш начальник думал не только о работе, но и о себе. Мертвым большую пользу не принести.
– Вот тут ты неправ, – Арвэл замедлил шаг перед лестницей, выцепил взглядом ожидающего его в холле лорда Имхара, – иногда смертью можно добиться большего, чем жизнью. Но я рад, что сегодня этого не понадобилось.

– И что думаешь? – спросил Рельгар, не отрывая взгляд от камина. Из огня, скрючившись, высунулся его огненный двойник. Со стоном разогнулся. Почесал спину. Бросил раздраженно:
– А что тут думать? И не проси повторить. Мало того, что меня от этого болота тошнит, так еще я потом полностью собраться не могу. Такое чувство, что по дороге, пока тебе мокрое непотребство показывал, часть себя потерял, вспомнить бы еще какую… – и стихия озабоченно поскребла по голове. Его величество торопливо затушил рванувшие в стороны искры. – Не понимаю, зачем тебе эта девица? Своих мало? – продолжал ворчать огонь, темнее лицом от гнева, отчего казалось, что на него местами выплеснули черной краски.
Король отвечать не стал, по опыту зная, что стихии надо выговориться и отойти от сложной, еще и неприятной работы. Главное – Пятый жив. Хотя, конечно, с ядом шакринарцы переборщили. Рельгар до сих пор в себя прийти не мог от волнения за сына – сердце никак не успокаивалось.
Он встал с кресла, постоял, давая пройти слабости в ногах, дошел до шкафа, достал шипучего порошка. Вернулся и бросил щепотку на плечо стихии. Порошок, шипя и тихонько взрываясь, покатился по плечу огненного величества. Того аж передернуло, и он простонал:
– Хорошо-то как.
– Ты же знаешь, я за сына переживал, – вздохнул Рельгар, беря еще порошка – любимое наслаждение стихии. – Сердце не на месте было. Не доверяю я шакринарцам. Всегда только о себе думают. Вот и эта… девица, которая так тебе не нравится. Заявилась без спроса, мол, вот вам подарочек – принимайте. Избаловал император свою внучку, – и его величество неодобрительно покачал головой, – мои дети так навязываться не стали бы. А выгода… Не знаю, не знаю. Кайлес-то, дурак, только рад – еще одна коронованная студентка на факультете. Он их там коллекционирует. Доску почета какую-то организовал. Только учеба на факультете лучше не станет, если там больше высоких персон начнет учиться. Но я о другом беспокоюсь…
– Боишься, что она Пятого с собой уведет? Видел я, как он на нее смотрел, – огненное величество, успокаиваясь, начал светлеть. Он сел на приступку у камина, спиной погрузившись в огонь, вытянул ноги, на лице появилось выражение блаженства. Очередная порция порошка шипящей струйкой потекла по груди.
– Пятый, может, и увлечен ею, но голову терять не станет, – фыркнул его величество, отодвигаясь от дымного облака, которым постепенно окутывался огонь. – Ему в империи не место. Не Цветтаре решать, кто станет ею мужем. Да и огненному там не рады. Или тебе мало, что они его отравили?
– Я предлагал, вообще забыть, что они есть, – проворчал огонь, повернулся боком: – Вот сюда посыпь. Ох, хорошо. Прям оживаю.
– Мы бы забыли, да кто нам даст?! – с горечью отозвался Рельгар. – А против империи мы, даже со всем огнем, лишь надоедливая блоха. Ишь, чего захотели… Вассалитет.
– Мокрицы, – согласно отозвался огонь, постанывая от удовольствия.
– Если они сдержат свое слово, то у нас тридцать лет, чтобы подготовиться к противостоянию. И тут я согласен с Кайлесом, учеба Цветтары – инвестиции в собственную безопасность. Ты знаешь, что последние тысячу, если не больше лет Лифгана ни с кем не воюет? Калкалосы не в счет. В этом мы должны у них поучиться, как управлять мягкой силой.
– Ишь, чего захотел! – обиделся вдруг огонь. – Головы дурить решил вместо драки! А как же я?
Рельгар вздохнул. Больше всего огонь проявлял себя именно в бою, в этом была сила и слабость огненной стихии. За свое правление Рельгар каких только обвинений не получал: в мягкотелости, трусости, нерешительности и в предательстве высоких идеалов стихии: гореть до конца. Последние годы спасали игры Огня. Но стихия все равно была недовольна: с Такией не сцепились, калкалосам хвост не надрали, Лифгану и ту не стали выжигать.
– Даже в Пятом больше огня, чем в тебе! – обвиняюще ткнул в него пальцем огненный двойник.
Рельгар вздохнул. Наверное, так и есть. Он слишком мягкий король. Влюбился в Шестую. Не смог избавиться от слабого сына. Разрешил женщинам учиться, работать. «Погонять мужиков во все места», – как говаривали подданные.
И это правда, что вместо войны Рельгар предпочитал переговоры. Сына и того отправил на заклание ради мира… Нет, он точно никудышный король.
– Зато теперь у тебя есть время, чтобы воспитать из Шестого достойного правителя, – не сдержал горечи Рельгар. Одна надежда, ассара не позволит сделать из воспитанника идеального в понимании стихии короля.
– Ладно, погорячился я, – признался с тяжелым – рой искр долетел аж до противоположной стены кабинета – вздохом огонь. – Вулкан вы усмирили. Приятно было посмотреть. Цепь собрали. Даже мне легче стало, а то эти источники лавы вечно хаос наводили. Не хочу я войны. Но сегодня едва сдержался, чтобы не подпалить бороду мокрюку. Такое унижение… Бедный мальчик. Если бы не вода – почуяла ведь! – пеплом клянусь, эта плесень остался бы без бороды!
– Спасибо, – искренно поблагодарил Рельгар. – Ты всегда на нашей стороне.
– Что делать, – усмехнулся огонь, – вы у меня одни такие… Преданные. И что стоишь? Сыпь давай. У меня еще вся левая сторона чешется. Шутка ли… Так далеко распыляться.
Его величество послушно полез в коробку за порошком.

Асмас встретил Пятого солнечной погодой. Они прибывали днем, но он проснулся еще в потемках и не смог больше заснуть. Лежал, прислушиваясь к умиротворяющему плеску волн за бортом. Представлял, как ступит на родной берег, как встретится с братьями. Наверное, навестит мать.
После свидания со смертью он многое пересмотрел из прошлого, отбросив ненужным мусором давние обиды, иначе стал смотреть в будущее. У принцев королевской ветви с рождения была расписана судьба: выучиться, пройти ритуал взросления, жениться, стать во главе тэората и принять власть избранного огнем брата. Для высочеств не существовало иных вариантов, кроме как стать частью королевской ветви и быть готовым отдать жизнь ради Асмаса или ради короля. Огонь связывал их не только ради вулканов, но и ради друг друга. Ветвь делала их сильнейшими магами в мире. Но теперь все в прошлом, и они могли выбирать другую судьбу.
Арвэл вышел на палубу, поежился от свежего утреннего ветерка, кивнул пробегавшему мимо боцману и вгляделся в сереющую за бортом тьму. Еще нескоро появятся огни острова, но внутри зудело нетерпение, и он остался стоять, положив ладони на поручни.
Море было спокойным, от воды тянуло теплом. Здесь, в Асмасе, середина осени радовала солнечными днями, и Арвэлу подумалось, что некоторые упрямцы будут купаться до снега – огневики не боялись холодной воды. А он… При мыслях о воде в памяти восстал дворец Шакри-нару, в ушах послышался звенящий шепот. Н-да… с огнем проще как-то. С водой же не знаешь, как и реагировать: то ли всерьез она, то ли издевается. Понятно, почему женщинам с этой стихией легче общаться.
Арвэл напряг глаза – где-то там, слева от курса, лежали острова Пятого тэората. После того, как он устанет от дипломатической суеты, женится, сможет осесть в собственном дворце, став правителем тэората. Погрузится в круговорот рутинных дел: школы, дороги, целительские. Будет выделять деньги, ругать нерадивых подчиненных, присутствовать на собраниях и быть властью для своих людей.
Арвэл стиснул зубы: скука.
«Хочется большего?» – шепнула насмешливо волна за бортом, облизала бок корабля, плеснув горсть соленой воды в лицо.
Арвэл стер капли, сердито поджал губы.
Да, тесно. После того, как он побывал во многих странах, Асмас стал казаться маленьким. Нет, он не стал любить его меньше. Видел во снах. Тосковал на чужбине. Но вернувшись, ощущал эту тесноту, а через какое-то время уже выискивал новую цель для поездки.
«Ты словно воздушник – ни дня покоя», – шутил отец. Арвэл и сам не понимал, в кого он такой – неуемный. Он словно испытывал жизнь на прочность, берясь за самые рискованные миссии, находя особую прелесть в риске.
«Просто он еще не нашел своего якоря, вот и мотыляет его, – мудро замечал Второй, добавляя со вздохом: – Я тоже был таким, пока не встретил свой огонек».
Якорь… Кажется, он нашел один, но совсем не был уверен, что осилит удержать его рядом. Да и… Вода и пламя. Звучало дурной шуткой.
И он с мрачным видом уставился на начинающий розоветь кусок неба.

– Сын! – отец с силой обнял его, крепко прижал к себе, и Арвэл удивленно затаил дыхание. Обычно отец не позволял себе проявлять чувства, тем более при посторонних. Только когда Пятый был маленький и жил с мамой ему доставалась порция скупых ласк вечно занятого родителя.
А тут… при всех…
– Я так рад, что ты вернулся! – радость в голосе короля заставила Арвэла ощутить вину. Каково было бы отцу, если бы он действительно умер?
– Ваше величество, отец, – голос все же дрогнул, но Арвэл быстро взял себя в руки, – вот отчет о поездке, а вот договор, который мы заключили с империей. Это дары от лорда Имхара.
Бумаги отец взял, но читать не стал, на дары даже не взглянул, вместо этого посмотрел внимательно на сына и спросил, понизив голос:
– Тяжело пришлось?
Арвэл моргнул, прогоняя стойкое чувство, что отец в курсе всего.
– Как всегда, – пожал он плечами, решив, сделать вид, что ничего не понял.
Рельгар неодобрительно нахмурился, оглядел собравшихся придворных и толпившихся за спиной сына членов посольской миссии.
– Корона высоко ценит заслуги каждого из вас, – повысил голос король, – и наградит отличившихся, а пока отдыхайте. Вы потрудились на славу. А ты за мной, – кинул он сыну, поворачиваясь ко всем спиной.
Знакомый кабинет встретил легким запахом дыма и сушеных трав.
– «Как всегда?» – сдавленно спросил отец, стоило Арвэлу закрыть за собой дверь, в его глазах мелькнули алые огоньки гнева. – Так значит, тебя всегда убивают ядом?!
Арвэл опешил, почувствовав себя подростком, которого взрослые поймали на лжи.
– Решил скрыть? Паршивец! – его величество в гневе швырнул бумаги на стол и те разлетелись веером. Арвэл ощутил, как обида подкатывает к горлу. Он столько сделал, чтобы заключить этот договор…
– Ты следил за мной? – выдохнул он разочаровано.
– Что я упустил кроме отравления и голода? – в кабинет шагнул Харт, взглянул на младшего брата так, что тот понял – без полного отчета о поездке его живым отсюда не выпустят.
– Следил я, не он, – донеслось глухо из камина, затрещали дрова, полыхнуло, и огненный Арвэл наполовину высунулся из огня.
– Так мне не показалось, там, во дворце, был ты?! – потрясенно спросил Пятый, не в силах поверить, что удалось установить связь на столь дальнее расстояние.
Стихия самодовольно потянулась, положила голову на скрещенные руки, хитро прищурилась:
– Ты неплохо держался, сын огня, – пафос в голосе не вязался с фривольной позой огненного Арвэла, – я горжусь тобой, но в следующий раз просто дай ему в морду. Или подпали бороду, а лучше зад.
Рельгар мученически возвел взгляд к потолку.
– Ладно, здесь все понятно, – чужим голосом произнес Арвэл, старательно отводя взгляд от огненного себя, – но Харту ты бы не стал помогать. Кто? – он повернулся к старшему брату. – Паллар, да? – спросил, стараясь сдержать просящийся наружу гнев. – Как давно он работает на тебя?
Харт посмотрел на него, как на идиота, покачал головой.
– Он работает на страну.
– Ладно, – сдался Арвэл, понимая, что эти двое его переиграли на всех фронтах. – Только Цветтаре не говорите, – попросил, – не хочу, чтобы она чувствовала вину из-за меня.

Цветтара нашла его сама. Поймала, когда он шел по коридору, утащила в одну из гостиных, а там обняла, и он застыл, боясь пошевелиться, дабы не спугнуть. Сердце забилось, как сумасшедшее, голова поплыла от нахлынувших эмоций, и в тот момент он окончательно понял: плевать ему на огонь, на воду. Стихии не будут диктовать, кого любить, а кого ненавидеть. Это будет его выбор.
– Дурак! – принцесса отстранилась и маленький кулачок с силой впечатался ему в грудь. – Разве я разрешала тебе умирать?!
Он перехватил ее ладонь, прижал к губам, и она застыла, глядя на него с испугом.
– Прости, – Арвэл отпустил ее руку, кляня себя за поспешность – она же еще ребенок! Пусть ее высочеству и исполнилось двадцать шесть, но выглядела она столь юной… И все же он не удержался – обвел овал ее лица. Прошелся кончиками пальцев по камням силы на лбу – интимный жест для любого мага – и с удовлетворением поймал взгляд расширенных глаз. Страха в них не было, только предвкушение.
– Отец рассказал? – спросил Арвэл. Не то, чтобы ему было это действительно интересно, просто надо было отвлечься. Огонь внутри бился, требуя чего-то большего, чем просто прикосновение, так что Пятый сурово напомнил себе, что он взрослый мужчина, а перед ним не простая девушка.
Принцесса кивнула, не отрывая от него завороженного взгляда, а потом привстала на цыпочки и сама коснулась его губ первым неумелым поцелуем.

Глава 3

– Это жыргхва знает что, а не академия!
Ректор в сердцах оттолкнул от себя план будущей академии и иллюзии домиков обиженно замерцали, пойдя цветными волнами.
Кайлес не стал оскорбляться – основная битва была впереди, молча стабилизировал иллюзию. В принципе, проект был согласован короной, более того, подготовительные работы на плато завершены, мост между двумя академиями проложен, начато строительство учебного корпуса. По факту, разрешение от ректора ему не требовалось, но Кайлес придерживался мнения, что с соседями лучше дружить.
– А по-моему, отлично получилось, – спокойно проговорил он, одаривая Сэльса широкой улыбкой. Ректора передернуло, хотя, казалось, столько лет – должен был привыкнуть.
– Отлично? – просипел он, делая глубокий вдох и выпалил, пылая от гнева лицом: – Сила академии в единстве! Курсанты – одна семья! А то, что вы напридумывали здесь, ни в один камин не лезет! – и он обличающе ткнул пальцем в россыпь ярких домиков, взявших в кольцо учебные корпуса. Около каждого блестела небольшая стеклянная оранжерея. – Личные комнаты, еще куда ни шло, но домик на четверых? Вы бы каждому по дворцу построили! И зачем эти рассадники цветов? Вы менталистов учите или озеленителей? Они же загубят все живое, вот увидите. Единственное, с чем могу согласиться, это учебные корпуса. Грамотно поставили, в центр. Но залы для медитации… Вам не кажется, что такое количество подушек лишь отвлекает? Ваши студенты спать туда начнут ходить. С комфортом.
Кайлес молча ждал, когда у ректора иссякнет запал.
– И остальное… Лужа под крышей, которую вы называете бассейном? Зачем, когда можно спуститься и поплавать в море, если так хочется? Ладно, хоть зал силы не забыли. Но это-то вам зачем? – и ректор, убрав на иллюзии крышу, увеличил изображение учебного корпуса, указав на зал, в котором были подвешены к потолку полотнища.
– Вертикальная медитация – удобная вещь – терпеливо пояснил Кайлес, уговаривая себя снисходительно отнестись к консерватизму коллеги. – Зацепляешься ногами и висишь вниз головой. В такой позе точно не заснешь, – добавил он едко.
Ректор открыл рот, подбирая достойный ответ, закрыл, не забывая сверлить декана ненавидящим взглядом.
– У меня стойкое чувство, что воспитывать вы будете не людей, а птиц, рыб и сплюнов, – вымолвил он, наконец.
Кайлес в ответ светло улыбнулся, начиная испытывать наслаждение от их перепалки.
– Вы правы, – доброжелательность – главный аргумент в споре, – менталисты должны получить лучшее образование, ведь нам предстоит копаться в самых разных личностях. Так что мои студенты будут и плавать, и висеть, и валяться, и просто спать, если им захочется. Что касается домиков, хоть мы тоже семья, но пока не умеешь ставить блоки, тяжело переносить большое скопление людей. Я бы каждому отдельный поставил, тут вы снова угадали, – лицо ректора перекосило, – но, увы, мы ограничены площадью плато, а оно меньше вашего. Так что я рассчитываю, что мы сможем пользоваться вашими открытыми полигонами, ну а курсантов я жду на занятиях у себя. Кстати, двадцатипятиметровой лужей, как вы ее назвали, они тоже могут пользоваться. В обмен, так сказать.
– Зачем? – сквозь зубы уточнил ректор. – Мы огневики, а не водники!
Кайлес выругался про себя, улыбка застыла на губах и в словах зазвучала злость:
– Попробуйте, милейший, взглянуть на это не с точки зрения стихии. Плавание прекрасный инструмент развития тела, еще снятия негативных эмоций и расслабление. Для менталистов оно обязательно, остальным тоже не помешает. Поверьте, часовая тренировка огневиков в воде – и количество драк значительно уменьшится.
На Кайлеса взглянули так, что стало ясно – не поверили, более того – посчитали предателем.
– Не зря говорят, – тихо проворчал ректор, – стоит завестись одному воднику, как тут же по углам полезет плесень. Не в обиду вашей знаменитой ученице будет сказано, но лужа огневикам не нужна. Нам достаточно своих медитаций и залов силы.
– Вот здесь, – и Кайлес указал на «лужу» поменьше, – мы планируем использовать воду с высокой концентрацией соли. На ней можно будет лежать и медитировать.
– На воде? – не поверил ректор. – Огневику? У вас пепел вместо мозгов?
Кайлес стиснул зубы. Опять и снова. Вечная несовместимость. Возвышение огня. Все остальное – вторично и несущественно. Кто не с нами – тот против нас. Удивительно, как огневики еще позволяют себе мыться и пить воду. Зато любые занятия с использованием воды определены лишь тем, у кого это вторая стихия. И все попытки Кайлеса сломать такое отношение натыкаются на оскорбления похлеще «пепла вместо мозгов».
Повезло, что Второй отдал ему полную инициативу в строительстве, требуя лишь обойтись без оскорбления короны и нравственности, да предоставить заключение о безопасности. Так что Кайлес решил себе ни в чем не отказывать. Его детище – его правила.
Лифганцы, несмотря на поганую натуру, были правы в одном – менталистика выше стихий. Потому для достижения нужной концентрации на медитациях Кайлес был готов использовать любые методы, в том числе и земные наработки.
Оранжереи же планировалось сделать частью зачета. Студенты должны были проводить в них часть времени, транслируя положительные эмоции и ускоряя рост растений. Тех, кто растения загубит, ждала пересдача. Ректор был не прав – в конце обучения пышности студенческих оранжерей можно будет лишь позавидовать.
Кроме кроликов Кайлес планировал предложить студентам взять с собой домашних питомцев из утвержденного им списка. Главное – ментальный контакт с хозяином. Кайлес уже предвидел, как его академию начнут называть зоопарком. Не страшно. Главное – результат.
Пусть Лифгана могла похвастаться армией опытных наставников, тысячелетними наработками в преподавании, но в этом и крылась ее слабость – в закостенелости. Кайлес же был открыт к экспериментам, планируя сделать процесс обучения живым и подвижным. Ограниченное количество правил. Свобода творчества. Безопасность на первом месте.
Он оглядел свое инновационное детище, ощущая, как внутри зудит нетерпение. Скорее бы вступить в новенький учебный корпус, заглянуть в крольчатник, пройтись по внутреннему саду и посидеть, медитируя, на водопад и кормя рыбок в пруду.
– Ладно, не мое это дело, – сдался Сэльс, видя, что его слова не находят нужного отклика, – в конце концов теперь вы тоже, гм, ректор и у вас скоро будет своя академия.
Это было сказано таким тоном, словно Сэльс до конца не мог поверить в подобную несправедливость. Тот, кто стоил ему стольких нервов, теперь будет равным по положению. Более того, перестанет ему подчиняться.
– Советы я вам дал, ну а прислушиваться в ним или послать в огонь – ваше право, – ректор предпочел бы первый вариант, но Кайлес, естественно, выберет второй. – Мы будем рады видеть у себя ваших студентов. Пусть тренируются. Одна просьба – красноглазов с собой не брать. У нас все же военная академия, а не зверинец.
Кайлес благодушно кивнул, не желая расстраивать соседа по поводу зверинца.
– Вы ведь не откажетесь посетить нас на открытие? – спросил он, заранее предвкушая выражение лица Сэльса, когда он увидит все его задумки. – И я был бы признателен, останься вы для нас старшим братом.
Должен же кто-то стоять буфером между ним и королевской семьей, где его до сих пор недолюбливают.
Лицо ректора просветлело, а взгляд потеплел. Идея стать старшим братом для новорожденной академии ему понравилась. Да, именно так и должно быть. Кайлес еще совсем неопытен. Кто, кроме него, Сэльса, ему поможет?
– Можете обращаться ко мне за помощью в любое время, – взял он на себя нелегкое бремя наставничества. Глянул еще раз на макет. Лужа раздражала, но все остальное уже не казалось странным. Менталистам действительно требуется уединение. Пусть живут в своих маленьких домиках. Растят цветочки. Выгуливают красноглазов. Плюхаются в соленой луже. Медитируют вниз головой. Главное, чтобы меньше показывались на территории его академии. Ну и самое приятное – никаких пожирающих ценные растения красноглазов.
И ректор мечтательно улыбнулся, представив, насколько спокойнее станет его жизнь без раздражающего факультета менталистики.

Майра сквозь ресницы наблюдала за соседкой и злилась. Ну почему именно она? Почему именно ей подсунули это водное сокровище, от которого ее уже трясет? Она не обязана с ней возиться. Душу не грели даже слова лорда Кайлеса о великой чести стать мостом между двух держав. Нужна ей эта честь…
Если бы кто спросил Майру о причинах ее злости, она бы умерла, но не ответила. Но загляни кто внутрь ее сознания, смог бы узреть там яростно пылающий огонек. А всему виной были слова высочества, брошенные однажды: «Не думала, что огневик может быть таким… Холодным, сдержанным и одновременно горячим. Настоящий принц».
Эта фраза днями теперь преследовала Майру.
«Настоящий принц!» – фыркала она, негодуя и даже не сомневаясь, о ком говорила Цветта. Кто ее спас? Кто устроил побег, доставил в Асмас и сделал все, чтобы ее высочество исполнила свою мечту и училась в академии. Вдобавок, на роль «настоящего» принца, по мнению Майры, подходил лишь Альгар. Остальные либо молоды, либо стары и женаты, ну а Пятого никогда нет в стране. Сейчас только вернулся из поездки в Шакри-нару. Говорили, еле живым остался. Еще одно в копилку неприязни к принцессе.
Майра стиснула зубы, ощущая приступ злобной ревности.
И что она только не делала, чтобы изжить это прилипчивое чувство… Ходила смотреть на стройку новой академии. Три-четыре месяца – корона прислала лучших мастеров – и она избавится от соседки. Уговаривала себя, что эти двое все равно не смогут быть вместе: Альгар станет королем Асмаса, а Цветта – императрицей Шакри-нару. Убеждала, что Альгар на эту водяную даже не посмотрит и сама себе не верила…
«Вот ее бы на Земле никто не назвал серой мышью», – говорила, разглядывая собственное отражение в зеркале. У Цветты было то, о чем Майра мечтала тайком: черные, с блеском и легкой волной волосы, мягкие, а не серая жесткость как у нее – утром не расчесать. А глаза? Это не глаза, а искушение. Майра не сама такое придумала, слышала, как такийцы меж собой обсуждали. Что там такийцы, все мужчины поголовно рядом с принцессой становились похожими на кролика, у которого перед носом листом салата помахали.
И это тоже злило, потому как сразу представлялся Альгар, идущий, словно привязанный, за ее высочеством.
Если бы Шестой был рядом, Майра давно спросила бы его о том, как он относится к Цветтаре, но Альгар был далеко, в Такии, а сообщением такое не спросишь…
Потому Майре оставалось лишь пребывать в собственных догадках и злиться на соседку.
– Не могу, – Цветтара раздраженно отпихнула ластившуюся крольчиху. – Не получается. Это не зверь, а глупость сплошная. Может, она вообще ни о чем не думает? Хм, интересно, лорд Кайлес поменяет зверя, если я попрошу?
Майра хмыкнула. Махнула рукой и Крош соскочил с лежанки, запрыгнул на кровать, подошел важно, ткнулся бархатным носом ей в подбородок. Девушка улыбнулась, почесала длинные уши. Кроль вздохнул, вытянулся вдоль нее, задремал. Последнее время он много спал, и декан велел готовиться. Хоть магия и поддерживала в нем жизнь, но это долгожительство постепенно подходило к концу.
«Менталист должен уметь отпускать тех, кого любит, – сказал ей Кайлес. – Мы не меняем законы жизни, а лишь следуем им».
Майра знала – он прав. Она уже несколько раз отпугивала приходящую за Крошем смерть, но вечно это продолжаться не может. Она должна отпустить…
– Какой он у тебя умный! Мне бы такого! – воскликнула с завистью Цветтара, бросив раздраженный взгляд на крольчиху.
Чем принцесса не отличалась, так это терпением.
«Привыкла получать то, что хочет», – подумала с неменьшим раздражением Майра, и Крош согласно дернул лапкой, выражая единодушие. Он мысленно предложил покусать соседку, но Майра не разрешила. Слишком мелко. А вот если высочество возжелает ее Альгара, как сейчас намекала на кролика, тогда она ее сама… покусает.
– Умными не рождаются, умными воспитываются, – проговорила она, обнимая Кроша: «мое, не отдам».
Принцесса ответила негодующим фырканьем. Тратить силы и время на воспитание ей не хотелось. Но кролик – не подданный. Он не станет слушаться лишь потому, что ему принцесса приказывает.
На самом деле Цветта была не так уж и плоха. Не ныла о том, что приходится убирать по очереди комнату, самой следить за одеждой, кормить крольчиху, чистить клетку. Не ворчала на ранние подъемы, пробежки и долгие медитации. Даже знаки внимания от поголовно влюбленных в нее такийцев принимала с достоинством, никого не обижая колкими насмешками. А на все предложения руки и сердца отвечала неизменно: «Мой единственный супруг – престол Шакри-нару. Я не могу ему изменить».
Какой-то остряк предложил себя в свиту к престолу. Идея разошлась. Если Майра не ошибалась, сейчас «свита» насчитывала порядка сорока человек. И это тоже злило.
«У нас академия, а не королевский двор, – жаловалась Майра Крошу. – Они еще до дуэлей дойдут! Было бы из-за кого? Подумаешь, глаза. И волосы. Красоту есть не станешь, а вот семейка у водяной такая, что «свиту» сожрут целиком и не подавятся».
Крош согласно кивал башкой – сожрут.
«Если Альгар… Вдруг… На эту… Если она заманит его в свое сердце, я трупом лягу, но не дам разбить ему сердце, – страдала Майра, обнимая теплого пушистика. – Она все равно к себе уедет. Престол не бросит. А он страдать останется! Нет, лучше я ей мозги прочищу и заставлю не смотреть на Альгара. Пусть у себя ищет «настоящего» принца. Нечего на наших заглядываться».
– Научи, – внезапно попросила Цветта, старательно разглядывая стену за спиной Майры. – Я и кормлю ее, и вкусняшки таскаю, она лишь жиреет, а толку никакого. Лорд Кайлес говорит: терпение, а я… – и она, прикусив губу, огорченно мотнула головой.
– А тебе нужен результат, – Майра села на кровать, забрала кроля на колени, принявшись почесывать спинку. Крош блаженно вытянул лапки.
– Я не могу быть слабой, – честно призналась Цветта, и Майра с удивлением заметила, как заблестели ее глаза. Надо же… Ее высочество умеет плакать? Впрочем, она же водник. Они все плаксы, даже мужчины.
– Не знаю, чем тебе помочь… – протянула Майра, борясь между состраданием и долгом перед Асмасом. Помогать той, кто желает похитить сердце Альгара?
– Назови свою цену! – властно бросила принцесса, и Майра воочию увидела корону на ее голове, а вокруг тот самый трон и… разозлилась.
– Цену? – прошипела, ощущая, как потеплел воздух, как она начинает задыхаться от сдавившей горло злобы.
Глаза ее высочества заледенели, теплый воздух начал пропитываться влагой. Крош недовольно повел носом, задышал чаще, требовательно стукнул лапкой по руке хозяйки, мол, остановись, но Майра лишь отмахнулась. Крольчиха испуганно съежилась, прижав уши.
– Не лезь к нашим принцам, поняла?! – сорвалась на крик Майра. – Своих ищи. Плакс сопливых. Нечего тебе с огненными делать!
«Давай ее испарим! – радостно взревел внутри огонь. – Как она посмела на наше пламя посягнуть!»
Кожа на лице Цветтары стала голубеть, на волосах заигрались синие отблески, глаза потемнели, став похожими на два омута.
– Кто! Ты! Такая! Чтобы мне указывать?
Водяная стена замерла напротив огненной.
Где-то взвыла сирена.
Но они не обратили на нее внимание, не заметив, как у двери нарисовались две полупрозрачные фигуры.
– Моя какая? Огонь! – и стихия окинула Майру горделивым взглядом. – Так бы и расцеловал.
– Дерзкая и невоспитанная, – пропела вода. – Зато моя красивее.
– Ха! – побагровел огненный величество. – Щаз моя твоей красоту-то поправит!
– Ну это мы еще посмотрим!
И обе стихии замерли в предвкушении.
– Ставлю десять духов.
Огонь глянул на протянутую ему синюю ладонь, на которой в крупном жемчуге метались, танцуя, прозрачные тени. Хмыкнул:
– Принимаю, – и в воздухе возникло десять янтарно-желтых камней, с пляшущими внутри яркими точками.
В комнате между тем копилось напряжение. На одной половине тлели занавески, на другой – разбухали от влаги учебники. Между ними, на полу, поднимался клубами пар.
Мир застыл в шаге от столкновения.
В бедро Майры ткнулся бархатный нос.
– Не до тебя, подожди, – отмахнулась девушка, не упуская противника из вида.
Крош как-то по-особенному вздохнул, встал на лапы, лизнул ее в щеку. Майра замерла, повернулась, неверяще взглянула в такие родные глаза.
– Нет! – крикнула, подхватывая ставшее невесомым тело. Смерть ударила по связи, скручивая желудок в тугой ком боли, выворачивая наизнанку душу, заставляя застонать.
Она все-таки пробралась сюда, эта сборщица душ. Поймала момент, когда Майра была занята, и забрала Кроша…
– Ш-ш-ш, – чьи-то руки с силой обняли, согревая теплом. – Держись! Ты справишься! – в нос ударил сладкий аромат дорогих духов. – Прости, я такая бесполезная, не могу забрать твою боль, но я знаю, как это – терять.
– Это ты виновата! – всхлипывая, проговорила Майра. Цветта сидела рядом, обнимая и нежно поглаживая по спине.
– Тебе придется его отпустить, – мягко произнесла принцесса, никак не отреагировав на обвинение, – эмоции – наша сила и наша слабость. Так говорила моя бабушка, когда уходила. Тебе придется научиться жить с этой болью.
– Не хочу, – отчаянно зарыдала Майра, – не хочу так! Почему? Он всегда должен был быть рядом!
– Даже мой дед не может заставить быть рядом тех, кого он любит, – тихо ответила принцесса. – Никто из нас этого не может. Ты счастливая… У тебя сильный дар, и ты можешь позволить себе любить и быть с тем, кого любишь. Я тебе так завидую.
Майра аж всхлипывать перестала от таких слов.
– Ты? Мне? – посмотрела недоверчиво.
Цветта протянула ей идеально белый носовой платок.
– Конечно, мне никогда не стать таким менталистом, как ты. А про принцев… Я даже жениха своего не знаю, хотя мы обручились три года назад.
– Что здесь происходит? – дверь в комнату резко распахнулась, едва не слетев с петель.
Лорд Кайлес перешагнул через лужу, оглядел дымящиеся занавески и решительно распахнул окно.
– А я вас предупреждала, господин декан, что это произойдет! – старшая воспитательница окинула девушек строгим взглядом. – Огонь и вода обязательно сцепятся.
– Прошу, оставьте нас, – усталым голосом попросил Кайлес. Женщина недовольно вздернула подбородок и ушла, пробормотав, что некоторым не помешала бы трепка по императорской нижней части тела.
– Я спрошу один раз, что здесь произошло? – Кайлес присел на корточки перед кроватью, провел рукой по телу кролика.
Майра вытерла глаза, высморкалась.
– Мы хотели проверить, – проговорила она, не глядя на Цветтару.
– Силу наших стихий, – подхватила принцесса.
– Простите, мы были неаккуратны, – повинилась Майра, – а потом он… ушел.
– Я вижу, – кивнул декан, – и мне очень жаль, Майра, но ты и так долго его держала. Я предупреждал, откат в таком случае будет сильнее… Ты отстраняешься на неделю от занятий. Я изменю твое расписание, оставив лишь физические упражнения.
– Но… – вскинулась девушка.
– Я прослежу, – пообещала Цветта, удержав ее за плечи, – и, с вашего позволения, составлю ей компанию.
Кайлес озадаченно посмотрел на принцессу, задумался, потом кивнул:
– Хорошо. Так даже лучше. Я заберу, – и он аккуратно взял кролика из рук девушки. – Завтра мы его вместе предадим его огню. Я лично все устрою.
Майра вытерла вновь потекшие по щекам слезы.
– И дам тебе попрощаться, – пообещал Кайлес. – Если не уверена, что справишься, могу прислать сегодня на ночь наставницу.
– Нет, – сердито мотнула головой Майра, – я справлюсь. Все будет хорошо.
– Я прослежу, – пообещала Цветтара.
Кайлес снова оглядел их, сидящих в обнимку на кровати в разгромленной комнате и ушел, думая о том, что вода и огонь прекрасно могут договориться, надо лишь им не мешать.
Они проговорили почти до рассвета, а потом заснули в обнимку – лень было сушить постель принцессы. Майре запретили неделю магичить, ну а Цветта, смущаясь, призналась, что бытовые заклинания ей плохо даются. Вот залить дворец водой – запросто, а убрать воду из постели… Белье наверняка испарится вместе с влагой.
– Как тебе мог понравиться Пятый? – удивлялась Майра, поглаживая лежащую на животе крольчиху. В присутствии теплого комка меха легче было переносить уход Кроша. – Он же скучный, все время молчит и мало улыбается.
– Глупая ты, – сказала та, что была на год младше, – мужчина должен быть поддержкой, а не шутом. А Пятый… он надежный. Сказал, что уговорит деда на мою учебу здесь и уговорил. Отец от него в восторге. Говорит, всегда подозревал, что ракханы бесстрашные, теперь убедился сам. Только… – и Цветта тяжело вздохнула, – это ничего не изменит. Нам не позволят быть вместе.
– Вода, – понимающе поддержала Майра.
– Нет, стихии плевать, кто рядом со мной. Ей главное, чтоб продолжение рода, дети… Ой, прости, – спохватилась принцесса, – тебе, наверное, рано о таком думать.
– За меня уже о таком подумали, – с горечью проговорила Майра. – Дед продать хотел. Найти более выгодную партию, чтобы правнука ему подарила, которому он мог бы оставить титул.
Майра и сама не понимала, почему ее вдруг потянуло на откровенность. Наверное, всему виной была смерть Кроша – она сейчас готова была болтать о чем угодно, лишь бы не думать о нем.
– Выгоднее Шестого? – вскинула идеальную бровь принцесса.
– Он не верил в нашу помолвку, – пожала плечами девушка. – Считал, меня недостойной королевской семьи. У меня же дар был бракованным.
– А ты?
– А я… – задумалась Майра. – Понимаешь, у нас несколько иначе подбирают жен в королевской семье. Избранница может быть хоть простолюдинкой, хотя, кажется, такого не было, но из торговых точно были. Главное – сила дара, чтобы первенец выжил. Ну и чувства. Любой из принцев может быть избран королем, так что первый раз все предпочитают жениться по любви.
– Знаешь, мне нравится ваш подход, – Цветта легла удобнее, заложила руку под голову, вторую запустила в мех крольчихи. Та аж хрюкнула от удовольствия – теперь ее чесали в две руки, – не то, что у нас. Один брак и обязательно династический. Во благо и с учетом интересов государства. А дар… Достаточно, чтобы высокий уровень был у одного из родителей. Вода в этом плане менее требовательна. Зато и разброс среди наследников большой. Из всех нас – лишь у меня сильный дар.
– И ты выйдешь замуж за того, кого ни разу не видела? – изумилась Майра.
– Нас познакомят примерно за полгода до брака, дадут время привыкнуть друг к другу. Вода в этом плане большая мастерица, постарается нас свести, чтобы не возникло неприязни. Ну а чувства… Хватит, если мы будем уважать друг друга.
– Тогда Пятый…
– Всего лишь увлечение, – сухо проговорила принцесса, – и даже то, что я его сама поцеловала, ничего не значит.
– Ты его что? – ошеломленно переспросила Майра. Охнула: – Поцеловала? Вы же едва знакомы?!
Цветта ответила невнятным звуком и замолчала. Молчала и Майра. А что тут сказать? Что у ее высочества нет права дурить голову Пятому? Повторить: «Руки прочь от принцев»? Так Пятый взрослый, сам разберется, что делать с чувствами Цветтары.
Майра, конечно, слышала, что у водников царят свободные нравы и девицы сами на шею вешаются. Но одно дело слышать, а другое – убедиться в этом самой.
– У нас не принято встречаться с тем, кого собираешься бросить, – не выдержала она.
Тишина сделалась неприязненно болезненной.
– Хоть будь честной с ним, – попросила Майра, начиная искренне переживать за Пятого. Нет, если разобраться, все принцы ей не чужие. Ведь его величество официально принял ее в семью.
– Если тебя это успокоит – я его никогда не забуду, – тихо пообещала ее высочество.
И Майра прикусила язык, пряча негодование поглубже. Кто она, чтобы осуждать? Это ведь не ее выдадут замуж за чужого и нелюбимого человека. Не ее заставят многократно пожалеть о том, что выбрала Асмас вместо Лифганы. Не ее будут высмеивать за привязанность к огневикам… А если узнают о чувствах к Пятому…
– Если понадобится помощь, – заявила она решительно, – что-нибудь передать тайно, встречу устроить – обращайся. Обещаю – не выдам. Только во дворце никому не попадайтесь. Пятого сожрут, если узнают, что он с тобой, гм, встречается.
– Не переживай, – усмехнулась Цветта, – как послу Асмаса, у него есть право проводить со мной время. И поверь, после появления императорского флота у берегов Асмаса, ваши подданные будут счастливы видеть теплоту наших встреч.
– Политика, – поморщилась Майра, искренне ненавидящая подобные вещи.
– Привыкай, ты же у нас будущая королева, – хихикнула Цветта, чем вызвала мучительный стон у девушки. – Кстати, могу дать пару уроков. И решительно не понимаю, почему тебя до сих пор не учат ничему такому, – она пошевелила пальцами в воздухе.
– Так до твоего появления, выбор огня был секретом. Он, в принципе, до сих пор секрет. До официального объявления я обычная девушка. – Майра потянулась, сладко зевнула.
– Обычная девушка не встречается с принцем, не побеждает в играх Огня, – указала на очевидное Цветта, – и не является подопечной ассары и его величества. Знаешь, когда будет официальное объявление?
– После праздника Зимы, на день рождения Альгара, – озабоченно нахмурилась Майра. Ритуал совершеннолетия не был простым для магов, а уж для будущего короля…
– Уверена, тогда за тебя и возьмутся, ваше будущее величество, – елейно пропела Цветтара.
– Нет, – простонала Майра, накрываясь подушкой, – ненавижу этикет и протоколы.
– Заметно, но, поверь, всем плевать на твои предпочтения. Их работа – воспитать из тебя королеву. Чем больше будешь сопротивляться, тем хуже придется.
И что-то в голосе принцессы заставило Майру спросить, затаив дыхание:
– Тебя наказывали?
– Скорее принуждали, – тон ее высочества был сух и безразличен. – Наказывали других. Тех, к кому я хорошо относилась. Знаешь, я очень давно ни с кем не говорила так, как с тобой. Прости, мне правда жаль, что твой кролик ушел.
Майра в темноте нашла на ощупь руку Цветты, сжала.
– Ты не виновата, я сама должна была его отпустить. И пока ты здесь, – решительно заявила она, – можешь разговаривать со мной. Не бойся, лорд Кайлес вообще никого не наказывает, даже такийцев. Ну а воспитательницы только выглядят строгими… На самом деле они нас любят. Максимум отругают и сладкого лишат. И с кроликом я тебе помогу. Ничего сложного в этом нет. Дай ей имя. Начни относиться как к другу. Рассказывай все, что случилось с тобой за день. Делись секретами. Перестань видеть в ней тупую бессловесную тварь и связь начнет образовываться. У нас даже слабые девочки смогли это сделать, а у тебя дар вполне силен.
– Я, – Цветта откашлялась. – Мне сложно начать доверять. Даже зверьку. Но ты права, без доверия я не смогу выстроить связь. Да и глупо ожидать, что она сможет меня предать. Но когда я смотрю на нее, не могу перестать думать о том, что она предаст меня за лист салата.
– Дура ты, – не выдержала Майра, – хоть и принцесса. И этикет с протоколом тебя ничему не научили. Ты первой должна стать ей другом. Завоевать доверие, убедить, что не бросишь. Тогда можешь рассчитывать на то, что она не продаст тебя за лист салата. Тьфу, – скривилась Майра, – у тебя точно вода вместо мозгов. Как тебе такое вообще могло прийти в голову? Не-е-е. Пятого я с тобой не отпущу. Он сложнее кролика будет. А если у тебя такие проблемы с доверием… – и Майра выразительно вздохнула, думая о том, как ей повезло родиться в Асмасе. Пусть дед чуть не сломал ей жизнь, зато лорд Кайлес ее спас. А потом она встретила Шестого, ассару и остальных принцев. «Нет, – убежденно кивнула сама себе девушка, – огонь лучше воды, пусть та мягче и гибче, зато огонь правильнее и честнее».
Ее высочество ответила тяжелым молчанием, явно не одобряя того, что кто-то посмел решать за нее судьбу отношений с Пятым.
– Думаю, я назову ее Майрой, – после паузы мстительно произнесла Цветтара.
– Только посмей, – подскочила Майра, разъяренно уставившись на соседку.
– И кто мне запретит? – величественно села на кровати принцесса.
– Я!
– Ты? Смешно.
– Ах смешно?!
Подушка взметнулась в воздух, чтобы гневно обрушиться на голову высочества.
Бах! Ладонь пробила ткань и вырвавшееся на свободу белое облако перьев окутало кровать.
– Тьфу! – выплюнула перо изо рта принцесса.
– Гадость, – поддержала Майра, оглядывая покрытую пушистым покрывалом кровать. Взлохматила волосы. Достала оттуда парочку перьев.
– Апчхи, – поддержала их крольчиха.
– М-м-м, Перышко? – предложила Майра, вертя в руке белое с серыми вкраплениями перо.
– Перышко, – задумчиво проговорила Цветтара, смахнула перья с крольчихи, подняла ее в воздух. Взвесила в руках. – Таким Перышком и убить можно. Но мне нравится. Будет напоминать о том, что на меня покушались подушкой.
Майра ответила насмешливым фырканьем и принялась сметать перья с постели. Жить с соседкой оказалось в разы веселее, чем одной.

Глава 4

Праздник Сердца Зимы. Королевский дворец
– Сын, я давно хотел с тобой серьезно поговорить, – его величество задумчиво оглядел стоявшего перед ним Арвэла. Он никогда не вмешивался в личную жизнь сыновей, доверяя им и огню. В первую очередь, конечно, огню, ведь стихии известно гораздо больше о внутренней сути людей. Но сейчас, когда ветвь постепенно теряла свое предназначение и огонь меньше вмешивался в жизнь принцев, пришла пора вспомнить о том, что он не просто король, а еще и отец.
– Присядем, – он указал на кресло.
Пятый сел. На его лице застыло нечитаемое выражение, и Рельгар ощутил молчаливый протест, идущий от сына. Вздохнул. Разговор обещал быть непростым.
Сел напротив. Бросил полог тишины, дабы не отвлекаться на шум.
Самое начало Зимних праздников. Дворец традиционно переполнен гостями и родственниками. В коридорах веселая кутерьма. На прудах катания. В парке соорудили снежную крепость.
В Асмасе было два любимых праздника: Огня и Сердца зимы. Но второй любили больше.
– Цветтара не пожелала ехать на каникулы домой, – неспешно начал его величество давно заготовленную речь, – что неудивительно – слишком многие в Шакри-нару негативно восприняли ее решение. В связи с этим лорд Имхар с женой высказали желание самим навестить дочь. Они прибудут дней через семь. Ты, конечно, знаешь об этом.
Пятый кивнул.
– Это будет первый, пусть и неофициальный, визит членов императорской фамилии в Асмас, – продолжил его величество. – Надеюсь, все пройдет без неожиданностей. Судя по последнему докладу Харта, настроение среди подданных к отношениям между нашими странами скорее положительное, чем отрицательное. Ну а тех, кто ратует за «пустить кровь имперцам», ждет беседа в его ведомстве и предложение отправиться повоевать наемником в любую страну, раз их внутренний огонь требует драки.
– Тебя назовут «Самым мирным королем», отец, – усмехнулся Пятый.
– Даже если «Трусливым», мне без разницы, – равнодушно отмахнулся Рельгар, – главное – передать Шестому мирную страну. У меня к тебе просьба, сын. Не хочу лезть в твою личную жизнь, да и не имею права, но прошу об одном – не встречайся с лордом Имхаром. Он может попытаться сделать на тебя ставку, наобещать того, чего никогда не выполнит…
Король откинулся в кресле, прикрыл глаза. Его голос сделался тихим и утомленным.
– Я знаю, он безумно любит дочь и желает ей счастья, но выбор мужа Цветтары не в его власти. Он даже не принц консорт, а всего лишь муж ненаследной принцессы. Его обещания – пепел. Не обольщайся. Ты всегда останешься чужим для Первозданной. Мои предупреждения скорее всего опоздали, – Рельгар не сдержал кривой усмешки, думая о том, что не имеет права просить быть благоразумным сына, раз сам это благоразумие не проявил. Влюбился, как мальчишка, в Шестую, а потом чуть не загубил сына, виня его в смерти матери, – но я прошу тебя не увлекаться Цветтарой. Она не для тебя, сын и ты ничего не можешь с этим поделать. Мне искренне жаль, ты был бы ей хорошим мужем, но шакринарцы никогда не допустят на трон того, кого считают предателем. Некоторые вещи невозможно изменить даже за тысячу лет. Если не может с этим справиться сам, скажи, я устрою тебе длительное путешествие. Хоть на полгода.
Пятый медленно покачал головой.
– Спасибо за заботу, отец, я справлюсь. Харт мне уже подробно объяснил последствия моего романа, – горечь обиды в голосе скрыть не удалось.
Четыре старших брата это хорошо, но… Каждый, кроме вечно занятого наукой Первого, изволил высказать свое мнение о принцессе.
Второй посоветовал отвлечься. Мол, женщины, по сути, одинаковы. Надо лишь присмотреться и мигом найдешь ту, которая зажжет огонь в сердце.
Третий разродился получасовой лекцией о сложности взаимоотношений Асмаса и Шакри-нару, закончив кратким: «Ты и сам все знаешь. Просто помни – она не обычная девчонка. Оступишься: сожрет либо император, либо сама Цветтара. Нет ничего хуже обиженной женщины, которая имеет власть превратить твою жизнь в бездну».
Четвертый был скуп на слова, но смотрел с таким выворачивающим душу сочувствием, что Арвэл ощутил желание пойти и напиться. Вдрызг. До жыргхвы. Но не пошел.
– И ты, конечно, Харта не послушал, – мудро заметил его величество.
Арвэл опустил голову. Выбор сделали за него, а он его принял, как величайший дар. Вчерашний вечер воскрес в памяти во всех подробностях.
Стук в дверь. На пороге она. Красивая до дрожи. До замирания сердца. Глаза, точно морская вода в блеске солнечного света. Черные волосы распущены, прикрывая плечи густым блестящим покрывалом. На лбу блеск орнамента камней силы.
Он не нашел слов. Застыл истуканом, слыша лишь бешенный стук собственного сердца и не в силах отвести от нее взгляд.
А она… Прикрыла дверь, улыбнулась… загадочно, с предвкушением и изящным движением скинула плащ, под которым не оказалось ничего.
Взгляд жадно, до дрожи в теле, впитал в себя подробности. Изгиб стана, тонкую талию, маленькую грудь, плоский живот.
Идеальна. О да! Она была идеальна.
Он успел еще подумать о том, что пожалеет. Что она принцесса. Что он не должен. И это будет нарушением соглашения с Шакри-нару. Но она шагнула вперед, положила ладони ему на плечи, привстала на цыпочки и нежно поцеловала.
К жыргхве все! – решил Арвэл, отметая слабые доводы разума и подхватывая девушку на руки.
Не нужны слова там, где говорит сердце. Да и кто он такой, чтобы отказывать любимой женщине?
Но вжимая ее в постель: разгоряченную, с томной поволокой во взгляде, с алыми от поцелуев губами, он все же спросил:
– Уверена?
Она склонила голову, улыбнулась хитро, обвила руки вокруг его шеи.
– Глупый, вода не требует верности. Это ваш огонь устанавливает связь между супругами, у нас такого нет. Мой муж, – ее губы дрогнули, – не будет ждать от меня чистоты до свадьбы. Как и я от него…
Он ощутил, как холод пробирается в сердце. Ее муж. Не он. Чуть отстранился, все еще сомневаясь, но она притянула его ближе, жарко зашептала:
– Не уходи. Я хочу первый раз по любви. С тобой. Ни с кем другим. Не прошу о большем, но сейчас не уходи.
И он не смог ей отказать. Даже зная, что их будущее невозможно. Что она разобьет ему сердце. Сожжет душу, оставив после себя лишь пепел. Без уверенности, что сможет ее забыть или заменить на кого-то другого… Кажется, в истории Асмаса может появиться первый безбрачный принц…
– Хорошо, мой огонек, – склонился он ниже, касаясь губами ее щеки, спустился поцелуями по прохладной коже до груди, – для тебя все, что угодно, огонь души моей.
Они почти не разговаривали в ту ночь. Да и к чему разговоры у тех, у кого нет будущего?
Покашливание отца вырвали его из сладких воспоминаний.
– Я вижу, ты все решил, – и Арвэл торопливо стер счастливую улыбку с губ, – прошу лишь об одном, не давай ей ложной надежды. Не стоит заключать никаких соглашений с лордом Имхаром. Он тебе не помощник.
– Я знаю, – подтвердил Арвэл, поднимаясь, и заверил: – Не беспокойся, отец, я никогда не поставлю собственные интересы выше Асмаса.
– Хорошо, – король тоже поднялся, посмотрел с сочувствием на сына, – я тебе верю. И хотел бы пожелать счастья, да, боюсь, нет такой цены, которую мы могли бы за него заплатить.

Тревога о сыне тяжелым бременем лежала на душе, заставляя его величество нервничать и излишне резко отвечать на доклад секретарю. Досталось всем. И строителям за сдвиг сроков постройки новой академии: «С потраченными на них деньгами они должны были уже досрочно сдать, а не переносить!». И Кайлесу за очередные изменения в проекте: «Носится с ним точно с ребенком, как будто есть разница в стенах какого цвета мозги выворачивать!». И Четвертому за попытку сократить программу праздников: «Ничего сокращать не будем! Подумаешь, вопрос безопасности. Еще решат, что мы их боимся. Ее высочество сама прибьет любого, кто рискнет нарушить ее планы. Так что пусть Четвертый угомонится и перестанет трястись над огнем».
Секретарь с каменным лицом только успевал делать пометки, тихонько откладывая в сторону те доклады, которым не следовало попадать под горячую, в прямом смысле этого слова, руку монарха. Он невозмутимо погасил пару искр, проскочивших между пальцев короля и попавших на стол. На одном из листов появилось темное пятно, и Литрак торопливо переложил его вниз стопки. Быстро просмотрел оставшиеся бумаги. Утренний доклад можно было заканчивать. Не стоило и дальше испытывать терпение его величества, пребывавшего в дурном настроении.
– И последнее, – Литрак вытащил лист, вчитался в доклад и удовлетворенно кивнул. Эту новость можно было безбоязненно озвучить королю. – У южной границы были замечены черные корабли.
– Что? – вскинулся Рельгар. – Снова? Напомни, когда они появлялись в последний раз.
Литрак задумался.
– Лет сорок назад, не меньше. Мы тогда не успели ничего выяснить. Налетели калкалосы и пожгли два корабля из трех. Ну а третий, – секретарь не сдержался и сквозь невозмутимость проступило явное неодобрение, – сжег наш патруль. Впоследствии, они так и не смогли внятно пояснить, почему так себя повели, ведь корабли лишь приблизились к границе, находясь фактически в нейтральных водах.
– Я помню, – поморщился король, потер ладонью лоб, – мы тогда списали всю команду на берег. Калкалосы улетели, не удосужившись ничего объяснить. Ну а наши лепетали что-то невразумительное. Но вот что странно, – он прищелкнул пальцами, и Литрак отточенным движением перехватил вылетевшую искру, погасил, – ни одно государство так и не заявило протест по поводу пропажи судов. Словно тех и не было. Тебе не кажется это подозрительным?
Литрак наклонил голову:
– Более чем. Может, это были пираты.
– Три судна? С одинаковым водоизмещением, вооружением и черными, без каких-либо обозначений флагами? – Рельгар недоверчиво покачал головой. – Сомнительно. Никогда не слышал о подобных «жирных» пиратах. Это уже не пираты, а целое пиратское государство, раз они могут себе позволить подобный флот. И что на этот раз?
Литрак заглянул в записи:
– Их заметил патрульный на чарксе. Они шли на приличном расстоянии от наших границ. По его словам, их было пять.
– Так какие это пираты? – недовольно нахмурился Рельгар. – Свяжись с ассарой. Пусть попробует выяснить у своего приятеля, как его, Драго, причину агрессивного поведения калкалосов. И пусть напомнит им, – голос его величества наполнился брюзжанием, – что теперь мы связаны договором. А это значит, что если они втянут нас в войну своими поджогами, нам придется в нее вступить. Так что пусть сначала предоставят внятные объяснения, согласуют свои действия, а потом уже пускают в ход огонь. А то привыкли, понимаешь, вести себя как истина. Захотел – сжег. Не понравился – потопил. Нужно все-таки включать голову, а не только крыльями махать. Эти черные могут в один день превратить пять кораблей в сотню. И тогда на всех у калкалосов не хватит огня.
– Конечно, ваше величество, я сегодня же свяжусь с леди ассарой и попрошу ее помочь.
– И еще одно. Под это дело, учреди должность для ассары. Издай указ задним числом, я подпишу. А то мы бегаем к ней по каждому делу, связанному с калкалосами, а официально ее статус не утвержден. Нехорошо. С учетом наших новых отношений с Первозданной надо серьезно пересмотреть протоколы. Назначить представителей в соседние регионы. Да, даже на острова Веселого ветра. И не смотри на меня так. Никого я к этим дикарям отправлять не собираюсь, но на бумаге у нас там должен быть человек. Я не знаю, что именно захочет посмотреть лорд Имхар, но он точно не ограничится общением с дочерью. Все водники любопытны. Так что постарайся за эти дни привести в порядок бумаги. Мы не должны опозориться в подобных мелочах.
– Конечно, ваше величество, мы сделаем все возможное, – послушно согласился Литрак, с тоской думая о том, что эти праздники у него будут рабочими. Впрочем, не только у него. Работы хватит всему секретариату… И принес жыргхва этого шакринарца именно сейчас! Как будто лорду Имхару не все равно на их бумаги. Точнее, он все равно найдет к чему придраться. Но попробуй скажи его величеству, что они пытаются пустить пепел в лицо человеку, который того не стоит. Тогда достанется и ему.
– Еще есть прошение от его высочества Второго о снятии его с должности куратора академии, – Литрак решил, что гнев начальства немного поутих и можно попробовать решить еще один вопрос.
– Испугался двойняшек, – не без злорадства протянул Рельгар. Усмехнулся, явно забавляясь поведением сына, требовательно стукнул пальцем по столу, и секретарь ловким движением выложил текст прошения перед королем. – В принципе, – его величество задумчиво потер подбородок, – отношения с империей у нас лучше, чем когда-либо, у соседей все мирно, пираты под плотным контролем Такии.
– Я слышал, их отчисления в казну страны составляют сорок процентов от общего дохода, – неодобрительно заметил Литрак.
– Сорок пять, – поправил король. – Ты прав, конечно. Это нехорошо. Но пиратство было и будет. Так что я предпочту, чтобы его кто-то контролировал, чем держать в три раза больше судов для охраны торговых караванов. Кстати, свяжись с Такией. Может, они что-то слышали о черных гостях.
Литрак сделал очередную пометку.
– И передай Второму, я готов удовлетворить его просьбу, но с одним условием. Новая академия должна быть открыта к началу учебного года. Как хочет. Пусть хоть сам над строителями стоит. Если успеет – Четвертый вернется на свой пост. Если нет – отправлю Фильярга гоняться за черными гостями. Развеется, заодно удовлетворит наше любопытство.
– Я передам, – склонил голову секретарь и торопливо откланялся, пока его величество не придумал еще какое-нибудь поручение.
Он шел, привычно прижимая к себе папку и пугая празднично наряженных придворных постным выражением лица. Шел, думая о том, что государство никогда не отдыхает. Праздники или нет, но все равно кто-то следит за тем, чтобы дворец ел, спал и веселился. Часто невидимый, но не менее важный.
– Скажите мне, прибыла ли уже ассара и где сейчас Второй? – спросил он в пустоту.
Та отозвалась еле слышным:
– Ассара в своих апартаментах. Второй в министерстве градостроительства. Должен вернуться вечером.
– Спасибо, – искренне поблагодарил безмолвного секретарь и поспешил к себе. Дел предстояло… начать и кончить, но он любил свою работу, пусть даже предстояло трудиться на праздниках. Причастность к великому, способность хоть немного, но влиять на события государства, делали его жизнь важной для остальных. И это перевешивало другие неудобства.

Пара недель спустя
– Твой отец хочет встретиться со мной, – Арвэл навис над девушкой, вдавливая ее в постель. Наклонился, вдыхая тонкий аромат и чувствуя, как теряет контроль, как пламя бушующим потоком несется в крови, а голова туманится. Стиснув зубы, Пятый призывал себя к сдержанности. Он должен остаться верен себе. Но, видит огонь, эта женщина сводит его с ума. Она приходит к нему по ночам, танцует перед ним в струях воды в купальне, на улице ветер доносит ее смех, а небо смотрит ее глазами. Впервые, женщина столь сильно будоражила его кровь. И он боялся. Нет, не того, что его будут использовать в интригах императорского двора и даже не их расставания. Он боялся утонуть в ее глазах настолько, чтобы забыть семью, Асмас и братьев. Предать огонь. Потеряться.
Мужчины Асмаса ненавидели слабость, а рядом с этой женщиной он ощущал себя другим, теряющим опору, теряющим огонь. Чувствовал – если она попросит, не сможет ей отказать. И это чувство разрывало его душу.
– Боишься? – голубые глаза насмешливо блеснули. Цветтара обвила его за шею, притянула к себе, прикоснулась губами к уху. – Не бойся, ты нравишься моему отцу.
Арвэл выдохнул, стараясь унять бешенный стук сердца.
– Не хочу обидеть его отказом. Я не подходящая для тебя пара, принцесса, – ответ вышел сухим, но он едва сдержался, чтобы не сорваться на крик. Арвэл был готов на все, чтобы остаться рядом со своей женщиной, но делить ее с мужем… Стать фаворитом… Мерзкий план водника душил, словно накинутая на шею петля.
Безмолвный, который пересказывал разговор лорда с принцессой, бросал на него сочувственные взгляды и наверняка многое не договорил, но и то, что было сказано, огненными гвоздями вбилось в душу.
Воздух заледенел. Принцесса медленно опустила руки. Посмотрела так, что у него все перевернулось в душе.
– Значит, доложили уже, – отвернулась, пряча блеснувшие в глазах слезы. – Отец всегда был плох в защите, – усмехнулась горько.
– Почему не поставила сама? – удивился Арвэл. Надо было, наверное, встать и уйти, но он не мог заставить себя оторваться от девушки. Понимал – как бы ни мучительно больно было рядом с ней, без нее будет во много раз хуже.
– Потому что не хочу ничего от тебя скрывать, – с вызовом ответила она.
Он не поверил. Перевернулся, усадил ее сверху. Удержал за бедра, когда она попыталась встать.
– Говори, – потребовал.
Принцесса судорожно вздохнула. Тряхнула волосами – в полумраке ярко блеснули голубые камни силы, а потом влепила ему с размаху пощечину.
– Ненавижу! – прошипела. – За то, что встретился на пути! За то, что наполнил воду любовью. За то, что оказался, тем самым! А теперь отказываешь!
Она снова подняла руку, и он ее не остановил. Боль обожгла щеку, но он ощутил радость. И поднятая рука устало опустилась.
– Улыбаешься? – разъярилась принцесса.
– Любуюсь, – ответил Арвэл, не думая скрывать улыбку.
– Ах так! – голубые глаза блеснули яростью. – Тогда я себе другого фаворита найду. Любой согласится! Стоит только пальцем поманить. Такиец, например. Давно за мной таскается.
Арвэл перевернулся, подмял ее под себя, вжимая худенькое тело в постель, стиснул в объятиях так, что девушка охнула.
– Никакого такийца, моя неверная водность. Пока я с тобой, ты не посмотришь на другого мужчину. Я не позволю. Мне плевать на планы твоего отца. Для меня есть ты и никто другой.
И он запечатал возражения глубоким страстным поцелуем, легко сломав сопротивление.
Их слияние было почти борьбой. Яростным, страстным, опустошающим
– Я знала, ты не согласишься, – прошептала она, дыша тяжело и часто. – Огонь не будет гореть в клетке, ему нужна свобода. Отец скоро сам это поймет.
– Зачем ему я? – Арвэл погладил ее по волосам, нежно поцеловал в лоб.
– Он считает, что дитя, зачатое с тобой, обязательно будет мальчиком, а наследник укрепит мою позицию на троне.
Арвэл застыл, убрал руку.
– Но я ведь… – начал было потрясенно.
– Дитя от фаворита может быть признано наследником, преценденты имелись, – пожала плечами девушка. – И он уверен, что договорится с водой. Мальчик не унаследует огненную стихию.
Арвэл подавился словами. Эти… водники… И они еще попрекали их восьмью женами короля?! Не зря говорят, вода лицемерна. Даже отражение может исказить настолько, что себя не узнаешь.
– Прости, – сказал он, уже зная, что пожалеет об отказе, – я не смогу удержаться и не убить твоего мужа.
– Девятиликий, как бы я хотела, чтобы моим мужем был именно ты! – столь горячо воскликнула Цветтара, что Арвэл забыл об испытанном унижении. Крепко прижал ее к себе.
– У нас еще есть время, давай проведем его вместе, а там – как огонь позволит.
– Как вода решит, – тут же возразила Цветтара, и Арвэл усмехнулся:
– Знаешь, вот сейчас мне совершенно все равно, кто нам поможет. Хоть ветер.

Глава 5

– Ваше величество, – в дверь кабинета постучали.
– Входи, Юлия, – приветливо откликнулся Рельгар. Поднялся с места, приветствуя вошедшую ассару, перед которой он испытывал сильное уважение. Не каждая сможет настолько укротить стихию… Но глядя на жену Четвертого, Рельгар кроме восхищения испытывал банальную зависть. Он столько всего вынес, когда стихия принялась его обучать. Тенью себя ходил. Вздрагивал от малейшего шороха. Не смотрелся в зеркало. К камину не подходил. Огонь мог выдернуть его из любого места, даже из туалетной комнаты. Ему было плевать, что у подопечного болит голова или живот. На любое сопротивление он увеличивал давление, придумывая все больше издевательств. А эти походы в дома утех…
Рельгар поморщился, вспомнив свои страдания. Стихию не волновало, что он любит супругу и желает остаться верным. Ей нужно было разорвать его связь с женой, чтобы он мог жениться повторно.
Юлия же ухитрилась так построить отношения с огнем, что окружающие и не догадывались о том, что она проходит обучение. Никаких темных кругов под глазами. Изможденного лица. Похудения – он тогда почти в скелет превратился. Ассара имела цветущий вид женщины, у которой все хорошо, и мелкие неприятности не разрушают ее жизнь, а лишь добавляют красок. Конечно, ассару учили не всему и гораздо мягче, но Рельгар все равно не мог подавить недостойную правителя зависть.
– Простите, ваше величество, я задержалась с ответом, – ассара приняла его недовольство на свой счет.
– Не стоит извиняться, у этого дела не было срочности, – Рельгар взял себя в руки, напомнив, что эта женщина действует во благо государства. А зависть… низко и недостойно. – Присаживайся, – указал он на кресло у камина, сам сел напротив.
– Праздники, сумасшедшее время, – пожаловалась ассара, вытягивая ноги и откидываясь на спинку. Она единственная, кроме сыновей, кто позволял себе свободу в его присутствии. Ну еще ее земные родственники. Брат этот. Рельгар не сдержал усмешки, вспомнив тост Сергея на последнем празднике: «На брудершафт, ваше величество и пусть величество лишь растет!». Никакого почтения! Но тем и ценны эти отношения…
– Я вас не отвлекаю? – спохватилась ассара, взглядом указав на книгу, которую он продолжал держать в руках.
– Нет, – покачал головой король, – я перечитываю ритуал передачи власти.
– Не рано ли? – удивленно вскинула брови Юля.
– Знаю, что рано, – согласился Рельгар, – но меня эта книга успокаивает. Так что там с калкалосами?
Юлия помолчала, глядя в огонь. Из камина, потеснив поленья, высунулась мужская голова с лицом Альгара и, положив подбородок на ладони, уставилась на ассару.
Рельгар отвел взгляд. На него стихия так никогда не смотрела…
– Тридцать лет назад Драго не слишком интересовался делами стаи, так что ему пришлось обратиться к старейшинам.
… которые вообще не любят, чтобы их тревожили вопросами. Так что Драго пришлось постараться, дабы найти ответ для своей любимой личинки. И Юля подумала о том, что дети многое меняют в жизни. Заставляют взглянуть на мир другими глазами. Задаться вопросом: а каково им будет в нем жить? Безопасно ли?
Так что тот Драго, который избегал соплеменников, предпочитая проводить время с двуногими, остался в прошлом. Теперь он официально занимался внешней политикой стаи. Юля сказала бы: «Повзрослел», если бы так можно было сказать о том, кто живет в несколько раз дольше нее.
– Только передавать особо нечего, – Юля неодобрительно покрутила головой, она не любила загадки, которые могли принести неприятные сюрпризы, – старейшины сказали одно: «Смерть». И больше никаких пояснений.
– Смерть? – нахмурился его величество. – Черные корабли, которые сами смерть или несут смерть?
Юля пожала плечами и предположила:
– Может, они заразны?
– Что ты имеешь в виду?
– Я знаю, у вас не бывает эпидемий, вы успешно лечите любые инфекции, но что если это не так? Что если есть болезнь, устойчивая к магии?
– И те, которые на кораблях, ею болеют? И потому вывешивают черные флаги? – его величество недоверчиво покачал головой. – Нет, маловероятно. Если только они сами не создали эту болезнь и теперь желают заразить остальных. Но я в такое не верю. Впрочем, если калкалосы посчитали гостей угрозой, будем воспринимать их серьезно. Я отправлю предупреждение патрулям, чтобы они не смели к ним приближаться, а лишь наблюдали. Ну и в Такию сообщим. Пусть предупредят своих пиратов, чтобы не лезли.
– Как там Шестой? – спросил внезапно Рельгар. – Готов? Если нет, я решу вопрос с империей другим способом. Альгар не обязан проходить ритуал на год раньше.
Юля помрачнела, бросила взгляд на огонь, и голова «Альгара» радостно закивала, мол, готов, не сомневайтесь. Ассара поморщилась, не одобряя подобного энтузиазма.
– Он не откажется, – произнесла тихо, мучительно смиряясь с тем, что сыну придется жертвовать собой ради страны. И это только начало… Власть – тяжелое бремя. – Даже если вы ему запретите, все равно отправится на ритуал. Но я верю – он справится. Да и огонь подтверждает его готовность.
Последнее, пожалуй, было важнее всего.
– Хорошо, – его величество выдохнул и расслабился и даже словно помолодел. – Хоть я и был плохим отцом Альгару, надеюсь, наставник из меня выйдет хороший. Я подготовлю его к правлению.
Ассара тихонько вздохнула. Она хотела бы другой судьбы сыну: менее ответственной и спокойной, но сейчас ей остается лишь поддерживать его на сложном пути.
– Готовы ли твои дети к началу учебы? – поинтересовался его величество. – На балу они мне показались совсем взрослыми.
– Вам показалось, – не согласилась с улыбкой Юля, – но я искренне рада, что ректор пошел навстречу и разрешил им начать учебу в этом году.
И она скрестила пальцы на удачу. У Асмаса лишь одна академия Огня.

– Итак, еще раз, – Фильярг был серьезен и стоящие перед ним двойняшки тоже прониклись серьезностью. Смотреть на их непривычно сосредоточенные мордашки было непривычно, и Юля прикусила губу, стараясь не улыбаться. На диване тихонько всхлипывал Слава. Ему тоже хотелось в академию, и он всем обещал, что повзрослеет прямо завтра. Малыша удалось успокоить одним: оба высочества тоже не поступают, так что ему надо дождаться Седьмого с Восьмым, иначе им скучно будет учиться одним.
– Дисциплина в академии крайне важна, – продолжил наставления Фильярг, – если не хотите, чтобы вас часто наказывали – следуйте правилам. Запомните, рядом не будет ни папы, ни мамы. Вам придется решать все самим или обращаться за помощью к воспитателям с наставниками. Главное: не позорьте нашу семью слезами или нытьем. И помните: огонь не любит слабых…
– … но уважает умных! – хором дополнили дети любимый лозунг Асмаса.
Переглянулись, понимая друг друга с полуслова, и Юля искренне посочувствовала воспитателям. Эти двое умели добиваться своего.
В этом году академия открывала лишь два класса на первом курсе. Принимали детей королевской семьи: побочные ветви прислали своих отпрысков, детей Четвертого тэората, да тех, чей дар был врожденно нестабилен и мог принести проблемы.
Все остальные, повинуясь очередной реформе короны о смешанных классах, отправились в местные школы.
«Мы не должны воспринимать стабилизатор лишь принадлежностью женщин, – говорил в своем обращении к народу король. – На материке не делают разницы между тем, кому его ставить: мужчине или женщине. Вам прекрасно известно, что и мужчине бывает сложно стабилизировать дар и подчинить себе огонь. Нет ничего постыдного в том, чтобы поставить контур. Надо пользоваться всеми преимуществами этого изобретения. Поверьте, лучше он, чем видеть, как ребенок сгорает в огненной лихорадке. Сейчас мы можем с уверенностью говорить о том, что постановка стабилизаторам детям не несет никаких негативных последствий на развитии их дара».
Дальше, на созванном по такому поводу собрании именитых граждан, выступали ученые маги. Потом пошли прения. Звучали мнения за и против. Едва не дошло до рукоприкладства. Но все же здравый смысл победил. Не последним доводом прозвучало: «Даже ваша любимая Лифгана через посредников тайно закупила в этом году сотню камней, а вы хотите и дальше быть дикой страной, которая боится прогресса? Желаете позориться перед имперцами? Они теперь к нам часто будут приезжать, пока их принцесса учится у нас».
Так что смешанным классами решено было быть.
– Честно, я не верю, что ваши учительницы справятся с всплесками мальчиков, – проворчал Сэльс – их места на собрании оказались рядом. Юля посмотрела на ректора. Усмехнулась.
– Считаете, истерика подростка, которая только начала осознавать себя девушкой, слабее мальчиковых детских всплесков? Не смешите. Конечно, они справятся. Да и вы сами сформировали отряды экстренной помощи на случай осложнений. Крупные школы укомплектованы наставниками-мужчинами. Мы готовы.
– Очень хочется в это верить, – вздохнул Сэльс, – но я рад тому, что придется меньше времени уделять малышам, сосредоточившись на взрослых. Кстати, – он понизил голос, а взгляд сделался заискивающим, – вы ведь вернетесь в свои апартаменты? Мы и интерьер там обновили.
– Боитесь, что брошу вас с двойняшками? – понимающе кивнула Юля, пряча улыбку.
– Нет, что вы, – горячо отверг обвинение в трусости ректор, – переживаю, что таким маленьким будет тяжело без вас. Все же они начинают учебу раньше остальных.
В этом году корона решилась на еще один эксперимент: позволить малышам навещать семьи на выходных. Решение данного вопроса передали в руки наставников. Им предлагалось самостоятельно определять риски и стабильность дара подопечных. Родители были не против. Многие считали преждевременным отправлять сыновей так рано в академию еще и без возможности покинуть территорию в первый год обучения.
Асмас менялся, становясь мягче к своим детям.
Пусть смешанное обучение было таковым лишь частично – у мальчиков и девочек местами была разная программа – но все же это был прогресс. И Юля поддерживала подход: во главе обучения должны стоять способности учеников к магии и здравый смысл, а не желание насадить одинаковость во всем.
– Вы правы, мы планировали перебраться на это время в академию. Если вы не против.
– Что вы, буду только рад, – расцвел счастливой улыбкой Сэльс.
Они обменялись понимающими взглядами. Чета высочеств готова была разделить риски по обучению своих нестандартных детей, а академия помочь им в этом. В меру возможностей.

Пару месяцев спустя
Академия огня. Корпус первого курса
– Я слышал, ваша мать не местная!
Оля медленно повернулась от окна. Смотреть в окно на парк, где порхали прилетевшие с зимовки птицы, ей нравилось больше, чем на стены в классе. Да и что тут разглядывать? Она эти стены уже наизусть выучила. Но кто-то решил ее отвлечь…
Девочка, не торопясь, прошлась взглядом по однокласснику. Рядом, тревожно напрягшись, встал Иль, ухватил ее за руку.
Прошло время, когда они, раскрыв рот, ходили по академии. Когда судорожно боялись ошибиться. Страшились гнева наставников. Задрав головы, с благоговением смотрели на старшекурсников. Даже друг друга опасались, привыкая к непривычному распорядку, к четверкам, к тому, что мальчики и девочки живут не просто раздельно, но еще и в разных корпусах. Первокурсницы заняли корпус, принадлежавший раньше факультету менталистики и часть занятий, таких как танцы, музыка у них проходили в этом здании.
Вот к этой разделенности двойняшки привыкали дольше всего. Помогали визиты мамы по вечерам, которая заглядывала сначала к дочери, а потом к сыну, находя каждому по ласковому слову утешения. Ну и на выходных их пока отпускали по домам, а там можно было забраться в одну постель и делиться наболевшим.
– И что с того? – уточнила Оля, разглядывая посмевшего бросить ей вызов. Худой, можно сказать тощий, с подвижным живым лицом, светлыми, практически белыми волосами, которые торчали вокруг головы непослушными прядями. Боковая ветвь. Какой-то там юродный кузен, а гонора на целого короля хватит.
Пацаны давно уже «покусывали» друг друга, проверяя на слабо. Вдохновленные речами родителей, они мечтали стать лидером в классе, а если повезет, то и на курсе. Да и зарождающийся дар требовал побед. У многих уже пробивались первые искры, но пламенем пока никто не обзавелся.
Шестой покинул академию, проводя все время на стажировках. Его гвардия готовилась к выпускным экзаменам, и академия осталась без явного лидера. Так что у каждого появился шанс подхватить знамя лидерства.
– А то, – выпалил пацан, страшно гордый от того, что весь класс бросил свои дела и уставился на них, – что она… – и он выплюнул грязное ругательство, которое категорически запрещалось говорить даже взрослым.
Вместо ответа Оля стиснула ладонь брата и ударила силой. Мальчишку снесло, впечатав в стену. От сильного удара сверху, с полки, посыпались книги. Лицо пацана искривилось от боли и страха, он вдруг зарыдал в полный голос, хватаясь за грудь, второй рукой прикрывая голову, на которую сыпались книги.
– Что? Здесь? Происходит? – в класс влетел воспитатель. Окинул взглядом помещение, метнулся к рыдающему малышу. Быстро просканировал. Встал, хмуро посмотрел на двойняшек: – Четвертые. Кто бы сомневался. И что опять не поделили?
Четвертые. Это прозвище прицепилось к ним почти сразу. Они везде ходили вдвоем и в переделки тоже попадали вдвоем. По фамилии их звать не решались – королевская, однако. По именам – долго. А «Четвертые» – всем сразу понятно, что речь о детях Четвертого высочества.
Двойняшки насупились. В классе стояла тишина, нарушаемая лишь всхлипыванием пострадавшего. Мужчина досадливо хмыкнул, раздраженный их молчанием.
– Курсант Горлес, в лазарет. Живо. Сам.
Мальчишка взглянул испуганно, но ослушаться не посмел. Постанывая, поднялся и заковылял прочь из класса.
– А вы за мной.
– К ректору? – спросила с надеждой Оля.
– Нет! К родителям, – отрезал воспитатель.

– Он тебя обозвал, – голос Оли чуть дрожал, но маме можно было все рассказать, она поймет. Просто стыдно, что ей опять за них краснеть и извиняться.
– Обозвал, – вздохнула Юля, – а вы его ударили. Силой. Почему не пожаловались воспитателю?
Глупый вопрос, и на нее уставились с возмущением.
– Ты сама говорила, что ябедничать плохо, – проворчал Илья.
Ну да, говорила. Только где та грань, когда надо уже бежать за помощью ко взрослым, а когда можно разобраться самим? Ладно, об этом в следующий раз. Сейчас важно прекратить избиение одноклассников, иначе они соберутся и наваляют двойняшкам сообща. Или не наваляют, а все превратится в массовое побоище, которое спровоцирует парочку выбросов. Кажется, воспитатели начинают ее тихо ненавидеть. Уже и детей таскают сразу к ней, а не к ректору.
– Силой владеете только вы из класса, понимаете?
Детвора дружно кивнула и снова опустила головы, внимательно изучая пол у себя под ногами.
– Это, как бы объяснить, разный уровень. Он вам слово, а вы ему силовой удар. Итог: трещина в ребре и ушиб груди. Так и серьезно покалечить можно. Надо действовать на равных. Он обозвал, вы тоже, – Илья посмотрел вопросительно, и Юля торопливо поправилась: – Только не его маму, его самого. Он ударил, вы ударили в ответ. Но не силой, а кулаком. И лучше постараться решать все словами. Вы же умные!
– Мы да, – согласилась Оля, – они нет.
Юля закатила глаза, чувствуя, как у нее заканчиваются аргументы. Поймала улыбку на лице мужа и разозлилась.
– Не хочешь ничего добавить? – она поднялась с колен, разъяренно уставилась на Фильярга.
– В академии первые курсы всегда дерутся, это огонь, – пожал тот плечами.
– Огонь, да, – прищурилась Юля. – Думаешь, твой сын зачинщик драк? Будущий воитель? Такому положено драться, да? Не будь слепым. Посмотри, – и она подтолкнула Олю вперед. – Вот твоя воительница. Будешь потакать, скоро в академии не останется ни одного не избитого ею парня. И где, скажи, мы тогда ей мужа искать будем? Кто такую задиру замуж возьмет?
– Самый смелый и сильный, – смеясь, предположил Фильярг.
– Можешь начинать искать его уже сейчас, – хмуро посоветовала Юля.

– Ты опять к нему?
Вопрос застиг Цветтару на пути к входной двери. Она досадливо поморщилась, покосилась на глубокое кресло, которое с самого начала оккупировала себе Майра и… решила не злиться. Невеста Шестого – не худший вариант. Остальные две соседки были в разы, гм, неприятнее. Одна – заучка-моралистка, обожающая поучать всех направо и налево, вторая – сплетница, да такая, что кажется ее рот не закрывается никогда.
– Опять, – согласилась Цветтара. Почти каждый вечер она тайком – так ей казалось – пересекала территории двух академий, успевая на последнюю кабинку, идущую в город, чтобы потом на одной из первых вернуться обратно. Утомительно? Пожалуй. Но она ни о чем не жалела.
– Он тебя хотя бы в приличное место водит? – ворчливо осведомилась Майра.
Цветтара могла бы и не отвечать, но ссориться в столь прекрасный вечер ей не хотелось.
– Он снял нам домик на берегу моря, – мягко ответила Цветтара.
Они встречались в Тальграде. Пятый отправлялся туда из дворца Третьего тэората, она после всех занятий и отработок спускалась из академии. Они были почти семейной парой. Со своими делами, проблемами, но с совместными вечерами и ночами, полными теплоты и любви.
– Надеюсь, там хотя бы чисто, – так и не сменила ворчливый тон Майра, добавив: – Осторожнее, не попадись нашим, – и выразительно посмотрела на потолок.
Ну да… Девчонкам только дай повод посплетничать.
Цветтара не питала иллюзий о том, что преподавателям или лорду Кайлесу не известно об ее отлучках. Фактически, это был сговор. Взрослые делали вид, что ничего не происходит, и девушка была благодарна им за это…
Она подозревала, что его величество специально ищет повод для Пятого остаться в Асмасе и отложить посольские дела. Сначала это был ритуал Шестого, потом день рождения наследного принца, которое, к досаде Цветтары, не стали отмечать широко. Корона пошла на компромисс: хоть Шестой и прошел ритуал совершеннолетия, но официально станет взрослым в тридцать лет, вот тогда и будет торжественный праздник.
Жаль. Она рассчитывала на приглашение на бал. Но и так… Встречаться тайком от всех в уютном домике тоже было хорошо.
– Перышко с собой берешь? – Майра высунула нос из кресла, кивнула на висящую на боку сумку.
– Куда я без нее? – пожала плечами Цветтара. Интересно, что скажет дед, когда она притащит зверя во дворец. – Как там Альгар после ритуала? – спросила, пользуясь повисшей в гостиной атмосферой доверия. Весна размягчала не только промерзшую после зимы землю, но и сердца.
Майра фыркнула, мотнула головой и пожаловалась:
– Лучше спроси, как я.
– А я тебе предупреждала, – усмехнулась уголками губ Цветтара. – Меня с пятнадцати лет готовили к трону. Так что не жалуйся, что за тебя взялись лишь сейчас. И поверь, от зубрежки этикета еще никто не умирал. Но ты всегда можешь отказаться, – провокационно предложила она.
– Ну уж нет, – насупилась девушка, – от Альгара я никогда не откажусь. Даже ты по ночам к своему бегаешь, хотя… – и она осеклась, посмотрела виновато на подругу и спохватилась: – Беги, давай, а то опоздаешь.
Цветтара кивнула и вышла в томный, пахнущий мокрой землей и свежей травой вечер. Поправила сумку. Перышко уверенно набирала вес, грозясь превратиться в пышную даму.
«Хотя…». Принцесса усмехнулась. Кто знал, что огневики столь сентиментальны. Не будь этого «хотя», им бы не позволили так легко быть вместе. А так… И она торопливо зашагала к мосту. Ее уже ждали.
Кайлес проводил взглядом тоненькую фигурку, уверенно шагающую к выходу из академии. Мечтательно вздохнул, пробормотал с ностальгией: «Где мои двадцать семь?».
Ее высочество недавно отметила очередной день рождения, к которому и был приурочен приезд ее семьи.
В свои двадцать семь Кайлес, как ему помнилось, активно отбивался от домогательств, жаждущей оставить у себя перспективного студента, Лифганы. И на что только не шли… Подкупали, обещали, обольщали… Но чем больше становилось давление, тем сильнее он ему сопротивлялся.
Жалел ли он о своем отказе?
Кайлес задрал голову, посмотрел в усыпанное звездами небо, вдохнул трепещущий первым теплом весенний воздух и понял, что весна его не трогает как раньше. А все почему? Потому, что рядом, в отдельном домике готовились ко сну две его драгоценности: жена и сын. Так что никакого сожаления.
Да и кем бы он был в Лифгане? Талантливым, но одним из многих. А здесь? Единственный и неповторимый с собственной академией.
Кайлес ушел с балкона, прошелся по темным коридорам учебного корпуса. Этот обход уже стал ритуалом. Он спустился на первый этаж, заглянул в изрядно опустевший после начала учебного года крольчатник и застыл, уловив шепот. Голос был детским и до боли знакомым:
– И что? Никто не понял, что у тебя болит после прыжка лапка? Вот эта? Дай разотру. Ах ты, хитрюга. Еще и уши подставляешь.
Кайлес ощутил, как спина холодеет, а мысли начинают путаться и возникает устойчивое чувство, что этот квест он уже проходил. Только тогда положение спасла Юля, а сейчас ее здесь нет.
Выругался про себя – полегчало. Встряхнулся, напомнив, что он тут главный, а кое-то нарушает режим. Прикинул время – час до отбоя. Первокурсницы в это время должны быть у себя, под присмотром воспитательниц, а не сидеть – он тихонько заглянул в комнату – на коленях среди дремлющих кроликов.
Увидев хозяина крупный кроль обрадованно навострил уши, скакнул навстречу, и Кайлес приложил палец к губам – не вспугни. Феи-принцессы очень осторожные создания, гостья еще обернется птицей и упорхнет в окно.
Прокрался, встал за спиной у девочки, наклонился и тихонько поинтересовался:
– Нравится кролик?
Оля вздрогнула, повернула голову, посмотрела на него с испугом, но быстро взяла себя в руки.
– Прошу прощения, лорд Кайлес, я не специально задержалась, – вскочив на ноги, она сделала идеальный поклон. Только вот вскочивший вместе с ней и прижавшийся к ноге девочки крольчонок взглядом изобразил все те эмоции: от испуга до досады, которые постаралась скрыть Оля.
«Первая степень привязки», – отметил про себя Кайлес, чувствуя, как от восторга начинает покалывать кончики пальцев.
– Ничего, тебе всегда здесь рады, принцесса, – широко улыбнулся он, отслеживая эмоции кролика, так как поганка отлично умела держать лицо, несмотря на малый возраст.
Какая смена растет! – восторг захлестывал, и Кайлесу пришлось постараться, чтобы взять разбушевавшиеся эмоции под контроль.
Какая ответственность! – проснулся здравый смысл, гася энтузиазм.
Ах, какой бы научный труд получился! Все коллеги в обморок от зависти попадали бы, – продолжало надрываться тщеславие, но тут воображение нарисовало образ разъяренной ассары, и Кайлес слегка отступил от будущего объекта исследования. Вряд ли Юля обрадуется, если он начнет изучать ее детей.
– Скажи, а твой брат тоже умеет слышать кроликов? – он улыбнулся – так как умел – и присел на корточки, излучая доверие и открытость.
Девочка расслабилась. Крольчонок перестал вздыбливать шерсть и скалить зубы.
– Нет, – покачала головой, – он их не слышит.
Что же, – чуть успокоился Кайлес, – хоть какая-то норма. Только один из двойняшек имеет ярко выраженный ментальный дар. Но столь раннее развитие… Потрясающе. Впрочем, если подумать, его давно напрягала их манера общаться без слов. Теперь ясно, кто был инициатором связи. У мальчишки скорее всего тоже есть ментальный дар, но слабее, да и полноценно он проснется позже.
А с этим дарованием что делать?
Подумалось, что Лифгана не остановится, чтобы заполучить девочку к себе. И надо ли осложнять жизнь Четвертого беспокойством о дочери? У него и без того проблем хватает.
– Знаешь, что, милая, – Кайлес протянул руку, потрепал за уши крольчонка, легко увернулся от укуса, – ты можешь приходить сюда, когда захочешь, но… – он взглядом изобразил сочувствие, – этого симпатягу я отдать тебе не могу. Не положено. Вот подрастешь, – лицо девочки закаменело, в глазах блеснули слезы, – пойдешь ко мне учиться, тогда выберешь любого. Но, – он сделал паузу, – я вижу, этот малыш к тебе привязался, так что на выходные и каникулы можешь брать его с собой.
Все решат, что девочке просто понравился зверь, а он был настолько добр, что разрешил взять его домой. Не так уж и подозрительно.
Лицо Оли просияло. Кролик, – Кайлес замер, пытаясь не слишком коситься в его сторону взглядом, – ощерил зубы, тоже пытаясь улыбнуться. Мужчина ощутил, как ему не хватает воздуха. Кажется, он ошибся с оценкой уровня привязки. И, пожалуй, он все же попробует изучить эту парочку. Хоть немного. Не привлекая внимания ассары.
– Спасибо, дядя Кайлес, – Оля радостно повисла на его шее.
Ректор растеряно похлопал по спине девочки. С такой благодарностью он никогда не знал, что делать. Другое дело, если его благодарили женщины…
– Ой, мне пора, а то хватятся, – и будущая звезда менталистики метнулась к двери.
– Тебя проводить? – спохватился Кайлес. Все-таки темно на улице. Такой малышке должно быть страшно.
– Спасибо, меня тени проводят, – донеслось в ответ, и Кайлес осел-таки на пол. По-мальчишечьи хихикнул: интересно, а «тени» знают, что их видят? Жаль, спросить нельзя.
Вздохнул: тяжело все-таки найти бриллиант. Даже похвастаться нельзя, потому что могут отобрать.
– Ладно, брат, можешь не бояться, я тебя никому не отдам, – и он потрепал крольчонка по ушам, – у тебя ведь уже есть хозяйка…

Глава 6

Цветтара шагнула за порог, сглотнула – из кухни шел соблазнительный аромат.
– Голодная? – крикнул Арвэл, услышав ее шаги.
– Ты еще и готовишь! – восхитилась девушка, входя на кухню. Пусть она и ужинала в академии, но бесконечные медитации выматывали, заставляя постоянно испытывать чувство голода.
– В миссиях и не тому научишься, – пожал плечами Пятый, переворачивая кусок жаренной рыбы на сковородке.
Девушка выпустила завозившуюся в сумке Перышко, и крольчиха степенно прошествовала на лежанку. Улеглась, блаженно щуря красные глазки.
– Разве у тебя не было слуг? – удивилась Цветтара, доставая тарелки и накрывая на стол.
– Я предпочитал брать с собой тех, за кем не надо было приглядывать. А слуги… Традиционно королевской семье служат тапуны, а им тяжело на чужбине. С одеждой мне помогал секретарь, ну а еда… Готовили по очереди. Знаешь, не везде можно было использовать порталы. А так хоть какое-то разнообразие в дороге – кашу сварить.
– Идеальный мужчина, – улыбнулась Цветтара, оглядывая стол. Пусть посуда была простой, но цветы на столе и свечи – Пятый был трогательно заботлив – делали их трапезу праздничной.
– Идеальный для тебя, – поправил Арвэл, накладывая в тарелки рыбу с овощами. – Как у тебя с Перышком? – спросил, доставая блюдо с зеленью.
– Нестабильно, – поморщилась девушка – она не любила признавать неудачи. – Иногда я ее хорошо понимаю, но чаще это блок. Кайлес говорит не торопиться. Впрочем, в одном точно есть прогресс, – и она подцепила лист салата, повертела в руках, отправила в рот, прожевала. – Я зелень с детства не ем. Мы водники предпочитаем рыбу. Мясо тоже едим. Но овощи… зелень… – и Цветта скорчила брезгливую гримасу. – А теперь вот не просто ем, а еще и нравится, – и она обвиняюще покосилась на дремлющую в мягкой лежанке крольчиху.
– Мои предки тоже предпочитали мясо или рыбу, но тапуны приучили нас к зелени и овощам. Так что теперь мы зелень даже зимой выращиваем в отапливаемых теплицах. Зато почти не едим сладкое. Точнее не ели до того, как ассара подсадила нас на десерты, конфеты и шоколад.
– Да-а-а, – блаженно жмурясь, протянула принцесса, – только ради ваших десертов мне стоило посетить Асмас. Ты знаешь, что отец пытался сманить кондитеров с собой?
– Знаю, – кивнул Арвэл, подцепляя вилкой кусочек рыбы, – Третий жаловался.
– Ваши кондитеры столь ценны? – изумилась Цветтара.
– Не настолько, – покачал головой Пятый, – он жаловался, что не предвидел такого и не успел подготовить нужных людей.
– Внедрить осведомителей, – понимающе кивнула принцесса, – я бы тоже жалела о подобном. Хочешь, возьму с собой парочку, когда поеду на каникулы?
– Ты все-таки едешь, – нахмурился Арвэл, стискивая кулак.
– Я должна, – девушка успокаивающе положила руку на его ладонь. – Не бойся, справлюсь.
– Не могу не бояться, – вздохнул Пятый. Ее высочество запретила ему появляться в империи, но перестать переживать за свою любовь он не мог. Сколько всего ее ждало там за то, что выбрала Асмас вместо Лифганы…
Арвэл не собирался оставаться в стороне, планируя летом посетить материк, проверить представительства. Дел там накопилось… Заодно будет ближе к империи, пусть и не рядом, но и не через океан.
– Насчет кондитеров, – задумался принц. Большинство водников сладкоежки и душу продадут за новые рецепты, – я подготовлю нужных людей. Поедут на пару месяцев передать опыт. Заодно и за тобой присмотрят.
– Уверен, что из ваших безмолвных получатся хорошие кондитеры? – вскинула брови принцесса, в глазах блеснула откровенная насмешка.
Арвэл мысленно уже нарисовал план: стажировка на Земле, потом на Асмасе. И пусть только попробуют не научиться виртуозно готовить, он лично за всем проследит.
– Когда я подводил тебя, мой огонек? – обхватил ее пальцы, поднес к губам, нежно поцеловал.
– Ладно, готовь своих кондитеров-убийц, – согласилась Цветтара, от его поцелуев на ее губах возникла мечтательная улыбка, взгляд затуманился, – только пусть помнят, у нас много воды – любой огонь загасят вмиг.
– Они будут осторожны, – пообещал Арвэл, вставая и кладя ладони на плечи принцессы. Прошелся легкими движениями, разминая. Внутри нарастало нетерпение. Огонь требовал схватить свою женщину в охапку и утащить в спальню.
Водница… Юная, но такая соблазнительная. Сама стихия делала их неотразимыми. А верность зависела от партнера. Если соответствовал, брак был крепким, если нет…
Разводов у нас точно меньше, – не мог не подумать Арвэл. Призрак неизвестного соперника, который заберет у него любовь и станет мужем принцессы, заставлял его испытывать муки ревности. Из-за него Арвэл ненавидел уже саму империю. Их встреча с отцом Цветтары прошла натянуто, хорошо, что лорд Имхар не стал ни на чем настаивать. Почувствовал, что его план преждевременен. Арвэл еще не настолько отчаялся, чтобы делить свою женщину с другим. Но кто знает, на что он будет готов через пару лет?
И он наклонился, нежно целуя волосы той, что уже сейчас сводила его с ума…

– Удивлен, – не обрадовался его визиту Третий. Оценивающе прошелся по фигуре младшего брата и резюмировал: – Выгораешь. Эта любовь не доведет тебя до добра.
– Не начинай, – попросил Пятый, испытывая жуткое раздражение – достали своим сочувствием. – Я к тебе по делу, а не душу обнажать.
– Дело – это хорошо, – согласился Харт, убирая в сторону бумаги, – дело – это завсегда полезно. Слушаю.
Арвэл занял посетительское кресло, мысленно посетовав на его чрезмерную жесткость. Не любил брат просителей, однозначно не любил, ну а для приглашенных лиц беседы проходили в других апартаментах, глубоко в подвалах дворца. Говорили, что одна лишь дорога туда развязывает подозреваемым языки, так что Пятый полагал, слухи о пытках сильно преувеличены, иначе зачем столь устрашающие декорации? Но уточнять у старшего брата о методах допроса ни за что не стал бы, а то предложит, в качестве практики, испытать все на себе. Опять же, какой допрос огнем, когда у Третьего в распоряжении лучшие менталисты королевства.
Врут, – решил Арвэл, стараясь устроиться удобнее.
– Мне нужна пара безмолвных, – озвучил он прямо цель своего прихода.
– Лучших, я полагаю? – насмешливо изогнул бровь Харт.
– Не обязательно, – покачал головой Арвэл, – главное, чтобы они умели и любили готовить.
Кажется, ему удалось удивить вечно невозмутимого Харта, потому как глаза у старшего брата округлились, а лицо вытянулось.
– Поясни… – начал было он, но тут же махнул рукой, перебивая сам себя: – Хочешь отправить их в империю? После нашего отказа это будет выглядеть подозрительным, более того – унизительно-смешным. Так что нет.
– Хочу, чтобы они присмотрели за Цветтарой, – честно признался Пятый, не желая обманывать брата, точнее не видя в этом смысла – все равно докопается до правды. – Мы не отдадим их насовсем, а всего лишь включим в состав культурного посольства. Сопроводим принцессу с почестями – императору понравится. Да и шакринарцы не откажутся принять посольство, если мы пообещаем удивить их кулинарными изысками. Пора нам углублять сотрудничество, а то похожи на детей, чьи предки не поделили игрушки, а мы до сих пор дуемся друг на друга.
– Скажешь тоже, – хмыкнул Харт, – игрушки. За те «игрушки» столько народу полегло… Но ты прав. Глупо помнить о столь давней вражде. Да и стихии настроены благожелательно. Кажется, кто-то хочет, чтобы в вечно мокром дворце императора ярче горел огонь.
– Что? – подался вперед Арвэл, неверяще глядя на брата.
Тот усмехнулся – реакция младшего была предсказуемой. И ведь знает, что нет ему дороги к императорскому трону, а все равно хватается за любую искру, чтобы разжечь костер.
– Нам, конечно, не следует вмешиваться в дела стихий, – Харт вспомнил рассказ Шестого о его испытании на ритуале совершеннолетия… Кто бы мог подумать?! Н-да… – Да и остальным стихиям мы менее интересны, чем огню, но в любой момент это может измениться. И, мне кажется, не последнюю роль в этом сыграет дочь Четвертого.
– Разве у нее уже проснулась стихия? – изумился Арвэл, тут же испугавшись: – А если это окажется вода? Подобного никогда не случалось в королевской семье…
Харт взглянул иронично, и Арвэл смутился.
– Выгоним? – предложил он, и брат жгуче покраснел. – А если серьезно… чего там только не проснулось. Знаешь, чем больше я смотрю на все, тем больше с ностальгией вспоминаю время, когда у нас появилась ассара… Подумаешь, Асмас перерыли в ее поисках, чуть не похоронили, в драку с калкалосами полезли, женщин в академию допустили, лишь бы ее занять… А вот, что нам ее отпрыски принесут… – и Харт не удержался от тяжелого вздоха. – Почти уверен, стихии поделили детей. Мои парни уже составили текст обращения к нации… Жыргхва! – он стукнул кулаком по столу. – Как будто мы должны извиняться за то, что в нашем семействе родилась водница! Если бы не двойня, Четвертого заподозрили бы в огненном бессилии. А так… спишем на уникальность ассары и возблагодарим Девятиликого за то, что дети в принципе выжили, а уж какая там стихия им в этом помогла…
– Не все этому обрадуются, – указал на очевидное Пятый, – нас заклеймят, как предателей огня.
– Готов озвучить это ассаре? – холодно поинтересовался Харт. – Сказать, что ее ребенок недостоин быть членом королевской семьи?
Арвэл медленно покачал головой, пробормотав уверенно:
– Она убьет любого за дочь.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – Харт взглянул почти весело. – Но тюрьму мы расширим, да и рудник новый откроем, чтобы было куда пополнение отправлять.
– Ты сказал, там есть что-то еще, – Арвэл поспешил увести мысли брата от рудника, уж больно лицо у него стало… предвкушающим.
Харт встал, снял защиту с хранилища, вмонтированного в стену, достал кристалл, активировал запись и кабинет наполнил хорошо поставленный мужской голос: «Доклад номер сто тридцать два. Ее высочество сегодня поздоровалась и пожелала прохладного утра. Вежливая девочка. Пришлось поздороваться в ответ».
Третий выключил запись, вернул на место, активировал защиту.
– И что тут такого? – непонимающе удивился Арвэл. – Ребенок поздоровался. Ерунда какая.
Харт взглянул на него со скепсисом.
– С тенями? В полном защитном контуре?
– А-а-а-а, – только и смог протянуть Арвэл. Он слышал о том, что Шестой разработал сложную методику и мог видеть сквозь щиты безмолвных, но то был результат длительных тренировок, а тут… маленькая девочка…
– Еще и красноглазы эти, – досадливо поморщился Харт, и Арвэл похолодел. В умах асмасцев красноглазы были тесно связаны с менталистами. Так что зверь в руках гарантировал, что вас не попробуют обмануть в лавке, а окружающие будут предельно вежливы и аккуратны. – Таскается к ним, – проворчал неодобрительно Третий. Арвэл посмотрел потрясенно
– Она? – испуганно выдохнул.
Скепсис во взгляде брата сменился раздражением.
– Да, кто же его знает, – дернул плечами Харт. – Кайлеса спрашивать бесполезно. Только щурится и улыбается, гад. Даже рудниками больше не напугать, не верит. А я предупреждал, что мы даем ему слишком много свободы. Кто-нибудь думал о контроле над новоиспеченным ректором? Нет. А потом будем плакать, да пепел собирать.
– Фильярг в курсе? – глухо уточнил Арвэл, пытаясь призвать лихорадочно скачущие в голове мысли к порядку.
– Нет, конечно. И тебе запрещаю говорить. Достаточно с него ассары и ее сложных отношений с огнем.
Арвэл ошалело моргнул, понимая, сколь многое он упустил, слишком часто отсутствуя дома.
– Но почему… – не договорил, осекся, но брат понял и без слов.
– Чтобы осознал, твои проблемы – не самые большие на свете. Ты сам, если захочешь, можешь их решить, а вот когда у тебя есть право лишь наблюдать, да переживать за того, кто недавно ходить научился… – и Харт опустил голову, вспоминая о своей «проблеме», ну и счастье, конечно. Сколько всего еще впереди: первый проблеск и первый всплеск, первый ритуал и первый экзамен…
Они помолчали. Харт, раздраженно постукивая по столу. Арвэл нервно разглаживая и без того безукоризненную ткань на брюках.
– Речь ведь о дочери ассары, они смирятся, – неуверенно предположил Арвэл. – Какой спрос с чужачки? Да и шакринарцев будет чем удивить… А то они уверены, вода – их личная вотчина. А тут у нас… Хотя я не берусь предсказать их реакцию, – он задумчиво потер подбородок.
– Плохо, – Харт перестал выстукивать ритм и осуждающе посмотрел на младшего. – Должен уже предсказывать подобные вещи. Помнится, у тебя хорошо получались ответы женихам Майры. Значит, и на брачные предложения Ольги отвечать тоже тебе.
– За что?! – уязвленно подскочил на стуле Арвэл.
Харт даже отвечать не стал, мол, если не дурак – сам догадаешься, а если дурак… то и ответ не нужен.
– Ладно, будут тебе кондитеры, порадуем императора заморскими сладостями, а то сидим по разные стороны океана и гадости друг о друге сочиняем. Пусть шакринарцы знают, что у нас не только огонь хорошо получается.
Арвэл одобрительно кивнул. Отличный план. Дружить с остальными странами, это, конечно, хорошо, но игнорировать самую большую на материке страну вряд ли долго получится.
– Как думаешь, что может означать черный цвет? – спросил Харт внезапно.
Арвэл задумался.
– Первое, что приходит в голову – ночь и преступный мир, хотя для некоторых народов черный означает плодородие, брак между мужчиной и женщиной, власть правителя. Черный еще используют, как олицетворение вечности пути души. Маги земли любят носить черные одежды. Ну и последнее, это цвет траура и смерти, – перечислил Арвэл, вспоминая все то, что ему довелось услышать и узнать за время путешествий.
– Слишком велик разброс, – остался недоволен его ответом Харт, – от жизни до смерти. Гадать можно до бесконечности…
– Какие-то проблемы? – напрягся Арвэл, в мыслях рисуя дочь Четвертого, поливающую весь мир черной краской, потому что у нее плохое настроение с утра.
– Надеюсь, что нет. Но для тебя на лето будет дополнительное задание, если еще не передумал ехать с инспекцией? – хитрый прищур брата дал понять Арвэлу, что тот в курсе истинных мотивов рвения младшего, однако не возражает.
– Нет, конечно, – поднялся Пятый.
– Тогда, да пребудет с тобой милость Девятиликого, брат.
– И с тобой.

Командир Ашиньского военного сектора империи Шакри-нару полковник Хармир Логр стоял на высокой дюне, устремив тяжелый взгляд в безмятежную синеву Туманного моря. Миром и спокойствием дышало море, над мелкими, с пенными прическами волнами носились с криками птицы, шуршал бело-желтый песок, стекая с дюны. Ветер трепал волосы, норовя стащить фуражку с головы. Голубое небо было покрыто белоснежными, взбитыми в пышные шапки облаками. И от этого прекрасного равнодушия у мужчины мурашки бежали по коже.
Ашиньский район считался приграничным – восточный край Первозданной империи. Вполне себе спокойный, из соседей лишь нищие рыбацкие поселения, да пустынные острова, на которых изредка обустраивал себе лагерь всякий сброд, пока суровые зимние штормы не выгоняли их с облюбованных мест. До вечно проблемной Такии было далековато на юг, так что местное население долгие годы наслаждалось мирной жизнью.
– Господин полковник! Господин полковник!
Хармир поморщился. Истошные вопли помощника резанули слух, но что делать, если даже у взрослых мужиков от увиденного не выдерживали нервы.
– Говори, – бросил он, не оборачиваясь. Мирная картина с покачивающейся на волнах лодках удерживала его взгляд и нырять в страшную реальность не хотелось.
– Мы проверили деревню. Все, как прошлые оба раза. Никого.
Хармир стиснул до боли зубы. А он так надеялся хоть на одного свидетеля…
– Гляну сам, – полковник резко повернулся, зашагал вниз с прибрежной дюны, по щиколотку проваливаясь сапогами в песок.
Первыми его встретили дощатые щелистые сараи, в которых вялили рыбу и хранили в период штормов лодки. Здесь же сушили сети. Подвешенные между сараями, они напоминали гигантскую паутину, блестя на солнце застрявшими чешуйками рыбы.
Дальше вымощенная камнем дорожка от моря привела его к домам.
Деревня была крупной, дома зажиточны, сложены из камня, некоторые в два этажа. Здесь были трактир, пара лавок, церковь Девятиликого. Даже фонтан присутствовал на небольшой площади с традиционной фигурой Матери-воды. Обнаженной, она танцевала между струй, протягивая вверх руки.
Хармир остановился около высохшей чаши. Одинокая фигура стихии без воды выглядела жалко-голой. Даже камень потрескался, будто годами стоял таким. Либо местные жители ужасно ленивы, либо…
Мужчина обошел площадь по кругу. Заглянул в первый двор. Здесь повсюду валялись игрушки, трепыхалось на веревке белье. На кухне – он был уверен – будет стоять приготовленное на утро тесто. Детские постели разобраны и примяты. Взрослые еще не успели лечь.
Хармир все же заглянул внутрь. На веранде на столе стояла плетенная бутыль, два простых стакана, в каждом еще осталось белого мутного вина на пару глотков – местные гнали его из фруктов, на тарелке: сыр, хлеб, засахаренные сладости.
Под ногой протяжно скрипнула половица, разрывая резким звуком царящую вокруг вымораживающую тишину.
– Сейчас начнется, – пробормотал помощник, тенью следуя за ним.
Хармир знал, что увидит, но не мог себя заставить развернуться и уйти, потому что уничтожение, каким бы ужасным оно ни было, завораживало…
Нападение, они успели это выяснить прошлый раз, происходило поздним вечером или ночью, когда темнота полностью скрывала берег.
Вставшее утром солнце не находило ни трупов, ни живых людей. Животные тоже исчезали, даже захудалой птицы найти не удавалось.
Но нападение все же было. В некоторых домах были обнаружены следы борьбы, кровь, сломанная мебель, остаточные заклинания от примененной магии, вот, пожалуй, и весь улов.
– Три, два, один, – считал шепотом помощник.
Застывший мир дрогнул. Первым начал покрываться темным налетом плесени сыр. Вино из бокалов высыхало прямо на глазах. Черствел и разлагался хлеб. Потом стала темнеть древесина стола. Подломилась ножка стула, рассыпаясь в пыль.
Тлен неспешно, наслаждаясь трапезой, пожирал дом.
Опасно затрещала крыша, и помощник взмолился:
– Здесь нельзя больше оставаться!
Хармир спорить не стал. Его мучило стойкое чувство, что он оказался в заброшенной усыпальнице, битком набитой старыми костями, и мужчина с облегчением выскочил наружу.
На улице стало легче – ветер сносил смрад гниения в сторону моря, но картина была ужасающей. Скручивались листья на деревьях, гибли заросли кустов, темнели, покрываясь следами разложения дома.
Хармир знал, что здесь будет через час: полуразвалившиеся каменные скелеты домов, черная, словно выжженная земля и толстый слой праха на всем.
– Есть ответ из столицы? – спросил он, закрывая нижнюю часть лица платком. Воздух был серым, от носящегося в нем слоя пыли. Она царапала горло, проникая внутрь и дышать без платка было невозможно.
Доклад императору Хармир отправил сразу, как нашел превращенную в пыль первую деревню: небольшую, в десяток домов. Складывалось чувство, что нападавшие испробовали на ней силы, перейдя теперь к крупным поселениям.
– Нет, господин полковник, пока ничего.
Хармир поморщился. Как всегда. Власть не волнует судьба крошечной деревни. Ее волнует лишь крепость трона под собственным задом.
Неужели их не пугает то, что лучшие из его магов не смогли найти пропавших, ни даже понять, как их убили или пленили? Стихией чужаки не пользовались. Обнаруженные следы магии принадлежали местным: уж больно неумелыми они были, да и что можно ожидать от рыбаков?
Хармира настораживало буквально все. Нападавшие не интересовались деньгами или ценностями. Они с легкостью, используя неизвестное заклинание за час превращали деревню в пыль. Причем уничтожение начиналось к полудню, когда солнце входит в полную силу. Зачем? Почему? Как?
Одни вопросы и уверенность: следующего нападения ждать недолго.
И что делать? Поставить около каждой деревни по отряду солдат? Так у него не хватит людей, чтобы прикрыть все побережье. Чужаки передвигались на кораблях, ночью подходя к побережью, а днем трусливо прячась в многочисленных бухтах и проливах, которыми было щедро изрезано восточная окраина.
Разведку он, конечно, организовал, а толку? Чужаки напрыгивали точно паразиты, кусая исподтишка, так что народу катастрофически не хватало.
Хармир не боялся смерти. В Ашиньск он попал по собственному желанию. За проявленную храбрость в одном из приграничных конфликтов ему разрешили выбрать место службы. Тогда память и подкинула детские воспоминания: блики солнца на воде, текущий песок под ногами, аромат жаренной на костре рыбы. Он приезжал сюда летом с отцом. И для пацана тот мир был счастьем.
– Почему ушла вода? – спросил Хармир, подходя к фонтану. Статуя стремительно покрывалась трещинами, и полковник невольно влил в нее силы, стремясь удержать камень от разрушения. Но вышло лишь хуже – статую стихии буквально разорвало в клочья, если бы не щит их бы посекло осколками.
Хармир поднял подкатившуюся к ногам женскую кисть и стискивал в ладони, пока камень не осыпался серым песком, вытекши сквозь пальцы.
В глазах потемнело, грудь сдавило от гнева.
Кто? Посмел?
Разрушение Матери-воды ударило его в сердце больнее всего. Такое чувство, что чужая нога сапогом оставила грязный отпечаток на самом святом… Рядом, в подтверждение гнусности деяния, обрушился купол храма.
– Кто же сотворил такое?! – негодующе ахнул помощник.
– Кто бы он ни был, я его найду, – клятвенно пообещал Хармир, продолжая сжимать ладонь, кожу которой болезненно царапали частички рассыпавшегося камня.

Глава 7

Его величество, не торопясь и вдумчиво, читал утренний доклад. Можно было, конечно, активировать кристалл или позвать секретаря, но ему нравилось вчитываться в аккуратный и разборчивый почерк Литрака.
Кроме того, вдумчивости требовала послеобеденная беседа с наследником, во время которой они обменивались мнениями о прочитанном. Литрак теперь готовил три копии доклада: его величеству, Третьему и Шестому высочествам. А так как Альгар пару раз уже подлавливал отца на невнимательности, Рельгару приходилось быть бдительным, дабы не позориться перед сыном.
В первой части секретарь сообщал о том, что новую академию, наконец, достроили, остались мелкие недоделки, студентов заселили еще раньше, зимой, и какое-то время они вынуждены были сосуществовать со строительством под боком. Но все проявили понимание, а некоторые еще и помощь предложили. Даже ее высочество не стала увиливать от уборки строительного мусора или высадки растений.
– Повезло императору со внучкой, – пробормотал Рельгар, перелистывая страницу.
Назвать учебное заведение решили по аналогии с существующим: «Королевская академия ментала», хотя Кайлес и пытался пропихнуть свои безумные идеи на манер «Академия силы мысли» или «Академия имени любимого себя», но Харт пригрозил суровыми последствиями, так что Кайлес смирился с решением короны.
Третий во вчерашней записке, кстати, упоминал, что число жалоб на нового ректора пошло на убыль. Более того, некоторые подданные выдвинули идею на Зимнем балу наградить ректора за проявленное рвение на работе.
Наградим, – решил Рельгар, думая о том, что любовь к стране сильнее, когда есть чем в этой стране гордиться. А ведь многие родовитые семьи были против отбирания хлеба у Лифганы. Даже нападение на королевскую семью подзабыли, мол, напал калкалос, не лифганцы. Все улики косвенны. Но со временем, даже самые отъявленные поклонники бывшей альма-матер начнут отправлять своих детей к Кайлесу. Ведь за время учебы племянник не потерял ни одного студента. Так зачем слать ребенка за океан, когда под боком учат ничуть не хуже?
Что ж… Рельгар выполнил свою мечту и даже перевыполнил, ведь о собственной академии менталистов он даже не мечтал. Ну а дальше все будет зависеть от Шестого. Сыну предстоит многое: вырастить замену Кайлесу, укрепить престиж академии, ну и проследить, чтобы дядя не сильно зарывался в своих новейших изысканиях и экспериментах.
Следом после новостей об академии Первый сообщал об устойчивой работе систем накопителей и стабильном уровне энергии в вулканах. Что не могло не радовать. Да и подданые успели оценить удобства изобретения и перестали опасаться камней.
Дальше в докладе шли сведения из Такии. Соседи также наблюдали черные корабли – те шли курсом на север, не вступая в контакт. Впрочем, у такийцев бардака хватает и беспокоиться они начнут не раньше, чем растеряют половину флота. Да и какой там флот?! Считай, каждый капитан себя богом провозгласил, совету подчиняются лишь номинально. В драке хороши там, где надо действовать по одиночке. Навалиться толпой могут, но больше друг другу мешают, чем помогают. Зато на каждом корабле дисциплина – дышать без команды не смей.
Рельгар нахмурился, постучал пальцем по месту, где указывалось число гостей: от пятнадцати до двадцати штук. Гораздо больше, чем докладывали патрульные Асмаса. А вот направление совпадает.
Он встал, подошел к карте. Медленно провел пальцем черту на север, останавливаясь около пятнышек суши. Здесь дикие земли, тут, на архипелаге, бедная страна, грабить нечего, дальше еще хуже. Пятый рассказывал, голытьба такая – штаны не у каждого есть, зато местный царек весь усыпан драгоценностями. Но не ради же этого царька черные отправились в путь? Можно что и поинтереснее найти. Например, расположившийся на юго-восточном мысу материка порт Альмир. Крупный город. Отсюда, по широкой реке Збе, лежит путь вглубь континента. Им пользовались и асмасцы, и такийцы, да, почитай, все жители местного региона. Но Альмир хорошо защищен. Такийцы, помнится, пару раз об него зубы обламывали. Там и пяти десятков кораблей будет мало, чтобы взломать оборону с моря. К тому же рядом граница с Шакри-нару. Тамошнему гарнизону потребуется пара часов, чтобы прийти на помощь.
Нет, – Рельгар качнул в такт мыслям головой, – чужаки вряд ли нацелились на Альмир. Что тогда остается? Палец пополз выше и уткнулся в восточное побережье империи.
Ну а это совсем уже бред, – усмехнулся Рельгар. Шакринарская армия не зря считается лучшей на континенте, и пусть местность на востоке пустынна, но перебросить нужные силы к побережью не займет много времени.
Чего бы не добивались чужаки, они обречены, если решат покуситься на Первозданную. И Рельгар с чувством удовлетворения отошел от карты. Максимум, что им может перепасть – это нищие деревни на островах, где и брать-то нечего.
– Отец, можно? – в дверь постучали, и его величество, узнав голос сына, разрешил войти.
Харт даже ранним утром выглядел собранно и бодро, словно с вечера ко встрече готовился.
– Изучаешь? – кивнул он на бумаги в руках короля, когда они обменялись приветствиями.
– Приходится быть внимательным, – сокрушенно согласился Рельгар, – не могу терять авторитет перед Альгаром.
Харт понимающе улыбнулся. Шестой оказался въедлив до деталей, чем Харт внутренне гордился, считая, что младший этим пошел в него.
– Ты уже решил отпустить его в путешествие? – уточнил он у отца.
Вопрос был давним и болезненным. С одной стороны – традиция, с другой – безопасность.
– Придется, – вздохнул Рельгар. – Нельзя вырастить сильный огонь в клетке. Но Шестой не хочет ехать без Майры, а ее Кайлес отпускает только через год. Так что летом они поедут на пару месяцев куда-то поближе, а потом, через год, отправятся на материк. Пятый обещает нагрузить работой в посольствах, чтоб меньше без дела слонялись.
– Хорошо, – согласился Харт, пребывая в твердой уверенности, что время и ничто иное является лучшим учителем, и чем позднее младший станет жечь собственный костер, тем безопаснее для страны и трона. – Я пришел сказать, патруль заметил семейство калкалосов, двигающееся в сторону Четвертого тэората.
Его величество удивленно вздернул брови.
– Неужели это? – подался вперед.
– Да, – Харт скорбно поджал губы, – наш драгоценный подданный Драго соизволил привести отпрысков на знакомство.
– Так это прекрасно! – обрадовался Рельгар, широко улыбаясь. Харт посмотрел на него с сомнением, явно не разделяя радость.
– Если дети пошли в папу, я бы усилил безопасность в том районе, – не удержался он от замечания. – Так, на всякий случай.
– Перестань сыпать пепел, – отмахнулся от опасений сына Рельгар, – да, это дети, но они с родителями. Ничего страшного не произойдет. А если и пошалят… Корона как-нибудь переживет.
На лице Харта явственно отразилось: корона, может, и переживет, а вот академия…

«Личинка, ты нас ждешь»?
– Драго!
Услышав в голове знакомый рокочущий бас, Юля охнула, подхватилась из класса и помчалась словно девчонка по коридору, придерживая длинную юбку.
– Драго! – несся восторженный рев из окон.
Юля выглянула, задрала голову – над территорией в призрачной дымке голубого весеннего неба кружились четыре темных силуэта: два взрослых и два поменьше.
Академия вскипела от радости, курсанты высыпали наружу, мощным потоком устремляясь на поляну, которую давно уже прозвали драговой.
Их провожали озабоченные взгляды преподавателей – большая перемена подходила к концу, но кому сейчас было до этого дело?! Да и не объявлять же выговор всем поголовно от первого до пятнадцатого курсов? К тому же повод достойный – герой вернулся, пусть и крылатый.
– Ой! – Юля едва успела разминуться с рослым старшекурсником, выслушала торопливые извинения и махнула рукой, мол, беги давай уже.
– Осторожнее, затопчут, – Фильярг обнял, прижал к себе. – Выросли вальшгасами, а под ноги не смотрят, – проворчал неодобрительно.
– Под ногами это я? – оскорбилась Юля.
– Ладно, чуть выше, – не стал спорить муж, в желтых глазах заискрился смех. – Идем, – потянул он ее, – а то сквозь толпу почитателей не пробиться будет.
– Кажется, даже его величество так не встречают, – тихо заметила Юля, окидывая взглядом массовое паломничество курсантов. Конечно, король «всегда под рукой», а Драго не дождешься: то в Первом тэорате пропадает, то местные дела решает и вот, наконец, давно обещанный визит.
– Харту определенно стоит принять во внимание сей факт, – серьезно кивнул Фильярг, – и предложить отцу отрастить чешую, дабы снискать еще большую любовь подданных.
Юля не выдержала, громко засмеялась, привлекая внимание курсантов.
– Осторожнее, дорогой, а то твою иронию Харт может не понять, – предупредила она, смеясь.
– Мама!
Наперерез толпе к ним рванули двойняшке, сзади торопились, вынужденные сбросить маскировку, безмолвные. Юля не одобряла личную охрану, но Фильярг обещал – мера временная. Разберутся окончательно с Первозданной, тогда и снимут охрану с детей.
В глубине души Юля подозревала – причина вовсе не в империи, но спорить не стала. Тем более, что и ректор, и наставники проявили подозрительное единодушие, одобрив то, чего не было дозволено остальным принцам.
Детвора, уцепившись за руки взрослых, потащила их к поляне, забросав по дороге вопросами.
– Он нас покатает, да?
– А с ними детеныши?
– Они с нами играть будут?
– Сами у него спросите, – отбивалась Юля, ощущая себя пароходом, взятым на буксир. Серьезный такой буксир. Сын здорово окреп за эти месяцы – академия уделяла много внимания физической подготовке первокурсников.
Калкалосы уже приземлились. Страшно гордый поднявшейся шумихой Драго с достоинством принимал знаки внимания, позволяя самым смелым гладить чешуйчатые шею и бока. Его супруга, Так-Рада, чувствовала себя в окружении двуногих сковано, от смущения пуская ноздрями дым. Сыновья испуганно прятались у нее под крыльями.
Курсанты шумели вокруг, вслух жалея, что не подготовились к визиту: игрушки не сделали, рыбы свежей не привезли. Да и маленькие наверняка любят сладкое…
«Приветствую, великого посланника Асмаса», – Драго величественно склонил шею.
Толпа расступилась, давая ассаре дорогу.
«Что? Сообщили уже? – с досадой проговорила Юля, краснея. – Какой там великий? Смешно. Для бумаги приукрасили. Мне больше нравится, когда ты меня личинкой называешь».
«Как скажешь, личинка, – согласился со смехом калкалос. Рыкнул на малыша, который, потеряв от восторга голову, попытался оседлать его хвост. – Я и забыл, как блохи могут быть надоедливы», – проговорил он с досадой.
Старшие уже стащили нарушителя с хвоста, отругали и, хлюпающего носом, выгнали с поляны.
«Вам отдохнуть надо после дороги, – понимающе проговорила Юля, – сейчас все будет, не переживай. Отдохнете, а на закате поговорим».
Юля создала усиливающее голос заклинание.
– Внимание, курсанты и студенты! Нашим гостям требуется отдых. Прошу всех разойтись.
– Мне повторить? – поинтересовался Фильярг, и рядом с ними мгновенно образовался пустой круг. – Живо! – придал ускорения сомневающимся Четвертый. И поляна стремительно начала пустеть.
А тут и звонок с перемены подоспел, которую решили все же немного продлить ради гостей.
– А вам, курсанты, отдельное распоряжение требуется? – изогнула бровь Юля, смотря на детей.
– Ну мама, – заныл Илья.
– Мы их даже не рассмотрели, – скорчила умоляющую рожицу Оля.
– В класс, быстро! – сузила глаза Юля. – Или мне передать вашему наставнику, что вы нарушаете дисциплину?
Дети замотали головами, скорбно вздохнули и, взявшись за руки, отправились следом за остальными.

Камушек тихонько стукнул в окно. Лексар недовольно оторвал голову от подушки, тяжело вздохнул – двойняшки не могли расстаться даже ночью. Пошарил у кровати, поднял шлепанец, швырнул его в перегородку и зашипел раздраженно:
– Иль, твоя пришла. Выходи. Только тихо, дай поспать!
Из-за перегородки высунулась встрепанная голова. Илья сладко зевнул. Растер ладонями лицо и прокрался к окну, стараясь не вспугнуть мирное сопение, доносящееся из углов комнаты.
Встал у окна, вгляделся в темноту, взглядом нашел силуэт на дорожке.
«Давай скорее, чего копаешься!» – раздалось раздраженное в голове.
Иль вопросительно развел руками.
«Они завтра улетят. Точно говорю. Дядя Драго по делам тут. Сегодня с мамой переговорит и в путь. Мы детенышей так и не увидим», – убеждала сестра, явно теряя терпение. Она всегда злилась, если он не соглашался сразу на ее план.
Илья махнул рукой в сторону. Изобразил вопрос.
«Ну влепят выговор. Первый и последний что ли? Зато малышей посмотрим».
План был заманчив… Так-то ничего сложного. Прогуляться до поляны, побыть там, а потом обратно.
И Илья решился, отошел от окна, быстро оделся и тихонько вышел из спальни.
Лексар приоткрыл один глаз, посмотрел вслед с завистью…
Четверка всегда должна быть вместе, стать ближе, чем братья, так ему рассказывали взрослые. Но девчонка портила все. Иль смотрел лишь на сестру, почти не замечая ребят, и Лексара это злило. Но выяснять отношения с девчонкой он считал ниже своего достоинства, да и видел ее в деле… Оля только выглядела слабой, на деле обладая странной силой, словно стихия в ней давно проснулась. Одним словом – дочь ассары.
Отец на жалобы Лексара запретил к ней лезть, обозвал идиотом, а потом и вовсе посоветовал подружиться.
Лексар перевернулся на спину, мрачно уставился в потолок. Сон испуганно отступил.
Подружиться? С той, которая пацанов бьет, словно непослушных детенышей вальшгаса? Ни за что.
Внутри свербело и царапалось любопытство: куда их понесло на этот раз?
Я одним глазком, – решил Лексар, скатываясь с кровати.
– Долго! – тихо упрекнула брата Оля.
– Наставник Корел пошел за водой, пришлось ждать в коридоре, – извиняюще прошептал Иль.
Они двинулись подальше от корпуса первокурсников, практически сразу свернув на малозаметную тропинку. Из-за маминой работы и частого пребывания в академии, местность была ими изучена довольно хорошо. Да и Шестого удалось упросить показать пару тайных троп, которыми мало кто пользовался, даже из безмолвных. Так что дети не боялись заблудиться.
Выглянувшая из-за облака луна приветливо осветила парк, заливая его серебристым, призрачным светом. Пара малышей, взявшись за руки, храбро шла по тропинке, не замечая ни корявой тени куста, ни притаившейся в глубине темноты, не пугаясь резкого крика ночной птицы. Они честно считали академию вторым домом, не боясь тут ничего. Ну почти ничего. К тому же за ними присматривали взрослые.
– Смотри, – зашептала Оля, останавливаясь на границе поляны, – мамы нет, дяди Драго тоже. Улетели поговорить. Тетя крепко спит. Я даже ее мыслей не слышу, а детеныши играют. Вон рыбину друг у друга таскают.
– Подойдем ближе, – предложил Иль, предупредив: – Только держись за спиной. Я первым пойду.
Папа давно объяснил ему, что даже если сестра придумала шалость, ответственность, как на мужчине, на нем и в случае опасности он должен будет ее защитить.
Оля фыркнула. Она не была согласна на вторую роль даже в случае опасности.
– Вместе, – категорично высказалась, делая шаг к детенышам.
Возня за рыбу прекратилась. Малыши настороженно застыли, сложив крылья и склонив головы набок.
Оля дернула брата за рукав, и они сели на землю. Напротив замерли калкалосы. Знакомство началось.
Разговор на троих – Иль мог только слушать – здорово утомлял. Детеныши забавно шепелявили, жутко перевирали человеческие слова, путались в образах. Иль аж вспотел, пытаясь их понять.
Он не помнил, кто первым высказал идею полетать. Кажется, они заспорили, что ходить по земле ничуть не хуже, чем летать в небе. Калкалосы не выдержали, вскочили, гневно захлопали крыльями и предложили двуногим блохам испытать все самим.
– А если уроните? – мрачно поинтересовался Илья, ему не понравилось сравнение с блохой, но детеныши заверили, что силовые нити они освоили, иначе родители не взяли бы их с собой. А вот купол ставить не научились, но высоко не полетят, над водой пойдут. Так что холодно не будет.

Гневный писк браслет вырвал Четвертого из сладкого плена сна. Он проснулся мгновенно – привычка – активировал связь и хрипло спросил:
– Жена?
– Нет, ваше высочество, – голос говорившего был полон вины, – простите, не уследили. Ваши дети, они… – и безмолвный коротко обрисовал ситуацию, добавив, извиняясь: – Все так быстро случилось, мы не успели им помешать, а магией побоялись останавливать. Малыши же.
– Что? – заорал Фильярг, вскакивая. Кинул взгляд на пустую половину кровати – благоверная еще не вернулась с посиделок. Сказала: рано не жди, у них вечер воспоминаний. Огонь тоже присоединится, так что они будут жечь костер на каком-то своем месте, пить вино и вспоминать прошлое. И он отпустил. А куда деваться? Да и глупо ревновать к калкалосу и стихии.
– Сообщите патрулям, может, удастся визуально отследить, я сейчас дам направление, хотя нет, отставить, лучше свяжусь с женой, пусть пнет хвостатого папашу под чешуйчатый зад. Его дети – пусть сам их и ищет.
– Простите, ваше высочество, последний момент – академию покинуло трое курсантов.

– Отцепись от меня! – гневно вопила Оля, прильнув к ходящей под ней чешуйчатой спине.
– Н-н-не, – не соглашался Лексар, сильнее вцепляясь в девчонку и пряча лицо от порывов ветра. – В-в-высоко! – крикнул он, бросив испуганный взгляд на залитую серебром поверхность моря.
– Какого пепла ты за нами поперся! – возмутилась Оля, прикрывая глаза – ветер бил по ним, вышибая слезу. Теперь их накажут в два раза сильнее. Еще и этот… нажалуется родителям, хотя сам за ними полез.
– Я тебя остановить хотел, – проорал ей в спину пацан, – а оно… тут… и раз – высоко. Не успел спрыгнуть.
Оля стиснула зубы. Вечно эти… Даром, что старше, под ногами мешаются. То задирают, то маму обзывают, теперь вот спасать лезут, когда их не просят.
– Ладно, сиди, – разрешила, смиряясь, – свалишься – сам виноват будешь, – и задохнулась – парень вцепился так, что у нее перехватило дыхание.
А детеныши освоились, поняли, что блохи держатся крепко и перестали осторожничать.
– А-а-а! – заорала от восторга Оля, когда поверхность моря резко рванула навстречу, красиво изгибаясь лунной дорожкой.
– И-и-и- заверещал Лексар, забормотал молитву Девятиликому, а потом начал заваливаться назад. Оля вдруг испугалась, что пацан действительно свалится от испуга. Обхватила его руку, рванула на себя, прижимая.
– Трус! – рявкнула.
За спиной обиженно замолчали.
– Моя мама, знаешь, сколько на калкалосе летала?! Они не теряют всадников. Это не глупые вальшгасы.
– Правда? – напряженно засопели ей в ухо.
– Да!
И следующий пируэт – луна и море поменялись местами – пацан встретил испуганным ойканьем, но больше не вопил.
А потом они вдруг резко ускорились, рванув куда-то по прямой. Сбоку замелькали огни прибрежных городов, а потом острова куда-то исчезли и перед ними осталась лишь темная гладь воды.
– Мы домой? – с надеждой поинтересовался Лексар, подозревая, что нет, и крылатые тянут их за пределы Асмаса.
– Нет! – крикнула Оля. – У них появилось какое-то дело. Говорят, важное.
– Только этого не хватало, – пробормотал пацан, но хоть пируэты делать перестали, а то его уже начало тошнить. Больше всего на свете он сейчас боялся опозориться перед девчонкой, продемонстрировав ей остатки своего ужина.
– Приближаемся, – обнадежила она его, ошарашив следом: – Жечь будем. Там что-то очень плохое.
«Ты, главное, не переживай, личинка, – Драго ровно махал крыльями, не переставая при этом вещать, – они их не уронят. Я лично их учил нитями пользоваться. Покатают чуток и домой вернут. Но чешую я им на задницах прижарю, не сомневайся».
– Давай без травмирующего воспитания, – попросила Юля, всматриваясь в темное небо. – К тому же я не уверена, что это идея твоих сыновей. Мои тоже хороши.
«Какого огня их понесло туда?» – вдруг заорал Драго, резко ускоряясь. Юлю бросило вперед, приплющило к жесткой спине.
– Что происходит?
«Кажется, они почуяли то, что не должны были. Прости, личинка. Они еще не умеют подавлять инстинкты».
Юля приподняла голову, с ужасом вглядываясь в горизонт, где росла ало-красная точка, а над ней носились два мелких крылатых силуэта.
– У них заканчивается пламя! – обеспокоенно крикнула Оля. Лексар заморгал, приходя в себя. Только что эти два чудовища сожгли, точнее попытались сжечь корабль. С живыми людьми. И никто! Никто их не остановил!
– Заставь их прекратить! – проорал он, ощущая, как от ужаса к горлу снова подкатывает тошнота.
– Ты что! – изумленно повернулась к нему девочка. – Мы же плохое уничтожаем. Ты разве не чувствуешь?
Лексар чувствовал, как у него от негодования начинает гореть лицо, тело, как внутри копится комок чего-то нестерпимо горячего, как ему хочется от него избавиться.
– Ой! – вдруг заорала Оля. – Они бьют в ответ. Уходить надо, – и она пнула в чешуйчатый бок ногой.
Воздух вдруг заледенел, а еще в нем появился отчетливый привкус тлена. Калкалос под ними испуганно заверещал, точно в него попали чем-то опасным.
– Держись, – крикнула девочка, и они рухнули вниз во что-то темное, копившееся внизу.
И Лексар от испуга отпустил то, что сдерживал изо всех сил внутри.
Небо осветила яркая вспышка, воздух вокруг полыхнул, загорелся, опадая живым пламенем в воду.
Калкалос, дико взревев, выровнялся, взмыл вверх, уходя от пламени и корабля, который занялся, наконец, превратившись в хороший такой костер.
Лексар очнулся от того, что его трясли, обнимали за плечи и говорили в лицо:
– Все! Ты молодец! Всех сжег. Теперь дыши. Медленно. Бери пламя под контроль. Давай. Как нам наставник говорил.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72090427?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.