Главная страница | Научная фантастика | Цена хлеба

Цена хлеба
Татьяна Кручинина
В романе "Цена хлеба" Москва становится не просто фоном, а полноценным действующим лицом, раскрывающимся через призму одного из важных символов русской культуры – хлеба. Читатель путешествует по четырем эпохам столицы: довоенной Москве 1936 года с первыми хлебозаводами-автоматами; героической Москве 1941 года, где хлеб становится символом выживания; Москве "оттепели" 1960-х с её культурным расцветом; и футуристической Москве 2086 года.
Центром путешествий становится легендарный БКХ "Коломенский" – свидетель эпох столицы. Историк Марина и японский ученый Хироши, обнаружив древние нэцке со способностью перемещать во времени, раскрывают тайны московского хлебопечения и свою семейную связь.
Путешествуя между прошлым и будущим Москвы, герои осознают истинную "цену хлеба" – не в калориях или деньгах, а в той памяти, которую он хранит. От Красной площади до ВДНХ, от Воробьевых гор до старых московских двориков – они ищут способ сохранить традиции столичного хлебопечения в эпоху глобализации.

Татьяна Кручинина
Цена хлеба

ЦЕНА ХЛЕБА роман
"125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам"
Ольга Берггольц
Пролог: Семена времени
Ленинград, 27 января 1944 года
Небо над Ленинградом расцветало салютом. Двадцать четыре залпа из трехсот двадцати четырех орудий – по залпу за каждый месяц блокады. Анна стояла на набережной Невы, прижимая к груди маленький сверток – буханку настоящего хлеба, первого после снятия блокады. Она не могла заставить себя откусить ни кусочка. Этот хлеб был слишком драгоценным, слишком святым.
Рядом с ней стоял молодой лейтенант с перевязанной рукой. Он смотрел не на салют, а на буханку в ее руках.
– Знаешь, Аня, – тихо сказал он, – когда-нибудь люди забудут, какой ценой нам достался этот хлеб.
Анна покачала головой:
– Нет, Миша. Такое не забывается.
Она осторожно отломила кусочек и протянула ему:
– Попробуй. Это хлеб с нашего завода. Мы сохранили рецепт. Даже когда не было ничего – мы пекли хлеб.
Лейтенант принял кусочек как причастие, положил на язык и закрыл глаза.
– Вкус жизни, – прошептал он.
Анна достала из кармана потертого пальто маленькую фигурку – нэцке в виде дракона, охраняющего колосья пшеницы.
– Это подарил мне один японец перед войной. Сказал, что это талисман, хранящий
семена времени. Я не верила, но, – она сжала фигурку в ладони, – этот дракон хранил нас все эти девятьсот дней.
Лейтенант коснулся ее руки:
– А где вторая? Ты говорила, их было две.
Анна посмотрела на темные воды Невы:
– Вторая уплыла далеко на восток. Говорят, когда они встретятся снова, время замкнется в круг.
– Это просто легенда, Аня.
Она улыбнулась, глядя на салют:
– Может быть. Но я хочу верить, что когда-нибудь мои потомки узнают настоящую цену хлеба. И не из книг – а здесь, – она положила руку на сердце.
Над Ленинградом гремел салют Победы. Город, переживший невозможное, смотрел в будущее. А в руках молодой женщины лежала маленькая фигурка дракона, хранящая память о прошлом и семена времени, которым еще предстояло прорасти.
Москва, 1960 год
Кэндзи Танака, молодой японский инженер, впервые увидел московский хлебозавод №11 и замер в восхищении. Цилиндрическое здание с винтовыми этажами напоминало космический корабль, приземлившийся среди московских улиц.
– Потрясающе, – прошептал он по-японски.
– Вам нравится наш завод? – спросила по-русски молодая женщина в белом халате и косынке. – Меня зовут Елена Сабреева, я технолог.
Кэндзи улыбнулся, переходя на неуверенный русский:
– Очень нравится. Это как храм хлеба.
Елена рассмеялась:
– Никогда не думала о нем так. Но вы правы – это действительно храм. Хотите
экскурсию?
Они шли по спиральным этажам завода, и Кэндзи с восхищением наблюдал, как тесто спускается сверху вниз, превращаясь в золотистые буханки.
– У нас в Японии нет такого хлеба, – признался он. – Это искусство.
– Это больше, чем искусство, – тихо ответила Елена. – Моя мама работала на хлебозаводе в блокадном Ленинграде. Для нас хлеб – это жизнь.
Вечером, после официальной части визита, они сидели в маленьком кафе недалеко от завода. Кэндзи достал из кармана маленькую фигурку – нэцке в виде тигра, охраняющего колосья пшеницы.
– Это семейная реликвия, – сказал он. – Моя бабушка говорила, что у этого тигра есть брат-дракон, и когда они встретятся, время замкнется в круг.
Елена побледнела и дрожащими руками достала из сумочки маленькую фигурку дракона:
– Это от моей мамы. Она получила его от японского торговца перед войной.
Их глаза встретились. Две нэцке лежали на столе, почти соприкасаясь.
– Говорят, если соединить их вместе, можно увидеть прошлое и будущее, – прошептал Кэндзи.
– Вы верите в такие сказки? – спросила Елена с улыбкой.
– Я верю, что некоторые встречи предопределены судьбой, – ответил он, глядя ей в глаза.
За окном кафе падал снег, укрывая Москву белым покрывалом. А на столе лежали две маленькие фигурки, хранящие в себе истории прошлого и семена будущего, которым еще предстояло прорасти.
Глава 1: Наследие предков
1.1
Токио, 2025 год
Хироши Танака смотрел на маленькую фигурку тигра, лежащую на ладони. Нэцке была старой, потертой от времени, но детали оставались четкими: мощное тело хищника, изогнутый в напряжении хвост, и странная деталь – колосья пшеницы под лапами. Тигр, охраняющий хлеб. Нетипичный сюжет для традиционной японской резьбы.
Кабинет деда выглядел нетронутым, словно Кэндзи Танака просто вышел на минуту и вотвот вернется. Стопки журналов о хлебопечении, фотографии русских хлебозаводов, старые письма на кириллице, которую Хироши едва мог разобрать. Дед умер неделю назад, в возрасте девяноста двух лет, оставив внуку странное наследство – нэцке, дневник и задание, которое казалось Хироши бессмысленным.
– Ты должен найти вторую нэцке, – сказал дед перед смертью. – Дракона, охраняющего колосья. Когда тигр и дракон встретятся, ты узнаешь настоящую цену хлеба.
Хироши вздохнул и положил фигурку на стол. Он был журналистом, специализировался на расследованиях, писал о коррупции и экономических преступлениях. Какое отношение к его жизни имели эти сказки о магических фигурках?
Телефон завибрировал. Сообщение от редактора: «Как насчет статьи о российскояпонском экономическом сотрудничестве? Холдинг "Коломенский" ищет инвесторов для расширения. Можешь вылететь в Москву на следующей неделе?»
Хироши посмотрел на нэцке, затем на фотографию деда – молодого инженера рядом с каким-то странным цилиндрическим зданием в Москве. Совпадение? Он открыл ноутбук и ввел запрос: «Холдинг Коломенский Москва история».
Среди результатов поиска была фотография того самого цилиндрического здания. «Хлебозавод №11 имени А.М. Марсакова, построен в 1936 году, сейчас часть холдинга "Коломенский"».
Хироши снова взял нэцке. Тигр словно смотрел на него живыми глазами, вырезанными из янтаря. Он открыл дневник деда на последней записи:
«Я не смог вернуться. Не смог найти ее и нашего ребенка. Но я верю, что когда-нибудь тигр и дракон встретятся снова. Хироши должен закончить то, что я начал. Он должен узнать правду о нашей семье и о настоящей цене хлеба».
Правда о семье? Хироши нахмурился. Его мать умерла при родах, отец никогда не говорил о ее происхождении. Дед воспитывал его, но почти не рассказывал о прошлом. Только эти странные истории о России, о хлебе, о женщине по имени Елена.
Он набрал ответ редактору: «Беру задание. Вылетаю в понедельник».
Затем осторожно завернул нэцке в шелковый платок и положил в нагрудный карман. Дневник деда он тоже возьмет с собой. Возможно, это просто совпадение. Возможно, дед в старости стал сентиментальным и выдумал историю о магических фигурках.
Но что, если нет? Что, если в Москве действительно есть вторая нэцке – дракон, охраняющий колосья? И что, если дед прав, и соединив их, можно узнать какую-то важную правду?
Хироши покачал головой, усмехаясь собственным мыслям. Он был рациональным человеком, журналистом-расследователем. Он не верил в магию и судьбу. Он поедет в Москву, напишет статью о холдинге «Коломенский», возможно, посетит места, где бывал дед. И точка.
Но глубоко внутри, в той части души, где живут детские мечты и вера в чудеса, он чувствовал странное волнение. Словно нити судьбы, протянувшиеся через десятилетия, начали натягиваться, готовясь соединить прошлое и настоящее.
Он еще раз посмотрел на фотографию деда у цилиндрического здания хлебозавода. Молодой Кэндзи улыбался, держа в руках буханку хлеба, а рядом стояла русская девушка в белом халате. На обороте выцветшими чернилами было написано: «Москва, 1960. Елена и я. Цена хлеба».
Что это могло значить? Какую тайну хранили эти слова и эта фотография? Хироши не знал. Но он собирался выяснить.
Москва ждала его. И, возможно, где-то в этом огромном городе ждала и вторая нэцке – дракон, охраняющий колосья пшеницы. А вместе с ней – разгадка тайны, которую его дед унес с собой в могилу.
1.2
Москва, 2025 год
Марина Сабреева постучала ногтем по графику производства на экране планшета. Цифры не сходились, и это раздражало ее до зубовного скрежета.
– Объясните мне, Николай Петрович, почему при увеличении автоматизации у нас падает выработка? – она подняла взгляд на главного технолога, мужчину предпенсионного возраста с усталыми глазами.
– Марина Алексеевна, новое оборудование требует настройки. Тесто не такое, как раньше. Мука изменилась, а рецептура старая.
– Рецептура проверена десятилетиями, – отрезала Марина. – Холдинг "Коломенский" славится традициями. Не для того моя бабушка сохраняла эти рецепты в блокаду, чтобы мы сейчас все переделывали.
Она отложила планшет и подошла к окну. С двенадцатого этажа бизнес-центра открывался вид на историческое здание хлебозавода №11 – цилиндрическую башню, построенную по революционной для своего времени технологии. Сейчас там располагался музей и экспериментальный цех, а основное производство переехало в современные корпуса за МКАД.
– Иногда традиции нужно адаптировать, – осторожно заметил технолог. – Ваша бабушка была новатором для своего времени.
Марина поморщилась. Она устала от этих разговоров. Совет директоров требовал увеличения прибыли, сокращения издержек, оптимизации. Слова, за которыми скрывалось одно – отказ от того, что делало их хлеб особенным.
– Подготовьте новые расчеты к завтрашнему совещанию, – сказала она, не оборачиваясь.
– И еще, не забудьте, завтра приезжает японский журналист. Проведите для него экскурсию по историческому зданию.
– Журналист? – удивился технолог. – Зачем нам пресса?
– Не нам, а им, – Марина кивнула в сторону верхних этажей, где располагались кабинеты руководства холдинга. – Ищут инвесторов в Азии. Хотят построить новый завод-автомат. Без людей, представляете? – она невесело усмехнулась. – Хлеб без души.
Когда технолог ушел, Марина опустилась в кресло и потерла виски. В тридцать пять она была самой молодой женщиной-директором производства в истории холдинга. Должность досталась ей не только благодаря диплому MBA и опыту работы в международных компаниях, но и фамилии. Сабреевы работали на хлебозаводе с момента его основания. Ее прабабушка пекла хлеб в блокадном Ленинграде, бабушка Елена была главным технологом в советское время, мать руководила производством в лихие девяностые.
А теперь она, Марина, возможно, станет той, при которой семейные традиции прервутся. Новые владельцы холдинга смотрели на хлеб не как на святыню, а как на бизнес. Они говорили о маркетинговых стратегиях, о захвате новых рынков, о снижении себестоимости.
Телефон на столе зазвонил. Марина вздохнула, увидев имя председателя совета директоров.
– Да, Виктор Аркадьевич.
– Марина, завтра на совещании я хочу услышать ваше мнение о полном переходе на автоматизированные линии, – без предисловий начал он. – Подготовьте цифры по сокращению персонала.
– Но мы уже обсуждали…
– Это не обсуждение, – перебил он. – Это решение. Кстати, я буду лично встречать японского журналиста. Говорят, он из влиятельной семьи. Возможно, это наш шанс привлечь серьезные инвестиции.
Когда разговор закончился, Марина открыла нижний ящик стола и достала старую фотографию в простой рамке. Ее бабушка Елена в молодости, стоит у входа в цилиндрическое здание хлебозавода. Рядом с ней – молодой японец с удивительно добрыми глазами. На обороте выцветшая надпись: «Москва, 1960. Елена и Кэндзи. Цена хлеба».
Бабушка никогда не рассказывала, кто этот человек. Только однажды, незадолго до смерти, она достала из шкатулки странную фигурку – нэцке в виде дракона, охраняющего колосья пшеницы.
– Когда-нибудь появится человек с тигром, – сказала она тогда. – И ты узнаешь правду о нашей семье.
Марина тогда решила, что это старческий бред. Но сохранила и фотографию, и нэцке. Дракон сейчас лежал в сейфе в ее квартире, среди других семейных реликвий.
Она посмотрела на часы. Пора было ехать домой. Завтра предстоял тяжелый день – совещание, на котором ей придется защищать то, во что она верила, и встреча с японским журналистом, который, скорее всего, станет предвестником конца эпохи.
Марина еще раз взглянула на фотографию. Кто ты, Кэндзи? И какое отношение ты имеешь к нашей семье? Она не знала ответов на эти вопросы. Но почему-то чувствовала, что скоро узнает.
1.3
Москва, тот же день
Виктор Зорин рассматривал антикварную лупу каталог японских нэцке периода Эдо. Его коллекция насчитывала уже более трехсот экземпляров, но двух самых важных фигурок в ней не хватало.
Тигр и дракон, охраняющие колосья пшеницы. Парные нэцке, созданные мастером Томоясу в 1854 году. По легенде, они обладали способностью соединять времена, когда оказывались вместе.
Разумеется, Зорин не верил в эти сказки. Он был прагматичным человеком, коллекционером и бизнесменом. Председатель совета директоров холдинга "Коломенский", он построил свою империю на руинах советской хлебопекарной промышленности. Скупал акции, увольнял несогласных, модернизировал производство. Для него хлеб был товаром, не более.
Но эти две нэцке… Они были чем-то большим. Они были ключом к тайне, которую он пытался разгадать всю жизнь.
Телефон на столе зазвонил. Зорин поднял трубку:
– Да?
– Виктор Аркадьевич, информация подтвердилась, – сообщил голос секретаря. – Танака Хироши, внук Кэндзи Танаки, прилетает завтра рейсом JAL441. Бронь в "Метрополе" подтверждена.
Зорин улыбнулся:
– Отлично. Организуйте встречу в аэропорту. И подготовьте досье на Сабрееву. Полное.
– Уже готово, сэр. Отправил вам на почту.
Зорин открыл ноутбук и просмотрел файл. Марина Алексеевна Сабреева, 35 лет. Образование, карьера, личная жизнь – все было разложено по полочкам. Но самое интересное было в конце – информация о ее бабушке, Елене Сабреевой, и о странной фигурке нэцке, которая хранилась в семье.
Дракон, охраняющий колосья пшеницы.
А теперь в Москву летит внук Кэндзи Танаки. И если информация верна, с ним будет вторая фигурка – тигр.
Зорин закрыл ноутбук и подошел к окну. С высоты пентхауса Москва-Сити открывался вид на весь город. Где-то там, среди миллионов огней, скрывались две маленькие фигурки, которые могли изменить все.
Он достал из кармана старую, потертую фотографию. Мужчина в форме НКВД стоит у входа в хлебозавод №11. Рядом с ним – испуганная женщина с ребенком. На обороте надпись: «Москва, 1937. Арест врага народа Марсакова А.М. и его семьи».
Зорин провел пальцем по фотографии. Его губы сжались в тонкую линию:
– Скоро, дедушка. Скоро я восстановлю справедливость.
1.4
Токио, вечер того же дня
Хироши закрыл чемодан и еще раз проверил документы. Паспорт, виза, билеты, страховка
– все было готово к завтрашнему вылету в Москву. Он посмотрел на нэцке-тигра, лежащего на прикроватной тумбочке. Рядом – раскрытый дневник деда.
Последние несколько часов Хироши провел, читая записи Кэндзи. Большая часть дневника была посвящена техническим аспектам хлебопечения, зарисовкам оборудования, формулам теста. Но между строк проскальзывало что-то личное, интимное. Имя "Елена" появлялось снова и снова, окруженное недосказанностью.
Хироши перевернул страницу и замер. Вклеенная фотография – молодая русская женщина держит на руках младенца. На обороте надпись на японском: "Елена и наша дочь Анна. Москва, 1961".
Дочь? У деда была дочь от русской женщины? Почему он никогда не говорил об этом?
Хироши лихорадочно перелистал страницы дальше. Записи становились отрывочными, эмоциональными:
"Меня высылают из СССР. Обвинение в шпионаже – абсурд. Я инженер, не шпион. Елена обещала приехать с Анной, когда все утихнет".
"Третье письмо вернулось. Адресат не найден. Что случилось с Еленой и Анной?"
"Десять лет прошло. Я женился на Мидори. У нас родился сын Акира. Но я не могу забыть Елену и нашу дочь".
Хироши закрыл дневник. Акира – его отец. Значит, у отца была сводная сестра, Анна. Русская сестра, о которой никто никогда не говорил.
Он взял телефон и набрал номер отца. После нескольких гудков ответил усталый голос:
– Хироши? Что-то случилось?
– Отец, я нашел дневник деда. Там упоминается русская женщина Елена и… дочь. Анна. Почему ты никогда не рассказывал мне о ней?
Долгое молчание, затем тяжелый вздох:
– Отец не любил говорить об этом. Это была болезненная тема. Он искал их много лет, но безуспешно. СССР был закрытой страной. Когда границы открылись, было уже поздно.
– И ты никогда не пытался найти свою сестру?
– Пытался, – тихо ответил отец. – Когда ты был маленьким, я ездил в Москву. Нашел завод, где работала Елена. Но она уже умерла, а Анна… Анна исчезла. Вышла замуж, сменила фамилию. След потерялся.
Хироши посмотрел на нэцке-тигра:
– А что ты знаешь о второй фигурке? О драконе?
– Только то, что дед рассказывал. Он подарил Елене нэцке-дракона, а себе оставил тигра. Говорил, что когда фигурки соединятся, произойдет чудо. Конечно, это всего лишь легенда.
– Я лечу завтра в Москву, – сказал Хироши. – Буду писать статью о холдинге "Коломенский".
– О хлебозаводе, где работала Елена? – в голосе отца появилось волнение. – Это не совпадение, верно?
– Нет, – признался Хироши. – Я хочу узнать правду. Найти следы Анны. И, может быть, вторую нэцке.
– Будь осторожен, – предупредил отец. – Дед говорил, что эти фигурки не просто сувениры. Они хранят в себе что-то большее. Какую-то силу.
– Ты веришь в это? – удивился Хироши.
– Я видел странные вещи, – уклончиво ответил отец. – Дед иногда… терялся во времени. Рассказывал о событиях так, словно был их свидетелем. О блокаде Ленинграда, о строительстве хлебозавода в тридцатые годы. Словно он действительно там был.
Хироши нахмурился:
– Это невозможно.
– Конечно, – согласился отец. – Но все же… Береги нэцке. И себя.
После разговора Хироши долго сидел, глядя на фигурку тигра. Рациональная часть его сознания говорила, что все это совпадения и старческие фантазии. Но другая часть, та, что верила в истории деда, шептала: что, если это правда? Что, если нэцке действительно обладают силой соединять времена?
Он аккуратно упаковал фигурку в мягкую ткань и положил во внутренний карман куртки. Дневник деда отправился в ручную кладь. Завтра он будет в Москве. И, возможно, найдет ответы на вопросы, которые мучили его деда всю жизнь.
Кто такая Анна Сабреева? Что случилось с ней? И где сейчас нэцке-дракон, охраняющий колосья пшеницы?
Глава 2: Встреча двух миров
2.1
Москва, аэропорт Шереметьево, следующий день
Хироши прошел паспортный контроль и вышел в зал прилета. Москва встретила его серым небом и моросящим дождем за панорамными окнами терминала. Он поправил лямку сумки и огляделся, ища табличку с его именем – редакция обещала прислать водителя.
Вместо таблички он увидел высокого мужчину в безупречном костюме, который целеустремленно направлялся к нему.
– Господин Танака? – мужчина протянул руку. – Виктор Зорин, председатель совета директоров холдинга "Коломенский". Решил лично встретить вас.
Хироши пожал протянутую руку, скрывая удивление. Председатель совета директоров встречает рядового журналиста? Это было необычно.
– Очень признателен, господин Зорин. Не ожидал такого приема.
– В России ценят японскую прессу, – улыбнулся Зорин. – Особенно когда речь идет о потенциальном сотрудничестве. Мой автомобиль ждет. Позвольте помочь с багажом.
По дороге в город Зорин рассказывал о холдинге, о планах модернизации, о поиске инвесторов. Хироши слушал вполуха, отмечая, что председатель ни словом не упомянул историю предприятия или традиции хлебопечения. Только цифры, только бизнес.
– Вы, кажется, впервые в Москве? – спросил Зорин, когда они выехали на МКАД. – Да, впервые.
– Но ваша семья имеет связи с Россией, не так ли? – В голосе Зорина появились вкрадчивые нотки. – Танака – не такая уж распространенная фамилия. Был инженер Кэндзи Танака, который работал на хлебозаводе №11 в шестидесятые годы. Ваш родственник?
Хироши напрягся. Откуда Зорин знает о его деде?
– Мой дед, – ответил он сдержанно. – Он консультировал советских инженеров по вопросам автоматизации.
– Интересно, – Зорин постукивал пальцами по кожаной обивке сиденья. – Знаете, я коллекционер. Собираю японские нэцке. У меня более трехсот экземпляров, но есть две фигурки, которые я никак не могу найти. Парные нэцке мастера Томоясу – тигр и дракон, охраняющие колосья пшеницы. Не встречали такие?
Сердце Хироши пропустило удар. Он почувствовал, как нэцке-тигр во внутреннем кармане словно стал тяжелее.
– Боюсь, я не эксперт в этой области, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Жаль, – Зорин улыбнулся, но глаза остались холодными. – Я бы дорого заплатил за эти фигурки. Очень дорого.
Остаток пути они провели в молчании. Хироши смотрел на проплывающие за окном московские пейзажи, но мысли его были далеко. Зорин знал о нэцке. Знал о его деде. Это не могло быть совпадением.
Когда автомобиль остановился у входа в гостиницу "Метрополь", Зорин протянул Хироши визитку:
– Завтра в десять утра за вами заедет машина. Экскурсия по историческому зданию хлебозавода, затем обед с руководством. Если понадобится что-то еще – звоните в любое время.
Хироши поблагодарил и вышел из машины. Когда он обернулся, Зорин опустил стекло:
– И еще, господин Танака. Будьте осторожны в Москве. Здесь легко потеряться во времени.
Автомобиль уехал, оставив Хироши с чемоданом у входа в гостиницу и неприятным ощущением, что его приезд в Москву не был таким уж неожиданным для Виктора Зорина.
2.2
Москва, офис холдинга "Коломенский", тот же день
Марина просматривала презентацию к завтрашнему совещанию, когда в кабинет без стука вошел Зорин.
– Добрый вечер, Марина Алексеевна, – он опустился в кресло напротив ее стола. – Готовитесь к битве?
– К конструктивному диалогу, Виктор Аркадьевич, – поправила она, закрывая ноутбук. – Чем обязана визиту?
– Хотел лично сообщить, что наш японский гость благополучно прибыл. Завтра в одиннадцать будет на экскурсии в историческом здании. Я бы хотел, чтобы вы лично провели ее.
Марина нахмурилась:
– У меня совещание в десять.
– Перенесем на два часа дня, – отмахнулся Зорин. – Важнее произвести хорошее впечатление на господина Танаку.
– Танаку? – Марина вздрогнула, услышав эту фамилию.
Зорин улыбнулся, заметив ее реакцию:
– Да, Хироши Танака. Внук того самого Кэндзи Танаки, который работал на нашем заводе в шестидесятые годы. Не знали?
Марина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Танака. Внук человека с фотографии, которую хранила бабушка.
– Нет, не знала, – она постаралась, чтобы голос звучал спокойно. – Конечно, я проведу экскурсию.
– Отлично, – Зорин поднялся. – И еще, Марина Алексеевна. Я слышал, у вас хранится интересная семейная реликвия. Нэцке в виде дракона. Не покажете как-нибудь? Я ведь коллекционер.
Теперь Марина была уверена – это не совпадение. Зорин что-то знал. Что-то, связанное с ее бабушкой, с японцем с фотографии, с нэцке-драконом.
– К сожалению, эта вещь хранится в банковской ячейке, – солгала она. – Семейная ценность.
– Понимаю, – кивнул Зорин. – Что ж, не буду больше отвлекать. До завтра, Марина Алексеевна.
Когда дверь за ним закрылась, Марина достала телефон и набрала номер:
– Алло, Сергей? Это Марина Сабреева. Мне нужна информация о человеке. Хироши Танака, японский журналист. И еще – все, что можно найти о его деде, Кэндзи Танаке, который работал в Москве в шестидесятые годы.
Она открыла ящик стола и достала фотографию бабушки с японцем. Кэндзи Танака. Теперь у загадочного человека с фотографии было полное имя. И его внук завтра придет на экскурсию.
Марина вспомнила слова бабушки: "Когда-нибудь появится человек с тигром. И ты узнаешь правду о нашей семье".
Неужели этот момент настал?
2.3
Москва, гостиница "Метрополь", вечер
Хироши разложил на кровати содержимое дневника деда. Фотографии, записи, схемы хлебозавода. Он пытался составить хронологию событий, понять, что произошло между Кэндзи и Еленой, почему они расстались, что случилось с их дочерью Анной.
Последняя запись в дневнике была датирована 2020 годом, за пять лет до смерти деда:
"Я стар и скоро уйду. Но тигр и дракон должны встретиться. Хироши найдет путь. Он узнает правду о цене хлеба и о том, что случилось с Марсаковым. История должна быть исправлена".
Марсаков? Это имя встречалось в дневнике несколько раз, но без объяснений. Хироши открыл ноутбук и ввел запрос: "Марсаков хлебозавод Москва".
Результаты поиска показали: "Хлебозавод №11 имени А.М. Марсакова, построен в 1936 году по проекту инженера Георгия Марсакова, репрессированного в 1937 году. Реабилитирован посмертно".
Репрессирован. Еще одна трагическая история сталинской эпохи. Но какое отношение она имела к деду? Кэндзи приехал в СССР в 1960-м, через двадцать три года после ареста Марсакова.
Хироши достал нэцке-тигра и внимательно осмотрел фигурку. На первый взгляд – обычная резьба по кости. Искусная, старинная, но ничего сверхъестественного. Он провел пальцем по спине тигра и вдруг почувствовал небольшое углубление. Присмотревшись, он увидел, что часть фигурки можно сдвинуть.
Внутри оказалась свернутая полоска рисовой бумаги с иероглифами, написанными выцветшими чернилами:
"Когда тигр и дракон встретятся у хлебного колоса, время раскроет свои двери. Но помни: изменить прошлое – значит изменить себя".
Хироши перечитал надпись несколько раз. Это звучало как предупреждение. Или как инструкция?
Он положил нэцке на стол и откинулся на спинку кресла. Завтра он встретится с руководством холдинга "Коломенский". Возможно, среди них есть потомки Елены Сабреевой. Возможно, там он найдет следы своей русской тети Анны. И, может быть, вторую нэцке – дракона.
Но что тогда? Что произойдет, если две фигурки действительно соединятся? "Время раскроет свои двери". Звучало как бред. Но после странной встречи с Зориным, после всего, что он узнал из дневника деда, Хироши уже не был так уверен в своем скептицизме.
Он взял телефон и набрал номер редакции в Токио:
– Мне нужна информация о Викторе Зорине, председателе совета директоров холдинга "Коломенский". И еще – все, что можно найти о семье Сабреевых, связанной с этим предприятием.
– Сабреевых? – переспросил редактор. – Это имеет отношение к статье?
– Возможно, – уклончиво ответил Хироши. – Это семья потомственных хлебопеков, работавших на заводе с момента основания. Хорошая история для материала.
– Ладно, посмотрим, что можно найти. Но не забывай о главной теме – инвестиционной привлекательности холдинга.
Хироши положил трубку и подошел к окну. Вечерняя Москва сияла огнями. Где-то там, среди миллионов людей, могли быть его родственники. Потомки Анны, его русской тети, о которой он узнал только вчера.
Он сжал в руке нэцке-тигра. Завтра начнется настоящее расследование. И, возможно, встреча с человеком, у которого есть вторая фигурка – дракон, охраняющий колосья пшеницы.
2.4
Москва, исторический хлебозавод №11, следующий день
Цилиндрическое здание хлебозавода впечатляло своей необычной архитектурой. Хироши стоял у входа, рассматривая спиральную конструкцию, когда к нему подошла молодая женщина в строгом деловом костюме.
– Господин Танака? Марина Сабреева, директор производства холдинга "Коломенский".
Буду вашим экскурсоводом сегодня.
Хироши замер, услышав фамилию. Сабреева. Как Елена Сабреева с фотографии деда.
– Очень приятно, – он пожал протянутую руку, пытаясь скрыть волнение. – Вы… ваша семья давно связана с этим заводом?
Марина улыбнулась:
– С самого основания. Моя прабабушка работала на хлебозаводе в Ленинграде, бабушка была главным технологом здесь, в Москве, мама руководила производством. Теперь моя очередь.
Хироши почувствовал, как нэцке-тигр в кармане пиджака словно стал теплее. Он не мог оторвать взгляд от лица Марины. В ее чертах было что-то неуловимо знакомое. Что-то от деда?
– Ваша бабушка? Ее звали Елена? – спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более непринужденно.
Марина внимательно посмотрела на него:
– Да. Елена Сабреева. Откуда вы знаете?
– Мой дед, Кэндзи Танака, работал здесь в шестидесятые годы. Возможно, они были знакомы.
Теперь была очередь Марины скрывать волнение. Она кивнула:
– Возможно. Пройдемте внутрь? Я покажу вам, как работает наш исторический хлебозавод.
Они вошли в здание, и Хироши сразу почувствовал запах свежего хлеба. Этот аромат был одновременно знакомым и чужим – не такой, как в японских пекарнях. Более насыщенный, земной.
Марина вела его по спиральному маршруту, объясняя принцип работы завода:
– Это уникальная конструкция. Тесто замешивается наверху и постепенно спускается вниз по спирали, проходя все стадии производства. Внизу выходят готовые буханки.
Непрерывный цикл, как сама жизнь.
Хироши доставал телефон, делал заметки и фотографии, но мысли его были далеко. Он смотрел на Марину и думал: могла ли она быть потомком Анны, дочери его деда? Его двоюродной племянницей?
Когда они поднялись на верхний этаж, где располагался небольшой музей истории завода,
Хироши увидел на стене фотографию, от которой у него перехватило дыхание. Молодой Кэндзи Танака стоял рядом с русской девушкой в белом халате. Точно такая же фотография была в дневнике деда.
– Это – он указал на снимок.
– Моя бабушка Елена, – кивнула Марина. – И японский инженер, консультировавший завод в шестидесятые годы. Ваш дед, как я понимаю.
Хироши почувствовал, как нэцке в кармане становится горячим. Почти обжигающим. Он машинально достал фигурку, чтобы проверить, что с ней происходит.
Марина увидела нэцке и побледнела:
– Тигр, – прошептала она. – Охраняющий колосья пшеницы.
Хироши поднял глаза:
– Вы знаете об этой фигурке?
Марина не ответила. Она открыла сумочку и достала вторую нэцке – дракона, охраняющего колосья пшеницы.
– Бабушка сказала, что когда-нибудь появится человек с тигром, – тихо произнесла она. – И я узнаю правду о нашей семье.
Они стояли друг напротив друга, держа в руках парные нэцке. Фигурки словно
пульсировали, излучая тепло. Вокруг них воздух начал странно мерцать, как в жаркий день над раскаленным асфальтом.
– Что происходит? – прошептал Хироши.
– Не знаю, – Марина выглядела испуганной. – Но, кажется, нам нужно поговорить. О наших семьях. О прошлом.
В этот момент дверь музея распахнулась, и на пороге появился Виктор Зорин.
– Вот вы где, – улыбка не коснулась его глаз. – О, я вижу, вы уже познакомились с нашими семейными реликвиями.
Хироши быстро спрятал нэцке в карман. Марина сделала то же самое.
– Мы просто обсуждали историю завода, – сказала она, стараясь говорить спокойно.
– Конечно, – кивнул Зорин. – История – удивительная вещь. Особенно когда в ней есть тайны, ждущие разгадки. Не так ли, господин Танака?
Хироши почувствовал холодок по спине. Зорин знал. Знал о нэцке, о связи между их семьями. Но откуда? И что ему было нужно?
– Совещание через час, Марина Алексеевна, – напомнил Зорин. – А вас, господин Танака, я приглашаю на обед после экскурсии. У меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.
Когда Зорин ушел, Марина повернулась к Хироши:
– Нам нужно поговорить. Наедине. Сегодня вечером, в кафе "Пушкинъ", в семь часов. Я думаю, у нас обоих есть вопросы, требующие ответов.
Хироши кивнул:
– И, возможно, ответы на эти вопросы связаны с этими двумя фигурками.
– Возможно, – Марина выглядела встревоженной. – Но будьте осторожны с Зориным. Он не тот, за кого себя выдает. И он очень интересуется нашими нэцке.
Когда они спускались вниз, Хироши заметил, что нэцке в кармане постепенно остывает, возвращаясь к нормальной температуре. Но странное ощущение не покидало его. Словно что-то начало пробуждаться. Что-то древнее и могущественное, что долго ждало момента, когда тигр и дракон снова встретятся у хлебного колоса.
Глава 3: Сомнения и решения
3.1
Москва, гостиница "Метрополь", тот же день
Хироши мерил шагами номер, пытаясь привести мысли в порядок. Обед с Зориным оставил неприятный осадок. Председатель совета директоров говорил об инвестициях, о модернизации производства, о глобальных перспективах. Но за всеми этими деловыми разговорами Хироши чувствовал скрытый интерес к нему лично и к нэцке-тигру.
– Я слышал, такие фигурки иногда хранят секреты, – как бы между прочим заметил Зорин за десертом. – В них прячут записки, драгоценности. Даже ключи.
– Ключи? – переспросил Хироши.
– В метафорическом смысле, конечно, – улыбнулся Зорин. – Ключи к загадкам прошлого.
Теперь, вернувшись в номер, Хироши достал нэцке и внимательно осмотрел ее. Тигр выглядел обычным, только немного потертым от времени. Никаких признаков того странного тепла, которое он излучал в музее хлебозавода, рядом с нэцке-драконом Марины.
Он открыл ноутбук и просмотрел информацию, которую прислала редакция. Виктор Зорин, 55 лет, бизнесмен, коллекционер. Начинал в девяностые с приватизации пищевых предприятий. Холдинг "Коломенский" – его главный актив. Женат, двое детей. Ничего необычного.
Но была одна странная деталь: настоящая фамилия Зорина – Марсаков. Он сменил ее в начале карьеры.
Марсаков. Как инженер, построивший хлебозавод и репрессированный в 1937 году.
Хироши вспомнил последнюю запись в дневнике деда: "Он узнает правду о цене хлеба и о том, что случилось с Марсаковым. История должна быть исправлена".
Что это значило? Какую историю нужно было исправить? И как это связано с нэцке?
Телефон зазвонил, прерывая его размышления. Номер не определился.
– Алло?
– Господин Танака? – голос Марины звучал напряженно. – Я не смогу встретиться с вами сегодня вечером. Возникли непредвиденные обстоятельства.
– Что случилось?
– Ничего серьезного, – ее тон говорил об обратном. – Просто… будьте осторожны. И держите вашу нэцке при себе. Не показывайте ее никому, особенно Зорину.
– Почему? Что происходит, Марина?
Пауза, затем тихий ответ:
– Я не уверена. Но после нашей встречи в музее Зорин задавал странные вопросы. О моей бабушке, о вашем деде. О нэцке. Кажется, он что-то знает.
– О чем?
– О том, что случилось в 1937 году. О Марсакове. И о том, что могут сделать наши нэцке, если соединить их вместе.
Хироши почувствовал, как по спине пробежал холодок:
– И что они могут сделать?
– Бабушка говорила, что они могут открыть двери времени, – голос Марины звучал неуверенно, словно она сама не верила своим словам. – Звучит безумно, я знаю. Но после того, что произошло сегодня в музее… Я не знаю, что и думать.
– Мы должны встретиться, – настаивал Хироши. – Если не сегодня, то завтра.
– Завтра, – согласилась Марина. – В полдень, в Музее хлеба на ВДНХ. Там безопасно. Много людей.
Когда разговор закончился, Хироши подошел к окну. Москва расстилалась перед ним, огромная и чужая. Он приехал сюда написать статью о хлебопекарном холдинге, а оказался втянут в какую-то странную историю с магическими фигурками и тайнами прошлого.
Может быть, стоило просто закончить работу и вернуться в Токио? Забыть о нэцке, о Марине, о загадочном Зорине-Марсакове?
Хироши взял в руки нэцке-тигра. Фигурка казалась обычной, безжизненной. Но он помнил, как она нагревалась рядом с драконом Марины. Помнил странное мерцание воздуха вокруг них.
Он достал телефон и набрал номер отца:
– Отец? Это я. Я в Москве. И, кажется, нашел следы Анны.
– Что? – голос отца дрогнул. – Ты уверен?
– Не совсем. Но я встретил женщину по фамилии Сабреева. Марина Сабреева. Ее бабушку звали Елена – та самая Елена с фотографий деда. И у нее есть вторая нэцке – дракон.
Долгое молчание, затем тихий вопрос:
– Что произошло, когда фигурки оказались рядом?
Хироши удивился:
– Откуда ты знаешь, что что-то произошло?
– Дед рассказывал. Когда тигр и дракон встречаются, начинается… что-то странное. Он не мог объяснить. Говорил только, что это связано со временем.
– Они нагрелись, – признался Хироши. – И воздух вокруг начал мерцать. Но потом нас прервали.
– Будь осторожен, – голос отца звучал встревоженно. – Дед верил, что эти фигурки обладают силой. Силой изменять прошлое.
– Это невозможно.
– Конечно, – согласился отец. – Но все же… Если ты нашел потомков Анны, если у них действительно вторая нэцке, возможно, в этом есть какой-то смысл. Какая-то цель.
После разговора Хироши долго сидел, глядя на фигурку тигра. Рациональная часть его сознания говорила, что все это совпадения и фантазии. Но другая часть, та, что верила в истории деда, шептала: что, если это правда? Что, если нэцке действительно могут открыть двери времени?
И если так, что он должен сделать? Какую историю нужно исправить?
3.2
Москва, квартира Марины, тот же вечер
Марина сидела на диване, держа в руках нэцке-дракона. Фигурка была теплой, словно живой. Рядом лежали старые фотографии бабушки и пожелтевшие от времени письма.
Она только что закончила разговор с Сергеем, своим другом из архивного управления. То, что он рассказал о семье Марсаковых, заставило ее по-новому взглянуть на историю своей семьи.
Георгий Марсаков, инженер, спроектировавший хлебозавод №11, был арестован в 1937 году по обвинению в шпионаже и вредительстве. Вместе с ним арестовали его жену Анну и пятилетнего сына Виктора. Анна умерла в лагере в 1940-м. Виктор выжил, воспитывался в детском доме. После реабилитации отца в 1956 году сменил фамилию на Зорин – девичью фамилию матери.
Виктор Зорин. Председатель совета директоров холдинга "Коломенский". Человек, который так интересовался нэцке.
Но какое отношение это имело к ее бабушке Елене и к японскому инженеру Кэндзи Танаке?
Марина открыла старую шкатулку, которую бабушка передала ей перед смертью. Среди писем и фотографий она нашла тонкую тетрадь в потертой обложке. Дневник Елены, который Марина никогда раньше не читала.
Первая запись была датирована 1960 годом:
"Сегодня на завод приехал японский инженер. Кэндзи Танака. Удивительный человек – добрый, умный, с глазами, которые словно видят тебя насквозь. Он рассказывал о хлебопекарнях Токио, а я слушала и думала: как странно, что люди по всему миру пекут хлеб, но каждый народ делает это по-своему".
Марина перелистала несколько страниц. Записи становились более личными:
"Кэндзи подарил мне странную фигурку – нэцке в виде дракона, охраняющего колосья пшеницы. Сказал, что у него есть парная – тигр. По легенде, когда эти фигурки соединяются, происходит чудо. Время открывает свои двери. Конечно, это просто красивая сказка. Но фигурка удивительная – теплая, словно живая".
Марина продолжала читать, и постепенно перед ней разворачивалась история любви.
Елена и Кэндзи влюбились друг в друга, несмотря на культурные различия и холодную войну. Они встречались тайно, мечтали о будущем вместе.
А потом случилось неожиданное:
"Я беременна. Кэндзи счастлив, хочет жениться. Но как? Он иностранец, я советская гражданка. Нам не дадут разрешения. Он говорит, что найдет способ вывезти меня в Японию. Но я боюсь. Что, если нас поймают? Что будет с ребенком?"
Марина перевернула страницу и замерла. Следующая запись была датирована тремя месяцами позже:
"Кэндзи высылают из страны. Обвинение в шпионаже – абсурд. Он инженер, не шпион. Но кто-то донес о наших встречах. Он оставил мне адрес в Токио, обещал ждать. Говорит, что найдет способ помочь мне и ребенку выбраться. Но как? Границы закрыты. Я в отчаянии".
Еще через несколько месяцев:
"Родилась девочка. Назвала Анной, в честь матери. Она похожа на Кэндзи – те же глаза, тот же разрез. Боюсь, что это заметят. Сказала всем, что отец ребенка – инженер из Ленинграда, погиб в аварии. Никто не задает вопросов. Но как мне связаться с Кэндзи? Письма возвращаются. Телефонной связи нет. Я одна".
Марина закрыла дневник, пытаясь осмыслить прочитанное. Анна. Ее мать звали Анна Сабреева. Она всегда думала, что ее дед был русским инженером. Но теперь…
Если дневник говорил правду, ее дедом был Кэндзи Танака. А Хироши, японский журналист с нэцке-тигром, был ее кем? Двоюродным дядей?
Марина снова взяла в руки нэцке-дракона. Фигурка казалась теплее, чем раньше. Словно отзывалась на ее мысли.
Бабушка говорила, что когда тигр и дракон встретятся, она узнает правду о своей семье. Теперь Марина начинала понимать, что это значит. Но оставались вопросы. Почему Зорин так интересовался нэцке? Какое отношение семья Марсаковых имела к этой истории? И что произойдет, если две фигурки действительно соединятся?
Она решила, что завтра, на встрече с Хироши, расскажет ему все, что узнала. Покажет дневник бабушки. Возможно, вместе они смогут разгадать эту загадку.
Но одно Марина знала точно: она не верила в магию нэцке. Не верила, что фигурки могут открыть двери времени. Это были просто семейные реликвии, связанные с историей любви, разрушенной холодной войной.
Или нет?
3.3
Токио, 2025 год, за неделю до смерти Кэндзи Танаки
Хироши сидел у постели умирающего деда, держа его за руку. Кэндзи выглядел хрупким, почти прозрачным, но глаза оставались ясными.
– Ты должен найти вторую нэцке, – сказал дед, его голос был слабым, но решительным. – Дракона, охраняющего колосья. Когда тигр и дракон встретятся, ты узнаешь настоящую цену хлеба.
– Дедушка, я не понимаю, – Хироши наклонился ближе. – Какую цену? О чем ты говоришь?
Кэндзи слабо улыбнулся:
– О цене, которую заплатил Марсаков. О цене, которую заплатила Елена. О цене, которую заплатил я. – Он закашлялся, и Хироши подал ему воды. – Хлеб – это не просто еда, Хироши. Хлеб – это жизнь. И иногда за него приходится платить слишком дорого.
– Ты говоришь загадками, дедушка.
– Потому что некоторые вещи нельзя объяснить простыми словами, – Кэндзи сжал руку внука. – Когда я был молодым, я не верил в магию. Я был инженером, верил в науку, в технологии. Но потом я увидел, на что способны эти нэцке.
– И на что они способны?
Глаза Кэндзи затуманились, словно он смотрел куда-то далеко:
– Они могут открыть двери времени. Позволить увидеть прошлое. И, возможно, изменить его.
– Это невозможно, – мягко возразил Хироши.
– Я тоже так думал, – кивнул Кэндзи. – Пока не увидел своими глазами. В 1960 году, в
Москве. Мы с Еленой соединили фигурки, и я увидел… – он замолчал, словно не мог подобрать слова. – Я увидел, что случилось с Марсаковым в 1937 году. Видел, как его арестовали. Как забрали его жену и сына. Видел, как его пытали, заставляя признаться в преступлениях, которых он не совершал.
– Это был сон, дедушка. Или галлюцинация.
– Нет, – Кэндзи покачал головой. – Это было реально. Я мог чувствовать запахи, слышать звуки. Я был там. И я мог изменить прошлое. Но я испугался. Не сделал того, что должен был. И теперь история искажена. Неправильна.
Хироши не знал, что сказать. Дед явно бредил. Говорил о невозможных вещах.
– Ты найдешь дракона, – продолжал Кэндзи. – Найдешь потомков Елены и нашей дочери. И тогда у тебя будет шанс исправить то, что пошло не так. Восстановить справедливость.
– Какую справедливость, дедушка?
Но Кэндзи уже закрыл глаза, истощенный разговором. Он проспал до утра, а когда проснулся, больше не говорил о нэцке и о дверях времени. Через неделю его не стало.
Хироши тогда решил, что это был просто бред умирающего старика. Фантазии, вызванные болезнью и лекарствами.
Но теперь, в Москве, встретив Марину Сабрееву, увидев вторую нэцке и почувствовав странное тепло, исходящее от фигурок, он начинал сомневаться.
Что, если дед говорил правду? Что, если нэцке действительно могли открыть двери времени? И что, если у него действительно был шанс исправить какую-то историческую несправедливость?
3.4
Москва, гостиница "Метрополь", ночь
Хироши не мог уснуть. Он сидел за столом, просматривая информацию о хлебозаводе №11 имени Микояна, построенном по системе инженера Марсакова. Круглый хлебозавод был запущен в 1937 году и назван в честь наркома пищевой промышленности Анастаса Микояна.
Но сам Георгий Марсаков, создатель уникальной системы конвейерного производства хлеба, в том же 1937 году был арестован по обвинению в шпионаже и вредительстве.
Типичная судьба талантливого инженера в эпоху Большого террора.
Хироши нашел старую фотографию: группа инженеров и руководителей у входа в новый хлебозавод. В центре – Микоян, улыбающийся, довольный. Рядом с ним – высокий мужчина с усталыми глазами. Подпись под фотографией гласила: "Г.А. Марсаков, главный инженер проекта".
Через три месяца после этого снимка Марсакова арестовали. Его жену Анну отправили в лагерь, где она умерла в 1940 году. Их сын Виктор оказался в детском доме.
Виктор Марсаков, сменивший фамилию на Зорин. Нынешний владелец холдинга "Коломенский", в который входит тот самый хлебозавод №11, спроектированный его отцом.
Хироши откинулся на спинку стула, пытаясь связать все воедино. Марсаков, создатель хлебозавода, репрессирован в 1937 году. Его сын Виктор, сменивший фамилию на Зорин, теперь владеет этим заводом. Елена Сабреева, бабушка Марины, работала на этом заводе и влюбилась в японского инженера Кэндзи Танаку в 1960 году. У них родилась дочь Анна.
И каким-то образом все это связано с двумя нэцке – тигром и драконом, которые, по словам деда, могут открыть двери времени.
Хироши достал нэцке-тигра и внимательно осмотрел фигурку. Обычная резьба по кости. Искусная, старинная, но ничего сверхъестественного. Он провел пальцем по спине тигра, нащупывая тайник, в котором нашел записку.
"Когда тигр и дракон встретятся у хлебного колоса, время раскроет свои двери. Но помни: изменить прошлое – значит изменить себя".
Хироши перечитал эти слова несколько раз. Если предположить невозможное – что нэцке действительно могут открыть двери времени – что он должен сделать? Какую историческую несправедливость исправить?
Спасти Марсакова от ареста? Помочь Елене и Кэндзи быть вместе? Что из этого изменило бы настоящее к лучшему?
И главное – готов ли он рискнуть? Поверить в невозможное и сделать шаг в неизвестность?
Хироши вспомнил последние слова деда: "Ты найдешь потомков Елены и нашей дочери. И тогда у тебя будет шанс исправить то, что пошло не так".
Он принял решение. Завтра он встретится с Мариной, расскажет ей все, что знает. Покажет дневник деда. И вместе они решат, что делать дальше.
Если нэцке действительно обладают силой, о которой говорил дед, то они должны использовать ее мудро. Не для личной выгоды, а для восстановления справедливости.
А если это всего лишь красивая легенда, старая сказка? Что ж, по крайней мере, он узнает правду о своей семье. О русской тете Анне, которую никогда не видел. О любви, разрушенной холодной войной.
Хироши положил нэцке-тигра рядом с дневником деда и лег спать. Завтра будет важный день. День, когда он либо поверит в невозможное, либо окончательно распрощается с детскими фантазиями о магии и чудесах.
Но даже засыпая, он не мог избавиться от ощущения, что нэцке-тигр на столе излучает тепло. Словно живое существо, ждущее своего часа.
Глава 4: Следы в истории
4.1
Москва, Музей хлеба на ВДНХ, следующий день
Марина ждала Хироши у входа в музей, нервно поглядывая на часы. Когда он подошел, она быстро огляделась по сторонам, словно проверяя, не следит ли кто за ними.
– Спасибо, что пришли, – сказала она, пожимая ему руку. – Нам нужно поговорить. Я узнала кое-что важное.
– Я тоже, – кивнул Хироши. – О Зорине. О его настоящей фамилии.
– Марсаков, – тихо произнесла Марина. – Сын инженера, спроектировавшего хлебозавод.
Они вошли в музей и направились в зал, посвященный истории хлебопечения в СССР. Среди экспонатов был макет хлебозавода №11 имени Микояна – круглое здание с конвейерной системой производства.
– Я договорилась о встрече с человеком, который может помочь нам разобраться во всем этом, – сказала Марина, ведя Хироши через экспозицию. – Алексей Петрович Воронин, историк, специалист по промышленной архитектуре 1930-х годов. Он много лет изучает историю хлебозавода.
В дальнем углу зала их ждал пожилой мужчина с аккуратной седой бородкой. Он сидел за столиком, заваленным старыми фотографиями и документами.
– Марина Алексеевна! – он поднялся им навстречу. – И господин Танака, я полагаю? Рад познакомиться. Алексей Петрович Воронин.
Хироши пожал протянутую руку:
– Откуда вы знаете мое имя?
Историк улыбнулся:
– Марина рассказала, что вы интересуетесь историей хлебозавода. И что ваш дед, Кэндзи Танака, работал там в шестидесятые годы. Я изучал архивы предприятия, видел его имя в документах. Талантливый инженер.
Они сели за столик, и Алексей Петрович разложил перед ними фотографии и чертежи.
– Хлебозавод №11 – уникальное сооружение, – начал он с энтузиазмом. – Построен по системе инженера Георгия Марсакова. Запущен в 1937 году, назван именем наркома пищевой промышленности Анастаса Микояна.
– Расскажите о Марсакове, – попросил Хироши. – Что с ним случилось?
Лицо историка помрачнело:
– Типичная судьба талантливого человека в те годы. Арестован в 1937-м по обвинению в шпионаже и вредительстве. Жена умерла в лагере, сын воспитывался в детском доме. Марсаков был реабилитирован посмертно в 1956 году.
– А его сын? – спросила Марина. – Что с ним стало?
– Виктор Марсаков? – Алексей Петрович поднял брови. – После реабилитации отца сменил фамилию на Зорин – девичью фамилию матери. Сделал впечатляющую карьеру. Сейчас он владелец холдинга "Коломенский", в который входит тот самый хлебозавод, спроектированный его отцом.
Хироши и Марина переглянулись. Подтверждение их догадок.
– Но вы, я думаю, пришли не только за этой информацией, – продолжил историк, внимательно глядя на них. – Марина упомянула о каких-то семейных реликвиях, связанных с хлебозаводом.
Хироши колебался. Стоит ли рассказывать постороннему человеку о нэцке? О странных ощущениях, которые они вызывают? О словах деда про двери времени?
Марина, словно прочитав его мысли, кивнула:
– Алексей Петрович – единственный человек, который может помочь нам разобраться в этой истории. Я доверяю ему.
Хироши решился и достал из кармана нэцке-тигра:
– Это семейная реликвия. Нэцке, японская миниатюрная скульптура. Принадлежала моему деду, Кэндзи Танаке.
Историк осторожно взял фигурку, рассматривая ее через очки:
– Тигр, охраняющий колосья пшеницы. Необычный сюжет для японского искусства.
– У моей бабушки была парная фигурка, – добавила Марина. – Дракон, также охраняющий колосья. Теперь она у меня.
Алексей Петрович поднял глаза, его взгляд стал острым, внимательным:
– Парные нэцке? Тигр и дракон? Это… интересно.
– Вы что-то знаете о них? – спросил Хироши.
Историк помолчал, словно решая, стоит ли говорить. Затем достал из папки пожелтевший лист бумаги:
– Это копия протокола допроса Георгия Марсакова от 15 августа 1937 года. Здесь есть упоминание о двух фигурках – тигре и драконе. Следователь интересовался, не являются ли они шпионскими устройствами.
– И что ответил Марсаков? – спросила Марина.
– Он отрицал какую-либо связь с разведкой. Сказал, что фигурки – подарок от японского коллеги, с которым он познакомился на международной выставке в Париже в 1935 году. Некоего Танаки.
Хироши почувствовал, как по спине пробежал холодок:
– Танаки? Но мой дед в 1935 году был ребенком. Это не мог быть он.
– Возможно, однофамилец, – предположил Алексей Петрович. – Или родственник. В любом случае, эти фигурки почему-то очень интересовали НКВД. В протоколе есть пометка: "Изъятые у обвиняемого предметы – две резные фигурки из кости (тигр и дракон) – направить на экспертизу в специальный отдел".
– И что показала экспертиза? – спросил Хироши.
– Неизвестно, – историк развел руками. – Дальнейших упоминаний о фигурках в деле нет. Они просто исчезли. Как и многие другие вещи, изъятые у репрессированных.
Марина нахмурилась:
– Но как тогда одна из фигурок оказалась у моей бабушки? А вторая – у деда Хироши?
Алексей Петрович задумчиво потер бороду:
– Это загадка. Возможно, фигурки каким-то образом вернулись в оборот. Были переданы кому-то из сотрудников хлебозавода. А потом, уже в шестидесятые годы, одна из них попала к вашему деду, Хироши, а вторая – к вашей бабушке, Марина.
– Или, – тихо сказал Хироши, – эти фигурки обладают какой-то особой силой. Силой, которая связывает людей через время.
Историк внимательно посмотрел на него:
– Вы верите в такие вещи, господин Танака?
– Еще вчера – нет, – честно ответил Хироши. – Но сегодня я уже не уверен.
4.2
Алексей Петрович повел их через экспозицию к большому макету хлебозавода №11.
Цилиндрическое здание было разрезано пополам, чтобы показать внутреннее устройство. – Гениальное инженерное решение, – с восхищением сказал историк. – Марсаков спроектировал здание таким образом, чтобы производственный процесс шел непрерывно, по спирали. Тесто замешивается наверху и постепенно спускается вниз, проходя все стадии производства. Внизу выходят готовые буханки.
Он указал на спиральный конвейер внутри макета:
– Видите? Полная автоматизация. В тридцатые годы это было революционным решением. Марсаков опередил свое время.
– Почему его арестовали? – спросил Хироши. – Только из-за нэцке?
– Конечно, нет, – покачал головой Алексей Петрович. – Шел 1937 год, разгар Большого террора. Для ареста не требовалось реальных причин. Достаточно было анонимного доноса, неосторожного слова, иностранных контактов. У Марсакова было все это. Он учился за границей, переписывался с иностранными коллегами, в том числе японскими. В условиях нарастающей военной угрозы со стороны Японии этого было достаточно для обвинения в шпионаже.
Историк подвел их к стенду с фотографиями:
– Вот открытие хлебозавода, июль 1937 года. Здесь Микоян перерезает ленточку. Рядом с ним – Марсаков. А через месяц его уже арестовали.
Хироши всмотрелся в лицо инженера на фотографии. Высокий мужчина с усталыми глазами и решительным выражением лица. Человек, создавший уникальное сооружение, которое работает до сих пор.
– А вот еще одна интересная фотография, – Алексей Петрович указал на снимок в углу стенда. – Группа инженеров на строительстве завода, 1936 год.
Марина и Хироши наклонились, рассматривая снимок. И оба замерли, увидев в группе инженеров молодого азиата, удивительно похожего на Хироши.
– Это невозможно, – прошептал Хироши.
– Что именно? – спросил историк.
– Этот человек, – Хироши указал на азиата на фотографии. – Он очень похож на меня. Но это не может быть мой дед. В 1936 году ему было бы около десяти лет.
Алексей Петрович внимательно посмотрел на фотографию:
– Действительно, сходство поразительное. В подписи к фото он обозначен как "К. Танака, инженер-консультант". Никаких других сведений о нем нет.
– Но это невозможно, – повторил Хироши. – Мой дед, Кэндзи Танака, родился в 1926 году. Он приехал в СССР только в 1960-м, как специалист по автоматизации хлебопекарного производства.
Историк задумчиво потер подбородок:
– Странное совпадение. Может быть, это родственник? Дядя или старший брат вашего деда?
– Нет, – покачал головой Хироши. – У деда не было братьев. Только сестра, моя тетя.
Они стояли, глядя на загадочную фотографию, когда к ним подошел смотритель зала:
– Алексей Петрович, вас просят подойти к директору. Что-то срочное.
Историк извинился и ушел, оставив Хироши и Марину наедине перед стендом с фотографиями.
– Что все это значит? – тихо спросила Марина. – Как человек, похожий на вас, мог оказаться на фотографии 1936 года?
Хироши покачал головой:
– Не знаю. Если только… если только дед не говорил правду о нэцке. О том, что они могут открывать двери времени.
– Вы действительно в это верите?
– Я не знаю, во что верить, – честно ответил Хироши. – Но слишком много странных совпадений. Человек, похожий на меня, на фотографии 1936 года. Парные нэцке, разделенные десятилетиями, но каким-то образом нашедшие друг друга. Тепло, которое они излучают, когда оказываются рядом.
Марина задумчиво смотрела на фотографию:
– Если предположить невозможное – что нэцке действительно могут открывать двери времени – зачем моя бабушка и ваш дед разделили их? Почему не использовали эту силу вместе?
– Возможно, они пытались, – предположил Хироши. – Возможно, что-то пошло не так. Или они увидели что-то, что испугало их.
В этот момент вернулся Алексей Петрович, его лицо выражало беспокойство.
– Прошу прощения за прерванную экскурсию, – сказал он, понизив голос. – Но у нас проблемы. В музей приехал Виктор Зорин с охраной. Спрашивает о вас.
Хироши и Марина переглянулись.
– Зачем мы ему понадобились? – спросила Марина.
– Не знаю, – покачал головой историк. – Но он очень настойчив. И, судя по всему, знает, что вы здесь.
– Нам нужно уйти, – решительно сказал Хироши. – Есть другой выход?
Алексей Петрович кивнул:
– Через служебное помещение. Идемте, я проведу вас.
Они быстро прошли через несколько залов, стараясь не привлекать внимания. Историк вел их коридорами для персонала, пока они не оказались у неприметной двери, ведущей на задний двор музея.
– Подождите, – Алексей Петрович достал из кармана флешку и протянул Хироши. – Здесь копии всех документов, которые я нашел о Марсакове, о хлебозаводе и о тех нэцке. Включая несколько документов, которые никогда не публиковались.
– Почему вы помогаете нам? – спросил Хироши, принимая флешку.
Историк грустно улыбнулся:
– Я всю жизнь изучаю историю. Особенно периоды, когда она искажалась, переписывалась. Когда правда заменялась ложью. – Он помолчал. – Марсаков был гением. Он не заслуживал того, что с ним сделали. Если вы каким-то образом связаны с его историей, если можете восстановить справедливость – я хочу помочь.
– Даже если это звучит безумно? – спросила Марина. – Даже если речь идет о магических фигурках и дверях времени?
– Особенно тогда, – серьезно ответил Алексей Петрович. – История полна необъяснимых событий. Кто я такой, чтобы отрицать возможность чуда?
Он открыл дверь и выглянул наружу:
– Путь свободен. Идите. И будьте осторожны. Зорин – влиятельный человек. И, судя по его интересу к вам, он что-то знает о тех нэцке.
– Спасибо, – Хироши пожал руку историку. – Мы свяжемся с вами.
– Только не по телефону, – предупредил Алексей Петрович. – И не по электронной почте. Приходите в библиотеку имени Ленина, зал редких рукописей. Я бываю там каждый вторник и четверг.
Они вышли через заднюю дверь и быстро пересекли двор, направляясь к ближайшей станции метро.
– Что теперь? – спросила Марина, когда они оказались в безопасности, в потоке пассажиров метрополитена.
– Нужно изучить документы на флешке, – ответил Хироши. – И решить, что делать дальше. Зорин явно что-то знает о нэцке. И он не хочет, чтобы мы узнали правду.
– Или наоборот, – задумчиво сказала Марина. – Может быть, он хочет, чтобы мы узнали правду. Но только определенную версию правды.
4.3
Квартира Марины, вечер того же дня
Они сидели за кухонным столом, просматривая документы с флешки Алексея Петровича. Ноутбук Марины был заполнен сканами старых фотографий, протоколов допросов, технических чертежей хлебозавода.
– Смотрите, – Хироши указал на скан пожелтевшего листа бумаги. – Это страница из личного дневника Марсакова. Датирована мартом 1936 года.
Они вместе прочитали запись:
"Сегодня произошло нечто странное. Японский инженер К. Танака показал мне две резные фигурки – тигра и дракона. Сказал, что это нэцке, традиционные японские амулеты. Когда я взял их в руки, почувствовал необычное тепло. Танака утверждает, что эти фигурки обладают особой силой – могут открывать двери времени. Звучит как суеверие, но что-то в его глазах заставило меня поверить. Он оставил мне фигурку тигра, себе взял дракона. Сказал, что когда придет время, мы соединим их и увидим правду".
– Это подтверждает слова вашего деда, – тихо сказала Марина. – О дверях времени.
– Но это был не мой дед, – напомнил Хироши. – В 1936 году ему было десять лет. Он не мог быть в Москве, не мог работать инженером.
– Если только, – Марина помедлила, – если только он не использовал нэцке, чтобы вернуться в прошлое. Из 1960-х в 1930-е.
Хироши покачал головой:
– Это звучит безумно.
– Безумнее, чем человек на фотографии 1936 года, который выглядит точно как вы?
Они продолжили просматривать документы. Среди них была копия протокола обыска в квартире Марсакова от 12 августа 1937 года. В списке изъятых вещей значились "две резные фигурки из кости (тигр и дракон)".
– НКВД забрало обе нэцке, – заметил Хироши. – Но каким-то образом одна из них оказалась у моего деда, а вторая – у вашей бабушки.
– Смотрите дальше, – Марина открыла следующий файл – копию страницы из журнала учета вещественных доказательств. – Здесь запись от 15 сентября 1937 года: "Фигурки из кости (тигр и дракон), изъятые у обвиняемого Марсакова Г.А., переданы в лабораторию для исследования".
Следующий документ был еще интереснее – короткий отчет о результатах исследования:
"Объекты №1726 и №1727 (резные фигурки из кости) не содержат скрытых полостей или механизмов. Радиоактивности не обнаружено. Однако при соединении объектов наблюдается аномальное повышение температуры и локальное искажение
электромагнитного поля. Рекомендуется дальнейшее изучение в условиях специальной лаборатории".
– Они заметили то же, что и мы, – прошептал Хироши. – Тепло. Искажение пространства вокруг.
Марина открыла следующий файл – еще одну страницу из журнала учета:
"20 октября 1937 года. Объекты №1726 и №1727 переданы для дальнейшего изучения в Лабораторию №7 НКВД".
– Что такое Лаборатория №7? – спросил Хироши.
– Не знаю, – покачала головой Марина. – Но судя по следующему документу, она занималась чем-то необычным.
Она открыла скан секретного отчета, датированного декабрем 1937 года:
"В ходе экспериментов с объектами №1726 и №1727 (нэцке) подтвердилась их способность создавать локальные искажения пространственно-временного континуума. При соединении объектов в присутствии органического материала (хлебные зерна) наблюдается формирование временного портала диаметром до 1,5 метров. Попытки исследования портала с помощью приборов не дали результатов – все устройства выходят из строя при приближении к границе искажения.
Эксперимент с живыми организмами (лабораторные крысы) показал, что они способны проходить через портал и возвращаться. Однако после возвращения наблюдаются необъяснимые физиологические изменения.
Рекомендуется провести эксперимент с человеком-добровольцем".
Хироши и Марина молча переглянулись.
– Они экспериментировали с порталом времени, – тихо сказал Хироши. – В 1937 году. В секретной лаборатории НКВД.
– И, судя по всему, собирались отправить туда человека, – добавила Марина.
Следующий документ был последним в этой серии – короткая записка от января 1938 года:
"В связи с непредвиденными обстоятельствами эксперименты с объектами №1726 и
№1727 временно приостановлены. Объекты помещены на хранение в специальное хранилище до особого распоряжения".
– Что за "непредвиденные обстоятельства"? – спросил Хироши. – И что случилось с нэцке потом? Как они оказались у наших предков?
Марина открыла еще один файл – скан страницы из какого-то личного дневника, без указания автора:
"10 мая 1938 года. Сегодня произошло невероятное. Во время эксперимента с нэцке портал открылся сам собой, без нашего вмешательства. Из него вышел человек – японец, назвавшийся Кэндзи Танакой. Он знал о нэцке, знал о портале. Сказал, что пришел из будущего – из 1960 года. Конечно, ему никто не поверил. Его арестовали как шпиона.
Но самое странное – он рассказал такие детали о лаборатории, о наших экспериментах, которые не мог знать посторонний. И у него были документы – странные, не похожие на современные, но с датой выпуска "1959 год".
Полковник приказал продолжить допрос. Я боюсь, что если этот человек действительно из будущего, мы совершаем огромную ошибку".
На этом записи обрывались. Больше документов о нэцке или о таинственном японце в архиве не было.
– Мой дед, – прошептал Хироши. – Это был мой дед. Он действительно путешествовал во времени. Из 1960 года в 1938-й.
– Но зачем? – спросила Марина. – И что с ним случилось потом?
Хироши покачал головой:
– Не знаю. Но, возможно, это объясняет, почему он так хотел, чтобы я приехал в Москву. Почему оставил мне нэцке и записку о дверях времени.
– Он хотел, чтобы вы закончили то, что он начал, – тихо сказала Марина. – Исправили какую-то ошибку прошлого.
Они сидели молча, пытаясь осмыслить все, что узнали. Нэцке действительно могли открывать двери времени. НКВД экспериментировало с ними в секретной лаборатории. Кэндзи Танака, дед Хироши, каким-то образом путешествовал из 1960 года в 1938-й. И был арестован как шпион.

Что нам теперь делать? – спросила Марина.
– Нужно найти больше информации, – ответил Хироши. – О том, что случилось с моим дедом в 1938 году. О том, как нэцке оказались у него и у вашей бабушки в 1960-х. И главное – понять, какую ошибку прошлого мы должны исправить.
В этот момент в дверь позвонили. Резко, настойчиво.
Марина подошла к двери и посмотрела в глазок:
– Это люди Зорина. Двое мужчин в костюмах.
4.4
Хироши быстро закрыл ноутбук и спрятал флешку в карман:
– Что будем делать?
– У меня есть запасной выход, – Марина указала на балконную дверь. – Мы на втором этаже, можно спуститься по пожарной лестнице.
Звонок в дверь повторился, более настойчиво. Затем послышался стук.
– Марина Алексеевна! – раздался мужской голос. – Откройте, пожалуйста. Виктор Георгиевич Зорин хочет поговорить с вами. Это важно.
Марина и Хироши переглянулись.
– Уходим через балкон, – прошептала она.
Они быстро собрали документы, Марина схватила сумку с нэцке-драконом. Уже направляясь к балкону, Хироши остановился:
– Подождите. Может, стоит узнать, чего он хочет? Зорин – сын Марсакова. Возможно, он знает больше, чем мы думаем.
– И именно поэтому я ему не доверяю, – возразила Марина. – Если он знает о нэцке, почему не подошел к нам открыто? Зачем следить за нами, посылать этих людей?
Стук в дверь стал громче.
Марина Алексеевна! Мы знаем, что вы дома. И господин Танака тоже. Пожалуйста, это действительно важно.
Хироши принял решение:
– Я поговорю с ними. Вы уходите через балкон. Встретимся у Алексея Петровича в библиотеке завтра.
– Нет, – твердо сказала Марина. – Мы вместе в этом. Я не оставлю вас.
Она подошла к двери:
– Кто вы и что вам нужно?
– Меня зовут Сергей Васильев, я помощник Виктора Георгиевича Зорина, – ответил голос за дверью. – С нами Виктор Георгиевич. Он хочет лично поговорить с вами и господином Танакой о нэцке.
Марина снова посмотрела на Хироши. Он кивнул.
– Хорошо, – сказала она. – Но только Виктор Георгиевич. Без охраны.
После короткой паузы голос ответил:
– Согласен. Только Виктор Георгиевич.
Марина открыла дверь. В коридоре стояли двое мужчин в строгих костюмах и пожилой человек с седыми волосами и внимательными глазами. Виктор Зорин был высок, худощав, с аристократической осанкой. Несмотря на возраст – ему должно было быть за восемьдесят – он выглядел подтянутым и энергичным.
– Добрый вечер, Марина Алексеевна, – он слегка поклонился. – Господин Танака. Благодарю, что согласились поговорить.
Зорин вошел в квартиру, охранники остались в коридоре. Марина закрыла дверь. – Чем обязаны визиту? – спросил Хироши, стараясь говорить спокойно.
Зорин окинул взглядом кухню, заметил открытый ноутбук, стопку распечатанных документов.
Вижу, вы уже многое узнали, – сказал он с легкой улыбкой. – Алексей Петрович Воронин – отличный историк. Но даже у него нет полной картины.
– А у вас есть? – спросила Марина.
– Да, – просто ответил Зорин. – Я знаю о нэцке. О их силе. О том, что случилось с вашим дедом, господин Танака, в 1938 году. И о том, что должно произойти сейчас.
Он сел за стол, жестом предлагая им присоединиться:
– Я не враг вам. Напротив. Я ждал этого момента много лет. Ждал, когда нэцке снова найдут друг друга. Когда потомки Кэндзи Танаки и Елены Сабреевой встретятся.
– Откуда вы знаете наших предков? – спросил Хироши.
Зорин грустно улыбнулся:
– Я был там. В 1938 году, когда ваш дед появился из портала времени. Мне было тогда четырнадцать лет. Сын "врага народа", я работал в той самой лаборатории – мальчиком на побегушках, уборщиком. Никто не обращал на меня внимания. Но я видел все.
Хироши и Марина переглянулись. Если Зорин говорил правду, он был живым свидетелем невероятных событий.
– Расскажите, – попросил Хироши. – Что случилось с моим дедом?
Зорин вздохнул:
– Его допрашивали. Жестоко. Но он не сломался. Продолжал настаивать, что пришел из будущего. Рассказывал о событиях, которые должны произойти – о войне с Германией, о бомбардировке Хиросимы, о полете Гагарина в космос.
Конечно, ему не верили. Считали сумасшедшим или очень хитрым шпионом.
– Как ему удалось выжить? – спросила Марина. – Ведь в 1938 году…
– Да, шел Большой террор, – кивнул Зорин. – Но произошло нечто неожиданное. Один из руководителей лаборатории, полковник Сабреев, вдруг заинтересовался рассказами Танаки. Особенно о войне с Германией. Он доложил наверх, и Танаку перевели в особую тюрьму, где содержали ценных специалистов. Там он провел несколько лет, работая над секретными проектами.

– А нэцке? – спросил Хироши. – Что случилось с ними?
– Их разделили, – ответил Зорин. – Для безопасности. Фигурку тигра оставили в лаборатории для экспериментов. Дракона передали на хранение полковнику Сабрееву.
– Дедушке моей бабушки, – тихо сказала Марина.
– Именно, – кивнул Зорин. – Полковник НКВД Александр Сабреев. Жестокий человек, но патриот. Он поверил предсказаниям Танаки о войне и пытался предупредить руководство. Его не слушали. В 1939 году, после подписания пакта Молотова-Риббентропа, Сабреева арестовали за "распространение паники и клевету на дружественное государство".
– А что случилось с моим дедом потом? – спросил Хироши. – Как он оказался на свободе в 1960-х?
– Когда началась война, многие заключенные-специалисты были амнистированы для работы на оборону, – объяснил Зорин. – Танака, с его знаниями из будущего, был особенно ценен. Его определили в конструкторское бюро, где он работал до конца войны. После победы его не вернули в лагерь, но и не позволили покинуть СССР. Он стал "вольнонаемным специалистом" под постоянным наблюдением.
Зорин помолчал, словно собираясь с мыслями:
– В 1960 году произошло невероятное совпадение. Танаку, как специалиста по автоматизации, направили на хлебозавод №11 – тот самый, который спроектировал мой отец. Там он встретил Елену Сабрееву, внучку полковника. У нее был нэцке-дракон – семейная реликвия, доставшаяся от деда.
– И они соединили нэцке, – догадался Хироши. – Открыли портал времени.
– Да, – кивнул Зорин. – Но не сразу. Сначала они влюбились друг в друга. У них родилась дочь – Анна, ваша мать, Марина Алексеевна. Но их счастье было недолгим. КГБ узнало о романе советской гражданки с иностранцем. Танаке пришлось срочно покинуть СССР. Елена и маленькая Анна остались здесь.
– И тогда они решили использовать нэцке, – предположила Марина. – Чтобы изменить прошлое. Чтобы быть вместе.
– Не совсем, – покачал головой Зорин. – Они пытались. Но поняли, что изменение прошлого может иметь непредсказуемые последствия. Может стереть из существования их дочь. Поэтому они решили разделить нэцке снова. Танака взял тигра, Елена оставила себе дракона. И они договорились, что когда-нибудь их потомки соединят фигурки и завершат то, что они начали.
– Что именно? – спросил Хироши. – Что мы должны завершить?
Зорин внимательно посмотрел на них:
– Исправить одну историческую несправедливость. Спасти моего отца, Георгия Марсакова, от ареста в 1937 году.
Хироши и Марина молча переглянулись.
– Но это изменит историю, – осторожно сказал Хироши. – Возможно, кардинально. Мы можем исчезнуть. Мир может стать совершенно другим.
– Или лучше, – тихо сказал Зорин. – Представьте мир, где мой отец не был арестован. Где он продолжил свои инженерные разработки. Где тысячи других талантливых людей не были уничтожены террором. Может быть, в таком мире не было бы холодной войны. Может быть, ваши дед и бабушка смогли бы быть вместе.
– Или может быть еще хуже, – возразила Марина. – Мы не можем знать наверняка.
Зорин кивнул:
– Верно. Мы не можем знать. Но я прожил долгую жизнь. Видел, как репрессии, страх, ложь отравляли нашу страну десятилетиями. Видел, как таланты уничтожались, как искажалась история. – Он помолчал. – Я верю, что другой путь был возможен. И нэцке дают нам шанс попробовать.
– Почему вы не использовали их сами? – спросил Хироши. – Все эти годы?
– Я пытался, – признался Зорин. – Много лет искал нэцке. Нашел одну фигурку – тигра – в архивах КГБ в 1990-е годы. Но дракон исчез. Елена Сабреева умерла, не сказав никому, где спрятала его. – Он посмотрел на Марину. – Пока вы не нашли его в старой шкатулке вашей бабушки.
– И теперь вы хотите, чтобы мы отправились в прошлое и спасли вашего отца, – подытожил Хироши.
– Да, – просто ответил Зорин. – Я прошу вас об этом. Не приказываю, не угрожаю.
Прошу. Как человек, потерявший отца из-за бессмысленной жестокости системы. Как сын, который хочет исправить историческую несправедливость.
В комнате повисла тишина. Хироши и Марина смотрели на пожилого человека перед ними – сына репрессированного инженера, мальчика, выросшего в детском доме, старика, всю жизнь мечтавшего изменить прошлое.
– Нам нужно подумать, – наконец сказал Хироши. – Это слишком серьезное решение.
– Конечно, – кивнул Зорин, поднимаясь. – У вас есть время до завтра. Завтра в полдень я буду ждать вас в музее хлебозавода. – Он направился к двери, но остановился: – И еще. Будьте осторожны с Алексеем Петровичем Ворониным. Он не тот, за кого себя выдает.
С этими словами Зорин вышел, оставив Хироши и Марину в замешательстве.
– Что он имел в виду? – спросила Марина, когда за Зориным закрылась дверь. – Алексей Петрович казался таким искренним.
– Не знаю, – покачал головой Хироши. – Но теперь мы должны быть осторожны со всеми. Слишком много людей интересуются нэцке. Слишком много тайн вокруг них.
Он достал из кармана нэцке-тигра и положил на стол:
– Что мы будем делать? Попытаемся изменить прошлое? Рискнем всем, что у нас есть?
Марина задумчиво смотрела на фигурку:– Я не знаю. Но я хочу узнать правду. О моей бабушке, о вашем деде. О том, что на самом деле произошло.
Она достала из сумки шкатулку с нэцке-драконом:
– Думаю, пришло время показать вам мою семейную реликвию. Возможно, вместе они подскажут нам, что делать дальше.
Глава 5: Окно в прошлое
5.1
Марина бережно открыла резную деревянную шкатулку. Внутри, на бархатной подушечке, лежала фигурка дракона, вырезанная из слоновой кости. Дракон, как и тигр Хироши, был изображен охраняющим колосья пшеницы.
– Моя бабушка хранила эту фигурку как зеницу ока, – тихо сказала Марина. – Никогда не расставалась с ней. Когда я была маленькой, она разрешала мне смотреть на дракона, но не трогать его. Говорила, что это особенная вещь, что когда-нибудь я пойму ее значение.
Хироши наклонился, рассматривая нэцке. Работа была безупречной – каждая чешуйка дракона, каждый колосок были вырезаны с невероятной точностью.
– Они действительно парные, – сказал он. – Смотрите, стиль резьбы, детали – все совпадает. Словно их создал один мастер.
– Бабушка никогда не рассказывала, откуда у нее эта фигурка, – продолжила Марина. – Только говорила, что это память о большой любви. Я думала, она имеет в виду моего дедушку, своего мужа. Но теперь понимаю, что речь шла о вашем деде, Кэндзи Танаке.
Хироши положил своего тигра рядом с драконом Марины на столе. Фигурки были одинакового размера, выполнены в одном стиле. Тигр смотрел влево, дракон – вправо. Если поставить их рядом, они словно смотрели друг на друга.
– Моя бабушка и ваш дед, – тихо сказала Марина. – Они любили друг друга. У них родилась дочь – моя мать. Но обстоятельства разлучили их.
– И они оставили нам эти фигурки, – добавил Хироши. – Чтобы мы могли закончить то, что они начали.
Марина осторожно взяла нэцке-дракона:
– Когда я нашла эту фигурку после смерти бабушки, я почувствовала странное тепло. Словно она была живой. Словно хотела что-то сказать мне.
– То же самое я почувствовал, когда открыл посылку от деда, – кивнул Хироши. – Тепло. И какое-то… ожидание. Словно тигр ждал чего-то.
Они смотрели на фигурки, лежащие на столе. Две части одной загадки. Два ключа к дверям времени.
– Что, если Зорин прав? – тихо спросила Марина. – Что, если мы действительно можем изменить прошлое? Спасти Марсакова от ареста?
– Но какой ценой? – возразил Хироши. – Мы не знаем, как это повлияет на настоящее. На нас самих. Мы можем просто исчезнуть.

Марина задумчиво смотрела на фигурки:
– А что, если это и есть наше предназначение? Что, если для этого наши предки и сохранили нэцке? Чтобы мы могли исправить ошибку прошлого?
– Или это ловушка, – предположил Хироши. – Зорин мог солгать нам. Алексей Петрович предупреждал быть осторожными.
– А Зорин предупреждал об Алексее Петровиче, – напомнила Марина. – Кому верить?
Они сидели молча, глядя на нэцке. Две фигурки, разделенные десятилетиями, снова оказались рядом. Что произойдет, если соединить их?
5.2
– Есть только один способ узнать правду, – наконец сказал Хироши. – Мы должны попробовать соединить нэцке. Посмотреть, что произойдет.
Марина нервно сглотнула:
– Вы уверены? Что, если откроется портал? Что, если мы будем затянуты в прошлое?
– Тогда мы узнаем, правду ли говорил Зорин, – ответил Хироши. – И сможем принять решение, основываясь на фактах, а не на догадках.
Он взял своего тигра, Марина – своего дракона. Они держали фигурки на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга.
– Готовы? – спросил Хироши.
Марина кивнула, хотя в ее глазах читался страх:
– Готова.
Они медленно начали сближать фигурки. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких миллиметров, Хироши почувствовал, как его нэцке нагревается. Не обжигающе, но ощутимо. И словно тянется к дракону Марины, как магнит.
– Вы чувствуете? – прошептала Марина. – Тепло?
Да, – кивнул Хироши. – И притяжение.
Когда фигурки соприкоснулись, произошло нечто странное. Вспышка света, не ослепляющая, но яркая, на мгновение заполнила комнату. Воздух вокруг них словно сгустился, стал плотнее. И они оба почувствовали головокружение, словно пол ушел изпод ног.
А потом все исчезло. Они снова сидели за столом в квартире Марины, держа в руках соприкасающиеся нэцке. Но что-то изменилось. В воздухе перед ними, примерно в метре над столом, появилось небольшое искажение – словно круг диаметром около тридцати сантиметров, через который воздух казался слегка волнистым, как над раскаленным асфальтом в жаркий день.
– Что это? – прошептала Марина.
– Не знаю, – ответил Хироши, не отрывая взгляда от искажения. – Может быть, начало портала?
Искажение медленно росло, расширяясь до полуметра в диаметре. Внутри него они начали различать какие-то образы – размытые, нечеткие, словно видимые сквозь мутное стекло.
– Там что-то есть, – сказала Марина. – Какие-то фигуры.
Искажение продолжало расти, достигнув примерно метра в диаметре. Образы внутри становились четче. Они увидели строительную площадку, леса, рабочих в одежде 1930-х годов. И круглое здание, наполовину построенное – хлебозавод №11.
– Это прошлое, – прошептал Хироши. – Мы видим строительство хлебозавода.
Они не отрывали взгляда от портала, продолжая держать соединенные нэцке. Картина становилась все четче. Они могли различить лица рабочих, услышать обрывки разговоров, звуки строительства.
И вдруг среди инженеров на площадке они увидели его – человека, поразительно похожего на Хироши. Он стоял рядом с высоким мужчиной в очках, который указывал на чертежи.
– Это вы, – прошептала Марина. – То есть, человек, похожий на вас. Тот самый, с фотографии 1936 года.
А рядом с ним, должно быть, Георгий Марсаков, – добавил Хироши. – Отец Зорина.
Они наблюдали, как двое мужчин обсуждают чертежи, указывая на недостроенное здание. Звук был слабым, прерывистым, но они могли разобрать отдельные фразы.
– …инновационная система конвейеров… – говорил Марсаков.
– …в Японии мы используем похожую технологию, но ваше решение более элегантно… – отвечал человек, похожий на Хироши.
Внезапно этот человек поднял голову и, казалось, посмотрел прямо на них – сквозь портал, сквозь время. На его лице отразилось удивление, затем понимание. Он что-то сказал Марсакову, и они оба повернулись к порталу.
– Они видят нас, – прошептала Марина. – Как это возможно?
В этот момент нэцке в их руках стали невыносимо горячими. Хироши и Марина инстинктивно разжали пальцы, и фигурки упали на стол, разъединившись.
Портал мгновенно исчез. Комната вернулась к нормальному состоянию.
Они сидели, потрясенные увиденным, не в силах произнести ни слова.
5.3
– Это было реально, – наконец сказал Хироши. – Мы действительно видели прошлое. 1936 год, строительство хлебозавода.
– И они видели нас, – добавила Марина. – По крайней мере, тот человек, похожий на вас. Он заметил портал.
Хироши осторожно взял остывшего тигра:
– Теперь я понимаю, что имел в виду мой дед. Нэцке действительно открывают двери времени. Но не полностью – мы видели прошлое, но не могли попасть туда.
– Может быть, портал не успел полностью сформироваться, – предположила Марина. – Мы держали нэцке вместе всего несколько минут.
Она задумчиво смотрела на своего дракона:
Человек, которого мы видели… Это был ваш дед? Кэндзи Танака?
– Не знаю, – честно ответил Хироши. – Он выглядел как я, но старше. И если верить документам, мой дед в 1936 году был ребенком. Он не мог быть в Москве, не мог работать инженером.
– Если только, – Марина помедлила, – если только он не путешествовал во времени. Из 1960-х в 1930-е.
Хироши кивнул:
– Это объясняло бы многое. Почему на фотографиях 1936 года есть человек, похожий на меня. Почему в архивах упоминается инженер К. Танака. И почему мой дед так хорошо знал хлебозавод, когда приехал в СССР в 1960-х.
– Он уже был там, – тихо сказала Марина. – В прошлом.
Они сидели молча, пытаясь осмыслить увиденное. Нэцке действительно обладали силой, о которой говорил дед Хироши. Они могли открывать двери времени. И, судя по всему, его дед использовал эту силу, чтобы вернуться в прошлое.
– Но зачем? – спросил Хироши вслух. – Зачем мой дед отправился в 1930-е годы? Что он хотел изменить?
– Может быть, то же, что предлагает нам Зорин, – предположила Марина. – Спасти Марсакова от ареста.
– Но он не преуспел, – заметил Хироши. – Марсаков все равно был арестован в 1937 году.
– Или, – Марина помедлила, – или ваш дед изменил что-то другое. Что-то, что мы еще не знаем.
Хироши задумчиво смотрел на нэцке:
– Что мы будем делать теперь? Попробуем снова открыть портал? Попытаемся пройти через него?
– Я не знаю, – честно ответила Марина. – Это страшно. Мы можем застрять в прошлом. Или изменить историю так, что сами перестанем существовать.
Но мы можем и исправить ошибку, – возразил Хироши. – Спасти невинного человека.

Может быть, изменить ход истории к лучшему.
Марина посмотрела на часы:
– Уже поздно. Давайте отдохнем и подумаем. Завтра встретимся с Алексеем Петровичем в библиотеке, как договаривались. Может быть, он сможет рассказать нам что-то еще.
– А как же предупреждение Зорина? – напомнил Хироши. – Он сказал, что Алексей Петрович не тот, за кого себя выдает.
– Мы будем осторожны, – ответила Марина. – Но я хочу услышать его версию. Прежде чем принимать решение, нужно собрать как можно больше информации.
Хироши кивнул:
– Вы правы. И еще нам нужно решить, что делать с предложением Зорина. Он ждет нас завтра в полдень в музее.
– Сначала библиотека, потом музей, – решила Марина. – А сейчас нам обоим нужно отдохнуть. Сегодня был слишком насыщенный день.
Хироши аккуратно положил нэцке-тигра в карман:
– Я вернусь в гостиницу. Встретимся завтра в девять утра у библиотеки?
– Да, – кивнула Марина, убирая дракона в шкатулку. – Будьте осторожны. После того, что мы видели, я не удивлюсь, если за нами следят.
5.4
Хироши не мог заснуть. Он лежал в постели в своем гостиничном номере, вертя в руках нэцке-тигра, вспоминая все, что произошло за последние два дня.
Приезд в Москву. Встреча с Мариной. Музей хлебозавода. Фотография 1936 года с человеком, похожим на него. Документы из архивов. Рассказ Зорина. И, наконец, портал времени, который они открыли, соединив нэцке.
Все это казалось невероятным, невозможным. И все же было реальным.
Его дед, Кэндзи Танака, каким-то образом путешествовал во времени. Вернулся из 1960-х в 1930-е. Работал с Марсаковым над проектом хлебозавода. Был арестован НКВД. И каким-то образом выжил, вернулся в свое время, встретил Елену Сабрееву, полюбил ее, стал отцом ее ребенка.
А теперь Зорин, сын Марсакова, просил их повторить путешествие. Вернуться в прошлое и спасти его отца от ареста.
Хироши поднес нэцке-тигра к глазам, рассматривая тонкую резьбу. Кто создал эти фигурки? Как они обрели свою силу? И что будет, если он и Марина действительно решатся пройти через портал времени?
Он вспомнил лицо человека, которого они видели через портал – инженера, работавшего с Марсаковым. Лицо, так похожее на его собственное. Этот человек заметил их, понял, что происходит. Словно он уже знал о порталах времени, о нэцке.
"Что, если это действительно был мой дед?" – думал Хироши. "Что, если он ждет нас там, в прошлом? Что, если все это – часть какого-то большего плана, который начался десятилетия назад?"
С этими мыслями он наконец заснул, все еще сжимая в руке нэцке-тигра.
Марина тоже не могла уснуть. Она сидела на кухне, перед ней лежала открытая шкатулка с нэцке-драконом. Рядом – старый фотоальбом с черно-белыми снимками.
Она перелистывала страницы, рассматривая фотографии своей бабушки, Елены Сабреевой. Молодая женщина с серьезным взглядом и легкой улыбкой. На одной из фотографий она держала на руках маленькую девочку – мать Марины, Анну.
"Бабушка никогда не рассказывала о моем настоящем дедушке," – думала Марина. "Только говорила, что он был хорошим человеком, что он любил ее, но обстоятельства разлучили их."
Теперь она знала правду. Ее дедом был Кэндзи Танака, японский инженер, путешественник во времени. Человек, который каким-то образом оказался в Москве 1930-х годов, затем вернулся в 1960-е, влюбился в ее бабушку, стал отцом ее матери, а потом был вынужден покинуть СССР.
"А что, если мы сможем изменить это?" – подумала Марина. "Что, если, спасая
Марсакова, мы сможем изменить и судьбу моих бабушки и деда? Что, если в новой версии истории они смогут быть вместе?"
Эта мысль была одновременно пугающей и заманчивой. Изменить прошлое. Создать
новое настоящее. Новую версию самой себя.
Марина осторожно взяла нэцке-дракона. Фигурка казалась теплой, живой в ее руках. Словно в ней пульсировала какая-то древняя, непостижимая сила.
"Завтра," – решила она. "Завтра мы узнаем больше. И тогда примем решение."
Утром они встретились у входа в библиотеку имени Ленина. Оба выглядели уставшими, но решительными.
– Вы тоже не спали? – спросила Марина, заметив тени под глазами Хироши.
– Слишком много мыслей, – ответил он. – Слишком много вопросов.
– Я тоже думала всю ночь, – кивнула Марина. – О нашем выборе. О том, что мы можем изменить.
Они вошли в библиотеку и направились к залу редких рукописей. Алексей Петрович уже ждал их там, сидя за дальним столом с раскрытой старой книгой.
Увидев их, он поднялся и жестом пригласил сесть рядом:
– Я рад, что вы пришли, – тихо сказал он. – После вашего ухода из музея приходил Зорин с охраной. Расспрашивал о вас.
– Мы знаем, – ответила Марина. – Он нашел нас вчера вечером.
Алексей Петрович напрягся:
– И что он хотел?
– Рассказал нам историю, – сказал Хироши. – О моем деде, о нэцке, о путешествиях во времени. И попросил нас вернуться в прошлое, чтобы спасти его отца, Георгия Марсакова, от ареста.
Историк побледнел:
– И вы поверили ему?
– Мы не знаем, кому верить, – честно ответила Марина. – Зорин предупреждал нас о вас. Сказал, что вы не тот, за кого себя выдаете.
Алексей Петрович грустно улыбнулся:
– В каком-то смысле он прав. Я не рассказал вам всего. – Он помолчал. – Моя настоящая фамилия не Воронин, а Сабреев. Александр Сабреев был моим дедом.
Марина ахнула:
– Полковник НКВД? Тот самый, который получил на хранение нэцке-дракона?
– Да, – кивнул историк. – А Елена Сабреева, ваша бабушка, была моей тетей. Мы с вами дальние родственники, Марина.
Хироши и Марина переглянулись, потрясенные этим откровением.
– Почему вы скрыли это? – спросил Хироши.
– Потому что история моей семьи сложна и опасна, – ответил Алексей Петрович. – Мой дед был арестован в 1939 году. Его обвинили в предательстве, в попытке предупредить о готовящемся нападении Германии. Он умер в лагере в 1941 году, за месяц до начала войны. Войны, о которой он пытался предупредить.
Он помолчал, собираясь с мыслями:
– А теперь о Зорине. Да, он действительно сын Марсакова. Но он не рассказал вам всего. После ареста отца он был усыновлен высокопоставленным сотрудником НКВД. Вырос в привилегированной семье. Сделал карьеру в органах госбезопасности. В 1990-е годы использовал свои связи, чтобы стать одним из богатейших людей России.
– Вы хотите сказать, что ему нельзя доверять? – спросила Марина.
– Я хочу сказать, что его мотивы могут быть не такими благородными, как он утверждает, – ответил историк. – Зорин всю жизнь искал нэцке. Не только чтобы спасти отца. Он верит, что с их помощью можно не просто изменить прошлое, а управлять им. Создать новую реальность, где он будет обладать еще большей властью.
– Откуда вы знаете все это? – спросил Хироши.
– Я историк, – напомнил Алексей Петрович. – Я десятилетиями изучал архивы, разговаривал с очевидцами, собирал информацию. И, как родственник Елены Сабреевой, я знал о нэцке, о их силе. Моя тетя рассказала мне перед смертью.
Он наклонился ближе:
– Вчера вы соединили нэцке, не так ли? Открыли портал?
Хироши и Марина удивленно переглянулись:
– Откуда вы знаете? – спросила Марина.
– Потому что я почувствовал это, – тихо ответил историк. – Все, кто связан с нэцке, ощущают, когда они активируются. Это как… резонанс. Эхо сквозь время.
Он достал из кармана маленький блокнот:
– Вот, посмотрите. Это записи моей тети, Елены Сабреевой. О нэцке, о Кэндзи Танаке, о том, что они пытались сделать.
Хироши взял блокнот и начал листать его вместе с Мариной. Страницы были заполнены мелким почерком, датированы 1960-ми годами.
"Кэндзи говорит, что он уже был в прошлом. Что в 1936-38 годах он работал с
Марсаковым. Что был арестован, провел годы в заключении. И все это еще не произошло для него из 1960 года. Звучит безумно, но я верю ему. Нэцке действительно открывают двери времени".
"Мы пытались изменить прошлое. Спасти моего деда, Александра Сабреева. Но что-то пошло не так. Портал открылся не в то время, не в то место. Кэндзи говорит, что время сопротивляется изменениям, что есть узловые точки истории, которые нельзя менять".
"Кэндзи должен уехать. КГБ узнало о нас, о нашей дочери. Ему грозит арест. Мы решили разделить нэцке. Он берет тигра, я оставляю себе дракона. Когда-нибудь, говорит он, наши потомки соединят их снова. И тогда, возможно, они смогут сделать то, что не удалось нам…"
Хироши и Марина дочитали последнюю запись и подняли глаза на Алексея Петровича.
– Теперь вы понимаете, – сказал он. – Ваши предки уже пытались изменить прошлое. И потерпели неудачу.
– Но почему? – спросил Хироши. – Что пошло не так?
– Я не знаю точно, – покачал головой историк. – Но из записей тети я понял, что есть правила, законы путешествий во времени. Есть события, которые можно изменить, и есть те, которые изменить нельзя. Узловые точки истории, как она их называла.
– И арест Марсакова – одна из таких точек? – предположила Марина.
– Возможно, – кивнул Алексей Петрович. – Или, возможно, ваши предки просто не нашли правильный способ изменить прошлое. Не поняли всех свойств нэцке, всех законов путешествий во времени.
Он закрыл блокнот:
– Что бы вы ни решили, будьте осторожны. Зорин не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет. А нэцке – опасные артефакты. Они могут изменить не только прошлое, но и вас самих.
Хироши и Марина переглянулись. Теперь им предстояло сделать выбор – довериться Зорину, рискнуть всем и попытаться изменить историю, или прислушаться к предупреждениям Алексея Петровича и оставить прошлое в покое.
Но что бы они ни выбрали, их жизни уже изменились навсегда. Они заглянули в окно прошлого и увидели там тайну, которая ждала своего разрешения. Глава 6: Подготовка к путешествию
6.1
Вернувшись в квартиру Марины после встречи с Алексеем Петровичем, они разложили на столе все, что у них было: нэцке, блокнот Елены Сабреевой, архивные документы, фотографии.
– Нам нужно понять, как именно работают нэцке, – сказал Хироши. – Вчера мы просто соединили их и увидели прошлое. Но если мы хотим действительно переместиться туда, нам нужно знать больше.
Марина кивнула, перелистывая блокнот своей бабушки:
– Здесь есть кое-что об этом. Смотрите: "Кэндзи говорит, что нэцке реагируют на намерение. Недостаточно просто соединить их – нужно четко представлять, куда и когда ты хочешь попасть. И зачем."
– Намерение, – задумчиво повторил Хироши. – Это имеет смысл. Вчера мы просто хотели увидеть, что произойдет. И портал открылся, но не полностью.
Он взял своего тигра, внимательно рассматривая резьбу:
– Смотрите, здесь есть какие-то символы на основании. Очень мелкие, почти незаметные.
Марина взяла лупу со стола и поднесла к нэцке:
– Вы правы. Это какие-то иероглифы. И цифры.
Хироши наклонился, рассматривая надпись:
– Это дата. 1936.08.17. И координаты – широта и долгота Москвы. А иероглифы… – он помедлил, – это древнеяпонское заклинание. Что-то вроде "врата времени открываются для достойных".
Марина достала своего дракона:
– На моем тоже есть надпись. Такая же дата и координаты. Но вместо японских иероглифов – что-то на старославянском.
Хироши осторожно взял дракона:
– Это дополнение к японскому заклинанию. "Для тех, кто ищет правду и справедливость".
– Врата времени открываются для достойных, для тех, кто ищет правду и справедливость, – медленно произнесла Марина. – Это похоже на инструкцию. Или на предупреждение.
Хироши кивнул:
– И дата – 17 августа 1936 года. Должно быть, это ключевой день. Возможно, именно тогда мой дед впервые попал в прошлое.
Марина вернулась к блокноту:
– Здесь есть еще кое-что. "Нэцке связаны с нами – с нашей кровью, нашими намерениями. Они выбирают нас так же, как мы выбираем их. Кэндзи говорит, что только потомки создателей нэцке могут использовать их полную силу." – Создателей? – переспросил Хироши. – Кто создал нэцке?
– Не знаю, – покачала головой Марина. – Но, судя по всему, мы с вами каким-то образом связаны с ними. Может быть, через наших предков.
Хироши задумчиво смотрел на фигурки:
– Что еще мы знаем о свойствах нэцке? Они нагреваются при соединении. Создают портал времени. Реагируют на наши намерения.
– И, похоже, они могут показывать только определенные моменты прошлого, – добавила Марина. – Узловые точки истории, как сказал Алексей Петрович.
Она взяла ручку и начала записывать их наблюдения:
Нэцке нагреваются при соединении
Создают портал времени
Реагируют на намерения владельцев
Связаны с кровью/наследием владельцев
Имеют выгравированную дату и координаты
Содержат заклинание на двух языках
Могут показывать/перемещать в узловые точки истории
– Что еще? – спросила она, глядя на Хироши.
– Они, похоже, обладают некоторым сознанием, – медленно сказал он. – Помните, как они словно притягивались друг к другу? Как магниты. И то тепло, которое мы чувствуем, держа их, – это не просто физическое тепло. Это словно связь.
Марина добавила пункт в список:
Обладают некоторой формой сознания/воли
– И еще одно, – сказал Хироши. – Когда мы открыли портал вчера, человек в прошлом – возможно, мой дед – заметил нас. Это значит, что портал работает в обе стороны. Это не просто окно для наблюдения – это действительно дверь между временами.
Марина записала:
Портал работает в обе стороны – нас могут видеть из прошлого
Они продолжали изучать нэцке, проводя различные эксперименты. Держали их на разном расстоянии друг от друга, пытались соединить разными способами, проверяли, как они реагируют на свет, тепло, звук.
К вечеру у них была целая страница заметок о свойствах артефактов, но все еще оставалось множество вопросов.
– Мы должны решить, что делать дальше, – сказал Хироши. – Зорин ждал нас сегодня в музее, но мы не пришли. Он наверняка будет искать нас.
– И что вы предлагаете? – спросила Марина.
Хироши задумался:
– Я думаю, нам нужно попробовать еще раз открыть портал. Но на этот раз с четким намерением – не просто увидеть прошлое, а попасть туда. В конкретный день – 17 августа 1936 года. К строительству хлебозавода.
– Вы хотите рискнуть? – Марина выглядела встревоженной. – После всех предупреждений?
– Я хочу узнать правду, – ответил Хироши. – О моем деде, о вашей бабушке, о том, что на самом деле произошло. И я думаю, единственный способ сделать это – отправиться туда самим.
Марина долго смотрела на него, затем кивнула:
– Хорошо. Но не сегодня. Нам нужно подготовиться. Изучить историю того периода, понять, как вести себя, во что одеваться. И нам нужно разработать план – что именно мы будем делать там, в прошлом.
Хироши согласился:
– Вы правы. Нам нужно время на подготовку. Скажем, пара дней?
– Да, – кивнула Марина. – И нам нужно быть осторожными. Зорин наверняка ищет нас.
Они не знали, насколько были правы.
6.2
Следующий день они провели, разрабатывая теорию о временных перемещениях. Хироши, с его инженерным образованием, пытался понять физические принципы работы нэцке. Марина, как историк, собирала информацию о Москве 1936 года – об одежде, транспорте, ценах, бытовых деталях.
– Если мы правильно понимаем принцип работы нэцке, – говорил Хироши, рисуя схему на листе бумаги, – то они создают что-то вроде моста между двумя точками во времени. Не просто портал, а именно мост, по которому можно пройти в обоих направлениях.
– Но как это возможно физически? – спросила Марина. – Разве современная наука не отрицает возможность путешествий во времени?
– Теоретически, – ответил Хироши, – существуют концепции, допускающие такую возможность. Червоточины Эйнштейна-Розена, например. Или теория о замкнутых времениподобных кривых. Проблема в том, что для их создания требуется энергия звезды или даже галактики.
– А нэцке каким-то образом обходят это ограничение, – задумчиво сказала Марина.
– Именно, – кивнул Хироши. – Я думаю, дело в резонансе. Смотрите: нэцке созданы из одного материала, одним мастером, с одинаковыми символами. Когда мы соединяем их, возникает резонанс – как в камертонах. Но это не просто физический резонанс. Это чтото более глубокое, связанное с самой структурой времени и пространства.
Он нарисовал две точки на бумаге, соединенные волнистой линией:
– Представьте, что время – это не прямая линия, а скорее… ткань. Или река с множеством рукавов и заводей. Нэцке каким-то образом находят "складки" в этой ткани, места, где разные моменты времени находятся близко друг к другу. И создают мост через эти складки.
Марина внимательно слушала:
– А наше намерение? Как оно влияет на процесс?
– Я думаю, – медленно ответил Хироши, – что намерение – это своего рода…
направляющая сила. Оно помогает нэцке найти нужную "складку" во времени, нужный момент. Без четкого намерения портал открывается случайным образом или не полностью.
Он помолчал, затем добавил:
– И еще одно. Я думаю, что нэцке каким-то образом связаны с нашей ДНК, с нашей наследственностью. Возможно, они настроены на определенную генетическую последовательность – нашу с вами, как потомков Кэндзи Танаки и Елены Сабреевой.
– Это объяснило бы, почему Зорин не мог использовать их сам, – кивнула Марина. – У него нет этой генетической связи.
Они продолжали работать над теорией, записывая идеи, рисуя схемы. К вечеру у них была довольно стройная концепция того, как могут работать нэцке, хотя многие детали все еще оставались неясными.
– Что насчет изменения прошлого? – спросила Марина. – Если мы отправимся в 1936 год и что-то изменим там, как это повлияет на настоящее? На нас самих?
Хироши задумался:
– Есть несколько теоретических моделей. Первая – линейная модель времени. Согласно ей, любое изменение в прошлом создает новую временную линию, а старая перестает существовать. В этом случае, если мы изменим прошлое, мы можем просто исчезнуть или стать другими людьми.
– Звучит опасно, – заметила Марина.
– Вторая модель – многомировая интерпретация, – продолжил Хироши. – Согласно ей, каждое решение, каждое событие создает новую вселенную. Если мы изменим прошлое, мы просто создадим новую ветвь реальности, но наша исходная реальность продолжит существовать.
– То есть, мы не исчезнем? – уточнила Марина.
– Не исчезнем, но и не вернемся в свою исходную реальность, – ответил Хироши. – Мы окажемся в новой версии 2025 года, созданной нашими изменениями в прошлом.
– А третья модель? – спросила Марина.
– Третья модель – самокорректирующаяся временная линия, – сказал Хироши. – Согласно ей, время обладает определенной "инерцией". Мелкие изменения возможны, но ключевые события – те самые узловые точки, о которых говорил Алексей Петрович – будут стремиться произойти так или иначе.
– То есть, даже если мы спасем Марсакова от ареста в один день, его могут арестовать на следующий? – уточнила Марина.
– Возможно, – кивнул Хироши. – Или произойдет что-то другое, что приведет к тем же последствиям. Это объяснило бы, почему моему деду не удалось изменить историю.
Марина задумчиво постукивала ручкой по столу:
– А что, если существует четвертая модель? Что, если время подобно реке с множеством рукавов, как вы сказали, но некоторые из этих рукавов могут соединяться дальше по течению? Что, если можно изменить прошлое таким образом, чтобы создать новую временную линию, которая в конечном итоге сольется с нашей исходной?
Хироши заинтересованно посмотрел на нее:
– Это интересная мысль. Своего рода… временная петля с возвращением. Мы меняем прошлое, создаем новую временную линию, но она каким-то образом возвращается к нашей исходной точке – к моменту, когда мы активировали нэцке.
– Именно, – кивнула Марина. – Это объяснило бы, как мой дед мог путешествовать в прошлое, изменить что-то там, а затем вернуться в свое время – в 1960-е годы.
Они продолжали обсуждать теории временных перемещений, записывая идеи, рисуя схемы. К вечеру у них была довольно стройная концепция того, как могут работать нэцке и какие последствия могут иметь их действия в прошлом.
– Что ж, теоретическая часть более-менее ясна, – сказал Хироши. – Теперь нужно подумать о практической стороне. Если мы отправимся в 1936 год, как мы будем выглядеть? Как будем общаться с людьми? Где будем жить?
Марина достала папку с материалами, которые она собрала:
– Я изучила этот период. Вот фотографии Москвы 1936 года, образцы одежды, карты города. Вот данные о ценах, о быте, о политической ситуации.
Она разложила материалы на столе:
– Это было сложное время. Индустриализация, первые пятилетки. Но также – начало Большого террора. Атмосфера подозрительности, доносы, аресты. Нам нужно быть очень осторожными.
– Как мы объясним свое появление? – спросил Хироши. – Я выгляжу как японец, говорю с акцентом. Это будет вызывать вопросы.
– Мы можем использовать правду, но не всю, – предложила Марина. – Вы – японский инженер, приехавший изучать советский опыт промышленного строительства. Я – ваш переводчик и гид. В то время такие визиты иностранных специалистов были не редкостью.
Хироши кивнул:
– Звучит правдоподобно. Но нам понадобятся документы, одежда того времени, деньги…
– С деньгами я могу помочь, – сказала Марина. – У меня есть небольшая коллекция советских монет и купюр, доставшаяся от бабушки. Не много, но на первое время хватит.
– А одежда? – спросил Хироши.
– Можно купить в винтажных магазинах или взять в театральных костюмерных, – ответила Марина. – С документами сложнее. Но, возможно, нам удастся обойтись без них в первое время. Или найти способ получить их уже там, в прошлом.
Они продолжали обсуждать детали, составляя план действий. Решили, что возьмут с собой минимум вещей – только самое необходимое, что можно спрятать в карманах: деньги, небольшую аптечку, компактную карту Москвы 1930-х годов.
– А что насчет возвращения? – спросил Хироши. – Как мы вернемся в наше время?
Марина задумалась:
– В записях бабушки есть упоминание о том, что нэцке работают в обе стороны. Если мы сможем открыть портал в прошлое, то должны суметь открыть его и обратно, в будущее.
– Если только мы не изменим прошлое так, что будущее, в которое мы вернемся, будет совсем другим, – заметил Хироши.
Они замолчали, осознавая риск, на который собирались пойти. Изменить прошлое, спасти Марсакова, возможно, изменить судьбы своих предков – и при этом рискнуть никогда не вернуться в свое время, или вернуться в совершенно другую реальность.
– Мы все еще можем отказаться, – тихо сказал Хироши. – Оставить все как есть.
Марина покачала головой:
– Нет. Я хочу узнать правду. О моей бабушке, о вашем деде. О том, что на самом деле произошло. И если есть шанс исправить несправедливость прошлого – я хочу попытаться. Хироши кивнул:
– Я тоже. Мой дед оставил мне нэцке не просто так. Он хотел, чтобы я закончил то, что он начал.
Они решили, что попробуют открыть портал через два дня, когда завершат все приготовления. Но судьба распорядилась иначе.
6.3
Поздно вечером, когда Хироши уже ушел в гостиницу, а Марина готовилась ко сну, она услышала странный звук из гостиной. Словно кто-то осторожно открывал окно.
Сердце Марины забилось быстрее. Она осторожно подкралась к двери спальни и прислушалась. Тихие шаги, шорох – кто-то определенно был в квартире.
Она схватила телефон, собираясь вызвать полицию, но вспомнила предупреждение Алексея Петровича: "Зорин имеет связи везде. Будьте осторожны, кому доверяете."
Вместо этого она набрала номер Хироши:
– В моей квартире кто-то есть, – прошептала она, когда он ответил. – Кажется, это люди Зорина.
– Где нэцке? – сразу спросил Хироши.
– В шкатулке, на столе в гостиной, – ответила Марина. – Прямо там, где они ищут.
– Слушайте меня внимательно, – сказал Хироши. – Я уже вызвал такси, буду у вас через 15 минут. А пока постарайтесь задержать их. Не выходите, не показывайтесь им. Просто… создайте шум. Включите музыку, телевизор, что угодно. Заставьте их нервничать.
Марина кивнула, хотя Хироши не мог видеть этого:
– Хорошо. Поторопитесь.
Она отключила телефон и осторожно подошла к стене, отделяющей спальню от гостиной. Там, на другой стороне, были выключатели света и розетка, к которой был подключен старый радиоприемник.
Марина глубоко вдохнула, собираясь с духом, затем резко щелкнула выключателем. Гостиная осветилась, и она услышала приглушенные ругательства. Затем она включила радио на полную громкость.
Из гостиной донеслись звуки быстрых шагов, что-то упало. Марина прижалась к стене, сердце колотилось в груди. Она слышала, как незваные гости переговариваются приглушенными голосами:
– Черт, она не спит. Что делать?
– Продолжаем искать. Босс сказал, нэцке должны быть здесь.
Марина закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Они ищут нэцке. Люди Зорина. Если они найдут фигурки, все планы рухнут.
Она огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь. Взгляд упал на старый будильник на прикроватной тумбочке. Марина схватила его, установила сигнал на ближайшую минуту и быстро подкралась к двери в ванную. Приоткрыв дверь, она бросила будильник внутрь и закрыла дверь.
Через минуту раздался пронзительный звон. Из гостиной донеслись встревоженные голоса:
– Что это? Она в ванной?
– Проверь. Я продолжу искать.
Марина услышала шаги, направляющиеся к ванной. Это был ее шанс. Она тихо открыла дверь спальни и выглянула в коридор. Путь к входной двери был свободен, но ей нужно было не это. Ей нужно было добраться до гостиной, до шкатулки с нэцке.
Она видела, как один из взломщиков – крепкий мужчина в темной одежде – осторожно приближался к двери ванной. Второй, более худой, методично обыскивал гостиную, выдвигая ящики, проверяя полки.
Марина дождалась, пока первый мужчина войдет в ванную, затем быстро и бесшумно проскользнула по коридору к гостиной. Она прижалась к стене, наблюдая за вторым взломщиком. Он стоял спиной к ней, просматривая книжную полку.
Шкатулка с нэцке была на журнальном столике, всего в нескольких шагах от нее. Но чтобы добраться до нее, Марине пришлось бы пересечь открытое пространство, рискуя быть замеченной.
Из ванной донеслись звуки борьбы – первый взломщик, видимо, обнаружил будильник и понял, что его обманули. У Марины было всего несколько секунд.
Она решилась. Быстро и тихо пересекла комнату, схватила шкатулку и развернулась, чтобы бежать. Но было поздно – второй взломщик заметил движение и обернулся.
– Эй! – крикнул он, бросаясь к ней.
Марина отскочила, прижимая шкатулку к груди. Мужчина был быстрее – он схватил ее за руку, пытаясь вырвать шкатулку.
– Отдай это, – прошипел он. – Мы не хотим причинять тебе вред.
– Отпустите меня! – Марина пыталась вырваться, но хватка была слишком сильной.
В этот момент из ванной выбежал первый взломщик:
– Что происходит? Ты нашел?
– У нее шкатулка, – ответил второй, продолжая бороться с Мариной. – Помоги мне!
Первый взломщик направился к ним, и Марина поняла, что проиграла. Против двоих крепких мужчин у нее не было шансов.
Но в этот момент раздался громкий стук в дверь, и голос Хироши:
– Марина! Вы в порядке? Я вызвал полицию!
Взломщики замерли, переглянувшись.
– Черт, – выругался первый. – Уходим. Босс сказал – никаких свидетелей, никакой полиции.
Второй с сожалением посмотрел на шкатулку в руках Марины, затем резко оттолкнул ее, и оба мужчины бросились к окну, через которое, видимо, и проникли в квартиру.
Марина, пошатываясь, подошла к входной двери и открыла ее. Хироши стоял на пороге, встревоженный и запыхавшийся:
– Вы в порядке? Что произошло?
– Люди Зорина, – ответила Марина, все еще прижимая шкатулку к груди. – Они искали нэцке. Я успела забрать их раньше.
Хироши быстро вошел в квартиру, закрыв за собой дверь:
– Вы уверены, что они ушли?
– Через окно, – кивнула Марина. – Когда услышали, что вы вызвали полицию.
– Я блефовал, – признался Хироши. – Не был уверен, что полиция поможет нам в этой ситуации.
Он подошел к окну и выглянул наружу – пожарная лестница вела вниз, во двор. Взломщиков уже не было видно.
– Нам нельзя оставаться здесь, – сказал Хироши, задергивая шторы. – Они могут вернуться. И в следующий раз их может быть больше.
Марина кивнула, открывая шкатулку, чтобы убедиться, что нэцке на месте. Дракон лежал внутри, целый и невредимый.
– Что нам делать? – спросила она.
Хироши достал из кармана своего тигра:
– У нас нет выбора. Мы должны активировать нэцке сейчас. Отправиться в прошлое раньше, чем планировали.
– Но мы не готовы, – возразила Марина. – У нас нет подходящей одежды, документов, достаточно денег.
– У нас нет времени, – твердо сказал Хироши. – Зорин не остановится. Следующая попытка может быть успешной. Мы должны действовать сейчас.
Марина посмотрела на разгромленную квартиру, затем на нэцке в своих руках. Хироши был прав – у них не было выбора.
– Хорошо, – решительно сказала она. – Давайте сделаем это. Но сначала мне нужно собрать хотя бы самое необходимое.
Она быстро прошла в спальню и достала из шкафа небольшую сумку. Положила туда смену одежды, аптечку, блокнот с записями, старые советские деньги из своей коллекции. Затем добавила фотографию бабушки и маленький альбом с семейными снимками.
Хироши тем временем собрал их записи и схемы о работе нэцке, сложил их в папку.
– Готовы? – спросил он, когда Марина вернулась в гостиную с сумкой.
– Насколько это возможно, – ответила она, глубоко вздохнув. – Что нам нужно делать?
– Согласно нашей теории и записям вашей бабушки, – сказал Хироши, – мы должны соединить нэцке с четким намерением. Мы хотим попасть в Москву, 17 августа 1936 года, к строительству хлебозавода.
Марина кивнула, доставая дракона из шкатулки:
– И мы должны думать о цели нашего путешествия. О том, что мы хотим сделать там.
– Спасти Марсакова, – сказал Хироши. – Узнать правду о наших предках. Исправить несправедливость прошлого.
Они встали друг напротив друга, держа нэцке в руках.
– Готовы? – спросил Хироши.
Марина кивнула, чувствуя, как сердце колотится в груди:
– Готова.
6.4
Они медленно приблизили нэцке друг к другу. Тигр и дракон, как и в прошлый раз, словно притягивались, стремясь соединиться. Но теперь Хироши и Марина не просто наблюдали за этим – они направляли процесс своим намерением.
"Москва, 17 августа 1936 года," – мысленно повторяла Марина. "Хлебозавод. Марсаков.
Правда о наших предках."
Нэцке соприкоснулись и начали нагреваться. Тепло быстро нарастало, распространяясь от фигурок по рукам Хироши и Марины, по их телам. Но в этот раз оно не было неприятным – скорее, это было ощущение энергии, силы, течущей через них.
Воздух между ними начал мерцать, искажаться, как от сильного жара. Постепенно это искажение расширялось, превращаясь в светящийся овал, внутри которого проступали очертания другого места, другого времени.
Они видели улицу, здания в стиле конструктивизма, людей в одежде 1930-х годов.
Слышали отдаленные звуки – голоса, гудки автомобилей, музыку из репродуктора.
– Это происходит, – прошептал Хироши. – Портал открывается.
Марина кивнула, не в силах произнести ни слова. Она крепче сжала свою сумку, готовясь к шагу, который изменит их жизни навсегда.
Портал продолжал расширяться, пока не достиг размеров дверного проема. Теперь они ясно видели улицу Москвы 1936 года – солнечный летний день, прохожие, спешащие по своим делам, трамвай, проезжающий вдалеке.
– Пора, – сказал Хироши. – Мы должны пройти вместе, не разъединяя нэцке.
Марина глубоко вдохнула и кивнула:
– На счет три. Раз… два… три!
Они шагнули вперед одновременно, все еще держа соединенные нэцке между собой. Было ощущение, будто они проходят через плотную, но податливую мембрану. На мгновение их окружила яркая вспышка света, затем странное чувство невесомости, словно они падали и поднимались одновременно.
А затем все прекратилось. Они стояли на тротуаре московской улицы, залитой летним солнцем. Воздух был другим – более чистым, с запахами, которых не было в современной Москве. Звуки тоже отличались – меньше автомобильного шума, больше человеческих голосов, скрип трамвайных колес, музыка из репродукторов.
Хироши и Марина медленно опустили руки. Нэцке все еще были теплыми, но уже не светились. Они осторожно разъединили фигурки и спрятали их в карманы.
– Мы сделали это, – прошептала Марина, оглядываясь вокруг с изумлением. – Мы действительно в 1936 году.
Хироши кивнул, его лицо выражало смесь шока и восторга:
– Да, мы в прошлом. И теперь нам нужно найти хлебозавод. Найти Марсакова. И моего деда.
Они стояли на перекрестке двух улиц. Вокруг спешили прохожие – мужчины в кепках и фуражках, женщины в платьях и косынках. Никто не обращал на них особого внимания, хотя одежда Хироши и Марины явно отличалась от местной моды.
– Нам нужно сориентироваться, – сказала Марина, оглядываясь. – Понять, где мы находимся и как добраться до хлебозавода.
Хироши указал на газетный киоск на углу:
– Давайте начнем с того, чтобы узнать точную дату. Убедиться, что мы попали именно туда, куда хотели.
Они подошли к киоску. На стенде висели свежие газеты – "Правда", "Известия", "Вечерняя Москва". Марина взглянула на даты:
– 17 августа 1936 года, – прочитала она. – Мы попали точно в тот день, который хотели.
Хироши кивнул, разглядывая заголовки:
– "Процесс над троцкистско-зиновьевским террористическим центром", – прочитал он. – "Враги народа предстанут перед судом".
– Первый московский процесс, – тихо сказала Марина. – Начало Большого террора. Мы попали в очень опасное время.
Они отошли от киоска и остановились у стены здания, пытаясь собраться с мыслями.
– Нам нужно найти хлебозавод, – сказал Хироши. – Согласно документам, которые мы изучали, он должен находиться на Ходынском поле.
Марина кивнула:
– Да, но сначала нам нужно понять, где мы сейчас. И, возможно, найти более подходящую одежду. Мы слишком выделяемся.
Она была права. Их современная одежда – джинсы, футболки, легкие куртки – резко контрастировала с тем, что носили окружающие. Особенно выделялся Хироши в своих дизайнерских очках и с модной стрижкой.
– Где мы можем купить одежду? – спросил он. – У нас есть немного советских денег, но хватит ли их?
Марина достала из сумки конверт с деньгами, которые она взяла из своей коллекции:
– Здесь около 200 рублей. По тем временам это приличная сумма. Средняя зарплата рабочего была около 250 рублей в месяц.
– Хорошо, – кивнул Хироши. – Тогда давайте найдем магазин одежды. И карту города, чтобы понять, как добраться до хлебозавода.
Они начали идти по улице, внимательно осматриваясь. Москва 1936 года была одновременно знакомой и чужой. Многие здания Марина узнавала – они сохранились и в ее времени. Но было много и того, что исчезло за десятилетия – старых домов, вывесок, деталей городского пейзажа.
Люди вокруг говорили по-русски, но их речь звучала немного иначе – другие интонации, другие выражения. Марина прислушивалась, стараясь уловить эти различия, чтобы самой не выдать себя неправильной речью.
Через несколько кварталов они увидели вывеску "Универмаг" и направились туда. Внутри магазин оказался гораздо скромнее, чем современные торговые центры – несколько отделов с одеждой, обувью, галантереей. Выбор был ограничен, но им это даже облегчало задачу.
– Нам нужно что-то неприметное, – сказала Марина, рассматривая платья. – Что не будет выделяться, но и не выглядит слишком бедно.
Они выбрали для Марины простое темно-синее платье с белым воротничком и легкую летнюю шляпку. Для Хироши – серые брюки, белую рубашку и темный пиджак. Дополнили гардероб необходимыми мелочами – носками, нижним бельем, шарфом для Марины.
Продавщица, полная женщина средних лет, с любопытством разглядывала их, особенно Хироши:
– Вы иностранец? – спросила она, когда они подошли к кассе.
– Да, – ответил Хироши с легким поклоном. – Я из Японии. Инженер. Приехал изучать советский опыт промышленного строительства.
– А, – кивнула продавщица. – У нас много иностранных специалистов сейчас. Помогают строить социализм.
Она назвала сумму – 78 рублей за все покупки. Марина расплатилась, стараясь делать это уверенно, как будто она каждый день использовала такие деньги.
Они вышли из магазина с пакетами и нашли укромное место в ближайшем сквере, чтобы переодеться. Сложив современную одежду в сумку Марины, они почувствовали себя немного увереннее – теперь они меньше выделялись из толпы.
– Что дальше? – спросил Хироши, поправляя непривычный воротник рубашки.
– Нам нужна карта, – ответила Марина. – И нужно решить, что делать с нашими документами. У нас нет советских паспортов, нет регистрации. Это может быть проблемой.
Хироши задумался:
– Возможно, мне поможет то, что я иностранец. В то время иностранные специалисты имели особый статус. Но вам нужны будут документы.
– Сначала давайте найдем хлебозавод, – решила Марина. – Возможно, там мы встретим вашего деда или Марсакова. Они могут помочь нам.
Глава 7: Первое путешествие
7.1
Найти карту Москвы оказалось не так просто, как они ожидали. В конце концов, им помог случайный прохожий, указавший на книжный магазин неподалеку, где продавались путеводители и карты города.
– Смотрите, – сказала Марина, разворачивая купленную карту на скамейке в сквере. – Мы сейчас здесь, на Садовом кольце. А хлебозавод строится вот здесь, на Ходынском поле.
Хироши изучал карту:
– Это довольно далеко. Как мы туда доберемся?
– На трамвае, – ответила Марина, прослеживая маршрут пальцем. – Вот остановка, недалеко отсюда. Трамвай номер 23 идет в нужном направлении.
Они сложили карту и направились к трамвайной остановке. Вокруг кипела жизнь Москвы 1936 года – спешащие по своим делам люди, громкоговорители, транслирующие новости и музыку, редкие автомобили и множество трамваев, звенящих на поворотах.
Хироши внимательно наблюдал за всем, стараясь запомнить каждую деталь. Для него, как для японца, это было двойное погружение в чужую культуру – и советскую, и историческую.
– Все так отличается от того, что я представлял, – тихо сказал он Марине. – И в то же время… есть что-то знакомое. Словно я уже был здесь.
– Может быть, память вашего деда? – предположила Марина. – Если нэцке действительно связаны с нашей ДНК, с нашим наследием, возможно, они передают и какие-то воспоминания.
Хироши задумчиво кивнул:
– Возможно. Я чувствую странное… узнавание. Как будто часть меня уже знает это место, это время.
Они подошли к трамвайной остановке, где уже собралась небольшая толпа ожидающих. Люди с любопытством поглядывали на Хироши – азиаты были редкостью в Москве того времени, особенно за пределами дипломатических и торговых кварталов.
Марина заметила, как пожилой мужчина в потертом пиджаке внимательно разглядывает их, и почувствовала укол тревоги. В эпоху растущей шпиономании иностранец и молодая женщина без очевидной цели могли вызвать подозрения.
– Нам нужно быть осторожнее, – прошептала она Хироши. – Люди наблюдают за нами.
Хироши незаметно кивнул:
– Я заметил. Давайте держаться уверенно, как будто у нас есть полное право находиться здесь.
Подошел трамвай – старый, скрипучий, с деревянными сиденьями и открытыми площадками. Они поднялись внутрь, и Марина купила билеты у кондуктора – полной женщины в форменной одежде с сумкой через плечо.
– Два до Ходынского поля, пожалуйста, – сказала Марина, протягивая деньги.
Кондуктор оторвала два билета от рулона и протянула их, внимательно разглядывая Хироши:
– Иностранец? – спросила она без особой враждебности, скорее с любопытством.
– Да, из Японии, – ответил Хироши с легким поклоном. – Инженер.
– А, – кивнула кондуктор. – На стройку едете? Там сейчас много чего строят.
– Да, на хлебозавод, – подтвердила Марина. – Мы… изучаем новые методы строительства.
Кондуктор кивнула и двинулась дальше по вагону, собирая плату с других пассажиров.
Хироши и Марина сели на свободные места, стараясь не привлекать лишнего внимания.
Трамвай медленно двигался по улицам Москвы, останавливаясь через каждые несколько кварталов. Через окна они видели город, который одновременно был и не был знакомой им Москвой. Многие здания они узнавали, но они выглядели новее, свежее. Другие здания, которые они привыкли видеть в своем времени, еще не были построены.
– Странное чувство, – тихо сказала Марина. – Словно смотришь старый фильм, который внезапно ожил вокруг тебя.
Хироши кивнул:
– И все эти люди. Для них это обычный день. Они не знают, что впереди – война, репрессии, десятилетия советской власти, ее падение.
– И не должны знать, – напомнила Марина. – Мы не можем рассказывать о будущем. Это может изменить ход истории непредсказуемым образом.
Хироши согласно кивнул:
– Вы правы. Мы должны сосредоточиться на нашей задаче – найти Марсакова и моего деда, понять, что произошло, и, если возможно, предотвратить арест Марсакова.
Трамвай продолжал свой путь, постепенно удаляясь от центра города. Застройка становилась менее плотной, появлялись промышленные зоны, новостройки.
Наконец, кондуктор объявила:
– Ходынское поле! Следующая остановка – Ходынское поле!
Они вышли из трамвая на широкую, не до конца благоустроенную улицу. Вдалеке виднелись строительные краны и леса – там возводились новые здания, часть масштабной реконструкции Москвы.
– Нам туда, – сказала Марина, указывая на одну из строек. – Судя по карте и тому, что мы знаем, это должен быть хлебозавод.
Они направились к стройке, с каждым шагом все больше погружаясь в реальность 1936 года. Вокруг кипела работа – грузовики подвозили материалы, рабочие сновали тудасюда, слышались команды прорабов.
По мере приближения к стройплощадке они начали различать очертания будущего хлебозавода – круглое здание с башней посередине, то самое, которое они видели на фотографиях в своем времени.
– Это оно, – прошептал Хироши. – Хлебозавод №9. Тот самый, который проектировал Марсаков.
Они остановились у ограждения стройки, наблюдая за работой. Рабочие возводили стены, устанавливали металлические конструкции, прокладывали коммуникации. Все двигались с целеустремленной энергией, характерной для эпохи первых пятилеток.
– Как мы попадем внутрь? – спросил Хироши. – У нас нет пропусков, документов.
Марина задумалась:
– Возможно, ваша легенда иностранного инженера поможет. В то время иностранных специалистов часто приглашали на стройки, чтобы они делились опытом или, наоборот, учились у советских инженеров.
Они подошли к проходной – небольшой будке, где сидел охранник в форме. Марина глубоко вдохнула, собираясь с духом, и обратилась к нему:
– Здравствуйте, товарищ. Мы к главному инженеру стройки. Это товарищ Танака, инженер из Японии. Он приехал изучать советские методы промышленного строительства. А я его переводчик.
Охранник с подозрением осмотрел их:
– Пропуск есть?
– Нам должны были оформить, – уверенно сказала Марина. – Возможно, вы можете позвонить в управление стройки? Спросить товарища Марсакова или товарища Танаку?
При упоминании этих имен охранник нахмурился:
– Танака? Японец, который работает с Марсаковым?
Хироши и Марина переглянулись. Значит, Кэндзи Танака действительно был здесь, на этой стройке.
– Да, именно так, – кивнул Хироши. – Кэндзи Танака. Он мой… коллега.
Охранник все еще выглядел подозрительным:
– Подождите здесь. Я позвоню.
Он скрылся в будке, и они услышали, как он говорит по телефону, хотя слов разобрать не могли.
– Что будем делать, если нас не пустят? – тихо спросил Хироши.
– Импровизировать, – ответила Марина. – Главное, мы уже знаем, что ваш дед действительно здесь. И Марсаков тоже.
Через несколько минут охранник вернулся:
– Вас проводят. Ждите здесь.
Вскоре к проходной подошел молодой человек в рабочей одежде и кепке: Б
– Вы к товарищу Марсакову? Следуйте за мной.
Они прошли через проходную и оказались на территории стройки. Вблизи масштаб работ впечатлял еще больше – десятки рабочих трудились над различными частями здания, краны поднимали материалы, инженеры с чертежами обсуждали технические детали.
Их провожатый вел их через стройплощадку к временному зданию управления – деревянному бараку с несколькими окнами. Над входом висел красный флаг и лозунг: "Построим социализм ударными темпами!"
– Подождите здесь, – сказал молодой человек, указывая на скамейку у входа. – Я доложу товарищу Марсакову.
Он скрылся в бараке, оставив Хироши и Марину наедине с их мыслями и волнением. Они были в нескольких шагах от встречи с людьми из прошлого, с ключевыми фигурами в истории их семей.
– Как вы думаете, мой дед узнает меня? – тихо спросил Хироши. – Почувствует ли он нашу связь?
– Не знаю, – честно ответила Марина. – Но если нэцке действительно связаны с нашей кровью, с нашим наследием, возможно, он почувствует что-то. Какое-то… узнавание.
Дверь барака открылась, и на пороге появился мужчина лет сорока – высокий, с внимательными глазами и усталым, но решительным лицом. Он был одет просто, но аккуратно – в рубашку с закатанными рукавами и брюки, заправленные в сапоги.
– Товарищ Танака? – обратился он к Хироши. – Я Георгий Марсаков, главный инженер стройки.
7.2
Хироши на мгновение застыл, глядя на человека, которого знал только по фотографиям и документам. Георгий Марсаков был именно таким, каким они его представляли – энергичным, целеустремленным, с глазами, полными интеллекта и внутренней силы.
– Здравствуйте, товарищ Марсаков, – Хироши слегка поклонился, как это сделал бы японец того времени. – Я Хироши Танака. Инженер из Японии.
Он намеренно использовал только свое имя, чтобы не вызвать подозрений у Марсакова, если тот знал полное имя Кэндзи Танаки.
– А это моя переводчица, товарищ… – он запнулся, не зная, какую фамилию должна использовать Марина.
– Елена Соколова, – быстро сказала Марина, решив использовать имя своей бабушки и нейтральную фамилию. – Очень рада познакомиться, товарищ Марсаков.
Марсаков внимательно посмотрел на них, словно пытаясь что-то понять:
– Странно, мне не сообщали о визите японских специалистов. Хотя у нас уже работает один инженер из Японии – Кэндзи Танака. Вы его знаете?
Хироши и Марина обменялись быстрыми взглядами.
– Да, конечно, – ответил Хироши. – Мы коллеги. Я приехал, чтобы присоединиться к его работе здесь. Изучать советские методы промышленного строительства.
Марсаков все еще выглядел подозрительным:
– И вас направили именно на наш хлебозавод? Почему?
– Нам сказали, что здесь применяются самые передовые технологии, – вмешалась Марина. – Ваш хлебозавод – один из самых современных в мире. Круговой конвейер, автоматизированное производство. Это революционный подход к хлебопечению.
Марсаков смягчился, явно польщенный:
– Да, это действительно так. Мы создаем не просто завод, а настоящий хлебный комбинат.
Полностью механизированный процесс – от замеса теста до выпечки и упаковки. Производительность – 115 тонн хлеба в сутки.
Он с гордостью посмотрел на строящееся здание:
– Знаете, этот завод – часть большого плана. Всего в Москве будет построено несколько таких предприятий. Хлебозавод №11 в Коломенском уже работает по схожей технологии. Наш, девятый, станет еще более совершенным.
Хироши с искренним интересом слушал Марсакова:
– Это впечатляет. В Японии мы только начинаем внедрять подобные технологии.
Марсаков немного расслабился:
– Что ж, раз вы приехали учиться, я могу показать вам стройку. Кэндзи сейчас на объекте, проверяет монтаж оборудования. Вы сможете встретиться с ним.
Сердце Хироши забилось быстрее. Он был в нескольких минутах от встречи со своим дедом – молодым, полным сил, еще не знающим о том, что его ждет в будущем.
– Спасибо, товарищ Марсаков, – сказал он. – Мы будем очень признательны.
Марсаков повел их через стройплощадку, попутно объясняя особенности конструкции завода:
– Главная идея – круговой конвейер. Тесто движется по кругу, проходя все стадии производства. Это позволяет экономить пространство и время. Полный цикл от муки до готового хлеба занимает всего несколько часов.
Они подошли к центральной части здания – круглой башне, вокруг которой располагались производственные помещения.
– Здесь будет установлен главный конвейер, – показал Марсаков. – А сейчас там работает группа инженеров, включая вашего соотечественника.
Они вошли в здание через временный вход и оказались в просторном помещении с высоким потолком. Несколько человек в рабочей одежде склонились над чертежами, разложенными на импровизированном столе из ящиков.
– Товарищ Танака! – позвал Марсаков. – К вам гости из Японии.
Один из мужчин выпрямился и повернулся к ним. Хироши замер, глядя на своего деда – молодого, всего лет тридцати, с острыми чертами лица и внимательными глазами за круглыми очками.
Кэндзи Танака с удивлением посмотрел на Хироши, затем перевел взгляд на Марину. В его глазах мелькнуло что-то – узнавание? подозрение? – но он быстро справился с эмоциями.
– Здравствуйте, – сказал он по-русски с сильным акцентом. – Я не знал, что приедут коллеги из Японии.
Хироши поклонился, пытаясь скрыть волнение:
– Хироши Танака. Очень рад встрече, Кэндзи-сан.
Они обменялись несколькими фразами на японском. Хироши благодарил судьбу за то, что его мать настояла на изучении языка предков – сейчас это позволяло ему общаться с дедом без переводчика.
– Вы родственники? – спросил Марсаков, заметив сходство между ними.
– Нет, – быстро ответил Кэндзи. – Просто однофамильцы. В Японии фамилия Танака очень распространена.
Но его взгляд, обращенный к Хироши, говорил о другом. Он явно чувствовал какую-то связь, хотя и не мог объяснить ее.
– Товарищ Марсаков, – обратилась Марина к инженеру, – мы слышали, что вы внедряете здесь не только технические инновации, но и новые методы организации труда.
– Совершенно верно, товарищ Соколова, – оживился Марсаков. – Мы применяем стахановские методы, но с научным подходом. Каждый рабочий знает свою задачу, каждая бригада имеет четкий план. Мы внедрили систему учета и контроля, которая позволяет отслеживать продвижение работ в реальном времени.
Пока Марсаков увлеченно рассказывал Марине о своих методах, Хироши и Кэндзи отошли в сторону, продолжая говорить по-японски.
– Кто вы на самом деле? – тихо спросил Кэндзи. – Я чувствую… странную связь с вами. Как будто я знаю вас.
Хироши глубоко вздохнул. Они с Мариной договорились не раскрывать правду о своем происхождении, но сейчас, глядя в глаза своему деду, он понимал, что не может лгать.
– Я ваш внук, – тихо сказал он по-японски. – Я пришел из будущего. Из 2025 года.
Кэндзи застыл, его глаза расширились:
– Это невозможно.
– Нэцке, – сказал Хироши. – Нэцке тигра, которое у вас есть. Оно позволяет путешествовать во времени.
Кэндзи побледнел и схватился за карман, где, очевидно, хранил фигурку:
– Откуда вы знаете? Я никому не рассказывал.
– Потому что в будущем вы передадите его мне, – ответил Хироши. – Вместе с историей о том, как пытались изменить прошлое, спасти Марсакова.
Кэндзи огляделся, убеждаясь, что их никто не подслушивает:
– Значит, я не смог его спасти? Марсаков все равно был арестован?
– Да, – кивнул Хироши. – Но мы здесь, чтобы попытаться снова. Я и Марина – внучка Елены Соколовой, которая работала с вами.
Кэндзи перевел взгляд на Марину, которая все еще беседовала с Марсаковым:
– Елена? Но она не… – он запнулся. – Она не Соколова. Ее фамилия Орлова. Елена Орлова.
Хироши кивнул:
– Марина использовала другую фамилию для конспирации. Но она действительно внучка Елены.
Кэндзи задумался:
– Это объясняет то странное чувство, которое я испытал, когда увидел вас. Как будто… узнавание на клеточном уровне.
– Нэцке связаны с нашей кровью, с нашим наследием, – сказал Хироши. – Они реагируют на генетическую связь.
Кэндзи внимательно посмотрел на внука:
– Если вы действительно из будущего, то должны знать, что произойдет. Когда арестуют Марсакова? Как это случится?
– Точной даты мы не знаем, – ответил Хироши. – Но это произойдет в ближайшие дни или недели. Его обвинят в связях с японской разведкой. И ваше присутствие здесь будет использовано как доказательство.
Кэндзи побледнел еще больше:
– Я стану причиной его ареста?
– Нет, – твердо сказал Хироши. – Причиной станет система, репрессии. Марсаков был бы арестован в любом случае – если не за связь с вами, то за что-то другое. Это было время, когда инженеров и ученых арестовывали по любому поводу.
Кэндзи задумчиво посмотрел на Марсакова, который все еще увлеченно объяснял что-то Марине:
– Он хороший человек. Блестящий инженер. И настоящий идеалист – верит в то, что строит лучшее будущее для своей страны.
– Мы знаем, – кивнул Хироши. – Поэтому мы здесь. Чтобы попытаться спасти его.
Кэндзи понизил голос до шепота:
– У меня есть план. Я уже несколько дней чувствую, что за нами следят. Вокруг стройки появились подозрительные люди. Я думаю, Марсакова скоро арестуют.
– Что за план? – спросил Хироши.
– Я хочу помочь ему бежать из страны, – ответил Кэндзи. – У меня есть связи в японском посольстве. Мы могли бы организовать ему документы, вывезти его через Финляндию или Польшу.
Хироши задумался. Такой план мог сработать, но он также мог привести к еще более серьезным последствиям – не только для Марсакова, но и для его семьи, которая осталась бы в СССР.
– Это рискованно, – сказал он. – Если попытка побега будет раскрыта, его обвинения станут еще тяжелее. И его семья пострадает.
– У нас есть другой план? – спросил Кэндзи.
– Возможно, – ответил Хироши. – Нам нужно поговорить с Мариной. И с Еленой. Она тоже вовлечена в это?
Кэндзи кивнул:
– Да, Елена знает о моих планах. Она очень важна для меня.
В его голосе Хироши услышал то, что не было сказано прямо – его дед был влюблен в бабушку Марины.
– Нам нужно встретиться всем вместе, – сказал Хироши. – В безопасном месте, где мы сможем обсудить план действий.
Кэндзи кивнул:
– Сегодня вечером. У меня в гостинице. Я живу в "Метрополе", комната 312. Приходите в восемь часов. Я приглашу Елену.
В этот момент к ним подошли Марсаков и Марина.
– Ну что, товарищ Танака, познакомились с соотечественником? – улыбнулся Марсаков. – Надеюсь, вы поделились с ним своими впечатлениями о нашей стройке.
– Да, конечно, – кивнул Кэндзи. – Я рассказал товарищу Хироши о том, какая замечательная работа ведется здесь под вашим руководством.
Марсаков улыбнулся, но Хироши заметил тень усталости и тревоги в его глазах. Возможно, он тоже чувствовал приближающуюся опасность.
– Товарищ Марсаков, – сказала Марина, – мы очень благодарны вам за экскурсию. Это было чрезвычайно познавательно.
– Не за что, товарищ Соколова, – ответил Марсаков. – Всегда рад показать нашу работу тем, кто искренне интересуется. Особенно иностранным коллегам.
Он посмотрел на часы:
– К сожалению, мне нужно идти – совещание в тресте. Но товарищ Танака может продолжить экскурсию, если вы хотите.
– Спасибо, – сказал Хироши. – Мы были бы очень признательны.
Марсаков попрощался и ушел, оставив их втроем.
– Что он сказал? – сразу спросила Марина, как только Марсаков скрылся из виду.
– Он знает, – ответил Хироши. – Я рассказал ему правду. О нас, о будущем.
– И он поверил? – удивилась Марина.
– У него есть нэцке, – сказал Хироши. – Он уже знает об их силе. И он почувствовал нашу связь – генетическую связь между нами.
Кэндзи внимательно посмотрел на Марину:
– Вы действительно внучка Елены?
Марина кивнула:
– Да. Елены Орловой, которая позже стала Еленой Соколовой – после замужества.
– Удивительно, – тихо сказал Кэндзи. – Вы очень похожи на нее. Те же глаза, тот же взгляд.
7.3
– Мы должны быть осторожны, – сказал Кэндзи, оглядываясь вокруг. – Здесь не место для таких разговоров. Я предлагаю встретиться сегодня вечером в моем номере в гостинице "Метрополь". Комната 312, в восемь часов. Я приглашу Елену.
Хироши и Марина согласились. Кэндзи провел их по остальной части стройки, показывая различные участки и объясняя технические детали, но их разговор теперь был сосредоточен на безопасных темах – архитектуре, инженерных решениях, особенностях советского строительства.
Когда экскурсия закончилась, они попрощались у проходной, договорившись встретиться вечером. Кэндзи пожал руку Хироши, и в этом рукопожатии было больше, чем формальное прощание – это было признание их связи через поколения.
Выйдя за территорию стройки, Хироши и Марина направились к трамвайной остановке. Они молчали, пока не отошли на безопасное расстояние.
– Что вы думаете? – наконец спросила Марина. – Он действительно поверил нам?
– Да, – кивнул Хироши. – Нэцке создает особую связь между носителями. Он почувствовал это, как только увидел меня. И он уже знает о силе нэцке – о возможности путешествовать во времени.
– Значит, он уже пытался использовать их? – предположила Марина.
– Возможно, – ответил Хироши. – Или, по крайней мере, изучал их свойства. Он сказал, что у него есть план спасения Марсакова – помочь ему бежать из страны через Финляндию или Польшу.
Марина покачала головой:
– Это слишком рискованно. Если их поймают при попытке пересечь границу, обвинения станут еще серьезнее. И семья Марсакова пострадает в любом случае.
– Я сказал ему то же самое, – согласился Хироши. – Но какие у нас альтернативы? Мы знаем, что в нашей временной линии Марсакова арестовали и расстреляли. Если мы не вмешаемся, история повторится.
Они дошли до трамвайной остановки и сели на скамейку, ожидая транспорт.
– Нам нужно продумать план, – сказала Марина. – До встречи осталось несколько часов. И нам нужно где-то остановиться на ночь.
– Может быть, ваша бабушка сможет помочь? – предположил Хироши. – Если она знает о плане Кэндзи, возможно, у нее есть безопасное место.
Марина задумалась:
– Возможно. Но сначала нам нужно встретиться с ней. Узнать, насколько она вовлечена во все это.
Подошел трамвай, и они сели в него, направляясь обратно в центр города. Москва 1936 года продолжала жить своей жизнью вокруг них – люди спешили по своим делам, не подозревая о том, что среди них находятся путешественники из будущего, пытающиеся изменить ход истории.
В гостинице "Метрополь" они оказались ровно в восемь вечера. Величественное здание в стиле модерн, одна из визитных карточек Москвы, выглядело почти так же, как и в их времени, только новее и свежее.
Они прошли через роскошное лобби, стараясь выглядеть уверенно, как будто имели полное право находиться здесь. Швейцар проводил их внимательным взглядом, но не остановил – их одежда, купленная утром, достаточно хорошо вписывалась в эпоху.
Поднявшись на третий этаж, они нашли комнату 312 и осторожно постучали. Дверь открыл Кэндзи, быстро впустил их и тут же закрыл дверь на ключ.
В номере уже была женщина – молодая, с темными волосами, собранными в простую прическу, и внимательными серыми глазами. Она сидела в кресле у окна, нервно перебирая пальцами край шарфа.
– Елена, – представил ее Кэндзи. – Елена, это Хироши и Марина. Они… из будущего.
Елена Орлова – бабушка Марины – внимательно посмотрела на гостей. В ее взгляде читалось недоверие, смешанное с любопытством.
– Кэндзи рассказал мне вашу историю, – сказала она. – Честно говоря, я не знаю, верить ли вам.
Марина шагнула вперед:
– Я понимаю ваши сомнения. Но я действительно ваша внучка. Я родилась в 1990 году, моя мама – ваша дочь Татьяна.
Елена вздрогнула:
– У меня нет детей.
– Пока нет, – мягко сказала Марина. – Но будут. Татьяна родится в 1953 году. Вы назовете ее в честь своей матери.
Елена побледнела:
– Откуда вы знаете имя моей матери?
– Потому что вы рассказывали мне о ней, – ответила Марина. – В будущем. Вы рассказывали, как она учила вас печь пироги с яблоками и корицей. Как пела вам колыбельные на украинском языке. Как спрятала семейные драгоценности в подкладке пальто во время революции.
Елена смотрела на Марину широко раскрытыми глазами:
– Я никому не рассказывала об этом. Никогда.
– Мне рассказали, – тихо сказала Марина. – Когда я была маленькой. Вы были моей любимой бабушкой.
Елена медленно поднялась с кресла и подошла к Марине. Она внимательно вглядывалась в ее лицо, словно искала знакомые черты.
– У тебя глаза моей матери, – наконец сказала она. – И линия подбородка… как у моего отца.
Марина улыбнулась:
– Вы всегда говорили, что я похожа на дедушку. На Николая Соколова, за которого вы выйдете замуж после войны.
Елена покачала головой, пытаясь осмыслить услышанное:
– Это невероятно. Путешествие во времени… Я знала, что нэцке обладают странной силой, но чтобы такое…
– Вы знаете о нэцке? – спросил Хироши.
Елена кивнула:
– Кэндзи показал мне своего тигра. Рассказал легенду о них. И о том, что чувствует странную связь с фигуркой, словно она была создана специально для него.
– Потому что так и есть, – сказал Хироши. – Нэцке связаны с нашей кровью, с нашим наследием. Они реагируют на генетическую связь.
Елена перевела взгляд на Кэндзи:
– Ты веришь им?
Кэндзи кивнул:
– Да. Я чувствую связь с Хироши. Такую же, как с нэцке. Это… трудно объяснить, но я знаю, что он говорит правду.
Елена глубоко вздохнула:
– Хорошо. Допустим, я верю вам. Что вы хотите сделать? Зачем вы здесь?
– Мы хотим спасти Марсакова, – ответил Хироши. – В нашей временной линии он был арестован и расстрелян. Обвинен в шпионаже в пользу Японии. Ваше имя тоже фигурировало в деле.
Елена побледнела:
– Меня тоже арестовали?
– Нет, – покачала головой Марина. – Вам удалось избежать ареста. Но вы были вынуждены уехать из Москвы. Работать в провинции под другим именем.
– А Кэндзи? – спросила Елена, бросив взгляд на японца.
Хироши и Марина переглянулись.
– Мой дед вернулся в Японию в 1937 году, – сказал Хироши. – Перед самым началом войны между Японией и Китаем. Он больше никогда не возвращался в СССР.
Елена и Кэндзи обменялись долгим взглядом, в котором читалась невысказанная боль.
– Значит, мы не смогли спасти Георгия, – тихо сказала Елена. – И не остались вместе.
– В той временной линии – нет, – ответил Хироши. – Но мы здесь, чтобы изменить это. Чтобы создать новую временную линию, где Марсаков будет спасен.
– И как вы предлагаете это сделать? – спросила Елена. – Кэндзи говорил о побеге через границу, но это слишком рискованно.
– Мы думаем, что есть другой способ, – сказала Марина. – Использовать нэцке. Если они могут перемещать нас во времени, возможно, они могут перенести и Марсакова.
Кэндзи нахмурился:
– Но у него нет нэцке. И нет генетической связи с нашими фигурками.
– Возможно, это не обязательно, – предположил Хироши. – Если мы объединим силу двух нэцке, мы могли бы создать портал достаточно стабильный, чтобы перенести и его.
– Куда? – спросила Елена. – В ваше время? В 2025 год?
– Это было бы слишком большим шоком для него, – покачала головой Марина. – Но мы могли бы перенести его в более безопасное время. Например, после войны, когда репрессии немного ослабли.
– Или в другую страну, – предложил Хироши. – В то же время, но в другое место. В Японию, например.
Кэндзи задумался:
– Это могло бы сработать. Но как убедить Георгия? Он идеалист, предан своей стране. Он может отказаться бежать.
– Мы должны рассказать ему правду, – сказала Елена. – О том, что его ждет арест. О том, что его обвинят в преступлениях, которых он не совершал.
– Но поверит ли он? – спросил Хироши. – Поверит ли в путешествия во времени, в магические нэцке?
– Георгий – ученый, инженер, – ответила Елена. – Он верит в факты, в доказательства. Мы должны показать ему, как работают нэцке. Продемонстрировать их силу.
– Это рискованно, – возразила Марина. – Мы не знаем, как он отреагирует. Что, если он сообщит властям? Из лучших побуждений, считая, что это его долг перед страной?
– Я знаю Георгия, – твердо сказала Елена. – Он не предаст нас. Особенно если поймет, что его самого ждет арест и смерть.
Они замолчали, обдумывая ситуацию. За окном сгущались сумерки, огни Москвы 1936 года постепенно зажигались, создавая картину, которую никто из них не мог видеть в своем времени – город на пороге великих и страшных событий, еще не знающий о войне и миллионах жертв, которые его ждут.
– Когда мы должны действовать? – наконец спросил Хироши. – Когда произойдет арест?
– Мы не знаем точной даты, – ответила Марина. – В документах, которые мы нашли, указан только месяц – август 1936 года. Это может произойти в любой день.
– Я чувствую, что это будет скоро, – сказал Кэндзи. – За стройкой следят. Я заметил подозрительных людей, которые наблюдают за нами. И за Георгием особенно.
– Значит, мы должны действовать немедленно, – решительно сказала Елена. – Завтра. Я приглашу Георгия к себе домой. Скажу, что хочу обсудить важные детали проекта. Там мы все ему расскажем и покажем, как работают нэцке.
– Вы уверены, что это безопасно? – спросил Хироши. – За вашей квартирой могут следить.
– У меня есть другое место, – ответила Елена. – Дача моей тети в Подмосковье. Она сейчас в Крыму, дача пустует. Там нас никто не побеспокоит.
– Тогда решено, – кивнул Кэндзи. – Завтра мы встречаемся на даче и рассказываем все Георгию.
Они договорились о деталях плана – как добраться до дачи, что сказать Марсакову, чтобы убедить его поехать, какие доказательства предоставить. Когда все вопросы были решены, Хироши и Марина попрощались с Кэндзи и Еленой.
– Где вы остановитесь на ночь? – спросила Елена.
Марина и Хироши переглянулись – они еще не думали об этом.
– У вас есть деньги на гостиницу? – спросила Елена.
– Немного, – ответила Марина. – Но, возможно, нам лучше не светиться в официальных местах.
– Тогда поедемте ко мне, – решительно сказала Елена. – У меня небольшая комната в коммунальной квартире, но место для вас найдется.
Они согласились, и вскоре четверо заговорщиков покинули гостиницу "Метрополь", разделившись на две группы – Кэндзи ушел один, а Елена повела Хироши и Марину к себе домой, в старый дом на одной из тихих улочек недалеко от центра.
7.4
Коммунальная квартира, в которой жила Елена, располагалась на третьем этаже старинного доходного дома на Малой Бронной. Когда-то это была роскошная квартира зажиточной семьи, но после революции ее разделили на несколько комнат, заселив разными семьями. Теперь здесь жили пять семей, деля общую кухню, ванную и туалет.
Поднимаясь по широкой мраморной лестнице с потускневшими от времени перилами, Марина ощущала странное чувство дежа вю. Она никогда не была в этом доме, но бабушка часто рассказывала о своей первой московской квартире, о соседях, о быте тех лет.
– Старайтесь говорить тише, – предупредила Елена, когда они подошли к массивной двери с несколькими звонками. – Соседи очень любопытные, особенно Зинаида Петровна.
Она работает в райкоме и считает своим долгом следить за всеми.
Елена открыла дверь своим ключом, и они вошли в длинный коридор, тускло освещенный единственной лампочкой под потолком. По обеим сторонам коридора располагались двери в комнаты, некоторые были обиты дерматином, другие просто выкрашены в темные цвета. Из-за одной двери доносились звуки патефона, из другой – приглушенные голоса.
– Моя комната в конце коридора, – шепнула Елена. – Это самая маленькая комната в квартире, но мне повезло – у нее отдельный вход с черной лестницы. Это очень удобно.
Они прошли по коридору, стараясь ступать как можно тише. Из кухни выглянула полная женщина в переднике, с подозрением оглядела незнакомцев.
– Елена Сергеевна, к вам гости? – спросила она с плохо скрытым любопытством.
– Да, Зинаида Петровна, – спокойно ответила Елена. – Мои коллеги с работы. Будем обсуждать проект.
– Так поздно? – не унималась соседка. – И иностранец с вами? – она кивнула на Хироши.
– Товарищ Танака – инженер из Японии, работает с нами на хлебозаводе, – объяснила Елена. – Он изучает советские методы строительства.
Зинаида Петровна поджала губы, явно не удовлетворенная объяснением, но больше ничего не сказала. Елена быстро провела гостей к своей комнате и закрыла за ними дверь.
Комната была действительно маленькой – всего около двенадцати квадратных метров. Большую часть пространства занимала кровать, рядом стоял небольшой стол с двумя стульями, в углу – узкий шкаф для одежды. На стене висела полка с книгами, в основном техническими, но были и томики стихов. Единственное окно выходило во двор-колодец, где сейчас было темно и тихо.
– Располагайтесь, – сказала Елена, указывая на стулья. – Чай будете? У меня есть немного печенья.
– Спасибо, – ответила Марина, с интересом оглядывая комнату своей бабушки. Странно было видеть ее такой – молодой, живущей в тесной комнатушке, еще не знающей о том, что ждет ее впереди.
Елена поставила на стол электрический чайник – по тем временам редкость и роскошь – и достала из маленького буфета чашки и жестяную коробку с печеньем.
– Итак, – сказала она, когда они сели за стол с чаем. – Расскажите мне больше о будущем. О моем будущем.
Марина и Хироши переглянулись.
– Мы должны быть осторожны с информацией о будущем, – сказал Хироши. – Слишком много знаний может изменить ваши решения, а это может привести к непредсказуемым последствиям.
Елена кивнула:
– Я понимаю. Но хотя бы в общих чертах? Я выживу в войне? Буду счастлива?
Марина мягко улыбнулась:
– Да, бабушка. Ты выживешь в войне. Ты встретишь хорошего человека, моего дедушку, и у вас родится дочь – моя мама. Ты проживешь долгую жизнь и увидишь, как я вырасту.
Елена задумчиво смотрела на свою будущую внучку:
– А Кэндзи? Что будет с ним?
Хироши и Марина снова обменялись взглядами.
– В нашей временной линии мой дед вернулся в Японию перед войной, – ответил Хироши. – Он женился, у него родился сын – мой отец. Но он всегда помнил о России. И о вас, я думаю.
Елена опустила глаза:
– Значит, мы не остались вместе.
– В той временной линии – нет, – мягко сказала Марина. – Но мы здесь, чтобы изменить историю. Возможно, в новой временной линии все будет иначе.
Елена подняла на нее взгляд:
– Но если мы изменим историю, что будет с вами? Вы исчезнете?
– Мы не знаем, – честно ответил Хироши. – Возможно, мы создадим параллельную временную линию, и наша останется неизменной. Или, возможно, мы вернемся в измененное будущее, где все сложилось иначе.
– Это рискованно для вас, – заметила Елена. – Вы можете потерять все, что знаете.
– Это риск, на который мы готовы пойти, – твердо сказала Марина. – Чтобы спасти Марсакова. И, возможно, изменить ваши судьбы к лучшему.
Елена задумчиво смотрела на них:
– Вы очень храбрые. Оба.
Они продолжили разговор, обсуждая детали завтрашнего плана. Елена рассказала о даче – небольшом деревянном домике в поселке Переделкино, в часе езды от Москвы на электричке. Там было тихо, соседние дачи стояли достаточно далеко, чтобы никто не мог подслушать их разговоры.
– Я скажу Георгию, что хочу обсудить с ним важные технические детали проекта, – сказала Елена. – Он доверяет мне, он придет.
Когда все детали были обсуждены, Елена постелила гостям на полу – другого места в маленькой комнате не было. Хироши настоял на том, чтобы спать ближе к двери, оставив Марине место у стены, рядом с кроватью Елены.
Лежа в темноте, слушая тихое дыхание молодой бабушки, Марина думала о странности ситуации. Она находилась в прошлом, которое никогда не видела, рядом с человеком, которого знала только пожилым. И завтра они попытаются изменить ход истории, спасти человека, который должен был умереть, и, возможно, изменить судьбы всех вовлеченных.
Что ждет их в будущем, если они преуспеют? Вернутся ли они в свое время, или окажутся в измененной реальности? И что будет с ними самими – останутся ли они теми же людьми, с теми же воспоминаниями?
С этими тревожными мыслями Марина наконец погрузилась в беспокойный сон, в котором она бежала по бесконечным коридорам времени, пытаясь найти дорогу домой.
Утро в коммунальной квартире начиналось рано и шумно. Уже в шесть часов на кухне загремели кастрюли – соседи готовили завтрак перед работой. В коридоре слышались шаги, голоса, хлопанье дверей. Кто-то включил радио – бодрый голос диктора объявлял о новых достижениях советской промышленности.
Елена разбудила Хироши и Марину в семь:
– Нам нужно выйти пораньше, – сказала она. – Пока большинство соседей на работе. Я не хочу лишних вопросов.
Они быстро собрались, умылись по очереди в общей ванной комнате, стараясь не встречаться с соседями. Елена приготовила простой завтрак – хлеб, масло, чай.
– Электричка на Переделкино отходит в 8:30, – сказала она. – Я договорилась встретиться с Георгием на вокзале в 8:15. Сказала ему, что хочу показать некоторые чертежи, которые не могу принести на работу.
– Он не будет подозревать что-то неладное? – спросил Хироши. – Такая секретность…
– В наше время все привыкли к секретности, – грустно улыбнулась Елена. – Особенно инженеры, работающие над важными проектами. Георгий не удивится.
Они вышли из квартиры через черный ход, спустились по узкой лестнице и оказались во дворе. Утренняя Москва 1936 года встретила их прохладой и легким туманом, который еще не рассеяло поднимающееся солнце.
Улицы постепенно оживали – дворники подметали тротуары, первые трамваи звенели на поворотах, рабочие и служащие спешили на заводы и в учреждения. Москва строилась и перестраивалась – повсюду виднелись строительные леса, краны, грузовики с материалами.
Они сели в трамвай, идущий к Белорусскому вокзалу. Вагон был полон людей – в основном рабочих в простой одежде, с сумками и портфелями. Многие читали газеты – "Правду", "Известия", "Труд". На первых полосах – заголовки о достижениях пятилетки, о стахановцах, о международном положении.
Хироши внимательно смотрел в окно, запоминая каждую деталь этой Москвы, которую он никогда не видел и не мог увидеть в своем времени. Марина наблюдала за бабушкой – молодой женщиной, полной энергии и решимости, так непохожей на ту пожилую, мудрую Елену Николаевну, которую она знала.
На вокзале было многолюдно – пригородные поезда увозили москвичей на дачи, в пансионаты, в дома отдыха. Лето 1936 года было в разгаре, и те, кто мог себе это позволить, стремились провести выходные за городом.
– Вот и Георгий, – тихо сказала Елена, указывая на высокого мужчину, стоящего у газетного киоска.
Марсаков был одет просто, но аккуратно – светлая рубашка, темные брюки, кепка. В руках он держал небольшой портфель из потертой кожи. Его лицо выражало сосредоточенность и легкую озабоченность.
– Я пойду к нему одна, – сказала Елена. – Вы ждите здесь. Если он увидит вас сразу, особенно Хироши, это может его насторожить.
Она направилась к Марсакову. Хироши и Марина наблюдали издалека, как Елена подошла к инженеру, как они обменялись несколькими фразами, как Марсаков кивнул, соглашаясь с чем-то. Затем Елена указала в их сторону, и Марсаков повернул голову, внимательно глядя на незнакомцев.
Елена жестом пригласила их подойти.
– Георгий Иванович, – сказала она, когда Хироши и Марина приблизились, – это те коллеги, о которых я говорила. Они тоже заинтересованы в нашем проекте.
Марсаков внимательно посмотрел на них, особенно на Хироши:
– Мы встречались вчера на стройке, – сказал он. – Вы японский инженер, работающий с Танакой.
– Да, – кивнул Хироши. – Спасибо, что согласились встретиться с нами.
Марсаков перевел взгляд на Марину:
– А вы, товарищ Соколова, если я правильно помню?
– Да, – подтвердила Марина. – Марина Соколова.
Марсаков кивнул, но в его глазах читалось легкое подозрение:
– Елена Сергеевна сказала, что вы хотите обсудить какие-то технические детали проекта. Но почему на даче, а не в конструкторском бюро?
– Мы объясним все по дороге, – мягко сказала Елена. – Пойдемте, наша электричка отправляется через пятнадцать минут.
Они прошли на платформу и сели в вагон пригородного поезда, направляющегося в
Переделкино. Вагон был полупустым – в будний день немногие ехали за город. Они
заняли места в дальнем углу, где их никто не мог подслушать.
– Итак, – сказал Марсаков, когда поезд тронулся, – о чем вы хотели поговорить?
Елена глубоко вздохнула и посмотрела на Хироши и Марину, словно спрашивая, кто начнет трудный разговор.
– Георгий Иванович, – наконец сказала она, – то, что мы собираемся вам рассказать, звучит невероятно. Но это правда. И от того, поверите ли вы нам, зависит ваша жизнь.
Марсаков нахмурился:
– Моя жизнь? О чем вы говорите, Елена Сергеевна?
– О том, что вам грозит арест, – тихо сказала она. – В ближайшие дни или недели. Вас обвинят в шпионаже в пользу Японии, в связях с иностранной разведкой. И… – она запнулась, – и приговорят к высшей мере наказания.
Марсаков побледнел, но быстро взял себя в руки:
– Это абсурд. Я никогда не занимался шпионажем. Я лояльный гражданин, член партии. Моя работа полностью прозрачна.
– Мы знаем, – кивнул Хироши. – Вы невиновны. Но это не имеет значения. Вас арестуют в любом случае.
– Откуда вы можете это знать? – с подозрением спросил Марсаков. – Кто вы такие?
Хироши и Марина переглянулись. Настал момент истины.
– Мы из будущего, – сказал Хироши. – Из 2025 года. Мы пришли, чтобы спасти вас.
Марсаков смотрел на них несколько секунд, затем рассмеялся – коротко и нервно:
– Это шутка? Или проверка? Кто вас подослал?
– Никто, – твердо сказала Марина. – Мы говорим правду. Мы пришли из будущего с помощью этого, – она достала из кармана нэцке в форме дракона. Хироши показал своего тигра.
Марсаков с недоверием смотрел на фигурки:
– Вы хотите сказать, что эти… игрушки позволяют путешествовать во времени? Это противоречит всем законам физики.
– Наука будущего открыла много того, что сейчас кажется невозможным, – ответил Хироши. – Квантовая физика, теория струн, многомерное пространство… Эти нэцке – древние артефакты, использующие принципы, которые наука вашего времени еще не может объяснить.
Марсаков покачал головой:
– Я не могу в это поверить. Это какая-то провокация.
– Георгий, – мягко сказала Елена, взяв его за руку, – я тоже сначала не верила. Но они знают вещи, которые не могли узнать обычным путем. Они знают будущее. Наше будущее.
Марсаков внимательно посмотрел на нее:
– Ты действительно веришь им, Лена?
– Да, – кивнула она. – И Кэндзи тоже верит. Он ждет нас на даче. Он… он тоже в опасности.
Марсаков задумался. За окном проплывали подмосковные пейзажи – леса, поля, маленькие станции с деревянными платформами.
– Допустим, – наконец сказал он. – Допустим, я поверю в эту фантастическую историю. Что вы предлагаете? Как вы собираетесь меня спасти?
– У нас есть план, – ответил Хироши. – Мы объясним все детали, когда приедем на дачу. Но суть в том, что мы можем перенести вас в другое время или место. Туда, где вы будете в безопасности.
Марсаков снова покачал головой:
– Бежать? Оставить свою работу, свою страну? Нет, я не могу. Я должен закончить хлебозавод. Это важно для людей, для Москвы.
– Георгий Иванович, – тихо сказала Марина, – если вы останетесь, вы не достроите завод. Вас арестуют раньше. И завод все равно будет построен – другими инженерами.
Но вы… вы не увидите, как он заработает.
Марсаков молчал, глядя в окно. Его лицо выражало внутреннюю борьбу – между долгом и инстинктом самосохранения, между верой в справедливость системы и страхом перед ее безжалостностью.
– Я должен подумать, – наконец сказал он. – Это слишком… невероятно. Слишком серьезно, чтобы решить сразу.
– У нас мало времени, – предупредил Хироши. – Арест может произойти в любой день.
– Я понимаю, – кивнул Марсаков. – Давайте доедем до дачи. Я выслушаю ваш план. А потом решу.
Остаток пути они провели в молчании. Каждый был погружен в свои мысли. Марсаков время от времени бросал внимательные взгляды на своих спутников, словно пытаясь разгадать, кто они на самом деле и можно ли им доверять.
Поезд замедлил ход и остановился на маленькой станции Переделкино. Они вышли на деревянную платформу и направились по тропинке через сосновый лес к дачному поселку.
Дача тети Елены оказалась небольшим деревянным домиком с верандой, окруженным старыми соснами и березами. Участок был обнесен простым штакетником, калитка скрипнула, когда они вошли во двор.
На веранде их ждал Кэндзи. Увидев Марсакова, он встал и поклонился:
– Здравствуйте, Георгий Иванович. Спасибо, что пришли.
Марсаков кивнул в ответ:
– Здравствуйте, Кэндзи. Мне сказали, что вы тоже… в опасности.
– Да, – подтвердил японец. – Нас обоих обвинят в шпионаже. Меня депортируют, а вас… – он не закончил фразу.
Они вошли в дом. Внутри было прохладно и пахло деревом и травами. Простая деревенская мебель, занавески в цветочек, на стенах – старые фотографии в рамках.
Елена пригласила всех сесть за стол в гостиной:
– Я приготовлю чай, – сказала она. – А потом мы все обсудим.
Пока Елена хлопотала на маленькой кухне, Марсаков внимательно изучал нэцке, которые Хироши и Марина положили на стол.
– Удивительная работа, – сказал он, рассматривая фигурку тигра. – Такая детализация… И вы утверждаете, что эти фигурки позволяют перемещаться во времени?
– Да, – кивнул Хироши. – Они реагируют на нашу кровь, на наше намерение. Мы еще не до конца понимаем механизм, но знаем, что это работает.
– Можете продемонстрировать? – спросил Марсаков с вызовом в голосе.
Хироши и Марина переглянулись.
– Это рискованно, – сказала Марина. – Каждое использование нэцке требует энергии и может привлечь внимание… определенных сил.
– Каких сил? – нахмурился Марсаков.
– Мы называем их Хранителями Времени, – ответил Хироши. – Это сущности, которые следят за временными линиями, предотвращают парадоксы. Они уже знают о нашем присутствии здесь и, возможно, наблюдают за нами.
Марсаков покачал головой:
– Это звучит как фантастический роман. Хранители Времени, путешествия через века… Я инженер, я привык верить в то, что можно измерить, проверить, доказать.
– Иногда самые невероятные вещи оказываются правдой, – тихо сказал Кэндзи. – Я тоже инженер, Георгий Иванович. И я тоже сначала не верил. Но потом… я увидел доказательства.
Елена вернулась с подносом, на котором стояли чашки с чаем и тарелка с печеньем:
– Давайте выпьем чаю, – сказала она. – И обсудим все спокойно.
Они сидели за столом, пили чай и говорили о будущем – о том, что ждет Марсакова, если он останется, и о том, что может быть, если он решит уйти с ними. Хироши и Марина рассказали о своем плане – использовать силу двух нэцке, чтобы создать портал достаточно стабильный для перемещения человека без генетической связи с фигурками. – Куда вы предлагаете меня отправить? – спросил Марсаков.
– У нас есть несколько вариантов, – ответила Марина. – Мы можем перенести вас в будущее, в более безопасное время. Например, в 1960-е годы, когда репрессии закончились. Или в другую страну – Японию, Америку, где вы могли бы продолжить работу как инженер.
Марсаков задумался:
– А моя семья? Моя жена, дочь?
Наступило тяжелое молчание.
– Мы не можем гарантировать их безопасность, если они останутся, – честно сказал Хироши. – Но мы можем попытаться перенести и их тоже. Это рискованно – чем больше людей, тем сложнее контролировать процесс. Но мы готовы попробовать.
Марсаков встал и подошел к окну. За стеклом виднелся сосновый лес, залитый летним солнцем. Мирная картина, так контрастирующая с тревожным разговором.
– Мне нужно подумать, – сказал он. – Это решение изменит всю мою жизнь. И жизнь моей семьи.
– Конечно, – кивнула Елена. – Но, Георгий, помни – времени у нас мало.
Марсаков кивнул и снова посмотрел в окно, словно ища ответы в спокойной красоте подмосковного леса.
В этот момент они услышали звук приближающейся машины. Кэндзи быстро подошел к окну и отодвинул занавеску:
– Черная эмка, – сказал он напряженным голосом. – Двое мужчин в форме НКВД.
Все замерли. Время для размышлений закончилось. Теперь им предстояло действовать – и действовать быстро.
Глава 8: Москва 1936 года
8.1
Черная эмка медленно приближалась к даче, поднимая клубы пыли на узкой лесной дороге. Кэндзи отпрянул от окна и быстро задернул занавеску.
– У нас мало времени, – сказал он. – Есть черный ход?
– Да, через кухню, – ответила Елена, уже собирая со стола чашки. – Он ведет прямо в лес.
Марсаков стоял неподвижно, его лицо побледнело:
– Это за мной, – произнес он тихо. – Они нашли меня.
– Еще не поймали, – решительно сказал Хироши, доставая нэцке. – Марина, приготовься. Мы должны активировать фигурки одновременно.
Марина достала своего дракона, сжала его в ладони: – Куда мы перенесемся?
– Не куда, а когда, – ответил Хироши. – Нам нужно всего несколько дней. Достаточно, чтобы скрыться и продумать план.
Елена быстро собрала несколько вещей в небольшую сумку:
– Я иду с вами, – сказала она решительно. – И Кэндзи тоже.
Кэндзи кивнул:
– Если они ищут Георгия, то и до меня доберутся. Мы все в опасности.
Снаружи хлопнули дверцы автомобиля. Послышались шаги и голоса.
– Решайте быстрее, Георгий Иванович, – настойчиво сказала Марина. – С нами или остаетесь?
Марсаков посмотрел на дверь, затем на своих спутников: – С вами. Но моя семья…
– Мы вернемся за ними, – пообещал Хироши. – Когда будет безопасно.
В дверь постучали – громко, требовательно.
– Именем закона, откройте! – раздался властный голос.
Они быстро прошли через кухню к черному ходу. Хироши и Марина встали рядом, держа

нэцке в вытянутых руках.
– Все встаньте между нами, – скомандовал Хироши. – Держитесь за руки и не отпускайте, что бы ни случилось.
Елена, Кэндзи и Марсаков образовали круг, взявшись за руки. Стук в дверь усилился, послышался треск – кто-то пытался выломать замок.
– Сосредоточьтесь на дате, – сказал Хироши Марине. – 15 августа 1936 года. Москва. Гостиница «Метрополь».
Они закрыли глаза, концентрируясь на образе места и времени. Нэцке в их руках начали нагреваться, испуская слабое свечение. Воздух вокруг группы задрожал, искажаясь, как от сильного жара.
В момент, когда входная дверь с треском распахнулась и в дом ворвались люди в форме НКВД, пространство вокруг пятерых беглецов сжалось в светящуюся точку, а затем схлопнулось, оставив после себя лишь легкий ветерок и запах озона.
Агенты НКВД застыли в недоумении, глядя на пустую комнату, где секунду назад должны были находиться их цели.
Переход через время был не таким плавным, как раньше. Хироши и Марина чувствовали сопротивление – словно что-то пыталось удержать их, не дать переместиться. Возможно, дополнительный вес трех пассажиров, не имевших генетической связи с нэцке, создавал слишком большую нагрузку.
Они падали через темноту, сквозь вихрь образов и звуков – обрывки разговоров, музыка, крики, смех, плач. История Москвы проносилась мимо них фрагментами, как разбитое зеркало, отражающее тысячи судеб.
Приземление было жестким. Они материализовались в узком переулке рядом с гостиницей «Метрополь», упав на мощеную булыжником мостовую. Елена негромко вскрикнула, Марсаков застонал, ударившись коленом о камни.
– Все целы? – спросил Хироши, поднимаясь первым и помогая остальным встать.
– Кажется, да, – ответила Марина, отряхивая платье. – Где мы? Когда мы?
Хироши выглянул из переулка на улицу:
Похоже, мы действительно у «Метрополя». Судя по свету, сейчас вечер.
– А дата? – спросила Елена. – Мы попали в нужное время?
Марина заметила газетный киоск на углу: – Сейчас узнаем.
Она подошла к киоску и взглянула на дату свежей «Правды»: 15 августа 1936 года.
– Получилось, – сказала она, вернувшись к группе. – Мы в нужном дне.
Марсаков все еще выглядел потрясенным:
– Это невероятно. Мы действительно переместились во времени.
– Всего на неделю назад, – уточнил Кэндзи. – Но этого должно хватить, чтобы скрыться и продумать дальнейшие действия.
– Нам нужно найти безопасное место, – сказала Елена. – Моя квартира отпадает – там наверняка уже побывали.
– И моя тоже, – добавил Марсаков. – И гостиница Кэндзи.
– Нам нужны документы, – заметил Хироши. – И легенда. История, объясняющая, кто мы и почему мы вместе.
– У меня есть идея, – сказала Елена после минутного размышления. – Моя подруга Анна работает в театре. У них есть костюмерная с документами для спектаклей – пропуска, удостоверения. Не настоящие, конечно, но достаточно убедительные для поверхностной проверки.
– А где мы будем жить? – спросил Марсаков. – У меня есть немного денег, но не так много, чтобы снять квартиру.
– Я знаю одно место, – сказал Кэндзи. – Японское торговое представительство арендует несколько квартир для сотрудников. Одна из них сейчас пустует – торговый атташе уехал в Токио на два месяца.
– Но как мы туда попадем? – спросил Хироши.
– У меня есть ключ, – ответил Кэндзи. – Я курирую инженерные проекты и имею доступ ко всем помещениям представительства.
– Это рискованно, – заметила Марина. – Если НКВД ищет вас, они наверняка проверят все места, связанные с Японией.
– Риск есть везде, – пожал плечами Кэндзи. – Но в этой квартире никто не живет, она числится как резервная. О ней знают только несколько человек в представительстве.
Они решили разделиться. Елена отправилась к подруге в театр за документами, Кэндзи пошел проверить квартиру, а Хироши, Марина и Марсаков остались ждать в небольшом сквере недалеко от гостиницы.
Вечерняя Москва 1936 года жила своей жизнью. По улицам ходили трамваи, спешили прохожие, из открытых окон доносилась музыка – патефоны играли популярные мелодии. Никто не обращал внимания на троих людей, сидящих на скамейке в сквере.
– Как странно, – тихо сказал Марсаков, глядя на прохожих. – Все эти люди живут обычной жизнью, не подозревая, что происходит вокруг. Что может произойти с каждым из них в любой момент.
– Люди всегда так живут, – ответила Марина. – В любую эпоху. Строят планы, мечтают, надеются на лучшее, даже когда мир вокруг рушится.
– В вашем времени тоже есть репрессии? – спросил Марсаков. – Людей все еще арестовывают за их убеждения?
Хироши и Марина переглянулись.
– Мир изменился, – осторожно сказал Хироши. – Во многих странах люди получили больше свобод. Но проблемы остались – просто они приняли другие формы.
– А Советский Союз? – настойчиво спросил Марсаков. – Он все еще существует в вашем времени?
Снова пауза и обмен взглядами.
– Нет, – наконец ответила Марина. – СССР распался в 1991 году. Россия стала отдельным государством.
Марсаков выглядел потрясенным: – Как это произошло? Война?
Нет, не война, – покачал головой Хироши. – Внутренний кризис. Экономический,

политический, идеологический.
– Значит, все было напрасно, – тихо сказал Марсаков. – Все жертвы, все усилия, вся вера в светлое будущее.
– Не напрасно, – возразила Марина. – История не бывает напрасной. Каждый период оставляет свой след, свои достижения. Советский Союз первым отправил человека в космос, создал уникальную систему образования, победил в страшной войне, которая начнется через пять лет.
– Война? – Марсаков поднял голову. – С кем?
– С Германией, – ответил Хироши. – Вторая мировая война. Она начнется в 1939 году, а в 1941 Германия нападет на СССР.
– И мы победим? – в глазах Марсакова появилась надежда.
– Да, – кивнула Марина. – Ценой огромных жертв, но победим. И это будет одним из величайших достижений страны.
Марсаков задумался, глядя на вечернее небо над Москвой:
– Знать будущее – странное чувство. Видеть людей, которые живут, не подозревая, что их ждет.
– Именно поэтому путешествия во времени так опасны, – сказал Хироши. – Знание будущего меняет настоящее. А изменение настоящего может полностью изменить будущее.
– И вы готовы рискнуть своим будущим, чтобы спасти меня? – спросил Марсаков. – Почему?
– Потому что это правильно, – просто ответила Марина. – Потому что никто не заслуживает быть осужденным за преступления, которых не совершал.
В этот момент к ним подошла Елена. В руках она держала небольшой сверток.
– Все получилось, – сказала она, садясь рядом с ними. – Анна дала мне четыре комплекта документов – для инженеров из Ленинграда, прибывших в Москву в командировку. Не идеально, но должно сработать при поверхностной проверке.
А Кэндзи? – спросил Хироши.
– Ему не нужны фальшивые документы, – ответила Елена. – У него есть дипломатический паспорт. Он относительно защищен своим статусом.
Вскоре вернулся и Кэндзи:
– Квартира чистая, – сообщил он. – Никаких следов наблюдения. Мы можем идти.
Они двинулись по вечерним улицам Москвы, стараясь не привлекать внимания – обычная группа людей, возвращающихся с работы или идущих в гости. Хироши внимательно наблюдал за окружающими, пытаясь уловить признаки слежки, но ничего подозрительного не заметил.
Квартира японского торгпредства находилась в тихом переулке недалеко от Арбата, на третьем этаже старинного доходного дома. Кэндзи провел их через парадный вход, кивнув консьержу, который, казалось, узнал его и не задал вопросов о сопровождающих.
Квартира оказалась просторной и хорошо обставленной – три комнаты, кухня, ванная. Мебель была смесью советского конструктивизма и японского минимализма. На стенах висели гравюры с видами Токио и Киото.
– Располагайтесь, – сказал Кэндзи, запирая дверь на два замка. – Здесь есть запас продуктов, чистое белье, все необходимое. Мы можем оставаться здесь несколько дней, не выходя наружу.
Они осмотрели квартиру. Две спальни с широкими кроватями, гостиная с диваном, письменным столом и книжными полками. На кухне обнаружился запас консервов, круп, чая и даже несколько бутылок саке.
– Нам нужно распределить спальные места, – сказала Елена. – И составить план действий.
– Женщины могут занять спальни, – предложил Марсаков. – Мы, мужчины, разместимся в гостиной.
– Я предлагаю другой вариант, – сказала Марина. – Елена и Георгий Иванович в одной спальне, мы с Хироши в другой, а Кэндзи в гостиной. Так будет удобнее для всех.
Елена слегка покраснела, но не возразила. Марсаков кашлянул, явно смущенный: – Но мы с Еленой Сергеевной.
Вы взрослые люди, – мягко сказала Марина. – И в этой ситуации формальности не так важны.
Они расположились в квартире, распаковав немногочисленные вещи, которые удалось взять с собой. Затем собрались в гостиной, чтобы обсудить план действий.
– Итак, – начал Хироши, – у нас есть примерно неделя форы. Через неделю НКВД придет за Георгием Ивановичем и Кэндзи. Нам нужно решить, что делать дальше.
– У нас есть несколько вариантов, – продолжила Марина. – Первый: мы можем использовать нэцке, чтобы переместиться в другое время – например, в послевоенный период, когда ситуация станет безопаснее.
– А второй? – спросил Марсаков.
– Мы можем переместиться в другое место, – ответил Хироши. – Например, в Японию. Или в Америку.
– А моя семья? – снова спросил Марсаков. – Моя жена и дочь? Я не могу их бросить.
– Мы можем попытаться забрать их с собой, – сказала Марина. – Но это рискованно. Чем больше людей мы пытаемся перенести, тем сложнее контролировать процесс.
– Есть еще один вариант, – задумчиво произнес Кэндзи. – Мы можем попытаться доказать вашу невиновность, Георгий Иванович. Найти настоящего шпиона или доказать, что обвинения сфабрикованы.
– Это самый рискованный вариант, – покачал головой Хироши. – В этот период доказать что-либо практически невозможно. Система не заинтересована в поиске истины.
– Но если мы найдем настоящего виновного? – настаивал Кэндзи.
– Даже если мы найдем настоящего шпиона, это не гарантирует безопасности Георгию Ивановичу, – сказала Елена. – Система работает по своей логике. Если решение об аресте принято, доказательства не имеют значения.
Они продолжали обсуждать варианты, взвешивая риски и возможности. Марсаков настаивал на том, чтобы спасти семью, Кэндзи предлагал искать доказательства невиновности, Хироши склонялся к перемещению в другое время, а Елена считала, что лучше всего уехать из страны.
Постепенно разговор перешел к более личным темам. Они говорили о своих жизнях, о

том, что привело каждого из них к этому моменту. Марсаков рассказал о своей работе над хлебозаводом, о том, как важен этот проект для Москвы. Елена говорила о своих инженерных мечтах, о желании создавать что-то значимое. Кэндзи поделился историями о Японии, о своей семье, о том, как он оказался в Советском Союзе.
Хироши и Марина слушали их с особым чувством – они знали, что произойдет с этими людьми в оригинальной временной линии. Знали о трагедиях и радостях, которые их ждут. И теперь они пытались изменить эту судьбу, направить ее по другому пути.
Поздно вечером, когда Марсаков, Елена и Кэндзи уже разошлись по своим комнатам, Хироши и Марина остались в гостиной, тихо разговаривая.
– Ты понимаешь, что мы делаем? – спросил Хироши. – Мы меняем историю. Не только судьбы этих людей, но, возможно, и весь ход событий.
– Я знаю, – кивнула Марина. – Но разве мы не для этого здесь? Чтобы изменить то, что пошло не так?
– Да, но последствия могут быть непредсказуемыми, – задумчиво произнес Хироши. – Если Марсаков выживет, если он продолжит свою работу, если Кэндзи останется в СССР или заберет Елену в Японию, как это повлияет на будущее? На наше будущее?
– Мы не можем знать наверняка, – ответила Марина. – Но я верю, что спасение невинных людей не может привести к худшему будущему.
Хироши взял ее за руку:
– Я тоже хочу в это верить. Но мы должны быть готовы к тому, что, вернувшись в свое время, мы можем обнаружить совершенно другой мир.
– Или не вернуться вовсе, – тихо добавила Марина.
Они сидели в тишине, держась за руки, глядя на ночную Москву за окном – город, который они знали и не знали одновременно. Город, судьбу которого они, возможно, меняли своим присутствием здесь.
Следующие дни они провели в квартире, выходя наружу только по необходимости. Кэндзи, как единственный, у кого были настоящие документы, взял на себя роль связного с внешним миром – он ходил за продуктами, собирал информацию, следил за новостями.
Елена и Марсаков проводили много времени вместе, разговаривая о работе, о будущем, о возможностях, которые открывались перед ними. Марина наблюдала за своей бабушкой с нежностью и грустью – она видела, как развиваются отношения между Еленой и Марсаковым, и понимала, что это может изменить ее собственную судьбу.
Хироши большую часть времени проводил, изучая нэцке, пытаясь лучше понять механизм их работы. Он делал заметки, проводил эксперименты с маленькими перемещениями предметов, стараясь определить пределы возможностей артефактов.
На третий день их пребывания в квартире Кэндзи вернулся с тревожными новостями: – В городе усилены проверки документов, – сказал он. – На вокзалах, в метро, даже на улицах. Ищут иностранных шпионов и диверсантов.
– Это связано с нами? – спросил Марсаков.
– Не напрямую, – ответил Кэндзи. – Это часть общей кампании. Но наше исчезновение с дачи наверняка привлекло внимание. Они могут искать нас.
– Нам нужно ускорить принятие решения, – сказал Хироши. – Времени становится все меньше.
Вечером того же дня они собрались в гостиной для решающего разговора.
– Я принял решение, – сказал Марсаков. – Я хочу, чтобы вы помогли мне забрать семью и переместиться в будущее. В послевоенное время.
– Это рискованно, – предупредил Хироши. – Нэцке могут не справиться с перемещением стольких людей.
– Я готов рискнуть, – твердо сказал Марсаков. – Без семьи я никуда не пойду.
– А ты, Елена? – спросила Марина. – Какое твое решение?
Елена посмотрела на Кэндзи, затем на Марсакова:
– Я хочу остаться с Кэндзи, – сказала она тихо. – Если это возможно.
Кэндзи взял ее за руку:
– Я предлагаю нам уехать в Японию, – сказал он. – Официально, через торгпредство. Я могу оформить тебя как свою жену.
– А как же твоя семья в Японии? – спросил Хироши, зная из истории, что у его деда была жена на родине.
Кэндзи покачал головой:
– У меня нет семьи в Японии. Только родители и младшая сестра. Я не женат.
Хироши и Марина переглянулись. Это было отклонение от известной им истории. В их временной линии Кэндзи Танака вернулся в Японию и женился там, став отцом Акиры Танаки, отца Хироши. Но здесь, в этой реальности, все складывалось иначе.
– Значит, у нас два плана, – подвел итог Хироши. – Георгий Иванович с семьей перемещается в будущее, а Елена и Кэндзи уезжают в Японию.
– А вы? – спросил Марсаков. – Что будете делать вы?
– Мы должны вернуться в свое время, – ответила Марина. – Посмотреть, что изменилось в результате наших действий. И, возможно, снова вмешаться, если что-то пойдет не так.
Они договорились о деталях плана. Кэндзи начнет оформлять документы для выезда с
Еленой в Японию. Хироши и Марина помогут Марсакову забрать семью и переместиться в 1955 год – время, когда репрессии уже закончились, но технические знания инженера все еще будут востребованы.
– Завтра начинаем действовать, – сказал Хироши. – Кэндзи идет в торгпредство, мы с Мариной и Георгием Ивановичем отправляемся к его семье.
С этим решением они разошлись по комнатам, готовясь к решающему дню.
Утро началось с неожиданности. Кэндзи, вышедший первым, чтобы купить свежий хлеб, вернулся бледный и встревоженный:
– На улице агенты НКВД, – сказал он. – Двое в штатском, но я их узнал. Они наблюдают за домом.
– Они знают, что мы здесь? – спросил Марсаков.
– Не уверен, – ответил Кэндзи. – Возможно, это рутинная проверка. Торгпредство под постоянным наблюдением.
– Нам нужно уходить, – решительно сказал Хироши. – Немедленно.
– Как? – спросила Елена. – Если они следят за парадным входом…
– Через черный ход, – ответил Кэндзи. – В этом доме есть служебная лестница, которая ведет во двор. Оттуда можно выйти через арку на соседнюю улицу.
Они быстро собрали самое необходимое. Хироши и Марина проверили нэцке – фигурки были теплыми на ощупь, готовыми к использованию. Кэндзи нарисовал план отхода, показав, как лучше выбраться из дома незамеченными.
– Готовы? – спросил Хироши, когда все были собраны у двери.
– Готовы, – кивнули остальные.
Они вышли из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь, и направились к служебной лестнице в конце коридора. Спустившись во двор, они прошли через арку на параллельную улицу, где Кэндзи остановил такси.
– На Белорусский вокзал, – сказал он водителю.
Такси тронулось, увозя их от опасности. Но никто из них не заметил человека в сером пальто, который наблюдал за ними из подворотни напротив. Человека, чье лицо показалось бы Хироши и Марине знакомым, если бы они его увидели.
Это был Зорин. Он следовал за ними через время.
8.2
На Белорусском вокзале было многолюдно. Рабочие, служащие, военные, крестьяне с мешками и корзинами – все спешили по своим делам, создавая идеальное прикрытие для группы беглецов. Они разделились: Кэндзи отправился покупать билеты, остальные ждали в зале ожидания, стараясь не привлекать внимания.
– Что теперь? – тихо спросила Елена, сидя рядом с Мариной на деревянной скамье.
– Изменение плана, – ответил Хироши. – Мы не можем вернуться в квартиру, значит, нужно действовать быстрее. Сегодня же отправимся к семье Георгия Ивановича.
Марсаков нервно теребил край пиджака:
– Моя квартира наверняка под наблюдением. Как мы заберем Анну и Катю?
– Нам нужно придумать способ связаться с ними, – сказала Марина. – Может быть, через соседей или друзей?
– У Анны есть подруга, Вера, – задумался Марсаков. – Она живет в соседнем доме. Мы могли бы передать записку через нее.
Кэндзи вернулся с билетами:
– Поезд до Ленинграда через два часа, – сказал он. – Я взял билеты на всех, но с разными местами, чтобы не привлекать внимания.
– Ленинград? – удивился Марсаков. – Но моя семья здесь, в Москве.
– Это отвлекающий маневр, – объяснил Хироши. – Мы сядем на поезд, проедем несколько станций и сойдем. Затем вернемся в Москву другим транспортом.
– А что с документами для Елены? – спросил Кэндзи. – Без них мы не сможем выехать в Японию.
– Придется рискнуть и зайти в торгпредство, – ответил Хироши. – Но не сегодня. Сначала нужно убедиться, что за нами нет слежки.
Они провели два часа на вокзале, периодически меняя места, наблюдая за окружающими, пытаясь выявить возможную слежку. Хироши несколько раз замечал людей, которые, казалось, проявляли к ним интерес, но не мог с уверенностью сказать, были ли это агенты НКВД или просто бдительные граждане, насторожившиеся при виде иностранца.
Когда объявили посадку на ленинградский поезд, они разделились и вошли в разные вагоны. План был прост: проехать три станции, до Химок, а затем сойти и вернуться в Москву на электричке.
Хироши сел в купе с двумя военными и пожилой женщиной. Военные негромко обсуждали какие-то служебные вопросы, женщина дремала, прислонившись к окну. Никто не обращал на него особого внимания.
Марина оказалась в плацкартном вагоне, заняв верхнюю полку. Она притворилась спящей, но внимательно наблюдала за пассажирами через полуприкрытые глаза.
Елена и Марсаков сели в разные купейные вагоны, а Кэндзи занял место в международном вагоне, где его японский паспорт вызывал меньше вопросов.
Поезд тронулся, медленно набирая скорость. Хироши смотрел в окно на удаляющийся вокзал, на московские улицы, на людей, провожающих поезд. Среди них он вдруг заметил знакомую фигуру – мужчину в сером пальто, внимательно наблюдающего за отходящим составом.
Сердце Хироши пропустило удар. Он не мог разглядеть лицо человека с такого
расстояния, но что-то в его позе, в манере держаться показалось ему знакомым. Слишком знакомым.
Когда поезд прибыл в Химки, они по одному покинули свои места и вышли на платформу. Собрались в условленном месте – у газетного киоска в конце перрона.
– Все чисто? – спросил Хироши, когда все пятеро наконец встретились.
– Кажется, да, – ответила Марина. – В моем вагоне никто не проявлял интереса.
– И в моем тоже, – добавил Марсаков.
– Хорошо, – кивнул Хироши. – Теперь нам нужно вернуться в Москву и найти безопасное место.
– У меня есть идея, – сказала Елена. – Моя тетя, та самая, у которой дача в Переделкино, имеет еще одну квартиру в Москве. Сейчас она в санатории в Крыму, квартира пустует.
– Адрес? – спросил Кэндзи.
– Большой Каретный переулок, – ответила Елена. – Недалеко от центра, но тихий район.
– Звучит неплохо, – согласился Хироши. – Как мы туда доберемся?
– Сначала электричкой до Москвы, – сказал Кэндзи. – Потом лучше разделиться и добираться разными маршрутами.
Они сели на электричку до Москвы, снова разделившись по разным вагонам. В столицу вернулись к вечеру и, следуя плану, разными путями добрались до Большого Каретного переулка.
Квартира тети Елены оказалась небольшой, но уютной – две комнаты, кухня, все необходимое для жизни. Окна выходили во двор, что давало дополнительную безопасность – с улицы их нельзя было увидеть.
– Теперь нужно связаться с моей семьей, – сказал Марсаков, когда они расположились в квартире. – Я напишу записку для Веры, подруги Анны.
Он сел за стол и начал писать. Его рука дрожала от волнения, и несколько раз ему приходилось останавливаться, чтобы собраться с мыслями.
– Что вы пишете? – спросил Хироши, глядя через плечо инженера.
– Что я в безопасности, но мне нужно срочно увидеться с Анной и Катей, – ответил Марсаков. – Что им нужно собрать самое необходимое и быть готовыми к отъезду.
– Не упоминайте конкретных деталей, – предупредил Кэндзи. – Записка может попасть в чужие руки.
Марсаков кивнул и продолжил писать. Закончив, он сложил листок и отдал его Хироши: – Кто доставит записку?
– Я, – вызвалась Марина. – Меня меньше всего знают в Москве этого времени. И я могу сойти за обычную советскую девушку.
– Это опасно, – возразил Хироши. – Если за домом Марсакова следят…
– Я буду осторожна, – заверила его Марина. – Просто передам записку подруге и сразу уйду.
После долгих обсуждений они согласились с ее планом. Марсаков нарисовал схему, показав, где живет Вера и как лучше подойти к ее дому, минуя свою собственную квартиру.
Марина переоделась в более подходящую одежду – простое платье, которое нашлось в шкафу тети Елены, и платок на голову. С такой внешностью она ничем не выделялась среди московских женщин 1936 года.
– Будь осторожна, – сказал Хироши, когда она собралась уходить. – И возвращайся как можно скорее.
Марина кивнула, спрятала записку в карман и вышла из квартиры. На улице уже смеркалось, фонари освещали тротуары теплым желтым светом. Она шла быстро, но не слишком торопливо, стараясь не привлекать внимания.
Дом, где жила Вера, подруга жены Марсакова, находился в тихом переулке недалеко от Чистых прудов. Марина нашла нужный подъезд и поднялась на второй этаж. Квартира номер 8, как указал Марсаков.
Она постучала в дверь. Через несколько секунд дверь открыла молодая женщина с усталым, но приветливым лицом:
– Да? Вы к кому?
– Вера Николаевна? – тихо спросила Марина. – Я от Георгия Ивановича Марсакова. У меня записка для Анны.
Лицо женщины изменилось – в нем появилась тревога:
– Что с Георгием? Где он? Анна с ума сходит от беспокойства!
– Он в безопасности, – ответила Марина. – Вот, передайте это Анне. Только ей лично, это очень важно.
Она протянула сложенный листок. Вера взяла его, все еще глядя на Марину с подозрением:
– Кто вы? Почему я должна вам верить?
– Я друг, – просто сказала Марина. – И я хочу помочь. Пожалуйста, передайте записку Анне как можно скорее.
Вера колебалась, но затем кивнула:
– Хорошо. Я передам. Анна сейчас у меня, она боится возвращаться домой. Там… были люди. Искали Георгия.
– Она здесь? – удивилась Марина. – Можно с ней поговорить?
Вера снова заколебалась, но затем открыла дверь шире: – Входите. Но учтите, если это какая-то ловушка.
– Никакой ловушки, – заверила ее Марина, входя в квартиру. – Я действительно хочу помочь.
В маленькой гостиной на диване сидела женщина лет тридцати, с бледным лицом и покрасневшими от слез глазами. Рядом с ней сидела девочка лет десяти, удивительно похожая на мать.
– Анна Михайловна? – обратилась к ней Марина. – Я от вашего мужа. Он в безопасности и хочет, чтобы вы с дочерью присоединились к нему.
Анна вскочила:
– Где Георгий? Что с ним случилось? Почему он исчез?
Марина подошла к ней и отдала записку:
– Прочтите. Здесь все объяснено.
Анна развернула листок и начала читать. Ее руки дрожали, а глаза быстро бегали по строчкам. Закончив чтение, она прижала записку к груди и посмотрела на Марину: – Это правда? Его действительно собирались арестовать?
– Да, – кивнула Марина. – И вас тоже могут задержать как члена семьи врага народа. Вам нужно уйти, и как можно скорее.
– Но куда? – растерянно спросила Анна. – И как? За домом следят, наши документы…
– Мы все организуем, – заверила ее Марина. – Вам нужно только собрать самое необходимое и быть готовыми уйти сегодня ночью.
– Сегодня? – Анна выглядела потрясенной. – Но как же Катина школа, моя работа, наши вещи?
– Анна Михайловна, – мягко, но твердо сказала Марина, – речь идет о вашей жизни. О жизни вашей дочери. Все остальное можно восстановить, заменить. Но если вас арестуют…
Она не закончила фразу, но Анна поняла. Ее лицо стало решительным:
– Хорошо. Мы пойдем с вами. Но мне нужно вернуться домой за некоторыми вещами – документами, фотографиями, памятными вещами.
– Это слишком опасно, – возразила Марина. – Если в квартире засада.
– Я могу пойти, – предложила Вера. – Меня никто не подозревает. Скажу, что пришла полить цветы или еще что-нибудь.
После короткого обсуждения они согласились с этим планом. Анна составила список самых необходимых вещей и объяснила Вере, где их найти. Вера ушла, обещав вернуться через час.
Марина осталась с Анной и Катей, стараясь успокоить их и объяснить ситуацию, не вдаваясь в детали о путешествиях во времени. Она рассказала, что Георгий Иванович нашел способ избежать ареста и теперь хочет, чтобы семья воссоединилась в безопасном месте.
– Куда мы поедем? – спросила Катя, девочка с умными глазами и двумя косичками. – Далеко от Москвы?
– Да, довольно далеко, – ответила Марина, улыбнувшись. – Но там хорошо, и вы будете вместе с папой.
– А мои друзья? Школа? – продолжала спрашивать девочка.
– Катя, – мягко сказала Анна, – иногда приходится оставлять привычные вещи, чтобы обрести что-то новое. Ты найдешь новых друзей, пойдешь в новую школу.
Вера вернулась через полтора часа, запыхавшаяся, с небольшим чемоданом:
– Все в порядке, – сказала она. – В квартире никого не было, но соседка сказала, что приходили какие-то люди, спрашивали о вас.
Анна открыла чемодан – там были документы, фотоальбом, несколько книг, немного одежды и маленькая шкатулка с семейными драгоценностями.
– Спасибо, Верочка, – Анна обняла подругу. – Я не знаю, когда мы увидимся снова.
– Будьте осторожны, – сказала Вера, тоже обнимая ее. – И дайте знать, когда сможете, что с вами все хорошо.
Марина посмотрела на часы:
– Нам пора идти. Чем дольше мы здесь, тем опаснее для всех.
Они попрощались с Верой и вышли из квартиры. На улице было уже совсем темно, что играло им на руку – меньше шансов быть замеченными. Марина вела Анну и Катю окольными путями, избегая основных улиц и хорошо освещенных мест.
До квартиры на Большом Каретном они добрались без происшествий. Марсаков, увидев жену и дочь, бросился к ним, обнимая и целуя. Катя плакала от радости, Анна не могла произнести ни слова от волнения.
Хироши наблюдал за воссоединением семьи с теплым чувством. Несмотря на все опасности и неопределенность будущего, в этот момент они сделали что-то правильное, что-то важное.
Когда первые эмоции улеглись, они собрались в гостиной, чтобы обсудить дальнейший план. Теперь, когда семья Марсакова была в сборе, нужно было решить, как и когда совершить перемещение во времени.
– Я предлагаю не откладывать, – сказал Хироши. – Чем дольше мы остаемся здесь, тем больше риск.
– Согласен, – кивнул Марсаков. – Но куда именно мы переместимся? В какой год?
– Я думаю, 1955 год будет оптимальным, – ответила Марина. – Послевоенное время, период относительной стабильности. Ваши инженерные знания все еще будут востребованы.
– А что мы скажем людям? – спросила Анна. – Как объясним наше появление?
– Можно сказать, что вы были в эвакуации во время войны, потом жили в маленьком городе, а теперь вернулись в Москву, – предложил Кэндзи. – В послевоенной неразберихе многие документы были утеряны, многие судьбы перепутаны.
– А Катя? – спросила Анна. – Ей сейчас десять, а будет почти тридцать. Как объяснить это?
Наступила тишина. Этот аспект они не продумали.
– Возможно, стоит сказать, что Катя – ваша племянница, – предложила Елена. – Дочь погибшего на войне брата или сестры.
– Или мы можем переместиться не так далеко, – сказал Хироши. – Например, в 1945 год, сразу после войны. Тогда Кате будет девятнадцать, что более реалистично.
– Но будет ли 1945 год достаточно безопасным? – спросил Марсаков. – Репрессии ведь продолжались и после войны.
– Не в таком масштабе, – ответила Марина. – И вы могли бы затеряться в послевоенном хаосе. Многие возвращались из эвакуации, из плена, с фронта.
После долгого обсуждения они решили переместиться в сентябрь 1945 года, через месяц после окончания войны. Это давало Кате возможность остаться дочерью Марсаковых, а им самим – начать новую жизнь в период, когда страна восстанавливалась после войны и нуждалась в инженерах.
– А что с вами? – спросил Марсаков, глядя на Елену и Кэндзи. – Вы тоже переместитесь с нами?
Елена и Кэндзи переглянулись.
– Мы решили уехать в Японию, – сказала Елена. – Кэндзи может оформить меня как свою жену, и мы легально покинем СССР.
– Но как вы это сделаете? – спросил Марсаков. – После нашего исчезновения за вами наверняка будут следить.
– У меня есть дипломатический статус, – ответил Кэндзи. – Это дает определенную защиту. А если мы действительно поженимся, советские власти не смогут помешать мне забрать жену на родину.
– Когда вы планируете это сделать? – спросила Марина.
– Как можно скорее, – ответил Кэндзи. – Завтра я пойду в торгпредство и начну оформлять документы.
Хироши смотрел на своего деда с удивлением. В его временной линии Кэндзи Танака вернулся в Японию один, женился там и никогда больше не возвращался в Россию. Но здесь, в этой измененной реальности, он собирался взять с собой русскую жену. Как это повлияет на будущее? На существование самого Хироши?
– А вы? – спросил Марсаков, обращаясь к Хироши и Марине. – Что будете делать вы после нашего перемещения?
– Мы вернемся в свое время, – ответил Хироши. – Посмотрим, что изменилось в результате наших действий, и решим, что делать дальше.
– Вы так и не сказали, откуда вы на самом деле, – заметила Анна, внимательно глядя на них. – И как вам удается перемещаться во времени.
Хироши и Марина переглянулись. Они решили, что пришло время для частичной правды.
– Мы из будущего, – сказала Марина. – Из XXI века. У нас есть технология, позволяющая путешествовать во времени.
– И вы вернулись, чтобы спасти моего мужа? – недоверчиво спросила Анна. – Почему?
– Потому что в нашей временной линии он был несправедливо репрессирован, – ответила Марина. – Как и многие другие невиновные люди. Мы пытаемся исправить некоторые ошибки прошлого.
– Но разве это не опасно? – спросил Марсаков. – Менять историю?
– Опасно, – согласился Хироши. – Но иногда необходимо. Особенно когда речь идет о спасении невинных жизней.
Они продолжали обсуждать детали плана до поздней ночи. Решили, что перемещение Марсаковых произойдет завтра вечером, после того как Кэндзи вернется из торгпредства и они узнают, возможен ли его план с отъездом в Японию.
Утром Кэндзи отправился в японское торговое представительство. Он был напряжен, но уверен, что его дипломатический статус защитит его от немедленного ареста. Остальные остались в квартире, готовясь к вечернему перемещению.
Хироши и Марина провели несколько часов, объясняя Марсакову и его семье, чего ожидать от перемещения во времени и как адаптироваться к жизни в 1945 году. Они рассказали о послевоенной Москве, о ситуации в стране, о возможностях для инженера с опытом Марсакова.
– В 1945 году страна будет отчаянно нуждаться в специалистах вашего уровня, – сказала Марина. – Вы сможете найти работу, возможно, даже получить квартиру как ценный специалист.
– А что с документами? – спросила Анна. – Нам понадобятся новые паспорта, трудовые книжки.
– В послевоенной неразберихе это не будет большой проблемой, – ответил Хироши. – Многие потеряли документы во время войны. Вы сможете получить новые, сказав, что старые были уничтожены при бомбежке или эвакуации.
Кэндзи вернулся после обеда, его лицо было серьезным:
– В торгпредстве что-то происходит, – сказал он. – Усилена охрана, проверяют документы всех входящих и выходящих. Меня пропустили, но задавали много вопросов.
– Они что-то подозревают? – спросил Марсаков.
– Не уверен, – ответил Кэндзи. – Но атмосфера напряженная. Я начал процесс оформления документов для Елены, но это займет время. И я не уверен, что нам дадут его.
– Что будем делать? – спросила Елена, взяв его за руку.
Кэндзи задумался:
– У меня есть запасной план. В Ленинграде есть японское консульство. Мы могли бы поехать туда и оформить документы через них. Это займет больше времени, но может быть безопаснее.
– Тогда нам нужно разделиться, – сказал Хироши. – Мы с Мариной поможем Марсаковым переместиться в 1945 год, а вы с Еленой отправитесь в Ленинград.
– Когда? – спросил Кэндзи.
– Сегодня вечером, – ответил Хироши. – Чем дольше мы остаемся здесь, тем больше риск.
Они договорились о деталях. Кэндзи и Елена уедут ночным поездом в Ленинград, а Хироши и Марина помогут семье Марсаковых переместиться в сентябрь 1945 года.
Вечером они собрались в гостиной для прощания. Атмосфера была напряженной и эмоциональной. Все понимали, что, скорее всего, больше никогда не увидятся.
– Спасибо вам за все, – сказал Марсаков, пожимая руку Хироши. – Вы спасли не только мою жизнь, но и жизнь моей семьи.
– Берегите себя, – ответила Марина, обнимая Анну и Катю. – И помните: что бы ни случилось, вы вместе, и это самое главное.
Елена и Кэндзи тоже прощались с Марсаковыми. Они обменялись адресами – условными местами в Москве и Ленинграде, где можно было бы оставить весточку друг для друга, если возникнет такая возможность.
– Готовы? – спросил Хироши, доставая нэцке.
Марсаковы кивнули, взявшись за руки. Марина встала рядом с Хироши, держа свою фигурку дракона.
– Сосредоточьтесь на дате: 15 сентября 1945 года, – сказала она. – Представьте Москву, разрушенную, но победившую. Представьте новое начало.
Марсаковы закрыли глаза, крепко держась за руки. Хироши и Марина активировали нэцке, которые начали светиться мягким голубым светом.
Воздух вокруг группы задрожал, искажаясь. Елена и Кэндзи наблюдали, как пространство вокруг Марсаковых, Хироши и Марины начало сжиматься, а затем схлопнулось с тихим хлопком. На месте, где только что стояли пять человек, осталось лишь пустое пространство.
– Они исчезли, – прошептала Елена. – Действительно исчезли.
Кэндзи обнял ее за плечи:
– Теперь наша очередь. Нам нужно успеть на ночной поезд до Ленинграда.
Они собрали свои немногочисленные вещи и покинули квартиру, тщательно заперев дверь. Ночная Москва встретила их прохладой и тишиной. Они шли быстро, держась за руки, к новой жизни, которая ждала их впереди.
8.3
Хлебозавод №11 возвышался над окружающими зданиями как памятник индустриализации. Его круглая башня с конвейерными линиями была видна издалека. Хироши и Марина стояли у проходной, рассматривая здание, которое в их времени стало музеем промышленной архитектуры.
– Удивительно видеть его действующим, – прошептала Марина. – В нашем времени это памятник конструктивизма.
– А сейчас – передовое производство, – кивнул Хироши. – Марсаков говорил, что здесь выпекают до ста тонн хлеба в сутки.
Они пришли на завод по приглашению Марсакова, который должен был провести для них экскурсию. После вчерашней встречи в кафе инженер проникся доверием к странным иностранцам и согласился показать свое детище.
Марсаков появился у проходной ровно в назначенное время. Он выглядел бодрым и воодушевленным.
– Рад видеть вас, товарищи! – поприветствовал он их. – Готовы увидеть будущее хлебопечения?
Он провел их через проходную, показав пропуск охраннику. Внутри завода их встретил гул машин и запах свежего хлеба.
– Это первый в мире полностью автоматизированный хлебозавод, – с гордостью объяснял Марсаков, ведя их по цехам. – От загрузки муки до выхода готовых буханок – все процессы механизированы.
Они поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались огромные чаны для замеса теста.
– Вот здесь начинается процесс, – Марсаков указал на автоматические дозаторы. – Мука, вода, соль, дрожжи – все подается в точных пропорциях.
– А где рабочие? – спросил Хироши, оглядываясь.
– В этом и суть! – улыбнулся Марсаков. – Минимум ручного труда. Один оператор контролирует весь процесс с пульта управления.
Они продолжили экскурсию, поднимаясь все выше по этажам круглой башни. Марсаков показал им конвейерные линии, где тесто формовалось в буханки, расстоечные камеры, где оно подходило, и наконец, огромные печи.
– Вот здесь происходит выпечка, – сказал он, открывая дверь в жаркое помещение. – Температура поддерживается автоматически. Хлеб движется по спирали сверху вниз, проходя все стадии выпечки.
Марина смотрела на все с нескрываемым восхищением:
– Это действительно революционно. Даже в наше… в Японии нет таких технологий.
– Советский Союз опережает весь мир в области автоматизации, – с гордостью заявил Марсаков. – Этот завод – только начало. Мы планируем построить целую сеть таких предприятий по всей стране.
Они спустились на нижний этаж, где готовые буханки выходили из печи и по конвейеру отправлялись на упаковку и отгрузку.
– Каждая буханка абсолютно идентична другой, – пояснил Марсаков. – Стандартизация – ключ к массовому производству.
– А как насчет вкуса? – спросила Марина. – Не страдает ли качество при такой автоматизации?
Марсаков улыбнулся:
– Отличный вопрос! Мы долго работали над рецептурой. Наш хлеб не только питательный, но и вкусный. Хотите попробовать?
Он взял с конвейера еще теплую буханку и разломил ее. Аромат свежего хлеба наполнил воздух. Хироши и Марина взяли по куску.
– Это потрясающе, – искренне сказал Хироши, пробуя хлеб. – Я никогда не ел ничего подобного.
– Секрет в длительном брожении теста, – пояснил Марсаков. – Несмотря на автоматизацию, мы не торопим природные процессы.
Они продолжили осмотр завода. Марсаков показал им лабораторию, где проводились испытания новых сортов хлеба, и свой кабинет, где на стенах висели чертежи и схемы.
– Вот здесь рождаются новые идеи, – сказал он, разворачивая на столе большой чертеж. – Это проект нового конвейера, который увеличит производительность еще на тридцать процентов.
Хироши внимательно изучал чертеж:
– Очень впечатляет. А что это за устройство? – он указал на странный механизм в углу схемы.
– А, это моя особая гордость, – оживился Марсаков. – Автоматический регулятор влажности теста. Он анализирует консистенцию и при необходимости добавляет воду или муку. Это мое изобретение.
– Гениально, – искренне восхитился Хироши. – Такие технологии… они опережают время.
Марсаков смущенно улыбнулся:
– Спасибо. Знаете, иногда мне кажется, что я родился не в то время. Что мои идеи слишком… футуристичны.
– Возможно, вы правы, – тихо сказала Марина, переглянувшись с Хироши. – Но именно такие люди, как вы, двигают прогресс.
Они закончили экскурсию в заводской столовой, где Марсаков угостил их обедом. За едой разговор зашел о будущем хлебопечения.
– Я мечтаю о полностью автоматизированных заводах по всей стране, – говорил Марсаков. – Представьте: свежий хлеб, доступный каждому гражданину, в любом уголке Советского Союза!
– А что думает руководство о ваших идеях? – осторожно спросил Хироши.
Лицо Марсакова слегка помрачнело:
– По-разному. Многие поддерживают, но есть и те, кто считает мои проекты слишком затратными. Или даже… вредительскими.
– Вредительскими? – переспросила Марина. – Почему?
Марсаков понизил голос:
– В последнее время любая неудача, любой сбой в работе объявляется вредительством. Люди исчезают. Вчера арестовали Климова, главного инженера Хлебозавода №9. Говорят, он саботировал производство.
– Вы боитесь, что вас тоже могут обвинить? – спросил Хироши.
Марсаков огляделся по сторонам и еще тише ответил:
– Я просто делаю свою работу. Стараюсь не думать о… политике.
Они закончили обед в напряженном молчании. Выйдя из столовой, Марсаков повел их к выходу с завода.
– Спасибо за экскурсию, – сказал Хироши, пожимая ему руку у проходной. – Это было очень познавательно.
– Всегда рад энтузиастам, – улыбнулся Марсаков. – Может быть, встретимся еще? У меня есть новые идеи, которыми я хотел бы поделиться.
– С удовольствием, – ответила Марина. – Может быть, завтра вечером?
– Отлично! – обрадовался Марсаков. – Приходите ко мне домой. Познакомлю вас с женой и дочкой.
Он записал свой домашний адрес на листке бумаги и передал Марине: – Жду вас к семи часам. Анна приготовит что-нибудь вкусное.
Они попрощались, и Марсаков вернулся на завод, а Хироши и Марина направились к трамвайной остановке.
– Что думаешь? – спросил Хироши, когда они отошли на безопасное расстояние.
– Он в опасности, – тихо ответила Марина. – Его изобретения действительно революционны. Но в 1936 году это может стоить ему жизни.
– Мы должны ему помочь, – решительно сказал Хироши. – Но как? Не можем же мы рассказать ему правду о будущем.
– Может быть, убедить его уехать? В Ленинград или на Урал?
– Не думаю, что это спасет его, – покачал головой Хироши. – НКВД найдет его где угодно.
Они сели в трамвай и продолжили обсуждать ситуацию, говоря по-японски, чтобы окружающие не поняли их.
– Есть еще вариант, – наконец сказал Хироши. – Мы можем взять его с собой. В будущее.
Марина удивленно посмотрела на него:
– Ты серьезно? Это же… это изменит всю историю!
– История уже меняется, – возразил Хироши. – Тем, что мы здесь. Тем, что общаемся с ним. Кто знает, может быть, именно для этого мы и оказались в прошлом – чтобы спасти Марсакова и его идеи.
Трамвай остановился, и они вышли на площади Маяковского. Вечерняя Москва была полна жизни – люди спешили по своим делам, в витринах магазинов горел свет, из репродукторов звучала музыка.
– Давай обсудим это дома, – предложила Марина. – Здесь слишком много ушей.
Они направились к своей квартире, не замечая человека в сером пальто, который следовал за ними на расстоянии, внимательно наблюдая за каждым их движением.
8.4
Вечер в квартире на Тверской прошел в напряженных обсуждениях. Хироши и Марина вместе с Еленой и Кэндзи пытались решить, что делать с Марсаковым и его семьей.
– Если мы заберем их в будущее, это может изменить всю историю, – говорила Марина. – Кто знает, какие последствия это вызовет.
– А если не заберем, их ждет лагерь или расстрел, – возразил Хироши. – Мы уже знаем это из истории.
Елена, сидевшая у окна, вдруг напряглась:
– Там кто-то есть, – тихо сказала она, указывая на улицу. – Мужчина в сером пальто. Он стоит там уже больше часа.
Кэндзи подошел к окну и осторожно выглянул:
– Действительно. И он явно наблюдает за нашим домом.
Хироши тоже подошел к окну. У фонарного столба напротив стоял высокий мужчина в сером пальто и шляпе, наклоненной так, что лица было не разглядеть.
– НКВД? – спросила Елена, нервно теребя край платья.
– Возможно, – ответил Кэндзи. – Или обычная слежка за иностранцами. Это нормальная практика в Москве.
Хироши продолжал наблюдать за человеком. Что-то в его позе, в манере держаться показалось ему знакомым. Слишком знакомым.
– Я выйду и проверю, – решительно сказал он.
– Это опасно, – возразила Марина. – Если это НКВД…
– Я просто пройдусь по улице, – успокоил ее Хироши. – Если что-то пойдет не так, вернусь немедленно.
Он надел пальто и вышел из квартиры. Спустившись по лестнице, Хироши вышел из подъезда и направился в противоположную от наблюдателя сторону, как будто просто решил прогуляться.
Дойдя до угла, он обернулся. Человек в сером пальто все еще стоял у фонаря, но теперь его внимание было приковано к Хироши. Через несколько секунд наблюдатель двинулся следом, сохраняя дистанцию.
Хироши свернул в переулок, затем в еще один, постепенно уводя преследователя от дома. Он хотел оказаться в месте, где можно было бы рассмотреть лицо незнакомца.
Наконец он вышел на небольшую площадь с фонтаном. Вокруг почти никого не было – идеальное место для разговора. Хироши остановился у фонтана и сделал вид, что рассматривает воду. Краем глаза он видел, как человек в сером пальто приближается.
Незнакомец остановился в нескольких метрах от него. Теперь, в свете уличных фонарей, Хироши мог лучше рассмотреть его. Высокий, с прямой осанкой, с характерным жестом – рука в кармане пальто. Этот жест Хироши видел много раз.
– Зорин, – произнес он, не оборачиваясь. – Виктор Аркадьевич Зорин.
Человек в сером пальто замер, затем медленно снял шляпу. В тусклом свете фонарей Хироши увидел знакомое лицо – те же резкие черты, тот же пронзительный взгляд. Только без седины в волосах и морщин, которые Хироши помнил по их встрече в 2023 году.
– Танака, – ответил Зорин с легкой улыбкой. – Или как вас там на самом деле зовут.
Хироши повернулся к нему лицом: – Как вы здесь оказались?
Зорин усмехнулся:
– Тем же способом, что и вы. У меня тоже есть нэцке. – Он достал из кармана маленькую фигурку совы. – Не такая мощная, как ваша пара тигра и дракона, но для одного человека достаточно.
– Чего вы хотите? – прямо спросил Хироши.
– Того же, что и вы, – ответил Зорин, делая шаг ближе. – Изменить историю. Только в моей версии Марсаков не должен выжить.
Хироши напрягся:
– Почему? Что вам сделал этот человек?
– Мне? Ничего, – пожал плечами Зорин. – Но его изобретения изменили ход истории. Его автоматические хлебозаводы позволили Советскому Союзу пережить блокаду Ленинграда, накормить армию, выстоять в войне.
– И вы хотите, чтобы СССР проиграл войну? – недоверчиво спросил Хироши.
– Я хочу другой истории, – твердо сказал Зорин. – Истории, где мой дед не погиб в лагере за то, что был немцем по происхождению. Истории, где моя бабушка не умерла от голода в блокадном Ленинграде. Истории, где Россия пошла по другому пути.
– Вы не понимаете, что делаете, – покачал головой Хироши. – Изменив одну деталь, вы можете вызвать катастрофические последствия. Представьте мир, где нацисты победили.
– Я не за нацистов, – резко ответил Зорин. – Я за другую Россию. Без Сталина, без репрессий, без миллионов жертв.
– И вы думаете, что убийство одного инженера изменит всё это? – спросил Хироши.
– Не только это, – Зорин улыбнулся. – У меня есть план. И первый шаг – устранить Марсакова и его изобретения.
Они стояли друг напротив друга, разделенные несколькими метрами и целой пропастью во взглядах на историю.
– Я не позволю вам это сделать, – твердо сказал Хироши.
– Вы не сможете остановить меня, – ответил Зорин. – Я знаю историю. Знаю, что произойдет. Марсаков будет арестован через три дня. Его жена и дочь отправятся в лагерь для членов семей изменников родины. Его изобретения будут приписаны другим людям. Я просто помогу истории идти своим чередом.
– История уже изменилась, – возразил Хироши. – Тем, что мы здесь. Тем, что этот разговор происходит.
Зорин задумчиво посмотрел на него:
– Возможно. Но я все равно сделаю то, что должен. И советую вам не вмешиваться. Иначе НКВД заинтересуется и вами, и вашими друзьями.
Он надел шляпу и повернулся, чтобы уйти:
– До встречи, Танака. Или как вас там на самом деле.
Хироши смотрел, как Зорин уходит, растворяясь в темноте московских переулков. Его мысли лихорадочно работали. Нужно было срочно возвращаться и предупредить остальных. Теперь они знали, что у них есть враг, и этот враг знает о них все.
Он быстрым шагом направился обратно к дому на Тверской. Поднявшись в квартиру, Хироши обнаружил, что все ждут его с тревогой.
– Что случилось? – спросила Марина, увидев его лицо. – Кто это был?
– Зорин, – коротко ответил Хироши. – Он тоже здесь. И он хочет убить Марсакова.
– Зорин? – переспросила Елена. – Тот самый коллекционер из вашего времени?
– Да, – кивнул Хироши. – У него тоже есть нэцке, позволяющее путешествовать во времени. И у него свои планы на историю.
Он рассказал о разговоре с Зориным, о его намерениях и угрозах.
– Это меняет все, – сказала Марина, когда он закончил. – Теперь мы просто обязаны спасти Марсакова и его семью.
– Но как? – спросил Кэндзи. – Если Зорин прав, и через три дня Марсакова арестуют…
– Мы должны действовать немедленно, – решительно сказал Хироши. – Завтра мы идем к нему домой. Расскажем всю правду и предложим отправиться с нами в будущее.
– А если он не поверит? – спросила Елена. – Это звучит как безумие – путешествия во времени, предсказания будущего…
– Тогда мы покажем ему доказательства, – ответил Хироши. – У нас есть нэцке, есть знания о будущем. Мы должны убедить его.
– А что с Зориным? – спросил Кэндзи. – Он может помешать нам.
– Будем действовать осторожно, – сказал Хироши. – И быстро. Чем меньше времени у Зорина на подготовку, тем лучше для нас.
Они продолжили обсуждать план до поздней ночи. Решили, что завтра вечером, когда они будут у Марсакова дома, расскажут ему правду и предложат спасение. Если он согласится, они немедленно переместят его и семью в будущее.
– А что с вами? – спросил Хироши, глядя на Елену и Кэндзи. – Вы тоже хотите отправиться с нами?
Елена и Кэндзи переглянулись.
– Я не могу, – ответил Кэндзи. – У меня дипломатическая миссия. Мое исчезновение вызовет международный скандал.
– А я – Елена замялась. – Я не знаю. Это слишком серьезное решение.
– У вас есть время подумать, – сказала Марина. – Мы не будем торопить вас.
Они разошлись по комнатам, но сон не шел. Хироши долго стоял у окна, глядя на ночную Москву 1936 года. Где-то там, в темноте, был Зорин, готовящий свой план. И где-то там была семья Марсакова, не подозревающая о нависшей над ней угрозе.
Утром они собрались за завтраком, чтобы обсудить последние детали плана. Кэндзи должен был пойти в торгпредство, чтобы не вызывать подозрений своим отсутствием. Елена решила остаться дома и подготовить квартиру на случай, если придется срочно уезжать. Хироши и Марина планировали провести день, наблюдая за домом Марсакова, чтобы убедиться, что Зорин не предпринял никаких действий.
– Будьте осторожны, – сказал Кэндзи, уходя. – Если что-то пойдет не так, встречаемся здесь в восемь вечера.
День прошел в напряженном ожидании. Хироши и Марина по очереди наблюдали за домом Марсакова, сидя в маленьком кафе напротив. Они видели, как инженер ушел на работу утром, как его жена вышла за покупками с маленькой дочкой. Зорина нигде не было видно, что только усиливало их беспокойство.
Вечером, ровно в семь, они поднялись на третий этаж дома на Большом Каретном и позвонили в квартиру Марсаковых. Дверь открыла Анна, жена инженера – молодая женщина с добрым лицом и усталыми глазами.
– Добрый вечер, – улыбнулась она. – Вы, должно быть, японские коллеги Георгия? Проходите, он ждет вас.
Они вошли в небольшую, но уютную квартиру. Марсаков встретил их в гостиной, радостно пожимая руки:
– Рад видеть вас! Познакомьтесь, это моя жена Анна и дочь Катя.
Маленькая девочка лет десяти застенчиво выглядывала из-за матери. Хироши и Марина поздоровались с ней, и Катя несмело улыбнулась в ответ.
– Проходите к столу, – пригласила Анна. – Ужин почти готов.
За ужином разговор шел о работе Марсакова, о его планах на будущее. Инженер был полон энтузиазма, рассказывая о новых проектах автоматизации.
– Представляете, через десять лет в каждом городе будет такой хлебозавод! – говорил он. – Никакого голода, никаких очередей за хлебом!
Хироши и Марина переглянулись. Они знали, что через пять лет начнется война, и многие из этих планов останутся нереализованными. А сам Марсаков, если они не вмешаются, через три дня будет арестован.
После ужина, когда Анна увела Катю укладывать спать, они остались с Марсаковым в гостиной. Настало время для серьезного разговора.
– Георгий Иванович, – начал Хироши, – нам нужно рассказать вам кое-что важное. Чтото, что может показаться невероятным, но от чего зависит жизнь ваша и вашей семьи.
Марсаков внимательно посмотрел на них: – Я слушаю.
– Мы не те, за кого себя выдаем, – продолжил Хироши. – Мы не японские инженеры. Мы… из будущего.
Марсаков недоверчиво усмехнулся:
– Из будущего? Это какая-то шутка?
– Нет, – серьезно ответила Марина. – Мы прибыли из 2023 года, чтобы предупредить вас. Через три дня вас арестуют как врага народа. Ваша жена и дочь будут отправлены в лагерь для членов семей изменников родины.
Лицо Марсакова стало серьезным:
– Если это шутка, то очень плохая.
– Это не шутка, – сказал Хироши. – У нас есть доказательства.
Он достал из кармана смартфон – устройство, которое в 1936 году выглядело как нечто из фантастического романа. Включив его, Хироши показал Марсакову фотографии современной Москвы, видеозаписи, новостные сайты.
Инженер смотрел на экран с изумлением и недоверием: – Что это за устройство? Как это возможно?
– Это телефон будущего, – объяснила Марина. – Он может делать фотографии, показывать видео, соединяться с другими такими же устройствами по всему миру.
Марсаков осторожно взял телефон в руки, рассматривая его со всех сторон: – Невероятно. Но как вы попали сюда? Из будущего?
– С помощью этого, – Хироши достал нэцке-дракона. – Это древний японский артефакт. Когда две фигурки – дракон и тигр – соединяются вместе, они позволяют перемещаться во времени.
Марсаков смотрел на фигурку, затем снова на телефон, потом на своих гостей. В его глазах читалась борьба между рациональным мышлением инженера и тем, что он видел собственными глазами.
– Допустим, я поверю вам, – наконец сказал он. – Что вы предлагаете?
– Мы можем забрать вас и вашу семью в будущее, – ответила Марина. – Спасти от ареста и лагерей.
– Бросить всё и исчезнуть? – Марсаков покачал головой. – А как же мои проекты? Моя работа?
– Ваша работа будет продолжена другими, – мягко сказал Хироши. – Но если вы останетесь, вы не доживете до конца года. Ваша жена умрет в лагере через два года. Ваша дочь.
– Хватит! – резко прервал его Марсаков. – Я понял.
В комнату вошла Анна, услышавшая повышенные голоса: – Что происходит, Георгий?
Марсаков посмотрел на жену, затем на Хироши и Марину:
– Анна, нам нужно серьезно поговорить. Наши гости… у них есть важная информация.
Следующий час прошел в напряженном разговоре. Хироши и Марина рассказали Марсаковым всё – о грядущем аресте, о войне, о том, что их ждет, если они останутся. Показали доказательства из будущего. Объяснили, как работают нэцке.
– Мы должны решить сегодня, – сказал Хироши. – Завтра может быть уже поздно. Человек из нашего времени, Зорин, тоже здесь. И он хочет, чтобы история шла своим чередом – чтобы вас арестовали.
Марсаковы сидели, держась за руки, потрясенные услышанным.
– Я не могу в это поверить, – прошептала Анна. – Но эти устройства… эти фотографии будущего.
– Нам нужно подумать, – сказал Марсаков. – Это слишком серьезное решение.
– У нас мало времени, – напомнила Марина. – Если вы решите идти с нами, мы должны действовать немедленно.
Марсаков встал и прошелся по комнате:

Мне нужно забрать кое-что с завода. Мои чертежи, записи. Если я исчезну, пусть хотя бы моя работа не пропадет.
– Это рискованно, – предупредил Хироши. – Зорин может следить за заводом.
– Я должен это сделать, – твердо сказал Марсаков. – Дайте мне час. Я схожу на завод и вернусь.
Хироши и Марина переглянулись. Это было опасно, но они понимали чувства инженера.
– Хорошо, – согласился Хироши. – Но я пойду с вами. Для безопасности.
– А я останусь с Анной и Катей, – сказала Марина. – Помогу им собраться.
Марсаков кивнул:
– Спасибо. Я быстро.
Он поцеловал жену, заглянул в комнату спящей дочери, и они с Хироши вышли в ночную Москву. Завод был недалеко, всего в двадцати минутах ходьбы.
– Вы действительно верите, что нас ждет арест? – спросил Марсаков по дороге.
– Да, – ответил Хироши. – В нашем времени это хорошо известный исторический факт. Вы были реабилитированы посмертно в 1956 году.
Марсаков горько усмехнулся:
– Посмертно. Как это типично.
Они дошли до завода. Ночной сторож знал Марсакова и без вопросов пропустил их внутрь. В своем кабинете инженер быстро собрал чертежи, записные книжки, фотографии экспериментальных установок.
– Это всё, – сказал он, складывая бумаги в портфель. – Можем идти.
Они вышли из кабинета и направились к выходу. Внезапно в конце коридора появилась фигура.
– Добрый вечер, товарищ Марсаков, – раздался знакомый голос. – Работаете допоздна?
Это был Зорин. Он стоял, небрежно опираясь на стену, в руке у него был пистолет.
Кто вы? – напряженно спросил Марсаков.
– Неважно, – ответил Зорин. – Важно то, что вы не должны покинуть это здание. История должна идти своим чередом.
Хироши сделал шаг вперед:
– Зорин, остановитесь. Вы не понимаете, что делаете.
– Я прекрасно понимаю, – возразил Зорин. – Это вы вмешиваетесь в естественный ход событий.
– Естественный? – возмутился Хироши. – Арест невиновного человека, смерть его семьи – это естественно?
– Для этого времени – да, – холодно ответил Зорин. – Такова была эпоха. И она должна остаться такой, какой была.
Марсаков переводил взгляд с одного на другого, не понимая, о чем они говорят.
– Что происходит? – спросил он. – Кто этот человек?
– Он из нашего времени, – объяснил Хироши. – И он хочет, чтобы вас арестовали.
Зорин поднял пистолет:
– Достаточно разговоров. Марсаков, положите портфель и вернитесь в свой кабинет. А вы, Танака, уходите. Это не ваша история.
– Нет, – твердо сказал Хироши. – Я не позволю вам это сделать.
Он сделал еще один шаг вперед. Зорин напрягся, его палец лег на спусковой крючок.
В этот момент из бокового коридора появилась еще одна фигура. Это был Кэндзи Танака.
– Хироши! – крикнул он. – Осторожно!
Зорин на мгновение отвлекся, и Хироши воспользовался этим. Он бросился вперед, сбивая Зорина с ног. Пистолет выстрелил, пуля ушла в потолок. Завязалась борьба.
– Бегите! – крикнул Хироши Марсакову и Кэндзи. – Возвращайтесь к остальным!
Марсаков колебался, но Кэндзи схватил его за руку:
Идемте! Быстрее!
Они побежали к выходу. Хироши продолжал бороться с Зориным, пытаясь удержать его достаточно долго, чтобы остальные успели уйти.
– Вы не понимаете, что делаете, – прохрипел Зорин, пытаясь высвободиться. – Вы меняете историю!
– Возможно, к лучшему, – ответил Хироши.
Наконец ему удалось оглушить Зорина, ударив его головой о стену. Коллекционер обмяк, потеряв сознание. Хироши быстро обыскал его карманы и нашел нэцке-сову. Забрав фигурку, он поспешил к выходу.
Вернувшись в квартиру Марсаковых, Хироши обнаружил, что все уже готовы к отправлению. Марина помогла Анне собрать самое необходимое, Катя была разбужена и одета. Кэндзи и Марсаков уже ждали его.
– Что с Зориным? – спросила Марина.
– Временно обезврежен, – ответил Хироши, показывая нэцке-сову. – Но он скоро очнется. Нам нужно торопиться.
– Елена ждет нас дома, – сказал Кэндзи. – Она тоже решила идти с нами.
Они быстро покинули квартиру и направились к дому на Тверской. Ночная Москва была пустынна, только редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на странную группу.
Елена встретила их у подъезда: – Все готово? – спросила она.
– Да, – ответил Хироши. – Нам нужно действовать быстро. Зорин может прийти в себя в любой момент.
Они поднялись в квартиру. Марсаковы были напряжены и растеряны, особенно маленькая Катя, которая крепко держалась за руку матери.
– Что нам делать? – спросил Марсаков.
– Встаньте в круг и возьмитесь за руки, – инструктировал Хироши. – Марина и я

активируем нэцке.
Они встали в круг – Марсаковы, Елена, Кэндзи, Хироши и Марина. Хироши достал нэцкедракона, Марина – нэцке-тигра.
– Готовы? – спросил Хироши, глядя на каждого.
Все кивнули, хотя в глазах Марсаковых читался страх перед неизвестностью.
– Тогда начинаем, – сказал Хироши.
Он соединил фигурки дракона и тигра. Воздух вокруг группы задрожал, искажаясь.
Глава 9: Испытания и союзники
9.1
Утро выдалось пасмурным. Тяжелые облака нависали над Москвой, обещая дождь, но пока лишь угрожали. Хироши стоял у окна съемной комнаты, наблюдая за пробуждающимся городом 1936 года. Улицы постепенно заполнялись людьми, спешащими на работу – женщины в простых платьях и косынках, мужчины в кепках и рубашках. Вдалеке виднелись строительные краны хлебозавода.
– Не спится? – тихо спросила Марина, подходя к нему.
Хироши покачал головой:
– Думаю о том, что мы уже наделали. Спасли Марсакова и его семью от ареста. Это серьезное вмешательство в историю.
Марина прислонилась к оконному косяку, глядя на тот же пейзаж.
– Я всю ночь об этом думала. Что, если мы создали парадокс? Что, если из-за нашего вмешательства изменится что-то важное?
– Эффект бабочки, – кивнул Хироши. – Маленькое изменение может вызвать цепную реакцию и привести к непредсказуемым последствиям.
Он отошел от окна и достал из кармана блокнот, где записывал свои наблюдения и мысли.
– Я составил список правил, которым мы должны следовать, чтобы минимизировать наше влияние на прошлое.
Марина села за стол, и Хироши положил перед ней блокнот:
Не раскрывать никому информацию о будущем
Избегать близких отношений с людьми из прошлого
Не вмешиваться в значимые исторические события
Не оставлять в прошлом предметы из будущего
Не пытаться "исправить" историю
– Но мы уже нарушили третий пункт, – заметила Марина, указывая на список. – Мы спасли Марсакова.
Хироши тяжело вздохнул:
– Да, и теперь нам нужно быть вдвойне осторожнее. Мы должны ограничить наше влияние только тем, что уже сделали.
Марина задумчиво постучала пальцами по столу:
– Знаешь, я всю ночь думала о том, что произошло с Марсаковым в оригинальной истории. Его арестовали, он погиб в лагере. Но завод все равно был построен, технология работала. Значит, его арест не повлиял на строительство завода.
– Возможно, – кивнул Хироши. – Но мы не знаем, какие еще последствия могло иметь его спасение. Может быть, в оригинальной истории он не успел закончить какие-то важные расчеты, а теперь успеет. Или наоборот – его арест мог привести к тому, что ктото другой внес важные изменения в проект.
Марина встала и начала ходить по комнате:
– Это сводит с ума! Мы не можем предсказать все последствия. Но что, если наше вмешательство было частью истории? Что, если Марсаков должен был выжить?
Хироши покачал головой:
– Это опасный путь рассуждений. Если мы начнем думать, что все наши действия предопределены, мы можем решить, что можем делать что угодно. Нет, нам нужно быть осторожнее.
Он подошел к чемодану и достал небольшую коробочку, в которой хранились нэцке.
– Может быть, нам стоит вернуться? Пока мы не изменили слишком многое?
Марина подошла к нему и положила руку на плечо:
– Мы не можем вернуться сейчас. Мы должны понять, что произошло с Марсаковым после нашего вмешательства. Убедиться, что он в безопасности. И… – она замялась, – я хочу узнать больше о заводе. О том, как он работал, о людях, которые там трудились.
Хироши внимательно посмотрел на нее:
– Ты боишься, что мы уже слишком сильно изменили историю?
– Я боюсь, что мы не сможем вернуться к тому, что было, – тихо ответила Марина. – Что мы создали новую реальность, и наше настоящее уже не существует.
Хироши аккуратно закрыл коробочку с нэцке:
– Тогда нам нужно быть предельно осторожными. Никаких больше вмешательств. Мы будем только наблюдать.
Они собрались и вышли на улицу. День обещал быть насыщенным – они планировали посетить завод, чтобы узнать, как продвигается строительство после их вмешательства.
По дороге Марина остановилась у газетного киоска. На первой полосе "Правды" красовался заголовок о перевыполнении плана на одном из московских заводов. Никаких упоминаний об арестах инженеров или "вредителях".
– Хорошо, что хотя бы в газетах ничего не изменилось, – прошептала она Хироши.
Он кивнул, но в его глазах читалось беспокойство:
– Пока не изменилось. Но мы не знаем, что будет дальше.
Когда они подошли к заводу, их встретил непривычный шум – строительство шло полным ходом. Рабочие сновали туда-сюда, кран поднимал тяжелые металлические конструкции, слышались удары молотков и скрежет пил.
У входа на стройплощадку стоял молодой человек в рабочей одежде и что-то записывал в блокнот. Увидев Хироши и Марину, он приветливо улыбнулся:
– Товарищи! Вы к Георгию Петровичу? Он сегодня на объекте, проверяет установку печей. – Да, мы к нему, – ответила Марина. – А вы?
– Иван Кузнецов, помощник мастера пекарного цеха, – представился молодой человек, протягивая руку. – Георгий Петрович говорил о вас. Вы иностранные специалисты, верно?
Хироши пожал протянутую руку, отметив крепкую хватку молодого пекаря:
– Да, мы консультируем по некоторым вопросам. Рады познакомиться, Иван.
Марина внимательно посмотрела на молодого человека. Что-то в его лице казалось ей знакомым, как будто она видела его фотографию или портрет.
– Вы давно работаете с Георгием Петровичем? – спросила она.
– С самого начала проекта, – с гордостью ответил Иван. – Я был одним из первых, кого он пригласил. Знаете, у меня дед был пекарем, и отец тоже. Семейное дело. Когда я услышал о новом заводе, сразу попросился сюда.
Он оглянулся на строящееся здание:
– Это будет чудо, а не завод. Георгий Петрович – гений. Его идея с непрерывным производством… такого еще нигде нет!
В его голосе звучало неприкрытое восхищение. Хироши и Марина переглянулись. Было очевидно, что Марсаков вдохновлял людей вокруг себя, и его арест мог бы стать серьезным ударом для всего коллектива.
– Иван, а вы не могли бы провести нас к Георгию Петровичу? – попросил Хироши.
– Конечно! Следуйте за мной, – кивнул Иван и повел их через строительную площадку.
По пути он с энтузиазмом рассказывал о заводе, о новых технологиях, о том, как будет организован процесс производства. Марина слушала его, все больше убеждаясь, что они поступили правильно, спасая Марсакова. Этот завод был важен не только как историческое здание, но и как технологический прорыв своего времени.
Когда они подошли к центральному цилиндрическому зданию, Иван остановился и с гордостью указал на него:
– Вот оно, сердце завода. Здесь будут установлены кольцевые печи. Представляете, хлеб будет выпекаться непрерывно, круглосуточно! Никаких остановок, никаких простоев. Это революция в хлебопечении!
Хироши внимательно осмотрел здание:
– Впечатляет. А где сейчас Георгий Петрович?
– Должен быть внутри, проверяет установку первой печи, – ответил Иван. – Пойдемте, я вас проведу.
Они вошли в здание, где кипела работа. Рабочие устанавливали металлические конструкции, электрики прокладывали провода, инженеры сверялись с чертежами. В центре этого организованного хаоса стоял Марсаков, что-то объясняя группе рабочих.
Увидев Хироши и Марину, он улыбнулся и помахал им:
– А, мои спасители! Рад вас видеть. Подойдите, я покажу вам, что мы делаем.
Марсаков выглядел совсем иначе, чем в их последнюю встречу. Исчезла напряженность, взгляд стал ясным и уверенным. Он явно чувствовал себя в своей стихии.
– Как ваша семья? – тихо спросила Марина, когда они подошли ближе.
– В безопасности, – так же тихо ответил Марсаков. – Спасибо вам. Я отправил их к родственникам в Сибирь. Там их не найдут.
Он повернулся к рабочим:
– Продолжайте по плану, я скоро вернусь.
Отведя Хироши и Марину в сторону, Марсаков понизил голос:
– Я многое обдумал после нашего разговора. Если то, что вы рассказали о будущем, правда, этот завод будет иметь огромное значение. Особенно во время войны.
– Вы верите в то, что мы рассказали? – удивился Хироши.
Марсаков пожал плечами:
– Скажем так, я допускаю такую возможность. В конце концов, вы спасли меня от ареста, предупредив заранее. Откуда вы могли знать, если не из будущего?
Он оглянулся, убедившись, что их никто не подслушивает:
– Я внес некоторые изменения в проект. Усилил конструкцию, добавил дополнительные системы вентиляции и охлаждения. Если действительно будет война, завод должен выдержать.
Марина и Хироши переглянулись. Вот оно – их вмешательство уже привело к изменениям в проекте. Но были ли эти изменения к лучшему?
– Георгий Петрович, – осторожно начал Хироши, – мы должны быть очень осторожны с информацией о будущем. Любое изменение может иметь непредсказуемые последствия.
Марсаков кивнул:
– Я понимаю. Но разве не в этом смысл вашего предупреждения? Чтобы я мог подготовиться?
Марина вздохнула:
– Мы сами не до конца понимаем, что делаем. Мы спасли вас, потому что не могли поступить иначе. Но теперь мы должны быть осторожнее.
Марсаков внимательно посмотрел на них:
– Вы боитесь, что изменили историю?
– Да, – честно ответил Хироши. – И мы не знаем, к чему это приведет.
Марсаков задумался, потом решительно кивнул:
– Хорошо. Я не буду расспрашивать вас о будущем. Но позвольте мне показать вам завод, то, что мы уже сделали. Может быть, вы сможете оценить, насколько мы отклонились от… оригинального плана.
Он повел их по строящемуся зданию, показывая основные элементы конструкции, объясняя принципы работы будущего завода. Хироши и Марина внимательно слушали, стараясь запомнить каждую деталь, чтобы потом сравнить с тем, что они знали о заводе из своего времени.
Когда они поднялись на верхний этаж цилиндрического здания, Марсаков показал им панорамный вид на строительство.
– Вот оно – будущее хлебопечения, – с гордостью произнес он.
Глядя на стройку, Хироши и Марина осознали масштаб своей ответственности. Они изменили судьбу одного человека, но теперь должны сделать все возможное, чтобы минимизировать дальнейшее влияние на историю.
– Мы будем очень осторожны, – тихо сказала Марина, и Хироши молча кивнул, понимая, что их испытания только начинаются.
9.2
Следующие несколько дней Хироши и Марина провели, наблюдая за строительством завода, стараясь не вмешиваться в происходящее. Они часто видели Ивана Кузнецова, который с энтузиазмом руководил установкой пекарного оборудования. Что-то в этом молодом человеке привлекало их внимание – возможно, его искренняя преданность делу или необычайная энергия.
Однажды утром, когда они пришли на завод, Иван подбежал к ним с сияющим лицом:
– Товарищи! Хорошая новость – первая печь установлена! Георгий Петрович приглашает вас на пробный запуск.
Он провел их в центральное помещение, где вокруг массивной кольцевой печи собрались инженеры и рабочие. Марсаков стоял у пульта управления, проверяя показания приборов.
– А, вот и вы! – воскликнул он, увидев Хироши и Марину. – Сегодня исторический день. Первый запуск печи!
Марина заметила, как Иван с благоговением смотрит на оборудование.
– Вы, кажется, очень увлечены хлебопечением, – сказала она, подойдя к нему.
Иван улыбнулся:
– Это больше, чем увлечение. Это моя жизнь. Знаете, хлеб – это не просто еда. Это… – он замялся, подбирая слова, – это символ жизни. Когда я был маленьким, в нашей деревне случился неурожай. Люди голодали. Мой отец был пекарем, и он сумел из того немногого, что было, испечь хлеб для всех. Тогда я понял, насколько это важно.
Хироши внимательно слушал:
– И поэтому вы решили стать пекарем?
– Да, – кивнул Иван. – Отец научил меня всему, что знал сам. Но здесь, на заводе, все по-другому. Новые технологии, автоматизация. Георгий Петрович говорит, что мы сможем выпекать в десять раз больше хлеба, чем на обычной пекарне.
Его глаза загорелись:
– Представляете, сколько людей мы сможем накормить? Никто не останется голодным!
Марина вспомнила исторические документы о блокаде Ленинграда, о том, как хлебозаводы работали под бомбежками, обеспечивая город минимальными порциями хлеба, которые для многих были единственной пищей.
– Иван, – осторожно спросила она, – а что вы думаете о возможности войны? Многие говорят, что она неизбежна.
Лицо Ивана стало серьезным:
– Если война придет, мы будем готовы. Хлеб нужен всегда, особенно в трудные времена. Георгий Петрович говорит, что наш завод спроектирован так, чтобы работать даже в экстремальных условиях.
Он понизил голос:
– Знаете, я недавно записался на курсы военной подготовки. На всякий случай. Но я надеюсь, что смогу принести больше пользы здесь, на заводе.
Хироши и Марина переглянулись. Они знали из истории, что Иван Кузнецов станет одним из героев обороны Москвы, организовав бесперебойную работу хлебозавода во время бомбежек. Его имя будет упомянуто в исторических документах как пример трудового героизма.
– Я уверен, что вы принесете огромную пользу, где бы вы ни оказались, – искренне сказал Хироши.
В этот момент Марсаков объявил о начале пробного запуска. Все замолчали, наблюдая, как инженер активирует систему. Печь загудела, индикаторы на пульте управления ожили, показывая рост температуры.
– Работает! – воскликнул Марсаков через несколько минут. – Температура поднимается равномерно, все системы функционируют нормально!
Рабочие зааплодировали. Иван стоял, не скрывая восхищения, его глаза блестели от волнения.
– Это только начало, – сказал он Хироши и Марине. – Скоро мы запустим всю линию. И тогда… тогда вы увидите настоящее чудо.
После успешного запуска печи Марсаков пригласил всех отпраздновать это событие. В небольшой столовой для рабочих был организован скромный ужин. Иван сидел рядом с Хироши и Мариной, с увлечением рассказывая о своих идеях по улучшению процесса выпечки.
– У меня есть мысль о том, как можно модифицировать рецептуру для экономии муки без потери качества, – говорил он. – В трудные времена это может быть очень важно.
Марина внимательно слушала, понимая, что эти разработки действительно сыграют критическую роль во время войны, когда каждый грамм муки будет на счету.
– Иван, – спросила она, – а вы записываете свои идеи? Это важно для будущего.
– Конечно! – он достал из кармана потрепанный блокнот. – Все здесь. Георгий Петрович говорит, что после запуска завода мы сможем провести эксперименты с разными рецептурами.
Хироши заметил, как бережно Иван относится к своему блокноту:
– Можно взглянуть?
Иван с гордостью протянул ему блокнот:
– Только не смейтесь над моими каракулями. Я не очень-то грамотный.
Хироши листал страницы, заполненные аккуратными записями рецептов, расчетами пропорций, схемами расстановки оборудования. Несмотря на простой язык и отсутствие научных терминов, было видно, что автор обладает глубоким практическим пониманием процесса хлебопечения.
– Это впечатляет, – искренне сказал Хироши, возвращая блокнот. – Вы настоящий мастер своего дела.
Иван смущенно улыбнулся:
– Что вы, я только учусь. Вот Георгий Петрович – настоящий гений. Без него ничего бы этого не было.
Он оглянулся на Марсакова, который оживленно беседовал с группой инженеров:
– Знаете, когда его не было несколько дней, мы все переживали. Ходили слухи, что его могут арестовать как вредителя. Представляете? Такого человека! Но, слава богу, все обошлось.
Марина почувствовала, как сжалось сердце. Они изменили историю, спасли Марсакова. И теперь видели последствия своего вмешательства – завод строился быстрее, люди работали с большим энтузиазмом, не опасаясь ареста главного инженера.
– Да, это было бы ужасно, – тихо сказала она. – Такие люди, как Георгий Петрович, бесценны.
Иван кивнул:
– Я иногда думаю, что нам повезло жить в такое время. Мы строим новый мир, создаем то, чего раньше не было. И наш завод – часть этого нового мира.
В его словах звучала искренняя вера в будущее, которая была так характерна для того времени. Хироши и Марина не решились рассказать ему о том, что ждет страну через пять лет – о войне, разрушениях, миллионах погибших.
Вечер закончился поздно. Когда они прощались, Иван неожиданно пригласил их:
– Завтра я буду проводить эксперимент с новой рецептурой хлеба. Если вам интересно, приходите в лабораторию к десяти утра. Будет небольшая дегустация.
– С удовольствием, – ответила Марина. – Мы обязательно придем.
По дороге домой они молчали, каждый погруженный в свои мысли. Наконец Хироши нарушил тишину:
– Иван Кузнецов… Теперь я понимаю, почему его имя вошло в историю. Такая преданность делу, такой энтузиазм.
Марина кивнула:
– И такая вера в будущее. Он не знает, что через пять лет начнется война, что ему придется выпекать хлеб под бомбежками.
– Но он будет готов к этому, – задумчиво произнес Хироши. – Благодаря Марсакову, благодаря этому заводу. И, возможно, благодаря нам.
Они остановились у дома, где снимали комнату. Ночное небо было усыпано звездами, такими же, как и в их времени, но город под этими звездами был совсем другим.
– Знаешь, – тихо сказала Марина, – я начинаю думать, что наше вмешательство было не случайным. Что, может быть, мы должны были спасти Марсакова, чтобы завод был построен правильно, чтобы Иван получил необходимые знания.
Хироши задумчиво посмотрел на звезды:
– Возможно. Но мы все равно должны быть осторожны. Мы уже изменили историю, и теперь нам нужно убедиться, что эти изменения не приведут к катастрофе.
Они вошли в дом, не подозревая, что их испытания только начинаются, и что совсем скоро им придется снова вмешаться в ход истории, чтобы предотвратить еще большую угрозу.
9.3
Утро следующего дня выдалось солнечным. Хироши и Марина направлялись к заводу, предвкушая обещанную Иваном дегустацию. Они уже привыкли к маршруту и узнавали лица людей, спешащих на работу, продавцов в маленьких магазинчиках, дворников, подметающих улицы.
– Странно, как быстро человек адаптируется к новым условиям, – заметил Хироши. – Мне уже кажется, что я всегда жил в 1936 году.
Марина улыбнулась:
– Знаю, о чём ты. Иногда я ловлю себя на мысли, что забываю о нашем времени, о том, что нам предстоит вернуться.
Они свернули за угол и увидели знакомое здание завода. Но что-то было не так. У главного входа собралась толпа рабочих, слышались встревоженные голоса.

– Что-то случилось, – Марина ускорила шаг.
Подойдя ближе, они увидели Марсакова, который что-то эмоционально объяснял группе людей. Его лицо было бледным, а в глазах читалось беспокойство.
– Георгий Петрович, что произошло? – спросила Марина, протискиваясь сквозь толпу.
Марсаков обернулся:
– А, это вы… Беда у нас. Ночью кто-то проник в конструкторское бюро. Пропали важные чертежи – схемы печей, расчёты теплового режима, документация по автоматизации процесса.
– Кража? – нахмурился Хироши.
– Похоже на то, – кивнул Марсаков. – Охранник говорит, что видел какого-то человека, выходящего из здания под утро, но не придал этому значения, думал, что это кто-то из инженеров задержался допоздна.
Марина и Хироши переглянулись. Они оба подумали об одном и том же – о Зорине. Неужели он тоже здесь, в 1936 году?
– Вы можете описать этого человека? – спросил Хироши у охранника, пожилого мужчины с седыми усами.
– Высокий такой, худощавый. В шляпе был, лица не разглядел. Но походка странная, будто прихрамывал немного.
Сомнений не оставалось – это был Зорин. Марина вспомнила, что в их первую встречу в музее заметила его лёгкую хромоту.
– А что было в украденных документах? – поинтересовалась она у Марсакова.
– Самое ценное – наши инновационные разработки. Схемы кольцевых печей с непрерывным циклом выпечки, система автоматического контроля температуры, расчёты энергоэффективности. Без этих документов строительство может затянуться на месяцы.
Иван, стоявший рядом, выглядел подавленным:
И моя тетрадь с экспериментальными рецептурами тоже пропала. Я оставил её вчера в лаборатории…
Хироши отвёл Марину в сторону:
– Это точно Зорин. Он охотится за технологиями, как и в нашем времени.
– Но зачем ему чертежи 1936 года? – недоумевала Марина. – Что он может с ними сделать?
– Не знаю, но нам нужно их вернуть. Если эти документы не будут восстановлены, завод могут не достроить вовремя. А это уже серьёзное изменение истории.
Марина кивнула:
– Ты прав. Но как нам найти Зорина?
Хироши задумался:
– Если он действует по той же схеме, что и в нашем времени, он попытается продать эти документы. Возможно, иностранным конкурентам или частным компаниям.
– В 1936 году? – усомнилась Марина. – Кому здесь могут понадобиться эти технологии?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72033859?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.