Главная страница | Мистика | Янтарный код идентичности

Янтарный код идентичности
Татьяна Кручинина
В тихом Калининграде, где история переплетается с современностью, хранится тайна, способная изменить судьбу не только города, но и всего мира. Когда лингвист Ульяна Береславская получает неожиданное приглашение от бывшего возлюбленного Платона стать консультантом в Музее янтаря, она и не подозревает, что это начало опасного путешествия в прошлое своей семьи.
Загадочный кусочек янтаря с древним символом становится ключом к разгадке тайны, которая хранилась за семью печатями. Кто на самом деле были родители Ульяны? Почему они погибли? И какое отношение ко всему этому имеет странный охранник музея Архип, чье появление совпало с чередой необъяснимых событий?
Чем глубже Ульяна погружается в исследование, тем яснее понимает: янтарь хранит в себе не только застывшие мгновения прошлого, но и ключ к управлению временем. А за этим ключом охотятся те, кто готов пойти на все ради власти над прошлым и будущим.
Готовы ли вы разгадать янтарный код и узнать, что скрывается за завесой времени?

Татьяна Кручинина
Янтарный код идентичности

Янтарный код идентичности роман
Пролог
Калининград, наши дни
Янтарь хранит в себе не только застывшие мгновения прошлого, но и тайны, способные изменить будущее.
Холодный ветер с Балтики пронизывал до костей, заставляя Прасковью Ильиничну плотнее закутаться в старомодное пальто. Семьдесят два года – не тот возраст, когда прогулки под моросящим дождем доставляют удовольствие. Но сегодня у нее не было выбора.
Музей янтаря возвышался перед ней – величественная башня Дона, построенная еще в середине XVI века. Красный кирпич, потемневший от времени, хранил в себе не только историю Кёнигсберга, но и тайны, о которых большинство жителей Калининграда даже не подозревали.
Прасковья замерла у входа, наблюдая за молодым мужчиной, который нервно курил в тени деревьев. Его лицо, наполовину скрытое капюшоном, выдавало тревогу. Он постоянно оглядывался, словно ожидал опасности из любого угла.
– Вы принесли? – спросил он, когда Прасковья приблизилась.
Вместо ответа она протянула маленькую коробочку, обернутую в потертую бархатную ткань.
– Это последний фрагмент, – произнесла она тихо. – Теперь все зависит от вас, Платон Сергеевич.
Мужчина осторожно принял коробочку, на мгновение их пальцы соприкоснулись. Прасковья почувствовала, как дрожат его руки.
– Вы уверены, что это подлинник? – в его голосе сквозило сомнение.
– Я хранила его сорок лет, – ответила она с легкой обидой. – С тех самых пор, как мы нашли первые записи в архивах КГБ. Это не просто янтарь, Платон. Это ключ.
Он бережно открыл коробочку. Внутри лежал небольшой кусочек янтаря медовозолотистого цвета. Сквозь прозрачную смолу просвечивало крошечное перо доисторической птицы, а рядом с ним – едва заметный символ, похожий на переплетение геометрических фигур.
– Это невероятно, – прошептал Платон, поднося янтарь к свету. – Символ совпадает с тем, что мы нашли в рукописях Канта.
– Именно поэтому я настояла, чтобы вы пригласили ее, – Прасковья произнесла эти слова с особым нажимом. – Только Ульяна сможет расшифровать код. Это у нее в крови.
Платон поморщился, словно имя причиняло ему боль.
– Вы знаете, что между нами произошло. Она не согласится.
– Согласится, – уверенно произнесла Прасковья. – Я вырастила ее. Я знаю, что любопытство всегда было ее слабостью. К тому же – она сделала паузу, – она не знает всей правды о своих родителях.
Внезапно за их спинами раздался шорох. Платон резко обернулся, инстинктивно пряча янтарь в карман.
– За нами следят, – прошептал он. – Уже несколько дней. Кто-то знает о находке.
– Тогда действуйте быстрее, – Прасковья сжала его руку. – Позвоните Ульяне сегодня же. Скажите, что музею нужен специалист по лингвистическим шифрам для новой экспозиции. Не упоминайте о янтаре с символом. И, – она понизила голос до едва слышного шепота, – не доверяйте никому. Особенно новому охраннику.
– Архипу? Но он кажется абсолютно безобидным.
– Никому, – повторила Прасковья с нажимом. – Янтарный код – это не просто ключ к утерянным сокровищам. Это ключ к нашей идентичности, к тайне, которая может изменить историю этого города и судьбы многих людей.
Когда Прасковья уходила, ей показалось, что в окне третьего этажа музея мелькнул силуэт. Кто-то наблюдал за их встречей. Она ускорила шаг, чувствуя, как холодные капли дождя смешиваются с каплями пота на ее лбу.
Игра началась. И ставки в этой игре были выше, чем кто-либо мог представить.
В своей петербургской квартире Ульяна Береславская вздрогнула, когда телефон разразился звонком. Номер был незнакомым, с калининградским кодом.
– Да? – настороженно ответила она.
– Ульяна? Это Платон. Платон Орлов.
Десять лет. Десять долгих лет она не слышала этого голоса. И вот теперь он звучал так, словно их разделяли не годы и километры, а всего лишь несколько часов.
– Что тебе нужно? – холодно спросила она, пытаясь унять внезапно участившееся сердцебиение.
– Мне нужна твоя помощь. Профессиональная помощь, – в его голосе звучала странная смесь решимости и неуверенности. – Музею янтаря требуется консультант по лингвистическим шифрам для новой экспозиции.
– В Калининграде нет специалистов? – Ульяна усмехнулась, глядя на стену, где в рамке висел ее диплом доктора филологических наук.
– Нет таких, как ты, – просто ответил он.
Повисла пауза. Ульяна подошла к окну. Петербургский дождь барабанил по стеклу, напоминая о другом дожде – том, под которым она стояла десять лет назад, покидая Калининград с твердым намерением никогда не возвращаться.
– Прасковья Ильинична просила передать, что это важно, – добавил Платон. – Она сказала, что это связано с твоими родителями.
Ульяна замерла. Родители погибли, когда ей было всего пять. Автокатастрофа – так ей всегда говорили. Что могло связывать их с музеем янтаря?
– Я подумаю, – произнесла она наконец.
– Нам нужен ответ как можно скорее. Экспозиция открывается через месяц.
Когда разговор закончился, Ульяна еще долго стояла у окна. Внутренний голос настойчиво советовал отказаться. Калининград, Платон, воспоминания – все это осталось в прошлом. Но упоминание о родителях. Это была приманка, на которую она не могла не клюнуть.
Она открыла ноутбук и забронировала билет на самолет. Через три дня она будет в Калининграде.
Ульяна не знала, что этот звонок изменит всю ее жизнь. Что загадочный янтарь с древним символом станет не просто предметом исследования, но ключом к разгадке тайны ее собственной идентичности. И что за этой тайной охотятся люди, готовые на все, чтобы заполучить янтарный код.
Она еще не знала, что некоторые двери лучше не открывать. Особенно если за ними скрывается правда о тебе самой.
Глава 1: Непрошеное возвращение
1.1
Самолет мягко коснулся посадочной полосы аэропорта Храброво. Ульяна Береславская крепче сжала подлокотники кресла, хотя внешне оставалась совершенно спокойной. Десять лет. Десять долгих лет она не ступала на эту землю. И вот теперь, словно в насмешку над всеми ее обещаниями самой себе, она вернулась.
Калининград встретил ее моросящим дождем – таким же, как в день ее отъезда. Ульяна поймала себя на мысли, что город, кажется, даже не заметил ее отсутствия. Все те же серые тучи, нависающие над Балтикой, все тот же влажный воздух с привкусом соли, все те же старинные немецкие здания, соседствующие с советскими многоэтажками.
– Добро пожаловать в Калининград. Местное время 14:30, – объявил голос стюардессы.
«Добро пожаловать домой», – мысленно поправила Ульяна и тут же одернула себя. Это уже не дом. Дом теперь в Петербурге – просторная квартира с видом на Неву, престижная должность в университете, размеренная жизнь без призраков прошлого.
Получив багаж – один небольшой чемодан, словно подчеркивающий временность ее пребывания здесь, – Ульяна направилась к выходу. Она намеренно не предупредила Платона о точном времени прилета. Ей нужно было несколько часов, чтобы собраться с мыслями перед неизбежной встречей.
Такси домчало ее до небольшой гостиницы в центре города. Старинное здание с фасадом в немецком стиле выглядело уютно и безлично одновременно – именно то, что ей было нужно.
– Номер на имя Береславской, – сказала она администратору, протягивая паспорт.
Молодая девушка за стойкой улыбнулась:
– Да, мы вас ждали. Номер 307, третий этаж. Вид на площадь.
Ульяна кивнула и взяла ключ-карту. Поднявшись в номер, она первым делом подошла к окну. Площадь Победы раскинулась перед ней во всей красе – Храм Христа Спасителя, фонтаны, памятники. Место, где пересекались все дороги города. Символично.
Она достала телефон и набрала номер.
– Прасковья Ильинична? Это я. Я приехала.
Голос на другом конце провода дрогнул:
– Улечка. Наконец-то. Ты где остановилась?
– В «Кайзерхофе». Не хотела никого беспокоить.
– Глупости! – возмутилась крестная. – Немедленно собирай вещи и приезжай ко мне. Твоя комната ждет тебя.
Ульяна прикрыла глаза. Комната в старой квартире на улице Чайковского, где она выросла после гибели родителей. Где каждый уголок напоминал о детстве, юности и о Платоне.
– Я останусь здесь, – мягко, но твердо ответила она. – Так будет проще для всех. К тому же, я приехала по работе.
Повисла пауза. Ульяна почти физически ощущала разочарование крестной.
– Хорошо, – наконец произнесла Прасковья Ильинична. – Но ты хотя бы зайдешь ко мне? Сегодня?
– Конечно, – Ульяна смягчилась. – Я только переоденусь и приеду.
Закончив разговор, она распаковала чемодан и достала простое черное платье.
Профессионально, сдержанно, безлично. Идеальная броня для встречи с прошлым.
Взглянув на часы, Ульяна решила, что пора звонить Платону. Палец замер над номером, который она, вопреки всем попыткам забыть, все еще помнила наизусть. Но в последний момент она передумала и набрала рабочий номер музея янтаря.
– Музей янтаря, чем могу помочь? – ответил приятный мужской голос.
– Добрый день. Я хотела бы поговорить с директором, Платоном Сергеевичем Орловым.
– Платон Сергеевич сейчас на совещании. Могу я узнать, кто его спрашивает?
– Ульяна Береславская. Он ждет меня.
На другом конце провода возникла пауза, а затем голос заметно потеплел:
– Ульяна Андреевна! Очень приятно. Я Архип, новый начальник службы безопасности музея. Платон Сергеевич много рассказывал о вас.
Ульяна невольно напряглась. Что именно рассказывал Платон?
– Он освободится через полчаса, – продолжил Архип. – Но вы можете приехать прямо сейчас, я проведу вас в его кабинет. Он будет рад вас видеть.
«Сомневаюсь», – подумала Ульяна, но вслух сказала: – Спасибо, я буду через сорок минут.
Она положила трубку и подошла к зеркалу. Из отражения на нее смотрела уверенная в себе женщина тридцати двух лет – стройная, с внимательными серыми глазами и каштановыми волосами, собранными в строгий пучок. Доктор филологических наук, специалист по древним шифрам и кодам, автор монографии о лингвистических загадках Балтийского региона. Успешная, независимая, состоявшаяся.
Но где-то в глубине этих серых глаз все еще пряталась двадцатидвухлетняя девушка с разбитым сердцем, бегущая от города, который слишком многое у нее отнял.
– Ты справишься, – сказала она своему отражению. – Это просто работа. Месяц, не больше.
Ульяна взяла сумку, накинула плащ и вышла из номера. Пора было встретиться с прошлым лицом к лицу.
Такси остановилось у подножия башни Дона – величественного сооружения из красного кирпича, в котором располагался музей янтаря. Ульяна расплатилась и на мгновение замерла, глядя на здание. Сколько раз она приходила сюда студенткой, когда Платон только начинал работать в музее простым экскурсоводом? Сколько вечеров они провели, гуляя вокруг крепостных стен, мечтая о будущем?
Стряхнув воспоминания, она решительно направилась ко входу. У дверей ее уже ждал высокий мужчина с военной выправкой и добродушным лицом.
– Ульяна Андреевна? – он протянул руку. – Архип Степанович Воронов, очень приятно познакомиться лично.
Его рукопожатие было крепким, а взгляд – открытым и прямым. На вид ему было около сорока, короткая стрижка и легкий загар выдавали в нем бывшего военного.
– Платон Сергеевич еще на совещании, но я провожу вас в его кабинет, – сказал он, пропуская Ульяну внутрь. – Вы впервые в нашем музее?
– Нет, – коротко ответила она, не желая вдаваться в подробности.
Они поднялись по старинной лестнице на второй этаж. Ульяна невольно отметила изменения в экспозиции – новые витрины, современное освещение, интерактивные экраны. Музей явно процветал под руководством Платона.
– Вот мы и пришли, – Архип остановился у дубовой двери с табличкой «Директор». – Располагайтесь, Платон Сергеевич скоро будет. Могу я предложить вам чай или кофе?
– Нет, спасибо, – Ульяна натянуто улыбнулась. – Я подожду.
Оставшись одна в кабинете, она невольно начала изучать обстановку. Просторное помещение с высокими потолками, старинная мебель, стеллажи с книгами по истории янтаря и Пруссии. На стенах – карты Кёнигсберга разных эпох и фотографии уникальных экспонатов. Все говорило о хорошем вкусе и профессионализме владельца.
На массивном дубовом столе, среди аккуратно разложенных бумаг, Ульяна заметила фотографию в простой рамке. Она подошла ближе и замерла. С фотографии на нее смотрели они сами – десять лет назад, молодые и счастливые, на фоне Балтийского моря. Она в легком белом платье, он обнимает ее за плечи, оба смеются.
Ульяна почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Почему он хранит это фото? Зачем бередить старые раны?
Дверь кабинета открылась так внезапно, что она едва успела отойти от стола. На пороге стоял Платон.
Десять лет изменили его, но не так сильно, как она надеялась. Все те же пронзительные голубые глаза, все та же легкая небритость, все та же уверенная осанка. Разве что в темных волосах появилась едва заметная седина на висках, а в уголках глаз – тонкие морщинки. Время было к нему благосклонно.

Ульяна, – произнес он, и в этом единственном слове смешались удивление, радость и боль.
– Здравствуй, Платон, – она гордилась тем, как ровно прозвучал ее голос. – Давно не виделись.
Он сделал шаг вперед, словно хотел обнять ее, но остановился, почувствовав невидимую стену, которую она выстроила между ними.
– Я рад, что ты приехала, – сказал он наконец. – Присаживайся, пожалуйста. Нам нужно многое обсудить.
Ульяна опустилась в кресло напротив его стола, расправила плечи и посмотрела ему прямо в глаза:
– Я приехала работать, Платон. Только работать. Давай сразу расставим все точки над «i».
Он выдержал ее взгляд и медленно кивнул: – Как скажешь. Работа так работа.
Но что-то в его голосе подсказывало Ульяне – это будет гораздо сложнее, чем она думала. И дело не только в янтаре с загадочным символом.
Непрошеное возвращение началось.
1.2
Платон обошел стол и сел напротив Ульяны. Его взгляд на мгновение задержался на фотографии, и он незаметно повернул рамку так, чтобы снимок не был виден.
– Итак, – начал он деловым тоном, – спасибо, что согласилась приехать. Я знаю, это было непростое решение.
– Давай сразу к делу, – Ульяна положила на колени небольшой блокнот. – Ты упомянул новую экспозицию и какие-то шифры. Что конкретно от меня требуется?
Платон откинулся на спинку кресла, внимательно изучая её лицо. Десять лет не стёрли из его памяти ни одной черты, но теперь перед ним сидела другая Ульяна – более сдержанная, более закрытая. Профессионал, а не влюблённая девушка, которую он когдато знал.
– Мы готовим выставку «Тайны Кёнигсберга: утраченное наследие», – начал он. – Основная идея – показать связь между философским наследием Канта и материальной культурой Восточной Пруссии. У нас есть несколько уникальных экспонатов с необычными символами и надписями. Нам нужен специалист, который сможет их расшифровать и подготовить научное описание.
Ульяна слушала внимательно, делая заметки.
– Звучит интересно, но довольно стандартно. Почему именно я? В Калининграде есть университет, музеи, архивы. Наверняка можно найти местных специалистов.
Платон встал и подошёл к книжному шкафу. Достав старинную книгу в кожаном переплёте, он бережно положил её на стол перед Ульяной.
– Это дневник Иоганна Георга Гамана, друга и оппонента Канта. Считалось, что он утерян во время войны, но недавно мы обнаружили его в тайнике одного из старых зданий. В нём есть упоминания о неизвестных рукописях Канта и… – он сделал паузу, – о янтаре с особыми свойствами.
Ульяна осторожно открыла книгу. Пожелтевшие страницы были исписаны мелким готическим шрифтом на немецком языке XVIII века. На полях виднелись странные символы – геометрические фигуры, переплетающиеся в сложные узоры.
– Эти символы, – продолжил Платон, – очень похожи на те, что мы нашли на нескольких кусочках янтаря из старой коллекции. Мы предполагаем, что это своего рода код, указывающий на местонахождение утраченных рукописей Канта.
Ульяна подняла взгляд от книги:
– И ты думаешь, что я смогу расшифровать этот код?
– Я знаю, что сможешь, – в его голосе прозвучала уверенность. – Твоя докторская диссертация о лингвистических шифрах Балтийского региона – лучшая работа в этой области за последние двадцать лет. К тому же – он замялся, – ты всегда чувствовала этот город как никто другой.
Последняя фраза повисла в воздухе. Ульяна отвела взгляд, делая вид, что внимательно изучает символы в дневнике.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я посмотрю, что можно сделать. Но мне нужно увидеть эти янтарные образцы с символами.
Платон кивнул:
Конечно. Я покажу тебе всю коллекцию. Но есть одна проблема.
Он не успел договорить – дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Архип.
– Платон Сергеевич, извините за вторжение, но у нас ЧП. Кто-то проник в хранилище.
Платон резко поднялся: – Что-нибудь пропало?
– Пока не ясно. Охрана проводит инвентаризацию. Но есть следы взлома сейфа номер три.
Лицо Платона побледнело. Он бросил быстрый взгляд на Ульяну:
– Прости, мне нужно идти. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
Он быстро вышел вслед за Архипом, оставив Ульяну одну в кабинете. Она медленно закрыла дневник Гамана, размышляя о странном совпадении. Её приезд и кража в музее – случайность или нет?
Взгляд Ульяны упал на компьютер Платона. Экран был разблокирован – видимо, в спешке он забыл его выключить. На рабочем столе виднелась папка с названием «Янтарный проект».
Ульяна колебалась лишь секунду. Профессиональное любопытство победило. Она быстро обошла стол и кликнула на папку. Внутри оказалось несколько подпапок: «Документация», «Фотографии», «Исследования» и «Личное».
Последняя папка привлекла её внимание. Она открыла её и замерла. Там были десятки фотографий – её фотографий. Студенческие снимки, совместные поездки, праздники. Целая жизнь, которую она пыталась забыть. А ещё там был текстовый файл с названием «Для Ульяны».
Дрожащими пальцами она открыла документ. Это было письмо, датированное прошлым годом:
«Ульяна, если ты читаешь это, значит, я всё-таки нашёл в себе силы отправить тебе дневник Гамана и рассказать о янтарном коде. Десять лет я искал способ вернуть тебя – не ради себя, а ради истины. То, что произошло между нами, было ошибкой, моей ошибкой. Но то, что я обнаружил в архивах музея, выходит далеко за рамки наших личных отношений. Это касается твоих родителей и их работы. Они не погибли в автокатастрофе, Уля. Их смерть связана с янтарным кодом и тайной, которую они пытались раскрыть…» Звук шагов в коридоре заставил Ульяну поспешно закрыть файл и вернуться на своё место. Сердце колотилось как сумасшедшее. Родители не погибли в автокатастрофе? Что это значит?
Дверь открылась, и вошёл Платон. Его лицо было мрачным.
– Украли янтарь с символом, – сказал он без предисловий. – Тот самый, который я хотел тебе показать. Единственный экземпляр с полностью сохранившимся кодом.
Ульяна старалась сохранять спокойствие, хотя внутри всё кипело от только что прочитанного.
– Есть другие образцы? – спросила она.
– Есть несколько фрагментов с частичными символами. И фотографии украденного экземпляра, – Платон потёр виски. – Но это сильно усложняет работу.
– Кто мог знать о ценности этого конкретного образца?
– Очень узкий круг людей, – Платон опустился в кресло. – Я, Архип, пара научных сотрудников и Прасковья Ильинична.
При упоминании крестной Ульяна напряглась: – При чём тут Прасковья Ильинична?
Платон внимательно посмотрел на неё:
– Она не рассказывала тебе? Это она передала мне янтарь с символом. Сказала, что хранила его много лет.
Ульяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Крестная, которая вырастила её после смерти родителей, скрывала что-то все эти годы? Что-то, связанное с их гибелью?
– Мне нужно идти, – резко сказала она, вставая. – Мне нужно встретиться с Прасковьей Ильиничной.
– Ульяна, подожди, – Платон поднялся и подошёл к ней. – Есть кое-что ещё, что ты должна знать. Это касается Архипа.
– Что с ним?
Я не уверен, что ему можно доверять, – понизил голос Платон. – Он появился в музее всего три месяца назад, сразу после того, как мы начали работу над выставкой о Канте. И есть странные совпадения.
Ульяна вспомнила предупреждение Прасковьи в прологе: «Не доверяйте никому. Особенно новому охраннику».
– Какие совпадения?
– Каждый раз, когда мы обнаруживали что-то важное, связанное с янтарным кодом, происходили инциденты. Пропажа документов, взломы, странные звонки. А сегодня, в день твоего приезда – кража самого ценного экспоната.
Ульяна задумалась. Слишком много совпадений для одного дня.
– Я посмотрю, что можно сделать с оставшимися фрагментами и фотографиями, – сказала она. – Но сначала мне нужно поговорить с крестной.
Платон кивнул:
– Я понимаю. Только будь осторожна. И, Ульяна – он на мгновение замялся, – я рад, что ты вернулась. Несмотря на обстоятельства.
Она не ответила, лишь кивнула и направилась к двери. Уже на пороге она обернулась: – Платон, ты отправлял мне дневник Гамана в прошлом году?
Он удивлённо поднял брови: – Нет. С чего ты взяла?
– Неважно, – быстро ответила она. – Просто мысли вслух.
Выйдя из кабинета, Ульяна глубоко вдохнула. Кто-то играл с ней в сложную игру, и правила этой игры ей ещё предстояло узнать. Но одно она знала точно – её возвращение в Калининград не было случайностью. Кто-то очень хотел, чтобы она оказалась здесь именно сейчас.
В холле музея её окликнули: – Ульяна Андреевна!
Она обернулась. К ней быстрым шагом приближался Архип.
– Платон Сергеевич просил передать вам это, – он протянул ей флешку. – Здесь все материалы по янтарному коду, включая фотографии украденного образца.
Ульяна осторожно взяла флешку: – Спасибо.
– И ещё, – Архип понизил голос, – будьте осторожны. В музее не всё так просто, как кажется. Не все друзья – действительно друзья.
С этими загадочными словами он развернулся и ушёл, оставив Ульяну в замешательстве. Кому верить в этой игре? Платону, который предупреждал об Архипе? Или Архипу, который, кажется, намекал на Платона?
Выйдя из музея, она поймала такси и назвала адрес Прасковьи Ильиничны. Пора было узнать правду о родителях и о янтарном коде, который, похоже, стоил им жизни.
1.3
Квартира Прасковьи Ильиничны находилась в старом немецком доме на улице Чайковского – одной из немногих улиц Калининграда, сохранивших довоенную архитектуру. Ульяна поднялась на третий этаж по широкой мраморной лестнице, каждая ступенька которой была стёрта временем и шагами нескольких поколений.
Перед знакомой дверью она на мгновение замерла. Здесь прошло её детство и юность. Здесь она плакала, когда узнала о смерти родителей. Здесь она впервые поцеловалась с Платоном. Здесь она приняла решение уехать из Калининграда навсегда.
Глубоко вздохнув, Ульяна нажала на звонок. За дверью послышались шаркающие шаги, затем щёлкнул замок, и на пороге появилась Прасковья Ильинична.
Время не пощадило крестную. В свои семьдесят два она выглядела гораздо старше – седые волосы, собранные в тугой пучок, глубокие морщины, потускневшие глаза. Но когда она увидела Ульяну, её лицо преобразилось – глаза загорелись, а морщинки вокруг рта сложились в тёплую улыбку.
– Улечка! – Прасковья Ильинична раскрыла объятия.
Ульяна шагнула вперёд, позволяя крестной обнять себя. От Прасковьи пахло домашней выпечкой, лавандой и чем-то неуловимо родным. На мгновение Ульяна почувствовала себя маленькой девочкой, ищущей утешения после очередного кошмара о родителях.
– Проходи, проходи, – Прасковья отстранилась и пропустила её в квартиру. – Я как раз

пирог с яблоками испекла. Помнишь, как ты его любила?
Ульяна кивнула, оглядываясь. Квартира почти не изменилась – те же тяжёлые шторы, тот же старинный буфет с фарфоровыми статуэтками, те же фотографии на стенах. Время здесь словно остановилось.
– Как долетела? – спросила Прасковья, ведя её на кухню. – Устала с дороги?
– Всё в порядке, – Ульяна присела за знакомый кухонный стол. – Я была в музее. Разговаривала с Платоном.
Прасковья замерла на мгновение, а затем продолжила нарезать пирог: – И как он? Всё такой же упрямый?
– Он рассказал мне о янтаре с символом, – Ульяна решила не ходить вокруг да около. – О том, что ты передала ему этот янтарь. И о том, что сегодня его украли.
Руки Прасковьи дрогнули, нож соскользнул, едва не задев палец.
– Украли? – её голос звучал испуганно. – Когда?
– Сегодня. Прямо перед моим приходом в музей.
Прасковья медленно опустилась на стул напротив Ульяны. Её лицо стало серьёзным, почти суровым.
– Это плохо, – сказала она тихо. – Очень плохо. Значит, они знают, что ты вернулась.
– Кто – они? – Ульяна подалась вперёд. – Крёстная, что происходит? Что это за янтарь? И какое отношение всё это имеет к моим родителям?
Прасковья долго смотрела на неё, словно решая, сколько можно рассказать. Наконец она тяжело вздохнула:
– Я надеялась, что этот день никогда не наступит. Что прошлое останется в прошлом. Но, видимо, от судьбы не уйдёшь.
Она встала и подошла к буфету. Из-за фарфоровой статуэтки балерины она достала маленький ключ и протянула его Ульяне:
– Иди в свою комнату. В шкафу, за старыми учебниками, есть деревянная шкатулка.
Открой её этим ключом. Там ты найдёшь начало ответов.
Ульяна взяла ключ и направилась в свою бывшую комнату. Здесь тоже всё осталось попрежнему – узкая кровать у окна, письменный стол, книжные полки, заполненные учебниками и художественной литературой. На стене – карта мира с разноцветными флажками, отмечающими места, которые она мечтала посетить.
Подойдя к шкафу, Ульяна отодвинула стопку потрёпанных учебников и обнаружила за ними небольшую деревянную шкатулку с инкрустацией из янтаря. Она вставила ключ в замочную скважину и повернула. Крышка открылась с тихим скрипом.
Внутри лежали фотографии, письма и маленький кожаный блокнот. Ульяна взяла верхнюю фотографию и замерла. На ней были её родители – молодые, улыбающиеся, в белых лабораторных халатах. Они стояли у входа в какое-то здание с вывеской на немецком языке. Рядом с ними – молодая Прасковья в строгом костюме и… мужчина в военной форме с погонами КГБ.
Ульяна перевернула фотографию. На обратной стороне была надпись: «Проект "Янтарный код". Кёнигсберг, 1989».
Она быстро просмотрела остальные фотографии. На них были лаборатории, странные приборы, образцы янтаря под микроскопом и те самые символы, которые она видела в дневнике Гамана.
Взяв блокнот, Ульяна открыла его. Это был дневник её отца, Андрея Береславского. Записи начинались в 1988 году и обрывались в 1994-м – за несколько дней до его гибели.
«12 марта 1994 г. Мы близки к разгадке. Символы на янтаре – это не просто декоративные элементы. Это координаты. Кант зашифровал в них местонахождение своих секретных рукописей. Но есть и другой уровень шифра. Янтарь с пером – ключ ко всему. Если Л. узнает, что мы нашли его, нам конец. Нужно срочно связаться с П. и передать ей образец на хранение. Ульяна должна знать правду, когда придёт время».
Последняя запись, датированная 15 марта 1994 года, была короткой и тревожной:
«Они нашли нас. Л. знает о янтаре. Мы с Мариной уезжаем сегодня ночью. Прасковья обещала позаботиться об Ульяне, если с нами что-то случится. Надеюсь, когда-нибудь дочь сможет закончить то, что мы начали. Янтарный код должен быть раскрыт».
Ульяна почувствовала, как по щекам текут слёзы. Всё, во что она верила о смерти родителей, оказалось ложью. Они не погибли в случайной автокатастрофе. Их убили из-за какого-то янтарного кода.
Она вернулась на кухню, держа в руках дневник и фотографии. Прасковья сидела за столом, сжимая в руках чашку с остывшим чаем.
– Почему ты мне не рассказала? – голос Ульяны дрожал от сдерживаемых эмоций. – Все эти годы я верила в автокатастрофу. А они их убили?
Прасковья опустила глаза:
– Я дала слово твоему отцу. Он хотел, чтобы ты узнала правду только когда будешь готова. Когда сможешь защитить себя и завершить их работу.
– Какую работу? Что такое этот янтарный код?
Прасковья глубоко вздохнула:
– В конце 80-х твои родители работали в секретной лаборатории КГБ в Калининграде. Они были лингвистами, специализировались на древних языках и шифрах. Их привлекли к проекту по изучению необычных образцов янтаря, найденных при раскопках в центре города. На этих образцах были странные символы, похожие на те, что использовал Иммануил Кант в своих личных записях.
Она сделала паузу, собираясь с мыслями:
– Твои родители обнаружили, что эти символы – часть сложного шифра, указывающего на местонахождение утерянных рукописей Канта. Рукописей, в которых, по легенде, содержались революционные идеи, опередившие своё время. Но было и кое-что ещё… Они нашли янтарь с инклюзом – пером доисторической птицы и особым символом. Этот янтарь обладал странными свойствами – он слегка светился в темноте и, казалось, изменял свою структуру при определённых условиях.
– Тот самый янтарь, который ты передала Платону? – уточнила Ульяна.
– Да, – кивнула Прасковья. – Твой отец отдал его мне на хранение за день до их исчезновения. Я работала в том же проекте, но как сотрудник службы безопасности. Он доверял мне.
– Кто такой Л. из дневника? Тот, кто охотился за ними?
Прасковья напряглась:
– Лавров. Гордей Лавров. Он был куратором проекта от КГБ. Безжалостный человек, одержимый идеей использовать открытие твоих родителей в каких-то своих целях. Когда Советский Союз распался, проект официально закрыли, но Лавров продолжал работу неофициально. Он преследовал твоих родителей, требуя отдать ему янтарь с пером.
– И что случилось потом?
– Они пытались бежать. Планировали уехать в Польшу, а оттуда – в Америку. Но до границы не добрались. Их машину нашли в кювете на пустынной дороге. Официальная версия – несчастный случай. Но я знала правду.
Ульяна сжала кулаки:
– И ты позволила мне все эти годы верить в ложь?
– Я защищала тебя, – твёрдо сказала Прасковья. – Если бы Лавров узнал, что ты что-то знаешь, он бы не оставил тебя в покое. Я должна была дождаться, пока ты вырастешь и сможешь сама решить, хочешь ли ты продолжить дело родителей.
– А Платон? Он знает всю эту историю?
– Не всю. Я рассказала ему только о янтаре с символом и его возможной связи с рукописями Канта. О твоих родителях и их работе он не знает. Я не была уверена, можно ли ему полностью доверять.
Ульяна встала и подошла к окну. Внизу, на улице Чайковского, жизнь шла своим чередом – люди спешили по своим делам, не подозревая о драмах, разворачивающихся за стенами старых домов.
– Этот Лавров, – медленно произнесла она. – Он всё ещё жив?
– Насколько я знаю, да, – ответила Прасковья. – После распада КГБ он ушёл в частный бизнес. Стал антикваром, специализируется на янтаре и прусских древностях. У него магазин в центре города.
Ульяна резко обернулась:
– Ты знаешь, где он сейчас?
– Улечка, – в голосе Прасковьи прозвучала тревога, – не думай даже приближаться к нему. Это опасный человек. Если он узнает, кто ты.
– Он уже знает, – перебила её Ульяна. – Иначе зачем красть янтарь именно сегодня, в день моего приезда? Это не совпадение.
Прасковья побледнела:
– Тогда тебе нужно немедленно уезжать из Калининграда. Вернись в Петербург, забудь обо всём этом.
– И позволить убийце моих родителей остаться безнаказанным? – в голосе Ульяны зазвенела сталь. – Нет, крёстная. Я должна узнать правду до конца. Должна закончить то, что они начали.
– Это опасно, – Прасковья встала и подошла к ней. – Ты не представляешь, с чем имеешь дело.
– Поэтому ты мне поможешь, – Ульяна взяла её за руки. – Расскажешь всё, что знаешь о проекте, о янтарном коде, о Лаврове. А я использую свои знания, чтобы расшифровать символы и найти рукописи Канта.
Прасковья долго смотрела на неё, а затем тихо сказала:
– Ты так похожа на своего отца. Такая же упрямая и бесстрашная. – Она вздохнула. – Хорошо, я помогу тебе. Но при одном условии: ты будешь действовать осторожно и не станешь рисковать понапрасну.
– Обещаю, – кивнула Ульяна. – Я буду осторожна.
Прасковья вздохнула, понимая, что на самом деле Ульяна вряд ли сдержит это обещание. Слишком много боли и гнева скопилось в ней за эти годы, слишком сильно желание узнать правду.
– Есть ещё кое-что, что ты должна знать, – сказала Прасковья, подходя к буфету. Она отодвинула нижний ящик и достала из-под него небольшой металлический контейнер. – Твои родители оставили это для тебя. На случай, если с ними что-то случится.
Она протянула контейнер Ульяне. Внутри лежал кусочек янтаря размером с монету, заключённый в серебряную оправу на тонкой цепочке.
– Это – начала Ульяна.
– Фрагмент того самого янтаря с пером, – подтвердила Прасковья. – Твой отец разделил его на две части. Большую часть с видимым пером и символом я передала Платону. А эту, меньшую, хранила для тебя.
Ульяна внимательно рассмотрела янтарь. В глубине прозрачной золотистой смолы виднелся крошечный фрагмент пера и часть символа – несколько переплетающихся линий, образующих сложный геометрический узор.
– Зачем он разделил янтарь? – спросила она.
– Для безопасности. Он считал, что полный символ слишком опасно хранить в одном месте. К тому же – Прасковья замялась, – он верил, что янтарь каким-то образом связан с тобой. С твоей способностью к языкам и шифрам.
– Со мной? – удивилась Ульяна. – Каким образом?
– Я не знаю всех деталей, – покачала головой Прасковья. – Твой отец говорил что-то о генетической памяти и о том, что янтарь может служить проводником между прошлым и настоящим. Многие его теории казались всем странными. Но он был гением в своей области.
Ульяна надела цепочку с янтарём на шею. Камень был тёплым, словно живым, и, казалось, слегка пульсировал в такт её сердцебиению.
– Что ещё ты можешь рассказать о проекте? – спросила она, пряча янтарь под блузку.
Прасковья села за стол и жестом пригласила Ульяну сделать то же самое.
– Проект «Янтарный код» начался в 1988 году, когда при раскопках бункера под
Королевским замком нашли странные янтарные артефакты с символами. Сначала думали, что это просто декоративные элементы, но твой отец заметил сходство с некоторыми пометками в личных дневниках Канта, хранившихся в архивах.
Она отпила чай и продолжила:
– КГБ заинтересовался этим открытием. Ходили легенды, что Кант зашифровал в своих работах какие-то революционные идеи, которые не решался публиковать открыто. Идеи, опередившие своё время на столетия. Твоих родителей привлекли как специалистов по лингвистике и криптографии.
– И что они обнаружили?
– Они установили, что символы на янтаре – это действительно шифр. Сложная система координат, указывающая на местонахождение тайника с рукописями Канта. Но для полной расшифровки нужен был ключ – янтарь с пером и особым символом, о котором упоминалось в одном из писем Канта к его другу Гаману.
– И они нашли этот янтарь?
– Да, в 1993 году, незадолго до своей гибели. В частной коллекции одного старого немца, который каким-то чудом пережил войну и остался в Калининграде. Твои родители выкупили янтарь на собственные деньги, не поставив в известность руководство проекта. К тому времени они уже не доверяли Лаврову.
– Почему?
– Потому что поняли, что его интересуют не столько философские труды Канта, сколько нечто другое, – Прасковья понизила голос. – Лавров был одержим идеей, что янтарь с пером обладает особыми свойствами. Что он может быть ключом не только к шифру, но и к чему-то большему, к какой-то силе или технологии, о которой Кант знал, но скрывал.
– Звучит как сюжет фантастического фильма, – скептически заметила Ульяна.
– Я знаю, – согласилась Прасковья. – Но твои родители относились к этому серьёзно. Особенно после того, как провели несколько экспериментов с янтарём. Они обнаружили, что при определённых условиях – при воздействии специфической частоты звука – янтарь начинал излучать слабое свечение и… менять структуру окружающего пространства.
– Менять структуру пространства? – Ульяна недоверчиво подняла бровь. – Что это значит?
– Я не учёный, Улечка, я не могу объяснить это научным языком. Но я видела, как предметы вокруг янтаря словно смещались. Становились нечёткими, размытыми. А один раз твоя мать сказала, что видела сквозь янтарь другое место и время – Кёнигсберг XVIII века.
Ульяна покачала головой:
– Это звучит невероятно.
– Я знаю, – Прасковья слабо улыбнулась. – Я сама не верила, пока не увидела собственными глазами. Твои родители считали, что Кант обнаружил эти свойства янтаря и использовал их для своих исследований пространства и времени. Что его философские труды о природе времени и пространства основаны не только на теоретических размышлениях, но и на практических наблюдениях.
Ульяна задумалась. Как филолог и лингвист, она всегда опиралась на факты и логику. Но история, которую рассказывала Прасковья, выходила за рамки обычной науки.
– Допустим, – медленно произнесла она. – Допустим, всё это правда. Что мне теперь делать?

Закончить работу твоих родителей, – просто ответила Прасковья. – Расшифровать янтарный код и найти рукописи Канта. Но прежде всего – защитить себя от Лаврова. Если он украл янтарь из музея, значит, он всё ещё ищет полный код. И теперь, когда ты вернулась в Калининград, он наверняка попытается добраться и до тебя.
– Как я могу расшифровать код, если основной фрагмент янтаря украден?
– У тебя есть часть кода, – Прасковья указала на цепочку на шее Ульяны. – И у тебя есть знания и способности твоих родителей. Они верили, что ты сможешь завершить их дело, даже если у тебя будет только фрагмент.
Ульяна коснулась янтаря через ткань блузки. Он по-прежнему казался тёплым, почти горячим.
– А Платон? – спросила она. – Насколько ему можно доверять?
Прасковья задумалась:
– Я не знаю. Он появился в музее пять лет назад, быстро сделал карьеру от простого экскурсовода до директора. Проявлял большой интерес к истории Канта и Кёнигсберга. Когда я решила передать ему янтарь, он казался искренне увлечённым идеей найти утерянные рукописи. Но.
– Но?
– В последнее время я замечала за ним странности. Тайные телефонные разговоры, неожиданные встречи с незнакомцами. И этот новый охранник, Архип. Он появился слишком вовремя, слишком удачно для совпадения.
– Ты думаешь, Платон может работать на Лаврова? – прямо спросила Ульяна.
– Я не знаю, – честно ответила Прасковья. – Но я знаю, что в этой игре нельзя доверять никому полностью. Даже тем, кого ты когда-то любила.
Эти слова больно задели Ульяну. Она действительно любила Платона – сильно, страстно, как любят только в юности. И его предательство десять лет назад ранило её глубже, чем она готова была признать.
– Что произошло между вами? – тихо спросила Прасковья. – Почему ты так внезапно уехала тогда?
Ульяна отвернулась, глядя в окно:
Это не имеет значения сейчас.
– Имеет, если это влияет на твоё суждение о нём.
Ульяна вздохнула:
– Я застала его с другой женщиной. В нашей квартире, в нашей постели. В день, когда собиралась сказать ему, что беременна.
Прасковья ахнула:
– Беременна? Но ты никогда не говорила об этом.
– Я потеряла ребёнка, – голос Ульяны стал жёстким. – На следующий день после того, как увидела их вместе. Врачи сказали – сильный стресс. А через неделю я уехала в Петербург. Навсегда, как мне тогда казалось.
Прасковья подошла и обняла её:
– Девочка моя, почему ты не рассказала мне?
– Не хотела тебя расстраивать, – Ульяна слабо улыбнулась. – К тому же, это было моё решение – уехать, начать всё с чистого листа. И оно оказалось правильным. Я построила новую жизнь, сделала карьеру.
– И всё же ты вернулась.
– Только ради работы, – твёрдо сказала Ульяна. – И теперь – ради правды о родителях.
Прасковья внимательно посмотрела на неё:
– Ты уверена, что сможешь работать с Платоном, зная, что не можешь полностью ему доверять?
– Я профессионал, – Ульяна выпрямилась. – Личные чувства не помешают мне выполнить работу. К тому же, – она задумалась, – возможно, мне стоит позволить ему думать, что я всё ещё испытываю какие-то чувства. Это может быть полезно, если он действительно что-то скрывает.
– Опасная игра, – покачала головой Прасковья.
– Вся эта история – опасная игра, – парировала Ульяна. – Но я должна узнать правду. Должна понять, за что погибли мои родители.
Она встала, давая понять, что разговор окончен:
Мне пора возвращаться в гостиницу. Нужно изучить материалы, которые дал мне Платон, и подумать о следующих шагах.
Прасковья тоже поднялась:
– Будь осторожна, Улечка. И помни – что бы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне.
Они обнялись на прощание. Уже у двери Прасковья окликнула Ульяну:
– И ещё одно. Если ты действительно решишь продолжить работу родителей, тебе стоит посетить их старую лабораторию. Она находилась в подвале здания бывшего КГБ на улице Кутузова. После распада Союза здание перешло к ФСБ, но та часть подвала, где была лаборатория, вроде бы не используется. Возможно, там сохранились какие-то материалы.
– Как я туда попаду? – удивилась Ульяна. – Это же режимный объект.
Прасковья загадочно улыбнулась:
– У меня остались кое-какие связи. Позвони мне завтра, я постараюсь что-нибудь организовать.
Ульяна кивнула и вышла на лестничную площадку. Спускаясь по старым мраморным ступеням, она чувствовала, как янтарь на её шее пульсирует всё сильнее, словно откликаясь на её мысли и эмоции.
Выйдя на улицу, она глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух. Калининград погружался в сумерки, старинные фонари на улице Чайковского зажигались один за другим, отбрасывая причудливые тени на брусчатку и стены домов.
Ульяна огляделась, внезапно ощутив тревогу. Чувство, что за ней наблюдают, было почти осязаемым. Она ускорила шаг, направляясь к оживлённому проспекту, где легче было поймать такси.
Янтарь на шее становился всё горячее, почти обжигая кожу. Ульяна невольно коснулась его через блузку и вдруг заметила тёмную фигуру, отделившуюся от стены дома напротив. Мужчина в чёрной куртке быстро пересёк улицу, направляясь к ней.
Сердце Ульяны забилось чаще. Она резко свернула в узкий переулок, надеясь оторваться от преследователя, но тут же поняла свою ошибку – переулок заканчивался тупиком.
Развернувшись, она увидела, что мужчина уже стоит у входа в переулок, перекрывая путь к отступлению. В тусклом свете фонаря блеснуло что-то металлическое в его руке.

Ульяна лихорадочно огляделась, ища путь к бегству, но высокие стены старых домов не оставляли шансов. Она сжала в кармане телефон, готовясь набрать экстренный номер, когда вдруг янтарь на её шее вспыхнул ярким светом, просвечивая сквозь ткань блузки.
Мужчина замер, явно удивлённый этим неожиданным свечением. А в следующий момент в переулок с визгом шин влетела чёрная машина, резко затормозив между Ульяной и преследователем.
Задняя дверь распахнулась:
– Быстро внутрь! – скомандовал знакомый голос.
Не раздумывая, Ульяна нырнула в салон автомобиля. Дверь захлопнулась, и машина рванула с места, оставляя преследователя далеко позади.
Только оказавшись в безопасности, Ульяна смогла разглядеть своего спасителя.
– Архип? – удивлённо выдохнула она.
1.4
– Не благодарите, – сухо ответил Архип, не отрывая взгляда от дороги. – Я просто оказался в нужном месте в нужное время.
Ульяна недоверчиво смотрела на него:
– Случайно оказались в переулке, где меня едва не убили?
– Не случайно, – Архип резко свернул на боковую улицу, проверяя, нет ли слежки. – Я следил за вами с момента, как вы вышли из музея.
– Зачем?
– Потому что знал, что за вами будут охотиться, – он бросил на неё быстрый взгляд через зеркало заднего вида. – Особенно после кражи янтаря.
Ульяна напряглась:
– Кто вы на самом деле? Вы явно не обычный охранник музея.
Архип невесело усмехнулся:
– Как и вы – не просто приглашённый эксперт по лингвистике, Ульяна Андреевна Береславская. Или, может быть, мне следует называть вас дочерью профессора Береславского, ведущего специалиста проекта «Янтарный код»?
Ульяна почувствовала, как холодок пробежал по спине: – Откуда вы знаете о моём отце?
– Я знаю гораздо больше, чем вы думаете, – Архип снова свернул, выезжая на широкий проспект. – Но сейчас не время для долгих объяснений. Нам нужно убедиться, что за нами нет хвоста, а затем найти безопасное место для разговора.
Он вёл машину уверенно, часто меняя направление, проезжая через дворы и узкие улочки. Ульяна молча наблюдала за его манёврами, пытаясь понять, кто этот человек и можно ли ему доверять.
– Тот человек в переулке, – наконец спросила она, – кто он?
– Один из людей Лаврова, – ответил Архип. – Гордей Лавров не оставил своих поисков янтарного кода даже спустя столько лет. А теперь, когда вы вернулись в Калининград, он активизировался.
– Откуда вы знаете о Лаврове?
Архип не ответил, продолжая внимательно следить за дорогой. Наконец, убедившись, что погони нет, он направил машину к окраине города.
– Куда мы едем? – спросила Ульяна, начиная беспокоиться.
– В безопасное место, – коротко ответил Архип. – Туда, где нас не будут искать.
Они выехали на пустынное шоссе, ведущее к морю. Вдали виднелись огни порта и силуэты кранов. Архип свернул на узкую грунтовую дорогу, ведущую через лес, и через несколько минут они оказались перед небольшим деревянным домом, скрытым среди сосен.
– Приехали, – сказал Архип, глуша двигатель. – Здесь нас никто не побеспокоит.
Ульяна с подозрением осмотрела уединённый дом: – Почему я должна вам доверять?
– Потому что если бы я хотел причинить вам вред, – спокойно ответил Архип, – то не стал бы спасать вас от человека Лаврова.
Он вышел из машины и открыл дверь для Ульяны:
– Прошу вас. Внутри я отвечу на все ваши вопросы.
Поколебавшись, Ульяна вышла из машины. Янтарь на её шее больше не горел, но всё ещё оставался тёплым. Странно, но это придавало ей уверенности.
Дом внутри оказался аскетичным, но чистым и ухоженным. Простая мебель, книжные полки, заставленные научными трудами, компьютер на рабочем столе. Ничего лишнего, никаких личных вещей или фотографий.
– Присаживайтесь, – Архип указал на кресло у камина. – Хотите чаю?
– Хочу объяснений, – твёрдо сказала Ульяна, оставаясь стоять. – Кто вы и что вам известно о моих родителях и янтарном коде?
Архип вздохнул и опустился в кресло напротив:
– Меня зовут Архип Вольский. Я работаю в ФСБ, в отделе, который занимается, скажем так, нестандартными явлениями и историческими артефактами, представляющими особый интерес для государства.
– Вы следите за мной по заданию ФСБ?
– Не совсем, – Архип потёр переносицу. – Я наблюдаю за проектом «Янтарный код» уже несколько лет. Точнее, за тем, что от него осталось. Моя задача – не допустить, чтобы результаты исследований вашего отца попали в руки таких людей, как Лавров.
– Почему ФСБ интересуется этим проектом спустя столько лет?
– Потому что он никогда официально не закрывался, – ответил Архип. – После распада СССР многие секретные проекты КГБ были либо закрыты, либо переданы новым структурам. Но «Янтарный код» оказался в своеобразном подвешенном состоянии. Официально о нём забыли, но неофициально – он сделал паузу, – некоторые люди продолжали интересоваться его результатами.
– Лавров?
– Не только. Лавров – один из многих. Но он, пожалуй, самый настойчивый и опасный.
Ульяна наконец села в кресло:
– Что вам известно о работе моих родителей?
– Я знаю, что они обнаружили связь между символами на янтаре и утерянными рукописями Канта. Знаю, что они нашли янтарь с пером, который считался ключом к полной расшифровке кода. И знаю, что они погибли не в автокатастрофе, а были убиты людьми Лаврова, когда отказались передать ему этот янтарь.
Ульяна сжала подлокотники кресла:
– Вы знаете, кто конкретно убил моих родителей?
– К сожалению, нет, – покачал головой Архип. – Это случилось давно, многие следы утеряны. Но я знаю, что Лавров был непосредственно причастен к их смерти.
– А что вам известно о необычных свойствах янтаря? – осторожно спросила Ульяна.
Архип внимательно посмотрел на неё:
– Вы имеете в виду его способность изменять структуру пространства-времени при определённых условиях?
Ульяна кивнула, удивлённая его прямотой.
– Это основная причина, почему ФСБ до сих пор интересуется проектом, – признался Архип. – Если янтарь действительно обладает такими свойствами, это может иметь стратегическое значение.
– Вы в это верите? В то, что янтарь может быть чем-то вроде портала в прошлое?
– Я видел достаточно странных вещей на этой работе, чтобы не отвергать такую возможность, – серьёзно ответил Архип. – К тому же, записи вашего отца содержат слишком много конкретных деталей, чтобы быть просто фантазией.
– Какие записи? – насторожилась Ульяна. – У вас есть доступ к материалам моего отца?
– К некоторым, – кивнул Архип. – После их смерти часть документов попала в архивы КГБ, а затем ФСБ. Но многое было утеряно или… намеренно скрыто.
Он встал и подошёл к книжному шкафу. Отодвинув несколько книг, он достал тонкую папку:
– Вот копии некоторых заметок вашего отца. Я думаю, вам будет интересно их изучить.
Ульяна взяла папку дрожащими руками. Внутри были ксерокопии рукописных заметок – она сразу узнала почерк отца. Беглый просмотр показал, что это были записи о экспериментах с янтарём, формулы, схемы и… координаты каких-то мест в Калининграде.
– Здесь упоминаются пять точек в городе, – заметила она, изучая записи. – Что это?
– Ваш отец считал, что эти места образуют своеобразную пентаграмму, в центре которой должен находиться тайник с рукописями Канта, – объяснил Архип. – Но для точного определения центра нужен полный янтарный код.
– Который был на украденном янтаре, – задумчиво произнесла Ульяна.
– И частично – на том фрагменте, что сейчас на вашей шее, – добавил Архип.
Ульяна инстинктивно коснулась янтаря через блузку: – Откуда вы знаете?
– Я наблюдал за вами и Прасковьей Ильиничной, – признался Архип. – И видел, как янтарь светился, когда вас пытались атаковать в переулке.
– Это было странно, – Ульяна нахмурилась. – Он словно отреагировал на опасность.
– Возможно, так и есть, – кивнул Архип. – Ваш отец писал о том, что янтарь каким-то образом связан с носителем. Что он может реагировать на эмоции и защищать.
Ульяна покачала головой:
– Всё это звучит как научная фантастика.
– И тем не менее, – Архип указал на её шею, – вы сами видели, как он светился. И, возможно, именно это спасло вам жизнь – свет напугал нападавшего, дал мне время подъехать.
Ульяна задумалась. События развивались слишком быстро, информации было слишком много, и она не знала, кому можно доверять.
– Допустим, я поверю вам, – медленно произнесла Ульяна. – Что дальше? Чего вы хотите от меня?
Архип сел напротив неё:
– Сотрудничества. Я предлагаю объединить усилия. Вы хотите узнать правду о гибели родителей и закончить их работу. Я хочу не допустить, чтобы янтарный код попал в руки Лаврова или других заинтересованных лиц.
– Других? Кто ещё охотится за кодом?
– Частные коллекционеры, иностранные спецслужбы, – Архип пожал плечами. – За прошедшие годы слухи о янтаре с необычными свойствами распространились в определённых кругах. Многие хотели бы заполучить такой артефакт.
Ульяна внимательно изучала лицо Архипа, пытаясь понять, насколько ему можно доверять: – А что получу я от этого сотрудничества?
– Защиту, – незамедлительно ответил он. – Доступ к архивам ФСБ, касающимся проекта. И мою помощь в поисках убийц ваших родителей.
– Почему вы так уверены, что я соглашусь?
– Потому что у вас нет выбора, – прямо сказал Архип. – Лавров знает о вашем возвращении и о том, что у вас есть фрагмент янтаря. Он не остановится, пока не получит его. А в одиночку вам не справиться с его людьми.
Ульяна понимала, что он прав. После сегодняшнего нападения стало ясно, что её жизнь в опасности.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я согласна на сотрудничество. Но с одним условием: вы будете делиться со мной всей информацией, которую получаете. Никаких секретов.
– В пределах разумного, – кивнул Архип. – Есть вещи, о которых я не могу говорить в силу своей работы.
– Тогда и я оставляю за собой право не делиться всем, что узнаю, – парировала Ульяна.
Архип усмехнулся:
– Справедливо. Договорились.
Он протянул руку, и Ульяна, помедлив, пожала её. Ладонь Архипа была сухой и тёплой, рукопожатие – крепким и уверенным.
– Итак, – Ульяна откинулась в кресле, – с чего начнём?
– С анализа того, что у нас есть, – Архип подошёл к рабочему столу и включил компьютер. – Нам нужно изучить записи вашего отца, сопоставить их с тем, что вы узнали от Прасковьи Ильиничны, и разработать план действий.
Он открыл на экране карту Калининграда:
– Вот пять точек, которые отметил ваш отец. Бывший Королевский замок, Кафедральный собор, дом Канта, университетская библиотека и, вот, что странно.
– Что странно? – Ульяна подошла ближе, вглядываясь в экран.
– Пятая точка находится в районе старого немецкого кладбища. Сейчас там парк, но под землёй сохранились склепы и туннели.
– Может быть, там спрятаны рукописи? – предположила Ульяна.
– Возможно, – кивнул Архип. – Но для точного определения места нужен полный код с янтаря. А он сейчас у Лаврова.
– Не совсем, – Ульяна достала из-под блузки свой фрагмент. – У меня есть часть кода. И, возможно, я смогу восстановить остальное по памяти. Я видела полный символ в дневнике Гамана, который показывал мне Платон.
Архип внимательно посмотрел на янтарь в её руке: – Можно?
Ульяна сняла цепочку и протянула ему янтарь. Архип осторожно взял его, поднёс к свету, изучая внутреннюю структуру и видимую часть символа.
– Удивительно, – пробормотал он. – Даже в этом фрагменте чувствуется энергия.
Он вернул янтарь Ульяне:
– Вы сказали, что видели полный символ в дневнике Гамана. Вы можете его нарисовать?
Ульяна кивнула:
– Думаю, да. У вас есть бумага и карандаш?
Архип протянул ей блокнот и ручку. Ульяна сосредоточилась, вспоминая сложный геометрический узор, который видела в дневнике. Её рука уверенно двигалась по бумаге, воссоздавая переплетающиеся линии и фигуры.
– Вот, – она протянула блокнот Архипу. – Насколько я помню, символ выглядел примерно так.
Архип внимательно изучил рисунок:
– Это похоже на комбинацию рун и математических символов. Возможно, своеобразная система координат.
Он перенёс рисунок в компьютер и наложил его на карту города с отмеченными пятью точками:
– Если использовать этот символ как ключ к расшифровке, – он быстро работал с клавиатурой, вводя какие-то формулы, – то центр пентаграммы должен находиться здесь.
На экране появилась красная точка, расположенная в центре города.
– Это же, – Ульяна наклонилась ближе.
– Здание бывшего КГБ, – закончил за неё Архип. – Там, где была лаборатория ваших родителей.
Они переглянулись, понимая значение этого открытия.
– Прасковья говорила, что может помочь мне попасть туда, – сказала Ульяна. – У неё остались какие-то связи.
– В этом нет необходимости, – покачал головой Архип. – У меня есть доступ к зданию. Я могу провести вас туда официально, как консультанта по историческому исследованию.
– Когда?
– Завтра утром, – ответил Архип. – Но сначала нам нужно убедиться, что за вами не следят. Сегодня вы останетесь здесь. Это безопасное место.
Ульяна нахмурилась:
– Я должна вернуться в гостиницу. Там мои вещи, документы.
– Слишком рискованно, – возразил Архип. – Люди Лаврова наверняка наблюдают за гостиницей. Я могу съездить и забрать ваши вещи, если скажете номер комнаты.
Ульяна колебалась. Оставаться на ночь в уединённом доме с малознакомым мужчиной, пусть даже представившимся сотрудником ФСБ, было не лучшей идеей. Но возвращаться в город после нападения было ещё опаснее.
– Хорошо, – наконец согласилась она. – Номер 412. Ключ-карта в боковом кармане моей сумки.
Архип кивнул:
– Я быстро. Дом защищён, двери и окна оборудованы сигнализацией. Если что-то случится, нажмите эту кнопку, – он указал на небольшое устройство на стене. – Это прямая связь с моими коллегами.
Он накинул куртку и направился к двери:
– Чувствуйте себя как дома. В холодильнике есть еда, в шкафу – чай и кофе. Я вернусь через час-полтора.
Когда за Архипом закрылась дверь, Ульяна услышала, как включилась сигнализация. Она осталась одна в странном доме, полном книг и компьютерного оборудования, с янтарём на шее и головой, переполненной вопросами.
Первым делом она решила осмотреться. Дом был небольшим – гостиная, совмещённая с кухней, спальня, ванная и что-то вроде рабочего кабинета. Всё функционально, минимум личных вещей. Типичное жилище человека, который проводит здесь мало времени.
В кабинете её внимание привлекла карта Калининграда на стене, утыканная разноцветными булавками. Рядом с картой – фотографии различных зданий города, некоторые явно сделаны много лет назад. На рабочем столе – стопка книг по истории Кёнигсберга, биографии Канта и Гамана, исследования по янтарю.
Ульяна взяла одну из книг – «Тайная жизнь Иммануила Канта» какого-то немецкого автора. Книга была на немецком, с множеством пометок на полях, сделанных, судя по почерку, Архипом. Он явно серьёзно изучал тему.
Вернувшись в гостиную, она заметила на полке фотографию в простой рамке – единственное личное, что она видела в доме. На снимке был молодой Архип в военной форме рядом с пожилым мужчиной в гражданском. Они стояли на фоне какого-то исторического здания.
Ульяна взяла фотографию, чтобы рассмотреть поближе, и вдруг замерла. Пожилой мужчина показался ей знакомым. Она где-то видела это лицо… Но где?
И тут её осенило. Это был тот самый человек в форме КГБ с фотографии, которую она нашла в шкатулке у Прасковьи! Только на той фотографии он был гораздо моложе. Но черты лица, характерный шрам над бровью – это определённо был он.
Что это значит? Какая связь между Архипом и этим человеком? И почему он был на фотографии с её родителями?
Ульяна осторожно вернула рамку на место, чувствуя, как растёт её беспокойство. Возможно, Архип не рассказал ей всю правду о своём интересе к янтарному коду и её родителям.
Она подошла к компьютеру, который Архип оставил включённым. На экране всё ещё была открыта карта Калининграда с отмеченными точками. Ульяна решила проверить, нет ли там ещё какой-нибудь информации о проекте «Янтарный код».
Покопавшись в файлах, она нашла папку с названием «Береславские». Внутри были отсканированные документы, фотографии и… видеофайлы. Один из них назывался «Эксперимент 17, март 1994».
Март 1994 – последний месяц жизни её родителей.
С бьющимся сердцем Ульяна открыла видеофайл. На экране появилось изображение лаборатории. За столом сидели её родители – молодые, сосредоточенные. Перед ними на специальной подставке лежал янтарь с пером – тот самый, который был украден из музея.
«Эксперимент номер семнадцать, – голос отца звучал отчётливо и спокойно. – 10 марта
1994 года. Мы продолжаем исследование реакции образца на звуковые волны определённой частоты. Марина, ты готова?»
Мать кивнула, настраивая какой-то прибор:
«Начинаю с частоты 432 герц, постепенно повышая до 528».
Она включила прибор, и в лаборатории зазвучал низкий, едва слышный тон. Янтарь на подставке начал слабо светиться.
«Повышаю частоту», – сказала мать, поворачивая регулятор.
Свечение янтаря усилилось. А затем произошло нечто странное – воздух вокруг камня начал искажаться, словно марево над раскалённым асфальтом. Сквозь это искажение стали проступать очертания другого места. Старинная комната с книжными шкафами, письменный стол, за которым сидел пожилой человек в парике и старомодной одежде.
«Кант, – прошептал отец. – Мы видим Канта в его кабинете».
Изображение становилось всё чётче. Человек за столом, казалось, почувствовал что-то – он поднял голову и посмотрел прямо в их сторону, словно мог видеть наблюдателей из будущего. На его лице отразилось удивление, затем – понимание. Он медленно встал и сделал шаг к искажению.
«Он видит нас, – прошептала мать. – Андрей, он действительно видит нас!»
«Частота 528 герц достигнута, – напряжённо произнёс отец. – Марина, фиксируй все показания приборов. Это первый случай визуального контакта».
Кант – если это действительно был он – протянул руку к искажению. В этот момент дверь лаборатории распахнулась, и в кадре появился молодой человек в форме КГБ.
«Немедленно прекратите эксперимент! – резко скомандовал он. – Полковник Лавров требует вашего присутствия».
Мать быстро выключила прибор, и искажение исчезло. Янтарь продолжал слабо светиться.
«Гордей Михайлович должен был предупредить о своём приезде, – спокойно сказал отец. – Мы в середине важного эксперимента».
«Полковник не обязан предупреждать, – холодно ответил офицер. – У него срочное дело к вам обоим. Следуйте за мной».
Родители переглянулись. Отец осторожно взял янтарь и спрятал его в карман.
«Мы закончим позже, – сказал он матери. – Похоже, у нас наконец-то получилось установить визуальный контакт».
На этом запись обрывалась.
Ульяна сидела, потрясённая увиденным. Это не могло быть подделкой – она узнала голоса родителей, их жесты, выражения лиц. Они действительно проводили эксперимент с янтарём и, похоже, смогли увидеть прошлое? Или это была какая-то сложная галлюцинация?
Она проверила дату создания файла – 2015 год. Значит, эта запись хранилась где-то более двадцати лет, прежде чем попала к Архипу. Но откуда она у него? И почему он не упомянул о её существовании?
Ульяна открыла следующий видеофайл, датированный 15 марта 1994 года – за неделю до гибели родителей. На этот раз запись была сделана не в лаборатории, а в какой-то квартире. Её отец сидел перед камерой, выглядел усталым и встревоженным.
«Если кто-то смотрит эту запись, значит, с нами что-то случилось, – начал он без предисловий. – Я оставляю это свидетельство на случай своей смерти. Мы с Мариной обнаружили нечто, выходящее за рамки современной науки. Янтарь, который мы исследуем, действительно обладает свойствами, позволяющими взаимодействовать с прошлым. Это не просто окно для наблюдения – это портал. И Кант знал об этом. Более того, он использовал эти свойства янтаря для своих философских исследований».
Отец потёр глаза:
«Мы установили контакт с самим Кантом. Он ожидал этого контакта – словно знал, что мы появимся. Он передал нам информацию о местонахождении своих секретных рукописей, в которых описаны все свойства янтаря и нечто большее. Нечто, что он называл "ключом к истинной природе реальности"».
Он наклонился ближе к камере:
«Но Лавров узнал об этом. Он требует, чтобы мы передали ему янтарь и координаты тайника с рукописями. Мы отказались. Янтарь слишком опасен в руках таких людей, как он. Мы разделили его на две части и спрятали. Большую часть с видимым пером я передал надёжному человеку. Меньшую – оставил для своей дочери. Ульяна, если ты смотришь это… янтарь каким-то образом связан с тобой. С твоей необычной способностью к языкам и шифрам. Это не совпадение. Кант говорил о "носителях кода" – людях, генетически предрасположенных к взаимодействию с янтарём. Ты – одна из них».
Ульяна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Янтарь на её шее снова стал тёплым, словно откликаясь на слова отца.
«Координаты тайника зашифрованы в символе на янтаре, – продолжал отец. – Но для полной расшифровки нужны оба фрагмента и носитель кода. Только ты сможешь активировать янтарь и прочитать полный шифр. Найди второй фрагмент, Ульяна. Завершите то, что мы начали. Но будь осторожна. Лавров не остановится ни перед чем».
Запись закончилась. Ульяна сидела неподвижно, пытаясь осмыслить услышанное. Её отец говорил о ней как о «носителе кода» – человеке, генетически связанном с янтарём. Это звучало фантастически, но разве не странно, что янтарь светился и нагревался, когда она была в опасности? Разве не удивительно, что она с детства легко осваивала языки и шифры?
Она хотела открыть следующий файл, но услышала звук подъезжающей машины. Архип вернулся. Ульяна быстро закрыла все файлы и вернулась в гостиную, делая вид, что всё это время изучала записи отца из папки, которую дал ей Архип.
Дверь открылась, и Архип вошёл с её чемоданом и сумкой: – Всё в порядке? – спросил он, внимательно глядя на неё.
– Да, – Ульяна старалась говорить спокойно. – Просто изучала записи отца. Много интересного.
Архип кивнул, ставя чемодан у стены:
– За гостиницей действительно следят. Двое мужчин в машине напротив входа. Но мне удалось пройти незамеченным через служебный вход.
– Спасибо, – Ульяна взяла сумку. – Где я могу расположиться?
– Спальня в вашем распоряжении, – Архип указал на дверь. – Я буду спать здесь, на диване.
Ульяна кивнула и направилась к спальне, но у двери остановилась:
– Архип, – она повернулась к нему, – вы не рассказали мне всего. Кто тот человек на фотографии с вами? Я видела его на снимке с моими родителями.
Архип замер, затем медленно подошёл к полке и взял рамку с фотографией:
– Это мой отец, Виктор Вольский. Он работал в КГБ, был одним из кураторов проекта «Янтарный код».
– Почему вы не сказали об этом сразу?
– Потому что его отношения с вашими родителями были сложными, – Архип поставил фотографию на место. – Он был против многих их идей, считал их слишком рискованными. Но в то же время уважал их как учёных.
– Он знал о планах Лаврова? – прямо спросила Ульяна.
Архип помолчал, затем кивнул:
– Да. И пытался предупредить ваших родителей. Но было слишком поздно.
– Он жив?
– Нет, – Архип отвернулся. – Умер пять лет назад. После его смерти я нашёл в его вещах документы о проекте и видеозаписи экспериментов ваших родителей.
Ульяна внимательно смотрела на него:
– Вы видели эти записи? Видели, как они установили контакт с Кантом?
Архип резко повернулся к ней:
– Вы смотрели файлы на моём компьютере.
Это был не вопрос, а утверждение.
– Да, – не стала отрицать Ульяна. – И видела последнее обращение отца. Он говорил обо мне как о «носителе кода». Что это значит?
Архип вздохнул и опустился в кресло:
– Это теория вашего отца. Он считал, что некоторые люди генетически предрасположены к взаимодействию с янтарём. Что их ДНК каким-то образом резонирует с особой структурой этого камня, позволяя активировать его свойства.
– И я – одна из таких людей?
– Судя по тому, как янтарь реагирует на вас – да, – кивнул Архип. – Мой отец не верил в эту теорию, считал её ненаучной. Но после того, что я видел на записях и сегодня в переулке, то я не могу её отрицать.
Ульяна села напротив него:
– Почему вы скрыли от меня эти записи?
– Я хотел сначала убедиться, что могу вам доверять, – честно ответил Архип. – Эти материалы слишком ценны и опасны. Если бы вы работали на Лаврова.
– Я бы никогда не стала работать на человека, убившего моих родителей, – резко сказала Ульяна.
– Я знаю это теперь, – кивнул Архип. – Но должен был убедиться.
Они помолчали. Ульяна обдумывала всё, что узнала за этот долгий день. Слишком много информации, слишком много вопросов.
– Что будет завтра? – наконец спросила она.
– Завтра мы посетим бывшую лабораторию ваших родителей, – ответил Архип. – Возможно, там мы найдём ключ к расшифровке координат тайника. А сейчас вам нужно отдохнуть. День был тяжёлым.
Ульяна кивнула и направилась к спальне. У двери она снова остановилась:
– Архип, ещё один вопрос. Вы верите, что янтарь действительно может создавать портал в прошлое?
Архип долго смотрел на неё, затем медленно произнёс:
– Я видел запись эксперимента. Видел, как Кант смотрит прямо в камеру, как он узнаёт ваших родителей. Это невозможно подделать. Так что да, я верю, что янтарь обладает свойствами, которые мы пока не можем объяснить современной наукой. И я хочу понять эти свойства.
– Зачем? – тихо спросила Ульяна. – Чего вы хотите добиться?
– Того же, что и ваши родители, – ответил Архип. – Знания. Понимания истинной природы времени и пространства. Разве не этого хотел бы и ваш отец?
Ульяна не ответила. Она закрыла за собой дверь спальни и опустилась на кровать, чувствуя себя физически и эмоционально истощённой. Янтарь на её шее пульсировал тёплом, словно живое сердце.
Она сняла цепочку и положила янтарь на ладонь, внимательно рассматривая его в свете ночника. Обычный кусочек застывшей смолы с фрагментом пера и странным символом внутри. Как такая простая вещь может обладать способностью изменять структуру пространства и времени? И почему именно она, Ульяна, является «носителем кода»?
Слишком много вопросов. И завтра, возможно, она начнёт находить ответы.
Ульяна положила янтарь на тумбочку рядом с кроватью и закрыла глаза. Несмотря на усталость, сон не шёл. В голове крутились обрывки разговоров, образы из видеозаписей, лица родителей, Прасковьи, Платона, Архипа.
Она не заметила, как задремала. И во сне она увидела старинный кабинет, заставленный книгами, и пожилого человека в парике, который смотрел прямо на неё и говорил что-то на старонемецком. Она не могла разобрать слов, но почему-то понимала их смысл: «Время – это не река, текущая только в одном направлении. Это океан, в котором можно плыть в любую сторону, если знаешь, как».
Ульяна проснулась с этими словами, звучащими в голове. За окном начинало светать. Новый день принесёт новые открытия и, возможно, новые опасности. Но теперь у неё была цель – завершить дело родителей и раскрыть тайну янтарного кода.
1.5
Утро выдалось пасмурным. Низкие серые облака нависали над городом, обещая дождь. Ульяна стояла у окна в гостиной, сжимая в руках чашку с кофе и наблюдая, как Архип проверяет машину перед поездкой.
– Всё готово, – сказал он, входя в дом. – Можем выезжать. Я получил разрешение на посещение архива в здании ФСБ. Официально мы исследуем историю советской науки для академического проекта.
Ульяна кивнула, допивая кофе:
– Как думаете, что мы можем там найти?
– Не знаю, – честно ответил Архип. – Но если ваш отец спрятал какие-то подсказки, то логично искать их в месте, где он работал.
Они выехали через полчаса. Архип вёл машину осторожно, часто проверяя зеркала заднего вида.
– За нами никого нет, – сказал он, заметив беспокойство Ульяны. – Но лучше перестраховаться.
Калининград просыпался, улицы постепенно заполнялись людьми и машинами. Ульяна смотрела в окно на знакомые с детства места, которые за десять лет её отсутствия изменились, но всё ещё хранили узнаваемые черты.
– Вы скучали по этому городу? – неожиданно спросил Архип.
Ульяна задумалась:
– Да, наверное. Хотя уезжала я отсюда с твёрдым намерением никогда не возвращаться. Слишком много болезненных воспоминаний.
– Понимаю, – кивнул Архип. – Иногда прошлое лучше оставить в прошлом. Но иногда оно само находит нас, хотим мы того или нет.
Они подъехали к внушительному зданию из серого камня в центре города. Здесь когда-то располагалось управление КГБ, а теперь – региональное отделение ФСБ.
– Приехали, – Архип припарковал машину. – Помните, вы – консультант по истории науки, приглашённый для работы с архивными материалами. Говорите уверенно, но не вдавайтесь в детали.
Ульяна кивнула, чувствуя, как учащается пульс. Она впервые за много лет входила в здание, где работали её родители, где они проводили свои эксперименты и где, возможно, был спрятан ключ к разгадке их гибели.
Процедура проверки документов и оформления пропусков заняла около получаса. Архип уверенно общался с охраной и администрацией, представляя Ульяну как специалиста по истории советской науки из Москвы.
Наконец они получили доступ в архивное отделение, расположенное в подвальном этаже здания.
– Лаборатория ваших родителей находилась на третьем этаже, – тихо сказал Архип, когда они спускались по лестнице. – Но после их смерти всё оборудование было
демонтировано, а помещение переоборудовано под офисы. Если они что-то спрятали, то скорее всего здесь, в архиве.
Архивное помещение представляло собой длинный зал с рядами металлических шкафов и стеллажей. Пожилая женщина-архивариус встретила их у входа.
– Вы за материалами по проекту «Хронос»? – спросила она, сверяясь с бумагами. – Всё подготовлено, стол номер пять.
Архип поблагодарил её, и они прошли вглубь зала, где на одном из столов уже лежали папки с документами.
– «Хронос»? – шёпотом спросила Ульяна, когда они сели за стол.
– Официальное название проекта ваших родителей, – пояснил Архип. – «Янтарный код» – это неофициальное название, которое использовалось в узком кругу.
Они начали просматривать документы. Большинство из них были стандартными отчётами о проведённых экспериментах, запросами на оборудование, финансовыми ведомостями. Ничего особенно интересного или секретного.
– Странно, – пробормотал Архип, перелистывая очередную папку. – Здесь только самые базовые материалы. Ничего о результатах экспериментов, никаких теоретических выкладок.
– Может быть, самое важное хранится отдельно? – предположила Ульяна.
– Или было изъято, – кивнул Архип. – Лавров мог забрать всё, что касалось реальных результатов.
Они продолжали методично просматривать документы, ища хоть какую-то зацепку. Время шло, но ничего существенного не находилось.
– Подождите, – вдруг сказала Ульяна, вглядываясь в один из отчётов. – Посмотрите на эти даты.
Она указала на список дат проведения экспериментов.
– Что с ними? – не понял Архип.
– Здесь есть закономерность, – Ульяна быстро выписала даты на отдельный лист. – Смотрите: 22 апреля 1993, 22 июля 1993, 22 октября 1993, 22 января 1994… Всегда 22-е число, с интервалом в три месяца.
– И что это значит?
– Не знаю, но это явно не случайно, – Ульяна задумалась. – 22 апреля… это день рождения Канта.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Я писала дипломную работу о его философии времени, – кивнула Ульяна. – А остальные даты? Возможно они могут быть связаны с какими-то астрономическими явлениями. Равноденствия, солнцестояния./
Архип быстро проверил на телефоне:
– Вы правы. 22 июля близко к летнему солнцестоянию, 22 октября – к осеннему равноденствию, 22 января – к зимнему солнцестоянию. С поправкой на несколько дней.
– Мои родители верили, что определённые космические условия усиливают свойства янтаря, – вспомнила Ульяна. – Возможно, эти даты были выбраны не случайно.
Она продолжила изучать отчёт и вдруг заметила ещё одну странность: – Посмотрите на подписи.
В конце каждого отчёта стояли подписи её родителей. Но если присмотреться внимательно.
– Здесь что-то написано между строк, – Архип наклонился ближе. – Очень мелко, почти незаметно.
Ульяна достала из сумки лупу, которую всегда носила с собой для работы с древними текстами. Через увеличительное стекло стали видны крошечные символы, нанесённые между строками обычного текста.
– Это шифр, – прошептала она. – Похоже на модифицированный код Цезаря, которым мы с отцом пользовались, когда я была ребёнком.
Она быстро начала расшифровывать символы, записывая результат на листе бумаги.
– «Истина в основании», – прочитала она первую фразу. – «Ищи там, где всё начинается и заканчивается».
– Что это значит? – Архип нахмурился.
– Не знаю, – Ульяна продолжила расшифровку. – «Янтарь укажет путь, когда время придёт. Носитель кода откроет дверь».
Она задумалась:
– «Основание». Что может быть основанием здания?
– Фундамент, – предположил Архип. – Или подвал. Мы сейчас как раз в подвале.
Ульяна огляделась:
– Но что именно мы должны искать?
Архип встал:
– Пойдёмте. Я хочу кое-что проверить.
Они подошли к архивариусу и после короткого разговора получили разрешение осмотреть подсобные помещения архива. Архип уверенно вёл Ульяну через лабиринт стеллажей к дальней стене, где находилась неприметная дверь.
– Что там? – спросила Ульяна.
– Старое хранилище, – ответил Архип. – Использовалось ещё во времена КГБ для особо секретных материалов. Сейчас почти не используется.
Он открыл дверь ключом, который дала им архивариус. За дверью оказалось небольшое помещение с металлическими шкафами вдоль стен и старым столом посередине.
– Здесь хранились самые секретные материалы проекта «Хронос», – сказал Архип, осматриваясь. – Но после смерти ваших родителей всё было изъято.
Ульяна медленно обошла комнату, внимательно осматривая каждый уголок. Что-то привлекло её внимание на полу – небольшая металлическая пластина, отличающаяся от остального покрытия.
– Архип, посмотрите, – она указала на пластину.
Он присел, изучая находку:
– Похоже на крышку какого-то люка или тайника.
Они попытались сдвинуть пластину, но она не поддавалась. Ульяна внимательно осмотрела её края и заметила небольшое углубление, похожее на замочную скважину.
– Здесь нужен ключ, – сказала она. – Но какой?
В этот момент янтарь на её шее снова стал тёплым. Ульяна достала его из-под блузки и поднесла к пластине. К её удивлению, форма янтаря идеально соответствовала углублению.
– Невероятно, – прошептал Архип. – Попробуйте вставить его.
Ульяна осторожно поместила янтарь в углубление. Раздался тихий щелчок, и пластина слегка приподнялась. Архип помог ей сдвинуть тяжёлую крышку, открывая небольшой тайник.
Внутри лежала металлическая коробка размером с книгу. Ульяна осторожно достала её и открыла. В коробке находился старинный кожаный блокнот и конверт.
– Это почерк моего отца, – дрожащим голосом сказала Ульяна, открывая блокнот.
Страницы были заполнены формулами, схемами и текстом на нескольких языках – русском, немецком и каком-то странном, похожем на шифр.
– Здесь все его исследования, – прошептала она, бегло просматривая записи. – Теория о свойствах янтаря, методика активации портала, координаты тайника с рукописями Канта…
Архип осторожно взял конверт: – Здесь ваше имя.
Он протянул конверт Ульяне. Она открыла его трясущимися руками и достала сложенный лист бумаги.
«Дорогая Ульяна, – начиналось письмо. – Если ты читаешь это, значит, мы с мамой не смогли завершить начатое. Значит, наши опасения оправдались, и Лавров не остановился ни перед чем, чтобы получить янтарь. Но я верю, что ты сможешь закончить то, что мы начали. Ты – носитель кода, Ульяна. Это не случайно. Кант предсказал твоё появление ещё двести лет назад. Он говорил о "дитя двух времён", которое сможет соединить прошлое и настоящее. Я не сразу понял, что он говорил о тебе. Но теперь я уверен. Найди второй фрагмент янтаря, соедини их и следуй за символом. Он приведёт тебя к тайнику с рукописями Канта. Но будь осторожна – знание, которое они содержат, может изменить мир. И не все готовы к таким изменениям. Доверяй своей интуиции, она не подведёт тебя. Мы с мамой всегда любили тебя и гордились тобой. Твой отец, Андрей».
Ульяна опустилась на стул, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. Это было последнее послание от отца, написанное, когда он уже предчувствовал свою гибель.
– Он знал, – прошептала она. – Знал, что Лавров убьёт их. И всё равно не отдал янтарь.
Архип молча положил руку ей на плечо, давая время справиться с эмоциями.
– Нам нужно уходить, – наконец сказал он. – Мы не можем долго оставаться здесь.
Ульяна кивнула, вытирая слёзы. Она аккуратно сложила письмо и блокнот обратно в коробку.
– Я возьму это с собой, – сказала она решительно. – Это принадлежало моим родителям.
– Конечно, – согласился Архип. – Только будьте осторожны. Если Лавров узнает, что мы нашли записи вашего отца.
Он не закончил фразу, но Ульяна поняла. Они закрыли тайник, вернув металлическую пластину на место, и вышли из хранилища, заперев за собой дверь.
Вернувшись к столу, они быстро собрали свои вещи и поблагодарили архивариуса. Никто, казалось, не обратил внимания на металлическую коробку, которую Ульяна спрятала в своей сумке.
Когда они вышли из здания, начался дождь. Крупные капли барабанили по асфальту, создавая вокруг них серую завесу.
– Куда теперь? – спросила Ульяна, когда они сели в машину.
– Сначала в безопасное место, – ответил Архип, заводя двигатель. – Нам нужно изучить записи вашего отца и понять, где искать второй фрагмент янтаря.
Он выехал со стоянки и направился в сторону окраины города. Ульяна смотрела в окно на размытый дождём пейзаж, думая о словах отца. «Дитя двух времён»… Что это значит? И как Кант мог предсказать её появление двести лет назад?
– Архип, – вдруг сказала она, – вы верите в предопределённость? В то, что некоторые события предначертаны судьбой?
Он задумался, не отрывая взгляда от дороги:
– Я верю, что существуют закономерности, которые мы пока не можем объяснить. Называйте это судьбой, если хотите. Но я также верю в свободу выбора. Даже если путь предначертан, мы сами решаем, как по нему идти.
Ульяна кивнула, глядя на янтарь в своей руке. Он снова стал обычным – холодным и твёрдым, без внутреннего свечения. Но она знала, что это временно. Янтарь ждал своего часа, как и она сама.
– Мой отец верил, что я смогу закончить то, что они начали, – тихо сказала она. – И я не подведу его.
Архип бросил на неё быстрый взгляд:
– Вы не одна в этом, Ульяна. Я помогу вам.
Она благодарно кивнула. Впереди был долгий путь, полный опасностей и загадок. Но теперь у неё была цель и, возможно, союзник, которому она могла доверять.
Дождь усилился, превращаясь в настоящий ливень. Машина медленно продвигалась по затопленным улицам, словно преодолевая сопротивление самой стихии. Но Ульяна знала, что это только начало. Настоящие испытания ещё впереди.
Она открыла блокнот отца и начала читать, погружаясь в мир теорий и гипотез, которые когда-то стоили жизни её родителям. И с каждой прочитанной страницей она всё больше понимала масштаб открытия, которое они сделали. Янтарь был не просто камнем с необычными свойствами. Он был ключом к пониманию самой природы времени и реальности.
И теперь этот ключ был в её руках.
Глава 2: Исчезнувший артефакт 2.1
Утро выдалось пасмурным, но дождь прекратился. Ульяна проснулась от звонка телефона.
Сонно моргая, она нащупала мобильный на прикроватной тумбочке.
– Алло?
– Ульяна, это Платон, – голос звучал напряжённо. – Прости за ранний звонок, но у нас проблема. Янтарь украли.
Сон как рукой сняло. Ульяна резко села на кровати: – Что? Когда это произошло?
– Ночью. Сработала сигнализация, но когда охрана прибыла, вор уже скрылся. Взломали витрину и забрали только один экспонат – янтарь с пером.
Ульяна бросила взгляд на металлическую коробку с записями отца, которую она положила рядом с кроватью перед сном. Архип разрешил ей остаться в его доме ещё на одну ночь, а сам уехал по делам, сказав, что вернётся утром.
– Ты уверен, что взяли только янтарь? – спросила она, уже зная ответ.
– Абсолютно. Проигнорировали даже более ценные экспонаты. Полиция уже здесь, но я подумал, что тебе стоит знать.
Ульяна прикусила губу:
– Спасибо, что сообщил. Я приеду, как только смогу.
Она закончила разговор и быстро оделась. Кража янтаря не была случайностью – кто-то целенаправленно охотился за артефактом. И этот кто-то, скорее всего, был связан с Лавровым.
Когда она вышла в гостиную, Архип уже вернулся и готовил завтрак.
– Доброе утро, – сказал он, переворачивая омлет на сковороде. – Я купил свежий хлеб и…
– Янтарь украли из музея, – перебила его Ульяна. – Платон только что звонил.
Архип замер, затем медленно выключил плиту: – Когда?
– Ночью. Взломали витрину, взяли только янтарь с пером.
– Лавров, – Архип нахмурился. – Он не стал ждать.
– Мне нужно в музей, – решительно сказала Ульяна. – Платон ждёт меня.
– Это может быть ловушка, – предупредил Архип. – Лавров мог организовать кражу, чтобы выманить вас.
– Возможно, – согласилась Ульяна. – Но я не могу просто сидеть здесь. Если у Лаврова теперь оба фрагмента янтаря.
– У него только один, – напомнил Архип. – Второй всё ещё у вас. И без вас – без носителя кода – он не сможет активировать янтарь полностью.
Ульяна машинально коснулась своего фрагмента, висящего на шее:
– Тем более мне нужно быть в курсе происходящего. Я поеду в музей.
Архип вздохнул:
– Хорошо, но я поеду с вами. И будьте осторожны с тем, что говорите Платону. Мы пока не знаем, кому можно доверять.
Они быстро позавтракали и выехали в город. По дороге Ульяна просматривала блокнот отца, пытаясь найти какие-то указания на местонахождение второго фрагмента янтаря.
– Здесь много теоретических выкладок, – сказала она, перелистывая страницы. – Формулы, расчёты частот, схемы активации портала… Но ничего конкретного о том, где искать второй фрагмент.
– Может быть, он не хотел записывать это прямо, – предположил Архип. – Слишком опасно, если записи попадут в чужие руки.
– Возможно, – Ульяна задумчиво постукивала пальцами по обложке. – Но он должен был оставить какую-то подсказку. Что-то, что только я смогу понять.
Когда они подъехали к музею, у входа уже стояли две полицейские машины и толпилась группа журналистов. Архип припарковался в стороне.
– Пресса уже здесь, – заметил он. – Новость о краже распространилась быстро.
– Слишком быстро, – нахмурилась Ульяна. – Словно кто-то специально привлекает внимание к происшествию.
Они вышли из машины и направились к входу. Журналисты, заметив новых посетителей, тут же повернулись в их сторону.
– Вы имеете отношение к музею? – выкрикнул один из них, направляя микрофон в сторону Ульяны. – Что вы можете сказать о краже уникального янтаря?
– Без комментариев, – отрезал Архип, прокладывая путь через толпу.
У входа их встретил полицейский, проверивший документы и пропустивший внутрь после короткого разговора по рации.
В холле музея царила атмосфера напряжённого ожидания. Сотрудники собрались группами, тихо переговариваясь. Полицейские осматривали помещение, фотографировали и брали отпечатки пальцев.
Платон встретил их у дверей своего кабинета. Он выглядел усталым и встревоженным.
– Ульяна, спасибо, что приехала, – он кивнул Архипу. – Господин Вольский.
– Что говорит полиция? – спросила Ульяна, входя в кабинет.
Платон закрыл за ними дверь:
– Пока ничего конкретного. Взлом профессиональный, камеры наблюдения отключены, сигнализация сработала с опозданием. Кто-то очень хорошо подготовился.
– И взяли только янтарь с пером? – уточнил Архип.
– Да, – кивнул Платон. – Проигнорировали даже более ценные экспонаты. Это явно целенаправленная кража.
Он внимательно посмотрел на Ульяну:
– Я думаю, это как-то связано с тем, что ты рассказывала о своих родителях и их исследованиях.
Ульяна обменялась быстрым взглядом с Архипом:
– Возможно. Но я не понимаю, зачем кому-то красть музейный экспонат.
Она не закончила фразу, потому что дверь кабинета открылась, и вошёл высокий седой мужчина в дорогом костюме. Его сопровождал полицейский в форме.
– Платон Аркадьевич, – произнёс вошедший глубоким, хорошо поставленным голосом. – Какая неприятность с этой кражей. Я приехал, как только узнал.
Ульяна мгновенно напряглась. Она никогда не видела этого человека, но что-то в его манере держаться, в холодном взгляде серых глаз вызывало у неё инстинктивное отторжение.
– Гордей Михайлович, – Платон поднялся навстречу. – Спасибо, что приехали. Позвольте представить: Ульяна Береславская, наш консультант по истории янтаря, и Архип Вольский, специалист по безопасности.
Гордей Лавров – а это был именно он – медленно перевёл взгляд на Ульяну. Его глаза на мгновение расширились, а затем сузились, как у хищника, заметившего добычу.
– Береславская? – он произнёс её фамилию с особым акцентом. – Дочь Андрея и Марины Береславских?
– Да, – коротко ответила Ульяна, стараясь сохранять спокойствие.
– Какое удивительное совпадение, – Лавров улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. – Я был знаком с вашими родителями. Талантливые учёные. Их гибель – огромная потеря для науки.
Ульяна почувствовала, как янтарь на её шее нагревается, словно предупреждая об опасности.
– Вы работали вместе? – спросила она, хотя уже знала ответ.
– Я курировал некоторые их проекты, – уклончиво ответил Лавров. – Но это было давно. Сейчас я больше интересуюсь коллекционированием янтаря. Собственно, поэтому я и здесь. Украденный экспонат был уникальным.
Он повернулся к Платону:
– Я готов предложить свою помощь в поисках. У меня есть связи в антикварных кругах, возможно, удастся выйти на след похитителей.
– Это было бы очень кстати, – с облегчением сказал Платон. – Полиция делает всё возможное.
– Полиция не всегда эффективна в таких деликатных вопросах, – закончил за него Лавров. – Иногда требуются нестандартные методы.
Он снова посмотрел на Ульяну:
– Мисс Береславская, я был бы признателен, если бы вы тоже помогли в поисках. Ваши знания о янтаре могут оказаться бесценными.
Ульяна почувствовала, как Архип слегка напрягся рядом с ней.
– Боюсь, я не смогу быть полезной, – ответила она. – Я специализируюсь на исторических аспектах, а не на современном рынке антиквариата.
– И всё же, – настаивал Лавров, – ваш опыт лингвиста и историка важен. Кстати, я слышал, вы работаете над переводом дневников Иоганна Гамана?
Ульяна вздрогнула. Откуда он знал о её работе?
– Да, это часть моего исследования, – осторожно ответила она.
– Fascinating, – Лавров перешёл на английский. – Гаман был близким другом Канта и, по некоторым данным, интересовался свойствами янтаря. Возможно, в его дневниках есть упоминания об украденном экспонате?
– Я не встречала таких упоминаний, – солгала Ульяна.
Лавров улыбнулся, словно не поверил ей:
– Жаль. Но если что-то найдётся, буду признателен, если вы поделитесь информацией.
Он достал визитную карточку и протянул Ульяне:
– Мой номер телефона. Звоните в любое время, если появятся новости или, если вам понадобится помощь.
Ульяна взяла карточку, стараясь не касаться его пальцев: – Спасибо.
– А теперь, Платон Аркадьевич, – Лавров повернулся к директору музея, – я хотел бы осмотреть место преступления. Возможно, я замечу что-то, что упустили другие.
– Конечно, – кивнул Платон. – Я провожу вас.
Они вышли из кабинета, оставив Ульяну и Архипа наедине.
– Это он, – тихо сказала Ульяна, как только дверь закрылась. – Человек, который убил моих родителей.
– Я знаю, – Архип выглядел встревоженным. – И он явно знает о вас больше, чем должен. Упоминание дневников Гамана не было случайным.
– Он следил за мной, – Ульяна почувствовала озноб. – Возможно, с самого моего приезда в Калининград.
– Или даже раньше, – мрачно предположил Архип. – Нам нужно быть предельно осторожными. Лавров не из тех, кто оставляет свидетелей.
Ульяна сжала в руке визитку Лаврова: – Что нам делать?
– Продолжать поиски второго фрагмента янтаря, – решительно сказал Архип. – Теперь это ещё важнее. Если Лавров получит полный код?
– Он сможет найти тайник с рукописями Канта, – закончила Ульяна. – И использовать знания для своих целей.
Она задумалась:
– Но для этого ему всё равно нужен носитель кода. Нужна я.
– Именно, – кивнул Архип. – Поэтому он не тронет вас, пока не получит всё, что ему нужно. Это даёт нам некоторое преимущество.
Ульяна подошла к окну, глядя на журналистов, всё ещё толпившихся у входа в музей:
– Он организовал эту кражу не только чтобы получить янтарь, но и чтобы выманить меня. Заставить действовать.
– Вероятно, – согласился Архип. – Но мы не будем играть по его правилам.
Ульяна повернулась к нему: – Что вы предлагаете?
– Нам нужно опередить его. Найти второй фрагмент янтаря раньше, чем он поймёт, что мы знаем о его существовании.
Ульяна кивнула, но в этот момент дверь открылась, и вернулся Платон. Один, без Лаврова.
– Он ушёл, – сказал Платон, закрывая за собой дверь. – Что-то срочное по телефону.
Он внимательно посмотрел на Ульяну:
– Ты знаешь его? Между вами было какое-то напряжение.
Ульяна обменялась быстрым взглядом с Архипом:
– Я никогда не встречала его лично, но знаю, что он работал с моими родителями.
– Он влиятельный человек, – заметил Платон. – И очень интересуется янтарём. Половина экспонатов нашего музея – его дары.
– Я бы не стал слишком доверять его помощи, – осторожно сказал Архип. – Такие люди редко действуют бескорыстно.
Платон пожал плечами:
– В данной ситуации я готов принять помощь от кого угодно. Кража нанесла серьёзный удар по репутации музея.
Он посмотрел на Ульяну:
– Ты останешься? Мне бы пригодилась твоя помощь с документацией для полиции и страховой компании.
Ульяна колебалась. С одной стороны, ей нужно было изучить записи отца и найти ключ к местонахождению второго фрагмента янтаря. С другой – оставаться в музее означало быть в курсе расследования и, возможно, получить доступ к информации, которая могла бы помочь.
– Я останусь на несколько часов, – наконец решила она. – Помогу с документами.
– Спасибо, – с облегчением сказал Платон. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
Архип кивнул:
– Я вернусь за вами через три часа, Ульяна. У меня есть несколько дел в городе.
Когда он ушёл, Платон предложил Ульяне чай:
– Ты выглядишь напряжённой. Что-то случилось?
Ульяна покачала головой:
– Просто устала. Последние дни были достаточно насыщенными.
– Понимаю, – Платон налил ей чай. – Возвращение домой после стольких лет, встреча с прошлым. Это никогда не бывает просто.
Он помолчал, затем добавил тише:
– Я рад, что ты вернулась, Уля. Несмотря на обстоятельства.
Ульяна почувствовала, как к горлу подступает комок. Десять лет назад она уехала из Калининграда, разорвав все связи, включая отношения с Платоном. Тогда это казалось единственным способом справиться с болью потери родителей. Теперь она не была так уверена.
– Я не планировала возвращаться, – честно сказала она. – Но, видимо, некоторые вещи невозможно оставить в прошлом. Они находят способ вернуться в твою жизнь.
Платон понимающе кивнул:
– Иногда это к лучшему. Незавершённые дела имеют свойство преследовать нас.
Он был прав, хотя и не знал, насколько точно его слова отражали ситуацию. Дело её родителей действительно осталось незавершённым, и теперь ей предстояло довести его до конца.
– Давай займёмся документами, – сказала она, допивая чай. – У нас много работы.
Следующие несколько часов они провели, составляя подробное описание украденного экспоната, собирая фотографии и документы для полиции. Ульяна работала механически, часть её сознания постоянно возвращалась к записям отца и загадке второго фрагмента янтаря.
Когда Архип вернулся, она была готова уйти. Попрощавшись с Платоном и пообещав вернуться завтра, она вышла из музея вместе с Архипом.
– Нашли что-нибудь полезное? – спросил он, когда они сели в машину.
– Нет, – покачала головой Ульяна. – Только то, что мы уже знали. А вы?
– Возможно, – Архип выглядел задумчивым. – Я навёл справки о недавней активности Лаврова. Он вернулся в Калининград две недели назад, после длительного отсутствия. И первым делом посетил архив ФСБ.
– Тот самый, где мы были вчера? – насторожилась Ульяна.
– Именно. Возможно, он искал то же, что и мы.
– Но мы опередили его, – Ульяна похлопала по сумке, где лежала металлическая коробка с записями отца.
– Да, и это хорошо, – кивнул Архип. – Но нам нужно спешить. Лавров не из тех, кто легко сдаётся.
Он завёл машину:
– Я думаю, нам стоит навестить вашу крёстную. Возможно, она знает больше, чем рассказала при первой встрече.
Ульяна согласилась. Прасковья была последней связью с её родителями, и если кто-то и мог помочь разгадать тайну второго фрагмента янтаря, то только она.
2.2
Дом Прасковьи выглядел так же, как и три дня назад, когда Ульяна впервые посетила его после возвращения в Калининград. Те же кружевные занавески на окнах, тот же ухоженный палисадник. Но теперь Ульяна смотрела на него другими глазами – глазами человека, который начал понимать масштаб тайны, окружавшей её семью.
Архип остался в машине, сказав, что Прасковья будет откровеннее наедине с крестницей. Ульяна согласилась, хотя и не была уверена, что сможет получить от крёстной больше информации, чем в прошлый раз.
Прасковья открыла дверь после первого же звонка, словно ждала её: – Ульяна, – она обняла крестницу. – Я знала, что ты придёшь.
Она провела Ульяну в гостиную, где уже был накрыт стол для чаепития – словно старушка действительно ожидала гостью.
– Ты слышала о краже в музее? – спросила Ульяна, садясь за стол.
– Конечно, – кивнула Прасковья. – Весь город только об этом и говорит. Украли янтарь с пером, не так ли?
Ульяна внимательно посмотрела на крёстную:
– Да. И я думаю, ты знаешь, почему именно этот экспонат.
Прасковья вздохнула, разливая чай по чашкам:
– Я знала, что этот день настанет. Твой отец предупреждал меня.
– О чём? – Ульяна подалась вперёд. – Что он говорил тебе?
– Что однажды ты вернёшься в Калининград, и прошлое настигнет тебя, – Прасковья отпила чай. – Что ты начнёшь задавать вопросы, и мне придётся решать, что тебе рассказать.
– И что ты решила? – тихо спросила Ульяна.
Прасковья долго смотрела на неё, затем встала и подошла к старинному секретеру в углу комнаты. Она открыла один из ящиков и достала небольшую шкатулку.
– Твой отец оставил это мне перед смертью, – сказала она, возвращаясь к столу. – Сказал, что я должна передать это тебе, когда придёт время. Когда ты будешь готова.
Она поставила шкатулку перед Ульяной: – Я думаю, это время пришло.
Ульяна с трепетом открыла шкатулку. Внутри лежал старинный ключ и сложенный лист бумаги. Она развернула бумагу – это была карта, нарисованная от руки. Карта
Калининграда, но странная, с отметками подземных туннелей и помещений, которых не было на официальных планах города.
– Что это? – спросила она, изучая карту.
– Карта подземелий Кёнигсберга, – ответила Прасковья. – Твой отец нашёл её в архивах КГБ. Она датируется XVIII веком и, по его словам, была составлена самим Кантом.
Ульяна внимательно рассматривала карту. На ней были отмечены не только известные подземные ходы, но и какие-то помещения, обозначенные странными символами. Один из символов был ей знаком – он совпадал с тем, что был внутри янтаря на её шее.
– Здесь отмечено место, – прошептала она, указывая на символ. – Это то, что мы ищем?
– Возможно, – кивнула Прасковья. – Твой отец говорил о тайнике, где Кант спрятал свои секретные рукописи. Рукописи, которые никогда не были опубликованы, потому что содержали знания, опережающие своё время на столетия.
Она помолчала, затем добавила:
– Но карта бесполезна без ключа.
– Этого ключа? – Ульяна взяла в руки старинный ключ из шкатулки.
– Нет, – покачала головой Прасковья. – Этот ключ от двери, ведущей в подземелье. Настоящий ключ – это янтарь. Вернее, два фрагмента янтаря, соединённые вместе.
Ульяна достала из-под блузки свой фрагмент: – Этот?
Прасковья кивнула:
– Да. Твой отец разделил янтарь на две части перед смертью. Одну оставил тебе, другую спрятал в музее, замаскировав под обычный экспонат. Он знал, что Лавров будет искать янтарь, и хотел усложнить ему задачу.
– Но теперь у Лаврова есть второй фрагмент, – мрачно сказала Ульяна. – Он украл его из музея.
– Это ещё не значит, что он победил, – Прасковья положила руку на плечо крестницы. – Без носителя кода янтарь для него бесполезен. А носитель кода – это ты, Ульяна.
– Почему именно я? – спросила Ульяна вопрос, который мучил её с тех пор, как она узнала о своей особой роли. – Что во мне такого особенного?
Прасковья вздохнула:
– Твой отец никогда не объяснял мне этого полностью. Он говорил о генетической предрасположенности, о каком-то резонансе между твоей ДНК и структурой янтаря. Но я думаю, дело не только в этом.
Она задумчиво посмотрела на Ульяну:
– Ты родилась в особенный день – 22 апреля, в день рождения Канта. И с детства проявляла необычные способности к языкам и шифрам. Твой отец считал, что это не совпадение.
Ульяна вспомнила слова из письма отца: «Дитя двух времён». Что это значило?
– Прасковья, – она осторожно подбирала слова, – ты веришь, что янтарь действительно может создавать портал в прошлое?
Старушка долго молчала, затем тихо сказала:
– Я видела это своими глазами, Ульяна. Твои родители показали мне один из своих экспериментов. Я видела Кёнигсберг XVIII века, видела Канта, прогуливающегося по улицам. Это было невероятно. Словно окно в прошлое.
Ульяна почувствовала, как по спине пробежал холодок: – Они действительно смогли открыть портал?
– Не совсем, – покачала головой Прасковья. – Это было скорее наблюдение. Они могли видеть прошлое, но не взаимодействовать с ним. По крайней мере, тогда. Твой отец говорил, что для полноценного портала нужны оба фрагмента янтаря и носитель кода.
Она помолчала, затем добавила:
– Но даже такая возможность – просто наблюдать за прошлым – это уже революция в науке. Представь, что можно было бы увидеть своими глазами, как строились египетские пирамиды или как Леонардо да Винчи создавал свои шедевры.
– И Лавров хочет использовать это для себя, – мрачно сказала Ульяна.
– Не только, – Прасковья понизила голос. – Твой отец считал, что Лавров работает не один. За ним стоят люди, готовые заплатить любую цену за технологию, позволяющую манипулировать временем.
– Какие люди?
– Он не говорил конкретно. Но намекал на какую-то тайную организацию, существующую столетиями. Организацию, которая, возможно, знала о свойствах янтаря ещё со времён Канта.
Ульяна вспомнила странный символ внутри янтаря – тот же, что был отмечен на карте: – Этот символ. Что он означает?
Прасковья покачала головой:
– Я не знаю. Твой отец называл его «печатью времени», но не объяснял значения. Он говорил, что это древний символ, который Кант обнаружил в каких-то эзотерических текстах.
Ульяна задумчиво разглядывала карту:
– Здесь отмечено несколько мест с этим символом. Как узнать, какое из них – то, что нам нужно?
– Для этого и нужны оба фрагмента янтаря, – объяснила Прасковья. – Когда они соединяются, янтарь начинает светиться ярче рядом с местом, где спрятан тайник. Чем ближе к тайнику, тем ярче свечение.
– Как компас, – поняла Ульяна. – Но у нас только один фрагмент.
– Да, и это проблема, – согласилась Прасковья. – Но, возможно, есть другой способ.
Она встала и подошла к книжному шкафу:
– Твой отец оставил мне ещё кое-что. Дневник Иоганна Гамана, друга Канта. В нём есть записи о встречах с философом и о его исследованиях янтаря.
Она достала с верхней полки старинную книгу в кожаном переплёте:
– Это копия, конечно. Оригинал хранится в архиве университета. Но твой отец сделал точную копию, включая все пометки на полях.
Ульяна с трепетом взяла дневник:
– Я слышала о нём, но никогда не видела. Считалось, что большая часть дневников Гамана была утеряна во время войны.
– Так и есть, – кивнула Прасковья. – Но твой отец нашёл этот том в секретных архивах КГБ. Его привезли из Германии после войны вместе с другими трофеями.
Ульяна открыла дневник. Он был написан на старонемецком, но для неё, с её знанием языков, это не представляло проблемы. Она быстро пролистала страницы, останавливаясь на упоминаниях Канта и янтаря.
– Здесь говорится о каких-то экспериментах, – сказала она, читая одну из записей. – Кант показывал Гаману, как янтарь реагирует на определённые звуковые частоты. И здесь упоминается «комната эха» под Кафедральным собором.
– Комната эха? – переспросила Прасковья.
– Да, – Ульяна продолжала читать. – Гаман пишет, что Кант обнаружил под собором помещение с необычными акустическими свойствами. Звук в нём отражался особым образом, создавая резонанс. И этот резонанс каким-то образом активировал янтарь.
Она перевернула страницу:
– Здесь есть схема этой комнаты и… – Ульяна замолчала, вглядываясь в рисунок. – Это тот же символ, что и в янтаре!
На схеме был изображён круглый зал с колоннами по периметру. В центре пола был вырезан тот самый загадочный символ.
– Посмотри на карту, – предложила Прасковья. – Есть ли там отметка под Кафедральным собором?
Ульяна вернулась к карте и внимательно изучила область, где находился собор:
– Да, есть! И это тот же символ. Но собор сильно пострадал во время войны. Сохранились ли эти подземелья?
– Частично, – кивнула Прасковья. – После войны многие подземные сооружения Кёнигсберга были законсервированы или засыпаны. Но некоторые туннели всё ещё существуют. Твой отец исследовал их в 90-е годы.
Ульяна задумалась:
– Если «комната эха» сохранилась, и если там действительно спрятан тайник Канта.
– То нам нужно попасть туда раньше Лаврова, – закончила за неё Прасковья. – Но будь осторожна, Ульяна. Эти подземелья опасны не только из-за своего возраста. Они хранят тайны, которые, возможно, лучше оставить в прошлом.
Ульяна посмотрела на крёстную:
– Ты думаешь, мне не стоит продолжать поиски?
Прасковья вздохнула:
– Я думаю, что ты уже слишком глубоко в этом. Как и твои родители когда-то. Они не могли остановиться, даже когда поняли, насколько опасными могут быть их открытия. Они верили, что делают это ради науки, ради прогресса.
Она замолчала, затем тихо добавила:
– Но иногда цена прогресса слишком высока. Твои родители заплатили своими жизнями. Я не хочу, чтобы ты повторила их судьбу.
Ульяна почувствовала, как к горлу подступает комок:
– Я должна закончить то, что они начали. Не ради науки или прогресса, а ради них. Чтобы их смерть не была напрасной.
Прасковья долго смотрела на неё, затем кивнула:
– Я понимаю. Но обещай мне быть осторожной. И помни: не всем можно доверять в этом деле.
– Даже Архипу? – тихо спросила Ульяна, думая о человеке, который так много помогал ей в последние дни.
– Особенно тем, кто появляется в нужный момент с готовыми ответами, – уклончиво ответила Прасковья. – Я не говорю, что он враг. Но проверь его прошлое, прежде чем полностью доверять.
Ульяна кивнула, принимая совет. Она аккуратно сложила карту и положила её вместе с ключом обратно в шкатулку. Дневник Гамана она решила взять с собой – он мог содержать ещё много полезной информации.
– Спасибо, Прасковья, – она обняла крёстную. – За всё.
– Береги себя, девочка моя, – Прасковья крепко обняла её в ответ. – И помни: что бы ни случилось, ты всегда можешь вернуться ко мне.
Когда Ульяна вышла из дома, уже начинало темнеть. Архип ждал её в машине, как и обещал.
– Как прошло? – спросил он, когда она села рядом.
Ульяна показала ему шкатулку и дневник:
– Продуктивно. Кажется, я знаю, где искать тайник Канта.
Она кратко рассказала ему о карте подземелий и «комнате эха» под Кафедральным собором.
– Это имеет смысл, – задумчиво сказал Архип. – Собор был центром духовной и интеллектуальной жизни Кёнигсберга. Если Кант хотел спрятать что-то важное, это было бы логичным местом.
– Но как нам попасть туда? – спросила Ульяна. – Я сомневаюсь, что вход в подземелья открыт для публики.
– Оставьте это мне, – Архип завёл машину. – У меня есть контакты среди местных историков и археологов. Мы найдём способ.
Он выехал на дорогу:
– Но сначала нам нужно убедиться, что за нами не следят. Лавров наверняка приставил к вам наблюдение после встречи в музее.
Архип несколько раз свернул в боковые улицы, проверяя, не преследует ли их кто-нибудь. Убедившись, что они одни, он направился к своему дому.
– Переночуете у меня, – сказал он. – Завтра с утра начнём подготовку к спуску в подземелья.
Ульяна кивнула, чувствуя одновременно усталость и возбуждение. Она была на шаг ближе к разгадке тайны, которая стоила жизни её родителям. Но в то же время она понимала, что каждый шаг приближает её к прямой конфронтации с Лавровым.
Она посмотрела на дневник Гамана, который держала в руках. Возможно, в нём содержались ещё какие-то подсказки, которые помогли бы им опередить Лаврова.
– Я изучу дневник сегодня вечером, – сказала она. – Может быть, там есть ещё что-то полезное.
– Хорошая идея, – согласился Архип. – А я займусь организацией нашей экспедиции в подземелья. Нам понадобится специальное оборудование и, возможно, помощь.
Он бросил на неё быстрый взгляд:
– Вы уверены, что хотите продолжать? Это становится всё опаснее.
Ульяна твёрдо кивнула:
– Абсолютно. Я должна закончить то, что начали мои родители. И не дать Лаврову использовать их открытия во зло.
Архип улыбнулся:
– Я так и думал. Вы очень похожи на своего отца, знаете? Он тоже никогда не отступал, когда верил в правоту своего дела.
Эти слова тронули Ульяну. Она мало что помнила об отце – он всегда был погружён в работу, часто отсутствовал дома. Но она знала, что он был принципиальным человеком, готовым отстаивать свои убеждения.
– Вы хорошо знали моего отца? – спросила она.
Архип помолчал, затем ответил:
– Не так хорошо, как хотелось бы. Мы встречались несколько раз по работе. Он был… впечатляющим человеком. Настоящий учёный, преданный истине, а не карьере или деньгам.
Ульяна кивнула. Это соответствовало её воспоминаниям.
– А что насчёт Лаврова? – спросила она. – Вы знали его раньше?
Лицо Архипа помрачнело:
– К сожалению, да. Наши пути пересекались несколько раз, и каждый раз это не приносило ничего хорошего. Лавров – человек без принципов, готовый на всё ради своих целей.
Он замолчал, словно решая, стоит ли продолжать, затем добавил:
– Я подозреваю, что именно он стоял за смертью ваших родителей, хотя доказать это невозможно. Он слишком хорошо заметает следы.
– Я знаю, что это он, – тихо сказала Ульяна. – Отец написал об этом в своём письме. Он предвидел, что Лавров не остановится ни перед чем, чтобы получить янтарь.
Архип кивнул:
– Тем важнее опередить его сейчас. Если он получит доступ к технологии управления временем…
– Последствия могут быть катастрофическими, – закончила Ульяна. – Я понимаю.
Они подъехали к дому Архипа, когда уже совсем стемнело. Ульяна чувствовала себя измотанной эмоционально, но знала, что не сможет уснуть, не изучив дневник Гамана.
После ужина она устроилась в гостиной с дневником и блокнотом для записей. Архип ушёл в свой кабинет, сказав, что ему нужно сделать несколько звонков.
Ульяна погрузилась в чтение, делая заметки о всех упоминаниях Канта, янтаря и подземелий. Дневник оказался настоящей сокровищницей информации. Гаман подробно описывал свои беседы с Кантом, включая те, что касались необычных свойств янтаря.
«Сегодня К. показал мне удивительный эксперимент, – писал Гаман в одной из записей. – Два куска янтаря, помещённые в определённое положение относительно друг друга, начали излучать свет, видимый только в полной темноте. К. утверждает, что это не просто люминесценция, а проявление того, что он называет "временным резонансом". Он говорит, что янтарь способен сохранять информацию о времени своего формирования и при определённых условиях "вспоминать" её».
Ульяна сделала пометку об этом. Похоже, Кант обнаружил свойства янтаря задолго до современной науки. Но как он пришёл к этому? И что именно он имел в виду под «временным резонансом»?
Она продолжила чтение и наткнулась на ещё одну интересную запись:
«К. доверил мне сегодня тайну, которую, по его словам, он не открывал никому другому.
Он обнаружил в янтаре символ, который назвал "печатью времени". Этот же символ он нашёл в древних манускриптах, привезённых из Египта. К. считает, что существует связь между янтарём Балтики и знаниями древних цивилизаций. Он говорит о "хранителях времени" – тайном обществе, существовавшем тысячелетиями и охранявшем секреты управления временем».
Ульяна выпрямилась в кресле. Хранители времени? Тайное общество? Это звучало как фантастика, но после всего, что она узнала о янтаре, она не могла просто отмахнуться от этой информации.
Она перевернула страницу и обнаружила ещё одну запись, которая заставила её сердце биться быстрее:
«К. показал мне сегодня "комнату эха". Удивительное место под собором, о существовании которого знают лишь немногие. Он сказал, что комната была построена задолго до собора, возможно, ещё в языческие времена. В центре комнаты – символ "печати времени", вырезанный в камне. К. утверждает, что при определённом звуковом воздействии в этой комнате можно активировать янтарь таким образом, что он создаст "окно во времени". Я не видел этого своими глазами, но К. обещал показать мне эксперимент в следующее полнолуние».
Ульяна быстро сделала заметку. Полнолуние! Возможно, это было важно. Она проверила календарь на своём телефоне – следующее полнолуние наступало через три дня. Совпадение? Или ключ к активации янтаря?
Она продолжила чтение, но следующие записи не содержали упоминаний об эксперименте в «комнате эха». Вместо этого Гаман писал о болезни, которая приковала его к постели на несколько недель. Когда он наконец вернулся к описанию встреч с Кантом, тема янтаря больше не поднималась.
Ульяна закрыла дневник, чувствуя смесь возбуждения и разочарования. Она узнала много нового, но всё ещё не имела полной картины. Что произошло после того, как Гаман заболел? Провёл ли Кант свой эксперимент? И если да, то каковы были результаты?
Она решила поделиться своими находками с Архипом. Возможно, он сможет помочь соединить разрозненные кусочки информации.
2.3
Утро началось с неожиданного звонка. Ульяна только закончила завтракать, когда её телефон зазвонил. Номер был незнакомым.
– Алло? – осторожно ответила она.
– Ульяна Андреевна? – голос был мужским, глубоким и уверенным. – Это Гордей Лавров. Надеюсь, я не слишком рано.
Ульяна замерла, бросив быстрый взгляд на Архипа, который сидел напротив неё за столом. Она включила громкую связь, чтобы он тоже мог слышать разговор.
– Чем обязана такому вниманию? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
– Я хотел бы встретиться с вами, – сказал Лавров. – Обсудить некоторые вопросы, представляющие взаимный интерес.
– Какие именно вопросы?
– Скажем так- вопросы, связанные с исследованиями ваших родителей. И с янтарём, конечно.
Ульяна почувствовала, как сердце забилось быстрее:
– Я не уверена, что могу вам чем-то помочь. Я мало знаю об их работе.
– Не скромничайте, Ульяна Андреевна, – в голосе Лаврова послышалась улыбка. – Мы оба знаем, что это не так. Ваш отец посвятил вас в свои исследования. Иначе зачем бы вы вернулись в Калининград именно сейчас?
Архип жестом показал ей продолжать разговор, но быть осторожной.
– Я вернулась по приглашению музея, – твёрдо сказала Ульяна. – Как консультант по истории янтаря.
– Конечно, конечно, – Лавров явно не поверил. – В любом случае, я предлагаю встретиться и поговорить. Обещаю, это будет выгодно для нас обоих.
– Выгодно? – Ульяна не смогла скрыть удивления. – Каким образом?
– У меня есть кое-что, что может вас заинтересовать, – загадочно сказал Лавров. – А у вас есть информация, которая нужна мне. Взаимовыгодный обмен, не более того.
Архип покачал головой, давая понять, что это ловушка. Но Ульяна уже приняла решение.
– Хорошо, – сказала она. – Где и когда?
– Превосходно! – Лавров звучал довольным. – Предлагаю встретиться сегодня в полдень в моём офисе. Адрес я пришлю сообщением. И, Ульяна Андреевна… приходите одна. Это конфиденциальный разговор.
– Я подумаю, – уклончиво ответила она.
– До встречи, – Лавров закончил звонок, не дожидаясь её ответа.
Ульяна положила телефон на стол и посмотрела на Архипа: – Что вы думаете?
– Это очевидная ловушка, – нахмурился он. – Лавров хочет заманить вас к себе, чтобы получить янтарь и информацию о тайнике.
– Или он действительно хочет предложить сделку, – задумчиво сказала Ульяна. – У него второй фрагмент янтаря, у меня – первый. Ни один из нас не может активировать портал без другого.
– Вы же не думаете о сотрудничестве с ним? – Архип выглядел встревоженным. – Этот человек убил ваших родителей!
– Конечно, нет, – покачала головой Ульяна. – Но встреча может дать нам информацию. Возможно, я смогу понять, что именно он знает и чего не знает.
– Слишком рискованно, – возразил Архип. – Лавров не из тех, кто ведёт честную игру.
– Я знаю, – Ульяна задумчиво постукивала пальцами по столу. – Но мы можем обернуть ситуацию в свою пользу. Я пойду на встречу, но не одна. Вы будете неподалёку, готовые вмешаться, если что-то пойдёт не так.
Архип всё ещё выглядел неуверенным:
– Это опасно. Лавров наверняка будет иметь охрану.
– Именно поэтому нам нужно быть умнее, – настаивала Ульяна. – Я не собираюсь рисковать янтарём или информацией. Но я хочу услышать, что он предложит.
После долгого обсуждения они разработали план. Ульяна пойдёт на встречу, но оставит свой фрагмент янтаря у Архипа. Он и его друг, бывший сотрудник спецслужб, будут ждать неподалёку, готовые вмешаться при первых признаках опасности. Ульяна будет носить скрытый микрофон, чтобы они могли слышать разговор.
– Это всё ещё рискованно, – сказал Архип, когда они закончили планирование. – Но если вы уверены.
– Я уверена, – твёрдо сказала Ульяна. – Мы должны знать, что известно Лаврову. И если есть шанс увидеть второй фрагмент янтаря…
Она не закончила фразу, но Архип понял. Увидеть второй фрагмент означало возможность понять, как соединить их вместе, даже если сейчас у них был только один.
– Хорошо, – наконец согласился он. – Но при малейшем подозрении на опасность вы немедленно уходите. Обещайте мне это.
– Обещаю, – кивнула Ульяна.
Они провели следующие несколько часов, готовясь к встрече. Архип связался со своим другом, который согласился помочь с наблюдением. Ульяна изучила информацию о компании Лаврова – «Amber Technologies», официально занимавшейся исследованиями и обработкой янтаря.
– Интересно, – сказала она, просматривая сайт компании. – Они позиционируют себя как научно-исследовательский центр, изучающий медицинские и технологические применения янтаря. Но нигде не указано, какие именно исследования они проводят.
– Прикрытие, – кивнул Архип. – Официальная деятельность, скрывающая истинные цели.
В 11:30 они выехали в центр города, где располагался офис Лаврова – современное здание из стекла и бетона, резко контрастировавшее с историческими постройками вокруг.
– Я буду на связи постоянно, – сказал Архип, когда они остановились в квартале от здания. – Микрофон работает отлично, мы слышим всё. Если что-то пойдёт не так, просто скажите «Мне нужно подумать», и мы вмешаемся.
Ульяна кивнула, проверяя микрофон, спрятанный в пуговице её блузки: – Всё будет хорошо. Я просто поговорю с ним и уйду.
– Будьте осторожны, – Архип сжал её руку. – Лавров опаснее, чем кажется.
– Я знаю, – Ульяна глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. – Пожелайте мне удачи.
Она вышла из машины и направилась к зданию «Amber Technologies», чувствуя, как с каждым шагом нарастает напряжение. Она шла на встречу с человеком, который, вероятно, убил её родителей. Человеком, который хотел использовать их открытия в своих целях, какими бы они ни были.
У входа в здание её встретил охранник, который, казалось, уже ждал её.
– Ульяна Андреевна? – спросил он. – Господин Лавров ожидает вас. Пройдите, пожалуйста, на лифте на верхний этаж.
Ульяна кивнула и прошла через турникет. Внутри здание выглядело ещё более впечатляюще, чем снаружи – мрамор, стекло, современные скульптуры. Всё говорило о больших деньгах и власти.
Лифт бесшумно доставил её на верхний этаж. Двери открылись прямо в просторный холл, где её встретила элегантная женщина в строгом костюме.
– Добрый день, Ульяна Андреевна. Гордей Викторович ждёт вас в своём кабинете. Следуйте за мной, пожалуйста.
Она провела Ульяну через холл к массивным дверям из тёмного дерева. Постучав и получив ответ, женщина открыла дверь и жестом пригласила Ульяну войти.
Кабинет Лаврова был огромен – панорамные окна от пола до потолка открывали вид на весь Калининград. Сам хозяин кабинета стоял у окна, глядя на город. Услышав, как открылась дверь, он обернулся и улыбнулся.
– Ульяна Андреевна! Рад, что вы приняли моё приглашение. Проходите, присаживайтесь.
Он указал на кресло у своего стола. Ульяна села, внимательно наблюдая за Лавровым. Сейчас, при дневном свете, она могла лучше рассмотреть его. Высокий, подтянутый мужчина лет шестидесяти, с седыми волосами и проницательными серыми глазами. Дорогой костюм, уверенные движения, властная аура.
– Чай? Кофе? – предложил он, садясь напротив.
– Нет, спасибо, – отказалась Ульяна. – Я предпочла бы сразу перейти к делу.
Лавров улыбнулся:
– Прямолинейность. Это хорошо. Ваш отец тоже был таким – никаких лишних слов, только суть.
Упоминание отца заставило Ульяну напрячься, но она сохранила внешнее спокойствие: – Вы сказали, что у вас есть предложение.
– Именно, – кивнул Лавров. – Но сначала позвольте кое-что показать вам.
Он нажал кнопку на столе, и часть стены отъехала в сторону, открывая нишу с сейфом. Лавров подошёл к сейфу, ввёл код и достал небольшую шкатулку.
– Думаю, это вам знакомо, – сказал он, открывая шкатулку.
Внутри на бархатной подушечке лежал янтарь – точно такой же, как тот, что носила Ульяна, но с другим узором внутри. Второй фрагмент.
– Украденный экспонат, – спокойно сказала она. – Вы признаётесь в краже?
Лавров рассмеялся:
– Какая кража? Это моя собственность. Я просто забрал то, что принадлежит мне по праву.
– По какому праву?
– По праву исследователя, – Лавров сел обратно за стол, оставив шкатулку открытой. – Я финансировал исследования ваших родителей много лет. Всё, что они открыли, принадлежит мне.
Ульяна почувствовала, как внутри закипает гнев, но сдержалась: – Мои родители работали на государство, не на вас.
– Официально – да, – согласился Лавров. – Но кто, вы думаете, обеспечивал им доступ к секретным архивам? Кто доставал редкие образцы янтаря для экспериментов? Кто защищал их от излишнего внимания определённых… организаций?
Он подался вперёд:
– Я был их покровителем, Ульяна. Я верил в их исследования, когда все вокруг считали это пустой тратой времени.
– И поэтому вы убили их, когда они отказались передать вам результаты? – прямо спросила Ульяна, не в силах больше сдерживаться.
Лавров не выглядел удивлённым или оскорблённым. Он лишь печально покачал головой: – Я не убивал ваших родителей, Ульяна. Это трагическое недоразумение.
– Недоразумение? – Ульяна едва сдерживала дрожь в голосе. – Автомобильная авария, которую невозможно объяснить? Исчезнувшие документы? Вы называете это недоразумением?
– Я понимаю ваш гнев, – спокойно сказал Лавров. – На вашем месте я думал бы так же. Но правда в том, что я пытался защитить ваших родителей. Они зашли слишком далеко в своих исследованиях, привлекли внимание людей, с которыми лучше не иметь дела.
– Каких людей?
– Тех, кто веками охраняет тайны янтаря, – Лавров понизил голос. – Тайное общество, существующее со времён Канта. Они называют себя Хранителями Времени.
Ульяна вздрогнула, услышав название, которое встречалось в дневнике Гамана.
– Вижу, вы слышали о них, – заметил Лавров. – Неудивительно. Ваш отец был близок к раскрытию их тайн. Слишком близок.
– И вы хотите, чтобы я поверила, что это они убили моих родителей, а не вы?
– Я хочу, чтобы вы поняли: мы на одной стороне, – Лавров смотрел ей прямо в глаза. – Я хочу завершить работу ваших родителей. Раскрыть тайну янтаря, сделать его силу доступной для всего человечества, а не только для избранных.
Он указал на шкатулку с янтарём:
– У меня есть второй фрагмент. У вас – первый. По отдельности они бесполезны. Вместе – ключ к технологии, которая изменит мир.
– Откуда вы знаете, что у меня есть первый фрагмент? – спросила Ульяна, хотя ответ был очевиден.
– Потому что ваш отец отдал его вам перед смертью, – спокойно ответил Лавров. – Это логично. Он знал, что вы – единственный человек, которому он мог доверить такую ценность.
Он помолчал, затем добавил:
– Я также знаю, что вы – носитель кода. Без вас янтарь не активируется полностью.
Ульяна старалась сохранять невозмутимое выражение лица, но внутри она была потрясена. Лавров знал всё.
– Чего вы хотите от меня? – прямо спросила она.
– Сотрудничества, – Лавров откинулся в кресле. – Я предлагаю объединить усилия. Вместе мы найдём тайник Канта, активируем янтарь и откроем портал. Вместе мы сделаем то, о чём мечтали ваши родители.
– А взамен?
– Признание. Деньги. Власть. Всё, что пожелаете, – Лавров широко улыбнулся. – Мы будем партнёрами в величайшем открытии в истории человечества.
Ульяна молчала, обдумывая его слова. Предложение звучало заманчиво, если бы не одно «но» – она ни на секунду не верила Лаврову.
– А если я откажусь? – спросила она.
Улыбка Лаврова стала холоднее:
– Тогда мы останемся в тупике. Я не могу активировать янтарь без вас, вы не можете найти тайник без меня. И тем временем Хранители придут за нами обоими.
Он подался вперёд:
– Они уже здесь, в Калининграде. Следят за вами с момента вашего приезда. Думаете, почему я пригласил вас сюда? Это самое безопасное место в городе.
– Откуда мне знать, что вы не работаете на них? – парировала Ульяна.
Лавров рассмеялся:
– Если бы я работал на Хранителей, вы бы уже были мертвы. Они не ведут переговоров, Ульяна. Они просто устраняют угрозы.
Он встал и подошёл к окну:
– Я предлагаю вам защиту и партнёрство. Вместе мы сильнее, чем по отдельности.
Ульяна тоже встала:
– Мне нужно подумать.
Лавров кивнул:
– Конечно. Я понимаю, что это серьёзное решение. Но не думайте слишком долго. Время работает против нас.
Он достал из кармана визитку и протянул ей:
– Здесь мой личный номер. Звоните в любое время, когда будете готовы к сотрудничеству.
Ульяна взяла визитку и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она обернулась: – Ещё один вопрос. Зачем вам это? Зачем рисковать всем ради технологии, которая может не сработать?
Лавров долго смотрел на неё, затем тихо сказал:
– Потому что я видел, как она работает. Я видел, что может делать янтарь в полную силу. И поверьте, Ульяна, это стоит любого риска.
Она кивнула и вышла из кабинета. Сердце колотилось, мысли путались. Лавров знал слишком много и говорил слишком убедительно. Что из его слов было правдой, а что ложью?
Спустившись на лифте и выйдя из здания, она глубоко вдохнула свежий воздух. Через несколько минут рядом остановилась машина Архипа.
– Всё в порядке? – спросил он, когда она села внутрь. – Мы слышали весь разговор.
– Не знаю, – честно ответила Ульяна. – Он знает всё – о янтаре, о носителе кода, о тайнике Канта. И он говорит о каких-то Хранителях Времени.
– Я слышал, – мрачно кивнул Архип. – Это может быть правдой. В архивных документах КГБ были упоминания о тайной организации, связанной с янтарём. Но все детали были засекречены.
– Он предлагает сотрудничество, – Ульяна посмотрела на визитку в своей руке. – Говорит, что вместе мы сможем активировать янтарь и открыть портал.
– И вы рассматриваете его предложение? – в голосе Архипа слышалось беспокойство.
– Нет, – твёрдо сказала Ульяна. – Я не верю ему. Но я думаю, что мы можем использовать эту ситуацию в своих интересах.
– Каким образом?
– Он показал мне второй фрагмент янтаря, – Ульяна задумчиво смотрела в окно. – Теперь я знаю, как он выглядит, какой формы. Это может помочь нам понять, как соединить фрагменты, когда мы получим оба.
– Если мы их получим, – заметил Архип.
– Когда получим, – настойчиво повторила Ульяна. – У меня есть план. Но сначала нам нужно найти «комнату эха» под Кафедральным собором. И сделать это до полнолуния.
– Почему до полнолуния?
– Потому что, согласно дневнику Гамана, именно в полнолуние Кант проводил свои эксперименты с янтарём в этой комнате, – объяснила Ульяна. – Возможно, это важно для активации янтаря.
Архип кивнул:
– Полнолуние через три дня. Не много времени на подготовку.
– Значит, начнём прямо сейчас, – решительно сказала Ульяна. – У вас есть контакты среди археологов, которые могли бы помочь нам попасть в подземелья собора?
– Есть один человек, – Архип завёл машину. – Профессор Виноградов. Он изучал подземелья Кёнигсберга много лет. Если кто-то и знает о «комнате эха», то это он.
– Тогда едем к нему, – Ульяна пристегнулась. – И по дороге я расскажу вам свой план относительно Лаврова и второго фрагмента янтаря.
Машина тронулась с места, унося их прочь от здания «Amber Technologies». Ульяна смотрела в окно на проплывающий мимо город, думая о том, что сказал Лавров.
Хранители Времени. Тайное общество, существующее веками. Звучало как фантастика, но после всего, что она узнала о янтаре, она уже не могла отмахнуться от этой информации.
Если Хранители действительно существуют, и если они охотятся за янтарём, то времени у них ещё меньше, чем она думала. Они должны найти тайник Канта до полнолуния. До того, как Лавров или таинственные Хранители доберутся до него.
Гонка со временем началась.
2.4
Профессор Виноградов жил в старом районе Калининграда, в небольшом доме, окружённом садом. Когда Ульяна и Архип подъехали, уже начинало темнеть. Архип позвонил заранее, и профессор ждал их, стоя у калитки – невысокий пожилой мужчина с седой бородой и живыми, любопытными глазами.
– Архип Сергеевич! – он радостно пожал руку гостю. – Сколько лет, сколько зим! И вы, должно быть, Ульяна Андреевна?
Ульяна кивнула, пожимая сухую, но крепкую руку профессора:
– Очень приятно познакомиться. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
– Ну что вы, что вы! – Виноградов махнул рукой. – Для дочери Андрея Соколова я всегда найду время. Ваш отец был выдающимся учёным и хорошим человеком. Проходите в дом, не стойте на холоде.
Они прошли в уютную гостиную, заставленную книжными шкафами. На стенах висели старинные карты и гравюры с видами Кёнигсберга. В углу комнаты стоял большой глобус, а на столе лежали раскрытые книги и бумаги с заметками.
– Присаживайтесь, – пригласил профессор, указывая на кресла. – Чай уже готов. Архип сказал, что вы интересуетесь подземельями Кафедрального собора?
– Да, – подтвердила Ульяна, принимая чашку чая. – В частности, помещением, которое называли «комнатой эха».
Виноградов замер с чайником в руке:
– «Комната эха»? Откуда вы знаете это название?
– Из дневника Иоганна Гамана, – ответила Ульяна. – Там упоминается, что Кант проводил какие-то эксперименты в этой комнате.
Профессор медленно поставил чайник и сел напротив них:
– Удивительно. Я думал, что я единственный, кто знает об этом помещении. В официальных документах оно не упоминается.
– Значит, вы знаете о его существовании? – с надеждой спросила Ульяна.
– Не только знаю, – Виноградов улыбнулся. – Я был там. Дважды. Первый раз в 1983 году, когда проводились работы по укреплению фундамента собора. Второй – в 2001-м, во время археологических раскопок.
Он встал и подошёл к одной из книжных полок:
– У меня даже есть фотографии. Не очень хорошего качества, к сожалению, но всё же…
Профессор достал старый фотоальбом и положил его на стол перед Ульяной и Архипом: – Вот, смотрите.
Ульяна с волнением открыла альбом. На первых фотографиях были запечатлены общие виды подземелий собора – узкие коридоры, арочные своды, каменные лестницы. Затем пошли снимки отдельных помещений – небольших комнат с голыми стенами, заваленных строительным мусором.
И наконец, Ульяна увидела то, что искала. На нескольких фотографиях было запечатлено круглое помещение с колоннами по периметру. В центре пола виднелся выложенный из камня узор – тот самый символ, который был внутри янтаря.
– Вот она, «комната эха», – тихо сказал Виноградов, заметив её взгляд. – Удивительное место. Когда стоишь в центре этого символа и произносишь слово, оно отражается от стен особым образом – не просто эхом, а словно многократно усиленным резонансом.
– Как это возможно? – спросил Архип, разглядывая фотографии.
– Акустические свойства помещения, – объяснил профессор. – Форма купола, расположение колонн, материалы стен – всё это создаёт уникальные условия для отражения звука. Но что самое интересное – эта комната явно старше собора. Она была построена задолго до него, возможно, ещё в языческие времена.
Ульяна внимательно изучала фотографии:
– А этот символ в центре? Что он означает?
Виноградов покачал головой:
– Неизвестно. Я консультировался с экспертами по древней символике, но никто не смог дать точного ответа. Некоторые считают, что это связано с древнепрусскими культами, другие видят в нём скандинавское влияние. Но доказательств нет.
– А как туда попасть? – спросила Ульяна, переходя к главному вопросу.
Профессор задумчиво потёр бороду:
– Это сложно. После реставрации собора многие подземные ходы были замурованы или засыпаны. Официально доступ туда закрыт из соображений безопасности.
– Но неофициально? – настаивал Архип.
Виноградов улыбнулся:
– Неофициально, есть способ. Через старый технический туннель, который использовался во время реставрации. Он начинается в подвале здания напротив собора и ведёт прямо к подземельям. Я думал, его тоже засыпали, но в прошлом году один из моих студентов проверил – туннель всё ещё открыт.
– Вы можете показать нам этот вход? – с надеждой спросила Ульяна.
Профессор внимательно посмотрел на неё:
– Могу. Но сначала скажите, зачем вам это нужно? Что вы ищете в «комнате эха»?
Ульяна переглянулась с Архипом. Они заранее договорились, что не будут рассказывать всю правду о янтаре и его свойствах.
– Я продолжаю исследования моих родителей, – сказала она. – Они изучали связь между Кантом и янтарём. В дневнике Гамана упоминается, что Кант проводил какие-то эксперименты в этой комнате, связанные с акустическими свойствами янтаря.
– Акустические свойства янтаря? – Виноградов поднял брови. – Интересно. Я никогда не слышал об этом аспекте исследований Канта.
– Это малоизвестная область его работы, – вмешался Архип. – Кант не публиковал результаты этих экспериментов. Возможно, потому что они выходили за рамки традиционной науки того времени.
Профессор задумчиво кивнул:
– Это объяснило бы некоторые странности. Знаете, когда я был в «комнате эха» во второй раз, я заметил нечто необычное. На одной из колонн были высечены цифры – последовательность чисел, которая не имела очевидного смысла. Я сделал фотографию, но качество оставляет желать лучшего.
Он перелистнул несколько страниц альбома и указал на снимок, где смутно виднелись какие-то знаки на поверхности колонны:
– Вот, смотрите. Это похоже на дату, но в странном формате.
Ульяна наклонилась ближе, пытаясь разобрать цифры:
– 22.04.1724… Это может быть дата рождения Канта. Он родился 22 апреля 1724 года.
– Верно! – Виноградов выглядел впечатлённым. – Но зачем высекать дату его рождения на колонне в подземелье?
– Может быть, это своего рода ключ, – предположил Архип. – Или метка, указывающая на что-то.
Ульяна вспомнила дневник Гамана:
– В дневнике упоминалось, что эксперименты проводились в полнолуние. Может быть, дата имеет значение в сочетании с лунным календарём?
– Возможно, – согласился профессор. – В XVIII веке учёные часто связывали природные явления с астрономическими циклами. Кант, при всём своём рационализме, мог следовать этой традиции в своих экспериментах.
Он закрыл альбом:
– Я могу показать вам вход в туннель завтра утром. Но должен предупредить – это опасно. Подземелья старые, конструкции могут быть нестабильными. И, конечно, это незаконно – проникать туда без официального разрешения.
– Мы понимаем риски, – серьёзно сказал Архип. – И берём на себя всю ответственность.
– Хорошо, – кивнул Виноградов. – Тогда встретимся завтра в восемь утра у памятника Канту. Оттуда пройдём к входу в туннель.
Когда они уже собирались уходить, профессор вдруг остановил Ульяну:
– Ещё одна вещь, которая может вас заинтересовать. В «комнате эха» есть ниша в стене, скрытая за одной из колонн. Я обнаружил её случайно во время второго посещения. Она была пуста, но выглядела так, будто что-то хранилось там раньше. Что-то размером примерно с книгу.
Ульяна почувствовала, как участился пульс: – Вы думаете, там мог быть тайник?
– Вполне возможно, – кивнул Виноградов. – Ниша была искусно замаскирована. Если бы не трещина в камне, я бы никогда её не заметил.
– Спасибо, профессор, – искренне поблагодарила Ульяна. – Эта информация очень ценна для нас.
Выйдя из дома Виноградова, Ульяна и Архип молча шли к машине. Только когда они сели внутрь, Архип нарушил молчание: – Что вы думаете?
– Я думаю, что мы на верном пути, – ответила Ульяна. – «Комната эха» существует, и в ней есть тайник. Вопрос в том, что там хранилось и куда оно делось.
– И кто мог его забрать, – добавил Архип. – Если профессор нашёл нишу пустой, значит, кто-то опередил его.
– Лавров? – предположила Ульяна.
– Или Хранители, – мрачно сказал Архип. – Если они действительно существуют.
Ульяна задумчиво смотрела в окно на вечерний город:
– Завтра мы узнаем больше. А сегодня я хочу ещё раз изучить дневник Гамана. Возможно, там есть подсказки о том, как именно Кант использовал «комнату эха» для своих экспериментов.
Архип кивнул и завёл машину:
– Тогда едем домой. Нам нужно хорошо подготовиться к завтрашнему дню.
По дороге Ульяна размышляла о том, что они узнали. «Комната эха», тайник за колонной, дата рождения Канта, высеченная на камне… Всё это складывалось в загадочную мозаику, которую им предстояло собрать. И времени оставалось всё меньше – полнолуние наступало через два дня.
Она достала из сумки свой фрагмент янтаря и внимательно посмотрела на него. Символ внутри, казалось, пульсировал в тусклом свете салона автомобиля. Или это была игра её воображения?
– Мы близко, – прошептала Ульяна, обращаясь скорее к себе, чем к Архипу. – Очень близко.
Архип бросил на неё быстрый взгляд, но ничего не сказал. Он понимал, что для Ульяны это было не просто научное исследование. Это был личный квест – завершить работу родителей, понять причину их гибели, возможно, даже отомстить за них.
Когда они вернулись в дом Архипа, было уже поздно. Ульяна сразу же устроилась в гостиной с дневником Гамана и своими заметками. Архип ушёл в свой кабинет, сказав, что ему нужно сделать несколько звонков, чтобы подготовиться к завтрашней экспедиции.
Ульяна внимательно перечитывала записи Гамана, в поисках упоминаний о «комнате эха» и экспериментах Канта. Одна запись особенно привлекла её внимание:
«К. сегодня показал мне, как звук может изменять свойства янтаря. В "комнате эха" он расположил два куска янтаря на противоположных сторонах символа и произнёс слова на языке, которого я не знаю. Звук отразился от стен особым образом, создавая гармонию,

которую я не могу описать словами. Янтарь начал светиться изнутри, и на мгновение мне показалось, что стены комнаты стали прозрачными, словно завеса между мирами истончилась. К. сказал, что для полного эффекта нужен третий элемент – "ключ", который активирует портал. Он хранит этот ключ в тайнике, известном только ему».
Ульяна перечитала этот отрывок несколько раз. Третий элемент? Ключ? Это было что-то новое. До сих пор они думали, что для активации портала достаточно двух фрагментов янтаря. Но, похоже, существовал ещё и третий компонент.
Она продолжила чтение и нашла ещё одну важную запись:
«К. доверил мне сегодня, что "ключ" – это не физический предмет, а знание. Формула или заклинание, которое нужно произнести в определённый момент, когда янтарь активирован. Он записал это знание в своей "Книге Времени" – манускрипте, который хранит в тайнике под "печатью времени". К. сказал, что только тот, кто несёт в себе "код янтаря", сможет правильно использовать это знание».
Код янтаря. Ульяна вспомнила слова Лаврова о том, что она – носитель кода. Значит, это не было выдумкой. Кант действительно предвидел появление человека, способного активировать янтарь. Но как он мог знать об этом? И что именно означает быть «носителем кода»?
Она сделала ещё несколько заметок и, наконец, закрыла дневник. Было уже за полночь, а завтра предстоял важный день. Ей нужно было отдохнуть.
Перед сном Ульяна ещё раз посмотрела на свой фрагмент янтаря. В тусклом свете ночника символ внутри казался живым, пульсирующим. Она осторожно прикоснулась к нему пальцем и на мгновение ей показалось, что янтарь потеплел, откликаясь на её прикосновение.
«Что ты скрываешь?» – мысленно спросила она, глядя на древнюю смолу. Ответа, конечно, не последовало, но Ульяна была уверена – завтра они станут на шаг ближе к разгадке тайны.
2.5
Утро выдалось пасмурным и прохладным. Ульяна и Архип встретились с профессором Виноградовым у памятника Канту ровно в восемь часов. Профессор пришёл подготовленным – с рюкзаком, в котором были фонари, верёвки и другое снаряжение.
Доброе утро! – поприветствовал он их. – Вы готовы к небольшому приключению?
– Более чем, – кивнула Ульяна, поправляя свой рюкзак. Она тоже подготовилась – взяла фонарик, блокнот, фотоаппарат и, конечно, свой фрагмент янтаря, надёжно спрятанный в кармане куртки.
– Тогда идёмте, – Виноградов повёл их через площадь к неприметному зданию напротив собора. – Это бывшая техническая постройка. Сейчас здесь склад музея, но подвал почти не используется.
Они обошли здание и спустились по узкой лестнице к подвальной двери. Профессор достал связку ключей:
– Один из моих бывших студентов работает в музее. Он дал мне ключ… неофициально, конечно.
Дверь открылась с протяжным скрипом. Внутри было темно и пахло сыростью. Виноградов включил мощный фонарь, осветив пыльное помещение, заставленное старыми ящиками и мебелью.
– Сюда, – он повёл их через подвал к дальней стене. – Вход в туннель за этим шкафом.
Вместе они отодвинули тяжёлый шкаф, обнажив небольшую металлическую дверь, вмонтированную в стену.
– Во время реставрации собора в 80-х годах здесь проложили технический туннель для подвода коммуникаций, – объяснил Виноградов, открывая дверь. – Потом его должны были засыпать, но, как часто бывает в нашей стране, работу выполнили не до конца. Туннель остался открытым, хотя о нём почти все забыли.
За дверью начинался узкий коридор с бетонными стенами. Пол был неровным, местами покрытым лужами.
– Будьте осторожны, – предупредил профессор. – Здесь может быть скользко. И следите за головой – потолок местами очень низкий.
Они двинулись по туннелю гуськом – впереди Виноградов с фонарём, за ним Ульяна, замыкал процессию Архип. Идти приходилось согнувшись, иногда почти на четвереньках. Воздух становился всё более затхлым и влажным.
– Сколько ещё? – спросила Ульяна после нескольких минут такого продвижения.
Метров двести, – ответил Виноградов. – Мы уже под площадью, скоро будем под
собором.
Через некоторое время туннель резко повернул, и они оказались перед ещё одной дверью – старой, деревянной, с металлическими накладками.
– Вот и пришли, – профессор осветил дверь фонарём. – За ней начинаются исторические подземелья собора.
Он осторожно потянул за ручку, и дверь со скрипом открылась. Они вошли в просторное помещение с каменными стенами и сводчатым потолком. Это был уже не современный технический туннель, а настоящее средневековое подземелье.
– Удивительно, – прошептала Ульяна, осматриваясь. – Словно перенеслись на несколько веков назад.
– Именно так, – кивнул Виноградов. – Эти стены помнят рыцарей Тевтонского ордена. Здесь хоронили епископов и знатных горожан. А в некоторых помещениях, возможно, проводились тайные обряды.
Он посветил фонарём вперёд:
– «Комната эха» находится глубже. Нам нужно пройти через несколько залов и спуститься ещё на один уровень.
Они двинулись дальше, проходя через анфиладу подземных помещений. В некоторых сохранились остатки каменных саркофагов, в других виднелись ниши в стенах, где когдато стояли статуи или урны с прахом. Воздух был спёртым, но дышать было можно.
– Здесь, – Виноградов остановился перед узким проходом, ведущим вниз. – Нам сюда. Будьте особенно осторожны – ступени старые и скользкие.
Они начали спускаться по крутой лестнице, держась за стены. Ульяна насчитала тридцать семь ступеней, прежде чем они оказались в небольшом круглом зале с несколькими выходами.
– Теперь налево, – указал профессор. – Ещё немного, и мы на месте.
Пройдя ещё один короткий коридор, они наконец вошли в «комнату эха» – круглое помещение с колоннами по периметру, точно такое, как на фотографиях. В центре пола виднелся выложенный из камня символ – тот самый, что был внутри янтаря.
Вот мы и пришли, – тихо сказал Виноградов. – «Комната эха».

Ульяна медленно обошла помещение, освещая стены и колонны своим фонариком. Архип тем временем достал из рюкзака более мощную лампу и установил её на треноге, осветив всю комнату.
– Удивительно, – прошептала Ульяна, разглядывая символ на полу. – Он идентичен тому, что внутри янтаря.
– Что это за символ? – спросил Архип, подходя ближе.
– Некоторые исследователи считают, что это древнепрусский знак, связанный с культом солнца, – ответил Виноградов. – Другие видят в нём астрономический символ, обозначающий определённое положение звёзд. Но точного объяснения нет.
Ульяна подошла к одной из колонн:
– Вы говорили, здесь была высечена дата рождения Канта?
– Да, на этой колонне, – профессор подвёл её к массивной колонне справа от входа. – Вот, смотрите.
Он посветил фонарём, и Ульяна увидела высеченные в камне цифры: 22.04.1724.
– А тайник? – спросила она. – Вы говорили о нише в стене.
– За третьей колонной слева от входа, – Виноградов направился туда. – Она хорошо замаскирована. Я обнаружил её только благодаря трещине в камне.
Они подошли к указанной колонне, и профессор показал на едва заметную линию в стене за ней:
– Видите? Это контур дверцы. Она открывается, если нажать на определённый камень.
Он осторожно надавил на один из камней в стене, и небольшая секция действительно подалась внутрь, открывая нишу размером примерно 30 на 40 сантиметров.
– Когда я нашёл её, она была пуста, – сказал Виноградов. – Но по форме ниши видно, что там хранилось что-то вроде книги или шкатулки.
Ульяна осветила нишу фонариком. Внутри действительно ничего не было, кроме пыли и паутины. Но на задней стенке ниши она заметила ещё один символ – маленький, едва различимый знак, выцарапанный в камне.
– Смотрите, – она указала на знак. – Здесь что-то есть.
Архип и Виноградов подошли ближе. Знак представлял собой простой рисунок – круг с точкой в центре и четырьмя лучами, расходящимися от него.
– Похоже на солнце, – предположил Архип.
– Или на компас, – сказал Виноградов. – Четыре стороны света.
Ульяна задумчиво кивнула:
– Возможно, это указатель. Направление, куда двигаться дальше.
Она отошла от ниши и встала в центр комнаты, на символ:
– Давайте проверим акустику. Профессор, вы говорили, что здесь особое эхо?
– Да, – кивнул Виноградов. – Встаньте точно в центр символа и произнесите что-нибудь громко и чётко.
Ульяна заняла позицию и громко сказала: – Иммануил Кант!
Её голос отразился от стен, создавая удивительный эффект – эхо не просто повторило слова, но словно усилило их, придав им особое звучание. Казалось, что имя философа произносят одновременно несколько голосов, окружающих её со всех сторон.
– Невероятно, – прошептала она, когда эхо стихло. – Как это возможно?
– Акустические свойства помещения, – объяснил Виноградов. – Форма купола, расположение колонн, материалы стен – всё это создаёт уникальные условия для отражения звука. Но что самое интересное – если произнести определённые слова или звуки, эффект усиливается многократно.
Ульяна вспомнила запись в дневнике Гамана:
– В дневнике упоминалось, что Кант произносил слова на неизвестном языке, и это каким-то образом активировало янтарь.
Она достала из кармана свой фрагмент янтаря и осторожно положила его на символ на полу.
– Что вы делаете? – с интересом спросил Виноградов.
– Эксперимент, – ответила Ульяна. – Согласно дневнику, Кант располагал два куска янтаря на противоположных сторонах символа. У меня только один, но, возможно, мы сможем наблюдать хотя бы частичный эффект.
Архип внимательно наблюдал за ней: – Вы уверены, что это безопасно?
– Нет, – честно ответила Ульяна. – Но мы должны попробовать.
Она встала рядом с символом и произнесла несколько слов на латыни – цитату из работы Канта, которую помнила наизусть. Ничего не произошло. Затем она попробовала произнести те же слова, стоя в центре символа. Янтарь оставался неподвижным.
– Возможно, нужны оба фрагмента, – предположил Архип. – Или определённые слова.
– Или определённое время, – добавил Виноградов. – В старинных обрядах время суток и фаза луны часто имели решающее значение.
Ульяна кивнула, вспоминая записи Гамана:
– Вы правы. В дневнике упоминалось, что эксперименты проводились в полнолуние. Оно наступит завтра ночью.
Она подняла янтарь с пола и внимательно осмотрела его. Никаких изменений не произошло, но она не чувствовала разочарования – скорее, это был важный шаг в их исследовании.
– Нам нужно вернуться сюда завтра ночью, – решительно сказала она. – В полнолуние.
– Это будет сложнее, – предупредил Виноградов. – Собор закрыт на ночь, территория охраняется.
– Мы найдём способ, – уверенно сказал Архип. – Главное, что мы теперь знаем дорогу.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72012058?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.