Немолодая девушка весной
Немолодая девушка весной
Надежда Романовна Попова
Немолодая девушка Олька пытается осуществить давнюю мечту – отметить свой день рождения с любимым.
Но ей как-то не везёт. Ни с первым красавцем класса Аликом, ни с владельцем экзотической собаки, ни с интересным интеллектуалом, связанным странным браком с темпераментной красавицей с ласковым именем Кобра.
Так с кем же всё-таки найдёт Олька своё счастье?
Надежда Попова
Немолодая девушка весной
«И заново верится, и взвинчены женщины…»
А. Вознесенский.
Вот кто придумал, что весна – это пора любви?.. Цветения, обновления, новых встреч и радостных надежд?.. Кто? У кого это так?
Олька весну не любила. Хотя, конечно, каждый год её ждала и, как дура, худела, втайне продолжая питать эти самые радостные надежды на новую встречу. А весна её каждый раз обманывала, подкидывая вместо нового возлюбленного разлуку со старым.
Кстати, и день рождения у неё весной. В этом году – тридцать пятый. А нет ни мужа, ни детей, ни любимого. Подруга – дважды разведённая, с тремя детьми, – недавно цинично посоветовала: в следующий день рождения утром выйди на улицу и отдайся первому встречному. Он и будет твоя судьба! Олька грустно усмехнулась. Она всю жизнь искала этого «первого встречного», но почему-то никто не шёл ей навстречу. Рядом, бывало, шли, но – жадно глядя вперёд. Наверное, тоже высматривали ту, что пойдёт им навстречу. А Олька так, случайный попутчик на данном отрезке времени.
… В школе на вечеринке в честь восьмого марта её пригласил танцевать самый красивый и самый умный мальчик в классе. Это было неожиданно, потому что невзрачная троечница Олька и блестящий, идущий на медаль Алик никогда не общались. Вообще. Олька даже не была уверена, что он знает, как её зовут. Шансов заинтересовать его у неё не было никаких.
А тут в тёмной рекреации, где она стояла у стенки с двумя подружками, такими же непопулярными в классе, как она сама, он вдруг подошёл, взял её за руку и вывел на середину. Олька шла за ним, как в обмороке. Алик обнял её, плавно закружил. Звучала незнакомая Ольке композиция на английском языке. Алик уверенно и сильно привлёк её к себе, прижался щекой к щеке. Олька обмирала от близости и тревожной нежности песни. Казалось, певица не пела, а выдыхала песню. Она выпускала слова, окутанные лёгкой, тонкого рисунка мелодией, так бережно и сокровенно, как отогретого за пазухой птенца на морозный воздух. Звуки метались между колонками, мягко натыкаясь на стены, на обнявшихся в танце людей, и от этих столкновений рассыпались, тихо таяли и окончательно растворялись в темноте. На смену им возникали новые, такие же лёгкие и трепетные. Под эту песню хотелось плакать, навзрыд, плакать не о том, что прошло, а о том, что могло быть, но не будет… Олька чуть подалась назад, желая заглянуть в его лицо. Он прошептал что-то неразборчивое и снова мягко и сильно притиснул её к себе, поудобнее пристроил щёку. Олькин сладкий обморок продолжался ещё пару минут. Потом в уши ударила тишина, и разгорячённой, припотевшей щеке вдруг стало холодно. Алик довёл её до того места, откуда взял, и вернул в компанию невостребованных подружек. И всё. То есть, вообще – всё. Как будто ничего и не было. До самого окончания школы Олька сходила с ума, не понимая – что это?.. Правда, в конце того вечера она слышала, как ребята смеялись: Алик специально снял свои очки с толстыми стёклами, чтобы не выбирать приевшихся красавиц, а разнообразить ассортимент. Но такое объяснение её не устраивало, и она страдала, что не помешало Алику получить медаль и покинуть школу в окружении друзей и подруг, так и не дав понять влюблённой до одури Ольке, знает ли он хотя бы её имя.
В институте, где ребят хватало не на каждую группу, да и те, несмотря на явную второсортность, тут же были разобраны, Олька оказалась так же непопулярна и никому не интересна, как и в школе. Потом, конечно, было у неё два-три невразумительных романа – с сорокалетним бухгалтером, брошенным женой, но, как оказалось, не насовсем; с горячим волосатым Зауром, чьи возраст, национальность, профессия и семейное положение так и остались для неё загадкой; и ещё… так, не стоящее упоминания. И каждый раз всё начиналось в конце лета или осенью и обрывалось, как нарочно, весной. Никак не удавалось Ольке осуществить свою мечту – отметить день рождения с любимым.
Два года назад подруга уехала в отпуск и оставила ей свою собаку. Олька пошла с ней гулять на пустырь, где собирались местные собачники. Там познакомилась с Лёшей. Он выгуливал тёмно-рыжую собаку – высокую, гладкую, нервную. На спине у неё топорщилась дорожка шерсти, растущей почему-то в обратную сторону. Лёша объяснил, что это порода родезийский риджбек, выведенная специально для охоты на львов. Ольке было непонятно. Каким образом можно заставить шерсть расти в неестественном для неё направлении? Зачем? В качестве украшения? Визитной карточки породы? Или этот узкий вздыбленный лоскут каким-то образом способствует благоприятному исходу битвы со львом? И зачем заводить такую собаку в Москве? В малогабаритной двушке панельного дома? Она уже знала, что Лёша живёт с мамой и старшей сестрой, которая, разведясь с мужем, вернулась к ним вместе с шестилетним сыном.
Сама Олька жила примерно в таких же условиях. Только у неё был ещё папа. И этот папа поставил жёсткое условие: Олька должна непременно выйти замуж! Никаких «мы с молодым человеком решили пожить вместе»! Только свадьба и рождение ребёнка в законном браке! Хватит одной матери-одиночки в семье! То есть, встречаться им с Лёшей негде.
Накануне возвращения подруги, когда Олька в последний раз выгуливала симпатичную неконфликтную дворняжку, Лёша позвал её в гости к товарищу. Олька колебалась, но было страшно, что вот расстанутся – и всё. Не будет же она ходить на пустырь без собаки! Решилась. Пошли вместе с собаками. Запущенная однушка, пахнущая псиной. Кругом валяются ошейники, поводки, подстилки, миски, обгрызенные игрушки. И повсюду шерсть, шерсть, шерсть. Друг жил один, но держал трёх овчарок. Они зашлись лаем при виде Олькиной собачки, и их закрыли в комнате. Друг приготовил на кухне стол – бутылка водки, хлеб, колбаса, сало, блюдце с карамельками, на горячее два стаканчика с растворимым картофельным пюре – и благородно ушёл, оставив их вдвоём. За стеной рычали и возились овчарки, стучали деревянными хвостами по мебели, скребли когтями под дверью. Охотница на львов улеглась на кухонный диванчик, Олька и Лёша сели на табуретки, под Олькину забилась подружкина дворняжка.
Лёша быстро прикончил бутылку, воодушевился, сказал Ольке, что она ему нравится, что друг ушёл не на всю ночь и нечего тратить время попусту. И был прав, потому что половина отведённого им времени ушла на то, чтобы поменяться местами с запертыми в комнате одуревшими от присутствия чужих овчарками. Это сопровождалось таким лаем, визгом, рычанием, грохотом опрокидываемых стульев и Олькиным страхом за себя и подружкину собачонку, что на пыльный, истоптанный множеством лап диван она упала с некоторым даже облегчением.
Они встречались осень и всю зиму, даже строили какие-то планы. Лёша мечтал бросить работу в типографии и профессионально заняться собаководством. Ольке их будущее виделось таким: они поженились, живут в съёмной квартире, но копят на свою. Лёша работает в две смены, часто и по выходным, за что его повышают в должности. Олька дома с ребёнком. До трёх лет, потом его в садик, Олька на работу. И можно будет брать ипотеку. И, конечно, никаких собак!.. Впрочем, выяснять разногласия и приводить планы на жизнь к общему знаменателю было некогда – всё время и силы уходили на поиски места для встреч.
Однажды они пошли гулять, как всегда, втроём, – Лёша совмещал встречи с Олькой и выгуливание родезийской собаки, – и она обратила внимание, что он не спускает собаку с поводка. Породистая красавица умоляюще заглядывала в лицо хозяина, повизгивала, по её гладкой шкуре с кинжальной полоской растущей наоборот шерсти пробегала нервная дрожь. Ольке было её жалко. Может, охотница на львов чем-то заболела? Лёша спокойно объяснил, что ничего не случилось, просто он время от времени так делает – всю прогулку держит её на поводке. Зачем? Чтобы знала: он – хозяин и в любой момент может изменить заведённый порядок – пропустить кормёжку, не отпустить побегать, не дать поиграть со знакомыми собаками, сократить прогулку до пятнадцати минут. Чтобы собака привыкала беспрекословно слушаться хозяина и воспринимала ту же прогулку не как что-то привычное и обязательное, а как особую милость хозяина. Олька представила, как по этой же методике Лёша будет воспитывать их будущего ребёнка, и ей стало не по себе. Но утешала себя тем, что после свадьбы всё волшебным образом изменится.
В конце марта выбрались на концерт, первый раз вдвоём. Лёша был раздражён, Олька заискивала, заглядывала в глаза, как та родезийская красавица на поводке. В перерыв потащила его в буфет, купила коньяку. Он милостиво угостился и вроде подобрел. Второе отделение просидел спокойно, обнимая Ольку за плечи. После концерта поехали к какому-то знакомому. Выйдя из метро, оказались в длинном подземном переходе. По обеим сторонам сплошь тянулись торговые палатки. Лёша сказал: иди вперёд, я догоню. Олька подумала, что он хочет что-то купить, кивнула, медленно пошла. Переход разделился на три рукава. Она остановилась около колонны, высматривая в толпе Лёшу. Прошло пять минут, десять… Она стояла в тускло освещённом переходе, не зная, ждать ли ещё, или идти, но куда?.. Надо же было оказаться в таком дурацком положении! Её толкали, какая-то тётка проехала по её новенькому сапожку колесом хозяйственной тележки. От боли в ноге и от обиды на глазах выступили слёзы. Тут она решила, что он просто не заметил её и поднялся наверх, и теперь сам её ждёт, и злится, что она всё не идёт. Вытерев слёзы, прихрамывая, она вышла на улицу. Шёл густой снег, налипал на ресницы. Разбросанные в вечерней темноте лимонные огни фонарей окрашивали снег призрачным светом. Мимо неё медленно проплывали обнявшиеся парочки, густо осыпанные лимонными хлопьями. Она простояла довольно долго, замёрзла, вернулась обратно в метро и в полной растерянности поехала домой. Лёша после этого не позвонил ни разу. И она не звонила. На этом всё и кончилось. И опять она не могла понять – это что было?..
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71807740?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Надежда Романовна Попова
Немолодая девушка Олька пытается осуществить давнюю мечту – отметить свой день рождения с любимым.
Но ей как-то не везёт. Ни с первым красавцем класса Аликом, ни с владельцем экзотической собаки, ни с интересным интеллектуалом, связанным странным браком с темпераментной красавицей с ласковым именем Кобра.
Так с кем же всё-таки найдёт Олька своё счастье?
Надежда Попова
Немолодая девушка весной
«И заново верится, и взвинчены женщины…»
А. Вознесенский.
Вот кто придумал, что весна – это пора любви?.. Цветения, обновления, новых встреч и радостных надежд?.. Кто? У кого это так?
Олька весну не любила. Хотя, конечно, каждый год её ждала и, как дура, худела, втайне продолжая питать эти самые радостные надежды на новую встречу. А весна её каждый раз обманывала, подкидывая вместо нового возлюбленного разлуку со старым.
Кстати, и день рождения у неё весной. В этом году – тридцать пятый. А нет ни мужа, ни детей, ни любимого. Подруга – дважды разведённая, с тремя детьми, – недавно цинично посоветовала: в следующий день рождения утром выйди на улицу и отдайся первому встречному. Он и будет твоя судьба! Олька грустно усмехнулась. Она всю жизнь искала этого «первого встречного», но почему-то никто не шёл ей навстречу. Рядом, бывало, шли, но – жадно глядя вперёд. Наверное, тоже высматривали ту, что пойдёт им навстречу. А Олька так, случайный попутчик на данном отрезке времени.
… В школе на вечеринке в честь восьмого марта её пригласил танцевать самый красивый и самый умный мальчик в классе. Это было неожиданно, потому что невзрачная троечница Олька и блестящий, идущий на медаль Алик никогда не общались. Вообще. Олька даже не была уверена, что он знает, как её зовут. Шансов заинтересовать его у неё не было никаких.
А тут в тёмной рекреации, где она стояла у стенки с двумя подружками, такими же непопулярными в классе, как она сама, он вдруг подошёл, взял её за руку и вывел на середину. Олька шла за ним, как в обмороке. Алик обнял её, плавно закружил. Звучала незнакомая Ольке композиция на английском языке. Алик уверенно и сильно привлёк её к себе, прижался щекой к щеке. Олька обмирала от близости и тревожной нежности песни. Казалось, певица не пела, а выдыхала песню. Она выпускала слова, окутанные лёгкой, тонкого рисунка мелодией, так бережно и сокровенно, как отогретого за пазухой птенца на морозный воздух. Звуки метались между колонками, мягко натыкаясь на стены, на обнявшихся в танце людей, и от этих столкновений рассыпались, тихо таяли и окончательно растворялись в темноте. На смену им возникали новые, такие же лёгкие и трепетные. Под эту песню хотелось плакать, навзрыд, плакать не о том, что прошло, а о том, что могло быть, но не будет… Олька чуть подалась назад, желая заглянуть в его лицо. Он прошептал что-то неразборчивое и снова мягко и сильно притиснул её к себе, поудобнее пристроил щёку. Олькин сладкий обморок продолжался ещё пару минут. Потом в уши ударила тишина, и разгорячённой, припотевшей щеке вдруг стало холодно. Алик довёл её до того места, откуда взял, и вернул в компанию невостребованных подружек. И всё. То есть, вообще – всё. Как будто ничего и не было. До самого окончания школы Олька сходила с ума, не понимая – что это?.. Правда, в конце того вечера она слышала, как ребята смеялись: Алик специально снял свои очки с толстыми стёклами, чтобы не выбирать приевшихся красавиц, а разнообразить ассортимент. Но такое объяснение её не устраивало, и она страдала, что не помешало Алику получить медаль и покинуть школу в окружении друзей и подруг, так и не дав понять влюблённой до одури Ольке, знает ли он хотя бы её имя.
В институте, где ребят хватало не на каждую группу, да и те, несмотря на явную второсортность, тут же были разобраны, Олька оказалась так же непопулярна и никому не интересна, как и в школе. Потом, конечно, было у неё два-три невразумительных романа – с сорокалетним бухгалтером, брошенным женой, но, как оказалось, не насовсем; с горячим волосатым Зауром, чьи возраст, национальность, профессия и семейное положение так и остались для неё загадкой; и ещё… так, не стоящее упоминания. И каждый раз всё начиналось в конце лета или осенью и обрывалось, как нарочно, весной. Никак не удавалось Ольке осуществить свою мечту – отметить день рождения с любимым.
Два года назад подруга уехала в отпуск и оставила ей свою собаку. Олька пошла с ней гулять на пустырь, где собирались местные собачники. Там познакомилась с Лёшей. Он выгуливал тёмно-рыжую собаку – высокую, гладкую, нервную. На спине у неё топорщилась дорожка шерсти, растущей почему-то в обратную сторону. Лёша объяснил, что это порода родезийский риджбек, выведенная специально для охоты на львов. Ольке было непонятно. Каким образом можно заставить шерсть расти в неестественном для неё направлении? Зачем? В качестве украшения? Визитной карточки породы? Или этот узкий вздыбленный лоскут каким-то образом способствует благоприятному исходу битвы со львом? И зачем заводить такую собаку в Москве? В малогабаритной двушке панельного дома? Она уже знала, что Лёша живёт с мамой и старшей сестрой, которая, разведясь с мужем, вернулась к ним вместе с шестилетним сыном.
Сама Олька жила примерно в таких же условиях. Только у неё был ещё папа. И этот папа поставил жёсткое условие: Олька должна непременно выйти замуж! Никаких «мы с молодым человеком решили пожить вместе»! Только свадьба и рождение ребёнка в законном браке! Хватит одной матери-одиночки в семье! То есть, встречаться им с Лёшей негде.
Накануне возвращения подруги, когда Олька в последний раз выгуливала симпатичную неконфликтную дворняжку, Лёша позвал её в гости к товарищу. Олька колебалась, но было страшно, что вот расстанутся – и всё. Не будет же она ходить на пустырь без собаки! Решилась. Пошли вместе с собаками. Запущенная однушка, пахнущая псиной. Кругом валяются ошейники, поводки, подстилки, миски, обгрызенные игрушки. И повсюду шерсть, шерсть, шерсть. Друг жил один, но держал трёх овчарок. Они зашлись лаем при виде Олькиной собачки, и их закрыли в комнате. Друг приготовил на кухне стол – бутылка водки, хлеб, колбаса, сало, блюдце с карамельками, на горячее два стаканчика с растворимым картофельным пюре – и благородно ушёл, оставив их вдвоём. За стеной рычали и возились овчарки, стучали деревянными хвостами по мебели, скребли когтями под дверью. Охотница на львов улеглась на кухонный диванчик, Олька и Лёша сели на табуретки, под Олькину забилась подружкина дворняжка.
Лёша быстро прикончил бутылку, воодушевился, сказал Ольке, что она ему нравится, что друг ушёл не на всю ночь и нечего тратить время попусту. И был прав, потому что половина отведённого им времени ушла на то, чтобы поменяться местами с запертыми в комнате одуревшими от присутствия чужих овчарками. Это сопровождалось таким лаем, визгом, рычанием, грохотом опрокидываемых стульев и Олькиным страхом за себя и подружкину собачонку, что на пыльный, истоптанный множеством лап диван она упала с некоторым даже облегчением.
Они встречались осень и всю зиму, даже строили какие-то планы. Лёша мечтал бросить работу в типографии и профессионально заняться собаководством. Ольке их будущее виделось таким: они поженились, живут в съёмной квартире, но копят на свою. Лёша работает в две смены, часто и по выходным, за что его повышают в должности. Олька дома с ребёнком. До трёх лет, потом его в садик, Олька на работу. И можно будет брать ипотеку. И, конечно, никаких собак!.. Впрочем, выяснять разногласия и приводить планы на жизнь к общему знаменателю было некогда – всё время и силы уходили на поиски места для встреч.
Однажды они пошли гулять, как всегда, втроём, – Лёша совмещал встречи с Олькой и выгуливание родезийской собаки, – и она обратила внимание, что он не спускает собаку с поводка. Породистая красавица умоляюще заглядывала в лицо хозяина, повизгивала, по её гладкой шкуре с кинжальной полоской растущей наоборот шерсти пробегала нервная дрожь. Ольке было её жалко. Может, охотница на львов чем-то заболела? Лёша спокойно объяснил, что ничего не случилось, просто он время от времени так делает – всю прогулку держит её на поводке. Зачем? Чтобы знала: он – хозяин и в любой момент может изменить заведённый порядок – пропустить кормёжку, не отпустить побегать, не дать поиграть со знакомыми собаками, сократить прогулку до пятнадцати минут. Чтобы собака привыкала беспрекословно слушаться хозяина и воспринимала ту же прогулку не как что-то привычное и обязательное, а как особую милость хозяина. Олька представила, как по этой же методике Лёша будет воспитывать их будущего ребёнка, и ей стало не по себе. Но утешала себя тем, что после свадьбы всё волшебным образом изменится.
В конце марта выбрались на концерт, первый раз вдвоём. Лёша был раздражён, Олька заискивала, заглядывала в глаза, как та родезийская красавица на поводке. В перерыв потащила его в буфет, купила коньяку. Он милостиво угостился и вроде подобрел. Второе отделение просидел спокойно, обнимая Ольку за плечи. После концерта поехали к какому-то знакомому. Выйдя из метро, оказались в длинном подземном переходе. По обеим сторонам сплошь тянулись торговые палатки. Лёша сказал: иди вперёд, я догоню. Олька подумала, что он хочет что-то купить, кивнула, медленно пошла. Переход разделился на три рукава. Она остановилась около колонны, высматривая в толпе Лёшу. Прошло пять минут, десять… Она стояла в тускло освещённом переходе, не зная, ждать ли ещё, или идти, но куда?.. Надо же было оказаться в таком дурацком положении! Её толкали, какая-то тётка проехала по её новенькому сапожку колесом хозяйственной тележки. От боли в ноге и от обиды на глазах выступили слёзы. Тут она решила, что он просто не заметил её и поднялся наверх, и теперь сам её ждёт, и злится, что она всё не идёт. Вытерев слёзы, прихрамывая, она вышла на улицу. Шёл густой снег, налипал на ресницы. Разбросанные в вечерней темноте лимонные огни фонарей окрашивали снег призрачным светом. Мимо неё медленно проплывали обнявшиеся парочки, густо осыпанные лимонными хлопьями. Она простояла довольно долго, замёрзла, вернулась обратно в метро и в полной растерянности поехала домой. Лёша после этого не позвонил ни разу. И она не звонила. На этом всё и кончилось. И опять она не могла понять – это что было?..
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71807740?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Надежда Попова
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Стоимость: 199.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 26.03.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Немолодая девушка Олька пытается осуществить давнюю мечту – отметить свой день рождения с любимым.