Улетая из дома
Улетая из дома
Анна Маринченко
Сборник современных рассказов, охватывающих все аспекты нашей повседневной жизни и не только – от конфликта между родственниками до падения инопланетян вам на голову. Отличный русский язык, добрый юмор и неожиданные повороты сюжета в каждой истории помогут вам справляться с серостью будней.
Анна Маринченко
Улетая из дома
Я – глубокий космос
Здравствуй, мой друг!
Пожалуй, пришла пора написать это письмо, расставить точки над ё. Помнишь, была такая песня о зимнем сне, где «я все придумала сама»? Она про нас, только мы этого не поняли вовремя.
Когда-то, вечность назад, в позапрошлом году ты записался в спортзал, а я на курс лекций по физике. Тебя как раз повысили до старшего менеджера, а меня сократили. Разумеется, я знала, как ты доказывал начальству необходимость увеличения оклада специалисту такого класса. И да, что других денег, кроме моей зарплаты, нет, ты тоже знал. Я не в обиде, эра капитализма – она такая. Так вот, с тех лекций все и началось.
Ты познакомился в «Тиндер» с Машей, а потом с Алёной, и какое-то время крутил с ними обеими. А я познакомилась со спектральной классификацией звезд и основными характеристиками экзопланет. Ты взахлеб рассказывал, как девицы устроили драку в торговом центре, а моими спутниками были таблицы расчета радиальных скоростей по Доплеру. Тогда и родилась первая шутка, что я Луна: вроде и принадлежу Земле, но не совсем.
Я шла домой после твоего дня рождения. Помнишь, когда крабов подали как-то не так? Разразился скандал, угрозы одной стороны не оплатить счет – и вызвать полицию с другой стороны. У меня до сих пор стоит перед глазами твой взгляд в тот момент. Зелёные зрачки с карими крапинками увеличились и потемнели, словно их изнутри заполнило расплавленным свинцом. За окном бушевала гроза. Низкое серое небо швыряло молнии и тяжелые капли дождя, сбивая редких прохожих, как фигуру в кегельбане. Западный ветер стряхивал с ветвей дуба около ресторана противную мелкую взвесь, целясь аккурат в приоткрытое окно у нашего стола. Такая же мелкая взвесь собиралась где-то в центре твоего раскрасневшегося лба, стекала крупинкой града вдоль брови и разбивалась в пыль о несвойственную тебе яростную жестикуляцию.
Я тогда сослалась на головную боль и ушла. Буря ломала сухие ветки деревьев, не спиленных коммунальщиками по весне, бросала их мне под ноги, а один раз почти попала аккурат в голову. Но мое наслаждение стихией было сильнее таких мелочей! Думаю, встреться мне тогда шаровая молния, я бы вряд ли заметила. Всей кожей я впитывала эту неукротимую силу и решительность действовать. Шторм не оглядывается на жалких людишек, он вершит то, что считает нужным. Неистовство стихии, отдающей всю себя мгновению ярости, проникало мне под кожу, заполняло мои легкие, вытесняло кровь из вен.
Мне было больше часа до дома, и к подъезду я подходила уже в звенящей, наполненной влагой тишине. Кусты на бульваре перестали цеплять колючими хлыстами мои последние джинсы, а воздух, очищенный грозой от городского смога и гари, бережно держал в ладонях ароматы шиповника и пионов. Мир возрождался, но возрождался иным. Обновленным. Около подъезда я остановилась, вынула из сумки сигареты. Как сейчас помню, их было пять штук. Три лежали в пачке, а еще две были запрятаны во внутренний карман – неприкосновенный запас: одна для меня, и вторая тебе. Хотя ты такое уже не курил, а тонкие сигариллы, что появились в твоей барсетке, мне были не по карману. Я выбросила пачку, а две оставшиеся сигареты растерла в руках и долго пересыпала табак из одной ладони в другую, запоминая чуть горьковатый запах. Запах наших перекуров за углом школы на большой перемене, аромат облегчения, когда нашли свои фамилии в списках зачисленных на бюджет, фимиам первой зарплаты. Табачная крошка отправилась в урну у подъезда вместе со всем тем, что перестало быть нашим общим.
Ты позвонил мне через три дня, спросил, как дела, и заодно похвастал новой машиной. Подаренных родителями денег как раз хватило на паркетник твоей мечты. А я рассказала, что подала документы на участие в конкурсе. Оставшихся двух банок кофе должно было хватить до объявления результатов. Ты посмеялся, сказав, что я не Луна, я – Плутон. Вроде и мозги есть, а из адекватных людей исключена. И знаешь что? Мне впервые стало не больно. И после этого я действительно нажала кнопку «send».
Да, я трусиха. Я сформировала заявку, приложила все документы и три бесконечных дня не могла отправить. Эйнштейн бы прыгал до потолка, получив такое подтверждение относительности времени. Ведь каждая из этих трех ночей длилась вечность. Скорость света – ничто по сравнению со скоростью моих мыслей в те дни. Я снова и снова изучала условия конкурса, считала, сколько лет пройдёт на Земле, если миссия будет успешной и не только достигнет потенциальной экзопланеты, но и вернётся домой. Выходило не так уж и много, каких-то жалких триста лет, большая часть которых пройдёт в анабиозе. Для меня. У тебя такого не будет. А зачем мне Земля, на которой нет тебя?
Командир экспедиции устало перебирал мои документы, пока психолог задавал дежурные вопросы и раскладывал передо мной цветные карточки. Проседь в волосах и тяжелая звезда на погонах превращали молодого еще мужчину в библейского старца. Наконец он поднял голову и прервал психолога:
– У меня только один вопрос. Почему вы отказываетесь от возвращения на Землю?
Я несколько минут разглядывала облупившийся маникюр, а затем твердо посмотрела ему в глаза.
– Те, кто отправился за Моисеем в пустыню, не планировали возвращаться в Египет.
Командир усмехнулся и кивнул. На моем личном деле появилась его размашистая подпись.
К чему я это все? Наверное, к тому, что ты будешь ездить в коттедж на выходные с Машей, катать в новом джипе Алену или, может быть, Настю. Они будут неизменно прекрасны. У них длинные вьющиеся волосы и густые черные ресницы. Каждая из твоих красавиц умеет позировать для фото и правильно есть устриц. А у Вики, с которой ты познакомишь родителей, папа окажется директором комбината или заместителем губернатора. А я? Я почему-то умею носить берцы и совсем не умею шпильки. Я научилась разворачивать жилой модуль и подключать генератор кислорода, но так и не освоила дружбу и любовь ради чего-то. Мне доступны лишь те, что вопреки. Я не Луна. И даже не Плутон. Я – глубокий космос, и для меня все кончено. Хотя… Ведь моя миссия только начинается.
Нет, я не жду, что ты будешь обо мне вспоминать. Просто пожелай мне удачи.
Долетел!
Привет, ребята!
Вот и свершилось, я долетел! Я добрался до планеты! Знаете, смотрю в иллюминатор на траву, небо, осторожно обнюхивающую металлический корпус крысу – и не верю.
Глеб, помнишь, как ты переживал, что обшивка не выдержит нагрузки на момент перехода в гиперпространство? Выдержала, отлично выдержала!
Антоха, а как ты упрямо пересчитывал замедление чего-то там в организме, чтобы ресурса криокамеры мне хватило до прибытия на место? А на самом деле еще семнадцать процентов осталось.
Машку там за меня поцелуйте! Ее система поддержки жизнедеятельности организма просто нечто, я вышел из криосна еще более здоровым, чем ложился в него. У меня даже гастрит прошел за время полета.
Вован, ботан ты мой ненаглядный, и топлива достаточно, представляешь? Сколько ты ночей провел с цифрами и таблицами, сколько волос на голове вырвал, что не погрузим нужный объем горючки? А что в итоге? Все супер! Ну да, под ноль все сжег, полпроцента всего осталось, но ведь долетел, и посадка была мягкой!
Женька, братишка, все как надо! Звезда – желтый карлик, третья планета, захват гравитационным полем – все получилось! Автоматика вычислила цель, опустила корабль аккуратненько, ни царапинки на корпусе!
И вот я проснулся после анабиоза, стою на мостике и вижу все это наяву! А ведь не верили, никто из нас так до конца и не верил, что наша ракета доберется. Давайте признаем честно, после крушения корабля, когда мы застряли на неизвестной планете без связи, мы не верили, что сможем выбраться, сможем построить ракету, которая довезет хотя бы одного из нас до Земли. Не верили, что сможем позвать на помощь. Сколько было споров о том, что она взорвется прямо на старте!
Так вот, шикарная у нас получилась ракета! Она отлично взлетела. Жаль только, что приземлилась не на той планете.
Куда пропала Элизабет
– Планета класса Б-2, сами понимаете, – Георг Отаришмили уже тридцать лет занимал должность мэра этой захудалой планетки, но таких настырных гостей еще не встречал. – Правительство, конечно, подало заявку на терраформирование хотя бы до класса А-8, но наша очередь подойдет лет через двадцать, не раньше. А до тех пор «убежала и больше никогда не возвращалась» в этих краях будет означать «съели», и ничего с не поделаешь. – Он откинул длинную челку со лба и почесал кончик носа.
– И поэтому вы не стали искать несовершеннолетнюю девушку, когда та не вернулась домой, так? – Инспектор застрочил в блокноте с удвоенной скоростью. – А если бы стали, то легко обнаружили бы, что лайнер «Космический метроном», отбывший с планеты через восемь часов после исчезновения Элизабет Айриш, в следующем порту прибытия жаловался на таможенный сканер, насчитавший им лишние пятьдесят четыре килограмма груза. Кстати, сколько весила Элизабет? Кажется, последняя запись в ее медицинской карте гласит «пятьдесят три килограмма девятьсот грамм»?
Георг поднялся со своего места и начал расхаживать по кабинету, рассчитав траекторию так, чтобы выбить блокнот из рук своего гостя и, наклонившись за ним, успеть отсканировать хотя бы один разворот. Встроенный микрочип в глазу не раз выручал в таких ситуациях. Инспектор прибыл два часа назад и уже успел надоесть до невозможности. Казалось бы, какое значение сейчас имеют розыски школьницы, пропавшей четыре года назад? На Кассиопее всего три поселка на всю планету, между ними сотни километров джунглей. И каждый год кто-то из подростков сбегает в лес, пытаясь доказать всему миру, а особенно родителям или девчонке из соседнего двора, что уж он-то точно круче всех. Десять лет назад вообще вон двое парней на спор отправились в лес с ночевкой. Одного потом по фрагментам костей опознавали, от второго целый череп остался. Видимо, горный бурохвост был неголоден. И это двадцатилетние парни! С оружием, спальниками, запасом воды. А тут – девчонка четырнадцати лет, ушла от подружки и не вернулась. Козе ясно, что искать бессмысленно. Козе ясно, а этому инспектору – нет, вот же коз… козырной валет на ровном месте! И чего приперся, да еще через столько лет?
– Инспектор, да поймите же, по доброй воле в лес уходят психи или те, у кого нет причины бояться смерти. А Элизабет точно не была сумасшедшей. Я хорошо ее помню. Умная, талантливая девочка с отличными способностями к программированию. Ее ждало прекрасное будущее, родители вполне могли оплатить ей университет где-нибудь на Эдем-8 или Ганимед-4, ну не было ей резона сбегать. Скорее всего, случайно зашла за пограничный контур, и всё на этом.
– Что ж, – инспектор захлопнул свой блокнот, заставив Георга замереть буквально в миллиметре от гостевого кресла, – я все понял. Несчастный случай как он есть. Возобновлять расследование не планируете?
– Господь с вами, какое расследование? – Георг упал в свое кресло и стал нервно обмахиваться платком. – У нас тихая планета, простые и понятные люди, не было ни у кого резона затевать плохого против девочки. Несчастный случай, ничего более.
Час спустя инспектор вернулся на свой катер и вышел за пределы атмосферы планеты. На пульте рядом с терминалом видеосвязи дымилась чашка свежезаваренного кофе. Чуть пережаренные зерна распространяли вокруг нотки легкой горечи, которую так ненавидела сладкоежка Элизабет. Что ж, этот рейс закончен, можно позвонить и отчитаться.
– Бетти, привет! Слетал я на твою планетку – тухляк тухляком. Никто вообще не почесался хоть что-то проверить. Даже когда я мэру прямо в нос ткнул «Метрономом», он не среагировал.
– Хорошо, Джон. – Расплывчатый серый силуэт на экране колыхнулся в такт дыханию, и Джон поймал себя на том, что почти не дышит. Безликий, бесполый голос по ту сторону экрана неизменно вызывал у него оторопь, хоть что с этим делай. Все-таки заказ от Бешеной Лиз – крупнейшего хакера в этой части галактики – всегда мог стать последним в жизни исполнителя. А у него это уже третий подряд. – Деньги как обычно. Спасибо.
Экран мигнул и потух.
– Лиззи-Лиззи, милая маленькая девочка, как же ты могла поверить такому проходимцу, как я? И ведь умница неверятная, а проглотила всю ту муть, что я нес про любовь с первого взгляда, про наше общее будущее, про то, как мы созданы друг для друга, ведь в моей голове космос, в твоей – тоже, и нам не место на этой занюханной Кассиопее. Мама тебя наверняка предупреждала. Зато у меня осталась твоя идентификационная карточка, сетчатка глаза и большой палец. Остальное пришлось уступить тому бурохвосту, будь он неладен. А случись что, полиция будет искать Элизабет Айриш, а вовсе даже не беглого Рональда Дерра, погибшего при крушении тюремного флайера незадолго до твоего исчезновения. Ладно, надо отправить гонорар Джону, честно заработал в этот раз.
Дурдом в Малых Бердявицах
– Сергей Петрович, а галоперидол-то зачем? Ну куда это годится: чуть что, и сразу галоперидол! Медицина-то, чай, больше не карательная, – главврач клиники распекал молодого доктора, пролистывая истории болезни его пациентов. – А тут что? Ну зачем настолько отключать волю, спокойный же случай, надо разговаривать, сводить картину мира пациента с реальностью, возвращать к нормальной жизни понемногу. А какое же здесь возвращение, если полное подавление сознания идёт?
Сергей Петрович уже устал быть «молодым коллегой» и «начинающим специалистом», но лучше уж слушать такие разносы от начальства, чем выданное несколько месяцев назад задание в рамках работы над кандидатской. Не иначе как нечистый дёрнул его тогда позвать нового главврача к себе научным руководителем. Радовался ещё, когда тот согласился!
Каких-то полгода назад жизнь была прекрасна, случаи все в практике простые, изученные, лечение строго по протоколу, работа с девяти до шести. А как иначе может быть, если ты трудишься в дурдоме, зачем-то обустроенном в посёлке с населением аж восемь тысяч человек? Когда пришла информация об открытии стационара психиатрического профиля в Малых Бердявицах, общественность решила, что эти там в Москве совсем с ума сошли: откуда тут сумасшедшие, да еще и в количестве, необходимом для стационара? Только если половину депутатов на лечение определят, но на это надежды мало, конечно. Тем не менее корпуса отгрохали за каких-то восемь месяцев, оборудование завезли и того быстрее – за пару недель буквально, а там и пациенты появились. Откуда их перевели, осталось неизвестным: большая часть документов сгорела, когда в архиве замкнуло проводку, наспех проложенную заезжими специалистами. Но, слава богу, буйных не было. Конкурса при приёме на работу тоже не было, ну да кому он нужен, конкурс этот? Сперва подтянулись люди из окрестных посёлков, потом кого-то из райцентра уговорили переехать, да так понемногу и начали работать.
А полгода назад пришёл новый главврач. Из самой столицы! Что его понесло за шесть тысяч километров из Москвы, так и осталось для всех загадкой, но Сергей Петрович тогда возликовал. Наконец-то современные методы лечения, прогрессивные технологии! Так и диссертацию написать можно, глядишь, что-то прорывное и удастся наковырять, если столичный шеф каких идей подбросит.
Начальник к мысли взять под крыло молодого коллегу сорока с небольшим лет отнёсся с одобрением. И сразу выдал практическое задание. Взять пациента с самой обычной шизофренией и вылечить, привести картину мира шизофреника к реальности, соединить его навязчивые убеждения с окружающей действительностью. Согласно гениальной задумке столичного шефа, требовалось всего лишь подробно изучить мир, придуманный шизофреником: разобраться в устройстве этого выдуманного мира, определить законы физики, истории, да вплоть до религии, найти нестыковки и в диалоге, подкрепленном фармацевтикой, вывести больного из сумрака сознания… Поначалу Серей Петрович воодушевился, представив долгие часы бесед с восемнадцатилетней Лизой из четвёртой палаты. Лиза считала себя Маугли и отказывалась носить одежду, при каждой возможности сдирая всё, вплоть до белья. Но главврач оказался непреклонным, велев разбирать случай Иванова.
Иванов считался безнадёжным. В давнем пожаре пропала история болезни, а запросы в область ничего не дали. Сам пациент не мог назвать даже своё имя, Ивановым его окрестили уже тут, в Малых Бердявицах. Иванов охотно шёл на контакт, рассказывал о себе, своей семье, работе, только вот, с его слов, жил он где-то на другой планете, а как попал сюда – не имел ни малейшего представления. Сергей Петрович провёл несколько сотен часов, разговаривая с Ивановым о его жизни до переноса на Землю, о социальном устройстве, о технологиях – особенно о технологиях. Уж в чём в чём, а в машинах Сергей Петрович разбирался, свой москвич несколько раз сам перебрал до последнего винтика.
Но сегодня Сергей решился поговорить с главврачом начистоту, о том, что этот метод не работает. Сергей Петрович до малейших деталей мог пересказать сложнейший эпос, рассказать о шестиногих червях, нарисовать устройство космического корабля из мира Иванова, но не видел в этом мире ни единой нелогичности, ни одного крючка, за который можно было бы зацепиться. В конце концов, шизофрения не просто так считается неизлечимой.
Главврач слушал доводы Сергея Петровича, кивал, уже почти согласился, как вдруг сдал назад.
– Давайте так, коллега, последняя зацепка. Отработаем её по максимуму. Если не выстрелит, то будем искать альтернативы. Берём какую-то очень прикладную вещь… что он там последнего рассказывал? Вот, у вас тут записано в цитатах: «Космос от нас совсем не так далеко, как кажется – всего в часе езды, если ваша машина способна ехать вверх». Разберите с ним, как должен быть устроен автомобиль, едущий вверх. Даю на это, допустим, два месяца. Если через это время будет подробная схема с описанием принципа работы, составом топлива, прочими деталями, то признаем, что мы ошиблись и вариант безнадёжен. Я полистал истории других пациентов, пожалуй, у нас нет сейчас интересных случаев. Буду тогда просить о вашем переводе на работу в райцентр или, может, даже в Москву: всё-таки тема кажется мне перспективной, а вы у нас доктор молодой, энергичный, сможете развить идею под присмотром моих бывших коллег.
Привычно поморщившись на слове «молодой», Сергей Петрович задумался на слове «райцентр», а на «Москве» и вовсе расправил плечи. Два месяца? Устройство автомобиля? Пф-ф, да он из этого Иванова все чертежи вынет, и процесс замены свечей на в! придачу
По завершении разговора главврач дождался, пока Сергей Петрович выйдет из кабинета, запер дверь на ключ и достал из верхнего ящика стола телефон. Набрал номер, дождался, когда на том конце снимут трубку.
– Через пару месяцев будут материалы по устройству автомобиля вертикального взлёта. Что у нас там дальше по плану? Взаимоотношения родителей и детей? Куда переводить будем пациента? Большие Бухарицы? Да вы специально такие названия выбираете: Малые Бердявицы, Большие Бухарицы… Что дальше? Лахденпохья? Да всё я понимаю, товарищ генерал, устал просто. Как-никак восемь лет уже, как на нас это чудо рухнуло. Временами думаю, может, он тогда не рядом, а прямо на голову мне свалился, вот я и спятил? Есть отставить разговорчики! Будем и дальше извлекать нужную информацию. Товарищ генерал, а Сергея Петровича надо бы перевести, от греха подальше. Москва Москвой, а хотя бы в Иркутск куда-то, всё больше шансов пробиться будет, врач-то хороший, по сути.
Фиолетовые анналы истории
– Только вообрази себе, каково это – падать вверх!
Я вообразил. Меня затошнило.
Толстый палец с обкусанным заусенцем практически воткнулся в лоб пареньку справа от меня. Я уже знал, что его зовут Гарри. В отличие от меня, Гарри был добровольцем. Его энтузиазм и готовность лететь куда угодно, падать вверх, вниз и по диагонали, на мой взгляд, сильно смахивали на психическое расстройство. Но он был моим единственным шансом на успех, и я улыбался изо всех сил.
– Сэр, правильно ли я понимаю, что из четырнадцати миллиардов населения Земли только Гарри и я проходим по всем параметрам? И только один из нас по итогам отбора сможет занять почетное место первопроходца нового неизведанного мира?
Я сделал максимально честное лицо и пристально уставился на переносицу ректора университета. Тот потёр нос, поправил очки в черепаховой оправе и посмотрел на меня со смесью пренебрежения и удивления во взгляде. Ну ещё бы. Выскочка из самого бедного квартала столицы, неспособный самостоятельно оплатить не то, что учебу в университете, а даже койку в общежитии. Студент, вынужденный подписать кабальный контракт с лабораторией по внеземным цивилизациям, чтобы купить хотя бы тетрадь и ручку. И именно ему выпал такой шанс.
Чего только не говорили в народе про эту лабораторию: и опыты на людях они проводят, и чипы для управления сознанием вживляют, и даже что в случае инопланетного вторжения именно мы будем тем мясом, которое бросят под марсианские гравицапы, чтобы военные смогли выиграть время и подготовиться. В контракте же было написано просто: «Участвовать в необходимых экспериментах и экспедициях по мере необходимости». Необходимость всё не наступала, и через три года я уже начал надеяться, что пронесло. Доучусь, так и не узнав на себе, что именно делают с подписавшими контракт люди в зелёном, шнырявшие по коридорам лаборатории. Но не повезло.
Хотя как сказать. На Земле в начале века насчитывалось почти пятнадцать миллиардов людей, поэтому поиск других миров, способных поставлять продукты питания, был крайне актуальной темой. Дед говорил, что истории о том, как буквально завтра будет колонизирована планета, сплошь засеянная пшеницей, печатались уже лет семьдесят. И вот мы нашли-таки планету, пригодную для производства еды. Пусть не пшеницы, а какой-то непонятной фиолетовой травы, но умники из лаборатории говорят, что по питательным свойствам это почти кукуруза. Целая планета кукурузы. Одна только проблема: нет ракет, способных высадиться на этой планете. Что-то там с магнитным полем, какой-то индукцией и резонансами чего-то с чем-то. Короче, люди сходят с ума в первые полчаса. А производственный модуль надо развернуть и запустить – полагаться на одну автоматику в этом деле нельзя. И поиск в базе данных выдал лишь двух человек, способных выдержать всю эту магнитно-электрическую ерунду на кукурузной планете.
Ректор университета, по совместительству начальник аналитического отдела лаборатории, уже второй час вещал о значимости миссии, величии доставшейся нам роли и увековечении имён в анналах истории, мельком упомянув длительный перелёт в крохотной капсуле (каких-то четыре года, и уже там), нестандартный способ высадки (просто отсоединят от корабля в пределах действия гравитации, затем вас подхватит притяжением, будете словно падать вверх на планету), неочевидные перспективы возвращения домой (про это вообще ни слова). И чем больше я его слушал, тем больше приходил к выводу, что все эти расклады, а уж тем более фиолетовые анналы истории – не для меня. Мне бы обратно, в общагу, конспект дописать и спать лечь. Да и вообще, я ж историк по специальности, куда мне в космос? Радовало, что отправиться сможет кто-то один, нам с Гарри предстоит еще пройти какие-то тесты, испытания на устойчивость психики, обучение по разворачиванию аграрного комплекса. Вся надежда на то, что я смогу их убедительно провалить. Гарри вон, опять же, рвётся в эти самые анналы, зачем мешать человеку?
Господи, ну почему я не смогу смухлевать ни на йоту?! Чертов чип, вживлённый под кожу в момент подписания контракта, не даст. Знал бы дед, сколько на самом деле правды в рассказах, как в лаборатории лишают воли, заставляют делать все, необходимое правительству, а ещё тестируют связь сто восемь джи! Я три года смотрел на других несчастных и молился, чтоб пронесло. Но нет, падать вверх, видите ли. А я не хочу падать, у меня курсовая по династии Птолемеев не дописана, я только до Клеопатры дошёл.
Выпуск из магической академии
– Ну понятно, всё самое вкусное разобрали папенькины детки! – шёпот Серёги за спиной оглушает, сливаясь с реками адреналина в моей крови. Хотя, казалось бы, что тут неожиданного-то? Не повезло попасть на один курс с дочкой мэра, сыном прокурора и тремя детьми депутатов? Так за пять лет и привыкнуть могли бы. Тем более они все на бюджете, а мы с Серёгой на платном. Что такое стоимость обучения для этих мажоров и что такое для нас – вопрос, как говорится, риторический, ответа не требующий. С другой стороны, смотришь на их непосещаемость, непроходимую серость, нежелание освоить минимальные азы профессии, а самое обидное, отличные баллы, и к пятому курсу вопросы отпадают, заменяются смирением. От результатов экзаменов у нас зависит распределение по местам работы, ага. Только кто ж даст в одном потоке столько дипломов с отличием? Так что сцепляем зубы, радуемся своим синим корочкам и стараемся не завидовать. Изо всех сил стараемся. У меня, правда, не выходит.
Моя фамилия в самом начале списка – Ахмеджанова, на «А», я уже успела смириться с тем, что ближайшие пять лет проведу на северных болотах. Говорят, там масса всего интересного водится. Даже то, что принято считать вымершим. Отопление, правда, торфяником с тех же болот, а канализацию с водопроводом до сих пор считают выдумкой. Ну так что ж теперь, боевого мага им не присылать по разнарядке? А Серёга у нас Шепилов, до буквы «Ш» ещё сто человек. Сто крохотных надежд на удачу. Видать, мой друг и правда на что-то надеялся, раз так реагирует на восточную границу. Ну, подумаешь, орки регулярно лезут, зато практический опыт каждый день.
Нет-нет, я совсем не прислушиваюсь, куда распределят моих однокурсников. Чихать мне на этих мажоров. Просто разглядываю небо. Низкие серые тучи, косой дождь гонит по газону одинокий рыжий лист. Ох и влетит первогодкам, которые с утра плац мели. Вообще странно, что торжественное построение для новобранцев в мае, когда всё вокруг зелено и радостно, а выпуск – в октябре. Я бы делала наоборот: мелким, кто сразу должны понять, что их тут не ждёт ничего хорошего, – осень, а нам, уходящим отсюда с ощущением пусть иллюзорной, но всё-таки свободы, – тепло весны. Опять же, до места службы проще летом добраться, когда хоть часть трактов не так расхлябаны.
Мне совершенно, абсолютно всё равно, что зачитывает декан. И так ясно, что позиции в столичной охране уйдут депутатикам, место в экспериментальном научном центре – дочке мэра, а единственная должность в сытой южной провинции – сыну прокурора. Хмыкаю про себя, представив неуклюжего увальня Гарика в сражении с шестихвостой ядовитой шелегой, которая, ко всему прочему, не определяется стандартными поисковыми заклинаниями. Я не думаю о том, что Гарик найдёт, как обустроиться при штабе, папочка снабдит всеми необходимыми амулетами, а кто-то вроде нас с Серёгой пойдёт в поле со стандартным обмундированием, выданным из замызганной кладовки вороватым каптенармусом. Лучше подумаю, что прикупить из артефактов на свои пятнадцать гульденов, чтобы выжить в чёртовых болотах. Или плюнуть на всё и купить ботинки? Без зимних ботинок там точно не выживешь. И какой дурак распорядился выдать подъемные по прибытии к месту службы? Неужели непонятно, что эти деньги нужны мне здесь, где есть хоть какие-то магические лавки?
О, что-то интересное! Королевский гонец прямо на плацу вручает пакет декану. Надо же, сто восемьдесят четвёртый способ выразить своё пренебрежение, не сказав ни слова. Я думала, что за пять лет изучила их все, а тут новенькое. Декан берет пакет двумя пальцами левой руки, ухитрившись собрать на длинном носу целую гармошку из морщин. Это не считая фирменного взгляда свысока, которым владеют только те, чей рост не превысил полутора метров. По крайней мере, мы с Серёгой не смогли его повторить, хоть как-то и потратили на это два часа в наряде. Наряд потом был продлён ещё на двое суток, но ведь это не связанные вещи, правда? Да что же в этом пакете, раз вечно прищуренные глаза нашего факультетского начальства приобретают такую круглую форму?
– Выпускники, – магическое усиление голоса отключено, мы и так ловим каждое слово, – прибыл срочный запрос от экспериментального центра. Все вы знаете, что ученые бьются над вопросом жизни на других планетах. В этом одна из главных тайн вселенной. И вот сейчас найден способ открыть портал на Красную планету. Экспедиция сможет разгадать эту загадку. От нас корона призывает двоих лучших выпускников славного боевого факультета. Я рад сообщить, что эта честь первой выпадет Илоне Марковой!
Дочка мэра издаёт невнятный хрип:
– Мне нельзя в космос, я высоты боюсь!
Илона-фигона пытается сделать шаг назад, затеряться в толпе, как будто с ее губищами можно затеряться хоть где-то. Я ехидно улыбаюсь и тычу её кулаком в спину: никуда ты, милая, отсюда не денешься. Мне больно прилетает по носу длинной светлой косой с огромным бантом, когда эта дурында резко поворачивает голову:
– Возьмите Ахмеджанову, у неё всегда с высотой хорошо было!
Впервые декан смотрит на меня задумчиво, без нотки брезгливости. Просчитывает шансы на выживание, гад.
– Ахмеджанова, у тебя же за поведение на неизученных территориях отлично было? А вторым с тобой пойдёт Сергей Шепилов. Собирайтесь немедленно!
Дверь в иной мир
Только одно я ненавижу сильнее, чем молочную пенку. Врать. Ненавижу, но умею. И вот сейчас я закатываю глаза и с самым скорбным выражением лица вещаю:
– Ваш сын погиб как настоящий герой. Он отважно бросился на вырвавшегося из-под контроля демона, которого по ошибке вызвали учащиеся младших классов. Недосмотревший педагог уже казнён.
Я давно хотел избавиться от этого недотёпы Арг-Сотепа – уж больно не нравились взгляды, кидаемые им на моих наложниц, – да всё повода хорошего не было. А в сегодняшней неразберихе никто и не сообразит, что малыши не могли вызывать высшего, у них, вместе взятых, сил на такое не хватит. А тут совпало, портал открылся рядом с их учебным классом, так что их учителю и не повезло. Судьба, так сказать.
Возвращаюсь в реальность. Ага, мать валяется на полу в слезах, отец молится. Что ж. Гар-Ранух был моим любимым воспитанником. Любознательный, аккуратный, дотошный. Из него мог выйти прекрасный маг. Грешным делом, уже прикидывал пару раз, как передам ему посох верховного и уйду на покой. Пожалуй, его родители заслужили право гордиться своим сыном после его смерти. Морщу лоб и добавляю подробностей, как он в одиночку сражался с неведомой тварью, набросившейся на адептов младшей ступени. Вот он нанёс монстру рану в подбрюшье, от которой даже сфинкс бы издох на месте, но это создание подземного мира лишь взвыло и плюнуло ядовитой слюной. Что-то странный у меня зверь выходит. Ну да ладно, всё равно тело его исчезло после смерти, растворилось, когда Гар-Ранух из последних сил, истекая кровью, заслонил собой дверь в класс к малышам и наконец-то сумел поразить чудище в глаз, пронзив его мозг своим колдовским жезлом.
Нет, вернуть им жезл не могу, потому что он растворился вместе с телом твари. Но в знак признательности я выплачу семье Гар-Рануха его тройную стоимость. Дорого, конечно, но что поделать. Он мне нужен. Жезл, в смысле. Хотя от Гар-Рануха я бы тоже не отказался, мозги там были – дай боги каждому.
Дурацкое, совсем дурацкое совпадение. Жезл выточен из радужного эвкалипта, в навершии красный алмаз – великолепный проводник эфира. Кто ж знал, что в сочетании с редчайшим рисунком жизненных энергий это позволит юноше открыть дверь в иной мир. И ладно бы оказался мир монстров, демонов, духов – уж тут я бы справился. В крайнем случае получили бы войну людей против нечисти, подобную той, что разразилась в прошлом тысячелетии. Но нет. Мир людей. Самых обычных людей. Без богов, без магии… Странный мир, живущий на одних технологиях. Пришлось закрыть дверь. А Гар-Ранух так и не понял главного. Мы до сих пор не знаем, что делать с иными мирами. Ему бы ужаснуться, испугаться, умолять закрыть проход, но он завёл речь про обмен знаниями, дипломатию, торговлю… Всё то, к чему мы ещё не готовы. Тяжело убивать воспитанников. Ещё тяжелее врать их родителям.
– В честь вашего сына во всех школах страны будет введён новый обряд: проверка рисунка жизненных энергий. Ведь именно этот узор сил позволил ему победить чудовище.Дети , чьи рисунки энергий окажутся такими же как у вашего сына, будут доставлены в столицу, за их обучение я буду браться сам.
Стучу посохом о землю, скрепляя сказанное перед ликом богов. Ну а что, способных на такое надо держать поближе.
Искусство навигатора в новогоднюю ночь
А кружка все-таки лопнула. Восьмой прыжок через гипер за сутки кого угодно доведёт до ручки. Вот одна ручка и осталась. Римма, практически не мигая, смотрела на мелкую керамическую пыль, покрывавшую ее рабочий стол. Стерильный рабочий стол. Сергей Петрович похлопал девушку по плечу, возвращая ее к реальности. Римма вздохнула, перебросила за спину длинный рыжий хвост, который до этого теребила в руках, и поправила оправу очков. Реальность в виде трёхкратного промывания всех поверхностей медкабинета с последующей стерилизацией выжидательно смотрела в ответ.
– Это всё Пашка-бурят! Прокладывал бы трассы, как все нормальные навигаторы, ничего бы и не случилось!
– Попытка привлечь Павла в соучастники провалена, – корабельный врач ловко спрятал в карман небьющуюся фляжку с выгравированным орлом – напоминание о древних временах и первобытных способах дезинфекции, обезболивания и снятия стресса. – Чаю не место в медотсеке, для этого есть прекрасный пищеблок. Да хоть в каюте у себя чай пей. Или у Паши, если очень хочешь, чтобы он помогал тебе в уборке.
– Вот ещё, – фыркнула Римма, – не хватало мне в его каюте чай пить. Вы бы видели его каюту, Сергей Петрович, там не то, что чай пить, там находиться невозможно. Одно слово, бурят!
Дверь медотсека бесшумно отъехала в сторону, пропуская капитана и второго пилота. На лице последнего красовался огромный синяк. Правый глаз и ухо казались соединенными несколькими красными полосами, отчего смуглое лицо сразу приобретало сюрреалистичный фиолетовый оттенок.
– Сергей Петрович, голубчик, гляньте-ка этого оболтуса. Говорит, что ремни не закрепил при прыжке через гипер, вот и ударился.
– А что тут смотреть? – Сергей Петрович бросил беглый взгляд на пациента и развернулся всем телом к капитану, заложив руки за спину. – Конечно, ударился. Судя по всему, о чей-то кулак ударился. Как раз пару часов назад, во время прыжка. Пусть возьмёт дежурный пакет первой помощи да намажется. Ничего критичного не вижу.
– О кулак? – Капитан пристально поглядел на провинившегося. – То-то я смотрю, уж больно похоже на то, как разукрашен был брательник мой Илюха, когда та блондиночка с исторического… кхм… неважно. Значит, ничего критического? Тогда обойдешься без быстровосстанавливающих средств, лёд достанешь из холодильника и приложишь. За неделю сойдёт как раз! Всё ясно?
Второй пилот с тоской посмотрел на настенный календарь, где бегунок упрямо показывал тридцать первое декабря.
– А может, лучше наряд вне очереди? Даже два наряда? И грузовой отсек вымою, сам, без роботов!
Капитан задумчиво постучал носком ботинка о ножку стула, на котором успел с комфортом устроиться.
– Два наряда, говоришь? Новый год? А знаешь, так и сделаю! Искин, запиши второму пилоту три наряда вне очереди! Строго в смены, которые пересекаются с навигатором!
– За что-о? – завыл пилот. – Почему в смены с Пашкой?
– Капитан, вас вызывает таможня, – раздался голос дежурного в колонках, – переключить сеанс связи на медотсек?
– Не надо, – капитан поднял своё грузное тело, стряхнул с лацкана невидимую пылинку и ребром ладони проверил положение фуражки, – сейчас на мостик подойду.
Едва за капитаном закрылась дверь, как второй пилот со всей силы стукнулся лбом о пластиковую переборку отсека, добавив к синяку на скуле розовую полосу поперёк лба.
– Почему с бурятом-то?
Доктор меланхолично пожал плечами, проверил, что фляжка не торчит из кармана, и ворчливым тоном сказал:
– Идите, молодой человек, идите. Не портите корабельное имущество, не хватало ещё обшивку стены повредить вашим деревянным лбом. Кроме того, льда в холодильнике не так много, как вам может казаться: на второй след от удара не хватит. И не смотрите так жалостливо, все равно у Риммы не получится выдать лекарственное средство незаметно от меня.
Первый раз Римма протирала стол яростно, вымещая на нём всю свою злость. Ну ведь можно было нормальную трассу проложить! Да, летели бы дольше. Но встретили бы Новый год как люди, на какой-нибудь планете! Сходили бы там в кино, поужинали где-то в ресторанчике. А домой прилетели бы к Рождеству. Но нет. Навигатор нашёл офигенный вариант. Всего двенадцать прыжков! К вечеру уже дома. И зачем только капитан утвердил трассу? Как весь экипаж приветствовал эту новость радостными криками, Римма предпочитала не вспоминать.
На втором раунде отмывания кабинета злость сменилась размышлениями о том, что она скажет маме. Та ведь будет ждать дочку к празднику. Нарежет оливье, купит смешных маленьких мандаринок. А дочка даже позвонить не может, потому что старенький двигатель заглох после восьмого прыжка в такой дыре, что связь только с ближайшей обитаемой планетой. Дальше уже мощности не хватало. Да ещё и планета, как назло, карантинная! Не высадиться на ней, не сходить в кино. Даже ёлкой в космопорте не полюбоваться.
На третьем обороте по медотсеку, когда пот уже тек градом по спине, а во рту было кисло от одного предвкушения, что в новогоднюю ночь придётся пить компот и закусывать стандартным рационом, в коридоре раздался грохот. Что-то упало и разбилось. Римма прислушалась, разогнулась, чтобы выйти из отсека, затем почесала затылок и решила не выглядывать. В конце концов, ей и медотсека хватит. Кто там что разбил, пусть сам и отмывает.
Запустив стерилизацию, она вышла из отсека и направилась в кают-компанию. Там явно что-то происходило. Весь экипаж собрался вокруг центра комнаты и охал от восторга. Римма попыталась протиснуться вперед, но потом передумала и уже почти ушла, как ее схватили за руку.
– Римка, вот ты где! Чего не откликаешься , тебя три раза уже приглашали. Иди скорее!
– Я медотсек мыла. Куда меня вызывали, зачем? – Но десяток рук уже вытащили её в центр каюты, где красовалась – о боже – ёлка! Самая настоящая ёлка! Капитан в смешном красном колпаке вместо бессменной фуражки вручил ей коробочку с подарком.
– Ну а теперь, – зычный бас корабельного врача легко перекрыл гвалт голосов, – все к столу. Разливаем шампанское!
Шампанское? Римма застыла в удивлении. Откуда тут шампанское? Но оно было. Зелёные бутылки с золотистыми этикетками при вскрытии пенились, заполняя помещение запахом настоящего новогоднего чуда.
– Пожалуй, пришла пора поднять бокал и за того, кто устроил маленькое чудо. За навигатора Павла. И даже если двигатель не вынес проложенной трассы, не доставив нас к празднику, то Павел проявил настоящее искусство навигатора, доставив праздник к нам, организовав доставку прямо к нам корабль! За тебя, Павел! – капитан приветственно поднял бокал.
Римма удивленно отыскала глазами Пашку-бурята. Это он организовал праздник? Невероятно! Он же всегда был сам по себе. Проложенные им трассы вызывали ужас, но потом оказывалось, что именно это беспорядочные прыжки от звезды к звезде позволяли им доставлять скоропортящиеся грузы вовремя. Сам он смеялся и говорил, что остальные не понимают прекрасного, потому что такое соседство хаоса и точности всегда будет раздражать человеческий разум. Пашка поймал на себе ее взгляд, обернулся и отсалютовал бокалом.
– Римма, – подошёл к ней Сергей Петрович, – давно хотел спросить, а почему вы все зовёте абсолютного европеоида Пашу бурятом?
Римма пожала плечами:
– Ну-у, так повелось. Мы все тут из Воронежской лётной академии, а Пашка из Хабаровска. Ну и он часто же только часам к трём дня выползает в кают-компанию. Выползает и говорит «доброе утро», видимо, так и не перестроился под корабельное время, а оно у нас по Москве стоит.
Сергей Петрович обескураженно покачал головой:
– Дела-а, я давно говорил, что система образования ни к черту, но думал, что в лётных все-таки получше будет. То есть вы не только географию не знаете, причислив Хабаровск к Бурятии, но ещё и в часовых поясах не разбираетесь. Если б Паша жил по бурятскому времени, он бы в пять утра вас всех будил.
Когда мы его убьём
– Папа, а что будет, когда мы его убьём? – Лера сноровисто прижалась щекой к гладкому ложу ружья и навела ствол на тонкую ветку метрах в трёхстах от нас. Хотел бы я знать ответ на её вопрос. Как раньше – вряд ли получится, а как сейчас – невозможно.
Даже не знаю, с чего всё началось. То ли с высадки Perseverance на Марсе, то ли с Армстронга с его шагами по Луне, а может, и вовсе с «Мир, Ленин, СССР», бездумно отправленных в космос радиотелеграммой сто лет назад. Хотя не удивлюсь, если Иисус тоже был их проектом. Кто такие «они»? Да чтоб я знал!
Для меня все началось в двадцать третьем году. Как сейчас помню, это был май. Я нёс коробку с вещами из офиса в машину и думал, что похож на героя дурацкого американского фильма. Секретарша мне ещё кактус сунула поверх блокнотов. Шёл я к выходу из здания, в котором проработал двадцать с лишним лет, и думал о несправедливости жизни. Ладно, думал я, как мне лифт вызвать, если руки заняты, и что неплохо бы морду набить директору. Привёл, понимаешь ли, на моё место сосунка без опыта! А меня под зад коленом! Мол, моя квалификация требует большего простора для деятельности, а на их налаженных рутинных процессах пусть молодой специалист трудится, опыта набирается. А кто эти процессы, спрашивается, налаживал? Да ты представляешь, что такое отдел планирования на заводе в три тысячи человек? А нет, спасибо, дорогой, дальше мы сами. Иди, ищи себе место попросторнее. Так и сказал, сволочь: «Ты, Пал Сергеич, иного масштаба человек. Тесно тебе у нас, душно. Ты ж можешь всё что угодно на плановые рельсы поставить, хоть страну целиком. Да что страну – планету!»
И так меня это зацепило, что, когда в новостях передали решение глав G20 объединиться и организовать союзное государство с всеобщими выборами президента, я плюнул и заполнил форму выдвижения своей кандидатуры. Ну, может, и не плевал, а просто заполнил. Не помню. Во мне тогда бутылка вискаря плескалась. Работы не было уже несколько месяцев, а платеж по ипотеке и стакан виски ещё были. А раз я эксперт по планированию, то и основным пунктом программы заявил планирование населения нашей планеты. Чтобы воды, хлеба и образования с медициной хватало на всех. Ох и хохотал я на утро, когда перечитывал свою писанину на свежую голову! Хохотал, а стереть забыл. То ли на телефон отвлёкся, то ли жена позвала достать что-то с верхней полки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71805148?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Маринченко
Сборник современных рассказов, охватывающих все аспекты нашей повседневной жизни и не только – от конфликта между родственниками до падения инопланетян вам на голову. Отличный русский язык, добрый юмор и неожиданные повороты сюжета в каждой истории помогут вам справляться с серостью будней.
Анна Маринченко
Улетая из дома
Я – глубокий космос
Здравствуй, мой друг!
Пожалуй, пришла пора написать это письмо, расставить точки над ё. Помнишь, была такая песня о зимнем сне, где «я все придумала сама»? Она про нас, только мы этого не поняли вовремя.
Когда-то, вечность назад, в позапрошлом году ты записался в спортзал, а я на курс лекций по физике. Тебя как раз повысили до старшего менеджера, а меня сократили. Разумеется, я знала, как ты доказывал начальству необходимость увеличения оклада специалисту такого класса. И да, что других денег, кроме моей зарплаты, нет, ты тоже знал. Я не в обиде, эра капитализма – она такая. Так вот, с тех лекций все и началось.
Ты познакомился в «Тиндер» с Машей, а потом с Алёной, и какое-то время крутил с ними обеими. А я познакомилась со спектральной классификацией звезд и основными характеристиками экзопланет. Ты взахлеб рассказывал, как девицы устроили драку в торговом центре, а моими спутниками были таблицы расчета радиальных скоростей по Доплеру. Тогда и родилась первая шутка, что я Луна: вроде и принадлежу Земле, но не совсем.
Я шла домой после твоего дня рождения. Помнишь, когда крабов подали как-то не так? Разразился скандал, угрозы одной стороны не оплатить счет – и вызвать полицию с другой стороны. У меня до сих пор стоит перед глазами твой взгляд в тот момент. Зелёные зрачки с карими крапинками увеличились и потемнели, словно их изнутри заполнило расплавленным свинцом. За окном бушевала гроза. Низкое серое небо швыряло молнии и тяжелые капли дождя, сбивая редких прохожих, как фигуру в кегельбане. Западный ветер стряхивал с ветвей дуба около ресторана противную мелкую взвесь, целясь аккурат в приоткрытое окно у нашего стола. Такая же мелкая взвесь собиралась где-то в центре твоего раскрасневшегося лба, стекала крупинкой града вдоль брови и разбивалась в пыль о несвойственную тебе яростную жестикуляцию.
Я тогда сослалась на головную боль и ушла. Буря ломала сухие ветки деревьев, не спиленных коммунальщиками по весне, бросала их мне под ноги, а один раз почти попала аккурат в голову. Но мое наслаждение стихией было сильнее таких мелочей! Думаю, встреться мне тогда шаровая молния, я бы вряд ли заметила. Всей кожей я впитывала эту неукротимую силу и решительность действовать. Шторм не оглядывается на жалких людишек, он вершит то, что считает нужным. Неистовство стихии, отдающей всю себя мгновению ярости, проникало мне под кожу, заполняло мои легкие, вытесняло кровь из вен.
Мне было больше часа до дома, и к подъезду я подходила уже в звенящей, наполненной влагой тишине. Кусты на бульваре перестали цеплять колючими хлыстами мои последние джинсы, а воздух, очищенный грозой от городского смога и гари, бережно держал в ладонях ароматы шиповника и пионов. Мир возрождался, но возрождался иным. Обновленным. Около подъезда я остановилась, вынула из сумки сигареты. Как сейчас помню, их было пять штук. Три лежали в пачке, а еще две были запрятаны во внутренний карман – неприкосновенный запас: одна для меня, и вторая тебе. Хотя ты такое уже не курил, а тонкие сигариллы, что появились в твоей барсетке, мне были не по карману. Я выбросила пачку, а две оставшиеся сигареты растерла в руках и долго пересыпала табак из одной ладони в другую, запоминая чуть горьковатый запах. Запах наших перекуров за углом школы на большой перемене, аромат облегчения, когда нашли свои фамилии в списках зачисленных на бюджет, фимиам первой зарплаты. Табачная крошка отправилась в урну у подъезда вместе со всем тем, что перестало быть нашим общим.
Ты позвонил мне через три дня, спросил, как дела, и заодно похвастал новой машиной. Подаренных родителями денег как раз хватило на паркетник твоей мечты. А я рассказала, что подала документы на участие в конкурсе. Оставшихся двух банок кофе должно было хватить до объявления результатов. Ты посмеялся, сказав, что я не Луна, я – Плутон. Вроде и мозги есть, а из адекватных людей исключена. И знаешь что? Мне впервые стало не больно. И после этого я действительно нажала кнопку «send».
Да, я трусиха. Я сформировала заявку, приложила все документы и три бесконечных дня не могла отправить. Эйнштейн бы прыгал до потолка, получив такое подтверждение относительности времени. Ведь каждая из этих трех ночей длилась вечность. Скорость света – ничто по сравнению со скоростью моих мыслей в те дни. Я снова и снова изучала условия конкурса, считала, сколько лет пройдёт на Земле, если миссия будет успешной и не только достигнет потенциальной экзопланеты, но и вернётся домой. Выходило не так уж и много, каких-то жалких триста лет, большая часть которых пройдёт в анабиозе. Для меня. У тебя такого не будет. А зачем мне Земля, на которой нет тебя?
Командир экспедиции устало перебирал мои документы, пока психолог задавал дежурные вопросы и раскладывал передо мной цветные карточки. Проседь в волосах и тяжелая звезда на погонах превращали молодого еще мужчину в библейского старца. Наконец он поднял голову и прервал психолога:
– У меня только один вопрос. Почему вы отказываетесь от возвращения на Землю?
Я несколько минут разглядывала облупившийся маникюр, а затем твердо посмотрела ему в глаза.
– Те, кто отправился за Моисеем в пустыню, не планировали возвращаться в Египет.
Командир усмехнулся и кивнул. На моем личном деле появилась его размашистая подпись.
К чему я это все? Наверное, к тому, что ты будешь ездить в коттедж на выходные с Машей, катать в новом джипе Алену или, может быть, Настю. Они будут неизменно прекрасны. У них длинные вьющиеся волосы и густые черные ресницы. Каждая из твоих красавиц умеет позировать для фото и правильно есть устриц. А у Вики, с которой ты познакомишь родителей, папа окажется директором комбината или заместителем губернатора. А я? Я почему-то умею носить берцы и совсем не умею шпильки. Я научилась разворачивать жилой модуль и подключать генератор кислорода, но так и не освоила дружбу и любовь ради чего-то. Мне доступны лишь те, что вопреки. Я не Луна. И даже не Плутон. Я – глубокий космос, и для меня все кончено. Хотя… Ведь моя миссия только начинается.
Нет, я не жду, что ты будешь обо мне вспоминать. Просто пожелай мне удачи.
Долетел!
Привет, ребята!
Вот и свершилось, я долетел! Я добрался до планеты! Знаете, смотрю в иллюминатор на траву, небо, осторожно обнюхивающую металлический корпус крысу – и не верю.
Глеб, помнишь, как ты переживал, что обшивка не выдержит нагрузки на момент перехода в гиперпространство? Выдержала, отлично выдержала!
Антоха, а как ты упрямо пересчитывал замедление чего-то там в организме, чтобы ресурса криокамеры мне хватило до прибытия на место? А на самом деле еще семнадцать процентов осталось.
Машку там за меня поцелуйте! Ее система поддержки жизнедеятельности организма просто нечто, я вышел из криосна еще более здоровым, чем ложился в него. У меня даже гастрит прошел за время полета.
Вован, ботан ты мой ненаглядный, и топлива достаточно, представляешь? Сколько ты ночей провел с цифрами и таблицами, сколько волос на голове вырвал, что не погрузим нужный объем горючки? А что в итоге? Все супер! Ну да, под ноль все сжег, полпроцента всего осталось, но ведь долетел, и посадка была мягкой!
Женька, братишка, все как надо! Звезда – желтый карлик, третья планета, захват гравитационным полем – все получилось! Автоматика вычислила цель, опустила корабль аккуратненько, ни царапинки на корпусе!
И вот я проснулся после анабиоза, стою на мостике и вижу все это наяву! А ведь не верили, никто из нас так до конца и не верил, что наша ракета доберется. Давайте признаем честно, после крушения корабля, когда мы застряли на неизвестной планете без связи, мы не верили, что сможем выбраться, сможем построить ракету, которая довезет хотя бы одного из нас до Земли. Не верили, что сможем позвать на помощь. Сколько было споров о том, что она взорвется прямо на старте!
Так вот, шикарная у нас получилась ракета! Она отлично взлетела. Жаль только, что приземлилась не на той планете.
Куда пропала Элизабет
– Планета класса Б-2, сами понимаете, – Георг Отаришмили уже тридцать лет занимал должность мэра этой захудалой планетки, но таких настырных гостей еще не встречал. – Правительство, конечно, подало заявку на терраформирование хотя бы до класса А-8, но наша очередь подойдет лет через двадцать, не раньше. А до тех пор «убежала и больше никогда не возвращалась» в этих краях будет означать «съели», и ничего с не поделаешь. – Он откинул длинную челку со лба и почесал кончик носа.
– И поэтому вы не стали искать несовершеннолетнюю девушку, когда та не вернулась домой, так? – Инспектор застрочил в блокноте с удвоенной скоростью. – А если бы стали, то легко обнаружили бы, что лайнер «Космический метроном», отбывший с планеты через восемь часов после исчезновения Элизабет Айриш, в следующем порту прибытия жаловался на таможенный сканер, насчитавший им лишние пятьдесят четыре килограмма груза. Кстати, сколько весила Элизабет? Кажется, последняя запись в ее медицинской карте гласит «пятьдесят три килограмма девятьсот грамм»?
Георг поднялся со своего места и начал расхаживать по кабинету, рассчитав траекторию так, чтобы выбить блокнот из рук своего гостя и, наклонившись за ним, успеть отсканировать хотя бы один разворот. Встроенный микрочип в глазу не раз выручал в таких ситуациях. Инспектор прибыл два часа назад и уже успел надоесть до невозможности. Казалось бы, какое значение сейчас имеют розыски школьницы, пропавшей четыре года назад? На Кассиопее всего три поселка на всю планету, между ними сотни километров джунглей. И каждый год кто-то из подростков сбегает в лес, пытаясь доказать всему миру, а особенно родителям или девчонке из соседнего двора, что уж он-то точно круче всех. Десять лет назад вообще вон двое парней на спор отправились в лес с ночевкой. Одного потом по фрагментам костей опознавали, от второго целый череп остался. Видимо, горный бурохвост был неголоден. И это двадцатилетние парни! С оружием, спальниками, запасом воды. А тут – девчонка четырнадцати лет, ушла от подружки и не вернулась. Козе ясно, что искать бессмысленно. Козе ясно, а этому инспектору – нет, вот же коз… козырной валет на ровном месте! И чего приперся, да еще через столько лет?
– Инспектор, да поймите же, по доброй воле в лес уходят психи или те, у кого нет причины бояться смерти. А Элизабет точно не была сумасшедшей. Я хорошо ее помню. Умная, талантливая девочка с отличными способностями к программированию. Ее ждало прекрасное будущее, родители вполне могли оплатить ей университет где-нибудь на Эдем-8 или Ганимед-4, ну не было ей резона сбегать. Скорее всего, случайно зашла за пограничный контур, и всё на этом.
– Что ж, – инспектор захлопнул свой блокнот, заставив Георга замереть буквально в миллиметре от гостевого кресла, – я все понял. Несчастный случай как он есть. Возобновлять расследование не планируете?
– Господь с вами, какое расследование? – Георг упал в свое кресло и стал нервно обмахиваться платком. – У нас тихая планета, простые и понятные люди, не было ни у кого резона затевать плохого против девочки. Несчастный случай, ничего более.
Час спустя инспектор вернулся на свой катер и вышел за пределы атмосферы планеты. На пульте рядом с терминалом видеосвязи дымилась чашка свежезаваренного кофе. Чуть пережаренные зерна распространяли вокруг нотки легкой горечи, которую так ненавидела сладкоежка Элизабет. Что ж, этот рейс закончен, можно позвонить и отчитаться.
– Бетти, привет! Слетал я на твою планетку – тухляк тухляком. Никто вообще не почесался хоть что-то проверить. Даже когда я мэру прямо в нос ткнул «Метрономом», он не среагировал.
– Хорошо, Джон. – Расплывчатый серый силуэт на экране колыхнулся в такт дыханию, и Джон поймал себя на том, что почти не дышит. Безликий, бесполый голос по ту сторону экрана неизменно вызывал у него оторопь, хоть что с этим делай. Все-таки заказ от Бешеной Лиз – крупнейшего хакера в этой части галактики – всегда мог стать последним в жизни исполнителя. А у него это уже третий подряд. – Деньги как обычно. Спасибо.
Экран мигнул и потух.
– Лиззи-Лиззи, милая маленькая девочка, как же ты могла поверить такому проходимцу, как я? И ведь умница неверятная, а проглотила всю ту муть, что я нес про любовь с первого взгляда, про наше общее будущее, про то, как мы созданы друг для друга, ведь в моей голове космос, в твоей – тоже, и нам не место на этой занюханной Кассиопее. Мама тебя наверняка предупреждала. Зато у меня осталась твоя идентификационная карточка, сетчатка глаза и большой палец. Остальное пришлось уступить тому бурохвосту, будь он неладен. А случись что, полиция будет искать Элизабет Айриш, а вовсе даже не беглого Рональда Дерра, погибшего при крушении тюремного флайера незадолго до твоего исчезновения. Ладно, надо отправить гонорар Джону, честно заработал в этот раз.
Дурдом в Малых Бердявицах
– Сергей Петрович, а галоперидол-то зачем? Ну куда это годится: чуть что, и сразу галоперидол! Медицина-то, чай, больше не карательная, – главврач клиники распекал молодого доктора, пролистывая истории болезни его пациентов. – А тут что? Ну зачем настолько отключать волю, спокойный же случай, надо разговаривать, сводить картину мира пациента с реальностью, возвращать к нормальной жизни понемногу. А какое же здесь возвращение, если полное подавление сознания идёт?
Сергей Петрович уже устал быть «молодым коллегой» и «начинающим специалистом», но лучше уж слушать такие разносы от начальства, чем выданное несколько месяцев назад задание в рамках работы над кандидатской. Не иначе как нечистый дёрнул его тогда позвать нового главврача к себе научным руководителем. Радовался ещё, когда тот согласился!
Каких-то полгода назад жизнь была прекрасна, случаи все в практике простые, изученные, лечение строго по протоколу, работа с девяти до шести. А как иначе может быть, если ты трудишься в дурдоме, зачем-то обустроенном в посёлке с населением аж восемь тысяч человек? Когда пришла информация об открытии стационара психиатрического профиля в Малых Бердявицах, общественность решила, что эти там в Москве совсем с ума сошли: откуда тут сумасшедшие, да еще и в количестве, необходимом для стационара? Только если половину депутатов на лечение определят, но на это надежды мало, конечно. Тем не менее корпуса отгрохали за каких-то восемь месяцев, оборудование завезли и того быстрее – за пару недель буквально, а там и пациенты появились. Откуда их перевели, осталось неизвестным: большая часть документов сгорела, когда в архиве замкнуло проводку, наспех проложенную заезжими специалистами. Но, слава богу, буйных не было. Конкурса при приёме на работу тоже не было, ну да кому он нужен, конкурс этот? Сперва подтянулись люди из окрестных посёлков, потом кого-то из райцентра уговорили переехать, да так понемногу и начали работать.
А полгода назад пришёл новый главврач. Из самой столицы! Что его понесло за шесть тысяч километров из Москвы, так и осталось для всех загадкой, но Сергей Петрович тогда возликовал. Наконец-то современные методы лечения, прогрессивные технологии! Так и диссертацию написать можно, глядишь, что-то прорывное и удастся наковырять, если столичный шеф каких идей подбросит.
Начальник к мысли взять под крыло молодого коллегу сорока с небольшим лет отнёсся с одобрением. И сразу выдал практическое задание. Взять пациента с самой обычной шизофренией и вылечить, привести картину мира шизофреника к реальности, соединить его навязчивые убеждения с окружающей действительностью. Согласно гениальной задумке столичного шефа, требовалось всего лишь подробно изучить мир, придуманный шизофреником: разобраться в устройстве этого выдуманного мира, определить законы физики, истории, да вплоть до религии, найти нестыковки и в диалоге, подкрепленном фармацевтикой, вывести больного из сумрака сознания… Поначалу Серей Петрович воодушевился, представив долгие часы бесед с восемнадцатилетней Лизой из четвёртой палаты. Лиза считала себя Маугли и отказывалась носить одежду, при каждой возможности сдирая всё, вплоть до белья. Но главврач оказался непреклонным, велев разбирать случай Иванова.
Иванов считался безнадёжным. В давнем пожаре пропала история болезни, а запросы в область ничего не дали. Сам пациент не мог назвать даже своё имя, Ивановым его окрестили уже тут, в Малых Бердявицах. Иванов охотно шёл на контакт, рассказывал о себе, своей семье, работе, только вот, с его слов, жил он где-то на другой планете, а как попал сюда – не имел ни малейшего представления. Сергей Петрович провёл несколько сотен часов, разговаривая с Ивановым о его жизни до переноса на Землю, о социальном устройстве, о технологиях – особенно о технологиях. Уж в чём в чём, а в машинах Сергей Петрович разбирался, свой москвич несколько раз сам перебрал до последнего винтика.
Но сегодня Сергей решился поговорить с главврачом начистоту, о том, что этот метод не работает. Сергей Петрович до малейших деталей мог пересказать сложнейший эпос, рассказать о шестиногих червях, нарисовать устройство космического корабля из мира Иванова, но не видел в этом мире ни единой нелогичности, ни одного крючка, за который можно было бы зацепиться. В конце концов, шизофрения не просто так считается неизлечимой.
Главврач слушал доводы Сергея Петровича, кивал, уже почти согласился, как вдруг сдал назад.
– Давайте так, коллега, последняя зацепка. Отработаем её по максимуму. Если не выстрелит, то будем искать альтернативы. Берём какую-то очень прикладную вещь… что он там последнего рассказывал? Вот, у вас тут записано в цитатах: «Космос от нас совсем не так далеко, как кажется – всего в часе езды, если ваша машина способна ехать вверх». Разберите с ним, как должен быть устроен автомобиль, едущий вверх. Даю на это, допустим, два месяца. Если через это время будет подробная схема с описанием принципа работы, составом топлива, прочими деталями, то признаем, что мы ошиблись и вариант безнадёжен. Я полистал истории других пациентов, пожалуй, у нас нет сейчас интересных случаев. Буду тогда просить о вашем переводе на работу в райцентр или, может, даже в Москву: всё-таки тема кажется мне перспективной, а вы у нас доктор молодой, энергичный, сможете развить идею под присмотром моих бывших коллег.
Привычно поморщившись на слове «молодой», Сергей Петрович задумался на слове «райцентр», а на «Москве» и вовсе расправил плечи. Два месяца? Устройство автомобиля? Пф-ф, да он из этого Иванова все чертежи вынет, и процесс замены свечей на в! придачу
По завершении разговора главврач дождался, пока Сергей Петрович выйдет из кабинета, запер дверь на ключ и достал из верхнего ящика стола телефон. Набрал номер, дождался, когда на том конце снимут трубку.
– Через пару месяцев будут материалы по устройству автомобиля вертикального взлёта. Что у нас там дальше по плану? Взаимоотношения родителей и детей? Куда переводить будем пациента? Большие Бухарицы? Да вы специально такие названия выбираете: Малые Бердявицы, Большие Бухарицы… Что дальше? Лахденпохья? Да всё я понимаю, товарищ генерал, устал просто. Как-никак восемь лет уже, как на нас это чудо рухнуло. Временами думаю, может, он тогда не рядом, а прямо на голову мне свалился, вот я и спятил? Есть отставить разговорчики! Будем и дальше извлекать нужную информацию. Товарищ генерал, а Сергея Петровича надо бы перевести, от греха подальше. Москва Москвой, а хотя бы в Иркутск куда-то, всё больше шансов пробиться будет, врач-то хороший, по сути.
Фиолетовые анналы истории
– Только вообрази себе, каково это – падать вверх!
Я вообразил. Меня затошнило.
Толстый палец с обкусанным заусенцем практически воткнулся в лоб пареньку справа от меня. Я уже знал, что его зовут Гарри. В отличие от меня, Гарри был добровольцем. Его энтузиазм и готовность лететь куда угодно, падать вверх, вниз и по диагонали, на мой взгляд, сильно смахивали на психическое расстройство. Но он был моим единственным шансом на успех, и я улыбался изо всех сил.
– Сэр, правильно ли я понимаю, что из четырнадцати миллиардов населения Земли только Гарри и я проходим по всем параметрам? И только один из нас по итогам отбора сможет занять почетное место первопроходца нового неизведанного мира?
Я сделал максимально честное лицо и пристально уставился на переносицу ректора университета. Тот потёр нос, поправил очки в черепаховой оправе и посмотрел на меня со смесью пренебрежения и удивления во взгляде. Ну ещё бы. Выскочка из самого бедного квартала столицы, неспособный самостоятельно оплатить не то, что учебу в университете, а даже койку в общежитии. Студент, вынужденный подписать кабальный контракт с лабораторией по внеземным цивилизациям, чтобы купить хотя бы тетрадь и ручку. И именно ему выпал такой шанс.
Чего только не говорили в народе про эту лабораторию: и опыты на людях они проводят, и чипы для управления сознанием вживляют, и даже что в случае инопланетного вторжения именно мы будем тем мясом, которое бросят под марсианские гравицапы, чтобы военные смогли выиграть время и подготовиться. В контракте же было написано просто: «Участвовать в необходимых экспериментах и экспедициях по мере необходимости». Необходимость всё не наступала, и через три года я уже начал надеяться, что пронесло. Доучусь, так и не узнав на себе, что именно делают с подписавшими контракт люди в зелёном, шнырявшие по коридорам лаборатории. Но не повезло.
Хотя как сказать. На Земле в начале века насчитывалось почти пятнадцать миллиардов людей, поэтому поиск других миров, способных поставлять продукты питания, был крайне актуальной темой. Дед говорил, что истории о том, как буквально завтра будет колонизирована планета, сплошь засеянная пшеницей, печатались уже лет семьдесят. И вот мы нашли-таки планету, пригодную для производства еды. Пусть не пшеницы, а какой-то непонятной фиолетовой травы, но умники из лаборатории говорят, что по питательным свойствам это почти кукуруза. Целая планета кукурузы. Одна только проблема: нет ракет, способных высадиться на этой планете. Что-то там с магнитным полем, какой-то индукцией и резонансами чего-то с чем-то. Короче, люди сходят с ума в первые полчаса. А производственный модуль надо развернуть и запустить – полагаться на одну автоматику в этом деле нельзя. И поиск в базе данных выдал лишь двух человек, способных выдержать всю эту магнитно-электрическую ерунду на кукурузной планете.
Ректор университета, по совместительству начальник аналитического отдела лаборатории, уже второй час вещал о значимости миссии, величии доставшейся нам роли и увековечении имён в анналах истории, мельком упомянув длительный перелёт в крохотной капсуле (каких-то четыре года, и уже там), нестандартный способ высадки (просто отсоединят от корабля в пределах действия гравитации, затем вас подхватит притяжением, будете словно падать вверх на планету), неочевидные перспективы возвращения домой (про это вообще ни слова). И чем больше я его слушал, тем больше приходил к выводу, что все эти расклады, а уж тем более фиолетовые анналы истории – не для меня. Мне бы обратно, в общагу, конспект дописать и спать лечь. Да и вообще, я ж историк по специальности, куда мне в космос? Радовало, что отправиться сможет кто-то один, нам с Гарри предстоит еще пройти какие-то тесты, испытания на устойчивость психики, обучение по разворачиванию аграрного комплекса. Вся надежда на то, что я смогу их убедительно провалить. Гарри вон, опять же, рвётся в эти самые анналы, зачем мешать человеку?
Господи, ну почему я не смогу смухлевать ни на йоту?! Чертов чип, вживлённый под кожу в момент подписания контракта, не даст. Знал бы дед, сколько на самом деле правды в рассказах, как в лаборатории лишают воли, заставляют делать все, необходимое правительству, а ещё тестируют связь сто восемь джи! Я три года смотрел на других несчастных и молился, чтоб пронесло. Но нет, падать вверх, видите ли. А я не хочу падать, у меня курсовая по династии Птолемеев не дописана, я только до Клеопатры дошёл.
Выпуск из магической академии
– Ну понятно, всё самое вкусное разобрали папенькины детки! – шёпот Серёги за спиной оглушает, сливаясь с реками адреналина в моей крови. Хотя, казалось бы, что тут неожиданного-то? Не повезло попасть на один курс с дочкой мэра, сыном прокурора и тремя детьми депутатов? Так за пять лет и привыкнуть могли бы. Тем более они все на бюджете, а мы с Серёгой на платном. Что такое стоимость обучения для этих мажоров и что такое для нас – вопрос, как говорится, риторический, ответа не требующий. С другой стороны, смотришь на их непосещаемость, непроходимую серость, нежелание освоить минимальные азы профессии, а самое обидное, отличные баллы, и к пятому курсу вопросы отпадают, заменяются смирением. От результатов экзаменов у нас зависит распределение по местам работы, ага. Только кто ж даст в одном потоке столько дипломов с отличием? Так что сцепляем зубы, радуемся своим синим корочкам и стараемся не завидовать. Изо всех сил стараемся. У меня, правда, не выходит.
Моя фамилия в самом начале списка – Ахмеджанова, на «А», я уже успела смириться с тем, что ближайшие пять лет проведу на северных болотах. Говорят, там масса всего интересного водится. Даже то, что принято считать вымершим. Отопление, правда, торфяником с тех же болот, а канализацию с водопроводом до сих пор считают выдумкой. Ну так что ж теперь, боевого мага им не присылать по разнарядке? А Серёга у нас Шепилов, до буквы «Ш» ещё сто человек. Сто крохотных надежд на удачу. Видать, мой друг и правда на что-то надеялся, раз так реагирует на восточную границу. Ну, подумаешь, орки регулярно лезут, зато практический опыт каждый день.
Нет-нет, я совсем не прислушиваюсь, куда распределят моих однокурсников. Чихать мне на этих мажоров. Просто разглядываю небо. Низкие серые тучи, косой дождь гонит по газону одинокий рыжий лист. Ох и влетит первогодкам, которые с утра плац мели. Вообще странно, что торжественное построение для новобранцев в мае, когда всё вокруг зелено и радостно, а выпуск – в октябре. Я бы делала наоборот: мелким, кто сразу должны понять, что их тут не ждёт ничего хорошего, – осень, а нам, уходящим отсюда с ощущением пусть иллюзорной, но всё-таки свободы, – тепло весны. Опять же, до места службы проще летом добраться, когда хоть часть трактов не так расхлябаны.
Мне совершенно, абсолютно всё равно, что зачитывает декан. И так ясно, что позиции в столичной охране уйдут депутатикам, место в экспериментальном научном центре – дочке мэра, а единственная должность в сытой южной провинции – сыну прокурора. Хмыкаю про себя, представив неуклюжего увальня Гарика в сражении с шестихвостой ядовитой шелегой, которая, ко всему прочему, не определяется стандартными поисковыми заклинаниями. Я не думаю о том, что Гарик найдёт, как обустроиться при штабе, папочка снабдит всеми необходимыми амулетами, а кто-то вроде нас с Серёгой пойдёт в поле со стандартным обмундированием, выданным из замызганной кладовки вороватым каптенармусом. Лучше подумаю, что прикупить из артефактов на свои пятнадцать гульденов, чтобы выжить в чёртовых болотах. Или плюнуть на всё и купить ботинки? Без зимних ботинок там точно не выживешь. И какой дурак распорядился выдать подъемные по прибытии к месту службы? Неужели непонятно, что эти деньги нужны мне здесь, где есть хоть какие-то магические лавки?
О, что-то интересное! Королевский гонец прямо на плацу вручает пакет декану. Надо же, сто восемьдесят четвёртый способ выразить своё пренебрежение, не сказав ни слова. Я думала, что за пять лет изучила их все, а тут новенькое. Декан берет пакет двумя пальцами левой руки, ухитрившись собрать на длинном носу целую гармошку из морщин. Это не считая фирменного взгляда свысока, которым владеют только те, чей рост не превысил полутора метров. По крайней мере, мы с Серёгой не смогли его повторить, хоть как-то и потратили на это два часа в наряде. Наряд потом был продлён ещё на двое суток, но ведь это не связанные вещи, правда? Да что же в этом пакете, раз вечно прищуренные глаза нашего факультетского начальства приобретают такую круглую форму?
– Выпускники, – магическое усиление голоса отключено, мы и так ловим каждое слово, – прибыл срочный запрос от экспериментального центра. Все вы знаете, что ученые бьются над вопросом жизни на других планетах. В этом одна из главных тайн вселенной. И вот сейчас найден способ открыть портал на Красную планету. Экспедиция сможет разгадать эту загадку. От нас корона призывает двоих лучших выпускников славного боевого факультета. Я рад сообщить, что эта честь первой выпадет Илоне Марковой!
Дочка мэра издаёт невнятный хрип:
– Мне нельзя в космос, я высоты боюсь!
Илона-фигона пытается сделать шаг назад, затеряться в толпе, как будто с ее губищами можно затеряться хоть где-то. Я ехидно улыбаюсь и тычу её кулаком в спину: никуда ты, милая, отсюда не денешься. Мне больно прилетает по носу длинной светлой косой с огромным бантом, когда эта дурында резко поворачивает голову:
– Возьмите Ахмеджанову, у неё всегда с высотой хорошо было!
Впервые декан смотрит на меня задумчиво, без нотки брезгливости. Просчитывает шансы на выживание, гад.
– Ахмеджанова, у тебя же за поведение на неизученных территориях отлично было? А вторым с тобой пойдёт Сергей Шепилов. Собирайтесь немедленно!
Дверь в иной мир
Только одно я ненавижу сильнее, чем молочную пенку. Врать. Ненавижу, но умею. И вот сейчас я закатываю глаза и с самым скорбным выражением лица вещаю:
– Ваш сын погиб как настоящий герой. Он отважно бросился на вырвавшегося из-под контроля демона, которого по ошибке вызвали учащиеся младших классов. Недосмотревший педагог уже казнён.
Я давно хотел избавиться от этого недотёпы Арг-Сотепа – уж больно не нравились взгляды, кидаемые им на моих наложниц, – да всё повода хорошего не было. А в сегодняшней неразберихе никто и не сообразит, что малыши не могли вызывать высшего, у них, вместе взятых, сил на такое не хватит. А тут совпало, портал открылся рядом с их учебным классом, так что их учителю и не повезло. Судьба, так сказать.
Возвращаюсь в реальность. Ага, мать валяется на полу в слезах, отец молится. Что ж. Гар-Ранух был моим любимым воспитанником. Любознательный, аккуратный, дотошный. Из него мог выйти прекрасный маг. Грешным делом, уже прикидывал пару раз, как передам ему посох верховного и уйду на покой. Пожалуй, его родители заслужили право гордиться своим сыном после его смерти. Морщу лоб и добавляю подробностей, как он в одиночку сражался с неведомой тварью, набросившейся на адептов младшей ступени. Вот он нанёс монстру рану в подбрюшье, от которой даже сфинкс бы издох на месте, но это создание подземного мира лишь взвыло и плюнуло ядовитой слюной. Что-то странный у меня зверь выходит. Ну да ладно, всё равно тело его исчезло после смерти, растворилось, когда Гар-Ранух из последних сил, истекая кровью, заслонил собой дверь в класс к малышам и наконец-то сумел поразить чудище в глаз, пронзив его мозг своим колдовским жезлом.
Нет, вернуть им жезл не могу, потому что он растворился вместе с телом твари. Но в знак признательности я выплачу семье Гар-Рануха его тройную стоимость. Дорого, конечно, но что поделать. Он мне нужен. Жезл, в смысле. Хотя от Гар-Рануха я бы тоже не отказался, мозги там были – дай боги каждому.
Дурацкое, совсем дурацкое совпадение. Жезл выточен из радужного эвкалипта, в навершии красный алмаз – великолепный проводник эфира. Кто ж знал, что в сочетании с редчайшим рисунком жизненных энергий это позволит юноше открыть дверь в иной мир. И ладно бы оказался мир монстров, демонов, духов – уж тут я бы справился. В крайнем случае получили бы войну людей против нечисти, подобную той, что разразилась в прошлом тысячелетии. Но нет. Мир людей. Самых обычных людей. Без богов, без магии… Странный мир, живущий на одних технологиях. Пришлось закрыть дверь. А Гар-Ранух так и не понял главного. Мы до сих пор не знаем, что делать с иными мирами. Ему бы ужаснуться, испугаться, умолять закрыть проход, но он завёл речь про обмен знаниями, дипломатию, торговлю… Всё то, к чему мы ещё не готовы. Тяжело убивать воспитанников. Ещё тяжелее врать их родителям.
– В честь вашего сына во всех школах страны будет введён новый обряд: проверка рисунка жизненных энергий. Ведь именно этот узор сил позволил ему победить чудовище.Дети , чьи рисунки энергий окажутся такими же как у вашего сына, будут доставлены в столицу, за их обучение я буду браться сам.
Стучу посохом о землю, скрепляя сказанное перед ликом богов. Ну а что, способных на такое надо держать поближе.
Искусство навигатора в новогоднюю ночь
А кружка все-таки лопнула. Восьмой прыжок через гипер за сутки кого угодно доведёт до ручки. Вот одна ручка и осталась. Римма, практически не мигая, смотрела на мелкую керамическую пыль, покрывавшую ее рабочий стол. Стерильный рабочий стол. Сергей Петрович похлопал девушку по плечу, возвращая ее к реальности. Римма вздохнула, перебросила за спину длинный рыжий хвост, который до этого теребила в руках, и поправила оправу очков. Реальность в виде трёхкратного промывания всех поверхностей медкабинета с последующей стерилизацией выжидательно смотрела в ответ.
– Это всё Пашка-бурят! Прокладывал бы трассы, как все нормальные навигаторы, ничего бы и не случилось!
– Попытка привлечь Павла в соучастники провалена, – корабельный врач ловко спрятал в карман небьющуюся фляжку с выгравированным орлом – напоминание о древних временах и первобытных способах дезинфекции, обезболивания и снятия стресса. – Чаю не место в медотсеке, для этого есть прекрасный пищеблок. Да хоть в каюте у себя чай пей. Или у Паши, если очень хочешь, чтобы он помогал тебе в уборке.
– Вот ещё, – фыркнула Римма, – не хватало мне в его каюте чай пить. Вы бы видели его каюту, Сергей Петрович, там не то, что чай пить, там находиться невозможно. Одно слово, бурят!
Дверь медотсека бесшумно отъехала в сторону, пропуская капитана и второго пилота. На лице последнего красовался огромный синяк. Правый глаз и ухо казались соединенными несколькими красными полосами, отчего смуглое лицо сразу приобретало сюрреалистичный фиолетовый оттенок.
– Сергей Петрович, голубчик, гляньте-ка этого оболтуса. Говорит, что ремни не закрепил при прыжке через гипер, вот и ударился.
– А что тут смотреть? – Сергей Петрович бросил беглый взгляд на пациента и развернулся всем телом к капитану, заложив руки за спину. – Конечно, ударился. Судя по всему, о чей-то кулак ударился. Как раз пару часов назад, во время прыжка. Пусть возьмёт дежурный пакет первой помощи да намажется. Ничего критичного не вижу.
– О кулак? – Капитан пристально поглядел на провинившегося. – То-то я смотрю, уж больно похоже на то, как разукрашен был брательник мой Илюха, когда та блондиночка с исторического… кхм… неважно. Значит, ничего критического? Тогда обойдешься без быстровосстанавливающих средств, лёд достанешь из холодильника и приложишь. За неделю сойдёт как раз! Всё ясно?
Второй пилот с тоской посмотрел на настенный календарь, где бегунок упрямо показывал тридцать первое декабря.
– А может, лучше наряд вне очереди? Даже два наряда? И грузовой отсек вымою, сам, без роботов!
Капитан задумчиво постучал носком ботинка о ножку стула, на котором успел с комфортом устроиться.
– Два наряда, говоришь? Новый год? А знаешь, так и сделаю! Искин, запиши второму пилоту три наряда вне очереди! Строго в смены, которые пересекаются с навигатором!
– За что-о? – завыл пилот. – Почему в смены с Пашкой?
– Капитан, вас вызывает таможня, – раздался голос дежурного в колонках, – переключить сеанс связи на медотсек?
– Не надо, – капитан поднял своё грузное тело, стряхнул с лацкана невидимую пылинку и ребром ладони проверил положение фуражки, – сейчас на мостик подойду.
Едва за капитаном закрылась дверь, как второй пилот со всей силы стукнулся лбом о пластиковую переборку отсека, добавив к синяку на скуле розовую полосу поперёк лба.
– Почему с бурятом-то?
Доктор меланхолично пожал плечами, проверил, что фляжка не торчит из кармана, и ворчливым тоном сказал:
– Идите, молодой человек, идите. Не портите корабельное имущество, не хватало ещё обшивку стены повредить вашим деревянным лбом. Кроме того, льда в холодильнике не так много, как вам может казаться: на второй след от удара не хватит. И не смотрите так жалостливо, все равно у Риммы не получится выдать лекарственное средство незаметно от меня.
Первый раз Римма протирала стол яростно, вымещая на нём всю свою злость. Ну ведь можно было нормальную трассу проложить! Да, летели бы дольше. Но встретили бы Новый год как люди, на какой-нибудь планете! Сходили бы там в кино, поужинали где-то в ресторанчике. А домой прилетели бы к Рождеству. Но нет. Навигатор нашёл офигенный вариант. Всего двенадцать прыжков! К вечеру уже дома. И зачем только капитан утвердил трассу? Как весь экипаж приветствовал эту новость радостными криками, Римма предпочитала не вспоминать.
На втором раунде отмывания кабинета злость сменилась размышлениями о том, что она скажет маме. Та ведь будет ждать дочку к празднику. Нарежет оливье, купит смешных маленьких мандаринок. А дочка даже позвонить не может, потому что старенький двигатель заглох после восьмого прыжка в такой дыре, что связь только с ближайшей обитаемой планетой. Дальше уже мощности не хватало. Да ещё и планета, как назло, карантинная! Не высадиться на ней, не сходить в кино. Даже ёлкой в космопорте не полюбоваться.
На третьем обороте по медотсеку, когда пот уже тек градом по спине, а во рту было кисло от одного предвкушения, что в новогоднюю ночь придётся пить компот и закусывать стандартным рационом, в коридоре раздался грохот. Что-то упало и разбилось. Римма прислушалась, разогнулась, чтобы выйти из отсека, затем почесала затылок и решила не выглядывать. В конце концов, ей и медотсека хватит. Кто там что разбил, пусть сам и отмывает.
Запустив стерилизацию, она вышла из отсека и направилась в кают-компанию. Там явно что-то происходило. Весь экипаж собрался вокруг центра комнаты и охал от восторга. Римма попыталась протиснуться вперед, но потом передумала и уже почти ушла, как ее схватили за руку.
– Римка, вот ты где! Чего не откликаешься , тебя три раза уже приглашали. Иди скорее!
– Я медотсек мыла. Куда меня вызывали, зачем? – Но десяток рук уже вытащили её в центр каюты, где красовалась – о боже – ёлка! Самая настоящая ёлка! Капитан в смешном красном колпаке вместо бессменной фуражки вручил ей коробочку с подарком.
– Ну а теперь, – зычный бас корабельного врача легко перекрыл гвалт голосов, – все к столу. Разливаем шампанское!
Шампанское? Римма застыла в удивлении. Откуда тут шампанское? Но оно было. Зелёные бутылки с золотистыми этикетками при вскрытии пенились, заполняя помещение запахом настоящего новогоднего чуда.
– Пожалуй, пришла пора поднять бокал и за того, кто устроил маленькое чудо. За навигатора Павла. И даже если двигатель не вынес проложенной трассы, не доставив нас к празднику, то Павел проявил настоящее искусство навигатора, доставив праздник к нам, организовав доставку прямо к нам корабль! За тебя, Павел! – капитан приветственно поднял бокал.
Римма удивленно отыскала глазами Пашку-бурята. Это он организовал праздник? Невероятно! Он же всегда был сам по себе. Проложенные им трассы вызывали ужас, но потом оказывалось, что именно это беспорядочные прыжки от звезды к звезде позволяли им доставлять скоропортящиеся грузы вовремя. Сам он смеялся и говорил, что остальные не понимают прекрасного, потому что такое соседство хаоса и точности всегда будет раздражать человеческий разум. Пашка поймал на себе ее взгляд, обернулся и отсалютовал бокалом.
– Римма, – подошёл к ней Сергей Петрович, – давно хотел спросить, а почему вы все зовёте абсолютного европеоида Пашу бурятом?
Римма пожала плечами:
– Ну-у, так повелось. Мы все тут из Воронежской лётной академии, а Пашка из Хабаровска. Ну и он часто же только часам к трём дня выползает в кают-компанию. Выползает и говорит «доброе утро», видимо, так и не перестроился под корабельное время, а оно у нас по Москве стоит.
Сергей Петрович обескураженно покачал головой:
– Дела-а, я давно говорил, что система образования ни к черту, но думал, что в лётных все-таки получше будет. То есть вы не только географию не знаете, причислив Хабаровск к Бурятии, но ещё и в часовых поясах не разбираетесь. Если б Паша жил по бурятскому времени, он бы в пять утра вас всех будил.
Когда мы его убьём
– Папа, а что будет, когда мы его убьём? – Лера сноровисто прижалась щекой к гладкому ложу ружья и навела ствол на тонкую ветку метрах в трёхстах от нас. Хотел бы я знать ответ на её вопрос. Как раньше – вряд ли получится, а как сейчас – невозможно.
Даже не знаю, с чего всё началось. То ли с высадки Perseverance на Марсе, то ли с Армстронга с его шагами по Луне, а может, и вовсе с «Мир, Ленин, СССР», бездумно отправленных в космос радиотелеграммой сто лет назад. Хотя не удивлюсь, если Иисус тоже был их проектом. Кто такие «они»? Да чтоб я знал!
Для меня все началось в двадцать третьем году. Как сейчас помню, это был май. Я нёс коробку с вещами из офиса в машину и думал, что похож на героя дурацкого американского фильма. Секретарша мне ещё кактус сунула поверх блокнотов. Шёл я к выходу из здания, в котором проработал двадцать с лишним лет, и думал о несправедливости жизни. Ладно, думал я, как мне лифт вызвать, если руки заняты, и что неплохо бы морду набить директору. Привёл, понимаешь ли, на моё место сосунка без опыта! А меня под зад коленом! Мол, моя квалификация требует большего простора для деятельности, а на их налаженных рутинных процессах пусть молодой специалист трудится, опыта набирается. А кто эти процессы, спрашивается, налаживал? Да ты представляешь, что такое отдел планирования на заводе в три тысячи человек? А нет, спасибо, дорогой, дальше мы сами. Иди, ищи себе место попросторнее. Так и сказал, сволочь: «Ты, Пал Сергеич, иного масштаба человек. Тесно тебе у нас, душно. Ты ж можешь всё что угодно на плановые рельсы поставить, хоть страну целиком. Да что страну – планету!»
И так меня это зацепило, что, когда в новостях передали решение глав G20 объединиться и организовать союзное государство с всеобщими выборами президента, я плюнул и заполнил форму выдвижения своей кандидатуры. Ну, может, и не плевал, а просто заполнил. Не помню. Во мне тогда бутылка вискаря плескалась. Работы не было уже несколько месяцев, а платеж по ипотеке и стакан виски ещё были. А раз я эксперт по планированию, то и основным пунктом программы заявил планирование населения нашей планеты. Чтобы воды, хлеба и образования с медициной хватало на всех. Ох и хохотал я на утро, когда перечитывал свою писанину на свежую голову! Хохотал, а стереть забыл. То ли на телефон отвлёкся, то ли жена позвала достать что-то с верхней полки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71805148?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Маринченко
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Стоимость: 199.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 25.03.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Сборник современных рассказов, охватывающих все аспекты нашей повседневной жизни и не только – от конфликта между родственниками до падения инопланетян вам на голову. Отличный русский язык, добрый юмор и неожиданные повороты сюжета в каждой истории помогут вам справляться с серостью будней.