Разукрась воспоминаниями
Разукрась воспоминаниями
Anisa Eviya Klaar
Меня зовут Аделина Хасани, а мою лучшую подругу – Ясмина Масри. Мы основали кружок рисования, который быстро стал популярным в школе. Однако мы не ожидали, что однажды нашу директрису обольют краской и обвинят в этом нас.
В качестве наказания нам предложили поработать в общественных местах. Мы согласились. Но когда узнали, что нам придётся отказаться от кружка, над которым мы работали два года, это стало невыносимо. Тогда добрая директриса предложила нам создать петицию, которую подпишут более тысячи человек. Кажется, это сложно, но до конца года это выполнимо. Но не так, как предложила «добрая» директриса.
Мы с Ясминой должны собрать петицию в команде с невыносимым и самовлюбленным бабником из нашей школы с Алексом Бредли.
Anisa Klaar
Разукрась воспоминаниями
Предупреждение.
Все что нужно знать:
Книга про мусульманку и ислам.
Является самостоятельным произведением, но оно частично пересекается с другими моими работами.
Книга ещё в работе, поэтому главы будут публиковаться постепенно.
В книге появятся герои, знакомые по другим моим книгам, но это не помешает вам насладиться чтением данной книги.
Основной элемент произведения – это комичность и юмор.
Желаю веселого чтения.
Пролог
Аделина
– Смотри, – Ясмина осторожно указала рукой на девушку, рисующую в самом углу. Она надела капюшон, закрывая лицо, будто защищалась от других участников школьного кружка, и, сгорбившись, рисовала так, словно от этого зависела ее жизнь.
Она выглядела как все люди в понедельник утром, когда пытаются делать вид, что работают.
– И что? – шепотом спросила я, в такой же тихой манере пожав плечами.
– Я думаю, это парень, – она утвердительно кивнула головой, словно ей не требовалось больше ничье соглашения, кроме своего.
– Почему?
– Ты серьезно думаешь, что этот двухметровый гигант может быть девушкой?
– Ты оскорбила всех высоких и полных девушек, – прервала я, хмуро посмотрев на незнакомку. – Ты же записала ее на кружок как «Джейн»… – нахмурившись, спросила я, но совсем не удивившись задумчивому взгляду Ясмины. Если ее что-то интересует, то она превращается в Шерлока, мучительно пытающегося разгадать загадку.
У нее была смуглая кожа лица, длинные ресницы, которые почти дотягивают до неба. Губы пухлые, в задумчивости которых она любила прикусывать. Она мусульманка, как и я сама.
Мы каждый день носим платки на голове, обычные ткани, прикрывающие волосы и кожу шеи, но от которого восстали все, кому не лень. Обычно это сами женщины-феминистки, кричащие о свободе в мини-юбках. У всех разный взгляд на жизнь, не лучше просто принять тот факт, что в мире существуют множество традиций и мнений?
Меня с рождения звали Аделина, и когда я приняла ислам вместе с папой четыре года назад, до его смерти, менять имя я не захотела. И прошло четыре года, но только недавно мама смогла принять меня в новой религии.
Встряхнув головой, я сосредоточилась на происходящем. Точнее, мой взгляд снова приковал незнакомец.
Проще было бы пойти и спросить, кто это. Девушка или парень?
Но Ясмина любит усложнять себе жизнь. Как она всегда говорит: «Проблемы красят нашу жизнь слезами». Очень по-философски.
– Я не записывала ее, – вдруг ответила она.
– Разве? – нахмурилась я.
Но она уже не слушала меня, внимательно наблюдая за кисточкой странной девушки или парня под капюшоном.
С тяжелым вздохом я прошла вперед. Ясмина хотела остановить меня, когда поняла, к кому я направляюсь, но не успела. Я уже достигла незнакомца, которую мы записали на наш кружок как «Джейн». Я же помню.
– Привет, – вежливо улыбнулась я.
Она не обращала на меня внимания, продолжая рисовать на небольшом холсте. Её или его длинные пальцы, скрытые под толстовкой, двигались, создавая на холсте беспорядочные и яркие круги. Среди них были мелкие кружочки и неровные линии, которые хаотично располагались на холсте, но создавали необычную композицию.
Я засмотрелась на картину и не сразу поняла, что стояла минуту, ничего не произнося. Неловко прочистив горло, я снова обратилась к незнакомцу, стараясь вглядеться в лицо через закрытый и плотный капишон, но быстро поняла, что на человеке медицинская маска.
– Можно вопрос?
Хотя бы голос докажет Ясмине, что это девушка. Но незнакомец упрямо молчал, это начало сильно раздражать меня.
Что за невежливые манеры, и кто позволил ему рисовать на нашем кружке, если это прикрытое от чужих глаз чудо даже не записано на рисование.
Но теперь вблизи я стала чуточку уверенной, что это парень, потому что под оверсайз одеждой скрывается намного больше мускул чем бывает у девушек. Хотя девушка тоже может быть накаченной…
– Простите… – я протянула руку к рисующей руке, чтобы остановить спокойные движения кисти по холсту.
– Не смей! – раздался за моей спиной мужской голос, резкий и повелительный.
Меня переполняло недовольство, но интерес не давал мне покоя. Я медленно повернулась, заметив, что незнакомый художник, сидящий передо мной, даже не пошевелился. Может быть, он или она слушает музыку в наушниках?
Моему равнодушному взгляду предстал ненормальный придурок, имя которого афишируется Алексом. Мы с ним одного возраста, в выпускном классе, и иногда, к сожалению, я пересекаюсь с ним на физре или на иностранных языках.
Он блондин с ужасно ровным носом и ярко-зелеными глазами, в которых всегда играет блеск идиотизма, и усмехающееся выражением лица с отвратительным характером. Не затыкающим от болтовни ртом и бесполезными действиями, в последствиях которых нет ни намека на полезность в окружающем мире. Зато он популярен… среди девушек.
Но если бы мне потребовалось выразить своё недовольство, я бы назвала его «бестолочам», по крайней мере, для меня это было бы уместно.
– Не смей трогать человека, когда он с головой погрузился в искусство, – произнес он с деловитым видом, подойдя ближе ко мне. Он засунул руки в карманы брюк, словно собирался выступить на дебатах в эту же секунду, и не сводил с меня своего серьезного взгляда.
Я сложила руки на груди и откинула шарф через плечо. У парня было сосредоточенное лицо, будто он был адвокатом этого незнакомого человека. От этой мысли возник следующий мой вопрос:
– А ты стал адвокатом?
– Ну да.
– А звание «ничтожество» куда спрятал? – появилась Ясмина с насмешливой и ядовитой улыбкой, глядя на Алекса.
– Тебе одолжил, – не растерялся он. – Можешь себе оставить, оно тебе очень идет.
Он издевательски подмигнул ей и, показав на нас обеих указательным пальцем, будто направляет на нас пистолет, сказал:
– Расслабьтесь уже, вы обе выглядите так, будто вас пристрелят.
– Нет, мы выглядим так, будто готовы кого-то пристрелить, – резко ответила Ясмина с насмешливой улыбкой на лице.
Он лишь фыркнул в ответ и опустил руки, которые были угрожающе направлены на нас. Теперь, подняв ладони вверх, будто сдается, он направился к двери.
– Куда? – равнодушно спросила я, остановив его подозрительные движения.
– Иду исполнять обязанности адвоката в другом месте, – сказав это, он быстро скрылся за дверью.
Что это было?
– Он идиот, – серьезно сказала Ясмина, покачивая головой.
– Реально, – прошептала я.
Я повернулась к незнакомцу, но его или ее уже не было. Ясмина лишь цокнула языком, наблюдая за большим открытым окном, из которого вероятно выбежал незнакомец. Но истинный мотив теперь останется загадкой для Ясмины, потому что мне на это наплевать.
Да хоть сейчас покажите мне танцующего примата (то есть Алекса), я останусь серьезной, как было прежде, пока Ясмина катилась бы со смеху на полу.
Мы такие разные, но в то же время мы не только лучшие подруги, но и троюродные сёстры.
Глава 1. Проишествие.
Аделина
В одно прекрасное апрельское утро я собиралась в школу. Яркий свет, льющийся из открытого окна, освещал моё лицо. Закончив с макияжем – всего лишь нанесла гель для бровей и блеск для губ – я прошла на кухню. Мама уже ушла на работу, чтобы вернуться пораньше, потому что мы планировали сегодня вечером посмотреть фильмы.
Я только присела на стул возле барной стойки, как в дверь постучали. С любопытством я прошла в прихожую и заглянула в глазок. Угадав, кто стоит за дверью, я поспешила открыть.
– Ассаламу Алейкум, ухтишка*, – Ясмина протянулась, чтобы обнять меня покрепче, или задушить, чтобы схавать мой завтрак самой.
– Ваалейкум Ассалам, – тихо произнесла я с охрипшим голосом.
Мой голос был сам по себе тихим, что передалось мне от мамы, и в окружении людей я становилась такой же безмолвной, как Ясмина, когда она поглощает килограммы еды.
Быстрым шагом она направилась на кухню, оставив меня позади, потому что знает наш дом как свои пять пальцев, поэтому для нее не существует фразы «Чувствуй себя как дома».
Я вернулась на свое место, а подруга тем временем прошла к холодильнику. Она долго смотрела внутрь, будто размышляя, чем же покушать. Затем осторожно закрыла дверцу и направилась к полкам на кухне, моя заначка шоколадки не осталась незамеченной. Ясмина была повернута спиной ко мне, но я телепатически угадала ее улыбку.
Она быстро вернулась ко мне и присела рядом, по-прежнему улыбаясь, открыла шоколадку и, разломав одну дольку, закинула в рот. Я внимательно наблюдала, как Ясмина наслаждается моей шоколадкой, и, заметив это, она тоже остановилась и бросила на меня невинный взгляд.
Она долго смотрела на меня своими орехового цвета глазами, затем перевела взгляд на шоколадку и произнесла:
– Хочешь? Не стесняйся, я могу поделиться.
– Поделиться?
Она утвердительно покачала головой с набитым ртом, пока я шутливо бросала на нее раздраженные взгляды.
– Не нужно, доедай, я куплю новую.
Она пробормотала «извини» и «ага», и за пять минут бедная, мирно лежащая на кухонной полке шоколадка исчезла из виду.
– Ты что-то узнала про вчерашнее? – громко спросила она, пока была увлечена последними кусочками своего лакомства.
– Про вчерашнее? – переспросила я.
– Ну, про тот случай с незнакомцем и Алексом, – попыталась объяснить она.
Я быстро поняла, про что она спрашивает.
– Нет, ничего про это, я Алекса больше не видела.
– Знаешь, что я думаю? – она поддалась вперед, подставив локти на стол, и, покачивая головой, наверное, уже по привычке, добавила: – Это всё Сюзанна.
– Сюзанна? – нахмурилась я и села рядом, закончив с готовкой завтрака.
Простые хлопья с горячим молоком, на которые угрожающе смотрела подруга. У меня в запасе пять минут, чтобы успеть закончить есть, потому что она всегда выглядит так, будто ее дома не кормят. И при этом умудряется не толстеть.
– Короче, объясняю, – хлопнула она в ладони, заставив вздрогнуть от неожиданного шума. – Сюзанна со своим кружком находится на втором месте после нас.
– Почему ты выделила «после нас»?
– Тихо, – шикнула она, указав на меня пальцем. – Она ждет, пока мы облажаемся, а мы не облажались ни разу.
– И ты думаешь, что она отправила…
– Шпиона, – закончила она мою мысль.
– Не думаю.
– Почему? Это вполне логично.
– Логично, но трудно поверить. В конце концов, у нас не мировая война, чтобы отправлять к нам шпионов.
– Ладно, посмотрим, как ты заговоришь, когда я поймаю этого шпиона или шпионку, – она на полном серьезе уставилась на меня.
– Даже если это так, то вчера мы его или ее раскрыли, но Алекс отвлек нас, поэтому, думаю, этот «шпион» не вернется вновь, – утвердилась я, изобразив в воздухе кавычки.
Я доедала свой завтрак и посмотрела на часы, чтобы не опоздать на первый урок.
– Думаешь, шпионов больше не будет? – она смотрела на меня разочарованно, будто не ожидала от меня такой глупой мысли. Безнадежно покачивая головой, она добавила: – Какая ты наивная.
– Кто бы говорил… – шепотом произнесла я, надеясь, что она не услышит.
– Я сказала.
– Тебя трижды лоханули в магазине, – уже более в шутливой форме произнесла я. – Ты клюнула три раза на одно и тоже мошенничество.
– Все-таки не забыла про те случаи, – осуждающе произнесла она. – Откуда мне было знать, что они мошенники, сказали помочь по телефону бабуле, вот я и помогла, скинув им деньги, – снова заговорила она, потянувшись к бутылке воды на столе.
Она вопросительно посмотрела на меня, когда я встала и, поставив посуду в раковину, вернулась к ней. Мои светлые блондинистые волосы были собраны в низкий хвост, поэтому, чтобы их длина не мешала при завязке платка, я сделала пучок прямо на затылке. А Ясмина продолжала сверлить меня невинным и одновременно требующим взглядом.
– Что? – наконец спросила я.
– Можно попить?
– Десять минут назад ты съела мою шоколадку без моего разрешения, а для воды спрашиваешь? – усмехнулась я.
– Так можно или нельзя? – достаточно вежливо спросила она.
Я мягко улыбнулась, наблюдая, как подруга терпеливо ждет мой ответ, затем уверенно ответила:
– Нельзя.
***
Я надела платок и закрепила его специальной булавкой, чтобы ткань плотно прилегала к подбородку. Хочу пояснить: если мы носим свободную одежду или покрываем голову платком, это не значит, что мы считаем себя некрасивыми или стремимся скрыть свои недостатки. Наша религия предписывает нам скрывать свою красоту от жестокого и опасного мира. Так велел нам наш Господь, а не мужчины, как думают многие.
Наконец я была готова пойти в школу. Ясмина ждала меня у выхода, раздраженно показывая на часы возле входа. Закрыв дверь своим ключом, мы поспешно направились в школу.
По пути мы купили газированный напиток, чтобы не изжариться на улице. Ладно, подмечу, что на улице не так жарко, учитывая, что мы накидывали на плечи легкие джинсовые куртки, когда изредка дул прохладный ветерок.
Наступает весна, и природа пробуждается от зимнего сна. Деревья покрываются свежей листвой, а небо становится более ярким и голубым. Воздух становится чище и свежее, а дома вокруг выглядят более красочно. Даже лица людей светятся от солнечных лучей и чистого голубого неба над нами, который дарит позитивное настроение.
Во Франции всегда хорошо, особенно когда наблюдаешь, как мы, мусульмане, постепенно и незаметно захватываем Европу, увеличивая наше присутствие в этих землях с каждым годом. Забавно, учитывая, что Европа уже давно оккупирована англичанами, и не мирным путём.
Глубоко вдохнув, я посмотрела на время, мои глаза мигом округлились, осознав, что мы опоздали. Поняв наше состояние без единого слова, Ясмина взяла меня за руку, и мы обе побежали в направлении школы, по пути чуть не споткнувшись друг о друга.
Мы дошли до школы, но, мягко говоря, запыхались, а джинсовки уже носили на руках, когда быстро вошли в класс.
– Простите, – прошептала Ясмина.
Учитель иностранных языков презрительно посмотрел на нас и хотел было начать читать нам нотацию о пунктуальности, но потом, наверное, поняв, что бесполезно заниматься нами, приказал присесть и не мешать.
Та самая Сюзанна была соседкой возле нас, которая прямо сейчас шушукалась со своими друзьями и усмехалась над нами. У нее были крашенные красные, не рыжие волосы, хотя она блондинка, как и я.
Мы ненавидим ее за гордыню и лицемерие больше, чем Алекса. Услышав это, он, наверное, оскорбился бы, что не смог настолько помучить и разозлить нас, как сделала она. Но его шутки и усмешка безобидные, потому что мы можем ответить тем же, но закатывание глаз и блеск садизма в глазах Сюзанны мы повторить не способны.
Урок прошел скучно, потому что после десяти минут в наказание нас с Ясминой пересадили в разные концы класса. Моим соседом оказался один из друзей Алекса, Маркус, с которым мы почти не знакомы, потому что его друг не такой придурок, как он.
Когда по телефону пришло уведомление о наступлении обеденного намаза, мы с Ясминой захватили коврики и пошли в поисках пустого кабинета во время перемены. Долго искать не пришлось, потому что кабинет истории пустовал. Мы быстро определили киблу* и встали на четырехкратный намаз*.
Помолившись в конце о всеобщем благе, мы покинули помещение и быстро пошли на следующий урок, опять опоздав. Однако Ясмина со мной на литературу не пришла, потому что у нее физра с Алексом и Арианой. Выразив соболезнования, я провела ее на улицу, а сама направилась на свое нудное занятие.
После утомительного и скучного урока по литературе, который я терпеть не могу, я отправилась в кружок рисования, который мы с Ясминой организовали. Здесь можно было рисовать без ограничений, используя кисти, руки или даже ноги. Однако существовало одно правило: не рисовать живых существ. Это запрещено в исламе, а также соответствует современному искусству, где беспорядочные пятна на холсте считаются произведением искусства. В этом стиле особенно ценится импровизация, ведь если случайно допустить ошибку, можно сказать, что это было задумано заранее, и немного изменить пятно, чтобы придать ему вид запланированного элемента.
Такую идею придумала Ясмина, потому что она криворукая и всегда все портила, но в то же время умудрялась находить выход из ситуации.
Наше помещение находилось в корпусе школы, но на первом этаже, где разместились еще и другие кружки. Высокое и довольно большое окно при открытии передавало прекрасный обзор на задний угловатый и темный сад, больше похоже на вайб леса.
В этом кабинете всегда царит прохлада, он расположен вдали от солнечных лучей. Из окон открывается замечательный вид на пышные деревья, обросшие кусты крыжовника и лавра, а по стене вьётся плющ, который тянется к пластиковым рамам.
Тишина, царящая в кабинете, нарушается лишь шорохом листьев на ветру и приглушёнными голосами учеников на занятиях. Эта атмосфера непередаваема. Если бы была возможность, я бы поселилась здесь навсегда.
Но по-настоящему красиво здесь становится, когда приближается закат, когда всё вокруг окрашивается в тёплые оранжево-золотистые тона. Но мы нечасто остаёмся допоздна, поэтому не успеваем насладиться этим великолепием. Зато у нас есть возможность полюбоваться тёмным и загадочным садом. Не смеем жаловаться, когда кружок рисования стал для нас спасением от орущих учителей и закатывающих глаза учеников.
Через пять минут в тихий кабинет зашла запыхавшаяся Ясмина и сказала, что скоро планирует отомстить физруку, который заставил ее бежать три круга за наказание.
– Какое еще наказание? – спросила я.
– За то, что я подралась с Майлой.
– Зачем ты с ней подралась?
Она тяжело вздохнула и объяснила:
– Потому что она оскорбила меня, но в свое оправдание скажу, что я разок потянула ее за волосы и всё.
– И всё?
– Может, еще потянула за ухо… Я не особо помню, – она снова изобразила на лице невинность и наивность, пока я осуждающе смотрела на нее.
– Ну ладно, виновата я, не смотри так. Субханаллах.*
– Мы же договаривались, что не позволим Сюзанне воспользоваться возможностью, точнее, нашим провалом.
Она пожала плечами и, сцепив пальцы рук, сказала:
– Обещаю, такого больше не повторится.
– А если повторится, будешь должна мне шоколадку, – указала я на нее пальцем.
– Половину шоколадки, – заключила она.
– А куда денешь другую половину? – спросила я, заранее зная, каким будет её ответ.
– Съем, – уверенно заявила она и хлопнула в ладони, заставив меня снова вздрогнуть, как было утром.
Ясмина сделала вид, будто не заметила моего злобного взгляда, и прошла открывать дверь для всех записанных в наш кружок. А их было много, каждый день в доске объявлений и кружков появляются новые имена. Это не потому что все люди решили стать Ван Гогами или Леонардо да Винчи, а именно из-за атмосферы и вайба, который передает наш кружок. Этот позитив и хорошее настроение привлекают людей, когда ученики стрессуют от экзаменов или уроков.
Мы расположились в небольшой комнате, которое предоставила нам школа из-за множества голосов (мое способность убеждать помогло в этом деле). Оформлением занялась Ясмина. Она наклеила на скучные однотипные стены картинки великих художников и интересные факты про них или про их произведения искусства. Далее на другой стене рядом с историческими достижениями великих художников стояли мемы. Да, мемы. Сначала я была против, но потом сила убеждения внезапно передалось Ясмине, и она смогла меня убедить. Без этих мемов вести дела про современное искусство было бы скучно. Каждый день – новый мем.
Сегодня стояла картина ананаса. Сначала я даже не поняла, в чем суть, но потом, приглядевшись своими слепыми глазами, заметила текст с маленьким шрифтом: «В Шотландии студент принес ананас на выставку современного искусства, и оставил его на пустом стенде, и ушёл. Через некоторое время организаторы накрыли ананас стеклом, приняв фрукт за произведение искусства».
Когда я дочитала текст до конца и поняла его смысл, у меня вырвался смешок. Мы обсираем то, над чем занимаемся, может, людей привлекает именно наша самоирония?
***
Дальше все в кружке прошло гладко и спокойно. Незнакомцев больше не было, что не могло не радовать. Проблемы нам здесь не нужны совсем.
Я сидела на широком подоконнике (это мое самое любимое место) и наслаждалась свежим запахом трав и зелени. Одной рукой я рисовала и пыталась передать всю атмосферу, которую чувствовала, глядя на задний двор.
Когда я упомянула, что рисую одной рукой, я имела в виду буквально. Я не люблю пользоваться кисточкой, как по мне, руки проще контролировать, чем «слиться» воедино с кисточкой, как говорит Ясмина. Она редко пользуется руками при рисовании.
На мне был белый красивый оверсайз костюм-туника до щиколоток с вырезами до колен с моими инициалами возле плеч, как у всех записанных в кружке: больше пятидесяти человек, которые, к счастью, ходят в определенное время, по десять в группах, чтобы не создавать хаос. А заботиться о костюме – забота каждого. Не стираешь костюм – ходи в грязном.
А еще в качестве дополнения нам были созданы белые шарфы из легкого материала, которые мне безумно нравились.
У меня не получалось рисовать что-то стоящее, поэтому, отодвинув холсты и вытерев салфеткой зеленые краски с рук, я решила просто наслаждаться красотой передо мной.
– Эй, ухтишка! – позвала меня Ясмина из угла комнаты, суетливо наводя порядок на столе. – Нам сообщили, что директриса будет здесь с минуты на минуту. Она сфотографируется с нами и похвалит за усердие.
– Зачем это? – нахмурилась я, но аккуратно спрыгнула с подоконника, чтобы случайно не споткнуться о длинную тунику.
– У нас больше всех учеников записалось в кружок в этом месяце. Или что-то в этом духе, – беззаботно ответила она, пока другие девушки и парни снимали со стен фотки котов из мемов, которые мы посчитали несерьезными для присутствия в фотке с директрисой.
Влажной салфеткой я принялась оттирать столы, полы и даже стулья от размазавшейся краски. Дверь была открыта нараспашку, поэтому, услышав стук каблуков по коридору, мы все замерли. Наступила угнетающая тишина, в которой мы с Ясминой успели сотни раз переглянуться. Тяжело сглотнув, я натянула улыбку на лице.
Стук каблуков становился всё громче, и вот наконец-то в дверях появилась сама директриса с обычным суровым выражением лица, которое она носила как медаль. Один её вид внушал ужас, ноги вдруг стали ватными, а глаза заслезились, как это бывает у меня в моменты сильного волнения.
Нам не позволено облажаться, все пройдет хорошо, я уверена. Точнее, ин ша Аллах*, все пройдет лучше, чем я себе представляю.
Глубоко вздохнув, я спиной почувствовала прохладный ветерок, который подул из окна. Я забыла закрыть ее, но ничего страшного, наоборот, кажется, будто в комнате всегда так освежающе пахнет.
– Здравствуйте, ученики, – равномерным и уверенным голосом произнесла директриса, заполняя неловкую тишину и шелест листьев за окном.
– Добрый день, ваше присутствие для нас огромная радость, – громкий голос Ясмины придал мне уверенности.
– Прошу, присаживайтесь, – вмешалась я как одна из руководящих кружком, пока Ясмина утвердительно покачивала головой.
Отодвинув стул, который я оттирала от синих и красных масляных красок, я пригласила директрису за стол. Она элегантно и осторожно села, демонстрируя нам изящную осанку и роскошные русые локоны, ниспадающие на хрупкой спине. Она выглядела и вела себя как королевская особа, так и хотелось зауважать ее.
– Мы ненадолго, девочки, – произнесла она с лёгкой улыбкой. – Администрации нужны фотографии самых популярных школьных кружков, чтобы составить статистику увлечений и интересов молодёжи Ренна, столицы региона Бретань.
Мы активно кивнули, и я про себя подметила, что в кабинете остались лишь пять человек. Два парня и три девушки.
Она окинула комнату неспешным взглядом, задержавшись на мемах о современном искусстве. Хорошо, что котов убрали.
Губы директрисы тронула фальшивая и незаинтересованная улыбка, но она тут же спрятала ее и более воодушевленно произнесла:
– Давайте тогда фоткаться.
Фотограф, который всё это время стоял у двери, вдруг оживился и начал контролировать процесс, указывая нам наши места. У нас получился полукруг из пяти учеников (не считая нас), двух незнакомых дядей и одной деловитой тёти рядом с директрисой.
Они пофоткались и поблагодарили нас, а на наших лицах застыла неловкая улыбка, что аж щеки начинали болеть. Но мы терпели, лишь бы не случилось чего похуже, чем боли в щеках.
Когда незапланированная суета стихла, директриса принялась прощаться с нами. Сказала, что мы замечательно украсили комнату, и такая атмосфера приятно освежает разум и душу. Мы поблагодарили ее за такие хорошие слова. Только когда директриса дошла до дверей, мы смогли облегченно вздохнуть и закрыть на минуту глаза.
Однако она вдруг остановилась на полпути в дверном проеме, словно что-то забыла. Затем, увидев свою сумку на столе, перед которым сидела, покачала головой с легкой улыбкой на лице, наверное, таким образом безмолвно упрекая себя за забывчивость. Поняв намек без слов, я потянулась за сумкой и успела лишь развернуться, когда произошло нечто более ужасное, чем забытый предмет.
С противоположной стороны двери на директрису в сером пиджаке обрушился разноцветный поток краски, вызвав изумление у всех присутствующих. Ясмина зажала рот рукой, а мои глаза округлились до невероятных размеров.
Волосы бедной женщины разукрасились в разные и самые яркие цвета, некоторые из которых образовали более темные неразборчивые оттенки. По ее лицу стекала краска, а она стояла вся напряженная, крепче зажмурив глаза. Кулаки были угрожающе стиснуты, что мне захотелось спрятаться куда-нибудь или лучше сбежать через окно.
Я перевела взгляд на Ясмину, а эта дура осмелилась достать телефон и сделать снимок облитой краской директрисы, сохраняя при этом своё обычное невинное и безразличное выражение лица. Мягко говоря, я хотела ее задушить, особенно когда яркая вспышка и звук щелканья камеры, направленная в самую точку произошедшего, прозвучали слишком громко, не оставив без внимания ни одного из присутствующих. Именно директрису, которая яростным и злобным взглядом повернулась к нам.
Не обращая ни на кого внимания, я с силой хлопнула себя по лбу.
Мы реально облажались.
Вернее, нас подло подставили.
—– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —
* Ухтишка – Берет начало это слово от арабского «ухти» (????), что переводится как «моя сестра». Добавив суффикс-шк-, получилась этакая адаптация к русскому языку.
*Кибла – направление в сторону Каабы в Заповедной мечети в Мекке, используемое мусульманами в различных религиозных ритуалах, особенно при совершении намаза.
Намаз совершают индивидуально или коллективно 5 раз в день в строго определённое время: на рассвете, в полдень, перед наступлением вечера, после заката, с наступлением ночи. Женщины совершают намаз отдельно от мужчин.*Намаз (салят) – ритуальная молитва в исламе. Обязательная пятикратная молитва – один из столпов ислама, выражение покорности и благодарности Аллаху.
*Фраза «Субханаллах» в контексте тасбиха означает – «Аллах Всемогущий и Великий пречист и бесконечно далек от любых недостатков и изъянов».
* Ин ша Аллах – Означает «если на то есть воля Божья», «если Бог пожелает». Сопровождает высказывание верующего о его планах или событиях, которые должны произойти в будущем.
Глава 2. Вот такие пироги.
Ясмина
Телефон в моей руке стал причиной ошибки, но я осознала это только после того, как сделала снимок.
Мем с фоткой директрисы получится отпадным.
Наверное, Лина (Аделина) так не считала, потому что сверлила меня злобным взглядом, как делала это Миссис Грейс (директриса). Мне это очевидно не нравилось.
– Дайте мне наконец полотенце! – закричала директриса, мы все вместе дружно вздрогнули от ее пронзительного и громкого крика.
Лысый мужчина направился к Лине. Она в свою очередь быстро вышла из шокового состояния и протянула пачку салфеток. Разочарованно покачивая головой, мужчина принялся осуждать мою подругу. Я двинулась вперед, чтобы как-то сгладить всю эту ситуацию.
– Извините, но мы не причем, – не успела я договорить, как мужчина нагло и равнодушно отвернулся от меня. Будто я не достойна того, чтобы меня слушали.
Я была зла, но когда увидела, что в пачке осталось одна салфетка, из меня чуть не вырвался смешок. Тот мужчина протянул одну салфетку директрисе, которая стояла вся залитая красками. Максимум можно было удалить этой салфеткой лишь область носа. А она выглядела так, будто приняла душ из красок.
Миссис Грейс унизительно и гневно покачала головой и скрылась в коридоре. Эх, я еще незаметно сфоткала бы ее, выключив вспышку для будущих порций мемов.
Я посмотрела на Лину и заметила, что её глаза наполнились слезами, а выражение лица было обиженным. Я поджала губы. Игривость и радость мигом испарились.
Мы облажались – это факт.
***
Нас проводили, по идее, в пустой кабинет, в котором мы будем ожидать директрису. Интересно, как она смоет всю краску с волос и одежды? Но это не самое важное.
Лина будет задаваться вопросом, кто нас подставил. Ох, а я уже знаю, кто это. Сюзанна. Ненавижу ее, это точно она, наверное, отомстила мне, что я подралась с ее сестрой – Майлой.
Помещение, в котором мы оказались, напоминало коридор, ведущий к кабинету директора. Справа от нас располагались стулья, прикреплённые к стене, но нас провели прямо в кабинет. Нам также сообщили, что предстоит серьёзный и неприятный разговор, словно мы не знали этого.
Лина постоянно покусывала губу и смотрела в одну точку. Я прекрасно знаю свою троюродную кузину: она будет корить себя, хотя её вины в этом нет. Нас подставили, а я еще умудрилась испортить все, сфоткав это безобразие, будто это входило в наши планы. Я просто не удержалась…
Как только мы переступили порог кабинета директрисы, заметила кое кого. Алекс. Меньше всего нам хотелось видеть его здесь в этот момент. В момент, когда мы облажались и позволили всему этому случится.
Он спокойно сидел, раскинув ноги в сторону и сложив руки на груди, и выглядел умиротворенным, будто сидел на очереди к психологу. Его светлые блондинистые волосы были мокрыми и спадали на лоб, одежда тоже намокшая прилегала к телу, он словно принял душ в одежде. *Астагфируллах*. Ему следует переодеться, иначе половина учениц школы будут пускать слюни на его белую футболку, которая подчёркивает каждый изгиб и мускул на груди.
– И ты тут? – возмутилась я, присаживаясь напротив него.
Он глубоко вздохнул и, кажется, закатил глаза, как только нас заметил. А еще он открыто проигнорировал меня. Вот идиот.
– Лина, ты только посмотри, до чего нас довели, – я указала на Алекса и насмешливо покачала головой.
Он смотрел на нас так, будто мы только что выбрались из стен психиатрической больницы. Мне кажется, если бы мы вдруг начали лаять, он бы не слишком удивился.
– Хватит болтать, – сказала Лина и села возле меня.
Когда ее взгляд встретился с взглядом Алекса, она тяжело вздохнула и, подперев локти на колени, пристально посмотрела на него. Она словно давила на него проницательным взглядом, как это иногда делает со мной. Лина это умеет лучше всех.
– Чего тебе? – спросил он, слегка наклонив голову в сторону.
– Скажи, кто нас подставил, и мы не станем тебе мстить.
– Вы что, кукухой поехали? – он жестом, который обычно используется для обозначения сумасшествия, покрутил пальцем по виску.
Я осознала, чего хочет добиться Лина. Она подозревает, что он причастен к произошедшему. От этой мысли я невольно поддалась вперед и, прищурившись, последовала примеру подруги, пытаясь надавить на него. Но мой любительский взгляд не сможет сравниться с уничтожающим взглядом Лины.
Но Алекс быстро вытянул руку, словно пытаясь поставить между нами преграду, и серьезным тоном предупредил:
– Оставайтесь на расстоянии, вдруг ваше бешенство заразно.
Я промолчала, но не удержалась от закатывания глаз на его тупые слова.
– Спрашиваю только один раз, – вновь начала Лина, по-прежнему пугая бедного парня. Ладно, я преувеличиваю, Алекс не выглядит настолько впечатленным, как я. – Ты замешан в этом?
– В чём? – уточняет он, с невинным видом глядя на нее и похрустывая суставами пальцев.
– Ты отводишь подозрения… – задумчиво прищурилась Лина.
– Я ни в чём не замешан. Я хороший мальчик, не смейте меня обвинять в своих проколах.
Лина отвела взгляд и откинулась на спинку стульчика, раздумывая произошедшие обстоятельства. Я лишь разочарованно поджала губы.
Через десять минут, проведенных в тишине, наконец дверь кабинета открылась, и вошла директриса с мокрыми волосами, которые она завязала в хвост. Она больше не выглядела… как прежде – испачканной везде краской. Миссис Грейс оглядела кабинет и сморщилась, остановившись на нас, будто наше присутствие вызывало в ней отвращение.
– Это возмутительно! Я хочу исключить вас двоих из моей школы. Вы недостойны здесь учиться. Мерзавки, – она произносила эти слова с такой злобой, а её каблуки агрессивно стучали по полу, когда она направлялась к своему рабочему столу.
Алекс, который сидел напротив, жестом указал на нас и беззвучно произнёс, чтобы мы смогли понять по движению его губ: «Это она про вас двоих».
Я продемонстрировала свою злобную рожу в ответ на его комментарий. Но Лина толкнула меня плечом, чтобы я перестала кривляться и вести себя как ребенок.
– Это ужасное поведение, и мне интересно, чего вы добились, унизив меня? – когда я открыла рот, чтобы сказать, что мы в этом не виноваты, директриса посмотрела на меня с ненавистью и продолжила, прервав мою даже не начавшуюся речь: – И даже посмев сфоткать меня, вам не хватило того унижения, которое я испытала?
– Мы этого не делали… – прошептала Лина, потупив взгляд.
Когда Алекс рассмеялся, словно она сказала что-то забавное, миссис Грейс обратила на него свой взгляд. Я почувствовала облегчение, потому что теперь её гнев был направлен на него.
– А вы почему ухмыляетесь, мистер Бредли?
– Давайте без церемоний, зовите меня просто Алекс, – учтиво произнёс он и уверенно скрестил ноги, выражая превосходство и уверенность. Но это длилось недолго, директриса резко ударила по столу, заставив нас всех вздрогнуть.
– Сядь прямо! – рявкнула она, и Алекс беспрекословно опустил ноги в исходное положение и всеми силами старался избегать взгляда миссис Грейс. – Я крайне огорчена твоим поступком не меньше. Ты выбрал фонтан, нашу главную достопримечательность школы, чтобы поплавать прямо на глазах у комиссии?
– Откуда мне было знать, что они важные шишки? – пожал он плечами. – Я должен был определить это по их сверкающей лысине?
Я очень хотела усмехнуться, но сдержалась. Едва сдержалась, заметьте.
Директриса лишь покачала головой и задумчиво постучала по деревянной поверхности стола. В тишине этот звук отдавался слишком пугающе. Словно маньяк стучал в двери в хоррор-фильмах в поисках своей жертвы. Я тяжело сглотнула, больше не вынося этой тишины.
– Вы обе не сможете доказать свою невиновность, даже если вас подставили, – произнесла миссис Грейс, изобразив кавычки в конце своей речи, и дальше продолжила, уже обращаясь к Алексу: – У меня для вас троих хорошие новости: я не буду вас исключать. Я хочу дать вам шанс вновь заслужить моё уважение…
– Не тяните, говорите уже, – лениво произнесла Лина, заставив меня удивиться. Она больше не выглядела виноватой, сгорбившись от чувства безысходности, напротив, её спина была демонстративно выпрямлена, а на лице играла наглая и дерзкая улыбка. Лина что-то знает?
Директриса в ответ прищурила глаза, рассматривая ее, будто пытаясь найти причину ее изменения.
– Отлично. Вам нужно собрать петицию на пять тысяч человек, – ответила она, поправив мокрый прядь волос, упавшую ей на лицо.
– На сколько? – вскрикнула я.
– Вы слышали. Это до конца года, но в то же время вы будете учиться.
– Мы не будем всё успевать, еще и с кружком, – подалась я вперед.
– Оу. К сожалению, в этом году мы не сможем оставить кружок в вашем распоряжении, до того как вы не соберите петицию. А после этого я может подумаю, – с насмешливой жалостью произнесла она.
– Но всё было не так ужасно… Это всего лишь краски…
Лина молчала, опустив взгляд, а этот придурок Алекс посмел повернуться, нагло рассмеяться после моих слов и, наконец, в конце произнести:
– Я как будто посмотрел новую рекламу M&M's.
– Не смей сравнивать шикарный мем и рекламу бездарного бренда, —рявкнула я.
Он кинул ироничный взгляд на нас и сложил руки на груди, стараясь игнорировать Миссис Грейс.
– Ты будешь работать с ними, мистер Бредли, – серьезно сообщила директриса.
Он медленно повернулся к ней с заставшим насмешливым выражением лица и ждал, будто директриса скажет, что пошутила.
– Вы же шутите? – недоверчиво спросил он. – Я буду собирать подписи для петиции вместе с ними?
– Совершенно верно.
– А можно без него? – вмешалась я.
– Он будет только мешать, – добавила Лина.
– Вот именно, я буду только мешать, – согласился Алекс, с мольбой в глазах глядя на директрису.
– А что за петиция? – вдруг произнесла Лина.
Алекс замолчал и задумался, как собственно говоря и я.
– Наконец-то кто-то задал этот вопрос, – произнесла Миссис Грейс закатив глаза. – Речь идёт о петиции против сноса старой столовой. Я хочу, чтобы на её месте построили платную библиотеку.
– Почему бы вам не разместить петицию в интернете? – поинтересовалась Лина.
– Я не могу собирать голоса людей, которых не знаю, даже если они живут в нашем городе. Мне нужно как можно больше голосов учащихся, чтобы показать как важна библиотека, понимаете?
– А что, если петицию подпишет знаменитость? – предположил Алекс задумчиво потирая подбородок.
– Это было бы замечательно, это привлечёт больше внимания к делу. Это нам на руку. Но позвольте спросить, кого из знаменитостей вы знаете, Мистер Бредли?
Он усмехнулся и пожал плечами, и я сразу поняла, что он что-то скрывает. Точнее, кого-то, кто знаменит и может быть полезен для нашего дела.
– Я высказала все что хотела теперь прошу вас покинуть помещение. Но вы не пойдете домой. Вас проводят в кабинет для дисциплинарных взысканий. Если вы и там начнёте вести себя как полоумные, я вас исключу, – сказав это, она коротко указала рукой на выход.
Больше всего меня терзает мысль, что наш кружок будет заброшен до следующего года, и даже тогда открытие будет под вопросом, если мы провалимся с петицией. Наше укромное и тихое местечко, в котором безудержно вспыхивали разноцветные краски воспоминаний и которое значило для нас так много, исчезнет. Что же это с нами происходит…?
–– — – — – — – — – — – — – — – — – —
Богобоязненные мусульмане произносят эту фразу при раскаянии в содеянном или чтобы уберечь себя от злых и непристойных дел, в момент, когда услышали о совершённом другими людьми дурном поступке.«Астагфируллах» (араб. ?????? ????) – самая распространённая форма покаяния в исламе, переводится как «да простит (меня, нас) Аллах!».
Глава 3. Идиотские тайны.
Алекс
Знаете то самое чувство перед зеркалом, когда не можешь оторвать взгляд от себя? Я прекрасно знаю, когда сам провожу половину своего времени, пялясь в зеркало. Это не значит, что я самовлюбленный кретин, цитирую слова Ясмины, а джентельмен, который всегда хочет выглядеть опрятно, может, немного нарциссизма во мне есть, но как же без этого у такого красавчика, как я?
Но сейчас не об этом.
Нас, как скот, завели в какое-то помещение. Под скотом я имел в виду Ясмину, Аделину и себя, как бы это оскорбляющее не звучало. Мы вместе последовали за заместителем директора и вошли в шумную комнату, которая мгновенно стихла в наше присутствие.
Я тяжело вздохнул, оглядывая кабинет, исключительно сложив руки в кармане, и выглядел, наверное, как мачо. Клянусь моя самовлюбленная черта характера до хорошего меня не доведет.
За учительским столом, как надзиратель, сидела пухлая женщина, рядом с которой работал раскладной вентилятор, вероятно, героически спасающий ее в эту жаркую погоду.
Осмотревшись по ученикам, которые отбывали свое наказание, я замечал на себе множественные взгляды людей, которые были мне знакомы, потому что мы учимся вместе. Некоторые смотрели на меня как угрожающие зеки на своих жертв, смешно было то, что большинство смотрящих были девушки. Вернее, мои бывшие.
Но я не стал зацикливаться на плохих моментах, особенно когда в дальнем конце комнаты я увидел своего лучшего друга-придурка. Развеяв руки в стороны для объятий, я поспешил к нему.
Мы дружески обнялись у всех на виду, словно не виделись целую вечность, когда захлопнулась дверь кабинета, а пухлая добрая женщина-надзиратель уже не казалась доброй. Она была готова избить нас своей деревянной палкой, но мы решили не позволять ей расточительствовать энергией и молча сели.
Я не сводил своего хитрого взгляда с Маркуса и Ясмины. Откровенно говоря, я был главным фанатом их пары, даже если девушка, которая нравится моему лучшему другу, не нравилась мне. Ясмина. Ненавижу ее презрительный и гордый взгляд в моменты моих глупых шуток. Аделина более-менее спокойна и серьезна, с которой можно подискуссировать на глобальные темы, не переходя на личности. А еще она красивая, но находится под запретом, потому что она мусульманка и порочить ее честь я не собираюсь, а Маркус оправдывается тем, что у него серьезные намерения по отношению к Ясмине. Я придурок по их мнению, но не настолько же, чтобы развлекаться с мусульманкой, а потом бросить. К тому же мой двоюродный дядя, услышав об этом, в наказание не позволил бы мне пользоваться зеркалом неделю. Шучу, он не настолько жестокий, зато знаменитый.
Главный вопрос, почему я решил искупаться в фонтане, прост. Мы поспорили с Маркусом, я даже забыл о чём, но помню, что проиграл. Залезая в фонтан, я поскользнулся и упал и чуть не задохнулся от прохладной воды. Спасать меня пришел сам Маркус, который выбрал в качестве наказания купания в фонтане. Он спас меня, пожертвовав своей сухой одеждой, но нас наказали. Из-за того, что я был первым, кто полез и чуть не утонул, меня позвали в кабинет директора, а Маркуса сразу отправили сюда.
Пухлая женщина – Сара – подозрительно смотрела на меня, пока я смотрел на нее в ответ. Затем всё прояснилось. Я забыл сдать телефоны, в то время как Аделина и Ясмина уже давно скучают без них. Ладно, я солгал, им есть что обсудить без телефонов, поэтому они определенно не скучали.
Я быстро встал и передал свой смартфон с комплиментом насчет ее рыжих сияющих локонов, заставив Сару улыбнуться в ответ. Она немая, поэтому все время молчит, а если в классе становится слишком шумно, она пять раз бьет деревянной палкой по столу, чтобы мы успокоились. Если хочет выйти на минуту, бьет четыре раза, а если недовольна кем-то, то звучит три удара, и направление палки на ученика, который шумел. Значение первого и второго удара я, откровенно говоря, забыл… Или их вообще не существует.
Я вернулся на своё место и посмотрел через плечо на Сэм. Она расположилась на парте, закинув ноги на поверхность. Её наряд состоял из рваных чулок, которые она считала модными, и туфель на высокой платформе. Мини-юбка всегда была с ней, а на руках красовались кожаные перчатки без пальцев, дополненные чёрным тоном с обилием подвесок и цепочек. А еще у нее крашеные серебренные волосы, которые я безумно люблю. Я встречался с ней всего лишь месяц, прежде чем она решила меня бросить, а я не смог ее забыть. Она буквально копия Хейли Бибер, только с серебренными волосами и более дерзким взглядом, поэтому оправдания у меня есть.
Сама Сэм делает вид, будто мы обычные друзья. Или дружба или ничего, поэтому я выбрал дружбу. Но сейчас мы не об этом. У меня проблемы посерьезнее, чем разбитое сердце.
– У нас проблемы, – сказал я более мрачно и достаточно тихо, чтобы нас никто не подслушивал.
– Какие? – озадаченно спросил Маркус.
– Нас могут исключить из команды до конца года.
– Что?! – почти на весь класс прокричал он, пока я шикал на него.
Прозвучало предупреждающие три удара деревянной палкой по парте. Бедная парта берет весь удар на себя.
– Можно потише? – грубо прошептал я.
– Из-за какого-то фонтана нас могут исключить, что за несправедливость? – он яростно покачал головой, хмуря густые брови.
Мой лучший друг почти с детства – полная противоположность мне. Он брюнет с густыми черными волосами и такими же бровями. Полные губы, даже очень, и бледная кожа лижа. Ровный вытянутый подбородок, потому что он, видите ли, не родился таким красивым, и эти острые скулы и красивое очертания подбородка – из-за мьюинга. Чушь собачья, не верю в это.
– — В таком случае мне будет конец, – прошептал он.
– Я знаю, моя мама тоже не будет в восторге, поэтому мы прорвемся.
В ответ он лишь поджал губы, но его улыбка погасла, как свеча. Мне не нравилось видеть его таким, хотелось потрясти его за плечи и убедить, что все будет хорошо, но иногда некоторые люди склонны верить в то, что их положение безнадёжно, хотя на самом деле существует множество способов решения проблемы, которые они не замечают.
Философ из меня вышел бы просто шикарный. Мне нужно записаться на кружок философии, чтобы очаровать всех своей изысканной и богатой речью о мудрости бытия.
– Как именно прорвемся? – прозвучал вопрос от Маркуса.
– Нам нужно собрать петицию из голосов пяти тысяч человек, большинство которых должны быть учащиеся. Мы втроем: Аделина, Ясмина и я.
– А я? – нахмурился он.
– Ты должен много молиться, чтобы у нас все получилось, – шутливо сказал я. – Только так ты можешь помочь нам.
– А почему меня не добавили?
– Не знаю, директриса сказала, чтобы мы были втроем. Честно, без понятия, можно ли и тебе собирать подписи для петиции. Но у меня гениальный план.
– Какой?
– Так как я предугадал реакцию половины школы, могу с точностью сказать, что нам откажут.
– Из-за тебя, бедная Ясмина, – сказал он и посмотрел в ее сторону.
– Заткнись, сталкер, – я толкнул его в плечо и продолжил свою блестящую речь. – Большинство парней и девушек откажут, и капут нашей репутации в школьной команде.
– И что ты предлагаешь? – поддался он вперед.
– Я достану подпись своего дяди, чтобы другие учащиеся последовали его примеру, – я уверенно откинулся на спинку стульчика и встретился с подозрительным и прищуренным взглядом с Аделиной. Клянусь, у меня сердце вздрогнуло из-за того, как она смотрела. Так пристально и изучающе, будто знала, о чём я думаю прямо сейчас.
Покачав головой, я прервал наш странный зрительный контакт и посмотрел на Маркуса, который не мог отвести своего восхищенного взгляда от Ясмины. Я был уверен, что он меня даже не слышал.
Он безумно и безрассудно влюблён в неё, поэтому иногда он делает такие тупые вещи, что я всегда удивляюсь. Тот случай с незнакомцем тоже дело рук этого придурка. Он решил следить и побольше узнать о своей возлюбленной, посещая ее кружок, использовав анкету моей младшей сестры. Джейн. Этот двухметровый гигант притворился моей младшей сестренкой, чтобы очаровать свою возлюбленную. Правду говорят, что любовь ослепляет людей.
Оставшееся время на наказание мы просидели в тишине. Я уставился в одну точку и думал, как отреагирует мама на моё купания в фонтане. Меньше всего я хочу портить ей настроение или огорчать ее, но всегда причиной ее недовольства становлюсь я. Чтобы я ни делал, чтобы ни сказал, мама говорит, что я похож на отца. На заметку: отца она ненавидит. Но на что она рассчитывает, если я сын своего отца? На кого еще мне быть похожим?
После звонка мы с другом синхронно встали и, захватив жевательную резинку, отправились домой. По дороге купили килограммное мороженое и, буквально прыгая от счастья, дошли до дома. Я беспамятно забывал все свои проблемы, когда рядом со мной был Маркус, поэтому он определенно заслуживает титул моего лучшего друга. С ним легко и с ним просто, у нас не бывает оскорбительных шуток, чтобы задеть друг друга. Он мне как брат и всегда будет. Я надеюсь.
Когда мы вернулись домой, то достали глубокие миски и положили в них по порции мороженого для себя. Затем включили на телевизоре запись вчерашнего футбольного матча и с азартом поддерживали нашу любимую команду, уплетая шоколадное мороженое. В конце концов пришла сестра. Ей одиннадцать, и она самый трудный ребенок, которого я пытался воспитать. Всё безрезультатно. Ее вредный характер не изменить.
Увидев нас, вернее то, как мы пожирали мороженое, она быстро пошла на кухню и, вытащив и для себя огромную порцию, села рядом с Маркусом. Она начала болтать с ним о том, какая тупая одноклассница ее оскорбила на этот раз. Я закатил глаза, пока Маркус показывал, как нужно держать кулак сжатым, чтобы ударить обидчиков.
– Чувак, не нужно показывать ей это, она еще скажет, что я научил ее этому, – проговорил я, показав на нее ложкой.
– Ну да, это часть нашего плана, – усмехнулся Маркус.
– Я никогда не выдам своего сенсея, а тебя можно, – подмигнула Джейн, я закатил глаза и перевел взгляд на телевизор.
После двух часов Маркус ушел домой, Джейн направилась наверх в свою комнату, чтобы позвонить лучшей подруге и, наверное, рассказать о том, какой же Маркус красавчик. Фу.
Однако это были не единственными моими мыслями. Я уже репетировал свое выражение лица, чтобы мама не накричала на меня и мои идиотские выходки в школе. Я подросток, глупости нам жизненно необходимы, чтобы поддерживать свою репутацию.
На улице уже темнело, когда входная дверь открылась. Я по-прежнему сидел на диване перед телевизором, уже с телефоном в руке.
Повернувшись в сторону звука, я увидел маму в деловом пиджаке и с аккуратным пучком на голове. Ее глаза гневно сверкнули в затемненной прихожей, пока она снимала свою обувь, а я сидел поджав губы.
– Не могу поверить, что ты снова что-то сделал, почему меня вызвали сегодня к директору?
– А тебе разве не сказали? – невинно спросил я, отключив телефон.
– Сказали, но я хочу услышать от тебя причину твоего безрассудного поведения, – она быстро села на кресло возле дивана и гневно поджала губы, ожидая от меня ответа.
– Я просто веселился, не думал, что меня спалит комиссия.
– Мне надоело, Алекс, надоело, что ты ведешь себя как ребенок. Ты должен быть чуточку ответственнее, разве это так сложно? – покачала она головой.
– Это всего лишь фонтан, я не убивал никого, – я пожал плечами и попытался улыбнуться, чтобы смягчить свои слова.
– Ты никогда не думаешь о последствиях, прям как твой отец, – прошипела мама и встала, чтобы пойти на кухню. – Когда ты наконец повзрослеешь?
Она открыла холодильник и, выпив воды, как обычно делает, пошла в свою комнату, не забыв при этом проклинать себя за то, что вовремя не занялась моим воспитанием. С тяжелым вздохом она поднялась наверх, а я откинулся на спинку дивана и устало протер глаза.
Нужно на любую вечеринку, чтобы расслабиться. С этими мыслями я снова включил телефон и посмотрел сторисы моих знакомых.
Ничего примечательного, как обычно. Вдруг телефон завибрировал, и я разблокировал его. На экране появилось сообщение в Instagram. Это был аккаунт Ясмины, и сообщение было от неё. Маркус не обрадуется, что его возлюбленная пишет мне.
Ясмина: Завтра после школы, в три часа дня, ждем тебя у внутренних ворот школы.
Алекс: Нет. Я не хочу после уроков видеть ваши усталые рожи.
Ясмина: Это не вопрос.
Алекс: Это Аделина пишет?
Ясмина: Как ты угадал?
Алекс: Это просто. Ты грубая, а Ясмина тупая. Она бы ответила издевательскими колкостями.
Ясмина: Пошел ты, придурок.
Алекс: А вот это Ясмина.
После того как мое сообщение отправилось, они меня заблокировали. Я усмехнулся и встал, чтобы приготовить себе ужин.
Чувствую, что завтра будет смешной и одновременно тупой день.
Глава 4. Безумный.
Аделина
По приходу домой меня встретила злая мама. Она сидела в гостиной перед телевизором и ждала меня, вероятно, чтобы прочитать двухчасовые нотации. Сегодня мы планировали день фильмов, и, очевидно, он отменяется. Об этом яростно кричит выражение лица мамы.
Коротко указав на стульчик перед собой, она строго посмотрела на меня, а я в свою очередь нервно поправив шарф на голове, аккуратно села, успешно игнорируя взгляды мамы.
– Я разочарована тобой, Аделина, – произнесла мама раздраженным голосом.
Ненавижу эти три слова. «Я разочарована тобой», всегда эти слова и осуждающий взгляд режут сильнее любого меча. После этих слов хочется зарыться в одеяло и выплакать все свои слезы.
– Я не виновата… – начала оправдываться я, но она меня прервала, даже не позволив выговориться.
– По-твоему, ты никогда не виновата.
Я хотела закатить глаза, но не осмелилась, поскольку не хотела слушать еще часовую нотацию о важности уважения к матери.
Моя мама – соблюдающая христианка, в то время как папа был мусульманином, поэтому с Ясминой мы родственники по папиной линии. Не то чтобы я ненавижу маму из-за ее строгости. Я люблю ее всем сердцем, но то, что она никогда не слушает меня в такие моменты, бесит. Она строга, если речь идет о моем воспитании. К тому же именно она призвала меня к платку, когда пошли мои первые месячные, потому что даже в христианстве скрывать свое тело и красоту считается признаком скромности.
– Ты наказана, никаких карманных денег, – строго указала она на конец коридора. – Иди в свою комнату и подумай над своим поведением.
Я глубоко вздохнула и пошла в свою комнату. Заперев дверь, я опустилась на пол и обхватила колени руками, погрузившись в свои мысли. Мой разум занимал только один вопрос: «Кто нас подставил?»
Это либо Алекс, либо Сюзанна, может, даже сама директриса. Слишком уж подозрительно она передала нам задачу над петицией, которая в итоге принесет ей личную выгоду. Три подозреваемых против Ясмины и меня, беззащитные и невинные, в которых никто не верит. Даже родители, хотя дядя Ахмед (отец Ясмины) поверит ей, чтобы она ни сказала, потому что она его маленькая принцесса. Иногда я ей завидую белой завистью.
После своих раздумий я умылась и сделала намаз, после чего взялась за чтение Корана. Меня всегда это успокаивало, а тот факт, что этот серый, сверкающий по краям Коран был последним подарком отца, навевает ностальгию, будто он чувствовал, что умрет, и хотел напомнить мне о важности религии. Даже если сам умер от рака легких из-за проклятых сигарет, которые он курил в молодости.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anisa-eviya-klaar/razukras-vospominaniyami-71793301/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Anisa Eviya Klaar
Меня зовут Аделина Хасани, а мою лучшую подругу – Ясмина Масри. Мы основали кружок рисования, который быстро стал популярным в школе. Однако мы не ожидали, что однажды нашу директрису обольют краской и обвинят в этом нас.
В качестве наказания нам предложили поработать в общественных местах. Мы согласились. Но когда узнали, что нам придётся отказаться от кружка, над которым мы работали два года, это стало невыносимо. Тогда добрая директриса предложила нам создать петицию, которую подпишут более тысячи человек. Кажется, это сложно, но до конца года это выполнимо. Но не так, как предложила «добрая» директриса.
Мы с Ясминой должны собрать петицию в команде с невыносимым и самовлюбленным бабником из нашей школы с Алексом Бредли.
Anisa Klaar
Разукрась воспоминаниями
Предупреждение.
Все что нужно знать:
Книга про мусульманку и ислам.
Является самостоятельным произведением, но оно частично пересекается с другими моими работами.
Книга ещё в работе, поэтому главы будут публиковаться постепенно.
В книге появятся герои, знакомые по другим моим книгам, но это не помешает вам насладиться чтением данной книги.
Основной элемент произведения – это комичность и юмор.
Желаю веселого чтения.
Пролог
Аделина
– Смотри, – Ясмина осторожно указала рукой на девушку, рисующую в самом углу. Она надела капюшон, закрывая лицо, будто защищалась от других участников школьного кружка, и, сгорбившись, рисовала так, словно от этого зависела ее жизнь.
Она выглядела как все люди в понедельник утром, когда пытаются делать вид, что работают.
– И что? – шепотом спросила я, в такой же тихой манере пожав плечами.
– Я думаю, это парень, – она утвердительно кивнула головой, словно ей не требовалось больше ничье соглашения, кроме своего.
– Почему?
– Ты серьезно думаешь, что этот двухметровый гигант может быть девушкой?
– Ты оскорбила всех высоких и полных девушек, – прервала я, хмуро посмотрев на незнакомку. – Ты же записала ее на кружок как «Джейн»… – нахмурившись, спросила я, но совсем не удивившись задумчивому взгляду Ясмины. Если ее что-то интересует, то она превращается в Шерлока, мучительно пытающегося разгадать загадку.
У нее была смуглая кожа лица, длинные ресницы, которые почти дотягивают до неба. Губы пухлые, в задумчивости которых она любила прикусывать. Она мусульманка, как и я сама.
Мы каждый день носим платки на голове, обычные ткани, прикрывающие волосы и кожу шеи, но от которого восстали все, кому не лень. Обычно это сами женщины-феминистки, кричащие о свободе в мини-юбках. У всех разный взгляд на жизнь, не лучше просто принять тот факт, что в мире существуют множество традиций и мнений?
Меня с рождения звали Аделина, и когда я приняла ислам вместе с папой четыре года назад, до его смерти, менять имя я не захотела. И прошло четыре года, но только недавно мама смогла принять меня в новой религии.
Встряхнув головой, я сосредоточилась на происходящем. Точнее, мой взгляд снова приковал незнакомец.
Проще было бы пойти и спросить, кто это. Девушка или парень?
Но Ясмина любит усложнять себе жизнь. Как она всегда говорит: «Проблемы красят нашу жизнь слезами». Очень по-философски.
– Я не записывала ее, – вдруг ответила она.
– Разве? – нахмурилась я.
Но она уже не слушала меня, внимательно наблюдая за кисточкой странной девушки или парня под капюшоном.
С тяжелым вздохом я прошла вперед. Ясмина хотела остановить меня, когда поняла, к кому я направляюсь, но не успела. Я уже достигла незнакомца, которую мы записали на наш кружок как «Джейн». Я же помню.
– Привет, – вежливо улыбнулась я.
Она не обращала на меня внимания, продолжая рисовать на небольшом холсте. Её или его длинные пальцы, скрытые под толстовкой, двигались, создавая на холсте беспорядочные и яркие круги. Среди них были мелкие кружочки и неровные линии, которые хаотично располагались на холсте, но создавали необычную композицию.
Я засмотрелась на картину и не сразу поняла, что стояла минуту, ничего не произнося. Неловко прочистив горло, я снова обратилась к незнакомцу, стараясь вглядеться в лицо через закрытый и плотный капишон, но быстро поняла, что на человеке медицинская маска.
– Можно вопрос?
Хотя бы голос докажет Ясмине, что это девушка. Но незнакомец упрямо молчал, это начало сильно раздражать меня.
Что за невежливые манеры, и кто позволил ему рисовать на нашем кружке, если это прикрытое от чужих глаз чудо даже не записано на рисование.
Но теперь вблизи я стала чуточку уверенной, что это парень, потому что под оверсайз одеждой скрывается намного больше мускул чем бывает у девушек. Хотя девушка тоже может быть накаченной…
– Простите… – я протянула руку к рисующей руке, чтобы остановить спокойные движения кисти по холсту.
– Не смей! – раздался за моей спиной мужской голос, резкий и повелительный.
Меня переполняло недовольство, но интерес не давал мне покоя. Я медленно повернулась, заметив, что незнакомый художник, сидящий передо мной, даже не пошевелился. Может быть, он или она слушает музыку в наушниках?
Моему равнодушному взгляду предстал ненормальный придурок, имя которого афишируется Алексом. Мы с ним одного возраста, в выпускном классе, и иногда, к сожалению, я пересекаюсь с ним на физре или на иностранных языках.
Он блондин с ужасно ровным носом и ярко-зелеными глазами, в которых всегда играет блеск идиотизма, и усмехающееся выражением лица с отвратительным характером. Не затыкающим от болтовни ртом и бесполезными действиями, в последствиях которых нет ни намека на полезность в окружающем мире. Зато он популярен… среди девушек.
Но если бы мне потребовалось выразить своё недовольство, я бы назвала его «бестолочам», по крайней мере, для меня это было бы уместно.
– Не смей трогать человека, когда он с головой погрузился в искусство, – произнес он с деловитым видом, подойдя ближе ко мне. Он засунул руки в карманы брюк, словно собирался выступить на дебатах в эту же секунду, и не сводил с меня своего серьезного взгляда.
Я сложила руки на груди и откинула шарф через плечо. У парня было сосредоточенное лицо, будто он был адвокатом этого незнакомого человека. От этой мысли возник следующий мой вопрос:
– А ты стал адвокатом?
– Ну да.
– А звание «ничтожество» куда спрятал? – появилась Ясмина с насмешливой и ядовитой улыбкой, глядя на Алекса.
– Тебе одолжил, – не растерялся он. – Можешь себе оставить, оно тебе очень идет.
Он издевательски подмигнул ей и, показав на нас обеих указательным пальцем, будто направляет на нас пистолет, сказал:
– Расслабьтесь уже, вы обе выглядите так, будто вас пристрелят.
– Нет, мы выглядим так, будто готовы кого-то пристрелить, – резко ответила Ясмина с насмешливой улыбкой на лице.
Он лишь фыркнул в ответ и опустил руки, которые были угрожающе направлены на нас. Теперь, подняв ладони вверх, будто сдается, он направился к двери.
– Куда? – равнодушно спросила я, остановив его подозрительные движения.
– Иду исполнять обязанности адвоката в другом месте, – сказав это, он быстро скрылся за дверью.
Что это было?
– Он идиот, – серьезно сказала Ясмина, покачивая головой.
– Реально, – прошептала я.
Я повернулась к незнакомцу, но его или ее уже не было. Ясмина лишь цокнула языком, наблюдая за большим открытым окном, из которого вероятно выбежал незнакомец. Но истинный мотив теперь останется загадкой для Ясмины, потому что мне на это наплевать.
Да хоть сейчас покажите мне танцующего примата (то есть Алекса), я останусь серьезной, как было прежде, пока Ясмина катилась бы со смеху на полу.
Мы такие разные, но в то же время мы не только лучшие подруги, но и троюродные сёстры.
Глава 1. Проишествие.
Аделина
В одно прекрасное апрельское утро я собиралась в школу. Яркий свет, льющийся из открытого окна, освещал моё лицо. Закончив с макияжем – всего лишь нанесла гель для бровей и блеск для губ – я прошла на кухню. Мама уже ушла на работу, чтобы вернуться пораньше, потому что мы планировали сегодня вечером посмотреть фильмы.
Я только присела на стул возле барной стойки, как в дверь постучали. С любопытством я прошла в прихожую и заглянула в глазок. Угадав, кто стоит за дверью, я поспешила открыть.
– Ассаламу Алейкум, ухтишка*, – Ясмина протянулась, чтобы обнять меня покрепче, или задушить, чтобы схавать мой завтрак самой.
– Ваалейкум Ассалам, – тихо произнесла я с охрипшим голосом.
Мой голос был сам по себе тихим, что передалось мне от мамы, и в окружении людей я становилась такой же безмолвной, как Ясмина, когда она поглощает килограммы еды.
Быстрым шагом она направилась на кухню, оставив меня позади, потому что знает наш дом как свои пять пальцев, поэтому для нее не существует фразы «Чувствуй себя как дома».
Я вернулась на свое место, а подруга тем временем прошла к холодильнику. Она долго смотрела внутрь, будто размышляя, чем же покушать. Затем осторожно закрыла дверцу и направилась к полкам на кухне, моя заначка шоколадки не осталась незамеченной. Ясмина была повернута спиной ко мне, но я телепатически угадала ее улыбку.
Она быстро вернулась ко мне и присела рядом, по-прежнему улыбаясь, открыла шоколадку и, разломав одну дольку, закинула в рот. Я внимательно наблюдала, как Ясмина наслаждается моей шоколадкой, и, заметив это, она тоже остановилась и бросила на меня невинный взгляд.
Она долго смотрела на меня своими орехового цвета глазами, затем перевела взгляд на шоколадку и произнесла:
– Хочешь? Не стесняйся, я могу поделиться.
– Поделиться?
Она утвердительно покачала головой с набитым ртом, пока я шутливо бросала на нее раздраженные взгляды.
– Не нужно, доедай, я куплю новую.
Она пробормотала «извини» и «ага», и за пять минут бедная, мирно лежащая на кухонной полке шоколадка исчезла из виду.
– Ты что-то узнала про вчерашнее? – громко спросила она, пока была увлечена последними кусочками своего лакомства.
– Про вчерашнее? – переспросила я.
– Ну, про тот случай с незнакомцем и Алексом, – попыталась объяснить она.
Я быстро поняла, про что она спрашивает.
– Нет, ничего про это, я Алекса больше не видела.
– Знаешь, что я думаю? – она поддалась вперед, подставив локти на стол, и, покачивая головой, наверное, уже по привычке, добавила: – Это всё Сюзанна.
– Сюзанна? – нахмурилась я и села рядом, закончив с готовкой завтрака.
Простые хлопья с горячим молоком, на которые угрожающе смотрела подруга. У меня в запасе пять минут, чтобы успеть закончить есть, потому что она всегда выглядит так, будто ее дома не кормят. И при этом умудряется не толстеть.
– Короче, объясняю, – хлопнула она в ладони, заставив вздрогнуть от неожиданного шума. – Сюзанна со своим кружком находится на втором месте после нас.
– Почему ты выделила «после нас»?
– Тихо, – шикнула она, указав на меня пальцем. – Она ждет, пока мы облажаемся, а мы не облажались ни разу.
– И ты думаешь, что она отправила…
– Шпиона, – закончила она мою мысль.
– Не думаю.
– Почему? Это вполне логично.
– Логично, но трудно поверить. В конце концов, у нас не мировая война, чтобы отправлять к нам шпионов.
– Ладно, посмотрим, как ты заговоришь, когда я поймаю этого шпиона или шпионку, – она на полном серьезе уставилась на меня.
– Даже если это так, то вчера мы его или ее раскрыли, но Алекс отвлек нас, поэтому, думаю, этот «шпион» не вернется вновь, – утвердилась я, изобразив в воздухе кавычки.
Я доедала свой завтрак и посмотрела на часы, чтобы не опоздать на первый урок.
– Думаешь, шпионов больше не будет? – она смотрела на меня разочарованно, будто не ожидала от меня такой глупой мысли. Безнадежно покачивая головой, она добавила: – Какая ты наивная.
– Кто бы говорил… – шепотом произнесла я, надеясь, что она не услышит.
– Я сказала.
– Тебя трижды лоханули в магазине, – уже более в шутливой форме произнесла я. – Ты клюнула три раза на одно и тоже мошенничество.
– Все-таки не забыла про те случаи, – осуждающе произнесла она. – Откуда мне было знать, что они мошенники, сказали помочь по телефону бабуле, вот я и помогла, скинув им деньги, – снова заговорила она, потянувшись к бутылке воды на столе.
Она вопросительно посмотрела на меня, когда я встала и, поставив посуду в раковину, вернулась к ней. Мои светлые блондинистые волосы были собраны в низкий хвост, поэтому, чтобы их длина не мешала при завязке платка, я сделала пучок прямо на затылке. А Ясмина продолжала сверлить меня невинным и одновременно требующим взглядом.
– Что? – наконец спросила я.
– Можно попить?
– Десять минут назад ты съела мою шоколадку без моего разрешения, а для воды спрашиваешь? – усмехнулась я.
– Так можно или нельзя? – достаточно вежливо спросила она.
Я мягко улыбнулась, наблюдая, как подруга терпеливо ждет мой ответ, затем уверенно ответила:
– Нельзя.
***
Я надела платок и закрепила его специальной булавкой, чтобы ткань плотно прилегала к подбородку. Хочу пояснить: если мы носим свободную одежду или покрываем голову платком, это не значит, что мы считаем себя некрасивыми или стремимся скрыть свои недостатки. Наша религия предписывает нам скрывать свою красоту от жестокого и опасного мира. Так велел нам наш Господь, а не мужчины, как думают многие.
Наконец я была готова пойти в школу. Ясмина ждала меня у выхода, раздраженно показывая на часы возле входа. Закрыв дверь своим ключом, мы поспешно направились в школу.
По пути мы купили газированный напиток, чтобы не изжариться на улице. Ладно, подмечу, что на улице не так жарко, учитывая, что мы накидывали на плечи легкие джинсовые куртки, когда изредка дул прохладный ветерок.
Наступает весна, и природа пробуждается от зимнего сна. Деревья покрываются свежей листвой, а небо становится более ярким и голубым. Воздух становится чище и свежее, а дома вокруг выглядят более красочно. Даже лица людей светятся от солнечных лучей и чистого голубого неба над нами, который дарит позитивное настроение.
Во Франции всегда хорошо, особенно когда наблюдаешь, как мы, мусульмане, постепенно и незаметно захватываем Европу, увеличивая наше присутствие в этих землях с каждым годом. Забавно, учитывая, что Европа уже давно оккупирована англичанами, и не мирным путём.
Глубоко вдохнув, я посмотрела на время, мои глаза мигом округлились, осознав, что мы опоздали. Поняв наше состояние без единого слова, Ясмина взяла меня за руку, и мы обе побежали в направлении школы, по пути чуть не споткнувшись друг о друга.
Мы дошли до школы, но, мягко говоря, запыхались, а джинсовки уже носили на руках, когда быстро вошли в класс.
– Простите, – прошептала Ясмина.
Учитель иностранных языков презрительно посмотрел на нас и хотел было начать читать нам нотацию о пунктуальности, но потом, наверное, поняв, что бесполезно заниматься нами, приказал присесть и не мешать.
Та самая Сюзанна была соседкой возле нас, которая прямо сейчас шушукалась со своими друзьями и усмехалась над нами. У нее были крашенные красные, не рыжие волосы, хотя она блондинка, как и я.
Мы ненавидим ее за гордыню и лицемерие больше, чем Алекса. Услышав это, он, наверное, оскорбился бы, что не смог настолько помучить и разозлить нас, как сделала она. Но его шутки и усмешка безобидные, потому что мы можем ответить тем же, но закатывание глаз и блеск садизма в глазах Сюзанны мы повторить не способны.
Урок прошел скучно, потому что после десяти минут в наказание нас с Ясминой пересадили в разные концы класса. Моим соседом оказался один из друзей Алекса, Маркус, с которым мы почти не знакомы, потому что его друг не такой придурок, как он.
Когда по телефону пришло уведомление о наступлении обеденного намаза, мы с Ясминой захватили коврики и пошли в поисках пустого кабинета во время перемены. Долго искать не пришлось, потому что кабинет истории пустовал. Мы быстро определили киблу* и встали на четырехкратный намаз*.
Помолившись в конце о всеобщем благе, мы покинули помещение и быстро пошли на следующий урок, опять опоздав. Однако Ясмина со мной на литературу не пришла, потому что у нее физра с Алексом и Арианой. Выразив соболезнования, я провела ее на улицу, а сама направилась на свое нудное занятие.
После утомительного и скучного урока по литературе, который я терпеть не могу, я отправилась в кружок рисования, который мы с Ясминой организовали. Здесь можно было рисовать без ограничений, используя кисти, руки или даже ноги. Однако существовало одно правило: не рисовать живых существ. Это запрещено в исламе, а также соответствует современному искусству, где беспорядочные пятна на холсте считаются произведением искусства. В этом стиле особенно ценится импровизация, ведь если случайно допустить ошибку, можно сказать, что это было задумано заранее, и немного изменить пятно, чтобы придать ему вид запланированного элемента.
Такую идею придумала Ясмина, потому что она криворукая и всегда все портила, но в то же время умудрялась находить выход из ситуации.
Наше помещение находилось в корпусе школы, но на первом этаже, где разместились еще и другие кружки. Высокое и довольно большое окно при открытии передавало прекрасный обзор на задний угловатый и темный сад, больше похоже на вайб леса.
В этом кабинете всегда царит прохлада, он расположен вдали от солнечных лучей. Из окон открывается замечательный вид на пышные деревья, обросшие кусты крыжовника и лавра, а по стене вьётся плющ, который тянется к пластиковым рамам.
Тишина, царящая в кабинете, нарушается лишь шорохом листьев на ветру и приглушёнными голосами учеников на занятиях. Эта атмосфера непередаваема. Если бы была возможность, я бы поселилась здесь навсегда.
Но по-настоящему красиво здесь становится, когда приближается закат, когда всё вокруг окрашивается в тёплые оранжево-золотистые тона. Но мы нечасто остаёмся допоздна, поэтому не успеваем насладиться этим великолепием. Зато у нас есть возможность полюбоваться тёмным и загадочным садом. Не смеем жаловаться, когда кружок рисования стал для нас спасением от орущих учителей и закатывающих глаза учеников.
Через пять минут в тихий кабинет зашла запыхавшаяся Ясмина и сказала, что скоро планирует отомстить физруку, который заставил ее бежать три круга за наказание.
– Какое еще наказание? – спросила я.
– За то, что я подралась с Майлой.
– Зачем ты с ней подралась?
Она тяжело вздохнула и объяснила:
– Потому что она оскорбила меня, но в свое оправдание скажу, что я разок потянула ее за волосы и всё.
– И всё?
– Может, еще потянула за ухо… Я не особо помню, – она снова изобразила на лице невинность и наивность, пока я осуждающе смотрела на нее.
– Ну ладно, виновата я, не смотри так. Субханаллах.*
– Мы же договаривались, что не позволим Сюзанне воспользоваться возможностью, точнее, нашим провалом.
Она пожала плечами и, сцепив пальцы рук, сказала:
– Обещаю, такого больше не повторится.
– А если повторится, будешь должна мне шоколадку, – указала я на нее пальцем.
– Половину шоколадки, – заключила она.
– А куда денешь другую половину? – спросила я, заранее зная, каким будет её ответ.
– Съем, – уверенно заявила она и хлопнула в ладони, заставив меня снова вздрогнуть, как было утром.
Ясмина сделала вид, будто не заметила моего злобного взгляда, и прошла открывать дверь для всех записанных в наш кружок. А их было много, каждый день в доске объявлений и кружков появляются новые имена. Это не потому что все люди решили стать Ван Гогами или Леонардо да Винчи, а именно из-за атмосферы и вайба, который передает наш кружок. Этот позитив и хорошее настроение привлекают людей, когда ученики стрессуют от экзаменов или уроков.
Мы расположились в небольшой комнате, которое предоставила нам школа из-за множества голосов (мое способность убеждать помогло в этом деле). Оформлением занялась Ясмина. Она наклеила на скучные однотипные стены картинки великих художников и интересные факты про них или про их произведения искусства. Далее на другой стене рядом с историческими достижениями великих художников стояли мемы. Да, мемы. Сначала я была против, но потом сила убеждения внезапно передалось Ясмине, и она смогла меня убедить. Без этих мемов вести дела про современное искусство было бы скучно. Каждый день – новый мем.
Сегодня стояла картина ананаса. Сначала я даже не поняла, в чем суть, но потом, приглядевшись своими слепыми глазами, заметила текст с маленьким шрифтом: «В Шотландии студент принес ананас на выставку современного искусства, и оставил его на пустом стенде, и ушёл. Через некоторое время организаторы накрыли ананас стеклом, приняв фрукт за произведение искусства».
Когда я дочитала текст до конца и поняла его смысл, у меня вырвался смешок. Мы обсираем то, над чем занимаемся, может, людей привлекает именно наша самоирония?
***
Дальше все в кружке прошло гладко и спокойно. Незнакомцев больше не было, что не могло не радовать. Проблемы нам здесь не нужны совсем.
Я сидела на широком подоконнике (это мое самое любимое место) и наслаждалась свежим запахом трав и зелени. Одной рукой я рисовала и пыталась передать всю атмосферу, которую чувствовала, глядя на задний двор.
Когда я упомянула, что рисую одной рукой, я имела в виду буквально. Я не люблю пользоваться кисточкой, как по мне, руки проще контролировать, чем «слиться» воедино с кисточкой, как говорит Ясмина. Она редко пользуется руками при рисовании.
На мне был белый красивый оверсайз костюм-туника до щиколоток с вырезами до колен с моими инициалами возле плеч, как у всех записанных в кружке: больше пятидесяти человек, которые, к счастью, ходят в определенное время, по десять в группах, чтобы не создавать хаос. А заботиться о костюме – забота каждого. Не стираешь костюм – ходи в грязном.
А еще в качестве дополнения нам были созданы белые шарфы из легкого материала, которые мне безумно нравились.
У меня не получалось рисовать что-то стоящее, поэтому, отодвинув холсты и вытерев салфеткой зеленые краски с рук, я решила просто наслаждаться красотой передо мной.
– Эй, ухтишка! – позвала меня Ясмина из угла комнаты, суетливо наводя порядок на столе. – Нам сообщили, что директриса будет здесь с минуты на минуту. Она сфотографируется с нами и похвалит за усердие.
– Зачем это? – нахмурилась я, но аккуратно спрыгнула с подоконника, чтобы случайно не споткнуться о длинную тунику.
– У нас больше всех учеников записалось в кружок в этом месяце. Или что-то в этом духе, – беззаботно ответила она, пока другие девушки и парни снимали со стен фотки котов из мемов, которые мы посчитали несерьезными для присутствия в фотке с директрисой.
Влажной салфеткой я принялась оттирать столы, полы и даже стулья от размазавшейся краски. Дверь была открыта нараспашку, поэтому, услышав стук каблуков по коридору, мы все замерли. Наступила угнетающая тишина, в которой мы с Ясминой успели сотни раз переглянуться. Тяжело сглотнув, я натянула улыбку на лице.
Стук каблуков становился всё громче, и вот наконец-то в дверях появилась сама директриса с обычным суровым выражением лица, которое она носила как медаль. Один её вид внушал ужас, ноги вдруг стали ватными, а глаза заслезились, как это бывает у меня в моменты сильного волнения.
Нам не позволено облажаться, все пройдет хорошо, я уверена. Точнее, ин ша Аллах*, все пройдет лучше, чем я себе представляю.
Глубоко вздохнув, я спиной почувствовала прохладный ветерок, который подул из окна. Я забыла закрыть ее, но ничего страшного, наоборот, кажется, будто в комнате всегда так освежающе пахнет.
– Здравствуйте, ученики, – равномерным и уверенным голосом произнесла директриса, заполняя неловкую тишину и шелест листьев за окном.
– Добрый день, ваше присутствие для нас огромная радость, – громкий голос Ясмины придал мне уверенности.
– Прошу, присаживайтесь, – вмешалась я как одна из руководящих кружком, пока Ясмина утвердительно покачивала головой.
Отодвинув стул, который я оттирала от синих и красных масляных красок, я пригласила директрису за стол. Она элегантно и осторожно села, демонстрируя нам изящную осанку и роскошные русые локоны, ниспадающие на хрупкой спине. Она выглядела и вела себя как королевская особа, так и хотелось зауважать ее.
– Мы ненадолго, девочки, – произнесла она с лёгкой улыбкой. – Администрации нужны фотографии самых популярных школьных кружков, чтобы составить статистику увлечений и интересов молодёжи Ренна, столицы региона Бретань.
Мы активно кивнули, и я про себя подметила, что в кабинете остались лишь пять человек. Два парня и три девушки.
Она окинула комнату неспешным взглядом, задержавшись на мемах о современном искусстве. Хорошо, что котов убрали.
Губы директрисы тронула фальшивая и незаинтересованная улыбка, но она тут же спрятала ее и более воодушевленно произнесла:
– Давайте тогда фоткаться.
Фотограф, который всё это время стоял у двери, вдруг оживился и начал контролировать процесс, указывая нам наши места. У нас получился полукруг из пяти учеников (не считая нас), двух незнакомых дядей и одной деловитой тёти рядом с директрисой.
Они пофоткались и поблагодарили нас, а на наших лицах застыла неловкая улыбка, что аж щеки начинали болеть. Но мы терпели, лишь бы не случилось чего похуже, чем боли в щеках.
Когда незапланированная суета стихла, директриса принялась прощаться с нами. Сказала, что мы замечательно украсили комнату, и такая атмосфера приятно освежает разум и душу. Мы поблагодарили ее за такие хорошие слова. Только когда директриса дошла до дверей, мы смогли облегченно вздохнуть и закрыть на минуту глаза.
Однако она вдруг остановилась на полпути в дверном проеме, словно что-то забыла. Затем, увидев свою сумку на столе, перед которым сидела, покачала головой с легкой улыбкой на лице, наверное, таким образом безмолвно упрекая себя за забывчивость. Поняв намек без слов, я потянулась за сумкой и успела лишь развернуться, когда произошло нечто более ужасное, чем забытый предмет.
С противоположной стороны двери на директрису в сером пиджаке обрушился разноцветный поток краски, вызвав изумление у всех присутствующих. Ясмина зажала рот рукой, а мои глаза округлились до невероятных размеров.
Волосы бедной женщины разукрасились в разные и самые яркие цвета, некоторые из которых образовали более темные неразборчивые оттенки. По ее лицу стекала краска, а она стояла вся напряженная, крепче зажмурив глаза. Кулаки были угрожающе стиснуты, что мне захотелось спрятаться куда-нибудь или лучше сбежать через окно.
Я перевела взгляд на Ясмину, а эта дура осмелилась достать телефон и сделать снимок облитой краской директрисы, сохраняя при этом своё обычное невинное и безразличное выражение лица. Мягко говоря, я хотела ее задушить, особенно когда яркая вспышка и звук щелканья камеры, направленная в самую точку произошедшего, прозвучали слишком громко, не оставив без внимания ни одного из присутствующих. Именно директрису, которая яростным и злобным взглядом повернулась к нам.
Не обращая ни на кого внимания, я с силой хлопнула себя по лбу.
Мы реально облажались.
Вернее, нас подло подставили.
—– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —
* Ухтишка – Берет начало это слово от арабского «ухти» (????), что переводится как «моя сестра». Добавив суффикс-шк-, получилась этакая адаптация к русскому языку.
*Кибла – направление в сторону Каабы в Заповедной мечети в Мекке, используемое мусульманами в различных религиозных ритуалах, особенно при совершении намаза.
Намаз совершают индивидуально или коллективно 5 раз в день в строго определённое время: на рассвете, в полдень, перед наступлением вечера, после заката, с наступлением ночи. Женщины совершают намаз отдельно от мужчин.*Намаз (салят) – ритуальная молитва в исламе. Обязательная пятикратная молитва – один из столпов ислама, выражение покорности и благодарности Аллаху.
*Фраза «Субханаллах» в контексте тасбиха означает – «Аллах Всемогущий и Великий пречист и бесконечно далек от любых недостатков и изъянов».
* Ин ша Аллах – Означает «если на то есть воля Божья», «если Бог пожелает». Сопровождает высказывание верующего о его планах или событиях, которые должны произойти в будущем.
Глава 2. Вот такие пироги.
Ясмина
Телефон в моей руке стал причиной ошибки, но я осознала это только после того, как сделала снимок.
Мем с фоткой директрисы получится отпадным.
Наверное, Лина (Аделина) так не считала, потому что сверлила меня злобным взглядом, как делала это Миссис Грейс (директриса). Мне это очевидно не нравилось.
– Дайте мне наконец полотенце! – закричала директриса, мы все вместе дружно вздрогнули от ее пронзительного и громкого крика.
Лысый мужчина направился к Лине. Она в свою очередь быстро вышла из шокового состояния и протянула пачку салфеток. Разочарованно покачивая головой, мужчина принялся осуждать мою подругу. Я двинулась вперед, чтобы как-то сгладить всю эту ситуацию.
– Извините, но мы не причем, – не успела я договорить, как мужчина нагло и равнодушно отвернулся от меня. Будто я не достойна того, чтобы меня слушали.
Я была зла, но когда увидела, что в пачке осталось одна салфетка, из меня чуть не вырвался смешок. Тот мужчина протянул одну салфетку директрисе, которая стояла вся залитая красками. Максимум можно было удалить этой салфеткой лишь область носа. А она выглядела так, будто приняла душ из красок.
Миссис Грейс унизительно и гневно покачала головой и скрылась в коридоре. Эх, я еще незаметно сфоткала бы ее, выключив вспышку для будущих порций мемов.
Я посмотрела на Лину и заметила, что её глаза наполнились слезами, а выражение лица было обиженным. Я поджала губы. Игривость и радость мигом испарились.
Мы облажались – это факт.
***
Нас проводили, по идее, в пустой кабинет, в котором мы будем ожидать директрису. Интересно, как она смоет всю краску с волос и одежды? Но это не самое важное.
Лина будет задаваться вопросом, кто нас подставил. Ох, а я уже знаю, кто это. Сюзанна. Ненавижу ее, это точно она, наверное, отомстила мне, что я подралась с ее сестрой – Майлой.
Помещение, в котором мы оказались, напоминало коридор, ведущий к кабинету директора. Справа от нас располагались стулья, прикреплённые к стене, но нас провели прямо в кабинет. Нам также сообщили, что предстоит серьёзный и неприятный разговор, словно мы не знали этого.
Лина постоянно покусывала губу и смотрела в одну точку. Я прекрасно знаю свою троюродную кузину: она будет корить себя, хотя её вины в этом нет. Нас подставили, а я еще умудрилась испортить все, сфоткав это безобразие, будто это входило в наши планы. Я просто не удержалась…
Как только мы переступили порог кабинета директрисы, заметила кое кого. Алекс. Меньше всего нам хотелось видеть его здесь в этот момент. В момент, когда мы облажались и позволили всему этому случится.
Он спокойно сидел, раскинув ноги в сторону и сложив руки на груди, и выглядел умиротворенным, будто сидел на очереди к психологу. Его светлые блондинистые волосы были мокрыми и спадали на лоб, одежда тоже намокшая прилегала к телу, он словно принял душ в одежде. *Астагфируллах*. Ему следует переодеться, иначе половина учениц школы будут пускать слюни на его белую футболку, которая подчёркивает каждый изгиб и мускул на груди.
– И ты тут? – возмутилась я, присаживаясь напротив него.
Он глубоко вздохнул и, кажется, закатил глаза, как только нас заметил. А еще он открыто проигнорировал меня. Вот идиот.
– Лина, ты только посмотри, до чего нас довели, – я указала на Алекса и насмешливо покачала головой.
Он смотрел на нас так, будто мы только что выбрались из стен психиатрической больницы. Мне кажется, если бы мы вдруг начали лаять, он бы не слишком удивился.
– Хватит болтать, – сказала Лина и села возле меня.
Когда ее взгляд встретился с взглядом Алекса, она тяжело вздохнула и, подперев локти на колени, пристально посмотрела на него. Она словно давила на него проницательным взглядом, как это иногда делает со мной. Лина это умеет лучше всех.
– Чего тебе? – спросил он, слегка наклонив голову в сторону.
– Скажи, кто нас подставил, и мы не станем тебе мстить.
– Вы что, кукухой поехали? – он жестом, который обычно используется для обозначения сумасшествия, покрутил пальцем по виску.
Я осознала, чего хочет добиться Лина. Она подозревает, что он причастен к произошедшему. От этой мысли я невольно поддалась вперед и, прищурившись, последовала примеру подруги, пытаясь надавить на него. Но мой любительский взгляд не сможет сравниться с уничтожающим взглядом Лины.
Но Алекс быстро вытянул руку, словно пытаясь поставить между нами преграду, и серьезным тоном предупредил:
– Оставайтесь на расстоянии, вдруг ваше бешенство заразно.
Я промолчала, но не удержалась от закатывания глаз на его тупые слова.
– Спрашиваю только один раз, – вновь начала Лина, по-прежнему пугая бедного парня. Ладно, я преувеличиваю, Алекс не выглядит настолько впечатленным, как я. – Ты замешан в этом?
– В чём? – уточняет он, с невинным видом глядя на нее и похрустывая суставами пальцев.
– Ты отводишь подозрения… – задумчиво прищурилась Лина.
– Я ни в чём не замешан. Я хороший мальчик, не смейте меня обвинять в своих проколах.
Лина отвела взгляд и откинулась на спинку стульчика, раздумывая произошедшие обстоятельства. Я лишь разочарованно поджала губы.
Через десять минут, проведенных в тишине, наконец дверь кабинета открылась, и вошла директриса с мокрыми волосами, которые она завязала в хвост. Она больше не выглядела… как прежде – испачканной везде краской. Миссис Грейс оглядела кабинет и сморщилась, остановившись на нас, будто наше присутствие вызывало в ней отвращение.
– Это возмутительно! Я хочу исключить вас двоих из моей школы. Вы недостойны здесь учиться. Мерзавки, – она произносила эти слова с такой злобой, а её каблуки агрессивно стучали по полу, когда она направлялась к своему рабочему столу.
Алекс, который сидел напротив, жестом указал на нас и беззвучно произнёс, чтобы мы смогли понять по движению его губ: «Это она про вас двоих».
Я продемонстрировала свою злобную рожу в ответ на его комментарий. Но Лина толкнула меня плечом, чтобы я перестала кривляться и вести себя как ребенок.
– Это ужасное поведение, и мне интересно, чего вы добились, унизив меня? – когда я открыла рот, чтобы сказать, что мы в этом не виноваты, директриса посмотрела на меня с ненавистью и продолжила, прервав мою даже не начавшуюся речь: – И даже посмев сфоткать меня, вам не хватило того унижения, которое я испытала?
– Мы этого не делали… – прошептала Лина, потупив взгляд.
Когда Алекс рассмеялся, словно она сказала что-то забавное, миссис Грейс обратила на него свой взгляд. Я почувствовала облегчение, потому что теперь её гнев был направлен на него.
– А вы почему ухмыляетесь, мистер Бредли?
– Давайте без церемоний, зовите меня просто Алекс, – учтиво произнёс он и уверенно скрестил ноги, выражая превосходство и уверенность. Но это длилось недолго, директриса резко ударила по столу, заставив нас всех вздрогнуть.
– Сядь прямо! – рявкнула она, и Алекс беспрекословно опустил ноги в исходное положение и всеми силами старался избегать взгляда миссис Грейс. – Я крайне огорчена твоим поступком не меньше. Ты выбрал фонтан, нашу главную достопримечательность школы, чтобы поплавать прямо на глазах у комиссии?
– Откуда мне было знать, что они важные шишки? – пожал он плечами. – Я должен был определить это по их сверкающей лысине?
Я очень хотела усмехнуться, но сдержалась. Едва сдержалась, заметьте.
Директриса лишь покачала головой и задумчиво постучала по деревянной поверхности стола. В тишине этот звук отдавался слишком пугающе. Словно маньяк стучал в двери в хоррор-фильмах в поисках своей жертвы. Я тяжело сглотнула, больше не вынося этой тишины.
– Вы обе не сможете доказать свою невиновность, даже если вас подставили, – произнесла миссис Грейс, изобразив кавычки в конце своей речи, и дальше продолжила, уже обращаясь к Алексу: – У меня для вас троих хорошие новости: я не буду вас исключать. Я хочу дать вам шанс вновь заслужить моё уважение…
– Не тяните, говорите уже, – лениво произнесла Лина, заставив меня удивиться. Она больше не выглядела виноватой, сгорбившись от чувства безысходности, напротив, её спина была демонстративно выпрямлена, а на лице играла наглая и дерзкая улыбка. Лина что-то знает?
Директриса в ответ прищурила глаза, рассматривая ее, будто пытаясь найти причину ее изменения.
– Отлично. Вам нужно собрать петицию на пять тысяч человек, – ответила она, поправив мокрый прядь волос, упавшую ей на лицо.
– На сколько? – вскрикнула я.
– Вы слышали. Это до конца года, но в то же время вы будете учиться.
– Мы не будем всё успевать, еще и с кружком, – подалась я вперед.
– Оу. К сожалению, в этом году мы не сможем оставить кружок в вашем распоряжении, до того как вы не соберите петицию. А после этого я может подумаю, – с насмешливой жалостью произнесла она.
– Но всё было не так ужасно… Это всего лишь краски…
Лина молчала, опустив взгляд, а этот придурок Алекс посмел повернуться, нагло рассмеяться после моих слов и, наконец, в конце произнести:
– Я как будто посмотрел новую рекламу M&M's.
– Не смей сравнивать шикарный мем и рекламу бездарного бренда, —рявкнула я.
Он кинул ироничный взгляд на нас и сложил руки на груди, стараясь игнорировать Миссис Грейс.
– Ты будешь работать с ними, мистер Бредли, – серьезно сообщила директриса.
Он медленно повернулся к ней с заставшим насмешливым выражением лица и ждал, будто директриса скажет, что пошутила.
– Вы же шутите? – недоверчиво спросил он. – Я буду собирать подписи для петиции вместе с ними?
– Совершенно верно.
– А можно без него? – вмешалась я.
– Он будет только мешать, – добавила Лина.
– Вот именно, я буду только мешать, – согласился Алекс, с мольбой в глазах глядя на директрису.
– А что за петиция? – вдруг произнесла Лина.
Алекс замолчал и задумался, как собственно говоря и я.
– Наконец-то кто-то задал этот вопрос, – произнесла Миссис Грейс закатив глаза. – Речь идёт о петиции против сноса старой столовой. Я хочу, чтобы на её месте построили платную библиотеку.
– Почему бы вам не разместить петицию в интернете? – поинтересовалась Лина.
– Я не могу собирать голоса людей, которых не знаю, даже если они живут в нашем городе. Мне нужно как можно больше голосов учащихся, чтобы показать как важна библиотека, понимаете?
– А что, если петицию подпишет знаменитость? – предположил Алекс задумчиво потирая подбородок.
– Это было бы замечательно, это привлечёт больше внимания к делу. Это нам на руку. Но позвольте спросить, кого из знаменитостей вы знаете, Мистер Бредли?
Он усмехнулся и пожал плечами, и я сразу поняла, что он что-то скрывает. Точнее, кого-то, кто знаменит и может быть полезен для нашего дела.
– Я высказала все что хотела теперь прошу вас покинуть помещение. Но вы не пойдете домой. Вас проводят в кабинет для дисциплинарных взысканий. Если вы и там начнёте вести себя как полоумные, я вас исключу, – сказав это, она коротко указала рукой на выход.
Больше всего меня терзает мысль, что наш кружок будет заброшен до следующего года, и даже тогда открытие будет под вопросом, если мы провалимся с петицией. Наше укромное и тихое местечко, в котором безудержно вспыхивали разноцветные краски воспоминаний и которое значило для нас так много, исчезнет. Что же это с нами происходит…?
–– — – — – — – — – — – — – — – — – —
Богобоязненные мусульмане произносят эту фразу при раскаянии в содеянном или чтобы уберечь себя от злых и непристойных дел, в момент, когда услышали о совершённом другими людьми дурном поступке.«Астагфируллах» (араб. ?????? ????) – самая распространённая форма покаяния в исламе, переводится как «да простит (меня, нас) Аллах!».
Глава 3. Идиотские тайны.
Алекс
Знаете то самое чувство перед зеркалом, когда не можешь оторвать взгляд от себя? Я прекрасно знаю, когда сам провожу половину своего времени, пялясь в зеркало. Это не значит, что я самовлюбленный кретин, цитирую слова Ясмины, а джентельмен, который всегда хочет выглядеть опрятно, может, немного нарциссизма во мне есть, но как же без этого у такого красавчика, как я?
Но сейчас не об этом.
Нас, как скот, завели в какое-то помещение. Под скотом я имел в виду Ясмину, Аделину и себя, как бы это оскорбляющее не звучало. Мы вместе последовали за заместителем директора и вошли в шумную комнату, которая мгновенно стихла в наше присутствие.
Я тяжело вздохнул, оглядывая кабинет, исключительно сложив руки в кармане, и выглядел, наверное, как мачо. Клянусь моя самовлюбленная черта характера до хорошего меня не доведет.
За учительским столом, как надзиратель, сидела пухлая женщина, рядом с которой работал раскладной вентилятор, вероятно, героически спасающий ее в эту жаркую погоду.
Осмотревшись по ученикам, которые отбывали свое наказание, я замечал на себе множественные взгляды людей, которые были мне знакомы, потому что мы учимся вместе. Некоторые смотрели на меня как угрожающие зеки на своих жертв, смешно было то, что большинство смотрящих были девушки. Вернее, мои бывшие.
Но я не стал зацикливаться на плохих моментах, особенно когда в дальнем конце комнаты я увидел своего лучшего друга-придурка. Развеяв руки в стороны для объятий, я поспешил к нему.
Мы дружески обнялись у всех на виду, словно не виделись целую вечность, когда захлопнулась дверь кабинета, а пухлая добрая женщина-надзиратель уже не казалась доброй. Она была готова избить нас своей деревянной палкой, но мы решили не позволять ей расточительствовать энергией и молча сели.
Я не сводил своего хитрого взгляда с Маркуса и Ясмины. Откровенно говоря, я был главным фанатом их пары, даже если девушка, которая нравится моему лучшему другу, не нравилась мне. Ясмина. Ненавижу ее презрительный и гордый взгляд в моменты моих глупых шуток. Аделина более-менее спокойна и серьезна, с которой можно подискуссировать на глобальные темы, не переходя на личности. А еще она красивая, но находится под запретом, потому что она мусульманка и порочить ее честь я не собираюсь, а Маркус оправдывается тем, что у него серьезные намерения по отношению к Ясмине. Я придурок по их мнению, но не настолько же, чтобы развлекаться с мусульманкой, а потом бросить. К тому же мой двоюродный дядя, услышав об этом, в наказание не позволил бы мне пользоваться зеркалом неделю. Шучу, он не настолько жестокий, зато знаменитый.
Главный вопрос, почему я решил искупаться в фонтане, прост. Мы поспорили с Маркусом, я даже забыл о чём, но помню, что проиграл. Залезая в фонтан, я поскользнулся и упал и чуть не задохнулся от прохладной воды. Спасать меня пришел сам Маркус, который выбрал в качестве наказания купания в фонтане. Он спас меня, пожертвовав своей сухой одеждой, но нас наказали. Из-за того, что я был первым, кто полез и чуть не утонул, меня позвали в кабинет директора, а Маркуса сразу отправили сюда.
Пухлая женщина – Сара – подозрительно смотрела на меня, пока я смотрел на нее в ответ. Затем всё прояснилось. Я забыл сдать телефоны, в то время как Аделина и Ясмина уже давно скучают без них. Ладно, я солгал, им есть что обсудить без телефонов, поэтому они определенно не скучали.
Я быстро встал и передал свой смартфон с комплиментом насчет ее рыжих сияющих локонов, заставив Сару улыбнуться в ответ. Она немая, поэтому все время молчит, а если в классе становится слишком шумно, она пять раз бьет деревянной палкой по столу, чтобы мы успокоились. Если хочет выйти на минуту, бьет четыре раза, а если недовольна кем-то, то звучит три удара, и направление палки на ученика, который шумел. Значение первого и второго удара я, откровенно говоря, забыл… Или их вообще не существует.
Я вернулся на своё место и посмотрел через плечо на Сэм. Она расположилась на парте, закинув ноги на поверхность. Её наряд состоял из рваных чулок, которые она считала модными, и туфель на высокой платформе. Мини-юбка всегда была с ней, а на руках красовались кожаные перчатки без пальцев, дополненные чёрным тоном с обилием подвесок и цепочек. А еще у нее крашеные серебренные волосы, которые я безумно люблю. Я встречался с ней всего лишь месяц, прежде чем она решила меня бросить, а я не смог ее забыть. Она буквально копия Хейли Бибер, только с серебренными волосами и более дерзким взглядом, поэтому оправдания у меня есть.
Сама Сэм делает вид, будто мы обычные друзья. Или дружба или ничего, поэтому я выбрал дружбу. Но сейчас мы не об этом. У меня проблемы посерьезнее, чем разбитое сердце.
– У нас проблемы, – сказал я более мрачно и достаточно тихо, чтобы нас никто не подслушивал.
– Какие? – озадаченно спросил Маркус.
– Нас могут исключить из команды до конца года.
– Что?! – почти на весь класс прокричал он, пока я шикал на него.
Прозвучало предупреждающие три удара деревянной палкой по парте. Бедная парта берет весь удар на себя.
– Можно потише? – грубо прошептал я.
– Из-за какого-то фонтана нас могут исключить, что за несправедливость? – он яростно покачал головой, хмуря густые брови.
Мой лучший друг почти с детства – полная противоположность мне. Он брюнет с густыми черными волосами и такими же бровями. Полные губы, даже очень, и бледная кожа лижа. Ровный вытянутый подбородок, потому что он, видите ли, не родился таким красивым, и эти острые скулы и красивое очертания подбородка – из-за мьюинга. Чушь собачья, не верю в это.
– — В таком случае мне будет конец, – прошептал он.
– Я знаю, моя мама тоже не будет в восторге, поэтому мы прорвемся.
В ответ он лишь поджал губы, но его улыбка погасла, как свеча. Мне не нравилось видеть его таким, хотелось потрясти его за плечи и убедить, что все будет хорошо, но иногда некоторые люди склонны верить в то, что их положение безнадёжно, хотя на самом деле существует множество способов решения проблемы, которые они не замечают.
Философ из меня вышел бы просто шикарный. Мне нужно записаться на кружок философии, чтобы очаровать всех своей изысканной и богатой речью о мудрости бытия.
– Как именно прорвемся? – прозвучал вопрос от Маркуса.
– Нам нужно собрать петицию из голосов пяти тысяч человек, большинство которых должны быть учащиеся. Мы втроем: Аделина, Ясмина и я.
– А я? – нахмурился он.
– Ты должен много молиться, чтобы у нас все получилось, – шутливо сказал я. – Только так ты можешь помочь нам.
– А почему меня не добавили?
– Не знаю, директриса сказала, чтобы мы были втроем. Честно, без понятия, можно ли и тебе собирать подписи для петиции. Но у меня гениальный план.
– Какой?
– Так как я предугадал реакцию половины школы, могу с точностью сказать, что нам откажут.
– Из-за тебя, бедная Ясмина, – сказал он и посмотрел в ее сторону.
– Заткнись, сталкер, – я толкнул его в плечо и продолжил свою блестящую речь. – Большинство парней и девушек откажут, и капут нашей репутации в школьной команде.
– И что ты предлагаешь? – поддался он вперед.
– Я достану подпись своего дяди, чтобы другие учащиеся последовали его примеру, – я уверенно откинулся на спинку стульчика и встретился с подозрительным и прищуренным взглядом с Аделиной. Клянусь, у меня сердце вздрогнуло из-за того, как она смотрела. Так пристально и изучающе, будто знала, о чём я думаю прямо сейчас.
Покачав головой, я прервал наш странный зрительный контакт и посмотрел на Маркуса, который не мог отвести своего восхищенного взгляда от Ясмины. Я был уверен, что он меня даже не слышал.
Он безумно и безрассудно влюблён в неё, поэтому иногда он делает такие тупые вещи, что я всегда удивляюсь. Тот случай с незнакомцем тоже дело рук этого придурка. Он решил следить и побольше узнать о своей возлюбленной, посещая ее кружок, использовав анкету моей младшей сестры. Джейн. Этот двухметровый гигант притворился моей младшей сестренкой, чтобы очаровать свою возлюбленную. Правду говорят, что любовь ослепляет людей.
Оставшееся время на наказание мы просидели в тишине. Я уставился в одну точку и думал, как отреагирует мама на моё купания в фонтане. Меньше всего я хочу портить ей настроение или огорчать ее, но всегда причиной ее недовольства становлюсь я. Чтобы я ни делал, чтобы ни сказал, мама говорит, что я похож на отца. На заметку: отца она ненавидит. Но на что она рассчитывает, если я сын своего отца? На кого еще мне быть похожим?
После звонка мы с другом синхронно встали и, захватив жевательную резинку, отправились домой. По дороге купили килограммное мороженое и, буквально прыгая от счастья, дошли до дома. Я беспамятно забывал все свои проблемы, когда рядом со мной был Маркус, поэтому он определенно заслуживает титул моего лучшего друга. С ним легко и с ним просто, у нас не бывает оскорбительных шуток, чтобы задеть друг друга. Он мне как брат и всегда будет. Я надеюсь.
Когда мы вернулись домой, то достали глубокие миски и положили в них по порции мороженого для себя. Затем включили на телевизоре запись вчерашнего футбольного матча и с азартом поддерживали нашу любимую команду, уплетая шоколадное мороженое. В конце концов пришла сестра. Ей одиннадцать, и она самый трудный ребенок, которого я пытался воспитать. Всё безрезультатно. Ее вредный характер не изменить.
Увидев нас, вернее то, как мы пожирали мороженое, она быстро пошла на кухню и, вытащив и для себя огромную порцию, села рядом с Маркусом. Она начала болтать с ним о том, какая тупая одноклассница ее оскорбила на этот раз. Я закатил глаза, пока Маркус показывал, как нужно держать кулак сжатым, чтобы ударить обидчиков.
– Чувак, не нужно показывать ей это, она еще скажет, что я научил ее этому, – проговорил я, показав на нее ложкой.
– Ну да, это часть нашего плана, – усмехнулся Маркус.
– Я никогда не выдам своего сенсея, а тебя можно, – подмигнула Джейн, я закатил глаза и перевел взгляд на телевизор.
После двух часов Маркус ушел домой, Джейн направилась наверх в свою комнату, чтобы позвонить лучшей подруге и, наверное, рассказать о том, какой же Маркус красавчик. Фу.
Однако это были не единственными моими мыслями. Я уже репетировал свое выражение лица, чтобы мама не накричала на меня и мои идиотские выходки в школе. Я подросток, глупости нам жизненно необходимы, чтобы поддерживать свою репутацию.
На улице уже темнело, когда входная дверь открылась. Я по-прежнему сидел на диване перед телевизором, уже с телефоном в руке.
Повернувшись в сторону звука, я увидел маму в деловом пиджаке и с аккуратным пучком на голове. Ее глаза гневно сверкнули в затемненной прихожей, пока она снимала свою обувь, а я сидел поджав губы.
– Не могу поверить, что ты снова что-то сделал, почему меня вызвали сегодня к директору?
– А тебе разве не сказали? – невинно спросил я, отключив телефон.
– Сказали, но я хочу услышать от тебя причину твоего безрассудного поведения, – она быстро села на кресло возле дивана и гневно поджала губы, ожидая от меня ответа.
– Я просто веселился, не думал, что меня спалит комиссия.
– Мне надоело, Алекс, надоело, что ты ведешь себя как ребенок. Ты должен быть чуточку ответственнее, разве это так сложно? – покачала она головой.
– Это всего лишь фонтан, я не убивал никого, – я пожал плечами и попытался улыбнуться, чтобы смягчить свои слова.
– Ты никогда не думаешь о последствиях, прям как твой отец, – прошипела мама и встала, чтобы пойти на кухню. – Когда ты наконец повзрослеешь?
Она открыла холодильник и, выпив воды, как обычно делает, пошла в свою комнату, не забыв при этом проклинать себя за то, что вовремя не занялась моим воспитанием. С тяжелым вздохом она поднялась наверх, а я откинулся на спинку дивана и устало протер глаза.
Нужно на любую вечеринку, чтобы расслабиться. С этими мыслями я снова включил телефон и посмотрел сторисы моих знакомых.
Ничего примечательного, как обычно. Вдруг телефон завибрировал, и я разблокировал его. На экране появилось сообщение в Instagram. Это был аккаунт Ясмины, и сообщение было от неё. Маркус не обрадуется, что его возлюбленная пишет мне.
Ясмина: Завтра после школы, в три часа дня, ждем тебя у внутренних ворот школы.
Алекс: Нет. Я не хочу после уроков видеть ваши усталые рожи.
Ясмина: Это не вопрос.
Алекс: Это Аделина пишет?
Ясмина: Как ты угадал?
Алекс: Это просто. Ты грубая, а Ясмина тупая. Она бы ответила издевательскими колкостями.
Ясмина: Пошел ты, придурок.
Алекс: А вот это Ясмина.
После того как мое сообщение отправилось, они меня заблокировали. Я усмехнулся и встал, чтобы приготовить себе ужин.
Чувствую, что завтра будет смешной и одновременно тупой день.
Глава 4. Безумный.
Аделина
По приходу домой меня встретила злая мама. Она сидела в гостиной перед телевизором и ждала меня, вероятно, чтобы прочитать двухчасовые нотации. Сегодня мы планировали день фильмов, и, очевидно, он отменяется. Об этом яростно кричит выражение лица мамы.
Коротко указав на стульчик перед собой, она строго посмотрела на меня, а я в свою очередь нервно поправив шарф на голове, аккуратно села, успешно игнорируя взгляды мамы.
– Я разочарована тобой, Аделина, – произнесла мама раздраженным голосом.
Ненавижу эти три слова. «Я разочарована тобой», всегда эти слова и осуждающий взгляд режут сильнее любого меча. После этих слов хочется зарыться в одеяло и выплакать все свои слезы.
– Я не виновата… – начала оправдываться я, но она меня прервала, даже не позволив выговориться.
– По-твоему, ты никогда не виновата.
Я хотела закатить глаза, но не осмелилась, поскольку не хотела слушать еще часовую нотацию о важности уважения к матери.
Моя мама – соблюдающая христианка, в то время как папа был мусульманином, поэтому с Ясминой мы родственники по папиной линии. Не то чтобы я ненавижу маму из-за ее строгости. Я люблю ее всем сердцем, но то, что она никогда не слушает меня в такие моменты, бесит. Она строга, если речь идет о моем воспитании. К тому же именно она призвала меня к платку, когда пошли мои первые месячные, потому что даже в христианстве скрывать свое тело и красоту считается признаком скромности.
– Ты наказана, никаких карманных денег, – строго указала она на конец коридора. – Иди в свою комнату и подумай над своим поведением.
Я глубоко вздохнула и пошла в свою комнату. Заперев дверь, я опустилась на пол и обхватила колени руками, погрузившись в свои мысли. Мой разум занимал только один вопрос: «Кто нас подставил?»
Это либо Алекс, либо Сюзанна, может, даже сама директриса. Слишком уж подозрительно она передала нам задачу над петицией, которая в итоге принесет ей личную выгоду. Три подозреваемых против Ясмины и меня, беззащитные и невинные, в которых никто не верит. Даже родители, хотя дядя Ахмед (отец Ясмины) поверит ей, чтобы она ни сказала, потому что она его маленькая принцесса. Иногда я ей завидую белой завистью.
После своих раздумий я умылась и сделала намаз, после чего взялась за чтение Корана. Меня всегда это успокаивало, а тот факт, что этот серый, сверкающий по краям Коран был последним подарком отца, навевает ностальгию, будто он чувствовал, что умрет, и хотел напомнить мне о важности религии. Даже если сам умер от рака легких из-за проклятых сигарет, которые он курил в молодости.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anisa-eviya-klaar/razukras-vospominaniyami-71793301/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Anisa Klaar
Тип: электронная книга
Жанр: Молитвы в исламе
Язык: на русском языке
Стоимость: 0.01 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 22.03.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Меня зовут Аделина Хасани, а мою лучшую подругу – Ясмина Масри. Мы основали кружок рисования, который быстро стал популярным в школе. Однако мы не ожидали, что однажды нашу директрису обольют краской и обвинят в этом нас.