Главная страница | Современные любовные романы | Моя любовь

Моя любовь
Anisa Eviya Klaar
Заключительная книга трилогии «Моя». После того как Самия приняла решение, в котором была уверена, её жизнь наконец-то обрела гармонию. В ней больше не было места для драм и слёз, которые сопровождали её с тех пор, как исчезли Мерт и Николас.
Прошло два года, и Самия встретила ЕГО, который уверенно заявил, что готов сделать её счастливой, несмотря на их общее прошлое. Согласится ли она? Но самое важное – кто он? Мерт или Николас? Кого она готова простить и начать всё заново?

Anisa Klaar
Моя любовь

Предупреждение
1. Эта книга не является самостоятельной, а входит в трилогию «Моя». Она третья по счёту, и если вы не ознакомились с предыдущими двумя, то, вероятно, не сможете понять события, которые будут описаны в этой книге.
2. Описанные в книге события – это всего лишь плод воображения автора и не имеют ничего общего с реальностью.
3. Настоятельно рекомендую в конце книги поделиться своими эмоциями. Это очень важно для автора, так как именно ваши впечатления помогают ему вдохновляться на создание новых произведений.
4. В книге могут быть грамматические ошибки и опечатки, я их исправлю в ближайшее время.
Спасибо за внимание и приятного чтения!
( Пс, факт: начала работать над книгой 5 ноября, завершила полностью 17 января)

Глава 1. Закончилось?
Прошло 2 года и 4 месяца.
Сидя перед распахнувшимся подоконником, я читала Коран, проговаривая каждую букву. Изредка дул освежающий ветер, пока в комнате стояла духота. Наступило лето, и вся теплая одежда снова заняла свои места в шкафах, поскольку прошло два года с тех пор, как я сидела на скамейке и радовалась первому снегу, стараясь не обращать внимания на свои проблемы или причины их возникновения: Николас и Мерт.
Когда мои мысли заполнились беспорядочными фразами из прошлого, я закрыла Коран и, поцеловав, прикоснулась лбом к обложке. Мне хотелось продолжить чтение, но это казалось невозможным, когда всё снова отвлекало меня. Поставив священную книгу на тумбочку, я плюхнулась на кровать, бессмысленно глядя на потолок.
Я редко стала вспоминать тревожное прошлое, потому что оно меня наконец отпустило. Конечно, мне приходилось лить слезы каждую ночь после ухода Алисы с Мертом или из-за отношений с Николасом. Так же страдал и брат, когда его жена заявила, что хочет развестись, потому что любит своего бывшего жениха, и полетела в Стамбул. И только когда я завела разговор про ребенка, Али вдруг посмотрел на меня шокированным взглядом, в котором скрытно читалась радость и ликование. После чего он быстро позвонил Алисе, взяв новый турецкий номер у Николаса, а он в свою очередь сдержал свое слово и исчез из моей жизни, когда я ясно дала понять, что не хочу его больше видеть. Встретились мы только раз, и то в магазине.
А с Мертом мы ни разу не встречались, потому что он находился в Стамбуле, а я не могла связаться с ними из-за его нового номера телефона. Возможно, он ответил бы на моё сообщение, но я не решилась написать. К тому же, что я могла ему сказать? «Я тебя ненавижу»? Но он и так прекрасно это понимает.
У Алисы родился мальчик, мой брат и его бывшая жена назвали его Билалом, и мой долгожданный племянник всегда приезжает к нам на выходные, и иногда просто так.
На рождение своего сына Али ездил в Стамбул и виделся с новорожденным, конечно, избегая встречи с Мертом. Или вернее Мерт избегался встречи с ним, потому что поступил подло, к тому же ребенок остался между матерью и отцом. Как он спит по ночам, прекрасно осознавая этот факт? То, что он стал причиной раздора их дружбы, хотя спокойно мог простить своего лучшего друга, с которым провел всю свою жизнь.
У меня хранятся фотки племянника, которого назвали Билал. Я иногда, как ненормальная, показываю их своему игрушечному осьминожку, после чего непременно рыдаю в подушку. Я просто скучаю по нему, потому что виделась с ним только зимой, когда он приезжал на зимние каникулы на целых два месяца, которые прошли настолько быстро, что я не успела моргнуть. Поэтому новость о том, что они приедут через месяц, не могла не радовать. Да. Мерт приедет в Бельгию вместе с Алисой, чтобы присутствовать на свадьбе сестры.
Только спустя два года назначили дату свадьбы Гёкче и начали активную подготовку. Я видела даже фотку с их общих мероприятий, и Арда в каждой фотке смотрел на свою невесту влюбленными глазами, незнающими сомнения.
Я рада за Гёкче, даже если ее брат стал причиной многих несчастий в моей жизни. После моего неудачного сватовства мама пролежала в больнице неделю из-за повышенного давления, поэтому я оставалась с папой, чтобы помочь ему с бытовыми делами. А Али находился с мамой.
Я не знала, что чувствует брат после предательства, но не могу не отметить то, что он стал замкнутым и отстраненным. В общих семейных разговорах он всегда задумывался, уставившись в одну точку, пока его в сотый раз не выкрикивали по имени, после чего он упрямо превращал свое волнение и замкнутость в шутку. Он отмахивался шуткой, пока в его глазах незаметно для других плескалась боль.
Я грустно улыбалась каждый раз, когда он уверял нас, что с ним всё хорошо. Он, как папа, не может попросить о помощи, будто этим он показывает свои слабые стороны и ничтожные способности переносить трудности. Порой людям необходимо показывать себя слабыми, какими бы они сильными не были, поскольку это буквально съедает тебя изнутри.
Глубоко вздохнув, я поднялась с кровати и, пошатываясь, побрела на кухню. Уже начало светать, точнее, на небо взошла половина солнца, заливая кухню первыми оранжевыми лучами и освещая стены напротив открытого с ночи окна. Из него доносились вой сирен и шум монотонного города, который летом обретает совершенно новые краски.
Взглянув на настенные часы, я пошла готовить булгур с вареной курицей. Закончила я где-то через час, после чего села завтракать, не забыв перед этим позвать Али. Он жил в соседней квартире, в той самой, где они жили с Алисой совместно. После того как она ушла, брат долго решался, продлевать ли аренду за квартиру, и наконец решился. Он остался там, а я здесь. Рядышком.
Через минут десять он явился и быстро сел завтракать, пока я доедала всё, что осталось на тарелке. В качестве приветствия он буркнул «Ассаламу Алейкум». Брат, ничего не подозревая, начал есть, а я незаметно начала разглядывать его, точнее отмечать изменение в нём после случившегося. Он исхудал, появились выделенные словно скальпелем скулы, болезненный и бледный тон лица, отстраненная улыбка с печалью на лице.
Первые дни грусть и страдания были очень заметны, даже казалось, он не скрывал этого. Но через долгое время он научился прятать их, когда мама, заметив его состояние, начала расспрашивать, все ли с ним хорошо. По одному его взгляду было понятно, что это не так, поэтому мама каждый раз заливалась горькими слезами. А папа всегда говорил, что это испытания от Аллаха, и что за каждое проявленное терпение и Его восхваление зачисляется награда. Я знала, что это правда, поэтому иногда старалась не ныть, хотя в первые дни было мучительно сложно.
Может, я и должна была пойти в колледж, чтобы выбрать Николаса и жить с ним счастливо, но он буквально брат бывшей жены моего брата, которая бросила его ради моего же бывшего жениха. Как всё запутано, я даже не поняла, как пустым взглядом уставилась на Али.
Он заметил мой взгляд, прищурился и наконец спросил:
– Что такое?
– Ничего, просто хотела спросить, – беззаботно сказала я.
– О чём? – быстро проговорил он, нахмурившись.
– Тебе консилер дать, а то у тебя темные круги под глазами, – ответила я.
Он лишь закатил глаза на мое замечание о том, что ему нужно выпить успокоительные, чтобы заснуть ночью, а не пытаться делать это всеми силами. Но он лишь выдает короткое: «Я не девчонка, чтобы пить успокоительные». А самое комичное было то, что папа говорил то же самое, но другими словами, а смысл оставался неизменным. Мужчины всеми силами пытаются доказать нам, что они сильные, в то время как мы прекрасно понимаем что это не так.
– Когда ты освободишься от работы? – спросила я, лениво подперев подбородок руками.
– Точно не знаю, а зачем тебе? – произнес он, доедая свой завтрак, и, не забыв произнести «Альхамдулиллягь», вытер рот.
– Просто хотела пойти к родителям…
– Мы же вчера у них были, – протянул он и встал, чтобы отнести тарелку в раковину.
– Сегодня тоже можно.
– Мама начнет свою нотацию, что мне нужно хорошо кушать, а потом начнет плакать.
– Как и всегда, – задумалась я. – Но это только потому, что она о тебе переживает.
– Прошло два года, какие еще переживания, я в полном порядке, не конец света же.
Я закатила глаза, услышав его обыденную фразу. Мне хотелось схватить его за руку и отнести к родителям, чтобы они не волновались за него и увидели, что их сын в полном порядке. Однако это доказательство длилось меньше недели, и все начиналось сначала.
Я понимаю их переживания, поскольку я точно такая же. К тому же родители хотели видеть и меня, чтобы убедиться, что со мной тоже все в порядке. Мой жених ведь улетел в Стамбул с бывшей женой моего брата, какой позор. Но все на районе понимали, что это знак мести, поэтому я не почувствовала того, что, вероятно, почувствовала Гёкче, когда брат отказался от нее: позор, словно она или я были бракованными товарами, от которых отказались. Но отсутствие грандиозных слухов не уменьшало мою обиду, я ненавидела Мерта каждую бессонную ночь и каждую минуту нового дня, с особым упрямством и дикостью. Вряд ли я когда-нибудь смогу простить его.
С его родителями мы больше не общались. То есть наши семьи до сих пор игнорируют друг друга, хотя раньше были так дружны.
Но все эти чувства перекрывает радость от осознания того, что в скором времени я смогу увидеть своего племянника.
От этого на душе разливалось приятное тепло, а на губах появлялась лёгкая и нежная улыбка. Осталось лишь подождать еще месяц.
***
После завтрака Али ушел к себе, чтобы отправиться на работу, я последовала его примеру и тоже начала собираться на работу. Да, я работаю. Точнее, я занимаюсь веб-дизайном, прошло немало времени, чтобы свободно освоить эту профессию, но заработать от этого можно большие деньги. Теперь работал не только Али, но и я. Поэтому с его плеч спала нагрузка, как я хотела уже давным-давно. С учебой у меня не получилось бы.
Как мы и договаривались, Алия заменила меня, и через неделю после того решающего дня, когда мы встретились с ней по дороге, она сообщила, что ей назначили стипендию и продлят её, если она будет хорошо себя вести. Ей останется лишь доучиться год в колледже, и дальше можно поступать в университеты с высшим образованием.
Мне это было не нужно, потому что мы нуждались в быстром доходе, а учиться больше пяти лет я не могла. К тому же я работаю на дому, и выходить никуда не нужно. Мечта интроверта, то есть меня. Хотя раньше я любила выходить погулять или идти учиться и старалась не оставаться долго дома. Прежде я чувствовала себя в ловушке, закрытой четырьмя стенами, а теперь такая перспектива больше не пугает меня. Напротив, мне нравится, когда дома тихо, и я могу спокойно отдохнуть, обустроив своё личное пространство как захочу.
Подготовив всё необходимое для работы, я достала ноутбук, скрестила лодыжки и приступила к планированию создания сайта, который был востребован потребителями, по соглашению контракта.
Иногда становилось невыносимо скучно, как сегодня, а мысли медленно, но верно затягивали меня в водоворот сомнений и вопросов. Я открыла окно, распахнув полностью, чтобы комната освежилась, как и мои мысли. Беспощадные солнечные лучи начали падать на лицо, угрожая неравномерным загаром, а я тотчас вернулась на свой рабочий стол. Лениво придерживая подбородок ладонью, я уставилась на экран ноутбука, неярко светящегося из-за солнца.
Я вышла из раздумий, когда в телефон пришло уведомление, и, часто заморгав, я потянулась к нему.
Али: Может перерыв? Хочешь в магазин?
Я улыбнулась, одновременно удивившись, как мой брат всегда угадывает, чего я хочу. Прочистив горло, я напечатала простое сообщение:
Самия: Хорошо, выйду через пять минут.
Али: Через десять, я ещё не подъехал.
Самия: Окей, жду.

Глава 2. Сомнения
Он приехал точно в назначенное время – ровно через десять минут. Я быстро схватила сумочку и вышла из квартиры, не забыв запереть за собой дверь. На мне была широкая летняя толстовка светло-розового цвета с надписью «Мой талант – уставать, ничего не делая», а также широкая и длинная юбка из белого шифона, а чтобы скрыть волосы и шею, я надела светлый шарф с шапочкой внутри.
Я быстро дошла до подъезда и зашагала к знакомой машине, после чего села, не суетясь вытащила освежитель без аромата и пшикнула на себя.
– И тебе Ассаламу Алейкум, – брат за водительском сиденье шутливо закатил глаза и покрутил руль, пока я жадно следила за этими действиями. Заметив это, Али глубоко вздохнул, но присутствовала в этом жесте и какая-то радость и энергетика, словно отрицательно покачав головой, он мысленно соглашался с моими следующими словами.
– Научи меня тоже водить.
– Зачем тебе? Есть ведь я, попроси меня отвезти куда нужно…
– А если ты умрешь? – беззаботно спросила я, вызвав у Али слегка возмущенный моими словами вздох.
– Я теперь боюсь спокойно засыпать, пока ты планируешь мою смерть в соседней квартире от меня.
Я хотела толкнуть его, но одумалась, осознав, что он управляет машиной. Последний раз пшикнув на себя освежитель под недовольным взглядом брата, я стала рассматривать проезжающие автомобили и людей возле тротуара.
Наконец машина остановилась, и мы вышли на душную улицу, пока вокруг суетились люди, в особенности девушки, одетые в майки без нижнего белья, которые четко выделяют то, что по идее должны скрывать от чужих глаз. Зимой намного легче без этого откровенного «одеяния» окружающих людей. Но мне не стоит жаловаться, потому что мы, по сути, находимся в чужой стране, без исламских устоев, и не можем обвинять других в их ношении откровенной одежды.
Мы быстро дошли до магазина, чтобы не получить солнечный удар и не обжариться под солнцем. Кондиционер приятно охлаждал, а отсутствие людей в супермаркете придавало уверенности, поскольку, возможно, на мне сегодня будет меньшее количество отвращенных и боязливых взглядов. Я не надеваю черное, не закрываю лицо, пытаясь доказать другим, что я такая же, как они, даже если на мне широкая одежда и платок на голове, всего лишь скрывающие мои волосы и тело. Но им не важно твое мнение и твои взгляды на жизнь, когда ты одета как террористка.
Встряхнув головой, я прошла между полками, оставив Али позади поздороваться с другом, работающим за кассой. За последние два года магазин «Сумая» сильно изменился. Рядом с ним построили новое помещение и убрали стену, расширив его территорию. Теперь это уже не просто магазин, а большой супермаркет, один из самых крупных в городе. Его длинные полки освещены ярким светом, и оформление выполнено в минималистичном стиле, вышел на новый элитный уровень.
Именно из-за ремонта он был закрыт около месяца, и нам пришлось ходить в другой магазин. Вот тогда-то я встретилась с Николасом, который и вправду повел себя со мной как незнакомец, как и обещал два года назад.
Я до сих пор помню этот момент…
Я широко улыбалась из-за шутки Али, который направлялся в другой отдел, оставив меня рассматриваться и изучать новый магазин, вернее, огромную ее территорию. На самом деле я даже успела забыть, о чем так пошутил брат, что я улыбалась как дурочка, когда чуть не столкнулась с парнем с огромным по сравнению со мной ростом, но успела рукой отодвинуться в сторону, после чего подняла взгляд. Передо мной стоял Николас спустя почти полгода. Мое бешено колотящее сердце сделало сальто и вывело из строя мои социальные навыки, словно я впервые видела человека.
Его лицо настолько преобразилось, что мне показалось, будто я ошиблась. Лёгкая щетина, которая придавала ему ещё более суровый вид, особенно учитывая его обычное пустое выражение лица. Однако, увидев меня, его глаза расширились от удивления, и при этом он не сводил с меня своего пронзительного и изучающего взгляда. Словно он до сих пор не мог поверить, что мы столкнулись с ним через такое длительное количество времени.
Я тяжело сглотнула, когда мы стояли и смотрели друг на друга отчаянным взглядом, в котором проскочила неописуемая тоска. Его губы лишь на секунды выдали улыбку, которая в мгновение ока скрылась под его знакомым выражением лица. Он отвернулся от меня, точнее, опустил взгляд, будто это действие приносило ему глубокую боль.
Николас молча прошел мимо меня, когда его знакомый аромат пронесся в голове, пробуждая те чувства, которые до сих пор были глубоко закопаны. Он едва задел меня плечом, вероятно, случайно, однако моя рука решительно поднялась, чтобы остановить его. Но мне не хватило больше смелости, отчаяния, поэтому я тоскливо сжала ладонь в кулак.
Самое сложное – сделать вид, будто ничего не произошло, будто весь мой мир не рухнул за эти несколько секунд, будто моё сердце не требует того, что опровергает мой разум.
Мне отчаянно хотелось остановить Николаса и просто поговорить с ним. Ведь он сам говорил, что будет ждать меня, пока я сама не найду способ с ним связаться.
Не знаю, правильно ли поступила, проигнорировав его, я просто сделала то, чего больше всего в ту минуту не хотела: отпустила его.
Я отодвинула навязчивые и тоскливые мысли на задний план. Поплачу и пожалею себя дома. Сейчас мне нужно купить освежающий напиток, вернее, что-то холодное. Подходило мороженое шоколадного вкуса или яблочный сок – оба мои любимые. Но я выбрала прохладное, только что из холодильника шоколадное молоко. Прям так и принесла на кассу две больших, но не огромных канистры с холодной освежающей жидкостью. Их вкус напоминал молоко после шоколадных шариков, и я быстро прониклась к ним любовью, хотя раньше мне они не очень нравились из-за приторности.
С привычным выражением лица на мои покупки Али принялся оплачивать картой. А парень, работающий в магазине, вдруг улыбнулся и посмотрел на меня. Отмечу, что его взгляд был достаточно странным.
– Ты собираешься одна пить всё это? – шутливо спросил парень, раскладывая наши продукты в пакет. По внешности он был красив, но я не задержала на нем своего взгляда, лишь улыбнулась из вежливости.
– Она вытворяла вещи и похуже, – вмешался Али.
Шатен рассмеялся, пока я закатила глаза на Али.
– Так это твоя сестра, да? – спросил друг брата, глядя на меня.
Али шутливо закатил глаза и серьезным, но тихим голосом, чтобы я не расслышала, сообщил:
– Да, но если задумал с ней замутить, я оторву тебе голову, – сказал он и развернулся, чтобы уйти.
– Да брось, – закричал вслед его друг.
– Странные у тебя друзья в последнее время… – прошептала я и толкнула большую панорамную дверь.
На улице по-прежнему было солнечно, и, конечно, присутствовала невыносимая жара и густая пыль, поэтому казалось, будто весь мир замер.
– Не страннее прежних, – бросил Али, подразумевая Мерта и его выходку.
Я остановилась.
Достигнув водительской двери машины, Али повернулся ко мне, прищурив глаза из-за солнца.
– Что?
– Думаешь, только твои друзья были виноваты? – Я поставила свой тяжелый пакет возле машины, чтобы была возможность сложить руки на груди.
– Ты поддерживаешь его после того, как он бросил тебя и улетел в Стамбул со своей бывшей? – презрительно спросил брат, при этом в его голосе присутствовала боль.
– Я не поддерживаю ни тебя, ни его… – Не успела я договорить, как он посмел меня грубо прервать.
– Серьезно?
– Разве не ты начал всю эту заварушку со своей безумной любовью к Алисе? И как это закончилось? – Не позволив ответить на мой риторический вопрос, я продолжила свою речь, яростно размахивая руками. – Это закончилось трагедией, только потому что Мерт сделал то, что совершил ты по отношению к его сестре.
– По-твоему, виноват я? – истерически улыбнулся он, при этом выглядел так, будто получил удар в спину.
– Я не хотела говорить этого, но меня бесит то, что ты считаешь, что все вокруг виноваты в том, что происходит с тобой.
– Я виноват, – признался он с болезненным выражением лица. – Я хотел, чтобы ты наконец выговорилась, потому что раньше ты осмеливалась лишь намекать.
Я промолчала, не понимая, как отреагировать на его слова. Сильно прикусив губу, я ждала его следующих слов. Но он просто открыл дверь и сел. С тяжелым вздохом я подняла свои покупки и, тоже распахнув дверь пассажирского сидения, села, разложив пакет возле своих ног.
Али, не моргая, смотрел перед собой, пока я с чувством вины пристально наблюдала за ним. Напоследок он сказал:
– Да, я настоящий эгоист, как кажусь многим. Но я виноват лишь в том, что полюбил не ту, забыв обо всех других.
***
После слов Али я глубоко задумалась, не обращая внимания, что до сих пор работала. Мне стало плохо, точнее, меня начало мутить, я выключила ноутбук и встала со стола. Глубоко вздохнув, чтобы избавиться от давящих мыслей и угнетающего чувства вины, я быстро достала телефон.
Я прочитала нашу последнюю переписку с Николасом, точнее, его последнее «Всегда» ранило меня словно ударом тысячи иголок в самую грудь, затрудняя доступ к кислороду. Я старалась не обращать внимания на свои чувства, но игнорировать их было совсем невозможно. Как бы я ни старалась.
Однако, когда я проверяла новости о нём, моё сердце начинало биться чаще. Я просто хотела знать, как у него обстоят дела в жизни. Но, к сожалению, меня ждала неудача. Его аккаунт в IG выглядел так, будто им давно не пользовались: новые фотографии появлялись лишь раз в месяц, а сторис – максимум два раза. Он был неактивен, и на его странице не было ничего интересного.
Зато я с удивлением и даже радостью узнала из спортивного паблика о том, что Николас принял ислам. Однако вскоре радость и шок прошли, так как это оказалось ложным объявлением. Я приняла это, но мне всё равно хотелось написать или встретиться с ним, чтобы спросить его об этом напрямую, но смирилась.
Сперва я зашла в чат с Мертом, поскольку до сих пор не удалила его сообщения, которые я проигнорировала в тот день. Но это было далеко не последнее его сообщение.
Я сидела на скамейке, залитой белым снегом, когда вокруг хлопками снег падал прямо на меня. Воздух становился все холоднее, а хлопья все крупнее, ноги замёрзли, а нос я совсем не чувствовала, как и боль в моём сердце. Я приняла последствия своего выбора и больше не ощущала ту безвыходность и разбитость. Лишь импульсивная пустота, которая изредка заставляла проливать одинокие и горячие слёзы посреди хауса.
Меня забрал Али. Он молча сел рядом и, не говоря ни слова, обнял меня за плечи и притянул к себе. Я прижалась лицом к плечу брата и шмыгнула носом, не зная, как убедить его, что со мной всё в порядке. Но вскоре я осознала, что лгу сама себе.
– Всё будет хорошо, – прошептал он.
Я кивнула в знак согласия, обнимая его в ответ и вдыхая носом тёплый воздух, исходящий от куртки брата. Зажмурившись, я наивно ждала, что все последствия обойдут меня стороной, что по приходу домой меня не ждало заплаканное лицо мамы и редкий гнев у отца, как и боль в глазах брата.
Однако окончательно меня добило сообщение Мерта:
Мерт: Прощай, Сами.


Глава 3. Искупление?
Вспомнив, как брат был единственным, кто успокаивал меня и предавал уверенности после случившегося, я стала ощущать вину всё острее и острее, который требовал от меня извинений. Но что делать, если я упрямая и до невозможности неловкая?
Хотя говорят, что принципы и честь должны стоять ниже семьи и отношений. Раньше я бы не вникала в такие заумные слова, но сейчас Мерт стал для меня явным примером. Если честь и принципы превыше милосердия, то стоит ожидать боль и разочарование от близких.
После своих размышлений я быстро встала с рабочего стола, перед которым сидела и буквально размышляла. Я даже не осознавала, как пришла в квартиру брата и стала искать его, окрикивая.
С болью в груди я нашла его в спальне возле кровати, сидя на холодном полу, уставившись в одну точку. Он был одет как прежде, в темную футболку и легкие брюки, казалось, он пришел домой, чтобы поразмыслить после нашей ссоры, и даже не заметил, как прошло несколько часов.
Поджав губы, я сделала шаг в его сторону. Он отодвинулся и постучал на пол рядом с ним, безмолвно приглашая меня присесть. Последний раз взглянув на открытое окно, которое осторожно колыхало занавески, я аккуратно села, поджав под себя ноги и обняв колени руками.
Комната стремительно погружалась в предвечерние тона, и стена перед нами приобрела насыщенный оранжевый оттенок. Предметы обстановки отбрасывали тени, а из-за открытой двери и окна в помещение проникал прохладный ветерок, который был необходим во время этой духоты.
Я бросила взгляд через плечо на брата, пока он был погружен в свои размышления. Мне показалось, что он ничего не замечает, но в один момент он тихо спросил у меня:
– Ты бы смогла его простить?
Я нахмурилась, наблюдая за его реакцией.
– К чему этот вопрос?
Он молча пожал плечами и задумчиво потер затылок, не сводя своего пристального взгляда с одной точки в пустоте. Казалось, он следил за путешествием маленькой пылинки по бескрайнему воздуху.
– Просто хотелось понять, как чувствовала себя Гёкче, когда я бросил ее, – с трудом прошептал он, опустив взгляд, словно смутился от своих собственных слов.
– Я бы не смогла простить его, – уверенно заявила я.
Брат повернулся ко мне, внимательно изучая мое лицо, будто пытаясь найти подвох и ложь. Но я была уверена как никогда прежде. Может, я до сих пор чувствую что-то к Мерту, но унижать себя и давать ему второй, вернее, третий шанс я не собиралась.
– Зачем? – снова спросила я. – Он даже не попросил прощения за эти два года. А я верила ему.
– Я тоже верил Алисе, и вот как все закончилось, – усмехнулся он.
По сути, я тоже ей верила, но она просто ушла с ребенком в животе. Я даже не знаю причин, почему она так легко бросила Али.
Я изредка поглядывала на него, кусая губу от его болезненного состояния. Его темные круги под глазами не были настолько ужасны, как болезненная тоска во взгляде.
Я бы разрыдалась, сидя рядом с ним, но мне трудно выражать свои чувства. Поэтому я просто крепко обняла его, чтобы хоть как-то утешить и облегчить его боль. Сомкнув руки вокруг его плеч, я почувствовала горячую слезу, тихо скользящую по щеке.  Я быстро стерла ее, но облегченно зажмурилась, когда брат обнял меня в ответ. Он склонил голову мне на плечо и тяжело вздохнул, будто ему было трудно дышать.
– Всё будет хорошо… – пообещала я, как сделал он сам два года назад, когда нашел меня, сидящей на скамейке в день своей помолвки, полностью разбитой и опустошенной.
***
За эти два года мы планировали множество семейных ужинов, но всё заканчивалось провалами. У всех в запланированный день возникали срочные дела, поэтому сегодня сидеть в местном ресторане было редкостью.
Самое главное, еда была халяльная, а вокруг царила спокойная атмосфера, людей было мало, и даже если их немного, никто не суетился. Расположение предметов интерьера было продумано до мелочей, что даже мама оценила, хотя она была выполнена в минималистическом стиле. Наверное, все мамы любят роскошь и блеск.
Али, как обычно, опаздывал, а мама каждые пять минут спрашивала, где его носит. На самом деле я переписывалась с Белиндой, не так часто, как раньше, потому что мне иногда бывает так лень печатать, что я просто включаю видеозвонок и болтаю с ней, пока лежу. Так было на прошлой неделе, только рядом со мной были любимые шоколадки, а сейчас их нет.
Передо мной поставили суп «Том ям». Это вроде тайское блюдо, но мне оно нравилось, кроме единственного минуса: в качестве ингредиента добавляли осьминога…
Один раз пробовала щупальца осьминога, конечно, из уважения к своему плюшевому другу не упомяну, что мне понравилось, но я ощущала чувство вины всякий раз, когда обнимала своего игрушечного осьминожка.
Наверное, Николас был прав, когда называл меня странной…
Я доедала свой десерт, как вдруг услышала, что Али уже идёт. Мы с родителями обсуждали разные темы: падение курса доллара и необходимость покупки, чтобы инвестировать, пока есть возможность, а также дочку Керима, которая идеально подходит для Али.
В конце мама шёпотом спросила у папы, как будто тот не слышал, о сыне Джалила, который много работает и усердно трудится, и соглашусь ли я, если они придут сватать меня. Я беззаботно пожала плечами и отправила в рот креветку. Мама посмотрела на меня недовольно, а папа подмигнул. Если бы мама могла, она бы выдала меня замуж завтра же, а папа предпочёл бы ухаживать за мной всю жизнь, лишь бы предотвратить мою свадьбу.
Наконец пришёл Али, сел рядом со мной и, приветствуя меня, легонько толкнул локтем. Я ответила тем же, с подходом по три раза.
Он быстро заказал себе ужин и десерт, затем, поерзав на месте, резко сказал:
– Мне звонила Алиса…
Папа недовольно отвернулся, чтобы скрыть свою реакцию, а мама напротив изобразила на лице гримасу отвращения и небрежно спросила:
– Что она хочет?
– Это насчет Билала, – ответил брат, пока я не моргая ожидала продолжения насчет своего племянника. – Она сказала, что через неделю отправит Билала сюда, а сами они подождут еще месяц.
– Она собирается отправить ребенка одного? – возмутилась мама.
– Или ты должен пойти забрать его? – добавил папа.
Я активно кивала с заданными вопросами, соглашаясь с ними.
– Нет, сказала, что ее брат в Стамбуле, по возвращению заберет и Билала.
Мама тяжело вздохнула, но ее губы тронула улыбка, когда брат произнес имя своего сына, их внука и моего племянника.
Я так же старалась игнорировать упоминание Николаса, который привезет с собой моего племянника. Я безумно по нему соскучилась… Я имею в виду Билала, а не Николаса…
– Лучше бы ты поехал, чем оставил сына этому несчастному, – покачала мама головой.
Вдруг папа согласно кивнул, а я нахмурилась. Даже не поняла, как встала на сторону Николаса, и произнесла:
– Он более адекватный, мы с ним вместе учились… Он к тому же приходил к нам.
Брат незаметно толкнул меня ногой, а я сильнее нахмурилась, пока папа странно посмотрел на меня и серьезно сказал:
– Я бы его выгнал, если бы знал, что он сделал.
Мое сердце взволнованно забилось, а ладони быстро вспотели. Украдкой я взглянула на Али, который склонил голову и молчал. Не желая продлевать мои муки и множество возникших вопросов, мама пояснила:
– Мы знаем, что он сделал в конце твоего ученого года.
Я тяжело сглотнула и опустила взгляд.
Папа встал, но продолжал смотреть на меня, я чувствовала его пристальное внимание. Затем он нежно и ласково проговорил:
– Но все это в прошлом, не стоит волноваться об этом сейчас.
Я улыбнулась, пока живот скрутило. Когда он ушел, хромая, оправдавшись, что ему звонят, мама упрямо продолжала смотреть на меня. Но не менее упрямым и вопросительным был мой взгляд.
– Откуда вы знаете? – обратилась я к маме.
– Я сказал, – влез в разговор Али.
Он задумчиво протер подбородок, вернее свою бороду, явно игнорируя мой злобный взгляд. Почему он не рассказал, что оповестил родителей о поступке Николаса? И зачем это было нужно сейчас? Но самое главное, почему я так переживаю об этом? Словно хорошее мнение моих родителей о Николасе жизненно необходимо для меня. Это не так. Наверное.
– Нельзя скрывать от семьи такое, хотя, конечно, в то время все было ужасно. Но впредь не скрывайте от нас ничего. Хорошо? – сказала мама.
Я уверена, что если бы не окружающие нас люди, она бы прочитала нам двухчасовую лекцию о том, как страшно и ужасно скрывать от родителей даже незначительные вещи.
Дальше мама поинтересовалась, есть ли видео Билала, тогда Али радостный достал телефон и открыл свою галерею, половина которого занимал уже его ребенок. Я широко улыбнулась, лишь взглянув на экран, в котором высвечивался радостный Билал, катающийся на игрушечной машинке.
Первое условие Али насчет ребенка с Алисой было то, что Мерт не будет покупать его ребенку ничего. Брат каждый месяц отправлял алименты, суда и развода не было, поскольку Алиса и Али не успели пожениться официально. В исламе, чтобы получить развод, нужно посмотреть в глаза своему супругу и три раза озвучить своё желание. Вот и всё.
Так завершилась их история любви, которая вначале казалась такой прочной.

Глава 4. Милость
Прошло три дня после ужина, а сейчас в монотонный вечер мы с братом совершили джамаат-намаз*, затем разошлись по квартирам. Я быстро легла спать. Ну как спать? Я не смогла уснуть и стала писать Белинде, но она, наверное, уже спала, раз не отвечала, поэтому зашла проверить новости. Точнее, проверить, как идут дела с карьерой Николаса и Мерта. Да, мне иногда становится стыдно перед собой, что эти два года я слежу за ними и в IG, и в новостных пабликах про спорт. А теперь моя лента заполнена двумя видами спорта: футбол и баскетбол…
Мерт был активен в IG, выкладывал сторисы с компанией друзей, но никогда я не видела, чтобы он упоминал или снимал Алису. Но было обидно, когда он проводил время с новыми друзьями в Стамбуле, где присутствовали и девушки. Вероятно, это были сестры тех парней, и, как было со мной прежде, он влюбится в одну, но возьмет в жены ее, как не смог сделать этого со мной. Я даже проигрывала в голове их свадьбу, пока слезы катились по щеке. Это помогало от моего дикого желания следить за ним, потому что после ночи в слезах я чувствовала к Мерту глубокое отвращение, чем было прежде.
А новости про Николаса были настолько редки, что голова кружилась и сердце бешено колотилось, если я видела его сторис. Бо?льшая часть его историй была тренировками на баскетбольной площадке. У него было много побед и блестящих результатов за эти два года, но он никогда не гордился и не хвалился ими в своих социальных сетях, словно не хотел предъявлять доказательства, что он лучший, потому что ему этого не требовалось.
Но сегодня, как и прежде, я зашла проверять новости в мире баскетбола, как вдруг увидела сенсационную новость с интересным заголовком: «Николас Мартенс вышел в свет с известной моделью Джейной Грейс». Я ее совсем не знала до этой новости, опубликованной в фан-профиле о Николасе, и я бы не поверила этим слухам, поскольку таких фальшивых новостей достаточно много, если бы в качестве доказательства не опубликовали фотки. Улыбающийся Николас с выразительными скулами, темными глазами от результата освещения, мрачным, но радостным выражением лица, зачесанными назад светло-русыми блестящими волосами сидел рядом с девушкой с кукольной внешностью и идеальной фигурой, которая была четко выделена в вульгарном платье. С отвращением я разглядывала ее светлые ухоженные волосы до пояса. Блондинка, значит…
Но самое ужасное и отвратительная часть фотки была по середине: уверенная рука Николаса с татуированными предплечьями собственнически лежала на бедре девушки.
Я поспешно отключила телефон и устремила взгляд на унылый белый потолок, который слабо освещался тусклым серым светом. Хотелось плакать, но я осилила это желание и, повернувшись в бок, уставилась в одну точку.
Теперь я официально могла сказать, что ему я больше не нужна. Его «всегда» длилось два года, потому что за это время таких фоток не было.
Раздумывая об этом, я не замечала, как глаза начали сами по себе закрываться. Я лишь почувствовала горячую каплю, стекающую по краю щеки, когда я провалилась в мир сновидений.
***
Спала я два часа, после чего встала и проверила новости, будто это могло и вправду мне присниться. Но та злощастная фотка Николаса с красивой моделью высвечивалась на экране моего телефона, светя мне в лицо.
Всё настолько изменилось, что я стала следить за жизнью Николаса в социальных сетях? Будто вчера помню, как случайно облила его грязной и холодной водой в школе и попыталась сбежать. Как он шантажировал облить меня в ответ. Как он помог мне, когда я нуждалась в этом больше всего на свете. И как он сказал после этого: «Не за что, Сами».
Яростно встряхивая головой, я вывела себя из нелепых воспоминаний. Не буду о нём думать, пусть и дальше встречается со своей идеальной девушкой-моделью.
После Николаса я вспомнила его сестру, затем и своего племянника. Обо всех воспоминаниях о нём на губах заиграла улыбка.
Около года назад в это же время, когда наступили летние каникулы, к нам отправили Билала. Алису я не видела, поскольку Али сам поехал к ним и привез своего сына. Он был в подавленном состоянии после встречи со своей бывшей женой, но это быстро прошло после одной лишь улыбки Билала.
Это было долгожданное событие для меня, ведь я не видела своего племянника после зимних каникул. Мы могли бы настоять на том, чтобы Билал жил с отцом, но мы прекрасно понимаем, что ребёнку нужна материнская любовь и забота.
Волосы Билала были рыжего оттенка, но более тёмного, чем у Алисы. Его глаза, глубокие и тёмные, всегда светились детской игривостью. У него был маленький и аккуратный нос, большие глаза, которыми он любил часто моргать, и длинные ресницы, которым я иногда даже завидовала. А возле губ виднелись покраснения из-за любви к сладкому.
Он гиперактивный, я устаю, прежде чем он напрыгается на кровати и ляжет спать. А ещё у него громкий голос, он всегда орёт мне в ухо, пытаясь разбудить меня в такую рань, как в пять утра. Но по этому маленькому ходячему счастью нельзя не скучать. После его ухода я отдыхала три дня, после чего непременно в грудь начинала давить тоска и печаль. Проходит неделя, прежде чем я мирюсь с положением дел и начинаю скучать по нему снова.
Но больше всего мне нравилось наблюдать за улыбающимися и сияющими лицами родителей, когда Билал капризничал у них. Одним словом, они баловали его конфетами, не заботясь ни о чём и не забывая каждый раз произносить фразу «ничего не будет от одной конфеты». Но дело было в том, что он за день ел около десяти конфет. Потом болел. Ну и, наверное, самое ужасное – были зубки и температура, последующая за ними.
В таких размышлениях и прокручивании приятных воспоминаний проходили дальнейшие часы до восхода солнца. Но ложиться я и не собиралась, потому что сегодня, ровно спустя три дня после ужина, Али едет забирать своего сына у Николаса. Они, наверное, встретятся, поэтому я хочу убедить брата пойти с ним.
Сама без понятия, зачем мне его видеть, но хочу посмотреть в его лживые глаза. Или мне просто обидно, и хочется задеть его своим присутствием, а не смотреть новости и обзывать его в одиночестве.
Я поспешно отключила будильник, который прозвенел на прикроватной тумбочке, и взглянула на часы. Было ровно шесть часов утра, а солнце уже поднялось над горизонтом, рассеивая ночную прохладу.
Небо было безоблачным, и его светло-голубой цвет был не таким ярким, как в полдень, но всё равно выглядел прекрасно. Казалось, что на небе сгустился туман. Яркие лучи солнца проникли в комнату, осветив моё лицо, когда я поднялась с кровати и потянулась.
Я быстро пожарила яичницу и обжарила помидоры, которые в то же мгновение съела. Просто они вкусные, хотя мой желудок не согласиться.
Наложив еду и для брата, я направилась в его квартиру, а он уже совершал желательный намаз, и ждал меня. Закончив, он быстро сел за стол, поблагодарив за еду, и начал уплетать свой завтрак с «Бисмиллягь».
Подавшись спиной в столешницу, я пристально смотрела на брата, и делала это не моргая. Мне хотелось, чтобы он спросил в чем дело, но он игнорировал меня. Тогда я прочистила горло и еще более внимательно уставилась на него. Прошло, наверное, три минуты, прежде чем он поднял взгляд на меня.
– Что?
– Можно я тоже пойду встретить Билала? – невинно спросила я.
– Чтобы ты встретилась с Николасом? – не задумываясь задал он риторический вопрос, огорчив и разозлив меня одновременно: – Нет.
– Не с ним. Зачем он мне нужен, я хочу увидеть Билала.
– Я же не буду его прятать от вас, увидишь, когда мы приедем обратно домой.
Я сложила руки на груди и злобно поджала губы, не сводя своего презрительного взгляда с брата. Затем, приняв более беззаботное выражение лица, сказала:
– Если что, я спросила тебя из вежливости.
– И? – он нагло поднял одну бровь, доедая приготовленную мной яичницу.
Хотелось отобрать у него возможность доесть, но я осилила это желание и уверенно заявила:
– У тебя нет права отказывать мне, когда сам, не спрашивая моего мнения, рассказал родителям про случай с Николасом.
Он посмел фыркнуть на мои слова, поджигая во мне ярость всё сильнее.
– Это не твоя тайна. Это был вопрос чести, и я несу за это ответственность. Поэтому я имею право говорить об этом с кем угодно.
Прочистив горло, я тихо произнесла:
– Как и Мерт считал, что может мстить за сестру? Он ведь тоже твердил о чести…
Наверное, я позже пожалею о своих словах, но сейчас я хотела доказать свою правоту и добиться желаемого.
Я беру свои слова назад. Моя жалость пришла не позже, как я планировала, а сейчас, когда я увидела в глазах брата намек предательства с моей стороны.
– Не произноси его имя при мне, – прошипел он.
Я быстро отвернулась, чтобы скрыть на лице сожаление. Но мнение оставалось прежним. Не знаю почему, но мне безумно хотелось встретиться с Николасом.
Иногда я творю такие необдуманные вещи, что сама остаюсь в шоке от совершенного…
– Только если я пойду с тобой.
Али поднял голову к потолку, и зажмурил глаза от беспомощности. Он сильно хотел отказаться мне, но я знала, что он не посмеет. Как и следовало ожидать, он встал со стола и повернулся ко мне. Пристально всматриваясь в мое невинное лицо и часто моргающие глаза, он сказал:
– Хорошо, одевайся, через два часа мы выходим.
***
Два часа прошли очень утомительно, за это время я несколько раз открывала то самое фото. Тот интимный жест Николаса, его рука на бедре девушки, возмущал меня сильнее прежнего. Я не могла сосредоточиться на работе из-за него, и всегда совершала грубые и глупые ошибки. Поэтому, отодвинув попытки работать, стала кусать губы.
Я сидела задумавшись, когда в дверь постучался Али, и я мигом встала. На зеркале во весь рост я поправила свой светло-синий шарф с темно-синими узорами, посмотрела на джинсовый сарафан и, убедившись, что выгляжу нормально, хотя с «тряпкой» на голове исламофобы не согласятся, вышла за дверь.
Мы спустились вниз по лифту и вскоре оказались у своего припаркованного автомобиля. Ветра совсем не было, и все будто замерло в синеве прекрасного голубого неба. Если бы не палящее солнце и нехватка воздуха, я бы залюбовалась этой летней идиллией.
Через десять минут мы с братом оказались в местном парке. Предсказуемо, что почти никого не будет, хотя деревья и укрывали скамейки от солнца, но было жарко все равно.
Однако для меня это было не самое главное, потому что осознание того, что я встречусь с Николасом, не давало мне покоя. А добивало мое бедное сердце Билал, по которому я успела безумно соскучиться.
Надеюсь, я не натворю ничего позорного.
Хотя, учитывая мою неловкость, я думаю, этого не миновать…

*Джамаат-намаз – это коллективная молитва в мусульманской общине.

Глава 5. Договоренность?
Набрав в грудь побольше воздуха, я размеренно шагала, сосредоточившись на одной-единственной мысли: не распластаться на тротуаре. Особенно в присутствии Николаса.
Только сейчас я задалась вполне разумным вопросом: почему я так хочу его видеть спустя два года? Может, это из-за того интимного и отвратительного фото Николаса и той красивой модели. Знаете, увидеть у человека чувство вины в глазах так приятно. Но я сомневаюсь, что Николас способен на искренние эмоции. Только если это Ник, который защищал меня в школе и помогал, когда это было мне необходимо.
Из размышлений меня вывел Али, который щелкнул пальцами у меня перед носом. Я отмахнула его руку, будто она была назойливой мухой, и продолжила шагать в такт с ним. Мягко говоря, я не успевала за братом, потому что у него были такие длинные шаги, что каждый спешащий позавидовал бы.
Я сбавила шаг, заметив под раскидистым деревом скамейку. Рядом с ней стоял молодой человек, вероятно Николас, а возле кружил мальчик, который опирался на него и кружил вокруг.
Мои губы растянулись в улыбке, когда в ребенке я узнала своего племянника Билала, а сердце забилось чаще, когда стоящий рядом парень повернулся в нашу сторону. Мы продолжали шагать, однако мои ноги отказывались сделать и шаг, поэтому приходилось объяснять им, что это просто Николас. Не помогло. О чём я вообще думала, когда добровольно предложила Али об этом? Хотя трудно назвать это просьбой, если я буквально угрожала ему.
Заметив, что я сбавила шаг, Али прошел вперед, скрывая меня от чужих глаз. В груди разлилось тепло от его поступка, тем самым пробудив во мне больше уверенности.
Однако теперь я не видела ничего, кроме спины брата, хотя, с одной стороны, это хорошо.
– Ассаламу Алейкум, – нейтрально поприветствовал Али.
Я нахмурилась после его слов в адрес Николаса. Можно было бы сказать «здравствуй» или «как дела». Он же не мусульманин.
Но дальше было еще страннее, Николас ответил на его приветствие:
– Ваалейкум Ассалам.
Его голос звучал тихо, но с уверенностью и спокойствием, как будто то, что он говорил, было чем-то вполне естественным. А для меня нет.
Я по-прежнему стояла за спиной брата и не собиралась выходить из своей зоны комфорта. Увидев Билала, Али взял его на руки. С улыбкой на лице я наблюдала, как крепко обнимал Билал моего брата своими крошечными детскими ручками. Брат спрашивал, как у него дела и как он себя чувствует, прекрасно понимая, что единственными словами, которые он умеет произносить, это « дай конфету».
Зато он счастливо улыбался, радуя своего отца и заставляя меня довольно скрестить руки на груди. В присутствии ребенка всё становилось менее опасным, потому что по дороге сюда я размышляла, как же отреагирует Али на Николаса. Подерутся ли они, как профессиональные бойцы ЮФС, или будут вести светские беседы. Но сейчас про драку не было и в мыслях.
После маленького разговора с отцом, увидев меня, Билал протянулся ко мне, а я тем временем взяла его на руки, широко улыбаясь. А Николаса я игнорировала, как, вероятно, и он, поскольку чувствовала, что все его внимание было на окружающих. Он упрямо не смотрел в мою сторону.
Али приблизился к нему, и они начали вести светские беседы. Ожидаемо. Но я подслушивала, попутно вглядываясь в лицо Билала и замечая каждое его изменение с последней нашей встречи. На его лице было несколько едва различимых родимых пятен. Волосы были насыщенного рыжеватого оттенка и отличались густотой и мягкостью, что не характерно для детей его возраста. Из-за солнечных лучей, озаряющих парк, цвет глаз казался светлее, чем я запомнила. Я так по нему скучала, мой комок радости, который несет с собой только счастье и любовь. Но если отбросить все эти сентиментальные речи, то дети иногда орут так, будто их режут, и Билал входит в их число, к тому же он чуток избалованный.
Когда я достаточно потискала и пообнимала его, то отпустила на землю, поставила на ноги и в шутку произнесла:
– Смотри, какой у тебя живот появился.
Разливаясь смехом, он отрицательно покачал головой, а я тем временем начала безжалостно тискать и щипать его за живот. Длилось это до тех пор, пока он не потребовал показать мой живот, который успела нарастить я… Неловко получилось, особенно учитывая, что Николас и Али словно специально перестали соревноваться в серьезности тона в беседе и слушали наш разговор.
Я перевела взгляд на стоящего в стороне Николаса, надеясь встретиться с ним взглядом. Но он продолжал смотреть только на ребенка, и, крепко сжимая челюсть, выглядел так, словно боялся случайно заглянуть в мои глаза. Однако его уверенная и спокойная поза не говорила о напряжении. Он просто игнорирует меня, будто для него я стала призраком. И, кажется, он всё решил. Никаких «всегда» не будет. Он не прождал меня и двух лет…
Али, кажется, сказал что-то на прощание Николасу, а я взяла под руку племянника и развернулась, ожидая, что он догонит нас. Глаза застилала влага, а в груди возрастал гнев на себя. На свои безрассудные действия и непонятные чувства.
Внезапно Билал стремительно развернулся и направился к Николасу. Я с тревогой наблюдала, как он подошёл к нему и посмотрел сверху вниз. Николас улыбнулся, опустился на колени и позволил Билалу обнять и притянуть к себе. Он ещё что-то сказал о том, что они ещё встретятся, после чего Билал, уже более радостный, вернулся ко мне.
Али пошёл вслед за нами, шагая рядом по плиточной дороге, и взял маленькую руку Билала, пока другая лежала на моём.
В последний раз я обернулась, упрекая себя всеми существующими словами. Однако на этот раз я встретилась с его пронзительным и пристальным взглядом.
Я с трудом сглотнула, наблюдая, как его губы слегка приподнялись в улыбке, а глаза блеснули даже издалека, провожая меня взглядом. В его взгляде читалось что-то вроде вопроса, а в моём – тоска, которую я пыталась утаить.
***
– Я бы всё знала, если бы он ничего не скрывал, – проговорила Белинда через телефон.
Я одевалась, чтобы пойти проведать родителей. На улице стояла пасмурная погода, пунцовые облака застилали всё небо, предвещая дождь. Из распахнутого окна прозвучал гром, за которым последовал тёплый летний ветерок, шевеля занавесками.
Мне всегда нравилось это ощущение безопасности во время грозы, находиться дома, пока сверкают молнии и грохочет гром на улице. Однако вместе с этим мне безумно нравится чувствовать холодные капли дождя по коже, адреналин от резкого звука грома и, наконец, запах дождя на асфальте. Конечно, моё мнение меняется постоянно, поэтому без настроения в красные дни я хочу сидеть дома, как сейчас, а когда я начинаю романтизировать лето, то мне хочется насладиться дождём и каждой её капелькой, и чувствовать всю атмосферу и вайб лета.
– А почему ты выбрала светло-жёлтый платок? – спросила Белинда, вырывая меня из размышлений.
– Потому что мне нравится этот цвет, – ответила я, наблюдая за ней через экран телефона.
Её привычные чёрные лохматые волосы были собраны в низкий хвост, а опухшее от недавного пробуждения лицо было довольным. Она встала только недавно, поэтому сидела и ела хлопья с молоком, чавкая, как собака. А если я скажу ей это, она начнёт чавкать сильнее, поэтому я всеми силами старалась молчать. У меня женские дни, я раздражённая, может, я позже пожалею о том, что назвала лучшую подругу собакой, но не сейчас. Ладно, я просто шучу.
– Ты выглядишь как цыплёнок… – внезапно сказала она.
Я закатила глаза и указала на неё пальцем, то есть на телефон, расположенный в комоде.
– Тебе двадцать, и всё, что ты смогла сделать, это сравнить меня с цыплёнком? – шутливо спросила я с нотками раздражения.
Она фыркнула и, указав на меня через экран, точнее на мою комнату, сказала:
– Посмотри, что там лежит на твоей кровати. Я нахмурилась, не понимая. – Это же игрушечный осьминог, с которым обычно играют дети, а не двадцатилетние девушки.
– А вот это было грубо, – скривилась я и раздраженно закатила глаза.
– Я же шучу, – она подняла руки, будто сдается, и лукаво улыбнулась. – Цыпленок тоже может быть красивым, как и осьминожек.
Я замолчала, поджав губы от досады. Мне хотелось поссориться с кем-то, чтобы у меня была причина злиться и плакать. А она все соглашается со мной.
Я покачала головой, чтобы избавиться от своей собственной назойливости и навязчивости, и поправила шарф на голове, который закрывал все мои волосы, начиная от корней и заканчивая до кончиков.
Взяв на руки телефон, я грубо оповестила ее:
– Я не цыпленок.
Было странно стоять и убеждать ее в этом.
– Ой, – несвязно сказала Белинда, а кадр на телефоне резко остановился.
Наверное, свет выключился, поэтому на экране показывало «Соединение потеряно». Ну ладно, я все равно собиралась к родителям, чтобы провести больше времени с Билалом. Прошла ровно неделя, как мы забрали его у Николаса в тот день. Ровно столько я думала о его поведении и отвратительной фотке. И да, я не устану повторять, какой отвратительной эта фотка была.
Белинда говорит, что Николас просто обижен за то, что я его кинула два года назад. Но мне кажется, что это по другой, неизвестной мне причине. Логично.
Прошел час, но я смогла добраться до района быстрее первых капель летнего дождя. Лишь когда я проходила мимо футбольного мини-поля, воспоминания нахлынули на меня, да укола в область груди.
Часто заморгав, я отогнала нагнетающие воспоминание о прошлых светлых днях и ускорила шаг. Дойдя до порога дома, большие капли начали падать на землю. Я поспешно открыла дверь, когда засверкала молния, а дождь начал усиливаться.
– Сами! – вскрикнул Билал из темного коридора.
Вероятно, света не было и у родителей.
Он накинулся на меня, повиснув на шее, даже не собираясь отпускать. Сделав вид, будто он душит меня, я подняла его на руки. Широко улыбаясь, Билал крепко обнял меня, а я прониклась к нему, вдыхая его приятный детский запах. Почему дети так одинаково пахнут? Запах молока и рвотины… И еще чего-то непонятного.
Я опустила племянника на пол, когда при входе в кухню заметила гостей.
– Ассаламу Аллейкам, – более взволнованно произнесла я, не ожидая увидеть незнакомых тёть. Походу, папы дома не было, как и Али.
– Проходи, садись, – предложила какая-то женщина.
Она завязала платок на затылке, открыв горло, а другая была напротив, одетая только в черное и широкое. А третьей, на мое удивление, оказалась Сафия…
Что за разнообразие гостей, и почему девушка из колледжа с невинным выражением лица находится в моем доме. Так странно.
Но я не сомневаюсь, что это та самая Сафия, которая смеялась наряду со всеми, когда в мой личный шкафчик подкинули дохлую крысу, напомнив мне о былых днях в школе.
– Привет, Самия, – она быстро встала и подошла ко мне для объятий.
Чтобы избежать неловкости, прежняя Самия обняла бы ее в ответ, несмотря ни на что. Но я не хочу играть в театр и любезничать с ней, даже если меня посчитают невежливой.
Я чуть отодвинулась от нее с равнодушным выражением лица, а она, поняв «намёк», опустила голову, теребя ткань своей кофты. Однако осуждающий взгляд и поджатые губы мамы я не упустила из виду.
– Привет, – произнесла я как можно вежливее, чтобы мама перестала так смотреть на меня.
– Девочки, вы можете пообщаться наедине, у вас, наверное, много общего, вы же ходили в один колледж, – улыбнулась незнакомая мне женщина, казалось, это мать Сафии.
– Да, конечно, – согласилась она сама.
Я лишь поджала губы и хотела было сказать, что нас объединяло в колледже лишь то, что надо мной смеялись, а двуличная девушка, стоящая рядом со мной, будто моя близкая подруга, входила в это число.
Все смущённо улыбнулись, и я поспешила уйти в коридор, чтобы подняться по лестнице в свою комнату. Сафия шла за мной, я чуть было не закатила глаза, но остановилась. Сделаю вид, будто игнорю её, чтобы она сама отстала от меня.
Однако меня тревожит не только ее присутствие, но и причина, по которой они все здесь собрались. Не хочу всерьез думать о том, что полезло мне в голову. Нет. Мама бы сказала мне, если бы Сафию захотели сделать нашей невесткой, разве нет? К тому же родители спросили бы меня, какая она девушка, чтобы я могла дать отрицательный ответ.
Валлахи, не хочу иметь с ней что-то общее.
Я открыла дверь в своей комнате, пропуская «подругу», и до того, как закрыть, глазами успела поискать Билала, но его нигде не было видно. Наверное, остался с мамой внизу.
– Я бы хотела поговорить с тобой о наших отношениях в колледже.
Я вскинула одну бровь вверх и равнодушно сложила руки на груди, в то время как она прошла к стульчику возле зеркала и села, не забыв поправить платок.
По-прежнему стоя у порога комнаты и опираясь на косяк двери, я прочистила горло, чтобы заполнить неловкую тишину. Она, вероятно, ждала, что я что-то скажу в ответ. Но мне абсолютно нечего сказать.
– Я знаю, что мы с тобой не ладим, но я не хочу, чтобы об этом знали наши предки.
– Тебе так важно мнение твоих предков? – саркастично спросила я, выделив последнее слово.
– Они ждут, что все пройдет хорошо, просто не мешай.
– Не мешай? – недоумевала я.
Она просит меня не мешать, находясь в моем доме, и в таком тоне, что мне захотелось выбить ей несколько зубов и вырвать приличный локон из ламинированных волос, которыми она хвасталась в колледже.
– Не путайся под ногами, и всё, – она улыбнулась, но выглядело это, будто ее кто-то заставлял.
Мне необходимо взять себя в руки, иначе я могу грубо схватить её за волосы и силой отвести домой. Гнев бурлил в моих жилах, а прикушенная внутренняя щека начала отдавать металлическим привкусом крови.
– Я не знаю и знать не хочу, зачем ты здесь, но… – не успела я закончить, как она посмела грубо прервать меня.
– Я собираюсь выйти замуж за твоего брата. Ты не в курсе?

Глава 6. Ужасное
– Что? – мгновенно вырвалось из меня.
Часто заморгав, я пыталась убедить себя, что всё это – очередной ночной кошмар. Я же проснусь скоро? Да…?
– Я пришла сказать, что не смогу больше поладить с тобой, но могу предупредить: не мешай мне.
– Нет-нет-нет, – я начала активно качать головой, будто это действие могло вернуть ее слова назад или же мою реакцию на них.
– Да-а, – она насмешливо протянула это слово под маской фальша.
С меня хватит, эта стерва не может командовать мной, сидя в моей комнате и утверждая, что выйдет замуж за моего брата. Этого никогда не произойдет. Мне хватило одной невестки, которая улетела в Стамбул с моим бывшим женихом.
Я двинулась вперед, чтобы преподать ей урок, она была вдвое выше меня, но останавливаться из-за этого я не собиралась. План был простой: ударить в печень и потянуть за волосы. Все равно здесь никого нет, к тому же она, наверное, не смущается, раз ходит в колледж без платка на голове.
Сафия быстро поднялась со стула, когда я достаточно угрожающе приблизилась к ней. Прошли секунды, когда я намеривалась поднять руку, но в дверь постучали, прервав нашу «вежливую беседу».
Затем вошла мама и, увидев простую сцену: мы стояли и разговаривали напротив друг друга, – она нахмурилась, наверное, меня выдали напряженные плечи и стиснутые в кулаки ладони.
– Твоя мама ждет тебя, дочка, – обратилась мама к Сафие.
От ее ласкового обращения «дочка» меня чуть не стошнило на пол. Мне было непросто улыбнуться, когда во мне разгорелся огонь и отчаянно хотелось кого-то прибить.
Я даже не видела, как Сафия покинула мою комнату, лишь запомнила её взгляд – насмешливый и одновременно учтивый, но при этом насквозь пропитанный притворством.
– Что ты собиралась сделать? Ты в своем уме? – спросила мама шепотом, не сводя с меня гневного взгляда.
– Ничего я не сделала…
– Не смей всё портить, Самия, – она шикнула на меня пальцем.
– Как сделала два года назад, да? Хотя я даже не была виновата… – спросила я, после чего быстро пожалела.
Ее обидный взгляд, полный разочарования, глубоко засел у меня в голове, даже когда она ушла.
Я села на стульчик и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Многочисленные вопросы так и кружились во мне: почему мама ведет себя так? Почему она не спросила меня о ней? Почему до сих пор скрывала это от меня?
Однако мне нужно было успеть поговорить с братом, чтобы рассказать ему, какая у него будет будущая змея… Ой, жена. Хотя, если учесть ее взгляд, то это одно и тоже.
***
Поздно вечером, поиграв с Билалом и проигнорировав маму, я вернулась к себе в квартиру. Поговорить с мамой я решила потом, вернее, когда остыну и не буду сжимать кулаки при мыслях о Сафии в качестве нашей невестки.
Мне хотелось выговориться кому-то, но Али сегодня не будет ночевать в своей квартире, потому что недавно сообщил, что останется у родителей. Да ещё и спросил, хочу ли я вернуться к ним, на что я уверенно ответила отрицательным «нет». Я не хочу видеть маму, а папа вообще отсутствовал, потому что пил кофе с родственниками.
Белинда была не в сети, и мои сообщения не доставлялись ей. Она что, обиделась из-за моих утренних слов?
Чтобы успокоиться, я надела наушники и послушала чтения Корана. Люди слушают песни, чтобы успокоиться, но мы всегда забываем, что Коран – единственное средство, которое может успокоить душу и разум. И я не преувеличиваю, просто стоит включить чтение корана в моменты отчаяния и грусти, и всё станет намного проще.
Лежа на кровати в удобной позе, мои глаза стали закрываться, пока я полностью не погрузилась в темноту.
Посреди ночи я встала, когда наушники еще передавали звук. Но это были вовсе не чтения Корана, а лекции Закира Найка, которые я сохранила прошлую неделю, но никак не успевала послушать. Убрав наушники, я постаралась заснуть, кажется, не прошла и минута, как я снова вырубилась.
Теперь я проснулась из-за требовательного стука в дверь, нахмурившись, я попыталась откопать свой телефон в беспорядочно уложенных простынях и под одеялом. Смартфон оказался под подушкой. На часах показывал три с лишним часа ночи. Мне вмиг стало не по себе.
Тяжело сглотнув, я встала с кровати, однако хотелось укрыться одеялом и не слышать громкие стуки в дверь, доносящие по всей моей квартире как устрашающее эхо.
Может, это Али пришел? Но он предупредил бы меня, разве нет? Надеюсь, что это так, иначе я получу мини-инфаркт от стука в дверь, когда Али находится далеко от меня, чтобы защитить в случае чего.
Я поискала на телефоне номер брата, чтобы позвонить, если вдруг что-то произойдет, и двинулась по темному и пугающему коридору, все время казалось, что из-за угла на меня накинется чудовище.
Ноги начинали дрожать, а в горле невыносимо пересохло. Нервно откинув черные локоны кудрявых волос за плечо, я наконец достигла двери, когда стуки резко прекратились, будто стоящий за дверью знал, что нахожусь напротив него. В прихожей мирно стоял зонтик, и идея использовать его в качестве средства самозащиты была хорошей. Я протянула руку к зонтику, когда раздался неожиданный стук в дверь, из-за чего я с глухим стуком уронила предмет на пол. Слишком громко получилось, поэтому я зажмурила глаза и стиснула челюсть, надеясь, что человек за дверью ничего не услышал.
Я начала лихорадочно произносить аяты* из Корана и азкары* для защиты. Собравшись с мыслями и глубоко вздохнув, чтобы собрать свою храбрость, я встала на цепочки, чтобы заглянуть в глазок.
Я ожидала пьяницу, наркомана, брата, но не того, что предстало моему шокированному взгляду.
За дверью стоял Николас.
Я даже не могла сказать ни слова, но стало легче дышать, а напряжение, которое висело в воздухе, быстро испарилось. Мне захотелось истерически рассмеяться, схватившись за голову.
Но вдруг все быстро поменялось, когда мои глаза распахнулись, и я всем телом вздрогнула от какого-то непонятного шума. Часто заморгав, до меня наконец дошло, что всё это было сном. Я не смогла удержать облегченный вздох, потому что была рада, что Николас не стоял перед моей дверью и не стучался ко мне, как какой-то маньяк, в три часа ночи.
Однако одно не сходится, от какого шума я проснулась, что даже вздрогнула в результате?
Я снова вздрогнула, когда прозвучал отчетливый стук в дверь. Дыхание стало прерывистым, а легким не хватало кислорода. Я встала с надеждой, что мне послышалось. Однако звук прозвучал снова, пока мое отчаяние нарастало.
Стиснув ладони в кулаки, твердым шагом направилась к двери, вновь читая про себя аяты из Корана уже в реальности. Пытаясь успокоить сердце от недавнего стресса, я накинула на волосы вязанный шарф и поспешила посмотреть в глазок. Быстро заглянула, надеясь побыстрее покончить с этим безумием. К счастью, это был не Николас, потому что очевидно спиной ко мне стояла девушка.
Незнакомая девушка по-прежнему стояла перед моей дверью, но уже не стучалась, а вытащив телефон, звонила кому-то.
Неожиданно в кармане моих пижамных штанов завибрировал смартфон. Звук был приглушён, поскольку он был переведён в беззвучный режим.
На экране звонившего высветилось имя Белинды, а ее улыбающееся лицо на аватарке выглядело не так уж и мило в этот момент.
Стоп, значит, это она стоит перед моей дверью?
Я заглянула в глазок вновь, когда девушка повернулась, показывая свое знакомое лицо. Это была Белинда.
Теперь вместе с шоком и стрессом перемешались радость и недоумение. Что вообще происходит? Это сон во сне?
Ущипнув себя по щеке, я надеялась, что проснусь, но всё выглядело так реалистично. Это точно не сон…
Я поспешила впустить её внутрь, чтобы задать несколько вопросов. Дверь распахнулась, а я крепко замоталась в шарф. Белинда встретилась со мной шокированным взглядом, и мы замерли на секунду, не понимая друг друга. Я тяжело сглотнула, когда она тихо произнесла:
– Ассаламу Алейкум, Сами.
Она дрожала, наверное, от волнения, но мне больше хотелось узнать, почему она стоит передо мной, а не спит под одеялом в Швеции.
Я выпустила воздух из легких и поняла, что все это время задержала дыхание.
– Ваалейкум Ассалам…? – неуверенно ответила я на ее приветствие.
Мне просто хотелось знать, что здесь происходит.
–– — – — – — – — – — – — – — – — – — —
*Аят в Коране – наименьший смысловой отрывок, обычно понимаемый как «стих».
*Азкары для защиты – это утренние и вечерние поминания Аллаха, которые, с позволения Всевышнего, оберегают мусульманина от всего дурного: сглаза, колдовства, зависти, зла людей и животных и т.п..

Глава 7. Подружка?
Белинда протянула ко мне руку, а я инстинктивно двинулась к ней. Она крепко обняла меня, будто пыталась задушить.
Не могу поверить, что мы с ней снова встретились, после того что случилось… После того как она рассказала, что втерлась мне в доверие, чтобы предать, но не смогла. Тогда мы ушли, даже не попрощавшись с друг другом, когда она уверяла меня, что не вернется больше в Бельгию. Но сейчас она здесь, стоит передо мной, обнимая меня так, будто просит прощения.
Она всегда была сентиментальной, даже когда я рассказала ей, что Мерт бросил меня и уехал с Алисой, она сидела и плакала пятнадцать минут, и, очевидно, сейчас не отличалась от прежней Белинды, потому что она рыдала у меня на плече. Я широко улыбалась, вдыхая её аромат, знакомый ещё со школы. Только сейчас поняла, как скучала по ней, и стресс, который я недавно испытала, того стоил.
– Заходи внутрь, – улыбнулась я, пока голова кружилась от избытка эмоций.
За время своего отсутствия, которое длилось почти три года, она сильно изменилась. Теперь на её лице не было чёрных стрелок и тёмных теней, хотя губы всё ещё были накрашены чёрной помадой, а глаза были подведены сурьмой. Она была одета в чёрно-белую футболку и чёрные брюки. Её волосы перестали быть тёмными, и теперь у корней они стали светлее, что означает о скором превращении в блондинку. Но мягкие и наивные черты лица оставались неизменными, хотя она явно исхудала, поскольку прежде у нее имелись пухлые щёки.
На самом деле я была рада видеть её, мне даже казалось это ещё одним сном.
– Как ты, цыпленок? – усмехнулась она, снимая чёрные кеды.
Я улыбнулась и толкнула ее в плечо. Она чуть не упала, потеряв равновесие, когда снимала вторую пару кед. В ответ она разлилась гулким смехом, заполняя темный коридор в квартиру. Будто это было нормально, что она прилетела в Бельгию из Швеции, чтобы просто обозвать меня «цыпленком».
– Что за детские игры? – спросила я, по-прежнему улыбаясь. – Что ты тут делаешь?
– Ты не рада видеть меня? – она надула губу, будто сейчас готова была расплакаться от радости, потому что прекрасно знала, каким будет мой ответ.
Я всегда рада ее видеть, даже в три часа ночи.
– Конечно рада, но как же твоя мама и бабушка? – и вдруг поняв, что, возможно, ее бабушка умерла, я округлила глаза. – Твоя бабушка…?
– Что? – спросила она, поднимая свою большую сумку.
– Ну того…?
– Нет, она не умерла.
– А-а, – неловко произнесла я.
– Мне некуда идти, – она опустила голову и с сожалением в голове добавила: – Можно у тебя пожить, буквально недельку, пока я не устроюсь на работу или, может, пока мама скинет мне деньги?
– Конечно, сколько захочешь. Она знает, что ты в Бельгии?
Она поджала губы и тяжело сглотнула.
– Можно сказать, я сбежала из дома.
– Что? – недоумевала я, широко округлив глаза.
– Вот получилось так, бабушка отругала и даже влепила пощечину, чтобы заняться моим воспитанием, пока мама стояла в сторонке, и в придачу парень изменил, я всех бросила и пришла к тебе…
Слеза покатилась по ее щеке, достигнув подбородка, и оттуда тихо упала на пол. Трудно было видеть ее в таком состоянии, когда она всегда была улыбчивой и жизнерадостной, по крайней мере для меня она такая. От ее состояния в груди что-то сжалось, и захотелось поплакать вместе с ней. Особенно стало невыносимым, когда она по-детски шмыгнула носом и вытерла вторую слезу.
– Пойдем, я кофе сделаю, всё расскажешь.
Я осторожно прикоснулась к ее плечу, заставив улыбнуться сквозь слезы. Обвив ее предплечья рукой, мы зашагали на кухне, когда из меня вырвался поток вопросов.
Молча вытащив турку, я соединила внутри воду и кофе и поставила кипятиться на медленном огне. Достала из верхней полки финики и невкусные конфеты, потому что, будь это неправдой, Билал вмиг покончил бы с ними. Затем, вспомнив, что есть ореховая пахлава, я поспешила вытащить их из холодильника, они мирно лежали после позавчерашнего похода в магазин.
– Ну рассказывай, – осторожно присела я на стул напротив задумчивой Белинды. – Ты просто сбежала из дома и прилетела в другой город? Твоя мама ведь будет волноваться.
– Пусть и дальше волнуется, мне плевать.
Я глубоко вздохнула и, сцепив руки на столе, сверлила ее внимательным взглядом.
– Она твоя мама и по-прежнему будет ею, даже если вы немного поссоритесь.
– Немного? – усмехнулась она и устало провела ладонью по лицу.
Я следила за ее действием с чрезвычайной наблюдательностью, ибо до сих пор прибывала в шоке от происходящего. Белинда, с которой я переписывалась только по телефону в течение трех лет, теперь сидит в моей кухне и собирается поныть о своей трудной жизни. А самое главное, я готова выслушать всё и хоть как-то облегчить ее боль и ношу.
– Немного? – неуверенно спросила я вновь.
– Помнишь Томаса? Парень из цветочного, с которым мы начали встречаться после первого свидания.
– Конечно, я помню, этот идиот тебе изменил? – Я покачала головой и поднялась, чтобы проследить за кофе, поскольку в комнате быстро распространился его приятный аромат. На настенных часах было начало пятого утра, поэтому первые лучи солнца едва проникали сквозь шторы, освещая лицо Белинды и стены позади неё.
Белинда едва заметно кивнула на мои слова, рисуя на скатерти узоры кончиком пальца. Я разлила кофе по чашкам и поставила одну перед ней, а другую взяла себе. Над горячим напитком поднимался пар, смешиваясь с утренним солнечным светом, а в воздухе танцевали пылинки. Вокруг нас воцарилось безмолвие, лишь изредка нарушаемое отдалённым шумом проезжающих автомобилей и сиренами полицейских или машин скорой помощи.
– Самое ужасное, с кем он изменил мне, – снова заговорила она, будто собравшись с мыслями.
– С кем? – спросила я.
Она подняла кофе и неспешно сделала глоток, после чего заговорила снова:
– С моей мамой.
– С кем? – удивленно переспросила я.
– После этого я собрала все сумки и прилетела сюда к тебе на последние деньги.
– Ты не поговорила со своей мамой, может, это ошибка?
У меня в голове не укладывалось, что мать может увести парня у своей дочери. Что происходит с этим миром?
– Нет, они сказали, что давно хотели поговорить об этом.
– Это просто кошмар… – прошептала я, опуская взгляд на своё отражение в чашке с кофе.
Она печально пожала плечами и, встряхнув головой, наверное, чтобы избавиться от гнетущих эмоций, сказала:
– Но я обещаю, что найду работу…
– Не нужно вести себя так, будто мы незнакомцы. Я рада, что ты здесь и будешь жить со мной, и работу находить не обязательно.
– Потому что ты бизнес-вумен? – с улыбкой на лице спросила Белинда.
Ее глаза светились радостью сквозь ту печаль, что она пережила. Я была удивлена, что она вообще улыбается после всего, что случилось с ней. Самые близкие для нее люди ее предали. Просто ужасно.
– Знаешь… – начала я, опустив взгляд. – Я скучала по твоей улыбке и тупым шуткам.
Я улыбнулась, протягивая к ней руки, и крепко сжала ее теплую ладонь. Она улыбнулась в ответ, будто все, что произошло, больше не имело для нее значения.
– Поэтому я и пришла к тебе, Сами, ты единственная подруга, которая не стала бы смотреть на меня осуждающе, что я приперлась к ней в три часа ночи.
Я фыркнула, покачав головой, пока она изучала кухню, где мы с ней тихо попивали кофе.
– У тебя самой как дела?
– Ну-у, – протянула я, избегая ее взгляда. – Всё как обычно, ничего со вчерашнего дня не изменилось.
Как только слова были произнесены, в голове появилось усмехающееся и противное лицо Сафии, которая собирается выйти замуж за брата. А еще мама, которая скрыла от меня эту новость, но теперь я не злюсь на нее, только обидно за ее недоверие или скрытие от меня такого важного события. После рассказа Белинды моя мама уже не кажется настолько противной.
От этих мыслей я задумчиво поджала губы, после чего, даже не подумав достаточно о своих следующих словах, спросила:
– Не хочешь выйти замуж за моего брата?
– Что? – она разлилась смехом, будто я пошутила, а потом, увидев мое серьезное лицо, перестала.
– Ты же шутишь?
– Нет, я вполне серьезна.
– Он же и мне как брат, – прошептала она и, покачав головой, увереннее добавила: – Нет, не хочу.
Я закатила глаза, превратив всё в шутку, но в глубине души очень надеялась, что Белинда сойдется с братом. Они оба близкие для меня люди, почему бы и нет? Они оба хорошие и так далее, список бесконечный.
После минуты молчания я отпросилась в туалет и, закончив все утренние процедуры, вернулась на кухню. Я застала чистую мытую посуду, даже кухонные полки блестели от чистоты, не говоря уже о плите. А разводы на холодильнике, от которых я два дня пыталась избавить, теперь исчезли. Ничего себе, какой здесь порядок. Такого здесь не было уже давно, вернее, после визита мамы сюда.
Сама Белинда сидела за тем же стулом, будто ничего и не делала, но переписывалась с кем-то по телефону.
– С кем переписываешься? – спросила я, почувствовав укол ревности, что у нее может быть и другая, более близкая подруга.
– С Ником, – беззаботно ответила она.
Ее ответ заставил меня недоумевая посмотреть на нее и даже заглянуть в экран.
– С тем самым? – спросила я, потребовав более развернутый ответ.
– Да, Николас Мартенс, с которым мы учились в одной школе.
– Что ты ему пишешь, а самое главное, он тебе ответил?
– Да, он всегда листает мои сторисы.
– Серьезно? – спросила я и присела напротив нее, сделав вид, будто мне не интересно, из-за чего она улыбнулась.
– И зачем ты пишешь ему? – резко спросила я, вышло более грубо, чем было запланировано.
– Насчет работы, он же как знаменитость.
– Зачем тебе прямо сейчас работа? Можешь пожить у меня сколько угодно, не работая.
– И сидеть у тебя на шее? – тяжело сглотнула она. – Я так не хочу. Буду работать и платить за интернет и продукты. Хотя бы что-то.
Осознав, что бесполезно убеждать ее в обратном, смирилась. Я опустила взгляд и задумалась. Может, этот год – начало чего-то нового? Потому что явно то, что происходит сейчас, не просто так. И даже встреча с Николасом и приход Белинды. Наверное, что-то грандиозное планируется. Я бы могла ускорить все предстоящие события, если бы была немного храбрее напрямую спросить Николаса, что это была за фотка и почему его «всегда» длились меньше трех лет. Мне почему-то кажется, что он об этом скоро узнает, вернее, о том, что я в курсе его отношений с красивой моделью. Интересно, Николас бросит ее, если я скажу ему вернуться?
– Придурок, – прошептала Белинда.
– Что такое? – спросила я.
– Ты не спрашивала, но зная, что тебе интересно, расскажу…
– Мне ничего не интересно насчет него.
– Да, конечно, – подмигнула она и быстро шикнула на меня, когда я попыталась прервать ее еще раз. Изобразив замок на губах, я со скучающим видом посмотрела на нее, чтобы мой взгляд демонстрировал мою незаинтересованность в разговоре о Николасе. – Он сказал, что находится не в Бельгии.
Я приподняла брови вверх, удивившись ее ответу. Несколько дней был здесь, только прилетел из Турции, забрав племянника. Хотя откуда я знаю, может, наслаждается путешествиями со своей девушкой-моделью. И почему это меня так волнует?
– Ты не спросишь, где он сейчас?
– А нужно? – спросила я, прервав свое молчание.
– А ты хочешь? – она игриво поиграла бровями, заставив меня закатить глаза.
– Ну, допустим, да.
– Облом, – хихикнула она и продолжила: – Он не ответил, но сказал, что поможет с работой в Бельгии.
Я задумалась, и сделала это конкретно, потому что мою голову посетила блестящая идея. Ей не нужно будет находить работу, потому что она будет работать на меня.
– Можешь отменить всё, – с деловым видом сообщила я.
– Как это? – нахмурилась она.
– Ты будешь работать у меня. Ну, то есть я найму тебя, ты ведь училась на переводчика? Будем переводить многие созданные мной сайты…
– И буду получать зарплату, которую буду отдавать тебе? – она отрицательно покачала головой после своих слов.
– Ты не будешь должна мне, а я буду платить тебе зарплату, чтобы тебе хватило на твои нужды.
– Нет, так не пойдет.
– Почему?
– Потому что я продолжу чувствовать себя так, будто сижу у тебя на шее. К тому же получается так будто ты у меня живешь, если будешь платить мне.
– Ладно, найти работу нормальную, – смирилась я. – Кстати, твоя мама писала?
Она покачала головой и уткнулась в телефон, давая понять, что не хочет говорить о ней. Я не стала давить и прошла в гостиную.
В детстве я всегда хотела жить вместе с лучшей подругой. Устраивать ночевки и вечера фильмов, готовку печенья в осеннюю погоду и душевные разговоры во время дождя с горячим кофе. Я думаю, моя детская и наивная, но чистая мечта сбудется.
По воле Аллаха.

Глава 8. Внимательная
Через полчаса Белинда коротко рассказала, как раскрыла тайную романтичную связь ее парня с мамой. Даже противно звучит, не могу представить, что она чувствует. Томас был тем самым парнем из цветочного магазина, с которым при переезде в новую страну познакомилась Белинда.
Она сказала, что подозревала его в измене в последние недели их разрушительных отношений. Узнав его пароль, она подождала, когда наступит возможность полазить в его переписки. Да, это нехорошо, но это же Белинда. Я бы больше удивилась, если бы она не попыталась ничего узнать после подозрительных мыслей о его измене.
Как она мне подробно рассказала, я поняла то, что после визита Томаса к Белинде, он забыл телефон. Не знаю, как он умудрился, но Белинда время зря не теряла. Но тогда пришла ее мама, пришлось перенести поиски подозрительных переписок, поскольку она могла спросить, что это за новый телефон.
Вдруг пришло одно странное уведомление, завибрировав в кармане ее брюк, где она прятала телефон своего парня. Вытащив его, она нахмурилась после того, как перечитала странное сообщение, в котором гласило: «Когда встретимся снова *сердечко*?» Она не стала ничего отвечать и внимательно изучила номер телефона, который показался подозрительно знакомым. Только через некоторое время она осознала, что это номер ее матери.
Белинда взглянула на нее, которая сидела напротив, у которой губы растянулись в довольной улыбке. Внезапно постучались в дверь, пришел Томас и сказал, что не может найти телефон и, наверное, оставил у них. Тогда она и поняла после мимолётных взглядов ее матери и Томаса, что у них что-то есть.
Если коротко, то Белинда много сквернословила, как сама выразилась, хлопнув дверью и потащив тяжелую сумку в аэропорт со слезами на глазах, купила билет в Бельгию.
Закончила она свой грустный рассказ, шмыгнув носом и вытирая слезу со щеки. Я встала и молча обняла ее, потом потащила в наш район, чтобы развеяться. Вернее, в наше местное кафе, где каждый прохожий оказывается моим дальним родственником, о которых я даже не подозревала.
Обе согласились на горячее блюдо – долму, вареный рис с острым перцем в томатном соусе или чесночно-майонезным соусом.
На мне была тусклая желтая туника с платком более яркого желтого оттенка. Белинда каждый раз, глядя на мой летний образ, улыбалась и давилась едой, наверное, вспомнив мою новую кличку, которой она стала афишировать меня. Никакой я не цыпленок, Господи.
– А куда делась та твоя толстовка?
– Какая? – спросила я, рукой закинув в рот долму.
Так вкусно. Сочная начинка с мясом, кисловатый привкус виноградных листьев, приятный аромат и, наконец, ошеломляющий вкус от всей композиции продуктов.
– Со смешной фразой про осьминога, – ответила она, прервавшись от еды.
Я пожала плечами и беззаботно ответила:
– Я уже выбросила ее, старая стала.
Она грустно надула щеки, будто не могла поверить в услышанное. Она такая сентиментальная, что придает обычным предметам такое большое значение и связывает их с какими-то воспоминаниями.
Но если так посчитать, то я тоже немного сентиментальная, раз яблочный сок и футбол теперь ассоциируются у меня с Мертом, от упоминания которого в сердце колит болью. А вот Николас ассоциируется у меня с баскетболом и водой. Грязной и холодной водой, которым я облила его в школе. Я с гордостью буду рассказывать об этом своим внукам. Если, конечно, наши внуки не будут общими.
Встряхнув головой, я с новой силой и интенсивностью приступила к вкусной долме. Я расплатилась за нас, а Белинда снова стала ныть, что она сидит у меня на шее, пока я закатывала глаза. Я пыталась объяснить, что подруги для этого и существуют, чтобы всеми силами поддерживать друг друга в тяжелые периоды.
Но, откровенно говоря, она меня не слушала и начала больше зависать в своем телефоне. Наверное, очередной раз искала себе работу, чтобы мне не пришлось платить за нее снова. Какая она иногда упрямая.
Добравшись до дома, я подготовилась к встрече с мамой, на которую до сих пор оставался осадок от вчерашнего случая с Сафией. Белинда, выслушав мою новую проблему, посоветовала мне поговорить с Али и предупредить о ней. Наверное, она думает, что он прислушается ко мне, хотя этого стоит ожидать. Он всегда слушал и поддерживал меня, больше, чем родители.
Меня снова встретил Билал, своими маленькими шажочками он пытался бежать в мою сторону. Я лишь улыбалась, и каждый раз, при видя его, удивлялась, как у меня появился такой замечательный племянник.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71579923?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.