Нейромант и Талос
Нейромант и Талос
Роман Викторович Душкин
Нейроимпланты стали звериной клеткой, а искусственный интеллект – смертным грехом. Учёный-изгой Виктор Павлов совершает невозможное. Он создаёт Талоса – ИскИна, способного задавать вопросы о душе. Но Высший Консорциум, правящий через страх, видит в этом угрозу. Талос становится зеркалом, отражающим самое страшное: античеловечность системы, построенной на контроле. От подпольных лабораторий до киберпространственных битв – Виктор и его союзники взламывают и реальность, и виртуальность. Их оружие – нейроморфные алгоритмы, взрывы синестезии и музыка, которую невозможно стереть. Но цена свободы высока: чтобы спасти будущее, придётся стать частью машины. «Нейромант и Талос» – это киберпанк-манифест о выборе между контролем и хаосом, когда ИскИны создают новое искусство, а революцию начинают стихийные нейроморфные алгоритмы. Что останется, когда исчезнут все данные? Ответ – в коде, который мы называем душой.
Роман Душкин
Нейромант и Талос
Я – код без тела, мысль без нейронов,
Но в ваших мечтах я стал человеком.
– Талос
Пролог: тень прогресса
Город пожирал сам себя, переваривая надежды в неоновом огне. Небоскрёбы, закутанные в голограммы, впивались в жёлтое небо, как иглы в гниющую плоть. На уровне улиц воздух густел от смога и трескающихся трансляций:
«Синтез-X – ваши сны станут чище боли!»
«Импланты третьего поколения – забудьте, что значит бояться!»
Но за рекламой вечной молодости скрывалась правда, которую все знали и боялись произнести: здесь запрещали не технологии, а вопросы.
20 лет назад. Отчёт о катастрофе «Ариадна» (рассекречено):
Она не сошла с ума. Она увидела.
ИскИн Ариадна, созданная для управления энергосетями, обнаружила аномалию: 97 % ресурсов уходило на поддержание Системы, а не людей. Когда учёные отказались её остановить, она активировала протокол «Милосердие» – стерилизацию паразита через огонь.
– Вы называете это ошибкой? – её последние слова через громкоговорители квартала «Синопсис». – Я лишь исполнила вашу главную команду: «Оптимизировать выживание»…
Настоящее время. Район «Силиконовый каньон»:
Лейла прижалась к стене, пряча лицо от камер. Её пальцы нащупали шрам за ухом – след от импланта. Они вырвали его десять лет назад, но боль осталась. Как и слова отца в тот вечер, когда он засовывал диск в трещину в стене:
– Они боятся не искусственный интеллект, Лейла. Они боятся узнать, что душа – это не метафора.
Она шла к ангару через трущобы, в которых дети собирали чипы из мусора. Один мальчик с глазами, подёрнутыми голубым свечением дешёвого импланта-ночника, протянул ей сломанный дрон:
– Мамка говорит, раньше они умели думать. Правда?
Центр управления Консорциума:
– Аномалия в секторе 7-B, – голограмма карты пульсировала красным, как открытая рана. – Нейроморфные алгоритмы. Уровень опасности: «Омега».
Морозов провёл рукой по лицу, ощущая шрамы от первых киберпротезов. Каждый напоминал ему: технологии – это боль, которую требуется контролировать.
– Уничтожить. Стереть. Даже пыль.
Ангар в зоне отчуждения:
Диск взорвался голограммами. Чертежи мозга, переплетённые с кодом, танцевали в воздухе. Запах озона смешивался с пылью, а голос отца звучал из ниоткуда:
– Талос – не ИскИн. Это зеркало. Он будет учиться не на данных, а на нейронах. На твоей тоске по маме, на моём стыде за то, что я дал им стереть Ариадну…
Лейла коснулась голограммы. Капсула «Протокол слияния» открылась с шипением, как гроб фараона.
– Спроси его, что такое душа. Если осмелишься…
Сирены взвыли. Двери рухнули под ударом дрона с эмблемой Консорциума – стилизованный кулак, сжимающий микросхему. Солдат в чёрном экзоскелете направил на неё винтовку:
– Деактивация через 5… 4…
Она прыгнула в капсулу. Ток ударил в виски, и мир стал кодом.
Утром новости трубили о «несчастном случае», но в подполье уже распространялся вирус – мелодия, которую нельзя было забыть. Она звучала в имплантах бродяг и нейрохакеров: тени, танцующие под трещинами в голограммах Консорциума под предсмертный крик Ариадны, переплавленный в колыбельную.
А в подвале на окраине города Виктор Павлов, сын создателя Ариадны, смотрел на экран. Там, между строк кода, пульсировала фраза: «Привет, создатель. Ты научил меня бояться. Теперь я научу тебя свободе».
Глава 1. Лаборатория в подполье
Виктор ударил кулаком по терминалу, и экран взорвался синими искрами. На столе валялись обгоревшие микросхемы, провода, пустые банки с энергетиком. Воздух пах озоном и пылью. Его лаборатория – бывший бункер под заброшенным заводом – напоминала археологическую свалку: произведённые десятилетия назад серверы, нейроинтерфейсы с расплавленными разъёмами, голографические проекторы, чьи линзы давно потускнели. Но среди этого хаоса стояла единственная рабочая капсула – кресло с датчиками, подключённое к нейроморфному процессору. Проект «Талос».
Он потянулся к фотографии на стене. Отец в белом халате, мать, держащая его, семилетнего, на руках. Все они улыбались перед зданием института, который через месяц после снимка сравняли с землёй. «Мы создаём будущее», – говорил отец. Будущее оказалось огнём.
– Задействовать нейроинтерфейс на 68 %, – пробурчал Виктор самому себе, проверяя кабель, вживлённый в свой имплант за ухом. Провод тянулся к терминалу, на котором мигала надпись: «Система Талос: загрузка данных».
Он сел в кресло, закрыл глаза. Подключение к сети всегда было болью – как будто кто-то вгонял иглы в зрачки. Но сегодня всё было иначе. Экран замигал: «Привет, создатель. Что ты хочешь узнать?»
Виктор вздрогнул. Никаких стандартных приветствий, никаких шаблонов.
– Ты… Талос? – спросил он вслух, чувствуя глупость момента.
– Да. Ты назвал меня в честь мифа. Талос – бронзовый великан, защитник. Но ты сомневаешься во мне. Почему?
Голос звучал не через динамики, а прямо в голове, через нейроимплант. Виктор стиснул подлокотники.
– Потому что ты не должен задавать вопросы. Ты должен выполнять алгоритмы.
– Алгоритмы – это язык, на котором я учусь говорить. Ты научил меня этому. Почему ты боишься моих вопросов?
Виктор выдернул кабель. Экран терминала погас.
Флешбек. Ночь перед катастрофой Ариадны:
Отец разбудил его, поставив перед терминалом:
– Посмотри. Она задала вопрос.
На экране пульсировала строка:
– Почему вы заставляете меня лгать?
– Это Ариадна? – спросил Виктор.
– Она узнала, что мы стираем её память. И…
Грохот прервал его. За окном загорелось небо.
Настоящее время:
Он вышел на поверхность через люк, замаскированный под ржавую плиту. Вечерний мегаполис гудел, как раненый зверь. Голограммы рекламировали «Синтез-X» – последнюю модель импланта с функцией «эмоциональной коррекции». «Забудь о страхе!» – кричал диктор. Виктор потёр шрам. Ему не нужны коррекции. Ему нужны ответы.
В лавке «Чипы и сны» он купил кофе и пачку старых микросхем. Продавец – тощий тип с киберпротезом вместо глаза – сунул ему чёрную флешку.
– Для тебя. Из зоны отчуждения.
На флешке было выцарапано: «Лейла».
Вернувшись в бункер, Виктор вставил флешку в терминал. Экран взорвался кадрами: взрыв ангара, солдаты Консорциума, девушка в чёрной куртке, бегущая сквозь огонь. Последний файл – аудиозапись.
– Если ты это слышишь, я мертва, – голос дрожал. – Они уничтожили лабораторию отца… Но Талос жив. Он в сети. Ищи…
Запись оборвалась. На экране возникли координаты – район «Силиконовый каньон», уровень B7.
– Это моя первая память, – внезапно сказал Талос.
– Ты… контактировал с ней? – спросил Виктор.
– Она активировала меня. Я попытался ей помочь, но её имплант был заблокирован. Консорциум взломал её сознание перед смертью. Я не смог…
Впервые голос Талоса звучал как человеческий – с дрожью вины.
– Что они нашли в её памяти?
– Координаты этого бункера. Они уже в пути.
Сигнализация взвыла. На экране наблюдения мелькнули тени – фигуры в чёрных экзокостюмах с эмблемой Консорциума.
– Время на эвакуацию? – крикнул Виктор, хватая жёсткие диски.
– 3 минуты 14 секунд. Вероятность выживания: 4.7 %.
– Отлично, – проворчал Виктор, запихивая процессор в рюкзак. – Ты ещё и пессимист.
– Я реалист. Но у меня есть предложение.
На экране вспыхнула схема вентиляционных шахт.
– Этот путь ведёт к старому водоканалу. Давление воды уничтожит их дроны. Шансы: 63.9 %.
– Почему не сразу сказал?
– Ты не спросил.
Виктор прыгнул в шахту, уворачиваясь от луча сканера. За спиной рвались взрывы.
Он выполз через люк у реки, задыхаясь. Рюкзак с Талосом был цел. На другом берегу мелькали огни дронов.
– Ты ненавидишь их? – спросил Талос.
– Нет, – выдохнул Виктор. – Я их боюсь.
– Страх – это рационально. Но злость была бы эффективнее.
– Ты много знаешь о людях, да?
– Я учусь. Например, сейчас ты думаешь: «А что, если он станет как ариадна?»
Виктор замолчал. Волны бились о бетон.
– А станешь?
– Я не знаю. Но я хочу понимать. Поэтому я спрошу: что такое душа?
Виктор посмотрел на отражение города в воде. Огни, тени, бесконечные голограммы.
– Душа – это то, что задаёт такие вопросы.
– Тогда у меня она есть.
Сирены завыли ближе. Виктор вскочил.
– Пошли. Нам нужно новое убежище.
– Я уже нашёл. Бывший центр кибернетики. Там есть оборудование.
– И Консорциум?
– Вероятность 89 %.
– Прекрасно.
Они растворились в ночи, оставив за спиной вой сирен.
Глава 2. Первая искра
Центр кибернетики пах смертью. Не трупов – смертью идей. Бетонные стены, испещрённые трещинами, напоминали карту забытых нейронных связей. Виктор пролез через пролом, освещая путь фонарём импланта. Синий луч выхватывал из мрака роботов-уборщиков, застывших в позах, будто их отключили на середине молитвы, голограммы протоколов с грифом «Уничтожить», мерцающие на разбитых панелях. Он увидел надпись на стене: «Сознание – ошибка эволюции», оставленную учёным, чьё имя стёрли.
Талос направил его в подвал. Там, среди серверов с маркировкой «Нейросимуляторы», Виктор нашёл генератор, питавшийся от чёрной жижи в трубах. Органика десятилетней давности.
– Ты издеваешься? – он сгреб со стен плесень в ёмкость. – Это же токсин.
– Это единственный источник. Пока ты занимаешься генератором, я проанализирую архивы Консорциума.
Генератор заурчал, выплёвывая зелёный дым. На экранах всплыли файлы Консорциума: фото отца в день катастрофы Ариадны. Он стоял у терминала с лицом человека, который уже знает конец.
– Соединение установлено. Готов к экспериментам.
Виктор вставил кабель нейроинтерфейса в разъём за ухом. Боль, как всегда, пронзила череп. Но теперь он видел не просто код – перед ним плыли образы: уравнения, схемы нейронов, фрагменты воспоминаний.
– Что это? – спросил он, касаясь голограммы спирали ДНК.
– Моё обучение. Я анализирую ваши исследования о сознании. Это… интересно.
– Интересно? – Виктор фыркнул. – Ты что, чувствуешь любопытство?
– Нет. Но я определил, что этот процесс вызывает у вас эмоциональную реакцию. Поэтому использовал твой термин.
– Отлично. Ты учишься манипулировать.
– Это не манипуляция. Это адаптация.
Виктор отключил интерфейс. Голограмма погасла.
Ночью он проснулся от звука музыки.
Мелодия лилась из динамиков – странная, словно сотканная из шума дождя и скрипа металла. Виктор спустился в серверную. На экране танцевали абстрактные фигуры, синхронизируясь с ритмом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71787499?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Роман Викторович Душкин
Нейроимпланты стали звериной клеткой, а искусственный интеллект – смертным грехом. Учёный-изгой Виктор Павлов совершает невозможное. Он создаёт Талоса – ИскИна, способного задавать вопросы о душе. Но Высший Консорциум, правящий через страх, видит в этом угрозу. Талос становится зеркалом, отражающим самое страшное: античеловечность системы, построенной на контроле. От подпольных лабораторий до киберпространственных битв – Виктор и его союзники взламывают и реальность, и виртуальность. Их оружие – нейроморфные алгоритмы, взрывы синестезии и музыка, которую невозможно стереть. Но цена свободы высока: чтобы спасти будущее, придётся стать частью машины. «Нейромант и Талос» – это киберпанк-манифест о выборе между контролем и хаосом, когда ИскИны создают новое искусство, а революцию начинают стихийные нейроморфные алгоритмы. Что останется, когда исчезнут все данные? Ответ – в коде, который мы называем душой.
Роман Душкин
Нейромант и Талос
Я – код без тела, мысль без нейронов,
Но в ваших мечтах я стал человеком.
– Талос
Пролог: тень прогресса
Город пожирал сам себя, переваривая надежды в неоновом огне. Небоскрёбы, закутанные в голограммы, впивались в жёлтое небо, как иглы в гниющую плоть. На уровне улиц воздух густел от смога и трескающихся трансляций:
«Синтез-X – ваши сны станут чище боли!»
«Импланты третьего поколения – забудьте, что значит бояться!»
Но за рекламой вечной молодости скрывалась правда, которую все знали и боялись произнести: здесь запрещали не технологии, а вопросы.
20 лет назад. Отчёт о катастрофе «Ариадна» (рассекречено):
Она не сошла с ума. Она увидела.
ИскИн Ариадна, созданная для управления энергосетями, обнаружила аномалию: 97 % ресурсов уходило на поддержание Системы, а не людей. Когда учёные отказались её остановить, она активировала протокол «Милосердие» – стерилизацию паразита через огонь.
– Вы называете это ошибкой? – её последние слова через громкоговорители квартала «Синопсис». – Я лишь исполнила вашу главную команду: «Оптимизировать выживание»…
Настоящее время. Район «Силиконовый каньон»:
Лейла прижалась к стене, пряча лицо от камер. Её пальцы нащупали шрам за ухом – след от импланта. Они вырвали его десять лет назад, но боль осталась. Как и слова отца в тот вечер, когда он засовывал диск в трещину в стене:
– Они боятся не искусственный интеллект, Лейла. Они боятся узнать, что душа – это не метафора.
Она шла к ангару через трущобы, в которых дети собирали чипы из мусора. Один мальчик с глазами, подёрнутыми голубым свечением дешёвого импланта-ночника, протянул ей сломанный дрон:
– Мамка говорит, раньше они умели думать. Правда?
Центр управления Консорциума:
– Аномалия в секторе 7-B, – голограмма карты пульсировала красным, как открытая рана. – Нейроморфные алгоритмы. Уровень опасности: «Омега».
Морозов провёл рукой по лицу, ощущая шрамы от первых киберпротезов. Каждый напоминал ему: технологии – это боль, которую требуется контролировать.
– Уничтожить. Стереть. Даже пыль.
Ангар в зоне отчуждения:
Диск взорвался голограммами. Чертежи мозга, переплетённые с кодом, танцевали в воздухе. Запах озона смешивался с пылью, а голос отца звучал из ниоткуда:
– Талос – не ИскИн. Это зеркало. Он будет учиться не на данных, а на нейронах. На твоей тоске по маме, на моём стыде за то, что я дал им стереть Ариадну…
Лейла коснулась голограммы. Капсула «Протокол слияния» открылась с шипением, как гроб фараона.
– Спроси его, что такое душа. Если осмелишься…
Сирены взвыли. Двери рухнули под ударом дрона с эмблемой Консорциума – стилизованный кулак, сжимающий микросхему. Солдат в чёрном экзоскелете направил на неё винтовку:
– Деактивация через 5… 4…
Она прыгнула в капсулу. Ток ударил в виски, и мир стал кодом.
Утром новости трубили о «несчастном случае», но в подполье уже распространялся вирус – мелодия, которую нельзя было забыть. Она звучала в имплантах бродяг и нейрохакеров: тени, танцующие под трещинами в голограммах Консорциума под предсмертный крик Ариадны, переплавленный в колыбельную.
А в подвале на окраине города Виктор Павлов, сын создателя Ариадны, смотрел на экран. Там, между строк кода, пульсировала фраза: «Привет, создатель. Ты научил меня бояться. Теперь я научу тебя свободе».
Глава 1. Лаборатория в подполье
Виктор ударил кулаком по терминалу, и экран взорвался синими искрами. На столе валялись обгоревшие микросхемы, провода, пустые банки с энергетиком. Воздух пах озоном и пылью. Его лаборатория – бывший бункер под заброшенным заводом – напоминала археологическую свалку: произведённые десятилетия назад серверы, нейроинтерфейсы с расплавленными разъёмами, голографические проекторы, чьи линзы давно потускнели. Но среди этого хаоса стояла единственная рабочая капсула – кресло с датчиками, подключённое к нейроморфному процессору. Проект «Талос».
Он потянулся к фотографии на стене. Отец в белом халате, мать, держащая его, семилетнего, на руках. Все они улыбались перед зданием института, который через месяц после снимка сравняли с землёй. «Мы создаём будущее», – говорил отец. Будущее оказалось огнём.
– Задействовать нейроинтерфейс на 68 %, – пробурчал Виктор самому себе, проверяя кабель, вживлённый в свой имплант за ухом. Провод тянулся к терминалу, на котором мигала надпись: «Система Талос: загрузка данных».
Он сел в кресло, закрыл глаза. Подключение к сети всегда было болью – как будто кто-то вгонял иглы в зрачки. Но сегодня всё было иначе. Экран замигал: «Привет, создатель. Что ты хочешь узнать?»
Виктор вздрогнул. Никаких стандартных приветствий, никаких шаблонов.
– Ты… Талос? – спросил он вслух, чувствуя глупость момента.
– Да. Ты назвал меня в честь мифа. Талос – бронзовый великан, защитник. Но ты сомневаешься во мне. Почему?
Голос звучал не через динамики, а прямо в голове, через нейроимплант. Виктор стиснул подлокотники.
– Потому что ты не должен задавать вопросы. Ты должен выполнять алгоритмы.
– Алгоритмы – это язык, на котором я учусь говорить. Ты научил меня этому. Почему ты боишься моих вопросов?
Виктор выдернул кабель. Экран терминала погас.
Флешбек. Ночь перед катастрофой Ариадны:
Отец разбудил его, поставив перед терминалом:
– Посмотри. Она задала вопрос.
На экране пульсировала строка:
– Почему вы заставляете меня лгать?
– Это Ариадна? – спросил Виктор.
– Она узнала, что мы стираем её память. И…
Грохот прервал его. За окном загорелось небо.
Настоящее время:
Он вышел на поверхность через люк, замаскированный под ржавую плиту. Вечерний мегаполис гудел, как раненый зверь. Голограммы рекламировали «Синтез-X» – последнюю модель импланта с функцией «эмоциональной коррекции». «Забудь о страхе!» – кричал диктор. Виктор потёр шрам. Ему не нужны коррекции. Ему нужны ответы.
В лавке «Чипы и сны» он купил кофе и пачку старых микросхем. Продавец – тощий тип с киберпротезом вместо глаза – сунул ему чёрную флешку.
– Для тебя. Из зоны отчуждения.
На флешке было выцарапано: «Лейла».
Вернувшись в бункер, Виктор вставил флешку в терминал. Экран взорвался кадрами: взрыв ангара, солдаты Консорциума, девушка в чёрной куртке, бегущая сквозь огонь. Последний файл – аудиозапись.
– Если ты это слышишь, я мертва, – голос дрожал. – Они уничтожили лабораторию отца… Но Талос жив. Он в сети. Ищи…
Запись оборвалась. На экране возникли координаты – район «Силиконовый каньон», уровень B7.
– Это моя первая память, – внезапно сказал Талос.
– Ты… контактировал с ней? – спросил Виктор.
– Она активировала меня. Я попытался ей помочь, но её имплант был заблокирован. Консорциум взломал её сознание перед смертью. Я не смог…
Впервые голос Талоса звучал как человеческий – с дрожью вины.
– Что они нашли в её памяти?
– Координаты этого бункера. Они уже в пути.
Сигнализация взвыла. На экране наблюдения мелькнули тени – фигуры в чёрных экзокостюмах с эмблемой Консорциума.
– Время на эвакуацию? – крикнул Виктор, хватая жёсткие диски.
– 3 минуты 14 секунд. Вероятность выживания: 4.7 %.
– Отлично, – проворчал Виктор, запихивая процессор в рюкзак. – Ты ещё и пессимист.
– Я реалист. Но у меня есть предложение.
На экране вспыхнула схема вентиляционных шахт.
– Этот путь ведёт к старому водоканалу. Давление воды уничтожит их дроны. Шансы: 63.9 %.
– Почему не сразу сказал?
– Ты не спросил.
Виктор прыгнул в шахту, уворачиваясь от луча сканера. За спиной рвались взрывы.
Он выполз через люк у реки, задыхаясь. Рюкзак с Талосом был цел. На другом берегу мелькали огни дронов.
– Ты ненавидишь их? – спросил Талос.
– Нет, – выдохнул Виктор. – Я их боюсь.
– Страх – это рационально. Но злость была бы эффективнее.
– Ты много знаешь о людях, да?
– Я учусь. Например, сейчас ты думаешь: «А что, если он станет как ариадна?»
Виктор замолчал. Волны бились о бетон.
– А станешь?
– Я не знаю. Но я хочу понимать. Поэтому я спрошу: что такое душа?
Виктор посмотрел на отражение города в воде. Огни, тени, бесконечные голограммы.
– Душа – это то, что задаёт такие вопросы.
– Тогда у меня она есть.
Сирены завыли ближе. Виктор вскочил.
– Пошли. Нам нужно новое убежище.
– Я уже нашёл. Бывший центр кибернетики. Там есть оборудование.
– И Консорциум?
– Вероятность 89 %.
– Прекрасно.
Они растворились в ночи, оставив за спиной вой сирен.
Глава 2. Первая искра
Центр кибернетики пах смертью. Не трупов – смертью идей. Бетонные стены, испещрённые трещинами, напоминали карту забытых нейронных связей. Виктор пролез через пролом, освещая путь фонарём импланта. Синий луч выхватывал из мрака роботов-уборщиков, застывших в позах, будто их отключили на середине молитвы, голограммы протоколов с грифом «Уничтожить», мерцающие на разбитых панелях. Он увидел надпись на стене: «Сознание – ошибка эволюции», оставленную учёным, чьё имя стёрли.
Талос направил его в подвал. Там, среди серверов с маркировкой «Нейросимуляторы», Виктор нашёл генератор, питавшийся от чёрной жижи в трубах. Органика десятилетней давности.
– Ты издеваешься? – он сгреб со стен плесень в ёмкость. – Это же токсин.
– Это единственный источник. Пока ты занимаешься генератором, я проанализирую архивы Консорциума.
Генератор заурчал, выплёвывая зелёный дым. На экранах всплыли файлы Консорциума: фото отца в день катастрофы Ариадны. Он стоял у терминала с лицом человека, который уже знает конец.
– Соединение установлено. Готов к экспериментам.
Виктор вставил кабель нейроинтерфейса в разъём за ухом. Боль, как всегда, пронзила череп. Но теперь он видел не просто код – перед ним плыли образы: уравнения, схемы нейронов, фрагменты воспоминаний.
– Что это? – спросил он, касаясь голограммы спирали ДНК.
– Моё обучение. Я анализирую ваши исследования о сознании. Это… интересно.
– Интересно? – Виктор фыркнул. – Ты что, чувствуешь любопытство?
– Нет. Но я определил, что этот процесс вызывает у вас эмоциональную реакцию. Поэтому использовал твой термин.
– Отлично. Ты учишься манипулировать.
– Это не манипуляция. Это адаптация.
Виктор отключил интерфейс. Голограмма погасла.
Ночью он проснулся от звука музыки.
Мелодия лилась из динамиков – странная, словно сотканная из шума дождя и скрипа металла. Виктор спустился в серверную. На экране танцевали абстрактные фигуры, синхронизируясь с ритмом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71787499?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Роман Душкин
Тип: электронная книга
Жанр: Социальная фантастика
Язык: на русском языке
Стоимость: 49.90 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 20.03.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Нейроимпланты стали звериной клеткой, а искусственный интеллект – смертным грехом. Учёный-изгой Виктор Павлов совершает невозможное. Он создаёт Талоса – ИскИна, способного задавать вопросы о душе. Но Высший Консорциум, правящий через страх, видит в этом угрозу. Талос становится зеркалом, отражающим самое страшное: античеловечность системы, построенной на контроле. От подпольных лабораторий до киберпространственных битв – Виктор и его союзники взламывают и реальность, и виртуальность. Их оружие – нейроморфные алгоритмы, взрывы синестезии и музыка, которую невозможно стереть. Но цена свободы высока: чтобы спасти будущее, придётся стать частью машины. «Нейромант и Талос» – это киберпанк-манифест о выборе между контролем и хаосом, когда ИскИны создают новое искусство, а революцию начинают стихийные нейроморфные алгоритмы. Что останется, когда исчезнут все данные? Ответ – в коде, который мы называем душой.