Йоль и механический разум. Книга первая «Путешествие»
Йоль и механический разум. Книга первая «Путешествие»
Роман Викторович Душкин
Погрузитесь в захватывающие приключения в стиле клокпанк-технофэнтези в новом произведении Романа Душкина, которое обещает перевернуть ваше представление о магии и механике! В этом увлекательном путешествии вы встретите молодого гоблина Йоля, стремящегося понять тайны своего Посвящения и сталкивающегося с загадками, древними легендами и неожиданными открытиями. Мастерски сочетая элементы фэнтези с техно-реализмом, автор предлагает не только захватывающий сюжет, но и глубокие размышления о природе силы, знаний и взаимодействия между магией и механикой. Его новаторский подход заставляет задуматься о том, как мы воспринимаем мир вокруг нас, открывая новые горизонты для воображения. Не упустите шанс стать частью этого удивительного приключения, в котором тайны прошлого могут изменить будущее, и откройте для себя роман, который развлекает и вдохновляет, заставляя вас задуматься о том, что значит быть «избранным» в мире, полном загадок и возможностей.
Роман Душкин
Йоль и механический разум. Книга первая «Путешествие»
Глава 1
Меня зовут Йоль по прозвищу Тролльский Подкидыш, и я работаю подмастерьем в механической мастерской старого мастера Гноббла. Я живу в небольшом гоблинском городке Орешник, расположенном на южном отроге Мглистых гор в живописной долине реки Грозной. Родителей своих я не помню, да и старухи поговаривают, что их у меня никогда не было. Прозвище моё у меня недаром – по легенде меня нашли лежащим в лохмотьях на большом пне недалеко от тракта, ведущего в деревню лесных троллей. А было это зимой прямо в канун зимнего солнцестояния. Так меня и нарекли Йолем, а поскольку гоблины – народ на язык острый, то прозвище мне дали соответствующее. Собственно, никто даже не знает, кто я такой. Но раз я выгляжу как гоблин, говорю как гоблин и имя у меня гоблинское, то я гоблин и есть.
Старый Гноббл взял меня к себе и воспитывал как сына. Он уже тогда был старым, а сейчас точно такой же – как будто бы время на него не действует. Поговаривают, что он нашёл какие-то тайные заклинания, которые как будто бы позволяют договориться с неминуемым. Да только брешут всё про это. Я-то сразу смекнул, что все наши механики не стареют – что-то есть в этом искусстве, которому они посвящают свою жизнь. А вот наши колдуны да шаманы наоборот выглядят, как гнилые сморчки. Так что магия тут точно ни при чём.
В детстве с другими мальчишками я облазил все закоулки нашего городка. Мы спускались на все подземные уровни, кроме закрытых шахт и тайных дверей со светящимися рунами на порталах. Я забирался на самую вершину башни с причалами для дирижаблей, и жуткий порыв ветра как-то раз чуть было не скинул меня вниз. После того случая я долго сидел дома и даже помыслить не мог о том, чтобы снова заняться какой-нибудь шалостью. Но потом всё вернулось на круги своя.
Однажды мы с моим названным братом Зигглем залезли на самый нижний уровень нашего города. Там было темно и страшно. Обычно в лабиринтах гоблинских пещер шумят всякие хитрые механизмы, горит огонь, жарко и шумно. Носятся посыльные, летают мелкие летательные аппараты – мы их называем механическими мухами – с посылками и письмами. Время от времени то тут, то там вырываются струи пара, который у нас часто используется для работы некоторых механизмов. Всё жужжит, скрипит, крутится и вертится. Голубоватые следы магических эманаций тоже иногда прорываются среди всей этой суеты. И, в общем-то, ты понимаешь, что находишься в центре обычной гоблинской жизни.
Но тогда с Зигглем мы залезли в какие-то глубины – недалеко от выработанной шахты с наглухо заколоченным входом. Мы крались по тёмному коридору. Темнота была – хоть глаз выколи, и Зиггль зажёг маленький синий огонёк магического холодного пламени, чтобы нам не было страшно и мы, хотя бы, видели друг друга. Коридор вёл на север прямо под гору, на отроге которой стоял на город. И было странно, что коридор этот был ровно горизонтальным – мы не чувствовали никакого уклона. Воздух там был застоявшийся, и я почувствовал тогда, что дальше идти нельзя, чтобы не отравиться тяжёлыми парами подземных газов.
Но мы пошли дальше, ведомые любопытством, а больше подгоняемые куражом – не ударить в грязь лицом друг перед другом. На всякий случай мы надели свои маски для подземных работ – у каждого гоблина должна быть такая с собой всегда, а то мало ли где он окажется и что может произойти. Мы шли дальше и дальше, и по моим прикидкам мы могли уже находиться чуть ли не в центре горы.
Наконец, мы наткнулись на железную дверь. Зиггль сделал свой огонёк чуть ярче, и я увидел тайную печать в виде руны Фирс прямо в центре круглого портала. Руна висела в воздухе в паре сантиметров от двери и мерцала еле-еле видимым тёмно-красным огнём. В те отроческие времена я не знал, что это значит, но даже тогда я понял, что лучше не приближаться. Атмосфера была наполнена угрюмостью и давила на нас. Мы стояли и тупо смотрели на эту дверь.
Внезапно я почувствовал, что на нас смотрят. Я медленно повернулся направо и увидел небольшую дырку прямо в стене. Я вряд ли увидел бы дырку такого размера и при солнечном свете, а если бы и увидел, то не обратил бы на неё внимания. Но тогда я вот так медленно повернулся и увидел её. А за ней светился отблеском голубого огня глаз. Я оторопел, замер и уставился прямо на него.
И тут глаз моргнул, а потом глухой дребезжащий голос произнёс:
– Вы что тут делаете?! А ну идите отсюда!
Как же мы тогда бежали. Пятки сверкали, наши башмаки, если бы не были подбиты крепкой сталью, сточились бы за раз. Мне кажется, что мы добежали до входа в этот коридор за десять минут, хотя шли в глубины не менее часа. Сорвав маски с лиц, мы тогда не могли отдышаться, а Зиггль повалился на пол и хватал ртом воздух.
Потом он спросил меня, как я увидел глаз в стене в такой кромешной тьме. Я сказал, что не увидел его, а каким-то странным внутренним чувством осознал, что на нас кто-то смотрит. Зиггль сказал мне, что мне надо бы посетить ведунью, но сам я тогда понял, что это была магическая эманация. Это был первый эпизод в моей жизни, который я помнил, когда через меня проходили слабые нити магии, наполняющей этот мир. Я никому этого тогда не сказал. Механики, в семье которых я жил, не очень-то и жалуют все эти магические штучки, хотя без них не обходятся – большая часть наших механизмов так или иначе работает вместе с эманациями.
Вечером я спросил мастера Гноббла, что значит красная руна Фирс, висящая в воздухе. Он строго посмотрел на меня и спросил, где я её видел. Потом, не дождавшись ответа, сказал, чтобы я больше никогда туда без разрешения и сопровождения не ходил, даже носа своего курносого там не показывал. Он даже выписал мне подзатыльник, да так, что у меня между ушами затрещало. Зигглю тогда повезло, я не стал сдавать его, что мы были там вместе.
Потом мастер Гноббл подобрел, раскурил свою трубку с душистыми травами и сказал, что это одна из тайных боевых рун нашего народа. Немногие, дескать, знают их истинный смысл, а на поверхности лежит то, что мы не должны ходить там, где есть такие руны. А если мы их увидим вдалеке, то следует беречься и возвращаться назад по той же дороге, как пришли. И вообще, не связываться с рунами красного цвета. И вообще, не болтаться по городу там, где не нужно. И вообще, пора уже начинать работать в мастерской и постигать высокое искусство Механики.
Много позже я узнал, что красная руна Фирс обозначает места, в которых боевые системы гоблинов стреляют по приближающимся без предупреждения. Нам с Зигглем тогда очень крупно повезло, что мы её вообще увидели. Тёмно-красное свечение значило, что оружие было деактивировано. Ярко-красной руны мы, скорее всего, и не увидели бы. И никто бы потом вообще не узнал бы, куда мы пропали и что с нами случилось.
И таких историй из своего детства и отрочества я мог бы рассказать очень много. Вот взять ту историю с башней для дирижаблей. Я тогда учился в Малой школе Механики, которая находилась на территории Высокой Академии Магии и Механики в столичном городе. Каждые три месяца я улетал на дирижабле на несколько дней домой, а потом возвращался в школу. Жили мы вместе с Зигглем в небольшой каморке, которую для нас выделил старый знакомый мастера Гноббла – ещё один древний гоблин по имени Зарк. Я не знаю, чем он занимался и кем был, да и некогда нам тогда было выяснять такие частности. Он просто выдавал нам с утра с Зигглем по чёрствой краюхе хлеба и отправлял в школу, а вечером открывал дверь своего дома и отправлял в каморку. Мы с ним особо не общались, а сам он был неразговорчивым.
В школе мы тогда, конечно же, сколотили свою банду. Мне было десять лет, а Зиггль младше меня на год. А ещё с нами там была девочка моего возраста по имени Глойда, и она тоже была из Орешника. Вот мы втроём и давали прикурить всем в школе. К нам ещё присоединились несколько ребят, но именно я, Зиггль и Глойда были не разлей вода, и все шалости в школе были на нашем счету. И как раз на выходных мы летали домой втроём на дирижабле.
Так вот как-то раз Глойда спросила меня, мог бы я забраться на самый верхний этаж башни, от которой отправляются дирижабли. Она сказала, что наверняка оттуда открывается отличный вид на столицу. Сейчас-то я понимаю, что она просто взяла меня на слабо. Но тогда я пообещал ей, что сделаю это.
Вечером, когда к пристаням покатил последний паровой лифт, я добрался на нём до самой последней пристани. Она была на самом верхнем уровне, доступном для посетителей, но выше было ещё несколько этажей, а сверху башню венчал шпиль. Снизу он казался очень тонким, но если посмотреть на него в подзорную трубу, то было видно, что на самом верху было что-то типа площадки для обзора. Она-то и стала моей целью.
Я не знал, как туда пробраться, но раз я дал слово – надо было сдержать. Когда я вышел из лифта, то прогулочным шагом как будто бы пошёл в сторону дирижабля у пристани. Но старый гоблин в униформе служащего башни строго посмотрел на меня, а потом и вовсе начал следить за мной. Действительно, что мог бы делать десятилетний гоблин один в этот вечерний час на башне?
Я помню, что зашёл тогда в уборную и там просидел некоторое время в кабинке, думая, что же мне делать. А потом решение нашлось само собой – я пролез в вентиляционный люк, а потом, следуя за магическими эманациями, я пробрался по узкому проходу куда-то чуть выше и вылез в другом помещении. Я осторожно зажёг магический световой шарик и осмотрелся. Вокруг меня была каморка – тёмная и захламленная какими-то старыми вещами. Тут валялись огромные шестерни, валы, валики поменьше и куча всякого другого барахла.
Осторожно пробираясь между пыльными и ржавыми деталями лифтового оборудования, я пробрался к двери – она даже оказалась незапертой. Потушив свой голубой огонёк, я выглянул наружу. От двери вёл узкий коридор, и я видел чуть поодаль небольшой холл. Я пошёл туда. Немного света пробивалось через узенькое окошко, буквально в две мои ладони шириной. По общей миниатюрности помещений, которые меня окружали, я понял, что нахожусь на один этаж выше последней площадки для отправки дирижаблей.
Напротив окошка я увидел лифт. Да, тут был ещё один лифт – он стоял прямо передо мной. И у него не было дверей. Я зашёл внутрь, но не увидел обычных рычагов и валиков для старта движения. Передо мной находился воротный механизм, а цепь для подъёма была пропущена через отверстия в потолке и полу. Похоже, что для использования этого лифта надо было применять свою собственную физическую силу.
Я подошёл и потянул на себя ворот. На удивление он поддался свободно, и кабина лифта дёрнулась вверх. Я повернул ворот ещё раз и ещё раз, поднимая себя наверх. Я сделал около десяти оборотов ворота, когда он с щелчком зафиксировался, и я больше не смог его сдвинуть. Поняв, что я добрался до высшей точки, куда может завести меня этот лифт, я вышел из него. Я был на той самой марсовой площадке, которую видно в подзорную трубу на вершине пика башни.
Выйдя из кабины лифта, я обернулся. На портале кабины кто-то неровным почерком нацарапал три старшие руны – Сюр, Зип и Вендль. Я было удивился такому безрассудству, но потом подумал, что не я первый забираюсь сюда, и кто-то из молодых гоблинов решил таким образом отметить свой подвиг, нацарапав ножом первые буквы своих имён в старшем строю. Я тогда ещё подумал добавить туда руну Йом, когда буду возвращаться, не вкладывая в неё эманации магии. Но, вообще говоря, старшие руны просто так чертить нельзя.
Я осторожно подошёл к поручню, который окружал площадку. Вид на столицу открывался грандиозный – ведь она лежала в долине между самыми высокими пиками в системе Мглистых гор. Весь город лежал у меня под ногами, и в сумерках он представлял собой поистине завораживающее зрелище – миллионы разноцветных огней мерцали в сгущающейся тьме, создавая странный переплетающийся узор из оранжевого и голубого. Оранжевый – цвет обычного огня, которым гоблины освещали свои жилища, грели их, готовили на нём себе пищу и делали пар для движения механизмов. Голубой – цвет магии, эманациями которой гоблины освещали общественные пространства, а у кого были на то средства и возможности – пользовались этим способом для освещения своих жилищ.
Внезапный порыв ветра кинул меня на поручень, и я чуть было не перевалился через него, так как высотой он доходил мне до солнечного сплетения. Шпиль зашатался, и под моими ногами пол заходил ходуном. Голова закружилась, в моих глазах замелькало оранжево-голубое море. Судорожно я схватился руками за поручень, и ладони мгновенно заиндевели – на этой высоте было довольно-таки холодно, а я только-только понял, насколько холодно. Шпиль продолжало шатать, я держался за поручень и считал мгновения своей жизни.
Потом также внезапно всё стихло. На негнущихся ногах я отошёл от поручня, потом упал на четвереньки и пополз в сторону кабины лифта. Время тянулось, как карамель в лавке старой Кайры, к которой мы бегали малышами за сладостями. Я полз и полз, думал только об одном – как бы доползти. Мне казалось, что я стану глубоким стариком, когда, наконец, доползу до лифта.
Но вот мои руки попали в кабину. Я буквально втащил себя в неё. И тут новое несчастье заставило меня похолодеть изнутри. Снизу раздался грубый голос:
– А ну спускайся!
Я полностью влез в кабину, потом автоматически, не помня себя, схватился за ворот подъёмного механизма и начал вращать его в обратную сторону. Кабина также легко скользнула вниз. Время постепенно вернулось к своему обычному течению. Внизу меня ждал тот самый гоблин, который следил за мной на верхней площадке. Он схватил меня за ухо и потащил вниз по лестнице. Я не сопротивлялся.
Внизу он толкнул меня на скамью, а потом грубо спросил:
– Ты откуда?
Я ответил, что сам я родом из Орешника, учусь в местной школе механики. Вроде бы, после этих слов этот строгий служащий немного расслабился, но потом он резко поднял меня на ноги, повернул лицом к лифту, ведущему на поверхность, подтолкнул легонько. Я пошёл к лифту, а потом почувствовал мощный пинок под зад, который подбросил меня в воздух, и я побежал к лифту, который как раз приехал, и лифтёр стоял и со смехом смотрел на меня.
Потом как-то раз на каникулах мы с Зигглем раздобыли немного пороха. В то время в гостях у мастера Гноббла был какой-то почтенный купец из другого города. И Зиггль умудрился стащить из его сумы один кулёк с порохом. Как же мы тогда радовались. Это было самое чудесное наше сокровище. Мы пересыпали добытые крупицы горючего состава в несколько баночек и спрятали их в разных местах своего дома и в мастерской. Иногда мы устраивали для себя и Глойды небольшие огненные представления.
Одно такое представление пошло не так. Я завернул порох в ветошь, которую ранее мы промочили в растворе селитры и высушили. По нашей задумке ветошь должна была гореть медленно, а потом, когда тлеющий огонь дойдёт до пороха, он должен был ярко вспыхнуть. Но что-то действительно пошло не так. Когда я зажёг ветошь и хотел было отбросить шарик подальше от нас, то немного замешкался, а потом увидел, то ветошь практически перестала тлеть. Не думая ни о чём, я поднёс шарик к лицу и подул на него, чтобы тление не прекратилось.
Внезапная яркая вспышка ослепила меня. Я повалился на землю, правую половину моего лица жгло адским пламенем. Глойда завизжала, а Зиггль бросился ко мне и накрыл мою голову своим камзолом. Я скулил от всепроникающей боли, пытаясь погладить лицо руками, но Зиггль крепко держал их, чтобы я не смог дотронуться до обожжёной кожи. Глойда гладила меня по голове, но боль была нестерпимой. Мне казалось, что моя кожа продолжает тлеть. Глаза ничего не видели – в них стояло яркое огненное пятно.
Через несколько часов я пришёл в себя, и мы смогли пойти домой. Мы с Зигглем знали, что мастер Гноббл даже не будет нас слушать, он всыплет нам так, что мы не сможем сидеть несколько следующих дней. Надо было придумать какую-то легенду, которая хотя бы смягчила наказание. Потому что за порох нам досталось бы ещё больше и по другой причине – мы отчётливо понимали это.
Тогда мы сказали, что были в металлургической мастерской по приглашению отца Глойды – он организовал для нас экскурсию, и она была настолько интересной, что мы весь день провели там. Но в какой-то момент случилось несчастье – дескать, я слишком близко полез смотреть, как плавится руда в тигле, а расплав по каким-то причинам решил вспыхнуть в тот самый момент. Вот меня и обожгло.
Всем была хороша эта легенда за исключением того, что мастер Гноббл к тому времени был хорошо знаком с отцом Глойды – ведь мы вместе с ней летали в столицу, и они познакомились, когда много раз они встречали и провожали нас на причале. А потом они и подружились, часто собираясь вместе на тёмный эль и ведя сложные разговоры за металлургию и механику.
Но в тот раз нас пронесло. И много всякого такого было в моём отрочестве.
Говорят, что взрослый гоблин – это выживший мальчик. Вот так и я дожил до дня своего пятнадцатилетия, когда каждый молодой гоблин получает задание Посвящения. Буквально каждый молодой гоблин – и мальчик, и девочка – должны успешно пройти своё собственное задание Посвящения, чтобы вступить во взрослую жизнь. В своих мечтах я должен был стать великим механиком, поэтому считал, что моё Посвящение будет связано именно с этим.
Глава 2
Обычно Посвящение молодых гоблинов проводится в день летнего солнцестояния. К этому дню мне уже полгода как исполнилось пятнадцать лет, и все эти месяцы я ждал и готовился к своему главному испытанию.
Никто не знал, когда у меня был день рождения, да мы и не переживали на этот счёт – праздновали его ровнёхонько в день зимнего солнцестояния, когда все гоблины встречают новый год. Вот мы заодно праздновали и день обнаружения меня на пне. Никто никогда не делал тайны из того, что я – подкидыш, но мастер Гноббл всегда относился ко мне с отеческой добротой, поэтому я тоже не переживал по этому поводу. Зато моей семье не приходилось тратиться на подарки – и на день рождения, и на новый год я получал один и тот же подарок. Чаще всего это была какая-нибудь механическая штуковина, но с десятилетнего возраста мастер Гноббл начал дарить мне всякого рода инструменты и принадлежности, чтобы у меня постепенно накапливался свой собственный инструментарий.
Мне иногда было завидно от того, что у Зиггля в два раза больше подарков – ему-то дарили и на новый год, и на день рождения. Но зато я был старше его на год. Хоть что-то.
Я помню, что в тот день моего пятнадцатилетия все поздравляли меня особенно жарко. К нам в дом пришли все близкие знакомые нашей семьи, и мастер Гноббл под всеобщее восхищение и одобрительные присвистывания вручил мне настоящий гоблинский многофункциональный нож из закалённой стали. Но рукоятке ножа слабым голубым огоньком горела руна Йом. Я был в полном восторге – нож с возможностью проводить магию. У нас дома магия не была в особом почёте, но это были какие-то личные заморочки мастера Гноббла. Когда было надо, он тоже пользовался ею в профессиональных целях.
Много раз я участвовал в летнем празднике Лита, когда молодых гоблинов отправляют в их первое и самое главное путешествие, вернувшись из которого они становятся взрослыми. Я видел, как некоторым из моих старших товарищей давали их задания Посвящения, и они уходили из города, и некоторых я не видел несколько лет. Но все всегда возвращались, так или иначе. Мы все знали, что эти задания, которые придумывают старейшины города и выдаёт наш градоначальник на празднике, очень сложные, но не невозможные. Выполнив своё задание Посвящения, ты становился взрослым.
И вот пришла моя очередь.
День был солнечным, ярким. Я стоял в шеренге таких же как я молодых гоблинов, все одеты с иголочки. Никто не поскупился на то, чтобы на празднике посвящения быть в лучшей своей одежде с лучшими инструментами, которые нам разрешили взять с собой. Тем, кто учился на механиков, позволили взять с собой на Посвящение один свой инструмент на выбор, маску для подземных работ, шлем с очками и торбу с водой, пищей и небольшим количеством железных монет. Я взял свой многофункциональный нож, немного опасаясь, что из-за его магической проводимости его могут отклонить. Но нет, не отклонили.
Те молодые гоблины из нашего отряда, которые учились по линии магического искусства, в основном брали свои дубинки и посохи. Они стояли с ними в своих нелепых облачениях, похожих на балахоны, и мне всё это казалось наигранным. Впрочем, им-то наверняка тоже наши рабочие камзолы казались такими же напускными и пафосными.
Глойда стояла в нашем ряду чуть поодаль от меня. К моему большому удивлению она взяла с собой мехамуху, которая, жужжа, зависла около её правого уха. Я знал, что она сама сделала эту штуковину и после этого никогда с ней не расставалась, но такое влечение к предметам было для меня немного странным. Хотя, казалось бы, она также могла думать про меня с моим многофункциональным ножом. Но мой нож, хотя бы, может резать и кромсать, а что может её мехамуха?
На главной площади Орешника собрались старейшины, градоначальник стоял в своей яркой мантии, подбитой оранжевым мехом. Семьи посвящаемых толпились на площадке за скамьями старейшин. Там же были и праздные горожане, которым было нечего делать, так что они решили прийти на наш праздник. Все ждали начала, все были в некотором возбуждении, хотя этот праздник проходил каждый год. Я стоял в своей шеренге и ждал.
И вот раздался громкий удар гонга. По площади прокатился звонкий гул. Градоначальник выступил вперёд, поднял свой посох, на котором ярко засветился синий огонёк. Он прокашлялся и заявил своим скрипучим голосом:
– Друзья! Сегодня мы празднуем Лита, самый длинный день в году. И это день проводов молодёжи в неизвестное и встречи оттуда наших взрослых товарищей. Каждый из вас сегодня получит своё Задание посвящения, которое должен выполнить с честью, храбро и честно. Старейшины уже подготовили для каждого из вас задание, которое под силу каждому из вас, но потребует от вас напряжения своих сил и своего ума. И каждый из вас должен будет выполнить своё задание самостоятельно, не полагаясь на помощь близких. Только ваши собственные способности, полученные вами в ваших школах, должны привести вас во взрослый мир.
Толпа согласно загомонила, многие закивали. Стоя в шеренге, я смотрел на них и думал о том, что все они как-то прошли своё посвящение. У нас не было гоблина, который мог бы избежать этого. Все взрослые прошли через этот обряд, а потому не стоило бояться и нервничать. Но меня всё равно немного потряхивало. Я сжимал свой нож, и руна Йом чуть-чуть холодила мой палец – я чувствовал, как эманации проходят через неё. И да, я утаил от всех, что способен быть не только механиком, но и колдуном.
Между тем, градоначальник продолжал:
– Я не знаю, сколько времени потребуется каждому из вас для выполнения своего задания, но вернуться каждый должен только с результатом. Вечером, когда часы на городской башне пробьют девять раз, каждый из вас получит свиток со своим Заданием посвящения, и этот свиток сможет прочитать только тот, для кого он предназначен. Вы не должны делиться тем, о чём прочитаете, ни с кем. Это ваша личная тайна. И это ваше личное посвящение, ваше личное Послушание. После этого каждый из вас сможет начать. В эту самую короткую ночь года, ночь Лита вы начнёте свой путь в мир взрослых. Удачи всем вам, и мы ждём каждого и каждую.
Градоначальник закончил свою речь, и после него выходили ещё старейшины, и каждый говорил пару слов в назидание и напутствие. Я слушал, но уже перестал понимать то, что они говорят после второго старика. Мне казалось, что они соревнуются друг с другом в скрипучести своих голосов. Это странно – у нас, молодёжи, голоса звонкие, резкие. А какого старика не возьмёшь, так он скрипит, как сухое дерево. Неужели и со мной такое случится?
Потом началась ярмарка и угощения. На площади стоял стол, и сегодня в честь праздника всех угощали довольно изысканными яствами. Были и бочки тёмного эля, но посвящаемым не разрешалось прикасаться к нему, чтобы сохранить голову ясной перед началом своего пути. Да и есть нам давали немного – семейные следили, чтобы мы не набивали себе брюхо. «Сытое брюхо к посвящению глухо», – так говорили они.
Ярмарка чаще всего превращалась в выставку. Так произошло и на этот раз. Это была самая интересная часть мероприятия – сюда приходили мастера со всех концов нашего городка, а также заезжие купцы, которые демонстрировали свои изобретения и товары. Молодые гоблины, готовящиеся к посвящению, важно вышагивали между рядами с лотками всевозможных механических штуковин, предназначение большинства которых было нам непонятно. Но мы не показывали виду, чтобы никому не показалось, что мы не готовы к испытаниям.
Остальные гости тоже ходили, смотрели, приценивались. Кто-то общался друг с другом, обмениваясь информацией о дальних уголках нашей страны, кто-то менялся знаниями о тех или иных штучках, которые можно применить на практике. Я увидел, как мастер Гноббл отсыпает себе в поясной мешочек горсть шестерней, которые ему передал толстый купчина неприятного вида. Рядом с ним стоял Зиггль и с довольной ухмылкой смотрел на меня. Потом он подмигнул мне, и я понял, что мой названный братец опять сотворил какую-то шалость. Я улыбнулся.
Я подошёл к лотку, на котором лежали перчатки, обитые металлическими пластинами. На каждой пластине была выгравирована одна руна, но ни одна не светилась. Я потянулся к одной из них, но стоявший за лотком гоблин, посмотрев на меня недоверчиво, прикрикнул:
– Не тронь! Это не для тебя.
Я вопросительно посмотрел на него и спросил, почему он не разрешает трогать товар, который привёз на ярмарку. Тот ответил, что эти перчатки только для взрослых, и непосвящённым их трогать категорически воспрещается. Я впервые слышал про такие запреты, но, пожав плечами, отошёл – мало ли у кого какие заморочки в голове.
Послышалось жужжание механических крыльев. Я обернулся и увидел Глойду, которая смотрела на меня, а её мехамуха продолжала жужжать, болтаясь около её головы. Она смешно вздёрнула подбородок, как обычно делала, когда хотела меня на что-нибудь подбить, а потом спросила:
– Ну что, Подкидыш, боишься?
– Чего мне бояться?
– Не, ну признайся. У тебя дрожат поджилки.
– Слушай, Глойда, у тебя язык как помело у старой Кайры.
Она засмеялась своим звонким смехом, и я вновь подумал, почему же у старых гоблинов такие скрипучие голоса. Я внимательно посмотрел на неё, а потом спросил:
– Зачем ты взяла свою глупую мехамуху? Неужели ты думаешь, что она поможет тебе лучше, чем добрый гоблинский нож с парой десятков лезвий на все случаи жизни?
– Ты глупый, Йоль! – со смехом взвизгнула она.
Я надулся и отвернулся от неё. На меня с улыбкой смотрел гоблин, который отогнал меня от своих чудо-перчаток. Я посмотрел на него и спросил:
– Уважаемый, вы хоть скажите мне, для чего эти перчатки?
– Вон, твоя девчонка наверняка знает, – сказал тот.
– Она не моя девчонка, – я насупился ещё сильнее.
Глойда сказала:
– Йоль у нас механик, а не металлург. Глупый Йоль не знает, как работать с жидким металлом.
Я достал свой нож и выкинул самое длинное лезвие, потом повёл им из стороны в сторону, рисуя в воздухе охранную руну Вендль. Эманации ножа оставляли в воздухе перед моим лицом тонкие голубые следы, но я не проводил магию через себя, чтобы не выдать своих тайных умений, поэтому руна мгновенно поблёкла и растворилась.
Гоблин щёлкнул языком и сказал:
– Ну и кого ты хочешь этим удивить? У меня мой восьмилетний сын уже знает все руны и их значения, явные и некоторые тайные.
Я убрал нож и пошёл дальше. Глойда шла за мной и хихикала. Мы дошли до следующего лотка, и на нём лежали посохи из чёрного дерева. Они были отполированы до блеска, и я с неприкрытым удовольствием рассматривал их. Стоявший около них гоблин сказал с усмешкой:
– Что, малый, нравится? Когда вернёшься, заходи ко мне в лавку Бримса – обсудим, какой посох тебе нужен, и что ты сможешь мне за него дать.
– Мне не нужен посох, я планирую стать механиком, – сказал я с некоторым раздражением.
Гоблин посмотрел на меня очень внимательно. На глазах у него были очки, и одно стекло переливалось разными цветами. Усмехнувшись ещё раз, он сказал:
– Кого ты обманываешь? Себя?
И тут я вспомнил, кто такой Бримс. Это был один из главных колдунов в Орешнике. Он возглавлял Палату Магии в нашем самоуправлении, но при этом не был старейшиной. Я вытаращился на него, разинув рот. Бримс расплылся в улыбке, поняв, что я его узнал, потом сказал:
– Как тебя зовут?
– Йоль по прозвищу Тролльский Подкидыш, – пролепетал я, потом, собравшись с духом и вернув себе самообладание, я продолжил уже ровным голосом, – я работаю в мастерской старого Гноббла.
– А, знаю я старого скрягу. Когда-то он учил меня каким-то премудростям, только ничему не научил, – Бримс потряс ушами, в левом из которых заколыхалось небольшое золотое кольцо. – Где он? Наверняка же тут?
Я махнул куда-то в неопределённую сторону, чуть было не задев Глойду, которая продолжала крутиться возле меня. Её мехамуха с резким жужжанием подлетела вверх. Бримс повернулся и начал копаться где-то в своих сундуках. Я стоял и смотрел на него, а он продолжал как будто бы что-то искать в глубинах своего павильончика. Затем он вернулся ко мне и протянул что-то со словами:
– Держи от меня небольшой подарок, Йоль.
Я протянул руку, и он вложил мне в ладонь небольшой камень, совсем небольшой – размером он был в половину ногтя на моём большом пальце. На камне синим горела руна Йом. Я одурело смотрел на подарок – это был рунический камень, внутри которого была накоплена магия. Вещь довольно ценная сама по себе. Этот камушек, правда, был совсем маленький, но несколько десятков зарядов эманаций, если он полностью заряжен, в нём должно быть.
Я поднял глаза на Бримса. Тот продолжал улыбаться, глядя на меня. Я только и смог выдавить из себя:
– Спасибо, чародей Бримс.
– Давай, иди, Йоль. Тебя ждёт твоё Посвящение. Заходи ко мне в лавку, когда вернёшься.
Я сунул рунический камень во внутренний карман своей торбы и застегнул его. Интересно, почему он дал мне этот камушек? Ведь он искал специально с руной Йом. Может быть, это какой-то особый случай в этом году? Бримс раздаёт рунические камни всем посвящаемым? Или только тем, кто к нему подходит? Или только механикам? Что вообще только что произошло? Вопросы крутились у меня в голове, но теперь я понимал, что ответы на них я найду только после своего возвращения.
Внезапно часы на городской башне начали отбивать вечернюю зарю. Я даже не заметил, как пролетело время, пока я болтался по ярмарке. На площади началась суета, всё пришло в движение. Мы опять собрались в шеренги, а зрители расположились поодаль. Градоначальник, сменивший свою торжественную мантию на рабочий камзол, вновь выступил вперёд, а за ним стояли два его помощника с горой свитков.
Когда суета угомонилась, градоначальник начал выкрикивать имена молодых гоблинов, ждавших посвящения. Он делал это с начала младшего рунического строя, так что я стоял и ждал своей очереди – я-то был в самом конце списка. Но вот градоначальник выкрикнул моё имя:
– Йоль, названный сын мастера Гноббла!
Я вышел вперёд и на негнущихся ногах проковылял к градоначальнику – точно так же, как это сделали пара десятков молодых гоблинов до меня. Он протянул мне туго свёрнутый свиток, запечатанный светящимися рунами, составляющими моё имя. Градоначальник сказал мне, что руны раскроют свиток только тогда, когда я буду в одиночестве, и тогда я смогу прочитать своё задание для Посвящения – я должен буду начать его не позже полуночи сегодняшнего дня. Я с поклоном принял свиток и вернулся в свою шеренгу. Где-то через час всё закончилось.
Возвращаться домой было нельзя. Я отошёл за ярмарочные лотки и присел на корточки. Было ещё светло, так что я мог легко прочитать то, что было написано в моём свитке Посвящения. Текст гласил: «Йоль, твоя задача – найти в старом лесу троллей хижину одинокой Трюгглы и принести назад то, что она даст тебе».
Забавно. У нас про одинокую Трюгглу рассказывали сказки и легенды, и я не думал, что это вообще гоблинша, которая живёт в лесу около нашего города. Хотя. Почему я подумал, что около нашего города? В тексте свитка об это вообще ни слова нет. Впрочем, да. Старый лес троллей – это в точности тот самый лес, на пне в котором нашли меня более пятнадцати лет назад. Значит, это около нашего городка. Но всё равно, задача казалась очень странной. Я никогда не слышал об одинокой Трюггле, кроме как в сказках, которыми пугают малышей.
Мне надо было выдвигаться – тракт через старый лес троллей начинался у дальних южных ворот Орешника. От главной площади города туда пешком было с полчаса ходьбы. Мне надо было пройти через ворота, и я надеялся, что стража пропустит меня, если я покажу им свиток Посвящения. Проблем с этим быть не должно. Но потом мне надо было бы перейти по мосту через Грозную, а там наверняка сидит кто-нибудь из этого мерзкого тролльского отребья и взимает мзду за проход по мосту. У меня должно быть что-то лишнее с собой, чтобы пройти там. Я ощупал карманы и попытался вспомнить – ничего лишнего не было, были лишь самые нужные вещи: гоблинский нож, маска, шлем с очками и подаренный чародеем Бримсом рунический камень, лепёшки в торбе и несколько монет. Всё это мне было ой как нужно. Конечно, можно было бы пройти за мелкую монету, но любая самая мелочь пригодилась бы мне в будущем. Так что прямо сейчас мне следовало добыть что-нибудь лишнее. Что-нибудь, что понравилось бы троллю, сидящему под мостом.
Наверняка мастер Гноббл ещё не ушёл, и я бросился его искать. Через несколько минут я увидел, как они с Зигглем выходят с площади. Я догнал их и, немного задыхаясь, проговорил:
– Мастер Гноббл, мне нужна плата за проход по мосту через Грозную.
Мой братец Зиггль с восторгом подпрыгнул и воскликнул:
– Я провожу тебя до моста, тебе не потребуется плата!
Я посмотрел на мастера Гноббла, но тот кивнул, а потом проскрипел:
– Да, он может сделать это, правилами это не воспрещено. Проводить посвящаемого до границ города – это доблесть и честь для любого молодого гоблина, которому только предстоит Посвящение.
Но я всё равно не понимал, что задумал Зиггль. Для прохода по мосту требовалась буквально какая-нибудь нелепица, сущая пустяковина – тролли брали всё, и это, скорее, было что-то типа ритуала, а не реальным взиманием платы за проход. Мне так-то и не было нужно, чтобы Зиггль мне помогал. Хотя… Да почему бы и нет? Мы с названным братом повернулись и побежали к южным воротам.
Подбадривая друг друга, мы добежали до ворот минут за десять, а потом ещё через десять минут мы были около моста через Грозную. Около моста стояла покосившаяся хижина, в которой сидел безобразный тролль. Когда он увидел нас, то с пыхтением и кряхтением вышел из хижины и перегородил нам дорогу. Мы остановились.
– Что эта мелочь делает тут в такое время? – глухим голосом прорычал тролль.
– У меня Посвящение, мне нужно в лес, – ответил я.
– Уже поздно, приходи утром.
– Но мне нужно сейчас!
Зиггль зажёг голубой шарик магического огня и кинул его троллю. Тот поймал его и заревел:
– Что это?
– Плата за проход, добрый тролль! – крикнул Зиггль и подпрыгнул.
Тролль тупо смотрел на мигающий в его руках огонёк. Зиггль толкнул меня, и я побежал через мост. Тролль не двигался. Но тут огонёк в руках тролля мигнул в последний раз и пропал. Он заревел и побежал за мной. Я пустился изо всех сил – мне оставалось до конца моста буквально несколько шагов, но тролль настигал. Зиггль хохотал где-то на том берегу. Потом он крикнул:
– Беги, Йоль! Эти тупицы каждый раз попадаются на одну и ту же уловку. Беги!
Я бежал, но сзади громыхали шаги тролля. Он рычал и размахивал каким-то дубьём. У меня сердце ушло в пятки, но всё равно было весело. Ещё пара шагов, и я был на другом берегу реки. Я спрыгнул с моста и оказался на земле. Тролль подбежал к концу моста и с размаху ударил своей дубиной по земле. Я чуть было не упал от сотрясения.
– Интересно, – подумал я, – если бы он меня догнал, он бы меня также пригвоздил бы?
Но проверять я не решился. Тролль злобно смотрел на меня, но с моста не сходил. Я повернулся и пошёл дальше по тракту. Солнечные лучи начали золотить всё вокруг, постепенно сгущались сумерки. Мне надо было дойти до леса засветло, поэтому я поспешил, хотя после приключения на мосту у меня дрожали ноги.
Всё-таки, Зиггль дурной. Мы серьёзно рисковали, а всего лишь надо было дать троллю какую-нибудь безделицу, сделанную руками. На пустом месте всё моё Посвящение могло пойти прахом. Хотя, конечно, было смешно. На следующий год я как-нибудь отомщу ему за это. Надо будет придумать, как. Если я вернусь к тому времени.
За этими мыслями я дошёл до леса троллей.
Глава 3
Солнце уже зашло, и было сумеречно. Ночная тьма постепенно сгущалась. Воздух был напоен медовыми запахами, и я шумно втягивал его в себя. Грузно жужжали какие-то насекомые – вероятно, это были какие-нибудь шершни, чьё гнездо было неподалёку. Они угомонились на ночь, собравшись все в своём дупле, и теперь жужжали там внутри. Всё это создавало очень характерную атмосферу, и я остановился, наслаждаясь мгновением.
Мне надо было найти одинокую Трюгглу. Пока я даже представить себе не мог, как это сделать. Лес троллей огромный, в нём есть несколько разрозненных поселений этих не очень приятных созданий. Мне не хотелось бы туда даже заглядывать, тем более ночью, хотя никакой опасности это не несло. Тролли никогда не трогали нас, тем более, что все окрестные деревни полностью зависели от нашего городка. Просто образ жизни этих созданий был далёк от идеалов гоблина. С ними лучше не связываться.
Но где здесь могла жить одинокая Трюггла? Вообще, надо было бы поразмыслить над этим вопросом логически. Про неё мы знали совсем немногое. Старухи рассказывали много всяких небылиц – дескать, и живёт она в неказистой избушке, которая стоит на подпорках и возносится над землёй; и одной ноги у неё нет, а вместо неё механическая хитроумная штуковина, и когда одинокая Трюггла ходит, то скрипит и даже пыхает паром. Только вот она не ходит, а летает на маленьком дирижабле. Но если про избушку и ногу я ещё мог поверить, то в дирижабль я не верил – мои познания в механике не позволяли мне верить в такое. Даже если там задействована какая-то магия, то всё равно не получается никак. Сколько рун на гондоле не нарисуй, сколько эманаций не привлеки – законы механики не изменить и чуда не сотворить.
Так что россказни наших старух, скорее всего, приправлены изрядной долей выдумки. Именно поэтому я до вчерашнего дня вообще не предполагал, что одинокая Трюггла – это живая гоблинша, живущая в лесу рядом с нашим городом. А теперь сказка стала для меня реальностью.
Хорошо, что там с логикой? Предположим, что одинокая Трюггла действительно летает на маленьком дирижабле, для движения которого используется какого-то рода магия. Известно, что эманации магии хотя и размазаны практически равномерно по всему пространству, но в некоторых местах особенно сильны. Эти места силы, как их называют наши колдуны, являются как будто бы источниками эманаций. Я никогда в жизни не видел таких мест, но на уроках магии нам рассказывали про такие.
Нам говорили, что чаще всего места силы связаны с какими-нибудь особенными природными объектами. В горах это всякого рода разломы, гейзеры и вулканы. В лесах это водные источники – в основном, болота. Наверняка колдуны знают ещё варианты. Но я вспомнил о болотах. Конечно же, не каждое болото является местом силы, и не каждое место силы в лесы располагается на болоте, однако прямо сейчас я подумал, что больше всего шансов найти здесь место силы у меня именно на болоте.
Мне очень пригодилась бы карта этого леса троллей, но её у меня не было. Где тут болота? Где тут тролльские деревни? Я знал только про одну из них – она находилась дальше по тракту. Что мне теперь делать? Вернуться назад и найти карту в городе? Нет, так нельзя было делать, правилами Посвящения это запрещалось строго-настрого. Могла бы карта леса быть у троллей? Зная этих тупый созданий, я мог с уверенностью сказать, что нет. Однако они могли при всей своей тупости попытаться рассказать и объяснить, если только знают. Но вот знают ли они? И мне так не хотелось с ними связываться.
Похоже, что делать было нечего, кроме как идти в деревню к троллям. Не блуждать же мне до скончания жизни в этом огромном лесу, выискивая непонятно что непонятно где. Нужно искать подсказки, какие-нибудь зацепки.
Шершни окончательно угомонились, и их жужжание стало больше напоминать какой-то неясный шум. Тьма сгустилась, и на небо высыпали бесконечные звёзды. Луны не было видно – похоже, был день новолуния. Забавно – самая короткая ночь в году и новолуние одновременно. Мне в какой-то мере повезло. Звёзды не давали того количества света, которое было нужно, чтобы хотя бы видеть, куда делать шаг. Так что я достал свой нож, выдвинул из него длинную отвёртку и зажёг на её конце небольшой светящийся магический шарик. Он давал совсем немного света, но, по крайней мере, мне было видно хоть что-то в непосредственной близости от себя.
Я вернулся на тракт и посмотрел в сторону Орешника. Слабое зарево огней указывало на то место, где стоял город. Я повернулся от него и зашагал по дороге. Вдалеке ухнула какая-то ночная птица, и я улыбнулся – всё это было очень очень жизнеутверждающе. Ведь я выполнял своё Посвящение.
Ночь стояла самая приятная – только такую и ждёшь на Литу. Я шагал и шагал по тракту, думая обо всём подряд. В голове возникали воспоминания о том, как я готовился к Посвящению, как штудировал механику и разные другие гоблинские премудрости, как занимался магией. Во всём этом я не был превосходным учеником, но от колотушки старого мастера Гноббла меня спасали какое-то интуитивное понимание того, как работает механика и как должно собирать вещи.
Вскоре я углубился в лесной массив, по которому проходил тракт, и стало намного более темно. Я подумал, что входить в поселение троллей ночью будет не самым удачным решением, поэтому решил приостановиться и дождаться рассвета, тем более, что по моим впечатлениям до него оставалась пара часов. Я решил прикорнуть, чтобы немного отдохнуть и прийти в себя. Так что для этого решил поискать какое-нибудь выкорчеванное дерево – спать на открытом пространстве всё же не стоило.
Так что я сошёл с тракта в лес и немного усилил свой магический фонарик. Вокруг стояли вековые ели, и вряд ли здесь можно было бы найти себе берлогу. Тогда я просто залез под лапы одной из елей – там оказалось очень уютно. Свет моего фонарика показал мне подстилку из прошлогодней хвои, она пружинила и ароматно пахла. Я погасил фонарик, поменял на ноже отвёртку на лезвие и начертил в воздухе охранную руну Вендль, вложив в неё эманации, пропущенные через себя. Пусть будет на всякий случай – как минимум, она разбудит меня, если что-то пойдёт не так.
И меня просто вырубило, как только я положил голову на хвою. Не думал, что я настолько устал за день. Видимо, эмоциональный подъём от начала Посвящения действовал, как заряд магического камня, и я продолжал идти, не чувствуя усталости, хотя давно устал.
И это было моей ошибкой, что я лёг спать под лапами старой ели. Туда не проникал солнечный свет, так что я проспал столько, сколько даже не понял. Но проснулся я от странного ощущения, что не один. Так бывает – ты внезапно просыпаешься от какого-то ощущения, которое не можешь выразить словами и даже некоторое время сначала не понимаешь. Вот так было и на этот раз.
Я осторожно открыл глаза, стараясь не шевелиться. Руна Вендль голубоватого цвета практически незримо колыхалась в воздухе, она не сигнализировала ни о чём подозрительном. Но я ощущал, что я не один. И потом я резко понял, что происходит – где-то на границе восприятия я слышал потрескивающий костёр. Ну и запах от горящего пламени щекотал мне ноздри, тем более, что на огне что-то жарилось.
Продолжив лежать, я начал думать. Если бы это был кто-нибудь враждебно настроенный, то он может знать, что я тут, либо не знать, а просто случайно расположился рядом. Если он знает, то чего ждёт? Он мог бы напасть на меня, пока я спал, но не сделал этого. То есть если это враг, то он не знает, что я тут. Если же это нейтрально или дружественно настроенный незнакомец, то он тоже может знать или не знать о моём присутствии. Если знает, то просто ждёт и не будит меня. Если не знает, то опять же случайно расположился рядом. Какие ещё могут быть варианты?
А вообще это очень странно – огромный лес, и надо было вот найти меня тут, пока я дрыхну под ёлкой. А с другой стороны, из Орешника сегодня вышло несколько десятков молодых гоблинов и разбрелись по всем сторонам в поисках своего Посвящения, а потому встретить кого-то из своих товарищей из города вполне возможно. Если учесть, что мы одного возраста и примерно одной комплекции, то немудрено, что для отдыха остановились примерно на одинаковом отдалении от города. Так что с учётом этого соображения вероятность такой встречи уже не казалась мне слишком низкой. И тогда это кто-то из моих знакомых, так что опасаться нечего.
Я достал нож и выкинул самое длинное лезвие, постаравшись сделать это так, чтобы оно не щёлкнуло. Но оно всё равно раскрылось с тихим щелчком. Я развел руну и осторожно просунул лезвие между хвоинок, чтобы раздвинуть их и попытаться посмотреть, что происходит снаружи.
Внезапно раздался звонкий голос:
– Вылезай, всё в порядке. Я давно тут и жду тебя. Я приготовил яичницу с беконом.
Я вздрогнул. Но раз так, то таиться было бессмысленно, так что я с кряхтением вылез из-под еловой лапы. Прямо передо мной стоял молодой гоблин в облачении ученика колдуна. Около его ног горел небольшой костерок обычного огня, а на камне рядом лежала лепёшка, на которой теплилась яичница с парой ломтиков жареного мяса.
Гоблин сказал:
– Меня зовут Грамбл. Я тоже на Посвящении.
– Йоль, – сказал я и протянул руку.
Грамбл пожал её и потом сказал:
– Я шёл за тобой всю ночь. Я заметил вас ещё на мосту через Грозную. То, что вы вытворили с троллем, – полное безрассудство.
Похоже, что этот Грамбл довольно занудный тип. Я ответил:
– Это мой названный братец Зиггль, я сам не собирался так делать. У меня была с собой самая мелкая монетка для прохода.
Грамбл смотрел на меня, не отрываясь. Потом указал своим посохом на яичницу, и я понял, что я проголодался. Я сел рядом с костром и накинулся на завтрак. Потом открыл торбу, достал флягу и напился. Предложил лепёшку своему новому знакомому, но тот вежливо отказался. Колдуны всегда такие снобы. Наверняка у него с собой куча снеди, а не то, что у меня – десять лепёшек на десять дней. Я вспомнил, как чародей Бримс назвал старого мастера Гноббла скрягой и улыбнулся.
Закончив с завтраком, я просил:
– Как ты понял, что я сплю тут?
– Я же сказал, что шёл за тобой всю ночь. Ну и не забывай, что я чувствую эманации магии. Твоя руна – не годная ни на что, кроме как показать мне, где ты спрятался.
Я скривился, но Грамбл и ушами не повёл. Он продолжил:
– Куда ты идёшь?
Я подумал, что ответ на этот вопрос в любом случае не будет раскрытием тайны моего Посвящения, так что ответил:
– В поселение к троллям.
Тут уже Грамбл скривился и спросил:
– Зачем?
– Мне нужна карта этого леса.
– Зачем?
– Мне нужно знать, где здесь находятся места силы.
– По карте троллей ты этого точно не узнаешь. Ты не в курсе, что тролли полностью невосприимчивы к магии? Вас этому в школе не учили?
Похоже, что мы так и будем с этим моим новым знакомцем подкалывать друг друга, а потом кривиться. Мне это начало не нравиться. Грамбл, не обращая внимания на моё выражение лица, продолжил свой допрос:
– Зачем тебе знать, где тут места силы?
– Извини, друг, но это уже раскрытие таинства Посвящения, так что я ответить не могу.
– Не может быть, чтобы подмастерье механика направили делать что-то такое, что связано с местами силы.
– Слушай, Грамбл, или как там тебя?! – Я уже негодовал от всего этого. – Я не обязан тебе вообще ничего говорить.
Я осёкся. Я только что преломил хлеб с этим молодым гоблином, и мы как бы после этого стали товарищами, и тут с моей стороны такой эмоциональный взрыв. Грамбл сказал:
– Ну хорошо. Я просто помочь хотел, надеясь, что и ты чем-то пригодишься мне. Но раз так, не буду навязываться.
Я извиняющимся тоном ответил:
– Нет, извини. Просто всё как-то стремительно развивается. Я понимаю, что мы из одного города и одновременно делаем своё Посвящение. Но я не могу рассказывать всё про себя, в то время как про тебя ничего не знаю.
Грамбл снова пожал плечами, потом сказал:
– Я понимаю. Я ученик колдуна в нашей магической школе. Специализируюсь на красной магии. Планирую работать в шахтах на глубине, чтобы охранять наших шахтёров от кобольдов.
Меня передёрнуло от упоминания этих тварей. Кобольды – они очень похожи на нас, гоблинов, только безумны и живут в глубочайших норах. Часто во время рытья очередной штольни, шахты или штрека наши шахтёры натыкаются на их поселения, и тогда кобольды нападают на нас с неописуемой яростью. Иногда им удаётся убить кого-нибудь, к счастью редко. Ещё реже они утаскивают какого-нибудь беднягу куда-то в глубины своих нор, и судьба таких неизвестна.
Грамбл спросил:
– А ты кем планируешь стать?
– Я… Я уже работаю механиком в мастерской. Мы делаем всякие мелкие штуковины для всего подряд – от шахтного оборудования до дирижаблей.
Грамбл присвистнул. Потом сказал:
– И так до конца жизни и будешь делать мелкие механические штуковины?
Я на минутку задумался, потом ответил:
– Не, ну это сложный вопрос. Я о таком ещё не думал. Так-то я учился в столице, в Малой школе Механики – может быть, слышал?
Грамбл кивнул и удивлённо посмотрел на меня. И тут меня осенило, что мастер Гноббл смотрит куда-то далеко в отношении Зиггля и меня. Я задумался, но потом, повинуясь какому-то внезапному порыву, спросил:
– Ты знаком с чародеем Бримсом?
Грамбл снова кивнул и сказал:
– Конечно. Он ведёт у нас уроки по общей магии. Это самый крутой учитель из всех, которых я знаю.
Я полез в свою торбу и достал из внутреннего кармашка рунический камень, потом протянул его своему новому знакомому со словами:
– На ярмарке чародей Бримс дал мне это, причём просто так, когда узнал моё имя.
Грамбл надел свои очки и внимательно осмотрел камушек со всех сторон, аккуратно вращая его между пальцами. Он пощупал светящуюся руну Йом, потом вернул камень мне. Сказал:
– Хороший подарок. Он полностью заряжен. Там сейчас шестнадцать зарядов эманаций. Тебе повезло.
Шестнадцать – примечательное число для каждого гоблина. Именно на столько хорд можно без проблем разделить окружность при помощи циркуля и линейки. И ровно столько рун в старшем строе.
– Ты не в курсе, почему он подарил мне это? Он всем раздаривает рунические камни направо и налево?
– Учитель Бримс никогда ничего просто так не делает. Но нет, я не слышал, чтобы он кому-то что-то дарил. Мне, по крайней мере, точно ничего от него не перепало, просто напутствие.
– Странно.
– Да, очень странно. Он что-нибудь ещё сказал при этом?
– Сказал, что ждёт меня у себя в лавке после моего возвращения.
– Хм. Что-то он задумал.
– Точно что-то задумал.
Я уже окончательно расслабился. Похоже, что этот Грамбл – совсем неплохой парень. Интересно, куда он идёт и что должен сделать? Я не должен был задавать этого вопроса напрямую, но по косвенным признакам можно было бы предположить. Хотя бы знать – сколько нам ещё идти вместе. И я как бы между делом спросил:
– А ты куда направляешься?
На удивление Грамбл не стал юлить или ссылаться на таинство Посвящения, а просто ответил:
– К одинокой Трюггле.
Меня внутренне покоробило, но я постарался не подать виду. Это было очень странно. Как будто бы мироздание делает так, чтобы у меня всё складывалось так, как надо. Это настораживало. Я осторожно спросил:
– Но ведь это сказочный персонаж…
– Одинокая Трюггла? С чего ты взял? Это колдунья, которая живёт у ближайшего к Орешнику места силы и наблюдает за ним. Погоди! – Грамбл осёкся. – Так ты тоже идёшь к ней? С чего бы ещё тебе, механику, искать место силы в нашем лесу?
Настала моя очередь кивнуть. Грамбл звонко расхохотался, но потом сказал серьёзно:
– А с другой стороны… Для выполнения своей задачи Посвящения мы оба пошли по этому тракту, и он ведёт к нашему месту силы… Кстати, ты понимаешь, что там зелёная магия?
Я снова кивнул. Потом пожал плечами и ответил:
– Ну и что? Магия везде одинакова.
Грамбл отрицательно замотал головой, а потом сказал:
– Впрочем, да. С твоей точки зрения всё одинаково. Не бери в голову.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71733391?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Роман Викторович Душкин
Погрузитесь в захватывающие приключения в стиле клокпанк-технофэнтези в новом произведении Романа Душкина, которое обещает перевернуть ваше представление о магии и механике! В этом увлекательном путешествии вы встретите молодого гоблина Йоля, стремящегося понять тайны своего Посвящения и сталкивающегося с загадками, древними легендами и неожиданными открытиями. Мастерски сочетая элементы фэнтези с техно-реализмом, автор предлагает не только захватывающий сюжет, но и глубокие размышления о природе силы, знаний и взаимодействия между магией и механикой. Его новаторский подход заставляет задуматься о том, как мы воспринимаем мир вокруг нас, открывая новые горизонты для воображения. Не упустите шанс стать частью этого удивительного приключения, в котором тайны прошлого могут изменить будущее, и откройте для себя роман, который развлекает и вдохновляет, заставляя вас задуматься о том, что значит быть «избранным» в мире, полном загадок и возможностей.
Роман Душкин
Йоль и механический разум. Книга первая «Путешествие»
Глава 1
Меня зовут Йоль по прозвищу Тролльский Подкидыш, и я работаю подмастерьем в механической мастерской старого мастера Гноббла. Я живу в небольшом гоблинском городке Орешник, расположенном на южном отроге Мглистых гор в живописной долине реки Грозной. Родителей своих я не помню, да и старухи поговаривают, что их у меня никогда не было. Прозвище моё у меня недаром – по легенде меня нашли лежащим в лохмотьях на большом пне недалеко от тракта, ведущего в деревню лесных троллей. А было это зимой прямо в канун зимнего солнцестояния. Так меня и нарекли Йолем, а поскольку гоблины – народ на язык острый, то прозвище мне дали соответствующее. Собственно, никто даже не знает, кто я такой. Но раз я выгляжу как гоблин, говорю как гоблин и имя у меня гоблинское, то я гоблин и есть.
Старый Гноббл взял меня к себе и воспитывал как сына. Он уже тогда был старым, а сейчас точно такой же – как будто бы время на него не действует. Поговаривают, что он нашёл какие-то тайные заклинания, которые как будто бы позволяют договориться с неминуемым. Да только брешут всё про это. Я-то сразу смекнул, что все наши механики не стареют – что-то есть в этом искусстве, которому они посвящают свою жизнь. А вот наши колдуны да шаманы наоборот выглядят, как гнилые сморчки. Так что магия тут точно ни при чём.
В детстве с другими мальчишками я облазил все закоулки нашего городка. Мы спускались на все подземные уровни, кроме закрытых шахт и тайных дверей со светящимися рунами на порталах. Я забирался на самую вершину башни с причалами для дирижаблей, и жуткий порыв ветра как-то раз чуть было не скинул меня вниз. После того случая я долго сидел дома и даже помыслить не мог о том, чтобы снова заняться какой-нибудь шалостью. Но потом всё вернулось на круги своя.
Однажды мы с моим названным братом Зигглем залезли на самый нижний уровень нашего города. Там было темно и страшно. Обычно в лабиринтах гоблинских пещер шумят всякие хитрые механизмы, горит огонь, жарко и шумно. Носятся посыльные, летают мелкие летательные аппараты – мы их называем механическими мухами – с посылками и письмами. Время от времени то тут, то там вырываются струи пара, который у нас часто используется для работы некоторых механизмов. Всё жужжит, скрипит, крутится и вертится. Голубоватые следы магических эманаций тоже иногда прорываются среди всей этой суеты. И, в общем-то, ты понимаешь, что находишься в центре обычной гоблинской жизни.
Но тогда с Зигглем мы залезли в какие-то глубины – недалеко от выработанной шахты с наглухо заколоченным входом. Мы крались по тёмному коридору. Темнота была – хоть глаз выколи, и Зиггль зажёг маленький синий огонёк магического холодного пламени, чтобы нам не было страшно и мы, хотя бы, видели друг друга. Коридор вёл на север прямо под гору, на отроге которой стоял на город. И было странно, что коридор этот был ровно горизонтальным – мы не чувствовали никакого уклона. Воздух там был застоявшийся, и я почувствовал тогда, что дальше идти нельзя, чтобы не отравиться тяжёлыми парами подземных газов.
Но мы пошли дальше, ведомые любопытством, а больше подгоняемые куражом – не ударить в грязь лицом друг перед другом. На всякий случай мы надели свои маски для подземных работ – у каждого гоблина должна быть такая с собой всегда, а то мало ли где он окажется и что может произойти. Мы шли дальше и дальше, и по моим прикидкам мы могли уже находиться чуть ли не в центре горы.
Наконец, мы наткнулись на железную дверь. Зиггль сделал свой огонёк чуть ярче, и я увидел тайную печать в виде руны Фирс прямо в центре круглого портала. Руна висела в воздухе в паре сантиметров от двери и мерцала еле-еле видимым тёмно-красным огнём. В те отроческие времена я не знал, что это значит, но даже тогда я понял, что лучше не приближаться. Атмосфера была наполнена угрюмостью и давила на нас. Мы стояли и тупо смотрели на эту дверь.
Внезапно я почувствовал, что на нас смотрят. Я медленно повернулся направо и увидел небольшую дырку прямо в стене. Я вряд ли увидел бы дырку такого размера и при солнечном свете, а если бы и увидел, то не обратил бы на неё внимания. Но тогда я вот так медленно повернулся и увидел её. А за ней светился отблеском голубого огня глаз. Я оторопел, замер и уставился прямо на него.
И тут глаз моргнул, а потом глухой дребезжащий голос произнёс:
– Вы что тут делаете?! А ну идите отсюда!
Как же мы тогда бежали. Пятки сверкали, наши башмаки, если бы не были подбиты крепкой сталью, сточились бы за раз. Мне кажется, что мы добежали до входа в этот коридор за десять минут, хотя шли в глубины не менее часа. Сорвав маски с лиц, мы тогда не могли отдышаться, а Зиггль повалился на пол и хватал ртом воздух.
Потом он спросил меня, как я увидел глаз в стене в такой кромешной тьме. Я сказал, что не увидел его, а каким-то странным внутренним чувством осознал, что на нас кто-то смотрит. Зиггль сказал мне, что мне надо бы посетить ведунью, но сам я тогда понял, что это была магическая эманация. Это был первый эпизод в моей жизни, который я помнил, когда через меня проходили слабые нити магии, наполняющей этот мир. Я никому этого тогда не сказал. Механики, в семье которых я жил, не очень-то и жалуют все эти магические штучки, хотя без них не обходятся – большая часть наших механизмов так или иначе работает вместе с эманациями.
Вечером я спросил мастера Гноббла, что значит красная руна Фирс, висящая в воздухе. Он строго посмотрел на меня и спросил, где я её видел. Потом, не дождавшись ответа, сказал, чтобы я больше никогда туда без разрешения и сопровождения не ходил, даже носа своего курносого там не показывал. Он даже выписал мне подзатыльник, да так, что у меня между ушами затрещало. Зигглю тогда повезло, я не стал сдавать его, что мы были там вместе.
Потом мастер Гноббл подобрел, раскурил свою трубку с душистыми травами и сказал, что это одна из тайных боевых рун нашего народа. Немногие, дескать, знают их истинный смысл, а на поверхности лежит то, что мы не должны ходить там, где есть такие руны. А если мы их увидим вдалеке, то следует беречься и возвращаться назад по той же дороге, как пришли. И вообще, не связываться с рунами красного цвета. И вообще, не болтаться по городу там, где не нужно. И вообще, пора уже начинать работать в мастерской и постигать высокое искусство Механики.
Много позже я узнал, что красная руна Фирс обозначает места, в которых боевые системы гоблинов стреляют по приближающимся без предупреждения. Нам с Зигглем тогда очень крупно повезло, что мы её вообще увидели. Тёмно-красное свечение значило, что оружие было деактивировано. Ярко-красной руны мы, скорее всего, и не увидели бы. И никто бы потом вообще не узнал бы, куда мы пропали и что с нами случилось.
И таких историй из своего детства и отрочества я мог бы рассказать очень много. Вот взять ту историю с башней для дирижаблей. Я тогда учился в Малой школе Механики, которая находилась на территории Высокой Академии Магии и Механики в столичном городе. Каждые три месяца я улетал на дирижабле на несколько дней домой, а потом возвращался в школу. Жили мы вместе с Зигглем в небольшой каморке, которую для нас выделил старый знакомый мастера Гноббла – ещё один древний гоблин по имени Зарк. Я не знаю, чем он занимался и кем был, да и некогда нам тогда было выяснять такие частности. Он просто выдавал нам с утра с Зигглем по чёрствой краюхе хлеба и отправлял в школу, а вечером открывал дверь своего дома и отправлял в каморку. Мы с ним особо не общались, а сам он был неразговорчивым.
В школе мы тогда, конечно же, сколотили свою банду. Мне было десять лет, а Зиггль младше меня на год. А ещё с нами там была девочка моего возраста по имени Глойда, и она тоже была из Орешника. Вот мы втроём и давали прикурить всем в школе. К нам ещё присоединились несколько ребят, но именно я, Зиггль и Глойда были не разлей вода, и все шалости в школе были на нашем счету. И как раз на выходных мы летали домой втроём на дирижабле.
Так вот как-то раз Глойда спросила меня, мог бы я забраться на самый верхний этаж башни, от которой отправляются дирижабли. Она сказала, что наверняка оттуда открывается отличный вид на столицу. Сейчас-то я понимаю, что она просто взяла меня на слабо. Но тогда я пообещал ей, что сделаю это.
Вечером, когда к пристаням покатил последний паровой лифт, я добрался на нём до самой последней пристани. Она была на самом верхнем уровне, доступном для посетителей, но выше было ещё несколько этажей, а сверху башню венчал шпиль. Снизу он казался очень тонким, но если посмотреть на него в подзорную трубу, то было видно, что на самом верху было что-то типа площадки для обзора. Она-то и стала моей целью.
Я не знал, как туда пробраться, но раз я дал слово – надо было сдержать. Когда я вышел из лифта, то прогулочным шагом как будто бы пошёл в сторону дирижабля у пристани. Но старый гоблин в униформе служащего башни строго посмотрел на меня, а потом и вовсе начал следить за мной. Действительно, что мог бы делать десятилетний гоблин один в этот вечерний час на башне?
Я помню, что зашёл тогда в уборную и там просидел некоторое время в кабинке, думая, что же мне делать. А потом решение нашлось само собой – я пролез в вентиляционный люк, а потом, следуя за магическими эманациями, я пробрался по узкому проходу куда-то чуть выше и вылез в другом помещении. Я осторожно зажёг магический световой шарик и осмотрелся. Вокруг меня была каморка – тёмная и захламленная какими-то старыми вещами. Тут валялись огромные шестерни, валы, валики поменьше и куча всякого другого барахла.
Осторожно пробираясь между пыльными и ржавыми деталями лифтового оборудования, я пробрался к двери – она даже оказалась незапертой. Потушив свой голубой огонёк, я выглянул наружу. От двери вёл узкий коридор, и я видел чуть поодаль небольшой холл. Я пошёл туда. Немного света пробивалось через узенькое окошко, буквально в две мои ладони шириной. По общей миниатюрности помещений, которые меня окружали, я понял, что нахожусь на один этаж выше последней площадки для отправки дирижаблей.
Напротив окошка я увидел лифт. Да, тут был ещё один лифт – он стоял прямо передо мной. И у него не было дверей. Я зашёл внутрь, но не увидел обычных рычагов и валиков для старта движения. Передо мной находился воротный механизм, а цепь для подъёма была пропущена через отверстия в потолке и полу. Похоже, что для использования этого лифта надо было применять свою собственную физическую силу.
Я подошёл и потянул на себя ворот. На удивление он поддался свободно, и кабина лифта дёрнулась вверх. Я повернул ворот ещё раз и ещё раз, поднимая себя наверх. Я сделал около десяти оборотов ворота, когда он с щелчком зафиксировался, и я больше не смог его сдвинуть. Поняв, что я добрался до высшей точки, куда может завести меня этот лифт, я вышел из него. Я был на той самой марсовой площадке, которую видно в подзорную трубу на вершине пика башни.
Выйдя из кабины лифта, я обернулся. На портале кабины кто-то неровным почерком нацарапал три старшие руны – Сюр, Зип и Вендль. Я было удивился такому безрассудству, но потом подумал, что не я первый забираюсь сюда, и кто-то из молодых гоблинов решил таким образом отметить свой подвиг, нацарапав ножом первые буквы своих имён в старшем строю. Я тогда ещё подумал добавить туда руну Йом, когда буду возвращаться, не вкладывая в неё эманации магии. Но, вообще говоря, старшие руны просто так чертить нельзя.
Я осторожно подошёл к поручню, который окружал площадку. Вид на столицу открывался грандиозный – ведь она лежала в долине между самыми высокими пиками в системе Мглистых гор. Весь город лежал у меня под ногами, и в сумерках он представлял собой поистине завораживающее зрелище – миллионы разноцветных огней мерцали в сгущающейся тьме, создавая странный переплетающийся узор из оранжевого и голубого. Оранжевый – цвет обычного огня, которым гоблины освещали свои жилища, грели их, готовили на нём себе пищу и делали пар для движения механизмов. Голубой – цвет магии, эманациями которой гоблины освещали общественные пространства, а у кого были на то средства и возможности – пользовались этим способом для освещения своих жилищ.
Внезапный порыв ветра кинул меня на поручень, и я чуть было не перевалился через него, так как высотой он доходил мне до солнечного сплетения. Шпиль зашатался, и под моими ногами пол заходил ходуном. Голова закружилась, в моих глазах замелькало оранжево-голубое море. Судорожно я схватился руками за поручень, и ладони мгновенно заиндевели – на этой высоте было довольно-таки холодно, а я только-только понял, насколько холодно. Шпиль продолжало шатать, я держался за поручень и считал мгновения своей жизни.
Потом также внезапно всё стихло. На негнущихся ногах я отошёл от поручня, потом упал на четвереньки и пополз в сторону кабины лифта. Время тянулось, как карамель в лавке старой Кайры, к которой мы бегали малышами за сладостями. Я полз и полз, думал только об одном – как бы доползти. Мне казалось, что я стану глубоким стариком, когда, наконец, доползу до лифта.
Но вот мои руки попали в кабину. Я буквально втащил себя в неё. И тут новое несчастье заставило меня похолодеть изнутри. Снизу раздался грубый голос:
– А ну спускайся!
Я полностью влез в кабину, потом автоматически, не помня себя, схватился за ворот подъёмного механизма и начал вращать его в обратную сторону. Кабина также легко скользнула вниз. Время постепенно вернулось к своему обычному течению. Внизу меня ждал тот самый гоблин, который следил за мной на верхней площадке. Он схватил меня за ухо и потащил вниз по лестнице. Я не сопротивлялся.
Внизу он толкнул меня на скамью, а потом грубо спросил:
– Ты откуда?
Я ответил, что сам я родом из Орешника, учусь в местной школе механики. Вроде бы, после этих слов этот строгий служащий немного расслабился, но потом он резко поднял меня на ноги, повернул лицом к лифту, ведущему на поверхность, подтолкнул легонько. Я пошёл к лифту, а потом почувствовал мощный пинок под зад, который подбросил меня в воздух, и я побежал к лифту, который как раз приехал, и лифтёр стоял и со смехом смотрел на меня.
Потом как-то раз на каникулах мы с Зигглем раздобыли немного пороха. В то время в гостях у мастера Гноббла был какой-то почтенный купец из другого города. И Зиггль умудрился стащить из его сумы один кулёк с порохом. Как же мы тогда радовались. Это было самое чудесное наше сокровище. Мы пересыпали добытые крупицы горючего состава в несколько баночек и спрятали их в разных местах своего дома и в мастерской. Иногда мы устраивали для себя и Глойды небольшие огненные представления.
Одно такое представление пошло не так. Я завернул порох в ветошь, которую ранее мы промочили в растворе селитры и высушили. По нашей задумке ветошь должна была гореть медленно, а потом, когда тлеющий огонь дойдёт до пороха, он должен был ярко вспыхнуть. Но что-то действительно пошло не так. Когда я зажёг ветошь и хотел было отбросить шарик подальше от нас, то немного замешкался, а потом увидел, то ветошь практически перестала тлеть. Не думая ни о чём, я поднёс шарик к лицу и подул на него, чтобы тление не прекратилось.
Внезапная яркая вспышка ослепила меня. Я повалился на землю, правую половину моего лица жгло адским пламенем. Глойда завизжала, а Зиггль бросился ко мне и накрыл мою голову своим камзолом. Я скулил от всепроникающей боли, пытаясь погладить лицо руками, но Зиггль крепко держал их, чтобы я не смог дотронуться до обожжёной кожи. Глойда гладила меня по голове, но боль была нестерпимой. Мне казалось, что моя кожа продолжает тлеть. Глаза ничего не видели – в них стояло яркое огненное пятно.
Через несколько часов я пришёл в себя, и мы смогли пойти домой. Мы с Зигглем знали, что мастер Гноббл даже не будет нас слушать, он всыплет нам так, что мы не сможем сидеть несколько следующих дней. Надо было придумать какую-то легенду, которая хотя бы смягчила наказание. Потому что за порох нам досталось бы ещё больше и по другой причине – мы отчётливо понимали это.
Тогда мы сказали, что были в металлургической мастерской по приглашению отца Глойды – он организовал для нас экскурсию, и она была настолько интересной, что мы весь день провели там. Но в какой-то момент случилось несчастье – дескать, я слишком близко полез смотреть, как плавится руда в тигле, а расплав по каким-то причинам решил вспыхнуть в тот самый момент. Вот меня и обожгло.
Всем была хороша эта легенда за исключением того, что мастер Гноббл к тому времени был хорошо знаком с отцом Глойды – ведь мы вместе с ней летали в столицу, и они познакомились, когда много раз они встречали и провожали нас на причале. А потом они и подружились, часто собираясь вместе на тёмный эль и ведя сложные разговоры за металлургию и механику.
Но в тот раз нас пронесло. И много всякого такого было в моём отрочестве.
Говорят, что взрослый гоблин – это выживший мальчик. Вот так и я дожил до дня своего пятнадцатилетия, когда каждый молодой гоблин получает задание Посвящения. Буквально каждый молодой гоблин – и мальчик, и девочка – должны успешно пройти своё собственное задание Посвящения, чтобы вступить во взрослую жизнь. В своих мечтах я должен был стать великим механиком, поэтому считал, что моё Посвящение будет связано именно с этим.
Глава 2
Обычно Посвящение молодых гоблинов проводится в день летнего солнцестояния. К этому дню мне уже полгода как исполнилось пятнадцать лет, и все эти месяцы я ждал и готовился к своему главному испытанию.
Никто не знал, когда у меня был день рождения, да мы и не переживали на этот счёт – праздновали его ровнёхонько в день зимнего солнцестояния, когда все гоблины встречают новый год. Вот мы заодно праздновали и день обнаружения меня на пне. Никто никогда не делал тайны из того, что я – подкидыш, но мастер Гноббл всегда относился ко мне с отеческой добротой, поэтому я тоже не переживал по этому поводу. Зато моей семье не приходилось тратиться на подарки – и на день рождения, и на новый год я получал один и тот же подарок. Чаще всего это была какая-нибудь механическая штуковина, но с десятилетнего возраста мастер Гноббл начал дарить мне всякого рода инструменты и принадлежности, чтобы у меня постепенно накапливался свой собственный инструментарий.
Мне иногда было завидно от того, что у Зиггля в два раза больше подарков – ему-то дарили и на новый год, и на день рождения. Но зато я был старше его на год. Хоть что-то.
Я помню, что в тот день моего пятнадцатилетия все поздравляли меня особенно жарко. К нам в дом пришли все близкие знакомые нашей семьи, и мастер Гноббл под всеобщее восхищение и одобрительные присвистывания вручил мне настоящий гоблинский многофункциональный нож из закалённой стали. Но рукоятке ножа слабым голубым огоньком горела руна Йом. Я был в полном восторге – нож с возможностью проводить магию. У нас дома магия не была в особом почёте, но это были какие-то личные заморочки мастера Гноббла. Когда было надо, он тоже пользовался ею в профессиональных целях.
Много раз я участвовал в летнем празднике Лита, когда молодых гоблинов отправляют в их первое и самое главное путешествие, вернувшись из которого они становятся взрослыми. Я видел, как некоторым из моих старших товарищей давали их задания Посвящения, и они уходили из города, и некоторых я не видел несколько лет. Но все всегда возвращались, так или иначе. Мы все знали, что эти задания, которые придумывают старейшины города и выдаёт наш градоначальник на празднике, очень сложные, но не невозможные. Выполнив своё задание Посвящения, ты становился взрослым.
И вот пришла моя очередь.
День был солнечным, ярким. Я стоял в шеренге таких же как я молодых гоблинов, все одеты с иголочки. Никто не поскупился на то, чтобы на празднике посвящения быть в лучшей своей одежде с лучшими инструментами, которые нам разрешили взять с собой. Тем, кто учился на механиков, позволили взять с собой на Посвящение один свой инструмент на выбор, маску для подземных работ, шлем с очками и торбу с водой, пищей и небольшим количеством железных монет. Я взял свой многофункциональный нож, немного опасаясь, что из-за его магической проводимости его могут отклонить. Но нет, не отклонили.
Те молодые гоблины из нашего отряда, которые учились по линии магического искусства, в основном брали свои дубинки и посохи. Они стояли с ними в своих нелепых облачениях, похожих на балахоны, и мне всё это казалось наигранным. Впрочем, им-то наверняка тоже наши рабочие камзолы казались такими же напускными и пафосными.
Глойда стояла в нашем ряду чуть поодаль от меня. К моему большому удивлению она взяла с собой мехамуху, которая, жужжа, зависла около её правого уха. Я знал, что она сама сделала эту штуковину и после этого никогда с ней не расставалась, но такое влечение к предметам было для меня немного странным. Хотя, казалось бы, она также могла думать про меня с моим многофункциональным ножом. Но мой нож, хотя бы, может резать и кромсать, а что может её мехамуха?
На главной площади Орешника собрались старейшины, градоначальник стоял в своей яркой мантии, подбитой оранжевым мехом. Семьи посвящаемых толпились на площадке за скамьями старейшин. Там же были и праздные горожане, которым было нечего делать, так что они решили прийти на наш праздник. Все ждали начала, все были в некотором возбуждении, хотя этот праздник проходил каждый год. Я стоял в своей шеренге и ждал.
И вот раздался громкий удар гонга. По площади прокатился звонкий гул. Градоначальник выступил вперёд, поднял свой посох, на котором ярко засветился синий огонёк. Он прокашлялся и заявил своим скрипучим голосом:
– Друзья! Сегодня мы празднуем Лита, самый длинный день в году. И это день проводов молодёжи в неизвестное и встречи оттуда наших взрослых товарищей. Каждый из вас сегодня получит своё Задание посвящения, которое должен выполнить с честью, храбро и честно. Старейшины уже подготовили для каждого из вас задание, которое под силу каждому из вас, но потребует от вас напряжения своих сил и своего ума. И каждый из вас должен будет выполнить своё задание самостоятельно, не полагаясь на помощь близких. Только ваши собственные способности, полученные вами в ваших школах, должны привести вас во взрослый мир.
Толпа согласно загомонила, многие закивали. Стоя в шеренге, я смотрел на них и думал о том, что все они как-то прошли своё посвящение. У нас не было гоблина, который мог бы избежать этого. Все взрослые прошли через этот обряд, а потому не стоило бояться и нервничать. Но меня всё равно немного потряхивало. Я сжимал свой нож, и руна Йом чуть-чуть холодила мой палец – я чувствовал, как эманации проходят через неё. И да, я утаил от всех, что способен быть не только механиком, но и колдуном.
Между тем, градоначальник продолжал:
– Я не знаю, сколько времени потребуется каждому из вас для выполнения своего задания, но вернуться каждый должен только с результатом. Вечером, когда часы на городской башне пробьют девять раз, каждый из вас получит свиток со своим Заданием посвящения, и этот свиток сможет прочитать только тот, для кого он предназначен. Вы не должны делиться тем, о чём прочитаете, ни с кем. Это ваша личная тайна. И это ваше личное посвящение, ваше личное Послушание. После этого каждый из вас сможет начать. В эту самую короткую ночь года, ночь Лита вы начнёте свой путь в мир взрослых. Удачи всем вам, и мы ждём каждого и каждую.
Градоначальник закончил свою речь, и после него выходили ещё старейшины, и каждый говорил пару слов в назидание и напутствие. Я слушал, но уже перестал понимать то, что они говорят после второго старика. Мне казалось, что они соревнуются друг с другом в скрипучести своих голосов. Это странно – у нас, молодёжи, голоса звонкие, резкие. А какого старика не возьмёшь, так он скрипит, как сухое дерево. Неужели и со мной такое случится?
Потом началась ярмарка и угощения. На площади стоял стол, и сегодня в честь праздника всех угощали довольно изысканными яствами. Были и бочки тёмного эля, но посвящаемым не разрешалось прикасаться к нему, чтобы сохранить голову ясной перед началом своего пути. Да и есть нам давали немного – семейные следили, чтобы мы не набивали себе брюхо. «Сытое брюхо к посвящению глухо», – так говорили они.
Ярмарка чаще всего превращалась в выставку. Так произошло и на этот раз. Это была самая интересная часть мероприятия – сюда приходили мастера со всех концов нашего городка, а также заезжие купцы, которые демонстрировали свои изобретения и товары. Молодые гоблины, готовящиеся к посвящению, важно вышагивали между рядами с лотками всевозможных механических штуковин, предназначение большинства которых было нам непонятно. Но мы не показывали виду, чтобы никому не показалось, что мы не готовы к испытаниям.
Остальные гости тоже ходили, смотрели, приценивались. Кто-то общался друг с другом, обмениваясь информацией о дальних уголках нашей страны, кто-то менялся знаниями о тех или иных штучках, которые можно применить на практике. Я увидел, как мастер Гноббл отсыпает себе в поясной мешочек горсть шестерней, которые ему передал толстый купчина неприятного вида. Рядом с ним стоял Зиггль и с довольной ухмылкой смотрел на меня. Потом он подмигнул мне, и я понял, что мой названный братец опять сотворил какую-то шалость. Я улыбнулся.
Я подошёл к лотку, на котором лежали перчатки, обитые металлическими пластинами. На каждой пластине была выгравирована одна руна, но ни одна не светилась. Я потянулся к одной из них, но стоявший за лотком гоблин, посмотрев на меня недоверчиво, прикрикнул:
– Не тронь! Это не для тебя.
Я вопросительно посмотрел на него и спросил, почему он не разрешает трогать товар, который привёз на ярмарку. Тот ответил, что эти перчатки только для взрослых, и непосвящённым их трогать категорически воспрещается. Я впервые слышал про такие запреты, но, пожав плечами, отошёл – мало ли у кого какие заморочки в голове.
Послышалось жужжание механических крыльев. Я обернулся и увидел Глойду, которая смотрела на меня, а её мехамуха продолжала жужжать, болтаясь около её головы. Она смешно вздёрнула подбородок, как обычно делала, когда хотела меня на что-нибудь подбить, а потом спросила:
– Ну что, Подкидыш, боишься?
– Чего мне бояться?
– Не, ну признайся. У тебя дрожат поджилки.
– Слушай, Глойда, у тебя язык как помело у старой Кайры.
Она засмеялась своим звонким смехом, и я вновь подумал, почему же у старых гоблинов такие скрипучие голоса. Я внимательно посмотрел на неё, а потом спросил:
– Зачем ты взяла свою глупую мехамуху? Неужели ты думаешь, что она поможет тебе лучше, чем добрый гоблинский нож с парой десятков лезвий на все случаи жизни?
– Ты глупый, Йоль! – со смехом взвизгнула она.
Я надулся и отвернулся от неё. На меня с улыбкой смотрел гоблин, который отогнал меня от своих чудо-перчаток. Я посмотрел на него и спросил:
– Уважаемый, вы хоть скажите мне, для чего эти перчатки?
– Вон, твоя девчонка наверняка знает, – сказал тот.
– Она не моя девчонка, – я насупился ещё сильнее.
Глойда сказала:
– Йоль у нас механик, а не металлург. Глупый Йоль не знает, как работать с жидким металлом.
Я достал свой нож и выкинул самое длинное лезвие, потом повёл им из стороны в сторону, рисуя в воздухе охранную руну Вендль. Эманации ножа оставляли в воздухе перед моим лицом тонкие голубые следы, но я не проводил магию через себя, чтобы не выдать своих тайных умений, поэтому руна мгновенно поблёкла и растворилась.
Гоблин щёлкнул языком и сказал:
– Ну и кого ты хочешь этим удивить? У меня мой восьмилетний сын уже знает все руны и их значения, явные и некоторые тайные.
Я убрал нож и пошёл дальше. Глойда шла за мной и хихикала. Мы дошли до следующего лотка, и на нём лежали посохи из чёрного дерева. Они были отполированы до блеска, и я с неприкрытым удовольствием рассматривал их. Стоявший около них гоблин сказал с усмешкой:
– Что, малый, нравится? Когда вернёшься, заходи ко мне в лавку Бримса – обсудим, какой посох тебе нужен, и что ты сможешь мне за него дать.
– Мне не нужен посох, я планирую стать механиком, – сказал я с некоторым раздражением.
Гоблин посмотрел на меня очень внимательно. На глазах у него были очки, и одно стекло переливалось разными цветами. Усмехнувшись ещё раз, он сказал:
– Кого ты обманываешь? Себя?
И тут я вспомнил, кто такой Бримс. Это был один из главных колдунов в Орешнике. Он возглавлял Палату Магии в нашем самоуправлении, но при этом не был старейшиной. Я вытаращился на него, разинув рот. Бримс расплылся в улыбке, поняв, что я его узнал, потом сказал:
– Как тебя зовут?
– Йоль по прозвищу Тролльский Подкидыш, – пролепетал я, потом, собравшись с духом и вернув себе самообладание, я продолжил уже ровным голосом, – я работаю в мастерской старого Гноббла.
– А, знаю я старого скрягу. Когда-то он учил меня каким-то премудростям, только ничему не научил, – Бримс потряс ушами, в левом из которых заколыхалось небольшое золотое кольцо. – Где он? Наверняка же тут?
Я махнул куда-то в неопределённую сторону, чуть было не задев Глойду, которая продолжала крутиться возле меня. Её мехамуха с резким жужжанием подлетела вверх. Бримс повернулся и начал копаться где-то в своих сундуках. Я стоял и смотрел на него, а он продолжал как будто бы что-то искать в глубинах своего павильончика. Затем он вернулся ко мне и протянул что-то со словами:
– Держи от меня небольшой подарок, Йоль.
Я протянул руку, и он вложил мне в ладонь небольшой камень, совсем небольшой – размером он был в половину ногтя на моём большом пальце. На камне синим горела руна Йом. Я одурело смотрел на подарок – это был рунический камень, внутри которого была накоплена магия. Вещь довольно ценная сама по себе. Этот камушек, правда, был совсем маленький, но несколько десятков зарядов эманаций, если он полностью заряжен, в нём должно быть.
Я поднял глаза на Бримса. Тот продолжал улыбаться, глядя на меня. Я только и смог выдавить из себя:
– Спасибо, чародей Бримс.
– Давай, иди, Йоль. Тебя ждёт твоё Посвящение. Заходи ко мне в лавку, когда вернёшься.
Я сунул рунический камень во внутренний карман своей торбы и застегнул его. Интересно, почему он дал мне этот камушек? Ведь он искал специально с руной Йом. Может быть, это какой-то особый случай в этом году? Бримс раздаёт рунические камни всем посвящаемым? Или только тем, кто к нему подходит? Или только механикам? Что вообще только что произошло? Вопросы крутились у меня в голове, но теперь я понимал, что ответы на них я найду только после своего возвращения.
Внезапно часы на городской башне начали отбивать вечернюю зарю. Я даже не заметил, как пролетело время, пока я болтался по ярмарке. На площади началась суета, всё пришло в движение. Мы опять собрались в шеренги, а зрители расположились поодаль. Градоначальник, сменивший свою торжественную мантию на рабочий камзол, вновь выступил вперёд, а за ним стояли два его помощника с горой свитков.
Когда суета угомонилась, градоначальник начал выкрикивать имена молодых гоблинов, ждавших посвящения. Он делал это с начала младшего рунического строя, так что я стоял и ждал своей очереди – я-то был в самом конце списка. Но вот градоначальник выкрикнул моё имя:
– Йоль, названный сын мастера Гноббла!
Я вышел вперёд и на негнущихся ногах проковылял к градоначальнику – точно так же, как это сделали пара десятков молодых гоблинов до меня. Он протянул мне туго свёрнутый свиток, запечатанный светящимися рунами, составляющими моё имя. Градоначальник сказал мне, что руны раскроют свиток только тогда, когда я буду в одиночестве, и тогда я смогу прочитать своё задание для Посвящения – я должен буду начать его не позже полуночи сегодняшнего дня. Я с поклоном принял свиток и вернулся в свою шеренгу. Где-то через час всё закончилось.
Возвращаться домой было нельзя. Я отошёл за ярмарочные лотки и присел на корточки. Было ещё светло, так что я мог легко прочитать то, что было написано в моём свитке Посвящения. Текст гласил: «Йоль, твоя задача – найти в старом лесу троллей хижину одинокой Трюгглы и принести назад то, что она даст тебе».
Забавно. У нас про одинокую Трюгглу рассказывали сказки и легенды, и я не думал, что это вообще гоблинша, которая живёт в лесу около нашего города. Хотя. Почему я подумал, что около нашего города? В тексте свитка об это вообще ни слова нет. Впрочем, да. Старый лес троллей – это в точности тот самый лес, на пне в котором нашли меня более пятнадцати лет назад. Значит, это около нашего городка. Но всё равно, задача казалась очень странной. Я никогда не слышал об одинокой Трюггле, кроме как в сказках, которыми пугают малышей.
Мне надо было выдвигаться – тракт через старый лес троллей начинался у дальних южных ворот Орешника. От главной площади города туда пешком было с полчаса ходьбы. Мне надо было пройти через ворота, и я надеялся, что стража пропустит меня, если я покажу им свиток Посвящения. Проблем с этим быть не должно. Но потом мне надо было бы перейти по мосту через Грозную, а там наверняка сидит кто-нибудь из этого мерзкого тролльского отребья и взимает мзду за проход по мосту. У меня должно быть что-то лишнее с собой, чтобы пройти там. Я ощупал карманы и попытался вспомнить – ничего лишнего не было, были лишь самые нужные вещи: гоблинский нож, маска, шлем с очками и подаренный чародеем Бримсом рунический камень, лепёшки в торбе и несколько монет. Всё это мне было ой как нужно. Конечно, можно было бы пройти за мелкую монету, но любая самая мелочь пригодилась бы мне в будущем. Так что прямо сейчас мне следовало добыть что-нибудь лишнее. Что-нибудь, что понравилось бы троллю, сидящему под мостом.
Наверняка мастер Гноббл ещё не ушёл, и я бросился его искать. Через несколько минут я увидел, как они с Зигглем выходят с площади. Я догнал их и, немного задыхаясь, проговорил:
– Мастер Гноббл, мне нужна плата за проход по мосту через Грозную.
Мой братец Зиггль с восторгом подпрыгнул и воскликнул:
– Я провожу тебя до моста, тебе не потребуется плата!
Я посмотрел на мастера Гноббла, но тот кивнул, а потом проскрипел:
– Да, он может сделать это, правилами это не воспрещено. Проводить посвящаемого до границ города – это доблесть и честь для любого молодого гоблина, которому только предстоит Посвящение.
Но я всё равно не понимал, что задумал Зиггль. Для прохода по мосту требовалась буквально какая-нибудь нелепица, сущая пустяковина – тролли брали всё, и это, скорее, было что-то типа ритуала, а не реальным взиманием платы за проход. Мне так-то и не было нужно, чтобы Зиггль мне помогал. Хотя… Да почему бы и нет? Мы с названным братом повернулись и побежали к южным воротам.
Подбадривая друг друга, мы добежали до ворот минут за десять, а потом ещё через десять минут мы были около моста через Грозную. Около моста стояла покосившаяся хижина, в которой сидел безобразный тролль. Когда он увидел нас, то с пыхтением и кряхтением вышел из хижины и перегородил нам дорогу. Мы остановились.
– Что эта мелочь делает тут в такое время? – глухим голосом прорычал тролль.
– У меня Посвящение, мне нужно в лес, – ответил я.
– Уже поздно, приходи утром.
– Но мне нужно сейчас!
Зиггль зажёг голубой шарик магического огня и кинул его троллю. Тот поймал его и заревел:
– Что это?
– Плата за проход, добрый тролль! – крикнул Зиггль и подпрыгнул.
Тролль тупо смотрел на мигающий в его руках огонёк. Зиггль толкнул меня, и я побежал через мост. Тролль не двигался. Но тут огонёк в руках тролля мигнул в последний раз и пропал. Он заревел и побежал за мной. Я пустился изо всех сил – мне оставалось до конца моста буквально несколько шагов, но тролль настигал. Зиггль хохотал где-то на том берегу. Потом он крикнул:
– Беги, Йоль! Эти тупицы каждый раз попадаются на одну и ту же уловку. Беги!
Я бежал, но сзади громыхали шаги тролля. Он рычал и размахивал каким-то дубьём. У меня сердце ушло в пятки, но всё равно было весело. Ещё пара шагов, и я был на другом берегу реки. Я спрыгнул с моста и оказался на земле. Тролль подбежал к концу моста и с размаху ударил своей дубиной по земле. Я чуть было не упал от сотрясения.
– Интересно, – подумал я, – если бы он меня догнал, он бы меня также пригвоздил бы?
Но проверять я не решился. Тролль злобно смотрел на меня, но с моста не сходил. Я повернулся и пошёл дальше по тракту. Солнечные лучи начали золотить всё вокруг, постепенно сгущались сумерки. Мне надо было дойти до леса засветло, поэтому я поспешил, хотя после приключения на мосту у меня дрожали ноги.
Всё-таки, Зиггль дурной. Мы серьёзно рисковали, а всего лишь надо было дать троллю какую-нибудь безделицу, сделанную руками. На пустом месте всё моё Посвящение могло пойти прахом. Хотя, конечно, было смешно. На следующий год я как-нибудь отомщу ему за это. Надо будет придумать, как. Если я вернусь к тому времени.
За этими мыслями я дошёл до леса троллей.
Глава 3
Солнце уже зашло, и было сумеречно. Ночная тьма постепенно сгущалась. Воздух был напоен медовыми запахами, и я шумно втягивал его в себя. Грузно жужжали какие-то насекомые – вероятно, это были какие-нибудь шершни, чьё гнездо было неподалёку. Они угомонились на ночь, собравшись все в своём дупле, и теперь жужжали там внутри. Всё это создавало очень характерную атмосферу, и я остановился, наслаждаясь мгновением.
Мне надо было найти одинокую Трюгглу. Пока я даже представить себе не мог, как это сделать. Лес троллей огромный, в нём есть несколько разрозненных поселений этих не очень приятных созданий. Мне не хотелось бы туда даже заглядывать, тем более ночью, хотя никакой опасности это не несло. Тролли никогда не трогали нас, тем более, что все окрестные деревни полностью зависели от нашего городка. Просто образ жизни этих созданий был далёк от идеалов гоблина. С ними лучше не связываться.
Но где здесь могла жить одинокая Трюггла? Вообще, надо было бы поразмыслить над этим вопросом логически. Про неё мы знали совсем немногое. Старухи рассказывали много всяких небылиц – дескать, и живёт она в неказистой избушке, которая стоит на подпорках и возносится над землёй; и одной ноги у неё нет, а вместо неё механическая хитроумная штуковина, и когда одинокая Трюггла ходит, то скрипит и даже пыхает паром. Только вот она не ходит, а летает на маленьком дирижабле. Но если про избушку и ногу я ещё мог поверить, то в дирижабль я не верил – мои познания в механике не позволяли мне верить в такое. Даже если там задействована какая-то магия, то всё равно не получается никак. Сколько рун на гондоле не нарисуй, сколько эманаций не привлеки – законы механики не изменить и чуда не сотворить.
Так что россказни наших старух, скорее всего, приправлены изрядной долей выдумки. Именно поэтому я до вчерашнего дня вообще не предполагал, что одинокая Трюггла – это живая гоблинша, живущая в лесу рядом с нашим городом. А теперь сказка стала для меня реальностью.
Хорошо, что там с логикой? Предположим, что одинокая Трюггла действительно летает на маленьком дирижабле, для движения которого используется какого-то рода магия. Известно, что эманации магии хотя и размазаны практически равномерно по всему пространству, но в некоторых местах особенно сильны. Эти места силы, как их называют наши колдуны, являются как будто бы источниками эманаций. Я никогда в жизни не видел таких мест, но на уроках магии нам рассказывали про такие.
Нам говорили, что чаще всего места силы связаны с какими-нибудь особенными природными объектами. В горах это всякого рода разломы, гейзеры и вулканы. В лесах это водные источники – в основном, болота. Наверняка колдуны знают ещё варианты. Но я вспомнил о болотах. Конечно же, не каждое болото является местом силы, и не каждое место силы в лесы располагается на болоте, однако прямо сейчас я подумал, что больше всего шансов найти здесь место силы у меня именно на болоте.
Мне очень пригодилась бы карта этого леса троллей, но её у меня не было. Где тут болота? Где тут тролльские деревни? Я знал только про одну из них – она находилась дальше по тракту. Что мне теперь делать? Вернуться назад и найти карту в городе? Нет, так нельзя было делать, правилами Посвящения это запрещалось строго-настрого. Могла бы карта леса быть у троллей? Зная этих тупый созданий, я мог с уверенностью сказать, что нет. Однако они могли при всей своей тупости попытаться рассказать и объяснить, если только знают. Но вот знают ли они? И мне так не хотелось с ними связываться.
Похоже, что делать было нечего, кроме как идти в деревню к троллям. Не блуждать же мне до скончания жизни в этом огромном лесу, выискивая непонятно что непонятно где. Нужно искать подсказки, какие-нибудь зацепки.
Шершни окончательно угомонились, и их жужжание стало больше напоминать какой-то неясный шум. Тьма сгустилась, и на небо высыпали бесконечные звёзды. Луны не было видно – похоже, был день новолуния. Забавно – самая короткая ночь в году и новолуние одновременно. Мне в какой-то мере повезло. Звёзды не давали того количества света, которое было нужно, чтобы хотя бы видеть, куда делать шаг. Так что я достал свой нож, выдвинул из него длинную отвёртку и зажёг на её конце небольшой светящийся магический шарик. Он давал совсем немного света, но, по крайней мере, мне было видно хоть что-то в непосредственной близости от себя.
Я вернулся на тракт и посмотрел в сторону Орешника. Слабое зарево огней указывало на то место, где стоял город. Я повернулся от него и зашагал по дороге. Вдалеке ухнула какая-то ночная птица, и я улыбнулся – всё это было очень очень жизнеутверждающе. Ведь я выполнял своё Посвящение.
Ночь стояла самая приятная – только такую и ждёшь на Литу. Я шагал и шагал по тракту, думая обо всём подряд. В голове возникали воспоминания о том, как я готовился к Посвящению, как штудировал механику и разные другие гоблинские премудрости, как занимался магией. Во всём этом я не был превосходным учеником, но от колотушки старого мастера Гноббла меня спасали какое-то интуитивное понимание того, как работает механика и как должно собирать вещи.
Вскоре я углубился в лесной массив, по которому проходил тракт, и стало намного более темно. Я подумал, что входить в поселение троллей ночью будет не самым удачным решением, поэтому решил приостановиться и дождаться рассвета, тем более, что по моим впечатлениям до него оставалась пара часов. Я решил прикорнуть, чтобы немного отдохнуть и прийти в себя. Так что для этого решил поискать какое-нибудь выкорчеванное дерево – спать на открытом пространстве всё же не стоило.
Так что я сошёл с тракта в лес и немного усилил свой магический фонарик. Вокруг стояли вековые ели, и вряд ли здесь можно было бы найти себе берлогу. Тогда я просто залез под лапы одной из елей – там оказалось очень уютно. Свет моего фонарика показал мне подстилку из прошлогодней хвои, она пружинила и ароматно пахла. Я погасил фонарик, поменял на ноже отвёртку на лезвие и начертил в воздухе охранную руну Вендль, вложив в неё эманации, пропущенные через себя. Пусть будет на всякий случай – как минимум, она разбудит меня, если что-то пойдёт не так.
И меня просто вырубило, как только я положил голову на хвою. Не думал, что я настолько устал за день. Видимо, эмоциональный подъём от начала Посвящения действовал, как заряд магического камня, и я продолжал идти, не чувствуя усталости, хотя давно устал.
И это было моей ошибкой, что я лёг спать под лапами старой ели. Туда не проникал солнечный свет, так что я проспал столько, сколько даже не понял. Но проснулся я от странного ощущения, что не один. Так бывает – ты внезапно просыпаешься от какого-то ощущения, которое не можешь выразить словами и даже некоторое время сначала не понимаешь. Вот так было и на этот раз.
Я осторожно открыл глаза, стараясь не шевелиться. Руна Вендль голубоватого цвета практически незримо колыхалась в воздухе, она не сигнализировала ни о чём подозрительном. Но я ощущал, что я не один. И потом я резко понял, что происходит – где-то на границе восприятия я слышал потрескивающий костёр. Ну и запах от горящего пламени щекотал мне ноздри, тем более, что на огне что-то жарилось.
Продолжив лежать, я начал думать. Если бы это был кто-нибудь враждебно настроенный, то он может знать, что я тут, либо не знать, а просто случайно расположился рядом. Если он знает, то чего ждёт? Он мог бы напасть на меня, пока я спал, но не сделал этого. То есть если это враг, то он не знает, что я тут. Если же это нейтрально или дружественно настроенный незнакомец, то он тоже может знать или не знать о моём присутствии. Если знает, то просто ждёт и не будит меня. Если не знает, то опять же случайно расположился рядом. Какие ещё могут быть варианты?
А вообще это очень странно – огромный лес, и надо было вот найти меня тут, пока я дрыхну под ёлкой. А с другой стороны, из Орешника сегодня вышло несколько десятков молодых гоблинов и разбрелись по всем сторонам в поисках своего Посвящения, а потому встретить кого-то из своих товарищей из города вполне возможно. Если учесть, что мы одного возраста и примерно одной комплекции, то немудрено, что для отдыха остановились примерно на одинаковом отдалении от города. Так что с учётом этого соображения вероятность такой встречи уже не казалась мне слишком низкой. И тогда это кто-то из моих знакомых, так что опасаться нечего.
Я достал нож и выкинул самое длинное лезвие, постаравшись сделать это так, чтобы оно не щёлкнуло. Но оно всё равно раскрылось с тихим щелчком. Я развел руну и осторожно просунул лезвие между хвоинок, чтобы раздвинуть их и попытаться посмотреть, что происходит снаружи.
Внезапно раздался звонкий голос:
– Вылезай, всё в порядке. Я давно тут и жду тебя. Я приготовил яичницу с беконом.
Я вздрогнул. Но раз так, то таиться было бессмысленно, так что я с кряхтением вылез из-под еловой лапы. Прямо передо мной стоял молодой гоблин в облачении ученика колдуна. Около его ног горел небольшой костерок обычного огня, а на камне рядом лежала лепёшка, на которой теплилась яичница с парой ломтиков жареного мяса.
Гоблин сказал:
– Меня зовут Грамбл. Я тоже на Посвящении.
– Йоль, – сказал я и протянул руку.
Грамбл пожал её и потом сказал:
– Я шёл за тобой всю ночь. Я заметил вас ещё на мосту через Грозную. То, что вы вытворили с троллем, – полное безрассудство.
Похоже, что этот Грамбл довольно занудный тип. Я ответил:
– Это мой названный братец Зиггль, я сам не собирался так делать. У меня была с собой самая мелкая монетка для прохода.
Грамбл смотрел на меня, не отрываясь. Потом указал своим посохом на яичницу, и я понял, что я проголодался. Я сел рядом с костром и накинулся на завтрак. Потом открыл торбу, достал флягу и напился. Предложил лепёшку своему новому знакомому, но тот вежливо отказался. Колдуны всегда такие снобы. Наверняка у него с собой куча снеди, а не то, что у меня – десять лепёшек на десять дней. Я вспомнил, как чародей Бримс назвал старого мастера Гноббла скрягой и улыбнулся.
Закончив с завтраком, я просил:
– Как ты понял, что я сплю тут?
– Я же сказал, что шёл за тобой всю ночь. Ну и не забывай, что я чувствую эманации магии. Твоя руна – не годная ни на что, кроме как показать мне, где ты спрятался.
Я скривился, но Грамбл и ушами не повёл. Он продолжил:
– Куда ты идёшь?
Я подумал, что ответ на этот вопрос в любом случае не будет раскрытием тайны моего Посвящения, так что ответил:
– В поселение к троллям.
Тут уже Грамбл скривился и спросил:
– Зачем?
– Мне нужна карта этого леса.
– Зачем?
– Мне нужно знать, где здесь находятся места силы.
– По карте троллей ты этого точно не узнаешь. Ты не в курсе, что тролли полностью невосприимчивы к магии? Вас этому в школе не учили?
Похоже, что мы так и будем с этим моим новым знакомцем подкалывать друг друга, а потом кривиться. Мне это начало не нравиться. Грамбл, не обращая внимания на моё выражение лица, продолжил свой допрос:
– Зачем тебе знать, где тут места силы?
– Извини, друг, но это уже раскрытие таинства Посвящения, так что я ответить не могу.
– Не может быть, чтобы подмастерье механика направили делать что-то такое, что связано с местами силы.
– Слушай, Грамбл, или как там тебя?! – Я уже негодовал от всего этого. – Я не обязан тебе вообще ничего говорить.
Я осёкся. Я только что преломил хлеб с этим молодым гоблином, и мы как бы после этого стали товарищами, и тут с моей стороны такой эмоциональный взрыв. Грамбл сказал:
– Ну хорошо. Я просто помочь хотел, надеясь, что и ты чем-то пригодишься мне. Но раз так, не буду навязываться.
Я извиняющимся тоном ответил:
– Нет, извини. Просто всё как-то стремительно развивается. Я понимаю, что мы из одного города и одновременно делаем своё Посвящение. Но я не могу рассказывать всё про себя, в то время как про тебя ничего не знаю.
Грамбл снова пожал плечами, потом сказал:
– Я понимаю. Я ученик колдуна в нашей магической школе. Специализируюсь на красной магии. Планирую работать в шахтах на глубине, чтобы охранять наших шахтёров от кобольдов.
Меня передёрнуло от упоминания этих тварей. Кобольды – они очень похожи на нас, гоблинов, только безумны и живут в глубочайших норах. Часто во время рытья очередной штольни, шахты или штрека наши шахтёры натыкаются на их поселения, и тогда кобольды нападают на нас с неописуемой яростью. Иногда им удаётся убить кого-нибудь, к счастью редко. Ещё реже они утаскивают какого-нибудь беднягу куда-то в глубины своих нор, и судьба таких неизвестна.
Грамбл спросил:
– А ты кем планируешь стать?
– Я… Я уже работаю механиком в мастерской. Мы делаем всякие мелкие штуковины для всего подряд – от шахтного оборудования до дирижаблей.
Грамбл присвистнул. Потом сказал:
– И так до конца жизни и будешь делать мелкие механические штуковины?
Я на минутку задумался, потом ответил:
– Не, ну это сложный вопрос. Я о таком ещё не думал. Так-то я учился в столице, в Малой школе Механики – может быть, слышал?
Грамбл кивнул и удивлённо посмотрел на меня. И тут меня осенило, что мастер Гноббл смотрит куда-то далеко в отношении Зиггля и меня. Я задумался, но потом, повинуясь какому-то внезапному порыву, спросил:
– Ты знаком с чародеем Бримсом?
Грамбл снова кивнул и сказал:
– Конечно. Он ведёт у нас уроки по общей магии. Это самый крутой учитель из всех, которых я знаю.
Я полез в свою торбу и достал из внутреннего кармашка рунический камень, потом протянул его своему новому знакомому со словами:
– На ярмарке чародей Бримс дал мне это, причём просто так, когда узнал моё имя.
Грамбл надел свои очки и внимательно осмотрел камушек со всех сторон, аккуратно вращая его между пальцами. Он пощупал светящуюся руну Йом, потом вернул камень мне. Сказал:
– Хороший подарок. Он полностью заряжен. Там сейчас шестнадцать зарядов эманаций. Тебе повезло.
Шестнадцать – примечательное число для каждого гоблина. Именно на столько хорд можно без проблем разделить окружность при помощи циркуля и линейки. И ровно столько рун в старшем строе.
– Ты не в курсе, почему он подарил мне это? Он всем раздаривает рунические камни направо и налево?
– Учитель Бримс никогда ничего просто так не делает. Но нет, я не слышал, чтобы он кому-то что-то дарил. Мне, по крайней мере, точно ничего от него не перепало, просто напутствие.
– Странно.
– Да, очень странно. Он что-нибудь ещё сказал при этом?
– Сказал, что ждёт меня у себя в лавке после моего возвращения.
– Хм. Что-то он задумал.
– Точно что-то задумал.
Я уже окончательно расслабился. Похоже, что этот Грамбл – совсем неплохой парень. Интересно, куда он идёт и что должен сделать? Я не должен был задавать этого вопроса напрямую, но по косвенным признакам можно было бы предположить. Хотя бы знать – сколько нам ещё идти вместе. И я как бы между делом спросил:
– А ты куда направляешься?
На удивление Грамбл не стал юлить или ссылаться на таинство Посвящения, а просто ответил:
– К одинокой Трюггле.
Меня внутренне покоробило, но я постарался не подать виду. Это было очень странно. Как будто бы мироздание делает так, чтобы у меня всё складывалось так, как надо. Это настораживало. Я осторожно спросил:
– Но ведь это сказочный персонаж…
– Одинокая Трюггла? С чего ты взял? Это колдунья, которая живёт у ближайшего к Орешнику места силы и наблюдает за ним. Погоди! – Грамбл осёкся. – Так ты тоже идёшь к ней? С чего бы ещё тебе, механику, искать место силы в нашем лесу?
Настала моя очередь кивнуть. Грамбл звонко расхохотался, но потом сказал серьёзно:
– А с другой стороны… Для выполнения своей задачи Посвящения мы оба пошли по этому тракту, и он ведёт к нашему месту силы… Кстати, ты понимаешь, что там зелёная магия?
Я снова кивнул. Потом пожал плечами и ответил:
– Ну и что? Магия везде одинакова.
Грамбл отрицательно замотал головой, а потом сказал:
– Впрочем, да. С твоей точки зрения всё одинаково. Не бери в голову.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71733391?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Роман Душкин
Тип: электронная книга
Жанр: Стимпанк
Язык: на русском языке
Стоимость: 199.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 05.03.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Погрузитесь в захватывающие приключения в стиле клокпанк-технофэнтези в новом произведении Романа Душкина, которое обещает перевернуть ваше представление о магии и механике! В этом увлекательном путешествии вы встретите молодого гоблина Йоля, стремящегося понять тайны своего Посвящения и сталкивающегося с загадками, древними легендами и неожиданными открытиями. Мастерски сочетая элементы фэнтези с техно-реализмом, автор предлагает не только захватывающий сюжет, но и глубокие размышления о природе силы, знаний и взаимодействия между магией и механикой. Его новаторский подход заставляет задуматься о том, как мы воспринимаем мир вокруг нас, открывая новые горизонты для воображения. Не упустите шанс стать частью этого удивительного приключения, в котором тайны прошлого могут изменить будущее, и откройте для себя роман, который развлекает и вдохновляет, заставляя вас задуматься о том, что значит быть «избранным» в мире, полном загадок и возможностей.