800 000 книг, аудиокниг и подкастов

Реклама. ООО ЛИТРЕС, ИНН 7719571260, erid: 2VfnxyNkZrY

Последняя буква Севера. Книга вторая

Последний аккорд Севера. Книга вторая
Лина Винчестер
Все буквы Севера #2
Я совершила ошибку. Большую. Потеряла лучшего друга и свою гордость. Если в школе узнают о том, что произошло в тот роковой вечер в доме Рэма, то выпускной класс превратится для меня в ад.
Как вернуть дружбу, спасти себя и не дать развалиться группе «Норд», в которой произошел раскол только из-за меня? Как разобраться в своих чувствах и спасти осколки своего сердца, если с каждым днем меня все сильнее тянет к Джейку Элфорду?
Заключительная часть дилогии о Микки и Джейке.

Лина Винчестер
Последний аккорд Севера. Книга вторая
Последняя буква Севера. Книга вторая – это заключительная часть дилогии о Микки и Джейке из цикла «Все буквы Севера». История о потерянной дружбе, любви и поиске себя.

Глава 1. Разбуди меня, когда закончится Сентябрь
Я закрываю дверь в комнату Рэма. В комнату, где похоронено мое уважение к себе, наша с Оливером дружба и моя гребаная девственность.
Что я наделала?
Перед глазами все размыто то ли из-за слез, то ли из-за того, что я все еще пьяна. Тело колотит изнутри, но при этом кожа горит.
Глядя в пол, я иду, ведя ладонью по стене, чтобы поймать равновесие. Кто-то со смехом проносится мимо, и я вздрагиваю. Кажется, что все вокруг в курсе того, что произошло между нами с Оливером. Но нет, люди проходят мимо, для них я просто переборщила с алкоголем, как и почти все в доме Рэма.
Спускаюсь по лестнице и молю бога, чтобы мне не встретилась по пути Пайпер, сейчас я уже не выдержу противостояние с ней.
Путь до входной двери занимает вечность. Я выхожу на крыльцо, прохладный воздух чуть остужает разгоряченную кожу. Бэйли сидит на ступенях спиной ко мне, напротив нее стоит Ник и, заметив меня, он перестает улыбаться.
– Черт возьми, что случилось? Дай угадаю, Пайпер или Констанс опять что-то выкинули?
Язык прилип к небу, и я могу лишь мотать головой, сжимая и разжимая заледеневшие пальцы. Обернувшись, Бэйли подскакивает и в секунду оказывается рядом.
– Что случилось? – спрашивает она, убирая с моего лица прилипшие пряди волос. – Микки?
– Можете отвезти меня домой? – прошу я, стуча зубами, хотя мне совсем не холодно. – П-пожалуйста.
– Джейка еще нет, но я выпил совсем немного, – говорит Ник, выкидывая сигарету. – Могу отвезти или вызвать такси.
– Мне нужно сейчас.
– Хорошо, я сегодня без тачки, но сейчас возьму ключи от машины Рэма. – Ник тормозит у входной двери и смотрит так настороженно, словно подозревает меня в краже или вроде того. – Ты точно в порядке?
– Да. – Я пытаюсь растянуть дрожащие губы в улыбке. – Просто перепила, мама меня убьет.
– Все будет хорошо, у тебя день рождения, – успокаивает он, открывая дверь. – Ты выглядишь как среднестатистическая именинница.
– Микки? – с волнением зовет Бэйли, когда мы остаемся одни.
В ее глазах и голосе беспокойство и осторожность, словно я дикий зверек, которого она боится спугнуть. И от этого у меня лишь сильнее жжет в глазах от желания разреветься. Я смогу, справлюсь, не заплачу. Не заплачу, ведь иначе не смогу остановиться.
– Я совершила ошибку, – шепчу я. – Очень большую ошибку.
Бэйли качает головой, но спустя мгновение ее губы раскрываются, и она шумно втягивает ртом воздух – поняла в чем дело.
– Я сама виновата.
– Нет, – твердо и почти злостно произносит Бэйли, сжимая мои плечи. – Нет. Нет. Нет. Не смей винить себя.
– Я все разрушила.
– Не бери всю ответственность на себя. Даже не думай, слышишь?
– Я призналась ему, мы начали делать это и… Он произнес ее имя, Бэйли, я не уверена, что он вообще понимал с кем он сейчас. – Горло режет всхлип, и я закрываю ладонями лицо. – Боже.
– Сволочь, – цедит она сквозь сжатые зубы и крепко обнимает меня. – Как ты… Как ты себя чувствуешь?
– Противно. И он будто все еще…
– В тебе?
– Да. Я чувствую на себе его запах, мне нужно в душ. – Спрятав пальцы под рукавами свитшота, я потираю плечи, будто это поможет прогнать аромат парфюма Оливера. – Как я могла сказать ему такое, Бэйли? Как могла признаться? Как я могла быть с ним, зная, что он любит другую? Черт, зачем я это сделала?
Лицо Бэйли расплывается из-за застилающей глаза пелены, и я тру веки, прогоняя слезы. Мне хочется, чтобы она ответила мне, как это произошло, хочется, чтобы хоть кто-то сказал, как я могла сотворить это с нами. Чертов алкоголь.
Ник выходит из дома и взмахивает ключами, направляясь к подъездной дорожке. Я спускаюсь с крыльца и на дрожащих ногах иду к машине, пока Бэйли придерживает меня, направляя.
По глазам бьет свет фар, заставляя меня крепко зажмуриться, а затем слышится хлопок дверцы. Сначала я вижу смазанный силуэт, и у меня замирает сердце.
Моргнув, я прогоняю застывшие в глазах слезы и вижу Джейка.
– Ник, солнышко, ты уверен, что тебе можно за руль? – Задержав на мне взгляд, Джейк перестает улыбаться, а затем направляется к нам со скоростью истребителя.
Когда он останавливается напротив, Бэйли крепче прижимает меня к себе, словно тот собирается увести меня на допрос с пытками. Мне сложно разобрать эмоции на лице Элфорда, но я пытаюсь выдать нелепую улыбку.
– Перепила, – хрипло выдавливаю я, пытаясь оправдать свой разбитый вид, и пожимаю плечами.
Джейк подходит ближе и склоняется так, что наши глаза оказываются на одном уровне. Сжав челюсть, он внимательно изучает мое лицо и произносит всего лишь одно слово:
– Кто?
Тяжело сглотнув, я качаю головой.
– Меня никто не обижал, честно.
Я не могу сказать ему правду. Только не сейчас, не здесь, не в этом состоянии, не при Нике.
– Ее стошнило, – помогает Бэйли, прижимая меня еще крепче к себе. – Услышала грустную песню, разревелась настолько сильно, что стошнило. Теперь хочет домой.
– Говорит, что девчонки ни при чем, – бросает Ник. – Мы едем?
– Ты выпил, поэтому никого не повезешь, – отвечает Джейк, не отрывая от меня пристального взгляда. Он делает еще шаг, вставая вплотную ко мне. Смотрит так пронзительно, что меня начинает сильнее трясти, глаза наполняются слезами, и мне никак не удается прогнать их. К горлу подкатывает колючий ком, и я боюсь силу, с которой истерика может вырваться наружу.
Джейку словно не нужны слова. Он как чертов сканер или экстрасенс, который может пролезть в мои мысли. А затем он опускает подбородок и его челюсть сжимается так плотно, что на скулах ходят желваки.
– Наизнанку, – говорит он.
– Что?
– Свитшот надет наизнанку, шов торчит.
Элфорд переводит взгляд на дом, и его лицо принимает мрачный, почти пугающий вид. Он все понял.
Дерьмо.
– Ник, вызови ей такси, – бросает Джейк, обходя меня и направляясь к дому. – Поедешь с ней, проводи до дома, прямо до двери.
– Нет, пожалуйста, не надо! – С меня словно слетают оковы оцепенения, и я бросаюсь вперед, хватаясь за локоть Джейка. – Это моя вина!
– Ты едва на ногах стоишь от выпитого, Микаэла, это чья угодно вина, но не твоя.
Он одергивает руку и идет к дому. Я поворачиваюсь к Нику.
– Останови его, он его убьет.
– Кого?
– Оливера.
Ник цепенеет на несколько долгих секунд, словно складывая в голове уравнение сегодняшнего вечера, а затем его грудная клетка вздымается в резком вдохе. Выругавшись, он спешит за Элфордом.
Усталость и разбитое состояние отходят на второй план, и я бегу к крыльцу.
В доме продолжается вечеринка, из гостиной звучат радостные голоса, на кухне слышится звон бутылок. На лестнице в холле народ сидит прямо на ступенях, и я едва не спотыкаюсь о ногу какой-то девушки, пока пытаюсь поспеть за Джейком.
К тому моменту, как мы с Бэйли поднимаемся, Элфорд выходит из первой комнаты и смотрит на дверь напротив. Он похож на копа, который ищет преступника.
– Джейк, пожалуйста, давай уедем, – прошу я. Мой голос звучит как самая настоящая мольба, но это не помогает.
Он толкает дверь в комнату Рэма, и мое сердце проваливается в желудок. Ударив пальцами по выключателю, Джейк застывает посреди комнаты. К моему горлу подкатывает тошнота, когда я вижу скомканное одеяло. Футболка Оливера лежит на полу, там же лежит мой спортивный топ, а рядом поблескивает фольга этикетки презерватива.
Олли крепко спит. Глядя на него, Джейк сжимает кулаки.
– Черт возьми, – выдыхает Ник и похлопывает Джейка по плечу. – Брось, он никакой. Это лучше решить завтра.
Как только Джейк делает шаг, я бросаюсь вперед и встаю перед ним.
– Это был мой выбор, – твердо говорю я, упираясь ладонями в его грудь. – Не надо.
Бэйли прикрывает дверь и прислоняется к ней спиной, пряча нас от случайных свидетелей. Я действительно надеюсь, что этот секрет не распространится по всей школе. Даже думать не хочу о том, что начнется, если все узнают.
Джейк отодвигает меня в сторону и, схватив Оливера за щиколотку, резко тянет его к изножью кровати, а затем сваливает на пол. Простонав, Олли переворачивается на бок и бормочет что-то нечленораздельное.
Склонившись над другом, Джейк хлопает его по щекам.
– Просыпайся, Ромео.
– Что за…
– Очнулся? Супер. Вставай.
Элфорд поднимает Оливера, волочет его в сторону ванной комнаты, а затем сажает прямо в ванную.
– Джейк, – устало зовет Ник.
– Мы просто поговорим, я буду паинькой, Ники, слово скаута.
– Какого хрена?! – сонно спрашивает Оливер.
Элфорд напоминает хладнокровного убийцу, он спокоен, почти безмятежен, лишь напряженные скулы выдают злость. Взяв душевую лейку, он направляет поток холодной воды в лицо Оливера.
– Сдурел?!  – Олли пытается подняться, но Джейк толкает его в грудь, возвращая на место.
– Пойдем, – зовет Бэйли, коснувшись моего плеча. – Нам лучше уйти.
Стоя рядом с друзьями, Ник кивает мне, молча соглашаясь с Бэйли.
– Я никуда не пойду. – Пытаюсь зайти в ванную, но Ник встает в проходе и, прислонившись спиной к дверному проему, вытягивает руку, перекрывая путь. – Джейк, хватит!
– Хватит уже, твою мать! – просит Олли, уворачиваясь от бьющей в лицо воды.
Джейк дергает рычаг, вода затихает, и он бросает лейку на грудь Оливера. Уперевшись ладонями в колени, он склоняется над ванной.
– Доброе утро. Пришел в себя?
Оливер убирает прилипшие ко лбу волосы и проводит ладонью по лицу, смахивая воду. Взгляд покрасневших глаз немного прояснился. Оглядывая присутствующих, Олли задерживает внимание на мне.
Я с трудом выдерживаю этот контакт. Эмоции на его лице сменяются одна за другой, и в конечном счете остаются только страх и волнение.
– Мик, – Олли пытается подняться, но Джейк снова толкает его.
– Не с ней. Разговаривай со мной. Я должен убедиться, что ты соображаешь, идет? – Он вскидывает руку. – Сколько пальцев я показываю?
– Чего?
Кивнув, Джейк берет душевую лейку и снова направляет холодную воду в лицо Оливера.
– Два! Два долбаных пальца!
Вода снова затихает.
– А сейчас? – спрашивает Элфорд, показывая средний палец.
– Пошел ты.
Джейк тянется к рычагу, и Олли поднимает ладонь, прося остановиться.
– Один.
– А сейчас?
– Три.
– Сейчас?
– Пять.
Ладонь Джейка сжимается в кулак. Бум. Я слышу хруст, а может мне только кажется. Оливер вскрикивает, из носа течет кровь. Закрыв рот ладонями, я отворачиваюсь.
Еще один удар, заставляет меня вздрогнуть. Я рвусь в ванную, но Ник стоит в проходе, как гребаная стена. Джейк выпрямляется и, тяжело дыша, безучастно смотрит на Оливера.
– На сегодня хватит, поговорим завтра.
Олли прижимает ладонь к носу, сквозь пальцы, просачивается кровь. Его глаза находят мои, и я всхлипываю. Ник снова не дает мне переступить порог ванной.
– Прости, Мик.
– Я… Я не… Мне очень жаль, – выдавливаю я.
Джейк склоняется над Оливером так резко, что пряди волос спадают ему на лоб. Он облокачивается ладонями о край ванной, и я замечаю кровь на его костяшках.
– Я же сказал. Не. Разговаривай. С ней. – Он делает акцент на каждом слове, голос жесткий и чужой. – Ты просил меня держаться от нее подальше, потому что боялся, что я ее обижу.
– Знаю, – приглушенно отвечает Олли, закрывая глаза. – Я облажался.
Невесело усмехнувшись, Джейк кивает.
– Ты называешь это «облажался»? Ладно, последний вопрос: когда ты сегодня забирал Микаэлу из дома, ты обещал миссис Рамирес привезти ее дочь домой в целости и сохранности?
В ответ Олли лишь тяжело дышит и сплевывает кровь в сторону.
– Обещал? Ну же, Олли, мне нужен ответ. Чем быстрее ты ответишь, тем быстрее мы закончим этот разговор.
– Да, обещал.
Честность не помогает, потому что Элфорд замахивается и еще раз ударяет Оливера по лицу.
– Джейки, не надо, – просит Ник. – Он даже не в состоянии ответить тебе сейчас. Согласен, все это – полное дерьмо, но не сегодня.
Прикрыв веки, Джейк делает глубокий вздох и кивает.
– Как нос и зубы? – спрашивает Ник, освобождая Элфорду проход.
– Порядок, – отзывается Оливер.
Заметив капли крови на своих ладонях, Джейк вытирает их о джинсы и выходит из ванной. Взяв меня за руку, он выводит меня из комнаты, я не сопротивляюсь, потому что хочу уйти отсюда и потому, что боюсь, что Джейк вновь сорвется.
Мы подходим к лестнице, и он переплетает наши пальцы, крепко сжимая мою дрожащую ладонь. Опустив голову, я позволяю волосам упасть на лицо и прикрыть его.
– Рэми, у тебя там пациент в комнате, – говорит Ник в трубку, когда мы выходим на улицу. – Поиграешь в заботливую медсестру? Нет, сам я не могу, моя будущая жена еще не дома, нужно отвезти.
Бэйли громко цокает языком и прибавляет шаг, равняясь со мной. В кармане джинсов вибрирует телефон, который я игнорировала все это время. Черт, мама там наверняка с ума сходит.
Я слегка торможу, и Джейк оборачивается. Прочистив горло, провожу пальцем по экрану и призываю все свои силы, чтобы язык не подвел и не заплетался во время разговора.
– Микки, слава богу! Где ты? Я уже думала звонить в полицию.
– Все хорошо, я уже еду домой. Я… Я поскользнулась и упала в бассейн, мы с Бэйли сушили вещи.
Ребята смотрят на меня так, будто я сочинила самую глупую ложь на свете.
– Господи, вода наверняка холодная! Ты точно в порядке? Нос заложен, ты плакала?
– Нет, кажется, простудилась. Я скоро буду.
Спрятав телефон в карман, я забираюсь на заднее сиденье вместе с Бэйли. Потирая предплечья, я борюсь с дрожью. Джейк не оборачивается, но подозреваю, он наблюдает за мной через зеркало заднего вида, потому что включает обогрев.
– Рехнулся? – возмущается Ник. – Здесь жарко.
– Заткнись, – бросает Джейк, поворачивая руль.
Ник включает свет, снимает толстовку и, повернувшись, протягивает мне. Выдавив «спасибо», я качаю головой. Пожав плечами, Ник бросает толстовку на колени Бэйли.
– Раз уж я снял, постираешь? – улыбнувшись, Ник показывает ей два пальца, черт знает, что это значит, но думаю, что до взрыва нервной системы Бэйли Шепард остались считанные секунды.
Я жду, что Бэйли задушит Ровера его же толстовкой, но, к моему удивлению, она, поджав губы, кивает, хотя в глазах отражается злость.
– Умоляю, не спрашивай об этом, – просит меня Бэйли, а затем лезет в сумку и достает косметичку. – Приведем тебя немного в порядок, хорошо? Освежим лицо, чтобы не напугать маму.
Бэйли наносит на мое лицо кистью тональный крем. В салоне стоит оглушительная тишина, ребята явно не знают, как вести себя со мной. Да я и сама, черт возьми, не знаю. Боюсь думать о чем-либо.
Ник включает радио, где играет старая песня Принца Ройса «Речазаме». Несмотря на то, что песня на испанском языке, которого Ровер не знает, он подпевает, жутко коверкая слова. Но у него настолько красивый голос, что выдуманный язык даже приятно слушать, и я сосредотачиваюсь лишь на этом. Это даже немного успокаивает.
Ник поворачивает голову и поет, глядя на Бэйли, заставляя ее демонстративно закатить глаза.
– Это про нас, Баунти.
– Ты ведь понятия не имеешь, о чем эта песня, – говорит Джейк, включая поворотник.
– О любви, все испанцы поют о любви. Микки, переведешь?
– Об измене.
– Что ж, измена – тоже любовь, нам подходит, правда? Ведь у кого-то есть парень.
Игнорируя Ника, Бэйли достает румяна и почти невесомо проводит кисточкой по моим щекам.
– Он поет о том, что у него есть жена, а у нее – парень. Он разрывается между верностью жене и счастьем с любовницей. Хочет все прекратить и не хочет изменять, несмотря на сильное желание и притяжение.
– У тебя какой-то неправильный перевод, – отмахивается от меня Ник.
– Эступидо, – выдыхает Джейк на испанском, и я нахожу в себе силы слабо улыбнуться, потому что это переводится как «безмозглый».
Мы подъезжаем к трейлер-парку, мама сидит на ступенях у двери, но, заметив машину, подскакивает. Внутренности обжигает стыд за то, что я заставила ее волноваться.
– Так вот как выглядит твое детство, – говорит Ник, осматриваясь, и я понимаю, что он в курсе прошлого Джейка. – По рассказам звучало мрачнее.
Бэйли показывает мне большие пальцы, молча говоря, что я выгляжу сносно. Сделав глубокий вдох, я выхожу из машины на ватных ногах, мама подбегает и крепко обнимает меня.
– Я так волновалась! – говорит она и, чмокнув в лоб, отстраняется. – От тебя пахнет алкоголем.
– Да, – нехотя признаюсь я. – Мы немного выпили.
Преуменьшение года. Немного выпила, немного призналась в любви Оливеру, немного потеряла лучшего друга, немного лишилась девственности.
Джейк, Бэйли и Ник выстроились в ряд вдоль машины, явно готовые к тому, чтобы оправдать меня перед мамой. Но я знаю, что она не будет ругаться, а утром тяжело вздохнет, посмотрит на меня с разочарованием и попросит больше никогда так не делать.
– Она правда выпила совсем немного шампанского в честь дня рождения, – говорит Джейк. – Просто сделала это на голодный желудок.
– Спасибо, что довезли ее, ребята, – устало говорит мама, поглаживая меня по спине. – Джейк, если выпил, не садись за руль, я вызову вам такси.
– Я не пил, честно, – он вскидывает ладони.
Ребятам пора ехать, но никто не двигается с места. Джейк смотрит на меня пристально и с таким сочувствием, что мне хочется исчезнуть, испариться, лишь бы не видеть этого.
– А можно попросить у вас воды? – спрашивает Ник.
– Да, мне тоже очень хочется пить, – поддакивает Бэйли.
Мама, конечно же, соглашается и провожает ребят в трейлер, а мы с Джейком остаемся одни на том самом месте, с которого начинался этот день. Это словно было в другой жизни.
В секунду сократив расстояние между нами, Джейк обхватывает меня за плечи и прижимает к себе. И в это самое мгновение я чувствую себя слабее, чем когда-либо. Это плохо, потому что грудь уже режет истерика, и она вот-вот вырвется наружу. Я хочу не просто плакать, мне хочется кричать навзрыд до тех пор, пока не сядет голос и не заболит горло. Этим я точно напугаю маму.
Стиснув зубы, я упираюсь ладонями в грудь Джейка и отстраняюсь.
– Только не говори сейчас ничего о том, что произошло, ладно? – молю я шепотом. – Я в порядке.
Мой голос срывается, и Элфорд снова делает шаг ко мне, но я отстраняюсь. Не потому, что не хочу этого, а потому, что сломаюсь в его руках.
– Мне лучше пойти домой. – Попятившись, я взмахиваю рукой на прощание, как полная идиотка, и выдаю улыбку дрожащими губами. – Спасибо за то, что подвез и… Спасибо.
Несмотря на то, что мы на открытом воздухе, мне начинает казаться, что я задыхаюсь под сочувствующим взглядом Джейка, поэтому скрываюсь от него в трейлере, как от назойливого репортера.
Ребята уезжают, а мама, наблюдая за мной, не произносит ни слова. Чувство вины и стыда обжигают каждую клеточку тела. У меня начинается паранойя, а что, если мама догадывается о произошедшем? От этих мыслей все мои движения становятся топорными.
– Сходи в душ, поешь и ложись спать, – говорит она, доставая из комода майку и пижамные штаны. – В школу завтра сможешь пойти?
– Думаю, что лучше отлежусь.
Мама кивает. Не ругает и не кричит, и от этого почему-то лишь тяжелее.
В душевой мало места и, оказавшись здесь наедине с собой, я чувствую себя запертым в гробу клаустрофобом. Раздевшись, я встаю под едва теплую воду – мы все еще не починили бойлер. Взяв мочалку, я выливаю на нее щедрую порцию геля и тру тело до тех пор, пока кожа не краснеет. Слезы все еще сводят горло раскаленной спиралью, и, прикусив губу, я делаю несколько глубоких вдохов, борясь с эмоциями.
Мне повсюду мерещится запах Оливера, я словно ощущаю его прикосновения на своей коже даже сквозь мыльную пену. Мне нужно стереть это, смыть. Внизу живота саднит, а может мне только кажется, я уже не знаю.
Прикрыв веки, я подставляю лицо под струи воды.
Констанс – проносится в голове шепот Оливера, я буквально чувствую его горячее дыхание на своей щеке. Из легких вырывается всхлип, и я накрываю ладонью дрожащие губы. Нельзя оставаться наедине с собой, а впереди еще гребаная ночь. Пытка и самосожжение.
Надев майку и пижамные штаны, небрежно провожу полотенцем по влажным волосам. Смотрю на одежду в корзине для белья и борюсь с желанием выкинуть ее. Избавиться как от страшного напоминания. Сжечь.
Вернувшись в комнату, я забираюсь в кровать и накрываюсь одеялом с головой.
Констанс.
– Дерьмо. – Крепко зажмурившись, я тру веки.
В ногах вибрирует телефон. Приподнявшись, беру его и роняю голову на подушку. Алкоголь все еще не выветрился, в глазах рябит, и я щурюсь, чтобы текст на экране не плыл.
Джейк Элфорд:Спишь?
Микки Рамирес:Хотела бы.
Джейк Элфорд: Можно позвонить?
Прикусив губу, я раздумываю несколько долгих секунд, прежде чем написать короткое «да». Телефон вибрирует в пальцах, и я отвечаю на звонок, но не могу произнести даже простого «алло».
– Ты знала, что Бритни Спирс предлагали сняться в «Очень страшном кино»?
– Что?
Я ожидала каких угодно вопросов, но точно не этот.
– Джареду Лето тоже.
– Ты гуглишь факты о фильме, чтобы отвлечь меня?
– Да. А еще я чертовски сильно боюсь задавать вопрос о твоем состоянии. Глупо спрашивать об этом, верно?
Голос Джейка мягкий, почти неуверенный, словно он боится сломать меня одним вопросом. Ничего общего с жестким тоном, которым он сегодня говорил с Оливером и Пайпер.
Пошевелившись, я прижимаю телефон головой к подушке.
– Нет, это совсем не глупо.
– Тогда скажи мне, как ты себя чувствуешь, Рамирес.
– До твоего звонка все было похоже на мгновение перед ураганом, когда на миг все затихает, а затем сильный ветер сбивает с ног и рушит все вокруг. Только вот рушить уже нечего. Тишина давит. Но ничего, главное, что плеер цел, верно?
Я заставляю себя улыбнуться, будто Джейк может это увидеть.
– Хочешь, приеду и выкраду тебя из трейлера? Буду нести чушь и катать на машине до тех пор, пока не уснешь.
Хочу. Сейчас я хочу этого больше всего на свете.
Я почти грежу этим желанием.
– Мама расстроится, если сбегу. Я и так уже подорвала ее доверие.
Натянув одеяло до самого подбородка, я прижимаю колени к груди.
– Можешь пообещать мне кое-что? – хрипло прошу я.
– Что угодно.
– Не надо завтра трогать Оливера.
Джейк замолкает и делает глубокий вздох.
– Ты просишь невозможное, Микаэла.
– Я не готова говорить о правых и виноватых, это уже случилось. Я была там, я хотела этого, я совершила ошибку. Просто хочу взять завтра перерыв и подумать обо всем, но не смогу делать это, без остановки переживая за то, что ты покалечишь Оливера. Сначала Пайпер с чертовой вечеринкой, слезы мамы, мысли о переводе в другую школу, следом сегодняшний вечер – слишком много драмы за один уикенд, я устала, Джейк. Очень сильно устала.
На последней фразе мой голос срывается.
– Хорошо, обещаю тебе, что не трону его завтра.
– Не только завтра, а вообще.
– Давай остановимся на завтра.
Выиграть в этом разговоре хотя бы завтрашний день – уже победа. Меня пугает мысль о том, что разговор завершится, и я снова останусь наедине с тишиной.
– Что делаешь? – спрашиваю я, глядя на коробки с кедами, которые Джейк подарил мне на день рождения. И зачем я только вышла сегодня из дома?
– Собираюсь смотреть все части «Очень страшного кино», ты со мной?
– Даже первую? – Посмотрев на ноутбук на столе, хочу подняться за ним, но не нахожу в себе сил. – Ты ведь только сегодня ее смотрел.
– Я проговорил весь фильм с Ником, а знаешь почему?
– Почему?
– Потому что я ненавижу этот гребаный фильм. Почему ты не могла выбрать фаворитом хорошую черную комедию, «Убойные каникулы» к примеру?
Его слова заставляют меня усмехнуться.
– Одновременный просмотр отменяется, но я всегда готова послушать вместе с тобой.
Джейк включает фильм и прибавляет звук, а я спокойно могу представить кадры в голове, потому что знаю все части наизусть.
– И тут я якобы должен смеяться? – говорит он после шутки про порножурнал и сороковую страницу.
– Боже, не думала, что ты вырастешь таким занудой.
Джейк смеется, а я прикрываю глаза и с легкостью могу представить, что он сидит рядом.
Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то так сильно ненавидел старую бестолковую комедию, но Джейк Элфорд умудряется комментировать каждый кадр, а может он просто пытается отвлечь меня и заполнить пугающую тишину, не знаю. Только знаю, что он смотрит другое кино: картины Скорсезе, Тарантино и Нолана, конечно, после такого смотреть нечто с глупым и пошлым юмором наверняка является для него пыткой.
– Пойду за колой, но на паузу нажимать не буду, – говорит он, и звук телевизора становится тише. – Слушай, Рамирес, я не против пошлости, но там все шутки ниже пояса, а ты была совсем мелкой, когда смотрела это.
– Я не понимала и половины шуток, но все равно смеялась. Особенно над трусами-замком в виде решетки под напряжением. Жаль, что мне такие не подарили, сегодня бы пригодилось.
Джейк какое-то время не отвечает, а затем усмехается.
– Господи. Извини, я не должен был.
– Нет, наоборот. Со смехом правда легче.
– Точно не хочешь поговорить о произошедшем?
– Нет, – без раздумий отвечаю я. – По крайней мере не сегодня. Лучше расскажи, как мама? Ты хоть успел довезти ее до дома?
– Мама наконец-то послала родственников Сэма к черту и чувствует себя прекрасно. Сэму, кажется, нужен был именно такой пинок, потому что он позвонил мне. Оказывается, после отъезда мамы он высказал семье абсолютно все, что думает и как не доволен их отношением к маме. Завтра утром должен приехать. – На том конце трубки раздается шипение открывшейся банки колы.
– Джейк?
– Я здесь, Микаэла.
– Что ты сказал тогда Пайпер в боулинг-клубе, когда она убежала в слезах?
– Кажется, я отвечал на этот вопрос.
– Да, шуткой про Джастина Бибера.
Он замолкает на какое-то время.
– Сказал, что очень брезгливый и у меня аллергия на мусор, поэтому попросил убрать от меня руки. Не знаю, почему она так расстроилась, это всего лишь аллергия, верно?
Прикрыв веки, я тихо усмехаюсь.
– Ты сегодня был жесток с ней.
– Она заслужила после того, что устроила на твой день рождения. Я всего лишь сказал то, что думаю.
– После отношений с тобой, девушкам нужен психолог, Элфорд.
– Сочувствую им.
– Девушкам или психологам?
– И тем и другим.
– Джейк?
– Микаэла?
– Спасибо.
Он не отвечает, а мне хочется добавить еще тысячу деталей к своему «спасибо», но не нахожу в себе сил. Джейк возвращается в комнату, напевая под нос песню, которую Ник исковеркал, пока мы ехали в машине. И это снова помогает отвлечься. Моя бабушка говорила с нами на испанском, поэтому Джейк даже не хромает в произношении, а еще его голос… Низкий, чуть хрипловатый и сексуальный. Раньше, слушая песни «Норд» в плеере, я из обиды и злости старалась перематывать все сольные партии Джейка, сейчас же я с жадностью ловлю каждую ноту. Это дарит мне чувство безопасности и напоминает о детстве, когда на совместных ночевках я просила спеть колыбельную, потому что не могу уснуть, а он отвечал, что не знает колыбельных и мычал что-нибудь из Green Day.
– Дерьмо, она заела. Не знаю, что хуже: фильм или эта песня.
– Помнишь, как ты пел, чтобы я поскорее уснула?
Словно растерявшись, он не сразу находится с ответом:
– Конечно.
– Так странно, – говорю я, водя кончиком пальца по подушке. – Ты бежишь от прошлого, а я все время хочу вернуться туда хотя бы на день.
– Нам не нужно возвращаться в прошлое, чтобы вернуть что-то хорошее, Микаэла, – уверенно говорит Джейк. – У нас есть настоящее, и оно может быть лучше. По-настоящему лучше.
Я не верю в это. Мое настоящее – руины. Мне хочется либо вернуться в прошлое, либо перескочить подальше в будущее. Этот день, месяц, год – то, что я хочу навсегда стереть из памяти.
И в этот момент Джейк делает мне подарок, возвращая меня в прошлое, – он тихо напевает «Wake me up when september ends», и я прикрываю отяжелевшие веки, позволяя границе между прошлым и настоящим раствориться.

Глава 2. Лаки Чармс
Я просыпаюсь до будильника. Мама уже встала, с кухни доносится запах поджаренных тостов, и от аромата еды меня начинает мутить. Нащупываю телефон, чтобы посмотреть время, но на экране всплывает «Задница» и тикающий таймер, насчитывающий шесть часов и двадцать шесть минут.
Проваливаясь в сон, я включила громкую связь. За эту ночь я просыпалась несколько раз, на том конце трубки шел фильм, и каждый раз, когда я звала Джейка, – он отзывался.
– Джейк, ты здесь? – шепчу я, прислушиваясь. В ответ тишина. – Как бы это ни прозвучало, спасибо за эту ночь.
Я сбрасываю вызов и терпеливо жду, когда мама уйдет на работу. Жутко хочется пить, но я скорее умру от жажды, нежели выйду и нарвусь на ее разочарованный взгляд.
Переворачиваюсь на спину, и это движение отдается в голове тупой болью. Перед глазами проносятся смазанные картинки вчерашнего вечера и, крепко зажмурившись, я закрываю ладонями лицо.
Стыд, злость, вина – испытываю все сразу.
Мышцы внутренней стороны бедер ноют, как после растяжки, внизу живота немного тянет.
Я больше не девственница.
Я лишилась девственности с Оливером Хартли и совсем не могу назвать себя счастливой влюбленной.
О чем я думала? Как мы вообще перешли к этому? Воспоминания появляются в голове кадрами и ускользают, но каждый крошечный отрывок яркий и болезненный, словно удар хлыста по спине.
Я ведь должна была понимать, что Олли любит Констанс, он же расстался с ней вынужденно. Где-то в глубине души я наверняка надеялась, что, услышав мое признание и поцеловав меня, Оливер очнется от страшного заклятия и полюбит меня.
Какая же я жалкая. Но и Оливер не лучше. Мы оба облажались.
– Что будет завтра? Я боюсь завтра, Олли.
– Все будет хорошо. Я с тобой, Мик, и всегда буду. Я твой.
Верил ли он в свои слова хотя бы на тот момент? Господи, надеюсь, что да. А потом он назвал меня именем той, которую любит.
Мне всегда казалось, что первый сексуальный опыт должен быть с человеком, которого ты любишь. У меня произошло именно так, но все остальное пошло не по плану. Все произошло слишком быстро. Всегда ли это так больно? Была ли у меня кровь? Как, в конце концов, выглядит член? Потому что все происходило быстро и в темноте, что я даже не увидела его, зато почувствовала. И не могу назвать это приятным опытом.
Если есть клуб ненавистников секса, то я, пожалуй, вступлю.
Перед глазами всплывает окровавленный нос Оливера, хруст при ударе, жесткость и холод в глазах Джейка.
Разрушена не только наша с Олли дружба, мы вмешали в это Элфорда. Я вмешала. Не остановила, не дала внятно понять, что он не мой старший брат, который обязан идти и бить морду каждому парню, который снимет передо мной трусы. Дружба ребят под угрозой, группа под угрозой. И все из-за алкоголя и моих чувств.
Вина похожа на бетонную плиту, которая придавила меня к кровати и вот-вот расколет ребра. Глаза жжет от подступающих слез, и я тру веки костяшками. Чувствую себя блендером, который перемалывает любой намек на слезы. Позволю себе слабость и точно разревусь. Надо просто перемолоть это внутри, и однажды оно уйдет, а напряженное горло расслабится, и я снова смогу свободно дышать.
Закрывается входная дверь, но я не двигаюсь до тех пор, пока не слышу, как заводится двигатель. Убедившись, что мама уехала, я иду на кухню и залпом выпиваю стакан воды. Бросив шипучую таблетку аспирина в стакан, плетусь в ванную, чтобы умыться.
Меня мутит от нервов и голода, при этом еда не лезет в горло, поэтому я обхожусь водой с аспирином. Не могу расслабиться, потому что в голову вспышками врываются воспоминания вчерашнего вечера, от которых я непроизвольно вздрагиваю.
– Боже. – Сделав звук телевизора погромче, пытаюсь сосредоточиться на сюжете о правильном приготовлении спагетти в «Доброе утро, Америка».
Я призналась Оливеру в любви так легко, словно рассказывала анекдот. Что он думает обо мне теперь? Неужели мы больше не сможем дружить? А если об этом узнают в школе? Что если «Норд» распадется из-за меня? Господи, в таком случае разгневанный Рэм задушит меня голыми руками.
Тело бросает в холодный пот. Покусывая ноготь на большом пальце, я трясу коленом. Я так больше не могу. Не вынесу. Подскочив на ноги, иду в комнату и достаю из рюкзака полупустую пачку сигарет.
Выхожу из трейлера, прикрыв за собой дверь, сажусь на ступени и верчу пачку в руках, раздумывая. У соседнего трейлера курит Рут. Взмахнув рукой, она идет ко мне, не скрывая любопытства во взгляде.
– Случилось какое-то дерьмо, – Рут не спрашивает, она констатирует факт, глядя на сигареты в моих руках. – Мистер Дурацкая-бывшая облажалася?
Качнув головой, я разглядываю кеды Рут и красные носки, которые достают ей почти до самых колен.
– Выглядишь дерьмово, значит хорошо погуляла вчера, – шумно выдохнув дым, она хмыкает. – Миссис Рамирес чуть с ума не сошла, пытаясь дозвониться до тебя.
– Я призналась в любви Оливеру и переспала с ним.
Рут смеется, но как только я поднимаю подбородок и заглядываю в ее глаза, смех тут же испаряется. Делая глубокую затяжку, она кивает. Рут не осуждает, не удивляется, не спрашивает: «Как так вышло?». Она точно знает как, потому что ее братья и сестры, как и она сама, появились на свет не без помощи алкоголя, которым злоупотребляет миссис Кларк. А еще совсем недавно Рут переборщила с пивом, из-за чего пришлось делать тест на беременность после близости с вонючкой Коллином.
– Однажды это должно было произойти. Мама говорит, что дружбы между мужчинами и женщинами не бывает. Ну ты это… Хоть с резинкой?
– Да. Но у меня тут, – я прижимаю ладонь к животу, – немного тянет. Это нормально?
Боже, я настолько неопытна, что консультируюсь с девочкой, которой стукнет шестнадцать только в следующем месяце.
– Да, не парься. У Дженны вообще несколько дней после этого кровь шла. Ну и как тебе, понравилось?
Постукивая ногтями по пачке сигарет, я пожимаю плечами.
– Не очень.
– Первый секс – всегда отстой. Да и с каждым новым человеком – тоже отстой. Но потом все будет хорошо.
– Не уверена, что у нас с Оливером будет второй раз. Даже не уверена, что мы останемся друзьями на «Фейсбук»[1 - (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ)]. Черт. – Запустив пальцы в волосы, я делаю глубокий вздох. – Я знаю его столько лет, но понятия не имею, какой реакции от него ждать.
– Как это какой реакции? – Рут отходит, чтобы выбросить окурок в жестяную банку и возвращается. – Цветов, подарков и кино. Ты снизошла до него и подарила ему свою девственность, он должен ценить это. А если не будет, то я переломаю ему ноги битой и закидаю его дом грязными подгузниками Майло. Он ведь твой друг, Микки, он не поступит с тобой плохо.
Последняя фраза Рут крутится у меня в голове даже после того, как она уходит в трейлер, чтобы успокоить вопящего малыша Майло.
Я горжусь тем, что сдержалась и не закурила сигарету. Если я продержалась без нее в такой момент, то смогу и дальше. Стоит и вовсе отдать пачку Рут, чтобы не поддаться соблазну.
Поднявшись со ступеней, я оставляю сигареты на пластиковом столе. Слышу позади шуршание шин и боюсь, что мама вернулась, но когда вижу машину Оливера, мое сердце проваливается в желудок.
Он выглядит ужасно. Под глазами темные синяки, левый глаз чуть заплыл, на опухшей переносице ссадина, левая скула отекла. Дерьмо. Это все из-за меня. Мне хочется броситься вперед и обнять его, но ноги словно вросли в землю. В голове набатом бьет мое вчерашнее признание.
Спрятав ладони в передние карманы джинсов, Оливер подходит медленно, словно боится, что я испугаюсь и убегу. Хотя не исключаю такой вариант, потому что это то, чего мне действительно хочется.
– Мне так жаль, Мик, – его надломленный голос заставляет меня судорожно выдохнуть.
– Мне тоже, ведь я видела тебя голым.
Мои попытки отшутиться не сильно помогают. Остановившись напротив, Оливер делает попытку обнять меня, но, передумав, опускает руки.
– Я… – Прикрыв глаза, он проводит пальцами по волосам. – Черт, не знаю, что сказать, Мик. В голове столько всего вертится. Впервые в жизни так напился.
Оливер хмурится и коротко качает головой.
– Мик, я… – В попытке сжать переносицу, он шипит от боли. – Не знаю, с чего начать. Утром я совершенно ничего не помнил, кроме разъяренного Джейка. Позвонил Нику, он накинул пару деталей, и в голове начали всплывать кадры. Смутно, все очень смутно. Клянусь, я хочу вспомнить, но не могу.
Растерянно кивнув, я опускаюсь на стул.
– Что именно ты помнишь?
– То, что был очень расстроен. Ты призналась, и я тебя поцеловал, а дальше все как в тумане. Знаю, что между нами что-то было, но… Прошу, скажи, что все было добровольно или же я настолько обезумел…
– Все было добровольно, – выдавливаю я.
Запрокинув голову, Оливер с облегчением выдыхает.
– Я подумал, что Джейк оставил автограф на моем лице именно по этой причине.
– Нет, он сделал это, потому что решил, что ты воспользовался моими чувствами. – Сжав ладонями колени, я пожимаю плечами. – Но тут следует признать, что и я призналась в момент, когда ты был пьян и слишком уязвим.
Опустившись на корточки, Оливер обхватывает теплыми ладонями мои заледеневшие пальцы.
– Я поступил как сволочь. Ты призналась, и я помню, как сильно хотел испытать…
– Испытать то же самое ко мне, что я испытываю к тебе, – помогаю я, когда Оливер запинается. – Знаю, это упростило бы многое. Счастливые отношения, завязанные на дружбе, без боли и все такое.
– Прости меня. – Протянув руки, он обнимает меня за талию, а мои мышцы в этот момент каменеют. – Прости.
– Что будет дальше? – спрашиваю я, пытаясь скрыть страх в голосе. – С нами.
Глупый вопрос. И по затянувшейся паузе я догадываюсь, каким будет ответ. Оливер отстраняется, в его зеленых глазах отражается растерянность и вина.
– Я не готов к новым отношениям, Мик. Хотел бы, но мы сделаем только хуже.
– Хуже мы сделали вчера. Я говорю о дружбе. Ты сказал, что все будет хорошо, – цежу я сквозь сжатые зубы. – Сказал, что всегда будешь рядом.
Проблема Оливера в том, что он никогда не врет. Теперь я уверена, что вчера, в ту самую секунду, когда он обещал, что все будет хорошо, он искренне верил в свои слова. Но я не учла, что пьяный и трезвый Олли – два разных человека.
– Я буду, Микки. И всегда приду на помощь, – выдыхает он, потирая лоб. – Но ты ведь сама понимаешь, что все изменилось. Не думаю, что мы сможем притворяться, что между нами все как раньше. Тебе будет лишь больнее. Мне кажется, нам лучше взять небольшую паузу в общении.
Он отвергает меня. Лучше бы соврал, чтобы мне легче было перенести этот день, но Оливер выбрал правду, и я не могу винить его за это. Чувствую себя униженной, ненужной. Джейк был прав, я временный пластырь, которым воспользовались. Знаю, что Олли раскаивается, но он, черт возьми, даже не помнит того, за что просит прощения. Мне снова хочется принять душ.
– Ого, теперь ты задумался о моих чувствах?
Взяв полупустую пачку, достаю из нее сигарету и зажигалку.
– Ты ведь бросила. Не делай этого. А еще боюсь, что с похмелья меня стошнит от запаха сигарет.
Чиркнув зажигалкой, я затягиваюсь и выдыхаю дым в лицо Оливера. В глазах на мгновение темнеет, во рту пересыхает, легкие сводит, голова немного кружится, и я захожусь кашлем от горького дыма.
– Я не просила тебя жениться на мне, я хотела, чтобы мы вместе пережили эту ситуацию. Мы оба были пьяны и совершили ошибку.
– Я хочу быть рядом, не хочу терять тебя, Мик. Но речь не о моих желаниях, а о том, как тебе будет комфортнее. А вдруг я снова сойдусь с Констанс, что тогда? Не знаю, готова ли ты все забыть?
Не знаю ответ на этот вопрос, действительно не знаю. Прошло слишком мало времени, не уверена, что алкоголь до конца выветрился из организма.
Оливер задает правильные вопросы, которые делают больно. Я знала, на что шла, или думала, что знала. Рискнула, открылась и потеряла его. И сейчас мне нужно будет смотреть в его спину, видеть, как он уходит и оставляет меня.
Я разочарована в первую очередь в себе. Может, бабушка не зря с самого детства говорила мне, что любовь – это не подарок, а наказание? Я множество раз позволяла Оливеру Хартли пинать мое сердце, но, кажется, последний пинок выбил его из моей груди, оставив внутри черную дыру.
Внезапно все чувства и эмоции словно ссыхаются, я опустошена. Нет ни боли, ни сожаления, ни вины.
– Хочу «Лаки Чармс», – говорю я, глядя перед собой.
– Что?
– С маршмеллоу и арахисом. – Поднявшись, я бросаю сигарету в жестяную банку.
– Микки?
– Я в Волмарт.
Захожу в трейлер, чтобы взять телефон и скейт, перед выходом накидываю куртку. Оливер смотрит на меня как на сумасшедшую, возможно, я и правда свихнулась.
Закрыв дверь на ключ, бросаю связку в карман и, зажав скейт под мышкой, иду к дороге.
– Микки!
– Увидимся в школе.
Встав на доску, я отталкиваюсь, снова и снова, чтобы набрать скорость и убраться как можно дальше от Оливера. Я уйду первая, не стану смотреть на то, как он оставляет меня и ломает окончательно. Пошел к черту. Точно знаю, что он не поедет за мной, мы оба были не готовы к этому разговору. Грудная клетка горит от непролитых слез, но я снова включаю эмоциональный блендер.
Не думать и не анализировать. Это самое главное.
Мысленно напевая рекламный джингл «Лаки Чармс», я доезжаю до Волмарта. Держа скейт за подвески, я поспешно иду вдоль рядов с продуктами и сворачиваю в отдел сухих завтраков.
В кармане звонит телефон и, увидев на экране «Задница», я испытываю облегчение и даже радость.
– Я не отключался, а значит ты сбросила трубку, – хриплым спросонья голосом говорит Джейк. – Еще ни одна девушка не поступала со мной так, Рамирес. Мои звонки не сбрасывают, их отчаянно ждут.
– У меня был Олли.
Несколько долгих секунд Джейк молчит.
– Если нужен киллер, обращайся.
– Ты мне не по карману, – отвечаю я, изучая взглядом полки.
– Друзьям детства скидка.
Усмехнувшись, я останавливаюсь напротив ряда разноцветных коробок, здесь есть все виды «Лаки Чармс», кроме того, что мне нужен.
– Как прошло?
– Могло быть и хуже, у него частичная амнезия. Черт, да где же они?!
Опустив скейт, я прохаживаясь вдоль ряда.
– Кто?
– Гребаные хлопья с маршмеллоу и орешками. Их здесь нет. – Сжав руку в кулак, я пытаюсь побороть злость. Клянусь, что еще в жизни не была так зла, как сейчас. – На весь Волмарт ни моих хлопьев, ни работников. Здесь никого!
– Микаэла, – тон Джейка мягкий и вопросительный. Он не заканчивает фразу, но я знаю, что она звучит как: «Раннее утро, ты потеряла девственность и дружбу с Олли, а теперь стоишь посреди Волмарта и злишься на хлопья»?
Разноцветные коробки превращаются в смазанное пятно, потому что глаза наполняются слезами.
– Мне нужны эти хлопья, Джейк, – шепчу я. – Даже тут не могу получить то, чего хочу. Забавно, правда?
Издав нервный смешок, я тут же всхлипываю. В этот момент мой разум окончательно трезвеет. Что я здесь делаю и почему веду себя как психопатка?
– Я сейчас приеду, – в трубке доносится бряканье ключей.
– Нет, не нужно, все в порядке. – Утерев нос рукавом, я оглядываюсь, надеясь, что никто не видел, как я кричу на полки.
– Буду через пять минут, ты пока побудь там, подерись с хлопьями или с консультантом, ни в чем себе не отказывай.
Прикрыв веки, я усмехаюсь. Убрав телефон в карман, поднимаю скейт, выхожу из супермаркета и, опустив доску на асфальт, сажусь на нее неподалеку от велопарковки.
Вскоре машина Джейка появляется на полупустой парковке. Хлопнув дверцей, Элфорд идет в мою сторону, волосы взъерошены, на нем помятая белая футболка и клетчатые пижамные штаны. Поднявшись, иду навстречу и чем ближе подхожу, тем больше усилий прилагаю на то, чтобы заставить себя улыбнуться.
– Я пожалела хлопья и не стала с ними драться, – пытаюсь неудачно отшутиться я, когда он подходит ближе.
Джейк хмурится, явно не оценив шутку. Он останавливается напротив и сгребает меня в охапку, чтобы обнять. Это работает как спусковой крючок для моей нервной системы.
День рождение. Пайпер. Насмешки ребят из школы и слезы мамы. Мое признание и произнесенное Оливером имя другой девушки в тот момент, когда я целиком отдавала ему свое сердце. Кровь на лице Оливера и разочарование мамы. Сожаление о произошедшем в глазах Олли. Все это разом наваливается на меня. Включаю эмоциональный блендер, чтобы размолоть истерику, но кнопка питания словно не работает. Я крепко обнимаю Джейка и вместе с этим из моих легких вырывается вскрик. Я даже не всхлипываю, а буквально рыдаю в его руках. Не думала, что можно сломаться с такой скоростью.
Если бы Джейк не держал меня, я бы точно рухнула на землю на ослабевших ногах. Легкие словно рвутся на лоскуты. Вдох. Вдох. Вдох. Не могу выдохнуть.
– Все наладится, Микаэла, – успокаивает Джейк, поглаживая меня по голове. – Тебе давно нужно выплеснуть это. Черт, мне начало казаться, что ты сделана из железа.
Мне хочется рассмеяться, но я реву лишь сильнее. Плечи вздрагивают снова и снова, я и подумать не могла, что в человеке может быть столько слез. Уткнувшись лицом в грудь Джейка, я позволяю эмоциям полностью захватить меня и выплеснуться наружу.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я успокаиваюсь. Я уже не плачу, но грудь вздрагивает в спазмах, а от частых сухих всхлипов пересыхает во рту. Все это время Джейк терпеливо держит меня в руках и поглаживает по спине.
– Наверняка довел девочку, а теперь успокаивает, – слышится голос со стороны.
Повернув голову, я вижу двух пожилых женщин, которые катят переполненные тележки по парковке.
– Я не доводил, просто сказал, что она поправилась. Вы же видите, что выглядит она так себе. Не понимаю, что ее так сильно обидело.
Женщины ахают.
– Беги от него, деточка.
Они пересекают парковку, а я усмехаюсь и поднимаю подборок.
– Я тебе всю футболку залила слезами, – говорю я, разглядывая влажные пятна на светлой ткани.
– Нормально, мне не привыкать. – Склонившись ближе, Джейк проводит большими пальцами по моим щекам. – Но обычно девчонки плачут из-за меня.
Хмыкнув, я утираю потекший нос рукавом куртки, и Джейк вскидывает брови.
– Ты отвратительна.
– Знаю.
Поймав пальцами край футболки, Элфорд задирает ее, оголяя живот.
– Платка с собой нет, но есть это.
Рассмеявшись, я качаю головой и задерживаю взгляд на рельефном животе и полоске боксеров над резинкой пижамных штанов. Черт возьми, на его прессе можно спокойно натереть сыр.
– Ты ходишь в спортзал? – зачем-то спрашиваю я.
– Ник там часто пропадает, порой поход в зал – это единственная возможность поговорить с ним. На репетициях мы треплемся только о музыке.
– Что ж, – я снова утираю нос рукавом. – Тебе идет ходить в спортзал.
Зачем я говорю это? Господи.
Усмехнувшись, он убирает с моей щеки прилипшую прядь волос.
– Позавтракаешь со мной, Рамирес?
Взяв за руку, Джейк ведет меня не в кафе, а к дверям Волмарта, по пути забирая мой скейт. Я не задаю вопросов и просто следую за ним. Он с легкостью находит на полке хлопья с маршмеллоу и орешками.
– Их тут не было до этого, честно.
– Разумеется.
Следом Джейк берет молоко, и мы идем в отдел с посудой. Он кладет в тележку две глубоких тарелки и пластиковые ложки.
– Мы будем завтракать на улице?
– Почему нет? Ты хочешь «Лаки Чармс», а я хочу есть.
Что ж, вполне логично.
Мы выходим на улицу и пересекаем парковку, Джейк садится на капот, и я забираюсь следом за ним. На улице прохладно, но крышка капота нагрелась на солнце, поэтому я чувствую тепло даже сквозь спортивные штаны.
Джейк насыпает в миску хлопья, заливает молоком и протягивает мне. Открыв упаковку пластиковых ложек, он опускает одну в мою тарелку и насыпает себе огромную порцию «Лаки Чармс».
– Ты даже не дашь им размокнуть? – спрашиваю я.
– В хрусте девяносто процентов удовольствия.
Мы замолкаем на какое-то время, я пытаюсь взглянуть на нас со стороны, и это вызывает у меня грустную усмешку. Кто бы мог подумать в начале учебного года: спустя пять лет молчания мы с Джейком Элфордом прогуливаем школу и завтракаем, сидя на капоте на парковке Волмарта.
– Спасибо, Джейк, – говорю я, неспешно водя ложкой в тарелке. – Ты уже вторые сутки со мной возишься, хотя совсем не обязан.
– Ты уже вторые сутки благодаришь меня за пустяки, у тебя новая вредная привычка, Рамирес? Я не вожусь с тобой, а провожу с тобой время. Я просто рядом. – Прикончив хлопья, Джейк допивает молоко из тарелки и насыпает новую порцию. – Хочу спросить кое-что, но не знаю как.
– Ты все равно это сделаешь, так что давай.
– Мама недавно предлагала тебе перевестись в новую школу, ты сказала, что не хочешь. Что думаешь об этом сейчас?
Прикусив губу, я задумываюсь над ответом.
– Не знаю. Я правда не знаю, что делать. – Облизнув ложку, пожимаю плечами. – Перевод ничего не изменит, по крайней мере внутри меня. Но если Констанс узнает о том, что произошло вчера, тогда нужно менять не школу, а материк.
– Девушек трогать нельзя, поэтому я с удовольствием оторву Оливеру голову, если она подойдет к тебе. – Помолчав, он слизывает с губ каплю молока. – Ладно, следующий неудобный вопрос. Как прошел утренний разговор?
У меня больно скручивается желудок.
– Если кратко, то мы попытаемся все забыть и, возможно однажды, снова станем друзьями, но сначала возьмем небольшой перерыв в общении.
Ложка замирает у губ Джейка. Он выглядит так, будто сейчас бросит тарелку и поедет к Оливеру.
– Думаю, это самый лучший вариант, – выдыхаю я, прожевав размокшие хлопья. – Будет больно, не спорю, но попытка все забыть – это уже намного лучше, чем при встрече в школьном коридоре мы будем отводить глаза друг от друга и делать вид, что никогда не были знакомы, как это было…
– У нас с тобой, – помогает мне Джейк после запинки.
– Да. Ситуации разные и я не сравниваю, но просто помню, как это больно. Я была готова к такому исходу, надеялась на лучшее, но была готова получить отказ. Может, не учла того, что понесу потери в виде девственности, но кому она сейчас нужна, верно?
Фыркнув, я отправляю в рот ложку. Джейк вскидывает бровь.
– Прости за нескромный вопрос, Рамирес, тебе хотя бы понравилось?
– Заниматься сексом? Не знаю, – признаюсь я, морща нос. – Я толком ничего не успела понять, потому что меня начало тошнить. Но Рут говорит, что первый секс всегда неудачный. Может, меня бы все это задело не так сильно, если бы он не…
Если бы он не назвал ее имя.
Я не могу рассказать об этом Джейку, это слишком унизительно. Не хочу, чтобы он снова смотрел на меня с той же жалостью, что и вчера.
– Он сделал тебе больно? – Не знаю, что именно написано на моем лице, но Джейк становится слишком серьезным. – Мне нужно знать, Микаэла.
– Зачем тебе вообще знать такие вещи? Какая разница?
– Разница в силе моего удара и статье, по которой я загремлю за решетку.
Сейчас Джейк совсем не выглядит как парень, который шутит. Боже.
– Пожалуйста, хватит насилия. И нет, он не сделал мне больно. Просто… – Как только раскрываю рот, мои щеки вспыхивают. Боже, мне не было так неловко, даже когда я вытирала перед ним свой мокрый нос рукавом, но это… Не могу. – Что я делаю? Я вообще не хочу обсуждать это с тобой.
– Почему? – непринужденно спрашивает Элфорд, словно мы говорим о фильме.
– Потому что ты ешь как Годзилла, как в тебя столько влезает?
– Растущий организм, – прикончив вторую порцию, Джейк пожимает плечами.
Не знаю, есть ли еще куда расти организму, если в этом парне шесть с лишним футов роста. Я расправляюсь с хлопьями, и мой живот надувается. Черт, будучи сытой любую проблему переносить намного легче.
– Все наладится, Микаэла, – уверенно говорит Джейк, глядя в мои глаза. И больше всего на свете мне хочется, чтобы он оказался прав.
– Знаю.
– Давай пробежимся по худшим фактам, которые ты пережила. Где твой отец?
– Его убили в тюрьме, и я понятия не имею, где его могила.
– Ты это пережила?
– Абсолютно точно. Он бросил нас с мамой, и я не жалею, что его не было в нашей жизни.
– Где твоя бабушка?
– Лежит на кладбище вот уже как девять лет.
– Ты пережила ее потерю?
– Пережила, но не смирилась.
Кивнув, Джейк двигается ближе и задевает мое колено своим.
– Ты видела жестокость и насилие?
В голове всплывает целая лента воспоминаний из детства. Ураган, уничтожающий твой дом. Пьяный сосед, избивающий жену и детей. Рут, перерезавшая себе вены. Матери, продающие последнее имущество, но не для того, чтобы прокормить детей, а ради того, чтобы купить дозу. Это было не каждый день, но, к сожалению, такие моменты остаются в памяти яркими пятнами.
– Жизнь в трейлер-парке похожа на малобюджетный фильм ужасов.
– Вот видишь? Прошлое не преуменьшает то дерьмо, которое произошло с тобой вчера, но ты справлялась и с куда более худшими вещами, да к тому же в раннем возрасте.
Мне действительно становится легче. Опустив тарелку на колено, я с облегчением выдыхаю.
– Ты прав.
– Завтра будет сложный день, и я буду рядом, договорились?
Я не придаю значение этим словам Джейка. Боюсь поверить и надеяться на поддержку. В конце концов Оливер вчера пообещал быть рядом, но прошло меньше суток, а он уже явно пожалел о том, что сказал.
– Я больше не тот мелкий трусливый идиот, которым был раньше, Микаэла.
– Знаю. А еще ты вчера сказал Пайпер о том, что жил в трейлер-парке, эта сплетня наверняка уже разлетелась по чатам.
– Даже не буду делать вид, что мне не плевать, – бросает Джейк, слезая с капота.
***
К тому моменту как мама возвращается с работы, я успеваю закончить генеральную уборку и приготовить ужин.
– Как вкусно пахнет, – говорит она, опуская на стол бумажные пакеты. – Как себя чувствуешь?
– Ужасно. – Доставая из пакетов продукты, складываю их в холодильник. – Стыдно перед тобой.
– Я просто слишком распереживалась, когда ты не отвечала на звонки, Микки. За выпитый алкоголь хвалить не буду, но и ругать тоже. На тебя много всего навалилось, ты захотела забыться и отдохнуть с друзьями. Я в твои годы тоже не была святой.
– Ты правда не злишься? – спрашиваю я с недоверием в голосе. – И не разочарована в никудышной дочери?
Ее губы расплываются в улыбке.
– Когда ты называешь себя никудышной дочерью, то я жалею, что мне нельзя тебя бить, чтобы выбить из твоей головы эти глупости. Конечно я не злюсь на тебя.
Опустив бутылку масла обратно в пакет, я шагаю к маме и крепко обнимаю ее.
– Но это не значит, что теперь у тебя зеленый свет на алкоголь.
– Поверь, в ближайшие несколько лет я не хочу о нем ничего слышать.
Рассмеявшись, мама гладит меня по голове. И в этот момент я начинаю верить в слова Джейка Элфорда. Все наладится.

Глава 3. I’m a Loser
Мне было страшно заходить в школу. За каждым поворотом я боялась встретить Оливера. Не знаю, как вести себя при встрече. Я еще никогда не испытывала такой сильный уровень страха и неловкости. Смогу ли я держаться достойно или разревусь, а потом трусливо сбегу?
– Не хочу, чтобы вы перестали общаться из-за меня, это неправильно, – сказала я Джейку по дороге в школу.
– Я не Джинн, чтобы исполнять твои желания, Рамирес, – ответил он.
По дороге к классу риторики мои ладони потеют, а ноги становятся ватными. Может, стоит прогулять урок, чтобы не сталкиваться с Олли и ПАКТ?
Я смогу – убеждаю я себя снова и снова. Будет неловко только первые дни, дальше станет легче. Все вернется на свои места.
– Тряпка! – вздрогнув от голоса Констанс, я оборачиваюсь.
Пока она быстро переставляет каблуки, в моей голове горит только одна мысль – «Она все знает!».
Остановившись напротив, Констанс скрещивает руки на груди и, надув пузырь из жвачки, звонко лопает его. Я оглядываюсь в поисках ее подруг. Если они нападут на меня, нужно будет молниеносно принимать решение: отбиваться или бежать. Но тех, кто бежит – признают слабаками, – и станет только хуже.
– Слушай, тут такое дело… Ты не можешь больше работать в «Мемфис Ньюс». Честно говоря, я бы хотела обойтись без этого решения, но Пайпер моя подруга, а ты вроде как спишь с Элфордом и…
Господи, если бы ты узнала, с кем я на самом деле переспала, то воткнула бы каблук прямо мне в голову.
– Я не сплю с Джейком.
– Ну, считай, что я провидица и предсказываю твое ближайшее будущее. Он крутится рядом именно потому, что ты не спишь с ним. Запретный плод сладок, хотя… – Поджав губы, она оглядывает меня с головы до ног. – Вкус у него сомнителен. В данном случае плод подгнивший.
– Люблю твое умение оскорблять с улыбкой на лице, Констанс.
– Я же блогер, привыкла улыбаться, даже когда не хочется. В общем, мне правда надоели ссоры, к тому же мы с Оливером вроде как окончательно расстались, да и Пайпер теперь наплевать на Элфорда, поэтому мы решили тебя помиловать.
Очень сомневаюсь в том, что Пайпер Майерс хоть когда-нибудь будет наплевать на Джейка. Они решили меня не трогать только по одной причине – Пайпер боится Джейка и надеется, что он к ней вернется точно так же, как Олли вернулся к Констанс даже после ее измены.
– Спасибо, очень великодушно с вашей стороны.
– Знаю. На собрания газеты можешь не приходить, но те скетчи, которые ты нарисовала, я все же заберу для следующего выпуска, но не жди, что хоть где-то будет упомянуто твое имя.
– Хорошо.
Глянув за мою спину, Констанс подносит пальцы к губам и раскрывает рот, делая вид, что ее сейчас стошнит.
– Ты еще не сдох, Элфорд?
– Констанс, солнышко, и тебе доброе утро. – Остановившись позади, Джейк опускает руки на мои плечи и прижимает спиной к своей груди. – С кем встречаешься на этой неделе? Есть совет: дай своей вагине небольшую передышку, она явно устала работать без выходных.
Растянув губы в улыбке, Констанс поправляет волосы.
– Есть совет для вас обоих: перед тем как начнете заниматься сексом, нырните в бассейн с антисептиком. Ты, с багажом девчонок, – она указывает на Джейка, – явно переносчик сифилиса. А ты, Тряпка… Мусор есть мусор, одна грязь и антисанитария. Хотя вы ведь родом с одной свалки, верно?
Пожав плечами, Констанс идет к классу.
– Почему мне даже не обидно, когда она бросается оскорблениями? – задумчиво спрашивает Джейк, опуская подбородок на мою макушку.
– Потому что она так часто ими разбрасывается, что они теряют свою значимость?
– Возможно.
Джейк отстраняется, и я поворачиваюсь.
– Готова зайти в кабинет?
Нет. Я абсолютно точно не готова к этому.
– Да.
Оливер уже сидит за партой. Отек на скуле спал, но под глазом виднеется желто-фиолетовый ореол синяка, на переносице ссадина, и от этого у меня сжимается сердце. Все из-за меня.
– Привет, – произношу я одними губами.
Оливер с неловкостью кивает в ответ, а затем смотрит на Элфорда, который пропускает меня вперед и садится за моей спиной.
– Поговорим после урока? – спрашивает у него Олли.
– Только если проводишь меня до кабинета, у меня пара минут, чтобы перейти в другой корпус на испанский.
Джейк звучит беззаботно, но несмотря на это я напрягаюсь всем телом, потому что не знаю, что хуже: когда Джейк в холодной ярости или когда говорит с напускным безразличием.
В класс под ручку заходят Пайпер и Айрис, а за ними бежит Тиффани, они демонстративно игнорируют всех, кроме Констанс.
С началом урока я немного расслабляюсь, а еще вслушиваюсь в каждое слово преподавателя, чтобы отвлечься от своих проблем.
– Искусство речи заключается в тоне, дыхании, подаче, скорости, – воодушевленно говорит миссис Мэйси, прохаживаясь вдоль доски. – Также большую роль играет уверенность. Говорить на публику – это актерское мастерство, а, как мы знаем, публикой может послужить даже один человек. Сегодня мы с вами немного попрактикуемся и порассуждаем о том, как тяжело говорить несерьезные вещи с серьезным выражением лица. Таким трюком пользуются актеры стендапа.
Миссис Мэйси берет со стола прозрачную банку для печенья, в которой полно бумажек.
– Здесь у нас названия песен. Каждый из вас попробует себя в роли актера комедии и прочтет текст песни как монолог. Без смеха, вы должны верить в то, что говорите.
– Ну, кто хочет попробовать?
Первой вызывается Констанс, она вытягивает бумажку с песней «Семь колец» Арианы Гранде. Миссис Мэйси выдает лист с текстом, и я совру, если скажу, что Констанс не справилась на отлично. Она сияет, словно на сцене, не зажимается, не стесняется, а по завершении монолога весь класс аплодирует.
Следом зачитываются тексты Эда Ширана, Элвиса Пресли и группы Куин.
– Оливер. Как самочувствие, справишься?
– Простите, голова раскалывается, – отвечает он, массируя виски. – Можно в другой раз?
– Конечно, – с сочувствием отвечает миссис Мэйси. – Микки?
– Можно я тоже в другой раз?
– Прости, но нужно это сделать. Оливеру я разрешаю не принимать участие, потому что он выглядит так, будто на уикенде подрабатывал боксерской грушей. Давай же, Микки.
– Я могу выйти за нее.
– Еще успеешь, Джейк. Мы все знаем, как ты любишь внимание, но не отбирай у Микки минуту славы, идет?
Я нехотя поднимаюсь из-за парты. Опустив руку в банку, я вытягиваю первую попавшуюся бумажку и разворачиваю.
– Джастин Бибер «Бэйби».
По классу разносятся смешки, но такая реакция у ребят абсолютно на каждую песню. Ладони потеют, когда миссис Мэйси протягивает мне лист с текстом. Мне совсем не хочется привлекать лишнее внимание, но именно поэтому я и выбрала класс риторики – один из способов перебороть себя.
– Ты знаешь, что любишь меня, – читаю я вслух. – Я знаю, ты неравнодушна.
– Громче, Микки.
Прочистив горло, я делаю глубокий вздох.
– Просто крикни в любой момент, и я приду.
– И сделаю уборку в твоем доме, – добавляет Томас, вызывая новую волну смеха в классе.
Джейк оборачивается и запускает тетрадь, как фрисби, прямо в лицо Томаса.
– Не мешай ей. И принеси мне обратно тетрадь. Живо.
– Джейк! – Миссис Мэйси похлопывает ладонью по столу. – Еще одна такая выходка и ты покинешь класс.
– Вы сами сказали, что в этом классе мы можем вести себя свободно и самовыражаться.
– Да, но в этот список не входит швыряние тетрадей в одноклассников.
– Извините, это больше не повторится. Да, Томми?
– Да, – отзывается тот, возвращая Элфорду тетрадь.
Я возвращаюсь к тексту. От холодного взгляда Пайпер мои внутренности словно покрываются льдом, поэтому я решаю не поднимать головы и читать с листа текст, который знаю наизусть. Голос дрожит и пропадает на строчках вроде: «Когда мне было тринадцать, я полюбил в первый раз» или «Не могу поверить, что моей первой любви не будет рядом». Черт возьми, не думала, что когда-нибудь буду действительно раздавлена этой песней.
– Для первого раза очень даже неплохо, – врет миссис Мэйси, пока я с горящими щеками возвращаюсь за свою парту. – Так, – она встряхивает банку с бумажками, – следующим к нам выйдет парень с гиперактивностью. Прошу, мистер Элфорд.
Джейк смело выходит и вытягивает бумажку. Взглянув на название песни, он на секунду прикрывает веки и тихо чертыхается.
– Что выпало?
– Бейонсе «Одинокие девушки».
– Я не вносила в список эту песню. – Миссис Мэйси протягивает руку. – Дай посмотреть, что там.
– Битлз, – признается он, возвращая бумажку, – песня «Я лузер».
Джейк забирает текст песни, в который даже не смотрит.
– Я лузер, – с улыбкой говорит он, присаживаясь на край преподавательского стола. – Я лузер. И я не такой, каким кажусь.
Он оглядывает класс и задерживает взгляд на мне. И в этот момент я чувствую пристальное внимание не только Элфорда, но и всех ребят разом.
– Из всей любви, которую я завоевал или потерял, есть только одна любовь, на которой мне не следовало бы ставить крест. Она была одна на миллион, моя подруга.
Я тяжело сглатываю, а сердце больно сжимается.
На мгновение мне кажется, что в классе больше нет никого, кроме нас двоих.
– Мне следовало догадаться, что в итоге она выиграет, – он оборачивается к миссис Мэйси. – Я лузер. И я потерял близкого мне человека.
Мне отчего-то становится тяжело смотреть на Джейка, поэтому до конца монолога я смотрю на свои сцепленные пальцы.
***
– Ты хорошо держишься, – говорит мне Бэйли за ланчем. – Не могу поверить, что Оливер повел себя как последнее дерьмо!
– Тише, – прошу я, оборачиваясь.
– Прости, просто это несправедливо. Он воспользовался тобой. Мне больно вспоминать твое лицо в тот вечер. – Бэйли вгрызается в пиццу с таким удовольствием, словно совсем недавно не смотрела на еду в школьном кафетерии как на помои. – Ты должна показать ему, что счастлива и продолжаешь наслаждаться жизнью. Пусть пожалеет о том, что потерял.
– Я больше ничего не хочу ему доказывать и жить в надежде, что он что-то осознает, – говорю я, подперев щеку рукой. – К черту.
– Ты права. Раз решил взять паузу, то пусть молча бесится и не рассказывает парням, как его бесит твоя дружба с Джейком.
– Что?
– Ник сказал, что Олли ревнует тебя к Джейку и жутко бесится из-за вашей, – положив пиццу на тарелку, Бэйли показывает пальцами кавычки, – дружбы.
– Нет, – я указываю на нее зажатым в пальцах ломтиком картошки, – кавычки здесь лишние, мы правда дружим.
– Как скажешь, – отмахивается она, возвращаясь к пицце. – Но если вдруг попадешь в любовный треугольник в стиле «Сумерек», то знай, что я буду в команде Элфорда.
– Мне казалось, что ты его терпеть не можешь.
– Передумала после того, как увидела, какой он сделал для тебя подарок.
Опустив взгляд под стол, я разглядываю новенькие конверсы на ногах.
– Я тоже в восторге от подарка, но не думала, что тебя можно переманить на свою сторону двумя парами обуви.
Перестав жевать, Бэйли замирает, словно поняв, что сболтнула лишнего. В голове очень быстро складывается пазл.
– Фильм в открытом кинотеатре и поздравление на экране – дело рук Джейка? – Бэйли не отвечает, и я невесело усмехаюсь. – Не понимаю, как я раньше не догадалась. Наверное, хотелось верить, что именно Оливер устроил это для меня.
Вытерев руки салфеткой, Бэйли опускает локти на стол и подается ближе.
– Я обещала молчать, но больше не могу. На самом деле Джейк помогал Оливеру в тот день. Они с Ником заехали к Олли, чтобы рассказать о том, что Пайпер устроила на твой день рождения. Сначала Олли собрался поехать к тебе и подарить маркеры, но Ник сказал ему, что я уже купила тебе такие в подарок. – На щеках Бэйли появляется румянец. – Он знал это наверняка, потому что мы выбирали их вместе.
– Вот как.
– Не улыбайся так, он просто увязался за мной, чертов сталкер. Насколько я поняла, Олли начал паниковать, что ему теперь нечего подарить, и тогда Джейк предложил ему устроить сюрприз с кинотеатром, потому что там работает какая-то девчонка, которая по уши влюблена в него. Когда мы с парнями ехали в парк, чтобы занять место, Ник с Джейком говорили обо всем этом. Как-то так. В общем, всем этим хочу сказать, что Джейку на тебя не все равно.
Бэйли берет телефон и, проведя пальцами по экрану, поворачивает ко мне.
– Я вчера вечером села монтировать видео и… Смотри сама.
На видео моя реакция, когда я только увидела поздравление на экране, а потом поняла, какой именно фильм будут показывать. Широкая улыбка, а глаза блестят от восторга. Мне до саднящей боли в груди хочется вернуться в это самое мгновение и не совершать ошибок ужасного вечера. На соседнем капоте сидит Джейк и смотрит на меня, не скрывая улыбки.
– Это лучший подарок в мире! Нет, серьезно, лучший! Хотя нет, это ты лучший!
Я обнимаю Оливера, он целует меня в щеку. Джейк неотрывно смотрит в нашу сторону, а затем Ник толкает его в плечо, и он отворачивается. Через пару секунд я верчу головой в попытке поймать взгляд Элфорда. В тот момент я решила, что все летучие мыши в животе погибли.
– Думаю, нет смысла говорить, что он выглядит так, будто ловил каждую секунду твоей радости. Вот поэтому я буду в его команде.
Господи, кажется, летучие мыши воскресают в моем животе даже несмотря на то, что эмоционально я полностью выгорела.
– Нет никакой команды.
– А Ник говорит, что есть.
– Ник слишком много разговаривает.
– С этим не поспоришь, – соглашается Бэйли, кивая за мою спину. Обернувшись, я замечаю Джейка и Ника за стойкой раздачи. – Знаешь, моя мама говорит, что нужно обращать внимание не на слова, а на действия. Попробуй этот метод и, возможно, ты сможешь взглянуть на искаженную картину реальности под другим углом, увидеть, как все обстоит на самом деле. Либо попробуй, как и я, завести видеодневник, это правда помогает.
Бэйли вдруг хмурится, и я догадываюсь, что Ник с Джейком идут в нашу сторону.
– Привет, девочки, – бросает Ник, присаживаясь на стул рядом с Бэйли.
Джейк садится рядом со мной, словно это самая обыденная вещь на планете. Я поворачиваю голову в сторону стола, за которым сидят ПАКТ, несколько девчонок из группы поддержки и Рэм с Оливером. Они смотрят в нашу сторону с таким удивлением, словно мы собрались вызывать дьявола.
За все годы в старшей школе ребята сидят вместе с ПАКТ за одним и тем же столом, даже если они все не придут в школу, никто не посмеет занять их места.
Происходят перемены. Глобальные.
– Ты не можешь сидеть здесь. – Бэйли демонстративно отодвигается вместе со стулом подальше от Ника.
– Почему?
– Потому что. – Прикусив губу, она барабанит пальцами по столу, раздумывая над причиной. – Потому что это стол для девочек, мы тут сплетничаем и говорим о месячных.
– Я не против послушать. – Пожав плечами, Ник берет гамбургер. – Крылышки, капельки, тампоны, я в теме.
Бэйли мельком смотрит в сторону стола с чирлидершами.
– Расслабься, Барби, – успокаивает Джейк, – они ничего не сделают.
– Парням легко говорить. Я не хочу пострадать из-за чужих любовных разборок. Вдруг нас с Микки выставят из газеты просто за то, что вы тут сидите? Вы что, не в курсе закона о бывших?
– Нет, – отвечает Ник с набитым ртом. – У меня нет бывших.
– Меня сегодня, кстати, уже выставили из газеты, – признаюсь я, отложив вилку.
Бэйли раскрывает рот от удивления.
– Шутишь?!
– Это из-за меня? – Напрягая челюсть, Джейк откладывает сэндвич и поднимается, но я хватаю его за локоть и усаживаю обратно.
– Не надо. Мне больше не хочется там быть.
– Я тоже уйду, – говорит Бэйли, возвращаясь к пицце. – Пусть выпускают свою газету и обновляют сайт с ужасными фотографиями.
– Нет, не надо уходить. Тебе ведь по-настоящему там нравится, а мне больше не хочется рисовать.
Конечно же я вру, мне хочется быть в «Мемфис Ньюс». Но я не хочу, чтобы из-за этого Джейк шел устраивать разборки, а Бэйли бросала дело, которое помогает ей справиться с трудностями в новой школе. Я привыкла бороться за себя сама и отвечать обидчикам, мне становится неловко, когда кто-то готов вступиться и встать на мою сторону. Наверное, так работает дружба, не знаю. Оливер тоже всегда пытался защитить, но я по возможности старалась пресекать эти попытки. Когда мне помогают, я чувствую, словно должна что-то. Бабушка часто говорила, что люди никогда ничего не делают просто так, все всегда ради выгоды. Умом я понимаю, что это не так, что люди делают хорошие поступки просто так, потому что они добрые или потому, что хорошо относятся к тебе. И я сама с радостью готова помочь людям, не ожидая ничего взамен. Тогда откуда это чувство того, что я что-то должна?
– Кстати, раз уж ты здесь, – Бэйли снимает висящий на спинке стула розовый пакет и впечатывает в грудь Ника. – Держи, второе желание исполнено.
– Правда постирала? – Ник достает толстовку, которую дал Бэйли, когда мы ехали в трейлер-парк. – Вау, даже погладила. И… – Он подносит ткань к лицу и принюхивается. – Она пахнет кокосом.
– У меня нет другого кондиционера для белья, – пожимает плечами Бэйли.
– Капитан футбольной команды не может пахнуть кокосом. Все подумают, что у меня тоже есть месячные. Господи, это вообще выветривается?
– Тебе ведь нравится этот запах, – как бы невзначай бросает Джейк.
– Нет, я сказал: мне нравится, что Бэйли пахнет как батончик «Баунти».
– И что это меняет?
– Можете уже объяснить, что это все значит? – спрашиваю я, откидываясь на спинку стула. – Желания, стирка. Что за черт?
– Я проиграла ему три желания на яблочном фестивале.
– Если это второе желание, то какое первое?
Бэйли упирается локтями в стол и закрывает ладонями лицо.
– Она исполнит его в пятницу, – улыбнувшись, Ник закидывает руку на спинку стула Бэйли. – Приходите на матч, увидите.
– Он хочет, чтобы я пришла в джерси с его номером.
– Надеюсь, – я вскидываю брови, – матч будет не с «Кардиналами»?
Представив, что на игру брата Бэйли заявится в форменной футболке врага, у меня пальцы на ногах поджимаются.
– Нет, не с ними, но от этого мне не легче.
– Можно просто не выполнять условия, – предлагаю я, и Ник цокает языком.
– Спор – на то и спор. Если бы выиграла Бэйли, она бы заставила меня выполнить ее условие.
– И что за условие?
– Чтобы я отстал от нее.
– Брось, – усмехается Джейк. – Ты бы ни за что его не выполнил. И вообще это нормально, что после каждого вашего диалога у меня появляется желание записаться к психологу?
– Так значит ты бы не выполнил мое условие?
Бэйли и Ник начинают препираться, и мне кажется, что им обоим это нравится.
– Ты не притронулась к еде, – тихо говорит мне Джейк, глядя на мою тарелку. —Это из-за стресса?
– Нет. – Улыбнувшись, я тянусь за пакетиком апельсинового сока. – Просто нет аппетита.
Сев вполоборота, он касается своим коленом моего бедра.
– Боюсь, завтра вечером во время ужина эта отговорка для моей мамы не прокатит.
– Перед едой Долли невозможно устоять.
Я смотрю в глаза Джейка и думаю о словах Бэйли. Неужели у него правда могут быть ко мне чувства?
Романтические чувства Джейка Элфорда.
Это даже звучит смешно. Или как диагноз. Мне казалось, что он добр ко мне из-за чувства вины прошлого. Но если это так, то в какой момент они появились?
В любом случае меня это пугает, я больше не хочу никаких парней и проблем на любовном фронте. Глупо отрицать, что Джейк чертовски горяч и привлекателен, а еще он стал слишком милым в последнее время настолько, что разбудил дурацких летучих мышей, которые уже успели отрастить колючие шипы на крыльях, чтобы крепче вцепиться в мой живот. Не уверена, что выдержу, у меня нет запасного сердца, которое можно разбить. А именно это и произойдет. Так было у мамы, у бабушки, и я не стала исключением.
Да и вообще, как можно думать о таком, когда я за одни выходные успела лишиться девственности и много часов проплакать из-за Оливера? Наверняка моя нервная система ищет пластырь, которым воспользовался Олли в моем случае. Я ни за что не поступлю так с Джейком.
– Рамирес, ты в порядке? Выглядишь так, будто вспомнила свои оценки по математике и химии.
– Микки, мы уходим. – Бэйли поднимается и берет поднос, демонстративно не смотря в сторону Ника, который не перестает улыбаться. – Иначе он доведет меня.
– Я бы с радостью довел тебя, Баунти. Поверь, мне не понадобится на это много времени, – на губах Ника появляется наглая ухмылка, и Бэйли, закатив глаза, уходит.
Я встаю на ноги и, взмахнув парням рукой на прощание, спешу следом за Бэйли. Приходится приложить титанические усилия, чтобы по пути не взглянуть на Оливера. Я думала, что сумею вести себя непринужденно и притвориться, словно ничего не было, но это невозможно. При этом мне больно от одной мысли о том, что мы с Олли делаем вид, будто никогда не были знакомы. История повторяется.
Я злюсь на него, но при этом скучаю по нашей дружбе и шуткам. Или же просто скучаю по прежней жизни, толком не знаю. Оливер Хартли был частью моей жизни с тринадцати лет, он был моим спасением, любовью, грезами и болью, а теперь ничего из этого нет, будто вырвали какую-то важную часть меня. Чего-то не хватает, и я чувствую себя неполноценным человеком, но при этом рядом с Олли я никогда не была по-настоящему полноценной, пыталась угодить и не потерять. Эмоции обострены и мне слишком сложно взглянуть на все объективно.
Пока иду до дверей кафетерия, я чувствую на себе пристальный взгляд Джейка, и от этого у меня горит затылок. А может мне только кажется.

Глава 4. Скрэббл и старый Голливуд
Никто не любит настольные игры так же сильно как Долорес Элфорд. После завершения ужина она приглашает всех к журнальному столику посреди гостиной, на котором уже лежит стопка коробок. Монополия, Cкрэббл, вопросы на эрудицию, Билет в дорогу, Уно, Элиас и еще множество других.
В те редкие вечера, когда Джейк не избегает таких посиделок, он обычно расправляется с ужином раньше всех и даже отказывается от десерта, лишь бы сбежать и ни во что не играть, но сегодня он дождался яблочный пирог и даже решился поиграть в Скрэббл. Долли обрадовалась настолько, что разрешила выпить Сэму на одну бутылку пива больше.
– Будем играть семьями против друг друга, дети против родителей или каждый сам за себя? – с энтузиазмом спрашивает Долли, открывая толстую тетрадь для записи результатов.
– Мам, ты не бываешь такой довольной даже в свой день рождения. – Распластавшись на ковре в гостиной, Джейк прикрывает лицо согнутой в локте рукой.
– Я не сильна в этой игре, – говорит мама, делая глоток вина, – поэтому просто посмотрю и буду иногда подсказывать.
– Давайте каждый сам за себя, – говорит Сэм. Он сегодня хмурый и неразговорчивый, Долли же выглядит напряженной и весь вечер наигранно смеется. У них явно не все гладко после поездки в Батон-Руж даже несмотря на то, что в ссоре с родственниками Сэм в конечном итоге встал на сторону Долли.
Мы по очереди вытягиваем из мешка по семь букв. Сев в позу лотоса я опускаю доставшиеся квадратики на ковер и складываю их в ровную линию. Джейк переворачивается на бок и, подперев голову согнутой в локте рукой, без интереса смотрит на свои буквы.
Сэм начинает первым и, склонившись над доской, составляет слово «отказ». Долли хмыкает и, взглянув на свои буквы, берет мешок с оставшимися и высыпает на пол все сразу. Играя против правил, она набирает нужные квадратики и выстраивает слово «терпение», а затем залпом допивает вино из бокала.
Вскинув брови, я посылаю Джейку вопросительный взгляд. Даже не взглянув на доску, он тяжело вздыхает и откидывается на спину, словно знает, что за этим последует.
– О, так мы играем против правил? – Невесело рассмеявшись, Сэм отставляет пиво и присаживается рядом с горстью букв, выбирая нужные.
– Трусость?! – почти взвизгивает Долли, взглянув на новое слово. – Оно даже не встает в ряд к остальным, это не по правилам!
– Ты первая начала нарушать. Может, лучше сыграем в «Правда или действие»? Выбирай правду и отвечай на вопрос: почему ты снова отказываешься выйти за меня замуж? Какой это по счету отказ за все годы? Сотый?
– Уже поздно, мы что-то засиделись. – Разгладив невидимые складки на свитере, мама поднимается. – Пожалуй, пойдем.
– Пожалуйста, усыновите меня и заберите с собой, – просит Джейк, лежа с закрытыми глазами.
– Нет, никто никуда не уходит, все сидят на своих местах. – Продолжая улыбаться, Долли перебирает буквы. – Давайте еще немного посидим. А ответ на твой вопрос, Сэм, все тот же, что и предыдущую сотню раз: я не хочу, чтобы твоя семья обвиняла меня в том, что мне нужны твои деньги, дом, автомастерская и прочее. Я хочу просто наслаждаться семейной жизнью, можно сказать, что мы уже в браке много лет. Я веду себя как самая настоящая жена: готовлю, стираю, – она загибает пальцы, – убираюсь, слежу за счетами и занимаюсь с тобой потрясающим сексом.
– Господи, – стонет Джейк. – Как забыть услышанное?
– Поэтому мне не нужна свадьба, брачный контракт и прочее.
– Мне нужна эта свадьба, Долли, мне!
Нам точно пора уходить. Мы с мамой не в первый раз становимся свидетелями ссоры Сэма и Долли из-за свадьбы. Переглянувшись с мамой, я осторожно поднимаюсь.
– Микки, погоди, я хотела, чтобы ты примерила пару вещей, мне они малы, а на тебя сядут просто потрясающе.
– Может, в другой раз?
Качнув головой, Долорес встает, а затем смотрит на маму с Джейком и складывает ладони в молитвенном жесте.
– Пожалуйста, объясните Сэму, которого я очень сильно люблю, что лучше не поднимать эту тему, чтобы не ссориться лишний раз. Идем, Микки.
Вздохнув, я следую за Долли в комнату. Спальня выдержана в бело-серых тонах, на комоде уйма рамок с семейными фотографиями. Долли открывает дверь в гардеробную, которая по размеру гораздо больше моей комнаты, и включает там свет.
– Прости за то, что вы опять стали свидетелями нашей ссоры, – говорит она, перебирая вешалки. – Жутко неловко.
– Может, однажды вы передумаете? – говорю я то же самое, что и обычно после таких ссор.
– Микки, родные Сэма не видят во мне человека, я для них трейлерный мусор и не больше. Его мать сказала, что если он женится на мне, то может больше никогда не появляться в родном доме и забыть о семье. Нельзя ставить человека перед таким выбором.
Присев перед зеркалом с лампочками, я рассматриваю флаконы духов и множество баночек с кремами.
– Думаю, Сэм уже выбрал вас. И делает это каждый день, в том числе, когда из раза в раз делает предложение.
– Я знаю, что Сэм выберет меня, но не хочу, чтобы он отказывался от семьи, у нас ведь и без официального брака все прекрасно. А я помню, как это тяжело, когда собственная семья отказывается от тебя из-за твоего выбора.
Отец Долорес вычеркнул дочь из жизни из-за раннего замужества и беременности Джейком. Не могу представить, как это больно, когда от тебя отказывается родитель.
Вымученно улыбнувшись, Долли снимает с штанги чехол и возвращается в комнату. Опустив его на кровать, она расстегивает молнию и достает длинное черное платье со спущенными рукавами.
– Как тебе?
– Идеально подойдет для ковровой дорожки на церемонию Оскар. – Зажав ладони между коленей, я посылаю Долорес неловкий взгляд. – Оно прекрасно, но мне некуда надеть его.
– Боже, я ведь не сказала тебе самое главное. Я хочу устроить твоей маме вечеринку-сюрприз. Ее день рождения в Хэллоуин, а поскольку она фанатка старого Голливуда… Только представь. – Долли закрывает глаза и взмахивает рукой. – Зал с декорациями, все в черно-бело-золотых тонах, красная ковровая дорожка, выстроенное в пирамиду шампанское льется рекой, живая музыка, сделаем фото-зону. У моей подруги свой ресторан, она сдаст нам один из залов за бесценок, с музыкой попрошу помочь Джейка с ребятами. С декорациями тоже не должно возникнуть проблем, много и не надо.
– Я могу перерисовать постер ее любимого фильма «Тетушка Мэйм», а вместо Розалин Рассел нарисую лицо мамы.
– Отличная идея. Только представь, как она удивится! – Широко улыбнувшись, Долли хлопает в ладоши. – Я скажу, что мне нужна компания на вечеринку, мы нарядимся, сделаем прически, она даже ничего не заподозрит.
– Она будет в восторге, Долли, звучит потрясающе.
Мне казалось, что после выходки Пайпер я до конца своих дней буду ненавидеть сюрпризы, но такая идея вечеринки мне определенно нравится.
– Ну как, примеришь платье?
Ни секунды не раздумывая, я киваю. Сняв джинсы и толстовку, я с благоговейным трепетом надеваю платье. Плотная ткань облегает грудь, спущенные рукава лежат на плечах, а на подоле от бедра идет разрез до самого пола.
– В талии чуть большевато, – говорит Долли, зажав ткань по обеим сторонам от моей талии. – Подошью и будет идеально.
– Оно уже идеально, – выдыхаю я, рассматривая свое отражение в зеркале. Я выгляжу… Взрослее. Подчеркнутая талия, грудь, длинный подол вытягивает меня в росте и делает стройнее.
– У меня размер ноги больше, но давай просто примерим с туфлями.
Долли возвращается в гардеробную и выносит пару лодочек на шпильке.
– Сюда лучше подойдут босоножки, но их нет смысла примерять, у тебя нога выскользнет.
Надеваю туфли, вновь смотрю в зеркало, и мне действительно нравится то, что я вижу.
– Тебе очень идет. – Долли протягивает руки и снимает резинку, распуская хвост и позволяя моим волосам рассыпаться по плечам. – Сможешь ходить на высоком каблуке?
– Да, с равновесием у меня все в порядке.
Поджимаю пальцы на ногах, чтобы туфли не слетели, и делаю несколько уверенных шагов.
Раздается стук.
– Можно? – слышу я за дверью голос Джейка.
– Да, солнышко, заходи.
Солнышко. Так себе прозвище для Элфорда. Если уж идти в небесную тематику, то он больше ретроградный Меркурий или Марс.
– Тебе звонят, – говорит он, застыв в дверях с вибрирующим телефоном в руке. Взгляд Джейка прикован ко мне. Улыбнувшись, я делаю неловкий реверанс, но Элфорд не улыбается в ответ, скорее наоборот – выглядит более чем серьезным, даже суровым, и от этого я чувствую себя глупо, хочется поскорее снять платье.
– Я должна ответить, – говорит Долли, взглянув на экран. Она выходит за дверь, а я остаюсь один на один с ретроградным Марсом.
Джейк неподвижен, словно восковая фигура.
– Если не перестанешь смотреть на меня так, я воткну каблук тебе в задницу.
Усмехнувшись, он потирает переносицу.
– Как именно, Рамирес?
– Как именно я воткну каблук тебе в задницу?
– Нет, это я как раз с легкостью могу себе представить. Как именно я на тебя смотрю?
– Строго, злобно, словно я взяла что-то без разрешения, – перечисляю я, плотно сжимая ноги, чтобы скрыть разрез на подоле.
– Ты красивая.
– А ты придурок, – на автомате отвечаю я. – Стоп, что?
– Тебе идет. – Спрятав ладони в карманы джинсов, он медленно, но уверенно приближается. – Честно признаться, я на несколько секунд потерял дар речи, когда увидел тебя в этом платье.
– Так-так-так, – я вскидываю подбородок, чтобы заглянуть в его глаза, когда он останавливается напротив. Слишком близко. – Играешь в Скрэббл, делаешь мне комплимент. Ты заболел?
Подняв руку, я прикладываю тыльную сторону ладони к его лбу.
– Скорее всего, – едва слышно отвечает Джейк, глядя в мои глаза. – И не хочу, чтобы ты думала, что мой комплимент – это сарказм, потому что…
Его ладонь так внезапно опускается на мою талию, что я делаю глубокий вдох. Джейк разворачивает меня к зеркалу.
– Только взгляни на себя, Микаэла.
Я бы хотела смотреть только на себя, но в отражении наблюдаю лишь за Элфордом. Его ладонь продолжает лежать на моей талии, взгляд неспешно проскальзывает по моему телу, я чувствую горячее дыхание на виске, его грудь при каждом вдохе касается моей спины.
Вся эта близость и тактильность нетипична для Джейка. Для нас. Для меня. И для моего живота, который вдруг приятно свело.
Только не это.
В голову врываются мысли о словах Бэйли, которые она сказала вчера за ланчем. Мне не хочется играть в догадки, секреты и высматривать во всем намеки. После многолетнего аттракциона безответной любви с Оливером я порядком устала от тайн и скрытых смыслов.
– Можно спросить? – Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть в его глаза, и между нашими лицами остается всего пара дюймов.
– Спрашивай.
– Возможно, прозвучит глупо и странно. И если ты вдруг сейчас упадешь на пол и начнешь умирать от смеха, то будь уверен, я добью тебя ногами. Но ты… Я тебе… Ты испытываешь ко мне что-то помимо дружбы?
Джейк вскидывает брови, но не отстраняется.
– Не задавай мне подобные вопросы, когда на тебе надето такое платье, Микаэла. Ответ тебе не понравится.
Ну и почему от его ответа у меня в животе становится еще теплее? Так не должно быть. Не хочу признаваться в этом даже самой себе, но боюсь, мне действительно мог бы понравится его ответ.
– Просто хотела сказать, что после случая с Оливером у меня все очень запутанно. Я не готова. Меня теперь пугают чувства, и я сама не знаю, как отреагирую, если вдруг ты… Мы…
– Знаю. – Он заправляет прядь волос мне за ухо. – Тогда не уверен, что мы должны говорить об этом. К чему все усложнять, Рамирес?
Тяжело сглотнув, я киваю. Ладно, мы толком не говорили, но ответ очевиден – Бэйли права. У Джейка есть ко мне что-то, я не знаю, когда именно это появилось, какого размера и цвета это чувство. Только знаю, что это пугает. Пугает потому, что в последнее время в его присутствии с моим организмом происходит что-то странное. Пугает, что Джейк может с легкостью отказаться от меня. Снова. Пугает, что я только что ревела из-за Оливера, тогда почему по моему телу бежит приятная дрожь, когда Джейк неспешно водит большим пальцем вверх-вниз по моей талии.
– Останови это, – говорит он, постукивая пальцем по моему виску. – Слишком много мыслей. Куда тебе, ты базовые предметы в школе не можешь усвоить, а тут лишняя информация.
Мне хочется разозлиться, но по итогу из моих легких вырывается смех.
– Все, выметайся, мне нужно переодеться.
Джейк отстраняется, и мою спину тут же обдает холодом. Снова странная реакция организма. Кажется, нужно записаться к врачу и сдать анализы, вдруг я правда нездорова?

Глава 5. Север
Утром водонагреватель окончательно перестал работать, и мама вызывала мастера. Он сказал, что чинить бесполезно и нужно покупать новый. Нам пришлось влезть в отложенные на университет деньги.
– Возьми меня на подработку, мам.
– Нет, Микки, и этот разговор закрыт.
Мама стала задерживаться на работе допоздна, она мало спит и выглядит более уставшей, чем когда-либо. Гребаная Пайпер Майерс. Мне всегда казалось, что главный злодей моей истории это Констанс, но из-за Пайпер мама теперь отказывается от моей помощи, а еще я лишилась места в газете.
Я не собираюсь сидеть сложа руки и после школы иду в боулинг-клуб, чтобы попросить подработку у Фрэнка.
– Не уверен, что могу взять тебя, – говорит Фрэнк, разглядывая стоп-лист кухни. – Берни, почему жаренные кольца кальмара на стопе?
– Потому что ты отказался платить поставщику, – отзывается Берни, обваливая луковые кольца в панировочных сухарях.
– Я ведь нашел нового.
– Да, и я его послал. Он привозит упаковки, в которых льда больше, чем кальмара.
– Это дешево, мы не можем позволить себе продукты дороже.
– Несмотря на то, что мы не ресторан со звездой Мишлена, я не буду подавать гостям некачественную продукцию и не буду платить поставщику, который откровенно дурит нас.
– Я здесь директор.
– А я шеф-повар, – беззаботно отвечает Берни. – И могу вышвырнуть тебя с моей кухни, если не перестанешь пороть чушь.
Как бы Фрэнк ни хотел ответить, он замолкает, потому что Берни действительно может вытолкнуть его с кухни. На моей памяти такое уже было несколько раз, и сколько бы Фрэнк не жаловался хозяину боулинг-клуба, тот просит не вмешивать его в глупые ссоры между залом и кухней.
– Так что насчет подработки? – спрашиваю я.
– В последний раз ты нагрубила гостям, едва не втянула нас в интернет-скандал с блогером, а после сбежала со смены. Как думаешь, хочу ли я взять тебя на работу?
– Я ведь извинилась. Те девчонки превращали мою жизнь в ад, вот и сорвалась. – Фрэнк идет к стойке выдачи, чтобы протереть ее, и я хвостом следую за ним. – Обещаю, такого больше не повторится, просто дай мне шанс. Пожалуйста, Фрэнк! Мне очень нужны деньги.
– Нет, Микки, я не даю вторых шансов.
– Ты можешь работать на кухне, – предлагает Берни. – Лукас уволился на днях, и мне не помешает помощник.
Фрэнк недовольно поджимает губы, но ничего не говорит, потому что речь идет о чужой территории и отбором персонала для кухни всегда занимается Берни.
– Правда?
– Да, но только при одном условии: на смену будешь заступать только после того, как покажешь, что сделала уроки, иначе не пущу на кухню.
Хлопнув в ладоши, я подпрыгиваю и, подбежав к Берни, крепко обнимаю его. Рассмеявшись, он похлопывает меня по спине.
– Спасибо!
– Твоя мама наверняка меня убьет. Она рассказала о том, что произошло недавно.
Отстранившись, я киваю.
– Она против того, чтобы я занималась уборкой, про кухню она ничего не говорила. Бабушка всю жизнь проработала поваром в закусочной, скажу, что пошла по стопам.
Из боулинг-клуба я выхожу в прекрасном настроении. Иду на остановку и даже не расстраиваюсь из-за того, что опоздала на автобус, а следующий придет по расписанию через полчаса.
Сев на скамейку, я достаю из рюкзака плеер и вставляю в уши наушники. Как только начинает играть одна из песен Норд, я тут же переключаю, чтобы не слышать голос Оливера. Я больше не хочу и не могу плакать из-за него. Не могу думать о нем и возвращаться в тот злополучный вечер. Эти мысли – все равно что вариться в кипятке.
Кажется, Иисус на небесах решает, что я недостаточно сильно страдаю, потому что рядом со мной останавливается машина Оливера, а мое сердце ухает вниз.
Опустив стекло, Олли неловко взмахивает пальцами.
– Привет, Мик.
– Привет, – выдавливаю я, поставив музыку на паузу.
– Подвезти?
Потеряв дар речи, я глупо моргаю. Меня душит обида и злость на Оливера, хочется кричать, устроить сцену в стиле бразильского сериала, где все в порыве эмоций взмахивают руками. Но боюсь, что если эмоции выйдут из-под контроля, то будет велика вероятность того, что я расплачусь.
– Мне нельзя здесь стоять, – говорит Олли, имея в виду машину в зоне остановки.
– Это ты должен был сказать своему члену перед тем, как оказаться в моей вагине. Хотя нет, надо было сказать это раньше, перед тем как пообещал, что все будет хорошо и ты всегда будешь рядом.
Щеки Оливера краснеют. Прикрыв веки, он запускает пальцы в волнистые волосы и взъерошивает их.
– Прошу, сядь, пожалуйста.
– Спасибо, но мой автобус сейчас придет. – Я демонстративно вставляю в ухо второй наушник и отворачиваюсь.
Боковым зрением вижу, что машина уезжает. Закрыв глаза, я подставляю лицо ветру, он приятно остужает разгоряченную кожу и подхватывает пряди моих волос.
Сквозь прикрытые веки пробиваются лучи солнца, которые меркнут, словно на небе появилась огромная туча. Я приоткрываю один глаз и убеждаюсь в том, что этой тучей служит вставший передо мной Оливер.
– Микки, пожалуйста, давай поговорим.
Натянув улыбку, я указываю на наушники и качаю головой, делая вид, что не слышу.
Рядом со мной на скамейку присаживается тучная раскрасневшаяся женщина.
– Автобус до Рич-роуд уже уехал? – спрашивает она, поглядывая на часы.
– Да, пару минут назад, – отвечаю я.
Цокнув языком, Олли забирает мой плеер и поворачивает ко мне экран, на котором горит кнопка «пауза». Я не испытываю ни капли стыда.
Вернув мне плеер, Олли отходит на шаг и разводит ладони в стороны.
– Я идиот.
Я вскидываю бровь.
– Это глобальное преуменьшение.
– Я испугался до усрачки. Знаю, что мне нет оправдания. Но я проснулся с разбитым носом и почти ничего не помнил. Мне было страшно узнавать, как мы к этому пришли. Еще страшнее от ответственности, ведь я стал твоим первым. И я, черт возьми, даже не помню, достаточно ли хорошо обращался с тобой? Ты заслуживаешь только лучшего, чтобы с тобой обращались бережно и заботливо, и меня убивает мысль, что я мог причинить тебе боль.
Стиснув зубы, Олли хватается за затылок и отворачивается, но уже через мгновение снова смотрит в мои глаза.
– Когда я выпью, то бываю эгоистичен и груб в плане постели… Вдруг из-за меня у тебя теперь травма, Мик?
О боже.
Мы правда говорим об этом посреди дня на остановке рядом с незнакомой женщиной? Как же неловко.
– Хватит, – прошу я, косясь в сторону.
– Прошу у вас прощения, – обращается Оливер к незнакомке, прижав ладонь к груди. – Я очень сильно облажался, причем дважды, она не хочет со мной говорить, и я вынужден говорить все это при вас, потому что не уверен, что будет еще возможность.
– Все в порядке, – отмахивается она, – представьте, что меня здесь нет.
Легко сказать. Я не хочу обсуждать потерю своей девственности при ком-либо.
– Мик, я все эти дни словно пьяный ходил. И тогда на утро я пришел к тебе и, кажется, действительно все еще был пьян. А потом мне было страшно подойти к тебе после того, что я наговорил. И я толком взглянуть на тебя в школе не мог, настолько было стыдно.
– Разговор – лучшее решение проблем, – вклинивается женщина, протирая платком вспотевшее лицо. – Нельзя умалчивать о проблемах и всегда нужно приносить извинения, если есть за что. А мужчинам можно извиняться и без повода, лишний раз не помешает, а?
Больно пихнув меня локтем, она запрокидывает голову и громко смеется. Потирая горящее плечо, я улыбаюсь, но больше из вежливости.
– Помню, как-то раз Маркус напился и наговорил гадостей моей покойной матери, храни Господь ее душу. Мол она вечно сует свой нос в наши дела, и, честно говоря, я была с ним согласна. Но кто он такой, чтобы говорить гадости о моей матери?! В итоге я не прощала его до тех пор, пока он не начал ползать передо мной на коленях, вымаливая прощение. Мужчин надо воспитывать. Это как научить собаку командам: сидеть, лежать, голос, деньги, на колени.
Наклонившись, она вновь толкает меня локтем, в руку стреляет разряд тупой боли, а незнакомка разражается волной хохота. Так, отсюда однозначно пора уходить, пока она не превратила мою руку в отбивную.
Поймав взгляд Оливера, который вот-вот рассмеется, я немного колеблюсь с решением, но все же поднимаюсь.
Тряпка.
– Спасибо за дельные советы, – говорю я на прощание женщине и взмахиваю рукой.
Оливер открывает передо мной дверцу, я сажусь в салон и, пристегивая ремень, смотрю через лобовое стекло, как он обходит машину и садится за руль.
– Ей бы тренинги для женщин проводить. – Олли улыбается, но я даже не приподнимаю уголки губ. Знаю, что он пытается извиниться и мне чертовски тяжело и непривычно быть холодной с ним, но я не готова улыбаться, делая вид, что все хорошо. Слишком много лет притворялась и невероятно устала от этого.
Уловив мое настроение, Оливер кивает и обхватывает пальцами руль.
– Домой?
– Нет, мне нужно к миссис Элфорд.
– То есть домой к Джейку?
– Да.
Олли выезжает на дорогу, какое-то время мы сидим в тишине, которая душит. Нажав на кнопку, я опускаю стекло на пару дюймов, но дышать легче не становится.
– Мне правда очень сильно жаль, Мик. Я виноват и готов извиняться до смерти.
Садясь в салон, я была уверена, что буду молчать до самого конца поездки и просто слушать, что скажет Олли, но злость берет верх.
– В том, что произошло, виноваты мы оба. Меня злит то, как ты поступил на следующий день. Ты хоть представляешь, как я была напугана? Я призналась тебе в чувствах, которые скрывала целую вечность. Мы переспали, если это можно так назвать, а затем ты приходишь и говоришь, что нам лучше взять паузу. Господи, можно ведь было просто постепенно отдаляться, не знаю… – Нервно рассмеявшись, я пробегаюсь пальцами по волосам. – Я не ждала клятв в вечной любви, в тот момент мне всего лишь нужен был друг.
– И этим другом стал Джейк, как я понимаю?
– Причем здесь вообще Элфорд?!
– Не знаю. – Сжав челюсть, Олли качает головой. – Понимаю, что не имею права злиться из-за этого, но не хочу врать, я злюсь из-за того, что вы стали близки.
– У тебя действительно нет на это права. Мы будем близки настолько, насколько посчитаем нужным и даже больше.
Черт знает, зачем я говорю это. Сейчас я так зла, что будь здесь Элфорд, я бы залезла к нему на колени и поцеловала, лишь бы доказать Оливеру свои слова.
– Ты сказала: «Мы переспали, если это можно так назвать».
– Да. – Я напрягаюсь всем телом, пытаясь прогнать оживающие картинки воспоминаний перед глазами. – Это длилось недолго.
– Черт, не думал, что я настолько ужасен.
– Нет. В смысле, меня начало тошнить, и мы остановились.
Потирая щеку, Олли кивает. Он выглядит слишком сосредоточенным, словно пытается заставить память работать и восстановить всю картину целиком.
– Можешь ответить честно, – голос Оливера звучит приглушенно. – Я тогда… Во время секса я сделал тебе больно?
– Это было… Не знаю, не так приятно, как я представляла. Но я слышала, что первый секс не бывает хорошим.
– Черт возьми, – стонет Олли, крепче сжимая руль. – Нет, Мик, это не так, я облажался. Чертовски сильно облажался! Даже не знаю, хорошо или плохо, что я не помню этого.
– А еще ты назвал меня «Констанс», – говорю я, глядя на свои сцепленные на коленях пальцы.
Олли выражается так отборно, что такое не пропустила бы ни одна цензура в мире. Ударив ладонью по рулю, он сворачивает на обочину.
Тяжело дыша, Оливер откидывается на спинку сиденья и накрывает ладонями лицо.
– Какой же я мудак!
– Мы оба были слишком пьяны. Ты был разбит и чувствовал себя уязвимым, а я была ослеплена желанием быть с тобой. Нужно было молчать о своих чувствах, тогда ничего бы не произошло. Я ведь знала, что ты любишь другую, поэтому не понимаю, как проигнорировала сигнальные сирены в собственной голове. Я запустила этот механизм, Олли. Это уже произошло. Как я уже сказала, меня больше разбило то, что произошло на следующий день. Ты бросил меня, наплевав на годы дружбы. Будто я не стою даже того, чтобы попытаться спасти нас. Легче выбросить и забыть.
Оливер отводит ладони от лица, но еще какое-то время не решается посмотреть на меня. Когда он поворачивает голову, я вижу в его глазах столько сожаления, что у меня в горле появляется ком. Кажется, после произошедшего мы еще ни разу так открыто не смотрели друг на друга.
– Ты когда-нибудь сможешь простить меня, Мик?
– Я… – Раскрыв губы, пожимаю плечами. – Понятия не имею, как ответить на этот вопрос сейчас. Такого уровня драмы у нас еще не было. Клянусь, я бы очень хотела, чтобы все было как раньше, но не знаю, сколько времени потребуется на это нам обоим. Ты хоть сам представляешь, что мы сейчас идем в Кесадилью, едим такос с двойной порцией сыра, смеемся и не чувствуем неловкости?
Усмехнувшись, Олли поджимает губы.
– Слабо представляю. Но я не могу потерять тебя, Микки, потерять нашу дружбу. Все вокруг против меня, но мне некого винить, кроме себя самого. – Прикусив губу, Оливер барабанит пальцами по колену. – Слушай, возможно это ужасно прозвучит, и ты меня пошлешь, но ты можешь поговорить с Джейком?
– О чем? Чтобы научил тебя не путать имена девушек в постели?
– Микки. – Щеки Олли краснеют, и на мгновение он прикрывает веки. – Мне не вернуться в группу, пока Джейк не даст парням отмашку. Мы всегда говорили, что личное будем разделять с творчеством, но не выходит. Дело даже уже не в группе, я не могу проводить время со своими друзьями. Можешь попросить его, чтобы хотя бы попробовал выслушать меня? Потому что на одну мою реплику он в ответ выливает тонну сарказма.
Как бы я не злилась, я не могу отказать в этой просьбе Оливеру. По себе знаю каково это, когда тебе не с кем поговорить, посмеяться и просто забыться. В одиночку сложно справляться с проблемами, а у Олли их не меньше, чем у меня. Мы натворили дел, а из-за этой ситуации страдает и наше окружение, группа. Это неправильно и токсично.
– Не думаю, что у меня есть влияние на Джейка, но я поговорю с ним.
– Спасибо, – выдыхает Олли. – Кстати, это правда? То, что он сказал тогда Пайпер? Вы жили по соседству и знакомы с детства?
– Да.
– Так значит это ты, – усмехнувшись, Олли заводит двигатель.
– Что ты имеешь в виду?
– Север.
– Что? – Пытаясь скрыть волнение в голосе, я ерзаю на сиденье.
– Когда мы думали над названием группы, Джейк предложил «Норд», нам сразу понравилось – первые буквы наших имен, подходило идеально. Только потом он как-то обмолвился, что это удачное совпадение с буквами, потому что изначально концепция была другой. Он сказал, что его собственные мысли напоминают ему стрелку компаса – всегда сводятся к одному направлению – к девочке из прошлого, с которой он дружил и в которую был влюблен. Ты была его севером, Мик, и, судя по тому, что у меня разбит нос, ты все еще им остаешься.
Если бы я сейчас держала в руках самую дорогую и хрупкую вещь на планете, я бы точно уронила ее от изумления.
Какова вероятность, что у Джейка была еще одна девочка из прошлого, с которой он дружил? И был… влюблен?
Джейк Элфорд был в меня влюблен?
Я что, под кайфом?
Потому что до начала этого учебного года он вел себя по отношению ко мне как полная задница. Вечно поддевал и не упускал возможности бросить что-нибудь саркастично-глупое в шутку.
И наш разговор вчера. Я была уверена, что если у этого парня зарождается что-то в той черной дыре в груди, которую он называет сердцем, то это произошло совсем недавно. Мы повзрослели, хорошо проводим время вместе, шутим, предаемся ностальгии, разыгрываем партию сарказма, и именно поэтому я начала привлекать его не только как друг, но и как девушка. Но если он был влюблен в меня в детстве, а позже повел себя как самый настоящий кретин, то это другое.
Я злюсь, но при этом какая-то извращенная часть меня испытывает радость. Дурацкую, нелепую, девчачью радость, которой хочется поделиться с подругами и глупо хихикать.
Мне не нравится, что даже находясь на расстоянии, Джейк Элфорд проворачивает это с моим организмом. Не с сердцем. Сердце бешено стучит, но это от злости и негодования. Другие варианты эмоций я даже не рассматриваю.
***
Когда я захожу в дом Элфордов, Джейка еще нет. Долорес угощает меня сэндвичами и домашним лимонадом и рассказывает о том, что они с Сэмом еще не помирились.
– Тебе будет удобно рисовать постер здесь? – спрашивает Долли, указывая на стол в гостиной.
– Конечно.
Мы раскатываем по столу свернутый в рулон белый лист и кладем на его углы книги для веса, чтобы постер не закручивался. Я достаю из рюкзака карандаши и ластик, а Долли приносит распечатанный мини-постер фильма, чтобы мне было удобно срисовывать картинку.
– Можешь делать все, чтобы было удобнее рисовать. Забирайся на стол с ногами, если нужно.
– Спасибо, Долли – говорю я, убирая карандаши в нагрудный карман джинсового комбинезона.
Собрав волосы в пучок, завязываю на голове бандану как ободок, чтобы выбившиеся пряди не лезли в глаза, и, уперевшись коленом в стул, склоняюсь над рисунком. Долли садится напротив и, потягивая диетическую колу, спрашивает меня о школе. Я намечаю контуры тела тетушки Мэйм и оставляю сбоку место для названия фильма.
– Как обстоят дела с парнями? – спрашивает Долли, подперев подбородок рукой.
– Никак, – без раздумий отвечаю я, чувствуя, как горят мои щеки.
Долорес вскидывает бровь.
– Совсем никак? Выпускной класс, а ты такая красавица. Ни за что не поверю, что у тебя нет поклонников.
– Да будь я хоть Меган Фокс, мою внешность задвинули бы на второй план. Для большинства в школе я в первую очередь ярлык, карикатура. Латиноамериканка из трейлер-парка, да к тому же подрабатываю в клининге. Клише на клише. Никому не интересно узнать, какой я человек. – Усмехнувшись, пожимаю плечами. – Возможно, если бы я сменила школу, то там могла бы начать все заново, а может и нет. Меня все это не обижает, по крайней мере уже. Им не удастся убедить меня в том, что я некрасивая или жалкая просто потому, что живу в трейлер-парке.
– Милая, – с сочувствием выдыхает Долли, прижав ладонь к груди.
И тут я вспоминаю, с кем говорю. У Долли есть дар – она умеет расположить к себе любого (кроме родственников Сэма). И благодаря этому у меня всегда создается впечатление, что я говорю со своей подругой, но в первую очередь она дружит с моей мамой, которой может все передать.
– Только не говорите маме о том, что я сказала. После сюрприза на мой день рождения она, конечно, в курсе, что у меня в школе все идет не так гладко, но… Не хочу, чтобы она переживала лишний раз.
– Обещаю, это останется между нами. Слово скаута.
– Вы были скаутом?
– О да, и у меня была куча значков за заслуги, – с улыбкой вспоминает она. – Но потом мальчики начали интересовать меня намного больше, чем кемпинг и продажа печенья, и я все бросила. Отец тогда жутко выбесился.
– Вы были с ним близки до того… До того, как появился Джейк?
– Очень. Я была глупым подростком, а он отказался от меня и лишил наследства, будто меня волновали деньги, а не тот факт, что меня перестали считать за родную дочь. И я все еще злюсь на него каждый божий день. Но знаешь, я благодарна ему за жизненный урок. Если уж родной отец способен отказаться от тебя, то что говорить о муже? Поэтому я не до конца доверяю мужчинам, боюсь полюбить в полную силу, и этот барьер – нечто вроде моральной подушки безопасности в том случае, если мне вновь разобьют сердце. И это не значит, что я не люблю Сэма, просто сдерживаю себя, потому что каждое утро какая-то часть меня шепчет в голове: возможно сегодня именно тот день, когда он откажется от тебя. Единственный мужчина, которого я люблю в полную силу – мой сын.
– Вы не говорили об этих страхах с Сэмом?
– Говорила. Он пытается переубедить меня, мы даже какое-то время ходили к семейному психологу, но, как видишь, я все еще не готова надеть кольцо на палец.
Ладно, взрослая жизнь намного сложнее, чем подростковые проблемы. Уже не уверена, что хочу становиться взрослой. Может, лучше наслаждаться поездкой на скейте, страдать под грустные песни в плейлисте и злиться из-за того, что нужного вкуса «Лаки Чармс» нет на полке супермаркета?
– Так значит, с мальчиками совсем глухо? – меняет тему Долли. – Но не переживай на этот счет, Микки, в университете оторвешься.
Разговор с Долорес дарит мне легкость, она располагает к себе. Мне бы хотелось поговорить с ней о том, что со мной произошло, но при этом жутко неловко вдаваться в подробности как минимум из-за того, что в этой истории огромную роль играет ее сын.
– Можно спросить кое-что? – выдыхаю я, ведя линию подола платья тетушки Мэйм. – У меня есть подруга и она несколько лет влюблена в одного парня. Он добрый, светлый и замечательный. Он хорошо к ней относится в отличие от большинства. Но на горизонте у нее появился еще один, и он моментами ведет себя как полный придурок, но у моей подруги… В общем, у нее от него летучие мыши в животе.
– Это когда в животе щекотно, все сводит и при этом становится горячо?
Именно это я и имела в виду – говорить с Долорес, все равно что болтать с подругой. Она меня понимает.
– Да, вроде того.
– А что она чувствует к первому парню?
– Боль и злость. Они сейчас в ссоре, потому что… Потому что у них была близость, хотя они были друзьями, а еще он все еще любит свою девушку, с которой расстался пять минут назад. И вот она не знает, нормально ли то, что она только что отдала свою девственность первому, но при этом при появлении второго парня у нее внутри происходит что-то странное. И сердце колотится так, будто она на пробежке, хотя, может, у нее аллергия на его духи, не знаю.
Какое-то время Долорес молчит, а я не нахожу в себе смелости поднять голову и продолжаю рисовать.
– А со вторым парнем она тоже…
– Нет! – перебиваю я, не желая слушать продолжение вопроса. – Они не… Да они бы никогда… Между ними ничего такого не было. Они даже не целовались.
Боже, я иду ко дну, как Титаник. А на моих горящих щеках можно поджарить бекон.
– Ну, я бы на ее месте поцеловала второго парня, чтобы понять свои чувства. Может, ее просто тянет к нему на физическом уровне и не больше? Вы же подростки, гормоны играют. Но сердце подскажет, оно никогда не врет.
Ох, зачем я завела этот разговор.
– Спасибо за совет, Долли, я передам подруге.
– Заодно передай ей, что мама второго парня видит, что он влюблен. И если до этого были сомнения, то после его согласия на игру в Скрэббл все встало на свои места. Для Джейка настольные игры хуже пытки.
Иисус, Мария, Иосиф!
Рука вздрагивает и карандаш ведет в сторону. Тело обдает жаром.
– Я сейчас умру от неловкости, – бормочу я, крепко зажмурившись. – Клянусь, мне еще никогда в жизни не было так неловко.
Долорес звонко смеется, и я медленно открываю глаза.
– Все в порядке, Микки, расслабься.
– Пожалуйста, не говорите маме про… Про то, что моя подруга лишилась девственности.
– Это не мое дело, у меня нет никакого права рассказывать такое твоей маме. Но надеюсь, что твоя подруга использовала защиту.
– Конечно, – пищу я, прижав прохладные ладони к щекам. – Как же неловко!
– Поверь, я понимаю, в этом возрасте у подростков все запутанно и гиперболизировано. Позволяй себе ошибаться и не винить себя за ошибки. Ты можешь думать месяцами, запутываясь все сильнее. Порой действие и разговор ставят все на свои места. Я недавно пыталась сказать об этом Джейку, но он не стал слушать и сделал вид, что уходит в другую семью. Надо научиться доверять своему сердцу и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.
Я недавно доверилась сердцу и лишилась девственности. Или же я доверилась алкоголю?
У Долли звонит телефон, она уходит на кухню, чтобы поговорить, а я решаю полностью уйти в рисунок, потому что в такие моменты меня перестает волновать абсолютно все, кроме бумаги и карандаша. Я устала бояться и бежать от своих мыслей, но пока не вижу другого выхода.
***
Через час из кухни доносится запах жареного мяса, Долорес готовит ужин, а я заканчиваю набросок тетушки Мэйм и приступаю к вертикально расположенным буквам названия. Спина и шея затекли, и я наклоняю голову из стороны в сторону, чтобы размять шею.
Хлопок входной двери заставляет меня вздрогнуть.
– Мам, я дома.
– Ужин уже скоро! – кричит она с кухни. – И у нас гости.
Джейк заглядывает в гостиную, и я, натянув улыбку, взмахиваю рукой. Он подходит ближе и, уперевшись ладонями в стол, рассматривает рисунок.
– Выглядит отлично.
– Спасибо, – отвечаю я, дергая ногой под столом.
Решаю последовать совету Долорес и прислушаться к своему сердцу. Нужно понять, что я испытываю к Джейку.
Я смотрю на его ладони, следую взглядом по загорелым напряженным рукам. Джейк сосредоточен на наброске, на лоб спадают прядки темных волос, под ключицами болтается кулон в виде медиатора, а еще я точно знаю, что под его футболкой спрятан пресс, при мысли о котором у меня почему-то вспыхивают щеки.
Ладно, глупо отрицать привлекательность Джейка Элфорда. Но что мне говорит мое сердце? Оно стучит громче, чем обычно. И мне это совсем не нравится.
Бум. Бум. Бум.
Закусив колечко в губе, Джейк усмехается.
– Что с лицом, Рамирес?
– А что с ним?
– Ты так напряжена. – Чуть склонив голову набок, он вскидывает бровь. – Ну, не знаю, может, тебя пучит или вроде того?
Нет. У меня определенно нет никаких романтических чувств к этому парню!
– От твоего присутствия любого запучит, – бормочу я, возвращаясь к рисунку.
Рассмеявшись, Джейк отстраняется и идет в комнату. После его ухода я трачу на попытку закончить буквы еще пятнадцать минут, но за это время мою руку несколько раз ведет в сторону, и я решаю отложить карандаш.
На столе вибрирует телефон.
Бэйли Шепард: Умираю от скуки. Что делаешь?
Микки Рамирес: Рисовала постер, сейчас собираюсь домой.
Бэйли Шепард: Собираешься домой? Где ты?
Микки Рамирес: У Элфорда. И прежде чем ты спросишь, отвечу: я помогаю его маме.
Бэйли Шепард: *делаю вид, что не шипперю вас* Хочешь, заеду за тобой и подвезу?
Микки Рамирес: Было бы здорово.
Отправив Бэйли адрес, я иду в сторону кухни.
– Долли, я домой, – говорю я, остановившись в проходе. – Продолжу завтра.
– А ужин?
– Спасибо, я не голодна.
– Тогда соберу тебе еду с собой, я и так задержала тебя с постером, а мама скоро придет с работы, вдруг не успеешь приготовить. Джейк тебя подвезет.
– Нет, спасибо, за мной сейчас заедет подруга.
Кивнув, она перемешивает салат в глубокой миске и, надев прихватки, наклоняется к духовке.
– Подожди буквально пару минут, пожалуйста.
Вспомнив о просьбе Олли, я иду к комнате Джейка и стучусь в приоткрытую дверь. Из ванной слышится шум воды. На рабочем столе опять бардак, и у меня зудят руки от желания разгрести ворох тетрадей и сложить болтающиеся на спинке стула футболки.
– Ужас, – бормочу я, увидев на столе обертки из-под шоколадных батончиков.
Не выдержав, я сгребаю фантики и выкидываю их в корзину, а затем складываю ручки и карандаши в органайзер.
– Снова убираешься на моем столе? – слышу я за спиной, когда тянусь к тетрадям.
Оборачиваюсь, и дыхание застревает у меня в легких, а во рту мгновенно пересыхает. На Джейке лишь низко сидящие спортивные штаны, на торсе блестят капельки воды, а влажные после душа волосы спадают на лоб. Этот парень выглядит так, будто сбежал с сексуально-эстетичной доски «Пинтерест», не меньше.
– У тебя жуткий бардак, – наконец говорю я, стараясь смотреть только в его глаза и ни за что не опускать взгляд на «пинтерестский» пресс. – Ты настоящий поросенок, Элфорд.
Джейк смеется и подходит ближе, пока я пытаюсь вернуть мышцам способность шевелиться.
Он останавливается напротив, и меня окутывает аромат мужского геля для душа. Терпкий и манящий запах. Только этого не хватало. Сделав шаг назад, я врезаюсь задницей в стол и тут же впиваюсь в его край ладонями. Думаю, прислушиваться к своему разуму, сердцу и телу рядом с полуобнаженным Джейком Элфордом – самая худшая идея в мире.
– Что с нашей химией, Рамирес?
– А что с ней? – Раскрыв губы, я пытаюсь не задохнуться от изумления. – Нет у нас никакой химии.
– И я о том же. Я вроде как обещал подтянуть тебя, когда возобновим уроки?
Оу, так он говорит об учебе?
– Думаю, что на следующей неделе, обсудим это позже. Вообще-то я зашла поговорить кое о чем.
– И о чем ты хочешь поговорить, Марио[1 - Марио – персонаж видеоигр компании Nintendo, созданный Сигэру Миямото. Является талисманом Nintendo и основным героем серии, появился в более чем 200 видеоиграх с момента своего создания. Марио изображается как невысокий, итало-американский водопроводчик в комбинезоне.]? – спрашивает он, дергая лямку моего джинсового комбинезона.
Цокнув языком, я закатываю глаза.
– Я сегодня разговаривала с Олли.
Джейк напрягает челюсть и коротко кивает.
– Мы поговорили о том, что произошло, он извинился. Между нами все нормально, если можно это так назвать. Мы далеки от друзей, но… Джейк, ему тяжело без парней, без группы, он тоже остался один в этой ситуации. Ему даже выговориться некому.
– Мне оплатить ему психолога?
– Ты мог бы быть чуть мягче с ним? – Вздохнув, я обнимаю себя за талию. – Мы с тобой начали общаться потому, что объединились против Констанс, которая разрушала группу. Я не хочу быть той, кто положил начало конца чужой дружбе и группе, понимаешь? Просто выслушай его.
– И что он мне скажет?
Джейк склоняется ближе и упирается ладонями в стол по обе стороны от меня. Его глаза темнеют и кажутся почти черными, отчего он выглядит даже немного зловеще.
– Что он ничего не помнит? Или что был настолько зол и обижен из-за того, что его девушка не испытывает к нему тех чувств, которые он хотел, поэтому решил забыться в ком-то, кто любит его на самом деле? И все вроде бы в порядке, если бы он не воспользовался своей подругой. Он воспользовался тобой, Микаэла. Дом был полон девушек, которые от него без ума, а он решил выбрать тебя.
К горлу подкатывает ком, а глаза снова жжет от слез.
– Мы были пьяны. Оба. Я хотела этого.
– Естественно хотела. Ты влюблена в него. Но ты выпила и не могла толком отвечать за свои действия. Он забрал не только твой первый раз на вечеринке, да еще и в кровати Рэма, чей матрас буквально вспыхнет под светом ультрафиолетовой лампы. Ко всему прочему Оливер мог забрать у тебя доверие к парням и, возможно, выработал страх к сексу. Он не подумал о тебе, Микаэла. Даже на секунду не задумался о твоих чувствах и о том, как ты будешь себя чувствовать на следующий день, ведь в ином случае он бы ни за что не пошел на такое. А ты сейчас защищаешь его. Я передать не могу, что почувствовал, когда увидел тебя в тот вечер.
Джейк встряхивает головой, словно пытается выбросить из головы эту картинку. Я вижу, как на его скулах ходят желваки.
– Когда я понял, что произошло, у меня внутри все оборвалось. И у меня не было сомнений, что делать с Оливером, я лишь задавался вопросом, смогу ли остановиться. Следом твоя истерика на парковке Волмарта. Черт, мне пришлось приложить какие-то нечеловеческие усилия, чтобы не поехать к нему и не убить. Он сломал тебя дважды, почему я должен переживать о том каково ему?
Мне хочется протянуть руку и прикоснуться к Джейку, но он сейчас так раздражен, что боюсь, он оттолкнет меня.
– Просто хочу сказать, что он не плохой человек, – шепчу я, утирая тыльной стороной ладони свои слезы, которые рвутся наружу каждый раз, когда я вспоминаю тот ужасный вечер. – Мы дружили много лет, как и вы с парнями. Ты ведь знаешь его.
– Знаю. Олли добрый парень, он мой друг, но пока при виде него я лишь испытываю желание набить ему морду. Может, это пройдет, а может, и нет. Я не подговариваю парней против него, не запрещаю приходить ему на репетиции, их просто нет. Это временно, мы будем играть вместе, у нас в следующем месяце запланировано выступление. Наш конфликт исключительно между нами и на сцену мы его не потащим. Тебе ни в коем случае не стоит чувствовать себя виноватой, слышишь?
Шмыгнув носом, я киваю.
– Эй, не надо. – Джейк проводит большими пальцами по моим щекам. – Господи, никогда не видел плачущего Марио.
Рассмеявшись, я поднимаю взгляд к потолку.
– Пошел ты, Элфорд, у меня классный комбинезон.
– Знаю.
Опустив подбородок, я смотрю на висящий на его груди кулон. Мне хочется спросить про стрелку компаса, север и девочку из прошлого, но не уверена, что хочу знать ответы прямо сейчас.
Бэйли приедет с минуты на минуту, поэтому я решаю уйти подальше от серьезных разговоров, химии и полуголого Джейка Элфорда.
Бум. Бум. Бум.
И только когда я переступаю порог комнаты до меня доходит страшное осознание: я не хочу уходить. Ладно, пора это признать. Я отрицала эту мысль, отмахивалась от нее, как от назойливого комара. Но очевидно одно: мое тело тянет к Джейку Элфорду, про разум и сердце я говорить отказываюсь.
Забрав пакеты с контейнерами, я прощаюсь с Долорес и выхожу на улицу, где меня уже ждет Бэйли. Положив пакеты с едой на заднее сиденье, я сажусь на переднее. В салоне пахнет ванилью и кокосом, в колонках играет Майли Сайрус, которая сама может купить себе цветы, а в подстаканнике стоят стаканы с Макфлурри.
– Угощайся, – предлагает Бэйли, поворачивая руль.
– Мороженое и Майли, ты рассталась с парнем? – шучу я.
– Нет, но такое вполне может произойти после того, как я скажу Айзеку, что в пятницу заявлюсь на матч в джерси с фамилией Ровера. Лучше сказать ему это заранее, чем он увидит случайное фото в соцсетях.
– Ты правда собираешься сделать это? – Взяв мороженое, я отправляю в рот большую ложку. – Просто скажи Нику, чтобы катился к черту с таким предложением.
– Он сказал, что если не хочу, то могу не выполнять свою часть сделки, он придумает другое задание. Не хочу, чтобы он думал, что мне слабо, понимаешь? – Закусив губу, Бэйли барабанит пальцами по рулю. – Хотя не знаю, какого черта мне вообще не все равно, что обо мне подумает долбаный Ник Ровер.
Я решаю больше не намекать на очевидную симпатию Бэйли к Нику, чтобы не злить ее.
– Как там дела в команде Джеки?
Прикрыв глаза, я откидываюсь на спинку сиденья и тихо усмехаюсь.
– Умоляю, не скрещивай наши имена. Звучит ужасно.
– Это же имя первой леди[2 - Жаклин «Джеки» Ли Бувье Кеннеди-Онассис (28 июля 1929 – 19 мая 1994) – первая леди США с 1961 по 1963 год.]! Уж намного лучше, чем Моливер, звучит как сеть дешевых супермаркетов. – Бэйли подносит пальцы ко рту, делая вид, что ее сейчас стошнит. – Так что, расскажешь? Займи мои мысли хоть чем-то, чтобы я забыла о волнении перед разговором с Айзеком.
Я пересказываю весь сегодняшний вечер, начиная от разговора с Оливером и заканчивая тем, что призналась Долли в том, что недавно лишилась девственности. Следом рассказываю о Джейке и моей попытке уловить то, что я чувствую, когда он рядом.
К тому моменту, как я заканчиваю рассказ, Бэйли успевает доехать до трейлер-парка.
– Что думаешь по этому поводу? – спрашиваю я, облизывая ложку.
Какое-то время Бэйли молчит, размешивая ложкой подтаявшее мороженое, подсветка приборной панели роняет розовый свет на ее светлые волосы и нахмурившееся лицо.
– Слушай, я не знаю Оливера и наверняка ты не стала бы влюбляться в плохого человека, а парни не дружили бы с ним. Но он ведет себя как манипулятор, может, неосознанно, но он словно пытается вызвать у тебя жалость. Мне интересно, как бы он себя повел по отношению к тебе, если бы Джейк и компания с самого начала были на его стороне? И я ни за что не поверю, что Олли не видел симпатию Джейка к тебе, потому что она очевидна.
Я раскрываю рот, и Бэйли вскидывает палец.
– Это сказали не только мы с Ником, но даже миссис Элфорд, так что нет смысла отрицать. И твоя симпатия тоже очевидна.
– Я не хочу признавать это, Бэйли, – выдыхаю я, съехав по спинке сиденья. – Потому что тогда придется разбираться в чувствах. Мне страшно, моя нервная система напоминает палатку во время урагана, которая вот-вот улетит.
– И это нормально. Ты только что по пьяни лишилась девственности с парнем, в которого была влюблена много лет. Теперь ты осталась без девственности и без друга, который поступил как настоящий урод. А еще парень из прошлого, который одно время играл роль злодея, вдруг превратился в золотистого ретривера, пусть и плохо воспитанного. У тебя схлопнулись прошлое и настоящее, ты потерялась во времени. Да тут бы любой свихнулся. Ты отлично держишься, Микки.
– Спасибо. Но меня смущает одно, как я могу любить Оливера, но при этом меня тянет к Джейку? У меня раздвоение личности, я глупая, или просто шлюха? – Я бегло провожу пальцами по волосам. – Что вообще все это значит?
– Не знаю наверняка, что это значит, но ты точно не шлюха. Знаешь, Мейсон всегда говорит, что нельзя судить себя за чувства, их невозможно контролировать. И пусть когда мой брат говорил об этом, то имел в виду свои беспорядочные половые связи, но он прав. Чувства – не вещь, которую можно купить или сдать обратно в магазин, они либо появляются постепенно благодаря множеству мелочей, либо падают на тебя с неба, как бетонная плита. Но ты не в силах это контролировать.
– Я… Наверняка тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но я рада, что ты перевелась в нашу школу.
– От этого я все еще не в восторге, но я очень рада, что мы с тобой познакомились. А еще тебе нужно перестать думать о том, что правильно или неправильно, нужно слушать сердце.
Сегодня все словно свихнулись на теме разговора с сердцем. Может, только мое не болтает, а просто стучит, говоря со мной на азбуке Морзе?
– Кто бы говорил про отрицание очевидной симпатии и разговор с сердцем.
– Что ты имеешь в виду?
Улыбнувшись, я пожимаю плечами, и Бэйли раскрывает рот от возмущения.
– Не понимаю, о чем ты, но мне пора ехать к Айзеку.
– Все ты понимаешь. – Я со смехом открываю дверцу, когда Бэйли демонстративно делает музыку погромче.

Глава 6. Матч
Было ожидаемо, что мама разозлится, узнав, что Берни взял меня работать на кухню. Глупо было надеяться, что она придет на смену в боулинг-клуб и не заметит меня. Хотя я продержалась под прикрытием целую неделю. Берни был уверен, что я рассказала маме о подработке, поэтому на меня злятся уже двое взрослых. Хотя даже трое, потому что Фрэнку прилетает парочка бранных слов каждый раз, как только он начинает причитать, что от нашей семьи одни проблемы и шум.
– Я сделала домашнее задание, у меня полно времени, мам, – убеждаю я, натирая сыр на терке. – И мне правда здесь нравится.
– Микки, я не хочу, чтобы ты работала.
– Знаешь, обычно родители ругают детей за курение, алкоголь и наркотики. А ты злишься из-за того, что я делаю то, что мне нравится, да еще и получаю за это деньги.
– Хватит тебе, Глория, – добродушно отзывается Берни, который всегда краснеет и никогда не повышает голос в присутствии мамы. – Микки права, пусть лучше проводит время здесь, чем пропадает неизвестно где и с кем. Я слышал, что подростки увлеклись новой игрой: ходят по краю крыши, что-то вроде русской рулетки. На кухне твоей дочери явно безопаснее.
– Согласна, к тому же я не боюсь высоты, так что меня даже заинтересовала идея с крышей. – Я опускаю натертый сыр в глубокую миску. – И если ты переживаешь, что я не живу нормальную жизнь подростка, то сегодня я иду на футбольный матч. А со следующей недели буду заниматься с Джейком дополнительными занятиями по химии и математике. Я в порядке.
И я действительно верю в свои слова. Теперь я понимаю людей, которые бросают школу. И пусть работа на кухне не легкая и платят не очень много, но даже в горячем цеху в окружении острых ножей и с криком Берни я чувствую себя комфортнее, чем в школе.
За последние дни Пайпер не трогала меня, у локера нет мусора и записок с угрозами. ПАКТ вообще ведут себя подозрительно тихо и даже дружелюбно. Бэйли сказала, что на собраниях «Мемфис Ньюс» ее хвалят, и Констанс даже позвала ее на свою вечеринку. Что бы там ни было, я не доверяю Констанс и компании, в их улыбках всегда кроется нечто зловещее, словно фарфоровые куклы в фильмах ужасов – на вид мило и симпатично, но как только часы бьют полночь, начинается настоящий кошмар.
Джейк и Ник все так же садятся с нами во время ланча, и это еще один красный сигнал, потому что Айрис то и дело посматривает в сторону нашего столика. Хотя не только Айрис, в сторону нашего стола теперь смотрят все, не понимая, почему мы сидим вместе. В целом, мне плевать на это, но я переживаю за Бэйли, а точнее за то, что может вытворить ревнивая Айрис. По сравнению с ней Пайпер просто ангел во плоти.
Радует и то, что мы с Оливером больше не прячем взгляды друг от друга, но при этом, столкнувшись в коридоре, притворно улыбаемся, будто все в порядке. Я скучаю по Оливеру, по тому, что было раньше, по нашей дружбе. Я вновь тянусь к прошлому и уже не понимаю, смогу ли хоть когда-нибудь наслаждаться настоящим.
Берни отпускает меня со смены пораньше. Переодеваюсь и выхожу на улицу через заднюю дверь. Октябрь выдался ветреным, но теплым, днем солнце даже припекает, но вечером температура заметно опускается и становится холодно.
Машина Джейка припаркована за углом здания. Накинув капюшон ветровки, я почти бегу из-за дующего в спину ветра. Ненавижу сильный ветер, он заставляет меня тревожиться и постоянно проверять телефон на наличие срочных сообщений о подступающих ураганах и торнадо.
Открыв дверцу, я плюхаюсь на переднее пассажирское сиденье. В салоне приятно пахнет кожей и какао. На Джейке шапка, из-под которой торчит челка, а на белой толстовке синими нитками вышито название нашей футбольной команды – «Пираньи».
– Ник заставляет надевать в знак поддержки, – поясняет он, протягивая мне стакан. – Возможно, тебя тоже заставит. С ним легче согласиться, чем спорить.
– Спасибо. – Вдохнув сладкий аромат какао, я делаю глоток. – Вообще-то я не против поддержать Ника. Сделать сине-белые полосы на щеках или надеть джерси с его номером.
– Ты не будешь носить джерси с его номером, – усмехается Джейк, заводя двигатель.
– Почему нет? Может, Бэйли так будет легче, ведь она сегодня собирается надеть именно это.
– Потому что я буду ревновать. Разве футболки с моим именем тебе недостаточно, Рамирес?
– Нет, ведь твою футболку я надела против своей воли.
– Ауч, в самое сердце, – он прижимает ладонь к груди. – Убери руки от моего самолюбия, это больно.
Смеюсь и стараюсь не слишком любоваться легкой улыбкой на губах Элфорда. Я приняла и смирилась с тем фактом, что меня тянет к этому парню, но я не собираюсь делать что-либо с этой информацией. Рядом с Джейком я не чувствую себя во френдзоне и уверена, что он не чувствует того же от меня. Мы просто общаемся и хорошо проводим время, словно пытаемся наверстать упущенные годы.
В такие моменты мне легко представить, что так могло быть всегда: поездки на футбольный матч, скейт-парк, делать домашнее задание вместе и просто трепаться ни о чем. Не сосчитать сколько таких дней мы упустили.
– Завтра репетиция, придешь?
У меня сводит живот от волнения. Мне хочется, чтобы парни снова начали играть, выступать и исполнили свою мечту, попав на весенний музыкальный фестиваль Арканзаса.
– Думаю, что мне не стоит приходить, я там буду только мешать.
– Ты часть команды, Микаэла. К тому же Рэм позвал Эрин, Ник пытается затащить на репетицию Бэйли, а она точно не пойдет без тебя.
– Вы зовете нас, чтобы избежать неловкости.
Поправив шапку, Джейк поворачивает голову и морщит нос.
– Похоже на то. В присутствии девушек уменьшается вероятность драки, потому что мы не хотим вас пугать.
– У меня пальцев на руках не хватит, чтобы пересчитать количество ваших драк при девушках. Если Рэм не в настроении, то получат все. Кстати, в стене гаража до сих пор есть вмятина от брошенной Ником в Рэма барабанной тарелки?
– Да, – усмехается Джейк.
– Я бы хотела пойти, но…
Оливер. Это слишком неловко. Не знаю, когда это пройдет. Я даже изучала форумы, ища друзей, которые переспали и смогли вернуться к дружбе. Такое бывает очень редко и только в тех случаях, где обе стороны дружбы не испытывают романтических чувств или обид, а с этим у нас как раз проблема.
– Это… Даже не знаю, Джейк.
– Ты сказала, чтобы мы с парнями не вытесняли Олли из группы, но ты тоже часть команды, Микаэла. У тебя есть полное право быть там и посмотреть, как Рэм будет выделываться перед Эрин, разыгрывая сольные партии на гитаре, которых не должно быть.
Я решаю не торопиться с ответом.
На улице начинает темнеть, мы немного опаздываем, поэтому нам достается место в самом конце переполненной школьной парковки. У входа на стадион небольшая толкучка, Джейк ловит меня за руку и ведет вперед, протискиваясь сквозь людей.
Он несколько раз оглядывается, чтобы убедиться, что я в порядке и не потерялась, хотя куда я могу деться, если крепко вцепилась в его ладонь.
Мы проходим на второй ряд, где нам заняли места Рэм и Оливер. Я взмахиваю рукой в приветствии, а Оливер опускает взгляд на наши переплетенные с Джейком пальцы. В первую секунду мне хочется отстраниться, чтобы Олли не подумал ничего, но я одергиваю себя. Больше не хочу подстраиваться под его мысли и чувства.
Только сев на скамейку, я осторожно высвобождаю ладонь из пальцев Джейка и оглядываю стадион. За все годы учебы я была на игре лишь пару раз, когда Оливер почти силой заставлял меня пойти. Я пришла сюда только ради Бэйли, потому что сама равнодушна к футболу, плохо разбираюсь в правилах, сколько бы мне ни объясняли, но при всем этом мне нравится тот потрясающий момент, когда все болеют за свою команду и кричат до боли в горле. Это словно делает всех частью одного целого, включая меня.
Единственный спорт, на котором я помешана – уличная лига скейтбординга, женская или мужская – не важно, это всегда завораживает. В прошлом году Джейк с Ником ездили вживую посмотреть на лигу в Солт-Лейк-Сити и даже видели там Тони Хоука[1 - Тони Хоук – американский профессиональный скейтбордист, предприниматель и владелец компании Birdhouse.], который был членом жюри. Я еще никогда в жизни не завидовала кому-то так сильно как этим двоим.
– Если сегодня команда Ника не выиграет, то папаша Ровер окончательно слетит с катушек, – Рэм указывает на мистера Ровера, сидящего на первом ряду. – Не удивлюсь, если он ворвется в мой гараж, чтобы сломать барабанную установку.
Перед началом матча стадион разогревают чирлидерши. Первыми выходят «Пираньи», они звонко кричат и подбадривают зрителей, трясут помпонами, выстраивают живую пирамиду и с легкостью подбрасывают друг друга в воздух. В такие моменты Пайпер, Айрис и Тиффани каким-то образом обманывают мой мозг и даже начинают нравиться мне. Они похожи на звезд большой сцены, сияющие и улыбчивые, смотрят так, будто любят каждого человека на этом стадионе.
Я замечаю у края поля знакомую фигуру. Светлые волосы Бэйли собраны в низкий хвост, который треплет ветер, в руках у нее фотоаппарат, направленный на чирлидерш. На Бэйли белые джинсы и свитер, поверх которого надета джерси с номером «11», а над ним фамилия Ника.
Она все-таки сделала это. После разговора с Айзеком Бэйли была разъяренной, но в то же время расстроенной. Мне до последнего казалось, что она откажется от выполнения условия глупого спора, но, кажется, Айзек прилично разозлил ее, и больше похоже, что она делает это ему назло.
Следом на поле выходит группа поддержки «Желтых койтов». А когда футбольные команды выбегают на поле, стадион взрывается в оглушающем крике. После жеребьевки начинается игра, где я толком ничего не понимаю. Ребята орут друг на друга, носятся как сумасшедшие и швыряют мяч с такой силой, словно хотят убить друг друга.
После окончания второго периода ведут «Пираньи». Оливер, Джейк и Рэм орут с трибун так, что я не уверена, что они когда-либо будут способны петь. Но именно в этот момент, когда парни болеют за команду Ника, они снова становятся друзьями, словно между ними нет никаких недопониманий и ссор. Жаль, что по завершению игры эта магия испарится.
Третий период остается за «Койотами».
– Мне стоит снова попытаться объяснить тебе правила? – спрашивает Джейк.
– Нет, клянусь, это для меня даже сложнее химии. Но мне нравится радоваться, когда все радуются.
Рассмеявшись, он склоняется ближе, чтобы я могла расслышать его голос в реве толпы.
– Не замерзла?
Горячее дыхание проскальзывает по моей щеке, по телу пробегает волна мурашек, и я очень надеюсь, что это от холода, которого я пока не чувствую. Уверена, что если взгляну на Элфорда, то у меня покраснеют щеки, поэтому не отрываю взгляд от Бэйли, которая разговаривает о чем-то с Констанс.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/lina-vinchester/poslednyaya-bukva-severa-kniga-vtoraya-71594953/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
(принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ)

1
Марио – персонаж видеоигр компании Nintendo, созданный Сигэру Миямото. Является талисманом Nintendo и основным героем серии, появился в более чем 200 видеоиграх с момента своего создания. Марио изображается как невысокий, итало-американский водопроводчик в комбинезоне.

2
Жаклин «Джеки» Ли Бувье Кеннеди-Онассис (28 июля 1929 – 19 мая 1994) – первая леди США с 1961 по 1963 год.

1
Тони Хоук – американский профессиональный скейтбордист, предприниматель и владелец компании Birdhouse.
  • Добавить отзыв
Последняя буква Севера. Книга вторая Лина Винчестер

Лина Винчестер

Тип: электронная книга

Жанр: Современные любовные романы

Язык: на русском языке

Стоимость: 249.00 ₽

Издательство: Автор

Дата публикации: 31.01.2025

Отзывы: Пока нет Добавить отзыв

О книге: Я совершила ошибку. Большую. Потеряла лучшего друга и свою гордость. Если в школе узнают о том, что произошло в тот роковой вечер в доме Рэма, то выпускной класс превратится для меня в ад.