Главная страница | Саморазвитие, личностный рост | Место, где сбываются мечты

Место, где сбываются мечты
Алексей Корнелюк
Место, где сбываются мечты
Этот затерянный в джунглях храм не встретишь в путеводителях.
Его нет на картах и специального в него не попасть.
Забрести в него можно только случайно.
Зайдёшь одним человеком, а выйдешь совершенно другим…
Скрытый от посторонних глаз, храм дожидается своих «особенных» путников.
В него заглядывают те, кто потерял себя, кто откладывает счастье на потом, кто живёт в нескончаемой тревоге, а что такое призвание – знать не знает…
Эти люди заблудились и всё же попали по адресу.
Если вы так же заплутали, эта чарующая история, пропитанная буддизмом и восточным колоритом, для вас.
Загляните на первую страницу, и вы узнаете адрес Места, где сбываются мечты.

Алексей Корнелюк
Место, где сбываются мечты

Глава 1
Однажды Бог сказал: «Смеётся тот, кто смеётся последним». Но кто же этот последний и почему он будет смеяться? Неужели другие не поймут его шутку? Не оценят? Не улыбнутся приличия ради? И решил Бог проверить, что будет, если шутку он расскажет последовательно. Основательно.

В одной маленькой деревне на севере страны Бирмы, там, где местные жители ещё не вкусили «блага цивилизации», где не было широкополосного интернета, сетевых отелей и горящих путёвок, произошло чудо. В небольшом храме, не отмеченном на карте, стали происходить удивительные вещи.

Те, кто добирался по извилистому холму, несколько часов ступая уставшими ногами по природным лестницам, выходили к храму. С виду обыкновенному и непримечательному. Бывалый турист в таких местах, поднявшись на гору, вздохнёт, сделает пару фотографий и спускаться начнёт. А те, кто задержатся, посидят, подумают о своём да запишут своё желание на крохотном замызганном клочке бумаги, запустят необратимый процесс. Желание вдруг раз – да начнёт сбываться. Не сразу, конечно. Постепенно. Как раскрывается бутон цветка, обласканный солнечными лучами.
А чтобы совсем запутать случайно зашедших в храм туристов, Бог сделал так, чтобы во время исполнения желания человек думал, что это как-то само собой произошло.
Выпадают же молочные зубы, когда время приходит? Вот и тут так же.
А чтобы шутка удалась, Богу зрители понадобились.

В храме жил старый монах, после 72-го года он как-то перестал за возрастом следить. Может, взгляды на жизнь поменялись, а может, не хотел он лишний раз напоминать себе, как время скоротечно. Старичок, надо сказать, был бодрый, жилистый и жизнерадостный. Если хохотал, то в деревне слышен был его заливистый смех. Да и цель у него была помимо присмотра за храмом.
В его попечении был маленький мальчик, которому вот-вот должно было 11 исполниться. Мальчугана звали Монк, а Монк звал старого монаха дедушкой. Иногда, правда, звал его дедушкой Бо, когда чувствовал, что нагоняй получит.
Вот так дедушка Бо и мальчуган Монк случайно стали свидетелями чуда.

А если вам кажется, что Бог не говорил: «Смеётся тот, кто смеётся последним», – то кто же это придумал? Чьими устами это сказано было?
Всё же самый главный шутник – тот, кто придумал само понятие юмора. С этим вы, конечно, спорить не будете? А раз нет, тогда давайте понаблюдаем за маленьким Монком, который вот-вот встретит первого случайного путника, вошедшего в двери храма.

Глава 2
Маленький Монк, держа в руках бамбуковую палочку, представлял себя капитаном быстроходного корабля. Смелым. Отважным. Храбрым.
Монк поднял палочку, воображая, что это не палочка вовсе, а смертоносная шпага, и сделал выпад в сторону муравейника. Ещё замах, ещё и ещё. Бамбук свистел, рассекая воздух. Уклоняясь от листов лианы, маленький Монк рванул вперёд и воткнул кончик бамбука в основание муравейника.
Команда корабля ликует! Морское чудище повержено!
Бывалые морские волки победоносно машут саблями!
Ай да капитан!

Приняв воображаемые почести, Монк решил достать «шпагу» и, обхватив основание бамбука, замер.
Один красный муравей уже быстро-быстро полз по палочке, шевеля усищами да перебирая лапками. Не прошло и минуты, как другие муравьи отважились залезть на воткнутую бамбуковую палочку и изведать новую территорию. Добежав до края, армия муравьёв, не сговариваясь, поползла вверх тормашками обратно в муравейник.
Маленький Монк всегда с любопытством разглядывал этот живой земляной холмик и задавался вопросом, чем же они таким интересным занимаются. Бегают туда-сюда, носят всякие листики да палочки…

Мягкий звук глиняных колокольчиков заставил Монка повернуть голову и посмотреть в сторону храма.
Держась одной рукой за стену храма, мужчина снял с головы бандану и вытер мокрый лоб. Монк подскочил и зайцем побежал к незнакомцу. Мужчина был один, полноват и тяжело дышал. Стянув с плеч увесистый на вид рюкзак, он расстегнул молнию, сел на корточки и стал в нём копаться. Маленький Монк спрятался с противоположной стороны и, затаив дыхание, наблюдал.
Влажный овал во всю спину чёрной майки. Спущенные шорты, откуда торчала белая, как мёртвая рыба, полоска кожи, истоптанные пятки кроссовок и натянутые до самих колен носки.
Мужчина достал флягу, открутил крышку и, поднеся к губам, вылил несколько капель. Краем глаза он заметил притаившегося маленького Монка и помахал рукой. Монк не ответил, уйдя глубже в укрытие, оставив крохотную щёлку для глаз.

– Эй, мальчик. Ты понимаешь по-английски? – помусолив сухими губами, он сделал вторую попытку. – Поооонимаааешь аааанглииийский?
У мужчины был странный акцент, хотя Монку какой только говор не приходилось слышать. Мальчик кивнул головой.
– Моооожнооо мнееее нааааабрааать вооооды? – турист указал на флягу.
Монк снова кивнул, но из укрытия не вышел.
– А гдееее? Каааап-кааап, воды? Пиииить.
В дверях храма показался дедушка Бо, и маленький Монк, выскочив из укрытия, спрятался за широкой полой дедушкиной мантии.
– Здраааааавствуйте, – мужчина снова перешёл на язык жестов, показывая пальцем то на язык, то на флягу.
Дедушка Бо указал в сторону родника.
Как только странник скрылся за ветвями деревьев, дедушка огрел палкой маленького Монка. Вскрикнув, Монк потёр ушибленное место и увидел в руках дедушки тот самый бамбук, который оставил торчать в муравейнике.

Когда турист снова появился, посвежевший, румяный, как натёртый чайник, он вяло поклонился, сделал две фотографии и пошёл вниз.
Вот так, не ведая, какой он шанс упускает, мужчина устало переступал ногами, хрустел коленями и не догадывался, что кроме набранной фляги можно было набрать кое-что ещё. Всё потому, что недостаточно знать, где происходят чудеса. Нужно быть готовым к чуду. Недостаточно шевелить усиками и лапками, переносить веточки да листики.
Об этом как раз дедушка Бо поведал маленькому Монку в особенно дождливый день.

Глава 3
Ливень, не утихая, тарабанил по металлической крыше жилища. Маленький Монк, обхватив колени, сидел на плетёном кресле. Ветер, задувая в щели, нёс прохладу и свежесть.
Дедушка Бо вернулся в комнату и передал Монку тёплый плед, как-то оставленный в храме одним из туристов. Плед был колючий, плотный, сохранивший запах бывшего владельца. Монку он казался приятным, и, когда дедушка Бо не видел, мальчик прикрывал глаза и медленно вдыхал терпкий аромат пледа.

– Что ты знаешь о готовности к чуду? – спросил дедушка, поджигая свечку.
– К чуду? – переспросил Монк, почёсывая ноготком висок. – Ну-у, гхм… Это когда ты его ждёшь, ждёшь, а потом ловишь, как бабочку! – Монк высунул из пледа руки, показывая жестами, как бы он это сделал.
– А как ты его ждёшь, Монки?
– Не знаю, дедушка. Ну… играю во что-нибудь, разглядываю светлячков, пересчитываю гусениц или просто рисую на земле палочкой.
– А что, если так сильно заиграешься, что не заметишь, как чудо мимо тебя прошло?
Маленький Монк пожал плечами.
– Ничего, деда! Значит, дождусь следующего чуду.
Дедушка Бо рассмеялся, сообразив, что говорят они о разном. Он про чудеса, а маленький Монк про только что выдуманное «чуду».
Старый монах хотел преподать урок про открытость разума, про веру в лучшее, но, услышав наивный и в то же время честный ответ Монка, в очередной раз убедился, что мудрость не в знании, а в переосмыслении вещей кроется.

Неважно, прошло ли «чуду» мимо тебя. Если ты весел и жизнерадостен, играешь и наслаждаешься жизнью, то «чуду» само вернётся и никуда от тебя не денется.
Как бы в знак подтверждения ветер задул в щели жилища сильнее и погасил свечку.
Дымок закрутился, поднялся и рассеялся в комнате.
Урок был усвоен. Маленький Монк знал… нет, понимал и верил, что его собственное «чуду» будет ходить за ним хвостиком, и, когда надо, он снова вытащит из пледа руки и хвать его, как бабочку, лениво порхающую от одного цветка к другому.

Глава 4
– Дедушка Бо, я не хочу-у-у пить, – причитал Монк, прячась с головой под одеялом.
Его лихорадило, тело трясло, и меньше всего ему хотелось покидать тёплое укрытие, чтобы пописать. Дедушка не отступал. Морщинистыми руками он сдёрнул верхний край одеяла. Монк обиженно надул губы.
– Пить.
Мальчик сжал губы.
Дедушка повторил.
Сдавшись, Монк отпил сначала чуть-чуть, а затем, застучав зубами, влил в себя четверть стакана.

Бо раздвинул шторки, впустив в комнату солнечный свет, и убрал с тумбочки недоеденную мякоть кокоса. Монк внимательно следил за дедушкой. Когда тот положил ладонь ему на горячий лоб, мальчик виновато улыбнулся. Больше всего он не любил доставлять дедушке хлопоты.
Никаких медикаментов в храме, конечно же, не было. Для дедушки болезнь означала одно – знак. А к знакам он относился внимательно и считал, что тело через недуги говорит о чём-то важном. Только о чём?
Дедушка Бо, уставившись на паутину у кровати, стал перебирать в голове занятия, которыми нагружал маленького Монка. Размышляя, он не заметил, как заиграли глиняные колокольчики.
– Деда?
…
– Деда, ты что?
Бо очнулся и, заметив, что мальчик указывает на двери храма, округлил глаза, встал и поспешил встретить гостя.

Шурша листвой, дедушка про себя подумал, что неплохо было бы подмести пол. А когда встретил посетительницу храма и то, как она продемонстрировала оттопыренный указательный палец на сомкнутом кулаке, обозначающий что-то вроде «подождите», растерялся.
Девушка уселась на ступени, стянула кроссовки и принялась массировать ступни.
Одну, затем другую. Старый монах легонько кашлянул, но путница сделала вид, что не заметила, лишь вздёрнула плечами и переключилась на массаж икр.
Старый монах видел многое за свою жизнь. Он сходил к роднику, чтобы угостить путницу водой, и когда вернулся, резко остановился, уронив на пол несколько капель.
Девушка стояла на цыпочках, подняв руку с зажатым телефоном, и быстрыми шагами ходила туда-сюда.
– Да ловись ты уже, наконец…

Бо стоял и рассматривал юную путешественницу. На вид ей было не больше 35. Стройные ноги, подтянутое тело. Олимпийка, повязанная вокруг шорт, тёмно-зелёный топ, густой хвост волос, стянутый резинкой.
Дедушка снова кашлянул, привлекая её внимание. Девушка замерла, перевела взгляд с Бо на стакан и обратно, а затем мило улыбнулась.
– Не ловит связь, – проговорила она, принимая стакан из его рук.
Жадно выпила и поставила пустой стакан на пол.
Дедушка Бо часто подмечал таких людей. Даже уехав за тридевять земель от работы, они не могли оставить её позади.
Опустив взгляд, он заметил мозоли на её ахилловом сухожилии. Казалось, они зацементировались и стали таким же постоянным атрибутом девушки, как серьги или кольца.

Пройдя за спину монаха, путница заметила мраморный столик, окружённый молитвенными барабанами. Подойдя ближе, она бросила быстрый взгляд через плечо на Бо, а затем, покрутив левый барабан, взялась за старый томик исполнения желаний. Тот самый, куда можно было записать несколько строчек, чтобы они сбылись.
Было, однако, одно правило, действующее и за стенами этого храма: чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Дедушка Бо хорошо его выучил и знал, что без него чудо, да и «Чуду», как говорил Монк, не придёт. Знала ли об этом путница?
Сейчас монаху было крайне любопытно, что же она напишет в томике исполнения желаний.

Глава 5
– Дедушка, ты точно уверен, что она написала «Хочу стать счастливой»? – откашлявшись, спросил маленький Монк.
Старый монах в таких вещах не ошибался. Он встал, вытащил из-под спины внука подушку, взбил её, подняв облачко пыли, заигравшее в солнечных лучах, и вернул на место.
– Да, Монки, так и было.

Очень часто путники просили счастья, но почему? Тут дедушка Бо разводил руками. Для него просить счастья… странно, неестественно. Как просить дождь стать мокрее.
– Деда.
– А?
– Может, я буду помогать им? – маленький Монк покраснел и отвёл взгляд от строгого лица монаха. – Ну-у… помогать им быть счастливыми.
– Это как же ты помогать собрался?
Внучок на локтях приподнялся, открыл рот, задумался и, глядя в потолок, произнёс:
– Буду говорить, что, если они хотят стать счастливыми, то пусть будут.
Дедушка с трудом сдержал улыбку.
– И что же, они после этого счастливыми станут?
– А как же! Я же им это скажу, а если не поймут, то повторю!
– А-а-а.
Внук скрестил руки на груди.
– Деда, ты не веришь мне, да? Не веришь, что сработает, да?
Дедушка Бо встал с края кровати и подошёл к окну.
– Не всё так просто, Монки… не всё так просто. Стать счастливыми эти люди не смогут, а вот быть… Быть – да.
– Что-то не пойму. Как это стать они не могут, а быть могут?
Дедушка сложил руки за спиной, провёл большим пальцем по мозолям и всмотрелся в рощицу каучуковых деревьев.
– Каждый человек счастлив. Просто кто-то придумывает условия для счастья. – Бо вспомнил девушку, охотившуюся за сигналом сети, причислив её к карьеристкам. – «Вот добьюсь результатов на работе, то тогда стану счастливым», – думают они. А условия и счастье несовместимы, как огонь и вода. Где есть условия, там нет счастья.

Дедушка Бо отвернулся от окна.
– Вот ты, Монки, счастлив?
– Да, – без колебаний ответил он.
– А почему?
– Почему… почему… – маленький Монк прищурился. – Вопрос с подвохом, дедуля! Я счастлив не почему-то, а просто так!
Старый монах громко зашёлся смехом. Стирая слёзы с глаз, он спросил:
– А где твоя левая рука?
– Вот же! – затряс маленький Монк рукой.
– А счастье твоё где? За подушкой проверял уже?
– Счастье – оно вот здесь. – Монки указал пальцем на голову.

Старик Бо улыбнулся. Он так за это время привык к маленькому Монку. С тех пор как у дверей храма оставили полугодовалого младенца, прошло почти десять лет.
– Да, Монки, счастье тут, – дедушка повторил за внуком, тыкнув пальцем в межбровье. – Но чтобы счастье включить, нужно заняться сердцем. А пока… вставай и поможешь дедушке со сбором каучука.

Глава 6
Гевея, или, по-другому, каучуковое дерево, служила мостиком между материальным миром и отстранённой монашеской жизнью.
Когда дорога к храму затеряна в лесной чаще, а сам подъём занимает долгие изматывающие часы, рассчитывать на доброту местных жителей не приходится. Вот и сейчас, обходя одно дерево за другим, Бо всматривался в чаши и проверял на ощупь белое латексное молочко. Если бы не маленький Монк, старик питался бы только фруктами и кореньями, однако растущий организм требовал свежих овощей.

– Ну-ка, Монки, придержи чашу.
Старый монах поднял с земли орудие, похожее на долото, и осторожно, как скульптор, срезал слой коры. Не больше и не меньше. Не глубоко, чтобы не причинить вред дереву. Умеренно и бережно. В каждом движении Бо считывалось уважение.
Тонкая струйка молочного латекса потекла к трубочке, а затем в чашу. Обхватив её верёвочкой и жгутиком, дедушка подошёл к следующему дереву. Срезая новый виток коры, Бо мысленно благодарил дерево за природные дары и наставлял Монка повторять за ним.
– Деда, но деревья же всё равно нас не понимают!
– Они чувствуют. Слова не нужны, когда есть язык любви.
Монк сел на корточки и взял с земли мягкую, как кожуру апельсина, кору гевеи.
– Чувствуют?
– Конечно.
Дедушка Бо уже стоял у следующего дерева. Монки обратил внимание, что перед тем, как снять очередной слой коры, дедушка клал ладошку на ствол дерева и замирал.
– Но как они чувствуют? – не унимался Монк, шмыгая носом.
– Ну вот смотри. – дедушка Бо положил на землю орудие для снятия коры и сказал: – Ты самый лучший малыш на свете.
Монк нахмурил брови. Тогда дедушка подошёл к нему и крепко-крепко обнял. Ослабив объятья, Монки всмотрелся в морщинистое улыбающееся лицо.
– Услышал язык любви?
Монки кивнул.
– А ведь я ничего не говорил.
Дедушка выпрямился и, подмигнув, принялся за следующее дерево.

Какое-то время работали молча, каждый думал о своём.
Убирая с пятки прилипшую веточку, старый монах заметил задумчивое лицо внучка и решил разъяснить подробнее.
– Вот ты хотел всем туристам рассказать про счастье. Говорить, как это просто – быть счастливым. Так?
Монки кивнул.
– Нельзя выразить такие вещи словами. Человек должен сам к этому прийти. А теперь… положи ладошку на ствол дерева. Да, вот сюда… Прикрой глаза.
Дерево на ощупь было шершавым и тёплым.
– За все те свежие овощи, грибы и рис ты обязан ему. Благодаря этому дереву ты сыт и не знаешь, что такое голод.
Маленький Монк что-то почувствовал. Не сразу и не так ярко, как можно представить. Скорее, это напоминало уголёк в области груди, который при должном внимании согревал душу.
– Вот он, язык любви, – сказал дедушка Бо и объяснять больше ничего не стал.
Тут чем больше пытаешься подобрать слова, тем сильнее запутываешь. Чувство либо есть, либо нет. Его не выстрадаешь, и насильно любить не заставишь.

Глава 7
Тонкий прутик впивался в ладошку маленького Монка. Дедушка шёл с двумя крупными вёдрами, а Монки – с одним поменьше.
– Если устал, давай остановимся, – предложил Бо.
Внучок поменял руку и останавливаться не стал.

Спуск в деревню для старого монаха был чем-то вроде медитации. Всё своё внимание он направлял на то, куда поставить ногу: поднять ногу, опустить ногу. Поднять и снова опустить. Посторонние мысли надолго не задерживались, разве что шлепки Монка разносились по округе. Надо бы… поднять ногу, опустить ногу.

Бо практиковал медитацию с 22 лет, с первого дня, когда попал в стены храма. Его вспыльчивый, неспокойный ум бунтовал. Бо находил всевозможные предлоги, лишь бы не медитировать. Наконец, когда он садился в позу лотоса, его мысли уносились куда угодно, только не внутрь себя. Он думал обо всём, кроме дыхания. Затекала спина, болела шея, нос постоянно чесался, а ещё эти москиты! Бо ненавидел эти, как ему казалось, бесцельные просиживания. Но всё изменилось, когда учитель рассказал ему о технике «Квадрата».

– Закрой глаза. Сделай медленный глубокий вдох на четыре счёта: раз… два… три… четыре… Да, вот так. Дыхание должно идти из живота в грудь. Молодец. – Учитель придерживал бамбуковой палкой спину, чтобы Бо не сутулился. – А теперь делай задержку на четыре счёта: раз… два… три… четыре… И выдыхай тоже на четыре счёта, чтобы ничего не осталось в лёгких. Выдохнул? Вижу. Снова задержка на четыре счёта: раз… два… три… четыре… И переходи к следующему квадрату.

С помощью этой техники Бо обнаружил следующее. Во-первых, ему стало интересно, сколько таких квадратов он сможет сделать, не сбившись. А во-вторых, за счёт насыщения мозга кислородом буквально через десять минут в голове ощущались лёгкость и спокойствие. Вдруг внимание с усталости ног, спины, шеи перешло куда-то выше. Бо стал ощущать, как напряжение рассеивается, а с ним и отягощающие мысли.

– Всё, деда, я устал!
Монки поставил ведёрко и, зажав его между ног, уселся на камень. Бо сел рядом. Он тоже устал и понял это только тогда, когда поправил ткань кашаи.
Цикады, как линии электропередач, гудели без умолку. В этой части спуска деревья были особенно высоки, прикрывая плотными листьями солнечный свет.

Подул свежий ветерок, пахнущий цветами. Бо краешком кашаи промокнул лоб и посмотрел на Монка. Он тоже научил мальчика медитации, не налегая слишком сильно. Бо знал, что в начале пути важна умеренность. Когда ребёнку хочется играть, заставить его сидеть и ничего не делать сложно.

Новый порыв ветра вернул старика в воспоминания.
Учитель, увидев прогресс Бо в медитации, подошёл к нему и рассказал о следующем секрете.

Глава 8
– Бо, теперь ты готов.
– К чему, учитель?

Молодому и только что ставшему на путь просветления Бо всё было любопытно. Он ощущал, что вот-вот прикоснётся к тайне, заглянет в замочную скважину следующего секрета, и вот тогда…

– Медитация с закрытыми глазами – это тренировка.
– Тренировка? – нахмурился Бо.
Учитель кивнул.
– Медитация учит твой ум смирению и внимательности. Однако как только ты встанешь, и кровь снова прильёт к затёкшим ногам, вот тогда-то и начнётся настоящая медитация.

Учитель сделал паузу, дав возможность осмыслить услышанное.

– Этот мир прекрасен во всех смыслах только для тех, кто может безоценочно смотреть на него. В нём нет плохой погоды, удачных или неудачных дней. Всё это твоя личная оценка, идущая от ума, – учитель улыбнулся и мягко прикоснулся указательным пальцем ко лбу Бо.
– Ум стремится всё упорядочить. Это хорошо, а это плохо. Если ум дал оценку, тебе будет казаться, что ты приобрёл контроль. Однако контроль ложный. Вот, взгляни… – учитель обвёл руками стены храма. – Здесь одни души находят покой, другие же стремятся сбежать в цивилизацию. Так какое это место?
– Оно… хм… – Бо подбирал слова, он не хотел показаться в глазах учителя невеждой. – Оно для каждого своё.
Лицо учителя осветила улыбка.
– А ещё медитация учит тому, что «своего» нет. Если я каждый день начну внушать тебе, что это самое уютное место в мире, ты скоро в это поверишь. Мои мысли вдруг станут твоими. Тогда вопрос: чьи это мысли?
– Ваши, учитель, – смиренно ответил Бо.
– Может быть, а может и нет. Вдруг мне тоже кто-то внушил эту мысль, а я и забыл? – учитель, улыбнувшись, потёр шею и пошёл в сторону храмового сада.

Деревья и кустарники были безупречны. Казалось, каждый листик был на своём месте. Ухоженный сад был любимым местом учителя. Когда ему нужно было что-то объяснить, он закладывал руки за спину и не спеша шёл по зелёному лабиринту.
– Учитель?
– М?
– А что, если забуду, ну… медитировать в жизни?
– Что ж… – учитель подошёл к орхидеям, поднёс бутон цветка к носу и вдохнул. – Просто начинай сначала.
Бо не решался повторять за учителем. Ему казалось это странным, что ли. До храма он постоянно дрался, попадал в переделки, а тут цветочки нюхать? Ну нет…
– Учитель, а как я пойму, что перешёл на следующий уровень?
– О, это легко понять.
Учитель, стоя спиной к Бо, вглядывался в линию заката. Ветерок лукаво раздувал края его светло-оранжевой кашаи. Учитель развернулся и посмотрел в глаза Бо.
– Ты перестанешь задаваться этим вопросом.

Воспоминания Бо рассеялись, как рассеивается утренний туман.
На горизонте показалась деревня, запахло костром. Издалека доносился детский смех.
Бо действительно давно не задавался вопросом, перешёл ли он на следующий уровень медитации. Ведь никаких уровней не существует. Ты просто включён в эту реальность. Если ты идёшь, то ты идёшь. Если ешь, то ты ешь. И в настоящем моменте нет этого вопроса, потому что все оценочные ответы идут от ума.

Глава 9
Местный рынок калейдоскопом запахов проникал в ноздри. Морепродукты, пахнущие солью, восхитительные жареные каштаны, свежеиспечённый хрустящий хлеб.
Шумно. Басистые голоса продавцов выкрикивают о свежести товара. Покупатели торгуются, на весы падают клубни батата. Мухи жужжат над сырым мясом. Нагруженная тележка прокатилась мимо Монка, задев его краем мешка.
Маленький Монк давился слюной, поедая глазами манго. Большие фруктовые плоды пленили, притягивали, и вот уже он совсем позабыл про ведро с каучуком. Встал и, как мотылёк, тянущийся к свету, прильнул к прилавку. Слюни теперь уже наполнили весь рот. Монку хотелось всего один кусочек, впиться зубами в ярко-жёлтую мякоть и пустить сок.
– Монки! – крикнул дедушка.
Мальчика как током ударило. Он не сразу понял, что произошло. Очухался. Тряхнул головой и бросился к дедушке. На полпути заметил, что забыл про ведро, и побежал обратно.
– Как закончим, я куплю тебе манго.
Монки посмотрел на дедушку с благодарностью.

Пробираясь сквозь запруженные проходы рынка, дедушка Бо направлялся в лакокрасочный отдел. Там, за высоким прилавком, скрытым от посторонних глаз рядами жестяных банок, работал Сиха.
– Бо! – воскликнул Сиха, вытянув на лице маслянистую улыбку.
Когда-то эта лавка принадлежала отцу Сихи, честному порядочному торговцу, но тот умер 2 года назад, и дело перешло сыну.
Маленький Монк был рад передать ведро Сихе и размять затёкшее плечо. Старик Бо скинул поклажу возле весов и устало опустился на скамейку.
– Как ваши дела, мастер Бо?
– Хорошо. Не жалуюсь. Как торговля?
– Верчусь-кручусь, – Сиха уже подвешивал второе ведро с каучуком. – Сами понимаете, дело непростое, времени присесть нету.
Маленький Монк внимательно наблюдал за торговцем. Изучал ряд цифр, которые он карябал старой ручкой на пожелтевшем листе, что-то прибавлял, отнимал и в итоге отсчитал 150?000 кьятов. Дедушка Бо принял деньги и почтенно склонил голову. Они попрощались, Сиха вернулся за прилавок, а дедушка с внуком вернулись в продуктовую часть рынка.

Долго. Очень долго Монки откладывал разговор, который так хотел завести с дедушкой. Каждый раз приходя к Сихе, мальчик следил за вычислениями, сверял, пересчитывал в уме, и всегда сумма выходила больше, чем получал дедушка Бо.
Когда покупки были сделаны, на вырученные деньги дедушка купил много риса, зелени и овощей, а затем старый монах решил побаловать внучка и купил манго.
– Деда, – жуя мякоть, начал мальчик.
– Да?
– Кажется, Сиха тебя обманывает.
Дедушка Бо ответил не сразу. Он с любопытством глядел на внука. Дождался, когда тот доест, вытрет сок манго с локтей. Пора было рассказать этому сорванцу о важнейшем правиле отношения к деньгам.

Глава 10
Подъём по тропе изматывал. Дедушка Бо уже не 20-летний юнец, ему приходилось часто останавливаться, переводить дыхание, растягивать мышцы… И вот, на одной из остановок старый монах сказал:
– Сиха никогда меня не обманывал…
– Но, деда, я же сам видел!
Дедушка Бо поднял указательный палец, призывая к молчанию.
– Деньги – самый дешёвый вариант взаиморасчёта. Тот же торговец, который хочет схитрить, расплачивается совестью.
Маленький Монк открыл было рот, но снова посмотрел на палец. Он ну никак не хотел соглашаться с дедушкой.
– Совесть – как кредит, но придётся расплачиваться за высокие проценты.

Старый монах сел на валун и стал массировать сухожилие. По лицу Монка было видно, что он ждал продолжения или хотя бы объяснения. И только когда Бо взялся за вторую ногу, он нарушил молчание.

– Совесть берёт высокий процент. Торговец, обманывающий покупателей, приобретает сварливый характер. Для него мир – зеркало. Ему начинает казаться, если он жульничает, то и все вокруг жульничают. А раз так, нужно быть всегда бдительным. В итоге… – дедушка встал и принялся разминать тазобедренные суставы. – В итоге он сам превращается в тугой комок нервов. Он ест и думает о том, как бы его не облапошили. Он ложится спать и ворочается полночи, подозревая всех и каждого. Необдуманное потребление пищи перетекает в привычку переедать. Для алчного торговца заедание стресса становится нормой и… Монки, подай-ка ту палочку.

Мальчик сошёл с тропы, вытащил из-под кучи листьев метровую палку и передал её дедушке. Тот водрузил её на плечи и, хрустя позвоночником, стал делать развороты.
– Переедание, недосып – всё это ведёт к болезням. Торговец тратит деньги на лекарства, страдает под одеялом и винит судьбу, хотя виновник тут один. Вот такие высокие проценты ждут тех, кто намеренно обманывает.
Отбросив палку, старик Бо снова взялся за продукты и пошёл к храму.

Пройдено было полпути. Маленький Монк даже не подозревал о такой цепочке событий. Он уже встречал в священных писаниях трактовку кармы. Однако сейчас его наставник преподал великолепный по своей простоте пример, и всё встало на свои места, кроме одного. Про это Монк и спросил:
– Деда.
– А?
– Я понял про последствия, про процент спроса с того, кто обманывает. Но что приобретаешь ты? Ведь обманутым оставили тебя…

Старый монах на этот раз не останавливался.
Тропа, ведущая в храм, была узкой, и всё же старик и мальчик шли нога в ногу.
– Я приобретаю самое ценное. То, что дороже денег.
Монки нахмурил брови.
– Я получаю спокойствие. Мой ум чист, мысли свободны. Что бы поменялось, если бы Сиха дал больше денег? Сумка стала бы на 2 килограмма тяжелее.

Остаток пути шли молча. Монк получил очень ценный урок, и дело даже было не в «чистоте ума» как таковой, а, скорее, в том, какие действия ты можешь совершать в состоянии «чистоты ума». Это как долгое время жить в сыром подвале с тяжёлым запахом плесени, а в один момент выйти на свежий воздух, пахнущий цветами и солью прибрежного океана. Захочется ли потом возвращаться в подвал с затхлым воздухом? Или захочется набрать полные лёгкие свежего воздуха и улыбнуться?

Мир – это зеркало. Даже если тебе кажется, что с тобой поступили несправедливо, рано или поздно кому-то придётся расплачиваться за набежавшие проценты.

Глава 11
Маленький Монк отбросил кожуру и взялся за новый початок кукурузы.
Стоял жаркий денёк. Даже в тени под плотным зелёным плащом пальмовых ветвей ощущалось пекло.
Казан был наполовину полон. Мальчику оставалось совсем чуть-чуть, и можно было ставить его на огонь.

Монк с детства любил кукурузу. С возрастом в нём росло любопытство: как обычная вода из сухого бледного початка превращается в восхитительное лакомство? Вытащив последний початок, Монк стянул прозрачную, как чешую, кожуру и крикнул:
– Дедушка!
Дедушка Бо не отозвался. Мальчик встал с земли и пошёл к лачуге. Горячий воздух облеплял кожу. Даже птицы попрятались в гнёздах и перестали чирикать.
– Деда!

Монк, пригнувшись, нырнул под москитную сетку и увидел дремлющего дедушку. Бо, опустив голову на грудь, тихо похрапывал. Его плечи вместе с дыханием поднимались на вдохе и медленно опускались на выдохе.
«Значит, варить придётся самому», – решил про себя мальчик и вернулся к казану.
Он помнил, как в прошлый раз криво установил казан на треногу и чуть было не ошпарился кипящим бульоном.
«Как там учил дедушка?..»

Монк проверил на устойчивость каждую из ножек опоры, переместил крюк точно по центру и только тогда взялся за казан. Кряхтя от тяжести, Монк вступил босой ногой в сажу и потянулся к крючку.
Дело сделано. Мальчик отряхнул ногу. Ему оставалось добавить воды, и можно было разводить костёр. Когда и с этой частью было закончено, Монк уселся в тени дерева и, подперев подбородок ладошкой, стал ждать.

Огонь с одного брёвнышка перепрыгивал на другое, облизывая кромку чёрного, как уголь, дна казана. Вид огня всегда зачаровывал маленького Монка. Он мог безотрывно следить за тем, как прогорает древесина, как вылетают искры, если ветки были влажные. В такие моменты все мысли, как клубок ниток, распутываются и тянутся, тянутся… нужно только ухватиться за кончик и посмотреть, куда же на этот раз приведут размышления.

Он вспомнил последний разговор с дедушкой и подумал, почему испытал несогласие. Так бывало. Бывало нередко. Монк порой, чтобы не перечить, жевал внутреннюю часть щеки – настолько в нём пылало несогласие. Почему? Почему же внутри него что-то протестовало? Он же понимал, что дедушка мудрее и за свои годы успел как следует разобраться в этих вопросах.

Пузыри воды стали выбиваться из-под прикрытой крышки казана. Монк встал, нехотя вышел на солнце и затушил огонь, оставив томиться казан на тлеющих углях.
«Возможно, я не соглашаюсь с дедушкой, потому что чего-то не понимаю?» – подумал Монк, садясь обратно в тень дерева.
И в этот момент он вспомнил, как часто дедушка Бо ссылался на природу.
«Возможно, мои мысли, как варёная кукуруза в казане? Эти мысли нужно как следует поварить?» – размышлял про себя мальчик. – «Вот как сейчас, через размышление выходить на новый виток мыслей?»
Монк поменял положение тела и, сползая по стволу дерева, впервые как-то иначе посмотрел на угли. Сверху они выглядели по-другому. А тут, когда Монк почти лежал, угли напоминали юрких светлячков.
«Может, нужно менять угол зрения и на свои мысли? А несогласие – это знак поменять угол зрения?»

Монк хмыкнул, про себя обрадовавшись, что какое-то зерно мудрости дедушке Бо удалось посадить в нём. Тогда он решил, что впредь, если будет чувствовать несогласие, будет задавать вопрос: «А почему я не соглашаюсь?» Получив ответ, можно ещё раз задаться этим вопросом или же другим, главное – зацепиться за следующую идею. Ответ, он же кроется внутри, и чтобы до него добраться, нужно просто задаться правильным вопросом.
«А что, если…» – лицо Монка озарила улыбка, и он подпрыгнул, забыв про жару. – «А что, если ложные убеждения, как криво поставленная тренога для казана, порой не выдерживают и рушатся?»

Лицо мальчика засияло. Ему казалось, что он ухватился за истину, и чтобы не растерять запал, он решил всё-таки разбудить дедушку. Блестя пятками, он побежал в лачугу будить старика, забыв о самом главном – о сварившейся кукурузе.

Глава 12
– Деда, деда! Ну проснись же! – Монк тряс обмякшее плечо старого монаха.
Бо громко всхрапнул и разлепил глаза. Затуманенным взглядом он посмотрел на внука.
– Деда, деда, я всё понял!
– Что ты понял, внучек?
Маленький Монк выпрямился, как оловянный солдатик, выпятил грудь и сказал:
– Теперь я знаю, что делать, если я не согласен.
– Вот как, – дедушка Бо протёр заспанные глаза и встал с матов. – И что же ты будешь делать?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71535913?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.