Главная страница | Героическое фэнтези | Колесо Фортуны

Колесо Фортуны
Лука Каримова
Тьма и заговоры клубятся во дворце, мучая Короля. На безумного принца готовится покушение, а в деревнях устраивают бойцовые ямы с оборотнем. В полуразрушенном замке правит скелет.
Смерть ищет себе новую косу и только Рыцарь сумеет ее отыскать, пока Маг затаился в тени и наблюдает…
Так что же общего между загадочным Чародеем, брошенным Пажом и мрачным Рыцарем?
Божественный промысел непостижим! Знаки и символы матушки Фортуны возвещают смертным о существовании законов мироздания. Одним открывается светлая дорога, полная богатств и радостей, другим же – окутанная непроглядными туманами. И путь их усыпан костями предшественников, сошедших с ума.
Фортуна сводит и разводит людей на пути к заветной цели, преподавая каждому его урок, но никогда не забывает собрать их души вновь и воздать по заслугам. Ныне ее планы могут быть открыты посвященным…

Лука Каримова
Колесо Фортуны

Глава 1 Шут

«Вы – дитя Вселенной и открыты для всего нового, что предоставляет вам жизнь. Будьте готовы использовать момент»[1 - Н.Дрюри «Таро. Пошаговое руководство по изучению».].

Когда-то давно в деревеньку за стенами замка лорда У?рсуса заглянула Смерть. Пришла она за душами для госпожи Фортуны, чтобы устлать дорогу новыми костями – старые давно превратились в прах под копытами хозяйки судеб. А ей так нравилось с хрустом объезжать свои бескрайние владения.
Смерть хорошо поработала и решила посетить один из тех трактиров, где, по словам смертных, подавали отменное вино – холодное с вишневым вкусом или горячее с яблочными, грушевыми нотками, посыпанное лимонной или апельсиновой цедрой.
Но вот незадача! В тот вечер почти все столы и лавки были заняты: яблоку негде упасть. Приуныла Смерть: не возвращаться же в чертоги Фортуны, как следует не напившись. В жизни и так мало радостей: только и делай, что целыми днями шляйся по миру, души собирай, а потом складывай их кости в мозаику, да чтобы всегда разная получалась, а то госпожа заскучает.
– Путник! Да-да, ты в балахоне и с косой! – крикнул один из людей и помахал Смерти рукой. Разодет этот смельчак был в двухцветную одежду: одна половина черная, как глазницы Смерти, а другая светлая, как локоны Фортуны.
«Он меня видит», – Смерть приятно удивилась. Давненько он не встречал всевидящего – таких Фортуна с рождения наделяла особенным зрением, и они замечали в людях плохое и хорошее, а в остальных – истину. Как и сейчас «черно-белый» узрел в Смерти ее истинный лик и не испугался ни пустых глазниц, ни костлявого обличия. Разве что взглянул на собственное отражение в лезвии косы, и то чтобы поковыряться в зубах и вытащить застрявшую зелень.
– Кружечку лучшего вина для моего знакомого! – воскликнул он, освободив место рядом.
Смерть с хрустом опустилась за столик у окна и вскоре получила заветный напиток, осушив кружку наполовину и довольно жмурясь.
– Я пришел за тобой, но решил немного передохнуть, – поделилась Смерть.
– Вот как? И сколько же мне отмерено минут? Успею ли я еще напиться? – ничуть не удивился молодой человек с шапкой пепельных, почти седых волос и с турмалиновыми глазами.
– Пожалуй, я задержусь на час, если ты еще раз угостишь меня выпивкой, – подумав, ответила Смерть.
– Тогда у меня есть время рассказать о себе, мы ведь должны познакомиться поближе, – вдохновился юноша.
– Что ж, почему бы и нет, – Смерть приложилась к кружке, медленно обведя присутствующих взглядом.
Никто не обращал на них внимания – все видели местного дурачка, сидящего в углу у окошка и болтающего с самим собой. Перед ним стояли две кружки, и завсегдатаи знали: парень давно рехнулся. Временами его поколачивали, но чаще всего игнорировали. Сидит, пьет, никого не трогает, да и Фортуна с ним! И так обделила парня умом, так хотя бы не лишила таланта выступать на ярмарках.
А юноша все рассказывал о своей жизни, хотя Смерть и так знала, что в детстве мальца нашли в капусте. Чей он был, никому неизвестно. Снесли его в дом для сирот, откуда он выбрался пятилетним мальчуганом и сбежал на ярмарку к местным лицедеям, а затем стал путешествовать с ними по Фе?йту, исколесив королевство вдоль и поперек, разве что за море побоялся сунуться. Он вернулся обратно в родную деревню, где стал выступать как шутник и танцор-жонглер, даже показывал гимнастические трюки и гадал на картах. Шут был открытым и добрым, слова плохого от него не слышали, даже когда пинали. О таких говорили: «Подставит вторую щеку, еще и поблагодарит». Кроме как Шутом, его иначе не называли, при рождении имени ему не дали. Сироты – это просто сироты. Зачем им имена?
Речь Шута лилась плавно и почти усыпила захмелевшую Смерть, но юноша тронул ее за плечо и осторожно потряс.
– Пойдем ко мне, вижу, ты, путник, пришел налегке. Готов поделиться и крышей над головой, и подстилкой с соломой, не обессудь – иных роскошеств нет.
Взглянула Смерть на Шута, но не увидела в его глазах и намека на насмешку. Сидящий перед ней был чист и искренен в своих помыслах. Таких, как он, нельзя предавать праху, а с госпожой он объяснится.
– А знаешь, пожалуй, нам сегодня с тобой не по пути. Ты угостил меня, и я отплачу за твою редкую для мира людей доброту. Отныне ты сможешь увидеть будущее тех, кто будет так же приветлив с тобой, как ты со мной этим вечером, и обратится за помощью.
Шут пожал плечами:
– Но ведь когда-нибудь ты заберешь меня, и я смогу узреть, как своими тонкими нежными пальцами наша великая госпожа перебирает нити судьбы и прядет людские жизни.
Смерти были приятны его слова о хозяйке, как и открытость, забота Шута, угостившего незнакомца вином и не потребовавшего ничего взамен, хотя он знал, кто перед ним.
– Когда ты доживешь до седин, и твои пальцы утратят былую ловкость, а карты покажутся тяжелыми, тогда мы встретимся вновь, будь уверен.
– Позволь же проводить тебя?
Смерть кивнула, и они вместе покинули таверну. На столе сами собой появились монеты, и трактирщик удивленно сгреб их в карман пожелтевшего передника. Весь долг Шута за еду, напитки и постой был оплачен, да еще на год вперед.
Шут проводил Смерть до конца деревни. За воротами они распрощались, и Смерть махнула ему костлявой дланью. Порыв ветра всколыхнул черный плащ, а в пустых глазницах сверкнули кровавые огоньки. Смерть пошла по дорожке, исчезнув в сгущающемся тумане. На миг Шут увидел устланную человеческими костями дорогу, зажмурился, а когда распахнул глаза – все было как прежде.
В тот вечер он вернулся в трактир, поднялся на второй этаж. Жалкий тюфяк в его комнате сменился добротным матрасом, появилась и подушка с теплым шерстяным одеялом, а в давно нетопленом камине весело потрескивали дрова. В столе обнаружился запас белоснежных свечей, а в кувшине – свежая колодезная вода, а не тухлая, которую ради экономии набирали в дождевой бочке для бедных клиентов.
Шут расспросил трактирщика, но тот удивленно вскинул брови. Если бы у него и завалялись лишние постельные принадлежности и уж тем более свечи, он бы не стал вручать их Шуту. Этого еще не хватало!

Через год, когда пришло время платить по счетам, Шут сидел на ярмарке и гадал всем девушкам. То был первый день весны, земля расцветала и готовилась к лету.
В весеннюю пору крестьяне собирались дружной толпой и разбирали зимние завалы, разбивали сугробы, очищали дома от старых вещей, сжигали или продавали ненужное, трухлявое. Для нищих весна была самой благодатной порой. Перепасть могло все, что угодно, даже золотая монета или несколько серебряных. Хорошо кормили, да появлялась возможность вызваться в помощники за хлеб и место у очага, особенно, у одиноких женщин, вдов или старух.
У луж толпились дети, пуская кораблики из дощечек, оставшихся после сожжения или осыпавшихся с наполненных хламом телег. Среди ребятни Шут и заприметил дочь лорда Урсуса. Он сразу узнал малышку, хотя никогда ее не видел, и подозвал к себе, предложив погадать на будущее.
В липких пальчиках девочка сжимала сердцевидную булочку, обсыпанную сахаром и корицей. Не евший весь день Шут старался не смотреть на сладость, но, не удержавшись, сглотнул набежавшую в рот слюну.
Беззаботный и всегда сытый человек никогда не заметит голода в глазах другого, но только не маленькая Амальте?я. Ее сестры бродили по ярмарке, выбирая ткани для платьев и слушая ворчание сопровождающей дуэньи и служанки, а за младшей сестрой взрослые наблюдали издалека.
Стараниями лорда Урсуса в округе почти не водилось разбойников, а если и появлялись, то от них мигом избавлялись вассалы. Никому не выгодно, чтобы обкрадывали их земли и работающих на них людей.
– Итак, погадаем тебе на… – Шут задумался, выкладывая карты дрожащими от голода пальцами и едва не роняя колоду.
– На суженого, – тут же отозвалась девочка. – Сестры говорят, что такую, как я, вряд ли кто-нибудь захочет взять в жены. Больно ученая, – она насупилась, вспоминая свои «прегрешения» – чтение, правописание, стрельба из лука. Последнее – отнюдь не женское занятие, от него грубеют руки, и никто не захочет их целовать.
– Вот как! Самый лучший расклад выйдет именно сегодня – весна благоволит юным девам, – карты все же выпали из его рук, и Шут взглянул на них с такой печалью, что девочка испугалась – как бы он сейчас не расплакался. Вручив ему булочку, она обтерла ладошки о платок и быстро собрала колоду.
– Ешь, а я погадаю самой себе, – сурово сказала она и начала расклад, как делали старшие сестры, гадая на женихов. Правда, они гадали ночью при свечах, бросали в камин пахучие травы, а потом чихали.
Шут не посмел перечить и, как было велено молодой госпожой, съел булочку, не оставив и крошки, даже облизал пальцы.
– Раз ты самой себе устроила расклад, то давай я хотя бы взамен угощения открою тебе будущее?
Амальтея быстро огляделась по сторонам. Если Шут не врет, то сестрам незачем знать ее судьбу: вдруг она самой первой и выйдет замуж, а они потом станут локти кусать от зависти. Представив это, девочка довольно улыбнулась и кивнула.
Шут протянул ладонь, и Амальтея коснулась его руки своей.
– Вижу, как ради любви ты закружишься в танце со смертью, но не бойся, если Фортуна не станет противиться, то ждет тебя светлое будущее, какое отцы пророчат сыновьям.
– Леди Амальтея! – взвизгнула дуэнья.
Девочка обернулась к торговым рядам и скривила рожицу. Если воспитательница подойдет к ним, то Амальтея так и не узнает ничего о возлюбленном.
– Ты видишь моего жениха? Кто он? Как я его узнаю? – затараторила она.
Дуэнья двигалась к ней, а позади семенили старшие сестры.
– Скоро ты его встретишь, и будут у него глаза подобны расплавленному золоту.
– А ну не смей ее трогать, невежда! – вскричала дуэнья и хотела хлопнуть Шута по руке, но тот ловко ее убрал, и пятерня женщины ударилась о деревянный ящик, который тот использовал вместо столика.
– Пойдемте, какая вы непослушная девочка! Ах, что бы сказала ваша покойная матушка?! – вскричала дуэнья и потянула Амальтею за руку в сторону замка. Старшие сестры послушно шли гуськом, а несчастная служанка, пыхтя, семенила за ними. У бедняжки разве что во рту не было свертка с покупками.
Девочка все же обернулась к Шуту, и он помахал ей рукой. А через неделю в деревню заявился чернобородый мужчина с нечесаными волосами в грязном плаще. За плечами он нес дорожный мешок.
Шут сразу увидел в нем человека с великой судьбой. Вокруг всклоченных волос сиял голубоватый ореол, какой бывает только у магов – верных слуг Фортуны.
Взгляд путника метался по прилавкам и людям, пока Шут сам не остановил его, непочтительно схватив за руку и заглянув в странные, по-кошачьи желтые глаза.
– Постой, нужна ли тебе помощь?
Мужчина смерил его пристальным взглядом и расслабил до сих пор напряженные пальцы, сжимающие ремень мешка:
– Не откажусь. Не знаешь, ли есть у здешнего сюзерена маг?
Шут обернулся к горе. Там, среди изумрудных елей и сосен, виднелись башенки замка, а неподалеку шумел водопад.
– Нет, но поторопись к своей любви и не перепутай. У лорда Урсуса шесть дочерей, старшие готовы к замужеству, но не они принесут тебе счастье, остерегайся.
Мужчина склонил голову на бок и взглянул на Шута иным, магическим взглядом. Этот юноша был отмечен печатями Смерти и Фортуны, обе оставили на нем лишь магу заметные следы: один на глазах, а другой – в центре лба. Они напоминали черточки, какие дети рисуют на пергаменте, учась считать.
– Значит, мне следует изменить облик, дабы не угодить в любовные сети молодых и понравиться старшим, – пробормотал он.
Шут улыбнулся и указал перстом в небо:
– Хитрецу все к лицу, но как бы твои глаза тебя не выдали… – солнечный луч скользнул по их радужке, и Шут увидел, как обычный желтый цвет превратился в золотой. «Словно жидкое золото… Воистину, Фортуна!»
Мужчина кивнул, и на столик Шута упало несколько монет.
– Будь здрав, – незнакомец пошел к замку и на ходу стал меняться. Волосы утратили былой цвет, превратившись в седую паклю, спина сгорбилась, а тело усохло, скрывшись за серым балахоном. Ближе к замку старик отломал у дерева палку и использовал ее для опоры, неторопливо ковыляя к воротам.

Глава 2
X
Мечей

«Окончание – это еще и начало. Это завершение одной главы вашей жизни и начало новой».

Леди Амальтея встала из-за стола и под любопытными взглядами прошла в центр празднично украшенного зала. Музыка смолкла.
– Господа, вероятно, всем известно, что друзья моего жениха сэра Кна?йта и вассалы[2 - Землевладелец–феодал, зависящий от сюзерена и обязанный ему различными повинностями.] нашего сюзерена[3 - Сюзере?н – феодальный правитель, власть которого основана на вассальном подчинении ему более мелких феодалов, получавших от сюзерена право на часть земли (феод) в его владениях.] считаются опытными охотниками и воинами, коим нет равных во владении любым оружием, – девушка заложила руки за спину и приняла задумчивую позу.
В королевстве даже после обряда бракосочетания супружеская пара становилась мужем и женой, только проведя брачную ночь вместе, а до тех пор могли вести себя друг с другом как незнакомцы и обращаться исключительно на «вы».
– Но так ли это на самом деле? – ее фиалковые глаза хитро блеснули, глядя поверх мужских голов. Сегодня многие из них впервые за долгое время соизволили помыться, приодеться, и их волосы были уложены и даже напомажены маслами.
– Что вы хотите этим сказать, миледи? – выкрикнул один из них. Другие молча наблюдали, как девушка грациозно прохаживается вдоль столов, оставляя шлейф нежного, едва уловимого аромата персиков.
– Лишь то, барон Уи?стлер, что сегодня знаменательный день – наша с сэром Кнайтом свадьба, и как будущая жена я хотела бы лично убедиться, насколько присутствующие действительно хорошо владеют оружием, чтобы сражаться не только подле моего отца, но и супруга. Смогут ли поразить врага в движении? Не дрогнет ли рука?
С разных сторон послышались мужские голоса:
– Мы готовы, миледи!
– Подайте добычу!
– Раз так хочет будущая супруга нашего товарища!
Амальтея подняла руку, и все замолчали. Хлопнула в ладони, и по ее приказу заиграла едва слышная музыка.
– Так вот она, ваша добыча, – на реверанс Амальтеи ответили удивленными и недовольными возгласами. Единственный, кто оставался спокоен, – ее отец.
По непроницаемому смугловатому лицу лорда Урсуса[4 - Медведь – (лат.Ursus).] пробежала тень сомнения, но тут же исчезла. Он знал свою дочь как затейницу и помощницу мага.
«Вероятно, эти двое замыслили очередную шалость. Так почему бы не посмеяться? Особенно, над кичливостью некоторых вассалов вроде Уистлера». Лорд Урсус знал: не все его воины так опытны и умелы, как ему бы того хотелось. А игра Амальтеи покажет, кто среди них слабое звено. Руками дочери он избавится от лишних.
Если бы она родилась мальчишкой, Урсус испытал бы двойную гордость, но, увы, супруга подарила ему очередную девчонку, правда, отличающуюся от своих недалеких сестер-рукодельниц в лучшую сторону. В Амальтее Стефан Урсус видел себя в юности: необузданная жажда знаний, приключений и внутренняя сила. Будь Амальтея мальчишкой, Урсус бы первым бросил в нее кинжал и с восторгом увидел, как сын ловко поймал бы или отразил оружие. Но перед ним стояла девушка в серебристом подвенечном платье. Стройная, хотя для деторождения ее худоба считалась изъяном. Белокурая, с молочной нежной кожей, за которой скрывалась непроницаемая сталь. Стефан долго выбирал ей супруга, для нее одной постарался найти подходящего из множества вассалов и их взрослых сыновей.
Фортуна[5 - Богиня Фортуна – в королевстве Фейт (англ.Fate – судьба) единое божество, отвечающее за людские судьбы.] свела его с Виоле?нтом Кнайтом[6 - Жестокий рыцарь – (англ.Violent knight).], рыцарем при дворе короля У?льриха. Тот заявился на земли Урсуса с королевским благословением, а не дорогими подарками. Лорд знал этого хоть и молодого, но с уже испещренным шрамами лицом, воина по рыцарским турнирам. Урсус слышал множество историй о его боевых операциях за Костяным морем, в которых он проявил себя опытным стратегом. Во владении оружием Виолент мог сравниться разве что с самим Урсусом или королем Ульрихом.
Много лет назад Стефан спас Его Величество от заговора и свержения в пользу младшего брата, страдающего слабоумием. Преступников казнили, и при дворе воцарились мир и покой. В благодарность за верную службу король наградил Урсуса землями, одного из заговорщиков. Туда-то Стефан и удалился на покой, к любимой супруге и дочерям. Землями лорд управлял умело и по совести, окружив себя верными людьми. Пять дочерей Урсус пристроил в надежные и, как ему казалось, любящие руки, ни одна из них пока не вернулась под отцовский кров с разбитыми губами или опозоренная. Их уделом было сохранение и поддержание домашнего очага, вассалы благодарили сюзерена за таких жен. Но подарит ли Фортуна то же счастье и Виоленту?
– Что же ты задумала, дочь моя? – с легкой насмешкой спросил Урсус.
Из тени выступил маг – сгорбленный старец с длинной седой бородой. По случаю свадьбы он сбросил старое платье и надел мантию из синего бархата, расшитую созвездиями. Костлявая рука с острыми, по-птичьи загнутыми ногтями сжимала посох, при каждом шаге маг опирался на него. За годы службы Урсус ни разу не видел, чтобы Арка?нум[7 - Тайное – (лат.Arcanum).] споткнулся или упал. Маг пришел к Урсусу в поисках работы и уже тогда показывал чудеса, которые впоследствии помогли землям лорда процветать. Отказаться от мага было бы верхом глупости и недальновидности, хотя многие в королевстве побаивались выходцев из ордена Солнца и Луны, потому и не связывались с ними. Король же не брезговал их услугами, и по его примеру Урсус взял мага в услужение, заключив договор, выплачивая ему не деньгами, а, как просил Арканум, аквамаринами. Драгоценностей у Стефана хватало, и плату он считал приемлемой, зная, что маги используют камни для своих ритуалов, приготовления зелий и прочих нужд.
Сам Урсус мог бы многое узнать у Арканума, если бы захотел. Но слишком занятый земельными и вассальными делами лорд приходил в башню исключительно за бытовыми советами или чтобы услышать очередное загадочное предсказание о будущем по звездам. К счастью, россказни о гадании на внутренностях животных были лишь байками злых языков.
– С вашего позволения, милорд, мы с леди Амальтеей приготовили небольшое представление. Все, о чем мы просим, – довериться нам и магии, поспособствовать задору в сердцах ваших вассалов, – маг склонился в полупоклоне. Окружающие видели, с каким трудом он это сделал. По замку ходили слухи, что однажды маг поклонится и упадет замертво, но Арканум продолжал удивлять окружающих своей живучестью. Маги слыли долгожителями и якобы знали тайные пути к здоровью и молодости.
Заинтригованный Урсус кивнул:
– Я также могу поучаствовать?
В уголках бледно-голубых глаз Арканума появились улыбчивые морщинки:
– Без вас у нас ничего не получится, и финальный ход за вами.
– Старина, вы все также загадочны, – Урсус бросил улыбчивый взгляд на мага. – Позволяю!
Услышав голос сюзерена, гости перестали галдеть.
– У каждого уважающего себя воина при себе всегда имеется кинжал, прошу обнажить оружие! – воскликнула Амальтея, голос ее звучал как приказ, и Урсус не скрыл довольной улыбки.
«Не завидую Виоленту. Уверен, моя строптивица его допечет, и он первым заявится в замок просить о разводе», – лорд пригубил вина и бросил тоскливый взгляд на пустующее кресло рядом. Уже много лет его возлюбленной супруги не было рядом – та скончалась при последних родах вместе с долгожданным сыном. Вассалы предлагали ему жениться во второй раз, но Урсус выбрал гордое одиночество. Его сердце закрылось со смертью Дарли?нги[8 - Дорогая – (англ. Darling).], а мужское семя утратило жизнь. Со слов Арканума, это произошло по воле Фортуны. Раз любовь умерла, то она больше никому не даст своих ростков, и земли с титулом унаследует его внук. Но, словно в насмешку над Урсусом, все его дочери рожали девчонок, и ни одна не принесла супругу даже самого слабенького мальчика. Втайне Урсус возлагал большие надежды на Амальтею. С ее умом земли будут в надежных руках, и она-то наверняка родит крепкого мальчишку.
Отвлекшись на воспоминания, лорд не сразу заметил, как столы сдвинули ближе к стенам, увеличив место в центре зала.
– Господин маг, поведайте нашим рыцарям правила игры и расскажите о дарах, которые они получат в конце, – попросила девушка.
Маг прочистил горло:
– Победителями могут стать лишь десятеро из вас, чьи кинжалы попадут в живую мишень. По одному кинжалу на каждого! Фортуна укажет на самых опытных и зорких, они и выиграют предсказание о будущем. Стоит воину попасть в цель, и в его руках окажется свиток. Однако помните, написанное может измениться в любой час, и предсказание окажется пустым.
– Но где же живая мишень?
– Сейчас в зал выпустят хорошенького кабанчика?
– Или зайца? Маловата дичь на нас всех!
Амальтея вновь хлопнула в ладони и закружилась.
– Вот ваша мишень! – перст мага указал на улыбающуюся девушку.
– Немыслимо!
– Это шутка?!
– Побойтесь Фортуну!
Маг качнул головой и встретился взглядом с Урсусом.
– Те, кто испугался скрестить кинжалы с Фортуной, пусть отойдут к стене и не мешают бравым вассалам испытать себя, – Стефан уже приготовил метательный нож, отполированный, с удобной рукоятью. «Давно же я его не использовал…». На охоте слуги подавали ему другие ножи и кинжалы, этот же подарила Дарлинга. Легкий, удобный, не знающий промаха.
– Но ведь миледи погибнет!
– Истечет кровью!
– А как же ее лицо?!
Маг усмехнулся в седые усы и стукнул посохом о каменный пол:
– Ах, старость… проклятая забывчивость. Господа, все, что ниже шеи моей молодой госпожи, принадлежит острию ваших кинжалов. Моя магия защитит ее, будьте же смелее, или вы мне не доверяете? – он прищурился.
– Милорд? – взгляды устремились на Урсуса.
Их сюзерен улыбнулся и, подбросив свой нож, ловко его поймал, дав сигнал к действию.
Гости прижались к стенам, и в зале стало еще свободнее.
– Бросайте кинжалы с тех мест, где каждый из вас стоит, – добавил Урсус, заметив, что некоторые вассалы сделали шаг вперед. – Усложним задачу, Арканум?
Маг прижал ладонь к груди:
– Прекрасная идея, милорд, иначе некоторые хитрецы заполучат предсказание отнюдь не ловкостью.
Кто-то тяжело вздохнул или разочаровано скрипнул зубами, другие собирались победить честно, без уловок.
Один лишь жених остался бесстрастен и не сдвинулся с места, сидя подле Урсуса и потягивая вино. Кинжал Виолента лежал рядом со столовым серебром в ожидании броска. Другой бы на его месте волновался о молодой невесте, но не Кнайт. К привлекательной девушке он не испытывал никаких теплых чувств… только напоказ. Если бы не послание от короля, то, вероятнее всего, ему пришлось бы собственными усилиями добиваться руки Амальтеи. Земли Урсуса манили рыцаря плодородием и стратегически важным расположением. Если враг нагрянет с моря, Урсус первым об этом узнает, и все лавры достанутся ему. А о будущем Виолент позаботится, даже если Амальтея, как и ее никчемные сестры, родит девку.
«Хочешь позабавиться, малышка Амальтея, я жду…», – с едва заметной усмешкой подумал Виолент.
– Начнем! – маг воздел руку к потолку.
За окнами прогрохотал гром, сверкнули вспышки молнии, и зал погрузился во мрак. Дамы вскрикнули от испуга, мужчины побледнели. В камине ярко вспыхнуло пламя, взвилось по трубе, вырвавшись голубоватым облачком к затянувшим закатное небо тучам.
Гости услышали треск поленьев и завывание ветра. Стук барабанов стал нарастать, зазвенели бубны и заиграли флейты. На леди Амальтею упал луч света, словно потолок прорезало солнце. Золотистые песчинки витали в воздухе, ложась на ее осеребрившиеся гладко причесанные волосы до пояса.
– Полагаю, добычу всем видно, не промахнитесь, но помните – цельтесь в туловище, – подсказал маг.
Рыцари решили, что над ними насмехаются, раз девушка как на ладони, и не составит труда в нее попасть. По рядам прокатился довольный гул предвкушающих легкую победу мужчин. В Фейте всем хотелось знать будущее так же сильно, как и разбогатеть.
Первый кинжал полетел Амальтее в живот и уткнулся в спинку деревянного стула, девушка незаметно сделала шаг назад, подняла руки и под мелодию инструментов приготовилась танцевать. Второй кинжал ударился в шаге от ее ноги, третий – в сантиметре от руки. Осмелевшие рыцари отринули страх, и началось! Изрядно выпитое вино пробудило охотничий азарт. У каждого из попавших в Амальтею на столах появились обвязанные серебристой нитью свитки, но ни один рыцарь не посмел их развернуть (желая уединиться и только тогда узнать таинство будущего).
Амальтея улыбалась и продолжала танцевать с такой легкостью, словно у нее выросли крылья, а торчащие из тела ножи ничуть не мешали. Она порхала с места на место, а кинжалы скользили мимо, лишь оставляя на платье разрезы.
– Распорядитесь, чтобы для моей дочери принесли широкий плащ, боюсь, как бы к концу танца она не осталась нагишом, – приказал Урсус, и служанка поторопилась выполнить поручение.
Мелодия ускорилась, и Амальтея затанцевала быстрее. Следующий кинжал она поймала плечом, и ее улыбка сделалась шире, но ни крови, ни страшных ран гости не увидели. На полу даже не осталось багровых следов.
Те, кто уже использовал попытку, восклицали от удивления, с жадностью глотали вино и неотрывно смотрели, как очередные кинжалы вонзались в женскую поясницу и бедро. Амальтея их не чувствовала, танцуя и улыбаясь, плавно уворачиваясь. Когда кинжалы иссякли, и их большая часть усеяла пол, отбрасывая отблески, из-за стола поднялся Виолент. Девушка улыбнулась, в ее глазах он увидел призыв: «Ну же, будущий муж, бросай. Не испугаешься?». И рыцарь кинул, попав невесте точно в сердце. Амальтея дрогнула, но продолжила танцевать.
– Отец! Ваш бросок последний! – немного задыхаясь, воскликнула она, по ее лбу стекал пот, а от платья остались лохмотья, обнажавшие руки и ноги.
– Десятый кинжал, милорд! – подбодрил маг, утирая выступившие на глазах слезы.
Мало кто заметил, в какой момент сюзерен вскинул руку. Тонкий, словно осколок стекла, нож незаметно пролетел в воздухе и врезался в девичью грудь аккурат рядом с кинжалом Виолента.
Музыка стала утихать. С улыбкой Амальтея сделала последний шаг и упала на пол. Гости решили, что девушка устала, и к ней бросились служанки. Но стоило одной из них прикоснуться к рукояти кинжала, как по остальному оружию прокатилась незримая волна, всколыхнула светлые волосы…
Истошно крича, перепуганные девки отскочили от своей леди, и гости узрели истыканное кинжалами, обагренное кровью тело со страшными ранами.
Дамы попадали в обмороки, одни рыцари поддерживали других, кого-то стошнило в миски с едой и на пол.
К Амальтее подскочили Виолент и Урсус. Держа дочь на руках, гневно вырывая ножи из ее податливой, разгоряченной танцем плоти, лорд не мог поверить, что игра обернулась такой злобной шуткой – насмешка Фортуны, не иначе.
Виолент разодрал на невесте остатки платья и увидел самые настоящие колотые раны. Магией и не пахло. Но где же Арканум?
Мужчины заозирались, но маг как сквозь землю провалился. Немедленно, по приказу Урсуса, слуги и воины обыскали замок, оседлали коней и поскакали по дорогам и тропинкам. Рыскали всю ночь и следующий день, но маг как сквозь землю провалился.

Гости давно разошлись, Виолент собрался в путь, и на его лице все видели невероятную печаль. Он молчал, но люди понимали – вероятно, молодой рыцарь отправляется на поиски мага, чтобы отомстить за возлюбленную.
С телом дочери лорд остался наедине. Амальтею успели обмыть и переодеть в погребальные одежды. Но даже из-под полупрозрачных рукавов и в вырезе платья мужчина видел тонкие полосы от кинжалов. Кровь давно перестала сочиться, словно вся вытекла еще во время танца. Замок погрузился в траурное молчание.
«Даже в склепе веселее, чем в доме нашего господина», – шептались слуги, не смея показываться ему на глаза.
Зал, в котором Урсус отмечал предстоящую свадьбу, стал местом утраты и боли. Смерть витала в воздухе, но лорд не чувствовал ее холодного дыхания, лишь запах грозы и… персиков, исходящий от причесанных волос дочери. Даже в смерти ее красота не потускнела, разве что кожа стала слишком белой, а подкрашенные служанками губы – алыми, как лепестки роз, лежавшие вдоль девичьих рук.
Урсус сжал цветы, и сквозь пальцы засочился насильственно отданный ими сок. Аромат роз усилился. Безутешный мужчина страдал второй раз в жизни.
Дарлинги нет, и Амальтея, так на нее похожая, ушла по вине или же оплошности мага.
«Неужели она доверила ему свою жизнь? Позволила вовлечь в эту игру?» – он обернулся к креслу покойной супруги и увидел на столе свиток. Такой же получили все, кто пронзил его дочь.
Отбросив скомканные лепестки, Урсус приблизился к столу и протянул руку: шершавая желтоватая бумага вмиг раскрылась, стоило пальцам прикоснуться к серебристой нити.
Буквы предсказания проявились на чистом листе, складываясь в слова:
«Как потеряешь, так и обретешь. Не верь насмешкам матушки Фортуны.
Раз суждено Ей было полюбить того, кому благоволит судьба, и кто убережет тебя от смерти и позора.
Раскроет глазки долгожданное дитя, но лишь когда последняя слеза скользнет в ложе из Эйтори?та. Вернет Фортуна дочь, но берегись, ее убийца рядом и не дремлет.
Спешит возлюбленная по костяной дороге. Отец спасет ее живое воплощенье».
– Эйтори?товые горы, – пробормотал он. – Амальтея, неужели ты там?
Урсус не увидел, как в щели приоткрытой двери мелькнула тень, и некто бесшумно пробежал по коридору в конюшни, успев застать Виолента.
Шепот донес до рыцаря заветные слова, и он хищно улыбнулся как охотник, вышедший на след добычи.
«От магов ордена одни беды. В своих руках они путают нити Фортуны и мешают нам, простым смертным, жить». Его план не изменился, оставшись таким же ясным, как прежде.
– В путь! – хлестнув коня по крупу, Виолент Кнайт помчался во весь опор.

Глава 3 Рыцарь жезлов

«Для достижения цели, нужны силы и упорство, но есть ли у нас терпение, чтобы увидеть осуществление своих целей? Мы должны избегать поспешных решений и следовать велению своей совести».

«Оставь свой прежний путь. Иди другой дорогой и вознесешься на вершину, а нет, так попадешь во тьму. И треснут кости под колесами Фортуны, таков финал, но есть и свет. Решись! Отринь и завоюй!»
Виолент свернул предсказание Арканума и убрал в седельную сумку. Конь переступал на месте, недовольно всхрапывая. Ему не нравилось, что хозяин решил остановиться, ведь дорога была ровной и широкой, можно разогнаться как следует, отстукивая копытами привычный ритм и наслаждаясь запутавшимся в гриве ветром.
Рыцарь удалился от замка Урсуса и двигался к деревушке Перл на берегу Костяного моря. Оттуда планировал продолжить путешествие на корабле и, обогнув Фейт, высадиться неподалеку от Эйторовых гор.
Виолент все рассчитал. По воде он сократит путь, и у него останется время спокойно подготовиться к встрече со сбежавшей невестой и магом.
– Устроим небольшую охоту, как считаешь, Рейдж? – рыцарь погладил коня по светлой гриве.
Спустя столько лет он вернулся в стены родного замка и вручил лорду Урсусу письмо от Его Величества. Лорд не хотел выдавать дочь против ее воли, но желание короля… закон, однако, к его удивлению, Амальтея не стала противиться.
– Я готов побороться за руку вашей дочери, принять участие в любом из рыцарских турниров, – добавил Виолент и, не колеблясь, склонился перед виновником всех бед его семьи. На лице рыцаря застыла бесстрастная маска. Если бы он мог, то выхватил бы меч и снес Урсусу голову, а затем любовался бы, как та сброшенная с балкона валяется в конском навозе, как к бороде лорда прилипла солома, а мухи ползают по белесым глазам.
Но Амальтея обвела их всех вокруг пальца и, не без помощи старого мага, скрылась.
Фортуна благоволила Кнайту, и он был уверен, что не вернется в замок без невесты. Даже если придется взять Амальтею силой, консумировав их брак.

Жеребец стукнул копытом, отбросив в стороны земляную крошку.
– Какой ты нетерпеливый, – Кнайт прищелкнул языком, и конь рванул вперед.
«До деревни я доберусь завтра утром, а сегодняшнюю ночь скоротаю под открытым небом».
Уже много лет Виолент спокойно засыпал где придется, а ведь когда-то не мыслил сна без мягкой перьевой подушки, теплого одеяла и устилающей холодный пол медвежьей шкуры. Тогда он носил другое имя и был не Кнайтом, а Ви?ндиктивом[9 - Злопамятный, мстительный – англ. vindictive.]. В камине его комнаты всегда потрескивал огонь, а по утрам хорошенькая служанка приносила молодому хозяину завтрак. Виолент свешивал ноги с постели и с наслаждением елозил пятками по мягкой шкуре – своему первому охотничьему трофею. Его отец питал страсть к охоте. Стоило маленькому Виоленту научиться ходить и держать ложку, отец тут же стал подсовывать ему оружие, сделанное на заказ специально для ребенка. Виолент обучался метанию кинжалов, стрельбе, рукопашному бою и сражению на мечах, к десяти годам освоил лук с арбалетом, попадая с одного выстрела мелкому зверю в сердце.
Земли феодала процветали, об этом заботился дедушка Ва?лантайн. Стол в обеденном зале их родового замка ломился от обилия блюд, в бокалах алело вино с виноградников, а в стойлах было не меньше шести породистых жеребцов редкой серебристо-белой масти. Тогда Виолент был сыном из уважаемого рода, приближенного к королю. Но, в отличие от дедушки Валантайна, занимавшего должность регента при несовершеннолетнем принце Ульрихе, Ва?льто обожал дворцовые интриги. Будучи помощником регента, он умело развешивал «нити», опутывая ими людей и превращая тех в марионеток. Однако любому веселью и беззаботным временам приходит конец.
Когда старый маг ушел на покой, и к Валантайну из ордена Солнца и Луны прислали нового, Вальто насторожился. Он питал к магам глухую ненависть, втайне завидуя их способностям и власти. Если бы они захотели, то возглавили бы королевство, а вместо этого торчали в своем ордене, обучая одаренных детей себе на замену.
Новый маг сразу же не понравился Вальто. Этот зеленоглазый миловидный юноша казался слишком неопытным для столь важной и серьезной должности. Вальто даже осмелился возразить решению отца при принце Ульрихе, но оба смерили его пристальным взглядом, и лорд умолк, обозлившись еще сильнее. «Почему отец не столь амбициозен? Была бы моя воля, трон давно бы оказался в руках нашей семьи. Столько лет регентства, и все напрасно?».
Но маг показал себя не только опытным стратегом, но и весьма одаренным Фортуной человеком.
Если бы не предсказания его ушедшего коллеги, в свое время Ульрих бы не занял трон, и королевством правил его старший, но, к сожалению, слабоумный брат Ри?хтер. Тогда Вальто смог бы заменить отца, став новым регентом при короле с недостатком (как деликатно говаривали при дворе), но маг предрек иное, и корона перешла к Ульриху. Валантайн обучил принца Ульриха, воспитав как будущего короля, и пророчил своему ученику великое будущее. Принц любил и уважал Валантайна. Старик приблизился к нему, не потому что был знатен, а из-за желания помочь народу Фейта. Первым его указом стало проведение канализации, которая, благодаря королевскому магу, исправно заработала, но нововведение прижилось не во всех уголках Фейта, и понадобилось много лет, прежде чем феодалы сделали то же на своих землях. Также Валантайн уделял много времени проблеме с питьевой водой и строительству. Во всех начинаниях его сопровождал Ульрих. Регент объяснял будущему королю преимущества нововведений и приговаривал:
– Вступив на трон, ты будешь присматривать за всем этим, заботиться о своем народе.
Валантайн заменил Ульриху с Рихтером погибших в кораблекрушении родителей, многие при дворе удивлялись, почему регент не избавился от детей и не узурпировал трон? А другие отвечали: «Попробуйте найти второго такого честного человека, готового отдать себя на благо страны!».
Вальто ревновал отца к Ульриху, и, хотя они родились в один год, он никогда не стремился подружиться с принцем, но взял на себя заботу о его старшем брате Рихтере. Лорд надеялся, что утирание слюней, дружеское понимание и сострадание к тому возвысят его в глазах отца, и, когда тот уйдет на покой, Вальто непременно займет его место.
В один из щедрых на урожай годов Валантайн сильно заболел. Старость не добавляла сил, и он быстро скончался, не дожив до коронации Ульриха. Его тело предали огню, а на следующее утро по Фейту разнеслась весть о новом короле.
Однажды, бредя по дворцу, королевский маг остановил Вальто. Его холодные пальцы стиснули запястье лорда мертвой хваткой, а зеленые глаза недобро сверкнули:
– Остановись, пока не поздно. Твои интриги приведут к разрушению и пустоте. Утратишь все не только ты, но и твой сын. Подумай о судьбе, и да убережет вас Фортуна, – он говорил спокойно, но Вальто, даже если бы захотел, не мог вырваться.
Язык прилип к небу, а на лбу выступил пот. «Снова эти сказки о будущем. Чушь! Он просто желает меня запугать – боится за собственное положение. Ведь если не убережет Ульриха, его голова полетит с плеч».
Маг отвел руку, сложив ладони в молитвенно жесте и склонив голову, а затем удалился, шелестя подолом мантии.
С того дня Вальто возненавидел магов еще сильнее, желая не только сместить Ульриха, но и уничтожить орден Солнца и Луны. Он надеялся, что, избавившись от магов, вера людей в Фортуну себя исчерпает, и судьба каждого человека станет принадлежать им одним.
Вальто Виндиктив не внял словам мага и начал готовить мятеж, заручившись поддержкой некоторых придворных. Но заговор раскрылся, а Вальто и заговорщиков казнили. Земли бывшего лорда вместе с титулом король отдал Стефану Урсусу, поймавшему заговорщиков.
В ночь, когда стража ворвалась в замок Вальто, Виолента успели спустить по стене и вместе с верным слугой отправить подальше от владений. Единственный оставшийся из рода Виндиктивов сменил имя, а старое, очерненное предательством и кровью, похоронил.
Если бы слуга Виолента был менее добропорядочен, он бы отобрал у молодого господина все деньги и бросил в первый же год их скитаний по Фейту, или же продал охочему до детских тел аристократу. Виолент был хорош собой, но чтобы на него не слишком обращали внимание, слуга обрезал светлые, по-девичьи завивающиеся на концах, локоны и натирал нежную, благородную, светлую кожу охровым порошком. Вместо красивого мальчика по рынку стал ходить неприметный загоревший парнишка в мешковатой одежде из разных лоскутов. Такую в Фейте делали крестьянки для своих детей, когда те вырастали из рубашечек, а на новую не было денег. Женщины разрезали несколько черно-белых вещей, что-то брали у старших и сшивали заново, но уже нужного размера.
Цветные одежды носила знать, объезжала владения на светлых жеребцах (их выводили маги у Эйторитовых гор для Его Величества). Каждый жеребенок был на счету и даровался за заслуги перед королем и ценился дороже, чем любой драгоценный камень, добытый в морских копях неподалеку от дворца Ульриха.
Морскими их называли из-за уходящей под воду горы и всевозможных ущелий. Горнорабочим мог стать исключительно образованный человек, разбирающийся в камнях, и сильный физически, умеющий орудовать не только киркой, но и ювелирными инструментами. Из таких получались самоцветных дел мастера, которые налаживали производство украшений, принося в казну Фейта немалый доход. То же касалось и лесничих с краснодеревщиками: первые выращивали леса, а вторые создавали мебель и всевозможные предметы, облегчающие жизнь не только знати, но и простолюдинам.
Когда им со слугой больше не на что было жить, тот оставил Виолента ради службы у одного аристократа, а шестнадцатилетний мальчишка остался один. Квартирная хозяйка выгнала его в тот же вечер, и всю ночь он искал место для ночлега, пока не забрался в чужой хлев, устроившись на чердаке в стоге душистого сена. Крестьянин той фермы сжалился над несчастным сиротой, позволив остаться и помогать по хозяйству за крышу над головой и горячую похлебку. Не привыкший к тяжелой работе, изнеженный сын лорда превратился в простолюдина с сильно кровоточащими мозолями на руках и ногах, его кожа загорела и обветрилась, а жена крестьянина шила ему одежду и стригла. Так она отблагодарила Виолента за то, что он научил ее читать и писать втайне от мужа. Кому нужна умная жена? Крестьянки даже гордились своей необразованностью. «Главное что? Уметь готовить, за скотиной присматривать да детей нянчить, чтоб супруг был доволен, одет и обут, накормлен и в постели ублажен, а остальное – блажь», – думали они.
Труд закалил Виолента, научив смирению и терпению, а голод, холод и побои за непослушание окончательно выбили остатки непомерного эгоизма.
Только повзрослев, Кнайт понял негодование крестьянина его поведением: вместо того чтобы выгнать противного мальчишку, он дал ему возможность честно работать, а не умереть с голоду, околев в канаве среди помоев, или же быть изнасилованным в замке вельможи, любившего привлекательных мальчиков и их нежные попки. И хотя с приходом лорда Урсуса многих насильников и детоубийц казнили четвертованием или насаживанием на кол, Виолент успел увидеть найденный деревенским мясником труп шестилетнего мальчика, разрезанного пополам от промежности до груди. Привыкшего к крови и мясу, несчастного, как и стоящих рядом, стошнило от вида разбросанных детских кишок.

***

Солнце потухло, скрывшись за высокими деревьями. Виолент разжег костер и, устроив на земле подобие ложа из еловых веток, лег, укрывшись одеялом. Как только последний язычок пламени угас, оставив тлеющие угольки, Виолент устремил взгляд вверх.
Чернильное полотно неба усыпали звезды, горя ярче, чем любая свеча. Их свет казался рыцарю смертельно холодным, как и могила, в которую, по рассказам слуги, вместе с телами других предателей сбросили и его обезглавленного отца.
В старинных писаниях, хранящихся в библиотеке ордена Солнца и Луны, говорилось, что тех, кто пойдет против природы человека, ждет расплата. Поэтому в Фейте мертвых предавали огню, чтобы в будущем Фортуна соткала из частиц их пепла новую судьбу, пустив по ней жемчужину человеческой души. В морских же деревушках и селениях тела наоборот свозили к воде, скармливая русалкам. Те хрустели костями мертвых, насыщались и не нападали на жителей. Преступников закапывали в землю и тем самым отдавали в руки Смерти. Та прибирала их кости и выкладывала из них дорогу для колесницы Фортуны.
Перед сном рыцарь очертил кругом место ночлега зажатым в левой руке кинжалом. Этой и другим премудростям его обучил маг, плывший с ним на одном корабле в Форт за Костяным морем. Виолент не питал к ордену Солнца и Луны ненависти, но и не привечал, относясь к магам с настороженностью.
«Если Фортуна благосклонна, то одаривает человека благодатью. Тебя она наградила не только сильным духом, но и крупицей магии. Ты не сможешь стать учеником ордена, но этого хватит для защиты», – рассказывал маг, сидя в каюте с Виолентом и другими воинами, слушая завывание ветра.
Это был не первый корабль с добровольцами, отправленными на неизведанные земли. Предыдущие воины сумели отстроить там Форт, но каждый раз его осаждали кочевники, и воины погибали, защищая новый дом.
Кочевникам не нравилось, что чужеземцы захватили их берег, отобрали плодородную землю, лучшее место для ловли рыбы и жаждут завоевать все, орудуя острыми палками и круглыми тарелками, которыми защищались от их копий, топоров и стрел.
Виолент не собирался сложить голову ради короля, но знал, что самый быстрый, хоть и не простой, способ добиться желаемого – это отправиться в качестве телохранителя мага с другими добровольцами. Маг хотел донести до кочевников истину о Фортуне и о короле Ульрихе, который возьмет новых жителей под свое покровительство и защиту. Все, что от них потребуется, – присягнуть ему на верность и принять законы Фейта.
Ко всеобщему удивлению, оказавшись на берегу, маг в одиночку ушел к племени и не возвращался три ночи. Виолент нервничал, но помнил его приказ – ни один воин не должен покидать стен форта.
Когда маг вернулся, то походил на ходячий скелет, и встретивший его на разводном мосту Виолент успел подхватить обессилевшего старика. Тот сжал загорелое мужское запястье костлявыми полупрозрачными пальцами. Спустя миг бледность сошла с его лица, а тусклые глаза сверкнули серебром. Он смог подняться, но до своих покоев добрел только благодаря поддержке Виолента.
Уложив мага на койку, рыцарь хотел было уйти, но маг его удержал:
– Позволь, мне нужно еще немного, – прохрипел он, словно жаждущий, и Виолент опустился на стул.
– Я слышал, что так вы, маги, восполняете энергетические запасы.
Маг слабо кивнул:
– Верно, но не будь в тебе крупицы моей госпожи, я валялся бы на мосту бездыханным трупом, и мои кости уже облизывали бы ненасытные языки пламени.
Рыцарь потянулся свободной рукой к кувшину, плеснул в глиняную чашу воды и поднес к пересохшим губам мага. Тот напился и благодарно улыбнулся, откинувшись на подушку и вздохнув:
– Какая благодать – просто лежать и пить.
Виолент усмехнулся. Он, как никто другой, научился ценить простые вещи.
За Костяным морем, в Форте, ему пришлось выстраивать собственный путь к новому титулу, возвысив до сих пор никому не известное имя. Но даже там он не переставал следить за судьбой лорда Урсуса и получал донесения от своего старого слуги, которому повезло устроиться туда на работу.
Виолент планировал жениться на одной из дочерей Урсуса, но пока помогал магу в делах Форта, налаживал жизнь других воинов и кочевников, почти все девушки вышли замуж, и у лорда осталась лишь Амальтея. В отличие от отца, Виолент был очень терпелив и умел ждать. Он не планировал избавляться от Урсуса, пока не вернётся в свой замок, благодаря браку с Амальтеей. Со временем она родила бы ему наследника, и только тогда Кнайт избавился бы от Урсуса: заточил бы лорда в подвале или замковом склепе, возможно, пытал, мучил голодом. Но для начала следовало позаботиться об Амальтее. Даже если новоиспеченная жена, как и ее сестры, родит девочку, никто не посмеет второй раз отобрать у Виолента его замок
Когда история с предателем Вальто позабылась, рыцарь вернулся в Фейт и прибыл ко дворцу короля Ульриха с донесением.

Читая послание мага из Форта, Его Величество бросил на рыцаря пристальный взгляд: коротко остриженные, выгоревшие на солнце волосы, загорелая и местами покрасневшая кожа. И хотя гость оказался не из улыбчивых, но, слушая его ровный чистый голос, король заметил белоснежные зубы, какие бывают только у аристократов. На изможденном лице горели сапфировые глаза, и даже темные круги не портили облик рыцаря. Он обладал той красотой, которую придворные дамы называли мужественной, но не слащавой.
– Я вижу, маг ордена описывает вас как достойного человека, умелого командира и стратега, ходатайствует о вашем продвижении по службе. Но чего же вы хотите… Кнайт? – от ответа рыцаря зависело его будущее, и Ульрих задал вопрос не из праздного любопытства.
Виолент бесстрашно смотрел королю в глаза:
– Готов исполнять любую службу, какую прикажете, Ваше Величество.
– Даже станете чистить конюшни?
– Если так будет угодно моему королю, – рыцарь склонил голову, готовый покориться любому приказу.
Ульрих свернул послание и отложил на стол к документам. Посланников он принимал в просторном кабинете, а не в тронном зале. Как говорил его покойный учитель Валантайн Виндиктив: «Будь ближе к людям, и они сами откроют тебе свои помыслы».
Для визитеров краснодеревщик изготовил несколько удобных кресел и обил сиденья кожей, сделав не слишком твердыми или мягкими. Даже кресло Его Величества не отличалось от них, а помпезный стол с позолотой убрали в дальние апартаменты, заменив более дешевым. Но только мастер мог отличить редкую породу дерева (из которой был вырезан королевский стол) от той, что использовалась для обычных граждан. Также мастер установил ящики с двойным и тройным дном, где могли храниться документы и письма, не предназначенные для чужих глаз.
– В таком случае вы назначаетесь одним из телохранителей моего старшего брата, принца Рихтера, – изрек король и немедля подписал приказ о назначении, вручив пергамент с непросохшими чернилами рыцарю.
– Благодарю, Ваше Величество, – Виолент прижал свиток к груди.
– Все распоряжения получите у сэра Уа?йза, ступайте, – Ульрих небрежно махнул рукой и вернулся к письму от мага.
Виолент поклонился и, не поворачиваясь к королю спиной, покинул кабинет. Он так и не узнал, почему маг решил за него похлопотать.
«Неужели за тот вечер, когда я разделил с ним свою энергию?» – прикинул Виолент, шагая по коридору. Один из стражников указал ему путь к кабинету Уайза.

Когда за рыцарем закрылась дверь, и Ульрих остался один, то тяжело вздохнул и провел рукой по лицу. «Фортуна, не дай Смерти забрать единственного родного мне человека», – мысленно взмолился мужчина, чувствуя себя отнюдь не королем, а простолюдином, беспокоящимся о своей семье. Рихтер был его слабым местом. Невинное дитя, заключенное во взрослое тело. Однажды его уже попытались использовать против Ульриха, но лорд Урсус пришел на помощь, предотвратив катастрофу. В тот день придворный маг ворвался в кабинет короля мертвенно-бледным и изрек предсказание о грядущих несчастьях: земли Фейта погрязнут в многочисленных междоусобицах, голод, болезни и смерть пронесутся по королевству, если Ульрих окажется марионеткой в руках врагов короны.
Угроза миновала, заговорщики казнены, а Рихтер в безопасности. Однако недавно маг вновь начал предрекать беды, но уже связанные со смертью брата короля. Спустя время на слабоумного принца совершили первое покушение, и маг успел спасти Рихтера, выбросив корзину с любимыми яблоками принца в окно. Между плодов укрылась смертоносная змея; как она туда попала, никто не знал, даже под пытками слуги ни в чем не признались.
И вот очередное предзнаменование, но уже от мага из Форта:
«Мой король, примите Виолента Кнайта, и пусть его тело и разум станут щитом для вашего несчастного брата, которому угрожает скорая гибель…», – если бы не эти слова, Ульрих действительно мог бы сослать воина на конюшни.

Фортуна вновь одарила Виолента благодатью и одновременно посмеялась. Теперь он был не только телохранителем лица королевской крови, но и нянькой слабоумного.
«Если я не справлюсь, то меня либо казнят, либо снова отправят в Форт», – думал рыцарь, вспоминая слова мага перед его отъездом:
– Жду твоего возвращения.
Стоя на берегу в ожидании отплытия, Виолент удивленно вскинул брови:
– Я не вернусь.
Маг усмехнулся и вложил в его испещренную многочисленными линиями ладонь кулон из черненого серебра на кожаном шнурке. Круглый амулет оказался крупнее и тоньше монеты, поверхность составляли многочисленные символы и вырезанные звериные головы.
– Это колесо Фортуны, оно поможет тебе в решении непростых вопросов. Быть может, ты даже спасешь для моей госпожи парочку жизней.
Кнайт надел амулет на шею и убрал под жилет.
Во дворце короля ему пришлось обучаться уходу за больным. Его терпение и выдержка помогали переносить все тяготы новой должности, в том числе и вынос ночного горшка. Если бы не опыт пребывания в лазарете Форта во время эпидемии, вероятно, Кнайт обратился бы к сэру Уайзу с просьбой о переводе в конюшни – чистить стойла лошадей куда привлекательнее, чем убирать и обмывать обгадившегося человека, которому стоило съесть чуть больше положенного, и его тут же начинало выворачивать наизнанку. Виолент не роптал, выполняя все, чему научился у напарников. Их оказалось всего трое: Па?лек, Мара?н и Виза?р, – ко всем принц Рихтер привык и первое время при виде Кнайта испуганно верещал, словно его сжигали заживо.
Однажды ночью, приготовившись к порции криков, Виолент взял со стола книгу сказок и начал читать, как делал в Форте с больными товарищами. Кто-то, благодаря чарам мага и зельям кочевников, быстро шел на поправку, но все еще оставался очень слаб и лежал в постели. Другие метались в бреду, но голос Кнайта чудесным образом их успокаивал, и он взял за привычку после каждого дежурства заходить к товарищам и читать все, что мог найти в Форте из книг и свитков. К несчастью, народ оказался по большей части необразованный, и никому бы не пришло в голову прихватить на корабль из Фейта сундук с книгами, чтобы коротать вечера в своей келье.
Рихтер перестал метаться в кровати и успокоился, сворачиваясь калачиком и крутя в пальцах шелковую простыню. Ему нравилось пропускать легкую и тонкую, приятную на ощупь ткань по ладони, а еще вдыхать запах яблок и играть ими, потому что они круглые и идеально ложатся в руки.
Сказки Рихтеру читали, но не так выразительно и четко как новый охранник, от него даже пахло иначе, чем-то морским, а еще нагретой на солнце кожей.
Одежду с обувью Кнайт полностью заменил и как следует вымылся, чтобы Рихтера не нервировал непривычный запах. Один из напарников даже предложил Виоленту свою пропотевшую после дежурства рубаху, быть может, тогда Его Высочество не почувствует новичка. Но Виоленту было проще вытерпеть оглушительные крики, чем носить одежду с чужого плеча.
Кончились деревенские времена, когда жена крестьянина шила одежду из черно-белых лоскутов. Позже Маран принес ужин, Виолент молча кивнул темноволосому напарнику, когда тот оставил поднос с салатом, картофелем и тушеным мясом на столике, а сам осторожно собрал с постели принца яблоки, чтобы, перевернувшись, тот не испугался, обнаружив посторонние предметы. Плоды он сложил в корзину; фрукты меняли, как только они начинали портиться, и отдавали свиньям. Кнайт укрыл больного и не забыл надеть на безвольно лежащие руки специально сшитые рукодельницей мешочки, чтобы Рихтер не поранился во сне. И хотя телохранители были обязаны обрезать принцу ногти, время от времени они забывали или ленились, все равно руки можно убрать в мешочки.
Виолент не мог позволить себе подобного и подошел к обязанностям со всей ответственностью.
Сэр Уайз не без удовольствия наблюдал за усердием и искренней заботой нового телохранителя о Рихтере. Он сам поднялся из низшего сословия, добившись такой важной должности как лечение Его Высочества. Король доверял мудрому целителю, а тот в свою очередь делал все возможное, чтобы Рихтер не страдал, хотя о полном излечении никто не заговаривал, считая это невозможным. О деталях биографии короля и внезапной болезни его брата знали единицы, вероятно, благодаря стараниям покойного регента и старого мага, а затем и молодого.
Если бы Виолент не был сыном своего отца и внуком деда, то никогда бы не узнал истории королевской семьи, но эту тайну он предпочитал не смешивать с остальными, чувствуя на себе испытующий взгляд мага Его Величества, когда тот переговаривался с лекарем о новых успокоительных отварах для Рихтера. Несчастный принц страдал аллергией на многочисленные травы, но именно они позволяли ему спокойно спать, не мучаясь от видений, подброшенных воспаленным мозгом, когда тело лихорадило.
Теперь в заботе о пациенте Виолент был не хуже кочевниц, но, к сожалению, уступал в лечении серьезных ранений. Порезы он еще мог зашить, но не более.
Сев за стол, Кнайт принялся за поздний ужин, но предпочел съесть лишь салат. Спустя час Виолент с трудом доковылял до своей комнаты, держась за живот. Внутренности скручивало, как будто кто-то невидимый тянул за них, пытаясь вырвать вместе с другими органами. От жара перед глазами все расплывалось. Толкнув дверь, он споткнулся о порог и свалился, сильно ударившись локтем, но по-прежнему не отнимая ладонь от живота. Ему казалось, что его кишки сейчас вывалятся без всякого надреза, как у того мальчика, от трупа которого в деревне стошнило мясника.
Запустив вторую руку в сумку под кроватью, он пошарил, слушая позвякивание, пока не выудил длинный, напоминающий льдину пузырек с голубоватой жидкостью. Откупорив крышку, Виолент сделал крошечный глоток и скривился. От горечи противоядия свело язык и губы. Маг в Форте всегда поил им отравленных воинов, разбавляя с отварами, но сейчас Виолент оказался не в состоянии дотянуться до кувшина и старался не слишком ворочать языком. Боль стала утихать, и он даже смог встать, все еще покачиваясь и стирая с лица пот. Спрятав пузырек и прикрыв сумку краем покрывала, он снял со стены меч и, бросив ножны на пол, поспешил к спящему Рихтеру.
К принцу приблизился закутанный в темные одежды человек. Лицо незнакомца скрывала маска, а на руках сверкнули странные перчатки с когтями как у дикого зверя.
Работа на заказ, такое в их краях не встретишь. Кто-то хорошо подготовился к покушению на Его Высочество, да еще и с таким необычным оружием.
– Не на того напал, котик, – процедил Виолент, бросив взгляд на Рихтера: благодаря отвару тот не проснулся, иначе доставил бы Кнайту неприятности своими криками и отвлек от наемника.
Убийца замахнулся рукой, целясь остриями в лицо принца, но подскочивший рыцарь перехватил удар, и сталь слегка зазвенела, напоминая крохотные колокольчики, какие придворные дамы обожали привязывать к ошейникам своих собачек.
«Однако прочные же у него перчатки», – Кнайт ткнул противника мечом, но тот ловко отпрыгнул к окну, за которым Виолент разглядел болтающуюся веревку. «Значит, он пробрался на крышу, пройдя почти весь замок с охраной никем не замеченным?» – в такие случайности рыцарь не верил, понимая, что кому-то в замке Рихтер мешает, или же те люди проявляют своеобразную, даже убийственную заботу о своем короле, боясь, как бы его, а вместе с ним и их не свергли с насиженных мест.
Наемник перемахнул через подоконник и повис на веревке. Виолент высунулся и толкнул противника в ногу, меч упал на толстый ковер.
«Лучше скинуть, чтобы точно больше не смог лазать», – но перед лицом сверкнула пятерня с когтями, и Кнайт зашипел от боли, прижав ладонь к кровоточащим ранам. Заминка дала убийце возможность ускользнуть.
В коридоре Виолент окликнул стражу, держась окровавленной рукой за ручку двери. На закрытом окне также остались его отпечатки.
Естественно, что засланного убийцу не поймали, а на крик прибежали разбуженные напарники. Последним заявился Маран, на ходу натягивая рубашку. Только сейчас Виолент разглядел, каким стройным и должно быть пластичным был тот. Прямо как наемник.
«Хм, так вот ты кто, волк в овечьей шкуре», – вспоминая слова крестьянина, понял Кнайт. Если бы Маран лучше знал, с кем столкнулся, то проявил бы смекалку, но ему велели избавиться от нового охранника, чтобы добраться до принца и убить того во сне, без лишних страданий.
Потоптавшись для вида несколько минут в уборной, Кнайт сгорбился, прижал руку к животу и, сделав мученический вид, прошагал мимо напарников.
– Ты куда? – спросил его рыжий Палек, почесав кудрявую макушку.
– Схожу к сэру Уайзу, может, даст что-нибудь от… в общем, пронесло знатно, но, чувствую, будет еще хуже. Маран, что за салат тебе дали?
Но тот пожал плечами:
– Служанка, как обычно. Может, она хотела тебя приворожить и спутала любовное зелье со слабительным? – он усмехнулся, а вместе с ним и ловелас Визар, похожий на шкаф. Широкоплечий, с огромными, но очень мягкими руками – когда Рихтер начинал беситься, Визар осторожно его обнимал и держал, пока несчастный не умолкал.
– Если встретишь ее, то поимей за меня, – окрысился Виолент, скрывшись за углом, и, прикидываясь больным, добрел до апартаментов лекаря. Уайз встретил его в ночном колпаке и длинной рубахе в пол, плечи покрывал расшитый узорами бархатный халат.
– Кнайт? Что привело вас в столь поздний час? – мужчина изумленно оглядел кривящегося рыцаря, но тот, не церемонясь, втолкнул его в апартаменты и плотно закрыл дверь.
Мука боли мгновенно слетела с лица Виолента, и он впился взглядом в морщинистое лицо Уйза.
– Принца попытались убить, а перед этим меня отравили – яд был в салате. Я подозреваю Марана. Есть предложения, что с этим делать?
Лекарь захлопал глазами и попросил рассказать все в деталях, но сначала порывался осмотреть Рихтера. Кнайт его успокоил и кивнул на кресло, словно не он был в гостях у лекаря, а наоборот.
– Не знаю, что у вас здесь творится, но кому-то жизнь Его Высочества не дает покоя. Просто так пробраться в замок невозможно, только с чьей-то помощью, но тогда убийце пришлось бы выбираться тем же путем… – Кнайт лукавил: не стоило упоминать, что ему все известно. В противном случае его первым же и начнут подозревать, а там найдется какой-нибудь свидетель преступления, тот же Маран, вздумавший спасти собственную шкуру за чужой счет.
Лекарь выслушал его до конца, как и аргументы о двуличности Марана, который, судя по всему, продался тому, кто посулил больше денег.
– Оставим это дело магу, а сейчас отправляйся отдыхать, я сам доложу королю о нашем разговоре, – Уайз встал с кресла. – Но как ты смог выжить после яда, не зная, какого именно? – отбросив формальности, полюбопытствовал лекарь.
Кнайт остановился у двери и, не оборачиваясь, ответил:
– В Форте меня снабдили всем необходимым – кочевое племя разбирается в большинстве ядов и противоядиях лучше любого фейтского лекаря. Может, вам следовало отправиться туда? А не проходить практику у магов ордена, – и ушел, оставив того в задумчивости.
«Этот Кнайт непростой малый, – в который раз подумал Уайз. – То молчит постоянно, а потом как выдаст нечто невообразимое. Видимо, нелегко ему пришлось, раз он столько знает. Странно для простого солдата…», – спать он не лег и, переодевшись, поспешил к магу, а затем к королю.
Позже маг действительно подтвердил подозрения Виолента, но о том, как Его Величество избавился от убийцы брата и нашел ли заказчика, Кнайт так и не узнал. Его не интересовали дворцовые интриги. Когда Ульрих решил вознаградить рыцаря, Виолент ответил:
– Ваше Величество, сейчас я ни о чем вас не попрошу, позвольте мне подумать, и когда я точно буду знать, что хочу, то непременно сообщу.
Король согласно кивнул, помня слова Уайза о некоторых странностях рыцаря, и все же за жизнь брата даровал Кнайту одного из своих белоснежных жеребцов и официально посвятил в рыцари. Виолент получил титул, о котором жаждал со времен смерти отца. А когда пришло время, он действительно пришел к королю с просьбой дать благословение на брак с леди Амальтеей, дочерью лорда Урсуса.
Его Величество помнил старого друга и даже помыслить не мог о том, как тесен мир, и что Кнайт питает к девушке нежные чувства. На грамоте он поставил свою печать и разрешил рыцарю отправиться в путь, освободив от обязанностей при дворе, но добавив, что ждет его возвращения.

Выдохнув облачко пара, Кнайт натянул одеяло до подбородка и, прислушиваясь к ночной тишине, стал медленно засыпать. Лунный свет коснулся выпавшего из-за ворота колеса Фортуны, и амулет слабо блеснул.
На рассвете от костра остались слабо тлеющие угольки, которые Виолент залил родниковой водой, затем напился и, умывшись, наполнил флягу. По пути конь хрустел врученной морковкой, а Виолент неторопливо жевал кусочек хлеба.
– Очень скоро доберемся до моря, придется тебе потерпеть качку, – Кнайт похлопал Рейджа по крупу, и тот недовольно фыркнул.
– Ну что поделать, знаю я вашу благородную породу, не любите воду. Вам подавай ее только в хрустальных поилках да сочную траву. Обещаю, долго мы плыть не станем.
Конь хлопнул большими серебристыми глазами и, перестав хрустеть, перешел на галоп, наслаждаясь бегом.

Глава 4 Паж кубков

«Вы преодолели препятствия и можете видеть вещи в новом свете. Оставайтесь открытыми для помощи других».

Путника на вороном жеребце люди в деревне заметили сразу же, но их полные надежд взгляды вмиг потухли, и они позабыли о человеке.
Кони черной масти имелись почти у каждого уважающего себя воина. Всадник остановился у постоялого двора, и с некоторой ленцой к нему подошел мальчишка-конюх в холщовой рубахе. Поймав монету, он попробовал ее на зуб, как учил отец, и увел жеребца под уздцы в приготовленное стойло. Отец конюха подрабатывал вышибалой, избавляя трактирщика от неугомонных посетителей, когда те напивались до беспамятства. Пусть лучше побузят у моря, поближе к ночным певуньям или, как их еще называли, русалкам, чем разнесут имущество трактирщика. Все, кто живет на побережье, знают, что хвостатые красавицы появились вовсе не из пены, а из счастливых слез Фортуны. Однако певуньи – отнюдь не милые и безобидные создания, а кровожадные морские жительницы, вкушающие человечину, обернутую водорослями, или глазные яблоки с мидиями. В лунные ночи русалки любили приплывать к берегу, и тогда если в воду на их пение забредал какой-нибудь подвыпивший малый, то беднягу находили под утро мордой в песке с улыбкой идиота. Убитый больше никогда не выпьет вина, ведь в его желудке алела дыра, а разбросанные внутренности вперемешку с водорослями щедро украшали песок.
Это русалки устроили пир, не заботясь о фигуре после полуночи; останки подъедали мелкие крабы или голодные коты. Раньше убийства случались чаще, поэтому люди обратились за помощью к сюзерену, а тот к своему магу.
В деревушке Перл, куда приехал путник, люди жили с даров моря и поставляли морепродукты в домены[10 - Доме?н (от лат. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA)dominium – владение (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C)) – в Средние века (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B2%D0%B5%D0%BA%D0%B0) часть владений короля (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BB%D1%8C) либо владения какого–либо феодала (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B5%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D0%BB), на которых они вели собственное хозяйство (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D1%85%D0%BE%D0%B7%D1%8F%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE).] лорда Урсуса. Но приближалось полнолуние, а маг не явился в срок, и жители нервничали, переживая, как бы русалки не разъярились и не выползли на берег. По слухам, они могли становиться двуногими девушками и знакомиться с мужчинами, а затем приводить их к морю – сестрам на ужин.
Когда люди увидели всадника, то решили, что это скачет их маг, но обознались.

У входа в таверну на земле сидел перепачканный мальчишка в лохмотьях: босой, со свежими кровоподтеками на лице и костлявых руках, он просил не денег, а еды, вымаливая у мимо проходящих кусочек хлеба. При виде незнакомца ребенок испуганно сгорбился и, словно грязный котенок, убежал, скрывшись в тени соседних домов.
Мужчина толкнул дверь таверны и вошел в тускло освещенное помещение. Массивные балки из дерева поддерживали беленый потолок, над кованой люстрой темнели следы от свечной копоти. Выскобленные до блеска столы занимали компании рыбаков и приезжих, под потолком висела дымовая завеса, тянущаяся от попыхивающих трубками мужчин. Привыкший к галдежу трактирщик смерил нового гостя быстрым, но наметанным взглядом, и едва заметно кивнул охраннику, чтобы тот за ним понаблюдал. Явно не с добрыми помыслами сюда нагрянул незнакомец, укутанный с головы до ног, так что видны одни глаза, да и те скрыты козырьком потрепанной треуголки из мягкой темной кожи. Одеяние путника также нельзя было назвать чистым: потертый, местами рваный, если не изъеденный молью, плащ с капюшоном подчеркивал широкие плечи, а под ним – кожаная куртка с ремешками. Грудь пересекала портупея, и трактирщик смекнул, что к ней прицеплено оружие.
«Кинжалы или мечи?» – прикинул трактирщик, заранее думая о возможном уроне и жертвах, которых придется тащить к берегу для русалок. Кладбищ у них не водилось, и от тел избавлялись, либо сбрасывая в море, либо сжигая, как велел орден Солнца и Луны, а с ними попробуй поспорь да докажи, что люди после смерти близкого хотят навестить могилу, излить душу ледяному камню. Но для этого в ордене магов обучались врачеватели душ, которые готовы были часами слушать страждущего и в конце дать ему совет.
Высокие сапоги путника запылились, на каблуки налипла солома и грязь. Трактирщик поморщился и взял на заметку выпороть юного конюха, чтобы тот лучше убирался, иначе пол в заведении превратится в свинарню.
– Чего желаете? – он попытался заглянуть под козырек, когда странник подошел к стойке.
– Сидра, но не разбавляй. Воды я могу напиться из колодца или поилки для своего коня, – предупредил гость низким голосом, показавшимся трактирщику пугающим.
«Видимо, из-за этого треклятого платка, скрывающего половину лица. У него там что, нет носа?» – раздраженно подумал трактирщик. «Может, он скрывается? Раз прячет внешность», – смахнув пену, он поставил кружку с сидром на стол.
Незнакомец раскрыл ладонь, и мелкие монетки со звоном упали рядом, хотя трактирщик был готов поклясться, еще секунду назад мужчина даже не сжимал пальцев. Забрав выпивку, он удалился в укромный уголок и отвернулся к окну.
«Пей и проваливай поскорее», – трактирщик сгреб деньги в передник и привычно подлил воды в кувшин с сидром.

– Да говорю же! Приплывут, как пить дать сегодня же ночью и устроят пир. Потом с берега снова будете собирать кишки и печенки! – один из посетителей грохнул кулаком по столу и резко встал, опрокинув стул. Остальные примолкли, озираясь со своих мест на болтуна.
– Вы как хотите, а я сваливаю! Уж лучше переждать поближе к горам и быть пойманным гоблинами, чем разорванным на кусочки хвостатыми кровопийцами! – мужчина бросил трактирщику плату за вино и ушел, хлопнув дверью.
– Правду говорит! – зашушукались другие, и по залу прокатилась волна шепотков.
Трактирщик недовольно поджал губы.
– Будь неладен этот треклятый маг, не мог прийти вовремя, – шипел он, натирая тарелку, пока от усердия та не треснула.
– Что у вас за беда с морскими девами?
Незнакомец в маске вырос перед ним, и от испуга трактирщик уронил поврежденную посуду. Стоило ей коснуться дощатого пола, как тарелка развалилась на половинки.
С раздражением сплюнув в помойное ведро, он бросил полотенце на стол:
– Твое какое дело?
Гость не обратил внимания на грубость и остался стоять.
Трактирщик смягчился и прошептал:
– Беда у нас. На днях от лорда Урсуса должен был прибыть маг Арканум и обновить защиту против русалок, да, бестия его задери, видно, совсем плох стал. Все-таки старик. Хотя до нас от замка Его Сиятельства чуть больше суток пути, но, видать, магу уже освещена дорога к Фортуне. Вот народ и переживает, что сегодня после полуночи русалки всех живьем сожрут.
Трактирщик и сам волновался, но о себе и своем заведении давно позаботился. Скопил достаточно денег и заказал у гоблинов прочное стекло, чтобы никто не поразбивал окна, а у краснодеревщиков – крепкие двери и ставни с засовами да замысловатыми замками. Теперь его таверна не хуже крепости.
«Гоблины еще те крохоборы. Только магам и делают скидку за услуги и материал, а если не устроит, то ловят и утаскивают к себе на работу в подземные пещеры, и будешь до конца дней зеркала создавать или выдувать какой-нибудь тетке-герцогине чайные сервизы. Работники из людей слепнут там в первый же год, кому повезет, отработает срок и уходит домой с мешком добра, а то и телегу увозит», – каторжный труд был трактирщику не по нутру, хотя его племянник ушел к гоблинам и стал отменным мастером, теперь вот живет в столице, продает посуду аристократам, правда слеп на один глаз, зато печали не знает.
– Если я скажу, что смогу помочь, чем отплатишь? – едва слышно спросил незнакомец, крутя между затянутыми в черные перчатки пальцами монету.
Трактирщик сложил руки на мощной груди и прищурился: «Точно маг, если не жулье…».
– И сколько же ты попросишь за свои услуги? Учти, мы народ бедный, на морепродуктах много не зарабатываем… – конечно, он нагло врал, не желая расставаться с деньгами, особенно, ради соседей. Трактирщик любил одного себя, но понимал, если не избавиться от русалок, то всех его завсегдатаев пожрут, а ему останутся одни бабы и старики, и те непьющие.
– Язык, что ли, проглотил? Говори, давай, время идет, – поторопил трактирщик, и незнакомец ответил:
– Комнату, горячую ванну и ужин с завтраком, о коне пусть как следует позаботиться конюх, остальное – деньгами. Я даром не работаю. Попрошу немного, всего лишь двести фейтов.
– Нашел богачей! – зашипел трактирщик, наиграно прижимая ладонь к груди, словно если заплатит такие большие деньги, то его сердце остановится.
– Тогда жди банкротства и вооружайся лопатой, сам будешь трупы разгребать, – незнакомец был само спокойствие и собрался уйти, но трактирщик успел схватить его за руку и горько об этом пожалел, почувствовав, как конечность по локоть онемела, однако неприятные ощущения быстро прошли. Шевеля пальцами, трактирщик бросил на мага недобрый взгляд.
За подобные услуги Арканум брал шестьсот фейтов, и жители не обеднели, не померли с голоду. А тут такая мелочь…. Но природная жадность и душа торгаша все равно требовали сбивать цену.
«Однако делать нечего. Да и деньги народ собрал заранее, теперь бы подумать, как оставшуюся сумму прибрать к рукам», – но это трактирщик оставил на потом, вдруг маг не справится, и первым русалки поужинают им.
– Погоди, не надо горячиться. Будет тебе двести и крыша над головой, – согласился он.
Маг качнул головой, и его глаза сверкнули расплавленным золотом:
– Чтобы к моему возвращению была готова ванна и ужин.
Когда маг скрылся за дверью, трактирщик подозвал к себе служанку и отдал распоряжения.

***

Маг шел по берегу моря к поблескивающей от лунного света воде. Проминая влажный песок, сапоги начинали увязать. До полуночи оставалось меньше часа, а ему необходимо было найти закрытое пространство, а лучше грот, куда могли бы приплыть русалки. Они любили подобные места.
– Быстрее-быстрее! – крикнули со стороны высоких камней, где громоздились рыбацкие лодки.
Маг прищурился и мгновенно оказался у того места. Двое парней тащили мальчишку, того самого нищего, которого Маг видел у таверны. По тому, как бедолагу тянули к воде, он уже понял: местные решили принести его в жертву.
Подняв с песка весло, Маг крутанул его в руке, как если бы это был шест, и бесшумно подобрался к обалдуям. Коснулся плеча одного, а когда тот повернулся, Маг ударил его лопастью в лоб, а второго – кончиком в пах. Парочка свалилась на песок, а мальчишка в лохмотьях, и без того слабый, окончательно упал на колени, глядя на своего спасителя большими блестящими от слез глазами.
Смерть ходила за его плечами, и Маг чувствовал исходящий от тела холод.
«Спаси его…», – шепнул ему нежный девичий голос.
Мужчина скрипнул зубами. Идея ему не понравилась.
– Проваливайте в таверну и сидите там, – он пнул очухавшихся парней, и, спотыкаясь, те сбежали.
«Жертва» осталась на месте.
– Отдайте меня морским девам, я не стану сопротивляться, – прошептал нищий, покачиваясь от голода. В полумраке его кожа светилась мертвенно-белым, а глаза превратились в два черных блюдца.
– Они не любят костлявых. Вставай и уходи, – процедил Маг. Отбросив весло, он развернулся и пошел в противоположную сторону, где камни выстраивались в подобие стены. Во время прилива их заливало водой, и торчали покрытые водорослями кончики. Пробираться между ними были опасно: ступишь не на тот, на первый взгляд гладкий, камушек, и нога угодит в объятьях ядовитых морских ежей, любивших обустраивать гнезда в щелях и ямках. Маг ловко перепрыгивал с камня на камень, пока не оказался перед темнеющим входом в пещеру.
Здесь остро пахло водорослями, солью и разложившимися крабами. Маг прекрасно видел в темноте. Черная дорога тоннеля оборвалась на выступе, открыв взору грот. Проникающие сквозь дыры и щели в потолке лучи падали на разложенные предметы, и свет преломлялся от брошенной на берегу серебряной бляшки от ремня, осколка зеркала у камня и множества золотых ложечек и тарелок, разбросанных по гроту. Благодаря этому стены озарялись радугой.
На песке лежали две хвостатые красавицы: их сине-зеленая чешуя облегала тела, оберегая от стрел не хуже человеческого щита. Игольчатые плавники, тянущиеся вдоль позвоночников, спутались с мокрыми волосами и укрывали обнаженные плечи полупрозрачными накидками. Широкие хвосты игриво шлепали о воду. Длинные острые черно-синие ногти вспарывали темный песок, загребая разбросанные драгоценности из поднятого со дна сундука. Русалки о чем-то переговаривались, но простой человек принял бы их голоса за щелканье гальки во время шторма. Их товарки плавали вдоль дна, усыпанного многочисленными розовыми жемчужинами, и бережно гладили их руками с перепонками. Из воды показывались плавники – и по стенам скользила новая радуга.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71527789?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Н.Дрюри «Таро. Пошаговое руководство по изучению».

2
Землевладелец–феодал, зависящий от сюзерена и обязанный ему различными повинностями.

3
Сюзере?н – феодальный правитель, власть которого основана на вассальном подчинении ему более мелких феодалов, получавших от сюзерена право на часть земли (феод) в его владениях.

4
Медведь – (лат.Ursus).

5
Богиня Фортуна – в королевстве Фейт (англ.Fate – судьба) единое божество, отвечающее за людские судьбы.

6
Жестокий рыцарь – (англ.Violent knight).

7
Тайное – (лат.Arcanum).

8
Дорогая – (англ. Darling).

9
Злопамятный, мстительный – англ. vindictive.

10
Доме?н (от лат. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA)dominium – владение (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C)) – в Средние века (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B2%D0%B5%D0%BA%D0%B0) часть владений короля (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BB%D1%8C) либо владения какого–либо феодала (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B5%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D0%BB), на которых они вели собственное хозяйство (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D1%85%D0%BE%D0%B7%D1%8F%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE).