Главная страница | Книги для подростков | Вальс на крыше недостроя

Вальс на крыше недостроя
Агнесса Сергеевна Олберич
Жизнь иногда преподносит сюрпризы. Фёдор понял это, когда у его матери появился жених. Это вовсе не плохо, ведь теперь они будут жить в достатке и, наконец-то, смогут переехать из коммунальной квартиры. Однако, в подарок к новому отчиму идёт маленькое энергичное безумие по имени Яся. Ну, что ж… Ради счастья мамы можно и потерпеть.
Это история не о любви между парнем и девушкой, но между братом и сестрой, это история с запахом кофе, леденцов и морозного воздуха, это история о том, что жизни всегда есть чем тебя удивить. Даже если ты упрямый юноша, думающий, что давно понял, как устроен мир.

Агнесса Олберич
Вальс на крыше недостроя

Пролог
Замерший марш панельных домов, на фоне золотистого заката, выглядел чередой плоских тёмных прямоугольников с тусклыми прорезями окон. Мелкие снежинки кололи щёки и нос, застревая в каштановых кудрях, а озябшие руки не могли согреться даже в карманах куртки, но тёмно-карие глаза продолжали равнодушно наблюдать за тем, как сотни теней небольшого города сливались в одно огромное тёмное одеяло ночи. Бумажный стакан из-под кофе был закончен и перестал источать приятный аромат, но гордо стоял рядом с сидящим на краю крыши юношей, пока очередной порыв ветра, подхватив на лету армию колючих снежинок не скинул его вниз, заставив пролететь все тринадцать этажей с пустующими оконными рамами. Казалось, парень совсем этого не заметил, лишь на пару секунд достал руку из кармана, чтобы поправить накладные наушники, гремящие знакомыми с детства голосами легенд русского рока. Остатки заката догорели и погасли, одновременно со своими отраженьями в глазах преданного наблюдателя. Слегка вздёрнутый покрасневший от холода нос сильнее зарылся в объёмный шарф, а окоченевшие пальцы ног несколько раз сжались и разжались в тщетной попытке согреться, но юноша не сдвинулся с места, наблюдая за тем, как под ним, там внизу, где всё ещё ходят люди и ездят машины, зажигаются фонари. Песня сменялась песней, фары машин мелькали вдоль дорог, а медленно наступающий на город, огромной белой подошвой, первый декабрьский день кусался своими морозными клыками всё сильнее и больнее, но юноша продолжал сидеть.
В одно мгновение волшебство момента разбилось резким прерыванием музыкальной дорожки. Телефон противно заверещал, парень недовольно вынул его из кармана и с небольшим раздражением прочёл на дисплее слово «Мать». Его взгляд скользнул в сторону, часы на крыше соседнего здания оповещали о том, что «детское время» давно закончилось. Глубокий обречённый вздох лёгкое движение пальцем по экрану и холодное:
– Слушаю.
– Федя!? Федя, где ты!? – Высокий женский голос едва не срывался на крик.
– Закатом любуюсь. – Равнодушно выдал парень, обернувшись назад и глядя на яркое пятнышко луны, словно размытое бегущими по ней облаками.
– Федя, ты издеваешься? Солнце село несколько часов назад. Скоро полночь!
– И?
– Быстро домой! – Отчаянный писк, вырвавшийся из груди женщины вместо крика, заставил Фёдора закатить глаза.
– Приду, куда я денусь. Сейчас, посижу ещё немного и приду.
– Домой! – Упрямо повторил голос, в котором начинали звенеть льдинки слёз.
– Да приду скоро, приду. – Так же ровно и спокойно повторил Фёдор, трогая волосы, покрывшиеся ледяной корочкой из-за растаявшего снега и горячего дыхания.
– Имей совесть! Завтра переезд! Я и так волнуюсь, а ты… – Услышав тихий всхлип, парень обречённо вздохнул.
– Я уже иду. Запрись на ключ и ложись, скоро буду.
Дисплей телефона почернел, а Фёдор лениво потянулся. Привычным движением он поднялся на ноги, прихватив толстый кусок пенопласта, на котором сидел. Белая плитка из множества маленьких шариков противно скрипнула, когда парень спрятал её между большим деревянным шитом и стеной. Последний раз взглянув на город с высоты недостроя, Фёдор включил фонарик и принялся лениво спускаться по огромному множеству ступенек, по привычке считая их и, как обычно, сбиваясь примерно на пятом этаже. Минуя широкие лестничные марши без перил, освещая путь небольшим пучком света, он совсем не думал о том, что будет завтра. Переезд? Новый отчим? Какая ему разница? В этом году он закончит школу и съедет. Пусть живут, как хотят. Ему-то что?
Дойдя до квартиры на втором этаже, которая ничем не отличалась от других квартир недостроя, Фёдор уверенно вошёл в дверной проём, пустующий, как и все остальные. Не было ни самих дверей, ни косяков, а длинный коридор казался тёмным и пугающим. Серые бетонные стены, промёрзшие насквозь и покрытые чёрными пятнами от сырости, казались локацией в жутком фильме или хоррор игре. Ступая сквозь густую темноту, Фёдор освещал себе путь, но почти не смотрел под ноги. Он знал этот дом, словно сам его придумал и построил. Это место было для него особенным. Это было его место.
Парень ловко выскользнул из окна, одной из комнат. Ноги почувствовали опору. Деревянные строительные леса, точнее то, что от них осталось. Спустившись на землю, Фёдор направился к высокому забору, к месту, где профлист чуть загнулся сверху. Стоящая рядом металлическая бочка с дырой, улыбающейся ржавчиной рваных краёв, не доходила даже до бедра высокого юноши. Однако, уже много лет служила опорой для преодоления трёх метров тонкого металла. Фёдор наклонился и достал из дыры старую порванную во многих местах рабочую куртку с множеством полупрогнивших слоёв. Теперь эта вещь не была похожа на одежду вовсе. Просто потрёпанная многослойная тряпочка. Окинув её оценивающим взглядом, парень подумал о том, что эту помощницу пора отправлять на покой, нужно подыскать ей достойную замену. Встав на бочку, Фёдор накинул «тряпочку» на острый край металлического листа и аккуратно перелез через забор, каждый раз он больше опасался повредить одежду, нежели пораниться самому. С обратной стороны его встречала торчащая из бетонной плиты толстая металлическая труба, на которую можно было опереться ногой. Оказавшись на другой стороне забора, Фёдор стянул «тряпочку» и сунул её в ту самую трубу. На этом рутинный путь был пройден. Оставалось выбрать какой дорогой добраться до дома.
Размеренным шагом Фёдор шёл по знакомым улицам и дворам. Казалось, они совсем не изменились со времён его детства. На фоне изсине-серого неба снежинки казались чёрными и только попадая под свет фонарика, словно по волшебству становились белыми. Неосвещённые дворы казались сгустками непроглядной темноты, прожигаемыми несколькими тусклыми окошками, которые раз за разом гасли, словно принимая поражение. Фёдор пару раз посветил в окна первого этажа без какого-либо умысла. Это даже не казалось ему забавным. Просто надоело смотреть себе под ноги и слушать хруст свежевыпавшего снега. Из наушников вновь полилась музыка, Фёдор продолжал идти, минуя дворы и детские площадки с вкопанными в землю колёсами и покосившимися качелями.
Ключ слабо звякнул, легко вошёл в дверную скважину, но поворачиваться отказался. Фёдор непонимающе нахмурился и успел предпринять ещё одну попытку, прежде чем старая деревянная дверь со скрипом отворилась. Мать куталась в длинный кардиган и беспомощно смотрела на сына. Тёплые носки на ногах, которые явно были ей велики и собирались гармошкой на тонких щиколотках, огромные мешки под глазами и нелепый пучок на голове совсем не давали разглядеть за собой красивую женщину в самом рассвете сил. От неё пахло валерьянкой и крепким чаем. Фёдору подумалось, что если бы он создавал духи на основе своей жизни, то этот аромат носил бы название «Тысяча бессонных ночей». Он очень хорошо знал этот запах.
– Маман. Я же говорил, чтобы ты ложилась спать, а не дожидалась меня. – Парень закрыл за собой дверь и принялся снимать верхнюю одежду. Женщина бессильно кивнула головой в сторону настенных часов.
– Почти час ночи. – Голос был тихим и ровным. Фёдор резко обернулся, услышав знакомые нотки пустоты. Пустота, которую оставляет после себя лавина из мыслей и ливень из слёз. У матери была истерика, совсем недавно, возможно, её окончание пришлось на момент, когда металл ключа звякнул в двери.
– Мама? – Тонкие руки юноши потянулись к матери, холодные ладони мягко легли на всё ещё влажные щёки и развернули бледное лицо к тусклому свету лампочки, висящей на толстом проводе, обмотанном чёрной изолентой.
– Я всё обдумала. – Тёмные колодцы глаз впились в черты, так похожие на её собственные, влажным взглядом, полным боли и сожаления. – Мы не переезжаем. – Женщина убрала руки сына в сторону и направилась в ванную. Фёдор обомлел, но быстро пришёл в себя и развернул мать за плечи.
– Мам. Что случилось?
– Ничего. – Женщина тяжело вздохнула, стараясь отвести взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть в лицо своему ребёнку. – Я и так плохая мать. Совсем запустила твоё воспитание. А что будет, если мы с Олегом поженимся? Я вижу, как ты протестуешь, хоть и говоришь, что не против нашего брака. Я не хочу впускать в свою жизнь мужчину, жертвуя своим ребёнком. Это всё равно, что строить своё личное счастье на костях твоего детства. Нет уж! – Она резко замотала головой, а Фёдор закатил глаза и тряхнул её за плечи.
– Мама, ну ты серьёзно? Какие кости? Какое детство? Я вообще почти совершеннолетний и скоро съеду. Я, наоборот, рад, что в твоей жизни появился человек, с которым тебе хорошо. И я съем себя живьём, если ты упустишь шанс, на счастье, из-за того, что я пару раз задержался на прогулке. – Фёдор улыбнулся. Это было редким явлением. – И вообще. Ты у меня ещё молодая. Того гляди, я обзаведусь братом или сестрёнкой.
Клара Валерьевна и правда была ещё совсем молодой женщиной. К тому же, очень красивой. Утончённые черты лица, фарфоровая кожа, шелковистые волосы цвета тёмного шоколада, отливающие золотом на солнце и огромные почти чёрные глаза в оправе пушистых длинных ресниц. Тонкие аккуратные брови красиво оформляли нежное лицо. Она словно яркий рубин, обрамлением которому были высокий рост и изящная фигура. Казалось, это огромное везение, родиться с внешностью, за которую взгляды прохожих цепляются, словно колючки репейника на мягкие вязанные чулки, что так любила Клара. Одевалась она совсем просто, мать, школьная уборщица не могла позволить себе покупку обилия дорогих вещей. Однако, первую красавицу школы это ничуть не портило. Даже наоборот, придавало скромности, которой девушка и без того не была обделена. Да, многим и правда казалось, что очаровательная, начитанная, одарённая и безумно красивая девушка вот-вот встретит своего принца и жизнь её будет переливаться всеми оттенками золота. И первым золотом в её жизни должна была стать золотая медаль за успехи в учёбе, но судьба – коварная дама с непростым характером. Она меняет наряды и образы, ведя людей той тропинкой, которую выбрала для них. На этот раз судьба-проказница предстала в образе высокого юноши весьма заурядной внешности.
Андрей был старше Клары на четыре года и только поступил в медицинский, когда молодые люди случайно пересеклись в парке. Нежный летний ветерок гладил их по волосам и шаловливо трогал краешки подола ситцевого сарафана девушки. Клара сразу захватила всё внимание Андрея и он, недолго думая, решительно шагнул в её сторону, чтобы познакомиться. Русый и сероглазый, он казался ей царевичем из старых русских сказок.
Их роман ворвался в жизнь тихой школьницы, как холодный осенний ветер в приоткрытую форточку. Стоит ли удивляться, что вскоре этим самым ветром «надуло» большие неприятности?
Тот сентябрь совсем не был похож на предыдущие. Наверное, поэтому Клара запомнила его настолько ярко. Ведь, когда нарядные одноклассники толпились на школьном дворе, в окружении разноцветных шаров и плакатов, Клара сидела в больничном коридоре и беззвучно оплакивала ушедшее детство. То самое детство, которое она так отчаянно старалась дать своему Феденьке.
Вместо десятого класса токсикоз и нервные срывы, вместо престижного ВУЗа, как в мечтах и планах, курсы и работа в крошечной библиотеке, а вместо свадьбы… небрежный почерк на обрывке бумаги из записной книжки. Андрей ушёл так же внезапно, как и появился, оставив после себя самое ценное, что теперь было в жизни Клары. Её самое дорогое сокровище, цена которому – её собственная счастливая жизнь.
Несмотря ни на что, Клара любила сына всей своей широкой душой и была готова отдавать ему всё, что было в этом мире и до чего она могла дотянуться. Он стал центром её вселенной. Феде всё прощалось, он не знал, что такое наказания, или выговоры. У него было всё, что Клара могла себе позволить и даже немного больше. Фёдор считал свою жизнь вполне неплохой.
– К слову об этом… – Клара помялась, нервно перебирая пальцами завязки выцветших домашних шорт. – У Олега… Есть дочь. – Голос звучал так, словно вина за эту новость лежала на Кларе и не на ком ином. – Так что… Мне и правда… не стоит принимать предложение Олеж… Олега.
Фёдор картинно приподнял брови и на секунду закатил глаза.
– Матушка, да у Вас крыша поехала окончательно. Это шанс! Один на миллион! Почти фильм «Красотка»! Столько возможностей открывается, столько путей! – Юноша понизил голос и, приблизившись к уху матери, проговорил заговорческим тоном, – Как минимум, свалить из этой чёртовой коммуналки. – Фёдор красноречиво кивнул в сторону комнат соседей.
Клара задумчиво поджала губы.
– Так-то оно так… Но… Как же ты?
– Я не понял. – Фёдор упёр руки в бока и слегка наклонил голову на бок. – Ты меня тут решила оставить? – Это было сказано с таким наигранным возмущением, что Клара не смогла сдержать смешок.
– Нет! Конечно, нет! – Сказала она уже улыбаясь.
Фёдор ответил на улыбку матери и притянул её к себе, поцеловав в лоб. Он был на целую голову выше. Клара обняла сына, и они отправились в свою крохотную комнатку с двухъярусной кроватью, верхняя часть которой была «украшена» множеством наклеек из жвачки и плакатами из журналов. Письменный стол с нацарапанными рисунками и словечками, когда-то светло-зелёные обои и нерабочий ламповый телевизор. Фёдор вдруг понял, что в последний раз видит всё это в тусклом свете ночника, оставшегося с его детских лет. Два собранных чемодана у двери молчаливо подтверждали его мысли.
Лёжа на родном втором ярусе кровати, Фёдор разглядывал пятна на белёном потолке. С завтрашнего дня всё изменится. Почему же ему так всё равно? Сестра? Да хоть десять. Ему-то что? Однако, сон всё никак не шёл. Что он знает об этом Олеге? Что у него своя строительная фирма, большой дом с бассейном и дочь… А, кстати, она младше или старше самого Фёдора? Боже, да какая разница?
Тяжело вздохнув, Фёдор отвернулся к стене, где ручкой на обоях было написано: «Фёдор Андреевич Достовалов. 1 марта 2015 год. Папа не приехал, значит теперь я просто Фёдор Достовалов. В четырнадцать официально удалю его из своей жизни и своего имени!», странная закорючка, имитирующая роспись и след игрушечной печати. Десять лет прошло. Да и не четырнадцать ему уже давно. Сотню раз мог бы сходить в ЗАГС и убрать это чёртово отчество. Что мешало? Фёдор повернулся на другой бок. В отражении выпуклого стекла телевизора он видел мать. Она крепко прижимала ладони друг к другу, глаза были закрыты, а губы плясали загадочный танец вызубренных ещё в детстве слов. Клара молилась.

Тяжела жизнь Бориса
Утро выдало

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71524795?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.