Главная страница | Русское фэнтези | Гримуар лесной ведьмы

Гримуар лесной ведьмы
Настасья Новикова
Рута, будучи лесной ведьмой, провела свою юность при дворе. По недоразумению она оказалась на службе у младшего принца империи, Мирта. В этом королевстве из года в год велась напряжённая борьба за престол, и в день двадцатилетия наследника всё изменилось.
Покушение на жизнь принца заставило его и придворную ведьму бежать из замка. Но куда им идти, когда в городах их поджидают ищейки старшего принца, а в лесах – вековые ведьмы?

Настасья Новикова
Гримуар лесной ведьмы

Земля, политая слезами
Аглашка нервно крутилась у массивной дубовой двери, увитой вырезанными в ней рунами, выкрашенными в чёрный. Она то и дело оглядывалась, вглядываясь в тропку, убегающую в лес что стоял неподалёку от деревни, побаиваясь высмотреть там знакомую широкоплечую фигуру.
– Белочка, открой, пожалуйста, батька не придёт больше, зуб даю. – взмолилась жалобным голосом девица, взывая к той доле человечности, что осталась у лесной ведьмы.
Половицы в избе заскрипели, и та будто ожила, задышала свежим закатным воздухом. Вокруг, тихо шелестя, закружилась листва, опавшая с берёзки, и в воздухе ожила магия. Она трещала и была почти осязаема.
Дверь отворилась так резко, что девушка едва успела отскочить, дабы не схлопотать разбитый нос, вдобавок к тем синякам, что оставил ей на днях батька. В проёме появилась женщина, будто сотканная из самой тьмы, она взирала на деревенскую девку чёрными блестящими глазами. В них читалась явная неприязнь, и то выражение лица, что было сейчас у ведьмы, не сулило ничего хорошего.
– Уходи, Аглашка, я тебя более принимать не стану, ты моим указам следовать не желаешь, так ещё и на деревне теперь молва обо мне дурная ходит. – Ведьма уже собралась захлопнуть дверь, но девица упала ей в ноги, рыдая и причитая о своей нелёгкой судьбе.
– Белочка, молю, прости меня, я всё что хочешь сделаю. Не могу я без него жить, Белочка, понимаешь? Он мне и во сне, и наяву покоя не даёт. Сердце болит, Белочка, ой как болит! – разревелась та пуще прежнего.
– Хочешь, я зверя какого для ритуала поймаю? Или не зверя… – промямлила деревенская с уже меньшим энтузиазмом. – В игры с жизнью и смертью поиграть вздумала, дура? Прочь, я тебе говорю! – топнула ногой ведьма, так что пыль взметнулась вверх и заклубилась вокруг.
– Я ребёнка отдам, первенца, – вдруг резко выпалила Аглашка, поднимая заплаканные глаза и ища в лице женщины хотя бы намёк на согласие. Та в свою очередь покрепче сжала зубы, перебирая в голове варианты. Ребёнок – это самый дорогой дар, он дороже жизни любого взрослого. Ребёнок – это приемник, сосуд для силы ведьмы и единственный шанс для неё продолжить свой род.
– Хорошо, входи.
В избе было тепло, даже жарко, на стенах висели сушёные травы, оттого запах внутри был слегка опьянящий, затягивающий разум лёгкой пеленой. Белладонна вышагивала вдоль полок, тянувшихся вдоль стен сруба, брала то одну банку, то другую, хватала пучки трав, принюхиваясь. Аглашка смирно сидела на скамье, наблюдая за таинством. Она ещё не осознавала, что будет дальше, да и её это не слишком волновало. Он будет с ней. Первый красавец деревни, статный и богатый, он обеспечит ей жизнь, о которой только могла мечтать дочь земледельца. Женщина сунула ей в руку пузырёк с тёмной, переливающейся в свете свечей жидкостью, а после наклонилась и быстро зашептала девице на ухо заговор.
С того момента минул год, и Аглашка уже была на сносях. Она, как и мечтала, заполучила Тиса в мужья и тут же от него понесла. Женщина была так счастлива, что вовсе позабыла о своём обещании лесной ведьме. Не придёт же она и впрямь за безвинным дитём сельской девки?
Разродилась Аглашка в самую длинную ночь зимы. Боль была настолько сильной, что очнулась она лишь через два дня. Повитуха, что принимала ребёнка, стыдливо отвела взгляд, когда увидела в глазах Аглашки немой вопрос.
Сгинула девочка, слабая совсем была, к утру совсем затихла. – бормотала себе под нос старуха, перебирая морщинистыми пальцами фартук.
Более Тис с Аглашкой детьми не обзавелись, гибли все ещё в утробе. На деревне все смотрели на неё с укором, и даже муж больше не желал с ней близости. Она знала, что Тис повадился ходить к Кирейке через две избы, все это знали, но молчали. Отчего ж пустоцветную жалеть? Мужику потомство нужно, а коль она не может, значит, сможет другая.
И вот она снова у двери с рунами, в надежде попросить ведьму о другой услуге. Ей нужен ребёнок. Семь лет минуло, а вокруг избы ведьмы время словно остановилось. Те же берёзовые листья на крыльце, тот же скрип половиц внутри дома. Но что она слышит, детский смех? Заливистый, звонкий, как колокольчик, смех девчонки раздался из-за двери. Аглашка впала в ступор, сердце вдруг пропустило несколько ударов, а потом вовсе с бешеной скоростью забилось в груди. Она не дождалась, пока ведьма соизволит выйти к ней, и с силой распахнула дверь. Руку пронзила боль от защитной магии, слёзы выступили на глазах, но даже это не помешало ей увидеть пару удивлённо глядящих на неё глаз. Таких же зелёных глаз, как у неё. Слова её клятвы то и дело проносились в голове. Дочь. Её плата за мужа-изменщика, за нерожденных детей, за косые взгляды соседей. Аглашка поджала губы, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Эти длинные светло-русые волосы с завитушками на концах, совсем как у Тиса, и такие же веснушки на носу. Она была их копией, собравшей всё лучшее в себе.
– Доченька! – не выдержав, женщина бросилась к ребёнку, но тут же вылетела за порог. Там, в окружении пары волков, стояла она. Казалось, время даже не коснулось лица Белладонны. Чёрные, как смоль, глаза горели яростным огнём. Ведьма двинулась к женщине, словно воин, а волки за её спиной зарычали, внушая ужас.
– Запомни, – вкрадчиво начала ведьма, – дочери у тебя нет и не было никогда. Ребёнок мой, и, видят боги, я этой платы не просила. Только попробуй ещё раз приблизиться к моему дому, и от тебя даже воспоминания не останется.
Аглашка брела, не разбирая дороги, но ноги сами привели её в дом родителей. Зелёные глаза и весёлый детский смех не покидали её мысли. Они были там, приносили боль и радость. У неё есть дочь, живая, но она в лапах лесной ведьмы, против которой сама женщина пойти не могла, ей нужна была помощь.
Ведьм не трогали, ведь они были полезны деревне, в которой селились. Получая скромную плату пропитанием да небольшими деньгами, они лечили жителей, снабжали их отварами да эликсирами, оберегали от врагов. Но коль ведьма посягнёт на жизнь, деревенские этого не простят, и Аглашка решила этим воспользоваться.
К утру дом на опушке леса уже вовсю горел, застилая небо едким дымом. Женщина с седыми волосами лежала у кострища, глядя мёртвыми глазами на своих мучителей. Когда они пришли, к ним вышла уже не та Белладонна, которую они знали, а вековая старуха. Дочери Аглашки в избе так и не нашли.


От белладонны отведи ладонь
Сегодня мама ушла в лес одна, для того чтобы выполнить важную задачу, а Руте поручила изучать растения, сопоставляя те, что лежали на столе, с рисунками из справочника. Девочка всё никак не могла усидеть на месте от мысли о том, что сегодня у неё появится фамильяр, ведь именно на его поиски ушла мама в глубокую чащу. Мама говорила, что пойдёт просить подаяние у Матушки-земли, дабы та дала ей такого зверя, что и в колдовстве поможет, и в бою не оставит.
Своего же фамильяра женщина оставила в избе, приглядывать за домом и дочерью, поэтому всякий раз, когда Рута отвлекалась от занятия, неясыть Полынь настойчиво щёлкала клювом над ухом девочки. Под пристальным взором птицы Рута вдумчиво перебирала засушенные и совсем свежие травы, разделяя их сначала на кучки целебных и ядовитых, а потом перенося на страницы справочника. На каждую ошибку Полынь недовольно ухала, перебирая лапами, и цеплялась острыми когтями за рубаху и нежную кожу девочки, а Рута лишь хмурилась, украдкой поглядывая в окошко избы.
От скуки Полынь то топталась на плече девочки, то с важным видом вышагивала по столу, ненароком задевая кучки трав. Рута не злилась на Полынь, наоборот, глядя на напускную серьёзность птицы-няньки, она хихикала, нарошно делая ошибки. В конце концов они с неясытью уже боролись за каждый стебелёк, птица дразня забирала в клюв нужные травы, а Рута пыталась их отнять, заливисто смеясь.
Дверь избы отворилась так сильно, что дерево, из которого она была сделана, ухнуло и затрещало. В проёме стояла невысокая коренастая женщина с рыжеватыми растрёпанными волосами и полными то ли страха, то ли удивления глазами. На секунду время будто замедлило ход.
Первой отреагировала Полынь, она грозно расправила крылья и закричала так громко, что казалось, весь лес скоро сбежится на её воинственный зов. Незнакомка вдруг бросилась к Руте, распахивая руки и уже заливаясь слезами, но мощная магическая сила оттянула её назад, во двор, где девочка увидела маму в компании двух небольших волков.
Входная дверь с силой захлопнулась, не давая Руте и Полыни наблюдать за женщинами и дальше. С улицы было слышно, как незнакомка ругалась, проклинала маму. Но кто она и с чего вдруг назвала Руту дочерью? Может, это местная деревенская сумасшедшая?
Вопросы возникали в голове девочки, но так и оставались без ответа. Да и к чему тут рассуждения. Она точно знала, что её мама Белладонна – могущественная лесная ведьма, одна из круга Великих Сестёр, и та, кто точно не даст себя или свою дочь в обиду какой-то глупой деревенской бабе.
Полынь ухая уместилась на коленях девочки, то и дело подбивая её руку головой, с призывом о том, чтобы её погладили. Это действительно помогло успокоиться ещё до того, как мама вошла в дом. Она выглядела уставшей и будто истощённой. Белая и гладкая кожа казалась почти просвечивала, а блестящие чёрные волосы тускло спадали прядями вдоль спины Белладонны. На лбу её выступила испарина, а глаза устало оглядывали обстановку.
Обратив взор на Руту, на лице ведьмы мелькнула лишь тень улыбки.
– Здравствуй, синичка. Ты хорошо справилась. Видимо, не зря я принесла тебе такую ценную награду.
Женщина только взглянула на двор, а Рута уже со всех ног побежала наружу. Там, в тени берёзы лежали волки.
– Они оба мои? – с нескрываемой радостью спросила девочка, подпрыгивающая от переполняющих эмоций.
– Да, синичка, Матушка-земля приняла тебя как следующую ведьму и дала тебе двух охранников. Но не спеши так радоваться, чем больших фамильяров дарует Матушка-земля, тем больше она потребует от тебя взамен.
Слова матери мало беспокоили юную ведьму, ведь для неё это было высшим признанием того, что она в будущем сможет быть такой же великой ведьмой, как и её мама.
Белладонна опустилась перед Рутой и её фамильярами на колени, и жестом призвала девочку сделать то же самое.
– Тебе нужно дать им имена, Рута. Что приходит тебе на ум, когда смотришь в их глаза?
Девочка прищурилась, приглядываясь. Ей приходилось много размышлять над именем будущего фамильяра, но теперь их двое, а значит, то, что она придумала раньше, никуда не годилось.
– Лик и Крик. – неожиданно для самой себя проговорила она, погладив одного из волков по загривку. – Они очень похожи, но глаза у них разные, вот и имена будут похожие, но разные.
Беладонна кивнула и, поднявшись с земли, подала руку девочке.
– Сегодня тебя ждёт твой первый серьёзный обряд, синичка, нам нужно подготовиться.
Как только солнце зашло за горизонт, они двинулись в путь. Рута не знала, сколько времени они с мамой шли по лесу, но на опушку они пришли, когда луна уже была высоко. Поляна, на которой они стояли, словно забором была окружена крепкими раскидистыми деревьями, тихо шуршавшими кроной на тёплом ветерке.
Они расположились в самом центре поляны, и пока ведьма расставляла чаши с травами в причудливом порядке, Рута плела венки из белены. Бледные цветы с жёлтой сердцевиной в ночной тьме следили за ними, будто глаза духов, охраняющих лес, и от этого Руте становилось немного страшно. Но мама была рядом, а значит, бояться было нечего, её никто не победит, ни один дух не посягнёт на великую ведьму, от того и девочке на душе становилось спокойнее.
Когда все приготовления были закончены, Белладонна подозвала Руту к себе. Она велела девочке открыть рот, положила в него несколько блестящих чёрных ягод, а затем и сама съела горстку таких же. Ягоды были соблазнительно сладкими, слегка вяжущими рот и дурманящими разум. Ведьма легла на землю, и Рута поступила точно так же. Устремив взор в небо, она увидела, как беспокойно над ними кружится и ухает Полынь.
Тело девочки вдруг содрогнулось от резкой боли, а глаза закрылись сами собой. Мама вдруг начала быстро читать какое-то заклинание, Рута совсем не разбирала слов, по её коже будто ползло нечто, сковывало её руки и ноги, вылезая из-под земли. Корни. Корни деревьев прижимали её к земле с необычайной силой, стягивали руки и ноги. Вдруг к ней пришло осознание – корни не хотели затащить её под землю, они хотели проникнуть в её сердце и забрать её жизнь. Девочке стало так неописуемо страшно, что она закричала, а ведьма закричала ей в унисон. С неба, ухнув в последний раз, упала Полынь.
Всё закончилось так же резко, как и началось. Как только девочка открыла глаза, она увидела над собой лицо мамы. Что-то было не так. Её волосы, некогда искрящиеся тьмой, были седыми, как у вековой старухи, а лицо, некогда молодое и полное жизни, подобно трещинам в сухой земле, усеяли тысячи морщин. Рута ослабленной рукой прикоснулась к щеке Белладонны.
– Мамочка, что же с тобой стало?
Последнее, что увидела девочка перед забытьем, было лицо старухи, некогда бывшей её матерью. Она улыбалась.

Что вайдой красильной зовётся
Сон Руты был беспокойный. Она в лесной темноте, бежит по едва заметной тропинке, слыша знакомое уханье Полыни. Ветви, до этого спокойно свисающие, всё сильнее задевают, хватают за льняную рубаху, тянут на себя. Они царапают кожу, рвут одежды, скидывают на землю несчастный венок из белены, и он тонет во тьме неимоверно быстро растущей травы. Кажется, что она уже видит лунный свет, мелькающий среди ветвей, но тонкие щиколотки предательски опутывают крепкие стебли. В груди бушует беспокойство и тревога, они будто волны то накатывают, то отступают, а после возвращаются с новой силой. Дальше девочка бежать не может, тело предательски дрожит под натиском живого леса, и она опускается на землю, ложится, как тогда, на поляне, но взор её видит только темноту корн деревьев. Трава, словно обнимая, опутывает Руту, укладывая её в колыбель из влажного мха и резвого плюща. Вокруг пахнет сырой землёй и колдовской ночью. Глаза сами закрываются, а девочка уходит в забытье.
Утренний луч игриво пробежался по хмурому лицу спящего ребенка, отгоняя от неё беспокойные ведения и возвращая в реальный мир. Рута приходила в себя постепенно, то пытаясь разлепить глаза, то шевеля конечностями, которые затекли после, казалось, векового сна. Всё вокруг было слишком ярким в сравнении с её сновидениями. Первое, что бросилось в глаза, это то, что она не была у себя дома. Знакомая избушка из деревянного сруба превратилась в маленькую комнатку с белыми ровными стенами, усеянными трещинками, которые, словно огромная паутина, разбегались в разные стороны, создавая причудливые узоры на стенах. Потолок был подбит синей тканью, усеянной вышитыми на ней серебристой нитью звёздами, которые даже при свете дня сияли как настоящие. Небольшого окна, находящегося под самым потолком, вполне хватало, чтобы осветить душное помещение. Рута прищурилась, чтобы сфокусировать ещё сонный взгляд, и огляделась. Аккуратная кровать с резной спинкой, на которой она лежала, тёмный массивный сундук, крышку которого мог поднять, пожалуй, только взрослый деревенский мужик, входная дверь, почему-то тоже выкрашенная в синий, да стол со скамьёй. На столе стопками были выложены книги в цветастых обложках, стояла бутылка с чернилами и огромное синее перо. Внимание привлек тёмный свёрток внушительных размеров, лежащий в самом центре стола. Она хотела было встать, чтобы рассмотреть его ближе, но не смогла.
Девочка настолько увлеклась, рассматривая окружающее её пространство, что не сразу заметила своих фамильяров. Лик покорно спал у кровати, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в собственный хвост, а Крик, напротив, вальяжно расположился в ногах Руты, занимая почти половину спального места. Это заставило её улыбнуться, потому что, несмотря на сменившуюся обстановку, хоть что-то осталось знакомым. Она вдруг осознала, что произошло нечто по-настоящему страшное, воспоминания об обряде вспышками проносились перед глазами, принося ужасное озарение. Корни, тянущие под землю, Полынь, камнем падающая с небес, и мама, которая превратилась в старуху. Догадаться о том, что произошло, труда не составляло, ведь Белладонна не раз говорила дочери о том, что когда-нибудь передаст ей свою силу, и тогда она и Полынь уйдут туда, где встретят тех, кто уже давно покинул наш мир. Слёзы безудержным потоком хлынули из глаз Руты, из горла рвался крик отчаяния, но воздуха будто не хватало, и она только всхлипывала, глядя невидящим взглядом в искусственное звёздное небо на потолке.
Она не знала, сколько прошло времени, но дверь в комнату со скрипом отворилась, и это привело её в чувство. На пороге стояла незнакомая женщина. Выглядела она совершенно необычно для их краёв, оттого девочка с нескрываемым любопытством оглядывала гостью. Необычайно высокая и мускулистая, она обладала смуглой кожей, будто работала в поле, а короткие тёмные волосы придавали ей ещё более мужественный вид, что никак не сочеталось с по-девичьи пухлыми губами и большими круглыми карими глазами. На поясном подвесе женщины красовалась крупная книга в обложке цвета ночного неба, а это значило только одно – она тоже ведьма. Гладкую загорелую кожу незнакомки украшали завитки, сделанные синей краской. То тут, то там они выглядывали из-под коротких рукавов её мужской рубашки, убегали под неё и вновь появлялись на шее и даже заходили на лицо. Рута знала эту краску, ведь завитки были не так просты, под ними от едкости образовались рубцы, а это значит, что женщина наносила краску постоянно.
– Вайда. – прошептала девочка, уверенная в своём выводе.
О вайде Рута знала хорошо. Это удивительное растение, обладающее как целебными свойствами, так и несущее в себе совершенно иную функцию. Листья вайды используют для получения натурального синего красителя, и чаще всего используют для окрашивания шерсти. Однако ведьмы использовали эту краску иначе. Те женщины, что направляли свои силы в целительство, покрывали своё тело краской из вайды, черпая силы, однако был у этого метода небольшой побочный эффект: из-за токсичности красителя на коже постепенно появляются синие шрамы, которые остаются навсегда. Также часто вайду использовали ведьмы-воительницы, вбирая в себя силу природы. Так кем же была эта ведьма? Воительница или целительница?
Женщина широко улыбнулась ей, обнажив ровные белые зубы, отчего выражение её лица было больше хищным, чем дружелюбным.
– Белладонна хорошо тебя обучила. Несмотря на юный возраст, уже достаточно хорошо знаешь растения, да?
Голос ведьмы был грудным, глубокий и бархатистый, он ласкал слух, а лёгкий акцент делал букву «р» в её речи более мягкой, похожей на мурлыканье кошки.
Рута робко кивнула, поспешив расслабиться в присутствии той, кто знал её мать. Лик и Крик тоже были спокойны в компании незнакомки и удостоили её лишь мимолётным сонным взглядом.
Ведьма прошагала вглубь комнаты и на удивление грациозно приземлилась на лавку напротив кровати девочки.
– Имя моё ты уже знаешь – Вайда. Я подруга твоей… – она вдруг замолчала, смакуя на языке непривычное слово, – мамы. Белла сказала, что тебя ещё многому предстоит обучить после её ухода, поэтому теперь ты будешь жить со мной, учиться и вести хозяйство. Тебе придётся постараться, чтобы обуздать новую силу.
Вайда указала рукой на Руту, и та впервые обратила внимание на себя. Руки, её маленькие руки теперь были поистине ведьменскими. Пальцы были сплошь покрыты черным, словно девочка очень долго копалась в саже, перебирая угли, а от запястий струился замысловатый узор в виде стеблей плюща. Она подняла длинные рукава рубахи, но так и не увидела конца этому рисунку. Вайда всё это время смотрела на неё взглядом, наполненным сожалением.
– Чудо, что ты вообще выжила при передаче сил. – чуть тише заметила ведьма. – Обычно мы не делаем так, пока девочка не станет более взрослой.
Казалось, эти слова должны были что-то значить для Руты, но они были пустыми. Какая ей разница, жива она или нет, если её мама больше не с ней? Девочка не отважилась задать Вайде главный вопрос о судьбе Белладонны, да это было и не нужно, ведь по выражению лица новой знакомой нетрудно было догадаться о случившемся.
– Я Рута, рада с вами познакомиться. – вымученно произнесла девочка, попытавшись изобразить улыбку на заплаканном лице.
– Знаю, Рута. – с заботой откликнулась Вайда, по-матерински погладив её по голове. – Знаешь, что означает твоё имя, малышка?
Девочка отрицательно помотала головой, выжидающе вглядываясь в лицо ведьмы.
– Рута – это цветок, что символизирует очищение. По поверью, она защищает тех, кто ее носит, от злых чар. Но это растение двойственно, ведь её могут использовать как для целебных чар, так и для проклятий. Пользуйся своим именем с умом, маленькая Рута, не становись проклятьем.
Девочка понимала, к чему ведёт Вайда, давая ей это напутствие. Она предостерегала её от мести, знала, что тёмные чувства и мысли способны овладеть детским разумом, принеся в мир страдания и боль, отпечатавшиеся в сердце ребёнка, потерявшего мать.


Терновый сладко-терпкий вкус
На второй день прибывания в доме у Вайды, Рута наконец решила выйти за пределы тесной, но, без сомнения, уютной комнатушки. Вайда ранним утром заглянула к девочке в комнату и, едва ощутимо коснувшись губами её лба, прощебетала о важных делах в ближайшем городе – Лавре, а после спешно удалилась. Рута не знала, на какое время наставница покинула дом, от чего в сердце точно червяк засела тревога, ведь теперь она точно знала, что все ведьмы смертны и, кажется, даже более уязвимы, чем обычные люди.
Девочка встала с кровати, сладко потянулась и направилась к письменному столу, давно привлекавшему её внимание большим загадочным свёртком. Сверху него на пожелтевшей бумаге змеились и извивались грациозные буквы. Рута сразу узнала почерк мамы и невольно улыбнулась. Несмотря на улыбку, из глаз всё равно покатились горькие слёзы, с почти неразличимым стуком падающие на резную деревянную столешницу.
«Моя дорогая синичка, знаю, как тебе сейчас тяжело, но не держи на меня зла за то, что так рано покинула тебя. Рута, моё драгоценное сокровище, часть меня теперь навсегда останется с тобой, в твоём сердце, теле и руках. Я знаю, что ты мудро распорядишься тем даром, которым тебя вознаградила Мать-земля. Время стать взрослой и сильной. Люблю тебя.
Твоя мама Б.»
Не зря мама говорила о том, что Рута та ещё плакса, вот и сейчас, держа дрожащими от боли и обиды руками заветное письмо, всё, что она может сделать, это бессильно ронять слёзы над своей утратой. Слабая, какая же она ещё слабая.
В такие моменты и зарождается то заветное желание – стать как можно более могущественной ведьмой и доказать всем, что ведьма не просто знахарка, а существо поистине сокрушительное, не знающее страха и боли.
Но это всё не про неё, не про ту семилетнюю девочку, что едва держится от того, чтобы не начать беспокойно звать ушедшую мать, не про ту, что снова боится остаться одна и ночью прижимает волков к себе, только бы почувствовать чьё-то тепло.
Отложив письмо, Рута принимается за загадочный свёрток. Бархатная чёрная полоска ткани струится вниз, пока девочка бережно приоткрывает для себя завесу тайны. Догадка пронзает её, как только из-под бархата виднеется скромный кожаный уголок мшистого цвета. Гримуар, мамина заветная книга, которую она всегда носила с собой, куда бы ни пришлось пойти. Гримуар для ведьмы не просто инструкция или ежедневник, это таинство, часть ритуалов, хранилище для силы. Потерять гримуар равносильно потере имени, ведь даже помня все заклинания, зная наизусть все травы, без этой магической книги не сотворить могущественного колдовства, не приготовить никакого зелья, не поговорить с лесными духами.
На зелёной, как глаза девочки, обложке тонкими линиями было выведено её собственное имя. Она с трепетом провела пальцами по надписи, но книгу не открыла, решив, что подходящее время ещё не пришло. Лик и Крик тем временем беспокойно крутились у её ног, явно призывая маленькую хозяйку выпустить их на волю, размять лапы и поохотиться. Рута покрепче ухватилась за круглую дверную ручку и уже было готовилась приложить силы для того, чтобы выйти, но лёгкого усилия было достаточно для того, чтобы дверь отворилась, негромко и ободряюще скрипнув. Девочку встретил небольшой коридор, уходящий по левую сторону от неё, и крепкая широкая лестница прямо перед входом в её комнату. Взглянув налево, она обнаружила вторую, такую же синюю дверь, по всей видимости, ведущую в комнату новой знакомой. Туда она, конечно же, заглядывать не решилась, а потому поспешила по лестнице вниз.
Перед Рутой открылось действительно огромное пространство, сплошь увешанное пёстрыми тканями, заставленное свечами и устеленное множеством ковров с ярким причудливым орнаментом. Огромная печь, украшенная узорами-завитками, стояла в центре комнаты и величественно вздымалась вверх. Второй этаж, на котором жила девочка, был совсем крохотным и, судя по всему, занимал собой лишь маленькую часть этого великолепия.
На одной из стен висело маленькое зеркало в деревянной оправе. Рута взглянула на себя и тут же отпрянула. Из отражения на неё глядела совсем худая, бледная девочка с чёрными, как ягоды беладонны, волосами, совсем как у мамы, и печальными зелёными глазами. Веснушки на её лице потускнели, а кожу до самой шеи украшали ведьмовские знаки. Так вот она какая, плата за силу. Знаки ей совсем не нравились, уродливо выглядывая из-под рубахи, они оплетали хрупкую девочку, делая её больше похожей на монстра, чем на человека. Опомниться ей помогли волки, которые недовольно скреблись в огромную входную дверь, желая поскорее выбраться.
Открыв дверь, Рута увидела аккуратную дорожку из больших круглых камней, утопающих в земле. По бокам от неё росли кустовые розы, издающие едва различимый сладковатый запах. Девочка прошла вперёд, чтобы рассмотреть дом снаружи, и ахнула, как только на него взглянула. Тёмная кладка кирпича едва ли была видна сквозь зелёные листья обвившего дом со всех сторон плюща, который обошёл стороной лишь арочные окна. Двухскатная крыша украшена резными кругами и вензелями, а поселившейся на черепице мох добавлял ещё больше мрачного шарма. Такой тёмный снаружи и яркий внутри дом полностью олицетворял свою хозяйку, неприступную снаружи и мягкую внутри.
Лес рядом с домом тоже был и даже был чем-то похож на тот, в котором они жили с мамой, но отступил он от дома гораздо дальше, давая дому пространство. И шептал он совсем не так, как нужно, голос его был не родной, но по-своему приятный, и это вселяло спокойствие.
Позже Рута выяснила, что дом стоит на высоком холме, с которого практически полностью видно Лавр. Невысокие каменные домики в два этажа притягивали взгляд красными крышами и были похожи друг на друга, как близнецы. Однако в Лавре был и особый квартал для знати Волконницы, и его было видно лучше всех. Пышно украшенные огромные дома, устремлённые в небо множеством маленьких башенок, были в большинстве своём светлые, что лишний раз подчёркивало чистоту и непорочность правящей элиты. Рута нахмурилась, мысленно рассуждая о надобности таких величественных зданий, но сразу отпустила эти размышления, вернувшись в дом.
Входная дверь оповестила о приходе Вайды, когда солнце уже начало подниматься в тёмное небо, и только тогда Рута успокоилась и провалилась в сон, благодарная за то, что наставница её не оставила.
День за днём время неумолимо двигалось вперёд, заставляя Руту вставать по утрам, обучаться у весёлой, но строгой ведьмы, да ходить в лес по травы и ягоды. Лето тихой поступью шагало по Волконнице, принося с собой зелёные поля и луга, покрывающиеся цветами, деревья, одевающиеся в пышные зелёные наряды. В воздухе витает аромат цветов и свежей травы. Пчёлы и бабочки летают с цветка на цветок, собирая нектар. Реки и озёра становятся тёплыми и манящими, а летние вечера наполняются опьяняющей прохладой.
Вайда уходила всё чаще, оставляя ученицу присматривать за домом, который, как потом поняла Рута, был самым дорогим сокровищем пёстрой ведьмы. Девочка усердно старалась сохранять порядок в доме и во дворе за домом, где ведьма умудрилась разместить курятник. Вайда даже дала имена каждой обитательнице этого небольшого строения.
– Квочка, Мамка, Наседка, Кока, Цыпка, Клуша, запомнила? – поочередно указав на кур, спросила Вайда.
Рута неуверенно кивнула, повторяя в голове как заклинания эти шесть странных круинных имён.
Со временем она привыкла и к этому, а потому каждый раз, когда кормила их, с завидным энтузиазмом перечисляла их, а они, будто действительно откликаясь, бежали к кормушке, как только прозвучит знакомое имя.
***
Сегодня Вайда, перебирая запасы, обнаружила, что у них совсем закончился тёрн. Недолго думая, ведьма с кошачьей улыбкой промурлыкала наставление для Руты, всучила ей плетёную корзинку и выставила за дверь, указав нужное направление. В конце концов, девочка здесь уже год, местный лес её знает, да и она его, пусть даже немного, значит, как-нибудь вернётся. Лик и Крик охотно потрусили за ней, то убегая вперёд, то возвращаясь, им эта прогулка была явно по душе.
Тёрн нашёлся не скоро, но несколько крупных кустов, увешанных тёмно-синими ягодами с сизым восковым налётом, вызывали большой энтузиазм. Острые длинные колючки будто отступали от помеченных магической силой рук, оттого собирать плоды было только в удовольствие, особенно когда можно есть их столько, сколько захочется.
Рута набрала уже почти полную корзинку, когда услышала ругательства, да такие неприличные, что она покраснела до кончиков ушей. Однако смущение не было помехой любопытству. Голоса были детские, поэтому маленькой ведьме было не так страшно, тем более волки никогда не оставляли её одну, готовые в любой ситуации защищать хозяйку. Из-за невысоких деревьев показалась небольшая полянка, но то, что девочка на ней увидела, повергло её в ужас. Двое мальчишек, бегая по поляне, сражались на настоящих мечах, со свистом рассекая воздух, продолжая при этом перебранку, не стесняясь в выражениях.
Девочка неотрывно наблюдала за поединком, переживая о каждом в этом поединке. Неожиданно и для Руты, и для своего соперника паренёк с огненно-рыжими волосами, вложив всю силу в удар, отпихнул второго так сильно, что тот неуклюже упал, выронив оружие. Победитель замахнулся для последнего удара. Перед глазами Руты живо предстала картина: кровь, такая же яркая, как и волосы незнакомца, проливается на поляну, а маленький светловолосый мальчик падает замертво, так и не начав жить.
Она и опомниться не успела, как выскочила на поляну вместе с фамильярами, вкладывая всю ту силу, что у неё была, в защитное заклинание.
– Остановись!