Главная страница | Книги про волшебников | Я не люблю убивать.Часть 3

Я не люблю убивать.Часть 3
Максим Волжский
1918 год. Россию захлестнула революция. Москва переодевается в красное, а вампиры жестоко и изощрёно пьют народную кровь, терзая молодую республику. Но на страже порядка и равновесия стою я – охотник на вампиров Григорий Вершинский. Как и прежде я практикует сеансы проникновения ЛКН (ликвидация кровососущего нетерпения), перевоспитывая сексом вампирш, а сила, дарованная мне Творцом, способна остановить самые коварные планы нежити по захвату Москвы, а значит, и всего мира!

Максим Волжский
Я не люблю убивать.Часть 3

Глава 1
Октябрь 1918-го. Москва.
Служба в рабоче-крестьянской милиции оказалась делом непростым и даже загадочным. Если бы Сеня знал, какая ждёт его трудная работа, то ни за чтобы не согласился ловить жуликов. Полгода назад ему виделось всё гораздо романтичнее: бандиты нарушают закон, а Сеня, покуривая папироску, их с лёгкостью ловит… С детства знавал он разных граждан – и пьющих, и хулиганистых, и ворующих; Сеня вырос на улице и никого не боялся. Но в реальности служба оказалась кровавой или даже кровожадной, а чаще страшной и тошнотворной.
А ещё приходилось выслушивать указания от бывших следователей из царской охранки, которые возглавляли почти все отделы в новой милиции. Грамотных сотрудников не хватало, – и говорят, что у царских сыщиков много опыта, что без них с криминалом ни за что не справиться. Но и со старыми сыскарями дела тоже не ладились. В Москве грабили, убивали каждый день. И конца и края не видно смертям. Процент раскрываемых тяжких преступлений всего пятьдесят. Так сказал товарищ комиссар Анвельт, с русским именем Александр. Но Сеня уже сомневался, что имя Александр русское, поскольку комиссар ловлю бандитов и денежное довольствие милиционеров постоянно переводил в неведомые проценты. А на земле и в подворотнях цифры с ноликами не спасают. Только огнестрельное оружие и верные товарищи могут помочь.
Сеня шёл вниз по улице. Уже начинало темнеть. Попадались ему только солдаты в шинелях, с винтовками. Они куда-то все торопились и злобно зыркали исподлобья. Такие сами у любого могут документы спросить, с них станется. Одна надежда на заряженный револьвер, потому что милиционеров вояки почему-то недолюбливали.
Мимо проехал грузовик с высоким бортом, обтянутый кумачом. Сеня не успел прочитать, что написано на красном, потому что разглядывал двоих человек в кабине: один был высокий, а второй – совсем мелкий, будто подросток. Машина проехала мимо, а Семён посмотрел вслед грузовику и подумал, что на дне кузова непременно кутаются в шинели и жмутся друг к другу пяток хмурых солдат. И дела этим солдатам нет ни до Сени Никитина, ни до убийств в городе. Мужики уже навоевались, настрелялись. Хотя дело революции ещё далеко не закончено. Надо ещё белых добить и порядок в городах навести. Во всех городах и во всех губерниях, а не только в Москве.
Сеня верил, что справится и всё стерпит. Как – не понятно, но справится. Он и убийц найдёт, и со старорежимными сыщиками договорится. Именно сейчас он шёл навстречу с одним из таких. В кармане его кожаной куртки, которую подарил ему другой комиссар, по фамилии Штейнберг – лежала записка с инициалами и адресом бывшего главы всей московской полиции. Звали этого человека…
Сеня приблизился к окну на первом этаже, из которого падал достаточно яркий свет; достал записку, сверился с адресом и ещё раз прочитал имя:
– Владимир Францевич Сороколет.
Становилось совсем холодно. Ещё дождь собирался. Пришлось поторопиться. И Сеня прибавил шаг.
Он быстро прошёл по Крымскому мосту, затем свернул налево во дворы. Здесь и проживал господин хороший.
Сеня поднялся на третий этаж, нашёл высокую дверь и с первого раза постучал, как подобает стучать милиционерам: в меру напористо и вполне уверенно.
Послышался шорох обуви, лязг ключей. Потом открылась дверь, и появился лысый мужчина в очках, с тонкими усами, закутанный в турецкий халат, – в довольно дорогую вещь, как у буржуев. Но на ногах бывшего начальника, которому было уже за пятьдесят, были обычные валенки.
– Заходи скорее!.. застудишь! – торопил человек, покручивая кончик своих усов.
Сеня чуть оробел, потому что почувствовал приказные нотки. Понятно, что этот мужчина привык командовать.
– Сапоги о коврик вытри и проходи. Не раздевайся. Я только-только камин растопил. Ещё холодно, – приглашал в своё жилище хозяин.
Пошаркав подошвой о тряпку, Сеня подул себе на руки и потёр ладонями. В квартире было гораздо теплее, чем на улице, но почему-то хотелось казаться жутко озябшим, наверное, чтоб пожалели.
Они прошли в просторную комнату. В камине горел огонь, возле камина сохли дрова. Чтобы прогреть квартиру и половины запасённых дров достаточно. Значит, Владимир Францевич был человеком не бедным. Дрова сейчас стояли целое состояние.
– Я к вам от товарища Штейнберга, – сразу перешёл к делу Сеня.
– В курсе. Он звонил. У меня телефон есть, – ответил лысый в очках. – Ты ведь Семён Никитин? Ты старший милиционер?
– Всё так, старший милиционер, – кивнул Сеня.
Мужчина внимательно оглядел парня. В целом впечатление сложилось положительное. Статный, крепкий, молодой, глаза не глупые; робеет, но не боится.
– Присаживайся в кресло, Семён. Я сейчас чаю тебе налью. Не откажешься?
Сеня снова потёр ладони, показывая, что надо согреться и от чая не откажусь.
– Вот и хорошо, – сказал Владимир Францевич, а Семён присел в кресло.
Бывший сыщик угощал молодого парня из рабочей семьи. Всё-таки в революции есть глубокий смысл и справедливость. Ещё год назад лысый в очках руки б Сене не подал, а сейчас в кресло приглашает и чай наливает. Разве плохо. Если сахарком угостит, вообще, прекрасно.
– Ну что, согрелся? – передал парящий стакан в подстаканнике хозяин квартиры.
– Ну да, – улыбнулся Сеня и уже смелее осмотрел убранство комнаты.
У стены во всю длину и высоту стояли полки с книгами. Был ещё диван, шерстяной ковёр на полу, представительный стол под зелёным сукном, окно с бархатными шторами, стулья и два кресла, где и разместились два человека.
– Красиво у вас тут, – похвалил Сеня и хлебнул горячего чая; сахара, к сожалению, в нём не было.
– Ничего особенного. И ничего лишнего. Всё только для работы, – махнул рукой старый сыщик.
Сеня достал пачку папирос. Предложил закурить.
– Благодарю, – угостился папиросой сыщик. – Ты говори, Семён, не стесняйся, чем я угоден новой власти?
Оба они склонились к камину и прикурили.
– Власть новая да люди прежние, – заметил Семён. – Мой непосредственный начальник тоже из ваших… из царских.
– Даже так. Если не секрет, кто таков?
– Грушев Дмитрий Олегович. Три дня как назначили. Усы у него такие шикарные.
Владимир Францевич кивнул.
– Ну как же… помню. Только, когда я его знавал, усов у Дмитрия ещё не было; прямо, как у тебя сейчас… Тебе, кстати, сколько лет? Двадцать один?
– Неделю назад двадцать два исполнилось, – ответил Сеня. – И дело у меня к вам более чем серьёзное.
– Ты пей-пей и рассказывай, – откинулся на спинку Владимир Францевич.
Сеня курил и грелся. В груди стало тепло. Ноги запекло. Хотелось снять сапоги, но как-то неудобно.
– Убийства жуткие по всей Москве, – начал рассказ Семён. – И ведь не просто убивают, а зверствуют и будто на плёнку для кино снимают.
– Это как, для кино? – уточнил Владимир Францевич.
Сеня запустил руку во внутренний карман своей кожанки.
– Рассаживают мертвецов на стулья и почти каждому на шею табличку вешают. А на табличке слова… Я вам и фотокарточки принёс. Наши сотрудники сфотографировали… Вот посмотрите.
Владимир Францевич рассматривал два снимка. На том и на другом картина была леденящей. На первом снимке на стульях сидело пятеро мертвецов: четверо взрослых и один мальчик лет пяти. У троих висели на груди таблички. На одной написано – «мама», на второй – «папа», на третьей – «Пётр». У всех пятерых срезаны верхние веки, оттого газа были открыты, и у каждого не было правой кисти и левой ступни.
На втором снимке семья из трёх взрослых человек. У всех висели таблички: «муж», «кошка» и «грек». Конечности также отсутствовали.
– Все эти люди будто случайно оказались вместе. Многие даже не знали друг друга. Но в некоторых квартирах собраны целые семьи. Таблички у всех висят явно для путаницы. «Мама», это вовсе не мама, а «Петя» – по паспорту Фёдор Синёв. Пятеро с первой фотографии жили в разных домах на Большой Ордынке… О троих со второй фотографии нам известно совсем ничего. Один, это рабочий из Ярославля, а прочие – пока безымянны. И всё это действо, то есть усаживание мёртвых людей на стулья, таблички, отрезанные веки и отсутствие частей тела, кажутся лишь ширмой, потому что самое странное, что в трупах нет ни капли крови, словно кровь каким-то волшебным образом слили; а вот конечности, всё-таки отгрызли. Именно что отгрызли. Наш эксперт из следственной лаборатории, тоже из бывших, предположил, что руки и ноги откусил медведь, ну или крупный волк. Но медведи по Москве расхаживают только в немецких головах… И волки тоже по городу не гуляют.
– Да-да, медведи уже в берлогах, и волки в засаде, – рассматривал снимки Владимир Францевич, – и кровавых луж на месте убийства не обнаружено. Так ведь? – будто сам у себя спросил бывший сыскарь.
– Вот именно, ни капли не нашли. Следовательно, убили их и надругались в другом месте, а потом всех свезли по адресам, рассадили в ряд и табличками отметили. Или сливали каким-то особенным способом. Или это работа сумасшедшего доктора или сказочных вампиров, – виновато улыбнулся Сеня, а потом спросил: – А вы как узнали, что крови совсем в трупах не было?
Владимир Францевич пожал плечами и усмехнулся:
– Интуиция, знаешь ли… Или ты думаешь, что это я им руки-ноги отгрыз?
Сеня тоже улыбнулся.
– Нет, конечно. Я так не думаю.
Они с минуту молчали. Сыщик изучал фотографии. Сеня, хлюпая чаем, смотрел на огонь в камине и отдыхал.
– Я полагаю, что снимков два, а подобных убийств гораздо больше, – размышлял Владимир Францевич.
– Вы правы, – кивнул Сеня. – Нам известно о семи квартирах, где рассаживали мертвецов. Получается – всего двадцать два трупа.
– Двадцать два, – повторил за молодым милиционером лысый в очках, – ровно столько, сколько тебе лет…
– Совпадение, – тихо сказал Сеня.
– А как же! Конечно, совпадение.
Сеня снова смутился. Он пришёл за помощью, а старый сыщик шутил.
– Время сейчас революционное, – сказал Семён. – Идёт борьба за души народа. Возможно, это ритуальные убийства. Как думаете? Что вам интуиция подсказывает?
– Нет, – покачал головой Владимир Францевич. – Религиозная составляющая отметается без сожалений. А интуиция подсказывает, что мне нужно отлучиться. Всего минут на двадцать. Подождёшь?
Сеня кивнул.
– Тогда скоро вернусь, – встал с кресла Владимир Францевич.
Он вышел в коридор, скинул красивый халат и накинул на плечи пальто. Потом натянул на валенки калоши.
– Предлагаю тебе остаться у меня на ночь. Комната у меня свободная есть. Там и кровать имеется. Ну как?
Семён быстро согласился.
– Позвольте, я сапоги сниму? Ноги устали, – попросил он.
– Да ради бога, – разрешил сыщик. – Ты располагайся. Сделай себе чайку и пару дровишек подкинь в камин. Справишься?
– Смогу, – улыбнулся Семён.

Как и обещал, Владимир Францевич вернулся скоро. Но пришёл не один. В комнату с ним вошёл мужчина, у которого было бледное лицо и мертвецки синие губы. Мужчина был высок и строен. На первый взгляд ему не больше сорока лет. Одет он щёгольски, как одевались аристократы. На нём пальто ниже колен, с бобровым воротом и кепка с длинным козырьком. В руках он покачивал увесистую трость с набалдашником в виде волчьей головы. Сеня подумал, что если такого гражданина встретят на улице солдаты с винтовками, то рядовой проверкой документов эта встреча точно не закончится. Или его прибьют, или он всех положит. Наверное, у господина с тростью, под пальто и наган спрятан.
– Познакомься, Семён, – сказал Владимир Францевич, – это товарищ Деймон. Тоже из наших, из бывших. Он поможет тебе остановить убийства в городе… Очень на это надеюсь.
Сеня стоял у камина босиком, хлопал глазами. Сапоги его сохли чуть поодаль, с накинутыми на голенища портянками.
– Доброго вечера, товарищ Деймон, – протянул руку молодой милиционер, решив, что Деймон это фамилия.
Мужчина с синими губами оказался и вправду высоким. Рука у него была жилистая, сухая, сильная. Он пристально рассматривал Семёна. Глаза у Деймона были светло-серые и почему-то с красными крапинками на радужке. Таких глаз Сеня не видел никогда.
После рукопожатия по телу молодого милиционера пробежала дрожь, словно под китель проник уличный ветер. И подумалось, что не зря большевики революцию сделали. Пусть лучше простой народ страной управляет, чем такие… Сеня пожимал руку, подбирая определение, какие такие управляют. Когда рукопожатие закончилось, он понял, что Деймону подходит определение – не холодный или строгий, а именно бездушный.
– Вы, Семён, не волнуйтесь, – успокоил высокий человек. – Вы адреса мне назовите, где найдены трупы. И я помогу вам. Вместе мы непременно справимся. Верно, Семён?
Сеня кивнул, достал папиросу и закурил.
Потом снова показал снимки.
Деймон долго фотографии не разглядывал. Только кивал и, как показалось, улыбался, словно рассматривал рождественские открытки, а не мертвецов без конечностей.
– Как вас по отчеству, Семён? – спросил мужчина.
– Григорьевич, – быстро ответил Сеня.
Деймон удивлённо поднял глаза и улыбнулся тонкими губами, которые налились уже красным; вероятно, согрелись.
– Значит, вас зовут Семён Григорьевич? А фамилия ваша как?
– Никитин, – также быстро ответил Сеня.
– Ну, конечно… Никитин… – продолжал улыбаться Деймон, вспоминая одного известно Григория, только с другой фамилией – Вершинский.
***
Где-то за пределами Москвы.
Под струями, холодного дождя, я смывал с рук свежую кровь. В грязи лежало два растерзанных тела. Это были вампиры. Я только что без сожаления и истерик сжёг их сердца, избавив Москву от своих мучителей.
Пришлось за ними погоняться. Была веская причина, отправиться в ночное приключение.
Эти двое совсем распоясались. Решили, что раз в стране революция и повсеместный бардак, то можно охотиться на людей, словно на куропаток в лесу. Но я всё также твёрдо стою на страже спокойствия людей. Только я на этой планете настоящий охотник. А они… а эти два вампира уже перегной и подкормка для червей. Осталось закопать их на два метра вглубь, чтоб лишить ненужных сплетен местных крестьян. Деревенским мужикам и без мёртвых кровососов сейчас лихо.
Я стряхнул с ладоней капли воды с остатками крови и взялся за лопату. Работа ждала меня неблагодарная.
Через десять минут я вырыл приличную могилу и скинул тела в слякоть. Потом завалил землёй и закидал ветками хвои.
Настроение у меня было паршивей некуда. Нет, мне вовсе не жаль вампиров и даже тех, кого они иссушили. Привык уже к смертям. Я сожалел лишь о потери своего оруженосца. Парень был молодой горячий и, к сожалению, недальновидный. Хранилище в нём было объёмное, воин из него мог получиться на славу прочим. Но он сбежал. И во всём виновата революция.
Мой оруженосец оказался идейный и рванул на юг России, в Крым, чтобы пополнить ряды Белой армии. Хотя сам он из крестьянской семьи. Кровь у него не голубая, кость не белая – обычная человеческая кость, мужицкая. Но почему-то ему жуть как не нравились новые порядки.
А я не вмешиваюсь в политику. Моё дело – за порядком следить да вампиров выслеживать, а не царя спасать или красных поддерживать.
Два кровососа, те, которых я только что закопал, всё в новомодное наряжались. Плащи у них и фуражки кожаные, сапоги хромовые, а на ремне в коробке маузеры. Представлялись они чекистами и хозяйничали на севере Москвы. Погромы учиняли, безобразничали и кровь из людей пили. Выбирали девок исключительно молодых и в соку. Попортят их, то есть оттрахают, а когда наиграются, то впивались в шею острыми клыками. Думали, что я их не достану.
Заблуждались, твари. Достал!
Не боюсь я холода. И сырость мне не страшна. Но меня бил озноб. Злился на себя, что упустил оруженосца и не нашёл верных слов, чтобы молодой прислушался к моим дельным советам. А ещё… стыдно признаться, но от меня сбежала одна сочная такая вампирша. Нравилась она мне очень. Был бы я обычным человеком, непременно женился. И сдаётся мне, что она тоже в южные края побежала. Хочет сесть на пароход и в Турцию, от моих сеансов подальше. Последний раз мне жаловалась, что мой ЛКН её достал до печёнок; что ласки мои ей больше не по нраву. Ишь, что удумала! Не по нраву ей! Найду Зою и…
Ничего ей не сделаю. Прощу. Как всегда…
Зойка – она с характером. К тому же ревнивая. Я недавно сеанс проникновения проводил с одной вампиршей, так она меня застукала. Скандал был громкий. Угрожала Зоя, мой агрегат на колбасу пустить, а меня – охотника на вампиров, сдать новым властям, мол, комиссары со мной ловко справятся, мол, в железную клетку посадят и повезут по стране показывать, как маньяка сексуального в человеческом обличии, но со звериной душой.
Вампиршу я ту отпустил и Зойку простил. А она… вот зараза – сбежала от меня в Крым или в Сочи. Сбежала с этим чёртовым оруженосцем! Тоже мне – за идею он воевать собрался! А кто кровососов остановит? Кто порядок в городе наведёт?
Ладно… переживу как-нибудь.
Но Зою я всё равно верну. Аж больно она мне дорога. Особенно её глаза и круглая задница. Такую задницу не сыскать больше нигде. Только у Зойки есть такая жопа!

Последние полгода я тоже носил кожаные одежды. На мне всегда надета кожанка, как я её называл, комиссарская; а ещё штаны из кожи и сапоги, почти такие же как у двух кровососов под землёй… Была ещё у меня фуражка, но сплыла. Я её потерял. Но сейчас снял похожую с одного их ликвидированных вампиров. Она мне в размер. В самый раз подходит.
До первых домов Москвы ещё километров пять. Я шёл под дождём по разбитой дороге. Насвистывал марсельезу и вспоминал Зою. Вот ведь стервоза! Опять от меня умыкнула! Любит меня, но боится… И не меня она боится, а завистливых московских кровососов. Все кругом только и твердят, что связалась Зоя с охотником и предала свой вампирский род.
Я шёл, представляя её фигуру, как вдруг услышал зов. Зов был обращён ко мне, а исходил сигнал от главы клана Московский клык.
Я остановился, чтобы построить портал. Точно лицом к лицу с Деймоном не встречусь, но в радиусе пятидесяти метров высажусь точно. Главное, сильно не промахнуться, поскольку рядом Москва-река протекает, а сигнал шёл приблизительно из района Крымского моста. Вот тоже странно: ни какого-то другого моста, а именно Крымского.
«И снова этот райский полуостров мне покоя не даёт!» – подумал я, обрисовав невидимый эллипс, чтоб построить марево магического портала.

Глава 2
Деймон ждал меня сразу за Крымским мостом. Зов не содержит в себе точной информации, у какой лавочки встреча и какое оружие с собой прихватить. Зов не состоит из слов. Зов, это лишь мистический сигнал, который может быть как дружеским так и враждебным. Деймон не мог позволить себе бросить вызов охотнику, он лишь просил о встрече; а скорее, о помощи.
Глава клана Московский клык всегда был аккуратен в одежде. За тысячи лет научился носить пальто, ботинки и шляпы. Но он действительно был встревожен. Я прочёл внутреннее напряжение не в его глазах или походке. Зов был отчасти панический, словно вампир вызывал священника к умирающему.
– Прекрасная ночь, Деймон. Всё как ты любишь, – приветствовал я вампира, подставляя ладони под холодные капли дождя.
Как бы ни старалась промозглая погода, омывая мою кожаную куртку и руки, Деймон всё равно почувствовал кровь сородичей. Но скрывать мне нечего. Я – охотник. Работа такая.
– Нужна твоя помощь, Григорий, – не оценив мой сарказм, предсказуемо ответил вампир.
Я лишь поднял глаза, посмотрев в чёрное небо. Потом снял фуражку.
– Забрал шапочку у Леонардо. Ты не против? – стряхнул я капли с фуражки и поправил красную звезду. – Известен тебе такой вампир?
– Он пришлый. Чужак. Он не из моего клана… Плевать на Леонардо, – опустил глаза Деймон.
Ну понятно. Не возражает. Значит, дело и вправду серьёзное. Но разве у меня бывают другие вызовы?
– Леонардо был пришлый… да весь вышел, – надев трофейную фуражку, сообщил я Деймону. – Ладно, рассказывай, что случилось.
Мы свернули во дворы налево. Молчали. Затем поднялись по тёмным лестничным клеткам на третий этаж.
В просторной комнате было тепло. Догорали дрова в камине. Уютно.
Нас приветствовал хозяин жилища. Это был бывший глава полиции. Ещё царской. Я встречался с господином Сороколетом не единожды. Он был человеком, посвящённым в противостояние вампиров и охотников на вампиров. Москва – город огромный, людей миллионы. Чтобы иметь достоверные источники, необходима поддержка системы. Полиция, это и есть система охраны – при всех своих недостатках. Другого пока ничего не придумано.
– Доброй ночи, Григорий, – поздоровался Владимир Францевич.
Я пожал ему руку.
– Вот полюбуйтесь на фотографии, – передал он мне два снимка.
Интересные картинки. Сидят на стульях в ряд мёртвые люди, без век, с повреждёнными конечностями, на груди у некоторых таблички.
– Полагаю, крови в них нет, – догадался я, иначе, зачем меня тревожить в столь поздний час.
– Ни капли, – кивнул Сороколет. – Но у меня есть водка. Хотите?
Теперь кивнул я. Моя одежда промокла до нитки. Немного взбодриться, не помешает.
– И будьте любезны… подкиньте ещё дров.
Огонь снова занялся. Я выпил махом две рюмки. Все ждали от меня вопросов. Но я не спешил.
– У вас гость в соседней комнате? – спросил я.
– Молодой сотрудник новой милиции, – ответил Сороколет.
Я его чувствовал. А если четно, то слышал, что кто-то шлёпает босыми ногами по полу за дверью. И только мы заговорили о нём, как появилось лицо этого самого нового милиционера.
– Проходите, юноша, – разрешил я войти.
Парень был молод, босой и тоже в кожаной куртке. Сейчас мода такая: милиция, чекисты, комиссары – все в коже. Вот и я не отстаю.
– Ваших рук дело? – передал я молодому человеку два снимка.
Он засмущался. На лице появилась недоверчивая улыбка… Так ведь это и понятно. Ладно бывший сыскарь, который повидал столько лиха, что оторопь любого возьмёт, но в этой комнате находился глава вампирского клана, а ещё охотник, от одного имени которого трепещет весь московский клан.
– Ну что же ты. Будь смелее! Ты ведь власть! – съязвил я и тут же пожалел юнца. – Как твоё имя, друг? – примирительно спросил я.
– Семён Григорьевич Никитин, – бодрился парень, но выходило не очень.
Отчество понравилось. А Сеня взял себя в руки и поведал мне, поскольку остальные были уже осведомлены, что произошло в московских квартирах и сколько мертвецов усадили в ряд на стулья.
– Мне необходимо осмотреть помещения, где сделаны эти фотографии. И обязательно нужно взглянуть на сами трупы. И желательно не тянуть. Организуешь? – настойчиво спросил я.
Да что ж такое! Сеня снова замялся.
– Я не знаю, – хлопал он себя по карманам, очевидно, в поисках спасительной папиросы. – Надо связаться с начальством… Но ведь вы не служите в рабоче-крестьянской милиции. Могут и отказать. В судебно-медицинскую лабораторию вот так запросто не войдёшь.
Сороколет улыбнулся. Деймон закатил глаз. Ну а я разъяснил ситуацию.
– В некоторых случаях, разрешение не требуется. Нам не нужны пропуска и мандаты. Ты только покажи нам квартиры, где найдены мертвецы, и укажи дом, в котором находятся трупы. А дальше мы уж сами. И мы непременно справимся, Семён Григорьевич. Я тебя уверяю, мы сумеем договориться с дежурным санитаром и опечатанные двери не испортим.
Деймон приблизился к молодому милиционеру, положил ему на плечо руку и добавил:
– Без нашей поддержки, московская милиция бессильна справиться с первородным злом. Если не верите, можете у Владимира Францевича поинтересоваться, справитесь ли вы или нет.
– Тяжёлая ноша хранить покой граждан, – вторил нам Сороколет. – Ты, Семён, ещё молод, но как борец за правое дело, должен понимать, что не все преступления совершают обычные люди. В Москве существует особенная жизнь, с которой человеку не справиться. Понимаешь ли ты меня?
Парень был явно не глуп. И знаете, никогда в моей практике не бывало такого, чтобы даже юного служителя порядка вампир отправил на встречу с другими вампирами, если человек не готов принять факт существования магической стороны Москвы.
На всякий случай, я прощупал его колдовские способности.
Семён оказался пуст. Обычный парень. Он не маг, не потенциальный оруженосец. Но врождённый инстинкт подсказывал юноше, что бледных лицом граждан нужно не только опасаться, но и доверять им.
– Кто тебя направил к Владимиру Францевичу? Как его зовут? – уточнил я.
– Товарищ Штейнберг, – сходу ответил Сеня.
Надо же, он даже имя не сменил. Знавал я этого Штейнберга, любителя вмешиваться в людские разборки. Этот Штейнберг ещё Емельку Пугачёва ловил. Ловил-ловил да поймал… и в Москву привёз в клетке. Вот тоже вопрос: не в такой ли клетке меня Зойка видеть хотела, чтобы Гришу по улицам возили, мазали говном прутья и камнями бросались все кому не лень? Полагаю, что обычная клетка для меня не преграда. Значит, Зоя предполагала какую-то особую клетку… Эх, Зоя-Зоя. Где же ты сейчас?
Я стал задумчив. Со мной так случается, когда вспоминаю о любимых женщинах. Я был уставший, одежда мокрая, но мой рабочий инструмент в штанах подавал сигналы. Как только представляю Зою, сразу начинается! И пусть только кто-то попробует сказать мне, что это не любовь!
– Если твой начальник станет браниться, что ты нас к трупам привёл, то не волнуйся, а сразу сообщи товарищу Штейнбергу; он всегда на выручку поспешит. Поскольку товарищ Штейнберг давно знаком со всеми нами, Семён. Иначе, как бы ты здесь оказался?
Сеня закурил. Зажав зубами папиросу, стал мотать портянки.
– Если поймаем извозчика, то быстро управимся. Если пешком и под дождём, – говорил Сеня, – то и ночи не хватит.
Деймон подошёл к окну, одёрнул тяжёлую штору.
– Как заказывали, товарищ старший милиционер, – сказал глава Московского клыка.
Я приблизился к вампиру, посмотрел вниз на дорогу.
– Умеешь удивлять! – похвалил я.
Семён не поверил и тоже посмотрел на тёмную улицу. И действительно, под окном дожидался нас новенький Руссо-Балт, с закрытым кузовом. Возле машины стоял водитель в высокой шляпе и в длинном плаще.
– Кто у штурвала? – поинтересовался я.
– Старик Камбусий. Ему можно доверять, – негромко ответил Деймон.
Знавал я этого извозчика. Было в Москве одно злачное место, под названием «Вампирский клуб», где вечно собирались местные и неместные кровососы; так Камбусий там числился управляющим или чёрт их разберёт, как называется его работёнка.
– Карета подана. Можем ехать, – оповестил всех Деймон и посмотрел на бывшего сыщика.
– Ревматизм одолел. Страх как не хочу застудиться, – отказался выходить из тёплой квартиры Владимир Францевич.

Машина здорово тарахтела. Но ехать было приятно. Всё лучше, чем трястись в повозке и смотреть на лошадиные хвосты. Камбусий знал своё дело и молчал. Уважаю скромных кровососов.
Сначала мы посетили две квартиры, где были сделаны фотографии. Затем приехали на третью квартиру, где только вчера нашли мертвецов на стульях.
Совсем чуть используя магию, я искал улики. Но ни одной зацепки… Кстати, все три квартиры были зажиточные. Здесь когда-то проживали богатые горожане.
Деймон помогал мне искать. Водил носом, двигал мебель. Тоже приколдовывал. У этих тварей зверское чутьё даже на малую каплю крови, потому помощь была мной благодарна принята. Хотя лучше меня никто кровь на этой планете не чувствует. Как иногда я любил говорить: все мы вампиры и немного охотники, но Гриша вне конкуренции.
– Кто хозяева этих квартир? И где сейчас эти хозяева? – спросил я у Семёна.
– Буржуи какие-то здесь проживали… Наши сотрудники опросили соседей и дворников, так все как один утверждают, что совсем ещё недавно эти богатенькие были в Москве. Но после убийств сразу покинули город. Им ведь в Париж хочется. А у нас революция!
– Ну да, ну да! – согласился я. – Золото и бриллианты в чемодан и прямиком за границу. Потому что у нас, что? Потому что в России-матушке – новые порядки!
– Так точно, – заулыбался Сеня.
В квартирах ничего интересного не обнаружили. Осталось посмотреть на мертвецов. Пришлось снова воспользоваться магией, поскольку судебно-медицинскую лабораторию охраняли два милиционера. Но усыпить человека для охотника не составляет никакого труда.
Сеня Никитин шёл за Деймоном, с изумлением заметив двух своих коллег спящими на табуретках. Один обнимал винтовку, прижавшись спиной к стене, второй – лежал лицом на столе, винтовка была приставлена рядом.
– Они отдыхают, Семён. Не стоит их тревожить, – прошептал Деймон, будто боялся их разбудить.
Сеня быстро кивнул и проследовал далее по коридору. Деймон на него производил демоническое впечатление.
– И кто здесь кто? – спросил я, потому что мертвецов было много.
– Наши трупы здесь, – вёл нас в отдельную комнату Семён. – Их ровно двадцать два.
С арифметикой у меня всегда были проблемы. Бывали сражения, где я терял счёт убитым вампирам, но до двадцати двух я считаю прекрасно.
– Вот они, – привёл нас в отдельную комнату Семён.
Наши трупы лежали в два яруса на деревянных стеллажах. Некоторых уложили прямо на пол. Приходилось через них перешагивать.
Сеня прикрывал нос ладонью. Запашок в помещении стоял смрадный. Хотя было и холодно.
– Вижу всего двадцать один труп. Где ещё один? Ушёл погулять? – спросил я.
– Вот список, – протянул мне бумагу Семён.
Я сверился. Должно быть двадцать два. Одного не хватает.
Сеня нехотя осмотрел стеллажи с мертвецами, узнавая обезображенные тела. Вот мальчик, вот старуха. Эти мертвецы с Мясницкой. Эти с Большой Ордынки…
– Молодой женщины нет, – озирался Семён. – Я её хорошо запомнил. Красивая была.
– Разве мертвецы бывают красивые? – поморщился Деймон.
Сеня пожал плечами. Раз говорит, что понравилась, значит, была красивая.
– Фотография её осталась? – задал я вопрос.
– У нас фотоаппарат сломался, – извинялся милиционер. – Только в двух квартирах удалось запротоколировать…
– Хренова работает новая милиция, – с укоризной сказал я. – Но с другой стороны – она ведь не могла встать и уйти? Так ведь, Семён Григорьевич?
– Точно не могла. Потому что она была мёртвая…
– А вдруг не мёртвая? – продолжил я. – Когда её предположительно убили? Когда её сюда привезли?
– Вечером. Сегодня вечером. Затем меня встретил товарищ Штейнберг и велел к господину Сороколету срочно идти за помощью. Сами видите, трупы уже складывать некуда, а убийц мы никак найти не можем.
Мы задавали вопросы молодому милиционеру, скорее, чтобы его отвлечь.
Деймон продолжал искать частицы магии. Я тоже. И я нашёл первым. Совсем недавно, возможно, пару часов назад, здесь побывал кровосос или маг, который, вероятно, использовал морок. Я чувствовал его магическую ауру. Причём это был, весьма сильный вампир или средней руки волшебник… И это вовсе не Штейнберг. Штейнберг – маг посредственный, воин тоже. Он всё больше говорить любил и называл себя прирождённым оратором. Ему бы на площадях народ баламутить; в том его сила. А маг он – никакой.
– Так куда же от наших трупов наша красавица убежала? – спросил я, уже понимая, что неизвестный маг или сильный вампир элементарно вынес из лаборатории женское тело, – и возможно, красивая была не совсем мертва, и он не вынес её, а вывел…
– У красивой женщины были повреждены конечности? – спросил Деймон.
Сеня замотал головой.
– Нет. Гражданка была просто мёртвой.
Я осмотрел все оставшиеся тела.
У кого-то были откушены кисти и лодыжки (именно откушены); у пятерых – откушены или руки, или второе, а у семерых – вообще не было повреждений. Судя по торчащим осколкам костей и рваному мясу, кусал трупы вампир в трансформации. Например, волк. Но кусал уже мёртвых. Кусал и выплёвывал части тела или всё-таки глотал?… Да ну, бред какой-то!!! Зачем убивать и обгрызать мертвецов, а потом усаживать на стулья и таблички вешать? Какой в том смысл?
– Странное дело, Григорий… запутанное… – засомневался Деймон. – Похоже на работу вампира-психопата… Бессмыслица…
– Извините, на чью работу похоже? – услышав слово «вампир», удивился Сеня.
– Тебе не послышалось, – кивнул я. – Всех этих людей иссушили, а затем искалечили вампиры. Вот посмотри сюда.
Я указал на два чёрных пятна. Шеи мертвецов с целыми руками-ногами были покусаны. Чётко видны два проникающих ранения от клыков…
Значит, покусанным за запястья или лодыжку, отгрызли места проникновения клыков. Такое, честно говоря, я видел впервые. Теперь понятно, почему Штейнберг парнишку к нам отправил. Вот только не ясно, что с Семёном Григорьевичем теперь делать. Я мог зачистить его память, но где гарантия, что завтра убийства не повторятся? Нам нужен свой человек в органах.
– Сделай доброе дело, – обратился я к Деймону.
Вампир округлил глаза.
– В каком смысле?
– Крестный ход ты позже возглавишь, а сейчас, пожалуйста, перевоплотись в зверя. Нужно урок преподать нашему другу, чтобы он не стал нашим трупом. Видишь, мертвецов уже складывать некуда.
Деймон покачал головой. Что-то его смущало.
– Под мою ответственность… Ну же!
Вампир снял пальто, аккуратно повесив его спинку единственно стула. Затем быстро разделся, чтобы сохранить лоск своей одежды, складывая вещи всё на тот же стул… А потом он обернулся зверем. Всего секунды и он уже стоял на четырёх лапах и звучно дышал носом, и сверкал красными глазами.
Мы словно оказались в паровозном депо. Клубы пара вырывались из волка и куцыми облаками разлетались по мертвецкой.
Я почему-то думал, что Сеня сейчас потеряет сознание. Так бывает, когда человек встречает вампира в трансформации. Но Семён был парнем не из робкого десятка. Он лихо выхватил револьвер и вытянул руку, метясь – то в меня, то в громадного волка.
– Спаси и сохрани, спаси и сохрани… – шептал Семён, наводя на Деймона оружие.
– А говорил, что в бога не веришь, – улыбнулся я. – И кстати… выстрел из пистолета лишь раззадорит волчонка. А что касается меня, то я даже не замечу ранения. Звук я однозначно услышу, но пули, Семён… они не могут причинить мне вреда. Вот как бы ты из пушки корабельной в меня шмальнул! Тогда да! Но ведь ты у нас не матрос с броненосца, а только московский милиционер. Хотя и старший милиционер.
И тут я услышал два звучных хлопка.
Пули летели точно в моё лицо. Одна попала в скулу, вторая – в лоб!
Затем Сеня разрядил свой револьвер в Деймона. Стрелял прицельно в зубастую голову.
Пули, попавшие в меня, упали к хромовым сапогам; попрыгали-попрыгали и успокоились. Деймон же сплюнул восемнадцать граммов свинца на грязный пол, продолжая испускать ноздрями облачные клубы пара. Остальные пули пролетели мимо. Всё-таки дрогнула рука у Сени. Будь я на его месте, точно б в штаны навалил!
– И зачем? – спросил я. – У тебя в милиции каждый патрона на счету. Только имущество извёл напрасно.
Семён хлопал глазами и пятился на выход из мертвецкой. Но спиной упёрся в старика Камбусия.
– Тише, паря… не бузи здеся, – скалился клыками Камбусий.
Но Сеня и не думал сдаваться. Он замахнулся и рукояткой пистолета врезал старику точно в переносицу.
Другой бы рухнул. На худой конец, заорал и выругался по матери. А Камбусий только схватил Сеню за запястья и сжал свои костлявые пальцы, оставляя на человеческой коже синяки.
Револьвер вывалился из руки. Ноги Семёна подогнулись, и он медленно опускался на колени.
– Суки! Твари! – шипел Семён. – Знаю я таких, как вы. Уже наслышан! Хрен вы меня сожрёте!
Ну вот и прояснилось. Теперь понятно, почему именно Сеню прислал Штейнберг. Вероятно, новоявленный комиссар знал какую-то тайную сторону жизни Семёна. Возможно, когда-то в детстве молодой милиционер встречался с вампиром и подсмотрел, как нежить убивает; а неизвестный вампир не заметил или пощадил мальчонку. Потому Сеня ещё жив и на коленях стоит в холодной комнате.
– С этой минуты, Семён Никитин, ты или с нами или двадцать вторым ляжешь. Делай выбор немедленно… И неужели тебе самому не интересно знать, как и куда делась красивая девчонка с деревянных нар? Ни за что не поверю, что тебе всё равно.
В Сени не было магии. Но в нём жил русский дух. Как же я люблю этих упрямых парней: воинов, крестьян, дворян и прочих самозванцев!
– Мы людей защищаем, Сень. Мы тоже, своего рода милиционеры, – рыкнул человеческим голосом Деймон.
Сегодня Семёну пришлось многое повидать, даже говорящего волка встретить.
– Я хочу служить революции… и буду! – сквозь зубы цедил Сеня. – Если оставите людей защищать, то я согласен…
Волк встряхнул мордой. Камбусий расцепил свои цепкие пальцы.
Ну а я сказал:
– Тогда, добро пожаловать в наш летучий отряд, Семён Григорьевич!

Глава 3
Мне всегда нужен был свой человек в органах правопорядка. При старом режиме осведомителей в полиции хватало. Тот же Владимир Сороколет принёс много пользы.
На меня работало ещё с десяток агентов, но из-за революции практически все они канули в лету. Кого-то расстреляли уже в первые недели после октябрьского мятежа, другие – бежали сначала из Москвы, а затем из страны. Многие не приняли красный порядок. Потому сегодняшний выбор пал на Семёна Григорьевича Никитина, который был молод, смекалист, а главное, происхождение у него не хромало. И нервы у него были в порядке.
Обычный человек, кем и являлся Сеня – при виде зверя неминуемо впадал в ступор, но юный милиционер был действительно отчаянным парнем. Он стрелял в Деймона и метил точно в мой лоб. И ведь попал! Конечно, откуда Семёну было знать о магической броне. Я и Деймон прочли заклинание сразу, как увидели револьвер… А ведь ещё и Камбусию досталось. Старому пройдохе Сеня сломал переносицу, что впрочем, лишь мелочь и проблемы только нерасторопного Камбусия.
Мы стояли в холодной мертвецкой. Ну а где ещё заключаются союзы между теплокровными и вампирами?
Деймон в волчьей шкуре на мгновение перестал дышать, осмотрелся по сторонам и трансформировался обратно в вампира. Происходило перевоплощение всего две-три секунды. Наловчился зверюга за тысячи лет менять личину… Деймон стоял совершенно голый у стула и, будто ничего не случилось, надевал вещи на своё жилистое тело. С этого дня Семён Никитин работал исключительно в моих интересах, потому для главы Московского клыка знание о существовании моего агента компенсировалось смягчением моих же требований к самому Деймону и к вампирам его клана. Всегда приходится чем-то жертвовать. Постоянно приходится искать компромиссы.
– Подними револьвер, Семён, – вполне миролюбиво сказал я; не хотелось пугать моего нового осведомителя.
Сеня спрятал оружие в кобуру, печально поглядывая на свинцовые пули, оставшиеся лежать у моих ног.
– Что я должен делать? – спросил он. – Каковы будут мои обязанности?
Я пожал плечами.
– Запомни, Семён, ты не продал душу дьяволу, наоборот, ты стал ближе к самому Создателю; хотя большевики и отрицают религию… Пойми, служить охотнику на вампиров, это честь для человека. Теперь ты стоишь не только на страже народа, но и выполняешь сакральную миссию. Не многим повезло быть посвящёнными в тайный мир Москвы.
Сеня продолжал рассматривать пули на полу, пытаясь оценить обстановку. Судьба его швырнула знатно. Служить охотнику на вампиров, безусловно, почётно, но почему-то Сеня узнал о назначении на столь важную должность, в столь странных обстоятельствах. Вероятно, он вообще не желал погружаться в тайный мир Москвы. Или Сеня что-то хорошо скрывал.
– Семён, я выдам тебе специальное оружие. Точнее, особенные пули, – хотел взбодрить я парня. – И если впредь на твоём пути встанет злобный вампир, то ты не оставишь ему шансов, выстрелив из своего револьвера. Дыры от попадания будут приличные, поскольку магия творит чудеса.
– Серебряные пули? – усмехнулся парень.
– Совершенно верно, серебряные пули. А ещё начинённые усиливающим заклинанием, – кивнул я
Семён мне не верил, зато угадал название второго по могуществу вампирского клана Москвы; но порой клан Серебряной пули превосходил в кровожадности даже Московский клык…
Деймон, наконец-то, накинул пальто и застегнул последнюю пуговицу. Все ждали, когда он оденется, чтобы покинуть это мрачное место.
– И вот тебе первое задание, Семён, – сказал я.
Сеня поднял глаза, смело посмотрев на меня. Думает стервец, что когда выберется отсюда, то всё как-то уладится. Будто он проснётся и перестанет видеть кошмарный сон про вампиров. Не выйдет, Сень!
– Узнай в подробностях всё о пропавшей красивой девушке: сколько ей лет, имя, где жила, с кем жила, кто родители… Дело в том, Семён, что она может оказаться не совсем мёртвой… или даже – бессмертной.
– Она была точно мертва. Мертвее некуда, – покачал головой Сеня.
– Но, тем не менее, – не вступал в спор я, хотя мог долго рассказывать, о том, как люди инициируются в вампиров; а ещё больше меня, мог поведать Деймон; в конце концов, он – глава вампирского клана.
Меня почему-то бил озноб. Ещё раз осмотрев стеллажи с телами, я сказал:
– Давайте покинем это ужасное место.
Я шёл первый. За мной Сёмён. Деймон следом.
Последним из мертвецкой вышел старик Камбусий.
– Позвольте, господа… а почему это место ужасное? – ворчливо недоумевал вампир.

Мы вышли на улицу, не забыв разбудить охрану судебно-медицинской лаборатории.
Было уже около трёх часов ночи. Надоедливый дождь прекратился, но воздух остался сырым и холодным.
В машине было безветренно, потому вполне комфортно. Я и Семён сидели на заднем сиденье Руссо-Балта, Деймон развалился впереди на пассажирском, Камбусий устроился за рулём.
Мы ехали по совершенно пустому городу. Людей на улицах не было вовсе, фонари светили редко. Ночью революционная Москва вымирала. Не видно даже солдатских патрулей. Ночь в Москве принадлежала только вампирам. Потому пришлось объединить усилия и обратиться за помощью к Деймону. В его интересах поддерживать порядок, поскольку город терроризировали кровососы со всего света. Пришлые не следовали правилам и не считали убитых ими людей. Они как бешеные лисы врывались в курятник и душили всех, кого только могли достать.
Вчера я убил одного чешского вампира. Сегодня прикончил двоих португалов. Деймон назвал их чужаками и не соврал. Леонардо был из Лиссабона, а второй, которого звали Висенте, был из Браги. Я навёл о них справки у охотника, под именем Марио, который от Лиссабона шёл-шёл по пятам Леонардо, пока не очутился в холодной Москве.
Город наводнили не только вампиры со всей Европы, но и охотники. Я познакомился с двумя из них. Это был уже известный Марио и весьма странный немец, который представился Генрихом. Если Марио, как и подобает многим португальцам, был открыт и производил впечатление весёлого добряка, то немецкий охотник обладал скрытным и невероятно озлобленным нравом. Марио уверял, что в Москве работают не меньше пяти охотников. Он с шуткой сообщил, что не стал бы доверять никому из них и, в том числе имея и самого себя. Но зато Марио пообещал покинуть Москву, как только ликвидирует Леонардо.
Ну что же, я нашел португальского вампира первым. Теперь осталось предъявить Марио трофейную фуражку, чтобы тот убирался ко всем лиссабонским чертям разом.
С Генрихом я тоже уговорился, чтобы к концу ноября он непременно закончил свою охоту в Москве и зимовал уже на немецких квартирах. Потому что Москва – это лишь моя вотчина. Здесь мои угодья и мои правила. Только я убиваю на московской земле, а не кто-то другой… И снова в привычный уклад вмешалась революция. Она перевернула с ног на голову жизнь не только богатых и нищих людей, но и всего тайного мира Европы.
Но прочих охотников я не встречал. Даже ни разу не выходил на их след. Возможно, перед тем как покинуть Москву, Марио поделится секретом о своих европейских коллегах, которые так ловко скрываются от моего внимания.
– Ты живёшь на Хитровке? – спросил я Семёна.
Парень лишь кивнул. Всё норовит избавиться от меня и, а затем написать рапорт всё тому же Штейнбергу. А возможно, и нет. После того, как Семён Никитин разрядил свой пистолет в мертвецкой, я понял, что у московского милиционера есть своя тайна.
– Здесь остановите, – сказал Сеня негромко.
Камбусий нажал на тормоза.
Машина заскрипела и остановилась у двухэтажного дома.
– Дальше я пешком. Не хочу, чтобы меня вдели с вами.
Я придержал Сеню за руку.
– Отсыпайся, Семён. О работе не беспокойся. Товарищ Штейнберг теперь на твоей стороне, – предупредил я.
– В 9:00 я буду в отделе. Не люблю опаздывать, – проявлял характер Семён.
– Ну как знаешь, – отпустил я руку и уже в спину добавил: – Завтра выдам патроны и не забудь о нашей красивой.
– Не забуду, – скривил губы Сеня.
Ах ты ж засранец! И откуда только в этом юнце столько спеси? Он будто вовсе не из рабочей семьи, а избалованный аристократ, привыкший к большим деньгам и лакейским улыбкам.
– Ты позже оценишь, что получил сегодня! – крикнул я вслед, и точно знаю, что он услышал меня, хотя дверь была уже закрыта.
Сеня пошёл вниз по улице. Через полминуты исчез в темноте.
– Может, проследить за ним? – предложил услугу Деймон. – Как говорят люди – бережёного бог бережёт.
Я покачал головой.
– Естественный отбор. Если не вытянет и сломается, значит, так тому и быть.
Послышался смешок. Это Камбусий почему-то развеселился.
– А мне показалось, что ваш мальчик закипает от счастья. Словно долгие годы ждал приглашения от охотника на вампиров, – сказал Камбусий. – Он не злится на вас и на нас… он радуется. Парнишка точно знал, что пули не причинят вреда, но всё равно выстрелил. Он проверял: настоящие мы вампиры или нет.
Деймон внимательно посмотрел на своего извозчика.
– Всё-то ты знаешь, старик.
Камбусий расплылся в улыбке, сверкая клыками.
– Я такими мальцами закусывать ещё тысячу лет назад. Мне его капризы на один зубок…
Вот только не надо при мне говорить о закусках!
– У тебя, старик, хорошо получается крутить баранку. Вот ты и крути баранку, только молча. Понял? – уведомил я кровососа.
Камбусий перестал улыбаться и замолчал. А у меня осталось ещё одно дельце к Деймону. Но, скорее, два.
– Поговори со Штейнбергом, Деймон… и узнай, почему именно Семёна к нам направил. И ещё…
Я не знал с чего начать. Было не совсем удобно ворошить любовные интрижки. Но я всё-таки сказал:
– Моя Зоя снова сбежала.
Деймон решил помочь мне выговориться.
– Женщины – существа ветреные… – романтично сказал вампир.
– Это верно, – подтвердил я и добавил: – Она в Крым подалась. Хочет в Турции от меня затаиться… Или куда там сейчас пароходы идут?
– Всё больше в Турцию, – подсказал Деймон. – Ты хочешь найти её и вернуть в Москву?
– Просто найти, – решился я. – Передай там своим, чтобы не пропустили мою беглянку.
Деймон кивнул. В этот раз никто не улыбался. Хотя стоит мне выйти из машины, как эти двое живо обсудят мои слабости. Но что делать? Люблю я Зойку и готов пойти на сделку с кровососами ради неё.
– Сочтёмся, – пообещал я награду, открыв дверь.
– О чём ты, Григорий… – по-дружески отреагировал Деймон.
Я вышел из машины. Хлопнул дверью.
Покашливая, машина исчезла в утреннем тумане.
Я взмахнул рукой, построил портал и отправился в свой тёплый дом, только в пустующий дом, поскольку Зоя штурмует пароходные трапы, желая расстаться со мной навсегда.
***
Сеня своим ключом открыл дверь. В тёмном коридоре снял сапоги, повесил на них портянки и босыми ногами прошёл на кухню. Очень хотелось есть. Вчера он даже не пообедал. Хорошо, что бывший сыскарь, Владимир Францевич угостил его двумя бутербродами с колбасой… и горячим чаем напоил.
Он зажёг керосиновую лампу и стал рыться в кухонных шкафах. Сеня нашёл ржаной хлеб и приличный кусок сала. Где-то внизу в коробке разыскал упругую луковицу и большую, грязную морковь. Морковь оставил на прежнем месте, а вот лук порезал тонкими кольцами. Теперь можно жить.
Семён не спал всю ночь, но силы в нём ещё сохранялись. Он медленно пережёвывал сало, отправлял в рот маленькими кусочками хлеб и запивал всё холодной водой.
– Пули мне серебряные подарить обещает… Ну-ну… – бормотал он.
Сеня отрезал себе ещё ломтик сала. Съел он уже половину от куска. Думалось об отце. Надо оставить ему на завтрак пропитание.
И тут из коридора послышался шум. Шаркая тапками, появился его отец.
Мужчине было глубоко за шестьдесят. Выглядел он по-стариковски согнутым, сухощавым, с длинными седыми волосами, которые были растрепаны. На плечах старика висел старушечий шерстяной платок.
– Как прошла ночь? Что нового, сын? – спросил отец.
– Бесподобно, – продолжая жевать, ответил Сеня. – Лучше, чем ожидал.
Семён расстегнул ремешок на кобуре, достал револьвер и положил его на стол.
Отец взял оружие левой рукой. Посмотрел в дырочки барабана.
– Пустой, – констатировал мужчина. – Разрядил его в какого-то?
– Ага… Было дело, – кивнул Сеня.
– Попал? – обнюхивал ствол отец.
– Ну а как же. Точно в лобешник!
– А ему хоть бы хны?
– Абсолютная броня! – подтвердил Сеня.
Отец положил пистолет на стол. Потом скинул платок с плеч и потянулся. Левая рука у него была целая, на правой – не было кисти. Выпрямив спину, он показался довольно высоким, даже выше сына.
– Поспи пару часиков. Сил наберись, – сказал отец, разглядывая остатки еды. – Сало доешь. Оно заряжает и греет.
Сеня несогласно помотал головой.
– Это тебе оставлю. Я в отделе поем. Нам завтраки в столовку привозят. Они стоят сущие гроши.
Если приходить на работу во время, то можно успеть перекусить. Семён Никитин никогда не опаздывал к разводу, какие бы задачи не приходилось выполнять ночью. Голод – он не только убивает, но и дисциплинирует.
– Не питай иллюзий, сын, – снова накинул платок на плечи отец, – найдёшь одних вампиров, на их место сразу же новые придут. Даже если будешь убивать кровососов пачками, всё едино их миллионы.
– Я знаю, батя, – спрятал пистолет в кобуру Семён и улыбнулся впервые за ночь. – Мне кстати, пули серебряные предлагают. Может взять их да продать? Сала на вырученные деньги купим.
– Шутишь… это хорошо, – тоже улыбнулся отец, и его лицо просветлело и будто помолодело лет на пятнадцать сразу. – Среди них был охотник? – спросил он.
– Был. Наглый такой… И бронебойный… Это я ему в лоб пулю засадил. Жаль, что не серебряную.
– Звать его как? – задал ещё один вопрос отец.
– Да как тебя – Григорием.
Мужчина удовлетворительно кивнул.
– Стало быть, это знакомец мой, Вершинский…
– По мне хоть сам царь Соломон, – усмехнулся Семён, поскольку в нём закипал юношеский задор; всякий молодой человек представляет себя непобедимым и бессмертным.
– И всё-таки… будь осторожен, сынок. А пули серебряные держи при себе. И заимей-ка ты второй револьвер. Найдёшь второй револьвер?
– Оружия полно. Патронов мало. Найду, бать… найду…
Сеня отряхнул руки, завернул в бумагу хлеб и сало, спрятал продукты в шкафчике.
– Я на двор, а затем спять. Разбудишь меня через два часика, ладно?
Отец лишь кивнул и почесал обрубок на правой руке.
Старые раны не отставали от него фантомными болями, которые ничто в сравнении с душевными страданиями за ошибки прошлого.

После завтрака в милицейской столовой, Семён Никитин разу отправился на поиски девушки, пропавшей из мертвецкой.
Действовал он сегодня самостоятельно. Своему прямому начальнику Грушеву рапорт о ночных приключениях составлять и не думал. Даже на словах не собирался докладывать. Семён отчего-то явственно понял, что тайный мир Москвы – должен остаться тайной, даже для командиров, а девушка непременно найдётся.
Что при встрече сказать товарищу Штейнбергу, Семён ещё не решил. Возможно, и не нужно ничего говорить. Вернее всего, товарищ Штейнберг узнает подробности ночных похождениях от охотника Григория, к которому, если честно, Семён относился с большой симпатией.
И Сеня не ошибся. Комиссар Штейнберг встретился с молодым милиционером сразу при выходе из отделения милиции.
– На минуточку, – улыбнулся комиссар, взяв за локоть Семёна.
Сеня податливо отошёл в сторонку. Пальцы комиссара были невероятно цепкими.
– Всё знаю, уже доложили, – быстро говорил Штейнберг. – Вёл ты себя правильно. Репутацию заслужил положительную. Молодец, Никитин! – комиссар запустил руку в боковой карман свой кожанки и достал свёрток. – Это тебе подарок от Вершинского… Всё, Семён, будь здоров, иди работай, я тебя более не задерживаю!
Комиссар передал бумажный пакет. Затем хлопнул Сеню по плечу и быстро вошёл в двери отдела рабоче-крестьянской милиции.
Сёмён развернул свёрток. Насчитал ровно тридцать патронов. Но пули у них были действительно серебряные.
– Ну спасибо на добром слове, – улыбнулся Семён; приятно, что о нём помнил охотник; приятно, что отозвался о нём положительно.
Сеня зашёл за угол и зарядил пистолет. Оставшиеся патроны спрятал в кармане, предварительно завернув их в бумажку.
Потом приступил к работе. Он заглядывал в каждый московский двор по Мясницкой. Он находил дворника и расспрашивал его о странностях и безобразиях, произошедших за последние дни. Сегодня Сеня искал красивую девчонку. Он хорошо запомнил одну деталь – это пальто, в которое была одета пропавшая из мертвецкой, а в особенности, необычные пуговицы. Пуговицы были крупными, объёмными, будто воздушными. А главное, они были неповторимого небесно-голубого цвета. Семён никогда не встречал таких броских пуговиц.
Третий опрошенный дворник, по имени Ильгиз, крепко призадумался, после того, как Сеня задал ему вопрос.
– Может, это Анечка? – размышлял он, говоря с небольшим акцентом. – Ей семнадцать лет и пальто у неё ошень красивый…
– Там пуговицы должны быть голубые, – объяснял Сеня. – Они большие, размером с сушку.
– Ошень красивый пальто был. И пуговицы красивый…
– Значит, её имя Анна? – уточнил Семён.
– Анечка, да… Анечка, – кивал дворник.
– Как её фамилия, где живёт, знаете?
– Конэщно… Она первый этаж живёт. Фамилия её Зайцева.
Сеня потёр от удовольствия руки. Настроение стало приподнятым.
Дворник проводил его в подъезд и указал на дверь.
– Здесь Зайцевы живут, – сказал он.
Возможно, дворник ждал награды. Но делиться Сене было не чем.
– Нет-нет, мне ничего не надо, – запротестовал татарин, сообразив, что выглядит он в глазах милиционера попрошайкой. – Просто хотель посмотреть, как Анечка радуется, – извинялся дворник.
Семён сделал лицо серьёзным.
– Я при исполнении, товарищ. Я на работе, – важно сказал он. – Спасибо вам за помощь, но прошу… идите уже на улицу!
Дворник яростно закивал.
– Всё понял. Уже ухожу, гражданин начальник.
Сеня остался один. Глубоко вздохнул, почему-то представив, что сейчас ему откроет дверь девушка из следственно-медицинской лаборатории, которая окажется жива и здорова.
Он сжал кулак и настойчиво постучал в дверь. Но никто не открыл. Прошло с полминуты, и он снова постучал. Потом в квартире послышался шорох.

Глава 4
Семён постучал в дверь третий раз. Но никто не открыт. Тогда он наклонил ручку и вошёл в тёмную прихожую.
– Я из милиции. Есть кто дома? – спросил он.
И снова ему не ответили.
Сеня втянул ноздрями воздух, который показался ему сырым и затхлым. И сразу запахло прогнившим картофелем. А ещё в квартирке было холодно, словно стены давно не топили. На полу в коридоре разбросаны вещи. Какие-то тряпки: халат, пальто, чулки, женские кофты и сарафаны комком, словно всё перерыли воры.
Семён прошёл в комнату, в которой тоже был несусветный бардак.
Шторы были задёрнуты. Кровать вывернута на изнанку. Пуховый матрас был разодран. Одеяло и дырявые подушки валялись на полу. Кругом был полный разгром, перья из подушки летали в пространстве, под ногами хлюпали мелкие лужи, и только трёхстворчатый шкаф оказался закрыт. А это весьма странно, когда всё вокруг кувырком.
Он подошёл к шкафу и приоткрыл дверцу.
Внизу в темноте, возле старого чемодана, подогнув под себя ноги, сидела девочка лет десяти.
– Здравствуй, милая, – боясь спугнуть ребёнка, сказал Семён.
Девочка замерла. Даже не хлопала ресницами. Взгляд её был прямым и удивлённым. Сеня отчего-то подумал, что она уже мёртвая, и кто-то специально срезал ей веки, чтобы глаза были всегда открыты. Но девчонку выдавали тонкие пальчики, которыми она шевелила, будто музицировала на невидимом детском пианино. Если бы Сеня умел играть на клавишных инструментах и знал хотя бы ноты, то вероятно, он смог угадать мелодию. Но девочка вовсе не играла, а только прицеливалась.
Сеня распахнул и вторую дверь. Затем присел и улыбнулся.
– Тебя как звать? Ты младшая сестра Анечки? – снова спросил он.
Девчонка молчала, перебирая пальчиками с грязными ногтями и глотала слюну.
Теперь она напоминала пучеглазую паучиху, плетущую свои липкие сети. Сеня где-то читал, что паучихи после спаривания пожирают своего возлюбленного. Но девочка была ещё неполовозрелой крохой. У неё не может быть любовника. И разве она способна сожрать крепкого, молодого милиционера?
– Послушай меня, детка… я не сделаю тебе ничего плохого. Я из милиции. Я ищу твою старшую сестру Анечку. Это ведь квартира Зайцевых?
Сеня широко улыбнулся и протянул вперёд руку. Хотел помочь малышке выбраться из шкафа, но девочка неестественно широко раскрыла рот, вытянула шею и зашипела, как большая кошка.
Есть такие игры, когда дети подражают животным, представляя себя котиками, собачками или медвежатами. И в целом эти игры, казалось бы, безобидны. Но девочка вовсе не играла в странные игры. Она бросилась Семёну в лицо, вцепившись какими-то не детскими и большими зубами в щёку. А её тоненькие пальцы сбили фуражку и притянули его к себе за волосы.
Сеня хотел оттолкнуть её, но девочка оказалась невероятно сильной. Она грызла его лицо, вырывала волосы и хрипела нечеловеческим голосом.
Тогда Семён понял, что это была уже не живая девочка – это была настоящая тварь, с клыками и холодным дыханием. Ей место в мертвецкой или даже на испепеляющем костре. Нужно сжечь её, как средневековую ведьму и прочесть Отче наш.
Рука его не дрожала, хотя не каждый день лицо раздирает вампир. Сеня ловко достал из кобуры пистолет и выстрелил в новоявленную тварь, куда-то в живот и в грудь – ровно два раза.
На внутреннюю стенку шкафа брызнула чёрная кровь. И хватка твари сразу ослабла. Пальцы её уже не были такими цепкими, и зубы перестали кусать его щёку.
Сеня толкнул тело, которое маленькой и легковесной тушкой упало обратно в шкаф и будто окаменело. В комнате было сумеречно, но Семён разглядел две приличные дырки: одну – на животе, другую – на груди. Лицо девочки стало безобразным. Большие глаза налились красным, изо рта торчали два длинных клыка, руки были вытянуты, но пальцы уже не плели паутину.
«Попал в самое сердце гадине», – подумал Семён, потрогав свой подбородок.
На его грудь капала кровь.
Сеня проверил глаза… Вроде бы, целы.
Потом облизнул губы… Вроде, не порваны.
Но щеке, конечно, досталось.
Он поднял с пола сарафан и разорвал его на куски. Затем выбрал две приглянувшиеся тряпки. Одной вытер куртку, второй – прикрыл царапины на лице.
Семён так и вышел в подъезд, пряча раненую щёку за обрывками цветастого сарафана и с пистолетом в руке.
Осторожно прикрыв дверь, он сунул оружие в кобуру.
«Нужно срочно найти Штейнберга… Нет, сначала надо показаться отцу!» – решился Сеня и отправился на свет божий.
На промозглой улице его встретил встревоженный дворник. Возможно, Ильгиз слышал выстрелы.
– Иди работай, татарин… и не смотри на меня! – приказал дворнику милиционер.
Ильгиз и не думал спорить и задавать вопросы. Его дело мести улицу, собак бродячих гонять и листья собирать… Дворник опустил глаза и отправился за метёлкой в подвал. Листьев в этом году налетело тьма-тьмущая. А что произошло в квартире Зайцевых, это его не касается. Пусть власти сами разбираются. Не слышал он ничего – не слышал, и делу конец!

Отец осматривал рваную рану на щеке.
– Вот ведь угораздило! Плохо дело! – сказал он.
– Может быть, обойдётся? – с надеждой спросил Семён.
– Нет, не обойдётся, сын. Теперь всё: или ты станешь разумным вампиром или диким вампиром, с мозгами как у серой мышки.
Сеня посмотрел на большой шкаф, с тремя дверками. Подумал, что можно там закрыться и переждать… или даже уснуть. Так девочка и поступила, а потом её душу похитила тварь.
– Срочно найди охотника, сын. Иначе…
– Я умру? Это конец? – поднял глаза Семён.
– Не знаю. Думаю, что перевоплотишься в вампира… Болезненная трансформация… Я, конечно, могу поить тебя своей кровью, чтобы ты не превратился в животное, – рассуждал отец, – но боюсь, крови не хватит. А если не достаточно, то придётся охотиться на людей… Нет, сын лучше найди Вершинского. Он должен тебе помочь.
– А если откажет? – сомневался Семён. – Или просто прикончит, как бешеного пса? Зачем ему связываться со мной? Кто я для него?
Отец почесал обрубок на правой руке. Покачал головой.
– У тебя мало времени. Иди к бывшему сыщику Сороколету. Пусть он вызывает охотника на вампиров.
– Сколько мне осталось, бать? – спросил Семён.
– Всегда по разному. Полагаю, не больше часа.
Сеня брызнул в лицо водой из черпака, потом обтёр рану полотенцем. Быстро намотал портянки и запрыгнул в сапоги.
– Я успею, отец! – решился Семён Никитин и хлопнул дверью.
Мужчина с обрубком присел на стул, закурил.
– Чёртовы вампиры! – злобно сказал Григорий Никитин.
***
Очевидно, это про меня в народе говорят, мол, выспишься на том свете. Потому что я даже не ложился.
Проживал я в отдельном доме, уже за пределами Москвы. Мой дом одиноко стоял в поле. Пространство вокруг хорошо просматривалось. Так проще контролировать подходы к жилищу. Хотя какой кровосос желает встречи с охотником? Поле на юге Москвы нежить обходила за версту. Всё чаще на дом натыкались бродяги. Приходили совершенно случайно и в страхе сразу шарахались, предпочитая обойти стороной источающий непознанную силу особняк, поскольку жилище Вершинского защищала тень могущественной магии.
Зайдя в дом, я скинул влажную одежду, надел сухую, – и пришлось повозиться с патронами, благо в запасе нашлось ровно тридцать снарядов с серебряными пулями, именно для револьвера.
Потом я читал заклинание, из раза в раз повторяя его, чтобы нашпиговать пули смертельным ядом. Теперь важно, чтобы Семён не использовал это колдовское оружие, ну например, против Штейнберга. А что… Сеня парень отчаянный, за ним как говорится, не заржавеет. Возьмёт и спустит курок. И кто будет контролировать новую милицию? Конечно, найдутся и другие вампиры, но к Штейнбергу уже все привыкли. Да и я свыкся с его говорливостью.

Комиссара Штейнберга я встретил у отделения милиции. Вкратце рассказал ему о ночной прогулке и передал патроны. Ещё наказал беречь храброго Сеню, приглядывать за ним… и самому на людей не бросаться. Знаю я этих вампирских болтунов. На словах они за русский народ, за свободу, а сами, только выпадает возможность, выжимают из доверчивого народа кровь всю до последней капли.
Затем я отправился к Владимиру Сороколету. Я просто хотел поесть, то есть набить брюхо. А у бывшего полицейского прекрасные связи в Москве. Всегда в его доме есть колбаса, хлеб, сметана и чай. Никогда я не вмешивался в политику, но эта чёртова революция почему-то опустошила все мясные прилавки. Да и прочие магазины не отличались разнообразием продуктов. Безусловно, я всегда мог полакомиться вампирами, что только придавало мне сил, тем более вампиров в Москве прибавилось, но знаете, что-то я размяк за последние лет сто. Убивал только особо опасных кровососов и кровь вовсе не пил. Хотя нарушителей в городе хоть отбавляй.
Всё-таки я предпочёл завтрак в кругу старого товарища. Владимир Сороколет долгие годы меня информировал; и сегодня не даст помереть с голоду.
По дороге к сыщику купил в подворотне у предприимчивого мужика мешок дров. Так и тащил на собственном горбу, под косые взгляды прохожих. Уверен, они мне завидовали.
Но вдруг я ощутил присутствие знакомого мне вампира. Точнее, вампирши. У меня запылали щёки, и втянулся живот.
Я остановился у массивной двери. Над дверью висела вывеска «Ателье Аббаса».
Я зашёл в ателье; мешок тащил за спиной. Над головой зазвенел колокольчик, и я почувствовал приятное возбуждение, потому что понял, кто здесь нарушает мои правила.
Распахнув занавес, вошёл в просторное помещение, где хозяин ателье обычно работал: кроил и шил наряды своим клиентам. А вот и та дама, по чьей милости я возбудился!
Её звали Габриэла. Она была настоящей амазонкой. Плечи у неё широкие, узкий таз, крепкие ноги, сильные руки, шикарные кудри до лопаток, а грудь у вампирши – исключительно выдающаяся! Сеансы ЛКН я практиковал с ней не единожды. Постоянно ловил на мелких нарушениях. Она будто вызывала меня на постельный бой. Вот и сейчас Габриэла сливала в железную кружку кровь с хозяина ателье, провоцируя меня скинуть с неё трусы!
Мужчине было под пятьдесят. У него густые чёрные волосы, смоляная борода, пушистые брови. Господин портной был арабом; возможно, персом. Склоняюсь всё-таки к его арабскому происхождению, хотя какое это имело сейчас значение? Он сидел со стеклянными глазами, смотрел, куда-то вперёд, вовсе не замечая, как Габриэла качает тонкой струйкой из его запястья тёплую кровь. Вампиры могут парализовать волю человека. Они непревзойдённые гипнотизёры. Короткое заклинание, и мастер по пошиву пиджаков и кальсонов – превратился в послушного донора. Габриэла и не думала его убивать или даже вредить здоровью; потеря двухсот грамм крови, лишь стимулируют жизнедеятельность человеческого организма – и не более.
Но всё-таки это нарушение правил. Моих правил, которые я установил для городских кровососов… И вообще, вампирша вполне могла обойтись не прожаренным куском говядины; в крайнем случае, поймать в подвале крысу. Но она предпочла рискованное питание. А я лишь уловил частички магии и отголоски, например, заклинания Покоя, которым она убаюкала врождённую защиту человека.
– Остановись, Габриэла! – громко сказал я.
Араб не должен был слышать меня. Заклинание Покоя имело довольно продолжительный эффект, – и пусть хоть пушки гремят возле его ушей, он ничего не смог бы услышать!
Но в этот раз мне показалось, что араб притворялся. Он только делал вид, что находится в стадии глубокого гипноза. Возможно, этот самый Аббас был прислужником Габриэлы или какого-то другого вампира. А теперь скрывал свои прегрешения, поскольку с прислужниками у меня разговор особенный, который мог закончиться казнью.
Ну что же, сейчас мы проверим каков характер портного. И если они в сговоре, то Габриэла сливала кровь за отдельную плату или просто запугала его, или засыпала обещаниями. В любом случае, они не хотели делиться правдой. Да мне и неважно, какого хрена здесь происходит! Факт преступления на лицо – так что снимай штаны, милочка, буду тебя лечить!
– Здравствуй, Григорий, – немного испугалась вампирша и тут же убрала кружку, спрятав её за спину.
Кровь ещё секунду ползла вниз каплями на ладонь Аббаса, пока Габриэла не остановила её, лишь прикоснувшись кончиком пальца к ранке. И уже не видно даже маленького шрама. Вампирша, словно опытный и умелый хирург, штопала человеческое тело, не оставляя даже рубцов.
Я стоял с мешком дров, перекинутым через плечо. Габриэла сидела с неполной кружкой крови за спиной. Но за дрова было уплачено, а вот за кровь? И кровь, это не деревяшки из леса, в конце концов!
– Я плохо себя чувствую, Григорий. Мне нужно поправиться… откормиться, – заверяла она. – Это в последний раз, Григорий! Я клянусь тебя, что подобного больше не повторится! Только дай мне выпить красное топливо! Мне очень надо… ну, пожалуйста! Не пропадать же добру.
Я только кивнул и прислонил мешок к стене. Если уж так вышло, то пусть побалует себя.
Габриэла жадно сделала три глотка и опустошила кружку, ну а я спустил штаны. Мой агрегат смотрел вверх, в полной боевой готовности.
– Что ж теперь делать-то… – облизнулась вампирша и всплеснула руками, – ничего не поделаешь… Ты прав, Гриша… Раз уж попалась, то надо отвечать… Это ведь закон. Таковы твои правила…
Она привычно задрала юбку. Довольно шустро сняла трусы и повернулась ко мне задом.
– Возьми меня, мой охотник. Я готова! – прорычала она.
А вот ты и не угадала, моя амозоночка!
– Раздевайся полностью, Габриэла! – сказал я. – Я хочу видеть тебя обнажённой!
Вамприша было запротестовала, но я был непреклонен. И ей осталось лишь подчиниться.
Она сняла блузку, потом на пол упали чулки и бюстгальтер, и миру явилась огромная грудь, – от чего мой член стал ещё крепче!
– Встань сюда! – приказал я.
Габриэла уже поняла, что спорить со мной не возможно.
Она упала животом на стол. Её в глаза смотрели точно на араба. Могу поклясться, что из бородатого Аббаса вышел бы невероятной мощи и глубины актёр, поскольку держался он взгляд ровно, будто его действительно заколдовали. На смуглом лице не было даже тени испуга, стыда или удивления. Аббас смотрел в пустоту, вальяжно откинувшись на спинку кресла. У араба не бегали зрачки, но его выдавало движение члена под брюками. Он жадно хотел Габриэлу. Мужик!
Я трахал вампиршу. Брал её сзади. Она стонала, скребла пальцами, собирая складки из плотной ткани, которой обтянут стол… Я убирал с её лица кудрявые волосы, чтобы портной мог видеть глаза вампирши. И он видел! И он возбуждался!
Если по-хорошему, то нужно было б разобраться с этим арабом. Но сейчас времена сложные. Каждый выживал, как мог. Но ателье всё же работало исправно. Я видел множество свёртков ткани вполне приличного качества. Вероятно, Габриэла помогала его бизнесу, а Аббас выручал её кровью. Возможно, он и не был прислужником.
Я схватил её за талью и силой стал прижимать жопу Габриэлы к себе. А потом я закончил сеанс!
– О-о!.. мой охотник… – прошептала вампирша.
Она продолжала нежиться. Лежала на столе и негромко хрипела. Моё семя отучало её пить человеческую кровь. Судя по заряду, который остался в теле вампирши – пару месяцев она не сможет даже смотреть на красное топливо.
Иногда мне казалось, что Габриэла была благодарна мне не только за удовольствие, которое я дарил как любовник, но и за то, что избавлял её от желания охотиться на человека. Так это или не так, я точно не знаю. Но хотелось верить в своё предназначение и исключительность.
Я застёгивал штаны, наблюдая за арабом. Тот сидел неподвижно. Даже не шелохнулся. Но член его стоял столбом! У Аббаса были железные нервы!
– Ещё раз поймаю, непременно отрублю ногу. А если состряпаешь себе прислужника, сожгу твоё сердце! Поняла меня, тварь? – строго предупредил я.
Габриэла не вставала со стола. Лежала раскинув руки, не открывая глаз.
– Я поняла тебя, Гриша. Больше не повторится… – тихо ответила она.
Я ещё раз посмотрел на Аббаса. Тот не дышал.
Потом я взял мешок с дровами и вышел на улицу.
Осталось пройти переулками. Ещё минут десять, и я в гостях у бывшего сыскаря. Жрать хотелось – просто жуть!
Я постучал в дверь. Ждать пришлось не долго. Владимир Сороколет открыл дверь и пригласил меня пройти, будто ждал.
– У нас проблемы, Григорий, – с порога сказал он.
Нет у меня проблем – проблемы только у вас, хотелось бросить в ответ. Но я дипломатично промолчал. Наверное, потому что надеялся хорошенько перекусить, а не сердить хозяина квартиры.
Я прошёл в комнату. У окна стоял Деймон. Взгляд его был озабочен.
Странно это выходит: вампир, которому больше тысячи лет, не может принять верного решения?
Отсюда напрашивается вывод, что это решение в силах принять только охотник Вершинский.
– Что случилось? – спросил я, высыпав дрова у остывшего камина.
Деймон указал пальцем на дверь, ведущую в соседнюю комнату.
– Семён Никитин заражён нежитью, – прямо сказал Владимир Сороколет, покручивая пальцами кончик своих усов.
Я нахмурил бровь и посмотрел на Деймона.
– Не понял… ты зачем его покусал, зверюга? – задал я вопрос.
Вопрос звучал парадоксально, абсурдно! Ну а что я должен был подумать? Можно ещё заподозрить Штейнберга. Но это и вовсе какой-то каламбур получается…
– Григорий, да причем здесь Деймон?! – удивился бывший сыщик. – Его подрал какой-то ребёнок-вампир. Мы не можем добиться от Семёна внятных объяснений. Мы только знаем, что он заражён. Он в горячке – если можно так выразиться… А Деймон лишь принёс баночку человеческой крови. Поскольку сам понимаешь – или Семён станет вурдалаком, или останется в разуме.
Тут до меня дошло; то есть молодого милиционера укусил вампир? И что теперь получается? Я, значит, возлагаю на Сеню надежды, думаю о будущем всей Москвы, патроны ему зарядил, переживаю за него, а Сеня вот так между делом нашёл какого-то мелкого вампира и безвольно подставил свою шею? Так выходит?
– Получается, что он сейчас в той комнате инициируется в вампира? Он напился человеческой крови и теперь лежит, перевоплощается? – с изумлением понял я; ну а как здесь не удивиться?
– У меня не было выбора, Григорий. Или Семён превратился бы в вурдалака, или пополнит клан Московского клыка, – вставил слово Деймон.
– Но есть и третий вариант: прикончить его нахер! – покосился я на дверь в соседнюю комнату.
Зачем вообще плодить кровососов? Нет, ну понятно, что всегда можно найти разумное объяснение, почему Сеня должен остаться жить, то есть трансформироваться в нежить. Но я уверен, что молодого милиционера можно запросто заменить на другого молодого или не молодого милиционера. Я утверждаю, что через несколько дней после кончины Семёна, Штейнберг подберёт следующего кандидата на дожность моего осведомителя. Кто-то живёт долго и сытно, как например, Владимир Сороколет, а другим помощникам не везёт. Это естественный отбор, друзья!
– Тебе его не жаль? Ты хочешь убить Семёна? – спросил меня бывший сыщик.
– А как ты думаешь? – ответил я, в полной решимости зайти в комнату и раскромсать нежить Ледяным кинжалом.
Но кто-то постучал в дверь. Стучали назойливо. Били кулаком, долбили ногами.
– Секундочку, – сказал хозяин квартиры и отправился к двери.
Послышался какой-то шорох, потом шёпот, затем я увидел высокого старика с собранными в хвост седыми волосами. Лицо его показалось знакомым.
– Где мой сын? – смело спросил человек.
Вероятно, он говорил о Семёне.
Сегодня все казались такими храбрыми. Но чем я хуже? И у меня мелькнула альтернативная и весьма смелая мысль, напоить инициированного вампира кровью этого старика – и будет всё честно. Только вот крови может не хватить; хотя, Сороколет сказал, что Деймон баночку принёс… Так что моя идея скормить старика Семёну, имела здравое зерно…
– Григорий, прошу, – хмурил брови старик. – Во имя нашей прежней дружбы – не убивай моего сына! Молю тебя, охотник!
***
Как только охотник Вершинский вышел из ателье, мужчина, по имени Аббас, наконец-то, выдохнул свободно. Это ещё повезло, что Габриэла поддержала его колдовством.
Пока охотник совершал сеанс ЛКН, Аббас сидел, почти не дыша. Сдерживал себя, не шевелился. С заклинанием, произнесённым Габриэлой, держаться стало гораздо проще. Можно было даже не моргать и не водить зрачками. Но он всё слышал и чувствовал.
– Всё-таки красивое у тебя тело, Габриэла! И для такого восхитительного тела необходимо пошить особенное платье! – хвалил вампиршу хозяин магазина.
А Габриэла ни о чём не жалела и вовсе не комплектовала, что человек видел её не только обнажённой, но и практически изнасилованной охотником Вершинским. Хотя удовольствие она получила не малое. Признаться, она ещё бы не отказалось от Гришиных ласк. Если б Гриша схватил её, повалил её – она была бы не против.
– Ах ты проказник! Тебе нравится смотреть, как насилуют женщину? – улыбнулась вампирша. – У тебя стояк был, будто снова тебе шестнадцать.
Аббас подтянул свои брюки. У него выпячивался небольшой животик и накопилось немного лишнего веса, но в общем-то он ощущал себя ещё полноценным самцом. А когда рядом такая красивая женщина, то Аббас превращался в горячего арабского жеребца. Он готов был бросить к ногам Габриэлы самые щедрые дары, словно он не просто жеребец, а сам Великий султан.
И потому араб украдкой спросил:
– Может быть, тебе ещё хочется моей крови?
Габриэла брезгливо сморщилась. Не понятно, как эту гадость можно глотать. Нет, крови ей уже не хотелось. Ей очень хотелось трахаться!
Вампирши были существами неверными, непостоянными и весьма развратными. Габриэла приблизилась к Аббасу. Одно рукой она пощекотала густую броду, а второй – погладила его между ног, в том месте, где находилось стойло арабского скакуна.
– Когда меня брал охотник, я думала исключительно о тебе, мой чернявый друг! – томно говорила Габриэла. – Признайся честно, ты тоже хочешь меня?
– Очень, очень хочу! – затрепетал Аббас и его губы поцеловали вампиршу в шею, отчего дамочка застонала и силой прижала человека к себе.
Теперь утренний секс Аббасу покажется вечностью, потому что Габриэла не только жутко хотела трахаться, но и умела колдовать, заставляя своего любовника трудиться как бесправного сексуального раба.

Глава 5
Я сразу его и не признал. Изменился Григорий Никитин с той поры прилично. Навскидку ему должно быть лет пятьдесят. Но выглядел мой бывший оруженосец – старой развалиной.
Григорий когда-то служил моим помощником. Знатное было время. Ему тогда было, как сейчас Семёну. Мы веселились, выпивали, знавали многих женщин и, конечно, охотились на вампиров.
В одном из сражений с нежитью оруженосец потерял кисть правой руки, в которой сжимал разящий кинжал. Но если говорить прямо, то это я отрубил ему руку, поскольку мой тёзка был неосторожен, позволив вцепиться в запястье мальчику-вампиру. Не знаю… возможно, Гриша Никитин не заметил маленького кровососа или пощадил его, но вампирчик оказался шустр и безжалостен. Он вцепился острыми зубами в запястье, и мне ничего не оставалось, как сначала снести мальцу голову, а потом отрубить тёзке руку; иначе оруженосец сам превратился бы в вампира, и тогда пришлось бы рубить вторую голову.
Сначала с помощью магии я хотел регенерировать руку. Но в магическом лечении, когда требуется восстановление утраченной конечности, должны участвовать двое. А мой оруженосец оказался хлипким. Ранение сломало его, подорвало веру в себя, а вера – это великая привилегия, дарованная Всемогущим Творцом. Мой оруженосец не смог восстановить руку и перестал копить энергию в своём теле, необходимую для сражений и колдовства. Григорий стал более бесполезен. Он утратил свои и до того не выдающиеся магические навыки. У него не выходило запускать Плазменные шары. Огненные стрелы, простейший морок и прочий насущный набор заклинаний – не поддавались парню, словно я никогда не обучал его волшебству.
Он совсем раскис, и нам пришлось расстаться. Я отблагодарил его за недолгую службу свободой и золотом, которое судя по нынешнему внешнему виду, вовсе не принесло достойных благ. А теперь ещё случилась трагедия с сыном, если это действительно его сын.
Семён находился в соседней комнате. Нельзя сказать, что его жизнь была между небом и землёй. Он лишь трансформировался в иную форму существования. Кто-то скажет, он получал бессмертие, но я точно знаю, что стать вампиром, это наказание, скверна и большая трагедия. Странно, что Григорий Никитин не понимал последствий и просил пощадить юношу. Как по мне, так он должен молить, чтобы я лишил его сына жизни, отправив в райские кущи Творца.
Было тяжело видеть бывшего оруженосца таким мрачным. Его глаза потеряли свой прежний блеск. Он переживал за мальчишку. И он сильно постарел… И вместо того, чтобы расспросить, как прошла его жизнь на пенсии, я задавал отцу, попавшего в беду ребёнка, странные вопросы.
– Разве тебя не пугает, что Семён станет вампиром? – спросил я.
– Вампиров миллионы. Пусть одним станет больше, – смиренно ответил Григорий Никитин.
Меня всегда удивляло, что имена у нас совпадают. Возможно, он и понравился мне исключительно из-за созвучного имени. Признаться, оруженосец из него вышёл посредственный. Самый слабый из тех, кто был моим помощником за те долгие века, что я бьюсь с мертвецами. К тому же сражался он только под моей неусыпной защитой. Так что приходилось за ним ежесекундно приглядывать. И только нам попались упрямые вампиры, которые не желали сдаваться без боя, как Григорий Никитин потерял часть руки и иллюзорные мечты войти в истории великим оруженосцем самого Вершинского.
– Если нужна кровь, то я готов отдать свою, – упрашивал меня старик. – Сжалься охотник. Он мой сын… моя отрада. Ради нашей дружбы – разреши ему остаться со мной.
Мы зашли в соседнюю комнату. Сеня лежал на кровати, сложив руки на животе. Грудь его часто вздымалась. Глаза были открыты и сверкали красными фонарями. Чёрт возьми!.. он перевоплощался прямо сейчас, а я бездействовал!
– Сколько ему лет? – быстро спросил я.
– Двадцать два, – также быстро ответил бывший оруженосец.
– Он твой единокровный сын? – продолжил блиц опрос я.
– Так точно! Родной! Мы одна кровь!
– Кто его мать?
– Матрёна Свиридова. Из калужских крестьян. Умерла двенадцать лет назад от чахотки…
– Ты готов принять сына вампиром?
Григорий Никитин на секунду задумался.
– У меня нет выбора. Конечно, да!
– Семён знал о существовании вампиров до встречи с нами?
– Знал.
– Кто его покусал, тебе известно?
– Да. Это младшая сестра девушки, пропавшей из следственно-медицинской лаборатории. Семён застрелил её в квартире Зайцевых. Он убита в шкафу твоими заговорёнными пулями.
– Адрес, где напали на Семёна?
– Квартира Зайцевых на Мясницкой. Дом не знаю. Там служит дворником Ильгиз.
– Кто такой Ильгиз?
– Обычный дворник…
Принимая решение, я заметил на столе банку, в которой ещё осталось примерно двести граммов крови. Спрашивать Деймона, где и когда ему удалось раздобыть человеческое топливо, было глупо. Людей убивали сотнями каждый день. И это только в Москве. Что творилось по всей России – и представить страшно.
– Я буду за ним наблюдать, – заступился за Семёна Деймон. – Прослежу, чтобы парень не стал убийцей.
Ещё не хватало, чтобы Сеня бегал по городу и грыз людей с голодухи. Слишком много в Москве собралось разного сброда.
– Твоё мнение, сколько он будет перевоплощаться? – спросил я у Деймона
– Полагаю, что не более суток. Инициация происходит, я бы сказал, стремительно.
– Это не инициация, это заражение. Семён не против стать вампиром, но он не просил обменяться кровью,– заметил я. – И нужно непременно найти мелкого кровососа, который его подрал. Справишься?
Деймон кивнул. Но я сразу изменил своё решение.
– Отставить искать мелкого кровососа! Я сам разберусь!
Деймона снова кивнул.
– Из Семёна выйдет прекрасный оперативник, – вставил слово Владимир Францевич. – Стране как никогда нужны честные стражи. Пройдёт ещё пять-шесть лет… и когда преступность будет купирована, Семён с чистым вампирским сердцем сможет покинуть ряды правоохранителей. А пока он просто необходим людям.
Все за него ручаются. Все Сеню жалеют, заботятся о нём.
– Пусть существует в нежити, – решился я, нарушив своё же правило. В том моя сила: сам назначаю правила, сам их отменяю.
Григорий Никитин благодарно кивнул. Деймон лишь шевельнул бровью; знал, что оставлю Семёна в нежити. А Владимир Сороколет снова взялся крутить свой ус.
Сложное решение. Полагаю, что все в этой комнате понимают, каково мне сейчас. И проблема вовсе не в рождении ещё одного вампира; инициация Семёна – это дело принципа. Я служу высшему разуму, коим вручён меч и бессмертие, и мне предписано – выкорчёвывать на корню гнилые початки… А я будто предал Творца. Но в глубинах моей жестокой души нечто подсказывало, что поступить с этим мальчиком нужно именно так, – и всё же позволить переродиться телу и духу из человека в вампира.
Ладно… посмотрим, что из всего этого выйдет в будущем.
***
Запад Москвы. Бывшие казармы царской гвардии.
В огромной полупустой комнате, с высокими потолками, на втором этаже кирпичного здания – находились трое. Первого мужчину звали Гедиминас, второго – Ежи, третьей – была пропавшая из судебной лаборатории Анна Зайцева.
Анечка голой лежала на большой кровати. Она действительно была очень красива. Лицо у неё привлекательное. Плечи ровные, острые. Длинные волосы локонами рассыпались по пуховой подушке. Тонкие руки безвольно вытянулись вдоль обнаженного тела, которое каждые три-пять минут – извивалось и сотрясалось от перерождения в вампиршу.
Выгибая спину и жадно глотая воздух, Анечка открывала рот, а её маленькая грудь так и влекла взгляды двух мужчин. Несколько раз её накрывали, но девушка в безбожном бреду смахивала с себя одеяло и отбрасывала в сторону. Одеяла и покрывала Анечке были не нужны, сейчас ей необходима кровь – тёплая человеческая кровь.
Гедиминас был высок и невероятно силён. На вид ему не больше тридцати. Лицо у него волевое: мощный подбородок, длинный нос, большой лоб. Шевелюра у него была острижена под «горшок». А глаза у него уставшие, поскольку прожил Гедиминас долгие-долгие века. Жизнь наёмника ада невероятно сложна и опасна. Но таков его путь, избранный Творцами Вселенной.
Ежи особенным ничем не выделялся: магом он был не великим и не слабым, роста среднего, лицо у него непримечательное и внешне молодое, будто ему вечные двадцать два. Чёлочку Ежи укладывал набок. Височки всегда гладко выбривал. Пальцы у него были тонкие. Глаза светло-голубые. Ежи казался человеком ранимым и даже робким. Но это только иллюзорный обман. Характером маг обладал пробивным и хватким.
Окна в большой комнате были плотно зашторены. У кровати и на столе горело десяток свечей, хотя уже наступило утро.
Гедиминас сидел за столом с множеством продуктов; выпивал, закусывал; гулял с ночи, не смыкая глаз вместе с Ежи, который тоже выпивал и закусывал.
Наёмник ада налил себе полную рюмку водки и проглотил одним махом. Потом стал водить вилкой над столом, выбирая между грибочками и колбаской, а подцепил солёный огурец.
– С ней слишком много проблем, пан волшебник, – сказал Гедиминас, прикусив пупырчатого. – И проблемы станут ещё более очевидны, когда она превратится в непослушную вампиршу. Зачем ты только притащил её сюда? Чем ты думал? Лежала она себе на нарах в мертвецкой, ну и пусть бы лежала. Нет!.. надо было пойти и выкрасть! Вот весь ты в этом! И всё бы тебе воровать и грабить!
– Это твоя вина, что она в мертвецкой оказалась. Я только исправил твою ошибку… А если б она там очнулась и переродилась в дикого вурдалака?.. и скакала между трупов на четырёх костях? Ты об этом подумал? Так что, не лезь ко мне! Тем более хозяин разрешил, – процедил Ежи, и его миловидное лицо вмиг зло скривилось.
– Ага, как же… разрешит тебе хозяин! Это Ингвар тебе на встречу пошёл, потому что пожалел молодого польского пана, – хмыкнул Гедиминас. – Я, конечно, не углядел – признаю… виноват; но Аничкину сестричку из-за тебя потеряли. Получается, что ты и я – облажались вместе. И теперь, возможно, крови для ритуала – хозяину не хватит. Вот он обрадуется, когда обнаружится недостача! По-хорошему, надо бы проверить литраж. Провести аудит, так сказать. А то окажется, что не достаточно всего пары литров, и всё начинай сначала. А не хотелось бы…
Ежи приблизился к столу, схватил кусок колбасы, тоже налил себе водки. Подняв рюмку, сказал:
– Советую тебе отстать от моей девчонки. Понравилась она мне очень. У меня чувства к ней зреют. Это тебе понятно?
Гедиминас улыбнулся: конечно, понятно… чего здесь непонятного…
– А насчёт крови так скажу, – на секунду замолчал Ежи, приготовившись опустошить рюмашку. – Сбежала от нас мелкая – да и чёрт с ней! На место мелкой я другую приволок. Там взрослая баба, вот с такими щеками, вот с такой жопой! – развёл руки в стороны Ежи, чуть не расплескав водку. – Крови в ней литра на три больше!
Гедиминас покосился на кровать и заиграл бровями.
– А может, дашь мне её опробовать? Хоть один разок, дашь? Только я прямо сейчас хочу, пока она в вампиршу не обернулась. Не люблю я дохлых трахать. Люблю ещё тёпленьких!
Ежи, наконец, выпил водку, потянулся рукой к блюду с тушёными куропатками. Схватив целую тушку, он вцепился зубами в рёбра.
– Лодыжку вампирскую тебе под дых, а не Анечку! Это моя добыча! Я сам её буду…
Он плавно повёл тазом вперёд-назад, имитируя известные движения.
Гедиминас присвистнул.
– Ах вот зачем она тебе!
– А ты как думал, солдатик? Конечно, только за этим, – снова подвигал тазом Ежи и рассмеялся.
Настроение у парней был превосходное. Всю неделю они трудились как проклятые. Человеческой крови насобирали с запасом. И повеселились всласть.
Людей хватали случайных. Иногда брали целыми семьями. Но распределяли жертв так, чтобы пустить сыщиков по ложному следу и сбить с толку охотников, которые неминуемо присоединятся к следствию.
Скачав кровь всю до капли, они рассаживали мертвецов на стулья и даже приготовили бессмысленные таблички, чтобы запутать местную власть, которая с недавних пор стала именоваться милицией. Рабоче-крестьянские следователи голову сломают, разбираясь, кто откусил мертвецам конечности, зачем на стулья усажены трупы и куда бесследно пропали зажиточные хозяева квартир, в которых на стульях сидят трупы.
Милиция будет ходить по кровавому кругу и всё-таки убедит себя, что хозяева квартир: мещане и купцы – непременно бежали из города. Ну а как по-другому? Куда им ещё деваться? Они ведь Россию ненавидят; они эксплуататоры, жулики и воры. А на самом деле все эти люди в количестве двадцати шести человек, включая стариков и детей, инициированы Ингваром в вампиров. Вот только крови человеческой они не получат ни грамма, поскольку Гедиминас Строй и Ежи Мигульский исполняют строгий приказ и кормят зверьё, как и положено – крысами и собаками. Потому что хозяину нужна кровь не только людей, но и неполноценных вампиров.
Ну а пока вурдалаки сидят в подвалах, заброшенных казарм, и зреют подобно волшебной любви мага Ежи Мигульского. Пусть твари совсем и безмозглые, но кровь в них течёт так необходимая хозяину. Осталось немного подождать, когда они окончательно перевоплотятся в вурдалаков, и можно из них выжимать гнилые соки.
Кормили вурдалаков раз в двое суток. Следующая подача пищи завтра с утра.
В железных клетках, и тоже в подвале – ждали своей участи несчастные собаки, отловленные на улицах города. Так что в запасе у парней ещё уйма времени и можно гулять до рассвета на верхних этажах всё тех же бывших казарм, бывшей царской гвардии. У парней есть водка, и закуски вдоволь. Москва жила впроголодь, а у них на столе: куропатки, колбасы, икорка, картошечка, огурчики и грибочки! И магазин они нашли, где всегда можно свежую выпечку купить, благо денег считать не приходится.
Парни могли бы в ночь податься в город, чтобы с песнями пройтись по столичным кабакам. Но Ежи зачем-то выкрал из следственной лаборатории тело Анны Зайцевой, попавшее к обгрызенным трупам, потому что Гедиминас Строй элементарно сбился со счёта и перепутал её, усадив инициированную девчонку на один из стульев, посчитав мёртвой. Гедиминас магом был совершенно слабым, в отличие от Ежи Мигульского, потому точно не мог определить, где мёртвые люди, а где отправленные в глубокий сон, чтобы удобнее их транспортировать по Москве. Сонных, уже инициированных людей, загружали в высокий кузов грузовика, обтянутого кумачом и свозили в определённое место. Так что в подготовке к ритуалу, помимо магии, использовались и современные технологии, такие как грузовик, холодильники и лифты в зажиточных домах.
Несомненно, выполненная парнями работа была рискованной, но под грамотным руководством чистокровного вампира Ингвара – любые трудности превращались в рутину. Ингвар, как и парни, был вампиром неместным. С московской нежитью он в контакт не вступал. Но это до времени. Поскольку московские сами его станут искать, когда революционнее страсти понемногу улягутся. Как только станет в городе спокойнее, на его след сразу выйдут – и вампиры, и охотники… или один охотник, по имени Григорий Вершинский. А значит, нужно торопиться, чтобы грамотно подготовиться к ритуалу.
– Пора её напоить красненьким, мой славный пан! – улыбался Гедиминас. – Ты будешь заливать кровь, а я голову придержу. Не хватало ещё, чтоб она здесь нахлебалась и срыгнула на кровать… Не люблю я это свинство!
Ежи наклонился и вытащил из-под стола полуторалитровую бутыль, в которой крови было по горлышко.
– Пошли покормим мою любимую, – согласился Ежи, но сразу поставил условие: – Только за сиськи её не хватай и пальцы свои между ног ей не суй! Договорились?
– Да за кого ты меня принимаешь? Я ведь ещё джентльмен-девственник! – облизал средний палец Гедиминас и снова заулыбался.
– Вот ты псих озабоченный! – тоже лыбился Ежи.
Парни направились к кровати.
Гедиминас придерживал ладонью голову девчонке, другой могучей ладонью – сковывал её холодные руки, схватив за запястья, чтобы она не отбивалась, поскольку Анечка прибывала в неосознанном состоянии, не понимая, что с ней происходит, где она и кто перед ней.
Ежи отлил кровь из бутылки в стеклянный стакан и присел рядом с девушкой.
Анечка закатила глаза, тяжело дышала и часто щёлкала зубами. Во рту девчонки уже чётко проявлялись два увеличенных в размере клыка.
– Как бы она нас не покусала, – заволновался Гедиминас. – У неё зубы, смотри какие острые! Такую не удовлетворишь, и всё – сожрёт прямо с ботинками!
– Не бойся, солдат. Мы её воспитаем, – подмигнул Ежи. – Завтра станет слушать меня как собака!
– А меня она будет слушать? – вкрадчиво спросил Гедиминас.
– Конечно, нет! Это ведь только моя вампирша!
Гедиминас наморщился. Потом отпустил её запястья и погладил своей огромной ладонью маленькую грудь.
– Эй!.. а ну оставь! – подскочил Ежи, а кровь в стакане качнулась крошечной волной, и несколько капель упали на постель.
Анечки вдруг замерла. Взгляд её прояснился. Она посмотрела на руку, схватившую её за грудь, потом покосилась на наёмника ада.
– Ты кто такой? – дерзко спросила она.
– Я просто Гедиминас, – ответил здоровяк.
Анечка перевела взгляд на молодого поляка.
– А я Ежи, – заулыбался Ежи. – Я тебе лекарство принёс. Вот оно!
Анечку снова затрясло. Её глаза налились красным.
– Да-ай мне-е пи-ить! – протяжно взывала она, изменившимся грубым голосом.
– Да разве мне жалко? – кивнул Ежи и поднёс к её посиневшим губам стакан с кровью. – Руками только не трогай, просто пей.
Не спеша, по чуть-чуть – она глотала своё лекарство, получая и наслаждение, и необходимый магический заряд.
Парни внимательно наблюдали за таинством перерождения. Гедиминас продолжал поддерживать ей голову, а второй рукой – пощипывал Аничкин розовый сосок на левой груди.
– Убери руку, сука! – зло, но тихо сказал Ежи, боясь напугать девицу.
Гедиминас и не думал останавливаться. Он ласкал грудь, а Анечка иссушила стакан полностью.
– Дайте ещё пить! – быстро задышала она.
– Пока нельзя, – ответил Ежи. – Чуть позже принесу ещё лекарства.
Девушка облизнула губы, посмотрела не Гедиминаса и сказала:
– Тогда пососи мой сосок. А я, пожалуй, прилягу…
Она прижала своей худенькой рукой большую ладонь наёмника ада к своей маленькой груди и медленно опустилась на подушку. Снова её волосы расплескались по кровати, и Анечку стало трясти, только пока не очень сильно.
– Ну же!.. поцелуй мою грудь! – потребовала она и прикрыла глаза.
Гедиминас посмотрел на Ежи и прошептал?
– Я не буду сосать грудь у вампирши!
Молодой поляк поставил стакан на пол и, показав миниатюрный кулак, тоже зашептал:
– Если б твоя баба попросила меня пососать ей грудь, я б пососал! Так что, давай работай, солдатик! Сочтёмся позже!
Наёмник ада никак не хотел соглашаться. Он отрицательно качал головой:
– Я не буду сосать холодные сиськи! Это понято?
Гедиминас снял руку с груди, резко встал и отправился к столу, чтобы выпить.
А Анечка снова впала в беспамятство. Она широко открывала рот, который всё больше напоминал пасть голодной вампирши, хрипела и постоянно дёргала ногами.
Ежи тоже приблизился к столу.
Гедиминас наполнил две рюмки и тихо заговорил:
– Как ты с ней трахаться будешь после такого? И сдаётся мне, она настоящая шалава! Пососи мою грудь, говорит! Ты слышал? Ужас прямо!
– Слышал-слышал, – схватил рюмку Ежи. – Но я всё-таки уверен, что она элементарно находится в горячей стадии перевоплощения и не отдаёт отчёта своим словам. Иначе, как она может выбрать между тобой и мной – именно тебя? Ты в зеркало себя видел? Ты ведь чудовище!
– Да сам ты – чудовище! – ответил Гедиминас, поглядывая на кровать, где голая девушка исполняла танец отравленной змеи.
– Ладно… хватит спорить… Давай лучше выпьем! – весело встряхнул головой Ежи.
– А давай! – обрадовался великан, и они вместе опустошили рюмки.
Не успели парни закусить, как в дверь комнаты вошёл кто-то в длинном плаще, с накинутым на голову капюшоном.
Гедиминас готов был встряхнуть руками, чтобы накинуть на себя магическую броню, Ежи растопырил пальцы и перевернул ладони, приготовившись использовать заклинание Плазменный шар.
– Чего такие напряжённые? Начальство своё не узнаёте?
Вошедшим оказался вовсе не человек, а вампир, по имени Ингвар, который и заварил всю эту кровавую кашу…

Глава 6
Я быстрым шагом шёл по Мясницкой. В первых же домах встретил дворника с метлой. Мужик лет сорока сгребал в кучу опавшую листву и мурлыкал себе под нос татарскую песню. Какая всё-таки замечательная у него работа: дарит городу чистоту и весь день на свежем воздухе. Прямо завидую дворнику!
Я приблизился к нему со спины, думая, что он меня не заметил. Но мужик вздрогнул и обернулся.
– Уф, шайтан! – от неожиданности вскрикнул дворник.
Народ стал какой-то боязливый. Каждый первый сторонился людей в кожанках и при оружии. Московский дворник не был исключением из правил. Глаза его встревожено бегали, будто я навёл ствол пистолета точно ему в переносицу. Дворник ждал от меня неприятностей, но руки его работали отдельно от головы, продолжая мести мостовую, будто нет ничего важнее миссии по сбору кленовых листьев.
– Добрый день, – вежливо поздоровался я.
– Здравствуйте, – негромко ответил татарин.
– Мне нужен Ильгиз.
– Ильгиз перед вами.
– Хорошо, – улыбнулся я. – Мне нужна одна квартира, Ильгиз. Вы можете показать, где проживает семья Зайцевых?
– Можно показать где… – наконец-то, перестал шуршать метлой дворник.
– Вот и чудесно! – отреагировал я, а потом спросил: – Сегодня утром к Зайцевым приходил наш молодой сотрудник… вы ничего странного не заметили? Возможно, какой-то шум или подозрительные прохожие.
– Заметили мы, – с акцентом говорил Ильгиз. – Ваш сотрудник пришёл рано. Я показал ему квартира Анечки. Потом он сказал, иди, Ильгиз, и я ушёл. Потом молодой милисионер тоже вышел на улиса, и на лисе у него был кров. Кто-то его посарапал…
Ну вот и всё сходится. В этом доме Сеню и заразили вампирской болезнью.
– Пожалуйста, проводите меня в эту квартиру, – попросил я.
Ильгиз оставил у кучи листьев метлу и пошёл первым.
– Здесь живут Зайцевых, – указал он рукой.
– Спасибо, – поблагодарил я, а дворник сразу развернулся и отправился на выход из подъезда.
Я толкнул дверь. Она с лёгкостью подалась.
В квартире не чувствовалось никакой магии. Здесь было сыро и одиноко. Не было в квартире жизни. Только смерть и уныние.
Я нашёл шкаф, где Сеня застрелил вампирёныша. Потом отворил дверцу. Внутри скрючилось тело маленькой твари.
Это существо, когда ещё дышало и хотело питаться – было незрелое, дикое и несло собой невероятную опасность для людей. Вурдалаки всегда голодны и разума в них, как в самке комара. Живут вурдалаки исключительно на инстинктах. И страха в них нет. Только вечный голод и желание секса.
Какой-то вампир заразил младшую сестру и бросил в квартире. А вот с Анечкой какой-то вампир поступил иначе. Он заразил её, усыпил при помощи специального заклинания и отвёз на квартиру, чтобы усадить на стулья рядом с по-настоящему мёртвыми людьми. И в чём здесь подвох? Каков замысел неизвестного вампира? И вообще разве можно в одиночку провернуть столь бессмысленное и масштабное дело? Вероятно, что вампиров была целая команда… или они так дурачились? Совсем молодые, недавно инициированные вампиры просто играли, как играет с мышью молодой кот?
Но полное отсутствие крови в двадцати одном трупе говорило лишь об одном – что главной целью всех этих убийств была до?быча в большом количестве именно человеческой крови. Но две сестры снова сбивали со следа. Или всё-таки не сбивали, а наоборот, направляли в нужное русло? Потому что на стульях сидели люди, не имеющие никого отношения к квартирам, в которых их нашли. Но где, собственно, хозяева этих квартир? Возможно, что их заразил неизвестный вампир, как заразил сестёр Зайцевых, а затем усыпил, чтобы собрать в одном месте. Но для чего? Не для того ли, чтобы тоже слить с них кровь? А если это так, то следует сделать вывод, что кто-то готовится совершить магический ритуал, а жертвоприношения и кровь должны усилить колдовской эффект.
Эта мысль мне показалась вполне рабочей. Осталось найти бочку с человеческой кровью и команду вампиров орудующих в Москве.
– Надо бы установить численность пропавших членов семей, которые предположительно выехали из Москвы. Не могли они все разом иммигрировать, – размышлял я, но почему-то вспоминалась моя Зоя, которая тоже выехала из Москвы. А возможно, не выехала, а вылетела, трансформируясь в летучую мышь.
– Далась тебе эта жаркая Турция, детка! – сердился я на любимую вампиршу.
Но дырявое тело маленького кровососа в шкафу возвращало в реальность.
Я распахнул шторы. В комнату ворвался солнечный свет, и стало легче дышать.
Приоткрыв форточку, я стал осматривать разбросанные вещи.
В квартире случилась схватка. Кто-то сопротивлялся. Интересно кто ещё кроме двух сестёр проживал здесь? Судя по вещам, в квартире давно не было мужика. Все тряпки – или для девочек, или для взрослых женщин.
Я снова заглянул в шкаф.
Мёртвая вампирша скрючилась в узловатую фигуру с вытянутыми вперёд руками. На задней стенке засохла кровь, выпрыгнувшая из нежити после выстрела моими пулями.
Я поскрёб ногтём по стенке, отщипнув кусочек крови. Потом поднёс к лицу, принюхался и попробовал языком на вкус.
Кровь была отвратительного качества. Кровь была ядовитой! Нет, я не смогу заразиться от этой дряни, и меня не пробьёт понос, но кровь вурдалаков была действительно зверски невкусной. Как-то очень-очень давно я выпил бутыль этой гадости, чтобы получить иммунитет и наполниться новой силой; неспелая кровь вампиров необходима каждому охотнику. Нет такого охотника на земле, который не иссушил хотя бы одного вурдалака.
Теперь осталось избавиться от тела. Это уродство можно закопать или тупо выбросить на помойку – пусть потом милиция разбирается, что с девочкой стало. А ещё тело можно сжечь, поскольку останки вурдалаков горят особенно хорошо. Кожа, мясо и кости, несформировавшегося существа, приобретают невероятную горючесть. И если собрать вместе сотню вурдалаков и поджечь, то столб пламени поднимется высотой со Спасскую башню кремля.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71509396?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.