Главная страница | Русское фэнтези | Самая первая сказка

Самая первая сказка
Сергей Абдалов
Когда образовался Мир, его Создатели поставили на охрану спокойствия и благополучия Белозмея: гигантского семиглавого дракона. День и ночь Белозмей хранил покой Мира, но однажды ему это надоело. Потребовал Дракон от Создателей признать его не Стражником, а Правителем всех Земель. Так бы он смог контролировать покой Мира и в непролазных пещерах, и на дне морском, создав своих собственных подчинённых.
Поверили на слово Создатели Белозмею, и породил он свою армию, что принялась порабощать Земли, подчиняя себе людей.
Пожаловались тогда люди Создателям Мира на тиранию Белозмея и потребовали от них создать Армию, способную противостоять легионам Стража. Так появились Ясные: добрые духи природы, что смогли помочь людям извести орду Белозмея, которого Создатели нарекли Чернозмеем, и, сумев его одолеть, заключили в темницу.
Однако спустя тысячелетия Чернозмей вырвался на свободу, обрушив на Мир бесчисленную армию Нечистой Силы.

Сергей Абдалов
Самая первая сказка

Глава 1
Всё это произошло в эпоху Древнерода, когда люди жили рядом с духами природы: Домовыми, Лешими, Русалками, Банниками, Полудницами… В те времена звёзд на небе было гораздо больше; деревья росли густо и поднимались над землёй так высоко, что кроны порой скрывались в облаках. Воду можно было пить из любого источника, а фрукты вкушать с любого дерева, что порождало их. Тогда наш Мир не был таким, каким мы знаем его сейчас, и имел край, за которым начинался Мир Создателей: бескрайний и сверкающий.
На заре нового летоисчисления, пробудился в своей Темницы Чернозмей: семиглавый Дракон, коего Создатели, за непослушание, упрятали глубоко под землёй.
Зло обрушилось: на леса, горы, озёра, моря, равнины и пещеры. Валькирии атаковали Гамаюнов с небес. Драуги без труда проникали в небольшие и слабые поселения, уничтожая, насилуя и истребляя жителей. Мужчин убивали сотнями; над женщинами потешались Оборотни и Чёрные Маги, с пробуждением Чернозмея пришедшие из Тёмных Лесов и Непроходимых Гор. Большие города захватили Черти, поработив большую часть Мира в первые же годы Войны.
После победоносных сражений, Черти, при помощи пленных людей построили среди вулканов и дымящихся гор огромную крепость «Чёртовы Рога»: аккурат под Вечной Темницей с Чернозмеем. Пики башен той крепости были настолько высокими, что их можно было увидеть за три горизонта.
На завоеванных территориях развевались чёрные знамёна нечисти с изображением дракона, проглотившего солнце. Земля была объята пожарами, а реки покраснели от крови.
Слышался лязг железных сапог и лат рыцарей: войска Волкодлака шли в бой. Мечи и секиры Драугов звенели, заглушая смех и песни.
Сотни земель опустели. Плодородные поля были усеяны телами погибших людей и Ясных. Тысячи лет они жили в своих домах, не зная ненависти и зависти, и не были готовы к тому, что произошло: именно поэтому Нечисть застала Мир врасплох, порой не получая и малейшего сопротивления.
Однако зло не появилось само по себе. Последние сто лет люди и Ясные жили в мире и согласии: они заключали браки и создавали семьи друг с другом. Но со временем между родами стали возникать разногласия и конфликты. Часто ссоры между главами семей перерастали в драки. Каждый из них хотел, чтобы ребёнок со смешанной кровью воспитывался в соответствии с их традициями. Однажды, за тринадцать лет до прихода Дракона в мир, произошла беда. Человек убил Ясного.
Так началась война между двумя главенствующими в те времена кланами. Пролилось много крови, прежде чем два рода наконец заключили перемирие. Но в своей подземной темнице уже проснулся Дракон, разбуженный криками воинов, павших на поле боя. После многих веков, в течение которых не происходило убийств, эти первые смерти пробудили Чернозмея, подобно тому, как внезапно начавшийся холодный дождь пробуждает спящего под открытым небом человека.
Железными клыками Дракон сразу же начал грызть Вечную Клетку темницы в попытке как можно быстрее выбраться на свободу. И спустя тринадцать лет его желание осуществилось: прутья темницы были повержены. Однако для полного освобождения из заточения, Чернозмей должен был избавиться от цепей и оков, которые выковали Создатели Мира.
Первыми Дракон создал Чертей. Они появились на поверхности земли из грязи и вылезли из болот. Черти были пешими и на конях, которых называли Мертвецкими. Они пронеслись по Миру смертоносным ураганом, оставляя после себя смерть и разрушение.
По своему виду и росту Черти разнообразные. Среди них есть как великаны, которые выше человека в три раза, так и Нечисти, которые сходны с человеческим ростом. Хорошо это или плохо, но таких Чертей было больше.
Все Черти носят чёрные доспехи и причудливые шлемы, которые напоминают черепа животных и птиц. Огненный взгляд проникает в самую душу через прорези для глаз, а оскал волчьих клыков из-под приподнятого забрала, наводил ужас. На висках шлема имелись рога всевозможных форм и размеров, являющиеся отличительной чертой солдат правящей силы. Многие из них носят длинные, переплетённые между собой волосы, чёрные как крыло ворона, и зачастую забрызганные грязью от всепогодных походов.
Военными трофеями Черти носят на своих поясных ремнях отрубленные головы правителей захваченных Земель. Они также украшали человеческими черепами сёдла своих Коней, наводя ужас на солдат противника в бою.
Главнокомандующего легионами чертей зовут Олзгор. Во всём мире нет колдуна сильнее, чем он. Олзгор – могущественный чернокнижник, его взгляд способен читать мысли и сводить с ума. Доспехи Олзгора, выкованные из чешуи Чернозмея, невозможно пробить ни одним известным клинком.
Всадники, восседающие на Мертвецких конях, из-под копыт которых вырывается огонь, вооружены красными косами с короткими древками и широкими полотнами. Такая коса с одного размаха способна разрубить всадника одетого в доспехи вместе с его конём. Оружие Чёртовой кавалерии острое и прочное, а ещё: косу невозможно взять в руки ни человеку ,ни Ясному. И если кто-то и способен на мгновение завладеть этой косой, то не успеет тот и моргнуть, как сразу же его охватит огонь: во что и превращается коса в чужих руках.
После того как от рода людского и светлого народа осталось всё меньше сыновей и дочерей, было решено построить на острове Буяне неприступную для нечисти Цитадель. Люди прозвали её «Крепостью».
На остров можно попасть двумя путями: с Моря-Океана и с Чёртовых Земель. Оба пути не являлись безопасными, однако на корабле, к Буяну, можно было приплыть на два дня раньше, чем дойти по непроходимым и опасным тропам Чёртовых Земель.
Путника, что решил преодолеть свой нелёгкий путь по тверди, уже за Воротами Заклятых Стен ждал Главный Замок. Оставившего свою лодку на берегу чужестраннику предстояло ещё с утра до вечера или с вечера до утра идти пешим через дремучий лес с сотнями ловушек, расставленных специально для поимки Озверевших или Волотов. А у Заклятых Стен путника ждало огромное войско витязей с пушками и на конях, стерегущее покой Мирных Земель с тыла.
Совет Ясных и людей назначил смотрителем "Крепости"волшебника Громорука. Благодаря своим заклинаниям однажды он смог без потерь провезти на остров несколько тысяч людей, спрятав их от взора Чернозмея.
«Крепость"Острова Буяна стала пристанищем для людей и представителей расы Ясных, объединившихся в борьбе с Чернозмеем. Здесь нашли свой дом те, кому было небезразлично будущее мира.
Домовые взялись за мечи и булавы; Гамаюны надели стальные доспехи со шлемами, скрыв под ними свою женскую неописуемую красоту. Гмуры, бывшие искатели сокровищ, сменили кирки и лопаты на каменные топоры и молоты. Высокие и стройные, все как на подбор, обитатели Чуди, любящие чистые белые одежды, под стать своим волосам и глазам, тоже переселились в «Крепость».
Этот легион стрельцов стал третьим по мощи после Чёрторубов и клана «Тысяча Отцов». Они оставили своё цветущее вечнозелёное место обитания с родным дивным садом за сотней непроходимых лесов и гор.
Долго спорили Верховные Жрецы Чуди насчёт помощи людям. Нечистая Сила могла дойти до Белого Царства не раньше, чем через столетие, а может и не добралась бы вовсе, если бы люди победили Чернозмея. Однако было решено отправить в поддержку «Крепости» целые семьи Чуди. Ведь одерживая победы, Нечисть могла добраться и до девственного уголка мира, скрытого от глаз людей и Ясных.
Меткие охотники, следопыты и знахари, стражи покоя лесов, верные своему роду Белые Люди вступили в ряды Ясных, приумножив мощь образовавшейся армии.
Когда-то давно, после пожара в лесах, Берендеи: люди-медведи, покинули свои дома и пришли на зов «Крепости».
На Алконосте – соседнем от Буяна острове, в трёх днях пути от "Крепости"– обосновались гнёзда Василисков и раскинули свои шатры Гуны: племя степных кочевников, которые были музыкантами, земледельцами и животноводами. Однако судьба вынудила их заменить музыкальные и ремесленные инструменты на сабли, а лошадей – на Василисков, которые были грозой даже для Чертей.
Крик Василиска мог обратить любую Нечисть в пепел, и даже Черти не могли устоять перед его мощью. Но были и те, кто мог противостоять Василиску – это Коты Баюны. Когда они начинали играть на своих гуслях, любой, кто слышал эту мелодию, засыпал крепким сном.
Разбудить Баюн конечно может, если захочет. Гуселки только развернёт, да мелодию наоборот проиграет. Спящий и проснётся. Если конечно того Баюн мечом своим не зарубит.
Меч у него маленький, не больше детской ручонки, да удаленький: одним взмахом камень от скалы отрежет.
Как Гамаюнов Черти изгнали с Небесного Царства Ирия; как Русалок вытеснили морские чудовища и Упыри с водоёмов; так и Баюнов Нечисть изгнала из Лукоморья, истребив каждого второго Ясного, посылающего людям мирные и волшебные сны.
Нечисть овладела Мировым Деревом – Дубом, чтобы полностью подчинить себе Навь. Она превратила это место, которое служило пристанищем для страждущих душ, в плен для человеческого духа и Ясного.
До сих пор пленные воины и мирный люд неустанно трудятся, разбивая звенья цепи Чернозмея молотами и кирками. В страданиях и муках они каждый день помогают Повелителю Тьмы освободиться от оков.
И как только последнее звено будет разбито, Чернозмей сможет полностью выбраться из Темницы в светлый Мир. Он намерен сжечь его дотла, до последней травинки. А затем Чернозмей желал создать новый мир для Нечистой силы, навсегда уничтожив Ясных и людей.
За несколько столетий до начала войны Сварог (в то время великий кузнец и волшебник, учеником которого был сам Громорук) успел выковать волшебные мечи с непривычной для глаз рукоятью: под вид козлиного черепа с закрученными рогами. Какие заклинания он тогда читал и в каких отварах он замачивал клинки – так никто и не узнал. Однако мечи эти имели такую волшебную силу, что впоследствии их будет бояться вся нечистая сила.
Раздал Сварог эти мечи правителям Земель , Воды и Небес , а остальные запер в Хранилище, которое находилось в Тридесятом Царстве , аккурат на Середине Мира, между “Чёртовыми рогами” и островом Буяном.
Хранилище с бесчисленным количеством мечей, известных в дальнейшем как Чёртова Пагуба, могло вооружить половину Мира на борьбу с Нечистой силой. Если бы его возможно было открыть в любой момент.
С начала войны волшебного оружия осталось мало и сварожий меч встретить в руках витязя было огромной редкостью. Такие клинки встречались разве что у Чёрторубов "Крепости"и у самого Вселидера Ратимира, которому меч достался от его отца Перворода.
Спрятав мечи , Сварог передал ключ от Хранилища своему подмастерью, прадеду будущего князя Велеса. Сварог чувствовал, что однажды Мир будет охвачен Войной, и наказал ученику при первой же опасности дойти до Хранилища и открыть его.
Шло время. Тревога кузнеца, появившаяся после первого восстания Чернозмея ,была забыта на несколько веков,пока,наконец, не проснулся Дракон. Отец Велеса погиб в первый же год Войны,в битве с Чертовщиной, не успев выполнить поручение Сварога. Самого кузнеца убил Олзгор, не получив от него имя того у кого находится ключ.
И тогда: земледелец и ремесленник – Велес, решил исполнить волю прадеда и отца. В тысячный день войны его войско выступило из Вышгорода в сторону Тридесятого Царства. Путь лежал через Чёртовы Рога. Велес не стал идти тайными тропами мимо замка Чернозмея, а направился прямо к нему, и даже вызвал на поединок Олзгора.



Глава 2
Долго ли, коротко ли, но рать Велеса добралась до Чёртовых рогов. Узнав о приближении хранителя сварожьего ключа к жилищу Дракона, Громорук отправил на помощь своих богатырей и Ясных, что откликнулись на поход Велеса к Хранилищу.
Огненная река, появившаяся от извергающейся лавы, была настолько широкой, что если бы существовал корабль, способный плыть по огню, ему пришлось бы идти с утра до обеда, чтоб достигнуть каменных берегов. В центре этой реки, среди бурлящих всполохов огня, возвышались остроконечные башни замка «Чёртовы рога», окружённого полукольцом огнедышащих скал.
На башнях с разных сторон был высечен огромный человеческий череп с неестественно вытянутым подбородком и длинными рогами на широком лбу. Глазницы черепа напоминали пещеры, в которых разожгли настолько жаркий костёр, что его пламя выбрасывалось далеко за пределы ужасных очей. Перед рекой скалы резко обрывались, открывая взору огромные врата замка с высеченными на них головами Чернозмея.
Опасаясь подойти близко к берегу, где бушевал пожар, войско Велеса остановилось подальше от огня. За несколько месяцев похода большая часть войска была потеряна, и теперь от него осталось чуть больше половины. Из этих оставшихся воинов треть гордо представляли свой род Ясные.
Среди Домовых, Чуди, Гмуров и Псоголовцев из племён Ставра и Гавра было несколько десятков Котов-Баюнов – последних Ясных из своего рода. Именно из-за них отсутствовал на битве клан «Тысяча Отцов», который остался на страже «Крепости». Пение Баюна могло усыпить как человека, так и Ясного, и только Разбудка могла помешать этому. Зная, что пушистые хищники будут атаковать, воины князя запаслись восковыми затычками для ушей, чтобы не уснуть во время битвы.
Василиски же были слабы зрением и нуждались в том, чтобы слышать голос своих наездников. Поэтому княжеское войско решило не ограничивать слух драконьим птицам. Поддержку с воздуха Велес доверил Гамаюнам, которые в эту минуту украшали своим разноцветным телом серые скалы за войском князя.
– Пучай-река, – сказал Белодор, снимая шлем вместе с другими витязями, когда они остановились. Его белые волосы постепенно покрывались летящим во все стороны серым пеплом. – Калёный Мост появится лишь тогда, когда Чернозмей сам этого пожелает.
– Уже совсем скоро, – лицо Велеса не пронимала ни одна дрожь, и на чёрный замок он смотрел, не сводя глаз. – Зов на поединок был брошен ещё утром. Чернозмей не заставит нас долго ждать.
В ту же секунду за рекой загремели ворота. Звон цепей слился с грохотом грома и вспышками молний. Начавшийся дождь зашипел, как недовольная змея, и застучал по горячей кольчуге и оружию.
Богатыри подняли головы и увидели, как ворота крепости начали опускаться, и как туман рассеивалась по сторонам от них многолетняя пыль. Не часто видно выходили стражи драконьего замка на бой с теми, кто не страшась подошёл вплотную к их змеиному гнезду.
Врата, заревев, как стадо раненых слонов, натужно опустились на берег, и цепи закачались, зазвенели под тяжестью ног идущих по мосту чудовищ. Загромыхали по нему копыта коней, и послышалась тяжёлая поступь Волотов и Костоломов. грум…бом…грум…бом…
Вой Рыкарей смешался с устрашающим рёвом Великанов, державших в руках увесистые молоты. Протяжный стон горна созывал Нечисть со всех концов Мира для защиты Чернозмея.
–Пвввуууу!!! – выл горн, и его эхо забило колоколами в пещерах и лесах. – Пвввуууу!!!
Утробное рычание самого повелителя зла вызывало земную дрожь, от которой кони богатырей тревожно ржали и переступали копытами, боясь свалиться с ног.
Когда солдаты тьмы сошли с моста, Нечисть начала выстраиваться в длинные ряды, простиравшиеся от правого края берега Пучай-реки до левого. Рядов было так много, что расстояние между воинами и Нечистью сократилось до полёта стрелы.
Витязи слышали тяжёлое дыхание Костоломов, которые сжимали молоты так крепко, что их толстые пальцы хрустели. Валькирии, готовые броситься на богатырей, визжали и махали рваными крыльями. Луки скрипели от натяжения тетивы, а цепи с булавами звякали в могучих кулаках Волотов. Такой цепью если махнёт Великан, то в один миг собьёт с ног полсотни коней.
Ведьмы, не обглодав маленькие кости швыряли их перед собой и вставая на четвереньки рычали и скалились. Черти всех мастей толкали друг друга и недовольно огрызались в ожидании битвы.
Напротив Велеса, почти рядом, на своём Мертвецком Коне гордо восседал Олзгор. За его плечами угрожающе выглядывали багровые лезвия кос, а в руках Чёрт держал длинное копьё, напоминающее хребет животного с раздвоенным наконечником.
Велес, приняв от Белодора дубовое копьё, выставил его перед собой, как и Олзгор. Князь ударил пятками своего коня Индрика, и тот сорвался с места. За ним последовал и Мертвецкий Конь Олзгора.
Два воина сошлись в смертельной схватке. Их кони, встав на дыбы, защищали своих хозяев от ударов копий.
Велес и Олзгор, словно сокол и ворон, встретились в бою. Наконечник копья Олзгора вонзился князю в ребро, а княжье копьё пробило чёртовы латы и вышло между лопаток.
Конь Велеса с силой ударил передними копытами коня Олзгора в голову, отколов от неё половину. Олзгор не удержался на ногах и упал, сбросив своего хозяина. Из груди Олзгора торчало копьё.

Князь спешился и отстегнул от седла щит. Кому-то показалось, что он сполз с коня, оставляя кровавую полосу на седле. Однако Велес, не проявляя боли на лице, всё же спрыгнул с Индрика. Не так быстро, как хотелось бы, и даже ноги его прогнулись сами собой, но вскоре князь выпрямился, вытянул из ножен меч и терпеливо ждал, когда его враг встанет с земли.
Олзгор вырвал из своей груди копьё, отбросил его в сторону и, словно поднимаемый невидимой рукой, встал, вытащив из-за спины своё оружие – косы, которые больше походили на железный клюв хищной птицы, чем на оружие жнецов. Рукояти их были похожи на хребет животного. Длина полотна была впечатляющей. Один взмах – и князь будет разрублен надвое.
Враги закружили друг вокруг друга. Олзгор, раскинув руки, открывал князю свою грудь, явно не страшась пропустить удар. Велес, выглядывая из-под щита, всматривался в лицо Олзгора, пытаясь предугадать атаку за мгновение.
Оба войска замолчали. Если бы кто-нибудь из поединщиков упал на землю с отрубленной головой, в поверженную сторону немедленно полетели бы стрелы. Победившая сторона всегда быстрее, чем проигравшая. Дух победителей сильнее упавшего духа.

***
– Ещё не родился тот, кто сможет меня убить, – раскатистый смех Олзгора эхом разнёсся по горячему воздуху. – А если и родился, то не годится для боя!
Чёрт нанёс первый удар. Он одновременно опустил две косы на князя, который уже отскочил в сторону. Уклоняясь от сверкающих лезвий, Велес взмахнул перед собой мечом. Острое лезвие чиркнуло по руке Олзгора, и на землю, мокрую от дождя, упали чёрные капли. Но Чёрт, словно не почувствовав ранения, продолжал размахивать косами. Они то пролетали над шлемом Велеса, то вонзались в землю, когда князь падал и уворачивался.
Однажды, когда Олзгор пронёсся мимо Велеса, князь изо всех сил ударил мечом по ноге противника, и тот рухнул на одно колено. Второй раз меч ударил Чёрта по драконьему наплечнику, разбив его на две части. Армия нечисти тревожно зарычала, а богатыри уже начали заряжать свои луки.

Олзгор увернулся от очередного удара и, быстро поднявшись, скрестил свои косы, чтобы остановить меч Велеса. Чёрт дёрнул руками и вырвал волшебный меч князя, а затем, подбросив его в воздух, разрубил надвое.
Воины застучали молотами о землю, а Рыкари – саблями о свои круглые щиты. Князь, оставшийся без оружия, отступал. Раны на теле Олзгора начали затягиваться, не оставляя и следа от ловкости Велеса.
Быстрые и сильные удары кос, словно град, обрушились на щит. Не выдержав такого натиска, щит вскоре разломился на части, открыв князя для следующих ударов.

– У тебя острый меч. – Олзгор наступал, медленно занося руки с косами над рогами. – Но мою плоть не уничтожат заклинания Сварога! Ни один из Ясных кузнецов, ни один маг или смелый богатырь не сможет меня убить! Нет в мире клинка, способного нанести мне смертельной раны! Я – дух Чернозмея! Я – мощь Чернозмея! Я – победа Чернозмея!

В клинке, который вылетел из первого ряда, отразилась молния. С обеих сторон клинка красовалась надпись с именами предков рода Велесовых.– Велес! – пытаясь пересилить шум дождя, крик Белодора остановил речь Олзгора, от чего Чёрт даже развернулся на оклик. – Лови меч Перворода! Эти твари только и знают нападать со спины и на безоружного!
В памяти возник образ Перворода. Он был на грани жизни и смерти, но, пытаясь скрыть боль, раздирающую его тело, протянул тяжёлый меч своему сыну. От этого усилия он даже порезал ладони. Этот меч Первород создавал для себя, но теперь он передавал его Велесу – так князь передаёт власть, покидая этот мир.Пробивая стену дождя, меч подлетел к вытянутой руке князя и развернулся рукоятью вперёд, плотно ложась в ладонь Велеса. Пальцы князя сомкнулись на деревянной рукояти меча, и на мгновение он почувствовал руку своего отца.

Олзгор, чавкая копытами по грязи, повернулся к своему противнику. Дождь усилился, и гамаюны, опасаясь намочить свои перья, слетели со скал и начали кружить над войском князя.
Чёрт сделал резкий выпад и махнул перед собой своими косами, намереваясь одним движением отрубить Велесу голову и ноги. Однако князь резко отскочил в сторону и ударил мечом по древку одной из кос. В этот момент ведьмы, словно собаки, вырвались из строя, залаяв и оскалив свои чёрные пасти. Богатыри освободили свои мечи из ножен, и они зазвенели. Гамаюны сделали круг над войском нечисти и вновь замерли над копьями витязей.
Олзгор на мгновение застыл на месте, глядя на свою отрубленную косу, которая лежала в грязи. Велес тоже замер, осознавая, что произошло.
Князь Велес был в шаге от растерянного и беспомощного Чёрта Олзгора, который впервые за годы Войны оказался на коленях. Велес торжествующе поднял над головой Меч , но в этот момент между ним и Олзгором появилась трещина. Опасаясь провалиться в разлом, Велес замер на краю пропасти.Первым опомнился Велес. Он прыгнул в сторону Олзгора и ударил его мечом, который разрубил живот Олзгора с такой же лёгкостью, как топор рассекает трухлявое дерево. Олзгор вытаращил глаза и, закрывая рану свободной рукой, рухнул на колени, обрызгав грязью Велеса. Черти переглянулись. Дрожь под ногами и копытами усилилась. Рёв Чернозмея под землёй принялся разламывать её на части, образовывая многометровые трещины между армиями. Чудь подняли заряженные луки, в любую секунду намереваясь выпустить в сторону Калинового Моста сотни стрел. Рыкари и Драуги накрылись щитами, выставив копья. Олзгор пытался встать. Чёрная кровь бежала из раны как вода из прохудившегося бочонка. – Кто?!– крикнул Олзгор, пачкая подбородок вылетающей кровью.– Кто сковал это меч?! Я не могу быть убитым! – Значит можешь, погань ты нечистая!– задыхаясь выкрикнул Велес наступая на Чёрта.– Боишься ты, козлиный сын, когда семья друг за друга стоит! Вот твой конец!
Олзгор, уловив момент, когда человек пытается удержать равновесие, вскочил на копыта и в один прыжок оказался рядом с Велесом, занеся над его головой косу. В этот момент Чёрт резко опустил свою руку. В плече князя словно взорвалось пушечное ядро, а в глазах резко потемнело. Меч, который Велес держал в правой руке, куда-то исчез, а в грудь Олзгора ударила струя алой крови. Чёрт отрубил князю руку, державшую меч.

Глава 3
Князь Велес: слабый и беспомощный, висел на вытянутой руке Олзгора, словно тряпичная кукла. Несмотря на рану, из которой непрерывно текла кровь, Чёрт продолжал держать Велеса за горло, подняв его на уровень своих рогов. Тело умирающего человека содрогалось в мучительных судорогах. Кровь из разрубленного ребра тремя ручьями вытекала из его тела, стекая по ногам и капая на землю, смешиваясь с тёмными волосами дождя.
Мара. Смерть явилась , чтобы пропеть князю колыбельную Древнерода, уводя его дух за собой. Много лет назад матери придумали эту песнь для своих детей, отводя их мысли от зла. Теперь, эту колыбельную пела сама Смерть, для лёгкого пути умершего во Тьму,откуда уже не было выхода, в отличии от захваченной Нечистью Нави, где дух человеческий начинал новую жизнь.Мир вокруг темнел и кружился, а затем болезненно вспыхивал перед глазами. Два могущественных войска уже начали смертельную схватку. Дикий рёв, крики, лязг мечей, топот копыт, свист стрел и выстрелы ружей смешались в едином хаосе. Ведьмы атаковали Индриков, сбивая их с ног и визжа. Гамаюны и Валькирии теряли перья и крылья, падая с неба. Волоты, как поваленные деревья, падали на землю, давя и Нечисть, и Витязей. Гул непрекращающейся драки не давал вздохнуть ни одному богатырю, ни одному Чёрта. Однако это всё стихло, когда князь среди всех этих звуков, вдруг услышал унылое женское напевание знакомой колыбели. Уже не ощущая жёстких пальцев Чёрта на своём горле, князь повернул голову на мелодию. Силуэт высокой женщины в чёрной мантии и надвинутым по самый рот капюшоном, не замечали ни люди, ни Нечисть. Всадники пролетали сквозь неё как сквозь призрака. Стрелы не ранили женщину, и даже ливень не мочил её одежду. Продолжая напевать, женщина чуть приподняла голову и уставилась на князя пустыми глазницами.
– Я бы оторвал твою буйную голову, человек! – вскричал Олзгор, поднимая Велеса ещё выше. – Но гибель для тебя – слишком лёгкое, что может случиться в конце жизни! Я отправляю тебя в Навий плен! До скончания веков ты будешь помнить гибель своей армии! Каждую минуту ты будешь вспоминать, как привёл своих витязей на верную смерть! А когда я приду за всем твоим родом, то ты воочию увидишь, как они умирают в страшных муках! Провались же ты сквозь землю, князь!
С этими словами Олзгор ударил Велеса о землю. Присев, он погрузил руку по локоть в грязь, которая после дождя стала жидкой. Грязь, словно болото, сразу же поглотила Велеса. Князь не успел опомниться, как сырая мгла накрыла его с головой, окутав сыростью и холодом.

Довольный Чёрт приподнялся и, скалясь, чуть повернул голову, замечая лежавший на краю пропасти Меч Перворода. Не смея к нему прикоснуться, Олзгор взглядом подозвал к себе троих Драугов с торчащими в груди вражескими стрелами.
Земля снова задрожала в сотне шагов от места сражения. На этот раз толчки были настолько сильными, что в воздух взлетели большие куски земли, словно от удара молнии раскололась скала.– Сломайте этот меч и развейте его осколки по ветру!– приказал Олзгор, прижимая незаживающую рану на животе ладонью. – И вступайте в бой! Ни один человек, не должен покинуть поле битвы! Оставьте лишь одного из Баюнов! Он нужен мне живым!
Из земли появилась одна из голов Чернозмея и взмыла почти до самых облаков. Она склонилась над сражающимися, изогнув длинную шею, покрытую кривыми рогами, похожими на скалы. В этот момент словно наступила ночь, хотя был день.
Богатыри были поражены: какой же огромный этот Чернозмей! Его глаза, словно две луны, а клык от копья длиннее, чем само копьё. В его пасти могло бы поместиться целое войско.
Если Чернозмей выйдет из глубин Омута, земля застонет от тяжести его шагов. Если все его головы покажутся, солнце скроется навсегда. А если он решит отбиваться огнём, весь мир окажется в огне, как в печи.
Дракон широко раскрыл свои жёлтые глаза с миндалевидными зрачками и выпустил из своей пасти поток огня. Эта огненная струя была похожа на извержение огромного вулкана. Она обрушилась на головы богатырей, и их мечи и доспехи начали плавиться, словно они снова оказались в кузнечной печи. Лошади и всадники превратились в горящие скелеты, а Гамаюны стали пеплом и развеялись по ветру, словно чёрный снег.

Некоторым людям и Ясным удалось спрыгнуть с лошадей. Богатыри укрылись за раскалёнными щитами и камнями, а также в рвах, наполненных дождевой водой, которая начала кипеть от раскалённого воздуха. Если бы Чернозмей решил снова обрушить свой огонь с небес, на поле битвы не осталось бы никого в живых. Однако Дракон, освещаемый молниями, лишь злобно прорычал в небо, запрокинув голову. Его шея, похожая на гигантский стебель, начала исчезать под землёй, и вскоре рычание Чернозмея заглушила толща земли. Смертельно раненный Олзгор призвал на помощь своего хозяина.
Пытаясь подсчитать оставшихся воинов, Белодор, весь обожжённый и израненный, осторожно высунул почерневшую голову из-за камня.
Остатки рати укрылись везде, где только можно было найти защиту от огня: в канавах, за мёртвыми лошадьми, под ногами убитых Костоломов и Волотов, за опрокинутыми возницами, перевозившими боеприпасы. Коты с опалённой вздыбленной шерстью осторожно выбирались из стволов пушек, озираясь по сторонам.
Над пожарищем летали выжившие Гамаюны, выискивая острым взглядом на пепелище живых. Псоголовцы и часть кавалерии Чёрторылов, всё это время прикрывавшие тыл, спускались с крутого холма, чтобы помочь пострадавшим.
Выживших с подкреплением оставалось совсем немного, и Нечисть, готовясь ко второй атаке, превосходила их в сотни раз. Калинов Мост вновь наполнился марширующими Рыкарями и Драугами. Вперёд, как всегда, шла Чертовщина, неторопливо цокая подковами по железному мосту.
Олзгора среди них уже не было. Верного слугу Чернозмея унесли на носилках, как только его хозяин огнём прикрыл отход своего легионера.

***
Богатыри и Ясные снова стояли напротив легиона Нечисти, но теперь между ними было больше расстояния. Без Великанов, которые могли бы добраться до рати за двести шагов, кавалерию Чертей и пехоту Оборотней можно было ожидать нескоро. Однако Нечисть уже начала движение, устрашающе завывая и гремя железными сапогами.
Раненый Белодор, забравшись на коня, объехал войско. Впереди были выстроены оставшиеся Баюны – всего около двух десятков. Они находились в нескольких шагах от остального войска и готовились запеть смертельную колыбельную.
– Войны! – вскричал Белодор, временами оглядываясь на приближающуюся Нечисть. – Велес не зря привёл нас к «Чёртовым Рогам»! За весь поход мы уничтожили столько зла, сколько никогда бы не извели, сидя по своим домам! Чернозмей пережил немалые потери, и для возвращения былой силы ему понадобится не один год! Каждый убитый нами воин Дракона истощил силу Чернозмея! Дружина! Сегодня мы принесём в Мир спокойствие на несколько лет, одолев рогатую погонь, топчущую нашу родную землю! Долго теперь Чернозмей не сможет сеять чёрные легионы! Не дадим Нечисти пройти дальше нашего войска! Пусть «Крепость» наберёт новую армию, накопив силу для сокрушительного удара!
Громыхнуло войско раскатистым криком. И радость была в нём, и ненависть, и отчаяние. Спешился Белодор, чуть отъехав в сторону, подозвал к себе заметно поседевшего, с мелкой бородкой Баюна. Присел около Кота главный стрелец Чуди, протягивая Ясному окровавленный свёрток.
– Обращаюсь к тебе с просьбой, Грод, пращур Баюнов, – зашептал Белодор, вглядываясь в покачивающиеся косы Чертей. – Отправь на Остров Буян самого шустрого, молодого и смелого Кота. Пусть передаст этот ключ Громоруку. Соберёт тогда Вселидер армию и продолжит поход Велесов к Хранилищу Тридесятого Царства. Иди, друг, отсылай собрата своего. А мы уж отход ему прикроем!
Коты собрались на переговоры. Они долго искали смелого Баюна, который согласился бы отправиться в опасное путешествие. Волшебные зверьки обняли своего брата, и он выслушал мудрые напутствия от своего предка.
Затем предок подозвал к себе Гамаюна. Эта женственная птица схватила кота своими когтями, но не сжимала их сильно. Поднявшись высоко в небо, до самых туч, они скрылась из виду.
Приближаясь к войску, нечисть перешла на бег, а затем и на галоп. Баюны снова выстроились спиной к своему войску, повернувшись мордочками к чертям. По воздуху полилась печальная песня: последняя песня, наполненная горьким плачем матерей и протяжными стонами сыновей их, павших на полях сражения. И от песни этой, под вздрагивания тонких струн гуслей, нечисть падала на землю, бросая оружие. Кони спотыкались, ломая передние копыта и перебрасывая чертей через голову. За ними падали великаны, давя телами впереди идущих, и засыпали крепким мертвецким сном.
Рыкари и драуги продолжали наступление, топча павших сапогами и подковами. Пытаясь заглушить Баюнов, Рыкари завывали в небо и били рукоятями сабель о щиты, однако как и все, падали без чувств. За спинами Котов засвистели стрелы лучников, а уцелевшие катапульты затрещали, сбивая с ног войско Чернозмея увесистыми валунами и бочками с ладаном.
Белодор снова оседлал своего белогривого коня , оголив окровавленный меч. Войско Велеса бросилось тараном на изумлённую Нечисть, сбрасывая наземь рогатых всадников и втаптывая в грязь рычащую пехоту.
Дождь прекратился в одно мгновение, тучи разорвались, и луч солнечный осветил дорогу Гамаюну, который уносил Кота прочь от битвы.

Глава 4
Два брата-близнеца, похожие друг на друга как две капли воды, осчастливили своего отца и принесли немало забот матери двенадцать лет назад. Любомир и Даромир. Оба светловолосые, кудрявые. Не по годам крепкие, удавшись в своего отца-кузнеца: сильного, высокого, выносливого. С самого раннего детства отец обучил сыновей мгновенно складывать в уме большие числа; говорить и легко читать справа налево, именно так, как говорит большинство Нечисти и сами Черти. Мальчики научились терпеть боль и не причинять её слабому; любить солнечный свет и как днём ориентироваться в темноте; опасаться красивого и не брезговать уродством.
Всё это пригодилось тогда, когда родители мальчиков погибли от Чертей. Отца их разорвали ,привязав верёвками к лошадям; мать умерла от невыносимых мучений. Даромир и Любомир жили одни уже чуть больше года, помня и любя родителей, с постепенно затухающим огнём боли и страдания. Мальчики продолжили дело отца: зарабатывали себе на пропитание кузнечным ремеслом.
Живя на Чёртовых Землях, и надеяться на то, что будешь заниматься тем, чему учили родители, было безнадёжным желанием. И ткачи становились кузнецами, и кузнецы по воле судьбы становились коробейниками. Те, кто раньше всю свою жизнь лишь работал на поле, шли строить корабли, а плакальщицы забирали ремесло у повитух. Кто как мог, так и выживал. И то, что братья сохранили дело своего рода, было удачей для них, ведь по сути, детей могли бы взять лишь грузчиками на торговые суда и платить за это сухарями. А окажись на таком корабле прислужник Нечисти, коих среди людей имелось в большом количестве, так и вовсе батрачили бы близнецыза то, что им жизнь сохраняют.

Тех людей, кто перешёл на сторону Олзгора, называли Неродами. Эти лезли со своими носами в каждую щель и узнавали про всех новеньких, кто появлялся в деревне или городе. Если в поселении возникал бунт, то эту новость сообщали воеводам Чертовщины, что почти каждую ночь объезжали свои территории. Тогда с бунтовщиками расправлялась сама кавалерия Чертей.
Отличить Нерода от обычного человека практически невозможно. Иногда изучаемый объект и Нерод являлись друг другу простыми соседями. Зачастую могли даже есть за одним столом. И Нерод мог не проявлять себя годами, пока тот, за которым поставили следить разведчика Нечисти, не терял бдительность, высказывая своему другу все свои мысли и планы. И до последнего этот человек мог не понимать, что поделился болью с Неродом, пока в дом не приходили солдаты Чернозмея. Однако опытные люди знали, как распознать в обычном человеке прислужника Нечистой силы. У каждого из таких на плече клеймо выжжено: драконья голова с раскрытой пастью, проглатывающая солнце. Только кто ж первого встречного раздевать будет? Вот и ловились простаки на приманку Неродов.

Используя свою низкую власть, Нерод мог зайти в любой дом и овладеть в нём всеми понравившимися женщинами не брезгуя возрастом. А если место было удачным ,то хозяину такого дома от Неродов дарились бараньи рога: с таким пропуском человека разбойники не трогали; знали что в его доме предостаточно развлечений: много дочек и еды. Просто убить хозяина дома, а не давать ему рога Нероды не могли. Подобно женщине хозяин был обязан накрывать на стол пришедшим в гости прислужникам Олзгора; стирать им вещи и поить лошадей, пока над его близкими женщинами потешаются Нероды.
Деревня, где жили братья, тоже принадлежала рогатым. Однако она была настолько небольшой, что Черти посылали в неё на проверку Драугов, и то в составе небольшого отряда. Неинтересна была деревенька для Олзгора. Но только до одного момента, случившегося совсем скоро.

В этот день они шли с Железной скалы, заполнив свои котомки рудой. Своё оружие братья оставили дома. Кирки, чем они выдалбливали из железных скал увесистые рудные камни, вполне могли заменить им предметы, помогающие отбиться от слабого противника. Вороны не кружили над кронами деревьев, и на лес не надвигалась гроза, как вестники предстоящего нападения Чертовщины, и поэтому мальчики не обременили себя лишней ношей. Хотя без кольчуги, собственноручно сплетённой их отцом и подаренной мальчикам на десятилетие, далеко от дома братья не отходили. Обе кольчуги кузнец создавал несколько лет, обжигая пальцы о раскалённую сталь, иногда не смыкая глаз даже по ночам и до крови прокалывая себе пальцы проволокой. Отец сделал всё, чтобы его дети были защищены от когтей оборотней или от ядовитых стрел Драугов. Тем самым кузнец оставил после себя вечную память, вложив в кольчуги заботу и любовь.
Оставила после себя память и мать близнецов. Под кольчугу она сшила своим детям рубашки из кожи оленя, и, словно предчувствуя скорую погибель, сшила их на вырост, и сейчас рубашки были мальчикам по колено, а рукава закатаны до локтей. Ветер не пробивал плотную ткань, а дождь капельками скатывался, оставляя тело сухим. И в этот раз, ожидая возможную непогоду, Даромир и Любомир были одеты в одежды, подаренные родителями; в кожаные брюки да сапоги из кирзы на железной подошве. Вьющиеся золотые кудри сегодня мальчики не закрыли стальными шлемами: золотые кудри их легонько трепал южный ветер; солнце по возвращению в село было встречным и теперь слепило глаза. От этого увиденное братьями далее не сразу прояснило всю ситуацию.

***
Поначалу близнецы приняли Ловчих за Драугов. Хотя эти Нечисти были абсолютно противоположными расами. Но, выйдя из леса на опушку, парни спутали их и, упав в высокую пожелтевшую траву, даже затаили дыхание. Хотя разницы никакой не было: Драуг впереди или Ловчий. Всё одно. Сражаться придётся и с тем, и с другим, однако, распознав в фигурах охотников за Ясными, мальчики перевели дух. Ловчие даже боятся людей, и их легко победить, в отличие от тяжеловооруженных Драугов, что по своей силе и ловкости не уступают витязям.
Драуги: ожившая плоть павших воинов, что Олзгор поднял из всех могил на второй год войны, перетянув их на свою сторону. Надев на восставших из мёртвых богатырей доспехи, вооружив их мечами с драконьим ликом на рукояти; палицами, арбалетами и стрелами с чёрным оперением, Олзгор создал из Драугов несколько сотен тысяч отрядов, приказав тем нападать на мелкие поселения, брать в плен людей, уничтожать скотину и сжигать поля с пшеницей. Со своей миссией Драуги справлялись, ведь у них в подкреплении зачастую входили Волоты. Злые Великаны в рогатых шлемах и доспехах, вооружённых моргенштернами, дубинками из стволов деревьев и двоякими топорами. Все они имели грозный вид, длинные волосы и бороду, заплетённую в несколько косичек.
Ростом чуть повыше берёзы и силой нескольких богатырей, Волоты оказывали Драугам неслабую поддержку в сражениях.
Ловчие же, в отличие от солдат, вид которых без доспехов напоминал голый скелет, на большей части своего тела всё ещё имели плоть. И хоть лица наполовину всё же являлись голым черепом, со стороны охотники напоминали людей. Впрочем, они и явились людьми, что были когда-то убиты в ходе ссор между собой из-за наживы. Все они при жизни являлись охотниками, вот только убивали зверей не ради пропитания, а из-за шкурок и когтей, не моля прощения у убитого животного.
Воскресив беспощадных браконьеров, Олзгор посадил их на Волкопсов. Теперь, отличаясь от всегда пеших Драугов, Ловчие передвигались на огромных, размером с медведя, собаках. Упакованные в ржавый кожух защитной брони, животные носили шипованный ошейник и шлем-маску, защищающую лоб. В огромную пасть гончим псам мог свободно поместиться баран, а клыки их были настолько большими, что достигали ушей и опускались дальше нижней губы.
Имея разницу от ржавой, но всё же железной защиты, сберегающей Волкопсов от стрел и мечей, одежды Ловчих были разнообразны, но ни одна из них не имела и самой малой металлической заклёпки. На охотниках были прогнившие шкуры убитых ими животных, что напоминали о себе тошнотворным запахом и копошащимися червями.
И теперь трое Ловчих, выставив перед собой копья с саблевидным наконечником, кружили вокруг чёрной фигуры, сплошь покрытой шерстью. Из-за травы и расстояния почти в триста шагов близнецы не могли разглядеть, кого на этот раз поймали Ловчие. Лишь после того, как фигура выдала угрожающее протяжное мяуканье, мальчики поняли, что добычей охотников стал какой-то Ясный кот, которого как расу близнецы ни разу не встречали.

– Пойдём с нами, иначе твоя шкура заменит мою старую шапку! – хрипло прикрикнул один из Ловчих, поднимая копьё вверх. Его Волкопёс при этом угрожающе рычал и гавкал, роняя из огромной пасти в траву хлопья пены.
Фигура кота неожиданно подпрыгнула, и Ясный молниеносной тенью запрыгнул на Ловчего, вцепившись клыками ему в ухо. Кот явно не был похож на обычную дворовую кошку. Сейчас, стоя задними лапами на макушке у собаки и грызя ухо Ловчему, Кот напоминал своим ростом мальчика лет восьми, одетого в чёрную шубу и маленькими красными гуслями за спиной.
Волкопёс принялся скакать на месте, пытаясь изловчиться и стащить с себя кота за хвост, и при этом спасти орущего от боли хозяина. Двое Ловчих принялись сталкивать Кота древком копья, но один из них так переусердствовал, что вонзил древко в грудь своего соплеменника. Мягкое, потерявшее костяной каркас тело с лёгкостью приняло в себя копьё и вытолкнуло его с другой стороны, зажав между лопаток.
– Да сбросьте с меня этого людоеда! – крикнул раненый Ловчий, молотя руками Кота чуть ниже задранного трубой взъерошенного хвоста. – Он мне сейчас последнее ухо откусит!
Наконец подъехавший вплотную к соратнику Ловчий, поместив копьё в пазуху на седле, обеими руками сорвал Кота с орущего охотника и швырнул его на землю. Другой Ловчий в этот момент метнул в сторону Ясного сеть, похожую на гигантскую паутину. Коснувшись шерсти поднимающегося на лапы Кота, сеть сама по себе принялась обматываться вокруг его тела, плотно прижимая передние лапы к бокам и обвязывая ноги. Кот истошно прокричал. Повалившись на траву, он начал проделывать движения, что делает гусеница, когда пытается скоро уползти от птицы, но через мгновение сеть обездвижила Кота.
Двое Ловчих спрыгнули с собак и, подбежав к пленнику, находящемуся в коконе, подняли его на руки, потащив к одному из Волкопсов, на спине которого всё это время лязгала и болталась пустая клетка.
– Отпустите Ясного, драконьи ошмётки! – раздался за спинами Ловчих крик одного из мальчишек.
Как только Ясный угодил в сети, братья, не раздумывая, бросились на помощь, оставив у берёзы мешки с железной рудой. Размахивая над головами кирками, мальчишки уже были в нескольких шагах от Ловчих, готовые напасть на них и освободить Кота.
Но атаковать охотников Олзгора первым делом братья не стали. Они воспользовались моментом, когда два Волкопса останутся неоседланными, и сразу же бросились на спины собакам. Словно раскалывая полено за поленом, близнецы принялись молотить Волкопсов кирками по глазам и клыкам, вырывая из их кровожадной пасти щенячий визг боли. Запрыгав, словно на раскалённых углях, собаки вскоре сбросили обидчиков со своих спин. Мотая головами, завывая, словно голодные волки, Волкопсы стремглав побежали прочь, оставив своих хозяев безоружными.
Не отвлекаясь на обескураженных Ловчих, братья бросились под лапы другому Волкопсу и, уворачиваясь от копья охотника, спасающего своего животного, стали бить собаке кирками по ногам. Через мгновение охотник был сброшен вниз, а раненый Волкопёс, хромая, последовал за остальными сбежавшими собаками.

– Кто вы такие? Что за колдовство управляет вами? – один из Ловчих жестом руки просил мальчишек остановиться, выставив перед собой открытую костяную ладонь.
– Ненависть к Нечисти, вот наше колдовство! – переводя дух крикнул Даромир, размахивая перед собой киркой.
– Освободите Кота, и мы не убьём вас сейчас! – добавил Любомир, оскалив от злобы рот.
– Забирайте его, – Ловчий подтолкнул ногой кокон, из которого торчала морда тяжело дышащего Кота.
– Но знайте, – второй охотник, отходя назад, подталкивал за собой остальных. – В вашу деревню придёт Олзгор и вместе с Котом уничтожит в ней всех людей!
Братья одновременно закричали и уже бросились на Ловчих, как те шустро увернулись и, падая через каждые пару шагов, побежали в сторону удаляющихся собак. Кот был спасён.

Глава 5
Не стал скрывать Баюн и поведал людям, спасшим ему жизнь, что гонится за ним Чертовщина Олзгора. Предупредил он близнецов, что долго ему оставаться на одном и том же месте нельзя, так как взор Чернозмея может заприметить его. Да и Олзгор идёт по пятам, не отступает. Уж очень Баюн нужен ему для нечистых дел. Пообещал Кот, что на утро покинет братьев, чтоб не наслать на них слёзы Маары.
Теперь Баюн сидел за столом на табуретке в доме братьев-близнецов и уплетал оладушки, что сготовила для мальчиков пожилая соседка Февронья. Поставила на стол ещё горячими и, только искоса взглянув на рыжего кота с белой грудкой и жёлтыми, как яичница, глазами, скоренько ушла домой. Четвёртую ночь её совсем ещё маленький внучок, не смыкая глаз, плакал и кричал на весь дом, уже сводя с ума как бабку, так и своих родителей. Пришедшая по просьбе Февроньи Ведьма сказала, что причиной беспокойства малыша является Тырта, затаившийся под кроватью. Ни одно всем известное оружие не сможет убить эту Нечисть. Победить Тырту может только лишь тишина, а какая тишина, если такой ор стоит? Как только мальчик начинал засыпать, Тырта вылазил из-под кровати и пугал его своим безобразным видом, от чего ребёнок вновь плакал, а Тырта радовался происходящему. Не каждый Ясный был способен видеть Тырту, не говоря уже о людях. Видели Нечисть только несчастные дети, пугаясь её вида.
Доедая оладьи, Баюн внимательно выслушал от мальчиков жуткую историю о плачущем ребёнке и, махнув лапой, принялся её вылизывать:

– Нет ничего проще вернуть покой в тревожный дом, – распевая каждое слово, протянул Кот. – Показывайте, откуда разносится плач по деревне.
***
Солнце опустилось за горы, и пугающие тучи вновь опустились на серые крыши домов, придавив их рваными боками. Заморосил противный холодный дождь. Кот брезгливо, чуть ли не после каждого шага, тряс ногами, разбрасывая капли во все стороны. В данный момент Баюн легко передвигался на задних лапах, в то время как перед Ловчими он всё время стоял на четырёх. Видимо, для твёрдой опоры и для прыжков. Истошный крик ребёнка вырвался из бревенчатого дома с тремя маленькими оконцами. Подойдя к ним, Любомир осторожно постучал в одно из них. Сразу же, раздвинув штору, к мальчикам высунулась бородатая голова. Это был отец беспокойного ребёнка. Сейчас его вид ничем не отличался от какого-нибудь Нечистого: воспалённые глаза, красные, как маки; серое осунувшееся лицо, бледное, словно праздничная скатерть; взъерошенные волосы, давно не видавшие гребня. От увиденного Баюн даже отпрянул назад, испуганно мяукнув: «Тырта!», но через мгновение, виновато озираясь, исправился:
– Впусти в дом, добрый хозяин. Знаю я в чём беда ваша.
Замечая сомнения в лице мужчины, мальчики положительно закивали головой и отец ребёнка, знавший и близнецов и кузнеца, скоро запустил гостей в дом.
Нескончаемый плач больно бил по ушам. Но в доме ревел не только малыш. В углу у печки прятала заплаканные глаза его мать; уткнула в ладони лицо старушка.
Отложив гусли, Кот мягко опустился на четыре лапы и, задрав хвост, в один прыжок оказался на кроватке малыша. Баюн несколько минут, осторожно перешагивая малыша, ходил по лежанке, заглядывая то под неё, то вставал на стену, тыча носом в брёвна. В концовке кот бесшумно спрыгнул вниз и, усевшись перед кроватью, прижал гусли к белому брюху.
Баюн заперебирал лапками, словно точил когти об доску. Все присутствующие в доме заметили, как из жёлтых глаз Ясного начинает изливаться в комнату золотистого цвета туман. Он медленно заполнял всю избу, проползая по стенам, поглаживая потолок и золотистым ковром стелясь по полу. А через мгновение дом наполнился невообразимым пением, несравнимым ни с чьим. Голос его был мягким, как туман, и переливающимся, как звон маленьких колокольчиков. Пение эхом разносилось по комнате, обволакивало теплом и уносило прочь из этого мира в другой, не знающий страдания, войн и болезней. В мир, где были вечнозелёные леса, звенящие ручейки поили разноцветных весёлых птиц прозрачной водой. Братья видели, как стены избы постепенно исчезли, впустив в дом ночные звёзды и тёплый нежный ветерок. Перед глазами, как беспокойные стрекозы, пролетали звёзды с голубовато-зелёными хвостами; откуда-то сверху шумно падал в бесконечную нишу водопад; крылатые киты грустно завывали над головами, а под ногами плыло несколько тысяч кораблей с белыми парусами. На горизонте морские суда бережно поднимала вверх могучая волна вспененной воды, прокладывая им путь в звёздное небо. И вокруг всего нежно разливался голос Кота, чьё пение доводило до такого жуткого состояния, что расслышавший сквозь сон. слова этой песни , наверное мог уже и не проснуться:
“Да придёт в этот дом Смерть-Сон
Да без стука зайдёт, как хозяин он будто
Сядет молча Смерть-Сон за стол
Станет от дыхание его всем худо.
Сам он будет смеяться, да на гуслях играть
Танцевать пойдет вприсядку по дому.
Хочет он отсюда Тырту забрать
И не будет никак по другому.
Все вокруг не умрут, а просто уснут
Слыша голос мой в глубине своих снов .
Хозяева дома на век отдохнут
Не узнает Смерть-Сон в них мертвецов”…


***
Костлявая рука с длинными крючковатыми когтями на тонких пальцах осторожно высунулась из-под кровати со спящим ребёнком. Боязливо ощупывая половицы длиннопалой перепончатой ладонью, за первой рукой выползла вторая. Обнюхивая половицы и озираясь по сторонам, вскоре показалась косматая голова Тырты с грязными волосами, закрывающими уродливое старушечье лицо. Не видя перед собой ничего, кроме тумана, через мгновение Тырта выползла из-под кровати. Нечисть напоминала худую старушонку маленького роста, сгорбленную, с кривыми тощими крысиными ногами и хвостом. Недоумевая от наставшей тишины, Тырта привстала на ноги, как поднимается кошка, прося у хозяина лакомство. Хрипя и протяжно стоная, Нечисть принялась залезать на кровать, чтобы разбудить малыша и заставить его кричать, радуя Тырту. Баюн, всё это время наблюдавший за Нечистью в позе охотящегося кота, напал на неё со спины, сомкнув выросшие из пасти клыки на тоненькой шее.
Тырта вскрикнула и, захрипев, выгнула спину. Придавив чудовище к полу, Баюн вонзил в её торчащие рёбра саблевидные когти, выскочившие из лап. Тырта пыталась сорвать с себя напавшего Ясного, завизжав, словно придавленная капканом крыса. Но Кот оказался сильнее. Вцепившись в трухлявую плоть Нечисти, Баюн что было мочи дёрнул впившимися когтями и разорвал Тырту пополам.
Отбросив куски Нечисти в сторону, Кот запрыгнул на кровать и, выгнув спину, ощетинился, опасаясь, что даже в таком состоянии Тырта может быть опасной. Но две её половинки уже начали тлеть и растворяться в жёлтом тумане, чуть разбавляя его зелёной дымкой. Тырта была мертва.
Баюн понюхал воздух. Почувствовав в доме запах серы, кот убедился в победе. Спрыгнув на пол, Ясный вновь уселся перед гуслями, легонько развернув их лапкой.
Его ужасные клыки уменьшились; вздыбленная шерсть приняла аккуратность и былой лоск; когти уже не скрежетали по деревянным половицам, еле заметно выглядывая из лапок. Горящие углями глаза его потухли, а рост, что до этого увеличился до величин молодого тигра, стал возвращаться в привычное состояние.

Баюн осмотрелся.
Все в доме спали: близнецы у порога, подложив под голову сложенные ладони; мужчина спал сидя на табуретке, прислонившись спиной к бревну; женщины храпели за столом, уткнув лбы в столешницу. Улыбнувшись и покачав головой, Кот прищурил глаза и начал петь Разбудку – песню, без которой никто и никогда не проснётся после Колыбельной Баюна.
В этой песни весело и громко жужжали пчёлы, вылетая из улья. Радовались птицы утренней заре, пронзительно свистя и чирикая, шумно хлопая крыльями. Со всей силы гремели барабаны и протяжно стонали дудки идущих по зелёной поляне уличных музыкантов, играющих на балалайках и трещотках.

Баюн пел:
"Просыпаемся : Сон давно уж ушёл.
Возвращаемся в дом, где он нас не нашёл.
А что не нашёл значит и не искал,
Вместо людей он Тырту забрал.
Солнце вновь озарит эти крыши домов,
Будет много у вас радостных снов.
И для вас я теперь Разбудку пою:
Послушает каждый эту песню мою!"..

Жёлтый туман исчезал, постепенно открывая ранее закрытую золотистым светом комнаты. Не до конца понимая, что произошло, люди просыпались и озирались по сторонам.
– Мы спали? – В голосе матери ребёнка было как удивление, так и радость от того, что ей удалось отдохнуть первый раз за несколько ночей.
– Невозможно столько спать, – мужчина провёл ладонями по посвежевшему лицу, на щеках которого расплылся румянец. – Кажется, прошло дня три, не меньше.
– Мне снился отец, – с грустью произнёс Даромир, подавая руку брату, поднимающегося с пола. – И мать. Они сказали, чтобы мы берегли друг друга. Впереди нас ждёт что-то… что-то необратимое…
– Один сон на двоих, – посмотрев на брата, Любомир закивал. – Точь-в-точь как мой…
Проснулись все. Не открывал глаза только малыш, засунув себе в рот пальчики, беззаботно посапывая на кровати. В углу комнаты лежала дохлая крыса, разодранная, как изношенная рукавица.

Глава 6
Еле отдышавшись, запачканные грязью и завешанные репейником, трое Ловчих стояли на коленях перед Чёртом, обращённым к ним спиной. Около Ловчих находилось несколько десятков Мертвецких Коней с оскалившимися и рычащими всадниками. Чёрная мятель Чёрта спадала до земли. Изредка, потревоженная порывами ветра, она открывала наплечники доспеха, напоминающие черепа рогатого дракона. Всё время, выслушивая невнятные объяснения Ловчих, Чёрт держал руки за спиной, и говорящие видели, как нервно перебираются длинные пальцы в шипованных перчатках.
Он заметно нервничал. Сказав всё, что с ними случилось, Ловчие затихли и, переглядываясь друг с другом, смиренно ждали ответ. Чёрт ещё несколько минут стоял, не поворачиваясь к Ловчим. Позже, взметнув плащом, он развернулся к Охотникам, вытянув перед собой руку с открытой ладонью. Красный шлейф дыма выстрелил в Ловчих, окутал их и поднял от земли на уровень лица Чёрта.
Бросая на него испуганные взгляды, Ловчие впервые могли увидеть своего хозяина на расстоянии вытянутой руки. Испепеляющий взгляд Чёрта принялся сдирать с их черепов остатки человеческого лика, превращая его в дымящуюся головёшку.
Голова Чёрта – огромный человеческий череп с полыхающими огнём глазницами. Напоминающий огромного Драуга, Чёрт всё же имел свои отличительные черты: загнутые назад массивные рога и рот, наполненный волчьими клыками. Из носовых щелей пульсирующей струйкой пар выстреливал в холодный воздух, выдавая нарастающую злость Чёрта.
Перед Ловчими стоял Олзгор. Всецело отличающийся от того Олзгора, который практически потерпел поражение в поединке с Велесом. Перерождённый Олзгор. В разы сильнее предыдущего и могущественнее. Теперь Чернозмей наделил тёмного воеводу своим взором и чувствами. Всё, что видел Олзгор, видел и Чернозмей. Всё, что ощущал командующий легионами Чертей, ощущал и владыка Нечисти. Колдовством, коим обладал Дракон, теперь владел и Чёрт.
Ростом на две головы выше человеческого; с массивными копытами вместо стоп и козлиными ногами, чей размер сравним с задними конечностями коня-тяжеловоза. От шеи до пояса Олзгор был закрыт рельефной бронёй с выгравированным ликом дракона на груди. Ниже пояса, почти касаясь полами копыт, чёрта закрывал кожаный килт, поделённый на несколько широких лоскутков. На кожаном поясном ремне, скреплённые через глазницы цепью, висело несколько человеческих черепов.
– Как можно было не поймать Кота и не дать отпор детям? – голос Олзгора был настолько груб, что слова Ловчие едва улавливали, но всё же слышали их, ведь они проникали в самую голову, разрывая её непомерной болью.
– Великий Создатель Тьмы Чернозмей не дал нам силу, которая есть у вас, – пытаясь кричать, хрипел один из Ловчих, с каждой секундой теряя части тела, разваливаясь на куски. – Но видит Его пронзительный взгляд, мы сделали всё, что могли! Из семерых Ловчих нас осталось только трое! Баюн не обделён силой и выносливостью! А у этих детей мощь взрослого человека! Мы бессильны против людей! Таково наше наказание за невинно убиенных животных, что не смогли когда-то дать нам отпор!
Красное облако, выпущенное Олзгором, приглушая вскрики Ловчих, вскоре проглотило их с головы до ног. На землю, как выброшенные из ведра помои, шмякнулись зелёные останки Охотников с вылезающими из них жирными червями. Облако рассеялось, а Олзгор, повернувшись к войску, приказал:

– Дойдите до деревни, где спрятался Баюн! Предложите людям жизнь в обмен на Кота и приведите этого Ясного ко мне!
Олзгор решительно двинулся прямиком в толпу кавалерии, и всадники принялись спешно уводить коней с пути своего вожака, образовав уже через мгновение свободный коридор. Всё это время за рогатым стадом ожидал своего хозяина огромный пёс. Мардлагаил, вышедший из Пучай-реки и подаренный Олзгору Создателем Тьмы за поединок с Велесом.
В разы выше Мертвецкого Коня, Пёс огромен и страшен. Его тело покрыто костяными наростами; его когти – сталь; его слюна – раскалённая лава; его клыки – острее кос. Мардлагаил чует страх жертвы, находясь от неё в трёхдневном пути, а сам этот путь он преодолеет за одну ночь. Пёс зорок, ловок, вынослив и бессмертен, как сам Олзгор, однако жизнь двух чудовищ связана, как корень и стебель.
При виде хозяина Пёс опустился, позволяя Олзгору запрыгнуть в седло. Чёрт сжал звенья стальных поводьев и, натянув их, поднял Пса с земли.

– Нидопсог! – успел окликнуть Олзгора один из Чертей.– Нзиж тина рхос адварп ми?!
Олзгор вновь выпустил пар из ноздрей и разворачивая Мардлагаила ,озлобленно прокричал:
– Илмезацил с теретс!
***
Кот Баюн жил у мальчиков уже пятый день, познакомившись со всеми жителями села, включая её главу Никодима. И всё было бы ничего, если бы на шестой день Баюн не услышал топот приближающихся Мертвецких Коней. Подтверждением тому стали вороны, что на шестой день увеличили своё пребывание в небе над домами, предвещая скорую гибель всех жителей. Нужно было скоро собираться в дорогу.
Вещи кидали в телеги абы как, лишь бы поскорее загрузить возницы и убежать. Скотину связывали одной длинной верёвкой; кур и уток помещали в связанные из прутьев клетки; поросят рассовали по мешкам. К козам, свиньям и баранам пришлось применить незапланированный метод, и, густо засыпав солью, мясо поместили в деревянные бочки.
Животину отправили на утро восьмого дня, вооружив сопровождающих парней и нескольких стариков ружьями и стрелами, не забыв про фляжки с ладаном. После отправили гонца с письмом от Никодима в близ расположенную заставу с просьбой выслать на помощь Чёрторубов. Коня дали самого молодого и резвого, а самому гонцу вручили единственную в деревне Чёртову Пагубу.
Баюна решили отправить с близнецами. Мальчишки надели на себя всю защиту, подаренную родителями. За три ночи братья выковали для Кота небольшие доспехи: не поленились даже выгравировать на груди лик радующегося солнца, как единый символ Ясных. Сшили и кожаный чехол для гуслей, и ножны для нового меча. Конечно, меч не вышел таким же острым, какой был на вооружении Баюнов. Однако и этот клинок было сложно затупить, используя его для рубки мелких деревьев на костёр.
Проводив стариков, детей и женщин, в деревне остался Никодим со своими верными товарищами. И как не уговаривали его жители села пойти с ними, старик стоял на своём. Прикрыть отход своих родных и друзей Никодим считал делом чести, и уже никто бы не убедил его в обратном.
Близился к закату второй день пути, когда усталые путники остановились на долгожданный привал. Разожгли костёр, заполнили котелок мясом, залив в него воду. Расположившись вокруг костра, люди молчали. Родная деревня осталась далеко позади. Остались в ней родные и близкие люди, что уже несколько часов ожидают приход чертей. Лишь бы гонец успел. Тогда рогатые пожалеют о том, что пришли. Однако возвращаться всё равно будет нельзя. Черти уже знают о существовании места, где ещё проживают люди, а если будут терпеть поражение, то примутся сжигать дома, и возвращаться в принципе уже будет некуда.

Но если всё же Чёрторубы отстоят дома, то сделают из них очередную заставу. Деревня, куда идут беглецы, благодаря этому будет окружена теперь уже двумя поселениями с Чёрторубами. Останется только обжиться на новом месте: построить дома на свободной земле; заселить имеющиеся, оставшиеся без хозяев, и продолжить жить дальше. До очередной атаки Чертей.
– Баюн, – наконец, нарушив тишину, окликнул Даромир Кота, помешивающего бульон обструганной палочкой. – Всё хотел тебя спросить. Где братья твои? Я о том, что: Гамаюны летают стаями; Домовые живут огромными семьями под сотню Ясных; Водяницы своими косяками вспенивают воду. Оборотни, загрызи их вошь, толпой бродят. Про Баюнов мы с братом от деда слыхали. На Лукоморье вас в мирные времена было как семян в подсолнухе. Поубавилось вас, конечно, с приходом Нечисти. Судя по ужасным и пустым сновидениям, мало вас осталось. Но почему ты один идёшь к "Крепости"?
Дослушав до конца мальчика, Кот молча оглядел сидящих у костра людей. Последнее сказанное Даромиром заставило их поднять голову, и теперь огонь освещал их обеспокоенные лица. Кот ещё некоторое время стоял молча, словно сам вспоминал свою прошлую жизнь, не желая раскрывать её тайны перед всеми. Но, усевшись по-кошачьи на траву, Кот каждому заглядывая в глаза, принялся мурлыкать. Поначалу тихонько, словно озябшая кошка, забравшись наконец на колени хозяину, принялась впитывать в свою шерсть его тепло. Потом урчание усилилось, сливаясь с треском горящих в костре дров. А сам огонь, как казалось всем, постепенно начал подниматься, вскоре достигнув неба, очертив звёздные просторы полыхающим обручем. Мгла внутри кольца задрожала, размывая звёзды, и начала преображать внутри обруча всё, что вспоминал Баюн. Теперь каждый видел своими глазами и слышал в своей голове всё, что случилось с Котом до появления в деревне около «Чёртовых Рогов».
***
Между тем гонец приближался к острогу. Ещё один лес с несколькими полянами и небольшую речушку осталось пробежать его коню, и гонец оповестит Чёрторубов о, возможно, уже начавшемся сражении людей с рогатыми солдатами. Конь не подводил. Не останавливаясь ни на минуту, вспахивая надёжными подковами грунт и подбрасывая вверх камни, животное приближало наездника к подмоге. Один раз на пути встретился Озверевший: раненый и обезумевший Оборотень, что так и остался в теле чудовищного животного, потеряв способность к превращению. Встретились на пути гонца пара Людоедов, а на одном из деревьев притаилась Лесная Ведьма. Чёртова Пагуба выручила, как и всегда, обратив стоящую на пути Нечисть в пепельные шкварки.
Перебравшись по высыхающей реке на другой берег, мужчина первый раз за всё время остановил коня, дав ему возможность напиться. Сам он спрыгнул в пожелтевшую траву и, потирая спину, взошёл на пригорок. Дозорные башни заставы вселяли видящему их надежду на спасение. Враги же никогда бы не решились атаковать острог без катапульт, Волотов и Костоломов. Последние представляли собой чудовищ, слегка уступающих высотой Волотам. Также они были обделены разумом и управлялись заклинаниями Олзгора. Напоминающие вставших на задние конечности слонов без хобота и развесистых ушей, Костоломы не имели рта, а глаза их настолько были малы, что попасть в них не мог ни один стрелок с целью сбить чудовище с пути. Начиная с головы, похожей на валун, и заканчивая низом спины, тело Костолома пронизывали извилистые рога. Ноги чудовища оканчивались копытами, а длинные руки разветвлялись на три толстых пальца, не тоньше бревна избы. Заменяя катапульты, Костоломы швыряли в укрепление камни и деревья, а иногда разбивали стены плечами, подолгу тараня её своей массой.
На дозорные башни враг мог ещё направить небесную нечисть – Валькирий. В отличие от Гамаюна, имеющей до пояса тело юной девушки, ноги и лапы орла с хищными когтями, Валькирия обладает исхудавшим уродливым телом с грубой змеиной чешуёй. Лицо Гамаюна вечно молодое, с румяными щеками, маленьким носиком и большими изумрудными глазами. Голова Валькирии – это череп, обтянутый почерневшей сухой кожей, а её волосы редки и седы. Вместо глаз – впавшие в череп глазницы, нос заменяют два отверстия, а рот, растянутый до ушей, наполнен мелкими клыками. Если у Гамаюна яркие, напоминающие огонь, зарю и луга с цветами крылья, у Валькирии они словно крылья старой летучей мыши, вырастающие из острых лопаток. Как и Гамаюны, Валькирии ловки в небе, а когти на их ногах способны разорвать коня. Отбиваясь от Валькирий, остроги применяют баллисты, заряженные копьями, и всё тех же Гамаюнов, что не уступают летающим ведьмам в воздушных боях.
Ну а если ворота заставы падут, внутрь наверняка ворвутся Рыкари, в сопровождении своего главаря Волкодлака. Упакованные в стальные доспехи, с большими волчьими головами и саблями в обеих лапах. Днём ходят в образе людей, с явными звериными признаками на лице, в виде небольшой растительности, клыкастости и выпяченной челюстью. С восходом луны их тела увеличиваются в размерах, наливаясь мощью, а человеческий образ тает под личиной хищника. Это, может, и была отличительной чертой Рыкаря от Оборотня, что в человеческом облике не имел и намёка на наличие внутреннего зверя.

Следом пойдут Драуги, как любители добивать раненых и уничтожать слабых. Сами же Черти никогда не затеют сражение даже с сотней людей. Им важны кровопролитные баталии, после которых земля устилается убитым противником. Сейчас, когда гонец уже в часе пути от помощи, Чертям ничего не стоит за одну атаку заживо похоронить отбивающихся в траншее людей и сжечь деревню.
Представив это, гонец за поводья спешно вывел коня из воды и, в один прыжок заскочив в седло, вдруг рухнул на землю, коротко вскрикнув. Из его спины торчала стрела с красным оперением. Конь дёрнулся, как ужаленный пчелой, и со всей прытью помчался вперёд. В голове умирающего гонца, словно резкий удар молотом по колоколу, взорвалось: «Не дошёл».
Со стороны реки, с которой беспрепятственно конь переправил гонца, прячась в сухих кустах, Драуг всё ещё держал в руках пустой арбалет. Словно не замечая вылетевшей стрелы, скелетоподобный воин в ржавых доспехах продолжительно наблюдал за своей целью, убеждаясь в её недвижимости. Осознав, что добился результата, Драуг забросил оружие в сумку, висящую за спиной, и, скалясь гнилыми зубами, скрылся в тени леса.

Глава 7
Небольшую деревеньку, домов в пятьдесят, опоясали траншеей больше трёх лет назад. Копали не слишком глубоко: по пояс, довольствуясь тем, что грудь и голову защитит земляная насыпь. За время глиняный бруствер, да и сама траншея, поросли травой; земля просела, а находящаяся в ней глина только укрепила защиту из-за меняющих дни дождливых недель палящего солнца.
– Подождём, как подойдут на такое расстояние, на которое ядро летит. Откроем огонь сразу из двенадцати пушек. Пока заряжаем второй черёд, надобно стрелять лучникам. Только не забудьте стрелу в ладан макнуть, броню прожжёт, как берестяную…

Однако таких сосудов было не больше пятидесяти из-за нехватки спасительной смолы. Несмотря на это, «армия» Никодима рассчитывала продержаться чуть больше часа.Эту речь Никодим произнёс за последние сутки раза четыре. Старик был уверен, что разработанную им стратегию запомнили все, и каждый исполнит то, что должен. Повторяя всё по пунктам, скорее всего, он сам напоминал присутствующим, что не забыл то, что придумал лично. После лучников в ход должны были пойти ружья, после ружей снова пушки. Разрывы ядер и крупная дробь, используемая на диких животных, не убили бы ни одного Чёрта. Однако кавалерия от такой атаки могла легко превратиться в пехоту. Кости Мертвецких Коней легко поддавались травмам от взрывов или прямого попадания из ружья. Стрелы, смоченные ладаном, прожигали броню, как раскалённый гвоздь бумагу, и убить Чёрта было возможным, выпустив в него до шести таких стрел. После того как по тактике Никодима Черти пойдут пешком на деревню, в бой вступят две катапульты с круглыми глиняными горшками, внутри которых тоже был ладан. Разбившись о доспех и расплескав содержимое, такой горшок мог вывести из строя до десяти рогатых солдат.
***
Тут и гадать в принципе не нужно было. Первые рогатые тени показались из тёмного леса, как только солнце скрылось за кронами деревьев. Вороны, что всё это время невыносимо кричали, принялись смолкать, один за другим замертво падая на крыши домов, в стога сена, в колодцы и в саму траншею, на голову собравшихся мужиков. Призрачный туман синей дымкой стелился под ногами коней, что не спеша и вальяжно приближали всадников к деревне. Затухающими угольками горели глаза чертей, создавая впечатление упавшего на землю ночного неба с красными звёздами.
Наблюдая в подзорную трубу, один из витязей, нервно облизывая губы, принялся спешно считать всадников, чуть почмокивая губами. Тёмные головы покачивались от движения коней, и часто рядом находящаяся пара горящих глаз сливалась с другой, но через пару минут счетовод осторожно подытожил, чуть сомневаясь в количестве:
Никодим присел на пузатый бочонок с порохом и, не выдавая надвигающийся страх, гордо поднятой головой осмотрел траншею. Тридцать семь мужей, одетых в лёгкую кольчугу и железные шлемы, против стальных лат Чертей, выкованных из чешуи Чернозмея. Ну что ж, бежать нельзя, да никто и не посмеет. Отступить – значит открыть дорогу в соседнюю деревню, к которой уже наверняка подходят обозы с продовольствием, домашним скотом и женщинами с маленькими детьми. Никто бы и шага назад не сделал, если б глава поселения Никодим скомандовал отступить. Да ещё б и тумаков надавали за такое заявление.– Двести… Вроде…
Тридцать семь смертных людей против двухсот трудно убиваемой Нечисти. Убить всех – лечь костьми самим. Никодим надеялся, что его знакомые уже в безопасности. Что его внучка, оставшаяся без родителей, обретёт свой дом в новой семье, с добрыми людьми. Женщина, приютившая Машеньку, с трудом оторвала девочку от груди старика, когда им суждено было прощаться. И до последнего момента Никодим будет помнить большие зелёные глаза внучки, сверкающие от слёз…
До первых выстрелов осталось, наверное, шагов сто, когда вдруг угольки глаз замерли на месте. Дружина переглянулась. Чёртова кавалерия стояла на месте несколько минут, как после от неё отделился один всадник, не спеша приближая своего мертвецкого коня к траншее.– Ещё шагов двести, и они подойдут на расстояние выстрела! Крик счетовода, что не отнимал подзорную трубу от глаза, заставил Никодима вскочить и, поворачивая голову то направо, то налево, проорать: – Заряжай пушки, дружина! Лучникам и ружникам приготовиться!! Поочерёдно в траншее вспыхнули факелы. Засуетились заряжающие, подтаскивая к пушечным стволам увесистые чёрные ядра. Зажигая от огня щепки, стреляющие на колени опустились перед фитилями, вглядываясь в приближающуюся кавалерию. Стремительно надвигающаяся ночь принялась скрывать фигуры чертей в своей тени, и подзорная труба перестала помогать наблюдению. Ориентировались по горящим глазам, что с каждой секундой становились всё ярче и зловеще. Уже был слышен звон цепей, приготовленных для пленных, и тяжёлое рычание настроенных на битву рогатых чудовищ.
Ростом с человека, в чёрных латах и плащанице. Шлем в виде коровьего черепа с рогами сливался с извилистыми костяными отростками самого Чёрта. Как намазанная фосфором, костяная голова Мертвецкого Коня белела в свете зажжённых факелов, выделяясь на фоне пустых глазниц.– На переговоры чтоль выдвинули?– удивился Никодим, сказав это будто самому себе, словно боясь быть услышанным и обсмеянным. Черти и дипломатия – это как дружина с пряжей. Брать от Чёрта обещаний – всё равно, что с дурачком договариваться. Никогда б Черти не вступили в переговоры. Прошлись бы по головам, да и дальше поскакали. Как заколдованный, Никодим по короткой лестнице, приставленной к насыпи, выбрался из траншеи и, отряхнувшись, встал во весь рост. Всадник тем временем приблизился настолько, что его можно было разглядеть.
Остановив Коня, Чёрт спешился, громыхая железом, и резким движением обеих рук вытащил из чехла на спине две косы. Никодим дёрнулся, но знаком руки, приложенной к пояснице, дал знать, чтоб дружина ненароком не открыла стрельбу. Чёрт же, подняв руки над рогами, медленно протянул их к седлу и воткнул косы в ножны, закреплённые на рёбрах Мертвецкого Коня.

Главнокомандующий легионами самых могущественных солдат всех времён, Олзгор, дарует вам, немощным, жизнь. Что для нас уничтожить вашу деревеньку до того, как сгорит смола на ваших факелах? Что для нас догнать ваших женщин и не придать их дрожащие души нашему Повелителю? Но Олзгор всё же приказал не трогать вас.Тяжёлыми шагами Чёрт подходил к Никодиму, и с каждым шагом старик осознавал, что рогатый всё же будет выше его на три головы, а с учётом рогов, то и на все пять. Остановившись перед человеком в трёх шагах, Чёрт принялся говорить обычным для своей расы металлическим басом, уверенным, превращая каждое слово в угрозу:
– Нет, шишколобая твоя голова. Нет у нас ни кошек , ни собак в деревне. Однако ж животные всё же забрели в наши края: козлы, верхом на обглоданных лошадях. Вот такая вот петрушка…– Если нас так легко убить, чтож твой воевода весь легион не прислал за нами? – вырвалось у Никодима, но заметив в отблеске огня недовольный оскал дипломата, решил его не злить. Кто знает какое оружие Чёрт мог спрятать у себя ещё, кроме кос? Быть обезглавленным не попробовав дать отпор, старику не хотелось.– Зачем же вы тогда прискакали? Чтобы нам это сообщить? – У вас есть то, что должно принадлежать Олзгору. В ваших краях Взор Чернозмея Баюна видел! Старик задумчиво прищурясь , мозолистой ладонью бережно погладил седую бороду, а потом, сдвинув на макушку оцарапанный стрелами шлем, без всяких эмоций во взгляде, посмотрел в глаза переговорщику:
Переговорщик, демонстративно показавший, что не собирается брать с собой косы, оставив их на седле, всё же обманул. Никодим ещё некоторое мгновение недвижимо стоял перед Чёртом, от ужаса округлив глаза и открыв наполняющийся кровью рот. Короткие клинки ножей, что Чёрт извлёк из рукавов, вонзившись в тело старика, взлетели от живота до груди. С хрустом лезвий, разрезающих рёбра, рогатый вырвал ножи из умирающего тела и пнул Никодима в сторону траншеи. Старик упал на головы богатырей, так и не закрыв испуганных глаз. Быстрым шагом Чёрт дошёл до Коня и, вскочив на него, развернул в сторону Чертовщины, крикнув своим солдатам:
– Йе дюл тижотч ину!!!
Негоже храброму войну стрелять в спину. Не по-богатырски атаковать противника исподтишка. Но не выдержали люди обмана Чёрта, и послали лучники ему вслед стрелы с ладаном. Как соломенное чучело, загорелся Чёрт на коне своём, рыча от боли и падая на землю. Подняла тогда над рогами Чертовщина косы, ринувшись с места, как только Конь Мертвецкий без всадника остался.
Один из сражавшихся людей, коего черти втоптали в дно траншеи, думая, что он, обезноженный, уже мёртв, полз к ящикам с оставшимися пушечными ядрами. Он не смог встать в полный рост, чтобы дотянуться до одного из факелов, воткнутого в край окопа, и взять его в переломанные руки. Однако ему хватило сил рукоятью меча сбросить на себя горящий факел, что, упав на его одежды, окутал бедолагу огнём. Раненый уже не мог кричать от разрывающего плоть жара. Он полз к ящикам, боясь, что сгорит до того, как огонь подожгёт гору снарядов. Но мужчина успел. Его дух покинул тело за мгновение до того, как поочерёдно сдетонировали все имеющиеся в траншее бочки с порохом и мешки с ядрами. Огненная волна градом шрапнели накрыла всех Чертей, что, выиграв бой, уже принялись выбираться из окопа.– Дружина! В бой! ! – прокричал человек, поднося факел к пушечному фитилю. Десяток выстрелов прогремело поочерёдно, а следом посыпались на шлемы Нечисти стрелы да горшки с ладаном. Первая шеренга коней сбросила Чертей со своих спин, со всей силы швыряя их на камни. Второй пушечный залп разбросал по земле ещё пару десятков атакующих, затрудняя ход едущим сзади. Тяжело поднимаясь на ноги, Черти продолжали наступление, вновь падая и воспламеняясь от разбивающихся о головы горшков со смолой. Но сколько ни было выпущено стрел и охотничьей дроби, разбивающей голову кабану, Чертей не убавлялось. За время от начала атаки Чертовщины до того, как уже пешими Черти спрыгивали в траншею, люди уничтожили не более трети нечисти. Замоченные в большом чане с ладаном мечи пошли в ход. Били между рогов, кололи в живот и рубили наотмашь, высекая искры из чёрных доспехов. И каждый раз, когда лезвию удавалось коснуться плоти нечистой силы, из раны тут же выстреливал огонь. Ладан справлялся, как в старые добрые времена. Уже через короткий промежуток времени траншея по всей длине полыхала, будто огненная река. Принимая пламя на себя, люди загорались и, бросая мечи, запрыгивали на Чертей, обняв смертельной хваткой. Перепрыгивая через пылающую траншею, уцелевшие кони Чертовщины галопом несли всадников в конец деревни, к лесу, куда ушла добрая часть поселения. Не проезжая мимо домов просто так, каждый из Чертей посылал в них огненные стрелы. Разбивая окна, попадая в сеновалы и вонзаясь в деревянные крыши, стрелы в мгновение ока обратили деревню в разрушающий костёр.


Глава 8
За всё время, что Кот прошёл от Калинового моста – обители Олзгора – до деревни, где в коем-то веке его приютили люди, Баюн сотни раз уходил от полчища Чертовщины и великаньего стада. Запой он свою песню, и через мгновение поляна застелется спящими телами. Это на Ловчих баюканье не действует. Те созданы целенаправленно, истребить Ясных и убить охотников можно только физически, даже если Ясный обладает мысленными заклинаниями. Но усыпить людей вместе с Чертями и уйти означало предать человека. А как разбудить соберёшься, вновь поднимутся все. Какая нелепая смерть. Но достойная. Баюн не мог умереть предателем.– Будто гроза начинается, – далёкий взрыв сорвал с деревьев перепуганных птиц, остановив большую часть путников. Даромир посмотрел на чистое утреннее небо. – Не гроза, – Баюн прильнув ухом к прошлогодней листве, вдруг зашипел, словно увидел собаку. – Деревня, что от нашей недалече – пала. Чёртовы всадники догоняют нас! – До соседнего посёлка рукой подать, – голос услышавшей Кота женщины, задрожал.– Чёрторубы не пришли на помощь? ! – Мы не успеем, – Баюн закружил на месте.– Нужно кучковаться. Встать спина к спине с оружием в руках. – По сравнению с оружием Черторубов -это всего деревянные мечи! С ним разве что в лес по грибы сходить , – воскликнул мужчина, всё же проверяя висевшие на поясе ножны.– Они даже кончиком ладана не касались! – Я постараюсь их взять на себя! – Баюн побросал вещи на землю и близнецы принялись делить ношу между собой.– Пусть со мной останутся могущие и умеющие воевать молодцы! Остальным советую прибавить ходу! Но не успел Баюн и закончить последнее слово, как захрустели ветки деревьев, а из темноты пробуждающегося леса один за другим принялись выскакивать Мертвецкие Кони. Чертовщина догнала тяжело идущих беглецов. – Баюн! – прогорланил один из Чертей, отвязывая от седла путы.– Хватайте Кота! Остальных убить! – Ордун, – окликнул басистый голос подъехавшего Чёрта.– У пехоты заканчивается провизия! Позволь добыть для собратьев немного мясца! – Захватим Ясного! Остальные все ваши! – разрешил Чёрт, наблюдая как Чертовщина берёт в плотное кольцо людей, сгоняя их в центр поляны.
Спрыгнув с коней, два чёрта приблизились к Ясному и, схватив его за загривок, сцепили кошачьи лапы путами. Сняли гусли и, завернув их в тряпку, просунули под седло одного из коней. Грустным и безнадёжным взглядом Кот в последний раз оглядел людей и, понурив головой, повис в руках пленителей.– Стойте! – прокричал Кот встав на задние лапы и растопырив передние, пытаясь загородить своим кошачьим телом людей.– Я уйду с вами! Только не трогайте бедняг! Пусть идут своей дорогой! Получивший обещание от соплеменника, что можно снабдить пехоту вяленой человечиной, Чёрт недовольно оскалил клыки, как зубья грабель торчащих из-под забрало. – Грррр, – задумчиво выдохнул он. – Будь по-твоему, оборвыш! Мало ли людишек можно встретить на обратной дороге. То тут, то там ополченцы кучкуются с дубинками да ножами вместо оружия. Всё думают, что победят с помощью рогатины и капканов. Полезай в клетку!
Довольные добычей, Черти дико завопили. Всё это походило на победные возгласы дикарей, что захватили своего противника и теперь несут на жертвенный костёр. Черти даже затрясли косами, издавая короткие гортанные звуки в такт движениям. Однако, получив желаемое, Черти не спешили покинуть поляну. Они жарко переговаривались между собой лающим и каркающим голосом. Ордун, командующий отрядом, спорил с соплеменниками, плюясь и скаля зубами. Несколько раз Черти указывали косами в сторону людей, то подъезжая к ним вплотную, то приближаясь к Ордуну.Братья не знали что им делать. Невозможность помочь Ясному кипела в крови. Злость на самих себя распирала грудь, а отчаяние подступало к горлу комом обиды. Кота поднесли к плетёной клетке, ощетинившейся естественными колючками характерными для дерева из которого была сооружена эта круглая темница. Прислонись к её решёткам и на ладонях или лице останутся незаживающие царапины.
Кот забил лапами по клетке, каждый раз вонзая в них деревянные иглы. Как всегда, Черти обманули. Сейчас они перебьют всех людей, скидают их тела в одну большую кучу и протрубят в рог. На зов придут Волоты, разделают бедняг, как курей, и разнесут мешки с ужасной провизией по отрядам Чертей, соскучившихся по еде. Всё было напрасно.– Только побыстрее! – наконец сдался командир Чертовщины.– Мы не летаем как Валькирии! А Олзгор не должен ждать! – Мы займёмся только молодыми! – довольно протянул Чёрт облизывая длинным языком клыки.– Мяса хватит с лихвой и нам, и пехоте! Надоело жрать тухлятину! Ты и сам знаешь, если Чёрт не ест мясо, значит он не воюет! Остальных мы разгоним! Мы же дали слово, что не убьём всех!
Хриплый, звонкий, протяжный и раскатистый крик взорвал тишину рождающегося утра. Небо заслонили пёстрые силуэты больших птиц с длинными шеями и разноцветными хвостами. Покружив над еланью? в вышине, птицы одна за другой принялись камнем падать вниз, будто норовя протаранить землю и пролететь сквозь неё. И теперь, когда птицы с каждым биением сердца приближались к осаждённым беглецам, преображаясь в глазах людей, все заметили на их спинах наездников.*** – Ку-ка-ре-ку! !!
Черти засуетились. Окружив людей непроходимой стеной, теперь они сами были загнаны в свою ловушку. Коням не хватало места, чтобы развернуться, и животные бились друг о друга черепами и рёбрами. Большинство людей, видевших василисков впервые в жизни, упали на землю, а кто-то залез под возницы. Близнецы стояли, раскрыв рты, наблюдая за приближением чудо-птиц.– Василиски! – с явным ужасом в голосе прокричал Ордун.– Йе нок меави чаров зар! !!
Василиски, словно стрижи в непогоду, пролетали над головами Чертей и, крича, взмывали к небу, через мгновение вновь пикируя. И после каждого их захода воспламенилось сразу с десяток Чертей, что, хватаясь за голову, кричали и сваливались с рассыпающихся на косточки Мертвецких Коней. Рогатые шлемы рвались на части, как разбитые глиняные горшки. Кольчуга Чертовщины, что и Пагубой не пробивалась с первого раза, корчилась и отваливалась от тела вместе с руками. Огонь бил из-под доспеха, как из незакрытой печи, поглощая рогатых всадников.– Ку-ка-ре-ку! !! – вновь раздалось громогласное пение больно бьющее по ушам, отчего ноги вдруг сами подкашивались и люди падали в траву.
Не прошло и десяти минут от начала атаки Василисков, а от Чертовщины остались кучки пепла. Начиная от центра поляны до самого леса, куда стремились скрыться всадники, всюду виднелись выглядывающие из травы дымящиеся кучки.
На одном из таких возвышений стояла клетка с Баюном, что округлив глаза восторженно следил за происходящим.
– Вот бы мне такую глотку! – воскликнул Кот восхищаясь Василисками.– Отсюда б можно было Олзгора спать отправить!
Тем временем, вытягивая когтистые лапы с грубыми наростами на хищных пальцах, Василиски приземлялись на останки Чертовщины. Вскоре их столько высадилось перед людьми, что спрыгивающие с птиц наездники задевали друг друга плечами.
На поясах висели различные сумки из шерсти животного. Что было в них, оставалось только догадываться: может, порох и дробь, так как некоторые наездники имели ружья, пристёгнутые к сёдлам Василисков. Может, там был незамысловатый провиант наподобие солонины и сухарей, а может, и корм для чудесных птиц. Всадники как один скрывали лица железными полумасками, не захватывающими нижнюю часть лица. Охотники на Нечисть встали каждый около своего Василиска, а один, отдав поводья товарищу, двинулся к людям.Все они были одеты в тёплые короткие шубки и пушистые шаровары. Из кожи была их обувь на мягкой подошве; за спиной в ножнах покоились сабли: узкие у рукояти и шириной с ладонь на кончике.
Плотной дымкой ночного пожарища село заволокло так, что Чёрторубы приняли её за колдовской туман. Три десятка всадников, не меньшее число стрельцов и копейщиков долго вглядывались в размываемую ветром пелену, пытаясь уловить в ней движение. Некие тени пробегали от дома к дому, опасливо озираясь по сторонам. Некоторые из них передвигались на четвереньках, да так шустро, что и не сразу замечала подзорная труба.– Кто вы и куда путь держите? – голос человека был мягок и добр. Сам он не мог похвастаться косой саженью в плечах и ростом. Наверное он был чуть выше близнецов не превосходя их телосложением. Такой вступит в бой с Домовым, да наверное проиграет. – А вы разве не на помощь к нам летели? – один из мужчин тоже вышел из толпы беглецов, рассматривая войнов, через плечо говорящего.– Вы же клан "Тысяча Отцов", ведь так? – Да, ты прав, – было заметно, как окрас голоса представителя клана меняться на торжественный.– Мы есть тот самый клан, что обращает в пепел всех выродков Чернозмея! Меня зовут Буян Бахадур. Но мы не спешили к вам на помощь. Наш отряд возвращался с окраины Чёртовых Земель на Алконост. Видимо чудо привело нас к вам. И вовремя. Что хотела от вас Чертовщина? Мужчина оглянулся назад, словно спрашивая разрешения у тех, кто приютил в своём доме Баюна. После он молча вытянул перед собой руку и указал в сторону клетки с Ясным, что по-прежнему находился в ней за спинами всадников, между двумя берёзами. Все обернулись. Кот, протянув связанные лапы, жалобно посмотрел на одного из товарищей Бахадура. Молча Буян подошёл к клетке и, отшвырнув ногой непонятную головёшку, присел на уровень жёлтого взгляда Кота: – Не ты ли идёшь долгой дорогой до "Крепости"? Ты хранитель ключа? ***
Одно было ясно: в деревне всё ещё оставалась Нечисть. Хотя Драугов и Волотов, что оставили после себя все признаки разрушения, в ней уже не было. Ещё дня четыре назад этот отряд Чёрторубов проезжал по оживлённой улочке этого людского поселения, и встречали их радостные его жители. Мальчишки, что повзрослее, изображали великих всадников. С палками вместо мечей и мётлами промеж ног они выстраивались друг за другом, представляя, что скачут вместе с Чёрторубами. Женщины бросали под копыта Индриков зерно, а мужики подбадривали богатырей игрой на дудках да балалайках.
Но Драуги непредсказуемые. Они и под толщей прошлогодней листвы проползти могут, и затаиться в оврагах да ямах, не выдавая себя рычанием да топотом копыт. Не предвещает Драугов и погода. Воинственные скелеты появляются как в ливень, так и при лучах весёлого солнца. Волоты не соединяются с их отрядами сразу и продвигаются своей дорогой, выбирая тропу просторную и длинную. Не любят Великаны коротких дорог. Но при первом же сигнале горна омутным гигантам шагов не больше сотни надо проделать, чтобы присоединиться к своим костлявым собратьям.Теперь ничего этого не было. Спускаясь по холму, кавалерия медленно въезжала в мёртвую деревню. Стройные дома с расписными воротами, на которых люди изображали Ясных, теперь лежали в догорающих руинах. Ещё не остыли обугленные срубы, и при слабом дуновении ветра мёртвые стены пытались загореться вновь. Повсюду лежали изуродованные останки убитых жителей. Кто был с топором в руке, кто с мечом, а кто с вилами. До последнего люди пытались дать отпор Нечисти, и кости Драугов усеивали землю не меньше, чем тела хозяев домов. Но им помогали Волоты. А один Великан – это дюжина богатырей. Что могли сделать с ними земледельцы? Один из богатырей спешился. Следом за ним принялись слезать с коней все остальные, но витязь тут же поднял руку, останавливая собратьев. Один же всё-таки подошёл к богатырю, освобождая белокурые волосы от позолочённого шлема. Сейчас Белодор гордился бы своим сыном Гурдом. Высокий, широкоплечий, прямой, как молодая сосна, с бесцветным прямым взглядом. Его бледная кожа почти сливалась с меловыми волосами, спадающими на плечи. Тёмную кольчугу закрывал плащ из белой ткани, и фигура «Крепостного» стрельца во всём этом белом свете напоминала мраморный памятник. Витязь, что спрыгнул с коня, был не ниже Гурда, с чуть рыжеватыми волосами и голубыми глазами. На его лице ещё не было бороды. Богатырь был молод и красив, однако на щеке его имелся давно уже заживший шрам, полученный в первой схватке с Ведьмой. После этого Вселидера Мирных Земель почти год не выпускал за ворота «Крепости» Громорук. Но несколько дней назад, под предлогом объехать деревни, расположенные неподалёку от «Крепости», Ратимир отправился на соседнюю заставу, помочь ей отбиться от проснувшихся Упырей, двигающихся на поселения. Отбиваясь от полусотни мертвецов, Ратимир навсегда потерял одну из деревень, что, веря своему правителю, надеялась на его защиту. Если бы в тот день над домами кружили вороны, то Ратимир непременно бы остался ждать Чертовщину. Да ещё и подмогу бы вызвал: с десяток Василисков было бы достаточно.
И надежды на то, что кто-то мог выжить в неравном сражении, уже не оставалось, как вдруг из развалин одного из домов раздался отчаянный крик ребёнка.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71502220?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.