Главная страница | Детективное фэнтези | Лайон Нейгард и предвыборный заговор

Лайон Нейгард и предвыборный заговор
Сергей Николаевич Янин
Лайон Нейгард – золотой мальчик, владелец автомобильной компании, желающий показать себя и добиться признания в родном городе Бёрк. С ранних лет он умел подмечать детали, которые другие, чаще всего, не способны заметить. С годами это превратилось в его не совсем обычное хобби.
Впрочем, когда к нему за помощью обращается старый друг семьи, Лайон не принимает во внимание его подозрения о готовящемся заговоре против кандидата в мэры – эльфийки Эллимайны Леендейл.
Дальнейшие события заставят Лайона иначе взглянуть на предвыборную кампанию.

Сергей Янин
Лайон Нейгард и предвыборный заговор

Глава 1

Лайон Нейгард не переносил в своей жизни две вещи: театр и эльфов. И надо же было такому случиться, что он сидел именно в театре и слушал древневэйринскую драму о защите эльфами крепости Баэлор. На что только не пойдёшь ради дела.
Он отвлёкся от арии пышногрудой эльфийки в легкой полупрозрачной тунике и вновь посмотрел на немолодого мужчину в котелке и круглых очках, который стоял рядом со статуей Эванессы, актрисы театра Эпохи Земли, и постоянно шнырял глазами по залу. Со стороны казалось, что он задумал что-то неладное. Он старался скрыть своё беспокойство, но дрожь в руках предательски его выдавала.
На часах было почти девять, и он надеялся, что старик Брэнсон поспеет вовремя, чтобы увидеть обмен своими глазами. Только подумав о том, что граф верно попал в пробку, как у ближайшего выхода появился седой мужчина с тростью. Он пробежался взглядом по рядам и кивнул Лайону.
– Граф Брэнсон, – поприветствовал его молодой человек, когда старик проковылял к свободному рядом с ним месту.
– Господин Нейгард, – граф крякнул, вытягивая левую ногу. – Надеюсь, вы не зря вытащили мою подагру из особняка.
– Когда вы позвонили мне и попросили найти пропавшую статуэтку, – сходу начал Нейгард, – я подумал, что её похитил кто-то из прислуги. Мне показалось это очевидным предположением. Я спросил у вас, кто имел доступ к вашему кабинету, и вы составили мне список. Вы указали тех, кто, по вашему мнению, мог совершить кражу. Но наш мозг работает крайне избирательно. Люди склонны оговаривать своих подчинённых и обелять тех, к кому относятся с симпатией. Я же был бесстрастен.
– К чему вы клоните? – спросил Брэнсон.
– Узнаёте ли вы, граф, кого-нибудь в зале?
– Вы с ума сошли? Здесь не меньше пятисот душ!
– Просто оглядитесь.
Старик последовал его совету и достаточно скоро остановился на мужчине в котелке.
– Кузен?
– В точку.
– Что он здесь делает?
– Терпение, граф, пока можете насладиться оперой, я вас предупрежу…
Актеры отыграли на сцене эпизод защиты эльфийской крепости Баэлор и к своей арии приступил «лорд-защитник». Он стоял посреди сраженных тел и проникновенно тянул мелодию, которая, казалось, не могла оставить равнодушным даже самого большого ненавистника эльфов.
Когда в проёме двери показался бородатый смуглый мужчина в кожаной куртке, Нейгард тихонько коснулся графского локтя.
Парень в куртке подошёл к мужчине в котелке. Они обменялись парой слов. Мужчина в котелке вытащил из внутреннего кармана фрака статуэтку гарпии, а мужчина в куртке протянул свёрток. Когда обмен состоялся, они разошлись в разные стороны.
– Что… Как… – старик покрылся красными пятнами и стал тяжело хватать воздух. Его вывороченные болезнью пальцы задрожали. – Остановите их!
– Я не могу и вам не советую, – прошептал Лайон. – Ваш кузен – наркоман. Он уже несколько месяцев сидит на «синем дыме». Он ведь раньше много курил, потом попробовал каприйский хаш. Но все наркоманы рано или поздно переходят на что-нибудь внушительное. Ваш кузен долго платил сам, но потом его счета опустели, и он не нашёл ничего другого, как красть у вас.
Тяжелые красные шторы занавеса задвинулись. Зал взорвался оглушительными овациями, криками «бис!» и свистом. Актёры вышли поклониться зрителям.
Лайон придвинулся ближе к графу и сказал ему на ухо.
– Вы меня просили найти вора. Я это сделал. Что делать дальше – решайте сами. Номер счёта в банке я вам оставил. Всего хорошего, – Лайон едва заметно кивнул графу и направился к выходу.
Рокочущий зал выплюнул его через длинный темный туннель в холл второго этажа. Лайон остановился у зеркала, пригладив волосы, после чего все тем же неспешным шагом отправился вниз по лестнице.
Высоченные стены Гранд-Театра украшали гипсовые барельефы и мраморные статуи древних богов. На потолке разыгрывались драмы первых театральных постановок. Их страсти могли позавидовать нынешние актёры.
Центральный холл походил на громадного синего кита с величественными колоннами из голубого мрамора. От лестницы отходили три рукава просторных коридоров. На стенах нежно-персикового цвета висели картины известных мастеров искусства раннего Вэйрина: слева – ранняя эпоха, в центре – расцвет и закат империи, справа – современное искусство.
– Господин Нейгард, – Лайон подумал, что старик Брэнсон догнал его ради порции похвалы, но, обернувшись, увидел мужчину в классическом костюме. У него были темные волосы до плеч, выразительный подбородок, аккуратный нос, добродушные голубые глаза. Всё это было Лайону смутно знакомо, но он не мог вспомнить имени.
– Предположим…
– Картер Лэнсберри, старый друг семьи Нейгардов, – представился мужчина, избавив Лайона от необходимости рыться в памяти. – Думаю, вы меня не помните. Когда мы виделись последний раз, вы еще бегали в фуражке моряка с игрушечным мечом в руках и рубили воображаемых врагов.
– Достаточно подробный факт моей биографией, который я, к счастью, не помню также хорошо, как и вас, господин Лэнсберри.
– Кажется, слухи были правдивы даже больше, чем я ожидал. Вы пошли в отца не только внешне, но и характером.
Лайон посерьёзнел.
– К счастью для вас, я не настроен сегодня разводить пустые ссоры. Чего вы хотели?
– Я бы хотел поговорить о вас.
– Обо мне? – Лайон сдержал удивление. Лэнсберри жестом предложил пройтись.
Они покинули шумный холл и отправились пешком по заполненной людьми улице. На Бёрк уже опустилась ночь. Газовые фонари, оставшиеся от прежней эпохи, яркими оранжевыми мазками красили лица проходивших людей, превращая их в глиняные маски. В дома уже давно провели электричество, но на улице оставили массивные цилиндрические лантерны, закрепленные на тонких чугунных ногах.
– Я знаком с некоторыми людьми… скажем так, в разных сферах. Они говорят о вас совершенно необычные вещи!
Мимо прошла компания шумных молодых людей, среди которых Лайон заметил трех девушек в приталенных платьях, подчеркивающих их фигуру. Он пошел спиной, разглядывая их с интересом.
– Будто бы вы видите людей насквозь.
– Болтают, – неряшливо бросил Лайон, продолжая наблюдать за девушкой в кремовом платье с красным поясом. Он подумал, что променял бы сейчас разговор с Лэнсберри на возможность провести с этой девушкой весь ближайший вечер и, возможно, ночь.
– Я знаю, что вы иногда консультируете капитана Эдварда Слока.
Лайон усмехнулся.
– Хотел бы я знать, кто поделился с вами этой информацией… чтобы он больше ни с кем ею не делился. Но вы же не расскажете мне, правда? – Лайон не стал дожидаться ответа. – Продолжайте, пожалуйста.
От Гранд-Театра они свернули на Оушен.
– У меня есть основания предполагать, что в Бёрке готовится заговор.
– Заговор? В Бёрке? – Лайон усмехнулся. – В этом городе каждый каждого пытается подставить. Если для вас это новость, боюсь, вам стоит сменить место жительства и переехать в деревню.
– Сами посудите – городской совет уже несколько месяцев не собирается в полном составе, эльфы сидят в своем Элв Каэлора и носа не показывают, активисты движения за равноправие видов грозятся провести акции протеста из-за притеснения нелюдей, а мэр Элисон делает вид, что все в порядке. Многие опасаются выходить на улицу ночью…
– Ночью нужно спать, а не по улицам шататься, – попытался возразить Лайон. Лэнсберри его не услышал.
– Только за последний месяц убили несколько сотрудников полиции в Ньюрчестере и Винслоу. Они были честными…
– Вам стоит поговорить об этом с капитаном Слоком…
Лэнсберри снова не дал Лайону договорить.
– Вы не видите общей картины!
Лайон глубоко вздохнул, потупив взор на черные лакированные туфли собеседника. Интересно, смотрел ли он «Осаду Баэлора» или дожидался антракта, чтобы поймать его, Лайона.
– Хорошо. Предположим, я с вами согласен, но какие у вас доводы? Городской совет не собирается в полном составе? Так для принятия законов достаточно половины присутствующих. Эльфы? Они вечно якшаются лишь с себе подобными. У хваленых активистов шило в одном месте. Причем, не важно, какие это активисты: за равноправие видов или за спасение пучеглазых хомячков. Про мэра я промолчу – у этого идиота вечно все прекрасно. Я развеял хотя бы часть ваших домыслов, господин Лэнсберри?
Мужчина осмотрелся по сторонам.
– Зря вы так про мэра.
– Я буду говорить то, что посчитаю нужным, – Лайон поднял голову в небо и прокричал. – Если мэру Элисону это не нравится, пусть сам мне об этом и скажет. Лучше всего, прямо сейчас!
Лэнсберри покачал головой. Лайон развел руками и пожал плечами.
– Как видите, он глух. Впрочем, с ним такое часто.
– А если я скажу вам, что это связано с выборами?
– И что?
– Как и что?! Вы газет не читаете?
Разговор перешел на повышенные тона, их голоса отражались от мрачных стен и терялись в чернильном небе.
– Читаю, причём достаточно подробно, – оскорбился Лайон.
– Тогда вы должны знать, что последние дебаты месяц назад сложились весьма неудачно для нынешнего мэра. Эллимайна Леендейл уличила мэра во лжи и представила доказательства крупных хищений из бюджета.
– К чему вы ведёте?
Лэнсберри заговорил шепотом.
– Мой друг в мэрии говорил, что Элисон был очень недоволен вскрывшимися фактами и требовал – цитирую: «Повесить эту остроухую суку на вратах Элв Каэлора».
– Сильно, – Лайон сделался задумчивым. – Впрочем, Элисон пообещал в личной беседе «закопать меня на своём заднем дворике», если я не позволю ему войти в долю отцовской компании. Я ему не позволил и по-прежнему жив, как видите.
– После дебатов его рейтинг упал почти вдвое и теперь у Эллимайны есть серьёзные шансы занять его место.
– Эльфийский мэр в Бёрке? – Лайон разразился смехом. – Это самая смешная шутка за последний месяц. Лэнсберри, вы просто душка. Рассмешили меня до слёз.
– Прекратите паясничать, Лайон! – побагровел Лэнсберри.
– Я ещё даже не начинал, – всё ещё посмеиваясь, ответил Лайон.
– Элисон – жестокий человек. Он уже подмял под себя половину бизнеса в городе и договорился с лидерами «Энци Сацио» о разделе сфер влияния в Винслоу.
Этот разговор окончательно утомил Лайона. К нему примерно раз в пару месяцев обращались с «доверенной информацией о заговорах с целью убийства чиновников и бизнесменов, но большинство этих историй были всего лишь разыгравшейся паранойей.
История Лэнсберри была складной, но ей не хватало доказательств. Элисон из тех, кто в мыслях уничтожил не меньше половины города. Но этот хлыщ с замашками шоумена не способен на убийство.
Лэнсберри верил в свою историю. У него бегал взгляд, зрачки были расширены, он так сильно потел, что не помогал даже дешёвый одеколон.
Лайон набрал побольше воздуха в лёгкие, будто собирался нырнуть в воду.
– Элисон, безусловно, редкостная мразь, но до мэра Госетти ему далеко. Элисон любит быть в центре внимания. Он не станет марать руки. Это не в его психологии, – Лайон цокнул языком. – Я не знаю, откуда у вас информация об уговоре мэра с мафиозным кланом, но заверю – если это правда, Элисон роет себе очень глубокую яму. И если так – не нужно ему мешать.
– Как бы ты этого не отрицал, ты слишком похож на своего отца. Тот тоже полагался на своё умение «видеть» людей.
Лайон резким движением припёр Лэнсберри к стенке.
– Я непохож на своего отца! – сказал он сквозь зубы – Ни внешне, ни внутренне. И если вы посмеете сказать это ещё раз – я съезжу вам по физиономии!
Лайон зашагал обратно к Гранд-Театру.
– Лайон, постой! – Лэнсберри догнал уходящего Лайона и протянул визитку. Этика высшего света требовала от молодого человека взять её, но он выбил карточку из рук и, не сбавляя темпа, смешался с толпой людей на проспекте.

Глава 2

Сэнвелл старался не подавать вида, но был явно удивлён появлением Лайона с Оушен Стрит. Помощник коротко кивнул в знак приветствия и завёл мотор. Машина нырнула на одну из узких односторонних улиц и выкатила к заливу. Пошёл холодный дождь, который Лайон почувствовал даже внутри салона автомобиля. И хотя Сэнвелл оперативно поддал жару в автомобильной печке, Лайона пробивала дрожь.
Он снял туфли и лег, уставившись в потолок. Сэнвелл, всё это время ехавший молча, поправил зеркало и спросил:
– Старик остался доволен?
– Сложно назвать это удовлетворением, ведь его обокрал собственный кузен.
– Не представляю, что он сделает.
– Я тоже, – Лайон зевнул и пальцем провёл по обшивке автомобиля.
– А спектакль?
– Актеры сыграли добротно, а вот сценариста я б к постановкам больше не допускал, – устало ответил Лайон. – Я приехал в театр сдать вора, а спектакль шёл в комплекте.
Лайон заметил между водительским и пассажирским креслом скрученную газету.
– Что интересного пишут в «Вестнике Бёрка»?
– Как всегда, господин Нейгард. Авторская колонка сетует на возросшее число преступлений. Особенно много говорят об убийстве молодого полицейского в Винслоу. Но, думаю, парнишка просто попал под горячую руку.
– Почему?
– Общаюсь с бывшими коллегами по работе, потому, немного в курсе событий.
– Ты так давно служишь моей семье, Сэнвелл, что я забываю о твоей работе в полиции.
– Ничего страшного, сэр, – отчеканил помощник. Его испещренное морщинами лицо приняло привычное озабоченное выражение. – После криминала, блок новостей о жизни города. Ничего нового вы там точно не найдёте. На восьмой-девятой странице – новости экономики. Ваши акции подорожали на три пункта. Думаю, это хороший знак.
– Акции отцовские… Продолжай, – незаинтересованным тоном попросил Лайон.
– В конце как всегда спортивные новости и минутка высокой поэзии, – растягивая последние слова, сказал Сэнвелл.
– Надеюсь, это был сарказм в твоих словах?
– Конечно, сэр.
– Приятно слышать. За твоей непроницаемой угрюмостью, я, порой забываю, кто научил меня препираться с отцом.
В Ньюрчестере они попали в долгую пробку. Молчание на заднем сидении действовало на нервы. Лайон прокручивал яркие моменты спектакля в голове, но раз за разом, когда он пытался воспроизвести арию Эллимайны, в сладкоголосое эльфийское пение вмешивался Лэнсберри со своими теориями заговоров. И все декорации тут же превращались в синеватый дым.
Лайон судорожно пытался занять себя хоть чем-то, но кроме созерцания каждого сантиметра кожаной обивки сидений, да подсчета протяжных гудков стоящих в пробке машин, придумать ничего не мог. От тоски его спас сон: рваный, беспокойный, он перенес его в комнату без окон и дверей. Черные стены, изрисованные детскими рисунками, изображали разные сценки из чьей-то жизни. На кожаном белом диване посреди комнаты сидели Лэнсберри, актриса Эллимайна и мэр Элисон. Увидев его, они улыбнулись и позвали к себе, но стоило Лайону приблизиться, как те превратились в синеватый дым, оставив его в этой запечатанной комнате одного.
Лайон проснулся уже за городом. Его еще долго не покидало ощущение замкнутого пространства. Лишь оказавшись дома и приняв горячую ванну, он избавился от навязчивых мыслей. Давний отцовский друг обратился пылью, а разрисованный изнутри куб рассеялся, словно бы никогда и не снился.
***
Прошла неделя, прежде чем Картер Лэнсберри вновь напомнил о себе.
Обедая в небольшом ресторанчике «У дядюшки Плута» на окраине Рэдвина, Лайон попросил официанта принести свежую газету. Обычно он читал прессу утром, а когда был очень занят или ленился, просил краткий пересказ Сэнвелла. Однако этим утром ему позвонил телеведущий Анджело Кларити и спутал все карты. Шоумен иногда консультировался с Лайоном, прося совета, как общаться с той или иной звездой, которую он пригласил в свою вечернюю передачу «Время победителей».
Вот уже два года Лайон собирал досье на каждого живущего в городе Бёрк. Люди и нелюди, потомки древних родов и владельцы компаний, художники и писатели, скульпторы и актёры – на всех Лайон составлял психологический портрет и время от времени приторговывал этой информацией.
Первую полосу «Вестника Бёрка» занимала обширная статья об открытии трех новых станций метро, связавших районы Фрул и Крайт наземной веткой. С фотографии ухмылялся Элисон. Лайон подметил, что мэр заметно поправился. Вторая и третья страницы также не представляли для Нейгарда особенного интереса, а вот на четвертой он увидел еще один знакомый портрет. Надпись над ним гласила:

«Члена городского совета упекли в психлечебницу!».

Два полицейских удерживали Лэнсберри, застёгнутого в смирительную рубашку. Фотограф передал его измученное лицо, всклокоченные сальные волосы и полубезумный взгляд.
Лайон пронесся по двум колонкам со скоростью бегуна-спринтера. Вкратце, неделю назад Лэнсберри собирал сторонников своей теории заговора. Кому-то из совета его идеи пришлись не по душе, он настучал кому следует, и зачинщика удалили из общества.
Лайон поднял глаза с газеты. За соседним столиком сидела молодая девушка в шляпе с широкими полями, сером жакете поверх кремовой блузки. Её яркая фиолетовая помада словно призывала его: «Подойди и познакомься!». Он так и сделал. Заказав у официанта бутылку шампанского, летящей походкой Лайон оказался у ее столика.
– Я заметил, что у вас не занято, – он мило улыбнулся. Девушка подняла на него глаза, но ответом не удостоила. Лайон предположил, что молчание означало приглашение и сел напротив.
– По-моему, я ясно дала вам понять, что знакомства меня не интересуют, – сказала девушка, продолжая игнорировать Лайона.
– Ваше молчание мне сказало об обратном, – он попытался мило улыбнуться. Не подействовало.
Пока она молчала, Лайон её изучал. Стройная, миловидная, макияж, подчёркивающий полные губы и большие глаза, копна темно-русых волос, перехваченных на затылке изящной заколкой. Она сосредоточенно читала папку с бумагами.
«Хм, неровный мелкий почерк. Похоже на документы, папка точь-в-точь, как у Слока, – подумал Лайон, взгляд скользнул по груди, он пригляделся в её немного веснушчатое лицо. – Нет, если бы она работала в полицейском департаменте, я бы её знал. Может быть, мэрия? Или в какой-нибудь адвокатской конторе? Надеюсь второе. Эх… знать бы, что она читает!».
Не имея возможности подглядеть файлы, Лайон продолжил разглядывать незнакомку. Вязаный серый жакет поверх блузки перевязывал широкий синий пояс. Он еще раз отметил ее второй размер, но долго засматриваться не стал, побоялся отвлечься и упустить важное. Она сидела в строгой позе нога-на-ногу, как будто на рабочем месте.
На пальцах он не заметил колец, на шее поблескивала на полуденном солнышке тонкая серебряная цепочка и больше никаких украшений. Скорее всего, у неё нет в данный момент друга, иначе были бы какие-то признаки мужского внимания. Она подняла на него сосредоточенные глаза и закрыла папку с бумагами.
– Вам никто не говорил, что столь пристально рассматривать незнакомцев нельзя? Это проявление враждебности.
– Я к вам испытываю исключительно симпатию, – постарался смягчить первое впечатление Лайон. – Позвольте поинтересоваться, кого вам поручили вытащить из тюрьмы на этот раз?
Девушка подняла брови. Шансы Лайона угадать были пятьдесят на пятьдесят и, видимо, удача сегодня ему благоволила.
– Как вы узнали?
– У вас в руках дело, значит, вы работаете в государственной конторе. Я сначала предположил, что в полиции, но… я знаю там почти всех. Соответственно, вы работаете в административной сфере, но в другом месте. Если не полиция, возможно, мэрия, но… и тут, пожалуй, тоже будет промах. Вы не проходите туда по возрасту. Можете счесть это за комплимент. Остается не так много мест, но я остановился на адвокатской конторе. У вас сосредоточенный вид, пытливый взгляд, азарт в глазах. Когда я отвлек вас, все ваши думы были погружены в эти бумаги. Вы ищете там зацепки, чтобы помочь какому-то человеку.
Девушка улыбнулась глазами.
– Наверное, дамы без ума от вашей догадливости.
– Разве это не производит впечатления? – Лайон наигранно оскорбился и сел в пол оборота, притворившись, что рассматривает проезжающие по улочке машины. Выждав небольшую паузу, он вернулся в привычное положение.
– Разве что на молодых особ, в жизни которых существуют только богатенькие мальчики на помпезных вечеринках высшего света.
– Оу, – её ответ был достаточно жёстким. Похоже, она принадлежала к небогатой семье. Возможно, рабочие на фабрике или мелкие клерки. – Может, представитесь? Меня вот зовут Лайон Нейгард. Можно просто – Лайон.
– Вы ведь умный, догадайтесь, – улыбнулась девушка и положила дело в сумочку. Лайон ей подмигнул.
– Пожалуй, для этого мне нужно научиться читать мысли.
– Тогда вы будете всё обо всех знать и вам станет скучно жить, – адвокатесса поднялась из-за стола. – А теперь прошу простить – работа. Далеко добираться.
– Вас подвезти?
– Не привыкла ездить в машинах незнакомцев.
– Но я ведь представился, так что, технически, мы знакомы…
Но она ушла не оборачиваясь. Нейгард еще некоторое время смотрел ей вслед, не в силах отвести взгляд от вьющихся волос. Лайон не мог определиться, понравилась ему адвокатесса, как девушка, или он был сражён остротой её ответов.
Сэнвелл подъехал к ресторанчику в оговоренное время.
– Все в порядке, господин Нейгард? – заметив рассеянный взгляд хозяина, поинтересовался помощник.
– О, да, Сэнвелл. Все хорошо!
Пока машина скользила по узким улочкам уютного Рэдвина, Лайон поменял планы и попросил отвезти в департамент.

Глава 3

Департамент полиции города Бёрк находился в самом сердце административного района Винслоу. Его исполинское тело вытянулось на добрую сотню метров вдоль проспекта Рэдуорта. Известняковые стены от времени и дождей почернели и придали ему жутковатый вид.
Два параллельных блока этого здания соединялись узкой пристройкой, где находились глухие допросные, камеры для краткосрочного заключения и самый передовой в городе вытрезвитель.
Каков был замысел строителей по отношению к центральной части здания, никто так и не узнал, но со временем там образовался огромный ботанический сад, укрытый стеклянным куполом, перекинутым между блоками.
Кабинет шефа полиции находился в левом крыле здания на четвертом этаже. Лайон поднялся на скрипучем лифте, прошёл по коридору с вечно приглушённым, как в винном погребе, светом и привычно стукнул три раза.
– Входи, Лайон, – послышалось изнутри.
Эдвард Слок стоял у окна и вглядывался в безмятежную гладь залива святого Мартина. Его блестящая лысина, обрамлённая редкими черными волосами, напоминала красный сигнал светофора.
В кабинете было нестерпимо душно. Капитан сопел, во всю спину его белой рубашки проступало мокрое от пота пятно. Мешковатые коричневые брюки на подтяжках были забрызганы до самых колен – похоже, утром, он попал под дождь.
– Капитан?
– Любуюсь собственной никчемностью! Я, шеф полиции, сижу сутками в желудке этого кашалота, потею, как ишак, и не могу просто выйти на улицу и прогуляться до залива, – Слок обернулся. Лицо капитана было гранатового цвета, нос картошкой раздувался, как у разъяренного буйвола, толстые губы подрагивали от нервозности, на лбу и под безусым носом уже образовались капельки. Клетчатую рубашку шеф полиции расстегнул уже на две пуговицы, отчего проглядывали короткие черные волосы на груди. У Слока отвисал животик и занимался второй подбородок. Сейчас капитан полиции больше походил на дебошира, доставленного в департамент после пьяной драки.
– И правда, жарковато, – подтвердил Лайон, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.
– Седьмое пекло! Быстрей бы эти хреномонтёры поставили винты в воздуховод, а то я вкрутую сварюсь скоро! – Слок с досады махнул руками и обошел стол. – Какими судьбами, Лайон?
– Проезжал мимо, вот, решил зайти, – соврал Лайон. Слок хмыкнул в ответ и почесал щетину.
– Чтоб сам Лайон Нейгард посетил меня просто так? – усмехнулся Слок. – Брехня!
Лайон наигранно улыбнулся.
– Колись, Нейгард, что тебе нужно?
– Разрешение… поговорить с одним старым другом семьи.
Капитан самодовольно хохотнул и положил ему на плечо большую мокрую ладошку. Лайон едва сдержался, чтоб не дёрнуться.
– Ну и кто он?
– Картер Лэнсберри.
Улыбка сползла с лица Слока. Он нервно почесал затылок.
– К Лэнсберри нельзя… Он объявлен персоной нон-грата.
– Просто за слухи вокруг мэра? Это же чепуха!
– Согласен. Но ничем не могу помочь. Личный приказ мэра.
Капитан порылся в кипе бумаг на столе, вытащил выбеленный лист и протянул его Лайону.
Подпись и печати были подлинные. Нейгард прочёл текст. Составлено второпях, кое-где даже забыли расставить знаки препинания. Если Лэнсберри просто параноик, зачем нужно отправлять его на обследование к психиатру? Ещё и изолировали!
– Теперь я захотел поговорить с Лэнсберри ещё сильнее, – сказал Лайон, возвращая приказ Слоку.
Капитан полиции задумчиво подошел к окну. Лайон понимал, куда сейчас смотрел капитан. Вряд ли на неровную линию берега или на серые крыши домов, размоченные утренним дождем. Его взгляд был устремлен к зданию мэрии – почти такому же высокому, почти такому же монструозному «киту» в паре километрах к югу от департамента, длинному черному изваянию с белыми ребристыми трубами по углам. Эти два здания строили, будто противовес и дополнение друг другу, вот только Черный дом был куда влиятельней, куда жестче, а люди в нем принимали обличия теней самих себя.
– Лайон, тебе не кажется, что ты просишь слишком многого?
– С чего бы вдруг? – удивился Лайон. Слок ничего не ответил. – Капитан, я помогаю вам всегда. Ночью или днём – не важно. Пойдите и вы мне на встречу.
Слок долго молчал, не отрывая взгляда от Чёрного дома, и потом сказал:
– Пойдём-ка.
Слок повел Лайона на черную лестницу. Они спустились на два этажа вниз. Здесь не горел свет, все лампочки были или выкручены, или выбиты предприимчивыми работниками. Шеф полиции как-то рассказывал, что это место прозвали «жерлом дьявола» из-за непривычной духоты и жара. Все потому, что по стенам проходили трубы горячей воды и отопления. Зимой здесь часто собирались курящие полицейские, погреться, но в другие времена года находиться здесь было невозможно. Именно поэтому Слок решил пойти сюда: встретить сейчас кого-то в «курильне» было сродни выигрыша в лотерею «Банк одному».
– Лайон, я никогда ничего тебе не запрещаю, – начал Слок без раскачки. – Ты расследуешь любые дела, копаешь на любые темы, и я ценю твою работу на департамент, но конкретно сейчас… я прошу тебя, не лезь в это дело. Элисон принёс этот приказ лично. Лично, понимаешь! Я видел его в департаменте всего трижды за свои тридцать лет в этом дрянном месте – первый раз, когда он приезжал сюда ещё в качестве прокурора Бёрка, второй раз – на моё назначение начальником департамента и третий раз – вчера утром.
– Это странно, – нахмурился Лайон.
– О, боги, это не странно, это противоестественно! Как если бы ты хоть раз послушал моего совета! Лайон, я прошу тебя, забудь о Картере Лэнсберри. Из психушки он выйдет в лучшем случае пришибленным, в худшем – ему сожгут там мозги, и он до конца жизни будет пускать слюни и ходить под себя.
– Если Лэнсберри просто распространял слухи, зачем нужно было отправлять его в психлечебницу? – как будто не слышал его Нейгард.
Слок подошёл ближе и схватил двумя большими ладошками Лайона за плечи и легонько встряхнул.
– Лайон! Ты меня слышал? Не ввязывайся в это дерьмо!
Лайон посмотрел на Слока и кивнул.
– Поклянись памятью родителей, – потребовал капитан, и Лайон вырвался из его рук.
– Это запрещённый приём, капитан. Вы это знаете.
– Поклянись, Лайон!
– Я не стану. Но и от Лэнсберри отстану! – бросил Лайон и пошёл наверх.
Слок пыхтел за спиной почище тепловоза, отвлекая от размышлений. И это начальник полиции еще не курил, как некоторые молодые подчиненные с нижних этажей. Как-то капитан жаловался Лайону, что не может справиться с повальным курением молодых сотрудников, на что Нейгард предложил Слоку не обращать внимания: «Все равно вымрут к сорока».
Это дело, изначально казавшееся Лайону бредом параноика, внезапно приняло интригующий поворот. Зачем отправлять члена Совета в психушку, если он просто распространяет лживые слухи? Отправьте его отдохнуть, подставьте, сделав, компрометирующие фото с какой-нибудь дамой лёгкого поведения, на худой конец увольте… зачем отправлять в психушку?
Выйдя на четвертый этаж, Лайон замер в неожиданности. У кабинета капитана топтался молодой адъютант. Слок тяжело отдышался, прежде чем заметил замершего на лестнице Нейгарда.
– Что стряслось?
– У двери. К вам кто-то пришел, – сухо бросил Лайон.
– И?
– Думаю, нас не должны видеть вместе, капитан, – предположил Лайон, и Слок закивал. – Я спущусь здесь.
– Хорошо.
Слок пригладил слегка взъерошенные волосы, еще раз глубоко вздохнул и вышел на этаж, как ни в чем не бывало. Лайон прислушался.
– Детектив Коски? – послышался бас Слока.
– Капитан, тут к вам… – извиняющимся тоном отозвался человек, которого Лайон со спины принял за адъютанта, а затем его перебил звонкий и… знакомый женский голос. Нейгард высунулся из-за угла.
– Капитан Эдвард Слок? Меня зовут Саманта Вудард, я представляю интересы Картера Лэнсберри…

Глава 4

Чёрная туча, наползавшая на город со стороны Бэдвуда не смогла бы посоревноваться в мрачности с Лайоном, покидающим департамент полиции.
«Видимо, разговор со Слоком прошёл не по сценарию» – понял Сэнвелл, выезжая с парковки.
Годы работы в семье Нейгардов научили седеющего начальника охраны подмечать любое изменение нрава своих нанимателей. Всю дорогу Лайон был непривычно молчалив и смотрел в окно. Сэнвелл поинтересовался, случилось ли чего, но парень был так погружен в свои мысли, что даже не заметил вопроса.
Усадьба Нейгардов находилась в нескольких километрах от города. Когда-то давно здесь подумывали выстроить целый район для богачей. Виктор Нейгард одним из первых возвёл свой особняк, желая привлечь инвесторов и богатых друзей. Но потом планы поменялись и город расширили на север. Впрочем, Нейгард-старший никогда не жалел – воздух здесь был чище, а обстановка спокойнее. Соседей у них не было, а в глубине леса они нашли небольшое озерцо с кристально чистой водой.
От дороги особняк укрывали ряды вечнозелёных сосен. К дому вели две гравийные дороги: одна из них подъезжала со стороны трассы, вторая – огибала дом и уходила на несколько километров в сторону, а потом выворачивала на северную трассу, ведущую в город через район Бэдвуд.
Сам дом мало отличался от других. Два этажа, куча спален для гостей и родственников, просторная кухня и обширный погреб, заполненный на две трети вином из разных виноделен Эндара.
Лайон с порога отправился наверх, потребовав отключить телефон. Он хотел побыть один и привести мысли в порядок.
Сэнвелл посидел несколько минут в кресле перед чернеющим зевом камина, а после занялся стрижкой лужайки перед домом.
Два года и четыре месяца назад родители Лайона разогнали прислугу, отправили Сэнвелла за отчётом в другой город и… исчезли. На месте остались вещи, паспорта, деньги в сейфе, даже коллекция отцовских часов, которыми Виктор Нейгард безмерно гордился. Из гаража не уехала ни одна машина, ни один таксист не приезжал в тот день в поместье Нейгардов. Чета просто испарилась.
Уехавший по делам компании Лайон, тут же вернулся домой и пытался провести собственное расследование, но достаточно скоро зашел в тупик. Полиция не сильно старалась – все делали вид, ничего, по сути, не делая. Дело быстро заглохло.
Лайон не стал набирать слуг и возложил все обязанности на Сэнвелла. Поначалу, бывшему начальнику охраны новая должность не нравилась, но солидное жалование и привязанность к парню заставили бывшего копа смириться. Сэнвелл должен был следить за домом, готовить Лайону еду, быть ему телохранителем и водителем.
За два года особняк превратился в призрак самого себя. Лайон не любил гостей и не приглашал никого, да и сами гости не слишком торопились навещать парня. В коридорах горел приглушённый свет, на полках, куда не доставал Сэнвелл, оседала тяжелая пыль, со стен пропали все картины, которые нравились Нейгарду-старшему, с полок исчезли все корабли в бутылках, которые на досуге конструировал Виктор. Единственное, что напоминало о бывшем хозяине дома – его портрет с женой, висевший на лестнице.
Сэнвелл вышел во двор, залил бензин в газонокосилку и примерно час стриг лужайку. Это занятие было для него своего рода медитацией.
В восемь вечера, Сэнвелл приготовил ужин и принёс его в кабинет. Лайона в нём не оказалось. Тогда он отправился в бывший кабинет Нейгарда-старшего и аккуратно постучался. Ответа не последовало. Постучал ещё раз.
– Что стряслось? – голос был глух, серьезен и заметно раздражен.
– Ужин, господин Нейгард.
– Я пока не голоден.
– Понимаю, но вы последний раз обедали часов семь назад, и я беспокоюсь, что…
– Я не голоден.
Дворецкий поставил поднос с едой на пол.
– Пожалуй, я принесу крышку и накрою еду, чтобы она не остыла.
Ответа не последовало. Когда Сэнвелл вернулся с кухни, ужина на полу не было.

***
Сэнвелл проснулся от шума, доносящегося с кухни. Он потянулся, расправляя затёкшие мышцы и почувствовал боль в пояснице. Сам виноват – задремал на диване в гостиной.
Шум усилился – говорили тарелки и, кажется, скрежетала вилка по сковородке. Сэнвелл неторопливо отправился на звуки.
– Доброе… – дворецкий коротко зевнул, – утро.
– И тебе доброе, Сэн, – Лайон уедал остатки вчерашнего ужина.
– Понравилась отбивная?
– Matu Granne[1 - Matu Granne (Мату Гранни) (с каприйского) – идеальная работа.], – с акцентом ответил парень и отправился в гостиную.
– Mel’eny[2 - Mel’eny (Мель ини) (с каприйского) – благодарю.], – слегка склонил голову Сэнвелл.
– Приятно общаться с образованным человеком, – с набитым ртом проговорил Нейгард, поднимая руку с вилкой вверх.
Они сели в кресла возле бубнившего в полголоса телевизора. Сэнвелл надеялся, что Лайон поделится своими измышлениями по поводу нового дела, но тот лишь задумчиво смотрел на телевизор.
– Когда мы его выбросим, Сэн? Он ведь вещает отборное враньё!
– Даже враньё может быть полезно. Нужно знать общую картину мира, и она не может быть полна без порции лжи.
Лайон покачал головой. На телеэкране появилась заставка прямого включения. Журналист с красным носом и подрагивающими голосом что-то бубнил. Лайон отставил пустую тарелку на столик и попросил Сэнвелла включить звук.
– … мэр Бёрка, Август Элисон, после заседания городского Совета, заявил, что все обвинения в его адрес со стороны Эллимайны Леендейл – сфабрикованы, и он не оставит кампанию, – сообщил журналист. На экране появился пятидесятилетний мэр в аккуратном сером пальто и черном котелке. Компанию ему составила жена, Маргарет.
«За пять лет, пока я на посту мэра, Бёрк преобразился! Он стал комфортнее и безопаснее. Мы проложили ветки надземного транспорта до Фрула и Бэкуорта, открыли «Рэдвинское чудо» – один из самых больших парков в Эндаре. Заводы Бёрка обеспечивают работой не только жителей нашего города, но небольших городов вдоль побережья. Наши товары – лучшие во всём Эндаре! Разве это не достижение? Пять лет назад город разрывали на части мафиозные кланы. Мы пришли и положили этому конец! А что сделали так называемые «кандидаты»? Что они дали этому городу? Только обещания! Так что, я надеюсь, что избиратели не поверят тому вздору, который придумывают, и сделают правильный выбор – выберут дело, а не слова».
На экране вновь появилось овальное лицо журналиста.
– За три недели до начала первого тура голосования Август Элисон и Эллимайна Леендейл являются главными претендентами в борьбе за кресло мэра в городе Бёрк.
– Еще пять лет тотальной коррупции и политических игр? Возможно, нам стоит уехать в Каприю, Сэн?
– Не думаю, что это хорошая идея, господин Нейгард.
– Почему?
– У вас в Бёрке есть пара незаконченных дел.

***
После завтрака Лайон принял душ и переоделся в чистую рубашку и брюки. Усевшись перед раскрытой папкой с документами, которые вырезал и собирал всю ночь, он вновь погрузился в размышления.
Вчерашний разговор в департаменте, изучение фактов в газетах до поздней ночи и утренняя новость по телевизору складывались в причудливый узор.
Все упоминания об эльфийской светской львице, о ее связях в городском Совете, информацию об эльфийской диаспоре, статьи из желтых газетенок, неофициальные слухи и собственные домыслы, записанные на тетрадных листах, Лайон разложил на рабочем столе.
Больше всего Лайона удивило происшествие несколько месяцев назад. Выступая на вторых дебатах в районе Фрул, Эллимайну Леейндейл едва не облил серной кислотой некий Алекс Питерс. Охранники вокруг сцены вовремя обезвредили злоумышленника, не позволив ему добиться желаемого. Питерс ещё долго выкрикивал оскорбления в адрес эльфийки, пока его тащили в полицейскую машину.
Сравнив с собственным расписанием, Лайон понял, отчего пропустил эту новость – в те дни он находился с визитом в столицу и присутствовал на важном заседании концерна Нейгард Моторз, а сразу после три дня отдыхал на море, полностью отгородившись от внешнего мира в снятом домике. Лайон с мягкой улыбкой вспомнил ту темноволосую красавицу с кожей медного цвета, что сопровождала его в те дни.
Также Лайона заинтересовала любопытная заметка молодого журналиста по фамилии Глэкс, который рассказывал о больших проблемах при строительстве ветки надземного поезда, ведущего через Элв Каэлора во Фрул. Эльфы блокировали проезд техники, портили оборудование и материалы. Всё изменилось, когда в дело вмешалась Эллимайна. Ветку достроили за три недели, а эльфийская диаспора всячески содействовала скорейшему окончанию работ. А недовольные словно перестали существовать вовсе.
Он посмотрел на стенд, висящий на стене между двумя книжными шкафами высотой до потолка. Там всё ещё были фотографии с места убийства журналиста – Сайласа Торна. Слок просил помочь в расследовании, но фактов было слишком мало. Лайон так и не смог что-то найти. Он лишь мог сказать, что убийц было несколько и они хорошо знали своё дело.
Лайон поднялся со стула и очистил стенд. Раньше он избавлялся от дел, которые ему не удалось закончить. Просто составлял коробки с документами за дверью комнаты и просил Сэнвелла их сжечь на лужайке заднего двора особняка. Но одно из дел показало Лайону важность любой имеющейся у него информации. Теперь он оставлял каждую мелочь – никогда не знаешь, что пригодится.
Лайон написал на папке: «Сайлас Торн. Ст.715.6.3»[3 - Расшифровка: Эпоха Стали, 715 год, 6 месяц, 3 день] и убрал её в шкаф с нераскрытыми делами.
Пришло время окунуться в новое дело.
Примерно через час Лайон откинулся на спинку стула, разглядывая огромную паутину из листков и газетных вырезок. В центре он поместил большую фотографию Эллимайны Леендейл, вырезанную из газеты «Вестник Бёрка». Вокруг неё были развешены четыре круга информации разного объема и содержания. Чем ближе к фотографии, тем полезнее факт.
Лайон всё меньше сомневался в паранойе Картера Лэнсберри. Настало время расспросить обо всём эльфийскую актрису и политика. Лайон приоткрыл дверь и прокричал Сэнвеллу:
– Мне нужно съездить в город. Приготовь машину!
Сэнвелл поднялся через минуту и застал Лайона запирающего бывший отцовский кабинет.
– Лимузин или нечто необычное? – поинтересовался дворецкий.
– Заправь самую старую и обшарпанную машину… Я еду в Элв Каэлора! – с усмешкой ответил Лайон, подкинул ключ от кабинета в воздух и ловко его поймал.

Глава 5

Лайон поехал к эльфийке на «Нэй-фэме». Старенький «универсал» приятно урчал мотором и развивал на прямой вполне себе сносные семьдесят. Однако вести дедовского любимца оказалось не самым приятным занятием. Машину постоянно сносило вправо, как принявшего на грудь товарища, но Лайон всё равно смог найти с машиной общий язык.
Когда перед глазами замаячили непривычно вытянутые ввысь эльфийские дома, внешне похожие на термитники, Лайон сбросил скорость до сорока и свернул во дворы.
Он избегал Элв Каэлора изо всех сил. Если на пути восставали острые шпили эльфийских палаццо, он просил помощника найти другой путь, пусть даже он займёт вдвое больше времени. Если ему предстояло встретиться с высокопоставленной эльфийской мордой, он тянул до последнего.
Почти каждый эльфийский дом, в отличие от человеческих, игнорировал законы логики и правила архитектуры. Дома ступенями устремлялись вверх, у многих не было углов: волнистые линии опоясывали здания этаж за этажом, некоторые балконы были выполнены в виде морских раковин, а фасады пестрели красными, желтыми, синими, зелёными цветами наперебой. Окна в жилых домах могли быть разной формы и располагаться на разных уровнях. Всё это выглядело так, будто кто-то обронил над городом гигантский торт.
Машину вечно заносило на непривычно резких поворотах, улочки виляли меж домов, словно их прокладывали огромные змеи. И все дороги вели к одному зданию – Дому Света – сияющему небоскрёбу из стекла и бетона, словно кристалл соли, выросшему в сердце квартала. На фоне всего архитектурного помешательства, он выглядел едва ли не самым рациональным зданием.
Лайон долго искал нужную улицу: вэйринский перевод на указателях был написан так мелко, что ему приходилось постоянно останавливаться на перекрёстках, благо в квартале предпочитали машинам велосипеды и пешие прогулки.
Четырёхэтажный особняк Леендейлов был больше похоже на пирожное, нежели на жилое здание. Его голубое тело с каждым этажом-слоем сужалось и плавно переходило в треугольный мезонин с круглым окном, рамы которого напоминали узором клевер.
Лайон припарковался у парадного входа. Ему показалось забавным оставить своего старого «семьянина» возле столь помпезного здания.
В воздухе пахло сыростью и дул пронизывающий ветер. Асфальт был мокрый и весь в маленьких лужицах – видимо, ночью на побережье был сильный дождь.
Поднявшись по ступеням крыльца, Лайон дважды протяжно нажал кнопку звонка. Постоял, подождал. Никто не торопился открыть ему дверь.
– Надо было сначала по телефону позвонить, – вслух сказал Лайон и позвонил ещё раз.
Изнутри явно послышался шум. Лайон облокотился на дверной проём и в этот момент заметил, что дверь закрыта не плотно. Он толкнул её плечом и осторожно вошёл.
– Эй… у вас тут дверь открыта, – громко и чётко сказал Лайон, осматривая холл. Он надеялся, что выбежит какая-нибудь тучная каприйская кухарка – начнёт причитать, что готовила обед для хозяйки и совсем не слышала звонка… Но никто не выбежал. Дом словно вымер. Того и гляди в одном из коридоров появится привидение первого хозяина этого особняка.
Внутри ничто не говорило о хозяйке, известной актрисе и кандидате в мэры. Ни тебе старинных вэйринских статуй, ни богатых картин эпохи Стекла, ни золотой скульптуры хозяйки дома с пятым размером груди…
В гостиной на камине Лайон увидел несколько семейных фотографий, с удивлением отметив, что у эльфийки есть взрослая дочь. Достаточно симпатичная – для эльфийки – и, судя по всему, рождённая от человека: нетипично короткие уши и обычный разрез глаз.
На первом и втором этажах Лайон никого не нашёл, а вот на третьем, через небольшой зазор в дверях, струился свет. Молодой человек раздвинул двери и посреди огромного зала сразу увидел эльфийку, лежащую на полу между журнальным столиком и диваном. Лайон подбежал и пощупал пульс – ничего. Он подставил зеркало под нос эльфийки, но оно не вспотело.
«Тело ещё теплое… похоже, умерла не больше часа назад» – рассуждал Лайон про себя.
Он тут же осмотрелся и на краешке деревянного вестриверского столика увидел щедро рассыпанный зеленоватый порошок. Лайон хорошо знал это вещество – вечный спутник людей искусства и богачей, наркотик ларамин. Он расширяет сознание и позволяет окунуться в работу с головой. В студенческие годы, многие однокурсники Лайона нюхали ларамин. Говорили даже – хочешь написать трактат за ночь – закинь щепотку ларамина под язык и к семи утра работа будет выполнена до последней точки. Некоторые ученики университета так и не доучились, утонув в зеленом дурмане.
Плата за износ организма была высока. Ларамин вызывал сильнейшее привыкание, кожа от частого приёма наркотика зеленела, потом покрывалась волдырями. Психика страдала не меньше. Наркотик раскачивал эмоциональное состояние человека, делая сначала агрессивным, а потом совершенно раздавленным. И чем дольше принимать, тем сильнее и дольше пропасть между этими состояниями.
«Грациозная женщина. Ей на вид гораздо меньше пятидесяти четырех, если, конечно, мои данные верны. Тридцать пять, максимум сорок. Она следила за собой: пудра, макияж, яркая помада, туалетная вода… до сих пор пахнет ароматом белой акации, словно надушилась перед самой смертью…
Стала бы успешная, высокопоставленная эльфийка травить себя ларамином?»
Лайон достал из кармана платок, смочил собственной слюной и аккуратно счистил макияж на левой щеке.
Кожа белая… Если бы Эллимайна травила себя постоянно, кожа приобрела бы зеленоватый оттенок. Глаза закатились, белок красный от лопнувших сосудов, зрачки пусть проверяет эксперт, но они, наверняка, расширены. Зубы и язык позеленели от наркотика, десны воспалились… постойте-ка, а почему подъязычная железа стала такой большой…
Он надавил пальцем на уплотнение: там словно находилась какая-то жидкость.
Интересно!
Осмотрел шею. На ней следы от когтей. Она расцарапала себя в предсмертных судорогах.Жуткая смерть. Подбородок также был немного расцарапан. Почему подбородок? Когда человек задыхается, он хватается за шею. И почему воспалена подъязычная железа? Аллергия? С одного раза? Нет-нет-нет – это глупость!.. Здесь что-то другое. Что-то, что он упускает.
Лайон снова повторил свой путь от глаз к шее. Ему не давал покоя расцарапанный подбородок. Он пригляделся и заметил маленькие красноватые точки на разодранной коже.
Лимфоузел! Ей ввели ларамин в лимфоузел!
Догадка пришла настолько внезапно, что Лайон чуть не подпрыгнул от возбуждения.
Вызвали шок и смерть от удушья! Блестяще! Гениально! Ужасно, но гениально!
Нейгард прикрыл рукой рот и успокоил сердцебиение.
«Хорошо, что рядом никого нет» – подумал он и встал с корточек. В этот момент что-то мелькнуло в ростовом зеркале. Лайон резко развернулся. Сбоку прилетел удар в челюсть. На несколько секунд пол и потолок перевернулись, он грохнулся на задницу, ощутив всем копчиком это приземление. Пока он приходил в себя, неизвестный ловко перемахнул через диван и выскочил на балкон.
Нейгард неуклюже поднялся на ноги и, качаясь, проследовал за напавшим. Яркий солнечный свет резанул глаза. Лайон одной рукой заслонился от него, а другой опёрся на балконные перила. Чуть привыкнув, он увидел, как неизвестный удирает по переулку в сторону проспекта Болланти – одной из главных артерий Элв Каэлора. Догонять его было бессмысленно – ещё не хватало потеряться в узких улочках эльфятника.
Лайон осмотрелся, но не нашёл ни пожарной лестницы.
– Ну и как ты спустился? – проговорил вслух Лайон.
Где-то вдалеке зазвучали полицейские сирены. До Нейгарда вдруг дошло, что он находится на месте преступления, и у него нет адекватного алиби на последний час. А ещё ему разбили губу и, похоже, выбили челюсть. Доказать Слоку, что всё это – чистой воды совпадение – ещё можно. А вот эльфийской диаспоре?..
Лайон, всё ещё немного пошатываясь, спустился вниз, быстренько запрыгнул в машину и сорвался с места. Теперь ему уже не казалось забавным, парковаться у парадного входа… Кто-то мог заметить машину, вспомнить некого молодого человека на балконе. Лайон оставил отпечатки в доме и, если криминалисты Слока будут дотошнее обычного, они найдут его пальцы на двери в банкетный зал.
Похоже, он ввязался в дерьмовую историю.

Глава 6

Неоновая вывеска клуба «Палладий» красила лица и одежды в фиолетовый цвет. У входа стояло с два десятка людей и эльфов, пританцовывавших в такт музыке.
«Палладий» был клубом «не для всех». Чтобы получить приглашение на шоу, нужно было подать заявку по телефону и заплатить сотню фартингов на входе худому парнишке в очках, тёмной рубахе в белый горох и с отпущенной на вестриверский манер продолговатой, стянутой верёвкой, бородкой. Впрочем, шоу того стоило.
Владелец «Палладия» – Мак Скопски – был известным филантропом и знатоком искусства. В его клубе выступали лучшие музыканты со всего континента, выставлялись картины художников, скульптура и даже макеты будущих зданий. Любой мог зажечь в «Палладии» – нужен был лишь талант. Хозяин клуба и сам изредка давал фортепьянные соло.
Лайон поставил машину под опустевшее к одиннадцати вечера здание консалтингового агентства «Беспроблемник» и наблюдал за очередью, откинув чуть назад спинку водительского сидения. Он ждал определённого человека, который рано или поздно должен был появиться в этом клубе.
Эллимайну обнаружили около полудня. Телефон в поместье Нейгардов разрывался от звонков, но Лайон принял решение игнорировать полицейский департамент, настрого запретив Сэнвеллу даже снимать трубку.
Сознательно подсадив себя на временную иглу, Лайон второпях объезжал известные ему точки продажи наркотиков в Ньюрчестере и Рэдвине. С учётом важности дела, отчёт патологоанатомов о вскрытии должен был лечь капитану на стол в течение двадцати часов после обнаружения тела. Но Лайон предполагал, что эльфийская диаспора будет торопить расследование. Для них дело чести найти преступника и наказать согласно своим законам.
С семи вечера Лайон проверил пять мест – ни у кого из них не было ларамина в наличии. Это удивляло – во времена его студенчества достать «зелёный кайф» было делом таким же обыденном, как купить пива. Даже если ты пятнадцатилетний лицеист.
Никто из барыг не мог ответить, почему ларамин исчез с улиц.
Лайон торопливо бросил взгляд на часы. До полуночи оставалось сорок минут. Если он здесь задержится ещё хотя бы на час, то две других точки в Ньюрчестере придётся объезжать уже глубокой ночью. Где-то на горизонте маячила перспектива хронического недосыпа. К утру его перестанет спасать даже двойной чёрный кофе.
И ещё эта тупая головная боль… Лайон вытащил из бардачка коробочку и закинул в себя одну пилюлю. Уже четвертую за сегодняшний день. Возможно, ему стоило бы остановиться, но он не привык терпеть боль. Она тормозила мозг, заставляла отвлекаться. Внимание постоянно соскальзывало на прохожих людей, проезжающие машины и урчащий от голода желудок.
Из раскрывшихся дверей клуба вырвался вопль джазовой музыки. На улицу высыпала группа ребят в ярких костюмах. Они были пьяны и счастливы, как бывают все люди, проживающие бурную молодость. Лайон был таким же. Не было бы убийства Эллимайны – он зависал бы в клубе, как делал это дважды в неделю. Возможно, был бы также пьян, как эта компания. Возможно, был бы частью этой компании.
Взгляд Лайона привлёк высокий худой парень с красным ирокезом на голове. Он двигался через толпу людей в танце, отвешивая комплименты встречным девушкам. Два бугая у входа, завидев парня, пропустили его внутрь.
– Попался, – вслух произнёс Лайон и вытащил из бардачка серебряный жетон с изображением рояля – пропуск особого гостя.
Клуб внутри напоминал трёхуровневый амфитеатр. В центре зала, на небольшом помосте, окружённом со всех сторон подвижным морем танцующих людей, играли джаз три высоких музыканта. Лучи золотого и красного цвета из подвешенных под потолком светильников ползали по залу.
По бокам слева и справа вдоль стены поднимались лестницы. На втором этаже были отведены места для «особых гостей» – обладателей серебряных жетонов. Здесь же располагался мини бар с самым широким выбором напитков во всём Бёрке. Во всяком случае, так думал Лайон и опровержения этому пока не нашёл.
Скопски не скупился на дорогие декорации: дважды в год менял оформление, покупал лучшую звуковую аппаратуру, а совсем недавно обзавёлся тремя ультратонкими вестриверскими экранами, проецирующими потрясающе красивое изображение.
Владелец клуба старался проводить время в компании «особых гостей»: с кем-то налаживал дружественные отношения, с другими – договаривался о делах. Лишь изредка Мак Скопски запирался в своём офисе на третьем этаже – под самым потолком. Лайон не бывал там ни разу, хотя считал Мака своим другом. Комната-куб была для Скопски своего рода убежищем от чужих глаз. Местом, где филантроп мог побыть наедине со своими мыслями, выпить чашечку кофе или бокал виски, посмотреть за шоу через круглое окно.
Лайон приблизился к сцене. Музыканты оказались из Фрии – их отличали смуглая кожа и необычайно высокий, за два метра, рост. Но играли они, стоит сказать, виртуозно – сочетание гитары, банджо, трубы и губной гармошки создавали довольно необычное созвучие.
Осмотревшись, Лайон без труда нашёл в толпе знакомый ирокез. Он общался с группой молодых ребят. Нейгард направился к барной стойке и заказал у бармена стаканчик виски.
Корт Соллерс был известным барыгой в Ньюрчестере. Он начал толкать дурь ещё подростком, несколько раз попадал в полицию, но неизменно оказывался на свободе. Как-то раз Корт крупно влетел с партией галлюциногенов, задолжав несколько тысяч фартингов своему купцу. Полиция загребла его в «душную». Именно там они с барыгой и встретились первый раз, «бегун» попросил у него взаймы. Лайон посчитал, что такой должник ему не помешает и согласился выплатить всю сумму.
Шло время, а Корт никак не хотел покидать толпу. Он болтал то с одной группой людей, то с другой. Лайон уже понял, чем занимается его знакомый, но решил выждать. После полуночи, наконец, представился подходящий случай.
Корт увёл одного парнишку (на вид тому было лет шестнадцать) в уборную. Лайон, на тот момент уже хлопнувший два стаканчика, последовал за ними.
Коридор был матово-серым от густого сигаретного дыма. Лайон кашлянул от резкого запаха и тщетно махнул рукой перед лицом.
Он пошёл по коридору дальше. Миновал компанию ребят, куривших и обсуждавших музыку, чуть поодаль парочку тинейджеров, целовавшихся у стенки. За два года Лайон впервые оказался в туалетном коридоре для обычных посетителей, и он ничем не отличался от других клубов. Разве что стены не были забиты рисунками.
Нейгард прошёл в туалеты, но не нашёл там Корта. Уже возвращаясь назад, Лайон услышал знакомый голос.
– Я тебе гарантирую – от моего товара на утро ты не проснёшься с квадратной башней! – Корт с навязчивостью консультанта в магазине нависал над пареньком. Они стояли в закутке, где коридор выходил к запасному выходу. Отсюда музыка звучала приглушённо, и Лайон мог стоять за углом и всё слышать.
– Меня не это интересует. Насколько сильное от него привыкание.
– Да кто же тебе такое скажет, парень? Могу лишь сказать, что химики, работавшие над этой штукой – лучшие в городе. Ты нигде такого чистого «сэда» не попробуешь. Я тебе гарантирую!
Было несложно догадаться – юноша решил «попробовать» и, по незнанию, выбирал молоток от мира наркотиков. От «сэда» он точно проснётся утром с квадратной головой и ощущением, что это утро слишком дерьмовое, чтобы в нём оставаться.
Лайон вывернул из-за угла и медленно подошёл к ним.
– Корт, опять толкаешь дурь?
Обернувшись и увидев старого знакомого, барыга сразу сделался на несколько сантиметров ниже.
– Лайон!.. Э-э, да я нет… не подумай.
– Я тут стою пару минут уже…
Корт махнул рукой.
– А, хрен с тобой. Подловил.
Юнец, которому Корт пытался продать пакетик, решил, что ему очень нужно станцевать под соло на банджо. Оставшись наедине, Лайон сказал:
– Сколько тебе говорил – «Палладий» не место для наркоты. Сдать бы тебя… для профилактики!
– Э-э-э, брат… не такие уж тёмные делишки. Всего лишь… нейростимуляторы.
– Лапшу будешь другим вешать. Ты парнишке «сэда» пытался продать. Это наркотик третьего класса.
– У тебя непроверенные сведения, Лайон. Теперь он относится к нейростимуляторам. Я тебе гарантирую!
– Даже проверять не буду.
– Ну и что? «Кокам» сдашь теперь?
– Пока не решил.
Корт сложил руки на груди.
– Не сдашь! Я нужен тебе.
– Думаешь, ты один такой ценный?
Они смотрели друг друга, не мигая и, в конце концов, барыга сдался.
– Ларамин есть? – Лайон сразу перешёл к делу.
Корт улыбнулся так, что даже уши задрожали.
– Решил ширнуться «зелёным кайфом»? Одобряю.
– Мне по делу.
– Это как? – переспросил Корт.
– Так есть или нет?
– Нет, брат, нету.
– Ещё раз назовёшь меня братом, дам по морде и сдам наркоконтролю! – угрожающе произнес Лайон. – Где взять ларамин?
– Без понятия. Мы не торгуем им теперь.
– Почему?
Корт принялся изучать грязный пол.
– Ну?
– Мы не можем…
– Почему? – Лайону очень не нравилось вытаскивать сведения из людей. Но они всегда такие наивные. Думают, что после одного-двух вопросов он отстанет!
– Весь сбыт ларамина прибрал какой-то зелёный хмырь.
– Зелёный хмырь? Как это понимать?
– Азургит! – процедил Корт. Лайон не поверил своим ушам.
– Я азургита в Бёрке последний раз видел лет десять назад.
– Я лишь говорю, что слышал от своих химиков. Да и купцы, говорят, сильно недовольны.
– Что ещё слышал?
– Этот зелёный стал центровым и теперь гоняет товар прямо с Истлишира.
– И другие купцы и центровые так уж спокойно это допустили?
– Конечно, нет. Они пытались… Слышал про сгоревший склад в Старом Эджипорте пару месяцев назад?
Лайон кивнул.
– А про мокруху в Доках месяц назад? Четырех купцов зарезали?
Про это Лайон не слышал, но решил кивнуть для острастки.
– Когда дело скверно запахло, центровые договорились с азургитом о разделе влияния. Мы торгуем синтетикой, а азургит толкает натуралку.
Лайон подавил удивление. По глазам Корта было видно, что он верит в свои слова. Или наркокартель восточного побережья распространяет лживую информацию, или они действительно отдали ларамин и некоторые другие «натуральные» наркотики некой другой стороне. И та, и другая версии выглядели крайне фантастично.
– Корт, последний вопрос. Где купить ларамин?
– Я не знаю.
– Ко-о-о-рт. Я же говорил тебе, что чувствую враньё нутром.
– Ну ладно, ладно. Знаю две точки. Одна в Крайте, другая – в Рэдвине.
– Рэдвин подойдёт.
– Брэкстон Авеню. Там есть клубешник «Холёный эльф». Найди там Ушастого Эдди.
«Клуб для нелюдей, дилер – эльф? Засада».
– Ладно, Корт. На этот раз я тебе поверю, – Лайон ткнул пальцем барыге в грудь. – Но, если я ещё хоть раз увижу, что ты толкаешь дурь…
– Да понял я! – Корт поднял руки.
«Ни хрена он не понял. Но если ещё раз заявиться сюда, точно сдам!»
Прежде чем вернуться в зал, Лайон сходил в уборную. Остановившись у зеркала, он долго всматривался в знакомое и словно бы изменившееся лицо. Что-то в нём было новое, что-то чужое. Может, тому виной лёгкая небритость и усталый вид? Он поймал себя на мысли, что вода слишком горяча и отключил кран. Теперь и порозовевшие руки выглядели неестественно, как не его собственные.
Музыки не было, зал заполнял лишь шорох людских голосов. Лайон протиснулся к барной стойке и попросил свой стаканчик виски. В этот момент послышался стук по микрофону и несколько лучей света осветили фигуру на подиуме. Это был Мак Скопски. Обычный строгий костюм сглаживал его склонность к полноте. Темные волосы и щегольская бородка – всё по последней моде. И всё же, в нём не было той вальяжности, которая присуща всем шоуменам. Он знал, что хочет сказать и говорил это чётко, ясно и без тени сомнений.
– Приятного всем вечера, дамы и господа. Я надеюсь, вас устраивает нашего сегодняшнее шоу, потому что, если нет – вам лучше покинуть это заведение. Ничего интереснее дальше вас не ждёт.
В ответ послышались сдержанные смешки. Мак перехватил микрофон в другую руку.
– Сегодня для нас свои композиции исполняет фрийская группа «Серая гавань». Давайте поддержим ребят аплодисментами.
Первый этаж взревел громкими возгласами одобрения. Второй же почти никак не отреагировал. Лайон оглядел «особых гостей» – многие из них даже не смотрели сейчас на владельца бара.
– Пока ребята готовятся ко второй части своего концерта, я бы хотел предупредить, что «Палладий» создан для тех, кто любит музыку. И здесь совершенно нет места конфликтам. Потому я очень прошу всех здесь собравшихся, если у вас возник какой-то неразрешимый спор с другими посетителями клуба – перенесите их в другое место. Не омрачайте настроение других людей своим поведением. Спасибо.
Толпа согласно загудела в ответ. Мак вдел микрофон в держатель стойки и подошёл к роялю напротив бара.
«Сейчас ты покажешь класс, правда, Мак?» – сказал про себя Лайон. К его удивлению, владелец клуба увидел его в толпе и кивнул. Лайон приподнял бокал.
С улыбкой, Мак присел за инструмент, провёл пальцами по клавишам, выдернув несколько зевающих «особых гостей» из тоскливой дремоты. Лучи света, разлетелись в разные стороны, погрузив первый этаж во мрак. Шумевшая до этого толпа, притихла.
Он начал играть, и музыка заполнила амфитеатр, окутала каждого посетителя мягким, будто бы ощутимым, бархатом. Немногим позже пахнуло прохладой. Волны холодного воздуха струились по щиколоткам и Лайон сел на высокий барный стул, подтягивая ноги выше. Он облокотился на стойку, слегка светящуюся лентой белых огоньков, как посадочная полоса самолётов.
Перед ним колыхался лес качающихся людских голов. Чувство необыкновенной легкости подхватило, будто не было последних суток: умершей эльфийки, таинственного незнакомца, наградившего Лайона здоровенной шишкой, ноющей боли в затылке. А главное – никаких тайн и загадок. Только всепоглощающая музыка.
Она становилась более рваной, ритмичной, ярче звучало настроение увядания. И когда хозяин бара, казалось, достиг кульминации, с потолка обрушились четыре струи пара, заполняя зал мягким, пьянящим туманом. В воздухе разнеслись нотки холодного прибоя, хвои и ощущение скорой зимы. Мак пластался над клавишами, вымащивая дорогу хозяйке холодных ветров с залива.
Когда рояль умолк, зал одарил музыканта шквалом аплодисментов. В восторге была даже требовательная публика второго этажа.
Хозяин «Палладия» спрыгнул с помоста в толпу и прошёл к Лайону.
– Барри, два лучшего виски.
– Конечно, сэр, – отозвался бармен.
– Лайон! – они обнялись, как старые друзья. – Если бы я тебя не знал, то подумал, что ты меня игнорируешь.
– Да как я мог? – наигранно оскорбился Нейгард.
Их представили друг другу на одном из благотворительных вечеров в честь открытия центра для людей, «потерявших финансовую самостоятельность» пару лет назад. Оба тогда влили крупные суммы на строительство четырёхэтажного здания приюта и оба удивлялись, почему приют для бездомных Эджипорта построили в самом центре Ньюрчестера. Позже, Лайон стал посещать «Палладий» и всё больше проникался лёгкой мизантропией увлечённого своим миром Мака. Лайон не переставал удивляться, как в нём соседствует нелюдимый музыкант и величайший шоумен Бёрка.
– А если серьёзно, почему не поднялся наверх? Неужто наскучила эта напыщенная тусовка высокого общества?
– И да, и нет, – улыбнулся Лайон. Он не хотел рассказывать о своём расследовании.
Бармен подал им питьё. Сбоку подошли две девушки и попросили у Мака автограф. Владелец клуба спросил, где ему расписаться, и одна из них чуть расстегнула блузку.
– Как тебе удаётся? – спросил Лайон, когда девушки получили желаемое.
– Что именно?
– Очаровывать публику своей игрой.
– Талант и упорный труд, разумеется, – Мак в один хлопок осушил бокал и попросил бармена повторить. Лайон решил не геройствовать и лишь пригубил. Виски действительно был чудесен, а удовольствие, как водится, принято растягивать. – К тому же, мои способности влиять на неокрепший девичий ум куда слабее, чем твои.
– Зато ты всегда сможешь сыграть на рояле и весь зал твой.
– Это неоспоримо.
Фрийские музыканты затянули западный блюз. Гитара и банджо мягко ласкали слух. Под такую музыку лучше всего быть на пляже с каким-нибудь фруктовым коктейлем в руках, подумал Лайон.
– Работаешь над чем-то? – внезапно спросил Мак.
– Так заметно?
– Ну, ты не слишком разговорчив, пьёшь мало, да и музыка тебя не слишком интересует. Я, конечно, могу предположить, что фрийские полукровки тебя не впечатляют, особенно зная, что ты любишь потяжелее, но… я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понимать, когда ты где-то в другом месте.
– Осваиваешь кружок юного детектива? – усмехнулся Лайон. – Хотя ты прав – фрийские полукровки меня не впечатляют. Блюз – совсем не мой профиль.
– Что ж, приходи на следующей неделе. Я привезу трёх крутых парней из Найтингейта. Они играют ледяной панк.
– Никогда не слышал.
– О-о-о, думаю, твоя душа будет покорена! – Лайон кивнул другу. – Эти ребята научились творить такие вещи с электрогитарами!.. Просто дух захватывает! А в сочетании с хорошим вокалом… Я думаю, за ледяным панком будущее, Лайон.
Когда Мак начинал говорить о музыке, он буквально зажигался изнутри. В нём просыпался бунтарь-мальчишка, который пошёл против семейных традиций банкиров, рискнул всем и добился признания в музыке. В этом они были похожи. С той лишь разницей, что Скопски был на пике, а Нейгард взбирался на эту крутую гору.
– Уговорил. Я приду.
– Отлично! Зарезервирую для тебя столик у сцены.
Лайон пожал протянутую руку.
– Как тебе виски?
– Ты прав, отменный. Лучший из того, что я пил когда-либо.
– Может быть, тебе помощь моя нужна? Только скажи…
– Думаю, лучшая помощь для меня сейчас – это сон, – сказал Лайон и допил бокал. – Хотя, если ты знаешь какого-нибудь знакомого азургита в Бёрке…
– Азургит? В Бёрке? Они же мрут от нашего климата!
Лайон пожал плечами.
– Один, кажется, нашёл способ не только жить, но и неплохо процветать. Если, конечно, мой знакомый не нанюхался «зелёным кайфом».
Мак посмотрел на него долгим немигающим взглядом, но Лайон не стал объяснять свои слова.

Глава 7

Лайон очнулся в кровати и не сразу понял, где находится. В глазах рябило, простынь прилипала к телу, а в желудке разразилась настоящая революция. Лайон едва успел добежать до уборной.
– Сколько вы вчера выпили, сэр? – послышался за спиной голос. Молодой человек вздрогнул и неловко попытался выпрямить ноги, но они, негнущиеся и немного ватные, подкосились. Лайон сел на холодном полу и махнул рукой.
– Сэнвелл… Хватит. Так. Пугать!.. Да и какая разница, сколько я вчера выпил?
– Чтобы мне понимать, как реагировать на то, что вы бегаете по дому в чём мать родила и, по возможности, предотвратить подобное.
– Дело не в алкоголе, – дворецкий помог Лайону принять позу человека прямоходящего. – Вернее, в его комбинации с таблетками от головы.
– Лайон, ты в своём уме?! – дворецкий подхватил его под руку. Вместе они дошли до комнаты. В дверях валялась простынь, которую Лайон впопыхах сбросил с себя. Одеяло и подушка тоже оказались на полу.
– Ничего не помню. Даже как добрался домой.
– Мне позвонил ваш друг, Скопски.
– Мак… Никогда не бросит в беде. Как и ты, Сэнвелл. Спасибо. Без тебя я бы пропал.
– Это моя работа.
– Да, я знаю, но далеко не каждый выдержит меня…
– Я слышу в вашем голосе раскаяние? Это точно Лайон Нейгард?
– Не подкалывай. Лучше принеси что-нибудь от головы.
– У вас сильная интоксикация, – Сэнвелл снова включил этот назидательный тон. – Вам нужно промыть желудок и день полежать в постели.
Лайон поморщился, усаживаясь в кресло, и накрылся по самую шею влажной простынёй, пока Сэнвелл менял постельное.
– Думаю, интоксикация – не самая большая моя проблема, ох! – Лайон скривился, ощупывая распухшую челюсть.
– Подрались в баре? – предположил дворецкий, закутывая подушку в свежую наволочку.
– Если бы, Сэнвелл! Так бы я хоть ответить мог.
– Это самое обидное в кулачных боях, – он подошёл к Лайону и аккуратно повернул его голову. – Удар хороший, не спорю, но вам повезло, господин Нейгард, что бивший – не профессионал. Если бы вас ударил боец из подпольного клуба, последствия были бы гораздо серьёзнее.
– Умеешь ты порадовать, Сэнвелл. Своеобразно и со вкусом, – Лайон снова поморщился и отдал простынь дворецкому. – Говоришь, бил не профи?
– Однозначно. Человек явно занимался, но сейчас уже растерял форму.
Он взмахнул свежей простынёй, обдав Лайона порывом прохладного воздуха.
– Научишь меня парочке приёмов, когда я закрою это дело?
– Дело?
– Сегодня должны объявить.
Внизу раздался телефонный звонок.
– Это капитан, – Сэнвелл не предполагал.
– Я же просил не отвечать…
– Он приезжал в поместье. Я же не могу не ответить на дверной звонок.
Лайон поморщился и подтащил кресло поближе к столу, где стоял телефон.
– Поместье Нейгардов, с кем вас соединить, – он попытался спародировать голос своего помощника, но у него никогда не получалось правдоподобно.
– Я знаю, что это ты, Лайон! Почему не отвечал на звонки? Где пропадал? – сорвался Слок, будто ждал его голоса последние пару недель.
– Работаю тут над одним делом…
– Так! Всё откладывай! У нас тут убийство года!
Слок давненько не был таким раздражённым. Оно и понятно – сейчас все в городе попытаются контролировать капитана: мэрия, прокурор, эльфы, репортёры… каждому захочется помучить его расспросами, выдать несколько ценных указаний или просто подействовать на нервы.
– Прямо уж так?
– Приезжай в департамент. Расскажу всё здесь.
– Это может подождать, скажем, пару часов? Я сейчас не совсем в форме.
В трубке зашуршало на мгновение, а потом Слок с явным недовольством ответил:
– У тебя час. Не больше.
– Хорошо, капитан. Я вас понял.
Лайон положил трубку и потянулся в кресле.
– Господин Нейгард, я не могу вам запретить, но я бы на вашем месте отлежался, – дворецкий закончил с постельным и теперь стоял рядом.
– Нет времени отдыхать, Сэнвелл. Нет времени.
Лайон поднялся и всё ещё не слишком уверенной походкой зашагал в душ.

***
Психиатрическая лечебница святой Марии Энкельман находилась на берегу залива в районе Крайт, так что Лайону нужно было заложить гигантский крюк, чтобы успеть и увидеться с Лэнсберри, и поспеть в департамент к сроку. Хотя часа ему определённо не хватало, особенно учитывая, что полчаса из них он уже потратил на душ.
Лайон добрался до Крайта за двадцать восемь минут – пробки на Первой линии Рэдвина заставил его свернуть в переулки, заставленные машинами и заваленные мусором. Приходилось ориентироваться по солнцу, чтобы не затеряться в узких, петляющих улочках района Винслоу.
Он оставил машину на обочине, в тени раскидистых клёнов, и прошёл через центральные ворота.
Лечебница занимала старинный двухэтажный особняк с изящной лепниной, большими окнами и колоннами на входе. Такие строили ещё при монархии, двести лет назад. Раньше в нём располагалась школа для девушек, которую Мария Энкельман, собственно, и закончила. Она стала выдающимся психиатром, вышла замуж за крупного промышленника, выкупила это здание и превратила его в психиатрическую больницу – первую подобную в Вэйрине.
В парке возле лечебницы гуляли люди. Кто-то в одиночестве, кто-то в сопровождении санитара в светло-зеленом халате. Лайон прошёл по гравийной дорожке и открыл тяжёлую дубовую дверь.
В холле было светло и прохладно. Гулкие шаги отдавались эхом от высоких потолков. Лайон был тут впервые и отметил, что здесь не пахнет лекарствами, как обычно в больницах. Он прошёл к кафедре регистрации. За ней сидела полная женщина лет пятидесяти и что-то усердно записывала в журнал.
– Доброе утро. Мне нужно увидеться с пациентом, – вежливо сказал Лайон.
– Назовите фамилию, – её голос был столь нудным и безэмоциональным, что Лайон непроизвольно подумал, а не является ли женщина психом этой больницы? Может быть, больница уже захвачена шизиками, и он сейчас попадёт в ловушку?
– Картер Лэнсберри, – из-за мыслей, его голос дрогнул.
Она вытащила два журнала и начала искать фамилию. Прошло не меньше минуты, прежде чем женщина произнесла:
– Боюсь, я не нахожу вашего человека в журналах. Значит, он находится в блоке «В», – она подняла на него взгляд – глаза у женщины были красные, уставшие, под ними залегли большие свинцовые мешки. Похоже, она просто была на ночном дежурстве и хотела спать.
– И?..
– В блоке «В» у нас находятся больные, которым противопоказаны посещения.
– А могу я поговорить с врачом Картера?
Женщина подняла журнал со стола и под прозрачным стеклом Лайон увидел листок, по всей видимости, с расписанием.
– Сейчас он на обходе, но вы можете подождать его возле кабинета. По коридору, – она указала направо от Лайона, – и по лестнице. Как подниметесь на второй этаж, сразу упрётесь в кабинет доктора.
Он не собирался ждать доктора, потому, поднявшись на второй этаж посмотрел на план здания. Блок «В» находился дальше по коридору, сразу за блоком «А». Немного странная последовательность букв Лайона смутила.
В коридоре никого не было. Ни прогуливающихся больных с отсутствующими выражениями лиц, ни медбратьев в зеленых халатах с масками на лицах, отчего видны только глаза, как правило, холодные и бесстрастные. В общем, ничего общего с теми психбольницами, которые Лайон видел в фильмах. Напротив, двери в палаты были открыты и оттуда на пол пятнами струился солнечный свет. Молодой человек заглянул в одну из таких палат – немолодой мужчина сидел на кровати и смотрел в окно. Он повернул голову в сторону Лайона и мягко улыбнулся, словно старому другу.
– Сплошь приятные люди, – сказал себе Лайон и пошёл дальше.
Между блоками не было ни дверей, ни перегородок. На стене была прочерчена сплошная, опоясывающая коридор, красная линия, а по бокам от неё синим и красным цветами нарисованы буквы «А» и «В». Лайон посчитал это логичным – работая в больнице день за днём ты быстро запомнишь, где заканчивается один блок и начнётся другой. Не очень удобно с точки зрения посетителя, но блок «В» и не рассчитан на него. С другой стороны, думал Лайон, очень странно, что в блок для особых больных так легко попасть… Он снова начал опасаться, что больница захвачена психами.
Впрочем, Нейгард почти сразу нашёл логичный ответ. На всех дверях в этом блоке стояли электромагнитные замки. Открыть их можно только специальным ключом и только из коридора. Лайон готов был поспорить на что угодно, что окна в этом блоке зарешёчены. Почти как тюрьма, только камеры одиночные и лекарства приносят по пять раз на дню.
Возле каждой двери были небольшие держатели под карты больных. Лайон успел пройти несколько «камер», пока в дверях одной из палат лоб в лоб не столкнулся с невысоким пожилым мужчиной в белом халате. У него были аккуратная седая бородка и необыкновенно голубые глаза. В руках он держал карточку с фамилией Лэнсберри.
– Извините, – Лайон отступил, подавляя разочарование.
– К господину Лэнсберри нельзя. Разве внизу вам не сказали? Это закрытый блок.
Доктор закрыл за собой дверь, давая Лайону понять, что в комнату пускать его не намерен.
– Простите… Я племянник дяди Картера. Меня зовут Шоун, – Лайон заговорил торопливо и попытался имитировать северный вэйринский акцент, будто бы прибыл издалека.
– Племянник? Мне не сообщали, что у Картера есть родные, – доктор нахмурил брови и не отводил взгляда от Лайона.
– Мы редко общаемся. Мой отец и дядя рассорились много лет назад, но я иногда звоню проведать дядю Картера. Когда я не смог дозвониться, то почувствовал неладное и сразу сел в поезд.
Доктор рукой приобнял Лайона за плечо, а другой предложил пройтись.
– Боюсь, что поговорить с дядей сейчас нет никакой возможности.
– Что случилось?
– Человеческий рассудок – вещь очень хрупкая. Никогда не знаешь, какой удар его повредит. Когда он поступил сюда, он всё твердил о том, что за ним следят, что его пытаются убить. Он постоянно говорил о каком-то заговоре. Нам пришлось ввести ему успокоительное.
«Ну да, безопаснее психушки – места нет» – сразу подумал Лайон.
Они прошли в рекреацию и присели на кожаный серый диван. Напротив них сидел темнокожий старик с тростью, но он находился здесь только физически – его разум гулял где-то в другом месте.
– Боюсь, что у господина Лэнсберри мания преследования. Это сложное нарушение функций мозга. Сейчас мы пытаемся подавить его тревожность, потому он почти всегда спит. Как только мы добьёмся желаемого, я проведу с ним несколько тестов, и мы назначим терапию. В этот момент ваш дядя будет готов к гостям. У вас есть, где остановиться?
– Я пока не знаю, – Лайон попытался имитировать смятение, немного смягчив речь. – Я оставил вещи в камере хранения на вокзале и сразу поспешил сюда.
– Могу порекомендовать вам неплохую гостиницу в Рэдвине, – он извлёк из кармана визитку.
– Можно взглянуть на него хоть одним глазком?
– На спящего? Какой в этом прок? Даю вам своё слово, с вашим дядей всё хорошо. Он получает самое лучшее лечение.
Лайон посмотрел внимательно на доктора. По его лицу было трудно что-то сказать. Он был учтив и любезен, но именно настолько, насколько этого требовала ситуация. Это была профессиональная привычка, годами выработанная в психлечебнице. Давить и требовать чего-либо Лайон не мог – доктор легко раскусит его лживую личину. Нужен был запасной план.
Лайон попрощался с доктором и пошёл по лестнице вниз. Он почти сразу услышал шум: кто-то ругался в холле, отчего звуки разносились по длинному коридору, отскакивая от высоких потолков. Когда Лайон вывернул из-за угла, он увидел у стойки регистрации знакомые темно-русые волосы.
– … позовите лечащего врача или я вызову сюда полицию! – повышала голос Саманта Вудард.
– Женщина, вы бы могли не кричать? Больные не любят громкого голоса, – ответила женщина на регистрации.
– Да плевать я хотела! Зовите сюда лечащего врача!
– В самом деле, девушка, – сказал отчётливо Лайон, – вы же не хотите, чтобы буйно помешанные окончательно сошли с ума?
В голосе Лайона уже не было торопливости и северного акцента – лишь высокомерие и ирония.
– Вы? – искренне удивилась адвокатесса. – Что вы здесь делаете?
Нейгард кивнул на дверь, предлагая прогуляться. Она мгновение поколебалась, но пошла за ним.
На улице стало прохладнее – солнце спряталось за внушительную фиолетовую тучу, которую пригнал с моря западный ветер. Лайон предположил, что скоро будет дождь, и Саманта Вудард запахнула плащ.
Они прошли по тропинке вдоль лечебницы и остановились у полукруглой площадки со статуей Марии Энкельман. Постояли немного в тишине. Лайон догадывался, что девушка будет вне себя, если он выложит все карты на стол. Но ему не впервой говорить половину правды. Пока же они просто смотрели на каменную женщину и собирались с мыслями.
Первой молчание прервала Саманта:
– Как-то в школе я читала её биографию, – сказал она, не сводя взгляда со статуи женщины в докторском халате и с кипой историй болезни пациентов. Марии здесь было около пятидесяти, но скульптору удалось ухватить ускользающую красоту этой женщины и, несмотря на возраст, она получилась привлекательной. Лайон вдруг осознал, что она чем-то напоминает ему мать и внутри тут же хрустнуло. – Она первая выдвинула идею, что психические расстройства являются следствием нарушения химии организма. До неё считалось, что все болезни насылают боги.
– Да. Я тоже об этом читал.
– Так зачем мы пришли сюда?
– Вы не прорвётесь к Картеру. Доктор не пустил даже племянника.
– Что? У Лэнсберри есть племянник?
Лайон посмотрел на неё многозначительно.
– На что вы готовы пойти ради достижения своих целей, Лайон Нейгард?
– О! Вы запомнили моё имя! Это так мило! – Лайон улыбнулся до ушей.
– Мне по долгу службы приходится запоминать имена всех проходимцев, с которыми я общаюсь, – она сначала развернулась от него в пол оборота, выказывая безразличие, но потом не выдержала и спросила. – Вам-то Лэнсберри зачем?
– Скажем так, я не поверил в него и теперь хочу загладить вину, – Лайон неловко улыбнулся.
– Потом расскажете свою душещипательную историю. Сейчас нужно понять, как попасть к моему клиенту в палату.
– Доктор, вероятно, или в доле у мэра, или ничего не знает и верит в происходящее, как в единственно возможную истину. Второй вариант сомнителен – док не показался мне идиотом.
– Значит, вы тоже думаете, что Лэнсберри держат в психлечебнице насильно.
– В другом случае, меня бы здесь не было.
– И каков план?
– Я как раз над ним работаю.
– Работайте быстрее, мистер Нейгард. Иначе мы рискуем промокнуть под дождем, – поторопила Вудард, глядя на приближающуюся тучу.
– Этот дом был построен двести с лишним лет назад, так? – Саманта кивнула на его вопрос. – И он раньше был пансионом для девочек? Здесь должна быть чёрная лестница.
Лайон протянул Саманте руку.
– Мы не так близко знакомы, чтобы ходить под ручку, – фыркнула она. Лайон пожал плечами.
С обратной стороны, особняк не был таким ухоженным. Стены много лет не красили, кирпич кое-где обвалился и осыпался, а деревянные окна с черными мазками плесени, кажется, застали монархию. На этой стороне было две двери: одна, будто заваренная, не подалась, а вот другая открылась. Тут же на них выскочил мальчишка лет девяти и завопил:
– Сюда нельзя! Нельзя-нельзя-нельзя! Обойдите больницу и зайдите с центрального входа, а сюда…
– Нельзя. Я понял уже, – Лайон присел на корточки. – Хочешь заработать себе на мороженое?
– Не люблю мороженое, – поморщился парнишка, но глаза его заблестели.
– А что ты любишь?
Он по-детски смешно задумался. Прямо-таки мыслитель.
– О-орешки люблю. Знаете, такие, в шоколаде.
– Арахис в шоколаде? Хороший выбор, дружище. Шоколад так и тает во рту, – Лайон показал движение пальцами, будто закладывает конфету себе в рот.
– Да-да. Молодой мистер знает…
Лайон лёгким движением вытащил из кармана купюру достоинством в пятьдесят фартингов и протянул мальчику.
– Иди и купи себе столько орешков, сколько сможешь съесть.
– Лайон! – окликнула его Саманта, но он покачал головой.
– Но, если я уйду, кто-то плохой может зайти сюда. Мама говорит, что я должен охранять эту дверь, пока она разносит постельное для больных.
– Хочешь, я останусь здесь, пока ты не вернёшься? – предложил Лайон.
Мальчик с недоверием посмотрел на него, а потом на деньги в его руках.
– А вы точно будете здесь? Я не хочу получить тумаков от мамы…
– Не получишь. Мы с этой леди будем здесь, пока ты ходишь. Так ведь? – Лайон обернулся на Саманту, и та не слишком охотно кивнула.
Мальчишка взял у Лайона деньги, открыл дверь и на мгновение остановился.
– Вы точно не обманете меня?
– Не обманем. Беги.
Когда дверь за ним закрылась, Саманта недобро посмотрела на Лайона.
– Вы соврали ему.
– Какая жалость. Скорблю больше всех, – Лайон состроил грустную физиономию, но тут же снова стал серьёзным. – В этом мире принято лгать. Уж вам-то это должно быть известно, адвокат.
Она поджала губы.
Вместе они поднялись по крутой и узкой лестнице, вдоль обшарпанных стен. Под ногами хрустела извёстка и скрипела сухая земля. Похоже, уборкой здесь особо не занимались.
– Если нас поймают, этот ребёнок получит нагоняй.
– Мы вознаградили его сладостями. Притом, наперёд. Я считаю, что это нивелирует нашу ложь, мисс Вудард.
– Откуда вы…
– И кстати, прежде чем мы пойдём к Лэнсберри, нужно выкрасть ключ, – переводя разговор, сказал Лайон. – Здесь везде магнитные замки.
– Зараза. Почему всё так сложно? – выругалась Саманта, теряя терпение.
Дверь на второй этаж оказалась не запертой, а на вешалке рядом висел халат. Только один.
– Я должна пойти к нему, – сказала Саманта и взяла халат.
– Кто первый надел халат, тот и врач? – Лайон ухмыльнулся древней шутке. – И какой у вас план? Вы наденете халат, а что потом?
Он сложил руки на груди в предвкушении её истории.
– На ходу сочиню.
Они приоткрыли дверь и выглянули. В четырёх палатах от них полная женщина катила перед собой тележку с бельём. Вместе с ней ходил медбрат – крепкий молодой человек с медной кожей и бритой головой.
Саманта собралась уже идти, когда Лайон втянул её обратно на лестничную площадку.
– Что вы делаете? – в пол голоса прошипела на него адвокатесса.
– Не спорьте, просто запомните. Вам нужно убедить эту женщину и медбрата, что вы – один из стажёров больницы. Скажите, что вас отправил сюда док. Говорите просто, как будто всю свою жизнь прожили в рыбачьем посёлке Крайта, а не в рэдвинских многоэтажках.
– Как вы?..
– Не сыпьте терминами, но и не заискивайте. Вам просто нужно сойти за свою. Сможете?
– Не знаю, – растерялась Саманта. Она вряд ли сможет и двух слов связать правильно. Лайон подумал, что по-хорошему он должен сейчас снять с неё халат всеми правдами и не правдами.
– Постарайтесь. Если вам удастся, передайте Картеру от меня сообщение. Скажите, что я верю ему. Пусть он расскажет вам всё, что знает о смерти Эллимайны Леендейл.
– Что-что?
– Всё расскажу после. Не теряйте времени, Саманта.
– А ещё вы мне расскажете, откуда знаете моё имя! – вскипела Саманта.
Он открыл дверь и вытолкнул её в коридор блока «В», мысленно понадеявшись, что девушка справится. Сам Лайон спустился вниз именно в тот момент, когда в двери запасного выхода вошёл сын прачки.
– Вы здесь! – он выглядел таким изумлённым, будто ему всегда только и делали, что врали. У мальчишки весь рот и пальцы были в шоколаде.
Лайон присел на корточки, а мальчик протянул ему целлофановый пакет с арахисом в шоколаде. Он взял пару орешков.
– А где та красивая мисс?
– Она наверху. Плохие люди не хотят, чтобы она помогала хорошему человеку. Хорошего человека держат здесь против его воли.
– Так разве бывает? – удивился мальчишка.
– Ещё как бывает.
Наверху послышались голоса. Лайон различил среди них голос Саманты, сбивчиво объясняющей что-то другому человеку, и поднялся. В коридоре блока медбрат держал адвокатессу за руки, а рядом стоял констебль в синей форме. Настало время вмешаться. Лайон толкнул дверь и вышел в коридор блока «В».
– Господа, что здесь происходит?
– А вы ещё кто такой? – спросил констебль, нахмурив брови. Я его не знал. Выправка явно военная – грудь колесом, спина прямая, будто шпагу проглотил. На форме нашивка местного крайтского отделения.
– Консультант департамента полиции Бёрка, – Лайон попытался придать голосу важности, но на полицейского это не подействовало. – Она со мной.
– Блок «В» закрыт для посещения. Ни для юристов, ни для родственников, ни для кого бы то ни было.
– Даже для представителей полиции города?
– Приказ мэра.
Лайон покачал головой. Доктор был в доле, полиция Крайта – тоже. Не слишком ли много заинтересованных лиц для частной территории?
– Пройдёмте со мной до выяснения всех обстоятельств? – просьба полицейского была аккуратной и уважительной. Видимо, сказывалось то, что Лайон представился консультантом департамента. В противном случае, констебль бы скрутил его без реверансов и книксенов.
Молодой полицейский подошёл, держа руки на поясе с пистолетом – не обычном восьмимиллиметровом полицейском, а увесистом револьвере. Такой проделал бы в Лайоне большую дырку, попробуй он бежать. Пришлось согласиться на его требовании и пожать плечами.
Из плюсов – теперь он точно попадёт к Слоку в кабинет.

Глава 8

В департаменте все были на ушах. По этажам, как никогда, носились рядовые полицейские, а Слок потел вдвое сильнее. Вентиляцию всё ещё не починили.
Лайона завели в кабинет. Слок смотрел на него зверем.
– Да расстегни ты ему руки, дурень! – рявкнул он на молодого подчинённого. – И вали нахрен отсюда, пока не прибил!
Полицейский исполнил команду и испарился, как его и не бывало. Лайон потёр руки, пока Слок подбирал слова, чтобы разразиться гневной тирадой.
– Когда мы разговаривали с тобой пару дней назад, я, кажется, дал понять, чтобы ты не совался к Лэнсберри, – Слок говорил спокойно, но по вздувшейся на левом виске жилке, было ясно, что капитан едва сдерживается. – И ты мне пообещал. Ты обещал мне, Лайон! Объясни, неужели так трудно послушать меня хоть раз в жизни? Хотя бы раз, Лайон!
– Капитан, если вы готовы выслушать…

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71493823?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Matu Granne (Мату Гранни) (с каприйского) – идеальная работа.

2
Mel’eny (Мель ини) (с каприйского) – благодарю.

3
Расшифровка: Эпоха Стали, 715 год, 6 месяц, 3 день