Пороки искусства
Пороки искусства
Кирилл Блинов
Продолжение истории о расследованиях детективов Ито и Аяко, где каждый шаг погружает в темные глубины человеческой души. В центре нового расследования – серия загадочных убийств, каждое из которых напоминает произведение искусства, идеально исполненное, но ужасающее своей жестокостью. Ито и Аяко оказываются втянуты в игру, где каждый след – это не просто улика, а символ, раскрывающий неведомые ранее связи между жертвами и их убийцами. Напряженный и глубокий детектив, в котором следствие ведется не только по делу, но и через призму искусства, философии и борьбы с собственными демонами.
Кирилл Блинов
Пороки искусства
Глава 1. Ложный след.
Токийский вечер был окрашен в серо-синие тона, как будто само небо решило стать непрозрачным занавесом, скрывающим от чужих глаз всё, что происходит на улицах. Ито сидел за столом в углу маленького кафе, ожидая Аяко. Вокруг него мерцали неоновые огни вывесок и фар, создавая гипнотическую атмосферу, а прохожие за окном казались тенями, быстро исчезающими в ритме большого города. Ито выглядел, как человек, которому место на обложке модного журнала. Его молодое лицо сочетало в себе утончённые черты европейской и азиатской внешности: высокие скулы, прямой нос, выразительные миндалевидные глаза с тёмным оттенком, который мог быть одновременно мягким и строгим. Его волосы, гладко зачёсанные назад, аккуратно подчёркивали ухоженный внешний вид. На нём была строгая рубашка глубокого серого оттенка, сидящая по фигуре, подчёркивая подтянутость и уверенность. Поверх неё было накинуто лёгкое пальто, которое сейчас висело на спинке стула, как свидетельство стиля и заботы о деталях. Низ его образа завершали строгие тёмные брюки с идеально выглаженными стрелками и кожаные ботинки, блеск которых отражал свет неоновых вывесок. Его манера одеваться говорила о хорошем вкусе и самоуверенности. В этом облике сочетались строгость и ненавязчивый шарм, который мог как привлекать внимание, так и заставлять окружающих чувствовать в нём скрытую загадку. Он был погружён в свои мысли, вспоминая недавние события, когда вдруг почувствовал чьё-то присутствие рядом. Подняв взгляд, он увидел Аяко, которая уже стояла перед ним, держа в руках папку с документами. Она была ослепительно красива, её внешность словно притягивала взгляд, но не броско, а мягко, с едва уловимым шармом. Её лицо имело идеальные черты: гладкая фарфоровая кожа, чуть раскосые глаза с длинными ресницами, которые подчёркивали её утончённый взгляд. Губы, слегка тронутые нюдовой помадой, были идеально очерчены, придавая её образу одновременно нежность и уверенность. Тёмные волосы, собранные в элегантный хвост, струились мягкими волнами по плечам, придавая её образу легкость и изящество. На ней было бежевое пальто, подчёркивающее её стройную фигуру, с поясом, завязанным на талии. Под пальто виднелась белоснежная блузка с аккуратным воротником и чёрная юбка-карандаш, которая завершала её образ строгости и профессионализма. Чёрные колготки и кожаные лодочки на невысоком каблуке придавали её образу утончённости и женственности, создавая идеальное сочетание строгости и изящества. Она смотрела на Ито с лёгкой улыбкой, а в её глазах отражалась энергия, свойственная людям, готовым к действиям. Её присутствие, как всегда, наполнило пространство вокруг теплом и уверенностью.
– Извини, задержалась, – сказала она, чуть улыбнувшись, но в её глазах промелькнуло напряжение. – Новое дело. Пропала молодая женщина, и всё указывает на то, что это не просто случайная потеря.
Ито кивнул, жестом приглашая её сесть.
– Расскажи всё, что успела узнать, – произнёс он спокойно, но взгляд его потемнел, предвкушая начало нового расследования. Аяко аккуратно положила папку на стол и открыла её, доставая несколько фотографий и листов с отчётами.
– Пропавшую зовут Мидзуки Окамото, двадцать четыре года. Работала в одном из крупных рекламных агентств. Родные утверждают, что она была очень ответственной и никогда раньше не исчезала без предупреждения. Её последнее сообщение было три дня назад, отправлено другу, который так и не получил ответа на свою просьбу о встрече. На работе тоже не знают, где она, и никаких особых конфликтов с коллегами не зафиксировано, – начала Аяко, показывая Ито фото девушки.
Ито внимательно смотрел на фотографию. Мидзуки была симпатичной девушкой с тёплым взглядом и открытой улыбкой. Но, как всегда, в голове Ито сразу начали выстраиваться вопросы и теории.
– Есть ли что-то, что выделяет её? Что могло бы привлечь к ней внимание? – спросил он, чуть нахмурившись.
Аяко достала ещё один документ.
– Вот тут начинается самое странное, – продолжила она, глядя ему в глаза. – За два дня до исчезновения она жаловалась родным и друзьям, что её кто-то преследует. Но не называла конкретных людей, просто говорила о "непонятном ощущении".
Ито задумчиво посмотрел в окно. Слишком много дел начиналось так – с одного неясного предчувствия, о котором многие забывают, пока не станет поздно. Он вспомнил их прошлое расследование и чувство, что снова погружается в ту же темную, бесконечную глубину.
– Что ещё? – уточнил он, оторвав взгляд от ночных огней за окном.
– Полиция осмотрела её квартиру, но, по словам криминалистов, ничего необычного там не нашли, – ответила Аяко. – Даже следов борьбы. Всё выглядит так, будто она просто ушла. Но есть одна деталь. В её квартире нашли странный символ на зеркале в ванной. Что-то вроде знака, как будто нарисованного пальцем.
Ито резко поднял брови.
– Символ? – Он потянулся к фотографии, которую Аяко аккуратно извлекла из папки и положила перед ним.
На стекле была отчётливо видна неровная фигура, напоминающая иероглиф или эмблему, что-то, что сразу бросалось в глаза и заставляло задуматься.
– Похоже на ритуал или послание, – сказал Ито, разглядывая изображение. – Возможно, это что-то значимое, если только не случайный рисунок. Есть идеи, что это может означать?
Аяко покачала головой.
– Ещё нет. Мы проверили символ по нашим базам, но ничего похожего не нашли. Но я связалась с экспертом по символике и жду от него ответ.
Ито откинулся на спинку стула, понимая, что это дело не будет простым.
– Значит, у нас исчезновение, странный символ, и, возможно, преследователь, о котором никто не знает, – подвел он итог, бросая взгляд на Аяко. – Нам придётся копнуть глубже. С этого момента нужно узнать всё о её жизни и окружении. Я не думаю, что это случайность.
Аяко кивнула, её глаза загорелись знакомым огоньком.
– С чего начнем? – спросила она, готовая идти до конца.
Ито бросил взгляд на часы, затем на улицу, на которой уже сгустилась ночь.
– С её квартиры. Проверим всё ещё раз и, может быть, увидим то, что упустили другие.
Ито и Аяко добрались до квартиры Мидзуки чуть позже полуночи. Полиция уже закончила осмотр, поэтому квартира была опечатана, но у Аяко был ключ – временный пропуск, который оно, возможно, уже привыкла получать для таких расследований. Как только они вошли, их окутала тишина и холодное спокойствие. Квартира выглядела так, словно хозяйка собиралась вернуться буквально через минуту. На столе в кухне осталась нетронутой чашка с остывшим чаем, рядом с ней лежала открытая книга с закладкой на последней прочитанной странице.
– Странное чувство, правда? – прошептала Аяко, медленно осматриваясь. – Словно она просто… растворилась.
– Именно, – отозвался Ито, сосредоточенно оглядывая комнату. – Обычно в таких случаях остаются мелкие зацепки, но здесь всё слишком аккуратно.
Они прошли в ванную, где на зеркале всё ещё был виден символ, нарисованный невидимой рукой, покрывшейся легким налётом конденсата. Ито достал телефон и сделал несколько снимков, тщательно фиксируя каждую деталь. Это был необычный символ, и его смысл оставался для них загадкой.
– Ты думаешь, это что-то вроде предупреждения? Или, может, попытка её самой оставить след? – спросила Аяко, приглядываясь к знаку.
Ито на секунду задумался.
– Возможно, она пыталась намекнуть на что-то. Сама она это сделала или кто-то другой – пока не ясно. Но если символ ничего не значит, зачем его вообще оставлять?
Аяко провела пальцем по зеркалу, пытаясь уловить следы чужого прикосновения, но стекло было абсолютно чистым, как будто его вымыли и оставили специально, чтобы он проступил именно таким образом.
– Нам нужно больше узнать о её жизни, её привычках, друзьях, – продолжил Ито, оглядываясь вокруг. – Если она действительно подозревала, что за ней следят, то, возможно, делала это не без причины.
– Может, её преследователь – кто-то, кто близко знал её? Кто-то, кому она доверяла, но кто, в итоге, воспользовался этим? – Предположила Аяко.
Ито задумался, пробегая взглядом по комнате.
– Нельзя исключать ни одну версию. Если она действительно боялась, это значит, что кто-то, возможно, пытался создать вокруг неё атмосферу паранойи, – произнёс он. – Так, чтобы в нужный момент её страхи могли сыграть против неё самой.
– Но зачем? – спросила Аяко, её взгляд был полон смеси недоумения и тревоги.
– Это и предстоит выяснить, – отозвался Ито, его голос звучал хладнокровно и уверенно, словно он уже наполовину знал ответ.
Ито медленно обошел просторный гардероб Мидзуки, в котором, казалось, царила идеальная симметрия. Каждая вещь имела своё строго отведенное место, создавая впечатление удивительной аккуратности. Платья были развешаны по цветам и длине, рубашки висели одна к одной, без единой складки. Полки вдоль стен были уставлены аккуратно сложенными свитерами, а внизу, в рядах изящно выставленной обуви, туфли и сапоги образовывали ровные ряды, как в дорогом бутике. Но что-то здесь сразу не укладывалось в привычный порядок. Ито заметил пустое место – как будто несколько пар туфель исчезли из этого идеального ряда. Их отсутствие бросалось в глаза на фоне идеальной симметрии. Пропали именно туфли на высоком каблуке, те, которые, судя по всему, Мидзуки носила в особых случаях. Рядом с обувью Ито ожидал найти купальники – они всегда указывают на стремление хозяина гардероба к путешествиям или пляжному отдыху. Однако часть купальников также отсутствовала, словно их намеренно забрали с собой. И наконец, его взгляд остановился на уголке, где должны были лежать чемоданы. Там, где должен был стоять вместительный чемодан для багажа, осталась только небольшая сумка. Ито прищурился, задумавшись: отсутствие чемодана словно добавляло штрих к невидимой картине. Мидзуки не просто исчезла – она покинула это место целенаправленно, словно оставляя за собой лишь едва уловимый след, исчезающий в хаосе загадок её жизни.
Ито повернулся к Аяко, нахмурив брови.
– Аяко, спустись к посту охраны и проверь записи с камер наблюдения. Мне нужно знать, когда Мидзуки в последний раз покидала квартиру, – сказал он твёрдо.
Аяко кивнула и направилась к двери, быстро уходя выполнять поручение.
Ито посмотрел ей вслед и произнес, как бы размышляя вслух:
– Если мои предположения верны, то она покинула квартиру по собственному желанию и, вероятно, сейчас в безопасности.
Как только Аяко ушла, Ито ещё раз оглядел комнату, цепляясь за каждую мелочь, которая могла бы раскрыть ему ещё одну деталь её внезапного исчезновения. Ито долго стоял перед зеркалом, всматриваясь в символ, словно пытаясь угадать его значение. Он наклонился ближе, его пальцы осторожно провели вдоль резких линий на поверхности, пока в голове не вспыхнула догадка.
– Странно, это же… – тихо проговорил он, задумчиво касаясь подбородка.
Ито резко обернулся и направился к гардеробу. Ещё раз окинув взглядом манекен в углу, он заметил платье с таким же символом на подоле, вышитым изящной, почти незаметной нитью. Резкие линии и узоры с зеркала были воплощены в ткани – тот же замысловатый узор, который он видел на зеркале. Пока Ито ожидал возвращения Аяко, он обошёл кухню и решил немного похозяйничать в квартире Мидзуки. Открыв шкафчики, он нашёл пакет свежемолотого кофе и заварил себе чашку, наслаждаясь ароматом, наполнившим просторную кухню. Когда входная дверь скрипнула, и в комнату вошла Аяко, он, не оборачиваясь, крикнул:
– Аяко, кофе хочешь?
Аяко застыла на пороге, слегка удивлённая его непринуждённостью, но тут же ответила с лёгкой улыбкой:
– Почему бы и нет. Пока ты тут устроился, словно дома.
– Аяко, – позвал он, едва та успела зайти на кухню. – Этот символ… это не что-то из мистических знаков. Это логотип бренда одежды.
Аяко удивлённо приподняла бровь.
– Ты думаешь, это просто новый бренд?
– Да, и думаю, это личный бренд Мидзуки. Возможно, он был настолько эксклюзивной, что его ещё нигде не видели. Отсюда и наша ошибка – в интернете информации нет, потому что он ещё не поступил в продажу, – заключил Ито, с легким облегчением.
Аяко кивнула, понимая, как много это меняет.
Ито, стоя у кофейной машины, заваривал себе очередную чашку кофе. Он не торопился, позволив себе насладиться процессом, но мысли его уже были заняты разгадкой тайны, стоящей перед ним.
– Ну что, Аяко, что тебе удалось узнать о Мидзуки?
Аяко, немного вздохнув, подошла к столу, посмотрела на Ито и ответила:
– На камерах видно, как Мидзуки покидает дом. Она садится в машину с чемоданом. Это всё.
Ито медленно отставил чашку, её тёплая поверхность оставила отпечаток на столе. Он задумчиво посмотрел в окно, складывая всё в своей голове.
– Так значит, её не похищали, – тихо сказал он, – она просто уехала. Наверное, отдыхать.
Аяко внимательно посмотрела на него, но на её лице отразился скепсис.
– Ты уверен? Если она просто уехала, почему не оставила ни записки, ни звонка?
Ито посмотрел на неё, слегка улыбнувшись, и вдруг прервал её мысли.
– Я уверен, – сказал он, – потому что если бы её похитили, то скорее всего в доме был бы беспорядок. А так – всё на своих местах. Она просто покинула дом по собственной воле. И если учесть её стиль жизни, то, вероятно, она улетела.
Аяко нахмурилась, но её внимание уже привлекло что-то в его словах. Она подошла к нему ближе.
– Улетела? Куда?
Ито повернулся к ней, опираясь на стол, и тихо сказал:
– Проверить нужно все частные рейсы, особенно те, что идут в страны Ближнего Востока. Скорее всего, она улетела с каким-нибудь богатым принцем или миллионером.
Аяко остановилась, обдумывая его слова, а затем с любопытством спросила:
– Откуда ты это знаешь? Почему так уверен?
Ито усмехнулся и, посмотрев на неё, ответил:
– На этой неделе в Токио проходил международный показ мод. И если ты не знала, то многие богатые люди приезжают на такие мероприятия не только для того, чтобы купить новые коллекции, но и чтобы "подснять" себе красивых моделей. Мидзуки – не последняя модель на подиуме. Скорее всего она привлекла к себе чьё-то внимание.
Аяко молчала несколько секунд, переваривая его слова. Потом поняла, что, возможно, Ито прав. Это вполне вписывалось в образ Мидзуки – всегда стремящейся быть в центре внимания, всегда готовой воспользоваться своим внешним видом для достижения своих целей.
– И что ты предлагаешь? – спросила она, уставившись на него.
Ито в ответ лишь загадочно улыбнулся.
– Ничего. Закрываем дело это не наш случай.
Аяко с раздражением посмотрела на Ито, её пальцы безжизненно касались края стола, а взгляд был устремлён в сторону, как будто пытаясь найти ответы на вопросы, которые не давали покоя.
– Опять ни одной зацепки… – произнесла она с тяжелым вздохом, закатывая глаза. – Мы снова застряли в тупике.
Глава 2. Памятник боли.
Ито и Аяко в данный момент расследовали дело Юми Накахары, которую нашли мертвой в парке Ёёги ранее. Они думали, что пропажа Мидзуки может быть связана с этим делом. В парке Ёёги, где ранним утром обычно царила тишина, в этот раз воздух был тяжёлым от таинственной, невидимой угрозы. Примерно в том месте, где когда-то росли вишнёвые деревья, нашли тело. Это была женщина, чьё имя было теперь записано в отчётах как Юми Накахара – модель, известная своей хрупкой красотой и ещё более хрупкой репутацией. Её тело, найденное среди утренней росы, было не похоже на обычное убийство. Она лежала, абсолютно голая, на белоснежной простыне, как будто кто-то расстилал её на том месте, чтобы оставить на память. Внешне её поза напоминала не насилие, а скорее какой-то странный ритуал. Голова, с аккуратно распущенными волосами, покоилась на большой красной подушке, что контрастировала с бледной кожей женщины. Это не была поза жертвы, а поза того, кто погружён в глубокий, бесконечно спокойный сон. Одна её рука была сложена на груди, прикрывая интимное место, в то время как другая была изящно заведена за голову. Такое положение могло бы показаться эротичным, если бы не было окружено смертью. Женщина выглядела так, словно она просто уснула, причём на её теле не было ни малейшего следа насилия. Нет синяков, нет следов борьбы, нет никаких признаков того, что её убили. Всё было тихо, словно тело стало частью этого места, частью самого парка. Ни крови на простыне, ни следов борьбы – казалось, она не сопротивлялась, словно знала, что её смерть была неизбежна. Вскрытие не обнаружило ни ран, ни повреждений, а органы были без признаков травм. Но ощущение, что с её смертью было связано нечто большее, не оставляло Ито и Аяко в покое. Этот странный образ смерти – идеально подобранная поза, идеальный фон, идеально белая простыня, почти мистическая тишина вокруг – все это заставляло сомневаться в том, что смерть была случайной. Но что именно произошло на самом деле, оставалось загадкой.
Ито и Аяко сидели за столом, погруженные в размышления, внимательно изучая материалы, которые вели их по следу странного убийства, найденного в парке Ёёги. Это дело было их последним расследованием, и с каждым новым моментом оно становилось всё более запутанным.
– Мы что-то упускаем, – сказала Аяко, сдвигая со стола папки с документами и взглянув на Ито. – Никаких следов насилия, никаких улик. Она словно спала. Но её убийство – это явно не случайность.
Ито молча кивнул, затем достал свой блокнот и прочитал ещё раз показания свидетелей и результаты вскрытия. Его взгляд был сосредоточен, как всегда, когда он пытался найти хоть малейший намёк на то, что могло бы раскрыть это дело.
– Нет, это не случайность, – тихо сказал Ито, подчеркивая каждое слово. – Всё здесь слишком тщательно устроено. Тело, поза… Это не просто убийство. Это какая-то особая сцена, поставленная с намерением. Мы ещё не понимаем, что за послание за этим стоит, но оно есть. И это не убийца в традиционном понимании.
Аяко задумалась, её глаза на мгновение потускнели от усталости. Это дело забирало у неё силы и нервы.
– Она была найдена без одежды, в какой-то странной позе… Может, это что-то символическое? Что-то связанное с её жизнью? – предположила она, и в её голосе проскользнуло сомнение.
Ито продолжал листать бумаги, но его мысли были унесены в сторону. Это было не просто убийство – это было как будто послание. И, как бы они ни пытались разгадать эту загадку, все пути, на которые они попадали, вели в ещё большую туманность. Ито задумался, когда внезапно зазвонил его телефон. На экране высветилось имя дежурного полицейского – Такахиро Ямамото.
– Ито-сан, – раздался знакомый голос. – В строящемся доме нашли ещё одно тело. Похоже, смерть настала при схожих обстоятельствах. Вам нужно приехать, адрес – район Сумида, недалеко от моста.
Ито переглянулся с Аяко.
– Понял, выезжаем, – ответил он и отключил телефон.
Когда Ито завершил разговор и убрал телефон, он обернулся к Аяко:
– Кажется, у нас новое место преступления, – сказал он. – Такахиро сообщил, что тело обнаружено в строящемся многоэтажном доме.
– В строящемся доме? – удивилась Аяко. – Необычное место для убийства.
– Согласен. Особенно если убийца пытается скрыть следы. Похоже, ему больше не удается оставаться в тени.
По пути к стройке Ито не мог избавиться от чувства, что новое убийство как-то связано с Юми Накахарой. Хотя доказательств не было, его интуиция подсказывала, что это не случайность. Когда они прибыли на место, мрачная картина предстала перед их глазами. Высокий недостроенный дом возвышался, окружённый строительными лесами и мусором. На месте их уже ждал Такахиро Ямамото, который выглядел явно взволнованным. Такахиро был полицейским с многолетним стажем, что можно было сразу заметить по его осанке и уверенности в движениях. Коротко остриженные волосы придавали его облику строгость, а выразительное лицо, с резкими чертами и лёгкими морщинами на лбу, говорило о напряжённой работе, которая оставила свой след. Его тёмные глаза, обычно спокойные и проницательные, сейчас были слегка тревожными, выдавая внутреннее напряжение. На нём была стандартная полицейская форма, идеально выглаженная, с блестящими пуговицами и значком. Его туфли, хотя и немного покрытые строительной пылью, сохраняли свой блеск, показывая, что Такахиро следит за своим внешним видом даже в сложных условиях.
– Ито-сан, – поздоровался он, кивнув Аяко. – Я знал, что вы захотите увидеть это лично. Тело найдено на четвертом этаже, рядом с лифтовой шахтой. Похоже, что оно находится там какое-то время.
Ито и Аяко переглянулись, осознавая, что это может быть их убийца.
Пока они поднимались на четвертый этаж по скрипучей лестнице, Такахиро рассказывал детали, которые удалось собрать на месте.
– Погибшую звали Сакура Миядзаки, – сказал он, держа фонарь, чтобы лучше освещать путь. – Её нашли рабочие, которые пришли проверять заливку бетона. Поначалу они даже не поняли, что это тело…
Когда они добрались до четвертого этажа, перед ними открылась сцена, от которой стало не по себе даже закаленному Ито. В полутемном помещении стройки, едва освещённом пробивающемуся сквозь пустые оконные проёмы свету луны, стояло тело девушки, словно запечатанное в бетонный саркофаг. Бетонный столб был грубо отлит и доходил ей до пояса, создавая странное впечатление, будто её заключили в каменную ловушку. Столб был прямоугольный, с неаккуратными выступами и неровностями, как будто его лили в спешке, не заботясь о точности. Само тело представляло собой мрачное зрелище. Одна её рука была жестоко отрезана прямо у плеча, другая – чуть выше локтя. Одежда была оборвана, её остатки, впитавшиеся в свежий бетон, создавали жуткий контраст с холодной серостью камня. Однако, самым странным было её лицо: голова девушки неестественно держалась прямо и смотрела вперёд с застывшим, лишённым выражения взглядом. У Ито возникло ощущение, будто она сама смотрит на него, словно молчаливо требуя разоблачения этой кошмарной мистерии. Подойдя ближе, Ито прищурился и заметил нечто, что не могло не вызвать тревоги. За головой девушки тянулись едва заметные лески, как тонкие паутины, уходящие вниз и исчезающие в глубине её спины, прямо у нижнего позвонка. Он сделал шаг назад, осознавая, что это не просто случайный объект – кто-то продумал каждую деталь, словно создавая мрачную скульптуру. Но больше всего его поразило отсутствие крови. Тело казалось абсолютно чистым, без малейшего следа жестокости, которая обычно сопутствовала подобным преступлениям. Ни одного пятна, ни одной капли. Словно её нарочно превратили в холодный памятник боли и безмолвия. Ито, хмурясь и оценивая жуткую сцену, повернулся к Аяко, которая всё ещё стояла, ошеломлённая увиденным. На мгновение она не могла отвести взгляда от безжизненного тела, застывшего в бетонной ловушке, но, собравшись с мыслями, наконец заговорила.
– Это точно наш убийца, – тихо прошептала Аяко, и голос её дрогнул, отражая смесь ужаса и признания.
Ито кивнул, продолжая смотреть на девушку, застывшую как извращённая скульптура. Он хотел услышать её мнение и спросил:
– Что ты думаешь о том, что перед нами?
Аяко, пытаясь подобрать слова, обвела глазами картину перед ними.
– Это просто… ужас, – с трудом произнесла она. – Но… не могу избавиться от ощущения, что она напоминает что-то знакомое.
Ито смотрел на неё, понимая, куда могут вести её мысли, и спросил:
– Ничего тебе не напоминает?
Аяко задумалась, её взгляд на мгновение смягчился, и она, нахмурившись, всматривалась в застывшую фигуру.
– Она… она похожа на одну из статуй, которые мы изучали в школе, в учебниках по истории… – сказала она, словно пытаясь вспомнить что-то, что ускользало от неё. – Только не могу вспомнить, как её звали.
Ито скрестил руки и, внимательно глядя на фигуру, проговорил:
– Венера Милосская.
Аяко взглянула на него с удивлением и, взглянув на «скульптуру» перед ними, поняла, что Ито прав. Умершая девушка, как ни жутко это ни звучало, была обращена в неподвижную копию знаменитой статуи. Точно так же, как у Венеры Милосской, у неё не было рук. Неровный бетонный постамент напоминал те античные пьедесталы, на которых когда-то стояли великие произведения искусства. Её голова, слегка наклонённая и подвязанная лесками, будто бы подчёркивала царственное спокойствие, но одновременно странное, зловещее спокойствие безжизненности. В этом молчаливом сходстве было что-то настолько чуждое и пугающее, что Аяко невольно передёрнуло.
– Как будто кто-то… сделал её частью своей жуткой галереи, – прошептала она, наконец признавая, что их убийца с ужасной точностью воссоздал классический образ красоты, изуродовав его до неузнаваемости.
Ито понимал, что это было не просто убийство – это была холодная, тщательно продуманная попытка превратить жизнь в статую, лишённую не только движения, но и всего человеческого. Ито и Аяко обошли всё пространство вокруг бетонного «пьедестала» в тщетной попытке обнаружить хоть малейшую зацепку. Однако чем больше они всматривались, тем явственнее ощущали странное, противоестественное ощущение чистоты, которое совсем не соответствовало ожидаемому беспорядку стройки. Никакой строительной пыли, никаких пятен или отпечатков, даже осколков стекла или камней, которые могли бы случайно попасть под ноги. Здесь было так аккуратно, будто кто-то специально вымыл и вычистил всё до блеска. Аяко замерла на мгновение, и у неё сложилось впечатление, что они уже не на холодной и серой стройке, а в настоящем музее, где стены и пространство будто пропитаны ощущением статичного величия, мрачного и неуместного в этом месте.
– Это что-то невообразимое, – прошептала она. – Как будто это место не для убийства, а для… экспозиции.
Ито кивнул, обводя взглядом «зал», в центре которого возвышалась зловещая «статуя» жертвы. Это место казалось идеальным до аномалии. Он перевёл взгляд на Такахиро Ямамото, который стоял в стороне, погружённый в свои собственные размышления.
– Ямамото, – обратился к нему Ито, – что криминалисты смогли найти? Есть хоть какие-то следы?
Такахиро тяжело вздохнул, а затем, посмотрев на Ито, коротко ответил, не скрывая замешательства:
– Вообще ничего. Ни отпечатков, ни пятен, ни следов обуви… даже намёка на то, что кто-то здесь был.
Ито нахмурился, отведя взгляд. Как такое возможно? На стройке всегда полно мусора и строительной пыли. Но здесь перед ним была стерильная площадка, почти как лаборатория.
– И руки? – уточнил он, обернувшись к Ямамото. – Их ведь тоже нигде не нашли?
Ямамото покачал головой.
– Мы обыскали всё здание – ни на одном этаже, ни в укромных углах, нигде. Они как будто испарились.
Ито снова посмотрел на застывшую, словно застыдённую в смерти фигуру, в бетонной обертке. Казалось, убийца специально позаботился о том, чтобы оставить их в полной темноте, перед вычищенной, безупречно подготовленной «экспозицией». Ито сдерживал раздражение, но напряжение нарастало с каждой минутой. Он привык к сложным делам, к туманным уликам, к противоречивым свидетельствам. Но абсолютное отсутствие следов… это выводило его из равновесия. Здесь не было даже намека на нечистоты, будто убийца не просто избегал оставлять следы, но полностью стер свое присутствие, как если бы его и не было вовсе. С каждым подобным делом он всё больше ощущал себя в неравной игре, которую им навязывал этот невидимый, изощрённый враг.
Ито машинально сжал кулаки, чувствуя, как сердце замирает в глухом разочаровании. Он снова и снова прокручивал в голове малейшие детали, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Никаких следов, никаких отпечатков, ни малейшего упоминания о личности убийцы. Словно невидимый художник создал здесь свою пугающую, холодную инсталляцию и растворился в пустоте. Он повернулся к Аяко, встретив её обеспокоенный взгляд, полный тех же эмоций. Она понимала его без слов: это был очередной удар по их усилиям. Привкус разочарования и легкая досада мелькнули на её лице, прежде чем она снова собралась и кивнула, как бы говоря, что они справятся. Ито медленно провел рукой по волосам, пытаясь унять внутреннее волнение.
– Этот тип… он не просто умён, он будто издевается над нами, – прошептал он, чуть сжав зубы. – Мы даже не близки к разгадке, а он играет с нами, как с марионетками.
Аяко молча наблюдала за ним, стараясь не отвлекать его от мыслей, но он уже понимал – ничего не изменить. Они могли изучать это место часами, и вряд ли бы нашли хотя бы малейшую улику. И каждый миг осознания этого только усиливал его досаду.
– Ладно, – резко сказал Ито, словно сбросив с себя мыслительный груз. – Нам всё равно придётся двигаться дальше. Мы вытянем его на поверхность, когда он сам этого не ожидает.
С этими словами Ито отвернулся, показывая, что его спокойствие вернулось, но Аяко видела в его взгляде затаённое, едва сдерживаемое раздражение. Ито глубоко вздохнул, на мгновение задерживая взгляд на бетонной фигуре, словно пытаясь проникнуть за её холодную оболочку. Затем, повернувшись к Аяко, он сказал с лёгким сожалением в голосе:
– Ладно, уже поздно. Я отвезу тебя домой. Завтра соберёмся с новыми силами и будем думать.
Аяко кивнула, благодарно улыбнувшись, её глаза всё ещё светились напряжённостью. Они оставили место преступления, словно выходя из гипнотического плена невообразимой сцены, и двинулись к машине, погружённые каждый в свои мысли. Когда они ехали по пустынным ночным улицам, Ито почувствовал, как тишина нависает над ними, и лёгкая усталость проникает в его тело, как и в сознание Аяко, которая, казалось, всё ещё была погружена в размышления о статуе. Город мерцал за окном, как мираж, дразнящая сеть огней, словно предвещала новые загадки.
– Никогда не сталкивалась с таким? – вдруг спросил Ито, нарушив тишину. Он краем глаза заметил, как Аяко слегка вздрогнула, возвращаясь в реальность.
– Нет, – тихо ответила она, опустив взгляд на свои руки. – Это… совсем другое. Убийца не просто убивает, он создаёт… картины. – Она вздохнула. – Не понимаю, зачем всё это. Что он хочет нам сказать?
Ито покачал головой, не находя слов. Он тоже не мог понять логику или мотивы этого человека. Но что-то в глубине подсказывало ему, что это только начало, и ответ может быть гораздо страшнее, чем они могли предположить. Они замолчали, погружённые каждый в свои мысли. Спустя несколько минут Ито свернул на улицу, где жила Аяко, и остановился у её подъезда. Лёгкий ветер трепал ночную листву, и воздух казался особенно свежим после гнетущей атмосферы стройки.
– Отдыхай, – мягко сказал он, кивая ей. – Завтра вернёмся к этому с ясной головой.
– Спасибо, Ито, – сказала Аяко, и, выйдя из машины, она ещё раз взглянула на него с благодарностью, прежде чем скрыться в тени подъезда.
Когда она исчезла из виду, Ито ещё несколько секунд сидел, глядя в её сторону, а затем, оставшись один на пустынной улице, снова ощутил ту давящую тоску, словно предчувствие надвигающейся бури. Ито провел несколько минут в тишине, не трогаясь с места. В голове всё ещё всплывали образы жуткой бетонной фигуры, хладнокровно оставленной убийцей на стройке, словно она была частью его извращённого плана. Он задумчиво провел рукой по лицу, пытаясь освободиться от гнетущих мыслей, но тревога и раздражение крепко цеплялись за его разум. Наконец, Ито завел машину и направился к себе домой. Пока он ехал по ночным улицам, его не покидала мысль о том, как мало зацепок им удалось найти. Не было ни следов, ни улик, и казалось, что каждый шаг, который они делали, уводил их всё дальше от истины. Обычно у Ито было острое чутьё на детали, на те мелкие несовпадения, которые выдавали преступника, но здесь он был словно в ловушке, окружённый тщательно продуманным театром смерти. Когда он подъехал к своему дому, на горизонте уже виднелись первые слабые отблески рассвета. Ито поднялся к себе, на мгновение задержавшись в дверях, оглядывая пустую квартиру, казавшуюся ему холодной и неуютной. Он прошел в кухню и налил себе стакан воды, надеясь, что это хотя бы немного успокоит его. Мысленно он снова возвращался на стройку, перед глазами вставало тело, застывшее в бетоне. Он поставил стакан и вздохнул. Невольно подумал об Аяко: насколько сложно ей выдерживать эти жуткие картины, быть рядом, когда всё кажется таким безнадёжным. Они оба понимали, что идут против сильного и опасного врага, но Ито был уверен, что, несмотря ни на что, они разгадают замысел этого убийцы. Едва голова коснулась подушки, Ито провалился в беспокойный сон, наполненный серыми, давящими образами. Строительные конструкции, тяжёлые бетонные стены, приглушенные звуки шагов… Все, как будто сливалось в некое гнетущее видение, где за каждой тенью пряталась загадка.
Глава 3. Секреты, ставшие достоянием.
Ито с трудом разлепил глаза, когда телефон настойчиво завибрировал в его руке. День уже был в разгаре, свет заливал комнату, но Ито был погружен в беспокойный сон, и резкое пробуждение лишь усугубило его усталость. Голос Аяко был тихим, но напряжённым, в её словах звучала неотложная тревога:
– Ито, включи телевизор. Срочно.
Ито, ещё не до конца осознавая, что происходит, потянулся к пульту и включил телевизор. На экране, ярко и беспощадно, сменяя друг друга, шли заголовки и кадры с мест преступлений. Фотографии, знакомые до мельчайших деталей, вырвались на всеобщее обозрение: окровавленные места, где были найдены тела Сакуры Миядзаки и Юми Накахары. В кадре мелькали размытые, зацензуренные изображения, но даже сквозь пиксели он мог узнать те детали, что были доступны только полиции. Кадры исчезали, сменяясь озабоченными лицами ведущих, потом вновь возникали, едва прикрытые черными прямоугольниками цензуры. Ито застыл, чувствуя, как ярость вспыхивает в его груди. Как это возможно? Как фотографии, которые видели лишь несколько человек, могли оказаться у репортеров? Это не просто утечка – это позор, надругательство над самим делом, попытка превратить кошмарные смерти в зрелище для жадной толпы.
– Аяко, как это могло случиться? – спросил он, с трудом сдерживая гнев. – Кто вообще мог передать эти фотографии журналистам?
– Не знаю, – в её голосе слышалась смесь растерянности и гнева. – Никто из нас не может этого понять. Мы ведь следим за этим делом особенно строго…
Она замолчала, словно подбирая слова, которые могли бы утешить или объяснить случившееся, но их не было. Глубокая тишина воцарилась на несколько мгновений, и Ито осознал, насколько теперь испорчено их расследование.
– Аяко собирайся, я скоро за тобой заеду. – Сказал Ито серьезным голосом.
Ито поспешно бросил трубку и вскочил с кровати, ощущая, как гнев наполняет его грудь. Каждая мысль о случившейся утечке казалась железным кулаком, сжимающим его живот. Это был не просто случайный инцидент – это был удар по всему расследованию, по всему, ради чего он работал эти последние дни. Как они могли допустить утечку настолько важной информации? Фотографии, которые были доступны лишь нескольким высокопрофильным людям в полиции, теперь выставлены на показ всему миру. Это подрывало не только расследование, но и репутацию всей службы. Он быстро умывался, холодная вода, стекающая по лицу, не приносила ни облегчения, ни прояснения в голове. Он словно застрял в этом порочном круге, где каждое его действие, каждый шаг вел к новым ошибкам. Он посмотрел на себя в зеркало, его глаза отражали усталость и решимость. Внешность не имела значения – дело было не в том, как он выглядел, а в том, как они могли позволить эту утечку. Вопросы, тревога, ответственность… все это висело в воздухе, как непреодолимая тяжесть.
После того как он почистил зубы и наспех оделся, Ито поспешил к двери, снова выдыхая, пытаясь не поддаться растерянности. Аяко, он знал, должна быть готова. Но главное сейчас – разобраться, кто мог быть источником утечки. Его мысли унеслись к этим подозреваемым: возможно, это кто-то из самого отдела? Или же чужие, кто знал, что их расследование обречено стать достоянием публики? Он продолжал размышлять, пока не забрался в машину. Механически крутя руль, Ито ехал в сторону Аяко. Его глаза были сосредоточены на дороге, но мысли были совсем не о том, что происходило вокруг. Он думал о том, как они будут объяснять этот позор своим коллегам и как теперь это повлияет на ход расследования. Невозможно было поверить, что кто-то из своих мог так поступить. У него было ощущение, что если этот след останется без ответа, он не сможет продолжить работать так, как прежде. Нужно было понять, кто именно подставил их, кто предал. Ито в раздражении сжал руль, когда его телефон вдруг вибрировал в кармане. Он взглянул на экран – номер Мори. Сердце сжалось. Теперь, когда новости были везде, он знал, что разговор не будет легким.
– Ито, – голос Мори был сдержан, но в нем все равно звучала резкая тревога. – Я не могу понять, как ты допустил такую утечку. Как ты мог позволить этим фотографиям попасть в прессу?
Ито вздохнул, ощущая, как напряжение снова поднималось в груди. Он взглянул на дорогу, пытаясь не терять концентрацию. Нервно заговорил:
– Мори, я сам не понимаю, как это случилось. Я был уверен, что мы все держим под контролем. Эти фотографии должны были оставаться конфиденциальными. Неужели ты думаешь, что я сам мог передать сними прессе?
Мори молчала несколько секунд, прежде чем ответить:
– Ты должен был предусмотреть этот вариант. Все эти детали, все эти материалы – мы не можем позволить, чтобы они оказались в руках журналистов. Ты знаешь, что любое утечка – это не просто скандал, это угроза для расследования и, возможно, для жизни свидетелей. Я рассчитывала на твою внимательность, Ито.
Его пальцы сжались на руле так сильно, что даже кожа на ладонях побелела. Он попытался не срываться на крик, сдерживая гнев, но слова все равно вырвались:
– Я делаю все, что могу, Мори! Но в этом деле каждый шаг может быть ошибкой, и никто не застрахован от того, чтобы что-то пошло не так. Я не могу контролировать каждый аспект, понимаешь?
Мори не терпела такого тона и мгновенно парировала:
– Ты ведь знаешь, что от твоих решений зависит многое, и я тебе доверяю. Если мы не справимся с этим, люди начнут задаваться вопросами о нашей компетентности. Ты должен разобраться в этом, Ито. И как можно быстрее. Где ты сейчас?
Ито сдержал очередной вздох и, оглядываясь на знакомые улицы, ответил:
– Я еду за Аяко. Мы поедем в участок, разберемся, кто мог передать эти фотографии. Ты можешь не переживать, мы найдем того, кто это сделал.
Мори продолжала говорить сдержанно, но в ее голосе уже было слышно немного меньше напряжения:
– Надеюсь, ты прав. Иначе у нас будут серьезные проблемы. Я ожидаю отчет по этому делу, Ито. Немедленно, как только будет хоть какая-то информация.
Ито вновь взглянул на дорогу, ощущая, как его плечи напрягаются от стресса. Он знал, что Мори права. В этот момент у него не было права на ошибку.
– Понял, Мори. Мы все сделаем.
Он быстро закончил разговор, не давая Мори шанса что-то добавить, и положил телефон в карман. Внутри его бурлило, и чувство вины стало еще тяжелее. Проклятая утечка… Как это могло случиться? Ито снова взглянул на дорогу, нервно крутя руль. Его мысли путались, и ощущение, что что-то идет не так, стало все более навязчивым. Мори всегда была строгой, и он знал, что в ее глазах он только что потерял важное преимущество – доверие. И теперь ему нужно было восстановить этот баланс. Но как? Как найти виновного, если даже представить себе, что кто-то в его команде мог сделать такое, было сложно? Аяко, уже сидела рядом и заметила, что Ито был подавлен. Она почувствовала напряжение, которое висело в воздухе, словно туман перед бурей. Аяко повернулась к нему и спросила как он, но Ито не ответил. Он продолжал сосредоточенно следить за дорогой, словно пытаясь заглянуть в темное будущее, скрывающее все ответы. Тот же вопрос снова и снова терзал его разум: кто мог так легко продать информацию? И как это произошло под его носом? Проехав несколько кварталов, Ито заметил, что ему нужно собраться. Время не терпело, и расследование продолжалось. Он взял себя в руки и выдохнул, наконец, оглянувшись на Аяко.
– Ты что-то говорила… – начал он, но слова звучали глухо, будто они лишь частично пробивались сквозь толщу его переживаний.
Аяко, как обычно, попыталась поднять ему настроение, даже в такой напряженной ситуации.
– Мы справимся, Ито. Ты сам знаешь, что у нас есть все шансы. Главное – не терять фокус.
Ито кивнул, но внутри не было уверенности. Он пытался поверить в свои слова, но что-то держало его. Проглотив беспокойство, он прибавил скорость, чтобы добраться до участка как можно быстрее. Им нужно было найти ключевого человека, который мог бы пролить свет на эту утечку.
– Мы найдем того, кто это сделал. И выясним, как именно утекли фотографии, – сказал Ито, будто пытаясь убедить и себя, и Аяко.
Но его голос звучал чуть слабеющим. По мере того как они приближались к полицейскому участку, в его голове продолжали крутиться обрывки разговора с Мори. Не было времени на сомнения – все шло к тому, что утечка могла поставить под угрозу не только их работу, но и безопасность тех, кто был связан с расследованием. Ито почувствовал, как его мышцы напряглись, а сознание словно прояснилось, когда он заглушил свои переживания и сосредоточился. Он знал, что только действуя решительно и быстро, можно было исправить эту ошибку. И пусть весь этот шум вокруг дела, вместе с фотографиями, ставил их в невыгодное положение, у Ито был шанс выйти из этой ситуации, если он не растеряется. Весь путь до участка он молчал, поглощенный мрачными мыслями. С каждой минутой ему становилось все яснее одно – если они не смогут найти этого человека, виновного в утечке, все будет потеряно. Когда Ито припарковал машину перед полицейским участком, его дыхание звучало так тяжело, словно он нес на плечах не просто вес расследования, но и невыносимую тяжесть ответственности. Он стремительно вышел из машины и направился к зданию, не оглядываясь. Аяко не пошла за ним – она понимала, что сейчас он хотел остаться наедине с теми, кто мог дать ему ответы. Иногда Ито был именно таким, и она знала, что в этот раз он не станет исключением. Резким движением Ито распахнул дверь кабинета начальника участка, как вихрь ворвавшись внутрь и сразу привлекая внимание присутствующих. В комнате находились несколько старших офицеров, и все они мгновенно замерли, как только он вошел. Один из них, старший инспектор Рюдзо Танака, нервно поправил очки, остальные же молча следили за Ито, осознавая, что он пришел с недовольством. Ито подошел к столу начальника, и, не тратя времени, громко и решительно обратился к присутствующим:
– Как это понимать? Как вы могли допустить такую утечку информации? – его голос эхом отозвался от стен. Все почувствовали напряжение его гнева. – Вы понимаете, что из-за этого мы можем потерять дело?
После его слов в комнате воцарилась гнетущая тишина, словно сам воздух стал тяжелым, готовый разорваться от напряжения. Начальник участка, Кэнджи Моригаки, мужчина с зачесанными назад волосами и строгим взглядом, отложил документы и, покачав головой, встал из-за стола.
– Ито, я понимаю твою злость, – сказал Моригаки, его голос звучал спокойно, но уверенно. – Мы уже разбираемся с этим. Мы направили детектива Кайта Нишимото в студию канала, чтобы выяснить, кто именно передал им фотографии. Сейчас все в процессе.
Ито почувствовал, как его гнев вспыхивает еще сильнее, но он сдержался и пристально посмотрел на Моригаки.
– Это не может быть просто «в процессе», – его голос звучал, как резкий удар. – Я не намерен сидеть сложа руки, пока кто-то играет с нашей работой и репутацией! Если кто-то из вашего отдела виновен, он должен понести наказание.
Моригаки, стараясь успокоить ситуацию, подошел к Ито и положил руку ему на плечо.
– Мы сделаем все, что в наших силах, – сказал он с такой серьезностью, что гнев Ито слегка поутих, хотя полностью не исчез. – Я лично контролирую ситуацию. Мы не допустим, чтобы это затянулось.
Внезапно мысли Ито стали проясняться. Он понял, что не может слепо обрушивать весь гнев на тех, кто выполняет свою работу, пусть даже с ошибками. Он сжал зубы, принял спокойную позу, собравшись с мыслями, и сказал уже сдержаннее:
– Хорошо. Я вам доверяю, Моригаки. Но буду держать вас в курсе. Если такая утечка повторится, у нас не останется выбора. Наш отдел специальных расследований должен будет провести проверку всего вашего участка и всех сотрудников без исключения. С этими словами Ито повернулся и вышел. В коридоре он снова ощутил тяжесть происходящего. Ему все еще не хватало какого-то ключа, какого-то шага, способного изменить ситуацию. Но он знал, что сегодня они сделали шаг на пути к истине. Ито шагал по коридору полицейского участка, напряжение не отпускало его. Каждое неудачное движение в этом деле било по нервам, словно напоминание о его собственной уязвимости перед хитроумным преступником. Однако, он знал, что сейчас не время поддаваться эмоциям. Дело приняло новый поворот – публичное внимание к расследованию подлило масла в огонь, и это могло как помочь, так и осложнить ситуацию.
Когда он вышел из здания, его уже ждала Аяко. Она стояла, скрестив руки, и с тревогой наблюдала, как Ито приближается. В её глазах читался немой вопрос, но она не спешила его задавать – возможно, опасаясь, что ответ только усилит их тревогу.
– Что они сказали? – спросила она наконец, когда он подошел ближе.
– Моригаки утверждает, что они отправили Кайта Нишимото в студию новостей, чтобы выяснить источник утечки, – ответил Ито, покачав головой. – Но этого мало.
– Ты думаешь, что утечка произошла по вине кого-то из отдела? – в её голосе проскользнула нотка недоверия.
Ито вздохнул, собирая мысли.
– Надеюсь, что нет, – сказал он, обводя взглядом улицу, словно проверяя, не подслушивает ли их кто-то. – Но если так, нам предстоит столкнуться с новой угрозой, и это может обойтись дороже, чем мы предполагали.
Аяко опустила взгляд, понимая, что ситуация обострилась до предела. Теперь не только расследование убийств, но и сама работа полиции оказалась под угрозой – доверие могло быть утрачено из-за одного необдуманного поступка или предательства.
– Давай поедем в студию новостей, – внезапно предложила она. – Может, если мы поговорим с Нишимото лично, сможем получить больше информации.
Ито на секунду задумался, а затем кивнул.
– Ладно, это не повредит. Поехали.
Они сели в машину, и пока Ито заводил двигатель, его мысли снова обратились к убийце. Всё, что они знали о нем, – это его пугающая искусность, способность скрываться в тенях. Но теперь этот человек зашел еще дальше, выбросив свидетельства своих действий в глаза публике, не боясь последствий. «Если он не боится, значит, уверен в себе», – подумал Ито. Машина тронулась с места, и, пока они ехали по улицам города, нарастающее чувство угрозы усиливалось в груди. Впереди их ждал новый этап борьбы, и Ито готов был отдать все силы, чтобы не позволить убийце сыграть на опережение. Ито и Аяко доехали до телевизионной студии чуть меньше чем за полчаса. Когда они подъехали, их встретила шумная толпа журналистов и съемочных групп. Как только они вышли из машины, вокруг замелькали камеры и вспышки, посыпались вопросы – журналисты явно ждали сенсацию. Ито, прищурившись от света и раздражения, поднял руку, давая знак не подходить ближе. Он понимал, что каждый шаг сейчас – под пристальным вниманием. На какое-то мгновение он и Аяко обменялись взглядами: они знали, что тут нужно быть осторожными, не дать прессе никакой новой пищи для слухов. Ито и Аяко прошли через стеклянные двери студии, где их встретил Нишимото, лицо которого выражало усталость и напряжение. Нишимото был крепкого телосложения, с широкими плечами и уверенной осанкой, что выдавало в нём человека, привыкшего к действиям. Его коротко остриженные волосы чуть растрепались, вероятно, из-за долгих часов работы. Лицо, с чёткими чертами и лёгкой щетиной, носило следы усталости, а тёмные круги под глазами намекали на бессонные ночи. На нём была стандартная полицейская форма, подчёркивающая его дисциплину. Чёрный ремень с кобурой, рация, аккуратно прикреплённая к плечу, и значок на груди создавали образ надёжного офицера, готового к любой ситуации. Тёмные глаза Нишимото были сосредоточены, но в них читалось напряжение, как у человека, который пытается держать всё под контролем, несмотря на очевидные сложности. Он помахал им рукой, жестом указывая следовать за ним в сторону конференц-зала. Проходя мимо настороженных сотрудников телеканала, Ито заметил их напряженные взгляды – по всему было видно, что это утро началось для всех с откровенного потрясения.
– Что удалось узнать? – спросил Ито, как только они вошли в комнату и дверь за ними закрылась.
– Похоже, что эти фотографии им передал не кто-то из полиции, а сам убийца, – ответил Нишимото, сдержанно кивая. – Утром в студию доставили посылку через курьера, а вскоре после этого позвонил неизвестный мужчина. Он представился художником и заявил, что это он создал "шедевры", запечатленные на фотографиях.
Аяко сжала губы, осознавая, какой наглый вызов бросил им преступник. Она скрестила руки на груди, пытаясь осмыслить это заявление.
– Художник? – пробормотал Ито с явным презрением. – Как же ему льстит его работа, раз он решил назвать себя создателем.
Нишимото подошел к экрану, где уже была выведена запись звонка. Голос звучал искаженно, но были слышны мрачные нотки холодного удовлетворения.
– Как он сказал, "Мое искусство не должно быть в тени", – процитировал Нишимото. – Мы попытались отследить звонок, но номер был зашифрован, скорее всего, использовался одноразовый телефон. Убийца явно знает, как замести следы. Но у нас есть записи камеры, запечатлевшей курьера, – возможно, это даст зацепку.
– Он хотел сыграть с нами в эту игру, – пробормотала Аяко. – Убедиться, что все увидят его "творение" и что каждый будет знать, на что он способен.
Ито сдержанно кивнул, его взгляд был холоден и ясен, как у охотника, который вот-вот настигнет свою цель.
– Если он настолько уверен в себе, значит, он допустит ошибку. Нам просто нужно быть настороже. Проверим камеры и найдем курьера, – сказал он, жестом указывая Нишимото следовать за ним.
Теперь они знали, что их противник не только искусен в укрывательстве, но и обладает страшной самоуверенностью. Ито почувствовал, как в нем разгорается ледяное спокойствие – чувство, с которым он вступал в самые сложные и опасные моменты. Преступник не просто убивал, он играл с ними, стараясь превратить их в зрителей и присяжных своего больного "искусства". Ито понял, что дело приобрело новый оборот: для этого убийцы их расследование – лишь часть его собственного спектакля. Они с Аяко и Нишимото проследовали в технический отдел телеканала, где специалисты уже готовили видеозапись курьера для просмотра. На экране воспроизводилась сцена, как незнакомец в черной маске и кепке оставляет коробку на стойке регистрации, затем быстро разворачивается и выходит. В его движениях не было ни малейшей неуверенности. На записи он казался обычным доставщиком, и если бы не излишняя аккуратность в движениях, никто бы не заподозрил его причастности к чему-то столь жуткому.
– Лицо закрыто, перчатки, нейтральная одежда, – отметил Ито, внимательно рассматривая каждый кадр. – Уверен, он заранее продумал весь маршрут, чтобы не оставить следов.
Аяко присмотрелась к деталям записи, к тому, как он ставил коробку.
– У него точно не было цели попасться. И если он так точно продумал план, значит, мы имеем дело с серьезным противником, – задумчиво произнесла она. – Но зачем ему было звонить в студию? Разве он не мог просто передать фотографии?
– Ему важно контролировать рассказ, который он создает, – ответил Ито. – Этот звонок – его способ удостовериться, что публика знает, кто за этим стоит, и при этом не будет сомневаться в его "замысле". Он хотел услышать свой голос в эфире, пусть и анонимно.
– Что дальше? – спросил Нишимото, оторвав взгляд от экрана и переводя его на Ито.
– Найдите курьера, которому передали эту посылку. Определите, откуда она пришла, – ответил Ито, расправляя плечи и обдумывая следующий шаг. – Нам нужно узнать, как и где преступник собрал эту коробку, может, он оставил какие-то следы.
Нишимото кивнул и вышел, чтобы отдать нужные распоряжения. Аяко тем временем пристально смотрела на экран, словно надеясь, что холодный и равнодушный силуэт курьера раскроет какую-то тайну.
Ито обернулся к ней, заметив ее напряженное лицо.
– Этот человек понимает, как пользоваться нашей системой против нас, – сказал он, почти с восхищением, которого не желал показывать. – Но я не позволю ему диктовать нам правила. Мы должны найти любую малейшую слабость в его игре.
– И мы найдем её, – уверенно ответила Аяко, чувствуя, что в этом расследовании теперь была не просто работа – теперь это был их личный вызов.
Вместе они отправились в отделение, чтобы подготовить команду и дождаться новых данных от Нишимото. В полицейском участке царила напряженная тишина. Все понимали, что эта утечка информации – далеко не случайность, а изощренный маневр, который может поставить под угрозу не только дело, но и репутацию отдела. Коллеги Ито и Аяко старались не смотреть им в глаза, проходя мимо, словно чувствовали их разочарование и решимость не оставить этот шаг убийцы без ответа. Когда они вошли в кабинет Ито, Аяко бросила сумку на стол и, не выдержав молчания, заговорила:
– Ито, этот человек, этот… "художник", – она словно испытывала отвращение, произнося это слово, – явно уверен, что мы не сможем его поймать. Он с каждым шагом бросает вызов, как будто провоцирует нас на ошибку.
Ито присел за стол, его лицо приняло выражение жесткой сосредоточенности.
– Он создает загадки, которыми хочет нас отвлечь. Для него это не просто убийства, а игра, в которой мы лишь пешки, – сказал он, слегка качая головой. – Но мы не позволим ему нас отвлечь. Чем больше он стремится показать себя и свои "шедевры", тем больше вероятности, что он оставит за собой следы.
Он посмотрел на Аяко, и в его глазах вспыхнул огонек решимости.
– Нам нужно использовать его собственную самоуверенность против него, – продолжил Ито, обдумывая стратегию. – Если он действительно жаждет славы, значит, в какой-то момент он сам захочет выйти на контакт. Мы можем использовать это как шанс установить наблюдение, отследить любые анонимные посылки и звонки, связанные с делом.
В этот момент дверь открылась, и вошел Нишимото с отчетом.
– Мы выяснили, что курьер, доставивший посылку, получил её в одной из центральных ячеек хранения, – сообщил он. – Заказ был анонимным, оплачен электронным переводом. Мы пока не знаем, кто был отправителем, но проверяем камеры рядом с ячейкой и списки устройств, которые могли подключаться к её управлению.
Ито кивнул, внимательно выслушав отчет.
– Хорошо, Нишимото. Продолжай разрабатывать этот след. Если получится, запросите доступ к записям с камер в радиусе нескольких кварталов. Я хочу знать, кто еще был поблизости в момент доставки.
Когда Нишимото ушел, Аяко задумчиво посмотрела на Ито.
– Думаешь, мы сможем нащупать его через такую мелочь? Он явно умен и не будет так легко обнаружен.
Ито в ответ немного прищурился, как если бы обдумывал что-то глубоко личное.
– Все, что он делает, строится на тщеславии, – произнес он, не отрывая взгляда от экрана, на котором отображалась карта района с метками. – И если в его планах есть хоть малейшая самонадеянность, то она и станет его слабым местом.
Глава 4. Идеал, осквернённый кровью
В комнате повисло напряженное молчание, как перед грозой. Они понимали, что приближаются к критическому моменту, и в их руках, возможно, впервые появился шанс выйти на след преступника, готового на все ради славы и безнаказанности. Вечер принес с собой еще больше вопросов, но Ито и Аяко не были намерены отступать. К каждому новому шагу они подходили осторожно, словно разбирая замысловатый механизм. Ито сидел за компьютером, погруженный в отчеты, когда на его экран внезапно пришло уведомление: лаборатория завершила анализ упаковочной бумаги, в которую был завернут конверт с фотографиями.
– Посмотри на это, – сказал Ито, повернув монитор к Аяко. – На бумаге остались мельчайшие следы смеси для уличных художественных инсталляций, что-то вроде гипса или строительного раствора, которым обычно пользуются скульпторы.
Аяко задумчиво посмотрела на данные.
– То есть он не просто называет себя художником, но, вероятно, работает с материалами, связанными с созданием скульптур. Это может быть еще одной зацепкой, – она сделала паузу и добавила: – В городе есть несколько мастерских, работающих с такими материалами. Стоит проверить, не заказывал ли кто-то там такие смеси в последние дни.
Ито кивнул.
– Хорошо. Я отправлю запрос по мастерским и студиям. Нужно выяснить, нет ли в этой среде кого-то, кто подходит под наш образ подозреваемого. Если он готов представляться художником, то, возможно, у него есть какая-то связь с этой сферой.
Телефон Ито снова зазвонил. Это был дежурный.
– Мы нашли кое-что, что может вас заинтересовать, – проговорил он, не тратя время на приветствия. – На одной из видеозаписей, которые вы запрашивали по камерам наблюдения, есть человек, входящий в здание, где находится ячейка для хранения. Правда, лицо плохо видно из-за кепки и капюшона.
– Отправьте мне запись, – ответил Ито, и, получив файл, тут же открыл его на экране. Он и Аяко внимательно смотрели, как темная фигура, пригнув голову, подходила к ячейке, будто специально пряча лицо от камер.
– Я не могу точно сказать, но у меня ощущение, что он намеренно выдает себя за незаметного, – тихо произнес Ито. – Слишком спокойно, слишком уверенно.
Аяко кивнула.
– Как будто специально прячет лицо, но не боится быть узнанным по осанке или движениям. Будто хочет дать нам какую-то подсказку, но при этом оставляет нас в неведении.
Ито отвернулся от монитора, обдумывая следующую возможную связь.
– Этот человек не просто хочет нас запутать. Он хочет показать себя как неуловимого, как нечто возвышенное, вне нашего понимания, – заключил он. – Но он ошибся в одном: каждый его шаг – это не только вызов нам, но и след, по которому мы идем.
Он взглянул на Аяко, и в их глазах отразилась решимость. Их ждал трудный путь, но Ито знал, что теперь они шли по следу, который преступник, возможно, оставил, думая, что никто не догадается его расшифровать.
Ито принял твердое решение и сказал:
– Нужно поехать в музей и узнать, есть ли у этих убийств связь с произведениями искусства. Возможно, кто-то из сотрудников музея сможет помочь нам лучше понять, зачем убийца выбрал именно такие образы.
Аяко посмотрела на него с легким сомнением:
– Ито, в Токио больше сорока музеев. Какой именно ты имеешь в виду?
Ито улыбнулся, слегка покачав головой.
– Думаю, есть только одно место, где нам могут помочь. Национальный музей западного искусства. Там собраны мировые шедевры, и специалисты знают всё о значении каждой детали. Если убийца вдохновлялся классическими образами, это именно тот музей, где мы можем получить ответы.
Аяко кивнула, соглашаясь, и их машины устремилась в сторону Уэно, где возвышался строгий и величественный корпус музея. Когда они прибыли, прохладный осенний ветер дул в лицо, а небо над Токио было затянуто серыми облаками, словно тяжелым занавесом, нависшим над городом. Ито и Аяко, выйдя из машины, направились к главному входу музея, где их уже ждал директор. Мужчина средних лет, с аккуратно подстриженными волосами и строгим костюмом, встретил их с сдержанной приветливостью.
– Добрый день, господа. Меня зовут Такеши Окубо, я директор Национального музея западного искусства, – представился он, протягивая руку. – Чем могу помочь?
Ито, не теряя времени, сразу перешел к делу.
– Мы расследуем серию убийств, и нам кажется, что убийца может быть связан с произведениями искусства. Мы слышали, что у вас есть коллекция, в которой могут быть изображения, похожие на те, что он воссоздавал на месте преступления. Мы ищем связь между этими убийствами и каким-то художником или скульптором.
Окубо внимательно выслушал, но в его глазах не было ни удивления, ни тревоги, только профессиональный интерес.
– Я понимаю, – сказал он спокойно, – искусство действительно может стать источником вдохновения для людей с неординарным восприятием мира. Я вас слушаю, продолжайте.
Ито достал фотографии первой жертвы и протянул их директору музея. Такеши Окубо принял их с виду спокойно, но когда его взгляд скользнул по изображению, в его глазах мелькнула легкая дрожь. Он задержал взгляд на одном из снимков, и Ито заметил, как его лицо несколько смягчилось.
– Это напоминает мне… – произнес он, не отрываясь от фотографии. – Это напоминает картину «Спящая Венера» Джорджоне.
Ито прислушался, в его голосе не было удивления, только сосредоточенность.
– «Спящая Венера»? – повторил он. – Кто это и что за картина?
Окубо слегка наклонился вперед, его руки легли на стол, и он начал рассказывать, как бы погружаясь в размышления.
– «Спящая Венера» – это незавершённый шедевр Джорджоне, написанный в 1510 году. Эта картина считается одной из самых известных и загадочных работ эпохи Ренессанса. На полотне изображена обнаженная женщина, которая спит на ложе. Она спокойна, расслаблена, ее взгляд устремлен в пустоту, но в этом есть что-то светлое, почти божественное.
Ито внимательно смотрел на Окубо, в его голове возникала связь между картинами и убийствами, между тем, что они видели на месте преступлений, и тем, что происходило в мире искусства.
– И какой смысл в этой картине, на ваш взгляд? – спросил Ито, не давая своим мыслям сбиться с пути.
Окубо задумался. Его глаза снова устремились на фотографии, а затем он слегка развел руки, как бы пытаясь обрисовать идею, которая возникла у него в голове.
– Официально считается, что на этой картине изображена Венера, богиня любви, но в контексте картины она не олицетворяет греховность, как это часто бывает в изображениях обнаженных женщин, – начал он. – Спящая Венера не стесняется своего тела, она как бы не осознает, что она обнажена. Сон – это состояние, в котором человек, согласно философии того времени, наиболее близок к Богу, способен к глубокому внутреннему осмыслению, к чистому созерцанию собственного мира и высшего начала. Это почти священное состояние покоя.
Ито вслушивался, его глаза слегка сузились, когда он размышлял о том, как убийца мог воспринять эту картину.
– Но вы сказали «официальная версия», – сказал Ито, будто вырывая его из размышлений. – Вы считаете, что у картины может быть другой смысл?
Окубо прищурился и, явно собираясь предложить несколько более мрачных трактовок, продолжил:
– Да, конечно. Убийца может трактовать ее по-своему. Возможно, для него Венера, спящая в таком состоянии, символизирует уязвимость, беззащитность. Может быть, он видит в этом картине не божественный покой, а жертвенность, готовность к страданию. Женщина, лишенная контроля над собой, может быть воспринята как образ того, кто уже не в силах сопротивляться своей судьбе.
Ито кивнул. Он почувствовал, как в воздухе повисло какое-то напряжение. Возможно, убийца был человеком, для которого искусство было не просто вдохновением, но и инструментом для выражения своих тёмных импульсов.
Окубо продолжил, его голос стал более настороженным:
– Или же, и это еще один вариант, убийца может видеть в этой картине свою победу. В момент, когда женщина спит, когда она беззащитна, он может чувствовать себя богом, властелином. Он может быть не просто исполнителем убийства, а человеком, который утверждает свою силу через уничтожение.
Ито мысленно повторял эти слова, представляя, как убийца мог бы интерпретировать сцены, подобные тем, что они видели на месте преступлений. Каждое его слово звучало все более убедительно.
– Но мы все же не можем точно сказать, какой смысл он вложил в эту картину, – добавил Окубо, поднимаясь с кресла. – Множество людей видят искусство по-разному. То, что для одного является бессмертной красотой, для другого может быть вызовом, угрозой или даже оправданием для преступления.
Ито посмотрел на фотографию еще раз, словно искал в ней что-то, чего не видел раньше. Теперь, когда Окубо указал на возможные трактовки картины, в голове у Ито стали складываться новые, темные образы.
Ито спросил, его голос звучал спокойно, но в нем уже чувствовалось напряжение, которое с каждым моментом нарастало.
– А может быть, так, что убийца воспринимает эту картину как похоть? – его вопрос был неожиданным, и он не мог не срезонировать в воздухе. Он взглянул на Такеши Окубо с настойчивостью, словно требуя ответа.
Окубо слегка приподнял брови, его взгляд стал задумчивым, и он несколько секунд молчал, изучая перед собой фотографию первой жертвы. В комнате повисла тишина, только звук часов на стене подчеркивал каждую секунду, словно бы сама атмосфера готовилась к откровению.
– Похоть, говорите? – наконец произнес Окубо, его голос стал чуть тише, более серьезным. – Возможно. Это одна из тех трактовок, которую не стоит сбрасывать со счетов. Картина Джорджоне, в каком-то смысле, действительно может будить такие чувства. Мы не можем игнорировать тот факт, что обнаженное тело женщины, тем более в состоянии сна, может быть воспринято как символ желания. Для многих людей это может быть олицетворением идеализированной женственности, желаемой и в то же время недоступной.
Ито продолжал пристально смотреть на его лицо, пытаясь понять, что именно Окубо имел в виду. В словах директора музея была скрытая правда, которую он, возможно, не хотел признавать.
– В конце концов, для убийцы, возможно, этот образ женщины является не просто объектом восхищения, – продолжал Окубо, его тон становился всё более напряженным. – Это может быть и неосознанная проекция его собственных желаний, его потребности в власти, в контроле. Когда женщина спит, она уязвима, и для некоторых это превращается в возможность… обладать. Сон, а значит, и беззащитность, открывает пространство для самого низменного, для того, что скрыто в человеке, – похоти, страха, желания уничтожить, чтобы овладеть.
Ито ощущал, как эти слова проникают в его сознание. Он видел убийцу не как просто злодея, но как существо, которое в своем восприятии реальности могло обожествлять эти образы, эти символы, и переворачивать их на темную сторону.
– Значит, для него, возможно, эти картины – это не просто искусство, – тихо произнес Ито, – а своего рода оправдание.
Окубо кивнул, его взгляд был серьезным, он точно понимал, что именно пытался донести.
– Да, это возможно. И такие люди могут воспринимать свою жестокость как нечто неизбежное, даже необходимое для того, чтобы "овладеть" объектом своего желания. Это их способ утверждения собственной власти. Возможно, он видит в этом не просто преступление, а акт созидания, перерождения. Странный, искаженный, но для него – логичный.
Ито молча посмотрел на фотографии, снова ощущая, как к тому, что происходило вокруг, начинают просачиваться еще более темные оттенки. Ито вдруг ощутил, как темные мысли, которые сдавливали его сознание, начинают складываться в замысловатую картину. Он не мог отделаться от ощущения, что перед ним раскрывается не просто цепочка убийств, но целая философия, в которой каждая деталь имеет значение. Он снова повернул голову к Окубо и, не отрывая взгляда от фотографии, произнес:
– Эта девушка на фото, Юми Накахара… она была моделью.
Он сделал паузу, позволяя этим словам повиснуть в воздухе, словно они должны были найти свое место в разгадке. И в его голосе, как всегда, звучала уверенность, но в этот раз она была окрашена чем-то болезненно ясным, почти горьким.
– Возможно, убийца принял ее за ту, кто торгует собственным телом, – продолжил Ито, его слова эхом отразились от стен, став тяжелыми и насыщенными смыслом. – Может быть, он видел в ней не просто женщину, не просто модель, а объект для его желаний, человек, который готов быть выставленным на показ. И для него, возможно, это стало оправданием. Он мог воспринимать ее не как индивидуальность, а как нечто общепринятое, как часть того мира, где тела – товар, а чувства – пустая оболочка.
Ито сделал шаг назад, словно пытаясь освободиться от этой мысли, но она все равно продолжала преследовать его, как темная тень, обвивающая сознание. Он сам не знал, что именно ему казалось правдой в его догадке, но вся ситуация словно складывалась в эту непреложную теорию. Он вглядывался в фотографии и видел больше, чем просто тело модели – он видел девушку, которая могла стать объектом чужих извращенных фантазий.
– Может быть, для него это и была не просто месть. Это было как бы "наказание" за то, что она показала свою наготу, свою доступность. Он мог бы считать, что она предала себя, выставив свою сексуальность на показ, и теперь он решает за нее, что с этим делать. Он превращает ее в свою жертву, и не просто так. Он делает это с осознанием своей власти, своего превосходства, видя в этом свое право.
Ито помолчал, ощущая, как его собственные слова становятся все более искаженными, как гипотеза, которую он сам же выдвигал, превращается в нечто пугающее, совершенно чуждое ему. Но несмотря на это, внутри него, как неугомонное эхо, продолжал звучать один и тот же вопрос: "А что если он действительно так и думает?"
Он посмотрел на Окубо, который молчал, но в его взгляде было отражение чего-то похожего на понимание – возможно, это тоже одна из тех неизведанных троп, где все могло быть намного темнее, чем они могли себе представить.
– Ты прав, – сказал Окубо, его голос был мягким, но резким одновременно, как когда понимаешь всю глубину происходящего. – Если убийца воспринимает модель как объект, как товар, то его действия – это не просто преступление. Это послание, часть его искаженной картины мира.
Ито кивнул, но уже знал, что это открытие не даст ему покоя. Ито молча передал Окубо вторую фотографию, и тот, вглядываясь в изображение, склонил голову, словно пытаясь прочитать скрытое послание в этом ужасном образе. Строгий, аккуратный лик девушки, полностью поглощенный бетоном, был одновременно восхищением и ужасающей жестокостью. Ито знал, что на этот раз он не ошибается, что эта картина, как и первая, была свидетельством не только убийства, но и некой кощунственной трактовки искусства. Окубо, едва ли не с болезненным взглядом, задержался на фотографии. Его глаза перескакивали с лица девушки на ее искаженное тело, пытаясь вычленить из этого бесформенного хаоса хоть малейшее ощущение того, что когда-то было живым. Наконец, он вздохнул и с заметным усилием сказал:
– Она… она очень похожа на Венеру Милосскую.
Ито почувствовал, как по телу прошел холодок. Он знал, что сейчас они стояли на пороге чего-то намного более мрачного, чем просто совпадение. Венера Милосская – этот символ красоты, совершенства и бессмертия, ставший воплощением классической идеализации тела, превращался в нечто искаженное и опасное в этих убийствах. Статуя, которая была признана символом любви и изящества, теперь служила для убийцы инструментом насилия, исподтишка разрушая ее невинный облик.
Ито тяжело вздохнул и, не отворачиваясь от изображения, сказал:
– Эта девушка на фото – Сакура Миядзаки. Она работала бухгалтером в крупной юридической компании.
Слова, произнесенные Ито, были как прорехи в том, что раньше казалось понятным и логичным. В их мире все было перевернуто, извращено и разложено по полочкам убийцей, который, возможно, не был бы таким уж безумным, если бы не воспринимал каждый поступок, каждое действие жертвы через призму своих искаженных взглядов на искусство. Окубо снова взглянул на Сакуру Миядзаки, и его глаза, казалось, пытались вытянуть из этой картины хоть малейшее объяснение. Но никаких явных признаков на фотографиях не было – только жестокость и молчание. Безупречный образ Венеры, лишенный всех границ и жестов человечности, казался в этом случае не просто ошибкой, а целенаправленным посланием. Может быть, убийца пытался придать ей величие, которое он сам воспринимал как идеал? Может быть, он был уверен, что таким образом он сам создает шедевр, который переживет все эпохи? Ито снова почувствовал, как его сознание переворачивается, пытаясь разгадать логику убийцы, которая становилась все более запутанной и отвратительной. Каждая из жертв, как живописный образ, имела свой смысл, и все эти смыслы переплетались, создавая мрак и безысходность. Аяко сидела тихо, внимательно прислушиваясь к каждому слову Ито и Окубо. Ее взгляд был направлен на фотографии, но мысли начали неосознанно блуждать, пытаясь соединить все детали. Внезапно что-то щелкнуло в ее голове, словно пазл встает на свое место, и она, словно пробуждаясь от задумчивости, медленно повернулась к Ито.
– А что если… – её голос был тихим, но уверенным, словно она только что вырвала идею из темного угла разума. – Что если отрубленные руки – это не просто жестокость убийцы? Что если это знак, символ того, что жертва была причастна к чему-то темному? Может быть, она была замешана в крупных финансовых махинациях?
Ито замер, и взгляд его на мгновение затуманился. Он внимательно посмотрел на Аяко, которая продолжала думать вслух, как будто её слова были связаны с неведомым ключом, который он сам так долго искал.
– Она же работала бухгалтером, – продолжила Аяко, её голос становился все увереннее. – Бухгалтеры – это те люди, кто имеет доступ к финансам, документам, которые могут скрывать огромные суммы. Могла ли она быть в центре какого-то финансового преступления, возможно, даже неосознанно?
Молчание повисло в воздухе, и Ито понял, что Аяко подошла к важному моменту. Эта мысль теперь не отпускала его. Отрубленные руки, лишенные всех следов, могли быть частью не просто жестокости убийцы. Это было послание, жесткое и беспощадное. Возможно, убийца, видя в своих жертвах не людей, а объекты, исключал их из общества, обрывая их связь с миром, как бы стирая следы их существования. Они были не просто жертвами. Они были частями чего-то, частью невообразимой сети финансов, коррупции и беззакония. Возможно, для убийцы эти отрубленные руки были знаком того, что его жертва была вовлечена в финансовую паутину, которую нужно было уничтожить, вычеркнув из неё все следы. Аяко чувствовала, как ее собственные слова словно открывают новую, темную главу в этом расследовании. Она посмотрела на Ито, и он, не произнесши ни слова, понял, что мысль Аяко была не просто интуицией – это был момент, когда их расследование получало новое направление.
Ито молча смотрел на Аяко, как будто она только что открыла перед ним нечто новое и пугающее, освещённое ярким светом понимания. Его взгляд сузился, в сознании начали складываться детали, соединяя прошлое и настоящее, тени и свет, мельчайшие детали и необъяснимые вопросы.
– Ты права, – наконец произнёс он, голос его был тих, но наполнен решимостью. – Эти руки, словно… вырваны из реальности. Это не просто убийство. Убийца не только хочет наказать своих жертв, он стремится стереть их связь с миром, с их личностью, уничтожить саму суть того, кем они были. Возможно, для него это изощрённая форма возмездия – расплата за нечто, что он считает преступлением этих людей.
Он перевёл взгляд на фотографии, отмечая жёсткость и намеренную продуманность в каждом жестоком прикосновении, в каждом порезе. Эти снимки не просто показывали изуродованные тела, но раскрывали часть какой-то системы, принципов, которые он ещё не понимал до конца. Этот убийца не просто прибегает к насилию – он словно отсекает все связи, сжигает мосты, превращая каждую жертву в часть мрачного и пугающего произведения искусства.
– Здесь может быть что-то большее. Финансовые махинации, крупные деньги, коррупция, – продолжил Ито, словно размышляя вслух. – Эти люди могли быть связаны с грязными делами, и убийца… возможно, видел в них лишь фигуры в игре.
Аяко слушала его, но в её глазах уже читалась тревога. Чем больше она пыталась это понять, тем страшнее становилось.
– Но кто он? – наконец спросила она, в её голосе смешались страх и нетерпение разгадать эту тайну. – Кто тот, кто считает себя вправе решать чужие судьбы, стирая их так хладнокровно?
Ито перевёл на неё взгляд, и в его глазах мелькнула мысль, словно осознание. Они оба понимали, что этот человек – не просто преступник. Он был идеологом, фанатиком, человеком, который видел смысл в том, чтобы стирать людей из жизни, превращая их в нечто пугающе иное. Его действия не были простым проявлением мести – это была его искажённая форма справедливости.
– Нам нужно узнать, что связывало всех жертв? – сказал Ито, его голос звучал твёрдо и уверенно. – Сакура Миядзаки, бухгалтер… Возможно она наш ключ. Возможно, она работала с деньгами, которые не должны были попасть в чужие руки. А убийца счёл её символом системы, которую он презирал.
Аяко задумалась, всё больше и больше детали складывались в цельную картину. Впереди их ждали новые шаги, тщательные поиски, ответы на нераскрытые вопросы, которые могли бы привести их к истине. Но каждый шаг мог оказаться последним, каждый шаг мог быть ловушкой.
– Тогда нам нужно искать следы, – сказала Аяко, переходя мысленно к следующему этапу. – Узнать, кто её окружал, с кем она работала и что скрывала. Возможно, так мы сможем найти другие связи.
Ито кивнул. Он знал, что этот путь будет непростым. Это было больше, чем просто расследование. Это была попытка проникнуть в суть преступника, понять, что движет этим человеком, который превращает людей в свои «шедевры». И для Ито это был вызов, на который он уже не мог не ответить. Ито сделал глубокий вдох, ощущая напряжение, охватившее его целиком. Теперь это дело становилось для него чем-то гораздо более личным. Он осознавал, что не просто ловит преступника, а вступает в борьбу с человеком, чьи принципы были замаскированы под нечто грандиозное и коварное.
– Ладно, – сказал он, повернувшись к Аяко. – Пора навестить людей, которые окружали Сакуру. Возможно, кто-то знает о её связях или может пролить свет на её работу. Но действовать нужно осторожно. Если убийца до сих пор где-то рядом, он будет следить за каждым нашим шагом.
Аяко кивнула, в её глазах читалась решимость и что-то ещё, некая смесь страха и предчувствия. Она понимала, что это дело давно перестало быть обычным расследованием. Оно стало неким вызовом, тайной, которую нужно было разгадать, даже если ради этого придётся взглянуть в тьму лицом к лицу. В течение следующего часа они разрабатывали план. Аяко взяла на себя часть рутинных проверок, предстояло опросить коллег Сакуры, просмотреть её финансовые отчёты и найти скрытые связи, которые могли бы указать на причину её смерти. В это время Ито решил проследить за художественными галереями и частными коллекционерами, кто мог бы знать или даже поддерживать извращённые взгляды на искусство, разделяемые убийцей. На рассвете они разъехались в разные стороны, чувствуя странную тишину вокруг. Казалось, Токио замер, словно сам город знал, что где-то во тьме скрывается мстительный дух, играющий с жизнями и судьбами людей. Ито снова ощущал вес ответственности, но теперь это стало чем-то другим. Этот случай вырисовывался словно сложный узор, где каждое преступление представляло собой нечто большее, чем жестокое убийство. Убийца не просто отбирал жизни – он будто бы менял мир вокруг, оставляя послания, понятные лишь ему одному.
Глава 5. Благие намерения.
Подъехав к офису Сакуры Миядзаки, Ито почувствовал, как его охватывает знакомое напряжение. Бухгалтерия – это не просто работа с цифрами, особенно когда речь идет о крупных юридических компаниях. Здесь деньги могли уходить в разные стороны, включая те, что не видны простым взглядом. Он был уверен, что Сакура знала что-то, что и стало причиной её смерти. Коллеги Сакуры встретили Ито настороженно, словно подозревали, что визит полиции может принести неприятности. Один из сотрудников, по имени Наото Сугавара, согласился поговорить с ним в небольшой переговорной комнате. Ито приступил к делу прямо:
– Расскажите мне о Сакуре. С кем она работала, какие проекты вела?
Сугавара откинулся в кресле, с минуту раздумывая, прежде чем ответить:
– Сакура… Она была очень замкнутым человеком. Делала свою работу, не вдаваясь в лишние разговоры. Её не особо интересовали сплетни и конфликты, что, знаете, редкость в нашем деле. Но однажды она сказала мне нечто странное. У неё был клиент, с которым она предпочитала не говорить напрямую. Мол, достаточно просто видеть цифры и не задавать вопросов.
Ито напрягся, выслушав это.
– Вы помните, что это был за клиент? Или хотя бы его фамилию?
Сугавара покачал головой.
– Это-то и странно. Она никогда не называла его по имени. В разговорах с коллегами она всегда говорила лишь «тот клиент». И больше никто не знал о нём ничего конкретного. Понимаете, Сакура будто бы старалась защитить нас от чего-то, что сама знала.
Ито на секунду задумался. Возможно, это и было то, что связывало её с убийцей. Тот «клиент», о котором она не говорила, мог представлять угрозу. Или, возможно, был тем, кто решил преподнести её смерть как акт «искупления».
Покинув офис, Ито позвонил Аяко, которая в это время собирала информацию о прошлых клиентов и документах Сакуры.
– Мы на следе, – сказал он ей. – Если Сакура скрывала этого клиента, значит, она знала что-то опасное. Это объясняет, почему её смерть была такой показательно жестокой.
Аяко с тревогой слушала его.
– Значит, убийца не просто наказывает, а совершает это по какому-то собственному сценарию… Такого рода дело никогда не закончится одним убийством. Он будет продолжать.
Ито это понимал. Ещё сильнее он ощущал нарастающую угрозу, словно каждый новый шаг приближал их к моменту, когда всё станет ясным.
Ито продолжил идти по следу, предвкушая, что правда скоро откроется, но понимая, что за каждым ответом скрывается ещё больше вопросов. Взгляд его был сосредоточен, а движения резки – он чувствовал, как внутри него нарастает смесь ярости и решимости.
По пути в машину он снова позвонил Аяко.
– Мы должны выяснить больше о каждом клиенте, с которым Сакура работала, особенно о тех, кого она упоминала так осторожно, – проговорил он. – Если убийца видит себя мстителем, он будет продолжать выбирать жертвы, которые, по его мнению, виновны.
Аяко согласилась.
– Ито, я подниму все старые отчёты и запросы от её отдела. Мне потребуется немного времени, но, возможно, я найду финансовые потоки, которые могут пролить свет на её контакты и клиентов. Но ты думаешь, что он идёт по кругу мести?
– Не совсем, – ответил Ито, и его голос стал твёрдым. – Это больше, чем просто месть. Убийца уверен, что очищает мир от порока, превращая людей в символы. Но именно эта надуманная эстетика, это стремление придать своим действиям извращённую грандиозность может и выдать его.
Ито вспомнил слова Окубо о «Спящей Венере» и той жестокой одержимости, с которой убийца превращает свои преступления в «шедевры». Это был извращённый акт искусства – в каждом преступлении было намерение оставить след, сделать так, чтобы мир знал о нём. Возможно, это было ключом к его поискам. Убийца не просто наказывал; он заявлял о себе, как о художнике, который хочет, чтобы его признали.
Через пару часов Аяко перезвонила.
– Ито, кажется, я нашла одну зацепку, – её голос звучал взволнованно. – В прошлые месяцы в отчетах Сакуры фигурировали несколько странных платежей. Каждый из них был помечен как «внебюджетные расходы». Отправитель – человек по фамилии Кодзима. Мы должны проверить, кто он, и понять, почему Сакура вела его счета.
Ито на мгновение застыл. Это мог быть именно тот клиент, о котором она предпочитала молчать. Если этот Кодзима каким-то образом причастен, то у них наконец появлялся шанс выйти на новую ниточку, ведущую к убийце или его мотивам.
– Отлично, Аяко. Проверь его связи, постарайся узнать, где он сейчас и с кем общается. Это может быть нашим ключом.
Ито понял, что расследование начинает превращаться в гонку – они должны были понять мотивы и связи, пока убийца не совершил новый акт «искупления».
– Жди, скоро заеду, – коротко сказал Ито в трубку, прежде чем завершить звонок.
Он быстро собрал документы и фотографии, прижимая их к груди, как если бы они могли раскрыть перед ним еще одну, пока неясную истину. Его мысли все еще были заняты недавними словами Аяко о Кодзиме. Образ человека, скрытого под маской добропорядочности, не выходил у него из головы. Ито прибыл к полицейскому участку и нашел Аяко уже в ожидании. Она выглядела собранной, но в глазах читалось волнение и усталость от последних событий. Он коротко кивнул ей, и они молча направились к его машине.
– Прости, что так задержался, – тихо сказал Ито, открывая перед ней дверь. Аяко лишь коротко кивнула, как будто понимая, что у него тоже были свои заботы и неотложные дела. Когда она устроилась на сиденье, Ито завел машину и, бросив взгляд на нее, добавил: – Думаю, нам нужно продолжить с того, где вчера прервались. Эта связь с Кодзимой и его проектами может оказаться важной.
Ито мельком взглянул на Аяко, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
– Итак, что удалось узнать о Кодзиме? – спросил он, выдержав небольшую паузу. – У нас пока слишком мало зацепок, но если у него действительно была связь с Сакурой, нужно понять, чем она была обусловлена.
Аяко взглянула на Ито, перебирая в голове всю собранную информацию.
– Кодзима является очень богатым и влиятельным человеком в Токио. Он поддерживает и финансирует множество разных направлений, таких как искусство, научные проекты, а также активно занимается благотворительностью, – продолжала Аяко, оборачиваясь к Ито. – Ещё он известен тем, что финансирует исследования в области медицины, технологий, а также участвует в крупных социальных инициативах. Проблема в том, что, несмотря на его открытость, никто не знает, какие цели он преследует. Его проекты часто закрыты для широкой публики, и многие не понимают, что именно он поддерживает.
Ито нахмурился, пытаясь сложить все эти кусочки воедино.
– То есть, он не только спонсирует искусство, но и активно вкладывается в науки и благотворительность. Звучит, как человек, который может иметь связи с влиятельными людьми, – сказал Ито, пряча беспокойство за спокойной внешностью. – Но почему Сакура Миядзаки была так тесно связана с ним, если она всего лишь бухгалтер?
Аяко немного помолчала, размышляя.
– Возможно, она была не просто бухгалтером, а кто-то, кто занимался финансовыми потоками в его более скрытых проектах. Она могла работать с деньгами, которые шли на более опасные или скрытные инициативы. В таком случае, её убийство может быть частью чего-то гораздо более сложного.
Ито кивнул, его мысли начали чётче выстраиваться.
– Мы должны выяснить, что это за проекты и что связывает Кодзиму с Сакурой. И если его убийство действительно связано с её работой, нам нужно быть готовыми к тому, что эти связи могут привести нас в темные уголки, где правда будет далеко не очевидной.
Ито снова перевел взгляд на Аяко, его глаза горели решимостью. Он знал, что сейчас они подошли к важному моменту расследования, и больше не было места для сомнений.
– Мы должны поговорить с Кодзимой, – сказал Ито, его голос был решителен и холоден, как металл. – Нужно понять, что он на самом деле знает. Его связи с Сакурой Миядзаки и её смерть – это не случайность. Всё это связано, и чем быстрее мы это выясним, тем быстрее найдём убийцу.
Аяко кивнула, её взгляд был сосредоточен, но в глазах скользнула тень тревоги.
– Согласна. Но ты уверен, что он откроется нам? Он же очень скрытный человек, и его связи могут быть… опасными, – ответила она, чувствуя, как напряжение возрастает. В её голове уже проносились картины возможных сложностей при разговоре с таким влиятельным человеком, как Кодзима.
Ито стиснул челюсти и слегка наклонил голову, как будто взвешивал все риски. Он знал, что разговаривать с такими людьми – это всегда риск. Но время поджимало, и если они не пойдут на этот шаг, дело может застояться.
– Мы должны быть осторожны, но мы не можем игнорировать его, – сказал он, уверенно. – Мы должны встретиться с ним, найти ответы и выслушать его версию. Может быть, он сам не понимает, что его действия связаны с убийством. Или, может, он, наоборот, пытается что-то скрыть.
Аяко вздохнула, собираясь с силами. Она понимала, что встреча с таким человеком, как Кодзима, будет сложной. Но если Ито решился идти на этот шаг, она должна поддержать его.
– Тогда давай поедем, – сказала она, её голос звучал уверенно. – Нам нужно быть готовыми ко всему.
Они обменялись взглядами, и Ито, не теряя времени, направился к машине. Вскоре они оказались на пути в офис Кодзимы, который находился в одном из самых престижных районов Токио. Дорога заняла несколько минут, но для Ито каждое мгновение было насыщено мыслями о том, что их ждёт. Машина Ито неслась по улицам Токио, и за окном мелькали силуэты небоскрёбов, освещённых утренним солнцем. Атмосфера в салоне была напряжённой. Ито сидел за рулём, сосредоточенно наблюдая за дорогой, его мысли были рассеяны в поисках возможных ответов. Аяко, сидя рядом, не произнесла ни слова, но её взгляд был сосредоточен на мелькающих за окнами зданиях. Она тоже ощущала тяжесть приближающегося разговора. Как только они подъехали к высокому бизнес-центру, где располагался офис Кодзимы, Ито замедлил скорость и припарковался возле входа. Офис был в одном из самых дорогих и престижных зданий Токио – стеклянный фасад, сдержанная роскошь, вызывающая уважение. Никаких лишних украшений, только прямые линии и минимализм, как и следовало ожидать от человека, который предпочитал оставаться в тени. Они оба вышли из машины, и Ито быстро подошел к входу, Аяко следовала за ним, её шаги были ровными, но в её глазах было напряжение. В холле офисного здания их встретил высокий молодой человек в костюме. Он оглядел Ито и Аяко с профессиональным интересом.
– Чем могу помочь? – спросил он, скользнув взглядом по двум детективам.
Ито сдержанно кивнул.
– Мы хотим поговорить с господином Кодзимой, – сказал он кратко, не тратя время на формальности.
Молодой человек, не задавая лишних вопросов, повёл их через стеклянные двери, где они прошли вдоль длинного коридора, заставленного современными картинами и статуями. Атмосфера в офисе была деловой и одновременно невозмутимо спокойной – здесь не было ни суеты, ни лишних людей. Всё было тщательно продумано, как и сам Кодзима, который, казалось, любил держать всё под контролем. Они остановились у большой двери, и человек в костюме постучал в неё, прежде чем войти. Через мгновение он открыл дверь, пропуская Ито и Аяко внутрь. В кабинете за большим столом сидел сам Кодзима. Он был среднего возраста, с твёрдым взглядом и сдержанным выражением лица. Его одежда была безупречна, а поза – спокойной и уверенной. Он, похоже, не был удивлён визитом детективов.
– Добро пожаловать, детективы, – сказал он, вставая из-за стола и протягивая им руки. – Ожидал, что вы когда-нибудь заглянете.
Ито молча пожал руку Кодзиме, его взгляд оставался напряжённым.
– Нам нужно поговорить о Сакуре Миядзаки, – сказал он, не теряя времени. – И об её связи с вами. В каких вы состояли с ней отношениях?
– Она занималась финансовыми вопросами в одном моём проекте. – Спокойно сказал Кодзима.
Ито молча выслушал Кодзиму, его лицо оставалось непроницаемым.
– У вас был проект с юридической фирмой, в которой работала Сакура? – спросил он, не теряя концентрации.
Кодзима кивнул, его глаза оставались спокойными, но он явно заметил заинтересованность в вопросе.
– Да, – ответил он с легкой усмешкой. – Это был проект, направленный на оказание бесплатной юридической помощи нуждающимся людям и детям, потерявшим родителей. Мы с коллегами из юридической фирмы создавали систему, чтобы эти люди могли получить защиту и поддержку в юридических вопросах, не имея средств для оплаты адвокатов. Сакура занималась финансовыми вопросами этого проекта, она была ответственна за расчёты и документацию. Всё было чисто и прозрачно.
Ито внимательно следил за каждым его словом, но вопрос, который тянулся в его голове, не давал ему покоя.
– Бесплатная помощь нуждающимся… И это всё, что вы могли бы предложить для объяснения её связи с вами? – продолжил он, не сводя глаз с Кодзимы.
Кодзима пожал плечами, его выражение лица оставалось ровным и спокойным.
– Это благородный проект, детектив. Сакура работала с нами не ради личной выгоды. Мы хотели помочь тем, кто не мог себе позволить юристов. Я был готов инвестировать в это, потому что верил в важность такого начинания. Она никогда не оставляла проект без внимания, и её работа всегда была на высоте.
Ито молча слушал его, размышляя, как эти слова могут быть частью сложной мозаики расследования. Каждое его слово звучало правдоподобно, но в этом было что-то, что не давало Ито расслабиться. Сакура была частью чего-то важного, но сама её смерть продолжала оставаться загадкой.
Ито продолжил расспрашивать Кодзиму, его голос стал чуть напряжённее.
– Господин Кодзима, а Сакура была единственной, кто работал с вами над этим проектом? Или были ещё кто-то из её коллег?
Кодзима задумался на мгновение, прежде чем ответить.
– Она была главной, да. Но, конечно, не единственной. В юридической фирме работало несколько человек, которые помогали в оформлении документов и консультировании клиентов. Но Сакура была тем звеном, которое связывало нас с организацией всех расходов. Она была нашим финансовым координатором.
Ито кивнул, продолжая фиксировать каждое слово.
– Сколько времени вы сотрудничали с этой юридической фирмой? И были ли какие-то необычные события в последнее время? Что-то, что могло бы насторожить?
Кодзима на мгновение поморщился. Он явно задумался.
– Мы работаем с ними уже несколько лет. Но последнее время были некоторые изменения. Начались определённые сложности с партнёрами. Некоторые клиенты начали выражать недовольство по поводу задержек в рассмотрении дел, а также с нашими партнёрами возникли разногласия по поводу некоторых финансовых вопросов. Но ничего серьезного… по крайней мере, я думал, что всё можно будет уладить.
Ито прищурил глаза, размышляя над ответом.
– Это звучит как что-то важное. Были ли у вас с Сакурой разговоры на эту тему? Что она говорила о сложностях в работе фирмы?
Кодзима скривился, его взгляд стал немного напряжённым.
– Она не жаловалась мне. Но, возможно, что-то её беспокоило. Она была скрытной, в какой-то момент казалась мне даже немного напряжённой. Но, честно говоря, я думал, что это из-за нагрузки. В последнее время она много работала.
Ито сделал паузу, затем задал ещё один вопрос, который терзал его:
– Вы упомянули, что Сакура была финансовым координатором. Могли ли быть в её делах какие-то недочёты, финансовые нарушения, которые могли бы стать причиной для кого-то конфликта?
Кодзима немного зажмурил глаза, его лицо приобрело задумчивое выражение.
– Знаете, я проверял все её отчёты, и, как я сказал, всё всегда было чисто и понятно. Если бы были какие-то ошибки, я бы их заметил. Сакура была очень аккуратной, всё было на своём месте. Но если честно, она иногда казалась немного взволнованной из-за крупных сделок и одобрений.
Ито крепче сжал кулаки. В его голове начинала складываться картина – это было не просто убийство, это было сообщение. И Сакура, возможно, знала больше, чем была готова рассказать.
Ито и Аяко встали, поблагодарив господина Кодзиму за время и информацию. Ито был спокоен, но в его глазах всё ещё горел огонь, как будто каждый ответ открывал перед ним всё больше вопросов, чем он был готов переварить за один раз.
– Благодарим вас за помощь, господин Кодзима, – сказал Ито сдержанно, но с уважением. – Ваша информация будет полезной.
Аяко кивнула, добавив:
– Мы ценим ваш откровенный рассказ. Это многое объясняет.
Кодзима стоял в дверях, слегка наклоняя голову, и казалось, что его взгляд немного потускнел, как если бы вся эта история всё больше его угнетала.
– Надеюсь, вы сможете разобраться в этом деле. Если вам понадобится что-то ещё, не стесняйтесь обращаться, – сказал он, его голос звучал напряжённо, но искренне.
Ито, не произнеся больше ни слова, слегка кивнул и направился к выходу. Аяко последовала за ним, и дверь за ними тихо закрылась. Когда они оказались на улице, свежий воздух немного остудил напряжённость, но в голове Ито всё равно кипели мысли. Он знал, что их путь только начинался, и что ответ был где-то здесь, в этих запутанных связях, скрытых под слоями лжи и тайных мотивов. Когда Ито и Аяко стояли на улице, обсуждая всё, что они узнали, Ито вдруг почувствовал вибрацию в кармане. Он вытащил свой телефон, посмотрев на экран. Звонок от Кайто Нишимото.
– Ито, – сказал голос детектива на другом конце провода, и в его тоне было что-то, что сразу привлекло внимание Ито. – Мы нашли ещё одно тело. Это может быть наш убийца.
Сердце Ито прыгнуло, а его разум мгновенно сосредоточился на том, что могло быть самым важным звеном в их расследовании.
– Где нашли? – спросил он, не теряя времени.
– На берегу водохранилища Ямагути, – ответил Нишимото. – Почерк похож на предыдущие тела, но есть несколько отличий.
Ито несколько секунд молчал, обрабатывая информацию.
– Не трогайте ничего до нашего приезда, – сказал он решительно. – Я с Аяко выезжаю прямо сейчас. Мы будем на месте через полтора часа.
– Понял, – откликнулся Нишимото. – Жду вас.
Ито положил трубку и, не сказав ни слова, быстро посмотрел на Аяко. Его лицо было решительным, а взгляд – сосредоточенным.
– Нам нужно поехать на водохранилище. – Он сжал кулаки, как если бы его решимость перед предстоящим делом была лишь растущей силой.
Аяко кивнула, её лицо также отразило тревогу, но в её глазах было то же стремление к ответу, что и у Ито.
– Поехали, – сказала она, и они оба направились к машине.
Глава 6. Тихий след на воде.
В это мгновение для них не существовало других мыслей, кроме того, что лежало впереди – на берегу водохранилища Ямагути, где их ждала новая подсказка, а возможно, и разгадка всей этой ужасной загадки. Ито и Аяко ехали в молчании, каждый погружённый в свои мысли. Полтора часа пути прошли как в тумане. Ито обдумывал каждую деталь, связанную с делом: загадочные убийства, связи с искусством, проект юридической фирмы, таинственный Кодзима. Теперь их ждал новый след – ещё одно тело, и, возможно, шанс разгадать этот зловещий ребус. Аяко сидела рядом, глядя в окно, её лицо отражало беспокойство, словно она пыталась почувствовать, что их ждёт на месте преступления. Она молчала, понимая, что Ито нужно это молчание, чтобы сосредоточиться перед важным шагом. Когда они подъехали к водохранилищу, их встретила патрульная машина. Ито остановился, и они последовали за полицейскими, которые вывели их на узкую дорогу, ведущую к месту преступления. В полуденном свете водохранилище казалось безмятежным, его поверхность поблёскивала под солнцем, а воздух был свежим и прохладным. Патрульная машина с включёнными мигалками вела их всё глубже в лесистую местность, пока они не достигли места, где уже стояли несколько полицейских машин. На берегу водохранилища царила непривычная для дня тишина. Только ветер шелестел в ветвях деревьев, добавляя напряжения. Когда Ито и Аяко вышли из машины, Ито почувствовал особую атмосферу этого места. Здесь не просто нашли тело – казалось, что природа сама хотела скрыть это преступление от посторонних глаз.
К ним подошёл детектив Кайта Нишимото с серьёзным выражением лица.
– Всё готово, – сказал он, кивая в сторону, где лежало тело. – Мы нашли ещё одну жертву. Всё так же жестоко, как и в прошлых случаях.
Ито кивнул и пошёл за ним, Аяко следовала, её шаги почти бесшумно звучали по влажной траве.
Тело девушки лежало на берегу, обнажённое и бледное, словно изваянное из мрамора. Её кожа была холодной, почти прозрачной, как будто сама жизнь медленно покидала её, оставляя лишь хрупкий, эфемерный образ. Казалось, что время здесь остановилось, оберегая эту странную сцену тишиной и покоем. На её теле не было ни единого следа насилия. Ни синяков, ни порезов – ничего, что бы указывало на борьбу или причинение вреда. Как она умерла, оставалось загадкой. Её поза была расслабленной, словно она мирно уснула на берегу водохранилища, навсегда осталась в этом безмятежном сне. Под её телом находился странный предмет, по форме напоминающий огромную плоскую раковину. Она лежала на её гладкой, почти перламутровой поверхности, которая тускло блестела под дневным светом. Раковина выглядела нереальной, как будто она появилась из иного мира, из сказочного сна или мифа. Этот контраст между нежной бледностью её кожи и странной, неестественной основой под ней заставлял эту сцену выглядеть как древняя аллегория или произведение искусства, ожившее в реальности. Ветер слегка тронул её волосы, придавая картине ещё более мистический оттенок.
Ито нахмурился, переводя взгляд с тела на Нишимото.
– Как зовут эту девушку? Где она работает? – спросил он, стараясь оставаться собранным, хотя перед глазами всё ещё стояла картина зловещей "инсталляции" на берегу водохранилища.
Нишимото ответил, слегка понизив голос:
– Её зовут Минако Сайто. Официально нигде не числится, но я видел её недавно по телевизору. Она начинающая певица. Недавно подписала контракт с крупным музыкальным лейблом, и у неё скоро должен был состояться сольный концерт.
Ито кивнул, как будто связывая в голове новую деталь с уже существующей картиной преступления.
– Значит, снова талантливая, успешная молодая женщина, – пробормотал он, больше для себя, чем для Нишимото и Аяко. – Похоже, что убийца выбирает жертв с каким-то определённым замыслом.
На несколько секунд он отошёл и задумчиво посмотрел на водохранилище. Образ Минако, нежной и бледной, лежащей на "раковине", словно повторялся в его сознании, обостряя чувство символизма. Каждая убитая была связана с искусством, культурой или богатством – будто убийца создавал свои "произведения", намекая на успех этих женщин как на нечто греховное.
– Это место тоже выбрано не случайно, – произнёс он, оборачиваясь к Аяко и Нишимото. – Здесь всё символично – от её позы до этой раковины. Убийца не просто хочет показать её как жертву. Он создаёт аллегорию, почти как картину.
Аяко задумчиво смотрела на Ито.
– Может быть, он воспринимает их обнажённую красоту как символ наивности или даже слабости? – тихо предположила она. – Возможно, их успех и видимость беззащитности как-то задевают его.
Ито кивнул, снова осматривая место.
– Мы должны найти их общие черты. У этих женщин, может быть, не было пересечений в работе или круге общения, но… возможно, они что-то символизировали. Их стремление к популярности могло быть для него олицетворением того, что он считает порочным.
Нишимото чуть наклонился вперёд, понизив голос.
– Мы проверим её окружение, недоброжелателей, а также все детали контракта. Возможно, это и есть ключ к его мотиву.
Ито молча кивнул, вновь погружаясь в раздумья. Эти убийства были больше, чем просто месть или ненависть – в них был скрыт замысел, будто убийца пытался сказать что-то миру через свои чудовищные "произведения".
Ито перевёл взгляд на Нишимото, его голос звучал твёрдо, но спокойно:
– Я хочу лично поговорить со всеми, кто знал Минако, – сказал он. – Узнай, кто они, и как их можно найти. Свяжись с её друзьями, коллегами, родными – с любым, кто мог бы знать хоть что-то о её жизни и последних днях.
Нишимото кивнул, немедленно записывая поручения.
– И как только будут готовы результаты экспертизы, – продолжил Ито, пристально глядя на тело, – мне нужно будет узнать точную причину её смерти. Пока на теле нет следов насилия, но, возможно, это ещё один тщательно продуманный способ убийства. Мы должны понять, как он это сделал. И ещё… эта странная раковина. Попытайся выяснить, откуда она и кто мог её изготовить. Это необычная деталь. Возможно, она подскажет нам что-то о его мотивах или образе мыслей.
Нишимото снова кивнул, прекрасно понимая важность этих указаний.
Ито достал телефон и сделал несколько снимков девушки – он аккуратно сфокусировал объектив на каждом элементе сцены. Её бледное лицо, странная раковина, гладкая поверхность вокруг неё. Он чувствовал, что каждое движение убийцы – часть его символического манифеста, и не хотел упускать ни единой детали.
Когда он закончил, Ито убрал телефон и снова посмотрел на Нишимото и Аяко.
– Если убийца решил обставить сцену именно таким образом, значит, за этим кроется больше, чем просто жестокость. Мы должны понять, какой посыл он вкладывает в это убийство, – произнёс он, и его голос был полон решимости.
Уже направляясь к машине, Ито остановился и, обернувшись к Нишимото, спросил:
– Кстати, какая причина смерти Юми Накахары?
Нишимото вздохнул, глаза его потемнели от мысли, которую он вот-вот озвучит:
– Фактически, она умерла от удушья… углекислым газом, – сказал он с особой осторожностью, словно обдумывал каждый следующий звук. – Эксперты полагают, что её поместили в своего рода барокамеру или что-то похожее. И концентрацию CO? в этой камере постепенно повышали, пока она не перестала дышать. Это было не мгновенное убийство. Её словно медленно погружали в состояние, где каждая секунда уносила всё больше кислорода, и она осознавала свою приближающуюся смерть.
Ито замер, представив, через что прошла жертва. Он представил эту беспощадную, холодную ловушку, где её лишали воздуха медленно, словно измеряя страдания по капле. Процесс удушья был, вероятно, пугающе долгим: на каждом вдохе грудь начинала ощущать тяжесть, как будто изнутри давили мощные прутья. С каждым вдохом Юми всё больше теряла силы, но не могла ни кричать, ни сопротивляться, зная, что весь воздух вокруг уже мёртв и непригоден для жизни.
Ито смотрел на Нишимото и видел в его глазах тот же ужас.
– Зачем ему нужно было это мучение? – пробормотал Ито, словно бы вслух задавая вопрос самому себе.
Ито и Аяко молча прошли к машине, каждый погружённый в свои мысли. Как только они сели, Аяко посмотрела на Ито, слегка приподняв бровь.
– Куда теперь? – спросила она, нарушив тишину.
Ито, не отводя взгляда от дороги перед собой, сказал, как будто разговаривал сам с собой:
– Поедем к Такеши Окубо. Возможно, ему удастся найти символизм в этой смерти, – сказал он. – Он уже смог увидеть скрытые смыслы в позах предыдущих жертв. А здесь – девушка на «ракушке», без явных следов насилия. Кажется, убийца вновь использовал изощрённый подход.
Аяко кивнула, осознавая, что, возможно, именно знания Окубо об искусстве помогут понять изощрённость и символичность действий убийцы. Она чувствовала, что каждый новый шаг в этом деле вёл их всё глубже в тёмную бездну разума преступника, который не просто убивал – он создавал собственное «искусство».
Машина сорвалась с места, и вскоре перед ними замелькали огни города.
Они двигались по вечерним улицам Токио, пока свет фар не растворялся в мягких сумерках, как будто ночь постепенно поглощала все вокруг. Ито вел машину молча, погруженный в мысли о новом деле. Ему не давали покоя все более изощренные детали, словно убийца с каждым разом совершенствовал свое жуткое «мастерство».
Аяко, уловив напряжение на лице напарника, нарушила тишину.
– Ты думаешь, Окубо сможет что-то сказать про эту ракушку?
– Сложно сказать, – ответил Ито, не отрывая взгляда от дороги. – Но этот убийца черпает вдохновение из искусства, придавая каждому действию особый смысл. Возможно, «ракушка» – не просто случайная деталь, а намек на нечто глубокое. И если кто-то и сможет это понять, то это будет Окубо.
Пока они ехали, мысли Ито возвращались к деталям, сказанным Нишимото о смерти Юми Накахары. Удушье углекислым газом, барокамера, медленное повышение концентрации… Столь изощренный метод, как он думал, наверняка должен нести какой-то замысел. Но какой?
– Этот убийца словно пытается передать какое-то послание, – произнес Ито вслух, словно продолжая свои мысли.
Аяко кивнула. Она чувствовала ту же странную интуитивную догадку, что за каждой смертью стояло не просто убийство, а замысловатый ритуал.
Когда они, наконец, прибыли к музею, уже стемнело, и вечерний свет мягко освещал здание. Окубо, судя по всему, всё еще был на месте, и, заметив Ито и Аяко у входа, встретил их с едва уловимой настороженностью, смешанной с любопытством.
– Я не ожидал снова увидеть вас так скоро, – сказал Окубо, кивая на Ито. – Что привело вас ко мне на этот раз?
Ито молча достал телефон и показал ему фотографии, сделанные на месте преступления. Окубо внимательно изучал изображение, его взгляд постепенно становился всё более сосредоточенным.
– Можете сказать, какое произведение искусства скрыто на этом фото? – Спросил Ито.
Окубо взял телефон в руки и, нахмурившись, начал внимательно изучать фотографии. Он обращал внимание на каждую деталь, словно собирая воедино кусочки пазла. Через несколько минут он поднял голову.
– Судя по всему, это «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли, – произнёс он уверенно.
Ито слегка нахмурился.
– Можете рассказать подробнее?
– Конечно. «Рождение Венеры» – одна из самых известных картин эпохи Возрождения, – начал объяснять Окубо. – Она изображает прибытие богини Венеры на берег после её рождения. Несмотря на то что это момент появления Венеры, на картине она уже взрослая женщина. Поза, в которой изображена Венера, называется «Венера Анадиомена».
Окубо сделал паузу, изучая очередную фотографию, и продолжил:
– Картина была завершена в 1480-х годах. В те времена мифологические сюжеты в искусстве ещё не были распространены, так что это полотно стало новаторским. Работа Боттичелли оказала огромное влияние на искусство и вдохновила множество художников будущих поколений.
Ито кивнул, обдумывая услышанное, и бросил взгляд на телефон с фотографиями, который всё ещё держал Окубо.
– Вы уверены, что это именно «Рождение Венеры»? – уточнил он.
Окубо слегка пожал плечами, возвращая снимки.
– Я не могу быть на сто процентов уверен, но сходство слишком очевидно, чтобы его игнорировать.
Окубо указал пальцем на снимок, слегка касаясь изображения.
– Обратите внимание, – произнёс он, наклоняясь ближе к фотографии, – на этом фото тоже есть раковина. На оригинальной картине Боттичелли Венера стоит на огромной морской раковине, – продолжил Окубо, его голос приобрёл вдохновлённые интонации искусствоведа. – Это не просто деталь, это символ. Раковина у Боттичелли – это аллюзия на рождение Венеры из морской пены. Её линии плавные, грациозные, почти как крылья, которые поднимают богиню на волнах к берегу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/kirill-blinov-33229477/poroki-iskusstva-71476045/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Кирилл Блинов
Продолжение истории о расследованиях детективов Ито и Аяко, где каждый шаг погружает в темные глубины человеческой души. В центре нового расследования – серия загадочных убийств, каждое из которых напоминает произведение искусства, идеально исполненное, но ужасающее своей жестокостью. Ито и Аяко оказываются втянуты в игру, где каждый след – это не просто улика, а символ, раскрывающий неведомые ранее связи между жертвами и их убийцами. Напряженный и глубокий детектив, в котором следствие ведется не только по делу, но и через призму искусства, философии и борьбы с собственными демонами.
Кирилл Блинов
Пороки искусства
Глава 1. Ложный след.
Токийский вечер был окрашен в серо-синие тона, как будто само небо решило стать непрозрачным занавесом, скрывающим от чужих глаз всё, что происходит на улицах. Ито сидел за столом в углу маленького кафе, ожидая Аяко. Вокруг него мерцали неоновые огни вывесок и фар, создавая гипнотическую атмосферу, а прохожие за окном казались тенями, быстро исчезающими в ритме большого города. Ито выглядел, как человек, которому место на обложке модного журнала. Его молодое лицо сочетало в себе утончённые черты европейской и азиатской внешности: высокие скулы, прямой нос, выразительные миндалевидные глаза с тёмным оттенком, который мог быть одновременно мягким и строгим. Его волосы, гладко зачёсанные назад, аккуратно подчёркивали ухоженный внешний вид. На нём была строгая рубашка глубокого серого оттенка, сидящая по фигуре, подчёркивая подтянутость и уверенность. Поверх неё было накинуто лёгкое пальто, которое сейчас висело на спинке стула, как свидетельство стиля и заботы о деталях. Низ его образа завершали строгие тёмные брюки с идеально выглаженными стрелками и кожаные ботинки, блеск которых отражал свет неоновых вывесок. Его манера одеваться говорила о хорошем вкусе и самоуверенности. В этом облике сочетались строгость и ненавязчивый шарм, который мог как привлекать внимание, так и заставлять окружающих чувствовать в нём скрытую загадку. Он был погружён в свои мысли, вспоминая недавние события, когда вдруг почувствовал чьё-то присутствие рядом. Подняв взгляд, он увидел Аяко, которая уже стояла перед ним, держа в руках папку с документами. Она была ослепительно красива, её внешность словно притягивала взгляд, но не броско, а мягко, с едва уловимым шармом. Её лицо имело идеальные черты: гладкая фарфоровая кожа, чуть раскосые глаза с длинными ресницами, которые подчёркивали её утончённый взгляд. Губы, слегка тронутые нюдовой помадой, были идеально очерчены, придавая её образу одновременно нежность и уверенность. Тёмные волосы, собранные в элегантный хвост, струились мягкими волнами по плечам, придавая её образу легкость и изящество. На ней было бежевое пальто, подчёркивающее её стройную фигуру, с поясом, завязанным на талии. Под пальто виднелась белоснежная блузка с аккуратным воротником и чёрная юбка-карандаш, которая завершала её образ строгости и профессионализма. Чёрные колготки и кожаные лодочки на невысоком каблуке придавали её образу утончённости и женственности, создавая идеальное сочетание строгости и изящества. Она смотрела на Ито с лёгкой улыбкой, а в её глазах отражалась энергия, свойственная людям, готовым к действиям. Её присутствие, как всегда, наполнило пространство вокруг теплом и уверенностью.
– Извини, задержалась, – сказала она, чуть улыбнувшись, но в её глазах промелькнуло напряжение. – Новое дело. Пропала молодая женщина, и всё указывает на то, что это не просто случайная потеря.
Ито кивнул, жестом приглашая её сесть.
– Расскажи всё, что успела узнать, – произнёс он спокойно, но взгляд его потемнел, предвкушая начало нового расследования. Аяко аккуратно положила папку на стол и открыла её, доставая несколько фотографий и листов с отчётами.
– Пропавшую зовут Мидзуки Окамото, двадцать четыре года. Работала в одном из крупных рекламных агентств. Родные утверждают, что она была очень ответственной и никогда раньше не исчезала без предупреждения. Её последнее сообщение было три дня назад, отправлено другу, который так и не получил ответа на свою просьбу о встрече. На работе тоже не знают, где она, и никаких особых конфликтов с коллегами не зафиксировано, – начала Аяко, показывая Ито фото девушки.
Ито внимательно смотрел на фотографию. Мидзуки была симпатичной девушкой с тёплым взглядом и открытой улыбкой. Но, как всегда, в голове Ито сразу начали выстраиваться вопросы и теории.
– Есть ли что-то, что выделяет её? Что могло бы привлечь к ней внимание? – спросил он, чуть нахмурившись.
Аяко достала ещё один документ.
– Вот тут начинается самое странное, – продолжила она, глядя ему в глаза. – За два дня до исчезновения она жаловалась родным и друзьям, что её кто-то преследует. Но не называла конкретных людей, просто говорила о "непонятном ощущении".
Ито задумчиво посмотрел в окно. Слишком много дел начиналось так – с одного неясного предчувствия, о котором многие забывают, пока не станет поздно. Он вспомнил их прошлое расследование и чувство, что снова погружается в ту же темную, бесконечную глубину.
– Что ещё? – уточнил он, оторвав взгляд от ночных огней за окном.
– Полиция осмотрела её квартиру, но, по словам криминалистов, ничего необычного там не нашли, – ответила Аяко. – Даже следов борьбы. Всё выглядит так, будто она просто ушла. Но есть одна деталь. В её квартире нашли странный символ на зеркале в ванной. Что-то вроде знака, как будто нарисованного пальцем.
Ито резко поднял брови.
– Символ? – Он потянулся к фотографии, которую Аяко аккуратно извлекла из папки и положила перед ним.
На стекле была отчётливо видна неровная фигура, напоминающая иероглиф или эмблему, что-то, что сразу бросалось в глаза и заставляло задуматься.
– Похоже на ритуал или послание, – сказал Ито, разглядывая изображение. – Возможно, это что-то значимое, если только не случайный рисунок. Есть идеи, что это может означать?
Аяко покачала головой.
– Ещё нет. Мы проверили символ по нашим базам, но ничего похожего не нашли. Но я связалась с экспертом по символике и жду от него ответ.
Ито откинулся на спинку стула, понимая, что это дело не будет простым.
– Значит, у нас исчезновение, странный символ, и, возможно, преследователь, о котором никто не знает, – подвел он итог, бросая взгляд на Аяко. – Нам придётся копнуть глубже. С этого момента нужно узнать всё о её жизни и окружении. Я не думаю, что это случайность.
Аяко кивнула, её глаза загорелись знакомым огоньком.
– С чего начнем? – спросила она, готовая идти до конца.
Ито бросил взгляд на часы, затем на улицу, на которой уже сгустилась ночь.
– С её квартиры. Проверим всё ещё раз и, может быть, увидим то, что упустили другие.
Ито и Аяко добрались до квартиры Мидзуки чуть позже полуночи. Полиция уже закончила осмотр, поэтому квартира была опечатана, но у Аяко был ключ – временный пропуск, который оно, возможно, уже привыкла получать для таких расследований. Как только они вошли, их окутала тишина и холодное спокойствие. Квартира выглядела так, словно хозяйка собиралась вернуться буквально через минуту. На столе в кухне осталась нетронутой чашка с остывшим чаем, рядом с ней лежала открытая книга с закладкой на последней прочитанной странице.
– Странное чувство, правда? – прошептала Аяко, медленно осматриваясь. – Словно она просто… растворилась.
– Именно, – отозвался Ито, сосредоточенно оглядывая комнату. – Обычно в таких случаях остаются мелкие зацепки, но здесь всё слишком аккуратно.
Они прошли в ванную, где на зеркале всё ещё был виден символ, нарисованный невидимой рукой, покрывшейся легким налётом конденсата. Ито достал телефон и сделал несколько снимков, тщательно фиксируя каждую деталь. Это был необычный символ, и его смысл оставался для них загадкой.
– Ты думаешь, это что-то вроде предупреждения? Или, может, попытка её самой оставить след? – спросила Аяко, приглядываясь к знаку.
Ито на секунду задумался.
– Возможно, она пыталась намекнуть на что-то. Сама она это сделала или кто-то другой – пока не ясно. Но если символ ничего не значит, зачем его вообще оставлять?
Аяко провела пальцем по зеркалу, пытаясь уловить следы чужого прикосновения, но стекло было абсолютно чистым, как будто его вымыли и оставили специально, чтобы он проступил именно таким образом.
– Нам нужно больше узнать о её жизни, её привычках, друзьях, – продолжил Ито, оглядываясь вокруг. – Если она действительно подозревала, что за ней следят, то, возможно, делала это не без причины.
– Может, её преследователь – кто-то, кто близко знал её? Кто-то, кому она доверяла, но кто, в итоге, воспользовался этим? – Предположила Аяко.
Ито задумался, пробегая взглядом по комнате.
– Нельзя исключать ни одну версию. Если она действительно боялась, это значит, что кто-то, возможно, пытался создать вокруг неё атмосферу паранойи, – произнёс он. – Так, чтобы в нужный момент её страхи могли сыграть против неё самой.
– Но зачем? – спросила Аяко, её взгляд был полон смеси недоумения и тревоги.
– Это и предстоит выяснить, – отозвался Ито, его голос звучал хладнокровно и уверенно, словно он уже наполовину знал ответ.
Ито медленно обошел просторный гардероб Мидзуки, в котором, казалось, царила идеальная симметрия. Каждая вещь имела своё строго отведенное место, создавая впечатление удивительной аккуратности. Платья были развешаны по цветам и длине, рубашки висели одна к одной, без единой складки. Полки вдоль стен были уставлены аккуратно сложенными свитерами, а внизу, в рядах изящно выставленной обуви, туфли и сапоги образовывали ровные ряды, как в дорогом бутике. Но что-то здесь сразу не укладывалось в привычный порядок. Ито заметил пустое место – как будто несколько пар туфель исчезли из этого идеального ряда. Их отсутствие бросалось в глаза на фоне идеальной симметрии. Пропали именно туфли на высоком каблуке, те, которые, судя по всему, Мидзуки носила в особых случаях. Рядом с обувью Ито ожидал найти купальники – они всегда указывают на стремление хозяина гардероба к путешествиям или пляжному отдыху. Однако часть купальников также отсутствовала, словно их намеренно забрали с собой. И наконец, его взгляд остановился на уголке, где должны были лежать чемоданы. Там, где должен был стоять вместительный чемодан для багажа, осталась только небольшая сумка. Ито прищурился, задумавшись: отсутствие чемодана словно добавляло штрих к невидимой картине. Мидзуки не просто исчезла – она покинула это место целенаправленно, словно оставляя за собой лишь едва уловимый след, исчезающий в хаосе загадок её жизни.
Ито повернулся к Аяко, нахмурив брови.
– Аяко, спустись к посту охраны и проверь записи с камер наблюдения. Мне нужно знать, когда Мидзуки в последний раз покидала квартиру, – сказал он твёрдо.
Аяко кивнула и направилась к двери, быстро уходя выполнять поручение.
Ито посмотрел ей вслед и произнес, как бы размышляя вслух:
– Если мои предположения верны, то она покинула квартиру по собственному желанию и, вероятно, сейчас в безопасности.
Как только Аяко ушла, Ито ещё раз оглядел комнату, цепляясь за каждую мелочь, которая могла бы раскрыть ему ещё одну деталь её внезапного исчезновения. Ито долго стоял перед зеркалом, всматриваясь в символ, словно пытаясь угадать его значение. Он наклонился ближе, его пальцы осторожно провели вдоль резких линий на поверхности, пока в голове не вспыхнула догадка.
– Странно, это же… – тихо проговорил он, задумчиво касаясь подбородка.
Ито резко обернулся и направился к гардеробу. Ещё раз окинув взглядом манекен в углу, он заметил платье с таким же символом на подоле, вышитым изящной, почти незаметной нитью. Резкие линии и узоры с зеркала были воплощены в ткани – тот же замысловатый узор, который он видел на зеркале. Пока Ито ожидал возвращения Аяко, он обошёл кухню и решил немного похозяйничать в квартире Мидзуки. Открыв шкафчики, он нашёл пакет свежемолотого кофе и заварил себе чашку, наслаждаясь ароматом, наполнившим просторную кухню. Когда входная дверь скрипнула, и в комнату вошла Аяко, он, не оборачиваясь, крикнул:
– Аяко, кофе хочешь?
Аяко застыла на пороге, слегка удивлённая его непринуждённостью, но тут же ответила с лёгкой улыбкой:
– Почему бы и нет. Пока ты тут устроился, словно дома.
– Аяко, – позвал он, едва та успела зайти на кухню. – Этот символ… это не что-то из мистических знаков. Это логотип бренда одежды.
Аяко удивлённо приподняла бровь.
– Ты думаешь, это просто новый бренд?
– Да, и думаю, это личный бренд Мидзуки. Возможно, он был настолько эксклюзивной, что его ещё нигде не видели. Отсюда и наша ошибка – в интернете информации нет, потому что он ещё не поступил в продажу, – заключил Ито, с легким облегчением.
Аяко кивнула, понимая, как много это меняет.
Ито, стоя у кофейной машины, заваривал себе очередную чашку кофе. Он не торопился, позволив себе насладиться процессом, но мысли его уже были заняты разгадкой тайны, стоящей перед ним.
– Ну что, Аяко, что тебе удалось узнать о Мидзуки?
Аяко, немного вздохнув, подошла к столу, посмотрела на Ито и ответила:
– На камерах видно, как Мидзуки покидает дом. Она садится в машину с чемоданом. Это всё.
Ито медленно отставил чашку, её тёплая поверхность оставила отпечаток на столе. Он задумчиво посмотрел в окно, складывая всё в своей голове.
– Так значит, её не похищали, – тихо сказал он, – она просто уехала. Наверное, отдыхать.
Аяко внимательно посмотрела на него, но на её лице отразился скепсис.
– Ты уверен? Если она просто уехала, почему не оставила ни записки, ни звонка?
Ито посмотрел на неё, слегка улыбнувшись, и вдруг прервал её мысли.
– Я уверен, – сказал он, – потому что если бы её похитили, то скорее всего в доме был бы беспорядок. А так – всё на своих местах. Она просто покинула дом по собственной воле. И если учесть её стиль жизни, то, вероятно, она улетела.
Аяко нахмурилась, но её внимание уже привлекло что-то в его словах. Она подошла к нему ближе.
– Улетела? Куда?
Ито повернулся к ней, опираясь на стол, и тихо сказал:
– Проверить нужно все частные рейсы, особенно те, что идут в страны Ближнего Востока. Скорее всего, она улетела с каким-нибудь богатым принцем или миллионером.
Аяко остановилась, обдумывая его слова, а затем с любопытством спросила:
– Откуда ты это знаешь? Почему так уверен?
Ито усмехнулся и, посмотрев на неё, ответил:
– На этой неделе в Токио проходил международный показ мод. И если ты не знала, то многие богатые люди приезжают на такие мероприятия не только для того, чтобы купить новые коллекции, но и чтобы "подснять" себе красивых моделей. Мидзуки – не последняя модель на подиуме. Скорее всего она привлекла к себе чьё-то внимание.
Аяко молчала несколько секунд, переваривая его слова. Потом поняла, что, возможно, Ито прав. Это вполне вписывалось в образ Мидзуки – всегда стремящейся быть в центре внимания, всегда готовой воспользоваться своим внешним видом для достижения своих целей.
– И что ты предлагаешь? – спросила она, уставившись на него.
Ито в ответ лишь загадочно улыбнулся.
– Ничего. Закрываем дело это не наш случай.
Аяко с раздражением посмотрела на Ито, её пальцы безжизненно касались края стола, а взгляд был устремлён в сторону, как будто пытаясь найти ответы на вопросы, которые не давали покоя.
– Опять ни одной зацепки… – произнесла она с тяжелым вздохом, закатывая глаза. – Мы снова застряли в тупике.
Глава 2. Памятник боли.
Ито и Аяко в данный момент расследовали дело Юми Накахары, которую нашли мертвой в парке Ёёги ранее. Они думали, что пропажа Мидзуки может быть связана с этим делом. В парке Ёёги, где ранним утром обычно царила тишина, в этот раз воздух был тяжёлым от таинственной, невидимой угрозы. Примерно в том месте, где когда-то росли вишнёвые деревья, нашли тело. Это была женщина, чьё имя было теперь записано в отчётах как Юми Накахара – модель, известная своей хрупкой красотой и ещё более хрупкой репутацией. Её тело, найденное среди утренней росы, было не похоже на обычное убийство. Она лежала, абсолютно голая, на белоснежной простыне, как будто кто-то расстилал её на том месте, чтобы оставить на память. Внешне её поза напоминала не насилие, а скорее какой-то странный ритуал. Голова, с аккуратно распущенными волосами, покоилась на большой красной подушке, что контрастировала с бледной кожей женщины. Это не была поза жертвы, а поза того, кто погружён в глубокий, бесконечно спокойный сон. Одна её рука была сложена на груди, прикрывая интимное место, в то время как другая была изящно заведена за голову. Такое положение могло бы показаться эротичным, если бы не было окружено смертью. Женщина выглядела так, словно она просто уснула, причём на её теле не было ни малейшего следа насилия. Нет синяков, нет следов борьбы, нет никаких признаков того, что её убили. Всё было тихо, словно тело стало частью этого места, частью самого парка. Ни крови на простыне, ни следов борьбы – казалось, она не сопротивлялась, словно знала, что её смерть была неизбежна. Вскрытие не обнаружило ни ран, ни повреждений, а органы были без признаков травм. Но ощущение, что с её смертью было связано нечто большее, не оставляло Ито и Аяко в покое. Этот странный образ смерти – идеально подобранная поза, идеальный фон, идеально белая простыня, почти мистическая тишина вокруг – все это заставляло сомневаться в том, что смерть была случайной. Но что именно произошло на самом деле, оставалось загадкой.
Ито и Аяко сидели за столом, погруженные в размышления, внимательно изучая материалы, которые вели их по следу странного убийства, найденного в парке Ёёги. Это дело было их последним расследованием, и с каждым новым моментом оно становилось всё более запутанным.
– Мы что-то упускаем, – сказала Аяко, сдвигая со стола папки с документами и взглянув на Ито. – Никаких следов насилия, никаких улик. Она словно спала. Но её убийство – это явно не случайность.
Ито молча кивнул, затем достал свой блокнот и прочитал ещё раз показания свидетелей и результаты вскрытия. Его взгляд был сосредоточен, как всегда, когда он пытался найти хоть малейший намёк на то, что могло бы раскрыть это дело.
– Нет, это не случайность, – тихо сказал Ито, подчеркивая каждое слово. – Всё здесь слишком тщательно устроено. Тело, поза… Это не просто убийство. Это какая-то особая сцена, поставленная с намерением. Мы ещё не понимаем, что за послание за этим стоит, но оно есть. И это не убийца в традиционном понимании.
Аяко задумалась, её глаза на мгновение потускнели от усталости. Это дело забирало у неё силы и нервы.
– Она была найдена без одежды, в какой-то странной позе… Может, это что-то символическое? Что-то связанное с её жизнью? – предположила она, и в её голосе проскользнуло сомнение.
Ито продолжал листать бумаги, но его мысли были унесены в сторону. Это было не просто убийство – это было как будто послание. И, как бы они ни пытались разгадать эту загадку, все пути, на которые они попадали, вели в ещё большую туманность. Ито задумался, когда внезапно зазвонил его телефон. На экране высветилось имя дежурного полицейского – Такахиро Ямамото.
– Ито-сан, – раздался знакомый голос. – В строящемся доме нашли ещё одно тело. Похоже, смерть настала при схожих обстоятельствах. Вам нужно приехать, адрес – район Сумида, недалеко от моста.
Ито переглянулся с Аяко.
– Понял, выезжаем, – ответил он и отключил телефон.
Когда Ито завершил разговор и убрал телефон, он обернулся к Аяко:
– Кажется, у нас новое место преступления, – сказал он. – Такахиро сообщил, что тело обнаружено в строящемся многоэтажном доме.
– В строящемся доме? – удивилась Аяко. – Необычное место для убийства.
– Согласен. Особенно если убийца пытается скрыть следы. Похоже, ему больше не удается оставаться в тени.
По пути к стройке Ито не мог избавиться от чувства, что новое убийство как-то связано с Юми Накахарой. Хотя доказательств не было, его интуиция подсказывала, что это не случайность. Когда они прибыли на место, мрачная картина предстала перед их глазами. Высокий недостроенный дом возвышался, окружённый строительными лесами и мусором. На месте их уже ждал Такахиро Ямамото, который выглядел явно взволнованным. Такахиро был полицейским с многолетним стажем, что можно было сразу заметить по его осанке и уверенности в движениях. Коротко остриженные волосы придавали его облику строгость, а выразительное лицо, с резкими чертами и лёгкими морщинами на лбу, говорило о напряжённой работе, которая оставила свой след. Его тёмные глаза, обычно спокойные и проницательные, сейчас были слегка тревожными, выдавая внутреннее напряжение. На нём была стандартная полицейская форма, идеально выглаженная, с блестящими пуговицами и значком. Его туфли, хотя и немного покрытые строительной пылью, сохраняли свой блеск, показывая, что Такахиро следит за своим внешним видом даже в сложных условиях.
– Ито-сан, – поздоровался он, кивнув Аяко. – Я знал, что вы захотите увидеть это лично. Тело найдено на четвертом этаже, рядом с лифтовой шахтой. Похоже, что оно находится там какое-то время.
Ито и Аяко переглянулись, осознавая, что это может быть их убийца.
Пока они поднимались на четвертый этаж по скрипучей лестнице, Такахиро рассказывал детали, которые удалось собрать на месте.
– Погибшую звали Сакура Миядзаки, – сказал он, держа фонарь, чтобы лучше освещать путь. – Её нашли рабочие, которые пришли проверять заливку бетона. Поначалу они даже не поняли, что это тело…
Когда они добрались до четвертого этажа, перед ними открылась сцена, от которой стало не по себе даже закаленному Ито. В полутемном помещении стройки, едва освещённом пробивающемуся сквозь пустые оконные проёмы свету луны, стояло тело девушки, словно запечатанное в бетонный саркофаг. Бетонный столб был грубо отлит и доходил ей до пояса, создавая странное впечатление, будто её заключили в каменную ловушку. Столб был прямоугольный, с неаккуратными выступами и неровностями, как будто его лили в спешке, не заботясь о точности. Само тело представляло собой мрачное зрелище. Одна её рука была жестоко отрезана прямо у плеча, другая – чуть выше локтя. Одежда была оборвана, её остатки, впитавшиеся в свежий бетон, создавали жуткий контраст с холодной серостью камня. Однако, самым странным было её лицо: голова девушки неестественно держалась прямо и смотрела вперёд с застывшим, лишённым выражения взглядом. У Ито возникло ощущение, будто она сама смотрит на него, словно молчаливо требуя разоблачения этой кошмарной мистерии. Подойдя ближе, Ито прищурился и заметил нечто, что не могло не вызвать тревоги. За головой девушки тянулись едва заметные лески, как тонкие паутины, уходящие вниз и исчезающие в глубине её спины, прямо у нижнего позвонка. Он сделал шаг назад, осознавая, что это не просто случайный объект – кто-то продумал каждую деталь, словно создавая мрачную скульптуру. Но больше всего его поразило отсутствие крови. Тело казалось абсолютно чистым, без малейшего следа жестокости, которая обычно сопутствовала подобным преступлениям. Ни одного пятна, ни одной капли. Словно её нарочно превратили в холодный памятник боли и безмолвия. Ито, хмурясь и оценивая жуткую сцену, повернулся к Аяко, которая всё ещё стояла, ошеломлённая увиденным. На мгновение она не могла отвести взгляда от безжизненного тела, застывшего в бетонной ловушке, но, собравшись с мыслями, наконец заговорила.
– Это точно наш убийца, – тихо прошептала Аяко, и голос её дрогнул, отражая смесь ужаса и признания.
Ито кивнул, продолжая смотреть на девушку, застывшую как извращённая скульптура. Он хотел услышать её мнение и спросил:
– Что ты думаешь о том, что перед нами?
Аяко, пытаясь подобрать слова, обвела глазами картину перед ними.
– Это просто… ужас, – с трудом произнесла она. – Но… не могу избавиться от ощущения, что она напоминает что-то знакомое.
Ито смотрел на неё, понимая, куда могут вести её мысли, и спросил:
– Ничего тебе не напоминает?
Аяко задумалась, её взгляд на мгновение смягчился, и она, нахмурившись, всматривалась в застывшую фигуру.
– Она… она похожа на одну из статуй, которые мы изучали в школе, в учебниках по истории… – сказала она, словно пытаясь вспомнить что-то, что ускользало от неё. – Только не могу вспомнить, как её звали.
Ито скрестил руки и, внимательно глядя на фигуру, проговорил:
– Венера Милосская.
Аяко взглянула на него с удивлением и, взглянув на «скульптуру» перед ними, поняла, что Ито прав. Умершая девушка, как ни жутко это ни звучало, была обращена в неподвижную копию знаменитой статуи. Точно так же, как у Венеры Милосской, у неё не было рук. Неровный бетонный постамент напоминал те античные пьедесталы, на которых когда-то стояли великие произведения искусства. Её голова, слегка наклонённая и подвязанная лесками, будто бы подчёркивала царственное спокойствие, но одновременно странное, зловещее спокойствие безжизненности. В этом молчаливом сходстве было что-то настолько чуждое и пугающее, что Аяко невольно передёрнуло.
– Как будто кто-то… сделал её частью своей жуткой галереи, – прошептала она, наконец признавая, что их убийца с ужасной точностью воссоздал классический образ красоты, изуродовав его до неузнаваемости.
Ито понимал, что это было не просто убийство – это была холодная, тщательно продуманная попытка превратить жизнь в статую, лишённую не только движения, но и всего человеческого. Ито и Аяко обошли всё пространство вокруг бетонного «пьедестала» в тщетной попытке обнаружить хоть малейшую зацепку. Однако чем больше они всматривались, тем явственнее ощущали странное, противоестественное ощущение чистоты, которое совсем не соответствовало ожидаемому беспорядку стройки. Никакой строительной пыли, никаких пятен или отпечатков, даже осколков стекла или камней, которые могли бы случайно попасть под ноги. Здесь было так аккуратно, будто кто-то специально вымыл и вычистил всё до блеска. Аяко замерла на мгновение, и у неё сложилось впечатление, что они уже не на холодной и серой стройке, а в настоящем музее, где стены и пространство будто пропитаны ощущением статичного величия, мрачного и неуместного в этом месте.
– Это что-то невообразимое, – прошептала она. – Как будто это место не для убийства, а для… экспозиции.
Ито кивнул, обводя взглядом «зал», в центре которого возвышалась зловещая «статуя» жертвы. Это место казалось идеальным до аномалии. Он перевёл взгляд на Такахиро Ямамото, который стоял в стороне, погружённый в свои собственные размышления.
– Ямамото, – обратился к нему Ито, – что криминалисты смогли найти? Есть хоть какие-то следы?
Такахиро тяжело вздохнул, а затем, посмотрев на Ито, коротко ответил, не скрывая замешательства:
– Вообще ничего. Ни отпечатков, ни пятен, ни следов обуви… даже намёка на то, что кто-то здесь был.
Ито нахмурился, отведя взгляд. Как такое возможно? На стройке всегда полно мусора и строительной пыли. Но здесь перед ним была стерильная площадка, почти как лаборатория.
– И руки? – уточнил он, обернувшись к Ямамото. – Их ведь тоже нигде не нашли?
Ямамото покачал головой.
– Мы обыскали всё здание – ни на одном этаже, ни в укромных углах, нигде. Они как будто испарились.
Ито снова посмотрел на застывшую, словно застыдённую в смерти фигуру, в бетонной обертке. Казалось, убийца специально позаботился о том, чтобы оставить их в полной темноте, перед вычищенной, безупречно подготовленной «экспозицией». Ито сдерживал раздражение, но напряжение нарастало с каждой минутой. Он привык к сложным делам, к туманным уликам, к противоречивым свидетельствам. Но абсолютное отсутствие следов… это выводило его из равновесия. Здесь не было даже намека на нечистоты, будто убийца не просто избегал оставлять следы, но полностью стер свое присутствие, как если бы его и не было вовсе. С каждым подобным делом он всё больше ощущал себя в неравной игре, которую им навязывал этот невидимый, изощрённый враг.
Ито машинально сжал кулаки, чувствуя, как сердце замирает в глухом разочаровании. Он снова и снова прокручивал в голове малейшие детали, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Никаких следов, никаких отпечатков, ни малейшего упоминания о личности убийцы. Словно невидимый художник создал здесь свою пугающую, холодную инсталляцию и растворился в пустоте. Он повернулся к Аяко, встретив её обеспокоенный взгляд, полный тех же эмоций. Она понимала его без слов: это был очередной удар по их усилиям. Привкус разочарования и легкая досада мелькнули на её лице, прежде чем она снова собралась и кивнула, как бы говоря, что они справятся. Ито медленно провел рукой по волосам, пытаясь унять внутреннее волнение.
– Этот тип… он не просто умён, он будто издевается над нами, – прошептал он, чуть сжав зубы. – Мы даже не близки к разгадке, а он играет с нами, как с марионетками.
Аяко молча наблюдала за ним, стараясь не отвлекать его от мыслей, но он уже понимал – ничего не изменить. Они могли изучать это место часами, и вряд ли бы нашли хотя бы малейшую улику. И каждый миг осознания этого только усиливал его досаду.
– Ладно, – резко сказал Ито, словно сбросив с себя мыслительный груз. – Нам всё равно придётся двигаться дальше. Мы вытянем его на поверхность, когда он сам этого не ожидает.
С этими словами Ито отвернулся, показывая, что его спокойствие вернулось, но Аяко видела в его взгляде затаённое, едва сдерживаемое раздражение. Ито глубоко вздохнул, на мгновение задерживая взгляд на бетонной фигуре, словно пытаясь проникнуть за её холодную оболочку. Затем, повернувшись к Аяко, он сказал с лёгким сожалением в голосе:
– Ладно, уже поздно. Я отвезу тебя домой. Завтра соберёмся с новыми силами и будем думать.
Аяко кивнула, благодарно улыбнувшись, её глаза всё ещё светились напряжённостью. Они оставили место преступления, словно выходя из гипнотического плена невообразимой сцены, и двинулись к машине, погружённые каждый в свои мысли. Когда они ехали по пустынным ночным улицам, Ито почувствовал, как тишина нависает над ними, и лёгкая усталость проникает в его тело, как и в сознание Аяко, которая, казалось, всё ещё была погружена в размышления о статуе. Город мерцал за окном, как мираж, дразнящая сеть огней, словно предвещала новые загадки.
– Никогда не сталкивалась с таким? – вдруг спросил Ито, нарушив тишину. Он краем глаза заметил, как Аяко слегка вздрогнула, возвращаясь в реальность.
– Нет, – тихо ответила она, опустив взгляд на свои руки. – Это… совсем другое. Убийца не просто убивает, он создаёт… картины. – Она вздохнула. – Не понимаю, зачем всё это. Что он хочет нам сказать?
Ито покачал головой, не находя слов. Он тоже не мог понять логику или мотивы этого человека. Но что-то в глубине подсказывало ему, что это только начало, и ответ может быть гораздо страшнее, чем они могли предположить. Они замолчали, погружённые каждый в свои мысли. Спустя несколько минут Ито свернул на улицу, где жила Аяко, и остановился у её подъезда. Лёгкий ветер трепал ночную листву, и воздух казался особенно свежим после гнетущей атмосферы стройки.
– Отдыхай, – мягко сказал он, кивая ей. – Завтра вернёмся к этому с ясной головой.
– Спасибо, Ито, – сказала Аяко, и, выйдя из машины, она ещё раз взглянула на него с благодарностью, прежде чем скрыться в тени подъезда.
Когда она исчезла из виду, Ито ещё несколько секунд сидел, глядя в её сторону, а затем, оставшись один на пустынной улице, снова ощутил ту давящую тоску, словно предчувствие надвигающейся бури. Ито провел несколько минут в тишине, не трогаясь с места. В голове всё ещё всплывали образы жуткой бетонной фигуры, хладнокровно оставленной убийцей на стройке, словно она была частью его извращённого плана. Он задумчиво провел рукой по лицу, пытаясь освободиться от гнетущих мыслей, но тревога и раздражение крепко цеплялись за его разум. Наконец, Ито завел машину и направился к себе домой. Пока он ехал по ночным улицам, его не покидала мысль о том, как мало зацепок им удалось найти. Не было ни следов, ни улик, и казалось, что каждый шаг, который они делали, уводил их всё дальше от истины. Обычно у Ито было острое чутьё на детали, на те мелкие несовпадения, которые выдавали преступника, но здесь он был словно в ловушке, окружённый тщательно продуманным театром смерти. Когда он подъехал к своему дому, на горизонте уже виднелись первые слабые отблески рассвета. Ито поднялся к себе, на мгновение задержавшись в дверях, оглядывая пустую квартиру, казавшуюся ему холодной и неуютной. Он прошел в кухню и налил себе стакан воды, надеясь, что это хотя бы немного успокоит его. Мысленно он снова возвращался на стройку, перед глазами вставало тело, застывшее в бетоне. Он поставил стакан и вздохнул. Невольно подумал об Аяко: насколько сложно ей выдерживать эти жуткие картины, быть рядом, когда всё кажется таким безнадёжным. Они оба понимали, что идут против сильного и опасного врага, но Ито был уверен, что, несмотря ни на что, они разгадают замысел этого убийцы. Едва голова коснулась подушки, Ито провалился в беспокойный сон, наполненный серыми, давящими образами. Строительные конструкции, тяжёлые бетонные стены, приглушенные звуки шагов… Все, как будто сливалось в некое гнетущее видение, где за каждой тенью пряталась загадка.
Глава 3. Секреты, ставшие достоянием.
Ито с трудом разлепил глаза, когда телефон настойчиво завибрировал в его руке. День уже был в разгаре, свет заливал комнату, но Ито был погружен в беспокойный сон, и резкое пробуждение лишь усугубило его усталость. Голос Аяко был тихим, но напряжённым, в её словах звучала неотложная тревога:
– Ито, включи телевизор. Срочно.
Ито, ещё не до конца осознавая, что происходит, потянулся к пульту и включил телевизор. На экране, ярко и беспощадно, сменяя друг друга, шли заголовки и кадры с мест преступлений. Фотографии, знакомые до мельчайших деталей, вырвались на всеобщее обозрение: окровавленные места, где были найдены тела Сакуры Миядзаки и Юми Накахары. В кадре мелькали размытые, зацензуренные изображения, но даже сквозь пиксели он мог узнать те детали, что были доступны только полиции. Кадры исчезали, сменяясь озабоченными лицами ведущих, потом вновь возникали, едва прикрытые черными прямоугольниками цензуры. Ито застыл, чувствуя, как ярость вспыхивает в его груди. Как это возможно? Как фотографии, которые видели лишь несколько человек, могли оказаться у репортеров? Это не просто утечка – это позор, надругательство над самим делом, попытка превратить кошмарные смерти в зрелище для жадной толпы.
– Аяко, как это могло случиться? – спросил он, с трудом сдерживая гнев. – Кто вообще мог передать эти фотографии журналистам?
– Не знаю, – в её голосе слышалась смесь растерянности и гнева. – Никто из нас не может этого понять. Мы ведь следим за этим делом особенно строго…
Она замолчала, словно подбирая слова, которые могли бы утешить или объяснить случившееся, но их не было. Глубокая тишина воцарилась на несколько мгновений, и Ито осознал, насколько теперь испорчено их расследование.
– Аяко собирайся, я скоро за тобой заеду. – Сказал Ито серьезным голосом.
Ито поспешно бросил трубку и вскочил с кровати, ощущая, как гнев наполняет его грудь. Каждая мысль о случившейся утечке казалась железным кулаком, сжимающим его живот. Это был не просто случайный инцидент – это был удар по всему расследованию, по всему, ради чего он работал эти последние дни. Как они могли допустить утечку настолько важной информации? Фотографии, которые были доступны лишь нескольким высокопрофильным людям в полиции, теперь выставлены на показ всему миру. Это подрывало не только расследование, но и репутацию всей службы. Он быстро умывался, холодная вода, стекающая по лицу, не приносила ни облегчения, ни прояснения в голове. Он словно застрял в этом порочном круге, где каждое его действие, каждый шаг вел к новым ошибкам. Он посмотрел на себя в зеркало, его глаза отражали усталость и решимость. Внешность не имела значения – дело было не в том, как он выглядел, а в том, как они могли позволить эту утечку. Вопросы, тревога, ответственность… все это висело в воздухе, как непреодолимая тяжесть.
После того как он почистил зубы и наспех оделся, Ито поспешил к двери, снова выдыхая, пытаясь не поддаться растерянности. Аяко, он знал, должна быть готова. Но главное сейчас – разобраться, кто мог быть источником утечки. Его мысли унеслись к этим подозреваемым: возможно, это кто-то из самого отдела? Или же чужие, кто знал, что их расследование обречено стать достоянием публики? Он продолжал размышлять, пока не забрался в машину. Механически крутя руль, Ито ехал в сторону Аяко. Его глаза были сосредоточены на дороге, но мысли были совсем не о том, что происходило вокруг. Он думал о том, как они будут объяснять этот позор своим коллегам и как теперь это повлияет на ход расследования. Невозможно было поверить, что кто-то из своих мог так поступить. У него было ощущение, что если этот след останется без ответа, он не сможет продолжить работать так, как прежде. Нужно было понять, кто именно подставил их, кто предал. Ито в раздражении сжал руль, когда его телефон вдруг вибрировал в кармане. Он взглянул на экран – номер Мори. Сердце сжалось. Теперь, когда новости были везде, он знал, что разговор не будет легким.
– Ито, – голос Мори был сдержан, но в нем все равно звучала резкая тревога. – Я не могу понять, как ты допустил такую утечку. Как ты мог позволить этим фотографиям попасть в прессу?
Ито вздохнул, ощущая, как напряжение снова поднималось в груди. Он взглянул на дорогу, пытаясь не терять концентрацию. Нервно заговорил:
– Мори, я сам не понимаю, как это случилось. Я был уверен, что мы все держим под контролем. Эти фотографии должны были оставаться конфиденциальными. Неужели ты думаешь, что я сам мог передать сними прессе?
Мори молчала несколько секунд, прежде чем ответить:
– Ты должен был предусмотреть этот вариант. Все эти детали, все эти материалы – мы не можем позволить, чтобы они оказались в руках журналистов. Ты знаешь, что любое утечка – это не просто скандал, это угроза для расследования и, возможно, для жизни свидетелей. Я рассчитывала на твою внимательность, Ито.
Его пальцы сжались на руле так сильно, что даже кожа на ладонях побелела. Он попытался не срываться на крик, сдерживая гнев, но слова все равно вырвались:
– Я делаю все, что могу, Мори! Но в этом деле каждый шаг может быть ошибкой, и никто не застрахован от того, чтобы что-то пошло не так. Я не могу контролировать каждый аспект, понимаешь?
Мори не терпела такого тона и мгновенно парировала:
– Ты ведь знаешь, что от твоих решений зависит многое, и я тебе доверяю. Если мы не справимся с этим, люди начнут задаваться вопросами о нашей компетентности. Ты должен разобраться в этом, Ито. И как можно быстрее. Где ты сейчас?
Ито сдержал очередной вздох и, оглядываясь на знакомые улицы, ответил:
– Я еду за Аяко. Мы поедем в участок, разберемся, кто мог передать эти фотографии. Ты можешь не переживать, мы найдем того, кто это сделал.
Мори продолжала говорить сдержанно, но в ее голосе уже было слышно немного меньше напряжения:
– Надеюсь, ты прав. Иначе у нас будут серьезные проблемы. Я ожидаю отчет по этому делу, Ито. Немедленно, как только будет хоть какая-то информация.
Ито вновь взглянул на дорогу, ощущая, как его плечи напрягаются от стресса. Он знал, что Мори права. В этот момент у него не было права на ошибку.
– Понял, Мори. Мы все сделаем.
Он быстро закончил разговор, не давая Мори шанса что-то добавить, и положил телефон в карман. Внутри его бурлило, и чувство вины стало еще тяжелее. Проклятая утечка… Как это могло случиться? Ито снова взглянул на дорогу, нервно крутя руль. Его мысли путались, и ощущение, что что-то идет не так, стало все более навязчивым. Мори всегда была строгой, и он знал, что в ее глазах он только что потерял важное преимущество – доверие. И теперь ему нужно было восстановить этот баланс. Но как? Как найти виновного, если даже представить себе, что кто-то в его команде мог сделать такое, было сложно? Аяко, уже сидела рядом и заметила, что Ито был подавлен. Она почувствовала напряжение, которое висело в воздухе, словно туман перед бурей. Аяко повернулась к нему и спросила как он, но Ито не ответил. Он продолжал сосредоточенно следить за дорогой, словно пытаясь заглянуть в темное будущее, скрывающее все ответы. Тот же вопрос снова и снова терзал его разум: кто мог так легко продать информацию? И как это произошло под его носом? Проехав несколько кварталов, Ито заметил, что ему нужно собраться. Время не терпело, и расследование продолжалось. Он взял себя в руки и выдохнул, наконец, оглянувшись на Аяко.
– Ты что-то говорила… – начал он, но слова звучали глухо, будто они лишь частично пробивались сквозь толщу его переживаний.
Аяко, как обычно, попыталась поднять ему настроение, даже в такой напряженной ситуации.
– Мы справимся, Ито. Ты сам знаешь, что у нас есть все шансы. Главное – не терять фокус.
Ито кивнул, но внутри не было уверенности. Он пытался поверить в свои слова, но что-то держало его. Проглотив беспокойство, он прибавил скорость, чтобы добраться до участка как можно быстрее. Им нужно было найти ключевого человека, который мог бы пролить свет на эту утечку.
– Мы найдем того, кто это сделал. И выясним, как именно утекли фотографии, – сказал Ито, будто пытаясь убедить и себя, и Аяко.
Но его голос звучал чуть слабеющим. По мере того как они приближались к полицейскому участку, в его голове продолжали крутиться обрывки разговора с Мори. Не было времени на сомнения – все шло к тому, что утечка могла поставить под угрозу не только их работу, но и безопасность тех, кто был связан с расследованием. Ито почувствовал, как его мышцы напряглись, а сознание словно прояснилось, когда он заглушил свои переживания и сосредоточился. Он знал, что только действуя решительно и быстро, можно было исправить эту ошибку. И пусть весь этот шум вокруг дела, вместе с фотографиями, ставил их в невыгодное положение, у Ито был шанс выйти из этой ситуации, если он не растеряется. Весь путь до участка он молчал, поглощенный мрачными мыслями. С каждой минутой ему становилось все яснее одно – если они не смогут найти этого человека, виновного в утечке, все будет потеряно. Когда Ито припарковал машину перед полицейским участком, его дыхание звучало так тяжело, словно он нес на плечах не просто вес расследования, но и невыносимую тяжесть ответственности. Он стремительно вышел из машины и направился к зданию, не оглядываясь. Аяко не пошла за ним – она понимала, что сейчас он хотел остаться наедине с теми, кто мог дать ему ответы. Иногда Ито был именно таким, и она знала, что в этот раз он не станет исключением. Резким движением Ито распахнул дверь кабинета начальника участка, как вихрь ворвавшись внутрь и сразу привлекая внимание присутствующих. В комнате находились несколько старших офицеров, и все они мгновенно замерли, как только он вошел. Один из них, старший инспектор Рюдзо Танака, нервно поправил очки, остальные же молча следили за Ито, осознавая, что он пришел с недовольством. Ито подошел к столу начальника, и, не тратя времени, громко и решительно обратился к присутствующим:
– Как это понимать? Как вы могли допустить такую утечку информации? – его голос эхом отозвался от стен. Все почувствовали напряжение его гнева. – Вы понимаете, что из-за этого мы можем потерять дело?
После его слов в комнате воцарилась гнетущая тишина, словно сам воздух стал тяжелым, готовый разорваться от напряжения. Начальник участка, Кэнджи Моригаки, мужчина с зачесанными назад волосами и строгим взглядом, отложил документы и, покачав головой, встал из-за стола.
– Ито, я понимаю твою злость, – сказал Моригаки, его голос звучал спокойно, но уверенно. – Мы уже разбираемся с этим. Мы направили детектива Кайта Нишимото в студию канала, чтобы выяснить, кто именно передал им фотографии. Сейчас все в процессе.
Ито почувствовал, как его гнев вспыхивает еще сильнее, но он сдержался и пристально посмотрел на Моригаки.
– Это не может быть просто «в процессе», – его голос звучал, как резкий удар. – Я не намерен сидеть сложа руки, пока кто-то играет с нашей работой и репутацией! Если кто-то из вашего отдела виновен, он должен понести наказание.
Моригаки, стараясь успокоить ситуацию, подошел к Ито и положил руку ему на плечо.
– Мы сделаем все, что в наших силах, – сказал он с такой серьезностью, что гнев Ито слегка поутих, хотя полностью не исчез. – Я лично контролирую ситуацию. Мы не допустим, чтобы это затянулось.
Внезапно мысли Ито стали проясняться. Он понял, что не может слепо обрушивать весь гнев на тех, кто выполняет свою работу, пусть даже с ошибками. Он сжал зубы, принял спокойную позу, собравшись с мыслями, и сказал уже сдержаннее:
– Хорошо. Я вам доверяю, Моригаки. Но буду держать вас в курсе. Если такая утечка повторится, у нас не останется выбора. Наш отдел специальных расследований должен будет провести проверку всего вашего участка и всех сотрудников без исключения. С этими словами Ито повернулся и вышел. В коридоре он снова ощутил тяжесть происходящего. Ему все еще не хватало какого-то ключа, какого-то шага, способного изменить ситуацию. Но он знал, что сегодня они сделали шаг на пути к истине. Ито шагал по коридору полицейского участка, напряжение не отпускало его. Каждое неудачное движение в этом деле било по нервам, словно напоминание о его собственной уязвимости перед хитроумным преступником. Однако, он знал, что сейчас не время поддаваться эмоциям. Дело приняло новый поворот – публичное внимание к расследованию подлило масла в огонь, и это могло как помочь, так и осложнить ситуацию.
Когда он вышел из здания, его уже ждала Аяко. Она стояла, скрестив руки, и с тревогой наблюдала, как Ито приближается. В её глазах читался немой вопрос, но она не спешила его задавать – возможно, опасаясь, что ответ только усилит их тревогу.
– Что они сказали? – спросила она наконец, когда он подошел ближе.
– Моригаки утверждает, что они отправили Кайта Нишимото в студию новостей, чтобы выяснить источник утечки, – ответил Ито, покачав головой. – Но этого мало.
– Ты думаешь, что утечка произошла по вине кого-то из отдела? – в её голосе проскользнула нотка недоверия.
Ито вздохнул, собирая мысли.
– Надеюсь, что нет, – сказал он, обводя взглядом улицу, словно проверяя, не подслушивает ли их кто-то. – Но если так, нам предстоит столкнуться с новой угрозой, и это может обойтись дороже, чем мы предполагали.
Аяко опустила взгляд, понимая, что ситуация обострилась до предела. Теперь не только расследование убийств, но и сама работа полиции оказалась под угрозой – доверие могло быть утрачено из-за одного необдуманного поступка или предательства.
– Давай поедем в студию новостей, – внезапно предложила она. – Может, если мы поговорим с Нишимото лично, сможем получить больше информации.
Ито на секунду задумался, а затем кивнул.
– Ладно, это не повредит. Поехали.
Они сели в машину, и пока Ито заводил двигатель, его мысли снова обратились к убийце. Всё, что они знали о нем, – это его пугающая искусность, способность скрываться в тенях. Но теперь этот человек зашел еще дальше, выбросив свидетельства своих действий в глаза публике, не боясь последствий. «Если он не боится, значит, уверен в себе», – подумал Ито. Машина тронулась с места, и, пока они ехали по улицам города, нарастающее чувство угрозы усиливалось в груди. Впереди их ждал новый этап борьбы, и Ито готов был отдать все силы, чтобы не позволить убийце сыграть на опережение. Ито и Аяко доехали до телевизионной студии чуть меньше чем за полчаса. Когда они подъехали, их встретила шумная толпа журналистов и съемочных групп. Как только они вышли из машины, вокруг замелькали камеры и вспышки, посыпались вопросы – журналисты явно ждали сенсацию. Ито, прищурившись от света и раздражения, поднял руку, давая знак не подходить ближе. Он понимал, что каждый шаг сейчас – под пристальным вниманием. На какое-то мгновение он и Аяко обменялись взглядами: они знали, что тут нужно быть осторожными, не дать прессе никакой новой пищи для слухов. Ито и Аяко прошли через стеклянные двери студии, где их встретил Нишимото, лицо которого выражало усталость и напряжение. Нишимото был крепкого телосложения, с широкими плечами и уверенной осанкой, что выдавало в нём человека, привыкшего к действиям. Его коротко остриженные волосы чуть растрепались, вероятно, из-за долгих часов работы. Лицо, с чёткими чертами и лёгкой щетиной, носило следы усталости, а тёмные круги под глазами намекали на бессонные ночи. На нём была стандартная полицейская форма, подчёркивающая его дисциплину. Чёрный ремень с кобурой, рация, аккуратно прикреплённая к плечу, и значок на груди создавали образ надёжного офицера, готового к любой ситуации. Тёмные глаза Нишимото были сосредоточены, но в них читалось напряжение, как у человека, который пытается держать всё под контролем, несмотря на очевидные сложности. Он помахал им рукой, жестом указывая следовать за ним в сторону конференц-зала. Проходя мимо настороженных сотрудников телеканала, Ито заметил их напряженные взгляды – по всему было видно, что это утро началось для всех с откровенного потрясения.
– Что удалось узнать? – спросил Ито, как только они вошли в комнату и дверь за ними закрылась.
– Похоже, что эти фотографии им передал не кто-то из полиции, а сам убийца, – ответил Нишимото, сдержанно кивая. – Утром в студию доставили посылку через курьера, а вскоре после этого позвонил неизвестный мужчина. Он представился художником и заявил, что это он создал "шедевры", запечатленные на фотографиях.
Аяко сжала губы, осознавая, какой наглый вызов бросил им преступник. Она скрестила руки на груди, пытаясь осмыслить это заявление.
– Художник? – пробормотал Ито с явным презрением. – Как же ему льстит его работа, раз он решил назвать себя создателем.
Нишимото подошел к экрану, где уже была выведена запись звонка. Голос звучал искаженно, но были слышны мрачные нотки холодного удовлетворения.
– Как он сказал, "Мое искусство не должно быть в тени", – процитировал Нишимото. – Мы попытались отследить звонок, но номер был зашифрован, скорее всего, использовался одноразовый телефон. Убийца явно знает, как замести следы. Но у нас есть записи камеры, запечатлевшей курьера, – возможно, это даст зацепку.
– Он хотел сыграть с нами в эту игру, – пробормотала Аяко. – Убедиться, что все увидят его "творение" и что каждый будет знать, на что он способен.
Ито сдержанно кивнул, его взгляд был холоден и ясен, как у охотника, который вот-вот настигнет свою цель.
– Если он настолько уверен в себе, значит, он допустит ошибку. Нам просто нужно быть настороже. Проверим камеры и найдем курьера, – сказал он, жестом указывая Нишимото следовать за ним.
Теперь они знали, что их противник не только искусен в укрывательстве, но и обладает страшной самоуверенностью. Ито почувствовал, как в нем разгорается ледяное спокойствие – чувство, с которым он вступал в самые сложные и опасные моменты. Преступник не просто убивал, он играл с ними, стараясь превратить их в зрителей и присяжных своего больного "искусства". Ито понял, что дело приобрело новый оборот: для этого убийцы их расследование – лишь часть его собственного спектакля. Они с Аяко и Нишимото проследовали в технический отдел телеканала, где специалисты уже готовили видеозапись курьера для просмотра. На экране воспроизводилась сцена, как незнакомец в черной маске и кепке оставляет коробку на стойке регистрации, затем быстро разворачивается и выходит. В его движениях не было ни малейшей неуверенности. На записи он казался обычным доставщиком, и если бы не излишняя аккуратность в движениях, никто бы не заподозрил его причастности к чему-то столь жуткому.
– Лицо закрыто, перчатки, нейтральная одежда, – отметил Ито, внимательно рассматривая каждый кадр. – Уверен, он заранее продумал весь маршрут, чтобы не оставить следов.
Аяко присмотрелась к деталям записи, к тому, как он ставил коробку.
– У него точно не было цели попасться. И если он так точно продумал план, значит, мы имеем дело с серьезным противником, – задумчиво произнесла она. – Но зачем ему было звонить в студию? Разве он не мог просто передать фотографии?
– Ему важно контролировать рассказ, который он создает, – ответил Ито. – Этот звонок – его способ удостовериться, что публика знает, кто за этим стоит, и при этом не будет сомневаться в его "замысле". Он хотел услышать свой голос в эфире, пусть и анонимно.
– Что дальше? – спросил Нишимото, оторвав взгляд от экрана и переводя его на Ито.
– Найдите курьера, которому передали эту посылку. Определите, откуда она пришла, – ответил Ито, расправляя плечи и обдумывая следующий шаг. – Нам нужно узнать, как и где преступник собрал эту коробку, может, он оставил какие-то следы.
Нишимото кивнул и вышел, чтобы отдать нужные распоряжения. Аяко тем временем пристально смотрела на экран, словно надеясь, что холодный и равнодушный силуэт курьера раскроет какую-то тайну.
Ито обернулся к ней, заметив ее напряженное лицо.
– Этот человек понимает, как пользоваться нашей системой против нас, – сказал он, почти с восхищением, которого не желал показывать. – Но я не позволю ему диктовать нам правила. Мы должны найти любую малейшую слабость в его игре.
– И мы найдем её, – уверенно ответила Аяко, чувствуя, что в этом расследовании теперь была не просто работа – теперь это был их личный вызов.
Вместе они отправились в отделение, чтобы подготовить команду и дождаться новых данных от Нишимото. В полицейском участке царила напряженная тишина. Все понимали, что эта утечка информации – далеко не случайность, а изощренный маневр, который может поставить под угрозу не только дело, но и репутацию отдела. Коллеги Ито и Аяко старались не смотреть им в глаза, проходя мимо, словно чувствовали их разочарование и решимость не оставить этот шаг убийцы без ответа. Когда они вошли в кабинет Ито, Аяко бросила сумку на стол и, не выдержав молчания, заговорила:
– Ито, этот человек, этот… "художник", – она словно испытывала отвращение, произнося это слово, – явно уверен, что мы не сможем его поймать. Он с каждым шагом бросает вызов, как будто провоцирует нас на ошибку.
Ито присел за стол, его лицо приняло выражение жесткой сосредоточенности.
– Он создает загадки, которыми хочет нас отвлечь. Для него это не просто убийства, а игра, в которой мы лишь пешки, – сказал он, слегка качая головой. – Но мы не позволим ему нас отвлечь. Чем больше он стремится показать себя и свои "шедевры", тем больше вероятности, что он оставит за собой следы.
Он посмотрел на Аяко, и в его глазах вспыхнул огонек решимости.
– Нам нужно использовать его собственную самоуверенность против него, – продолжил Ито, обдумывая стратегию. – Если он действительно жаждет славы, значит, в какой-то момент он сам захочет выйти на контакт. Мы можем использовать это как шанс установить наблюдение, отследить любые анонимные посылки и звонки, связанные с делом.
В этот момент дверь открылась, и вошел Нишимото с отчетом.
– Мы выяснили, что курьер, доставивший посылку, получил её в одной из центральных ячеек хранения, – сообщил он. – Заказ был анонимным, оплачен электронным переводом. Мы пока не знаем, кто был отправителем, но проверяем камеры рядом с ячейкой и списки устройств, которые могли подключаться к её управлению.
Ито кивнул, внимательно выслушав отчет.
– Хорошо, Нишимото. Продолжай разрабатывать этот след. Если получится, запросите доступ к записям с камер в радиусе нескольких кварталов. Я хочу знать, кто еще был поблизости в момент доставки.
Когда Нишимото ушел, Аяко задумчиво посмотрела на Ито.
– Думаешь, мы сможем нащупать его через такую мелочь? Он явно умен и не будет так легко обнаружен.
Ито в ответ немного прищурился, как если бы обдумывал что-то глубоко личное.
– Все, что он делает, строится на тщеславии, – произнес он, не отрывая взгляда от экрана, на котором отображалась карта района с метками. – И если в его планах есть хоть малейшая самонадеянность, то она и станет его слабым местом.
Глава 4. Идеал, осквернённый кровью
В комнате повисло напряженное молчание, как перед грозой. Они понимали, что приближаются к критическому моменту, и в их руках, возможно, впервые появился шанс выйти на след преступника, готового на все ради славы и безнаказанности. Вечер принес с собой еще больше вопросов, но Ито и Аяко не были намерены отступать. К каждому новому шагу они подходили осторожно, словно разбирая замысловатый механизм. Ито сидел за компьютером, погруженный в отчеты, когда на его экран внезапно пришло уведомление: лаборатория завершила анализ упаковочной бумаги, в которую был завернут конверт с фотографиями.
– Посмотри на это, – сказал Ито, повернув монитор к Аяко. – На бумаге остались мельчайшие следы смеси для уличных художественных инсталляций, что-то вроде гипса или строительного раствора, которым обычно пользуются скульпторы.
Аяко задумчиво посмотрела на данные.
– То есть он не просто называет себя художником, но, вероятно, работает с материалами, связанными с созданием скульптур. Это может быть еще одной зацепкой, – она сделала паузу и добавила: – В городе есть несколько мастерских, работающих с такими материалами. Стоит проверить, не заказывал ли кто-то там такие смеси в последние дни.
Ито кивнул.
– Хорошо. Я отправлю запрос по мастерским и студиям. Нужно выяснить, нет ли в этой среде кого-то, кто подходит под наш образ подозреваемого. Если он готов представляться художником, то, возможно, у него есть какая-то связь с этой сферой.
Телефон Ито снова зазвонил. Это был дежурный.
– Мы нашли кое-что, что может вас заинтересовать, – проговорил он, не тратя время на приветствия. – На одной из видеозаписей, которые вы запрашивали по камерам наблюдения, есть человек, входящий в здание, где находится ячейка для хранения. Правда, лицо плохо видно из-за кепки и капюшона.
– Отправьте мне запись, – ответил Ито, и, получив файл, тут же открыл его на экране. Он и Аяко внимательно смотрели, как темная фигура, пригнув голову, подходила к ячейке, будто специально пряча лицо от камер.
– Я не могу точно сказать, но у меня ощущение, что он намеренно выдает себя за незаметного, – тихо произнес Ито. – Слишком спокойно, слишком уверенно.
Аяко кивнула.
– Как будто специально прячет лицо, но не боится быть узнанным по осанке или движениям. Будто хочет дать нам какую-то подсказку, но при этом оставляет нас в неведении.
Ито отвернулся от монитора, обдумывая следующую возможную связь.
– Этот человек не просто хочет нас запутать. Он хочет показать себя как неуловимого, как нечто возвышенное, вне нашего понимания, – заключил он. – Но он ошибся в одном: каждый его шаг – это не только вызов нам, но и след, по которому мы идем.
Он взглянул на Аяко, и в их глазах отразилась решимость. Их ждал трудный путь, но Ито знал, что теперь они шли по следу, который преступник, возможно, оставил, думая, что никто не догадается его расшифровать.
Ито принял твердое решение и сказал:
– Нужно поехать в музей и узнать, есть ли у этих убийств связь с произведениями искусства. Возможно, кто-то из сотрудников музея сможет помочь нам лучше понять, зачем убийца выбрал именно такие образы.
Аяко посмотрела на него с легким сомнением:
– Ито, в Токио больше сорока музеев. Какой именно ты имеешь в виду?
Ито улыбнулся, слегка покачав головой.
– Думаю, есть только одно место, где нам могут помочь. Национальный музей западного искусства. Там собраны мировые шедевры, и специалисты знают всё о значении каждой детали. Если убийца вдохновлялся классическими образами, это именно тот музей, где мы можем получить ответы.
Аяко кивнула, соглашаясь, и их машины устремилась в сторону Уэно, где возвышался строгий и величественный корпус музея. Когда они прибыли, прохладный осенний ветер дул в лицо, а небо над Токио было затянуто серыми облаками, словно тяжелым занавесом, нависшим над городом. Ито и Аяко, выйдя из машины, направились к главному входу музея, где их уже ждал директор. Мужчина средних лет, с аккуратно подстриженными волосами и строгим костюмом, встретил их с сдержанной приветливостью.
– Добрый день, господа. Меня зовут Такеши Окубо, я директор Национального музея западного искусства, – представился он, протягивая руку. – Чем могу помочь?
Ито, не теряя времени, сразу перешел к делу.
– Мы расследуем серию убийств, и нам кажется, что убийца может быть связан с произведениями искусства. Мы слышали, что у вас есть коллекция, в которой могут быть изображения, похожие на те, что он воссоздавал на месте преступления. Мы ищем связь между этими убийствами и каким-то художником или скульптором.
Окубо внимательно выслушал, но в его глазах не было ни удивления, ни тревоги, только профессиональный интерес.
– Я понимаю, – сказал он спокойно, – искусство действительно может стать источником вдохновения для людей с неординарным восприятием мира. Я вас слушаю, продолжайте.
Ито достал фотографии первой жертвы и протянул их директору музея. Такеши Окубо принял их с виду спокойно, но когда его взгляд скользнул по изображению, в его глазах мелькнула легкая дрожь. Он задержал взгляд на одном из снимков, и Ито заметил, как его лицо несколько смягчилось.
– Это напоминает мне… – произнес он, не отрываясь от фотографии. – Это напоминает картину «Спящая Венера» Джорджоне.
Ито прислушался, в его голосе не было удивления, только сосредоточенность.
– «Спящая Венера»? – повторил он. – Кто это и что за картина?
Окубо слегка наклонился вперед, его руки легли на стол, и он начал рассказывать, как бы погружаясь в размышления.
– «Спящая Венера» – это незавершённый шедевр Джорджоне, написанный в 1510 году. Эта картина считается одной из самых известных и загадочных работ эпохи Ренессанса. На полотне изображена обнаженная женщина, которая спит на ложе. Она спокойна, расслаблена, ее взгляд устремлен в пустоту, но в этом есть что-то светлое, почти божественное.
Ито внимательно смотрел на Окубо, в его голове возникала связь между картинами и убийствами, между тем, что они видели на месте преступлений, и тем, что происходило в мире искусства.
– И какой смысл в этой картине, на ваш взгляд? – спросил Ито, не давая своим мыслям сбиться с пути.
Окубо задумался. Его глаза снова устремились на фотографии, а затем он слегка развел руки, как бы пытаясь обрисовать идею, которая возникла у него в голове.
– Официально считается, что на этой картине изображена Венера, богиня любви, но в контексте картины она не олицетворяет греховность, как это часто бывает в изображениях обнаженных женщин, – начал он. – Спящая Венера не стесняется своего тела, она как бы не осознает, что она обнажена. Сон – это состояние, в котором человек, согласно философии того времени, наиболее близок к Богу, способен к глубокому внутреннему осмыслению, к чистому созерцанию собственного мира и высшего начала. Это почти священное состояние покоя.
Ито вслушивался, его глаза слегка сузились, когда он размышлял о том, как убийца мог воспринять эту картину.
– Но вы сказали «официальная версия», – сказал Ито, будто вырывая его из размышлений. – Вы считаете, что у картины может быть другой смысл?
Окубо прищурился и, явно собираясь предложить несколько более мрачных трактовок, продолжил:
– Да, конечно. Убийца может трактовать ее по-своему. Возможно, для него Венера, спящая в таком состоянии, символизирует уязвимость, беззащитность. Может быть, он видит в этом картине не божественный покой, а жертвенность, готовность к страданию. Женщина, лишенная контроля над собой, может быть воспринята как образ того, кто уже не в силах сопротивляться своей судьбе.
Ито кивнул. Он почувствовал, как в воздухе повисло какое-то напряжение. Возможно, убийца был человеком, для которого искусство было не просто вдохновением, но и инструментом для выражения своих тёмных импульсов.
Окубо продолжил, его голос стал более настороженным:
– Или же, и это еще один вариант, убийца может видеть в этой картине свою победу. В момент, когда женщина спит, когда она беззащитна, он может чувствовать себя богом, властелином. Он может быть не просто исполнителем убийства, а человеком, который утверждает свою силу через уничтожение.
Ито мысленно повторял эти слова, представляя, как убийца мог бы интерпретировать сцены, подобные тем, что они видели на месте преступлений. Каждое его слово звучало все более убедительно.
– Но мы все же не можем точно сказать, какой смысл он вложил в эту картину, – добавил Окубо, поднимаясь с кресла. – Множество людей видят искусство по-разному. То, что для одного является бессмертной красотой, для другого может быть вызовом, угрозой или даже оправданием для преступления.
Ито посмотрел на фотографию еще раз, словно искал в ней что-то, чего не видел раньше. Теперь, когда Окубо указал на возможные трактовки картины, в голове у Ито стали складываться новые, темные образы.
Ито спросил, его голос звучал спокойно, но в нем уже чувствовалось напряжение, которое с каждым моментом нарастало.
– А может быть, так, что убийца воспринимает эту картину как похоть? – его вопрос был неожиданным, и он не мог не срезонировать в воздухе. Он взглянул на Такеши Окубо с настойчивостью, словно требуя ответа.
Окубо слегка приподнял брови, его взгляд стал задумчивым, и он несколько секунд молчал, изучая перед собой фотографию первой жертвы. В комнате повисла тишина, только звук часов на стене подчеркивал каждую секунду, словно бы сама атмосфера готовилась к откровению.
– Похоть, говорите? – наконец произнес Окубо, его голос стал чуть тише, более серьезным. – Возможно. Это одна из тех трактовок, которую не стоит сбрасывать со счетов. Картина Джорджоне, в каком-то смысле, действительно может будить такие чувства. Мы не можем игнорировать тот факт, что обнаженное тело женщины, тем более в состоянии сна, может быть воспринято как символ желания. Для многих людей это может быть олицетворением идеализированной женственности, желаемой и в то же время недоступной.
Ито продолжал пристально смотреть на его лицо, пытаясь понять, что именно Окубо имел в виду. В словах директора музея была скрытая правда, которую он, возможно, не хотел признавать.
– В конце концов, для убийцы, возможно, этот образ женщины является не просто объектом восхищения, – продолжал Окубо, его тон становился всё более напряженным. – Это может быть и неосознанная проекция его собственных желаний, его потребности в власти, в контроле. Когда женщина спит, она уязвима, и для некоторых это превращается в возможность… обладать. Сон, а значит, и беззащитность, открывает пространство для самого низменного, для того, что скрыто в человеке, – похоти, страха, желания уничтожить, чтобы овладеть.
Ито ощущал, как эти слова проникают в его сознание. Он видел убийцу не как просто злодея, но как существо, которое в своем восприятии реальности могло обожествлять эти образы, эти символы, и переворачивать их на темную сторону.
– Значит, для него, возможно, эти картины – это не просто искусство, – тихо произнес Ито, – а своего рода оправдание.
Окубо кивнул, его взгляд был серьезным, он точно понимал, что именно пытался донести.
– Да, это возможно. И такие люди могут воспринимать свою жестокость как нечто неизбежное, даже необходимое для того, чтобы "овладеть" объектом своего желания. Это их способ утверждения собственной власти. Возможно, он видит в этом не просто преступление, а акт созидания, перерождения. Странный, искаженный, но для него – логичный.
Ито молча посмотрел на фотографии, снова ощущая, как к тому, что происходило вокруг, начинают просачиваться еще более темные оттенки. Ито вдруг ощутил, как темные мысли, которые сдавливали его сознание, начинают складываться в замысловатую картину. Он не мог отделаться от ощущения, что перед ним раскрывается не просто цепочка убийств, но целая философия, в которой каждая деталь имеет значение. Он снова повернул голову к Окубо и, не отрывая взгляда от фотографии, произнес:
– Эта девушка на фото, Юми Накахара… она была моделью.
Он сделал паузу, позволяя этим словам повиснуть в воздухе, словно они должны были найти свое место в разгадке. И в его голосе, как всегда, звучала уверенность, но в этот раз она была окрашена чем-то болезненно ясным, почти горьким.
– Возможно, убийца принял ее за ту, кто торгует собственным телом, – продолжил Ито, его слова эхом отразились от стен, став тяжелыми и насыщенными смыслом. – Может быть, он видел в ней не просто женщину, не просто модель, а объект для его желаний, человек, который готов быть выставленным на показ. И для него, возможно, это стало оправданием. Он мог воспринимать ее не как индивидуальность, а как нечто общепринятое, как часть того мира, где тела – товар, а чувства – пустая оболочка.
Ито сделал шаг назад, словно пытаясь освободиться от этой мысли, но она все равно продолжала преследовать его, как темная тень, обвивающая сознание. Он сам не знал, что именно ему казалось правдой в его догадке, но вся ситуация словно складывалась в эту непреложную теорию. Он вглядывался в фотографии и видел больше, чем просто тело модели – он видел девушку, которая могла стать объектом чужих извращенных фантазий.
– Может быть, для него это и была не просто месть. Это было как бы "наказание" за то, что она показала свою наготу, свою доступность. Он мог бы считать, что она предала себя, выставив свою сексуальность на показ, и теперь он решает за нее, что с этим делать. Он превращает ее в свою жертву, и не просто так. Он делает это с осознанием своей власти, своего превосходства, видя в этом свое право.
Ито помолчал, ощущая, как его собственные слова становятся все более искаженными, как гипотеза, которую он сам же выдвигал, превращается в нечто пугающее, совершенно чуждое ему. Но несмотря на это, внутри него, как неугомонное эхо, продолжал звучать один и тот же вопрос: "А что если он действительно так и думает?"
Он посмотрел на Окубо, который молчал, но в его взгляде было отражение чего-то похожего на понимание – возможно, это тоже одна из тех неизведанных троп, где все могло быть намного темнее, чем они могли себе представить.
– Ты прав, – сказал Окубо, его голос был мягким, но резким одновременно, как когда понимаешь всю глубину происходящего. – Если убийца воспринимает модель как объект, как товар, то его действия – это не просто преступление. Это послание, часть его искаженной картины мира.
Ито кивнул, но уже знал, что это открытие не даст ему покоя. Ито молча передал Окубо вторую фотографию, и тот, вглядываясь в изображение, склонил голову, словно пытаясь прочитать скрытое послание в этом ужасном образе. Строгий, аккуратный лик девушки, полностью поглощенный бетоном, был одновременно восхищением и ужасающей жестокостью. Ито знал, что на этот раз он не ошибается, что эта картина, как и первая, была свидетельством не только убийства, но и некой кощунственной трактовки искусства. Окубо, едва ли не с болезненным взглядом, задержался на фотографии. Его глаза перескакивали с лица девушки на ее искаженное тело, пытаясь вычленить из этого бесформенного хаоса хоть малейшее ощущение того, что когда-то было живым. Наконец, он вздохнул и с заметным усилием сказал:
– Она… она очень похожа на Венеру Милосскую.
Ито почувствовал, как по телу прошел холодок. Он знал, что сейчас они стояли на пороге чего-то намного более мрачного, чем просто совпадение. Венера Милосская – этот символ красоты, совершенства и бессмертия, ставший воплощением классической идеализации тела, превращался в нечто искаженное и опасное в этих убийствах. Статуя, которая была признана символом любви и изящества, теперь служила для убийцы инструментом насилия, исподтишка разрушая ее невинный облик.
Ито тяжело вздохнул и, не отворачиваясь от изображения, сказал:
– Эта девушка на фото – Сакура Миядзаки. Она работала бухгалтером в крупной юридической компании.
Слова, произнесенные Ито, были как прорехи в том, что раньше казалось понятным и логичным. В их мире все было перевернуто, извращено и разложено по полочкам убийцей, который, возможно, не был бы таким уж безумным, если бы не воспринимал каждый поступок, каждое действие жертвы через призму своих искаженных взглядов на искусство. Окубо снова взглянул на Сакуру Миядзаки, и его глаза, казалось, пытались вытянуть из этой картины хоть малейшее объяснение. Но никаких явных признаков на фотографиях не было – только жестокость и молчание. Безупречный образ Венеры, лишенный всех границ и жестов человечности, казался в этом случае не просто ошибкой, а целенаправленным посланием. Может быть, убийца пытался придать ей величие, которое он сам воспринимал как идеал? Может быть, он был уверен, что таким образом он сам создает шедевр, который переживет все эпохи? Ито снова почувствовал, как его сознание переворачивается, пытаясь разгадать логику убийцы, которая становилась все более запутанной и отвратительной. Каждая из жертв, как живописный образ, имела свой смысл, и все эти смыслы переплетались, создавая мрак и безысходность. Аяко сидела тихо, внимательно прислушиваясь к каждому слову Ито и Окубо. Ее взгляд был направлен на фотографии, но мысли начали неосознанно блуждать, пытаясь соединить все детали. Внезапно что-то щелкнуло в ее голове, словно пазл встает на свое место, и она, словно пробуждаясь от задумчивости, медленно повернулась к Ито.
– А что если… – её голос был тихим, но уверенным, словно она только что вырвала идею из темного угла разума. – Что если отрубленные руки – это не просто жестокость убийцы? Что если это знак, символ того, что жертва была причастна к чему-то темному? Может быть, она была замешана в крупных финансовых махинациях?
Ито замер, и взгляд его на мгновение затуманился. Он внимательно посмотрел на Аяко, которая продолжала думать вслух, как будто её слова были связаны с неведомым ключом, который он сам так долго искал.
– Она же работала бухгалтером, – продолжила Аяко, её голос становился все увереннее. – Бухгалтеры – это те люди, кто имеет доступ к финансам, документам, которые могут скрывать огромные суммы. Могла ли она быть в центре какого-то финансового преступления, возможно, даже неосознанно?
Молчание повисло в воздухе, и Ито понял, что Аяко подошла к важному моменту. Эта мысль теперь не отпускала его. Отрубленные руки, лишенные всех следов, могли быть частью не просто жестокости убийцы. Это было послание, жесткое и беспощадное. Возможно, убийца, видя в своих жертвах не людей, а объекты, исключал их из общества, обрывая их связь с миром, как бы стирая следы их существования. Они были не просто жертвами. Они были частями чего-то, частью невообразимой сети финансов, коррупции и беззакония. Возможно, для убийцы эти отрубленные руки были знаком того, что его жертва была вовлечена в финансовую паутину, которую нужно было уничтожить, вычеркнув из неё все следы. Аяко чувствовала, как ее собственные слова словно открывают новую, темную главу в этом расследовании. Она посмотрела на Ито, и он, не произнесши ни слова, понял, что мысль Аяко была не просто интуицией – это был момент, когда их расследование получало новое направление.
Ито молча смотрел на Аяко, как будто она только что открыла перед ним нечто новое и пугающее, освещённое ярким светом понимания. Его взгляд сузился, в сознании начали складываться детали, соединяя прошлое и настоящее, тени и свет, мельчайшие детали и необъяснимые вопросы.
– Ты права, – наконец произнёс он, голос его был тих, но наполнен решимостью. – Эти руки, словно… вырваны из реальности. Это не просто убийство. Убийца не только хочет наказать своих жертв, он стремится стереть их связь с миром, с их личностью, уничтожить саму суть того, кем они были. Возможно, для него это изощрённая форма возмездия – расплата за нечто, что он считает преступлением этих людей.
Он перевёл взгляд на фотографии, отмечая жёсткость и намеренную продуманность в каждом жестоком прикосновении, в каждом порезе. Эти снимки не просто показывали изуродованные тела, но раскрывали часть какой-то системы, принципов, которые он ещё не понимал до конца. Этот убийца не просто прибегает к насилию – он словно отсекает все связи, сжигает мосты, превращая каждую жертву в часть мрачного и пугающего произведения искусства.
– Здесь может быть что-то большее. Финансовые махинации, крупные деньги, коррупция, – продолжил Ито, словно размышляя вслух. – Эти люди могли быть связаны с грязными делами, и убийца… возможно, видел в них лишь фигуры в игре.
Аяко слушала его, но в её глазах уже читалась тревога. Чем больше она пыталась это понять, тем страшнее становилось.
– Но кто он? – наконец спросила она, в её голосе смешались страх и нетерпение разгадать эту тайну. – Кто тот, кто считает себя вправе решать чужие судьбы, стирая их так хладнокровно?
Ито перевёл на неё взгляд, и в его глазах мелькнула мысль, словно осознание. Они оба понимали, что этот человек – не просто преступник. Он был идеологом, фанатиком, человеком, который видел смысл в том, чтобы стирать людей из жизни, превращая их в нечто пугающе иное. Его действия не были простым проявлением мести – это была его искажённая форма справедливости.
– Нам нужно узнать, что связывало всех жертв? – сказал Ито, его голос звучал твёрдо и уверенно. – Сакура Миядзаки, бухгалтер… Возможно она наш ключ. Возможно, она работала с деньгами, которые не должны были попасть в чужие руки. А убийца счёл её символом системы, которую он презирал.
Аяко задумалась, всё больше и больше детали складывались в цельную картину. Впереди их ждали новые шаги, тщательные поиски, ответы на нераскрытые вопросы, которые могли бы привести их к истине. Но каждый шаг мог оказаться последним, каждый шаг мог быть ловушкой.
– Тогда нам нужно искать следы, – сказала Аяко, переходя мысленно к следующему этапу. – Узнать, кто её окружал, с кем она работала и что скрывала. Возможно, так мы сможем найти другие связи.
Ито кивнул. Он знал, что этот путь будет непростым. Это было больше, чем просто расследование. Это была попытка проникнуть в суть преступника, понять, что движет этим человеком, который превращает людей в свои «шедевры». И для Ито это был вызов, на который он уже не мог не ответить. Ито сделал глубокий вдох, ощущая напряжение, охватившее его целиком. Теперь это дело становилось для него чем-то гораздо более личным. Он осознавал, что не просто ловит преступника, а вступает в борьбу с человеком, чьи принципы были замаскированы под нечто грандиозное и коварное.
– Ладно, – сказал он, повернувшись к Аяко. – Пора навестить людей, которые окружали Сакуру. Возможно, кто-то знает о её связях или может пролить свет на её работу. Но действовать нужно осторожно. Если убийца до сих пор где-то рядом, он будет следить за каждым нашим шагом.
Аяко кивнула, в её глазах читалась решимость и что-то ещё, некая смесь страха и предчувствия. Она понимала, что это дело давно перестало быть обычным расследованием. Оно стало неким вызовом, тайной, которую нужно было разгадать, даже если ради этого придётся взглянуть в тьму лицом к лицу. В течение следующего часа они разрабатывали план. Аяко взяла на себя часть рутинных проверок, предстояло опросить коллег Сакуры, просмотреть её финансовые отчёты и найти скрытые связи, которые могли бы указать на причину её смерти. В это время Ито решил проследить за художественными галереями и частными коллекционерами, кто мог бы знать или даже поддерживать извращённые взгляды на искусство, разделяемые убийцей. На рассвете они разъехались в разные стороны, чувствуя странную тишину вокруг. Казалось, Токио замер, словно сам город знал, что где-то во тьме скрывается мстительный дух, играющий с жизнями и судьбами людей. Ито снова ощущал вес ответственности, но теперь это стало чем-то другим. Этот случай вырисовывался словно сложный узор, где каждое преступление представляло собой нечто большее, чем жестокое убийство. Убийца не просто отбирал жизни – он будто бы менял мир вокруг, оставляя послания, понятные лишь ему одному.
Глава 5. Благие намерения.
Подъехав к офису Сакуры Миядзаки, Ито почувствовал, как его охватывает знакомое напряжение. Бухгалтерия – это не просто работа с цифрами, особенно когда речь идет о крупных юридических компаниях. Здесь деньги могли уходить в разные стороны, включая те, что не видны простым взглядом. Он был уверен, что Сакура знала что-то, что и стало причиной её смерти. Коллеги Сакуры встретили Ито настороженно, словно подозревали, что визит полиции может принести неприятности. Один из сотрудников, по имени Наото Сугавара, согласился поговорить с ним в небольшой переговорной комнате. Ито приступил к делу прямо:
– Расскажите мне о Сакуре. С кем она работала, какие проекты вела?
Сугавара откинулся в кресле, с минуту раздумывая, прежде чем ответить:
– Сакура… Она была очень замкнутым человеком. Делала свою работу, не вдаваясь в лишние разговоры. Её не особо интересовали сплетни и конфликты, что, знаете, редкость в нашем деле. Но однажды она сказала мне нечто странное. У неё был клиент, с которым она предпочитала не говорить напрямую. Мол, достаточно просто видеть цифры и не задавать вопросов.
Ито напрягся, выслушав это.
– Вы помните, что это был за клиент? Или хотя бы его фамилию?
Сугавара покачал головой.
– Это-то и странно. Она никогда не называла его по имени. В разговорах с коллегами она всегда говорила лишь «тот клиент». И больше никто не знал о нём ничего конкретного. Понимаете, Сакура будто бы старалась защитить нас от чего-то, что сама знала.
Ито на секунду задумался. Возможно, это и было то, что связывало её с убийцей. Тот «клиент», о котором она не говорила, мог представлять угрозу. Или, возможно, был тем, кто решил преподнести её смерть как акт «искупления».
Покинув офис, Ито позвонил Аяко, которая в это время собирала информацию о прошлых клиентов и документах Сакуры.
– Мы на следе, – сказал он ей. – Если Сакура скрывала этого клиента, значит, она знала что-то опасное. Это объясняет, почему её смерть была такой показательно жестокой.
Аяко с тревогой слушала его.
– Значит, убийца не просто наказывает, а совершает это по какому-то собственному сценарию… Такого рода дело никогда не закончится одним убийством. Он будет продолжать.
Ито это понимал. Ещё сильнее он ощущал нарастающую угрозу, словно каждый новый шаг приближал их к моменту, когда всё станет ясным.
Ито продолжил идти по следу, предвкушая, что правда скоро откроется, но понимая, что за каждым ответом скрывается ещё больше вопросов. Взгляд его был сосредоточен, а движения резки – он чувствовал, как внутри него нарастает смесь ярости и решимости.
По пути в машину он снова позвонил Аяко.
– Мы должны выяснить больше о каждом клиенте, с которым Сакура работала, особенно о тех, кого она упоминала так осторожно, – проговорил он. – Если убийца видит себя мстителем, он будет продолжать выбирать жертвы, которые, по его мнению, виновны.
Аяко согласилась.
– Ито, я подниму все старые отчёты и запросы от её отдела. Мне потребуется немного времени, но, возможно, я найду финансовые потоки, которые могут пролить свет на её контакты и клиентов. Но ты думаешь, что он идёт по кругу мести?
– Не совсем, – ответил Ито, и его голос стал твёрдым. – Это больше, чем просто месть. Убийца уверен, что очищает мир от порока, превращая людей в символы. Но именно эта надуманная эстетика, это стремление придать своим действиям извращённую грандиозность может и выдать его.
Ито вспомнил слова Окубо о «Спящей Венере» и той жестокой одержимости, с которой убийца превращает свои преступления в «шедевры». Это был извращённый акт искусства – в каждом преступлении было намерение оставить след, сделать так, чтобы мир знал о нём. Возможно, это было ключом к его поискам. Убийца не просто наказывал; он заявлял о себе, как о художнике, который хочет, чтобы его признали.
Через пару часов Аяко перезвонила.
– Ито, кажется, я нашла одну зацепку, – её голос звучал взволнованно. – В прошлые месяцы в отчетах Сакуры фигурировали несколько странных платежей. Каждый из них был помечен как «внебюджетные расходы». Отправитель – человек по фамилии Кодзима. Мы должны проверить, кто он, и понять, почему Сакура вела его счета.
Ито на мгновение застыл. Это мог быть именно тот клиент, о котором она предпочитала молчать. Если этот Кодзима каким-то образом причастен, то у них наконец появлялся шанс выйти на новую ниточку, ведущую к убийце или его мотивам.
– Отлично, Аяко. Проверь его связи, постарайся узнать, где он сейчас и с кем общается. Это может быть нашим ключом.
Ито понял, что расследование начинает превращаться в гонку – они должны были понять мотивы и связи, пока убийца не совершил новый акт «искупления».
– Жди, скоро заеду, – коротко сказал Ито в трубку, прежде чем завершить звонок.
Он быстро собрал документы и фотографии, прижимая их к груди, как если бы они могли раскрыть перед ним еще одну, пока неясную истину. Его мысли все еще были заняты недавними словами Аяко о Кодзиме. Образ человека, скрытого под маской добропорядочности, не выходил у него из головы. Ито прибыл к полицейскому участку и нашел Аяко уже в ожидании. Она выглядела собранной, но в глазах читалось волнение и усталость от последних событий. Он коротко кивнул ей, и они молча направились к его машине.
– Прости, что так задержался, – тихо сказал Ито, открывая перед ней дверь. Аяко лишь коротко кивнула, как будто понимая, что у него тоже были свои заботы и неотложные дела. Когда она устроилась на сиденье, Ито завел машину и, бросив взгляд на нее, добавил: – Думаю, нам нужно продолжить с того, где вчера прервались. Эта связь с Кодзимой и его проектами может оказаться важной.
Ито мельком взглянул на Аяко, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
– Итак, что удалось узнать о Кодзиме? – спросил он, выдержав небольшую паузу. – У нас пока слишком мало зацепок, но если у него действительно была связь с Сакурой, нужно понять, чем она была обусловлена.
Аяко взглянула на Ито, перебирая в голове всю собранную информацию.
– Кодзима является очень богатым и влиятельным человеком в Токио. Он поддерживает и финансирует множество разных направлений, таких как искусство, научные проекты, а также активно занимается благотворительностью, – продолжала Аяко, оборачиваясь к Ито. – Ещё он известен тем, что финансирует исследования в области медицины, технологий, а также участвует в крупных социальных инициативах. Проблема в том, что, несмотря на его открытость, никто не знает, какие цели он преследует. Его проекты часто закрыты для широкой публики, и многие не понимают, что именно он поддерживает.
Ито нахмурился, пытаясь сложить все эти кусочки воедино.
– То есть, он не только спонсирует искусство, но и активно вкладывается в науки и благотворительность. Звучит, как человек, который может иметь связи с влиятельными людьми, – сказал Ито, пряча беспокойство за спокойной внешностью. – Но почему Сакура Миядзаки была так тесно связана с ним, если она всего лишь бухгалтер?
Аяко немного помолчала, размышляя.
– Возможно, она была не просто бухгалтером, а кто-то, кто занимался финансовыми потоками в его более скрытых проектах. Она могла работать с деньгами, которые шли на более опасные или скрытные инициативы. В таком случае, её убийство может быть частью чего-то гораздо более сложного.
Ито кивнул, его мысли начали чётче выстраиваться.
– Мы должны выяснить, что это за проекты и что связывает Кодзиму с Сакурой. И если его убийство действительно связано с её работой, нам нужно быть готовыми к тому, что эти связи могут привести нас в темные уголки, где правда будет далеко не очевидной.
Ито снова перевел взгляд на Аяко, его глаза горели решимостью. Он знал, что сейчас они подошли к важному моменту расследования, и больше не было места для сомнений.
– Мы должны поговорить с Кодзимой, – сказал Ито, его голос был решителен и холоден, как металл. – Нужно понять, что он на самом деле знает. Его связи с Сакурой Миядзаки и её смерть – это не случайность. Всё это связано, и чем быстрее мы это выясним, тем быстрее найдём убийцу.
Аяко кивнула, её взгляд был сосредоточен, но в глазах скользнула тень тревоги.
– Согласна. Но ты уверен, что он откроется нам? Он же очень скрытный человек, и его связи могут быть… опасными, – ответила она, чувствуя, как напряжение возрастает. В её голове уже проносились картины возможных сложностей при разговоре с таким влиятельным человеком, как Кодзима.
Ито стиснул челюсти и слегка наклонил голову, как будто взвешивал все риски. Он знал, что разговаривать с такими людьми – это всегда риск. Но время поджимало, и если они не пойдут на этот шаг, дело может застояться.
– Мы должны быть осторожны, но мы не можем игнорировать его, – сказал он, уверенно. – Мы должны встретиться с ним, найти ответы и выслушать его версию. Может быть, он сам не понимает, что его действия связаны с убийством. Или, может, он, наоборот, пытается что-то скрыть.
Аяко вздохнула, собираясь с силами. Она понимала, что встреча с таким человеком, как Кодзима, будет сложной. Но если Ито решился идти на этот шаг, она должна поддержать его.
– Тогда давай поедем, – сказала она, её голос звучал уверенно. – Нам нужно быть готовыми ко всему.
Они обменялись взглядами, и Ито, не теряя времени, направился к машине. Вскоре они оказались на пути в офис Кодзимы, который находился в одном из самых престижных районов Токио. Дорога заняла несколько минут, но для Ито каждое мгновение было насыщено мыслями о том, что их ждёт. Машина Ито неслась по улицам Токио, и за окном мелькали силуэты небоскрёбов, освещённых утренним солнцем. Атмосфера в салоне была напряжённой. Ито сидел за рулём, сосредоточенно наблюдая за дорогой, его мысли были рассеяны в поисках возможных ответов. Аяко, сидя рядом, не произнесла ни слова, но её взгляд был сосредоточен на мелькающих за окнами зданиях. Она тоже ощущала тяжесть приближающегося разговора. Как только они подъехали к высокому бизнес-центру, где располагался офис Кодзимы, Ито замедлил скорость и припарковался возле входа. Офис был в одном из самых дорогих и престижных зданий Токио – стеклянный фасад, сдержанная роскошь, вызывающая уважение. Никаких лишних украшений, только прямые линии и минимализм, как и следовало ожидать от человека, который предпочитал оставаться в тени. Они оба вышли из машины, и Ито быстро подошел к входу, Аяко следовала за ним, её шаги были ровными, но в её глазах было напряжение. В холле офисного здания их встретил высокий молодой человек в костюме. Он оглядел Ито и Аяко с профессиональным интересом.
– Чем могу помочь? – спросил он, скользнув взглядом по двум детективам.
Ито сдержанно кивнул.
– Мы хотим поговорить с господином Кодзимой, – сказал он кратко, не тратя время на формальности.
Молодой человек, не задавая лишних вопросов, повёл их через стеклянные двери, где они прошли вдоль длинного коридора, заставленного современными картинами и статуями. Атмосфера в офисе была деловой и одновременно невозмутимо спокойной – здесь не было ни суеты, ни лишних людей. Всё было тщательно продумано, как и сам Кодзима, который, казалось, любил держать всё под контролем. Они остановились у большой двери, и человек в костюме постучал в неё, прежде чем войти. Через мгновение он открыл дверь, пропуская Ито и Аяко внутрь. В кабинете за большим столом сидел сам Кодзима. Он был среднего возраста, с твёрдым взглядом и сдержанным выражением лица. Его одежда была безупречна, а поза – спокойной и уверенной. Он, похоже, не был удивлён визитом детективов.
– Добро пожаловать, детективы, – сказал он, вставая из-за стола и протягивая им руки. – Ожидал, что вы когда-нибудь заглянете.
Ито молча пожал руку Кодзиме, его взгляд оставался напряжённым.
– Нам нужно поговорить о Сакуре Миядзаки, – сказал он, не теряя времени. – И об её связи с вами. В каких вы состояли с ней отношениях?
– Она занималась финансовыми вопросами в одном моём проекте. – Спокойно сказал Кодзима.
Ито молча выслушал Кодзиму, его лицо оставалось непроницаемым.
– У вас был проект с юридической фирмой, в которой работала Сакура? – спросил он, не теряя концентрации.
Кодзима кивнул, его глаза оставались спокойными, но он явно заметил заинтересованность в вопросе.
– Да, – ответил он с легкой усмешкой. – Это был проект, направленный на оказание бесплатной юридической помощи нуждающимся людям и детям, потерявшим родителей. Мы с коллегами из юридической фирмы создавали систему, чтобы эти люди могли получить защиту и поддержку в юридических вопросах, не имея средств для оплаты адвокатов. Сакура занималась финансовыми вопросами этого проекта, она была ответственна за расчёты и документацию. Всё было чисто и прозрачно.
Ито внимательно следил за каждым его словом, но вопрос, который тянулся в его голове, не давал ему покоя.
– Бесплатная помощь нуждающимся… И это всё, что вы могли бы предложить для объяснения её связи с вами? – продолжил он, не сводя глаз с Кодзимы.
Кодзима пожал плечами, его выражение лица оставалось ровным и спокойным.
– Это благородный проект, детектив. Сакура работала с нами не ради личной выгоды. Мы хотели помочь тем, кто не мог себе позволить юристов. Я был готов инвестировать в это, потому что верил в важность такого начинания. Она никогда не оставляла проект без внимания, и её работа всегда была на высоте.
Ито молча слушал его, размышляя, как эти слова могут быть частью сложной мозаики расследования. Каждое его слово звучало правдоподобно, но в этом было что-то, что не давало Ито расслабиться. Сакура была частью чего-то важного, но сама её смерть продолжала оставаться загадкой.
Ито продолжил расспрашивать Кодзиму, его голос стал чуть напряжённее.
– Господин Кодзима, а Сакура была единственной, кто работал с вами над этим проектом? Или были ещё кто-то из её коллег?
Кодзима задумался на мгновение, прежде чем ответить.
– Она была главной, да. Но, конечно, не единственной. В юридической фирме работало несколько человек, которые помогали в оформлении документов и консультировании клиентов. Но Сакура была тем звеном, которое связывало нас с организацией всех расходов. Она была нашим финансовым координатором.
Ито кивнул, продолжая фиксировать каждое слово.
– Сколько времени вы сотрудничали с этой юридической фирмой? И были ли какие-то необычные события в последнее время? Что-то, что могло бы насторожить?
Кодзима на мгновение поморщился. Он явно задумался.
– Мы работаем с ними уже несколько лет. Но последнее время были некоторые изменения. Начались определённые сложности с партнёрами. Некоторые клиенты начали выражать недовольство по поводу задержек в рассмотрении дел, а также с нашими партнёрами возникли разногласия по поводу некоторых финансовых вопросов. Но ничего серьезного… по крайней мере, я думал, что всё можно будет уладить.
Ито прищурил глаза, размышляя над ответом.
– Это звучит как что-то важное. Были ли у вас с Сакурой разговоры на эту тему? Что она говорила о сложностях в работе фирмы?
Кодзима скривился, его взгляд стал немного напряжённым.
– Она не жаловалась мне. Но, возможно, что-то её беспокоило. Она была скрытной, в какой-то момент казалась мне даже немного напряжённой. Но, честно говоря, я думал, что это из-за нагрузки. В последнее время она много работала.
Ито сделал паузу, затем задал ещё один вопрос, который терзал его:
– Вы упомянули, что Сакура была финансовым координатором. Могли ли быть в её делах какие-то недочёты, финансовые нарушения, которые могли бы стать причиной для кого-то конфликта?
Кодзима немного зажмурил глаза, его лицо приобрело задумчивое выражение.
– Знаете, я проверял все её отчёты, и, как я сказал, всё всегда было чисто и понятно. Если бы были какие-то ошибки, я бы их заметил. Сакура была очень аккуратной, всё было на своём месте. Но если честно, она иногда казалась немного взволнованной из-за крупных сделок и одобрений.
Ито крепче сжал кулаки. В его голове начинала складываться картина – это было не просто убийство, это было сообщение. И Сакура, возможно, знала больше, чем была готова рассказать.
Ито и Аяко встали, поблагодарив господина Кодзиму за время и информацию. Ито был спокоен, но в его глазах всё ещё горел огонь, как будто каждый ответ открывал перед ним всё больше вопросов, чем он был готов переварить за один раз.
– Благодарим вас за помощь, господин Кодзима, – сказал Ито сдержанно, но с уважением. – Ваша информация будет полезной.
Аяко кивнула, добавив:
– Мы ценим ваш откровенный рассказ. Это многое объясняет.
Кодзима стоял в дверях, слегка наклоняя голову, и казалось, что его взгляд немного потускнел, как если бы вся эта история всё больше его угнетала.
– Надеюсь, вы сможете разобраться в этом деле. Если вам понадобится что-то ещё, не стесняйтесь обращаться, – сказал он, его голос звучал напряжённо, но искренне.
Ито, не произнеся больше ни слова, слегка кивнул и направился к выходу. Аяко последовала за ним, и дверь за ними тихо закрылась. Когда они оказались на улице, свежий воздух немного остудил напряжённость, но в голове Ито всё равно кипели мысли. Он знал, что их путь только начинался, и что ответ был где-то здесь, в этих запутанных связях, скрытых под слоями лжи и тайных мотивов. Когда Ито и Аяко стояли на улице, обсуждая всё, что они узнали, Ито вдруг почувствовал вибрацию в кармане. Он вытащил свой телефон, посмотрев на экран. Звонок от Кайто Нишимото.
– Ито, – сказал голос детектива на другом конце провода, и в его тоне было что-то, что сразу привлекло внимание Ито. – Мы нашли ещё одно тело. Это может быть наш убийца.
Сердце Ито прыгнуло, а его разум мгновенно сосредоточился на том, что могло быть самым важным звеном в их расследовании.
– Где нашли? – спросил он, не теряя времени.
– На берегу водохранилища Ямагути, – ответил Нишимото. – Почерк похож на предыдущие тела, но есть несколько отличий.
Ито несколько секунд молчал, обрабатывая информацию.
– Не трогайте ничего до нашего приезда, – сказал он решительно. – Я с Аяко выезжаю прямо сейчас. Мы будем на месте через полтора часа.
– Понял, – откликнулся Нишимото. – Жду вас.
Ито положил трубку и, не сказав ни слова, быстро посмотрел на Аяко. Его лицо было решительным, а взгляд – сосредоточенным.
– Нам нужно поехать на водохранилище. – Он сжал кулаки, как если бы его решимость перед предстоящим делом была лишь растущей силой.
Аяко кивнула, её лицо также отразило тревогу, но в её глазах было то же стремление к ответу, что и у Ито.
– Поехали, – сказала она, и они оба направились к машине.
Глава 6. Тихий след на воде.
В это мгновение для них не существовало других мыслей, кроме того, что лежало впереди – на берегу водохранилища Ямагути, где их ждала новая подсказка, а возможно, и разгадка всей этой ужасной загадки. Ито и Аяко ехали в молчании, каждый погружённый в свои мысли. Полтора часа пути прошли как в тумане. Ито обдумывал каждую деталь, связанную с делом: загадочные убийства, связи с искусством, проект юридической фирмы, таинственный Кодзима. Теперь их ждал новый след – ещё одно тело, и, возможно, шанс разгадать этот зловещий ребус. Аяко сидела рядом, глядя в окно, её лицо отражало беспокойство, словно она пыталась почувствовать, что их ждёт на месте преступления. Она молчала, понимая, что Ито нужно это молчание, чтобы сосредоточиться перед важным шагом. Когда они подъехали к водохранилищу, их встретила патрульная машина. Ито остановился, и они последовали за полицейскими, которые вывели их на узкую дорогу, ведущую к месту преступления. В полуденном свете водохранилище казалось безмятежным, его поверхность поблёскивала под солнцем, а воздух был свежим и прохладным. Патрульная машина с включёнными мигалками вела их всё глубже в лесистую местность, пока они не достигли места, где уже стояли несколько полицейских машин. На берегу водохранилища царила непривычная для дня тишина. Только ветер шелестел в ветвях деревьев, добавляя напряжения. Когда Ито и Аяко вышли из машины, Ито почувствовал особую атмосферу этого места. Здесь не просто нашли тело – казалось, что природа сама хотела скрыть это преступление от посторонних глаз.
К ним подошёл детектив Кайта Нишимото с серьёзным выражением лица.
– Всё готово, – сказал он, кивая в сторону, где лежало тело. – Мы нашли ещё одну жертву. Всё так же жестоко, как и в прошлых случаях.
Ито кивнул и пошёл за ним, Аяко следовала, её шаги почти бесшумно звучали по влажной траве.
Тело девушки лежало на берегу, обнажённое и бледное, словно изваянное из мрамора. Её кожа была холодной, почти прозрачной, как будто сама жизнь медленно покидала её, оставляя лишь хрупкий, эфемерный образ. Казалось, что время здесь остановилось, оберегая эту странную сцену тишиной и покоем. На её теле не было ни единого следа насилия. Ни синяков, ни порезов – ничего, что бы указывало на борьбу или причинение вреда. Как она умерла, оставалось загадкой. Её поза была расслабленной, словно она мирно уснула на берегу водохранилища, навсегда осталась в этом безмятежном сне. Под её телом находился странный предмет, по форме напоминающий огромную плоскую раковину. Она лежала на её гладкой, почти перламутровой поверхности, которая тускло блестела под дневным светом. Раковина выглядела нереальной, как будто она появилась из иного мира, из сказочного сна или мифа. Этот контраст между нежной бледностью её кожи и странной, неестественной основой под ней заставлял эту сцену выглядеть как древняя аллегория или произведение искусства, ожившее в реальности. Ветер слегка тронул её волосы, придавая картине ещё более мистический оттенок.
Ито нахмурился, переводя взгляд с тела на Нишимото.
– Как зовут эту девушку? Где она работает? – спросил он, стараясь оставаться собранным, хотя перед глазами всё ещё стояла картина зловещей "инсталляции" на берегу водохранилища.
Нишимото ответил, слегка понизив голос:
– Её зовут Минако Сайто. Официально нигде не числится, но я видел её недавно по телевизору. Она начинающая певица. Недавно подписала контракт с крупным музыкальным лейблом, и у неё скоро должен был состояться сольный концерт.
Ито кивнул, как будто связывая в голове новую деталь с уже существующей картиной преступления.
– Значит, снова талантливая, успешная молодая женщина, – пробормотал он, больше для себя, чем для Нишимото и Аяко. – Похоже, что убийца выбирает жертв с каким-то определённым замыслом.
На несколько секунд он отошёл и задумчиво посмотрел на водохранилище. Образ Минако, нежной и бледной, лежащей на "раковине", словно повторялся в его сознании, обостряя чувство символизма. Каждая убитая была связана с искусством, культурой или богатством – будто убийца создавал свои "произведения", намекая на успех этих женщин как на нечто греховное.
– Это место тоже выбрано не случайно, – произнёс он, оборачиваясь к Аяко и Нишимото. – Здесь всё символично – от её позы до этой раковины. Убийца не просто хочет показать её как жертву. Он создаёт аллегорию, почти как картину.
Аяко задумчиво смотрела на Ито.
– Может быть, он воспринимает их обнажённую красоту как символ наивности или даже слабости? – тихо предположила она. – Возможно, их успех и видимость беззащитности как-то задевают его.
Ито кивнул, снова осматривая место.
– Мы должны найти их общие черты. У этих женщин, может быть, не было пересечений в работе или круге общения, но… возможно, они что-то символизировали. Их стремление к популярности могло быть для него олицетворением того, что он считает порочным.
Нишимото чуть наклонился вперёд, понизив голос.
– Мы проверим её окружение, недоброжелателей, а также все детали контракта. Возможно, это и есть ключ к его мотиву.
Ито молча кивнул, вновь погружаясь в раздумья. Эти убийства были больше, чем просто месть или ненависть – в них был скрыт замысел, будто убийца пытался сказать что-то миру через свои чудовищные "произведения".
Ито перевёл взгляд на Нишимото, его голос звучал твёрдо, но спокойно:
– Я хочу лично поговорить со всеми, кто знал Минако, – сказал он. – Узнай, кто они, и как их можно найти. Свяжись с её друзьями, коллегами, родными – с любым, кто мог бы знать хоть что-то о её жизни и последних днях.
Нишимото кивнул, немедленно записывая поручения.
– И как только будут готовы результаты экспертизы, – продолжил Ито, пристально глядя на тело, – мне нужно будет узнать точную причину её смерти. Пока на теле нет следов насилия, но, возможно, это ещё один тщательно продуманный способ убийства. Мы должны понять, как он это сделал. И ещё… эта странная раковина. Попытайся выяснить, откуда она и кто мог её изготовить. Это необычная деталь. Возможно, она подскажет нам что-то о его мотивах или образе мыслей.
Нишимото снова кивнул, прекрасно понимая важность этих указаний.
Ито достал телефон и сделал несколько снимков девушки – он аккуратно сфокусировал объектив на каждом элементе сцены. Её бледное лицо, странная раковина, гладкая поверхность вокруг неё. Он чувствовал, что каждое движение убийцы – часть его символического манифеста, и не хотел упускать ни единой детали.
Когда он закончил, Ито убрал телефон и снова посмотрел на Нишимото и Аяко.
– Если убийца решил обставить сцену именно таким образом, значит, за этим кроется больше, чем просто жестокость. Мы должны понять, какой посыл он вкладывает в это убийство, – произнёс он, и его голос был полон решимости.
Уже направляясь к машине, Ито остановился и, обернувшись к Нишимото, спросил:
– Кстати, какая причина смерти Юми Накахары?
Нишимото вздохнул, глаза его потемнели от мысли, которую он вот-вот озвучит:
– Фактически, она умерла от удушья… углекислым газом, – сказал он с особой осторожностью, словно обдумывал каждый следующий звук. – Эксперты полагают, что её поместили в своего рода барокамеру или что-то похожее. И концентрацию CO? в этой камере постепенно повышали, пока она не перестала дышать. Это было не мгновенное убийство. Её словно медленно погружали в состояние, где каждая секунда уносила всё больше кислорода, и она осознавала свою приближающуюся смерть.
Ито замер, представив, через что прошла жертва. Он представил эту беспощадную, холодную ловушку, где её лишали воздуха медленно, словно измеряя страдания по капле. Процесс удушья был, вероятно, пугающе долгим: на каждом вдохе грудь начинала ощущать тяжесть, как будто изнутри давили мощные прутья. С каждым вдохом Юми всё больше теряла силы, но не могла ни кричать, ни сопротивляться, зная, что весь воздух вокруг уже мёртв и непригоден для жизни.
Ито смотрел на Нишимото и видел в его глазах тот же ужас.
– Зачем ему нужно было это мучение? – пробормотал Ито, словно бы вслух задавая вопрос самому себе.
Ито и Аяко молча прошли к машине, каждый погружённый в свои мысли. Как только они сели, Аяко посмотрела на Ито, слегка приподняв бровь.
– Куда теперь? – спросила она, нарушив тишину.
Ито, не отводя взгляда от дороги перед собой, сказал, как будто разговаривал сам с собой:
– Поедем к Такеши Окубо. Возможно, ему удастся найти символизм в этой смерти, – сказал он. – Он уже смог увидеть скрытые смыслы в позах предыдущих жертв. А здесь – девушка на «ракушке», без явных следов насилия. Кажется, убийца вновь использовал изощрённый подход.
Аяко кивнула, осознавая, что, возможно, именно знания Окубо об искусстве помогут понять изощрённость и символичность действий убийцы. Она чувствовала, что каждый новый шаг в этом деле вёл их всё глубже в тёмную бездну разума преступника, который не просто убивал – он создавал собственное «искусство».
Машина сорвалась с места, и вскоре перед ними замелькали огни города.
Они двигались по вечерним улицам Токио, пока свет фар не растворялся в мягких сумерках, как будто ночь постепенно поглощала все вокруг. Ито вел машину молча, погруженный в мысли о новом деле. Ему не давали покоя все более изощренные детали, словно убийца с каждым разом совершенствовал свое жуткое «мастерство».
Аяко, уловив напряжение на лице напарника, нарушила тишину.
– Ты думаешь, Окубо сможет что-то сказать про эту ракушку?
– Сложно сказать, – ответил Ито, не отрывая взгляда от дороги. – Но этот убийца черпает вдохновение из искусства, придавая каждому действию особый смысл. Возможно, «ракушка» – не просто случайная деталь, а намек на нечто глубокое. И если кто-то и сможет это понять, то это будет Окубо.
Пока они ехали, мысли Ито возвращались к деталям, сказанным Нишимото о смерти Юми Накахары. Удушье углекислым газом, барокамера, медленное повышение концентрации… Столь изощренный метод, как он думал, наверняка должен нести какой-то замысел. Но какой?
– Этот убийца словно пытается передать какое-то послание, – произнес Ито вслух, словно продолжая свои мысли.
Аяко кивнула. Она чувствовала ту же странную интуитивную догадку, что за каждой смертью стояло не просто убийство, а замысловатый ритуал.
Когда они, наконец, прибыли к музею, уже стемнело, и вечерний свет мягко освещал здание. Окубо, судя по всему, всё еще был на месте, и, заметив Ито и Аяко у входа, встретил их с едва уловимой настороженностью, смешанной с любопытством.
– Я не ожидал снова увидеть вас так скоро, – сказал Окубо, кивая на Ито. – Что привело вас ко мне на этот раз?
Ито молча достал телефон и показал ему фотографии, сделанные на месте преступления. Окубо внимательно изучал изображение, его взгляд постепенно становился всё более сосредоточенным.
– Можете сказать, какое произведение искусства скрыто на этом фото? – Спросил Ито.
Окубо взял телефон в руки и, нахмурившись, начал внимательно изучать фотографии. Он обращал внимание на каждую деталь, словно собирая воедино кусочки пазла. Через несколько минут он поднял голову.
– Судя по всему, это «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли, – произнёс он уверенно.
Ито слегка нахмурился.
– Можете рассказать подробнее?
– Конечно. «Рождение Венеры» – одна из самых известных картин эпохи Возрождения, – начал объяснять Окубо. – Она изображает прибытие богини Венеры на берег после её рождения. Несмотря на то что это момент появления Венеры, на картине она уже взрослая женщина. Поза, в которой изображена Венера, называется «Венера Анадиомена».
Окубо сделал паузу, изучая очередную фотографию, и продолжил:
– Картина была завершена в 1480-х годах. В те времена мифологические сюжеты в искусстве ещё не были распространены, так что это полотно стало новаторским. Работа Боттичелли оказала огромное влияние на искусство и вдохновила множество художников будущих поколений.
Ито кивнул, обдумывая услышанное, и бросил взгляд на телефон с фотографиями, который всё ещё держал Окубо.
– Вы уверены, что это именно «Рождение Венеры»? – уточнил он.
Окубо слегка пожал плечами, возвращая снимки.
– Я не могу быть на сто процентов уверен, но сходство слишком очевидно, чтобы его игнорировать.
Окубо указал пальцем на снимок, слегка касаясь изображения.
– Обратите внимание, – произнёс он, наклоняясь ближе к фотографии, – на этом фото тоже есть раковина. На оригинальной картине Боттичелли Венера стоит на огромной морской раковине, – продолжил Окубо, его голос приобрёл вдохновлённые интонации искусствоведа. – Это не просто деталь, это символ. Раковина у Боттичелли – это аллюзия на рождение Венеры из морской пены. Её линии плавные, грациозные, почти как крылья, которые поднимают богиню на волнах к берегу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/kirill-blinov-33229477/poroki-iskusstva-71476045/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Кирилл Блинов
Тип: электронная книга
Жанр: Триллеры
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 27.12.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Продолжение истории о расследованиях детективов Ито и Аяко, где каждый шаг погружает в темные глубины человеческой души. В центре нового расследования – серия загадочных убийств, каждое из которых напоминает произведение искусства, идеально исполненное, но ужасающее своей жестокостью. Ито и Аяко оказываются втянуты в игру, где каждый след – это не просто улика, а символ, раскрывающий неведомые ранее связи между жертвами и их убийцами. Напряженный и глубокий детектив, в котором следствие ведется не только по делу, но и через призму искусства, философии и борьбы с собственными демонами.