ЗАПИСКИ ЖИЗНЕННЫХ ИСТОРИЙ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ, ДЕД АНТИП
ЗАПИСКИ ЖИЗНЕННЫХ ИСТОРИЙ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ, ДЕД АНТИП
Александр Владимирович Харипанчук
«Записки жизненных историй сельской жизни, дед Антип» ? новая книга Александра Харипанчук.
В сборник вошли несколько увлекательных рассказов про жителей села.
Захватывающие и проникновенно написанные рассказы мало кого могут оставить равнодушными, потому что они созданы душой и сердцем. Тонкой душой и чутким сердцем, которым пришлось пройти немало различных испытаний в жизни.
В этой книге автор описывает просторы своей страны, подробно и
проникновенно повествует о жизни простых русских людей.
Александр Харипанчук
ЗАПИСКИ ЖИЗНЕННЫХ ИСТОРИЙ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ, ДЕД АНТИП
АЛЕКСАНДР ХАРИРАНЧУК
ЗАПИСКИ ЖИЗНЕННЫХ ИСТОРИЙ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ
ДЕД АНТИП
РАССКАЗЫ
Москва
2025
УДК 82-8
ББК 84(2Рос=Рус)
Х20
Харипанчук А. В.
Х20 Жизненные истории от первого лица:
Рассказы / Александр Харипанчук: Типография
––, 2025. – 122с.
«Записки жизненных историй сельской жизни, дед Антип» ? новая книга Александра Харипанчук.
В сборник вошли несколько увлекательных рассказов про жителей села.
Захватывающие и проникновенно написанные рассказы мало кого могут оставить равнодушными, потому что они созданы душой и сердцем. Тонкой душой и чутким сердцем, которым пришлось пройти немало различных испытаний в жизни.
В этой книге автор описывает просторы своей страны, подробно и
проникновенно повествует о жизни простых русских людей.
16+ В соответствии с ФЗ № 436.
УДК 82-8
ББК 84(2Рос=Рус)
© Харипанчук А. В., 2025
РАССКАЗЫ
Одинокая избушка в лесу
Дед Антип
Зима в январе показала себя во всей красе. Намело неимоверное количество снега, да и морозы не давали спуску людям, проживающим в деревушке, куда дед Антип поселился два года назад.
Сегодняшний день ему запомнится надолго своей чудесной солнечной погодой, которая выдалась ясной и безветренной. Да и посещение пруда радовало его; он пришёл с утренней рыбалки с хорошим уловом.
Всё вокруг было настроено на оптимистический лад, даже выхоженный им заяц, намедни пойманный в силках, и тот, окончательно поправившись, беззаботно прыгал в сенях, обнюхивая все углы.
После обеда дед Антип пошёл к бывшему леснику. Звали его Степаном, в простонародье – дедушкой Стёпой. Почему именно так его называли в деревне, дед Антип не знал, но догадывался, что из-за большого роста.
Он хотел попросить разрешения пожить в его старой избушке, которая находилась в глухом лесу, чтобы поохотиться там, не отвлекаясь на посторонние дела. Уйти туда с запасом продуктов и пожить недельку-две, пока не надоест одиночество. Во время затворничества в лесных чащобах он планировал полностью посвятить себя охоте. Как раз этой осенью он выправил охотничью лицензию на год, заплатив пошлину и отработав, как было заведено в лесном хозяйстве, десять дней на делянке в лесу, заготавливая корма для диких животных.
Взяв с собой спиртное – бутылку водки, привезённую накануне из города, – он пошёл к деду Степану с поклоном. Тот выслушал его и, недолго думая, согласился. Попросил только быть поосторожнее с печкой: «Слишком она у меня древняя, как бы чего не вышло после растопки. Будь повнимательней», – проговорил он скороговоркой, заботливо протирая вспотевшую бутылку с водкой.
Засиделись до полуночи. Дед Антип скрупулёзно расспрашивал бывшего лесника Степана об охотничьих местах около его сторожки и о том, как удобнее смастерить «охотничью засидку», а также узнавал, где ставить силки на зайца и в какое время лучше выходить по утру на охоту.
Тот любезно предоставил всю информацию, нужную собеседнику, содержательно объяснил и даже показал на карте, где находятся охотничьи угодья его бывшего хозяйства. Дед Степан, захмелев, расстроился, рассказывая в подробностях свою жизненную историю, но потом успокоился и продолжил объяснять тонкости зимней охоты в лесу.
Придя домой, дед Антип, не откладывая дела в долгий ящик, начал собирать рюкзак для завтрашнего похода в лес. Изначально он записал всё, что ему понадобится: какую одежду и охотничье снаряжение брать. Пометил на бумаге всё предметно, до мелочей обсуждая сам с собой нужность той или иной вещи. Патронов он решил не экономить и взял с запасом. В последнее время он уже не заряжал гильзы самостоятельно, всё больше пользовался покупными, хотя и недолюбливал их. Из старых латунных боеприпасов у него осталось двадцать штук с картечью на волка и десяток с самодельными пулями, отлитыми из свинца: «На всякий случай от лютого зверя», – всегда говорил он, улыбаясь, когда уходил далеко на охоту. Из одежды ничего лишнего он не стал брать; всё, что он одевал на рыбалку зимой, практически годится и для охоты вдали от дома, в лесу, решил он. Из съестных припасов в основном положил в рюкзак крупы: гречневую, овсяную, перловую и немного бурого риса. Взял ячменного хлеба и немного пшеничной муки: «Буду готовить лепёшки и оладьи по праздникам», – запихивая всё это в походный мешок, говорил он сам себе. Осторожно вытащил из укромного места своё ружьё, которое верой и правдой отслужила ему три десятка лет. Он хранил его под кроватью в сейфе, сваренном из толстой листовой стали толщиной в три миллиметра. Кроме того, железный ящик был прикручен к полу большими шурупами. На ящике для хранения оружия было два внутренних замка. «Мало ли что может случиться, – мысленно рассуждал он, когда устанавливал ящик в прошлом году, – воры заберутся, и, даже если найдут, где я храню оружие, утащить его не смогут».
Убедившись, что сложил всё необходимое для зимовки, он начал укладываться спать. «Подремлю часа четыре, дождусь супругу, и можно будет уже со спокойной душой двигать в лес на короткую зимовку», – размышлял дед Антип.
Супруга должна приехать с утра, чтобы присмотреть за хозяйством и прибраться в избе, заодно и заняться стиркой. Перед сном он вышел во двор. Было тихо, лишь ветерок, набежавший поверху деревьев, колыхал стволы рядком стоявших яблонь и слив в саду, которые издавали неясные, печальные скрипы. Он слышал где-то, что деревья скрипят, если им не хватает влаги; тогда жесткие волокна дерева трутся друг о друга, издавая характерный звук, похожий на скрип, или же нутро дерева касается внешней своей оболочки – коры. Луна в эту ночь была полной, зачаровано смотрела на мирскую суету внизу, обдавая холодным светом всю округу. Он пожалел, что не успел приобрести охотничью собаку, о которой давно вёл переговоры со своим давним товарищем и коллегой по охоте. Тот до этого времени менял собак каждые два-три года. Сейчас уже пять лет держит для охоты эстонскую гончую. На протяжении пятнадцати лет у него было несколько собак разных пород: среди них немецкая порода Дратхаар, жесткошёрстная легавая – крупная порода охотничьих собак, выведенная в конце XIX века в Германии на основе уже имеющихся пород легавых. Породу было несложно содержать: она крепкая, быстрая, по величине средних размеров. Без проблем уживается в частном доме и хорошо чувствует себя в вольере. При этом уход за таким другом был минимальным. Но собака не прижилась, начала много болеть, стала туговата на одно ухо, да и приобрёл он её уже в возрасте. Подарил, в конце концов, племяннику; тот очень редко ходил с ружьём в лес и держал её, что бы не было скучно на охоте. Хотя она исправно выполняла свою работу в поле.
Был у него и фокстерьер. Эта порода ценится за хватку. Зубы этого небольшого песика по размеру не уступают клыкам крупных пород собак. А раз ухватив добычу, он ее уже не выпустит. Эти бородатые собачки – прекрасные охотники на норных животных. Они бесстрашно загоняют и атакуют лис, енотов, не боятся сражаться с барсуками в узких лазах. Всё было бы хорошо, но года два назад его покусал волк, и он охромел на правую ногу. Сейчас он не берёт его с собой, содержит дома в неге и ласке – жалко усыплять. На данный момент остановился на эстонской гончей.
А до эстонской гончей была русская пегая гончая. Пегая гончая – исключительно охотничья собака. Дома она достаточно спокойна, дружелюбна к остальным членам семьи, ладит с детьми. Но она упряма, своевольна, не всегда слушается даже хозяина, а остальных домочадцев вовсе игнорирует. Она способны преследовать добычу часами. Но минус такой азартности – потеря контакта с хозяином. Порой она совсем не слышит человека, игнорирует команды, даже срывается с поводка и начинает по несколько раз ходить по одному и тому же следу. Да и постарела она сильно; продолжительность жизни такой породы собак примерно десять-двенадцать лет. Пришлось так же расстаться, пристроить её к своему старому приятелю на заимку.
Дед Антип ждёт от эстонской гончей щенка к весне. А сейчас ему остаётся только вздыхать, сожалея, что в лесу у него не будет хорошего помощника в охотничьих делах. Мороз под утро крепчал, залезая к деду Антипу под полушубок, и тот пошёл спать, думая о предстоящей охоте, которая продлится две недели далеко в лесу, в одиночестве и без собаки.
Продрогнув до костей, он поспешил в избу, быстро разделся и укрылся тёплым пуховым одеялом. Сон сморил его, не давая мысленно обдумать завтрашний маршрут. Проснулся он от голоса супруги Валентины; та трясла его за плечо, приговаривая: «Вот ты как встречаешь гостей, муж мой дорогой, вставай, скоро полдник». Дед Антип встрепенулся и посмотрел на часы: действительно, было уже одиннадцать с небольшим.
Ласково поздоровался с женой и начал собираться, благо ночью почти всё подготовил к своему походу, сложив всё нужное в объёмистый мешок и рюкзак. Решил не нести весь груз в руках, а приспособить для транспортировки сани-волокуши; на них было намного удобнее перемещать грузы зимой, чем тащить всё на плечах в рюкзаке. Дед Антип сложил весь свой скарб в сани, приготовленные ночью. Патронташ застегнул на поясе, а часть мелких вещей, которые боялись сырости, аккуратно сложил в рюкзак.
«Всё, Валентина, ? проговорил он, ? давай с тобой попьём чая, а потом я пойду на свою зимовку, приду через две недели, оставляю тебя на хозяйстве». Она с грустью в глазах посмотрела на него и кивнула в знак согласия. Пообещала, что всё будет хорошо, тем более завтра приедет дочь с внуками; скучать будет некогда с этими озорниками. «Вот только слишком надолго ты уходишь; две недели пробыть зимой в лесу одному трудно». Дед Антип успокоил её, пообещав в следующий раз ограничиться одной неделей и взять её с собой. «Валя, попробую пожить в лесу один, не понравится – возьму тебя; хотя не женское это дело – жить в лесу». Распрощались, и дед Антип, нагруженный охотничьим скарбом, пошёл в сторону леса. До леса идти было километров пять, столько же примерно и до избушки, в которой он собирался пожить. До опушки леса шла проторенная, набитая транспортом дорога. По лесу же до зимовья проходила узкая тропинка шириной примерно в два метра. Летом можно было проехать по ней на легковом транспорте и на телеге, а вот зимой только на лыжах. От снега дорогу по лесу никто не чистил, толщина снежного покрова порой достигала больше метра.
Прошло три часа ходу, дед Антип изрядно упарился, идя по проторенной дороге к лесу. Придя на опушку, он присел на поваленные деревья и решил отдохнуть полчаса, чтобы восстановить свои силы. «Сколько ни сиди, а идти нужно», – поднимаясь с валежника, проговорил он вполголоса, мысленно прикидывая, сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до конечного пункта: по глубокому снегу на лыжах идти намного тяжелее. «Ничего, к вечеру дойду», – размышлял он, успокаивая себя. Надев лыжи, он аккуратно затянул ремешок крепления на валенках и двинулся вглубь леса. Первые скользящие шаги давались с трудом; лыжи еще не привыкли к снежному насту. Но, пройдя несколько десятков метров, скольжение улучшилось. Закрепив лямки от саней-волокуш на поясе, он двигался по заметенной снегом дороге к лесной сторожке, думая лишь об одном: чтобы хватило сил добраться до нового жилья, и чтобы не пошёл сильный снег с метелью. В плохую погоду по лесу с большим грузом идти очень тяжело. Неоправданные предчувствия деда Антипа относительно плохой погоды не подтвердились: снег не шёл, хотя всё небо заволокло белой дымкой. Солнечный свет еле пробивался через белёсую воздушную пелену, но ещё было относительно светло. Хотя погода начинала портиться, ветер, сменив своё направление, значительно усилился. «Обычно, – размышлял дед Антип, разглядывая окрестность, – зимнее небо днём имеет синий цвет, который темнее, чем небо в ясный летний день. А сейчас, в непогоду, в нём можно лишь разглядеть оттенки серого. Небо только кажется одинаково серым от горизонта до горизонта, но при внимательном взгляде видно, что в одном месте оно чуть светлее, а где-то чуть темнее. Можно даже разглядеть отдельные контуры облаков». Пройдя в среднем темпе чуть больше часа, дед Антип устал и сел на свои сани передохнуть. Сверху начал медленно идти пушистый снег. Мягкие, красивые на вид снежинки медленно падали с неба, кружились и быстро таяли, если дед Антип подставлял под них ладонь. Снежинки продолжали интенсивно падать, увеличивая сугробы в лесу. После начала снегопада небо стало приобретать более тёмные серые оттенки. Скоро вечер, мелькнула мысль у Антипа, нужно торопиться; он встал и, отряхиваясь на ходу от снега, двинулся дальше, волоча за собой тяжёлую поклажу.
Зимний день постепенно заканчивался. Там, на западе, за чернеющей рощей, таяла алая полоса заката, которая отсюда, из чащи, еле-еле просматривалась. Густо-синий атлас неба становился мрачнее, пурпур и золото сменились темно-изумрудным свечением –прощальный привет угасшего дня. Деревья всё больше укутывались в тёмно-синие сумерки. Казалось, что воздух, который днём был прозрачным, как хрусталь, к вечеру невольно окрасился в красивый, но холодный цвет. Небо тем временем стало ещё темнее. На нём звёзд не было видно, да и сегодня их, наверное, не будет: погода портилась, ветер усиливался, начиналась лёгкая позёмка. Округу совсем заволокло тяжёлыми серо-свинцовыми тучами, снег пошёл намного сильнее, видимость впереди уменьшилась. Ветки елей по обочине тропинки начали, как ватой, покрываться толстым слоем снега. Деда Антипа успокаивало лишь то, что он, по его расчётам, уже подходил к лесному дому. Сильно уставший, шел вперёд из последних сил. Весь промокший от снега и пота, еле передвигал уставшими ногами, скользя по снегу на лыжах. Метров сто по ходу движения сквозь падающий снег он увидел очертание дома, который стоял на большой поляне: «Видно, здесь была когда-то санитарная или комплексная вырубка леса», – подумалось ему. Действительно, впереди, чуть левее тропы, по которой он шёл, показалось строение рук человеческих. Подойдя ближе, он хорошо рассмотрел своё будущее жилище. Домом это сооружение было трудно назвать, но на вид деревянное помещение было ещё крепким и выглядело как добротная лесная хижина с пристройками. Стены были бревенчатые, крыша покрыта шифером, окна деревянные, закрыты ставнями.
«Ничего, жить можно», – проговорил дед Антип, оставшись довольным увиденным. Подход к крыльцу был заметён снегом, и ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы почистить дорожку к входной двери. Лопату для очистки снега он нашёл быстро; хорошо, что заранее расспросил деда Степана, бывшего жителя этой избушки, где что находится. Тот, будучи лесником хозяйства, проживал здесь долгое время в одиночестве – его местные жители за глаза иногда называли лешим. Немного повозившись с замёрзшим замком, он открыл дверь – ключ висел в потаённом месте на гвоздике выше двери.
Зайдя внутрь зажёг керосиновый фонарь, стоящий с левой стороны входной двери на подвесной полочке. Фонарь в простонародье назывался «Летучая мышь». Керосиновый фонарь «Летучая мышь» получил своё название по названию немецкой фирмы, которая разработала этот светильник и первой стала его производить ещё в девятнадцатом веке. Название этой фирмы буквально в переводе с немецкого означает «летучая мышь». Этот тип светильника стал производиться и в СССР, но название так за ним и закрепилось. Дед Антип помнил, что такие фонари использовались ещё в его детстве, когда он жил в деревне. О происхождении таких фонарей ему рассказывал дедушка отца, который был на фронте и дошёл до Берлина.
Под светом фонаря увидел первую половину дома, так называемые сени; на деревянных стенах висели пучки трав, здесь же рядом стояли две косы, множество мотков верёвки, железная цепь, серп с большой деревянной ручкой и ещё несколько незнакомых Антипу предметов. На полу лежали грубо сплетенные прямоугольные циновки, скорее всего, из тростника. Зайдя во вторую половину дома, увидел русскую печь вместе со встроенной плитой. Печь здесь занимала очень много места. Видно, что бывший хозяин любил «погреть косточки» на лежанке – широкой горизонтальной поверхности, которая нагревается в процессе топки и медленно остывает. Таким образом, лежанка до утра остаётся тёплой. Сухое тепло полезно для людей с некоторыми заболеваниями, например, суставов или органов дыхания, особенно для пожилых. Печь используют также в хозяйственных целях – например, для сушки одежды. При строительстве печи продумывают небольшие ниши, в которые складывают шапки, варежки, штаны, намокшие после зимней прогулки, – к утру они становятся сухими и теплыми. Штукатурка кирпичной кладки печи в некоторых местах осыпалась, на полу было много сора. «Придётся потрудиться завтра, чтобы привести всё в порядок», – думал Антип, расставляя сложенные в кучу деревянные табуретки. Рядом с печью в застенке находились дрова и много старых газет. Горнило печи и топочная часть плиты были вычищены от золы. Решил разжечь только плиту, печь растапливать нет времени, да и он сильно утомился от дороги по заснеженному лесу.
Антипу пришлось повозиться с растопкой плиты, но, в конце концов, огонёк, вначале еле горевший, начал потрескивать и, окончательно разгоревшись, заполыхал ярким пламенем. В жилище стало намного уютнее. «Согреемся, жизнь пойдёт веселей», – разговаривая сам с собой, дед Антип начал распаковывать свои принесённые вещи.
Продукты он разложил по полкам, расположенным на стене, противоположной печи. Специально сделанные так – подальше от тепла, но в сухом месте. Ружьё с боеприпасами и оружейными принадлежностями, он сразу же закрыл в железном шкафу для хранения огнестрельного оружия и боеприпасов, запирающемся на замок, который был установлен в старом шифоньере и прикручен к бревенчатой стене избы. Дед Антип очень трепетно относился к оружию и боеприпасам, всегда при случае повторяя народную поговорку о стреляющем ружье, висящем на стене.
Огонь гудел и потрескивал в плите. Антип сходил в сени за углём и засыпал полведра антрацита; так назывался сорт угля, которым пользовались многие жители села, пока не провели туда газ. Пламя огня в плите на минуту затихло, как бы затаилось на время, но потом вновь вспыхнуло ярко-красным цветом, отдавая тепло внутренностям избы.
Дед Антип поставил чайник, заварил лечебную траву: чабрец, мяту и немного лаванды. В лаванде высокое содержание эфирных масел, которые хорошо раскрываются в горячей воде. А мята успокаивала и снимала телесное напряжение. Ставни на окнах он не стал раскрывать, было уже темно, да и теплей, когда они закрыты, меньше дует в окна.
Поужинал в одиночестве, продуктами, принесёнными из дома: готовить после такого перехода не было сил, да и есть не хотелось. Лёг на деревянную кровать недалеко от печи: уставшее тело его в покое и тепле размякло, глаза начали закрываться, и дрёма обволокла его всего, полностью одолевая своей сонливостью. В голове вертелись мысли: «Целый день на ногах, не удивительно, что так устал, хорошо ещё успел добраться засветло и по хорошей погоде».
Сквозь надвигающий сон он слышал где-то недалеко вой волков. Знал, что они водились в этих местах, поэтому сильно не встревожился. Пожалел только, что не успел приобрести охотничью собаку; сейчас ему было бы с ней намного спокойнее и не так одиноко. Но волчий вой начал растворяться в его сознании, отдаляясь в сторону, и он заснул глубоким сном от усталости, погрузившись в забытье, где его и накрыл глубокий сон.
Зимняя рыбалка в деревне
Дед Антип
На востоке чуть забрезжило рассветом. В зимнее время суток день зарождается поздно, и солнце только к восьми часам начинает просыпаться, оттеняя строения и деревья в саду серыми силуэтами на белом фоне.
Дед Антип проснулся сегодня ни свет ни заря, хотя к зимнему периоду данное выражение мало подходило: сильно поздно рассветало. Ещё не совсем очнувшись от сна, он долго ворочался, пытаясь заснуть снова, так как на улице было ещё темно. Но сон не шёл, и мысли спозаранку теребили его своими житейскими проблемами.
Вчера он поставил в саду два силка на зайцев; уж больно они начали последнее время проказничать у него на усадьбе и обкусали все веточки на молодых яблонях, посаженных всего три года назад. Деду Антипу было обидно смотреть на это безобразие, и становилось жалко каждое попорченное плодовое деревце, посаженное и выращенное своими руками. Чувствуя, что больше лежать не было сил, он встал, включил свет, посмотрел на часы – было без четверти семь утра. Начал помаленьку одеваться. По утрам он обычно не завтракал, кроме случаев, когда уходил далеко, в лес или на речку порыбачить. Выйдя на улицу, зябко поёжился; мороз давал о себе знать, проникая холодными щупальцами за воротник его полушубка. Луна ярким малиновым кругом висела почти что над самой головой, отображая округу серебристым цветом. По краю луны вырисовывалась оранжевая окантовка. Он где-то читал, что такое атмосферное световое оптическое явление, вызванное преломлением света в кристаллах льда, находящихся в атмосфере, часто бывает при перепадах температуры. Ночью или рано утром это проявление представляет собой два-три овальных кольца вокруг луны. В большинстве случаев они наблюдаются, как и сейчас, на небе в высоко кучевых облаках. Вид луны напоминал ему рисунок на последней открытке от внуков, которую они привезли ему на Новый год. Его внуки очень любили рисовать и всегда радовали деда своими трогательными поделками, которые изготавливали к любому празднику: будь то Новый год, его день рождения или же майские торжества. Пройдя вглубь сада, дед Антип сразу заметил серого зверька, притаившегося около кустов яблони. «Скорее всего, заяц, кому ещё быть», – подумал он и начал подходить ближе.
Его очень удивило спокойное поведение зайца. От луны и от снега было относительно светло кругом, и дед Антип явственно видел, что косой смотрит на него круглыми, не моргающими глазами. Силок, в который попал заяц, был затянут поперёк его туловища; проволока захлестнула шею вместе с передней лапой, обездвижив его.
«Если бы не попала нога под силок, то он бы задохнулся от жёсткого стального провода», ? пришёл он к заключению, внимательно разглядывая зверька. Силки на зайца представляли собой специальные устройства из стальной проволоки, которые использовали охотники для ловли мелкой живности. Они являлись ловушками, созданными с целью эффективной и безопасной ловли этого вида дичи. Насколько помнил дед Антип, этими средствами ловли зайцев пользовался ещё его дед и, скорее всего, они использовались охотниками на протяжении долгого времени до него. Подойдя вплотную к зверьку, он хотел протянуть руку, ослабить петлю, но заяц заверещал; начал крутиться на снегу, всё сильнее затягиваясь петлёй. Дед Антип с опаской отодвинулся, сходил за палкой, стоящей рядом с ригой ? один конец у неё был раздвоен, как у рогатины. Изловчившись, прижал туловище зайца к снегу; тот истошно верещал, пока дед Антип снимал затянутую петлю с него. Наконец, он высвободил косого от стальной проволоки и отошёл на шаг назад. Заяц вначале вскочил, намереваясь прыгнуть в сторону, но сразу же упал в снег и заверещал, как ребёнок, жалостным писком. Видно, проволочной петлёй он настолько сильно повредил ногу, что она не слушалась его при движении – висела, как плеть. Взяв зайца на руки, тот, как ни странно, не вырывался и вообще не выказывал никаких признаков жизни, тем самым пугая деда Антипа своим странным поведением. Он постоял спокойно, немного приучая к рукам зверька, и понёс его в сени своей избы. Положил его в уголке на старую телогрейку, и такая жалость взяла его за душу, что он чуть ли не прослезился, смотря на этот живой, беспомощный комочек. Сходил на кухню, посмотрел, что ему можно дать похрустеть, но ничего в избе не нашёл, кроме картошки; остальные овощи были в подвале. Принёс ему две большие, помытые под краном картофелины и положил рядом. Притащил из риги пустую плетёную корзину, в которую он по весне укладывал на ночь несушку с цыплятами; подстелил соломы и положил туда зайца. Зверёк не сопротивлялся, и дед Антип был до крайности удивлён таким поведением дикого по своей натуре маленького существа. Начал внимательно рассматривать его, прикидывая визуально его возраст.
Он знал, что внешние возрастные признаки у зайца сохраняются недолго – уже к осени молодых весеннего помёта не отличить от их родителей. Даже летний молодняк к концу охотничьего сезона подрастает так, что его нельзя отличить от зайца двух-трёх лет, особенно после благоприятного лета с хорошими травами и тёплыми осенними периодами. Дед Антип вспомнил, что его дедушка в детстве рассказывал ему несколько способов определения возраста у зверьков этой породы. Один из самых простых – это определение степени окостенения нижних концов лучевых и локтевых костей лапы у зайца прямо под запястьями. Для этого нужно просто согнуть под прямым углом переднюю лапку и на ощупь определить наличие или отсутствие, а также величину хрящевого утолщения на конце лучевой кости, чуть выше сгиба. У молодого зайца хрящевая ткань сильно утолщена, и чем она меньше, тем старше заяц. Дед Антип пощупал слегка хрящевую ткань у зайца на сгибах здоровой ноги, утолщения явно прощупывались – значит, молодь, – подумал он.
Принялся осматривать повреждённую силком ногу. Заяц начал нервничать, колотить задними лапами по корзинке; пришлось отступить и перенести осмотр на более позднее время. Прикрыв рогожкой корзину, дед Антип засобирался на рыбалку. На данный момент он жил в деревенском доме один, жена была в городской квартире, где они проживали вместе большую часть времени. Сейчас супруга сидела с внуками, игралась и гуляла с ними, пока дочь была занята работой. Он же ради экзотики часто уезжал в глухую деревню, где у них был старый дом, зачастую находился здесь по две-три недели кряду, потом уезжал обратно в город. Но там, побыв буквально три дня, опять возвращался в деревню. Вот так он и путешествовал; никак не мог долго засиживаться на одном месте. На завтра ждал много гостей, должна приехать супруга, дочь с зятем и их ребятишки, любимые внуки деда.
Поэтому рыбалку планировал ещё вчера с вечера, чтобы побаловать их свежей рыбкой. С вечера приготовил валенки с резиновыми галошами и ватные штаны, сложив их на кирпичный уступ печки, чтобы они прогрелись. Сверху поверх фуфайки на рыбалку всегда одевал полушубок; в нём было тепло и вольготно в движении. На голову нахлобучивал заячий треух, отворачивая на шапке «уши», чтобы было теплее голове. В таком одеянии он был недосягаем для любых морозов. Позавтракал тем, чем Бог послал, уже одетый во всё перечисленное, взял ящик со снастями и пошёл на пруд. Пруд, замерзший ещё ранней осенью и занесённый снегом, находился от избы деда Антипа буквально в двух километрах: ему нужно было пройти только небольшое поле и берёзовую рощу.
Лыжи не стал надевать – хотя снега в эту зиму навалило предостаточно, но в сторону пруда была протоптана тропинка. Сельчане часто ходили туда порыбачить, а детвора постоянно бегала поиграть в хоккей на ровной ледяной площадке на пруде. Дорога туда была хорошо натоптана деревенскими жителями и благополучно привела его до места назначения. На льду пруда лунки для ловли рыбы пришлось сверлить заново: старые, недельной давности, замёрзли напрочь.
«Хорошо, что взял с собой бур для сверления льда, а то бы пришлось возвращаться», – подумал он, радуясь своей догадливости. Снял полушубок и принялся за работу; начал сверлить лунки во льду. Провозился больше часа; наконец, всё было готово, и он уселся, разморённый тяжёлым трудом, приладил мотыля и начал ждать, подёргивая удочкой. В прошлый раз принёс с рыбалки всего несколько небольших подлещиков, ну а на сегодня у него были грандиозные планы на более крупную добычу. Для этого, перед тем как опустить леску в лунку, бросил туда прикормку – костную муку, припасённую заранее. Она перемалывается из костей животных и имеет очень сильный аромат и большое содержание белка. Односельчанин Антон постоянно снабжал деда Антипа этой чудо-приманкой за вознаграждение в полулитровой таре.
Зимой рыба с самого начала морозов, когда вода становится холодной, теряет свою активность и впадает в спячку. К таким породам рыб в большинстве своём относятся карп, карась, сом, линь и другие теплолюбивые виды. Но значительная часть рыбы на протяжении всей зимы остаётся активной и продолжает усердно питаться и, естественно, ловиться на зимние снасти, это прежде всего судак, щука, окунь, налим, плотва, ёрш, лещи и подлещики.
Дед Антип на прошлой неделе поспорил с соседом Антоном, проживающим в этой же деревне чуть ниже по улице. Тот доказывал ему с пеной у рта, что подлещик относится к другому семейству рыб, но под вечер пришёл к нему с повинной головой, признав, что был не прав.
Действительно, и дел Антип хорошо знал об этом: подлещик – это неполовозрелая форма обыкновенного леща из семейства карповых, а по-простому это молодой лещ. Он где-то слышал, что у подлещика глаза намного больше, чем у взрослой особи, но, возможно, это байки рыболовов. Однако то, что плавники у подлещика темнее и по весу он намного меньше – это уж точно, сам многократно обращал на это внимание.
Поспорили ещё на одну схожую тему: считать ли леща хищной рыбой или нет, но быстро пришли к выводу, что нет, нельзя считать хищником эту особь, потому что у неё нет зубов.
«Но есть нюанс, – проговорил Антон, многозначительно поднимая вверх указательный палец, – многие рыболовы утверждают, что он спокойно может поедать малька, а крупные особи с удовольствием кормятся молодняком других рыб. Иногда, – продолжал он, многозначительно повторяя свой жест, – те же рыбаки, кто рассказывал эти истории, сами пробовали ловить леща на блесну и силикон, подготовленные для судака или щуки, и действительно вылавливали его на эти насадки».
«Вот так получается: питается и ловится он как хищная рыба, хотя челюстных зубов у него нет, есть только глоточные», – закончил свою познавательную речь сосед Антон. Недостатки зубов у леща, скорее всего, компенсируются наличием хорошо развитыми специальными мускулами – жаберными тычинками, ну и, конечно, однорядными глоточными зубами.
Лещ ценился в деревне, и вокруг этой особи постоянно шли споры и пересуды, включая, как и на какую наживку, а самое главное, в какое время суток его лучше ловить. И все от мала до велика в деревне знали, что лещ – рыба семейства карповых, крупная, с высоким телом, сжатым с боков, может достигать в длину семидесяти сантиметров при весе пяти килограммов. Попадаются и крупные особи, но это больше исключение, чем норма. У леща сжатое тело, а также высокий и узкий спинной плавник. Чешуя может быть от серого до розового цвета. Голова небольшая, так же, как и рот.
Дед Антип, кроме мотыля и растительной наживки, такой как пареный горох, жмых и кукуруза, сегодня принёс ещё колеблющие блесна различной величины, а также силиконовые приманки. На всякий случай, вдруг мотыль на этот раз не сработает. Передвигая поплавок по леске, он добился, чтобы крючок с наживкой лёг на дно, а поплавок стоял вертикально, погруженный по антенну. Наконец произошла долгожданная поклёвка; дед Антип сделал подсечку и начал вываживать рыбу, постепенно поднимая её наверх. Он старался не ослаблять леску, чтобы рыба не развернулась головой вниз или в сторону, если она ещё не в лунке. Он ощутил сильное сопротивление: «Значит, попалось что-то существенное на удочку», – подумал он. Так и получилось, над лункой показалась рыбья голова, и голова была не сильно большой относительно поверхности тела: глаза маленькие, рот тоже мелкий, выдвижной; все признаки указывали на то, что это лещ, и, видно, не маленький.
Дед Антип еле вытащил его; ширина рыбины была такая, что плавники касались края лунки. «Итак – длина чуть больше полуметра, значит, килограмма четыре будет, а может, чуть больше», – обрадовано думал он, разговаривая сам с собой. Еще не успел снять рыбину с крючка, как увидел, что дёргается поплавок во второй лунке; пару раз дёрнулся вверх, вниз, потом совсем ушёл под воду. Бросив на лёд первую рыбу вместе с крючком, он начал вываживать следующую. Сразу почувствовал, что сопротивление было послабее: «Видно, рыбка на крючок попалась маленькая», – решил он. Вытащил второго леща; действительно, тот был намного меньше: «Но всё же килограмма три будет», – решил он, держа леща на весу. Настроение у деда Антипа было приподнятое после двух прекрасных поклёвок; таким быстрым и большим уловом редко можно было похвастаться на этом пруду. Обычно здесь рыбаки сидели часами, чтобы поймать хоть какую-то рыбку.
Просидев ещё часа три над лунками, он изрядно замёрз; за это время сумел поймать три подлещика и нескольких окуньков. Окуньки ловились на блесну; блесны у него были разных размеров, но клевало только на пяти сантиметровые.
Этот вид лучеперых рыб семейства окунёвых он не любил: «Колючие, костлявые и чистятся плохо; но коль попались на удочку, не выбрасывать же их», – рассуждал он, по-хозяйски сматывая снасти. Пришёл домой довольный от пойманного улова, да и погода сегодня радовала: день стоял солнечный и безветренный. Он отложил две большие рыбины на завтра, к приезду гостей, мелкую решил почистить к ужину себе. Кот Барсик, любимец деда Антипа, вышагивал около таза с рыбой, иногда подходил, трогал лапой воду, где плавали окуньки и три небольших подлещика. «Скорее всего, игрался, а может, задумал исподтишка подцепить лапой зазевавшуюся рыбку», – кто знает, что у него на уме. Дед Антип управился со своим хозяйством во дворе, загнав в сарай кур и другую мелкую живность.
Подойдя в сенях к зайцу, увидел: от двух увесистых сырых картофелин остался небольшой кусок. «Значит, нога не сильно повреждена, если у косого хороший аппетит», – с радостью подумал он, удовлетворённый таким исходом дела.
День, прошедший в мелких житейских заботах, подходил к концу.
«Да, вот и день на исходе, да что там день, жизнь проходит», – начал он свои философские, ворчливые размышления, уже вошедшие в повседневный обиход его деревенской жизни. «Завтра приедет супруга с нашими детьми и внуками; вот и будет мне новое разнообразие в эти зимние скучные дни», – взбадривая и настраивая себя добрыми вестями на положительные эмоции, принялся разделывать рыбу, не забывая подкладывать в тарелку коту Барсику лакомые кусочки. Тот урчал, прищуриваясь, заглядывал в глаза хозяину после того, как съедал очередную порцию; видно было, как он ненавязчиво просил добавки.
Свечерело, дед Антип вышел на улицу. Слепящее глаза багровое солнце касалось самым краешком огненного круга горизонта с западной стороны. Зимний закат всегда поражал его своей необычайно яркой, но холодной красотой; казалось бы, заходящее светило с её огненными рисунками должно в воображении создавать чувство тепла. Но нет, такого не происходило; по ощущениям, выглядело так, что зимнюю стужу не может перебороть даже полыхающий небесный пожар. Контрастные цвета заходящего красного шара ещё больше подчёркивали леденящий холод зимы. И всегда в хорошую погоду, наблюдая красочный закат, он, как ребёнок, радовался этому чуду природы.
Закаты были похожи друг на друга, но сегодня присутствовало неуловимое ощущение того, что что-то он видит впервые, что-то, ещё не виденное им ранее при заходе солнца.
На данный момент солнышко клонилось к земле всё ниже и ниже, а его лучи, играя с облаками, окрашивали их в различные оттенки. Порой, наблюдая за этой волшебной красотой природы, ему казалось, что невидимый художник долго смешивал акварельные краски, а потом взял и выплеснул их в небесную синь; и вот из ниоткуда появились фантастические картины нынешнего вечера.
Дед Антип ещё долго стоял, не замечая, что заячий треух сбился ему на затылок, что полушубок расстегнут почти на все пуговицы, оголив шею и грудь, которые обдувал холодный воздух. Он всё стоял и стоял, не шелохнувшись, боясь пропустить даже секунду времени завершения кульминационного момента захода солнца. Наконец, верхний край небесного светила зашёл за горизонт, будто спрятался под землю, выстрелив напоследок в небесную даль последними разноцветными лучами.
Постояв ещё минутку, дед Антип начал чувствовать холод по всему телу. Застегнувшись, он покинул свой наблюдательный пост и пошёл быстрым шагом в сторону своей избы.
Мысли его уже обретали житейскую, практическую сущность; он думал, что приготовить на завтра вкусного, какое гастрономическое блюдо придумать, чтобы удивить своих близких.
Очень радовался завтрашнему приезду внуков и уже планировал, мысленно выстраивая у себя в голове развлекательную программу для них…
*
Встреча с пришельцами
Дед Антип
Дед Антип, придя с улицы, долго раздевался, снимая свой овчинный полушубок и валенки. За окном было совсем темно, только яркая луна освещала и посеребрила округу, придавая сельской местности таинственность и волшебные очертания деревьев в саду.
Собрав на стол, поужинал и накормил льнувшего к нему кота Барсика. Всё это время он безустанно думал, как же угодить своим завтрашним гостям, что им приготовить вкусного и необычного, чтобы удивить и обрадовать их.
В голове промелькнула смелая оригинальная мысль порадовать их выпечкой деревенского хлеба в русской печи, благо у него в избе она стояла с незапамятных времён. Когда они с супругой приобретали этот дом в глухой деревне, рассчитывали почаще выбираться на природу, чтобы удовлетворить под старость тяготеющую по вольным просторам душу. Когда в первый раз приехали смотреть дом, увидели отголоски прошлого: аккуратно сложенную русскую печь, всю в изразцах. Решили её не ломать, оставить как экспонат старины – не могли расстаться с такой красотой. В старину печи для красоты и солидности обкладывали керамическими плиточками, которые назывались изразцами. Изразцы – это плитка из обожжённой глины для облицовки печных стен, покрытая глазурью. Именно эта невероятная красота в старом доме сильно запала им в душу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71473639?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Александр Владимирович Харипанчук
«Записки жизненных историй сельской жизни, дед Антип» ? новая книга Александра Харипанчук.
В сборник вошли несколько увлекательных рассказов про жителей села.
Захватывающие и проникновенно написанные рассказы мало кого могут оставить равнодушными, потому что они созданы душой и сердцем. Тонкой душой и чутким сердцем, которым пришлось пройти немало различных испытаний в жизни.
В этой книге автор описывает просторы своей страны, подробно и
проникновенно повествует о жизни простых русских людей.
Александр Харипанчук
ЗАПИСКИ ЖИЗНЕННЫХ ИСТОРИЙ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ, ДЕД АНТИП
АЛЕКСАНДР ХАРИРАНЧУК
ЗАПИСКИ ЖИЗНЕННЫХ ИСТОРИЙ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ
ДЕД АНТИП
РАССКАЗЫ
Москва
2025
УДК 82-8
ББК 84(2Рос=Рус)
Х20
Харипанчук А. В.
Х20 Жизненные истории от первого лица:
Рассказы / Александр Харипанчук: Типография
––, 2025. – 122с.
«Записки жизненных историй сельской жизни, дед Антип» ? новая книга Александра Харипанчук.
В сборник вошли несколько увлекательных рассказов про жителей села.
Захватывающие и проникновенно написанные рассказы мало кого могут оставить равнодушными, потому что они созданы душой и сердцем. Тонкой душой и чутким сердцем, которым пришлось пройти немало различных испытаний в жизни.
В этой книге автор описывает просторы своей страны, подробно и
проникновенно повествует о жизни простых русских людей.
16+ В соответствии с ФЗ № 436.
УДК 82-8
ББК 84(2Рос=Рус)
© Харипанчук А. В., 2025
РАССКАЗЫ
Одинокая избушка в лесу
Дед Антип
Зима в январе показала себя во всей красе. Намело неимоверное количество снега, да и морозы не давали спуску людям, проживающим в деревушке, куда дед Антип поселился два года назад.
Сегодняшний день ему запомнится надолго своей чудесной солнечной погодой, которая выдалась ясной и безветренной. Да и посещение пруда радовало его; он пришёл с утренней рыбалки с хорошим уловом.
Всё вокруг было настроено на оптимистический лад, даже выхоженный им заяц, намедни пойманный в силках, и тот, окончательно поправившись, беззаботно прыгал в сенях, обнюхивая все углы.
После обеда дед Антип пошёл к бывшему леснику. Звали его Степаном, в простонародье – дедушкой Стёпой. Почему именно так его называли в деревне, дед Антип не знал, но догадывался, что из-за большого роста.
Он хотел попросить разрешения пожить в его старой избушке, которая находилась в глухом лесу, чтобы поохотиться там, не отвлекаясь на посторонние дела. Уйти туда с запасом продуктов и пожить недельку-две, пока не надоест одиночество. Во время затворничества в лесных чащобах он планировал полностью посвятить себя охоте. Как раз этой осенью он выправил охотничью лицензию на год, заплатив пошлину и отработав, как было заведено в лесном хозяйстве, десять дней на делянке в лесу, заготавливая корма для диких животных.
Взяв с собой спиртное – бутылку водки, привезённую накануне из города, – он пошёл к деду Степану с поклоном. Тот выслушал его и, недолго думая, согласился. Попросил только быть поосторожнее с печкой: «Слишком она у меня древняя, как бы чего не вышло после растопки. Будь повнимательней», – проговорил он скороговоркой, заботливо протирая вспотевшую бутылку с водкой.
Засиделись до полуночи. Дед Антип скрупулёзно расспрашивал бывшего лесника Степана об охотничьих местах около его сторожки и о том, как удобнее смастерить «охотничью засидку», а также узнавал, где ставить силки на зайца и в какое время лучше выходить по утру на охоту.
Тот любезно предоставил всю информацию, нужную собеседнику, содержательно объяснил и даже показал на карте, где находятся охотничьи угодья его бывшего хозяйства. Дед Степан, захмелев, расстроился, рассказывая в подробностях свою жизненную историю, но потом успокоился и продолжил объяснять тонкости зимней охоты в лесу.
Придя домой, дед Антип, не откладывая дела в долгий ящик, начал собирать рюкзак для завтрашнего похода в лес. Изначально он записал всё, что ему понадобится: какую одежду и охотничье снаряжение брать. Пометил на бумаге всё предметно, до мелочей обсуждая сам с собой нужность той или иной вещи. Патронов он решил не экономить и взял с запасом. В последнее время он уже не заряжал гильзы самостоятельно, всё больше пользовался покупными, хотя и недолюбливал их. Из старых латунных боеприпасов у него осталось двадцать штук с картечью на волка и десяток с самодельными пулями, отлитыми из свинца: «На всякий случай от лютого зверя», – всегда говорил он, улыбаясь, когда уходил далеко на охоту. Из одежды ничего лишнего он не стал брать; всё, что он одевал на рыбалку зимой, практически годится и для охоты вдали от дома, в лесу, решил он. Из съестных припасов в основном положил в рюкзак крупы: гречневую, овсяную, перловую и немного бурого риса. Взял ячменного хлеба и немного пшеничной муки: «Буду готовить лепёшки и оладьи по праздникам», – запихивая всё это в походный мешок, говорил он сам себе. Осторожно вытащил из укромного места своё ружьё, которое верой и правдой отслужила ему три десятка лет. Он хранил его под кроватью в сейфе, сваренном из толстой листовой стали толщиной в три миллиметра. Кроме того, железный ящик был прикручен к полу большими шурупами. На ящике для хранения оружия было два внутренних замка. «Мало ли что может случиться, – мысленно рассуждал он, когда устанавливал ящик в прошлом году, – воры заберутся, и, даже если найдут, где я храню оружие, утащить его не смогут».
Убедившись, что сложил всё необходимое для зимовки, он начал укладываться спать. «Подремлю часа четыре, дождусь супругу, и можно будет уже со спокойной душой двигать в лес на короткую зимовку», – размышлял дед Антип.
Супруга должна приехать с утра, чтобы присмотреть за хозяйством и прибраться в избе, заодно и заняться стиркой. Перед сном он вышел во двор. Было тихо, лишь ветерок, набежавший поверху деревьев, колыхал стволы рядком стоявших яблонь и слив в саду, которые издавали неясные, печальные скрипы. Он слышал где-то, что деревья скрипят, если им не хватает влаги; тогда жесткие волокна дерева трутся друг о друга, издавая характерный звук, похожий на скрип, или же нутро дерева касается внешней своей оболочки – коры. Луна в эту ночь была полной, зачаровано смотрела на мирскую суету внизу, обдавая холодным светом всю округу. Он пожалел, что не успел приобрести охотничью собаку, о которой давно вёл переговоры со своим давним товарищем и коллегой по охоте. Тот до этого времени менял собак каждые два-три года. Сейчас уже пять лет держит для охоты эстонскую гончую. На протяжении пятнадцати лет у него было несколько собак разных пород: среди них немецкая порода Дратхаар, жесткошёрстная легавая – крупная порода охотничьих собак, выведенная в конце XIX века в Германии на основе уже имеющихся пород легавых. Породу было несложно содержать: она крепкая, быстрая, по величине средних размеров. Без проблем уживается в частном доме и хорошо чувствует себя в вольере. При этом уход за таким другом был минимальным. Но собака не прижилась, начала много болеть, стала туговата на одно ухо, да и приобрёл он её уже в возрасте. Подарил, в конце концов, племяннику; тот очень редко ходил с ружьём в лес и держал её, что бы не было скучно на охоте. Хотя она исправно выполняла свою работу в поле.
Был у него и фокстерьер. Эта порода ценится за хватку. Зубы этого небольшого песика по размеру не уступают клыкам крупных пород собак. А раз ухватив добычу, он ее уже не выпустит. Эти бородатые собачки – прекрасные охотники на норных животных. Они бесстрашно загоняют и атакуют лис, енотов, не боятся сражаться с барсуками в узких лазах. Всё было бы хорошо, но года два назад его покусал волк, и он охромел на правую ногу. Сейчас он не берёт его с собой, содержит дома в неге и ласке – жалко усыплять. На данный момент остановился на эстонской гончей.
А до эстонской гончей была русская пегая гончая. Пегая гончая – исключительно охотничья собака. Дома она достаточно спокойна, дружелюбна к остальным членам семьи, ладит с детьми. Но она упряма, своевольна, не всегда слушается даже хозяина, а остальных домочадцев вовсе игнорирует. Она способны преследовать добычу часами. Но минус такой азартности – потеря контакта с хозяином. Порой она совсем не слышит человека, игнорирует команды, даже срывается с поводка и начинает по несколько раз ходить по одному и тому же следу. Да и постарела она сильно; продолжительность жизни такой породы собак примерно десять-двенадцать лет. Пришлось так же расстаться, пристроить её к своему старому приятелю на заимку.
Дед Антип ждёт от эстонской гончей щенка к весне. А сейчас ему остаётся только вздыхать, сожалея, что в лесу у него не будет хорошего помощника в охотничьих делах. Мороз под утро крепчал, залезая к деду Антипу под полушубок, и тот пошёл спать, думая о предстоящей охоте, которая продлится две недели далеко в лесу, в одиночестве и без собаки.
Продрогнув до костей, он поспешил в избу, быстро разделся и укрылся тёплым пуховым одеялом. Сон сморил его, не давая мысленно обдумать завтрашний маршрут. Проснулся он от голоса супруги Валентины; та трясла его за плечо, приговаривая: «Вот ты как встречаешь гостей, муж мой дорогой, вставай, скоро полдник». Дед Антип встрепенулся и посмотрел на часы: действительно, было уже одиннадцать с небольшим.
Ласково поздоровался с женой и начал собираться, благо ночью почти всё подготовил к своему походу, сложив всё нужное в объёмистый мешок и рюкзак. Решил не нести весь груз в руках, а приспособить для транспортировки сани-волокуши; на них было намного удобнее перемещать грузы зимой, чем тащить всё на плечах в рюкзаке. Дед Антип сложил весь свой скарб в сани, приготовленные ночью. Патронташ застегнул на поясе, а часть мелких вещей, которые боялись сырости, аккуратно сложил в рюкзак.
«Всё, Валентина, ? проговорил он, ? давай с тобой попьём чая, а потом я пойду на свою зимовку, приду через две недели, оставляю тебя на хозяйстве». Она с грустью в глазах посмотрела на него и кивнула в знак согласия. Пообещала, что всё будет хорошо, тем более завтра приедет дочь с внуками; скучать будет некогда с этими озорниками. «Вот только слишком надолго ты уходишь; две недели пробыть зимой в лесу одному трудно». Дед Антип успокоил её, пообещав в следующий раз ограничиться одной неделей и взять её с собой. «Валя, попробую пожить в лесу один, не понравится – возьму тебя; хотя не женское это дело – жить в лесу». Распрощались, и дед Антип, нагруженный охотничьим скарбом, пошёл в сторону леса. До леса идти было километров пять, столько же примерно и до избушки, в которой он собирался пожить. До опушки леса шла проторенная, набитая транспортом дорога. По лесу же до зимовья проходила узкая тропинка шириной примерно в два метра. Летом можно было проехать по ней на легковом транспорте и на телеге, а вот зимой только на лыжах. От снега дорогу по лесу никто не чистил, толщина снежного покрова порой достигала больше метра.
Прошло три часа ходу, дед Антип изрядно упарился, идя по проторенной дороге к лесу. Придя на опушку, он присел на поваленные деревья и решил отдохнуть полчаса, чтобы восстановить свои силы. «Сколько ни сиди, а идти нужно», – поднимаясь с валежника, проговорил он вполголоса, мысленно прикидывая, сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до конечного пункта: по глубокому снегу на лыжах идти намного тяжелее. «Ничего, к вечеру дойду», – размышлял он, успокаивая себя. Надев лыжи, он аккуратно затянул ремешок крепления на валенках и двинулся вглубь леса. Первые скользящие шаги давались с трудом; лыжи еще не привыкли к снежному насту. Но, пройдя несколько десятков метров, скольжение улучшилось. Закрепив лямки от саней-волокуш на поясе, он двигался по заметенной снегом дороге к лесной сторожке, думая лишь об одном: чтобы хватило сил добраться до нового жилья, и чтобы не пошёл сильный снег с метелью. В плохую погоду по лесу с большим грузом идти очень тяжело. Неоправданные предчувствия деда Антипа относительно плохой погоды не подтвердились: снег не шёл, хотя всё небо заволокло белой дымкой. Солнечный свет еле пробивался через белёсую воздушную пелену, но ещё было относительно светло. Хотя погода начинала портиться, ветер, сменив своё направление, значительно усилился. «Обычно, – размышлял дед Антип, разглядывая окрестность, – зимнее небо днём имеет синий цвет, который темнее, чем небо в ясный летний день. А сейчас, в непогоду, в нём можно лишь разглядеть оттенки серого. Небо только кажется одинаково серым от горизонта до горизонта, но при внимательном взгляде видно, что в одном месте оно чуть светлее, а где-то чуть темнее. Можно даже разглядеть отдельные контуры облаков». Пройдя в среднем темпе чуть больше часа, дед Антип устал и сел на свои сани передохнуть. Сверху начал медленно идти пушистый снег. Мягкие, красивые на вид снежинки медленно падали с неба, кружились и быстро таяли, если дед Антип подставлял под них ладонь. Снежинки продолжали интенсивно падать, увеличивая сугробы в лесу. После начала снегопада небо стало приобретать более тёмные серые оттенки. Скоро вечер, мелькнула мысль у Антипа, нужно торопиться; он встал и, отряхиваясь на ходу от снега, двинулся дальше, волоча за собой тяжёлую поклажу.
Зимний день постепенно заканчивался. Там, на западе, за чернеющей рощей, таяла алая полоса заката, которая отсюда, из чащи, еле-еле просматривалась. Густо-синий атлас неба становился мрачнее, пурпур и золото сменились темно-изумрудным свечением –прощальный привет угасшего дня. Деревья всё больше укутывались в тёмно-синие сумерки. Казалось, что воздух, который днём был прозрачным, как хрусталь, к вечеру невольно окрасился в красивый, но холодный цвет. Небо тем временем стало ещё темнее. На нём звёзд не было видно, да и сегодня их, наверное, не будет: погода портилась, ветер усиливался, начиналась лёгкая позёмка. Округу совсем заволокло тяжёлыми серо-свинцовыми тучами, снег пошёл намного сильнее, видимость впереди уменьшилась. Ветки елей по обочине тропинки начали, как ватой, покрываться толстым слоем снега. Деда Антипа успокаивало лишь то, что он, по его расчётам, уже подходил к лесному дому. Сильно уставший, шел вперёд из последних сил. Весь промокший от снега и пота, еле передвигал уставшими ногами, скользя по снегу на лыжах. Метров сто по ходу движения сквозь падающий снег он увидел очертание дома, который стоял на большой поляне: «Видно, здесь была когда-то санитарная или комплексная вырубка леса», – подумалось ему. Действительно, впереди, чуть левее тропы, по которой он шёл, показалось строение рук человеческих. Подойдя ближе, он хорошо рассмотрел своё будущее жилище. Домом это сооружение было трудно назвать, но на вид деревянное помещение было ещё крепким и выглядело как добротная лесная хижина с пристройками. Стены были бревенчатые, крыша покрыта шифером, окна деревянные, закрыты ставнями.
«Ничего, жить можно», – проговорил дед Антип, оставшись довольным увиденным. Подход к крыльцу был заметён снегом, и ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы почистить дорожку к входной двери. Лопату для очистки снега он нашёл быстро; хорошо, что заранее расспросил деда Степана, бывшего жителя этой избушки, где что находится. Тот, будучи лесником хозяйства, проживал здесь долгое время в одиночестве – его местные жители за глаза иногда называли лешим. Немного повозившись с замёрзшим замком, он открыл дверь – ключ висел в потаённом месте на гвоздике выше двери.
Зайдя внутрь зажёг керосиновый фонарь, стоящий с левой стороны входной двери на подвесной полочке. Фонарь в простонародье назывался «Летучая мышь». Керосиновый фонарь «Летучая мышь» получил своё название по названию немецкой фирмы, которая разработала этот светильник и первой стала его производить ещё в девятнадцатом веке. Название этой фирмы буквально в переводе с немецкого означает «летучая мышь». Этот тип светильника стал производиться и в СССР, но название так за ним и закрепилось. Дед Антип помнил, что такие фонари использовались ещё в его детстве, когда он жил в деревне. О происхождении таких фонарей ему рассказывал дедушка отца, который был на фронте и дошёл до Берлина.
Под светом фонаря увидел первую половину дома, так называемые сени; на деревянных стенах висели пучки трав, здесь же рядом стояли две косы, множество мотков верёвки, железная цепь, серп с большой деревянной ручкой и ещё несколько незнакомых Антипу предметов. На полу лежали грубо сплетенные прямоугольные циновки, скорее всего, из тростника. Зайдя во вторую половину дома, увидел русскую печь вместе со встроенной плитой. Печь здесь занимала очень много места. Видно, что бывший хозяин любил «погреть косточки» на лежанке – широкой горизонтальной поверхности, которая нагревается в процессе топки и медленно остывает. Таким образом, лежанка до утра остаётся тёплой. Сухое тепло полезно для людей с некоторыми заболеваниями, например, суставов или органов дыхания, особенно для пожилых. Печь используют также в хозяйственных целях – например, для сушки одежды. При строительстве печи продумывают небольшие ниши, в которые складывают шапки, варежки, штаны, намокшие после зимней прогулки, – к утру они становятся сухими и теплыми. Штукатурка кирпичной кладки печи в некоторых местах осыпалась, на полу было много сора. «Придётся потрудиться завтра, чтобы привести всё в порядок», – думал Антип, расставляя сложенные в кучу деревянные табуретки. Рядом с печью в застенке находились дрова и много старых газет. Горнило печи и топочная часть плиты были вычищены от золы. Решил разжечь только плиту, печь растапливать нет времени, да и он сильно утомился от дороги по заснеженному лесу.
Антипу пришлось повозиться с растопкой плиты, но, в конце концов, огонёк, вначале еле горевший, начал потрескивать и, окончательно разгоревшись, заполыхал ярким пламенем. В жилище стало намного уютнее. «Согреемся, жизнь пойдёт веселей», – разговаривая сам с собой, дед Антип начал распаковывать свои принесённые вещи.
Продукты он разложил по полкам, расположенным на стене, противоположной печи. Специально сделанные так – подальше от тепла, но в сухом месте. Ружьё с боеприпасами и оружейными принадлежностями, он сразу же закрыл в железном шкафу для хранения огнестрельного оружия и боеприпасов, запирающемся на замок, который был установлен в старом шифоньере и прикручен к бревенчатой стене избы. Дед Антип очень трепетно относился к оружию и боеприпасам, всегда при случае повторяя народную поговорку о стреляющем ружье, висящем на стене.
Огонь гудел и потрескивал в плите. Антип сходил в сени за углём и засыпал полведра антрацита; так назывался сорт угля, которым пользовались многие жители села, пока не провели туда газ. Пламя огня в плите на минуту затихло, как бы затаилось на время, но потом вновь вспыхнуло ярко-красным цветом, отдавая тепло внутренностям избы.
Дед Антип поставил чайник, заварил лечебную траву: чабрец, мяту и немного лаванды. В лаванде высокое содержание эфирных масел, которые хорошо раскрываются в горячей воде. А мята успокаивала и снимала телесное напряжение. Ставни на окнах он не стал раскрывать, было уже темно, да и теплей, когда они закрыты, меньше дует в окна.
Поужинал в одиночестве, продуктами, принесёнными из дома: готовить после такого перехода не было сил, да и есть не хотелось. Лёг на деревянную кровать недалеко от печи: уставшее тело его в покое и тепле размякло, глаза начали закрываться, и дрёма обволокла его всего, полностью одолевая своей сонливостью. В голове вертелись мысли: «Целый день на ногах, не удивительно, что так устал, хорошо ещё успел добраться засветло и по хорошей погоде».
Сквозь надвигающий сон он слышал где-то недалеко вой волков. Знал, что они водились в этих местах, поэтому сильно не встревожился. Пожалел только, что не успел приобрести охотничью собаку; сейчас ему было бы с ней намного спокойнее и не так одиноко. Но волчий вой начал растворяться в его сознании, отдаляясь в сторону, и он заснул глубоким сном от усталости, погрузившись в забытье, где его и накрыл глубокий сон.
Зимняя рыбалка в деревне
Дед Антип
На востоке чуть забрезжило рассветом. В зимнее время суток день зарождается поздно, и солнце только к восьми часам начинает просыпаться, оттеняя строения и деревья в саду серыми силуэтами на белом фоне.
Дед Антип проснулся сегодня ни свет ни заря, хотя к зимнему периоду данное выражение мало подходило: сильно поздно рассветало. Ещё не совсем очнувшись от сна, он долго ворочался, пытаясь заснуть снова, так как на улице было ещё темно. Но сон не шёл, и мысли спозаранку теребили его своими житейскими проблемами.
Вчера он поставил в саду два силка на зайцев; уж больно они начали последнее время проказничать у него на усадьбе и обкусали все веточки на молодых яблонях, посаженных всего три года назад. Деду Антипу было обидно смотреть на это безобразие, и становилось жалко каждое попорченное плодовое деревце, посаженное и выращенное своими руками. Чувствуя, что больше лежать не было сил, он встал, включил свет, посмотрел на часы – было без четверти семь утра. Начал помаленьку одеваться. По утрам он обычно не завтракал, кроме случаев, когда уходил далеко, в лес или на речку порыбачить. Выйдя на улицу, зябко поёжился; мороз давал о себе знать, проникая холодными щупальцами за воротник его полушубка. Луна ярким малиновым кругом висела почти что над самой головой, отображая округу серебристым цветом. По краю луны вырисовывалась оранжевая окантовка. Он где-то читал, что такое атмосферное световое оптическое явление, вызванное преломлением света в кристаллах льда, находящихся в атмосфере, часто бывает при перепадах температуры. Ночью или рано утром это проявление представляет собой два-три овальных кольца вокруг луны. В большинстве случаев они наблюдаются, как и сейчас, на небе в высоко кучевых облаках. Вид луны напоминал ему рисунок на последней открытке от внуков, которую они привезли ему на Новый год. Его внуки очень любили рисовать и всегда радовали деда своими трогательными поделками, которые изготавливали к любому празднику: будь то Новый год, его день рождения или же майские торжества. Пройдя вглубь сада, дед Антип сразу заметил серого зверька, притаившегося около кустов яблони. «Скорее всего, заяц, кому ещё быть», – подумал он и начал подходить ближе.
Его очень удивило спокойное поведение зайца. От луны и от снега было относительно светло кругом, и дед Антип явственно видел, что косой смотрит на него круглыми, не моргающими глазами. Силок, в который попал заяц, был затянут поперёк его туловища; проволока захлестнула шею вместе с передней лапой, обездвижив его.
«Если бы не попала нога под силок, то он бы задохнулся от жёсткого стального провода», ? пришёл он к заключению, внимательно разглядывая зверька. Силки на зайца представляли собой специальные устройства из стальной проволоки, которые использовали охотники для ловли мелкой живности. Они являлись ловушками, созданными с целью эффективной и безопасной ловли этого вида дичи. Насколько помнил дед Антип, этими средствами ловли зайцев пользовался ещё его дед и, скорее всего, они использовались охотниками на протяжении долгого времени до него. Подойдя вплотную к зверьку, он хотел протянуть руку, ослабить петлю, но заяц заверещал; начал крутиться на снегу, всё сильнее затягиваясь петлёй. Дед Антип с опаской отодвинулся, сходил за палкой, стоящей рядом с ригой ? один конец у неё был раздвоен, как у рогатины. Изловчившись, прижал туловище зайца к снегу; тот истошно верещал, пока дед Антип снимал затянутую петлю с него. Наконец, он высвободил косого от стальной проволоки и отошёл на шаг назад. Заяц вначале вскочил, намереваясь прыгнуть в сторону, но сразу же упал в снег и заверещал, как ребёнок, жалостным писком. Видно, проволочной петлёй он настолько сильно повредил ногу, что она не слушалась его при движении – висела, как плеть. Взяв зайца на руки, тот, как ни странно, не вырывался и вообще не выказывал никаких признаков жизни, тем самым пугая деда Антипа своим странным поведением. Он постоял спокойно, немного приучая к рукам зверька, и понёс его в сени своей избы. Положил его в уголке на старую телогрейку, и такая жалость взяла его за душу, что он чуть ли не прослезился, смотря на этот живой, беспомощный комочек. Сходил на кухню, посмотрел, что ему можно дать похрустеть, но ничего в избе не нашёл, кроме картошки; остальные овощи были в подвале. Принёс ему две большие, помытые под краном картофелины и положил рядом. Притащил из риги пустую плетёную корзину, в которую он по весне укладывал на ночь несушку с цыплятами; подстелил соломы и положил туда зайца. Зверёк не сопротивлялся, и дед Антип был до крайности удивлён таким поведением дикого по своей натуре маленького существа. Начал внимательно рассматривать его, прикидывая визуально его возраст.
Он знал, что внешние возрастные признаки у зайца сохраняются недолго – уже к осени молодых весеннего помёта не отличить от их родителей. Даже летний молодняк к концу охотничьего сезона подрастает так, что его нельзя отличить от зайца двух-трёх лет, особенно после благоприятного лета с хорошими травами и тёплыми осенними периодами. Дед Антип вспомнил, что его дедушка в детстве рассказывал ему несколько способов определения возраста у зверьков этой породы. Один из самых простых – это определение степени окостенения нижних концов лучевых и локтевых костей лапы у зайца прямо под запястьями. Для этого нужно просто согнуть под прямым углом переднюю лапку и на ощупь определить наличие или отсутствие, а также величину хрящевого утолщения на конце лучевой кости, чуть выше сгиба. У молодого зайца хрящевая ткань сильно утолщена, и чем она меньше, тем старше заяц. Дед Антип пощупал слегка хрящевую ткань у зайца на сгибах здоровой ноги, утолщения явно прощупывались – значит, молодь, – подумал он.
Принялся осматривать повреждённую силком ногу. Заяц начал нервничать, колотить задними лапами по корзинке; пришлось отступить и перенести осмотр на более позднее время. Прикрыв рогожкой корзину, дед Антип засобирался на рыбалку. На данный момент он жил в деревенском доме один, жена была в городской квартире, где они проживали вместе большую часть времени. Сейчас супруга сидела с внуками, игралась и гуляла с ними, пока дочь была занята работой. Он же ради экзотики часто уезжал в глухую деревню, где у них был старый дом, зачастую находился здесь по две-три недели кряду, потом уезжал обратно в город. Но там, побыв буквально три дня, опять возвращался в деревню. Вот так он и путешествовал; никак не мог долго засиживаться на одном месте. На завтра ждал много гостей, должна приехать супруга, дочь с зятем и их ребятишки, любимые внуки деда.
Поэтому рыбалку планировал ещё вчера с вечера, чтобы побаловать их свежей рыбкой. С вечера приготовил валенки с резиновыми галошами и ватные штаны, сложив их на кирпичный уступ печки, чтобы они прогрелись. Сверху поверх фуфайки на рыбалку всегда одевал полушубок; в нём было тепло и вольготно в движении. На голову нахлобучивал заячий треух, отворачивая на шапке «уши», чтобы было теплее голове. В таком одеянии он был недосягаем для любых морозов. Позавтракал тем, чем Бог послал, уже одетый во всё перечисленное, взял ящик со снастями и пошёл на пруд. Пруд, замерзший ещё ранней осенью и занесённый снегом, находился от избы деда Антипа буквально в двух километрах: ему нужно было пройти только небольшое поле и берёзовую рощу.
Лыжи не стал надевать – хотя снега в эту зиму навалило предостаточно, но в сторону пруда была протоптана тропинка. Сельчане часто ходили туда порыбачить, а детвора постоянно бегала поиграть в хоккей на ровной ледяной площадке на пруде. Дорога туда была хорошо натоптана деревенскими жителями и благополучно привела его до места назначения. На льду пруда лунки для ловли рыбы пришлось сверлить заново: старые, недельной давности, замёрзли напрочь.
«Хорошо, что взял с собой бур для сверления льда, а то бы пришлось возвращаться», – подумал он, радуясь своей догадливости. Снял полушубок и принялся за работу; начал сверлить лунки во льду. Провозился больше часа; наконец, всё было готово, и он уселся, разморённый тяжёлым трудом, приладил мотыля и начал ждать, подёргивая удочкой. В прошлый раз принёс с рыбалки всего несколько небольших подлещиков, ну а на сегодня у него были грандиозные планы на более крупную добычу. Для этого, перед тем как опустить леску в лунку, бросил туда прикормку – костную муку, припасённую заранее. Она перемалывается из костей животных и имеет очень сильный аромат и большое содержание белка. Односельчанин Антон постоянно снабжал деда Антипа этой чудо-приманкой за вознаграждение в полулитровой таре.
Зимой рыба с самого начала морозов, когда вода становится холодной, теряет свою активность и впадает в спячку. К таким породам рыб в большинстве своём относятся карп, карась, сом, линь и другие теплолюбивые виды. Но значительная часть рыбы на протяжении всей зимы остаётся активной и продолжает усердно питаться и, естественно, ловиться на зимние снасти, это прежде всего судак, щука, окунь, налим, плотва, ёрш, лещи и подлещики.
Дед Антип на прошлой неделе поспорил с соседом Антоном, проживающим в этой же деревне чуть ниже по улице. Тот доказывал ему с пеной у рта, что подлещик относится к другому семейству рыб, но под вечер пришёл к нему с повинной головой, признав, что был не прав.
Действительно, и дел Антип хорошо знал об этом: подлещик – это неполовозрелая форма обыкновенного леща из семейства карповых, а по-простому это молодой лещ. Он где-то слышал, что у подлещика глаза намного больше, чем у взрослой особи, но, возможно, это байки рыболовов. Однако то, что плавники у подлещика темнее и по весу он намного меньше – это уж точно, сам многократно обращал на это внимание.
Поспорили ещё на одну схожую тему: считать ли леща хищной рыбой или нет, но быстро пришли к выводу, что нет, нельзя считать хищником эту особь, потому что у неё нет зубов.
«Но есть нюанс, – проговорил Антон, многозначительно поднимая вверх указательный палец, – многие рыболовы утверждают, что он спокойно может поедать малька, а крупные особи с удовольствием кормятся молодняком других рыб. Иногда, – продолжал он, многозначительно повторяя свой жест, – те же рыбаки, кто рассказывал эти истории, сами пробовали ловить леща на блесну и силикон, подготовленные для судака или щуки, и действительно вылавливали его на эти насадки».
«Вот так получается: питается и ловится он как хищная рыба, хотя челюстных зубов у него нет, есть только глоточные», – закончил свою познавательную речь сосед Антон. Недостатки зубов у леща, скорее всего, компенсируются наличием хорошо развитыми специальными мускулами – жаберными тычинками, ну и, конечно, однорядными глоточными зубами.
Лещ ценился в деревне, и вокруг этой особи постоянно шли споры и пересуды, включая, как и на какую наживку, а самое главное, в какое время суток его лучше ловить. И все от мала до велика в деревне знали, что лещ – рыба семейства карповых, крупная, с высоким телом, сжатым с боков, может достигать в длину семидесяти сантиметров при весе пяти килограммов. Попадаются и крупные особи, но это больше исключение, чем норма. У леща сжатое тело, а также высокий и узкий спинной плавник. Чешуя может быть от серого до розового цвета. Голова небольшая, так же, как и рот.
Дед Антип, кроме мотыля и растительной наживки, такой как пареный горох, жмых и кукуруза, сегодня принёс ещё колеблющие блесна различной величины, а также силиконовые приманки. На всякий случай, вдруг мотыль на этот раз не сработает. Передвигая поплавок по леске, он добился, чтобы крючок с наживкой лёг на дно, а поплавок стоял вертикально, погруженный по антенну. Наконец произошла долгожданная поклёвка; дед Антип сделал подсечку и начал вываживать рыбу, постепенно поднимая её наверх. Он старался не ослаблять леску, чтобы рыба не развернулась головой вниз или в сторону, если она ещё не в лунке. Он ощутил сильное сопротивление: «Значит, попалось что-то существенное на удочку», – подумал он. Так и получилось, над лункой показалась рыбья голова, и голова была не сильно большой относительно поверхности тела: глаза маленькие, рот тоже мелкий, выдвижной; все признаки указывали на то, что это лещ, и, видно, не маленький.
Дед Антип еле вытащил его; ширина рыбины была такая, что плавники касались края лунки. «Итак – длина чуть больше полуметра, значит, килограмма четыре будет, а может, чуть больше», – обрадовано думал он, разговаривая сам с собой. Еще не успел снять рыбину с крючка, как увидел, что дёргается поплавок во второй лунке; пару раз дёрнулся вверх, вниз, потом совсем ушёл под воду. Бросив на лёд первую рыбу вместе с крючком, он начал вываживать следующую. Сразу почувствовал, что сопротивление было послабее: «Видно, рыбка на крючок попалась маленькая», – решил он. Вытащил второго леща; действительно, тот был намного меньше: «Но всё же килограмма три будет», – решил он, держа леща на весу. Настроение у деда Антипа было приподнятое после двух прекрасных поклёвок; таким быстрым и большим уловом редко можно было похвастаться на этом пруду. Обычно здесь рыбаки сидели часами, чтобы поймать хоть какую-то рыбку.
Просидев ещё часа три над лунками, он изрядно замёрз; за это время сумел поймать три подлещика и нескольких окуньков. Окуньки ловились на блесну; блесны у него были разных размеров, но клевало только на пяти сантиметровые.
Этот вид лучеперых рыб семейства окунёвых он не любил: «Колючие, костлявые и чистятся плохо; но коль попались на удочку, не выбрасывать же их», – рассуждал он, по-хозяйски сматывая снасти. Пришёл домой довольный от пойманного улова, да и погода сегодня радовала: день стоял солнечный и безветренный. Он отложил две большие рыбины на завтра, к приезду гостей, мелкую решил почистить к ужину себе. Кот Барсик, любимец деда Антипа, вышагивал около таза с рыбой, иногда подходил, трогал лапой воду, где плавали окуньки и три небольших подлещика. «Скорее всего, игрался, а может, задумал исподтишка подцепить лапой зазевавшуюся рыбку», – кто знает, что у него на уме. Дед Антип управился со своим хозяйством во дворе, загнав в сарай кур и другую мелкую живность.
Подойдя в сенях к зайцу, увидел: от двух увесистых сырых картофелин остался небольшой кусок. «Значит, нога не сильно повреждена, если у косого хороший аппетит», – с радостью подумал он, удовлетворённый таким исходом дела.
День, прошедший в мелких житейских заботах, подходил к концу.
«Да, вот и день на исходе, да что там день, жизнь проходит», – начал он свои философские, ворчливые размышления, уже вошедшие в повседневный обиход его деревенской жизни. «Завтра приедет супруга с нашими детьми и внуками; вот и будет мне новое разнообразие в эти зимние скучные дни», – взбадривая и настраивая себя добрыми вестями на положительные эмоции, принялся разделывать рыбу, не забывая подкладывать в тарелку коту Барсику лакомые кусочки. Тот урчал, прищуриваясь, заглядывал в глаза хозяину после того, как съедал очередную порцию; видно было, как он ненавязчиво просил добавки.
Свечерело, дед Антип вышел на улицу. Слепящее глаза багровое солнце касалось самым краешком огненного круга горизонта с западной стороны. Зимний закат всегда поражал его своей необычайно яркой, но холодной красотой; казалось бы, заходящее светило с её огненными рисунками должно в воображении создавать чувство тепла. Но нет, такого не происходило; по ощущениям, выглядело так, что зимнюю стужу не может перебороть даже полыхающий небесный пожар. Контрастные цвета заходящего красного шара ещё больше подчёркивали леденящий холод зимы. И всегда в хорошую погоду, наблюдая красочный закат, он, как ребёнок, радовался этому чуду природы.
Закаты были похожи друг на друга, но сегодня присутствовало неуловимое ощущение того, что что-то он видит впервые, что-то, ещё не виденное им ранее при заходе солнца.
На данный момент солнышко клонилось к земле всё ниже и ниже, а его лучи, играя с облаками, окрашивали их в различные оттенки. Порой, наблюдая за этой волшебной красотой природы, ему казалось, что невидимый художник долго смешивал акварельные краски, а потом взял и выплеснул их в небесную синь; и вот из ниоткуда появились фантастические картины нынешнего вечера.
Дед Антип ещё долго стоял, не замечая, что заячий треух сбился ему на затылок, что полушубок расстегнут почти на все пуговицы, оголив шею и грудь, которые обдувал холодный воздух. Он всё стоял и стоял, не шелохнувшись, боясь пропустить даже секунду времени завершения кульминационного момента захода солнца. Наконец, верхний край небесного светила зашёл за горизонт, будто спрятался под землю, выстрелив напоследок в небесную даль последними разноцветными лучами.
Постояв ещё минутку, дед Антип начал чувствовать холод по всему телу. Застегнувшись, он покинул свой наблюдательный пост и пошёл быстрым шагом в сторону своей избы.
Мысли его уже обретали житейскую, практическую сущность; он думал, что приготовить на завтра вкусного, какое гастрономическое блюдо придумать, чтобы удивить своих близких.
Очень радовался завтрашнему приезду внуков и уже планировал, мысленно выстраивая у себя в голове развлекательную программу для них…
*
Встреча с пришельцами
Дед Антип
Дед Антип, придя с улицы, долго раздевался, снимая свой овчинный полушубок и валенки. За окном было совсем темно, только яркая луна освещала и посеребрила округу, придавая сельской местности таинственность и волшебные очертания деревьев в саду.
Собрав на стол, поужинал и накормил льнувшего к нему кота Барсика. Всё это время он безустанно думал, как же угодить своим завтрашним гостям, что им приготовить вкусного и необычного, чтобы удивить и обрадовать их.
В голове промелькнула смелая оригинальная мысль порадовать их выпечкой деревенского хлеба в русской печи, благо у него в избе она стояла с незапамятных времён. Когда они с супругой приобретали этот дом в глухой деревне, рассчитывали почаще выбираться на природу, чтобы удовлетворить под старость тяготеющую по вольным просторам душу. Когда в первый раз приехали смотреть дом, увидели отголоски прошлого: аккуратно сложенную русскую печь, всю в изразцах. Решили её не ломать, оставить как экспонат старины – не могли расстаться с такой красотой. В старину печи для красоты и солидности обкладывали керамическими плиточками, которые назывались изразцами. Изразцы – это плитка из обожжённой глины для облицовки печных стен, покрытая глазурью. Именно эта невероятная красота в старом доме сильно запала им в душу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71473639?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Александр Харипанчук
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 26.12.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: «Записки жизненных историй сельской жизни, дед Антип» ― новая книга Александра Харипанчук.