Главная страница | Современная русская литература | ВЕК ЧЕТВЕРТЫЙ НЕИЗВЕСТНОЙ ЭРЫ

ВЕК ЧЕТВЕРТЫЙ НЕИЗВЕСТНОЙ ЭРЫ
Алим Авел
Повелитель не сможет узнать в облике смышленого мальчишки юную чужеземку. Но как же бьется сердце от его внимательного взгляда и душа рвется навстречу признаниям, и лишь страх сурового наказания заставляет продолжать играть свою постылую роль.

Алим Авел
ВЕК ЧЕТВЕРТЫЙ НЕИЗВЕСТНОЙ ЭРЫ

Глава 1
– Невероятно! Ты готова отказаться от величайшего для женщины статуса только из-за отсутствия какого-то там мужского внимания со стороны царя Рамонда? Это все пустые девичьи капризы, которые в конечном счете ничего не стоят.
– Но папа, от своего жениха я ни разу не удостоилась ни единого подарка или письма даже из простой вежливости. Сухое «согласен» на твое предложение о браке даже письмом не считается. А так хочется, чтобы меня ублажали, обхаживали, любили наконец.
– Вместе с тем это самое лучшее послание, которое когда-либо мы получали. Сколько родителей пытались предложить царю Рамонду своих дочерей в жены, но он согласился взять только тебя. Уверен, вести о твоей красоте долетали до его великолепной столицы, а портрет, написанный честным вельским художником, подтвердил разносимые посланцами слухи.
– И что из того, что я такая распрекрасная, если второй месяц не могу принимать восторженные ухаживания, радоваться юности и грезить о любви? Сижу тут словно пленница, всеми позабытая, несчастная, с подругами не могу поболтать, обсудить свое будущее в роли царицы Вельса.
– У тебя есть подруги?
Девушка в ответ сердито покосилась на отца.
– Мы не можем ослушаться, таково было условие царственного жениха. Нам остается только радоваться и мечтать о том, как ты станешь блистать среди других правительниц на пышных празднествах. Даже гнусная Мерезия будет вынуждена делать приветственный поклон тебе. А твою голову украсит рубиновый венец Вельса. Разве это не счастье?
– Не знаю. Если царь Рамонд окажется не ласковым и не щедрым мужем, я стану скорее несчастна, и радость от моего величия померкнет от тоски.
– Дочка, как только ты выполнишь свое предназначение и родишь наследника Вельса, твой муж позволит тебе все, и восторженных поклонников в том числе. Закрываю же я глаза на шалости твоей матери, хотя иногда они переходят все границы приличия. Но если сравнить с той же Мерезией, увлечения нашей царицы кажутся почти безобидными.
– Согласна. По крайней мере мальчиков моложе меня в палатах мамы еще не бывало.
– Значит договорились? Продолжишь укрываться от остального двора и соблазнов в башне до отплытия к жениху и не будешь капризничать.
– Обещаю подумать.
Как только край царского плаща, скользя по узорным плитам, скрылся за поворотом длинного балкона, из-за плотной занавески выглянуло бледное лицо красивого юноши. Оглядевшись по сторонам, горе-возлюбленный осмелился выбраться из узкой ниши и с немым укором посмотрел на девушку.
– Ты же клялась, что ни за что на свете не предашь нашу любовь и не откажешься от данного мне слова!
– Мой милый Элон, венец царицы цариц совсем не помешает мне любить тебя. Ты же слышал, что сказал папа.
– Между нами будет твой муж!
– Это временное неудобство.
– Ты коварна, как и все женщины! Мое горе и боль совсем не трогают твое расчетливое сердечко. Но я все равно у твоих ног, – с такими словами Элон бросился на колени возле богато расшитого серебром платья прекрасной госпожи и страстно обхватив ее ноги, прижался всем телом.
Веления была полностью удовлетворена. Замысел удался. Элон лично убедился в ее колебаниях и в мнимом нежелании выходить замуж, а она сохранила долгожданное право и на рубиновый венец, и на преданность превосходного поклонника. Немного ревности к будущему мужу только больше укрепит любовь юноши. Как известно, мужчины больше предпочитают чужое и недоступное, жаждут постоянного соперничества и от того получают удовлетворение в малом.
Тем временем правитель Нижней Бальгелии царь Элфаст успокаивал вельского посла, не без оснований подозревающего царевну в нарушении поставленных условий в ожидании свадьбы с их повелителем. Разговор происходил в тайной приемной царских палат, доступ в которую получали только лица особой значимости и прерогативы. Посол, которому не было еще и тридцати лет, вальяжно развалился на низком диване и неспешно поглаживал густую бородку, выражая тем самым полное пренебрежение к царю столь незначительного и слабого государства.
– Вы же понимаете, что царь Рамонд заинтересован вовсе не в вашей дочери и не в сближении с Нижней Бальгелией. «Если царевна грубо нарушит наши условия, мы будем вынуждены разорвать помолвку, и именно вы потеряете те привилегии, которые сулит родство с правителем Вельса», – произнес молодой человек не в первый раз.
– Мне нечем возразить на ваши упреки, дорогой посол. Но почему вы так уверены в бесчестности Велении? Я лично не нашел никаких подтверждений ваших подозрений, – стоявший в растерянности родитель не видел выхода из запутанного и унизительного положения в котором оказался.
– Отцы бывают часто слепы, – гость из Вельса, окончательно осознал, что царевна ловко водит всех за нос, и добиться правды через слабовольного царя – задача невыполнимая, – Но перейдем к другому, более важному вопросу: как и на какой срок вы предоставите нам мастера?
Уловка сработала, и венценосный собеседник быстро переключился на другую тему, предвещающую немалую выгоду. Торговались долго и до последней монеты. Далеко за полночь, обоюдно удовлетворенные условиями достигнутого соглашения, выпили по кубку сливового вина и прямо в переговорной завалились спать на широких диванах, тем самым подтверждая полное взаимное доверие на ближайшее время.
Ранним утром почти незримыми тенями ловкие слуги вошли в тайную приемную и без единого звука накрыли стол для утреннего пиршества, которым по обычаю завершали удачные государственные переговоры. Свадьбе быть. Неприметное вассальное государство Нижняя Бальгелия получит огромную выгоду и военную помощь от Великого Вельса. Уже никто из соседей не посмеет покуситься на бальгельских промысловых рыб или охотничьи ресурсы, разбойники или пираты поостерегутся нападать на и без того не богатые торговые караваны, а необычное имя новой царицы цариц на долгие годы войдет в моду.
Неспокойно было только предвкушающей могущество и власть невесте. Всю ночь она промаялась на шелковых простынях, представляя себя возвышающейся на золоченом троне, заранее продумывая кого из знатных женщин и девиц приблизить, а кому навсегда отказать в возможности появляться ей на глаза. Так измучанная думами и бессонницей она поднялась с первыми лучами жаркого солнца и, призвав служанку, приказала той готовить купальню. Веления не зря слыла одной из самых красивых девиц на многие дни пути вокруг. Среди облицованных голубыми изразцами стен купальни прелестница, скинув одежды, любовалась своим обнаженным телом в зеркале из отполированного сплава металлов, дающего почти идеальное отражение. Царь Рамонд будет удовлетворен и нежной белой кожей, которой не касался ни один лучик солнца, и необычайно светлыми волосами, спадающими по хрупким плечам светящимися струями. Ванны из теплого молока молодых верблюдиц и массаж с ароматными маслами бесспорно оказывали свое благоприятное действие на ее утонченную внешность. Отдавшись во власть нежных рук верных служанок, втроем приступивших к растиранию и разминанию вверенной им красы, царевна задремала, отбросив все лишние мысли и тревоги. Во сне ей привиделся милый Элон, он стоял на берегу в лучах заката и легкий бриз трепал густые соломенного цвета кудри. Юноша протягивал ей руку точно так, как в их первый день знакомства, когда напуганная высокими волнами царевна не решалась подняться на шаткую ладью.

Глава 2
– Прекрати так убиваться. Ты сделал все возможное и невозможное. Веления никогда не предназначалась для обычного гарнизонного офицера, пусть и из знатного рода. Если бы Рамонд не согласился на брак, то ее предложили бы другому властителю или любому потомку другой царской династии.
– Я головой все понимаю, но невозможно вырвать из груди насквозь пронзенное любовной страстью сердце. Если бы ты любил хоть раз так же глубоко, так же преданно, то по-другому бы воспринимал мои горести.
– Не спорю, друг мой. Но сейчас я оцениваю ситуацию более трезво и искренне считаю глупостью твое намерение сопровождать царевну в Вельс.
– Она меня любит! Говорит, что любит. Я нужен ей там в заморских землях, среди надменных и напыщенных вельских вельмож! – Элон не понимал, как ставший за совсем короткое время его лучшим другом этот чужеземный мальчик может быть таким черствым. Похоже боги ошиблись и, наделив гениальным умом, лишили несчастного души. В царскую дочь влюблялись все, чуть завидев ее из далека, но этот счастливчик, волей судьбы поселившись во дворце, даже любоваться девушкой не желал. С другой стороны, не видеть в друге соперника и доверять ему все сердечные тайны для самого стража – просто милость богов. Катриих был хорош по-своему и вскоре, повзрослев и возмужав, несомненно станет объектом для томных воздыханий многих девиц.
– О чем ты думаешь, когда так смотришь на меня? – настороженно спросил друг.
– Как хорошо, что ты не мой соперник, – чистосердечно признался Элон.
Катриих привычно обратил глаза к небу, что означало только одно: он снова услышал глупость, но благосклонно прощает невежду, произнесшего ее. Оказалось, невозможным доказать, что на его родине совсем другие стандарты женской красоты, а изящный клинок, из неизвестной стали, который начищал в это время царский страж, намного сильнее привлекает внимание, чем прелести, упомянутой девы. Вот бы узнать секрет его изготовления. Но нет, кузнецы столетия назад, специально скрылись в труднодоступных ущельях, дабы сохранить в тайне состав удивительного сплава. Их совсем не заботило, с каким трудом, и рисками для жизни купцы и ремесленники вывозят заготовки через горы, пока поток заказов на чудо-клинки только возрастал с каждым годом.
Тем временем, гарнизон пробудился и Элон обыденно приступил к своим обязанностям, оставив странного друга наедине с его чертежами и какими-то разнообразными деталями, которыми за считанные дни оказалось захламлено выделенное под мастерскую огромное помещение, бывшее когда-то оружейной. Подумать только, что найденный на торговой площади голодный и оборванный попрошайка, которого попытается выдворить из города стража, окажется непревзойденным мастером-изобретателем. Мальчишка предложил царскому двору просто немыслимое количество всевозможных творений, после того, как обнаружил повреждения в подземном водопроводе, ведущем в город и помог исправить. Если бы не он, в город продолжали бы по-прежнему возить воду на телегах и ждать помощи от заграничных умельцев, отказывающихся приехать из-за частых нападений разбойников на караваны. Интересно, какую цену за него готов заплатить правитель Вельса?
Громкое приветствие стражников вывело юношу из задумчивости. Стоило, пожалуй, усилить охрану Велении и царя Элфаста, у которых со дня помолвки с Рамондом резко выросло число завистников и недоброжелателей из соседних краев, того и гляди готовых решаться на гнусное преступление, лишь бы не склонять головы перед нежеланной царицей цариц. Некстати вспомнив вечернее прощание с девушкой, Элон густо покраснел. Он и сам не лучше тех, от кого обязан защищать правящих особ. Разве не он умолял царевну сбежать с ним? Прав Катриих: непозволительная любовь к Велении губит в нем все лучшие и благородные качества, лишает достоинства и чести. Проверив порядок, в соответствии с которым в бухте размещался дежурный флот, юный офицер прыгнул в прогулочную ладью, где была сокрыта секретная шкатулка для обмена сообщениями с царевной. Для него послания не оказалось. Может быть служака запаздывает? Элон оставил свое любовное письмо, которое полночи сочинял самолично и которое так жестко раскритиковал и высмеял друг: и рифма не идет, и метафора глупа, и терзаний многовато. Как веселился мальчишка, когда услышал про сравнение царевны с лебедью. По его мнению – тощая цапля и не более. Скажет тоже.
Погруженный в свои размышления офицер едва не сбил с ног Вельского посла, степенно выходящего из-за поворота к центральным морским воротам.
– Не о деле задумался, стервец, – злой и надменный взгляд, брошенный из-под густых бровей мог убить любого наповал.
– Только о нем и думаю, – быстро среагировал Элон, вмиг распрямив плечи, дабы казаться выше и внушительнее.
– Ну, ну. Не повтори ошибок своего родителя.
У юноши все похолодело внутри. Откуда велиец знает про роковую оплошность отца? Хотя, чему удивляться: в царских палатах сплетни и слухи доносятся гостям в первую очередь, так сказать на завтрак.
– Элон старший погиб, защищая царскую семью. Не вам судить о том, где вас и близко не было.
– Что толку от его смерти, если единокровный брат царя попал в лапы к Граннам? Знаешь во сколько обходится Нижней Бальгелии его содержание в плену?
– Не больше, чем на подарки любовникам его жены, – Элон потерял самообладание и не мог остановиться, – Вы не от нее с таким дорогим расшитым золотом поясом?
– Тебе не хватает ума держать язык за зубами? – окончательно разозлился посол, – Да хоть бы и так. Не такому выродку как ты судить Мерезию, оставшуюся в одиночестве, без мужа на долгие годы.
– И покупающую удовольствие и ласки заезжих повес.
Резкий удар в челюсть прекратил желчные высказывания юноши. От обиды он зашатался словно пьяный, понимая, что не имеет права на ответный выпад, который может привести к разрыву и царской помолвки, и связи между двумя государствами. Вот если бы… Но нет, Веления не просит никогда. А вдруг Великий Вельс объявит им войну? Сколько дней продержится Элфаст на троне…
– Ты не разумен и не сдержан для царского стража, придется предупредить о тебе Элфаста, – процедил посол и презрительно повернувшись спиной к поверженному противнику направился в сторону своего корабля.
«Все пропало! Теперь мне точно не позволят сопровождать Велению!» – Элон метался по узким городским улочкам между высокими каменными заборами и не находил выхода из запутанной ситуации. Оказавшись на шумной базарной площади, молодой офицер подавил свое волнение, попытался забыть о происшествии и сосредоточился на обязанностях. Несколько карманных воришек, орудовавших в самый разгар торговли, скрылись чуть завидев стража. И хотя борьба с кражами не входила в полномочия гарнизона, юноша принимал в ней самое деятельное участия, в память о том, как в свое время его самого обворовали в оружейных рядах. Можно сказать, и из мести тоже.
Непреднамеренно Элон решил обогнуть торговые лавочки по краю и столкнулся с Мерезией. Вот так дела! Увядающая и развратная особа обольстительно улыбалась недавно заступившему на службу помощнику капитана флагманского корабля Нижней Бальгелии и предлагала ему на выбор ножи, с рукоятями украшенными драгоценными узорами. Молодой человек сконфуженно и неловко осматривал подношения. «Это, что благодарность за ночь? – промелькнуло в мыслях у стража, – Значит я зря обвинил вельского посла? Неужели я ошибся и есть два похожих, одинаково расшитых пояса? О богов, что я натворил!» Понаблюдав со стороны, Элон окончательно убедился в ошибочности своих прежних предположений относительно того, в чьих покоях ночевал велиец. Ничего более не остается, как принести послу извинения при первой возможности.

Глава 3
– Я не успела поменять свечи, – предупредила она отца вытирая грязные пальцы о засаленную тряпку.
– Катюх, и на том спасибо. Побегай, иначе опять на занятия опоздаешь.
– Не. Я еще отмыться успею. Сегодня первой пары не будет: физик снова заболел.
– Жаль старика. Без него ваш колледж не выпустит ни одного хорошего механика. Сначала надо понять мозгами, а затем сделать руками.
– Пап, ты опять повторяешься. Знаю я и учу.
– Ну побегай.
Ссутулившийся не по годам мужчина смотрел в след единственной дочери. «Может быть и хорошо, что второго ребенка завести им с женой так и не удалось, – в который раз возвращалась мысль. – Смог бы он в одиночку воспитать двоих детей? Вот и с Катюхой не то получается. То ли парень, то ли девка… Ей бы в платьица наряжаться, да с подружками гулять, а она все в их авторемонтной мастерской торчит и склад ума у нее какой-то неправильный, мужской. Он даже не спорит о той или иной неисправности в машинах, пригоняемых им на ремонт, она их нюхом как-будто чует, и его многолетний опыт пасует перед интуицией дочери».
– Палыч, привет! В воротах неожиданно выросла коренастая фигура давнего приятеля.
– Привет! Ты как тут? Я не слышал, что кто-то подъехал.
– Да я тут не далеко машину бросил. Вдруг у тебя опять перед гаражом все заставлено.
– Не, потока клиентов давно не бывало. Кризис у всех в кошельках.
– Оно и понятно. А я, знаешь, чего пришел? Можно к тебе пару контейнеров выгрузить на время?
– Опять контрафакт?
– Какой там контрафакт – я с этим завязал. Так парни попросили продать кое-что… а у меня на складе все не помещается. Заберут через пару дней, как полностью рассчитаются.
– Больших, контейнеров то?
– Не, чуть больше чемодана.
– Ты сам два чемодана на складе не разместишь?
– Палыч, ты чего привязался? Ну не надо что бы их завхоз видел.
– Ясно, контрафакт.
– Говорю тебе что нет. Ну так можно? Позарез надо.
– Вези уже. С тебя бутылка пива. Нет, две.
Это был последний раз в жизни Палыча, когда он угостился пивом. Поздним вечером во время сварочных работ одна паршивая искра попала на оставленные на хранение ящики. Небольшой старенький гараж почти мгновенно взлетел на воздух. Что было в ящиках будут долго устанавливать не только эксперты-взрывотехники, но ни Палычу, ни Катюхе до того уже никакого дела не будет…
Девушка устало натягивала шаровары. Приходилось каждый раз ходить в купальню глубокой ночью, чтоб уж точно никого не встретить ни в ней, ни на пути из своей мастерской с кое-как обособленным за перегородкой жилым углом. Вот уже почти год как она оказалась в Нижней Бальгелии. А где это? Да хрен его знает. На Земле вроде. Но по географическому расположению сложно определиться. Где-то в районе Тянь-Шаня, но в ее время там точно не было никакого моря. А тут оно огромное, теплое и почти совсем не соленое. А еще смущала пирамида с парками, расположенная в Вельсе и напоминающая висячие сады. Нет, сама она эти сады еще не видела, но слышала многочисленные восхищенные рассказы о них, да и на некоторых изображениях древних свитков они попадались. Только на ее памяти такие сады если и существовали, то точно не в этой части Азии. Хотя какая Азия? Нет тут такого понятия еще. И про пустыни слыхом не слыхали. Куда бы не ступала нога человека, кругом буйная природа и теплый климат. Снежка бы. И платье. Надо же! О чем она мечтает? Помнится, когда-то отец натянуть их на дочку не мог, как не старался. Папа. Где ты? Тоже попал как она неизвестно куда? Или погиб во время взрыва, как всякий обычный человек, оказавшийся в эпицентре? А чем она необычная? С какой стати она тут оказалась? И почему вынуждена скрывать свой настоящий пол?
Казалось вечность прошла с тех пор как над ободранным бродяжкой сжалился старший городской страж и не дал выдворить за городские стены. Там бы она точно умерла с голоду, если бы сама не стала пищей диким зверям. Сначала Катерин (Катриих по-местному) был простым прислужником молодому офицеру, а уж когда случайно открылись у найденыша способности разбираться во всяких сооружениях и примитивной технике, она/он быстро получил такие привилегии, каких другим и за десятилетия примерной службы не добиться. Только вот права быть собой у нее нет. Даже сложно представить, что по местным законам ждет при разоблачении женщину, выдававшую себя за мужчину и имеющую доступ во все тайные дворцовые помещения. По менталитету окружающих, пребывающих в патриархальном строе, такое преступление даже представить невозможно. А изначально всему виной ее старенький рабочий комбинезон и мальчишеская стрижка… И попрошайкой-мальчиком как-то безопасней быть казалось… А сейчас шаровары, кафтан и сандалии ее повседневное одеяние, вот только взгляд сам-собой устремляется в сторону нарядных тканей и сверкающих украшений развешенных в торговых рядах вдоль дороги на базаре. Она повзрослела. На отменном питании (а поесть Катя любила с детства) грудь увеличилась и жутко болела от тесного перетягивания. Так все. Стоп! Хватит себя жалеть. Царь ждет от нее изготовления солнечных часов до отплытия свадебного каравана в Вельс. Работа и еще раз работа. Больше никаких праздных мыслей.
Ввалившийся в мастерскую друг, с измученным нелегкими думами лицом, отвлек Катрииха от дел.
– Что в этот раз? Веления улыбалась другому?
– Нет, хуже. Или, нет лучше. Я не знаю …
– Ну…
– Я оскорбил посла Велеса, предъявив ложное обвинение?
– Зачем?
– Когда я говорил, был уверен, что оно правдивое.
– Это как?
Элон кратко поведал о произошедшем днем.
– Кхан за дело тебе врезал. Тут не поспоришь.
– Лучше бы сразу убил.
– Пожалел дурня.
– Ты на его стороне?
– Ну если отбросить твою предвзятость и необъективность, то Кхан неплохой человек, несмотря на то, что приехал за твоей любимой Веленией. Он действует исключительно в интересах своего царя, а то что ты поддался на его откровенную провокацию, действительно ставит под сомнение твою надежность как офицера стражи.
– И что из этого следует?
– Что придется красавчику Элону собрать свою волю в кулак и идти на покаяние к велийцу. Хоть немного реабилитируешься в его глазах.
– Я так и хотел поступить.
– Чего тогда медлишь?
– Боязливо как-то.
– Оскорблять и по морде получать не боязливо значит было?
– Тогда на эмоциях все случилось.
– Иди. Завтра может стать поздно, если он действительно встретится и переговорит о тебе с нашим царем.
– Ты со мной?
– И не надейся. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай.
– Чудно ты выражаешься, но, однако, понятно.
– Поговорка называется, можно в разных ситуациях применять.
– И много таких поговорок у вас?
– Отец много знал, а я так… Э, не переводи разговор. Ступай к Кхану.
Элон утер рукавом проступившую испарину на лице, распрямился и выскользнул за дверь. Кате иногда казалось, что юноша совсем не годиться для занимаемого им поста, но с другой стороны в этих краях многие очень рано добивались продвижения по службе и мальчишки быстро становились мужами. Так установилось. Так надо с целью безопасности Бальгелии. Обстановка не позволяет постепенное взросление. В окно просунулась голова друга.
– Что мне сказать ему?
– Что ты тупица.
– Ну не. Не так же.
– Скажи, что ошибся, так как накануне видел точно такой же пояс у Мерезии. И что глубоко раскаиваешься и приносишь искренние извинения.
–Правильно. Так и скажу. Слово в слово. Дай воды.
Друг наполнил кубок из кувшина и подал в окно.
– Топай.

Глава 4
– Ну что ж, считай извинения приняты. Можешь присесть и разделить со мной ужин.
Элон, не ожидавший такого благосклонного отношения к себе, с недоверием уставился на посла, ожидая очередного подвоха. Кхан перехватил взгляд юноши и мгновенно прочитал все его мыли. Ну не зря же он занимал должность первого посла и вел самые сложные и пессимистичные переговоры и с заклятыми друзьями, и с верным врагами своего правителя.
– Правильно думаешь. Так просто тебе от меня не отделаться. Мне нужен свой человек в окружении будущей царицы цариц. Скрывать не стану: Рамонду нужен наследник. Его законный наследник, чье происхождение от царя ни при каком случае не вызовет сомнений. И ты станешь следить за всем, что происходит вокруг царицы, с кем она особенно любезна и внимательна, а потом докладывать мне.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Ну нет, так нет. Значит навсегда останешься в этом забытом богами месте и забудешь про свою любовь к Велении. Удивлен, что я знаю? Когда ты смотришь на царевну, твои восторженные взгляды выдают тебя с головой. Выбирай. Или заключишь со мной соглашение и после рождения наследника сможешь попытаться добиться взаимности у нее.
Элон выдохнул. «Кхан не знает про его свидания и любовную переписку с Веленией. Но шпионить за своей возлюбленной? Или не следить, а делать вид? Он сохранит репутацию девушки и останется рядом с ней в Вельсе уже на законных основаниях?» Подсказка решения появилась сама собой в лице его вечного соперника, просившего аудиенции у посла великого Вельса.
– Мне впустить его и предложить роль, которую предназначал тебе? – спросил полушепотом Кхан, поблескивая надменной улыбкой.
– Ваше коварство беспредельно, – возмутился юноша.
– Коварство, мой друг, это когда ты действуешь в корыстных интересах. Я же играю в очень дорогие политические игры. И еще не потерпел поражение ни разу. Решил?
– Веления и этот? Нет, не бывать! Я согласен…
– Вот теперь нам точно стоит осушить по кубку, закрепив договоренности.
– Путь идет вон, – это уже прозвучало в указание слуге по отношению к ожидавшему за дверью просителю.
Сойдя после продолжительного застолья с велийского корабля, Элон неустойчивыми шагами поплелся в офицерскую казарму. Его состояние отягощалось чувством крайней брезгливости к самому себе. Родившись и возмужав среди грязных интриг и алчных козней, он до настоящего дня оставался не впутан ни в одну из них, и гордился тем, что честно заработал свое место при дворе, невзирая на испорченную репутацию семьи после бесславной гибели отца. И вот, он стал таким же, как и все другие. Болото лжи и лицемерия начало медленно поглощать и его сохраняющую свет душу. Тоска, которой ни с кем не поделиться. Даже друг Катриих не сможет оправдать такое скользкое положение. Боязнь лишиться расположения честного мастера оказалась настолько значительна, что юноша смог опомнится только возле своей комнатенки и поздно спохватился о забытой секретной шкатулке, в которой для него, возможно, было оставлено послание. Сил вернуться к морю и проверить предположение не осталось.
Утро началось с тяжелого похмелья и не менее тяжелых мыслей…
– Что ты молодец не весел, буйную голову повесил?
– Тебе не понять, друг мой.
– Вчера служанки Велении тебя обыскались, даже в мою мастерскую заглянули.
– Искали? Меня? – Молодой офицер вмиг забыл, о чем хотел поговорить.
– Тебя, тебя. Ты по какой-то причине на назначенную тайную любовную встречу с прекраснейшей царевной не явился, заставил ее томиться от сомнений и раскаиваться в выборе тебя в качестве избранника. Если серьезно, где пропадал?
– У вельского посла… – многозначительно замолчал юноша.
– Причина уважительная. Но царевну все же стоит успокоить и утешить, пока другой кто не успел раньше тебя.
– Мне не приятны твои намеки.
– Как знаешь… Но имей ввиду, Веления последнее время что-то очень сблизилась с Мерезией. Не к хорошему это…
– Откуда знаешь?
– Устанавливал механизм подъемного балдахина над кроватью веселой царской невестки. Веления заглядывала к ней поболтать о женском.
Лицо Элона вмиг омрачилось еще больше, тонкие губы плотно сжались, ногти впились в ладони. Свойственница царевны по браку с дядей Мерезия не могла научить девушку ничему стоящему. О ее безнравственности и распущенности говорили далеко за пределами государства. Изгнать изменницу мог только муж, но он давно томится в неволе. Вот стареющая тетка, зная о своей безнаказанности, и пускается во все тяжкие. Липкий взгляд развратной женщины не редко останавливался и на красивом офицере, но читаемое на его лице явное отвращение, останавливало от посягательств на его постель. Зачем Веления встречалась с ней? Необходимо срочно выяснить. Но как?
Катя любила подолгу стоять на широкой крепостной стене и сверху наблюдать за качающейся на волнах флотилией. Каких только кораблей не наблюдалось впереди: рыбопромысловые, зверобойные, торговые, военные и конечно же прогулочные. Яркие расцветки парусов, переливаясь, соревновались между собой в причудливости узоров. Удивительно, как они не выгорают на таком ярком солнце. Умельцы из далекой Ландии создавали поистине волшебные ткани. Не меньшим мастерством отличались резчики по дереву из Древгена. Созданные ими фигуры мифических животных украшали не только нос, но и корму кораблей и даже борта прогулочной царской ладьи. Разумеется, ни одно судно не могло состязаться по роскоши отделки с вельским посольским кораблем, ослепляющим отражающимися солнечными лучами от золотых нитей парусов. Только как сейчас на закате можно спокойно рассмотреть судно, не боясь за свои глаза. Катя уже узнала, что эти паруса не используются в плавании и устанавливаются обычно при приближении к порту назначения для поддержания статуса и величия Вельса, иначе бы вся команда и посол страдали от потери зрения.
– Тебе нравиться мой корабль, Катриих? – посол Кхан подобрался совсем незаметно.
– Он восхитителен, – честно признался мастер.
– Ты можешь плыть на нем в Вельс вместе со мной, если захочешь.
Такое неожиданное предложение не могло не настораживать готового к любой западне собеседника.
– За что мне оказана такая высокая честь?
– Твои способности представляют для нас особую ценность. Мой повелитель велел доставить непревзойденного мастера живым, невредимым и здоровым. У него большие планы на тебя. Ты от морской болезни не страдаешь?
– Не понимаю. Время моего пребывания в вашей стране ограничено периодом необходимым для подготовки к свадьбе, дальше я возвращаюсь в Бальгелию.
– Разумеется. Подготовка свадебной церемонии дело не быстрое, достаточно сложное и свадьба такого влиятельного властителя может откладываться и откладываться…
– Вы намекаете на то, что срок нашего пребывания в Вельсе может затянуться на неопределенное время?
– Разве я намекаю? По-моему, говорю прямо. Дата свадьбы не назначена. И другие гости будут приглашены только тогда, когда царь Рамонд получит то, на что рассчитывает?
– И на что рассчитывает великий царь?
– Это он сам тебе поведает. Так ты принимаешь мое предложение о совместном плавании?
– Нет. Благодарю. Моя каюта на корабле Нижней Бальгелии уже готова.
– Как знаешь. Всегда можешь передумать.
Катриих с удовольствием бы прекратил этот разговор и удалился к себе, но не имея на это права по статусу, вынужден был ждать, когда хитрому послу наскучит играть с ним, словно с игрушкой.
– Как ты думаешь, у Велении есть возлюбленный? – не унимался Кхан.
– Я не интересуюсь сердечными делами госпожи.
– Да? А может быть это ты сам и есть?
Катриих даже поперхнулся.
– А что? Хотя усы настоящего мужчины еще не стали пробиваться на твоем лице, для девушек ты можешь быть привлекателен своей чистотой и умом.
– Уверяю вас, вы заблуждаетесь на мой счет. Я не достоин красоты нашей царевны.
– Красота Велении – вопрос спорный.
– Разве царевна не самая прекрасная девушка на много дней пути вокруг?
– У Рамонда все возлюбленные прекрасны и ни одна не похожа на другую. И они все покладисты, уравновешены и скромны, иначе им не ужиться вместе.
– Ваш повелитель содержит целый арсенал любовниц во дворце?
– Конечно. Он молод и силен.
– А Веления знает о них?
– Узнает, если сама не догадывается.
– То есть, ее пребывание в вашей столице начнется с неприятных открытий и разочарований?
– Время покажет. А пока не думай за других. Так и быть ступай. Но помни, я присматриваю за тобой.
Повторное позволение не потребовалось, юноша, мигом поклонившись, исчез за крутым поворотом каменной стены и свободно выдохнул.
Посланник Вельса долго смотрел вслед, раздумывая над нехарактерным поведением юного умельца. Для мальчишки, подобранного на улице и взлетевшего до небывалых высот за считанные дни, он слишком скромен и сдержан. Его не греют лучи славы и не привлекают даруемые знатными особами блага. А это очень странно. В умах подобных людей, не жаждущих славы и денег, может таиться крамола и угроза существующей власти. Не даром малец не раболепствует перед царскими персонами и держится на равных с любым вельможей. Стоит отнестись к нему повнимательнее и не привезти Рамонду ко двору молодого смутьяна.

Глава 5
Наконец настал торжественный день отплытия свадебного каравана в Великий Вельс. Время, проведенное в ожидании этой даты, превзошло все разумные сроки для подготовки приданого и снаряжения кораблей. Казалось, посол Кхан намеренно испытывал терпение царевны и всего царского двора, оценивая достойную ли невесту выбрал его повелитель. Некоторые соседние дома правителей даже стали посмеиваться и намекать на разрыв помолвки со стороны правителя Вельса. Дескать царевна не верна данному обещанию и имеет чуть-ли не целый штат возлюбленных.
Царь Элфаст не скрывая своей радости, с несвойственной его возрасту и величию подвижностью носился по пристани, и раздавал указания направо и налево, порою одно нелепее другого. Со стороны казалось, что ему не терпится избавиться от засидевшейся в башне дочери, что совсем не удивительно, учитывая сколько женских истерик, упреков и требований пришлось ему пережить за последние два месяца. Любимая доченька добавила седины в виски венценосного отца. Не отставали и ее мать с теткой, которым категорически запретили въезд в Вельс сопровождать невесту, из опасения негативного влияния с их стороны на ум будущей царицы цариц.
Пушки прощальным грохотом оповестили о готовности к отплытию, народ Нижней Бальгелии высыпал на пристань, не желая оставаться в стороне от такого судьбоносного для государства события. Элон поставил заслоны из стражи на пути движения царевны, образуя живой коридор. Царевна Веления не заставила себя долго ждать. Всего лишь каких-то часа два-три люди находились под палящими солнечными лучами прежде чем лицезреть красавицу. Правда увидеть им удалось только тоненькую фигурку, облаченную в тяжелое парчовое платье и увешанную небывалым количеством драгоценностей. Лицо и волосы девушки были закрыты тонким покрывалом. Складывалось впечатление, что царевне горестно оставлять родной дом и она скрывает следы слез и печали. Ах если бы кто-то мог заглянуть под ткань накидки, он стал бы поражен той самодовольной улыбкой и высокомерием на юном личике, укрытыми от посторонних глаз. Изящной походкой царевна прошествовала мимо свои подданных и поднялась на ладью. Элон последовал за нею и как только за его возлюбленной закрылась дверца каюты, офицер дал команду отчаливать. Стража расступилась перед нахлынувшей публикой, кричавшей напутственные слова и машущей зелеными ветвями оливы на прощание.
Первым отплыл златопарусный корабль Вельса, за ним царская ладья и потом последовали военные и грузовые корабли. Поданных Бальгелии, допущенных сопровождать невесту, оказалось так мало, что они уместились на одном паруснике со всем своим дорожным скарбом.
Мастер Катриих отказался и от места на резной ладье Велении и на корабле Кхана. Шумная компания придворных бальгельцев, предвкушающих развлечения, его совсем не тяготила. Погруженный в свои идеи он мог подолгу не замечать никого вокруг.
В пути находились неполных семь дней. Дорога особо не успела утомить, как звонкий сигнальный гул возвещавший о приближении к порту назначения донесся с корабля Вельса. Вскоре показались бирюзовые купола столицы. Как там у Пушкина: «Град на острове стоит, с златоглавыми церквами, с теремами и садами». Церквей конечно же не было. Православная вера еще не зародилась. А вот все остальное соответствовало описанию сказочного города, размещенного на неприступном полуострове. Как они смогли такое построить? – восхищался Катриих вслух, представляя сколько усилий понадобилось только на доставку строительных и отделочных материалов. Он слышал ранее о том, что город был возведен на пустынном полуострове дедом нынешнего правителя за двадцать лет, но не представлял масштаб проведенных работ. Когда корабль обогнув половину полуострова направился в закрытый от волн и ветра фьорд, юноша ахнул, рассмотрев висячие сады города, разбитые на нескольких уровнях по обеим сторонам от залива. Чудо-Чудное! Густые длинные лианы верхних садов нависали над нижними, создавая полутень и защищая от жары прогуливающихся по аллеям велийцев. Буйными красками цвели всевозможные кустарники и растения, перепрыгивая с ветки на ветку посвистывали разноцветные пташки, временами доносился недовольный и малоприятный крик павлинов. Прямо над пристанью одновременно в воздух взмыли сотни красно-желтых воздушных змеев и заиграла приветственная музыка.
К тому моменту, как все прибывшие сошли на берег, посол Кхан уже успел доложить правителю Вельса о результатах переговоров и так же о своих возникших опасениях. Стоящий на возвышенной террасе царь Рамонд спокойно вникал в речи своего преданного слуги и друга.
Царевна Веления в окружении девушек приблизилась к будущему супругу и замерла в ожидании. Взгляд великого повелителя лишь на миг задержался на личике нареченной и в поисках кого-то другого заскользил по толпе. «Где он?» – негромко, но требовательно вопросил мужчина. Кхан призывно махнул рукой в сторону мастера. Катрииху пришлось предстать перед пристальным царским взором. Немного растерявшийся от столь юного вида славного мастера, Рамонд быстро спохватился и с приветственной улыбкой спустился к юноше.
– Я рад видеть тебя в своем государстве, мастер Катриих. Надеюсь ты оправдаешь мои ожидания.
Юноша поднял глаза на царя и время остановилось. «Нет! Нет! Нет! Не может этого быть.» В душе что-то зашевелилось, словно спящий цветок медленно развернул лепестки восторга. «Нет! Он даже не в моем вкусе», – убеждала себя Катя, стараясь вернуть себе самообладание. «Громила здоровый, ни капли бальгельского изящества и утонченности!» И на самом деле, царь Рамонд был очень высок и широк в плечах. Его внешний вид совсем не соответствовал существовавшему стереотипу красоты, согласно которому ценились светлоглазые, светловолосые и стройные юноши и девушки. Но какой-то скрытый шарм и притяжение было скрыто в больших черных глазах повелителя, излучавших теплый свет и оживляющим строгое лицо с резко очерченными скулами. «Катя, прекрати пялиться! Это только первое впечатление. Вспомни, он жених Велении и имеет полный гарем любовниц!» Только внезапно настигшая первая влюбленность не хотела слушать и хрипотцой в голосе, чуть не выдала состояние гостя. Хвала богам, царь видел перед собой только крепкого, круглолицего, с нелепой короткой стрижкой очень растерянного мальчишку и списал замедленность и неуверенное ответное приветствие на сильное волнение. Кате же внезапно стало неловко за набранные во время изобильных трапез в царских палатах килограммы, за обкусанные до основания ногти, за грубую штопку на вороте любимой рубахи. Да, она совсем не царевна-лебедь, скорее уж неуклюжий пингвиненок.
– Даже не догадываюсь о каких надеждах говорите вы и ранее намекал уважаемый посол, – собравшись, ответил мастер.
– Все в свое время, мальчик. Сначала мы тебя испытаем на мастерство и умение.
– Не понимаю, откуда такое внимание к моей скромной персоне. Вам следует обратить ваш взор на царевну Велению – вашу невесту.
Рамонд слегка склонил голову к уху собеседника, все вокруг сразу посторонились и сделали вид, что не интересуются разговором, но в то же время напрягли слух изо всех сил.
– Мне был нужен мастер. Только с целью заполучить тебя, я согласился на этот нелепый брак. Элфаст хитер и ни за какие деньги не хотел отпустить тебя в Вельс. Вы с Веленией оба части одной сделки, – великий правитель оценил впечатление, произведенное его словами на юношу и довольный, продолжил, – странно, что Кхан счел тебя опасным. Ты действительно не признаешь власть царей над собой?
– Признаю, конечно, в разумных пределах, – нашелся Катриих.
– Ошибаешься. Власть царя Вельса абсолютна и безгранична над всеми, кто ступил на его землю.
– Но существует международное право…
– Пусть существует, – гневно ответил мужчина и уточнил, – для других, – и тут же резко отвернулся от дерзкого мальца.
Невеста дождалась внимания от своего жениха, сгорая от стыда перед толпой многочисленных вельских вельмож, стражей и знатных горожан.
– Вы вполне схожи с тем портретом, который прислали мне. Разве что немного бледнее.
– Это все от переживаний, – пролепетала в ответ Веления, потупив взор.
– В таком случае, вам стоит хорошенько отдохнуть. У меня на сегодня много дел и я не стану вас беспокоить своим чрезмерным вниманием. Доброго вечера вам.
Вот это поворот. Повелитель не удосужился даже сопроводить невесту ко дворцу.
– Мальчишку приведешь ко мне после ужина, – распорядился Рамонд своему послу и размашистой походкой удалился под нависшее всеобщее недоумение.
Элон вовремя подоспел к Велении и предложил свою поддержку госпоже. Ах, как горели щечки юной красавицы. Наверное, только Катриих смог уловить внутренним чутьем, что у друга больше нет шансов на прежнюю взаимность со стороны царевны. Рамонд своим мнимым безразличием вмиг покорил избалованную вниманием поклонников царскую дочь.

Глава 6
– Хорошо ли тебя устроили, нуждаешься ли в чем? – интересовался Рамонд, нависая над гостем.
– Лучше и не пожелать. И нет нужды ни в чем более, – Катриих старался не смотреть на мужчину, ощущая, как внутри вновь начинает бурлить молодая кровь. И почему она не влюбилась в Элона, например? Он более достойный, такой славный, добрый, светлый.
– В таком случае перейдем сразу к делу. На столе перед тобой несколько предметов с секретами, мне нужно, что бы ты раскрыл их, не повредив содержимого.
– Но это совсем не соответствует моему призванию. Я мастерю разные изделия, но не занимаюсь их вскрытием, – мгновенно возразил юноша.
– У тебя есть время до моего сна. Садись и делай, что приказано.
– А если я откажусь?
– Ты видел прекрасные сады Вельса, но не догадываешься на чем они так буйно растут… И лучше тебе и не знать, – многозначительно ответил повелитель.
«Тиран, деспот, бычара!» – возмущался про себя мастер, извлекая свои инструменты из сумки на рабочий стол в личных покоях царя, не сомневаясь, что своими лапищами воина Рамонду свернуть шею непокорному умельцу особого труда не составит. А кто сироту разыскивать станет? Только друг Элон, но его быстро смогут заставить замолчать…
Вот уже несколько часов Катриих крутил в руках замысловатые предметы, перекладывал, постукивал, взвешивал. Нет. Не может быть, чтобы там могло быть что-то спрятано. Ни каких следов механизма открывания. Ну если только магия какая-то существует. Хорошо еще, что заказчик не стал стоять над душой и даже покинул свои покои, оставив для надежности стража за дверью. Расправив затекшие плечи, мастер решил передохнуть и оглядеться. Мрамор, золото, резьба, гобелены, ковры – сплошная вычурная безвкусица. Казалось, все что было богатого и дорогостоящего во дворце притащили в одно помещение. Но нет. Точно такая же картина наблюдалась в коридорах, залах и комнатах гостей. Взгляду не за что было зацепиться, сконцентрировать мышление.
Царь Рамонд славился своей справедливостью. Интересно, что за наказание ждет не справившегося с его задачей? За распахнутым настежь окном мирно уплывали в закат розоватые облака.
– Ты только погляди каков мастер, – огорченно-ядовито произнес Рамонд, обнаружив спящего, сидя за его столом, Катрииха.
– Как успехи? – подхватил издевку Кхан, наблюдая за очумелым ото сна мальчишкой.
– Хм. Все цело, ничего не вскрыл, не сломал. Это как?
– Я не нашел ни одного секретного замка, – признался юный мастер.
– И что? Даже желания взломать не было? Не любопытно тебе было?
– А зачем вещи портить? Они, верно, для чего-то годны.
Царь Рамонд довольно улыбнулся.
– Ладно. С первым испытанием ты справился. Терпение и выдержку проявил. Иди спать. Не было тут ни в чем секретов.
Катриих даже не нашелся с ответом, таково было его удивление и осознание собственной глупости. Столько времени ломал голову над тем, что попросту не существует.
Медленно добредя до предоставленных покоев, мастер только и мечтал о мягкой постели. Но, обнаружив в комнате накрытый стол, не смог отказать себе в удовольствии и умял все содержимое большого подноса. А там были и жаркое, и свежие фрукты, и ароматные лепешки с ореховой посыпкой. Только кисломолочный продукт остался доквашиваться в узеньком кувшинчике. Никак не может организм привыкнуть к всевозможным сочетаниям молочной сыворотки с другими, казалось бы, несовместимыми продуктами. Уж лучше чистая ключевая вода.
Умывшись, мастер надежно запер дверь на засов и только тогда приступил к ежедневному ритуалу перед сном. А именно, к освобождению туго забинтованной и от того сильно ноющей начиная как правило с полудня груди. Пока Катя голодала и побиралась на улицах, таких тяжелых испытаний от перетяжки не было. А потом нахомячила себе чуть ли не третий размер. Поесть она любила с детства. Только все калории сгорали в очень активном и движущемся без остановки ребенке. Папка переживал даже: «Когда на тебе чуток мяса нарастет? Кожа да кости». Вот и наросло, когда не надо. Нырнув под мягкую и приятную ткань покрывала, она погрузилась в тревожный сон, без сновидений.
Утром следующего дня с позволения правителя мастер мог свободно передвигаться в пределах дворца. Ни царевна ни ее сопровождавшие бальгельцы не могли похвастаться таким вольным положением. До свадьбы им было наказано находиться в пределах выделенного южного крыла здания с башней в три этажа и прилегающим пышным садом. На верхней смотровой площадке Катриих разыскал Элона. Оба были искренне рады встрече.
– Ты видел их флот? – восхищенно вопрошал молодой офицер, указывая рукой на бесконечный лес корабельных мачт.
– Да, впечатление производит, – немного сдержаннее отреагировал мастер.
– Впечатление? Да у нас на все побережье одной десятой от такого числа кораблей не наберется.
– Нижняя Бальгелия войн не ведет. А такой флот содержать надо. И на какие средства, кроме добычи в военных походах?
– И что? – недоумевал молодой бальгелец.
– Да то, что вы горе не несете другим и сами не оплакиваете своих близких, не вернувшихся после сражений.
– Ты рассуждаешь, как старик. Разве слава и доблесть не в боях проявляются.
– Я не воин, Элон, ты же знаешь, – примирительно произнес мастер, – чужая кровь на руках противна моим убеждениям.
– Помню я: «Жизнь самое ценное, что нам дано и никто не вправе ее отнимать!» – процитировал юноша друга. Ему, жаждавшему славы и побед, был чужд образ мыслей этого мальчишки. Да и родителей тот, как понял Элон, лишился не на войне. Жаль, что о своем прошлом мастер говорит скудно и с неохотой.
За разговорами спустились к части дворца с традиционными постройками, сохранившимися от прежнего правителя. Стены из темных пород дерева покрывало бесчисленное количество резных орнаментов, отливающим свежим лаковым покрытием. Широкие оконные проемы выходили во все стороны помещений, создавая естественное освещение в светлое время суток. Не было нагромождения вычурности и вульгарной роскоши. Спокойные цвета внутреннего убранства создавали атмосферу уюта и умиротворения. Катриих с удовольствием бы перебрался в эту тихую часть дворца.
На террасе, выходящей к небольшому прудику, в окружении девушек восседала Веления. Ее мысли были далеки от происходящего, и никто не смел беспокоить царскую дочь в такие минуты. Только Элон.
– Моя госпожа сегодня особенно прекрасна! – без всякого лукавства произнес влюбленный молодой человек.
– Я вижу вы вновь вместе, – как бы между прочим намекнула царевна, что не только она одна занимает внимание и думы своего поклонника. Если честно, ее одновременно раздражала и удивляла такая преданная дружба между этими двумя.
– Мастер Катриих уверяет, что предоставленная нам часть дворца намного уютнее центральной части.
– Не может быть. Мастер просто учтив и жалеет нас, лишенных празднеств большого двора.
– Уверяю вас, вы ошибаетесь, моя госпожа, – вмешался темноволосый юноша, – от пестроты царских палат у меня за день развилась головная боль.
–Ты был в покоях повелителя? – воскликнула царевна, не скрывая своего волнения, – и чем занят царь?
Катриих поздно понял, что сболтнул лишнего.
– Я всего лишь выполнял поручения и не имел возможности общаться с Рамондом.
– Как жаль. Я думала ты нам хоть что-то поведаешь о подготовке к торжеству и дате свадьбы.
– Сожалею…
– Царь совсем не похож на бальгельцев, да и на свой народ тоже, – продолжила царевна.
– Это потому, что в его жилах течет кровь диких северных людей, – вмешался в разговор незаметно подошедший велийский вельможа, в обязанности которого входило следить за удобством и потребностями важных гостей. Веления сразу невзлюбила этого вежливого и спокойного человека за его непривлекательность, граничащую с уродливостью. И на самом деле, с первого взгляда лицо мужчины казалось отталкивающим за счет неестественно красного оттенка кожи из-за близко расположенных сосудов в сочетании с крупными чертами и абсолютно лысой головой. Впечатление сглаживал взгляд, умный, понимающий и как бы извиняющийся за свою врожденную особенность. Вельможа продолжил: – Вы, вероятно, слышали о царе, построившем этот город? Так вот он с раннего детства отличался острым умом и слабым здоровьем. К пятнадцати годам царевич едва дотягивал ростом до десятилеток, а к двадцати едва-едва возмужал. Поскольку, прямых наследников мужского пола в роду кроме-него не появилось, царевича женили на плененной дикарке, захваченной кем-то во время военного похода, дабы «исправить породу». А темные волосы и карие глаза Рамонд унаследовал от своей красавицы матери из страны пирамид.
– Сказанное все достаточно объясняет, – подтвердил Катриих, стараясь нарушить затянувшееся молчание со стороны бальгельцев.
– А вы должно быть тот самый мастер, о котором шепчутся во всех закоулках столицы?
– Вероятно, да. Но поверьте, я совсем не рад такой популярности.
– Бросьте, молодой человек, не скромничайте. Ваша слава заслужена знаниями и личным трудом.
– Благодарю. А вы…? Нас не представили.
– Ко мне можете обращаться советник Илги.
– Рад знакомству, – мастер закрепил свое утверждение легким учтивым поклоном.
– Взаимно. Но я пришел не просто так. Хотел удостоверится, что наших гостей разместили подобающим образом и предоставили все необходимое для долгого пребывания.
– Увы. Не совсем подобающим, – немедленно вмешалась в разговор царевна, – мы словно изгои в этом величественном дворце. Я хочу жить в центральных палатах и видеться со своим женихом.
– Прошу прощения, госпожа. Я понимаю ваши желания, но вынужден выполнять распоряжения своего повелителя, а в этом вопросе он однозначен. У вас не должно быть новых знакомств и соблазнов до рождения наследника.
– Что? Вы хотите сказать, что я буду заперта в этих стенах не только до свадьбы, а возможно на годы?
– Именно так. Такова традиция в царской семье. Ранее в отведенной вам башне проживала наша царствующая родительница.
– Неудивительно, что она сбежала в свое государство, как только представилась возможность.
–У вас не верные сведения. Царица вступила в борьбу за право на освободившийся трон среди своего народа и заняв его, обеспечивает надежный тыл своему сыну, предотвращая нападения степняков.
Веления, не нашла что возразить и за это гневно водила глазами вверх- вниз по фигуре бесстрастного советника, дерзнувшего перечить ей.
– Вы не знаете о планах царя Рамонда по организации приветственного пира в честь невесты? – примирительно произнес Элон.
– К сожалению, не слышал о намерении господина проводить празднование.
– Это как? – не выдержала Веления. – Я даже праздник не заслуживаю?
– Царь очень занят другими важными делами! – крикнул вслед стремительно удаляющейся разгневанной царевне злосчастный советник.
– Буду признателен, если мастер Катриих примет мое скромное предложение и навестит мой дом сегодня к ужину. Мой младший сын очень увлечен вашим подъемным механизмом для корабельных грузов.
Вечером того же дня, выходя из уютного просторного дома мастер остался приятно удивлен той атмосфере тепла и уважения, которая царила в семье. Прекрасно, что нашлась такая женщина, которая сумела составить благополучие советника Илги. По счастливой случайности никто из троих детей советника не унаследовал его отличительную некрасивость, хотя некоторые общие черты с отцом прослеживались во внешности у всех. Хозяйка дома не без гордости расхваливала мужа, которого за особое усердие и честность ценит их повелитель. А подрастающая кокетка – единственная дочка, краснела и смущалась, как только ее взгляд случайно сталкивался со взглядом юного мастера.

Глава 7
Беспокоило затянувшееся отсутствие какого-либо интереса к персоне мастера со стороны царя Рамонда. Замышляет что-то? Нехорошее предчувствие не давало уснуть. И оно оправдалось. Не успел мастер облачиться, как в его покои ворвались стражи и немедленно сопроводили в малый тронный зал. Повелитель сидел на возвышении в массивном деревянном кресле, специально сооруженном под его фигуру, и угрюмо смотрел себе под ноги. На ступеньку ниже располагался Кхан и еще двое придворных. Катрииха буквально втолкнули в центр помещения и насильно заставили встать на колени. Что за фигня происходит?
– Мастер Катриих подозревается в заговоре против чести нашего повелителя и, следовательно, всего Великого Вельса! – громко проговорил высокий худощавый мужчина, вероятно, начальник Тайной канцелярии или чего-то подобного.
– Ты признаешь свою вину? – тихо спросил Кхан голосом, от которого мурашки побежали по коже и захотелось признаться в чем им угодно. Но Катриих собрался с силами и молчал, выжидая, когда Рамонд посмотрит на него. В животе неприятно скрутило от отчаяния: «Даже если бы очень захотела, разве я бы смогла его предать? И причем тут честь?»
– Отвечай! – снова проговорил худой. Снова молчание и упорный взгляд на царя. Медленно царь поднял голову и взгляд его был ужасен, словно злодея-мастера в его мыслях уже давно приговорили и десять раз казнили.
– Будешь отвечать?
– Когда услышу детали обвинения – конечно отвечу. А пока даже не понимаю, о чем идет речь.
– Не понимаешь? – посол подошел к мальчику и прошипел, – Ты ближайший друг Элона не знал о его связи с царевной и не способствовал их встречам?
– Нет. Ответ звучал предельно честно, поскольку в голове Катрииха связь и влюбленность имели несколько различные значения. А о пособничестве речи никогда и не заходило. – Уверен, вы заблуждаетесь в отношении вашей невесты и ее стража, – попытался спасти своего друга обвиняемый. Если его допрашивают, то что уже эти варвары сотворили с Элоном?
– Мои доносчики язык себе откусят скорее, чем напрасно оклевещут кого-то, – возразил худой.
– Значит ты отрицаешь их связь? – вмешался Кхан, напоминающий в этот момент шипящего удава, готовящегося проглотить жертву.
Очень хотелось сжать кулаки, чтобы сконцентрировать силы, но юноша боялся любым жестом выдать свое волнение.
– Отрицаю.
Молчание.
– Мы все обвинения сами проверим. В полночь, по имеющейся информации, у царской невесты и стража назначено свидание в галерее между садом и башней. Повелитель и посол смогут во всем убедиться, раз этот мальчишка упорствует, – словно примирительно с ситуацией произнес худой, – А заодно и покараем виновных на месте. Нет суда – нет порочащих царя слухов.
– Да будет так. – Рамод встал и схватив Катрииха за руку поволок за собой. – По крайней мере у тебя еще есть день, когда ты можешь принести мне пользу.
Рука, сдавленная словно тисками, горела. Ноги едва касались ступеней, когда Рамонд тащил мастера по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступени. В голове словно царил вакуум. Что значит «покарают»? Как? Кого? Элона, Элона и царевну или и Катрииха за одно с ними? Хотя про себя лично должной тревоги на удивление не возникало. Незапятнанная совесть давала уверенность.
Снова удушливые своей вычурностью царские покои. На столе стоит одинокий прибор, напоминающий странное сочетание телескопа с часами. Нечто подобное прятал у себя главный звездочет Нижней Бальгелии.
– Знаешь, что это такое?
– Догадываюсь.
– Не очень уверенный ответ от мастера, чье имя разлетелось во все земли вокруг – угрюмо пробубнил Рамонд. – Починишь. Время у тебя, как помнишь, до полуночи.
Вот так просто. Приказал, развернулся и ушел. А ты ломай голову думами и делай что хочешь.
Руки привычно взяли инструменты и принялись что-то вертеть-крутить. А мысли были полностью поглощены переживанием о друге, граничащим с отчаянием. Нет, Велению они не тронут. Не посмеют. Вернут домой по надуманному поводу и все. А вот жизнь дорогого Элона под угрозой. Цель встречи влюбленных юношу не волновала, в конце концов – это их дело. И почему-то полностью отсутствовало сомнение в том, что она действительно состоится.
Прибор вот уже пару часов как исправно работал, а умелец продолжал что-то не отдавая себе отчета подкручивать и смазывать. За окном резко опустилась южная ночь. Еще немного и Элон может погибнуть. Что-то не складывается в голове, нет логической завершенности обвинения и действий. Зачем царю лично убеждаться в неверности невесты? Для этого у него есть укомплектованные штаты профессиональных шпионов и соглядатаев. Если попытаться предупредить парочку, но тогда, если попадется, он невольно косвенно подтвердит их вину. А если не предупредить? Кровь друга будет на руках Катрииха. Ждать развязку так мучительно.
За мастером зашел худой и повел тайными проходами к темной нише в изящной резной галерее. Тусклый свет мерцал от многочисленных фонарей. Несколько серых силуэтов замерли в стороне. Городской глашатай оповестил о наступлении полночи. Только шум ручья внизу и еле слышный шорох листьев на ветру нарушали ночной покой. На город опустилась морская прохлада. Катриих не осознавал к каким силам он обращался и каких богов молил за своего друга, кажется, перебрал все возможное и невозможное. Время стояло. Неужели пронесло? Силуэты в стороне зашевелились, о чем-то переговорили и стали приближаться.
– Ты такой плохой друг, что не стал предупреждать стражника Элона о подозрениях в отношении него. Или наоборот слишком хороший, что безоговорочно веришь в его невиновность? – не скрывая разочарования в голове, уточнил худой, когда приблизился царь с сопровождением.
– Скучное испытание вышло, – протянул Рамонд. – Мы ждали от тебя бурных эмоций, необдуманных действий, попытки скрыться. А ты механизм починил и стоишь тут ни о чем не беспокоясь. За свою жизнь тоже не опасался?
–Испытание! Да вы! Да вы знаете кто! – сорвался мастер на крик, не зная какие слова подобрать и как назвать этих бесящихся от скуки доисторических эксплуататоров.
– Кто? Очень даже интересно. Выходит эмоций ты не лишен, – заинтересовался Кхан.
– Я вам что бездушная игрушка?
– Дороговат заешь ли для игрушки. Я вот своей свободы из-за тебя лишаюсь, – миролюбиво пояснил Рамонд. – Все объясню, когда придет время. А сейчас иди отдыхай.
– А вы пойдете новый план моральных истязаний придумывать?
– Не дерзи!
***
– Ну это уже слишком! – возмутился юный мастер, когда, вернувшись с новой деталью от ювелира, застукал Рамонда в постели и не одного. Девушка громко пискнула и спряталась под золоченым покрывалом.
– Что значит слишком? Ты чего в мои покои приперся?
– Вы же утром уплыли в Гаанию. Я сам видел, – прозвучало в оправдание вовремя сообразившего, с кем он разговаривает.
– Я передумал. Хотя для кого-то я как-бы в пути. Ты не ответил, чего делаешь в моих покоях? – сладостно потянувшись, проговорил мужчина.
Катрииху только оставалось показать рукой на разложенные по столу детали музыкальной шкатулки, о которой как-то невзначай проговорился Рамонд, сожалея о неисправимой поломке.
– Неужели ты ее починишь? – обрадовался повелитель, поднявшийся с ложа, несколько не смущаясь своего обнаженного вида.
Он как ребенок перебирал отсоединенные элементы миниатюрного дворца, из которого когда-то лилась разнообразная музыка. Если завести шкатулку со стороны гарнизона – звучал марш, если со стороны парка – нежные мелодии и так далее. Только ребенок этот был здоровым мускулистым мужиком и притом абсолютно голым. Лицо Катрииха залилось краской, он не знал куда деть свои глаза. Рамонд не верно истолковал состояние юноши.
– Леила, скройся в соседней комнате. Видишь мальчик смущается. Ему еще только предстоит быть с женщиной. И уже обращаясь к Катрииху, – может поторопим это событие?
– Нет, – ответ прозвучал излишне резко.
– Зря, – не обратил внимание на выпад мальчишки Рамонд. – Сегодня закончишь?
– Господин, если это не очередное ваше испытание, мне уместнее сейчас уйти и не беспокоить вас. Я вернусь к работе, когда прикажете.
– Не волнуйся, она сейчас уйдет. Все равно желание пропало. Занимайся своим делом.
Нет этого мучения не выдержать. Усевшийся напротив на стуле царь действительно вознамерился наблюдать за его работой. Как побороть неловкость, как взять инструмент, когда руки вспотели, в горле пересохло? Налив себе из ближайшего кувшина, мастер поперхнулся содержимым. Вино. Противное и кислое. Что-же за день сегодня такой?!
– Чем тебе лучшее вельское вино не понравилось?
– Кажется, оно перекисло.
– Не может быть, – Рамонд взял кубок из рук Катрииха и отпил глоток, – замечательный вкус. Значит и по части выпить ты не имеешь опыта.
Наконец-то, накинув какое-то подобие парчового халата, царь вышел за дверь смежной комнаты и через несколько минут вывел очень красивую девушку с великолепной фигурой и очаровательной улыбкой.
– Как ты думаешь, она стоила отказа от скучного пиршества в Гаании по случаю рождения наследника их царя?
– Она несомненно прекрасна, – уклончиво ответил мастер. Леила могла легко и с Веленией потягаться по красоте, что уж говорить про пацанку Катюху. В груди что-то мерзко защемило, словно затаившаяся обида и завись решили поселиться в ее неиспорченной открытой душе. Вроде бы раньше Катя мальчикам нравилась, но они просто побаивались ее взрывного характера и прилетающих по любому поводу оплеух, поэтому не пытались ухаживать. Как же это было давно.
– Всего лишь плекласна? – слегка картавя кокетливо повторила девушка, – Обычно я слышу: бесподобна, великолепна, очаловательна. Ты плавда еще слишком юн или слишком слеп, мальчик?
После этих обидных слов Катя мгновенно записала Леилу в личные недруги.
– Как вам будет угодно. Чарующа, неотразима, восхитительна, – продолжил мастер линейку эпитетов, решив, что лучше не связываться с этими взбалмошными придворными девицами, спокойней будет жить.
Ответом был дружный смех царя и его любовницы. Надеясь, что на этом моменте неприятности сегодняшнего дня закончились, Катриих принялся за свое мастерство.
Закончить работу ему не удалось и спустя пять дней. Рамонд буквально «висел над душой» не переставая вмешиваться в сложный процесс затянувшегося ремонта. Юный мастер отчетливо продолжал ощущать себя живой беспомощной игрушкой в руках человека, наделенного безграничной властью. Накануне они просидели за столом далеко за полночь, повторно полностью разбирая капризный механизм. Катрииху по настойчивому требованию повелителя пришлось ночевать в царских покоях. Хорошо, что еще мужчина не оголился полностью, а завалился на постель в нижних шароварах. Разумеется, невольному гостю в такой неоднозначной обстановке едва удалось сомкнуть глаза. Сквозь ресницы она видела мирно поднимающуюся во время вздоха широкую грудную клетку повелителя, слышала бархатистое мягкое похрапывание и все время боялась оказаться разоблаченной. Вероятно, Рамонд испытывает к мастеру безграничное доверие и привязанность, но что будет, если откроется истинный пол Катрииха? Казнят? За те, доверительные беседы, которые они вели во время совместной работы над шкатулкой, за веселые истории, точно не предназначенные для женских ушей, – наверняка. По счастливой случайности корабли, направленные с визитом в Гаанию, вернулись раньше назначенного срока и занятый переговорами с послом Кханом повелитель отпустил мастера отдохнуть к себе.

Глава 8
– Где ты пропадал все эти дни? – взволнованно тормошил Элон друга.
– Был занят по поручению Рамонда. Прости, вырваться совсем не было возможности.
– Понятно, – потянул молодой страж. – А мы тут от скуки мучаемся, пока царь Вельса в отъезде. Веления, рыдает о том, что тоже должна была присутствовать на торжествах в Гаании. Надеюсь с возвращением кораблей сегодня, хоть что-то изменится.
Мастер понял, что известие об отказе царя от визита в соседнее государство не достигло ушей его гостей. Было очень неприятно, что-то утаивать от друга и поддерживать его заблуждения, но и делится чужой тайной было неправильно. Катриих также не стал огорчать друга ложным обвинением того в связи с Веленией. Все равно, это было испытание для его самого.
– Разве ты не был счастлив провести эти дни с царевной?
– Счастлив, наверное, – как-то неуверенно произнес приятель, – Мне кажется Веления меня больше не любит. Она замкнулась в себе и единственный, с кем она приветлива, это местный поставщик тканей и украшений из Ландии, который собирает информацию о возлюбленных Рамонда для будущей царицы цариц. Оказывается, по крайней мере трое живут во дворце, а четвертая недалеко от царских охотничьих угодий.
– Даже не знаю, хорошо это или плохо для тебя. Не найдя любви и внимания от мужа, Веления станет искать его на стороне. Но позволит ли ей это Рамонд? Не окажешься ли ты под угрозой справедливого гнева, обманутого мужа?
– Справедливого? Он же точно не откажется от своих красоток!
– Но ты и не он. Не забывай.
– Ты тоже очарован им?
– Что ты такое говоришь? Да он необычный человек, умный, одаренный и любознательный. Но очень непростой и тяжелый в общении, с постоянно меняющимся настроением. Никогда не знаешь, чего ждать в следующую минуту.
– А что ты такое мастеришь для него? – повернул неприятный ход разговора страж в другое русло.
– Только занимаюсь починкой механических игрушек, другого не доверяют.
– Да, чуть не забыл: тобой интересовалась дочка советника Илги. Хорошенькая малышка… Зайдешь к ним в гости?
– Пока нет времени, – никак не отреагировал на прозрачный намек юный мастер.
Что случилось? Какая разделяющая тень легла между ними? За несколько дней друзья отдалились и пропало то чувство безграничного доверия и непринужденности, которое сопровождало почти с самого первого дня знакомства. Оба скованно обменивались незначительными новостями и произошедшими пустяковыми событиями.
– Ну, наверное, я пойду, – неожиданно заявил Элон и кивнув на прощание повернулся в сторону. Катрииха охватило волнение.
– Элон! – позвал он друга. – Помни, ты – единственный мой друг и кроме тебя у меня никого нет.
Молодой офицер остановился и через мгновение уже трепал мальчишку в своих шутливых объятиях.
– Я думал, ты теперь на стороне Рамонда и будешь против меня.
– Никогда не думай обо мне такого. Я всегда буду верен нашей дружбе, – клятвенно заверил мастер.
Дурачась, они не заметили, как миновали западные ворота дворца и оказались возле торгового причала. Странное мрачное судно привлекло их внимание. Какая-то тяжелая и пугающая энергия исходила от него, несмотря на яркое богатое убранство корабля.
– Похоже это то самое работорговое, про которое говорил поставщик тканей. На таком из Вельса вывозят приговоренных к рабству преступников.
– Судовладелец, похоже, не плохо на них зарабатывает. Посмотри только на сходни. Еще бы золотом их покрыли. Считаю омерзительным зарабатывать на живом товаре.
– Тебе этого и не удостоится. Сам не стань товаром, – противный голос заставил вздрогнуть.
Молодые люди не заметили подошедших сзади двоих, укрытых под капюшонами, похожих на купцов. Злой едкий взгляд первого неотрывно смотрел на Катрииха.
Вовремя не найдя, что ответить, мастер счел благоразумным удалиться, утягивая своего недовольного друга.
– Интересно, за какие такие преступления можно оказаться в руках, нет в лапах этих нелюдей?
– Слышал, что в Вельсе самое жестокое наказание ждет предателей. Не зря царь содержит целый штат шпионов.
– А ты откуда знаешь? – удивился Катриих.
– Нам сразу их старшего представили. Попугал на славу…
– Тощий такой?
– Да. Тоже имел дело с ним?
– Тоже. Только не понимаю, чего Рамонд опасается? У него самая мощная армия.
– Вот за дела своей армии, он и боится поплатиться. Да и завоевания отца его чаще всего сопровождались крайней жестокостью по отношению к побежденным. Кхана прежний царь тоже привез из похода ребенком. История там мутная как вода болотная. По крови Кхан наследник правителя, обитавшего за черной пустошью народа, который попросил защиты у Вельса от разбойных нападений, приходящих из многочисленных ущелий Таяня головорезов от Граннов. Только вот после такой помощи их земли стали зависимы от Вельса, а Кхан – заложником верности ранее свободного от царской власти народа.
– Кхан не выглядит угнетенным.
– Это пока его старший брат правит от имени Рамонда. Случись тому воспротивится, еще не известно, чем вся эта преданность посла обернется. А еще болтают, что старый царь, не успел сообщить сыну, где спрятаны добытые им в боях несметные сокровища. Скончался скоропостижно, пока царевич, раненый в северном походе в горячке валялся.
– Откуда у тебя столько информации? – подивился Катриих.
– Местные стражи вполне себе разговорчивые, за кувшином – другим вина особенно. Они же не государственную тайну выдали, а то что известно во дворце почти каждому.
Вечер обещал завершиться мощной грозой, поднимающийся ветер трепал полы легкой куртки мастера. Набежавшая с моря непривычная прохлада проникала сквозь одежду. Какая-то неведомая сила сопротивлялась расставанию, не давала друзьям разойтись. Продрогшие, они продолжали активно обсуждать все, что удалось узнать или пережить за последние дни, утаивая самую малость. Когда наконец Катя готовилась ко сну, ее озябшие пальцы не слушались и с трудом развязывали шнурки. Зато на душе было приятно и легко. Она убедила себя, что Элив самый замечательный, самый остроумный и самый красивый. А на царя Рамонда, она больше не будет пялиться во все глаза и робеть в его присутствии. Ни за что.
Но наступило утро и все сформированные накануне четкие убеждения не удалось притворить в жизнь даже в мизерной доле. Рамонд был напряжен, задумчив и в этом состоянии, как никогда проявлялось его царское величие и мощь. Залегшая складка меж нахмуренных бровей придавала лицу особое благородство и одухотворенность.
– Скажи мне мастер, должен ли я быть милостив к своим подданным?
– В первую очередь, Вы должны быть справедливы к ним, – Катриих догадался, что речь шла об очередной передаче осужденных в руки работорговцев, о которой все говорили, как об обычной сделке.
– А как бы ты поступил с тем, кто обманом выманил у вдовы последнюю живность и оставил ее с детьми умирать голодной смертью? Или с тем, кто вместо того, чтобы вынести с поля боя раненого товарища, бросил его умирать, еще и обобрав до нитки? Или с той, которая умертвила свое новорожденное дитя?
В отношении последней у мастера сомнений не было – голову бы оторвала, наверное. Но произнести в слух такое не допустимо, и слишком кровожадно. Вдруг царь воспримет ее слова буквально. В конце концов Рамонд ждет поддержки, а не потакания или осуждения. И если все эти люди, действительно совершили то, в чем их обвиняют…
– Если отсутствуют сомнения в их виновности, повелитель должен поступить так, как предписывает закон.
– Я сам был рабом на ладье северных людей из Древгена. Это бесчеловечный путь к скорой смерти.
– Вы были рабом?! –пораженный таким откровением воскликнул юноша.
– Недолго. Попал к ним раненым. Мне вскоре удалось сбежать.
– Но вы же царь!
– Когда-то я им не был. Искал славы, жаждал приключений, ощущений головокружительного триумфа, как все мои многочисленные приятели, пока трон занимал отец. Во мне же течет кровь искателей приключений с севера и горячих голов с юга. Но отрезвление наступило быстро и болезненно, – пояснил Рамонд, имея в виду кончину отца.
– И все же вы не желаете гибели осужденным преступникам?
– Не желаю такой, какой предвижу.
– Там не менее, вы не казните их?
– У нас давно в Великом Вельсе отменены казни. Они бессмысленны и бесполезны. В качестве устрашения, по сути, никогда ни на кого не воздействовали. Люди слишком безумны и в состоянии крайней жадности, злобы или отчаяния верят, что возмездие их не настигнет. А так какая-то польза есть от осужденных.
Катриих поражался такому прогрессивному мышлению у лица, обладающего абсолютной самодержавной властью далеко до зарождения мировых религий.
– Но в первый день как я сошел с корабля, вы мне грозились наказанием, намекая на то, что я могу послужить удобрением для ваших великолепных садов?
– Чем-чем послужишь? – изумился Рамонд. – В Вельсе провинившиеся отбывают наказание, в том числе разнося навоз и помет под деревья. Запах я тебе скажу. И до дворца доносится. А ты что подумал…
Катрииху стало совестно за свое идиотское предположение, и даже совсем не обидно, за откровенный смех, враз развеселившегося собеседника.
– Мне конечно много злодейств приписывали, но ты всех превзошел, – подытожил Рамонд, отсмеявшись.
Царь поднялся с неудобного деревянного кресла и потянулся, расправляя широкие плечи. Лицо его в этот момент стало умиротворенным.
– Ты мне помог освободится от незаслуженного сострадания к преступникам. Положенное им наказание, оказывается, не так ужасно, как те, что витают в головах некоторых.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71473138?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.