Баба Яга спасает мир
Баба Яга спасает мир
Анна Каракова
Wonder Books. Кинопремьеры
Однажды обыкновенный мальчик Сеня пошёл в аптеку за лекарством для бабушки, но попал… в сказочный лес. Здесь он знакомится с Бабой Ягой, Кикиморой, Лешим и узнает, что волшебный мир вот-вот погибнет. Спасти его может только цветок Дивноцвет, который растёт у людей.
Обитатели сказочного леса, возглавляемые Бабой Ягой, отправляются в город, чтобы найти спасительный цветок, вывести на чистую воду Ивана-царевича и сразиться с Кощеем Бессмертным, внезапно воскресшим через тысячу лет…
Для среднего школьного возраста.
Анна Каракова
Баба Яга спасает мир
© ООО «Фреш-Фильм».
© ООО «ЛАЙМ Синема», автор сценария – Юрий Ненев, режиссер-постановщик – Карен Захаров.
© Каракова А., текст, 2025.
© ООО «Издательство АСТ», 2025.
Пролог
Давным-давно это было… Далеко-далёко. За морем-океаном, островом Буяном. Посреди болот поганых да лесов дремучих. Гор окаянных да пещер ледяных. На окраине Тридевятого Царства, сказочного государства. На поле брани, где испокон веков воздвигнута твердыня между двумя мирами: волшебным и человечьим.
Встретились на поле брани Иван-царевич и Бессмертный Кощей…
Ну как «встретились»? На самом деле Иван улепётывал от Кощея со всех ног. И не своих даже, а лошадиных. Конь под ним хрипел и мчал из последних сил. С его морды летела пена, глаза были выпучены, а грива стояла дыбом. Будь его воля, упал бы в траву, там бы и лежал. Да не мог – себе на погибель.
В хвост царскому коню дышал ледяным ужасом огромный чёрный зверь. Не понять: то ли тигра заморская, то ли лютый крокодил. За ним волочилось как приклеенное косматое облако – страшное до жути. Оно то разрасталось могучей тучей до самого горизонта, то сжималось в клубок шипящих змей, то оборачивалось глянцевым плащом, бешено пляшущим на ветру, убивающим всё живое. И тогда можно было различить всадника на чудище.
Кощей был закован в железо по самую макушку. В прорезях шлема горели красным два глаза – как раскалённые головёшки. Злодей тянул вперёд костлявую руку, тыча в спину Царевича кривым указующим перстом, от которого во все стороны летели искры и молнии.
Иван, не оглядываясь, пришпоривал коня. Он понимал – дело худо. Без чуда не обойтись. «Кабы помогла мне моя любезная… Но, видать, сомлела она, – сокрушался Иван. – От жары да от скачки этой бешеной». Он даже не мог поправить берестяную торбу, притороченную к седлу, потому что обе его руки были заняты: правой Царевич цепко держал уздечку, а левой – сизую утку, заполошно бьющую крыльями.
Молнии втыкались в землю справа и слева, подпаливая сухую траву, оставляя выжженные пятна. «А Кощею тоже не сладко, – догадался Иван. – Вишь, окосел!» Сердце радостно всколохнулось: «Не всё, не всё ещё потеряно! Справимся с тобою, злыдень проклятый!»
Но рано Царевич обрадовался. Его конь вдруг взвился на дыбы, ужаленный молнией, и грохнулся оземь. Иван кубарем покатился в одну сторону, торба – в другую, а утка вырвалась из руки и, суматошно захлопав крыльями, улетела.
Оглохший от падения Иван-царевич лежал, раскинув руки, и смотрел в небо. Не видел, как из торбы высунулась Лягушка-Царевна в короне набекрень, покрутила головой туда-сюда и спряталась снова. Не видел, что Кощей затормозил и спешился. Видел только тёмное облако, которое расползлось на полнеба. Солнце померкло. Тьма сгустилась со всех сторон. Лишь тусклый луч зыбкого света перечёркивал небесную твердь широкой полосой.
Вдруг откуда ни возьмись появилась деревянная кадушка, в которой на зиму грузди с укропом солят. Только вместо гриба в ступе сидела Бабка Яга. С громким посвистом – куда там Соловью-разбойничку – она ловко рулила метлой, уклоняясь от хищных щупальцев мрака.
– Иван, лови! – прокричала Яга сверху.
На Царевича посыпались утиные перья – словно кто-то перину вспорол. А потом упало яйцо – больше куриного, меньше гусиного. Обычное яйцо. Странно, что не разбилось.
Иван вскочил, крепко сжимая яйцо обеими руками.
– Отдай! Моё-ё-ё! Не трожь! Не смей! – прорычал Кощей.
Он как будто ослаб. Или у него под тяжестью кованых лат ноги подкосились? Царевич не стал время зря терять. Подхватил торбу с царской невестой – и бежать! Кощей – за ним. Странно: ноги злыдень переставляет с трудом, а догоняет! Куда Царевичу деваться?
Вдруг с неба донёсся голос Бабы Яги:
– Прячься за твердыню, Иван! За твердыню! Прячься!
Тычет Яга метлой в воздух… И вдруг видит Царевич: не воздух это, а какая-то субстанция. Типа занавеска. Царевич – шасть туда! И затаился. Смотрит: что же будет?
Кощей достиг края твердыни. И остановился, как перед невидимой стеной. Не может шагу вперёд сделать – и всё тут! Клубится вокруг него злое облако, шипит змеями, но поделать ничего не может – заклятье границ мира человеческого не пускает.
Обрадовался Царевич:
– Тебе меня не достать!
Разъярился тогда Кощей. Наставил на Ивана костлявый перст. Из корявого пальца посыпались молнии – одна другой злее. Твердыня загудела, недовольная. Напряглась. И вдруг все Кощеевы молнии полетели рикошетом к нему обратно. Злыдень пляшет, как на углях, едва успевает уворачиваться. А Царевич рад:
– Так тебе! Будешь знать! Как чужую бабу воровать! И в жабу обращать!
Пал тогда на колени проклятый Кощей.
– Забирай свою лягушку! Царевну! Отдай моё яйцо!.. Проси что хочешь!..
Точно! Яйцо! Иван с силой сжал скорлупу. Яйцо рассыпалось в прах. Не простое. Волшебное. В пригоршне у Царевича оказалась игла – острая, тонкая, злая.
Иван покачал иглой, рассматривая её. Кощея повело туда-сюда, будто браги перебрал.
– Нет тебе пощады, злодей, – решительно возвестил Иван. – Нет и не будет!
Взялся он за кончики иглы и выгнул её в дугу.
Хрясь!
Глава 1. Сенька узнаёт про то, чего не бывает
– Хрясь! – и бабушка переломила пополам пластмассовую поварёшку, которой так удобно было наливать тесто на блинную сковороду. – Сломал Иван-царевич иглу! И не стало больше Кощея!
Бабушка отвернулась от плиты, воинственно сжимая части сломанной поварёшки в обеих руках. Она ждала от внука восхищения, изумления, или хоть какой-то реакции, соответствующей её драматичному рассказу. Но десятилетний Сенька сидел за столом, уткнувшись в телефон, и меланхолично жевал блинчики, обмакивая их то в сметану, то в малиновое варенье.
– БабЗин, ты зачем поварёшку сломала? – только и сказал он.
– Ничего, и так справлюсь.
Бабушка поставила перед внуком ещё одну порцию блинов с пылу с жару. А на плите, на двух сковородах, плюющихся маслом, жарились новые.
– …Ты меня слушал вообще? Уткнулся в телефон, из рук не выпускаешь!
Сенька с трудом оторвался от телефона и наконец-то посмотрел на бабушку своими огромными небесно-голубыми глазами.
– Я не пятилетка! Чтобы в сказки верить.
БабЗина искренне возмутилась:
– Подумаешь, умник! Никто не знает, сказки это или на самом деле!
Сенька с сожалением пристроил на тарелке надкусанный блин.
– Хорошо. Когда это было? Кощей твой. И твердыня эта. В каком году?
Бабушка задумалась:
– Может, тыщу лет назад… Может, больше.
– Получается, 1022 год… Или около того. Ща загуглю…
Сенька снова погрузился в телефон, бубня себе под нос:
– …Тут какой-то Генрих… и крестоносцы. Никакого Кощея нет… Во!
– Что? – встрепенулась Баба Зина.
– «Вики» говорит, что Кощей – сказочный персонаж. Ска-зоч-ный! Понимаешь? Нет его. И не было никогда.
БабЗина сердито отвернулась и загремела сковородами, снимая подоспевшие румяные блины. С трудом управляясь сломанной поварёшкой, она налила новые.
– Где-то у меня тут… половник спрятался. Им сподручнее будет…
Она потянулась к нижней кухонной дверце. Но вдруг охнула и схватилась за поясницу.
– Что ж такое! Вот незадача!
Сенька немедленно забыл про телефон и блины. Вскочил из-за стола, бросился к бабушке.
– БабЗин, давай помогу!
Та, морщась от боли, оперлась на плечо внука:
– Что-то у меня… спину прихватило. Надо полежать немного… должно отпустить.
Шаркая и охая, еле переставляя ноги, Баба Зина доковыляла до дивана в гостиной. Сенька помог ей прилечь, укрыл тёплым пледом:
– Может, скорую вызывать?
Бабушка махнула рукой.
– Да ну! Не надо врачей! У меня мазь волшебная есть, всё как рукой снимет. Посмотри там… в серванте. В тюбике. Синем.
Сенька, торопясь, распахнул дверцу серванта, вытащил коробку с лекарствами. Повозившись с минуту, он извлёк помятый тюбик.
– Этот, БабЗин?
Бабушка приоткрыла глаза:
– Вот дурья башка! Хотела же новый купить! И забыла.
Она в изнеможении откинулась на подушки. Сенька уже не скрывал своего беспокойства.
– Я сейчас! В аптеку сбегаю! Я мигом!
– Сбегай, Сенечка! – проговорила бабушка слабым голосом. – Что-то сильно меня скрутило. Пошевелиться не могу. А мне только эта мазь помогает.
Сенька зажал в кулаке мятый тюбик. Сунул в карман пару купюр. Метнулся на кухню за телефоном.
– …Заодно и яблочек купи, – не сдавалась бабушка. – И муки. Завтра шарлотку соображу.
Сеня сдёрнул авоську с вешалки в прихожей.
– Ба, я быстро! Жди!
И выскочил за дверь.
Увы, ему не пришло в голову выключить плиту, на которой уже подгорали блины. Две сковороды, скворча и негодуя, плевались друг в друга раскалённым маслом и пускали к потолку облачка едкого дыма.
Едва за внуком захлопнулась дверь, Баба Зина позволила себе закрыть глаза… и отключилась.
Спина перестала болеть. Она вновь оказалась на бранном поле, где мчались друг за другом добрый молодец Иван-царевич и закованный в железные латы по самую макушку злобный Кощей.
…Сенька спешил изо всех сил. Он уже заскочил в аптеку и продуктовый магазин. В авоське болтались антоновские яблоки, килограммовый пакет муки и ярко-синий тюбик волшебной мази.
Чтобы сократить путь, Сеня свернул в торговые ряды. Здесь была толчея. Но зато он уже видел их с бабушкой дом – вот он, рукой подать! Осталось проскочить мимо прилавков с мёдом, творогом, сухофруктами, и, считай, уже на месте!
Сеня очень волновался за Бабу Зину. Она была главным человеком в его жизни. Постоянным. Родители Сеньки были разведчиками. Но не такими, которых показывали в кино, – с пистолетами, супермашинами и во фраках. А геологами. Они всё время были где-то далеко. На Севере. Или на Юге. В горах. Или в тайге. Когда они появлялись ненадолго, Сеня обожал слушать их рассказы про палаточные лагеря, суровую жизнь, слушать песни под гитару. Но они всё время либо только что приехали, либо собирались уезжать. Так что Сенька очень рано понял: если хочется обнять кого-то близкого, поделиться чем-то важным – это к бабушке. А родителям можно только позвонить иногда. Куда-нибудь на край света.
Сейчас родителей не было. Сенька был за главного. И он прекрасно понимал: БабЗину надо выручать. Иначе им обоим будет худо.
Навстречу Сеньке вдруг выскочила какая-то странная тётка в зелёном плаще, в круглых, огромных солнечных очках. Из-под зелёного платка торчали зелёные патлы. Хотя… кого сейчас зелёными волосами удивишь?
Тётка запуталась рукой в его авоське.
– Извините… простите!
Он попытался обойти её справа. Потом слева. Но тётка непонятным образом снова оказывалась прямо перед ним, как будто играла.
Наконец, они разминулись. Сенька рванул к дому. Но вдруг ему показалось, что в авоське будто чего-то не хватает. И точно! Тюбик с волшебной мазью для Бабы Зины пропал! Сенька оглянулся.
Зелёная тётка – настоящая Кикимора болотная – была уже далеко. Но Сеня точно знал, что именно она забрала синий тюбик, который им с бабушкой был так необходим.
– Эй, стойте! – глупо закричал он. – Ээээ… Женщина в зелёном! Погодите!
Кикимора оглянулась. Посмотрела на Сеньку. Улыбнулась, как оскалилась. И вдруг исчезла.
Сенька протёр глаза. Как это? Что за фокусы? Но тут снова мелькнул зелёный плащ Кикиморы. Метрах в десяти от того места, где она только что стояла. Сенька присмотрелся: тётка была босиком. Странно. Её ступни были такие же зелёные, как руки и волосы. Не обращая внимания на возгласы Сеньки, она прибирала с прилавков всё, что плохо лежит: овощи, фрукты, всякую мелочёвку Причём, воруя в одном месте, Кикимора тут же исчезала и появлялась в другом.
Сенька, торопясь, включил камеру телефона. Не разбирая дороги, бросился за Кикиморой, ловя её в объектив. Он понимал, что действует глупо – всё равно исчезновения и появления зелёной тётки все сочтут за фильтры и монтаж. Вот только если бабушка… Она поверит.
Точно! БабЗина! Мазь!
Сеня всерьёз разозлился. И погнался за Кикиморой с удвоенным рвением. Нужно было забрать у зелёной тётки мазь во что бы то ни стало! Тем более денег на другой тюбик у него не было.
Торговые ряды остались позади. Промелькнула и закончилась одна улица, потом другая. Прохожие попадались всё реже. Сенька и Кикимора оказались на окраине города. Впереди был лес.
Сеня понял вдруг, что здесь не сможет подобраться к Кикиморе ближе – она просто исчезнет. Что тогда делать? Чтобы не спугнуть зелёную тётку, он стал двигаться перебежками, держаться поодаль и в тени. Время от времени Кикимора оборачивалась и принюхивалась, будто чуяла слежку. Вот и сейчас она настороженно замерла по-звериному.
Он метнулся за дерево, прижался щекой к шершавому стволу. Переждал. Выглянул. Никого.
– О! Ты чё здесь? Прячешься? От кого? Видос снимаешь? Дай посмотреть!
Одноклассник Сеньки Никитос уставился на него в ожидании объяснений. Вместо слов Сенька сделал огромные глаза и многозначительно приложил палец к губам: мол, молчи! Никитос закивал, предполагая интересное приключение… Но Сенька вдруг выскочил из-за дерева и рванул к лесу. Это было так неожиданно, что Никитос остался стоять на месте с открытым от удивления ртом.
Как заяц, Сенька петлял по опушке леса, крутя головой то вправо, то влево. Но Кикиморы и след простыл. Где же она? Получается, что в лесу.
Сенька решился. Оглянулся на городские дома, выстроившиеся вдоль дороги. И свернул в тёмную сырую чащу.
Когда его глаза привыкли к неяркому лесному свету – оказалось, не так уж и темно, – впереди на тропе мелькнул знакомый зелёный плащ. Кикимора! Сенька прибавил шагу, почти побежал. Расстояние между ним и зелёной тёткой сокращалось.
– Ага! Попалась! – обрадовался Сенька.
Но зря.
Кикимора вдруг встала на четвереньки и, быстро-быстро перебирая руками и ногами, поползла в просвет между деревьями, в кусты, как будто в невидимую нору. На мгновение всё вокруг неё заискрилось чем-то похожим на электричество… И Кикимора растворилась в воздухе.
Не раздумывая, Сенька ринулся следом. И врезался со всей дури во что-то упругое, как пружинный матрас. Что-то гладкое. Холодное. Как будто резиновое. И невидимое. Его отбросило назад. Сенька повалился на землю, но тут же поднялся, потирая ушибленный бок. Осторожно, мелкими шажками, он двинулся вперёд, пока не наткнулся на невидимую преграду. Нащупав её справа и слева, Сенька обозначил границы, обошёл кругом. Снова попытался пройти между деревьями. Ничего не вышло.
– Чё за прикол?
Тогда Сенька встал на четвереньки, так же как Кикимора. И пополз вперёд, в кусты.
Неожиданно рука проскользнула куда-то внутрь, за преграду. Вспыхнули искры, но не обожгли.
Сенька испугался, отдёрнул руку.
Тут бы ему развернуться и поспешить домой к БабЗине. Но… Вместо этого Сенька набрал побольше воздуха, как перед нырком в глубину. И двинулся вперёд. В искрящуюся невидимую нору.
Сначала просунул руки. Потом голову. Туловище. Ноги.
И исчез.
Глава 2. Всё страньше и страньше
Никитос обиделся. Даже если у Сени была какая-то своя тайна, нечего было убегать, ни слова не говоря! Допустим, они не были большими друзьями, скорее, приятелями, но… Кто кому-то подсказывал на контрольной таблицу умножения? И занимал место в столовой? И звал поиграть в приставку? И заходил по дороге на фехтование? Не без корысти, правда, а в надежде на вкусные пирожки Бабы Зины.
Никитос решил потребовать объяснений. Хотя бы на правах одноклассника. Поэтому он воинственно поправил очки на носу. И двинулся вслед за Сенькой.
Таиться смысла не было. И вовсе не потому, что пара лишних килограммов и красная толстовка делали Никитоса довольно заметным. А потому что Сеня всё равно его не увидел бы. Он метался по опушке леса – то туда, то сюда. Как будто что-то потерял. И вдруг!.. Никитос пересёк улицу и бросился через поле к лесу. Туда, где буквально секунду назад пропал Сеня.
Подбежав к деревьям, Никита притормозил. Лес впереди казался тёмным, страшным, загадочным. Одно дело, когда про такое смотришь в кино или читаешь в книжке. И совсем другое, когда стоишь перед косматой стеной из колючих ёлок, а они тянут к тебе дрожащие кривые лапы в липкой паутине.
Никитос, так же как Сенька, оглянулся на знакомую и понятную городскую улицу. Проводил взглядом машину, ехавшую мимо. Светофоры перемигнулись. Ему очень захотелось домой. Мама, наверное, уже вернулась… Может, ну их? Эти приключения. Себе дороже. Ноги сами повернули в сторону от леса. Интересно, что сегодня на обед? Но тут Никита остановился как вкопанный. А вдруг Сенька в опасности? Что, если ему нужна помощь? Никитос вздохнул. И шагнул на лесную тропу.
Сначала он подумал, что упустил приятеля однозначно и бесповоротно. Но потом впереди мелькнула знакомая футболка. Никита прибавил оборотов:
– Сенька! Подожди меня!
Звуки в лесу странно путались, будто дразнились. Никитос кричал в одну сторону, а слышалось в другой. Во всяком случае, ему никто не ответил.
Подбежав ближе, Никита увидел, что Сеня ползёт куда-то в кусты. И уже пропал наполовину. Из зелёных веток торчали только ноги.
– Эй, ты чего там потерял? – окликнул его Никитос.
Но Сенька полз вперёд, не отвлекаясь. Секунда – и он исчез! Целиком. Совсем.
Никита зажмурился. Как так?! Только что был. И вдруг – раз! И нету.
– Се-ень, ты где-е? – стараясь унять дрожь в голосе, спросил Никита.
Он осторожно подошёл ближе.
В кустах никого не было. Кроме самих кустов. От Сеньки не осталось и следа. Даже шнурков от ботинок.
– Аааааа! – закричал Никитос и, не разбирая дороги, ринулся прочь из леса.
– Алё! Вы меня слышите?.. Алё!
– Диспетчер сто двенадцать. Что у вас случилось?
– У меня друг пропал! Сенька! – закричал Никита.
– При каких обстоятельствах?
– Ну… он в кусты полез! И исчез! Совсем!
– Имя-фамилию-адрес знаете?
– Да! Арсений Головин! Весенняя, тринадцать! Седьмой этаж, квартира сто пять!
Диспетчер в трубке немного помолчала.
– Не волнуйтесь. Уже выехали по этому адресу. И скорая. И пожарная. Ждите.
– Почему скорая? Какая пожарная? – оторопело спросил Никитос.
Он немного помедлил, принимая решение. И помчался в сторону дома Сени.
Пожарная машина уже стояла перед подъездом, задрав вверх длиннющую лестницу. По ней друг за другом поднимались пожарные, таща за собой резиновый шланг. Никитос знал, как он называется. Пожарный рукав! Другая красная машина, завывая сиреной, въезжала во двор, с трудом протискиваясь мимо скорой помощи.
Из квартиры на седьмом этаже валил чёрный дым. Окна были открыты. Никитос отчётливо видел синие в горох занавески: такие знакомые, БабЗинины. Он опомнился и схватился за телефон. Включил камеру, стал снимать.
Тут дверь подъезда распахнулась и показалась бригада медиков. Пятясь и стараясь не споткнуться на ступеньках, они вытащили на улицу носилки. Никитос укрупнил кадр и чуть не упал. На носилках, с чёрным от копоти лицом, лежала Сенькина бабушка.
– БабЗин, ты чего?! – глупо закричал Никитос, забыв про телефон.
Она распахнула невидящие глаза, приподнялась из последних сил, протянула к нему дрожащую руку:
– Сеня… внучок… Как же ты без меня?! Один?
Обессилев, откинулась на подушки.
– Отойди, парень, не мешайся!
Санитары спешно упаковали носилки в машину. Двери захлопнулись. Истошно воя, скорая рванула с места.
Никита остался стоять, чуть не плача:
– Сеня… БабЗин… Вы куда?! Вы чего?
…Так. Надо медленно повернуть голову вправо… влево… Нет, не померещилось. Сенька действительно стоял посреди поляны гигантских цветов с огромными, плавно качающимися лепестками и хищными тычинками. Выше торчали грибы в человеческий рост: празднично-гороховые мухоморы и полупрозрачные бледные поганки на тонких ножках. Птицы выводили симфонические трели. Как шатёр, поляну накрывали огромные листья папоротника. А выше, далеко в небе, исчезали мощные стволы деревьев, кроны которых скрывались за облаками. «Секвойи, что ли?» – подумал Сенька. Трава под ногами, похожая на сахарную вату, хрустела. Всё это светилось и переливалось, как в лазерном шоу.
С трудом выдирая ноги из липкой поляны, Сеня двинулся вперёд. К болоту, которое как будто дышало вдалеке, вспухая разноцветными, дурно пахнущими пузырями…
Тем временем Кикимора торопливо стянула плащ, сдёрнула с головы платок, с лица – очки и осталась в чём была. То есть в драном сарафане из тинной рогожки, украшенном травами, ракушками улиток и полуистлевшими листьями. Свой тайный свёрток она запихнула в корни, которые так высоко торчали из мха, как будто дерево собиралось стряхнуть с них землю и уйти. Гнилой ветерок гнал с болота пропахшие забытьём клочья тумана. Там, где повыше – на сухом берегу, – перебирала листьями яблоня. Стройная, молоденькая, украшенная ожерельем из светящихся яблочек, она была похожа на девку на выданье. За ней на опушке примостилась кривая ветхая изба, стены которой поросли мхом, а крыша прогнулась под тяжестью времени, словно коромысло.
Не обращая внимания на знакомый пейзаж, Кикимора прокралась к зелёной воде. К месту, где в болото втекал весёлый ручеёк, напоённый травами, очищенный песком. Дойдя до места, Кикимора бухнулась на колени и принялась жадно лакать воду.
– Твой дом – лес! – раздалось у неё за спиной. Голос был громким и каким-то деревянным.
Ближайшая коряга, поросшая обломанными ветками, ожила и превратилась в Лешего. Тот сверлил её глазами, которые едва можно было различить в морщинах его тысячелетней коры. От неожиданности Кикимора чуть не свалилась в воду и рассердилась:
– Ну тебя, Леший! К лешему!
Она поднялась с колен, отряхивая лохмотья. Спросила раздражённо:
– Тебе что за дело?
– Яга! – многозначительно провозгласил Леший, предостерегающе подняв старый сук.
– Да я всего на минуточку! – сменив тон, заискивающе затрясла головой Кикимора.
– Яга… – повторил Леший.
Кикимора бросила настороженный взгляд на кривую избу вдалеке и, нервничая, зашептала:
– А чего Яга? Ежели ты не сболтнёшь – она и не прознает!
Леший молча смотрел на неё, не моргая.
Кикимора догадалась, что он чего-то ждёт. Ага! Она порылась в своей сумке и достала мыльные пузыри.
– Чего задеревенел, старый? Смотри лучше, какой гостинец я тебе в энтот раз принесла!
Леший недоумённо таращился на пластмассовую коробочку у неё в руке.
– Вона! Глянь-ка!
Кикимора выдула несколько пузырей, которые, переливаясь и искрясь, поплыли над болотом, разгоняя гнилой туман.
Деревянное лицо Лешего осветилось детским восторгом. Он цапнул сухими ветками банку с мыльным раствором и яростно задул.
– Да не так! Во как! – поучала Кикимора.
Леший выдувал пузыри и радовался словно ребёнок.
– Эй! Слушайте! Лучше вам это не трогать! Она их украла!
К ручью вывалился Сенька. Увидев живого мальчишку, Леший бросил банку с пузырями и в секунду одеревенел – от коряги не отличишь.
Кикимора вытаращилась на Сеньку:
– Ты откуда такой?! Взялся?
– За вами из города шёл. От самого рынка, – стараясь держаться уверенно и спокойно, сообщил Сенька. – Я всё снял! Как вы там воровали.
Он продемонстрировал телефон.
– Я и сейчас снимаю!
Но это не произвело на Кикимору никакого впечатления.
– От самого торжища? – удивилась она. – Как же я тебя не заприметила? Глянь, какой настырный, привязался!
Тем временем Леший зашевелился потихоньку. Открыл глаза-щёлочки и, будто не веря им, протянул:
– Че-ло-век…
– Чего задубел? – набросилась на Лешего Кикимора. – Двигай корнями! Пошли, обратно его вытолкаем!
Кикимора вдруг скакнула вперёд, пытаясь схватить Сеньку за руку. Но тот не зря второй год ходил с Никитосом на фехтование. Мальчишка мгновенно отпрыгнул, вскинув руку с телефоном, и даже фокус не потерял.
– Не трогайте меня! – не отводя камеры, Сенька пятился, чтобы занять более выигрышную позицию. – Имейте в виду, я вас снимаю. Ща в сторис выложу.
Следя одним глазом за странной парочкой – получается, их двое! Значит, банда целая! – Сенька тыкал пальцем в телефон, пока не понял: сети-то нет! Он попробовал и так, и эдак. Встал на носки. Присел к земле. Неа. Сигнала не было. Шатнулся вправо. Шагнул влево. Безрезультатно.
Сенька так увлёкся поисками сети, что слишком поздно понял: Кикимора и Леший не собираются его хватать. Они оба замерли и в ужасе смотрели куда-то за спину Сеньки. «Странно, – опомнился он, – чего это они? Как приведение увидели».
Он отвлёкся от телефона и уже набрался мужества, чтобы оглянуться… Но тут ему на плечо легла тяжёлая костлявая рука – страшная, тёмная, с длинными жёлтыми ногтями. «Зомби! Настоящий», – понял Сенька и… задеревенел. Так же, как Леший.
Глава 3. Заклятье
Яга с утра хлопотала по хозяйству. Методично перетирала в решете сушёных гадюк с болотной жижей. Это, как известно, лучшая мазь от кривой спины. Варила в котле зелье из мухоморов с бузиной и полынью – для веселья духа и крепости сна. Даже почистила от паутины и мух слепые кривые окна. Поменяла одни дырявые занавески на другие, такие же.
Когда окнами занималась, обратила внимание на странные пузыри, плывущие над родным болотом. Нехорошие. Не здешние.
Пригляделась, щурясь – всё-таки возраст давал о себе знать. Тыща лет – не шутка. И увидела у ручья…
– Что за напасть! Не может такого быть!
Разъярившись, схватила метлу и бегом, вприпрыжку – на костяной-то ноге! Учить олухов уму-разуму.
Хотела напустить на себя вид самый страшный, да не занадобилось. И Леший, и Кикимора и без того в ужасе застыли под её свирепым взглядом.
– Человек?! – прогремела Яга. – Откуда?!
– Бабочка! Ягодочка! Он сам пришёл! – запричитала Кикимора. – Вон, Лешего спроси! Он знает! Он подтвердит!
– Леший не знает, – тут же среагировал Леший.
Кикимора злобно зыркнула на него:
– Приятель, называется! Ещё и родственничек!
Леший немедленно превратился в корягу – мол, ничего не вижу, ничего не слышу.
Яга в ярости замахнулась метлой на обоих.
Ступа решила, что её позвали, и, несмотря на неуклюжие габариты, мягко подплыла к хозяйке, слегка касаясь дном травы. Яга в сердцах кинула внутрь метлу. Ступа мягко крутанулась в воздухе – обиделась, значит. Она-то при чём?!
Сенька незаметно для себя перестал бояться и с восторженным любопытством переключился на эту штуку на воздушной подушке. Крутая история! Он присел, провёл рукой между дном ступы и травой:
– Вау, это флайборд? А можно покататься?
Ему никто не ответил. Кикимора стояла перед Бабой Ягой виновато потупившись. А Леший делал вид, что он теперь – здравствуй, дерево!
Сеньке захотелось разрядить обстановку.
– Вообще, прикольно тут у вас… – дружелюбно сказал он. – Вы кто? Актёры? Или влогеры? Про сказки вайны снимаете?
Яга, скрипя зубами, злобно изучала Сеню, как неведомую зверушку.
– Так вайны сейчас не в тренде! – продолжал мальчишка. – Хотя… может, таким олдам, как вы, зайдёт.
– Что он несёт?
Яга грозно повернулась к Кикиморе. Та пожала плечами, помотала головой. Сенька тем временем внимательно смотрел на древнюю старушенцию, которая казалась ему смутно знакомой:
– А! Вы же это! В театре играете! Ну, эту… как её… Вас ещё БабЗина любит!
И словно по волшебству вспомнил: точно! Бабушка! Она же ждёт!
– Простите! – обратился он к старухе. Сейчас она была не такой уж и страшной. – Мне это! Обратно в город надо. Я побежал!
Он шагнул раз-другой и вдруг… прилип к земле, как жвачка.
– Вы чё сделали? Э! Ноги пустите! – дёргался Сенька. – Что за фокусы?
Припадая на одну ногу, старуха подошла вплотную к нему. Обнюхала мальчишку, как дворняга. Затем повела крючковатым носом в сторону, проковыляла к Кикиморе и принюхалась к её сумке.
– Давно-о чуяла за тобо-ой человечи-ий душо-ок… – неожиданно тихим жутким голосом протянула старуха. – Думала, ты ко-осточки в болоте припря-ятала. А ты – вона ка-ак?!
Кикимора ещё больше позеленела от страха.
– В сумке что?! – накинулась на неё Яга.
Зелёная тётка тряслась и не отвечала.
Тогда Баба Яга рассекла когтем сумку Кикиморы. Содержимое высыпалось. По мху покатились конфеты, помада в яркой упаковке, экзотические фрукты – манго, апельсины, авокадо. Леший ожил и с интересом уставился на эти сокровища, даже руку-сучок протянул.
К ногам Сеньки подкатился знакомый тюбике мазью. Он дёрнулся, схватил его и спрятал в карман.
– Это моё! – крикнул Сенька. – Для бабушки!
Яга зло ткнула в него корявым пальцем. И Сенька онемел.
Заикаясь от страха, Кикимора заискивающе сказала:
– Р-родненькая, я ему зелье з-забудное дам! Малец ничего и не в-вспомнит! В-вытолкнем его обратно – и л-леший с ним!
Услышав эти слова, Леший ожил и возмущённо дрогнул своими сучками:
– Мой дом – лес!
Яга вперила в Сеньку глаза, горящие яростью, как два раскалённых гвоздя.
– Ну уж нет, – решительно проговорила она. – Обратно к людям я его не пущу.
Сенька похолодел от ужаса. А как же БабЗина?! А он?! Хотел что-то крикнуть, что-то возразить, но… Его рот был запечатан намертво. Даже губ не осталось.
Яга повернулась к Кикиморе:
– Давно к людям шастаешь?
– Всего разок-то и сходила! – вскинулась та, невинно хлопая глазами.
– Твой дом – лес! – неожиданно встрял Леший.
– Лучше не ври мне! – в ярости зарычала Яга. – Мигом в гадину ползучую оберну!
Кикимора видела, что Яга не шутит. Но вдруг осмелела – а чего теперь терять?
– Давно шастаю, подумаешь! Сначала в твердыне норка махонькая была! А потом всё ширше и ширше! Я ради интереса нос сунула…
Все молчали. Особенно Сенька, который ох как хотел сказать, да не мог. Во рту ни языка, ни зубов не осталось.
– Что ж мне теперь, от скуки здесь помирать?! Раньше хоть залётные богатыри захаживали! А теперича! – Кикимора безнадёжно махнула зелёной лапой. – Тыщу лет одни тут кукуем! Одичали совсем!
– По богатырям соскучилась? – зашипела Баба Яга, как будто водой на раскалённый камень плеснули. – Может, и по Кощею затосковала?!
– Тоже скажешь… – заскулила Кикимора. – Меня от одного его имени корёжит… Всех моих сестриц извёл, злодей.
Баба Яга вздохнула тяжко. Ведь знала: твердыня на ладан дышит! Всё надеялась: авось, ещё тыщу лет простоит…
– Показывай, где твердыня наша прохудилась, – велела она.
– Пойдём, Бабочка… Пойдём, родненькая… – засуетилась Кикимора.
И побежала вперёд на четырёх лапах, подобострастно прижимаясь к земле.
Яга отмахнулась от ступы, которая, как собака, поплелась за ней. Старуха самостоятельно доковыляла до того места на поляне, где был проход, через который Сенька просочился в волшебный мир. Она осторожно ткнула пальцем в твердыню. Купол загудел и показался. Кикимора восхищённо смотрела на прозрачную стену, уходящую в небеса. Баба Яга, сокрушаясь, изучала прорехи, которыми пестрел купол, как лоскутами – одеяло.
Волшебный лес затих и замер. Даже птицы перестали петь. Воздух трещал, как электричество. Кикимора поёжилась.
– А ты какого лешего припёрся? – спросила Яга, не оборачиваясь.
Леший стоял у неё за спиной, держа под мышкой человеческого детёныша.
– Человек!
– Пусти! Гад! – вдруг завопил Сенька, снова получивший возможность говорить.
Яга глянула на мальчишку, который ужом извивался в ветках-руках. Неожиданно наглец лягнул Лешего, выскользнул и помчался к дыре в твердыне. Яга расстроилась – силы волшебной в ней немного осталось. Заклятья больше пяти минут не держатся…
Сеня почти достиг своей цели. Купол был виден, поэтому он сразу узнал ту самую дыру в кустах, через которую полз на четвереньках сколько-то времени назад. До неё оставалась всего пара шагов!
– Стоять! – вдруг произнесла Яга вроде бы тихим голосом, который неожиданно разнёсся громовым раскатом на весь лес. – Обернись!
Сенька не хотел, но повиновался. Иначе не мог.
Старуха сунула ему в лицо костлявый палец и начала рисовать круги перед глазами, будто гипнотизируя.
Кикимора вся сжалась в ожидании беды.
Сенька, наглея от возможности говорить, заорал:
– А ну пустите! Не то я в полицию заявлю! Что вы меня похитили! А я несовершеннолетний!
– Надоел, – поморщилась Баба Яга. – Суеты от тебя много.
Она ткнула пальцем в лоб Сеньки. Ррррраз! И тот превратился в кабанчика – молодого, в бархатистой коричневой шкурке, в меру упитанного. Одежда, телефон и тюбик с мазью упали в траву.
Сенька удивлённо хрюкнул. Попытался рассмотреть свои копытца, шёрстку, хвост закорючкой. Кикимора, от греха подальше, подхватила его на руки, прижала к себе.
– Говорила, лучше зельем забудным, – чуть не плача, сказала она. – И куда его теперь?
– Волки сожрут, – пообещала Яга. – И поделом! Не будет шастать куда не звали.
Кабанчик вперился в старуху ошалевшими глазами, похожими на две янтарные бусины. Недовольно хрюкнул в знак протеста.
Яга посмотрела сквозь него, как будто он не человек и не кабанчик вовсе, а пустое место. Прошлась туда-сюда вдоль дырявого купола:
– Слабеет моё заклятье. После Иванова дня рухнет.
– Как же мы? Без твердыни-то? – оторопела Кикимора.
Яга не ответила. Закопалась в своих одеждах – древних, полуистлевших. Отцепила с кожаного ремня потёртый кисет с вышитым, едва различимым цветком. Вытряхнула что есть, до последнего. На ладони образовалась горстка серебристой пыльцы – как горстка пепла. Порошка было так мало, что старуха позволила ему просочиться сквозь пальцы.
– Нужен дивноцвет. Чтобы новую твердыню возвести, – сокрушённо вздохнула она.
– Эка! Дивноцвет! Таку нас его отродясь не было! Он у людей завсегда рос!
– А наш дом – лес! – поддержал Кикимору Леший.
Яга вздохнула:
– Делать нечего. Значит, к людям полечу.
Леший охнул.
– Мне, значится, нельзя в город шастать, – заворчала Кикимора. – А сама…
Яга бросила на неё свирепый взгляд.
– Ладно. Молчу-молчу! – пошла на попятную Кикимора.
И отошла подальше, прижимая к себе Сеньку-кабанчика.
Яга свистнула на весь лес. Ломая ветки, сшибая гигантские мухоморы, к ней ринулась ступа с метлой. Миг – и Яга оказалась в деревянной кадушке. Та взмыла, заложив крутой вираж над поляной.
– К полудню после Иванова дня верну-усь! А то всем нам ху-удо будет! – прокричала сверху Яга. – И вот ещё что-о! Узнаю, кто из леса-а хоть но-огой…
Ступа не дала договорить, рванула через щель в твердыне с треском и искрами. Пропала.
Сенька-кабанчик с обиженным хрюканьем вырвался из рук Кикиморы.
– Куда ты опять? Ну куда? Сказали же, из леса ни ногой! – заполошно запричитала Кикимора, пытаясь поймать Сеньку в охапку. Да не тут-то было!
Тогда Кикимора исчезла с того места, где стояла. И тотчас появилась рядом с кабанчиком, подхватила его зелёными лапами:
– Ох, неугомонный!
Сенька грустно обмяк. Понял – никуда ему от этого злющего волшебства не деться.
Леший вдруг заскрипел, как старая телега.
– Мой дом – лес! – сообщил он невиданную новость и поковылял обратно к ручью.
Кикимора, крепко зажав Сеньку-кабанчика под мышкой, поскакала следом.
Глава 4. Ивана Купала
Прикрывшись ладонью от солнца, Яга летела над городом и обозревала окрестности. Ступу немного заносило на поворотах. Иногда она пробуксовывала в воздушных ямах. Но в целом шла хорошо, держала баланс и приличную скорость.
Внизу под Ягой змеились ленты дорог, проплывали разноцветные плоские крыши каких-то строений, мелькали машины, машины и снова машины. Улицы со всех сторон обступали огромные башни, похожие на мрачный частокол из камня и стекла.
– Телеги-то с конями куда делись? Избы где? – дивилась Яга. – Видать, хорошо зажили люди! Сплошь железо на колёсах да каменные столбы-гиганты. Тьфу!
Завидев деревья вдоль воды, Яга обрадовалась. Где лес да речка – там и деревня! А дивноцвет у людей под любым забором растёт! Не ценят человеки его, не понимают. Но, подлетев ближе, Яга увидела только дорожки и скамейки, двухколёсных людей и странные конструкции-лестницы, на которых резвились человечьи детёныши – чисто букашки-таракашки.
– …Где ж деревни? Деревни тут были! – изумлялась Яга. – Люди где живут-то сейчас?
На том месте, где раньше была пыльная деревенская околица с козами да курами, теперь торчали каменные башни-столбы. Баба Яга снизилась. Пролетела мимо этажей, заглядывая в окна. Сообразила, что длиннющие коробки, упирающиеся в небо, – и есть дома. Многоэтажки.
Не веря собственным глазам, не понимая, куда рулить, Баба Яга развернулась обратно к деревьям.
…В ожидании зелёного сигнала светофора на пешеходном переходе топтались мама с дочкой. Мама смотрела в телефон, а девочка – в небо, в просвет между небоскрёбами, где проплывали интересные, похожие на разное, облака. Вдруг мимо просвистела ступа со старухой. Девочка запрыгала от волнения, заверещала, показывая пальцем вверх.
– Мам, смотри!!! Баба Яга!
Не поднимая головы, не отрываясь от телефона, мама натянула дочке на голову панаму.
– Заяц, говорила же тебе, надень! Солнце голову напечёт.
Девочка следила за Бабой Ягой, пока та не скрылась за домами. «Почему взрослые самого важного не замечают? – сердито думала она. – Тут настоящая Баба Яга! А маме всё равно».
Тем временем Яга второй раз промчалась над вывеской «Городской парк». Она покружила над дорожками, где собаки водили людей на верёвках – странное занятие! И полетела навстречу духовитому ветру, в котором различались сильные запахи одежды и еды. Человечьего духа.
Запах вывел её на большую площадь, где двигались в разном направлении парни и девки в деревенских костюмах, какие-то люди с железяками. Площадь оплетали верёвки-провода. Ярче солнца горели круглоглазые фонари на металлических ногах.
Яга не знала названий многих предметов, не понимала происходящего. Впрочем, в суете, царящей на площади, почти никто ничего не понимал.
Перед уличной сценой метался режиссёр – взъерошенный, как дикобраз, страшно нервный. Голосом, срывающимся на крик, он отдавал команды. А больше ругался, поскольку был всем недоволен. Следом за ним, как тень, следовал ассистент с рацией. Он повторял слова режиссёра, словно передразнивал.
– Что с квадрокоптером? Готово? Нет?! – вопил режиссёр, вытирая пот со лба. – Мне нужен воздух! Масштаб!
– Что с квадрокоптером? Готово? – равнодушно повторил ассистент в рацию.
И прислушался к ответу на том конце.
– Могут запускать для тестового полёта, – передал он режиссёру.
– Так запускайте! – взвился тот. – Милости прошу!
Директор по кастингу, не говоря ни слова, подошла и сунула режиссёру под нос планшет с фото актёров массовки. Он вперился взглядом в экран. Делая паузы, директор листала подборку.
– Боже, Боже! Откуда вы набрали этот сброд? – трагично воскликнул режиссёр. – Нам нужны парни и девушки, которые ищут свою любовь! Кого она может найти с таким выражением лица?! Лешего?! Заменить!
– Не успеем, – кратко и бескомпромиссно ответила директор по кастингу.
– Тогда спрячьте её подальше от камеры! И от меня! Хочу видеть только гармоничные, одухотворённые лица! Только красоту!
Мимо прогромыхала железная стойка-вешалка с десятком болтающихся на перекладине костюмов.
– Это что?! Наши костюмы? – режиссёр схватил пару сарафанов, с сомнением покрутил их так и эдак.
– Да, всё как вы просили, – подтвердил ассистент.
Режиссёр недоверчиво посмотрел на него, принялся перебирать остальные наряды.
– Вы уверены, что я просил именно это?
Ассистент кивнул.
– Ну, допустим. А где костюм Яги? Костюм Яги готов?!
Ему никто не ответил.
– Что-то я не слышу… – протянул режиссёр нехорошим голосом.
Тут из-за вешалки с ворохом одежд вдруг появилась стройная невысокая девушка с глазами огромными и чистыми, как родниковая вода. От неё веяло спокойствием и уверенностью. Не торопясь, с достоинством, она сняла вешалку и продемонстрировала наряд режиссёру.
– Вот, пожалуйста. Этот, – проговорила она мелодичным высоким голосом, напоминающим журчание ручья.
– Вы кто?
– Марья.
– Да мне всё равно! Вы – костюмер?
Слегка ошарашенная, Марья кивнула.
Режиссёр скользнул мимо неё взглядом и принялся изучать многослойную юбку из мешковины, специально взлохмаченную по подолу. Широкую льняную рубаху со скромной вышивкой по манжетам и вороту.
– Как-то… бледновато, – скептически прокомментировал он. – Яга – ключевой персонаж! Она должна быть ярким пятном! В этих лохмотьях она сольётся с толпой! Вы что, не понимаете?
Он присмотрелся к вышивке и ткнул в неё пальцем.
– Это, по-вашему, что?
– Цветок. К сожалению, не знаю названия. Но такие узоры ещё моя бабушка вышивала, а она…
Режиссёру слушать было некогда и неинтересно.
– Не имеет значения! – перебил он. – Найдите какую-нибудь цветастую шаль, прикройте эту серость! Мне нужны яркие пятна, слышите?
Марья хотела было возразить, но режиссёр больше ни ею, ни костюмами не интересовался. Он смотрел за спину Марьи, где рабочие сцены разворачивали вывеску «ПОЗДРАВЛЯЕМ С ПРАЗДНИКОМ ИВАНА КУПАЛЫ», и наливался праведным гневом.
– А ну стой! Это что такое? А?! Вы куда это монтировать собираетесь?! Здесь задник должен быть!
Рабочие сцены застыли на месте, кто где стоял.
– Где оператор?! Где свет?! Где звук?! – вопил режиссёр, приобретя свекольно-бордовый оттенок лица. – Всех сюда!!!
– Реж интересуется… где оператор? Где свет? Где звук? – передразнивая, бубнил в рацию ассистент. – Приглашает всех подойти к главной сцене.
Он отключился и уставился на режиссёра в ожидании дальнейших указаний. Тут рация ожила:
– Мы квадрокоптер запустили.
– Наконец-то! – отозвался режиссёр.
– Но у нас тут… помехи.
– Какие ещё помехи?! Мероприятие через час! Чтобы никаких помех! Понятно?!
– Понятно, – сказал техник и отключился.
Он в недоумении переглянулся с коллегой, у которого в руке был пульт от квадрокоптера. Оба уставились в монитор.
– Ничего не понимаю… – сказал один другому. – Что за?.. Откуда взялось? Посмотри… По-моему, такого нет по сценарию.
Яга приняла решение и взяла курс на крышу ближайшей высотки. Она держала нос по ветру, и неожиданно знакомый запах развернул её в нужном направлении, подсказал, где цель.
Вдруг из облаков появилась странная железная птица-стрекоза. Она примостилась за правым плечом и настырно летела рядом.
Бабе Яге это совсем не понравилось.
– Кыш! Сгинь, проклятая!
Ступа совершила резкий манёвр, скакнула вниз. Но птица не отставала, трещала крыльями, как веретено.
– Брысь, говорю! – разозлилась Баба Яга.
Она замахнулась метлой.
Не с первого раза, но попала.
Механическая птица кувыркнулась в воздухе и полетела вниз.
…Квадрокоптер упал в клумбу пышных хризантем, поэтому не разлетелся вдребезги, а просто замер.
Рядом с клумбой располагалась автобусная остановка. Происшествие всполошило местных бабушек. Они боязливо разглядывали агрегат, упавший с неба, не подходя близко. Поэтому не заметили, как прямо над их головами бесшумно пронеслась ступа с Ягой.
– Что творится-то! Ой, что творится! – сокрушались старушки, не зная, что пропустили самое невероятное.
Яга по всем правилам лётной науки заложила широкий вираж и сбросила скорость, чтобы не промахнуться мимо крыши. Но всё равно немного не рассчитала. Ступа ударилась о бетон, проскакала, как заяц, несколько саженей и с трудом затормозила у самого края высотки.
Кряхтя, опираясь на метлу, Яга выбралась наружу. Костяная нога ныла, но пока не болела.
В синем небе на горизонте клубилось чёрное облако. Баба Яга с силой втянула ноздрями воздух. Знакомый нехороший запах тянулся как раз оттуда. От здания из красного кирпича, над которым сгустились тучи.
– Что-то неладное там… – задумчиво пробормотала Яга. – Похоже, мне туда и надо.
Она ударила черенком о крышу, и метла превратилась в клюку.
Ступа слегка подрагивала, приходя в себя после долгого беспосадочного перелёта. Хозяйка поощрительно огладила её по крутому боку, как доброго коня.
– Здесь подожди. Не суйся. Сама ногами пойду, проверю.
Глава 5. Со свиным рылом…
Не то чтобы все загрустили без Бабы Яги, но в волшебном лесу сразу стало как-то пусто.
У костра, который сухо потрескивал в двух шагах от старой бабкиной избы, Кикимора меланхолично мешала веткой зелье в котле. Вокруг неё бродил упитанный кабанчик. Он пытался жевать то одни, то другие листья, но, попробовав, отплёвывался.
Сенька надеялся найти сладкие, сочные.
А попадалась, как назло, сплошная горечь.
– Попробую тебя обратно превратить, – сообщила Кикимора кабанчику. – Зельем забудным напою и к городу проведу. А здеся скажу, что волк сожрал. Понял?
Кабанчик резво захрюкал, соглашаясь.
Кикимора сорвала какие-то травы, стала с силой растирать их в ладонях, бормоча заклинания. От её рук повалил дым, побежали искры. Кабанчик в страхе отшатнулся, задрожал.
– Не рыпайся! Сто лет уж никого не оборачивала! – строго прикрикнула на него Кикимора. – Смирно стой!
– Тута чего? – раздался вдруг оглушительный хрип Лешего.
Кикимора от неожиданности вздрогнула и просыпала искрящиеся травы на Сеньку-кабанчика. Взлетело вверх сизое облачко, что-то затрещало и – рррраз!.. На пеньке сидел Сенька. В своей одежде. С обычными руками и ногами. Но со свинячьим пятачком и мохнатыми ушами.
Не успевший ещё осознать превращение, он визжал от испуга.
Леший замер.
– Чего орёшь? Оглашенный! – разозлившись, крикнула Кикимора непонятно кому – то ли ему, то ли Сеньке.
– Если вы меня сейчас же отсюда не выпустите, я полиции расскажу, как вы меня мучили! – выпалил мальчишка и закрыл себе рот ладонями, всё ещё не веря, что может говорить, а не хрюкать.
Кикимора рассматривала его с неодобрением.
– Кто тебя просил под руку лезть, дурень? – накинулась она на Лешего. – Куда его теперь? Такого!
Леший виновато сопел, прикрываясь ветками.
– Хватит прикалываться! – всерьёз возмутился Сеня. – Меня бабушка, наверное, ищет! Переживает. С ног сбилась. Отпустите! Люди вы или кто?!
Кикимора и Леший переглянулись.
– Люди? Мы? – переспросил Леший. – Ха-ха!
Он вдруг зашёлся от смеха, утирая слёзы сучками с листьями.
– Мы! Люди! Ой-ой-ой! – вторила ему Кикимора.
Она била себя по коленям, трясла зелёными патлами и всё никак не могла успокоиться.
Сенька смотрел на них и думал, что в нормальном мире этих двоих давно бы приняли за сумасшедших. А здесь… неадекватным, скорее, выглядел он.
– Хорошо. Не люди. А кто? – поинтересовался Сеня, когда Леший с Кикиморой устали смеяться.
Обитательница волшебного болота неожиданно приосанилась, задрала подбородок и бросила на мальчишку снисходительный взгляд.
– Я – Кикимора болотная! В тридевятом поколении, – с достоинством произнесла она, будто была английской королевой. – А он – Леший! Тоже древний. Мы с ним – кузены. Тринадесятые.
Сенька с досады махнул рукой, думая, что это шутка.
– Хватит меня троллить! Леший… Кикимора… Не смешно!
Он разозлился до того, что вдруг… хрюкнул. В ужасе схватил себя за пятак. Испугался. Бросился к болоту. Лихорадочно разгрёб тину и уставился в воду.
В отражении он увидел знакомого мальчишку. Себя. Только со свиным рылом вместо носа. И с мохнатыми кабаньими ушами.
– А-а-а! – заорал Сенька и замолотил по воде кулаками.
Колени заскользили по влажной траве.
И он бухнулся в вонючую болотную жижу.
Неповоротливый Леший проявил недюжинную прыть, вылавливая мальчишку из трясины. Он подцепил его своими кривыми ветками и упорно тащил, пока человечий детёныш не оказался на берегу. Кикимора немедленно окатила Сеньку родниковой водой, смывая ядовитую грязь. Замотала в волчью шкуру и усадила греться у костра.
Сейчас у мальчишки в руках была жестяная помятая кружка с отваром дурмана, которую он держал обеими руками. Кикимора жарила жаб на длинном пруте. А Леший разложил на траве ближе к огню синие грибы, похожие на шампиньоны, в огромных тарелках-листьях.
– …Почему вы от людей спрятались? – глядя на пламя костра, спросил Сеня. – Рассказывайте давайте! А то я ничего не понимаю.
Леший заскрипел, чтобы скрыть волнение. Кикимора вздохнула, вспоминая:
– Как Кощея не стало… люди про это прознали. Начали в волшебном лесу безобразничать.
– Как это?
– Ох! – сокрушённо махнула рукой Кикимора. – Русалок всех переловили. Для показу на ярмарках… Стыдобища! Она в одной бочке сидит. И в другую через огненное кольцо перепрыгивает!
– А Горыныч? – проскрипел Леший.
– Этого вообще! Заставили землю пахать! Кормили сеном, как обычную скотину. Он и сдох. Ему без мяса никак нельзя.
– И Яга! – опять подал голос Леший.
– За Бабочку нашу Ягу посулили цельный бочонок золота. Пошли в лес охотники косяком – кто на коне да с копьём, кто пешком да с сетью, кто в латах да со стрелами. Яга билась-билась и устала. Наложила заклятье, чтобы человечишки не могли пробраться в наш лес. Но и нам отсюдова было не выйти.
Грустная получалась история. «И чего все со всеми воюют? – подумал Сенька. – Зачем?»
– А где остальные? – он наморщил лоб. – Этот, как его… Лихо! И разбойник, который свистит! И кто там ещё, кто в сказках есть?
Кикимора будто бы рассердилась.
– Талдычим тебе, одни мы здесь кукуем! Кого Кощей не сгубил, тех люди извели!
Она повертела прут с жабами, пристально изучая подгоревшие тушки.
– Сготовились вроде!
Разломила деревянный вертел на три части – по количеству лягушек – и протянула угощенье Лешему и Сеньке.
Леший охотно цапнул сучком подгоревшую жабу и с трудом пропихнул её в узкий деревянный рот. По коре потекла коричневая жижа. Он жевал и урчал от удовольствия. А Сенька с отвращением смотрел на жабьи лапки, которые застряли у Лешего во рту и шевелились как живые во время каждого глотка.
Кикимора между тем пробовала грибы. Около огня они скукожились морщинистыми шляпками и превратились из синих в ярко-красные. Кикимора закидывала в рот гриб и жевала его с наслаждением. А Сенька смотрел, как в её зелёных волосах прорастают папоротники и кувшинки. Это было даже красиво, но… Сенька схватился за свой нос-пятачок: «А что, если у меня ещё что-нибудь вырастет? Ну уж нет!»
Он решительно вернул Кикиморе тушку жабы на палке.
– Я такое не ем. Нормальная человеческая еда у вас есть?
– Зря нос воротишь! – насупилась Кикимора.
– Вкусно! – поддержал её Леший.
– Спасибо. Я лучше яблоко пожую.
Сенька встал и решительно направился к яблоне. Откровенно говоря, она была такая красивая… И плоды на ней так соблазнительно светились в сумеречной тени волшебного леса… Сеня давно чувствовал, что хочет отведать яблочка, да и всё тут!
– Беда! – вскинулся Леший.
– Чё?
Кикимора резко обернулась. И в мгновение ока – как она умела – оказалась перед Сенькой, преграждая ему путь.
– Что опять? – вскинулся мальчишка. – Почему нельзя?!
Кикимора цепко схватила Сеню за руку. Оглянулась туда-сюда, будто кто-то мог подслушать, и забормотала:
– Не простые это яблочки, а молодильные! От них хворый здоровеет, а здоровый молодеет! Понял?
– Да! Понял! Вам просто жалко! Жадина!
Он выдернул руку из лапы Кикиморы и сунул её в карман куртки.
– Вот дурья башка! Молодильные яблоки только старым для подмоги! А ты если съешь – исчезнешь!
Сеня нащупал в кармане тюбик бабушкиной мази.
– Как-как вы сказали? – встрепенулся он. – Хворые – что? Здоровеют?
Глава 6. Коза-девица
Путь к нехорошему дому из красного кирпича лежал через парк. Баба Яга оказалась здесь уже в третий раз, но опять этого не заметила. А то бы задумалась: кто ж её путает, водит кругами окрест этого места, словно заговорённую?
Опираясь на клюку, она ковыляла по мощёным чистым тропинкам, мимо бритой, как неживой травы, дивясь многочисленному люду и слишком аккуратным стриженым кустам. Всё здесь было чистенькое, гладенькое, ненастоящее. Тьфу!
Чем ближе Яга подходила к площади, тем больше становилось народу. Кто-то тащил на себе гирлянды неживых цветов, кто-то доски, короба, ворохи каких-то тряпок. Все суетились, спешили, перебрасывались словами – вроде русскими, но совершенно непонятными.
– Вау! Классный прикид! – подскочила к Яге девица в такой короткой юбке, что прямо срам. – Можно с вами сфоткаться?
– Это вы косплеите? Или актриса? – вторила ей подружка, обе руки которой по локоть были разрисованы какой-то нечистью.
Баба Яга метнула в наглых девиц злобный взгляд из-под косматых бровей. Тех как ветром сдуло. Девицы исчезли, оставив сладковато-приторный запах. Вроде бы цветочный, но Яге незнакомый.
Чтобы не сбиться с пути, пришлось остановиться и принюхаться. В нос шибануло чем-то густым и непонятным. На самом деле это была смесь ароматов духов и бензина, дезодорантов и красок, попкорна и кофе, нагретой резины и многого другого, чего Яга не знала. Впрочем, её интересовал только тот самый запах от нехорошего дома. И как раз его она больше не чувствовала.
Баба Яга закрутилась юлой. Поковыляла вправо – ничего. Отошла в другую сторону – опять пусто. Получалось, надо вернуться?
Пораскинув мозгами, старая сообразила, что источник тяжёлого духа – огромная каменная поляна и многочисленный люд на ней. Минуешь поляну – и запах-поводырь вернётся!
Не глядя по сторонам, ни на что не отвлекаясь, Яга ковыляла через площадь. Пока перед ней не выскочил – как чёрт из короба – какой-то потный человечишко.
– Стоп-стоп-стоп! – закричал он и попытался схватить её за руку, но Яга не далась.
Наглец цепко оглядел Бабу Ягу с ног до головы.
– Во-о-от! Уже неплохо! Вполне аутентично!
– Утверждаем? – вклинился тот, кто стоял за его спиной как серая тень.
– Да! Но – платок! Сказал же, нужно яркое! Где костюмерша?! Немедленно её сюда!
Откуда ни возьмись появилась девушка с ворохом цветных тряпок.
– Я! Хочу! Платок! – заорал человечишко, как будто костюмерша была глухой. – Яркий как кровь! Или бордовый как вино! Огненный! Понятно?
Девушка кивнула.
– Если! Через пять минут! Яга не будет готова!.. Считайте, вы уволены! – прокричал ей наглый чёрт и буквально растворился среди нечисти, которая дружной гурьбой топала на сцену.
Баба Яга втянула ноздрями воздух. Странно. Именно здесь, в этом месте запах был чистым и свежим, прозрачным, как вода.
Девица – пожалуй, что и краса – тем временем с восторгом рассматривала лохмотья Яги.
– Какой у вас костюм интересный! Такой… правдоподобный. Как настоящий!
Она вытянула из вороха тряпок яркий платок, посмотрела на него, потом на Ягу. Осталась чем-то недовольна. Потянула из куля следующий.
– Вы сразу в образе Бабы Яги приехали? – продолжала дева, забраковав платок в горох. – Вот это я понимаю! Старая актёрская школа!
Она зацепила в тряпках яркий плат с жар-птицей, глаза её вспыхнули радостью.
– Давайте этот примерим!
И ловко накинула платок на плечи Яги.
– Ой как хорошо!
Баба Яга наконец опомнилась. Дёрнула плечом, стряхнула жар-птицу:
– Ты кто такая? Сгинь!
Дева растерялась, но плат подхватить успела. Баба Яга покрепче вцепилась в клюку и заковыляла прочь.
– Постойте! Нам с вами в другую сторону! – бросилась за ней девица. – На грим! И петличку повесить. Звук проверить.
– По-русски понимаю, а тебя – нет, – отмахнулась от настырной барышни Яга. – Разные у нас с тобой дороги.
– Подождите! Вы решили отказаться от роли? Но почему? Вам жар-птица не нравится? Давайте другой платок подберём!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71467978?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Каракова
Wonder Books. Кинопремьеры
Однажды обыкновенный мальчик Сеня пошёл в аптеку за лекарством для бабушки, но попал… в сказочный лес. Здесь он знакомится с Бабой Ягой, Кикиморой, Лешим и узнает, что волшебный мир вот-вот погибнет. Спасти его может только цветок Дивноцвет, который растёт у людей.
Обитатели сказочного леса, возглавляемые Бабой Ягой, отправляются в город, чтобы найти спасительный цветок, вывести на чистую воду Ивана-царевича и сразиться с Кощеем Бессмертным, внезапно воскресшим через тысячу лет…
Для среднего школьного возраста.
Анна Каракова
Баба Яга спасает мир
© ООО «Фреш-Фильм».
© ООО «ЛАЙМ Синема», автор сценария – Юрий Ненев, режиссер-постановщик – Карен Захаров.
© Каракова А., текст, 2025.
© ООО «Издательство АСТ», 2025.
Пролог
Давным-давно это было… Далеко-далёко. За морем-океаном, островом Буяном. Посреди болот поганых да лесов дремучих. Гор окаянных да пещер ледяных. На окраине Тридевятого Царства, сказочного государства. На поле брани, где испокон веков воздвигнута твердыня между двумя мирами: волшебным и человечьим.
Встретились на поле брани Иван-царевич и Бессмертный Кощей…
Ну как «встретились»? На самом деле Иван улепётывал от Кощея со всех ног. И не своих даже, а лошадиных. Конь под ним хрипел и мчал из последних сил. С его морды летела пена, глаза были выпучены, а грива стояла дыбом. Будь его воля, упал бы в траву, там бы и лежал. Да не мог – себе на погибель.
В хвост царскому коню дышал ледяным ужасом огромный чёрный зверь. Не понять: то ли тигра заморская, то ли лютый крокодил. За ним волочилось как приклеенное косматое облако – страшное до жути. Оно то разрасталось могучей тучей до самого горизонта, то сжималось в клубок шипящих змей, то оборачивалось глянцевым плащом, бешено пляшущим на ветру, убивающим всё живое. И тогда можно было различить всадника на чудище.
Кощей был закован в железо по самую макушку. В прорезях шлема горели красным два глаза – как раскалённые головёшки. Злодей тянул вперёд костлявую руку, тыча в спину Царевича кривым указующим перстом, от которого во все стороны летели искры и молнии.
Иван, не оглядываясь, пришпоривал коня. Он понимал – дело худо. Без чуда не обойтись. «Кабы помогла мне моя любезная… Но, видать, сомлела она, – сокрушался Иван. – От жары да от скачки этой бешеной». Он даже не мог поправить берестяную торбу, притороченную к седлу, потому что обе его руки были заняты: правой Царевич цепко держал уздечку, а левой – сизую утку, заполошно бьющую крыльями.
Молнии втыкались в землю справа и слева, подпаливая сухую траву, оставляя выжженные пятна. «А Кощею тоже не сладко, – догадался Иван. – Вишь, окосел!» Сердце радостно всколохнулось: «Не всё, не всё ещё потеряно! Справимся с тобою, злыдень проклятый!»
Но рано Царевич обрадовался. Его конь вдруг взвился на дыбы, ужаленный молнией, и грохнулся оземь. Иван кубарем покатился в одну сторону, торба – в другую, а утка вырвалась из руки и, суматошно захлопав крыльями, улетела.
Оглохший от падения Иван-царевич лежал, раскинув руки, и смотрел в небо. Не видел, как из торбы высунулась Лягушка-Царевна в короне набекрень, покрутила головой туда-сюда и спряталась снова. Не видел, что Кощей затормозил и спешился. Видел только тёмное облако, которое расползлось на полнеба. Солнце померкло. Тьма сгустилась со всех сторон. Лишь тусклый луч зыбкого света перечёркивал небесную твердь широкой полосой.
Вдруг откуда ни возьмись появилась деревянная кадушка, в которой на зиму грузди с укропом солят. Только вместо гриба в ступе сидела Бабка Яга. С громким посвистом – куда там Соловью-разбойничку – она ловко рулила метлой, уклоняясь от хищных щупальцев мрака.
– Иван, лови! – прокричала Яга сверху.
На Царевича посыпались утиные перья – словно кто-то перину вспорол. А потом упало яйцо – больше куриного, меньше гусиного. Обычное яйцо. Странно, что не разбилось.
Иван вскочил, крепко сжимая яйцо обеими руками.
– Отдай! Моё-ё-ё! Не трожь! Не смей! – прорычал Кощей.
Он как будто ослаб. Или у него под тяжестью кованых лат ноги подкосились? Царевич не стал время зря терять. Подхватил торбу с царской невестой – и бежать! Кощей – за ним. Странно: ноги злыдень переставляет с трудом, а догоняет! Куда Царевичу деваться?
Вдруг с неба донёсся голос Бабы Яги:
– Прячься за твердыню, Иван! За твердыню! Прячься!
Тычет Яга метлой в воздух… И вдруг видит Царевич: не воздух это, а какая-то субстанция. Типа занавеска. Царевич – шасть туда! И затаился. Смотрит: что же будет?
Кощей достиг края твердыни. И остановился, как перед невидимой стеной. Не может шагу вперёд сделать – и всё тут! Клубится вокруг него злое облако, шипит змеями, но поделать ничего не может – заклятье границ мира человеческого не пускает.
Обрадовался Царевич:
– Тебе меня не достать!
Разъярился тогда Кощей. Наставил на Ивана костлявый перст. Из корявого пальца посыпались молнии – одна другой злее. Твердыня загудела, недовольная. Напряглась. И вдруг все Кощеевы молнии полетели рикошетом к нему обратно. Злыдень пляшет, как на углях, едва успевает уворачиваться. А Царевич рад:
– Так тебе! Будешь знать! Как чужую бабу воровать! И в жабу обращать!
Пал тогда на колени проклятый Кощей.
– Забирай свою лягушку! Царевну! Отдай моё яйцо!.. Проси что хочешь!..
Точно! Яйцо! Иван с силой сжал скорлупу. Яйцо рассыпалось в прах. Не простое. Волшебное. В пригоршне у Царевича оказалась игла – острая, тонкая, злая.
Иван покачал иглой, рассматривая её. Кощея повело туда-сюда, будто браги перебрал.
– Нет тебе пощады, злодей, – решительно возвестил Иван. – Нет и не будет!
Взялся он за кончики иглы и выгнул её в дугу.
Хрясь!
Глава 1. Сенька узнаёт про то, чего не бывает
– Хрясь! – и бабушка переломила пополам пластмассовую поварёшку, которой так удобно было наливать тесто на блинную сковороду. – Сломал Иван-царевич иглу! И не стало больше Кощея!
Бабушка отвернулась от плиты, воинственно сжимая части сломанной поварёшки в обеих руках. Она ждала от внука восхищения, изумления, или хоть какой-то реакции, соответствующей её драматичному рассказу. Но десятилетний Сенька сидел за столом, уткнувшись в телефон, и меланхолично жевал блинчики, обмакивая их то в сметану, то в малиновое варенье.
– БабЗин, ты зачем поварёшку сломала? – только и сказал он.
– Ничего, и так справлюсь.
Бабушка поставила перед внуком ещё одну порцию блинов с пылу с жару. А на плите, на двух сковородах, плюющихся маслом, жарились новые.
– …Ты меня слушал вообще? Уткнулся в телефон, из рук не выпускаешь!
Сенька с трудом оторвался от телефона и наконец-то посмотрел на бабушку своими огромными небесно-голубыми глазами.
– Я не пятилетка! Чтобы в сказки верить.
БабЗина искренне возмутилась:
– Подумаешь, умник! Никто не знает, сказки это или на самом деле!
Сенька с сожалением пристроил на тарелке надкусанный блин.
– Хорошо. Когда это было? Кощей твой. И твердыня эта. В каком году?
Бабушка задумалась:
– Может, тыщу лет назад… Может, больше.
– Получается, 1022 год… Или около того. Ща загуглю…
Сенька снова погрузился в телефон, бубня себе под нос:
– …Тут какой-то Генрих… и крестоносцы. Никакого Кощея нет… Во!
– Что? – встрепенулась Баба Зина.
– «Вики» говорит, что Кощей – сказочный персонаж. Ска-зоч-ный! Понимаешь? Нет его. И не было никогда.
БабЗина сердито отвернулась и загремела сковородами, снимая подоспевшие румяные блины. С трудом управляясь сломанной поварёшкой, она налила новые.
– Где-то у меня тут… половник спрятался. Им сподручнее будет…
Она потянулась к нижней кухонной дверце. Но вдруг охнула и схватилась за поясницу.
– Что ж такое! Вот незадача!
Сенька немедленно забыл про телефон и блины. Вскочил из-за стола, бросился к бабушке.
– БабЗин, давай помогу!
Та, морщась от боли, оперлась на плечо внука:
– Что-то у меня… спину прихватило. Надо полежать немного… должно отпустить.
Шаркая и охая, еле переставляя ноги, Баба Зина доковыляла до дивана в гостиной. Сенька помог ей прилечь, укрыл тёплым пледом:
– Может, скорую вызывать?
Бабушка махнула рукой.
– Да ну! Не надо врачей! У меня мазь волшебная есть, всё как рукой снимет. Посмотри там… в серванте. В тюбике. Синем.
Сенька, торопясь, распахнул дверцу серванта, вытащил коробку с лекарствами. Повозившись с минуту, он извлёк помятый тюбик.
– Этот, БабЗин?
Бабушка приоткрыла глаза:
– Вот дурья башка! Хотела же новый купить! И забыла.
Она в изнеможении откинулась на подушки. Сенька уже не скрывал своего беспокойства.
– Я сейчас! В аптеку сбегаю! Я мигом!
– Сбегай, Сенечка! – проговорила бабушка слабым голосом. – Что-то сильно меня скрутило. Пошевелиться не могу. А мне только эта мазь помогает.
Сенька зажал в кулаке мятый тюбик. Сунул в карман пару купюр. Метнулся на кухню за телефоном.
– …Заодно и яблочек купи, – не сдавалась бабушка. – И муки. Завтра шарлотку соображу.
Сеня сдёрнул авоську с вешалки в прихожей.
– Ба, я быстро! Жди!
И выскочил за дверь.
Увы, ему не пришло в голову выключить плиту, на которой уже подгорали блины. Две сковороды, скворча и негодуя, плевались друг в друга раскалённым маслом и пускали к потолку облачка едкого дыма.
Едва за внуком захлопнулась дверь, Баба Зина позволила себе закрыть глаза… и отключилась.
Спина перестала болеть. Она вновь оказалась на бранном поле, где мчались друг за другом добрый молодец Иван-царевич и закованный в железные латы по самую макушку злобный Кощей.
…Сенька спешил изо всех сил. Он уже заскочил в аптеку и продуктовый магазин. В авоське болтались антоновские яблоки, килограммовый пакет муки и ярко-синий тюбик волшебной мази.
Чтобы сократить путь, Сеня свернул в торговые ряды. Здесь была толчея. Но зато он уже видел их с бабушкой дом – вот он, рукой подать! Осталось проскочить мимо прилавков с мёдом, творогом, сухофруктами, и, считай, уже на месте!
Сеня очень волновался за Бабу Зину. Она была главным человеком в его жизни. Постоянным. Родители Сеньки были разведчиками. Но не такими, которых показывали в кино, – с пистолетами, супермашинами и во фраках. А геологами. Они всё время были где-то далеко. На Севере. Или на Юге. В горах. Или в тайге. Когда они появлялись ненадолго, Сеня обожал слушать их рассказы про палаточные лагеря, суровую жизнь, слушать песни под гитару. Но они всё время либо только что приехали, либо собирались уезжать. Так что Сенька очень рано понял: если хочется обнять кого-то близкого, поделиться чем-то важным – это к бабушке. А родителям можно только позвонить иногда. Куда-нибудь на край света.
Сейчас родителей не было. Сенька был за главного. И он прекрасно понимал: БабЗину надо выручать. Иначе им обоим будет худо.
Навстречу Сеньке вдруг выскочила какая-то странная тётка в зелёном плаще, в круглых, огромных солнечных очках. Из-под зелёного платка торчали зелёные патлы. Хотя… кого сейчас зелёными волосами удивишь?
Тётка запуталась рукой в его авоське.
– Извините… простите!
Он попытался обойти её справа. Потом слева. Но тётка непонятным образом снова оказывалась прямо перед ним, как будто играла.
Наконец, они разминулись. Сенька рванул к дому. Но вдруг ему показалось, что в авоське будто чего-то не хватает. И точно! Тюбик с волшебной мазью для Бабы Зины пропал! Сенька оглянулся.
Зелёная тётка – настоящая Кикимора болотная – была уже далеко. Но Сеня точно знал, что именно она забрала синий тюбик, который им с бабушкой был так необходим.
– Эй, стойте! – глупо закричал он. – Ээээ… Женщина в зелёном! Погодите!
Кикимора оглянулась. Посмотрела на Сеньку. Улыбнулась, как оскалилась. И вдруг исчезла.
Сенька протёр глаза. Как это? Что за фокусы? Но тут снова мелькнул зелёный плащ Кикиморы. Метрах в десяти от того места, где она только что стояла. Сенька присмотрелся: тётка была босиком. Странно. Её ступни были такие же зелёные, как руки и волосы. Не обращая внимания на возгласы Сеньки, она прибирала с прилавков всё, что плохо лежит: овощи, фрукты, всякую мелочёвку Причём, воруя в одном месте, Кикимора тут же исчезала и появлялась в другом.
Сенька, торопясь, включил камеру телефона. Не разбирая дороги, бросился за Кикиморой, ловя её в объектив. Он понимал, что действует глупо – всё равно исчезновения и появления зелёной тётки все сочтут за фильтры и монтаж. Вот только если бабушка… Она поверит.
Точно! БабЗина! Мазь!
Сеня всерьёз разозлился. И погнался за Кикиморой с удвоенным рвением. Нужно было забрать у зелёной тётки мазь во что бы то ни стало! Тем более денег на другой тюбик у него не было.
Торговые ряды остались позади. Промелькнула и закончилась одна улица, потом другая. Прохожие попадались всё реже. Сенька и Кикимора оказались на окраине города. Впереди был лес.
Сеня понял вдруг, что здесь не сможет подобраться к Кикиморе ближе – она просто исчезнет. Что тогда делать? Чтобы не спугнуть зелёную тётку, он стал двигаться перебежками, держаться поодаль и в тени. Время от времени Кикимора оборачивалась и принюхивалась, будто чуяла слежку. Вот и сейчас она настороженно замерла по-звериному.
Он метнулся за дерево, прижался щекой к шершавому стволу. Переждал. Выглянул. Никого.
– О! Ты чё здесь? Прячешься? От кого? Видос снимаешь? Дай посмотреть!
Одноклассник Сеньки Никитос уставился на него в ожидании объяснений. Вместо слов Сенька сделал огромные глаза и многозначительно приложил палец к губам: мол, молчи! Никитос закивал, предполагая интересное приключение… Но Сенька вдруг выскочил из-за дерева и рванул к лесу. Это было так неожиданно, что Никитос остался стоять на месте с открытым от удивления ртом.
Как заяц, Сенька петлял по опушке леса, крутя головой то вправо, то влево. Но Кикиморы и след простыл. Где же она? Получается, что в лесу.
Сенька решился. Оглянулся на городские дома, выстроившиеся вдоль дороги. И свернул в тёмную сырую чащу.
Когда его глаза привыкли к неяркому лесному свету – оказалось, не так уж и темно, – впереди на тропе мелькнул знакомый зелёный плащ. Кикимора! Сенька прибавил шагу, почти побежал. Расстояние между ним и зелёной тёткой сокращалось.
– Ага! Попалась! – обрадовался Сенька.
Но зря.
Кикимора вдруг встала на четвереньки и, быстро-быстро перебирая руками и ногами, поползла в просвет между деревьями, в кусты, как будто в невидимую нору. На мгновение всё вокруг неё заискрилось чем-то похожим на электричество… И Кикимора растворилась в воздухе.
Не раздумывая, Сенька ринулся следом. И врезался со всей дури во что-то упругое, как пружинный матрас. Что-то гладкое. Холодное. Как будто резиновое. И невидимое. Его отбросило назад. Сенька повалился на землю, но тут же поднялся, потирая ушибленный бок. Осторожно, мелкими шажками, он двинулся вперёд, пока не наткнулся на невидимую преграду. Нащупав её справа и слева, Сенька обозначил границы, обошёл кругом. Снова попытался пройти между деревьями. Ничего не вышло.
– Чё за прикол?
Тогда Сенька встал на четвереньки, так же как Кикимора. И пополз вперёд, в кусты.
Неожиданно рука проскользнула куда-то внутрь, за преграду. Вспыхнули искры, но не обожгли.
Сенька испугался, отдёрнул руку.
Тут бы ему развернуться и поспешить домой к БабЗине. Но… Вместо этого Сенька набрал побольше воздуха, как перед нырком в глубину. И двинулся вперёд. В искрящуюся невидимую нору.
Сначала просунул руки. Потом голову. Туловище. Ноги.
И исчез.
Глава 2. Всё страньше и страньше
Никитос обиделся. Даже если у Сени была какая-то своя тайна, нечего было убегать, ни слова не говоря! Допустим, они не были большими друзьями, скорее, приятелями, но… Кто кому-то подсказывал на контрольной таблицу умножения? И занимал место в столовой? И звал поиграть в приставку? И заходил по дороге на фехтование? Не без корысти, правда, а в надежде на вкусные пирожки Бабы Зины.
Никитос решил потребовать объяснений. Хотя бы на правах одноклассника. Поэтому он воинственно поправил очки на носу. И двинулся вслед за Сенькой.
Таиться смысла не было. И вовсе не потому, что пара лишних килограммов и красная толстовка делали Никитоса довольно заметным. А потому что Сеня всё равно его не увидел бы. Он метался по опушке леса – то туда, то сюда. Как будто что-то потерял. И вдруг!.. Никитос пересёк улицу и бросился через поле к лесу. Туда, где буквально секунду назад пропал Сеня.
Подбежав к деревьям, Никита притормозил. Лес впереди казался тёмным, страшным, загадочным. Одно дело, когда про такое смотришь в кино или читаешь в книжке. И совсем другое, когда стоишь перед косматой стеной из колючих ёлок, а они тянут к тебе дрожащие кривые лапы в липкой паутине.
Никитос, так же как Сенька, оглянулся на знакомую и понятную городскую улицу. Проводил взглядом машину, ехавшую мимо. Светофоры перемигнулись. Ему очень захотелось домой. Мама, наверное, уже вернулась… Может, ну их? Эти приключения. Себе дороже. Ноги сами повернули в сторону от леса. Интересно, что сегодня на обед? Но тут Никита остановился как вкопанный. А вдруг Сенька в опасности? Что, если ему нужна помощь? Никитос вздохнул. И шагнул на лесную тропу.
Сначала он подумал, что упустил приятеля однозначно и бесповоротно. Но потом впереди мелькнула знакомая футболка. Никита прибавил оборотов:
– Сенька! Подожди меня!
Звуки в лесу странно путались, будто дразнились. Никитос кричал в одну сторону, а слышалось в другой. Во всяком случае, ему никто не ответил.
Подбежав ближе, Никита увидел, что Сеня ползёт куда-то в кусты. И уже пропал наполовину. Из зелёных веток торчали только ноги.
– Эй, ты чего там потерял? – окликнул его Никитос.
Но Сенька полз вперёд, не отвлекаясь. Секунда – и он исчез! Целиком. Совсем.
Никита зажмурился. Как так?! Только что был. И вдруг – раз! И нету.
– Се-ень, ты где-е? – стараясь унять дрожь в голосе, спросил Никита.
Он осторожно подошёл ближе.
В кустах никого не было. Кроме самих кустов. От Сеньки не осталось и следа. Даже шнурков от ботинок.
– Аааааа! – закричал Никитос и, не разбирая дороги, ринулся прочь из леса.
– Алё! Вы меня слышите?.. Алё!
– Диспетчер сто двенадцать. Что у вас случилось?
– У меня друг пропал! Сенька! – закричал Никита.
– При каких обстоятельствах?
– Ну… он в кусты полез! И исчез! Совсем!
– Имя-фамилию-адрес знаете?
– Да! Арсений Головин! Весенняя, тринадцать! Седьмой этаж, квартира сто пять!
Диспетчер в трубке немного помолчала.
– Не волнуйтесь. Уже выехали по этому адресу. И скорая. И пожарная. Ждите.
– Почему скорая? Какая пожарная? – оторопело спросил Никитос.
Он немного помедлил, принимая решение. И помчался в сторону дома Сени.
Пожарная машина уже стояла перед подъездом, задрав вверх длиннющую лестницу. По ней друг за другом поднимались пожарные, таща за собой резиновый шланг. Никитос знал, как он называется. Пожарный рукав! Другая красная машина, завывая сиреной, въезжала во двор, с трудом протискиваясь мимо скорой помощи.
Из квартиры на седьмом этаже валил чёрный дым. Окна были открыты. Никитос отчётливо видел синие в горох занавески: такие знакомые, БабЗинины. Он опомнился и схватился за телефон. Включил камеру, стал снимать.
Тут дверь подъезда распахнулась и показалась бригада медиков. Пятясь и стараясь не споткнуться на ступеньках, они вытащили на улицу носилки. Никитос укрупнил кадр и чуть не упал. На носилках, с чёрным от копоти лицом, лежала Сенькина бабушка.
– БабЗин, ты чего?! – глупо закричал Никитос, забыв про телефон.
Она распахнула невидящие глаза, приподнялась из последних сил, протянула к нему дрожащую руку:
– Сеня… внучок… Как же ты без меня?! Один?
Обессилев, откинулась на подушки.
– Отойди, парень, не мешайся!
Санитары спешно упаковали носилки в машину. Двери захлопнулись. Истошно воя, скорая рванула с места.
Никита остался стоять, чуть не плача:
– Сеня… БабЗин… Вы куда?! Вы чего?
…Так. Надо медленно повернуть голову вправо… влево… Нет, не померещилось. Сенька действительно стоял посреди поляны гигантских цветов с огромными, плавно качающимися лепестками и хищными тычинками. Выше торчали грибы в человеческий рост: празднично-гороховые мухоморы и полупрозрачные бледные поганки на тонких ножках. Птицы выводили симфонические трели. Как шатёр, поляну накрывали огромные листья папоротника. А выше, далеко в небе, исчезали мощные стволы деревьев, кроны которых скрывались за облаками. «Секвойи, что ли?» – подумал Сенька. Трава под ногами, похожая на сахарную вату, хрустела. Всё это светилось и переливалось, как в лазерном шоу.
С трудом выдирая ноги из липкой поляны, Сеня двинулся вперёд. К болоту, которое как будто дышало вдалеке, вспухая разноцветными, дурно пахнущими пузырями…
Тем временем Кикимора торопливо стянула плащ, сдёрнула с головы платок, с лица – очки и осталась в чём была. То есть в драном сарафане из тинной рогожки, украшенном травами, ракушками улиток и полуистлевшими листьями. Свой тайный свёрток она запихнула в корни, которые так высоко торчали из мха, как будто дерево собиралось стряхнуть с них землю и уйти. Гнилой ветерок гнал с болота пропахшие забытьём клочья тумана. Там, где повыше – на сухом берегу, – перебирала листьями яблоня. Стройная, молоденькая, украшенная ожерельем из светящихся яблочек, она была похожа на девку на выданье. За ней на опушке примостилась кривая ветхая изба, стены которой поросли мхом, а крыша прогнулась под тяжестью времени, словно коромысло.
Не обращая внимания на знакомый пейзаж, Кикимора прокралась к зелёной воде. К месту, где в болото втекал весёлый ручеёк, напоённый травами, очищенный песком. Дойдя до места, Кикимора бухнулась на колени и принялась жадно лакать воду.
– Твой дом – лес! – раздалось у неё за спиной. Голос был громким и каким-то деревянным.
Ближайшая коряга, поросшая обломанными ветками, ожила и превратилась в Лешего. Тот сверлил её глазами, которые едва можно было различить в морщинах его тысячелетней коры. От неожиданности Кикимора чуть не свалилась в воду и рассердилась:
– Ну тебя, Леший! К лешему!
Она поднялась с колен, отряхивая лохмотья. Спросила раздражённо:
– Тебе что за дело?
– Яга! – многозначительно провозгласил Леший, предостерегающе подняв старый сук.
– Да я всего на минуточку! – сменив тон, заискивающе затрясла головой Кикимора.
– Яга… – повторил Леший.
Кикимора бросила настороженный взгляд на кривую избу вдалеке и, нервничая, зашептала:
– А чего Яга? Ежели ты не сболтнёшь – она и не прознает!
Леший молча смотрел на неё, не моргая.
Кикимора догадалась, что он чего-то ждёт. Ага! Она порылась в своей сумке и достала мыльные пузыри.
– Чего задеревенел, старый? Смотри лучше, какой гостинец я тебе в энтот раз принесла!
Леший недоумённо таращился на пластмассовую коробочку у неё в руке.
– Вона! Глянь-ка!
Кикимора выдула несколько пузырей, которые, переливаясь и искрясь, поплыли над болотом, разгоняя гнилой туман.
Деревянное лицо Лешего осветилось детским восторгом. Он цапнул сухими ветками банку с мыльным раствором и яростно задул.
– Да не так! Во как! – поучала Кикимора.
Леший выдувал пузыри и радовался словно ребёнок.
– Эй! Слушайте! Лучше вам это не трогать! Она их украла!
К ручью вывалился Сенька. Увидев живого мальчишку, Леший бросил банку с пузырями и в секунду одеревенел – от коряги не отличишь.
Кикимора вытаращилась на Сеньку:
– Ты откуда такой?! Взялся?
– За вами из города шёл. От самого рынка, – стараясь держаться уверенно и спокойно, сообщил Сенька. – Я всё снял! Как вы там воровали.
Он продемонстрировал телефон.
– Я и сейчас снимаю!
Но это не произвело на Кикимору никакого впечатления.
– От самого торжища? – удивилась она. – Как же я тебя не заприметила? Глянь, какой настырный, привязался!
Тем временем Леший зашевелился потихоньку. Открыл глаза-щёлочки и, будто не веря им, протянул:
– Че-ло-век…
– Чего задубел? – набросилась на Лешего Кикимора. – Двигай корнями! Пошли, обратно его вытолкаем!
Кикимора вдруг скакнула вперёд, пытаясь схватить Сеньку за руку. Но тот не зря второй год ходил с Никитосом на фехтование. Мальчишка мгновенно отпрыгнул, вскинув руку с телефоном, и даже фокус не потерял.
– Не трогайте меня! – не отводя камеры, Сенька пятился, чтобы занять более выигрышную позицию. – Имейте в виду, я вас снимаю. Ща в сторис выложу.
Следя одним глазом за странной парочкой – получается, их двое! Значит, банда целая! – Сенька тыкал пальцем в телефон, пока не понял: сети-то нет! Он попробовал и так, и эдак. Встал на носки. Присел к земле. Неа. Сигнала не было. Шатнулся вправо. Шагнул влево. Безрезультатно.
Сенька так увлёкся поисками сети, что слишком поздно понял: Кикимора и Леший не собираются его хватать. Они оба замерли и в ужасе смотрели куда-то за спину Сеньки. «Странно, – опомнился он, – чего это они? Как приведение увидели».
Он отвлёкся от телефона и уже набрался мужества, чтобы оглянуться… Но тут ему на плечо легла тяжёлая костлявая рука – страшная, тёмная, с длинными жёлтыми ногтями. «Зомби! Настоящий», – понял Сенька и… задеревенел. Так же, как Леший.
Глава 3. Заклятье
Яга с утра хлопотала по хозяйству. Методично перетирала в решете сушёных гадюк с болотной жижей. Это, как известно, лучшая мазь от кривой спины. Варила в котле зелье из мухоморов с бузиной и полынью – для веселья духа и крепости сна. Даже почистила от паутины и мух слепые кривые окна. Поменяла одни дырявые занавески на другие, такие же.
Когда окнами занималась, обратила внимание на странные пузыри, плывущие над родным болотом. Нехорошие. Не здешние.
Пригляделась, щурясь – всё-таки возраст давал о себе знать. Тыща лет – не шутка. И увидела у ручья…
– Что за напасть! Не может такого быть!
Разъярившись, схватила метлу и бегом, вприпрыжку – на костяной-то ноге! Учить олухов уму-разуму.
Хотела напустить на себя вид самый страшный, да не занадобилось. И Леший, и Кикимора и без того в ужасе застыли под её свирепым взглядом.
– Человек?! – прогремела Яга. – Откуда?!
– Бабочка! Ягодочка! Он сам пришёл! – запричитала Кикимора. – Вон, Лешего спроси! Он знает! Он подтвердит!
– Леший не знает, – тут же среагировал Леший.
Кикимора злобно зыркнула на него:
– Приятель, называется! Ещё и родственничек!
Леший немедленно превратился в корягу – мол, ничего не вижу, ничего не слышу.
Яга в ярости замахнулась метлой на обоих.
Ступа решила, что её позвали, и, несмотря на неуклюжие габариты, мягко подплыла к хозяйке, слегка касаясь дном травы. Яга в сердцах кинула внутрь метлу. Ступа мягко крутанулась в воздухе – обиделась, значит. Она-то при чём?!
Сенька незаметно для себя перестал бояться и с восторженным любопытством переключился на эту штуку на воздушной подушке. Крутая история! Он присел, провёл рукой между дном ступы и травой:
– Вау, это флайборд? А можно покататься?
Ему никто не ответил. Кикимора стояла перед Бабой Ягой виновато потупившись. А Леший делал вид, что он теперь – здравствуй, дерево!
Сеньке захотелось разрядить обстановку.
– Вообще, прикольно тут у вас… – дружелюбно сказал он. – Вы кто? Актёры? Или влогеры? Про сказки вайны снимаете?
Яга, скрипя зубами, злобно изучала Сеню, как неведомую зверушку.
– Так вайны сейчас не в тренде! – продолжал мальчишка. – Хотя… может, таким олдам, как вы, зайдёт.
– Что он несёт?
Яга грозно повернулась к Кикиморе. Та пожала плечами, помотала головой. Сенька тем временем внимательно смотрел на древнюю старушенцию, которая казалась ему смутно знакомой:
– А! Вы же это! В театре играете! Ну, эту… как её… Вас ещё БабЗина любит!
И словно по волшебству вспомнил: точно! Бабушка! Она же ждёт!
– Простите! – обратился он к старухе. Сейчас она была не такой уж и страшной. – Мне это! Обратно в город надо. Я побежал!
Он шагнул раз-другой и вдруг… прилип к земле, как жвачка.
– Вы чё сделали? Э! Ноги пустите! – дёргался Сенька. – Что за фокусы?
Припадая на одну ногу, старуха подошла вплотную к нему. Обнюхала мальчишку, как дворняга. Затем повела крючковатым носом в сторону, проковыляла к Кикиморе и принюхалась к её сумке.
– Давно-о чуяла за тобо-ой человечи-ий душо-ок… – неожиданно тихим жутким голосом протянула старуха. – Думала, ты ко-осточки в болоте припря-ятала. А ты – вона ка-ак?!
Кикимора ещё больше позеленела от страха.
– В сумке что?! – накинулась на неё Яга.
Зелёная тётка тряслась и не отвечала.
Тогда Баба Яга рассекла когтем сумку Кикиморы. Содержимое высыпалось. По мху покатились конфеты, помада в яркой упаковке, экзотические фрукты – манго, апельсины, авокадо. Леший ожил и с интересом уставился на эти сокровища, даже руку-сучок протянул.
К ногам Сеньки подкатился знакомый тюбике мазью. Он дёрнулся, схватил его и спрятал в карман.
– Это моё! – крикнул Сенька. – Для бабушки!
Яга зло ткнула в него корявым пальцем. И Сенька онемел.
Заикаясь от страха, Кикимора заискивающе сказала:
– Р-родненькая, я ему зелье з-забудное дам! Малец ничего и не в-вспомнит! В-вытолкнем его обратно – и л-леший с ним!
Услышав эти слова, Леший ожил и возмущённо дрогнул своими сучками:
– Мой дом – лес!
Яга вперила в Сеньку глаза, горящие яростью, как два раскалённых гвоздя.
– Ну уж нет, – решительно проговорила она. – Обратно к людям я его не пущу.
Сенька похолодел от ужаса. А как же БабЗина?! А он?! Хотел что-то крикнуть, что-то возразить, но… Его рот был запечатан намертво. Даже губ не осталось.
Яга повернулась к Кикиморе:
– Давно к людям шастаешь?
– Всего разок-то и сходила! – вскинулась та, невинно хлопая глазами.
– Твой дом – лес! – неожиданно встрял Леший.
– Лучше не ври мне! – в ярости зарычала Яга. – Мигом в гадину ползучую оберну!
Кикимора видела, что Яга не шутит. Но вдруг осмелела – а чего теперь терять?
– Давно шастаю, подумаешь! Сначала в твердыне норка махонькая была! А потом всё ширше и ширше! Я ради интереса нос сунула…
Все молчали. Особенно Сенька, который ох как хотел сказать, да не мог. Во рту ни языка, ни зубов не осталось.
– Что ж мне теперь, от скуки здесь помирать?! Раньше хоть залётные богатыри захаживали! А теперича! – Кикимора безнадёжно махнула зелёной лапой. – Тыщу лет одни тут кукуем! Одичали совсем!
– По богатырям соскучилась? – зашипела Баба Яга, как будто водой на раскалённый камень плеснули. – Может, и по Кощею затосковала?!
– Тоже скажешь… – заскулила Кикимора. – Меня от одного его имени корёжит… Всех моих сестриц извёл, злодей.
Баба Яга вздохнула тяжко. Ведь знала: твердыня на ладан дышит! Всё надеялась: авось, ещё тыщу лет простоит…
– Показывай, где твердыня наша прохудилась, – велела она.
– Пойдём, Бабочка… Пойдём, родненькая… – засуетилась Кикимора.
И побежала вперёд на четырёх лапах, подобострастно прижимаясь к земле.
Яга отмахнулась от ступы, которая, как собака, поплелась за ней. Старуха самостоятельно доковыляла до того места на поляне, где был проход, через который Сенька просочился в волшебный мир. Она осторожно ткнула пальцем в твердыню. Купол загудел и показался. Кикимора восхищённо смотрела на прозрачную стену, уходящую в небеса. Баба Яга, сокрушаясь, изучала прорехи, которыми пестрел купол, как лоскутами – одеяло.
Волшебный лес затих и замер. Даже птицы перестали петь. Воздух трещал, как электричество. Кикимора поёжилась.
– А ты какого лешего припёрся? – спросила Яга, не оборачиваясь.
Леший стоял у неё за спиной, держа под мышкой человеческого детёныша.
– Человек!
– Пусти! Гад! – вдруг завопил Сенька, снова получивший возможность говорить.
Яга глянула на мальчишку, который ужом извивался в ветках-руках. Неожиданно наглец лягнул Лешего, выскользнул и помчался к дыре в твердыне. Яга расстроилась – силы волшебной в ней немного осталось. Заклятья больше пяти минут не держатся…
Сеня почти достиг своей цели. Купол был виден, поэтому он сразу узнал ту самую дыру в кустах, через которую полз на четвереньках сколько-то времени назад. До неё оставалась всего пара шагов!
– Стоять! – вдруг произнесла Яга вроде бы тихим голосом, который неожиданно разнёсся громовым раскатом на весь лес. – Обернись!
Сенька не хотел, но повиновался. Иначе не мог.
Старуха сунула ему в лицо костлявый палец и начала рисовать круги перед глазами, будто гипнотизируя.
Кикимора вся сжалась в ожидании беды.
Сенька, наглея от возможности говорить, заорал:
– А ну пустите! Не то я в полицию заявлю! Что вы меня похитили! А я несовершеннолетний!
– Надоел, – поморщилась Баба Яга. – Суеты от тебя много.
Она ткнула пальцем в лоб Сеньки. Ррррраз! И тот превратился в кабанчика – молодого, в бархатистой коричневой шкурке, в меру упитанного. Одежда, телефон и тюбик с мазью упали в траву.
Сенька удивлённо хрюкнул. Попытался рассмотреть свои копытца, шёрстку, хвост закорючкой. Кикимора, от греха подальше, подхватила его на руки, прижала к себе.
– Говорила, лучше зельем забудным, – чуть не плача, сказала она. – И куда его теперь?
– Волки сожрут, – пообещала Яга. – И поделом! Не будет шастать куда не звали.
Кабанчик вперился в старуху ошалевшими глазами, похожими на две янтарные бусины. Недовольно хрюкнул в знак протеста.
Яга посмотрела сквозь него, как будто он не человек и не кабанчик вовсе, а пустое место. Прошлась туда-сюда вдоль дырявого купола:
– Слабеет моё заклятье. После Иванова дня рухнет.
– Как же мы? Без твердыни-то? – оторопела Кикимора.
Яга не ответила. Закопалась в своих одеждах – древних, полуистлевших. Отцепила с кожаного ремня потёртый кисет с вышитым, едва различимым цветком. Вытряхнула что есть, до последнего. На ладони образовалась горстка серебристой пыльцы – как горстка пепла. Порошка было так мало, что старуха позволила ему просочиться сквозь пальцы.
– Нужен дивноцвет. Чтобы новую твердыню возвести, – сокрушённо вздохнула она.
– Эка! Дивноцвет! Таку нас его отродясь не было! Он у людей завсегда рос!
– А наш дом – лес! – поддержал Кикимору Леший.
Яга вздохнула:
– Делать нечего. Значит, к людям полечу.
Леший охнул.
– Мне, значится, нельзя в город шастать, – заворчала Кикимора. – А сама…
Яга бросила на неё свирепый взгляд.
– Ладно. Молчу-молчу! – пошла на попятную Кикимора.
И отошла подальше, прижимая к себе Сеньку-кабанчика.
Яга свистнула на весь лес. Ломая ветки, сшибая гигантские мухоморы, к ней ринулась ступа с метлой. Миг – и Яга оказалась в деревянной кадушке. Та взмыла, заложив крутой вираж над поляной.
– К полудню после Иванова дня верну-усь! А то всем нам ху-удо будет! – прокричала сверху Яга. – И вот ещё что-о! Узнаю, кто из леса-а хоть но-огой…
Ступа не дала договорить, рванула через щель в твердыне с треском и искрами. Пропала.
Сенька-кабанчик с обиженным хрюканьем вырвался из рук Кикиморы.
– Куда ты опять? Ну куда? Сказали же, из леса ни ногой! – заполошно запричитала Кикимора, пытаясь поймать Сеньку в охапку. Да не тут-то было!
Тогда Кикимора исчезла с того места, где стояла. И тотчас появилась рядом с кабанчиком, подхватила его зелёными лапами:
– Ох, неугомонный!
Сенька грустно обмяк. Понял – никуда ему от этого злющего волшебства не деться.
Леший вдруг заскрипел, как старая телега.
– Мой дом – лес! – сообщил он невиданную новость и поковылял обратно к ручью.
Кикимора, крепко зажав Сеньку-кабанчика под мышкой, поскакала следом.
Глава 4. Ивана Купала
Прикрывшись ладонью от солнца, Яга летела над городом и обозревала окрестности. Ступу немного заносило на поворотах. Иногда она пробуксовывала в воздушных ямах. Но в целом шла хорошо, держала баланс и приличную скорость.
Внизу под Ягой змеились ленты дорог, проплывали разноцветные плоские крыши каких-то строений, мелькали машины, машины и снова машины. Улицы со всех сторон обступали огромные башни, похожие на мрачный частокол из камня и стекла.
– Телеги-то с конями куда делись? Избы где? – дивилась Яга. – Видать, хорошо зажили люди! Сплошь железо на колёсах да каменные столбы-гиганты. Тьфу!
Завидев деревья вдоль воды, Яга обрадовалась. Где лес да речка – там и деревня! А дивноцвет у людей под любым забором растёт! Не ценят человеки его, не понимают. Но, подлетев ближе, Яга увидела только дорожки и скамейки, двухколёсных людей и странные конструкции-лестницы, на которых резвились человечьи детёныши – чисто букашки-таракашки.
– …Где ж деревни? Деревни тут были! – изумлялась Яга. – Люди где живут-то сейчас?
На том месте, где раньше была пыльная деревенская околица с козами да курами, теперь торчали каменные башни-столбы. Баба Яга снизилась. Пролетела мимо этажей, заглядывая в окна. Сообразила, что длиннющие коробки, упирающиеся в небо, – и есть дома. Многоэтажки.
Не веря собственным глазам, не понимая, куда рулить, Баба Яга развернулась обратно к деревьям.
…В ожидании зелёного сигнала светофора на пешеходном переходе топтались мама с дочкой. Мама смотрела в телефон, а девочка – в небо, в просвет между небоскрёбами, где проплывали интересные, похожие на разное, облака. Вдруг мимо просвистела ступа со старухой. Девочка запрыгала от волнения, заверещала, показывая пальцем вверх.
– Мам, смотри!!! Баба Яга!
Не поднимая головы, не отрываясь от телефона, мама натянула дочке на голову панаму.
– Заяц, говорила же тебе, надень! Солнце голову напечёт.
Девочка следила за Бабой Ягой, пока та не скрылась за домами. «Почему взрослые самого важного не замечают? – сердито думала она. – Тут настоящая Баба Яга! А маме всё равно».
Тем временем Яга второй раз промчалась над вывеской «Городской парк». Она покружила над дорожками, где собаки водили людей на верёвках – странное занятие! И полетела навстречу духовитому ветру, в котором различались сильные запахи одежды и еды. Человечьего духа.
Запах вывел её на большую площадь, где двигались в разном направлении парни и девки в деревенских костюмах, какие-то люди с железяками. Площадь оплетали верёвки-провода. Ярче солнца горели круглоглазые фонари на металлических ногах.
Яга не знала названий многих предметов, не понимала происходящего. Впрочем, в суете, царящей на площади, почти никто ничего не понимал.
Перед уличной сценой метался режиссёр – взъерошенный, как дикобраз, страшно нервный. Голосом, срывающимся на крик, он отдавал команды. А больше ругался, поскольку был всем недоволен. Следом за ним, как тень, следовал ассистент с рацией. Он повторял слова режиссёра, словно передразнивал.
– Что с квадрокоптером? Готово? Нет?! – вопил режиссёр, вытирая пот со лба. – Мне нужен воздух! Масштаб!
– Что с квадрокоптером? Готово? – равнодушно повторил ассистент в рацию.
И прислушался к ответу на том конце.
– Могут запускать для тестового полёта, – передал он режиссёру.
– Так запускайте! – взвился тот. – Милости прошу!
Директор по кастингу, не говоря ни слова, подошла и сунула режиссёру под нос планшет с фото актёров массовки. Он вперился взглядом в экран. Делая паузы, директор листала подборку.
– Боже, Боже! Откуда вы набрали этот сброд? – трагично воскликнул режиссёр. – Нам нужны парни и девушки, которые ищут свою любовь! Кого она может найти с таким выражением лица?! Лешего?! Заменить!
– Не успеем, – кратко и бескомпромиссно ответила директор по кастингу.
– Тогда спрячьте её подальше от камеры! И от меня! Хочу видеть только гармоничные, одухотворённые лица! Только красоту!
Мимо прогромыхала железная стойка-вешалка с десятком болтающихся на перекладине костюмов.
– Это что?! Наши костюмы? – режиссёр схватил пару сарафанов, с сомнением покрутил их так и эдак.
– Да, всё как вы просили, – подтвердил ассистент.
Режиссёр недоверчиво посмотрел на него, принялся перебирать остальные наряды.
– Вы уверены, что я просил именно это?
Ассистент кивнул.
– Ну, допустим. А где костюм Яги? Костюм Яги готов?!
Ему никто не ответил.
– Что-то я не слышу… – протянул режиссёр нехорошим голосом.
Тут из-за вешалки с ворохом одежд вдруг появилась стройная невысокая девушка с глазами огромными и чистыми, как родниковая вода. От неё веяло спокойствием и уверенностью. Не торопясь, с достоинством, она сняла вешалку и продемонстрировала наряд режиссёру.
– Вот, пожалуйста. Этот, – проговорила она мелодичным высоким голосом, напоминающим журчание ручья.
– Вы кто?
– Марья.
– Да мне всё равно! Вы – костюмер?
Слегка ошарашенная, Марья кивнула.
Режиссёр скользнул мимо неё взглядом и принялся изучать многослойную юбку из мешковины, специально взлохмаченную по подолу. Широкую льняную рубаху со скромной вышивкой по манжетам и вороту.
– Как-то… бледновато, – скептически прокомментировал он. – Яга – ключевой персонаж! Она должна быть ярким пятном! В этих лохмотьях она сольётся с толпой! Вы что, не понимаете?
Он присмотрелся к вышивке и ткнул в неё пальцем.
– Это, по-вашему, что?
– Цветок. К сожалению, не знаю названия. Но такие узоры ещё моя бабушка вышивала, а она…
Режиссёру слушать было некогда и неинтересно.
– Не имеет значения! – перебил он. – Найдите какую-нибудь цветастую шаль, прикройте эту серость! Мне нужны яркие пятна, слышите?
Марья хотела было возразить, но режиссёр больше ни ею, ни костюмами не интересовался. Он смотрел за спину Марьи, где рабочие сцены разворачивали вывеску «ПОЗДРАВЛЯЕМ С ПРАЗДНИКОМ ИВАНА КУПАЛЫ», и наливался праведным гневом.
– А ну стой! Это что такое? А?! Вы куда это монтировать собираетесь?! Здесь задник должен быть!
Рабочие сцены застыли на месте, кто где стоял.
– Где оператор?! Где свет?! Где звук?! – вопил режиссёр, приобретя свекольно-бордовый оттенок лица. – Всех сюда!!!
– Реж интересуется… где оператор? Где свет? Где звук? – передразнивая, бубнил в рацию ассистент. – Приглашает всех подойти к главной сцене.
Он отключился и уставился на режиссёра в ожидании дальнейших указаний. Тут рация ожила:
– Мы квадрокоптер запустили.
– Наконец-то! – отозвался режиссёр.
– Но у нас тут… помехи.
– Какие ещё помехи?! Мероприятие через час! Чтобы никаких помех! Понятно?!
– Понятно, – сказал техник и отключился.
Он в недоумении переглянулся с коллегой, у которого в руке был пульт от квадрокоптера. Оба уставились в монитор.
– Ничего не понимаю… – сказал один другому. – Что за?.. Откуда взялось? Посмотри… По-моему, такого нет по сценарию.
Яга приняла решение и взяла курс на крышу ближайшей высотки. Она держала нос по ветру, и неожиданно знакомый запах развернул её в нужном направлении, подсказал, где цель.
Вдруг из облаков появилась странная железная птица-стрекоза. Она примостилась за правым плечом и настырно летела рядом.
Бабе Яге это совсем не понравилось.
– Кыш! Сгинь, проклятая!
Ступа совершила резкий манёвр, скакнула вниз. Но птица не отставала, трещала крыльями, как веретено.
– Брысь, говорю! – разозлилась Баба Яга.
Она замахнулась метлой.
Не с первого раза, но попала.
Механическая птица кувыркнулась в воздухе и полетела вниз.
…Квадрокоптер упал в клумбу пышных хризантем, поэтому не разлетелся вдребезги, а просто замер.
Рядом с клумбой располагалась автобусная остановка. Происшествие всполошило местных бабушек. Они боязливо разглядывали агрегат, упавший с неба, не подходя близко. Поэтому не заметили, как прямо над их головами бесшумно пронеслась ступа с Ягой.
– Что творится-то! Ой, что творится! – сокрушались старушки, не зная, что пропустили самое невероятное.
Яга по всем правилам лётной науки заложила широкий вираж и сбросила скорость, чтобы не промахнуться мимо крыши. Но всё равно немного не рассчитала. Ступа ударилась о бетон, проскакала, как заяц, несколько саженей и с трудом затормозила у самого края высотки.
Кряхтя, опираясь на метлу, Яга выбралась наружу. Костяная нога ныла, но пока не болела.
В синем небе на горизонте клубилось чёрное облако. Баба Яга с силой втянула ноздрями воздух. Знакомый нехороший запах тянулся как раз оттуда. От здания из красного кирпича, над которым сгустились тучи.
– Что-то неладное там… – задумчиво пробормотала Яга. – Похоже, мне туда и надо.
Она ударила черенком о крышу, и метла превратилась в клюку.
Ступа слегка подрагивала, приходя в себя после долгого беспосадочного перелёта. Хозяйка поощрительно огладила её по крутому боку, как доброго коня.
– Здесь подожди. Не суйся. Сама ногами пойду, проверю.
Глава 5. Со свиным рылом…
Не то чтобы все загрустили без Бабы Яги, но в волшебном лесу сразу стало как-то пусто.
У костра, который сухо потрескивал в двух шагах от старой бабкиной избы, Кикимора меланхолично мешала веткой зелье в котле. Вокруг неё бродил упитанный кабанчик. Он пытался жевать то одни, то другие листья, но, попробовав, отплёвывался.
Сенька надеялся найти сладкие, сочные.
А попадалась, как назло, сплошная горечь.
– Попробую тебя обратно превратить, – сообщила Кикимора кабанчику. – Зельем забудным напою и к городу проведу. А здеся скажу, что волк сожрал. Понял?
Кабанчик резво захрюкал, соглашаясь.
Кикимора сорвала какие-то травы, стала с силой растирать их в ладонях, бормоча заклинания. От её рук повалил дым, побежали искры. Кабанчик в страхе отшатнулся, задрожал.
– Не рыпайся! Сто лет уж никого не оборачивала! – строго прикрикнула на него Кикимора. – Смирно стой!
– Тута чего? – раздался вдруг оглушительный хрип Лешего.
Кикимора от неожиданности вздрогнула и просыпала искрящиеся травы на Сеньку-кабанчика. Взлетело вверх сизое облачко, что-то затрещало и – рррраз!.. На пеньке сидел Сенька. В своей одежде. С обычными руками и ногами. Но со свинячьим пятачком и мохнатыми ушами.
Не успевший ещё осознать превращение, он визжал от испуга.
Леший замер.
– Чего орёшь? Оглашенный! – разозлившись, крикнула Кикимора непонятно кому – то ли ему, то ли Сеньке.
– Если вы меня сейчас же отсюда не выпустите, я полиции расскажу, как вы меня мучили! – выпалил мальчишка и закрыл себе рот ладонями, всё ещё не веря, что может говорить, а не хрюкать.
Кикимора рассматривала его с неодобрением.
– Кто тебя просил под руку лезть, дурень? – накинулась она на Лешего. – Куда его теперь? Такого!
Леший виновато сопел, прикрываясь ветками.
– Хватит прикалываться! – всерьёз возмутился Сеня. – Меня бабушка, наверное, ищет! Переживает. С ног сбилась. Отпустите! Люди вы или кто?!
Кикимора и Леший переглянулись.
– Люди? Мы? – переспросил Леший. – Ха-ха!
Он вдруг зашёлся от смеха, утирая слёзы сучками с листьями.
– Мы! Люди! Ой-ой-ой! – вторила ему Кикимора.
Она била себя по коленям, трясла зелёными патлами и всё никак не могла успокоиться.
Сенька смотрел на них и думал, что в нормальном мире этих двоих давно бы приняли за сумасшедших. А здесь… неадекватным, скорее, выглядел он.
– Хорошо. Не люди. А кто? – поинтересовался Сеня, когда Леший с Кикиморой устали смеяться.
Обитательница волшебного болота неожиданно приосанилась, задрала подбородок и бросила на мальчишку снисходительный взгляд.
– Я – Кикимора болотная! В тридевятом поколении, – с достоинством произнесла она, будто была английской королевой. – А он – Леший! Тоже древний. Мы с ним – кузены. Тринадесятые.
Сенька с досады махнул рукой, думая, что это шутка.
– Хватит меня троллить! Леший… Кикимора… Не смешно!
Он разозлился до того, что вдруг… хрюкнул. В ужасе схватил себя за пятак. Испугался. Бросился к болоту. Лихорадочно разгрёб тину и уставился в воду.
В отражении он увидел знакомого мальчишку. Себя. Только со свиным рылом вместо носа. И с мохнатыми кабаньими ушами.
– А-а-а! – заорал Сенька и замолотил по воде кулаками.
Колени заскользили по влажной траве.
И он бухнулся в вонючую болотную жижу.
Неповоротливый Леший проявил недюжинную прыть, вылавливая мальчишку из трясины. Он подцепил его своими кривыми ветками и упорно тащил, пока человечий детёныш не оказался на берегу. Кикимора немедленно окатила Сеньку родниковой водой, смывая ядовитую грязь. Замотала в волчью шкуру и усадила греться у костра.
Сейчас у мальчишки в руках была жестяная помятая кружка с отваром дурмана, которую он держал обеими руками. Кикимора жарила жаб на длинном пруте. А Леший разложил на траве ближе к огню синие грибы, похожие на шампиньоны, в огромных тарелках-листьях.
– …Почему вы от людей спрятались? – глядя на пламя костра, спросил Сеня. – Рассказывайте давайте! А то я ничего не понимаю.
Леший заскрипел, чтобы скрыть волнение. Кикимора вздохнула, вспоминая:
– Как Кощея не стало… люди про это прознали. Начали в волшебном лесу безобразничать.
– Как это?
– Ох! – сокрушённо махнула рукой Кикимора. – Русалок всех переловили. Для показу на ярмарках… Стыдобища! Она в одной бочке сидит. И в другую через огненное кольцо перепрыгивает!
– А Горыныч? – проскрипел Леший.
– Этого вообще! Заставили землю пахать! Кормили сеном, как обычную скотину. Он и сдох. Ему без мяса никак нельзя.
– И Яга! – опять подал голос Леший.
– За Бабочку нашу Ягу посулили цельный бочонок золота. Пошли в лес охотники косяком – кто на коне да с копьём, кто пешком да с сетью, кто в латах да со стрелами. Яга билась-билась и устала. Наложила заклятье, чтобы человечишки не могли пробраться в наш лес. Но и нам отсюдова было не выйти.
Грустная получалась история. «И чего все со всеми воюют? – подумал Сенька. – Зачем?»
– А где остальные? – он наморщил лоб. – Этот, как его… Лихо! И разбойник, который свистит! И кто там ещё, кто в сказках есть?
Кикимора будто бы рассердилась.
– Талдычим тебе, одни мы здесь кукуем! Кого Кощей не сгубил, тех люди извели!
Она повертела прут с жабами, пристально изучая подгоревшие тушки.
– Сготовились вроде!
Разломила деревянный вертел на три части – по количеству лягушек – и протянула угощенье Лешему и Сеньке.
Леший охотно цапнул сучком подгоревшую жабу и с трудом пропихнул её в узкий деревянный рот. По коре потекла коричневая жижа. Он жевал и урчал от удовольствия. А Сенька с отвращением смотрел на жабьи лапки, которые застряли у Лешего во рту и шевелились как живые во время каждого глотка.
Кикимора между тем пробовала грибы. Около огня они скукожились морщинистыми шляпками и превратились из синих в ярко-красные. Кикимора закидывала в рот гриб и жевала его с наслаждением. А Сенька смотрел, как в её зелёных волосах прорастают папоротники и кувшинки. Это было даже красиво, но… Сенька схватился за свой нос-пятачок: «А что, если у меня ещё что-нибудь вырастет? Ну уж нет!»
Он решительно вернул Кикиморе тушку жабы на палке.
– Я такое не ем. Нормальная человеческая еда у вас есть?
– Зря нос воротишь! – насупилась Кикимора.
– Вкусно! – поддержал её Леший.
– Спасибо. Я лучше яблоко пожую.
Сенька встал и решительно направился к яблоне. Откровенно говоря, она была такая красивая… И плоды на ней так соблазнительно светились в сумеречной тени волшебного леса… Сеня давно чувствовал, что хочет отведать яблочка, да и всё тут!
– Беда! – вскинулся Леший.
– Чё?
Кикимора резко обернулась. И в мгновение ока – как она умела – оказалась перед Сенькой, преграждая ему путь.
– Что опять? – вскинулся мальчишка. – Почему нельзя?!
Кикимора цепко схватила Сеню за руку. Оглянулась туда-сюда, будто кто-то мог подслушать, и забормотала:
– Не простые это яблочки, а молодильные! От них хворый здоровеет, а здоровый молодеет! Понял?
– Да! Понял! Вам просто жалко! Жадина!
Он выдернул руку из лапы Кикиморы и сунул её в карман куртки.
– Вот дурья башка! Молодильные яблоки только старым для подмоги! А ты если съешь – исчезнешь!
Сеня нащупал в кармане тюбик бабушкиной мази.
– Как-как вы сказали? – встрепенулся он. – Хворые – что? Здоровеют?
Глава 6. Коза-девица
Путь к нехорошему дому из красного кирпича лежал через парк. Баба Яга оказалась здесь уже в третий раз, но опять этого не заметила. А то бы задумалась: кто ж её путает, водит кругами окрест этого места, словно заговорённую?
Опираясь на клюку, она ковыляла по мощёным чистым тропинкам, мимо бритой, как неживой травы, дивясь многочисленному люду и слишком аккуратным стриженым кустам. Всё здесь было чистенькое, гладенькое, ненастоящее. Тьфу!
Чем ближе Яга подходила к площади, тем больше становилось народу. Кто-то тащил на себе гирлянды неживых цветов, кто-то доски, короба, ворохи каких-то тряпок. Все суетились, спешили, перебрасывались словами – вроде русскими, но совершенно непонятными.
– Вау! Классный прикид! – подскочила к Яге девица в такой короткой юбке, что прямо срам. – Можно с вами сфоткаться?
– Это вы косплеите? Или актриса? – вторила ей подружка, обе руки которой по локоть были разрисованы какой-то нечистью.
Баба Яга метнула в наглых девиц злобный взгляд из-под косматых бровей. Тех как ветром сдуло. Девицы исчезли, оставив сладковато-приторный запах. Вроде бы цветочный, но Яге незнакомый.
Чтобы не сбиться с пути, пришлось остановиться и принюхаться. В нос шибануло чем-то густым и непонятным. На самом деле это была смесь ароматов духов и бензина, дезодорантов и красок, попкорна и кофе, нагретой резины и многого другого, чего Яга не знала. Впрочем, её интересовал только тот самый запах от нехорошего дома. И как раз его она больше не чувствовала.
Баба Яга закрутилась юлой. Поковыляла вправо – ничего. Отошла в другую сторону – опять пусто. Получалось, надо вернуться?
Пораскинув мозгами, старая сообразила, что источник тяжёлого духа – огромная каменная поляна и многочисленный люд на ней. Минуешь поляну – и запах-поводырь вернётся!
Не глядя по сторонам, ни на что не отвлекаясь, Яга ковыляла через площадь. Пока перед ней не выскочил – как чёрт из короба – какой-то потный человечишко.
– Стоп-стоп-стоп! – закричал он и попытался схватить её за руку, но Яга не далась.
Наглец цепко оглядел Бабу Ягу с ног до головы.
– Во-о-от! Уже неплохо! Вполне аутентично!
– Утверждаем? – вклинился тот, кто стоял за его спиной как серая тень.
– Да! Но – платок! Сказал же, нужно яркое! Где костюмерша?! Немедленно её сюда!
Откуда ни возьмись появилась девушка с ворохом цветных тряпок.
– Я! Хочу! Платок! – заорал человечишко, как будто костюмерша была глухой. – Яркий как кровь! Или бордовый как вино! Огненный! Понятно?
Девушка кивнула.
– Если! Через пять минут! Яга не будет готова!.. Считайте, вы уволены! – прокричал ей наглый чёрт и буквально растворился среди нечисти, которая дружной гурьбой топала на сцену.
Баба Яга втянула ноздрями воздух. Странно. Именно здесь, в этом месте запах был чистым и свежим, прозрачным, как вода.
Девица – пожалуй, что и краса – тем временем с восторгом рассматривала лохмотья Яги.
– Какой у вас костюм интересный! Такой… правдоподобный. Как настоящий!
Она вытянула из вороха тряпок яркий платок, посмотрела на него, потом на Ягу. Осталась чем-то недовольна. Потянула из куля следующий.
– Вы сразу в образе Бабы Яги приехали? – продолжала дева, забраковав платок в горох. – Вот это я понимаю! Старая актёрская школа!
Она зацепила в тряпках яркий плат с жар-птицей, глаза её вспыхнули радостью.
– Давайте этот примерим!
И ловко накинула платок на плечи Яги.
– Ой как хорошо!
Баба Яга наконец опомнилась. Дёрнула плечом, стряхнула жар-птицу:
– Ты кто такая? Сгинь!
Дева растерялась, но плат подхватить успела. Баба Яга покрепче вцепилась в клюку и заковыляла прочь.
– Постойте! Нам с вами в другую сторону! – бросилась за ней девица. – На грим! И петличку повесить. Звук проверить.
– По-русски понимаю, а тебя – нет, – отмахнулась от настырной барышни Яга. – Разные у нас с тобой дороги.
– Подождите! Вы решили отказаться от роли? Но почему? Вам жар-птица не нравится? Давайте другой платок подберём!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71467978?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Каракова
Тип: электронная книга
Жанр: Сказки
Язык: на русском языке
Издательство: АСТ
Дата публикации: 30.12.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Однажды обыкновенный мальчик Сеня пошёл в аптеку за лекарством для бабушки, но попал… в сказочный лес. Здесь он знакомится с Бабой Ягой, Кикиморой, Лешим и узнает, что волшебный мир вот-вот погибнет. Спасти его может только цветок Дивноцвет, который растёт у людей.