Кома: путешествие исцеления
Кома: путешествие исцеления
Эми Минделл
Трансперсональная психология
В наше время в состоянии комы находится намного больше людей, чем в прошлом; при этом большинство ухаживающих за ними знают лишь немного больше о том, как общаться с этими людьми, чем было известно столетия назад.
Одна из причин такого неведения происходит от преобладающей в медицине точки зрения, согласно которой измененные состояния сознания не учитываются как значимые аспекты нашего опыта.
По мере того как мы больше узнаем об особых нуждах тех, кто тяжело болен или близок к смерти, мы также должны развивать более гуманные методы общения с людьми в коматозных состояниях и заботы о них. Работа с комой означает обучение новому языку, обучение общению с помощью звуков, видений, дыхания, чувства и движения. Делая это, мы преодолеваем разрыв между обычным миром и миром тех, кто кажется находящимися так далеко.
Эми Минделл
Кома: путешествие исцеления
© Amy Mindell, 1999
© Трансперсональный проект, 2014
© ООО ИД «Ганга», 2018
* * *
От автора
Эта книга не была бы возможна, если бы не новаторская работа Арнольда Минделла, моего партнера и мужа. Его процессуально-ориентированная работа с комой была целительным бальзамом для множества находящихся в коме взрослых и детей и для их семей, которые в ней отчаянно нуждались. Работа Арни приносит утешительный свет в некоторые из самых болезненных и одиноких уголков жизни. Это руководство – плод его открытий и исследований и наших совместных опыта и научения.
Большое спасибо Нише Зенофф, которая внесла в эту работу столь личный вклад, обсуждая глубоко личные подробности того, как она помогала своей матери проходить через коматозное состояние перед самой смертью. Присущий Нише дар рассказывать о своих переживаниях делает работу с комой более осязаемой и понятной.
Я признательна Арси Джин и доктору Пиа Морин в Швейцарии, чья собственная работа с коматозными пациентами и их отзывы об этом руководстве были для меня бесценны. Я особенно благодарна Джерри Хайнс, чья работа в хосписе и с умирающими, равно как ее огромная душа и полезная обратная связь, были для меня огромными источниками вдохновения и знания. Большое спасибо Кей Росс за ее способность соединять медицинские и медсестринские методы с работой с комой и преподаванием в обоих областях, а также Стэну Томандлу за его постоянную поддержку в этой работе, предоставление литературных источников и за его способность формулировать и делать доступными идеи работы с комой. Спасибо также Ренате Аккерман и Кейт Джоуб за их отзывы об этой работе и Гари Рейсу – за то, что он щедро делился знаниями о своей работе с коматозными пациентами и их семьями. Я очень признательна доктору Эле Бьеде и доктору Эрни Стюарту за их медицинское знание коматозных состояний и связующие мосты, которые они наводили с процессуально-ориентированным мышлением.
Спасибо Джейн Кепнер за ее крайне полезные навыки исследования и Тому Осборну за его литературную поддержку. Маргарет Райан была самым умелым и любящим редактором работы, вносившим в процесс редактирования юмор и сочувствие. Большое спасибо Мэри МакОли за ее подробное и прелестное редактирование на последних стадиях рукописи. Спасибо также Соне Штрауб, Лейн Арье, Хербу Лонгу, Ингрид и Штефену Шуйтевёрдер, Саломе Шварц, Ренате Аккерман, Кейт Джоуб, Лили Вассилоу и Хелен Ли за их индивидуальный вклад. Я очень признательна Дебби Харт, Кей Росс, Эметчи, Лили Вассилоу и Ричарду Гримальди за помощь в создании оригинальных фотографий для этого руководства. Я также хочу упомянуть Дайми Ребер, моего учителя танца в Антиохском колледже, чьи уроки помогали освещать красоту и мудрость танца.
Я особенно благодарна Роберту Кингу за его прекрасные иллюстрации. Роберт обладает сверхестественной способностью превращать фотографии в живые, дышащие рисунки, которые с простотой и грацией освещают суть работы с комой. Его художественные способности высвечивают особые качества работы с комой и дают читателю возможность понимать их непосредственным и глубоко прочувственным образом.
Я также в большом долгу перед теми отважными новаторами, которые смело открывали по большей части запретные миры околосмертных переживаний, умирания и коматозных состояний, – Элизабет Кюблер-Росс, Ондреа и Стефеном Левин, Раймондом Моуди, Кеннетом Рингом и многими другими.
Большое спасибо всем участникам наших семинаров по всему миру и участникам моего учебного класса в Центре процессуальной работы Портленда, которые проверяли учебные концепции и упражнения в этой книге. Их дружба и обратная связь были для меня бесценны.
Больше всего я хочу поблагодарить всех тех людей в коматозных состояниях, с которыми мы работали, а также их семьи и друзей. Мы разделяли вместе многие глубокие моменты, и я бесконечно признательна за все, что я узнала от всех вас о жизни, смерти и многочисленных тайнах, с которыми встречаемся мы, люди.
Предисловие
«Кома: путешествие исцеления» – это самое всестороннее и подробное описание ненасильственной работы с комой, существующее на сегодняшний день. До сих пор известные нам подходы к коме, включая медицинские и немедицинские методы лечения, придавали особое значение потряхиванию, щипкам или другим видам агрессивной или нездоровой стимуляции, основанной на патологической модели; согласно этой модели, человек в коматозном состоянии должен адаптироваться и немедленно возвращаться к повседневной действительности.
Хотя процессуальная работа не отрицает потенциальную полезность подобных подходов, они кажутся ненужно насильственными. Вместо этого работа с комой основывается на философии, согласно которой человек в коме находится во внутреннем путешествии, справляясь с этой комой лучшим способом, который знает природа. Поэтому все наши усилия посвящены тому, чтобы встречать людей там, где они находятся, в этом глубочайшем, почти бездонном измененном состоянии сознания. Иными словами, вместо того чтобы останавливать кому, мы поддерживаем коматозного человека и присоединяемся к нему в исследовании этого путешествия. Таким образом у человека в коме есть шанс чувствовать, что с ним общаются. Эмпатия к таким состояниям приводит к повышенному потенциалу общения и порой к удивительным прозрениям и контактам. Это наша задача – помогать человеку в коме или направлять свою программу исцеления – или, по крайней мере, принимать в ней участие.
Если вспомнить, что, по словам медицинских специалистов, на сегодняшний день медицинское лечение комы все еще находится на уровне средневековья и обязано становиться лучше в ближайшем будущем, тот вид искреннего, подробного и сочувственного общения, о котором рассказывает книга Эми, будет сохранять свою актуальность независимо от времени. Безотносительно к прогрессу медицины «Кома: путешествие исцеления» будет оставаться основным средством работы как с патологическим состоянием комы, так и с его потенциальной значимостью. Ее метод будет применимым всегда, независимо от того, в каком веке мы живем.
Арнольд Минделл
Почему я должна была написать эту книгу
Ради вашей и моей безопасности: ничто в этой книге не предназначено для использования без медицинского контроля.
Я начала писать эту книгу, когда вдруг осознала, что у людей, находящихся в коме, есть тысячи родных и друзей, которые чувствуют себя доведенными до отчаяния, одинокими и покинутыми перед лицом глубочайшего из всех бессознательных состояний. Состояние комы резко отличается от всех остальных состояний бытия в жизни. Если человек переживает боль и имеет дело с нормальным состоянием сознания, почти любой может найти какой-то способ ему помочь. Переживание исчезновения любимого человека в коматозное состояние – это ни с чем не сравнимое мучение. Страдание озабоченного родственника или друга еще более усугубляют пустые выражения на благонамеренных лицах медицинского персонала – выражения, показывающие, что человека в коме как бы «в действительности» больше нет.
«Кома: путешествие исцеления» обращается к этому страданию, предлагая родным и тем, кто ухаживает за коматозными пациентами, практические и чувствительные методы непосредственного общения с людьми, находящимися в коме. В части I даются общее введение и теоретические знания о работе с комой. Части II и III состоят из двух руководств.
Часть II предназначена для родных и друзей, переживающих стресс из-за того, что их близкий человек впал в кому. Если вы – такой родственник, вы можете сразу обращаться к части II. Положите эту книгу у его или ее постели и используйте как пошаговое руководство.
Часть III предназначена для профессиональных помощников – терапевтов, медсестер, врачей и сотрудников хосписа, взаимодействующих с коматозными людьми и их семьями. Часть III предлагает вам и вашим коллегам последовательное и всестороннее обучение работе с комой. Описываемые методы можно практиковать с несколькими из ваших коллег или в работе с классом.
И снова, ради вашей и моей безопасности, я должна добавить: ничто в этой книге не предназначено для использования без медицинского контроля.
Эта книга стала результатом нескольких факторов. Во-первых, ее вдохновляли многочисленные драматические и необычные переживания, возникшие благодаря использованию способов общения, которым учит эта книга. Вместе с моим мужем и партнером Арни и коллегами мы работали с людьми во многих странах мира, используя эти методы (которые вырастали из работы Арни с коматозными пациентами). В результате я испытывала внутреннее побуждение предлагать не просто теорию, но процесс обучения для всякого, кому необходимо общаться с человеком в коматозном состоянии. Я надеюсь, что «Кома: путешествие исцеления» будет оказывать помощь и поддержку многим людям так же, как наша индивидуальная работа помогла тем, кто был в пределах нашей физической досягаемости.
Во-вторых, это руководство появилось в результате понимания, что практически все из нас в своей жизни тем или иным образом соприкоснутся с комой, однако мы не подготовлены к тому, чтобы иметь дело с этим измененным состоянием сознания. Многие из нас знают кого-то, кто внезапно впал в кому в результате травмы мозга, – быть может, это ребенок, подросток или взрослый человек. Другие дежурили у постели родственника или друга, который впал в кому перед смертью. Большинство из нас знают кого-то, кто впал в кому в результате такой болезни, как рак или синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД). Многие из нас в то или иное время в своей жизни переживали кому различной продолжительности, и большинство из нас будут входить в коматозное состояние перед самой смертью.
В-третьих, эта книга также стала ответом на вопросы, которые нам много раз задавали, о работе с комой и о том, как использовать эти умения с родными и друзьями в коматозных состояниях. Подавляющее большинство звонков, которые мы получаем по поводу помощи с комой, относятся к комам в результате травмы мозга. Это нас удивило, поскольку книга Арни («Кома», опубликована в 1989 г.) сосредоточивалась в основном на работе с людьми в коме, ставшей результатом околосмертных состояний. Тем не менее многие из ситуаций, с которыми мы сталкивались, были связаны с людьми различного возраста, находившимися в коме, которые могли быть результатом утопления, таких травматических событий, как сильные удары по голове и дорожно-транспортные аварии, а также инсультов и попыток самоубийства. Я сознавала необходимость подробного разъяснения инструментов для работы со всеми типами комы, особенно с теми комами, которые становятся результатом травмы мозга. В этой книге я подробно описываю разработанные нами методы, которые подходят для работы с людьми во всех состояниях, а также специальные методы для работы с людьми, получившими травму мозга.
В-четвертых, это руководство вырастало из понимания потребности в более продолжительном и интенсивном обучении работе с комой, чтобы обучающиеся могли глубоко изучать навыки и методы практической работы. В течение последних шести лет я проводила этот курс в Портленде, Орегон, и в последний год с помощью дипломированной медсестры Кей Росс. Инструменты, описываемые в этой книге, полезны, и до настоящего времени работа с комой оказывала только благотворное действие. Тем не менее ничто не может заменить живое, практическое обучение, когда оно возможно.
Я также сознавала, что хотя методы, предлагаемые в этой книге, нацелены на общение с людьми в коматозных состояниях, они имеют более широкую применимость. Эти методы полезны в общении с людьми в замкнутых, внутренних состояниях или для помощи людям, которые больны. Методы внутренней работы, движения и работы с телом, содержащиеся в книге, в целом полезны для всякого, кто хочет исследовать и оценивать собственные глубокие внутренние процессы.
На самом деле для меня не было неожиданным, что меня очень привлекала работа с людьми в коматозных состояниях. По-видимому, я была предрасположена к ней с детства. Большую часть дней своего детства я проводила, кружась вокруг деревьев, распевая песни, танцуя и выражая невыразимое. При любой возможности я запиралась в своей комнате, чтобы тратить драгоценное время на живопись, игру на гитаре и пение.
Начиная с пяти лет и во время учебы в Антиохийском Колледже я изучала многие виды танца – включая балет, чечётку, джаз, модерн, африканские танцы, – а также импровизацию, хореографию и многие другие формы движения, в том числе пантомиму, клоунаду и тайцзи-цюань. Исследования истории танца, танцевальной терапии и шаманизма расширяли мое знание целительного качества движения, использования ритуальных танцев всего мира как средства приближения к Богу и области соприкосновения между движением и многими формами работы с телом.
Посвящая так много лет тренировке тела и движения, я стала понимать, насколько важными могут быть эти зачастую недооцениваемые способы коммуникации при взаимодействии с людьми в особых обстоятельствах. Моя работа в государственном центре для детей с задержкой развития и в рекреационном центре детской больницы, а также мои исследования танцевальной терапии еще более убеждали меня в необходимости изменять стиль общения, в особенности с людьми, не способными к традиционному словесному способу коммуникации. Мне приходилось развивать использование звука, движения, жеста, прямого контакта и скульптуры, чтобы сближаться со многими людьми. Я сознавала, что именно помогающий или терапевт, а не клиент, должен прилагать эти усилия, чтобы преодолевать разрыв, который возникает, когда недоступны «нормальные» каналы общения.
Проистекавший из этого интерес к психологии побуждал меня стать терапевтом. Я искала терапевтическую модальность, в которой я была бы вольна варьировать свой стиль в зависимости от характера моего клиента. В 1981 г. я отправилась в Цюрих изучать процессуально-ориентированную психологию, которую мы для краткости называем процессуальной работой. Я открывала для себя терапевтическую форму, в которой были тесно взаимосвязаны движение, искусство и словесная терапия. Главное положение процессуальной работы гласит, что любой симптом потенциально полон значения, и что в нередко болезненных и, казалось бы, бессмысленных областях жизни можно открывать целые миры. Люди могут быть не только больны, но и наполнены возможностями.
Я всегда принадлежала к типу людей «не от мира сего» – была мечтательной, задумчивой, «считающей ворон» и полной фантазий. Я нередко чувствовала себя неудачницей, не способной приспосабливаться к обычной реальности, страстно желающей привносить свои полеты фантазии в свою жизнь в целом. Быть может, именно поэтому я чувствую себя комфортно с людьми в коме. Меня радовало, когда я находила, что за измененными состояниями действительно есть наука – наука, которая устанавливает связь с комой, самым глубочайшим измененным состоянием из всех.
Эми Минделл
Портленд, Орегон
Часть I. Что известно о коме
Глава 1. Мост к новому миру
Когда вчера вечером я вернулась домой и прослушивала автоответчик, меня не слишком удивили настойчивость и отчаяние, звучавшие в голосе женщины. В нашем доме такие звонки стали обычными. Она просила помощи в общении со своей матерью, которая впала в кому в результате автомобильной аварии. Я совершенно не знала эту женщину, но ее ситуация давно уже стала для меня хорошо знакомой.
Кома всегда потрясает. Хотя лучшие медицинские процедуры эффективно заботятся о жизни и неотложных нуждах тела человека, остается травмирующий и неизбежный разрыв между нами и коматозным человеком. По оценкам, в США насчитывается от 4 000 до 10 000 детей и от 10 000 до 25 000 взрослых в долговременной коме (или устойчивом вегетативном состоянии)[1 - [Multi-Society Task Force on the PVS. Medical Aspects of PVS: Statement of the Multi-Society Task Force. Part I. P. 1503].]. В Швейцарии, где мы жили до этого, статистика лишь немногим ниже[2 - [Fahrlaender. Medizinische, Rechtliche und Ethische Probleme bei Permanentem Vegetativem Zustand. Pp. 1191–1195].]. Наши исследования предполагают, что в США ежегодно отмечается примерно 500 000 новых случаев черепно-мозговой травмы (одной из ведущих причин комы)[3 - [Frankowski, Annegers, and Whitman. Epidemiological and Descriptive Studies. Part I. Pp. 33–43].] и что 25 % из них классифицируются как ведущие к устойчивому вегетативному состоянию[4 - [Gilfix, Gilfix, and Sinatra. The Persistent Vegetative State. Pp. 63–71].]. Кома поражает людей всех возрастов – от детей до стариков – и из всех культур.
Это учебное руководство создает мост между родственниками и опекунами и внутренним путешествием коматозного человека. Оно включает специальные методы общения, чтобы помогать людям в коматозных состояниях следовать их внутренним переживаниям. Этот подход предполагает, что человек не просто теряется в коме, но проходит через потенциально значимые внутренние переживания, и что после того, как обеспечена вся необходимая медицинская помощь, мы можем общаться с человеком, используя специальные методы.
Методы помогают несколько облегчать чувства фрустрации и одиночества из-за отсутствия контакта с коматозным человеком. Они также делают возможным установление любящей связи с человеком в коме и дают этому человеку возможность общаться с нами. Эта книга о сопровождении человека через ночное путешествие комы с помощью света луны, то есть их собственного ночного сознания.
Примечание. Это две книги в одной: если у вас (или у кого-то рядом с вами) близкий человек находится в коме и вам нужен непосредственный доступ к инструментам для работы с этим человеком, вы можете переходить сразу к Части II. Положите книгу у постели вашего близкого и используйте ее как пошаговое руководство.
Примечание. Если вы – опекун, заинтересованный в глубоком обучении, вы и ваши коллеги сначала найдете теоретическую информацию в Части I. Затем вы можете переходить к Части III, где найдете последовательное, углубленное учебное руководство.
История Питера
В 1986 г. мы с Арни проводили отпуск в горах Швейцарии. Нам позвонила женщина по имени Сэнди, сегодня наша близкая приятельница. У ее 39-летнего мужа была острая лейкемия, и не ожидалось, что он проживет долго. Сэнди просила Арни приехать в город и поработать с ним в больнице. Ей казалось, что терапевтическая работа Арни с телесными симптомами могла бы помочь ее мужу.
У нас с Арни как раз начинались наши отношения, и он попросил меня поехать с ним и принять участие в работе с женой и семьей Питера. В то время я не знала, что переживания, которые нам предстояло разделять с этим человеком, изменят мою жизнь – и также будут началом этой книги.
Мы работали с Питером и его семьей несколько месяцев. Его лейкемия быстро прогрессировала, и ему говорили, что он не проживет долго. Я замечала, что Питер, хотя и был добрым и сердечным, очень стеснялся меня всякий раз, когда я его навещала. Однажды я направлялась вести класс по движению и психологии в центре Цюриха и решила ненадолго заглянуть в больницу, чтобы поздороваться с Питером. Когда я пришла в больницу, врач сказал мне, что мне нельзя входить в палату. Он сказал, что Питер впал в кому и этой ночью умрет. В палату пускали только Сэнди.
Я позвонила Арни и сказала, чтобы он приезжал в больницу. Я также связалась с Сэнди, настаивавшей, чтобы нас допустили в палату. Я как безумная помчалась к моему классу, чтобы сказать им, что в этот вечер я не смогу преподавать.
Когда мы вошли в палату Питера, я была потрясена. Я никогда не была рядом с кем-то, кто умирал. Все мое тело тряслось. Питер выглядел таким непохожим на человека, которого я знала до этого. Он лежал неподвижно, его кожа была бледной, его глаза были закрыты, и он был в глубокой коме. В его предплечьях были катетеры для внутривенного вливания, а его нос закрывала кислородная маска. Его дыхание было затрудненным и шумным из-за жидкости, скопившейся в его легких. Он был накачан морфином, что, по мнению медицинского персонала, было милосердным способом облегчения менее болезненного и более быстрого ухода из жизни. Из-за закупорки кишечника его живот надулся, как большой воздушный шар. Я жадно ловила каждый вздох Питера, надеясь, что он не будет последним.
Моя паника уменьшилась, когда я ощутила необходимость общаться с Питером в его глубоком внутреннем состоянии. Почему общение должно было кончаться только потому, что он больше не «говорил» с нами? И Арни, и я чувствовали, что он «там» был, и что, хотя он был в измененном состоянии сознания, было возможно пройти по мосту в этот чуждый мир.
До этого времени Арни много лет один работал с людьми в околосмертных и коматозных состояниях. Почти все люди в околосмертных состояниях, с кем работал Арни, в какой-то форме пробуждались и говорили ему удивительные вещи. Однако Арни никому не рассказывал о том, чему он был свидетелем, так как опасался, что люди не поверят некоторым из поразительных историй. Теперь же впервые у него было доказательство того, что он переживал.
Арни, Сэнди и я подвинулись ближе к постели. Мы устанавливали связь с Питером, присоединяясь к ритму его дыхания. Для этого мы мягко сжимали его запястья в такт со вдохом и вдохом. Мы замечали минимальные сигналы, которые он подавал: легкие подергивания пальцев; изменения в его дыхании от быстрой, поверхностной одышки до глубоких вздохов; внезапные судорожные звуки, исходившие из его легких, и небольшие изменения цвета его лица. Мы давали Питеру знать, что осознаем его взаимодействие, комментируя эти разнообразные сигналы. Мы поощряли его следовать и верить тем переживаниям, что у него были, и говорили, что его внутренний мир будет нашим проводником.
Мы держали руки Питера, и он слегка сжимал их. В то время как мы имитировали звуки, исходившие из его легких, он издавал звуки еще. Мы полагали, что он был в контакте с нами, хотя знали, что инъекции морфина ослабляли и замедляли его взаимодействие.
Спустя пару часов, когда мы были утомлены и нуждались в сне, я интуитивно почувствовала, что должно было случиться нечто еще и что нам не следует уходить. Арни решил задать Питеру вопрос, произнеся: «Утром мы должны работать в наших кабинетах, и сейчас нам нужно немного поспать. Нам нужно, чтобы ты показал нам какой-нибудь больший сигнал, или нам, к сожалению, придется пойти домой».
То, что случилось дальше, напомнило мне захватывающую сцену из фильма о мумии, который я видела ребенком. Питер, который на протяжении часов лежал более или менее неподвижно, тотчас сел в своей постели. Я помню ужасающие хрустящие и скрипящие звуки, когда это на вид безжизненное тело внезапно выпрямилось в вертикальное положение. Вдруг Питер повернул голову прямо к Арни, а затем, так же внезапно, снова лег! Я чуть не упала в обморок. Жена Питера открыла рот от удивления. Арни сумел лишь сказать: «Привет!» Нечего и говорить, что мы остались.
Сэнди просила медсестер не делать Питеру еще одну инъекцию морфина, чтобы у него могла быть более непосредственная связь со своими внутренними переживаниями. Персонал настаивал, что он испытывает боль и нуждается в лекарстве. Мы говорили, что он не выглядит испытывающим боль, но пытается общаться с нами. Его жена говорила, что нам нечего терять, и мы должны по крайней мере попробовать. В конце концов, сестры согласились отложить следующую инъекцию.
Пока проходили ночные часы, мы следовали движениям пальца и ноги Питера и горловым звукам. Постепенно он выходил из комы в более бодрствующее состояние. Его очень небольшие движения пальца усиливались, и его руки начинали ритмично качаться. По мере того как мы присоединялись к издаваемым им звукам, его бормотания превращались в согласованные музыкальны тоны и затем в песни. Он использовал свои руки, чтобы дирижировать нами, в то время как мы присоединялись к нему в пении и мурлыкании веселых детских песенок.
К утру Питер сидел в постели и разговаривал с нами. Его легкие частично очистились. Он немного кашлял и сетовал, что «бутылка слишком мала для духа внутри». Мы были потрясены использованием такого символического языка, поскольку до этого Питер был решительно против психологии или религии любого сорта. Мы видели живот Питера – раздутый сосуд, чересчур маленький для всей жидкости, которую он теперь вмещал. Дух определенно был заточен в теле[5 - Arny Mindell [The Dreambody] calls this phenomenon the “dreambody”; the mirror experience between dream imagery and body experiences.].
«Это не проблема», – сказал Арни. «Просто вытащи пробку!» «А где пробка?» – спросил Питер, на что его тело дало соматический ответ – кашель. Арни сказал: «Пробка у тебя в горле. Просто вытащи ее!» Глаза Питера расширились, и он начал улыбаться. Внезапно он начал визжать, и выть, и вопить, и петь, издавая всевозможные звуки, которые были слишком громкими для тихой ночной атмосферы больничной палаты. Дух вырвался из бутылки, и вскоре после этого его почки снова стали действовать.
Время шло, Питер обнимал всех нас и был переполнен нежными словами, заверяя нас, что все хорошо и что с нами будет все в порядке. Этот человек, который был таким застенчивым, теперь говорил о любви и вечности и успокаивал всех нас. Медсестры и врачи входили в палату и были потрясены. Предполагалось, что Питер должен был умереть прошлой ночью. Теперь он утешал медицинский персонал и благодарил их за их заботу!
Помню, у меня было чувство, что я нахожусь в присутствии некой святой личности, кто не только чудесным образом восстал из своей комы, но стал учителем любви, исцелявшим всех вокруг него. Питер говорил, что собирается продолжать учиться, и тут же – что мы должны позаботиться о его жене. В палату зашел врач, который накануне сказал мне, что Питер умрет этой ночью. Он запинался и выглядел потрясенным. Он мог лишь качать головой и говорить, что медицинская наука не может объяснить то, что происходит.
Наконец, мы с Арни должны были идти домой спать. Позднее в тот же день мы узнали, что после вечеринки с семьей с апельсинами и темным пивом, которого он потребовал, и целительного общения с Сэнди, и после разговора о любви и жизни Питер мирно и без боли умер во сне.
Моя работа
Эта ночь изменила мою жизнь. Я была ошеломлена глубиной и возможностями человеческого существа, которые намного более удивительны, чем я когда-либо предполагала. Моим единственным желанием было, чтобы я могла сохранять это осознание и не погружаться снова в обыденную жизнь, где сновидения и внутренние переживания имели лишь мимолетное значение. Я сознавала, что независимо от того, в каком физическом или психологическом состоянии находится человек, он полон переживаний и нуждается в том же количестве любящего внимания и чуткого общения, что и человек в том, что мы считаем «нормальным» состоянием сознания. Хотя медицинское понимание комы предполагает, что человек в состоянии комы ничего не сознает и никак не реагирует, мы обнаружили, что Питер путешествовал через содержательные внутренние состояния. Используя методы коммуникации, приспособленные к измененному состоянию сознания Питера, мы были способны общаться с ним и присоединяться к нему в самом удивительном и трогательном путешествии. После того как я выразила свои чувства Арни, мы зажгли свечи для Питера и поблагодарили его за уникальный урок.
После этого опыта с Питером Арни чувствовал себя в большей степени вправе писать о своей работе с людьми в коматозных состояниях. В своей книге «Кома»[6 - [Arnold Mindell. Coma: The Dreambody Near Death].] он рассказывает историю Питера, а также другие истории, и дает вдохновляющее введение в подоплеку, особое значение и этические следствия работы с комой. Он сосредоточивается на работе с комой в состояниях близости смерти и предлагает начальные навыки работы с комой.
После публикации книги «Кома» мы с Арни продолжили нашу совместную работу. За последние десять лет мы вместе с нашими коллегами консультировали и работали с врачами, медсестрами и семьями, помогающими людям в коматозных состояниях по всему миру. Мы проводили учебные занятия по работе с комой для специалистов и непрофессионалов и давали консультации по телефону для членов семей. Хотя работа Арни, описанная в книге «Кома», сосредоточивалась в основном на коматозных состояниях, возникающих при близости смерти, наша работа становилась все в большей степени связанной с комой, вызываемой травмой мозга.
Один коллега, Стэн Томандл, опубликовал руководство «Работа с комой и паллиативный уход», в котором дается доступное введение в процессуально-ориентированные методы для работы с умирающими и людьми в сильно измененных состояниях сознания[7 - [Tomandl. Coma Work and Palliative Care].]. Кей Росс написала важную статью о своем опыте дипломированной медсестры, работающей с коматозными пациентами, в которой она сравнивает наш подход к работе с коматозными пациентами с обычно применяемыми медицинскими методами[8 - [Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. Pp. 23–31].]. Книга «Кома: путешествие исцеления» более подробно описывает все предыдущие достижения и призвана служить всесторонним, поэтапным руководством по методам работы с комой для всех типов комы, включая специальные методы, необходимые для работы с людьми в комах, вызванных травмой мозга. В ней также предлагаются предварительные медицинские идеи о коме. (Более глубокие обсуждения медицинской теории можно найти в библиографии.) Информация, содержащаяся в этой книги, происходит из нашего опыта работы с коматозными людьми, из наших практических семинаров и из моих учебных занятий по работе с комой.
Результаты использования методов, которые я описываю, разнятся от пациента к пациенту. Некоторые коматозные люди пробуждаются или частично пробуждаются, рассказывая удивительные истории своих внутренних путешествий, особенно когда кома обусловлена околосмертными состояниями. Иногда люди дают информацию о своих внутренних переживаниях и остаются в коме. Другие способны сообщать о своих переживаниях близким людям. Некоторые выходят из комы и возвращаются к жизни, другие находят вход в смерть. При помощи людям в коме, происходящей от травмы мозга, методы работы с комой также способствуют естественным восстановительным процессам тела. Реакции могут быть более медленными, так как внутренние связи тела начинают свое восстановительное путешествие. Человек может становиться более «пробудившимся», но еще не быть способным выражать себя обычными способами вследствие повреждений частей мозга.
Тем не менее в каждом случае эти методы помогают семье, родственникам и ухаживающим устанавливать связь и близко общаться с коматозным человеком. Человек в коме больше не изолирован, но чувствует, что его понимают и заботливо сопровождают в его внутренних переживаниях.
Исторический обзор комы
Слово «кома» происходит от греческого koma, означающего «глубокий сон, летаргия». Истории о распознании комы и о переживаниях в коме передавались на протяжении веков.
Многие сообщения из разных времен и мест рассказывают о кажущейся смерти человека, освобождении из тела, путешествиях на небеса, в ад или о какого-то рода загробной жизнии последующем возвращении. Эти переживания часто были следствием травмы, болезни, сновидения или экстатических практик[9 - [Zaleski. Otherworld Journeys. Pp. 45].]. Например, в конце «Республики» Платон описывает смерть солдата в бою и его возвращение к жизни на погребальном костре, после чего он рассказывал наблюдателям о своем путешествии в Иной мир[10 - [Ibid., p. 19].]. Воскрешение людей из кажущейся смерти неоднократно приписывали Иисусу.
В семнадцатом веке монах по имени Баронтус был внезапно поражен лихорадкой и по виду умер, но в действительности впал в кому. После пробуждения он рассказывал о своем путешествии на небеса и в ад[11 - [Ibid., p. 45]. В XVIII в. рассказы о внезапном пробуждении мертвых распространяли страх преждевременного погребения и способствовали разработке новых законов, касавшихся погребальных практик. Кроме того, более 200 лет тому назад в Амстердаме возникло первое Гуманитарное общество – как результат осознания того, что некоторых людей, которые утонули, можно оживлять с помощью определенных методов. Технология реанимации достигла расцвета в 1959-х гг. [Президентская комиссия. Определение смерти. С. 12].]. В восемнадцатом и девятнадцатом столетиях «признавалось… что кома может имитировать смерть и что люди иногда спонтанно возвращаются из кажущейся смерти»[12 - [Ivan and Ventureyra. Coma and the Evolution of Brain Resuscitation in Coma. P. 5].].
Во многих аборигенных культурах для того, чтобы стать шаманом, посвящаемый нередко проходит через состояние, подобное коме, в котором он должен вплотную столкнуться со смертью (вызываемой преднамеренными ритуалами или внезапной болезнью) и воскреснуть[13 - [Zaleski. Otherworld Journeys. P. 13].]. Общеизвестная история Черного Лося описывает опыт этого американского индейца, проходившего через шаманское посвящение в возрасте девяти лет[14 - [Neidhardt. Black Elk Speaks].]. Внезапно став парализованным, Черный Лось казался мертвым. В течение этого времени у него было много видений, в которых он возносился к облакам и получал дары духовной интуиции и целительства. Позднее он вернулся к людям своего племени с представлениями об их будущем.
Сегодня кома понимается с точки зрения медицины как состояние, во многом подобное сну, от которого людей совершенно невозможно разбудить и в котором они не реагируют на внешнюю стимуляцию и на свои внутренние нужды[15 - [Clayman, ed. American Medical Association Encyclopedia of Medicine. P. 294].]. Комы можно подразделять на следующие обобщенные категории:
1. Комы, которые можно приписывать структурным или механическим повреждениям.
2. Комы, являющиеся результатом изменений обмена веществ, происходящих вблизи смерти, или дисбаланса инсулина.
3. Комы, связанные с психологическими или психогенными факторами, способствующими коматозному состоянию.
Во всех этих трех категориях люди, как правило, остаются на самом глубоком уровне комы от двух до четырех недель, затем пробуждаются, умирают или переходят в слегка более бодрствующее, по виду невосприимчивое состояние, именуемое устойчивым вегетативным состоянием. В коме, которая может быть связана с травмой мозга, по мере того как развертываются восстановительные процессы, многие люди в особенности могут путешествовать через различные степени бодрствования, во время которых они все более и более приближаются к «берегам осознания»[16 - Фраза, которую использует Жан-Доменик Боуби в своей книге «Водолазный колокол и мотылек», где он рассказывает о своем опыте синдрома «запертости», ставшего результатом инсульта, в котором его ум был полностью невредимым, но он был способен общаться только посредством моргания глазом.] и повседневной реальности.
В настоящее время о коматозных пациентах заботятся в больницах и других стационарах, в реабилитационных центрах для терапии травм мозга и, в результате движения хосписов, на дому. Ассоциация травм головного мозга в Вашингтоне (первоначально называвшаяся Национальным фондом травм головы), основанная в 1980 г., создавалась для поддержки и защиты людей с травмами мозга и их семей.
Методы, появившиеся для помощи коматозным людям, помимо медицинского вмешательства включают медитацию или использование техник визуализации у постели коматозного человека и практики, направленные на пробуждение чувств и реорганизацию проводящих путей мозга, такие как «возбуждение комы», мультисенсорная стимуляция и сенсорная интеграция, а также гипербарическое лечение, в котором используется чистый кислород в попытке оживить дремлющие клетки мозга[17 - См. работу Роджера Ла Броде, которую обсуждает Брэд Лемли в книге «Назад из комы» (с. 80–82), о медитативных и образных методах; см. также книгу Майкла Керни «Смертельно раненный» о работе с образами с людьми, которые умирают, но не находятся в коматозных состояниях. См. [Эдварид ЛеУинн. Пробуждение комы], где обсуждается использование непрерывной интенсивной стимуляции для пробуждения чувств, а также работа Института достижения человеческого потенциала и статью Гленна Доумана, Розелиз Уилкинсон, Михая Д. Диманеску и Ральфа Пеллиграна «Эффект интенсивной мультисенсорной стимуляции на пробуждение от комы и восстановление»; см. также [Beverly Slater. Coping Withс Head Injury. Pp. 153–154] о сенсорной интеграции – методе, используемом в случаях травмы мозга для улучшения чувств человека в соответствии с идеями развития, и программу ТВ-канала «Дискавери» «Кома: безмолвная эпидемия» об использовании интенсивной стимуляции неповрежденных частей мозга, заменяющих поврежденные. В медицинском сообществе идут споры о полезности подобных методов сенсорной стимуляции. В этой же программе упоминаются и гипербарические методы.]. Пожалуй, самым распространенным методом является сочетание любви и надежды.
В недавнее время новаторы в областях околосмертного опыта, работы с умирающими, работы с телом и работы с измененными состояниями помогли нам двигаться к большему пониманию глубоких состояний, которые могут переживать люди в коме[18 - К пионерам в области околосмертных переживаний относятся Раймонд Муди, Элизабет Кюблер-Росс и Кеннет Ринг; о работе с умирающими см. у Кюблер-Росс, Стивена и Ондреи Левин, Мэгги Кэланан и Патрисии Келли; см. также работу «Проект дзен-хосписа» (Zen Hospice Project). Подробнее о работе с телом см. у Аминаха Рахима, Фритца Смита и Андреи Ольсен. Об измененных состояниях см. особенно сочинения Чарльза Тарта (ссылки на конкретные работы этих авторов даются в библиографии).].
В 1970-х и в начале 1980-х гг. в США повышался общественный интерес к правовым аспектам случаев комы в ответ на разбирательства в одном из первых судебных дел о «праве на смерть» – деле Карен Энн Куинлейн. После того как суд позволил отключить системы поддержания жизни, эта молодая женщина оставалась в устойчивом вегетативном состоянии в течение девяти лет. Дополнительные случаи указывают на чрезвычайную важность дальнейшего изучения проблемы общения с людьми в коматозных состояниях. Журналист Мэри Кей Блекли в своей популярной книге «Разбудите меня, когда это кончится» описывала свои переживания в диабетической коме и свой выход из нее. Случай молодой женщины, жестоко избитой в Центральном парке в 1996 г., привлек внимание к заботе о пациентах с травматическими повреждениями, находящихся в коме, и выдвинул на первый план потребность в общепринятых стандартах экстренной помощи, которые могли бы уменьшить риск дальнейшей травмы после того, как пациент помещен в палату реанимации. Бывший издатель широкоизвестного журнала, перенесший инсульт, вышел из комы неспособным к словесному общению, однако продиктовал целую книгу о своих внутренних переживания с помощью моргания глазом. Вдобавок большое волнение вызвал случай офицера полиции, который вышел из комы, длившейся семь с половиной лет, вызванной огнестрельным ранением в голову[19 - О Карен Энн Кваинлен см. [Joseph and Julie Quinlan. Karen Ann: The Quinlans Tell Their Story]. О женщине, избитой в Центральном парке в 1996 г., см. [Малькольм Глэдуел. Побеждая кому]; также см. ТВ-программу канала «Пи-Би-Эс» «Кома», где подробно говорится о новых стандартах скорой помощи при травме головы, утвержденных Всемирной Организацией Здравоохранения 15 мая 1997 г. Об издателе журнала «Elle», у которого был инсульт, см. [Bauby. The Diving Belland the Butterfly]. О полицейском, который вышел из комы, см. статью [Tim Friend. Seeking Clear-headed Conversation About Coma]. В последующем обзоре последнего случая некоторые врачи выражали сомнение в том, был ли вообще этот человек в настоящей коме. Как бы там ни было, широкая общественность кажется заинтригованной историями о таких состояниях.].
Во второй половине XX в. весь процесс смерти, некогда бывший запретной или скрываемой темой, особенно в западной культуре, вышел на поверхность (в особенности после 1960 гг. в США) как неизбежный и важный этап жизни. Рост таких болезней, как синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД) и рак, служит постоянным напоминанием о заботе о серьезно больных людях и открыто поставил многих из нас перед лицом смерти. Элизабет Кюблер-Росс, ведущий специалист в области смерти и умирания, способствовала увеличению нашего осознания стадий умирания и скорби[20 - См., например, [Kubler-Ross E. On Death and Dying].]. Современное движение хосписов, уходящее корнями в средневековые времена, начиналось в Англии как альтернатива больничному уходу за умирающими[21 - [Taylor. The Hospice Movement in Britain. Pp. 5–6].]. Хоспис доступен, когда лечение больше невозможно, и представляет собой программу, ориентированную на пациента и его семью. В ней делается акцент на качестве жизни и на паллиативном уходе, а не на подходе, основанном на лечении[22 - [George Young. Hospice and Health Care].].
В 1990 гг. многочисленные частные случаи привлекли внимание к вопросам о выборе и правах человека вблизи смерти. В США разрабатывались такие документы, как «завещание о жизни», в котором человек дает юристу или члену семьи право определять прекращение искусственного поддержания жизни, когда смерть неизбежна и человек вследствие болезни или травмы неправомочен высказывать свое мнение[23 - [Betty A. Prashker, ed. The Columbia University College of Physicians and Surgeons Complete Home Medical Guide. Pp. 54–55].]. К 1991 г. 40 штатов подтвердили законность того или иного варианта завещания о жизни (эта тема рассматривается подробнее в главе 2).
Также в США вспыхнул напряженный юридический, религиозный и моральный спор вокруг вопроса о «самоубийстве с помощью врача» – имеют ли право вменяемые смертельно больные пациенты получать от врача лекарства, ускоряющие смерть. В 1994 г. в Орегоне был принят закон, санкционирующий самоубийство с помощью врача[24 - [Mark O’Keefe. Voters' Guide to Measure 51: Doctor Assisted Suicide Repeal. In The Oregonian (Portland). October 19, 1997, A20].]. Этот трудный общественный вопрос, вызывающий сильные эмоции на обеих сторонах спора, начинает появляться в избирательных бюллетенях во многих частях страны. В 1990 г. доктор Джек Кеворкян был под судом за присутствие при таких смертях. В 1991 г. Дерек Хэмфри, основатель Общества болиголова, опубликовал книгу «Окончательный выход», описывающую, как смертельно больные люди могут совершать самоубийство, и книга заняла первое место в списке бестселлеров.
Все эти проблемы побуждают нас развивать еще более сочувственные методы, настроенные на качество жизни и особые нужды умирающего человека, которые более полно учитывают желания человека, касающиеся медицинского лечения и здравоохранения, духовной и эмоциональной поддержки и выбора в отношении смерти. Кроме того, мы стоим перед огромным вызовом – развивать способность не только спрашивать тех, кто может «говорить» сами за себя, но также давать право голоса тем, кто неспособны общаться обычными средствами, то есть людям в коме.
До сих пор в исследованиях комы наибольшее внимание уделялось комам, являющимся результатом травмы мозга. Из-за их частоты, преобладания среди молодых людей и огромных эмоциональных, социальных и финансовых последствий больше усилий направляется на диагностику и предсказание исхода для людей в комах в результате повреждения мозга, чем для тех, кто находится в других формах комы[25 - [Plum and Posner. The Diagnosis of Stupor and Coma. Pp. 330].]. Кроме того, представляется, что комы, возникающие в результате повреждения мозга, дают членам семьи большую надежду на восстановление и большую готовность пробовать новые методы. Напротив, комы, возникающие в результате состояний близости смерти, редко упоминаются в литературе. В западном мире (вплоть до недавних событий, описанных выше) было принято считать, что, когда кто-то умирает, все, что мы можем делать, – это устраивать человека как можно удобнее, заботиться о телесных нуждах и создавать теплое и любящее окружение. Хотя все эти действия очень важны, они не составляют всю картину. Процесс умирания также представляет собой потенциальную стадию роста. В других регионах мира, таких как Тибет и Египет, практики смерти с огромным почтением сосредоточиваются на процессе умирания – времени, которое считается полным возможностей для сознания[26 - См., например, [Sogyal Rinpoche. The Tibetan Book of Living and Dying] (русскоязычное издание – [Согьял Ринпоче. Тибетская книга жизни и смерти. ИД «Ганга», 2017]. – Прим. ред.).].
Новые вызовы
Недавние достижения в медицинской технологии сделали в возможным в некоторых случаях держать кого-либо живым дольше, чем было бы возможно даже десять лет назад. Однако наряду с этими замечательными достижениями мы сталкиваемся с новыми и серьезными трудностями. Жизненные функции могут поддерживаться механически; в то же время возникают новые и сложные вопросы, касающиеся эмоциональных и этических проблем, связанных с продолжением или прекращением поддержания жизни, с видом и степенью ухода за человеком в устойчивом вегетативном состоянии, с тем, где следует ухаживать за человеком, чья жизнь поддерживается искусственно, с вопросами долговременного ухода, относящимися к контролируемому уходу в США, и с вопросами страхования. Многие из людей, переживших повреждения мозга, имеют возраст от восемнадцати до двадцати четырех лет, обладают полными жизни молодыми телами и могут нуждаться в долговременном уходе. Для семей неудовлетворенность и страдание еще более усиливаются вопросами о наилучшей форме ухода, страховом покрытии и перемещении коматозного человека с места на место – не говоря уже о «базовой» травме семьи из-за внезапной комы близкого человека и их доверии к предсказаниям медицинского персонала относительно исхода.
Хотя сегодня намного больше людей находятся в долговременных вегетативных состояниях, чем это было в пошлом, большинство ухаживающих за ними знают немногим больше о том, как общаться с этими людьми, чем было известно столетия назад. Медицинский персонал редко имеет достаточно времени, чтобы эффективно общаться с коматозным пациентом, и – что более существенно – не обучен взаимодействию с людьми в измененных состояниях сознания. Это отсутствие подготовки может проистекать от преобладающей точки зрения в области медицины, в которой измененные состояния сознания не поняты как значимые аспекты нашего опыта. Человек в коме считается бессознательным и не осознающим. В целом современные медицинские подходы к коме подчеркивают важность сосредоточения на поддержании жизни и пробуждении человека из коматозного состояния. Если человек не пробуждается или не реагирует на вопросы, ситуация порой рассматривается как медицинская неудача – что еще более подавляет всех, кого это касается.
В настоящее время у нас нет методов общения с кем-либо в таком состоянии, и, помогая этому человеку, мы следуем его внутренним переживаниям. Поскольку мы неспособны общаться с ним напрямую, никто никогда не бывает действительно уверен в отношении желаний коматозного человека. Это приводит к еще большему стрессу и страданию для всех. Усовершенствованная подготовка должна включать специальные методы, направленные на чуткое общение с человеком в этом слишком часто встречающемся состоянии. Нас ободряли положительные отзывы специалистов по уходу, успешно применявших наши методы работы с комой.
Появление хосписов на дому напомнило нам о возможности создания более теплой, более интимной среды для людей на последних стадиях жизни, многие из которых могут в какой-то момент впадать в кому. Специалисты хосписа предлагают ласковую поддержку и заботу; тем не менее члены семьи и друзья могут быть не готовы к ситуации хосписа на дому и бояться ее. Большинство из нас не привыкли быть с людьми, находящимися в коматозных состояниях или на пороге смерти. Если вы помогаете близкому человеку, находящемуся в коме, то вдобавок к медицинским проблемам вы также должны бороться с настойчивыми личными тревогами вроде чувства страха и неуверенности в отношении нахождения с кем-то, кто пребывает в коме, возможно, сами страдая из-за того, что близкий вам человек «завис» так надолго. Вас могут напрягать даже элементарные вопросы: «Следует ли мне оставаться в комнате все время?», «Пробудится ли она когда-нибудь?», «Как я могу общаться с ним сейчас, когда он так далеко?», «Может ли человек меня слышать?», «Как мне быть с возможной смертью этого человека, которого я люблю?»
Мы размышляем о незаконченных отношениях, религиозных верованиях, семейных узах и расставаниях, надеждах на выздоровление или избавлении от боли. БОльшая часть наших душевных страданий происходит от того, что мы не знаем, что переживает человек в коме.
Процессуальный подход к коматозным состояниям: путь с сердцем
Процессуально-ориентированная точка зрения на коматозные состояния состоит в том, что они обусловливаются механическими и химическими проблемами и что они отражают глубокие измененные состояния сознания, в которых человек проходит через потенциально значимые внутренние переживания. Мы рассматриваем коматозного человека не исключительно с точки зрения патологии – что человек болен и должен быть исцелен, – но с феноменологической точки зрения. То есть мы наблюдаем и пытаемся помогать внутренним переживаниям человека. Люди действуют не просто как машины, которые могут ломаться и нуждаться в ремонте; люди полны возможностей роста во всех состояниях сознания – даже вплоть до момента смерти, а возможно, и после него. Некоторые люди в коме могут бессознательно искать возможность идти глубоко внутрь без помех повседневной жизни или необходимости соотноситься с ней. В работе с комой мы исходим из того, что, если сердце еще бьется, нам следует делать попытку общаться и не исключать возможности установления контакта с этими малоизвестными уголками жизни.
Люди в коме неизбежно ценят помощь кого-то, кто способен общаться с ними особым образом и кто с любовью помогает им следовать внутренним переживаниям и разворачивать их. Работа с комой дает возможность коматозным людям общаться с тем, кто им помогает, если они этого хотят, и иметь свое мнение в решениях, касающихся ухода за ними.
Я вспоминаю особенно трогательный случай, о котором рассказывал мне Арни. Он работал с шестилетним европейским мальчиком, который страдал от опухоли мозга и впал в кому. Предполагалось, что мальчик очень скоро умрет. Арни использовал разработанные им специальные методы коммуникации, чтобы задавать мальчику вопросы и получать ответы «да» или «нет». Арни заметил, что кожа щек мальчика иногда сильно краснела. Арни установил систему общения: когда щеки мальчика сильно краснели, это означало «да». Когда изменения цвета не было, ответ был «нет». Он задавал мальчику ряд простых детских вопросов:
– Ты в коме потому, что ненавидишь своих брата и сестру?
Никакой реакции.
– Ты в коме потому, что не хочешь ходить в школу?
Никакой реакции.
Исчерпав множество возможностей, Арни задал свой последний вопрос:
– Ты в коме потому, что хочешь быть ближе к Богу?
Щеки маленького мальчика стали ярко красными.
В этот момент отец сказал:
– Нет! Он не может стать священником!
Какой шок! Арни попросил родителей выйти, чтобы он мог продолжить обсуждать с ребенком его религиозные желания. Позднее он поговорил с родителями об их противодействии тому, чтобы их сын стал священником. Несколькими неделями позже Арни услышал, что ребенок вышел из комы, а сейчас он изучает теологию в университете.
Процессуально-ориентированная работа с комой сосредоточивается не на том, чтобы пробудить человека, хотя это порой случается, особенно в ситуациях близости смерти. Цель состоит в том, чтобы общаться с коматозным человеком и давать ему чувство любви и товарищества. Как только развивается такая связь, у помогающего может быть шанс содействовать коматозному человеку в следовании внутренним переживаниям и их развертывании. Методы работы с комой дают возможность задавать коматозному человеку вопросы и принимать во внимание его желания. Когда дело касается травмы мозга, методы работы с комой также содействуют естественным восстановительным процессам человека.
Это путь с сердцем, путь, который ценит все уровни и измерения человеческой жизни. Он сосредоточивается на следовании природе, то есть понимании естественного процесса человека.
Примечание. Специальные методы коммуникации, описываемые в этом руководстве, следует использовать только после того, как в максимальной степени устранены все серьезные медицинские проблемы.
На пороге смерти и во власти комы как результата повреждения мозга многие люди, подобно Питеру, проходят через глубокие переживания и выражают универсальные или мифические темы, как-то восхождение на гору, встреча с возлюбленным, участие в бою, путешествие на новую территорию, подъём к звездам, открытие аспектов смысла своей жизни или вхождение в контакт с переживаниями, которые они интуитивно чувствовали всю свою жизнь.
Например, пожилой мужчина, у которого был инсульт, во время своей комы открыл нам, посредством ответов на вопросы типа «да» или «нет», что он взошел на гору и встретил женщину. Мальчик, которого сбила машина, рассказывал нам посредством физических реакций на наши слова и коммуникацию, ориентированную на движение, что он был посреди великой героической битвы. Росс пишет о юной девушке, которая вышла из комы и сообщила, что была в красивом месте отдыха, где ей не нужно было делать то, что ей велели[27 - [Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. P. 28].]. Представляется, что люди, независимо от их состояния сознания, всегда стремятся познавать себя и становиться самими собой.
Некоторые люди «зависают» в конце жизни, чтобы завершить «незаконченное дело». Недавно мы посещали женщину, у которой был рак, и она была в коме, на самом пороге смерти. В своей обычной жизни эта женщина не была склонна к выражению эмоций. Ее муж стеснялся, что мы пришли к его жене, и из-за этого деликатного и глубоко личного момента, и из-за того, он нас не знал. Но он чувствовал, что его жена должна была еще что-то сделать, прежде чем она умрет, и именно поэтому она была еще жива. Для него это было очень трудное время, отчасти потому, что он не знал, как с ней лучше общаться или выяснять, что она переживала.
После того как мы с Арни работали с ней в течение короткого периода, эта женщина, которая находилась под действием большой дозы морфина, начала сжимать наши руки в качестве способа показать, что она присутствует и что она должна кое-что закончить. На следующий день мы услышали, что вскоре после нашего ухода женщина пробудилась от комы, собрала вокруг себя всю семью и говорила им, как сильно она их любит. Выразив это послание, она мирно умерла на следующий день.
Обучение общению с коматозными людьми
Работа с комой требует способности расширения наших обычных способов общения, поскольку человек, находящийся в коме, не может говорить с нами обычным образом. Требуется, чтобы мы учились устанавливать связь с измененным состоянием человека. Если мы приспосабливаем наш стиль общения к миру коматозного человека, мы всегда были способны – в той или иной форме – до него «достучаться». Наиболее чуткие люди, по-видимому, естественным образом используют такой вид общения. Даже если вам неизвестны многие навыки, человек в коме хорошо реагирует на любящее внимание, с которым вы стараетесь присоединяться к нему и приспосабливать свой стиль общения к измененному состоянию коматозного человека.
Я вспоминаю молодую мать, сопровождавшую своего десятилетнего сына, который был в коме в результате травмы мозга. Эта женщина была чрезвычайно любящей. Она нежно касалась лба своего сына, говорила ему на ухо очень интимным образом и слегка клала голову ему на грудь. Мальчик почти сразу начинал реагировать, поворачивая лицо к ней и бормоча звуки. Ее нежный, чуткий способ взаимодействия преодолевал, казалось бы, бесконечную пропасть.
Многие люди говорят с коматозными пациентами так, будто они находятся в «нормальном» состоянии сознания. Родственники и друзья так сильно хотят, чтобы человек в коме смотрел на них, болтал с ними, садился и реагировал так, как ему было свойственно до комы. В других случаях они могут быть внимательными к телесным нуждам человека, но почти не больше. Иногда коматозного человека могут считать по существу слепым, глухим и немым. Все эти реакции вполне нормальны. Большинство из нас не могут понимать или постигать, почему кто-то больше не разговаривает обычным образом. Кажется, что без обычных средств общения человек просто не может быть присутствующим. Многих людей удивляют виды коммуникации, которые может использовать коматозный человек, включая звуки, небольшие жесты или даже движения, которые кажутся настолько отличными от того, как мы общаемся в повседневной действительности. Многим из нас бывает трудно осознать, что кто-то, кого мы любим, находится в другом состоянии сознания, что этот человек присутствует, но требует особых методов общения. Однако многие родители и близкие друзья чувствуют, что человек присутствует и с ним можно связаться.
Однажды мы с Арни работали с коматозным пациентом, который попал в автомобильную аварию и лежал в городской больнице. На соседней кровати лежал двадцатипятилетний мужчина, который вышел из комы, но еще был в несколько смутном состоянии. Вместо того чтобы ясно отвечать, когда к нему обращались медсестры, он неопределенно кивал, признавая их присутствие, а затем куда-то уходил и начинал восторженно говорить о музыке. «Джонни, какой сегодня день?» – настаивали они. Джонни отвечал: «Эта музыка такая красивая». «Джонни, посмотри на календарь, – говорили они, – Ты знаешь, какой сегодня день? Сколько времени?» Джонни отвечал: «Вы ее слышите?»
В то время как сестры хотели, чтобы Джонни вернулся к «нормальному» состоянию сознания, он был посреди еще одного процесса. Ему было нужно, чтобы кто-то присоединялся к нему в его внутреннем мире. Наш опыт показал, что когда люди в таких сумеречных состояниях сознания чувствуют, что их понимают, они легче возвращаются к повседневной действительности.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71348398?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Сноски
1
[Multi-Society Task Force on the PVS. Medical Aspects of PVS: Statement of the Multi-Society Task Force. Part I. P. 1503].
2
[Fahrlaender. Medizinische, Rechtliche und Ethische Probleme bei Permanentem Vegetativem Zustand. Pp. 1191–1195].
3
[Frankowski, Annegers, and Whitman. Epidemiological and Descriptive Studies. Part I. Pp. 33–43].
4
[Gilfix, Gilfix, and Sinatra. The Persistent Vegetative State. Pp. 63–71].
5
Arny Mindell [The Dreambody] calls this phenomenon the “dreambody”; the mirror experience between dream imagery and body experiences.
6
[Arnold Mindell. Coma: The Dreambody Near Death].
7
[Tomandl. Coma Work and Palliative Care].
8
[Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. Pp. 23–31].
9
[Zaleski. Otherworld Journeys. Pp. 45].
10
[Ibid., p. 19].
11
[Ibid., p. 45]. В XVIII в. рассказы о внезапном пробуждении мертвых распространяли страх преждевременного погребения и способствовали разработке новых законов, касавшихся погребальных практик. Кроме того, более 200 лет тому назад в Амстердаме возникло первое Гуманитарное общество – как результат осознания того, что некоторых людей, которые утонули, можно оживлять с помощью определенных методов. Технология реанимации достигла расцвета в 1959-х гг. [Президентская комиссия. Определение смерти. С. 12].
12
[Ivan and Ventureyra. Coma and the Evolution of Brain Resuscitation in Coma. P. 5].
13
[Zaleski. Otherworld Journeys. P. 13].
14
[Neidhardt. Black Elk Speaks].
15
[Clayman, ed. American Medical Association Encyclopedia of Medicine. P. 294].
16
Фраза, которую использует Жан-Доменик Боуби в своей книге «Водолазный колокол и мотылек», где он рассказывает о своем опыте синдрома «запертости», ставшего результатом инсульта, в котором его ум был полностью невредимым, но он был способен общаться только посредством моргания глазом.
17
См. работу Роджера Ла Броде, которую обсуждает Брэд Лемли в книге «Назад из комы» (с. 80–82), о медитативных и образных методах; см. также книгу Майкла Керни «Смертельно раненный» о работе с образами с людьми, которые умирают, но не находятся в коматозных состояниях. См. [Эдварид ЛеУинн. Пробуждение комы], где обсуждается использование непрерывной интенсивной стимуляции для пробуждения чувств, а также работа Института достижения человеческого потенциала и статью Гленна Доумана, Розелиз Уилкинсон, Михая Д. Диманеску и Ральфа Пеллиграна «Эффект интенсивной мультисенсорной стимуляции на пробуждение от комы и восстановление»; см. также [Beverly Slater. Coping Withс Head Injury. Pp. 153–154] о сенсорной интеграции – методе, используемом в случаях травмы мозга для улучшения чувств человека в соответствии с идеями развития, и программу ТВ-канала «Дискавери» «Кома: безмолвная эпидемия» об использовании интенсивной стимуляции неповрежденных частей мозга, заменяющих поврежденные. В медицинском сообществе идут споры о полезности подобных методов сенсорной стимуляции. В этой же программе упоминаются и гипербарические методы.
18
К пионерам в области околосмертных переживаний относятся Раймонд Муди, Элизабет Кюблер-Росс и Кеннет Ринг; о работе с умирающими см. у Кюблер-Росс, Стивена и Ондреи Левин, Мэгги Кэланан и Патрисии Келли; см. также работу «Проект дзен-хосписа» (Zen Hospice Project). Подробнее о работе с телом см. у Аминаха Рахима, Фритца Смита и Андреи Ольсен. Об измененных состояниях см. особенно сочинения Чарльза Тарта (ссылки на конкретные работы этих авторов даются в библиографии).
19
О Карен Энн Кваинлен см. [Joseph and Julie Quinlan. Karen Ann: The Quinlans Tell Their Story]. О женщине, избитой в Центральном парке в 1996 г., см. [Малькольм Глэдуел. Побеждая кому]; также см. ТВ-программу канала «Пи-Би-Эс» «Кома», где подробно говорится о новых стандартах скорой помощи при травме головы, утвержденных Всемирной Организацией Здравоохранения 15 мая 1997 г. Об издателе журнала «Elle», у которого был инсульт, см. [Bauby. The Diving Belland the Butterfly]. О полицейском, который вышел из комы, см. статью [Tim Friend. Seeking Clear-headed Conversation About Coma]. В последующем обзоре последнего случая некоторые врачи выражали сомнение в том, был ли вообще этот человек в настоящей коме. Как бы там ни было, широкая общественность кажется заинтригованной историями о таких состояниях.
20
См., например, [Kubler-Ross E. On Death and Dying].
21
[Taylor. The Hospice Movement in Britain. Pp. 5–6].
22
[George Young. Hospice and Health Care].
23
[Betty A. Prashker, ed. The Columbia University College of Physicians and Surgeons Complete Home Medical Guide. Pp. 54–55].
24
[Mark O’Keefe. Voters' Guide to Measure 51: Doctor Assisted Suicide Repeal. In The Oregonian (Portland). October 19, 1997, A20].
25
[Plum and Posner. The Diagnosis of Stupor and Coma. Pp. 330].
26
См., например, [Sogyal Rinpoche. The Tibetan Book of Living and Dying] (русскоязычное издание – [Согьял Ринпоче. Тибетская книга жизни и смерти. ИД «Ганга», 2017]. – Прим. ред.).
27
[Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. P. 28].
Эми Минделл
Трансперсональная психология
В наше время в состоянии комы находится намного больше людей, чем в прошлом; при этом большинство ухаживающих за ними знают лишь немного больше о том, как общаться с этими людьми, чем было известно столетия назад.
Одна из причин такого неведения происходит от преобладающей в медицине точки зрения, согласно которой измененные состояния сознания не учитываются как значимые аспекты нашего опыта.
По мере того как мы больше узнаем об особых нуждах тех, кто тяжело болен или близок к смерти, мы также должны развивать более гуманные методы общения с людьми в коматозных состояниях и заботы о них. Работа с комой означает обучение новому языку, обучение общению с помощью звуков, видений, дыхания, чувства и движения. Делая это, мы преодолеваем разрыв между обычным миром и миром тех, кто кажется находящимися так далеко.
Эми Минделл
Кома: путешествие исцеления
© Amy Mindell, 1999
© Трансперсональный проект, 2014
© ООО ИД «Ганга», 2018
* * *
От автора
Эта книга не была бы возможна, если бы не новаторская работа Арнольда Минделла, моего партнера и мужа. Его процессуально-ориентированная работа с комой была целительным бальзамом для множества находящихся в коме взрослых и детей и для их семей, которые в ней отчаянно нуждались. Работа Арни приносит утешительный свет в некоторые из самых болезненных и одиноких уголков жизни. Это руководство – плод его открытий и исследований и наших совместных опыта и научения.
Большое спасибо Нише Зенофф, которая внесла в эту работу столь личный вклад, обсуждая глубоко личные подробности того, как она помогала своей матери проходить через коматозное состояние перед самой смертью. Присущий Нише дар рассказывать о своих переживаниях делает работу с комой более осязаемой и понятной.
Я признательна Арси Джин и доктору Пиа Морин в Швейцарии, чья собственная работа с коматозными пациентами и их отзывы об этом руководстве были для меня бесценны. Я особенно благодарна Джерри Хайнс, чья работа в хосписе и с умирающими, равно как ее огромная душа и полезная обратная связь, были для меня огромными источниками вдохновения и знания. Большое спасибо Кей Росс за ее способность соединять медицинские и медсестринские методы с работой с комой и преподаванием в обоих областях, а также Стэну Томандлу за его постоянную поддержку в этой работе, предоставление литературных источников и за его способность формулировать и делать доступными идеи работы с комой. Спасибо также Ренате Аккерман и Кейт Джоуб за их отзывы об этой работе и Гари Рейсу – за то, что он щедро делился знаниями о своей работе с коматозными пациентами и их семьями. Я очень признательна доктору Эле Бьеде и доктору Эрни Стюарту за их медицинское знание коматозных состояний и связующие мосты, которые они наводили с процессуально-ориентированным мышлением.
Спасибо Джейн Кепнер за ее крайне полезные навыки исследования и Тому Осборну за его литературную поддержку. Маргарет Райан была самым умелым и любящим редактором работы, вносившим в процесс редактирования юмор и сочувствие. Большое спасибо Мэри МакОли за ее подробное и прелестное редактирование на последних стадиях рукописи. Спасибо также Соне Штрауб, Лейн Арье, Хербу Лонгу, Ингрид и Штефену Шуйтевёрдер, Саломе Шварц, Ренате Аккерман, Кейт Джоуб, Лили Вассилоу и Хелен Ли за их индивидуальный вклад. Я очень признательна Дебби Харт, Кей Росс, Эметчи, Лили Вассилоу и Ричарду Гримальди за помощь в создании оригинальных фотографий для этого руководства. Я также хочу упомянуть Дайми Ребер, моего учителя танца в Антиохском колледже, чьи уроки помогали освещать красоту и мудрость танца.
Я особенно благодарна Роберту Кингу за его прекрасные иллюстрации. Роберт обладает сверхестественной способностью превращать фотографии в живые, дышащие рисунки, которые с простотой и грацией освещают суть работы с комой. Его художественные способности высвечивают особые качества работы с комой и дают читателю возможность понимать их непосредственным и глубоко прочувственным образом.
Я также в большом долгу перед теми отважными новаторами, которые смело открывали по большей части запретные миры околосмертных переживаний, умирания и коматозных состояний, – Элизабет Кюблер-Росс, Ондреа и Стефеном Левин, Раймондом Моуди, Кеннетом Рингом и многими другими.
Большое спасибо всем участникам наших семинаров по всему миру и участникам моего учебного класса в Центре процессуальной работы Портленда, которые проверяли учебные концепции и упражнения в этой книге. Их дружба и обратная связь были для меня бесценны.
Больше всего я хочу поблагодарить всех тех людей в коматозных состояниях, с которыми мы работали, а также их семьи и друзей. Мы разделяли вместе многие глубокие моменты, и я бесконечно признательна за все, что я узнала от всех вас о жизни, смерти и многочисленных тайнах, с которыми встречаемся мы, люди.
Предисловие
«Кома: путешествие исцеления» – это самое всестороннее и подробное описание ненасильственной работы с комой, существующее на сегодняшний день. До сих пор известные нам подходы к коме, включая медицинские и немедицинские методы лечения, придавали особое значение потряхиванию, щипкам или другим видам агрессивной или нездоровой стимуляции, основанной на патологической модели; согласно этой модели, человек в коматозном состоянии должен адаптироваться и немедленно возвращаться к повседневной действительности.
Хотя процессуальная работа не отрицает потенциальную полезность подобных подходов, они кажутся ненужно насильственными. Вместо этого работа с комой основывается на философии, согласно которой человек в коме находится во внутреннем путешествии, справляясь с этой комой лучшим способом, который знает природа. Поэтому все наши усилия посвящены тому, чтобы встречать людей там, где они находятся, в этом глубочайшем, почти бездонном измененном состоянии сознания. Иными словами, вместо того чтобы останавливать кому, мы поддерживаем коматозного человека и присоединяемся к нему в исследовании этого путешествия. Таким образом у человека в коме есть шанс чувствовать, что с ним общаются. Эмпатия к таким состояниям приводит к повышенному потенциалу общения и порой к удивительным прозрениям и контактам. Это наша задача – помогать человеку в коме или направлять свою программу исцеления – или, по крайней мере, принимать в ней участие.
Если вспомнить, что, по словам медицинских специалистов, на сегодняшний день медицинское лечение комы все еще находится на уровне средневековья и обязано становиться лучше в ближайшем будущем, тот вид искреннего, подробного и сочувственного общения, о котором рассказывает книга Эми, будет сохранять свою актуальность независимо от времени. Безотносительно к прогрессу медицины «Кома: путешествие исцеления» будет оставаться основным средством работы как с патологическим состоянием комы, так и с его потенциальной значимостью. Ее метод будет применимым всегда, независимо от того, в каком веке мы живем.
Арнольд Минделл
Почему я должна была написать эту книгу
Ради вашей и моей безопасности: ничто в этой книге не предназначено для использования без медицинского контроля.
Я начала писать эту книгу, когда вдруг осознала, что у людей, находящихся в коме, есть тысячи родных и друзей, которые чувствуют себя доведенными до отчаяния, одинокими и покинутыми перед лицом глубочайшего из всех бессознательных состояний. Состояние комы резко отличается от всех остальных состояний бытия в жизни. Если человек переживает боль и имеет дело с нормальным состоянием сознания, почти любой может найти какой-то способ ему помочь. Переживание исчезновения любимого человека в коматозное состояние – это ни с чем не сравнимое мучение. Страдание озабоченного родственника или друга еще более усугубляют пустые выражения на благонамеренных лицах медицинского персонала – выражения, показывающие, что человека в коме как бы «в действительности» больше нет.
«Кома: путешествие исцеления» обращается к этому страданию, предлагая родным и тем, кто ухаживает за коматозными пациентами, практические и чувствительные методы непосредственного общения с людьми, находящимися в коме. В части I даются общее введение и теоретические знания о работе с комой. Части II и III состоят из двух руководств.
Часть II предназначена для родных и друзей, переживающих стресс из-за того, что их близкий человек впал в кому. Если вы – такой родственник, вы можете сразу обращаться к части II. Положите эту книгу у его или ее постели и используйте как пошаговое руководство.
Часть III предназначена для профессиональных помощников – терапевтов, медсестер, врачей и сотрудников хосписа, взаимодействующих с коматозными людьми и их семьями. Часть III предлагает вам и вашим коллегам последовательное и всестороннее обучение работе с комой. Описываемые методы можно практиковать с несколькими из ваших коллег или в работе с классом.
И снова, ради вашей и моей безопасности, я должна добавить: ничто в этой книге не предназначено для использования без медицинского контроля.
Эта книга стала результатом нескольких факторов. Во-первых, ее вдохновляли многочисленные драматические и необычные переживания, возникшие благодаря использованию способов общения, которым учит эта книга. Вместе с моим мужем и партнером Арни и коллегами мы работали с людьми во многих странах мира, используя эти методы (которые вырастали из работы Арни с коматозными пациентами). В результате я испытывала внутреннее побуждение предлагать не просто теорию, но процесс обучения для всякого, кому необходимо общаться с человеком в коматозном состоянии. Я надеюсь, что «Кома: путешествие исцеления» будет оказывать помощь и поддержку многим людям так же, как наша индивидуальная работа помогла тем, кто был в пределах нашей физической досягаемости.
Во-вторых, это руководство появилось в результате понимания, что практически все из нас в своей жизни тем или иным образом соприкоснутся с комой, однако мы не подготовлены к тому, чтобы иметь дело с этим измененным состоянием сознания. Многие из нас знают кого-то, кто внезапно впал в кому в результате травмы мозга, – быть может, это ребенок, подросток или взрослый человек. Другие дежурили у постели родственника или друга, который впал в кому перед смертью. Большинство из нас знают кого-то, кто впал в кому в результате такой болезни, как рак или синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД). Многие из нас в то или иное время в своей жизни переживали кому различной продолжительности, и большинство из нас будут входить в коматозное состояние перед самой смертью.
В-третьих, эта книга также стала ответом на вопросы, которые нам много раз задавали, о работе с комой и о том, как использовать эти умения с родными и друзьями в коматозных состояниях. Подавляющее большинство звонков, которые мы получаем по поводу помощи с комой, относятся к комам в результате травмы мозга. Это нас удивило, поскольку книга Арни («Кома», опубликована в 1989 г.) сосредоточивалась в основном на работе с людьми в коме, ставшей результатом околосмертных состояний. Тем не менее многие из ситуаций, с которыми мы сталкивались, были связаны с людьми различного возраста, находившимися в коме, которые могли быть результатом утопления, таких травматических событий, как сильные удары по голове и дорожно-транспортные аварии, а также инсультов и попыток самоубийства. Я сознавала необходимость подробного разъяснения инструментов для работы со всеми типами комы, особенно с теми комами, которые становятся результатом травмы мозга. В этой книге я подробно описываю разработанные нами методы, которые подходят для работы с людьми во всех состояниях, а также специальные методы для работы с людьми, получившими травму мозга.
В-четвертых, это руководство вырастало из понимания потребности в более продолжительном и интенсивном обучении работе с комой, чтобы обучающиеся могли глубоко изучать навыки и методы практической работы. В течение последних шести лет я проводила этот курс в Портленде, Орегон, и в последний год с помощью дипломированной медсестры Кей Росс. Инструменты, описываемые в этой книге, полезны, и до настоящего времени работа с комой оказывала только благотворное действие. Тем не менее ничто не может заменить живое, практическое обучение, когда оно возможно.
Я также сознавала, что хотя методы, предлагаемые в этой книге, нацелены на общение с людьми в коматозных состояниях, они имеют более широкую применимость. Эти методы полезны в общении с людьми в замкнутых, внутренних состояниях или для помощи людям, которые больны. Методы внутренней работы, движения и работы с телом, содержащиеся в книге, в целом полезны для всякого, кто хочет исследовать и оценивать собственные глубокие внутренние процессы.
На самом деле для меня не было неожиданным, что меня очень привлекала работа с людьми в коматозных состояниях. По-видимому, я была предрасположена к ней с детства. Большую часть дней своего детства я проводила, кружась вокруг деревьев, распевая песни, танцуя и выражая невыразимое. При любой возможности я запиралась в своей комнате, чтобы тратить драгоценное время на живопись, игру на гитаре и пение.
Начиная с пяти лет и во время учебы в Антиохийском Колледже я изучала многие виды танца – включая балет, чечётку, джаз, модерн, африканские танцы, – а также импровизацию, хореографию и многие другие формы движения, в том числе пантомиму, клоунаду и тайцзи-цюань. Исследования истории танца, танцевальной терапии и шаманизма расширяли мое знание целительного качества движения, использования ритуальных танцев всего мира как средства приближения к Богу и области соприкосновения между движением и многими формами работы с телом.
Посвящая так много лет тренировке тела и движения, я стала понимать, насколько важными могут быть эти зачастую недооцениваемые способы коммуникации при взаимодействии с людьми в особых обстоятельствах. Моя работа в государственном центре для детей с задержкой развития и в рекреационном центре детской больницы, а также мои исследования танцевальной терапии еще более убеждали меня в необходимости изменять стиль общения, в особенности с людьми, не способными к традиционному словесному способу коммуникации. Мне приходилось развивать использование звука, движения, жеста, прямого контакта и скульптуры, чтобы сближаться со многими людьми. Я сознавала, что именно помогающий или терапевт, а не клиент, должен прилагать эти усилия, чтобы преодолевать разрыв, который возникает, когда недоступны «нормальные» каналы общения.
Проистекавший из этого интерес к психологии побуждал меня стать терапевтом. Я искала терапевтическую модальность, в которой я была бы вольна варьировать свой стиль в зависимости от характера моего клиента. В 1981 г. я отправилась в Цюрих изучать процессуально-ориентированную психологию, которую мы для краткости называем процессуальной работой. Я открывала для себя терапевтическую форму, в которой были тесно взаимосвязаны движение, искусство и словесная терапия. Главное положение процессуальной работы гласит, что любой симптом потенциально полон значения, и что в нередко болезненных и, казалось бы, бессмысленных областях жизни можно открывать целые миры. Люди могут быть не только больны, но и наполнены возможностями.
Я всегда принадлежала к типу людей «не от мира сего» – была мечтательной, задумчивой, «считающей ворон» и полной фантазий. Я нередко чувствовала себя неудачницей, не способной приспосабливаться к обычной реальности, страстно желающей привносить свои полеты фантазии в свою жизнь в целом. Быть может, именно поэтому я чувствую себя комфортно с людьми в коме. Меня радовало, когда я находила, что за измененными состояниями действительно есть наука – наука, которая устанавливает связь с комой, самым глубочайшим измененным состоянием из всех.
Эми Минделл
Портленд, Орегон
Часть I. Что известно о коме
Глава 1. Мост к новому миру
Когда вчера вечером я вернулась домой и прослушивала автоответчик, меня не слишком удивили настойчивость и отчаяние, звучавшие в голосе женщины. В нашем доме такие звонки стали обычными. Она просила помощи в общении со своей матерью, которая впала в кому в результате автомобильной аварии. Я совершенно не знала эту женщину, но ее ситуация давно уже стала для меня хорошо знакомой.
Кома всегда потрясает. Хотя лучшие медицинские процедуры эффективно заботятся о жизни и неотложных нуждах тела человека, остается травмирующий и неизбежный разрыв между нами и коматозным человеком. По оценкам, в США насчитывается от 4 000 до 10 000 детей и от 10 000 до 25 000 взрослых в долговременной коме (или устойчивом вегетативном состоянии)[1 - [Multi-Society Task Force on the PVS. Medical Aspects of PVS: Statement of the Multi-Society Task Force. Part I. P. 1503].]. В Швейцарии, где мы жили до этого, статистика лишь немногим ниже[2 - [Fahrlaender. Medizinische, Rechtliche und Ethische Probleme bei Permanentem Vegetativem Zustand. Pp. 1191–1195].]. Наши исследования предполагают, что в США ежегодно отмечается примерно 500 000 новых случаев черепно-мозговой травмы (одной из ведущих причин комы)[3 - [Frankowski, Annegers, and Whitman. Epidemiological and Descriptive Studies. Part I. Pp. 33–43].] и что 25 % из них классифицируются как ведущие к устойчивому вегетативному состоянию[4 - [Gilfix, Gilfix, and Sinatra. The Persistent Vegetative State. Pp. 63–71].]. Кома поражает людей всех возрастов – от детей до стариков – и из всех культур.
Это учебное руководство создает мост между родственниками и опекунами и внутренним путешествием коматозного человека. Оно включает специальные методы общения, чтобы помогать людям в коматозных состояниях следовать их внутренним переживаниям. Этот подход предполагает, что человек не просто теряется в коме, но проходит через потенциально значимые внутренние переживания, и что после того, как обеспечена вся необходимая медицинская помощь, мы можем общаться с человеком, используя специальные методы.
Методы помогают несколько облегчать чувства фрустрации и одиночества из-за отсутствия контакта с коматозным человеком. Они также делают возможным установление любящей связи с человеком в коме и дают этому человеку возможность общаться с нами. Эта книга о сопровождении человека через ночное путешествие комы с помощью света луны, то есть их собственного ночного сознания.
Примечание. Это две книги в одной: если у вас (или у кого-то рядом с вами) близкий человек находится в коме и вам нужен непосредственный доступ к инструментам для работы с этим человеком, вы можете переходить сразу к Части II. Положите книгу у постели вашего близкого и используйте ее как пошаговое руководство.
Примечание. Если вы – опекун, заинтересованный в глубоком обучении, вы и ваши коллеги сначала найдете теоретическую информацию в Части I. Затем вы можете переходить к Части III, где найдете последовательное, углубленное учебное руководство.
История Питера
В 1986 г. мы с Арни проводили отпуск в горах Швейцарии. Нам позвонила женщина по имени Сэнди, сегодня наша близкая приятельница. У ее 39-летнего мужа была острая лейкемия, и не ожидалось, что он проживет долго. Сэнди просила Арни приехать в город и поработать с ним в больнице. Ей казалось, что терапевтическая работа Арни с телесными симптомами могла бы помочь ее мужу.
У нас с Арни как раз начинались наши отношения, и он попросил меня поехать с ним и принять участие в работе с женой и семьей Питера. В то время я не знала, что переживания, которые нам предстояло разделять с этим человеком, изменят мою жизнь – и также будут началом этой книги.
Мы работали с Питером и его семьей несколько месяцев. Его лейкемия быстро прогрессировала, и ему говорили, что он не проживет долго. Я замечала, что Питер, хотя и был добрым и сердечным, очень стеснялся меня всякий раз, когда я его навещала. Однажды я направлялась вести класс по движению и психологии в центре Цюриха и решила ненадолго заглянуть в больницу, чтобы поздороваться с Питером. Когда я пришла в больницу, врач сказал мне, что мне нельзя входить в палату. Он сказал, что Питер впал в кому и этой ночью умрет. В палату пускали только Сэнди.
Я позвонила Арни и сказала, чтобы он приезжал в больницу. Я также связалась с Сэнди, настаивавшей, чтобы нас допустили в палату. Я как безумная помчалась к моему классу, чтобы сказать им, что в этот вечер я не смогу преподавать.
Когда мы вошли в палату Питера, я была потрясена. Я никогда не была рядом с кем-то, кто умирал. Все мое тело тряслось. Питер выглядел таким непохожим на человека, которого я знала до этого. Он лежал неподвижно, его кожа была бледной, его глаза были закрыты, и он был в глубокой коме. В его предплечьях были катетеры для внутривенного вливания, а его нос закрывала кислородная маска. Его дыхание было затрудненным и шумным из-за жидкости, скопившейся в его легких. Он был накачан морфином, что, по мнению медицинского персонала, было милосердным способом облегчения менее болезненного и более быстрого ухода из жизни. Из-за закупорки кишечника его живот надулся, как большой воздушный шар. Я жадно ловила каждый вздох Питера, надеясь, что он не будет последним.
Моя паника уменьшилась, когда я ощутила необходимость общаться с Питером в его глубоком внутреннем состоянии. Почему общение должно было кончаться только потому, что он больше не «говорил» с нами? И Арни, и я чувствовали, что он «там» был, и что, хотя он был в измененном состоянии сознания, было возможно пройти по мосту в этот чуждый мир.
До этого времени Арни много лет один работал с людьми в околосмертных и коматозных состояниях. Почти все люди в околосмертных состояниях, с кем работал Арни, в какой-то форме пробуждались и говорили ему удивительные вещи. Однако Арни никому не рассказывал о том, чему он был свидетелем, так как опасался, что люди не поверят некоторым из поразительных историй. Теперь же впервые у него было доказательство того, что он переживал.
Арни, Сэнди и я подвинулись ближе к постели. Мы устанавливали связь с Питером, присоединяясь к ритму его дыхания. Для этого мы мягко сжимали его запястья в такт со вдохом и вдохом. Мы замечали минимальные сигналы, которые он подавал: легкие подергивания пальцев; изменения в его дыхании от быстрой, поверхностной одышки до глубоких вздохов; внезапные судорожные звуки, исходившие из его легких, и небольшие изменения цвета его лица. Мы давали Питеру знать, что осознаем его взаимодействие, комментируя эти разнообразные сигналы. Мы поощряли его следовать и верить тем переживаниям, что у него были, и говорили, что его внутренний мир будет нашим проводником.
Мы держали руки Питера, и он слегка сжимал их. В то время как мы имитировали звуки, исходившие из его легких, он издавал звуки еще. Мы полагали, что он был в контакте с нами, хотя знали, что инъекции морфина ослабляли и замедляли его взаимодействие.
Спустя пару часов, когда мы были утомлены и нуждались в сне, я интуитивно почувствовала, что должно было случиться нечто еще и что нам не следует уходить. Арни решил задать Питеру вопрос, произнеся: «Утром мы должны работать в наших кабинетах, и сейчас нам нужно немного поспать. Нам нужно, чтобы ты показал нам какой-нибудь больший сигнал, или нам, к сожалению, придется пойти домой».
То, что случилось дальше, напомнило мне захватывающую сцену из фильма о мумии, который я видела ребенком. Питер, который на протяжении часов лежал более или менее неподвижно, тотчас сел в своей постели. Я помню ужасающие хрустящие и скрипящие звуки, когда это на вид безжизненное тело внезапно выпрямилось в вертикальное положение. Вдруг Питер повернул голову прямо к Арни, а затем, так же внезапно, снова лег! Я чуть не упала в обморок. Жена Питера открыла рот от удивления. Арни сумел лишь сказать: «Привет!» Нечего и говорить, что мы остались.
Сэнди просила медсестер не делать Питеру еще одну инъекцию морфина, чтобы у него могла быть более непосредственная связь со своими внутренними переживаниями. Персонал настаивал, что он испытывает боль и нуждается в лекарстве. Мы говорили, что он не выглядит испытывающим боль, но пытается общаться с нами. Его жена говорила, что нам нечего терять, и мы должны по крайней мере попробовать. В конце концов, сестры согласились отложить следующую инъекцию.
Пока проходили ночные часы, мы следовали движениям пальца и ноги Питера и горловым звукам. Постепенно он выходил из комы в более бодрствующее состояние. Его очень небольшие движения пальца усиливались, и его руки начинали ритмично качаться. По мере того как мы присоединялись к издаваемым им звукам, его бормотания превращались в согласованные музыкальны тоны и затем в песни. Он использовал свои руки, чтобы дирижировать нами, в то время как мы присоединялись к нему в пении и мурлыкании веселых детских песенок.
К утру Питер сидел в постели и разговаривал с нами. Его легкие частично очистились. Он немного кашлял и сетовал, что «бутылка слишком мала для духа внутри». Мы были потрясены использованием такого символического языка, поскольку до этого Питер был решительно против психологии или религии любого сорта. Мы видели живот Питера – раздутый сосуд, чересчур маленький для всей жидкости, которую он теперь вмещал. Дух определенно был заточен в теле[5 - Arny Mindell [The Dreambody] calls this phenomenon the “dreambody”; the mirror experience between dream imagery and body experiences.].
«Это не проблема», – сказал Арни. «Просто вытащи пробку!» «А где пробка?» – спросил Питер, на что его тело дало соматический ответ – кашель. Арни сказал: «Пробка у тебя в горле. Просто вытащи ее!» Глаза Питера расширились, и он начал улыбаться. Внезапно он начал визжать, и выть, и вопить, и петь, издавая всевозможные звуки, которые были слишком громкими для тихой ночной атмосферы больничной палаты. Дух вырвался из бутылки, и вскоре после этого его почки снова стали действовать.
Время шло, Питер обнимал всех нас и был переполнен нежными словами, заверяя нас, что все хорошо и что с нами будет все в порядке. Этот человек, который был таким застенчивым, теперь говорил о любви и вечности и успокаивал всех нас. Медсестры и врачи входили в палату и были потрясены. Предполагалось, что Питер должен был умереть прошлой ночью. Теперь он утешал медицинский персонал и благодарил их за их заботу!
Помню, у меня было чувство, что я нахожусь в присутствии некой святой личности, кто не только чудесным образом восстал из своей комы, но стал учителем любви, исцелявшим всех вокруг него. Питер говорил, что собирается продолжать учиться, и тут же – что мы должны позаботиться о его жене. В палату зашел врач, который накануне сказал мне, что Питер умрет этой ночью. Он запинался и выглядел потрясенным. Он мог лишь качать головой и говорить, что медицинская наука не может объяснить то, что происходит.
Наконец, мы с Арни должны были идти домой спать. Позднее в тот же день мы узнали, что после вечеринки с семьей с апельсинами и темным пивом, которого он потребовал, и целительного общения с Сэнди, и после разговора о любви и жизни Питер мирно и без боли умер во сне.
Моя работа
Эта ночь изменила мою жизнь. Я была ошеломлена глубиной и возможностями человеческого существа, которые намного более удивительны, чем я когда-либо предполагала. Моим единственным желанием было, чтобы я могла сохранять это осознание и не погружаться снова в обыденную жизнь, где сновидения и внутренние переживания имели лишь мимолетное значение. Я сознавала, что независимо от того, в каком физическом или психологическом состоянии находится человек, он полон переживаний и нуждается в том же количестве любящего внимания и чуткого общения, что и человек в том, что мы считаем «нормальным» состоянием сознания. Хотя медицинское понимание комы предполагает, что человек в состоянии комы ничего не сознает и никак не реагирует, мы обнаружили, что Питер путешествовал через содержательные внутренние состояния. Используя методы коммуникации, приспособленные к измененному состоянию сознания Питера, мы были способны общаться с ним и присоединяться к нему в самом удивительном и трогательном путешествии. После того как я выразила свои чувства Арни, мы зажгли свечи для Питера и поблагодарили его за уникальный урок.
После этого опыта с Питером Арни чувствовал себя в большей степени вправе писать о своей работе с людьми в коматозных состояниях. В своей книге «Кома»[6 - [Arnold Mindell. Coma: The Dreambody Near Death].] он рассказывает историю Питера, а также другие истории, и дает вдохновляющее введение в подоплеку, особое значение и этические следствия работы с комой. Он сосредоточивается на работе с комой в состояниях близости смерти и предлагает начальные навыки работы с комой.
После публикации книги «Кома» мы с Арни продолжили нашу совместную работу. За последние десять лет мы вместе с нашими коллегами консультировали и работали с врачами, медсестрами и семьями, помогающими людям в коматозных состояниях по всему миру. Мы проводили учебные занятия по работе с комой для специалистов и непрофессионалов и давали консультации по телефону для членов семей. Хотя работа Арни, описанная в книге «Кома», сосредоточивалась в основном на коматозных состояниях, возникающих при близости смерти, наша работа становилась все в большей степени связанной с комой, вызываемой травмой мозга.
Один коллега, Стэн Томандл, опубликовал руководство «Работа с комой и паллиативный уход», в котором дается доступное введение в процессуально-ориентированные методы для работы с умирающими и людьми в сильно измененных состояниях сознания[7 - [Tomandl. Coma Work and Palliative Care].]. Кей Росс написала важную статью о своем опыте дипломированной медсестры, работающей с коматозными пациентами, в которой она сравнивает наш подход к работе с коматозными пациентами с обычно применяемыми медицинскими методами[8 - [Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. Pp. 23–31].]. Книга «Кома: путешествие исцеления» более подробно описывает все предыдущие достижения и призвана служить всесторонним, поэтапным руководством по методам работы с комой для всех типов комы, включая специальные методы, необходимые для работы с людьми в комах, вызванных травмой мозга. В ней также предлагаются предварительные медицинские идеи о коме. (Более глубокие обсуждения медицинской теории можно найти в библиографии.) Информация, содержащаяся в этой книги, происходит из нашего опыта работы с коматозными людьми, из наших практических семинаров и из моих учебных занятий по работе с комой.
Результаты использования методов, которые я описываю, разнятся от пациента к пациенту. Некоторые коматозные люди пробуждаются или частично пробуждаются, рассказывая удивительные истории своих внутренних путешествий, особенно когда кома обусловлена околосмертными состояниями. Иногда люди дают информацию о своих внутренних переживаниях и остаются в коме. Другие способны сообщать о своих переживаниях близким людям. Некоторые выходят из комы и возвращаются к жизни, другие находят вход в смерть. При помощи людям в коме, происходящей от травмы мозга, методы работы с комой также способствуют естественным восстановительным процессам тела. Реакции могут быть более медленными, так как внутренние связи тела начинают свое восстановительное путешествие. Человек может становиться более «пробудившимся», но еще не быть способным выражать себя обычными способами вследствие повреждений частей мозга.
Тем не менее в каждом случае эти методы помогают семье, родственникам и ухаживающим устанавливать связь и близко общаться с коматозным человеком. Человек в коме больше не изолирован, но чувствует, что его понимают и заботливо сопровождают в его внутренних переживаниях.
Исторический обзор комы
Слово «кома» происходит от греческого koma, означающего «глубокий сон, летаргия». Истории о распознании комы и о переживаниях в коме передавались на протяжении веков.
Многие сообщения из разных времен и мест рассказывают о кажущейся смерти человека, освобождении из тела, путешествиях на небеса, в ад или о какого-то рода загробной жизнии последующем возвращении. Эти переживания часто были следствием травмы, болезни, сновидения или экстатических практик[9 - [Zaleski. Otherworld Journeys. Pp. 45].]. Например, в конце «Республики» Платон описывает смерть солдата в бою и его возвращение к жизни на погребальном костре, после чего он рассказывал наблюдателям о своем путешествии в Иной мир[10 - [Ibid., p. 19].]. Воскрешение людей из кажущейся смерти неоднократно приписывали Иисусу.
В семнадцатом веке монах по имени Баронтус был внезапно поражен лихорадкой и по виду умер, но в действительности впал в кому. После пробуждения он рассказывал о своем путешествии на небеса и в ад[11 - [Ibid., p. 45]. В XVIII в. рассказы о внезапном пробуждении мертвых распространяли страх преждевременного погребения и способствовали разработке новых законов, касавшихся погребальных практик. Кроме того, более 200 лет тому назад в Амстердаме возникло первое Гуманитарное общество – как результат осознания того, что некоторых людей, которые утонули, можно оживлять с помощью определенных методов. Технология реанимации достигла расцвета в 1959-х гг. [Президентская комиссия. Определение смерти. С. 12].]. В восемнадцатом и девятнадцатом столетиях «признавалось… что кома может имитировать смерть и что люди иногда спонтанно возвращаются из кажущейся смерти»[12 - [Ivan and Ventureyra. Coma and the Evolution of Brain Resuscitation in Coma. P. 5].].
Во многих аборигенных культурах для того, чтобы стать шаманом, посвящаемый нередко проходит через состояние, подобное коме, в котором он должен вплотную столкнуться со смертью (вызываемой преднамеренными ритуалами или внезапной болезнью) и воскреснуть[13 - [Zaleski. Otherworld Journeys. P. 13].]. Общеизвестная история Черного Лося описывает опыт этого американского индейца, проходившего через шаманское посвящение в возрасте девяти лет[14 - [Neidhardt. Black Elk Speaks].]. Внезапно став парализованным, Черный Лось казался мертвым. В течение этого времени у него было много видений, в которых он возносился к облакам и получал дары духовной интуиции и целительства. Позднее он вернулся к людям своего племени с представлениями об их будущем.
Сегодня кома понимается с точки зрения медицины как состояние, во многом подобное сну, от которого людей совершенно невозможно разбудить и в котором они не реагируют на внешнюю стимуляцию и на свои внутренние нужды[15 - [Clayman, ed. American Medical Association Encyclopedia of Medicine. P. 294].]. Комы можно подразделять на следующие обобщенные категории:
1. Комы, которые можно приписывать структурным или механическим повреждениям.
2. Комы, являющиеся результатом изменений обмена веществ, происходящих вблизи смерти, или дисбаланса инсулина.
3. Комы, связанные с психологическими или психогенными факторами, способствующими коматозному состоянию.
Во всех этих трех категориях люди, как правило, остаются на самом глубоком уровне комы от двух до четырех недель, затем пробуждаются, умирают или переходят в слегка более бодрствующее, по виду невосприимчивое состояние, именуемое устойчивым вегетативным состоянием. В коме, которая может быть связана с травмой мозга, по мере того как развертываются восстановительные процессы, многие люди в особенности могут путешествовать через различные степени бодрствования, во время которых они все более и более приближаются к «берегам осознания»[16 - Фраза, которую использует Жан-Доменик Боуби в своей книге «Водолазный колокол и мотылек», где он рассказывает о своем опыте синдрома «запертости», ставшего результатом инсульта, в котором его ум был полностью невредимым, но он был способен общаться только посредством моргания глазом.] и повседневной реальности.
В настоящее время о коматозных пациентах заботятся в больницах и других стационарах, в реабилитационных центрах для терапии травм мозга и, в результате движения хосписов, на дому. Ассоциация травм головного мозга в Вашингтоне (первоначально называвшаяся Национальным фондом травм головы), основанная в 1980 г., создавалась для поддержки и защиты людей с травмами мозга и их семей.
Методы, появившиеся для помощи коматозным людям, помимо медицинского вмешательства включают медитацию или использование техник визуализации у постели коматозного человека и практики, направленные на пробуждение чувств и реорганизацию проводящих путей мозга, такие как «возбуждение комы», мультисенсорная стимуляция и сенсорная интеграция, а также гипербарическое лечение, в котором используется чистый кислород в попытке оживить дремлющие клетки мозга[17 - См. работу Роджера Ла Броде, которую обсуждает Брэд Лемли в книге «Назад из комы» (с. 80–82), о медитативных и образных методах; см. также книгу Майкла Керни «Смертельно раненный» о работе с образами с людьми, которые умирают, но не находятся в коматозных состояниях. См. [Эдварид ЛеУинн. Пробуждение комы], где обсуждается использование непрерывной интенсивной стимуляции для пробуждения чувств, а также работа Института достижения человеческого потенциала и статью Гленна Доумана, Розелиз Уилкинсон, Михая Д. Диманеску и Ральфа Пеллиграна «Эффект интенсивной мультисенсорной стимуляции на пробуждение от комы и восстановление»; см. также [Beverly Slater. Coping Withс Head Injury. Pp. 153–154] о сенсорной интеграции – методе, используемом в случаях травмы мозга для улучшения чувств человека в соответствии с идеями развития, и программу ТВ-канала «Дискавери» «Кома: безмолвная эпидемия» об использовании интенсивной стимуляции неповрежденных частей мозга, заменяющих поврежденные. В медицинском сообществе идут споры о полезности подобных методов сенсорной стимуляции. В этой же программе упоминаются и гипербарические методы.]. Пожалуй, самым распространенным методом является сочетание любви и надежды.
В недавнее время новаторы в областях околосмертного опыта, работы с умирающими, работы с телом и работы с измененными состояниями помогли нам двигаться к большему пониманию глубоких состояний, которые могут переживать люди в коме[18 - К пионерам в области околосмертных переживаний относятся Раймонд Муди, Элизабет Кюблер-Росс и Кеннет Ринг; о работе с умирающими см. у Кюблер-Росс, Стивена и Ондреи Левин, Мэгги Кэланан и Патрисии Келли; см. также работу «Проект дзен-хосписа» (Zen Hospice Project). Подробнее о работе с телом см. у Аминаха Рахима, Фритца Смита и Андреи Ольсен. Об измененных состояниях см. особенно сочинения Чарльза Тарта (ссылки на конкретные работы этих авторов даются в библиографии).].
В 1970-х и в начале 1980-х гг. в США повышался общественный интерес к правовым аспектам случаев комы в ответ на разбирательства в одном из первых судебных дел о «праве на смерть» – деле Карен Энн Куинлейн. После того как суд позволил отключить системы поддержания жизни, эта молодая женщина оставалась в устойчивом вегетативном состоянии в течение девяти лет. Дополнительные случаи указывают на чрезвычайную важность дальнейшего изучения проблемы общения с людьми в коматозных состояниях. Журналист Мэри Кей Блекли в своей популярной книге «Разбудите меня, когда это кончится» описывала свои переживания в диабетической коме и свой выход из нее. Случай молодой женщины, жестоко избитой в Центральном парке в 1996 г., привлек внимание к заботе о пациентах с травматическими повреждениями, находящихся в коме, и выдвинул на первый план потребность в общепринятых стандартах экстренной помощи, которые могли бы уменьшить риск дальнейшей травмы после того, как пациент помещен в палату реанимации. Бывший издатель широкоизвестного журнала, перенесший инсульт, вышел из комы неспособным к словесному общению, однако продиктовал целую книгу о своих внутренних переживания с помощью моргания глазом. Вдобавок большое волнение вызвал случай офицера полиции, который вышел из комы, длившейся семь с половиной лет, вызванной огнестрельным ранением в голову[19 - О Карен Энн Кваинлен см. [Joseph and Julie Quinlan. Karen Ann: The Quinlans Tell Their Story]. О женщине, избитой в Центральном парке в 1996 г., см. [Малькольм Глэдуел. Побеждая кому]; также см. ТВ-программу канала «Пи-Би-Эс» «Кома», где подробно говорится о новых стандартах скорой помощи при травме головы, утвержденных Всемирной Организацией Здравоохранения 15 мая 1997 г. Об издателе журнала «Elle», у которого был инсульт, см. [Bauby. The Diving Belland the Butterfly]. О полицейском, который вышел из комы, см. статью [Tim Friend. Seeking Clear-headed Conversation About Coma]. В последующем обзоре последнего случая некоторые врачи выражали сомнение в том, был ли вообще этот человек в настоящей коме. Как бы там ни было, широкая общественность кажется заинтригованной историями о таких состояниях.].
Во второй половине XX в. весь процесс смерти, некогда бывший запретной или скрываемой темой, особенно в западной культуре, вышел на поверхность (в особенности после 1960 гг. в США) как неизбежный и важный этап жизни. Рост таких болезней, как синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД) и рак, служит постоянным напоминанием о заботе о серьезно больных людях и открыто поставил многих из нас перед лицом смерти. Элизабет Кюблер-Росс, ведущий специалист в области смерти и умирания, способствовала увеличению нашего осознания стадий умирания и скорби[20 - См., например, [Kubler-Ross E. On Death and Dying].]. Современное движение хосписов, уходящее корнями в средневековые времена, начиналось в Англии как альтернатива больничному уходу за умирающими[21 - [Taylor. The Hospice Movement in Britain. Pp. 5–6].]. Хоспис доступен, когда лечение больше невозможно, и представляет собой программу, ориентированную на пациента и его семью. В ней делается акцент на качестве жизни и на паллиативном уходе, а не на подходе, основанном на лечении[22 - [George Young. Hospice and Health Care].].
В 1990 гг. многочисленные частные случаи привлекли внимание к вопросам о выборе и правах человека вблизи смерти. В США разрабатывались такие документы, как «завещание о жизни», в котором человек дает юристу или члену семьи право определять прекращение искусственного поддержания жизни, когда смерть неизбежна и человек вследствие болезни или травмы неправомочен высказывать свое мнение[23 - [Betty A. Prashker, ed. The Columbia University College of Physicians and Surgeons Complete Home Medical Guide. Pp. 54–55].]. К 1991 г. 40 штатов подтвердили законность того или иного варианта завещания о жизни (эта тема рассматривается подробнее в главе 2).
Также в США вспыхнул напряженный юридический, религиозный и моральный спор вокруг вопроса о «самоубийстве с помощью врача» – имеют ли право вменяемые смертельно больные пациенты получать от врача лекарства, ускоряющие смерть. В 1994 г. в Орегоне был принят закон, санкционирующий самоубийство с помощью врача[24 - [Mark O’Keefe. Voters' Guide to Measure 51: Doctor Assisted Suicide Repeal. In The Oregonian (Portland). October 19, 1997, A20].]. Этот трудный общественный вопрос, вызывающий сильные эмоции на обеих сторонах спора, начинает появляться в избирательных бюллетенях во многих частях страны. В 1990 г. доктор Джек Кеворкян был под судом за присутствие при таких смертях. В 1991 г. Дерек Хэмфри, основатель Общества болиголова, опубликовал книгу «Окончательный выход», описывающую, как смертельно больные люди могут совершать самоубийство, и книга заняла первое место в списке бестселлеров.
Все эти проблемы побуждают нас развивать еще более сочувственные методы, настроенные на качество жизни и особые нужды умирающего человека, которые более полно учитывают желания человека, касающиеся медицинского лечения и здравоохранения, духовной и эмоциональной поддержки и выбора в отношении смерти. Кроме того, мы стоим перед огромным вызовом – развивать способность не только спрашивать тех, кто может «говорить» сами за себя, но также давать право голоса тем, кто неспособны общаться обычными средствами, то есть людям в коме.
До сих пор в исследованиях комы наибольшее внимание уделялось комам, являющимся результатом травмы мозга. Из-за их частоты, преобладания среди молодых людей и огромных эмоциональных, социальных и финансовых последствий больше усилий направляется на диагностику и предсказание исхода для людей в комах в результате повреждения мозга, чем для тех, кто находится в других формах комы[25 - [Plum and Posner. The Diagnosis of Stupor and Coma. Pp. 330].]. Кроме того, представляется, что комы, возникающие в результате повреждения мозга, дают членам семьи большую надежду на восстановление и большую готовность пробовать новые методы. Напротив, комы, возникающие в результате состояний близости смерти, редко упоминаются в литературе. В западном мире (вплоть до недавних событий, описанных выше) было принято считать, что, когда кто-то умирает, все, что мы можем делать, – это устраивать человека как можно удобнее, заботиться о телесных нуждах и создавать теплое и любящее окружение. Хотя все эти действия очень важны, они не составляют всю картину. Процесс умирания также представляет собой потенциальную стадию роста. В других регионах мира, таких как Тибет и Египет, практики смерти с огромным почтением сосредоточиваются на процессе умирания – времени, которое считается полным возможностей для сознания[26 - См., например, [Sogyal Rinpoche. The Tibetan Book of Living and Dying] (русскоязычное издание – [Согьял Ринпоче. Тибетская книга жизни и смерти. ИД «Ганга», 2017]. – Прим. ред.).].
Новые вызовы
Недавние достижения в медицинской технологии сделали в возможным в некоторых случаях держать кого-либо живым дольше, чем было бы возможно даже десять лет назад. Однако наряду с этими замечательными достижениями мы сталкиваемся с новыми и серьезными трудностями. Жизненные функции могут поддерживаться механически; в то же время возникают новые и сложные вопросы, касающиеся эмоциональных и этических проблем, связанных с продолжением или прекращением поддержания жизни, с видом и степенью ухода за человеком в устойчивом вегетативном состоянии, с тем, где следует ухаживать за человеком, чья жизнь поддерживается искусственно, с вопросами долговременного ухода, относящимися к контролируемому уходу в США, и с вопросами страхования. Многие из людей, переживших повреждения мозга, имеют возраст от восемнадцати до двадцати четырех лет, обладают полными жизни молодыми телами и могут нуждаться в долговременном уходе. Для семей неудовлетворенность и страдание еще более усиливаются вопросами о наилучшей форме ухода, страховом покрытии и перемещении коматозного человека с места на место – не говоря уже о «базовой» травме семьи из-за внезапной комы близкого человека и их доверии к предсказаниям медицинского персонала относительно исхода.
Хотя сегодня намного больше людей находятся в долговременных вегетативных состояниях, чем это было в пошлом, большинство ухаживающих за ними знают немногим больше о том, как общаться с этими людьми, чем было известно столетия назад. Медицинский персонал редко имеет достаточно времени, чтобы эффективно общаться с коматозным пациентом, и – что более существенно – не обучен взаимодействию с людьми в измененных состояниях сознания. Это отсутствие подготовки может проистекать от преобладающей точки зрения в области медицины, в которой измененные состояния сознания не поняты как значимые аспекты нашего опыта. Человек в коме считается бессознательным и не осознающим. В целом современные медицинские подходы к коме подчеркивают важность сосредоточения на поддержании жизни и пробуждении человека из коматозного состояния. Если человек не пробуждается или не реагирует на вопросы, ситуация порой рассматривается как медицинская неудача – что еще более подавляет всех, кого это касается.
В настоящее время у нас нет методов общения с кем-либо в таком состоянии, и, помогая этому человеку, мы следуем его внутренним переживаниям. Поскольку мы неспособны общаться с ним напрямую, никто никогда не бывает действительно уверен в отношении желаний коматозного человека. Это приводит к еще большему стрессу и страданию для всех. Усовершенствованная подготовка должна включать специальные методы, направленные на чуткое общение с человеком в этом слишком часто встречающемся состоянии. Нас ободряли положительные отзывы специалистов по уходу, успешно применявших наши методы работы с комой.
Появление хосписов на дому напомнило нам о возможности создания более теплой, более интимной среды для людей на последних стадиях жизни, многие из которых могут в какой-то момент впадать в кому. Специалисты хосписа предлагают ласковую поддержку и заботу; тем не менее члены семьи и друзья могут быть не готовы к ситуации хосписа на дому и бояться ее. Большинство из нас не привыкли быть с людьми, находящимися в коматозных состояниях или на пороге смерти. Если вы помогаете близкому человеку, находящемуся в коме, то вдобавок к медицинским проблемам вы также должны бороться с настойчивыми личными тревогами вроде чувства страха и неуверенности в отношении нахождения с кем-то, кто пребывает в коме, возможно, сами страдая из-за того, что близкий вам человек «завис» так надолго. Вас могут напрягать даже элементарные вопросы: «Следует ли мне оставаться в комнате все время?», «Пробудится ли она когда-нибудь?», «Как я могу общаться с ним сейчас, когда он так далеко?», «Может ли человек меня слышать?», «Как мне быть с возможной смертью этого человека, которого я люблю?»
Мы размышляем о незаконченных отношениях, религиозных верованиях, семейных узах и расставаниях, надеждах на выздоровление или избавлении от боли. БОльшая часть наших душевных страданий происходит от того, что мы не знаем, что переживает человек в коме.
Процессуальный подход к коматозным состояниям: путь с сердцем
Процессуально-ориентированная точка зрения на коматозные состояния состоит в том, что они обусловливаются механическими и химическими проблемами и что они отражают глубокие измененные состояния сознания, в которых человек проходит через потенциально значимые внутренние переживания. Мы рассматриваем коматозного человека не исключительно с точки зрения патологии – что человек болен и должен быть исцелен, – но с феноменологической точки зрения. То есть мы наблюдаем и пытаемся помогать внутренним переживаниям человека. Люди действуют не просто как машины, которые могут ломаться и нуждаться в ремонте; люди полны возможностей роста во всех состояниях сознания – даже вплоть до момента смерти, а возможно, и после него. Некоторые люди в коме могут бессознательно искать возможность идти глубоко внутрь без помех повседневной жизни или необходимости соотноситься с ней. В работе с комой мы исходим из того, что, если сердце еще бьется, нам следует делать попытку общаться и не исключать возможности установления контакта с этими малоизвестными уголками жизни.
Люди в коме неизбежно ценят помощь кого-то, кто способен общаться с ними особым образом и кто с любовью помогает им следовать внутренним переживаниям и разворачивать их. Работа с комой дает возможность коматозным людям общаться с тем, кто им помогает, если они этого хотят, и иметь свое мнение в решениях, касающихся ухода за ними.
Я вспоминаю особенно трогательный случай, о котором рассказывал мне Арни. Он работал с шестилетним европейским мальчиком, который страдал от опухоли мозга и впал в кому. Предполагалось, что мальчик очень скоро умрет. Арни использовал разработанные им специальные методы коммуникации, чтобы задавать мальчику вопросы и получать ответы «да» или «нет». Арни заметил, что кожа щек мальчика иногда сильно краснела. Арни установил систему общения: когда щеки мальчика сильно краснели, это означало «да». Когда изменения цвета не было, ответ был «нет». Он задавал мальчику ряд простых детских вопросов:
– Ты в коме потому, что ненавидишь своих брата и сестру?
Никакой реакции.
– Ты в коме потому, что не хочешь ходить в школу?
Никакой реакции.
Исчерпав множество возможностей, Арни задал свой последний вопрос:
– Ты в коме потому, что хочешь быть ближе к Богу?
Щеки маленького мальчика стали ярко красными.
В этот момент отец сказал:
– Нет! Он не может стать священником!
Какой шок! Арни попросил родителей выйти, чтобы он мог продолжить обсуждать с ребенком его религиозные желания. Позднее он поговорил с родителями об их противодействии тому, чтобы их сын стал священником. Несколькими неделями позже Арни услышал, что ребенок вышел из комы, а сейчас он изучает теологию в университете.
Процессуально-ориентированная работа с комой сосредоточивается не на том, чтобы пробудить человека, хотя это порой случается, особенно в ситуациях близости смерти. Цель состоит в том, чтобы общаться с коматозным человеком и давать ему чувство любви и товарищества. Как только развивается такая связь, у помогающего может быть шанс содействовать коматозному человеку в следовании внутренним переживаниям и их развертывании. Методы работы с комой дают возможность задавать коматозному человеку вопросы и принимать во внимание его желания. Когда дело касается травмы мозга, методы работы с комой также содействуют естественным восстановительным процессам человека.
Это путь с сердцем, путь, который ценит все уровни и измерения человеческой жизни. Он сосредоточивается на следовании природе, то есть понимании естественного процесса человека.
Примечание. Специальные методы коммуникации, описываемые в этом руководстве, следует использовать только после того, как в максимальной степени устранены все серьезные медицинские проблемы.
На пороге смерти и во власти комы как результата повреждения мозга многие люди, подобно Питеру, проходят через глубокие переживания и выражают универсальные или мифические темы, как-то восхождение на гору, встреча с возлюбленным, участие в бою, путешествие на новую территорию, подъём к звездам, открытие аспектов смысла своей жизни или вхождение в контакт с переживаниями, которые они интуитивно чувствовали всю свою жизнь.
Например, пожилой мужчина, у которого был инсульт, во время своей комы открыл нам, посредством ответов на вопросы типа «да» или «нет», что он взошел на гору и встретил женщину. Мальчик, которого сбила машина, рассказывал нам посредством физических реакций на наши слова и коммуникацию, ориентированную на движение, что он был посреди великой героической битвы. Росс пишет о юной девушке, которая вышла из комы и сообщила, что была в красивом месте отдыха, где ей не нужно было делать то, что ей велели[27 - [Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. P. 28].]. Представляется, что люди, независимо от их состояния сознания, всегда стремятся познавать себя и становиться самими собой.
Некоторые люди «зависают» в конце жизни, чтобы завершить «незаконченное дело». Недавно мы посещали женщину, у которой был рак, и она была в коме, на самом пороге смерти. В своей обычной жизни эта женщина не была склонна к выражению эмоций. Ее муж стеснялся, что мы пришли к его жене, и из-за этого деликатного и глубоко личного момента, и из-за того, он нас не знал. Но он чувствовал, что его жена должна была еще что-то сделать, прежде чем она умрет, и именно поэтому она была еще жива. Для него это было очень трудное время, отчасти потому, что он не знал, как с ней лучше общаться или выяснять, что она переживала.
После того как мы с Арни работали с ней в течение короткого периода, эта женщина, которая находилась под действием большой дозы морфина, начала сжимать наши руки в качестве способа показать, что она присутствует и что она должна кое-что закончить. На следующий день мы услышали, что вскоре после нашего ухода женщина пробудилась от комы, собрала вокруг себя всю семью и говорила им, как сильно она их любит. Выразив это послание, она мирно умерла на следующий день.
Обучение общению с коматозными людьми
Работа с комой требует способности расширения наших обычных способов общения, поскольку человек, находящийся в коме, не может говорить с нами обычным образом. Требуется, чтобы мы учились устанавливать связь с измененным состоянием человека. Если мы приспосабливаем наш стиль общения к миру коматозного человека, мы всегда были способны – в той или иной форме – до него «достучаться». Наиболее чуткие люди, по-видимому, естественным образом используют такой вид общения. Даже если вам неизвестны многие навыки, человек в коме хорошо реагирует на любящее внимание, с которым вы стараетесь присоединяться к нему и приспосабливать свой стиль общения к измененному состоянию коматозного человека.
Я вспоминаю молодую мать, сопровождавшую своего десятилетнего сына, который был в коме в результате травмы мозга. Эта женщина была чрезвычайно любящей. Она нежно касалась лба своего сына, говорила ему на ухо очень интимным образом и слегка клала голову ему на грудь. Мальчик почти сразу начинал реагировать, поворачивая лицо к ней и бормоча звуки. Ее нежный, чуткий способ взаимодействия преодолевал, казалось бы, бесконечную пропасть.
Многие люди говорят с коматозными пациентами так, будто они находятся в «нормальном» состоянии сознания. Родственники и друзья так сильно хотят, чтобы человек в коме смотрел на них, болтал с ними, садился и реагировал так, как ему было свойственно до комы. В других случаях они могут быть внимательными к телесным нуждам человека, но почти не больше. Иногда коматозного человека могут считать по существу слепым, глухим и немым. Все эти реакции вполне нормальны. Большинство из нас не могут понимать или постигать, почему кто-то больше не разговаривает обычным образом. Кажется, что без обычных средств общения человек просто не может быть присутствующим. Многих людей удивляют виды коммуникации, которые может использовать коматозный человек, включая звуки, небольшие жесты или даже движения, которые кажутся настолько отличными от того, как мы общаемся в повседневной действительности. Многим из нас бывает трудно осознать, что кто-то, кого мы любим, находится в другом состоянии сознания, что этот человек присутствует, но требует особых методов общения. Однако многие родители и близкие друзья чувствуют, что человек присутствует и с ним можно связаться.
Однажды мы с Арни работали с коматозным пациентом, который попал в автомобильную аварию и лежал в городской больнице. На соседней кровати лежал двадцатипятилетний мужчина, который вышел из комы, но еще был в несколько смутном состоянии. Вместо того чтобы ясно отвечать, когда к нему обращались медсестры, он неопределенно кивал, признавая их присутствие, а затем куда-то уходил и начинал восторженно говорить о музыке. «Джонни, какой сегодня день?» – настаивали они. Джонни отвечал: «Эта музыка такая красивая». «Джонни, посмотри на календарь, – говорили они, – Ты знаешь, какой сегодня день? Сколько времени?» Джонни отвечал: «Вы ее слышите?»
В то время как сестры хотели, чтобы Джонни вернулся к «нормальному» состоянию сознания, он был посреди еще одного процесса. Ему было нужно, чтобы кто-то присоединялся к нему в его внутреннем мире. Наш опыт показал, что когда люди в таких сумеречных состояниях сознания чувствуют, что их понимают, они легче возвращаются к повседневной действительности.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71348398?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Сноски
1
[Multi-Society Task Force on the PVS. Medical Aspects of PVS: Statement of the Multi-Society Task Force. Part I. P. 1503].
2
[Fahrlaender. Medizinische, Rechtliche und Ethische Probleme bei Permanentem Vegetativem Zustand. Pp. 1191–1195].
3
[Frankowski, Annegers, and Whitman. Epidemiological and Descriptive Studies. Part I. Pp. 33–43].
4
[Gilfix, Gilfix, and Sinatra. The Persistent Vegetative State. Pp. 63–71].
5
Arny Mindell [The Dreambody] calls this phenomenon the “dreambody”; the mirror experience between dream imagery and body experiences.
6
[Arnold Mindell. Coma: The Dreambody Near Death].
7
[Tomandl. Coma Work and Palliative Care].
8
[Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. Pp. 23–31].
9
[Zaleski. Otherworld Journeys. Pp. 45].
10
[Ibid., p. 19].
11
[Ibid., p. 45]. В XVIII в. рассказы о внезапном пробуждении мертвых распространяли страх преждевременного погребения и способствовали разработке новых законов, касавшихся погребальных практик. Кроме того, более 200 лет тому назад в Амстердаме возникло первое Гуманитарное общество – как результат осознания того, что некоторых людей, которые утонули, можно оживлять с помощью определенных методов. Технология реанимации достигла расцвета в 1959-х гг. [Президентская комиссия. Определение смерти. С. 12].
12
[Ivan and Ventureyra. Coma and the Evolution of Brain Resuscitation in Coma. P. 5].
13
[Zaleski. Otherworld Journeys. P. 13].
14
[Neidhardt. Black Elk Speaks].
15
[Clayman, ed. American Medical Association Encyclopedia of Medicine. P. 294].
16
Фраза, которую использует Жан-Доменик Боуби в своей книге «Водолазный колокол и мотылек», где он рассказывает о своем опыте синдрома «запертости», ставшего результатом инсульта, в котором его ум был полностью невредимым, но он был способен общаться только посредством моргания глазом.
17
См. работу Роджера Ла Броде, которую обсуждает Брэд Лемли в книге «Назад из комы» (с. 80–82), о медитативных и образных методах; см. также книгу Майкла Керни «Смертельно раненный» о работе с образами с людьми, которые умирают, но не находятся в коматозных состояниях. См. [Эдварид ЛеУинн. Пробуждение комы], где обсуждается использование непрерывной интенсивной стимуляции для пробуждения чувств, а также работа Института достижения человеческого потенциала и статью Гленна Доумана, Розелиз Уилкинсон, Михая Д. Диманеску и Ральфа Пеллиграна «Эффект интенсивной мультисенсорной стимуляции на пробуждение от комы и восстановление»; см. также [Beverly Slater. Coping Withс Head Injury. Pp. 153–154] о сенсорной интеграции – методе, используемом в случаях травмы мозга для улучшения чувств человека в соответствии с идеями развития, и программу ТВ-канала «Дискавери» «Кома: безмолвная эпидемия» об использовании интенсивной стимуляции неповрежденных частей мозга, заменяющих поврежденные. В медицинском сообществе идут споры о полезности подобных методов сенсорной стимуляции. В этой же программе упоминаются и гипербарические методы.
18
К пионерам в области околосмертных переживаний относятся Раймонд Муди, Элизабет Кюблер-Росс и Кеннет Ринг; о работе с умирающими см. у Кюблер-Росс, Стивена и Ондреи Левин, Мэгги Кэланан и Патрисии Келли; см. также работу «Проект дзен-хосписа» (Zen Hospice Project). Подробнее о работе с телом см. у Аминаха Рахима, Фритца Смита и Андреи Ольсен. Об измененных состояниях см. особенно сочинения Чарльза Тарта (ссылки на конкретные работы этих авторов даются в библиографии).
19
О Карен Энн Кваинлен см. [Joseph and Julie Quinlan. Karen Ann: The Quinlans Tell Their Story]. О женщине, избитой в Центральном парке в 1996 г., см. [Малькольм Глэдуел. Побеждая кому]; также см. ТВ-программу канала «Пи-Би-Эс» «Кома», где подробно говорится о новых стандартах скорой помощи при травме головы, утвержденных Всемирной Организацией Здравоохранения 15 мая 1997 г. Об издателе журнала «Elle», у которого был инсульт, см. [Bauby. The Diving Belland the Butterfly]. О полицейском, который вышел из комы, см. статью [Tim Friend. Seeking Clear-headed Conversation About Coma]. В последующем обзоре последнего случая некоторые врачи выражали сомнение в том, был ли вообще этот человек в настоящей коме. Как бы там ни было, широкая общественность кажется заинтригованной историями о таких состояниях.
20
См., например, [Kubler-Ross E. On Death and Dying].
21
[Taylor. The Hospice Movement in Britain. Pp. 5–6].
22
[George Young. Hospice and Health Care].
23
[Betty A. Prashker, ed. The Columbia University College of Physicians and Surgeons Complete Home Medical Guide. Pp. 54–55].
24
[Mark O’Keefe. Voters' Guide to Measure 51: Doctor Assisted Suicide Repeal. In The Oregonian (Portland). October 19, 1997, A20].
25
[Plum and Posner. The Diagnosis of Stupor and Coma. Pp. 330].
26
См., например, [Sogyal Rinpoche. The Tibetan Book of Living and Dying] (русскоязычное издание – [Согьял Ринпоче. Тибетская книга жизни и смерти. ИД «Ганга», 2017]. – Прим. ред.).
27
[Ross. A Comparison of the Medical / Nursing and Process Work Approaches to Coma. P. 28].
Эми Минделл
Тип: электронная книга
Жанр: Состояния и явления психики
Язык: на русском языке
Издательство: ИД Ганга
Дата публикации: 19.12.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: В наше время в состоянии комы находится намного больше людей, чем в прошлом; при этом большинство ухаживающих за ними знают лишь немного больше о том, как общаться с этими людьми, чем было известно столетия назад.