Proxy-delirium
Proxy-delirium
Валерий Цуркан
В подвале многоэтажного дома на месте убийства троих детей найдена игральная карта – джокер. Следователь Зюков по прозвищу Маршал пытается разгадать, что она означает, и зачем убийца написал на стене детский садистский стишок. Возможно, это ключ к раскрытию преступления.
Валерий Цуркан
Proxy-delirium
1
День не задался с самого утра. От следователя Георгия Зюкова ушла жена. С Машей прожили вместе пятнадцать лет, богатства не нажили, но и не бедствовали. Сын уже почти взрослый, и как теперь парню без отца – жена сообщила, что уезжает к маме в деревню и собирается подать на развод. Устала, мол, от такой жизни. На вопрос «от какой жизни» – уклончиво ответила – «Забодал ты меня уже, Зюков».
Забодал, значит – есть рога, смекнул он и загрустил. Прожить десять и ещё пять лет и узнать, что жена тебе изменяет – нет ничего хуже. А Машку знал хорошо – если что втемяшит себе в голову – не переубедишь. Раз уж задумала развестись, то будет стоять на своём до конца. Упёртость – это порода, это в крови, вот и сын Егор в маму пошёл – если включит генератор упёртости, то спорить бесполезно. Обиднее всего, что Егорка даже и не попытался остановить мать, хоть и понимал, что в случае развода останется с ней, а не с отцом.
– Не пытайся мне звонить, я не буду отвечать! И Егору не звони! – сказала перед самым уходом Маша, сидя на чемодане у двери в ожидании такси. – Вернусь оформлять развод!
– Нет у нас таких законов, запрещающих звонить собственным детям! – ответил Георгий. – Я законы знаю.
– Ты только свои законы и знаешь! – разозлилась жена. – И больше ничего не хочешь знать!
Отец переглянулся с сыном, тот пожал плечами и отвернулся. Когда приехало такси, Георгий собрался помочь жене спустить чемоданы, но она гордо отринула помощь. Оставалось выглянуть в окно и пронаблюдать за тем, как Маша и Егор садятся в белую «Ладу» с шашечками. Сын кивнул на прощание, и, если Георгия не подвело зрение – подмигнул. Похоже, сынуля на стороне отца, и что-то задумал – по обыкновению будет клепать маме мозги до тех пор, пока та не соблаговолит вернуться к мужу. Егор умел выводить родителей из равновесия и каждый раз добивался своего.
Оставшись один, включил телевизор и заварил чай. Сегодня суббота, и если не случится ничего экстраординарного в славном Мичуринграде, то можно посидеть перед экраном и посмотреть любимых «Симпсонов».
Всё ещё не осознавал ситуёвины – невозможно поверить, что спустя столько лет человек вот так возьмёт и уйдёт, порвёт все связи и сожжёт мосты. В кино – пожалуйста, но это не фильм, а настоящая жизнь, в ней всё не так! И всё, следователь Георгий Зюков по прозвищу Маршал остался холостяком.
По ящику шла программа местного телевидения, рыжеволосая журналистка увлечённо рассказывала о сверхъестественном и разоблачала фейковые видео о призраках.
– А сейчас мы разберём недавнее видео блогера Prizrak (он пишет свой ник латинскими буквами), которое он снял в заброшенном здании в Смоленской области.
По экрану пошли кадры, снятые камерой ночного видения, на которых ни черта не видно. Крики оператора говорили о том, что он увидел что-то ужасное. Промелькнула какая-то тень, оператор завизжал, как поросёнок, и бросился вон из здания, уронив на выходе камеру, и последние несколько секунд на видео была запечатлена лишь тьма.
– Если присмотреться на стоп-кадре, – сказала рыжая, появившись в кадре, – то становится понятно, что Prizrak испугался не призрака, а банальной летучей мыши. Но сам себя убедил, что столкнулся с привидением.
Ведущая посетовала, что время передачи не ограничено и попрощалась со зрителями, отметив, что некоторые подобные видео и впрямь можно принять за съёмку настоящего полтергейста, и обещала в следующий раз показать ещё кое-что интересное.
На это они и жили, этим и зарабатывали – одни блогеры снимали видеоролики о привидениях, НЛО и инопланетянах, а другие их разоблачали.
Маршал немного отвлёкся от своих проблем, но, снова вспомнив о разладе в семье, побрёл на кухню. Там, в холодильнике, стояла бутылка водки из неприкосновенного запаса на всякий случай. Решив, что «всякий случай» настал, нарезал сала, налил из запотевшей бутылки в стопку. Собрался залечить душевную рану и уже поднёс стопку ко рту, но не вовремя зазвонил телефон.
Он узнал голос дежурного из Следственного отдела.
– Георгий Вячеславович, у нас вызов, предположительно тройное убийство. Дети. Адрес – улица Строительная, двенадцать. Люди уже выехали, там участковый ждёт.
– Принял, еду.
Маршал с грустью посмотрел на стопку водки и поднялся из-за стола. Быстро забросив приготовленный завтрак назад в холодильник, накинул лёгкую куртку (на улице дождь), обулся и вышел в подъезд, жуя по дороге бутерброд с колбасой. Старая «Калина» сиротливо ждала рядом с детской площадкой.
Улица Строителей находилась на окраине города, в новом районе, который начали строить лет пятнадцать назад. Ровным строем стояли девятиэтажные серые и невзрачные коробки, ощетинившиеся ежами телевизионных антенн и чуть в стороне приткнулся к проезжей части приземистый корпус супермаркета.
У дома номер двенадцать уже стояла машина «скорой помощи», полицейская «Гранта» и жёлтый фургон аварийной службы. Дверь в подъезд открыта и подпёрта кирпичом, рядом толпились жильцы и среди них – неизвестный Маршалу невысокого роста участковый капитан полиции, который, как цербер, никого не пускал в подвал.
Стальная дверь в подвал у лестничной площадки распахнута настежь, оперативники внутри уже работали.
– Ка-ка-ка-а-питан Сэ-сэ-сми-ирнов! – представился участковый, сильно заикаясь.
– Капитан Зюков, Следственный отдел. Где трупы? – спросил Маршал.
– Та-та-там, в па-па-па-а-адвале. Та-там ва-ваши лю-лю-ди.
– Давно заикаетесь? – поинтересовался следователь.
– Ча-ча-часа па-па-па-алтора.
Участковый привык гонять на рынке бабулек, кровь (Маршал уже догадался, что там, внизу, много кровищи) его пугала. Да и сам Маршал к такому непривычен. Последний раз страшные кровавые события в городе произошли три года назад, с тех пор Мичуринград жил спокойной размеренной жизнью, и на долю следователя выпадали лишь бытовые убийства. Но здесь, он чувствовал, что-то посерьёзней, – тройное убийство в подвале под бытовуху не подпишешь.
– Кто обнаружил трупы?
Капитан кивнул на стоявшего рядом пожилого мужчину в синей робе, большого, как медведь.
– Я их нашёл, – ответил Медведь.
– Как вас зовут?
– Илья Бессонов, слесарь-сантехник я. На аварийке работаю, вот стоит. – Илья указал рукой на «Газ» с жёлтой будкой неподалёку. – Рано утром вызов, стояк один потёк, надо менять трубу. А вода выключается в подвале. Ребята остались в подъезде, а я спустился туда. Там и блеванул.
– Ничего не трогали?
– Зачем? – сантехник-медведь искренне удивился. – Я со всех ног убежал оттуда. Страху натерпелся.
Георгий отвёл его в сторону и пригласил присесть на лавку, расписанную местными мальчишками («Толик Лох», «Васька козёл»).
– Вы видели что-нибудь подозрительное у дома? Прохожий странного вида рядом ошивался или кто-то вышел из подъезда?
Сантехник вынул из кармана пачку «Явы», долго шарил в поисках спичек, пока Маршал не подал зажигалку.
– Не припомню, – Медведь затянулся, выпустил облачко сизого дыма. – Я не смотрел по сторонам. Парней надо спросить.
– Мы с вами и вашими парнями завтра обстоятельно поговорим. – Маршал открыл папку и достал бланк. – Я вам повестку выпишу, на завтра в девять утра. Кто ещё с вами был?
– Серёжа Сайков и Ваня Заречин.
Маршал выписал повестки, поговорил с остальными слесарями. Все они уверяли, что ничего необычного не заметили, но Георгий посоветовал вспомнить получше и завтра обо всём подробно рассказать.
– А это обязательно? – спросил молодой слесарь. – Нам работать надо.
– А вы считаете, что нет? – Георгия удивляли такие люди, которые чуть что и «моя хата с краю». – Погибли три ребёнка, ваш товарищ первым обнаружил трупы. Если что-то вспомните, сообщите. Это очень важно для следствия.
– Ну…
– Сегодня это чужие дети, – с нажимом сказал Маршал. – А завтра – мой сын или ваш. Вы меня понимаете? Если это убийство, то убийца должен быть наказан.
Следователь отпустил сантехников и вернулся к участковому.
– Кто вас оповестил о случившемся? – спросил он.
– Уч-част-т-т-ковый п-пункт н-наход-дится в этом д-доме. Я п-под-дходил к д-дому и ув-в-идел с-с-сант-техника, он п-подбежал к-ко мне и в-всё расск-к-казал.
– Ясно. Давайте пройдём в подвал.
Участковый побледнел, на лбу выступили капли пота.
– Это та-та-там, – показал на тёмный проём. – Мо-мо-можно я зэ-зэ-здесь вас па-па-подожду? Я не-не-не ма-ма-могу б-больше сэ-сэ-мотреть н-н-н-на это.
Маршал пожалел участкового-заику и оставил его снаружи. Столпившиеся у подъезда жильцы дома стояли притихшие, испуганные и подавленные, и смотрели застывшими взглядами на следователя, как на волшебную палочку, которой можно одним движением всё исправить. Люди всегда такие – в обычное время от полиции и следователей шарахаются, как от огня, а случись что – «вы же страж порядка, вы должны!».
Участковый, стиснув зубы, остался стоять у входа в подвал. Маршал спустился по короткому лестничному пролёту, пригнув голову, чтоб не удариться о притолоку. Освещение в подвале было слабым, и оперативники расставили по углам мощные аккумуляторные led-фонари, которые осветили всё ярким и ровным белым светом.
Оперативники Александр Дроздов и Фёдор Степнов осматривали помещение, по указанию судмедэксперта Стоянова передвигали треножники с фонарями, а тот делал снимки на цифровую камеру, снимал отпечатки пальцев.
Маршал осторожно, чтобы не наступить в лужу блевотины, оставленной слесарем Бессоновым, подошёл к небольшой картонной коробке, залитой кровью. На ней лежали игральные карты, разложенные для игры в «дурачка». Шесть рубашками вверх и одна, с изображением Джокера – лицом. Маршал сразу сообразил, что эта карта лишняя, в дурака играют без неё. Заметил ещё одну особенность – джокер из другой колоды. Рядом с картами лежал длинный нож, широкое лезвие которого по самую рукоять покрыто кровью, а чуть поодаль оплавленная свеча, стоявшая на столешнице.
– С карт отпечатки снял? – спросил следователь.
– Ещё нет, работаем, – тихо ответил судмедэксперт, сидя на корточках рядом с распотрошённым трупом.
Три детских трупика оказались выпотрошены, как бараны. Раздеты догола, животы взрезаны острым ножом. Одежда сложена так же аккуратно, тремя стопками на бетонном полу. На ней ни капли крови, но весь дальний угол густо залит тёмно-красной жидкостью.
На стене виднелась надпись кровью, дурацкий стишок:
Дети в подвале играли в картишки,
Сантехник Потапов убил всех мальчишек.
Маршал, подавив подкатывающий к горлу комок, дал команду Степнову опросить всех жильцов дома, кого найдёт. Степняк с видимым облегчением покинул страшное место, похожее на комнату пыток средневековых инквизиторов.
Оперативники вместе с судмедэкспертом сняли отпечатки пальцев со всех поверхностей и предметов, бережно собрали все улики. После тщательного осмотра Зюков разрешил работникам «скорой помощи» увезти тела на вскрытие. Впрочем, вскрытие уже сделано.
Вышли из подвала и уселись на лавочке. Соседи разбежалась, когда Степнов стал опрашивать – согласились рассказать о том, что видели, лишь три человека. Степняк завершал последний опрос.
У дома появилась съёмочная группа местного телевидения – оператор и молодая рыжая женщина-репортёр с микрофоном. Лицо показалось, Маршалу знакомым, явно где-то видел, но не мог вспомнить где.
– Что здесь происходит? – спросила женщина, сунув микрофон под нос Маршалу. – Мы видели, как в машину «скорой помощи» вносили тела. Здесь произошёл несчастный случай?
– Во-первых, как вы здесь оказались? Кто вам сообщил? – Маршал поднялся и развернул удостоверение. – Здесь проводятся следственные действия.
– Так что здесь случилось? – не унималась рыжеволосая женщина с микрофоном.
– Здесь произошло… ээээ происшествие, о котором пока ещё рано рассказывать общественности. И тем более показывать по телевидению. Кто вас сюда послал? Что вы знаете?
– Абсолютно ничего. Мы снимали репортаж и увидели, как в «скорую» грузят тела.
– Тогда разговор окончен.
Поняв, что разговора не будет, женщина указала оператору, и тот выключил камеру. Отошли метров на тридцать и снова стали вести съёмку. Маршал вспомнил, где видел эту рыжую. Это она в телеящике выступала в роли разоблачителя фейковых видеороликов.
– Вот гады, – выругался Георгий. – Лишь бы сенсацию сделать. Ненавижу журналеров.
Из подъезда вышел взъерошенный Дроздов.
– Что же это такое, Маршал? – спросил Дрозд, закуривая сигарету и протягивая вторую следователю. – Что там произошло, в этом подвале?
– Не знаю. Ритуальное убийство?
–Детей разделали, как на мясном рынке. И ещё стих этот дурацкий. Сантехник Потапов.
– Сантехник… А ведь у нас тут целая бригада сантехников.
– Думаешь, это они убийцы?
– Надо проверить. А я на завтра повестку выписал. Придётся сегодня пообщаться.
– Задержание на сорок восемь часов?
– Если не найдём по горячим следам – пиши пропало.
Докурили, выбросили окурки в урну у лавки и направились к машинам.
2
Капитан юстиции Георгий Зюков вынес постановление о возбуждении дела, зарегистрировал в книге регистрации уголовных дел и направил копию прокурору. После того как закончил с бумажными делами, его и оперативников вызвал к себе начальник Следственного отдела.
В кабинете подполковника юстиции Семёна Семёновича Гвоздёва Маршал с оперативниками довели до начальства всю информацию. Говорили долго, обсуждали ситуацию, пытались устроить мозговой штурм, но серое вещество в головах устало и не хотело работать.
Подполковник был не в духе, боялся таких резонансных дел – тройное убийство привлечёт внимание журналистов, которые прославят маленький и тихий городок на всю страну, а высшее начальство будет трепать нервы и требовать немедленно найти убийцу.
– Громкое дело будет, – сказал подполковник Гвоздёв. – Будут на нас давить со всех сторон, и СМИ, и из центра. Поэтому надо собраться и выложиться на сто процентов.
– Выложимся, – пообещал Маршал. – Вот дождёмся результатов экспертизы и сразу начнём выкладываться.
– Предположения есть?
– Сантехник. На стене кровью этот стишок написан, и первый, кто обнаружил – сантехник.
– Опросили?
– Я поговорил и отпустил, вручил повестку на завтра. И лишь потом увидел связь – когда в подвал спустился.
– Ну так надо задержать, – Гвоздёв нетерпеливо пристукнул ладонью по столу.
– Сейчас отправлю Степнова, всех привезёт сегодня.
– Как можете охарактеризовать дело? – спросил подполковник.
Георгий пораскинул мозгами и ответил:
– Пока сложно сказать. Но замечу, что нормальный человек на такое не способен. Или сумасшедший, или сектант.
– Что-то ещё скажете?
– Имена пока не установили, – отметил Степнов. – Утром я с жильцами говорил, одни бабульки. Думаю, родители объявятся под вечер, на работе все. Домофон в доме сломан, видеокамера не работает.
– Двадцать первый век, блин, – добавил Дроздов.
– Действуйте.
Гвоздёв дал понять, что разговор окончен.
Степнов уехал искать бригаду аварийной помощи, а Маршал сел за стол в своём кабинете и начал листать результаты опросов. Никто из жильцов ничего не видел, однако одна женщина заявила, что заметила какую-то тень, мелькнувшую ночью, примерно в три часа, у фонарного столба. Если экспертиза выяснит, что дети погибли в это время, то, возможно, это и есть убийца. Но тень к делу не подошьёшь.
Маршал закурил, просматривая фотографии с места преступления. Будь моложе, как тот участковый, тоже стал бы заикаться. Страх-то какой! Кому понадобилось разделывать детей, как свиней? Что за сумасшедший объявился в их городке? И ещё этот стишок идиотский. Сантехник Потапов. Кто такой сантехник Потапов? А вот сейчас Степнов привезёт аварийщиков, и выяснится.
Что они имеют? Информации немного. Дети играли в подвале в карты. Кто-то вошёл и всех убил. Убил жестоко, весь угол залит кровью. Но при этом никто из жильцов не слышал криков, а звукоизоляция в этих панельных домах – никакая. Жертвы орали бы так, что разбудили бы полрайона, но, по всей видимости, не издали ни звука. Почему – это ещё предстоит выяснить… преступник чем-то опоил ребят?
Одна надежда на отпечатки пальцев, убийца оставил, по крайней мере, на рукояти ножа, а мог и ещё где-нибудь. Но чтобы это выяснить, надо дождаться результатов экспертизы. Не раньше чем через сутки, и это ещё быстро, экспертиза для несрочных дел проводится куда дольше.
«Что за родители такие, – думал Георгий. – Дети по ночам шляются бог весь где, никто не следит».
Отложил бумаги и заварил кофе. Кофе – единственное, что могло взбодрить и заставить мозги работать в полную силу. Терпкий аромат растекался по кабинету и щекотал ноздри.
Маршал выглянул в окно. С утра зарядил дождь и накрапывал целый день. Георгий не любил такую погоду, ему нравилось солнце и ясное небо, а тёмные свинцовые тучи, нависшие над городом, всегда навевали грусть. А к тому же дождь смывает следы преступников, и если удастся найти что-то в подвале, то на улице затеряются, никакая собака, даже самая натасканная, не найдёт. Идеальная погода для преступников – ночь, дождь – и попробуй тут найти ниточку, которая приведёт к убийце.
О мотивах преступления пока говорить рано, слишком мало вводных данных. Это может быть что угодно – от безумной идеи сумасшедшего до мести за какие-нибудь грехи. С безумцами сложней всего, их логику понять трудно, разве что надо самому сойти с ума и пройти весь путь безумия. Но уж очень не хотелось следователю надевать на себя шкуру убийцы.
Когда Маршал допил кофе, Степнов привёз бригаду аварийщиков – ему пришлось ждать, когда отработают очередной выезд.
Первым делом опросили Илью Бессонова. Маршал, удостоверившись в личности, объяснил порядок ведения допроса, права и порядок производства следственного действия и приступил к беседе.
– Утром нас отправили на вызов по этому адресу, улица Строителя, двенадцать, – стал рассказывать Бессонов. – Мы вдвоём с Сергеем Сайковым, это наш второй слесарь, поднялись на третий этаж, нас встретила хозяйка. Показала, что капает вода в ванной, прохудилась труба под потолком. Мы спустились, Сайков с Заречиным (он тоже наш слесарь) остались у машины собирать инструмент, а я отправился в подвал отключить стояк. Спустился, стало быть, вошёл и не сразу заметил… Там лежал ребёнок, совсем голый, и мёртвый. Я отбежал к двери, меня вырвало, поднялся и вышел на улицу. Подозвал наших и рассказал. В подвал никто не пошёл, остались у машины. В этот момент к дому подходил полицейский, не заметил, какое звание, он оказался участковым. Я всё рассказал, он вошёл в подвал и буквально сразу выбежал оттуда и стал куда-то звонить. Потом приехали полицейские.
– Долго вы пробыли в подвале?
– Не больше пяти минут.
– Остальные тела видели?
– Нет. Мне и одного достаточно.
– Что-нибудь там трогали?
– Зачем? Я сразу побежал к выходу.
– Какие-нибудь надписи на стенах?
– Я не осматривался там. Я же говорю – только увидел, и ноги в руки… Испугался.
– Не замечали кого-нибудь вблизи дома, в самом подвале? Преступник мог там находиться.
– Ничего я не видел.
Маршал положил на стол фото с кровавой надписью с перефразированным детским стихом-страшилкой.
– Эту надпись видели?
Бессонов долго всматривался стеклянным взглядом в изображение. Замотал головой.
– Нет.
– Что вы можете сказать по поводу этой надписи? Вам не кажется странным совпадение? Зверски замучен сантехник… И тут появляетесь вы.
– Но я не Потапов. И не замучен зверски, и не убивал детей.
– Резонно.
– Вы меня подозреваете?
– Нет. Вы свидетель. Но нужно уточнить кое-какую информацию. Пока вы свободны, но не покидайте город – могут выясниться какие-нибудь обстоятельства, которые потребуют вашего присутствия.
Маршал допросил остальных слесарей, показания не разнились – все сообщили, что Бессонов находился в подвале около пяти минут и выскочил оттуда в состоянии крайнего возбуждения, перепуганный. Навряд ли за пять минут успел убить детей. Судя по всему, преступник действовал методично и не спеша – на такое ушло бы куда больше времени.
Оснований для задержания Бессонова не было. Причиной для задержания на сорок восемь часов могло быть, если бы сантехника обнаружили на месте преступления или со следами крови на одежде, либо при попытке скрыться. С согласия прокурора Маршал мог бы заключить под стражу и без отсутствия этих причин для установления истины, но не посчитал нужным.
Отпустив бригаду аварийщиков, Георгий подозвал Дрозда и попросил обзвонить все ЖЭУ города и узнать, работает ли там сантехник по фамилии Потапов. А Степнову следователь дал команду на всякий случай проверить Бессонова – состоял ли на учёте в полиции, числились какие-нибудь преступления, или лечился в психиатрической клинике.
Вечером вернулся Степнов, побеседовав с сотрудниками Бессонова.
– Думаю, что он не причастен к этому, – сказал Степняк.
– Думать мы будем, когда соберём максимум информации, – ответил Георгий. – Выкладывай.
– Да это ангел во плоти – осталось нимб гвоздём приколотить. Примерный семьянин, на работе его обожают все вплоть до уборщиц. Отзывчивый, говорят, человек, всегда готов помочь перенести мебель на все просьбы откликается. Не пьёт. Ты когда-нибудь видел непьющего сантехника?
– Видел такое, в кино. «Дурак» называется.
– Ну, наверное, можно и так обозвать, – согласился Степнов. – Идеальный человек, короче говоря, не чета нам, сирым и убогим.
– Значит, вычёркиваем из списка? – Маршал открыл ящик стола и забросил в него бумаги. – Чикатило тоже однажды вычеркнули из списка, а оказалось, что ошиблись. Тоже был примерным семьянином, не пил и не курил.
– А мог ли Бессонов за пять минут совершить всё это? – спросил Степнов.
– Не думаю. Конечно, мог прийти туда ночью, убить детей, а утром совершенно случайно бригаду вызвали именно в этот дом.
– Это фантастика, сынок, – съязвил Степняк.
Георгий был с ним абсолютно согласен.
– Всё так. Считаю его условно невиновным, но не будем торопиться. Сначала нужно дождаться всех результатов. Но что-то же значит этот чёртов «сантехник Потапов»?
– Совпадение?
– Фантастика, да. В подвале убивают детей, кто-то пишет этот глупый стих про сантехника и трупы находит именно сантехник.
– Ты, Гоша, зациклился на сантехниках. Зачем сантехникам убивать детей?
– Но проверять надо все версии … И мы начнём с сантехников.
– Признайся, ты не любишь сантехников.
– Я ещё не люблю самокатчиков. И разносчиков пиццы, всегда приносят холодную.
В кабинет к следователю вошёл капитан Дроздов.
– Ну что у тебя? – спросил Маршал. – Нашёл сантехника Потапова?
– Сантехник Потапов существует, – ответил Дрозд.
В кабинете повисла, что называется, «мхатовская пауза». Немая сцена длилась настолько долго, чтобы все осознали слова оперативника.
– То есть существует? – сказал Георгий, вовсе не ожидав, что обзвон даст какие-то результаты.
– То и есть. Имя, фамилия, отчество, место работы и прописка. Богдан Сергеевич Потапов, улица Горная, дом шесть, квартира пятнадцать. Работает слесарем-сантехником в управляющей компании номер три.
– Это становится интересным, – заметил Степняк. – Значит, наш Бессонов оправдан?
– Значит, всё-таки сантехник, – Маршал задумался. – Как-то даже не верится.
– И что дальше? – Дрозд сел на свободный стул.
– Ты нашёл, вот ты завтра утром и привези сюда. Повестку я выпишу. Побеседуем.
3
Вечером Георгий сидел перед телевизором, смотрел очередную серию «Симпсонов», ужинал холостяцкими сосисками с картофельным пюре из сухого картофеля и пытался разложить по полочками имеющуюся информацию.
Данных было крайне мало – они пока даже не установили имена детей. То есть родители уже наверняка знают, но опознание и официальное установление личности погибших будет проведено не раньше завтрашнего утра.
Итак, думал, Маршал – погибли трое детей, убиты весьма жестоко, но в то же время настолько технично, что никто из жильцом дома не услышал криков. Подвальное помещение буквально залито кровью, забрызганы стены и полы, как на скотобойне. Дети, судя по всему, не сопротивлялись – убийца что-то подсыпал или чем-то уколол – это выяснится после судмедэкспертизы.
Собрал убийца детей в подвале намеренно? Наверное, нет. Школьники играли там в карты и наверняка это постоянное место их встреч. Маршал и сам в детстве любил ошиваться по крышам да подвалам, у них было своё отрядное место, где они собирались по вечерам. У всех детей есть потаённые места встреч.
Отпечатки пальцев есть – это уже хорошо, этот чёртов патологоанатом, разделав детей, будто специально оставил свои визитки. И ещё эта карта. Джокер из другой колоды явно подложен убийцей. Но почему джокер? Что он должен означать? Надо бы завтра со Степновым поговорить на эту тему, парень умный и любопытный, да и в картишки любил перекинуться. И ещё этот стих, написанный кровью на стене. Дурацкая детская страшилка. Ни в карте, ни в этом стихе пока не прослеживалось никакого смысла, но откроется, когда от экспертов поступит оперативная информация. А если убийца – сумасшедший, то в его поведении нет ни толики смысла, понятного остальным людям.
Маршал позвонил жене, но она внесла его номер в чёрный список. Несколько раз пытался делать дозвоны, но каждый раз робоголос сообщал, что абонент недоступен. Но ничего, Зюков умел ждать. Хотя уже готов на развод, если Маша нашла себе другого. И не знал, как будет без неё жить. Наверное, придётся научиться готовить, на одних сосисках долго не протянуть. Но любил жену Георгий не за одни борщи, а… попытался вспомнить, за что любил её, но в голову так ничего и не пришло. Любил просто так, потому что она была на этом свете.
***
Утром Дроздов привёз в отдел сантехника Потапова, найдя на работе. Мужчина лет пятидесяти, на вид нисколько не похожий на убийцу – обычный повелитель унитазов. Сняли отпечатки пальцев и провели опрос.
– Назовите, пожалуйста, ваше имя.
– А то вы не знаете, сами же нашли меня!
– Назовите. Пожалуйста. Своё. Имя, – терпеливо повторил Маршал, выделяя каждое слово.
– Богдан! Сергеевич! Потапов! – раздражённо бросил сантехник. – Чего вам от меня надо?
– Вы работаете сантехником?
– Да. Вы и сами это знаете. Вы же…
– Где вы были в ночь на тринадцатое июля? – перебил его следователь.
Слесарь ненадолго задумался.
– До полуночи на выезде с аварийщиками. В районе трубу прорвало, нас всех авралить отправили. Переработка, между прочим, за которую нам не доплатят. А потом домой поехал. А почему вы спрашиваете? – в голосе его проклюнулось беспокойство. – Что-то случилось?
– Ничего особенного, Богдан Сергеевич. Кто-то может подтвердить ваше алиби?
– Сын не спал ещё, когда я приехал. Он в гости прилетел из Сахалина. И жена. И соседка видела, когда я в подъезд входил.
– Прочитайте и распишитесь. Дату поставьте.
Богдан Сергеевич достал из сумки очки, надел на нос, перечитал и расписался на листке.
– Саша, отвези, пожалуйста, товарища на работу. Вы свободны, – добавил Маршал, обратившись к слесарю.
Когда они вышли из кабинета, Георгий отправил Дрозду СМС и попросил съездить по адресу Потапова и проверить алиби. Отпечатки он передал криминалистам на сверку.
Первое впечатление – Потапов не тот, кто нужен, но проверить версию всё равно следовало. Пробил товарища по базе – обычный немолодой сантехник, ни одного привода в милицию-полицию, на учёте в психдиспансере и у наркологов не состоит. Но всякое бывало, вот такие пай-дедушки порой оказывались жестокими убийцами. В его практике такого не было, но о подобных случаях читал. Поэтому надо тщательно проверять абсолютно все версии, пусть даже и самые сумасшедшие.
Всё-таки какая-то связь и есть, ведь в том стишке на подвальной стене назван именно сантехник Потапов. Хотя, может быть, это всего лишь дурацкий детский стих и банальное совпадение. В детстве они баловались такими садистскими виршами – «Маленький мальчик нашёл пулемёт – больше в деревне никто не живёт». Или: «Дети в подвале играли в гестапо – зверски замучен сантехник Потапов». И тут тоже Потапов…
После полудня судмедэксперт Стоянов сообщил, что готов к опознанию. С утра в морг обратились три семьи, которые искали пропавших детей. И сам патологоанатом, и следователь уверены, что это родители тех погибших детей. Опознание покажет.
Это было самым тяжким испытанием для Георгия – проводить опознание. Люди всё ещё надеются, что там, в холоде морга, находится не их близкий, и чаще всего надежды разбивались о жестокую действительность. Бывало, конечно, что это другие, но ведь погибшие – всё равно близкие для кого-то, и рано или поздно их находили. И через эту боль следователю каждый раз приходилось проходить вместе с несчастными. В такие дни всё валилось из рук – казалось бы, душа должна очерстветь и закуклиться, но нет, всё равно переживал с новой силой.
К моргу подъехал незадолго до назначенного времени с тяжким сердцем. Кивком поздоровался со Стояновым, перекинулись двумя-тремя пустыми фразами. Через десять минут подошли три пары – родители погибших ребят. Вернее, ещё предстояло выяснить, тех детей родители или нет, но Маршал уверен, что да.
Стоянов в своём неизменном белом застиранном халате тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Привык резать трупы – курил в их присутствии, мог отпустить тупую шутку и сам же над нею погоготать. Но показывать родственникам тела детей – это другое, к этому привыкнуть нельзя.
Все супружеские пары примерно одного возраста – около тридцати лет – Герман и Мария Леоновы, Степан и Анна Мерзляковы, Андрей и Валентина Сухоручковы. Все подавлены, все надеялись, что это чужие дети ждут нам, в холодильниках. Тревожные взгляды метались, останавливаясь то на Маршале, то на Стоянове.
В присутствии понятых Георгий опросил всех об обстоятельствах исчезновения детей, узнал о приметах.
– Да какие приметы, – сказал Герман Леонов упавшим голосом. – Обычный пацан.
– Рыжеволосый, – добавила Мария. – Невысокий.
Леонов вперил взгляд в стену и продолжил:
– Я после работы пришёл, Маша сказала, что Вася отправился к Антону на ночь, мы и не переживали, дети часто друг к другу ходят в гости и остаются до утра. И утром даже не подумал плохого, поехал на работу.
– Но их у нас не было, – ответил Степан Мерзляков. – Антон сказал, что будет у Васи ночевать. Утром я тоже ушёл на службу.
Андрей Сухоручков добавил, что сын Иван тоже говорил, что дети пойдут в гости к Антону.
– Они часто собирались и играли в игры компьютерные, то у нас, то у Германа… – он запнулся, – Анатольевича, то у Степана Егорьевича.
Особых примет у ребят не было, ни шрамов, ни каких-либо отметин, по которым можно узнать.
Наступил самый ответственный и страшный момент. Стоянов начал по очереди впускать в помещение морга и показывать тела, накрытые простынями. Первыми вошли Герман и Мария Леоновы. Патологоанатом не стал снимать всей простыни, чтобы не показывать, что сделал убийца с ребёнком. Женщина вскрикнула и стала оседать на пол, теряя сознание. Стоянов и муж подхватили её под локти, патологоанатом привычным движением вынул из кармана бутылек с нашатырём и быстро привёл женщину в чувство.
– Это он, – сказал Герман. – Наш сын.
Лицо его осунулось, зубы стиснуты.
Маршал вывел женщину в фойе и усадил на лавочку. Герман Леонов остановился рядом и молча смотрел в окно невидящими пустыми глазами.
Стоянов провёл в морг Мерзляковых, затем Сухоручковых. Они тоже опознали своих детей. Самое страшное произошло, натянутая пружина бытия лопнула. Все собрались в фойе, и капитан Зюков составил протоколы предъявления тел. В зале висела тяжёлая тишина, лишь всхлипывали женщины. Мужчины пытались держаться, но тоже были на грани срыва.
Опросы о том, были у них враги и кого могут подозревать, Георгий оставил на потом – людям надо дать прийти в себя. Завершив тяжёлую процедуру опознания, он отпустил нечастных.
Когда все ушли, Стоянов и Зюков вышли во двор и сели на скамеечке. Долгоиграющий дождь закончился, ярко светило солнце, и после могильного холода морга Георгий ощутил себя, как на другой планете.
– Гадская работа. Уволюсь, – сказал патологоанатом.
– Ты каждый раз так говоришь после опознания.
– Уволюсь, – отрезал судмедэксперт. – Грузчиком на рынке буду работать.
– А я не уволюсь, – ответил Маршал. – Уж точно до тех пор, пока не найду того, кто это сделал.
– Я бы его своими руками удушил, – процедил сквозь зубы Стоянов.
– Статья сто пять, умышленное причинение смерти другому человеку, – заметил Маршал. – Наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Оно тебе надо?
– Будешь? – Стоянов вынул из кармана початую чекушку водки.
– Я за рулём.
– А я выпью. Успокаивает.
Стоянов свинтил крышку и приложился к бутылке, сделал большой глоток. Закурили, пуская сизые клубы дыма в чистое синее небо.
– Дерьмо какое! – Маршал плюнул под ноги. – Дело ни на шаг пока не продвинулись. Кто это мог сделать, а, Игорь?
– Это делал не профи, – ответил судмедэксперт, пряча чекушку в карман. – В лучшем случая мясник с рынка. Очень, знаешь ли, неаккуратно. Резал не врач. Дилетант. Я ничего подобного не видел. Он сумасшедший, больной на всю голову!
– Да, в дурочку надо бы заглянуть, посоветоваться. Завтра с утра съезжу.
Под «дурочкой» Маршал подразумевал городской психдиспансер.
Распрощались, и Маршал поехал в отдел. По дороге попытался составить картину преступления, но пока ничего не было, кроме имён погибших да отпечатков пальцев, которые криминалисты обещали пробить в ближайшее время. Очень надеялся на дактилоскопическую экспертизу – не каждый раз преступники оставляют столь явные следы, нисколько не заботясь о конспирации. Это ещё раз навело на мысли, что преступник сумасшедший. Только псих может убить трёх детей и заляпать весь подвал кровавыми следами, да ещё и бросить на месте преступление орудие убийства.
4
В отделе Маршал встретился с Дроздом. Заварил кофе себе и оперативнику, и они сидели за столом, заваленным бумагами.
– Чем обрадуешь? – спросил Георгий.
– Алиби подтверждено, – Саша отпил глоток кофе, обжёгся и зашипел.
– Я так и думал, но нужно было проверить.
Дрозд подул в чашку с кофе, сунул туда палец на пробу, помешал ложечкой.
– Обычный мужик, хорошая семья. Сын на Сахалине служит в войсковой части, капитан. В гости к папе с мамой приехал с женой, внука показать. У меня никаких подозрений не вызвали.
Маршал закурил, хоть и ругали за это. Поднялся, открыл окно и стал дымить, стараясь, чтобы не попадало в кабинет.
– Значит, тема с сантехниками отпадает, и это случайно совпадение, – сказал он.
– Выходит, что так, – согласился Дроздов. – А могли бы подтянуть, и дело закрыто. Как иногда делается.
– Не наш это метод.
– Не наш, – согласился опер. – А ты чем порадуешь?
– Сложно это назвать радостью, – Маршал поморщился, от дыма, попавшего в глаз. – Установили имена детей. Родители опознали тела. Стоянов в очередной раз грозится уволиться.
Дроздова температура кофе всё ещё не устраивала, и старался остудить его разными способами.
– Он после каждого опознания грозится уйти. Вроде патологоанатом, а такой нежный.
Маршал выпустил изо рта колечко дыма под потолок, забыв, для чего открыл окно.
– С мёртвыми легче, эти ничего уже не чувствуют. А с живыми сложно… Одна женщина в обморок упала, увидев тело сына.
– Я бы тоже упал на её месте.
– Сплюнь, дурак.
Саша смачно плюнул на пол и постучал костяшками пальцев по столешнице.
– Тётя Маша тебя убьёт, – сказал Маршал.
Тётей Машей звали уборщицу, которая по утрам наводила порядок в кабинетах.
– Статья сто пять, часть вторая, пункт «Б» – убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга, – отчеканил Саша.
Подошёл Степнов, и стали обмозговывать ситуацию. Для подробного анализа информации было кот наплакал.
– Ничегошеньки у нас пока нет, – заметил Маршал, – кроме погибших и нескольких улик.
– Улики, скажу я вам, товарищи, очень странные, – сказал Степняк. – Не станет человек в здравом уме оставлять такие жирные следы. Будто специально там всё залапал, наследил, чтобы нашли.
– Или больной, – предположил Дрозд.
– Завтра в клинику съезжу, – ответил Георгий. – Поговорю с главврачом. Приятнейший человек, при каждой встрече предлагает свои услуги.
– Меня во всей этой истории больше всего интересует карта, – задумчиво произнёс Степняк. – Что означает этот джокер? Неспроста убийца её там оставил, должен быть какой-то смысл в этом.
– Это может быть что угодно, – сказал Маршал. – Какое-то сообщение… но кому? Родителям детей?
– Или предупреждение, – предположил Дрозд.
– Предупреждение о чём? – не согласился Георгий. – Самое худшее уже случилось. Если и есть какой-то смысл в этом джокере, то скорее некое послание – финальная точка, постскриптум.
– Или подпись? – Степняк задумчиво крутил в пальцах початую пачку сигарет.
– Или подпись, – сказал Маршал. – Чья и кому предназначена?
Степнов бросил сигареты на стол.
– А что если проверить в нашем городе людей, использующих ник «Джокер»?
– Не пуржи, – осадил его Георгий. – У нас в соцсетях каждый третий Джокер. Особенно после выхода «Бэтмена». Мы забьём все камеры этими Джокерами… раз уж сантехниками не получилось.
– Ну надо же все версии проверять! – взвился Степнов.
– Проверим, но сначала разумные версии, – угомонил товарища Георгий. – Значит так, ты, Федя, завтра приведёшь к нам родителей. Будем беседовать. Усёк?
– Так точно, – ответил Степнов.
– А мне что делать? – спросил Дрозд.
– Ждать с моря погоды, Саша. Поторопи криминалистов с пальчиками.
– Есть!
– А я, братцы, завтра побеседую с владыкой психов. Давно уже не был в сём скорбном заведении.
В «сём скорбном заведении» Георгий Зюков лежал на полном пансионе года три назад, после нервного срыва. Целых две недели прожил там, когда завершили одно весьма запутанное уголовное дело, стоившее всему отделу немало нервов. Как говорится, сгорел на работе. Но никто из товарищей эту тему никогда не поднимал.
– Кстати, да, – сказал Дрозд. – Если это сделал шизбанд, то все наши домыслы о вложенных в его действия смыслах – пустая болтовня. Чтоб понять сумасшедшего, надо влезть в его шкуру. Если вообще есть хоть какой-то смысл в этом проклятом стишке и джокере.
– Ну вот расскажу доброму доктору всё, что мы знаем, и послушаю, что скажет, – Маршал собрал все бумаги и сложил в ящик стола да запер на ключ. – А то ещё даже пальцем укажет на преступника, что, конечно, маловероятно.
– Эскулапы от психиатрии у нас умные, обязательно что-нибудь подскажет. – Дроздов допил остатки уже холодного кофе. – Хотя бы в каком направлении рыть.
Вечером разъехались по домам. Хоть служебное время и закончилось, но Маршал по дороге только и думал о том, как бы изловить убийцу. Привычно заглянул в магазин и купил ужин – готовые макароны по-флотски в запаянном контейнере, которые осталось лишь разогреть в микроволновке.
Ужин провёл за просмотром любимых «Симпсонов». Этот сериал помогал отвлечься от работы. Но не в этот раз. Мысли крутились вокруг этого жестокого убийства. Кому понадобилось убивать детей? Зачем, для чего? Что могла означать эта чёртова карта из другой колоды? Что значил этот тупой стих, написанный кровью? Почему дети не кричали, не звали на помощь? Соседи обязательно бы услышали! Так много вопросов и пока ни одного ответа!
Маршал прокручивал в голове все детали, но пазл пока не выкладывался – нет точек соприкосновения. Вот когда криминалисты в следотеке отыщут отпечатки пальцев и установят имя убийцы – другое дело. Сейчас банк отпечатков пальцев оцифрован почти полностью, система отработана. Однако в их городке оборудования подобного нет, «пальчики» отвезли в райцентр – потому и задержка. Нужно дождаться, когда придёт ответ, тогда и дело закрутится быстрее. Если, конечно, есть отпечатки убийцы в следотеке. АДИС, так она называется – автоматизированная дактилоскопическая информационно-поисковая система. В неё вбиты в основном мигранты, военные, сотрудники силовых и государственных структур, ну и уголовники. Если преступник не солдат, не служил в полиции, не привлекался к уголовной ответственности и не приехал из другой страны – то шансов найти его очень малы. А если пальцы есть в следотеке – то это дело нескольких дней максимум. На это все и надеялись.
После ужина Георгий позвонил жене, но Маша не ответила – номер был в чёрном списке. Маршал так и не мог понять, в чём дело, на что обиделась… или разлюбила. Пятнадцать лет – порядочный срок, чтобы понять, что ты не любишь мужа. Или же он лопух, которому уже почти сорок лет, а так и не купил порядочной машины и всё ездит на старой «Ладе» «Калине»? В этом причина? Вышла замуж за летёху, мечтала, что муженёк станет генералом, а так и застрял в капитанах, разбив мечты.
Почти в полночь Егор прислал СМС. «Папа, всё хорошо, я работаю. Мама уже почти не злится».
«На что же она злилась?» – ответил Маршал.
«Она сама не знает, ох уж эти женщины. Я ещё напишу».
Георгий несколько раз перечитал короткие послания сына и улыбнулся. Взрослеет пацан, уже в семейной жизни рулит, помогает папке.
Спать ложился в почти хорошем настроении. Ночью снился какой-то бред. Маршал играл в карты с убийцей, и у того в рукаве всегда оказывался джокер и он каждый раз выигрывал. Это злило Маршала, но злость не позволяла обыграть преступника. После каждой выигранной партии соперник убивал ребёнка, и игра продолжалась снова. Георгий пытался разглядеть лицо маньяка, но тот прятался в тени. А когда наконец приблизился, то увидел, что вместо лица клокочет чёрный туман. «У меня есть джокер, а у тебя нет, – сказал убийца. – тебе никогда не выиграть».
Маршал бегал за преступником по нескончаемым лабиринтам подвала, но так и не смог остановить – каждый раз, стоило ухватиться за край пиджака, тот вырывался вперёд – и всё начиналось сначала.
Проснулся в холодном поту, и понял, что одной рукой сжимал уголок скомканной простыни. Поднялся, глянул на часы – три ночи – сходил на кухню, выпил стакан холодного чаю и вернулся на диван. Ворочался с полчаса, не выдержал, открыл бутылку водки из неприкосновенного запаса, махнул пятьдесят грамм и снова лёг. На этот раз уснул быстро, и снов никаких больше не видел.
Утром Маршал встал уставший и разбитый, будто на самом деле гонялся за преступником по подвалу. Заварил кофе, включил телевизор – там шёл утренний выпуск новостей.
И в телевизоре показали его, капитана Герогия Зюкова, следователя Следственного отдела.
– Во-первых, как вы здесь оказались? Кто вам сообщил? – в экране телевизора Маршал развернул удостоверение и показал журналистке. – Здесь проводятся следственные действия.
– Так что здесь случилось?
– Здесь произошло… ээээ происшествие, о котором пока ещё рано рассказывать общественности. И тем более показывать по телевидению. Кто вас сюда послал? Что вы знаете?
– Абсолютно ничего. Мы снимали репортаж и увидели, как в «скорую» грузят тела.
– Тогда разговор окончен.
Камера проследила за тем, как Маршал возвращается к подъезду дома. Склейка – и рыжеволосая журналистка уже в студии, рассказывает о произошедшем в городе убийстве. Наговорила неимоверной чуши, наплела какой-то мистики – всё, как обычно, журналисты думают, что знают больше всех и понимают лучше всех.
Маршал был зол. Вечно эти журналисты лезут не в свои дела! Мешают следствию! Нет бы помалкивать, понимать надо, что преступник, может быть, тоже смотрит эту программу. Ну теперь убийца, по крайней мере, знает, кто будет вести следствие. Хорошо Георгий не ляпнул ничего лишнего на камеру. Ещё досталось бы от подполковника юстиции Гвоздёва за разглашение следственной тайны. Впрочем, и за это короткое интервью достанется! Всё-таки нежелательно сейчас привлекать внимание к этому делу – по горячим следам, возможно, удастся найти убийцу, а с такой шумихой всё сложится весьма плачевно
Маршал допил кофе, который не доставил никакого удовольствия, съел пару сосисок с хлебом и отправился на службу.
5
На оперативном совещании с подполковником Гвоздёвым обсудили всё, что известно, но полученных сведений пока очень мало для выводов. Всё, что было известно – имена погибших, предстояла ещё большая работа.
– От криминалистов ещё ничего не поступало? – спросил майор.
– Пока молчат, – ответил Георгий. – Из лаборатории обещали вот-вот анализы крови, ждём. А по отпечаткам пока молчат, мы же в район отправили. Да ещё и неизвестно, есть ли они в базе данных.
– Если что-нибудь существенное, – сразу сообщайте мне.
– Так и делаем, товарищ подполковник.
– Насчёт вашего интервью утреннего, – Гвоздёв нахмурился. – Хорошо, что лишнего не брякнули. Но не подпускайте их к себе. Вот когда раскроем дело, тогда соловьём пойте, а сейчас ни-ни.
– Так я и не подпускал. Случайно там оказались, снимали какой-то сюжет для новостей.
– Да уж. Зато понаплели, мама не горюй! – помолчав, Семён Семёнович спросил. – Какие действия предпримите по следствию? Есть какие-нибудь мысли?
– Предположений пока никаких, – ответил Маршал. – Версия с сантехником оказалась за уши притянутой. Хотя кто знает, может, ещё вернёмся к ней. Я сейчас поеду поговорить с главврачом психиатрички, а попозже Степнов и Дроздов привезут родителей. На них возлагаю надежды, что-нибудь прояснится.
– Хорошо, действуйте.
Маршал с оперативниками покинули кабинет начальника отдела, стояли и курили во дворе.
– Значит так, орлы, – сказал Георгий, щелчком отправляя окурок в урну. – Везите или приглашайте родителей в отдел, а я поеду в клинику. Если не успею, опрашивайте без меня, но всё же мне тоже хочется поучаствовать. Как говорится, две головы хорошо, а три лучше.
– Всех сразу тащить? – спросил Степнов.
– А чего телиться? Чем быстрее опросим, тем лучше. Если я не успею, ну вы сами знаете – каждую мелочь вызнавайте, каждую деталь, всё пригодится.
Оперативники ушли узнавать номера телефонов, а Маршал сел в свою многострадальную «Ладу» и отправился в психиатрическую клинику – дом скорби, в котором некоторое время и самому пришлось пожить после нервного срыва.
Главврач Иннокентий Иванович Видов встретил, как старого друга. Был он всё таким же импозантным мужчиной, одет с иголочки, на носу очки в роговой оправе. Пронизывающий взгляд профессионального психиатра, казалось, он видел человека насквозь.
– А вот и вы, уважаемый Георгий Вячеславович, – ласковым голосом сказал врач.
Маршала удивляла уникальная память этого человека, не общались несколько лет, а Иннокентий Иванович помнил имя и отчество. Пообщаться в своё время тогда пришлось весьма плотно – сначала Георгий выступал в качестве следователя, выпрашивал о буйных пациентах, а потом главный врач психиатрической клиники Иннокентий Иванович Видов вытаскивал Маршала из жестокой депрессии.
– Добрый день, Иннокентий Иванович, – поздоровался Маршал. – Я к вам по делу.
– С какими жалобами? Снова кошмары мучают?
– Нет, я по службе. Мне нужно узнать, возможно, кто-нибудь из пациентов способен на жестокое убийство.
– Утречком видел вас в новостях, держитесь орлом. Так их, журналистов! Нам тоже иногда досаждают. Так вы по этому делу об убийстве детей?
– Да, но девяносто девять процентов из того, что там наговорили – враньё.
Врач улыбнулся, сверкнул белоснежными зубами.
– Это на них похоже. – Лицо стало серьёзным и непроницаемым. – Перейдём к делу. Что вас интересует?
Маршал выложил на стол фотографии с места преступления. Знал, что Иннокентия Ивановича не испугать такими вещами, тот видел многое.
– Как вы думаете, – сказал Георгий, раскладывая фотографии, – мог ли сделать такое нормальный человек?
– Нормальных на этой грешной Земле не осталось, – ответил главный врач, снимая роговые очки и надевая другие, попроще. – Диагноз можно поставить любому. Даже мне.
Взял одну карточку, внимательно рассмотрел, затем вторую, следующую. На лице не проявлялись никакие эмоции, брови сошлись, над переносицей, выдавая работу мысли. Зрачки метались туда-сюда, перемещаясь от детали к детали. Долго изучал фотографии, возвращал на стол, некоторые снова брал в руки и ещё раз осматривал.
– Не знаю, что и сказать, – заметил Иннокентий Иванович, откладывая фотокарточки.
– Мне важно любое ваше мнение, – Маршал положил локти на стол, показывая, что готов выслушать.
– Я бы отметил некое патологическое влечение преступника, – сказал врач и замолчал, глаза снова забегали по фотографиям.
– В чём оно выражается?
Иннокентий Иванович оторвался от изображений и посмотрел в глаза следователя.
– Во-первых, садистская наклонность. Согласитесь, для того чтобы убить человека, вовсе не нужно потрошить, как это сделал он. Есть много куда более быстрых и элегантных способов лишить человека жизни. То есть тут налицо сам процесс. И мотив преступления – в этой наклонности.
– То есть вы считаете, что это основной мотив?
Врач покачал головой.
– Нет, я так не считаю. Но предполагаю, что это возможно.
– Что ещё вы можете сказать?
– Как правило, подобные преступления совершают люди с невысоким или около среднего уровня интеллекта и способностями, среди таких крайне редко встречаются профессионалы своего дела. То есть вектор поиска преступника можно сузить, исключив людей, более менее успешных. Пока всё, что я могу сказать по психотипу. Далее – вероятно, он сделал это в состоянии психомоторного возбуждения, это одна из причин многих подобных убийств. Это усиление психической и двигательной активности, которое проявляется при реактивном психозе. У психически здоровых людей в результате шока нередко выражается в неконтролируемых поступках – желание куда-то бежать, бессмысленное возбуждение. Обычно быстро проходит. А у людей с нарушением психики любой шок может вызвать помрачение сознания, а то и делирий. Делириум – поясню – нейрокогнитивное расстройство, при котором человек теряет способность к связному мышлению, дезориентирован в пространстве и времени и при этом пребывает в мире галлюцинаций. А эмоциональное состояние напрямую зависит от галлюцинаций. В момент помрачения он может быть уверен, что спасает мир от неведомых чудовищ. То есть искать смысла в действиях – это скажем так, дохлый номер. К тому же у большинства после выхода из делирия наблюдается полная или частичная амнезия.
– Мда, то есть допрашивать если поймаем – бессмысленно, – заметил Георгий.
– Примерно так. Основная масса людей, впадающих в делирий – это наркоманы, алкоголики, ну и наш контингент – пациенты с заболеваниями центральной нервной системы или с психическими расстройствами.
– А что вы скажете по поводу карты? – Маршал коснулся пальцем фотографии с джокером.
Врач выбрал фото, поднёс к глазам, рассмотрел и снова положил на стол.
– Карта из другой колоды, – заметил он. – Это какой-то знак. Не знаю, о чём говорит визитная карта убийцы. Ничего подобного не происходило раньше?
– Не сталкивались.
Видов снял очки, протёр платочком и снова водрузил на нос.
– Знаете, в начале нулевых в Испании орудовал маньяк, которого называли карточным убийцей. Убивал людей среди бела дня, а на месте преступления оставлял игральную карту. Делал это без особых затей – стрелял в голову из пистолета. Но что самое интересное – первую карту оставил не он, её обронил кто-то из прохожих. Идею подкинули журналисты, рассказавшие об этой карте и назвавшие его «карточным убийцей». И маньяк, отправляясь на очередное преступление стал брать с собой колоду игральных карт и подбрасывать карты.
– Его поймали? – спросил Маршал.
– Нет. Сдался сам. Навряд ли нашли бы – улик было крайне мало. Ему просто наскучило. В колоде оставалось ещё очень много карт, но, как сказал на суде убийца – устал от несостоятельности полиции.
– Хорошо бы, если бы наш тоже сдался, – усмехнулся Георгий. – Я бы стерпел такой позор. Вы думаете, что наш убийца тоже продолжит раскидывать колоду?
– Не знаю. Очень мало вводных данных. Я даже не уверен, что это маньяк. Обколовшийся наркоман в состоянии делирия? Что, конечно, не делает преступление менее страшным. А настоящие маньяки руководствуются собственной логикой, и порой она безупречна. Отпечатков такие не оставляют. Если, конечно, это не входит в их планы.
– Да уж, задал нам задачку. То ли обдолбаный, то ли сумасшедший. А скажите доктор, среди ваших пациентов нет таких, кто мог бы гипотетически совершить такое.
Видов бросил взгляд на шкаф, где лежали несколько папок.
– В данный момент – нет. Есть пара буйных, но сейчас под надзором, территории клиники не покидали. Но, думаю, на такое неспособны. Маньяки – обычно не буйные, даже если психопаты, а некоторые так и вовсе спокойно живут в обществе и ничем не выделяются, а то и кажутся обаятельными людьми. Это если вы имеете дело с маньяком. Я всё же склоняясь к версии делирия вследствие интоксикации нейротоксинами – алкоголем или наркотиками. Если продолжения не последует, то это оно.
– Почему вы так думаете?
Видов посмотрел на собеседника, как на школьника, и принялся снова объяснять:
– Я уже говорил – маньяк – человек с извращённым разумом, там своя логика. У алкоголика или наркомана в делирии нет и не может быть никакой логики, он не ведает, что творит. А маньяк всё просчитает до мелочей и не станет оставлять следов, если не хочет, чтобы его поймали. Повторюсь – если в ближайшем будущем ничего подобного не повторится, то ваш убийца наркоман или алкоголик. Скорее первое, алкогольный делирий всё же сильно отличается от наркотического. И делирий – это транзиторное и обратимое состояние, в отличие от мании. Многие, натворив что-нибудь, ужаснувшись последствий, обращаются за помощь к врачам. Опять же – в отличие от маньяков, которые чётко представляют, что и для чего делают и не считают себя больными.
Маршал поднялся, собрал со стола фотокарточки.
– Спасибо, Иннокентий Иванович, за помощь. Вы очень помогли следствию, мы учтём мнение профессионала.
– Обращайтесь, – ответил врач. – Я надеюсь, что вы его поймаете.
– Мы на это тоже надеемся.
– Знаете, мне сейчас стало немного обидно, что мы не японцы, – сказал Иннокентий Иванович.
– Японцы? – Георгий не понял, куда клонит врач.
– В синтоизме есть такое божество, Дзидзо. Считается, что он оберегает детей даже после смерти. Прячет в своих рукавах от демонов. Жаль, что в славянской мифологии нет таких богов.
– Было бы хорошо, но никакие боги нам не помогут. Даже те, что умеют прятать души мёртвых детей от демонов в загробном мире. Все демоны по эту сторону, живут среди нас.
Распрощались, и Георгий вышел из кабинета Видова. Объяснения психиатра ни на сантиметр не приблизили к разгадке это сложной задачи, но дали чёткое представление о возможном психотипе убийцы. С такими вводными уже можно размышлять. Чем капитан Зюков и занимался всю дорогу до Следственного отдела, сидя за рулём «Лады».
6
В отдел Маршал успел вовремя. Степнов и Дроздов уже привезли родителей детей, но ещё не начали опрашивать.
Георгий бодрым шагом прошагал по коридору и увидел сидевших на жёсткой деревянной скамье людей. Шестеро, женщины – в траурных чёрных платках, мужья обнимали своих жён за плечи. Лица всех преисполнены скорби, в глазах отражалась бездонная печаль. Мир для них лишился красок, а в сердцах затаилась чёрная тоска. Трагедия превратила жизни в бесконечную муку. Они ещё не могли поверить, что детей больше нет, жестокая реальность разбила их судьбы.
Маршал поприветствовал всех и, не дождавшись ответа, вошёл в кабинет.
– Вовремя, – сказал Степняк, поднимаясь из-за стола. – Мы уже приготовились начинать. Что-нибудь выяснил у доктора?
– Ничего такого, что сдвинуло бы расследование, но одну идею эскулап нам подкинул. – Георгий бросил папку с бумагами на подоконник. – Потом расскажу. А пока вызывайте первую пару.
Дрозд выглянул в коридор и попросил родителей зайти в кабинет. Мужчина и женщина робко протиснулись в дверной проём и остановились, не зная, что делать дальше. Андрей и Валентина Сухоручковы. Измученные бессонной ночью лица потемнели от пережитого горя, в них отражались боль и страх, пережитые за последнее время, под потускневшими глазами набухли тяжёлые мешки, губы нервно сжаты.
– Когда вы видели вашего сына в последний раз? – начал опрос Маршал, предварительно включив диктофон.
– Утром того дня, – голос у Андрея Сухоручкова был надтреснутым, охрипшим. – Я на работу ушёл.
«Того дня» – эта фраза показывала, что жизнь семьи разделилась на два периода – до того дня и после. Теперь они с женой находятся по эту сторону жизни, а сын остался там.
– Где вы работаете?
– Я слесарь в автобусном парке. Утром Иван ещё спал, я заглянул в комнату и всё… – помолчав, вздохнул и добавил. – больше не виделись.
– А вы когда? – Маршал повернулся к женщине.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71248990?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Валерий Цуркан
В подвале многоэтажного дома на месте убийства троих детей найдена игральная карта – джокер. Следователь Зюков по прозвищу Маршал пытается разгадать, что она означает, и зачем убийца написал на стене детский садистский стишок. Возможно, это ключ к раскрытию преступления.
Валерий Цуркан
Proxy-delirium
1
День не задался с самого утра. От следователя Георгия Зюкова ушла жена. С Машей прожили вместе пятнадцать лет, богатства не нажили, но и не бедствовали. Сын уже почти взрослый, и как теперь парню без отца – жена сообщила, что уезжает к маме в деревню и собирается подать на развод. Устала, мол, от такой жизни. На вопрос «от какой жизни» – уклончиво ответила – «Забодал ты меня уже, Зюков».
Забодал, значит – есть рога, смекнул он и загрустил. Прожить десять и ещё пять лет и узнать, что жена тебе изменяет – нет ничего хуже. А Машку знал хорошо – если что втемяшит себе в голову – не переубедишь. Раз уж задумала развестись, то будет стоять на своём до конца. Упёртость – это порода, это в крови, вот и сын Егор в маму пошёл – если включит генератор упёртости, то спорить бесполезно. Обиднее всего, что Егорка даже и не попытался остановить мать, хоть и понимал, что в случае развода останется с ней, а не с отцом.
– Не пытайся мне звонить, я не буду отвечать! И Егору не звони! – сказала перед самым уходом Маша, сидя на чемодане у двери в ожидании такси. – Вернусь оформлять развод!
– Нет у нас таких законов, запрещающих звонить собственным детям! – ответил Георгий. – Я законы знаю.
– Ты только свои законы и знаешь! – разозлилась жена. – И больше ничего не хочешь знать!
Отец переглянулся с сыном, тот пожал плечами и отвернулся. Когда приехало такси, Георгий собрался помочь жене спустить чемоданы, но она гордо отринула помощь. Оставалось выглянуть в окно и пронаблюдать за тем, как Маша и Егор садятся в белую «Ладу» с шашечками. Сын кивнул на прощание, и, если Георгия не подвело зрение – подмигнул. Похоже, сынуля на стороне отца, и что-то задумал – по обыкновению будет клепать маме мозги до тех пор, пока та не соблаговолит вернуться к мужу. Егор умел выводить родителей из равновесия и каждый раз добивался своего.
Оставшись один, включил телевизор и заварил чай. Сегодня суббота, и если не случится ничего экстраординарного в славном Мичуринграде, то можно посидеть перед экраном и посмотреть любимых «Симпсонов».
Всё ещё не осознавал ситуёвины – невозможно поверить, что спустя столько лет человек вот так возьмёт и уйдёт, порвёт все связи и сожжёт мосты. В кино – пожалуйста, но это не фильм, а настоящая жизнь, в ней всё не так! И всё, следователь Георгий Зюков по прозвищу Маршал остался холостяком.
По ящику шла программа местного телевидения, рыжеволосая журналистка увлечённо рассказывала о сверхъестественном и разоблачала фейковые видео о призраках.
– А сейчас мы разберём недавнее видео блогера Prizrak (он пишет свой ник латинскими буквами), которое он снял в заброшенном здании в Смоленской области.
По экрану пошли кадры, снятые камерой ночного видения, на которых ни черта не видно. Крики оператора говорили о том, что он увидел что-то ужасное. Промелькнула какая-то тень, оператор завизжал, как поросёнок, и бросился вон из здания, уронив на выходе камеру, и последние несколько секунд на видео была запечатлена лишь тьма.
– Если присмотреться на стоп-кадре, – сказала рыжая, появившись в кадре, – то становится понятно, что Prizrak испугался не призрака, а банальной летучей мыши. Но сам себя убедил, что столкнулся с привидением.
Ведущая посетовала, что время передачи не ограничено и попрощалась со зрителями, отметив, что некоторые подобные видео и впрямь можно принять за съёмку настоящего полтергейста, и обещала в следующий раз показать ещё кое-что интересное.
На это они и жили, этим и зарабатывали – одни блогеры снимали видеоролики о привидениях, НЛО и инопланетянах, а другие их разоблачали.
Маршал немного отвлёкся от своих проблем, но, снова вспомнив о разладе в семье, побрёл на кухню. Там, в холодильнике, стояла бутылка водки из неприкосновенного запаса на всякий случай. Решив, что «всякий случай» настал, нарезал сала, налил из запотевшей бутылки в стопку. Собрался залечить душевную рану и уже поднёс стопку ко рту, но не вовремя зазвонил телефон.
Он узнал голос дежурного из Следственного отдела.
– Георгий Вячеславович, у нас вызов, предположительно тройное убийство. Дети. Адрес – улица Строительная, двенадцать. Люди уже выехали, там участковый ждёт.
– Принял, еду.
Маршал с грустью посмотрел на стопку водки и поднялся из-за стола. Быстро забросив приготовленный завтрак назад в холодильник, накинул лёгкую куртку (на улице дождь), обулся и вышел в подъезд, жуя по дороге бутерброд с колбасой. Старая «Калина» сиротливо ждала рядом с детской площадкой.
Улица Строителей находилась на окраине города, в новом районе, который начали строить лет пятнадцать назад. Ровным строем стояли девятиэтажные серые и невзрачные коробки, ощетинившиеся ежами телевизионных антенн и чуть в стороне приткнулся к проезжей части приземистый корпус супермаркета.
У дома номер двенадцать уже стояла машина «скорой помощи», полицейская «Гранта» и жёлтый фургон аварийной службы. Дверь в подъезд открыта и подпёрта кирпичом, рядом толпились жильцы и среди них – неизвестный Маршалу невысокого роста участковый капитан полиции, который, как цербер, никого не пускал в подвал.
Стальная дверь в подвал у лестничной площадки распахнута настежь, оперативники внутри уже работали.
– Ка-ка-ка-а-питан Сэ-сэ-сми-ирнов! – представился участковый, сильно заикаясь.
– Капитан Зюков, Следственный отдел. Где трупы? – спросил Маршал.
– Та-та-там, в па-па-па-а-адвале. Та-там ва-ваши лю-лю-ди.
– Давно заикаетесь? – поинтересовался следователь.
– Ча-ча-часа па-па-па-алтора.
Участковый привык гонять на рынке бабулек, кровь (Маршал уже догадался, что там, внизу, много кровищи) его пугала. Да и сам Маршал к такому непривычен. Последний раз страшные кровавые события в городе произошли три года назад, с тех пор Мичуринград жил спокойной размеренной жизнью, и на долю следователя выпадали лишь бытовые убийства. Но здесь, он чувствовал, что-то посерьёзней, – тройное убийство в подвале под бытовуху не подпишешь.
– Кто обнаружил трупы?
Капитан кивнул на стоявшего рядом пожилого мужчину в синей робе, большого, как медведь.
– Я их нашёл, – ответил Медведь.
– Как вас зовут?
– Илья Бессонов, слесарь-сантехник я. На аварийке работаю, вот стоит. – Илья указал рукой на «Газ» с жёлтой будкой неподалёку. – Рано утром вызов, стояк один потёк, надо менять трубу. А вода выключается в подвале. Ребята остались в подъезде, а я спустился туда. Там и блеванул.
– Ничего не трогали?
– Зачем? – сантехник-медведь искренне удивился. – Я со всех ног убежал оттуда. Страху натерпелся.
Георгий отвёл его в сторону и пригласил присесть на лавку, расписанную местными мальчишками («Толик Лох», «Васька козёл»).
– Вы видели что-нибудь подозрительное у дома? Прохожий странного вида рядом ошивался или кто-то вышел из подъезда?
Сантехник вынул из кармана пачку «Явы», долго шарил в поисках спичек, пока Маршал не подал зажигалку.
– Не припомню, – Медведь затянулся, выпустил облачко сизого дыма. – Я не смотрел по сторонам. Парней надо спросить.
– Мы с вами и вашими парнями завтра обстоятельно поговорим. – Маршал открыл папку и достал бланк. – Я вам повестку выпишу, на завтра в девять утра. Кто ещё с вами был?
– Серёжа Сайков и Ваня Заречин.
Маршал выписал повестки, поговорил с остальными слесарями. Все они уверяли, что ничего необычного не заметили, но Георгий посоветовал вспомнить получше и завтра обо всём подробно рассказать.
– А это обязательно? – спросил молодой слесарь. – Нам работать надо.
– А вы считаете, что нет? – Георгия удивляли такие люди, которые чуть что и «моя хата с краю». – Погибли три ребёнка, ваш товарищ первым обнаружил трупы. Если что-то вспомните, сообщите. Это очень важно для следствия.
– Ну…
– Сегодня это чужие дети, – с нажимом сказал Маршал. – А завтра – мой сын или ваш. Вы меня понимаете? Если это убийство, то убийца должен быть наказан.
Следователь отпустил сантехников и вернулся к участковому.
– Кто вас оповестил о случившемся? – спросил он.
– Уч-част-т-т-ковый п-пункт н-наход-дится в этом д-доме. Я п-под-дходил к д-дому и ув-в-идел с-с-сант-техника, он п-подбежал к-ко мне и в-всё расск-к-казал.
– Ясно. Давайте пройдём в подвал.
Участковый побледнел, на лбу выступили капли пота.
– Это та-та-там, – показал на тёмный проём. – Мо-мо-можно я зэ-зэ-здесь вас па-па-подожду? Я не-не-не ма-ма-могу б-больше сэ-сэ-мотреть н-н-н-на это.
Маршал пожалел участкового-заику и оставил его снаружи. Столпившиеся у подъезда жильцы дома стояли притихшие, испуганные и подавленные, и смотрели застывшими взглядами на следователя, как на волшебную палочку, которой можно одним движением всё исправить. Люди всегда такие – в обычное время от полиции и следователей шарахаются, как от огня, а случись что – «вы же страж порядка, вы должны!».
Участковый, стиснув зубы, остался стоять у входа в подвал. Маршал спустился по короткому лестничному пролёту, пригнув голову, чтоб не удариться о притолоку. Освещение в подвале было слабым, и оперативники расставили по углам мощные аккумуляторные led-фонари, которые осветили всё ярким и ровным белым светом.
Оперативники Александр Дроздов и Фёдор Степнов осматривали помещение, по указанию судмедэксперта Стоянова передвигали треножники с фонарями, а тот делал снимки на цифровую камеру, снимал отпечатки пальцев.
Маршал осторожно, чтобы не наступить в лужу блевотины, оставленной слесарем Бессоновым, подошёл к небольшой картонной коробке, залитой кровью. На ней лежали игральные карты, разложенные для игры в «дурачка». Шесть рубашками вверх и одна, с изображением Джокера – лицом. Маршал сразу сообразил, что эта карта лишняя, в дурака играют без неё. Заметил ещё одну особенность – джокер из другой колоды. Рядом с картами лежал длинный нож, широкое лезвие которого по самую рукоять покрыто кровью, а чуть поодаль оплавленная свеча, стоявшая на столешнице.
– С карт отпечатки снял? – спросил следователь.
– Ещё нет, работаем, – тихо ответил судмедэксперт, сидя на корточках рядом с распотрошённым трупом.
Три детских трупика оказались выпотрошены, как бараны. Раздеты догола, животы взрезаны острым ножом. Одежда сложена так же аккуратно, тремя стопками на бетонном полу. На ней ни капли крови, но весь дальний угол густо залит тёмно-красной жидкостью.
На стене виднелась надпись кровью, дурацкий стишок:
Дети в подвале играли в картишки,
Сантехник Потапов убил всех мальчишек.
Маршал, подавив подкатывающий к горлу комок, дал команду Степнову опросить всех жильцов дома, кого найдёт. Степняк с видимым облегчением покинул страшное место, похожее на комнату пыток средневековых инквизиторов.
Оперативники вместе с судмедэкспертом сняли отпечатки пальцев со всех поверхностей и предметов, бережно собрали все улики. После тщательного осмотра Зюков разрешил работникам «скорой помощи» увезти тела на вскрытие. Впрочем, вскрытие уже сделано.
Вышли из подвала и уселись на лавочке. Соседи разбежалась, когда Степнов стал опрашивать – согласились рассказать о том, что видели, лишь три человека. Степняк завершал последний опрос.
У дома появилась съёмочная группа местного телевидения – оператор и молодая рыжая женщина-репортёр с микрофоном. Лицо показалось, Маршалу знакомым, явно где-то видел, но не мог вспомнить где.
– Что здесь происходит? – спросила женщина, сунув микрофон под нос Маршалу. – Мы видели, как в машину «скорой помощи» вносили тела. Здесь произошёл несчастный случай?
– Во-первых, как вы здесь оказались? Кто вам сообщил? – Маршал поднялся и развернул удостоверение. – Здесь проводятся следственные действия.
– Так что здесь случилось? – не унималась рыжеволосая женщина с микрофоном.
– Здесь произошло… ээээ происшествие, о котором пока ещё рано рассказывать общественности. И тем более показывать по телевидению. Кто вас сюда послал? Что вы знаете?
– Абсолютно ничего. Мы снимали репортаж и увидели, как в «скорую» грузят тела.
– Тогда разговор окончен.
Поняв, что разговора не будет, женщина указала оператору, и тот выключил камеру. Отошли метров на тридцать и снова стали вести съёмку. Маршал вспомнил, где видел эту рыжую. Это она в телеящике выступала в роли разоблачителя фейковых видеороликов.
– Вот гады, – выругался Георгий. – Лишь бы сенсацию сделать. Ненавижу журналеров.
Из подъезда вышел взъерошенный Дроздов.
– Что же это такое, Маршал? – спросил Дрозд, закуривая сигарету и протягивая вторую следователю. – Что там произошло, в этом подвале?
– Не знаю. Ритуальное убийство?
–Детей разделали, как на мясном рынке. И ещё стих этот дурацкий. Сантехник Потапов.
– Сантехник… А ведь у нас тут целая бригада сантехников.
– Думаешь, это они убийцы?
– Надо проверить. А я на завтра повестку выписал. Придётся сегодня пообщаться.
– Задержание на сорок восемь часов?
– Если не найдём по горячим следам – пиши пропало.
Докурили, выбросили окурки в урну у лавки и направились к машинам.
2
Капитан юстиции Георгий Зюков вынес постановление о возбуждении дела, зарегистрировал в книге регистрации уголовных дел и направил копию прокурору. После того как закончил с бумажными делами, его и оперативников вызвал к себе начальник Следственного отдела.
В кабинете подполковника юстиции Семёна Семёновича Гвоздёва Маршал с оперативниками довели до начальства всю информацию. Говорили долго, обсуждали ситуацию, пытались устроить мозговой штурм, но серое вещество в головах устало и не хотело работать.
Подполковник был не в духе, боялся таких резонансных дел – тройное убийство привлечёт внимание журналистов, которые прославят маленький и тихий городок на всю страну, а высшее начальство будет трепать нервы и требовать немедленно найти убийцу.
– Громкое дело будет, – сказал подполковник Гвоздёв. – Будут на нас давить со всех сторон, и СМИ, и из центра. Поэтому надо собраться и выложиться на сто процентов.
– Выложимся, – пообещал Маршал. – Вот дождёмся результатов экспертизы и сразу начнём выкладываться.
– Предположения есть?
– Сантехник. На стене кровью этот стишок написан, и первый, кто обнаружил – сантехник.
– Опросили?
– Я поговорил и отпустил, вручил повестку на завтра. И лишь потом увидел связь – когда в подвал спустился.
– Ну так надо задержать, – Гвоздёв нетерпеливо пристукнул ладонью по столу.
– Сейчас отправлю Степнова, всех привезёт сегодня.
– Как можете охарактеризовать дело? – спросил подполковник.
Георгий пораскинул мозгами и ответил:
– Пока сложно сказать. Но замечу, что нормальный человек на такое не способен. Или сумасшедший, или сектант.
– Что-то ещё скажете?
– Имена пока не установили, – отметил Степнов. – Утром я с жильцами говорил, одни бабульки. Думаю, родители объявятся под вечер, на работе все. Домофон в доме сломан, видеокамера не работает.
– Двадцать первый век, блин, – добавил Дроздов.
– Действуйте.
Гвоздёв дал понять, что разговор окончен.
Степнов уехал искать бригаду аварийной помощи, а Маршал сел за стол в своём кабинете и начал листать результаты опросов. Никто из жильцов ничего не видел, однако одна женщина заявила, что заметила какую-то тень, мелькнувшую ночью, примерно в три часа, у фонарного столба. Если экспертиза выяснит, что дети погибли в это время, то, возможно, это и есть убийца. Но тень к делу не подошьёшь.
Маршал закурил, просматривая фотографии с места преступления. Будь моложе, как тот участковый, тоже стал бы заикаться. Страх-то какой! Кому понадобилось разделывать детей, как свиней? Что за сумасшедший объявился в их городке? И ещё этот стишок идиотский. Сантехник Потапов. Кто такой сантехник Потапов? А вот сейчас Степнов привезёт аварийщиков, и выяснится.
Что они имеют? Информации немного. Дети играли в подвале в карты. Кто-то вошёл и всех убил. Убил жестоко, весь угол залит кровью. Но при этом никто из жильцов не слышал криков, а звукоизоляция в этих панельных домах – никакая. Жертвы орали бы так, что разбудили бы полрайона, но, по всей видимости, не издали ни звука. Почему – это ещё предстоит выяснить… преступник чем-то опоил ребят?
Одна надежда на отпечатки пальцев, убийца оставил, по крайней мере, на рукояти ножа, а мог и ещё где-нибудь. Но чтобы это выяснить, надо дождаться результатов экспертизы. Не раньше чем через сутки, и это ещё быстро, экспертиза для несрочных дел проводится куда дольше.
«Что за родители такие, – думал Георгий. – Дети по ночам шляются бог весь где, никто не следит».
Отложил бумаги и заварил кофе. Кофе – единственное, что могло взбодрить и заставить мозги работать в полную силу. Терпкий аромат растекался по кабинету и щекотал ноздри.
Маршал выглянул в окно. С утра зарядил дождь и накрапывал целый день. Георгий не любил такую погоду, ему нравилось солнце и ясное небо, а тёмные свинцовые тучи, нависшие над городом, всегда навевали грусть. А к тому же дождь смывает следы преступников, и если удастся найти что-то в подвале, то на улице затеряются, никакая собака, даже самая натасканная, не найдёт. Идеальная погода для преступников – ночь, дождь – и попробуй тут найти ниточку, которая приведёт к убийце.
О мотивах преступления пока говорить рано, слишком мало вводных данных. Это может быть что угодно – от безумной идеи сумасшедшего до мести за какие-нибудь грехи. С безумцами сложней всего, их логику понять трудно, разве что надо самому сойти с ума и пройти весь путь безумия. Но уж очень не хотелось следователю надевать на себя шкуру убийцы.
Когда Маршал допил кофе, Степнов привёз бригаду аварийщиков – ему пришлось ждать, когда отработают очередной выезд.
Первым делом опросили Илью Бессонова. Маршал, удостоверившись в личности, объяснил порядок ведения допроса, права и порядок производства следственного действия и приступил к беседе.
– Утром нас отправили на вызов по этому адресу, улица Строителя, двенадцать, – стал рассказывать Бессонов. – Мы вдвоём с Сергеем Сайковым, это наш второй слесарь, поднялись на третий этаж, нас встретила хозяйка. Показала, что капает вода в ванной, прохудилась труба под потолком. Мы спустились, Сайков с Заречиным (он тоже наш слесарь) остались у машины собирать инструмент, а я отправился в подвал отключить стояк. Спустился, стало быть, вошёл и не сразу заметил… Там лежал ребёнок, совсем голый, и мёртвый. Я отбежал к двери, меня вырвало, поднялся и вышел на улицу. Подозвал наших и рассказал. В подвал никто не пошёл, остались у машины. В этот момент к дому подходил полицейский, не заметил, какое звание, он оказался участковым. Я всё рассказал, он вошёл в подвал и буквально сразу выбежал оттуда и стал куда-то звонить. Потом приехали полицейские.
– Долго вы пробыли в подвале?
– Не больше пяти минут.
– Остальные тела видели?
– Нет. Мне и одного достаточно.
– Что-нибудь там трогали?
– Зачем? Я сразу побежал к выходу.
– Какие-нибудь надписи на стенах?
– Я не осматривался там. Я же говорю – только увидел, и ноги в руки… Испугался.
– Не замечали кого-нибудь вблизи дома, в самом подвале? Преступник мог там находиться.
– Ничего я не видел.
Маршал положил на стол фото с кровавой надписью с перефразированным детским стихом-страшилкой.
– Эту надпись видели?
Бессонов долго всматривался стеклянным взглядом в изображение. Замотал головой.
– Нет.
– Что вы можете сказать по поводу этой надписи? Вам не кажется странным совпадение? Зверски замучен сантехник… И тут появляетесь вы.
– Но я не Потапов. И не замучен зверски, и не убивал детей.
– Резонно.
– Вы меня подозреваете?
– Нет. Вы свидетель. Но нужно уточнить кое-какую информацию. Пока вы свободны, но не покидайте город – могут выясниться какие-нибудь обстоятельства, которые потребуют вашего присутствия.
Маршал допросил остальных слесарей, показания не разнились – все сообщили, что Бессонов находился в подвале около пяти минут и выскочил оттуда в состоянии крайнего возбуждения, перепуганный. Навряд ли за пять минут успел убить детей. Судя по всему, преступник действовал методично и не спеша – на такое ушло бы куда больше времени.
Оснований для задержания Бессонова не было. Причиной для задержания на сорок восемь часов могло быть, если бы сантехника обнаружили на месте преступления или со следами крови на одежде, либо при попытке скрыться. С согласия прокурора Маршал мог бы заключить под стражу и без отсутствия этих причин для установления истины, но не посчитал нужным.
Отпустив бригаду аварийщиков, Георгий подозвал Дрозда и попросил обзвонить все ЖЭУ города и узнать, работает ли там сантехник по фамилии Потапов. А Степнову следователь дал команду на всякий случай проверить Бессонова – состоял ли на учёте в полиции, числились какие-нибудь преступления, или лечился в психиатрической клинике.
Вечером вернулся Степнов, побеседовав с сотрудниками Бессонова.
– Думаю, что он не причастен к этому, – сказал Степняк.
– Думать мы будем, когда соберём максимум информации, – ответил Георгий. – Выкладывай.
– Да это ангел во плоти – осталось нимб гвоздём приколотить. Примерный семьянин, на работе его обожают все вплоть до уборщиц. Отзывчивый, говорят, человек, всегда готов помочь перенести мебель на все просьбы откликается. Не пьёт. Ты когда-нибудь видел непьющего сантехника?
– Видел такое, в кино. «Дурак» называется.
– Ну, наверное, можно и так обозвать, – согласился Степнов. – Идеальный человек, короче говоря, не чета нам, сирым и убогим.
– Значит, вычёркиваем из списка? – Маршал открыл ящик стола и забросил в него бумаги. – Чикатило тоже однажды вычеркнули из списка, а оказалось, что ошиблись. Тоже был примерным семьянином, не пил и не курил.
– А мог ли Бессонов за пять минут совершить всё это? – спросил Степнов.
– Не думаю. Конечно, мог прийти туда ночью, убить детей, а утром совершенно случайно бригаду вызвали именно в этот дом.
– Это фантастика, сынок, – съязвил Степняк.
Георгий был с ним абсолютно согласен.
– Всё так. Считаю его условно невиновным, но не будем торопиться. Сначала нужно дождаться всех результатов. Но что-то же значит этот чёртов «сантехник Потапов»?
– Совпадение?
– Фантастика, да. В подвале убивают детей, кто-то пишет этот глупый стих про сантехника и трупы находит именно сантехник.
– Ты, Гоша, зациклился на сантехниках. Зачем сантехникам убивать детей?
– Но проверять надо все версии … И мы начнём с сантехников.
– Признайся, ты не любишь сантехников.
– Я ещё не люблю самокатчиков. И разносчиков пиццы, всегда приносят холодную.
В кабинет к следователю вошёл капитан Дроздов.
– Ну что у тебя? – спросил Маршал. – Нашёл сантехника Потапова?
– Сантехник Потапов существует, – ответил Дрозд.
В кабинете повисла, что называется, «мхатовская пауза». Немая сцена длилась настолько долго, чтобы все осознали слова оперативника.
– То есть существует? – сказал Георгий, вовсе не ожидав, что обзвон даст какие-то результаты.
– То и есть. Имя, фамилия, отчество, место работы и прописка. Богдан Сергеевич Потапов, улица Горная, дом шесть, квартира пятнадцать. Работает слесарем-сантехником в управляющей компании номер три.
– Это становится интересным, – заметил Степняк. – Значит, наш Бессонов оправдан?
– Значит, всё-таки сантехник, – Маршал задумался. – Как-то даже не верится.
– И что дальше? – Дрозд сел на свободный стул.
– Ты нашёл, вот ты завтра утром и привези сюда. Повестку я выпишу. Побеседуем.
3
Вечером Георгий сидел перед телевизором, смотрел очередную серию «Симпсонов», ужинал холостяцкими сосисками с картофельным пюре из сухого картофеля и пытался разложить по полочками имеющуюся информацию.
Данных было крайне мало – они пока даже не установили имена детей. То есть родители уже наверняка знают, но опознание и официальное установление личности погибших будет проведено не раньше завтрашнего утра.
Итак, думал, Маршал – погибли трое детей, убиты весьма жестоко, но в то же время настолько технично, что никто из жильцом дома не услышал криков. Подвальное помещение буквально залито кровью, забрызганы стены и полы, как на скотобойне. Дети, судя по всему, не сопротивлялись – убийца что-то подсыпал или чем-то уколол – это выяснится после судмедэкспертизы.
Собрал убийца детей в подвале намеренно? Наверное, нет. Школьники играли там в карты и наверняка это постоянное место их встреч. Маршал и сам в детстве любил ошиваться по крышам да подвалам, у них было своё отрядное место, где они собирались по вечерам. У всех детей есть потаённые места встреч.
Отпечатки пальцев есть – это уже хорошо, этот чёртов патологоанатом, разделав детей, будто специально оставил свои визитки. И ещё эта карта. Джокер из другой колоды явно подложен убийцей. Но почему джокер? Что он должен означать? Надо бы завтра со Степновым поговорить на эту тему, парень умный и любопытный, да и в картишки любил перекинуться. И ещё этот стих, написанный кровью на стене. Дурацкая детская страшилка. Ни в карте, ни в этом стихе пока не прослеживалось никакого смысла, но откроется, когда от экспертов поступит оперативная информация. А если убийца – сумасшедший, то в его поведении нет ни толики смысла, понятного остальным людям.
Маршал позвонил жене, но она внесла его номер в чёрный список. Несколько раз пытался делать дозвоны, но каждый раз робоголос сообщал, что абонент недоступен. Но ничего, Зюков умел ждать. Хотя уже готов на развод, если Маша нашла себе другого. И не знал, как будет без неё жить. Наверное, придётся научиться готовить, на одних сосисках долго не протянуть. Но любил жену Георгий не за одни борщи, а… попытался вспомнить, за что любил её, но в голову так ничего и не пришло. Любил просто так, потому что она была на этом свете.
***
Утром Дроздов привёз в отдел сантехника Потапова, найдя на работе. Мужчина лет пятидесяти, на вид нисколько не похожий на убийцу – обычный повелитель унитазов. Сняли отпечатки пальцев и провели опрос.
– Назовите, пожалуйста, ваше имя.
– А то вы не знаете, сами же нашли меня!
– Назовите. Пожалуйста. Своё. Имя, – терпеливо повторил Маршал, выделяя каждое слово.
– Богдан! Сергеевич! Потапов! – раздражённо бросил сантехник. – Чего вам от меня надо?
– Вы работаете сантехником?
– Да. Вы и сами это знаете. Вы же…
– Где вы были в ночь на тринадцатое июля? – перебил его следователь.
Слесарь ненадолго задумался.
– До полуночи на выезде с аварийщиками. В районе трубу прорвало, нас всех авралить отправили. Переработка, между прочим, за которую нам не доплатят. А потом домой поехал. А почему вы спрашиваете? – в голосе его проклюнулось беспокойство. – Что-то случилось?
– Ничего особенного, Богдан Сергеевич. Кто-то может подтвердить ваше алиби?
– Сын не спал ещё, когда я приехал. Он в гости прилетел из Сахалина. И жена. И соседка видела, когда я в подъезд входил.
– Прочитайте и распишитесь. Дату поставьте.
Богдан Сергеевич достал из сумки очки, надел на нос, перечитал и расписался на листке.
– Саша, отвези, пожалуйста, товарища на работу. Вы свободны, – добавил Маршал, обратившись к слесарю.
Когда они вышли из кабинета, Георгий отправил Дрозду СМС и попросил съездить по адресу Потапова и проверить алиби. Отпечатки он передал криминалистам на сверку.
Первое впечатление – Потапов не тот, кто нужен, но проверить версию всё равно следовало. Пробил товарища по базе – обычный немолодой сантехник, ни одного привода в милицию-полицию, на учёте в психдиспансере и у наркологов не состоит. Но всякое бывало, вот такие пай-дедушки порой оказывались жестокими убийцами. В его практике такого не было, но о подобных случаях читал. Поэтому надо тщательно проверять абсолютно все версии, пусть даже и самые сумасшедшие.
Всё-таки какая-то связь и есть, ведь в том стишке на подвальной стене назван именно сантехник Потапов. Хотя, может быть, это всего лишь дурацкий детский стих и банальное совпадение. В детстве они баловались такими садистскими виршами – «Маленький мальчик нашёл пулемёт – больше в деревне никто не живёт». Или: «Дети в подвале играли в гестапо – зверски замучен сантехник Потапов». И тут тоже Потапов…
После полудня судмедэксперт Стоянов сообщил, что готов к опознанию. С утра в морг обратились три семьи, которые искали пропавших детей. И сам патологоанатом, и следователь уверены, что это родители тех погибших детей. Опознание покажет.
Это было самым тяжким испытанием для Георгия – проводить опознание. Люди всё ещё надеются, что там, в холоде морга, находится не их близкий, и чаще всего надежды разбивались о жестокую действительность. Бывало, конечно, что это другие, но ведь погибшие – всё равно близкие для кого-то, и рано или поздно их находили. И через эту боль следователю каждый раз приходилось проходить вместе с несчастными. В такие дни всё валилось из рук – казалось бы, душа должна очерстветь и закуклиться, но нет, всё равно переживал с новой силой.
К моргу подъехал незадолго до назначенного времени с тяжким сердцем. Кивком поздоровался со Стояновым, перекинулись двумя-тремя пустыми фразами. Через десять минут подошли три пары – родители погибших ребят. Вернее, ещё предстояло выяснить, тех детей родители или нет, но Маршал уверен, что да.
Стоянов в своём неизменном белом застиранном халате тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Привык резать трупы – курил в их присутствии, мог отпустить тупую шутку и сам же над нею погоготать. Но показывать родственникам тела детей – это другое, к этому привыкнуть нельзя.
Все супружеские пары примерно одного возраста – около тридцати лет – Герман и Мария Леоновы, Степан и Анна Мерзляковы, Андрей и Валентина Сухоручковы. Все подавлены, все надеялись, что это чужие дети ждут нам, в холодильниках. Тревожные взгляды метались, останавливаясь то на Маршале, то на Стоянове.
В присутствии понятых Георгий опросил всех об обстоятельствах исчезновения детей, узнал о приметах.
– Да какие приметы, – сказал Герман Леонов упавшим голосом. – Обычный пацан.
– Рыжеволосый, – добавила Мария. – Невысокий.
Леонов вперил взгляд в стену и продолжил:
– Я после работы пришёл, Маша сказала, что Вася отправился к Антону на ночь, мы и не переживали, дети часто друг к другу ходят в гости и остаются до утра. И утром даже не подумал плохого, поехал на работу.
– Но их у нас не было, – ответил Степан Мерзляков. – Антон сказал, что будет у Васи ночевать. Утром я тоже ушёл на службу.
Андрей Сухоручков добавил, что сын Иван тоже говорил, что дети пойдут в гости к Антону.
– Они часто собирались и играли в игры компьютерные, то у нас, то у Германа… – он запнулся, – Анатольевича, то у Степана Егорьевича.
Особых примет у ребят не было, ни шрамов, ни каких-либо отметин, по которым можно узнать.
Наступил самый ответственный и страшный момент. Стоянов начал по очереди впускать в помещение морга и показывать тела, накрытые простынями. Первыми вошли Герман и Мария Леоновы. Патологоанатом не стал снимать всей простыни, чтобы не показывать, что сделал убийца с ребёнком. Женщина вскрикнула и стала оседать на пол, теряя сознание. Стоянов и муж подхватили её под локти, патологоанатом привычным движением вынул из кармана бутылек с нашатырём и быстро привёл женщину в чувство.
– Это он, – сказал Герман. – Наш сын.
Лицо его осунулось, зубы стиснуты.
Маршал вывел женщину в фойе и усадил на лавочку. Герман Леонов остановился рядом и молча смотрел в окно невидящими пустыми глазами.
Стоянов провёл в морг Мерзляковых, затем Сухоручковых. Они тоже опознали своих детей. Самое страшное произошло, натянутая пружина бытия лопнула. Все собрались в фойе, и капитан Зюков составил протоколы предъявления тел. В зале висела тяжёлая тишина, лишь всхлипывали женщины. Мужчины пытались держаться, но тоже были на грани срыва.
Опросы о том, были у них враги и кого могут подозревать, Георгий оставил на потом – людям надо дать прийти в себя. Завершив тяжёлую процедуру опознания, он отпустил нечастных.
Когда все ушли, Стоянов и Зюков вышли во двор и сели на скамеечке. Долгоиграющий дождь закончился, ярко светило солнце, и после могильного холода морга Георгий ощутил себя, как на другой планете.
– Гадская работа. Уволюсь, – сказал патологоанатом.
– Ты каждый раз так говоришь после опознания.
– Уволюсь, – отрезал судмедэксперт. – Грузчиком на рынке буду работать.
– А я не уволюсь, – ответил Маршал. – Уж точно до тех пор, пока не найду того, кто это сделал.
– Я бы его своими руками удушил, – процедил сквозь зубы Стоянов.
– Статья сто пять, умышленное причинение смерти другому человеку, – заметил Маршал. – Наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Оно тебе надо?
– Будешь? – Стоянов вынул из кармана початую чекушку водки.
– Я за рулём.
– А я выпью. Успокаивает.
Стоянов свинтил крышку и приложился к бутылке, сделал большой глоток. Закурили, пуская сизые клубы дыма в чистое синее небо.
– Дерьмо какое! – Маршал плюнул под ноги. – Дело ни на шаг пока не продвинулись. Кто это мог сделать, а, Игорь?
– Это делал не профи, – ответил судмедэксперт, пряча чекушку в карман. – В лучшем случая мясник с рынка. Очень, знаешь ли, неаккуратно. Резал не врач. Дилетант. Я ничего подобного не видел. Он сумасшедший, больной на всю голову!
– Да, в дурочку надо бы заглянуть, посоветоваться. Завтра с утра съезжу.
Под «дурочкой» Маршал подразумевал городской психдиспансер.
Распрощались, и Маршал поехал в отдел. По дороге попытался составить картину преступления, но пока ничего не было, кроме имён погибших да отпечатков пальцев, которые криминалисты обещали пробить в ближайшее время. Очень надеялся на дактилоскопическую экспертизу – не каждый раз преступники оставляют столь явные следы, нисколько не заботясь о конспирации. Это ещё раз навело на мысли, что преступник сумасшедший. Только псих может убить трёх детей и заляпать весь подвал кровавыми следами, да ещё и бросить на месте преступление орудие убийства.
4
В отделе Маршал встретился с Дроздом. Заварил кофе себе и оперативнику, и они сидели за столом, заваленным бумагами.
– Чем обрадуешь? – спросил Георгий.
– Алиби подтверждено, – Саша отпил глоток кофе, обжёгся и зашипел.
– Я так и думал, но нужно было проверить.
Дрозд подул в чашку с кофе, сунул туда палец на пробу, помешал ложечкой.
– Обычный мужик, хорошая семья. Сын на Сахалине служит в войсковой части, капитан. В гости к папе с мамой приехал с женой, внука показать. У меня никаких подозрений не вызвали.
Маршал закурил, хоть и ругали за это. Поднялся, открыл окно и стал дымить, стараясь, чтобы не попадало в кабинет.
– Значит, тема с сантехниками отпадает, и это случайно совпадение, – сказал он.
– Выходит, что так, – согласился Дроздов. – А могли бы подтянуть, и дело закрыто. Как иногда делается.
– Не наш это метод.
– Не наш, – согласился опер. – А ты чем порадуешь?
– Сложно это назвать радостью, – Маршал поморщился, от дыма, попавшего в глаз. – Установили имена детей. Родители опознали тела. Стоянов в очередной раз грозится уволиться.
Дроздова температура кофе всё ещё не устраивала, и старался остудить его разными способами.
– Он после каждого опознания грозится уйти. Вроде патологоанатом, а такой нежный.
Маршал выпустил изо рта колечко дыма под потолок, забыв, для чего открыл окно.
– С мёртвыми легче, эти ничего уже не чувствуют. А с живыми сложно… Одна женщина в обморок упала, увидев тело сына.
– Я бы тоже упал на её месте.
– Сплюнь, дурак.
Саша смачно плюнул на пол и постучал костяшками пальцев по столешнице.
– Тётя Маша тебя убьёт, – сказал Маршал.
Тётей Машей звали уборщицу, которая по утрам наводила порядок в кабинетах.
– Статья сто пять, часть вторая, пункт «Б» – убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга, – отчеканил Саша.
Подошёл Степнов, и стали обмозговывать ситуацию. Для подробного анализа информации было кот наплакал.
– Ничегошеньки у нас пока нет, – заметил Маршал, – кроме погибших и нескольких улик.
– Улики, скажу я вам, товарищи, очень странные, – сказал Степняк. – Не станет человек в здравом уме оставлять такие жирные следы. Будто специально там всё залапал, наследил, чтобы нашли.
– Или больной, – предположил Дрозд.
– Завтра в клинику съезжу, – ответил Георгий. – Поговорю с главврачом. Приятнейший человек, при каждой встрече предлагает свои услуги.
– Меня во всей этой истории больше всего интересует карта, – задумчиво произнёс Степняк. – Что означает этот джокер? Неспроста убийца её там оставил, должен быть какой-то смысл в этом.
– Это может быть что угодно, – сказал Маршал. – Какое-то сообщение… но кому? Родителям детей?
– Или предупреждение, – предположил Дрозд.
– Предупреждение о чём? – не согласился Георгий. – Самое худшее уже случилось. Если и есть какой-то смысл в этом джокере, то скорее некое послание – финальная точка, постскриптум.
– Или подпись? – Степняк задумчиво крутил в пальцах початую пачку сигарет.
– Или подпись, – сказал Маршал. – Чья и кому предназначена?
Степнов бросил сигареты на стол.
– А что если проверить в нашем городе людей, использующих ник «Джокер»?
– Не пуржи, – осадил его Георгий. – У нас в соцсетях каждый третий Джокер. Особенно после выхода «Бэтмена». Мы забьём все камеры этими Джокерами… раз уж сантехниками не получилось.
– Ну надо же все версии проверять! – взвился Степнов.
– Проверим, но сначала разумные версии, – угомонил товарища Георгий. – Значит так, ты, Федя, завтра приведёшь к нам родителей. Будем беседовать. Усёк?
– Так точно, – ответил Степнов.
– А мне что делать? – спросил Дрозд.
– Ждать с моря погоды, Саша. Поторопи криминалистов с пальчиками.
– Есть!
– А я, братцы, завтра побеседую с владыкой психов. Давно уже не был в сём скорбном заведении.
В «сём скорбном заведении» Георгий Зюков лежал на полном пансионе года три назад, после нервного срыва. Целых две недели прожил там, когда завершили одно весьма запутанное уголовное дело, стоившее всему отделу немало нервов. Как говорится, сгорел на работе. Но никто из товарищей эту тему никогда не поднимал.
– Кстати, да, – сказал Дрозд. – Если это сделал шизбанд, то все наши домыслы о вложенных в его действия смыслах – пустая болтовня. Чтоб понять сумасшедшего, надо влезть в его шкуру. Если вообще есть хоть какой-то смысл в этом проклятом стишке и джокере.
– Ну вот расскажу доброму доктору всё, что мы знаем, и послушаю, что скажет, – Маршал собрал все бумаги и сложил в ящик стола да запер на ключ. – А то ещё даже пальцем укажет на преступника, что, конечно, маловероятно.
– Эскулапы от психиатрии у нас умные, обязательно что-нибудь подскажет. – Дроздов допил остатки уже холодного кофе. – Хотя бы в каком направлении рыть.
Вечером разъехались по домам. Хоть служебное время и закончилось, но Маршал по дороге только и думал о том, как бы изловить убийцу. Привычно заглянул в магазин и купил ужин – готовые макароны по-флотски в запаянном контейнере, которые осталось лишь разогреть в микроволновке.
Ужин провёл за просмотром любимых «Симпсонов». Этот сериал помогал отвлечься от работы. Но не в этот раз. Мысли крутились вокруг этого жестокого убийства. Кому понадобилось убивать детей? Зачем, для чего? Что могла означать эта чёртова карта из другой колоды? Что значил этот тупой стих, написанный кровью? Почему дети не кричали, не звали на помощь? Соседи обязательно бы услышали! Так много вопросов и пока ни одного ответа!
Маршал прокручивал в голове все детали, но пазл пока не выкладывался – нет точек соприкосновения. Вот когда криминалисты в следотеке отыщут отпечатки пальцев и установят имя убийцы – другое дело. Сейчас банк отпечатков пальцев оцифрован почти полностью, система отработана. Однако в их городке оборудования подобного нет, «пальчики» отвезли в райцентр – потому и задержка. Нужно дождаться, когда придёт ответ, тогда и дело закрутится быстрее. Если, конечно, есть отпечатки убийцы в следотеке. АДИС, так она называется – автоматизированная дактилоскопическая информационно-поисковая система. В неё вбиты в основном мигранты, военные, сотрудники силовых и государственных структур, ну и уголовники. Если преступник не солдат, не служил в полиции, не привлекался к уголовной ответственности и не приехал из другой страны – то шансов найти его очень малы. А если пальцы есть в следотеке – то это дело нескольких дней максимум. На это все и надеялись.
После ужина Георгий позвонил жене, но Маша не ответила – номер был в чёрном списке. Маршал так и не мог понять, в чём дело, на что обиделась… или разлюбила. Пятнадцать лет – порядочный срок, чтобы понять, что ты не любишь мужа. Или же он лопух, которому уже почти сорок лет, а так и не купил порядочной машины и всё ездит на старой «Ладе» «Калине»? В этом причина? Вышла замуж за летёху, мечтала, что муженёк станет генералом, а так и застрял в капитанах, разбив мечты.
Почти в полночь Егор прислал СМС. «Папа, всё хорошо, я работаю. Мама уже почти не злится».
«На что же она злилась?» – ответил Маршал.
«Она сама не знает, ох уж эти женщины. Я ещё напишу».
Георгий несколько раз перечитал короткие послания сына и улыбнулся. Взрослеет пацан, уже в семейной жизни рулит, помогает папке.
Спать ложился в почти хорошем настроении. Ночью снился какой-то бред. Маршал играл в карты с убийцей, и у того в рукаве всегда оказывался джокер и он каждый раз выигрывал. Это злило Маршала, но злость не позволяла обыграть преступника. После каждой выигранной партии соперник убивал ребёнка, и игра продолжалась снова. Георгий пытался разглядеть лицо маньяка, но тот прятался в тени. А когда наконец приблизился, то увидел, что вместо лица клокочет чёрный туман. «У меня есть джокер, а у тебя нет, – сказал убийца. – тебе никогда не выиграть».
Маршал бегал за преступником по нескончаемым лабиринтам подвала, но так и не смог остановить – каждый раз, стоило ухватиться за край пиджака, тот вырывался вперёд – и всё начиналось сначала.
Проснулся в холодном поту, и понял, что одной рукой сжимал уголок скомканной простыни. Поднялся, глянул на часы – три ночи – сходил на кухню, выпил стакан холодного чаю и вернулся на диван. Ворочался с полчаса, не выдержал, открыл бутылку водки из неприкосновенного запаса, махнул пятьдесят грамм и снова лёг. На этот раз уснул быстро, и снов никаких больше не видел.
Утром Маршал встал уставший и разбитый, будто на самом деле гонялся за преступником по подвалу. Заварил кофе, включил телевизор – там шёл утренний выпуск новостей.
И в телевизоре показали его, капитана Герогия Зюкова, следователя Следственного отдела.
– Во-первых, как вы здесь оказались? Кто вам сообщил? – в экране телевизора Маршал развернул удостоверение и показал журналистке. – Здесь проводятся следственные действия.
– Так что здесь случилось?
– Здесь произошло… ээээ происшествие, о котором пока ещё рано рассказывать общественности. И тем более показывать по телевидению. Кто вас сюда послал? Что вы знаете?
– Абсолютно ничего. Мы снимали репортаж и увидели, как в «скорую» грузят тела.
– Тогда разговор окончен.
Камера проследила за тем, как Маршал возвращается к подъезду дома. Склейка – и рыжеволосая журналистка уже в студии, рассказывает о произошедшем в городе убийстве. Наговорила неимоверной чуши, наплела какой-то мистики – всё, как обычно, журналисты думают, что знают больше всех и понимают лучше всех.
Маршал был зол. Вечно эти журналисты лезут не в свои дела! Мешают следствию! Нет бы помалкивать, понимать надо, что преступник, может быть, тоже смотрит эту программу. Ну теперь убийца, по крайней мере, знает, кто будет вести следствие. Хорошо Георгий не ляпнул ничего лишнего на камеру. Ещё досталось бы от подполковника юстиции Гвоздёва за разглашение следственной тайны. Впрочем, и за это короткое интервью достанется! Всё-таки нежелательно сейчас привлекать внимание к этому делу – по горячим следам, возможно, удастся найти убийцу, а с такой шумихой всё сложится весьма плачевно
Маршал допил кофе, который не доставил никакого удовольствия, съел пару сосисок с хлебом и отправился на службу.
5
На оперативном совещании с подполковником Гвоздёвым обсудили всё, что известно, но полученных сведений пока очень мало для выводов. Всё, что было известно – имена погибших, предстояла ещё большая работа.
– От криминалистов ещё ничего не поступало? – спросил майор.
– Пока молчат, – ответил Георгий. – Из лаборатории обещали вот-вот анализы крови, ждём. А по отпечаткам пока молчат, мы же в район отправили. Да ещё и неизвестно, есть ли они в базе данных.
– Если что-нибудь существенное, – сразу сообщайте мне.
– Так и делаем, товарищ подполковник.
– Насчёт вашего интервью утреннего, – Гвоздёв нахмурился. – Хорошо, что лишнего не брякнули. Но не подпускайте их к себе. Вот когда раскроем дело, тогда соловьём пойте, а сейчас ни-ни.
– Так я и не подпускал. Случайно там оказались, снимали какой-то сюжет для новостей.
– Да уж. Зато понаплели, мама не горюй! – помолчав, Семён Семёнович спросил. – Какие действия предпримите по следствию? Есть какие-нибудь мысли?
– Предположений пока никаких, – ответил Маршал. – Версия с сантехником оказалась за уши притянутой. Хотя кто знает, может, ещё вернёмся к ней. Я сейчас поеду поговорить с главврачом психиатрички, а попозже Степнов и Дроздов привезут родителей. На них возлагаю надежды, что-нибудь прояснится.
– Хорошо, действуйте.
Маршал с оперативниками покинули кабинет начальника отдела, стояли и курили во дворе.
– Значит так, орлы, – сказал Георгий, щелчком отправляя окурок в урну. – Везите или приглашайте родителей в отдел, а я поеду в клинику. Если не успею, опрашивайте без меня, но всё же мне тоже хочется поучаствовать. Как говорится, две головы хорошо, а три лучше.
– Всех сразу тащить? – спросил Степнов.
– А чего телиться? Чем быстрее опросим, тем лучше. Если я не успею, ну вы сами знаете – каждую мелочь вызнавайте, каждую деталь, всё пригодится.
Оперативники ушли узнавать номера телефонов, а Маршал сел в свою многострадальную «Ладу» и отправился в психиатрическую клинику – дом скорби, в котором некоторое время и самому пришлось пожить после нервного срыва.
Главврач Иннокентий Иванович Видов встретил, как старого друга. Был он всё таким же импозантным мужчиной, одет с иголочки, на носу очки в роговой оправе. Пронизывающий взгляд профессионального психиатра, казалось, он видел человека насквозь.
– А вот и вы, уважаемый Георгий Вячеславович, – ласковым голосом сказал врач.
Маршала удивляла уникальная память этого человека, не общались несколько лет, а Иннокентий Иванович помнил имя и отчество. Пообщаться в своё время тогда пришлось весьма плотно – сначала Георгий выступал в качестве следователя, выпрашивал о буйных пациентах, а потом главный врач психиатрической клиники Иннокентий Иванович Видов вытаскивал Маршала из жестокой депрессии.
– Добрый день, Иннокентий Иванович, – поздоровался Маршал. – Я к вам по делу.
– С какими жалобами? Снова кошмары мучают?
– Нет, я по службе. Мне нужно узнать, возможно, кто-нибудь из пациентов способен на жестокое убийство.
– Утречком видел вас в новостях, держитесь орлом. Так их, журналистов! Нам тоже иногда досаждают. Так вы по этому делу об убийстве детей?
– Да, но девяносто девять процентов из того, что там наговорили – враньё.
Врач улыбнулся, сверкнул белоснежными зубами.
– Это на них похоже. – Лицо стало серьёзным и непроницаемым. – Перейдём к делу. Что вас интересует?
Маршал выложил на стол фотографии с места преступления. Знал, что Иннокентия Ивановича не испугать такими вещами, тот видел многое.
– Как вы думаете, – сказал Георгий, раскладывая фотографии, – мог ли сделать такое нормальный человек?
– Нормальных на этой грешной Земле не осталось, – ответил главный врач, снимая роговые очки и надевая другие, попроще. – Диагноз можно поставить любому. Даже мне.
Взял одну карточку, внимательно рассмотрел, затем вторую, следующую. На лице не проявлялись никакие эмоции, брови сошлись, над переносицей, выдавая работу мысли. Зрачки метались туда-сюда, перемещаясь от детали к детали. Долго изучал фотографии, возвращал на стол, некоторые снова брал в руки и ещё раз осматривал.
– Не знаю, что и сказать, – заметил Иннокентий Иванович, откладывая фотокарточки.
– Мне важно любое ваше мнение, – Маршал положил локти на стол, показывая, что готов выслушать.
– Я бы отметил некое патологическое влечение преступника, – сказал врач и замолчал, глаза снова забегали по фотографиям.
– В чём оно выражается?
Иннокентий Иванович оторвался от изображений и посмотрел в глаза следователя.
– Во-первых, садистская наклонность. Согласитесь, для того чтобы убить человека, вовсе не нужно потрошить, как это сделал он. Есть много куда более быстрых и элегантных способов лишить человека жизни. То есть тут налицо сам процесс. И мотив преступления – в этой наклонности.
– То есть вы считаете, что это основной мотив?
Врач покачал головой.
– Нет, я так не считаю. Но предполагаю, что это возможно.
– Что ещё вы можете сказать?
– Как правило, подобные преступления совершают люди с невысоким или около среднего уровня интеллекта и способностями, среди таких крайне редко встречаются профессионалы своего дела. То есть вектор поиска преступника можно сузить, исключив людей, более менее успешных. Пока всё, что я могу сказать по психотипу. Далее – вероятно, он сделал это в состоянии психомоторного возбуждения, это одна из причин многих подобных убийств. Это усиление психической и двигательной активности, которое проявляется при реактивном психозе. У психически здоровых людей в результате шока нередко выражается в неконтролируемых поступках – желание куда-то бежать, бессмысленное возбуждение. Обычно быстро проходит. А у людей с нарушением психики любой шок может вызвать помрачение сознания, а то и делирий. Делириум – поясню – нейрокогнитивное расстройство, при котором человек теряет способность к связному мышлению, дезориентирован в пространстве и времени и при этом пребывает в мире галлюцинаций. А эмоциональное состояние напрямую зависит от галлюцинаций. В момент помрачения он может быть уверен, что спасает мир от неведомых чудовищ. То есть искать смысла в действиях – это скажем так, дохлый номер. К тому же у большинства после выхода из делирия наблюдается полная или частичная амнезия.
– Мда, то есть допрашивать если поймаем – бессмысленно, – заметил Георгий.
– Примерно так. Основная масса людей, впадающих в делирий – это наркоманы, алкоголики, ну и наш контингент – пациенты с заболеваниями центральной нервной системы или с психическими расстройствами.
– А что вы скажете по поводу карты? – Маршал коснулся пальцем фотографии с джокером.
Врач выбрал фото, поднёс к глазам, рассмотрел и снова положил на стол.
– Карта из другой колоды, – заметил он. – Это какой-то знак. Не знаю, о чём говорит визитная карта убийцы. Ничего подобного не происходило раньше?
– Не сталкивались.
Видов снял очки, протёр платочком и снова водрузил на нос.
– Знаете, в начале нулевых в Испании орудовал маньяк, которого называли карточным убийцей. Убивал людей среди бела дня, а на месте преступления оставлял игральную карту. Делал это без особых затей – стрелял в голову из пистолета. Но что самое интересное – первую карту оставил не он, её обронил кто-то из прохожих. Идею подкинули журналисты, рассказавшие об этой карте и назвавшие его «карточным убийцей». И маньяк, отправляясь на очередное преступление стал брать с собой колоду игральных карт и подбрасывать карты.
– Его поймали? – спросил Маршал.
– Нет. Сдался сам. Навряд ли нашли бы – улик было крайне мало. Ему просто наскучило. В колоде оставалось ещё очень много карт, но, как сказал на суде убийца – устал от несостоятельности полиции.
– Хорошо бы, если бы наш тоже сдался, – усмехнулся Георгий. – Я бы стерпел такой позор. Вы думаете, что наш убийца тоже продолжит раскидывать колоду?
– Не знаю. Очень мало вводных данных. Я даже не уверен, что это маньяк. Обколовшийся наркоман в состоянии делирия? Что, конечно, не делает преступление менее страшным. А настоящие маньяки руководствуются собственной логикой, и порой она безупречна. Отпечатков такие не оставляют. Если, конечно, это не входит в их планы.
– Да уж, задал нам задачку. То ли обдолбаный, то ли сумасшедший. А скажите доктор, среди ваших пациентов нет таких, кто мог бы гипотетически совершить такое.
Видов бросил взгляд на шкаф, где лежали несколько папок.
– В данный момент – нет. Есть пара буйных, но сейчас под надзором, территории клиники не покидали. Но, думаю, на такое неспособны. Маньяки – обычно не буйные, даже если психопаты, а некоторые так и вовсе спокойно живут в обществе и ничем не выделяются, а то и кажутся обаятельными людьми. Это если вы имеете дело с маньяком. Я всё же склоняясь к версии делирия вследствие интоксикации нейротоксинами – алкоголем или наркотиками. Если продолжения не последует, то это оно.
– Почему вы так думаете?
Видов посмотрел на собеседника, как на школьника, и принялся снова объяснять:
– Я уже говорил – маньяк – человек с извращённым разумом, там своя логика. У алкоголика или наркомана в делирии нет и не может быть никакой логики, он не ведает, что творит. А маньяк всё просчитает до мелочей и не станет оставлять следов, если не хочет, чтобы его поймали. Повторюсь – если в ближайшем будущем ничего подобного не повторится, то ваш убийца наркоман или алкоголик. Скорее первое, алкогольный делирий всё же сильно отличается от наркотического. И делирий – это транзиторное и обратимое состояние, в отличие от мании. Многие, натворив что-нибудь, ужаснувшись последствий, обращаются за помощь к врачам. Опять же – в отличие от маньяков, которые чётко представляют, что и для чего делают и не считают себя больными.
Маршал поднялся, собрал со стола фотокарточки.
– Спасибо, Иннокентий Иванович, за помощь. Вы очень помогли следствию, мы учтём мнение профессионала.
– Обращайтесь, – ответил врач. – Я надеюсь, что вы его поймаете.
– Мы на это тоже надеемся.
– Знаете, мне сейчас стало немного обидно, что мы не японцы, – сказал Иннокентий Иванович.
– Японцы? – Георгий не понял, куда клонит врач.
– В синтоизме есть такое божество, Дзидзо. Считается, что он оберегает детей даже после смерти. Прячет в своих рукавах от демонов. Жаль, что в славянской мифологии нет таких богов.
– Было бы хорошо, но никакие боги нам не помогут. Даже те, что умеют прятать души мёртвых детей от демонов в загробном мире. Все демоны по эту сторону, живут среди нас.
Распрощались, и Георгий вышел из кабинета Видова. Объяснения психиатра ни на сантиметр не приблизили к разгадке это сложной задачи, но дали чёткое представление о возможном психотипе убийцы. С такими вводными уже можно размышлять. Чем капитан Зюков и занимался всю дорогу до Следственного отдела, сидя за рулём «Лады».
6
В отдел Маршал успел вовремя. Степнов и Дроздов уже привезли родителей детей, но ещё не начали опрашивать.
Георгий бодрым шагом прошагал по коридору и увидел сидевших на жёсткой деревянной скамье людей. Шестеро, женщины – в траурных чёрных платках, мужья обнимали своих жён за плечи. Лица всех преисполнены скорби, в глазах отражалась бездонная печаль. Мир для них лишился красок, а в сердцах затаилась чёрная тоска. Трагедия превратила жизни в бесконечную муку. Они ещё не могли поверить, что детей больше нет, жестокая реальность разбила их судьбы.
Маршал поприветствовал всех и, не дождавшись ответа, вошёл в кабинет.
– Вовремя, – сказал Степняк, поднимаясь из-за стола. – Мы уже приготовились начинать. Что-нибудь выяснил у доктора?
– Ничего такого, что сдвинуло бы расследование, но одну идею эскулап нам подкинул. – Георгий бросил папку с бумагами на подоконник. – Потом расскажу. А пока вызывайте первую пару.
Дрозд выглянул в коридор и попросил родителей зайти в кабинет. Мужчина и женщина робко протиснулись в дверной проём и остановились, не зная, что делать дальше. Андрей и Валентина Сухоручковы. Измученные бессонной ночью лица потемнели от пережитого горя, в них отражались боль и страх, пережитые за последнее время, под потускневшими глазами набухли тяжёлые мешки, губы нервно сжаты.
– Когда вы видели вашего сына в последний раз? – начал опрос Маршал, предварительно включив диктофон.
– Утром того дня, – голос у Андрея Сухоручкова был надтреснутым, охрипшим. – Я на работу ушёл.
«Того дня» – эта фраза показывала, что жизнь семьи разделилась на два периода – до того дня и после. Теперь они с женой находятся по эту сторону жизни, а сын остался там.
– Где вы работаете?
– Я слесарь в автобусном парке. Утром Иван ещё спал, я заглянул в комнату и всё… – помолчав, вздохнул и добавил. – больше не виделись.
– А вы когда? – Маршал повернулся к женщине.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71248990?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Валерий Цуркан
Тип: электронная книга
Жанр: Триллеры
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 24.10.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: В подвале многоэтажного дома на месте убийства троих детей найдена игральная карта – джокер. Следователь Зюков по прозвищу Маршал пытается разгадать, что она означает, и зачем убийца написал на стене детский садистский стишок. Возможно, это ключ к раскрытию преступления.