Главная страница | Попаданцы | Хроноквест-1942: Вернуться живым или мертвым

Хроноквест-1942: Вернуться живым или мертвым
Валерий Цуркан
Сергей Крутояров ради кругленькой суммы соглашается на сомнительное предложение. Ему покупают самый дорогой тур в агентстве «Хронопутешествия» и отправляют в 1942 год, чтобы найти последнюю рукопись писателя Александра Беляева. Нужно пройти через оккупированный фашистами Пушкин, взять рукопись и вернуться – живым или мертвым.

Валерий Цуркан
Хроноквест-1942: Вернуться живым или мертвым

1
Двое сидели напротив друг друга по разные стороны массивного дубового стола. Да, этот стол был целой пропастью, разделяющей их. Пропастью, на одном краю которой – успешная карьера, куча денег, офис компании «Незнамов и Ко» в центре Москвы, а на другом – бедность, которая не порок.
Сергей Крутояров чувствовал себя как грешник на сковороде – не привык к таким роскошным кабинетам. Ни к каким кабинетам не привык. И вообще, само это слово вызывало отвращение. Последний раз в кабинетике его допрашивал следователь. Правда, стол там был простенький, с заляпанной красными чернилами дээспэшной столешницей. А может, и не чернилами.
Огляделся украдкой, зыркнув туда-сюда глазами. Не нравилось здесь. Опасности не ощущал, но что-то такое подспудно давило – он так всё воспринимал, чего не мог понять. Меньше всего понимал людей, утопающих в роскоши – зачем всё это? И не знал, чего можно ожидать от подобных аристократов и как себя с ними вести.
Кабинет был оформлен недурно. Каждый предмет свидетельствовал о том, что у хозяина прекрасный вкус. Хотя Сергею глубоко наплевать на все эти изыски. Ему и раньше было это всё до лампочки, а сейчас и подавно.
Стены украшены картинами неизвестных ему художников. Известен ему только Репин и картина «Приплыли», которой он в глаза не видел. Однако эта картинная галерея впечатлила даже его, и он понимал, что репродукций здесь нет. Особенно заинтересовал холст в позолоченной раме, на котором был изображён Иисус на голгофе. Вернее, не сама картина привлекла внимание, а встроенный в стену бар-холодильник, над которым она висела.
Он попытался «нащупать» механику, но ничего, кроме зажигалки, лежавшей на столе перед хозяином кабинета, и электромеханических жалюзи на окнах здесь не было. От этого стало совсем неуютно. Всё здесь было на электронике, а с ней он общего языка найти и не пытался.
Человек за другим концом стола был немолод, но ещё и не стар. На вид – лет пятьдесят, возраст на глаз Крутояров определял безошибочно. Лицо говорило о том, что у мужчины была непростая жизнь – нет, оно не казалось ни уставшим, ни изношенным, но сеточка морщин на лбу лежала как печать пережитого. Он обладал сильным голосом, и это Сергей оценил, как только услышал громовые перекаты.
– Я вас пригласил, чтобы обсудить одно дело, за которое, надеюсь, вы возьмётесь, – сказал человек по ту сторону пропасти. – Я даже уверен в этом.
Гость кивнул, но ничего не ответил. Он не отрывал взгляда от собеседника. Шикарный костюм, запах дорогого парфюма, идеальная причёска и холёные пальцы с огромными перстнями – всё говорило о том, что у Сергея с ним не должно быть никаких точек пересечения. Что может быть общего у крутого дельца и у простого бывшего солдата, да к тому же недавнего зека?
– Я – Игорь Иванович Незнамов, а вас зовут Сергей Крутояров, вы недавно вышли из… э… – человек словно стеснялся сказать это слово.
– Из зоны, – спокойно подсказал Крутояров и добавил: – Досрочное освобождение.
– Да. Из… э… мест, так сказать, лишения свободы. Куда вы попали по обвинению в убийстве продавщицы магазина. Но вы ведь её не убивали? Или всё же?..
Игорь Иванович выжидающе смотрел на собеседника.
– Почему не убивал? – молодой человек привстал, подвинул под собой кресло. – Это была юная женщина. Очень красивая. Другое дело, что я не собирался этого делать. Не хотел.
А ведь, и правда, не собирался. Ему часто снилось лицо этой женщины. Она хотела, чтобы он спас её.
– Значит, вы способны убить? – в голосе Игоря Ивановича Сергею послышалась сумасшедшинка.
– Послушайте, я уже на суде рассказывал, – Сергея злило, когда в его душе пытались копаться, а тем более ворошить старое и неприятное. – Вы меня на допрос вызвали? Я оправдываться перед вами не намерен! Скажу только, что счёт вышел один – три в мою пользу.
Вспоминать об этом не любил. В кои-то веки его отпустили в отпуск, домой. Куда он не доехал. Совсем немного не добрался. Уже в родной Самаре зашёл в магазин, чтобы купить матери подарок. Купил, на свою голову. В магазине оказались три обкуренных вооружённых отморозка, решившие увести кассу. Сергей отнял у одного из них «Макара», предварительно сломав обе руки. А стреляя во второго, попал в продавщицу. Потому что третий звезданул его чем-то по голове. Это не помешало добить обоих. После чего приехали полицейские и начали крутить ему руки. И попробуй потом объясни, что ты убил девчушку случайно. И, конечно же, чистой случайностью было то, что по дороге, когда они уже почти доехали до полицейского участка, с вышки ЛЭП сорвался провод и шарахнул прямо по кабине «воронка». Почему Сергей не сгорел вместе с остальными, навсегда останется для него загадкой. После этого он и стал «чувствовать» механику. Очнулся ночью в морге и оставил заикой сторожа, попросив у него закурить. Оттуда их обоих увезли на скорой помощи, и после месяца госпиталя недожмурика всё-таки осудили за убийство. А новое свойство осталось при нём. С тех пор он умел чувствовать механику и управлять механизмами на расстоянии.
Игорь Иванович молчал, рассматривая человека, которого почти не знал. Глаза его были задумчивыми, какими-то затуманенными.
– Способен убить… – медленно проговорил он. – Способен выжить.
– Зря я сюда пришёл! – Сергей хотел встать и уйти, но Игорь Иванович, встрепенувшись, повелительным, почти барским жестом его остановил.
– Один человек порекомендовал вас как опытного бойца, – тон хозяина кабинета был пристрастным, будто он судья и читает приговор. – Сказал, что при некоторой доле удачи вы останетесь живы, даже если на вас упадёт бомба. Я так понял, что это была шутка.
– В каждой шутке есть доля правды, – молодой человек перестал нервничать, почувствовав себя уверенно. – Я буду относительно жив. Возможно, даже смогу шевелиться.
– Это хороший ответ, – Игорь Иванович закряхтел, открыл ящик, придавив им свой большой живот, и стал там что-то искать. – Я люблю, когда люди реально оценивают свои силы и не врут даже себе. А вот ответьте мне на такой вопрос, – смогли бы вы пройти через оккупированный фашистами город и… ну, допустим, выполнить особое задание?
Он положил на стол стопку бумаг и, закрыв ящик, облегчённо вздохнул.
– Мы в шпионов играем? – Сергей ни слова не понял из того, что сказал этот денежный мешок. – Я не люблю этих пустых разговоров о фашистах.
– Ответьте на вопрос, пожалуйста, – Игорь Иванович разложил бумаги и принялся рассматривать их одну за другой.
Сергей Крутояров, или как его иногда называли, Крутой, на секунду задумался и ответил:
– Ну, думаю, да. Прошёл бы через весь город. Или прополз бы. Или пробежал бы. Вы предлагаете мне воевать против украинских националистов?
– Нет. Кстати, вы Беляева читали?
Сергей был сбит с толку такими переходами.
– Беляева? Читал. Но какого чёрта…
– А что читали?
Это начинало раздражать.
– Послушайте, хватит мне мозги парить! – Сергей сорвался на крик, приподнявшись и опершись о столешницу. – Фашисты, Беляев, оккупация! Что вам от меня надо?
Незнамов оторвал взгляд от бумаг на столе.
– А вот нервничать не стоит, – сказал он и отодвинул бумаги. – Уф, жара-то какая, ну что за лето!
Встал и подошёл к бару. Тот, тренькнув, отворился.
– Холодное пиво помогает вправить мозги, – Игорь Иванович погрузил руку в чрево холодильника едва ли не по локоть. – По «Жатецкому»? Извиняюсь, иных не держу. Прикипел к нему и других не употребляю.
– Как-то странно это, – заметил Крутояров, – деловой разговор под пиво вести.
– Я же вам не ящик предлагаю, – бизнесмен пожал плечами: – Ну, раз отказываетесь…
– Я не отказываюсь, – поспешил сказать собеседник, пока бар ещё был открыт.
Игорь Иванович протянул ему запотевшую бутылку тёмного «жатецкого», сдёрнув с неё крышку ключом от автомобиля.
– Жили у бабуси два жатецких гуся! – сказал Сергей, сделал маленький глоток.
– Один светлый, другой тёмный, два жатецких гуся! – закончил гостеприимный хозяин.
Некоторое время они молча смаковали холодное пиво. Потом один посмотрел в глаза другому:
– Вы меня пригласили пивка попить?
– Хочу предложить работу. И оплатить её как следует.
Слово «оплатить» подействовало магически – очень уж были нужны деньги. Решил начать новую жизнь, а для этого многое нужно сделать. Назад, на службу его никто уже не возьмёт, допрыгался, так что придётся осваивать какую-нибудь новую профессию. Не в криминал же подаваться.
– Так я спросил вас о писателе Александре Беляеве. – Игорь Иванович поставил ополовиненную бутылку пива на дубовую столешницу перед собой. – Вы что-нибудь из него читали?
– Беляева? Как же! Читал. Давно уже… я тогда молодой был и любил читать… Да и времени было завались… Читал запоем, пока книжку не проглотишь, не успокоишься, – Сергей улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям.
Незнамов с интересом взглянул на него.
– А о самом писателе что-нибудь знаете? – спросил он и, подняв бутылку, зачем-то посмотрел сквозь неё на свет.
Бывший солдат замялся.
– Ну, что о нём знать? Фантаст – он и есть фантаст. Видел как-то документальный фильм, его там пророком называли. А почему, уже и не припомню, вполглаза глядел.
– И всё? – владелец компании «Незнамов и Ко» усмехнулся. – Больше ничего? Жидковато.
– А что ещё? – Крутояров опять начал заводиться. – Вы меня экзаменуете, что ли, я не пойму! Зачем мне знать какие-то факты из жизни писателя? Только потому, что мне понравились его книги? Если понадобится, то обязательно узнаю, «гугл» мне в помощь!
Он схватил бутылку и влил в себя пару глотков. Отпустило.
Игорь Иванович покачал головой чуть ли не с укоризной.
– Ну и гонор у вас. И вы с таким характером берётесь пройти через оккупированный город? Да вы же передерётесь со всеми встречными-поперечными!
Крутой заставил себя успокоиться. Глотнул ещё пива. Глубоко вдохнул.
– Ладно, давайте начистоту. Чего вам от меня надо? – спросил он, поставив бутылку на стол. – Деньги, они, знаете ли, разные бывают. Если вы хотите предложить что-то криминальное, то нам не по пути. Я хоть и вчерашний зек, но никак не уголовник. И вообще у меня такое ощущение, что я в карты с шулером играю. Вы знаете все мои карты, а я о ваших должен только догадываться.
– Я заплачу большую сумму. Вам надолго хватит, – сказал Незнамов и как рыбак показал руками, насколько большой будет гонорар.
– Большую? – Крутояров вдохнул, мысленно посчитал до трёх и выдохнул: – Это сколько?
– Десять тысяч долларов, – Игорь Иванович знал, что его визави очень нужны деньги. – Где ещё вы за сутки столько заработаете?
Сергей деланно рассмеялся.
– Добавьте ещё десять и купите на эти деньги погребальный венок. До свиданья.
«Да за десятку я и голый на столе спляшу, с розочкой в зубах», – подумал Сергей. Он не верил, что заказчик станет повышать ставку, но то, что услышал, едва не взорвало мозг.
– Тридцать, – голос бизнесмена был спокоен, будто он говорит не о тысячах зеленью, а о двадцати рублях.
Слова застряли в горле, и Крутояров едва смог выдавить нечленораздельное:
– А… хм… ну…
Игорь Иванович принял это за несогласие и повысил цену.
– Пятьдесят!
Сергей наконец обрёл дар речи и решил-таки попытать счастья, поторговаться ещё хоть чуток да под шумок.
– Я… согласен! Да, я согласен на пятьдесят… пять тысяч. Только если никакого криминала. Я всё-таки бывший военный. Хоть и вчерашний зека. Ну, понимаете, честь мундира и всё такое прочее, – по телу стекал холодный пот, а в голове билась мысль: «А вот сейчас скажет «нет» и пошлёт меня к чёрту! Что тогда?»
– А вы хват! – рассмеялся заказчик. – Ну, раз согласны, тогда перейдём к делу. Честь мундира, ха-ха-ха.
«Хват» вцепился в бутылку и одним глотком допил пиво. Игорь Иванович с пивом разделался более изысканно, неторопливо. Потом достал из кармана пачку «Парламента», выбил щелчком сигарету, предложил собеседнику.
– Не курю.
– Везёт. А я пару раз пытался бросить, но так и не смог.
«Пятьдесят пять кусков гринов! – крутилось в голове. – Это ж сколько с учетом инфляции? Доллар уже по девяносто рублей!»
Незнамов пожевал фильтр, поднёс к сигарете зажигалку. Это была бензиновая «Зиппо». Крутой давно уже «нащупал» её, когда она ещё лежала в кармане пиджака. Он не удержался, скользнул по ней в «механике», как называл свой новый дар. Огонёк взвился над зажигалкой за секунду до того, как Игорь Иванович крутанул колёсико. Мужчина удивлённо отшатнулся. Прикурил, захлопнул крышку зажигалки. Потом снова раскрыл внимательно на неё посмотрел. И положил на стол.
Наконец Незнамов, решив, что пора раскрывать и остальные карты, сказал:
– Дело в том, что мне нужна одна рукопись Александра Романовича Беляева. О ней практически ничего неизвестно. Вернее будет сказано, что на данный момент о её существовании знаю только я. Не уверен, что рукопись дожила до наших времён, и даже догадываться не могу, где её искать, если она сейчас существует. Зато мне известно, где её можно найти в январе сорок второго года. Вы понимаете, о чём я?
Сергей мрачно хмыкнул:
– Не совсем.
– Все считают, что последняя книга, над которой работал Беляев – «Ариэль», – бизнесмен пыхнул сизым дымом как огнедышащий дракон. – Вы читали её?
– О летающем человеке? – переспросил Крутояров и кивнул. – И кино даже смотрел. Я всего Беляева читал. Ну, всё, что удалось найти. После «Человека-амфибии» загорелся им.
– Так вот, – продолжил Игорь Иванович, откинувшись на спинку кресла и расслабленно держа дымящуюся сигарету между пальцев. – Есть у меня непроверенные сведения, что примерно в тридцать девятом или сороковом году Беляев написал рассказ о вероломном нападении фашистской Германии на СССР. В то время между русскими и немцами был подписан пакт о ненападении и, естественно, рассказ нигде не приняли. Но писатель не унимался, он начал писать роман. И, скорее всего, заканчивал он его в конце сорок первого года, глядя, как за окном вешают евреев, комсомольцев и коммунистов. Я не знаю, куда девалась дописанная книга, вероятно, она попала к фашистам, вроде бы гестапо рылось в документах Беляева после его смерти.
– А откуда такая… хм… уверенность, что рукопись была? Ваше предположение? – Крутояров начинал чувствовать себя всё более уверенно. – Это больше на игру похоже, «верю-не-верю». Есть такая игра карточная. Детская.
– Мне отец рассказывал, – ответил Игорь Иванович. – Но в основном, конечно, все это мои догадки. Он пацаном был тогда и Беляева лично знал, он в Пушкине в то время жил, в оккупации, стало быть. Про роман отец сказал, что Александр Романович в конце сорок первого закончил книгу о том, что СССР победит, и подробно расписал в ней, как именно победит.
Сергей кивнул:
– О том, что Беляев пророк, многие говорят. Но про рукопись такую впервые слышу. Впрочем, я о судьбе читателя почти и не читал. Знал только, что он погиб от голода.
Хозяин кабинета ничего не ответил, открыл ящик, сложил в него разложенные на столе документы, затем посмотрел будущему исполнителю в глаза.
– Надеюсь, цель вам понятна?
– Цель? С целью ноу проблем. А смысла я не понимаю. Рукопись? Где ее искать? Зачем? Столько бабла только ради одной рукописи выкидывать…
– Я могу себе это позволить, – бизнесмен растянул губы в улыбке мецената. – Скажем так, офис в центре Москвы тоже немало стоит, но я сижу здесь, а не в Люберцах. С деньгами проблем нет и не будет. В общем, мне нужен этот роман. А где искать, я сейчас подскажу. Вы что-нибудь слышали о компании «Хронопутешествия»? – собеседник, наконец, открыл один туз.
– Что-то слышал… Рекламу видел… Кхм… Это что, правда, что ли? Они в прошлое на самом деле умеют отправлять?
Сергей вспомнил эту дурацкую рекламу по ящику, в котором несколько человек попадали в прошлое. Он думал, что это просто какое-то идиотское шоу вроде «Дома-2». Однако, если это всё на самом деле… Новая контора, путешествия во времени, куча багов и недоделок, благодаря которым ты, отправившись за золотом Монтесумы, будешь вынужден спасать отечество от хазар. И не факт ещё, что спасёшь и спасёшься сам.
– Если вы согласны, то я оплачиваю туристическую путёвку в заснеженный город Пушкин, зима тысяча девятьсот сорок второго года. Вы находите дом Беляева, берёте рукопись и возвращаетесь. Этакий хроноквест – найти рукопись писателя и вернуться. Если учесть, что город вокруг вас будет кишеть фашистами, то сделать это непросто, но я в вас верю. Я читал ваше досье.– Главное, что я сам в себя верю, хоть бывает, и ошибаюсь, – Крутой прикрыл глаза, прикидывая свои шансы, затем, сделав выводы, спросил: – Сроки?
– Сутки, – без раздумий сказал Незнамов. – Я оплачиваю самый дорогой тариф, который предлагает «Хронопутешествие». Точность перемещения во времени плюс-минус день. И плюс-минус километр в пространстве. Так что вам останется только прийти, увидеть и забрать.
– Ну-ну, – усмехнулся «исполнитель», – прийти, увидеть и остаться там навсегда.
– Типун вам на язык! – воскликнул Игорь Иванович. – Надеюсь, всё будет хорошо. Или вы отказываетесь?
– Ну, что вы, от такого не отказываются! Всё будет просто замечательно, – уверил собеседника Сергей. —Я вам живого Беляева привезу.
– Мне нужна только рукопись, – ответил Игорь Иванович.
Крутояров кивнул и сменил тему:
– А почему бы вам самим экстримчика не попробовать? Это ведь такой своеобразный отдых, вон и рекламу по ящику каждый день крутят: ««Хронопутешествия» – стань конкистадором, оторвись в Бразилии!»
Игорь Иванович кисло улыбнулся:
– Я не люблю экстрима. И «отрываться» как-то не в моём вкусе. Наотрывался за свою жизнь. Тем более не приемлю такого активного отдыха, в котором неизвестно, что ты получишь за свои деньги – поцелуй аборигенки или отравленную стрелу в спину.
– В нашем случае есть риск получить свинцовый поцелуй. И не один, – Сергей вздохнул и махнул рукой: – Ну да ладно. Деньги?
Незнамов несуетливо, но быстро выложил на стол тоненькую пачку зелёненьких бумажек.
– Если вы готовы взяться за это дело, то я дам вам задаток, скажем, тысяч десять. Остальное по возвращении. Возвращаетесь с рукописью – получаете деньги полностью, я вам еще и сверх суммы накину. С пустыми руками лучше и на глаза мне не показывайтесь. Не оценю.
– А если я сейчас свинчу с этими деньгами? – спросил Сергей.
– Далеко не убежите. Да и не станете вы этого делать. Я ведь читал ваше досье. Честь мундира и все такое.
– А если не было никакой книги? – Сергей убрал пачку в карман штанов. – Не вешаться же мне, если она только в вашем воображении!
– Не только в воображении, – бизнесмен говорил таким уверенным тоном, что любой поверил бы в то, что всё рассказанное им – правда. – Найдите её и принесите. Она должна быть у меня. Вот вам карты города, поизучайте, – он снова вжикнул ящиком стола и положил перед исполнителем синюю пластиковую папочку, которые продаются в любом магазине канцтоваров. – Я там дом Беляева отметил. Там же и нужная информация о писателе и о Царском Селе тех лет, то есть о Пушкине. Можете и в сети посмотреть. Послезавтра в восемь утра – к моему офису. Поедем в «Хроно». На фирме за это время вам подготовят одежду, документы и подстроят под ваши параметры аппаратуру.
– Наверно, мерку снять надо… ну, для одежды, – Крутояров провёл ладонью по рубашке. – В ботинках пятьдесят последнего размера я вам точно никакой рукописи не принесу, кроме своего некролога.
Игорь Иванович снисходительно улыбнулся.
– Мерки с вас давно уже сняты. Ещё когда вы были в местах не столь отдалённых.
– Да едрить её в квадратный корень! – едва не заорал Сергей. – Вы меня ещё тогда выбрали, что ли?
– «Тогда» – понятие растяжимое, – Незнамов был куда сдержанней своего молодого собеседника и говорил спокойным голосом. – Я узнал о вас около года назад. Ну, сейчас ваша помощь понадобилась, и вот вы здесь.
Крутояров был обескуражен:
– Ну ёлки ж твои палки! Так вот почему меня досрочно освободили! Премного, как говорится, благодарен.
Деньги были как нельзя кстати. Вовсе не улыбалось отираться по квартирам знакомых, а собственную он потерял вместе с женой, которая оформила в его отсутствие развод. За пятьдесят пять тысяч баксов ни в Москве, ни в Подмосковье, конечно, ничего не купить, но не сошёлся же свет клином на столице! Можно где-нибудь в периферии однушку подыскать. Хотя бы в той же Самаре, рядом с мамой. Вот только сначала надо дело сделать. А можно и у матери пожить, а деньги в дело пустить. Бизнесом заняться.

***
Сергей вышел в город. Шум мегаполиса захлестнул его. Ужасная московская жара сдавила виски. Он поискал глазами лоток с мороженым и наткнулся на афишу, наклеенную на столбе. «Популярный исполнитель Мозес Бориславов! Три дня в Москве!» Мороженое расхотелось, и, плюнув, Сергей развернулся да пошёл к раскрытой пасти входа в метро. Наушники – в уши, руки – в карманы джинсов.
В наушниках громыхала песня группы «Агата Кристи»:
О, тоска без начала.
О, тоска без конца.

2
– От вас ничего особого не требуется, – объяснял служащий «Хроно», худощавый мужчина, похожий на доктора Брауна из фильма «Назад в будущее». – Глотаете вот эту пилюлю – и вот вы уже стоите перед Чингисханом.
Несмотря на то, что мужчина назвал себя Иваном, Сергей про себя окрестил его Доком, уж очень тот смахивал на актёра Кристофера Ллойда – не столько лицом, сколько удивлённым видом, будто он и сам впервые увидел всю эту аппаратуру, окружающую их. Показалось, что персонал здесь отбирают тщательно, принимают людей похожих на персонажи культовых фильмов. Он не удивится, если сейчас подойдут Алиса Селезнёва и Коля Герасимов с авоськой, полной кефирных бутылок. А за их спинами будет маячить Сара Коннор, и, конечно же, робот T-800, как же без него!
Игорь Иванович стоял рядом и тоже внимательно слушал. Наверняка уже не в первый раз. Заказчик сильно нервничал, даже больше чем исполнитель. Оно и понятно, рискует целым состоянием, в то время как Сергей поставил на кон всего лишь свою жизнь.
– Всё, что вам надо знать – через двадцать четыре часа вы вернётесь обратно, – продолжал говорить Док. – Как говорится, со щитом или на щите.
– И часто вот так, на щите?
Док улыбнулся и посмотрел на Сергея как на несмышлёного ребёнка. Взъерошив свою и без того колом стоящую шевелюру, он сказал как учитель первоклашке.
– Бывает, как же без этого. Все мы смертны, но один спотыкается на ровном месте и сворачивает себе шею, а другой умирает геройской смертью, бросаясь с гранатой на дзот с вражеским пулемётом.
Сергей понимающе кивнул. Док положил руку на плечо будущему герою:
– Я дам две шприц-ампулы с амфетамином. Вкатите себе в случае необходимости. Вы ведь знаете, что такое амфетамин и для чего он нужен?
– Сталкивался, – Крутояров вспомнил, какой отходняк бывает от амфетамина.
Не был нариком, но иногда приходилось пользоваться этой гадостью, чтобы держаться на ногах часов десять-пятнадцать подряд. Правда, действие амфетамина проходило резко, ребята говорили: «бензин кончился», у человека садились батарейки, и он на некоторое время превращался в овощ.
– Не злоупотребляли, надеюсь?
– Чисто по работе, – ответил Сергей, не вдаваясь в подробности.
– А ошибок при перемещении не будет? – осторожно спросил Игорь Иванович.
Брауна вопрос нисколько не смутил.
– Ну, как вам сказать, – столь же осторожно ответил он. – От этого не застрахован никто. Несмотря на то, что хронокапсулы изготавливаются индивидуально для каждого случая, честно скажу, что накладки бывают. Вот недавно по ящику показывали интервью с одним хронотуристом. Человек заказал десятичасовой тур, думал отдохнуть на берегу доисторического Байкала – шашлычок там, чистенькая водица, гордое одиночество, полное слияние с природой. А попал в плен к гуннам. С местом не ошиблись, а вот во времени махнули на несколько тысяч лет. За десять часов столько драйва мужичок получил, что даже в суд не подал на компанию. Говорит, что ему очень понравилось. Но это крайне редко бывает. В этом случае мы готовы за счет фирмы повторить путешествие.
– Ну, мы, в общем-то, не драйва ищем, – заметил Незнамов. – «А он, мятежный, ищет бури» – это не про нас.
– Без драйва оно как-то даже удобнее было бы, – мечтательно произнёс Крутояров.
Док провёл обоих в небольшое помещение, где хрононавту выдали приготовленные вещи. В кабинке для переодевания Сергей раскрыл большой и тяжёлый пакет.
– Э, вы где это взяли? С какого колхозника сняли? – заорал он, разглядывая грязную и рваную телогрейку. – Ведь это старые вещи! Воняют они!
– Вещи новые, – через стенку сказал Док. – Специально для вас сшили по особой технологии. Или вам их французским одеколоном попшикать? – в голосе послышалась издёвка. – А то давайте, я вам костюм от Пьера Кардена закажу. Для оккупированного фашистами города будет в самый раз. А главное, галстук надо шёлковый, скользкий, на нём так удобно людей вешать, фашисты на мыле сэкономят, – доктор Браун захохотал над своей шуткой.
Крутояров, сообразив, что хронослужащий говорит дело, принялся переодеваться. Унты, несмотря на массивность, оказались лёгкими и удобными, как и все остальные вещи. Он вышел и, приблизившись к зеркалу, рассмеялся. На него смотрел незнакомый человек в унтах, тёплых шерстяных брюках, телогрейке и шапке-ушанке с опущенными ушами. Он попрыгал, проверяя, насколько сможет быть маневренным в такой одежде. Ничто не сковывало движения, словно он оставался в своём любимом спортивном костюме. Удовлетворённо ухмыльнувшись, рывком бросился к стене, пробежался по ней вверх, оттолкнулся и, перекувыркнувшись через спину, снова стал на ноги.
– Нормальная одёжка, – улыбнулся он, – удобная!
– Вы с ума сошли! – закричал Браун, округлив глаза. – Здесь все стены электроникой напичканы. Сломаете ведь что-нибудь. —поворчав ещё немного для приличия, остыл и не без зависти добавил: – А здорово вы умеете по стенам бегать. По крайней мере, убежать сможете, если приспичит.
– И догнать тоже, – без тени улыбки пошутил бывший спецназовец.
Свои вещи он сложил в пакет и передал Брауну, или как там его, Ллойду. Игорь Иванович в это время о чём-то расспрашивал одного из техников. Сергей краем глаза видел, как заказчик яростно жестикулирует, явно очень нервничая. «За такие бабки и я бы нервничал», – подумал он.
– Теперь об оружии, – сказал мистер Эммет, избавившись от пакета с вещами. – Вы какое предпочитаете?
– Никакого. Вы меня убить хотите? Как вы это себе представляете? В городе, который кишмя кишит фашистами, я иду по центральной улице с АКМ. Это даже не смешно. Меня сразу превратят в мелкое ситечко. Нет, и ещё два раза нет! Если понадобится, оружие я себе добуду на месте.
– Вы как-то слишком уж самоуверенны.
– Почему же? – Крутояров мягким движением взял его за кисть и в тот же момент завладел коммуникатором, в котором Док время от времени делал какие-то пометки.
Направив девайс ему в грудь, сказал.
– Вы убиты, а ваше оружие стало моим.
– Впечатляет, – сказал доктор Браун, забирая коммуникатор.

***
Потом Сергею сделали какую-то инъекцию.
– А теперь самое главное, – сказал Док. – Идём к хронопорту.
Лифт медленно и мягко опустил их на самое дно. Пожалуй, лишь в лифтовой шахте, где-то высоко-высоко, был установлен единственный механизм, которого Сергей мог «коснуться». Всё остальное было до упора напичкано электроникой.
Сопровождающий вошёл в огромное помещение, в центре которого находилась круглая площадка, накрытая прозрачным куполом. Ни кресел, ничего – только пустое пространство под стеклянным куполом, гладкий пол которой легко отмывается от крови в случае неудачного возвращения. Крутой оценил эргономичность портала и ухмыльнулся. Очень удобно – быстренько собрали куски мяса в пластиковый пакет, уборщиков нагнали, и вот уже всё готово к отправке нового хронотуриста.
– Да, и ещё, – Док вёл их, минуя многочисленные пульты, за которыми сидели операторы. – Прошлое, куда вы попадёте, будет ненастоящим. Оно неотличимо от того прошлого, которое мы на уроках истории проходили, но, как бы это сказать, находится в другом месте. В параллельном мире. Можете хоть всех бабочек передавить, никаких изменений в нашей реальности не произойдёт. Так что действуйте смело, не боясь повлиять на будущее. И в то же время, всё что вы захватите с собой из прошлого, материально.
Сергей прокрутил в голове полученную информацию и спросил.
– Выходит, если я захочу изменить мир к лучшему, то у меня ничего не получится?
Эммет Ллойд, или как там его, Кристофер Браун, тряхнул шевелюрой и даже остановился.
– Почему? Получится. Но в другой реальности. Да и это ещё бабка надвое сказала – к лучшему или к худшему. У нас ведь как? Хочешь как лучше, а получается как всегда. Вот, кстати, ваши документы, – он подал Сергею какой сложенный вдвое листок.
– Документы? – переспросил тот, машинально протягивая руку. – Какие ещё документы?
Эммет Браун посмотрел на него как на дурачка.
– Ну да, документы, аусвайс. Нет, конечно, если вам хочется быть застреленным в первую же минуту, то аусвайс я могу оставить себе. А вам сделаю бирочку на ногу.
– Какую ещё бирочку?
– А какие в морге выдают.
Сергей сплюнул на пол, выхватил листок и бегло пробежал глазами текст, после чего спрятал его во внутренний карман.
– А он… правильный? – спросил он, хлопнув по карману.
– Обижаете! – Док действительно сделал обиженный вид. – Точная копия документа осени сорок первого года. Осечки не будет! Фирма, как говорится, веников не вяжет.
– Ну да, фирма делает гробы, – сказал Сергей, но шутка получилась неудачной.
У входа в хронопортал Эммет подтолкнул его в спину.
– Заходите, становитесь в центре, глотайте хронокапсулу, – вот она, держите, – и садитесь на корточки, обняв колени. С богом!
– А на корточки-то зачем?
– Поза эмбриона. Помогает, знаете ли. В случае, если вы ударитесь там о что-нибудь, ваш позвоночник не осыплется в трусы. Заходите, заходите, не стесняйтесь!
– Э… постойте, а если меня того… пронесет, ну или стошнит. Я останусь там? Или вернусь назад?
– Ни того и ни другого не случится. Мы вам сделали укольчик, так то капсулу вы не потеряете, даже если очень захотите.
– И без рукописи не возвращайтесь, – напутствовал Сергея Игорь Иванович. – Иначе я вас сразу верну обратно на зону и прикручу ещё пару сроков.
Оказавшись под куполом, он сделал всё, как сказал Док. Капсула на вкус оказался сладковатой, как таблетка. Посмотрел на прозрачную стену и наткнулся взглядом на напряжённое лицо заказчика. Незнамов буквально пожирал его глазами. Роман Беляева ему подавай. Ну что ж, будет тебе последняя, неизвестная книжка писателя! За такие-то бабки почему не достать?
«Надо будет, я и сам тебе напишу эту книжку за сутки!» – подумал Сергей и сел на корточки, обхватив колени руками и почувствовал себя ужасно одиноким.
Засверкали вокруг сполохи – оболочка капсулы стала растворяться под воздействием желудочного сока. «Как быстро! – подумал он, чувствуя себя терминатором. – Никогда не думал, что мой желудок работает так быстро!»
Второй мыслью была более практичная: «Интересно, а если я впишусь сейчас в стену? И всё? Конец?»
Он быстро приподнял голову и осмотрелся. Очертания окружавших его предметов смазались и стали нереальными. Полыхали огненные росчерки, тысячи молний танцевали вокруг. Снова сжался в пружину, и перед глазами почему-то появилось лицо убитой продавщицы.
Повеяло резким холодом и обожгло щёки. Крутояров потерял опору и полетел вниз. Мягкий удар, лёгкий скрип. Он лежал носом в сугробе в позе эмбриона.

3
Было раннее зимнее утро. Солнце ещё не поднялось, и небо не алело, и даже предвестие рассвета ещё не чувствовалось в морозном воздухе. Тишина стояла такая, что казалось – отказал слух. Хотя нет, это только в первые мгновения, а потом стали различимы звуки приближающихся автомобилей. Где-то в стороне проходила дорога. Сергей стоял по колено в снегу и всматривался в темноту. Матово светился снег, и смутные тени чернели вдали. Он не сразу сообразил, где находится. Мрак, серый снег, чёрное небо без звёзд – немудрено запутаться. Впереди вырисовывались колышущиеся тени деревьев. Деревья цеплялись за низкие тучи корявыми ветвями, как бы не желая отпускать одеяло из туч.
Сергей обернулся. За его спиной на огромной усечённой пирамиде возвышался диковинный столб. Что-то очень знакомое. Где-то он уже видел это место. Столб напоминал кактус с симметрично расположенными отростками. Удивительно ровный кактус, такие в природе не растут. И он вспомнил. Этот рукотворный кактус называется Чесменской колонной и произрастает на пруду Екатерининского парка в Царском Селе, то бишь, в славном городе Пушкин.
Карты с собой не было, да она и не требовалась. Обладая почти фотографической памятью, он не нуждался в шпаргалках. Мысленно развернул карту города перед собой. Опознанный ориентир расставил всё по местам. Теперь надо оставить этот Чесменский кактус за кормой и выбираться на берег. Да, на берег, ведь сейчас он стоит почти в центре пруда. Замёрзшего пруда. Значит, так: выходим на берег, а там к выходу, и на Парковую улицу. До Конюшенной, где жил Беляев, можно добраться несколькими путями. Городок, в принципе, небольшой, до всего рукой подать. Как говорится, куда ни пойди, всюду Конюшенная улица. Все дороги ведут к дому номер двадцать один.
Если Эммет Браун не обманул, то сейчас январь сорок второго года. День-два до смерти Беляева. Рукопись должна быть ещё при нём.
На светлом снежном фоне телогрейка была как мишень в тире – стреляй не хочу. Если его сейчас заметят, то попробуй объясни, что ты делаешь ночью в парке оккупированного города. Сразу пристрелят, ведь комендантский час.
Короткими перебежками добрался до полосы деревьев на берегу пруда. Среди обнажённых стволов и заснеженных ветвей можно было спрятаться и продумать дальнейшие действия. Отчего-то сильно захотелось пить, словно он не пил целый день. Зачерпнул ладонью снег, скатал снежок, принялся откусывать и глотать. Жажду не утоляло нисколько. Разве что обжигало язык и нёбо.
Только сейчас он догадался «прощупать» пространство. Где-то вдалеке «нашёл» грузовик, мотор его был горячим, машина ехала в сторону Екатерининского парка.
Ну всё, двинулись. Идти нужно очень осторожно. Если днём ещё можно показаться на людях, то сейчас это опасно, хотя прятаться удобней, в темноте-то. Но если тебя обнаружат именно сейчас, то добра не жди. Лучше постараться идти парком, пока возможно. Среди деревьев легче скрыться, несмотря на то, что половину уже вырубили на дрова. Сергей отвернул рукав телогрейки и посмотрел на часы. И едва не рассмеялся. Стрелки показывали одиннадцать утра – то время, когда он ещё был в Москве. А здесь шесть или семь, даже рассвет не начался. Он подкрутил стрелки, выставив условно шесть утра. Эти часы ему сразу понравились, когда он стал переодеваться в рваную телогрейку и штаны, ещё в «Хроно». Единственная накладка – ребята то ли не удосужились получше поискать, то ли понадеялись на обычный русский «авось» – это хорошие часы, «штурманские», но были они изготовлены уже после войны, не то в конце сороковых, не то в начале пятидесятых, судя по надписи на циферблате – на часовом заводе имени Кирова.
Рядом проходила дорога. Парковая улица, вспомнил он, прокрутив карту в голове. Скользнул в механике по прилегающему к парку пространству и ощутил машины. Много машин. Он знал, какие автомобили использовала Германия в войну, историю техники и оружия изучал досконально, его иной раз даже упрекали за это. Но видел эти древности лишь на картинках да иногда на исторических автовыстывках, и потому по одним только ощущениям не мог определить ни типов, ни марок. Для этого нужно посмотреть на машину, «скользнуть» в механике по её узлам.
Колонна приближалась. Это были грузовые автомобили. Некоторые везли солдат, другие провиант и боеприпасы, за третьими волочились орудия.
Где-то ухали артиллерийские разрывы – линия фронта проходила невдалеке от оккупированного города. Гулко хлопали орудийные залпы, приглушённые снеговым одеялом. Кто-то кого-то утюжил плотным огнём.
Колонна достигла Екатерининского парка и машины медленно, с надрывом проезжали мимо, иногда пробуксовывая на скользкой дороге. Сергей чувствовал, как натужно ревели двигатели, да для этого и не обязательно было «погружаться» в механику, рёв натруженных моторов был хорошо слышен. Выходить на трассу он опасался и продолжал пробираться, прикрываясь деревьями. По глубокому снегу идти было неудобно и тяжело, но выходить на утоптанные тропинки – всё равно, что лезть под пули.
Техника растянутой колонной шла по Парковой улице. Вероятно с Гатчинского шоссе. Иногда ревели танки и очень редко – мотоциклы. Зима – не лучший сезон для мотопехоты. Где-то вдалеке рычал бульдозер, расчищая заваленную снегом дорогу, делая огромные сугробы на обочине. Утро оккупированного города начиналось.
Шёл вдоль ограды, прячась за стволами деревьями, изредка выглядывая и наблюдая за дорогой. Свет фар вырывал кусок заснеженной улицы и разбитые фасады зданий на той стороне, грузовик проезжал, и мир снова погружался во тьму. Иногда слышались гортанные крики солдат, сидящих в кузовах. Или лязгали прицепленные за фаркопы орудия. Сквозь пролом в ограде, оставляя за собой длинную траншею, выбрался поближе к дороге, и тут один из проезжающих двухосников остановился и свернул к обочине. Фары погасли, тент распахнулся, и из грузовика стали вылезать замёрзшие солдаты. Приглядевшись, Сергей узнал машину. Это был «Рено» с его характерно скошенной кабиной. Он много читал о том, что фашисты вовсю использовали технику побеждённых государств, и только сейчас увидел это своими глазами.
– Verdammte Winter![1 - Проклятая зима! (нем.).] – выругался лейтенант, выскочивший из кабины.
Солдатня побежала к сугробам, и Сергей постарался побыстрей зарыться в снег. Не хватало ещё, чтобы его поймали фашисты, которым приспичило сбегать до ветру. Хорошо, что хоть не попал под их истинно арийские струи. Солдаты встали так близко, что слышно, как журчит по их сапогам.
Да, не так он представлял себе первую встречу с оккупантами.
– Schnell ins Auto![2 - Быстро в машину! (нем.).] – скомандовал офицер, и солдаты побежали назад, застёгивая на ходу ширинки.
Сергей понимал, что всё это только цветочки по сравнению с дальнейшими приключениями. Наверно, к завтрашнему утру он возненавидит и Беляева, и его рукопись, а уж как будет ненавидеть Игоря Ивановича Незнамова! Впрочем, Сергей надеялся добраться до дома Беляева без лишних эксцессов, взять книгу и переждать до следующего утра где-нибудь в спокойном месте.
Двигатель взревел, и машина тронулась с места, оставив после себя клубы едкого дыма. Хрононавт вернулся за ограду и двинулся дальше, изредка пригибаясь и прячась за сугробами. Снега навалило много, и идти не так уж и просто – приходилось, как ледоколу, прокладывать путь.
Грузовики продолжали въезжать в город. Колонна была очень длинной. Большегрузные авто и маленькие, юркие кюбельвагены, орудия, лёгкие и средние танки. Сергей наконец-то узрел всю эту технику собственными глазами. И даже потрогал, иногда «соскальзывая» в механику. Танков было мало, они, скорее, сопровождали колонну, чем были в её составе. Русская зима фашистам пришлась явно не под душе, и они не горланили песен и не играли на губных гармошках, как это часто показывали в военных фильмах. Впрочем, в кино чего только не показывали. На деле всё было не так.

***
Он брёл по пояс в снегу. Продирался как трактор. Не чувствовал холода и даже вспотел. Но стоило остановиться, холод сразу овладевал им. По ощущениям – градусов тридцать пять, весьма необычно для этих мест. Вспомнил о рукавицах и вытащил их из карманов, ругая себя за то, что не догадался надеть раньше. Пальцы уже почти не слушались, и едва не потерял рукавицы, пока натягивал. Надо было с самого начала об этом подумать. Не хватало ещё умереть от обморожения в метре от дома номер двадцать один.
Машины на Парковой улице перестали громыхать, видно, проехали остатки колонны. Немцы продолжают укреплять город, накачивают силой. Сколько таких колонн уже вошло в Пушкин? Сколько сейчас здесь врагов? Ведь это плацдарм для нападения на Ленинград, тут и авиация, и танковая дивизия, и пехота. «Мама дорогая, куда я вляпался!» – с тихим ужасом подумал Сергей. И раньше знал, что будет нелегко, но только сейчас это дошло до него по-настоящему. А ведь как хорошо было бы просто прийти, увидеть и забрать.
Снова пробрался поближе к ограде и неожиданно услышал впереди неясный шум. В первое мгновение решил, что показалось, но вскоре понял, что нет, и правда, в нескольких метрах что-то происходит. И тут заметил тёмный силуэт. Кто-то по-пластунски полз по насту. Человек это или зверь, разобрать невозможно. Сразу сообразил, что если человек, то уж точно не из оккупантов – те бы таиться не стали, сказали бы «хенде хох» и пальнули по нему. В этот момент ветер разорвал пелену облаков, и лунный луч осветил сугроб. Это не человек. Чёрная тень метнулась к нему, и Сергей едва успел выставить перед собой руки. Кто-то навалился, опрокинув его на спину. Зверь. Волк? Откуда здесь волки, в центре города? Собака? Он схватил напавшего за горло, но сдавить не успел. Щеки коснулся шершавый и тёплый язык. Комок скатавшейся шерсти облизал лицо, обслюнявив, обдав запахом псины и оставив во рту шерстяные ворсинки.
– Тхээ-тхээ-тхээ, – собака часто дышала, согревая лицо дыханием.
– Шарик, фу! – послышался приглушённый голос.
Шёпот раздался где-то рядом. Удивился, что не заметил, как кто-то смог подойти к нему почти вплотную незаметно. Пёс соскочил с его груди и шмыгнул к хозяину. Крутояров поднялся на ноги – перед ним стоял мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. В лунном свете видно его худое лицо, запавшие глаза, слезящиеся и от этого блестевшие с особой силой.
– Ты кто?
«Да едрить тебя в квадратный корень! – мысленно выругался он. – Пропустил пацана! Если бы это был фриц, то он бы меня уже пришил! Так и подыхают люди, от глупых ошибок!»
– Ванька я, – ответил мальчишка.
Он подошёл ближе, и Сергей смог лучше разглядеть его. Мальчик был очень худ, вытянутое по-лошадиному лицо обветрено, а пальто не по размеру висело на нём как на швабре.
– Ты что здесь делаешь?
– А вы?
– Мне… надо… надо мне.
– И мне. Я за дровами пришёл. Печку топить. Здесь веток много, выкапываю по ночам.
– А днём нельзя?
– Не, днём нельзя. И ночью тоже нельзя. Немцы увидят – сразу пристрелят. Им ведь тоже топливо нужно. Скоро и этих деревьев не останется. Немцы их пилят, а нам остаётся веточки по ночам собирать. А вы партизан?
Крутояров чуть в экстаз не провалился от этих слов. Ну да, партизан он, защитник отечества.
– Ну, в каком-то роде – да.
– Я сразу понял, – худющий, как скелет, ребёнок погладил по загривку псину, усевшуюся у его ног. – Видно, что вы не из здешних.
– Это почему?
– Вы только недавно линию фронта перешли. Сразу видно. Вы сильный. У нас все еле ходят, от голода падают. А вы не голодали. Шарик, фу!
– М-да, ёлки ж твои палки, – протянул Сергей. – А я об этом и не подумал. Немцы, значит, тоже это заметят. И сразу загребут.
– Дядь, а вы откуда?
– От верблюда. Это Парковая улица?
– Парковая? Не знаю такой. Это шоссе Урицкого.
Урицкого? Ах ты чёрт, ведь Парковой эту улицу назовут уже после войны! А ведь вляпаться можно, забудешься, спросишь такую вот глупость, и – хана.
– А ты зачем с собакой выходишь? – спросил. – Она ведь шумит. Вот попадёшься немцам.
– Выгуливаю. Ну, и дрова заодно собираю. Шарика съесть хотели, когда совсем голодно стало, вот я и спрятал его в подвале. А он не дурак, он понимает всё. Он знаете какой тихий… Я его никому не отдам. Сам с голоду помру, а Шарика никому не отдам.
Сергей понял, что ребёнок может пригодиться. Мыслей пока никаких, но его можно использовать. В любом случае каштаны из огня таскать лучше чужими руками. А моральная сторона его не очень-то беспокоила. Этого мира не существует, это только калька. Нет мира – нет проблем.
Он стал расспрашивать Ваню, как дойти до нужного места. Карта картой, но горожанин должен знать, как добраться до нужного места быстрей и не попасться при этом ночным патрулям.
– Мне нужно на Конюшенную улицу, – сказал он. – Я правильно пойду, если по Парк… по шоссе Урицкого, а потом сверну на Садовую?
Мальчик задумался.
– Конюшенная? Это которая сейчас 1 Мая называется? Лучше, наверно, по Советскому бульвару, а потом через парк на Московскую, – ответил он. – Идти дольше, но там немцев меньше. Они не любят эти парки. Все боятся, что снова партизаны появятся. Хотя почти каждый день прочёсывают их. А в темноте боятся. Хотите, я вас туда проведу! У меня нюх на фашистов. У Шарика тоже. Думаете, почему он к вам кинулся? Потому что своего почувствовал. Пойдёмте!
Крутой довольно хмыкнул. Дают – бери. Раз уж мальчишка сам предлагает помощь, почему бы не воспользоваться? Сапёр ошибается только один раз. Так что пусть этим сапёром будет Ваня.
– А дрова? Ты ведь хотел дров поискать.
Пацан махнул рукой.
– Да потом. Не это главное. Вам же помощь нужна. Вы ведь с заданием, фашистов бить надо. Я вас проведу, они и не увидят. Я уже научился по городу незаметно ходить. Я, дядь, всё сделаю, чтобы от немцев избавиться! Я ведь уже…
Мальчишка замолчал.
– Что «уже»? – спросил Сергей, заметив, что пацан оборвал сам себя на полуфразе.
– Ну, вообще… уже. Дрова уже собрал. Так что могу помочь вам.
Так он воленс-неволенс обзавёлся помощником. И ведь не скажешь мальчугану, что его задача – не фашистов бить, а бабла срубить. Ну да ладно, пусть пацан думает, что дядька секретную миссию выполняет. Может, и пригодится мальчонка. Главное, рукопись добыть, какая разница, как это делать? Руками парнишки? Ну и что? Деньги не пахнут!
– Пса с собой возьмёшь, что ли?
– Шарик фрицев за версту чует. С ним можно везде пройти!
– Пошли тогда!
Начинало светать. В морозном воздухе рассвет всегда навевал на Сергея тоску. Но сейчас тосковать было некогда, действовать нужно.
– А ты не боишься? – спросил Крутояров.
– А чего тут бояться? Что убьют? Лишь бы не мучили, а сразу убили.
Слышать это от четырнадцатилетнего хлопца было страшно.

***
Пользоваться помощью ребёнка в подобном положении Сергей всегда считал подлостью. Но именно в данном случае он считал это нормальным. Реальность эта вроде как выдумана. Что бы он ни сделал, в будущем ничего не изменится. Значит, никаких терзаний совести быть не должно. Их и не будет. Ведь это как игровой квест. Нужно найти некий предмет, и для этого можно воспользоваться любым инструментом. Ванюша и был таким вспомогательным персонажем, которым можно запросто пожертвовать, лишь бы добиться результата.
– Пойдёмте, дядь. Как вас звать-то? Я-то себя назвал.
– Сергей я.
Ваня уверенно направился к центральному выходу из парка, Шарик бежал впереди него. Оба они вели себя так раскованно, что хрононавт поверил – никаких немцев рядом нет. И что с того, что рядом с ними, где-то на той стороне пруда, в Екатерининском дворце расположена испанская дивизия. Мальчик и собака ничего не чувствуют. Значит, рядом никого нет. Зелёный свет, как говорится.
Они пробрались сквозь снежные завалы и прошли через разбитые ворота, выходящие на Парковую улицу, то есть на шоссе Урицкого, как назвал её Ваня.
Будка охранника, некогда окрашенная как зебра в чёрно-белую полоску, была снесена в сторону и валялась на боку под снегом – едва просматривалась крыша и часть стены. На квадратном столбе, который держал провисшую створку ворот, наклеено пожелтевшее объявление, написанное на двух языках – немецком и русском.

Для восстановления порядка и безопасности на занятой немецкими военными властями территории приказываю:
1) Населению деревень строго воспрещается хождение вне границ населённых пунктов без сопровождения герм. солдат.
2) С наступлением темноты до рассвета воспрещается оставлять свои дома всему населению.
3) Каждый гражданин обоего пола начиная с 12 лет необходимо должен регистрироваться в список у местной комендатуры.
4) Каждый регистрированный гражданин носит на груди дощечку с надписью комендатуры и номера регистрации.
5) Оружие всякого рода, боеприпасы и взрывчатые вещества немедленно должны быть сданы в местную комендатуру.
6) Кто этому распоряжению не подчинится, будет арестован и наказан по военному суду.
Командующий нем. войсками.

Судя по всему, такие объявления были развешаны по всему Царскому Селу ещё осенью, сразу после начала оккупации. Сергей посмотрел на паренька и только сейчас обратил внимание, что у того висит на груди дощечка с номером. А у него только липовый аусвайс. Ну, может, и пройдёт номер, решил он. Хотя эти деятели из «Хроно» могли и облажаться.
Солнце уже поднялось над горизонтом, но в городе всё ещё было сумеречно, из-за туч, затянувших небо. Ясно, что днём, даже если и попадёшься немцам на глаза, то ничего страшного не произойдёт. Документы проверят, расспросят. В морду прикладом могут влепить, пинка дать для хохмы. Ночью – точно шлёпнут, и к гадалке не ходи.
Они шли по обочине шоссе Урицкого, почти вплотную прижимаясь к высоким полутораметровым сугробам. Миновали поворот на Кадетский бульвар. Шарик, смешно подпрыгивая, бежал впереди. Эх, вот бы так и дошлёпать до Конюшенной. И домой.
– Вань, – почти шёпотом сказал Сергей, – ты Александра Беляева знаешь?
Ваня остановился. Глаза его блеснули. Не то удивился, не то испугался. Вообще, нервный мальчик. Очень нервный. Оно и понятно, вокруг смерть, война, тут не просто нервным станешь, в психа полного превратишься.
– Писателя? Да кто ж его не знает. У нас все пацаны его книгами зачитывались. Мне больше всего про Ихтиандра нравилась, а ещё последняя книжка, про летающего человека, Ариэля. А зачем вы спрашиваете?
– Мне, Вань, найти его надо.
– Задание? – заговорщицки спросил Ваня.
– Угу. Я адрес его знаю. Конюшенная, 21.
– Это на углу Московской. Только не Конюшенная, а 1 Мая. Там ещё кинотеатр «Теремок». Туда один раз бомба упала, прямо в зрительный зал. Ещё в том году.
– Так проведёшь?
– Конечно! Я ведь тоже… – мальчик осёкся.
– Что тоже?
– Ну, это… тоже туда собирался пойти.
Сергей посмотрел в небо. Свинцовые тучи вот-вот готовы были разродиться снегопадом. Ему всегда нравилась такая погода. А сейчас снега он ждал как Бога. Да такого, чтоб ни зги не видать.
Оторвавшись от созерцания снеговой тучи, Крутояров обратился к мальчику:
– Кстати, какое число сегодня?
– Восьмое.
– Умер ведь, вот ёлки ж твои палки! Два дня назад. Ни фига себе, немножко во времени ошиблись, очкарики лобастые! Ну да ладно, хорошо, хоть не к гуннам забросили на растерзание, – Сергей задумался ненадолго. – Чёрт, ведь умер он уже! Но вот где ж теперь рукопись-то искать?
– Кто умер?
– Беляев умер, Вань.
– Но ведь… он… мы… – Ваня что-то хотел сказать, но отвернулся. Видно, что известие его расстроило.
Однако взял себя в руки и добавил совсем не по-детски:
– Немудрено, дядь Серёж. Почти все соседи поумирали. Особенно зимой. Кто с голодухи, кто замёрз. И родители мои тоже…
Поражало такое бесстрастное отношение ребёнка к смерти, но ведь мальчишка столько пережил, тут и о своей кончине станешь думать как об обыденном происшествии, а о жизни как об обидном недоразумении. Но в то же время смерть писателя воспринял он как-то слишком уж близко.
Сергей изредка сканировал пространство на наличие техники, но без сюрпризов не обошлось. Всё-таки этим паранормальным чувствам совсем уж безоглядно доверяться не стоит. Нет ничего надёжней глаз и ушей. Однако тут и глаза, и уши его так же подвели.
В проулке, у самого перекрёстка стоял мотоцикл BMW с коляской. Здоровенный ствол пулемёта MG-13 указывал стволом в небо, а закоченевший солдат хмуро смотрел в пространство перед собой. Его напарник ковырялся в моторе. Оба фашиста были одеты в длиннополые шинели, закрывающие ноги едва ли не до пяток и спасающие от ветра – но не от мороза.
Скрыться среди деревьев не успели – сидевший в коляске немец схватился за пулемёт и опустил ствол.
– Stand! Стоять!
Его напарник испуганно подскочил, не сразу поняв, кому кричит пулемётчик. Каска его съехала набекрень, он стал оглядываться и, встретившись взглядом с Крутояровым, сдёрнул висевший на руле шмайсер. Щёлкнул предохранитель. Руки его дрожали, ствол прыгал как в припадке эпилепсии.
– Komm her! Schnell! Бистро! Суда!
Сергей с опаской посмотрел на ствол пулемёта и послушно направился в сторону немцев. Попасть на дискотеку, где пулемётчик Ганс прокрутит пару дисков, набитых патронами калибра 7,92 ему совсем не хотелось.
– Аусвайс! – гаркнул солдат и, направив ствол автомата в грудь хрононавта.
Поглядев на его унты, он гадко улыбнулся:
– О! Schuhe! Тёпли-тёпли сапаки. Тавай.
– Сам ты сапог, – пробурчал Сергей, приближаясь к солдату. – Аусвайс? Или сапоги? Что сначала? – громко сказал он.
Немец ещё раз взглянул на унты, потом на свои хоть и зимние, но не готовые к русским морозам сапоги, вздохнул и гортанным голосом выкрикнул:
– Аусвайс!
Крутой полез во внутренний карман за липовым документом. Краем глаза заметил, что Ванька сделал то же самое. Шарик молча сидел в сторонке – пёс будто понимал, что сейчас лучше не мешать хозяину.
Документы они протянули почти одновременно, и Сергей понял, что навряд ли удастся продолжить путешествие без шума. Аусвайс Ваньки был сложен в несколько раз и затёрт так, что было видно – документ отпечатан не вчера. Бумажка же Крутоярова выглядела очень свеже, несмотря на то, что в нём стояла дата получения – ноябрь прошлого года. И не замызгана ни капли, её ведь почти не разворачивали. Вот ведь умники хроновские, накололись. Телогрейку рваную догадались сделать, а помять аусвайс – нет.
Крутой приготовился к худшему. Немцы дураками бывают только в советских фильмах военных лет. Сейчас солдат ему не поверит и предложит… Что предложит? Пройти с ним? Да нет, скорее всего, сразу хлопнет.
Вот оно! Солдат уронил аусвайс. Или выбросил.
– Нет! – сказал солдат. – Это не то! Это трукой аусвайс. Нет настояшший.
Посмотрев холодным взглядом в глаза, он крикнул:
– Стоять!
Палец в задубевшей кожаной перчатке коснулся спускового крючка.
Крутояров ждать не стал. Чего тут ждать? Когда пристрелят? Унты только с виду были мягкие и пушистые. Он толкнул в плечо Ваньку, и тот завалился на бок как мешок с картошкой. Резко выбросил ногу вперёд и ударил солдата в пах. Выстрелить немец не успел. Упал на колени и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох. В глазах его стояли слёзы.
В тот же момент Сергей схватил ствол пулемёта на коляске и резко мотнул его. Приклад MG-13 заехал сидевшему в коляске в челюсть. Приклад не был ни мягким, ни пушистым – немец тут же отключился, откинувшись на спину. Каска его упала и, звякнув о металл коляски, скатилась на снег.
Мельком взглянув на фашиста в коляске, отметил, что отключился тот надолго. Затем склонился перед стоявшим на коленях, оттолкнул ногой лежавший в снегу шмайсер и с издёвкой спросил:
– Даст ист фантастиш?
Немец замычал в ответ что-то неразборчивое и отрицательно замотал головой – нет, мол, совсем не фантастиш.
– Сейчас фантастиш будет, – Крутояров приподнял его голову, придерживая за съехавшую набок каску, и ударил кулаком в лицо.
Солдат опрокинулся на спину, и зрачки его глаз закатились под лоб.
– Весело день начался, – мрачно заметил хрононавт, поднимая свой аусвайс. – А главное, тихо.
– Дядь, Серёж, их теперь убить надо. Нельзя отпускать.
– Не учи отца е… в общем, сам знаю. Ты отойди в сторону, сейчас займусь.
– Можно мне, а?
– С ума сошёл, да? Не рано ли тебе кровь пускать? Тебе лет-то сколько? Двенадцать?
– Четырнадцать! – пробурчал Ванька и скрипнул зубами. – А когда сестру и мать на моих глазах… о возрасте никто не спрашивал.
– Ладно, уйди. Будет ещё время, отомстишь.
На поясе немца висели ножны с трофейным армейским ножом НР-40, который в просторечии назывался ножом разведчика. Снял с трупа нашего солдата, с горечью подумал Сергей, отстёгивая ножны с ремня. Лезвие беззвучно выскользнуло. Чёрная рукоять как влитая легла в ладонь. Чуть изогнутая короткая гарда упёрлась в пальцы. Нож был хорошо сбалансирован и удобен – с таким оружием хоть на край света.
Отволок пребывающего в отключке воина Третьего Рейха к обочине. Подержал в ладони нож, привыкая, потом присел на корточки. Приподнял другой рукой голову фашиста и полоснул по горлу. Солдат всхлипнул, дёрнул ногами и затих. Снег сразу стал ярко-алым, и даже утренние сумерки не могли скрыть этого цвета.
Выволок второго из коляски и положил рядом. Этот пришёл в чувство незадолго до смерти и даже успел сообразить, что его ожидает. Но умер он так же легко и быстро – короткий всхлип, судорога по всему телу, и конец.
«А ведь молодые оба, – промелькнуло в голове. – Не больше двадцати».
Вытирая лезвие о штаны убитого, заметил клеймо, выбитое у основания лезвия. Треугольник, а в нём три буквы – «ЗИЛ», и снизу дата – «1941». Вложив нож в ножны, спрятал его в карман.
Начал сыпать крупный снег. Крутояров снял с солдат шинели и каски. Трупы присыпал снегом, остальное сделает природа. Следы схватки быстро припорошило, и кровь уже была не видна. Снег повалил сильнее. Если так и дальше пойдёт, то этих ребят найдут только с первыми подснежниками.
– Надень шинель, каску и полезай в коляску, – приказал он мальчику и усмехнулся случайной рифме. – Поэтом тут с вами станешь, блин! Недаром город Пушкиным назвали!
– А как же Шарик?
– Если он будет молчать, то можешь его с собой взять. Если станет шуметь, я ему башку сверну. Сейчас не до собачек.
Пацан подозвал пса, запихал его в коляску и приказал молчать. Залез сам, накинул на себя огромную шинель и нахлобучил каску на ушанку. Днём, конечно, никто не признает в этом пугале истинного арийца, но в сумерках можно и обознаться. Сергей тоже надел запятнанную кровью шинель, каска на шапку не налезала, бросил её в коляску. Шмайсер за спину – вылитый нацистский воин в русских шапке и унтах. Противопехотные гранаты, найденные в подсумке убитого, рассовал по карманам.
Скользнув в механике по узлам двигателя, быстро определил неполадку. Техника его любила. Или боялась. Подчинялась.
Мотоцикл зачихал, выбрасывая кольца дыма из выхлопной трубы, натужно зарычал и наконец ожил. Поддал газу и выехал на улицу Урицкого. Уже почти рассвело, но спасительный снегопад снизил видимость почти до нуля. И хоть самому было почти ничего не видно, Сергей остался этим доволен – на них тоже никто не обратит внимания. Несмотря на довольно широкие шины, BMW плохо слушался руля, его то и дело заносило, переднее колесо норовило вывернуть на обочину.
– Дядь Серёж! – сказал Ванька, перекрикивая рёв движка. – Метров через пятьсот Софийский Бульвар. По нему езжайте прямо.
– По Садовой ведь ближе?
– Там немцев много.
– Скоро их везде полно станет, – Крутой до отказа накрутил ручку газа. – Ну, Софийский, так Софийский!
Немецкая техника ему определённо нравилась. «Умеют всё-таки делать», – чуть ли не с восхищением, подумал Крутояров. Чем больше скорость набирал мотоцикл, тем легче становилось управление, он становился устойчивей. В ушах свистел ветер, щёки давно уже онемели, да и руки тоже, несмотря на то, что в тёплых рукавицах. Дороги почти не видать, ориентировался только по проносящимся справа теням деревьев – стоило им чуть приблизиться – подправлял руль, выворачивая на середину проезжей части. Домов на правой стороне не видно, и Сергей мог только представлять, как они выглядят – стёкла повыбиты, стены выщерблены осколками снарядов – немцы долго обстреливали город, прежде чем войти него.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71430424?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Проклятая зима! (нем.).

2
Быстро в машину! (нем.).