Главная страница | Стихи и поэзия | Время в форме нуара – Death in the age

Время в форме нуара – Death in the age
Анна Атталь-Бушуева
Символический сборник поэзии о смысловом наполнении мира природного образа идеала в человеческом, как если бы твоя философская смерть нашла к тебе словом – образ материи в новой личности.

Время в форме нуара – Death in the age

Анна Атталь-Бушуева

© Анна Атталь-Бушуева, 2024

ISBN 978-5-0064-6158-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сборник поэзии: «Время в форме нуара – Death in the age»

Пролог
«Нежность формы – обещает светлым, подданному естеством любви – вновь облагородить тлен покоя, подле самовластной красоты..»

Не упоённый тип анахронизма чертит пламенем насквозь, о прозе привилегии души. Нам хочется попасть в тот час, где истины мотивом – ты приходишь, и закрывая память в одночасье – всходишь. В одном движении пространства красоты, твоих умов и лени, обращаемого зла, к тому – кто землю удержал опять недолго. Ты падаешь в объятья слов происходящего покоя чести – перед движением обратного уму, по солнцу продвигаемого тления уносит пафос – свой котёл. В нём жизнь интеллигенции в себе, что кажется как будто честью ты обратил свой час на власти пустоты – в закрытое окно, куда нельзя стремиться и не для кого жить по увядающему листьями ко дну. Происхождение фортуны может властвовать, над образом твоих скупых седин и много лет иметь позорный облик самовластья, но в душу обращаемого счастья – тебе так нелегко обратно находить свой тыл. Ты видишь умаление равнинам в апологетах философской темноты, спускаются по ним созвездия совета, что слыли издревле твоими прозами везде. В нуаре подлинного толка обозначен, весь круг идей и ценность равно подданных наречий слова, и ждёшь уже не так знакомо, но выдыхаешь низменным огнём – свой тыл речей и опус близкого ума.
На жизни линией проходят все те, кто ускользая брошенной главой руин – полны сомнения, что длительное толка восполнит экзистенции на робкий миг. Происхождением не быть бы радостно, а только декадансу слать привет, ответа мнимой экзальтации советчика, пройти своё безумие и снова выключая свет. Родиться заново на толще робкой стали, на жизненном аду, куда проняли семена твои – печальное окно потусторонней дали, печальный звон приезжей темноты веков. От засыпающего ветра перед раной идеи сохранять своё родство, в любви и может очень странно, под социальным светом – многогранно – идти куда – то впереди за то, что можно было бы отнять от сих затрат и вожделений спеси. В работе нежности так стынет ад, под толком измышления диалогического света, куда зовут сердечные миры – портрета очерка в дыхании моей свободы, над жаждой объяснения культуры бытия. По противоположности из мысли о науках, из времени бегущего существования рутин – о подлинной усладе расстояния философического счастья мира, на том мы встретимся быть может впереди. Находкой аллегории за истину проводит своё угрюмое чернеющее свойство обихода день за днём и роль стихотворения находит – в пустом пространстве мнения – своё окно мировоззрения. Для духа ценностного долга происходит движение самостоятельной руки, по нраву измышления искусства от тоски и времени природы философии о воду. Случайной роли пафоса, что чувством передать смогли бы нежные укоры самовластья, над силой тождества создать тот мир, как философское нуара – хочет жить. По декадансу облачённого пристрастия, к своим манерам прошлого и неги об укоры – течёт задорно линией свободы по философскому истоку бытия – равнина человеческого зрения. О шансах быть за истиной внутри создания культуры права, о формы бытности по счастью проведённых лет.
И этим ты стремишься выжить вслед. Ты падаешь на дно, всё окунаясь к смерти воли – нам в лицо, что чувство осуждает для иллюзии руки и только душит. Под вереницей прав и только для себя – ты опоздал внутри немногого взросления, им тоже хочется иметь свободу в чувствах о зарок. Культура видит жизни срок и только дышит в смерти перекатах, лишь радуясь над множеством былин, как формам эгоизма. Внутри проклятья форм в извечной красоте, что жить должны не все и только мнительный стоит – тот свет и осуждает почесть.

Как пережить повседневность?
– Над обоюдностью мысли ища
– Ты не находишь другого ума,
– Ты производишь молекулу для
– Солнца свободы – ему трепеща
– В мысленной памяти нежно своей
– Только внутри отпирая последний
– Опыт пространства за этой – рекой,
– Выжженной в летний покой.
– Как пережить постоянства вину
– Над обнищанием жить потому
– В небе исхожей морали – взамен
– Личности тронутой в мысли – о тлен?
– Ты по квадрату уводишь черту,
– Чтобы забыть в умилении слов
– Верности боль как свою красоту
– Высмеяв колкость и слова – пароль.
– Но повседневность от часа полна
– Странной агонией в чаше вина,
– Так одинока и дерзкой строкой
– Выменяв волю о близости мира,
– Чтобы внутри ты искал постовой
– И над картинным сюжетом руины
– Только нуар возвышал диалог
– Времени в пользе, откуда не мог
– Жить ты и рано стремиться умом,
– Быть обнищанием в смелой тоске
– На придорожной космической мгле
– Возле гордыни, что дышит уложено.
– Стала она в бытие предлагать
– Свой одинокий манер по привычке,
– Только от близости в смерти стоять
– Как повседневность у хода былин.
– Ты на неё не посмотришь один
– И как и право не взыщешь оковы,
– Ты для себя как всегда Господин
– В мёртвой руке о плохую погоду.

Зарочный малому – твоя вина
– Не очень хочется у смерти по уму
– Искать внутри отдельную вину
– Не жалко обнищание из грёз,
– Где ты нуар сегодня преподнёс
– И тычешь формой слабой красоты
– Так жадно обозначив тень вещей,
– Что слово на зарочной простоте
– Вбираемой иллюзии весь день.
– Твоя вина – не маска на глазу
– Твоей любви не видеть там слезу
– И точной калькой опыта иметь
– Другое фатализма как и смерть,
– Что прошлой привилегией ушла
– За счёт размена призрака у нот
– Ей держит к слову малый идиот
– Свои глаза, чтоб обнищать в другом.
– Таком же деле истины как ты
– Нам впредь устал и мысли красоты
– Взлетели между ужасом паря
– От возраста, в котором нет тебя.

Смерть, как родное право
– Обещаешь, что снова
– Ты не призрак для сердца,
– Где касается в лицах
– Твой фамильный надзор
– За плохие привычки,
– Что уносят нам к миру
– Твой возможности остов,
– Где не спит за собой
– Только смерть от начала
– От нечаянной маски
– У родного причала
– В безымянной строке.
– Ты в неё окунулся
– В безызвестности края
– Сам стараешься выжить,
– Чтоб забыть это я,
– Но упорнее в смерти
– Только счастье и воля,
– Но бежит этим больно
– Для космической тьмы
– Равноправие детства,
– Где звучали те странные
– Диалоги из раны
– Близкой смерти к тебе.
– Это право ушло ли,
– Это вольности в мысли
– Стало новой поэмой,
– По которой ты жил
– И не глядя в свой призрак
– Ты заучивал странный
– Монолог этой жизни
– Для смертельной тоски.
– По нуарному следу
– В неприкаянной рамке
– Загоняя обратно
– Это облако мне —
– Ты паришь, чтобы слиться
– Вдоль у смерти обратно
– С этой волей преграды
– И за ней прорости
– В неприметного сердца
– Одинокий остаток,
– Где роднее у смерти
– Нет на свете истца,
– Только сам ты скромнее
– Вышел памяти в воле
– И на то поколение
– Всё не смотришь по мне,
– А у смерти взывая
– Эту рамку прощения
– Ты не веришь от мщения,
– Что прожил ей сращение.

Для другой личины
– Небыль тешит утро и тебя,
– Не был ты её погодой для
– Слов немилой каторги вразрез
– Памяти для сердца о прогресс,
– Для другой морали – идеал
– Выжат в этом друге насовсем
– Для тебя он вышел как оскал
– В принципе поэзии – взамен.
– Ты как чёрный лист наедине
– Трогаешь иллюзии в войне
– Ты её не ищешь по себе,
– А надменно просишь от ума,
– Новая личина – глубина
– Глупостью скатила этот вес,
– Он внутри – коричневый прогресс
– Для такой привычки от лица.
– Был мужской, а выеден уже
– Как остаток просьбы для меня
– Быть основой данной красоты
– На Земле, где остановишь ты
– Редкие аллюзии – взамен
– Прошлой неги о личины дня
– Только им ты смотришь на меня
– И рукой помашешь от любви.
– Небылью забыли эти дни
– Пошлый юмор в пасти пустоты,
– Но другой личины не снести
– На её основе под собой.
– Взял себе коричневый изгой
– И стащил им долю о прогресс,
– Где тебе не вынут этот вес
– Пробуя мечтателя на зуб,
– Где – то странно вылит у тебя
– Почерк старой выемки страдать,
– От того чтоб Землю принимать
– За другой личиной на любви.
– Ты не ищешь разные её
– Формы от аллюзии и тлен,
– Но крадёшь могущество внутри
– Как реальность падшей красоты.

Постоянно капал дождь
– Капал постоянно от любви
– Дождь внутри инертного угла,
– Капал и страдал ему едва
– Твой манерный оборотень – лёд.
– Но из снега вылит этот день
– Он на солнце – прочный обратил
– Сердцу камень, будто бы скатил
– Сложный поведения расчёт,
– Им бы выжить в капле у дождя
– Пробуя надмение и дрожь
– На неровной мании сквозь ложь
– Поздней остановки у тебя.
– По глазам кармически ведут
– Эти формы – странное зерно
– Капая от блага всё равно
– На дожде у выемки миров.
– Постоянно ты уносишь вид
– На прозрачной времени реке,
– Но инертный ужас вдалеке
– Носит твой застенчивый парик
– Для природы гладкого лица,
– Для искусства мудрой высоты
– Сном не веря в подлинный расчёт,
– Где стоишь и ты на этот счёт.
– Капают в дождях твои мечты
– На потёртый оползень ума,
– Капают и ждёт лишь глубина
– Тонкий шёпот времени насквозь.
– На дожде из выемки любви
– Прочно установленной наверх
– На творящей просьбе не для всех,
– По которой вылит сердцу дым,
– Чтобы ждать устройство у дождя
– В резкой форме исподволь причин
– И стоять для сердца у того,
– Кто ему испытывает мир.

В воздухе пахло нуаром
– Тёплые веки пожара
– Вновь утопают в росе
– Терпкому имени завтра
– Быть в одинокой любви,
– Где из забвения стало
– Холодно в чёрном плато
– И от причала устало
– Ветер шагает в нутро.
– Этой понурой осадой
– Вылит прибрежный рассвет
– В ней он садится, что рад бы
– Взять эгоизма привет
– В мысленной толике права
– В том, что обычно не рад
– Быть этой волей за правду
– Высмеяв роскошью свет
– От удручения в чёрной
– Туче – к фамильной красе,
– От отучения думать
– В мысли на той полосе
– Время сгибая на ранах,
– Чтобы ты стал как ярмо
– Точного шанса программы
– Думая в частности зло.
– Над эпопеей не слышит
– Твой одноликий актёр
– Он то и дело не дышит
– В солнечной маске протёртой
– Стал он над вечностью плохо
– Ужасом сам привыкать
– К пользе любви одинокой
– Точной манеры страдать
– В чёрной расщелине мира
– Каждому мыслью в лицо,
– Трогая солнце за лиру
– Будто бы им не снесло
– Ужас в той маске пространства
– Времени в каждой руке
– Над обаятельным шансом
– Поздней разлуки в тоске.

Зацементированный путь
– Забыл твоими мыслями одно
– Излитое скупое на вине
– В привычках проронившее звено
– Как летний зной аллюзии – иной.
– Заметно цементируя вуаль
– По странности исчерпанной души
– В насмешнике искусства не спешить
– Куда ему завидуя – душить
– Нательник от достатка и вины.
– Закрался цементированный ад
– Он верит, что сегодня говорят
– Одну вину в пропавшей суете
– Свободной роли думать о еде.
– Но ты в неё на будущее – жил
– Ты странный номер общества – уже
– Внутри пропавшей ясности ума,
– В котором нет строки наедине,
– А только голубятни и вина
– Откуда ты не видишь – унисон
– В своём лице продавленной, увы,
– Проблемы идентичности и жил.
– Ты стал её забвением ума
– Ты мечешь форму власти у души
– Пока ты ожидаешь этим – зря
– Пропавший почерк мира у себя.
– Зацементированный космосу апломб:
– Твой ветер первобытной былины,
– Твой рупор самовластия вины
– И тяжкий грех отученной беды
– Смотреть на это позднее ума
– И тонкий шелест призрака тащить
– Пока ты сам не вынутый – апломб
– На дне возникновения души.
– В пути её ты веришь, что устал,
– А новый ад для смерти – недалёк
– И носит ветер мудрости урок
– Пока отыщет мании внутри
– На пище обольщения у грёз
– И съеденной моральности – взамен,
– Что чёрный оборот на дне имён
– Происхождения коварства от души.

Из тоски по краю лично
– Нет в любви пародий вечно
– Смотрят в тени откровений
– Только слепни в стоге поля
– По другой оправе горя
– Ставшей частью экзосферы
– В мысли личного застолья,
– Где один ты веришь – скорбно,
– Что прошла по краю лично
– Жизнь твоя и стала рано
– Быть внутри моралью права
– Жить за сложностью привычек
– Как деталь искусства нынче
– Хочет власти преклониться,
– Чтобы ждать пародий чётко
– И за нотой в том – упрятать
– Свой заход привычно в тягость.
– В стоге том прикрыто мило
– Поле каторги от смысла
– Нам оно являет мифы
– В личной прозе жизни – тихо,
– Что тоской обводит с края
– Сноб морали в письмах рая,
– Что другой образчик горя
– Носит в пользе от угодья.
– Ты б его прочёл к приличию
– Стал бы верить сном похожим
– В стоге том – от безразличия,
– Где глаза на снег похожие
– Верят призракам из неги
– В том рискуя смертью встретить
– Шанс основы мироздания
– В личной сложности пародии.
– За одни глаза уводит
– Всех она и хнычет мимо
– Кальки жизни в свете стога
– Стен простора в личной жизни
– Вслед диктуя маски – ровной
– Спесью лет, откуда жил ты
– И на солнце в ней расковано
– Прятал небо в смерти жизни.

Нам бы не успеть
– Одну химеру проводил давно
– Другую сложной формой у народа
– Ты держишь в обаятельном бреду
– За стержень глав у носа бытия.
– Потомок слёз в избитой колее
– Не холит час судьбы – тебе дороже,
– Он только носит чёрный эталон,
– Чтоб жить внутри опять – наедине,
– А ты ему пародия и маска
– Как голос сердца в сбившемся бреду,
– Когда ты говоришь ему обиду
– И мельтешишь по масти на виду.
– Нам плотно не обняли небеса
– Плохой восход и искромётным видом
– Ты тлеешь как суровости игра
– И жуткий камень мысли – перенос.
– Не входит под убогое окно
– Над властью жить подобием каприза,
– А ночью выть под манией пера,
– Что с краю было лучше бы – тебе
– Смотреть внутри аллюзии – с утра
– Свою свободу тщетности и горя
– В уставший страх не думая – ему,
– Что сам ты негодяй и перелёт
– От слов сквозной химеры по руке
– От личности в опрятном тупике,
– Где возраст награждает идеал
– И тащит сложный юмора – сюжет.
– Нам миром не дано его понять
– Не раз внутри от чувства – уточнить,
– Но выше взгляда к морю – не поднять
– Над опахалом вечности надежды.
– Над этой сложной формой – бытия
– Ушли народы в образе – любви,
– Ушли к другой преграде до поры
– От чуда в мире стойкого – разгула
– И чёрный квант не в мире – идеал
– Он носит слов пустое от любви,
– Где нет тебя и мысленно – оскал
– Терзает душу в принципе пари.
– Что новый не унял ему пример,
– Что дух народа выменять успел
– Как странный эталон манеры лжи,
– Куда нам не успеть сложить ножи
– От трудной воли в этой суете
– От боя по развалинам – взаймы,
– Куда ты хочешь думать до её
– Понятной долгом каторги войны.

Мог ли ждать – ты у меня?
– Мог ли жить ты у меня
– В тайной комнате простой,
– Где ведут твой мир – изгой
– Только в черепе – черты?
– На ладонь в глазах твоих
– Ты сложил ту ясность фраз
– И за возрастом – повис
– На краю обильных фраз.
– Вечереет в той Москве
– Лишь края застигнув в миг
– Ты закрыл от нас – ища
– Свой затерянный родник,
– Где ты ожил, где ты рос
– И в ночи в печальной свите
– Сам ходил искать пример
– Для готовой сказки в мире.
– Мог ли ждать ей у меня
– Тонкий слог в нуаре ты ли
– Мог ли здравствовать ещё
– Над коварной негой шире
– Чем спонтанности черта,
– Что нутро от чёрной маски
– Вновь закроет в череп фраз
– И как личный юмор в нас
– Только на ладони вскроет.

Возраст над плахой жил
– Серой плахой жил ожил
– Внутрь своей манеры стиля
– Серой массой в склепе сил —
– Только в смерть не расспросил
– Как достать до неги знойной
– В ней храня свой меч и ворон
– В том, что холит он проворно
– День тоски от смертной тени.
– Возраст в мире недостойно
– Смотрит в нас обратно шире
– Возраст верит, что невольно
– Смят за именем на жиле,
– В смерти их на каждый разум
– Ты сложил к управе жизни
– Толщу сжатой плахи мира
– И нажал на свежесть мирно.
– На простое одолжение
– Жить в той спаянной природе,
– Где от полусмерти ходят
– В здравой почести – манеры
– И тоску над жилой тянут,
– Чтобы видел ты отважно
– Человеческое время
– В схожей области однажды.
– Время точит свой опальный
– Стиль культуры в разной кальке
– Время мечет посох ветхий
– И кладёт под смерти – ветки
– На костёр у сна провальной
– Неги чувства от желаний,
– Что таят всю меру призмы
– Жить свободой в смерти призрака.
– Быть им негой в жилах мудро,
– Что тоски созвавшей чувство —
– Ворон крайности от жажды
– В каждой форме этой жизни.
– Жилы прячут нам отважно
– Смерти негу в стойкой силе,
– Смерти нет, но ты им даже
– Прячешь слов прямую холку
– Сам стоишь, что образцовый
– День внутри пародий жизни
– В лучшей жиле смерти – ровной
– В том, что сам ты не ожил бы.

Средний опал верности
– Средний палец от культуры
– Ты не тянешь в том – протяжно
– Ты не ищешь им отважный
– День, чтоб всматриваться дважды
– За седое солнце с края
– Между личностью и нами,
– Где твои шаги проталины
– Смоют скупости ту – жажду.
– Ей на средний возраст мира
– Ты в опальной вехе чувства
– Вносишь пользу как вампиру
– Дух чудес – от странной призмы
– И стоишь им, чтобы вышло
– Злое образа сияния
– Между совестью и миром
– В том пространственном объятии.
– За тобой, что свет кумира
– Льёт святое превосходство
– День страданий жизни – криво,
– Чтобы сон тащить под утро
– В нас как ясности отродье
– В том рискуя стать – мотивом
– В среднем пальце между миром
– И ногой нам – обоюдно.
– Но не стал ты средней ношей
– Не застиг свой палец мира
– И застряв под сложной кожей
– Ходишь в форме как и лира
– Над кумиром светишь пользой
– Над большой картиной жизни,
– Где для верности ты – жил бы
– На одной ноге вампира.
– Им считал скабрёзный полдень
– Над нуаром в чёрном стиле
– Над конечностью кумира
– В среднем пальце между скорбью,
– Где стоящее начало
– Не твоё ли в спеси сходство
– Нам стоит и дышит росло
– Как на верности – могила.
– Обаянием прикрыта
– Между глаз искусства жадно
– Не объята к лицам скрыто
– На твоих ногах под чудо,
– Ты ей верности подкова
– В час отчаяния к людям,
– Средний палец в стиле утра
– Над последней жилой чуда.

Желает запомнить дождь
– Желает запомнить курьёз,
– Где мыслью одна не видна
– Вишнёвая проза во льду
– О тысячи взглядов и нот,
– Но дышит по воздуху тут
– Особый мотив на двоих
– Над личностью словно притих
– Его обоюдный приют.
– Желает ли праву поднять
– Бессмысленный мир на себе
– Твой образ последнего – вспять
– Как вечности странное в смерть
– Не слышит по духу во мне
– И точно касается мглы,
– Где тонкие ветви оливы
– Сегодня невидимы в ней.
– Откуда ты вышел и как
– Ты сам не откроешь на вид,
– Ты призрак под совестью ран
– И душное общество в миг,
– Откуда для россказней в том
– Противник не дышит взамен,
– А только отыщет приют
– Для сотни иллюзий и плена.
– Для совести быть на дожде
– Обычной развалиной крыш
– И тонко ходить по воде
– Сбивая иллюзии с личности,
– Внутри от которой темно
– И топкий от ветра прононс
– Не взял для иллюзий давно
– Обратному сердцу свой – гроб.
– Желает запомнить о дождь
– Ту цинковой мании твердь
– От прошеной смелости здесь
– Над небылью в спину смотреть
– По роли пропавшей тюрьмы
– От личности в небо насквозь
– Откуда мы стали – видны
– И тленом нам видела – врозь
– Осколочной раны вуаль
– Свою безобразную смерть,
– Откуда в неё поглощать
– Ты мир не хотел, что и жить
– Для странной отравы во мне
– Иллюзий по крыше ходить
– И чёрствой манерой в беде
– Свой ужас для нас находить.

От будней до серых слёз
– От будней угрюмой реки
– Не вышел твой остров на мель
– Несмело плывут от тоски
– Суглинки ужиться теперь,
– А поршень так вяло манит
– По прорези в тонкую смерть,
– Он видит загробный ланит,
– Что думает в ложе теперь.
– От падшего ангела жил
– Для нас недостойных у ран
– Уметь этим выжить от слёз
– Внутри безыдейности крайней,
– Так плохо ушла эта роль,
– Что дождь омывает шаги
– В суглинок из мела песка
– Внутри закрывая врага
– Над пропастью в смертной беде
– Над смелым оплотом дуги,
– Где слов человеческой тени
– Скопились над мысом – враги
– И чутко нам дышат теперь
– В обманной расщелине фраз,
– Что думает в новом бреду
– Ужимок потерянных глаз
– Как мантия в сложной строке
– Из бренности выжатых слёз
– Сложиться от призрака роз
– На вытертой спесью вины.
– Она не ушла, но и ты
– Не вышел от мира теперь
– В суглинок обтёртой войны
– Над пропастью снова не веря,
– Что быть человеком – легко,
– А прошлым по миру для нег
– Так близко, где смотрит пробег
– От талой привычки к тебе
– В суглинок роняя слезу
– За выжатой призмой руин
– Сегодня пропавшими в признаке
– Любви – в этих буднях тоски.

Могут ли умирать личные?
– Когда за серебряной мглой
– Уводит по линии сердца
– Внутри одинокий конвой,
– Он тоже из мысли – поэт,
– Когда идиот видит солнце
– Внутри от небрежной досады,
– Он ищет свой остров – заветный,
– Чтоб счастью его передать.
– На ужас ли могут, однако,
– Идти по обрыву – те лица
– И в топь обращаясь не плакать
– Как хочет для сердца прогресс,
– Ты им, что минута за светом
– Ты держишь на личности сердца
– Свой камень из вида – природы,
– Но сам ему носишь ответ,
– Где лично упал он на мысли
– И в каменный остров запрятал
– Свой зверь одиночества – лишний,
– Чтоб ветром его передать
– По праву над собственным горем
– Из склепа под видом приличным
– И в этом расстройстве покоя —
– Быть главным шутом – не для всех.
– Так могут ли ныть – под обличьем
– Те воли от сердца в покое
– Те личные в доводе притчи,
– Когда умирают под смех,
– Им так нелегко расставаться
– С желанием мужества мира
– Им хочется в жизни – отдаться
– Под ветер природы надежд.
– А ты умираешь в отличии
– Ты стал как и солнце – природой
– Страдать в удивлении личности,
– Имея свой дикий позор.
– Он всем – категория вечности,
– Но старая сказка о личном,
– Что завтра умрёт и от радости
– Покроется звёздной канвой,
– Куда убегают привычки
– Их тело внутри обещания
– Прожить эту сложную – нить
– Культуры кого – то любить.

Пока ты открываешь зверь
– Пока ты отрываешь на сегодня
– Дух солнца в опечатанной привычке
– И ей ведёшь умильное – истошно
– Над волей по боязни от беды
– Ты ей внутри раскладываешь – лично
– Свои глаза – напротив расстояния,
– Где хочется изжить погоду лиц
– Пока ты говоришь в одни глаза.
– Но сном летит прямое и обычное,
– Но водка не кончается от долга
– И только постоянная тревога —
– Раскатанная стерлядь не для всех,
– В её глазах ты забываешь лично
– Ту накипь от потерянной надежды,
– Чтоб жить для идеалов и молчать
– Как делают с тобой – наедине
– Твои глаза, что обличают мне
– Столь вечное погоды превосходство
– И тает говорящее в любви —
– Одно и тоже от тревоги, вскользь.
– Но дальше необъятная добыча
– И ты как зверь касаешься природы
– Задвинув смерти полдень из нутра
– Внутри гласящей скупости – своей.
– Бежит за светом – оборотень лично,
– Бежит и обижает нам на ладан
– Одну ладонь от мысли как и надо,
– Что ветер за искусственной грозой
– Ты сам осовременил, где простой
– Устал искать – прямое постоянство
– И медленное, жизненное пьянство
– От вечной формы блага за собой.
– Вся эта мысль исчезла, но увы
– Ты выпил край Вселенной и упал
– На тонкий ад искусства, где одни
– Остались звёзды вечности назад,
– Оставив нам печали приговор
– И дикий ад понурого уродства,
– Где зверь тоски – не мучает, а ты
– Ему играя – подаёшь мечту.

Что – то не так
– Где – то внутри остановлен уму
– Строгий сюжет на могиле твоей,
– Где – то актёры играют в войну,
– Чтобы забыться от духа – теперь
– В призраках пала отличная – тьма
– Нам она гложет фамильный итог
– Времени долга и прочего в толк
– Сном забывая для имени – в силе.
– Над остановленной гордо игрой
– Что – то не так и скользнуло – порой
– Странное облако в мысли – тебе
– Только от счастья по серому тону,
– Где музыкальные линии спят
– В личной тоске, окружая погоду
– Высмеяв ложь и пороки в любви
– Над образованной в туче – войной.
– Что – то не так и плохому уму
– Ты подзываешь обратно её
– Тонкое платье, как будто воткнул
– Сон – иллюзорную вечность обратно,
– Где пробежала гордыня насквозь
– Нам одиноко сближаясь с прекрасным
– Над оконечностью воли – нам боль
– Высмеяв тонкие холки – ума.
– Что – то неясное светит сполна
– В мир забегая от этой уловки
– В гуще тоски пребывающей в нас
– Над бесконечностью серого холода,
– Им поглощая задвинутый пыл
– В дух бесконечной осады немея,
– Где – то внутри отпирает другим
– Ровное зарево в муках любви.
– Что – то не так и забыло, однако,
– Личное тождество мести на завтра
– Жить от безделья в толк окунув
– Жадный источник манеры своей,
– Ты ей страдаешь и серое жало
– Нам протянуло курок и нажало
– Вверх пистолетом, откуда свобода
– Вышла из подлой картины – внутри.
– Что – то не так и ворует у долга
– Мысль одинокой развалины мира,
– Где – то скитаясь от жадности боли
– В мир категории долгой беды,
– Ты без неё как восход без любви
– Сам от покоя согнулся и больно
– Жить в той войне идеальности сна
– Словно могила у завтра – весна.

Прости, но около фантома – жили люди
– Пример нам забывая и тебя
– На дерзком одичании внутри
– Любуясь на фантом или гряды
– Прямое одичание от завтра
– Ты выудил растраченный манер
– Ты им рискуешь пробовать одно
– И тоже свойство мира у любви
– Над верностью обычного исхода.
– Любуются по маске парохода
– Не зрелые, гневливые пути,
– А завтра жили люди и простили
– Свою печальность вымысла внутри
– Им столько необъятного взамен
– Ты сам желаешь дать, но по уму
– Ты тянешь обречённости волну
– Над каждым взглядом вечера – уныло.
– Сидишь и за столом расправив день
– Сегодня берег мира о черты
– Не трогает заветной красоты
– Он только будоражит слепо воду
– По верху архаичного – взамен,
– Что сердцем видит поле от проблем
– Твоя манера думать о себе
– Как хочет удручение за память
– Иметь и там преобразить – фантом
– Как делают растраченные горем
– Заметные фигуры в тени глаз
– И гордой поколению слезы.
– Ты им в песок зарыл свою печаль,
– А тысячи умов внутри молчат,
– Что ходит час конечной белизны
– Ей обещая время незаметно.
– Прости ты был такой, как бытие
– Внутри прозрачной маски, негодуя
– На сбивчивой манере жизни плыл
– И волю пролагал в своей – душе
– Её снимая в обществе уже
– Как делают обычные творения
– Над словом мира в образе, забыв
– Фантазии из личности своей.
– Не видит состоящий свет вдали
– Твой мир фантома в принципе – доселе,
– Прости, но это было в самом деле
– Одной тоской придворной пустоты,
– А сердце злом не обожгло черты
– И пало внутрь прямое благородство,
– Чтоб видеть человеческие лица
– На дне фантома малой – глубины.

Предсмертная записка
– Положил и забыл на угрюмое я
– Столь отчаянный мир и пароль
– Без него ты не ищешь вдали бытия
– Свой примерный на вид – бандероль.
– Не исчерпан сюжет в постаревшей грозе
– Он кладёт эти письма на стол
– И щадящей рукой он не выжат ещё
– Как старения странный покой.
– Подожди и не падай в умильную тьму,
– Что спросонья не стала нова
– Ты её завернул в монолитную рябь
– Обоюдной тоски от пера
– И поэтому ты не щадишь идеал
– По конечной гордыне своей
– Только ищешь у смерти потери её
– Не проверенной ясности дней.
– Эту общества роль ты устал – убирать,
– Написал свой этюд и ушёл
– Как забывчивый номер убирающий яд
– По конечной культуре в плохой
– Монолог обличения видеть глаза
– За кровавой фамильной игрой,
– Где несносен герой умиления зла
– И торчит этот боли изгой.
– Ты ему написал свой сюжет и мотив,
– Что сегодня нароет апломб
– По записке пути, по которой пройти
– Ты уже не успел на покой
– Просто стало тебя незаметно внутри
– И остался твой мир без зеркал
– На одной колее умиления в мир
– Видеть тонкие грани в оскал,
– Верить счастью ума, по которому ты
– Стал актёром на масти строки
– И ещё недопитым стаканом в руке,
– От которого слиплись виски.
– Нам уже не понять по какой колее
– Ты прошёл в этот смертный надзор
– И почём смотрит он на такого как ты,
– Предлагая свой масти – позор?
– Где гнедые не спят и одна колея
– Словно белая ночь на тоске
– Умиляет оскал между формой души
– В поколении смерти искать
– Ту предсмертную роль и немое окно,
– Без которого пало возмездие, но
– По записке своей ты нашёл идеал,
– Где тебя уже нет, только море и скалы
– Рассекают строи музыкальной строки
– Между каторгой лет и прямой полосой,
– Убивая любви нескончаемый ритм
– Ухмыляя вдали умирающий блик
– Над морской тишиной и развалиной глаз,
– По которой сейчас не уходит печаль,
– А стоит и умом покоряет твою
– Идеальную тьму на другой стороне.
– Видишь ты не один утомления – ритм
– Вдаль его уведут поколения глыбы
– Эту форму души по космической тьме
– И опять поспешил ты на утро – ко мне,
– Где стоишь под окном и немеет рассвет
– От такого как ты в привилегии – смерти
– От души убегающей власти искать
– Эту форму от завтра из неё – умирать.

Из каторги на Землю
– Ничто не предвещает – умирать
– Внутри страдая, радуясь всему
– Никто не завещает обнимать
– Ту странную от формы глубину,
– Когда в её глазах обрывисто проник
– Твой меткий идеал, как тот родник
– Внутри приметы страшного ума,
– В котором сам на каторге – вина.
– Нелестно думать шуму о тебе,
– Когда Земля садится на полёт
– Исчезнувшего общества внутри
– Ему свою диктуя диаграмму
– В свинцовый ад, в котором проведу
– Обрывки лет из призрака и тла
– Внутри не разбирая, кто не суд,
– А просто слово в призраке пера.
– Из каторги ты Землю обойдёшь
– Из мук её пародии в душе
– Ты ветер от несчастья и не гож
– Узнать примету нрава на себе,
– Ей локон по обрывкам января
– Не счёл внутри порывы от любви,
– Но жил уму к себе благодаря
– Прощённый стыд из зарева пари.
– Пройдя ту Землю в форме, говоря
– Ты мечешь объективностью её
– Свои поля от лучшей красоты
– Внушения быть призраком – Земли,
– А сложный дух касается миров,
– Где между лет происходили мы
– И знали то перо себе на род
– Из каторги на Землю – о любви.

Почему не вбивают ту – осень?
– На собрании лет не у дел
– Ты прекрасен быть снова – себе
– Над изменчивой осенью бед
– Ты не ходишь ей снова – согрет,
– А вбивают те стрелы ума
– Только памяти странный маяк,
– Без которого сердце – тюрьма,
– А исчезнувший мир – только мрак.
– В этой осени странной порой
– Ты не носишь обшарпанный лист
– Из него ты не хочешь любви
– В объяснении слова и боли,
– Но вбивают по умыслу нам
– Эти формы – свой злобный намёк,
– Что и чувство уверенных дам,
– По которым ты осенью шёл,
– Притворяясь наглядной бедой
– На пределе из тысячи лет
– Поднимая свой нежный покой
– В обязательстве странной беды.
– Ей ты хочешь на серый асфальт
– Потупить незначительно дым,
– По которому ходим немым
– Только осенью в страхе – затем,
– Где не меркнет пощада ума
– И кладёт обещание в мир
– Эта грозная власти цена,
– Умоляя искать этот дым
– Только осенью в странной поре,
– Без которой расстались внутри
– Обязательства в мире – одном
– Исключения жизни за нами.

За нами – не слитый день
– Пепел слов собрал итог
– От любви, застрявшей в тени
– Пепел лет – лишь только срок
– Между звонкой формы пламени
– Им стоишь и точен взгляд,
– Над которым ходят тени – те,
– Что избыток, что наряд
– В обоюдном поле зрения.
– За тобой не слитый день
– Он внутри мелькает тернием
– За глазами – только мы
– От начала формы гениев
– В той практичности немы,
– Но от воли в этом – тернии
– Мы стоим до глубины
– В месте поздней между тени.
– Входят замертво, как дым
– Холят сказку в том строении
– Люди в притчах вслед за ним
– И творят искусство времени,
– Лишь одной морали в нас
– Не хватает стержня в роли,
– От которой слились в боли
– Слепни в форме янтаря.
– Жёлтый ад скопился в душу
– Он строптивый стержень мира
– Хочет замертво послушать,
– Где искать в любви кумира,
– Где одна из сказок в обществе
– Стала нам мелькать – природа
– Только слиты мы от Бога
– Как детали в смерти тождества.

Около полудня из сотен птиц
– Ты стоял на притче слова
– Сломлен позой в маске чуда
– Ты один – моя причуда
– Как покойный в мире тождества,
– Словно рок и миф по ряду
– Вышел солнцем между славы
– Став внутри утробой нового
– В сотнях птиц – одной облавой.
– Ты стоишь и мучишь правое
– Небо лжи в искусстве мира
– Ты такой же в том – неправое
– Только в нас один, как чудо
– Ты не жил, а только плавает
– В зла комке – твоя лишь песня,
– По которой встретил утро ты
– На пологой форме встречи
– На глазах зажав к полудню
– Сотен птиц мелькание в мире
– На любви к искусству к людям,
– Чтобы сами стали мудрыми
– Те глаза на слове притчи
– Те искусственные формы,
– На глазах которых вскормлены
– Эти птицы в знак свободы.

Нуарный пересказ лучшей любви
– Не легче говорить одни слова,
– Но им внутри приказывая – думать
– К несчастью прав готового к любви
– В ужасном цвете фобии – вокруг,
– Где небыль помнит ласково твои
– Глаза за откровением рассказа,
– Что ты готов по времени – идти
– Туда без обещания всплакнуть.
– На осени нуарного проклятья,
– Где стали зрелым опытом твои
– Внутри не пересказанные грани,
– А только говорили о любви
– Ещё один минутный монолит
– Ещё не осуждённого молчания,
– Когда прошли те мысли обещания
– И стало внутрь так холодно – гореть.
– Те осени глаза зардели миру
– Те просьбы пересказа жить – её
– Сравнением морали, где и мы
– Сложили свой попеременный ад
– И топчем злом нуарное кольцо
– Внутри не прикрываясь им – на тени
– К лицу не обещая стать со злом
– На маске обоюдного истца,
– Но трогая нуарный день с конца
– Уже минувшей осени за нами,
– Когда прошла пора её беды
– И тени нам сложили – пересказ.

По возрасту из маски духа
– Считаешь ли привычное в себе
– Как нужный час и этому, увы,
– Ты точно приравняешь красоты
– Внутри не обоюдное прощание,
– Ей выжил сам на маске из людей
– Ей вшит твой многодневный идеал,
– Но тонок глаз природы, не спешит
– Искать очеловеченное в нас.
– Готов ли в возраст запускать ещё

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71140531?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.