Главная страница | Книги про волшебников | Отражения

Отражения
Ольга Юрьевна Богатикова
Зеркала всегда показывают правду. В их прозрачной глубине можно увидеть то, что скрыто от человеческих глаз: демонов и духов, проклинателей и колдунов. Я знаю об этом не понаслышке. Когда-то давно мать подарила мне маленькое зеркальце, в котором был скрыт большой секрет. И теперь это зеркало – мой рабочий инструмент, мое оружие и моя защита.

Ольга Богатикова
Отражения

Пролог
Дом был двухэтажным и походил на леденец или новогодний пряник. Его стены были выкрашены в яркий розовый цвет, окна обрамляли белые резные наличники, а крошечный деревянный балкон украшали фигурки кошек и птиц. Дом находился на окраине большого дачного поселка и прятался за высоким жестяным забором.
Я остановилась возле калитки – узкой металлической дверцы без какого-либо намека на кнопку электрического звонка – и нерешительно постучала. Калитка с тихим скрипом отворилась, обнажая кусочек двора и небольшое крыльцо с открытой верандой.
Я немного помедлила, а потом осторожно шагнула во двор. Он был выложен тротуарной плиткой. Слева, возле забора, росла сирень, а справа располагалась широкая клумба с мохнатыми пионами.
Я прикрыла за собой дверцу и громко позвала:
– Здравствуйте! Есть кто-нибудь дома?
– Есть.
Из-за кустов вышла высокая красивая женщина в длинной пестрой юбке. Ее темные волосы были собраны на затылке в узел, запястья рук украшали широкие браслеты, а шею – нити разноцветных ожерелий.
– Здравствуй, – сказала женщина. – Кто ты такая?
– Я – Саша. Простите, что отвлекаю вас от дел. Мы с бабушкой собирали в лесу землянику, я ушла вперед и заблудилась. Дайте мне, пожалуйста, немного воды. Я долго плутала в чаще, пока не вышла к вашему дому, и мне ужасно хочется пить.
– Бедный ребенок, – пожалела меня женщина. – Сколько же тебе лет?
– Двенадцать.
– В самом деле? – женщина окинула меня внимательным взглядом. – Я бы дала не больше десяти. Идем в дом, я налью тебе сока. Или лучше чаю?
Она поманила меня за собой.
Внутри пряничный коттедж оказался похож на кукольный домик. Его стены и обстановка были выдержаны в серых, розовых и лиловых цветах. На изящных столиках и комодах лежали кружевные салфетки, диванные подушки украшали крупные розы, вышитые яркими нитками, а кресла и шкафчики казались такими легкими и миниатюрными, будто предназначались для эльфов или фей.
Вокруг царила идеальная чистота. При этом в воздухе едва ощутимо пахло сладкой гнилью. Бабушка называла такой аромат запахом беды.
– Как мне к вам обращаться? – спросила я хозяйку дома, когда она привела меня в кухню, такую же розово-лиловую, как и другие комнаты.
– Меня зовут Клавдия, – ответила та, наливая в стакан яблочный сок. – Ты, наверное, проголодалась, Саша? Хочешь кусочек пирога?
– Не откажусь, – улыбнулась я, принимая из ее рук стакан. – Я и правда очень хочу есть.
– Бедняжка, – покачала головой Клавдия. – Ты живешь за лесом, да? В Агеевке?
– Я живу в городе, – ответила, усаживаясь на белый деревянный стул. – В Агеевке мы с бабушкой отдыхаем. Она на месяц сняла для нас домик.
– Понятно, – Клавдия открыла холодильник и вынула из него блюдо с домашним пирогом. Запах гнили стал сильнее. – А родители у тебя есть?
– Есть, – кивнула я. – Папа и Лиля.
– Лиля – это мама?
– Нет. Мама умерла, когда мне было девять лет. Лиля – это вторая папина жена.
– Стало быть, она твоя мачеха?
– Ну да.
– Как же ты с ней живешь? Дружно?
– Я с ней не живу. Когда у Лили родился Даня, папа отправил меня к бабушке. Теперь я живу с ней.
– Печально.
Клавдия достала из шкафчика банку со сгущенным молоком и принялась обмазывать им пирог.
– Почему печально? – я пожала плечами. – У них своя семья. Мне с бабушкой лучше. Кстати, надо ей позвонить и сказать, что я здесь. Она, наверное, очень волнуется.
– Конечно, волнуется.
– Только у меня нет мобильника. Я ведь не знала, что потеряюсь, поэтому в лес его с собой не взяла.
– Не переживай. Ты поешь, и мы позвоним твоей бабушке с моего телефона.
Когда женщина отвернулась, чтобы убрать сгущенку, я вылила сок в стоявший рядом цветочный горшок.
– У вас красивый дом, – заметила я. – Нарядный, как пирожное. Только я почему-то не увидела в нем ни одного зеркала.
– Мне не нужны зеркала, я и так знаю, как выгляжу. – Клавдия усмехнулась и поставила передо мной блюдце с куском пирога. Я едва не задохнулась от ударившей в нос вони. – Угощайся, Сашенька.
Я улыбнулась, изо всех сил подавляя рвотный рефлекс, и попросила:
– Можно еще сока?
Она кивнула и отвернулась к холодильнику. Я же вынула из кармана спортивных штанов небольшое зеркало – круглое, в деревянной рамке, с крышкой и спрятанной выдвижной ручкой.
Ну, свет мой зеркальце, покажи, как на самом деле выглядит это жилище.
Я подняла стекло на уровень глаз и вздрогнула. Вместо лиловых стен в нем отразились темно-коричневые бревна с клоками паутины, вместо кухонного гарнитура – сваленные в кучу кособокие ящики, вместо белоснежного холодильника – ржавая морозильная камера с полуоторванной дверцей.
Стол, за которым я сидела, превратился в облезлого уродца, покрытого засохшими пятнами краски. Среди этих пятен стояла грязная тарелка с куском пирога, расчерченного зеленоватыми линиями. Очевидно, перед тем, как подать его мне, пирог полили какой-то магической дрянью.
У меня внутри все похолодело. Вот тебе и кукольный домик.
Его хозяйка тоже выглядела иначе. Зеркало отразило высокую тощую старуху в грязной растянутой кофте и длинной юбке, украшенной кучей разномастных заплаток.
– Что это ты там делаешь? – спросила старуха, повернувшись ко мне. В руках она держала стакан, наполненный жижей болотно-зеленого цвета.
– Ресница в глаз попала, – мой голос дрогнул, однако я быстро взяла себя в руки. – Представляете, тетя Клава, если смотреть в мое зеркало, ваш дом выглядит по-другому.
– В каком смысле, по-другому?
– Я не знаю, как это объяснить. Посмотрите сама.
Женщина поставила стакан с жижей и склонилась над зеркалом. В тот же миг комнату прорезала яркая вспышка света. Клавдия ахнула… и пропала. Ее одежда, лишившись хозяйки, грудой грязных тряпок опустилась на пол. Сразу после этого исчезла и тошнотворно-приторная обстановка дома. То, что показывала стеклянная глубина, и то, что видели мои глаза, было теперь одинаковым.
Я нервно сглотнула и уронила руку с зеркалом на облезлую столешницу.
– Молодец, Санька!
Глубоко вздохнув, я снова посмотрела в зеркало. Из него на меня глядел веселый темноволосый парень с длинными острыми ушами и красно-коричневыми глазами. Зрачок этих глаз был вертикальным, как у кошки.
– Еще один беглец депортирован на родину, – продолжал парень. – Я же говорил, что все пройдет, как по маслу, и за твоей ангельской мордашкой никто не увидит подвоха. Особенно такая дура, как Клавиарина. А ты боялась!..
– Эдик, – сказала я, – эта Клава – ведьма, да?
– Ведьма – это ты, – усмехнулся парень. – И твоя бабка тоже. А Клавиарина – демон. Как я.
– Бабуля говорит, что называть нас ведьмами неправильно. Мы – ворожеи.
– Да хоть феи, – хохотнул Эдик. – Как по мне, это одно и то же. Ты лучше не болтай и не рассиживайся, а выбирайся из этой халупы на улицу. Магия ее больше не держит, и она в любой момент может развалиться на части.
Я ойкнула и поспешила прочь из дома.
Во дворе меня ждал сюрприз. Теперь, когда чары рассеялись, возле крыльца обнаружились заросли молодого борщевика и куча ржавого металлолома. Дом тоже исчез – на месте бело-розового коттеджа стояла покосившаяся изба с темными провалами разбитых окон.
– Слушай, Эдик, – сказала я, поднеся зеркало к лицу, – как же теперь быть? Дачники привыкли, что тут стоит красивый коттедж. Представляешь, как они удивятся, когда увидят вместо него эту хибару?
– Они будут думать, что хибара стояла здесь всегда, – Эдик пожал плечами. – Про коттедж никто и не вспомнит. Человеческая память, Санька, пластична, как воск или глина. Слепит что угодно и когда угодно. Разве учителя тебе об этом не рассказывали?
– Мы такое еще не проходили.
– Ну да, – кивнул Эдик. – Ты же еще маленькая. Я все время об этом забываю.
Я закатила глаза и, осторожно протиснувшись между мусором и борщевиком, направилась к лесу.
– Знаешь, Эдик, твоя Клавдия встретила меня очень радушно. И даже попыталась угостить.
– Ага, я видел. Отравленным зельем и зачарованным пирогом.
– Как думаешь, что она хотела со мной сделать? Съесть?
– Скорее, выпить. Она ввела бы тебя в анабиоз и две-три недели пила бы из тебя жизненную энергию. Ты бы высохла от этого, как мумия.
Я брезгливо передернула плечами.
– Интересно, она таким образом кого-нибудь уже убила?
– Ну, разумеется. Клавиарина сбежала в ваш мир полгода назад. Ей же надо было чем-то питаться все это время! Помнишь, соседка рассказывала твоей бабушке, что в здешних местах пропали без вести трое детей? Не удивлюсь, если все они отведали Клавиных пирогов.
Я покачала головой.
– Я никогда к этому не привыкну, Эдик.
– Привыкнешь, – усмехнулся демон. – Постепенно, с возрастом. Кстати. Может, ты сегодня заскочишь еще и в Валуевку? Есть подозрение, что там живет один из наших. Тоже беглый, как и Клава.
– С ума сошел? – возмутилась я. – Бабушка вот-вот вернется из города. Если она узнает, что я уходила из деревни, знаешь, как мне попадет? И вообще, я на летних каникулах, а ты меня заставляешь работать. Как в школе.
– У тебя впереди колледж и университет, – хмыкнул Эдик. – Ладно, Санька, отдыхай. Пока можешь.

Глава 1
Шесть лет спустя
В окно билась муха. Рассерженно жужжа, она раз за разом налетала на стекло и с громким хлопком таранила его черной большеглазой головой. Мы с Макаром наблюдали за ней не меньше пяти минут, и за это время ее желание вырваться на свободу стало только крепче.
– Удивительное упорство, – сказала я, качнув головой.
– Не упорство, а тупость, – заметил Макар. – Муха не понимает, что перед ней стекло. Она видит свет и деревья, но не способна сообразить, что лететь к ним надо через открытую форточку, которая находится чуть выше. Бестолковое создание. Впрочем, среди людей таких бестолковых не меньше.
Сидевший рядом Чистяков оторвал взгляд от экрана смартфона, хмыкнул и посмотрел на Хотылеву. Вика самозабвенно строчила кому-то послание в телефоне и ни на кого не обращала внимание.
Дверь, рядом с которой восседала наша компания, неслышно отворилась, и в коридор выглянула секретарь.
– Практиканты, – сказала она, – совещание закончилось. Можете входить.
Мы поднялись со стульев и потопали в приемную. Секретарь распахнула перед нами еще одну дверь, и мы вошли в просторный кабинет, залитый ярким утренним светом.
По его периметру стояли высокие шкафы с папками и книгами, а между ними висели аккуратные рамки с почетными грамотами и благодарственными письмами. В центре комнаты находился большой письменный стол, за которым сидел седовласый мужчина в синем мундире – Анатолий Дмитриевич Иванов, начальник магического спецуправления МВД нашего областного центра. К столу Иванова был приставлен еще один стол, предназначенный для проведения собраний и рабочих летучек. Сейчас за ним сидели четыре человека – три женщины и один мужчина. Когда мы переступили порог, они окинули нас любопытными взглядами.
– Смотрите, коллеги, наша смена пожаловала, – добродушно улыбнулся Иванов. – Здравствуйте, ребята. Проходите, присаживайтесь.
Поздоровавшись в ответ, мы уселись на свободные стулья с другой стороны стола.
– Итак, – Анатолий Дмитриевич взял лежавший перед ним лист бумаги и быстро пробежал глазами напечатанный на нем текст. – Вы – студенты третьего курса Колледжа магических дисциплин, и в течение двух месяцев будете проходить у нас преддипломную практику. Но почему вас так мало? Обычно у нас практикуются человек десять-пятнадцать.
– В этом году многие уехали на практику в районы, – сказал Макар. – А мы – местные.
Иванов понятливо кивнул.
– Что ж, давайте посмотрим, что вы за птицы, – он еще раз окинул взглядом документ. – Так-так… Трое – менталисты и только один с активным даром… Кто из вас Сергей Чистяков?
Серега поднял руку. Начальник спецуправления повернулся к сидевшему рядом мужчине.
– Василий Егорович, это твой боец. Некромаг, отличник и просто красавец.
Василий Егорович улыбнулся, Чистяков тоже. Мне же подумалось, что эти двое чем-то похожи. Внешне, они, конечно, отличались: коллега Иванова был в солидных годах, крепок и рыжеволос, а мой однокурсник худощав, белокур и смазлив. При этом от каждого из них во все стороны исходил флер загадочности и тревоги. Тот самый, что заставляет относиться к магам смерти с опасливой настороженностью. При этом наш Серега немыслимым образом умеет располагать к себе людей. Я считаю, что дело в его обаянии и выразительных серых глазах. Без них Чистяков не менял бы так часто подружек и не выбился бы в отличники.
Здешние некромаги наверняка примут его, как родного.
– Макар Бакланов?
Макар привстал с места и кивнул.
– Анастасия Илларионовна, возьмешь его в отдел аналитики, – обратился Анатолий Дмитриевич к одной из женщин, серьезной брюнетке лет сорока.
Это правильно. В кудрявой темноволосой голове Бакланова находится не мозг, а сверхскоростной компьютер. Если другим колдунам магия даровала умение летать, передвигать взглядом предметы или управлять огнем, то он получил от нее немыслимые умственные способности. Его умение запоминать, обрабатывать и анализировать информацию потрясает и обескураживает. В любое время дня и ночи он может воспроизвести, устно или письменно, все, что когда-либо слышал или наблюдал. Он единственный студент КМД, которому официально разрешено приходить на занятия без тетради, и просто слушать преподавателя.
С такими невероятными мозгами Макару следовало сразу поступать в институт, однако в магические вузы берут только после окончания колледжа, не делая исключений даже для гениев и вундеркиндов. Нас, его однокурсников, такая несправедливость возмущает. Бакланову же на нее плевать. Он не только умен, но и скромен, а потому спокойно учится вместе со всеми, параллельно изучая два иностранных языка, и занимаясь водным поло.
– С юношами закончили, – продолжал тем временем начальник спецуправления. – Переходим к девушкам. Виктория Хотылева?
Вика подняла руку и широко улыбнулась.
– Вы, милая барышня, отправитесь под крыло Татьяны Евгеньевны, – Иванов указал взглядом на вторую женщину, высокую сухую блондинку с большими зелеными глазами. – В отдел криминалистики.
Викины губы скривились. Правильно, не царское это дело – артефакты перебирать, сканировать отпечатки пальцев, или (не дай Бог!) ползать на коленях по асфальту, разыскивая следы какого-нибудь оборотня или вурдалака. Что там Иванов говорил, про малое количество практикантов? Изначально предполагалось, что нас будет еще меньше, ибо звезда КМД тратить время на такую глупость, как преддипломная практика, вовсе не планировала. В самом деле, неужели дочка директора колледжа не защитит диплом без этой ерунды?
Оказалось, не защитит. Как только преподаватели донесли ее отцу, что Виктория твердит на каждом углу, будто собирается вместо практики загорать на пляже (весна в этом году и правда выдалась жаркая), пить коктейли и гулять по магазинам с подругами, выяснилось, что директор намерен лично проследить, чтобы Хотылева трудилась наравне со всеми.
– Александра Мечникова.
Я подняла на Иванова глаза.
– В бумагах, которые прислали из вашего колледжа, написано, что вы – медиум.
– Это не совсем так, – я качнула головой. – Скорее, менталист широкого спектра.
– Чудно. Пойдете в ОБНП – отдел по борьбе с нечистью и проклятиям. К Маргарите Денисовне, нашей железной леди.
Я перевела взгляд на третью женщину. Из сотрудников магической полиции она была самой молодой и впечатление железной вовсе не производила. У нее были пушистые каштановые волосы, круглые румяные щечки и добрые голубые глаза. Поймав мой взор, Маргарита хитро подмигнула.
– Что ж, коллеги, – Анатолий Дмитриевич хлопнул ладонью по столешнице. – Забирайте своих практикантов. Пора приступать к текущим делам.
Мы встали из-за стола. Руководители отделов направились на выход первыми. Я наклонилась, чтобы поднять с пола рюкзак, и услышала, как позади меня негромко охнула Вика. Проследив за ее взглядом, я увидела, что она изумленно разглядывает мою новую начальницу.
Маргарита Денисовна действительно привлекала к себе внимание. Более того, стало понятно, почему Иванов назвал ее железной леди.
У начальницы отдела по борьбе нечистью не было рук и ног. Их место занимали металлические протезы. Пока женщина сидела на стуле, они были не видны. Впрочем, она и не думала их скрывать – их детали выглядывали из рукавов ее пиджака и из-под подола юбки.
Покинув приемную, наша компания разделилась. Чистяков с начальником некромагов нырнули в соседний кабинет, Бакланова и Хотылеву повели вперед по коридору, а я с Маргаритой Денисовной отправилась к лестнице.
– Значит, ты Александра, – дружелюбно сказала начальница ОБНП.
– Да.
– Сколько же тебе лет?
– Восемнадцать.
– В самом деле? – удивилась волшебница. – Я думала, не больше шестнадцати.
Я криво улыбнулась. Моя бабушка как-то сказала: маленькая собачка и в старости будет казаться щенком. Меня, невысокую и худощавую, тоже постоянно принимают за ребенка.
– Наш коллектив небольшой, но дружный, – продолжала Маргарита Денисовна. – Думаю, тебе у нас понравится.
Мы поднялись на третий этаж. Я обратила внимание, что подъем по лестнице Маргариту ни капли не затруднил. Она шагала по ступенькам так же легко и уверенно, как и я. Очевидно, подвижность ее металлическим суставам придавала не только конструкция протезов, но и магия.
Кабинет, в котором находился ОБНП, располагался в конце коридора рядом с женским туалетом. Это была просторная светлая комната, в которой стояли четыре письменных стола со стационарными компьютерами и три высоких стеллажа с папками для документов. На подоконнике широкого окна красовались огромный кактус и клетка, в которой дремал большой зеленый попугай. Когда мы вошли в кабинет, попугай открыл один глаз, смерил нас равнодушным взглядом, и снова уснул.
Из-за столов нам на встречу поднялись двое мужчин. На вид каждому из них было не больше тридцати лет.
– Мальчики, познакомьтесь, это Саша Мечникова, – сказала Маргарита, мягко подвинув меня вперед. – В течение двух месяцев она будет проходить в нашем отделе практику.
– Привет, – улыбнулся один из мужчин, голубоглазый, с ежиком светлых волос и россыпью мелких веснушек.
Второй, серьезный, темноглазый, с копной густых черных кудрей, молча кивнул.
– Саша, этот весельчак, – начальница указала в сторону промолчавшего коллеги, – Андрей Кутузов. А поцелованный солнцем – Владимир Ерохин. Вот и весь наш отдел.
– Приятно познакомиться, – улыбнулась я.
Ерохин подошел ближе и подмигнул.
– Добро пожаловать, Саша.
***
Первый день практики я провела, с головой зарывшись в бумаги. Маргарита Денисовна посадила меня за единственный свободный стол и вручила ворох документов – инструкций и правил, которые мне надлежало изучить и подписать.
Пока я их читала, начальница подозвала к себе сотрудников и долго о чем-то с ними совещалась. Очевидно, раздавала задания, потому как после этой беседы Кутузов с Ерохиным куда-то ушли, и вернулись обратно только вечером.
Маргарита тоже несколько раз выходила из кабинета – то на десять минут, то на тридцать, то на час. Поначалу мне показалось это странным и недальновидным. Я бы на ее месте не рискнула оставлять малознакомого человека наедине с документами и базами данных. Однако потом я поняла, что в одиночестве она не оставила меня ни разу.
Попугай, дремавший на жердочке, когда в отделе было полно народу, мгновенно просыпался, едва сотрудники ОБНП его покидали. Оставаясь одна, я четко ощущала на себе его взгляд. Этот взгляд был таким пристальным и серьезным, что в какой-то момент я отложила бумаги и подошла к большому круглому зеркалу, висевшему на стене. Встав к птице спиной, я поймала в прозрачной глубине ее отражение. И улыбнулась.
Вместо попугая в клетке находился сгусток живого изумрудного пламени.
Рарог. Огненный дух.
Похоже, в этом отделе работают сильные талантливые колдуны. Приручить такое могущественное создание не каждому плечу. А этого духа не просто приручили, а одомашнили. В противном случае его окраска была бы не зеленой, а красной. Помнится, в колледже нам рассказывали, что одомашненные рароги – лучшие стражи на свете.
– Развлекаешься, Саша?
Маргарита появилась в кабинете неожиданно. Удивительно, как, имея на теле столько металла, можно передвигаться так неслышно?
– Рассматриваю вашу птицу, – с улыбкой ответила я. – Никогда не видела сторожевых рарогов.
– Рик – не сторож. Он – наш друг и коллега. Почему ты рассматриваешь его через зеркало?
– Я вижу в отражениях то, что не видно глазу.
– Правда? – заинтересовалась начальница. – Тебе не нужно использовать для этого проявляющие артефакты?
Я кивнула. Именно эта способность и делает меня медиумом-менталистом широкого спектра. Если другие колдуны могут лишь почувствовать присутствие демона или духа, а для, того, чтобы его увидеть, им требуются специальные приспособления, вроде очков-уловителей или проявляющих артефактов, то мне достаточно просто посмотреть в зеркало. Причем, не в какое-то конкретное, а в любое.
При желании, я могу увидеть скрытое при помощи другой отражающей поверхности – воды, полированной мебели, стеклянной посуды… Но работать с зеркалом мне нравится больше, и поэтому я всегда ношу его с собой.
Я слышала, на свете есть маги, которые способны разглядеть невидимое невооруженным взглядом, но мне они ни разу не встречались.
– Это хорошее и полезное умение, – улыбнулась Маргарита. – Мой муж тоже умел видеть магию без очков и побрякушек. Ему в этом помогала вода. Он разбрызгивал ее при помощи распылителя, и ее капли действовали, как проявитель.
– Ничего себе, – удивилась я. – Никогда о таком не слышала. Ваш муж тоже работает в этом управлении?
– Нет, – качнула головой начальница. – Он умер два года назад.
Я не нашла, что ответить, поэтому растерянно хлопнула ресницами. Маргарита Денисовна махнула рукой.
– Между тем, настала пора обедать, – заметила она. – Идем, покажу тебе наш кафетерий.
Кафетерий был расположен на цокольном этаже и представлял собой просторный прямоугольный зал с множеством небольших деревянных столиков. Блюда, которые здесь предлагались, следовало оплачивать талонами, – их выдавали сотрудникам раз в месяц. Об этом рассказала Маргарита, когда, по пути на обед, мы заглянули в какой-то кабинет, чтобы взять несколько талонов для меня.
– Теперь давай поговорим о твоей практике, – сказала начальница, когда мы уселись за стол. – Беседовать о работе во время еды – дурной тон, но сегодня времени на разговоры у меня больше не будет. Ты должна понимать, Саша: в моем отделе нет прогульщиков и лентяев. Все мои сотрудники работают добросовестно, и от тебя я буду ждать того же. Многие студенты во время практики занимаются ерундой: перебирают бумажки, целыми днями пьют чай или смотрят смешные видео в интернете. У нас такого не будет. Моя задача – дать тебе понюхать пороху, и я это сделаю. Андрей и Володя уехали на задания, поэтому нынешний день ты проведешь в управлении. А с завтрашнего я стану отправлять тебя на вызовы вместе с ними.
– Я буду этому рада.
– Вот и хорошо, – кивнула Маргарита Денисовна. – Теперь расскажи, пожалуйста, о себе. Ты ведь местная, верно?
– Вроде того.
– Живешь с родителями?
– Нет. Я жила с бабушкой, но полгода назад она умерла. Теперь я одна.
– А твои папа и мама?..
– Мама тоже умерла. Давно, когда я была маленькой. А папа находится в соседнем городе. У него другая семья, и мы видимся очень редко.
Взгляд Маргариты погрустнел.
Меня всегда забавляло, как люди реагируют на эту часть моей биографии. Узнав о моей сиротской доле, они тут же начинают сочувствовать. И напрасно.
С бабушкой мне жилось хорошо. В отличие от отца, который был и остается обычным человеком, бабуля, как и я, являлась ворожеей. С ней я могла свободно говорит о магии, могла перенимать колдовские премудрости и житейский опыт. Бабушка была моим самым добрым и верным другом. Мы вместе читали книги, ходили в кино, бегали зимой на лыжах, а летом собирали ягоды и травы в Агеевке.
Сомневаюсь, что вечно занятой отец отдавал бы мне столько времени и сил.
Если бы моя мать осталась живой и по-прежнему состояла в браке с папой, мне все равно пришлось бы переехать к бабуле – чтобы получить образование.
В современном мире, где подавляющее большинство людей уверено, что магия бывает лишь в сказках, чародеям приходится вести себя тихо. Закон запрещает нам открыто демонстрировать свои способности, дабы сограждане, не обладающие магическим даром, не догадались, что рядом с ними находится сообщество ведьм и колдунов.
Честно говоря, мы и сами не горим желанием показывать соседям свои умения, но иногда без этого не обойтись. Например, когда в межпространственных гранях появляются щели, и в наш мир проникают демоны. Или когда местная нечисть, потеряв остатки совести, начинает безобразничать и пугать непосвященных людей. Приструнить их можем только мы, чародеи.
Вообще, маги и ворожеи обосновались во многих сферах современной жизни: в медицине, в биологии, в химии, в сфере IT и многих других. Они изобретают новые материалы и механизмы, исследуют планету и учат детей.
Колдунов гораздо меньше, чем обычных людей, поэтому школы для магически одаренных ребят есть не в каждом городе страны. Там, где жили мои родители, такой школы не было. А тут есть. Более того, здесь имеется и Колледж магических дисциплин – необходимая ступенька на пути к высшему магическому образованию.
Моя жизнь у бабули была весела и интересна. Поэтому ее смерть стала для меня серьезным потрясением. Я привыкла, что мы всегда вместе. Что она незыблема, как скала, и я в любой момент могу попросить у нее совета или укрыться за ее сильным надежным плечом.
Когда однажды утром бабушка не проснулась, я долго не могла это осознать. Я до сих пор в это не верю. В уличной толпе мне чудится ее лицо, а по вечерам, когда я прихожу в пустую квартиру, мне кажется, что она ушла в гости к соседке и вот-вот вернется домой.
Бабуле надо отдать должное: она отлично подготовилась к собственной смерти. Свое имущество и накопления она заранее оформила на меня, поэтому я без проблем вступила в наследство, и могу по-прежнему вести образ жизни, к которому привыкла, – скромный, но безбедный. Если к этому прибавить стипендию, которую платит колледж, а также небольшие суммы, которые раз в два-три месяца переводит отец, получается возможность спокойно учиться, не озадачиваясь срочным поиском работы.
Впрочем, работу я буду искать все равно – как только получу диплом КМД.
Бабушка хорошо подготовила меня к самостоятельной жизни. Я не только отлично справляюсь с домашним хозяйством, но и умею брать на себя ответственность. Впрочем, этому меня научила не только она. Красноглазый приятель, с которым я много лет общаюсь через карманное зеркальце, тоже приложил к этому умению свою когтистую руку. А еще – к умению думать и рисковать.
Я сказала Маргарите чистую правду: я действительно рада, что моя практика будет проходить в разъездах, а не в офисе.
Словно подслушав мои мысли, начальница ОБНП спросила:
– Чем ты планируешь заниматься после окончания учебы, Саша?
Я посмотрела ей в глаза и честно ответила:
– Я хочу приносить пользу.
***
– Мальчики, прежде, чем мы приступим к текущим делам, надо прояснить один вопрос: кто станет курировать нашу практикантку?
Мальчики вопросительно приподняли брови. Маргарита Денисовна обвела их взглядом и пояснила:
– Кто из вас будет ездить на вызовы с Сашей?
Ерохин и Кутузов переглянулись. Сегодня, в начале нового рабочего дня, они выглядели немного помятыми. При этом у меня возникло впечатление, что Владимир всю ночь развлекался, а Андрей работал в ночную смену.
– Давайте я, – предложил Ерохин.
Маргарита задумчиво закусила губу.
– Нет, – сказала она после недолгого молчания. – Лучше Кутузов.
– Почему?
– Он серьезнее. И терпеливее.
Андрей кинул в мою сторону быстрый взгляд. Я смущенно улыбнулась.
– Маргарита Денисовна, стоит ли сразу бросать девушку в бой? – хмуро поинтересовался он. – Быть может, стоит сначала познакомить ее с теорией…
– С теорией ее познакомили в колледже, – качнула головой начальница. – А в бой никто никого не бросает. Покатаетесь по вызовам, покажешь девушке, как работает магическая полиция.
– Неподготовленный человек в первый раз может испугаться.
– Зато во второй раз этот человек окажется готов ко всему, – Маргарита повернулась ко мне. – Саша способна работать без магического проявителя, а значит, может стать для тебя хорошим помощником. Верно, Александра?
Я снова улыбнулась и кивнула.
Андрей махнул рукой.
– Что ж, – Маргарита Денисовна встала из-за стола. – Раз вопрос разрешен, можно приступать к делам. По коням, господа.
Кутузов взял со стола записную книжку и сделал мне знак следовать за ним.
– Куда мы идем? – спросила я у него. – И что будем делать?
– Расскажу по дороге, – ответил он.
Мы спустились на первый этаж, вышли на улицу и, обойдя управление, направились к автомобильной парковке. Там чародей подвел меня к старенькому серому хэтчбеку.
– Так куда мы отправимся? – снова спросила я, когда мы сели в машину.
– На Липовую улицу, – Андрей завел двигатель, и автомобиль мягко тронулся с места. – В одном из домов частного сектора завелся полтергейст.
– Вы уже бывали в том доме?
– Нет. Я еду туда впервые.
– Как же вы определили, что там находится именно полтергейст?
– Саша, меня можно называть на ты.
– Хорошо, – кивнула я. – Так как ты узнал?..
– По описанию диспетчера. Несколько дней назад у старушки из дома номер восемь стали хлопать дверцы шкафов, падать вещи, которые упасть никак не могли, самопроизвольно включаться и выключаться свет. Поначалу бабушка думала, что виной всему сквозняки и неисправная электропроводка. Потом решила, будто над ней подшучивают соседские дети, которые, якобы приникают в ее дом через окно. Позапрошлой же ночью старушка проснулась от того, что кто-то пытался ее задушить. Она написала заявление в полицию, а тамошние ребята позвонили нам.
Я кивнула. О том, что среди правоохранителей есть люди, способные отличить обычные преступления от «чертовщины», и знают, кому следует передавать странные мистические дела, я знала давно. Об этом мне рассказывали и в школе, и в колледже.
Конечно, у спецуправления есть артефакты, фиксирующие в городе магическую активность, однако помощь сторонних структур всегда бывает кстати. Помимо полиции, которой поддерживать деловые связи с коллегами-колдунами велит должностная инструкция, спецуправлению помогают служители церкви – к ним по поводу разгулявшейся нечистой силы горожане обращаются чаще всего.
– Как же мы будем ловить полтергейста?
Андрей качнул головой.
– Ловить его стану я. А ты, Александра, будешь тихонько стоять в стороне, наблюдать и, по возможности, не мешаться под ногами.
Я усмехнулась.
– Ты не очень-то доволен, что меня тоже отправили на Липовую улицу. Верно?
– В целом, да, – честно ответил Кутузов.
– Но почему?
– Потому что работа с нечистью – это мужское дело. Такое же, как забивать сваи, водить карьерный экскаватор или таскать тяжести. Не сочти меня сексистом, Александра. Я искренне уверен, что женщинам следует трудиться в тех сферах, где ничто не будет угрожать их физическому здоровью. Я признаю все достоинства женского ума, характера, выдержки и всего остального, а потому считаю, что рисковать ими нельзя.
– Думаешь, полтергейст может причинить мне вред?
– У тебя есть активный дар? – усмехнувшись, поинтересовался Кутузов. – Который бы помог отбиться от падающего потолка или летящего в голову кирпича?
– Нет.
– Вот. Ты сама ответила на свой вопрос.
– У тебя, как я понимаю, активный дар есть.
– Да. Я отобьюсь не только от кирпича, но и от всего остального.
– Знаешь, я не такая беззащитная, как ты думаешь. Ты прав, в прямой схватке с нечистью мне не устоять, однако я способна удерживать ее на расстоянии. Так, чтобы она не смогла ко мне приблизиться. А для того, чтобы ее поймать или уничтожить, существует оружие, зелья и артефакты.
Андрей бросил на меня скептический взгляд, но промолчал. Остаток пути мы проехали в тишине.
Дом номер восемь по Липовой улице оказался одноэтажной избушкой с узким крыльцом, крошечным палисадником и невысоким зеленым забором.
Кутузов открыл калитку, и мы ступили во двор. Навстречу нам никто не вышел.
– Хозяйка временно переехала к родственникам, – объяснил Андрей. – Вернется, когда в доме будет наведен порядок.
Он щелкнул пальцами, и замок на входной двери тут же открылся. Кутузов вынул из кармана очки-уловители с прозрачными зелеными стеклами, надел их на нос, а затем уверенно шагнул в маленькую темную прихожую. Я последовала за ним.
Встав у стены, Андрей вынул из-под ворота футболки-поло цепочку с прозрачным камнем.
– Что это? – спросила я.
– Будильник, – ответил маг. – Сейчас утро, и нечисть впала в анабиоз. Проснется она только вечером, а у нас нет времени ждать, пока она выспится. Поэтому мы разбудим ее сейчас. При свете солнца полтергейст будет не так активен, как ночью, и справиться с ним окажется легче.
Я понятливо кивнула. Андрей нажал на камень, и тот засветился голубоватым светом. Сразу после этого в нос ударил резкий запах грязного мусорного ведра.
– Чувствуешь? – тихо спросил Кутузов. – Нечисть проснулась. Держись за моей спиной и не высовывайся, поняла?
Я снова кивнула и подумала, что вонь, которая теперь разнеслась по всему дому, кажется мне странной. В ней не было сладких ноток гнили, которые обычно сопровождают пришельцев из иного мира.
Кутузов открыл дверь в одну из комнат. Это оказалась гостиная – узкая и длинная, с громоздким диваном, сервантом, полном хрустальной и керамической посуды, потертым ковром, двумя креслами и столом-книжкой, на котором стоял старенький телевизор. На одной из стен висела картина, изображавшая зимний пейзаж, на другой – большое овальное зеркало.
Андрей медленно двинулся вперед, внимательно осматриваясь по сторонам. Я же подошла к зеркалу и вгляделась в отражение комнаты. В углах тут же обнаружились обрывки черной «паутины» – следы нечисти, не успевшие растаять под лучами солнца. Андрей аккуратно обходил их стороной – через его очки «паутина» тоже была отлично видна.
Полтергейста не наблюдалось.
Внезапно краем глаза я уловила какое-то движение. Присмотревшись внимательнее, я увидела длинный серый нос, показавшийся из-за телевизора. Он был так мал и тонок, что в первый момент я решила, будто за телевизором сидит Буратино – старая пластмассовая кукла.
Нос слабо дернулся – его обладатель явно к чему-то принюхивался.
У меня внутри что-то екнуло.
– Андрей, – негромко позвала я. – Здесь нет полтергейста. В этом доме завелась другая нечисть.
– Думаешь? – недоверчиво откликнулся мужчина, продолжая сканировать комнату. – И какая же?
– Кикимора. Она сидит за телевизором и смотрит прямо на тебя.
Андрей повернул голову в сторону стола-книжки. В тот же миг распахнулись дверцы серванта, и в лицо Кутузову полетело тяжелое белое блюдо. Маг поймал его на лету.
Из серванта, как разъяренный пчелиный рой, стали вылетать рюмки, чашки и тарелки. Андрей метнулся ко мне, щелкнул пальцами, и нас укрыл прозрачный светящийся купол. Посуда врезалась в него на полном ходу, после чего упала на пол и разлетелась в стороны россыпью звенящих осколков.
Я вскрикнула, шарахнулась назад и больно ударилась затылком о стену.
Кутузов, разглядевший сквозь очки кикимору, выскользнул из-под щита и бросил в нечисть короткую сверкающую молнию. Кикимора выскочила из укрытия и стремительным кошачьим прыжком переместилась на люстру.
В Кутузова же вдруг полетели вещи. Диванные подушки, горшок с мясистым алоэ, две забытые у кресла газеты, прозрачная коробка с нитками – все это неслось на него с такой прицельной точностью, будто кто-то нарочно старался попасть ему в лоб.
Лавируя, как заяц, Андрей выбежал на середину комнаты и послал в люстру еще одну молнию. Люстра рухнула вниз. Ее стеклянные плафоны раскололись на части, а воздухе зависло крошечное длиннорукое длинноносое создание с клочком серых спутанных волос.
Окружавший меня защитный купол растаял в воздухе. Я судорожно вздохнула.
– Испугалась? – спросил Кутузов.
– Немного, – хриплым голосом ответила я, не сводя глаз с кикиморы.
Я видела такое существо всего один раз – на втором курсе, когда нашу группу водили на практическое занятие в заброшенный дом на окраине города.
– Представляешь, что было бы, приди мы сюда вечером или ночью? – продолжал Андрей. – Эта красавица кинула бы на борьбу с нами весь дом. Сейчас она сонная, поэтому мы поймали ее без труда.
Я обвела взглядом гостиную. Создавалось впечатление, будто по ней прошел ураган. Мебель была сдвинута, вещи валялись на полу вместе с осколками посуды, одна из дверок серванта висела на одной петле.
– Какой ужасный беспорядок! – пробормотала я. – Кто же будет все это убирать?
– Вызовем чистильщиков, – маг пожал плечами. – Они восстановят люстру и посуду. Но это потом. Сначала нужно избавиться от кикиморы и проверить, нет ли в доме еще какой-нибудь нечисти.
Нечисти в доме больше не было. Чтобы в этом убедиться, мы обошли все комнаты, спустились в подвал и даже поднялись на чердак. Я разглядывала помещения через зеркала, Кутузов – через волшебные очки. Кикимора все это время висела в воздухе, злобно сверкая бусинками глаз.
Вернувшись в гостиную, Андрей сказал:
– Теперь надо развеять носатую. Давай так: я осматриваю эти углы, а ты – те.
– Зачем? – не поняла я.
– Будем искать куклу.
– Какую куклу?
Кутузов закатил глаза.
– Саша, как кикиморы попадают в человеческий дом?
– Ну… – я почесала подбородок. – Ею может стать дух покойного родственника. Некрещенного младенца, например, или самоубийцы.
– Верно, – кивнул Андрей. – Но у нашей потерпевшей все родственники живы и здоровы. Кроме супруга, который умер пятнадцать лет назад, а значит, стать нечистью точно не мог. Есть ли другой способ заиметь такого вредителя?
– Есть, – кивнула я, припоминая лекцию о домашних духах, которую слушала на первом курсе колледжа. – Кикимору могут подсадить соседи.
– Верно, – снова кивнул Кутузов. – Судя по всему, где-то поблизости живет ведьма или колдун, с которым у хозяйки этой избы не заладились отношения. Настолько не заладились, что этот человек сделал куклу, наложил на нее проклятье и спрятал где-то в доме. Пока кукла здесь, кикимора будет жить. Уничтожим проклятый предмет, уничтожим и нечисть.
– Все понятно, – кивнула я. – Ты ищешь там, я ищу тут.
На поиски мы потратили около десяти минут. Рассудив, что носатая должна была держаться рядом с подарком обиженного соседа, мы обшарили гостиную от пола до потолка, и обнаружили за картиной уродливого тряпичного человечка. Едва Кутузов взял его в руки, раздался тихий вздох, и висящее посреди комнаты создание исчезло.
– Отвезем куклу в управление, – решил Андрей. – Покажем поисковикам. Нужно найти ее создателя.
На губах мага появилась улыбка.
– А ты молодец, – уважительно сказал он мне. – Нечисть нашла, на рожон не полезла, убегать не бросилась. Даже кричать не стала. Почти. Возможно, Юсупова права, и работать в твоей компании действительно будет легче.
– Кто такая Юсупова?
– Маргарита Денисовна. Порой она бывает очень прозорливой.
Я еще раз обвела взглядом разгромленную комнату. И улыбнулась.

Глава 2
Мужчины сидели на скамейке и тихо о чем-то беседовали. Один, высокий, с короткими темными волосами, одетый в стильные джинсы и модную дорогую рубашку, лениво задавал вопросы второму – полноватому старику в мешковатых брюках и смешной старенькой кепке. Тот отвечал взволнованно и сбивчиво, будто оправдывался за какую-то неудачу.
Я наблюдала за ними больше двух часов. В небе давно отгорел закат. По ощущениям сейчас было не меньше одиннадцати вечера, и я с тоской представляла, как ночь напролет буду сидеть в кустах, дожидаясь, когда эти двое пожелают разойтись по домам.
Я вынула из кармана зеркальце в деревянной раме и тихонько постучала по нему пальцем. В его стеклянной глубине появился красноватый глаз и тонкая черная бровь, которая при виде меня вопросительно изогнулась.
– Эдик, эти дядьки по-прежнему вместе, – прошептала я, поднеся зеркало ближе к лицу. – Что если они будут сидеть в парке всю ночь? Я не могу ждать так долго!
– Почему? – прошелестело зеркало.
– Ты издеваешься? – возмутилась я. – У меня затекли ноги и спина. И вообще, на улице давно стемнело. Завтра в восемь тридцать мне надо быть в управлении, а я снова не высплюсь и буду клевать носом.
– Что ты предлагаешь?
– Предлагаю больше не ждать. Я подойду к дядькам прямо сейчас.
– Саня, это очень плохая идея.
– Почему? Демон из них только один. Второй или колдун, или обычный человек.
– Это и плохо. Он может тебя запомнить и при следующей встрече сотворить какую-нибудь гадость.
– Эдик, в этом городе живет полмиллиона человек. Вероятность, что мы встретимся во второй раз, не просто мала, а ничтожна. К тому же, сейчас темно, а эти двое нарочно ушли в самый дальний закоулок, где на сто метров аллеи всего один фонарь. Приятель твоего демона меня не только не запомнит, а даже не разглядит.
– Ты уверена, что сможешь с ним справиться?
– А ты на что? – удивилась я.
– Ладно, иди, – Эдик махнул когтистой рукой. – Мне и самому надоело ждать.
Я спрятала зеркало в карман, собрала свои короткие темные волосы в куций хвостик, достала из сумки большие круглые очки и водрузила их на нос. Теперь я стала похожа на школьницу из скромной приличной семьи, которая заблудилась на городской окраине.
Убедившись, что вокруг никого нет, я тихонько выбралась из кустов на дорожку и уверенно направилась к беседующим мужчинам.
– Извините, пожалуйста, – громко обратилась я к ним. – Не могли бы вы мне помочь?
Мужчины замолчали и уставились на меня. В нос тут же ударил резкий запах сладкой гнили. Мне не требовалось доставать зеркало, чтобы определить, от кого именно исходят эти миазмы – вонял темноволосый красавчик в модных шмотках. Старик же благоухал немытым телом и чем-то еще – чуждым и неприятным.
– Добрый вечер, милая барышня, – сказал темноволосый, поднимаясь на ноги. Его приятель поспешно встал вслед за ним. – У вас что-то случилось?
– Да, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал смущенно, – я возвращалась от подруги и заблудилась. Решила срезать путь через парк, а оказалась здесь. Подскажите, пожалуйста, как мне пройти к трамвайной остановке?
Мужчины переглянулись. Мне показалось, что на их лицах мелькнули хитрые улыбки.
– Уже одиннадцать часов вечера, – заметил темноволосый. – Трамваи здесь в такое время не ходят.
– Что же делать? – расстроилась я. – В двенадцать охранник закроет общежитие, и мне придется ночевать на улице.
– Так ты не местная? – подал голос старик.
– Не местная, – подтвердила я. – Я тут учусь. В швейном техникуме.
– Вам будет удобнее добраться до общежития на такси, – сказал темноволосый. – Рядом с парком есть стоянка, на которой всегда имеются свободные машины.
– Вы меня проводите до этой стоянки? – жалобно попросила я. – Мне страшно идти по парку одной.
Мужчины снова переглянулись.
– Конечно, проводим, – мягко улыбнулся темноволосый. – Юной барышне гулять в такое время действительно небезопасно.
– Спасибо! – с чувством ответила я. – Знаете, а ведь я могу отблагодарить вас за доброту. Вот, посмотрите, что у меня есть.
Я подошла к мужчине ближе и протянула ему зеркало. Темноволосый бросил на него взгляд. А потом вздрогнул и растаял в воздухе. Прежде, чем его одежда, звякнув пряжкой ремня, упала на тротуарную плитку, я успела разглядеть в зеркальном отражении тощее лысое существо с дыркой вместо носа и огромными провалами глаз.
– Ах ты дрянь!
Я подняла взгляд на старика. Он был бледен, как снег, а его глаза по величине почти не отличались от тех, что я увидела на лице демона.
– Да как ты!.. Да я тебя!..
В руке старика сверкнули ножницы – большие, похожие на те, что используют для выкройки одежды. Не успела я удивиться их внезапному появлению, как мужчина ловко запустил их в меня.
Ножницы подлетели к моему лицу и, словно наткнувшись на невидимую преграду, упали на дорожку. Воздух вокруг меня задрожал, повеяло жаром. Старик охнул и отшатнулся.
– Беги, дед, – серьезно сказала я. – Беги, пока не поздно.
Повторять не потребовалось. Мужчина развернулся и в секунду скрылся среди деревьев.
Я огляделась по сторонам и ногой подтолкнула к бордюру одежду исчезнувшего демона. Из кармана его джинсов выкатился какой-то предмет. Я наклонилась и увидела большой круглый медальон.
Что за ерунда?..
Я поднесла к нему зеркало. Сам медальон оказался чист, зато из-под его металлической крышки исходили тонкие нити темного колдовства.
– Эдик, – позвала я. – Посмотри, что это такое?
– Круглая медная коробочка, – ответил из зеркала иномирный приятель. – В вашем мире в таких штуках принято хранить яды и фотографии родственников.
– Он лежал в кармане демона. Зеркало показывает, что внутри находится какая-то заколдованная вещь. Можно ли мне на нее посмотреть?
– Конечно, можно. Пока ты под моей защитой, проклятия тебе не страшны.
Я положила зеркало на бордюр и, подсвечивая себе фонариком мобильного телефона, осторожно открыла медальон. Внутри него лежал клок волос. Судя по тому, что волосы были разного цвета и разной длины, они принадлежали не одному человеку, а нескольким.
Я продемонстрировала находку Эдику.
– Зачем демону волосы? – поинтересовалась я у него.
– Чтобы тянуть энергию их обладателя.
– Но ведь они отрезаны!
– И что? Они по-прежнему несут в себе частичку своего владельца. А проклятие связывает их воедино. Это как трубочка, опущенная в стакан с лимонадом. Через нее можно пить в любое время дня и ночи.
– Эти трубочки тянутся к нескольким людям, – заметила я. – Твой демон был очень прожорлив.
Эдик пожал плечами.
– Что же мне делать медальоном?
– Что хочешь. Можешь оставить здесь, можешь взять себе. Можешь куда-нибудь выбросить или спрятать.
– Если я уничтожу волосы, это ведь не снимет проклятие с их владельцев?
– Это уничтожит энергетическую связь между ними и проклятыми людьми. Всего лишь на всего.
– Брошу их в озеро, – решила я. – Тут неподалеку как раз есть спуск к набережной. А потом – домой. Завтра надо рано вставать…
***
– Александра, позвольте задать вам нескромный вопрос, – Ерохин присел на край стола и поставил передо мной картонный стакан с горячим кофе. – В котором часу вы вчера легли спать?
– Я легла спать сегодня, – честно ответила ему. – В первом часу или во втором. Точно не помню. Спасибо за кофе, Володя.
Ерохин усмехнулся и кивнул.
Действительно, после вчерашней прогулки до постели я добралась только глубокой ночью. Выбросив в озеро медальон, я долго шагала до стоянки такси, а потом долго спорила с водителем, решившим содрать с меня за проезд космические деньги.
– К практике надо относиться серьезнее, – заметил со своего места Кутузов. – Личная жизнь – это хорошо, однако и обязанности никто не отменял.
– Не завидуй, Андрюха, – хохотнул Владимир. – Не все живут только работой.
Кутузов не ответил.
Я сделала глоток из стакана и вернулась к документу, открытому на мониторе компьютера. С легкой руки моего напарника-куратора большую часть бумажной работы, связанной с нашими выездами, теперь вела я. Вернувшись в управление после первого совместного вызова, Андрей вручил мне в качестве образца несколько отчетов и велел составить такую же бумагу по уничтоженной кикиморе. Затем эту информацию следовало перенести в виртуальный реестр пойманной нечисти и заполнить регистрационный журнал. Последнее, впрочем, Кутузов сделал сам, вспомнив, что у меня нет полномочий для ведения таких записей.
В течение следующей недели я составила еще четыре подобных отчета – о пойманном полтергейсте, двух снятых проклятиях и жердяе, повадившемся заглядывать в окна многоэтажки, построенной на месте старого кладбища. Сейчас же я развлекалась тем, что вносила сведения о них в таблицу виртуального реестра.
Когда кофе был выпит, скрипнула дверь кабинета – в отдел вернулась Маргарита Денисовна.
– Кутузов, отправишься с Мечниковой на задание, – сказала она. – Поедете вместе с оперативниками. Они будут ждать вас через десять минут у главного входа.
– Хорошо, – кивнул Андрей. – Что от нас требуется?
– Экспертное мнение, – Юсупова открыла папку, которую держала в руках, и передала ему два бумажных листа. – Вчера коллег вызвали на Понизовскую улицу. В управление позвонила Алевтина Дмитриевна Рыбкина – волшебница, в базе данных числится, как чародейка-стихийница. Она пожаловалась на своего соседа – некого Михаила Викторовича Неглинского. Якобы в его квартире ежедневно происходят вспышки магической активности, после которых ее комнатные растения сохнут и осыпаются, а у кота-фамильяра начинаются головные боли.
– То есть, активность темная, – уточнил Андрей. – И очень высокая.
– Да, – кивнула Маргарита. – И берется неизвестно откуда. В списках магического населения Михаил Неглинский не значится. Ребята, которые ездили с ним знакомиться, утверждают, что это обычный человек, не имеющей ни малейшей магической искры. Он живет один, удаленно занимается копирайтингом и переводами с французского языка. Среди его родни также нет ни одного колдуна. Его квартиру тщательно обыскали и не нашли ничего, что могло бы спровоцировать выброс темного волшебства. Тем не менее, сегодня утром выброс повторился, причем, в этот раз он был явно направлен на соседку-колдунью. Вернее, на ее кота. Алевтина Дмитриевна сообщила, что ровно в восемь часов утра ощутила на своей территории присутствие чужеродной магической силы, похожей на темное проклятие. Если бы ее питомец не был фамильяром, он наверняка бы погиб. Рыбкина уверена, что нападение организовал Неглинский, но ничего не может ему предъявить. Ее сосед не входит в число людей, посвященных в тайну магического мира, поэтому разговаривать с ним о волшебстве она не имеет права. Рыбкина уверена, что мужчина знает о существовании чародеев и пользуется неким артефактом, но делает это скрытно.
– Обычный человек не сможет активировать магический артефакт, – подала голос я. – Для этого надо быть колдуном.
– Возможно, ему кто-то помогает, – заметил Кутузов. – Кто-то приходит к нему в гости и провоцирует всплески магии.
– Быть может, так и есть, – согласилась Юсупова. – А может, и нет. Ваша задача – разобраться, нет ли в квартире Неглинского чего-нибудь, связанного с нечистью или проклятьями. Оперативники могли что-то упустить или не заметить. Удачи, ребята.
На Понизовскую улицу мы с Кутузовым приехали в компании двоих усатых мужчин, невозмутимых, как скалы, и таких серьезных, что в их присутствии хотелось молчать и сидеть, идеально выпрямив в спину. Я думала, первым делом мы навестим Алевтину Рыбкину, однако оперативники сразу повели нас ее соседу.
Михаил Неглинский оказался тощим невысоким мужчиной с широкими белесыми бровями, бледной желтоватой кожей и темными кругами под большими карими глазами, выдававшими в нем человека, редко выходящего на свежий воздух.
– Снова будете искать наркоту? – хмуро поинтересовался у нас Неглинский. – Тетке из сорок третьей квартиры опять почудилось, что из моих окон пахнет синтетикой?
– Да, – коротко ответил один из оперативников, сунув ему под нос бумагу с большой круглой печатью. – Позвольте войти.
В квартире копирайтера было душно и пыльно. Проветривать и мыть полы здесь явно не любили. При этом все вещи находились на своих местах, кухонный и письменный столы сверкали чистотой, а узкая односпальная кровать оказалась аккуратно заправлена. В гостиной было полно книг, а в спальне находился стеллаж, на полках которого ровными рядами стояли глиняные статуэтки, маленькие картины в разномастных рамочках, сувенирные пистолеты и декоративные бутылки. Очевидно, господин Неглинский был любителем блошиных рынков и систематически приобретал там всевозможные интересные вещицы.
В целом, и квартира, и ее неприветливый владелец создавали хорошее впечатление. Юсупова была права: Михаил являлся обычным человеком, и магией в его доме даже не пахло.
Пока один из оперативников разговаривал с Неглинским, а второй осматривал содержимое его шкафов, мы с Кутузовым неторопливо ходили по комнатам, внимательно разглядывая мебель и вещи, – Андрей сквозь свои зеленые очки, я – через карманное зеркало.
В какой-то момент мой куратор решил оставить поиски и побеседовать с хозяином жилплощади. Я же отправилась в очередной раз осматривать спальню. Меня не оставляло чувство, будто я что-то упускаю из вида.
– …никто ко мне не ходит, – донесся до меня голос Михаила Неглинского. – Друзья имеются, но я предпочитаю встречаться с ними на улице. Да, я не люблю гостей. Что в этом такого?
Похоже, в этот раз нам придется уйти ни с чем, а оперативникам – проверить своего подозреваемого артефактом правды. Или еще раз поговорить с Алевтиной Рыбкиной. Быть может, она ошиблась, и магическая активность исходила не из этой квартиры, а из какой-нибудь другой? Помнится, мою бабушку жутко раздражала музыка, которую слушала девушка, живущая этажом выше. Когда же бабуля пришла к ней с претензиями, оказалось, что те заунывные песни включает не она, а мужчина, обитающий у девушки над головой.
Я засунула зеркало в карман и уже хотела вернуться к Кутузову, но неожиданно запнулась о край ковра и едва не стукнулась носом о письменный стол. Чтобы удержать равновесие, я ухватилась за полку стоявшего рядом стеллажа. Под моей рукой что-то дрогнуло, и в тот же миг в нос ударил резкий запах гнили.
От неожиданности я отскочила в сторону. Запах висел в воздухе несколько секунд и исчез.
Интересно…
Я вернулась к стеллажу. На его нижней полке стояла портативная пишущая машинка с черным корпусом и круглыми белыми клавишами. Очевидно, схватившись за шкафчик, я случайно нажала на одну из них. Немного поколебавшись, я провела рукой по клавиатуре.
Запах вновь появился, но почти сразу пропал.
Я достала зеркало и, приблизив его к машинке, увидела, как в воздухе исчезают темные магические нити.
– Андрей! – громко позвала я. – Иди скорее сюда!
Кутузов вошел в комнату в компании Неглинского и обоих оперативников.
– Сейчас я покажу фокус, – взволнованно сказала я. – Смотрите.
Я щелкнула по одной из клавиш, и лица чародеев вытянулись – магические нити стали видны всем.
– Но-но! – возмущенно воскликнул Неглинский. – Уберите руки, барышня! Это настоящий «Ундервуд»! Кто позволил вам его трогать?
– Где вы взяли эту машинку? – спросил у него Андрей.
– Купил в магазине, – ответил Михаил, подойдя к стеллажу вплотную. Судя по его лицу, он был готов грудью встать на его защиту. – А что?
– Да, собственно, ничего… В каком же магазине продают такие… м-м… интересные вещи?
– В комиссионном, – взгляд Неглинского стал подозрительным. – Он находится на соседней улице. Почему вы спрашиваете? Что вам до моей машинки? Она что, ворованная?
– Может, и ворованная, – заметил один из оперативников. – Мы ее забираем. В управлении разберемся.
– Вы не имеете права! – глаза Неглинского потемнели от негодования. – Вы явились проверять, не прячу ли я наркотики. Вот и проверяйте! Причем здесь мой «Ундервуд»? Может, вам еще отдать телевизор? Или холодильник?..
Я осторожно тронула его за плечо. Неглинский вздрогнул, повернулся ко мне. Я поймала его взгляд, и мужчина замолчал на полуслове.
– Михаил, ваша пишущая машинка очень красивая, – мягким голосом сказала я, продолжая глядеть ему в глаза. – Она работает? Вы ее как-то используете?
– Работает, – взгляд копирайтера стал пустым и расфокусированным. – Использую. Иногда.
– Что же вы на ней печатаете?
– Желания.
– Какие желания?
– Свои.
– Зачем?
– Чтобы они исполнились.
– Эта пишущая машинка умеет исполнять желания?
– Да.
– Спроси у него, что и когда он желал, – шепнул мне в ухо Кутузов.
– Какие же желания исполнил ваш «Ундервуд»? – поинтересовалась я.
– Он заставил заказчика увеличить мой гонорар, – голос Неглинского звучал глухо и бесцветно. – Привел ко мне четверых новых клиентов и помог наказать соседку из сорок третьей квартиры.
– Как наказать? За что?
– Я попросил, чтобы умер ее кот. Она постоянно сует нос в чужие дела. Я надеялся, что его смерть ее приструнит.
Вот урод!..
– Михаил, кто продал вам пишущую машинку?
– Девушка из комиссионного магазина.
– Это мы уже слышали, – заметил один из оперативников.
– А кто принес машинку в комиссионку, знаете?
– Не знаю. Девушка сказала, что ее продала какая-то старушка.
Мой локоть накрыла горячая мужская рука.
– Саша, достаточно, – снова прошептал мне в ухо Андрей. – Отпусти его. Иначе в его голове произойдет сдвиг, и он останется дурачком.
Я отвела взгляд в сторону. Неглинский моргнул и растерянно уставился на нас.
– Вы что-то спросили? – неуверенно поинтересовался он. – Кажется, я задумался и не расслышал вопроса.
– Мы выяснили все, что требовалось, – покачал головой Кутузов.
– А «Ундервуд» мы все-таки заберем, – добавил один из усатых чародеев.
В управление мы с Кутузовым возвращались на такси. Оперативники, упаковав волшебную машинку в специальный пакет, поехали знакомиться с продавщицей комиссионного магазина.
– Может, нам стоило поехать с ними? – задумчиво пробормотала я, когда их машина скрылась из вида.
– Зачем? – пожал плечами Андрей. – Колдуна, который зачаровал «Ундервуд», они отыщут без нас.
– Его зачаровал не колдун, – покачала головой я.
– А кто?
– Демон.
Брови Кутузова удивленно взлетели вверх.
– С чего ты это взяла, Саша?
– От машинки воняло гнилью. Сладкой, как от испорченных фруктов. Этот запах исходит от них и ото всего, чего коснулась их магия.
Взгляд Кутузова стал очень серьезным.
– Откуда ты это знаешь? Тебе доводилось нюхать демонов, Александра?
Я мысленно улыбнулась.
Общаться с демонами категорически запрещено – об этом в магическом сообществе знают все. Тем, кто нарушит этот запрет, грозит тюремный срок вкупе с конфискацией имущества – в зависимости от того, как долго длилось это общение, и что оно собой представляло.
Иномирные создания, которые систематически приникают в нашу реальность, считаются нашими злейшими врагами. Они обладают невиданной магической силой, отлично умеют маскироваться и питаются человеческой энергией. Как вампиры, они присасываются к своей жертве, и пьют ее до тех пор, пока от нее не останется мертвая сухая оболочка.
Для демонов наш мир – богатейшие угодья, где можно вольготно жить и жиреть. Между тем, свободно проникать на Землю этим ребятам нельзя. В их реальности существуют законы, которые как-то регулируют перемещения между мирами. Возможно, кто-то проникает к нам на законных основаниях. Тех же, кто пересек границу тайком, демоны стремятся вернуть обратно.
Наши чародеи ведут с иномирцами непрерывную борьбу. В каждой стране существуют подразделения, в которые входят колдуны, чья задача – разыскивать и уничтожать опасных пришельцев. Пришельцы это знают, а потому делают все возможное, чтобы их не нашли. В том числе заводят «друзей» среди местных жителей. Те помогают им прятаться и поставляют для прокорма энергию других людей. Взамен демоны в разы увеличивают их магическую силу, дарят здоровье и финансовое благополучие – в зависимости от того, что кому требуется.
Если же маги-предатели попадутся правоохранителям, их ждет очень серьезное наказание.
Я тоже общаюсь с демоном. Эдик не беглец и человеческая энергия ему не нужна, однако эти обстоятельства вряд ли реабилитируют меня в глазах сограждан, если они узнают, что половину моей жизни мы работаем вместе.
Между тем, ответ на вопрос Кутузова у меня был готов давно. Честный, правдивый ответ.
– Демон убил мою мать, Андрей. Выпил до донышка. Поэтому – да, я знаю, как пахнут эти твари.
***
Остаток дня я занималась бумажными делами. Когда мы с Кутузовым ехали в управление, я ожидала, что он вновь поднимет тему моего взаимодействия с демонами, но Андрей не сказал ни слова. Вернувшись в отдел, я села писать отчет, а мой куратор ушел к оперативникам.
Ни Ерохина, ни Маргариты на месте не было, поэтому несколько часов я работала в компании рарога. Рик, очевидно привыкший к моему присутствию, мирно дремал на жердочке и взглядом меня больше не сверлил.
Андрей вернулся после обеда.
– Ты была права, – сказал он мне, усаживаясь за свой стол. – Коллеги проверили комиссионку, в которой Неглинский купил «Ундервуд», и обнаружили следы иномирной магии. Продавщица подтвердила, что пишущую машинку в магазин принесла некая пожилая женщина.
– Продавщицу тоже надо проверить, – задумчиво сказала я. – Вряд ли Неглинский сам догадался, что машинка волшебная. Наверняка ему кто-то об этом рассказал.
Возможно, комиссионщица водит дружбу с каким-нибудь иномирным туристом. Как старый колдун, с которым я вчера общалась в парке. Будь на «Ундервуде» обычные чары, копирайтер не смог бы их активировать. Магия демонов – другое дело. Ей плевать, по кому бить – по колдуну или по обычному человеку. Продавщица может нарочно продавать покупателям проклятые вещи и подсказывать, как ими пользоваться, чтобы ее «другу» или «подруге» не пришлось долго ждать подпитки. Неглинский недаром встретил нас желтым и осунувшимся. Пользуясь машинкой, он щедро делился с проклинателем своей жизненной силой.
– Девушку проверят, – кивнул Кутузов. – Непременно.
Андрей сел за стол, включил компьютер и погрузился в работу. Он не оторвался от нее, даже когда в кабинет вернулись Ерохин и Юсупова, поэтому о том, как мы съездили на Понизовскую улицу, им рассказывала я. Кутузов время от времени согласно мычал в ответ на их вопросы, и невпопад бросал на меня задумчивые взгляды, создавая неприятное впечатление, будто дело, которым он занимается, связано не с работой, а со мной.
Не удивлюсь, если Андрей нашел касающиеся меня документы и теперь внимательно их изучает. В этом нет ничего особенного: маг, признавшийся, что имел отношение к демонам, ожидаемо вызывает у полиции профессиональный интерес. После смерти мамы нашим семейством не интересовался только ленивый. В базе данных спецуправления наверняка есть куча бумаг, в которых подробно расписаны обстоятельства ее гибели. Между тем, самые любопытные подробности знаю только я.
На самом деле, гулять по базе данных Кутузову было не обязательно. Я бы сама ему все рассказала. Вернее, не все, а то, что сообщила в свое время его коллегам. Но разговаривать со мной Андрей почему-то не хочет. Он вообще не слишком коммуникабельный, говорит только по делу, а в беседах на отвлеченные темы почти не участвует. То ли дело Ерохин – у него рот закрывается, только когда он жует. И то не всегда.
Когда рабочий день подошел к концу, в коридоре управления меня перехватил Чистяков.
– Мечникова, – сказал он, неожиданно выпрыгнув на меня из-за угла, – у тебя есть планы на сегодняшний вечер?
– И тебе привет, Сережа, – вздрогнув, ответила я. – Планы у меня есть. Я поеду домой, куплю в кондитерской пирог с рыбой, буду его есть и читать книгу.
– Это очень хорошо, – радостно потер руки однокурсник. – Раз ты ничем не занята, значит, сможешь пойти со мной на концерт. Ты любишь органную музыку, Саша?
Я растерянно моргнула.
– Музыку я люблю. А по поводу органа ничего сказать не могу. Я слушала его всего один раз, да и то по телевизору.
– Отлично, – подмигнул Серега. – Будем делать из тебя культурного человека.
– Чистяков, у тебя подружки закончились? – поинтересовалась я. – С чего это ты решил пригласить меня на концерт?
– Потому что оценить его сможешь только ты.
Чистяков отвел меня в сторону и принялся рассказывать:
– В наш отдел сегодня пришла заявка на изгнание привидения. Оно живет в католическом храме, что находится в двух кварталах от нас, и по вечерам играет на органе.
Мои брови поползли на лоб.
– Играет? Призрак?
– Ну да, – кивнул Серега. – При жизни этот парень был органистом, причем весьма талантливым. Дело свое любил и даже иногда давал концерты. Год назад он умер. Прямо во время богослужения, представляешь? То ли сердце схватило, то ли инсульт. Тело-то его похоронили, а дух так и остался в костеле. Каждый вечер, ровно в двадцать три ноль-ноль, он садится за клавиатуру и играет разные мелодии.
– Забавно, – улыбнулась я. – Ты, кажется, сказал, что органист умер год назад. Почему же его собрались изгонять только сейчас?
– У храма сменился настоятель. Прежний ничего против призрака не имел. Наоборот, он считал, что его музыка очень полезна. В костел потянулись толпы туристов – как в замок с привидениями. Самые смелые собирались вечером у его дверей, чтобы послушать бесплатный концерт. Но пришел новый падре, и он категорически против, чтобы на его территории обретался мертвый органист.
– Падре можно понять, – заметила я. – Надо полагать, изгонять призрака поручили тебе.
– Да, – кивнул Чистяков.
– А я тебе зачем?
– Для компании. Меня отправляют в костел без напарника.
Я мысленно улыбнулась. Маргарита Денисовна говорила, что у некромагов началась жаркая пора – на двух городских кладбищах объявились вурдалаки. Конечно, им теперь не до практиканта. Сереге же, видимо, в одиночку общаться с призраком боязно. Хотя он, конечно, в этом никогда не признается.
– Я звал с собой Бакланова, – продолжал Чистяков, – но он весь в цифрах, таблицах и графиках. Да и с музыкальным слухом у него не очень.
– У меня с музыкальным слухом тоже все печально.
– Зато ты сможешь увидеть самого органиста.
– Почему бы тебе не позвать на концерт кого-нибудь другого?
– Другого нельзя. Приводить с собой на задание посторонних людей строжайше запрещено. А ты не посторонняя. Ты – коллега.
– Есть еще Вика Хотылева.
Взгляд Чистякова стал таким осуждающим, что я почувствовала себя дурой.
– Ладно, – кивнула я. – Я с тобой пойду. Но учти, помощник из меня еще хуже, чем музыкант.
– Помогать мне не надо, – качнул головой Серега. – Мне нужна компания. А с призраком я уж как-нибудь справлюсь…
В костел мы явились аккурат к началу концерта. Пожилой мужчина, очевидно местный сторож, впустил нас через заднюю калитку во двор, а потом проводил к высокой резной двери главного входа.
Стоило переступить порог храма, как откуда-то сверху грянула мелодия – торжественная, грозная, величественная, необыкновенно знакомая. Она обрушилась на наши головы, как водопад. Ее звуки неслись со всех сторон, создавая впечатление, будто в пустом зале с узкими деревянными скамеечками собрался невидимый оркестр, и он играет сразу отовсюду.
Чистяков, тронул меня за локоть и указал рукой в глубину храма. В полутемном зале, освещенном небольшим боковым светильником, кто-то сидел. Не призрак, а живой человек – широкоплечий мужчина, с копной густых темных кудрей.
– Неужели настоятель решил проконтролировать мою работу? – усмехнулся мне в ухо однокурсник.
Словно услышав его слова, мужчина обернулся. От неожиданности я охнула. Это был Андрей Кутузов.
Увидев нас, Андрей махнул рукой и указал на скамейку рядом с собой. Мы с Серегой переглянулись, а потом подошли к нему и послушно уселись на лавку. Чистяков хотел что-то сказать, но Кутузов жестом его остановил.
Музыка между тем продолжала бушевать, как могучий океан. От мощного дыхания органа по спине и рукам скакались мурашки, а сердце сжималось от переполнявшего его восторга.
– Это был Иоганн Бах, – сказал Кутузов, когда мелодия смолкла. – Токката и фуга ре минор. Самое знаменитое его произведение.
– Я прошу прощения, – Чистяков смущенно откашлялся. – Что вы здесь делаете?
– Пришел послушать музыку, – Андрей невозмутимо пожал плечами. – Мне сказали, что сегодня Марк отправится в райские кущи. Я не мог пропустить его последний концерт.
– Марк – это органист? – догадалась я.
– Да.
– Но где же он?
– На хорах, конечно. Орган в католических храмах размещается под потолком, чтобы музыка нисходила на прихожан с высоты.
– Значит, придется лезть под потолок, – пробормотал Чистяков.
– Придется, – кивнул Кутузов. – Однако я попросил бы вас сделать это чуть позже. Минут через сорок, когда концерт подойдет к концу. Очень уж хочется его дослушать.
Серега пожал плечами и откинулся на спинку скамейки.
– Ты тоже планируешь подняться на хоры, Саша? – спросил Андрей у меня.
– Нет, – я покачала головой. – Я просто пришла на концерт.
Андрей улыбнулся. Эта улыбка согрела меня, как теплая печка в студеный зимний день. Волнение и внутренний трепет, которые не оставляли меня с того момента, как мы подошли к костелу, испарились, будто их и не было.
Музыка зазвучала вновь. Она была веселой и игривой, нежной и печальной, ласковой и бесконечно доброй. Она признавалась в любви, прощала промахи и обиды, обещала счастье и вечную жизнь. Мое сердце пело вместе с ней, а по щекам сами собой катились слезы.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-bogatikova/otrazheniya-71074285/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.