Главная страница | Стимпанк | Не благие намерения

Не благие намерения
Лина Певзнер
События романа разворачиваются на планете Соренрера. Её обитатели внешне не отличаются от людей и живут в мире стилистики стимпанка.
Однажды на Соренреру прибывает космический корабль и жители планеты сталкиваются с пришельцами, которые называют себя Людьми. Гости поначалу любознательны и доброжелательны, но вскоре сообщают обитателям Соренреры – изобретения, создаваемые ими, опасны и для них самих, и для всех обитателей планеты.
Увы, строптивые аборигены не хотят прислушиваться к словам Людей, что приводит к тому самому решению, возникающему при непонимании слов…

Лина Певзнер
Не благие намерения

Пролог
Утро стояло пасмурное и прохладное, что весьма радовало Десмира. В тёплые летние дни в защитном костюме было невероятно жарко, а учитывая его вес и сложность передвижения, вовсе можно было потерять сознание. Учёный, однако, носил его с гордостью, так как тот являлся его собственной уникальной разработкой. Жаль, что её практически никто не видел. Причина тому проста – там, куда он направлялся, живых не бывало уже более пятисот лет, разве что такие же отчаянные исследователи, как и он. Десмир ходил в запретный для посещения без особого разрешения Пранерестон раз в неделю вот уже четвёртый год, но за это время не встречал там ни души и практически не находил чего-то дельного для исследований. Можно было бы впасть в уныние и отчаяние, но исследователь не признавал этих качеств и не считал их достойными для учёного мужа, поэтому упрямо и настойчиво не сдавался в своих высоких целях.
В том, что энтузиастов было мало, да что уж тут говорить – их не было вообще, был виновен Орден Незримых Наблюдателей. Заскорузлые, властные, высоколобые… болваны, застрявшие в страхах и пережитках прошлого, пресекающие всё, что якобы могло не понравится тем самым Незримым Наблюдателям, некогда прилетевшим с небес. Пришельцы себя называли Людьми, внешне ничем не отличались от торирисов, повсеместно населяющих этот мир, и, согласно древним летописям, поначалу вели себя вполне дружелюбно. На Соренрере тогда во всю начиналась эра технического прогресса, золотой век науки и просвещения. Ознакомившись с успехами учёных планеты, Люди остались ими очень недовольны и возмущены. Они потребовали собрать конгресс из разных стран, выступили на нём и сообщили – им ведомо, к чему могут привести проводимые на Соренрере исследования. По их словам, беспечные торирисы загубят этот мир, как Люди когда-то загубили свой, уничтожив многие живущие на планете виды животных и растений, сделав мир по большей части не пригодным и для обитания самих торирисов…
Как и следовало ожидать, им никто не поверил. Никакие мирные уговоры не работали. Ни одна из стран на Соренрере не хотела прислушиваться к бьющим тревогу пришельцам. Оценив ситуацию, Люди выдвинули вердикт, подразумевающий следующее: если торирисы не прислушаются к ним и не захотят выполнить их «рекомендации», направленные на сохранение жизни на планете, то они покажут воочию, к чему приводит непокорность. На раздумья и сворачивание научной деятельности был отпущен год.
По прошествии ровно года, 389 дней на Соренрере, над самым крупным городом на планете Пранерестоном в воздухе на большой высоте зависло огромное чудо техники, ныне имеющее название Каратель Судного Дня. Без каких-либо предупреждений из недр Карателя на Пранерестон была сброшена мощнейшая бомба, в одно мгновение стёршая с поверхности земли город с миллионным населением. Выживших в катастрофе не было. Жители его окрестностей, сумевшие выжить, в большинстве своём умирали от неведомых ранее болезней, многие получили ожоги и ранения. Ударная волна была немыслимой силы и уничтожила всё на своём пути. По сохранившимся записям малочисленных свидетелей, Каратель провисел над Пранерестоном несколько месяцев, как бы наблюдая за содеянным им. По мнению Десмира, скорее за тем, как торирисы оценят весь масштаб бедствия. И они оценили…
Выждав им самим отведённый срок, Каратель неспеша, вальяжно, переместился к следующему по размеру городу – Тирсонее, столице другой страны, находящейся на противоположной стороне планеты. Все, кто видел его по пути, в панике разбегались и прятались, но ударов больше не последовало. В Тирсонее летательный аппарат спустился достаточно близко к поверхности, чтобы Люди могли из него выйти. Их встретили перепуганные жители города и через них пришельцы передали своё послание. Спустя три дня конгресс собрался вновь. Несогласных больше не было, о трагедии в Пранерестоне знали все и боялись её повторения. Люди передали торирисам свод правил, в большинстве своём касающихся изобретений и научной деятельности, в которых содержались все запреты. Они предупредили – благодаря имеющимся у них технологиям, Люди способны пристально следить за торирисами и, если те решат нарушить что-либо, ими предписанное, кара будет молниеносной и последует незамедлительно.
Страх не подстегнул в те тёмные времена торирисов искать пути решения и борьбы со столь мощными и опасными созданиями из глубин непостижимого космоса. Общим советом было принято решение поставить во главе всего законы, предписанные Людьми, которых стали называть Незримыми Наблюдателями. Спустя совсем недолгое время появился и сам Орден. Поначалу малочисленный, но вскоре разросшийся до внушительной организации, внимательно следящей за исследованиями и держащей науку в узде. Каждое новое изобретение проходило проверку в Ордене, если его что-то не устраивало, в зависимости от степени «неустраиваемости» и лояльности к самому изобретателю, изобретение могло отправиться в печь со всеми наработками, а в самых жутких случаях – в печь мог попасть и сам изобретатель.
Прогресс сразу же встал на месте, фактически схлопнувшись из-за давления Ордена. Развитие остановилось. Сейчас, спустя пять веков с тех траурных событий, с этим стало немногим проще. Однако, ради своих исследований Десмиру приходилось изрядно принижаться и выслуживаться перед треклятым Орденом, чтобы иметь хотя бы допуск к заветному для него Пранерестону. Запретный город манил своими загадками, самой главной из которых было то самое смертоносное оружие, что стёрло его навеки.
За пять сотен лет, пусть и опасных, и тяжёлых исследований, энтузиастам удалось многое узнать о химическом составе почвы разрушенного города, о том, что в нём таится какая-то сила, которую на Соренрере пока не сумели постичь. Знали лишь одно, что она незрима, как и ныне те, кто принёс её в этот мир, и ещё – убийственна для здоровья торирисов. Она заражала страшной болезнью, протекающей и проявляющейся по-разному, но всегда – болезненно и в конечном итоге смертельно. Десмиру повезло, что он родился спустя такое большое количество времени после катастрофы. Его предшественники, хотя и не разгадали загадку о природе и причине болезни, сумели найти способы защититься от страшной напасти. Собирая их знания и наработки по крупицам в библиотеках, учёный и создал свой защитный костюм, состоящий из прорезиненной ткани. В длинном плаще, закрывающем всё тело и переходящем в перчатки, содержалась прослойка из свинцового напыления, что делало его невероятно тяжёлым. От увесистого капюшона и вовсе создавалось впечатление, что на голову надели тяжёлый водолазный шлем. Полы плаща смыкались с брюками, отчего костюм напоминал странный комбинезон, по сути, он таковым и являлся – часто приходилось пользоваться подручными средствами при создании всего, в том числе и средств защиты. Брюки полностью покрывали тяжёлые широкие ботинки на толстой подошве, в которой также была прослойка из металла, в этот раз из вольфрама, бесцеремонно тайком собранного из всего, где столь редкий материал использовался. Частенько не самым честным путём, но Десмир всегда себя оправдывал своими благими намерениями и высшими целями, так что совесть его молодой подвижный ум не беспокоила. А вот съезжающая маска на лице очень даже – с ремнями вышла накладка, а он последние пару недель забывал взять её к себе в лабораторию и отрегулировать их наконец.
Сквозь толстые окуляры мир вокруг выглядел замыленным, несмотря на то, что учёный протирал их каждый раз с обеих сторон. Дышать через сложный респиратор было тяжело, но что-то более годное и удобное он пока не смог придумать – часто от дыхания окуляры запотевали и ничего нельзя было различить. Придуманная им система была единственно работающей и… громоздкой и неудобной. Впрочем, ищи он более лёгких путей в своей жизни, не стал бы исследователем, а пошёл в армию, как того желал его отец. Там как раз всё просто, нужно лишь подчиняться приказам… чего Десмир не умел совсем. И не хотел.
Огороженная зона имела радиус в пятнадцать километров, но охраны здесь уже не было. Одни лишь распахнутые настежь ворота меж покосившихся столбов, да давно покорёженный коррозией забор. Сложно сказать, когда его установили, но это точно было очень давно. Сейчас охрана находилась у стены, установленной лет пятьдесят назад в радиусе восьмидесяти километров от эпицентра взрыва, и это – ещё одна причина, по которой Десмир пытался уживаться с Орденом в мире – благодаря их благосклонности, у него имелось одно из редких исключительных прав прилетать к внутренней границе на своём навортисе, а не идти это расстояние пешком по нескольку дней в одну сторону. С лихвой хватало и путешествий в тяжёлом костюме по самому городу, но здесь Десмиру отчасти повезло – природа его не обделила физической силой и выносливостью, которые он старательно поддерживал, понимая, что без возможности посещать Пранерестон работа всей его жизни покатится псу под хвост.
Сколько бы раз Десмир не приходил сюда, каждый раз, проходя ворота, он ощущал странное чувство трепета, прикосновения к чему-то неизведанному, запретному и… ужасающему. На самых окраинах большого города ещё сохранились остатки разрушенных стен и даже некоторые дома, вросшие за прошедшие годы по самые окна в грунт, словно бездонными провалами глазниц смотрящие на пришедшего тревожить тишину этого места. По свидетельствам, несколько лет после взрыва на территории разрушенного города ничего не росло и вообще не было ничего живого, но за пять сотен лет природа всё-таки взяла своё. Неведомая незримая сила, пугающая торирисов, ей либо была не страшна, либо проявляла себя незаметно для исследователей. Средь зарослей холодными чёрными призраками обугленные стены безмолвно следили за гостем будто бы с укором. Опять пришёл? И чего только постоянно ищет здесь?
Признаться, Десмир и сам не знал, что. Первое время он надеялся отыскать в развалинах нечто необычное, подсказки к разгадке, какие-то артефакты, незамеченные другими. Спустя полгода детская восторженность и спесивость прошла, сложно искать то, сам не знаешь что. Теперь он приходил сюда по привычке, для получения какого-то определённого извращённого вдохновения. Незримые Наблюдатели – жестокие убийцы, прикрывающие своё поведение благими намерениями по сохранению мира и однажды… однажды именно он, Десмир, найдёт как избавиться от них. Может, даже отомстить за содеянное.
Зелень мельчала ближе к эпицентру, всё больше сходя на нет. Здесь деревья и кустарники почему-то расти отказывались, поэтому обгоревшие фундаменты зданий были лучше различимы. Стен так близко к эпицентру уже не сохранилось, только торчащие неровными обугленными зубцами части фундаментов и покорёженные конструкции, сейчас крайне сложно идентифицируемые как что-либо. На белёсой мостовой, вероятно, когда-то имевшей тёмный цвет плитки, сохранились тени тех, кто в момент удара находился на улице. Одни лишь тени, застывшие в вечности, оставшиеся единственным отголоском их обладателей. Страшное оружие не оставило тел, пожрало их, перемололо в пыль… да и кто знает, может, даже и пыли не было. Десмир видел, как торирисы сжигали себе подобных на кострах, такое случалось редко, но случалось, и зрелище это было отвратительным и ужасным. Здесь же такому разом подвергся целый город, есть свидетельства жителей окрестностей, будто те видели настоящий огненный шторм, бушующий на месте города. Горожан, выжавших в этом аду, не было ни одного.
Остановившись на небольшой возвышенности, которая обрамляла кратер эпицентра взрыва и совсем немного сгладилась за сотни лет, Десмир окинул взглядом мёртвый город. Кто-то однажды должен заплатить за это. Неважно, насколько он силён, всегда найдётся кто-то сильнее. И не стоит его искать. Нужно стать таковым.

Глава 1
– Мирта, разъединитель!
Девушка спохватилась и помчалась со всех ног в другой угол обширной лаборатории, попутно умело перескакивая через разложенное всюду оборудование и уклоняясь от коварных струек горячего пара, испускаемого работающими аппаратами. Несмотря на огромное количество всевозможного оборудования, инструментов, подручных и защитных средств, Мирта прекрасно знала, где лежит каждый предмет и максимально быстро находила его, принося мастеру всё, что только имелось в лаборатории. Именно поэтому в большей части исследований учёного ассистировала она, а не неуклюжий и летающий в облаках подмастерье Йорн, навязанный Десмиру Университетом, в котором тому приходилось – по его же словам – проводить занятия. Мирта знала Десмира Мардара почти три года, благодаря всё тому же Университету. Она отчаянно старалась учиться в нём, пока на одном из предметов не встретила своего гениального преподавателя. Десмир усмотрел в ней нечто особенное и предложил быть ассистенткой в его исследованиях. А дальше… учёба покатилась под откос, Мирта слишком много времени проводила в лаборатории и в конечном итоге её исключили, не помогли даже попытки мастера договориться с руководством. Девушка об этом не жалела. Она верила в возвышенность его работы, в его самоотверженность, верила в него и считала своё присутствие рядом необходимым. Вся её жизнь крутилась сейчас возле Десмира, но Мирту это устраивало.
Примчавшись обратно и юрко ускользнув от очередной порции пара, выпущенного гудящим огромным котлом, ассистентка протянула мастеру затребованный им инструмент. Он задумчиво повертел его в руках, покосился на девушку и добавил:
– И четвёртые давай.
Мирта умело выудила из пяти рядов очков, подряд надетых на небольшом цилиндре на голове, нужные учёному и также протянула их мастеру. Десмир нахмурился, склонившись над работой, а Мирта завороженно, с затаённым дыханием, за этим наблюдала. Она никогда не лезла под руку и не отвлекала разговорами, даже если приходилось задерживаться в лаборатории до полуночи. За последний год это стало происходить всё чаще, из-за всё той же раздражающей мастера необходимости проведения занятий. Времени на его собственные исследования оставалось немного и чаще ближе к вечеру.
Оплата за работу ассистенткой была несоразмерной. Работая где угодно в Киерше, Мирта получала бы больше раза в два, но её это не беспокоило – не столь важно, сколько тебе платят, как то, на что ты тратишь своё драгоценное время жизни. Порой, девушке казалось, что Десмир всё-таки чувствует себя виноватым, ведь все его финансы уходят на оборудование и платить ей вменяемые деньги он не может. Возможно, именно из-за чувства вины мастер всегда звал её с собой на ужин в заведение неподалёку от лаборатории. Иногда это выходило перед работой, иногда – после, в зависимости от занятости учёного в других сферах его жизни. Хозяин заведения всегда относился к ним лояльно и часто добавлял какую-нибудь вкусность к заказу, но почему-то считал их братом и сестрой, чем весьма забавил Десмира и расстраивал мечтательную Мирту.
На мощном металлическом столе что-то знатно полыхнуло и девушка накрыла источник пламени увесистой огнеупорной тканью, предотвращая доступ кислорода. Десмир гневно выругался, отбросив разъединитель на край стола, а затем отправив туда и прорезиненные лабораторные перчатки. Вернув на цилиндр ассистентки очки, он сдержанно произнёс:
– Убери всё это безобразие и можешь сегодня идти домой. Мне нужно проветриться.
Не дожидаясь её ответа, учёный ушёл, напористо меряя лабораторию широкими шагами. Мирта проводила его взглядом, тяжело вздохнув. Опять будет сидеть здесь всю ночь один и пытаться что-то сделать. За прошедшие годы она хорошо поняла эту черту его характера – он не умел сдаваться. «Если не получается в тысячный раз, значит, нужно пробовать в тысяча первый. Нельзя добраться до цели, свернув по дороге обратно,» – однажды обронил Десмир и Мирте запали в память его слова. Признаться, его юная ассистентка применяла их в своей жизни далеко не к науке…
Девушка сняла с головы цилиндр и по плечам разметались убранные под него кудрявые каштановые волосы. Она поискала в карманах прорезиненного тёмно-коричневого халата заколку и кое-как заколола их сзади. Цилиндр в этом плане был эффективнее, но носить эту увесистую подставку под различные полезности в работе мастера было сложновато и попросту тяжело. Мирта ни разу об этом не говорила Десмиру, хотя периодически мучилась болями в шее.
Заглянув под накрывавшую стол огнеупорную ткань, девушка закатила глаза и вздохнула. Убирать придётся долго, но ей не привыкать. Время за уборкой летело быстро. Она вздрогнула от неожиданности, когда над ухом раздался недоумевающий голос Десмира:
– Милая моя Мирта, я же просил тебя так не утруждаться много раз. Это лабораторный стол, он никогда не будет стерильно чист, да это и не требуется.
– Я стараюсь выполнять свою работу достаточно хорошо, – смутилась девушка, краснея, – Это было… из Пранерестона? Дополнительно нужно обрабатывать?
– Нет, иди отдыхай. Я справлюсь сам, – он дружелюбно улыбнулся ей и в его аметистовых глазах блеснул хитрый огонёк.
– Ладно, – Мирта поджала губы и сняла лабораторные перчатки, тихо вздохнув и одарив его взглядом, который Десмир воспринял как осуждающий.
Ничего удивительного, девушка была наблюдательной, всегда всё замечала и его вид сейчас о многом ей говорил. Обычно растрёпанные, сейчас бронзовые волосы учёного были аккуратно уложены назад. У него часто не хватало времени на визит к парикмахеру, поэтому бывало, что они отрастали вплоть до плечей, пока не начинали его раздражать при работе больше, чем потеря времени на стрижку. Вместо заношенного, заляпанного маслом и прожжённого лабораторного халата, на нём была надета чистая белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, а поверх неё – выглаженная, орехового цвета жилетка с золотистыми оторочками. Свои тяжёлые простые часы на руке он сменил на более изысканные и дорогие, определённо являющиеся чьим-то подарком. В довершении, «проветриваясь» Десмир избавился от многодневной щетины, выглядя на пару лет моложе своего возраста. Всё это говорило Мирте об одном – сегодня непременно придёт она.
Госпожа Истанамария Мейер являлась единственным меценатом, спонсирующим исследования мастера, хотя Мирта подозревала, что напыщенная дочурка мэра Киерши и представления не имеет, чем именно занимается учёный. Однако, деньги на дорогостоящее оборудование находились почти всегда, чего бы не захотелось душе Десмира, стоило только запросить.
Истанамария, как и подобало девушке из высшего света, делала вид, что интересуется наукой и просвещением, но на деле Мирта сильно сомневалась, что она паровой котел от печи отличит, не говоря ещё о чём-то. Вот только это мало кого интересовало, в том числе и мастера. Обладая статусом и какой-то неестественной красотой, словно она не торирис вовсе, а фарфоровая кукла, Истанамария была всеобщей любимицей, законодательницей мод, а иногда даже целых социальных порядков. Так, к примеру, раньше внебрачные дети вызывали осуждение в обществе их матерей, но стоило шесть лет назад забеременеть госпоже Мейер, совершенно неизвестно от кого, как к этому кардинально изменилось отношение в обществе. Её отец уже утратил к тому моменту всяческие надежды выдать замуж строптивую дочурку, а тем более – иметь внуков, поэтому за время беременности в прессе и общественности развернули масштабную войну с «застарелыми» устоями. К рождению дочери Истанамарии, названной Лиестой, никто не посмел порицать её мать. Немного зная эту дамочку, Мирта считала, что дело не только в изменении взглядов общественности… Истанамария вполне была способна перегрызть глотку любому, кто посмел бы задавать лишние вопросы и, вытерев кровь с губ кружевным платочком, снова улыбаться окружающим и быть любимицей публики.
– Не смотри на меня так, – холодно сказал Мирте Десмир, пылая отчаянно скрываемым негодованием, – Я был бы рад заниматься только наукой и ничем больше, но деньги не берутся из воздуха. Нам всегда нужно новое оборудование, расходники, да и твоё жалованье тоже оплачивает Истанамария. Если мы лишимся финансирования – мы лишимся всего. Какому-то другому меценату нам даже показать нечего – мои наработки вряд ли кто-то поймёт. Да и… ты сама знаешь, как я мастерски умею располагать к себе людей… – последнее было явной иронией, и учёный нахмурился.
– Я всё понимаю. Мы уже это обсуждали с тобой, – Мирта вздохнула, – Ты не должен передо мной оправдываться. Меня скорее расстраивает, что тебе приходится заниматься чем-то ещё, кроме своих исследований. Удачи. И – спокойной ночи.
– Спасибо, и тебе, – Десмир проводил её рассеянным взглядом, надевая на руки перчатки и склоняясь над работой.
Затронутая ими тема была очень болезненна для учёного. Его коллеги не воспринимали Десмира всерьёз, считая исследователя не более, чем юным амбициозным выскочкой. Факт финансовой поддержки именно дочерью мэра, купающейся в мужском внимании и от науки очень далёкой, только усугублял насмешливые слухи за спиной. Десмир старался их не замечать, как и осуждающие взгляды в его окружении, но получалось это плохо. Вновь отвлекшись от работы на клокочущую внутри злость, он снова сжёг кропотливо собираемый им образец и накрыл его огнеупорной тканью, грязно выругавшись и импульсивно швырнув на стол перчатки.
– Ну и вонь, – услышал учёный мелодичный женский голос у себя за спиной и обернулся, виновато улыбаясь. Истанамария морщила аккуратный ровный нос, вальяжно направляясь к нему, – Ты в эту свою лабораторию скоро врастёшь и пустишь здесь корни, как старый дуб. Дес, ты вообще выходишь отсюда? Пранерестон не считается.
– Увы, выхожу, – пробормотал он, приветственно целуя её руку, – Преподавательскую повинность в Университете никто не отменял. Признаю, ты была права – я только тратил время в аспирантуре. Теперь ещё и этих болванов должен учить тому, что сам считаю старческим бредом древних якобы мудрецов, – Десмир фыркнул, – Почему никто не ставит уже имеющиеся знания под сомнения? Как будто это аксиомы, на которых держится мир.
– Потому что это аксиомы, на которых держится власть, – грустно улыбнулась госпожа Мейер, сверкнув прятавшимися в глазах голубыми льдинками, – Не важно, в какой сфере, власть везде и всегда первостепенна и… ослепительна для тех, кто ей обладает. Уж поверь мне, я это вижу чаще, чем кто-либо в этом городе. Пойдём вниз, тут невыносимо находиться.
Она вновь поморщилась и, не дожидаясь согласия учёного, развернулась и чинно направилась к выходу, огибая всюду расставленное оборудование. Десмир поспешил за ней, у порога подставив даме локоть – винтовая лестница на первый этаж здания, где располагалась его лаборатория, была старой и весьма коварной для спускающегося. Ко всему прочему, Истанамария всегда одевалась в соответствии с её статусом, что подразумевало довольно дорогие, пышные, объёмные платья и непременно сапоги или туфли на каблуке. Сегодня девушка была одета скромно для себя, но всё равно юбка её тёмно-синего платья волочилась по ступеням, норовя попасть под ноги или зацепиться за что-нибудь.
На первом этаже располагался миниатюрный холл с парой потёртых старых диванов, от одного вида которых гостью начинало мутить, но растрачиваться на подобные мелочи Десмир ей не разрешал. К тому же, холл был общим для принадлежащей учёному лаборатории и припортового склада, расположенного на первом этаже под ней, так что новые диваны, с большой долей вероятности, могли исчезнуть в неизвестном направлении в тот же день. Подобное соседство Десмира расстраивало, но позволить себе другое место он попросту не мог: просить у своего милейшего мецената дополнительной финансовой поддержки ему не позволяла гордость. Пару раз учёный был близок переступить и через неё, когда со склада прибегали крысы и сгрызали провода, а то и вовсе повреждали редкое и ценное оборудование, но и здесь он сдержался, потратив несколько дней на создание сильнейшего крысиного яда. Мерзкие грызуны быстро смекнули, что второй этаж их обиталища опасен даже по запаху, и беспокоить проклятое место перестали.
Истанамария сняла с себя дорогую вычурную шляпку с крупными перьями и хотела было кинуть её на диван, но передумала. Поморщившись в очередной раз, она достала припасённую когда-то ей самой плотную ткань из закутка за спинкой дивана, постелила её на сиденье и вальяжно разместилась на нём. По-хозяйски закинув ногу на ногу, девушка положила драгоценную шляпку себе на колени. Десмир тяжело опустился с ней рядом, одарив госпожу Мейер выжидательным вопросительным взглядом. Она ответила ему иронично-невинным, еле заметно улыбнувшись пунцовыми губками.
– Брось. Я не поверю, будто ты пришла просто потому, что соскучилась по моему обществу, – в его голосе не было раздражения, только плохо скрываемая настороженность.
– Разумеется, я соскучилась по твоему обществу, мой дорогой затворник. Увы, мне известно, что это не взаимно, так что – да, это не единственная причина моего визита, – она откинулась на спинку дивана и пронзила своего собеседника ледяным взглядом, – Дес, я также знаю – твои дела идут неважно. На то, чего ты хочешь добиться, нужны гораздо большие финансы, чем есть у скромной дочери мэра столицы, – Истанамария лукаво улыбнулась, – Да и… даже если получится найти средство против угрозы Незримых, кто станет спонсировать его создание? Я понимаю, ты терпеть этого не можешь, но в нашем мире учёный не может быть просто изобретателем. У тебя должны быть связи. Должны быть торирисы, заинтересованные в воссоздании твоих изобретений. И заинтересованность должна быть не только ментальная, а именно –финансовая. А ты, мой герой-одиночка, из своей лаборатории носа не показываешь, хотя у тебя как раз есть возможность общаться с нужными тебе торирисами, – каждое её слово сквозило иронией, но Истанамария никогда не беспокоилась за чувства других людей, всегда говоря непременно именно то, о чём думала.
– Да? Какая это? – фыркнул Десмир.
– Такая, – она указала рукой на себя, положив её на свою грудь с глубоким декольте, – Благодаря моему покровительству, ты можешь быть вхож в самые высшие и привилегированные круги общества, общаться с самыми богатыми и влиятельными торирисами нашей страны и искать их поддержки. А ты чем занят? Да, твои исследования неописуемо ценны, но какой от них толк, если они будут пылиться на полках? Увы, я не могу сделать этого за тебя, так как меня в этом плане не воспринимают всерьёз.
– И что ты мне предлагаешь? Разодеться, как нахохлившийся гусь, и тратить драгоценное время на пустые разговоры на приёмах? Ты сама знаешь, Иса, меня не воспринимают всерьёз также, как и тебя, – он сжал кулаки и скрипнул зубами.
– Так заставь воспринимать! Неужели тебе не хочется, чтобы те, кто так к тебе снисходительно относится, ползали на брюхе перед тобой, желая лишь толику твоего внимания? – она эмоционально всплеснула руками, – Всё дело как раз в этом. Тебя никто не знает. Судят по внешнему виду, как и меня. Молодость и привлекательная внешность совсем не означает глупости и некомпетентности в научной сфере. Вот только обществу это нужно доказывать всякий раз, как и многое другое, на что оно так любит накладывать глупые клише. Таков наш мир. Попробуй хотя бы, вдруг, получиться? Меня ты не потеряешь в любом случае и мою поддержку тоже, даже если Орден запишет тебя в еретики и решит сжечь на костре. Или чем они там развлекаются сейчас…
Десмир повернулся к ней, внимательно смотря в её поблёскивающие хитрыми льдинками глаза. Насчёт последнего он очень сильно сомневался и на то были веские причины. Несмотря на гнусные слухи, витающие вокруг них двоих, о которых он слышал от Йорна, Истанамария давно дала понять своему протеже – между ними целая социальная пропасть. Его это ничуть не заботило, покуда он получал от неё дотации на исследования. Может, если только совсем немного, но это сейчас не имело уже никакого значения. Совсем другое, если её папенька решит, будто Десмир – не просто «развлечение» для его дочери, а плохо влияющий на её статусность нежелательный элемент. К тому же, Иса и сама была явно не в восторге, что он тратит её деньги в пустую. Госпожа Мейер никогда ему об этом не говорила, но учёный не сомневался – в глубине души именно так и думает его аристократичная покровительница. Истанамария выжидательно молчала, давая ему возможность поразмыслить, как бы невзначай водя тонким пальцем по подвороту его рубашки и хитро поглядывая за его мыслительным процессом, всецело отражаемом на молодом симпатичном – по её собственному мнению – лице.
– Ладно, я не силён во всех этих махинациях. Если станет только хуже, в этом мире есть ещё пара десятков стран. Быть может, найдётся место для меня и моих исследований ещё где-нибудь, – угрюмо проворчал Десмир, – Я так понимаю, ты именно к этому и вела этот разговор. С чего ты мне предлагаешь начать?
– Вот видишь, проницательность всё же тебе присуща, пусть ты старательно и скрываешь это. В следующую субботу у меня день рождения, – тихо торжествуя, Истанамария потянулась как довольная кошка, – На моё тридцатилетие папа обещал большой праздник в нашем особняке за городом. Не сомневайся, там непременно соберутся все сливки общества. И, конечно же, ни у кого не возникнет вопросов, что на подобном мероприятии делает мой протеже.
– Не сомневаюсь. Ты прекрасно знаешь их мнение на этот счёт, – он не разделял её торжественности и становился всё мрачнее, но если ничего хорошего не выйдет в этот раз, возможно, она не станет больше говорить о подобном пустом разбазаривании драгоценного времени, – К тому же, на подобные мероприятия принято приходить с подарком, а что я могу подарить тебе?
– Приходи и узнаешь. Поверь, у тебя есть для меня самый лучший подарок, – она тихо радовалась своей маленькой победе, улыбаясь белозубой широкой улыбкой. Поправив пышные, волнистые, медового цвета волосы, Истанамария самодовольно засияла и тихим мелодичным голосом добавила: – А по поводу общественного мнения… Можешь пригласить на торжество вместе с собой Мирту. Не сомневаюсь – она согласится, не раздумывая. Твоё присутствие с дамой собьёт с толку недоброжелателей и этим потешит меня. Люблю смотреть на эмоции тех, кто так вовлечён в чужую жизнь, не имея своей собственной. Я пришлю твоей ассистентке платье в пятницу, чтобы девочка не чувствовала себя оборванкой на фоне других. Да и мне лишние сплетни ни к чему.
– Какое великодушие, – фыркнул Десмир, одарив её укоризненным взглядом. Он знал Истанамарию шесть лет, и за это время убедился – чего бы она ни хотела, госпожа Мейер непременно этого добьётся. Его тёплое отношение к юной Мирте сейчас выглядело слабостью, ведь так он точно не посмеет отказать и испортить верной помощнице возможность побывать в подобном месте. Иса это прекрасно знала и беспардонно пользовалась.
– Именно оно, хотя каждый в этом городе уверен – мне такое не свойственно. Так что скажешь? Мы договорились? – Десмир обречённо кивнул, рассеянно почесав рукой лоб. Неотвратимая необходимость впутываться в эту историю его раздражала. Иса радостно сощурилась, словно довольная сытая лиса, – Чудесно. Вы оба будете в списке гостей. И тебе… тоже хороший костюм пришлю. И даже не вздумай спорить, – Истанамария пригрозила ему тонким аристократичным пальцем, готовая отразить любые препирательства.
– Раз тебе так важно, как я буду выглядеть и во что буду одет, будь по сему. Мне совершенно всё равно на мнение тех, кто оценивает окружающих по внешнему виду. Ты знаешь, я не выношу тратить время на что-то абсолютно бессмысленное. Обещай мне, если всё пройдёт плохо, больше никогда меня на подобное не подписывать, – он вздохнул и добавил: – Пожалуйста.
– Я никому никогда ничего не обещаю, если меня об этом просят. Мог бы уже запомнить, – госпожа Мейер лёгким движением надела на голову шляпку и сверкнула острым взглядом из-под её широких полей, поднимаясь и изящно протягивая Десмиру руку, – Не переживай. Если кто-то по глупости решит на тебя скалиться, я покажу ему свой оскал. Поверь, никто не рискнёт ввязываться со мной в конфликт. Я никогда не проигрываю. Поспи хотя бы немного, совсем себя загонял и измотал этой своей работой. Выглядишь так, что скоро в обществе начнут думать, будто ты у меня работаешь, как раб без передышки. Приятной ночи. Дома, Дес, в кровати, а не на столе в лаборатории, – Истанамария посмотрела на протеже сверху вниз, взглядом, не терпящим возражений.
– Хорошо. Взаимно, – учёный поцеловал на прощание её руку, учтиво открывая и придерживая дверь из помещения. Идея ему совершенно не нравилась. Всё, что хотя бы мало-мальски отвлекало его от работы, ему не нравилось.
В потёртом старом почтовом ящике на двери, ведущей в снимаемую им комнатушку на окраине города, он заметил торчащий уголок письма. Письма Десмир тоже не любил… ни разу не было, чтобы они сулили что-то хорошее. Вздохнув, учёный извлёк конверт с печатью на оттиске в виде трёх сияющих звезд, переплетающихся лучами между собой. Открыв его, он ознакомился с содержимым. Расстроенно закатив глаза, Десмир скомкал бумагу. Письма. Ничего хорошего не жди от них…

Глава 2
Мирта обеспокоенно шагала рядом с Десмиром, стараясь поспевать за быстро идущим по узкой улице мастером. Он был зол и взвинчен, казалось, коснись – и полетят молнии во все стороны, задевая всех вокруг. Девушка редко видела его таким, но знала – сейчас под горячую руку лучше не попадаться. Однако, она не совсем понимала, куда они направляются и спросила об этом, когда впереди показалась площадь, где располагалась стоянка навортисов. Узкие улочки города, в особенности центральные и самые древние, не подходили для передвижения по ним на каком бы то ни было транспорте. Между площадями торирисы передвигались исключительно пешком, но, если была необходимость быстро попасть в другую часть города, на небольших расстояниях по всей Киерше располагались площадки для транспортных средств.
Навортис представлял из себя закрытую со всех сторон стеклом миниатюрную кабину, рассчитанную на двух торирисов, реже – на большее количество, но такие не пользовались популярностью и были крайне редки. Колёс у него не было, только подвижные опоры, напоминавшие лапки жука, предназначенные для относительно комфортного взлёта и посадки в вертикальном направлении. Взлетал аппарат благодаря расположенным друг над другом винтам с широкими лопастями, от шума которых закладывало уши. Его изобрели сравнительно недавно, навортис и по сей день являлся предметом роскоши, порицаемым общественностью, в особенности той её частью, которой был недоступен из-за своей дороговизны. Порицание, конечно же, касалось совсем иного, в частности небезопасности подобного транспорта и сильного шума от лопастей, отчего в утренние и вечерние часы Киерша напоминала жужжащий улей огромных пчёл.
Десмир к своему дорогому подарку от Истанамарии относился с толикой грусти, каждый раз пользуясь им и вспоминая печальную историю его создателя. Изобретатель такого чуда техники, господин Эрнин Эдельнаус, в своё время считался очень перспективным конструктором. Его изобретение быстро снискало популярность, по причине своей дороговизны и при этом большого удобства – в основном в самых привилегированных кругах. По понятным причинам, изобретатель не мог справляться с массовыми заказами и обратился за помощью к нескольким фабрикантам, занимающимся изготовлением чего-либо отдалённо похожего на инновационный летательный аппарат. Поначалу, согласились абсолютно все, к кому он обратился, видя в навортисах огромную перспективу прибыли. Производство пошло полным ходом. С ростом количества транспортных средств в небе над городами, увеличилось и количество аварий, несчастных случаев и, как следствие, смертей, как пилотировавших, так и неудачно угодивших в область аварии жителей городов. Была предпринята попытка введения необходимости прохождения обязательного обучения пилотированию, без которого управление навортисом считалось незаконным. Подобное решение помогло сократить количество аварий, но их по-прежнему было довольно много.
Господин Эдельнаус воспринимал всё происходящее исключительно на свой счёт, ведь это он изобрёл треклятый аппарат. Отозвать лицензию на производство у него не удалось – у всех, кто взялся за производство, были самые лучшие адвокаты и большие финансовые ресурсы. Собственно, последними они, как один, не преминули воспользоваться, предложив изобретателю крупные суммы за покупку всех прав на его изобретение. Эдельнаус принципиально отказался – совесть для конструктора была бесценней всех финансов мира. Понимая, что с ним никак не удастся договорится и однажды он всё-таки добьётся своего, запретив производство навортисов если не через суд, то через негодование общественности, производители вступили в сговор и обратились в Орден Незримых Наблюдателей. Тот не видел в Эдельнаусе угрозы до их обращения, но, по слухам, деньги имеют поразительную силу как закрывать глаза, так и открывать их пошире.
Изобретателю запретили любую научную, конструкторскую и исследовательскую деятельность под страхом смерти. Разумеется, опасность «углядели» в другом его изобретении, от которого Эдельнаус легко отказался – борьба с «чумой», которую он и принёс в этот мир, стала делом его жизни. Конструктор перестал посвящать себя научной деятельности во всех её аспектах, занимаясь лишь одним – организацией протестов против своего же изобретения во всех их возможных проявлениях. Увы, рост негодования был медленным, к раздражающим аппаратам стали привыкать и многие торирисы предпочитали если уж протестовать, то против чего-то более социально острого. Случившееся дальше покрыто тайной. Господин Эдельнаус надолго исчез, а в последствии полиция нашла его мёртвое тело у него же дома. Возбуждать каких-либо дел не стали – тело успело разложиться настолько, что выявить причину смерти было невозможно. Впрочем, вероятнее всего, причина была иной, той самой, что так широко открыла глаза Смотрителям Ордена Незримых Наблюдателей. В официальных документах значилось, что отчаявшийся Эдельнаус, по свидетельствам окружающих, стал пристрастен к огненной воде, отчего сильно расшатал своё здоровье и умер от остановки сердца.
Подобное случалось не часто, но случалось. Если изобретение становилось на поток, принося прибыль создателю и тем, кто занимался производством, изобретатель вполне мог «исчезнуть», как и Эдельнаус. «Иса права, – нахмурившись и кое-как умещаясь в узкий навортис первой модели, подумал Десмир, – Как бы я не ненавидел весь этот привилегированный сброд, если всё получится, меня постигнет та же участь. Даже имени моего никто не вспомнит…»
Мирта села рядом, скромно положив руки на колени и смиренно дожидаясь ответа на заданный ею вопрос. Не то, чтобы при каких-то условиях она отказалась бы идти с ним куда угодно, просто хотелось быть морально готовой к тому, что её сегодня ожидало.
– Мы летим в Орден, – коротко ответил Десмир, переводя рычаги в необходимое для взлёта положение. Поймав на себе ошеломлённый вопросительный взгляд ассистентки, он пояснил: – Они хотят повесить на меня полный запрет на исследования. Я очень зол и могу натворить необдуманных поступков. Твоё присутствие поможет сгладить мою эмоциональность во время нашего визита и, возможно, получится прийти к компромиссу.
– Хорошо, я постараюсь чем-то помочь, хотя и не представляю, чем, – призналась Мирта, стараясь перекричать шум от вращающихся лопастей.
– Присутствием, я же сказал, – усмехнулся грустной улыбкой мастер, – К тому же, если они запретят меня, это не значит, что также запретят чем-либо заниматься тебе. Буду тебе ассистентом, – его улыбка стала лукавой, – А тебе, моя милая Мирта, пригодится в таком случае опыт общения с этими негодяями.
Напряжённо растерев руки, Мирта смотрела на него пытаясь понять, является ли сказанное иронией или он действительно рассматривает такой вариант развития событий. Понять подобное было сложно – мастер никогда не был излишне болтлив, в основном говоря лишь по делу, отчего угадать, где он шутит, а где серьёзен, для девушки часто становилось неразрешимой задачей. Особенно при учёте, что Десмир практически всегда оставался внешне одинаково невозмутим и не делал на словах эмоциональных акцентов. До тех пор, пока кто-то не рискнул бы затронуть тему, задевающую мастера за самые потаённые струны его души – вот тогда он мог быть весьма эмоционален вплоть до рукоприкладства. На памяти Мирты, за всё время её работы у него, Десмир позволял себе такую несдержанность всего пару раз и только в отношении невоспитанных джентльменов. Тем не менее, попытки его задеть могли закончится весьма плачевно для пытающегося – в прошлый раз Истанамарии еле удалось добиться, чтобы кипящего и озлобленного учёного не забрала полиция.
Навортис опустился на самой главной площади города, которая была настолько велика, что единственная в Киерше не являлась зоной приземления для аппаратов целиком – лишь наполовину. В отдалении, на противоположном конце площади, высилось помпезное главное здание Ордена Незримых Наблюдателей, которое Мирта видела раньше лишь издалека. Скромно считая себя будущим изобретателем, девушка надеялась никогда не увидеть его ближе – в отличие от мастера, она перед представителями Ордена трепетала и теряла дар речи. Десмир тоже не был оратором, умеющим располагать к себе любого, скорее наоборот, если что-то касалось его научной деятельности, он мог упрямо защищать дело своей жизни, даже не иллюзорно рискуя при этом этой самой жизнью. Исходя из этого, Мирта приняла его слова о необходимости её присутствия за чистую монету, зная о темпераментности мастера.
Спутники подходили к зданию всё ближе и решимости в девушке убавлялось с каждым шагом, в отличие от кипящего внутри Десмира. Здание Ордена Незримых Наблюдателей сильно выделялось среди общей коричневой картины города своей монументальностью и белизной. Белый ментлоронолит, добываемый когда-то специально для строительства именно построек Ордена, не окислялся и был неизменен последние пять сотен лет с момента возведения высокого и вычурного строения. Ни одного тёмного пятна от натёков дождевой воды, потёртостей, плесени или чего-то подобного – создавалось впечатление, что его возвели вот только что. Ко входу в здание вела неширокая аллея, окаймлённая высоким бордюром из того же ментлоронолита. Стройными рядами, словно головокружительно высокие свечи, вдоль выложенной белым камнем дорожки высились ярко-зелёные кипарисы. Мощные колонны подпирали массивный фасад, нависающий над посмевшими явиться в обитель праведности, навевающий глубинный трепет перед несоизмеримой силой и властью своих обитателей. На крыше острые белые шпили рассекали ясное синее небо, поблёскивая на наконечниках серебром, отражающим солнечный свет и вызывающим оптическую иллюзию, словно это были настоящие звёзды. К массивным широким дверям вела монументальная лестница с крупными широкими ступенями, которая на закруглялась и упиралась в стену. Периллы отсутствовали на всём её протяжении, так как в них не было нужды. Никаких узоров или украшений, только суровые прямые конструкции.
Наблюдая, как Десмир привычно быстро поднимается по массивной лестнице, Мирта немного отстала от него. Не потому, что девушка не поспевала за мастером – она очень стеснялась своих единственных целых, но потёртых и поношенных туфель. Обычно их не было заметно под длинными юбками, но на столь высоких ступенях подол платья приходилось приподнимать, чтобы не споткнуться об него. Мастер обернулся, восприняв её промедление иначе и протягивая руку, чтобы помочь подняться.
– Нас кто-то должен будет встретить? – тихо спросила девушка, с благодарностью принимая помощь и скромно стараясь отвлечь его внимание от своего неказистого внешнего вида.
– Надеюсь, что сегодня нас встретит Хелен, – задумчиво ответил он, – В противном случае, боюсь, наш визит будет безрезультатным, – одарив ассистентку многозначительным взглядом, Десмир не стал пояснять, почему.
Высокая, широкая, массивная дверь из белого коснитита, самого дорогого и долгоживущего дерева на Соренрере, была на распашку. За ней находился широкий, но короткий коридор, выводящий гостей в непостижимого размера белокаменный зал с высокими колоннами, безмолвными исполинами уходящими в далёкий арочный потолок. Их было довольно много, округлые колонны друг за другом уходили вдаль к противоположному концу зала в чарующей перспективе, кое-где перекрывая падающий свет из огромного витражного окна на противоположной входу стене. На витраже переливались три крупные остроконечные звезды, переплетающиеся между собой лучами, пропуская через монотонное изображение герба Ордена Незримых Наблюдателей рассеянный дневной свет. Мирта замерла, подняв глаза наверх и открыв рот от переполняющего восхищения. В изумлении она оглядывала невероятное строение, чувствуя себя в сравнении с ним маленькой букашкой или, скорее, миниатюрной фигуркой на шахматной доске, устланного огромными белыми плитками, пола. Свет причудливо отражался и от него, играя на серебристых прожилках в ментлоронолите.
Грустно улыбнувшись, Десмир торопить ассистентку не стал, давая ей возможность оценить всё великолепие вокруг. У каждой колонны располагался оббитый тёмно-бирюзовым бархатом диван с резными бело-серебристыми ножками и подлокотниками, на некоторых из которых сидели и беседовали посетители с представителями Ордена, от чего в зале стоял тихий гул голосов, больше напоминавший шёпот заплутавших среди колонн потерянных душ.
С одного из дальних диванов поднялась высокая женщина и неспеша направилась к вновь пришедшим. Десмир облегчённо вздохнул: запрашивая разрешение на посещение в своём письме, он искренне надеялся, что это будет именно она – заместитель Верховного Смотрителя и самая, по личному мнению учёного, разумная из всех его представителей – Смотрительница Хелен. У служителей Ордена Незримых Наблюдателей не было фамилий, но каждое имя являлось уникальным – никто, присягая на верность Ордену, не мог иметь имя, аналогичное тому, что имеется уже у служащего в нём торириса. Хелен была статной женщиной около сорока лет, довольно рано начавшей седеть, и среди белых, как снег, длинных прядей её густых аккуратно уложенных волос ещё прослеживались иссиня-чёрные, волнами ниспадающие на плечи. О высоком положении в Ордене этой дамы можно было понять по старомодному, но красивому длинному платью цвета индиго, по широким рукавам и подолу которого, словно горные ручьи, стекали серебряные утончённые узоры. Конечно, для понимания этого нужно было разбираться в иерархии Смотрителей, в чём Десмир был не сказать, что особый мастак – он просто знал, что чем одежды светлее, тем ниже саном перед тобой служитель Ордена. Верховный Смотритель носил одежды тёмно-синего цвета и сильно выделялся среди своих довольно «светлых» приспешников. В тёмных глубоких глазах Хелен сверкнул недобрый огонёк, но на тонких губах отобразилось подобие улыбки, и она поприветствовала гостей, в учтивом жесте Смотрителей проведя пальцем по массивному серебряному украшению, изображающему всё тот же символ Ордена, что красовался на витраже огромного окна – три крупные остроконечные звезды, сплетающиеся между собой лучами.
– Здравствуй, Хелен. Рад, что нас встречаешь именно ты, – поприветствовал её Десмир, касаясь руки губами, – Позволь представить, моя ассистентка – Мирта, – девушка учтиво поклонилась, – Впрочем, как я понял из пришедшего мне письма, радостных вестей мне не дождаться даже от тебя.
– Как знать, мой мальчик, всё зависит исключительно от тебя и твоих последующих действий, – холодно ответила ему Хелен и поманила их жестом за собой, в одну из бесчисленных дверей, скрывающихся за колоннами, – Рада знакомству, Мирта. Надеюсь, ваш бунтарский мастер ценит вашу самоотверженность. Нужно иметь весьма стойкий дух, чтобы выдерживать работу с этим импульсивным несносным мальчишкой, не осознающим риски, на которые идёт, – она укоризненно покосилась на Десмира, открывая дверь в длинный, полутемный, узкий коридор и входя туда первой.
Мирта настороженно посмотрела на мастера, но тому, судя по его виду, заметно полегчало, и она тоже выдохнула. С женщинами общение у него шло обычно куда лучше, чем с мужчинами, разумеется, девушка прекрасно понимала, почему. А вот Десмир, как ей казалось, совсем нет, действительно частенько импульсивно реагируя на провокации со стороны своих собеседников мужского пола. Мирта была уверена, что те ему просто завидуют, в особенности коллеги, у которых навряд ли с противоположным полом ладилось настолько хорошо, как у мастера, благодаря его статности, молодости и привлекательной внешности. Ему она предпочитала об этом не говорить, считая, что он только посмеётся над её словами и скажет, что у неё весьма специфический вкус на мужчин или богатая фантазия. Всевозможные резкие остроты Десмир отпускать любил, не особо задумываясь о том, как их воспримет тот, на кого они были нацелены. Это черта характера роднила его с Истанамарией, хотя мастер не был так жёсток в изречениях, как его покровительница. Собственно, по этой причине многие тоже Десмира недолюбливали – слышать прямолинейную правду в глаза мало кто любит, воспринимая сказанное непременно за оскорбление.
– Конечно, ценю, – донеслось его ворчливое высказывание позади – учёный шёл последним, – Как и твоё великодушие, Смотрительница.
Хелен открыла дверь в небольшой кабинет, чистый и ухоженный, по стенам заставленный коснититовыми стеллажами с огромным количеством разнообразных книг. У обычного на вид окна стоял массивный стол из того же материала, что и стеллажи. Хозяйка кабинета вальяжно оперлась на него спиной, повернувшись к гостям лицом и предлагая им разместиться на креслах, стоящих напротив стола, выглядящим аналогично диванам в большом зале. Мирта смиренно села в одно из них, положив руки на колени и опустив глаза – Хелен вызывала у неё те же чувства, что и присутствие Истанамарии, только ещё более сильные и трепетные. Создавалось впечатление, как будто перед ней находилась властительница мира, а девушка где-то оплошала и огорчила её. Десмир непринуждённо разместился рядом, привычно закинув ногу на ногу и оперев руки на подлокотники – было заметно, что он далеко не в первый раз в этом кабинете. Хелен задумчиво посмотрела на него и молча извлекла из небольшого шкафа в дальнем углу кабинета тёмно-коричневую бутыль и бокал. Наполнив тонкий изысканный сосуд красным вином, она протянула его Десмиру. Он какое-то время колебался, но всё же принял его и отпил, ворчливо пробормотав:
– Да не помогает оно от болезни Незримых. Это всё ваши старые байки. К тому же, мне нечего боятся, мой костюм прекрасно меня защищает от неё. Иначе я уже бы умер.
– Пей, – бескомпромиссно велела ему Хелен, – Всё равно сам в жизни не раскошелишься. Хорошо ещё, что хватает ума девочку с собой в Пранерестон не таскать.
– Это моя стезя, – нахмурился Десмир и поспешил сменить тему, – Лучше скажи мне, уважаемая Смотрительница, с каких пор я стал так интересовать и волновать Орден, что мне решили выдвинуть самый строгий запрет?
– С тех самых, как Ордену стало известно, что ты – не авантюрный балбес, без толку слоняющийся по запретному городу, – фыркнула Смотрительница, – а вполне себе смышлёный малец, способный воссоздать оружие Незримых.
– Может, и способный, – не стал возражать Десмир, – Но кто сказал, что я стану этим заниматься? То, что я в курсе за составляющие и примерный принцип действия, ещё ничего не означает.
– Все говорят. И опасаются, – Хелен укоризненно покачала головой, – Дес, ты не умеешь врать и юлить, даже не пытайся этого делать. Я давно знаю тебя, а ты – меня, и мы оба прекрасно знаем, кто и на что способен. Остановись, пока не поздно. Если ты сможешь воссоздать оружие Незримых, ты не сможешь найти покой нигде в этом мире. Каждая страна будет желать заполучить тебя, ведь ты сам станешь оружием, как ты этого не понимаешь?
– Воевать между собой глупо, когда в космосе есть очевидный общий враг, – зло ответил учёный, – Даже если, чисто гипотетически, я смогу создать нечто подобное, его точно не получит тот, кто будет готов направить его против торирисов, а не Людей.
– Святая наивность, – всплеснула руками Хелен, – Ты действительно думаешь, что твоим мнением кто-то будет интересоваться? Тебя заставят сделать это оружие. А потом, вероятнее всего, ещё и убьют, чтобы ты не открыл этот секрет ещё кому-либо. Мальчик мой, очнись, ты всё слишком романтизируешь. Прекрасно, что ты – мечтатель, работающий на благо других, но подумай сам, сколько бед и смертей может принести подобное изобретение. Я уже не говорю о том, что, если о нём прознают Незримые, а они прознают, даже не сомневайся в этом, может вновь погибнуть целый город. Готов ли ты нести ответственность за, скажем, гибель Киерши?
– Давно ты видела этих Незримых? И видела ли вообще хоть раз в жизни? Откуда вы знаете, святоши, что они вообще за нами продолжают наблюдать? – не сдавался Десмир.
– Видела, – холодно и коротко ответила Хелен, – И доверю вам обоим тайну – они гораздо ближе, чем вы думаете. Люди не отличаются от торирисов внешне, разве что, могу сказать тебе одно – ты точно не из их потомков, так как такого цвета глаз у Людей не бывает. По всем остальным признакам, ты не поймёшь, что перед тобой стоит человек, а не торирис. Тем не менее, за нами наблюдают очень пристально. Пока что твои жуткие помыслы известны только мне и Высшему Совету Смотрителей, но я не поручусь, что среди них нет Незримых. Как и за то, что они уже знают о тебе и могут прийти и просто ликвидировать тебя, пока ты не изобрёл нечто ужасное. Дес, последний раз тебя предупреждаю. Не как Смотритель, а как твой давний друг. Остановись, пока не поздно.
– Значит, если не послушаюсь, за мной придут и убьют? Не Незримые, так Смотрители? Чудесный расклад, – в его голосе послышалось отчаянье.
– Ты всё правильно понял и, надеюсь, услышал меня, – предостерегла его Хелен.
Поставив бокал на широкий подлокотник кресла, Десмир помассировал руками виски, в агонии раздумывая, что ему теперь делать и как поступать. Промолчав несколько минут под внимательными пытливыми взглядами двух беспокоящихся за него женщин, учёный развёл руками и обречённо вздохнул:
– Я здесь бессилен. Разве я могу сделать что-то против власти? – он махом допил вино и протянул бокал Смотрительнице, – Я благодарен тебе, Хелен. Ты в очередной раз защищаешь меня по своей душевной доброте. Если бы ты стала Верховным Смотрителем, вместо этого старого лицемера и прихвостня фабрикантов Растенерниса, прогресс пошёл бы гораздо быстрее… Скажи мне вот что: я могу не схлопотать запрет, оставив свои прошлые исследования и занявшись чем-то другим?
– Не исключено, – уклончиво ответила Хелен, – Но придётся сменить даже направление этих исследований. Скажем, из инженерного на естественнонаучное или гуманитарное, чтобы убедить Орден в том, что ты завязал. В противном случае, боюсь, тебе повесят пожизненный запрет на исследования. В лучшем случае, мой мальчик…
– Чудно, – легко согласился Десмир, – Я могу заняться изучением, например, флоры и фауны Пранерестона? Жители окрестностей запретной зоны поговаривают о разных необычных созданиях, выползающих оттуда. Разрешение на посещение города, насколько мне известно, у меня пока не отозвали? – он вопросительно поднял бровь и Смотрительница коротко кивнула.
– Можешь, – подозревающе прищурившись, ответила Хелен, – Дес, если ты попадёшься на чём-то ином, я не смогу тебя защитить. Истанамария тоже не сможет. Помни об этом.
– Не попадусь, – улыбнулся он уголком рта, – Я прекрасно осознаю риски и, поверь мне, предпочту смерть, если меня лишат возможности заниматься хоть какими-то исследованиями.
– Так и быть. К тебе придёт проверка через три дня, – Хелен пробуравила его взглядом, – Они умные ребята, не недооценивай их. Если у них возникнет хотя бы подозрение на то, что ты занимаешься чем-то, тебе запрещённым, ты получишь полный и безоговорочный запрет. Навсегда и на всё. Не подведи меня, Дес.
– Ни в коем случае, – учёный поднялся, учтиво прощаясь со Смотрительницей и кивая Мирте – им пора было уходить. Больше не проронив ни слова, он направился к своему навортису. Мирта, смущённая и ошарашенная, плелась за ним следом. Лишь когда летательный аппарат опустился на площади неподалёку от их лаборатории, она рискнула спросить у мастера:
– Я так и не поняла, зачем ты брал меня с собой? От меня там не было никакого толка…
– Ты ошибаешься, моя милая Мирта, – лукаво улыбнувшись, ответил Десмир. Войдя в лабораторию, он соизволил пояснить свои действия: – Видишь ли, я хотел, чтобы ты воочию увидела и услышала то, что там скажут мне. Если бы я сходил туда один, ты не поверила бы мне, скажи я тебе о том, что со мной рядом теперь опасно. Теперь же, ты знаешь это, так сказать, из первых уст. Также как и то, что я никогда не сдамся и никакие полоумные старики не заставят меня отвернуться от моей цели, даже под страхом смерти. Но – моей смерти, я не хочу, чтобы пострадала и ты. Я ничуть на тебя не обижусь, если ты примешь решение, что это для тебя чересчур и предпочтёшь уйти. Но, если ты останешься, придётся идти до конца. Вместе.
– Ты же знаешь заранее, что я отвечу, – краснея от столь пылкой речи мастера, прошептала Мирта, – Я с тобой до конца, каким бы он ни был. Что будем делать?
– Спасибо, моя радость, я в тебе и не сомневался, – он приобнял девушку и в его аметистовых глазах загорелся хитрый фиолетовый огонёк, – Для начала, убедим Орден, что мы с тобой – послушные мирные натуралисты, – Десмир широко улыбнулся, – Оставим только громоздкое оборудование и инструменты, всё, что можно унести, спрячем и будем приносить по мере надобности. Посадим каких-нибудь растений в горшках, поймаем пару крыс со склада. На первых порах нам должны поверить. А вот потом у нас будет задача посложней и поважней. Нам нужны покровители, Мирта. Чем больше их будет, чем они будут властней и богаче, тем больше мы с тобой получим свободы в исследованиях. Орден –издавна очень коррумпированная организация, они пойдут на поводу у тех, кто им заплатит, даже если для них это потенциально опасно в глазах их обожаемых Незримых Наблюдателей. Значит, нам нужны те, кто не прочь будет заплатить ради нашей благой цели. Проверяющие придут в пятницу, а в субботу будет мероприятие, на котором и сделаем первые шаги в этом направлении. У Истанамарии в особняке пройдёт праздник по случаю её тридцатилетия, мы оба с тобой приглашены. Да, ты не ослышалась, мы пойдём вдвоём, – улыбнулся её изумлению учёный, – Иса пришлёт тебе платье и, может, какие-то ещё женские штучки – я в этом профан, сама знаешь. Она знает, где ты живёшь, скорее всего посылку принесёт курьер. Если будет нужна какая-либо помощь – обращайся, ты зря считаешь нашу покровительницу стервозной злюкой. Пока мои планы вот такие. Ты со мной?
– Разумеется, – развела руками Мирта, – Но… может, Хелен права и Незримые навредят тебе? Ты даже на секунду об этом не задумывался?
– Не вижу смысла тратить время на раздумья над вопросом, ответ на который очевиден, – пожал плечами Десмир, – Меня это ничуть не страшит. Даже если я разделю участь Эдельнауса, даже если меня убьют или быстро забудут, какое это будет иметь значение в сравнении с тем, что я подарю торирисам свободу?