Главная страница | Триллеры | Пурпурная сеть

Пурпурная сеть
Кармен Мола
Инспектор полиции Элена Бланко #2
Во второй книге о расследованиях инспектора полиции Мадрида Элены Бланко тихий вечер семьи Роблес нарушает внезапный визит нескольких полицейских. Они направляются прямиком в комнату шестнадцатилетнего Даниэля и застают его за просмотром жуткого «реалити-шоу»: двое парней в балаклавах истязают связанную девушку. Попытки определить, откуда ведется трансляция, не дают результата. Не в силах что-либо предпринять, все наблюдают, как изощренные пытки продолжаются до самой смерти жертвы…
Инспектор Элена Бланко давно идет по следу преступной группировки «Пурпурная Сеть», зарабатывающей на онлайн-трансляциях в даркнете жестоких пыток и зверских убийств. Даже из ее коллег никто не догадывается, почему это дело особенно важно для Элены. Ведь никто не знает, что именно «Пурпурная Сеть» когда-то похитила ее сына Лукаса. Возможно, одним из убийц на экране был он.

Кармен Мола
Пурпурная сеть

Carmen Mola
La RED P?RPURA
La red p?rpura © 2019, Carmen Mola

Translalated from the original edition of Penguin Random House Grupo Editorial S. A. U., Barcelona, 2019 This edition has been published through the agreement with Hanska Literary & Film Agency, Barcelona, Spain

Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2024

© Издание на русском языке, перевод на русский язык. Издательство «Синдбад», 2024

Часть первая
О тебе молюсь
О тебе молюсь.
У тебя в душе поселилась ночь,
Но стоит захотеть —
Ты обретешь веру[1 - Цитата из песни Адриано Челентано Pregherо.].

Она ждала в машине, равнодушная к рождественской суете. Включила радио, чтобы отвлечься, но наигранная восторженность ведущих, их натужные попытки заразить слушателей своим энтузиазмом бесили. Реклама, и в обычное время назойливая, сейчас казалась просто невыносимой. Еще один рождественский куплет, и хоть вены вскрывай. Пришлось выключить: ей не до праздника.
Она взглянула на часы. Очевидно, все затягивается. В утомительном ожидании она неотрывно смотрела на потоки машин, на неоновые огни, на уличную толпу. Наконец вышла размять ноги и почувствовала, как декабрьский воздух пощипывает нос, уши и корни волос. Дойдя до рынка Сан-Мигель, она заглянула на Пласа-Майор со стороны улицы Сьюдад-Родриго. Но разглядеть того, с кем она приехала, в этом плотном людском потоке было невозможно.
Возвращаясь к машине, она увидела, что два дорожных полицейских записывают ее номер. Бросилась к ним, рассыпаясь в извинениях: «Понимаете, муж пошел на базар за елкой, мы здесь буквально на минуту». Ей повезло: штраф еще не внесли в базу, и полицейский с блокнотом посоветовал ей найти парковочное место. Объяснять, что все места заняты, было бесполезно, и она, чтобы не искушать судьбу, решила сделать пару кругов, молясь, чтобы полицейские ушли, а потом снова встать на том же углу, заехав двумя колесами на тротуар, чтобы другие машины могли проехать мимо нее. Переулок был очень узким.
Ожидание вступило в самую томительную фазу. Возможностей для маневра не осталось: если полицейские вернутся, они ее точно оштрафуют, но ей нельзя привлекать внимание, нельзя, чтобы номер машины попал в базу данных.
Мимо шла оживленная группа туристов в оранжевых париках. Сразу за ними она увидела его. Димаса. Он держал за руку мальчика лет пяти-шести. Она тут же завела двигатель. Мальчик болтал с Димасом, как с родным отцом, и от этой картины ей на секунду стало грустно. Она даже заметила на лице ребенка улыбку. Когда Димас открыл заднюю дверцу и вместе с ним сел в машину, до нее донесся обрывок их разговора: все хорошо, мы отвезем тебя к мамочке, ты, главное, не бойся.
Этот слащавый тон казался фальшивым, даже зловещим. Димас обратился к ней:
– Поехали, какого дьявола ты ждешь?
Мальчик заметил смену интонации. Он испугался. Машина двигалась по улице Майор в сторону Баилен, но транспортный поток был настолько плотным, что скорость набрать не удавалось. Мальчик плакал, звал маму, он уже не сомневался, что дядя только притворялся добрым и заманил его в ловушку. Ударом по лицу Димас заставил его замолчать. Теперь малыш только сдавленно всхлипывал. Она посмотрела на него в зеркало заднего вида:
– Как тебя зовут?
Дрожащим, еле слышным голосом мальчик ответил:
– Лукас.

Глава 1
На экране появилось пустое безликое помещение с деревянным стулом посередине и большим монитором на грубой кирпичной стене. Ничто не намекало на то, что должно было здесь произойти, но каждый миг к трансляции подключались новые пользователи. Через несколько минут их количество приблизилось к ста; люди, предвкушавшие одно и то же зрелище, друг друга не знали. Большая их часть находилась в Испании, остальные – в Португалии, Мексике, Бразилии… Среди них преобладали мужчины в возрасте от тридцати пяти до пятидесяти лет, но были и женщины, и пенсионеры, и даже подростки… Каждый заплатил организаторам требуемые шесть тысяч евро в биткоинах – надежным, неотслеживаемым способом.
Монитор на задней стене включился, и зрители увидели зеленое футбольное поле. Камера скользила по лицам игроков, ожидающих своего выхода, комментатор перечислял имена. В групповом отборочном матче встречались «Реал Мадрид» и московский «Спартак».
Однако подключившихся к этому каналу интересовал вовсе не футбол. Трансляция матча служила лишь подтверждением того, что все происходит в реальном времени. Ведь пользователи заплатили такие суммы не за жалкую заранее отснятую постановку, а за прямой эфир!
Вот игроки выбегают на поле, каждый – за руку с мальчиком или девочкой. Общее фото, обмен приветствиями, гимн, жеребьевка, первые минуты первого тайма…
Мяч уже был в игре, но зрители все еще ожидали начала шоу: они заплатили за то, чтобы увидеть, как незнакомая девушка, почти девочка, умрет у них на глазах.
* * *
– Есть!
Крик Марьяхо прервал спокойную работу сотрудников отдела криминалистической аналитики. Этой минуты они ждали целых два месяца.
– Уверена? – усомнился Ордуньо.
– Абсолютно: подключился IP-адрес, за которым мы следим, так называемое мероприятие начнется в четверть десятого, у нас есть пятнадцать минут. Собирай людей, а я еще раз все проверю.
Операция была подготовлена несколько недель назад, все только ждали, когда Марьяхо, шестидесятилетняя хакерша, подаст сигнал к ее началу. С этого момента каждый знал, что должен делать. Элене Бланко и самой Марьяхо предстояло в сопровождении группы быстрого реагирования выехать по адресу, где находился попавший под наблюдение компьютер. Сарате, Ческе и Ордуньо следовало ждать инструкций в авиационном центре национальной полиции. Буэндиа оставляли дежурить в отделе на случай, если где-то потребуется его помощь.
– Кто позвонит Сарате? Ты?
– Лучше ты, а я найду Элену. – Ческа не изменила своего мнения о новом сотруднике отдела и по-прежнему не выносила Сарате.
Марьяхо торопливо стучала по клавиатуре. Остальные не понимали смысла ее действий, зато знали, что ей удалось обнаружить нечто важное и теперь она будет копать, пока не доберется до сути.
– Ублюдки! – простонала Марьяхо. – У них сегодня смерть в прямом эфире.
– У нас есть шанс им помешать?
– Попробуем, едем в Ривас.
* * *
В дни трансляций футбольных матчей Элена предпочитала сидеть в караоке-баре Cheer’s на улице Уэртас. Там на экранах вместо футбола крутили второсортные ролики с текстами песен, которые в тот момент исполняли посетители.
– Ты не собираешься петь Мину?
– Сегодня нет, нужно иногда менять репертуар. Выбираю Челентано, Pregher?.
После девушки, которая исполняла песню Жанетт Я бунтарка, была очередь Элены: «Pregher?, per te, che hai la notte nel cuor e se tu lo vorrai, crederai»[2 - «О тебе молюсь У тебя в душе поселилась ночь, но стоит захотеть – ты обретешь веру» (итал.).]. Подсказки ей были не нужны, текст она и так прекрасно помнила.
Песня Жанетт еще не закончилась, когда у Элены завибрировал телефон.
– В Ривас? Отлично, выезжаю. Приеду туда одновременно с вами. Все готовы?
Элене пришлось пропустить свою очередь, и этим, конечно, воспользовался другой постоянный посетитель, Карлос: «О тебе молюсь, у тебя в душе поселилась ночь…»
* * *
Теперь возле стула стояла девушка. Вид у нее был отрешенный, хотя все знали, что седативных препаратов она не принимала. Никому бы и в голову не пришло облегчать ее страдания, наоборот: чем чудовищней будет ее боль, тем эффектней получится шоу. Иначе его и устраивать не стоило: получилась бы операционная, но кому интересно наблюдать за работой хирурга? Зрители платят за то, чтобы увидеть настоящие мучения и настоящую смерть.
Если они здесь, если потрудились (несмотря на риск) войти в «Пурпурную Сеть», если авансом заплатили кругленькую сумму в биткоинах, если ждут, когда им придет сообщение с точной датой, временем и способом подключения, то лишь потому, что доверяют устроителю действа. Димасу. Никто из них не видел его лица, скрытого под маской мексиканского рестлера, но они знали каждое его движение; так любители футбола сразу узнают игроков по манере вести мяч или перемещаться по полю. Они боготворили Димаса, как другие боготворят Месси или Криштиану Роналду… Некоторые даже уверяли, что узнали бы его на улице по походке.
Девушка была симпатичная, совсем молоденькая – если она и достигла совершеннолетия, то совсем недавно, – темноволосая и большеглазая. Судя по чертам лица – испанка (такие здесь ценились, особенно барышни из хороших семей, привычные к красивой жизни) или марокканка. Неслышный для зрителей голос отдал приказ, и девушка села на стул. Она испуганно озиралась, явно не догадываясь, что здесь происходит, что ее ждет. Она и не подозревала, каким множеством способов можно пытать человека.

Глава 2
Несмотря на неблагозвучное название, по уровню жизни городок Ривас-Васьямадрид занимает первое место в провинции и седьмое в стране, а по проценту населения на грани нищеты стоит на четвертом месте с конца национального списка: одним словом, рай, где не должно быть никаких проблем. Тут есть и многоквартирные дома, и таунхаусы, где живут молодые люди престижных профессий с семьями; муниципалитетом предусмотрены и спортивные сооружения, и развлекательные центры. Ривас всем хорош, он буквально создан для семейной жизни. Именно поэтому Альберто мечтал поселиться здесь, хотя поначалу выплачивать ипотеку за таунхаус с участком и бассейном было нелегко. Однако ему повезло: вскоре дела семьи Роблес пошли в гору. Теперь все они гордились своим домом, своим районом, своим недавно купленным «Лексусом» – всем, чего достигли.
Хотя календарное лето кончилось уже полмесяца назад, днем стояла такая жара, что вытащить Сандру из бассейна было просто невозможно. Альберто пришлось ее припугнуть.
– Или ты сейчас же выйдешь из бассейна, или я спущу воду и ты больше никогда не сможешь купаться! – крикнул он дочери.
– Спускать воду нельзя, это бессмысленная трата ресурсов, – парировала умная девочка.
– А я ее выпью, тогда трата будет осмысленная.
Сандра расхохоталась, и Альберто подумал, что, наверное, только так и можно заставить ее слушаться. Он завернул дочь в полотенце и понес домой. По дороге оба смеялись, представляя себе, как Альберто пьет воду из бассейна. Соледад на кухне готовила ужин.
– Над чем смеемся?
– Над папиными глупостями. Что у нас на ужин, мам?
– Томатный суп с кнелями.
Альберто не понимал, зачем она спрашивает, ведь они минимум два-три раза в неделю едят одно и то же: томатный суп из банки и кнели из морозилки. Готовить ни он, ни жена не любили, и Сандра безропотно соглашалась на полуфабрикаты, зато капризничала в тех редких случаях, когда родители наконец предлагали ей что-нибудь полезное (ужин с брокколи семья вспоминала до сих пор). В детстве Альберто даже не пробовал магазинных кнелей, мама делала их сама, набирая фарш двумя ложками, одна сверху, другая снизу.
– А Даниэль не будет ужинать?
– Он сказал, что делает уроки.
– Уроки? Спорим, если я сейчас поднимусь наверх, то выяснится, что он дурью мается за компьютером. Убивает людей в очередной игре.
– Не говори такого при ребенке. Садись уже за стол, суп остынет!
Альберто устроился напротив беззвучно работающего телевизора, счет в матче «Мадрид» – «Спартак» был еще не открыт. В следующую секунду русские попытались забить гол, но испанцам чудом удалось избежать этого.
– Ты собираешься смотреть футбол?
– Да ладно тебе, я же без звука! – виновато пробормотал Альберто.
Обычно после бассейна Сандра была голодна. Они поужинают в тишине, но Альберто все равно сможет следить за игрой.
– Не забудь, что в воскресенье мы идем обедать к моей маме.
– В воскресенье Сандра, наверное, в последний раз сможет искупаться в бассейне, – возразил Альберто. – Мы ведь можем перенести этот обед на неделю, чтобы ребенок получил удовольствие.
– Да, мамочка, – взмолилась Сандра. – Я хочу еще разок искупаться!
Ответить Соледад не успела: едва она открыла рот, как раздался сильный резкий удар. Входная дверь распахнулась, выбитая штурмовым тараном, и в дом ворвались полицейские, возможно даже спецназовцы, которых Альберто и Соледад раньше видели только по телевизору. Вслед за ними вошла женщина за пятьдесят, без формы и вроде бы без оружия.
– Всем оставаться на местах! Где в доме компьютер?
– Который? – испуганно спросила Соледад. – У нас их несколько.
– Даниэль у себя в комнате. – Хотя Сандре было всего девять, она сразу догадалась, кого они ищут.
* * *
Услышав грохот внизу, Даниэль сообразил: это пришли за ним. Нужно было срочно выключить компьютер, но он был загипнотизирован зрелищем и не смог. Всего за каких-то десять минут Димас сумел продемонстрировать свою уникальность, свой непревзойденный артистизм. Как только он появился, девушка стала кричать и молить о пощаде. Димас так ударил ее в живот, что она задохнулась и сложилась пополам. После этого он начал срывать с нее одежду. Девушка плакала и ничего не понимала, хотя к тому моменту уже должна была догадаться, что ночь будет для нее очень страшной.
По лестнице поднимались несколько человек. Даниэль никак не мог решить, то ли выйти навстречу, то ли выпрыгнуть из окна, то ли лечь на кровать с книгой в руках, как ни в чем не бывало. И в результате не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Только выключил монитор за секунду до того, как в комнату ворвались два спецназовца и швырнули его на кровать. За ними вошли две женщины. Старшая села к компьютеру и уверенно принялась за дело. Даниэль видел, как она присоединила к одному из портов какое-то внешнее устройство, после чего монитор включился снова. Несмотря на страх, от которого все тело Даниэля била дрожь, он попытался разглядеть через ее плечо, что происходит на экране.
Трансляция не прервалась и продолжалась в полноэкранном режиме. Теперь Димас и девушка были не одни: в кадре появился еще один человек, в балаклаве и с металлическим протезом вместо части руки. Лица девушки уже невозможно было разглядеть, его заливала кровь.
– Как ты можешь такое смотреть? – спросила женщина помоложе. Скорее недоуменно, чем гневно.
– Э, что это такое? – попытался схитрить Даниэль. – Я это не включал!
– Выведите его.
Спецназовец одним движением вышвырнул Даниэля за дверь, где тот налетел на отца.
– Надеюсь, это ошибка, надеюсь, что все это ошибка, – бормотал Альберто с растерянным видом.
Даниэлю хотелось, чтобы отец его обнял; он чувствовал себя нашкодившим ребенком, хотя в душе прекрасно понимал, что все хуже, гораздо хуже. На этот раз он влип по-настоящему.

Глава 3
Ческа, Ордуньо и Сарате сидели в ангаре авиационного центра национальной полиции на аэродроме Куатро-Вьентос и ждали команды. Четыре вертолета были готовы вылететь по первому сигналу. Сотрудники отдела криминалистической аналитики получили абсолютный приоритет, и контрольно-диспетчерский пункт должен был обеспечить им немедленный взлет. Вертолет EC-135 оборудован для ночных операций, вмещает до семи человек и имеет крейсерскую скорость двести пятьдесят километров в час. К каждой такой машине была приписана вооруженная, готовая к бою группа спецназа.
Все сотрудники ОКА носили синюю форму, похожую на военную. Глядя на них, нетрудно было догадаться, откуда каждый пришел в отдел. Ордуньо, служивший в спецназе, пока его не переманила Элена, ничем не отличался от других бойцов спецподразделения. Так же как и Ческа, не жалевшая времени на спортзал. Сарате тоже был высоким и крепким, но форма сидела на нем, как на офисном работнике, попавшем в ОКА по ошибке.
– Гляди, он прямо герой фильма про морпехов, – прошептала Ческа. – Новобранец, которого все шпыняют, а он мечтает стать морпехом, потому что его старший брат был морпехом и погиб на войне в Персидском заливе.
– Не болтай ерунды. Когда дадут сигнал, тебе придется лететь с ним одним бортом. Главное, что он дело знает.
– Тебе пора завести подружку, Ордуньо! Ты стал жутким занудой.
Сидя немного в стороне, Сарате не сводил глаз с телефона, дожидаясь начала операции.
* * *
Анализировать записи, пытаться идентифицировать жертву и обоих палачей можно будет потом, в отделе. А сейчас нужно попытаться спасти несчастную девушку.
Полицейские вошли в комнату Даниэля как раз в тот момент, когда человек с протезом приставил к глазу девушки кернер. До этого он успел отрезать ей веко, чтобы глаз не закрывался, и теперь лицо у нее было как у сломанной фарфоровой куклы. Палач занес молоток. Он сделал вид, что собирается ударить по кернеру и выколоть ей глаз или выбить его из глазницы, но в последний момент отошел в сторону и опустил инструмент. На экране снова появился второй палач в маске мексиканского рестлера. Элена больше не могла на это смотреть, а он тем временем взял кернер, сунул его девушке в рот и коротким, резким ударом молотка пробил щеку…
Возможно ли, что одним из этих двоих был ее сын Лукас? Тот, который в мексиканской маске? Крики девушки впивались в мозг. Как ни гнала от себя Элена эту мысль, ей все равно казалось, что она каким-то образом повинна в мучениях девушки.
Элена настолько ушла в себя, что голос Марьяхо заставил ее вздрогнуть.
– Я их лоцировала. Думаю, мы знаем, откуда ведется трансляция.
* * *
Как только у Сарате зазвонил телефон, все вскочили, словно подброшенные пружиной.
– Да, вылетаем, – бросил Сарате в трубку.
Затем обернулся к остальным:
– Навасеррада.
Пояснений не требовалось, каждый знал, что должен делать. Пока все шло по плану.
Ордуньо проводил их до вертолета и пожелал удачи, а сам остался ждать. Возможно, будет назначено другое место операции или ему прикажут вылететь с подкреплением вслед за коллегами. Буэндиа тоже был задействован и, сидя в ОКА, наверное, сейчас вызывал наземную поддержку.
– Счастливо, ребята. Будьте осторожны, – крикнул Ордуньо.
Все заняли свои места, машины приготовились к взлету.
– Сейчас определят точные координаты. Долго до Навасеррады? – спросил Сарате у одного из пилотов.
– Шестьдесят километров плюс набор скорости – рассчитывайте минут на восемнадцать-двадцать. Возможно, чуть меньше.
Кроме пилотов, Чески и Сарате на борту находились три бойца спецназа. Следом вылетал еще один вертолет. Решать, входить ли в здание немедленно или ждать подкрепления, предстояло на месте. Все зависело от приказа инспектора Бланко. То есть главным образом от того, жива ли еще будет девушка и можно ли будет ее спасти. Идти на риск стоило, только если появится возможность, пусть даже минимальная, спасти жертву.
* * *
Элена по-прежнему не смотрела на экран. Ей хватало звуков, чтобы представить, какие адские муки испытывает несчастная, оказавшаяся во власти двух палачей: человека в маске и его напарника с протезированной рукой. Она старалась не мешать Марьяхо, которая продолжала сосредоточенно работать то на компьютере парня, то на подключенных к нему устройствах. В общих чертах Элена представляла себе задачи айтишницы так: отслеживать IP-адреса, отсекать ложные варианты, обнаруживать главную цель. Наконец Марьяхо обернулась с торжествующей улыбкой:
– Навасеррада, улица Аркос.
Элена посмотрела на карту в телефоне.
– Зона загородных домов.
– Логично, ты же слышишь, как она кричит. Такими вещами невозможно заниматься в центре городе, соседи услышат…
Осталось сообщить пилотам точный адрес, вызвать подкрепление и молить бога, чтобы ребята долетели вовремя. Голос Элены звучал твердо и не выдал панического страха, накатывавшего на нее при мысли, что одним из мучителей может быть Лукас. Ее пропавший сын.
* * *
Сарате передал полученные данные пилотам:
– Улица Аркос, северо-запад города, недалеко от отеля «Архипресвитер Итский».
Он не знал, как они находят точный адрес, но доверился летчику, поднявшему большой палец.
– Не говорили, девушка еще жива? – не удержалась Ческа.
– Что мертва, пока не сказали. Если с нами больше не свяжутся, входим в дом, как только прибудем на место.
Ордер для этого не требовался: в момент совершения преступных действий и при малейшем подозрении на возможность убийства они не только имели право, но были обязаны немедленно проникнуть в помещение и сделать все возможное, чтобы предотвратить преступление. Пилот крикнул:
– Шесть минут.

Глава 4
Девушка на экране потеряла сознание, и палачам это не понравилось. Им нужно было привести ее в чувство, чтобы те, кто заплатил деньги, продолжили получать удовольствие. Определив место, откуда велась трансляция, Марьяхо осталась почти без дела и впервые осмысленно взглянула на экран.
– Они ее убили? – испуганно вскрикнула она.
– Нет, не думаю. Они приведут ее в чувство, – ответила Элена.
Палачи реанимировали девушку, сделав ей укол в руку.
– Бедная девочка! Как же мы докатились до такого? Вот мрази!
Элена молчала, зная, что Марьяхо и не ждет ответа. А еще она знала, что никто не уйдет от ответственности за происходящее в мире; что на этом экране сейчас мог появиться ее сын, причем в любой ипостаси: и в роли палача, и (почему бы и нет?) в роли жертвы. Пережила бы она такое?
Ее сына похитили восемь лет назад. Но всего несколько месяцев прошло с тех пор, как Элена получила видеозапись, на которой ее Лукас, уже подросток, обращается к ней с просьбой больше его не искать. Об этом видео она не рассказала никому. Зачем было сообщать такую новость бывшему мужу? Разве ему не спокойнее думать, что Лукас давно умер? Она не поделилась даже с коллегами, даже с Сарате. Наверное, они сказали бы, что ее подвело зрение. Что на видео вовсе не Лукас. Она сохранила единственный снимок, стоп-кадр, на котором виден только ее сын. Все остальное исчезло из телефона и из Сети, как только она досмотрела запись. Но Элена и не собиралась пересматривать ее, потому что не сомневалась. Каждый кадр отпечатался у нее в мозгу, словно выжженный раскаленным железом. Ее сына похитила криминальная организация под названием «Пурпурная Сеть», неуловимая и зловещая, распространяющая в даркнете видео со сценами насилия. Вторая новость оказалась еще более страшной: Лукас перешел на сторону врага. Как и почему это произошло, Элена не представляла, но увиденное возвращалось к ней в кошмарных снах. Улыбающийся Лукас с ножом в руке готовится пытать привязанную к стулу девушку. Девушку со светло-карими, полными ужаса глазами. Пытать или убить? Во сне она видела разные варианты развития событий, неизменными оставались только садистская улыбка и безумные глаза палача Лукаса. Элена Бланко была одержима идеей разоблачить «Пурпурную Сеть» и найти своего сына.
* * *
Нужный дом закрывали кроны деревьев; вертолетам пришлось искать место для посадки. Пилоты выбрали площадку метрах в двухстах от цели. Бегущие к дому полицейские видели, как из окон выглядывают перепуганные соседи. Возле забора группа остановилась. Сарате позвонил Элене:
– Мы у двери, никакой активности в доме не заметно. Девушка еще жива?
* * *
Элена подняла глаза на экран. Девушка была жива, хотя, конечно, предпочла бы умереть. Палач в мексиканской маске держал в руке птицу. Марьяхо в ужасе наблюдала за происходящим.
– Он собирается засунуть ее туда? Это не люди, это звери!
Это, впрочем, было понятно с самого начала. Элена знала, что приказ, который она готовилась отдать, ставил под угрозу жизни ее подчиненных, но выбирать не приходилось.
– Да, Сарате. Она жива. Придется входить. Сейчас!
Ческа, Сарате и спецназовцы беспрепятственно пробрались на участок. Охранной сигнализации, судя по всему, не было. Спецназовцы отлично знали свое дело и за минуту осмотрели все входы и выходы (передняя дверь вела в прихожую, задняя – в кухню), чтобы правильно расставить людей и избежать ненужных потерь.
Руководивший операцией инспектор дал последние указания. Он, Сарате и пятеро спецназовцев проникнут в дом через основную дверь, Ческа и оставшиеся участники операции перекроют выход во двор и, если никто не попытается через него бежать, придут на помощь остальным.
* * *
– Он заряжает пистолет, – удивилась хакерша, не сводя глаз с экрана.
Они решили застрелить девушку? Ни Марьяхо, ни Элена этого не ожидали, такая смерть казалась чуть ли не милосердием по сравнению с тем, что они вытворяли с жертвой до сих пор.
Элена нервничала. Гадала, не пострадают ли ее коллеги, успеют ли они спасти девушку, скрывается ли под мексиканской маской ее сын Лукас. Правда, она бы не удивилась, увидев под ней рябое лицо человека, которого искала столько лет.
Зарядив пистолет, палач с протезом прицелился девушке в голову. Марьяхо и Элена затаили дыхание, но он опустил руку и вышел из кадра.
– Ты заметила, что они часто собираются что-то сделать, как тогда с кернером, но в последний момент не делают? – спросила Элена.
Марьяхо кивнула.
– Почему?
– Ну уж точно не из жалости.
* * *
Группа была расставлена по периметру дома. По сигналу инспектора высадили дверь. Внутри не встретившие никакого сопротивления полицейские обнаружили только пожилую даму, которая смотрела на них с нескрываемым ужасом.
– Не двигаться, руки за голову, – крикнул ей Сарате. – Кто еще есть в доме?
– Муж, но он недавно лег спать, – ответила она с опаской. – Он принимает таблетки, поэтому не просыпается от шума.
Спецназовцы держали оружие на изготовку. Все услышали, как через кухню прошла Ческа. Руководитель операции опустил пистолет.
– Здесь никого нет.
Сарате не был в этом уверен.
– Подвал есть?
– Нет, только этот этаж и верхний. – Старуха села на банкетку и не спускала испуганных глаз с наводнивших дом полицейских.
– А компьютер?
– Он сломался, последнюю серию «Тайн старого моста» я смотрела на планшете…
* * *
В ужасе глядя на экран, Элена опустила телефон.
– Пусто, Марьяхо, мы промахнулись.
Хакерша оторопела. Она изменилась в лице: теперь надежды не осталось, теперь они могли только наблюдать за страданиями жертвы, терзаясь от невозможности помочь.
– Но это должно быть там!
Больше она не успела ничего сказать. На экране появился человек в мексиканской маске. Теперь пистолет был у него. Он решительно подошел к девушке и приставил дуло к ее груди, к самому сердцу. Грянул выстрел, и девушка полетела на пол вместе со стулом. Марьяхо еще несколько секунд смотрела на экран и только потом заговорила.
– Не понимаю, как они сумели меня одурачить. Все равно рано или поздно мы их накроем, – заверила она сама себя.
– Пойду поговорю с родителями парня.
Элена встала и устало вышла из комнаты. Только сейчас она заметила на стене такой же постер, как тот, что ее бывший муж Абель повесил в комнате Лукаса, когда мальчику было пять лет. Портрет баскетболиста, белокожего и светловолосого, в зеленой спортивной форме с номером 33. На майке была написана его фамилия: Бёрд[3 - Ларри Бёрд – американский баскетболист, проведший всю профессиональную карьеру в клубе НБА «Бостон Селтикс».], по-английски – птица. Элена вспомнила птицу, которой пытали девушку, птицу необычного голубого цвета. Парня она решила задержать и отвезти в отдел: сил допрашивать его сейчас у нее не осталось. Это было все равно что говорить с собственным сыном.

Глава 5
Уснуть в ту ночь никому не удалось. Элене и Марьяхо – от пережитого ужаса и досады из-за неудачи; Ческе, Ордуньо и Сарате – от того, что не смогли помешать убийству; Буэндиа – потому, что он попусту прождал и так и не получил возможности помочь товарищам. В ту ночь не спали и Даниэль, Сандра, Соледад и Альберто – все члены раздавленной случившимся семьи.
Хуанито, бармен румынского происхождения, подал Элене утренний багет с помидорами и по ее лицу сразу догадался, что ночь она провела без сна.
– Внедорожник на парковке, инспектор?
– Если бы, Хуанито! Ночью у меня была работа. И очень неприятная. Я бы предпочла спуститься на парковку Диди, можешь не сомневаться.
– Если бы вы мне позвонили как-нибудь вечерком, я бы взял напрокат самый большой внедорожник, чтобы отвезти вас домой.
– Очень любезно с твоей стороны, – рассмеялась Элена.
– Я это делаю для вас, а не для себя, – заверил ее хитрец. – Я каждый день бросаю в копилку половину чаевых, чтобы не оказаться без денег, когда вы решитесь.
– Договорились, когда-нибудь я тебе позвоню. Только придется потерпеть; я не уверена, что соберусь в этом году, да и в следующем тоже. Вчера играл «Мадрид»?
– На них даже злиться бесполезно, инспектор. Играют из рук вон плохо, как всегда, но выигрывают. Пожалуй, я эмигрирую в другую страну, чтобы больше их не видеть.
– Не уезжай, я без тебя пропаду. К тому же тебе все равно придется их видеть, без них не обойдешься. Давай, налей мне рюмочку граппы.
– Промочить горло, как говорят работяги? Не манкируйте моим предложением, инспектор!
– «Промочить горло», «манкировать»… – улыбнулась Элена. – Кто тебя учил испанскому? Пако Мартинес Сория?[4 - Франсиско Мартинес Сория (1902–1982) – испанский комедийный актер.]
Бывали дни, когда Элена Бланко уже с утра знала, что единственным приятным моментом за все двадцать четыре часа будет время, проведенное с Хуанито. Свои чаевые он отрабатывал сполна.
* * *
Как только она приехала в здание ОКА на Баркильо, ей сообщили: инспектора ожидают родители несовершеннолетнего Даниэля из Риваса.
– А сам он где?
– На ночь был отправлен в центр для несовершеннолетних, но его уже везут сюда.
Несколько секунд Элена разглядывала посетителей через стекло. Оба одинаково растеряны и подавлены, что естественно, но лицо у Соледад было скорее встревоженным, а у Альберто – раздраженным. Обычные люди, совсем не похожи на родителей чудовища. Ей это было очень понятно.
– Меня зовут Элена Бланко, я инспектор полиции и руководитель ОКА. Добрый день.
– Где мой сын? – тут же вскочила Соледад. Мать всегда защищает свое дитя, в чем бы его ни обвиняли.
– Его сейчас везут сюда. Насколько мне известно, с ним все хорошо, – попыталась успокоить их Элена; в глубине души она испытывала к ним жалость.
– Как с ним может быть все хорошо, если он провел ночь непонятно где? – сразу осмелела сеньора Роблес.
– В любом случае ему лучше, чем жертве того спектакля, который он смотрел. Прежде чем умереть, девушка прошла через ад, – резко осадила ее инспектор. – Ваш сын причастен к тяжкому преступлению.
– Вы думаете, мы этого не понимаем? Я в ужасе и всю ночь не спал! – воскликнул Альберто, и на долю секунды Элене показалось, что самым предосудительным во всей этой истории было нарушение сна главы семейства.
– Мой сын не имеет к этому никакого отношения, инспектор, – продолжала настаивать Соледад. – Он случайно наткнулся на тот сайт. Просто безобразие, что каждый может увидеть такое в интернете!
– Чтобы подключиться к этому ресурсу, нужно заплатить большие деньги. Случайно на такое не наткнешься.
– И мой сын заплатил? – изумилась мать Даниэля.
– Это очевидно; другого способа пройти по ссылке нет.
– Ему только шестнадцать, у него нет денег. Наверняка это какая-то ошибка! – Соледад хваталась за соломинку.
– Нет, это не ошибка, – понурив голову, сказал Альберто. – Я уже несколько недель замечаю, что с одной из банковских карт пропадают деньги.
Ошеломленная, взбешенная, Соледад повернулась к мужу:
– Почему ты ничего мне не сказал?
– Деньги переводили с твоей карты, которая прикреплена к моему счету. Я подумал, что ты решила организовать какую-нибудь поездку на годовщину свадьбы… Не хотел портить тебе сюрприз.
Элена смотрела на супругов, безмятежная жизнь которых за один вечер разбилась вдребезги. Они будут пытаться простить друг друга, не сваливать друг на друга вину, не выискивать друг у друга ошибок, но, скорее всего, им это не удастся. Один из них встанет на сторону сына, второй попытается разглядеть в нем взращенное ими самими чудовище. Элена развелась с мужем через два года после исчезновения Лукаса. Абель попытался вернуться к нормальной жизни, не зацикливаться, как Элена, на своем горе. Он бросил работу журналиста и переехал в Уруэнью, городок под Вальядолидом. Живет там с молодой бразильянкой, занимается виноделием и, кажется, вполне счастлив.
Именно за это и осуждала его Элена: за то, что он счастлив, несмотря на их общее горе; за то, что сдался раньше времени, поверил, что их сын умер, хотя тому не было никаких доказательств, не считая статистики, согласно которой шансы похищенного ребенка выжить, если его не нашли в течение месяца, стремятся к нулю. Поэтому она и не стала ему сообщать, что Лукас жив. Не стала доказывать, что была права. Возможно, ей даже хотелось уберечь Абеля от страшной правды, которой она не поделилась ни с кем, но которую каждую ночь переживала во всех чудовищных подробностях. Она даже слышала страшные голоса. Они кричали, что ее сын психопат. Возможно, она молчала потому, что хотела и дальше оставаться наедине со своей болью. Конечно, рассказать об этом Абелю необходимо, ведь он отец Лукаса. Но она знала, что не расскажет.
Элена молча смотрела на безутешных родителей и видела себя и Абеля, пытающегося смотреть на все ее глазами, переживать горе с ней вместе. Но это было невозможно. Альберто и Соледад тоже не справятся.
Впрочем, Элена не консультант по семейным вопросам, она инспектор полиции. Ее работа – спасти других девушек от ада, в котором прошлой ночью оказалась жертва. То, что ждет эту пару, что готовит им судьба, Элену не касалось.
– Сейчас сюда приведут Даниэля. Если хотите, вы можете посмотреть допрос на мониторе в соседнем помещении.
– Можно нам перед этим поговорить с ним? – взмолилась мать Даниэля.
– Когда закончим. Как только мы закончим, я разрешу вам войти и пообщаться с сыном. Ваш сын несовершеннолетний, вам нечего опасаться.
– Наш сын чудовище, – к удивлению обеих, прошептал Альберто.

Глава 6
Ческе поручили проводить родителей Даниэля в другую комнату. Буэндиа, Сарате и Ордуньо предстояло наблюдать за допросом с монитора, расположенного в общей зоне ОКА. Марьяхо пошла с Эленой, чтобы уточнить детали, касавшиеся ее части работы.
– Он должен знать, что мы здесь, что мы его не бросили, – не унималась мать Даниэля.
– Если он об этом узнает, то не сможет говорить свободно. Вы удивитесь тому, что услышите.
Ческа предложила им кофе, но оба отказались. Она поймала себя на том, что смотрит на них с презрением, как будто преступление совершили они, а не их сын. Нет, каждый человек отвечает лишь за собственные поступки.
– Что ему за это будет? – с тоской спросил Альберто.
– Мы не судьи, мы всего лишь полиция.
Она понимала, это плохое утешение. Лучше бы здесь оставили Ордуньо, он чуткий и тактичный.
* * *
С виду Даниэль ничем не отличался от обычного подростка. Высокий, кудрявый, светловолосый, в джинсах и майке с логотипом какой-то американской пивной компании. Наверняка имеет кучу друзей и пользуется успехом у девушек. Сейчас нервничает, но не так, как она ожидала. Контролирует себя как может. Таким был бы и Лукас, если бы его не похитил человек с рябым лицом.
– Поспать удалось? – Элена старалась проявлять такую же мягкость, какую хотела бы, чтобы проявили к ее сыну, если придет его час.
– Не сразу, но уснул. Можно мне воды?
Элена кивнула на кулер в углу комнаты. Даниэль выпил два стакана.
– Мои родители не пришли?
– Потом ты их увидишь.
Даниэль не стал спорить и молча сел. Он с любопытством взглянул на Марьяхо – в светло-коричневой куртке и с висящими на шнурке очками сейчас она особенно напоминала добрую бабушку. Но Даниэль сразу понял, что эта женщина, несмотря на свой безобидный облик, его враг, способный разоблачить любой обман, пресечь любую попытку вывернуться.
Пора было начинать.
– Даниэль, лгать нет никакого смысла, – сразу перешла к делу Элена. – Вчера, когда мы пришли к вам домой, ты смотрел, как убивают человека.
– Это неправда! – стал отпираться он. – Я случайно попал на тот сайт. Сначала я ничего не понял. А потом подумал, что все это фейк, обман, спектакль. Я и сейчас уверен, что там ничего такого не случилось. Что она ушла своими ногами.
– Нет, Даниэль, она не ушла своими ногами.
Элена взглянула на Марьяхо, понимая, что та в два счета опровергнет эти примитивные отговорки.
– Тебе ведь знаком никнейм Larry33? Под ним ты входишь в приложение Amino, где обсуждают аниме и видеоигры.
– Да, но в этом нет ничего плохого. – Парень недоуменно уставился на Марьяхо.
– Плохое начинается тогда, когда ты используешь тот же ник для подключения к «Пурпурной Сети», потому что там, Даниэль, не комиксы обсуждают.
– Но ведь в Интернете куча пользователей с тем же ником, я взял его в честь Ларри Бёрда из «Бостон Селтикс».
– Вполне возможно, но из всех этих пользователей лишь один подключился вчера к «Пурпурной Сети» – а именно ты, – отрезала Марьяхо.
Перед ними был всего лишь шестнадцатилетний подросток, совершивший непростительную ошибку и уже загнанный в угол, хотя они не провозились с ним и двух минут. Снова пришла очередь Элены.
– Даниэль, мы знаем, что ты несовершеннолетний и не несешь уголовной ответственности. Думаю, и ты это знаешь. Но нам нужна твоя помощь, нам нужно, чтобы ты рассказал, как ты на них вышел, где и как передал им деньги, кто сообщил тебе дату трансляции.
– Я ничего не знаю. Я случайно попал на этот ресурс.
– Ты лжешь!
* * *
Соледад беспокойно заерзала на стуле у монитора.
– Если Даниэль говорит, что случайно, значит, случайно. Они обращаются с ним, как с убийцей, но он никого не убивал! Я требую это прекратить, вы меня слышите?
Ческа бросила на нее равнодушный взгляд.
– Вы здесь ничего прекратить не можете. Вы хотели услышать показания вашего сына, так слушайте. Допрос будет продолжен.
– Альберто, скажи хоть что-нибудь, – обратилась к мужу Соледад.
– Ты уверена, что он невиновен? Потому что я совершенно в этом не уверен.
Соледад посмотрела на мужа с обидой, словно его сомнения были беспочвенными, словно он тоже стал ее врагом. Она так ничего и не поняла. Она не задумывалась о моде на насилие, о том, как легко попасть под ее влияние. В глазах матери сын непогрешим. Он неподвластен ни обстоятельствам, ни влиянию внешнего мира. Сын – особое существо, идеальный лабораторный образец в колбе; проникающее повсюду мировое зло не может его коснуться.
Даниэль успел освоиться, подавил первый приступ паники и теперь молчал в ответ на вопросы и гнул свое: на ресурс попал случайно, знать ничего не знаю ни про пурпурные сети, ни про убийц, ни про пытки, ни про другие подобные дела.
Парень ожесточался на глазах; происходящее должно было послужить ему наукой, но полицейские сомневались, что он научится хорошему. Наверное, подумала Элена, через такое прошел и Лукас, чья душа вмиг утратила невинность, стоило ей лишиться защитной оболочки: родителей, квартиры на Пласа-Майор, каникул у бабушки. Он ожесточился, чтобы выжить.
К удивлению присутствующих, инспектор прекратила допрос:
– Что ж, ты упустил возможность спасти других девушек, дело твое… Боюсь только, что однажды, и даже скоро, ты об этом пожалеешь.
Ледяное лицо Даниэля не дрогнуло. Что еще ждать от человека, проводящего свободное время за просмотром убийств онлайн?
За дверью его ждала мать. Она бросилась сыну на шею.
– А папа? – спросил Даниэль.
– Он остался с Сандрой, – солгала Соледад. – Твоя сестренка так расстроилась, что мы не могли оставить ее одну.
Альберто продолжал сидеть у монитора. Он понимал, это плохо, что он не вышел обнять сына, но ничего не мог с собой поделать. Не мог сделать вид, что все в порядке.

Глава 7
Отдел Элены посекундно анализировал видеозапись. Марьяхо фиксировала все происходящее с того момента, как подключилась к компьютеру Даниэля. Сидя у экранов, ее коллеги старались заглушить в себе все чувства, подавить сострадание к жертве, ища в кадрах зацепку, которая поможет идентифицировать скрытых под масками убийц и установить подлинное место преступления.
Марьяхо никто не винил, но она все равно просила прощения за то, что повелась на IP-адрес, оказавшийся подставным. Чтобы создать этот ложный след, преступники воспользовались планшетом пожилой сеньоры из Навасеррады. Возраст дает о себе знать, невольно подумала Марьяхо, невозможно оставаться хакером до семидесяти лет. Но самолюбие ее было задето, и она пообещала коллегам исправить вчерашнюю ошибку любой ценой.
– Я проверила лицо девушки по всем программам распознавания лиц, но результатов ноль: оно в крови и искажено от боли. Прогоню отдельно ухо – крови на нем нет, может сработать.
– А татуировки? Вчера я не заметила, есть они?
– Ни одной. Я бы с них начала.
Элена знала, что за обликом доброй бабушки скрываются невероятная изобретательность и техническая продвинутость, и нисколько не сомневалась в высокой квалификации своей айтишницы.
– Хорошо, Марьяхо, в таком случае ждем результатов. Что еще? – обратилась она к остальным.
– Птица с голубым оперением. Не думаю, что таких много, – сказал Буэндиа. – Я хочу проконсультироваться с орнитологами. Как знать, может, нам повезет, и этот вид водится только на ограниченной территории.
– Я таких точно не видела, – кивнула Ческа. – Несколько лет назад у меня был приятель – любитель птиц. Иногда мы все выходные только и делали, что ходили по горам с биноклем.
– Небось не только, – засмеялся Ордуньо.
– А тебе я хочу сказать…
– Хватит, не отвлекайтесь, – одернула их Элена. – На что еще вы обратили внимание?
Ордуньо отмотал запись до момента, когда на экране впервые появился человек с протезом.
– Вот.
Никто по-прежнему не заметил ничего особенного.
– Вы что, не видите? Освещение на секунду меняется, – объяснил Ордуньо. – Не знаю, открылась ли дверь или там есть не попавшее в кадр окно.
Элена попросила Марьяхо показать фрагмент еще раз. Ордуньо был прав: за секунду до того, как появился человек с протезированной рукой, промелькнула короткая вспышка. Свет стал ярче, и на пол легли тени от стула и от фигуры мужчины в мексиканской маске.
– На естественный свет не похоже, – задумчиво протянул Буэндиа. – Может, прожектор.
– Это молния, – убежденно сказала Элена. – Посмотрите на балаклаву и майку мужчины с протезом.
Марьяхо увеличила кадр и навела резкость. Балаклава и вся одежда преступника были черными, что не позволяло разглядеть полутона, но стоило усилить контрастность, как стало заметно, что местами она мокрая. Пятна от воды отчетливо виднелись на плечах и на хлопчатобумажной балаклаве.
– Шел дождь, – прокомментировала Ческа. – Начиналась гроза.
– Канал, по которому транслировали матч, был испанский, – напомнил Сарате. – А приехали вы в девять двадцать пять.
– Свяжись с метеоцентром, – попросила Элена Ордуньо. – Выясни, в каких областях Испании в это время была гроза. А что насчет протеза?
– Ничего интересного, – сказал Сарате. – Я связался с ортопедической клиникой, там объяснили, что у такой модели рабочим является только большой палец, но нам это мало что дает. Странно только, что протез целиком металлический, а не имитация человеческой кисти.
– Думаю, дело в профессии этого человека: если ты пытаешь людей, то прозвище Железная Рука подходит больше, чем Пластиковая Рука, – съязвила Ческа.
– Пожалуй, – согласился Сарате.
Элена решила, что совещание нужно заканчивать: ей пора к Рентеро. Она ожидала взбучки за проваленную операцию. Хорошо еще, что комиссар пригласил ее не в дорогой ресторан, а всего лишь в свой кабинет на улице Мигель-Анхель.
– Итак. Ищем птицу с голубым оперением, выясняем, где в Испании была гроза. И еще одно, о чем мы не поговорили: тело девушки может появиться где угодно, и мы должны его найти. Родители Даниэля ушли?
– Мы отправили их домой под обязательство о явке по первому вызову, – ответила Ческа. – Мать не признает, что ее сын – гаденыш, и хочет подать на нас в суд и забрать свое дитя.
– Ну что ж, за работу! – сказала на прощание Элена.
Ей не хотелось обсуждать ни судьбу Даниэля, ни позицию его родителей. Ни то, что заставило подростка смотреть запредельные зверства «Пурпурной Сети». Она боялась, что невольно начнет его оправдывать. Ей пришлось не раз повторить себе, что Даниэль не главная жертва в этом деле, что есть безымянная, замученная до смерти девушка, чье тело выбросили неизвестно где. Нужно думать о ней, и только о ней.
* * *
Рентеро занимал кабинет площадью метров в пятьдесят, с отдельной ванной комнатой. Мебель в нем была старинная и дорогая, стену украшала картина чуть ли не самого Сорольи[5 - Хоакин Соролья-и-Бастида – испанский живописец, крупнейший представитель импрессионизма в Испании.]. Хорошо зная своего шефа, Элена не допускала и мысли, что это копия. Комиссар ждал ее не за столом, а сидя на диване, где обычно проводил самые задушевные беседы. Он велел принести им кофе и кое-что персонально для Элены.
– Что скажешь? И не говори потом, что я о тебе не помню. Я ходил на днях за вином в магазин на Ортега-и-Гассет – он дорогой, но вина там отменные, – и обнаружил там эту граппу. Не знаю, ты такую пробовала?
Граппу «Карпене Мальвольти фине веккья рисерва» делали в Конельяно, винном регионе провинции Венето. Отличная граппа, но Элена мечтала попробовать другую, с той же винодельни, но из винограда сорта глера, того самого, из которого делают просекко.
– Нет, но она превосходная.
– Ничего удивительного, если учесть, во сколько она мне обошлась… Я купил две бутылки, вторую заберешь с собой. Но, как ты понимаешь, позвал я тебя не граппу дегустировать, для этого мы могли бы найти другое время. Расскажи, что там вчера произошло…
Когда в операции задействовано несколько вертолетов (и еще два ожидают в резерве), спецназ и дюжина патрульных машин, когда дверь загородного дома пожилой супружеской пары в Навасерраде разносят в щепки (и все это вызывает резонанс в обществе), объяснения приходится давать даже ОКА – одному из самых независимых и уважаемых подразделений испанской полиции.
– Это была ошибка в ходе крупномасштабной операции, Рентеро. Но мы подобрались к «Пурпурной Сети» немного ближе. Если бы ты видел, что они вытворяли вчера во время трансляции футбольного матча, то убедился бы, что в этом деле любые расходы оправданны. Они в прямом эфире мучили и убили девушку лет девятнадцати, не старше.
Рентеро невольно нахмурился:
– Мы установили ее личность?
– Пока нет, но установим.
– Это как-то связано с видео, которые фигурировали в деле цыганских невест?
– Да, и мы уже два месяца отслеживаем их в даркнете.
– Мир катится в тартарары, Элена, – мрачно констатировал Рентеро, который все еще не мог осознать, что виртуальная реальность выскользнула из рамок закона и превратилась в неуправляемое чудовище.
– Нам наконец удалось установить личность одного из зрителей этих трансляций. Шестнадцатилетний парень по имени Даниэль Роблес.
– Шестнадцать лет, и уже неадекватен. Какое будущее нас ждет?
– Мы взломали его ADSL-маршрутизатор и поняли, что вчера должно было произойти что-то серьезное. Остановить зверство мы не смогли, но ведь обязаны были хотя бы попытаться, Рентеро!
– Ладно, действуй в том же направлении, только помни, что твои расследования не единственные в стране и нельзя жить не по средствам. Я прикомандировал к вам Сарате, этого должно быть более чем достаточно. И держи меня в курсе, потому что я не хочу выглядеть идиотом, когда мне звонит министр…
Встреча с Рентеро прошла спокойнее, чем она ожидала. Либо шеф согласен с ее позицией, либо подрастерял свою вредность. Возможно, все дело в возрасте.

Глава 8
Когда Элена вернулась в отдел, у каждого сотрудника были для нее новости.
– Птица – самец голубого зяблика, – начал Буэндиа. – Эндемический вид с Гран-Канарии, на грани вымирания. Его ареал – всего сорок квадратных километров сосновых лесов природного заказника Инагуа в самом центре острова. Есть еще один подвид, очень похожий, тенерифский голубой зяблик из Тейде, но орнитолог сказал, что птица на видео именно с Гран-Канарии. Он подробно объяснил, почему это так, и я даже на всякий случай составил отчет, если кому-нибудь интересно.
– Достаточно того, что орнитолог в этом уверен.
Элена обернулась к Ордуньо. Она знала, что и он выполнил свое задание.
– Дождь шел во многих областях, но именно метеоцентр Канарских островов зафиксировал осадки на уровне четырех миллиметров и более двухсот вспышек молнии в интервале между девятью и десятью часами вечера по материковому времени.
– Одним словом, поиски нужно вести на Канарах. Марьяхо, удалось получить какие-нибудь результаты по уху?
– Пока нет, но уже имеющиеся сведения помогут нам опознать девушку, если мы найдем ее тело.
– Сарате, что с протезом?
– Выяснить ничего не удалось. Я показал его нескольким специалистам, и все считают, что, скорее всего, он сделан в какой-нибудь кустарной мастерской.
В переговорную вошла Ческа.
– На дне оврага возле Роке-Нубло на острове Гран-Канария найден труп молодой женщины со следами пыток.
– Все пути ведут туда. Буэндиа, Сарате, ближайшим самолетом вылетаем в Лас-Пальмас. Свяжитесь с нашими коллегами там, пусть будут готовы.
– С Марреро? – уточнила Ческа.
– С Марреро, – кивнула Элена.
* * *
До Лас-Пальмаса лететь три часа, но благодаря разнице во времени час получается сэкономить. Вылет – без четверти пять, прилет – без четверти семь по местному времени. На острове их встретит Марреро, инспектор национальной полиции и прекрасный профессионал, в начале карьеры работавший в ОКА, но позже по личным обстоятельствам вернувшийся в родные края.
Поднимаясь на борт самолета в аэропорту Барахас – к счастью, они летели бизнес-классом, – Элена невольно вспомнила, что на островах Гран-Канария и Лансароте проходил ее медовый месяц. Тогда они с Абелем любили друг друга, никакие тучи не омрачали их горизонт, а Лукас еще не родился. Едва усевшись в кресло, она достала из полученного от стюардессы набора маску для сна и сразу же ее надела, чтобы Сарате и Буэндиа не пытались с ней заговорить.
– Я всю ночь глаз не сомкнула; может быть, удастся поспать хотя бы три часа.
С маской на глазах она могла даже плакать, все равно никто бы не заметил. Плакать и думать о тех далеких и счастливых днях. Тогда еще была жива бабушка, от которой ей досталась в наследство квартира на Пласа-Майор. Бабушка умерла через три месяца после свадьбы Элены, и они с Абелем сняли жилье неподалеку, на улице Сантьяго. О той квартире у Элены остались самые светлые воспоминания, и она до сих пор продолжала завтракать в баре, куда они ходили с Абелем. Там румын Хуанито приносил ей багет с помидорами и граппу. На борту самолета, следовавшего тем же рейсом, Элена и ее новоиспеченный муж спорили, как назовут сына, которого собирались зачать немедленно по прибытии в номер отеля. Элена настаивала на имени Лукас, а Абель – на Адаме, чтобы Абель наконец породил Адама, а не наоборот.
Погрузившись в воспоминания, она сама не заметила, как заснула. Взлет, предложенные стюардессой блюда и напитки, заход на посадку – все это прошло мимо нее. Она спала крепко и даже видела приятные сны, пока ее не разбудил Буэндиа:
– Элена, мы прилетели. Если поторопимся, то сегодня успеем осмотреть тело.
* * *
На Канарах Марреро поправился на десять килограммов («Это все папас арругадас[6 - Папас арругадас – традиционное канарское блюдо, картофель в мундире, отваренный в очень соленой воде.] и соус мохо, инспектор», – отшутился он) и еще больше загорел. Элена с радостью отметила, что хромота, из-за которой ему пришлось уйти из ОКА, стала почти незаметной. Только легкая неуверенность походки напоминала о прошлом, думать о котором Элена не хотела и надеялась, что и Марреро сумел оставить его позади.
– Сначала дело передали другим, но, как только позвонила Ческа, я включился по полной, чтобы все разузнать и забрать его себе. Труп обнаружили англичане, муж и жена, в районе Роке-Нубло. Вы знаете, что такое Роке-Нубло?
– Понятия не имеем.
– Если приедете сюда как туристы, нужно обязательно там побывать. Это уникальная скала, памятник природы; возле нее аборигены в древности проводили свои ритуалы. От подножия горы к скале ведет примерно двухкилометровая тропа. Англичанка отошла в сторону по малой нужде и увидела девушку.
– А ты сам ее видел? – спросил Буэндиа.
– Нет, но мне сказали, что она страшно изуродована, от нее мало что осталось.
– Почему они бросили труп именно там?
– Не вижу логики. Во-первых, это далеко от жилья, добраться туда можно только пешком, во-вторых, туристы часто сходят с тропы, и тело неизбежно должны были очень скоро обнаружить. Может, какой-то ритуал? В ближайшее время постараюсь выяснить.
– Раньше на острове такое случалось?
– Из всей Испании на Канарах больше всего сект, которые называются деструктивными, то есть практикующими кровавые ритуалы, но обычно мы находим только останки животных. Человеческую жертву я вижу впервые.

Глава 9
То, к чему они готовились с учетом увиденного в Сети, не шло ни в какое сравнение с тем, что предстало перед командой Элены в морге. Буэндиа, единственный, кто смог смотреть на тело глазами профессионала, сосредоточился на отрезанном веке и дыре в щеке. А потом тщательно сравнил ушную раковину убитой с кадрами видеозаписи.
– Это она?
– Да, думаю, она. Хотя наши снимки не безупречны и здесь у меня нет нужных инструментов, чтобы применить систему Яннарелли.
Сарате поднял бровь.
– Это метод, основанный на измерении двенадцати параметров наружного уха, – объяснил Буэндиа. – В Мадриде мы сможем применить его как полагается. Но даже сейчас, если внимательно посмотреть на противозавиток и верхний угол завитка… По-моему, они идентичны тем, которые зафиксированы на снимках.
Элена оставила эти слова без комментариев и перешла к организационной стороне дела:
– Мы забираем тело с собой?
– Конечно, я предпочел бы произвести вскрытие в Мадриде, вместе с ассистентами. Мы сможем это устроить, Марреро?
– Вы забыли, что я уже работал с вами и хорошо знаю Буэндиа? – отозвался Марреро. – Я не сомневался, что он захочет забрать труп с собой, и начал приготовления еще до вашего приезда. Вам придется подписать гору бумаг, но, если хотите, можете увезти тело в Мадрид уже завтра утром, восьмичасовым рейсом.
– Не вернуться ли тебе в Мадрид, Марреро? – улыбнулась инспектор. – Тебя всегда ждут в отделе.
– Я разбаловался и привык к хорошей погоде, – отшутился Марреро и поспешил сменить тему. Он избегал любых намеков на прошлое, которое старался забыть. – Сильвия поручила мне пригласить вас на ужин. Придете?
Элена прекрасно понимала, что такое приглашение полагается принять, что поддержание дружеских отношений с коллегами, общение с их близкими, демонстрация интереса к их личной жизни входят в число ее профессиональных обязанностей.
– Нет, – тем не менее ответила она. – Ты же знаешь, что у меня аллергия на такие застолья.
Канарец не обиделся – наоборот, улыбнулся и кивнул:
– Я так и сказал Сильвии. И даже успел узнать, где в Лас-Пальмасе лучший караоке-бар. Я знал, что вы отправитесь туда.
* * *
Гостиница «Королева Изабелла», которую им забронировали из Мадрида, устроила бы даже Рентеро. Еда в ресторане была отменная, а из окон открывался великолепный вид на бухту Лас-Кантерас. Буэндиа остался, чтобы вместе с Марреро заполнить необходимые документы, а потом пойти к нему на ужин. В ресторане при гостинице Сарате и Элена выбрали уединенный столик.
– Ты бывала в Лас-Пальмасе? – спросил он.
– Очень давно, во время свадебного путешествия. Но мало что помню. Мне очень понравился Лансароте. Сама не знаю, почему больше не возвращалась сюда… Впрочем, кто-то сказал мне, что нельзя возвращаться туда, где был счастлив.
– Пожалуй, это самая конфиденциальная информация, которую я узнал о тебе с тех пор, как мы познакомились, – улыбнулся Сарате.
– Я всего лишь сказала, что была счастлива во время свадебного путешествия. А кто не был? Сложности начинаются потом.
– Все это время нам не удавалось побыть наедине, – сказал Сарате и осекся: его слова могли быть истолкованы как нытье или недовольство.
К счастью, Элена оставила его комментарий без ответа.
– Море мне нравится, – сказала она так, как будто они обсуждали именно это. – Когда-нибудь я попрошу перевести меня на побережье, но только на северное, куда-нибудь в Кантабрию или Астурию. Ты бывал в Ластресе?
– Да, пару лет назад провел там выходные.
– Куда-нибудь туда. Попрошу, чтобы меня перевели в Ластрес, сниму дом с видом на море и забуду об убийствах и пурпурных сетях. Буду задерживать разве что мелких хулиганов.
– Не думаю, что в Ластресе вообще есть полиция, разве что гражданская гвардия.
– Да ведь я и переводиться никогда не соберусь. Когда устану по-настоящему, просто уйду в отставку, и все. Буду петь караоке и пить граппу. Возьмешь десерт или пойдем?
* * *
Марреро посоветовал им два караоке-бара: «Призрак» и «Царица ночи». Они выбрали второй, руководствуясь исключительно названием, и отправились на улицу Португаль. Наконец-то Элена смогла исполнить желание, которое возникло у нее в день футбольного матча (с тех пор прошло всего несколько дней, но казалось, что много недель), и спеть песню Челентано. Хотя в баре ее никто не знал, ей горячо аплодировали.
Слушая, как Элена поет, Сарате вспоминал день их знакомства, который закончился сексом в ее квартире на Пласа-Майор. С тех пор они не раз бывали на грани разрыва, как личного, так и профессионального; он спас ей жизнь, она спасла его от нудной административной работы в комиссариате района Карабанчель. Они были в долгу друг у друга, но Элена так и не впустила Сарате в свое прошлое, и он так ничего и не узнал о похищении ее сына: коллеги об этом никогда не упоминали.
– Ты ведь сейчас пела Stand by me[7 - Останься со мной (англ.).], верно?
– В версии Челентано, а оригинал да, Бена Кинга; мне больше нравится итальянский вариант. У этой песни столько версий… А ты не хочешь спеть?
– Не хочу терять твое уважение.
Серьезных песен она больше не пела и заказывала старые итальянские Volare, Il cuore ? uno zingaro, La bambola…[8 - Летать, песня Доменико Модуньо; Цыганское сердце, песня Николо ди Бари; Кукла, песня Патти Право.]
– Хочу тебе напомнить, что наш самолет вылетает ровно в восемь.
– Еще одну, последнюю.
Выбор Элены в очередной раз удивил Сарате: Нужно приехать на юг Рафаэллы Карры. Да еще на испанском! Но последний сюрприз ожидал его в такси.
– Я знаю: ты хочешь подняться ко мне в номер.
– Да. – Сарате и не пытался этого скрывать.
– Да, но нет. До отъезда в аэропорт не больше четырех часов, так что попробуй поспать, – сказала Элена и торопливо чмокнула его в губы.
* * *
В номере она не стала включать свет. Привычными, автоматическими движениями разделась. Брюки оставила на полу, скомканную майку кинула в изножье кровати. В номере было жарко. Почему, поцеловав Сарате, она ничего не почувствовала? Она вставила карточку-ключ в считыватель у двери, чтобы включить кондиционер. Автоматически зажглись прикроватные лампы. В дверце шкафа было зеркало, и Элена увидела свое отражение. Раздевшись догола, она принялась рассматривать свое тело. Ее грудь еще сохраняла упругость, но очень скоро время наложит отпечаток на ее кожу и фигуру. Она это знала, и это было ей безразлично. Как и многое другое. С каждым днем она испытывала все меньше эмоций. Как будто что-то внутри потихоньку отмирало. Секс и алкоголь позволяли Элене ощутить хоть что-то кроме боли. Ненадолго вырваться из собственной оболочки. Она вспомнила свои ночи с Сарате. И далекий медовый месяц с Абелем, когда ничто не мешало ей наслаждаться жизнью. Теперь ее не возбуждали даже эти воспоминания. Они словно принадлежали другому человеку, а не ей, Элене Бланко, стоявшей нагишом перед зеркалом. С каждой секундой ей все больше хотелось забыться. Она надела банный халат и вышла. Но, постояв в коридоре перед дверью номера Сарате, передумала. Нельзя так бессовестно его использовать. Ей нечего ему предложить, кроме своих страданий, а боль – заразный недуг. Элена вызвала лифт.
Пройдя через пляж Лас-Кантерас, она бросила халат на песок. Огни окружающих бухту домов отражались в черной воде. Элена вошла в океан, надеясь, что прохладная вода придаст ей бодрости и сил. Но в ее душе царил страх. Возможно, именно это она отчаянно скрывала от самой себя? Отказывалась признать панику, охватывавшую ее при мысли, что с каждым шагом своего расследования она приближается к Лукасу. К своему сыну. К мальчику, которого она потеряла на Пласа-Майор. К монстру на видео, пытавшему кареглазую девушку. Элена уходила от берега, пока вода не накрыла ее с головой, и только тогда заплакала, позволив слезам смешаться с океаном.

Глава 10
Буэндиа работал с двумя помощниками, имена которых Элене никак не удавалось запомнить. Они действовали молча, уверенно и точно, предугадывая каждое указание судмедэксперта.
– Можно с уверенностью сказать, что это она, – сказал Элене Буэндиа. – Совпадает не только ушная раковина, но и все зафиксированные камерой телесные повреждения.
– Она очень страдала?
– Так, что трудно даже представить.
Элена надеялась, что девушка перестала что-либо чувствовать уже через несколько минут, но Буэндиа никогда не скрывал правду и даже не пытался ее смягчить.
– Сейчас я приведу сюда Даниэля.
– Думаешь, в этом есть смысл? – засомневался Буэндиа.
– Он смотрел, как ее убивают. Теперь пусть посмотрит на убитую.
* * *
На Даниэля надели медицинский костюм и маску, но куда его ведут, инспектор не сказала.
На анатомическом столе лежала девушка, и он сразу ее узнал, хотя она очень мало напоминала ту, что сидела на стуле в начале трансляции. Совсем молодая, лет восемнадцати-девятнадцати, не больше. Смуглая, наверное, испанка, но возможно, марокканка или латиноамериканка. На ее теле не осталось живого места: сплошные синяки, рубцы и рваные раны.
– Вот, полюбуйся! – Элена не выбирала выражений. – Ты заплатил, чтобы смотреть, как ее убивают. Руками потрогать не хочешь? Чтобы убедиться, что все по-настоящему.
Даниэль молчал, сжав зубы, чтобы они не стучали.
– Я не знал, – выговорил он наконец.
– Ты думал, это кино? «Снято!» – и все вскочили с мест: мертвые ожили, убийцы пошли пить кофе, операторы начали готовиться к следующему эпизоду. Но это не кино: мертвые как были мертвыми, так и остались, убийцы как были мразью, так и остались, и новых эпизодов не предвидится. По крайней мере, с ее участием.
– Я правда не знал. – Даниэль заплакал. В конце концов, он был всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой.
– Ты все прекрасно знал. Теперь ты готов нам помочь, чтобы это не повторилось?
Он не мог выдавить ни слова, только кивнул.
* * *
– Я смотрел кое-какие видео Димаса, не целиком, только фрагменты по несколько секунд. Они очень популярны в даркнете: его самого и его стримы только и обсуждают на форумах. Я несколько месяцев выяснял, как с ними связаться, как подключиться к трансляции.
Она торопилась: пока парень в шоке, нужно было вытрясти из него побольше информации. Не для того, чтобы использовать ее против Даниэля, а чтобы, как она сама сказала, такое не повторилось.
– Почему ты хотел это увидеть? – Элена пыталась разобраться в мотивации не только Даниэля, но и Лукаса.
– Не знаю, мне нравится насилие. Нет, не насилие, в школе я никогда не лезу в драки, – скорее всех разнимаю. Я говорю о супернасилии. Оно меня притягивает, и я ничего не могу с собой поделать, это как наркотик.
– Ты впервые смотрел такую трансляцию?
– Впервые. Я смотрел много снафф-видео, но это всегда фейки. А у Димаса, говорят, все по-настоящему. И с испанцами.
– Который из них Димас? Тот, что с протезом на руке?
– Нет, другой, в мексиканской маске.
– Как ты с ним связался?
– С ним нельзя связаться, только с «Пурпурной Сетью». Я долго оставлял сообщения на разных форумах, и наконец мне ответили. Сначала были всякие разводы, и только потом со мной связался Ярум. У него уже все серьезно, он продает настоящие ссылки.
Марьяхо записывала каждое слово: ссылки на форумы, имя продавца, процесс покупки.
– Ярум… Ты не знаешь его настоящее имя?
– Нет, знаю только ник: Ярум.
– Где ты достал столько денег?
– Я немного поныл, мне сделали скидку, и я смог заплатить только половину: три тысячи. Часть я успел накопить, часть снял с маминой карты, часть взял у бабушки: она прячет купюры в банках из-под кофе, ставит их в кладовку, а потом забывает.
– Как ты купил биткоины?
– Ярум помог. За десять процентов комиссии. Где он берет биткоины, я не знаю. Он сказал, что помогает мне только потому, что я больной, невменяемый, а для него это просто грошовая сделка. Он все время твердил, что я извращенец и что мне надо позволить убить себя в прямом эфире. Но я мечтал увидеть Димаса, и его оскорбления меня не задевали.
– Ты с ним встречался?
– Да, мы виделись два раза. На вокзале Аточа, в зимнем саду.
Марьяхо задала еще много вопросов, пятьдесят или шестьдесят. Некоторые из них Элена вообще не поняла: сплошные пароли, коды доступа, ключевые слова. Наконец хакерша решила, что узнала достаточно.
– Теперь у меня есть все, что нужно. Если будут еще вопросы, я тебя вызову. Элена, я пошла к себе.
Элена осталась наедине с Даниэлем и отключила камеру, которая одновременно вела запись допроса и транслировала его на экран для других сотрудников ОКА.
– Ты когда-нибудь видел лицо Димаса?
– Нет, он всегда в маске.
– А этого парня ты когда-нибудь видел?
Элена показала Даниэлю фотографию Лукаса. Тот единственный кадр, который у нее остался. На видео, где Лукас готовился истязать девушку, в какой-то момент он подошел к камере так близко, что занял собой почти весь экран, и Элена сделала снимок. Тогда она еще не представляла, что увидит дальше. Продолжение ее парализовало. Она не смогла сохранить другие кадры, которые сейчас пригодились бы следствию. Прежде чем ответить, Даниэль внимательно вгляделся в фотографию на экране ее телефона.
– Нет, никогда.
Элена сразу убрала телефон, боясь, что о фотографии кто-нибудь узнает.
– Отец меня не простит, – вдруг сказал Даниэль и заплакал.
– Мне хотелось бы тебе соврать, но не получится: он действительно, скорее всего, не сможет.
– А вы бы простили своего сына, если бы он ввязался в такое?
Элена задумалась на несколько секунд и кивнула:
– Да, я бы простила.
– Неправда, этого нельзя простить. – Даниэль заметил неуверенность в голосе Элены. – Даже мама меня в конце концов возненавидит.
Всхлипывающий извращенец, строящий из себя жертву, – для Элены это было слишком. Но она продолжала задумчиво смотреть на него; она словно пробовала на вкус произнесенные им слова, чтобы тут же выплюнуть. Даниэль показал Элене ее главный страх: осознать, что любовь к похищенному сыну пропала, а ее место вот-вот займет ненависть.

Глава 11
Буэндиа со свойственной ему скрупулезностью иллюстрировал фотографиями все, что рассказывал коллегам.
– Большую часть материала мы уже видели в записи: изнасилования, анальные и вагинальные, при помощи тупых предметов, в частности скалки; ножевые ранения всех типов, предположительно нанесенные тем же ножом, которым было отрезано веко; щека, пробитая, как вы все видели, при помощи кернера и молотка. Еще до того, как мы начали вести запись, жертве нанесли удар, возможно кулаком, в результате которого треснули два ребра. У нее также оторван плоскогубцами левый сосок, просверлено правое колено.
Все присутствующие невольно морщились, словно от боли. И про себя клялись, что отомстят за страдания девушки.
– Теперь, как мы понимаем, нужно попытаться забыть все услышанное, чтобы не вогнать себя в депрессию. Перейдем к важному. Причина смерти: жертва истекла кровью.
Все встрепенулись.
– То есть как истекла кровью? – спросила Элена. – Тот тип в мексиканской маске у нас на глазах выстрелил ей в грудь.
– Да, но у девушки была декстрокардия – правостороннее расположение сердца. То есть выстрел был сделан туда, где обычно располагается сердце, но в данном случае – не в сердце.
– Поясни подробнее, – попросила инспектор.
У Буэндиа, как всегда, были наготове специальные иллюстрации.
– У девушки была простая декстрокардия, то есть ее сердце и остальные непарные органы, например, печень, поджелудочная железа и селезенка, были расположены зеркально. Иногда такой дефект вызывает тяжелые заболевания, но ей повезло, – возможно, единственный раз в жизни, если учесть страшный финал, – и она была здорова. Но все равно ей наверняка хоть раз приходилось обращаться к врачу.
– Значит, мы можем установить ее личность по истории болезни? – сразу спросил Сарате.
– Можем и уже начали работать над этим: мои ассистенты просматривают истории болезни из всех больниц Испании. Если девушка испанка или получала в Испании медицинскую помощь, то мы скоро узнаем ее имя.
Буэндиа продолжил перечислять подробности вскрытия: внутри вагины обнаружены голубые перья, роговица и ладонь пробиты кернером…
– Еще одна любопытная деталь: когда жертва потеряла сознание, ее привели в чувство, введя эпинефрин. Из чего можно сделать вывод, что убийцы обладают определенными познаниями в медицине, то есть мы имеем дело с профессионалами: они контролировали интенсивность боли, чтобы жертва не могла раньше времени испортить спектакль, – сказал судмедэксперт. – Похоже, истязания были рассчитаны ровно на час.
– Сколько же несчастных умерло такой смертью? – дрожа от злости, спросила Ческа без особой надежды на ответ.
Все умолкли, задумавшись. Но Элена понимала: нельзя, чтобы коллеги впали в отчаяние или слишком озлобились.
– Поехали дальше, – вздохнула она. – Ордуньо?
Ордуньо должен был оставаться на связи с Марреро, проводившим расследование на Канарах, и помогать ему всем, что было в их силах.
– Марреро уверен, что у него появилась хорошая зацепка. Говорит, нашел кое-что среди поданных в полицию заявлений, и, вероятно, сможет сообщить нам точное место, где была убита жертва.
– Приготовься, тебе придется лететь в Лас-Пальмас, – кивнула Элена. – Я хочу знать, фиксировались ли там другие случаи истязаний, работает ли на островах определенная преступная группировка или это убийство произошло там лишь в силу стечения обстоятельств.
– Слушаюсь, инспектор. Как только появится новая информация, я полечу на Канары.
Ческе было поручено выяснить побольше о личности Даниэля, о его одноклассниках, друзьях и возможных романтических увлечениях.
– Не поверите, но он вполне адекватный парень. Более того, все говорят о нем примерно то же, что и мать: хороший мальчик случайно вляпался в какую-то мутную историю, – сообщила она.
– Случайно люди не платят три тысячи евро, – съязвила Элена.
– Учится не бог весть как, оценки средние, но преподаватели отзываются о нем хорошо; девушки у него нет, хотя две одноклассницы, похоже, сходят по нему с ума; еще он играет в футбол, без особого успеха, но с удовольствием…
– Прямо усыновил бы парнишку, – мрачно пошутил Сарате.
– Что да, то да, к нему не придерешься. Два года назад была история с травлей его одноклассника. Даниэль не поддерживал ни травивших, ни жертву. Он держался в стороне от конфликта, но участвовал в двух сидячих забастовках, протестуя против происходящего.
– Короче, по этой части ничего, – подвела итог Элена.
– Абсолютно. Я бы прекратила расспросы соседей и школьных знакомых, вряд ли они что-то дадут.
– Хорошо, оставь это, помоги Марьяхо. Посмотрим, удастся ли вам вдвоем добраться до этого Ярума. Марьяхо, у тебя есть что-то новое?
– Наживка насажена, удочки заброшены. Под ником Даниэля я зашла на все форумы, которые он упоминал. Прочитала его прошлые комментарии и подстроилась под его стиль. Остается дождаться ответа Ярума.
– Это долго?
– Посмотрим, но не думаю, что такие зрелища устраивают часто, – сказала Марьяхо. – Другие участники форумов тоже пишут, что неделями не могут ни с кем связаться. Многие пытаются вступить в контакт с Ярумом, но до выплаты шести тысяч евро дело доходит только у десяти процентов, бизнес очень прибыльный. Организаторам трансляций нет смысла рисковать. В деньгах они не нуждаются.
– Деньги лишними не бывают. Продолжай.
В комнату вошел один из помощников Буэндиа и передал ему какую-то бумагу. Судмедэксперт победно улыбнулся и зачитал ее вслух:
– Теперь нам известно имя девушки: Айша Бассир. Она марокканка, но с детства жила в Испании.
– У нее есть родные?
– Этой информации у нас нет, – ответил Буэндиа, – но в базе данных больницы, где она побывала два года назад, указано контактное лицо: Мар Сепульведа. Живет на площади Касадор здесь, в Мадриде.
– Это Пан-Бендито, в Карабанчеле, – уточнил Сарате.
– Едем туда. – Элена встала.

Глава 12
Пан-Бендито – один из самых депрессивных районов Мадрида, хотя понемногу жизнь налаживается и там. В пятидесятые-шестидесятые годы прошлого века здесь оседали переселенцы из деревень. По ночам они строили себе дома, располагая лишь непонятно где раздобытыми кирпичами, листами шифера и помощью соседей. Уже довольно давно сюда провели электричество и канализацию, затем, в конце семидесятых, всех стали массово переселять в новостройки, а в девяносто восьмом, на излете века, открыли станцию метро, приблизившую район к центру столицы. Но по сути Пан-Бендито до сих пор оставался суровой, бедной и опасной городской окраиной. Выходцев из Ла-Манчи, Эстремадуры, Андалусии, которые в свое время возвели его собственными руками, теперь вытеснили новые переселенцы: румыны, латиноамериканцы, марокканцы…
– Тебе приходилось здесь бывать?
– И не раз, – ответила Элена. – Но это было уже давно.
– Когда я работал в Карабанчеле, нас отправляли сюда патрулировать улицы. Ветераны рассказывали всякие ужасы, говорили, что еще недавно, лет десять-пятнадцать назад, сунуться в этот район ночью решались только самые крутые ребята. Бывало, даже патрульные машины взрывались от баллонов с пропаном.
– А сейчас?
– Сейчас то же самое, но еще день, и разве мы не крутые ребята? – засмеялся Сарате.
Элена заметила, что Сарате хоть и шутит, но старается не смотреть ей в глаза. Возможно, боится, что она прокомментирует их мимолетный поцелуй в такси у гостиницы в Лас-Пальмасе. Но Элена не собиралась это комментировать. Как не собиралась признаваться, что стояла у него под дверью, готовая постучаться и сказать, что все-таки передумала. Чтобы отогнать эти мысли, она забеспокоилась о своей «Ладе». Надо было поехать на одной из приписанных к отделу «Вольво», дежуривших на Пласа-дель-Рей. Она боялась, что в их отсутствие с машины снимут даже колеса. Но как только они припарковались, Сарате окликнул двух самых подозрительных парней из тех, что околачивались на площади:
– Эй вы! Хотите заработать двадцать евро?
Он разорвал пополам двадцатиевровую купюру, отдал им половину, а вторую положил в карман.
– Вторую получите, когда мы вернемся, если машина останется целой и невредимой.
– Только не задерживайся, мы не будем торчать здесь весь день.
– Я мигом.
– Это поможет? – спросила Элена, когда они вошли в подъезд.
– Понятия не имею, такой трюк я видел в кино, – улыбнулся Сарате. – Уж не думаешь ли ты, что я регулярно рву двадцатиевровые купюры? При моей-то зарплате!
– Мар Сепульведа?
После долгого ожидания дверь им открыла женщина лет сорока; выглядела она неважно. Несмотря на чистую одежду и аккуратно уложенные волосы, в ней было нетрудно распознать наркоманку: исколотые руки, сгнившие от героина зубы… Возможно, колоться она перестала, но последствия такого образа жизни проходят далеко не сразу, если проходят вообще.
– Что вам нужно?
– Мы из полиции.
– Я трезвая, на неприятности не нарывалась и ничего плохого не делала.
– Мы пришли поговорить не о тебе, а об Айше Бассир. Знаешь такую?
– Смотря что вам от нее надо: если вы собираетесь отравлять ей жизнь, то не знаю.
– Можно мы войдем? – Инспектор решила пока не рассказывать о судьбе Айши: предугадать реакцию Мар Сепульведы на такую новость было невозможно.
Квартира оказалась гораздо уютнее, чем можно было ожидать. Бедная, с дешевой мебелью, но чистая и опрятная.
– Симпатично тут у тебя, – попыталась задобрить хозяйку Элена.
– Квартира – полное говно, но другой у меня нет. Бачок сгнил, воду приходится сливать из ведра, на кухне ничего не работает, питаюсь консервами и бутербродами. Могу предложить вам воды из-под крана, она вкусная.
– Спасибо, не надо.
В комнате стоял продавленный диван, но она подвела их к складному столу, вокруг которого были расставлены четыре стула. Все сели.
– Так что натворила Айша?
– Мне жаль, что приходится сообщать тебе такую новость. – Инспектор тщательно подбирала слова. – Но ее убили.
Мар замерла, подняв брови, а затем покачала головой и улыбнулась почти без грусти, как будто вся ее жизнь состояла из плохих новостей.
– Я знала, что так будет, – сокрушенно вздохнула она.
– Кем тебе доводилась Айша?
– Она была лучшей подругой моей дочери Ауроры. В приюте они всегда держались вместе. И пропали вместе.
Элена и Сарате обменялись встревоженными взглядами. Оба подумали об одном и том же. Неужели, вопреки мнению Марьяхо, второе «мероприятие» последует сразу за первым? Неужели скоро Аурора будет проходить через то же, через что прошла Айша?
– Мар, нам нужна твоя помощь. Расскажи, когда они исчезли, расскажи все, что знаешь об Айше.
– Она сирота. Хотя, может, и не сирота. Я точно не знаю. Дочка говорила, что она перебралась через пролив одна. Айша уже жила в том приюте, когда у меня в последний раз отняли Аурору и отвезли туда.
– Почему у тебя ее отняли?
Мар развела руками, с трудом подбирая слова.
– У меня отнимали ее много раз, еще когда она была маленькой. В последний раз – вообще из-за ерунды. Я что-то оставила на сковородке, вспыхнул огонь. Ничего такого не случилось, но соседи раздули скандал. И дверь-то я не запирала, и квартиру-то я не убирала, и слишком громко ругалась со своим тогдашним парнем. Я иногда принимала кое-что, совсем по чуть-чуть, со мной все было в порядке. Но эти скоты меня выслеживали. И, как только я сорвалась, оставили меня без дочки и без кухни, потому что плита с тех пор не работает, и никто не приходит ее чинить. А уже три года прошло.
– Когда исчезли девочки?
– Десять месяцев назад. Но вы не думайте, они не сбежали. Их кто-то выкрал.
– Почему ты в этом уверена?
– Я была в том приюте, я много раз навещала Аурору в Сан-Лоренсо. Это настоящий концлагерь. Такой, знаешь, как у нацистов. А начальник этой тюряги – Игнасио Вильякампа.
– Политик Игнасио Вильякампа?
– Этот тип меня со свету сживает, потому что я не дала ему попользоваться Ауророй и Айшей, – кивнула Мар Сепульведа. – Я помогла им вернуться домой. И отвезла эту девочку в больницу, чтобы ее полечили, у нее было плохо с сердцем.
– Ты забрала Айшу из приюта, чтобы отвезти в больницу?
– У бедняжки был инфаркт, но никто ничего не говорил. Они собирались кормить ее какими-то таблетками. Я послала их куда подальше и забрала обеих девчонок, чтобы Айшу осмотрел врач. С тех пор меня в приюте ненавидят.
– Как ты думаешь, кто мог похитить твою дочь?
– Конечно, Игнасио Вильякампа! Он много раз пытался меня убить, в последний раз приказал заминировать машину. Слава богу, полиция успела ее обезвредить. Говорили, что тут замешана «Аль-Каида», но все это брехня, бомбу заложили там, где я бываю каждый день. Тогда мне повезло, в следующий раз вряд ли обойдется.
Бланко и Сарате снова переглянулись. Мар начинала бредить, ее глаза забегали. Она уже не могла зафиксировать взгляд ни на чем, а тем более – ни на ком из собеседников. Он постоянно блуждал по сторонам.
– Вы должны арестовать Игнасио Вильякампу и Росио Нарваес, директоршу гостиницы, в которой я работала, потому что по ее милости меня оттуда выперли, а еще Росендо Самору. Они украли мою дочь и ее подругу.
– Росендо Самору? Министра?
– Конечно, он не такой говнюк, как Вильякампа, но я уверена, что он у них за главного.
– Мы все это проверим, – пообещала Элена, пытаясь вернуть собеседницу в реальность. – У тебя есть фотографии дочери?
– Да, сейчас увидите, какая она у меня красавица.
Мар вышла из комнаты и вернулась с фотографией. На ней она была изображена с младенцем на руках. Фотография была выцветшей и надорванной.
– Есть только эта.
– Эта нам не поможет, – попытался объяснить Сарате. – Нам нужен снимок, на котором видно ее лицо. И на котором твоя дочь постарше, в том возрасте, что и сейчас, а не в младенчестве.
– У меня все фотокарточки украли. Осталась только эта, потому что я всегда ношу ее в кармане.
– Кто украл у тебя фотографии?
– Да разве я вам не сказала? Игнасио Вильякампа! Если вы его не арестуете, он убьет меня.
– Мы этого не допустим, – попыталась успокоить ее Элена. – Мар, попробуй, пожалуйста, вспомнить, была ли у Айши семья.
– У этой девочки были только я и моя дочь. Забудьте про нее и ищите мою дочь. Вы должны найти Аурору, пока ее не убили.
* * *
Когда Элена и Анхель вернулись к машине, местные парни были на месте и ждали второй половины купюры. Сарате отдал им обрывок, похвалив за работу.
– Симпатичная у тебя машинка. Тут человек десять успели с ней сфотографироваться.
Элена протянула мальчишке еще одну купюру в двадцать евро.
– Интересно, на что вы потратите деньги?
– На жестянки, конечно. Мы ничего плохого не употребляем.
Сидя в машине с заведенным двигателем, Элена посмотрела на подростков в зеркало заднего вида. Они перешучивались, довольные неожиданным заработком. Элена улыбнулась.
– Сто лет не видел твоей улыбки, – тихо сказал Сарате.
– На жестянки? – переспросила Элена, чтобы не развивать тему.
– На банки пива «Махоу». Надо чаще бывать на улице, инспектор.

Глава 13
Ни на секунду не отрываясь от монитора, Марьяхо объясняла Ческе и Буэндиа, что такое даркнет.
– Это помойка. Представляете? Выгребная яма, куда стекается все самое мерзкое в мире. Наркотики, торговля оружием, детская порнография, скупка краденого, заказные убийства…
– Не понимаю, почему его не запретят?
– Бесполезно строить ворота в чистом поле… На даркнет приходится примерно девяносто процентов всего интернет-трафика, и то, что мы знаем, – ничтожная часть, верхушка айсберга. К тому же не все в нем настолько плохо и беззаконно, – опровергла собственные слова Марьяхо. – Во многом он состоит из внутренних сетей всяких научных организаций.
Она показала коллегам несколько сайтов, предлагающих разнообразные услуги, от хакерских до доставки на дом любых наркотиков.
– Вот, например, за пятьдесят долларов предлагают взломать телефон вашей подруги, чтобы вы могли читать ее ватсап и прослушивать разговоры.
– Неужели такое возможно? – изумилась Ческа.
– Систем защиты развелось больше, чем когда бы то ни было, но в то же время мы стали очень уязвимыми. Можно прятаться за любыми замками, но всегда найдется кто-то, кто научится их вскрывать.
Они переходили с сайта на сайт по найденным Марьяхо ссылкам. Там предлагались паспорта и водительские удостоверения, патроны для АК-47, винтовки Токарева, сохранившиеся с войны на Балканах; услуги киллера по двадцать тысяч долларов и дороже, с возможностью для начала припугнуть жертву за гораздо меньшие деньги; фальшивые банкноты за шестьдесят процентов от номинала, инструкции по изготовлению бомб в домашних условиях, видео для зоофилов…
– А могу я попасть в даркнет с домашнего компьютера? – Казалось, Ческу очень заинтересовало увиденное.
– Да, нужно только скачать браузер под названием «Тор». Самое трудное – найти ссылки на такие страницы. Поисковики их не выдают, придется сидеть на разных форумах – и запастись терпением. И осторожностью, потому что там полно мошенников, полицейских, всяких вымогателей…
– Откуда ты все это знаешь? – не сдержалась Ческа. – Ведь в твоей молодости еще даже компьютеров не было.
– Компьютеры, конечно, были, просто не каждый мог иметь их дома. А узнала я это очень просто: я училась. Окончила факультет информатики в политехническом университете. Поступила в семьдесят седьмом, когда его только открыли. До этого училась на математическом отделении факультета точных наук. Вам, молодым, кажется, что мир начался вместе с вами, но он существовал и раньше.
Их разговор прервал звуковой сигнал. Марьяхо встрепенулась:
– А вот и Ярум.
* * *
Все уставились на Марьяхо. Она активно переписывалась с кем-то в чате и одновременно делала что-то в другом окне, где то и дело появлялись непонятные комбинации цифр.
– Определить его IP я не смогла, зато он сам здесь. Прочитал мой пост и отвечает.
Затаив дыхание, все ждали, когда на экране появится сообщение от Ярума.
– Он спрашивает, понравилось ли мне в прошлый раз, – обернулась к коллегам Марьяхо.
– Напиши, что понравилось, – посоветовала Ческа. – И скажи, что хочешь повторить.
– Давай я уступлю тебе место, ты наверняка уговоришь его быстрее. Только не кокетничай! Ты сейчас шестнадцатилетний пацан, не забывай об этом. Короче, ты лучше меня знаешь, как общается молодежь.
Ческа охотно села за клавиатуру, не сомневаясь, что сможет убедить Ярума в чем угодно, ведь половину подросткового возраста она провела в чатах.

Larry33. Охрененно. Када теперь?
Yarum. Бабки есть?
Larry33. Надыбаю.
Yarum. 6 штук евро? Теперь скидоса не жди.
Larry33. Могу заплатить какнить еще.
Yarum. Мне нужны только бабки. Мальчики меня не интересуют.
Larry33. Вариков дофига.
Yarum. Ну просвети меня, я что-то не въезжаю.
В поисках ответа Ческа подняла глаза на коллег.
– Что ему предложить? Нужно что-нибудь такое, чтобы он ошалел и не смог отказаться.
– Это психопаты, – предупредила Марьяхо, – им нужно что-нибудь безумное.
– Из какой области? Секс?
Вдруг Буэндиа, все это время задумчиво стоявший рядом, наклонился к клавиатуре. И написал:

Larry33. Хочу стать жертвой.
Несколько секунд они ждали ответа. Если они перестарались и Ярум им не поверил, то единственный шанс связаться с ним и с «Пурпурной Сетью», скорее всего, потерян.
– Твою мать, ну напиши хоть что-нибудь, урод! – прошептала Ческа, не отводя взгляда от экрана.
В ту же секунду всплыл ответ.

Yarum. Уверен?
Буэндиа и Ческа переглянулись. Ответила Ческа.

Larry33. Хочу как эти девки. Ясен пень что суицид но прикольно въехать чо за тема.
Yarum. Завтра в три на том же месте где в тот раз.
Ярум отключился, но у них уже было все, что нужно.

Глава 14
Теперь сотрудникам ОКА пришлось полностью положиться на Даниэля, которого они использовали в качестве наживки. Парень сидел на скамейке около черепашьего пруда в зимнем саду вокзала Аточа.
Вокзал кишел полицейскими, пытавшимися затеряться в толпе и не слишком бросаться в глаза. Элена видела, что большинству из них маскировка давалась с трудом. Как минимум троих можно было распознать с ходу, и оставалось только надеяться, что Ярум окажется не слишком наблюдательным и проницательным.
Вдруг к Даниэлю подсел мужчина лет сорока. Все замерли, не зная, что делать, потому что Даниэль не подал условный знак: он должен был опереться левой рукой о скамью.
– Мальчишка водит нас за нос? – заволновалась Ческа, топчась возле Элены с пустым чемоданом в руках.
– Возможно, это не Ярум.
– Но они разговаривают.
Даниэль не знал, как отделаться от этого типа, предлагавшего за сорок евро прогуляться с ним в туалет. В других обстоятельствах он бы просто встал и ушел, но сейчас не мог этого сделать. Чем явно обнадежил мужчину.
– А за пятьдесят? Да ладно тебе! Не ломайся, наверняка и за меньшие деньги этим занимался.
Наконец полицейские догадались, в чем дело: к Даниэлю пристал педераст. Они растерялись: нельзя же подойти и увести этого типа, возможно, на глазах у Ярума! Но позволить ему и дальше приставать к парню тоже нельзя: Ярум мог насторожиться и отказаться от встречи.
– Успокойся, – одернула Ческу Элена. – И перестань на них глазеть, иначе спугнем Ярума.
* * *
Наконец Даниэль решился: он встал и небрежно пересел на другую скамейку, как бы желая избавиться от назойливого собеседника. Было уже четверть четвертого, на пятнадцать минут позже назначенного времени. Педераст прошел мимо Даниэля, недвусмысленно показав ему средний палец.
– Ты упустил свой шанс, детка.
Меньше чем через минуту к Даниэлю подсел другой мужчина. На этот раз парень подал знак.
– Ты пользуешься успехом, Larry33, – засмеялся Ярум. – Я уж подумал, что ты занялся проституцией, чтобы заплатить за доступ к трансляции.
Не успел он договорить, как оказался на земле: ему нанесли сильный удар по голове. Он еще не понял, что произошло, когда Ордуньо, придерживая преступника коленом, защелкнул у него за спиной наручники.
– Мы так мечтали познакомиться с тобой, Ярум!
Элена достала из бумажника задержанного документы.
– Касто Вейлер, испанец, проживает на Пласа-де-Эспанья, в Мадридской башне. Касто, мы едем обыскивать твою квартиру. Ты поедешь с нами и избавишь нас от лишней работы, или нам придется разбираться без тебя?
– Все, что добавит вам работы, меня только радует. А ты, дружок, – Ярум обернулся к Даниэлю, – еще пожалеешь об этом. Я уверен. Ты хотел стать жертвой? Значит, станешь…
В сопровождении нескольких полицейских Ордуньо повез Касто Вейлера в отдел. Остальные отправились на Пласа-де-Эспанья. Рентеро был в курсе операции, и подписанный судьей ордер на обыск ждал их на месте.
Стосорокадвухметровая Мадридская башня в течение нескольких лет, со дня окончания строительства в 1960 году и до 1967 года, когда ее превзошли бельгийские небоскребы, была самым высоким зданием в Европе. Теперь она оставалась шестой по высоте, и все еще была визитной карточкой Мадрида. Когда-то здесь располагались офисы крупных компаний, жили известные артисты, устраивали гламурные вечеринки голливудские знаменитости, заскочившие в Мадрид перед тем, как отправиться на съемки в пустыню Альмерии, но мало-помалу башня стала приходить в упадок. И лишь недавно ее реставрировали, снова превратив в элитный жилой комплекс.
Квартира Касто Вейлера была на двадцать пятом этаже, с балконом, выходящим на Гран-Виа. Отсюда открывалась великолепная панорама Мадрида, особенно по вечерам, когда включалась уличная подсветка. Внизу лежала Пласа-де-Эспанья, улица Гран-Виа просматривалась до самой площади Кальяо, справа виднелись Королевский дворец, Королевский театр и Сады Сабатини, слева – город до самой Валенсийской башни и телевышки, прозванной мадридцами «леденцом на палочке». Поднявшись на смотровую площадку на крыше, можно было обойти по периметру почти все здание и ощутить, как необъятен Мадрид. Элена когда-то давно была там и хотела бы сходить снова, чтобы увидеть храм Дебод, башни Пласа-Майор и сады дворца Лириа.
Квартира Вейлера оказалась не слишком просторной, всего лишь двухкомнатной, но зато шикарной. Сразу бросалось в глаза полное отсутствие книг и дисков с фильмами. Зато на стенах висели дорогие литографии: Миро, Тапиес, Хокни… Напротив огромного окна с панорамой Мадрида, затмевавшей любую картину, стояли два мощных компьютера. Марьяхо сразу направилась к ним.
– Какое удобное кресло! То, что нужно, чтобы не калечить спину!
– Я куплю тебе такое же, если ты достанешь из его компьютеров все, что можно, – пообещала Элена.
– Ловлю тебя на слове, – улыбнулась Марьяхо.
Пока Марьяхо рылась в компьютерах, Элена, Ческа и Сарате осмотрели квартиру. Она выглядела именно так, как, по их мнению, должно было выглядеть жилье холостого менеджера высшего звена, весь день проводящего на работе: безликая, минималистичная, с первоклассной и почти неиспользуемой домашней техникой, с гардеробом, набитым рассортированной по цветам одеждой лучших мировых брендов, с огромным телевизором напротив кровати. Больше похожая на номер в дорогом отеле. В одном из ящиков стола они нашли шесть тысяч евро купюрами по пятьдесят. На прикроватной тумбочке лежали часы дорогих марок: «Ролекс», «Патек Филипп», «Одемар Пиге», «Хубло».
– Неплохие часики. А на встречу с Даниэлем все равно опоздал, подонок, почти на пятнадцать минут, – язвительно заметил Сарате.
– Если все пойдет по плану, то в ближайшие двадцать лет и один день всегда найдется кто-нибудь, кто подскажет ему время, и на часики смотреть не придется, – усмехнулась Ческа.
В баре стояло полбутылки односолодового виски «Макаллан рэр каск» ценой в двести пятьдесят – триста евро. В холодильнике – несколько банок пива и открытая коробка бельгийских шоколадных конфет.
– Неплохо живет этот Касто. Если бы у него нашлась граппа, я бы непременно ее конфисковала.
– Попав на работу в полицию, первым делом понимаешь, что преступники живут гораздо лучше нас, – констатировала Ческа.
– Зря ты так думаешь. У них работа геморройная. Да еще и на полную ставку.
Скоро их окликнула Марьяхо:
– Я все сделала. Компьютеры увозим в отдел.

Глава 15
– Послушайте, я не собираюсь навязывать вам свое представление о мире, но этот бизнес ничем не отличается от любого другого, и я всего лишь звено в цепи. Не будь на этом месте меня, был бы кто-нибудь другой – все очень просто.
Касто держался спокойно. Наконец-то Элена смогла как следует его рассмотреть. Он был хорошо одет и соответствовал впечатлению, которое производила его квартира: напоминал преуспевающего менеджера.
На столе лежали все найденные при нем личные вещи. Они подтверждали пристрастие Касто к люксовым брендам: айфон последней модели, авторучка «Монблан», золотые часы «Лонжин», бумажник и ремень «Лёве». Все это стоило несколько тысяч евро. И тем не менее…
– Я вижу, вам нравятся дорогие вещи, сеньор Вейлер, – язвительно заметила Элена. – Однако за квартиру в Мадридской башне вы не платили уже три месяца.
– Не думаю, что в этом мире я один живу не по средствам. Только не рассказывайте мне, что демонстративное потребление уголовно наказуемо. Если бы это было так, в тюрьму пришлось бы посадить половину страны. У меня просто бизнес в последнее время идет неважно.
– К сожалению, ваша работа состоит в том, чтобы убивать молодых девушек онлайн. И получать деньги со зрителей.
Касто изобразил ужас и гадливость.
– Кто вам сказал, что я занимаюсь такими вещами? Какой кошмар! Я всего лишь продаю ссылки в так называемом даркнете. И не имею никакого отношения к тому, что можно по ним увидеть. Я в жизни и мухи не убил.
Ческу так и подмывало врезать ему по физиономии, но приходилось сдерживаться и внимательно следить за допросом, который вела Элена.
– Иными словами, вы чисты, как младенец.
– Нет, будем откровенны: чист, конечно, не во всем, потому что я не декларирую свои доходы, – покладисто признался Касто. – Финансовые органы меня безвинным не сочтут. Я не плачу налоги, беру с клиентов плату в биткоинах, а иногда кешем, как с того парня, который меня выдал.
– Вы ему угрожали.
– Просто сорвалось с языка. Пусть не волнуется, я ему ничего плохого не сделаю.
– И никого для этой цели не подошлете?
– Если бы я даже захотел, как вы выражаетесь, кого-то подослать, мне не к кому обратиться с такой просьбой, – невинным тоном заверил ее Касто.
Элена заглянула в лежавшие перед ней бумаги. Она не могла придумать, на чем подловить Касто, и была вынуждена признать: пока что он полностью контролирует ситуацию.
– Вы не волнуетесь, инспектор?
Элена удивленно взглянула на задержанного, не понимая, что он имеет в виду.
– Ни в коей мере, у меня вообще меньше причин волноваться, чем у вас.
– Я рад, хотя впечатление совсем другое. Вам нужно расслабиться, набраться терпения и понять, что есть загадки, которые вам не решить, что жизнь имеет свой ритм, и он совсем не такой, как нам бы хотелось.
– Когда мне понадобится совет, я не премину обратиться именно к вам, – сухо ответила Элена.
Она снова заглянула в свои бумаги.
– Значит, вы продаете ссылки и не имеете понятия, куда они ведут.
– Я слышал всякие разговоры, очень неприятные, но я во все это не верю. Я не верю, что девушек действительно убивают. Это стопроцентный вымысел. Бизнес часто строится на обмане. Так и здесь. Если в этих слухах была бы хоть доля правды, появлялись бы трупы, не так ли?
– А если я скажу, что один такой труп появился на днях в Лас-Пальмасе? Труп девушки с вашего последнего «мероприятия», восемнадцатилетней марокканки по имени Айша Бассир, жертвы чудовищных пыток.
– Я не верю, – совершенно невозмутимо повторил Касто. – То есть я верю, что вы нашли эту несчастную девушку мертвой, но не верю, что ее убили на одном из «мероприятий». Просто совпадение. Я объяснил вам с самого начала, что речь идет о бизнесе, но в каком бизнесе, позвольте спросить, убивают главных действующих лиц? Представьте себе, что Ди Каприо тонет в ледяной воде вместе с «Титаником»! Нет, это было бы крайне нерентабельно.
Элену сменила Ческа:
– Когда я вчера предложила себя в качестве жертвы, вы не удивились.
– Это были вы? – улыбнулся Касто. – Вы действительно считаете, что я не удивился? Бога ради, что вы! Мне это показалось безумием. Поэтому я и хотел поговорить с этим парнем, с Larry33. Ему нужна помощь. Я хотел поговорить с ним и помочь ему. Посоветовать обратиться к родителям, к какому-нибудь медицинскому светилу.
– Как мило с вашей стороны!
– Я помогаю всегда, когда могу; например, вы… Я вижу, вас зовут Ческа, – то есть, наверное, Франциска, но, поскольку вы испанка, в детстве вас, скорее всего, называли Пакита, так ведь? Вы изменили имя, потому что вас слишком беспокоит мнение окружающих. Освободитесь от этого, Пакита, вы – это вы, и должны играть свою собственную роль, а не чужую.
Ческе снова пришлось выдохнуть, чтобы не оторвать ему голову.
* * *
Анхель Сарате предпочел бы находиться в допросной, а не перед экраном за просмотром извлеченных из компьютера Касто Вейлера порнофильмов; но ничего не поделаешь, Элена выбрала себе в помощницы Ческу. К счастью, среди видео ему пока не попадалось ни детское порно, ни снафф. Все было достаточно традиционно: групповой секс явно довольных происходящим людей. И никаких специальных ракурсов: камера была зафиксирована. Если съемка не любительская, то кто-то приложил немало усилий, чтобы она таковой выглядела. Сарате перешел к следующему ролику. Еще одна групповуха. Настолько рутинная и нудная, что даже если захочешь возбудиться, не сможешь. Похабные позы, сплетенные пыхтящие тела, неестественные и нелепые, – ни капли эротики. Вдруг Сарате встрепенулся и вгляделся в экран. Отмотал видео назад и стал пересматривать с гораздо большим интересом.
– Где-то я это видел… Буэндиа!
Судмедэксперт, помогавший ему с видеоматериалами, подошел к компьютеру Сарате.
– Это видео мне знакомо. Оргия сектантов… Как звали того типа?
– Понятия не имею, о ком ты, – ответил Буэндиа.
Сарате вскочил и беспокойно прошелся по кабинету, вспоминая упорно ускользающее имя. Наконец он вспомнил.
– Нахин! Гуру этой секты называл себя Нахином. Тебе это имя ничего не говорит?
– Нет, но давай поищем…
Пока Буэндиа рылся в видеоархивах, Сарате рассказал, что дело это давнее: глава секты пудрил мозги девушкам из хороших семей, снимал на пленку оргии с их участием, а потом продавал эти видеофильмы в интернете.
– А почему этим расследованием занимался ты?
– Я тогда только пришел в комиссариат Карабанчеля. В свободное время мне нравилось копаться в архивных делах, связанных с исчезновением людей. Я пересмотрел сотни видео с записями разных сект, надеясь найти на них какую-нибудь пропавшую девушку. С тех пор и запомнил этот ролик.
– Точно! – воскликнул Буэндиа, глядя на экран. – Сейчас я его тоже вспомнил. Действительно, гуру этой секты называл себя Нахин. Он уже восемь лет в тюрьме.
– Вопрос: зачем Касто Вейлер хранит записи этих оргий?
– А почему бы и нет? Просто он развратный тип.
Оба вопросительно переглянулись, словно каждый надеялся услышать другое объяснение.
– Инспектор, предлагаю отпустить меня, вернуть мне мои вещи и не выставлять себя на посмешище, – произнес Касто Вейлер таким тоном, словно делал ей одолжение.
– Да, совет хороший, как и все остальные, – язвительно ответила Элена. – Вот только он не соответствует моим намерениям.
– Хотите передать дело в суд? Но вы же сами понимаете, что у вас ничего нет; я повторяю, что продавал ссылки, не зная, куда они ведут. Чего вы добиваетесь? Чтобы мне назначили штраф за неуплату налогов? Если это ваша цель, прекрасно. Но не называется ли это стрельбой из пушки по воробьям?
– Передавать дело в суд я не собираюсь, – улыбнулась Элена.
– Но вы ограничены во времени. Не знаю точно, сколько его у вас: сорок восемь часов или семьдесят два, но не больше.
– А вы вообще смотрели по сторонам? Видели где-нибудь логотип полиции или что-нибудь в этом роде? Вас фотографировали анфас и в профиль? Снимали отпечатки пальцев? Нет, конечно. Вы назвали себя менеджером особой отрасли, а я сообщу вам плохую новость: я инспектор особой полиции. Для меня ограничений не существует, – солгала инспектор Бланко. – Вы просидите под замком столько, сколько я сочту нужным. Ческа, уведи нашего друга.
Увидев ужас на лице Касто Вейлера, Ческа злорадно улыбнулась и вспомнила бабушкину присказку: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Элена очень надеялась, что с помощью блефа, к которому часто прибегал Анхель Сарате, она хоть чего-то добьется.

Глава 16
Ордуньо умел водить вертолеты, высаживался из них на движущийся катер (во время учений) и спускался на тросе со стометровой высоты (как-то тренировался вместе с Ческой), поэтому ему было стыдно признаться, что перед взлетом обычного пассажирского самолета у него всегда противно сосало под ложечкой. Как и его коллегам несколькими днями раньше, ему повезло – лететь предстояло бизнес-классом. Что, по крайней мере, гарантировало удобное кресло и приемлемую еду.
Ордуньо летел в Лас-Пальмас, чтобы изучить найденные Марреро улики. Тот выразился четко и ясно, и его обычно флегматичный голос звучал оживленнее обычного: «Приезжайте. Думаю, я нашел место, где ее убили». Ордуньо гадал, почему Элена доверила столь важную миссию именно ему, и сам не знал, рад поездке или нет.
– Это ваше место? – спросила сидевшая у окна пассажирка.
– Мне все равно, не вставайте, – галантно ответил Ордуньо. – Я сяду с краю.
Перед взлетом он надел наушники и прибавил громкость. В мобильном телефоне зазвучала композиция Waterloo Sunset группы «Кинкс», и Ордуньо сосредоточился на голосе Рэя Дэвиса, чтобы не думать о том, что самолет набирает скорость и отделяется от земли. Затем он раскрыл папку и принялся заново просматривать скудную информацию, которую удалось добыть. Одну страницу целиком занимало увеличенное изображение протезированной кисти. На металле протеза виднелись пятна крови. Эта кровь уже не была анонимной. Теперь они знали, что она принадлежит Айше Бассир. Ее мертвое лицо на фотографиях, сделанных во время судмедэксперизы, заставило его захлопнуть папку. Еще совсем девочка. Как может человеческое существо получать удовольствие, заставляя юную девушку испытывать все виды боли? Тот же стыд, который мешал ему признаться в аэрофобии, не позволял Ордуньо рассказать о том, какой ужас он испытывал, сталкиваясь с такой дикой жестокостью. Если бы он хотя бы мог забыться, придя домой, оставить все это на работе, но куда там! Чудовищные образы заполняли его одинокое жилье, как смертельная зараза. Возможно, в этом и заключалась его настоящая беда: в одиночестве. В неуютности его квартиры, в тишине, повисавшей там всякий раз, когда он после работы без сил валился на диван. Идеальное место для того, чтобы все пережитое за день на улице Баркильо навалилось на тебя с новой силой.
Ордуньо опять включил «Кинкс», надеясь, что музыка поможет вернуться в то время, когда он только открыл для себя этот коллектив. В студенческие годы, к приятелям, с которыми он хотел создать рок-группу. Ему хотелось вспомнить свою бездарную игру на гитаре, свою неспособность воспроизвести хоть одну мелодию на слух. Свою наивность… Ведь тогда он и представить себе не мог, на какие зверства способен человек.
Ордуньо не заметил, как уснул. Проснулся он от плача соседки. И в первый момент подумал, что самолет терпит крушение. Но тут она взяла себя в руки и подавила рыдания. Ее голубые глаза наполнились слезами, и стоило ей моргнуть, как те хлынули по щекам. Повернувшись к Ордуньо, она постаралась улыбнуться.
– Простите меня, глупую. Я вас напугала? Это из-за фильма. Сама не знаю, зачем я стала смотреть такой грустный фильм. Очень обидно, когда история любви заканчивается плохо.
Ордуньо посмотрел на экран, вмонтированный в спинку кресла. По нему беззвучно ползли заключительные титры.
– Это просто кино! А я уж подумал, что у нас отвалился двигатель и мы летим вверх тормашками прямо в океан, – пошутил он.
* * *
Марреро ждал его у входа в аэропорт. Прежде чем подойти к коллеге, Ордуньо попрощался с Мариной – так звали соседку в самолете. Остаток пути они проговорили. Пока она рассказывала, что уже год живет одна в крошечной квартирке рядом с Западным парком и работает в спортзале инструктором по боксу и аэробике, а на Канары едет без всякой причины, просто потому, что увидела хорошие скидки, оба успели выпить по бокалу игристого вина. Ордуньо ей не поверил. Выглядела она так, словно от чего-то бежала, он не знал от чего, но спрашивать не собирался. Ему надоело целыми днями смотреть на мир глазами полицейского. Он хотел просто поговорить. Временами, поймав себя на том, что пытается флиртовать, он терялся и даже краснел. В последнее время он знакомился с женщинами в интернет-приложениях и встречался коротко и редко. Он уже успел забыть, что два незнакомых человека могут общаться просто так, получая удовольствие от разговора.
– Ты не сказал, как тебя зовут, – напомнила она перед тем, как попрощаться.
– Ордуньо.
– Но ведь у тебя должно быть и имя, не только фамилия.
– Родриго, – растерянно ответил Ордуньо. – Меня так давно никто не называл по имени, что я, пожалуй, на него и не отзовусь.
– Мне нравится имя Родриго, – улыбнулась Марина. – Так что не забудь отозваться, если вдруг его услышишь.
Марреро и Ордуньо не стали заезжать в гостиницу. На стоянке возле аэропорта они сели в патрульную машину и сразу поехали в центральную часть острова.
– Как долетел?
– С трудом. Самолет, знаешь ли, еще то удовольствие. Предпочитаю скоростные поезда.
– Вряд ли они ходят до Лас-Пальмаса, – усмехнулся Марреро и тотчас перешел к подробному описанию складского помещения, в котором, как он полагал, была убита Айша. – Ближайшая деревня называется Тунте и относится к муниципалитету Сан-Бартоломе-де-Тирахана. Сам видишь, какая у нас тут глухомань.
Склад был небольшой, полностью изолированный от внешнего мира. Выбрали неплохо, подумал Ордуньо. Идеально подходит для того, чтобы совершить такое злодеяние. И чтобы об этом никто не узнал – в глуши, вдали от любопытных глаз.
– Вокруг много следов от протекторов. Видимо, в день, когда записывали убийство девушки, у них были гости, – предположил Марреро. – Мы, конечно, попробуем установить хоть чью-то личность, но вряд ли сможем. Не удивлюсь, если это были приезжие из Германии или Англии. При таких туристических потоках предотвращать преступления очень трудно.
Внутри склада Ордуньо нашел место, которое запомнил по видеозаписи, – да, это был тот самый угол. Там был даже стул, на котором сидела Айша, прежде чем в объектив камеры попали оба убийцы, один – в маске мексиканского рестлера, другой – с металлическими пальцами.
– Они находились здесь недолго, возможно, приехали вечером накануне так называемого мероприятия. Все приготовили, провели трансляцию и тут же уехали.
– А оборудование для трансляции в прямом эфире?
– Для этого ничего не нужно, кроме компьютера и интернета. Вайфай мог раздавать роутер в машине. Это только кажется, что отсюда далеко до цивилизации, на самом деле до Весиндарио и Маспаломаса всего несколько километров. Они вернулись туда и тут же растворились, смешались с отдыхающими.
– Кто хозяин этого склада?
– Его нет. Вернее, он есть, но пока склад бесхозный. Прежний владелец умер, а наследники никак не могут договориться между собой.
– Но почему именно здесь, на Гран-Канарии? Почему на складе, который им не принадлежит? Зачем оставлять труп там, где полно туристов?
– На эти вопросы у меня нет ответа, Ордуньо. Я наткнулся на склад почти случайно, благодаря тому, что у местного жителя случилась на дороге ссора с водителем, у которого вместо руки был протез. Я читал его заявление, в машине было двое: один – с протезом, второй – с оспинами на лице; первый иностранец, второй испанец. Заявитель не записал номер машины, он помнит только, что это был «Форд», то ли «Фокус», то ли «Фиеста», короче, одна из сотен машин, которые каждый день арендуют в аэропорту Лас-Пальмаса.
– Ты запросил сведения в автопрокатах?
– Конечно, но вряд ли это что-то даст. У нас на островах все еще высокий сезон, каждый день приезжают и уезжают тысячи туристов. Мы даже не знаем, как преступники сюда попали: самолетом или скоростным катером с Тенерифе. Мы делаем все возможное, Ордуньо.
– Я понимаю, Марреро, но ты же знаешь, что Элене всегда хочется большего.
* * *
Солнце уже клонилось к закату, когда по пути в Лас-Пальмас Марреро остановил машину на смотровой площадке Дегольяда-де-лас-Йегуас. На горизонте вырисовывался силуэт Роке-Нубло. Скала отчетливо чернела на фоне закатного неба. Теперь Ордуньо заметил, что Марреро все-таки прихрамывает: накопившаяся за день усталость давала о себе знать.
– Многие думают, что я ушел из-за этого. – Марреро похлопал ладонью по левой ноге. – Но это не так. Я ушел не из страха, а потому, что мне хотелось нормальной человеческой жизни. Для Элены существует только работа. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Но жизнь не может состоять только из поисков преступников. У меня жена, мне хотелось хоть иногда проводить с ней время. Получать немного удовольствия от жизни. Вкусно есть, заниматься любовью, напиваться с друзьями. Сколько времени ты даже не вспоминаешь обо всем этом?
– Да я уже и не знаю, – с улыбкой признался Ордуньо.
– Эти годы не вернешь. Пойми, ты выполнил свой долг. Ты сделал свою работу. Ничего не случится, если ты уступишь свое место другому, проявишь немного эгоизма. Уж поверь, Ордуньо.

Глава 17
Элена просмотрела видеозаписи из уголовного дела Нахина. Они показались ей безобидными и не имеющими никакого отношения к тому, что они ищут. Какие-то привлекательные молодые люди занимаются групповым сексом, явно не зная, что их снимают.
– В этом нет ничего противозаконного. Все они совершеннолетние, никаких дикостей не вытворяют…
– Эти видео продавал Ярум, – возразил Буэндиа. – Важно не то, что мы на них видим, а то, откуда они взялись. Помнишь дело о распространении порнографии через интернет?
– Дело вела группа инспектора Валье. Этот Нахин – араб?
– Нет, он испанец, его настоящее имя Хосе Рамон Олива, – ответил Буэндиа, глядя в отчет. – Нахин – это псевдоним, здесь где-то написано, что он означает. А, вот: на хинди это слово значит «никто».
Эти молодые люди были из хороших семей. Нахину удалось создать секту, в которой он проповедовал свободную любовь, устраивал оргии и без ведома их участников вел запись. А потом шантажировал родителей, требуя денег за то, чтобы репутация их детей не пострадала от таких видео. Однако независимо от готовности родителей платить видеозаписи все равно попадали в даркнет.
– Как ребят, у которых было все на свете, могло занести в такую секту? – изумилась простодушная Ческа.
– Очень потрахаться хотелось, – ответил Сарате, и все прыснули со смеху.
– Нахин сидит в тюрьме Сото-дель-Реаль. Я позвонил туда, попросил разрешение на встречу. Как знать, вдруг он расскажет что-нибудь про Касто Вейлера? – подвел итог Буэндиа.
* * *
Сколько ни твердила Элена, что Даниэль согласился им помочь, что благодаря его действиям полиции удалось задержать Ярума, Альберто Роблес все равно не захотел проститься с сыном перед тем, как парня увезли в центр для несовершеннолетних, где должен был состояться суд. Предполагалось, что там психологи окажут ему помощь и избавят от пристрастия к жестоким зрелищам. Мать Даниэля пришла, чтобы на прощание обнять и поцеловать сына.
– Вы, наверное, считаете меня чудовищем, потому что я не поддержал сына, – сказал Элене Альберто.
– Я давно уже никого не осуждаю, сеньор Роблес, – совершенно искренне ответила она. – Никому не дано знать, что творится в душе другого человека.
– Я старался, чтобы Даниэль рос свободным и счастливым, обеспечивал его всем необходимым, давал море возможностей…
– Понимаю, но наши ожидания не всегда осуществляются. Я бы дала вам один совет, если вы захотите его выслушать.
– Валяйте.
– Простите его. Не только потому, что это нужно ему и нужно вам, но еще и потому, что ребенок – часть нас самих. Как бы далеко он ни зашел, в какое бы отвратительное существо ни превратился. Простите его, иначе вы всю жизнь будете винить себя.
Элена надеялась увидеть на лице Альберто сожаление о том, что он так сурово и бескомпромиссно обошелся с сыном. Но не дождалась и только тогда поняла, как тяжело у него на душе и как она сама мечтала об этом прощении, как хотела, чтобы Альберто перестал презирать Даниэля и снова увидел в нем сына.
* * *
В тот вечер она решила, что лучше всего пойти в караоке, одурманить себя несколькими рюмками граппы, познакомиться с каким-нибудь парнем и заняться сексом в джипе на стоянке под Пласа-Майор, но в итоге прошла мимо дверей Cheer’s. Вместо этого Элена свернула в супермаркет (к счастью, некоторые супермаркеты в Мадриде теперь не закрываются до полуночи) и купила замороженную лазанью, которую достаточно было разогреть в микроволновке. Дома ее ждала бутылка «Карпене Мальвольти фине веккья рисерва», подарок Рентеро. Лазанья, граппа и глубокая печаль – обычный вечерний набор.
Она выглянула на площадь: лето еще не кончилось, день выдался жаркий, открытые веранды ресторанов были забиты, туристы не спешили расходиться. Сверху она смогла разглядеть и кое-кого из местных. Еще не ушли спать уличные художники, стоял на обычном месте румын с тремя безголовыми манекенами, одетыми в костюмы тореадоров и севильянки: предлагал сфотографироваться, встав позади манекенов; знакомый горе-аккордеонист терзал аргентинское танго Por una cabeza…[9 - Потерявший голову (исп.) – знаменитое танго Карлоса Гарделя.]
На балконе все еще висел кронштейн с закрепленной на нем камерой, которая в течение многих лет записывала передвижение людей на площади. Теперь она была отключена, Элена перестала высматривать человека с изрытым оспой лицом, потому что увидела его на ролике рядом с сыном. Она чувствовала, что именно он скрывается под маской мексиканского рестлера, что тот, кого она столько лет ищет – или искала, и есть Димас. В ближайшие дни она снимет камеру, и ее балкон снова примет обычный вид, словно избавившись от старых шрамов.
Элена поставила лазанью в микроволновку и налила себе граппы. На этот раз она понравилась ей больше, чем в кабинете Рентеро. Она включила телевизор, надеясь наткнуться на одну из программ, в которых так называемые журналисты обсуждают жизнь так называемых звезд. Никчемная ерунда, способная только отуплять, но сейчас ей хотелось именно этого: выкинуть из головы все мало-мальски серьезные мысли. Она уставилась на экран и еще не успела понять, о ком речь (прежняя возлюбленная сына какой-то фольклористки, теперь связавшаяся с владельцем ресторана – внуком каких-то знаменитостей), как в дверь позвонили. Вообще-то Элена не принимала гостей, тем более незваных.
* * *
– Здравствуй, извини, что заявилась к тебе домой.
Перед Эленой стояла Мар Сепульведа, мать Ауроры и контактное лицо, указанное Айшей в больнице. Было заметно, что она постаралась приодеться: пестрая юбка, белая блузка, туфли вместо кроссовок.
– Как ты меня нашла? Как узнала, где я живу?
– Просто выследила. Я знаю, что это нехорошо. Можно я войду?
Элена пригласила ее тем же жестом, каким Мар Сепульведа впустила их с Сарате в свою маленькую квартирку на площади Касадор в Пан-Бендито. Усадила в гостиной и налила диетической колы.
– Вот у тебя действительно красивая квартира.
– Не жалуюсь, сливной бачок в порядке. Зачем ты пришла?
Когда Мар хотела говорить разумно, то с трудом подбирала слова, хотя они лились рекой, когда ее захватывали безумные теории о покушении исламистов, преследованиях со стороны властей или рекомендациях держаться подальше от проклятого Игнасио Вильякампы, которые она якобы получила по телевизору от ведущего новостей.
– Не знаю, заметила ли ты, – сказала она таким тоном, словно сообщала страшную тайну, – но у меня были проблемы с наркотиками: героин, кокаин, всего понемногу… Но сейчас я как стекло.
– Продолжай в том же духе.
– Это нелегко. Иногда очень хочется ширануться и отъехать, покончить со всем этим. Но знаешь, почему я этого не делаю?
– Почему?
– Из-за дочки. Когда-нибудь Аурора вернется домой, и пусть она увидит, что я теперь такая, нормальная, не ползаю на брюхе ради дозы. Раньше я срывалась постоянно, а сейчас уже семь месяцев держусь. Ей будет приятно увидеть меня такой.
Дети, разочаровавшие отцов, матери, не оправдавшие надежд детей… Негодяи с изуродованными оспой лицами, которые уводят вашего ребенка и отнимают у вас жизнь. Объективно говоря, Элена не успела ни разочаровать сына, ни разочароваться в нем. Но когда речь идет о твоем ребенке, трудно сохранять объективность.
– Поэтому я и прошу вас: найдите ее, пожалуйста! Пусть моя девочка увидит, что ради нее я готова на все!
– Я попробую.
– Правда? Я переспрашиваю потому, что многих просила помочь, но никто мне так и не помог.
Ее слова растрогали Элену. После ухода Мар она совсем расклеилась. И поняла, что не может сидеть дома. Снова одевшись, Элена отправилась в караоке. По случаю пятницы зал был забит: девчонки дружно пели Девушка Йе-Йе, компания парней – Желтый трактор. Элена не стала заказывать песен.
Подошел молодой человек.
– Какая у тебя машина?
– Я приехал на метро.
Этот не подойдет. Не прошло и десяти минут, как появился другой.
– «Тойота РАВ 4».
– Пошли.
Завтра, подавая ей багет с помидорами, Хуанито сразу догадается, что она опять спускалась на парковку Диди. Но он никогда не узнает, что это только способ унять боль, хоть недолго не вспоминать, как она отпустила руку сына на Пласа-Майор, не думать в ужасе о том, что ее мальчик превратился в еще одно щупальце «Пурпурной Сети».

Глава 18
«Вольво» из гаража ОКА гораздо удобнее, быстрее и надежнее «Лады» инспектора Бланко, в тысячный раз повторил Сарате, сидя за рулем.
– Да, современные машины удобнее советской «Лады», а петь в реалити-шоу «Операция “Триумф”» лучше, чем в местном караоке-баре, но мне нравятся старые потрепанные вещи, – ответила Элена.
Городок Сото-дель-Реаль не всегда носил это гордое имя – «Королевская роща». До 1959 года он назывался Чосас-де-ла-Сьерра, «Горные лачуги», но местных жителей это настолько задевало, что они провели референдум. Выбирали между Сото-дель-Реаль, Аламеда-де-ла-Сьерра («Горные тополя») и прежним названием. Выиграло самое аристократичное.
Под самый конец XX века, в 1995-м, в городке построили тюрьму, которая и принесла ему известность: гигантское сооружение на две тысячи заключенных с бассейном, баскетбольными площадками, футбольным и гандбольным полями, тренажерным залом и специальным модулем для студентов высших учебных заведений.
– Если меня посадят, хотелось бы попасть именно сюда, – пошутил Сарате.
– Я учту и буду ходатайствовать перед судом. Ты видел фотографию Нахина?
– Просветленный, одно слово! Но таким он был много лет назад; кто знает, какой он теперь. Не думаю, что тюремные парикмахеры сохранили его шевелюру.
* * *
Насчет парикмахеров Сарате ошибся: перед ними сидел заключенный с львиной гривой, успевшей слегка поседеть со дня ареста, но вполне ухоженной.
– Те видео? Вы думаете, что кого-то можно посадить в тюрьму за такие видео? Слава богу, все это закончилось. Мой адвокат уверен, что до конца года я выйду отсюда и смогу спать спокойно. А ведь не всем это доступно, правда, инспектор?
– Почему вы мне это говорите?
– Без какой-то особой причины. Кому из нас, достигших известного возраста, удается спать сном младенца? Зачем вы хотели меня видеть?
– Касто Вейлер, вы с ним знакомы?
– Конечно, он мне помог.
– Продать эти порнографические фильмы? – спросил Сарате.
– Какой вы неприятный человек! – Нахин посмотрел на полицейского с презрением. – Я не продавал эти записи. Я отпустил их на свободу. Благодаря мне эти молодые люди познали счастье, сбросили с себя все оковы, чтобы напитаться теллурической силой.
– Посредством секса?
– Это единственное, что объединяет нас с богом и жизнью. Я выложил эти записи в Сеть, чтобы все могли видеть: высшее сознание достижимо.
– А заодно подзаработали, – не унимался Сарате.
– Держитесь подальше от этого человека. – Нахин впился взглядом в Элену.
Инспектор беспокойно заерзала на стуле, не понимая причины их взаимной антипатии.
– Вернемся к Касто Вейлеру.
– Касто – тоже существо высшего порядка, способное преодолеть все препятствия, воздвигнутые ничтожными людишками на нашем пути, на пути тех, кто готов изменить мир. Но я не желаю о нем говорить. Я знаю, вы хотите найти в моих словах основания, чтобы засадить его в тюрьму по какому-нибудь липовому обвинению, но я вам такого подарка не сделаю.
– Что вы слышали о «Пурпурной Сети»?
– Много лет назад ходили какие-то слухи. Не знаю, кто за ней стоит, но уверен, что аура у этого человека черная, очень черная, угольно-черная.
* * *
Больше им не удалось вытрясти из него ни слова. В машине Сарате продолжил возмущаться:
– И этот недоумок основал секту? Он несет сплошную ахинею!
– Но меня пугает количество людей, купившихся на эту ахинею, – задумчиво сказала Элена.
Зазвонил телефон, и Сарате увидел, как помрачнело ее лицо.
– В комиссариате Карабанчеля? Мы будем там через час.
Она закончила разговор и угрюмо посмотрела на Сарате.
– Тот политик, Игнасио Вильякампа, выходил из здания суда после дачи показаний в связи с коррупционным скандалом. В дверях на него напали.
– Кто?
Элена сделала вдох, словно ей не хватало воздуха, чтобы ответить.
– Мар Сепульведа, мать Ауроры.

Глава 19
С того момента, как Анхель Сарате перешел из комиссариата Карабанчеля в отдел криминалистической аналитики, прошло всего несколько месяцев. В комиссариате его не забыли, и Сарате то и дело приходилось здороваться со старыми знакомыми. Элена видела, с каким восхищением и завистью они смотрели на него: их бывший коллега попал в ОКА – вот это да!
Их принял инспектор Мартинес.
– Не знаю, откуда у задержанной такие связи, но защищать ее пришел сам Мануэль Ромеро. Он ждет вас в допросной.
О Мануэле Ромеро слышали все, и в основном хорошее. Известный адвокат, один из тех, кто появлялся на самых громких судебных процессах, но никогда не забывал, что вышел из низов: родом из захолустного южного городка, он получил образование благодаря стипендиям и помощи благотворителей. И теперь часть времени посвящал защите неимущих.
– Добрый день, инспектор. Моя подзащитная вся извелась, пока не удостоверилась, что мы вам позвонили.
– Что ее ждет?
– Нападение не было серьезным: она подкараулила дона Игнасио Вильякампу у выхода из Верховного суда и запустила в него яйцом. Но неприятность состоит в том, что она попала ему в лоб.
– Ее отпустят?
– Через два часа я буду разговаривать с судьей и надеюсь, что ей разрешат уйти домой. Правда, Вильякампа – генеральный директор Службы защиты детства и семьи, известный политик… А Мар Сепульведа уже не в первый раз пытается его атаковать, она просто одержима этим человеком.
– Да, я знаю. Могу я с ней поговорить?
– Конечно, и лучше, если вы поговорите с ней с глазу на глаз, – сказал адвокат и встал, готовясь уйти.
* * *
Мар была все в той же пестрой юбке, в которой приходила к Элене, выглядела трезвой и вела себя совершенно спокойно.
– Зачем ты это сделала, Мар?
– Жаль, что ты не видела, – похвасталась Мар. – Яйцо угодило ему прямо в рожу. Он грохнулся, как будто в него попала атомная бомба. Те, что были с ним, насупились, но, по-моему, их просто корежило от смеха.
– Не вижу ничего смешного, – оборвала ее Элена. – Кто тебе позволил бросать в людей яйца? Адвокат говорит, ты делаешь это уже не в первый раз.
– Но попала впервые. У него желток растекся по физиономии.
– Тебя могут арестовать. Вчера ты говорила, что хочешь, чтобы Аурора тобой гордилась. Думаешь, ей будет чем гордиться, если ты окажешься в тюрьме?
Мар перестала смеяться.
– Нет, конечно.
– Тогда не делай глупостей!
– Если я не буду их делать, меня никто не услышит. Аурора и Айша пропали из-за него, и только так я могу привлечь к этому внимание.
– Ты добьешься одного: тебя будут считать сумасшедшей, а Вальякампу – прекрасным человеком, которому приходится отбиваться от всяких психов. Думаешь, ты сможешь помочь своей дочери, сидя в сумасшедшем доме?
Мар молчала, то ли взвешивая слова инспектора Бланко, то ли обдумывая, как бы ей снова встретиться с Вильякампой, чтобы запустить ему в голову яйцом.
– Ты мне поможешь?
– Я тебе уже сказала, что сделаю все, чтобы найти Аурору.
Выйдя из комиссариата, Элена поручила Сарате и Ческе поехать в Сан-Лоренсо и разузнать, что творится в этом приюте. Ничего другого она пока не могла предпринять.
* * *
В субботний день, да еще в такую теплую погоду в Сан-Лоренсо было полно туристов и мадридцев, которые приехали туда на выходные. Ческа добралась до приюта, ни разу не спросив дорогу и не включив навигатор.
– Ты знаешь этот город?
– Я жила здесь каждое лето, с самого рождения и до недавних пор. Бабушка не разрешала нам общаться с приютскими.
– И ты ее слушалась?
– Они меня никогда не интересовали.
Детский приют Сан-Лоренсо-де-Эль-Эскориаль размещался в современном, совершенно безликом здании и ничем не напоминал знаменитый одноименный монастырь. Полгода назад прежнего директора Игнасио Вильякампу сменила на посту молодая дама по имени Хулия Гарфелья. Она выразила готовность пообщаться с полицией даже в субботний день.
– Я слышала об Айше Бассир и Ауроре Лопес Сепульведе, но познакомиться с ними мне не довелось: когда меня назначили директором, их здесь уже не было.
В приюте одновременно проживало около тридцати детей. Малышей обычно пристраивали в приемные семьи, с детьми постарше сделать это было гораздо сложней, а с подростками – почти невозможно. В восемнадцать лет воспитанники покидали заведение, и дальше государство в их жизнь не вмешивалось.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71005507?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Цитата из песни Адриано Челентано Pregherо.

2
«О тебе молюсь У тебя в душе поселилась ночь, но стоит захотеть – ты обретешь веру» (итал.).

3
Ларри Бёрд – американский баскетболист, проведший всю профессиональную карьеру в клубе НБА «Бостон Селтикс».

4
Франсиско Мартинес Сория (1902–1982) – испанский комедийный актер.

5
Хоакин Соролья-и-Бастида – испанский живописец, крупнейший представитель импрессионизма в Испании.

6
Папас арругадас – традиционное канарское блюдо, картофель в мундире, отваренный в очень соленой воде.

7
Останься со мной (англ.).

8
Летать, песня Доменико Модуньо; Цыганское сердце, песня Николо ди Бари; Кукла, песня Патти Право.

9
Потерявший голову (исп.) – знаменитое танго Карлоса Гарделя.