Маргиналы
Маргиналы
Budda Larin
Приключенческий фантастический роман о группе людей, выживших в постапокалиптическом мире и обосновавшихся в Обсерватории. Но суровые реалии выдергивают их из родных стен и они отправляются в Поход в Метро…Первая книга из серии о Демьяне и его команде.Монстры, мутанты, радиация и самое страшное… люди…
Budda Larin
Маргиналы
Глава 1. Низвержение
Это был выходной день, его законный выходной. И он надеялся спать в этот день максимально долго, как только позволит его организм. Его было очень трудно разбудить и привести в чувства после прекрасного сна.
В этот день ему так и не дали как следует выспаться. Его разбудил сумасшедший повсеместный шум. Кричали, вопили, даже орали люди вокруг; что-то билось, звенело, стучало и трещало. Он спросонья никак не мог прийти в себя и понять, что же все-таки происходит. В квартире, что находилась прямо над ним, часто шумели и буянили соседи в любое время суток. И он уже привык к ним и перестал удивляться любого рода шуму. Но сегодня происходило что-то явно странное, что-то из ряда вон выходящее. Он нехотя встал, закурил и пошел на кухню, чтобы поставить греться на огне чайник. Зажег конфорку, набрал воды и опустил железную конструкцию на плиту. Потянувшись рукой открыть форточку, чтобы сигаретный дым выветривался из квартиры и не задерживался в ней, он увидел странную и страшную картину. Люди сотнями бегали по двору, таща на себе всевозможные вещи, хлопали двери парадных, и новая толпа вливалась в ряды хаотической общей массы и тут же разбегалась на все четыре стороны. Они были похожи на муравьев. Но не на тех муравьев, которые слаженно и безукоризненно выполняют четко поставленные перед ними задачи, а на тех муравьев, на чей муравейник случайно наступаешь, и они бегут во все стороны, кто куда: кто-то пытается напасть на тебя, а кто-то убегает восвояси, как крысы с тонущего корабля. Но их сотни, тысячи, тьма и все столпотворением куда-то двигаются. И эти люди делали точно так же. Тогда он решительно и окончательно понял, что началось что-то не то.
* * *
Он моментально влез в свою одежду, которую никогда не убирал далеко, проверил документы, сигареты и ключи. Все на месте. Посмотрел в зеркало и понял, что опять забыл побриться, а надо бы уже, но только не сейчас. Он вышел и закрыл за собой дверь на ключ. Его лестничную площадку было не узнать, – половина окон были разбиты, а рамы, которые не меняли со времен Советского Союза, мерно и нервно поскрипывали. Почти все двери квартир в его парадной были открыты. Он заглянул к соседям в дверной проем и понял, что в квартире уже никого нет. Но добро, которое они нажили за всю свою жизнь, было на месте (он часто бывал у них в гостях и знал каждый предмет интерьера их небогатой квартиры). Добро на месте, дверь открыта, а людей нет… странно!
Пока он стоял в пролете и удивлялся происходящему, с верхнего этажа сбежала соседка и прокричала, хватаясь за него:
– Демьян, беги скорее! Спасайся! Уже нет времени…
И так же мимолетно скрылась в нижних этажах парадной, хлопнув входной дверью.
Он всегда знал, что она немного не в себе, но что же могло ее так сильно напугать?
У него сжалось сердце, и он побежал вниз, вслед за ней.
* * *
Дом, где он жил, находился на улице Орджоникидзе. Тихий, мирный, спокойный, СПАЛЬНЫЙ райончик, где практически никогда ничего необычного не происходило, а если и происходило, то об этом еще долго говорили друг другу все жители микрорайона. Но в этот раз творилось что-то необъяснимо страшное и непонятное, да и спросить-то, пока что, было не у кого…
Он толкнул дверь, ведущую на улицу, и увидел абсолютно пустой двор. Удивляться было нечему, его двор практически всегда пустовал, за исключением случайных прохожих. Но прямо здесь были тысячи людей всего пару минут назад, а уже никого нет! И ни одной машины (а машин здесь всегда было очень много, примерно, в четыре раза больше, чем было отведено для стоянки). Пустота, уныние, солнце и воздух. Воздух! С ним явно было что-то не то. Иссиня-желтый тягучий воздух искажал пространство, как будто в жаркий летний день искажается видимость над раскаленным асфальтом. А когда он касался земли, то превращался в порошкообразный осадок. Что же это такое? Непонятно…
Он двинулся дальше, туда, где мелькала удаляющаяся фигура последнего из его уже бывших соседей…
* * *
Судя по пропадающим на горизонте силуэтам, люди бежали к метро…
Его дом стоял между двух станций, – «Московская» и «Звездная». Он видел очертания знакомых людей, которые бежали к «Московской», но повернул к «Звездной». Он просто любил эту станцию и путь до нее, да в ту сторону было ближе идти. Демьян всегда любил пройтись по этим пешеходным дорогам, между знакомыми домами, по разбитому асфальту двориков, по которому постоянно ездили машины, любил траву, деревья, цветы и парки, что попадались на его пути, любил каждый сантиметрик этой дороги. Она приносила нескончаемое удовольствие и радость, когда он ежедневно отправлялся по делам со «Звездной». Вот и сейчас он пошел той же дорогой.
Он шел по пустынному району и видел брошенные дома, открытые, распахнутые настежь двери, а где-то и разбитые окна.
Вдруг среди деревьев он увидел одинокого и радостного человека, который что-то восклицал, но из-за расстояния, разделявшего их, Демьян не мог расслышать что именно. Странный человек, похоже, совсем никуда не торопился, а, наоборот, был безгранично рад нынешнему состоянию мира. Демьян уже ничего не понимал, в его мыслях все встало с ног на голову. Он поспешил к странному типу…
И чем ближе он приближался к этому персонажу, тем больше сомневался в правильности своих действий…
Подойдя достаточно близко, Демьян уже мог расслышать то, что говорил этот человек. И это его не обрадовало…
Мужчина, срывая голос от радости и захлебываясь слезами, вещал:
– Наконец-то! Свершилось! А мы ведь всех вас предупреждали. Мы знали и мы вам говорили, а нам никто не верил! Теперь вы все заплатите сполна за свое кощунство и будете каяться!
А вы знаете, сколько в нашей стране ненормальных людей? Психов, неуравновешенных, нацистов, сектантов, маньяков, свидетелей Иеговы и прочих. А сколько их в нашем городе? А в каких количествах они селятся и обитают в спальных районах? Ну, не будем приводить эти цифры, потому как те, кому интересно, и так сами узнают, а тех, кому не интересно, не будем лишний раз пугать.
Демьян замер в полутора метрах от этого человека, обдумывая план своих дальнейших действий. Но мужчину, похоже, ни капли не смущало присутствие чужака, он был в наркотическом трансе и продолжал бодро вещать сорванными связками. Демьян, помедлив пару секунд, решил, что лучшим развитием событий будет, если он уйдет, оставив бедолагу одного, и продолжит свой путь. Так он и сделал.
* * *
Демьян выбежал к дороге, туда, где улица Ленсовета вливалась в проспект Гагарина (или наоборот, этот вопрос всегда его мучил и не давал покоя) и был поражен увиденным… Машин на дорогах вообще не было, наверное, они знали куда нужно было ехать, и что вообще случилось. Но зато по дорогам, безжалостно, с корнем, корежа и вырывая пласты асфальта, плавно, не спеша, ехали военные подразделения на тяжелых машинах, танках и БТРах. Демьяну, конечно же, доводилось в жизни видеть всю эту технику в музеях и даже пару раз на ходу, но не здесь. Он никак не мог ожидать увидеть ТАКОЕ рядом со своим домом. Сердце забилось чаще, и он, оправившись от шока и ускорив шаг, помчался к метро.
Он проходил мимо круглосуточного стеклянного магазина, где каждое утро покупал пачку легких сигарет, и смотрел на мертвые полупустые прилавки и разбитые витрины, и никак до конца не мог понять: что же все-таки происходит… Однако, приближаясь к метро, он понял, что там кипят какие-то действа. Приободрившись, он рванулся вперед.
Надо сказать, что за последние пару лет стало модно скупать первые этажи жилых домов советских построек и делать там магазины. И эта улица не была исключением.
Демьян видел магазины, в которых копались люди и выносили из них все оставшееся добро. Он в полном непонимании наблюдал за ситуацией. А когда на секунду останавливался в раздумьях, получал словесный втык: «Чего пялишься, сопляк? Давай, вали отсюда, пока не получил!» И, вмиг опомнившись, он проходил скорее дальше. Это были люди, пока еще люди, и их было достаточно много, но у Демьяна не было ни малейшего желания общаться с ними и он поспешил к своей заветной цели – «Звездной».
Кто-то грабил, кто-то занимался вандализмом, кто-то удовлетворял свою похоть прямо на улице, наверное, понимая, что теперь их никто не накажет за это, кто-то паниковал, кто-то прыгал из окна, кто-то лежал и плакал, а кто-то, смирившись, сидел и курил в раздумьях. Смирившись? Но с чем? Демьяна распирало любопытство, но он не хотел иметь ничего общего с этими людьми, даже просто приближаться к ним. Они устроили пиршество на беде, которой подвергся их город! На какой беде? Непонятно. Но это было не столь важно! Люди вели себя как свиньи, дорвавшиеся до грязи. Они устроили Содом и Гоморру в его родном и уютном районе. Он просто ненавидел их всех.
Кровь в висках начинала пульсировать все сильнее и голова начинала невыносимо болеть от перенапряжения. А может и не от него… Он вдохнул полной грудью, чтобы дать мозгу кислорода и понял, что легкие тяжелеют, как у курильщика с многолетним стажем. Он начал кашлять, а дышать становилось тяжелее. Демьян начал прокручивать в голове, что же можно сделать в этой ситуации. И… вот оно! Аптека «Озерки», что стояла в ста метрах от него. Он рванул из последних сил и ворвался в пустую аптеку. Как ни странно, но там не было никого, а прилавки и двери для персонала были открыты. Поборов свой стыд и порядочность, он зашел на склад и наспех взял ваты, бинтов, активированного угля, аспирина и бутылку минералки. Прикончив две таблетки аспирина и запив их водой, он рассовал по карманам своих военных штанов остатки лекарств (одежду Демьян всегда выбирал с множеством карманов, чтобы лишний раз не носить с собой сумок). Сознание мутило, и голова ныла. У него была пара минут до того, как аспирин должен был начать действовать, и он пришел бы в себя. Он сел, покрутил в руках бинты, вату и активированный уголь и сделал из них повязку-намордник. Оставшись довольным результатом, он взял «комплектующие» для еще нескольких повязок. Голова стала приходить в норму. Он нацепил повязку на лицо и толкнул дверь на улицу. До метро оставалось метров сто пятьдесят. Он глянул в его сторону и понял, что совсем недавно там был ажиотаж, словно в «Пятерочке» в канун Нового года. Но вот только по какому поводу?
* * *
Он, не медля ни секунды, ринулся к метро. К самой станции мешали подойти большие скопления брошенных машин. Их были сотни, нет, пожалуй, тысячи. Они были помяты и побиты, навалены друг на друга, многие из них горели. Из некоторых машин люди так и не смогли выбраться, так как со всех сторон в них врезались другие автомобили, и люди погибали в своих недавно любимых средствах передвижения. Такого столпотворения машин Демьяну раньше не доводилось видеть. Машин здесь была тьма, а вот людей почти не было. Вернее, они были… Вернее то, что от них осталось…
Он видел растоптанные человеческие тела, очевидно, задавленные толпой в спешной суете, и расстрелянные тела людей. Наверное, ситуация вышла из-под контроля, и наши государственные органы решили показать наглядный пример, как себя вести не стоит. Картина ужасала: свалка человеческих трупов и машин, кровавая площадь. Он стоял в ступоре и не мог ни шевельнуться, ни произнести ни слова, его окутали страх и боль.
Сделав усилие над собой, Демьян все-таки пошел по этому месиву ко входу в метро. Толкнув дверь внутрь, он огляделся и понял, что станцию бросили, весь обслуживающий персонал покинул ее, не закрывая окон продажи жетонов и дверей. Он углубился в станцию, прыгнул через турникет и пошел к эскалаторам. Они уже не работали. В последней надежде Демьян побежал по ступеням и уперся в надежную и толстую непроницаемую железную стену. Здесь всегда был вход на платформу, большая арка, а теперь недосягаемая железная стена. Он в беспамятстве лупил по ней из последних сил, кричал кому-то за ней и бил ее около получаса, пока не обессилел совсем и не сдался. Он сполз по стене и сел, прислонившись к ней. И совсем ни о чем не мог думать. Так бывает, когда нет ни одной мысли в голове. Было так тоскливо и противно. Пустой, вымерший город, в котором остались только он (пока что), отбросы общества и странный воздух. Он так сидел ровно час, потом поднялся и взбежал по эскалатору вверх. Он снова вышел на улицу и огляделся. Смерть витала где-то совсем рядом, но он не хотел сидеть и просто ждать ее, он пошел посмотреть на свой город в последний раз и попрощаться с ним.
* * *
Он рванулся по знакомой ему всю жизнь улице в тот парк, в котором он любил гулять с самого детства и по сей день. Он прошелся по родным местам, но они навевали лишь грусть, тоску, уныние и ничего больше. Демьян пошел в парк к церквям на Средней рогатке, где он проводил львиную долю своего свободного времени. Он всю жизнь был верующим человеком, любил церкви, храмы, монастыри, но почему-то крайне редко заходил в сами церкви, что-то его останавливало. Вот и сейчас он встал перед самой главной и самой старой церковью, которая была старше его (остальные достраивали уже на его памяти) и никак не мог заставить себя зайти внутрь. Он стоял завороженный и не считал минут, попросил про себя что-то у Бога и неумело перекрестился, оглядываясь по сторонам. И как-то стало легче на душе, спокойнее. И он полной грудью вдохнул воздух сквозь маску и зашагал дальше.
Он вышел к шоссе и никак не мог решить, что же ему делать дальше и куда идти. Демьян увидел целую стаю бездомных и ухоженных домашних кошек и собак. Они не дрались и не грызлись, а, наоборот, синхронно бежали в одном направлении. Он вспомнил, как им еще в школе на уроках ОБЖ рассказывали о поведении животных в экстренных ситуациях, и что в такие моменты они гораздо рациональнее людей. Терять было абсолютно нечего. Он посмотрел в сторону, в которую они бежали, это оказалось юго-восточное направление ленинградской области – Пушкин, Павловск, Гатчина и другие. Обдумав все, он решил, что пойдет в один из тех городков. Воздух там всю жизнь был значительнее чище, чем в самом Питере.
Как раз по пути стояло несколько гипермаркетов, которые стали очень модными в последнее время. Осознавая, что путь предстоит длинный и трудный, он решил, что необходимо взять с собой еды. Демьян зашел в первый же попавшийся магазин, взял в нем большой походный рюкзак и набил его едой, бесцеремонно пройдя мимо пустых касс. Как ни странно, но в магазине он был совсем не одинок, там было много желающих поживиться легкой добычей. Самое странное и смешное было то, что самые жадные люди, отказывались от еды и шли грабить ювелирные магазины. Наверное, в надежде на то, что все скоро прекратится, и они смогут сбыть эти драгоценности по хорошей цене и зажить так, как они того хотели. Но никто не догадывался, что все обернется вот так…
Оставив последних «земных» людей за своими делами, Демьян вышел из магазина и направился вдоль шоссе, прочь из города.
* * *
Он уже вышел из умерщвленного города, и вокруг было все больше травы, кустов и деревьев. И, казалось, что здесь как будто ничего и не изменилось, кроме отсутствия людей. Хотя именно здесь большого количества людей никогда не было и быть не могло: вокруг только заборы непонятного назначения заводов, линии высоковольтных передач да редкие заправочные станции. Но и на этом пустынном и вмиг заброшенном шоссе он смог заметить вдалеке стаи покинутых и выброшенных домашних животных. Все они бежали из города, и он смог еще раз убедиться, что выбрал правильный путь.
Около трассы, на обочинах и в кюветах лежали перевернутые машины с оставленными в них вещами, следы людей, но ни одного человека не было в поле его зрения. Зато прямо на шоссе периодически виднелись автомобили, то на горизонте, то в полях и пролесках. Ему даже один раз показалось, что он видел впереди что-то вроде автомобильной пробки, но, подойдя поближе, от нее не осталось и следа. Заинтересовавшись этим фактором, а потом придя в себя, он увидел, что дорога круто поднимается вверх и понял, что свернул не туда. Отступать было поздно, да и незачем.
Оглядевшись, он понял, что здесь он был в своем, уже далеком, детстве и ему здесь безгранично нравилось, – Пулковские высоты. Эта высота, когда стоишь на самом краю у креста (он силился, но так и не смог вспомнить, чья это была могила, да и могила ли?), эта трава, этот воздух, этот вид, с которого видно абсолютно весь город, эта Обсерватория.
– Стоп! Обсерватория! – буквально крикнул он себе. Мысль об Обсерватории только сейчас стукнула ему в голову. Сооружение явно какого-то стратегического назначения. Как же сейчас Демьян пожалел, что никогда всем этим не интересовался, что ничего не понимал, ни в планах градоустройства, ни в назначении всех этих около-правительственно-научных заведений. Зато именно это незнание давало ему большущую надежду, что люди, которые наверняка и сейчас там находятся (он это просто предчувствовал, он знал, что там кто-то есть) смогут ему объяснить, что же случилось, смогут ему помочь найти себе место в этом странном новом мире.
Демьян моментально рванулся к ней. Но прежде, чем приблизиться к зданию и окончательно развеять свои надежды, а, может быть, наоборот, обрести хоть какое-нибудь понимание того, что же случилось в этот странный день в его любимом городе, он решил еще разочек взглянуть на него с высоты (в детстве ему казалось, что оттуда можно увидеть и почувствовать не просто весь город, а все его улочки, магазины, машины, людей и все их переживания и мысли). Однако то, что он смог увидеть, забравшись на самый ближайший пригорок, уже ничем не могло ему напомнить его родной город, да оно и к лучшему. Увидел он где-то в тридцати метрах от того места, где находился, плотную, непроницаемую, казалось даже жидкую массу, окутывавшую, видимо, и все остальное небо. Именно так теперь в его городе выглядел воздух. И Демьян предпочитал думать, что с остальной частью Питера ничего не случилось, раз он не мог этого видеть. Но как только он подумал о воздухе, ему стало казаться, что дышать становится все тяжелее, надо было сменить самопальные фильтры в его спасительной маске, но сначала нужно было найти то, ради чего он сюда пришел – Обсерваторию.
Он обошел ее со всех сторон, присматриваясь, не обнаружил никаких изменений (людей здесь, как и везде не было, да и быть не должно) и, наконец, подошел к двери. Толкнул ее, но она не подалась, была прочно заперта, наверное, изнутри. Он начал со злостью лупить кулаком, создавая громкий неприятный звук. И в этот момент дверь распахнулась. Демьян робко вошел внутрь. Дверь за ним моментально закрыли на все замки и засовы и приперли тяжелой мебелью. Он увидел в этом здании несколько десятков людей (с численной ориентацией у него всегда были большие проблемы, когда нужно было определить «на глаз») и лица у всех были обреченными, а глаза похожи на бездонные океаны. Демьян понял, что дороги назад уже просто нет. Здесь, в основном были люди от пятидесяти лет и выше, но были и дети, на несколько лет младше Демьяна, наверняка, родственники присутствующих здесь взрослых.
Все, что можно было задраить, было задраено. Откуда-то (как показалось Демьяну, прямо из-под пола) вышли пьяные бородатые мужчины, на первый взгляд напоминавшие столяров (видимо, только что оставивших свои станки и конвейеры на расположенном напротив Обсерватории заводе), а с ними люди в белых халатах, судя по всему, работники Обсерватории, у которых явно был секрет (они чего-то недоговаривали и выглядели растерянными и пристыженными), но они не спешили им делиться. Зато «заводские» были пьяны и веселы и, не дожидаясь приглашения работников, сами позвали всех людей, находившихся в помещении, следовать за ними. Теперь уже Демьян смог точно убедиться, что пришли они именно снизу.
Оказалось, что Обсерватория имеет секретный подвал и сама может спокойно автономно существовать, правда, раньше такие ситуации создавались искусственно, в порядке эксперимента, и длились всего по нескольку месяцев. Работники же хотели утаить это от горожан и жить в комфорте, спрятавшись от них, но «заводские» успели их перехватить.
Народу в подвале было много, людям было тесно, но лучше, чем наверху. И воздух здесь был нормальным, не вредным для дыхания.
Как только вошел последний человек, плотные двери, как люки на подводной лодке, были закрыты, казалось, навечно.
Возникло странное ощущение, что вся эта странная история подошла к завершению, а может, была просто дурным сном. Это конец, и они спаслись. Спаслись непонятно от чего, но от чего-то неимоверно страшного и ужасающего. Но это было только начало.
В соседнем от Демьяна углу, какая-то женщина закашлялась, упала на пол и начала отхаркивать странные субстанции из легких, казалось, что даже сами легкие. Затем она забилась в конвульсиях и окоченела в ужасной и нелепой позе. Повисла гробовая тишина, и только высокий женский крик и плач оборвали молчание.
Глава 2. Рубеж
Прекрасное воскресное утро оборвал топот шагов и громогласный голос Игоря, мгновенно вырвавшие Демьяна из сна:
– Андреич! Когда следующая вылазка-то будет?
Демьян нехотя освободился из спальника и пошел к выходу из своей палатки.
– Когда будут подходить к концу запасы дерева, тогда и пойдем! – буркнул он спросонья.
– Так заканчиваются уже. Я только что узнавал! – стоял на своем Игорь.
– Малой, отстань! Даже если скоро и пойдем, ты все равно не при делах. Останешься, как всегда, здесь и будешь следить за питанием!
– Но я же…
– Никаких «но»! Возвращайся к своим обязанностям! – ответил ему Демьян и зашторил вход в свою палатку.
Он тихими шагами вернулся вглубь палатки, чтобы не разбудить ее, но Алена уже не спала.
– Прости меня, пожалуйста.
– Да все в порядке, правда! Я ведь все понимаю, и тебе совершенно не за что извиняться.
Было еще слишком рано, но обоим не спалось, и они долго общались. Едва слышно, шепотом, чтобы не разбудить детей.
– Понимаешь, – говорил он сквозь слезы, – мне очень стыдно и обидно, что я уделяю больше времени всем этим чужим людям, чем тебе. Стыдно! Но я не знаю, как это бросить, и вообще возможно ли это… Я настолько глубоко погряз во всех общественных делах, на меня возлагают все большие надежды, все эти люди доверяют мне не только какие-то общие организационные вопросы, но и свои жизни, свои судьбы. Я не знаю, как сказать им всем, как попробовать объяснить, что я очень устал, что мне нужно время, что я хочу отдохнуть!
– Тебе не должно быть стыдно. Это вполне нормальные вещи. Люди живут, умирают, на смену им приходят другие. Они к тебе привыкли, привыкли и к тому, как ты обустроил их теперешний Дом. В конце концов, им нужен руководитель. А ты, как никто другой, подходишь на эту должность!
– Может быть ты и права. Но у меня есть ты и наши дети, которые растут без моего внимания. Так не должно быть. Понимаешь?
– Я все понимаю! А ты, дурачок, не ценишь своего счастья – сказала она, улыбнувшись, – Я люблю тебя.
– Спасибо тебе. И я тебя люблю.
Демьян поцеловал свою жену и, с ее благословения, собрался и вышел из их палатки, все еще оставляя им шансы и время на крепкий и здоровый сон.
* * *
– Здорово, Саныч!
– Здорово, Андреич!
Они пожали друг другу руки и направились к умывальнику в специально обустроенную комнатку. Воду здесь, как и во всем мире со времени катастрофы, старались по пустякам не расходовать. Но по утрам телу просто необходима была влага, пусть даже такая скудная и дорогая.
– Ну что, выкладывай давай, что нового, какие проблемы, что нам предстоит сделать сегодня? – спросил Демьян, набирая в рот воды, чтобы ополоснуть его и освежить после сна.
– Так… все вроде и в порядке… все при работе, вроде не бедствуем… в целом все довольны сегодняшней жизнью и своим положением… как-то так… – ответил Сан Саныч и опустил лицо в ладони, в которые набрал чуть теплой воды.
– А Игорюха мне что-то с утра толковал, что дерево в запасах к концу подходит… бредит он что ли или правда?
– Ну да… кончается, но еще недельку, наверное, протянем…
– Саныч! Чего ты там все мямлишь и бубнишь себе под нос? Что с тобой такое? Может спросить чего хочешь?
– Ну… вообще-то, да! – ответил Сашка, повеселев, что Демьян наконец-то его понял.
– Так спрашивай, а не ломайся и не юли! Ей-богу, как баба!
– Ну… я как бы не спросить, а попросить хотел…
– Выкладывай! – уже нервно прикрикнул на него Демьян, который не любил людей, которые мнутся, а по делу ничего не говорят. Казалось ему, что такие люди чего-то недоговаривают, скрывают и в любой момент могут его подставить. Хотя, конечно, в любой нормальной ситуации Саныч не вызвал бы у него никаких подобных чувств, ему он полностью доверял. И именно это и настораживало Демьяна больше всего.
– Дело в том, что у Ильи сыну два дня назад пятнадцать лет исполнилось. Совсем большой стал уже. Надо бы ему как-то поделикатнее рассказать о нашей жизни, о нашем быте, о том, как и чем мы живем, что нужно, а что нельзя делать… Ну, ты понимаешь меня. Я бы попросил кого-нибудь другого, чтобы тебя не отвлекать, да сам понимаешь, что лучше тебя никто его в курс дела не введет. Я ж правда понимаю, как я не в тему и не ко времени, но ведь не на кого, кроме тебя и положиться совсем. А вопрос-то срочный и важный…
– Да уж, Саныч, подкинул ты мне дельце… Это похлеще тварей всяких снаружи будет. С ними-то хоть я научился общий язык находить, а вот с детьми… Своих-то воспитать толком не могу…
– Так что, не возьмешься что ли? – поник Саша.
– Куда ж я денусь? Давай! – обреченно, но с улыбкой, сказал Демьян – И ему и мне есть чему поучиться!
Оба синхронно засмеялись.
– Спасибо тебе. Вот таким и должен быть начальник: чтоб мог и тварей пораженных усмирить, и с детьми поговорить по-взрослому, и чтобы мужем и отцом был примерным! Повезло нам с тобой!
– Ой, Саныч, хватит подлизываться! В одиннадцать ноль ноль пусть приходит в столовую (часы здесь были обязательным элементом. Сохранились, правда, только основные, висящие над входом в центральную главную комнату подземелья. Они работали от головного генератора, обеспечивающего Обсерваторию светом. Другого источника времени не было. Поэтому за ними следили лучше, чем за собой. Но Демьян не привык доверять технике и всегда полагался на «часы» своего организма, и они его никогда не подводили. Обычно он везде появлялся раньше назначенного срока, так что ни разу не опоздал). Я там его буду ждать – ехидно улыбаясь, ответил Демьян, – Только пусть памперсами запасается, будет страшно, – весело отшутился начальник Обсерватории, а сам тем не менее ни на миг не почувствовал, что будет выглядеть и чувствовать себя увереннее, чем повзрослевший пару дней назад паренек.
Расплывшись в добродушной улыбке, он хлопнул Саныча по плечу и куда-то побрел. Но, как только, Саша пропал из поля его зрения, Демьян напрягся и стал серьезным, сердце с бешеной скоростью гоняло кровь по организму. Это было для него настоящим испытанием.
– Саныч! Сволочь! – вспыхнуло у него в голове. Но тут же, успокоившись, он взял себя в руки и тихо-тихо сам себе приказал:
– Надо, так надо! Будем действовать. И не таких зверей усмиряли.
Он одернул ворот своей рубашки, придавая себе тем самым внушительный вид, как ему казалось, и побрел дальше, погрузившись в свои мысли.
* * *
Демьяну всегда тяжело давалось общение. Особенно, когда нужно было серьезно и долго разговаривать. Он продумывал до мелочей каждую свою реплику, каждое движение и все поведение в зависимости от любой сложившейся ситуации, в его голове были тысячи планов. Наиболее удачные, по его мнению, он запоминал и молчаливо, про себя, оттачивал, чтобы потом блеснуть перед собеседником. Но, как бы он ни старался, когда приходила пора разговора, он терялся и говорил сбивчиво, невнятно и совершенно некрасиво. За это он себя всю жизнь ненавидел.
Вот и сейчас была точно такая же ситуация. Он сидел в столовой в ожидании мальчика (нет, мальчик не опаздывал, просто Демьян всегда приходил сильно заранее). Он уже позавтракал и пил какой-то теплый «чай». Чаем его назвать можно было лишь с большой натяжкой. Так… отвар из каких-то трав, которые собирали местные специалисты. Это был еще один огромный дар обитателям Обсерватории, еще один шанс продолжать создавать иллюзию обыденной размеренной жизни, способ поддерживать и воссоздавать свои привычки и обычаи. Да и не во вкусе было дело, просто «чай» был горячим и ароматным. Начальник Обсерватории ерзал на стуле и постоянно чесал затылок, перебирая пальцами.
Сейчас Демьян мог себе это позволить, потому что столовая была почти пустой, ему совсем не надо было торопиться освободить место и дать отдохнуть хоть немного работникам столовой. Хотя именно это его больше всего и раздражало, он уже хотел, чтобы малец поскорее пришел, и всему этому наступил бы конец…
* * *
Мальчик шел дрожащей и неуверенной походкой, всем своим видом, однако, пытаясь показать стойкость оловянного солдатика. Но, в силу его возраста, это у него настырно не получалось.
Он издалека заметил силуэт человека, который был известен каждой мухе во всей округе, и направился к нему для разговора. Мальчик слабо представлял, о чем именно сейчас с ним будет разговаривать начальник Обсерватории, но понимал и чувствовал, что это будет очень важно и серьезно. Ведь даже папа не смог ему этого объяснить, а просто дал доброе напутствие.
До начальника оставалась какая-то пара метров, и Егор собрался и сделал уверенные и четкие шаги, каким когда-то таких, как он, учили в армии, и вмиг достиг Демьяна.
– Здравствуйте, Демьян Андреевич. Младший Ильин прибыл… – начал было чеканить текст мальчишка (текст, который он долго заучивал, чтобы не показаться неосведомленным и невежливым), но Демьян тут же его оборвал.
– Ну, здравствуй, Егор. Что же ты так официально ко мне обращаешься? Я ж тебя видеть-то хотел для житейской беседы, а ты вон как! – Демьян поднял руку вверх и расплылся в добродушной улыбке, он меньше всего хотел сейчас напугать или смутить мальчика своим резким замечанием, но продолжать в духе «обязаловки» ему не хотелось гораздо больше.
– Хорошо. Как скажете – с серьезно-каменным лицом уверенным голосом проговорил Егор.
– Я даже не знаю, с чего и начать. Просто люди меняются, приходят и уходят. Так же и жизнь, и мир вокруг нас беспрерывно меняются, особенно сейчас. И то, как жили люди двадцать лет назад, сегодня кажется фантастикой. И то, как мы сейчас с тобой здесь живем, люди, жившие двадцать лет назад, тоже называли именно так. Понимаешь? – он говорил неровно и сбиваясь, путаясь. А паренек на его фоне казался просто крепким орешком.
– Да Вы не волнуйтесь так, дядя Демьян! Я ведь уже совсем взрослый, и все понимаю. Вы говорите все, как есть, если так нужно, – сказал мальчик, чуть отпустив свою серьезность и, как будто, проявляя жалость. Он испытывал громадную неловкость, также разрываясь между желанием не обидеть хорошего человека и нежеланием тратить время на пустые сожаления и расстройства.
Демьян не позволял никогда называть его дядей или прочими неуставными словечками. Нельзя давать слабину и даже детям позволять общаться с тобой не как с начальником станции, чтобы не расслаблять их поведение в дальнейшем. Репутация и звание имели здесь свою цену. В этом мире все слишком быстро поменялось – теперь дети становились взрослее намного быстрее, чем в его юности. И теперь гораздо легче было понять и почувствовать, кто здесь твой друг, а кто предаст тебя, спасая свою шкуру и добычу, да и цена этого знания стала гораздо выше. Но в этот раз Демьян ничего ему не ответил, не сделал замечания, а оставил все как есть. Может быть и зря…
«Ну, так даже и проще», – подумал про себя Демьян и с облегчением вздохнул. А вслух проговорил: – да ты садись, а то в ногах правды нет.
Егор присел, и ему тут же подали кусок мяса с салатом и местный «чай» (полный обеденный рацион взрослого обитателя Обсерватории). Мальчик посмотрел с вопрошанием на начальника, на что тот сказал:
– Да ты ешь и пей как следует, это за мой счет. А еще усаживайся поудобнее, разговор предстоит долгий.
Мальчик снял куртку, придвинул стул поглубже за стол, ровно напротив Демьяна, отпил горячего «чая», и глаза его заблестели, как бывает только у детей от какого-нибудь искреннего наслаждения, от самой неожиданной, но достигнутой радости. И Демьян понял, что мальчик теперь слушает только его и внимает каждому его слову, и что настроен он крайне серьезно.
«Ну все, хватит тянуть! Понеслась!» – мысленно скомандовал он себе.
– Понимаешь, Егор, еще каких-то двадцать лет назад все было иначе. Мы не прятались в убежищах и спокойно ходили под открытым небом и днем, и ночью. Мы жили не под землей, а, наоборот, над ней, в высотных домах. Мы делали не то, что было нужно по расписанию для выживания, а то, что хотелось, в своем роде, и сами выбирали себе путь. И Солнце светило ярче, и трава была зеленее. Вот только мы как-то совсем это все не умели ценить, ту чистую воду, то синее небо, тот свежий воздух, совсем никак. Мы просто к этому привыкли, мы этого совсем не замечали, мы не представляли, что может быть как-то иначе. Но потом случилось непоправимое… Катастрофа! И виноваты в этом мы все, человечество. Казалось, что жизнь впредь станет невозможной, и мы проживали каждый день как последний. А потом, ничего, освоились! И вот дожили до того, что ты видишь перед собой сейчас.
«Вроде начал неплохо», – подумал про себя Демьян, воодушевляясь, и отхлебнул уже начинавший остывать «чай».
Паренек был весь во внимании и, не открывая глаз от начальника, мерно и не спеша закидывал в рот кусочки мяса, снабженные салатом. Демьян оценил все это за одну секунду, приободрился и решил продолжить:
– А теперь ближе к делу! Ты стал уже совсем взрослый и должен быть в курсе всех дел в Обсерватории, ее внутренней и внешней жизни. Ведь ты совсем скоро станешь ее защитником и должен будешь выполнять определенную работу наравне со всеми…
Демьян поднял взгляд на мальчишку. Тот выпрямил осанку и перестал жевать, показывая, что он серьезно настроен и готов ко всему, чтобы от него была какая-нибудь польза. Мальчик этим радовал и немного веселил его, и Демьян монотонно начал вещать о сегодняшней жизни Обсерватории:
– Слушай внимательно, Егор, и запоминай! Мы обитаем на одном из немногочисленных островков жизни, которые остались после Катастрофы. Говорят, что все, как и мы, в основном, живут под землей. Те, кто уцелел. Не знаю, правда это или выдумки, но ходят слухи, подтвержденные исключительно челноками и торговцами, которые еще осмеливаются добредать до нашей Обсерватории, что основная масса выжившего населения Питера сейчас обитает в метро. Не берусь утверждать наверняка, так как никто из наших еще не добрался до него, но я склоняюсь к мысли, что так оно и должно быть. Поговаривают, что и в других городах есть спасшиеся люди, особенно в крупных, где также есть большие стратегические объекты или метро, приспособленные к автономному функционированию. Очень хочется верить, что мы не одни, не единственные, кто остался в этом мире. Это дарит надежду. Ведь раньше можно было просто сесть в свою машину, купить билет на поезд или самолет и за несколько часов оказаться совсем в другом городе, где так же живут обычные люди. А теперь даже нельзя с уверенностью утверждать, что они вообще где-то еще живут, кроме этого крошечного мира, который мы сами себе здесь создали. Знаешь, в свое время, когда я жил еще в городе, на поверхности, люди свято верили в НЛО и инопланетян. Мы хотели думать, что мы не одни во всей Вселенной, и где-то, пусть даже далеко-далеко, но есть разумные существа, с которыми мы сможем войти в контакт. Вот сейчас примерно то же самое. Понимаешь? – спросил Демьян, а мальчик смотрел на него стеклянным взглядом, слушая его так, будто он рассказывал ему сказку (конечно, он все это себе как-то представлял, он неоднократно об этом слышал на своеобразных уроках, но по-настоящему пожить другой жизнью совсем не то же самое, что представлять себе это в воображении). – Да ладно, забудь! Не об этом сейчас – несколько растерянно сказал он.
Секунду помедлив, Демьян продолжил:
– Сейчас мы живем в Обсерватории и это наше маленькое так называемое государство. От наших отцов нам достались бесценные знания, как выживать в экстренных ситуациях, и благодаря им сегодня мы процветаем. От них нам остались инструменты и способы обработки дерева. Мы научились вырабатывать из дерева и конструировать простенькие повязки-фильтры, которые закрывают органы дыхания и необходимы для выхода на поверхность. Среди старшего поколения были и столяры-плотники, и медики. И вот мы научились комбинировать их знания во благо себе. Наш основной промысел – это добывание дерева и дальнейшая его обработка. Именно такими промыслами и занято почти все взрослое население нашего государства. В середине парка, окружающего Обсерваторию, растет огромное дерево, которое распространилось по всему его периметру. Дерево абсолютно безобидное, но непроходимое и не дающее возможности никому рядом жить. Так что нам несказанно повезло, что у нас такой сосед, – он рассмеялся и, улыбаясь, продолжил, – мы его зовем Древо Жизни. Была раньше такая легенда красивая у кельтов о нем и даже знак. Вот этим знаком и обозначают наше поселение на различных картах те, кто остался еще жив.
– А кто такие кельты? – не удержавшись, спросил мальчик и тут же потупил взор. И снова ему пришлось разрываться в своих чувствах между любопытством и отчаянным стыдом показаться неграмотным и бесполезным. Его заинтересованность снова одержала верх.
Демьян сделал как можно более добродушное лицо, чтобы не смущать Егора и ответил:
– Давным-давно были такие люди, такой класс, племена, народ, не знаю, как еще сказать, чтобы тебе было проще понимать. В общем, это тоже были такие деклассированные и обособленные люди, как мы, люди, которые не могли и не хотели жить как всегда, искали и находили всегда во всем только свою роль и свое место, – он выждал паузу, чтобы парень все переварил, и вернулся к главной теме – так вот, большую часть запасов мы оставляем для себя, для своего быта, но также и много наших деревянных конструкций мы продаем караванщикам. Это такие люди, которые ведут нейтральный образ жизни, они ничего не добывают и не производят, они всегда занимаются только торговлей. Караванщики идут из пригорода через нашу территорию и стремятся попасть в город. Торгуют у нас. Мы меняем дерево на еду или на медикаменты. Поэтому мы являемся своего рода рубежом между жителями пригорода и жителями города.
Чтобы всем этим заниматься, нам приходится выходить на поверхность на долгие рейды, два-три раза в месяц. Там, в парке, мы и добываем древесину, которую затем обрабатываем, производим из нее все, о чем я тебе уже успел рассказать, а затем используем или продаем. А Кузьмич у нас занимается охотой. Из оружия у нас есть в основном копья и луки, их мы тоже делаем сами все их тех же материалов, ими наши ребята ловко научились бить местных «животных».
– А они разве не вредны? – резонно парировал Егор.
– Вредны, конечно, – усмехнулся Демьян, – простой человек уже давно бы помер от нашей суточной дозы. Но мы-то необычные люди. Знаешь, в свое время были такие люди – змееловы. Змеи – это такие червяки, как шланги живые и очень ядовитые. От их укуса люди мгновенное умирали. А вот змееловы не боялись даже самых страшных и смертельно опасных тварей. Когда каждый день получаешь малую часть яда, организм постепенно привыкает к нему и не реагирует на него. Вот также и у нас: мы слишком привыкли к радиации и к зараженной пище, что такие дозы нас не берут. Дети рождаются уже с малой долей радиации в организме. И, как ты уже знаешь, у нас введены обязательные ежедневные двадцатиминутные прогулки по поверхности. И это все неспроста, а для нашего же, относительного, блага. Мы таким образом получаем «прививки», своеобразные закалки от заражения и радиации. Когда настанет необходимость столкнуться с серьезными непредвиденными дозами или источниками излучения, организм любого из нас сможет справиться с ними гораздо легче и быстрее.
Нам повезло с месторасположением – мы гораздо выше основной части города. Вся радиация осела на сам город, и именно туда пришелся основной удар. Как утверждают караванщики, у нас самый низкий радиационный фон из всех мест, где они бывали. Поэтому мы привыкаем и приучаем всех с детства, так как можем себе это позволить.
Так вот, как я уже говорил, в нашем маленьком мире у каждого человека есть свое занятие: кто-то отвечает за обеспечение пищей нашего населения, кто-то – за безопасность, кто-то – за здоровье, и так далее. Но каждый человек должен быть готов к любой неприятности и должен разбираться абсолютно во всех вопросах, которые могут коснуться его лично и всей нашей маленькой обсерваторной планеты.
А твою подготовку к взрослой жизни мы начнем как раз завтра. Игорек сказал, что нужно идти за деревом, скоро запасы кончатся. Так что, готовься! Завтра, наряду со всеми опытными нашими сталкерами, ты пойдешь на заготовку дерева. Посмотришь чуть-чуть, освоишься, поймешь, что к чему, и начнешь помогать. Завтра в десять утра встречаемся у центральной двери. Не опаздывать! Так, вроде все, – прокручивая в голове инструкции и нюансы, подытожил Демьян.
– Да… и, кстати, поешь как следует, потому как эта работа отнимает очень много времени и сил, а на поверхности обеда не будет. Поешь здесь, я распоряжусь, чтобы тебя накормили, – сказал он и подозвал повариху, тетю Валю. Она лишь добродушно улыбнулась, кивнула и убежала обратно на кухню готовить.
– Ты все понял? – уточнил напоследок Демьян.
– Так точно! – выпалил мальчик, вскакивая из-за стола.
Завтрак уже был съеден, «чай» допит, и вся нужная информация была получена. И сейчас мальчику не терпелось отправиться домой и как следует подумать обо всем, что он сейчас услышал.
– Тогда до завтра, Егор.
– До свидания. И всего Вам доброго.
Мальчик ушел. И, когда его силуэт пропал из столовой, Демьян ударил себя по лбу ладонью и проматерился.
– Зачем? Вот зачем я это сделал? Зачем потащу пацана наверх? Кто меня об этом просил? – говорил он чуть слышно, себе под нос, – ай, да ладно! Значит так надо!
Он встал из-за стола, отряхнул брюки и расправил рубашку, подошел к тете Вале, поблагодарив ее, и вышел из столовой.
* * *
В девять тридцать Демьян уже стоял у центрального входа. Как ни странно, но вся бригада тоже была на месте. В этой среде всегда ценились порядочность и пунктуальность. Так называемые здесь «сталкеры» уже порывались идти наверх, вооружившись орудиями труда, смастеренными местными умельцами и ими самими, но Демьян все не давал приказа выходить на поверхность. Он дожидался всего одного мальчишку. За две минуты до назначенного срока в конце коридора показался его силуэт, и Демьян дал знак мужикам, чтобы те готовились к выходу.
Егор издалека увидел шестерых самых крепких мужиков из их поселения, статного Демьяна и Мастера, которые явно нервничали, им не терпелось идти наверх, но что-то их держало и раздражало. Егор заметно занервничал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70937869?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Budda Larin
Приключенческий фантастический роман о группе людей, выживших в постапокалиптическом мире и обосновавшихся в Обсерватории. Но суровые реалии выдергивают их из родных стен и они отправляются в Поход в Метро…Первая книга из серии о Демьяне и его команде.Монстры, мутанты, радиация и самое страшное… люди…
Budda Larin
Маргиналы
Глава 1. Низвержение
Это был выходной день, его законный выходной. И он надеялся спать в этот день максимально долго, как только позволит его организм. Его было очень трудно разбудить и привести в чувства после прекрасного сна.
В этот день ему так и не дали как следует выспаться. Его разбудил сумасшедший повсеместный шум. Кричали, вопили, даже орали люди вокруг; что-то билось, звенело, стучало и трещало. Он спросонья никак не мог прийти в себя и понять, что же все-таки происходит. В квартире, что находилась прямо над ним, часто шумели и буянили соседи в любое время суток. И он уже привык к ним и перестал удивляться любого рода шуму. Но сегодня происходило что-то явно странное, что-то из ряда вон выходящее. Он нехотя встал, закурил и пошел на кухню, чтобы поставить греться на огне чайник. Зажег конфорку, набрал воды и опустил железную конструкцию на плиту. Потянувшись рукой открыть форточку, чтобы сигаретный дым выветривался из квартиры и не задерживался в ней, он увидел странную и страшную картину. Люди сотнями бегали по двору, таща на себе всевозможные вещи, хлопали двери парадных, и новая толпа вливалась в ряды хаотической общей массы и тут же разбегалась на все четыре стороны. Они были похожи на муравьев. Но не на тех муравьев, которые слаженно и безукоризненно выполняют четко поставленные перед ними задачи, а на тех муравьев, на чей муравейник случайно наступаешь, и они бегут во все стороны, кто куда: кто-то пытается напасть на тебя, а кто-то убегает восвояси, как крысы с тонущего корабля. Но их сотни, тысячи, тьма и все столпотворением куда-то двигаются. И эти люди делали точно так же. Тогда он решительно и окончательно понял, что началось что-то не то.
* * *
Он моментально влез в свою одежду, которую никогда не убирал далеко, проверил документы, сигареты и ключи. Все на месте. Посмотрел в зеркало и понял, что опять забыл побриться, а надо бы уже, но только не сейчас. Он вышел и закрыл за собой дверь на ключ. Его лестничную площадку было не узнать, – половина окон были разбиты, а рамы, которые не меняли со времен Советского Союза, мерно и нервно поскрипывали. Почти все двери квартир в его парадной были открыты. Он заглянул к соседям в дверной проем и понял, что в квартире уже никого нет. Но добро, которое они нажили за всю свою жизнь, было на месте (он часто бывал у них в гостях и знал каждый предмет интерьера их небогатой квартиры). Добро на месте, дверь открыта, а людей нет… странно!
Пока он стоял в пролете и удивлялся происходящему, с верхнего этажа сбежала соседка и прокричала, хватаясь за него:
– Демьян, беги скорее! Спасайся! Уже нет времени…
И так же мимолетно скрылась в нижних этажах парадной, хлопнув входной дверью.
Он всегда знал, что она немного не в себе, но что же могло ее так сильно напугать?
У него сжалось сердце, и он побежал вниз, вслед за ней.
* * *
Дом, где он жил, находился на улице Орджоникидзе. Тихий, мирный, спокойный, СПАЛЬНЫЙ райончик, где практически никогда ничего необычного не происходило, а если и происходило, то об этом еще долго говорили друг другу все жители микрорайона. Но в этот раз творилось что-то необъяснимо страшное и непонятное, да и спросить-то, пока что, было не у кого…
Он толкнул дверь, ведущую на улицу, и увидел абсолютно пустой двор. Удивляться было нечему, его двор практически всегда пустовал, за исключением случайных прохожих. Но прямо здесь были тысячи людей всего пару минут назад, а уже никого нет! И ни одной машины (а машин здесь всегда было очень много, примерно, в четыре раза больше, чем было отведено для стоянки). Пустота, уныние, солнце и воздух. Воздух! С ним явно было что-то не то. Иссиня-желтый тягучий воздух искажал пространство, как будто в жаркий летний день искажается видимость над раскаленным асфальтом. А когда он касался земли, то превращался в порошкообразный осадок. Что же это такое? Непонятно…
Он двинулся дальше, туда, где мелькала удаляющаяся фигура последнего из его уже бывших соседей…
* * *
Судя по пропадающим на горизонте силуэтам, люди бежали к метро…
Его дом стоял между двух станций, – «Московская» и «Звездная». Он видел очертания знакомых людей, которые бежали к «Московской», но повернул к «Звездной». Он просто любил эту станцию и путь до нее, да в ту сторону было ближе идти. Демьян всегда любил пройтись по этим пешеходным дорогам, между знакомыми домами, по разбитому асфальту двориков, по которому постоянно ездили машины, любил траву, деревья, цветы и парки, что попадались на его пути, любил каждый сантиметрик этой дороги. Она приносила нескончаемое удовольствие и радость, когда он ежедневно отправлялся по делам со «Звездной». Вот и сейчас он пошел той же дорогой.
Он шел по пустынному району и видел брошенные дома, открытые, распахнутые настежь двери, а где-то и разбитые окна.
Вдруг среди деревьев он увидел одинокого и радостного человека, который что-то восклицал, но из-за расстояния, разделявшего их, Демьян не мог расслышать что именно. Странный человек, похоже, совсем никуда не торопился, а, наоборот, был безгранично рад нынешнему состоянию мира. Демьян уже ничего не понимал, в его мыслях все встало с ног на голову. Он поспешил к странному типу…
И чем ближе он приближался к этому персонажу, тем больше сомневался в правильности своих действий…
Подойдя достаточно близко, Демьян уже мог расслышать то, что говорил этот человек. И это его не обрадовало…
Мужчина, срывая голос от радости и захлебываясь слезами, вещал:
– Наконец-то! Свершилось! А мы ведь всех вас предупреждали. Мы знали и мы вам говорили, а нам никто не верил! Теперь вы все заплатите сполна за свое кощунство и будете каяться!
А вы знаете, сколько в нашей стране ненормальных людей? Психов, неуравновешенных, нацистов, сектантов, маньяков, свидетелей Иеговы и прочих. А сколько их в нашем городе? А в каких количествах они селятся и обитают в спальных районах? Ну, не будем приводить эти цифры, потому как те, кому интересно, и так сами узнают, а тех, кому не интересно, не будем лишний раз пугать.
Демьян замер в полутора метрах от этого человека, обдумывая план своих дальнейших действий. Но мужчину, похоже, ни капли не смущало присутствие чужака, он был в наркотическом трансе и продолжал бодро вещать сорванными связками. Демьян, помедлив пару секунд, решил, что лучшим развитием событий будет, если он уйдет, оставив бедолагу одного, и продолжит свой путь. Так он и сделал.
* * *
Демьян выбежал к дороге, туда, где улица Ленсовета вливалась в проспект Гагарина (или наоборот, этот вопрос всегда его мучил и не давал покоя) и был поражен увиденным… Машин на дорогах вообще не было, наверное, они знали куда нужно было ехать, и что вообще случилось. Но зато по дорогам, безжалостно, с корнем, корежа и вырывая пласты асфальта, плавно, не спеша, ехали военные подразделения на тяжелых машинах, танках и БТРах. Демьяну, конечно же, доводилось в жизни видеть всю эту технику в музеях и даже пару раз на ходу, но не здесь. Он никак не мог ожидать увидеть ТАКОЕ рядом со своим домом. Сердце забилось чаще, и он, оправившись от шока и ускорив шаг, помчался к метро.
Он проходил мимо круглосуточного стеклянного магазина, где каждое утро покупал пачку легких сигарет, и смотрел на мертвые полупустые прилавки и разбитые витрины, и никак до конца не мог понять: что же все-таки происходит… Однако, приближаясь к метро, он понял, что там кипят какие-то действа. Приободрившись, он рванулся вперед.
Надо сказать, что за последние пару лет стало модно скупать первые этажи жилых домов советских построек и делать там магазины. И эта улица не была исключением.
Демьян видел магазины, в которых копались люди и выносили из них все оставшееся добро. Он в полном непонимании наблюдал за ситуацией. А когда на секунду останавливался в раздумьях, получал словесный втык: «Чего пялишься, сопляк? Давай, вали отсюда, пока не получил!» И, вмиг опомнившись, он проходил скорее дальше. Это были люди, пока еще люди, и их было достаточно много, но у Демьяна не было ни малейшего желания общаться с ними и он поспешил к своей заветной цели – «Звездной».
Кто-то грабил, кто-то занимался вандализмом, кто-то удовлетворял свою похоть прямо на улице, наверное, понимая, что теперь их никто не накажет за это, кто-то паниковал, кто-то прыгал из окна, кто-то лежал и плакал, а кто-то, смирившись, сидел и курил в раздумьях. Смирившись? Но с чем? Демьяна распирало любопытство, но он не хотел иметь ничего общего с этими людьми, даже просто приближаться к ним. Они устроили пиршество на беде, которой подвергся их город! На какой беде? Непонятно. Но это было не столь важно! Люди вели себя как свиньи, дорвавшиеся до грязи. Они устроили Содом и Гоморру в его родном и уютном районе. Он просто ненавидел их всех.
Кровь в висках начинала пульсировать все сильнее и голова начинала невыносимо болеть от перенапряжения. А может и не от него… Он вдохнул полной грудью, чтобы дать мозгу кислорода и понял, что легкие тяжелеют, как у курильщика с многолетним стажем. Он начал кашлять, а дышать становилось тяжелее. Демьян начал прокручивать в голове, что же можно сделать в этой ситуации. И… вот оно! Аптека «Озерки», что стояла в ста метрах от него. Он рванул из последних сил и ворвался в пустую аптеку. Как ни странно, но там не было никого, а прилавки и двери для персонала были открыты. Поборов свой стыд и порядочность, он зашел на склад и наспех взял ваты, бинтов, активированного угля, аспирина и бутылку минералки. Прикончив две таблетки аспирина и запив их водой, он рассовал по карманам своих военных штанов остатки лекарств (одежду Демьян всегда выбирал с множеством карманов, чтобы лишний раз не носить с собой сумок). Сознание мутило, и голова ныла. У него была пара минут до того, как аспирин должен был начать действовать, и он пришел бы в себя. Он сел, покрутил в руках бинты, вату и активированный уголь и сделал из них повязку-намордник. Оставшись довольным результатом, он взял «комплектующие» для еще нескольких повязок. Голова стала приходить в норму. Он нацепил повязку на лицо и толкнул дверь на улицу. До метро оставалось метров сто пятьдесят. Он глянул в его сторону и понял, что совсем недавно там был ажиотаж, словно в «Пятерочке» в канун Нового года. Но вот только по какому поводу?
* * *
Он, не медля ни секунды, ринулся к метро. К самой станции мешали подойти большие скопления брошенных машин. Их были сотни, нет, пожалуй, тысячи. Они были помяты и побиты, навалены друг на друга, многие из них горели. Из некоторых машин люди так и не смогли выбраться, так как со всех сторон в них врезались другие автомобили, и люди погибали в своих недавно любимых средствах передвижения. Такого столпотворения машин Демьяну раньше не доводилось видеть. Машин здесь была тьма, а вот людей почти не было. Вернее, они были… Вернее то, что от них осталось…
Он видел растоптанные человеческие тела, очевидно, задавленные толпой в спешной суете, и расстрелянные тела людей. Наверное, ситуация вышла из-под контроля, и наши государственные органы решили показать наглядный пример, как себя вести не стоит. Картина ужасала: свалка человеческих трупов и машин, кровавая площадь. Он стоял в ступоре и не мог ни шевельнуться, ни произнести ни слова, его окутали страх и боль.
Сделав усилие над собой, Демьян все-таки пошел по этому месиву ко входу в метро. Толкнув дверь внутрь, он огляделся и понял, что станцию бросили, весь обслуживающий персонал покинул ее, не закрывая окон продажи жетонов и дверей. Он углубился в станцию, прыгнул через турникет и пошел к эскалаторам. Они уже не работали. В последней надежде Демьян побежал по ступеням и уперся в надежную и толстую непроницаемую железную стену. Здесь всегда был вход на платформу, большая арка, а теперь недосягаемая железная стена. Он в беспамятстве лупил по ней из последних сил, кричал кому-то за ней и бил ее около получаса, пока не обессилел совсем и не сдался. Он сполз по стене и сел, прислонившись к ней. И совсем ни о чем не мог думать. Так бывает, когда нет ни одной мысли в голове. Было так тоскливо и противно. Пустой, вымерший город, в котором остались только он (пока что), отбросы общества и странный воздух. Он так сидел ровно час, потом поднялся и взбежал по эскалатору вверх. Он снова вышел на улицу и огляделся. Смерть витала где-то совсем рядом, но он не хотел сидеть и просто ждать ее, он пошел посмотреть на свой город в последний раз и попрощаться с ним.
* * *
Он рванулся по знакомой ему всю жизнь улице в тот парк, в котором он любил гулять с самого детства и по сей день. Он прошелся по родным местам, но они навевали лишь грусть, тоску, уныние и ничего больше. Демьян пошел в парк к церквям на Средней рогатке, где он проводил львиную долю своего свободного времени. Он всю жизнь был верующим человеком, любил церкви, храмы, монастыри, но почему-то крайне редко заходил в сами церкви, что-то его останавливало. Вот и сейчас он встал перед самой главной и самой старой церковью, которая была старше его (остальные достраивали уже на его памяти) и никак не мог заставить себя зайти внутрь. Он стоял завороженный и не считал минут, попросил про себя что-то у Бога и неумело перекрестился, оглядываясь по сторонам. И как-то стало легче на душе, спокойнее. И он полной грудью вдохнул воздух сквозь маску и зашагал дальше.
Он вышел к шоссе и никак не мог решить, что же ему делать дальше и куда идти. Демьян увидел целую стаю бездомных и ухоженных домашних кошек и собак. Они не дрались и не грызлись, а, наоборот, синхронно бежали в одном направлении. Он вспомнил, как им еще в школе на уроках ОБЖ рассказывали о поведении животных в экстренных ситуациях, и что в такие моменты они гораздо рациональнее людей. Терять было абсолютно нечего. Он посмотрел в сторону, в которую они бежали, это оказалось юго-восточное направление ленинградской области – Пушкин, Павловск, Гатчина и другие. Обдумав все, он решил, что пойдет в один из тех городков. Воздух там всю жизнь был значительнее чище, чем в самом Питере.
Как раз по пути стояло несколько гипермаркетов, которые стали очень модными в последнее время. Осознавая, что путь предстоит длинный и трудный, он решил, что необходимо взять с собой еды. Демьян зашел в первый же попавшийся магазин, взял в нем большой походный рюкзак и набил его едой, бесцеремонно пройдя мимо пустых касс. Как ни странно, но в магазине он был совсем не одинок, там было много желающих поживиться легкой добычей. Самое странное и смешное было то, что самые жадные люди, отказывались от еды и шли грабить ювелирные магазины. Наверное, в надежде на то, что все скоро прекратится, и они смогут сбыть эти драгоценности по хорошей цене и зажить так, как они того хотели. Но никто не догадывался, что все обернется вот так…
Оставив последних «земных» людей за своими делами, Демьян вышел из магазина и направился вдоль шоссе, прочь из города.
* * *
Он уже вышел из умерщвленного города, и вокруг было все больше травы, кустов и деревьев. И, казалось, что здесь как будто ничего и не изменилось, кроме отсутствия людей. Хотя именно здесь большого количества людей никогда не было и быть не могло: вокруг только заборы непонятного назначения заводов, линии высоковольтных передач да редкие заправочные станции. Но и на этом пустынном и вмиг заброшенном шоссе он смог заметить вдалеке стаи покинутых и выброшенных домашних животных. Все они бежали из города, и он смог еще раз убедиться, что выбрал правильный путь.
Около трассы, на обочинах и в кюветах лежали перевернутые машины с оставленными в них вещами, следы людей, но ни одного человека не было в поле его зрения. Зато прямо на шоссе периодически виднелись автомобили, то на горизонте, то в полях и пролесках. Ему даже один раз показалось, что он видел впереди что-то вроде автомобильной пробки, но, подойдя поближе, от нее не осталось и следа. Заинтересовавшись этим фактором, а потом придя в себя, он увидел, что дорога круто поднимается вверх и понял, что свернул не туда. Отступать было поздно, да и незачем.
Оглядевшись, он понял, что здесь он был в своем, уже далеком, детстве и ему здесь безгранично нравилось, – Пулковские высоты. Эта высота, когда стоишь на самом краю у креста (он силился, но так и не смог вспомнить, чья это была могила, да и могила ли?), эта трава, этот воздух, этот вид, с которого видно абсолютно весь город, эта Обсерватория.
– Стоп! Обсерватория! – буквально крикнул он себе. Мысль об Обсерватории только сейчас стукнула ему в голову. Сооружение явно какого-то стратегического назначения. Как же сейчас Демьян пожалел, что никогда всем этим не интересовался, что ничего не понимал, ни в планах градоустройства, ни в назначении всех этих около-правительственно-научных заведений. Зато именно это незнание давало ему большущую надежду, что люди, которые наверняка и сейчас там находятся (он это просто предчувствовал, он знал, что там кто-то есть) смогут ему объяснить, что же случилось, смогут ему помочь найти себе место в этом странном новом мире.
Демьян моментально рванулся к ней. Но прежде, чем приблизиться к зданию и окончательно развеять свои надежды, а, может быть, наоборот, обрести хоть какое-нибудь понимание того, что же случилось в этот странный день в его любимом городе, он решил еще разочек взглянуть на него с высоты (в детстве ему казалось, что оттуда можно увидеть и почувствовать не просто весь город, а все его улочки, магазины, машины, людей и все их переживания и мысли). Однако то, что он смог увидеть, забравшись на самый ближайший пригорок, уже ничем не могло ему напомнить его родной город, да оно и к лучшему. Увидел он где-то в тридцати метрах от того места, где находился, плотную, непроницаемую, казалось даже жидкую массу, окутывавшую, видимо, и все остальное небо. Именно так теперь в его городе выглядел воздух. И Демьян предпочитал думать, что с остальной частью Питера ничего не случилось, раз он не мог этого видеть. Но как только он подумал о воздухе, ему стало казаться, что дышать становится все тяжелее, надо было сменить самопальные фильтры в его спасительной маске, но сначала нужно было найти то, ради чего он сюда пришел – Обсерваторию.
Он обошел ее со всех сторон, присматриваясь, не обнаружил никаких изменений (людей здесь, как и везде не было, да и быть не должно) и, наконец, подошел к двери. Толкнул ее, но она не подалась, была прочно заперта, наверное, изнутри. Он начал со злостью лупить кулаком, создавая громкий неприятный звук. И в этот момент дверь распахнулась. Демьян робко вошел внутрь. Дверь за ним моментально закрыли на все замки и засовы и приперли тяжелой мебелью. Он увидел в этом здании несколько десятков людей (с численной ориентацией у него всегда были большие проблемы, когда нужно было определить «на глаз») и лица у всех были обреченными, а глаза похожи на бездонные океаны. Демьян понял, что дороги назад уже просто нет. Здесь, в основном были люди от пятидесяти лет и выше, но были и дети, на несколько лет младше Демьяна, наверняка, родственники присутствующих здесь взрослых.
Все, что можно было задраить, было задраено. Откуда-то (как показалось Демьяну, прямо из-под пола) вышли пьяные бородатые мужчины, на первый взгляд напоминавшие столяров (видимо, только что оставивших свои станки и конвейеры на расположенном напротив Обсерватории заводе), а с ними люди в белых халатах, судя по всему, работники Обсерватории, у которых явно был секрет (они чего-то недоговаривали и выглядели растерянными и пристыженными), но они не спешили им делиться. Зато «заводские» были пьяны и веселы и, не дожидаясь приглашения работников, сами позвали всех людей, находившихся в помещении, следовать за ними. Теперь уже Демьян смог точно убедиться, что пришли они именно снизу.
Оказалось, что Обсерватория имеет секретный подвал и сама может спокойно автономно существовать, правда, раньше такие ситуации создавались искусственно, в порядке эксперимента, и длились всего по нескольку месяцев. Работники же хотели утаить это от горожан и жить в комфорте, спрятавшись от них, но «заводские» успели их перехватить.
Народу в подвале было много, людям было тесно, но лучше, чем наверху. И воздух здесь был нормальным, не вредным для дыхания.
Как только вошел последний человек, плотные двери, как люки на подводной лодке, были закрыты, казалось, навечно.
Возникло странное ощущение, что вся эта странная история подошла к завершению, а может, была просто дурным сном. Это конец, и они спаслись. Спаслись непонятно от чего, но от чего-то неимоверно страшного и ужасающего. Но это было только начало.
В соседнем от Демьяна углу, какая-то женщина закашлялась, упала на пол и начала отхаркивать странные субстанции из легких, казалось, что даже сами легкие. Затем она забилась в конвульсиях и окоченела в ужасной и нелепой позе. Повисла гробовая тишина, и только высокий женский крик и плач оборвали молчание.
Глава 2. Рубеж
Прекрасное воскресное утро оборвал топот шагов и громогласный голос Игоря, мгновенно вырвавшие Демьяна из сна:
– Андреич! Когда следующая вылазка-то будет?
Демьян нехотя освободился из спальника и пошел к выходу из своей палатки.
– Когда будут подходить к концу запасы дерева, тогда и пойдем! – буркнул он спросонья.
– Так заканчиваются уже. Я только что узнавал! – стоял на своем Игорь.
– Малой, отстань! Даже если скоро и пойдем, ты все равно не при делах. Останешься, как всегда, здесь и будешь следить за питанием!
– Но я же…
– Никаких «но»! Возвращайся к своим обязанностям! – ответил ему Демьян и зашторил вход в свою палатку.
Он тихими шагами вернулся вглубь палатки, чтобы не разбудить ее, но Алена уже не спала.
– Прости меня, пожалуйста.
– Да все в порядке, правда! Я ведь все понимаю, и тебе совершенно не за что извиняться.
Было еще слишком рано, но обоим не спалось, и они долго общались. Едва слышно, шепотом, чтобы не разбудить детей.
– Понимаешь, – говорил он сквозь слезы, – мне очень стыдно и обидно, что я уделяю больше времени всем этим чужим людям, чем тебе. Стыдно! Но я не знаю, как это бросить, и вообще возможно ли это… Я настолько глубоко погряз во всех общественных делах, на меня возлагают все большие надежды, все эти люди доверяют мне не только какие-то общие организационные вопросы, но и свои жизни, свои судьбы. Я не знаю, как сказать им всем, как попробовать объяснить, что я очень устал, что мне нужно время, что я хочу отдохнуть!
– Тебе не должно быть стыдно. Это вполне нормальные вещи. Люди живут, умирают, на смену им приходят другие. Они к тебе привыкли, привыкли и к тому, как ты обустроил их теперешний Дом. В конце концов, им нужен руководитель. А ты, как никто другой, подходишь на эту должность!
– Может быть ты и права. Но у меня есть ты и наши дети, которые растут без моего внимания. Так не должно быть. Понимаешь?
– Я все понимаю! А ты, дурачок, не ценишь своего счастья – сказала она, улыбнувшись, – Я люблю тебя.
– Спасибо тебе. И я тебя люблю.
Демьян поцеловал свою жену и, с ее благословения, собрался и вышел из их палатки, все еще оставляя им шансы и время на крепкий и здоровый сон.
* * *
– Здорово, Саныч!
– Здорово, Андреич!
Они пожали друг другу руки и направились к умывальнику в специально обустроенную комнатку. Воду здесь, как и во всем мире со времени катастрофы, старались по пустякам не расходовать. Но по утрам телу просто необходима была влага, пусть даже такая скудная и дорогая.
– Ну что, выкладывай давай, что нового, какие проблемы, что нам предстоит сделать сегодня? – спросил Демьян, набирая в рот воды, чтобы ополоснуть его и освежить после сна.
– Так… все вроде и в порядке… все при работе, вроде не бедствуем… в целом все довольны сегодняшней жизнью и своим положением… как-то так… – ответил Сан Саныч и опустил лицо в ладони, в которые набрал чуть теплой воды.
– А Игорюха мне что-то с утра толковал, что дерево в запасах к концу подходит… бредит он что ли или правда?
– Ну да… кончается, но еще недельку, наверное, протянем…
– Саныч! Чего ты там все мямлишь и бубнишь себе под нос? Что с тобой такое? Может спросить чего хочешь?
– Ну… вообще-то, да! – ответил Сашка, повеселев, что Демьян наконец-то его понял.
– Так спрашивай, а не ломайся и не юли! Ей-богу, как баба!
– Ну… я как бы не спросить, а попросить хотел…
– Выкладывай! – уже нервно прикрикнул на него Демьян, который не любил людей, которые мнутся, а по делу ничего не говорят. Казалось ему, что такие люди чего-то недоговаривают, скрывают и в любой момент могут его подставить. Хотя, конечно, в любой нормальной ситуации Саныч не вызвал бы у него никаких подобных чувств, ему он полностью доверял. И именно это и настораживало Демьяна больше всего.
– Дело в том, что у Ильи сыну два дня назад пятнадцать лет исполнилось. Совсем большой стал уже. Надо бы ему как-то поделикатнее рассказать о нашей жизни, о нашем быте, о том, как и чем мы живем, что нужно, а что нельзя делать… Ну, ты понимаешь меня. Я бы попросил кого-нибудь другого, чтобы тебя не отвлекать, да сам понимаешь, что лучше тебя никто его в курс дела не введет. Я ж правда понимаю, как я не в тему и не ко времени, но ведь не на кого, кроме тебя и положиться совсем. А вопрос-то срочный и важный…
– Да уж, Саныч, подкинул ты мне дельце… Это похлеще тварей всяких снаружи будет. С ними-то хоть я научился общий язык находить, а вот с детьми… Своих-то воспитать толком не могу…
– Так что, не возьмешься что ли? – поник Саша.
– Куда ж я денусь? Давай! – обреченно, но с улыбкой, сказал Демьян – И ему и мне есть чему поучиться!
Оба синхронно засмеялись.
– Спасибо тебе. Вот таким и должен быть начальник: чтоб мог и тварей пораженных усмирить, и с детьми поговорить по-взрослому, и чтобы мужем и отцом был примерным! Повезло нам с тобой!
– Ой, Саныч, хватит подлизываться! В одиннадцать ноль ноль пусть приходит в столовую (часы здесь были обязательным элементом. Сохранились, правда, только основные, висящие над входом в центральную главную комнату подземелья. Они работали от головного генератора, обеспечивающего Обсерваторию светом. Другого источника времени не было. Поэтому за ними следили лучше, чем за собой. Но Демьян не привык доверять технике и всегда полагался на «часы» своего организма, и они его никогда не подводили. Обычно он везде появлялся раньше назначенного срока, так что ни разу не опоздал). Я там его буду ждать – ехидно улыбаясь, ответил Демьян, – Только пусть памперсами запасается, будет страшно, – весело отшутился начальник Обсерватории, а сам тем не менее ни на миг не почувствовал, что будет выглядеть и чувствовать себя увереннее, чем повзрослевший пару дней назад паренек.
Расплывшись в добродушной улыбке, он хлопнул Саныча по плечу и куда-то побрел. Но, как только, Саша пропал из поля его зрения, Демьян напрягся и стал серьезным, сердце с бешеной скоростью гоняло кровь по организму. Это было для него настоящим испытанием.
– Саныч! Сволочь! – вспыхнуло у него в голове. Но тут же, успокоившись, он взял себя в руки и тихо-тихо сам себе приказал:
– Надо, так надо! Будем действовать. И не таких зверей усмиряли.
Он одернул ворот своей рубашки, придавая себе тем самым внушительный вид, как ему казалось, и побрел дальше, погрузившись в свои мысли.
* * *
Демьяну всегда тяжело давалось общение. Особенно, когда нужно было серьезно и долго разговаривать. Он продумывал до мелочей каждую свою реплику, каждое движение и все поведение в зависимости от любой сложившейся ситуации, в его голове были тысячи планов. Наиболее удачные, по его мнению, он запоминал и молчаливо, про себя, оттачивал, чтобы потом блеснуть перед собеседником. Но, как бы он ни старался, когда приходила пора разговора, он терялся и говорил сбивчиво, невнятно и совершенно некрасиво. За это он себя всю жизнь ненавидел.
Вот и сейчас была точно такая же ситуация. Он сидел в столовой в ожидании мальчика (нет, мальчик не опаздывал, просто Демьян всегда приходил сильно заранее). Он уже позавтракал и пил какой-то теплый «чай». Чаем его назвать можно было лишь с большой натяжкой. Так… отвар из каких-то трав, которые собирали местные специалисты. Это был еще один огромный дар обитателям Обсерватории, еще один шанс продолжать создавать иллюзию обыденной размеренной жизни, способ поддерживать и воссоздавать свои привычки и обычаи. Да и не во вкусе было дело, просто «чай» был горячим и ароматным. Начальник Обсерватории ерзал на стуле и постоянно чесал затылок, перебирая пальцами.
Сейчас Демьян мог себе это позволить, потому что столовая была почти пустой, ему совсем не надо было торопиться освободить место и дать отдохнуть хоть немного работникам столовой. Хотя именно это его больше всего и раздражало, он уже хотел, чтобы малец поскорее пришел, и всему этому наступил бы конец…
* * *
Мальчик шел дрожащей и неуверенной походкой, всем своим видом, однако, пытаясь показать стойкость оловянного солдатика. Но, в силу его возраста, это у него настырно не получалось.
Он издалека заметил силуэт человека, который был известен каждой мухе во всей округе, и направился к нему для разговора. Мальчик слабо представлял, о чем именно сейчас с ним будет разговаривать начальник Обсерватории, но понимал и чувствовал, что это будет очень важно и серьезно. Ведь даже папа не смог ему этого объяснить, а просто дал доброе напутствие.
До начальника оставалась какая-то пара метров, и Егор собрался и сделал уверенные и четкие шаги, каким когда-то таких, как он, учили в армии, и вмиг достиг Демьяна.
– Здравствуйте, Демьян Андреевич. Младший Ильин прибыл… – начал было чеканить текст мальчишка (текст, который он долго заучивал, чтобы не показаться неосведомленным и невежливым), но Демьян тут же его оборвал.
– Ну, здравствуй, Егор. Что же ты так официально ко мне обращаешься? Я ж тебя видеть-то хотел для житейской беседы, а ты вон как! – Демьян поднял руку вверх и расплылся в добродушной улыбке, он меньше всего хотел сейчас напугать или смутить мальчика своим резким замечанием, но продолжать в духе «обязаловки» ему не хотелось гораздо больше.
– Хорошо. Как скажете – с серьезно-каменным лицом уверенным голосом проговорил Егор.
– Я даже не знаю, с чего и начать. Просто люди меняются, приходят и уходят. Так же и жизнь, и мир вокруг нас беспрерывно меняются, особенно сейчас. И то, как жили люди двадцать лет назад, сегодня кажется фантастикой. И то, как мы сейчас с тобой здесь живем, люди, жившие двадцать лет назад, тоже называли именно так. Понимаешь? – он говорил неровно и сбиваясь, путаясь. А паренек на его фоне казался просто крепким орешком.
– Да Вы не волнуйтесь так, дядя Демьян! Я ведь уже совсем взрослый, и все понимаю. Вы говорите все, как есть, если так нужно, – сказал мальчик, чуть отпустив свою серьезность и, как будто, проявляя жалость. Он испытывал громадную неловкость, также разрываясь между желанием не обидеть хорошего человека и нежеланием тратить время на пустые сожаления и расстройства.
Демьян не позволял никогда называть его дядей или прочими неуставными словечками. Нельзя давать слабину и даже детям позволять общаться с тобой не как с начальником станции, чтобы не расслаблять их поведение в дальнейшем. Репутация и звание имели здесь свою цену. В этом мире все слишком быстро поменялось – теперь дети становились взрослее намного быстрее, чем в его юности. И теперь гораздо легче было понять и почувствовать, кто здесь твой друг, а кто предаст тебя, спасая свою шкуру и добычу, да и цена этого знания стала гораздо выше. Но в этот раз Демьян ничего ему не ответил, не сделал замечания, а оставил все как есть. Может быть и зря…
«Ну, так даже и проще», – подумал про себя Демьян и с облегчением вздохнул. А вслух проговорил: – да ты садись, а то в ногах правды нет.
Егор присел, и ему тут же подали кусок мяса с салатом и местный «чай» (полный обеденный рацион взрослого обитателя Обсерватории). Мальчик посмотрел с вопрошанием на начальника, на что тот сказал:
– Да ты ешь и пей как следует, это за мой счет. А еще усаживайся поудобнее, разговор предстоит долгий.
Мальчик снял куртку, придвинул стул поглубже за стол, ровно напротив Демьяна, отпил горячего «чая», и глаза его заблестели, как бывает только у детей от какого-нибудь искреннего наслаждения, от самой неожиданной, но достигнутой радости. И Демьян понял, что мальчик теперь слушает только его и внимает каждому его слову, и что настроен он крайне серьезно.
«Ну все, хватит тянуть! Понеслась!» – мысленно скомандовал он себе.
– Понимаешь, Егор, еще каких-то двадцать лет назад все было иначе. Мы не прятались в убежищах и спокойно ходили под открытым небом и днем, и ночью. Мы жили не под землей, а, наоборот, над ней, в высотных домах. Мы делали не то, что было нужно по расписанию для выживания, а то, что хотелось, в своем роде, и сами выбирали себе путь. И Солнце светило ярче, и трава была зеленее. Вот только мы как-то совсем это все не умели ценить, ту чистую воду, то синее небо, тот свежий воздух, совсем никак. Мы просто к этому привыкли, мы этого совсем не замечали, мы не представляли, что может быть как-то иначе. Но потом случилось непоправимое… Катастрофа! И виноваты в этом мы все, человечество. Казалось, что жизнь впредь станет невозможной, и мы проживали каждый день как последний. А потом, ничего, освоились! И вот дожили до того, что ты видишь перед собой сейчас.
«Вроде начал неплохо», – подумал про себя Демьян, воодушевляясь, и отхлебнул уже начинавший остывать «чай».
Паренек был весь во внимании и, не открывая глаз от начальника, мерно и не спеша закидывал в рот кусочки мяса, снабженные салатом. Демьян оценил все это за одну секунду, приободрился и решил продолжить:
– А теперь ближе к делу! Ты стал уже совсем взрослый и должен быть в курсе всех дел в Обсерватории, ее внутренней и внешней жизни. Ведь ты совсем скоро станешь ее защитником и должен будешь выполнять определенную работу наравне со всеми…
Демьян поднял взгляд на мальчишку. Тот выпрямил осанку и перестал жевать, показывая, что он серьезно настроен и готов ко всему, чтобы от него была какая-нибудь польза. Мальчик этим радовал и немного веселил его, и Демьян монотонно начал вещать о сегодняшней жизни Обсерватории:
– Слушай внимательно, Егор, и запоминай! Мы обитаем на одном из немногочисленных островков жизни, которые остались после Катастрофы. Говорят, что все, как и мы, в основном, живут под землей. Те, кто уцелел. Не знаю, правда это или выдумки, но ходят слухи, подтвержденные исключительно челноками и торговцами, которые еще осмеливаются добредать до нашей Обсерватории, что основная масса выжившего населения Питера сейчас обитает в метро. Не берусь утверждать наверняка, так как никто из наших еще не добрался до него, но я склоняюсь к мысли, что так оно и должно быть. Поговаривают, что и в других городах есть спасшиеся люди, особенно в крупных, где также есть большие стратегические объекты или метро, приспособленные к автономному функционированию. Очень хочется верить, что мы не одни, не единственные, кто остался в этом мире. Это дарит надежду. Ведь раньше можно было просто сесть в свою машину, купить билет на поезд или самолет и за несколько часов оказаться совсем в другом городе, где так же живут обычные люди. А теперь даже нельзя с уверенностью утверждать, что они вообще где-то еще живут, кроме этого крошечного мира, который мы сами себе здесь создали. Знаешь, в свое время, когда я жил еще в городе, на поверхности, люди свято верили в НЛО и инопланетян. Мы хотели думать, что мы не одни во всей Вселенной, и где-то, пусть даже далеко-далеко, но есть разумные существа, с которыми мы сможем войти в контакт. Вот сейчас примерно то же самое. Понимаешь? – спросил Демьян, а мальчик смотрел на него стеклянным взглядом, слушая его так, будто он рассказывал ему сказку (конечно, он все это себе как-то представлял, он неоднократно об этом слышал на своеобразных уроках, но по-настоящему пожить другой жизнью совсем не то же самое, что представлять себе это в воображении). – Да ладно, забудь! Не об этом сейчас – несколько растерянно сказал он.
Секунду помедлив, Демьян продолжил:
– Сейчас мы живем в Обсерватории и это наше маленькое так называемое государство. От наших отцов нам достались бесценные знания, как выживать в экстренных ситуациях, и благодаря им сегодня мы процветаем. От них нам остались инструменты и способы обработки дерева. Мы научились вырабатывать из дерева и конструировать простенькие повязки-фильтры, которые закрывают органы дыхания и необходимы для выхода на поверхность. Среди старшего поколения были и столяры-плотники, и медики. И вот мы научились комбинировать их знания во благо себе. Наш основной промысел – это добывание дерева и дальнейшая его обработка. Именно такими промыслами и занято почти все взрослое население нашего государства. В середине парка, окружающего Обсерваторию, растет огромное дерево, которое распространилось по всему его периметру. Дерево абсолютно безобидное, но непроходимое и не дающее возможности никому рядом жить. Так что нам несказанно повезло, что у нас такой сосед, – он рассмеялся и, улыбаясь, продолжил, – мы его зовем Древо Жизни. Была раньше такая легенда красивая у кельтов о нем и даже знак. Вот этим знаком и обозначают наше поселение на различных картах те, кто остался еще жив.
– А кто такие кельты? – не удержавшись, спросил мальчик и тут же потупил взор. И снова ему пришлось разрываться в своих чувствах между любопытством и отчаянным стыдом показаться неграмотным и бесполезным. Его заинтересованность снова одержала верх.
Демьян сделал как можно более добродушное лицо, чтобы не смущать Егора и ответил:
– Давным-давно были такие люди, такой класс, племена, народ, не знаю, как еще сказать, чтобы тебе было проще понимать. В общем, это тоже были такие деклассированные и обособленные люди, как мы, люди, которые не могли и не хотели жить как всегда, искали и находили всегда во всем только свою роль и свое место, – он выждал паузу, чтобы парень все переварил, и вернулся к главной теме – так вот, большую часть запасов мы оставляем для себя, для своего быта, но также и много наших деревянных конструкций мы продаем караванщикам. Это такие люди, которые ведут нейтральный образ жизни, они ничего не добывают и не производят, они всегда занимаются только торговлей. Караванщики идут из пригорода через нашу территорию и стремятся попасть в город. Торгуют у нас. Мы меняем дерево на еду или на медикаменты. Поэтому мы являемся своего рода рубежом между жителями пригорода и жителями города.
Чтобы всем этим заниматься, нам приходится выходить на поверхность на долгие рейды, два-три раза в месяц. Там, в парке, мы и добываем древесину, которую затем обрабатываем, производим из нее все, о чем я тебе уже успел рассказать, а затем используем или продаем. А Кузьмич у нас занимается охотой. Из оружия у нас есть в основном копья и луки, их мы тоже делаем сами все их тех же материалов, ими наши ребята ловко научились бить местных «животных».
– А они разве не вредны? – резонно парировал Егор.
– Вредны, конечно, – усмехнулся Демьян, – простой человек уже давно бы помер от нашей суточной дозы. Но мы-то необычные люди. Знаешь, в свое время были такие люди – змееловы. Змеи – это такие червяки, как шланги живые и очень ядовитые. От их укуса люди мгновенное умирали. А вот змееловы не боялись даже самых страшных и смертельно опасных тварей. Когда каждый день получаешь малую часть яда, организм постепенно привыкает к нему и не реагирует на него. Вот также и у нас: мы слишком привыкли к радиации и к зараженной пище, что такие дозы нас не берут. Дети рождаются уже с малой долей радиации в организме. И, как ты уже знаешь, у нас введены обязательные ежедневные двадцатиминутные прогулки по поверхности. И это все неспроста, а для нашего же, относительного, блага. Мы таким образом получаем «прививки», своеобразные закалки от заражения и радиации. Когда настанет необходимость столкнуться с серьезными непредвиденными дозами или источниками излучения, организм любого из нас сможет справиться с ними гораздо легче и быстрее.
Нам повезло с месторасположением – мы гораздо выше основной части города. Вся радиация осела на сам город, и именно туда пришелся основной удар. Как утверждают караванщики, у нас самый низкий радиационный фон из всех мест, где они бывали. Поэтому мы привыкаем и приучаем всех с детства, так как можем себе это позволить.
Так вот, как я уже говорил, в нашем маленьком мире у каждого человека есть свое занятие: кто-то отвечает за обеспечение пищей нашего населения, кто-то – за безопасность, кто-то – за здоровье, и так далее. Но каждый человек должен быть готов к любой неприятности и должен разбираться абсолютно во всех вопросах, которые могут коснуться его лично и всей нашей маленькой обсерваторной планеты.
А твою подготовку к взрослой жизни мы начнем как раз завтра. Игорек сказал, что нужно идти за деревом, скоро запасы кончатся. Так что, готовься! Завтра, наряду со всеми опытными нашими сталкерами, ты пойдешь на заготовку дерева. Посмотришь чуть-чуть, освоишься, поймешь, что к чему, и начнешь помогать. Завтра в десять утра встречаемся у центральной двери. Не опаздывать! Так, вроде все, – прокручивая в голове инструкции и нюансы, подытожил Демьян.
– Да… и, кстати, поешь как следует, потому как эта работа отнимает очень много времени и сил, а на поверхности обеда не будет. Поешь здесь, я распоряжусь, чтобы тебя накормили, – сказал он и подозвал повариху, тетю Валю. Она лишь добродушно улыбнулась, кивнула и убежала обратно на кухню готовить.
– Ты все понял? – уточнил напоследок Демьян.
– Так точно! – выпалил мальчик, вскакивая из-за стола.
Завтрак уже был съеден, «чай» допит, и вся нужная информация была получена. И сейчас мальчику не терпелось отправиться домой и как следует подумать обо всем, что он сейчас услышал.
– Тогда до завтра, Егор.
– До свидания. И всего Вам доброго.
Мальчик ушел. И, когда его силуэт пропал из столовой, Демьян ударил себя по лбу ладонью и проматерился.
– Зачем? Вот зачем я это сделал? Зачем потащу пацана наверх? Кто меня об этом просил? – говорил он чуть слышно, себе под нос, – ай, да ладно! Значит так надо!
Он встал из-за стола, отряхнул брюки и расправил рубашку, подошел к тете Вале, поблагодарив ее, и вышел из столовой.
* * *
В девять тридцать Демьян уже стоял у центрального входа. Как ни странно, но вся бригада тоже была на месте. В этой среде всегда ценились порядочность и пунктуальность. Так называемые здесь «сталкеры» уже порывались идти наверх, вооружившись орудиями труда, смастеренными местными умельцами и ими самими, но Демьян все не давал приказа выходить на поверхность. Он дожидался всего одного мальчишку. За две минуты до назначенного срока в конце коридора показался его силуэт, и Демьян дал знак мужикам, чтобы те готовились к выходу.
Егор издалека увидел шестерых самых крепких мужиков из их поселения, статного Демьяна и Мастера, которые явно нервничали, им не терпелось идти наверх, но что-то их держало и раздражало. Егор заметно занервничал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70937869?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Budda Larin
Тип: электронная книга
Жанр: Социальная фантастика
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 01.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Приключенческий фантастический роман о группе людей, выживших в постапокалиптическом мире и обосновавшихся в Обсерватории. Но суровые реалии выдергивают их из родных стен и они отправляются в Поход в Метро…Первая книга из серии о Демьяне и его команде.Монстры, мутанты, радиация и самое страшное… люди…