Главная страница | Триллеры | Берег. Территория любви

Берег. Территория любви
Юлия Крынская
Берег. Прекрасная леди Фаррелл #1
«Я видел эту девушку во сне и думал, что наша встреча предрешена. Но на руку этой леди слишком много претендентов, а прошлое, похоже, решило пересчитать всех скелетов в ее шкафу»… Что связывает бывшую танцовщицу из Петербурга, сбежавшую из-под венца, с семьей потомственных британских аристократов?

Берег. Территория любви
Юлия Крынская

Глава 1
Юля
Санкт-Петербург. 1999
Меня гонит не страх, а злость. Дикая, всеразрушающая злость на саму себя. Вытираю кулаком слёзы, а другой рукой цепляюсь за руль, как за спасательный круг.
– Вот и сходила замуж! Лучше бы кота завела. – Адреналин бурлит в крови, вызывая мстительную радость.
Гоню верный «мерс» по залитому дождём пустынному шоссе. Оставляю позади укрытый чёрными тучами Питер. Дворники едва справляются с водой на лобовом стекле, а боковой ветер так и норовит сдуть автомобиль с трассы. Быстрый взгляд в зеркало – дорога по-прежнему пуста.
Грохочущую из динамиков песню английской рок-группы обрывает на полуслове экстренный выпуск новостей:
– …штормовое предупреждение. МЧС сообщает, что над Петербургом усиливается…
– Да хоть потоп! – выключаю радио и касаюсь пальцами щеки. Половина лица опухла.
Утро не задалось. Смешно. Не знаю, как бы вела себя на моём месте другая женщина. Я не такая, как все! Какими только эпитетами меня не награждали: стерва, чокнутая блонда, кидала… Это из цензурных.
Что ж, я честно попыталась стать как все.
* * *
Юля
Свадьбы завтра не будет! Скидываю с себя мускулистую ногу Сергея и отодвигаюсь на край огромной дубовой кровати. За окном пасмурное небо. Монотонный плеск свинцовых волн Невы начинает мой день минорным аккордом. Хватит с меня пошлой предсвадебной суеты.
Просторная комната напоминает покои Зимнего дворца. Тут как раз недалеко. Золотые пальмы на синих обоях, рельефные головки хорошеньких девушек на белоснежной плитке старинного камина. О двадцатом веке напоминают лишь машины за окном, телевизор и ленивая крыльчатка вентилятора.
Окно приоткрыто. Что ж так душно-то? Во рту – Сахара. На тумбочке полупустая бутылка французского шампанского. Перебрала я вчера – это факт медицинский. Этот ещё! Жених… С похмелья лучшего рвотного средства не придумать!
Свечи в тяжёлых бронзовых подсвечниках оплыли и покрылись копотью. Мёртвые чёрные фитили и запах парафина – воплощение моей тоски. Вчера они горели адским пламенем, когда Сергей обвивался змеем вокруг меня. Покрывал моё тело поцелуями и нашёптывал подробности грядущей брачной ночи. Для меня девственность в двадцать четыре года – причина нарастающей неврастении, для Сергея – трофей.
Пот с кончика носа жениха противно капал на лицо, когда он настойчиво раздвигал мои губы языком. Хотелось сбежать из постели, испариться, растаять. Я то считала завитки на барельефе потолка, то представляла, как огонь свечи перекинется на кровать, и мои мучения закончатся.
Неужели женский оргазм – это когда мужчина отворачивается к стене и засыпает? С Волком я всё ощущала иначе, хотя дальше поцелуев мы не заходили.
Сергей сдержал обещание и не тронул меня, но от души залил своей страстью мой живот. Не знала плакать или смеяться, когда Сергей стоял возле меня на коленях и сосредоточенно работал кулаком.
Я не большой ценитель прекрасного, но реплика вангоговской «Звездной ночи» зацепила меня вчера не на шутку. После двух бокалов шампанского я узнала себя в сонном городке, потерявшем связь со звездами, далёким и манящим млечным путём. Жёлтая луна шепнула мне: «Проснись, пока ловушка не захлопнулась!»
Веки предательски тяжелеют, но тут рука Сергея плюхается мне на грудь. Поворачиваюсь к нему и смотрю… Нет, прощаюсь со смуглым телом, испещрённым татуировками – как у жреца с тихоокеанских островов. Да, самец он завидный, да, сексуальность его бьёт через край, но он не доставил мне ни капли удовольствия. Пауки тоже бывают красивые. Боже, как противно!
Началось с голоса. Поначалу он волновал, ласкал слух. Но быстро сделался вкрадчивым и сальным. Собранность и педантичность, сулившие надёжность, выбесили павлиньей вычурностью. И финал-апофеоз – вчерашняя мужская напористость жениха напугала меня агрессией.
Выбираюсь из-под тяжелой руки жениха и задеваю ногой пустую бутылку от шампанского. Чертыхаюсь шёпотом и семеню в ванную. Зеркала, краны, джакузи – всё сияет чистотой, а от мозаичного рисунка на стенах рябит в глазах.
Хочется выйти на улицу и бултыхнуться прямо в Неву. Но в конце сентября вода холодная. Стараясь не смотреть на стены, забираюсь под душ. Я насквозь пропитана чужим потом. Под прохладными струями с остервенением оттираю его мочалкой из луффы, обильно политой гелем с ароматом грейпфрута.
Когда кожа начинает нестерпимо жечь, выключаю воду. Замотавшись в полотенце на цыпочках бреду на кухню. Голова кружится.
Интересно, где тут что лежит у Сергея? Уф! Всё просто: турка отливает нарядным медным боком на плите, а кофе притулился в уголке морозилки. Сама там храню.
Чиркаю спичкой, и вспыхивает синий огонёк горелки. Пять минут – и благоуханный дымящийся напиток приятно щекочет в носу. Возвращаюсь в комнату, закутываюсь в клетчатый мериносовый плед и устраиваюсь с чашкой в кресле у окна. С востока идут тёмные грозовые тучи. Сергей мирно сопит, пустив слюни на подушку.
«Может, оставить записку, кольцо и сбежать? – брезгливо стягиваю с пальца дорогое украшение и поглядываю на картину. Ветви кипариса устремились в небо зелёным пожаром. – Бежать, бежать, бежать…»
– Зачем сняла?
Вздрагиваю, чуть не перевернув чашку с кофе, и надеваю кольцо обратно:
– Доброе утро, Серёж.
– Где моя сладкая киска? – Сергей откидывает одеяло и игриво улыбается. – Иди в постельку.
– Нет… – Перед глазами вновь всплывает его член в кулаке.
– Да, детка, да! – он облизывает меня взглядом, поигрывая бугристыми плечами. – Не заставляй меня вставать.
– Мы и так позволили себе лишнего. Ты дал слово, что всё случится только после свадьбы! Осталось чуть-чуть. Во сколько у тебя мальчишник?
– В семь. Ты не хочешь меня?
– Точно не сейчас. Голова гудит после шампанского.
– Слушай, а ты часом не фригидная? Вроде текла вчера.
Упс! Вот это разговоры пошли. Зацепило парня.
– Я вот тоже с тобой об этом поговорить хотела. Может, ещё отложим свадьбу? Я обследуюсь…
– Ну уж нет! И так все руки в мозолях. А ты просто в девках переходила. Я тебе после свадьбы быстро либидо поправлю. – Сергей поднимается с кровати, нисколько не стесняясь своей наготы. Почесав живот, сдёргивает со стула полотенце и скрывается в ванной.
Либидо он мне поправит! Одним глотком допиваю кофе. Отыскав трусы и лифчик, торопливо одеваюсь. Сергей больше никогда не прикоснётся к моему телу! Натягиваю джинсы и хватаю футболку, брошенную на стул поверх одежды Сергея. Из кармана его брюк выпадает и с треском открывается на полу плоская пластмассовая коробка размером с ладошку. Из неё вылетает мини-диск. Поднимаю его и уже хочу наклониться за коробкой, как за спиной раздаётся:
– Какого чёрта?
Твою ж дивизию! Сергей тщательно скрывает от меня теневую сторону своего бизнеса и в последнее время всё пристальнее приглядывается ко мне. Я сама никогда не была законопослушным ангелочком, и всё хуже справляюсь с ролью глупенькой девочки. Для Сергея я студентка-недоучка, живущая на зарплату медицинского представителя. Поэтому как-то неловко сказать жениху, что мне всё равно, как он зарабатывает деньги. Прозвучит нелепо.
– Решила музыку послушать, проигрывателя не найду, – пробую отшутиться.
Губы Сергея вытягиваются в хищную линию. В глазах, вместо желания, подозрение и ненависть. Зрачки расширяются, словно он не зубы чистил, а в дёсны амфетамин втирал.
– Роешься в моих вещах? – Сергей встряхивает меня за плечи.
– Нет! – бью его по рукам.
– Значит, говоришь, свадьбу надо перенести? Подлечиться от фригидности.
– Да!
Сергей отступает, щупает меня взглядом.
– Так у тебя нормально всё! Проблема в другом. Может, ты шпионишь за мной?
– Сергей!.. – мне нечем крыть. Отчасти это правда. Как раз сегодня меня ждут на разговор федералы. И, думаю, речь пойдёт о моём будущем муже.
Сергей добавляет тихо.
– Ну не похожа ты на девочку! Взгляд у тебя, Юля, мёртвый!
Замираю, как от пощёчины, и Сергей истолковывает это по-своему.
– Сколько тебе заплатили, тварь? – его глаза вылезают из орбит.
– Да пусти ты! – Бью его кулаками в грудь. Гнев, так долго копившийся внутри, вырывается наружу. – Свадьбы вообще не будет!
Сергей бьёт меня наотмашь по лицу. Врезаюсь головой в стену и сползаю на пол, сжимая в кулаке злополучный диск. Во рту скапливается солоноватая слюна, а комната превращается в сине-зелёную карусель. Последние иллюзии рассыпаются в прах. Превращаюсь в сжатую пружину и, прогоняя дурноту, выравниваю дыхание.
– Сиди и не рыпайся! – Сергей сдёргивает брюки со стула, и тот переворачивается, громыхнув резной спинкой о паркет.
От злости Сергей путается в штанине и скачет на одной ноге. Хватаю бутылку из-под шампанского, рывком поднимаюсь и, вложив в удар всю ненависть, бью жениха по голове. Он падает как мешок с песком. Наспех натягиваю футболку, хватаю сумку, куртку и, не оглядываясь, покидаю поле боя, наплевав на некогда данную клятву Гиппократа. В конце концов, я же недоучилась…
Вечером я припарковала машину на другой стороне дороги. Бегу к ней, едва не попав под автобус. Дрожащими руками завожу мотор, врубаю передачу и сдаю назад. Ощутимый толчок и скрежет металла. Походу, сюрпризы этим утром будут не только у меня. Не поворачивая головы, выруливаю в соседний ряд и стрелой лечу по набережной. Ещё успеваю на встречу. К чёрту спокойную жизнь. Послушаю, что предложат законники.
* * *
Юля
Наконец-то поворот на Белоостров. Съезжаю на нижнее шоссе. До места встречи с федералами рукой подать. Правда, погода не для разговора по душам. Я не особо прислушиваюсь к прогнозу, но эти-то перцы просчитывают каждый шаг. Холодею от мысли: а вдруг они не поговорить со мной хотят, а тупо убрать? Но за что? Я, конечно, косячила перед законом по-чёрному, но не могли они нарыть на меня ничего такого, за что сажают или убивают. У меня, как говорится, все ходы записаны. Предполагаю, что ребяткам я понадобилась, чтобы женишка моего несостоявшегося распотрошить. Но я к нему больше ни ногой. Если только за подобную махинацию не срублю бабла. Но федералы, понятно, платят не деньгами. Если речь о Сергее, у меня есть для них подарочек. Шарю рукой в распахнутой на соседнем сиденье сумке. Снова звонит телефон.
– Прощай, мистер Совершенство, жив пока и радуйся! – шепчу, взглянув на экран мобильника с очередным пропущенным вызовом от Сергея.
«Мерседес» заносит. Добавляю газу и выравниваю машину:
– Что ж меня так колбасит? Изнежилась! Ничего, вырулю… Не в таких переделках бывала.
Стихия терзает Карельский перешеек, как моряк портовую девку. Паркуюсь в перелеске за Зеленогорском и, щёлкнув брелоком сигнализации, бреду к заливу. Бежевая лайковая куртка вмиг намокает и мерзко липнет к телу. Высокие каблуки вязнут в песке. Ветер остервенело треплет волосы. Волны пенятся и шумно обрушиваются на берег, внося недостающую ноту в зловещую симфонию ненастья. На берегу ни души. Могла бы и догадаться, что никто не придёт.
Меня бьёт озноб, капли дождя впиваются в разбитую щёку, царапины саднят. Страх и боль смешиваются с усталостью и тоской. Вдыхаю поглубже и ору, что есть мочи:
– Да помоги ты мне хоть раз! – но осекаюсь и тихо добавляю: – Или забери меня к Волку. Первый раз прошу.
Плюхаюсь на песок и утыкаюсь лицом в промокшие рукава. В голове мелькает мысль о побеге. Желание начать всё сначала в другой стране обжигает сознание. Думала сделать это, выйдя замуж за Серёжу. Он в последнее время часто заговаривал о ценах на заграничную недвижимость. Готовил свадебное путешествие, тщательно скрывая страну. Думала, хотел сюрприз сделать, а оказывается, подозревал меня в шпионаже. Что ж, неспроста. Видимо, учуял, что федералы под него копают и будут пытаться достать через жену. Как бы теперь забрать у него свой загранпаспорт?
Господи, как часто я возвращаюсь в то утро, когда мы с Волком решили уехать в маленькую охотничью избушку в Псковской области. До сих пор кажется, что мы там остались бы навсегда. Завели детей, хозяйство… Но судьба распорядилась иначе. Бандиты не простили ему, что он вывел меня из-под удара, и сам вышел из бригады. Я встречалась-то с Волком всего дважды, и оба раза он оказывался по ту сторону барьера. Какое-то магическое притяжение существовало между нами. Я должна была ненавидеть Волка, но таяла под взглядом его серых глаз и согревалась теплом крепких рук. Ему приказано было меня охранять для хозяина, но Волк всякий раз вставал на мою защиту. Вспоминаю, как избитая Дроном до полусмерти я ожидала конца, но Волк выкупил меня и привёз к себе. Мы не стали в ту ночь близки, а утром Волка убили. Мне никогда не забыть, как он упал на асфальт возле подъезда, застывшим взглядом провожая свою душу в небо. Мне удалось сбежать. Я жаждала мести. Но за меня отомстил Алекс. Тот, перед кем я до сих пор чувствую себя виноватой.[1]
По небу прокатывается недовольный рокот, и гром с треском взрывается прямо над головой. Вскакиваю с песка и бросаюсь через пролесок к придорожному кафе на верхней трассе.
Кофе и тепло камина – больше ничего не хочу. А как стемнеет, рвану… Да хоть в Чухляшку партизанскими тропами. И поминай как звали.
Острые шпильки проваливаются в мох. Колючие ветви царапают лицо. Ураганный ветер рвёт могучие кроны карельских сосен. В воздухе пахнет озоном и мокрой хвоей. Выбившись из сил, прижимаюсь щекой к морщинистому стволу дерева и понимаю, что за моей спиной кто-то есть.
Сверху раздаётся оглушительный треск. Ослеплённая молнией, хочу повернуться. В то же мгновение получаю тяжёлый удар по затылку.

[1] Историю про Юлю, Волка и Алекса вы можете прочитать в романе «Пируэты (не) для слабаков».

Глава 2
Роберт вышел за территорию больницы, поежился от холода, натягивая капюшон, и побрел через пролесок к нижнему шоссе. За месяц в Зеленогорске он полюбил бродить среди вековых деревьев и созерцать серебряную гладь залива. Природа Карельского перешейка успокаивала расшатанные нервы. Но сегодня его привел сюда сон. Роберт спускался к заливу, раз за разом прокручивая в памяти подробности.
Ночь. Лесная поляна. У костра девушка, закутанная в длинный плащ, помешивает угли тонким прутом. Роберт подходит ближе. Его сжигает любопытство и хочется рассмотреть лицо незнакомки, но оно скрыто капюшоном.
– Кто ты и что делаешь в лесу одна?
– Не знаю.
– Я могу помочь?
– Боюсь, ты пришел слишком поздно.
В дерево рядом с ними бьет молния. Девушка, как испуганная лань, кидается в лес. Небо сбрасывает вниз ливень, и вода тут же пропитывает землю так, что ноги вязнут по щиколотку, но Роберт не отстает. Мысль потерять девушку – невыносима. Еще рывок и он сожмет ее в объятьях. Вспышка молнии разрезает сумрак, озаряя хищные заросли. Огромный, косматый волк прыгает оттуда на девушку. С его оскаленной пасти брызжет слюна. Роберт выхватывает нож и бьет животное в шею. Волк растворяется в воздухе, и клинок впивается в сосну. Роберт оглядывается. Девушка неподвижно лежит на мокрой земле, будто спит. Он наклоняется и убирает светлую прядь с бледного безмятежного лица незнакомки. «Помоги мне!» – Губы девушки не двигаются, а слабый, едва различимый, голос идёт, кажется, из груди.
Сон Роберта прервали удар грома и распахнувшееся от порыва ветра окно. Он попытался вновь заснуть и вернуться в романтический сон, но тщетно. К несчастью, Роберт никак не мог вспомнить лица девушки. Он протянул руку и взял с тумбочки армейский десантный нож, подаренный ему другом в память о войне на Кавказе, и задумчиво коснулся острия. Женским вниманием Роберт никогда не был обделен ни дома, ни в России. Но, кроме зова плоти, он ничего больше к женщинам не питал. Роберт подошел к окну и с удивлением уставился на порушенные деревья. Сон в его голове смешался с явью, и он поспешно оделся.
Теперь, перешагивая через корни сосен, Роберт старался понять, почему девушка так запала в душу?
В кармане завибрировал мобильный.
– Британец, мы нашли его! Есть информация, где можно завтра прижучить мерзоту.
– Саня, я с вами!
– Завтра, не позже восьми вечера, будь в Москве! Самурай тебя встретит, если надо, а гостиницу я забронирую.
– Договорились!
«Нашли!» – Роберт сделал глубокий вдох. Сердце радостно застучало от близости расплаты со старым врагом, и он бросился бегом через лес к заливу. Роберт лихо перелетал через поваленные ураганом деревья и огибал сосны. Тропинка резко пошла под гору, и он увидел лежащую ничком девушку. Ему пришлось сгруппироваться, оттолкнуться ногой от пня и перепрыгнуть через нее. Роберт склонился, взял ее руку и нащупал на запястье нитевидный пульс. Он осторожно перевернул девушку и изумленно всмотрелся в ее лицо – это была незнакомка из сна. Вернее сказать, он рисовал в своем воображении ее такой. Оцепенение охватило Роберта. Девушка застонала, и он приподнял ее голову.
– Что с вами? – голос его дрогнул.
Веки девушки вздрагивали, бледные губы приоткрылись, по правой скуле разливался синяк, а длинные русые волосы разметались по мокрому мху. Она напоминала красивую сломанную куклу, выброшенную нерадивой хозяйкой. Грудь ее слабо колыхалась, чуть выглядывая из расстегнутой рубашки. Тонкие косточки узких бедер выступали над линией джинсов. Одежда насквозь промокла.
Он взял девушку на руки. От ее веса, сравнимого с перьями, едва уловимого аромата цитрусовых от тела и волос, от вида пульсирующей голубой вены на шее по рукам и груди передалось Роберту в сердце неведомое прежде ощущение нежности. Такое непривычное и волнующее душу. Все его прежние увлечения с укладыванием в постель на третьем, а то и на первом свидании явились ему расчетливыми упражнениями со спортивным снарядом, где главные показатели победы – скорость и количество.
Сердце бешено колотилось. Он торопился показать пострадавшую отцу: он врач и обязательно поможет. Роберт взглянул на бледное лицо девушки и прибавил шагу. Опять пошел дождь, и Роберт прижал драгоценную ношу к себе, пытаясь укрыть от непогоды. Вскоре он понял, что не дотянет до дома без привала, и сел на землю, чтобы перевести дух. Он убрал тяжелые пряди густых, намокших волос с лица девушки. Немного асимметричное, с красивыми, чуть припухшими, губами, оно казалось безжизненным. «Какая бледная, ей срочно нужен врач!» Эта мысль придала Роберту сил. Он встал и пошел дальше, чувствуя, что от спасения её угасающей жизни зависит само его существование. И ему казалось, что не было в жизни пути длиннее этой дороги к дому.
* * *
– Коллеги, – Эдвард Фаррелл приложил руку к груди, – я рад, что ответил на все ваши вопросы о работе на новом оборудовании. Скоро доктор Правдин вернется из командировки, и мы вместе проведем первую операцию!
Эдвард поклонился и покинул зал заседаний. Он поднялся в пахнущий свежей краской кабинет на третьем этаже больницы, сел за стол и закрыл лицо ладонями. Скорее бы пять часов. Он, как истинный англичанин, всегда находил в течение дня время для чая. И не один раз. Для него чаепитие было так же свято, как для самурая бусидо. Сегодня Эдвард не выспался и после затянувшейся пресс-конференции мечтал о чашке «файв-о-клок». Его сына Роберта уже несколько недель не отпускала депрессия, и он до четырех утра сотрясал дом исполнением на рояле симфоний Рахманинова.
Эдвард подошел к окну, поднял жалюзи и впустил в кабинет пасмурный сентябрьский день. У кромки леса виднелся двухэтажный дом его друга и коллеги Виктора Правдина, отделанный серым искусственным камнем. Такого же цвета был и особняк в родовом поместье Фарреллов в пригороде Лондона.  Дом, милый дом, где они так счастливы были с Лиз…

Три года назад, когда отпевали Элизабет, в Северном Йоркшире стоял жаркий август и цвёл вереск. По старинной легенде, этот скромный кустарник дал обет Богу расти на продуваемых ветрами склонах в обмен на неземное благоухание. Аромат вереска плыл по сиреневым лугам, смешиваясь с пряным запахом трав. Как же Элизабет любила это сочетание! Но в тот день она уже не слышала звона церковного колокола и не вдыхала свежесть солнечного утра.
Эдвард распахнул окно. Под Санкт-Петербургом не цвел вереск. Дохнуло непривычной хвоей и благовонной смолой сосен. «Почему ты так рвалась сюда, Элизабет?»
Из леса быстрым шагом вышел Роберт. Он нес девушку. Ее руки беспомощно висели, она явно была без сознания. Эдвард выбежал из кабинета и бросился к выходу из больницы.
До дома было несколько минут ходу. Он даже не стал отвечать на звонок сына. Только прибавил шагу. Роберт сидел с телефоном в руках на крыльце, а перед ним на дорожке лежала девушка в мокрой перепачканной одежде. Мелькнула неуместная мысль, что это первая женщина, которую сын решил ему представить.
– Она жива? – Эдвард опустился рядом на колени и взял хрупкую кисть девушки.
– Да.
Пульс слабой морзянкой отстукивал сигнал бедствия.
– Нужно ее в больницу. И в полицию позвонить.
– Отец, осмотри сначала сам. Нет времени на церемонии, – Роберт, схватил его за руку.
Девушка застонала, приоткрыла глаза и снова отключилась.
– Быстро в смотровую! – скомандовал Эдвард и отворил дверь в дом.
Роберт взял девушку на руки и поднялся на второй этаж.
– Клади на стол и раздевай ее. – Фаррелл-старший вымыл руки, обработал их антисептиком и надел перчатки. – Рассказывай, где ты ее откопал?
– Никого я не откапывал…
– Белье оставь!
– Но…
– Оставь, я сказал.
Эдвард встретился взглядом с сыном. «Что у него с глазами? Я давно не видел в них такого блеска»
– Ты ее знаешь?
– Нет. Красивая, правда?
– Да подожди ты. – Эдвард надел девушке на руку манжету тонометра. – Так, давление низкое, но это мы сейчас поправим. Документы были при твоей красотке? Телефон?
– С ней все будет в порядке?
Эдвард уставился на сына. Роберт не сводил глаз с незнакомки и стоял в обнимку с ее мокрой курткой.
– Сын, что с тобой?
– Странное чувство… не знаю, как объяснить, – растерянно произнес Роберт.
Эдвард повернул девушку на бок и осмотрел ушибы на лице и затылке.
– Странное? Мне кажется, ключевое слово здесь «чувство».
– Но я совсем не знаю ее!
– А ты никогда легких путей не искал, – рассмеялся Эдвард и слегка толкнул сына локтем в бок. – В детстве ты подбирал на улице щенков и котят, а теперь притащил зверушку посерьезнее. Все, не болтайся под ногами. Отнеси пока ее одежду в стирку.
Роберт поднял джинсы с футболкой с пола, помялся в дверях и удалился под строгим взглядом отца.
– Не вижу никаких серьезных повреждений на твоем найденыше, кроме небольшой отечности на затылке. – резюмировал Эдвард, когда сын вернулся. – Правда, кто-то хорошо ей съездил по лицу. Сейчас поставлю капельницу, и она скоро придет в себя.
Когда игла вошла в вену, девушка дернулась, и Роберт склонился над ней. Эдвард наладил инфузионную систему и принялся с интересом наблюдать за сыном. Роберт внешне больше походил на мать. Лишь выразительные голубые глаза, благородный высокий лоб и красиво очерченные скулы выдавали их родство. Также хорошо сложенный, сын двигался иначе – изящно, с ленивой грацией льва. Густые, непослушные каштановые волосы с ниспадающей на лоб прядкой, широкие брови вразлет, пушистые ресницы и ямочки на щеках, сопровождавшие улыбку, делали Роберта неотразимым в глазах женщин. Эдвард не понаслышке знал о ветрености своего чада. Не раз, отчаявшиеся особы, пытались искать правды у Эдварда, раздобыв его рабочий телефон. Это возмущало и не вызывало сочувствия. От легкомысленности и доступности современных девушек Эдварда воротило. Они с Лиз всю жизнь хранили друг другу верность, и того же Фаррелл-старший желал своему сыну. Роберт даже не заговаривал о женитьбе. Но сегодня что-то с ним творилось непонятное. Он будто светился изнутри.

– Тихо, тихо, не бойся ничего, – Роберт ласково провел рукой по золотистым волосам, девушка очнулась и взглянула на его отца. – Смотри, у нее глаза зеленые.
– Удивительно. Как у Элизабет, – добавил Эдвард и тоже наклонился к незнакомке.
Она смотрела на него неотрывно. Страха во взгляде не было, только недоумение.
– Где я?
– Вы в надежных руках! – Эдвард подивился собственной пафосности. Кашлянув, он поправился: – Я врач Эдвард Фаррелл, вы… в госпитале. Вас что-то беспокоит? Боли, тошнота?
– Холодно очень. Я ничего не помню, – растерянно прошептала она и схватила Эдварда за руку.
– Роберт, принеси одеяло и горячий чай, – приказал отец сыну и сжал пальцы девушки в своих ладонях.
– А как вас зовут, помните?
Незнакомка чуть нахмурила брови.
– Нет, – в ее глазах заметался дикий страх, но она не отняла руки.
– Это пройдет. Вам нужно больше отдыхать. Я сейчас поставлю вам укол и постарайтесь уснуть, – Эдвард ободряюще улыбнулся и замер. «Что я делаю?» – он только что чуть не погладил по лицу пациентку. Эдвард набрал лекарство в шприц и вернулся к девушке.
Она измученно взглянула на него и виновато улыбнулась:
– Вы, правда, не знаете кто я? – девушка смущенно согнула ноги в коленях и одной рукой прикрыла грудь, выглядывающую из чашечек синего атласного лифчика.
– Нет, но очень бы хотел! – Эдвард смешался и, прикусив язык, сделал девушке укол в плечо. То ли всему причиной была ее виноватая улыбка и молящий взгляд зеленых, как у Элизабет глаз, то ли затянувшееся одиночество, но он до дрожи вновь хотел прикоснуться к длинным хрупким пальцам и не только руками.

Глава 3
Когда Роберт вернулся, девушка уже спала.
– А как же чай? – растерянно спросил он, замерев около нее.
– Это для меня, – Эдвард глянул на сына со скрытой усмешкой, – поставь на стол, пожалуйста. А девушку накрой.
– Она что-нибудь говорила?
– Говорила, что ничего не помнит.
– Красивые волосы… Просто немножко растрепались. – Сын оказался менее щепетильным пригладил ей прическу, поправил лифчик и укутал в одеяло. – Как назло, мне завтра срочно нужно вылететь в Москву.
– Лети. – Эдвард пожал плечами, привычными движениями наводя порядок в смотровой.
– А как же она?
– Я с удовольствием послежу за ней.
– С удовольствием? – Лицо Роберта вытянулось. – Я правильно тебя понял?
– Думаю, я сам себя еще не понял. – Эдвард опустился на стул и кинул в ведро использованные перчатки. – Шутка! А вот ты, похоже, заинтересовался всерьез этой леди.
Роберт покраснел, весь подобрался и прошелся по комнате.
– Я нашел ее и хочу помочь.
– Ты забываешь, что мы в России, а не дома, – усмехнулся отец и, закинув ногу на ногу, продолжил: – Судя по всему, у девушки серьезные проблемы, а ты, мое ветреное дитя, можешь их только усугубить.
– То есть ее проблемы будешь решать ты?
Эдвард поднялся. Крылья его носа вздрагивали. Роберт остановился и смотрел на него настороженно.
– Да. Поговорю с Виктором, определю в больничный корпус при центре, сообщу в полицию.
– Я прошу тебя не заявлять о ней. Хотя бы пока не придет в себя. Думай что хочешь, но мне… Я…
– А ты не подумал, что она может быть замужем? – Эдвард взял руку девушки с кольцом на пальце и внимательно присмотрелся к камням: – Это дорогое украшение, сынок, и она непохожа на женщину, которая прозябает в одиночестве. А на спине у нее имеется очень интересный шрам, правда, уже не имеющий отношение к этому происшествию.
Роберт не нашелся с ответом.
– Что посоветуешь?
– Девушка ничего не помнит, а ты уже пытаешься залезть к ней в трусы. Отправляйся лучше в лес и поищи ее сумку, телефон. Не с неба же она свалилась. А вернешься, перенесем ее в гостиную. Тут еще на час капельница.
– Никуда я не лезу, – вспыхнул Роберт. Он взял куртку девушки и обыскал ее карманы. – Мда, ни документов, ни мобильника. Может и правда с неба? Она как ангел с обложек фэнтези.
На щеках девушки появился румянец, а на губах заиграла безмятежная улыбка.
– Боюсь тебя разочаровать, но наша новая знакомая из плоти и крови, – Эдвард положил руку на плечо Роберту. – Хорошее снотворное – хорошие сновидения. Ну да ладно, что мы застыли как перед картиной Рембрандта. Даю тебе час на поиски, у меня еще море работы.
– Врачи – известные циники! – Роберт изобразил поклон.
– По шкале циничности вы – журналисты – недалеко от нас ушли.
* * *
Когда Роберт дошел до места, где днем нашел девушку, уже вечерело. В тишине только ветки звонко хрустели под ногами. В суматохе он не переобул кроссовки, и сырость вконец допекла его. Роберт сел на поваленное дерево, разулся и посветил вокруг себя карманным фонариком. В траве что-то блеснуло. Он поднял черную кожаную сумку с золотой пряжкой и, отбросив правила приличия, стал копаться в содержимом. Ключи, духи, помады, ручки, блокнотики, всякая женская дребедень. Роберт открыл боковой карман.
– А вот и паспорт. Юлия… Юлия-Джулия, – он словно пробовал имя на вкус. – Джу! Мне нравится. Двадцать четыре года. Пять лет разницы – очень даже. Так, семейное положение – пусто. Что у них тут еще интересного есть? Адрес… Санкт-Петербург – логично.
Из паспорта выпала небольшая лиловая открытка с витиеватым шрифтом. Роберт поднял ее и несколько раз пробежал глазами текст: «Дамы и господа! Мы рады пригласить вас на наше бракосочетание, которое состоится…» Роберт запнулся и закусил губу: «Завтра? Я тебе сочувствую парень, но свадьбы не будет!»
Он включил Юлин телефон. Зарядка была практически на нуле, и Роберт быстро просмотрел вызовы и входящие сообщения.
– Да ты ей еще и угрожаешь? –  присвистнул он. – You can lead a horse to water, but you can’t make him drink it![1]
По дороге домой у Роберта родился план. Он спрятал сумку в шкафу и направился в смотровую. Юля по-прежнему спала, а Эдвард сидел за компьютером и стучал пальцами по клавиатуре как заправская машинистка.
– Нашел? – спросил отец, не прерывая работы.
– Черта с два! Уже темнеет, ничего не видно. Вернусь из Москвы, прочешу лес еще раз.
Эдвард встал и освободил Юлину руку от иглы.
– Тогда отнеси девушку в гостевую и приходи – поужинаем. Зоя Михайловна уже все приготовила.
– Спасибо, я не голоден.
Роберт поднял Юлю, прижал к себе и понес на первый этаж. Она обвила его шею руками и глубоко вздохнула. Он распахнул ногой дверь, дошел до кровати, бережно уложил ношу и включил ночник. Юля по-прежнему безмятежно спала. "Срочно мыться и бриться" – приказал себе Фаррелл-младший.
Горячий душ разморил уставшее тело, гладковыбритые щёки просили поцелуев. Роберт вернулся в гостевую, сел в кресло около спящей Юли и прикрыл глаза. "Как Джулия очутилась в лесу в такую непогоду? Судя по туфлям на каблуках, она явно не грибы собирала. И кто поднял на нее руку?" –   пальцы крепко сжали подлокотники. Как много вопросов, и какой страшной может оказаться правда. Роберт задремал, а когда проснулся, маленькая стрелка на его часах перевалила за двенадцать. Он снял со стены гитару и машинально взял несколько аккордов.
Сквозь сон Юля услышала тихий перезвон гитарных струн. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Светила полная луна. По сторонам распахнутого окна белыми флагами колыхались шторы. Голова утопала в мягкой подушке, а белье источало тонкий аромат лаванды. Юля ощущала себя разбитой лодкой, выброшенной на райском острове Баунти.
«Как же мне плохо! Что со мной?.. Господи, где я? Так, вчера… Уф… ничего не помню».
Она повернула голову и увидела незнакомого молодого человека в красной футболке и расстегнутой клетчатой рубахе.
– Как ты? –   он пригладил волосы, отливавшие бронзой в свете тусклого бра над кроватью, отложил гитару и подался вперед, отбросив на синюю стену дрожащую тень.
– Как с горы вниз головой слетела. – Юля приподнялась и огляделась. Посреди комнаты стоял круглый стол. На нём – неряшливая кипа бумаг, фотоаппарат с огромным объективом, пузатая бутылка дорогого коньяка и графин с водой. В углу потрескивал камин, что-то, связанное с ним промелькнуло в ее воспоминаниях, но тут же исчезло. На дальней стене висел портрет женщины средних лет: черные волосы подчеркивали красоту белого, будто из тончайшего фарфора, лица.
– Тогда уж с дерева, – молодой человек встал перед ней на одно колено.
Его лицо с четко очерченными скулами и голубыми глазами приблизилось настолько, что она ощутила терпкий запах его парфюма. Он смотрел на нее взглядом моряка, вернувшегося домой из дальнего плавания.
Юля пыталась выудить из памяти имя этого человека, и окончательно убедилась, что не знает, ни кто он, ни что это за место. А самое страшное – она не помнит своего имени и не знает, что с ней произошло. Юля застонала и упала на подушку.
– Я ничего не помню! Какой-то кошмар, – она настороженно взглянула на парня и осведомилась. – А ты, вообще, кто?
Тень смятения пробежала по его лицу, но он быстро нашелся с ответом:
– Ну, привет! Ты чего, Бекки? Твой муж, Роберт. Шляешься по лесу в непогоду. Еле нашли тебя, – протянул он ладонь к ее еще влажным волосам.
– Бекки?.. Какой ужас! Я не… Господи, что с головой? – она прикрыла глаза и задумалась: «Муж? Сейчас, разбежался! По лицу видно, что врет», – Не-ет, только не муж? Я впервые тебя вижу. И где мы? Это дом, гостиница?
– Вот тебя ударило, или как это лучше… Долбануло, – молодой человек, запустил пальцы в волосы и заходил по комнате.
Она осмотрелась еще раз: «Точно не гостиница, но и следов семейного уюта – фотографий, ангелочков, цветов на окне – тоже не вижу». На стуле висела потертая мужская куртка-милитари с угловатым принтом и выглядела чужой, неприятной.
– Меня-то, может, и долбануло. Но ты-то в состоянии объяснить, что со мной произошло? Господи, как голова болит! – Юля хныкнула и закрыла лицо ладонями.
– Прошу тебя, ничего не бойся. Сейчас принесу лекарство.
Молодой человек участливо погладил ее по руке и вышел из комнаты.
* * *
Роберт вернулся с водой и таблетками кетонала. Пока Юля садилась, он, глядя, как она двигается под тонким одеялом, невольно вспомнил ее по-мальчишески узкие бедра и плоский упругий живот. Юля посмотрела на упаковку, вздохнула и сунула в рот таблетку.
– Запей! – он дал ей стакан и плюхнулся рядом на постель. – Ладно. Давай начистоту. Я не знаю, кто ты. Ты лежала без сознания в лесу.
– В лесу? Нормальный поворот, а красной шапочки и корзинки с пирожками при мне не было?
В одном лифчике до пояса укрытая одеялом, Юля манила и дразнила воображение. Роберт бесстыдно блуждал взглядом по загорелой коже, задерживаясь, то на груди, то на шее. Стоило ему встретиться с Юлей взглядом, как полный сил мужской организм наливался радостным томлением. «Хорошо же меня накрыло», – подумал Роберт и улыбнулся:
– Пирожки волк съел!
Он встал, расправил плечи и потянулся, подняв руки.
– Волк? Тогда хоть бабушку позови… И трусы спрячь, раз не муж.
– Ой! – Роберт по-детски смутился, поправляя резинку боксеров на мохнатом животе. – Ты сама прикройся. Я не железный! God! What do I have to do with her?[2] – Он подтянул джинсы и подошел к окну; сделал несколько глубоких вдох-выдохов и обернулся.
Юля закуталась в одеяло.
– Допустим, ты нашел меня в лесу. Но ты-то сам кто такой? Говоришь то не по-русски, то с акцентом? Ты шпион? Я что, в руках иностранной разведки?
– Я англичанин…
– О, Господи! Ты меня похитил?
Роберт нервно зарылся пальцами в волосы: «Рассказать ей про сон? Точно примет за сумасшедшего». Их взгляды встретились. Юля протянула к нему руки:
– Умоляю, не молчи. Я хочу знать правду!
– Меня зовут Роберт Фаррелл. Мы незнакомы, но здесь ты в полной безопасности.
Девушка задумчиво посмотрела в окно.
– Что это за место?
– Мы с отцом гостим в доме его друга и коллеги Виктора Правдина. Он полковник медицинской службы. Будь спокойна, тебя осмотрел очень хороший врач и сделал все необходимое.

– Хоть бы одно знакомое имя, лицо. – Юля сжала виски, – Подожди-ка! Врач? Такой светловолосый, красивый? У него ещё глаза как у ангела. Я думала, он мне приснился.
Нежность в ее голосе уколола Роберта ревностью.
– Ну да, отцу удалось ненадолго привести тебя в чувство. А меня ты не помнишь?
– Это был твой отец? – она пропустила его вопрос мимо ушей.
– Да! Так ты совсем не помнишь меня?
– Нет, прости, – пожала она плечами. – Я хотела бы встать. Мне можно?
– Переломов нет, максимум, что может случиться – головокружение. Если не возражаешь, я помогу.
Роберт встал и протянул ей руку.
– Как-то неловко щеголять перед тобой в нижнем белье?
– Да, конечно, прости. Я не подумал.
Роберт принес махровый халат и помог одеться. В нем Юля выглядела хрупкой и маленькой, Роберту снова захотелось взять ее на руки.
– Идём, – он помог ей встать, – я провожу тебя.
Юлю качнуло, и Роберт обхватил ее за талию.
– Не спеши.
– Спасибо, дальше я сама. – У входа в ванную она отстранила его руку.
– Уверена?
– Мне кажется, я справлюсь.
Роберт нехотя отпустил ее, но остался стоять у двери. Прислонившись к стене, он задумался, как ему поступить. Завтра надо летать в Москву. Отложить поездку никак нельзя, но раз Юля пришла в себя, можно и нужно увезти ее из Петербурга. Согласится ли она ехать с ним, и как быть с ее документами, вернее, с тем, что он пока не хочет ей их отдавать? За дверью послышался шум, и Роберт вихрем ворвался в ванную. Юля сидела на полу раздетая догола.
– Уфф! – он резко развернулся на сто восемьдесят и блаженно подумал: «Просто конфета».
– Я хотела принять душ, но, голова закружилась…
Роберт сдернул с крючка халат и, не глядя, кинул его назад.
– Можешь поворачиваться.
Он поднял Юлю на руки и отнес в комнату.
– Если не возражаешь, с умыванием чуть повременим. Хочешь еще пить?
– Да.
Роберт уложил ее в постель и отошел к столу. «Во взгляде Джу уже нет настороженности, скорее она смотрит с интересом. Это прорыв!» – подумал он, наливая воду.
– Попробую вспомнить хоть что-нибудь. Не с неба же я рухнула. – Юля немного отпила, поставила стакан на тумбочку, легла и прикрыла глаза.
Роберт поправил ей подушку и сел в кресло. Пока она погружалась в прошлое, Роберт задумался о будущем. Он уже не видел себя без Юли, больше не было ни «я», ни «его», а появились «они» и «мы», и эти «мы» удивляли, умиляли и пугали одновременно.
– А в чем я была? И вообще, какие-то вещи, бумаги? Ключи, в конце концов? Может, что-нибудь в карманах?
– Нет. Твоя одежда сейчас стирается. Я пытался разыскать сумку, но в сумерках ничего не видно. Ума не приложу, как ты оказалась в лесу в такой ураган. Точно могу сказать, что тебя избили. Наверное, кто-то преследовал…
– А может и не вспоминать, кто я?
Роберт с интересом взглянул на собеседницу и улыбнулся: «Она, похоже, еще та штучка».
– Мне нравится ход твоих мыслей. Как же мы будем тебя называть?
– Я пока не в состоянии думать? Давай твои варианты, – она поднесла стакан ко рту.
– Ты ничего не имеешь против имени Герда? – приподняв бровь, озадачил ее Роберт.
– Почему Герда? – Юля поперхнулась водой.
– Есть такая сказка. Про Снежную королеву. Одна девочка долго ходила по лесам и полям, а потом поцелуем растопила сердце названного брата Кая. Помнишь?
– Да, как ни странно, сказку я помню, – удивилась Юля, – а еще помню, что память она потеряла в домике одной старушки-волшебницы. Роберт, а ты, случайно, не фея?
Ее мелодичный смех оказался заразительным.
– Нет, если не возражаешь, я выберу роль Кая, и давай считать, что ты уже нашла меня.
– Нет, господин хороший, думай еще!
Роберт прикрыл глаза и прочитал на память:
«Но что за блеск я вижу на балконе?
Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!
Стань у окна, убей луну соседством;
Она и так от зависти больна,
Что ты ее затмила белизною.
Оставь служить богине чистоты.
Плат девственницы жалок и невзрачен.
Он не к лицу тебе. Сними его.
О, милая! О, жизнь моя! О радость!
Стоит, сама не зная, кто она.
Губами шевелит, но слов не слышно.
Пустое, существует взглядов речь!»
Неожиданно Юля подхватила:
«Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!
Отринь отца да имя измени,
А если нет, меня женою сделай,
Чтоб Капулетти больше мне не быть».
От удивления Роберт открыл рот. Благодаря русским бабушке и маме, он хорошо выучил язык. Из Шекспира многое знал наизусть на английском и на русском. Но чтобы Юля так с ходу выдала ответ Джульетты, да еще после потери памяти! «Может она блефует?.. Хотя не похоже. Господи, я хочу эту женщину!»
Роберт пересел на кровать, чтобы коснуться губами хотя бы ее пальцев, но она отодвинулась от него, будто раскусив маневр.
– Ты все вспомнишь, поверь! А если нет, я подарю тебе новую жизнь, – вздохнул он, расправив одеяло в том месте, где только что лежала ее рука. – Джульетта, Джулия, Джу… По-русски, вроде, Юлия. Тебе нравится это имя?
– Да.
– Дарю.
– Спасибо! Но ты думаешь, одного имени достаточно для жизни?
Роберт внимательно посмотрел на нее. Сомнения раздирали его душу, он не мог не поехать в Москву и не мог оставить Юлю здесь. Неизвестно, как дело повернется, а подвергать ее опасности Роберт не хотел. С другой стороны, девушка она неробкого десятка, таким не нужно ничего объяснять, с ними лучше действовать напрямую.
– На самом деле, действительно, есть проблема… твои документы. Послушай, можешь сразу не отвечать. Завтра меня ждут кое-какие дела в Москве, поехали вместе? Если, конечно, отец утром подтвердит, что это не опасно для твоего здоровья. Я понимаю, предложение необычное, впрочем, как и вся ситуация. Но, возможно, ты захочешь побыть инкогнито, пока не вернется память. Заодно немного развеемся. С меня вино, кино и домино.
– Твой отец поедет с нами? – уточнила она.
– Дался тебе мой отец, – вскочил Роберт и прошелся по комнате. «Ну нет, ангел синеглазый, ты меня с чаем сделал, конечно, будь здоров. But I am not just anyone»[3]. Теперь и речи быть не могло, чтобы оставить ее здесь. Последствия подобного шага предстали перед ним обнаженно и без прикрас. Ревность пронзила его сознание и превратилась в жгучее желание завладеть Юлей всей без остатка, со всеми ее чувствами, мыслями и бездонными зелеными глазами. Глубже чем это дано человеку. Он окружил бы ее любовью и заботой, как будущего птенца скорлупой, кожа к коже.  – Нет, я предлагаю тебе поехать вдвоем. Или Эдвард перевезет тебя в больницу до моего возвращения.

– А как я поеду без документов?
– Так ты согласна? – обрадовался он.
– Похоже, авантюризм мне больше по душе. Даже если ты окажешься разбойником, я предпочту отправиться с тобой за семь морей, а не лежать в больнице, какой бы замечательной она ни была.
– Значит, ты не боишься разбойников? – Роберт шутливо нахмурил брови.
Она откинулась на подушку и посмотрела на него:
– Я боюсь того, что понятия не имею даже в каком городе нахожусь.
– В Петербурге. Ладно, ни о чем сейчас не думай, постарайся уснуть. Как говорят у вас, утро вечера мудренее.  Спи, прекрасная принцесса, я решу все твои проблемы!
– Принцесса? Можешь и так меня называть! – Она положила руки на лоб и жалобно протянула: – Опять голову скрутило.
Роберт достал из кармана таблетку и подал ей со стаканом воды.
– Выпейте, ваше высочество, это снимет боль и поможет вам уснуть, – тоном, не допускающим возражений, произнес он.
– Спокойной ночи, принц, – Юля приняла лекарство и закрыла глаза.
Роберт нежно взял ее за руку. Он подождал, пока Юлино дыхание станет ровным, устроился рядом в кресле и вскоре заснул.

[1] But I am not just anyone (англ. слэнг) – но и я не лыком шит.

[1] God! What do I have to do with her? (англ) – Господи! Что мне с ней делать?

[3] You can lead a horse to water, but you can’t make him drink it! (англ. пословица) – можно пригнать коня на водопой, но пить его не заставишь.

Глава 4
Эдвард проснулся и взглянул на часы: «До будильника ещё две минуты». Как далеко от Англии ни оказался бы мистер Фаррелл, он вставал ровно в шесть, чтобы встретить новый день, наслаждаясь первой чашкой крепкого чая. Эдвард накинул тёмно-синий халат с родовым гербом на груди. Казалось, будто мягкие велюровые складки хранят тепло Фаррелл-Холла – родного дома в предместье Лондона. В любой поездке, сколько бы вещей ни набралось, халату всегда находилось место рядом с фотографией покойной жены Эдварда, томиком сонетов Шекспира и дисками с любимой классикой.
Он наскоро принял душ, спустился в кухню и поставил на плиту чайник. Стараясь не шуметь, Эдвард дошел до комнаты, где поселился Роберт и приоткрыл дверь: «Так, идеально застеленная постель. И где это дитя мое интересно уснуло? Забавно. Ладно, загляну в гостевую чуть позже». Эдвард вернулся на кухню, заварил чай и поднялся к себе.
Вчера, впервые за долгие годы, Роберт попросил у него совета и помощи. У сына было такое выражение лица, какого он не ожидал увидеть у повидавшего многое на своем веку мужчины – по-детски испуганное, но в то же время счастливое. Эдвард взял портрет жены:
– Привет, Лиз, – прошептал он, – Ты единственная, кто мог бы мне сейчас помочь.
Несколько лет назад Элизабет скончалась от лейкемии.  Эдвард так и не простил себе, что не сумел спасти супругу, хотя глубоко в душе понимал, что сделать ничего было нельзя. После потери любимой он дал себе клятву больше не жениться, но одиночество порой становилось невыносимым.  И вот теперь шестое чувство подсказывало, что странная пациентка неспроста ворвалась в размеренную холостяцкую жизнь. Сердце забилось чаще. И с каждым прибывающим моментом тишины, с каждым несказанным словом вслух, в тщательно выстроенной, непробиваемой и просчитанной твердыне появились трещины.
– Что происходит? Роберт всерьез влюбился? А я? Нет-нет, просто физиология, – он провел пальцами по стеклу рамки, погладив на портрете вьющиеся, темно-каштановые, как у сына, волосы жены.
Эдвард отставил фото, сделал пару глотков обжигающего терпкого чая с бергамотом: «Что посоветовать сыну? Я давно сам хотел, чтобы Роберт полюбил по-настоящему. Парень с детства был чересчур серьезным в делах, но с женщинами просто беда какая-то. Они для него все равно, что мотоциклы: погонял, разбил, бросил. Помню, как он заявил нам с Лиз, что отправляется на войну репортером. Как же я надеялся, что сын изменится. Но нет, все вернулось на круги своя. И это ребенок миссионеров! Господи, как же безвременно ты забрал Элизабет. А ведь мы мечтали, как спустя годы, уйдем на покой и будем нянчить внуков вдали от суеты.  Но жизнь распорядилась иначе – я остался один, совсем один.
– Я помогу им, Лиз… Ведь это было твое желание, чтобы Роб выбрал себе в невесты девушку из России… – Эдвард вновь взял портрет жены. Он не мог понять, почему чувствует себя виноватым перед покойной женой.
Его оборвал на полуслове звонок телефона. На экране мобильного высветилось имя Виктор.
– Эдвард, нужна помощь! Алле, алле!
– Да, да, слышу тебя!
– Очень плохая связь, может прерваться. Готов сегодня вылететь в Москву? Будет много работы.
– Да, Виктор, да.
– Я тебе закажу билет на рейс из Пулково в двенадцать ноль-ноль. Захватишь с собой лекарства, их доставят в аэропорт со всеми необходимыми разрешениями.  Выручай, старина!
– Буду…
В трубке пошли гудки. Эдвард отложил телефон и зашагал взад-вперёд по комнате. С Виктором Правдиным он подружился, когда тот помог ему найти и спасти Роберта. Сын делал репортажи в Чечне и пропал там несколько лет назад. Эдвард – активный участник Красного креста, и для него многие дороги были открыты. Он приехал найти Роберта и растерялся, оказавшись среди таких же родителей, что метались в поиске своих пропавших сыновей. Виктор Правдин на тот момент выполнял миссию – в составе других экспертов, он проводил опознание найденных погибших солдат, а порой всего лишь фрагментов тел, что остались от них, после штурма одного из поселений. Эдвард всегда умел быть полезным, и два врача подружились. Как выяснилось вскоре, Роберта похитили, и боевики предложили Эдварду выкупить сына и парня, которого Фаррелл-младший выдал за своего помощника. Виктор вел переговоры по вызволению ребят из плена. Их двоих по договоренности после получения денег, боевики выбросили в одном из горных аулов. Сын Виктора, Артур со своей спецгруппой вывезли их в расположение, где стояли федеральные войска. С тех пор Эдвард считал себя должником Правдиных. Он нашел время приехать в Россию и привезти хорошее оборудование в Центр по реабилитации воинов-интернационалистов, возглавляемый его русским другом.
* * *
Роберт спал около постели девушки, сидя в кресле.
– Кхе-кхе, – кашлянул Эдвард.
Сын проснулся, поднес палец к губам и, потягиваясь, вышел к отцу в коридор.
– Как прошла ночь? – поинтересовался Фаррелл-старший, разминая кисти рук.
– Фантастически…
– Ого! Что ты имеешь в виду?
– Я никогда раньше не встречал настолько потрясающих девушек. Отец, она такая, такая… я не знаю, как тебе объяснить.
– Очень информативно, – Эдвард похлопал его по плечу. – Из твоего восторженного лепета я понял только, что ты влюбился. Но вспомни, как говорил тренер Рокки Бальбоа: "Женщина слабит ноги". Побоксируем?
Он изобразил хук справа. Роберт мгновенно уклонился и нанес ответный удар:
– Тренер имел в виду секс!
Эдвард поставил блок и рассмеялся:
– Ах, вот в чем дело? Тогда судя по удару, у тебя его не было, – он пошел в атаку на сына.
Тот отступил, но улучив момент, поднырнул Эдварду под руку и проверил на прочность его пресс:
– А ты судя по реакции, всю ночь о нем мечтал! – вставил шпильку Роберт.
– Все, брейк! Не забывайся, – Эдвард нахмурился. – Эта красавица вспомнила кто она и откуда?
– Не помнит даже имени, но не теряет при этом ни бодрости духа, ни чувства юмора и готова ехать со мной в Москву.

– С тобой? Нет!
Эдвард смутился своей горячности и опустил глаза. Он ощутил, как его тело наливается свинцовой тяжестью: «К чему вчера было это благородство? Роберту скоро тридцать, и он меняет женщин как перчатки. А я, видите ли, разглядел в нем вспыхнувшее чувство и отступил. Как эта девушка смотрела вчера на меня! Зачем я сдался? Чего хочу на самом деле? Для каких высоких целей беречь себя, если Лиз больше нет рядом. Имею ли я право снова обрести счастье?» Эдвард передернул плечами и взглянул на сына. Во взгляде Роберта читалась настороженность.
– Я хотел сказать, что ей положен постельный режим, а не бег с препятствиями по пересеченной местности, как ты любишь, – Эдвард переигрывал, и хуже всего было то, что дрогнувшие уголки губ сына указывали на то, что он заметил.
– Да с ней нормально все! Правда, понятия не имеет кто она и откуда, но наизусть цитирует Шекспира, помнит фольклор и считает тебя ангелом, который явился ей во сне в белом халате.
Эдвард рассмеялся и воспоминания о мимолетном знакомстве со вчерашней пациенткой теплой волной хлынули в его сознание: «Ее зеленые глаза и пальцев тонких легкий холод… Стоп, стоп! Охолони, старина». Глаза глазами, но из памяти не шел момент, когда он выставил сына за дверь и стянул с девушки трусы, руководствуясь врачебным долгом.  Уверенный в том, что увидит истерзанную плоть, Эдвард остолбенел, когда перед ним предстали нетронутые розовые лепестки, стыдливо спрятавшиеся среди нежных, гладких складок персикового цвета кожи.
– Похоже, я немного переборщил с одним обезболивающим. Но мне приятно, что мы с Шекспиром поселились первыми в ее воспоминаниях.
– Ну конечно, – усмехнулся Роберт, – ты для нее ангел, а меня она чуть не выгнала взашей после пяти минут знакомства.
– Я тебя плохому не учил, так что не ко мне претензии, – улыбнулся Эдвард и, посерьезнев, добавил:
– У меня скоро самолет. Я тоже должен лететь в Москву. Поэтому мне необходимо еще раз осмотреть пациентку. Договорюсь, чтобы ее, пока нас нет, разместили в центре…
– Она нормально себя чувствует и поедет со мной. Вдруг ее тут разыскивают? Лучше пока уехать из Питера.
– Но у нее нет документов! Как она полетит?
– Я все продумал. Поедем на машине.
– На какой, если не секрет?
– Договорись, пожалуйста, с Виктором.
Эдвард покачал головой.
– И это называется, ты все продумал?
– Пожалуйста. И еще одно, – Роберт замялся и посмотрел на него так, что растаял бы и снег в морозилке. – Мне нужна эта девушка. Она уже в сердце моем.
Фаррелл-старший закусил губу: «Сердце! Оказывается, у тебя есть сердце. Откуда посреди пожара желаний и череды страстей такая вспышка нежности? А я-то уверился, что ты все изведал сполна, и тебя-то это ослепительное, щемящее душу чувство так и не всколыхнет. Обезоружил, что и говорить».
– Оставь такие взгляды для леди в комнате, хотя, похоже, ты его уже на ней опробовал. Помогу тебе, так и быть. Давно она уснула?
– Около четырех. Я дал ей обезболивающее.
– Придется разбудить, – с этими словами Эдвард открыл дверь, включил свет и подошел к кровати.
Девушка спала, и ее волосы волнами разметались по подушке. От бледности не осталось и следа, лишь небольшой синяк на щеке напоминал о том, что она вчера серьезно пострадала. Припухлые губы приняли четкие очертания и чуть открылись во сне. Эдвард присел на краешек постели и тронул девушку за руку. Она повернулась к стене и положила ладошки под щеку. В комнате было тепло, красавица во сне что-то пробормотала и выбралась из-под одеяла, оголив спину с чуть заметным шрамом в левом подреберье и с узеньким синим треугольником, условно прикрывающим загорелые бедра. У Эдварда пересохло во рту и предательски пробудилось банальное мужское желание.
– Просыпайтесь, мисс! – он потормошил ее за плечо.
Девушка повернулась на спину и сладко потянулась.
– Ты издеваешься? Выключи свет, – она наконец открыла глаза, удивленно уставилась на Эдварда и через мгновение    вжалась в стену, закутавшись в одеяло, как в плащ-палатку. В ее глазах заиграл явный интерес.
– Доброе утро, мисс!
– И вам, если оно, и правда, доброе, – девушка одарила Эдварда обворожительной улыбкой.
Невольно его губы растянулись в ответ, а ведь он собирался быть с ней серьезным и решительным.
– Рад, что вы пришли в себя. Я Эдвард Фаррелл, отец этого парня, – он указал на Роберта, – и ваш лечащий врач на ближайшее время, если не возражаете, конечно.
– Я вас помню! – девушка всем телом подалась вперед. – Светловолосый, с открытым, проницательным взглядом иссиня- голубых глаз, вы сразу всплыли в моей памяти. Вчера я совершенно точно видела вас в белом халате, и мне привиделись вдобавок крылья.
– Я польщен. – как можно более бесстрастно проронил Эдвард, утопая в ее глазах как мальчишка. – Но, увы, травма произошла до нашей встречи, и только поэтому вы меня помните.
– Мы тешим себя мечтами, потому что боимся правды, – она прислонилась головой к стене и взглянула на Эдварда из-под длинных ресниц.
Фаррелл-старший залюбовался ее точеными, изящными чертами лица.
– Вы непохожи на девушку, готовую обманываться мечтами. Поверьте, я разбираюсь в людях.
– Обманываться можно и правдой, – изрекла она. – А для меня сейчас это проще простого. Для меня стерты все файлы прошлого. Доктор, пообещайте, что не положите меня в больницу! Я прекрасно себя чувствую.
– Э-э. Да я, собственно…
– Принцесса, будь уверена, что я не позволю этому случиться! – встрял в их разговор Роберт, помахал девушке рукой и плюхнулся рядом с кроватью в кресло.
– Принцесса? Забавно, – переспросил Эдвард сына, и вновь повернулся к прелестной пациентке. – Вы вчера получили серьезную травму, и я в любом случае должен еще раз осмотреть вас, а также задать несколько вопросов. Роберт, ты поможешь нашей новой знакомой подняться в смотровую? А потом придумай что-нибудь с завтраком – я отпустил вчера Зою Михайловну на уик-энд.
Он встал, слегка поклонился и, уже выходя из комнаты, пробормотал себе под нос:
– Значит, Принцесса… Неплохо.
* * *
Как только закрылась дверь, Роберт подошел к окну и раздвинул шторы, впустив в комнату солнечный свет. От вчерашней непогоды не осталось и следа.
– Как ты, Джу? – обернулся он.
– Я по-прежнему ничего не помню, – с Юлиного лица исчезло светское выражение, – какая-то непроглядная тьма. Не с неба же я свалилась. Ведь я где-то жила, у меня было имя, возможно, семья, работа. А сейчас ничего… И это страшно. А еще ужасней – я не знаю, что довело меня до края, почему оказалась, как ты говоришь, одна, избитая в лесу… Я правда не знала раньше твоего отца?
– Нет, – категорично отрезал Роберт. – Кстати, как он тебе?
Она потянулась и, посмотрела на дверь так, будто Эдвард до сих пор стоял там. Потом на выдохе, играя интонациями, произнесла низким грудным голосом.
– Отличная выправка, порывистость движений. Я увидела в нем человека собранного и энергичного. Ему бы латы, меч да коня – вылитый полководец с полотен великих художников, а не доктор.
Роберт замер с открытым ртом, и Юля звонко рассмеялась.
– Возможно, в забытой жизни я была актрисой. Мужчина как мужчина. Не бери в голову.
Она дотянулась до халата и, накинув его, встала. Ее немного качнуло в сторону, но Роберт уже стоял рядом, подставив плечо.
– Спасибо, ты настоящий друг! – она завязала кушак, – Нужно принять душ, прежде чем идти к твоему отцу. И стоит поторопиться. У него и помимо меня, наверное, дел хватает. Поможешь?
– Принять душ?
Юля улыбнулась и погрозила Роберту пальцем.
– С тобой нужно быть начеку!
Он обхватил ее за талию и помог дойти до ванны.
– Постарайся не делать резких движений. Если понадобится моя помощь, я здесь, рядом, – произнес он, нехотя отпуская ее руку.
Юля закрыла дверь и взглянула на кольцо, пытаясь вспомнить, откуда у нее украшение: «От собачьего ошейника порой больше пользы, чем от этих безделушек!» Она стянула его с пальца, оставила на полке и встала под душ и долго, с наслаждением, нежилась под тонкими тёплыми струями. На полках стояли шампуни, но в основном мужские. Она скрутила крышку с черного флакона с логотипом модного французского дома и понюхала, прикрыв глаза. Капнула сначала в ладошку, но скептически оценив количество, пожала плечами и обильно полила голову густой синей жидкостью. Белоснежная пена и свежий мандариновый аромат облаком окутали ее тело. Юля ополоснулась, выключила воду, завернулась в безразмерное махровое полотенце. Она расчесала непослушные волосы, пожужжала феном над ними, выключила его и прислушалась: за дверью стояла тишина. Юля придирчиво взглянула на свое белье и выстирала его. Невзначай она встретилась глазами с отражением и замерла: «Бред какой-то! Даже имени моего не помню… А вдруг где-то у меня есть муж, дети? Роберт слишком форсирует события. Нужно намекнуть ему, что мы можем пока быть только друзьями». Она дотронулась до зеркала указательным пальцем, надела халат и вышла из ванной.

Роберт так и стоял, прислонившись к стене.
– Прости, я заставила тебя долго ждать…
Он притянул ее к себе и вдохнул легкий цитрусовый аромат, исходящий от её волос.
– Ты даже не представляешь, как долго.
– Пойдем, – тихо попросила Юля, смутившись от такой вольности с его стороны, и все разумные слова вылетели из головы, – позже поговорим.
– Слушаю и повинуюсь.
Открыв дверь, Роберт пропустил ее вперед и спросил:
– Сама сможешь дойти? Нам на второй этаж.
Юля укоризненно посмотрела на него, и Роберт поднял руки вверх. На лестнице закружилась голова, и Юля, стараясь не подавать виду, лишь крепче вцепилась в перила… И очнулась уже в просторном светлом кабинете на кушетке.
– Ты меня с ума сведешь, – были первые слова, которые она услышала от склонившегося над ней Роберта.
– Ты поцелуями оживляешь, скажи честно? – слабо улыбнулась Юля.
– А можно? –   Фаррелл-младший коснулся ее губ, и она вся затрепетала от такой невинной шалости.
– Где тебя воспитывали? Ладно, снял чары и гуляй отсюда. Организуй нам завтрак примерно через час, а мы дойдем до больницы, – Эдвард оттеснил сына.
– Можешь называть ее Джулией, – хитро подмигнул Роберт и скрылся за дверью.

Глава 5
– Джулия? – Эдвард удивленно взглянул на Юлю.
– Я помню что угодно, даже пьесы Шекспира и сказки народов мира, но только не свое «я», – пожала она плечами. – Мы с Робертом сошлись на имени Джульетта и его производных, так что можете меня называть Юлия или Джулия. Мне по душе и то и другое.
– Не думал, что мой Ромео такой затейник, – усмехнулся Эдвард. Юля определенно нравилась ему все больше и больше. – Раздевайтесь.
– Как?
– Что значит «как»? – удивился Эдвард, не уловив суть вопроса.
Юля помедлила, но потом поднялась с кушетки и решительно скинула халат с плеч, оставшись без ничего. Увидев её обнажённой, Эдвард остолбенел, но спохватившись, поспешно произнес:
– Повернись… Повернитесь спиной, пожалуйста.
Он коснулся ее атласной, загорелой кожи, и организм вновь откликнулся непривычным для опытного врача образом. «Это что еще за фортель?» – осадил он себя и ощупал небольшую гематому на Юлиной голове в области затылка. Потом спустился к ушибу на плече и почувствовал, как Юля затрепетала от его прикосновений. Он быстро убрал руки и произнес будто невзначай:
– Интересный у вас шрам на спине, похож на ножевое ранение.
Юля повернулась к нему, прикрыв руками грудь:
– Что еще за шрам? Он свежий? Мне кажется, я не робкого десятка, но это так ужасно ничего не знать о себе.
– Все не так плохо, Иулия или с вашего позволения Джулия. Шраму этому не один год, так что сложно сказать ничего определенного. Просто он может напомнит вам о чем-то. Сейчас сделаем рентген головы и анализ крови, назначим вам лекарства. Нам нужно дойти до больницы, тут рядом. Я помогу, не волнуйтесь. – он, не зная куда девать взгляд, снял с вешалки белый медицинский халат и накинул ей на плечи.
Она поблагодарила и оделась.
– Голова… Кружится.
Юлю качнуло в сторону Эдварда. Он подхватил ее под локоть и помог добраться до кресла. Померил давление, надев манжету тонометра на худенькую, но крепкую руку пациентки, достал из шкафчика упаковку таблеток и растворил одну в воде.
– Выпейте, и пойдем. – он окинул Юлю оценивающим взглядом, вышел и скоро вернулся с темно-синим плащом в руках и туфлями. – Наденьте еще это. Кстати, обувь ваша. Одежда еще не высохла.
* * *
Мистер Фаррелл внимательно изучил снимки и произнес:
– Джулия, если не считать частичную амнезию в результате удара или очень сильного стресса, – да, и такое бывает, – все у вас в порядке. А потому я обязан спросить, ибо разум ваш абсолютно ясен: что мы предпримем? Как частное лицо, а не врач, я предлагаю выбор. Мы можем связаться с полицией, и она будет разыскивать ваше «я». Второй вариант: постарайтесь вспомнить сами, кто вы есть. Учитывая те необычные обстоятельства, при которых Роберт нашел вас, я не исключаю, что вы попали в крупные неприятности, поэтому вам решать. Со своей стороны, я гарантирую полную поддержку и все условия для вашего восстановления.
– Вы позволите? – Юля взяла со стола канцелярскую резинку для денег.
– Да, пожалуйста.
Юля прошлась по кабинету – гибкая, грациозная, изящная, она развернулась и замерла у окна. «Будто кошка по краю крыши», – вдох застыл у него в горле. Пока Юля неспешно собирала волосы и завязывала их в хвост, Эдвард снова взял снимок в руки. Он с усилием всматривался в него, не видя там ничего, кроме ее изящной фигуры под медицинским халатом мужского кроя. Белая ткань пропускала свет, и Юлин силуэт представал перед ним как кости на рентгене. Она была настолько красива, насколько недосягаема для него. Еще ни разу он не бывал в такой странной ситуации. Юля повернулась и как ему показалось взглянула на него с гораздо большим интересом, чем смотрит пациент на врача. Эдвард вышел из-за стола и подошел к ней.
– Мистер Фаррелл, – она стояла недопустимо близко, и у Эдварда сердце забилось сильнее от звуков ее голоса. В душе со вчерашнего дня нечто ширилось и раскрывалось, откликаясь нежностью глубоко изнутри, наполняя истомой все его существо. – Я чувствую себя, маленьким, потерявшимся в большом городе ребенком. Хочется звать на помощь, но интуиция подсказывает, что лучше так не делать. Поэтому выбираю второе. Я буду признательна вам, за помощь.
– Браво, – он пожал ей руку, – я люблю решительных и разумных людей. Думаю, мы поладим.
– Мы уже поладили.
Эдвард улыбнулся:
– Не возражаешь, если я перейду на «ты»? – он мысленно признался себе, что впервые в жизни позавидовал сыну.
– Напротив!
Уже две ее руки он сжимал в своих ладонях: «Господи, что я делаю?»
– Роберт предложил поехать тебе с ним в Москву?
Юля потупила взгляд и чуть слышно произнесла:
– Да.
– Я тоже буду в Москве сегодня.
– Вы поедете с нами? – ее бледное от недосыпа лицо оживилось. – Ну просто камень с моей души сняли. Мы совсем незнакомы с Робертом, и я чувствовала бы себя неловко с ним один на один.
«Она – прелесть, но Роберт никогда не простит мне такой подлости. Готов поспорить, что я ей нравлюсь больше, нежели мой молодой повеса». В ее взгляде промелькнула усмешка, и к щекам Эдварда прилила кровь: «Мысли она мои что ли читает».
– Джулия, нет. Я лечу самолетом, а вы поедете на машине. – комок встал в горле у Эдварда, но он пересилил себя и продолжил. – Мой сын порядочный молодой человек, будь с ним.
Взгляд зеленых глаз полоснул Эдварда по лицу и погас. То ли гнев, то ли отчаяние промелькнули в них. На осунувшемся вмиг лице застыла маска. Эдвард готов был простоять рядом с этой девушкой до судного дня, но будто неведомая сила отталкивала его от нее. Юля не двигалась, и Эдвард еще держал ее руки в своих, но всего тремя словами он только что проложил между ними пропасть. Юля нерешительно возразила.
– Как я могу быть с ним, пока не вспомню кто я?
– Я хотел сказать доверься ему, – от волнения Эдвард перешел на английский язык. – It’s just like Hamlet said: «To thine own self be true».[1]

– Будь сама собой, и все устроится, – Юля шагнула назад и, оступившись, села на подоконник. Она изумленно смотрела на Эдварда, – Я, правда, вас раньше не знала?
– Если только существуют прошлые жизни или параллельные миры, —
– Скажите что-нибудь еще, пожалуйста.
Эдвард заговорил по-английски, но Юля сделала ему знак остановиться.
– Что-то в вас мне знакомо, но я не могу понять что. Я вспоминаю, был ли у меня муж, семья, но делаю это скорее потому, что так надо, а не потому, что хочу. И причина подобному факту вы и ваш сын. Осталось определить предназначение моего забвения: проклятие или Божий дар?
Эдвард присел рядом с Юлей, раздумывая, насколько тактично можно преподнести то, что ему известно о ней. Он взглянул на часы, времени оставалось на быстрый завтрак.
– Ты не замужем, Джулия! Это я говорю тебе как врач.
Юлины щеки вспыхнули румянцем. Она вскочила, пылая негодованием, и Эдвард поднялся вслед за ней.
– Джулия, я должен был осмотреть тебя полностью. О том, что я тебе сказал сейчас, знаем только ты и я. А теперь извини, мне скоро выезжать в аэропорт. Меня ждут пациенты в Москве. Там встретимся и продолжим разговор. Если захочешь.
– Спасибо за правду.
– Возможно, это направит твои воспоминания в правильное русло, очистит твою совесть и остановит в нужный момент, если решишь принять ухаживания моего сына. А теперь пойдем, Роберт сейчас сразит нас кулинарными способностями.
[1] It’s just like Hamlet said: «To thine own self be true». (англ) – Как говорил Гамлет: «Будь верен самому себе».
* * *
Юля и Эдвард вернулись в дом. Аромат жареного бекона привел их на кухню, отделанную в бело-синий кафель. В центре круглого стола, покрытого белоснежной, накрахмаленной скатертью стояла тарелка полная тостов с румяной корочкой, рядом на овальном блюде теснились под свежей зеленью и блестящими оливками ломтики брынзы и сервелата. У плиты суетился Роберт. Он повернулся на их голоса и, шутливо насупившись, пожурил Эдварда:
– А ты всех своих пациентов обнимаешь?
– Да ты никак ревнуешь, – рассмеялся Фаррелл-старший, но руку с Юлиного плеча убрал и добавил, – Твоя принцесса так и норовит упасть в обморок.
– М-м, как вкусно пахнет! Чем тебе помочь? – Юля подошла к Роберту, и он ткнулся носом в ее щеку. От очередного вторжения в личное пространство подопечной у Эдварда перехватило дыхание. "Не забывай, что ты только что сам ее оттолкнул", – напомнил ему внутренний голос.
– Достань тарелки из белого шкафчика над мойкой и разложи приборы! – Роберт не спускал с нее глаз.
"Пялится на нее как влюбленный Пьерро" – усмехнулся Эдвард и тихо вышел из кухни, чтобы позвонить. Вскоре он вернулся, сел с ребятами за стол и некоторое время исподтишка наблюдал за Юлей. Она вела себя так, будто и не было между ними неловкого разговора полчаса назад. «Может, я себе все надумал, и девочка просто переживала из-за потери памяти, меня же в неясных воспоминаниях интуитивно приняла за какого-то близкого ей человека? А я-то, старый дурак, надумал себе неизвестно чего. Но хороша, плутовка! Я не узнаю сына. Словно кто-то завел часы, стоявшие много лет, и время пошло. Так хорошо сидим, по-семейному. Странно даже… И легко! Будто лет десять сбросил".
Эдвард отложил салфетку и встал:
– Я договорился, как ты просил. Можете взять машину в гараже и хоть сейчас отправляться в путь. Держи документы и ключи. Я попросил Виктора, чтобы нам сняли гостиницу на троих. Вопросы есть?
– Нет вопросов. Спасибо, отец!
Во взгляде сына Эдвард прочел искреннюю благодарность, а вот Юля больше не смотрела в его сторону, если только он не обращался к ней лично. Это слегка кольнуло его.
– Друзья мне уже забронировали гостиницу, – на губах Роберта играла невинная улыбка.
– Хорошо. По-любому, до встречи в Москве, –  Эдвард с досадой взглянул на сына, чуть поклонился в сторону Джулии и, повернувшись на каблуках, стремительно вышел из кухни.
* * *
– Ну что ж, – Роберт потянулся, как огромный кот, – будем действовать по обстановке! Боевая готовность номер один. Мне кровь из носу нужно быть сегодня вечером в Москве, поэтому выезжаем сейчас. Для начала надо раздобыть тебе какой-нибудь костюм. Не можешь же ты путешествовать в медицинском халате. Женской одежды у нас нет, а твоя еще не высохла. Пойдем, пороемся в шкафу, проявим фантазию.
В комнате Юля задержалась у стеллажей, заставленных книгами и фотографиями, в основном военными нечеткими снимками. Лишь один цветной, в черной зеркальной рамке, словно случайно оказавшийся среди них, сразу бросался в глаза. – Это ведь та красивая женщина, что изображена на портрете в гостиной, – воскликнула Юля, –  Кто она?
– Жена хозяина дома. Она погибла.
– Красивая. Ты говорил, хозяин дома тоже врач?
– Военный врач. Это комната его сына. Артур – классный парень. Он сейчас в отъезде, но разрешил пользоваться всем, что мне понадобится, – Роберт обнял Юлю за талию, и она, вздрогнув, отстранилась.  «Не переиграл ли меня отец?» – он досадливо закусил губу.
Роберт подвел Юлю к шкафу.
– Постарайся подобрать себе одежду более-менее по размеру, просто чтобы доехать в машине до магазина. В общем, подумай, а я пока приведу себя в порядок, – он сунул руки в карманы и расстроенный вышел из комнаты.
Когда Роберт вернулся, Юля стояла босиком у окна в светлом зеленом джемпере и хлопковых брюках, аккуратно закатанных выше щиколотки и туго затянутых ремнем на талии.
– Смотришься стильно. Как ты ноги не переломала в лесу на таких каблуках?
Роберт повертел туфли в руках, присел на корточки и помог обуться. Касаясь ее лодыжки, он не избежал искушения, и словно невзначай скользнул под брючину по гладкой коже стройной ноги значительно выше, чем позволяли приличия.
– Я себя в них чувствую настолько уверенно… Что ты делаешь? – одернула его Юля.

– Рискую схлопотать по мордам, – губы сами с собой расплывались в глупой улыбке рядом с ней.

– Тогда ты на верном пути.

Роберт получил легкий щелчок по носу и рассмеялся.
– Вперед ваше Высочество! Карета подана.
* * *
В гараже на две машины Роберт подошел к сияющему белизной "бмв", распахнул перед Юлей дверь и помог сесть в кожаное кресло цвета слоновой кости. Плюхнулся сам за руль и повернул ключ зажигания. Приборы вспыхнули веселыми оранжевыми огоньками, и послышался бархатный рокот мощного мотора. Привычный к правостороннему движению, Роберт чувствовал себя некомфортно, сидя с левой стороны. Он выехал из ворот и направил машину по петляющей меж деревьев узкой дороге.
– Можешь немного поспать. Нам долго ехать, а ты еще очень слаба. Не против, если я включу музыку.
Юля покачала головой. Из динамиков полилась красивая мелодия.

– Странная вещь, – она вполоборота повернулась к Роберту, скинув туфлю и поджав под себя ногу, – Мне кажется, что я слышала эту музыку раньше, но ее название ускользает, теряясь в ставшей чужой памяти.
– Эннио Морриконе «Профессионал».
Он потрепал Юлю по коленке. От каждого прикосновения к этой девушке его бросало в жар.
– Однажды ты вспомнишь все.
– Глаза слипаются.
– Откинь кресло.
Выехав на трассу, Роберт внимательно всматривался в припаркованные машины, ведь на чем-то Юля должна была сюда приехать.  А может, ее привезли, а она сбежала.  Роберт подумал о найденной вчера сумке. Он перепрятал ее утром в чемодан, и совесть укоризненно напоминала об этом неблаговидном поступке. Но в любви как на войне, все средства, ведущие к победе, хороши.

В городе Роберт поехал к Пассажу, так как других магазинов здесь не знал. Припарковавшись на Итальянской улице, он оставил записку для Юли и отправился постигать мир женской моды. Еще дома Фаррелл-младший изучил по этикеткам размеры одежды новой знакомой и уверенно зашел в первый магазин. Спустя полтора часа Роберт, обвешанный пакетами, распахнул дверь в машину. Юля проснулась и удивленно округлила глаза.
– Ваше Высочество! Окна затонированы, потому можете спокойно переодеться здесь, а я пока принесу кофе. Не думал, что посещение магазинов для леди – такой адский труд. Начните с серого пакета, – с этими словами он закинул покупки на заднее сидение, одарил даму сердца обворожительной улыбкой и вышел на улицу.
* * *
Юля ошарашенно посмотрела ему вслед, пересела назад и заглянула в указанный, воистину огромный пакет. В нем лежало несколько свертков, в которых она нашла белье, элегантного кроя брюки, белый джемпер из кашемира, короткий плащ в английскую клетку, синие туфли с золотыми буквами модного дома, кожаные перчатки, небольшая сумка и даже полный набор косметики. Еще среди покупок притаился мобильный телефон. В его записной книжке значился только один номер. Юля нажала на вызов, и ей сразу ответили:
– Я угадал с размерами?
– Да, – поблагодарила она и удивленно добавила, – как умудрился столько накупить за столь короткий срок? Ты все-таки фея или правильнее будет сказать – фей.
– К сожалению, – рассмеялся Роберт в ответ, – к волшебству я не имею никакого отношения, иначе такого бы наворотил!
Вскоре он вернулся с кофе, сел в машину и присвистнул.
– Нет слов! Леди во всем!
– Спасибо. Но мне неловко чувствовать себя обязанной…
– А ты не чувствуй.
– Хотелось бы пока просто остаться друзьями.
– А я тебя пока к алтарю и не зову, – Роберт хитро взглянул на нее и добавил, – хотя вряд ли мы сможем просто дружить.
– Этого я и боюсь.
– Ты мне ничем не обязана, Джу. Я не из тех парней, что покупают женщин.
– Потому что они на тебя сами вешаются? – Юля бросила на него лукавый взгляд.
– Создаю такое впечатление?
Они выпили кофе, и Роберт подал Юле еще один пакет. Там лежали элегантные очки, закрывающие пол-лица и синий шелковый платок.
– Чтобы ты смотрела на мир, а не он на тебя. Пока так будет лучше. Надевай, и поехали.

Глава 6
В час дня самолёт приземлился в столичном аэропорту Внуково. Мистер Фаррелл спустился по трапу, обогнул аэродромный автобус, качавшийся под натиском суетливых пассажиров, и направился к чёрному минивэну с тонированными стёклами.
– Эдвард! – Из-за машины вышел подтянутый высокий мужчина и приветственно махнул рукой.
– Виктор!
Друзья обменялись рукопожатиями и обнялись.
– Поехали! – Виктор сдвинул боковую дверь микроавтобуса. – Взрыв на Каширском шоссе, ты уже в курсе?
– Да, смотрел новости, – озабоченно нахмурился Эдвард, забираясь в прохладное нутро машины. – Много тяжелых?
– Сложно сказать, завалы быстро не разберут. Но надо поторопиться. – Виктор запрыгнул следом. – Трогай! – кивнул он водителю, захлопнул дверь, и машина сорвалась с места.
– Какая дикость! – покачал головой Эдвард. – Сегодня, в день траура. Это сколько же взрывчатки понадобилось, чтобы дом обрушить?
– Порядка трехсот килограмм в тротиловом эквиваленте. Как тебе такое? – Виктор гневно стукнул ладонью по колену. – Погибших будет гораздо больше, чем раненых. Но все лучшие хирурги сидят уже наготове. Спасибо, что согласился приехать.
– О чем речь, Виктор! – отмахнулся Эдвард. – Я все больше прикипаю душой к России, несмотря на творящийся беспредел. Мы с Лиз всегда ездили в составе бригад Красного креста. Весь мир избороздили вдоль и поперек, столько горя повидали.
– Ты удивительный человек! С твоим уровнем мастерства мог бы жить припеваючи в родном Лондоне. В твоей клинике отбоя нет, наверное, от клиентов.
– Есть такое дело, – слабо улыбнулся Эдвард. – Но это не то, чего хочется душе. Я вырастил хороших учеников, и потому знаю, что клиника моя в надежных руках.
* * *
Взрыв унес более ста жизней, а раненных привезли в больницу в разы меньше. Несмотря на позднее время в операционной было светло как днем. По завершении операций в блоке стоял характерный запах крови, эфира и спирта. Эдвард тер кожу с таким остервенением, будто хотел содрать ее с себя.
Трое тяжелых раненных сегодня прошло через его руки, и последнего парнишку он не смог спасти. Темные пятна крови на зеленой форме смотрелись бестактным напоминанием о его поражении в схватке с костлявой. За его спиной на высоком столе все еще лежало то, что еще пару часов назад дышало, надеялось, возможно, любило. Теперь же на сером лице застыла маска вечного покоя и безразличия ко всему, что осталось на земле.
Двери раздвинулись, и в операционную два крепких санитара втолкнули каталку. Эдвард оглянулся на тело, накрытое простыней, и посмотрел на себя в маленькое зеркало над раковиной. Из глубокой тени глазниц на него смотрел уставший, но по-прежнему пытливый взгляд.
– Тебе нехорошо, Эдвард? Неужели переживаешь? – Виктор весь день провел за соседним операционным столом, и тоже выглядел не лучшим образом.
– Не переживаю, скорее не могу смириться с тем, когда умирают молодые.
– Пойдем-ка в ординаторскую и тяпнем по коньячку.
– Пойдем.
В лифте ехали молча, не было сил даже поднять головы. В небольшом кабинете разместилось четыре стола, заваленных бумагами, стеллаж с документами и колченогий диван, обтянутый дерматином. Виктор взял свой дипломат с подоконника и достал бутылку выдержанного армянского коньяка, плитку шоколада и пару яблок. После первой стопки, когда янтарный, благородный напиток согрел небо и мягко пролился в глотку, туман в мозгу немного рассеялся. Эдвард расположился на диване, а Виктор сел за стол и взялся за телефонную трубку.
Пока он разговаривал с сыном, Эдвард положил голову на спинку дивана и наблюдал за ним. Сила и уверенность сквозили в каждом слове и движении этого человека. Высокий, широколицый с веселыми зелеными глазами Виктор пользовался популярностью у женщин независимо от их возраста. В его черный чуб уже закралась седина, но только добавила ему солидности. Лишь немногие знали, сколько боли пришлось пережить Виктору за последние годы. Как и Эдвард, он рано овдовел.
Его жена, медсестра, погибла во время взрыва на Кавказе, вытаскивая на себе раненных из горящего бронетранспортера. С единственным сыном, тоже военным, отношения у Виктора складывались непросто. Эдвард немало хлебнул горя, и, имея много общего с другом, нашел в нем родственную душу, а через него обрел и любовь к России.
– Ну что, еще по одной? – Виктор пересел к Эдварду и разлил коньяк по стопкам. – Все! Завязывай грузиться. Рассказывай, что за девушку Роберт приволок в мой дом.
– Ах, Виктор, все так запутано. Кто эта леди, я не могу тебе сказать. При ней не оказалось документов, и она потеряла память. Думаю, это не критично и все восстановится в ближайшее время.
– В чем проблема тогда?
– В Роберте то ли проснулся охотничий инстинкт, то ли он действительно влюбился. Скорее второе, я его таким никогда не видел раньше.
– Так это же прекрасно! – Виктор налил еще по одной и посмотрел сквозь стопку на свет. – Видишь, вот уже и у твоего сына появился интерес к России. Да услышит Господь мои молитвы, и вы переберетесь сюда жить.
Эдвард устало улыбнулся. Виктор второй год сулил золотые горы, предлагая променять дождливый Лондон на не менее капризный в этом плане Петербург.
– Виктор, ты мой друг, и, пожалуй, я могу об этом сказать только тебе, – Эдвард замялся. Виктор уставился на него, и в его зеленых глазах запрыгали бесенята.
– Ты что, тоже влюбился?
– Нет, ну что ты! – Эдвард уже пожалел, что начал этот разговор. – К тому же это Роберт ее нашел.
– Влюбился, точно! – Виктор на пальцах изобразил выстрел из пистолета. – Ну и что! Нашел ее он, а вылечил ты. А барышня как к тебе?
– Знаешь, произошло что-то странное. Когда она пришла в сознание, то увидела первым меня. Мне показалось, девушка потянулась ко мне всем своим существом. И даже после того, как Роберт провел ночь около ее постели, хотела довериться мне.
– А ты чего? – Виктор с хрустом надкусил яблоко.
– А я собственноручно толкнул ее в объятья сына.
Друг перестал жевать и посмотрел на Эдварда.
– Тяжелый случай.
– Странное чувство, – продолжил он, – весь день в глубине души, у меня жила надежда, что завтра утром я увижу ее и смогу что-то изменить. Я даже желание загадал, если всех пациентов на этот свет сегодня верну, то девушка будет моей.
– После того как ты ее оттолкнул? – усмехнулся Виктор. – Русские барышни гордые, да и Роберт у тебя тот еще ухарь.
– Ухарь – это что-то неприличное?
– Нет, но это то, что уложит твою красавицу сегодня в его постель.
– Уверен, что до постели дело сегодня не дойдет. Тут другое, – Эдвард вытянул ноги и закинул руки за голову. – Они с Робертом подходят друг другу. И это я тоже не знаю, как объяснить.
– Жизнь все сама расставит по местам, – усмехнулся Виктор, – а как документы найдутся, еще проверим по базе, что это за леди.
* * *
– Красавица, вы позволите пригласить вас сегодня на свидание в тенистую аллею? – в глазах Роберта плясали огоньки.
Он въехал на парковку около одной из московских гостиниц и выключил зажигание. Несмотря на многочасовой переезд, Роберт выглядел бодро и флиртовал напропалую.
– Я даже не знаю, сэр, маменька не отпускает меня так поздно гулять, но если вы обещаете танцы и вести себя пристойно… – Юля подыгрывала ему, стараясь скрыть усталость.
– Вы умеете танцевать?
– Мне кажется, даже лучше, чем ходить.
– Тогда я ангажирую все ваши танцы, – проговорил он с жаром способным расплавить и тихоокеанские льды.
* * *
Роберт зарегистрировался у стойки администратора, и они с Юлей на лифте взлетели на один из верхних этажей. Панорамные окна двухкомнатных апартаментов выходили на Москву-реку.
– Увы, жить мы с тобой будем вместе. Огромная кровать в твоем распоряжении, а я устроюсь в кабинете…
– Не оправдывайся. Здесь, помимо нас, спокойно поместится чета слонов и вольер с бегемотом. Я не возражаю. Для друзей это нормально.
– Тогда подруга, собирайся в ресторан, новые наряды, полагаю, найдешь сама. Мне нужно сделать несколько звонков. Даю тебе полчаса на сборы.
Роберт скрылся в кабинете.
Юля скинула костюм и прошла в ванную. Боль в голове больше не досаждала. Обнаженная, она вытянулась перед зеркалом, внимательно изучая тело: «Вот наглый докторишка! Везде пролез! Неужели я девственница?» Безупречная фигура надежно хранила секреты прошлого. Юля приняла душ, уложила волосы и с интересом открыла новую косметичку.
– Ого, полный боекомплект, – она обнаружила в ней: тональный крем, корректоры, помады трех оттенков, тушь, коллекцию теней с румянами и даже набор кистей.
Юля распечатала упаковку с французским парфюмом. Взяв лиловый пузатый флакон, она прыснула немного духов в воздух, и по ванной разлился дразнящий аромат черной смородины и иланг-иланг. Юля вернулась в комнату и нерешительно остановилась около пакетов: «Невзирая на все его заверения, начинаю чувствовать себя содержанкой! Надеюсь, Роберт не рассчитывает, что я от восторга паду в его постель сегодня ночью? Походу, такое вообще не в моих правилах, но, должна сказать, что парень мне нравится. Господи, меня просто раздирает от желания заглянуть, что в этих сумках лежит!»
Она решила оставить терзания на потом, когда совсем нечего будет делать, и вывалила покупки на кровать.
– Небеса, красота-то какая.
Юля натянула кофейного цвета шёлковые трусики-шорты, отороченные тонкими кружевами, и взяла лифчик. Роберт выбирал для неё бельё! А ведь видел её совсем голой. К щекам прилила кровь. «Бедный львеночек… – Юля провела ладонями по груди, расправляя ткань. – Отчаянно весь день меня соблазняет. В отличие от своего отца, который меня буквально впихнул в объятья сына. Нечто странное влечет меня к Эдварду, но вот что?». Юля смутилась, вспомнив, как выпрыгнула из халата, будто под гипнозом, и осталась перед обалдевшим доктором в чем мать родила. "Вот уж кто умеет манипулировать женщинами, как шулер колодой карт. Правда, почему он так смутился? Странно для врача. Я понравилась ему, к бабке не ходи, вот и смутился». Юля неспешно натянула чулки.
– Будьте с моим сыном! – прошептала она и добавила с досадой в голосе. – Какое самоотреченье!
Из трёх нарядов ей приглянулось платье из коричневого шелка . Другие – чёрное и цвета индиго, не подходили по настроению. Она втиснулась в наряд, и застегнула на талии молнию. Жёсткий лиф бесстыдно вытолкнул упругую девичью грудь в откровенное декольте, и она застыла под жемчужинками бус.
В другом пакете лежали без коробок две пары чудных туфель, мокасины и кроссовки. Юля достала туфли на высокой платформе из мягкой коричневой кожи с золотыми квадратными пряжками. Обувшись, она сделала несколько шагов: «Потрясающе! Хоть всю ночь в них танцуй!». Юля повертелась у зеркала, придирчиво рассматривая отражение:
– Красивая, но совершенно незнакомая дива! – резюмировала она.
Роберт так тихо вошел в комнату, что Юля вздрогнула, увидев его позади себя в отражении зеркала.
– Из какой же сказки моя принцесса сбежала? – прошептал он, взяв ее за плечи.
Юля улыбнулась и прислонилась к нему спиной:
– Из очень страшной, со Змеем Горынычем и Кощеем Бессмертным. По-другому быть не может.
– Убью обоих.
Роберт провел пальцами по ее шее:
– Мне кажется, здесь нужно позолотить.
Быстрым движением он надел ей на шею затейливое украшение с кулоном в виде капельки.
– Это твоя застывшая слезинка, – проговорил он бархатным голосом и чуть коснулся носом Юлиных волос.
– Роберт, ты сошел с ума…
– И нисколечко об этом не жалею. Пойдем в ресторан, или я сейчас тебя растерзаю и съем.
«Плакали мои благие намерения… Да и побери их леший! Что я монахиня католического ордена? Как ее там? Кармелитка! Удивлю парня сегодня» – но скорее удивляла каждая новая мысль в голове, ведь это пробуждалось ее собственное «я». И было в нем нечто совершенно незнакомое.

– Я скоро, – Роберт взял свой костюм и скрылся в кабинете.
Юля вышла на балкон в полном смятении: «Что он делает со мной? Еще вчера у каждого из нас была своя жизнь, а теперь этот парень ураганом ворвался в нее и в мое личное пространство». Будто дикая кошка скрутилась в узел внизу ее живота, требуя любви и ласки.
Роберт вышел к ней в черном костюме-двойке, скроенном по последней моде и темно-коричневой рубашке из тонкого хлопка. Галстук Роберт проигнорировал, просто расстегнув две верхние пуговички. Густые волосы его были аккуратно зачесаны назад, а щеки выбриты до синевы. Он застал Юлю врасплох с ее шальными мыслями, и, похоже, поймал ее чересчур призывный взгляд.
– Я теряюсь…
Роберт не дал ей договорить, порывисто обняв и горячо прошептал в самое ухо:
– А я соберу, подберу каждую твою частичку! Моя Джульетта, Джулия, Джу… Только скажи «да».
– Да.
Роберт склонился к ее губам, и Юля закрыла глаза, предвкушая поцелуй, как вдруг он отпрянул.
– Пойдем… В ресторан. –  он тяжело сглотнул, и взгляд его потемнел.

Глава 7
В ресторане с низкими потолками, багровыми стенами и позолоченными канделябрами было тускло от винных паров, а запах табака и еды резко ударил в нос. Народ зажигал на танцполе под «Кабриолет», надрывно исполняемый белокурой дивой в платье с изумрудными пайетками.
– Ты уверен, что здесь есть места? – тихо спросила Юля: «Лучше бы мы остались в номере, у меня сейчас голова взорвется!»
– Я всегда делаю только то, в чем уверен, – подмигнул ей Роберт, – Не переживай, мы всего лишь поужинаем здесь.
– Платье от кутюрье чересчур для этого борделя.

– Терпение, моя прелесть.
Подошел метрдотель:
– Добрый вечер, господа!
– Для меня зарезервирован столик на фамилию Громов, – Роберт, чуть прищурив глаза, осматривал зал.
– Да, есть такой. Позвольте вас проводить.
Метрдотель привел их к столикам у стены. Они находились на возвышении, и отсюда хорошо просматривался весь зал. Кресло с потертой золотистой бархатной спинкой оказалось непритязательными на вид, но удобным. Юля с удовольствием в нем утонула.
– Я голоден, как зверь, – игриво прорычал Роберт, – а ты?
– Готова завалить антилопу, – Юля изобразила рукой когтистую лапу.
– Да ты хищница? – Роберт смешно нахмурил брови.
– Не травоядная.
– Не боишься играть со львом?
– Страха нет, это точно.
– Прекрасная Джульетта Капулетти…    Меня ведь крестили Романом, один шаг до Ромео, не правда ли? Обожаю Шекспира.
– Это объясняет цитирование наизусть трагедии. Хотя для англичанина знать русский вариант удивительно.
– Да будет тебе известно, предки по маминой линии эмигрировали из России в двадцатые годы.
– Вот это поворот!
Подошел официант.
– Роберт, побудь еще немного волшебником и угадай, что я предпочитаю из еды. Для меня это пока набор букв и картинок, – попросила Юля и закрыла меню.
– С удовольствием! – Он закончил изучать винную карту и сделал заказ:
– Нам, пожалуйста, седло барашка две порции, овощи, хлебную корзинку, сырную тарелку и два бокала Шато-Марго.
Когда принесли еду и вино, у входа в зал возникло оживление, и глаза Роберта блеснули недобрым огнём. Четверо подвыпивших мужчин, балагуря и панибратски похлопывая метрдотеля по плечу, развязной походкой прошли к столу у сцены. Метрдотель заискивающе улыбался, поклонился лишних три раза и нервным жестом поторопил официанта. Юля сделала вид, что не заметила, ни как побелели у Роберта костяшки пальцев, крепко сжатых в кулак, ни как он украдкой взглянул на неё.
– У нас дома повар отлично готовит из ягненка Ланкаширское рагу, – Роберт впился зубами в сочную мякоть барашка, – Но когда я попал на восток, то понял, что вкуснее ягнятины с солью и перцем, приготовленной на огне, нет ничего на свете. Мой друг Дмитрий – мастер полевой кухни.
– Ты с ним в Москве встречаешься? – Юля изящно отрезала небольшой кусочек мяса и отправила в рот.
– Да, и еще с одним парнишкой. Думаю, они тебе понравятся… – Роберт поднял было бокал, но компания у сцены вновь привлекла его внимание.
– Какой насыщенный оттенок у этого вина, – напомнила Юля о своем присутствии.
– Да, – рассеянно ответил Роберт, – Я неслучайно его выбрал.
– И что же это за волшебный нектар нам принесли? – Юля пригубила и склонила голову набок.
– О, это удивительное вино из погребов замков в Бордо… – Роберт отправил эсэмэску и пустился в пространный рассказ: – Знаешь, самые лучшие сорта винограда выращивают в Вон-Романе в Бургундии: Шато-Марго, Шато-Латур, Шато-Лафит, Шато О-Брион и Сотерн…
Юля ловила каждое слово Роберта и не знала, что ее больше захватывало: сам рассказ или голос, от которого сердце плавилось, как шоколад на солнце
– Джулия, а поехали в Канны? На Лазурный берег. Попьем хорошего французского вина, – экран телефона высветил новое сообщение. Роберт набросал ответ и доел остывшее уже мясо.
– Если только ты меня провезешь в качестве ручной клади.
– Да найдем мы твои документы, не переживай, – он отложил приборы и хитро подмигнул ей.
Люди, что так интересовали Роберта, так и не сделали заказ. Юля почувствовала на себе цепкий, колючий взгляд одного из них, и по ее спине пробежал холодок. Лысый, небритый здоровяк, встретиться с которым она не пожелала бы ночью в темном переулке, смотрел то на нее, то на Роберта. Лысый что-то сказал своим друзьям и, они, посовещавшись, встали и вышли из зала. Роберт отправил еще одно сообщение.
На сцене певица томно затянула балладу про замечательную жизнь на английском языке. Роберт подозвал официанта и попросил счет.
– The sun's in your eyes, the heat is in your hair[1]…   – подхватил Роберт слова песни, – Джу, пойдем потанцуем.
Юля вложила пальцы в его большую теплую ладонь и пошла за ним. Роберт умело вел в танце, и ей оставалось лишь следовать за ним. Юле захотелось раствориться в его объятьях, ощутить силу рук и вкус губ: «Интересно, как с такими распутными мыслями в голове я осталась целомудренной особой. Или дело в этом парне?»
Она подняла на Роберта глаза. В его расширенных зрачках отражались огни, озаряющие сцену. Он смотрел на Юлю не отрываясь, будто она могла исчезнуть. Сквозь тонкую ткань платья кожу обжигал жар его ладони. Роберт прижал ее к себе и робко коснулся губами щеки. От этого невинного поцелуя по телу Юли пробежала дрожь, и все ее существо наполнилось томящим восторгом.
– Ты невероятная, – прошептал он.
Отважившись, Юля запустила руку в волосы Роберта. Она сходила с ума от его запаха, взгляда, обжигающего дыхания. Роберт шептал что-то еще, и бархатистый голос окутывал ее мягким шелком. Их тела соприкасались, полыхая желанием слиться воедино.
Музыка закончилась, и Роберт проводил Юлю к столику.
– Что ты вытворяла сейчас, проказница?
– Я?
– Ты, моя дорогая, ты! Твой sex appeal[1] просто зашкаливает. Как это правильно сказать по-русски? – Роберт скользнул взглядом по ее плечам, груди и цокнул языком. – В общем, от тебя веет фантастическим сексом. Мужчины таких женщин просто так не пропускают.
Юля допила вино и рассмеялась:
– Сомнительная похвала, – она продолжала улыбаться: «Так, еще не хватало, чтобы ты принял меня за особу легкого поведения».
– Но это похвала. Я теряю контроль рядом с тобой.
– Ты тоже хорош! Смотришь так, что хочется раздеться. Всегда так девушек одурманиваешь?
– Одурманиваю? Да я дитя по сравнению с тобой.
– Но это не значит, что сегодня мы окажемся в одной постели, – притормозила Юля его лошадей.
Телефон Роберта клацнул новой смской, он кинул на экран беглый взгляд.
– Сегодня точно нет… Джу, нам нужно вернуться в номер.
– Как скажешь.
– Ты не обиделась, что я так откровенно? – Роберт протянул к ней руку, и она вложила в нее свою ладошку.
– Нет. Я прекрасно понимаю, что мы не сможем быть просто друзьями. Но наберись терпения и давай поговорим о чем-нибудь другом сейчас.
Теплая улыбка коснулась его лица.
– Ты прекрасно танцуешь, – Он изучил чек и вложил несколько купюр в папку для расчета.
– Скажи, какие еще таланты ты прячешь от меня? – Роберт протянул ей руку и повел за собой к выходу.
– Audi, multa, loquere pauca[2], – задумчиво проговорила Юля. – Это можно отнести к талантам?
– Латынь? А ты та еще штучка! – обернулся Роберт так резко, что она врезалась в него.
– Да, наверное, латынь.  Не знаю, как это объяснить, но я чувствую все оттенки твоего настроения. Если ты вздумал играть со мной в кошки-мышки, то знай, я раскушу тебя с полуслова.
– Прости, принцесса, я только хочу уберечь тебя от… от проблем, – он обхватил ее за талию.
– Тогда запри меня в башне.
Роберт рассмеялся:
– Я бы с удовольствием, но, мне кажется, на свете нет такой башни, которая удержит тебя. Если только ты сама этого не захочешь.
Лифт распахнул перед ними двери. Роберт пропустил Юлю вперед и обнял, сцепив руки на ее животе.
– Я лучше поселю тебя в замке, – его дыхание обжигало и превращалось в пытку. Жар вновь объял тело, связывая узлом все ее существо. Но Юля уже была начеку, и когда руки Роберта легли ей на грудь, она вывернулась из объятий.
– Ладно, прощаю. Только давай договоримся: можешь не рассказывать мне всего, но не обманывай.
Роберт смиренно склонил голову:
– Да, миледи.  Тогда не спрашивай меня больше ни о чем сегодня.
В номере он скрылся в кабинете и вскоре вышел в джинсах и черном кашемировом свитере.
– Мне нужно уехать.  Если я не вернусь к утру, позвони моему отцу. Будь с ним, а я присоединюсь позже, – он протянул ей визитку.
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Ты уже помогаешь мне. Тем, что ты есть, и я повторюсь: если не будешь задавать лишних вопросов, буду премного благодарен. Сказать, куда я еду не могу – мы договаривались не врать друг другу.
– Но ведь я и не спрашиваю. У тебя все получится.
– Моя прекрасная леди!
– Возвращайся скорее, – Юлин голос дрогнул.
– Ты даже не успеешь соскучиться.
– Иди же, – она ласково потрепала его по волосам.
– Забыл документы! – Роберт снова исчез в кабинете.
Юля взглянула на визитку, приятную на ощупь и украшенную красивым вензелем, с написанным на ней от руки российским номером.
– Мистер Эдвард Фаррелл…
– Спокойной ночи, ваше высочество, – Роберт обладал талантом подкрадываться. Он схватил Юлю на руки и донес до кровати. – Ложись и постарайся уснуть. Хочу увидеть тебя завтра свежей и отдохнувшей.
– Тогда, если не возражаешь, я хотя бы переоденусь. В платье не очень удобно спать.
Он еще раз прижался губами к ее лбу, взял куртку и вышел.

[1] Солнце отражается в твоих глазах, тепло – в твоих волосах. (англ.) – Солнце отражается в твоих глазах, тепло – в твоих волосах.
[2] Sex appeal (англ.) – сексуальная привлекательность.
[3] Audi multa, loquere pauca (лат.) – слушай много, а говори мало.

Глава 8
Дождь заливал набережную, напоминая, что на дворе уже не лето. Луна спряталась за тучами, и фонари в одиночку освещали засыпающий город. Роберт подбежал к припаркованному у гостиницы черному джипу со стальными дугами на морде и, оглянувшись, нырнул в него. Водитель рванул с места, и машина покатила по набережной. Светловолосый коротко стриженный здоровяк, сидевший за рулём, толкнул Роберта плечом в плечо:
– Здорово, Британец!
– Рад встрече, Самурай! – Роберт посмотрел на фиолетовый шрам, опоясавший шею друга.  Всякий раз ему казалось, что голова у того пришита.
– «Первая встреча, последняя встреча…» – пропел красивым баритоном Дмитрий Сотников, он же Самурай, строчку из старинного романса и на скорости вошел в крутой поворот.
– Какой талант зарыл в землю, тебе бы в Гранд-опера выступать, – подколол Роберт друга, – Правда, не возьмусь судить: стреляешь ты лучше или поешь.
– Да, ладно. Отслужил я уже свое. Больше в контракт не впишусь.
– Как удалось выйти на Рябого?
– Так он решил в Москве обосноваться, а врагов у него здесь, аки песку морского.  Столько ребят наших полегло из-за предателя на войне. А Малыш вообще ушел из плена живым только благодаря тебе и твоему отцу. Так вот, решил Рябой замести следы и убрать тех, кто его знал хорошо, и сам начал проявляться. В ресторане гостиницы, куда я тебя поселил, он уже четвертый день тусит. Ты его спугнул, видимо.
– Главное, теперь не упустить! – Роберт побарабанил пальцами по двери.
– Должно сладиться.  Малыш ведет его от самого отеля.  Рябой сейчас в один клуб заехал…  Под твоим сиденьем в сумке ствол.
– Интересно! – Роберт надел перчатки, осмотрел содержимое сумки, улыбнулся и протянул:
– Глок – классная пушка! Давно не брал я в руки шашек, так ты любил говорить?
Дмитрий усмехнулся:
– Не забыл! –   Он погладил шрам на шее. – Как там док? Всегда за здравие его в церкви поминаю. Если б не отец твой тогда – крышка мне! Мастер он головы пришивать.
– Есть такое.
– Эдвард тоже в Москве?
– Да. Прямо с самолета на операцию уехал, – ответил Роберт. – Что происходит вообще? Теракты по стране один за одним! Вторая Чеченская корячится, не иначе.
– Так первая и не заканчивалась. Но зришь в корень… Черт, погодка шепчет, ни зги не видно.
Дмитрий сосредоточился на дороге, и Роберт, нахохлившись, уставился вперед, они ехали по незнакомым ему улицам. Дождь заливал стекла. Лучи фар простирались перед капотом легкой дымкой, выхватывая из сумрака встречные машины. Шорох шин по асфальту и приемистое урчание мотора вселяло надежду, что в этот раз Рябому не скрыться. Легкий хмель улетучился, будто его и не было. На память пришло, как их с Саней в Чечне вышвырнули связанными из машины и, они, упав в заросли полыни, не могли надышаться вдоволь после смрада грязной ямы. Тогда Роберту казалось, что он попал из преисподней в рай. Только бешеное биение пульса напоминало ему, что он все еще на земле.
Звонок телефона прервал его воспоминания.
– На связи! Ах, собака!.. –  Дмитрий смачно выругался, вдавил педаль газа в пол, и машина стрелой устремилась вперед. – Ладно, мы уже рядом, сейчас постараюсь на хвост тебе сесть. Соскочил он из соседнего клуба, ну ничего, догоним.
Они пропетляли по городу и выбрались на Каширское шоссе, джип Дмитрия лавировал между других машин, пока, наконец, не пристроился в хвост пятой модели «БМВ».
– А вот и Малой.
– Где?
– Впереди, на черной бэхе. Видишь? Пора его сменить, чтобы не спугнуть Рябого.
– Куда, интересно, он из города рванул? – Роберт сжал пальцы в кулаки.
– Главное, чтобы не в аэропорт, – сквозь зубы процедил приятель, – а так-то, здесь гораздо удобней его прижать будет.
Дмитрий моргнул фарами и обошел машину Малыша.
– Чего это Рябой, на джип пересел? – размышлял вслух Дмитрий. – Вроде в клуб на мерине приехал.
– Шифруется.
– Их трое, справимся. Куда ж ты, родной?
Машина Рябого неожиданно свернула на пустынную проселочную дорогу. Дмитрий, визжа всеми тормозными колодками, следом вошел в поворот.
– Брат, выбирай место и прижимай его, он нас вычислил. Уйдет ведь, – занервничал Роберт.
– Все нормально. Сейчас сделаем. Ох, не повезло тебе, тварь. Сам себя загнал.  Здесь не место, а мечта!
Из люка преследуемой машины неожиданно высунулся бородач и дал короткую очередь из автомата по джипу. Пробитое в нескольких местах лобовое стекло покрылось паутиной трещин.
– Чтоб тебя! – Дмитрий, схватился за плечо, пригнулся и резко вывернул руль. Машину занесло на мокрой дороге. Додж выписал крутой вираж и съехал в кювет.
– Твою ж мать… –  Роберт перешел на бранный английский, выпутываясь из ремня безопасности.
За окном появилось встревоженное лицо Сани. Он рванул ручку двери на себя.
– Живы?
Из Дмитрия ругательства вырывались как патроны из автомата Калашникова.
– Ну все! Остынь! – оборвал его Саня на полуслове.  – Оружие из твоей машины нужно перекинуть, а то, не ровен час, гаишники нарисуются. И давай вытаскивать тебя за хвост.
Машину Дмитрия, вымокшие до нитки, парни прицепили тросом к «БМВ». С мощным рыком джип, влекомый детищем немецкого автопрома, выбрался на дорогу.
Саня Громов, он же Малыш: среднего роста красавец-блондин с голубыми, как у невинного младенца, глазами, с опушкой из длинных золотистых ресниц, вышел из машины, крепко обнялся с Робертом и повернулся к Самураю:
– Ты как в кювет съехал? Дал бы по газам и боднул их тачку со всей дури.
– Да пошел ты! Была охота холодным в ремнях болтаться. Это ж тебе не БТР. Хорошо пуля только царапнула плечо, остальные в обивку вошли.
– Ладно, живы и слава Богу! Нужно разбегаться, – Роберт обошел машину Дмитрия. – Только как с таким стеклом ехать?
– Да, Самурай, на лобовуху ты попал, надо заменить по-тихому. В Москву с таким нельзя, – Саня задумчиво почесал затылок, – Помощь нужна?
– Сам разберусь. Езжай в город, оружие только в канаве не забудь, – буркнул Дмитрий. – Тут неподалеку мастерская есть. Свои пацаны работают.
Он достал из багажника покрывало, укрыл им торпеду и выдавил растрескавшееся стекло в салон. Собрал полотнище тюком, кинул на пол и грузно плюхнулся на водительское сидение.
– Давайте, братья! Днем созвонимся, – Дмитрий махнул рукой и завел двигатель.
– Поехали, Роберт, – Саня спустился в канаву и выудил оттуда сумку с оружием, – пообщаемся по дороге, сколько лет-то не виделись!
* * *
Дождь молотил по окнам, и дворники еле справлялись с обрушившимися потоками воды. Трасса серебрилась и отражала дальний свет встречных машин.

– Как ты? По-прежнему репортажи строчишь? – Саня устало откинулся на спинку сиденья, придерживая руль одной рукой. – Не женился еще?
– Да. С моей работой на месте не засидишься. А по поводу женитьбы… Я встретил девушку…
– Англичанка, или кто из наших?  Как звать? – оживился Саня.
– Из ваших! – Роберт радостно повернулся к другу. – Юля!
– Юля? – приятель помрачнел.
– Что-то не так?
– Нет, все ровно. Башка разболелась.
– Тогда не буду тебя грузить.
– Да ладно, валяй.
– Я её нашел в лесу. Лежала без сознания, избитая. При ней была сумка с документами и несколько приглашений на  ее же свадьбу с неким Сергеем Филатовым. Вы же учились в Питере.  Может, у вас там остались какие-нибудь связи? Помочь бы ей вспомнить. Но так, чтоб без полиции.
– А имя ей ничего не напомнило? Да и телефон ведь в сумке наверняка был.
– Понимаешь… Я Юле не сказал, что нашел сумку и документы. Решил, пусть немного побудет без прошлого. Ей так лучше.
– Да, ты коварный перец… Не ей, тебе так лучше. Умыкнул девушку со свадьбы! Интересно взглянуть на мадам, что так вскружила тебе голову. Да, Питер, Питер… – рассеянно пробормотал Саня, а потом вдруг посетовал: – Зря я женился, сразу после института…

– Ты вроде и на войну ушел из-за семейных неурядиц?
– Да. А как вернулся, сразу разошлись.
– Тебя девушки всегда осаждали, один не останешься.
– Да дело не в том, что баб нет. Тут другое. Прошлое червем гложет.
– Мы с тобой столько просидели в вонючей яме в плену, обо всем вроде переговорили. Неужели я что-то не знаю о тебе?
– Выходит, не знаешь… У меня девчонка до жены была. Красивая такая.  Когда она по улице шла, народ шеи сворачивал. Очень любила меня, не знаю за что. Сдрейфил. Подумал, создал Господь такую красоту для другой жизни… Да и вообще, малышке моей тогда семнадцати не исполнилось. Дальше поцелуев дело не заходило. Мда… Накануне своего выпускного пригласил ее на свидание и сказал как отрезал: "Куда я, зеленый специалист со смешным окладом, тебя на другой конец страны потащу?" Малышка всегда веселая такая была, улыбка в тридцать два зуба, глаза блестели, а тут… Мы с ней ночь целую проговорили. Она не плакала, не кричала на меня, но взгляд ее до сих пор перед глазами стоит. Будто омертвел он у нее. Я утешал себя дурак, мол, пройдет время, оклемается, станет звездой эстрады или подиума.  Сама спасибо потом скажет. Она в конкурсе красоты в том году как раз участвовала. Ребята по курсу меня не поняли. Глаз на нее тогда положили многие из нашей компании, а она, кроме меня, смотреть ни на кого не хотела. Так что с пацанами мы тоже холодно расстались.  А я через неделю после выпуска женился на девахе из соседней общаги. Спал с ней самым бесстыдным образом уже два года. Уехали с супругой за тридевять земель. Как же потом жалел, волком выл… Отправился на войну по контракту. Если бы сейчас встретил девочку ту, на колени встал, прощения у нее попросил…
– Так что же ты ее не нашел?
– Да как-то совестно было. Самурай звонил ее родителям, мать сказала, что моя малышка уехала в Германию..
– Он тоже в нее влюблен?
– Нет… Дружили они. Такие оба эпатажные. Зажигали на дискотеках… Их заприметил кто-то с телевидения, и даже приезжали для передачи молодежной снимать. Такое на сцене вытворяли! Ладно, не знаю, что на меня нашло. По поводу твоей Юли можно поузнавать. Только тогда давай мы познакомимся хотя бы с ней.
– Давай, – согласился Роберт и добавил с улыбкой, – только чур, не отбивать. Знаю я, как твой взгляд с поволокой на женские сердца действует разлагающе.
– Да ладно, у тебя отобьешь, пожалуй.  Ты когда уезжаешь из Москвы?
– Не в курсе пока.  Днем созвонимся. И притормози где-нибудь цветы купить.

Глава 9
Роберт вошел в номер, тихо подкрался к кровати и прислушался к дыханию Юли. Затем поставил цветы в вазу на тумбочку около постели и скрылся в ванной комнате.
Он отвернул оба крана, умыл лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. «Как можно расстраиваться из-за того, что не прикончил человека, хоть и нелюдь? В мире люди умирают каждую секунду, но нужно ли мне становится убийцей, пусть и за правое дело? – задавался он вопросами. – Как давно я стал таким кровожадным?» Роберт присел на край ванной, скинул ботинки и отшвырнул их в угол, стянул с себя одежду и встал под душ. Когда теплая вода заструилась по телу, он уперся ладонями в стену и вновь задумался: "Все эти годы я вынашивал планы мести, но с появлением Джу, в душе все перевернулось. Как ток меняет полюса, так и сейчас ненависть уступила место любви. Странно все это и непривычно".
Роберт обмотал бедра полотенцем и отправился в спальню. Его мучило искушение нырнуть под одеяло и взять Юлю в плен объятий теплой, сонной и безоружной. Но как отнесется она к такому неожиданному пробуждению. Он тяжело вздохнул и пошел спать в кабинет на диван. Но сон не шел. Роберт откупорил бутылку коньяка, захватил стакан и вышел на балкон. Сто грамм «Хеннесси» обожгло горло, оставив доброе послевкусие. Он уселся в плетеное кресло, вытянул ноги и выпил второй бокал коньяка уже не спеша. Мысли упорядочились в голове, соблазнительный образ Юли дезабилье, однажды увиденный им, вышел на первый план и раздразнил воображение. «Завтра ты станешь моей, и даже сам черт не отберет тебя у меня» – он упал на пол, отжался раз двадцать и отправился спать.
* * *
Рано утром трезвон мобильника заставил Юлю открыть глаза. Она спросонок не сразу поняла, где находится и села в кровати. Густой, сладостный, дурманящий аромат свежесрезанных роз с первым осознанным вдохом наполнил все ее существо. Она обернулась и замерла: в напольной вазе красовался букет из бесчисленного количества головок алых и белых крупных цветков. Юля выскочила из постели, как есть в кружевной синей сорочке, и подбежала к букету.
– Какая красота! – она присела около него на пол, обняв колени.
Роберт с телефоном в руке выглянул из кабинета, подмигнул ей и послал воздушный поцелуй. Он притворил дверь, после чего послышалась неразборчивая напряженная речь. Юля посмотрела на свое нескромное одеяние и бегом вернулась под одеяло. Ночная непогода сменилась ясным утром. Вставать совершенно не хотелось, но оставаться в постели было небезопасно. «Более близкое знакомство пока стоит отложить, но я рада, что львенок вернулся! – она потянулась и сладко зевнула. – Господь услышал мои молитвы. Так, попробуем вспомнить как меня зовут. Татьяна? Елена? Ксения? Катюха? Пестимея? Так, тут полный провал и никаких намеков на воспоминания. Где я жила? Роберт говорит, в Петербурге. С таким же успехом я могла жить где угодно. Все что говорит Роберт на веру принимать не стоит. Где училась? Лингвист какой-нибудь? Вроде понимаю английский и что-то всплывает в голове из латыни. Нет, вряд ли. Что я умею? Танцевать. Точно, танцевать». Юля встала с постели и включила телевизор. По одному из каналов показывали аэробику. Шесть девушек в купальниках цвета киновари и голубых лосинах с одинаковыми улыбками энергично выделывали однообразные па под убойное техно. Юля натянула футболку и джинсы и с непринужденной легкостью присоединилась к экранным красоткам. Когда по разогретым мышцам побежало тепло, ей надоели однообразные выпады и махи, она пощелкала пультом и нашла канал MTV. Самба бразильским карнавалом ворвалась с экрана в номер. Юля пустились в пляс, а бедра задвигались так, будто она всю жизнь только и делала, что танцевала на улицах Рио-де-Жанейро.
– Усложним! – ее нога с вытянутым носком взметнулась выше головы, и она радостно рассмеялась, ощутив в полной мере власть над гибким телом. Она крутанулась вокруг своей оси и замерла, увидев Роберта. Он лежал на постели в одних спортивных серых хлопковых брюках, подперев голову рукой и наблюдал за ней. Взгляд его недвусмысленно говорил о шальных мыслях, гуляющих в этот момент в его голове. Юля сделала телевизор тише и присела на краешек стула. Сердце колотилось, словно ее застали с поличным на краже бриллиантов из ювелирной кладовой. Роберт надул губы и почесал мохнатый живот.
– Еще хочу, – протянул он. – Потанцуй для меня. Ты так классно бедрами восьмерку выписывала. Эти пуэрториканцы по сравнению с тобой просто караван неуклюжих верблюдов.
– Не сейчас. Как прошла ночь?
– Ночь прошла— это прошедшее время. Ты рядом – это настоящее, – Роберт похлопал по одеялу. – Присаживайся.
Юля подошла к букету и поправила без того идеальную композицию.
– Красивые цветы! Спасибо, – она не решалась сесть рядом с Робертом. Смелые помыслы, одолевавшие ее накануне, улетучились вместе с желанием, как и не было их.
– Хотел сделать тебе приятное!.. Упс, – он достал из-под подушки смятый листок.
К щекам прилила кровь, и Юля прыгнула на Роберта, выхватила бумажку из рук, скатившись с него набок.
– Нормальный поворот! – рассмеялся он, явно не ожидая такой прыти. – Там что, рецепт столичного салата?
– Ты все равно не поймешь.
– Представь, я умею читать по-русски, не хуже, чем говорить.
Роберт повалил ее и отобрал скомканную бумажку.
– Так и быть, ознакомься с моим ночным бредом. Считай, что это мой тебе подарок за букет, марафет и вчерашний ужин. Не могла долго уснуть, вспоминала как мы танцевали и набросала пару строк.
– Сколько перечеркнуто, и правда просто так не разобраться.
– Давай я прочту.
Роберт протянул ей листок. Юля села по-турецки, пробежалась глазами по строчкам и дрогнувшим голосом начала:
– Когда приходит химия любви?

Когда нет сил расстаться до зари?

Когда рука касается руки,

Кровь тянется к чужой крови?

Известно всем, красивы те глаза,

Что смотрят на тебя с любовью.

В душе томленье и бежит слеза,

Когда любимый рядом не с тобою.

В воспоминаньях электрический разряд

Что бил из его рук в твои ладони.

Вы словно обручения обряд

Свершили, пока разум был в агонии.

Ты убежать хотела, он не дал.

Мужчина снов вдруг стал реальным.

– Не уходи, так долго я тебя искал…

И взгляд его тебя пронзил печальный.

Ты встрепенулась будто ото сна,

Отпрянув, оборвала его речи.

– Прости, но я пройду свой путь одна.

– Не отпущу, – и притянул за плечи.

Дыхание любви коснулось вновь тебя.

Забилось сердце, тело пробуждая.

– Не торопи, – взмолилась, —

Дай прийти в себя.

И он ушел, главы не поднимая.

Томлением наполнился твой день,

Ты мыслями к нему все возвращалась.

Уже не человек – субстанция и тень,

Пока к нему ты снова не прижалась.

Он распахнул объятия свои

Как будто напоил водой живою.

Да, существует химия любви,

Ударом грома поражая вас обоих.
Юлю бросило в жар, вновь заставив лицо пылать огнем от шеи до кончиков ушей. Она сунула листок обратно за подушку. Роберт тихо сидел за ее спиной, секунды казались вечностью.
– Иди ко мне! – он коснулся губами ее плеча и прижал к груди. – Мне никогда не дарили таких подарков.
Его голос завораживал. Дрожь горячего мужского тела испугала Юлю, и сердце замерло, когда сильные руки легли ей на грудь.
– Прошу, не надо, – Юля попыталась зацепиться за промелькнувшее воспоминание. Кто-то однажды так уже делал, и ей это не нравилось. Совершенно точно не нравилось. Потребовалось усилие, чтобы пальцы Роберта перестали дразнить ее грудь, прикрытую одной футболкой. Соски предательски вздыбились, рельефно проступив сквозь тонкую ткань. – Ты не так понял. Просто наваждение какое-то случилось, и почему я это не выкинула, не знаю.
– С ума сошла? Это самое красивое признание, что я слышал. И ты боишься меня? Почему? Мы взрослые люди. Я схожу с ума от тебя, и ты меня тоже хочешь.
Его руки всего лишь ласкали Юлины плечи, а она пылала так, словно они уже слились воедино. Новые ощущения захватили с головой, когда Роберт властно притянул ее к себе и влажным языком провел по шее. «Нет, все это неправильно, не так, как должно быть. Я хочу отдать ему всю себя, а он лишь хочет заняться со мной сексом! Так не пойдет. Сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению. Мама дорогая, неужели теперь до конца жизни в моей голове будет всплывать только всякий околонаучный шлак. Зато как отрезвляет». Мужские сильные объятья превратились в путы, но она, повинуюсь законам сопротивления, нашла силы разорвать их.
– Роберт, стихи получились чересчур откровенные. Я пока сама не пойму, что со мной творится. Меня к тебе тянет со страшной силой, это правда. Но скорее мою фантазию подстегнула опасность, что угрожала тебе сегодня ночью. Пока я хотела подарить тебе только стихи.
– Они прекрасны, принцесса! Спасибо, – Роберт с явной неохотой отпустил ее, вытащил из ставшей влажной ладони бумажку со стихами и спрятал в карман штанов.
Повисла неловкая пауза, и Юля повернулась к Роберту. Его щеки тоже горели маковым цветом.
– Ты обиделся?
– Нет, ваше высочество. Вы хмуритесь, и потому несчастен я, – он сделал такое печальное выражение лица, что Юля рассмеялась.
– Ну вот это другое дело, – Роберт взял ее ладонь и нежно коснулся губами кончиков пальцев.

Глава 10
– Какие планы? – Юля мысленно поблагодарила Роберта за его деликатность.
– Завтрак, потом у меня работа, вечером знакомлю тебя с моими друзьями, ночью хотел бы… Полюбоваться с тобой на большую медведицу.
– Ого, столько дел! Тогда подъем.
Перекатившись на другую сторону кровати, Юля встала и скрылась в ванной. «Парень огонь, – она стянула с себя одежду и включила душ, – Умчался в ночи с явным намерением снести кому-то голову с плеч, а наутро ведет себя как ни в чем не бывало».
Она вытянулась перед большим зеркалом и растерлась белоснежным махровым полотенцем. Выдавив на руки приличную порцию крема с ароматом лаванды, она прошлась ладонями по всему телу. Расчесала волосы, чуть коснулась ресниц кисточкой с тушью и нанесла на губы блеск с коралловым оттенком.
– Работать он собрался. И кем? Хотя, если честно, совершенно все равно. Кем бы он ни оказался, мне хорошо рядом с ним.
Роберт, будто услышав ее, крикнул через дверь:
– Принцесса, а почему ты не расспрашиваешь меня ни о чем?
Юля вышла из ванной и выдала очередной бред, пришедший ей на ум.
– Ex ungue leonem[1].
– Ах так, – он взъерошил волосы. – Ну держись, сейчас лев тебе покажет!
Роберт подхватил Юлю на руки и ловко повалил на уже застеленную кровать.
– Ты не лев, а чудовище.
– А ты красавица!
Раздался звонок – привезли завтрак. Роберт, отпустил коридорного и потянул Юлю за руку:
– Подождем отца, он вот-вот подъедет. Пойдем на балкон.

На дворе стоял дивный сентябрьский денек. За рекой располагался парк, где художница осень уже тронула разноцветными красками кроны деревьев. Юля залюбовалась видами, и в голове начали складываться новые строчки.
– Скажи, как поступишь, если окажется, что в твоей жизни…  уже есть любимый человек? – прервал Роберт ее мысли.
Юля повернулась и, сжав кулаки, стукнула его в грудь: «Неужели он не понимает, что я сама задаюсь этим вопросом и боюсь ответа на него?» Губы ее плотно сжались, но она вдруг увидела в глазах Роберта страх и отчаяние, скрытые за показным любопытством – он не меньше нее боялся узнать правду.
– А ты?  Если все, что с нами сейчас происходит, не сон, неужели ты отпустишь меня?
– Я – нет, просто…
– Просто глупость?
– Скорее глупая ревность.  Или, правильнее сказать, страх потерять тебя.
– Как бы я хотела… – Стук в дверь остановил ее порыв.
Эдвард вошел бодрым шагом в номер, и только глубокие тени под глазами говорили о том, что ночь выдалась у него бессонной.
– Как провели время, молодые люди?  Давайте скорее за стол! Аппетит зверский.
Фаррелл-старший взял Юлино запястье и нащупал пульс.
– Что сердце так часто бьется? Хорошо себя чувствуешь? Принимаешь лекарства, что я тебе дал?
– Да, это просто волнение. – Юле стало неловко. Она уже не первый раз ловила себя на мысли, что робеет перед этим человеком. Глубоко в душе поселилось чувство, что мистер Фаррелл знает о ней гораздо больше, чем она сама. – Идемте завтракать.
На столе сверкал белизной фарфоровый сервиз. Юля не ошиблась, в посеребренном лотке с крышкой оказалась овсянка. Яйца, авокадо на поджаренных тостах, маленькие канапе на шпажках из кусочка белого хлеба, черри и твердого сыра, несколько соусов и джемов. Классический завтрак в английском стиле она так себе и представляла. И сегодня был чай, никакого кофе.
– Я пока остаюсь в Москве. Поведайте ваши планы? –   Эдвард протянул Юле бутерброд. – Джулия, расскажи мне, есть динамика в твоей памяти?
– Она уже цитирует латынь и сочиняет стихи, – ответил Роберт за нее.
– О, это не всегда встретишь и у людей без потери памяти. Я думаю, в таком случае вскоре все придет в норму либо само по себе, либо вследствие сильного эмоционального потрясения, взрыва. –  Фаррелл-старший помолчал секунду и лукаво ухмыльнулся: – Роберт, пожалуй, подошел бы на роль детонатора. Но, хотя любовь и творит чудеса, я имею в виду немного другое. Как сказал Джон Локк: «Память – это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновляет их резцом».
Чем больше Юля слушала Роберта и мистера Фаррелла, тем больше удивлялась царившей за столом непринужденной обстановке. Ей было сложно представить, что раньше она не знала этих мужчин. Может, они все-таки разыгрывают ее, ведь невозможно настолько быть на одной волне с чужими тебе людьми. Эдвард отложил салфетку.
– Чудесный завтрак! Джулия, ты, бесспорно, делаешь этот мир лучше, –  на его губах промелькнула улыбка. Он кивнул сыну, и взгляд его ожесточился. – А теперь, старина, пойдем-ка, поговорим в кабинет.
Роберт подмигнул Юле.
– Не скучай, я скоро.  Прогуляйся по гостинице, здесь есть магазины и, кажется, даже СПА, – он достал бумажник и протянул ей деньги. – Возьми наличные. Если не хватит, набери меня.
– Спасибо, – румянец тронул ее щеки. «Я все больше начинаю чувствовать себя обязанной…».
– Я позвоню тебе, когда освобожусь, – ласково прошептал Роберт и нежно коснулся губами кончиков ее пальцев.
«… Но до чего же спокойно рядом с ним».
* * *
Роберт пригласил отца на балкон, боясь прослушки в российских гостиницах, и вполголоса рассказал о случившемся. Тот молча внимал ему, то хмурясь, то качая головой.
– Ты здесь? – позвал Роберт.
– Мальчик мой, –  Эдвард облокотился на перила, – мы с тобой находимся в чужой стране. Поверь, тюрьмы здесь так себе. И забудь уже о мести. Я думал, что ты просто хотел встретиться со старыми друзьями, иначе не отпустил бы. А еще девушку с собой потащил! Где твой ум? Вам нужно сменить гостиницу, раз этот человек видел тебя здесь. Не испытывай судьбу лишний раз.
– Хорошо, но разве такой человек должен ходить по земле? – возмутился Роберт. – Что я должен был сделать, увидев его? Вызвать полицию?
– Да, Роберт, я все понимаю, но ты увидел его неслучайно! – отец сел в плетеное кресло, спрятал лицо в ладонях и долго сидел неподвижно.

– Хорошо, – сказал он, – Рябой смог уйти, и совесть твоя чиста. Займись теперь более приятными делами. В твои сети попалась прехорошенькая рыбка, а ты из себя Робин Гуда корчишь. Давай вернемся в номер, если это все ужасы на сегодня.

Роберт открыл балконную дверь и шаркнул ногой.

– Все, милорд.

Отец прошел в комнату и замер, оторопело уставившись на постель с чуть скомканным с краю покрывалом.

– Кстати, как продвигаются ваши отношения? – Эдвард явно старался спросить об этом непринужденно.
– Ты хочешь знать, переспал ли я с ней? – Роберт склонил голову набок, не сдержав довольной улыбки. – С каких это пор тебя стала интересовать моя личная жизнь?
Эдвард надул щеки и выдохнул.
– Роберт, твоя личная жизнь меня интересует постольку-поскольку. Во-первых, я в некотором роде несу ответственность за эту девушку, а во-вторых… – он замялся.
– Во-вторых, Джулия тебе не дает покоя? – Роберт присел на краешек стола.
– Есть такое, –  Эдвард повертел в руках телефон, и добавил. – Ты же знаешь, после смерти твоей матери я ни с кем не встречался. А здесь просто сумасшествие какое-то. Я оживаю, когда она рядом, а когда нет, мне хочется хотя бы услышать ее голос. У тебя, правда, с ней все серьезно?

Даже о правилах безопасного секса отец ему в свое время рассказывал с меньшей неловкостью.
Их взгляды встретились.
– Да, – отрезал Роберт.
– Не стоило заводить этот разговор. – вздохнул Эдвард и, положив телефон в пиджак, тяжело поднялся со стула. – Время все расставит на места.
– Что ты имеешь в виду? – вскинулся сын и, сунув руки в карманы, прошелся по кабинету. – Может еще орел или решка кинем?
– Орел здесь, конечно, ты, – иронично обронил Эдвард. – Ладно, мне пора. И давай съезжай из этого отеля. Здесь небезопасно и, несмотря на прекрасный вид из окна, довольно унылый сервис.
Отец написал на бумажке адрес своей гостиницы и покинул номер.

[1] Ex ungue leonem (лат.) – по когтю льва.

Глава 11
Роберт задумался. Ни с одной из женщин он не чувствовал себя так уютно, как рядом с Юлей. В его жизни было много красавиц, но очарование ею вышло за рамки контроля. А тут, оказывается, и целомудренный до мозга костей отец грезит его Джульеттой. Роберт вспомнил как Эдвард пришел к ним вчера в комнату: «Не знаю о чем они говорили, когда Юля только пришла в сознание, но утром она сделала его по полной программе, включив весь цветовой спектр своего обаяния. Я чуть не свихнулся от ревности, а отец сомлел просто на глазах. Мне показалось, что и Юля «поплыла», но стоило ему уйти, как она все обратила в шутку. Итак, подытожим. Первое, Юля не помнит своего прошлого, но мастерство, как говорится, не пропьешь. Она хорошая актриса и манипулятор.  Это не роняет ее в моих глазах, потому что так Юля защищается от мира. Я бы тоже вряд ли поверил первой встречной леди, потеряв память, и ударился во все тяжкие. Отсюда вытекает второе: Юля не доверяет мне, несмотря на все уверения с ее стороны. Это может говорить о том, что она крепко обожглась в прошлом. Может с женихом своим, будь он не ладен. Кстати, с днем свадьбы тебя, мужик! Но отношения она разорвала, накануне, а подобные навыки обретаются годами. Как правильно заметил отец, такие женщины редко бывают одиноки, так что крошка моя еще та шкатулка с секретом. Она прекрасно знает свою власть над особами другого пола и пользуется этим сейчас на уровне подсознания. Я сам такой же манипулятор, по сути. Но есть и третий момент. Готов спорить на что угодно, что Юля в меня влюблена не меньше, чем я в нее. И секс с ней не снимет это напряжение, а усилит. Не девочка, а огонь, – Роберт достал из холодильника минералку и жадно напился прямо из бутылки. Воспоминания об утренних объятьях пробудили плоть. – С трудом сдержался сегодня, чтобы не отшпилить ее. Интересно, что скажут про Юлю пацаны».
Роберт выудил телефон из кармана, нашел Санин номер и нажал кнопку вызова.
– Привет! Давай где-нибудь отдохнем вечером. Познакомлю с принцессой, – с ходу предложил он, памятуя вчерашний разговор.
– Легко. Знаю место, где можно славно посидеть и мешать никто не будет, – с ленцой в голос протянул Саня. – Самурай уже заштопал тачку и плечо, так что тоже подтянется. Главное, чтобы этот демон не напугал твою принцессу.
– Не переживай. Она не из пугливых, – усмехнулся Роберт. – В котором часу встречаемся?
– Давай в шесть за вами заеду?
– Договорились! – Роберт тут же перезвонил Юле.
– Где ваше высочество обретается?
– На массаже, принц, – ответила она ему в тон, –   а потом у меня парикмахер.
– Развлекайся. Я буду в номере.
* * *
Хлопнула дверь, и губы Роберта растянулись в непроизвольной улыбке. Он закрыл ноутбук и замер в ожидании.
Юля впорхнула в кабинет так же легко, как вошла несколько дней назад в его жизнь, удивляя и будоража мужское эго. Она закружила по кабинету, оставляя за собой ароматный шлейф дорогих французских духов и парикмахерской. Юля непросто лучилась счастьем, а была его воплощением.
Роберт не удержался и усадил её к себе на колени.
– Я соскучился, – он погладил ее шелковистые волосы и тыльной стороной ладони очертил контур ее лица. – Сегодня ни одной строчки не написал. Смотрю на лист, а вижу вот эти щёки, губы.
– А что ты пишешь? Романы? – Юля вывернулась из объятий Роберта, оседлала его бедра и с придыханием произнесла: – «Десять знойных мулатов невольницей враз овладели…» Как-то так?
– А ты не промах! – Роберт расхохотался и, успокоившись, пояснил. – Вообще-то, я пишу документальный очерк о горячих точках мира, Я военный репортер, – он ухватил ее за талию, но не утерпел и пальцами соскользнул чуть ниже. – Откуда такие фантазии, Джулия?
– Не знаю, может я тоже писатель! Убери немедленно руки с моих горячих точек, – Выскользнув из объятий Роберта, она встала за его спиной, и принялась разминать ему плечи, отчего он замурчал как большой кот. – Куда, ты говорил, мы сегодня собираемся?
– Я хочу вечером встретиться с друзьями. Классные парни. Думаю, тебе они понравятся, – Роберт уверенно кивнул. – Вечером заедут. А пока пойдем обедать.
– Пойдем, – шепнула она, взъерошив его и без того торчащие в разные стороны волосы.
После обеда в ресторане они вышли на набережную. На дворе стояло бабье лето – время, когда природа манит влюбленных на улицы и в парки насладиться осенним теплом и друг другом. Вырвавшись из удушья серых стен, народ спешил ухватить последние жаркие деньки. Еще такое ласковое солнце просвечивало сквозь поредевшую листву, а легкие паутинки, сорванные ветром, неспешно летели по воздуху. Роберт выбрал ракурс, с которого Юля светилась в солнечных лучах и сделал несколько снимков.
Они спустились к воде. Роберт присел на гранитную скамью и усадил Юлю к себе на колени.
– Одно удовольствие снимать тебя, – он показал Юле кадры и отложил камеру.
– Продолжим фотосессию в номере?
– Если только в стиле ню… Все, я больше не могу! – Роберт отложил камеру и прильнул к ее губам.
Он жадно вбирал прелесть первого поцелуя, запоминая вкус. Юля трепетала в руках Роберта, зарывшись пальцами в его густых волосах. Он больше не встречал сопротивления и упивался близостью с ней. Жар Юлиного тела обжигал ладони. Возбуждение охватило его, и Роберт больше не пытался его скрывать. Жестче, требовательнее он проникал языком в нее, проклиная себя за то, что не сделал этого раньше в удобной постели номера. Юля уперлась руками ему в грудь и отстранилась в тот момент, когда он готов был взорваться, не снимая брюк. Радужка ее глаз потемнела, а зрачки расширились до предела. Роберт, с трудом перевел дыхание и оглянулся. К счастью, место они действительно выбрали уединенное.
– Какой ты… горячий, аж дух захватило.
– Я слишком долго ждал тебя… – Он погладил ее светлые, разметавшиеся по плечам волосы, которые переливались и блестели в лучах солнца как венецианское стекло. – Словно снаряды внутри разрываются.
– Голова закружилась как никогда раньше… Наверное, – Юля улыбнулась и сползла с предательски выпирающей у него под джинсами плоти.
Роберт закусил губу, мысль о ее несостоявшейся свадьбе не давала ему покоя: «Было бы лучше, не бегала бы по лесам!» Защитить Юлю от грубости и зла этого мира стало отныне его целью. Неоднозначность натуры Юли притягивала Роберта как магнитом: «Мой ласковый и дикий зверек. То хрупкий и робкий, то настороженный и хитрый. Как может в человеке уживаться невинность с лихой опытностью, нежность с дерзостью?»
На гранитные ступени неспешно набегали волны, поднятые катером.  Тишина этого размеренного дня никак не вязалась с бушевавшей внутри Роберта страстью.
– «Для любви не существует вчера, любовь не думает о завтра. Она жадно тянется к нынешнему дню, но этот день нужен ей весь, неограниченный, неомраченный», – Роберт мягко, но настойчиво прижал Юлю к груди.
– Кто это сказал?
– Генрих Гейне, кажется… да какая разница кто. Принцесса, пообещай, что не уйдешь от меня никогда, слышишь, никогда.
Жгучее желание вновь почувствовать вкус уже таких любимых губ охватило Роберта, и он, не спрашивая, поцеловал ее. Юля сунула ладонь под рубашку, и прикосновение ее нежных пальцев, будто тысячи ласковых русалочьих рук подхватили Роберта и потащили на дно бухты. Самозабвенно и страстно, желая более откровенных ласк, он скользнул рукой Юле под джинсы и сжал крепкое, упругое бедро. Кровь ударила ему в голову, и он застонал, откинув голову на согретый солнцем гранит стены, укрывшей их порыв от посторонних глаз.

Глава 12
Взбудораженные, они вернулись в гостиницу. В лифте Роберт мысленно переплюнул камасутру, но на пороге номера его отрезвил звонок друга.
– Буду внизу через пятнадцать минут. Спускайтесь!
Отменять встречу было поздно, и Роберт чуть не взвыл от досады. Юля посмотрела на него с усмешкой, но ничего не сказала.
– Я в душ, – буркнул он.
Через пять минут Роберт вышел, завернувшись в полотенце и облокотился на стул.
– Нормально мы с тобой отожгли на набережной.
– Настоящий джентльмен не станет напоминать леди о ее падении.
– Простите старого повесу, – осекся он.
Юля сняла с вешалки чёрное короткое платье, словно из змеиной кожи и коротко велела Роберту:
– Отвернись.
– Это выше моих сил, – он закрыл ладонями глаза, подглядывая между пальцев. Юля скинула с себя футболку, лифчик и джинсы, он тяжело сглотнул: «К чертям собачьим этот ресторан!»
– Открывай глаза? – Юля провела руками по телу, расправляя платье. Оно скрывало грудь, но  оголяло спину. – Ну как?
– Тебе все идет. Конфета, а не девочка.
– У каждой женщины должно быть в гардеробе маленькое черное платье, Коко Шанель знала, что говорит, – Юля надела кулон-капельку и крутанулась вокруг своей оси на каблуках.
– Хороша! Я сейчас!

В кабинете Роберт натянул на себя джинсы и свитер, вышел к Юле и, бросив тоскливый взгляд на кровать, сделал руку полукольцом. Юля взялась за нее, они вышли из номера и спустились в холл гостиницы.
– Опочки, – спохватился Роберт, похлопав себя по карманам, – я забыл телефон.
– Иди, я побуду здесь.
Он поцеловал ее и исчез в лифте.

У стойки регистрации толпились туристы, перекрикивая друг друга на мелодичном итальянском языке. Юля, к удивлению своему, поняла, что понимает их речь. У нее закружилась голова, и она поспешила выйти на воздух. В широких стеклянных дверях острый каблук туфель застрял в отверстии резинового ковра, и она полетела вперед.  Чьи-то сильные руки подхватили ее, не дав упасть. Юля, бормоча извинения, наклонилась, чтобы выдернуть туфлю. Мужчина присел рядом на корточки и, схватив ее за руку, прошептал:
– Юленька, родная, это ты?
Знакомый дурманящий, изысканный аромат с нотками свежескошенной травы, табака и сандала ударил ей в нос. Только один человек в жизни сводил ее с ума, и не только своим парфюмом. Юля взглянула в голубые, по-детски невинные глаза, и с ужасом узнала, кто перед ней. В голове все смешалось, и подступила тошнота.
– Громов!  – Юля попыталась встать, но ноги подкосились, и она провалилась в темноту.

Саня подхватил ее на руки и отнес на диван у стены.
К нему подошел администратор гостиницы и осведомился:
– Что случилось? Потребуется врач?
– Нет, спасибо, легкий обморок. Это моя девушка… то есть знакомая, – запутавшись, Саня сердито отмахнулся.
При виде белого как мел Юлиного лица, ему стало не по себе. Присев рядом, он дрожащей рукой похлопал бывшую возлюбленную по щекам. Веки ее дрогнули, но остались закрытыми. Саня оглянулся и увидел выходящего из лифта Роберта.
– Британец! – Он бросился навстречу другу.  – Я нашел ее! Представляешь? Ту, о которой говорил…
– Подожди, – перебил его Роберт, оглядываясь по сторонам, – я что-то своей девушки не вижу.
– Помоги мне, она сознание потеряла, – продолжал возбужденно тараторить Саня, волоча приятеля к дивану.
* * *
Юля лежала, открыв глаза, и с ужасом смотрела в потолок. В голове черно-белой хроникой мелькали картинки из прошлого. Имена, даты, адреса загружались, будто в компьютер. И самым странным файлом во всей цепи являлся Саня Громов – первая ее любовь. Расставание с ним, убило ее веру в это светлое чувство и уважение к мужчинам в принципе.
– Познакомься, это моя Юля, – просиял Саня.
– Откуда ты взялся, Громов? Ты что, знаешь этого долбоящура? – простонала она, повернувшись к Роберту.
На его лице лёгкой тенью мелькнуло смятение, которое уступило место отчаянной решимости. Он похлопал Саню по плечу и мрачно произнес:
– Я очень рад, брат, но это и есть моя девушка.
Саня открыл рот, но только замычал.  Роберт взял Юлины ледяные пальцы в свои ладони, и ей показалось, что она опустила руки в кипяток.
– Это мой друг, о котором я говорил. Как ты? – Роберт смотрел на неё с таким участием, что Юле захотелось расплакаться.
Она силилась прогнать подступивший к горлу комок.
– Проводи меня в номер, пожалуйста. Я должна побыть одна.
Роберт помог ей встать. Саня хотел поддержать Юлю с другой стороны, но она отмахнулась от него.
– Ты разрешишь ему подняться вместе с нами? – от Роберта не ускользнуло ее движение.
– Воистину пути Господни неисповедимы, – горько усмехнулась она и бросила Сане через плечо: – Куда ж тебя девать, пойдем.
* * *
Юля выпроводила Громова с Робертом в кабинет и прилегла на кровать.
– Гадина, сволочь, предатель! – Она натянула на плечи покрывало и сжалась под ним. Рыдания рвались наружу с каждым вздохом. С горькой болью первой любви Юля уже давно свыклась, но сегодняшняя встреча не только вскрыла рану, но и разбередила ее. – Помнишь ли ты наш последний вечер? Питер. Белые ночи. Какой же ты был тогда ласковый, внимательный и, сволочь, упертый!»
Взгляд ее упал на бутылку коньяка на тумбочке. «Обезболивающее не помешает!» – Юля выбралась из-под покрывала, налила треть стакана, поморщилась и выпила залпом. Обожгло горло, но мгновение, и мягкое послевкусие благородного напитка затрепетало во всем теле.
– О Господи! – У Юли перехватило дыхание. – Сегодня же двадцать второе? Я пропустила собственную свадьбу… или похороны! Не иначе ангел-хранитель сжалился надо мной и лишил памяти. Что же мне так в жизни на гаденышей везет? Сереженька-Сережа, – Она треснула кулаком по подушке. Разочарованная первой любовью, Юля смотрела на мужчин с отвращением. Она бы и внимания на Сергея не обратила, если бы он не приглянулся родителям. Папин приятель привел его к ним в дом. А уж когда и подруги стали наперебой расхваливать Сергея, Юлино сердце дрогнуло. Он умел красиво ухаживать и исполнял любой женский каприз. Забавно вышло с цветами: Юля брякнула, не подумав, что обожает орхидеи, и тем же вечером заднее сиденье джипа Сергея было уставлено растениями в горшках. На третьем свидании Сергей увез Юлю в Зеленогорск и после ресторана попытался на берегу залива овладеть ею прямо в машине. Тогда она призналась, что невинна и не готова расстаться с девственностью так банально. С тех пор Сергей неотступно штурмовал Юлину крепость. Не жалел ни сил, ни средств, чтобы произвести на неё впечатление. И вот три недели назад он снял осаду, предложив Юле руку и сердце в гондоле воздушного шара на высоте шестисот метров. Окружённая простором неба и сказочными видами, Юля сдалась. Свадьбу назначили через два месяца, и Сергей стал относиться к невесте как к собственности. Юлина неокрепшая симпатия быстро растаяла, и образ прекрасного принца померк. Утро накануне побега расставило все точки над «i».
– И как обо всем этом рассказать Роберту? Еще одна темная лошадка? Хотя нет, львенок славный! А родители? – Юля похолодела. – Они, наверное, все больницы и морги обыскали.
Пришлось собраться с духом и позвонить домой. Мама охнула в трубку и заголосила.
– Юля, что же ты наделала?.. Мы все извелись, Сереженька места не находит. Где ты?
– Мам, со мной все в порядке, я скоро приеду. Козла этого в шею гоните.

– Дайте мне трубку! – голос Сергея прозвучал для нее как удар хлыстом.
Юля сбросила звонок, отшвырнула трубку и обессиленно опустилась на постель. «Казалось, такая малость – вспомнить все, а на плечи будто атлант небо переложил».
В желудке пекло от выпитого, но и плакать больше не хотелось.
Роберт тихо вошел в комнату и сел на кровать.
– Принцесса, я рядом, – на ее ладони бережно сомкнулись тонкие, но сильные пальцы. – И никому не позволю обидеть тебя.
– Эмоциональный шок по Эдварду Фарреллу почище средневековых пыток. Как было здорово начать все с чистого листа.
– Давай оставим прошлое. Возьмем с собой только хорошее.
Она положила голову ему на плечо.
– Чудно вышло, как ты угадал мое имя?
Роберт сжал ее пальцы, и Юля отпрянула.
– Ты знал?!
– Джу, выслушай меня и не перебивай! – он вновь схватил ее руку и прижал к груди. – Мы договорились друг другу не врать. Да, я знал, как тебя зовут, нашел сумку в лесу. Но было невыносимо думать, что ты уйдешь из моей жизни, не успев войти. Если хочешь, считай, что я дал себе шанс понравится тебе.
– Но я бы и так поехала с тобой, – Юля оттолкнула Роберта, – Зачем начинать с вранья? Ненавижу мужчин, все одним миром мазаны. Зачем ты привез меня сюда?
– Дай немного времени и узнаешь.
Она встала и прошлась по комнате: «Я бы скорее поверила твоему отцу! Эдвард так похож на Конни! Конечно же! Вот в чем дело. Он действительно похож на моего Конни… Но это ведь я, а потому с разбегу готова прыгнуть на любимые грабли, да, чего там мелочиться – уже прыгнула».
– Конечно, Роберт! Все хорошо, – она повернулась к нему, сцепив пальцы за спиной, и улыбнулась.
– В жизни не видел более натянутой, лживой и вымученной улыбки, – Роберт покачал головой и подошел к Юле. – Неужели я ее заслужил?
Кровь прилила к ее щекам.
– Я привыкла рассчитывать только на себя, – Юля не знала куда деться от его взгляда, он читал ее как раскрытую книгу.
– И при этом выглядеть такой беззащитной, браво! Могу даже предположить, что ты не просто ненавидишь мужчин, а уже заморила несколько особей, как самка богомола.
– Смотрите, какой психолог выискался, – фыркнула она, – Но продолжай, мне нравится ход твоих гадких мыслей. Нужно взять на вооружение и придушить еще парочку.
Роберт склонился к ней и прошептал:
– Сдавай оружие, Джу, – он коснулся языком мочки ее уха.
– С чего бы вдруг? – Юля отступила. Когда Роберт дотрагивался до нее, душа ее трепетала и раскрывалась будто лилия на рассвете. В Юлиной жизни поклонников было хоть отбавляй, но она предпочитала изводить их до безумия и давать отставку. Если она и подпускала к себе кого-то ближе, чем на расстояние вытянутой руки, то дальше поцелуев дело не заходило. Юля умела постоять за себя, и потом часами отмывалась и полоскала с содой рот.
– Я люблю тебя, можешь ты понять или нет! – Роберт встряхнул Юлю за плечи.

– Как просто ты это сказал, – она разгладила рубашку на его груди, не находя нужных слов от волнения, – Обычно после признания следует поцелуй.
Он рассмеялся.
– Пытаешься и в этом хоре дирижировать. Думай что хочешь, но я такими словами не бросаюсь. И это не та любовь, границей которой является постель, – уголки его губ дрожали, а глаза казались бездонными.
– С этого момента поподробнее?
– Не все сразу, дорогая. – он потерся об нее щекой. – И мы как-то забыли о сумке. Так, ты простишь мне маленькую ложь?
– Я скажу тебе за нее спасибо. – Юля поплыла, не желая ничего иного, как оказаться в его объятьях. – Но ты меня совсем…
Под натиском Роберта она упала на кровать. Послушная и податливая, изнывая от желания, Юля извивалась в его руках, обжигающих грудь и бёдра сквозь тонкую кожу платья. Кровь кипела, разнося по телу томительную негу. Ещё один мятный поцелуй, ещё одно касание кожи любимого, ещё вдох, ещё взгляд, и цунами страсти смело бы последние баррикады.
В дверь постучали. Юля вздрогнула. Она вспомнила, кто ожидает их за стеной и ужом вывернулась из жарких объятий, оправляя одежду.
– Громов! Впервые не кстати.
Роберт уткнулся головой в подушку и взвыл:
– Меня сейчас разорвет.
– Крепись, солнце еще высоко.
– Саня, мы идем, – крикнул он и внимательно посмотрел на Юлю: – Поговоришь с парнем? Ждет ведь…
– Саня тебе все рассказал?
Роберт кивнул. Она встала и глубоко выдохнула. Потом помахала на себя ладонями как веером и повернулась к Роберту.
– С превеликим удовольствием послала бы его по известному всем эротическому маршруту? – в ее голосе зазвучали железные нотки: – Но раз он твой друг, и ты хотел поужинать с ним, давай не будем менять планы.
Роберт поднялся с кровати и взял Юлю за подбородок.
– А тебя, моя дорогая, голыми руками не возьмешь. Может быть, стоит audiatur et alterа pars[1]?
– Alea jakta est[2], – она убрала его руку от своего лица.
– Откуда так хорошо знаешь латынь? – Роберт поправил ей растрепавшиеся волосы.
– В медицинском мне больше нравилось изучать латинские выражения и афоризмы, а не названия костей, – Юля вытерла следы помады с его щеки. – На самом деле, я не люблю латинский, видимо, память через сознание пыталась пробудить во мне хотя бы врача-недоучку.
– Эдвард будет в восторге, что ты медик.
– Я ушла с третьего курса.
– Разберемся. Ладно, пойдем, – Роберт ткнулся губами в ее макушку, и они вышли в гостиную.
– Саня, мы готовы ехать, если, конечно, ты не передумал, – оповестил он друга.
Юля встретилась взглядом с Громовым, но тот отвел глаза и, покраснев как помидор, пробормотал:
– Да, конечно, едем.
Троица молча спустилась в холл, погруженные каждый в свои мысли. В машине Роберт с Юлей сели сзади. Саня завел мотор и, порывшись в сумочке с дисками, выудил один и вставил его в магнитофон. По салону поплыла хорошо знакомая Юле мелодия. Внутри все сжалось – под эту песню они с Саней часто танцевали и тогда ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Юля поймала в зеркале заднего вида плотоядный взгляд Сани и нашла в себе силы, не показать ему средний палец. «Нет, дружок, – Юля посмотрела на коротко стриженый белобрысый затылок, переходящий в крепкую загорелую шею, – нельзя дважды войти в одну реку». Она взяла Роберта за руку, и тот тихонько ответил на пожатие. За окнами проносились московские улицы, а дорога всегда действовала на Юлю успокаивающе.
[1]  Аudiatur et altera pars (лат.) – выслушать другую сторону.
[2] Alea jakta est (лат.) – жребий брошен

Глава 13
Маленький ресторанчик, стилизованный под ковбойский салун деревянными панелями и распахивающимися калитками, навевал воспоминания об американских вестернах. Народу было мало даже для буднего дня. Старое фортепиано у стены стояло с открытой крышкой, будто приглашая желающих блеснуть мастерством. Роберт подошел к нему и ловко пробежал пальцами по клавишам.
– Так себе инструмент, – хорошее настроение возвращалось к нему.
Пока рассаживались, обсуждали меню, Роберт болтал, пытался шутить, но и его хватило ненадолго. Повисла неловкая пауза. Первым не выдержал Саня:
– Юля, – он пожирал ее глазами, – я так виноват перед тобой! Ты меня должна ненавидеть?
Юля взглянула на Роберта, и тот ободряюще подмигнул ей.
– Я помузицирую, пока готовится еда, – он ретировался к инструменту.
Юля повернулась к бывшему возлюбленному. Сотни раз она тонула в его глазах, нахлынули воспоминания о первой встрече, первом поцелуе. Немалых усилий стоило ей взять себя в руки. Пауза затянулась.
– Юля?
– Что ты хочешь услышать сейчас, спустя столько лет? Ты жизнь мне сломал, – Юлин голос дрогнул.
– Я не хотел, – капельки пота выступили на лбу Сани, – уверял себя, что так будет лучше для нас обоих. Но сегодня… Юлька, слушай, у меня квартира в Москве, денег нормально. Достаточно одного твоего слова…
– Одного? Удивление, ирония, равнодушие. Какое из этих слов тебе больше нравится?  – Юля откинулась на спинку стула и глянула на Саню как на насекомое.
– Да не смотри ты на меня так, – завелся Громов.
«Сработал фирменный взгляд, лишающий иллюзий, – улыбнулась Юля мысленно. – А теперь контрольный выстрел в голову».
– Слушай меня внимательно, – низким грудным голосом произнесла она, – Я больше не та маленькая глупая девочка. А ты – всего лишь отголосок прошлого. Неприятный отголосок. Так что контролируй свои гормоны, пожалуйста.
Саня забарабанил пальцами по столу.
– Пианино там, – кивнула она в сторону сцены, откуда доносились звуки вальса Шопена.
– С гормонами сложно, но я что-нибудь придумаю. – Саня достал сигарету и закурил: – Останемся друзьями?
– Ага! И устроим пикник с шашлыками на пепелище великой любви. Всю жизнь мечтала такого друга иметь, – Юля сделала вид, что потеряла интерес к разговору.
Официантка в ковбойской жилетке, кожаной юбке и казаках сервировала стол. Вернулся Роберт:
– Надеюсь, вы не поссорились. Моя львица когти не выпускала? –   он хлопнул по плечу Саню, нервно курившего вторую сигарету.
– Нет, только предупреждающе рычала, – усмехнулся тот.
– Это она может, – Роберт взял Юлю за руку.
– Я знаю, ведь она была… – Саня сжал вилку так, что побелели костяшки пальцев.
– Громов! – оборвала его Юля.
– Все, все. Не буду. Мне нужно выйти.
Роберт проводил Громова настороженным взглядом и повернулся к Юле.
– Ну с Саней все ясно. Скажи мне, что там у тебя за… свадьба?
– Ничего… – вспыхнула Юля.
Роберт закатил глаза.
– Мы с тобой договорились доверять друг другу, – напомнил он. –  Рассказывай, кого кинула.
– Вчера в Питере моя свадьба если и прошла, то без меня, – пожала Юля плечами, – всего-то. Видишь ли, за день до замужества я поняла, что лучше съем свою фату, чем выйду замуж за некоего Сергея. Сейчас он, скорее всего, меня разыскивает.
– Весело. Ты любила его?
– Нет.  Тебе, наверное, сложно понять…
– Я попробую.
– Сергей красиво ухаживал. Мы довольно быстро решили пожениться, но не были близки до свадьбы. Накануне торжества он уговорил остаться у него ночевать. До рассвета домогался меня… Утром я окончательно поняла, что у нас ничего не получится даже на молекулярном уровне. Хотела уйти, оставив записку, но не успела. Сергей проснулся не в лучшем расположении духа. Между нами произошел странный разговор, потом он будто слетел с катушек и чуть не убил меня. Я шандарахнула его по голове бутылкой от шампанского и смылась. Думала даже рвануть в Финляндию… Где-то на полпути ты меня и нашел… Сейчас вернусь.
Не в силах справиться с подступившими слезами, Юля встала. Роберт перехватил ее за талию и встал.
– Я очень боялся, что ты любишь кого-то другого! Остальное – пустяки. Разберемся. Никому тебя не отдам! Если, конечно, ты и от меня не сбежишь, – он взял со стола салфетку и промокнул слезы на ее глазах. – Не реви.
Юля уткнулась ему в плечо.
– Ого, – протянул Роберт, поглаживая ее по спине, – смотри-ка, кто идет! Самурая ты тоже должна знать.
Юля повернулась. Через весь зал с огромной корзиной роз к ней под всеми парусами летела до боли знакомая фигура.
– Дочь моя! – заорал Дмитрий, сунул цветы опешившему Роберту, подхватил Юлю на руки и закружил между столиков.
– Самурай! – выдохнула она, вернувшись на землю. – Глазам не верю!
Дмитрий поздоровался с Робертом.
– Ну, брат!.. Ну, удивил!.. Малой рассказал, я сразу к вам, – затарахтел он, явно проглатывая сорные неприличные словечки. – Юльчан! Как ты? С кем?..
– Ну, вообще-то, я с Робертом, – вставила она пару слов в его поток красноречия.
– А… Ну да! Торможу, – спохватился Дмитрий. – Ты где была все эти годы?
– Ну, так сразу и не рассказать.
– Девушка! – воззвал он к официантке.
Та примчалась и замерла около него по стойке смирно, выпятив аппетитную грудь.
– Принеси, детка, что-нибудь выпить.
– Виски, текила, ром? – кокетливо защебетала ковбойша.
– Водки. Принеси, родная, водки баттл и икры, а на горячее – вашу фирменную рульку, – Дмитрий сунул ей в карман зеленую купюру. – Рысью!
Официантку как ветром сдуло.
Саня вернулся к столу. В волосах и на длинных ресницах блестели капельки воды.
– Роберт говорил что-то про твою свадьбу? Ты уже замужем или собиралась? – светским тоном поинтересовался он, усаживаясь за стол.
– Джу сбежала из-под венца, – уточнил Роберт.
Дмитрий поперхнулся минералкой.
– Да ладно! Вот жених, бедолага, обломался, – загоготал он.
– За что ты его так? – Саня откровенно ощупывал ее взглядом.
– Учителя хорошие были, – Юля с трудом скрывала неприязнь.
– Брейк, – Роберт изобразил судейский жест и встал. – Музыканты, думаю, подоспели вовремя. Дорогая, разреши пригласить тебя на танец.
* * *
– Какая шикарная женщина, а ведь я помню ее совсем девчонкой, – цокнул языком Дмитрий. –   лажанулся ты, Малой. Ай, что теперь говорить…
– Да пошел ты! – Саня сидел, закусив кулак. – Я верну ее.
– Да-а? – удивленно протянул Дмитрий, – Интересно как?
– Пфф! Она меня любит до сих пор.
– А Роберт?
– Тут сложнее. Хотя, если подумать, зачем ему баба, которая всю жизнь ждала другого?
– Отдохни от этой мысли.
– Сказал, верну.
* * *
– Мы завтра едем в Питер, – Роберт вернулся к столу один и плюхнулся на стул. – Доставлю родителям блудную дочь.
– Насовсем? – Саня разлил водку по рюмкам.
– Насовсем, брат, я забираю ее себе, – внутри Роберта разгоралась борьба между дружбой и соперничеством.
– Все как в лучших домах Лондо?на, – Саня грохнул графином об стол. – Куда так спешить-то? Ярмо всегда надеть успеешь.
– Эта женщина создана для меня, – Роберт закинул ногу на ногу и пристально посмотрел на Саню. – А в свете последних событий мне, пожалуй, действительно стоит поспешить. До свадьбы еще как до звезды, но то, что я увезу ее отсюда, можешь не сомневаться.
Тот хотел что-то ответить, но Дмитрий перебил его:
– Смотри, как бы несостоявшийся муж не потребовал сатисфакции.
– Ничто не сможет испортить нам уик-энд. – Роберт зачесал пальцами волосы назад: – Но с женихом, и правда, придется разбираться. Могу на вас рассчитывать?
– За Юльку голову любому оторву, – Дмитрий протянул открытую ладонь, и Роберт хлопнул по ней.
Саня без слов обменялся с Робертом рукопожатием. Друзья выпили водки и закусили благоухающей специями копчёной свиной рулькой.
К столу вернулась Юля.
– Ты не будешь возражать, если я приглашу твою девушку на танец? Ведь, может статься, в последний раз, – обратился Саня к Роберту.
– Последний раз? Дорогая, исполни просьбу умирающего.
– Quod licet Jovi, non licet bovi[1], – проворчала она.
– Ibi victoria, ubi concordia[2], – вразумил ее Роберт.
– Это вы на каком языке изъясняетесь? – осведомился Саня.
– Похоже на латынь, – Дмитрий увлеченно рассматривал барышень за соседним столиком.
– Ладно, – миролюбиво согласилась Юля, – пойдем. Это будет моя благодарность тебе за возвращение памяти.
Роберт удовлетворенно щелкнул пальцами.
* * *
– Ты уж совсем меня на пионерском расстоянии держишь, – Саня потянул Юлю на себя, и она нехотя расслабила руки. – Я по-прежнему люблю тебя.
– По-прежнему? Да ты не любил меня никогда!
– Глупая ты. Все эти годы я только и думал о тебе! Представлял, как разыщу тебя, и мы снова будем вместе. Ты будешь стелить нам по вечерам постель и ночь напролет…
– Ты после горного филфак еще закончил? Тебе бы романы писать.
Саня прижал Юлю к себе сильнее, чем позволяли приличия:
– Можешь смеяться сколько угодно. Но подумай о моем предложении. А сейчас, – Саня опустился на колено, – прости меня, пожалуйста…
Голос его был полон раскаяния и тоски. Кольцо, сжимавшее долгие годы Юлину грудь, ослабло.
– Встань немедленно. Считай, что между нами ничего и не было.
– Я не это хотел услышать.
– А услышал это. Вставай, а то со стороны можно подумать, что ты мне руку и сердце предлагаешь.
– А я и предлагаю, – на мрачном лице Сани читалось разочарование.
* * *
– Ты не ревнуешь? – спросил Дмитрий, когда Саня увел Юлю танцевать.
– Между нами все только начинается. А ревновать ее к первой любви глупо, это чувство раздавило ее похуже танка. Пару часов назад она мне посетовала, что вообще ненавидит мужчин.
– Вряд ли она перешла на женщин, – потянулся Дмитрий, – чувствую, падут скоро стены ла Рошели. Ох, едрит-мадрит, смотри-ка, Малой на колени рухнул.
Роберт все это время наблюдал за парой.
– Надеюсь, она его простит, – грустно улыбнулся он, – ну надо же! Саня – ее первая любовь.
– Ладно, все это прекрасно. Но вернемся к делам насущным. Рябой в гостиницу сегодня не возвращался, и мы с пацанами пока сняли с нее наблюдение. Тебе лучше свалить оттуда, раз он тебя узнал.
– Да брось ты! Неужели думаешь, что Рябой ко мне сунется у всех на виду?
– Британец, он знает, что за тебя можно получить неплохой выкуп, а люди пропадают в России только влет. Здесь тебе не Лондон. Так что Юлю подмышку и на дно. Если еще раз выйдем на него – свистнем.
– Хорошо, мы тогда заедем в отель за вещами и вечером переберемся к отцу.
– Вот и отлично.
Юля с Саней подошли к столу.
– Роберт, вернемся в гостиницу, я очень устала.
– Твое желание – закон, дорогая.

[1] Quod licet Jovi, non licet bovi (лат) – Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.
[2] Ibi victoria, ubi concordia (лат) – Где согласие, там победа.

Глава 14
В номере Юля опустилась на стул и, скинув туфли, сжала виски. При всей своей видимой хрупкости слабой ее сложно было назвать. Это Роберт сегодня днем отметил. Но недавняя травма, видимо, еще давала о себе знать.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70877951?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.