Главная страница | Юмористическая фантастика | Медея

Медея
Ли Литвиненко
У неё было всё: любовь, деньги, семья. И всё это она потеряла за один день, лишь вдохнув спору Каройдомуса. Этот каменный цветок, проклятье для двух видов – людей и оборотней. Теперь Медея обезображена и живёт на болотах, среди себе подобных. Разве можно в таком месте мечтать о любви? А встретить её? Вот и узнаем…

Ли Литвиненко
Медея

Глава 1
– Приехали! Приехали! – радостно кричали мальчишки и рискуя попасть под колеса, бросились к хозяйскому обозу.
Владелец всего вокруг, постоянно живший в городе, редко навешал родовое поместье. А чтоб приехать на все лето? Такого не бывало давно. Крестьяне, прознавшие о большом событии, собрались вдоль дороги и кланяясь, приветствовали вереницу груженых повозок.
– Доброго дня господине! Здоровья госпожа, – набегу заглядывая в окошки богатого возка и низко кланяясь, дети осеняли ехавших в нем обережными знаками. – Счастья господинке!
– Ох и гвалт подняли, – недовольно насупилась матушка и поправила жемчужное ожерелье, в три ряда огибавшее ее шею. К ее черным волосам очень шел белый жемчуг.
– Рады хозяину, – важно пригладил рыжую бороду отец. – Знают кого благодарить за добрую жизнь. – Открыв окно он бросил в дорожную пыль щедрую горсть монет.
Ребятня с веселым визгом принялась собирать подаяние. Набежали и взрослые, до этого чинно стоявшие вдоль заборов.
– Вот взял моду, деньгами сорить, – матушка с наигранным осуждением покачала головой. – Так все состояние можно разбросать.
Она не злилась. Горсть монет для зажиточной семьи не стоила ровным счетом ничего. Только на носовые платки, расходовалось в сотню раз больше. Но статус хозяйки требовал указывать супругу на лишние траты.
С соседней улицы, словно стайка воробьев, примчалась еще одна ватага ребятишек. В пыльной туче, поднятой повозками, намечалась драка.
– Маменька, сколько их тут посмотри! – Медея, всю дорогу державшая в руках шкатулку подаренную мужем, положила ее на колени и в восторге захлопала в ладоши.
– И все здоровенькие загорелые. – Медея наклонилась ближе к окошку, разглядывая суету на улице.
– Воздух хороший, спокойно, нет городской толчеи, – чинно кивнула матушка. – И наш будет здоровым, как все в роду Фалин. А то выдумал, что бледна, – матрона недовольно покачала головой вспоминая слова зятя, убедившего всех в слабом здоровье Медеи. Это он настоял на поездке в деревню. Мол жене нужен свежий сельский воздух и больше солнца.
–Здоровья господинке, – очень вовремя выкрикнул кучерявый мальчик, видно, самый хитрый в поселке. Он не стал возится в общей своре и решил попытать удачу у хозяина, догнал первую повозку. Кланяясь и спотыкаясь, смешно залопотал. – Легкого разрешения! Помощи в таинстве! Пусть небесные пошлют наследника! – выкрикивал то, чему научили родители.
Что старшая хозяйская дочка в положении и приехала к бабке рожать, знали все. Конечно, в семье Медею безмерно любили и одинаково обрадуются девочке или мальчику, но молодому мужу лучшим подарком будет младенец мужского пола.
Вейд Горнер был торговцем, как и семейство Фалин. Сейчас он занимался налаживанием новых поставок с приграничных территорий. Часто уезжал из города по делам, потому, не мог ехать с ней.
– Благодати и твоей родне, – оживилась матушка и порывшись в вышитой бисером сумочке, протянула мужу серебряную монету. – На вот, отдай ему, – ворчливо велела супругу. Сама не настолько подобрела, чтоб возится с уличной детворой.
–Ану хватай, – хозяин подкинул деньгу, чтоб парень мог легко ее подхватить. Монета блеснула и была с ловкостью поймана.
–Благодати, – мальчишка остановился и довольно заулыбался. Потом разжал ладонь. Глаза его вытаращились при виде серебра. Не веря своему счастью, ребенок стал кланяться и осенять обережным знаком себя и все вокруг, без разбору.
Тут монету разглядели и другие. Парень съёжился и спрятал в кармане, кулак с подаянием. Видно, испугался что деньгу отнимут. Его обступили тесным кружком.
– Эй войны, – отец высунулся в окно и громко свистнул. – Айда сюда!– махнул рукой. Вытряхнул на широкую, полную ладонь все содержимое кошелька, широким замахом сыпанул на землю еще одну порцию денег.
На дороге поднялся радостный визг. Купец довольный произведенным эффектом, еще раз присвистнул.
– Как мальчишка, – поморщилась матушка и покачала головой.
Медея рассмеялась, наблюдая за родителями. Это так мило видеть их добрые споры. А отец словно помолодел лет на двадцать, оказавшись в родном имении. Глядишь, завтра будет так же, как местные ходить босиком и носить эти грубые штаны. Наверняка на рассвете пойдет на рыбалку, а потом во дворе имения накроют столы в честь приехавших, мужчины напьются холодного пива и устроят кулачные потягуши.
Тут любили рачительного хозяина. Благодаря его разумному управлению поселение процветало, разрасталось и за последние годы стало самым большим и богатым в округе.
Грусть Медеи от расставанья с любимым супругом, отступила. Ничего только месяц остался на ожидания, и они снова будут вместе. А тут и вправду лучше для женщины на сносях. И спокойнее.
Въехали в открытые настежь ворота имения.
– Любы мои! – это голос бабушки. Медея торопливо распахнула дверцу возка и хотела, не дожидаясь помощников, спрыгнуть ей навстречу.
– Куда ты! – матушка перехватила за локоть. – Остепенись! – осадила ее обратно на сиденье. – Замужняя уже и тяжелая, а словно недоросль прыгаешь. Про дитя не забывай, – нравоучительно перечислила все ошибки.
Медея охнула, на мгновенье испугавшись собственного порыва. Прижала шкатулку к животу. И правду что это она? Как глупая хотела прыгать с высокого порожка. Не подумала о хрупкой жизни в своем чреве.
– Родненькие, – бабушка, одетая в богатое вышитое платье, сама подошла к первой повозке. Фамильную медь волос, почти обесцветила седина. – Ну поторопись. –зажатой в руке тросточкой толкнула слугу, приставлявшего лесенку. – Как сонные сегодня, – недовольно скривила губы. – Будто вы все ждали, волновались, а не я ночь не спала. Ох дети мои! – наконец ступени были проставлены и бабка бросилась в объятья своего сына. – Хорош! – гордо констатировала его широкие бока. – Подобрел еще больше! Величав!
– Здравствуйте, матушка, здоровья, благополучия, – маменька как положено хорошей невестке, низко поклонилась своей свекрови и расцеловала её щеки.
– Здравствия и вам! – бабуля нежно обняла её. – Как дорога? Медея! – воскликнула старушка. – Внученька! – И забыв о чинности и старости, бросилась к Медее.
Повозку обступили все. Словно и не человек выходил из нее, а стеклянная корова, невиданной ценности. Такое внимание смутило девушку. Хотелось просто подхватить юбки и как раньше выпорхнуть на землю. Но нет! Все тянули руки, охали и давали советы. Хорошо не додумались подстелить на землю перину. Ну, на всякий случай…
– Золотко мое, – причитала бабуля. – Как же так? Что удумали? Ведь на сносях!
– Бабуль, ну все хорошо, – Медея нежно расцеловалась с бабушкой. – Ехали осторожно, медленно. Да тут и пути-то, всего десять часов.
– Возок на новых рессорах, – гордо пояснил отец. – Зятев подарок. Не едешь, а словно покачиваешься на волнах.
– Все равно риск! – отмахнулась старушка. – Раньше нужно было ехать. Как только узнала что в ожидании, – бабуля крепко прижала к себе любимую внучку. – Тут у меня хорошо, самое верное место для бремени. Маменька твоя так поступала, все тягости в этом доме провела и вот посмотри, – бабуля наконец обратила внимание на остальных внуков, вышедших из второй повозки. – Все как один, здоровые и красивые. – она принялась нежно расцеловывать рыжий выводок.
– А на кого бы я мужа оставила? – поправляя широкое, без палии платье, спросила Меди. – На подруг? – вспомнив с какой жадностью таращились на красавца девушки ее круга, поморщилась.
– Пусть бы тоже приезжал. А то видела его только раз, на вашей свадьбе. Так и не знаю, что он за человек. Нехорошо, – покачала головой бабушка и повела всех к порогу.
– У него дела торговые, – оправдывала супруга Медея.
– У твоего отца тоже были дела.
– Так он с местными торговал, а Вейд к самым горам уезжает.
– Ох святые небеса, – охнула бабка и осенила себя обережным знаком. – Вот еще глупости, торговаться на границе.
– Ему видней, – мягко осадил отец. – Торговец он хороший, все дела удачные. А что по-новому работает, так и времена другие.
– Времена всегда одни: семья! – упрямилась бабка. – Что у нас не с кем дела вести?
Продолжая недовольно бурчать, она проводила их в дом. В высоком добротном особняке для каждого члена семьи уже были приготовлены комнаты, а в столовой ожидал накрытый стол. Стали разгружать повозки. Дом наполнился суетой и гомоном. Разместились на удивление быстро. Вышколенные строгой бабкой слуги, работали слаженно словно муравьи. Она не первый десяток лет железной рукой управляла поместьем. Отец не вмешивался, только выдавал деньги на необходимые расходы и управлял всем вокруг: землями, рудниками, мастерскими.

– Медея, ты идешь? – в комнату заглянула сестра. Следом за ней забежали все младшие.
– Да, вот только с прической закончу, – Меди сидела перед большим туалетным столиком и довольная, любовалась своим отражением. Беременность шла ей. Красота совсем не потускнела, лишь немного изменила, сделала более женственной, богатой.
Личная служка укладывала ее волосы в модный пучок. Прядки на висках оставались влажными от воды и липли к щекам. После приезда Медея успела быстренько омыться и переодеться в свежее платье.
– Ты откроешь его сейчас? – спросила сестренка и показала на шкатулку, лежавшую перед зеркалом.
– Так вот за чем ты пришла! – засмеялась Медея. – Узнать, что мне подарили, а не позвать ужинать.
– И то и другое, – младшая оттолкнула служку и обняла сестру за плечи. – Откроешь?
– Хитрая сестричка, – Медея покачала головой. – Словно сестричка-лисичка.
– Ну пожалуйста, – взмолилась девочка. – Уже сил нет терпеть. Как ты так можешь? Ведь условие выполнено, мы в деревне.
Перед отъездом, муж вручил Медее шкатулку. Подарок и плата за вынужденное расставание. Подарок был с условием.
– «Это сюрприз, – сказал Вейд. – Откроешь только когда прибудешь в имение. Сможешь вытерпеть?»
Проверял на выдержку? Её? Избалованную Медею Фалин? Ту, которая привыкла получать желаемое по щелчку пальцев? Это был вызов! И Медея справилась.
– Ну не знаю… – дразня сестер и братьев, окруживших её, Медея пальчиком покрутила резной ящик. – Вообще я хотела открыть его перед сном. Когда останусь одна.
– Ну Меди, – недовольно заканючили младшие. – Не томи.
– А вдруг там самоцветы? – сестра взяла в руки шкатулку и тряхнула. Там что-то было, но звук глухой. – Те, что мы смотрели в Зеленой лавке. Которые батюшка отказался нам купить.
– Нет. Отец же сказал, что они с изъяном. Вейд не стал бы покупать мне порченный товар. Пусть и хороший с виду.
– Тогда может там сладости? Что-то новое из еды? Он ведь ездил так далеко. Может у Темной гряды едят нечто особенное?
– Не выдумывай, – Медея забрала из рук сестрицы шкатулку. Её показалась что та не выдержит и, как бы невзначай, откроет подарок. – Еду дарят ухажеры, мужья подносят вещи посерьезней.
От догадок младшей, Меди в волнении посмотрела на шкатулку. Вздохнула и не выдержав, сломала сургучную печать на задвижке.
–Ура! – закричали дети. – Открывай скорее.
Крышка была незамедлительно поднята. И из деревянной шкатулки неприятно пахнуло затхлостью, будто воздух зачерпнули в склепе. Медею затошнило, она хотела отбросить подарок, но мысли о муже заставили сдержаться. Он ведь старался, вёз.
– Фу, – скривились окружающие.
– Точно еда! И видно уже протухла от жары, – сестренка помахала перед носом рукой.
– Посмотрим, – внутри лежал мешочек из грубой черной кожи. Похожие кошели носили простые крестьяне.
Медея дернула за завязки и достала следующую загадку. Пергаментный шар, залитый воском. Так делали, когда не хотели чтоб вещь промокла или просыпалась. Например, подобным образом паковали ценные приправы.
–Еда, я говорю что это еда, – сестра в нетерпении притопывала ногами.
– А я говорю, что нет! – Медея повела плечами стряхивая навалившихся со спины. – Может мелкие камни? Бриллианты?
Чтоб случайно не рассыпать подарок, она разворачивала пергамент над столиком.
– Действительно камень, – разочарованно протянула младшая. —Т олько булыжник. – она нагло выхватила у Медеи черный, с неровными гранями камешек, размером с крупную сливу. Он оказался гладким, словно отполированным и на свету отливал синевой.
– Дай мне. – сестры и братья с интересом выхватывали друг у друга загадочный предмет. – И мне!
– Может какая драгоценная порода? – пожала плечами Медея и знаком приказала служанке закончить прическу. Её все еще подташнивало, есть перехотелось и настроение испортилось. Что за глупую шутку решил сыграть с ней Вейд?
– Нужно у вашего папеньки спросить, – посоветовала служка. – Он то наверняка во всех каменьях разбирается.
– Точно спрошу отца, – улыбнулась Медея. Может она глупая, не смогла оценить дорогого подношения? А на самом деле в руки ей дали невиданную ценность?
– Смотрите тут есть отверстия, – разглядел младший. – Может это свистуля? – приложив к губам камешек, он дунул в маленькую дырочку.
Из камня чуть заметной, невесомой дымкой заструилась красная пыль. Дети ее не заметили, а Медея, сидевшая напротив окна, рассмотрела.
– Ты видишь? – спросила прислужницу.
– Вроде пыль, – в растерянности предположила девушка.
– Может правда приправа какая? – но в комнате только сильней запахло склепом. Желудок Медеи скрутил новый приступ тошноты. В груди почему—то разлилось нехорошее предчувствие. Ребенок в животе почувствовал волнение матери и стал сильно толкаться.
– Дайте сюда, – вскочила Медея и резко выхватила свой подарок. – Идемте покажем папеньке, – и быстро вышла из комнаты, ставшей для нее невыносимо душной.
В коридорах воздух свежее, пахнет мятой и сиренью. Глаз радовали свежие букеты, расставленные на всех столиках и тумбах. Медея жадно вдохнула. Паника и тошнота отступили, и она заторопилась к столу. Старшие уже чинно расселись. Во главе, как и положено, бабка. Хозяйка и старшая в роду.
– Ох девонька, – она сразу заметила состояние внучки. – Ты что так бледна?
– Нечего страшного, – Меди не собиралась волновать семью. – Устала.
Вокруг засуетились слуги отодвигая стулья, усаживая ее и младших.
– Я мужнин подарок открыла, – недовольно призналась Медея и протянула отцу граненый камешек. – Только что это, не пойму.
– Чудно, – отец в недоумении повертел в руках черный камень. Передал матушке. – Удивил зятек. Такого не видал раньше.
– Может насмешка? – зять не был любимцем матушки. Она считала его слишком красивым, а мужская красота для жены горе. К тому же хитер. Во всех его поступках она всегда усматривала подвох. – Есть записка к этому? Или может что говорил перед отьездом? Намекал?
– Нет, – качнула головой Меди.
– Дайте мне, – бабка забрала диковинку. – Камень. Негодный ни на бусы, ни на серьги. – Она брезгливо бросила его на стол. – Сам даритель пусть объяснится по возвращению. – Отмахнулась от непонятного подарка, как от назойливой мухи. – Сейчас давайте ужинать. – и кивнула слугам.
В комнату потянулась веренице прислужников с подносами. От горячего поднимался пар. Медея глотнула, проверяя сможет ли есть. Аппетита не было, легкая дурнота по-прежнему тянула желудок. Остальные, проголодавшиеся в дороге, жадно набросились на угощение. Завязались разговоры. Члены семьи оживленно обменивались впечатлениями от поездки и строили планы на завтра.
– Вот рыбку возьми. – уговаривала бабка непривычно тихую внучку. – Свежая, только с озера. А вот молодая картошечка, тепличная, ранняя. Отварили с маслицем и укропом.
– Спасибо, что-то не хочется, – Медея нехотя ковырялась в тарелке. – Наверно и правда растрясло меня. Можно спать пойду?
– Конечно, конечно, – бабуля, не желая отпускать любимицу, поднялась из-за стола вместе с ней. – Идем провожу.
Спальню проветрили и оставили открытыми окна. На кровати взбили перину, рядом на столике зажгли ароматную свечку.
– Укладывайся, – бабуля помогла раздеться и накрыла одеялом. – Не жарко?
– Холодно, – Медея сильней укуталась в одеяло. – Что-то знобит меня, бабушка.
– Ох! – всплеснула руками старушка. – Неужели простыла? По такой теплыни? – и заботливо приложила морщинистую руку ко лбу Медеи. —И правда горячая. Вот беда. Ничего. Сейчас трав тебе заварю и утром будешь как новенькая.
Бабушка была из рода травниц. В ее семье девочек с самого детства учили собирать лечебные сборы. Она и Медею с сестренками обучила знанию растений. Когда те гостили в поместье, бабка заставляла ходить за травами в лес и на луг.
– Гашка! – окрикнула бабуля прислужницу. – Иди посиди с хозяйкой, пока я на кухню спущусь. Ничего, – наклонилась и поцеловала лоб внучки. – Сейчас ромашки и липы заварим, добавим горицвет. Выпьешь чаёк и сразу полегчает.
Бабушка ушла, а рядом на низкий стульчик присела служанка. Что-то стала рассказывать. Но Медея, словно потеряв поддержку родного человека, стала резко погружаться в болезненное состояние. Тело будто обложили льдом. Зубы застучали от холода. И потянула куда-то вниз. На дно черной пучины, из которой кажется не будет возвращения.
– Господинка! Хозяюшка, – откуда-то из далека закричала Гашка. – Го-ре-ре!

Просыпалась с трудом. Почему так тяжело поднимать веки? Хотела просто открыть глаза, а они будто склеены. Как пересохло во рту. Медея попыталась облизать губы и с ужасом поняла, что они глубоко потрескались и покрылись коростой.
– Ма? – прошептала и закашляла.
Грудь пронзила боль, отдалась в животе. Почему эта боль была ей знакома? Будто всю жизнь кашляла. А это не так, Меди была здоровой девушкой и очень редко болела. Разве что осенью могла подцепить насморк.
– Ба? – прошептала и все-таки смогла открыть глаза.
Сначала белая пелена. С трудом подняла руку, хотела протереть глаза. С пальца что-то соскользнуло и упало на грудь. Ладонь с трудом нащупала железный кружок. Обручальное кольцо? Как так? Оно делалось на заказ и сидело крепко. Медея медленно, словно двигаясь в воде, подняла вторую руку и попыталась надеть колечко обратно. Оно снова соскользнуло. Тогда она протерла глаза и с трудом фокусируясь, посмотрела на свои руки. Благо в комнате было светло. Какие тонкие, словно не настоящие и кожа просвечивается. Видны все венки и кажется даже косточки. Разве так выглядели ее руки? А что это за пятна на них? Медея, не совсем прийдя в себя, не понимая, где находится, сосредоточилась на разглядывании своих рук. Кожу покрывали болячки. Много, но уже засохшие. Она ковырнула одну, и заметила какие длинные у нее ногти. Будто она не стригла их недели две, а то и больше. Круглая, коричневая корка отпала. Под ней белел свежий, круглый шрам.
– «Вот ужас! – Вяло думала Медея, – Неужели под каждой коричневой бляшкой шрам? – и стала сковыривать их. Кожа, словно мухомор, покрылась белыми пятнами. – Как можно жит с таким уродливыми руками? – от ужаса Медея начала думать быстрее. – Придётся теперь постоянно носить перчатки. А как это воспримет муж.
– Мам! – ей казалось, что крик должен получится громким, но вышло жалобное блеянье. – Гашка! – и закашлялась. Низ живота пронзила острая боль.
– «Куда все подевались?»
Медея хотела повернуться на бок, но ноги затекли и были словно деревянные.
– Что же это? – очень хотелось пить.
Она повернула голову. Наконец зрение стало четким, и девушка смогла рассмотреть комнату, в которой находилась. Это её спальня в доме бабушки. Она в деревне? Память постепенно возвращалась. Конечно! Они всей семьей переехали сюда на лето. Ради неё. Родители хотели быть рядом, когда прийдет время рожать.
– «Как же хочется пить!»
На столике рядом с кроватью кувшин с чем-то мутным и стакан, наполовину наполненный жидкостью.
– Гаша! – в последний раз позвала Меди и не дождавшись, потянулась к стакану.
Рука тряслась и жидкость немного расплескалась. Ничего, она сильная, справится. Но девушка сумела донести до рта только половину. Жадно выпила. Только допив, ощутила вкус. Мерзкий, прокисший. Как протухший квас или травяной чай. Что это они оставили возле нее всякую гадость? Ведь может отравится и ребенок…
– Мой ребенок, – Медея с трудом глотнула горькую слюну. Поняла, что с самого пробуждения не чувствовала движение плода. А малыш ведь всегда просыпался с мамочкой.
Она вообще не чувствовала живота. Только боль, когда кашляла. Медея медленно со страхом положила руку себе на живот. Его не было. Плоский будто до беременности. Она родила? Кода? Что происходит? Оттолкнувшись от кровать руками и одеревенелыми пятками, поползла назад, на подушку. Чтоб можно было оглядеть себя с высоты.
Кортина открывшаяся девушке заставила сипло закричать.
Надетая перед сном белая вышитая сорочка была задрана до самой тали. Весь низ, ноги и кровать, залит темным. Засохшей кровью. Между ног, ближе к нижнему краю кровати лежало то, что совсем недавно было внутри нее.
Ребеночек. С пуповиной и последом. Не шевелится, не дышит. Мертвый.
Медея снова закричала. Преодолевая онемение и боль поползла вниз к своему дитю. Он уже окоченел. Твердый и темный. Совсем не то, что ждешь, поглаживая живот.
– Мама! – принялась звать, плачущая девушка. – Ба! Папа! – Она обняла маленькое тельце и прижала к себе.
– «Зачем ты родился так рано? Почему не выждал свой срок?»
А потом взгляд вдруг наткнулся на тело. Совсем рядом, на полу. Темный раздувшийся от жары труп. Он не первый день лежал тут.
– Гаша, – опознала прислужницу. —Как же так? – к боли от потери ребенка примешалась тоска по девушке, служившей у нее с самого детства.
В окна, открытые настежь, подуло горячим ветром и сейчас Медея поняла, что в комнате воняло мертвечиной.
– Где же все? Что происходит?

На пригорке за огородами проходила незримая граница поселка. Тут в тени молодых деревьев расположился небольшой отряд. Они подъехали около часа назад и наблюдая за притихшим селом с безопасного расстояния, решили перекусить.
– Может сейчас спалим? – спросил крупный мужик с бородой, помешивая бурлившую в котелке похлебку.
– Нужно подождать, – покачал головой худой старик. Он был одет по-городскому, но скромно. Темная одежда выдавала в нем доктора.
– Чего? Пока зараза по всему побережью разнесется?
– Две недели от начала мора. Таков закон. Если за это время не появятся выжившие, поселение надлежит уничтожить, а пока нужно наблюдать.
Бородатый недовольно сплюнул.
– Кто их соблюдает это законы? Все знают, что как только пошел мор, нужно палить все, пока дальше не пошло.
– Смотрите! – закричал с пригорка молодой наблюдатель. – Там кто-то движется.
– Вот напасть, – недовольно скривился бородатый дядька. – Неужели проклятая?
– Точно заразу теперь разнесет, – подскочил с земли другой мужичек, с деревянной рогатиной в руках.
– Не дадим, – уверенно заявил щуплый человек в рваной рубашке и подхватил свою рогатулю.
– А ну, мужики, берите факелы! – скомандовал бородатый. – Хватит слушать приезжих. Наше поселение следующее, если зараза выйдет, полетит прямиком к нам.
Толпа, похватав такие же деревянные рогатины и горящие палки из костра, ринулась вниз к первым дворам.
– Пали все! – крикнул бородач и кинул горящую палку в окно дома. Стекло разбилось и изнутри сразу потянуло дымом.
В другие дома тоже полетели факелы. Улицу заволокло дымом.
– Где вы видели движенье? – худенький доктор схватил за руку наблюдателя.
– Там, – указал в клубы дыма парень. —Где-то в десяти домах от сюда.
– Пусть только подойдет, – погрозил в ту сторону бородач. – Заколю как медведя.
– Если она выжила, значит не заразна, – принялся возбужденно доказывать врачеватель. —Вы не имеете права трогать ее. Нужно отвезти несчастную в обитель. Таков закон.
– Тебе надо ты и вези.
– Повезу! Конечно повезу! – пообещал врач, хотя в его обязанности это не входило.
Для таких дел имелись специальные люди, которые знают дорогу к обиталищам проклятых и получают неплохое жалованье за перевозку. Только где их искать в этой глуши? Пока он будет узнавать, эту несчастную сожгут вместе с посёлком. А вдруг это кто-то из семьи Фалин?
Доктор был их семейным врачевателем лично принял всех детей, лечил их и был почти членом семьи. Только вчера до него донесли весть что семейное гнездо накрыло Красным мором. Вот беда! От болезни нет лекарства. Но могли быть выжившие. Девочки. Всегда выживали только девочки.
Он сразу выехал к месту эпидемии и наткнулся тут на сторожей. Охраняли дорогу от желающих сбежать и разнести заразу. Зря. Болезнь поражала человека стремительно. Уже через несколько часов после ее начала, больной не мог сделать и шагу. Только поборовшие заразу девочки выходили из таких мест.
В дыму показалась хрупкая фигурка.
– Проклятая, – зашептали мужики вокруг и стали осенять себя обережными знаками.
– Медея, – врач в ужасе приложил ладонь ко рту.
Старшую девочку Фалин он узнал с трудом. Бедняжка. Растрепанные свалявшиеся волосы, лицо, изуродованное струпьями. От былой красоты не осталось и следа. Грязная, в одной окровавленной сорочке и со свертком в руках. Что там у нее? Неужели дитя?
– А ну стой! – рявкнул бородатый.
Пошатываясь, девушка продолжила идти им на встречу.
– Стой говорю, а то наколю на рогатину, – и потряс в воздухе палкой.
Медея шла, словно не слыша угроз и что-то напевала, покачивая свой сверток.
– Да она чокнулась. – решил щуплый мужик
– Или оглохла. – предположил молодой наблюдатель.
– Сейчас проверим. – бородатый пригнувшись пошел навстречу, словно собирался сразится с опасным зверем.
Подойдя совсем близко, рогатиной подбил Медею под коленки. Девушка упала и выронила сверток.
– Помогите, – словно прийдя в себя прошептала Медея и поглядела на дядьку.
– Чем? – бородач приставил развилку рогатины к ее шее и словно животное прижал к земле.
– Там все мертвые. – придушенно просипела Медея.
– Знаю.
– Помогите.
– А тут дите. Только мертвое, – тощий ковырнул сверток и все увидели личики младенца.
– Кинь его в огонь. Пусть зараза сгорит. —велел бородатый.
Мужик послушался и подцепив кулек на рогатину бросил в охваченное огнем окно.
– Нет! – Медея уцепилась в рогатину и попыталась вырваться, – Нет! Мой сын, – забила в истерике ногами.
– Медея, девочка, – врачеватель попытался оттолкнуть бородача, но был слишком щуплым для этого. – Ребенок умер. Так будет правильно. Все тела принято сжигать.
– Помогите! – с мольбой посмотрела на него девушка. Кажется узнала. – Помогите…

Глава 2
– Помогите…
Медею словно окатили кипятком, и она подскочила на кровати. Огляделась. Хвала небесам, это только сон, наваждение, воспоминание, которое хочется стереть, забыть навсегда. Жаль, что это невозможно. Чернота возвращалась в ночных кошмарах и мучала ее, заставляет заново пережить ту боль. Хорошо, что последнее время это случалось все реже и реже.
После того как в её жизни появился Сфенос и быт девушек наладился, страшные сны отступили. Медея обрадовалась, решила, что они оставили её навсегда. Но нет. Мучитель словно дождался, когда она расслабится, позабудет его и вероломно пробрался в её сон.
– Помогите, – пробормотал в темноте тоненький голосок.
– Лали, – выдохнула Медея.
Вот она причина возвращения её страхов. Смерть притаилась совсем рядом и ждет, когда сможет утащить свою новую жертву.
Медея нащупала на столике спички, зажгла свечу. Как хорошо, что теперь они обеспеченны этими нужными в быту мелочами. Огонек осветил небольшую уютную комнату с двумя кроватями. Медея соскочила со своей постели и подошла к койке Евлалии. Огромный рыжий кот, уютно устроившийся в ногах девушки, недовольно отвернулся от света. Жирную животину держали только за преданность к Лали, потому что к мышам он был абсолютно безразличен. Девушка назвала его Дрёма.
– Это ты тревожишь её? – спросила зверюгу Меди и осторожно потрогала лоб больной. Жар спал. Так почему бедняжка зовет на помощь? Неужели бредит? Все так плохо?
– Меди, – Лали открыла глаза и сонно улыбнулась. – Почему ты не спишь?
– Слушаю, – Медея присела на край постели и поставила свечу на тумбочку. —Как ты зовешь на помощь.
– Я? – удивилась Лили. – А, вспомнила, – облизала губы девушка. – Мне снился кошмар. Огромный волк напал на меня.
– Волк? – усмехнулась Меди. – Только волков тут и не хватало.
– Так я разбудила тебя?
– Ну, не столько ты… Мне тоже снился кошмар, только зверь там был пострашнее волка.
– Оборотень? – предположила Лали и нежно погладила своего кота. Тот старательно замурчал.
– Оборотень, – кивнула Меди. Она не собиралась тревожить девушку своими воспоминаньями. У бедняжки, итак, слишком мало радостей.
– А я их не боюсь, – храбро заявила девушка и закашляла, прикрыв рот платком.
– Это хорошо, – Медея налила в кружку воды и накапала мудреных капель, что продал им тролль— врачеватель. – Что-то они совсем не помогают, – покачала головой увидев свежую кровь на платочке Евлали. Приподняв голову сестры, помогла выпить лекарство.
– Зато мне совсем не больно, – Лали устало откинулась на подушку, даже от такого простого действия, лоб девушки покрыла испарина. Кот с сочувствием потерся о щеку хозяйки.
– Это замечательно и спишь ты хорошо, – согласилась Меди и отошла к окну. Отодвинула кружевную занавеску и посмотрела на зарождавшийся рассвет.
–Жалко, что тебе спать мешаю, – прошептала, засыпая Евлалия. Тонкая ручка поглаживала кошачью голову, лежавшую у нее на груди. Дрёма предано мурчал.
– Хорошо, что только мне.
Эта комната находилась на первом этаже северного флигеля. Сейчас она была единственной жилой в этом крыле. Из-за отдаленного расположения к остальным спальням, много лет назад её сделали чем-то вроде лекарской. Болевших и громко кашлявших девушек обустраивали тут и по очереди дежурили возле них.
Прошла только пара дней после возвращения в проклятую обитель, но заскучавшая по воспитаннику Медея, вызвалась стать для Лали постоянной ночной сиделкой. Ей требовалось о ком-то заботится. С тревогой Меди наблюдала как быстро ухудшается состояние девушки. Казалось, еще неделя и её душа покинет это хрупкое тело.
– Нужно что-то делать, – прошептала Меди начинавшемуся дню. —Нужна перхалка.
Осторожно достала из своего сундука писчую бумагу и красным карандашом написала небольшую записку. Всего пара фраз:
– «Ушла за травками. До вечера вернусь».
Бесшумно одевшись, Медея задула свечу и выскользнула из комнаты. После капель, Лали будет крепко спать несколько часов. Потом прийдет Агафья, которая должна сменить ее на дневное время.
Медея прошла на кухню положила записку на главный стол. Девочки сразу заметят и прочитают. Она не хотела никого будить и рассказывать свои планы. Теперь нужно собрать перекус для путешествия. Дело не одного часа, необходима подготовка. В котомку положила четверть каравая, добавила небольшую фляжку с водой. Хватит.
– Ну в путь, – осенила себя обережником и выскользнула из дома.
Идти нужно к реке, только не на юг, где Жар город, а на север, в сторону Темной гряды. Под навесом выбрала корзинку, легкую и неглубокую, чтоб удобно было нести. Быстро зашагала к калитке.
Перхалка. Бабка много раз рассказывала Медее об этой хитрой травке. С виду неказистая, с сероватыми листиками, редкая. Самая лучшая помощь при грудных болезнях, и кашель укрощает, и жар отгоняет. Совсем не удивилась, когда по приезду в обитель, увидела ее в высушенных пучках. Проклятые частенько заваривали ее в чай. Только такая любовь сыграла злую шутку, вокруг обители перхалка почти исчезла. Девушки нещадно выдергали ее для своих нужд. Этой весной, обойдя округу Меди не нашла ни одного кустика. Жаль. Трава нужна Лали как воздух. Но ничего Медея знала где взять.
Беспечно покачивая корзинкой и напевая, Медея шла по сочной траве. Она прошла по кромке погребального пролеска, сделав крюк обогнула болота и подошла к реке. Теперь на север вдоль берега. Вот то место что ей нужно.
До приезда Медеи, девушки в обители собирали некоторые, широко известные травы, но пользовались ими в основном как заваркой для чая. Её умение собирать полезные растения и лечить ими, оказалось здесь на вес золота. Меди сразу назначили лекарем, и в теплое время года она часто бродила по лесам и болотам, заготавливая нужные ей корешки, листья и цветы. Медея сушила растения и складывала из них разные сборы, очень нужных в быту. Витаминные – для питья, отхаркивающие – для облегчения частых здесь кашлей, подсушивающие и заживляющие – для компрессов на кожу. Она у девушек из-за плохого питания была сухая, а рубцы, оставшиеся после язв, часто шелушились и трескались, делая их жизни совсем невыносимой. Приходилось делать примочки и принимать ванны с лечебными отварами.
В своих поисках Медея забиралась очень далеко. Уходила из обители рано утром и возвращалась далеко за полночь. Однажды исследуя берег реки, она наткнулась на древний, полуобвалившийся, каменный мост.
Ох как она тогда испугалась! В страхе бежала от находки, не оглядываясь и не останавливаясь. В обители она рассказала об этом сестрам и вызвала у них многонедельную панику. Реакция вполне ожидаемая. Вдруг узнать, что с берегом людоедов тебя соединяет настоящий мост? Да такого и врагу не пожелаешь. Берта категорически запретили девушкам ходить к тому месту. Вдруг чудища, ощутят близкое присутствие человека, взбесятся и, наплевав на Разымающий договор, перейдут границу? Они же полузвери, наверняка только и мечтают – убить их и съесть.
Про оборотней среди людей говорили много, в основном это были сказки, не имевшие с реальностью ничего общего. Двуликими обычно пугали баловавшихся детей и слишком ретивую молодёжь. Для людей постарше они постепенно превращались в мифических существ. Но не один человек находясь в здравом уме, никогда не перейдёт реку, названную Багровой. Люди, даже через столетия помнили откуда взялось её имя.
Это были страшные сказочки, не легенды. Настоящая история. Правдивые повествования, о том, как воды реки месяцами были окрашены кровью невинных человеческих жертв, убитых оборотнями. И абсолютно все рассказы о двуликих утверждали, что они людоеды. Народ верил, что до отселения оборотни охотились на людей как на дичь, нападая на поселения и пожирая человеческий род под покровом ночи.
Но страх страхом, а на другой стороне реки в изобилии росла заветная трава. Позапрошлой осенью сразу две девушки слегли с болотной чахоткой. Собранные на запасы перхалки, помогавшей останавливать приступы кашля, быстро подошли к концу. Медея тогда собрала её со всего берега, все до последнего листочка. И все равно лекарство закончилось. С этой стороны реки. Но на той… Там были целые заросли! Их хорошо было видно с берега. Медея как хитрая лиса возле курятника, ходила вдоль того места. День за днем набираясь храбрости и все ближе подходя к древнему строению. И наконец-то решилась.
Сначала Медее за каждым кустом виделся огромный волк, мечтающий съесть её. Она бегала на чужой берег короткими, стремительными перебежками, напоминая своим поведением молодого, испуганного зайца. Потом осмелела и на следующий год, уже спокойно бродила по запретной стороне, как у себя в огороде. Пока об этом не узнали остальные прокаженные. Они стояли возле древнего сооружения с обиженным видом и наблюдали, как она осторожно перебирается по неровным камням, обратно на Людожит.
– Так было нужно! – Не желая оправдываться, заявила Медея. Она несла полную корзину трав, нужных для обители.
– Понятно, – спокойно ответила Берта. – Но ты должна пообещать нам, что это в последний раз, и ты больше и тапка не перекинешь через реку.
– Обещаю, – миролюбиво согласилась Меди, предварительно скрестив за спиной пальцы.
После, она еще много раз была застигнута сестрами за пересечением границы. И всегда давала слово больше не рисковать своей жизнью, а потом бесстыдно нарушала его.
Сегодня она шла без опаски и угрызений совести, уверенная в безопасности той стороны. Все двуликие покинули эти места. Оборотней в округе не было лет сто. Можно смело ходить через реку, не опасаясь нападения и брать там что пожелается.
Медея разулась и бросила плетеные сандалии в корзину. Переложила её в левую руку, правой подобрала подол своего легкого изумрудного платья. Качественный ситец с узором в виде мелкого четырёхлистного клевера, самое то для летней прогулки. И конечно шляпка, куда без нее? Кожа у Медеи была по своей природе бледной и от долгого пребывания на солнце, обгорала. Почти все летнее время Меди ходила с шелушащимся носом. Теперь шляпка надежно скрывала ее от ярких лучей.
Девушка подошла к крутому берегу. С их стороны каменный мост совсем обвалился. Приходилось осторожно спускаться к воде по глиняному склону, минуя огромные глыбы камней. Потом первую треть реки Меди проходила, перепрыгивая с обломка на обломок. Дальше забиралась на мост, с того места уверенно стоявший на каменных опорах.
Девушка беззаботно скакала с камня на камень, давно освоенным маршрутом. Прогулка и прекрасная погода подняла настроение. Но беспечность сыграла с ней злую шутку. Нога соскользнула с поросшего мхом камня, и девушка полетела в реку.
– А! – вскрикнула, оказавшись в холодной воде. – Рано! Слишком рано для купаний. – К счастью, падая, удержала корзинку.
Несмотря на неприятное происшествие, Меди улыбалась стоя по грудь в воде. Какая она развалюшка, даже через речку перейти не может. Видимо старость. Да, двадцать три, это тебе не семнадцать. Хватаясь за камни, выбралась из воды и поднялась на мост.
– Нужно тебя посушить, – отжимая подол, объяснила платью. – Костра нет, поэтому будешь болтаться на солнышке. А вот хлеб придётся выбросить.
Мягкая краюха превратилась в раскисшее месиво и Меди вытряхнула его из корзинки на камни моста. Пусть птицы склюют. Расстегнула пуговки на лифе и стянув наряд через голову платье, осталась в одной коротенькой сорочке и кружевных панталончиках о-о-чень неприличного вида. Не бельё, а носовой платочек. Меди оглядела себя и хихикнула. Как хорошо, что тут совсем безлюдное место, можно ходить хоть голышом, никто не увидит.
Словно услышав её мысли, с громким карканьем в небо взмыла стая ворон. Меди испуганно дернулась и инстинктивно прикрылась мокрым платьем.
– Черная бездна, – выдохнула поняв, что это лишь знакомые птицы.
Их стая гнездилась где-то в лесу и иногда кружилась над обителью. Неприятное зрелище, навевавшее еще большую тоску.
– Чтоб вы все облысели, – с жаром пожелала черным каркушам и хотела добавить еще парочку проклятий, но осеклась. —Что это?
Не веря свои глазам, Медея уставилась на открывшийся вдали вид. Над макушками деревьев поблескивали медные острия. Похоже на шпили башен как в Жар городе.
– Крепость? Откуда? – Она не первый год ходила сюда, но этих штук не видела. – Как это возможно? Колдовство?
В испуге девушка хотела бежать обратно. Даже развернулась и сделала пару шагов к обрыву моста. Замерла. Если смотреть отсюда, с самой верхней точки изогнутого коромыслом строения, то вид на Людожит менялся. Меди словно впервые оглядела свой берег. Да с этого места все казалось немного другим. Вот в чем дело, просто другая точка обзора! Она все время торопилась перейти реку и никогда не осматривалась, проходя середину моста. Вот поэтому она и не видела тех пик, с более низкого места они не видны.
И все же, что это? Наверняка замок оборотней. Меди поёжилась. Тогда становится понятно зачем тут в глуши был построен этот мост. Из замка раньше шла дорога. И теперь понятно почему он так стронно разрушен, только с их стороны. Это не время разметало камни, а люди проворили заградительную черту. Или оборотни… Может хотели разрубить все что связывало их народы.
– Если и так, – Меди посмотрела на далекую башню. – Мне какое до этого дело? Крепость давно заброшена. –уложив мокрое платье в корзину она пошла к берегу, напевая веселую песенку что выучила на прошлой неделе.
Ближайшая поляна с перхалкой была в двадцати шагах от берега. С трех сторон место заросло малинником, еще неделя и ягоды поспеют. Можно будет прийти сюда с девочками и вдоволь наесться сладких ягод. Они теперь тоже посмелеют и не откажутся обследовать с ней новые места. Меди встряхнула платье и накинула его на кусты с солнечной стороны.
– Вот так, – довольная расправила подол. – За час высохнет. Я как раз успею наполнить корзину. – Девушка опустилась на колени и принялась бережно собирать нежную травку.
***
– Ты куда? – удивился Ксенит.
Старший товарищ сошел с натоптанной уже тропинки и сбивая сапогами россу пошел в сторону.
– Хочу посмотреть, что с малиной, – Церус быстро шагал к зарослям, разросшимся сразу за лесом. – Приметил местечко еще осенью. Я очень малину люблю, да и ты не откажешься.
– А рыба? – молодой оборотень в растерянности шагнул вслед за наставником.
– Не убежит. – усмехнулся Цер. – Шагай дальше, я на минуту. Ягода еще не поспела, рано. Только гляну есть она тут вообще или один пустоцвет.
Церус часто ходил на рыбалку этой дорогой и видел, когда кусты цвели, но по ночам как раз случились морозы. Может холод убил все завязи? Нужно проверить чтоб зря не облизываться и не мечтать о любимом лакомстве.
Ксин переминался с ноги на ногу, не решаясь уйти от наставника. Да и куда ему спешить? Сегодня свободный от работы день. Церус взялся научить его ловить красноперку на новую удочку. Ксин сам сделал ее из ивовой ветки и теперь гордо нес на плече. Из всей стаи приблудыш больше всех общался именно с Церусом. Добродушный здоровяк, по годам самый старший из всей стаи Черного зверя, напоминал Ксиниту отца. И относился к молодому как отец или старший брат.
– Я тут подожду, – пробормотал Ксин и нетерпеливо уставился на удалявшийся профиль.
– Как хочешь, – Теплый, весенний ветер, налетевший со стороны речки, приятно обдул лицо Церуса. Он поднял голову и с наслаждением, полной грудью втянул насыщенный влагой воздух.
В этот момент его ноздрей коснулся еле уловимый запах. Оборотень застыл на месте, словно пораженный молнией. Глаза его расширились. Радужка мгновенно поменяла цвет. Болотисто— зеленый словно залило расплавленным золотом. Зрачки оборотня сузились и приняли вертикальное положение. Ксинит видевший лицо побратима со стороны, удивленно приподнял брови. Странно. Обычно глаза оборотня становятся такими либо в момент ярости и злости, либо… в момент возбуждения. Но вокруг ни одной девчонки. Неужели Церус настолько любит малину?
Направив нос по ветру, Цер опять глубоко и жадно втянул воздух. Глухо заурчал.
Обоняние оборотня разительно отличалось от человеческого. Оттенки запахов не просто ощущались, они словно рисовали перед двуликим картину. И сейчас Церус «видел» как сквозь кусты, к нему тянутся длинные золотые стебли, Похожие на развевающиеся на ветру ленты. Их густо покрывали пульсирующие бутоны. Цветки горели словно охваченные пламенем и своим трепыханием, походившим на биение сердца, завораживали двуликого.
Однажды он видел нечто подобное. Бёрк. Её запах был схожим, но при первой их встрече орчанка уже была помечена вожаком и потому её аромат сразу отталкивал. А этот… Чистый и такой яркий, насыщенный. Он сразу захватил волю оборотня, заставив вторую, звериную суть взять верх над разумом. Церус ничего не видя вокруг, как загипнотизированный сделал шаг, второй. Им двигали инстинкты. Волк приказывал пойти и взять. Совершенно не соображая, что творить, Церус отбросил свою удочку и помчался сломя голову сквозь кусты. Двуликий не обращал внимания на царапавшие кожу ветки и порванную одежду, он видел только золотые ленты, что спеленали его волю.
От захлестнувших его чувств, сумасшедших, самых сильных за всю жизнь, Цер почти перекинулся в волка. Только выглядел он не как зверь, а принял боевой облик. Так велели инстинкты. Церус еще не осознал, а вторая суть уже определила: запах принадлежал самке готовой к зачатию. За такое нужно сражаться. Церус стал походить на опасное чудовище, способное напугать любого, кто станет на его пути. Он являл собой жуткий вид огромного человека–зверя, ростом с орка. Лицо вытянулось, скулы стали в два раза шире, показались острые клыки. Уши заострились. На теле появилась шерсть, а на огромных мускулистых руках, вытянулись острые когти.
Ксин с удивлением наблюдал как друг переменился и с ошалелым видом рванул куда— то в кусты. Цер пронесся по кромке леса с огромной скоростью, чуть не столкнувшись с деревом. Ксинит несколько раз окликнул товарища. Никакой реакции, тишина и только шелест веток. Сильно забеспокоившись, Ксин подобрал брошенные удочки с опаской последовал за наставником. Может брат почуял врага?
Меди стояла на коленях в траве и аккуратно рвала стебельки перхалки. На лицо ей то и дело падали прядки волос. Они назойливо лезли в глаза, щекотали нос. Приходилось постоянно отвлекаться от работы и убирать их за уши.
– Что за напасть, – раздраженно развязала ленты шляпы и отбросила её в траву.
Совсем недавно она как все девочки обители носила косу, но в городе Медея обзавелась красивыми шпильками с головками-бусинами. Теперь её любимой прической был высокий пучок. Он гораздо удобней, не жарко и шляпка ложилась на голову как влитая.
– Жаль не взяла гребень, – вздохнула девушка. От быстрой ходьбы и купанья в реке, волосы совсем растрепались. – Ну ничего, расчешусь руками. – Она быстро вытащила из пучка заколки и сунула себе в рот, чтоб не потерять.
Это была ошибка. Тяжелые пряди упали на лицо и подхваченные сильным порывом ветра, словно замотали Медею в покрывало. Ослепленная она недовольно повернула лицо навстречу ветру и выплюнула прядку, попавшую в рот.
– Вот же гоблинова требуха, – выругалась перенятым у Бёрк орочьим ругательством и принялась яростно расчесываться пальцами.
Волосы, обдуваемые вертом, стали послушными. Медные локоны, отброшенные за спину, заиграли на солнце благородной рыжиной. Продолжая укладывать пряди, Меди с наслаждением подставила лицо ветерку и сощурилась. В который раз задумалась, не постричься ли ей? Длинна по пояс уже не в моде, многие девочки укоротили свои косы до середины спины. Нет. Она всегда гордилась своей густой гривой. Пусть сейчас не перед кем хорохорится, она останется верной своему стилю.
В звуки, ненавязчиво окружавшие девушку, резким диссонансом ворвался хруст ветки. Она дернулась от неожиданности и настороженно застыла, держа руками не докрученный пучок. Еще хруст и звук будто огромное животное ломится через лес. В её сторону! Кто это может быть? Олень? Кабан? Страх заставил поёжится. Что делать? Бежать? Или замереть, постараться остаться незаметной? Навряд ли это какой-то хищник. На болотах их не было, иначе обязательно бы посетили обиталище. Значит просто напуганное или спешащее к воде животное. Меди уставилась в сторону шума и через секунду увидела загадочное существо.
Это был огромный! Страшный! Свирепый! И много, много всего оборотень. Оборотень! Не зверь, а чудовище, совсем не походившее на милых пушистиков, в которых оборачивались Бёрк и Сфенос. Увидев такое, Меди оглушительно завизжала. Шпильки высыпались из её рта и затеялись в траве. Словно восприняв крик как сигнал к нападению, чудовище налетело на неё и опрокинуло на спину. Обхватив её лапами, словно железным капканом, зверь с довольным урчанием уткнулся ей в шею и тяжело задышал.
Парализованная ужасом Меди решила, что настал её последний час. Сейчас чудище разорвет ей горло и сожрет её бледное тельце. Сказки не врут! Оборотни и вправду нападают на людей. А Бёрк была лишь милым исключением. Но что ей делать? Умереть вот так? Бесславно? Нет! Она продаст свою жизнь задорого. Будет сражаться! Но как? Руки девушки оказались плотно прижатыми к телу и не было никакой возможности пошевелиться. Остаётся только…
Меди что было сил укусила двуликого в основание шеи. Единственное местечко, до которого смогли дотянуться её острые зубки. Самое подходящее! Кожа тут оказалась более нежной и Меди с ликованием ощутила солоноватый вкус крови на языке. У неё получилось! Вышло-таки ранить нападавшего.
Он удивленно охнул. Ага! Не нравится, зверюга? Думал поймал беззащитную дурочку? Нет. Получи по заслугам. Будешь знать, как нападать на бедных травниц.
Какое-то время они оба не двигались, замерев, словно прислушиваясь друг к другу. Только тяжело сопели. Челюсть Медеи, не натренированная к действиям такого рода, дала сбой. От сильного и долгого напряжения, мышцы свело судорогой, и она разжала рот. Словно ждавший этого мгновения оборотень, медленно поднял голову. Уставился на девушку своими желтыми зенками и заскулил. Жалобно?! Нежно! Даже ласково! Так странно… Столько всего непонятного было в его взгляде. Только ни капли агрессии или злости. Медея растерялась и как-то сникла. Может она ошиблась? Двуликий просто решил познакомится? А она…Словно отвечая на её раздумья, полузверь рыкнул, его глаза блеснули. Видимо оборотень принял какое-то решение. Решение важное для них обоих. Меди поежилась, предчувствуя крутые перемены в своей жизни. И они не заставили себя долго ждать.
Схватил её за полуразвалившийся пучок волос, оборотень резко склонил голову к ее шее и…укусил.
– «Прощай жизнь», – обреченно подумала Меди и с радостью провалилась в беспамятство.
Маленькое тело обмякло в его лапах и Цер с сожалением заскулил. Быстро, быстро стал зализывать мелкие ранки на шее. Неужели он не рассчитал силы? Навредил ей? Да нет. Это лишь девичье волнение.
Под воздействием слюны оборотня укус быстро перестал кровоточить. Хорошо. Было так жаль причинять самочке боль. Он старался, действовал максимально осторожно. Куснул только чуть повредив кожу зубами и словно сам прочувствовал её реакцию. Испуг, шок. Но ведь так было нужно. Против традиций не попрешь. И боялся обидеть суженную бездействием. Ведь она сама решила связать их древним ритуалом. Такая умница. Увидела, выбрала и нарекла его своей парой. Решительная. Он бы не позволил себе идти вот так, напролом. Начал бы сначала ухаживать, отгоняя всех соперников. Сражался бы за неё…
– Церус? – тихо окликнул Ксинит, нерешительно входивший на поляну.
Парень по— прежнему держал в руках удочки и ведро с наживкой. Он с удивлением оглядел согнувшегося в траве брата.
Запах соперника заставил шерсть на загривке Церуса встать дыбом.
– Моя…– тихо, почти неразборчиво, зарычал полузверь.
Челюсти, не предназначенные под человеческую речь, плохо выговаривали слова. Чтоб говорить нормально, оборотням приходилось принимать привычный облик. Но коротенькое «моя» у Церуса вышло чётко. А в голосе столько всего… Предупреждение, угроза, море волнения и нотки страха. вернее сказать опасения. Тревожился что отберут обретенное сокровище.
– Что? – Ксинит не расслышал и сделал шаг в сторону брата. – Что ты там шепчешь, дядька? – молодой не понимал какая ему грозит опасность и продолжал двигаться на чужую территорию.
– Моя! – Церус заорал это слово во все горло и сильней прижал к себе безвольное тельце. – Моя! – с ближних веток слетели испуганные птицы, лес умолк, ожидая что будет дальше.
Глаза матерого оборотня загорелись бешенным огнем. Через золото проступили красные жилки. Зрачки сузились так что напоминали тонкую полосочку, расчертившую глаза на двое. Тело двуликого напряглось, мышцы словно увеличились в объёме. Сам он стал походить на сжатую пружину, готовую вот-вот разомкнуться.
Ксин испугался, наконец понял, что с братом твориться что-то неладное. Попятился назад и уперся в кусты малины.
– Цер…я… – на лбу парня выступили капельки пота. Он не понимал, как реагировать на такое поведение. Может нужна помощь? Позвать остальных?
Церус не стал ждать его действий. Он легко перебросил девушку через плечо и одним плавным прыжком перемахнул стену из густого кустарника. Миг и оборотень со своей ношей стали не видны. Только по тихому шелесту подлеска можно было понять, что отправился Цер в сторону замка.
– Видать решил в свое логово утащить… – решил Ксин и задумчиво стянул с ветки влажное платье, с наслаждение понюхал ткань. Аромат одуряющий, даже голова закружилась.
– Видно, из— за этого брату мозги и снесло. – остатки запаха девушки словно солнечные зайчики виднелись в траве.
Ксинит наклонился и собрал рассыпанные шпильки. А рядом сандалии. Сложил все в корзинку с какой-то травой.
– Нужно отнести Церусу вещички его зазнобы или… – он вспомнил как враждебно смотрел на него брат. – Рассказать кому? Поверять? Эх бабы… Такой день пропал…
В задумчивости он побрел обратно к крепости.

Глава 3
Ксин задумчиво брел по тропинке. Над ухом назойливо трещала крыльями зеленая стрекоза. Словно дразнила, посмеивалась над незадачливым рыбаком.
– Да, вот такой я олух, – огрызнулся на неё оборотень и тряхнул головой, отбрасывая назад темные, почти черные пряди.
Волосы, порядком отросшие за зиму, давно полагалось подстричь, но никто из братьев раньше не брался. Все отпирались, ссылаясь на занятость. И вот наконец условились о выходном, решили отдохнуть пока альфа в отъезде. И сегодня Цер согласился подровнять его прическу, даже ножницы наточил.
– После рыбалки, – кивал головой старший, пока собирали снасти и копали червей.
Где его теперь найдешь, Церуса? И до этого ли будет брату? Ишь как подфартило, отыскал в этой глуши свободную самку. Небось кувыркается сейчас с ней… А он? Ксенит? Глупый как крот. Нет чтоб нормально провести время одному. Порыбачить как хотел, испробовать удила, наживку. Он тащится обратно в замок.
– И зачем? – прогоняя надоедливую стрекозу, Ксинит махнул корзиной с девкиным барахлом. – Чтоб рассказать? Как Цер застолбил самку? И что с того? Нормальное желание.
Оборотень поморщился. Нет не нормальное, Ксен такого раньше не видал. Чтоб так! Начисто забыть куда шел?! Во всем произошедшем есть что-то… Настораживающее. Нужно поделится с братьями.
– Или нет…? – грустно вздохнул и поник дюжими плечами.
Продолжая двигаться по тропинке, он невольно напоминал хищника. Пружинящая походка, плавные движения. Как любой взрослый оборотень Ксин был довольно крупным и привлекательным. Широкий разворот плеч, узкие бедра, длинные ноги. Но еще по— мальчишески неуклюжим. Быстро возмужавшее тело еще не освоилось с объёмами. Рядом с другими братьями, он напоминал породистого щенка, оказавшегося в матерой своре.
Молодой прибился к стае Черного зверя совсем недавно, на исходе войны. Рано осиротев, он одиночкой бродяжничал по равнине. Прибивался то к орочьему каравану, то к гномьему руднику, пока не связался с веселыми девками. Его тело как раз созрело для размножения и требовало самку. Головой управлял инстинкт, и он увязался за цветастой повозкой как комар за жирной коровой. Там постельные утехи были в изобилии, только успевай доставать монету. А он был нищим как речной карась. Только и имелось что сила и здоровье. Это оценили. В каждом женском коллективе найдется мужская работа, непосильная для хрупких пальчиков. Ксин получил место в кочевавшей по Широким землям кибитке. За секс и еду он выполнял по хозяйству что говорили и был счастлив, ведь это единственное что интересовало его тогда. В основном его дела сводились к уходу за лошадьми и починке кибитки. Иногда приходилось остужать загулявшихся и перевравших рома ходоков. Еще охота, но это когда переезжали из города в город или доход был слабым.
Покатавшись так несколько лет, он оказался возле военного рубежа. В месте, где как раз шли основные сражения. Его девчонки присоединились к продуктовому обозу что сопровождал оборотней. В перерывах между битвами веселые девочки помогали войнам расслабиться, обрести душевное равновесие и облегчить карманы. К тому времени гормоны поутихли и Ксин сумел обуздать свое либидо. Его сексуальный опыт теперь был более чем богат. Он не то что насытился женским телом, а даже объелся им. Продажная любовь больше не интересовала. Душа повзрослела и требовала чего-то большего. Ксину стало невыносимо его никчёмное существование.
Место и время оказались самыми подходящими для смены образа жизни. Кругом битвы, оружие, сила. Стая Гелиодора была самой сильной из всех, что видел Ксенит. Они сражались как боги! Парень словно обрел своих героев. Увидел тех, на кого сам хотел походить. Набравшись смелости, попросился оруженосцем и был принят как равный. Хотя какая он им ровня? Так, щуплый недоросль. Он старался. Впитывал в себя всё что видел, что показывали и быстро обучился искусству боя. Почувствовав близких по духу оборотней, Ксин остался с ними и после завершения войны. Двуликим это свойственно, искать семью, сбиваться в стаи. Одиночество убивает.
А потом они переехали в этот замок. Местечко с секретом. И работенки тут… Хотя после двухсотлетнего запустения крепость в довольно приличном состоянии и не разграблена.
Ксинит подошел к крепостной стене, окружающей замок. Она больше всего пострадала от времени. При первом осмотре обнаружились просевшие и обвалившиеся места. Они с братьями здорово потрудились над её восстановлением, латали дыры считай всю весну. Сейчас кладка отстроена по всему периметру, о прорехах напоминали только светлые пятна известки.
А вот и дверь. Низкая, окованная железом. Черный ход. Он словно специально сделан позади всех внутренних построек и со стороны реки. Через него так удобно сбегать на рыбалку. И главное незаметно. Братья частенько пользовалась именно этой дверью. Тут не заперто, только на ночь задвигают засов.
Внутри обширного двора множество строений. Все из светлого песчаника. А крыши разные. Есть из серой черепицы, со временем покрывшейся мхом, деревянные, почти сгнившие теперь и медные.
Ксенит пошел в лево, к большому приземистому зданию, что жалось к стене. Оно соединялось с главным чертогом и по всей видимости раньше служило кухней. Огромная пристройка, соответствовала такой крепости. Но то было раньше. Сейчас оборотни устроили в ней казарму и всей стаей обитали под одной крышей. Теснота не смущала, оборотни привыкли к кочевой жизни и бытовым трудностям. Многие годы они прожили в палатках и грязных комнатенках постоялых дворов. Там все было куда гаже теперешнего места.
Правда последнее время некоторые из них начали обустраивать себе отдельные комнаты. Их альфа был щедрым владельцем. Каждому из стаи он предложил выбрать себе местечко по душе и устроится по своему вкусу, благо свободных башенок в замке хватало. Церус по старшинству выбирал первый. Взял южную, с видом на реку. Не самая высокая, но по-своему красивая и уютная, но как все здесь, попорченная временем. Во многих помещениях протекали крыши, не было стекол или отошла штукатурка. Потому всеобщее расселение планировалось не скоро. Цер был первым кто закончил срочный ремонт и отделился. Хотя это громко сказано. Все время он по-прежнему проводил с братьями, а в апартаменты свои уходил переночевать.
Ксин долго бродил по двору, словно не решаясь войти внутрь. Хотел видно наткнуться на кого из братьев и спросить совета, как быть? Нужно рассказывать о Церусе остальным, или тихо отнести корзинку к дверям его башни? Ведь и правда, что такого?
А спросить хотелось сильно и так, чтоб не у всех на виду. Не сразу, а тихонько, на едине. Чтоб не осмеяли всей стаей, как пустобреха.
Никого не встретил. В выходной братья не торопились на прогулку. Отсыпались видно или ели. Это только они с Цером, глупцы, вскочили ни свет, ни зоря. Порыбачили… Все беды от баб.
Желудок заурчал напомнив, что он не завтракал, а ведь солнце уже высоко. Пока думал, бродил, время подошло к обеду. Хочешь, нет, а зайти надо.
Братья всей стаей сидели за длинным столом и неспешно разговаривая, обедали.
В большой просторной комнате было довольно темно. Витиеватые окна, заросшие пылью, за зиму никто так и не удосужился отмыть. Альфа не заставлял, а сами… Инициатива наказуема, да и зачем? И так хорошо. Меньше видно паутину, густо завянувшую богатые лепные узоры на стенах и потолке.
А мебель, добротную, дубовую, оставшуюся от прежних хозяев, отмыли. Тут по первой её конечно не было. В кухне стояли только узкие разделочные столы и пара лавок. Это уже они сами натащили сюда разного скарба. И стол этот здоровенные. Перенесли из главного зала. Огромного. Такой зимой не протопишь, да и много ли надо для двадцати харь? А тут хорошо получилось, столик, стулья.
Сейчас бывшая кухня по виду своему и запаху больше походила на казарму. Настоящее волчье логово. Ну то, которое не тронула рука самки. Мужская берлога. Двуликие не особо заморачивались на мелкие детали, пыль и уют. Они занимались делами более насущными, потому везде, где захватывал взгляд, валялись кучи вещей, обувь одежда, лошадиная упряжь. У стен постели. Хотя несведущий в таких делах обыватель, принял бы их за обычные свертки шкур. По сути, они тем и были, шкуры, сшитые в полотна. Чтоб можно и постелить, и укрыться. В мехах у двуликих были разные предпочтения, одни спали на медвежьем, другие на лисьем. У Сфелера из рысьих шкур, а Марион тот вообще как-то заморочился и заказал себе покрывало из белок. Дорого обошлось…
На столе, который поменьше и сдвинут к очагу, нестройные горы посуды, кружек и кубков. Десятки ложек и ножей, разномастных по ценности и возрасту, ссыпаны в большую кастрюлю. Тут же вертела с остатками пригоревшего мяса.
Только оружию в этой комнате уделили особое внимание, развесили по стенам в относительном порядке. Но гвозди вбивали без уважения к декору. Думали только об удобстве.
Возле очага деловито копошился Дюморт, дежуривший на кухне. Что-то намывает в казане, наполненном мыльной водой, и тихонько мурлычет себе под нос песенку.
Бесшумно сгрузив свою поклажу и у двери, Ксин медленно, бочком, двинулся к кашевару. Может удастся пошептаться с ним?
– Эй, дружище, а ты что тут делаешь? – увидев его, воскликнул Дюморт. – Ты ведь с Цером пошел на рыбалку. Я думал вы на весь день отчалили. Раньше вечерней зорьки не покажетесь.
Оборотень выпрямился и обтер руки о смешной фартук. Бабский. Ярко-желтый с вышитыми ромашками и уже изрядно засаленный. Это Тум прикупил и теперь каждому дежурному кашевару обязывалось всю смену носить эту штуковину и откликаться на слово «стряпуха». Суровый мужской юмор.
– Тут такое дело… – Ксенит откашлялся и смелее шагнул к побратиму. —Мне бы пообедать.
Несколько косматых голов повернулись в его сторону. Без особого любопытства, просто подмечая что явился.
– Конечно поешь, – Дюморт выхватил из стопки тарелок верхнюю и принялся насыпать в нее густой кулеш. – А Цер? Вернулся? Или остался на речке? – оборотень посмотрел на дверь, в окно. Потом оценивающе уставился в быстро пустеющий котелок, прикидывая хватит ли всем еды? На двух рыбаков, расчета не было.
– Цер… он… – Ксин взял ложку и тарелку из рук брата. Задумался. С чего начать свой рассказ? – Мы с Цером шли по лесу, к реке, – Ксинит решил изложить произошедшее в хронологическом порядке. Чтоб информация о событии и тревожившее его беспокойство, лучше прочувствовалось братьями. – Солнышко светит, птички поют…
Ксин стал у очага. Говоря, он поглядывал на жующих братьев и помешивал в тарелке остывающий кулеш. Дюморт оперся о стол и безмятежно улыбаясь протирал отмытые тарелки. Внимательно слушал, кивал. Здоровенный и такой несуразный в этом фартуке.
– Тут Церус вспомнил про малину. Ох, говорит, малину страсть люблю… Шасть в сторону…и как будто взбесился! Сразу побежал… И в боевом лике. Видно, учуял сладкую малютку, что паслась на полянке в лесу. Я то что… у меня нюх раза в два слабее егошнего. И схватил ее!
Оборотни поворачивали головы, с интересом прислушались к тихому рассказу Ксина, не понимая, о чем он толкует.
– Она так кричала… – Ксин горько вздохнул, скривился. – А-а-а-а-а! – Тоненько протянул он, изображая крик девушки.
Оборотни за столом разом перестали жевать и разговаривать. У многих брови поднялись от удивления. Видя такой всеобщий интерес и ни одной насмешки, Ксенит решил добавить в свой рассказ перца.
– Мне было так жаль крошку, так жаль… и я сказал Церусу: отпусти пискуна! Пожалей. Дома её, наверняка, ждут мама… и папа. – Ксинит покачал головой давая понять, что его попытки уладить все миром, остались безрезультатными.
Вздохнув еще горестней Ксин поскреб подбородок. Думал, что добавить. Кашлянул, напустил на себя суровый вид и грубым басом заорал:
– Моя!!! – Церус получился довольно похоже.
Оборотни дружно охнули. В зале воцарилась гробовая тишина. Только звонко тренькнула о каменный пол ложка, оброненная кем-то из ошарашенных братьев.
– Малец, ты уверен, что слово то самое? – Дюморт ни в коем случае не хотел обидеть парнишку своим неверием, только нарисованная Ксинитом картинка была очень уж невероятной.
– Конечно уверен, – живо закивал Ксин. – Он так четко орал его мне в лицо! А ведь сам был в боевой стати. Я чуть не обделался, когда глянул на его клыки. Думал всё… сдерет с меня шкуру, за свою пискуху.
Оборотни переглядывались. Молчали, почесывая в задумчивости затылки.
– А ну, повтори, – прищурившись попросил Марион.
– Мо-я-я-я! – послушно рявкнул Ксин и от натуги сам чуть поменялся. Выпустил когти и клыки.
За столом тихо забормотали. Братья смотрели друг на дружку и мотали головами. Не верили?
– Не похоже на него, – покачал головой Герден.
– И я так думаю. Церус самый спокойный из нас, – разглядывая свою кружку высказался Сфелер. – Не зря альфа на время своего отъезда оставил его главным. Уж кто-кто, а он, ради бабьей юбки брату глотку рвать не станет.
– Ну да. Раз умный как альфа, так прямо голову от желания не снесет, —ехидно усмехнулся Улекс. – Помню, помню… Гелиодор чуть не раскромсал меня на ленты за такую вот юбку. И было то… его Бёрк уронила пару слезинок мне на рубаху. Жаль на шкуре шрамы от когтей не остаются, а то показал бы вам парочку, оставленных альфой.
Оборотни дружно ухмыльнулись. Да. Встрял тогда этот шалопай.
– А нечего было доводить орчанку до слез. Тоже додумался сказать ей, что Гел кувыркается с веселыми девочками. – загоготал Дюм.
Братья поддержали его дружным смехом. Ох и потрепанный вид был у бедолаги, после взбучки альфы. Да они все тогда были похожи на испуганных кроликов, боялись лишний раз слово сказать. Даже воздух в лагере был тяжелый словно перед грозой, только что молнии не сверкали. Вот это ревность!
– А как она выглядела, ну … эта малютка? – задумчиво поинтересовался Марион. Он один оставался серьезным.
– Не знаю, я сильно ее не рассмотрел. Что-то маленькое и лохматое. – пожал плечами Ксенит.
– Как Бёрк? – спросил Дюмор, только не Ксина, а Мериона.
– Очень уж напоминает… – Мерион задумчиво поскреб выщерблину на столешнице. – И это: моя…
– Точно. Я помню! – радостно закивал Улекс. – Гел, когда встретил ее, тоже все повторял: «моя, моя». И зубы скалил. Пока не дала, злой ходил как горный гоблин.
– Я не знаю, как выглядела Бёрк, – растерялся Ксин.
– А, ну да. Ты ведь примкнул к нам уже после ее гибели, – грустно вздохнул Мерион.
Головы всех оборотней склонились, губы беззвучно зашевелились, повторяя поминальные слова обращенные к богине луны. Так делали, когда заговаривали о смешной орчанке. Как дань уважения, молитва за её душу.
– А какая она была? Вы ведь толком мне не рассказывали. Только и знаю, что редкий смесок.
– Маленькая, – насупил брови Дюморт. – И зеленая.
– Как орк. – понятливо кивнул Ксин. – Она же орчанка.
– Что ты несешь, Дюморт? – возмутился Мерион. – Какая, в бездну тебя неси, зеленая? Щербатая, как жаба, но белая.
– Точно, – треснул себя по лбу Дюм. – Альбинос.
Все в стае знали, что Бёрк красила кожу. Гелиодор рассказал.
– А эта? Зеленая? – уточнил у Ксинита Мерион.
– Нет, белянка как мы.
– А шкура какая? Неровная? В шрамах? В ямках?
– Кажется, да… – неуверенно кивнул Ксин.
– А волосы? Волосы у неё были белые? – продолжил выяснять облик «невинной жертвы» Дюморт.
– Нет. Вот уж точно, нет, – замотал головой Ксинит. – Рыжая!
– Как Тум?
– Не настолько. Светлей, как русый, но с медным отливом. Красивый цвет. Редкий.
Дюморт переглянулся с Мерионом и пожал плечами.
– Что? Не сходится.
– У нас всех тоже волосы разного цвета, но мы как один, оборотни. Вдруг у карликовых орков также…
– Ну… возможно. Обычные орки ведь все чернявые, значит Бёрк в кого-то другого уродилась.
– Еще что скажешь? – братья в нетерпенье вскакивали со своих мест и обступали Ксина.
– Ну еще… маленькая. Как молодой гном. И худенькая. Как детёныш. И так пахнет… – Ксин прикрыл глаза.
– Как?
– Ну как… Волшебно! Не знаю… Идеально! А! У меня же это… Вещички ейные. Сейчас покажу, – и бросился к дверям.
Принес корзину Медеи и торжественно установил ее на стол. Вытащил еще влажное платье и встряхнув, накинул сверху. От ткани поплыл пьянящий аромат, и оборотни как один прикрыв глаза с наслаждением склонились к платью.
– Потрясающе…
– Божественно…
– Невероятно!
– Церус…
– Везунчик, – с завистью констатировал Мерион.
– И знатный козел. Испортил такое… Сейчас ведь она пахнет уже иначе? – уточнил Дюм.
– Даже если просто целовал, – кивнул Марион.
Никто в комнате не сомневался, что брат не упустил момента и воспользовался девкой по прямому назначению. Небось кувыркается сейчас, обминает новую перину.
– А ведь я тоже хотел… на рыбалку… – грустно вздохнул Думорт. – Да дежурство не позволило.
– Может, – Улекс с волнением оглядел стаю. – Братцы! Может она не одна? Ну не бывает так чтоб одна.
– Точно. Должна быть стая.
– Карликовых орков? – хмыкнул Марион.
– А что? Вот мы все время насмехались. Думали меж собой что выдумали веселую сказку. А вдруг так и есть? Живут себе на свете орки-недоросточки и горя не знают. А мамка Бёрк была не просто орком, а из таких вот, из карликовых.
– Надо бы проверить…
Оборотни заволновались. Опираясь на скудное описание Ксина, они мысленно представили пойманную Церусом особь.
– Малютка, как гном, шкура порченная и волосы другой масти, – загибая пальцы перечислил Улекс.
– И аромат. Тут не надо быть особым знатоком, чтоб понять, Бёрк и рыжая пискуха – родичи.
Да запах неведомого существа очень походил на запах орчанки. Таже структура и виделся как аромат Бёрк.
– Как бы удостоверится? Проверить наверняка.
Тут в зал вошел Гессон. Снял с плеча веревку, смотанную кругами, бросил на лавку. Выудил из карманов молоток, гвозди и ссыпал на подоконник, уже порядочно заваленный разным хламом. Устало со всеми поздоровавшись, он подошел к плите и стал наполнять тарелку гуляшом. Деревянная ложка жалобно скребла дно котелка, оповещая Дюморта что стоит заново взяться за готовку.
– Закончил, – похвастался Гес и утер пот со лба.
Он с раннего утра ремонтировал крышу. В выходной день взялся чинить башню, которую застолбил для себе. Так все делали, сначала общие дела, а если оставались силы и желание брались за личные.
– А что с Церусом? – стоя спиной к задумавшимся братьям, спросил Гес. – Пробежал мимо как ошпаренный. Я поздоровался. А он как рявкнет в ответ. Точно не здрасте, походило на какое-то проклятье.
– Моя, – пояснил Ксин.
– Что? – Гес обернулся и оглядел братьев. Так странно стоят вокруг стола, словно не на обед собрались, а на военный совет.
– Моя, – и Ксинит с готовностью пересказал историю о несложившейся рыбалке.
– То-то я смотрю, он странный какой-то. И злой!
– А где ты его видел? – спросил Церус. – И когда?
– Около двух часов назад, он пробежал в свою башню. Я на крыше сидел, но со двора меня видно хорошо, и я громко кричал. Помню удивился еще, почему он не на рыбалке, как планировал? О том его и спросил. А он только огрызнулся.
– Он был один?
– Да.
– Точно? – братья вперились в Гесона как во вражеского лазутчика.
– Точнее не куда, – бедняга даже поежился от такого внимания. – Только нес что-то на плече. Мешок кажется, или тушку животного. Олененок?
Тут оборотни перестали обращать на него внимание и заговорили разом. Каждый высказывал свои догадки и предлагал план действий. Но в общем все сводилось к одному: пленницу требовалось осмотреть.
– Тихо, – Марион с силой треснул по столу кулаком, заставляя всех замолчать. – Давайте-ка сгребем в кучу все что имеем.
Улекс с готовностью растопырил руки и оглядел заставлены посудой стол.
– Я о фактах, посуду не тронь,– осадил его пыл Мар. – Что знаем? Что хотим?
– Знаем, что есть карликовая очанка, – высказался Дюм.
– Но, по всей вероятности, их больше, – кивнул Улекс.
– Но мы всю зиму шарились по окрестностям и таких не встречали, – замотал головой Ксинит.
– Возможно они хорошо прячутся. Не удивительно, такие крошки. Ни клыков, ни когтей и тонкая шкура. Каждый может обидеть.
– Зеленая маскировка Бёрк, видно была не спроста. Наверно переняла от сородичей.
– Но мы бы почуяли запах, – снова влез Ксин.
– Тогда дело в другом. В месте обитания.
– Точно! – оживился Марион.– Орчанка случайно забрела на нашу территорию. Или что-то искала. Ну-ка что-там? Дайте посмотреть, – оборотень вытряхнул из корзинки все содержимое.
Взял обувь, обнюхал, передал Думорту стоящему рядом. Тот повторил и отдал следующему. Передавая по цепочке, вся стая подробно изучила каждый найденный предмет и даже корзинку. Их разве что не попробовали на зубок.
– А это что? – Марион поднял завявшие веточки перхалки.
– Травка какая-то, – задумчиво изрек Улекс.
– Я же говорил, что она паслась там, на полянке, – радостно напомнил Ксин.
– Видно жрут они её, траву эту.
– Значит, за ней сюда пришла?
– У себя все подъела, оголодала и забыв об опасности, отправилась на чужую территорию?
– На чужой берег, – догадался Марион. – Наверняка она с Людожита. – оборотень стремительно рванул к своему спальнику.
Покопался в вещах и вернулся к столу со свертком. Карты. Развернул и разложил на столе. Тут общий план Широких земель, несколько копий сделанных с планов замка, общие и подробные, по этажам. Сверху небольшая, самодельная карта местности, скорее даже цветной чертеж.
– Где вы её встретили?
– Тут, – Ксин указал на место у речки.
– Точно с другого берега! – уверенно объявил Марион. – Вот! Мост совсем рядом, по нему видно и перебралась. Потому мы их раньше не встречали.
– Бедняжка, – заволновались оборотни. – Опасно. Там порушено все. Как осмелилась? Ведь могла упасть и покалечится…
– Голод, тот еще зверь, – мрачно скривился Дюморт. – И не такое заставит сотворить.
– Голодала…
– Неемши была, – такое предположение вызвало у оборотней ужас.
Голодная самка, что может быть хуже. Двуликие желали оберегать их. Инстинкты велели немедленно отыскать бедствующих орчанок и кормить, кормить…
– Надо отыскать их, – решительно заявил Улекс.
– А вдруг они дикие? Как там живется среди человеков, кто знает? – Марион нервно забарабанил пальцами по столу. – Увидят нас и снимутся с места. Ищи их потом по всему Людожиту. Нет братья, тут надо действовать осторожно.
– Разведка?
– Точно начнём с разведки.
– Перейдем реку и поищем след? – прищурился Дюм.
– Навряд ли получится, роса была.
– Тогда сделаем проще и надежней, проследим куда пойдет пискуха.
– Никуда она не пойдет, – обрубил Дюморт.
– Почему? – хором спросили двуликие.
– Церус её не отпустит.
– Это да… – сникли оборотни.
– Тогда нужно её… Отнять? – предположил Ксин. – И выпустить на том месте где была?
– К маме и папе? – Мерит задумался отодвинул стул и уселся во главе стола. – Отнять? Это конечно можно… попробовать. Только здоровее Церуса среди нас нет. Пока скрутим, разнесем пол замка. Гелиодор за такое нам спасибо не скажет.
– Да, – закивали остальные.
Связываться с разъяренным самцом, бьющимся за пару? Дураков среди них не было. Тем более Цер не только самый старший по возрасту, он самый опытный и крупный среди них. Даже Гелиодор поглядывал на него с опаской и сильно не тормошил за проступки. Если бы Цер захотел, мог бы сам стать альфой. Просто не стремился он к этому, любил быть в тени.
– Слыхал я про бои, – подперев голову кулаком, Марион принялся рассказывать старые сказки. – Где самцы бились за самку. Это еще до морного времени. На смерть бились, не до простых царапин. А тут одна девка и еще такая… – Мар с наслаждением понюхал платье. – На пролом отнять не выйдет. Нужно брать хитростью.
Оборотни уселись на свои места и задумались, глядя на разложенные перед ними карты.
– Ничего стоящего на ум не приходит, – покачал головой Дюморт. – Сонного корня в чай ему заварить? Так он учует.
– Может попросить помочь…
– С чем?
– Ну не знаю… вон, стол передвинуть.
– Да он и слушать не станет, – отмахнулся Гес. – Мне вон и слова не сказал.
– А мы выследим его, – Мерион отодвинул в сторону план местности и придвинул чертеж замка. – Он ведь должен есть? И пить. И кормить её.
– А еда у нас, здесь, – потер руки Дюморт. – Значит он явится сюда и мы…
– Не торопись, – сощурил глаза Мерион. – На кухне слишком шумно, а Церус хочет оставаться незамеченным. Значит пойдет туда, где никого нет, – он многозначительно постучал пальцем по карте. – В погреб.
– Точно, – стукнул себя по лбу Дюморт. – Там полно запасов и второй вход как раз рядом с его башней.
– А когда он спустится в погреб, – Мар улыбнулся и показал клыки. – Мы запрем его там и спокойно заберем орчанку.

Глава 4
3. Присвоение
А вот и его дом. Крепость, куда не проберутся соперники. Нужно только подняться наверх.
Встретив подходящую для размножения самку, вторая волчья сущность, обычно дремавшая в оборотне, взяла верх над человеческой половиной. И сейчас Церус был во власти древнего инстинкта. Все остальное, не касавшееся спаривания, воспринималось им с трудом. Оборотень и сам не осознавал до конца, происходящего. Его действия были основаны не на здравом смысле, а на волчьих повадках. Поймать, присвоить. Он шел к своей цели стремительно. Три пролета за минуту, легко. И драгоценная ноша совсем не мешает. Он почти не ощущал вес маленькой самочки. Дверь спальни открыл ударом ноги и захлопнув за собой, запер. Так спокойней. Постель, покрытая новым тюфяком, даже не скрипнула, когда он осторожно опустил на неё пленницу. А ведь под ним старая деревянная конструкция издавала звуки даже от простого шевеления. Насколько же самка хрупкая… маленькая.
Немного успокоившись в родных стенах, оборотень вернулся в начальную форму, но продолжал непрерывно издавать вибрирующие звуки, походившие на урчание. Обошел кровать. Одежда, висевшая на нем рваными тряпками, мешала. Зачарованный амулет Церуса, тот, что сохранял одежду при обороте в волка, сломался. Во время рубки леса оборотень зацепился висевшей на шее цепочкой за ветку, порвал, а с ней разорвалось и плетение эльфийской ворожбы. Теперь приходилось каждый раз раздеваться перед обращением. Сегодня было не до того.
Стянул через голову рубашку, отшвырнул. Крепкая ткань разошлась по швам и требовала починки. Тоже со штанами. Одни лохмотья. Хоть сапоги остались целые. Разулся. Зачем? Неудобно, мешают. И все остальное тоже… Когда остался совершенно обнаженным, радостно вдохнул полной грудью. Так хорошо, правильно. Можно всем телом прижиматься к ней, ощущать нежную кожу…
Урчанье стало громче. Желтые глаза с нежностью оглядели неподвижную девушку. Подошел. С трепетом и наслаждением Цер провел руками по всему ее телу, от волос на голове, до самых пальчиков на ногах. Его нежные касания, похожие на щекотку, заставили побежать по телу Медеи, мурашки. Оборотень заметил это и заволновался. Она замерзла! Не удивительно ткань что на ней одета, влажная. Это ужасно! Она может простудится и заболеть, его пара.
Цер принялся аккуратно стягивать с нее тонкую сорочку. Замер рассматривая груди. Восхитительна! И Эти орочьи пятнышки совсем не портят её. Шкурка орчанки показалась даже веселенькой. Девушка, находясь в глубоком обмороке, никак на его действия не реагировала. И еще один кусочек ткани… Совсем маленький, но так пахнет ей. Не удержался и жадно понюхал скомканные в кулаке панталончики.
– Моя… – рык походил на стон.
Разжал ладонь и посмотрел на белую тряпочку, как на сокровище. Захотелось припрятать эту вещицу, как напоминание об их первой встрече. Метнулся к сундуку, наполненному личными вещами. Да, тут среди самого ценного в жизни, достойное место этой вещи. На самое дно, в шкатулку из красной груши. Удовлетворенно вздохнув, повернулся к постели. С трепетом и волнение обошел кровать, словно боялся приближаться к ней. Это как смотреть на солнце, так ярко что невозможно…
Задумался, метнулся к входной двери, дернул, проверяя точно ли заперто? Надежно? Да, все в порядке никто и ничто не помешает…чему? Церус тяжело глотнул и вернулся к постели.
Рядом с кроватью стояла бутылка крепчайшего, гномьего рома. Иногда он делал пару глотков, чтобы расслабится или быстрее уснуть после тяжёлого дня. Только пру глоток, потому как, от стаканчика такого напитка пьянел даже гном. Сейчас самое время немного ослабить натянутые нервы. Взял за горлышко и отхлебнул. Одного глотка достаточно. Огненная жидкость обожгла горло. Да это тебе не эльфийское винишко, ром продирает до самых пяток.
Она все еще спит. Маленькая соня. Такая прекрасная. Пальцы оборотня не спеша скользнули по лицу девушки, затем по шее. Задержались на темным пятне.
– «След от парной метки», – с гордостью вспомнил оборотень.
Снова поразился быстроте её решения. Вот так сразу взяла и назначила его своей парой. Пометила. Церус счастливо улыбнулся. А ведь могла долго думать, выбирать. Вон сколько вокруг достойных претендентов.
Эта мысль не понравилась, и оборотень стал действовать смелее. По-хозяйски положил руки на высокие груди и только чуть, нетерпеливо смял их. Ярко-красные соски с готовностью уперлись в ладони.
– Моя… – зашептал и облизнул губы.
Пальцы нехотя отпустили упругие холмики и скользнули вниз по плоскому животу. Туда… К курчавому треугольнику. Медный, но темнее чем волосы на голове. Сосредоточие манящего запаха. Не решаясь притронуться к женскому естеству самки, оборотень обвел его кругом и огладил ноги. Стройные, может чересчур белые, в сравнении с его кожей. Острые коленки, тонкие лодыжки и пальчики… Крошечные. И розовые, перламутровые ноготочки.
Церус подошёл к основанию кровати и опустился на колени. Так лучше рассматривать это чудо и…целовать. Наклонился и по очереди прижался губами к пальчикам.
Волшебно… Она пахла рекой, молодостью и немного болезнью. Оборотень нахмурился. Это должно быть от недоедания. Такая хрупкая. Ей нужно лучше питаться. Он все устроит, еда, питьё. У его пары будет все в изобилии.
А потом его губы двинулись дальше. Вверх, целуя каждый сантиметр ароматной кожи.
Медею разбудило собственное возбуждение. Вся она была словно охвачена огнем желания. Кожа покрылась испариной, низ живота сладко тянуло. Меди тихо застонала и приоткрыла глаза. По телу прокатилась волна жара, и девушка инстинктивно выгнулась, сжав бедра. Сонно осознала, что её ноги неприлично раздвинуты. Свести их что-то мешало. То, что двигалось и доставляло невероятное удовольствие.
Её кто-то трогал! Там! Меди сжалась, вспомнив чудовище что напало на нее. Оборотень! Это он оказался между ног?
Всхлипнув, девушка осторожно приподнялась на локтях. Хотела посмотреть, кто касается её? Новый всплеск удовольствия прокатился по телу и застонав, Медея откинулась на подушку. Против воли закрыла глаза. К собственному удивлению, она наслаждалась. И думала, шокированная открывшейся картиной. Щеки, до этого пылавшие от блаженства, загорелись еще ярче, но уже от стыда.
Это точно был тот монстр. Лица она не видела, но волосы… Макушка что виднелась между её бедер… Точно он. Её ноги… Он положил ее ноги себе на плечи! И уткнулся лицом ТУДА! В место, на которое она стыдилась лишний раз взглянуть. Бесстыдник! Зачем? И что ей теперь делать? Как себя вести? Кричать?
Новая волна жара. Возможно… Не может быть. Неужели ему тоже приятно? Так же как ей? Словно отвечая на этот вопрос, зверь заурчал. Такой странный звук, полустон-полурык. Услышав такой, точно понимаешь, что неведомое существо не страдает, а наслаждается.
Медея тоже готова была урчать как кошка. О небо, как же приятно! И когда он издавал свое мурлыканье, низ живота охватывала странная вибрация. Кожу мелко потряхивало и возбуждение Меди возрастало до невероятных высот. Она не выдержала сладкой пытки и застонала. Не контролируя тело, поддалась бедрами вверх. Нужно прекратить это иначе… Так нельзя… Но странное томление заставили отступить тревожные мысли. Что-то произойдет с ней. Что-то невероятное. То, чего раньше не случалось. Неведомое и сейчас очень желанное.
Мысли Медеи сосредоточились там, где орудовал рот этого чудовища. Монстра, который заставлял её испытывать ТАКОЕ! Конечно, она была не девственницей, знала ласку мужчины. Но в ее замужней постели было приятно и спокойно, не более. То, что сейчас незнакомец творил с её телом… Такого она не знала. Стыдоба. Его рот… Это что-то неприличное. Невероятное. Невообразимое.
А тело Меди? Словно ждало этого всю жизнь и сейчас предавало, отодвигая разум на второй план. Заставляло её забыть о действительности и просто отдаться ощущениям. Медея разжала кулаки, подчинилась, расслабилась, отдаваясь желанию.
Этот рот. Он творил с ней волшебство…и язык. О да! По ощущениям у него большой и шершавый язык и монстр умело им пользовался. Он так нежно и медленно водил им вдоль ее естества. Широко по всей поверхности, снизу вверх. А потом втянул. Медея громко застонала, выгнулась.
– Да… – это она сказала? Да.
Оборотень, кажется, обрадовался её отклику и удвоил усилия. Его язык закружил в быстром танце, обводя по кругу самое чувствительное местечко. А потом начал постукивать, трепыхаться. И каждый удар словно маленький взрыв наслаждения в теле Медеи.
– Да, да! – Меди забыв обо всем схватилась за волосы незнакомца и прижала его лицо сильней. Потребовала продолжения. Повторяй!
– Да! Еще! – все девичье тело выгнулось навстречу оборотню. Раскрылось. Бесстыдница…
А монстр рад. Стонет. Глухо, рокочуще. И рычит, обхватив ее бедра. Жадно тенет к себе и лижет. Его язык и губы делают что-то волшебное. Медея всхлипнула. По телу прошла конвульсия, потом ещё. Они накатывали словно волны. Оргазм. Такого с ней еще небывало. Никогда раньше. Он затопил как прилив. Накрыл полностью, с головой, лишив остатков разума. Долго. Еще и еще. Медея стонала и что-то выкрикивала, уцепившись в волосы незнакомца. Как же он хорош! Невероятный! Продолжай… Девушка, погруженная в наслаждение, превратилась в растопленное на солнце масло. Такая же мягкая и безвольная. Счастливая.
Всхлипывая и тяжело дыша, Меди обессиленно откинулась на подушку. Тело накрыла сладкая истома. В голове умиротворение и покой, словно после выполнения тяжелого задания. Как же хорошо и сладко.
Чуть приоткрыв глаза Меди расфокусированным взглядом, обводила потолок. Красивая лепнина, только нужно покрасить. И убрать паутину что собралась в углах. Её пальцы непроизвольно накручивали прядь волос оборотня. Жесткие. Его волосы.
Та внизу пошевелились и вздохнули. Самодовольно? Меди замерла. На ее палец накручены волосы оборотня, который только что лизал её ТАМ! Медленно рука девушки отпустила прядку и поднялась к груди. Её ладонь ощутила торчащий сосок. Тут к ней пришло осознание еще одного интересного факта. Сорочка исчезла. Медея лежала на этой огромной кровати совершенно голая. СОВЕРШЕННО! ГОЛАЯ!
Между ног хмыкнули и соизволили снять с плеч её ноги. Их бережно опустить на постель. О небо! Какой стыд. И страх! Ведь там чудовище. Та здоровенная зверюга что грызла ей шею. И сейчас ей придется опять видит этого монстра! Девушка свела ноги и прикрыла рукой грудь. Что он сделает с ней? Сожрет? Может вся эта фееричная штука, что он только что проделал с своим ртом, это все лишь дегустация? Просто пробовал какова она на вкус?
Способность разумно мыслить вернулась и девушку затопила паника. Незнакомец встал, выпрямился в полный рост, но Меди боялась прямо посмотреть на него. Опять увидеть эту страшную морду? Только краем глаза видела здоровенное темное пятно. Отчетливо поняла, что все это время он стоял на коленях у края кровати. В страхе она зажмурилась.
– Пожалуйста… – тихо зашептала Меди. – Пожалуйста не убивайте меня.
Глаза защипало от жалости к себе. Вот-вот потекут слезы.
– Что? – какой глубокий, приятный до мурашек голос. – Что ты шепчешь? – в его тоне растерянность. Нет злости или угрозы.
– Не убивайте меня, – Медея осмелилась повернуть лицо в его сторону и разжала веки.
Это не он… Вернее он, но другой. Уже не чудовище. Оборотень изменился, стал походить на человека. В его внешности с трудом можно было узнать монстра что напал на нее. Только рост и волосы. Цвет такой приятный, темно—русый, верхние прядки успели выгореть на солнце. Они жесткие. Кончики пальцев зачесались, Медея вспомнила ощущения, когда трогала их. А! Еще глаза! Глаза тоже остались прежними. Ярко-желтые, перечерченные узким зрачком.
– Пожалуйста! Не убивай меня, я не сделала ничего плохого… – Медея заставила себя говорить, хотя понимала, что любые её оправдания будут звучать смехотворно. Она нарушила границу. Она преступница и по закону любой оборотень может убить её. Нечего было соваться на их берег. Жила бы себе и горя не знала.
– Не убивать? – удивленно выгнул бровь незнакомец.
– Прошу, у меня не было дурных мыслей…
– Я не причиню тебе вреда, прекрасная дева.
Оборотень нагнулся и поднял с пола бутыль. Отхлебнул, жадно рассматривая её тело, потом протянул бутылку ей. Что оставалось? Отказать? Чтоб разозлить? Она послушно взяла и тоже отпила. Ну не отравит же её этот двуликий? Жидкость обожгла горло.
– О! – Медея открыв рот пыталась отдышаться. Даже в глазах потемнело. Что это за штука? Жидкий огонь?
– Гномий ром, – услужливо пояснил похититель.
Она слыхала о таком, в кабаке кривой Лорин подавали несколько видов такой вот штуковины. Не удивительно что гномы выходили оттуда качаясь.
– Зачем? – кажется в ней прибавилось смелости. – Зачем я здесь? Воин? – Медея поерзала укладываясь поудобнее, беседовать голой, лежа на чужой постели, было странно.
– Называй меня Церус.
– Церус? – да, пожалуй, так будет лучше чем воин. Медея хихикнула.
–Церус Киф из стаи Черного зверя.
А ведь он красив. По-настоящему, по-мужски красив. И как-то дико, по животному притягателен. Этот аккуратный нос, капризно изогнутые губы и острые широкие скулы. Медея снова хихикнула. Прямо как глупая школьница, которой впервые подарили цветы.
– А ты, – как жадно он оглядывает её. Точно съест.
– Медея, – девушка снова хлебнула из бутылки. Проглотила и сделала еще глоток и еще. Алкоголь притупит боль, когда её будут убивать. И кажется… ей начинает нравится этот пикантный вкус. – Меня зовут Медея Фалин.
– Здравствуй, Меде-е-ея, – он нагнулся и забрал у неё бутыль. Оборотню пришлось приложить усилие, пальцы пленницы разжались не сразу. Тоже хлебнул. – Звучит как мёд и на вкус такая же сладкая, – довольно улыбнулся и облизнул губы.
Медея задохнулась от стыда, понимая, что он имеет в виду.
– Хочешь меня съесть? – голова приятно поплыла. Кажется, алкоголь начал действовать. Не так страшно задавать вопросы. – Живьем? Или запечешь как кролика?
– Что? Съесть? – засмеялся. Такой бархатистый обволакивающий смех. По тему Меди побежали волнительные мурашки. – Нет.
А ведь он тоже полностью обнажен и совсем не стыдится этого. Так уверен в себе. Ей бы столько наглости.
– Тогда зачем я здесь? – Меди снова повторила мучавший её вопрос.
– Я хотел… – он задумался. Видимо решал что хотел больше. – Хотел…
То, что он хотел, было понятно без слов. Меди пьяно хмыкнула и посмотрела на здоровенную штуку, гордо торчащую вверх. На такое трудно не смотреть. Самая выдающаяся часть его тела.
– Хотел кое-что другое… – словно дразня девушку он двинул бедрами и его эрегированный член закачался.
Оборотень продолжал стоять в изножии кровати. Такой большой и красивый. Поджарое мускулистое тело, сразу выдавало в нем воина, это тебе не изнеженный торговец. Хорош, решила Медея. Весь. Даже этот, как его… детородный орган…
– «Детородный орган», – повторил мозг.
Штучка которой делают детей. Таких маленьких оборотней вроде Сфеноса. Заинтересованный взгляд девушки прекратил свои блуждания по телу похитителя и сосредоточился на торчащем члене.
– «Очень полезный орга», – заверил мозг.
– Что, другое? – она раздвинула ноги и посмотрела ему в глаза.
Двуликий замер и тяжело глотнул. Не ожидал.
– Тебя… – и смотрит. Ждет? Чего? Разрешения?
Она убрала руку с груди и поманила пальчиками. А что? Спасала свою жизнь… И думала о продолжении рода. Она, между прочим, последняя из Фалин! Это такая ответственность: сохранить свой род.
Оборотень наклонился. Медленно оперся о постель одной рукой, второй, стал на кровать коленом и двинулся к ней. Опасливо, словно был на охоте и боялся спугнуть осторожную дичь.
– Скажи, – навис над ней.
– Что? – его глаза вблизи были просто завораживающие. Как жидкое золото, не оторваться.
– Скажи мне да, – губы совсем рядом.
– Да?
– Моя пара, – это не слова, стон.
Горячий. Невыносимо горячий. От прикосновения его губ Медею словно окатило кипятком. Только очень-очень приятно.
– Да…
А он волновался. Беднягу потряхивало, дыхание сбилось и руки шарят, словно не понимает за что хвататься в первую очередь. Такое волнение мужчины приятно. Лучше, чем надменная самоуверенность, что сквозила в поведении Вейда.
Медея абсолютно спокойна. А что волноваться? Решение принято. Она вся отдалась научному эксперименту. Это важно, выяснить способно ли её тело зачать от двуликого? Если получится… У неё будет ребенок! Свой ребенок!
Поощряя и успокаивая, она обняла Церуса. Погладила широкую спину и поддалась бедрами, поторапливая приступить к основному. Процесс обещал быть приятным. Она точно получит от него удовольствие.
– Да, Церус, – и закинула ногу ему на бедро.
– Медея, пара… – бормочет на ушко двуликий. Носом тыкается в её шею и жадно обнюхивает. – Пара Цруса…
Член упирается в её промежность. Плавно двинув бедрами, оборотень проталкивается внутрь. Большой. Меди даже немного струсила, почувствовав как он раздвигает её. Но боли нет, только вновь проснувшееся желание. Он осторожен и нежен. Что-то шепчет, бормочет жалобно, о чем-то просит.
– Да, Церус, – она не осталась неподвижной. Это приятно поддаваться ему навстречу. – Хорошо…
Его толчки участились. Глубже. Резче. И финиш. Громко застонав укусил за шею. Меди не удивилась, оборотень чего ещё от него было ждать? Но сейчас кусал не больно. Только прихватил кожу. Скорее держал. И дрожит. Спина покрылась испариной. Жарко? Ей тоже. И очень хочется пить.
Горло словно припорошили песком. Это все от гномьего рома.
– Пить, – попросила, когда дыхание Церуса восстановилось.
Поднял голову. Улыбка дурашливая, счастливая и сам похож на растрепанного мальчишку.
– Моя пара хочет пить? – выскользнул из неё и приподнялся на локтях. А тело все еще подрагивает. – А есть? Хочешь есть.
Поцелуй. И прикусил за губку. Какой игривый и довольный собой. А где рычащее чудовище?
– Да, – неуверенно кивнула Медея.
Она точно хочет есть? По ощущениям – пора. Она ведь так и не позавтракала, как-то не до еды ей было в это утро. А после всех этих происшествий… энергозатратных, живот недовольно заурчал.
– Но сначала пить. Только не ром, – в голове не улегся туман от уже выпитого. – Если можно воды.
Церус в растерянности оглядел комнату. На столе стоял кувшин, но воды там точно нет. Посудина была треснувшей, и он ссыпал в нее полезные мелочи. А больше из кухонной утвари в комнате ничего не было. Он совсем недавно сюда перебрался, провел в башне лишь пару ночей. Потому запасами не обзавелся. Да и зачем? Приходил спать, а поесть всегда можно на кухне.
Придется сходить вниз. Осторожно отодвинулся от нее.
– Подождешь тут минутку? Сейчас схожу в погреб и принесу питья и еды. Ты что больше любишь оленину и кролика? – поцеловав в ушко поинтересовался Цер.
В погребе на крюках весела парочка закопченных кроличьих тушек и запечённая оленья нога имелась. Все это отложили для сегодняшнего ужина. Хотели отметить выходной день.
– Все рано, – Меди стыдливо прикрыла грудь.
Движение не осталось незамеченным.
– Глупышка, – зашептал так волнующе, что пальчики на ногах подогнулись. И руку убрал. – Я все видел, – губы оборотня нагло обхватили красную горошине.
Меди охнула и покраснела как спелая малина.
– Мой Мёд.
Плавно соскользнул с кровати. Принес одеяло, пуховое и легкое. Прикрыл девичью срамоту, сам стал одеваться.
– Я быстро вернусь, а ты, – он игриво дотронулся до кончика её носа. – Будешь ждать меня тут и сидеть тихо как мышка. Хорошо?
– Хорошо, – кивнула Медея.
– И никуда не высовывайся! Когда вернусь, нам нужно будет о многом поговорить. Согласна?
– Да, – вот поговорить действительно нужно. Столько всяких вопросов в голове. Зачем? Почему?
– И поближе познакомимся.
– Куда уж ближе? – хихикнула Меди, наблюдая как он застегивает рубашку.
– Имя твоей стаи не знаю, – серьезно пояснил оборотень. – Фамилию рода.
– Медея Фалин, – просто представилась девушка. А чего скрывать? Вся семья мертва если и захочет отомстить за нарушенную границу, никого не найдет.– А стаи нет. Не приняты у нас стаи.
– Понял, – кивнул Цирус. – Позже… наверное, познакомлю тебя со своей.
– Семьёй? – она ведь сразу поняла, что он не один тут такой.
– Стаей. Ты не пугайся, все эти россказни… Мы мирные. Без причины не звереем.
Какая хорошая у него улыбка. А глаза зеленые. Теперь. От оборотня только желтые крапины в них остались. И зрачок нормальный, круглый. Значит успокоился? Сбросил напряжение? Медея улыбнулась в ответ.
У Бёрк тоже так было, когда в зверя перекидывалась сверкала желтыми зенками, а в прочее время, синие.
Церус закончил одеваться, направился к двери, там резко остановившись, повернулся к ней. Залюбовался. Сидит, натянув одеяло до самого подбородка. Растрепанные волосы в беспорядке отброшены за спину. Губы пухлые от поцелуев. Так не хотелось покидать комнату и оставлять ее одну. В душе от этого было неспокойно. Страх потерять обретенную пару, сдавливал сердце. Но он ведь совсем ненадолго.
Гелиодор тоже уезжал ненадолго, только вот…
Хватит. Тряхнул головой. Что за бред лезет в голову? Где гномий хутор и где его башня? Такое безопасное место еще нужно поискать по Широким землям. Тише только в спальне эльфийского короля.
– Моя пара, – ласково улыбнулся Церус.
– Хочет пить, – многозначительно вздернула бровь Медея.
Засмеялся и кивнув головой вышел из комнаты.

Глава 5
4. Свобода?
Церус бежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Не хотел надолго оставлять её одну. Медея. Его пара! Счастливо заулыбался, мысленно повторив эти слова. Его! Пара! Кто бы мог поверить в такое? Обрести счастье в этой глуши. Невероятно. И он не позволит ей скучать в одиночестве, мигом добудет что нужно и вернется быстрее ураганного ветра.
Оборотень выскочил на улицу, огляделся. Никого. Хорошо. Его злила мысль что придется рассказывать о ней, делится, пусть всего лишь информацией. Не сейчас. Их связи нужно окрепнуть, и зверь что ворчит под кожей, должен успокоится.
Еда. Глянул в сторону казармы. Нет, в общую кухню он не пойдет. Там сейчас наверняка собралась вся стая, начнутся расспросы, вопросы. Все оборотни страсть какие любопытные. А Церусу некогда было отвечать, его пара ждет. Медея голодает и умирает от жажды. Волосы на загривке Церуса стали дыбом от таких мыслей. Торопись! Нужно срочно накормить её. Ведь самка выбрала его, увидев в боевой форме. Значит рассчитывала, что сильный оборотень сможет обеспечить её всем необходимым. Нельзя разочаровать маленькую орчанку.
Повернув направо, Цер остановился у большой дубовой двери с крепкими кованными засовами. Тут черный вход в погреб. Замок был выстроен по уму, хитро. Второй вход сделали тут для удобства загрузки провизии. Не нужно идти через коридоры и кухню. Открыл дверь и сразу с телег сноси вниз все что привез. Но с запорами, конечно, переборщили. Будто не еда там хранилась, а все сокровища Широких земель. Церус отодвинул засов. Сейчас замка на задвижке не было, да и что там брать? Оленью ногу? Пошел вниз, в густой полумрак. Окна в погребе располагались по дальней стороне и под самым потолком. Узкие, забранные ржавыми от времени решетками. Через пыльные стекла внутрь проникала совсем малая толика света. Ровно столько, чтоб не убиться на ступенях.
Тут что-то сгорело? В большой каменной комнате, со сводчатым потолком, воняло сожжённым мясом и висела дымка, как от костра. Наверняка Дюморт опять перемудрил со стряпней. Церус чихнул. В дежурство этого растяпы вечно что-то случается. То квашня убежит, но суп скиснет. Кулинария явно не была сильной стороной Дюма. Церус сочувственно вздохнул и пошел к полкам.
Огромный подвал, занимавший все пространство под главным зданием, был разбит на секции. Когда-то они служили для определённых продуктов. Там мясо, тут сыры, а в дольнем углу, судя по бочкам и выемкам для бутылей, винный отсек. Бочонки прекрасно сохранились, но были пусты. Ненадолго. Как только в замок потянутся торговцы, оборотни собирались наполнить их отменным эльфийским вином и гномьим ромом.
Сейчас с продуктами оборотни не заморачивались, сваливали всю снедь возле входа, что вел на кухню. Не так много у них было еды, чтоб растаскивать её по углам.
Церус пошел к левой стороне. Вчера он развесил там тушки закопчённых зайцев. Собирался угостить свою пару нежным мясом и за одно похвастаться. Он сам коптил их и в этом был лучшим из стаи. А из напитков? Бутылку молодого вина и кувшин с холодным морсом. Самое лучшее для восстановления сил. Церус потянулся к полке и этот момент дверь за его спиной, резко захлопнулась. В помещении стало еще темнее. Что за глупые шутки?
Церус метнулся наверх и забарабанил в толстую створку. Горечь паленого, не давала понять кто стоял за ней. Но ведь её кто-то запер? Кто-то из братьев. И вонь эта не спроста, специально устроили, чтоб он их не почуял раньше времени. Решили пошутить? Такой розыгрыш?
– Сейчас же откройте, идиоты! – заорал разъяренный оборотень. – Иначе я сам выломаю эту преграду и тогда вам не поздоровится. Переломаю ваши ноги и откручу тупые головы. И видят небеса, правда будет на моей стороне!
Ему никто не ответил. Приложил ухо, прислушался. За дверью царила абсолютная тишина. Ушли? А его оставили здесь? Как какого-то пленника?
– Слышите меня? – Церус с силой ударил по дереву. – Игры кончились, я начинаю злится всерьез.
Тут в голове появилась страшная догадка. Его пара! Они решили отнять его пару! Забрать сокровище, что подарила покровительница Луна.
– Не-е-ет!!! – заорал оборотень, принимая полную боевую форму.
Огромные когти яростно заскребли по дереву. Удары большого тела сотрясали дверь. Но усиленная металлом преграда, не подавалось. Зверь разъярённо завыл. Подземелье подхватило страшный звук и эхом рассыпало под каменными сводами.
За оборотнем закрылась дверь, и Медея осталась в комнате одна. Можно спокойно оглядеться и обдумать сложившуюся ситуацию. Меди решила совместит две задачи в одну. Но сначала нужно одеться. Пусть алкоголь все еще дурманил её голову, оставаться голой в незнакомом месте было как-то тревожно.
Откинув одеяло, она резво свесила ноги с высокой постели. Низ живота отозвался на резкое движение. Место, отвыкшее от близости с мужчиной, непривычно саднило. Не боль, ощущения вполне терпимы, скорее дискомфорт. Вспомнив пережитые моменты, Меди покраснела и согласилась что оно того стоило. Парень попался хоть куда и ласковый. Действовал так осторожно. Но с такой штукой… урона было не избежать. Хорошо, что она не девственница. Её самый первый раз походил на пытку, хотя размер того члена, был куда как скромней. Потом тело привыкло. Конечно, такой феерии как сегодня, с Вейдом она никогда не испытывала, но и боль больше не приходила. Значит дело в привычке. Привыкла тогда, привыкнет и сейчас.
Меди замерла от такой мысли. Она собиралась спать с ним еще? Почему нет? Детё так сразу может и не получится. От своего «немужа» она забеременела только на третий месяц.
– Где же сорочка? – девушка внимательно оглядела комнату. Почти круглая, как будто находилась в башне.
Меди вспомнила множество острых пик над лесом. И торопливо подошла к ближнему окну. Точно башня. В испуге отпрянула, от высоты даже голова закружилась. Раньше никогда не поднималась выше второго уровня, а тут… Четвертый или пятый этаж?
Посмотрела на верх. Потолок сводчатый, но не особо высокий. Темные балки, украшенные резьбой, лепнина по верхней кромке стены. Если все комнаты такой высоты… да, скорее пятый уровень. Решила убедится в этом и перешла на другую сторону комнаты, к другому окошку. Их здесь много, все с ромбовидным остеклением и витражными вставками.
От цветного стекла на стенах красивые блики. Единственное их украшение. Без ковров и картин, светлый камень смотрелся грубо. Тут вообще очень мало было чего-то из украшений, из ткани. Только постель с одеялом и подушками, а остальное… Такое чувство что комнату обокрали.
Медея присмотрелась. Над окнами багеты, только вместо портьер, крючки с обрывками истлевшей ткани. И над кроватью. Там, где должен висеть балдахин, только пустые перекладины. Комнату и вправду обокрали, только не воры, а время. Это оно оголила камень и дерево, уничтожив всё что поддалось тлену. Видно место долго было не жилым и обзавелась хозяином совсем недавно.
Значит оборотни и вправду пришли совсем недавно? Те годы что она ходила на эту сторону, их тут не водилось?
Меди вдохнув воздуха и храбрости, взялась для устойчивости за подоконник и посмотрела вниз. А когда привыкаешь начинаешь замечать красоту открывающегося отсюда вида. Замок сверху походил на маленький город. Проходы между башнями и строениями с высоты как улицы, а замковые стены как крепостные в городе. И даже речку видно. Вон она, вьется синей лентой. Конечно, обиталище не рассмотреть. Оно в другой стороне и закрыто кладбищенским перелеском.
Медея оторвалась от разглядывания. И натолкнулась на свое отражение. В оконной нище было встроено зеркало. Здоровенное, от пола до потолка, старинное, изъеденное патиной. А в нем растрепанная девушка. Голая и пьяненькая. Меди хихикнула и икнула. Не удержалась и покрутилась разглядывая себя. Болезненная худоба, иссушившая её тело после Красного мора, сгладилась спокойной городской жизнью. Вот и ребра уже не так просто сейчас сосчитать. Только раньше все равно была красивей, сочней и без этих вот крапин по всему телу. Медея сморщила нос и отвернулась.
– Сорочка. – напомнила себе девушка и пошла обходить комнату.
Как тут найти небольшой клочок ткани? Повсюду навалены мужские вещи. И на стульях, и на столе, хотя у двери стоит большущий шкаф. Что за неряха тут живет?
Медея подошла к столу и потрогала меч угрожающего вида. Сразу видно, что оружие старинное, боевое. Ножны покрытые узором, иссечены царапинами и сколами, местами рисунок сильно истерся. Не для красоты эта штучка, ей убивали.
– Тут нет, – с уважением кивнула и отошла.
В следующем оконном проеме камин. Провела пальцами по светлому мрамору. Красиво и пыльно. Потерла посеревшие подушечки пальцев друг о друга. Видимо Церус тут совсем недавно, не успел еще основательно обжиться, только вещи перенес и кое-как смел паутину по углам. Хотя нет, оборотень орудовал не только веником. Грязи на деревянном полу не было, босые ноги Медеи остались чистыми. Значит мыл пол. И окна протер, и мебель. Резной гарнитур поблескивал красным лаком. Чистый.
А вот и сорочка. Нашлась у кровати в груде изодранной одежды. Поспешно натянула. Пусть вещица не особо что скрывала и длинной только по колени, так все же куда лучше, чем щеголять по комнате голышом. А… панталоны? Где её шелковые панталоны? Меди отдала за них десять монет. Как заверяла портниха: эта вещь сшита по последней моде, такая должна быть в гардеробе любой молодой девушки. Проклятая в растерянности перетряхнула обрывки, в которых нашла сорочку.
– Куда же вы подевались? – она встала на колени и заглянула под кровать. Может здесь?
Существо было бледным и смахивало на маленькое привидение.
– А-а-а, – пискнула Медея и чуть отпрянула.
Бледное пятно никак не отреагировало на ее крик и осталось неподвижным. У неё что галлюцинации? Мерещатся призраки в подкроватных тенях? Там наверняка никого нет, только большой клочок пыли. Гномий ром придавал храбрости, и Медея сунула голову под кровать. Всмотрелась повнимательней. Нет. Никакая это не пыль и не крыса, умершая и вернувшееся на этот свет привидением. Существо было живым. И судя по виду вполне себе разумным.
– Привет, – Медея не нашла ничего другого как поздороваться и помахать крохе рукой.
Подкроватный обитатель тоже поднял ручку. Смешную. На тонких как у птички пальчиках, длинные коготочки. Хотел помахать в ответ? Нет. Просто потер глаз.
Какой странный. Маленький. Ни на кого из ранее знакомых существ, не похожий. Ядреная смесь крысы, нетопыря и человека.
Плоское личико и большие полупрозрачные уши, точь-в-точь как у летучих мышей. А глаза вполне себе человеческие, только в пропорционально куда крупнее. Нос очень маленький, ярко-розовый и от того, кажется, что бледное существо долго плакало. «Нечто» зевнуло. …Или такой вид от того, что спало? Медея громко кувыркаясь с оборотнем на постели, разбудили беднягу? Бледные водянистые глазенки тоже отливают краснотой. Все же на заплаканную больше похожа. И на девочку. За широкими торчащими в стороны ушами, две тонкие косички. Темная тряпочка, скрывавшая тело, напоминает платье. Ну точно – девочка.
– Ты кто? – Меди совсем перестала боятся и пододвинулась ближе.
Вид у существа вполне мирный и зубы не страшные. Девушка успела рассмотреть их пока соня зевала. Походили на кошачьи, впереди маленькие, даже крошечные и только с боков короткие клычки.
– Кис-кис-кис, – позвала девушка.
Кроха удивленно уставилась на неё.
– Я поняла, что ты не кошка, только как тебя звать, не пойму, – Меди развела руками.
Кроха дернула ушками, гордо отвернулась и пошла в другую от девушки сторону. Медее, засунувшей под кровать голову, стало не видно бледное существо. Она встала и забравшись на постель огляделась. Край черной тряпочки скрылся за сундуком. Потом внутри деревянного короба что-то загремело, и крышка словно сама собой откинулась. Оттуда высунулась голова незнакомки. Прищурившись, она снова пристально оглядела Медею и юркнула обратно.
– Эй ты что там делаешь? – встав на кровати в полный рост, Меди пыталась рассмотреть содержимое сундука. – Его хозяин надеюсь не против? Никому не нравится, когда роются в твоих вещах.
Вместо ответа из сундука выбросили шкатулку. Стукнувшись о пол, она открылась.
– Мои панталоны! – радостно воскликнула Меди и проворно соскочив с кровати, стала надевать находку. – Так это ты их спрятала?
Незнакомка, наблюдавшая из сундука, замотала головой, отчего уши смешно затряслись.
– Нет? Тогда…он?
Бровки поднялись, мелочь задумалась. Поскребла себя коготочком по подбородку и кивнула.
– Вот гад, – Медея подошла к зеркалу и оглядела себя. —Чуть без пантопонов не оставил. А расчески нет? – спросила маленького… эльфа?
Малышка выпрыгнула из сундука и побежала. Очень походило на движения крысы. Длинные коготочки застучали по деревянному полу. А потом она исчезла. Просто растворилась в стене.
– Эй ты куда? – Меди подошла и растерянно поводила рукой по месту, в котором исчезла незнакомка. Никакого скрытого прохода, сплошная стена. – А представится? Или ты не умеешь говорить? – видимо это все же был эльф. Домашний. Только волшебные существа могли вот так проходить сквозь стены.
В дверь постучали. От неожиданности Медея подскочила. Кто там? Это вернулась бледная кроха? Или Церус? Больше некому. Но зачем стучать? Медея нерешительно подошла и повернула ручку двери. На лестничной площадке стояло несколько очень крупных, мускулистых мужчин. Оборотни. Без сомненья. От страха Меди икнула.
– Приветствую тебя о прекрасная дева! – торжественно заговорил стоявший впереди.
За его спиной раздались сдавленные смешки.
– Во загнул, – услышала девушка чей-то шепот.
Первый обернулся и тихо прорычал:
– Заткнитесь, идиоты! Вы её пугаете.
Потом повернулся к Медее и старательно улыбаясь продолжил.
– Мы принесли твои вещи, – и протянул ей платье и сандалии. – Можешь одеться.
– Спасибо, – растерянно промямлила Мед и прижала к груди одежду.
– Наш друг не обидел тебя? – и чуть наклонившись принюхался. К ней!
– Кто? – спросила Меди. Ей уже нужно пугаться? Кричать? Убегать? Возможно, пришло время спрятаться под кроватью? Прыгать в окно не вариант…
– Церус. – пояснил оборотень и улыбнулся шире. Видимо думал, что вид крупных клыков, способствует налаживанию контакта с человеком.
– Церус? – переспросила и замотала головой. —Нет, он… все нормально.
Оборотень ведь понимает, чем они тут занимались? Секс имеет сильный запах. Именно это он и ощутил?
– Мы, – говоривший сделал широкий жест в сторону других оборотней. – Пришли извиниться за его недостойное поведение.
– Не стоило, – Меди растерянно улыбнулась в ответ. Может после извинений они свалят?
– Наш друг был пьян, и не понимал, что делает, – голос оборотня был добрым, и весь его вид тоже был вполне мирный. Внушал доверие. – Это похищение… мы так не делаем.
Правда? Почему-то Меди засомневалась. И в том, что Церус был пьян при их встрече, и что девушек не похищают. Решила, что у оборотней такое в порядке вещей. Моя! Кинул на плече и поволок домой. Вполне себе реальная картинка. А этот стоит и убеждает в обратном.
– Мы вернем тебя, где взяли.
Неожиданно. Медея растерялась. Вот чего не ожидала от пришедших, так это свободы. И было… как-то странно покидать комнату вот так, не попрощавшись с её владельцем. Но с другой стороны… Может так будет лучше? Если она не вернется до вечера, девочки будут волноваться, пойдут искать, перейдут границу. А что на уме у этих здоровенных мужланов, она в точности не знает. А вдруг они отловят всех перешедших границу девушек, запрут их в своих башнях и… будут вытворять с ними всякие неприличные безобразия.
– Вернете меня? К реке? – алкоголь дурил и мешал как следует сосредоточится. Пожалуй, она согласится.
–Да. Идем, я отвезу тебя домой, маленькая орчанка. – и оборотень отступил, показал ей на лестницу. Двуликие, стоявшие за ним, с готовностью потеснились.
Меди нерешительно шагнула на порог безопасной комнаты.
– Только сначала оденусь, – она без лишних слов захлопнула перед ними дверь. Мигом натянула платье и обулась.
Теперь что? Идти? Уверенности в правильности решения не было. Но какой у нее есть выбор? Вдохнула побольше воздуха и вышла. Они даже не пошевелились за время её отсутствия. Шаг, другой. Её оглядывают и как один широко улыбаются. И принюхиваются. Но держатся на расстоянии и даже руки прячут за спины.
Тут в голове Меди щелкнуло и зазвонил тревожный колокольчик. В ушах словно громкое эхо повторилось «орчанка». Он назвал её орчанкой! Но почему? Зеленая краска смылась. Меди специально долго парилась в бане и терла кожу смесью золы и розового мыла. А он все равно спутал ее с орком? На взгляд Меди – у них ничего общего, хотя она ни разу не видела настоящего орка. Разве только, неровная кожа? Возможно, до оборотней долетели слухи про карликовую породу. Получается, что так. Но главное–они не догадались кто перед ними! Орчанка! И Церус? Может только поэтому она еще жива?
– «Так, так, так, подруженька, нужно побыстрее убираться на свою сторону!» – инстинкт самосохранения заставил забыть о нерешительности и Церусе. В бездну эти любовные приключения, нужно спасать свою жизнь.
Ускорила шаг и почти побежала вниз. Машинально оценивая красоту лестницы. Вся эта резьба, балясины, перила. У папеньки было куда как скромнее, хотя их семья была самой зажиточной в округе. Вот и двор, и солнышко. А оборотни подготовились к её отъезду. У самого порога, пара запряженных лошадей.
– Можешь ездить верхом? – спросил тот что разговаривал с ней раньше. Видимо их вожак.
Кивнула. Её тут же словно пушинку подхватили и посадили в седло. Хорошо хоть боком, по-женски, иначе сверкая панталонами перед толпой мужиков, она бы сгорела от стыда. Главный оседлал вторую лошадь и взяв её коня под уздцы, поехал к воротам крепости. Другие двуликие остались и провожали их взглядами. Их хитрые морды настораживали. Но агрессии в них нет, хорошо. Значит не будут преследовать.
Когда лошади проезжали ворота Меди услышала вой. Не слишком громкий, приглушенный, будто существо угрожающе завывавшее, находилось под землей.
– Церус, – поморщился сопровождающий. – Мы закрыли его в подвале, чтоб немного остыл. Когда протрезвеет, выпустим.
Медея понятливо кивнула. А что удивительного? Такое случается сплошь и рядом. Напился – в подвал. Похитил девушку – извинился и вернул.
– Ты не бойся, он не станет тебя искать, – а вот эти слова как-то неприятно царапнули. – И на другую сторону мы не ходим. Совсем.
Дорожка через лес еле заметна и приходилось нагибаться проезжая под низкими ветками. Провожатый ехал неспеша и постоянно поглядывал на Медею. Видно, что хотел говорить с ней еще о чем-то, но сдерживался и только подбадривающе улыбался. Вот и поляна, а на ней её корзинка. На том самом месте, только полная перхалки. Они собрали травку в качестве извинения?
– Ну, – оборотень почесал затылок. – Ступай. Мост там.
– Я знаю, – кивнула Меди.
Во взгляде оборотня промелькнула радость. Он довольно осклабился. Что рад её уходу? Не нравится, когда чужие гуляют по территории? Меди быстро зашагала к мосту. Оглянулась. Оборотень уже сел на лошадь и не дожидаясь ее ухода, скрылся в лесу. Это хорошо. Значит не заинтересован. Значит можно выдохнуть. Перепрыгивая с камня на камень, почти не гладя под ноги, она промчалась через речку.
Наконец родной берег. Медея побежала, быстро. Почему-то хотелось оказаться подальше от замка с приключениями. На ходу постоянно оглядывалась. Никто не преследует? Никого. Как и обещали.
Смотря назад больше, чем вперед, Медея не заметила препятствия. Столкновение с Зоей было сокрушительным. Девушек отбросило в разные стороны. Обе упали на землю.
– Меди, – завопила недовольная кучеряшка. – Ты что спятила? Носишься как шалопутный древогрыз, – от удара её шляпка съехала набок и Зойкин вид был презабавный.
– Кто это, – спросила запыхавшаяся Медея и легла на траву. Алкоголь и ощущение безопасности навалились сонной дремотой. Хотелось вот так лежать на солнышке и спать, спать…
– Темная сущность, что поселяется в деревьях и съедает их изнутри, – Зое подали руку и она поднялась, недовольно отряхивая и без того грязное платье.
Оказывается, Меди успела добежать до самой обители. Девушки собрались у калитки и внимательно рассматривали обновлённый забор. Зоя привезла из города специальную добавку для белил и выкрасила свою комнату в жутко— розовый цвет. Обычному человеку находится в её спальне теперь было противопоказанно. Берта очень точно описала причину:
– Чревато психическим расстройством.
Такая оценка не остановила Зойкину творческую сторону. К несчастью, у неё оставалось еще много розового колориума. Уговорив нескольких девушек, она принялась за забор вокруг обители. Просто побелить его в жуткий цвет, показалось не достаточным, потому красили доски через одну.
– Какая жуть, – Берта всегда отличалась прямолинейностью.
– Зато отпугнет всех хищников, – усмехнулась Медея. Ей было хорошо, вот так лежать на прохладной травке.
– Я же говорила, что она опять ходила на ту сторону. – Зоя указала на полную перхалки корзину. – А ведь Берта запретила гулять там, пока у нас нет разрешения.
– «Ну, ябеда, когда-нибудь я тебя поколочу», – мстительно решила Медея, а вслух пояснила:
– Для дела ходила, не ради прогулки.
– Вижу, – подошедшая к ней Берта, смотрела с подозрением. – А почему такой вид?
– Какой? – Меди задумалась. Рассказать?
– Больно помятый.
– Устала. – Медея хотела подняться, но у нее кажется, отказали ноги. Все силы покинули её тело. Наверно, последствия пережитого шока.
– И тут, – Берта провела себе по шее. – Оцарапалась?
Медея тронула место, на которое указала сестра. След от его укуса. Ранка превратилась в ощутимый под пальцами рубец.
– И пахнешь, – Берта наклонилась совсем близко. – Ромом? Гномьим ромом! Ты что напилась?
Тут нервы Медеи сдали, и она заревела. Да, оказывается она не герой, а слабая пьяненькая женщина. Девушки окружили её в тесный кружок и сочувственно гладили по растрёпанным волосам.
– Я пошла, как всегда, – размазывая по шекам слезы и икая говорила Меди. – Упала…
– Куда? – ахнули хором сестры.
– В воду, – уточнила Медея. – Там на мосту скользко, я шла и…
– Бултых! – кивнула головой Зоя.– Это слизнизуи виноваты. По ночам они выползают из воды и облизывают камни. Те становятся страшно скользкими…
– Хватит, – осадила её Берта. – Мешаешь. Давай после расскажешь про своих слизуниров.
– Слизнизуев, – поправила Зоя.
– Не важно. После… И? – обратилась к Медее. – Упала…?
– Но потом поднялась и перешла мост.
Девушки радостно закивали. Хорошо, что все прошло хорошо.
– Я стала собирать перхалку, – Медея указала на корзину.
– О-о-о, – похвально протянули сестры.
– Потом выскочил оборотень, – продолжила Медея и икнула.
Девушки замерли и хором охнули:
– ОБОРОТЕНЬ?!
– Да! Он был огромный! – всхлипнув пояснила Меди. – Зубы и когти. Так рычал… Укусил меня, – из глаз девушки выкатились две большие слезинки. – Здесь. – указала на шею.
– УЖАС! – у всех девушек от страха выпучились глаза.
– К-к-к-как ты выжила? – прошептала Берта.
– Не знаю, – всхлипнула Меди. – Я упала в обморок.
– Отличный план! Прикинутся мертвой! – восхитилась Зоя.
– Когда очнулась…
– Его не было?
– Оказалась в замке.
– В замке?
– Откуда замок? – Берта посмотрела на Меди с подозрением. Весь её рассказ… Может бедняжка просто ударилась головой и ей все привиделось?
– Он там, – Медея указала рукой в сторону речки. – Его видно с моста и вороны. Они там живут.
– А оборотень? Он был с тобой? В том замке? – Чаруна взяла её за руку.
– Да он был со мной…И…
– И что он сделал? – замерли в ужасе девушки.
Медея густо покраснела, вспомнив «что» сделал с ней оборотень. Про такие подробности стоит умолчать. Да и как назвать то, что делали его губы?
– Он… Он… Поцеловал меня…
– Поцеловал! – в голосе Себастины был восторг. Она было самая любвеобильная из них, и в городе заигрывала с каждым гномом.
– Да. Поцеловал, – и Медея опять заплакала. Вспомнила что больше не увидит Церуса. Но почему от этой мысли так грустно? Всего лишь мужчина. А мужчинам доверять нельзя.
– О, должно быть он был страшный? Оборотень? Тебе было противно лобызаться со зверем? – предположила Агафья, глядя, как она убивается.
– Нет, – замотала головой Медея. – Оборотень изменился и стал… Высокий, стройный… ласковый.
Ее ответ вызвал изумление и повышенный интерес на лицах девушек.
– Красивый, – решила Себастина.
– Может быть, сильно старый? – допытывалась Зоя.
– Нет молодой, лет тридцать… Наверное…
– А после поцелуя? – серьезно спросила Берта.
– Он пошел за водой. В погреб. А его друзья вернули меня обратно.
– Его друзья?! То есть еще оборотни?! – выпучила глаза Берта.
– Что-то около двадцати…
– Что-о-о-о? – ахнули девушки и в растерянности стали переглядываться.
– Они заперли его, а меня отпустили. Сказали, что он напал, потому что был сильно пьян. – всхлипывая, пояснила Медея.
– О, наверное, поцелуй был ужасным? – допытывалась Себастина, ей очень хотелось знать подробности.
– Да, нет, – покачала головой Медея. – Очень приятным. – «Очень, очень приятным».
– Так чего ты ревешь? – возмутилась Себастина. – На твоем месте, я бы сначала от души помолилась небесам, чтобы он оказался неисправимым пьяницей и напивался каждый день, а затем пошла на ту сторону и бродила бы под стенами их замка до тех пор, пока не встречу его еще раз и не получу как минимум еще сотню-другую, прекрасных поцелуев.
Девочки захихикали.
– Я испугалась…
– Любой бы испугался, – поддержала ее Берта.
– И…
– И? – напряглись девушки.
– Они называли меня орчанкой.
– То есть…
– Они не поняли, что я человек.
– Ну это проблема только до приезда Бёрк. Как только получим разрешительную бумагу, закон нам будет не страшен, – беззаботно махнула рукой Себастина.
– Идемте уже, – Берта поднялась с травы и подала Медее руку. – Тебе нужно поесть и отдохнуть. И… Спасибо за живицу. Спасибо что рисковала собой. – Берта обняла ее и погладила по голове. – Значит за рекой есть замок и теперь он обитаем… Нужно держаться подальше от моста. Хотя бы пока Бёрк не вернется. Мало ли что? Хоть они не поняли кто мы, в любой момент их может посетит озарение. Безопасность превыше всего.
– Безопасность превыше всего, – хором повторили за ней девушки.
Семеня, друг за дружкой, словно маленькие утята за уткой, девушки прошли за Бертой в калитку.
– Скорей бы уже осень и мы уберемся отсюда… – вздохнула Зоя и с силой захлопнула за собой ярко-розовую дверь.
Из зарослей за девушками пристально наблюдал огромный бурый волк. Перекинувшись, Марион осторожно отодвинул, мешавшую обзору ветку.
– В шапке с васильками, моя. —донесся до него тихий голос Сардера из соседних кустов.
– Какого черта ты здесь делаешь? – прошептал Марион. – Я же велел всем оставаться в крепости.
– Моя с рябиной, – совсем рядом отозвался Улекс. – А та, что зашла первой, для Вердела.
Марион оглянулся и обнаружил под пышной листвой почти всех оборотней своей стаи. Они с азартом выбирали себе орчанок, ориентируясь на их запах и разрисованные шляпки.
– Тише, они нас услышат, и вы спугнете их, – попытался образумить братьев Мар.
Его проигнорировали и продолжили. Нет ничего важнее выбора пары. Поняв, что вот-вот останется одиночкой, Марион стал перебирать в уме все увиденные им шляпки.
– Моя с… с … – глаза Мариона забегали. Неужели все уже заняты? – С красными ягодами! – он облегченно вздохнул. Успел!
– Ягодами? – засмеялся над ним Дюморт.– С красной смородиной. Поздравляю! Это намного лучше, чем гоблиниха из кабака.
Оборотни загоготали.
– Тише, – шикнул на них довольны Марион.
Оборотни прикрыли рты.
– Почетное место: «у меня самая страшная подруга», свободно.

Глава 6
5. Парная метка
Огромный волк, рыча, разбегался по ступеням и ударялся всем своим мощным телом о толстую дверь. Снова и снова. Он царапал её и в ярости, даже пытался грызть. Дверь стойко выдержала натиск обезумевшего от злости оборотня. На железных полосах остались лишь следы от его когтей.
– Церус, – за преградой тихи позвали.
– Убью, – слово, искаженное пастью зверя, получилось нечетким, но вполне доходчивым.
– Это Ксин, – испугано пояснили из— за двери. – Если успокоишься и пообещаешь не бить.. хотя бы меня, то я отопру замок и выпушу.
Это будет сложно. Зверь вдохнул. Медленный выдох. Повторил. Зрачок расширился. Хорошо. Продолжай. Когти втянулись и Церус вернул себе привычный облик. Только клыки выпирали сильнее обычного и в груди рокотал от недовольства.
– Открывай, – в двери стукнул совсем тихо.
– Обещай что не тронешь, – потребовал предусмотрительный трус.
– Где она?
– Её отпустили. В малину.
– Что?!
– Ничего плохого не хотели.
– Открой! – удар посильнее.
– Ты не тронешь меня?
– Мы ведь братья, как можно…
– Обещай!
– Обещаю, что не стану проливать твою кровь.
– И остальных.
– И остальных убивать не стану, – звучало не особо обнадеживающе, но железо заскрежетало.
Ксинит снял замок и потянул задвижку. Его мучали угрызения совести, ведь он почти что предатель. Рассказал стае про Церуса и девку. Если б не его длинный язык, все пошло бы по— другому. Брат не лишился бы своей орчанки и ни сидел в заточении как преступник.
Резко открывшейся дверью Ксина отбросило на середину двора. Он приподнялся на локтях и тряхнул головой.
– Ты обещал. – пискнул когда его схватили за грудки и сильно тряхнули.
– Что не стану проливать твою кровь, мелкий засранец. Так что просто придушу, – руки Церуса обхватили шею Ксенита.
– Не надо, – Ксин в испуге замахал руками. – Это была не моя идея.
– Что за идея?
– Выпустить её и проследить. Найти место обиталище карликовых орков.
– Идиоты, – скривился Церус. – И чья это была идея? Кто у нас в стае почти что покойник?
– Ты обещал! – опять напомнил Ксин прижатый коленом Цируса к брусчатке.
– Хорошо. Кто у нас будет теперь с оторванными руками? Или ногами?
– Они все… совместно, – Ксин немного разжал пальцы старшего товарища и жадно глотнул воздуха. – Не хотели плохого. Только проследить.
– За Медеей?
– Кто это?
– Моя пара, остолоп! Та, что вы украли!
– Отпустили.
– Она принадлежит мне! – рявкнул Церус и его лицо снова повело, превращая в звериную морду.
– Согласен, – сдавленно просипел Ксин. – Не претендую.
Церус сжалился и когтистые руки отпустили помятого беднягу.
– Опять одежда порвалась, – как-то спокойно вздохнул двуликий и сорвал с себя остатки рубашки.
– Хочешь я зашью? – услужливо предложил Ксин и потер горло.
– Видно придётся походит голышом. – сбросил с себя остальное и перекинулся волком.
– Я… – Ксин хотел что-то сказать, но грозный рык остановил его. – Я бы не советовал соваться на тот берег, – продолжил когда волк скрылся из виду.
Сначала Церус побежал наверх. В башню, в свою комнату. Так и есть. Она пуста… Девушка покинула её и запах пары почти развеялся. В смятении бросился к окну. Никого не видно. Церус пробежал на кухню. Может она среди братьев? И тут никого нет. Вся стая словно испарилась. Видно, во всей крепости остались только он и Ксинит.
Запах девушки обрывался у порога его башни. Значит увезли верхом на лошади. Цер определил направление и рванул по следу, он привел его на поляну. Та самая, где они встретились. Принюхался. Вот здесь она спустилась с лошади, на земле осталась вмятина от маленькой ножки. И рядом запах Мариона. Волк фыркнул, выражая свое презрение предателю. Ничего, скоро он получит от Церуса такой трепки, что сразу забудет свою привычку умничать. Не будет больше изображать из себя второго альфу.
Запах брата совсем короткий. Мар помог ей спустится с лошади и сразу отошел. Церус вздохнул спокойнее. Марион вернулся в седло и дальше конский след уходил в сторону. Обманный маневр, понял Церус. Оборотень уехал, чтоб наблюдать издалека, а она не подозревала о том и пошла обратно. В свое логово. Одна. К ней не приставали и не обидели. Хорошо. Значит калечить братьев повода нет. Просто набьет их наглые морды. Посчитает своими кулаками их клыки, возможно некоторым проредит.
Её след тянулся по траве. Словно золотая стрелка, он указывал направление в сторону речки. Церус пошел по нему осторожно, не теряя бдительности и оглядываясь по сторонам. Стая где-то рядом. Чувствительный волчий нос, улавливал в воздухе запах соперников. К счастью, совсем слабый. И лучше бы им не попадаться ему на пути.
Оборотня отвлекло желтое пятно. Её шляпка. Отброшенная ветром, она застряла в зарослях малины. Какая красивая, как сама хозяйка. Яркая с этими шелковыми маками. Волк подошел, обнюхал, жалобно заскулил. Бережно взяв в зубы, потрусил дальше.
Мост. Как он мог забыть про него? Следы вели туда, это значит… Орчанка ушла на берег людей? Грудь волка затопило беспокойство. Неужели она живет среди человеков? Трусливый и жестокий народец. Но почему? Стало обидно и горько. Почему она оставила его? Ведь сама выбрала, пометила. А потом так просто бросила? Ведь никто не гнался за ней, не прогонял. Других следов рядом нет, значит шла по своей воле.
Раньше переход на другой берег был бы нарушением Разымающего договора. Это могло стать началом войны между людьми и оборотнями. Хорошо, что эльф притащил им, ту пригласительную бумажонку. Надо же как вышло. Они-то собирались охотится с ней на оленей, а ловят орков. Волк зафырчал посмеиваясь. Да, жизнь способна удивлять.
Оборотень спустился под мост и вошел в воду. Так гораздо удобней перебраться через реку, чем карабкаться по этим разломанным камням. Всего несколько минут быстрого плаванья и вот он уже отряхивает шерсть на глинистом берегу.
Людожит. Такой далекий и близкий. Чужое место. Неизведанное ими до сих пор. Шаг, другой. Странно, на Церуса не посыпался град стрел, люди не вопили, увидев двуликого. И вообще… тут было довольно пустынно. Потянул носом. Из посторонних, не растительных запахов, только след его пары.
Его пары… Волк довольно зажмурился. Сейчас он быстренько отыщет её, заберет и сразу вернется обратно. А чтобы никто не наткнулся на след огромного волка и не поднял тревогу, Церус перекинулся человеком. То, что он был абсолютно голым, двуликого не смущало. Погода прекрасная, телу комфортно и тепло.
За маленьким лесочком, утыканным могильными холмиками, Церус увидел пёстрый забор. Какая интересная окраска. Непривычная. А если смотреть дольше минуты в глазах начинало рябить. Видно, такой способ зашит от врагов. Чтоб наблюдатели ослепли. Хорошо, что он оборотень и куда выносливее человека. Опустив взгляд на приятно-зеленую травку, Церус подошел к забору и легко отодрал доску. Только снизу. Вверху она продолжала висеть на гвозде. В щель осмотрел территорию. Никого. Отодвинул, пролез внутрь и вернул доску на место.
Оказался позади небольшого домика с плоской крышей. Сарай? Нет, сарай левее. Оттуда тянет козлятиной и курицами. А тут, судя по запаху мыла и сырости вокруг – баня. А живут они в том доме. Большой и старый. Пахнет болезнью. Нужно как следует осмотреться. Нюхая воздух, осторожно пошел вдоль забора.
Огороженная территория была заполнена запахами карликовых орчанок. Их аромат ни с чем не спутать, особое плетение. Для нюха оборотня это походило на сладкую радугу, упавшую на землю. Не удержался и потерся носом о столбик навеса. Его пара. Она частенько бывает здесь, на этой летней кухне. Её запах лучше всех и самый притягательней для Церуса. Уже родной. Другие не нужны. Оборотень фыркнул, отгоняя от себе запахи-стебельки других орчанок. Нет, они не манят его. Не кружат голову как запах Медеи.
Что удивительно и приятно: следов орков-самцов нет. Совсем. Ни старых, ни свежих. Только самочки. Братья, наверное, уже знают и страшно рады. Ты подумай, вот так, просто, наткнуться на поселение редчайшего вида и без соперников. Это как найти древнюю сокровищницу. Ничейные драгоценности. Оборотни быстро приберут их к рукам. Хорошо, что Церусу повезло встретить Медею раньше других. С его меткой, на пару никто не посмеет претендовать. А если посмеет, пожалеет об этом…
Оглядывая все, Церус прошел вдоль забора до точки своего входа. Гибкой змеёй забрался на крышу бани. Тут получился удобный наблюдательный пункт. Совсем рядом растёт старая вишня и густые ветки наполовину скрыли край постройки. В них как в кустиках и залег оборотень. Осталось только подождать.
Из дома что стоял напротив, слышались приглушенные стенами голоса девушек. Иногда Церу казалось, что он слышит голос Медеи и тогда его сердце начинало биться быстрее. Все инстинкты требовали пойти и забрать, утащить в свое логово своенравную самочку. Закрыть её на замок, чтоб опять не сбежала, и никого даже близко не подпускать к ней. Но он сдерживался, не хотел пугать маленькую орчанку своим напором. Им нужно поговорить. О многом. Но сначала, пусть объяснит причину побега. Церуса терзала неуверенность в себе. Неужели он успел разочаровать её? Сделал что-то не так? Это не повод расставаться, он все исправит. Нужно убедить её в этом.
Вскоре орчанки стали выходить из дома. Кто-то за водой, кто-то готовил под навесом. Двуликий ощутил запах каши, жаренного лука и кореньев. Еще они заваривали чаи. А мясо? Цер подполз к самому краю крыши и всмотрелся. Нет, мяса совсем не видно. Значит питаются растительным кормом, как та коза что привели с болота. Ну хоть молоко у них было и яйца. Вредные курицы громко суетились во дворе, до самых сумерек. Мешали подслушивать разговоры девушек.
На закате затопили баньку и из трубы, что торчала рядом Цером, повалил дым. Двуликий зажал чувствительный нос, боялся расчихаться и выдать себя раньше времени. Когда стемнело орчанки парами потянулись в купальню. А его Медея? Она вышла самая последняя, когда остальные, мокрые и пахнущие мылом, скрылись в доме. Наконец-то! Сердце в груди забилось сильнее. Хотел спрыгнуть прямо перед ней, но за руку Медеи цеплялась другая орчанка.
– Я хотела спросить об одном существе, – Медея специально попросила Зою пойти с ней, чтоб наедине, без насмешек, попробовать узнать о подкроватном жильце.
– Оборотне?
– Нет, – мотнула головой Медея. Об этом виде она знала больше Зои. – О маленьком. Такое бледное с ушами. – Меди растопырила руки по бокам головы, показывая расположение.– Я увидела её в замке, под кроватью.
– Страшная? – глаза любительницы пугающих сказок, загорелись азартом.
– Нет, хотя смахивает на привидение. Бледная и заплаканная.
– Ты говоришь: она?
– Мне кажется это девочка.
– Она говорила?
– Нет. Но разумная. Точно понимала меня. Помогла найти мои… очень нужную мне вещь. И еще проходила сквозь стены.
– Добруша, – уверенно кивнула Зоя.
– Кто это?
– Не слыхала? Домовой. Только девчачий. Довольно редкая штука. Мне бабка рассказывала, у нее в доме такая имелась.
– И что она делает?
– Так ты видела. Помогает хозяйке. Если, например, потеряла что-то, брошь или серьгу. Может за кашей проследить, чтоб не пригорела. Разное. Служит. – девушки вошли в баню и стали раздеваться.
– То есть как домовой, но только для женщин? – Меди взяла с полки баночку с мылом. Специально купила такое, жидкое, для волос. Пахло невероятно, розы и лаванда.
– Ну да, – Зоя нагло зачерпнула мыло из Мединой баночки, растерла в ладонях и с наслаждением понюхала. – Ты сказала: бледная и грустна? Это видно из-за одиночества. Если в доме долго никто не живет, домовые дичают или вообще, помирают от тоски. Значит и она горевала. А когда ты появилась, выбрала тебя хозяйкой. – рассказывая, Зойка старательно намылилась. Пена покрыла её с макушки до пяток, только лицо оставалось свободным.
– Его совсем немного нужно брать, – хихикнула Медея и взяв ковшик стала черпать из бадьи теплую воду и смывать с Зои пену. На решетчатый пол потекли белые облака.
– Ядреная штука, – отплевываясь похвалила Зоя.
– Эльфийское, – кивнула Меди. – Волосы после него как шелк.
Вопреки сказанному, мокрые Зойкины кудряшки как обычно топорщились в стороны.
– На мои не действует, – отмахнулась Зоя.
– Жаль её… – Медея взяв из баночки совсем чуть-чуть, вспенила мыло в волосах.
– Добрушу? С чего? Наоборот, заживет теперь новой, веселой жизнью.
– Только без меня. Я возвращаться не собираюсь.
– Ага, – губы Зои растянулись в ехидной улыбке. – Верю, верю…

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/li-litvinenko-32982202/medeya-70844050/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.