Главная страница | Юмористическая фантастика | Бёрк 2. Оборотни сторожевых крепостей

Бёрк 2. Оборотни сторожевых крепостей
Ли Литвиненко


Её мир рухнул. Прошлое умерло и осталось на той стороне. Теперь вокруг чужой берег и зимний лес, по которому рыщут только враги. Что дальше? Куда идти? Неужели её судьба погибнуть здесь в одиночестве?Нет! Она будет бороться. Раздобудет еду и освоится в новом теле. И обязательно найдет своих, как завещал отец. Новая семья будет не идеальной, а жизнь на болотах не покажется сказкой. Но Бёрк будет искать, жить, любить и помнить…





Ли Литвиненко

Бёрк 2. Оборотни сторожевых крепостей





1. Волчица


Белая волчица недовольно сморщила нос, чихнула. Повернулась на другой бок и сонно зевнула. Медленно открыла глаза. Светло. По ощущениям – раннее утро, можно спать и спать. Зажмурилась. Но мир вокруг уже выспался, и было шумно. Уснуть больше не получится. Жаль. Когда спишь, не хочется есть. Живот заурчал, подтверждая эту теорию. Что же ее разбудило?

Волчица подняла голову и осмотрелась.

Солнце пропускало лучи сквозь кружево голых веток. На них, словно крупный бисер, зеленели нежные только проклюнувшиеся листочки. Они украшали и освежали деревья, не мешая солнечным зайчикам. Даже здесь, в самом глухом месте леса, золотые блики прыгали по стволам деревьев, добираясь до только проснувшейся от зимней спячки земли. Перескакивали на пеньки, поваленные деревья и… попадали в дупло, где спокойно почивала оборотница. Они и сейчас приплясывали на белой шкуре волчицы. А как только она высунула морду наружу, набросились на нее, принялись целовать, ослепили. Согрели.

Волчица довольно сощурилась и жадно вдохнула. Как же мало порой нужно для счастья! Просто солнце.

Стояла середина весны. Начало ее было холодным и дождливым. Ветреным. Противным. Бр-р-р – поежилась волчица. Но зима, кажется, окончательно отступила. Явственно повеяло настоящим теплом, и за ночь лес преобразился. Почки на многих деревьях лопнули, выпуская юные листья. На полянках зацвели первоцветы, земля ощетинилась острой порослью молодой травы. Сверху Бёрк видела, что в оврагах и густых зарослях кустарника еще лежал снег, сбившийся в грязные ледяные пласты, но скоро и от него останутся только мокрые пятна.

На ветку рядом храбро уселась синица и, не обращая внимания на сонную волчицу, весело зачирикала, призывая пару. В животе заурчало сильней. Бёрк грустно глотнула. Птицы умные, понимают, что бескрылым оборотням до них не добраться, вот и ошиваются тут повсюду. То ли дело мыши…

Когда снег начал таять и земля отогрелась, мыши вспомнили о брошенных норах и ушли глубоко под землю. А ведь всю зиму они были основным кормом для Бёрк. Она так славно приловчилась охотиться на них. Нужно замереть, посидеть тихонечко, не шевелиться и чуть дышать. Мыши проголодаются и побегут под снегом собирать семена с сухих трав. Медлительные, разжиревшие. Подпускаешь полевку ближе и прыгаешь! Обрушиваешь их снежные туннели, быстро-быстро роешь и хватаешь ослепленную снегом мышь. Оп! И кусочек теплого мяса уже у тебя в зубах.

Ничего противного в поедании грызунов Бёрк не находила. Живя со Сфеном, они часто ловили и ели крыс. Для орка такое лакомство было вполне приемлемым. Он ловко плел силки и умно расставлял их в нужных местах. Сфенос и дочь обучил этому. Обжаренный до хруста крысиный хвост был в детстве её любимым лакомством. Во время долгих переходов орочьего табора, когда весь караван кочевал в поисках нового пастбища, Берк сидела за пазухой у отца и с аппетитом хрустела обычным для всех орчат лакомством.

К сожалению, в лесу крыс не было. Зато в изобилии водились мыши. Тушки их в разы меньше, и на них силки не поставишь, но если хочется жить, то выход найдется. Со временем у Бёрк появились и сноровка, и навыки.

А теперь мыши ушли.

Но грустными мыслями жизнь не расцветишь. Бёрк решила, что пора выбираться. Если еды не найдет, то уж воды в реке всегда полно.

Выходить из «дома» следовало осторожно. Сначала проверить территорию. Волчица старательно изучила запахи. Вода, прелые листья, барсук открыл нору на дальнем пригорке. Не поймать – слишком шустрый. Со стороны речки тянет тиной и тухлой рыбой. Дохлая щука, не меньше. Аппетитно. Но это с другого берега, не добраться. Жаль. Дикая волчья стая ушла далеко – запах едва различался. У них сейчас брачный гон, они заняты, и это хорошо – некогда мстить обидчице. Несколько раз за зиму Бёрк отбирала у них добычу. Делать это её заставлял голод – охотиться она не могла, а отобрать добычу у небольшой стаи, обитавшей в этом лесу, ей было по зубам. Дождавшись, когда вожак и самые сильные насытятся, Бёрк отнимала у остальных объедки. Но основным её кормом все-таки были мыши.

Так, с запахами все понятно. Теперь визуальный осмотр. Оборотница высунула всю голову, посмотрела налево, направо – ничего нового. Никого подозрительного. Безопасно. Можно выбираться. Потянулась. Тело оплыло и хрустнуло. Через мгновение на мягкой подстилке из сухой травы лежала обнаженная девушка. Она встала, уцепилась за край глубокого дупла. Сначала перекинула здоровую ногу. Зависла на краю и переступила на ветку. Дальше вниз, перебираясь по веткам вдоль ствола как по ступеням. Вот так. Последний сук находился высоко, потому ноги приходилось ставить на выемки в коре, за зиму отполированные её ступнями.

Сегодня спускаться было не холодно. Пальцы разжались, и на землю спрыгнул уже волк. В слабом теле опасно. Девушкой Бёрк перекидывалась на короткое время – только когда нужно было залезть в дупло или спуститься на землю, ну еще когда находила на ветках сухие ягоды. Волчица не могла их есть, зато человеком Бёрк жадно съедала все до последней, не замечая горечи.

По натоптанной дорожке потрусила к воде. Потом передумала и свернула налево. Проползла под поваленным деревом и сунула нос в нору. Пусто. Обитатели давно покинули ее, даже запах выветрился. В кронах, насмехаясь, застрекотали шустрые белки. Зарычала на них, вздохнула и медленно похромала дальше.

Из-за увечной ноги она не могла бегать и охотиться. Даже простая ходьба причиняла боль. Проклятая рана не заживала и оставалась на теле в обоих ипостасях – и человека, и волка. Огромная и глубокая, она тянулась от середины бедра почти до колена. К счастью, кость не была задета.

Поначалу волчица пыталась рану зализать, как подсказывал инстинкт, но это не помогало. Это было странно, ведь все остальные ранки зажили почти мгновенно. Ни стрелы, ни копьё гоблинов на теле Бёрк следов не оставили. Да и после царапины и ссадины, заживавшие на человеке несколько дней, стирались с кожи волка как нарисованные. А эта напасть… Когда звериные средства не сработали, Бёрк вспомнила опыт человека. Разыскала под снегом целебные травы, знакомые с детства – с волчьим нюхом это не составило труда, – делала примочки, но глубокий порез не затягивался и продолжал усложнять жизнь.

Блеснула вода. Голый пологий берег. Вот здесь, под корнями осины, удобный спуск. Волчица, не переставая бдительно оглядываться, припала к воде и принялась жадно лакать. Зимой в поисках пищи она много бродила вдоль реки, следила за тем, что происходило на другом берегу. Война затянулась. Пусть она шла не так близко, но докатывалась и досюда. Гоблины, спасаясь от врагов, перебирались на Людожит дважды. К счастью Бёрк, это были сильно израненные дезертиры-одиночки. Первый, с трудом выбравшись на край полыньи, в которую провалился, умер сам. Тело быстро ушло под воду, оставив на снегу только темные подтеки. Второго убила Бёрк. Она выследила его и с удовольствием преследовала целый день. Загнала, как добычу. Потом медленно его придушила. Как мышь. Сняла с тела все для себя нужное, а останки столкнула в воду. Пусть кормит рыб. Так Берк стала гордым обладателем двух клинков. Один маленький – скорее нож, чем кинжал, а второй – короткий меч, когда-то принадлежавший гному. В заплечной сумке нашлось огниво, немного сухарей и мешочек с сушеным мясом. Бёрк пировала пару недель. А меховая накидка гоблина стала для нее одеялом.

Словно дразня, в метре от оборотня заиграла стая рыбёшек. Поблескивая чешуёй, они выпрыгивали из воды и плюхались обратно, обдавая волчицу брызгами. Обидно. По другому берегу, расшвыривая лапами сухие листья, пробежали зайцы. «Надо же, как от тепла оживились. Все куда-то спешат, бегают». Волчица грустно вздохнула. Ей от голода трудно было сделать лишний шаг. Тело стало неповоротливым, тяжелым.

В дупло вернулась поздно, злая и измотанная напрасными поисками. Пожевать удалось только молодой травы. Она жесткая и горькая, никакой пользы, только желчь подступила к самому горлу и застыла комом. Бёрк устала. Казалось, упадет на подстилку и сразу уснет. Но нет. На душе скребло и томило горечью. Так часто бывало. Особенно сильно одиночество чувствовалось в полнолуние. Длинными зимними ночами, когда ярко светила луна, волчицу мучили воспоминания.

Она положила морду на лапы и тихонько завыла. Душу на части рвала боль от невосполнимой потери. Отец… Гномы… Гелиодор… Любимый. Бёрк не ощущала себя брошенной или преданной. Благодаря заверениям Сфеноса, она верила в верность оборотня. Если бы Гел был жив, он бы обязательно вернулся к ней. Она все еще его любила. Ясными ночами, смотря через «окно» своего убежища на желтый диск луны, волчица, как и сейчас, грустно выла. Сдавленно, тихо. Чтобы не привлекать внимания. Только для дилетанта ее вой звучал как вой обычного волка. Оборотни не выли – они пели. Теперь она это знала. Каждый пел свою особенную песню – под настроение или в честь какого-то события. Пела и Бёрк. Жаловалась на судьбу королеве ночи – единственной, кто видел и слышал её в эти моменты. Зима показалась бесконечно долгой, ужасно холодной и безумно одинокой. То, что Бёрк до сих пор жива – просто чудо.

Волчица встрепенулась от этой мысли.

– Весна пришла! – сказала уже девушка. – Весна пришла, а я жива.

Она встала во весь рост и, улыбаясь, посмотрела на лес. Как она упустила самое главное? Почему весь день продолжала ходить сонной мухой? Весна пришла! А значит растаяли сугробы, не будет больше морозов и вьюг. Весна пришла! С каждым днем будет только теплее, совсем скоро появятся ягоды и грибы. Голоду конец! И главное: теперь она может продолжить свое путешествие!

Уже на следующий день она отправилась в путь с надеждой, что встретит «своих».

Лес начал редеть. В воздухе повеяло чем-то новым – знакомым и чуждым одновременно. Оборотница остановилась в нерешительности и навострила уши, прислушалась. Из звуков ничего необычного. А вот обоняние предупреждало о близком поселении.

Той ночью, когда река отпустила ее, Бёрк сначала хотела вернуться. Было так страшно… Найти мост или брод – что-нибудь – и вернуться домой. Кто-то должен был остаться в живых. Туда! Домой! Но пока она в полубреду металась по берегу. Те первые дни… На Красном берегу началось страшное – война. Она длилась весь конец осени и целую зиму. С той стороны воняло кровью и дымом. Бёрк слышала звуки боев, а небо озарялось странными вспышками. Кто там сражался? Кто побеждал? А вдруг гоблины окажутся сильней? Отец сказал: «На другой берег, Бёрк. Там твои. Там будешь в безопасности». Да, пожалуй, это верный выбор – остаться тут. Бёрк приняла окончательное решение послушаться последней воле отца. Она пойдет дальше по этой, более безопасной, стороне.

Планы спутала зима. Сейчас казалось, что все это было так давно…

Волчица медленно приблизилась к кромке леса. Здесь, под зашитой густого терновника, можно устроить наблюдательный пункт и с безопасного расстояния присмотреться к этим… людям.

Бёрк знала о жизни других народов в основном из своей книги сказок и немного из бесед постояльцев гостиницы и рудокопов. Россказни Татимира можно в расчет не брать – в них половина брехни. О населявших Белый берег людях говорили очень мало, точнее – почти ничего, словно это какая-то запретная тема. Обитают, мол, только там, ходят на двух ногах – вот и все. Сфеноса такие речи раздражали. Не любил он их. Обзывал людей бледными и немощными подобиями гномов.

– Такие злобные, – сплевывал в сторону орк. – Даже своих сородичей не жалеют. Даже ребёнков.

Воображение рисовало Бёрк что-то вроде личинок короеда, неуклюже передвигающихся на двух ногах. Бледно-жёлтые, длинные и безликие существа. Уродливые. Фу. Знакомиться с такими не очень-то хотелось. Потому полная предубеждений волчица и лежала сейчас под кустом. Глупо было бы открыто подходить к деревне. Её тактика – подползти ближе и понаблюдать.

Дома как дома: окна, двери. Ничем особенным от гномьих не отличались. Только на хуторе были в основном беленые, светленькие и нарядные, а тут из потемневшего дерева. А еще заборы – высокие, массивные. Смотрелось поселение уныло. У гомов все было открыто, редко у кого даже палисадник стоял огороженным. А тут свое пространство берегли. Интересно, от сородичей или дикого зверья?

Из труб поднимались тонкие струйки дыма. Пахло вкусно едой. Хлебом. Кашей. Волчица облизнулась и сглотнула подступившую слюну. Вот бы сейчас тарелку каши… Мечтательно прищурилась. Но нельзя! А то без шкуры можно остаться.

Калитка крайнего двора скрипнула и распахнулась. Хлипкая конструкция перекосилась и свисла на одну сторону. Со двора спиной вперед выдвинулась укутанная фигура. Как странно ходят эти люди, разве это удобно? По движениям и осанке, сгорбленной тяжестью прожитых лет, Бёрк определила, что это пожилая особь. И покашливала она характерно, и бормотала столетним голосом. Бабушка. Бёрк смогла рассмотреть даже край ее лица – совсем немного сморщенной кожи, не прикрытой низко надвинутым пуховым платком. Ничего необычного. Бледная, желтоватая, совсем как у Адуляра.

Ступавшая задом наперёд бабка тянула на веревке упрямо упиравшуюся скотину непривычной наружности, похожую на… козу? Только здоровенную, размером с двухмесячного теленка. Бёрк присмотрелась. Татимировы козы были… как козы. Черно-белые, поджарые, шустрые. Много мельче. Шерсть торчком, знатные закрученные рога. Всегда начеку, всегда готовы шкодить и пакостить. А эта? Серенькая. Даже серебристая, мех как драгоценный. Помнится, у Татимира был подобный воротник. Денег стоил немалых.

– Выделан из голубой норки. Вот! – гордо хвалился харчевник. – В наших лесах такого зверя не встретишь. Заморский.

– А почему голубой? – не прониклась уважением Бёрк. – Серый. Зачем врать? Как ни назови, серый он серый и есть. Или норка ваша постирана? Полиняла, что ли?

Ох как взбесился тогда Татим! Раскричался, обозвал невеждой. Даже кинул в нее чем-то. Глядя сейчас на упрямившуюся животинку, Бёрк вспомнила дорогой воротник. Вот такая же гладенькая и мягкая была шкурка. Может, так выглядела в живом виде эта диковинная норка? Или все-таки коза? По строению тела скотинка очень походила на крупную козу, но с толку сбивало отсутствие рогов и длинные уши. Очень длинные, не уши прямо, а косы. Мягкие, на солнышке полупрозрачные, розовенькие. Может, редкая козья порода?

– Да иди ты! – замахнулась старуха на упрямицу. – Уперлась. Не на убой ведут, на пастбище. – Бабка не злилась.

В этом году животное впервые выводили на выпас, потому она и пугалась.

– Ме-е-е-е, – оправдываясь, ответила скотина.

– Коза! – окончательно поняла Бёрк. – Точно коза. Мекают только они.

Вообще, коз Бёрк не любила – уж больно вредный у них характер. Зато козье молоко-о! Если без противного жира, да с булкой, да со сливовым вареньем! У волчицы потекла слюна.

Коза огляделась и покорно пошла за бабкой, потрясывая круглыми холеными боками. Потом заметила свежую травку и молоденькие побеги на кустах смородины и побежала к огороженному палисаднику. Теперь на веревке тащили старушку, а она не поспевала, спотыкалась и упиралась, пытаясь оттащить козу в сторону. Силы были примерно равны, но бабка быстро выдохлась, в сердцах плюнула и вбила кол там, где остановилась коза – у изгороди. Подхватив молоток, старушка удалилась, оставив скотину объедать молодые листочки.

Из своего укрытия Бёрк смотрела на беспечную козлицу. Эх, если бы завести себе такую! Ведь это неиссякаемый источник еды! Волчица внимательно оглядела многообещающее объемное вымя, сейчас пустое после утренней дойки. К вечеру оно снова наполнится сладким молочком. Полли надаивала целый кувшин. С высокой пенкой… Но это не единственный плюс этого животного. Коза такого размера может стать и средством передвижения. Не хуже осла или даже лошади. Не коза, а настоящий подарок небес! После дневных переходов рана на ноге волчицы открылась и кровоточила. Вернулась боль, мешавшая ходить и спать по ночам. Бёрк так хотелось не идти, а ехать.

Она посмотрела во двор старушки. В хлеву кукарекала птица, похрюкивали поросята. Голодная смерть человеку точно не грозит. Решено! Не хочется, но жизнь заставляла идти на преступление.

Волчица пробралась к сараю и перекинулась в человека. Как непривычно снова почувствовать себя девушкой… Но сейчас в шкуре хищника оставаться нельзя – можно до смерти напугать скотину. Да и верхом не поедешь: и козе тяжело, и волку вожжи лапами держать невозможно.

Бёрк перелезла через покосившийся забор. На веревке, протянутой через двор, висели вещи. Много, разных. Хозяйка вывесила на солнышко после долгого хранения в сундуках. Бёрк взяла только самое необходимое: дырявую в нескольких местах шерстяную юбку, большой толстый платок, белую льняную рубаху – длинную, ниже лодыжек. Еще теплый проштопанный крупными стежками кожушок. А вот сапог не нашлось, вместо них Бёрк выбрала толстые рукавицы. Сверху сшитые из кожи, они не пропускали воду. На первое время сойдет. Вернувшись в безопасные заросли, девушка быстренько оделась. Рубаха и юбка, влажные после стирки, неприятно холодили, зато кожух сел как влитой. Удача.

У козы были большие добрые глаза и розовый нос. Она доверчиво замекала, не подозревая, что её ожидает, и продолжила объедать смородину. Бёрк подошла вплотную и погладила животное по голове, по шее.

– Хорошая. Хорошая же?

На подбородке смешные висюльки, ушки теплые и мягонькие. Спина гладкая, скользкая. Как на такой ехать? Постоянно будешь сползать. Нужно седло и удила. Чем заменить седло? Берк приладила на козу платок, сложенный углом. Присела, завязала под пузом узел. Выглядит надежно. А узда? Оторвала от подола широкую ленту. Попробовала смастерить какое-то подобие конской уздечки – не вышло. Тогда просто держаться за ошейник? Вытащила из своей котомки ножик и перерезала веревку, оставив только короткий поводок. Не затягивая с испытаниями, лихо перекинула через козу ногу и, подпрыгнув, оказалась у нее на спине.

– Но-о-о! – скомандовала Бёрк и поддала пятками в козьи бока.

Обалдевшее от такого резкого поворота судьбы животное выпучило глаза и громко заблеяло. Где-то сзади посыпался крупный горох.

– Ну, пошла! – настаивала Бёрк. – Но-о-о-о! – лягнула сильней.

Животина покрутила головой, затанцевала на месте, стараясь вывернуться из крепкой хватки. Бёрк вцепилась в нее, как клещ, переживала: лишь бы хозяйка не вышла и подмогу не позвала.

К счастью, коза оказалась смышлёной. Она быстро оценила упрямство наездницы, смирилась и после очередного «но!» покорно потрусила в лес.

Вот теперь жизнь стала намного легче. Бёрк ехала верхом и почти не голодала. Путешествие пошло быстрей. Коза легко пробегала втрое больше, чем хромая волчица, еще между делом успевала объедать кусты. Кажется, ей пришлась по вкусу новая жизнь, словно в ее крови бурлил дух авантюризма. Коза ничего не боялась, будто знала, что на спине у нее оборотень, который в случае чего защитит, с любопытством пробовала все новое и вела себя довольно покладисто. В общем, они поладили и шустро продвигались по намеченному Бёрк курсу.

– Вот найдем своих и осядем, – объяснила козе оборотница и привязала конец веревки к дереву.

Успев по дороге хорошенько обдумать последние слова Сфеноса, Бёрк решила, что «свои» – это община орков, из которой её родители были родом. Ведь никто не говорил, что на Белом берегу нет орков? Может, совсем маленький клан или орда? Кто знает? Потому, изучая запах очередной деревни, Бёрк искала орочий след. Убедившись, что зеленых великанов нет, она шла дальше.

Коза согласно мекнула, улеглась и принялась щипать траву. Сегодня они устроились на ночлег у березового пролеска, сухого и достаточно густого, чтобы костер не был виден издалека. Бёрк решила не удаляться от края леса, но и реку держала в поле видимости.

На пути стали часто попадаться поселения людей. К ним она потеряла всякий интерес и старалась не приближаться. Правда, несколько раз все же навестила. Волком. Темной ночью. Сегодня решилась на это снова.

Сложила пожитки в кучу и развела огонь. Подбросила больше крепких веток – к ее приходу будет много углей. Разделась, чтобы не порвать одежду во время оборота, вещички повесила на дерево. И голая пошла в сторону поселения, подальше от козы, чтобы не напугать. Отряхнулась и волчицей потрусила к сараям. Курятник – вот что ее интересовало. И чтобы не было собак.

Все сделала быстро.

– Дрыхнут, как убитые, – через два часа описывала она козе свое приключение. – М-м-м! Вкуснота! – утерла текший по подбородку куриный жир. Конечно, воровать было нехорошо, но она брала одну птицу за раз. Хозяева, наверное, и не замечали пропажи. – Жизнь налаживается! – Берк улыбнулась набитым ртом.




2. Тролль


– Клятый гоблин! – в сердцах закричала Бёрк и схватила покачнувшуюся посудину. – Нельзя было притащить на этот берег что-то поудобней?!

Котелок горного, в который она доила козу, для этого не подходил. Его круглое дно было ой как неустойчиво даже после того, как Бёрк выкопала под ним ямку. При каждом ударе молочной струи его качало, как лодку на волнах, а в конце дойки, когда котелок наполнялся, молоко расплескивалось и пена стекала по краям.

– Эх, глупая, – посетовала девушка, – нужно было стащить с плетня тот кувшин. Хотя… – Бёрк мысленно приладила глиняную штуку под брюхо козы. – У кувшина узкое горлышко… Все равно нужно было стащить.

Она отошла от козы и принялась завтракать. Первые глотки делала с наслаждением, причмокивая. Когда выпивала половину, останавливалась, чтоб перевести дух. Последнюю порцию допивала уже через силу, буквально заталкивая в себя. Каждый раз казалось, что начинает ненавидеть и козу, и ее молоко. Но допивать приходилось. В котелке остатки не повезешь, а выбрасывать еду – немыслимо.

Коза словно чувствовала зарождавшуюся неприязнь и старалась быть в эти моменты максимально незаметной. Тихо жевала в сторонке свой зеленый завтрак. Когда все утренние дела были сделаны, путешественницы отправлялись в дорогу.

Им везло. Дни стояли чудесные, погода баловала теплом. Земля высохла, покрылась травой, и коза перестала вязнуть в грязи. Когда солнце стало в зените, свернули дальше в лес. В густую чащу. В полдень всегда останавливались на отдых и обеденный перекус. Но спокойного места не нашли. Очень чуткий теперь слух Бёрк уловил звон метала и тревожные крики.

– Ты слышишь? – обратилась она к козе. – Драка, что ли? Да! Меч о меч. Вот опять! – Она четко вычленила звуки, не вписывавшиеся в спокойную лесную жизнь. – Поехали! Нужно проверить.

И, подгоняя пятками своего «скакуна», Бёрк направилась в сторону шума. Опрометчиво, но она будет осторожна.

Оказалось, что совсем недалеко от выбранного Бёрк места проходит дорога, вырубленная среди высоких деревьев. Узкая, но хорошо накатанная. Её обочины заросли густыми кустами лещины, превратив проезд в подобие огороженного туннеля. Если и захочешь свернуть куда, не выйдет. Даже пешему продраться сложно. Сквозь ветки видно было разыгравшуюся трагедию.

Все хорошее, попадая не в те руки, может стать опасным. Вот и эта дорога, проложенная сквозь вековой лес, должна была здорово сократить время в пути, но лиходеи превратили ее в смертельную ловушку для маленького обоза.

В проезде плотно друг за другом стояли две кибитки. С облучка первой свешивался мертвый возница, а лошадь лежала кверху брюхом, убитая меткой стрелой. Прямо в глаз. Своим впряженным в телегу телом животное перегородило проезд. Лошадь в другой повозке нервно била копытами и отчаянно ржала. Она то и дело вставала на дыбы, напуганная запахом крови и звуком борьбы. Без управления возницы лошадь попыталась освободиться и сдать назад, но повозка вывернулась колесами в сторону и уперлась в кусты. Застряла в ветках и окончательно застопорила движение.

Расчет нападавших, выбравших этот участок дороги, сработал. Убив лошадь в первой телеге, они отрезали путникам дорогу вперед, а сами напали сзади. Гоблины.

– Кто бы сомневался, – зло зашипела Бёрк. – Так и знала, что эти твари рыщут и на этом берегу. Целых три гоблина.

Ну как целых… Не совсем. У одного отсутствовала рука, у другого нос. И вообще вид у них был довольно потрепанный. Тощие бока, рваные уши. Наверное, дезертиры, сбежавшие с войны. А сейчас пытались сохранить свою жизнь за счет других. Но возница тоже хотел жить и потому отчаянно защищался.

– Бесстрашный! Я бы сбежала, – восхитилась Бёрк. – Какой интересный тип. Такая необычная фигура… Это… это же тролль!

Он стоял спиной к телеге. Ухитрился так удачно спрыгнуть, чтоб тыл прикрывали деревянные борта. Это его спасало. Пока. Но насколько его хватит? Силы явно неравны. Он уже устал, вот-вот рухнет, а удары мечей сыпались без остановки. Тактика гоблинов была проста – атаковать сразу со всех сторон. Измотать. Добить.

– Жаль беднягу. Можно было бы подружиться, – прошептал козе Бёрк.

Отвлекая от себя нападающих, тролль стегал по ним своим длинным хвостом, похожим на крысиный, но с кисточкой на конце. Как кисть художника.

– Никогда раньше не встречала их, только видела в книге на картинке. Говорят, они очень компанейские.

Ростом и габаритами тролль сильно уступал оркам, но на голову обошел в этом деле гномов. Очень необычные у него руки: длинные – до колен – и обильно украшенные разноцветными рисунками. Тролль крепко держал меч и умело им орудовал. Некоторые удары он пропускал, но от ранений его пока спасал чудной балахон с короткими рукавами – меховой гибрид халата и жилетки. Мечи гоблинов своими закругленными кончиками не способны были прорезать толстый мех.

Со стороны тролль казался очень славным малым.

– И наверняка добрый, – сразу решила Бёрк. – Нельзя быть злым с такими-то ушами.

Длинные, висящие ниже локтей, на вид они были мягкими, как у козы. Только с острыми кончиками, и цвет отличался – у тролля они бежевые, густо покрытые замысловатыми татуировками и с серебряными сережками.

– Наверное, это что-то означает, – предположила Берк. – Как у Гелиодора. Род или заслуги какие-то. Вероятно, уши – это гордость тролля. Смотри, даже сейчас, во время боя, он так крутит головой…

Тролль грациозно дернулся, откидывая уши назад. Серьги блеснули, невольно привлекая внимание.

– …как девушка с косами, – хихикнула оборотница и продолжила наблюдать.

У тролля светлая кожа и светлые рыжеватые волосы чуть длиннее плеч. Спереди часть их была зачесана назад и собрана на макушке в тонкий кокетливый хвостик, чтобы не лезли в глаза. Ну и для красоты, конечно, тоже. Для жесткости хвост был туго обмотан всякими веревочками, шнурками, бусинами и торчал вверх. Когда тролль делал резкие выпады мечом, хвостик подпрыгивал, повторяя движения хозяина, и раскачивался наподобие жала скорпиона. Хитро-добрые глаза тролля, очерченные пушистым бровями, были небольшими, а для такого тела даже маленькими. Это не мешало ему четко подмечать обманные маневры гоблинов и разгадывать их намерения. Но изюминка на лице, сразу привлекавшая внимание, – крупный мясистый нос, покоившийся на густых шикарных бледно-рыжих усах. Нервничая, тролль постоянно им дергал и что-то бормотал в усы, чем напоминал большую раздраженную выдру.

Бёрк наблюдала, продолжая прятаться в зарослях.

– Что делать? – спросила козу. – Я слабая. – Коза недоверчиво фыркнула. – Да! Слабая! Это только сейчас ем и пью молоко, а зимой… Изнуренная я, вот! А там сразу три гоблина. Многовато даже для здорового оборотня…

Тут внимание Бёрк привлек задний полог кибитки. Яркая ткань зашевелилась и приподнялась.

– Смотри! Там кто-то еще! – радостно зашептала девушка. – Сейчас ему помогут!

Но пассажир не спешил. Почему?

Потому что это был совсем мелкий пассажир. Бёрк сначала решила, что это маленький тролль. Возможно, детеныш возницы. Но нет – уши не те. Гном? Нет бороды. Тогда гномка. Это юная гномка. Она с опаской смотрела на нападавших. Лица не было видно, зато мелькал целый каскад рыжих кудрей. Миниатюрная, размером с Бёрк, необычно хрупкая. Беззащитная. Легкая добыча. Хорошо, что гоблины её не видели. Хотя сбежать незаметно у девушки не получится.

Бёрк смотрела на нее, не отрываясь. Что-то… что-то с девчонкой было не так. Сердце застучало сильней. Интуиция вопила. Бёрк всмотрелась внимательней. Лицо. Было важно увидеть лицо. И когда, наконец, девушка повернулась…

Бледное испуганное лицо незнакомки было густо покрыто глубокими струпьями и не отпавшими еще кое-где сухими корочками от болячек. Еще неделя, и кожа девушки будет в точности как у Бёрк. Она сразу узнал картинку, которую каждый день видела в своем зеркале. Сейчас только зеленого цвета не хватало. Бёрк осенило:

– Сестренка!

Вот и все! Бёрк поняла, что цель её путешествия достигнута. Она нашла то, что искала все эти месяцы. Свои!

Бёрк, привязав козу к ближнему дереву, быстро разделась и перекинулась в волчицу. Тихо проползла под кустарником и, до конца оставаясь незамеченной, подкралась к гоблинам, увлекшимся боем.

Резкий бросок – и первый враг, не издав ни звука, полетел на землю. Второй успел увернуться, махнул мечом. Нога подвела, и гоблин сумел ранить Бёрк в шею. Неглубоко. Царапина, от которой при перевороте не останется и следа. Но больно. Разозлил. Теперь по-настоящему. Припав к земле, волчица дернулась вправо, как бы метя ему в плечо, но вместо этого поднырнула под ноги и опрокинула. И одним резким рывком разорвала гоблину горло. В пасти сразу запекло – кровь у горных отвратительно-горькая. Теперь неделю будет ощущаться привкус падали, а если не перекинуться и ходить волком, слюна от этого вкуса будет течь, как у бешенной собаки. А уж запах у этой крови…

Бёрк не стала смотреть, как бьется в последних конвульсиях враг, а повернулась к троллю. Хотела помочь, но он уже сам справился. Единственного противника быстро одолел. Выбил оружие и одним ударом поразил в сердце. Отбросив в сторону окровавленный меч, тролль встал перед волчицей на одно колено, низко склонил голову и произнес:

– О, благородный маленький волк! – Слова звучали очень торжественно, так к Бёрк еще никто не обращался. – Ты спас меня от неминуемой гибели, великий белый воин!..

Девушка нашла его поступок забавным. Может, нужно было что-то ответить? Незаметно для тролля Бёрк перекинулась обратно человеком. С края повозки свисал добротный темный плащ – наверное, тролля. Не спрашивая разрешения, чтобы не перебивать говорившего ерундой, она прикрыла им свою наготу и продолжила внимательно слушать.

– …Теперь тролль Варди в неоплатном долгу перед тобой, о воин…

«Варди? Это, наверное, его имя», – решила Бёрк. Ее очень развеселило серьезное сосредоточенное выражение лица тролля. Он говорил, не поднимая головы, будто обращался к кому-то под телегой, а его хвостик тихо позвякивал подвесками.

– …В благодарность за спасение жизни я клянусь тебе в вечной преданности и дружбе, – закончил Варди свой монолог, поднял голову и в изумлении разинул рот. – Оборотница! Самка! Вот так раз! – От неожиданности он даже как-то по-утиному крякнул. – Да еще и брюхатая!

– Брюхатая? – переспросила Бёрк, не поняв смысла этого слова.

– Ну, в положении, – принялся терпеливо объяснять Варди. – Тяжелая. Беременная! – Палец тролля показал на сильно выпирающий животик девушки.

– Ах, это… – Бёрк растерялась и погладила округлость. – Я думала, с голодухи пузо пухнет. – Она много раз слышала это выражение, и когда зимой живот начал увеличиваться, решила, что это от недоедания.

– Нет, это не от этого, – авторитетно заявил тролль. – С голоду совсем иначе опухают. А это… – он внимательно разглядывал девушку, – это от любви. Пара твоя где?

– Какая еще пара? – не сообразила Бёрк.

Что за глупость несет тролль? Пара бывает только у сапог или носков.

– Ну, пара… – тролль задумался. – Так вроде у оборотней? Пара? Или ошибаюсь? Совсем старый стал… – Варди задергал носом и зашептал в усы какие-то проклятья. – Твой супруг. Муж?

Бёрк задумалась. Муж у орков – это кто у родителей посватал.

– У меня такого нет, – честно призналась она троллю.

– А парень? Самец, который тебе сделал это? – показал на живот.

– Гелиодор? – спросила ошалело улыбающаяся Бёрк.

– Должно быть, он, – хмыкнул в усы тролль.

– Он ушел… На войну с гоблинами… – Берк говорила медленно, ошарашенно. Она сейчас вдруг осознала свое интересное положение. Ребеночек. У нее в животе. – И не вернулся…

– Давно? – осторожно поинтересовался Варди.

– Осенью, – ответила Бёрк, печально потупив глаза.

Долго стоять было тяжело. Она оперлась спиной на телегу и по недавней привычке сложила на выпирающем животике руки. Вот так гораздо удобней.

– А ты? Ты что же здесь, без стаи?

– Без стаи, – просто сказала Бёрк. Стая была у Гелиодора, у нее была семья. – Все умерли.

– Не повезло, – посочувствовал Варди. – Судьба-а-а…

– Судьба-а-а… – согласилась Бёрк.

– В лесу. Да еще на Людожите! – причитал тролль. – Без стаи. Одна!

– Ну почему одна? – встрепенулась оборотница. – Нас двое. Я и коза.

– Какая еще коза? – дернул носом тролль.

– Серая!

За пологом телеги что-то скрипнуло и зашуршало. Бёрк вспомнила о загадочной незнакомке.

– А там кто? – задала так интересующий ее вопрос.

– В телеге-то? Проклятая, – просто махнул рукой Варди. – Я мимо их обители еду, вот за небольшую плату и согласился подвезти. Хочешь познакомлю?

Бёрк радостно закивала. Хочет! Она больше всего сейчас хочет познакомиться с возможным родичем. Обошли телегу, и Варди откинул задний полог, открывая солнечному свету всё её нутро.

Девушка забилась в дальний угол. Перепуганная, растрепанная. Тряслась от страха, но не сломлена. Ишь как грозно замахнулась на них… веником? Точно, сухим березовым веником, которым парятся в бане. Берк хихикнула, представив, как незнакомка охаживает им гоблинов. От смешка девушка дернулась, как от удара, и поглядела на Бёрк со страхом. Потом прищурилась, словно размышляя, стоит ли бояться оборотницу меньше, чем гоблинов? Или все же больше? Платок на её голове сполз, и в разные стороны хаотично торчали огненно-рыжие кудряшки.

«Как лисичка!» – восхищенно подумала Бёрк. Незнакомка вызывала все больше симпатии.

– Вот, знакомься, это Лучана, – указал пальцем тролль. – Попутчица моя. – Тут он неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу, да так громко, что в ушах зазвенело. – Прости меня, дева, – схватил он Бёрк за руку. – Прости, что я, старый дурак, даже имя твое не спросил. Спасительница! – и снова начал опускаться перед ней на колени.

– Бёрк, – она не дала троллю плюхнутся на землю и дружелюбно похлопала по руке. Ей совсем не хотелось всех этих почестей, хотелось поскорее подружиться с Лучаной. – Меня зовут Бёрк, – громче повторила она, обращаясь к девушке.

– Бёрк! – хлопнул себя по бокам тролль. – Ты подумай! Знакомое имечко.

– Знакомое? – это первый, кому ее имечко показалось не странным, а знакомым.

– Да. Хорошую историю я знаю про Бёрк. Расскажу, расскажу… Но после – вечерочком. Сейчас нужно поработать. А вы знакомьтесь, – и скрылся за телегой.

Широко улыбаясь и покряхтывая, как старушка, Бёрк залезла в повозку. Не обращая внимания на веник и настороженный вид девушки, подошла к ней вплотную и уселась рядом.

– Я Бёрк, – и протянула руку для пожатия.

– Поздравляю, – как-то деревянно ответила девушка.

Бёрк не замечала, что от страха Лучану потрясывало. У прокаженной даже пальчики на ногах поджимались. Неудивительно, ведь, если верить людским легендам, Бёрк была людоедом.

– А ты Лучана. – Бёрк продолжила попытку познакомиться поближе.

«Странно ведет себя сестрица – руку не протягивает, не улыбается. Наверное, до сих пор напугана и не поняла, что гоблины убиты». Улыбнулась шире.

– Я Лучана, – кивнула девушка, глядя на белые зубы собеседницы. В любой момент та могла перекинуться волком и загрызть ее до смерти.

– А я беременная! – радостно сообщила оборотница.

– Вот это новость, – нервно хмыкнула рыжая.

«Она что, за дуру меня держит? Или за слепую? Разве можно не заметить такой пузырь»?

– А ты, – воодушевленная ее улыбкой, продолжила Бёрк, – если покрасить в зеленый, будешь очень похожа на орка!

Рыжая застыла. Повернулась. И вперилась в Бёрк невидящим взглядом.

– Что?

– Если твою шкуру, – охотно пояснила Бёрк, – покрасить зеленой краской, то знатный получится орк.

Она сама того не подозревая, надавила на больную мозоль девушки. Она очень переживала из-за потерянной красоты и еще не свыклась с тем, что стала прокаженной. К тому же всю дорогу ей вслед кричали обидные слова и кидали камнями. А сейчас, после нападения… У Лучаны задергался правый глаз.

– Что это у тебя? – Бёрк показала пальцем.

Странно, но всем своим видом незнакомка выражала желание убивать. С Бёрк такое случалось, когда она думала о гоблинах.

– Шкуру… Мою шкуру… в зеленый цвет? – зашипела Лучана и без предупреждения прыгнула на Бёрк.

Завалила оборотницу на спину, оседлала и вцепилась ей в волосы. Защищаясь, Бёрк тоже схватилась за рыжие мягкие кудри. От боли они завизжали хором. Причем в одной тональности. Завязалась борьба. Берк повернулась, опрокидывая обидчицу на дно повозки. Завозились. Пищали и нещадно трепали друг дружку. В их схватке пока сохранялась ничья – обе девушки были небольшого роста и чересчур тощие.

– Ну вы чего, девчата? – удивился Варди. – А ну-ка бросьте это недоброе дело. Неужели старую войну вспомнили? Забыта ведь уже давно, – попробовал он примирить враждующие стороны.

Но свара продолжилась. Не видя положительной реакции на попытку установить мир, Варди открутил крышку у большого бурдюка с водой и вылил ее всю девицам на головы. Девушки завизжали с новой силой и раскатились в разные углы телеги.

– Вот так-то лучше, – кивнул тролль и допил последние капли. – А теперь рассказывайте, что тут у вас стряслось. Живо! – потребовал. Девушки тяжело дышали и молчали. – Мало мне было горных, теперь и свои за спиной мутузятся. Говорите, что не поделили! – и ругнулся грозно.

А сам боялся рассмеяться. Очень уж забавный вид был у девок. Мокрые, взъерошенные, как уличные коты весной. Глазенки бешеные, только что не шипят друг на друга.

– Она дразнится, – первой начала ябедничать Лучана. – Насмехается.

– Вовсе нет! – отозвалась Бёрк и показала рыжей язык. – Только хорошее говорила.

– Орком меня обзывала, – всхлипнула Лучана.

– И что? – оскалилась Бёрк.

– Хотела в зеленый покрасить… – Лу, прикрыв лицо руками, протяжно заревела.

Бёрк искренне удивилась ее реакции.

– Орки хорошие! Мой отец был орком, я была орком! – гордо заявила.

– Но ведь ты, – перестала всхлипывать Лу и удивленно подняла на неё глаза, – оборотень?

– Сейчас да. А раньше…

– А раньше? – заинтересовался тролль.

– Мой отец – Сфенос. Он орк. Был. Сейчас-то он помер., – принялась рассказывать Бёрк. – И я была орком, только белым. И маленьким…

– Белым орком? – недоверчиво повторила Лу.

– Ну да, альбиносом, – не упустила возможности блеснуть эрудицией Бёрк. – Потом я встретила Гелиодора.

– Гелиодор – это ее парень-оборотень, – пояснил тролль Лучане.

– Да! – радостно закивала Бёрк. – Он оборотень. Был. Сейчас-то он…

– Помер?! – догадалась Лучана.

– Мы полюбили друг друга – и вот я стала оборотнем! – торжественно закончила Бёрк свою историю и обвела слушателей довольным взглядом.

– Понятно, – тихо пробормотала Лу, многозначительно посмотрела на тролля и покрутила пальцем у виска.

– Эко тебя помотало! – восхищенно крякнул Варди, делая вид, что не замечает намеков Лучаны.

– Да-а-а… – сама себе удивляясь, согласилась Бёрк. – Зима еще эта… Чуть насмерть не замерзла.

– Но кое-что все-таки отморозила, – прошептала Лу. – И сильно.

Их приятную беседу прервало протяжное ме-е-е, донесшееся из кустов.

– Коза! – спохватилась Бёрк. – Заскучала, зовет меня. – И вихрем умчалась в лес.

– Что скажешь? – бросилась к троллю Лучана. – Она того? Совсем? Да? Опасная? Может, поехали отсюда, пока не вернулась? Оборотень же. Еще и сумасшедшая. Как бы не закрутилось почище, чем с гоблинами.

– Ну… не все так однозначно. Может, девка и странновата, но не просто так, а с поводом. Она объяснила, что одна зиму тут коротала, – растерянно пояснял тролль. – Вся стая вроде того… сгинула. И парень ейный тоже… того…

– Ага. И стая, и отец, и жених, и мозги. Они тоже того – сгинули! – истерично хихикнула Лу. – Слышал, что мелет? Была орком, маленьким. А потом полюбила и стала оборотнем. Разве такое бывает?

– Ой, девонька, в нашем мире чего только не бывает. А насчет опасности – не она на тебя с кулаками набросилась. Ты на нее. – Тролль недовольно задергал носом. – А оборотница нам жизнь спасла. А что говорит странное… Нужно приглядеться к ней.

– К этой? Хворой? Которую коза зовет?

– Не руби с плеча. Объясняю же, не все так однозначно. А вдруг правду говорит?

Лучана скептически хмыкнула.

– Как же, правду. В ее рассказе только человека и не хватает. Вот сейчас посидит рядом со мной и скажет, что она человек.

Дальнейший спор прервало возвращение Берк. Появилась она уже одетая в свою одежду и с козой на поводке. Плащ она решила троллю не возвращать. У него добра полная кибитка, возможно, Варди даже не заметит пропажи. А ей очень нужна подкладка под седло. Бёрк по-хозяйски подоткнула его под платок на спине козы, чтоб меньше бросался в глаза. Теперь мозолей на её заднице будет значительно меньше.

Лучана оглядела наряд оборотницы и, заметив рукавицы, одетые на ноги, глазами стала активно указывать на них троллю. Варди разозлился – предвзятость проклятой ему надоела.

– Ну-ка, девчата, давайте подмогните мне, – оживленно потребовал тролль. – А то сам я и до завтра не справлюсь. Я сейчас буду дорогу открывать, а вы таскайте вещи из этой телеги в первую. Она поновей будет, да и напарнику моему уже не пригодится.

Взяв за уздцы своего коня, он так ловко стал сдавать назад, что застрявшая телега поддалась и, проломив кустарник, укатилась в лес. Дорога освободилась. Пока девушки переносили корзины и коробки, тролль распряг лошадей. Задние ноги убитого животного обвязал веревкой и, понукая своего коня, оттащил тушу подальше в кусты на съедение хищникам. Так же поступил и с гоблинами.

– Нечего добрым путникам дорогу портить, – приговаривал тролль. – Пусть вас видят только падальщики.

Напарника так просто бросить Варди не мог. Побродил по окрестностям, выбрал полянку с кустом шиповника и вырыл могилку. Бёрк и Лучана помогли троллю похоронить мертвого товарища.

– Спи спокойно, добрый друг, – произнес над засыпанной могилой Варди.

– Место приметное, можно проездом поминать покойничка добрым словом, – утешала Лу.

– Помянем, конечно, помянем. Хороший был тролль, – утирая слезу, кивал Варди. – Только одинокий. Хорошо, что нашлось, кому похоронить. А то дома некому. Но и плакать по нему тоже никто не будет… – нашел положительный момент в грустной ситуации тролль.

Вернувшись к телеге, все застыли в нерешительности возле повозки, не зная, что делать дальше.

– А ты куда направляешься? – поинтересовался Варди у Бёрк.

– Я с ней, – ответила девушка и кивнула на Лучану.

Та ошарашенно вытаращила глаза. Не сказать, что испуганно. За время совместной работы Лу присмотрелась к оборотнице повнимательней. Больше никаких странностей за ней не нашла. Агрессии не разглядела.

– С Лушкой? Это что, к проклятым, что ли? – шокировано спросил тролль.

– Ну да. Мне отец перед смертью так сказал: «Иди туда». За реку, значит. «Там твои». А ты посмотри на нас. – Она прислонилась к растерянной девушке. – Как родные сестры. Значит, дорога у нас одна, вместе будем держаться, – уверенно заявила Бёрк.

– А разве ты не боишься… заболеть? – спросила Лучана. Она уже привыкла, что все вокруг шарахаются от нее. – Оборотни ведь тоже болеют. Вмиг станешь такой же красоткой, как и я.

– Так я уже как ты. – Берк не понимала, о чем говорит девушка.

– Я про это, – Лу потрогала свои болячки.

– И у меня, – кивнула Бёрк.

Лучана на эти слова дернула плечами и хотела опять покрутить пальцем у виска, но сдержалась. Принялась рыться в карманах. Не нашла нужное. Развязала свой узелок.

– Вот! – достала маленькое зеркальце и протянула Бёрк. – Ну покажи – где? – подначила она оборотницу, которая либо точно была сумасшедшей, либо принимала за дураков их с Варди.

Давно Бёрк не смотрелась в зеркало. Даже немного подзабыла, как выглядит ее лицо. А сейчас без краски какая она? Замялась в нерешительности, а глянув в круглое окошко, остолбенела.

Почти все свое время она проводила в образе зверя и не видела своего отражения. Только заметила, что кожа на руках стала непривычно гладкой. Но голова была занята другими проблемами, и девушка просто не придала этому значения.

Сейчас же из зазеркалья в неё вглядывалась незнакомка. Ух, какая красавица! Бёрк решила, что ей дали нарисованный портрет эльфийки, только с маленькими ушами. Такими знакомыми. Портрет моргнул и удивленно приподнял левую бровь. Берк так растерялась, что чуть не выронила зеркальце.

– Кто там? – бросила она зеркало Лучане.

– Ты!

– Я? – не веря, Бёрк замотала головой. – Что за шутки? Я другая, – она провела по лицу пальцами. – Это ворожба? Да? Эльфийская?

– Какая ворожба, глупая? – усмехнулась Лу. – Ты что, своего лица не знаешь? Иди, вместе посмотрим, – сжалилась над оборотницей. Подошла. Обняла за талию, и они вместе посмотрели в маленький круг. – Теперь видишь?

– Как же это? – не находила слов Бёрк. – Ведь я была, как ты, Лучана. Вот тут у меня было и тут. – Она показывала места, где на лице были крупные струпья. – А сейчас меня как будто умыли.

Бёрк сосредоточилась и начала раскладывать факты по порядку. Ей в голову вдруг пришел один судьбоносный вопрос:

– Кто я?

– Оборотень. – Теперь и Варди начал всерьез беспокоиться за ее голову.

– Это сейчас. Я перекинулась и стала оборотнем. Но если до того я была, как ты, – она показала на Лучану пальцем, – значит, я раньше была… не орком? Маленькая, как ты… Белокожая, как ты… – говорила и каждый раз она дотрагивалась до Лучаны пальцем. – А кто ты?

– Человек, – ответил ей Варди.

– Я – человек?

– Ты оборотень, – поправил Варди. – Теперь. А вот Лучана до сих пор человек и всегда была им. Но, если подумать… Люди и перевертыши очень похожи, хоть и противятся этому. И до болезни Лу выглядела, как ты сейчас. Встреться вы такими, были бы словно сестренки.

Рыжая захлюпала носом и украдкой стерла набежавшие слезы – напоминание о счастливой жизни были болезненными. А все эти разговоры… Она лишь запуталась.

– Что это за болезнь такая? И как часто люди ею болеют? – насторожилась Бёрк.

Она решила, что ничто человеческое ей не чуждо, и опасливо отодвинулась от Лучаны. Та обижено засопела.

– Красный мор. Неужели не слышала? – удивился тролль. – Хотя на том берегу про него давно забыли. А болеют им всего один раз.

– Один? Ну, тогда мне уже не страшно, – успокоилась Бёрк и снова придвинулась к Лучане.

Тролль и рыжая удивленно переглянулись, не понимая, как она пришла к таким выводам. Потом дружно пожали плечами, не найдя аргументов против.

– Ты и правда хочешь поехать со мной? – спросила Лу.

В её голосе была надежда.

Она заболела две недели назад. Так глупо все вышло. Так быстро. Нанялась на весенние работы в соседний хутор, а там вспыхнул Красный мор. Теперь там не хутор, а выжженая поляна. А дорога домой ей теперь закрыта. Хорошо хоть староста их деревни договорился с проезжавшим мимо троллем, чтобы отвез её в обитель. А то пришлось бы топать ногами. В дорогу её семья собрала увесистый узелок. Сложили её вещи и немного еды. Родные не решились подходить к прокаженной ближе, стояли на околице деревни и махали руками, прощаясь. Это не обидело Лучану – дома остались еще две сестренки-подростка и брат, на них и так будут коситься и обходить стороной еще не один месяц. А ей дорога одна…

Теперь было известно, что заразен больной человек только первые четыре дня, но это знание ничего не меняло. Дома продолжали сжигать, от прокаженных шарахались, и закон о переселении переболевших в обители никто даже не думал отменять. В городах прокаженного толпа могла до смерти забить камнями, и никто даже не подумал бы защищать беднягу. А тут все свои, они пожалели.

Бёрк улыбнулась:

– Конечно поеду! – И, подмигнув, добавила: – Сестренка.

– Сестренка! – засмеялась в ответ Лучана.

Вслед за пожитками они загрузили в телегу козу. Наломали ей веток с сочными побегами, чтобы не орала, и тронулись в путь. Торопились. До ночи хотелось уехать подальше от этого злополучного места.




3. Исцеление


Тролль оказался презабавным. Путешествовать с ним было одно удовольствие. Как только телега отъехала от нехорошего места, Варди принялся балагурить и травить анекдоты. Настроение у него, несмотря на нападение гоблинов и потерю единственного напарника, было преотличное.

– А вы, я смотрю, не сильно-то и расстроились, – поддела его Лучана.

Как показывала жизнь, человеком она была не самым простым.

– Не расстроился? – удивился тролль. – А чего расстраиваться? Жив остался, добро свое сохранил.

– Но товарища потерял.

– Товарища… Да, жаль, хороший был тролль. Авгит. Да только мы товарищи с ним всего два месяца. Не товарищи даже, а торговые партнеры. У нас общего было только наш вид да торговля в складчину. Помер? Так все мы там будем. Знаешь, Лушка, сколько я за свою жизнь таких потерял? Торговля – дело такое… рискованное. Сунулся – будь готов и навариться, и утратить, если не подфартит.

– Так вы не родичи? – удивилась Бёрк.

Тролли показались ей очень похожими.

– Нет. Какие родичи, девонька? Ты ослепла, что ли? У него кожа в крапину, а я сплошным окрасом иду. Совсем другая ветвь.

– А-а-а… – Бёрк сделала вид, что поняла.

– Познакомились мы случайно, – продолжил тролль. Ему, видно, было все равно, о чем говорить. – В таверне. Ох и напился я тем вечерком. А когда выпьешь, то что? Правильно! Хочется языком почесать. Вот с Авгитом за общие темы и зацепились. Авгит был одиночкой – ни семьи, ни договоров с обозами. Так, крутился по берегу в своей кибитке, перебивался с серебра на медь. Возил только муку да соль.

– А вы чем занимались? – поинтересовалась Лучана.

В коробках, которые они с Бёрк перетаскивали, она видела лишь сушеную траву.

– Раньше? Разным. Я рисковый. И гениальный!

– Звучит как очень богатый, – поддела Лу.

– Богатый. Ну, сейчас не очень. Говорю же, можно быстро заработать и быстро потерять. Я за жизнь и взлетал, и падал… Тогда я как раз все потерял. Ну вот подчистую. Кто мог предположить? Такой шел фарт! – тролль зло подстегнул лошадь. – Несколько зажиточных гномов объединились. Караван был большущий, охрана. Ходили по всем Широким землям. Я к ним примкнул. Продал все, что было, даже дом заложил. Поставил на удачу. И все получалось. Народ скупал все, как на ярмарке. И тут как из-под земли… Ох, сколько их было! Как море. Затопили все. Караван разметали подчистую. Мы покидали все и бежать. – От тяжёлых воспоминаний тролль задергал носом. – С лошадью мне тогда повезло – резвая скотинка попалась. Она мне жизнь и спасла.

– Это было осенью? – тихо спросила Бёрк.

– Да. Горные пошли сплошной стеной. Видно, готовились. И тебя зацепило, девонька. Вишь как… Ну теперь чего горевать? Живы мы. Нужно радоваться. Вот такая моя философия. – И продолжил рассказывать про Авгита: – Так вот, в тот вечерок сижу я в таверне, и все, что осталось – лошадь да горсть серебра в кошеле. Сижу, горе смываю, думаю, как жить дальше. Тут Авгит. У того другая беда – порвался навес на кибитке, и всю евоную муку замочило. Не мука получилась, а плесневелый ком. Тоже горюет, думает, что другое продавать, чтоб риска поменьше. В общем, вышли у нас совместные интересы. Долго мы спорили и к утру договорились. Скинули все имевшиеся гроши в один котел, а прибыток порешили делить поровну. Закупили разного барахла и помчали на этот берег, на Людожит, чтоб риску поменьше. Понимаешь? Гоблинов-то тут не было. Кто ж знал? Я маршрут проложил по старым картам. Имеются у меня древние, еще до Красного мора составленные. Обогнули половину мест тутошних. Все продали. Выгодно, быстро. Вот, – махнул рукой на повозку, – поехали обратно налегке. И, ты подумай! гоблины! Наверное, единственные на всем берегу. У нас ведь для горных ничего интересного и не было – им ведь пожрать, а в телегах из съестного только остатки специй.

– Несчастный случай, – посочувствовала Бёрк.

– Судьба-а-а… – не согласился тролль. – Хорошо хоть деньги остались целы. Я теперь единственный хозяин им. Авгит бездетный, выходит, я наследником его буду.

– Что-то я не приметила у вас кошеля, – не поверила Лучана.

Тролль наверняка все врет и про товар, и про удачный торг.

– Так не дурак с тобой рядом сидит, а торговец со стажем. Опыт! – Варди многозначительно помахал пальцем. – В тайнике припрятаны. В днище телеги есть такой.

– Не боитесь нам это рассказывать? – Лучана сощурила глаза.

– А чего? Порешите меня, что ли? – Тролль громко захохотал, отчего усы у него стали дыбом.

– Ну… – опешила Лу. – Нет, но вдруг… Ведь мы мало знакомы.

– И куда ты с деньгой подашься? – спросил Варди. – К себе на хутор? Пустят тебя?

– Ну ладно, – зло согласилась Лучана, – мне они ни к чему. А вот она? Ночью по горлу хвать – и ходу.

Бёрк беззвучно открывала и закрывала рот, не зная, как реагировать на такие подозрения.

– Она? – Тролль еще громче захохотал, отчего щеки его сделались пунцовыми. – Она и гоблина-то со слезами прибила. А меня? Ты посмотри, какой я хороший. Разве у такой доброй оборотницы разинется пасть? Нетушки. Так что знайте, девки, деньги у меня есть и спрятаны они в днище телеги…

Лучана недовольно фыркнула на троллью выходку. Дурак! Какой доверчивый. Ну и пусть треплется. Может, язык прищемит.

– …Ну теперь все, приключениям конец, – отсмеявшись, продолжил философствовать тролль. – Не буду больше рисковать. Выплачу закладную за дом и заново открою лавку в городе. Осяду… Старый уже. Буду потихоньку торговать…

– И чем решил теперь торговать? – скорее из уважения, чем из любопытства, спросила Бёрк.

– Как и раньше, орехами разными, приправами, пряностями, – с Жар-городом перечислял Варди. – Ну и сладостями, конечно. Пастила, лукум, мед, – загибал он пальцы. – Были в моем ассортименте и орехи водяного мака, но давно. Сейчас и не укупишь его – редкий и очень дорогой. Чуть ли не на вес золота идет. Хотя с прилавка сметают – будь здоров!

– Не слышала о таком, – мотнула головой Лучана. – Водяной мак?

– А я ела, мне Гелиодор приносил, – поделилась воспоминаниями Бёрк. – Так давно это, кажется теперь, было, как будто в другой жизни…

Она загрустила и сникла. Всегда, как только её посещали мысли об оборотне, душу грызла черная тоска. Хотелось обернуться волчицей, свернуться калачиком и тихо подвывать, уткнувшись носом в пушистый хвост. Поэтому Бёрк отгоняла воспоминания о счастливых днях.

– А мне на именины мама пироги с вишней пекла, – обняла её Лучана. – А я больше малину люблю. Капризничала. Теперь больше не придется попробовать…

В телеге повисла горестная тишина.

– А что, девоньки, может, здесь лагерь разобьем? – весело спросил тролль. – Темнеет, а нам еще ужин готовить. Я забылся совсем, еду и еду, а сам думаю, чего лошадь спотыкается? Кочки, что ли? Хорошо, что вы про еду заговорили. Теперь понятно – устала она. Все мы устали. Денек – не дайте небеса такому повториться.

Съехали в лес.

– Как раз вовремя, – радовался Варди. – Ты посмотри, как дальше дорогу кореньями вспучило. В сумерках, не ровён час, лошадь могла и ноги переломать. А тут и кусты редкие, можно спокойно двигаться по обочине.

Ночлег устроили на небольшой уютной поляне, заросшей диким луком. Здесь и раньше останавливались путешественники. Имелся очаг, выложенный камнем, несколько лежанок из лапника, удобный спуск к ручью.

– Удачное местечко, – огляделась Бёрк. – Все для всех рядом.

Так и было. Совместный быт как-то сразу и незаметно наладился, став привычным и удобным. Каждый, не споря, выполнял свою работу. Довольная коза прямо тут щипала траву, Берк занялась вечерней дойкой, Варди напоил лошадь и развел костер, а Лучана промыла крупу и повесила над костром котелок с будущей кашей. В воздухе быстро запахло аппетитным ужином. Поели быстро, без лишних разговоров. И беззаботно завалились спать, как будто и не на них напали полдня назад гоблины. Все верили, что молния два раза в один пенек не ударяет.

Проснулись поздно.

– Ох, как не хочется куда-то спешить в такой денек, – позевывая и почесываясь, сетовал тролль. – Посмотрите, как солнышко светит! Как певчие птахи поют! Жизнь! Но надо… надо выбираться из этого леса. А то, не ровён час, опять какие гоблины набегут. – И все, словно сейчас поняли свою беспечность, заторопились. – Ты посмотри какая каша у нас получилась, – облизывая ложку, посмеивался Варди. – Собирательная! Бёрк отдала молоко, я крупу…

– А я готовила! – с жаром напомнила Лучана. Сегодня она выглядела опрятной, потому что причесалась и спрятала рыжую шевелюру под белым платочком.

– Так я и говорю: собирательная. Всё собрали в один котелок. Вкуснота. Нам вместе еще два дня ехать, ох разжирею на твоей готовке, Лушка. Запузатюсь.

– До обители еще два дня? – задумалась Лу. – Я думала, она гораздо ближе.

– Это я так, приблизительно, – ответил Варди. – Я ведь этой дорогой только раз проезжал. Но по моим ощущениям, если нормально ехать, то от твоего дома до обители два дня всего. А мы вчерашний день, считай, похерили. Сегодня вот тоже проспали чуть не до обеда и на ночлег станем раньше – до сумерек. Не дай небо, что с лошадью приключится – пожалеем. А завтра к обеду уже и расстанемся.

Бёрк грустно вздохнула. После целой зимы одиночества она наконец стала отогреваться в доброй компании, а тут опять расставание. И пусть только с Варди, а все равно было жаль. Покряхтывая, она встала с пенька, заменявшего стул, но рана не вовремя напомнила о себе, и ногу прошила острая боль. Такое бывало после того, как дашь на неё нагрузку. Бёрк ойкнула и села. Не стесняясь, ведь все свои, задрала юбку и принялась потирать рассечённую плоть.

– Ой-ой-ой! – схватился за голову тролль. – Это что же такое? Как ты так, девонька? И где?

– Да, Бёрк, где это ты так ухитрилась распороть? – более спокойно отреагировала Лучана. Она видела вчера, как быстро затянулась на оборотнице рана, и сейчас ожидала увидеть что-то подобное. – Неужели у ручья оступилась? О ту корягу распорола, да?

– Ой, не волнуйтесь, это старая рана, – махнула рукой Бёрк и хотела оправить юбку.

– Я вижу, что старая, – перехватил ткань тролль и внимательно осмотрел повреждение. – Новая совсем другая. Ишь ты! Как вареное мясо.

– Это с осени. Гоблины…

– С осени? Вот почему хромаешь, – теперь забеспокоилась и Лушка. – Разве так бывает у вас двуликих?

– Только с этой. Не знаю, что не так.

– Подобное я уже видел, – покачал головой Варди. – Такое простым ножиком не сделать. Серебро?

– Кажется, серебро.

Тролль полез в недра своей телеги и оттуда продолжил громко спрашивать:

– Бедная! Чего ж ты молчала, мучилась? Болит, небось, страшно?

– Болит, – согласилась Бёрк. – Да я как-то привыкла. Зачем беспокоить? Она ведь неизлечимая.

– Излечимая! – обрадовал Варди. Он что-то с грохотом сдвигал под пологом телеги. – Только лекарство редкое. Не каждому врачевателю известное. Но не будь я Варди! Где-то было у меня тут… – Покряхтев еще немного, он гордо вынес на свет маленький глиняный горшочек, вместо крышки завязанный куском тонкой кожи. – Из чего делают, не скажу вам, девоньки, потому как сам не знаю. Но помогает… Почти от всего! – И, сделав круглые глаза, с обожанием объявил: – Эльфийский бальзам!

Вымыв руки и зачерпнув из горшочка изрядную порцию прозрачной мази, Варди густо намазал ею рану.

– Пахнет приятно, – потянула носом Бёрк, – цветами.

– У эльфов так часто. Они страсть как с растениями дружат, – объяснил тролль. – А сверху чистую холстинку повяжем. – И наложил на ногу тугую повязку из светлого льняного полотна.

К вечеру ткань почернела.

– Выглядит устрашающе, – с опаской заявила Лучана. – Будто в грязи изваляли.

– Зато не болит, – радостно объявила Бёрк. – Совсем-совсем.

– Это серебро вышло, оно мясо разъедало, срастись не давало. Эльфийский бальзам непрост, на ворожбе древней замешан. Всякую заразу из тела вытягивает. Теперь повязку поменяем, и быстро заживет, – усмехнулся в усы Варди и добавил, хитро прищурив глаза, – как на собаке.

***

Мирно потрескивали дрова в костре, громко пели сверчки. Спать не хотелось. Сытая безмятежность развязывала языки, гнула к длинным задушевным разговорам.

– Завтра расстаемся, – сообщил тролль, поудобней устраиваясь на свежем лапнике. – Топи начинаются. Чувствуете, как сыростью несет? Тут и обиталищу значит быть. Уже недалеко.

– А какое оно, это обиталище? – поинтересовалась Бёрк из кибитки.

От этого слова веяло отчуждением, незаслуженным наказанием. Волчица поежилась и плотнее укрылась гоблинским плащом. Сегодня тролль уложил их с Лучаной в телеге. Сдвинул корзины и настелил лапник прямо на доски. Чтоб не простыли за ночь на сырой земле.

– Не знаю, я там не был, – беспечно ответил Варди, ковыряясь веточкой в зубах.

– Как же ты везешь, если не знаешь куда? – удивилась Лу и вскочила.

– Ваша обитель стоит на болотах в стороне от дороги. Я довезу вас только до развилки и высажу. Сам на другую сторону, домой. Такой был уговор с твоим старостой, Лушка, – пояснил тролль. – Да не переживайте, вы молодые – быстро добежите. Там недалеко. Не заблудитесь и даже мозолей на ноги набить не успеете.

– А почему бы тебе не довезти нас прямо до места? – насупилась Лу и с осуждением уставилась на возницу.

Вот ведь лентяй, сбросит их, как ненужный груз, а сам дальше покатит. И совесть его мучить не будет. А вдруг там волки? Хотя… Лучана посмотрела на Бёрк. О чем это она думает? С ней рядом зверь похлеще волка. Оборотница одна всю зиму в лесу прожила. Прав Варди: пешая дорога им не страшна.

– К вашей обители ведет старая дорога, по ней сейчас никто не ездит. Какое ейное состояние по нынешним временам – неясно. Простите, девоньки, но единственной телегой рисковать не могу, – повинился тролль и, пряча глаза, стал подбрасывать в костер ветки. – Дорога сворачивает прямо к болотам. Там топи и озера, места особые, без карты не проедешь. Раньше через воду был мост, и торговые караваны частенько по нему прокатывались. Очень путь сокращало. Но это давно, еще до того, как река стала Багровой, а этот берег назвали Людожитом.

– И долго нам… через озера и топи? – с опаской поинтересовалась Бёрк.

Очень неприветливую картину нарисовал сейчас тролль. Совсем не хотелось ни за что сгинуть в болотной трясине.

– Ну чего вы испугались, глупые? – беззаботно хохотнул Варди. – Вода дальше, а ваша обитель вот. Запоминайте: по старой дороге в сторону болот, никуда не сворачивая…

– Так сколько нам топать? – недовольно оборвала Лу и громко прихлопнула севшего на лоб комара.

Почему кусают только её, а Бёрк словно не видят?

– По моим прикидкам, не больше часа, – поспешил успокоить Варди.

Его комары тоже не ели.

– По его прикидкам… – посмотрев на Берк, повторила Лучана и многозначительно подергала бровями, что должно было значить: «каждое слово поставлено под сомнение».

– Сам я по новой поеду. Длиннее путь, и моста там, конечно, нет, но для телеги и коня безопасней, – уверенно продолжал объяснять Варди.

– А как вы через реку без моста?

– Вниз по течению удобный каменистый брод, там воды не выше колена, по нему и переберусь. – Варди тяжело вздохнул и, ковыряя землю прутиком, грустно добавил: – Эх, привык я к вам, девки, прямо не знаю… Скучать буду …

Он откинулся на подстилку из ароматных еловых лап, сорвал росшую рядом травинку и вставил в уголок рта. Жуя, стал разглядывать звезды.

Уже стемнело. Небо было ясное, только иногда высоко проплывали темные облака. Прыснула тень летучей мыши, напугав козу. Та метнулась бежать, но, поглядев на лошадь, спокойно щипавшую рядом травку, угомонилась и улеглась спать. Это была вторая совместная ночевка, но все уже прикипели друг к дружке. В кругу костра витала теплая атмосфера безопасности.

– А ты знаешь, куда едешь? – спросил вдруг Варди и приподнялся на локтях, заглядывая в телегу. – Бёрк! Тебе говорю.

– Так в обиталище прокаженных, – ответила сонная оборотница и вынырнула из-под покрывала. Волосы растрепались, и она походила на славное приведение.

– А точнее. Место? – хитро сощурил глаза Варди.

Его хвост ожил и сталь нервно гулять по земле. Так всегда было, когда тролль волновался или задумал какую хитрость.

– Болота, – пожала плечами Бёрк.

Что за загадки надумал Варди задавать перед сном?

– Точнее? Название? А ну, Лушка, помогай!

– Безысходная топь, – вспомнила, наморщив нос Лучана. – Имечко говорит само за себя. Как раз, чтоб побыстрее отдать душу небесам.

– Это да. Названьице удачно подобрали. Но ведь там не только топь, – многозначительно подняв рыжие брови, поведал Варди. – Вы, люди, привыкли все упрощать. Легко забываете минувшее. Отстроили обитель и отгородились. А ведь в тех краях есть два прекрасных озера.

– Озера? – удивилась прокаженная. Села и, чтоб лучше видеть тролля, перегнулась через борт телеги. – Впервые о них слышу.

Сон Бёрк улетучился, и она подсела к Лучане. Девушки обнялись и накрылись одной шкурой в ожидании дальнейшей истории. О том, что рассказ продолжится, говорил встрепенувшийся вид Варди.

– Да. Озера. Синие-синие. И бездонные, как твои глаза, – отвесив легкий поклон в сторону оборотницы, продолжал расписывать тролль. – Помните, накануне я обещал историю про твое имя, Бёрк? – Девушки кивнули. – Так вот… Озера… – словно пружину, тролль закручивал напряжение. – Называются…

– Ну не томи! – не выдержала Лу.

– Бёрк! Они зовутся Бёрк! – хлопнул себя по коленям тролль.

– О-о-о-о! – выдали восхищенно-удивленное девушки.

– Как я? Правда?

Бёрк от удивления окончательно проснулась и, наклонившись вперед, к троллю, чуть не вывалилась из телеги. Лучана схватила ее за шкирку и дернула назад.

– Правда. Забытое название, но так и есть. Бёрк! – довольный произведенным эффектом, тролль потирал усы, очень сейчас походя на добрую выдру. – И не просто так носят они это имя, скажу я вам. Тому есть причина…

– Ого! Легенда? – восхитилась Бёрк.

Сказки – это то, что она всегда любила.

– Скорее история. Хотите, я расскажу вам старую, но правдивую историю, девчата?

– Да-а-а! – захлопали они в ладоши от восторга. – Конечно хотим!

Тролль схватил длинный прут, разворошил притухшие угли. Вверх полетели искры и, подхваченные ветерком, смешались со светом светлячков и добавили этой ночи волшебства. Рассказ как-то сразу стал похож на сказку. Девушки сдвинулись плотнее и взялись за руки, приготовившись окунуться в забытое прошлое.

– Ну слушайте… Раньше через лес, как, впрочем, и сейчас, шла дорога. Вот эта, – тролль махнул объеденной травинкой на просеку. – Но была она шире, и пользовались ею куда чаще. Ходили тут богатые торговые караваны и возили через реку разные товары. Ясное дело, что было это еще до войны оборотней с людями. – Бёрк наморщила нос, Лу понятливо закивала. – Мне об этой дороге рассказал старый, как мир, гном. Чего он еще не помер, ума не приложу – видно, какой-то эльфийский бальзам пьет, мерзавец. Ну да бог с ним… Мне нужны были старые сведения для дела. Былины эти помогли бы самому наладить тут новый торговый путь. Сейчас через брод приличный крюк получается, не один день впустую пропадает. А раньше напрямую ездили. Оказалось, по двум мостам. Один через озера пролегал, другой через реку. Намного быстрее было. А время – это серебро. Торговец считает так: путь срезал – деньгу сберег. В общем, суть такая. В стародавние времена ездил тут торговец один. Гном. И короткой этой дорогой товар возил в людскую сторону. Не простой товар, а такой, какого на тутошней стороне не бывало. Да и на нашем берегу он был в диковинку. Орех Водяного мака!..

Варди азартно хлопнул себя по ляжкам.

– …И большие деньги он зарабатывал. Не медяки, а золото греб. Но гном есть гном. Сильно был он скуп и жаден, это его и сгубило. Собрал как-то он большую партию орехов и загрузил все в одну телегу. А почему? – сам себя спросил тролль. – Так другая была сломана! А починить гном денег жалел, все откладывал на потом. Приеду, мол, и тогда обе и отремонтируем на славу за один раз. А ведь его возница просил: не грузите весь товар в одно место, не зря людская поговорка гласит «не ложи яйца в одну корзину». Так купец тот посмеялся: орехи не яйца, не побьются…

Варди даже сплюнул от такой глупости. Уж он бы так точно не поступил.

– …В болотах два озера. Рядом совсем, почти сливаются. Между озерами тонкий перешеек – ручеек, а через него мосток наподобие кладок. И, видно, тот мост прижимистые гномы строили и экономили. Без перил, узкий, скрипучий и хлипкий. Не каждая телега проедет. А воз у гнома гружёный. И такой тяжелый оказался, что доски под ним и подломились. Телега вместе с товаром, возницей и купцом в озеро-то и опрокинулась. Бултых!..

Девушки аж охнули, так прониклись судьбой жадного гнома и дорогого товара.

– Ну, гномы-то выскочили. Ничего страшного с ними не случилось, только портки замочили. Лошадка тоже спаслась – оборвала вожжи. А вот товар весь в воду ушел вместе с телегой.

– Что, все орехи утонули? – ахнула Бёрк и схватилась за щеки. – Это же сколько денег пропало!

– Не утонули, – поспешил успокоить Варди. – Гномы так просто свое не бросают. Лошадь поймали, хозяин остался добро сторожить, а возница верхом за людьми в ближнюю деревню поскакал. Помощь живо подоспела. Телегу скоренько вытащили. А как с товаром быть? Орехи из коробов просыпались и по всему озеру плавали. Красиво, но как обратно сложить? Хорошо, деревенька рыбацкая была. Мужики принесли сети и давай орехи сетями, как рыбу, вылавливать. – Варди захохотал и бросил в костер пучок сухих веток, огонь вспыхнул с новой силой. – Хитрецы! Но третью часть все же потеряли.

Все молча уставились на огонь. Каждый задумался о своем. Кому чего больше было жалко.

– А Бёрк? – опомнилась оборотница.

– Так вот, – подобрался Варди. Его уже клонило в сон, и он упустил смысл начатого им же рассказа. – Пока сети тягали, торговец тот, гном, бегал по берегу и все повторял: «Вот тебе и озеро, Бёрк, вот тебе и озеро». А людям чудно, сети таскают и смеются. Гном ведь деньги большие от жадности потерял. Ну и с тех пор вот и прозвали озе?ра Бёрк. – Варди, довольный собой, лег на лапник. Повернулся на бок лицом к костру и уютно подложил под щеку ладонь.

– Не поняла, – захлопала глазами Лучана. – А почему Бёрк-то?

– Это того торговца имя. Звали его так, – зевая во весь рот, отвечал тролль. – Вернее, не так. Там по-гномьи позаковыристей имечко было. Вроде Бёркалиот, что ли… Уж точно не помню. Никто не помнит. А коротко и по-простому – Бёрк. Вот так-то, Бёрк! Считай, возвращаешься на историческую родину, в колыбель. – И тролль, подскочив, захохотал, хлопая себя по коленям и помахивая пушистым кончиком хвоста.

– Какая интересная манера у нашего возчика, – глядя на тролля, задумчиво пробормотала Лу. – Сам шутки говорит, сам над ними смеётся.

Бёрк кивнула:

– Хорошая сказка.

Девушки переглянулись и тоже засмеялась, ведь тролль хохотал так заразительно, что все вокруг подхватывали, даже если шутка была не смешная.

***

Утро началось с волчьего воя. Вернее, то были звуки, похожие на веселое потявкивание и радостный визг. Тролль с Лучаной повскакивали, как при боевой тревоге. Бёрк не было, а вокруг поляны бегала белая волчица. Быстро. Стремительно. Сбивая с кустов листву.

Это до полусмерти напугало козу. Она закрутилась на привязи, рискуя удавиться, и истерично заблеяла. Волчья радость так же очень не понравилась лошади. Она забыла о стреноженных копытах и попыталась встать на дыбы, чтоб не быть съеденной. Ничего не вышло. Заскользив, кобыла толстым задом сдвинула телегу и наступила на потухший костер. В сторону полетел пустой котелок и столовая утварь, разложенная вокруг.

– Бёрк! – в страхе закричал тролль. – Ты сдурела, что ли? А ну-ка в лес иди блох трусить! – и швырнул жестяную кружку, напрасно пытаясь попасть в белое пятно.

Оборотница скрылась.

– И что это сегодня с ней? – дивилась Лушка, собирая растоптанный скарб. – Вроде всё время спокойная была. Может, что со вчерашними грибами не так?

– Все так. Я собирал. У нас троллей знаешь какой нюх к грибочкам? Нет, тут что-то с настроением.

– Неудивительно, обморожение дает о себе знать. Оттепель, – хихикнула Лучана. Она перестала бояться оборотницы, но не перестала ждать от неё фокусов вроде этого.

Волчица вернулась тихая, уставшая. Довольная и с тощим зайцем в зубах.

– Рассказывай, – потребовала Лучана у кустов, за которыми спряталась волчица.

Варди молча потрошил несчастную тушку, но усы дергались, как холка кабана при беге.

– Проснулась я, – отвечала Берк выскочив к ним в одной сорочке. Юбку она натягивала на ходу. Босая. – Хотела сменить повязку, а там… Вот! – она без стеснения задрала подол, показывая толстый красный шрам. – Затянулось! – Бёрк подскочила к троллю и, не дав ему разглядеть затянувшуюся рану, громко чмокнула его в мясистый нос, потом схватила за уши и, крепко прижимаясь, расцеловала щеки. – Спа-аси-ите-ель! – смешно задрала голову верх, как делают волки, когда воют, и абсолютно счастливая заревела.

Друзья не мешали. Отнеслись с пониманием. Простили. Конечно, ошалела от радости. Только подумать: хромать всю зиму, считать себя калекой, а тут раз – и за сутки выздороветь! Счастье… Вон оно какое: крупные слезинки, как драгоценные камни, катятся по шекам. Лучана посмотрела и за компанию тоже пустила слезу. Варди делал вид, что держался, а сам дергал носом, стряхивая слезы, чтоб не мочили усы, и сопел.




4. Дошли


Ту самую развилку-разлучницу увидели перед полуднем.

– Вон там, – указал Варди на две чуть заметные колеи, уходившие в сторону от накатанной дороги.

– А ей и вправду нечасто пользовались, – покачала головой Бёрк, разглядывая заросшую просеку.

Из высокой прошлогодней травы то тут, то там торчали молодые деревца и рядами дыбились кротовые кучи, будто зверек целенаправленно решил сделать этот участок непроходимым.

– Я вам говорил, что на телеге там ехать небезопасно.

Остановились. Разлучаться не хотелось, и компания замерла, застопорилась, оттягивая момент расставания.

– Я знаете, что подумал, девоньки? – разгладив усы, провозгласил Варди. – Если уж мы остановились, а впереди неизвестно какие дороги, почему бы заодно и не пообедать?

– Не рано? – засомневалась Лучана, взявшаяся переплетать косу.

Занятие не из легких – усилившийся ветер трепал выбившиеся пряди, и рыжие завитки лезли в глаза.

– Для харчей никогда не рано, а для добрых харчей всегда самое время, – хохотнул тролль новой, только что придуманной присказке и, покряхтывая, слез с облучка.

Прощальный обед был скромным. Остатки холодного зайца, сухари и травяной чай, куда Варди щедрой рукой сыпанул каких-то специй. От напитка щеки у всех заалели, а животы наполнились приятным теплом. Пока неспешно жевали, Лучана заново собрала свой узелок. Во время пути она успела его порядком переворошить, обживаясь в повозке. Узел вмешал все ее добро и был неприлично большого размера. В связанный конвертом большой шерстяной платок семья Лучаны ухитрилась уложить содержимое целого сундука, будто это было приданное. Одежда, расчески, ленты, вязаные носки, еда и много чего еще. Нести такой было тяжело и неудобно. Поклажу решили перегрузить на козу.

– Вот так, – привязывая веревкой тяжелый баул к спине животины, приговаривал Варди. – Бёрк теперь здоровая, своими ногами и коня обгонит, а козе не привыкать. Девку на себе месяц везла.

Коза с троллем была не согласна, недовольно фыркала и махала куцым хвостиком. Она очень даже отвыкла не только везти груз, она даже ходить больше не хотела. Езда в повозке совсем разбаловала здравомыслящее животное.

– Ну, – они топтались на месте, не зная, как прощаться. – Будете в городе, заходите, – пригласил тролль.

– Как же я в город?! – с притворным ужасом охнула Лучана. – Ну тебя, Варди! Разве можно? Камнями забьют – не задумаются. Нет уж, буду сидеть в своей обители и нос не показывать, – грустно отказалась Лучанка. – Только если Бёрк в гости к тебе наведается…

– Побьют? Камнями? Да что ты, милая, это только у людей такие традиции! – поспешил успокоить её тролль. – Вот ведь звери! У нас про таких, как ты, и не знают ничего. Это я в курсе, потому что езжу везде. Полезно иметь сведения из зарубежья.

– Все равно нельзя. Людям на ту сторону ход запрещен. Забыл? – развела руками Лу. – Закон. За нарушение – смерть.

Варди задумался. Когда-то действительно выдумали заградительный закон для человеков. Отдали им этот берег – Людожит. Но когда это было? И, если вспомнить, зачем все делалось? Чтоб оборотни людей не били. А где теперь те оборотни? Вон он остаток, рядом стоит и ухо чешет.

– Ты знаешь, Лушка, по закону и на обозы нападать нельзя, и добрых торговцев вроде Авгита убивать строго запрещено. Только кто нарушение пресёк? Где зашита? Где стражи? А?..

Бёрк растерянно огляделась, словно ожидала увидеть экипированных солдат, но, кроме деревьев, ничего не увидела.

– Нет?

– Нет. И не потому, что Людожит. Там, – махнул тролль в сторону реки, – такая же песня. Хочешь жить – бери меч и защищайся.

– Да ладно?! – охнула Лучана. – Что, вообще беззаконие? Ужас какой.

– Ну не так все плохо, – сдал назад тролль. – Это я так, в общих чертах… Но суть в том – кому вы нужны?..

Девушки уставились на Варди в растерянности, не поняв, что вопрос риторический, и задумались. А в самом деле, кому они сейчас нужны? Ответ не радовал. Никому, кроме как самим себе.

– …Спрашиваю, кто вас будет ловить и наказывать?

– А-а-а-а… – протянула Бёрк. – Это ты к тому клонишь, что нет стражника – нет закона.

– Стражника? – не поняла Лучана. – Какого еще стражника?

– Я много лет прожила при гостинице, – взялась объяснять Берк. – И Гелиодор был первым оборотнем, которого я встретила за все время. И то они не просто так приехали, а по контракту.

– А у нас в городке двуликих отродясь не бывало. Да народ забыл уж, как они выглядят. А если нет двуликих, кто станет на тебя охотиться, Лушка? Гномы? – тролль сипло хохотнул, хлопнул себя по бокам и задорно рассмеялся. – Гномы… – схватился он за живот. – Ой, я не могу… Гномы…

Видимо, в этом было действительно много смешного, потому что успокоился тролль нескоро. Все хохотал и хохотал, пока не начал икать.

– …А зараза другим народам не страшна. – Чтоб унять икоту, тролль открыл бурдюк и с жадностью напился. – Так что ты, Лучанка, причин для отказа не выдумывай, а спокойно обживайся у себя в обители и в гости ко мне собирайся. К морозам жду. Можете и пораньше. А чтоб особо внимания на тебя не обращали и не пялились… – Варди хотел посоветовать девушке завязать лицо платком, но его голову озарила новая мысль. – Ты шкуру зеленью измажь! – радостно закричал Варди. – Точно! Сделай, как Бёрк говорила – прикинься орком! – Глаза его увеличились от осознания собственной гениальности. – Что такое люди, у нас уже забыли давно, а орки везде ошиваются. Когда мордаху щербатую увидят – и не догадаются, кто ты на самом деле. – Варди отошел в сторону и, подбоченясь, стал разглядывать Лучану, словно художник, рисовавший ее портрет. – Должно сработать, – кивнул он сам себе. – А теперь запоминайте. Хотя нет, лучше запишу… – Варди стал копаться в своих бездонных карманах и выудил огрызок карандаша и маленький блокнот. – На, Бёрк, пиши, у меня почерк неразборчивый…

Оборотница уселась на край телеги, подтащила к себе плоский ящичек и разложила на нем бумагу. Послюнявив кончик карандаша, как учил Адуляр, она старательно принялась выводить инструкцию.

– …Пиши: по этой дороге, не сворачивая к реке, – медленно диктовал тролль, – как брод перейдете, еще день пути на юг.

– Не заплутаем? – забеспокоилась Лучана.

Она слабо разбиралась в сторонах света. Где этот юг?

– Говорю же: никуда не сворачивая. – Проверяя правильность написанного, тролль заглянул в блокнот. – Все время по главной дороге. Она выделяется, не ошибёшься. Жар-город, он к обители самый ближний. Я там и проживаю. В городе найдете Огненную площадь. Пиши-пиши, – подгонял он Бёрк. – Огненная площадь. Легко отыщете – она в середине, центральная. А уж на ней спросите лавку тролля Варди. Меня все знают, даже ребятенок подскажет…

Не собираясь больше затягивать отъезд, тролль ссадил Бёрк с телеги и, грустно улыбнувшись, начал прощаться с каждой попутчицей. Называл и указывал пальцем на выстроившихся рядком.

– …Проклятая, перекидыш, коза. – Тяжелый вздох. – До встречи! – Забравшись на облучки, он тряхнул поводьями. – Но-о-о! – ловко защелкал кнутом над спиной лощади. Повозка тронулась, и уже издалека донеслось его громкое и залихватское: – Адиос!

Девушки помахали вслед удалявшийся кибитке, хотя знали, что тролль их не видит.

– Кажется, я тоже буду скучать по этому приветливому чудаку, – шмыгнула носом Лучана.

– Я точно буду, – уверено заявила Бёрк.

Втроем они грустно смотрели вслед удалявшейся кибитке, пока она не скрылась за лесным поворотом.

Коза не выдержала бездействия первой и, мекнув, жадно потянулась к ближним кустам за свежим листочком. За ней из рук Бёрк, выводя из глубокой задумчивости, потянулся поводок.

– Ну что, пойдем? – вздохнула Лучанка.

И они нехотя, но бодро потопали к болотам.

Дорога пошла под уклон, спускаясь в заболоченную местность. Пройдя совсем немного, девушки заметили, что лес заканчивался и плавно переходил в редкий подлесок, состоящий в основном из кустарника. Окружающий пейзаж словно обеднел. И сильнее подул неприятный ветер.

День был пасмурный, на небе сквозь быстро плывшие по небу тучи редко проглядывало солнце. Собирался пойти дождь. Девушки заторопились. Бёрк вытащила Вардин плащ и набросила поверх одежды, а просторный капюшон натянула до самых глаз. От этого фигура оборотницы стала походить на шагающую палатку. На внешний вид девушке было наплевать, главное – теперь Бёрк могла себе позволить такую роскошь как теплая одежда. Лучана тоже утеплилась, но скромней – просто замоталась в цветастую шаль.

По тропинке навстречу им стелился туман. Словно языки белого пламени, он просачивался между кустов и поднимался над травой. Сначала почти незаметный. Совсем немного, клочками. Но с каждым шагом он становился гуще и поднимался выше. Только прикрывал щиколотки – и вот уже достает до колен.

– Как будто спускаемся в корыто с молоком, – шёпотом сказала Лучана.

– Я такую пену во время стирки сбивала, – тоже шепотом ответила Бёрк. – Только пена оседала, а это, смотри, – Берк поддела белый сугроб ногой, – выше взлетает, как взбитая перина. И липнет.

Белое марево поднималось с болотистой земли и размывало контуры всего, что окружало девушек. Деревья, кусты, они сами – все плыло, сделалось нереальным. Скоро дальше вытянутой руки ничего не было видно. Девушек охватило смятение, беспокойство и первобытный страх. Еще до слуха стали доноситься зловещие звуки.

– Ты это слышишь?

– Может, дятел? – оглядываясь, предположила Бёрк.

– Что-то я сомневаюсь…

Как сквозь накинутое на голову одеяло жалило ритмичное: тук-тук-тук. Не сговариваясь, девушки взялись за руки. Даже коза прониклась и прижалась к ноге Бёрк. Вперед они продолжали идти в полном молчании.

Неизвестный звук приближался и становился громче и отчетливее. Хотелось развернуться и бежать, но куда?

Внезапно из тумана, как из воды, вынырнул старый деревянный забор раза в два выше человеческого роста. Окутанный белым маревом, он выглядел настолько масштабно и устрашающе, что поначалу девушки приняли его за большой дом.

– Это оно и есть? – зашептала Бёрк, наклонившись к уху Лушки. – Обиталище?

– Не знаю, я его никогда не видела.

Только подойдя ближе и присмотревшись, они поняли свою ошибку.

– Это все лишь забор, – Бёрк отважилась прикоснуться к влажному заграждению. Мягкий?

Доски, из которых он был сколочен, никогда не знали краски. За долгие годы дерево сильно потемнело. Верхний слой подгнил и покрылся мхом, и забор стал бархатистым на ощупь и приобрел зеленоватый оттенок.

– А где вход?

Девушки оглядывались, ожидая увидеть в такой высокой ограде большие ворота. Но вместо них ровно напротив дороги виднелась калитка. Словно туда ничего крупнее девичей тушки запускать не собирались. Видимо, тут были рады всем и всегда, потому что перекосившаяся висевшая на одной ржавой петле хлипкая дверка была открыта настежь Она, как беззубая пасть, готова была проглотить их и навсегда отрезать дорогу назад.

С опаской оглядываясь по сторонам, Бёрк, Лучана и коза, как завороженные, продолжали идти дальше. Шаг, другой… По очереди переступили невидимую черту и… Вот они внутри. Тут туман стал еще гуще. И камерная, гулкая атмосфера огороженного двора… Словно в погребе или… в склепе. От страха даже дышать стали через раз.

Из белого марева вдруг вынырнула тонкая девичья фигурка. Хрупкая, словно призрак. На ней был темный залатанный кожушок, серая обтрепанная юбка и черная косынка. Девушка стояла к ним спиной и пока не замечала непрошеных гостей. Она рубила дрова. Наклонялась укладывала на огромный пень деревяшку, с натугой вскидывала здоровенный топор и резко опускала. В стороны летели щепки. Этот звук и разносился по округе. В густом мареве даже простой стук топора, казался зловещим. Гости молча, не шевелясь, наблюдали за работой. Не знали, как начать разговор.

Девушка остановилась, отпустила топор и выпрямилась. Наверное, устала и решила передохнуть. Вытерев рукавом пот со лба, она, словно почувствовав наблюдателей, резко обернулась. Глаза ее от неожиданной встречи широко распахнулись, рот тоже, она зашлась в истошном крике:

– Аа-а-а-а-а!

Бёрк и Лушка ее дружно поддержали:

– А-а-а-а-а-а!

И только коза внесла звуковой диссонанс:

– М-е-е-е! – но тоже очень громко и испуганно.

Когда воздух в легких у всех закончился, перешли к приветствиям.

– Да чтоб вам пусто было, – начала жительница обители, тяжело дыша. – Да через спину вам коромысло. – Продолжила она радушно. – Что ж вы, звери дикие, так людей пугаете?

– Кто кого еще пугает, – в тон ей ответила из-под капюшона Бёрк.

– Ты ж первая орать начала, что недорезанная свинья, – поддержала Лучана и уперла руки в бока.

Гостьи уставились на крикуху, словно бешенные фурии, чувствуя свое численное превосходство. Рубщица не испугалась и сжала кулаки. Видно, не пропустила оскорбление мимо ушей и собралась отстаивать свое доброе имя, задав пришлым трепки.

Неизвестно, чем бы закончилось столь горячее приветствие, но из тумана вынырнули другие живущие здесь девушки. Крики всполошили это сонное царство и напугали проклятых. Они решили, что на их обитель напали как минимум волки. Двор заполнила шумная орава. Затоптанный туман сразу отступил и потерял свою пугающую загадочность. Вид у местных был воинственный. Кто с палкой появился, кто с камнем. Одна держала в руках занесенную над головой вилку. Сразу становилось понятно, почему калитка открыта. Волки, звери благоразумные, сюда наверняка не совались. Кому хочется рисковать единственной шкурой? Берк оглядела сбежавшихся девушек и поняла: вот она – её семья!

– Чаруна, что происходит?! – закричала девушка с ножом в руках, обращаясь к рубщице.

– Новенькие. – Чаруна, рубщица, недовольно указала на пришедших пальцем.

– А как-то попроще нельзя было нас оповестить? – местные выдохнули и опустили оружие.

Двор наполнился громкими девичьими голосами. Проклятые бурно обсуждали происшествие. Они смеялись, удивлялись, вскрикивали, махая руками и не сдерживая эмоции. Чаруну обнимали и успокаивали.

Кожу местных покрывали рубцы, словно пятна мухомора. Из-за этого девушки, разные по чертам и масти, были похожи. Прямо как перепелиные яйца в корзине. Усиливала сходство их одежда, забрызганная белыми крапинами, словно над обителью только что прошел молочный дождь.

– Что это с ними? – шёпотом спросила Лу у Бёрк. – Как будто белые мухи засидели.

– Возможно, маскировка, – пожала плечами оборотница.

Еще местные девицы действовали очень синхронно, как птичья стая. Стоило одной сделать движение или что-то сказать, остальные тут же подхватывали. Долгое совместное проживание давало о себе знать.

– Не нужно ворчать на меня, Берта, я не нарочно. – Чаруна стянула с головы платок и утерла им лицо. Ее пшеничные остриженные до ушей волосы встопорщились в разные стороны. Она единственная была в одежде без «маскировочных» пятен. – Новенькие пробрались сюда, как воры, и напугали меня чуть не до смертных колик! Я решила, что собиратели костей явились по мое тело.

– Не нужно было слушать Зойкины страшилки перед сном, – засовывая в карман нож, заявила Берта. – Тогда бы тебе в каждом человеке не мерещились мифические собиратели.

– Они не мифические! – закричала кучерявая растрепанная девушка. Белые брызги в ее темных волосах напоминали снег. – Моя бабка видела их своими глазами!

– Я уже сотню раз слышала эту сказочку, Зоя, – Берта, видимо, была человеком серьезным. Несмотря на юный возраст, в уголках рта уже залегли две скептические складочки. – Но вот вопрос: почему эти самые собиратели не захватили твою бабку с собой? А?

– Она спряталась.

– Хватит! – Берта резким окриком прервала дальнейшую болтовню. – Я не желаю больше слышать эти истории. Ты пугаешь всех, Зоя. Это плохо! Тут дело даже не в кошмарах, которые потом многим снятся. Это мешает работе.

– Мешает работе… – Зоя передразнила Берту и показала ей язык.

Та нахмурилась и поджала губы. Атмосфера начала накаляться. Положение спасла коза. Она тоненько замекала, напоминая о своем присутствии. Все разговоры разом смолкли. Аборигенки застыли.

– А это кто? – спросила тоненьким голоском девушка с вилкой.

Уточняя вопрос, показала своим столовым прибором в сторону выглядывавшей из-за Бёрк безрогой скотины.

Оборотница напряглась, не зная, чего ожидать от этих не совсем нормальных девушек. Вдруг они съедают всех, кто ходит на четырех ногах?

– Коза, – ответила Бёрк и приготовила защищать родную животинку.

Вокруг заулюлюкали и загукали. Подобным образом реагируют на маленьких детей. Так рады домашнему животному еще не были никогда и нигде. Даже Бёрк при первой встрече радовалась ей меньше.

– Какая милашка!

– Какие ушки!

У Бёрк от непривычного громкого гомона зазвенело в голове.

– А какие глаза!

Зверя гладили, обнимали, ласково дергали за уши. Быстро освободили от тяжести, стянув навьюченный на спину узел. Та отвечала взаимностью: обнюхала всех и начала жевать чей-то подол. Раздался взрыв дружного смеха.

– А как ее зовут? – спросил все тот же тонкий голосок.

Обладательница вилки теперь тыкала ею в сторону пришедших девушек, ожидая от них ответа. Бёрк с Лучаной переглянулись, пожали плечами и хором ответили:

– Коза.

После этого заявления улюлюканье обратилось на них, но стало шипящим и неприветливым.

– Бедная скотинка!

– Мучители! – Многие, сочувствуя козе, завздыхали. – Именем не могли одарить, – причитали вокруг.

– Ну хватит! – растолкав девушек, к ним подошла Берта. Стройное поджарое тело, каштановые волосы, заплетенные в две косы. Она выглядела более солидной и серьезной в этой неорганизованной ватаге. Сразу видно: главная. – Давайте уже как добрые хозяева позовем новеньких в дом и познакомимся.

Все местные дружно согласились и нескладной толпой пошли вглубь двора. За ним, подталкиваемые Бертой, шли Лучана, Бёрк и коза. Замыкала шествие Чаруна, все еще с недоверием поглядывавшая на новеньких.




5. Обитель


Из тумана показался барак.

– Это и есть… обитель? – растерянно спросила Лучана.

Она ожидала увидеть что-то более представительное. Что-то наподобие монастыря или небольшого замка.

– Ага. Она самая. Не ожидали такой картинки? – пришибленно усмехнулась Чаруна. – И что приходит в голову?

– Э-э-э… – Лучана ни хотела никого обижать, но в голову лезли только нелестные примеры, вроде дома ведьмы.

– Сарай? – великодушно подсказала Берта.

– Скорее… коттедж. Старый рыбацкий коттедж, – солгала Лу.

Возможно, в первоначальном виде здание обители было довольно привлекательным. Сложенное из красного кирпича с черепичной крышей и небольшими двухэтажными флигелями по бокам, оно было довольно интересной архитектуры. Но время и влажность болот серьезно потрепали его, превратив в мрачное сооружение, требующее срочного ремонта. Или просто сноса.

– Заходите, – распахнули перед гостьями дверь.

Не главную, а небольшую боковую.

– Это черный ход?

– По задумке – запасной, а для нас основной. Через главную дверь мы не ходим. – Берта взяла на себя обязанности экскурсовода. – Она слишком большая и открывается сразу в центральный зал. Зимой от этого теряется тепло, а летом летят комары.

Прошли по узкому темному коридору и через другие скрипучие двери и оказались в длинной и довольно широкой комнате. Можно было бы назвать ее просторной, если бы не с такое(!) количество обитательниц и их пожитков. Из-за них она казалась не просторной, а захламленной. Вдобавок еще и наполненной хаосом: вся мебель была сдвинута в кучу, сверху навалены вещи девушек и постельные принадлежности, свернутые в большие узлы. Это все тоже покрывали белые крапины.

Справа жарко топилась большая несуразная печь, низкая и с поплывшими боками, словно на нее долго давили. Воздух здесь был душный и влажный, как в бане. Сильно пахло мелом и известкой. Бёрк сразу вспомнила, как каждую весну освежала побелкой стены в гостинице. Так вот откуда белые пятна на одежде девушек! Они белили стены.

– Вы немного не вовремя, – пояснила Берта. Она вошла первой и по пути отодвигала с прохода глиняные горшки, наполненные белой жижей. – У нас в самом разгаре весеннее расселение.

– Расселение? Вы куда-то переезжаете? – удивилась Лучана и с опаской оценила сумбурную деятельность девушек.

– Это не совсем переезд. Скорее вынужденное перемещение. У нас тут серьезные проблемы с дровами, а угля нет совсем.

Бёрк это показалось странным. Нет дров? В лесу? Неужели никто не может заготовить достаточного количества топлива? У них со Сфеносом никогда не было подобных проблем. Орк обеспечивал ими и свой дом, и харчевню, и гостиницу, хотя лес был в отдалении от хутора.

– Вы не умеете рубить деревья? – на всякий случай переспросила Бёрк.

– Мы умеем, а кто не умеет – быстро учится. Проблема в другом – у нас только один топор, – обижено ответила Берта.

– А хворост?

– За годы существования обители все, что сухое и горит, уже собрали и сожгли. А на рубку деревьев уходит много времени. Не буду сейчас рассказывать, скоро сами все поймете, – отмахнулась Берта. – В общем, на время холодов мы закрываем свои отдельные комнаты и живем в этой – центральной. – Берта обвела хаос рукой. – Тесно… Зато тепло.

– И весело! – выкрикнула Зоя. Она и три других девушки вытащили из груды мебели длинную лавку и уселись на нее.

Остальные девушки тоже сдвигали в сторону расставленные по всей комнате стулья. Освобождали места себе и новеньким. Усаживались в неровный круг. На середину комнаты вышла Берта.

– Сейчас сделаем перерыв. Познакомимся с новенькими и снова примемся за работу. – Девушки вокруг недовольно заканючили. – Не забывайте, – строго одернула их Берта, – до вечера нужно закончить хотя бы первые пять комнат.

– Тогда, может, заодно попьем чаю? – робко спросила девушка с вилкой.

– Конечно, Лали, – ласково ответила ей Берта и погладила по голове, как младшую сестренку. – Мы же добрые хозяева, а такие встречают гостей угощением…

Лали по виду была тут самой юной – лет около шестнадцати, не больше. Бёрк бросилась в глаза её болезненная худоба и бледность, хотя остальные девушки тоже были тощими. Еще она заметила, что Лали выделяют особым обращением, осторожным и аккуратным, будто она не человек, а стеклянная ваза.

– …Что у нас чаем, Медея? – Берта прошла к большой печи, от которой исходило приятное тепло, и сдвинула к краю огромный закопчённый до черноты чайник.

– Все готово, – кивнула девушка, из-под платка которой выбивались медные пряди, и стала разливать по кружкам темную жидкость.

Проклятые подходили по очереди и брали у нее разномастные кружки. Шумно рассаживались кто на стул, кто на деревяный топчан. Грубо сколоченные из широких досок, напоминавшие обычные полати, они, видимо, служили здесь постелями.

Берк, Лучана и коза держались вместе. Никто не возражал против присутствия животного в доме, потому она вошла с остальными. Рядом стояла лавка, и девушки без лишних слов уселись на нее. Им тут же подали глиняные кружки. Разные, с щербинками, повидавшие виды, но с приятно пахнувшим горячим чаем. После холодной и сырой улицы это было очень кстати.

– Как вы могли уже догадаться, меня зовут Берта, – представилась девушка с косами.

Она тоже взяла кружку, но садиться не стала, осталась стоять в центре.

– А я Лучана, – отхлебнув травяной напиток, представилась Лу. – Ты тут главная?

– Я… Нет… Не то чтобы главная, – смутилась Берта.

Кто-то из девушек захихикал.

– Она просто любит покомандовать, – объяснило Зоя.

– Я здесь вроде старосты. Мы не выбираем главного, все равны. Но я люблю порядок и дисциплину. И о выживании на болотах знаю больше остальных.

– Она сторожила обители, – с уважением признала Зоя.

– Сторожила? – не поняла Лу.

– Дольше всех тут живу. Теперь это я… – подавлено объяснила Берта.

Все девушки от этих слов как-то поникли и уставились в свои кружки.

Бёрк замерзла и не особо вдавалась в тонкости разговора. Грея ладони, она с наслаждением обхватила теплую глиняную чашку и, подув, хлебнула чаю. Ромашка, мелиса и немного хвои. Приятный терпкий вкус, жаль совсем не сладкий. Ничего, ей не привыкать пить пустой отвар, медом не избалована. Только капюшон мешал. И оборотница скинула его с головы. Заправила за уши выбившееся из косы белые пряди.

– Она не изуродована! – громко вскрикнула Зоя и показала на Бёрк пальцем.

В общем гуле голосов это прозвучало как сигнал тревоги, и все головы дружно повернулись в сторону новенькой. Все замерли и уставились на растерянную Бёрк. До этого момента волчица, забыв о том, что ее кожа очистилась от струпьев, была спокойна. Она еще не привыкла к новой внешности и воспринимала себя подобной этим несчастным девушкам, потому несколько мгновений Бёрк не могла понять причины такого пристального внимания.

Кучерявая впихнула свою кружку соседке, вскочила и ринулась через комнату прямиком к новенькой. Не спрашивая разрешения, схватила Бёрк за щеки.

– Точно! Посмотрите, – словно проверяя, Зоя потянула кожу в стороны, от чего рот Бёрк растянулся в широкой улыбке. – Гладкая, как шелковое полотно.

Подбежали другие девушки. Рассмотрели ее вблизи. Загалдели и принялись не больно щипать, словно испытывали, настоящая у нее кожа или подделка. Бёрк это не понравилось. Желая избавится от чужих рук, она встала, откинула за плечи полы плаща, чтобы не мешал, и стряхнула с лица назойливые пальцы.

– А то, что она беременная, вы не заметили? – закричала Лили.

Она осталась в стороне, но для лучшей видимости залезла на стул.

– Что?

Теперь поднялись и остальные и сгрудились вокруг Бёрк.

Сидеть на месте осталась только Лучана. Она продолжала невозмутимо хлебать чай. А что еще ей оставалось делать? Этот секрет должен был раскрыться. Чем скорей все привыкнут к Бёрк, тем быстрее успокоятся.

– Беременная? Глупости.

– Какая беременная потащится к проклятым?

– Да она просто толстуха.

– Толстуха, у которой щеки ввалились? – За завязки плаща дернули, и он сполз на пол, полностью показывая округлившуюся фигуру оборотницы.

– Не зовите ее толстухой, – со своего высокого положения потребовала Лали. – Это оскорбительно! Говорите: девочка с запасом.

– Девочка с жирком, – не вняли ее словам.

– Жирдяйка.

– Карапузка.

Подбор подходящего слова перерос в соревнование. Девушки загалдели громче. Задние, желая рассмотреть новенькую, проталкивались вперед, первые не отступали. Началась давка. Кто-то в общей неразберихе попытался задрать Бёрк юбку. Наверное, хотели убедится, что живот не накладной. Она взвизгнула и схватилась за подол.

– Ну девочки, – Берта напрасно пыталась всех угомонить. – Хватит! Ну девочки… – Она хватала подруг за одежду и оттаскивала в стороны, но те вырывались и продолжали лезть вперед.

И тут раздался оглушительный свист. Так свистят разбойники на дорогах. У всех зазвенело в ушах. От Бёрк отпрянули.

– Ну-ка сели по своим местам! – скомандовала рыжая повариха Медея. Это она свистела, по-мальчишески вложив пальцы в рот. – А не то пойдете на улицу чай допивать!

Удивительно, но девушки подчинились. Ни одного возражения не последовало! Оглушенные и растерянные, все тихо снова расселись и замерли в ожидании объяснений.

– Да, я беременная, – просто сказала Бёрк. – Вот тут, – она показала на свой животик, – растет малыш. И да! Я хочу жить с вами, в этой обители.

– Но почему? – удивилась Зоя.

Говорила она одна, но остальные с таким же немым вопросом уставились на Берк. Они были шокированы решением новенькой.

– А куда ей еще идти? – вмешалась Лучана. – Дома у нее нет – гоблины разорили. Семьи нет – мать давно умерла, отец осенью сгинул. И весь ее хутор сгинул. А мужик еёшний на войне пропал. – Они с Бёрк заранее договорились не рассказывать девушкам о втором обличии оборотницы. На всякий случай. – Она одна-одинешенька зиму в лесу коротала, пока меня с обозом не встретила. Вот теперь вместе со мной будет. Тут.

– Так зачем сюда? – ошарашено спросила Берта. – На болота! В трясину, глухомань… Ей бы в город, к здоровым людям.

– Тут холодно, – подхватили другие девушки.

– И сырость постоянная…

– И мало еды…

– Ей бы в город…

– Очень нужна она в городе без денег, да еще с ребеночком, – вдруг вмешалась Медея. Манера говорить у неё была резкая, как будто девушка вечно всем недовольна. – Ведь денег у тебя нет? Правильно я поняла? – спросила она Бёрк.

– Нету, – печально вздохнула оборотница.

Вокруг понимающе зароптали.

– Нет денег – нет жилья и нет еды. Беременная не может работать и кормить себя. А потом прибавится ребенок… – сделала вывод Медея.

Она подошла к Берте и стала рядом. Было в ее манерах что-то врожденно-величественное, будто в жилах текла королевская кровь. И если Берта к власти рвалась и ей кое-как подчинялись, то Медея властью над людьми обладала и все безоговорочно её слушали. С уважением.

– …Пусть с нами остается. Не теребите. Вишь как жизнь потрепала… Родит, а потом посмотрим. Может, и вернется в город. Он от нее не убежит.

– А еда? – слабо возразила Зоя.

– Да! Чем ее кормить?

– Паек здоровым не положен, – с сожалением пожала плечами Берта.

– Все просто, – оборвала возражение Медея. – До приезда возчика остались считаные дни. А может, уже завтра прикатит – давно пора, дороги просохли. До этого она будет получать паек Карин.

Бёрк огляделась, ожидая возражения той самой Карин. Но никто не откликнулся.

– А потом?

– Мы произведём подмену, – Медея подошла к Бёрк ближе, оглядела и накинула ей на плечи плащ. – Возчик никогда за калитку не заходит, на этом и сыграем. Она постоит у барака, как Карин в прошлый раз, скажется сильно больной. Нас пересчитают и пайку продлят. Все просто!

– Обманем лопуха! – восторженно вскричала Зоя.

– Облапошим!

Многие девушки радостно захлопали в ладоши.

– Пусть умоется!

– Шиш ему, а не паек Карин. Черное отродье. – Лали свернула фигу и показала в окно.

– Слюной подавится, вонючий боров, – с брезгливой гримасой выкрикнула ее соседка.

Возчика здесь явно недолюбливали.

– Так мне можно остаться? – неуверенно спросила Бёрк.

– Да! – радостно хором крикнули девушки.

– Как хорошо все разрешилось, – с облегчением сказала Берта. – Так давайте же наконец представимся друг другу. – Оставшиеся стоять девушки расселись по местам. – Поскольку вы новенькие, начнем с вас. Вернее, продолжим с того, на чем остановились. Как ваши имена?

– Я Лучана.

– А я Бёрк.

– Бёрк? Какое странное имя… – задумалась Берта. – Никогда такое не слышала. Ударение на ё?

– Это Берта, я Зоя, – вмешалась кучерявая девушка.

– Я Медея, – кухарка помахала Бёрк как старой знакомой, отчего девушки вокруг таинственно зашушукались.

– Меня зовут Евлалия, – встала девушка с вилкой, как обычно встают с мест ученицы в школах. Сейчас она держала в руках кружку, а вилка торчала у нее из кармана передника. – Но зовите меня просто Лали. Полное имя мне не нравится. Пожалуйста. – Лали, застенчиво улыбнувшись, сделала книксен и села обратно.

– Дальше я вас представлю сама, – заявила Берта и пошла вдоль рядов. – Оливия, Себастина, Агафья, – Берта указывала на девушек, и те, кого называли, махали новеньким рукой, сидевшие на вторых рядах вставали. – Дина, Чаруна, Толигна, Незора, Мавка, Силата, Потишана. Это не все две девочки: Вирода и Звенисла собирают сегодня хворост в лесу. Мы работаем на заготовке по очереди… Об этом расскажу после.

– Шестнадцать, – тихо подсчитала Лучана.

– Нас шестнадцать, – подтвердила Берта. – Теперь. – И было в ее голосе столько тоски и печали.

– Что это значит? – не выдержала Лучана. За всеми этими скорбными лицами скрывалась тайна. – Это как-то связано с… Карин?

– Да, – девушки потупились. – Месяц назад нас покинула Карин… Она… – Берта запнулась.

– Умерла, – сухо пояснила Медея.

– Извините, – растерялась Лу.

– Ничего, – сказала Берта и принялась нервно оправлять платье. – В этих местах быстро привыкаешь к смерти… С нашим-то здоровьем… Она тут совсем рядом…

Словно подтверждая ее слова, закашлялась Лали. Тяжело. Взахлеб. В ее груди натужно булькало и клокотало, и несчастная закатила глаза и пошатнулась. Девушки вокруг засуетились: кто-то поддержал, не давая свалиться с лавки, кто-то принес горячее питье. Бёрк вдруг поняла, почему эту хрупкую почти прозрачную девочку так опекают. Она… следующая?

– Давайте я провожу вас, – отвлекая от бедняжки, предложила Берта. – Вы сможете сразу обживаться в отдельной комнате. За мной. – Не дожидаясь ответа, она пошла куда-то за печь.

Там была еще одна неприметная дверь, а за ней темный коридор с лестницей. Здесь с первой ступени начинался деревянный пол. Только теперь Бёрк заметила, что в общей комнате не было привычного настила. Пол представлял собой утоптанную землю, кое-где прикрытую плетеными циновками. Это удивило. У Татимира даже в сарае полы были застелены дубовой доской.

– Почему там нет досок? – не удержалась от вопроса Бёрк.

– На полу? – хмыкнула Берта. – Так сгнили. Давно. Даже я не застала. Тут ведь вода совсем рядом. Копни лопатой – и вот оно болото. А дерево от влаги быстро портится. Только на втором этаже во флигелях сохранилось.

– Почему новый не постелют?

– Кто? – удивленно повернулась к ней Берта.

– Э-э-э… плотники? – неуверенно предположила Бёрк и почувствовала, как Лучана дернула ее за юбку и что-то зашипела.

– Наивная, – хохотнула Лушка и, обогнув Бёрк, словно прикрывая ее от врага, встала рядом с Бертой. – Не привыкла еще к проклятью мора. Деревня ее на отшибе стояла, многого не знает. Глухомань.

– А-а-а… – понятливо, но растерянно кивнула Берта и подумала, что Бёрк – первый человек, не соображавший, что к проклятым подходить опасно.

– Сюда никто не поедет, Бёрк. Кому охота жизнью рисковать? Да если и поедет, от него потом люди шарахаться будут, решат, что заразу на себе привез. Да что говорить…

– Да, – грустно вздохнула Берта, – мы и сами такие были…

На второй этаж поднимались молча. Подбадривал только громкий жалобный скрип ступеней. Наверху оказалось светлей. Короткий коридор освещало большое окно, вырезанное в торце стены. По обеим сторонам на небольшом расстоянии друг от друга тянулись двери. Вторая слева открылась с трудом и только наполовину – дерево от сырости разбухло. Берта протиснулась внутрь и чихнула.

– Эта комната свободна. Она давно пустует. Но состояние сносное. Лучшее из всех остальных.

Новенькие вошли следом. Комната оказалась совсем небольшой. Вдоль стены справа стояли две полати. Слева еще одна – у окна, а у двери крохотная печурка. В углах висела паутина, и на всем лежал толстый слой пыли.

– Очень советую вам взять эту комнату. – Берта рукой обвела помещение. – Есть еще две пустые, но они на первом уровне. Без пола, и в окнах нет половины стекол.

– А в этой почему не живут? – Лучана сразу заподозрила подвох.

– Ну… из-за суеверий, – заколебалась, но ответила Берта. – Прежних хозяек уже нет.

– Вот как… – Лицо Лучаны вытянулось и скисло. Оказывается, им предлагают хорошее жилье не из уважения или радости, а потому что никто другой на него не зарится. Все боятся занимать кровати, на которых умер знакомый человек. – Это меняет дело… Можно посмотреть другие комнаты? – Она, как любая порядочная деревенская девушка, была суеверна и до обморока боялась приведений.

Бёрк молча подошла к окну. Раму перекосило, и появились большие щели. Когда-то их законопатили сухой травой и мхом. Теперь все это наполовину высыпалось, и весенний ветер задувал в помещение. Чувствовался сквозняк, сейчас приятный, но зимой он будет просто убийственным. У окна уютная раскладка на мелкие квадраты. Красиво, но сделано было из экономии – большое стекло стоит дороже. Тонкие штапики, прижимавшие стекла к раме, расшатались, местами сгнили и превратились в труху. Глина, которой промазывали щели, рассохлась. Теперь от ветра стекло тихо жалобно звенело, создавая в комнате грустную атмосферу.

Пальцем Бёрк протерла в серой поверхности круг. В комнату ворвался светлый, луч солнца и высветил плавающие в воздухе пылинки, поднятые гостями. Девушка выглянула наружу. Совсем не высоко, стена вокруг и ниже густо заросла диким виноградом.

– Окно открывается? – не дожидаясь ответа, Бёрк очистила одну сторону от остатков мха. Показались ржавые петли. Ветер дунул сильней, разнося труху по комнате.

– Да. Но… – Берта, разинув рот, наблюдала, как новенькая ловко и резво выдернула из перекошенных пазов всю створку, – …целиком.

Берк вдохнула свежий воздух и смело выглянула наружу. Свесилась почти наполовину и осмотрела подоконник снаружи. Прекрасный спуск! И подъем по виноградным лозам будет легким. Значит, никто не помешает ей совершать ночные прогулки в волчьей шкуре. Свобода!

– Нам подходит! – радостно объявила она Лучане.

Та возмущенно открыла рот для возражений.

– Замечательно, – хлопнула в ладоши Берта, и Лучана растерянно закрыла рот. Но ее лицо выражало полное несогласие. – Вы, наверное, захотите тут убраться?

– Да.

Бёрк огляделась, оценивая фронт работ. Все серое и пыльное. Стены требуют побелки, местами в них есть трещины. Но это все заделать можно будет позже, сегодня уже не успеть. Нужно хотя бы просто смыть пыль.

– Тогда принесу ведро с водой и тряпки! – Берта резво шмыгнула в дверь, словно боялась, что новенькие передумают и потребуют полную экскурсию по обиталищу. А у нее столько своих дел.

– И веник… пожалуйста… – без энтузиазма попросила Лу куда-то в полумрак коридора. – Надеюсь, она услышала, – без особой надежды проворчала, слушая, как внизу затихает звук шагов. – И? – обратилась к Бёрк. – Почему не захотела посмотреть остальные комнаты?

– Зачем? – пожала плечами оборотница и выбросила в окно мох и сухую траву. – Берта же сказала, что это лучшая.

– А как насчет… бывших?

– Ты боишься? Призраков? – хихикнула Бёрк. Лу обиженно сощурила глаза. – Не дуйся. Я тоже! – примирительно обняла ее Бёрк. – Только почему мы должны их бояться? Ведь умерли они не здесь.

– Как?

– Вот посмотри, – Бёрк указала на стену у окна. На белой поверхности выцарапано несколько букв цветок и четко читаемое: Карин. Похоже, это все, что осталось здесь от прежней хозяйки.

– Да, это имя умершей девушки – значит, она жила здесь! – возмущённо вскрикнула Лучана и на шаг отошла от кровати.

– А умерла там. – Бёрк тыкнула в пол. – Внизу! Ты ведь слышала? Они сказали: недавно покинула нас. Значит, зимой. Ее не стало зимой, и другой девушки тоже.

– Но почему ты так решила?

– Потому что сама была такой. Ты забыла? И знаю, что болезни приходят в холода… – Она задумалась, проваливаясь в прошлое. Взгляд расфокусировался и потерялся далеко за окном. Но Лучана громко чихнула, и Бёрк словно вынырнула из сна. – Значит, нам не стоит опасаться всяких там призраков!

Берта принесла погнутое жестяное ведро, вместо ручки которого была веревка, и пару тряпок. Веник тоже захватила. Новенькие засучили рукава и принялись мыть деревянные поверхности.

– А Медея? – с просила Бёрк. – Почему её боятся?

Берта сначала почему-то напряглась, потом махнула рукой и, выглянув в коридор, не слышит ли кто, ответила:

– Медея особенная. Вернее… единственная среди нас женщина. Понимаешь? Как ты, – указала она на Бёрк.

– Единственная среди вас женщина? А остальные кто? Парни? – хохотнула Лучана.

Перед работой она сняла теплый платок, и в ее волосах запуталась изрядная часть паутины.

– Девки, – улыбнулась Берта и густо покраснела. – Не так объясняю, простите. Тема щекотливая, не люблю я сплетничать… Она одна среди нас была замужем.

– Вдова? – понимающе закивала Лучана.

Видимо, Медея, как и Бёрк, потеряла любимого мужчину.

– Нет, – мотнула головой Берта. – Брошенка.

Лучана ахнула и прижала ладонь ко рту. На коже отпечатался серый след, превращая ее в чумазого трубочиста.

– Ужас какой!

– Как это? – не поняла Бёрк.

Слово напомнило ее книгу, выброшенную кем-то за ненадобностью в канаву.

– Это закон о проклятых. – Чтоб Бёрк опять не задала лишнего вопроса и не вызвала к себе еще больших подозрений, Лучана принялась торопливо пересказывать людские правила. – Если замужняя заболеет мором и выживет, то муженек вправе отказаться от нее. Она ведь становится бесплодной и кривой. Вот и отказываются от проклятых как от гнилого товара. Только это очень редко случается. Если и болеют этой напастью, то всей семьей.

– У Медеи случилось. А ведь жила всем на зависть и горя не знала. – Берта прикрыла дверь, села на полати и продолжила со скорбной улыбкой: – Она ведь не из простых. Богатого купца дочь. Говорят, женихи к ней в очередь стояли, из самой столицы свататься ездили. Неудивительно, ведь красота и деньги – редкое сочетание. А Медея красавицей была. Медные косы ниже пояса, голубые глазищи на пол-лица. И сейчас очень милая, если бы не рубцы… Она вышла по любви. Видный у нее муж был, красавец. О чем еще мечтать? Забеременела.

– У нее детишки есть? – заинтересовалась Бёрк.

Теперь понятно, почему у девушки такая печаль в глазах – ее разлучили с ребеночком.

– Нет, – замотала головой Берта. – На пятом месяце ходила, когда мор грянул. Муж ее, тоже купец, все время в разъездах был. Медея со своими родными жила, хоть и замужем. На лето решили все в деревню из города поехать – отцова там родня, бабки… Тихое место, вдали от городской суеты… А ту сторону – раз! и Красным мором накрыло. Она одна из всех и выжила. Только живот скинула. Лихорадкой все тело выжгло, дите мертвое родилось. Мальчик…

– Мальчик… – Бёрк, словно защищая своего малыша, накрыла живот руками.

Девушки скорбно замолчали.

– Так вот, – отряхнула подол Берта. – Живой родни со стороны Медеи не осталось, кто хоть какой-то вес в городе имел, а муженёк быстро к ущербной охладел. Дал ей в деревне две недели отлежаться. Сам и носа не показал – боялся заразы. Вот как любил! Потом повозку нанял и сюда ее отправил. К нам. В вечное забвение. Ему от этого мора только прибыль досталась. По закону ведь как: мужчина, супруга которого переболела Красным мором, считается вдовцом. И он в полном вправе завести новую семью. Что и сделал ее ненаглядный муженек уже через полгода. А в довесок все Медеины денежки безутешному вдовцу остались.

– Как вы узнали? – удивилась такой осведомленности Лучана.

– Так нашлись добрые люди, через возчика записочку прислали. Думаю, новая жена постаралась. Наверное, поздравления хотела получить.

– А Медея? Очень о любимом горевала? – Бёрк прониклась историей и искренне сочувствовала девушке.

Вот так потерять все – ребенка и любовь…

– Медея? Думаю, когда записку получила, не горевала уже. Её сюда сразу словно каменную привезли. Не знаю, как по мужику, а о ребенке она горевала. Сильно. Первое время все рассказывала, рассказывала… И про приданное, которое малышу вышивала, и про колыбельку… Потом замолчала, озлобилась на всех. Не простила людям предательство. За всю свою жизнь здесь ни разу не смеялась, редко с кем разговаривает и вообще держится особняком. Но, в отличие от других, она никогда не плачет, а у нас, проклятых девчонок, это частенько бывает. А вот сегодня просто чудо случилось. Так тебя защищала…

Берта оглядела Бёрк, задержала взгляд на ее животе.

– …Не обижайся, но я думаю, не о тебе она печется. Ребеночка ей хочется понянчить. Не погибло в ней материнское начало. – Берта взяла оборотницу за руку и заглянула в глаза. – Ты уж пожалей ее, не отталкивай. Она хорошая. Резкая, конечно, временами. Балованная ведь росла. Только как человек она хорошая. Настоящая. Может, оттает.

– Хорошо. – Бёрк смущённо улыбнулась. – Постараюсь не вредничать.

Оборотница даже обрадовалась присутствию в обиталище такой женщины. Ведь сама она ни о детях, ни о родах ничего не знала. Последнее время ее стали донимать страхи. Как? Что? А теперь появилась надежда на поддержку.




6. Правила совместного проживания


Когда пыль и паутина были убраны, Берта и вызвавшаяся помогать им Зоя, притащили в комнату тюфяки, подушки и корзинку с дровами.

– Вот, получайте постель, – сказала Берта, укладывая на полати матрас из грубой ткани. – Рогожка старая, но внутренности мы сменили, свеженькой травой набили. Аромат – закачаешься! И не верится, что сено всю зиму на чердаке пролежало. Спать будете, как на стогу. Сейчас еще печь затопим, комнату просушим, прогреем – и будет вообще, как в королевском дворце.

Берта опустилась на колени перед маленькой печуркой, натолкала в нее сухой травы, веточек и дров из корзины, ударила по огниву, и в комнату потянулся дымок.

– Печь сырая и холодная, сейчас будет немного коптить, – словно извиняясь, пояснила Берта, наблюдая, как из дверцы и щелей поднимаются серые струйки дыма.

– Надеюсь, в трубе птицы не свили гнездо. Уж очень долго не топилась эта печка, – заметила Зоя. – Тогда придётся лезть на крышу и прочищать дымоход. – От такой перспективы все напряглись и с волнением уставились на огонь. – А домовой ох как не любит такого, – чуть слышно добавила Зоя.

Бёрк с интересом посмотрела на эту странную даже для этого места девушку. Ее немного затуманенные, словно заспанные, глаза всегда смотрели немного мимо, будто Зоя кроме реальности видела еще что-то потустороннее. Или витала в облаках. Бёрк было знакомо такое состояние. После чтения своей книги она часто отправлялась в страну Грез. Туда, где живут сказки, где можно мечтать и забыть о серой реальности.

Словно забоявшись потревожить покой домового, слабые языки пламени нехотя затрепетали на тонких веточках, и скоро словно невидимая сила потянула их вглубь печного жерла. Огонь вспыхнул радостно и ярко, перекинулся на толстые палочки и весело затрещал.

– Все в порядке! – обрадовалась Зоя, и девушки выдохнули. – Сейчас быстро комната просохнет.

Приятное тепло медленно потянулось по воздуху. Пока все с веселыми улыбками смотрели на огонь, Лучана решила проверить постель на мягкость. Отбросила веник и плюхнулась на высокий матрас. Перина зашуршала и немного просела. Непривычно, неудобно. Громко.

– Трава быстро обмякнет, – поспешила успокоить Зоя. – Пару дней, конечно, поколет бока, а потом станет как родная.

– Спасибо, – поблагодарила Лу, оправляя подушку. Та никак не хотела принимать удобную форму и топорщилась неправильным многоугольником. – Никогда не спала на соломенных матрасах. У нас дома все перины пуховые.

– Пуховые?! – засмеялась Зоя. – Забудь. Тут никакого пуха не найдёшь. Только трава и солома.

– А у вас домашней птицы нет?

– Откуда? – развела руками Берта.

– Только в небе утки и журавли, – пожала плечами Зоя.

– И даже кур нет? – уточнила на всякий случай Бёрк.

Она тоже улеглась на свежий тюфяк. В отличие от Лучаны, ее постель очень даже порадовала после гнилых листьев в дупле-то. Просто верх мечтаний. Свежий. Сухой. Безопасный.

– Ни кур, ни кошек, ни собак. Только мыши в стенах, а летом жабы и змеи во дворе, – удрученно вздохнула Зоя. – Может, оно и к лучшему. Чем бы мы стали кур кормить?

– Что-то я не совсем понимаю ваши жалобы. – Лу села и принялась пальцами расчесывать волосы. – Почему сетуете на плохую кормежку? Ведь на вас собирают деньги с людей. Налог специальный есть – я знаю, мы его тоже платили.

– Ты про гнилой налог? – Берта села на пустую постель. – Так там собирают денег много, а сюда доезжает совсем ничего.

– Как так? – глаза Лучаны округлились. – Вам ведь все положено.

– Наивная. Положено… – сварливо передразнила Зоя. – Вами положено, а кем-то забрано.

– Давайте я по порядку расскажу. Вам, как новеньким, полезна будет лекция про наши настоящие дела, – вмешалась Берта. – Обиталища давно, говорят, с самого переселения начали строить. Наши изуродованные моськи будят в людях суеверный страх. Мы как постоянное напоминание о близкой смерти. Вот, мол, поглядите, не сегодня, так завтра явится Красный мор и выкосит вас, независимо от регалий и размера кошелька. Люди боятся, бесятся от беспомощности. Здоровье не купишь, а думать об этом постоянно неприятно. Проклятых всегда боялись, обходили стороной, а потом и вовсе установили закон, по которому они могут жить только за забором в специальных обиталищах. Вот и взялись ссылать нас. Конечно, люди не звери, и законописатели позаботились о нашем быте. На каждую девушку выделяют определенную сумму денег, и от количества переболевших и выживших зависит ежегодный налог, который собирают с населения в определенном месте. Сколько девушек – столько и денег собирают с тех, кто живет на земле, где стоит обиталище. Потому у всех разные налоги, и каждый год они другие – то больше, то меньше. Люди называют это «гнилым налогом» и считают деньги выброшенными на ветер. Никому не хочется отдавать свои кровно заработанные на содержание бесплодной, изувеченной и ненужной никому девушки.

– Да, отец всегда ругался, когда платил, – призналась Лучана.

– А меня, когда сюда везли, все встречные проклинали. Тихо, но столько ненависти в глазах было… – опустив взгляд, рассказала Зоя.

– Мне вслед только плевались, – усмехнулась Берта. – Еще уродкой обзывали.

– Значит, проклинали потом, когда отвернулась, – уверенно заявила Зоя. – Хорошо хоть камни не бросали.

– Они возчиков боятся. – Лучана села, собрала волосы в пучок и заколола его вместо шпильки выдернутой из веника палочкой. – В меня пару штук прилетело, когда город проезжали, так Варди их кнутом… А обзывались по-разному: и уродом, и проклятушкой…

– Девочки говорят, обиталища строят так специально.

– Как? – не поняла Бёрк.

– Криво-косо, – пояснила Берта. – И в местах похуже. Эта обитель, например, стоит на болотах. Тут не один нормальный человек жить не станет. Даже охотники никогда не приходят. Да и живности в округе нет.

– Здесь сам воздух гнилой. Стоячий. И часто воняет, – грустно разъяснила Зоя. – Мы дышим им и чаще болеем.

– Быстрее умираем.

– Правда? – испугано спросила Лучана и обвела девушек недоверчивым взглядом.

Ей совсем не хотелось жить в таком месте.

– Если судить по средней продолжительность жизни в обители…

– Это сколько?

– Где-то пять-шесть лет, – смотря куда-то вдаль, ответила Берта. – И все.

– А сколько тут находишься ты? – Лучана перевела взгляд с Зои на Берту.

– Восемь.

– Ты попала сюда еще ребенком? – Бёрк с жалостью посмотрела Берту. Если это так, то она почти ничего не видела в жизни, кроме этих стен и болота.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/li-litvinenko-32982202/berk-2-oborotni-storozhevyh-krepostey-70620325/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.