Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 5
Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 5
Альманах
Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность» #5
Сборник Международной академии наук и искусств – ежегодное издание, являющееся своего рода жемчужиной. Вошедшие в него произведения разделены по территориальному признаку: это Европа, Азия, Евразия, Россия – и представляют наиболее значимых авторов всех видов словесности, что даёт возможность читателям ознакомиться с народным колоритом разных стран.
В пятом томе сборника МАНИ вы встретитесь с произведениями Сергея Уманца, Александра Амбросьева, Людмилы Лазебной, Василия Ловчикова, Сергея Белоключевского, Сергея Протянова, Павла Корчагина, Виктора Рассохина, Сергея Рассохина, Татьяны Цветковой, Владимира Украинского, Елены Ковалюк, Александра Захарченко, Дмитрия Багрецова, Людмилы Безусовой, Елены Булановой-Шумской, Ирины Филимонкиной, Елены Скляровой, Натальи Соболевой и Александра Брусникина.
Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 5
Продюсер проекта Лада Шалахманова
© Интернациональный Союз писателей, 2024
Вступление
Международная академия наук и искусств при поддержке Интернационального Союза писателей представляет вашему вниманию сборник «Словесность», который является жемчужиной и многонациональным достоянием, так как содержит в себе произведения наиболее значимых авторов, пишущих на русском языке независимо от их национальности и мест проживания.
Приятно отметить, что мы с вами продолжаем великую традицию, начатую с конца XVIII века, издаём сборник в стиле альманаха. Ещё в 1827 году А. С. Пушкин писал: «Альманахи сделались представителями нашей словесности. По ним со временем станут судить о её движении и успехах». И это действительно так. В свою очередь В. Г. Белинский называл эпоху выходов альманахов в России «альманачным периодом» и писал, что «русская литература была по преимуществу альманачною».
В нашем сборнике нет границ, есть только полёт мысли и литературное творчество во всех его проявлениях, что доказывает присутствие на его страницах авторов из России, Украины, Молдавии, Татарстана, Белоруссии, Казахстана, Армении, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, Латвии, Эстонии, Туркменистана, Израиля, Италии, Франции, Германии, США и многих-многих других стран. Так или иначе все авторы этого сборника, опубликованные в сборниках, вносятся в «Бронзовый список», «Серебряный список», «Золотой список», «Платиновый список» и «Бриллиантовый список» Международной академии наук и искусств. Лучшие из них будут удостоены общественной награды – медали или ордена «Звезда дружбы», утверждённых Международной академией наук и искусств при поддержке Интернационального Союза писателей.
В пятый том сборника МАНИ вошли произведения Сергея Уманца, Александра Амбросьева, Людмилы Лазебной, Василия Ловчикова, Сергея Белоключевского, Сергея Протянова, Павла Корчагина, Виктора Рассохина, Татьяны Цветковой, Владимира Украинского, Елены Ковалюк, Александра Захарченко, Дмитрия Багрецова, Людмилы Безусовой, Елены Булановой-Шумской, Ирины Филимонкиной, Елены Скляровой, Натальи Соболевой и Александра Брусникина.
Россия
Серго Земной
Донецкая Народная Республика
То, что вы сейчас узнаете, случилось со мной давно – миллиарды лет тому назад, когда произошёл первородный Большой взрыв. И во Вселенной родилось четыре фундаментальные элементарные частицы: электрон, позитрон, нейтрино и антинейтрино – так, по крайней мере, утверждает современная наука. Но мне кажется, что всё было несколько иначе и несколько интересней, а именно: родилось не четыре, а шесть элементарных частиц – ещё частица GM- частица жизни (мужская, отсюда слово «джентльмен») с левосторонним спином (вращение вокруг своей оси) и частица GG – женская частица жизни с правосторонним спином. Другими словами, GM и GG – кванты жизни (квант – это порция, в данном контексте, жизни). По этому поводу есть шутка: вот почему мужчин иногда в жизни тянет сходить «налево», а женщина по жизни всегда права.
Так вот… Когда моя молодая мама встретила папу, в результате бурной (так можно предположить) интимной связи появилась зигота – модель будущей моей телесной субстанции. Но проявиться эта субстанция в виде конкретной реальной жизни не могла несколько лет подряд. Пока моей маме не приснился сон. Этот сон она так и назвала – «Беседа с ангелом».
– Что тебя беспокоит, дочь моя?
– Ребёночка нет у меня – вот моя беда! И будет ли вообще? А ведь мы всё делаем для этого – мы с мужем занимаемся любовью почти каждую ночь.
– Ты запуталась, дочь моя! Вы занимаетесь сексом, а не любовью! Любовью невозможно заниматься, это не процесс. Любовь – это состояние души!
– Так что, любовь и секс – это не одно и то же? – удивилась мама.
– Конечно, – ответил ангел. – Секс – это взаимодействие тел. Повзаимодействовали и разбежались. А любовь – это взаимодействие душ. И таинство рождения детей связано с подселением кванта жизни в зиготу любящего человека. А это происходит только тогда, когда частица G, частица жизни, чувствует, что зигота материализовалась от любви, а не от секса.
– Спасибо! – улыбнулась мама и заснула ещё крепче.
Через некоторое время, зарегистрировав свой гражданский брак в загсе и обвенчавшись, мама, говоря языком А. С. Пушкина, понесла. Спустя девять месяцев моя душа, облечённая в тело, двигаясь по родовым путям, проходя точку сингулярности, разделяющей Тёмный и Светлый миры, наконец-то оказалась в Светлом Мире – Мире людей! С того замечательного для меня дня прошло уже много лет, но моя душа по-прежнему молода и, что самое главное, любвеобильна и добра. Если быть точным, моё тело вместе с душой материализовалось 2 октября 1953 года в г. Харцызске, что на Украине. (Сейчас это Донецкая Народная Республика, Россия – чем я горжусь и счастлив, так как Донбасс всегда был русским!)
Родители любили и учили как могли, а после неполной средней школы «сдали» меня в Харцызский металлургический техникум (я тогда мало чего понимал), где я получил одновременно и среднее образование, и специальность «техник-механик».
Но пришло время служить (в то время это была Советская армия), и я свой долг отдал сполна, отслужив в ракетных войсках стратегического назначения (два года). Там я заинтересовался ракетной техникой и различными новыми технологиями, много времени проводил в гарнизонной библиотеке. Однако читал не только физико-техническую литературу, образно говоря, литературу для ума, но и для познания душевных порывов. И однажды я обнаружил, что внутри меня идёт борьба «физика» и «лирика», то есть я задумался, чему отдать предпочтение после службы в армии – литературе или физике. На тот момент я остановился на последнем и поступил на физический факультет Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского. Успешно его окончив, стал преподавать физику в школах родного Харцызска, одновременно решив свои жилищные, финансовые, а главное, семейные проблемы.
С течением времени, когда я вырулил на свою профессиональную стезю, окончив очную аспирантуру в г. Казани при НИИ профтехпедагогики СССР и получив учёную степень кандидата педагогических наук, я понял, что фундаментальной, основополагающей технологией современной педагогики является «Всеобщая вселенская любовь». Оказывается, из неё вытекают все остальные инновационные педагогические преобразования. Именно поэтому мой профессиональный сайт имеет девиз: «Урок – это территория любви!».
Конечно, в пространстве своего профессионального поля я мог бы говорить ещё очень и очень долго, но чувствую, что пора закругляться. Одного не могу не сказать. Фундаментальной проблемой современной педагогики является то, что вселенское знание разбито на кусочки. Может быть, на данном этапе развития человеческого общества по-другому и не сделаешь, но уже сейчас выход из создавшейся ситуации есть. Какой? Всё дело в том, что каждый учебный предмет формирует миропонимание Вселенной. Но если каждый педагог одухотворит свой предмет, например, как я физику, литературно обработав научный аспект бытия, то думающий человек получит не только миропонимание Вселенной, но и её мироощущение.
Таким образом, двигаясь к миропониманию и мироощущению Вселенной и своей собственной души как целостного образования, я пришёл к выводу, что без литературы здесь не обойтись. Почему? Отвечу вопросом на вопрос: «Чем молодые люди, с которыми я общаюсь на своих уроках и лекциях, лучше детей и студентов, которые живут на других континентах Земли? Я думаю, что ничем!»
Как видим, целевая группа моих читателей – это молодые люди. Стоит отметить, что мои книги так же будут интересны даже землянам, переступившим возраст Христа, если они хотят посмотреть на свою жизнь под другим углом. Люди же почтенного возраста, которым уже за шестьдесят лет, смогут найти в моих книгах «волну оптимистического бытия», что позволит продлить их жизнь как минимум до ста лет. Вывод таков: мои произведения должны стать настольной книгой для каждого человека, для каждой семьи.
Сергей Фёдорович Уманец
Импоцилы
Отрывок мистического детектива
Пролог
В мироздании с огромной скоростью где-то тридцать километров в секунду летит наша родная планета – Земля. Навстречу ей в параллельном мире движется враждебная нам планета – Поц. Когда произойдёт столкновение, никто не знает. А может быть, они пролетят по касательной… и наша цивилизация устоит… Хотелось бы в это верить. Я в это верю! Почему? Потому что верю в силу коллективного разума землян. Если каждый человек будет мыслить по-своему, но примерно в том же направлении, как это делает Иван Изназаретов, главный герой этого романа, то общее сознание Земли, подпитанное торсионными полями каждого землянина, сумеет материализовать на нашей планете идею Творца и Создателя – идею процветания человечества, другими словами, идею рая на Земле.
Милый, дорогой, человек земной, посмотри внимательней вокруг себя… возможно, тебя используют. Будь бдителен.
Серго Земной
Глава 1
Вирус импоцилизма
На календаре девяностые годы прошлого столетия. Так называемая перестройка идёт полным ходом. Перестраивается всё: государства, дороги; переделывается общественный уклад миллионов людей; меняются общество, семья, личность; меняется идеология бытия; меняется всё и вся.
Природа, и та, кажется, стала иной. Глядя на грабительскую деятельность человека, она стала более жестокой и беспощадной к нему; она ощетинилась (и это верно, ведь она защищалась), отстаивала свои права и мстила обидчику пожарами, наводнениями, цунами, оползнями, техногенными катастрофами, различными вирусными пандемиями, СПИДом (синдромом приобретённого иммунодефицита). Но самое страшное, что ждало человечество впереди, не знал ещё никто. Кроме Фора-2. Кто же он, этот таинственный Фор-2? Вопрос, разумеется, не праздный! И его, этот вопрос, вправе задать любой из наших читателей, в том числе и вы.
В народе говорят: встречают по одёжке, а провожают по уму. Поэтому мы не будем оригинальничать и начнём своё повествование с внешней стороны вопроса.
Фор-2 – пожилой мужчина лет семидесяти. Довольно высокий, поджарого телосложения, с вьющимися с проседью волосами, зачёсанными назад. На его бледном с оливковым оттенком лице, а точнее, на левой щеке в дюйме от глаза, сидела небольшая родинка; над верхней губой красовались аккуратные усы. Губы всегда были чуть-чуть растянуты в какой-то неопределённой ухмылке, и всё выражение лица как бы спрашивало: «У вас ко мне есть ещё какие-нибудь вопросы? Или нет?». Но главным было не это выражение его лица. Главными были глаза Фора-2. Точнее их цвет. Они были абсолютно чёрными: ни зрачков, ни радужной оболочки, ни белка.
Фор-2 понимал, что его взгляд всегда вызывал необъяснимый страх и ужас у собеседника, поэтому носил средней затенённости очки, что скрадывало истинный цвет его глаз. Однако в нужный ему момент он снимал очки. И дело было в шляпе, то есть нужное дело, договор, сделка коммерческого или иного содержания совершались в пользу Фора-2. Но об этих «табачных делах» Фора-2 мы поведаем чуть позже. Единственно, что можем сказать наперёд, так это то, что чёрно-угольные глаза Фора-2 однозначно обладали гипнотическим воздействием на человека. Глядя в его глаза, собеседник испытывал панику, ощущал себя сбитым с толку, терял точку опоры и поступал в полное расположение черноглазого.
Итак, первая часть пословицы – встречают по одёжке – реализована: мы с вами имеем некоторое представление о главном герое.
Теперь, по сути, вопрос: кто он, Фор-2?
Фор-2 – это носитель новой идеологии, идеологии третьего тысячелетия – импоцилизма. Что это? Мы обязательно ответим на этот вопрос, но не сразу. Вы найдёте его, прочтя этот роман. Ответ будет дан в жанре детектива.
Конечно, нельзя утверждать, что Фор-2 основатель и создатель идеологии импоцилизма, но… Хотя, если быть точным и конкретным до конца, то и без всяких «но» понятно, что к созданию идеологии импоцилизма Фор-2 не имеет никакого отношения. Он был лишь «вирусом импоцилизма». Фор-2 и ему подобные внедрялись в общественные структуры человечества и исподволь, незаметно, но последовательно и чётко проводили идеологию импоцилизма.
* * *
Однако Фор-2, как вы понимаете, не единственное действующее лицо на страницах этого романа.
Иван Изназаретов – молодой человек лет двадцати пяти, выпускник физического факультета N-ского университета, после получения диплома по специальности «Физик-астроном» и года работы в Крымской обсерватории поехал в город своего детства – Назарет. По поводу названия сделаем несколько пояснений.
У каждого человека, как известно, есть своё место (город или посёлок), где он родился. То есть у каждого человека есть свой «Назарет» (как известно, Иисус Христос был родом из Назарета).
В свои двадцать пять лет Иван был чист Душой и телом и, когда после учёбы в университете и небольшой работы в обсерватории он вернулся в родной город, понял, что сам он нисколько не изменился, так и остался Ваней из Назарета.
Единственное, что переменилось в нём, так это границы мировоззрения – они расширились, а сами мировоззрение и мироощущение приобрели некую философскую окраску. Другими словами, он постепенно превратился в Ивана Изназаретова, а был всего лишь Ваня из Назарета.
Читатели! Вы, вероятно, обратили внимание на то, что слово Душа автор пишет с большой буквы. Это не ошибка, а сознательный ход мысли. Пояснения этому автор даст во второй части романа. Почему? Потому что хочет сохранить интригу повествования.
Вечерами, совершая прогулки по родной местности, Иван не узнавал её. С одной стороны, это был тот же город – город его детства, а с другой стороны, это был уже совершенно другой, чужой для него город.
Отчуждённость от праздных однокурсников, молодёжных тусовок Иван начал испытывать ещё в студенческие годы. Ему не нравились, например, дискотеки, где обязательным атрибутом был запредельный шум музыкальных ритмов, в особенности ударных инструментов. Во время танца разговаривать с партнёром бесполезно: человек не слышал самого себя, не то чтобы кого-то. При этом лазерные спецэффекты иногда так сильно и резко били по глазам в такт стодецибельной музыке, что все присутствующие на некоторое время глохли и слепли. Они и так были слепыми и глухими, как недельные котята, но грохот музыки и световые эффекты в десять раз усиливали их проблемы. И это лишь малость того, что хотелось бы сказать. В антрактах между музыкальными произведениями за буфетными столиками рекой лились вино, водка, пиво, джин-тоник, ром-кола, лонгер и другие напитки.
Вдобавок ко всему это действо утопало в сизом сигаретном дыму. Курили все: и юноши, и девушки; и кто уже выпил горячительного или энергетического напитка, и тот, кто ещё только собирался это сделать; и музыканты, и танцоры; и администрация заведения, и охрана. Если у кого-то в руке не было сигареты, то это ещё не означало, что он не курит. Это значило, что человек либо ещё не закурил, либо уже докурил и выбросил окурок. Каждый из курящих хотел показать соседям по кайфу, что лично у него сигареты дороже, тоньше и ароматнее. И вообще для наблюдателя со стороны, каковым являлся Иван на подобных мероприятиях (потому-то он и прекратил их посещать), казалось, что мир перевернулся. То, что раньше было верхом совершенства: здоровый образ жизни, спорт, один половой партнёр, стремление к познанию внешнего мира и своего внутреннего «я» – теперь было ничем. Теперь это всё называлось одним вонючим словом – отстой. А если ты не куришь, не пьёшь, не интересуешься девчонками и ни разу не пробовал наркотики, то ты лох и чмо, с которым не о чем говорить.
Конечно, сказать, что Иван Изназаретов был ангел во плоти, значило бы кривить душой перед читателями. И это в высшей степени было бы несправедливо по отношению к другим героям нашего романа, поэтому мы постараемся быть максимально объективными и беспристрастными.
Ваня, конечно же, знает вкус пива и сигарет. Он также знает, что от водочки на следующий день болит голова и дурно пахнет изо рта. С этими вкусовыми «прелестями» Иван познакомился ещё на первом курсе университета, когда жил в общежитии. Со стыдом и смехом он всегда вспоминал свой первый сексуальный опыт, когда в жарких объятиях подруги он вместо ответного поцелуя громко икнул и обдал лицо и грудь партнёрши рвотными массами. Потом отполз на чистую сторону кровати и захрапел сном праведника, свернувшись калачиком то ли от холода (всё-таки человек был голый), то ли сработал внутриутробный инстинкт самосохранения (подсознательно он приготовился к тому, что его после всего того, что он сделал и не сделал, будут бить по лицу, печени и гениталиям). Но никто его не бил, и даже не собирался. Подружка просто сфотографировала его на мобильный телефон в скотско-обнажённом виде и, шантажируя распространением на факультете, сбила с импотентного плейбоя сто долларов; а затем удалила его из памяти мобильника, и, наверное, своей тоже. Но стадию взросления прошёл не только Иван. Все коллеги-студенты, так же, как и Ваня, почувствовав запах самостоятельной взрослой жизни, почему-то решили, что «взрослость» – это прежде всего бесконтрольное потребление спиртного и сигарет и сплошное прелюбодеяние. Кто-то быстро переболел этой «юношеской болезнью», как, например, Иван, а кто-то всю жизнь так и мается в поисках призрачного кайфа, не получив достаточного иммунитета в молодости.
Через некоторое время Ваня заметил, что на следующий день после попоек и гулянок у него не только пропадал интерес к научным занятиям, так как элементарно болела голова, бурлило в животе, а на душе, как принято говорить, кошки скребут, но вдобавок ко всему по телу разливались какие-то неосознанные страхи и тревога. Сердце же при этом билось как птица в клетке. Хотелось только одного – лечь, закрыть глаза и никого не слышать и не видеть. Постепенно терялся интерес не только к научным занятиям, но и к жизни вообще.
Может быть, такое депрессивное состояние Ивана можно отнести к впечатлительности его натуры, к тонкой организации его интеллектуальной материи (мозга), которая противилась атаке молекул сивушных масел некачественного спирта и сигаретного никотина.
Так или иначе, но Ваня переболел этой дурной болезнью и дал себе обет: к спиртному и сигаретам не прикасаться. Психика Ивана постепенно пришла в равновесие, голова просветлела, в глазах появились искорки, а в движениях – бодрость и уверенность в себе.
Всё в Иване говорило о том, что он вернулся на круги своя – каковым его создала природа (за это он всегда был бесконечно благодарен своим родителям, которых он отождествлял с земными сущностями: мать – земля, отец – небо; мама и папа – вода и огонь): любознательным и даже любопытным, правдивым и даже простаковатым, открытым и даже чересчур.
Вот в таком состоянии духа Иван и прогуливался по своему небольшому, но родному районному городку с населением не более ста тысяч человек. Выйдя на главную улицу, залитую рекламными огнями, он обратил внимание на обилие различных маленьких кафе и больших ресторанов, аптек и частных магазинов, похоронных бюро, адвокатских и риелторских контор, нотариальных заведений.
Вывески кафе и ресторанов призывали к откровенному пьянству и псевдопатриотизму. Например, кафе «Будьмо!». Что будьмо? Пить? Думать? Разговаривать о деле, о жизни? Но вряд ли в кафе, в котором спиртное продаётся на разлив, можно думать о деле и о жизни серьёзно и продуктивно. Кафе «За нас!». Что за нас? Прежде всего приходит на ум идея: давай выпьем за нас и закусим одной конфеткой, полученной на сдачу, на троих. Повод при этом не ищется, так как всё происходит на бегу: либо на работу, либо с работы. Как правило, пьют за здоровье друзей, пропивая при этом своё личное здоровье. Пивная «Пиво моей Батькивщины». Как будто пиво моей Батькивщины, то же самое, что пиво моей родины, не является алкогольным напитком в первую очередь для молодёжи своей Отчизны. И пиво моей родины не является таким же вредным для ума и сердца молодых людей, как, например, пиво Чехии или Германии. Короче говоря, тезис таков: пейте, граждане, пиво пенное – любите свою Родину – больше ни о чём не думайте – всё остальное Родина сделает за вас сама. Тогда напрашивается другой тезис-вопрос: что Родина сделает для тебя, когда через десятки лет, а может быть и раньше (у каждого человека по-разному), ты станешь пивным алкоголиком, готовым в конечном итоге «в час пик для своей иссохшейся души» за бутылку пива продать не только родину, но и мать родную. Ресторан «Казацкий». Тезис очень простой. Если ты настоящий казак (а ты настоящий герой!), то опрокинуть пару бокальчиков пива или пару рюмочек водочки под горячий обед ты просто обязан за свою принадлежность к казацкому роду. Противотезис: ух ты какой, не хочешь выпить с казаками, а может быть, ты турок или басурманин? Кафе «Гетман». Тезис: если ты настоящий патриот, настоящий украинец, то почтить память народного гетмана (имя не имеет значения) чарочкой хорошего вина или наливочки ты просто обязан. Пивная «Хуторок». Тезис: у нас на хуторке можно расслабиться как у себя дома. Да и стоимость самогона намного ниже, чем стоимость бутылки водки в дорогих ресторанах. Так что, братцы, наливайте и пейте за свою малую родину: за свой дом, за свою улицу, за свой маленький хуторок на окраине города.
И перечень таких ресторанов, пивных и забегаловок можно продолжить писать довольно долго. Но чтобы понять общегосударственную тенденцию в «алкогольном вопросе», приведённых примеров, как нам кажется, будет достаточно.
* * *
Иван хорошо помнил, что на пересечении центральной улицы города с улицей Сеченова должна стоять его родная школа. Но увы… Её там не было. Точнее, здание стояло, но школы в нём не было. Там располагался роскошный мебельный супермаркет «Мегапол». Рекламный щит этого универмага указывал на то, что здесь вы можете найти мебель от Калининграда до Пекина. Когда же Иван поинтересовался, где школа, ему ответили, что ввиду превышения смертности над рождаемостью (вот уже несколько лет подряд) классы постепенно опустели, поэтому школы стали объединять, то есть часть из них начали просто закрывать. А чтобы выражение «закрыть школу» не раздражало нервы общественности города, этот процесс назвали оптимизацией. Другими словами, обычный процесс «прихватизации» имущества учебных заведений города замаскировали псевдонаучными терминами и понятиями. При этом городской отдел народного образования получал побочную выгоду от закрытия школ, а именно: нагрузка на учительский состав возрастала, качество образования и воспитания падало, а в конце финансового года образовывалась колоссальная экономия заработной платы учителей. Эта экономия оседала в карманах заведующего городским отделом народного образования, инспекторов и бухгалтеров. Получался парадокс: тот, кто больше всего проводил времени с детьми в переполненных классах, больше всего отдавал сил, энергии и здоровья обучению и воспитанию подрастающего поколения, имел от этого процесса в денежном эквиваленте меньше всего. А тот человек, который инспектировал и проверял работу учителя, хотя в первую очередь он должен помогать молодым учителям в работе, создавая новые методики обучения и воспитания, или поддерживать учителя-новатора в его педагогических экспериментах и новациях, а не гнобить его параграфами инструкций и предписаний, имел от этого процесса в денежном эквиваленте в два раза больше, чем учитель-пахарь.
У беспокойного пытливого читателя сразу же возникают далеко не праздные и риторические вопросы: «Друзья! А как же быть с христианской моралью? Куда же подевалась вселенская справедливость?». Но оказывается, что истинно ценные вопросы должны звучать несколько иначе: «Как быть всем в такой ситуации? И как исправить такое положение вещей?».
К сожалению, такие вопросы никто не задаёт.
В итоге пустующие школьные здания постепенно стали выкупать богатые люди из столицы и областных центров и потихоньку перепрофилировали их под свой бизнес.
Учителя же, попавшие под сокращение кадров, уходили работать реализаторами на рынок или продавцами в супермаркеты, образовавшиеся на территориях закрывшихся школ. Как видим, от «великого и прекрасного, вечного и разумного» до «практичного и прозаичного» действительно один шаг.
И этот шаг был сделан.
Сколько ни шёл Иван по главной улице города, но так и не смог найти «Ромашку» – садик своего детства. Вместо него красовался продовольственный магазин «Ромашка», над центральным входом которого в неоновых огнях светилась большая рекламная ромашка. В центре цветка на жёлтом фоне было написано число 24, что означало круглосуточный режим работы. А на восьми белых лепестках ромашки были перечислены основные товары магазина: водка, пиво, вода, джин-тоник, колбаса, сыр, рыба, хлеб.
Пройдя дальше, Иван заметил, что исчезли также и ясли «Стриж», и детский садик «Колобок».
В «Стриже» организовали похоронное бюро «Утешенье» с рекламной вывеской «У нас лучшие, красивые гробы и ритуальные услуги. А цены? Они просто смешные! Так что плакать не надо…». И надо вам сказать, что эти красивые гробы и ритуальные услуги действительно были на улёт, в скорости с которыми не сравнится ни один даже самый быстрый стриж.
В «Колобке» образовалась одна из контор налоговой инспекции – налоговая полиция. Из иномарок, которые постоянно то подъезжали, то отъезжали от конторы, постоянно сновали туда-сюда какие-то люди (наверное, налоговые полицейские, «арестованные предприниматели»: одни просящие что-то, другие дающие…). Издалека, если хорошо присмотреться, все они походили на колобков: все они были круглые, с лысыми крупными головами и без шей. В коротких пухлых ручках они держали раздутые папки (вероятно, прячущие в своих чревах «выбитые» с одураченных предпринимателей деньги, штрафы, взятки и какие-то документы). Колобки на своих толстых ножках быстро перебегали из машины в здание инспекции, быстро совершали очень важный, с их точки зрения, государственный обет или акт (а точнее ритуал) и также быстро цокали обратно к своим иномаркам.
* * *
«Господи, – подумал Иван, – неужели это всё мой родной город».
Пройдя дальше, он узнал силуэт здания Дома детского и юношеского творчества (ещё раньше он именовался Дворцом пионеров), где располагались кружки по интересам. Ваня вспомнил, что девочки его класса чаще всего записывались в кружки танцев и музыки – все они хотели быть балеринами или известными танцовщицами, а мальчики посещали кружки моделирования и спорта – они мечтали стать лётчиками, космонавтами или известными спортсменами. Ваня с другом Юрой Леоновым записался в кружок юного астронома. Они так подружились с учителем-методистом, обходительным и любящим ребятню уже немолодым человеком – Виктором Петровичем Митренко, – что вместо положенных трёх дней в неделю бегали к нему в маленькую самодельную обсерваторию почти каждый день. В старенькие, но довольно мощные телескопы они впервые увидели (используя специальные светофильтры, защищающие глаза наблюдателя) тёмные пятна на Солнце. И очень были этому удивлены. Они впервые, благодаря умению и терпению Виктора Петровича, узнали, что Солнце и Луна не стоят на месте и довольно быстро уходят от прицела телескопа. И это их тоже очень удивило, хотя они (как казалось им, юным философам-астрономам) и так знали, что всё во Вселенной движется и меняется, но чтобы с такой скоростью: не успеешь навести прицел телескопа на центр Луны или Солнца, как он (прицел) уже на краю диска астрономического объекта… Чудеса, да и только! Ваня и Юра млели, наблюдая созвездия Млечного Пути, а Виктор Петрович в это время рассказывал им очередную байку древнегреческой мифологии об истории Млечного Пути.
– Орлы, а вы знаете, как образовался этот самый Млечный Путь?
– Откуда, Виктор Петрович? – заёрзали на своих местах мальчишки в ожидании красивой сказки.
– У богов Геры и Зевса родился сын Геракл. Мальчик рос смышлёным и крепким. Зевс был бесконечно рад рождению сына; он сразу же увидел в своём маленьком мальчике настоящего воина-победителя. И вот однажды, когда Гера кормила сына грудью, Зевс вырвал Геракла из её рук и стал демонстрировать ему свой боевой меч, который красиво отражался в лучах Солнца. В этот момент молоко потекло из груди Геры; божественные капли падали на ладони богини и тысячами брызг разлетались по небу, образуя Млечный Путь.
– Я понял, в чём дело, Виктор Петрович, – улыбнулся Иван.
– И я понял, почему так много молока на небе разлито, – повторил Юра, предварительно пошептавшись с другом.
– Так что же вы поняли, братья-астрономы? – сразу же определил, куда уводят разговор подростки, старый учитель.
– Уж больно большие сиськи были у Геры, – усмехнулся Юра и показал на своей груди растопыренными руками воображаемый бюст богини.
– Поэтому и молока, а потом уже и звёзд стало много на небосводе, – добавил Ваня. – Правильно, Виктор Петрович?
– Правильно, дети мои, правильно! Очень большие, почти как у… – Учитель замолчал (он вспомнил покойную супругу Марию Ивановну, прошёл год, как он овдовел), а потом опять заговорил с подростками, но на самом деле он обращался к своей любимой жене, прильнув к окуляру телескопа: – Машенька, голубушка моя! Может быть, ты сейчас смотришь на нас и радуешься? Милая моя!
Виктору Петровичу не хотелось идти в пустую запущенную квартиру, и практически все дни и ночи он проводил в самодельной обсерватории дома творчества, а по вечерам передавал свой астрономический и житейский опыт мальчишкам. Ребята чувствовали чистые вибрации доброго сердца учителя и отвечали ему взаимностью: они любили и уважали Виктора Петровича и называли его между собой «планетарным человеком» (ну не могут ребята в буйном подростковом возрасте без ярлыков и кличек).
Сторожа дома творчества, зная кроткий и спокойный характер (тем более, что старый учитель не страдал вредными привычками – не пил и не курил) Виктора Петровича, не возражали против его ночных посиделок в обсерватории. Иногда сторожа заходили в его лабораторию, и он показывал им в телескоп то или иное созвездие или движущийся искусственный спутник Земли. Сторожа ахали и называли Петровича волшебником. Директриса учебного заведения догадывалась о ночных посещениях подотчётного ей здания старым учителем, но, зная всю обстановку в учебном корпусе от ночных сторожей, закрывала глаза на поведение Виктора Петровича, мотивируя его поступок (больше для себя, чем для него) особенностью его кружковой работы в Доме творчества.
«Ну, в самом-то деле, не наблюдать же за звёздами днём при ярком Солнце», – говорила она сама себе и успокаивалась.
Так и проходили безмятежные дни Виктора Петровича среди звёзд и ребятни (своих школьников, особенно Ваню и Юру, он отождествлял с зарождающимися маленькими звёздочками, говоря языком астронома, и постоянно их пичкал новыми астрономическими понятиями, знаниями астрономической мифологии, практическими умениями). Надо сказать, что усилия Виктора Петровича не ушли как вода в песок, а упали на благодатную почву. Его личная увлечённость астрономией очень крепко задела умы и сердца Вани и Юры. И они поклялись друг другу, что все свои знания и умения направят к одной цели – найти братьев по разуму в бескрайних просторах Вселенной.
Виктор Петрович однажды случайно подслушал разговор-клятву разгорячённых подростков и подумал: «Какие всё-таки хорошие эти мальчишки – Ваня и Юра… Жаль, что не мои сыновья, или хотя бы внуки. Но всё равно – это мои мальчишки, мои звёздочки. И пусть из сотен, тысяч ребят, с которыми я общался на уроках физики и астрономии за тридцать лет работы в школе, только теперь в Доме творчества я открою хотя бы одного своего Эйнштейна или Ломоносова – я буду знать, что моя звезда горела не зря. Ах, Маша-Машенька, – продолжал вспоминать старый учитель, – мы так и не смогли завести своих деток. Сначала тебе было некогда (“Какие дети? А как же работа?” – возмущалась она, будучи учителем русского языка и литературы в той же школе, что и Виктор Петрович), а потом уже было поздно».
Иногда по ночам он наводил свой телескоп на созвездие Девы, находил пульсирующую звезду (в обиходе он называл её Машей) и беседовал с ней обо всём, но больше всего о своих мальчишках – Ване и Юре. Чаще хвалил и рассказывал ей об их успехах, но иногда и ругал за то, что они не выполняли нормативы по физкультуре: Ваня не сумел подняться по канату, а Юра неудачно метнул мяч и попал в голову учителю физкультуры.
Надо сказать, что старый, разбитый ревматизмом физкультурник Олег Карлович любил и уважал детей. Но всему своё время: у него и без этого нелепого удара мячом по темечку уже давно и крепко болела голова. Не зря же народная пословица гласит: «старость не радость, а молодость – гадость (если прожить её неверно)».
В молодости Олег Карлович много курил, бабничал и страдал бытовым пьянством. Для тех, кто не знает, что такое бытовое пьянство, расскажем: это когда на работе от человека пахнет одеколоном и он одет в приличный костюм с галстуком, а дома – в рваных спортивных шароварах с вытянутыми коленками и в грязной майке, с бутылкой в руках, с матом на устах. Другими словами, бытовуха – это порнуха светской жизни.
Но педагогических кадров в школе катастрофически не хватало, поэтому директору школы приходилось мириться с проступками старых кадров. Тем более что директор школы сам страдал от пьянства и его светская жизнь была сплошным недоразумением. А именно: сын связался с наркоманами и умер от передозировки. Дочь «подружилась» то ли с азербайджанцами, то ли с турками, которые очень любили и уважали «бэлых дэвушек». Жена в открытую крутила шуры-муры с кумом. И правда, что ей оставалось делать, если её муж всё свободное время проводил с пляшкой. Жена, заприметив в такой дружелюбной парочке – муж и бутылка – измену (ведь не зря же пляшка от природы была женского рода) и подмену ценностей (себя она ценила выше бутылки водки), стала изменять сама. Другими словами, все были при деле…
– Ты куда швыряешь, идиот? – закричал, брызгая слюной то ли обиженный, то ли контуженный от удара мяча Олег Карлович. – Норматив не засчитываю, а за урок ставлю два балла.
– Олег Карлович! Я нечаянно, мяч срезался с руки, – оправдывался Юра. – Можно я ещё раз выполню бросок?
– Дома, Юра! Дома! Потренируйся бросать мяч в открытую форточку. А если не получится, то родители, я думаю, найдут тему для разговора с тобой, подсчитывая стоимость разбитого стекла. Кстати, я давно не видел их, – оживился ревматик и широко улыбнулся, чувствуя, что начинает «доставать» школяра. – Пусть завтра зайдут в школу – надо с ними потолковать. Мне кажется, ты совсем уже обнаглел и отбился от рук.
– Сам ты обнаглел, – буркнул себе под нос Юра и отошёл в сторону, – трухляк старый.
– Побурчи мне ещё, маменькин щенок, – отозвался Олег Карлович. – Следующим к барьеру для выполнения упражнения подходит Иван Изназаретов.
Сайылык Уола
Якутия
Александр Ксаверъевич Амбросъев родился 22 ноября 1960 года в с. Хордогой Сунтарского улуса Республики Саха (Якутия). Живёт в с. Крестях.
После окончания Вилючанской средней школы до выхода на пенсию работал в торговле. Удостоен знака «За долгий и добросовестный труд в кооперативной торговле России».
Творческую деятельность начал с 2014 года.
Автор книг «Иэйэр кутум илдъиттэрэ» (стихи и рассказы, 2017), «Кэпсээн кэлимэр эргийэ» (рассказы, 2020), «Дай-ар кутум далбараюа» (стихи, 2020), «Аарыма» (1 ч. – 2020, «Аарыма» 2 ч. – 2024).
Произведения опубликованы в региональных печатных изданиях на якутском и русском языках: в газетах «Алтан сэргэ», «Киин куорат», «Туймаада», «Кыым», «Сунтаар сонуннара»; в журналах «Тиэргэн», «Курулгэн», «Айар Кут», «Байанай», «Чолбон», «Полярная звезда», «Сибирские огни»; а также во многих сборниках и альманахах, в том числе: сборник Международной академии наук и искусств «Словесность», «Поэт года – 2021», «Писатель года – 2021», «Килбиэн сирэ Кириэстээх», «Хойооннорум мин оло?ум» и т. д. Многие стихи стали песнями.
Его творчеству были посвящены специальные выпуски (2021, 2023) программы «Культура долгуннара» радио «Тэтам» Национальной вещательной компании Республики Саха (Якутия), участник телепередачи «Эйгэ» как делегат 2-го съезда учителей якутского языка, литературы и культуры.
Александр Амбросьев имеет грант по литературе Администрации культурного и духовного развития Сунтарского улуса Республики Саха (Якутия) (2016). Номинант конкурсов Российского союза писателей «Поэт года – 2021», «Писатель года – 2021», «Лучший писатель года – 2022». Награждён дипломом имени Альфреда Нобеля за творческую и общественную деятельность (2020, 2021) Интернационального Союза писателей и Международной академии наук и искусств. Победитель литературного конкурса научно-популярного журнала охотников и рыболовов «Байанай» на русском языке и лауреат номинации «Дуплет» как лучший автор на якутском и русском языках (2022). Лауреат национальной премии «Золотое перо Руси» в номинации «Моя малая родина» (2022).
24 марта 2023 года во Дворце Олонхо имени С. Зверева состоялась презентация книги «Аарыма» на якутском языке, прошёл творческий час «Айар кутум абыла?а».
Материнская любовь
Рассказ
Медленно иду вокруг алааса[1 - Алаас – типичный для равнинной Якутии ландшафт, представляет собой поле округлой формы с пологими, как правило, склонами и чаще всего с озером посередине. Предки народа саха издревле селились по принципу «один алаас – одна семья». (Здесь и далее примечания переводчика.)] в умиротворении августовского дня. Наконец-то, с окончанием сенокосной страды, шагая по мягкой и блестящей, как шёлк, отаве етёха[2 - Етёх – старинная усадьба.], выхожу к лугам, как бы становившимся ещё шире от убранного сена. Прислушиваясь к хрустящим звукам корней скошенных трав, иду споро. Мне казалось, из-за этого шума просыпаются все вокруг от вечерней дремоты. По краям озера колыхалась ещё зелёная высокая осока. Небо, любуясь светящимися крапинками глади озера, растянуло в нём свои призрачные узоры. А солнце, словно купаясь в ребристых от ветерка дрожаниях озера с весело блестящими бликами, рассыпало вокруг своё нежное сияние света. Утка-свистунок, зовя недавно научившийся летать выводок, вышла с отдельно стоящего маленького травяного островка и уплыла прочь, оставляя за собой расширяющиеся светлые полоски волн.
Охранники окраин лесов, ели с жёстко-мохнатой иглистой хвоей, защитники от всепогодных ветров, как бы взявшись за зелёные ветви, тянули сплошную линию стены, словно держали ритуальную волосяную верёвку. Даже верхушки древних лиственниц, нескончаемо гудящих вечный тойук[3 - Тойук – протяжное пение, которое исполняется при торжественных событиях жизненного круга якутов.] тайги, остановив раскачивающиеся шутливые танцы, стояли неподвижно, будто замерли в ожидании чего-то неизведанного. Красавицы берёзы с трепещущимися листьями из колышущейся рощи повесили украшенные богатой зеленью платки на ветки. Собирая крупные, как виноград, ягодки на опущенных от тяжести ветках кустов, издалека краснеющие множеством алых серёжек, маленькие птички нежно клокотали и чирикали от удовольствия. Их тихо переливающийся, нежный щебет, сливаясь с неуловимо дышащей тишиной, мягко колыша воздух, то становился едва слышным, то совсем пропадал, будто крошки пташки, останавливая трапезу, внимательно прислушивались к природе, доступному только им эфиру окружающей среды.
Лёгкой поступью иду по нежно переливающейся солнечным светом шелковисто-мягкой запоздалой отаве. Осторожно обхожу кусты шиповников с буро-красными и крупными, как бы вздутыми, плодами. Уклоняясь от растопыренных шипов, вошёл в манящую рощу и сразу ощутил её освежающую прохладу и… неведомую мне тайну. Казалось, будто из-под приподнявшихся от дуновения лёгкого весёлого ветерка подолов зелёного шёлка халадая[4 - Халадай – национальное женское платье со сборками.] кокетливо белели стройные ножки алаасных красавиц. Очарованный пышностью зелёного расцвета, мимо радостно качающихся берёз тихонько прохожу в глубь рощи.
Пока шёл, восхищаясь красотой окружающей природы, белыми растрёпанными облаками в голове проплывали мысли. Любуясь растущими в разных позах берёзами, всё больше и больше я дивился их схожести с людьми и в восхищении сравнивал их с представительницами прекрасной половины человечества, воспетыми в олонхо[5 - Олонхо – якутский эпос.], как чудными творениями самой природы и богов, женщинами Куо[6 - Так называли женщин в эпосе]. Эта пышная зелёная роща, своей невозмутимостью и мудрым видом не придававшая особого значения растрепавшим и обледеневшим её всепогодным ветрам, относилась к ним как к мелочам жизни. И во время расцвета колыхающей красоты в своей зелёной доле, шуршащей песней с отголосками судьбы, была очень похожа на общество людей, которые строили жизнь сообща, как и эти берёзы, своими творениями восполняя дух матери-земли, вместе созидая, защищаясь, вновь и вновь расцветая.
Как похожа цветущая мощь этой колыхающейся берёзовой рощи на силу общества, решающего множество задач.
Влияние разных ситуаций на эволюцию развития, на ход непреклонной судьбы, на действия, удерживающие стабильность, становится понятным только тогда, когда начинаешь разбираться во внутренней жизни любого общества. Так же и открывается схожесть творения природы, дерева, с человеком только тогда, когда окажешься в роще и будешь внимательно рассматривать да изучать развитие роста отдельных берёз.
Неужели кто-то, имеющий чувство, не сможет обрести благоденствие, а его сердце не переполнится умиротворением, наблюдая, как бурно растут в зелёной обильной пышности, в лучах любящего солнца – словно достигшие юности девчата, нарядившиеся на бал?
А эти белые красавицы, ставшие матерями, госпожи берёзы, ещё совсем молодые, окружённые радостно шепчущимися маленькими берёзками, грациозно качались, махая молодыми ветвями. Редкие родинки-пятна, украшающие их видные стройные станы, выделялись как нетленные свидетели разных жизненных полос. Оказывается, они же начинают распространять животворящий тойук края, они же, раскачиваясь в плавном танце, шелестом творят чары вдохновения. Но всё же чем дальше в рощу, тем более причудливой формы берёзы встречаются.
Впереди появляются и, как у любящих родителей, с волнением устремившиеся вверх, стройные, цветущие; и перекрученные, почему-то сгибаясь, но всё равно выпрямляющиеся, тянущиеся к небу; и, как сердечная рана, расколотые жестоким громом, умирая, но вновь упрямо продолжавшие расти, двух-трёхствольные; и сломанные бурей, как будто во время тяжёлых испытаний несчастливой доли жизни, но упорно жаждущие жить и, не уронив своих ветвей, ввысь поднимающиеся деревья. Хоть и не было видно их свидетельствующих о нелёгкой жизни стволов, но они, не зацикливаясь на превратностях судьбы, радостно махали зелёными ветвями, вытянув их к синему небу. Украшая обильной листвой рощу, вместе со своими маленькими берёзками они обогащали её зелёной величавой пышностью.
Я шёл медленно и тихо, мысленно благословляя и нежно, бережно касаясь ладонью тонкой бересты берёз, видел их не сломавшихся от жизненных передряг, поднимающих свою зелень к лучам солнца деревья.
Но по-настоящему самой удивительной, встревожившей душу, взволновавшей сердце, была упавшая берёза, протянувшая ветки к небу. Хотя она лежала почти полностью укрытая серым мхом, от неуёмного желания ещё жить, найдя в себе силы, она, даже превращаясь в труху, создавала в роще жизнь, за долгие годы вырастив ветви в высокие стволы деревьев. Высасывая из земли сок, передавала жизненные силы своим ветвям-берёзкам, поднимала их ввысь, к солнцу, это дерево – берёза-мать. Буря ли её сломала, выкручивая, может, кто-то повалил… Но она, не сетуя на свою долю, отдавала всю свою благодатную силу растущим ветвям, чтобы они выросли прекрасными берёзами среди себе подобных. Деревце-мать не оставляло себе даже последние капли жизненных сил…
Как прекрасно было видеть чарующее сияние цветущей зелени в лучах солнца у ставших красавицами берёз-ветвей, чувствовать дуновение колыхающейся, танцующей силы созидания, слышать прекрасную песню-шелест, понимать стремление к светлым мечтам, узнавать секреты любви у шёпота листьев.
Да, вот это и есть дух светлой и чистой, искренней и душевной, прекраснейшей любви, заставляющей расти, распространяющей обилие животворящего тойука – алаасного благословения.
Хотя при жизни каждого из нас обязательно подстерегают разные превратности судьбы, в действительности есть движущая сферу всего мира основная сила, дающая будущему поколению энергию прекрасной жизни, – материнская любовь.
Оказывается, здесь и есть доведённое до совершенства чудесное украшение природы: нежная прелестница, госпожа алааса с пышными зелеными локонами и с белым ликом – красавица берёза. И здесь, в благородной природе, жива прекрасная среда, направляющая беспрерывный круговорот жизни от рождения в рост и созидание.
Выходя из берёзовой рощи, любимицы величественной природы, и шагая домой, я обратил внимание на то, что трель птички, трепетно призывающей детей к самому плодоносному кустарнику красной смородины, стал отзываться во мне прекрасной песней горячо любящей матери. В своеобразном покрякивании утки-чирка, зовущей свой ещё не окрепший крыльями выводок, защищая его от кружившего над ним коршуна, тоже было слышно истинно материнское беспокойство за своих детей. Даже это вечернее лёгкое дуновение казалось похожим на дыхание моей доброй старой матери, когда она нас обнимала сострадательной, успокоительной нежностью. А уже заходящее солнце, улыбаясь за румяными облаками, последними лучами окрасило мягким золотом, облагораживая весь алаас. И, как будто говоря: «Немножко поспите, успокойтесь, летающие, бегающие мои, отдохните от дневной суеты…», – целовало материнской нежностью.
Созданные Матерью-Природой необыкновенные звуки окружающей среды убаюкали моё сердце нежным вдохновением, вливаясь в душу невидимыми волнами. А мы, люди, рождённые на этой земле, защищаем ли Мать-Землю, ухаживаем ли за природой, чтоб она не зачахла, так, как должны выполнять священный долг перед матерью?
Аарыма[7 - Аарыма – очень большой, громадный матёрый волк.]
История волка (отрывок)
Пролог
Неподвижный холодный туман окутал землю. Ледяная макушка суровой зимы переполнилась лютой стужей, и в стылом тумане кажется, что время остановилось навсегда. Лишь спустя какой-то неуловимый для простого смертного миг скрипящие полозья саней зимы сдвинутся в сторону тепла.
Но до этого момента ещё далеко, и в такие дни никто лишний раз на улицу носа не кажет, а если и есть надобность, то с делами справляется споро. В необъятной тайге из застывших под снегом деревьев будто выдули остатки жизни, только дрожат замёрзшие насквозь заиндевелые ветви. Изредка тишину стоячего морозного воздуха нарушает оглушительный треск лопнувшего от неимоверного холода древесного сучка. Тёплое дыхание мохнатых лошадок превращается в белое матовое облако, которое, чуть поднявшись над землей, медленно колышется вкруг них. Подышишь таким загустевшим воздухом, и вскоре в носу образуются щекочущие ноздри льдинки.
На западной стороне слившегося с белёсым низким небом алааса, в его глубине, стоит небольшой домик. Рядом с ним притулилось крохотное здание, где тихо и уютно урчит генератор. Время от времени из печной трубы человеческого жилища в тёмное небо вылетают пламенеющие искры. Сквозь лёгкие занавески пробивается свет, и кажется, что он рисует на плотно утоптанном снегу двора замысловатые танцующие узоры.
Внимательный взгляд позволяет более обстоятельно рассмотреть хозяйство, где внутри аккуратной изгороди, кажется, есть всё. Здесь и крытый добротным шифером большой сарай – там до поры до времени приютились сани, в которые запрягают лошадей, – а рядом массивный длинный стол, заставленный ровными рядами заготовленного осенью кристально чистого льда. Тут же летняя кухня с опрятной кирпичной печью для выпекания хлеба, чуть далее виднеется банька и кабинка душа. Возле длинного вместительного гаража сложены дрова. Впритык к задней стороне двора стоят большие огороженные стога сена. Ещё один обширный загон пустует, а в следующем пасутся две лошади, которые с удовольствием громко фыркают и топают копытами по мёрзлой земле. В густом ельнике, возвышающемся на северной стороне усадьбы прямо за банькой, в объятиях разлапистых лап укрылся не тающий и зимой и летом булуус – ледник для хранения всевозможных съестных припасов.
В один из таких холодных дней рядом с булуусом промелькнула тень матёрого серого хищника – это Аарыма. Волк, подойдя к жилью вплотную, замер, внимательно прислушиваясь к сторожкой тишине. Хозяйская собака, свернувшись калачиком и спрятав от мороза нос под пушистый длинный хвост, забилась в конуру. С угла размашисто и тщательно расчищенного от снега двора, где стоит её жилище, видно всё, но сейчас, кажется, пёс не в состоянии учуять никакого запаха. Появляющийся время от времени лёгкий ветерок дует волку с южной стороны – со стороны человеческого жилья, внутри которого шумит включённый телевизор. Этот звук слышен даже сквозь стены, значит, хозяин уже вернулся из посёлка.
В свете луны тень Аарымы ещё пару раз промелькнула между деревьев и исчезла. Это он приходил проведать двуногого соседа, с которым мирно уживался много лет, но с недавних пор они превратились в кровных врагов. Почему человек и волк, дети природы, вдруг стали врагами и, как говорили наши предки, начали выслеживать друг друга по горячим следам, преследовать по остывшим?
Часть первая
Утрата
В прошлом году, чтобы восстановиться после весеннего гона, Аарыма с верной подругой направились к верховьям большой речки, где они обычно охотились на диких оленей. По пути пара неожиданно наткнулась на стаю пришлых волков, которые загрызли кобылу из косяка их двуногого соседа – чужаки уже заканчивали своё роскошное пиршество. Это пастбище с никогда непересыхающим глубоким озером и прекрасным травостоем раскинулось в отдалении от людского жилья и служило местом тебенёвки*. В последнее время там зимовал табун во главе с молодым горячим жеребцом по кличке Могул.
Тебенёвка – зимнее пастбище лошадей, овец, оленей и других сельскохозяйственных животных, покрыто снегом.
Волки никогда не нападают на кобыл и других домашних животных вблизи своего логова. Волчица, верная и мудрая подруга Аарымы, мысленно приговаривала: «Умные волки на богатство своего двуногого соседа не зарятся, из-за одной скотинушки на кровную вражду не идут. Тогда человек не трогает тебя и не выслеживает тебя. Ну а если случится непоправимое, то между человеком и зверем выживет только один. И это будем не мы. Не трогай его: у них своя жизнь, у нас – своя. Нам с лихвой хватит и тех оленей, которых мы поймаем в верховьях нашей большой речки». И действительно, Аарыма с надёжной подругой мирно соседствовали с человеком много лет, и его табуны длинногривых лошадей перестали пугаться и обращать на них внимание. Даже когда они пробегали мимо.
Вдруг откуда ни возьмись появилась большая стая волков, задравшая кобылу их двуногого соседа и отворившая тем самым врата войны. Увидев вероломство чужаков и предвидев последствия, Волчица пришла в ярость и ощерилась. Чужаки почувствовали, что сейчас им предстоит смертельная схватка с хозяевами этих мест. Аарыма, страшный в своей злобе, прижав уши и пригнув лобастую голову, шёл прямо на них, а рядом была его верная подруга. И чужаки, хоть и зубастые и наглые, притихли и предпочли убраться восвояси.
Вскоре за ними в верховья речки направилась и пара местных волков. Как они и предполагали, стая чужаков до этого уже основательно похозяйничала там, везде были их следы. Пара по знакомой им тропе перебралась на противоположный берег, чтобы поискать свежие следы оленей.
Верная спутница Аарымы вдруг уловила запах двуногих, и у неё окончательно испортилось настроение. Эти пришлые раскорчевали деревья, перерыли и обезобразили землю, избороздив её железными когтями, проложили запутанные пути-дороги, исполосовав ими вдоль и поперёк леса и алаасы.
После них остались уродливые котлованы и бесконечная незарастающая колея, выглядевшая словно шрам на живом теле. Она видела, что вековая тайга не устояла против могучей техники, и в родном для Волчицы лесу начались перемены, которые беспокоили её, тревожили. А ещё Волчица думала о встреченной сегодня стае волков, легко проникших в их земли по дорогам, проложенным такими же чужими для этих мест двуногими. Эти волки, как и все временщики, неписаных законов тайги не признавали и поступали как им заблагорассудится. Волчица знала, что с чужаками они никогда не уживутся, ибо её родные места не могут прокормить такое количество хищников.
Пока Аарыма изучал оленьи следы, Волчица решила узнать, куда направилась стая чужаков. Она побежала лёгкой рысцой и заметила сбоку от себя странные следы. Свернула туда, чтобы рассмотреть внимательнее, как вдруг что-то лязгнуло и её лапу обожгла нестерпимая боль. От неожиданности самка резко отскочила в сторону, но раздался звук натянувшейся железной цепи, и волчица со всего размаху рухнула на землю. Ещё не понимая, что происходит, завертелась юлой, пытаясь освободить лапу из капкана, и тут сработал сторожевой механизм силка из стальной проволоки. Изуверское изобретение мгновенно обвилось вокруг шеи, сдавило горло так сильно, что она даже не могла дать знак своему волку. Волчица издавала лишь сдавленный хрип. С каждым движением стальная проволока затягивалась всё туже и туже, самка начала задыхаться. Вскоре затуманившийся мозг услышал вдали какие-то звуки, но потом всё померкло и сознание покинуло Волчицу.
Тем временем Аарыма нашёл оленье стадо. Умело отделил от него четырёх оленей и погнал их на Волчицу. Он давал понять громким воем, в какую сторону они бегут, чтобы самка могла перехватить их. Именно этот вой был последним, что слышала Волчица в своей жизни. Но он ещё не знал, что её верной подруге больше не рассекать родную тайгу, не нежиться в ласковых лучах солнца, не рыскать по лунным полянам и не растить мохнатых игривых волчат.
…Они были свободными детьми бескрайней и прекрасной тайги и свято соблюдали её священные неписаные законы. Добывали животных не ради забавы, а для пропитания и выживания, в основном больных и ущербных, так что их не зря называют санитарами леса. Волчья пара – это образец любви и верности, который создаётся на всю жизнь. Они не подпускают чужие стаи в свои владения и потому мирно соседствовали с двуногими – они не трогали их, не беспокоили волков и люди. Впрочем, многие сельчане даже не догадывались, что рядом с ними обитают самые умные творения тайги. Да что там двуногие, кажется даже большинство мелких зверушек и пичужек никогда не видело местных волков и тоже не догадывалось об их существовании.
* * *
…Вмиг осиротевший волк провёл трое суток возле закоченевшего тела верной подруги. И всё это время он не переставая выл – вначале низким, потом заканчивающимся на высокой ноте голосом. Это было похоже на плач человека, изливающего в печальной и бесконечной песне всю боль и горесть утраты в подлунном мире. Волку казалось, что это он умер, что это ему переломали хребет и вынули Душу…
Потом Аарыма, приняв важное решение, направился по следам пришлой стаи. И уже вскоре узнал, что их выслеживают вооружённые люди на железных конях[8 - Так волк называл снегоход «Буран».]. Волк теперь особо тщательно принюхивался к запахам двуногих – он начал искать тех, кто погубил его верную подругу.
Время шло, и дни стали заметно длиннее. Уже скоро снег станет мягче и осядет.
Судя по всему, стая хищников в эти края пришла надолго. Чужаки, среди которых было много переярков, чувствовали себя вольготно. Привычным обучением молодых волков в стае не занимались, а без разбору убивали любую живность двуногих. Эти волки не боялись охотников – звери успевали ещё издали услышать шум моторов и заранее убирались с тех мест, где убили очередную кобылу. Хорошую услугу им оказали такие же, как и они, пришлые люди, проложившие сквозь вековую тайгу сотни километров временных дорог для своей техники. Волки не вязли в глубоком снегу, не надрывались и не тратили сил, потому по этим «таёжным трассам» легко и быстро оказывались в любом месте леса.
Аарыма неотступно следовал за пришлой стаей и даже перестал специально охотиться, чтобы не отставать от них. Теперь он питался остатками добычи чужаков – это, в основном, было мясо кобыл и преждевременно родившихся жеребят. Незаметно для себя пристрастился к подобной еде, которая оказалась очень вкусной и питательной. Он на себе почувствовал, что это мясо даёт много сил и энергии, так что пообедавший им долго не устаёт и не мёрзнет. И это вовсе неудивительно – табуны нагуливали жир на отборных пастбищах алаасного разнотравья. В придачу к этому вдоволь питались нежной осенней отавой, появлявшейся после сенокоса. Да и на зиму двуногие всегда припасали разные корма для своих длинногривых любимцев.
Однажды стая, завалив очередную кобылу и наевшись до отвала, устроилась на отдых в густо заросшем деревьями большом увале. Увидев это, всюду следовавший за ними местный волк направился в сторону охотничьей избушки, чтоб как бы невзначай попасться людям на глаза. Уловка удалась. Охотники оседлали железных коней и погнались за ним. Аарыма не стал отрываться от преследователей, а специально дал им возможность пристроиться за ним и по довольно большому кругу обогнул лесное возвышение, где находились волки. Замкнув круг, он исчез. Как Аарыма и предполагал, вскоре волчатники по следам догадались, что окружили на возвышении стаю, за которой гонялись всё это время. Переговариваясь по рации, окладчики осторожно сделали ещё один круг, обложив увал специальной широкой лентой, которая трепетала от малейшего движения воздуха.
Казалось, они вовсе забыли об одиноком волке, но он знал, что это не так. Когда, сделав для верности крюк в пару десятков километров, Аарыма уже в сумерках затаился во временной лёжке, он увидел, как по его следам проехали охотники на железном коне. Волк знал, что эти двое далеко не уедут – уже темнеет, и скоро вернутся в охотничью избушку. Так оно и случилось, а обложенные на лесном возвышении волки выли всю ночь. Они приближались к ленте, но перемахнуть её не решались. Волчатники, сменяя друг друга, дежурили всю ночь.
На завтра охотников стало значительно больше. Часть из них осталась на дорожной насыпи в качестве стрелков, другие – загонщики – направились на «Буранах» к увалу. Но днём снегоходы вязли в мокрой снежной каше, моторы ревели и перегревались. Загонщикам, которые должны были выгнать волков из лесного массива, пришлось спешиться. Движение значительно замедлилось, тем не менее круг начал неумолимо сужаться. Стрелкй застыли в ожидании.
Аарыма задумался. Он решил разведать обстановку, чтобы узнать, где затаились стрелки. Волк несколько раз подходил к ленте, громко выл. Однажды среди волчатников он заметил охотника, который в этих местах промышлял давно. Значит, подумал он, двуногий был опытным стрелком. Перемахнув через ленту, Аарыма направился в сторону волков и громко завыл.
Те сразу опознали его. Они были уверены, что это именно он выдал место их лёжки охотникам. Стая ринулась к нему с явным намерением растерзать. Готовый к подобному развитию событий волк направился в сторону знакомого ему стрелка. Только он перепрыгнул ленту, как раздался сухой выстрел, вздыбивший снег всего в двух-трёх шагах перед ним. Волк хотел подвести погнавшуюся за ним стаю прямо к охотникам и чуть не поплатился за это. На его счастье, Баай Барыылаах Байанай[9 - Байанай – дух леса, покровитель охотников и рыбаков. Баай Барыылаах – постоянный эпитет к слову «Байанай». Буквально: «имеющий богатство», «богатый».] оказался на его стороне и охотник промахнулся. «Впредь надо быть осторожнее», – подумал волк. Шум выстрела выдал охотников. Он вспугнул бегущую за Матёрым стаю, и они вернулись обратно к спасительному лесному возвышению. Следующий день выдался теплее предыдущего.
Аарыма продолжил свои «игры» и в этот раз решил вывести стаю на другого стрелка. Он перемахнул через ленту и с громким воем направился в сторону волков. Чужаки вновь, оскалив зубы, ринулись за ним. Матёрый не стал испытывать судьбу, перепрыгнул обратно и пустился наутёк. Стая в какой-то момент довольно близко подобралась к нему, но неожиданно завернула к озеру и понеслась вдоль него прямо к большой дороге. Один из переярков, бежавший впереди всех, даже не понял, что отставшие от него волки свернули и умчались в другую сторону. Приблизившись к ленте, он замедлил ход, и этого хватило, чтобы стрелок уложил его одним метким выстрелом. Сегодня Байанай улыбнулся охотнику.
Как оказалось, обложенные волки не зря свернули в сторону озера. Они заметили брешь, образовавшуюся от того, что сильный порыв ветра оборвал ленту. Через эту лазейку хищники вышли на дорогу, перебрались на другую сторону и были таковы. По всей видимости, в этот раз они сразу направились к родным местам – следы вели к верховьям речки. Теперь Аарыма был уверен, что предстоящим летом никто не будет посягать на его владения, охотиться на его добычу. Хоть он и остался без верной мудрой подруги, ему удалось хитростью избавиться от непрошеных гостей. Наглая стая чужаков до осени уж точно не появится в этих местах.
Всё это время Аарыма не переставал искать того, кто погубил его верную спутницу. Надеялся, что встретит того на шумной облаве, но нужного запаха он так и не учуял и потому привычной лёгкой трусцой направился в сторону родного логова. Его тень в лунном свете казалась громадной. Волк ещё не знал, что с человеком, с которым мирно соседствовал много лет, они вскоре станут злейшими врагами…
Поиски убийц
Наступила обычная для весны переменчивая погода – ночью основательно подмораживало, а днём всё кругом тихонько таяло. При ходьбе из-под снега выступает талая вода, поскольку земля ещё мёрзлая и влаге некуда деваться. К тому же нынче зимой выпало как никогда много снега, так что он ещё не скоро растает, не скоро испарится.
Какое-то непонятное чувство потянуло Аарыму к тому месту, где они со своей подругой впервые встретили пришлых волков. Пробегая мимо остатков некогда роскошного пиршества чужаков, матёрый вдруг почуял, что он уловил едва знакомый запах, который искал всё это время. Он остановился, обнюхал основания мшистых кочек и вдруг понял: наконец-то нашёл то, что искал! Трудно кому-то сравниться со способностью волка различать запахи, вот и Аарыма учуял из тысячи окружавших его ароматов нужный ему.
Волк ещё раз тщательно всё обнюхал и установил, что двуногих было трое. Первым был человек, который увёз на железной упряжке закоченевшее тело волчицы, его верной подруги, второй запах оставил напарник человека, а вот третий принадлежал двуногому соседу Аарыма! От этого неожиданного открытия у волка потемнело в глазах, гулко-гулко забилось несчастное сердце и стало трудно дышать… Придя в себя, Аарыма припустил в сторону жилища своего соседа.
Приблизившись к знакомым местам, волк выбрал путь через лесистую возвышенность, растянувшуюся между двумя ала-асами. Волк знал, что люди не любят буреломы и потому, хоронясь за завалами беспорядочно упавших елей и лиственниц, можно было незаметно подобраться к человеческому жилью.
По пути Аарыма подкрепился попавшимся, на его удачу, в силки соседа зайцем. При этом вспугнул крупного чёрного ворона, дремавшего среди густых ветвей в ожидании рассвета и наверняка также собиравшегося позавтракать зайчатиной. Прожившая на свете немало лет птица весьма удивилась, увидев серого волка вблизи человеческого жилья. Она всполошилась и издала истошный крик. По её разумению, место хищника – где-то в тайге или в верховьях речки, но только не здесь. Ворон ещё долго недоумённо вертел головой, а его круглые блестящие глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит.
Аарыма крадучись пробрался к лужайке за забором. Тишина… Почему-то не слышно собаки, а ведь она могла и унюхать его. Обойдя ледник, волк дошёл до уборной, но никого и ничего подозрительного не заметил. Собаки, оказывается, на месте не было. Хозяина дома, судя по всему, тоже не было – он имел обыкновение рано затапливать печь. Если собака побежала за двуногим, рассуждал волк, то он должен показаться с развилки большой дороги. Значит, до возвращения пса надо исследовать двор и определить, кто приходил к хозяину усадьбы. Продолжая внимательно прислушиваться к звукам, волк тщательно обнюхал плотно утоптанный снег двора перед домом. Двуногие, убившие его подругу, побывали тут лишь проездом. И это было давно, свежих запахов не было.
Вскоре в доме послышался шум, и из печной трубы показался сизый дым. Он нежной шёлковой лентой заструился вверх, в уже давно просветлевшее, прозрачное небо весны. Хлопнула дверь, и показался незнакомый волку двуногий. Медленно переставляя слегка согнутые в коленях ноги, он направился в сторону загонов, где стояли лошади. Пожилого мужчину нельзя было назвать табунщиком в полном смысле этого слова, тем не менее это был человек, присматривающий за лошадьми. Вот и сейчас он вышел во двор, чтобы подбросить сена старой кобыле и ещё двум длинногривым, стоящим в отдельном загоне. Собираясь вытянуть железным крюком порцию из большого застогованного сена, он краешком глаза заметил позади себя собаку. «Ты смотри, я-то думал, что она вчера вечером увязалась за хозяином, а оказывается, всё это время тут находилась», – подумал он.
Вытащив при помощи крюка несколько больших охапок сена, мужчина сложил аккуратную копну, и в это время вдали послышался знакомый лай. Удивлённо подняв голову, он увидел хозяйскую собаку, не спеша трусившую к дому со стороны большой дороги. «Это как понять», – пронеслось в его голове, и вдруг его прошиб холодный пот. Мужчина резко обернулся, но позади него уже никого не было. Он только сейчас понял, что совсем недавно на него смотрела вовсе не собака, а самый что ни на есть настоящий волк. Воображение услужливо подсказывало, что зверь был просто гигантского размера, в несколько раз больше их собаки. «Такой, глядишь, проглотил бы и не поперхнулся. Чуть завтраком серого разбойника не стал!» – подумал пожилой мужчина и представил, что по привычке попытался было погладить собаку…
Вдруг она громко залаяла и рванула в сторону леса. Но, пробежав всего несколько метров и увязнув в глубоком снегу, живо повернулась назад. Мужчина, глядя на неё, засуетился. Его даже сейчас от одного воспоминания о волке бросало в жар. Он наспех разбросал сено и засеменил в сторону дома. Открывая дверь, заметил, что дрожат не только руки, но и больные артрозом ноги.
«Совсем состарился… Так перепугался, что аж душа в пятки ушла… Слишком всё неожиданно, да и громадная зверюга была…» – думал он, подбрасывая в печь дрова. Потом громко чертыхнулся, вспомнив, что хозяйская собака очень уж похожа на волка. Такая же лобастая, такой же серо-бурый окрас, а хвост, длинный и толстый, всегда стелется над землёй точь-в-точь как у серого хищника. Хозяин рассказывал, что это ему в посёлке машина хвост отдавила. Наверное, именно эта внешняя схожесть волка и собаки и запутала его, тем более что он особо не приглядывался, а стоял к зверю спиной.
Пожилой мужчина в тот день больше во двор не выходил. Выглянул лишь под вечер, и то предварительно пальнув в воздух из ружья. На следующий день кормёжка старой кобылы и двух лошадей превратилась в мучительный для человека процесс. Кормить лошадей он отправился, вооружившись ружьём и сопровождаемый хозяйской собакой. Выйдя во двор, он вновь начал громко ругаться: лошади, не дождавшись привычного утреннего корма, изрыли копытами всю землю возле дома. Хозяину усадьбы это явно не понравится. Пришлось, озираясь, отвести их к загонам.
Для Аарымы также стало неожиданностью, когда, обойдя загоны и собираясь вернуться в лес, он столкнулся с незнакомцем, которого вовсе не ожидал увидеть. Хорошо, что в тот момент он не обратил на него внимания, точнее не понял, кто перед ним.
Теперь волк стал постоянно наведываться к дому, когда хозяин отсутствовал, а был только приглядывающий за усадьбой пожилой мужчина.
Зверь чувствовал, что человек боится его. Его изредка облаивала хозяйская собака, тогда он спокойно уходил в родной лес.
Через несколько дней из посёлка на попутной машине приехал хозяин дома и почти сразу отправился обходить свои табуны. Осмотрев их, распорядился добавить сена и дать дополнительную подкормку. Аарыма, узнав о возвращении двуногого, оставил усадьбу в покое. До поры до времени. В душе он, честно говоря, остерегался человека, который совсем не боялся его. Отсутствие страха волк чувствовал по его запаху – он был совсем другим, нежели у его пожилого работника. Кроме того, волк видел, как уверенно ведёт себя двуногий.
Хоть хозяин дома и приехал, с ним не было тех двоих, убивших его верную подругу. А ведь именно в ожидании встречи с ними Аарыма здесь встретил весну. Но он не терял надежду и был уверен, что рано или поздно остальные всё равно появятся.
* * *
…Однажды хозяин усадьбы натянул вокруг пастбищ чёрную блестящую ленту и уверенный, что обезопасил детей Джёсёгея[10 - Джёсёгей – в мифологии народа саха небесный покровитель коней и отважных мужчин.], отправился в посёлок. Узнавший об отъезде двуногого соседа Аарыма покинул логово и направился в сторону табуна, где одна из кобыл ожеребилась раньше всех. Он решил завалить того жеребёнка и рассматривал это не как разбой, а как справедливую месть за убитую подругу. Аарыма до сих пор был уверен, что именно его сосед навёл охотников на места обитания волчьей пары.
…Пастбище, где находился табун лошадей с намеченной жертвой, также было обтянуто чёрной блестящей лентой. Она громко шуршала на ветру, словно предупреждая всех, что приближается серый разбойник. Волк на какое-то мгновение даже остановился, не решаясь сразу перемахнуть через ленту: уж слишком ещё был силён запах знакомого человека, который не боялся его.
К пасущимся лошадям волк подкрался по следам самих двуногих. Может быть, тут где-то приглядывающий за хозяйством пожилой человек, но Аарыма его ничуть не боялся. Как бы он ни был вооружён, волк не чувствует в исходящих от него запахах угрозу для себя, наоборот, чует, как тот боится сам. По замыслу волка, он поживится жеребёнком, а хозяин табуна, узнав об этом, тут же позовёт для его поимки тех самых двоих охотников. И тогда Аарыма встретит их…
Ночью в лужах вода всё ещё промерзает до дна. Лошадям в это время приходится туго, так как они могут легко поранить ноги об ледяной наст. И потому, добравшись заранее до пастбища, они дремали в ожидании наступления утра, когда чуть потеплеет и можно будет без опаски копытить уже подтаивающий снег. Стоит тихая безветренная ночь, лишь изредка нарушаемая лёгким движением весеннего воздуха. Появившийся на свет раньше всех жеребёнок устроился на прогретой за день проталинке и спит. Отдыхают и кобылы, которым роды ещё только предстоят. Вожак табуна – молодой и сильный Тулуур, семилетний жеребец саврасого окраса, сын известного в этих местах жеребца Туллайа. Вожак на всякий случай обошёл пастбище, но вроде всё спокойно, и вскоре, мотая время от времени головой, жеребец задремал.
В самые суровые месяцы года двуногие часто подкармливают табуны, подвозя на тяжёлой технике сено и другие корма. И на проложенных за зиму глубоких колеях снег начинает таять раньше, чем в других, не тронутых колёсами и гусеницами местах. Именно по такой рано почерневшей земле к лошадям подбирался громадный волк. Он ступал бесшумно, словно лаская мощными мохнатыми лапами землю. На фоне тёмных елей было невозможно различить его хищную тень. Встречный воздух доносил до него терпкий запах кобыл, которым и в голову не могло прийти, что смертельная опасность грозит со стороны дороги, по которой им всегда приходила помощь.
Тулуур неожиданно вздрогнул и проснулся. Вокруг стояла мёртвая тишина. Окружающий пастбище ельник затаился в ожидании какого-то важного события. Саврасый вожак обошёл по кругу косяк кобылиц: все дремали – кто стоя, кто лёжа. Но спокойствия в душе жеребца почему-то не было, наоборот, ему показалось, что-то страшное нависло над ними. Тревога и беспокойство росло, и он стал будить кобыл, ржанием и ударом головы насильно поднимая крепко спящих. Вскоре все собрались в тесный круг. Вдруг показалась хозяйская собака, которая, словно подлизываясь, тихо ластилась, чего с ней никогда не бывало. Раньше, если слишком близко подойти к ней, могла попытаться и за ноздри пребольно укусить. Что это с ней?
Как оказалось, саврасый жеребец беспокоился не зря – скоро на этой поляне разыграется вечная драма жизни и смерти…
Месть
Вслед за вожаком в сторону собачьей тени выжидательно посмотрел и весь табун. Кобылы привыкли, что пёс обычно появляется вместе с хозяином, и некоторые из них, думая, что это пришёл он, направились навстречу. Резво поскакал в сторону собаки и жеребёнок, несмотря на тихое и ласковое ржание матери, не разрешающей ему удаляться от неё далеко. Вдруг тихо ползущий пёс, которого до этого все принимали за хозяйскую собаку, вскочил. Только сейчас до длинногривых детей Джёсёгея дошло, что к ним, прикинувшись собакой, подкрадывался волк!
Из-за усиливающегося ветра, дующего в сторону серого, исходящий от него запах смерти, который лошади обычно чуют за версту, в ноздри ударил лишь тогда, когда хищник предстал самим собой.
С детским любопытством прибежавший тонконогий жеребёнок развернулся, чтобы убежать к спасительной матери, и тут волк сделал гигантский прыжок… Миг – и его клыки вонзились в нежную плоть шеи. Нападение было столь стремительным, что хищник по инерции перекувыркнулся вместе с почти невесомой жертвой, успев разорвать тонкое горло жеребёнка ещё в воздухе. Подскочившая кобыла моментально развернулась и нанесла задними ногами мощный удар, но промахнулась. Успевший увернуться хищник отреагировал мгновенно – едва смертельно опасные для него копыта лошади опустились на землю, как волк вцепился зубами в её заднюю ногу, стремясь разорвать сухожилия. Волчий план мог бы закончиться успехом, если бы не подоспевший вожак табуна, сходу нанёсший удар передним копытом. Волк едва успел увернуться, но копыто жеребца всё-таки задело по касательной его череп, от чего у Аарымы загудела голова, и он, разжав челюсть, отпустил добычу.
Волку, хоть у него и затуманилось в голове, хватило сил достичь в два прыжка ближайшей опушки, где он залёг под большую лиственницу и, положив гудящую от удара голову на передние лапы, стал наблюдать за табуном. Боль не проходила. Саврасый жеребец собрал разбежавшихся во время нападения кобыл и погнал их в сторону другого алааса.
Посреди пастбища виднелась тушка жеребёнка, вытянувшего ноги в смертельной агонии. Кровь уже вытекла из разорванного горла и теперь сочилась лишь тонкой струйкой. У маленького тельца стояла мать и, словно приговаривая: «Вставай, сынок! Вставай!», тыкалась мордой в уже безжизненное и начинающее коченеть тело. Подошёл жеребец и чуть ли не силком направил кобылу в сторону остальных лошадей. Пора было уходить. Пока дошли до конца ала-аса, несчастная мать ещё несколько раз пыталась вернуться к мёртвому жеребёнку, но вожак оттеснял её, не позволяя воротиться. Только сейчас она почувствовала острую боль от волчьих зубов и, сильно прихрамывая, медленно скрылась за деревьями вместе с саврасым вожаком.
Умом кобыла понимала, что потеряла жеребёнка навсегда, но сердце матери отказывалось это принимать. Ей было трудно поверить, что сыночек больше не будет резвиться и скакать по проталинке, подпрыгивая на тоненьких ножках, что он больше не будет тыкаться мягкой влажной мордочкой в её гудящее, переполненное молоком вымя…
Саврасый всё это время шёл рядом, следя, чтобы она не отстала и не свернула обратно. Другие кобылы часто и брезгливо фыркали, пытаясь поскорее избавить ноздри от тошнотворного запаха свежей крови. Они шли неторопливо, но были готовы по первой команде вожака Тулуура повернуть в нужную сторону. Однако сейчас никто нападать на них вроде не собирался, и табун вскоре благополучно достиг безопасного пастбища недалеко от усадьбы хозяина. Они остановились, решив дать набраться сил раненой кобыле. Разбредаться по лугу не стали, а сгрудились в тесный круг, чтобы, прислушиваясь к тишине, которая всё ещё таила опасность, дождаться рассвета.
Сейчас никто не знал, как отразится эхо разыгравшейся ночью трагедии на судьбе каждого из них – и человека, и хищника, и длинногривых сыновей Джёсёгея…
Аарыма был уверен, что нажил ума, но сегодня из-за его собственной глупости вожак табуна чуть не раскроил ему череп. Волк же видел, что саврасый жеребец находится в самом расцвете сил, да и размерами Бог Джёсёгей его явно не обделил. «Не нужно было в пылу азарта на кобылу нападать, – размышлял он, – ведь вожак табуна находился совсем рядом». Когда боль постепенно утихла, волк направился к задранному жеребёнку, чтобы наконец-то вкусить ещё тёплого мяса и восстановить силы. Разорвав едва уловимым движением острых зубов живот, он проглотил его нежное содержимое, даже не разжёвывая. Заморив червячка, не спеша приступил к более мясистому заднему бедру. Затем благодаря могучим челюстям легко перекусил ещё совсем тоненький хребет и хотел было разом разделаться с другими вкусными мозговыми костями, но почувствовал, что каждый укус отдаётся в затылке тупой болью. Тем не менее вскоре от жеребёнка остались лишь шкурка с крохотными копытцами и маленький череп на шейных позвонках.
Наевшись, Аарыма не захотел вязнуть в глубоком снегу, а предпочёл выбраться по своим следам обратно на дорогу хозяина. Уже по прекрасно утрамбованной тяжёлой техникой трассе он побежал рысцой в сторону большой дороги, чтобы запутать следы. Через некоторое время уловил запах перебежавшего дорогу оленя, погнался было за ним, но вскоре передумал и вернулся. Решил, что ему, сделав большой круг, надо вернуться к месту убийства жеребёнка – он теперь был уверен, что хозяин табуна уж точно приведёт тех двоих охотников, которые убили его верную подругу. Аарыма будет дожидаться кровных врагов на другой стороне пастбища… Он искал их всю зиму и весну, но до сих пор не знает, что будет при встрече. А олень никуда не денется – он так и будет пастись в редколесном распадке с образующимся летом небольшим озерцом со стоячей водой.
Волк бежал, и в его голове неотрывно крутилось: «Придут? Не придут? И что будет, когда они наконец-то появятся?..»
Людмила Лазебная
Санкт-Петербург
В 1988 году окончила Пензенский государственный педагогический институт (ныне университет), в 2013-м – Международную академию управления при Президенте Российской Федерации (MBA, макроэкономика со знанием английского языка). Преподаватель иностранных языков, переводчик, кандидат филологических наук. Военнообязанная.
Член Международной гильдии писателей, Союза писателей России, Интернационального Союза писателей, член-корреспондент Международной академии наук и искусств.
В Интернациональном Союзе писателей изданы сборники: «Стрелы памяти», «Без корня и полынь не растёт», «Перо архангела». В издательстве Stella (Хёхинген, Германия) – сборник рассказов «Команда “рядом” другу не нужна» на иврите, русском, английском, немецком языках. В издательстве «Серебро слов» Союза писателей России – сборник прозы о СВО на Украине «Коготь падшего ангела, или Нашла коса на камень», роман-трилогия «Батицкие. Опалённое древо».
Автор более десяти аудиокниг.
Людмила Семёновна – лауреат международного конкурса «Молодой литератор – 2006» в номинации «Поэзия». Награждена золотой медалью Пушкина, звездой «Наследие» (2019). Лауреат Международной Евразийской литературной премии им. П. П. Бажова «Новый Сказ» в номинации «Проза». Лауреат I степени Московской литературной премии-биеннале – 2022 в номинации «Большая проза». Победитель конкурса «Либерти», Гран-при издательства Stella.
Имя твоё – Человек!
Зной, изнурявший более пяти месяцев с самой весны саратовские вольные просторы, начал мало-мальски спадать. Скворцы, собираясь в большие стаи, словно зловещий призрак в чёрном балахоне, то взмывая в небо, то резко снижаясь до самой земли, нервно кружили над скошенными полями в поисках пропитания. Их нескончаемый гвалт наводил суету и ужас. Люди, видевшие многое на своём веку, поговаривали, что конец света совсем близок, ибо небывалые испытания пришли на землю.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70839133?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Алаас – типичный для равнинной Якутии ландшафт, представляет собой поле округлой формы с пологими, как правило, склонами и чаще всего с озером посередине. Предки народа саха издревле селились по принципу «один алаас – одна семья». (Здесь и далее примечания переводчика.)
2
Етёх – старинная усадьба.
3
Тойук – протяжное пение, которое исполняется при торжественных событиях жизненного круга якутов.
4
Халадай – национальное женское платье со сборками.
5
Олонхо – якутский эпос.
6
Так называли женщин в эпосе
7
Аарыма – очень большой, громадный матёрый волк.
8
Так волк называл снегоход «Буран».
9
Байанай – дух леса, покровитель охотников и рыбаков. Баай Барыылаах – постоянный эпитет к слову «Байанай». Буквально: «имеющий богатство», «богатый».
10
Джёсёгей – в мифологии народа саха небесный покровитель коней и отважных мужчин.
Альманах
Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность» #5
Сборник Международной академии наук и искусств – ежегодное издание, являющееся своего рода жемчужиной. Вошедшие в него произведения разделены по территориальному признаку: это Европа, Азия, Евразия, Россия – и представляют наиболее значимых авторов всех видов словесности, что даёт возможность читателям ознакомиться с народным колоритом разных стран.
В пятом томе сборника МАНИ вы встретитесь с произведениями Сергея Уманца, Александра Амбросьева, Людмилы Лазебной, Василия Ловчикова, Сергея Белоключевского, Сергея Протянова, Павла Корчагина, Виктора Рассохина, Сергея Рассохина, Татьяны Цветковой, Владимира Украинского, Елены Ковалюк, Александра Захарченко, Дмитрия Багрецова, Людмилы Безусовой, Елены Булановой-Шумской, Ирины Филимонкиной, Елены Скляровой, Натальи Соболевой и Александра Брусникина.
Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 5
Продюсер проекта Лада Шалахманова
© Интернациональный Союз писателей, 2024
Вступление
Международная академия наук и искусств при поддержке Интернационального Союза писателей представляет вашему вниманию сборник «Словесность», который является жемчужиной и многонациональным достоянием, так как содержит в себе произведения наиболее значимых авторов, пишущих на русском языке независимо от их национальности и мест проживания.
Приятно отметить, что мы с вами продолжаем великую традицию, начатую с конца XVIII века, издаём сборник в стиле альманаха. Ещё в 1827 году А. С. Пушкин писал: «Альманахи сделались представителями нашей словесности. По ним со временем станут судить о её движении и успехах». И это действительно так. В свою очередь В. Г. Белинский называл эпоху выходов альманахов в России «альманачным периодом» и писал, что «русская литература была по преимуществу альманачною».
В нашем сборнике нет границ, есть только полёт мысли и литературное творчество во всех его проявлениях, что доказывает присутствие на его страницах авторов из России, Украины, Молдавии, Татарстана, Белоруссии, Казахстана, Армении, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, Латвии, Эстонии, Туркменистана, Израиля, Италии, Франции, Германии, США и многих-многих других стран. Так или иначе все авторы этого сборника, опубликованные в сборниках, вносятся в «Бронзовый список», «Серебряный список», «Золотой список», «Платиновый список» и «Бриллиантовый список» Международной академии наук и искусств. Лучшие из них будут удостоены общественной награды – медали или ордена «Звезда дружбы», утверждённых Международной академией наук и искусств при поддержке Интернационального Союза писателей.
В пятый том сборника МАНИ вошли произведения Сергея Уманца, Александра Амбросьева, Людмилы Лазебной, Василия Ловчикова, Сергея Белоключевского, Сергея Протянова, Павла Корчагина, Виктора Рассохина, Татьяны Цветковой, Владимира Украинского, Елены Ковалюк, Александра Захарченко, Дмитрия Багрецова, Людмилы Безусовой, Елены Булановой-Шумской, Ирины Филимонкиной, Елены Скляровой, Натальи Соболевой и Александра Брусникина.
Россия
Серго Земной
Донецкая Народная Республика
То, что вы сейчас узнаете, случилось со мной давно – миллиарды лет тому назад, когда произошёл первородный Большой взрыв. И во Вселенной родилось четыре фундаментальные элементарные частицы: электрон, позитрон, нейтрино и антинейтрино – так, по крайней мере, утверждает современная наука. Но мне кажется, что всё было несколько иначе и несколько интересней, а именно: родилось не четыре, а шесть элементарных частиц – ещё частица GM- частица жизни (мужская, отсюда слово «джентльмен») с левосторонним спином (вращение вокруг своей оси) и частица GG – женская частица жизни с правосторонним спином. Другими словами, GM и GG – кванты жизни (квант – это порция, в данном контексте, жизни). По этому поводу есть шутка: вот почему мужчин иногда в жизни тянет сходить «налево», а женщина по жизни всегда права.
Так вот… Когда моя молодая мама встретила папу, в результате бурной (так можно предположить) интимной связи появилась зигота – модель будущей моей телесной субстанции. Но проявиться эта субстанция в виде конкретной реальной жизни не могла несколько лет подряд. Пока моей маме не приснился сон. Этот сон она так и назвала – «Беседа с ангелом».
– Что тебя беспокоит, дочь моя?
– Ребёночка нет у меня – вот моя беда! И будет ли вообще? А ведь мы всё делаем для этого – мы с мужем занимаемся любовью почти каждую ночь.
– Ты запуталась, дочь моя! Вы занимаетесь сексом, а не любовью! Любовью невозможно заниматься, это не процесс. Любовь – это состояние души!
– Так что, любовь и секс – это не одно и то же? – удивилась мама.
– Конечно, – ответил ангел. – Секс – это взаимодействие тел. Повзаимодействовали и разбежались. А любовь – это взаимодействие душ. И таинство рождения детей связано с подселением кванта жизни в зиготу любящего человека. А это происходит только тогда, когда частица G, частица жизни, чувствует, что зигота материализовалась от любви, а не от секса.
– Спасибо! – улыбнулась мама и заснула ещё крепче.
Через некоторое время, зарегистрировав свой гражданский брак в загсе и обвенчавшись, мама, говоря языком А. С. Пушкина, понесла. Спустя девять месяцев моя душа, облечённая в тело, двигаясь по родовым путям, проходя точку сингулярности, разделяющей Тёмный и Светлый миры, наконец-то оказалась в Светлом Мире – Мире людей! С того замечательного для меня дня прошло уже много лет, но моя душа по-прежнему молода и, что самое главное, любвеобильна и добра. Если быть точным, моё тело вместе с душой материализовалось 2 октября 1953 года в г. Харцызске, что на Украине. (Сейчас это Донецкая Народная Республика, Россия – чем я горжусь и счастлив, так как Донбасс всегда был русским!)
Родители любили и учили как могли, а после неполной средней школы «сдали» меня в Харцызский металлургический техникум (я тогда мало чего понимал), где я получил одновременно и среднее образование, и специальность «техник-механик».
Но пришло время служить (в то время это была Советская армия), и я свой долг отдал сполна, отслужив в ракетных войсках стратегического назначения (два года). Там я заинтересовался ракетной техникой и различными новыми технологиями, много времени проводил в гарнизонной библиотеке. Однако читал не только физико-техническую литературу, образно говоря, литературу для ума, но и для познания душевных порывов. И однажды я обнаружил, что внутри меня идёт борьба «физика» и «лирика», то есть я задумался, чему отдать предпочтение после службы в армии – литературе или физике. На тот момент я остановился на последнем и поступил на физический факультет Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского. Успешно его окончив, стал преподавать физику в школах родного Харцызска, одновременно решив свои жилищные, финансовые, а главное, семейные проблемы.
С течением времени, когда я вырулил на свою профессиональную стезю, окончив очную аспирантуру в г. Казани при НИИ профтехпедагогики СССР и получив учёную степень кандидата педагогических наук, я понял, что фундаментальной, основополагающей технологией современной педагогики является «Всеобщая вселенская любовь». Оказывается, из неё вытекают все остальные инновационные педагогические преобразования. Именно поэтому мой профессиональный сайт имеет девиз: «Урок – это территория любви!».
Конечно, в пространстве своего профессионального поля я мог бы говорить ещё очень и очень долго, но чувствую, что пора закругляться. Одного не могу не сказать. Фундаментальной проблемой современной педагогики является то, что вселенское знание разбито на кусочки. Может быть, на данном этапе развития человеческого общества по-другому и не сделаешь, но уже сейчас выход из создавшейся ситуации есть. Какой? Всё дело в том, что каждый учебный предмет формирует миропонимание Вселенной. Но если каждый педагог одухотворит свой предмет, например, как я физику, литературно обработав научный аспект бытия, то думающий человек получит не только миропонимание Вселенной, но и её мироощущение.
Таким образом, двигаясь к миропониманию и мироощущению Вселенной и своей собственной души как целостного образования, я пришёл к выводу, что без литературы здесь не обойтись. Почему? Отвечу вопросом на вопрос: «Чем молодые люди, с которыми я общаюсь на своих уроках и лекциях, лучше детей и студентов, которые живут на других континентах Земли? Я думаю, что ничем!»
Как видим, целевая группа моих читателей – это молодые люди. Стоит отметить, что мои книги так же будут интересны даже землянам, переступившим возраст Христа, если они хотят посмотреть на свою жизнь под другим углом. Люди же почтенного возраста, которым уже за шестьдесят лет, смогут найти в моих книгах «волну оптимистического бытия», что позволит продлить их жизнь как минимум до ста лет. Вывод таков: мои произведения должны стать настольной книгой для каждого человека, для каждой семьи.
Сергей Фёдорович Уманец
Импоцилы
Отрывок мистического детектива
Пролог
В мироздании с огромной скоростью где-то тридцать километров в секунду летит наша родная планета – Земля. Навстречу ей в параллельном мире движется враждебная нам планета – Поц. Когда произойдёт столкновение, никто не знает. А может быть, они пролетят по касательной… и наша цивилизация устоит… Хотелось бы в это верить. Я в это верю! Почему? Потому что верю в силу коллективного разума землян. Если каждый человек будет мыслить по-своему, но примерно в том же направлении, как это делает Иван Изназаретов, главный герой этого романа, то общее сознание Земли, подпитанное торсионными полями каждого землянина, сумеет материализовать на нашей планете идею Творца и Создателя – идею процветания человечества, другими словами, идею рая на Земле.
Милый, дорогой, человек земной, посмотри внимательней вокруг себя… возможно, тебя используют. Будь бдителен.
Серго Земной
Глава 1
Вирус импоцилизма
На календаре девяностые годы прошлого столетия. Так называемая перестройка идёт полным ходом. Перестраивается всё: государства, дороги; переделывается общественный уклад миллионов людей; меняются общество, семья, личность; меняется идеология бытия; меняется всё и вся.
Природа, и та, кажется, стала иной. Глядя на грабительскую деятельность человека, она стала более жестокой и беспощадной к нему; она ощетинилась (и это верно, ведь она защищалась), отстаивала свои права и мстила обидчику пожарами, наводнениями, цунами, оползнями, техногенными катастрофами, различными вирусными пандемиями, СПИДом (синдромом приобретённого иммунодефицита). Но самое страшное, что ждало человечество впереди, не знал ещё никто. Кроме Фора-2. Кто же он, этот таинственный Фор-2? Вопрос, разумеется, не праздный! И его, этот вопрос, вправе задать любой из наших читателей, в том числе и вы.
В народе говорят: встречают по одёжке, а провожают по уму. Поэтому мы не будем оригинальничать и начнём своё повествование с внешней стороны вопроса.
Фор-2 – пожилой мужчина лет семидесяти. Довольно высокий, поджарого телосложения, с вьющимися с проседью волосами, зачёсанными назад. На его бледном с оливковым оттенком лице, а точнее, на левой щеке в дюйме от глаза, сидела небольшая родинка; над верхней губой красовались аккуратные усы. Губы всегда были чуть-чуть растянуты в какой-то неопределённой ухмылке, и всё выражение лица как бы спрашивало: «У вас ко мне есть ещё какие-нибудь вопросы? Или нет?». Но главным было не это выражение его лица. Главными были глаза Фора-2. Точнее их цвет. Они были абсолютно чёрными: ни зрачков, ни радужной оболочки, ни белка.
Фор-2 понимал, что его взгляд всегда вызывал необъяснимый страх и ужас у собеседника, поэтому носил средней затенённости очки, что скрадывало истинный цвет его глаз. Однако в нужный ему момент он снимал очки. И дело было в шляпе, то есть нужное дело, договор, сделка коммерческого или иного содержания совершались в пользу Фора-2. Но об этих «табачных делах» Фора-2 мы поведаем чуть позже. Единственно, что можем сказать наперёд, так это то, что чёрно-угольные глаза Фора-2 однозначно обладали гипнотическим воздействием на человека. Глядя в его глаза, собеседник испытывал панику, ощущал себя сбитым с толку, терял точку опоры и поступал в полное расположение черноглазого.
Итак, первая часть пословицы – встречают по одёжке – реализована: мы с вами имеем некоторое представление о главном герое.
Теперь, по сути, вопрос: кто он, Фор-2?
Фор-2 – это носитель новой идеологии, идеологии третьего тысячелетия – импоцилизма. Что это? Мы обязательно ответим на этот вопрос, но не сразу. Вы найдёте его, прочтя этот роман. Ответ будет дан в жанре детектива.
Конечно, нельзя утверждать, что Фор-2 основатель и создатель идеологии импоцилизма, но… Хотя, если быть точным и конкретным до конца, то и без всяких «но» понятно, что к созданию идеологии импоцилизма Фор-2 не имеет никакого отношения. Он был лишь «вирусом импоцилизма». Фор-2 и ему подобные внедрялись в общественные структуры человечества и исподволь, незаметно, но последовательно и чётко проводили идеологию импоцилизма.
* * *
Однако Фор-2, как вы понимаете, не единственное действующее лицо на страницах этого романа.
Иван Изназаретов – молодой человек лет двадцати пяти, выпускник физического факультета N-ского университета, после получения диплома по специальности «Физик-астроном» и года работы в Крымской обсерватории поехал в город своего детства – Назарет. По поводу названия сделаем несколько пояснений.
У каждого человека, как известно, есть своё место (город или посёлок), где он родился. То есть у каждого человека есть свой «Назарет» (как известно, Иисус Христос был родом из Назарета).
В свои двадцать пять лет Иван был чист Душой и телом и, когда после учёбы в университете и небольшой работы в обсерватории он вернулся в родной город, понял, что сам он нисколько не изменился, так и остался Ваней из Назарета.
Единственное, что переменилось в нём, так это границы мировоззрения – они расширились, а сами мировоззрение и мироощущение приобрели некую философскую окраску. Другими словами, он постепенно превратился в Ивана Изназаретова, а был всего лишь Ваня из Назарета.
Читатели! Вы, вероятно, обратили внимание на то, что слово Душа автор пишет с большой буквы. Это не ошибка, а сознательный ход мысли. Пояснения этому автор даст во второй части романа. Почему? Потому что хочет сохранить интригу повествования.
Вечерами, совершая прогулки по родной местности, Иван не узнавал её. С одной стороны, это был тот же город – город его детства, а с другой стороны, это был уже совершенно другой, чужой для него город.
Отчуждённость от праздных однокурсников, молодёжных тусовок Иван начал испытывать ещё в студенческие годы. Ему не нравились, например, дискотеки, где обязательным атрибутом был запредельный шум музыкальных ритмов, в особенности ударных инструментов. Во время танца разговаривать с партнёром бесполезно: человек не слышал самого себя, не то чтобы кого-то. При этом лазерные спецэффекты иногда так сильно и резко били по глазам в такт стодецибельной музыке, что все присутствующие на некоторое время глохли и слепли. Они и так были слепыми и глухими, как недельные котята, но грохот музыки и световые эффекты в десять раз усиливали их проблемы. И это лишь малость того, что хотелось бы сказать. В антрактах между музыкальными произведениями за буфетными столиками рекой лились вино, водка, пиво, джин-тоник, ром-кола, лонгер и другие напитки.
Вдобавок ко всему это действо утопало в сизом сигаретном дыму. Курили все: и юноши, и девушки; и кто уже выпил горячительного или энергетического напитка, и тот, кто ещё только собирался это сделать; и музыканты, и танцоры; и администрация заведения, и охрана. Если у кого-то в руке не было сигареты, то это ещё не означало, что он не курит. Это значило, что человек либо ещё не закурил, либо уже докурил и выбросил окурок. Каждый из курящих хотел показать соседям по кайфу, что лично у него сигареты дороже, тоньше и ароматнее. И вообще для наблюдателя со стороны, каковым являлся Иван на подобных мероприятиях (потому-то он и прекратил их посещать), казалось, что мир перевернулся. То, что раньше было верхом совершенства: здоровый образ жизни, спорт, один половой партнёр, стремление к познанию внешнего мира и своего внутреннего «я» – теперь было ничем. Теперь это всё называлось одним вонючим словом – отстой. А если ты не куришь, не пьёшь, не интересуешься девчонками и ни разу не пробовал наркотики, то ты лох и чмо, с которым не о чем говорить.
Конечно, сказать, что Иван Изназаретов был ангел во плоти, значило бы кривить душой перед читателями. И это в высшей степени было бы несправедливо по отношению к другим героям нашего романа, поэтому мы постараемся быть максимально объективными и беспристрастными.
Ваня, конечно же, знает вкус пива и сигарет. Он также знает, что от водочки на следующий день болит голова и дурно пахнет изо рта. С этими вкусовыми «прелестями» Иван познакомился ещё на первом курсе университета, когда жил в общежитии. Со стыдом и смехом он всегда вспоминал свой первый сексуальный опыт, когда в жарких объятиях подруги он вместо ответного поцелуя громко икнул и обдал лицо и грудь партнёрши рвотными массами. Потом отполз на чистую сторону кровати и захрапел сном праведника, свернувшись калачиком то ли от холода (всё-таки человек был голый), то ли сработал внутриутробный инстинкт самосохранения (подсознательно он приготовился к тому, что его после всего того, что он сделал и не сделал, будут бить по лицу, печени и гениталиям). Но никто его не бил, и даже не собирался. Подружка просто сфотографировала его на мобильный телефон в скотско-обнажённом виде и, шантажируя распространением на факультете, сбила с импотентного плейбоя сто долларов; а затем удалила его из памяти мобильника, и, наверное, своей тоже. Но стадию взросления прошёл не только Иван. Все коллеги-студенты, так же, как и Ваня, почувствовав запах самостоятельной взрослой жизни, почему-то решили, что «взрослость» – это прежде всего бесконтрольное потребление спиртного и сигарет и сплошное прелюбодеяние. Кто-то быстро переболел этой «юношеской болезнью», как, например, Иван, а кто-то всю жизнь так и мается в поисках призрачного кайфа, не получив достаточного иммунитета в молодости.
Через некоторое время Ваня заметил, что на следующий день после попоек и гулянок у него не только пропадал интерес к научным занятиям, так как элементарно болела голова, бурлило в животе, а на душе, как принято говорить, кошки скребут, но вдобавок ко всему по телу разливались какие-то неосознанные страхи и тревога. Сердце же при этом билось как птица в клетке. Хотелось только одного – лечь, закрыть глаза и никого не слышать и не видеть. Постепенно терялся интерес не только к научным занятиям, но и к жизни вообще.
Может быть, такое депрессивное состояние Ивана можно отнести к впечатлительности его натуры, к тонкой организации его интеллектуальной материи (мозга), которая противилась атаке молекул сивушных масел некачественного спирта и сигаретного никотина.
Так или иначе, но Ваня переболел этой дурной болезнью и дал себе обет: к спиртному и сигаретам не прикасаться. Психика Ивана постепенно пришла в равновесие, голова просветлела, в глазах появились искорки, а в движениях – бодрость и уверенность в себе.
Всё в Иване говорило о том, что он вернулся на круги своя – каковым его создала природа (за это он всегда был бесконечно благодарен своим родителям, которых он отождествлял с земными сущностями: мать – земля, отец – небо; мама и папа – вода и огонь): любознательным и даже любопытным, правдивым и даже простаковатым, открытым и даже чересчур.
Вот в таком состоянии духа Иван и прогуливался по своему небольшому, но родному районному городку с населением не более ста тысяч человек. Выйдя на главную улицу, залитую рекламными огнями, он обратил внимание на обилие различных маленьких кафе и больших ресторанов, аптек и частных магазинов, похоронных бюро, адвокатских и риелторских контор, нотариальных заведений.
Вывески кафе и ресторанов призывали к откровенному пьянству и псевдопатриотизму. Например, кафе «Будьмо!». Что будьмо? Пить? Думать? Разговаривать о деле, о жизни? Но вряд ли в кафе, в котором спиртное продаётся на разлив, можно думать о деле и о жизни серьёзно и продуктивно. Кафе «За нас!». Что за нас? Прежде всего приходит на ум идея: давай выпьем за нас и закусим одной конфеткой, полученной на сдачу, на троих. Повод при этом не ищется, так как всё происходит на бегу: либо на работу, либо с работы. Как правило, пьют за здоровье друзей, пропивая при этом своё личное здоровье. Пивная «Пиво моей Батькивщины». Как будто пиво моей Батькивщины, то же самое, что пиво моей родины, не является алкогольным напитком в первую очередь для молодёжи своей Отчизны. И пиво моей родины не является таким же вредным для ума и сердца молодых людей, как, например, пиво Чехии или Германии. Короче говоря, тезис таков: пейте, граждане, пиво пенное – любите свою Родину – больше ни о чём не думайте – всё остальное Родина сделает за вас сама. Тогда напрашивается другой тезис-вопрос: что Родина сделает для тебя, когда через десятки лет, а может быть и раньше (у каждого человека по-разному), ты станешь пивным алкоголиком, готовым в конечном итоге «в час пик для своей иссохшейся души» за бутылку пива продать не только родину, но и мать родную. Ресторан «Казацкий». Тезис очень простой. Если ты настоящий казак (а ты настоящий герой!), то опрокинуть пару бокальчиков пива или пару рюмочек водочки под горячий обед ты просто обязан за свою принадлежность к казацкому роду. Противотезис: ух ты какой, не хочешь выпить с казаками, а может быть, ты турок или басурманин? Кафе «Гетман». Тезис: если ты настоящий патриот, настоящий украинец, то почтить память народного гетмана (имя не имеет значения) чарочкой хорошего вина или наливочки ты просто обязан. Пивная «Хуторок». Тезис: у нас на хуторке можно расслабиться как у себя дома. Да и стоимость самогона намного ниже, чем стоимость бутылки водки в дорогих ресторанах. Так что, братцы, наливайте и пейте за свою малую родину: за свой дом, за свою улицу, за свой маленький хуторок на окраине города.
И перечень таких ресторанов, пивных и забегаловок можно продолжить писать довольно долго. Но чтобы понять общегосударственную тенденцию в «алкогольном вопросе», приведённых примеров, как нам кажется, будет достаточно.
* * *
Иван хорошо помнил, что на пересечении центральной улицы города с улицей Сеченова должна стоять его родная школа. Но увы… Её там не было. Точнее, здание стояло, но школы в нём не было. Там располагался роскошный мебельный супермаркет «Мегапол». Рекламный щит этого универмага указывал на то, что здесь вы можете найти мебель от Калининграда до Пекина. Когда же Иван поинтересовался, где школа, ему ответили, что ввиду превышения смертности над рождаемостью (вот уже несколько лет подряд) классы постепенно опустели, поэтому школы стали объединять, то есть часть из них начали просто закрывать. А чтобы выражение «закрыть школу» не раздражало нервы общественности города, этот процесс назвали оптимизацией. Другими словами, обычный процесс «прихватизации» имущества учебных заведений города замаскировали псевдонаучными терминами и понятиями. При этом городской отдел народного образования получал побочную выгоду от закрытия школ, а именно: нагрузка на учительский состав возрастала, качество образования и воспитания падало, а в конце финансового года образовывалась колоссальная экономия заработной платы учителей. Эта экономия оседала в карманах заведующего городским отделом народного образования, инспекторов и бухгалтеров. Получался парадокс: тот, кто больше всего проводил времени с детьми в переполненных классах, больше всего отдавал сил, энергии и здоровья обучению и воспитанию подрастающего поколения, имел от этого процесса в денежном эквиваленте меньше всего. А тот человек, который инспектировал и проверял работу учителя, хотя в первую очередь он должен помогать молодым учителям в работе, создавая новые методики обучения и воспитания, или поддерживать учителя-новатора в его педагогических экспериментах и новациях, а не гнобить его параграфами инструкций и предписаний, имел от этого процесса в денежном эквиваленте в два раза больше, чем учитель-пахарь.
У беспокойного пытливого читателя сразу же возникают далеко не праздные и риторические вопросы: «Друзья! А как же быть с христианской моралью? Куда же подевалась вселенская справедливость?». Но оказывается, что истинно ценные вопросы должны звучать несколько иначе: «Как быть всем в такой ситуации? И как исправить такое положение вещей?».
К сожалению, такие вопросы никто не задаёт.
В итоге пустующие школьные здания постепенно стали выкупать богатые люди из столицы и областных центров и потихоньку перепрофилировали их под свой бизнес.
Учителя же, попавшие под сокращение кадров, уходили работать реализаторами на рынок или продавцами в супермаркеты, образовавшиеся на территориях закрывшихся школ. Как видим, от «великого и прекрасного, вечного и разумного» до «практичного и прозаичного» действительно один шаг.
И этот шаг был сделан.
Сколько ни шёл Иван по главной улице города, но так и не смог найти «Ромашку» – садик своего детства. Вместо него красовался продовольственный магазин «Ромашка», над центральным входом которого в неоновых огнях светилась большая рекламная ромашка. В центре цветка на жёлтом фоне было написано число 24, что означало круглосуточный режим работы. А на восьми белых лепестках ромашки были перечислены основные товары магазина: водка, пиво, вода, джин-тоник, колбаса, сыр, рыба, хлеб.
Пройдя дальше, Иван заметил, что исчезли также и ясли «Стриж», и детский садик «Колобок».
В «Стриже» организовали похоронное бюро «Утешенье» с рекламной вывеской «У нас лучшие, красивые гробы и ритуальные услуги. А цены? Они просто смешные! Так что плакать не надо…». И надо вам сказать, что эти красивые гробы и ритуальные услуги действительно были на улёт, в скорости с которыми не сравнится ни один даже самый быстрый стриж.
В «Колобке» образовалась одна из контор налоговой инспекции – налоговая полиция. Из иномарок, которые постоянно то подъезжали, то отъезжали от конторы, постоянно сновали туда-сюда какие-то люди (наверное, налоговые полицейские, «арестованные предприниматели»: одни просящие что-то, другие дающие…). Издалека, если хорошо присмотреться, все они походили на колобков: все они были круглые, с лысыми крупными головами и без шей. В коротких пухлых ручках они держали раздутые папки (вероятно, прячущие в своих чревах «выбитые» с одураченных предпринимателей деньги, штрафы, взятки и какие-то документы). Колобки на своих толстых ножках быстро перебегали из машины в здание инспекции, быстро совершали очень важный, с их точки зрения, государственный обет или акт (а точнее ритуал) и также быстро цокали обратно к своим иномаркам.
* * *
«Господи, – подумал Иван, – неужели это всё мой родной город».
Пройдя дальше, он узнал силуэт здания Дома детского и юношеского творчества (ещё раньше он именовался Дворцом пионеров), где располагались кружки по интересам. Ваня вспомнил, что девочки его класса чаще всего записывались в кружки танцев и музыки – все они хотели быть балеринами или известными танцовщицами, а мальчики посещали кружки моделирования и спорта – они мечтали стать лётчиками, космонавтами или известными спортсменами. Ваня с другом Юрой Леоновым записался в кружок юного астронома. Они так подружились с учителем-методистом, обходительным и любящим ребятню уже немолодым человеком – Виктором Петровичем Митренко, – что вместо положенных трёх дней в неделю бегали к нему в маленькую самодельную обсерваторию почти каждый день. В старенькие, но довольно мощные телескопы они впервые увидели (используя специальные светофильтры, защищающие глаза наблюдателя) тёмные пятна на Солнце. И очень были этому удивлены. Они впервые, благодаря умению и терпению Виктора Петровича, узнали, что Солнце и Луна не стоят на месте и довольно быстро уходят от прицела телескопа. И это их тоже очень удивило, хотя они (как казалось им, юным философам-астрономам) и так знали, что всё во Вселенной движется и меняется, но чтобы с такой скоростью: не успеешь навести прицел телескопа на центр Луны или Солнца, как он (прицел) уже на краю диска астрономического объекта… Чудеса, да и только! Ваня и Юра млели, наблюдая созвездия Млечного Пути, а Виктор Петрович в это время рассказывал им очередную байку древнегреческой мифологии об истории Млечного Пути.
– Орлы, а вы знаете, как образовался этот самый Млечный Путь?
– Откуда, Виктор Петрович? – заёрзали на своих местах мальчишки в ожидании красивой сказки.
– У богов Геры и Зевса родился сын Геракл. Мальчик рос смышлёным и крепким. Зевс был бесконечно рад рождению сына; он сразу же увидел в своём маленьком мальчике настоящего воина-победителя. И вот однажды, когда Гера кормила сына грудью, Зевс вырвал Геракла из её рук и стал демонстрировать ему свой боевой меч, который красиво отражался в лучах Солнца. В этот момент молоко потекло из груди Геры; божественные капли падали на ладони богини и тысячами брызг разлетались по небу, образуя Млечный Путь.
– Я понял, в чём дело, Виктор Петрович, – улыбнулся Иван.
– И я понял, почему так много молока на небе разлито, – повторил Юра, предварительно пошептавшись с другом.
– Так что же вы поняли, братья-астрономы? – сразу же определил, куда уводят разговор подростки, старый учитель.
– Уж больно большие сиськи были у Геры, – усмехнулся Юра и показал на своей груди растопыренными руками воображаемый бюст богини.
– Поэтому и молока, а потом уже и звёзд стало много на небосводе, – добавил Ваня. – Правильно, Виктор Петрович?
– Правильно, дети мои, правильно! Очень большие, почти как у… – Учитель замолчал (он вспомнил покойную супругу Марию Ивановну, прошёл год, как он овдовел), а потом опять заговорил с подростками, но на самом деле он обращался к своей любимой жене, прильнув к окуляру телескопа: – Машенька, голубушка моя! Может быть, ты сейчас смотришь на нас и радуешься? Милая моя!
Виктору Петровичу не хотелось идти в пустую запущенную квартиру, и практически все дни и ночи он проводил в самодельной обсерватории дома творчества, а по вечерам передавал свой астрономический и житейский опыт мальчишкам. Ребята чувствовали чистые вибрации доброго сердца учителя и отвечали ему взаимностью: они любили и уважали Виктора Петровича и называли его между собой «планетарным человеком» (ну не могут ребята в буйном подростковом возрасте без ярлыков и кличек).
Сторожа дома творчества, зная кроткий и спокойный характер (тем более, что старый учитель не страдал вредными привычками – не пил и не курил) Виктора Петровича, не возражали против его ночных посиделок в обсерватории. Иногда сторожа заходили в его лабораторию, и он показывал им в телескоп то или иное созвездие или движущийся искусственный спутник Земли. Сторожа ахали и называли Петровича волшебником. Директриса учебного заведения догадывалась о ночных посещениях подотчётного ей здания старым учителем, но, зная всю обстановку в учебном корпусе от ночных сторожей, закрывала глаза на поведение Виктора Петровича, мотивируя его поступок (больше для себя, чем для него) особенностью его кружковой работы в Доме творчества.
«Ну, в самом-то деле, не наблюдать же за звёздами днём при ярком Солнце», – говорила она сама себе и успокаивалась.
Так и проходили безмятежные дни Виктора Петровича среди звёзд и ребятни (своих школьников, особенно Ваню и Юру, он отождествлял с зарождающимися маленькими звёздочками, говоря языком астронома, и постоянно их пичкал новыми астрономическими понятиями, знаниями астрономической мифологии, практическими умениями). Надо сказать, что усилия Виктора Петровича не ушли как вода в песок, а упали на благодатную почву. Его личная увлечённость астрономией очень крепко задела умы и сердца Вани и Юры. И они поклялись друг другу, что все свои знания и умения направят к одной цели – найти братьев по разуму в бескрайних просторах Вселенной.
Виктор Петрович однажды случайно подслушал разговор-клятву разгорячённых подростков и подумал: «Какие всё-таки хорошие эти мальчишки – Ваня и Юра… Жаль, что не мои сыновья, или хотя бы внуки. Но всё равно – это мои мальчишки, мои звёздочки. И пусть из сотен, тысяч ребят, с которыми я общался на уроках физики и астрономии за тридцать лет работы в школе, только теперь в Доме творчества я открою хотя бы одного своего Эйнштейна или Ломоносова – я буду знать, что моя звезда горела не зря. Ах, Маша-Машенька, – продолжал вспоминать старый учитель, – мы так и не смогли завести своих деток. Сначала тебе было некогда (“Какие дети? А как же работа?” – возмущалась она, будучи учителем русского языка и литературы в той же школе, что и Виктор Петрович), а потом уже было поздно».
Иногда по ночам он наводил свой телескоп на созвездие Девы, находил пульсирующую звезду (в обиходе он называл её Машей) и беседовал с ней обо всём, но больше всего о своих мальчишках – Ване и Юре. Чаще хвалил и рассказывал ей об их успехах, но иногда и ругал за то, что они не выполняли нормативы по физкультуре: Ваня не сумел подняться по канату, а Юра неудачно метнул мяч и попал в голову учителю физкультуры.
Надо сказать, что старый, разбитый ревматизмом физкультурник Олег Карлович любил и уважал детей. Но всему своё время: у него и без этого нелепого удара мячом по темечку уже давно и крепко болела голова. Не зря же народная пословица гласит: «старость не радость, а молодость – гадость (если прожить её неверно)».
В молодости Олег Карлович много курил, бабничал и страдал бытовым пьянством. Для тех, кто не знает, что такое бытовое пьянство, расскажем: это когда на работе от человека пахнет одеколоном и он одет в приличный костюм с галстуком, а дома – в рваных спортивных шароварах с вытянутыми коленками и в грязной майке, с бутылкой в руках, с матом на устах. Другими словами, бытовуха – это порнуха светской жизни.
Но педагогических кадров в школе катастрофически не хватало, поэтому директору школы приходилось мириться с проступками старых кадров. Тем более что директор школы сам страдал от пьянства и его светская жизнь была сплошным недоразумением. А именно: сын связался с наркоманами и умер от передозировки. Дочь «подружилась» то ли с азербайджанцами, то ли с турками, которые очень любили и уважали «бэлых дэвушек». Жена в открытую крутила шуры-муры с кумом. И правда, что ей оставалось делать, если её муж всё свободное время проводил с пляшкой. Жена, заприметив в такой дружелюбной парочке – муж и бутылка – измену (ведь не зря же пляшка от природы была женского рода) и подмену ценностей (себя она ценила выше бутылки водки), стала изменять сама. Другими словами, все были при деле…
– Ты куда швыряешь, идиот? – закричал, брызгая слюной то ли обиженный, то ли контуженный от удара мяча Олег Карлович. – Норматив не засчитываю, а за урок ставлю два балла.
– Олег Карлович! Я нечаянно, мяч срезался с руки, – оправдывался Юра. – Можно я ещё раз выполню бросок?
– Дома, Юра! Дома! Потренируйся бросать мяч в открытую форточку. А если не получится, то родители, я думаю, найдут тему для разговора с тобой, подсчитывая стоимость разбитого стекла. Кстати, я давно не видел их, – оживился ревматик и широко улыбнулся, чувствуя, что начинает «доставать» школяра. – Пусть завтра зайдут в школу – надо с ними потолковать. Мне кажется, ты совсем уже обнаглел и отбился от рук.
– Сам ты обнаглел, – буркнул себе под нос Юра и отошёл в сторону, – трухляк старый.
– Побурчи мне ещё, маменькин щенок, – отозвался Олег Карлович. – Следующим к барьеру для выполнения упражнения подходит Иван Изназаретов.
Сайылык Уола
Якутия
Александр Ксаверъевич Амбросъев родился 22 ноября 1960 года в с. Хордогой Сунтарского улуса Республики Саха (Якутия). Живёт в с. Крестях.
После окончания Вилючанской средней школы до выхода на пенсию работал в торговле. Удостоен знака «За долгий и добросовестный труд в кооперативной торговле России».
Творческую деятельность начал с 2014 года.
Автор книг «Иэйэр кутум илдъиттэрэ» (стихи и рассказы, 2017), «Кэпсээн кэлимэр эргийэ» (рассказы, 2020), «Дай-ар кутум далбараюа» (стихи, 2020), «Аарыма» (1 ч. – 2020, «Аарыма» 2 ч. – 2024).
Произведения опубликованы в региональных печатных изданиях на якутском и русском языках: в газетах «Алтан сэргэ», «Киин куорат», «Туймаада», «Кыым», «Сунтаар сонуннара»; в журналах «Тиэргэн», «Курулгэн», «Айар Кут», «Байанай», «Чолбон», «Полярная звезда», «Сибирские огни»; а также во многих сборниках и альманахах, в том числе: сборник Международной академии наук и искусств «Словесность», «Поэт года – 2021», «Писатель года – 2021», «Килбиэн сирэ Кириэстээх», «Хойооннорум мин оло?ум» и т. д. Многие стихи стали песнями.
Его творчеству были посвящены специальные выпуски (2021, 2023) программы «Культура долгуннара» радио «Тэтам» Национальной вещательной компании Республики Саха (Якутия), участник телепередачи «Эйгэ» как делегат 2-го съезда учителей якутского языка, литературы и культуры.
Александр Амбросьев имеет грант по литературе Администрации культурного и духовного развития Сунтарского улуса Республики Саха (Якутия) (2016). Номинант конкурсов Российского союза писателей «Поэт года – 2021», «Писатель года – 2021», «Лучший писатель года – 2022». Награждён дипломом имени Альфреда Нобеля за творческую и общественную деятельность (2020, 2021) Интернационального Союза писателей и Международной академии наук и искусств. Победитель литературного конкурса научно-популярного журнала охотников и рыболовов «Байанай» на русском языке и лауреат номинации «Дуплет» как лучший автор на якутском и русском языках (2022). Лауреат национальной премии «Золотое перо Руси» в номинации «Моя малая родина» (2022).
24 марта 2023 года во Дворце Олонхо имени С. Зверева состоялась презентация книги «Аарыма» на якутском языке, прошёл творческий час «Айар кутум абыла?а».
Материнская любовь
Рассказ
Медленно иду вокруг алааса[1 - Алаас – типичный для равнинной Якутии ландшафт, представляет собой поле округлой формы с пологими, как правило, склонами и чаще всего с озером посередине. Предки народа саха издревле селились по принципу «один алаас – одна семья». (Здесь и далее примечания переводчика.)] в умиротворении августовского дня. Наконец-то, с окончанием сенокосной страды, шагая по мягкой и блестящей, как шёлк, отаве етёха[2 - Етёх – старинная усадьба.], выхожу к лугам, как бы становившимся ещё шире от убранного сена. Прислушиваясь к хрустящим звукам корней скошенных трав, иду споро. Мне казалось, из-за этого шума просыпаются все вокруг от вечерней дремоты. По краям озера колыхалась ещё зелёная высокая осока. Небо, любуясь светящимися крапинками глади озера, растянуло в нём свои призрачные узоры. А солнце, словно купаясь в ребристых от ветерка дрожаниях озера с весело блестящими бликами, рассыпало вокруг своё нежное сияние света. Утка-свистунок, зовя недавно научившийся летать выводок, вышла с отдельно стоящего маленького травяного островка и уплыла прочь, оставляя за собой расширяющиеся светлые полоски волн.
Охранники окраин лесов, ели с жёстко-мохнатой иглистой хвоей, защитники от всепогодных ветров, как бы взявшись за зелёные ветви, тянули сплошную линию стены, словно держали ритуальную волосяную верёвку. Даже верхушки древних лиственниц, нескончаемо гудящих вечный тойук[3 - Тойук – протяжное пение, которое исполняется при торжественных событиях жизненного круга якутов.] тайги, остановив раскачивающиеся шутливые танцы, стояли неподвижно, будто замерли в ожидании чего-то неизведанного. Красавицы берёзы с трепещущимися листьями из колышущейся рощи повесили украшенные богатой зеленью платки на ветки. Собирая крупные, как виноград, ягодки на опущенных от тяжести ветках кустов, издалека краснеющие множеством алых серёжек, маленькие птички нежно клокотали и чирикали от удовольствия. Их тихо переливающийся, нежный щебет, сливаясь с неуловимо дышащей тишиной, мягко колыша воздух, то становился едва слышным, то совсем пропадал, будто крошки пташки, останавливая трапезу, внимательно прислушивались к природе, доступному только им эфиру окружающей среды.
Лёгкой поступью иду по нежно переливающейся солнечным светом шелковисто-мягкой запоздалой отаве. Осторожно обхожу кусты шиповников с буро-красными и крупными, как бы вздутыми, плодами. Уклоняясь от растопыренных шипов, вошёл в манящую рощу и сразу ощутил её освежающую прохладу и… неведомую мне тайну. Казалось, будто из-под приподнявшихся от дуновения лёгкого весёлого ветерка подолов зелёного шёлка халадая[4 - Халадай – национальное женское платье со сборками.] кокетливо белели стройные ножки алаасных красавиц. Очарованный пышностью зелёного расцвета, мимо радостно качающихся берёз тихонько прохожу в глубь рощи.
Пока шёл, восхищаясь красотой окружающей природы, белыми растрёпанными облаками в голове проплывали мысли. Любуясь растущими в разных позах берёзами, всё больше и больше я дивился их схожести с людьми и в восхищении сравнивал их с представительницами прекрасной половины человечества, воспетыми в олонхо[5 - Олонхо – якутский эпос.], как чудными творениями самой природы и богов, женщинами Куо[6 - Так называли женщин в эпосе]. Эта пышная зелёная роща, своей невозмутимостью и мудрым видом не придававшая особого значения растрепавшим и обледеневшим её всепогодным ветрам, относилась к ним как к мелочам жизни. И во время расцвета колыхающей красоты в своей зелёной доле, шуршащей песней с отголосками судьбы, была очень похожа на общество людей, которые строили жизнь сообща, как и эти берёзы, своими творениями восполняя дух матери-земли, вместе созидая, защищаясь, вновь и вновь расцветая.
Как похожа цветущая мощь этой колыхающейся берёзовой рощи на силу общества, решающего множество задач.
Влияние разных ситуаций на эволюцию развития, на ход непреклонной судьбы, на действия, удерживающие стабильность, становится понятным только тогда, когда начинаешь разбираться во внутренней жизни любого общества. Так же и открывается схожесть творения природы, дерева, с человеком только тогда, когда окажешься в роще и будешь внимательно рассматривать да изучать развитие роста отдельных берёз.
Неужели кто-то, имеющий чувство, не сможет обрести благоденствие, а его сердце не переполнится умиротворением, наблюдая, как бурно растут в зелёной обильной пышности, в лучах любящего солнца – словно достигшие юности девчата, нарядившиеся на бал?
А эти белые красавицы, ставшие матерями, госпожи берёзы, ещё совсем молодые, окружённые радостно шепчущимися маленькими берёзками, грациозно качались, махая молодыми ветвями. Редкие родинки-пятна, украшающие их видные стройные станы, выделялись как нетленные свидетели разных жизненных полос. Оказывается, они же начинают распространять животворящий тойук края, они же, раскачиваясь в плавном танце, шелестом творят чары вдохновения. Но всё же чем дальше в рощу, тем более причудливой формы берёзы встречаются.
Впереди появляются и, как у любящих родителей, с волнением устремившиеся вверх, стройные, цветущие; и перекрученные, почему-то сгибаясь, но всё равно выпрямляющиеся, тянущиеся к небу; и, как сердечная рана, расколотые жестоким громом, умирая, но вновь упрямо продолжавшие расти, двух-трёхствольные; и сломанные бурей, как будто во время тяжёлых испытаний несчастливой доли жизни, но упорно жаждущие жить и, не уронив своих ветвей, ввысь поднимающиеся деревья. Хоть и не было видно их свидетельствующих о нелёгкой жизни стволов, но они, не зацикливаясь на превратностях судьбы, радостно махали зелёными ветвями, вытянув их к синему небу. Украшая обильной листвой рощу, вместе со своими маленькими берёзками они обогащали её зелёной величавой пышностью.
Я шёл медленно и тихо, мысленно благословляя и нежно, бережно касаясь ладонью тонкой бересты берёз, видел их не сломавшихся от жизненных передряг, поднимающих свою зелень к лучам солнца деревья.
Но по-настоящему самой удивительной, встревожившей душу, взволновавшей сердце, была упавшая берёза, протянувшая ветки к небу. Хотя она лежала почти полностью укрытая серым мхом, от неуёмного желания ещё жить, найдя в себе силы, она, даже превращаясь в труху, создавала в роще жизнь, за долгие годы вырастив ветви в высокие стволы деревьев. Высасывая из земли сок, передавала жизненные силы своим ветвям-берёзкам, поднимала их ввысь, к солнцу, это дерево – берёза-мать. Буря ли её сломала, выкручивая, может, кто-то повалил… Но она, не сетуя на свою долю, отдавала всю свою благодатную силу растущим ветвям, чтобы они выросли прекрасными берёзами среди себе подобных. Деревце-мать не оставляло себе даже последние капли жизненных сил…
Как прекрасно было видеть чарующее сияние цветущей зелени в лучах солнца у ставших красавицами берёз-ветвей, чувствовать дуновение колыхающейся, танцующей силы созидания, слышать прекрасную песню-шелест, понимать стремление к светлым мечтам, узнавать секреты любви у шёпота листьев.
Да, вот это и есть дух светлой и чистой, искренней и душевной, прекраснейшей любви, заставляющей расти, распространяющей обилие животворящего тойука – алаасного благословения.
Хотя при жизни каждого из нас обязательно подстерегают разные превратности судьбы, в действительности есть движущая сферу всего мира основная сила, дающая будущему поколению энергию прекрасной жизни, – материнская любовь.
Оказывается, здесь и есть доведённое до совершенства чудесное украшение природы: нежная прелестница, госпожа алааса с пышными зелеными локонами и с белым ликом – красавица берёза. И здесь, в благородной природе, жива прекрасная среда, направляющая беспрерывный круговорот жизни от рождения в рост и созидание.
Выходя из берёзовой рощи, любимицы величественной природы, и шагая домой, я обратил внимание на то, что трель птички, трепетно призывающей детей к самому плодоносному кустарнику красной смородины, стал отзываться во мне прекрасной песней горячо любящей матери. В своеобразном покрякивании утки-чирка, зовущей свой ещё не окрепший крыльями выводок, защищая его от кружившего над ним коршуна, тоже было слышно истинно материнское беспокойство за своих детей. Даже это вечернее лёгкое дуновение казалось похожим на дыхание моей доброй старой матери, когда она нас обнимала сострадательной, успокоительной нежностью. А уже заходящее солнце, улыбаясь за румяными облаками, последними лучами окрасило мягким золотом, облагораживая весь алаас. И, как будто говоря: «Немножко поспите, успокойтесь, летающие, бегающие мои, отдохните от дневной суеты…», – целовало материнской нежностью.
Созданные Матерью-Природой необыкновенные звуки окружающей среды убаюкали моё сердце нежным вдохновением, вливаясь в душу невидимыми волнами. А мы, люди, рождённые на этой земле, защищаем ли Мать-Землю, ухаживаем ли за природой, чтоб она не зачахла, так, как должны выполнять священный долг перед матерью?
Аарыма[7 - Аарыма – очень большой, громадный матёрый волк.]
История волка (отрывок)
Пролог
Неподвижный холодный туман окутал землю. Ледяная макушка суровой зимы переполнилась лютой стужей, и в стылом тумане кажется, что время остановилось навсегда. Лишь спустя какой-то неуловимый для простого смертного миг скрипящие полозья саней зимы сдвинутся в сторону тепла.
Но до этого момента ещё далеко, и в такие дни никто лишний раз на улицу носа не кажет, а если и есть надобность, то с делами справляется споро. В необъятной тайге из застывших под снегом деревьев будто выдули остатки жизни, только дрожат замёрзшие насквозь заиндевелые ветви. Изредка тишину стоячего морозного воздуха нарушает оглушительный треск лопнувшего от неимоверного холода древесного сучка. Тёплое дыхание мохнатых лошадок превращается в белое матовое облако, которое, чуть поднявшись над землей, медленно колышется вкруг них. Подышишь таким загустевшим воздухом, и вскоре в носу образуются щекочущие ноздри льдинки.
На западной стороне слившегося с белёсым низким небом алааса, в его глубине, стоит небольшой домик. Рядом с ним притулилось крохотное здание, где тихо и уютно урчит генератор. Время от времени из печной трубы человеческого жилища в тёмное небо вылетают пламенеющие искры. Сквозь лёгкие занавески пробивается свет, и кажется, что он рисует на плотно утоптанном снегу двора замысловатые танцующие узоры.
Внимательный взгляд позволяет более обстоятельно рассмотреть хозяйство, где внутри аккуратной изгороди, кажется, есть всё. Здесь и крытый добротным шифером большой сарай – там до поры до времени приютились сани, в которые запрягают лошадей, – а рядом массивный длинный стол, заставленный ровными рядами заготовленного осенью кристально чистого льда. Тут же летняя кухня с опрятной кирпичной печью для выпекания хлеба, чуть далее виднеется банька и кабинка душа. Возле длинного вместительного гаража сложены дрова. Впритык к задней стороне двора стоят большие огороженные стога сена. Ещё один обширный загон пустует, а в следующем пасутся две лошади, которые с удовольствием громко фыркают и топают копытами по мёрзлой земле. В густом ельнике, возвышающемся на северной стороне усадьбы прямо за банькой, в объятиях разлапистых лап укрылся не тающий и зимой и летом булуус – ледник для хранения всевозможных съестных припасов.
В один из таких холодных дней рядом с булуусом промелькнула тень матёрого серого хищника – это Аарыма. Волк, подойдя к жилью вплотную, замер, внимательно прислушиваясь к сторожкой тишине. Хозяйская собака, свернувшись калачиком и спрятав от мороза нос под пушистый длинный хвост, забилась в конуру. С угла размашисто и тщательно расчищенного от снега двора, где стоит её жилище, видно всё, но сейчас, кажется, пёс не в состоянии учуять никакого запаха. Появляющийся время от времени лёгкий ветерок дует волку с южной стороны – со стороны человеческого жилья, внутри которого шумит включённый телевизор. Этот звук слышен даже сквозь стены, значит, хозяин уже вернулся из посёлка.
В свете луны тень Аарымы ещё пару раз промелькнула между деревьев и исчезла. Это он приходил проведать двуногого соседа, с которым мирно уживался много лет, но с недавних пор они превратились в кровных врагов. Почему человек и волк, дети природы, вдруг стали врагами и, как говорили наши предки, начали выслеживать друг друга по горячим следам, преследовать по остывшим?
Часть первая
Утрата
В прошлом году, чтобы восстановиться после весеннего гона, Аарыма с верной подругой направились к верховьям большой речки, где они обычно охотились на диких оленей. По пути пара неожиданно наткнулась на стаю пришлых волков, которые загрызли кобылу из косяка их двуногого соседа – чужаки уже заканчивали своё роскошное пиршество. Это пастбище с никогда непересыхающим глубоким озером и прекрасным травостоем раскинулось в отдалении от людского жилья и служило местом тебенёвки*. В последнее время там зимовал табун во главе с молодым горячим жеребцом по кличке Могул.
Тебенёвка – зимнее пастбище лошадей, овец, оленей и других сельскохозяйственных животных, покрыто снегом.
Волки никогда не нападают на кобыл и других домашних животных вблизи своего логова. Волчица, верная и мудрая подруга Аарымы, мысленно приговаривала: «Умные волки на богатство своего двуногого соседа не зарятся, из-за одной скотинушки на кровную вражду не идут. Тогда человек не трогает тебя и не выслеживает тебя. Ну а если случится непоправимое, то между человеком и зверем выживет только один. И это будем не мы. Не трогай его: у них своя жизнь, у нас – своя. Нам с лихвой хватит и тех оленей, которых мы поймаем в верховьях нашей большой речки». И действительно, Аарыма с надёжной подругой мирно соседствовали с человеком много лет, и его табуны длинногривых лошадей перестали пугаться и обращать на них внимание. Даже когда они пробегали мимо.
Вдруг откуда ни возьмись появилась большая стая волков, задравшая кобылу их двуногого соседа и отворившая тем самым врата войны. Увидев вероломство чужаков и предвидев последствия, Волчица пришла в ярость и ощерилась. Чужаки почувствовали, что сейчас им предстоит смертельная схватка с хозяевами этих мест. Аарыма, страшный в своей злобе, прижав уши и пригнув лобастую голову, шёл прямо на них, а рядом была его верная подруга. И чужаки, хоть и зубастые и наглые, притихли и предпочли убраться восвояси.
Вскоре за ними в верховья речки направилась и пара местных волков. Как они и предполагали, стая чужаков до этого уже основательно похозяйничала там, везде были их следы. Пара по знакомой им тропе перебралась на противоположный берег, чтобы поискать свежие следы оленей.
Верная спутница Аарымы вдруг уловила запах двуногих, и у неё окончательно испортилось настроение. Эти пришлые раскорчевали деревья, перерыли и обезобразили землю, избороздив её железными когтями, проложили запутанные пути-дороги, исполосовав ими вдоль и поперёк леса и алаасы.
После них остались уродливые котлованы и бесконечная незарастающая колея, выглядевшая словно шрам на живом теле. Она видела, что вековая тайга не устояла против могучей техники, и в родном для Волчицы лесу начались перемены, которые беспокоили её, тревожили. А ещё Волчица думала о встреченной сегодня стае волков, легко проникших в их земли по дорогам, проложенным такими же чужими для этих мест двуногими. Эти волки, как и все временщики, неписаных законов тайги не признавали и поступали как им заблагорассудится. Волчица знала, что с чужаками они никогда не уживутся, ибо её родные места не могут прокормить такое количество хищников.
Пока Аарыма изучал оленьи следы, Волчица решила узнать, куда направилась стая чужаков. Она побежала лёгкой рысцой и заметила сбоку от себя странные следы. Свернула туда, чтобы рассмотреть внимательнее, как вдруг что-то лязгнуло и её лапу обожгла нестерпимая боль. От неожиданности самка резко отскочила в сторону, но раздался звук натянувшейся железной цепи, и волчица со всего размаху рухнула на землю. Ещё не понимая, что происходит, завертелась юлой, пытаясь освободить лапу из капкана, и тут сработал сторожевой механизм силка из стальной проволоки. Изуверское изобретение мгновенно обвилось вокруг шеи, сдавило горло так сильно, что она даже не могла дать знак своему волку. Волчица издавала лишь сдавленный хрип. С каждым движением стальная проволока затягивалась всё туже и туже, самка начала задыхаться. Вскоре затуманившийся мозг услышал вдали какие-то звуки, но потом всё померкло и сознание покинуло Волчицу.
Тем временем Аарыма нашёл оленье стадо. Умело отделил от него четырёх оленей и погнал их на Волчицу. Он давал понять громким воем, в какую сторону они бегут, чтобы самка могла перехватить их. Именно этот вой был последним, что слышала Волчица в своей жизни. Но он ещё не знал, что её верной подруге больше не рассекать родную тайгу, не нежиться в ласковых лучах солнца, не рыскать по лунным полянам и не растить мохнатых игривых волчат.
…Они были свободными детьми бескрайней и прекрасной тайги и свято соблюдали её священные неписаные законы. Добывали животных не ради забавы, а для пропитания и выживания, в основном больных и ущербных, так что их не зря называют санитарами леса. Волчья пара – это образец любви и верности, который создаётся на всю жизнь. Они не подпускают чужие стаи в свои владения и потому мирно соседствовали с двуногими – они не трогали их, не беспокоили волков и люди. Впрочем, многие сельчане даже не догадывались, что рядом с ними обитают самые умные творения тайги. Да что там двуногие, кажется даже большинство мелких зверушек и пичужек никогда не видело местных волков и тоже не догадывалось об их существовании.
* * *
…Вмиг осиротевший волк провёл трое суток возле закоченевшего тела верной подруги. И всё это время он не переставая выл – вначале низким, потом заканчивающимся на высокой ноте голосом. Это было похоже на плач человека, изливающего в печальной и бесконечной песне всю боль и горесть утраты в подлунном мире. Волку казалось, что это он умер, что это ему переломали хребет и вынули Душу…
Потом Аарыма, приняв важное решение, направился по следам пришлой стаи. И уже вскоре узнал, что их выслеживают вооружённые люди на железных конях[8 - Так волк называл снегоход «Буран».]. Волк теперь особо тщательно принюхивался к запахам двуногих – он начал искать тех, кто погубил его верную подругу.
Время шло, и дни стали заметно длиннее. Уже скоро снег станет мягче и осядет.
Судя по всему, стая хищников в эти края пришла надолго. Чужаки, среди которых было много переярков, чувствовали себя вольготно. Привычным обучением молодых волков в стае не занимались, а без разбору убивали любую живность двуногих. Эти волки не боялись охотников – звери успевали ещё издали услышать шум моторов и заранее убирались с тех мест, где убили очередную кобылу. Хорошую услугу им оказали такие же, как и они, пришлые люди, проложившие сквозь вековую тайгу сотни километров временных дорог для своей техники. Волки не вязли в глубоком снегу, не надрывались и не тратили сил, потому по этим «таёжным трассам» легко и быстро оказывались в любом месте леса.
Аарыма неотступно следовал за пришлой стаей и даже перестал специально охотиться, чтобы не отставать от них. Теперь он питался остатками добычи чужаков – это, в основном, было мясо кобыл и преждевременно родившихся жеребят. Незаметно для себя пристрастился к подобной еде, которая оказалась очень вкусной и питательной. Он на себе почувствовал, что это мясо даёт много сил и энергии, так что пообедавший им долго не устаёт и не мёрзнет. И это вовсе неудивительно – табуны нагуливали жир на отборных пастбищах алаасного разнотравья. В придачу к этому вдоволь питались нежной осенней отавой, появлявшейся после сенокоса. Да и на зиму двуногие всегда припасали разные корма для своих длинногривых любимцев.
Однажды стая, завалив очередную кобылу и наевшись до отвала, устроилась на отдых в густо заросшем деревьями большом увале. Увидев это, всюду следовавший за ними местный волк направился в сторону охотничьей избушки, чтоб как бы невзначай попасться людям на глаза. Уловка удалась. Охотники оседлали железных коней и погнались за ним. Аарыма не стал отрываться от преследователей, а специально дал им возможность пристроиться за ним и по довольно большому кругу обогнул лесное возвышение, где находились волки. Замкнув круг, он исчез. Как Аарыма и предполагал, вскоре волчатники по следам догадались, что окружили на возвышении стаю, за которой гонялись всё это время. Переговариваясь по рации, окладчики осторожно сделали ещё один круг, обложив увал специальной широкой лентой, которая трепетала от малейшего движения воздуха.
Казалось, они вовсе забыли об одиноком волке, но он знал, что это не так. Когда, сделав для верности крюк в пару десятков километров, Аарыма уже в сумерках затаился во временной лёжке, он увидел, как по его следам проехали охотники на железном коне. Волк знал, что эти двое далеко не уедут – уже темнеет, и скоро вернутся в охотничью избушку. Так оно и случилось, а обложенные на лесном возвышении волки выли всю ночь. Они приближались к ленте, но перемахнуть её не решались. Волчатники, сменяя друг друга, дежурили всю ночь.
На завтра охотников стало значительно больше. Часть из них осталась на дорожной насыпи в качестве стрелков, другие – загонщики – направились на «Буранах» к увалу. Но днём снегоходы вязли в мокрой снежной каше, моторы ревели и перегревались. Загонщикам, которые должны были выгнать волков из лесного массива, пришлось спешиться. Движение значительно замедлилось, тем не менее круг начал неумолимо сужаться. Стрелкй застыли в ожидании.
Аарыма задумался. Он решил разведать обстановку, чтобы узнать, где затаились стрелки. Волк несколько раз подходил к ленте, громко выл. Однажды среди волчатников он заметил охотника, который в этих местах промышлял давно. Значит, подумал он, двуногий был опытным стрелком. Перемахнув через ленту, Аарыма направился в сторону волков и громко завыл.
Те сразу опознали его. Они были уверены, что это именно он выдал место их лёжки охотникам. Стая ринулась к нему с явным намерением растерзать. Готовый к подобному развитию событий волк направился в сторону знакомого ему стрелка. Только он перепрыгнул ленту, как раздался сухой выстрел, вздыбивший снег всего в двух-трёх шагах перед ним. Волк хотел подвести погнавшуюся за ним стаю прямо к охотникам и чуть не поплатился за это. На его счастье, Баай Барыылаах Байанай[9 - Байанай – дух леса, покровитель охотников и рыбаков. Баай Барыылаах – постоянный эпитет к слову «Байанай». Буквально: «имеющий богатство», «богатый».] оказался на его стороне и охотник промахнулся. «Впредь надо быть осторожнее», – подумал волк. Шум выстрела выдал охотников. Он вспугнул бегущую за Матёрым стаю, и они вернулись обратно к спасительному лесному возвышению. Следующий день выдался теплее предыдущего.
Аарыма продолжил свои «игры» и в этот раз решил вывести стаю на другого стрелка. Он перемахнул через ленту и с громким воем направился в сторону волков. Чужаки вновь, оскалив зубы, ринулись за ним. Матёрый не стал испытывать судьбу, перепрыгнул обратно и пустился наутёк. Стая в какой-то момент довольно близко подобралась к нему, но неожиданно завернула к озеру и понеслась вдоль него прямо к большой дороге. Один из переярков, бежавший впереди всех, даже не понял, что отставшие от него волки свернули и умчались в другую сторону. Приблизившись к ленте, он замедлил ход, и этого хватило, чтобы стрелок уложил его одним метким выстрелом. Сегодня Байанай улыбнулся охотнику.
Как оказалось, обложенные волки не зря свернули в сторону озера. Они заметили брешь, образовавшуюся от того, что сильный порыв ветра оборвал ленту. Через эту лазейку хищники вышли на дорогу, перебрались на другую сторону и были таковы. По всей видимости, в этот раз они сразу направились к родным местам – следы вели к верховьям речки. Теперь Аарыма был уверен, что предстоящим летом никто не будет посягать на его владения, охотиться на его добычу. Хоть он и остался без верной мудрой подруги, ему удалось хитростью избавиться от непрошеных гостей. Наглая стая чужаков до осени уж точно не появится в этих местах.
Всё это время Аарыма не переставал искать того, кто погубил его верную спутницу. Надеялся, что встретит того на шумной облаве, но нужного запаха он так и не учуял и потому привычной лёгкой трусцой направился в сторону родного логова. Его тень в лунном свете казалась громадной. Волк ещё не знал, что с человеком, с которым мирно соседствовал много лет, они вскоре станут злейшими врагами…
Поиски убийц
Наступила обычная для весны переменчивая погода – ночью основательно подмораживало, а днём всё кругом тихонько таяло. При ходьбе из-под снега выступает талая вода, поскольку земля ещё мёрзлая и влаге некуда деваться. К тому же нынче зимой выпало как никогда много снега, так что он ещё не скоро растает, не скоро испарится.
Какое-то непонятное чувство потянуло Аарыму к тому месту, где они со своей подругой впервые встретили пришлых волков. Пробегая мимо остатков некогда роскошного пиршества чужаков, матёрый вдруг почуял, что он уловил едва знакомый запах, который искал всё это время. Он остановился, обнюхал основания мшистых кочек и вдруг понял: наконец-то нашёл то, что искал! Трудно кому-то сравниться со способностью волка различать запахи, вот и Аарыма учуял из тысячи окружавших его ароматов нужный ему.
Волк ещё раз тщательно всё обнюхал и установил, что двуногих было трое. Первым был человек, который увёз на железной упряжке закоченевшее тело волчицы, его верной подруги, второй запах оставил напарник человека, а вот третий принадлежал двуногому соседу Аарыма! От этого неожиданного открытия у волка потемнело в глазах, гулко-гулко забилось несчастное сердце и стало трудно дышать… Придя в себя, Аарыма припустил в сторону жилища своего соседа.
Приблизившись к знакомым местам, волк выбрал путь через лесистую возвышенность, растянувшуюся между двумя ала-асами. Волк знал, что люди не любят буреломы и потому, хоронясь за завалами беспорядочно упавших елей и лиственниц, можно было незаметно подобраться к человеческому жилью.
По пути Аарыма подкрепился попавшимся, на его удачу, в силки соседа зайцем. При этом вспугнул крупного чёрного ворона, дремавшего среди густых ветвей в ожидании рассвета и наверняка также собиравшегося позавтракать зайчатиной. Прожившая на свете немало лет птица весьма удивилась, увидев серого волка вблизи человеческого жилья. Она всполошилась и издала истошный крик. По её разумению, место хищника – где-то в тайге или в верховьях речки, но только не здесь. Ворон ещё долго недоумённо вертел головой, а его круглые блестящие глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит.
Аарыма крадучись пробрался к лужайке за забором. Тишина… Почему-то не слышно собаки, а ведь она могла и унюхать его. Обойдя ледник, волк дошёл до уборной, но никого и ничего подозрительного не заметил. Собаки, оказывается, на месте не было. Хозяина дома, судя по всему, тоже не было – он имел обыкновение рано затапливать печь. Если собака побежала за двуногим, рассуждал волк, то он должен показаться с развилки большой дороги. Значит, до возвращения пса надо исследовать двор и определить, кто приходил к хозяину усадьбы. Продолжая внимательно прислушиваться к звукам, волк тщательно обнюхал плотно утоптанный снег двора перед домом. Двуногие, убившие его подругу, побывали тут лишь проездом. И это было давно, свежих запахов не было.
Вскоре в доме послышался шум, и из печной трубы показался сизый дым. Он нежной шёлковой лентой заструился вверх, в уже давно просветлевшее, прозрачное небо весны. Хлопнула дверь, и показался незнакомый волку двуногий. Медленно переставляя слегка согнутые в коленях ноги, он направился в сторону загонов, где стояли лошади. Пожилого мужчину нельзя было назвать табунщиком в полном смысле этого слова, тем не менее это был человек, присматривающий за лошадьми. Вот и сейчас он вышел во двор, чтобы подбросить сена старой кобыле и ещё двум длинногривым, стоящим в отдельном загоне. Собираясь вытянуть железным крюком порцию из большого застогованного сена, он краешком глаза заметил позади себя собаку. «Ты смотри, я-то думал, что она вчера вечером увязалась за хозяином, а оказывается, всё это время тут находилась», – подумал он.
Вытащив при помощи крюка несколько больших охапок сена, мужчина сложил аккуратную копну, и в это время вдали послышался знакомый лай. Удивлённо подняв голову, он увидел хозяйскую собаку, не спеша трусившую к дому со стороны большой дороги. «Это как понять», – пронеслось в его голове, и вдруг его прошиб холодный пот. Мужчина резко обернулся, но позади него уже никого не было. Он только сейчас понял, что совсем недавно на него смотрела вовсе не собака, а самый что ни на есть настоящий волк. Воображение услужливо подсказывало, что зверь был просто гигантского размера, в несколько раз больше их собаки. «Такой, глядишь, проглотил бы и не поперхнулся. Чуть завтраком серого разбойника не стал!» – подумал пожилой мужчина и представил, что по привычке попытался было погладить собаку…
Вдруг она громко залаяла и рванула в сторону леса. Но, пробежав всего несколько метров и увязнув в глубоком снегу, живо повернулась назад. Мужчина, глядя на неё, засуетился. Его даже сейчас от одного воспоминания о волке бросало в жар. Он наспех разбросал сено и засеменил в сторону дома. Открывая дверь, заметил, что дрожат не только руки, но и больные артрозом ноги.
«Совсем состарился… Так перепугался, что аж душа в пятки ушла… Слишком всё неожиданно, да и громадная зверюга была…» – думал он, подбрасывая в печь дрова. Потом громко чертыхнулся, вспомнив, что хозяйская собака очень уж похожа на волка. Такая же лобастая, такой же серо-бурый окрас, а хвост, длинный и толстый, всегда стелется над землёй точь-в-точь как у серого хищника. Хозяин рассказывал, что это ему в посёлке машина хвост отдавила. Наверное, именно эта внешняя схожесть волка и собаки и запутала его, тем более что он особо не приглядывался, а стоял к зверю спиной.
Пожилой мужчина в тот день больше во двор не выходил. Выглянул лишь под вечер, и то предварительно пальнув в воздух из ружья. На следующий день кормёжка старой кобылы и двух лошадей превратилась в мучительный для человека процесс. Кормить лошадей он отправился, вооружившись ружьём и сопровождаемый хозяйской собакой. Выйдя во двор, он вновь начал громко ругаться: лошади, не дождавшись привычного утреннего корма, изрыли копытами всю землю возле дома. Хозяину усадьбы это явно не понравится. Пришлось, озираясь, отвести их к загонам.
Для Аарымы также стало неожиданностью, когда, обойдя загоны и собираясь вернуться в лес, он столкнулся с незнакомцем, которого вовсе не ожидал увидеть. Хорошо, что в тот момент он не обратил на него внимания, точнее не понял, кто перед ним.
Теперь волк стал постоянно наведываться к дому, когда хозяин отсутствовал, а был только приглядывающий за усадьбой пожилой мужчина.
Зверь чувствовал, что человек боится его. Его изредка облаивала хозяйская собака, тогда он спокойно уходил в родной лес.
Через несколько дней из посёлка на попутной машине приехал хозяин дома и почти сразу отправился обходить свои табуны. Осмотрев их, распорядился добавить сена и дать дополнительную подкормку. Аарыма, узнав о возвращении двуногого, оставил усадьбу в покое. До поры до времени. В душе он, честно говоря, остерегался человека, который совсем не боялся его. Отсутствие страха волк чувствовал по его запаху – он был совсем другим, нежели у его пожилого работника. Кроме того, волк видел, как уверенно ведёт себя двуногий.
Хоть хозяин дома и приехал, с ним не было тех двоих, убивших его верную подругу. А ведь именно в ожидании встречи с ними Аарыма здесь встретил весну. Но он не терял надежду и был уверен, что рано или поздно остальные всё равно появятся.
* * *
…Однажды хозяин усадьбы натянул вокруг пастбищ чёрную блестящую ленту и уверенный, что обезопасил детей Джёсёгея[10 - Джёсёгей – в мифологии народа саха небесный покровитель коней и отважных мужчин.], отправился в посёлок. Узнавший об отъезде двуногого соседа Аарыма покинул логово и направился в сторону табуна, где одна из кобыл ожеребилась раньше всех. Он решил завалить того жеребёнка и рассматривал это не как разбой, а как справедливую месть за убитую подругу. Аарыма до сих пор был уверен, что именно его сосед навёл охотников на места обитания волчьей пары.
…Пастбище, где находился табун лошадей с намеченной жертвой, также было обтянуто чёрной блестящей лентой. Она громко шуршала на ветру, словно предупреждая всех, что приближается серый разбойник. Волк на какое-то мгновение даже остановился, не решаясь сразу перемахнуть через ленту: уж слишком ещё был силён запах знакомого человека, который не боялся его.
К пасущимся лошадям волк подкрался по следам самих двуногих. Может быть, тут где-то приглядывающий за хозяйством пожилой человек, но Аарыма его ничуть не боялся. Как бы он ни был вооружён, волк не чувствует в исходящих от него запахах угрозу для себя, наоборот, чует, как тот боится сам. По замыслу волка, он поживится жеребёнком, а хозяин табуна, узнав об этом, тут же позовёт для его поимки тех самых двоих охотников. И тогда Аарыма встретит их…
Ночью в лужах вода всё ещё промерзает до дна. Лошадям в это время приходится туго, так как они могут легко поранить ноги об ледяной наст. И потому, добравшись заранее до пастбища, они дремали в ожидании наступления утра, когда чуть потеплеет и можно будет без опаски копытить уже подтаивающий снег. Стоит тихая безветренная ночь, лишь изредка нарушаемая лёгким движением весеннего воздуха. Появившийся на свет раньше всех жеребёнок устроился на прогретой за день проталинке и спит. Отдыхают и кобылы, которым роды ещё только предстоят. Вожак табуна – молодой и сильный Тулуур, семилетний жеребец саврасого окраса, сын известного в этих местах жеребца Туллайа. Вожак на всякий случай обошёл пастбище, но вроде всё спокойно, и вскоре, мотая время от времени головой, жеребец задремал.
В самые суровые месяцы года двуногие часто подкармливают табуны, подвозя на тяжёлой технике сено и другие корма. И на проложенных за зиму глубоких колеях снег начинает таять раньше, чем в других, не тронутых колёсами и гусеницами местах. Именно по такой рано почерневшей земле к лошадям подбирался громадный волк. Он ступал бесшумно, словно лаская мощными мохнатыми лапами землю. На фоне тёмных елей было невозможно различить его хищную тень. Встречный воздух доносил до него терпкий запах кобыл, которым и в голову не могло прийти, что смертельная опасность грозит со стороны дороги, по которой им всегда приходила помощь.
Тулуур неожиданно вздрогнул и проснулся. Вокруг стояла мёртвая тишина. Окружающий пастбище ельник затаился в ожидании какого-то важного события. Саврасый вожак обошёл по кругу косяк кобылиц: все дремали – кто стоя, кто лёжа. Но спокойствия в душе жеребца почему-то не было, наоборот, ему показалось, что-то страшное нависло над ними. Тревога и беспокойство росло, и он стал будить кобыл, ржанием и ударом головы насильно поднимая крепко спящих. Вскоре все собрались в тесный круг. Вдруг показалась хозяйская собака, которая, словно подлизываясь, тихо ластилась, чего с ней никогда не бывало. Раньше, если слишком близко подойти к ней, могла попытаться и за ноздри пребольно укусить. Что это с ней?
Как оказалось, саврасый жеребец беспокоился не зря – скоро на этой поляне разыграется вечная драма жизни и смерти…
Месть
Вслед за вожаком в сторону собачьей тени выжидательно посмотрел и весь табун. Кобылы привыкли, что пёс обычно появляется вместе с хозяином, и некоторые из них, думая, что это пришёл он, направились навстречу. Резво поскакал в сторону собаки и жеребёнок, несмотря на тихое и ласковое ржание матери, не разрешающей ему удаляться от неё далеко. Вдруг тихо ползущий пёс, которого до этого все принимали за хозяйскую собаку, вскочил. Только сейчас до длинногривых детей Джёсёгея дошло, что к ним, прикинувшись собакой, подкрадывался волк!
Из-за усиливающегося ветра, дующего в сторону серого, исходящий от него запах смерти, который лошади обычно чуют за версту, в ноздри ударил лишь тогда, когда хищник предстал самим собой.
С детским любопытством прибежавший тонконогий жеребёнок развернулся, чтобы убежать к спасительной матери, и тут волк сделал гигантский прыжок… Миг – и его клыки вонзились в нежную плоть шеи. Нападение было столь стремительным, что хищник по инерции перекувыркнулся вместе с почти невесомой жертвой, успев разорвать тонкое горло жеребёнка ещё в воздухе. Подскочившая кобыла моментально развернулась и нанесла задними ногами мощный удар, но промахнулась. Успевший увернуться хищник отреагировал мгновенно – едва смертельно опасные для него копыта лошади опустились на землю, как волк вцепился зубами в её заднюю ногу, стремясь разорвать сухожилия. Волчий план мог бы закончиться успехом, если бы не подоспевший вожак табуна, сходу нанёсший удар передним копытом. Волк едва успел увернуться, но копыто жеребца всё-таки задело по касательной его череп, от чего у Аарымы загудела голова, и он, разжав челюсть, отпустил добычу.
Волку, хоть у него и затуманилось в голове, хватило сил достичь в два прыжка ближайшей опушки, где он залёг под большую лиственницу и, положив гудящую от удара голову на передние лапы, стал наблюдать за табуном. Боль не проходила. Саврасый жеребец собрал разбежавшихся во время нападения кобыл и погнал их в сторону другого алааса.
Посреди пастбища виднелась тушка жеребёнка, вытянувшего ноги в смертельной агонии. Кровь уже вытекла из разорванного горла и теперь сочилась лишь тонкой струйкой. У маленького тельца стояла мать и, словно приговаривая: «Вставай, сынок! Вставай!», тыкалась мордой в уже безжизненное и начинающее коченеть тело. Подошёл жеребец и чуть ли не силком направил кобылу в сторону остальных лошадей. Пора было уходить. Пока дошли до конца ала-аса, несчастная мать ещё несколько раз пыталась вернуться к мёртвому жеребёнку, но вожак оттеснял её, не позволяя воротиться. Только сейчас она почувствовала острую боль от волчьих зубов и, сильно прихрамывая, медленно скрылась за деревьями вместе с саврасым вожаком.
Умом кобыла понимала, что потеряла жеребёнка навсегда, но сердце матери отказывалось это принимать. Ей было трудно поверить, что сыночек больше не будет резвиться и скакать по проталинке, подпрыгивая на тоненьких ножках, что он больше не будет тыкаться мягкой влажной мордочкой в её гудящее, переполненное молоком вымя…
Саврасый всё это время шёл рядом, следя, чтобы она не отстала и не свернула обратно. Другие кобылы часто и брезгливо фыркали, пытаясь поскорее избавить ноздри от тошнотворного запаха свежей крови. Они шли неторопливо, но были готовы по первой команде вожака Тулуура повернуть в нужную сторону. Однако сейчас никто нападать на них вроде не собирался, и табун вскоре благополучно достиг безопасного пастбища недалеко от усадьбы хозяина. Они остановились, решив дать набраться сил раненой кобыле. Разбредаться по лугу не стали, а сгрудились в тесный круг, чтобы, прислушиваясь к тишине, которая всё ещё таила опасность, дождаться рассвета.
Сейчас никто не знал, как отразится эхо разыгравшейся ночью трагедии на судьбе каждого из них – и человека, и хищника, и длинногривых сыновей Джёсёгея…
Аарыма был уверен, что нажил ума, но сегодня из-за его собственной глупости вожак табуна чуть не раскроил ему череп. Волк же видел, что саврасый жеребец находится в самом расцвете сил, да и размерами Бог Джёсёгей его явно не обделил. «Не нужно было в пылу азарта на кобылу нападать, – размышлял он, – ведь вожак табуна находился совсем рядом». Когда боль постепенно утихла, волк направился к задранному жеребёнку, чтобы наконец-то вкусить ещё тёплого мяса и восстановить силы. Разорвав едва уловимым движением острых зубов живот, он проглотил его нежное содержимое, даже не разжёвывая. Заморив червячка, не спеша приступил к более мясистому заднему бедру. Затем благодаря могучим челюстям легко перекусил ещё совсем тоненький хребет и хотел было разом разделаться с другими вкусными мозговыми костями, но почувствовал, что каждый укус отдаётся в затылке тупой болью. Тем не менее вскоре от жеребёнка остались лишь шкурка с крохотными копытцами и маленький череп на шейных позвонках.
Наевшись, Аарыма не захотел вязнуть в глубоком снегу, а предпочёл выбраться по своим следам обратно на дорогу хозяина. Уже по прекрасно утрамбованной тяжёлой техникой трассе он побежал рысцой в сторону большой дороги, чтобы запутать следы. Через некоторое время уловил запах перебежавшего дорогу оленя, погнался было за ним, но вскоре передумал и вернулся. Решил, что ему, сделав большой круг, надо вернуться к месту убийства жеребёнка – он теперь был уверен, что хозяин табуна уж точно приведёт тех двоих охотников, которые убили его верную подругу. Аарыма будет дожидаться кровных врагов на другой стороне пастбища… Он искал их всю зиму и весну, но до сих пор не знает, что будет при встрече. А олень никуда не денется – он так и будет пастись в редколесном распадке с образующимся летом небольшим озерцом со стоячей водой.
Волк бежал, и в его голове неотрывно крутилось: «Придут? Не придут? И что будет, когда они наконец-то появятся?..»
Людмила Лазебная
Санкт-Петербург
В 1988 году окончила Пензенский государственный педагогический институт (ныне университет), в 2013-м – Международную академию управления при Президенте Российской Федерации (MBA, макроэкономика со знанием английского языка). Преподаватель иностранных языков, переводчик, кандидат филологических наук. Военнообязанная.
Член Международной гильдии писателей, Союза писателей России, Интернационального Союза писателей, член-корреспондент Международной академии наук и искусств.
В Интернациональном Союзе писателей изданы сборники: «Стрелы памяти», «Без корня и полынь не растёт», «Перо архангела». В издательстве Stella (Хёхинген, Германия) – сборник рассказов «Команда “рядом” другу не нужна» на иврите, русском, английском, немецком языках. В издательстве «Серебро слов» Союза писателей России – сборник прозы о СВО на Украине «Коготь падшего ангела, или Нашла коса на камень», роман-трилогия «Батицкие. Опалённое древо».
Автор более десяти аудиокниг.
Людмила Семёновна – лауреат международного конкурса «Молодой литератор – 2006» в номинации «Поэзия». Награждена золотой медалью Пушкина, звездой «Наследие» (2019). Лауреат Международной Евразийской литературной премии им. П. П. Бажова «Новый Сказ» в номинации «Проза». Лауреат I степени Московской литературной премии-биеннале – 2022 в номинации «Большая проза». Победитель конкурса «Либерти», Гран-при издательства Stella.
Имя твоё – Человек!
Зной, изнурявший более пяти месяцев с самой весны саратовские вольные просторы, начал мало-мальски спадать. Скворцы, собираясь в большие стаи, словно зловещий призрак в чёрном балахоне, то взмывая в небо, то резко снижаясь до самой земли, нервно кружили над скошенными полями в поисках пропитания. Их нескончаемый гвалт наводил суету и ужас. Люди, видевшие многое на своём веку, поговаривали, что конец света совсем близок, ибо небывалые испытания пришли на землю.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70839133?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Алаас – типичный для равнинной Якутии ландшафт, представляет собой поле округлой формы с пологими, как правило, склонами и чаще всего с озером посередине. Предки народа саха издревле селились по принципу «один алаас – одна семья». (Здесь и далее примечания переводчика.)
2
Етёх – старинная усадьба.
3
Тойук – протяжное пение, которое исполняется при торжественных событиях жизненного круга якутов.
4
Халадай – национальное женское платье со сборками.
5
Олонхо – якутский эпос.
6
Так называли женщин в эпосе
7
Аарыма – очень большой, громадный матёрый волк.
8
Так волк называл снегоход «Буран».
9
Байанай – дух леса, покровитель охотников и рыбаков. Баай Барыылаах – постоянный эпитет к слову «Байанай». Буквально: «имеющий богатство», «богатый».
10
Джёсёгей – в мифологии народа саха небесный покровитель коней и отважных мужчин.
Альманах
Тип: электронная книга
Жанр: Стихи и поэзия
Язык: на русском языке
Издательство: "Издательство "ИСП"
Дата публикации: 02.07.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Сборник Международной академии наук и искусств – ежегодное издание, являющееся своего рода жемчужиной. Вошедшие в него произведения разделены по территориальному признаку: это Европа, Азия, Евразия, Россия – и представляют наиболее значимых авторов всех видов словесности, что даёт возможность читателям ознакомиться с народным колоритом разных стран.