Главная страница | Юмор и сатира | Юмористический журнал «Сатирикон 18+» №2/2024

Юмористический журнал «Сатирикон 18+» №2/2024
Альманах
Журнал «Сатирикон 18+» #2
Вторая часть юмористического сборника «Сатирикон» подарит встречу как с уже знакомыми, так и с новыми авторами. А ещё – новых героев, курьёзные жизненные ситуации, истории из повседневной жизни, которые наполнены юмором и иронией.
Если вы любите посмеяться и хотите получить заряд позитива, то этот сборник – для вас! Откройте его и погрузитесь в мир смеха и радости!


Юмористический журнал «Сатирикон 18+» № 2, 2024

© Издательский дом «BookBox», 2024

Фёдор Абрамов


Дружба между мужчиной и женщиной
– А вообще между мужчиной и женщиной может быть дружба? – вдруг спросила меня Саша.
– Ты задала мне очень интересный вопрос. Например, английский писатель Оскар Уайльд считает: «Дружба между мужчиной и женщиной – вещь невозможная; между ними может быть страсть, вражда, обожание, любовь, но только не дружба». А вот у меня на этот счёт есть своё, особое мнение, принципиально отличающееся от мнения этого писателя и других мыслителей. Я даже по этому поводу сочинил анекдот.
– Да? Так расскажи его мне!
– Но для этого, Саша, мне придётся рассказать тебе не только сам анекдот, но и предысторию его сочинения.
– Хорошо, рассказывай с предысторией, – сказала она. – Таким образом мы немного отдохнём от нашей трудной работы.
И я начал излагать предысторию появления своего анекдота.
Это случилось чуть больше года назад. Я приехал отдыхать в местный санаторий и вечером решил сходить на танцы. В танцевальном зале было много отдыхающих, и звучала танцевальная музыка в современном стиле. Я сразу же бросился в пляс, то есть начал танцевать. Признаюсь, я очень люблю современные танцы, поскольку они, во-первых, быстрые, а во-вторых, исполняются индивидуально. Через некоторое время заметил, что в зале появилась обаятельная дама среднего возраста с красивой улыбкой и обалденной фигурой, от которой глаз не оторвать! Танцующая публика располагалась в зале в кружок. Мы с нею оказались на противоположных сторонах кружка и поэтому с интересом стали наблюдать друг за другом. Глядя на неё, мне почему-то вспомнилась песня А. Розанова и Т. Назаровой «Ах, какая женщина» и сразу захотелось познакомиться с нею. Как только зазвучала мелодия медленного танца, я приблизился к ней и тихим голосом сказал:
– Я хотел бы станцевать с вами этот танец, но это может произойти лишь в том случае, если вы пригласите меня на него.
– А вы уже приглашены! – быстро сказала она.
И мы стали танцевать. Я сразу же узнал, как её величают, и что она тоже только сегодня приехала в санаторий и первый раз пришла на танцы. После этого все медленные танцы были за нами.
Однажды в вестибюле санатория я увидел объявление, что вечером в актовом зале состоится концерт певицы, и были указаны её фамилия и имя. И каково же было моё удивление, когда я узнал, что этой певицей является моя партнёрша по танцам. Мне, естественно, захотелось каким-то образом выразить ей благодарность за концерт (насчёт выражения благодарности женщине есть интересный анекдот, который я приведу в конце рассказа), и поэтому купил большой букет алых роз, коробку шоколадных конфет и приготовил ей в подарок свой первый роман. Концерт прошёл на ура. Слушатели доброжелательно встречали певицу, дружно и громко аплодировали ей. Когда закончился концерт, я преподнёс ей приготовленные мною подарки, чему она была очень рада. После концерта я пригласил её погулять по парку, и она согласилась. Когда стало прохладно, мы решили возвратиться в свои корпуса. По пути я сказал:
– Я хотел бы пригласить вас к себе в номер, но боюсь, что вы откажетесь.
– А я без комплексов! – сказала она, улыбаясь.
– Тогда пошли! – произнёс я, тоже улыбаясь.
Войдя в номер, я спросил:
– Что будем пить?
– А что у Вас есть?
– Есть чай, кофе и вино – церковный кагор.
– Тогда будем пить всё подряд, – сказала она с улыбкой на лице.
Так мы стали наслаждаться этими напитками и весело беседовать. Было уже поздно, и моя гостья решила возвратиться в свой корпус. Встав с кресла, она вдруг произнесла:
– Вы меня подпоили, и меня сильно качает.
– Но на большее я уже не способен! – сказал я, хитро улыбаясь.
Услышав это, моя гостья искренно и громко рассмеялась. Я взял её за руку, и мы пошли к её корпусу. Прощаясь, я поцеловал её в щечку, что, вероятно, вызвало у неё сильное смущение, и мы расстались. Возвращаясь к себе, я невольно задумался над опрометчиво сказанной мною шуткой и высказыванием Оскара Уайльда. И тут совершенно неожиданно возник у меня свой ответ на вопрос: «Может ли быть дружба между мужчиной и женщиной?». Он звучал так: «Может, если мужчина уже не может…»
– Ба-а, Женя! Так это ж настоящий афоризм, который смело можно помещать в книгу афоризмов Козьмы Пруткова!
– Нет, Саша, туда он явно не подходит, а вот в качестве современного анекдота – вполне сойдёт.
– Вот не знала, что ты такой разносторонний в литературном творчестве – пишешь стихи, прозу и даже сочиняешь анекдоты…
– На это меня всегда вдохновляют интересные женщины, – сказал я в шутку.
– Не важно, кто и почему вдохновляет тебя на это, важен результат! – сказала Саша и продолжила. – И как же закончилась твоя встреча с этой обаятельной дамой?
– Я решил на прощанье сделать ей скромный, но памятный подарок – сочинить стишок. Поскольку времени было в обрез, то я успел вымучить только четыре строки, которые были несовершенны в части рифмы, но вполне приемлемы по смыслу. Они звучали так:
Пусть счастье и радость тебя окружают,
А горе не знает дороги к тебе!
Пусть рядом с тобою по жизни шагают
Мечта и надежда на нашей Земле!
– Хороший стишок. И как же она отреагировала на такой приятный подарок?
– Сказала, что до этого времени ей никто стихов не дарил.
– И всё? А поцеловать тебя в щеку не догадалась?
– Конечно, нет. Более того, когда я попросил её сделать это, она покраснела и сказала: «Я стесняюсь».
– А ты не попросил её за свой стишок подарить тебе ключ от своего сердца? – спросила Саша, явно в шутку.
– Нет, не попросил.
– Почему?
– Потому, что такая просьба была бы бессмысленной! – сказал я, улыбаясь.
– Не поняла?
Но я не стал объяснять ей суть своей мысли, а привёл высказывание одного юмориста: «Если вам женщина подарила сегодня ключ от своего сердца, не спешите радоваться. Завтра она может поменять замок от него!»
– А ты даме-то этот анекдот рассказал?
– Рассказал.
– А она что?
– Весело смеялась.
– Так она ж может сделать далеко идущие выводы?
– И правильно сделает! – сказал я и добавил: – На этом конец этой истории.
– А анекдот? – напомнила мне Саша.
– Анекдот звучит так. Мужчина пришёл в аптеку и просит аптекаршу продать ему презерватив с черной каёмкой. Аптекарша удивилась такой необычной просьбе и спросила:
– А зачем вам нужен именно такой презерватив?
Мужчина, не смутившись, сказал:
– Понимаете, вчера у соседки умер муж. Так вот я сегодня хочу выразить ей соболезнование!



Михаил Антонов


Объяснение
Я знаю, дорогая, что на улице темно,
Что ужин мой остыл, и полночь наступила.
Быть дома мне положено уже давным-давно,
Но если бы ты знала, что случилось.
Я вышел из конторы сегодня ровно в пять,
Купил тебе цветов, шампанского и фруктов.
Я помню, годовщину мы хотели отмечать,
Но кто мог ожидать, что кончится всё жутко.
А началось в трамвае – его вдруг занесло,
Хлопок раздался громкий, и водитель
Нам объявил в динамик, что сдуло колесо
И дальше не поедем, хоть заждитесь.
Пришлось мне, дорогая, в троллейбус пересесть.
А там толпа такая, что подвинься.
И время тикает, давно минуло шесть,
Мне целый час пришлось за место биться.
Но и троллейбус этот вдруг встал на полпути.
Ну, знаешь, там, где винный магазин.
Водитель объявил нам: не могу, мол, довезти,
В троллейбусе закончился бензин.
Ну что же тут поделаешь, пришлось мне вылезать.
А тут навстречу Кузнецов Серёга.
Мы столько с ним не виделись и принялись болтать.
Ну, и за встречу выпили немного.
Ведь у Серёги повод: развёлся он с женой,
Совсем один остался бедолага.
Ну как не опрокинуть за это по одной:
За мужество его и за отвагу.
Ну что ты, дорогая, не так я много пил.
Бутылку на двоих, затем повёл Серёгу.
Он что-то вдруг расклеился, совсем лишился сил.
Нельзя же бросить друга на дороге.
И чтоб дойти быстрее, пошли мы через парк,
Не ведая, как страшно там ходить.
Нас трое окружили и, усмехнувшись так,
Спросили, как обычно, закурить.
Одна была блондинка с ногами от ушей,
Потом – брюнетка в узенькой юбчонке,
А третья – рыжая и всё было при ней.
Такие вот обычные девчонки.
Мы их не испугались, ведь их невинный вид,
Признаться надо, не внушал тревоги.
Тут Кузнецов очнулся, сказал, что угостит
Их дома, если всем нам по дороге.
Ах, если б только, милая, мне знать в какой просак
Мы попадём с Серёгой в этот вечер.
Я сделал бы иначе и поступил не так,
И избежал бы роковой той встречи.
Девчонки эти сразу, едва вошедши в дом,
Устроили повсюду кутерьму.
Все фрукты мои съели, запив моим вином.
И как это случилось, не пойму.
Потом в нетрезвом виде подружки разошлись
И на столе, как будто на арене,
Они для нас с Серёгой устроили стриптиз,
И две из них мне сели на колени.
Я им твердил, родная, что мне пора идти,
Подруги меня нагло не пускали.
И стыдно мне признаться, что делали они,
И что они при этом вытворяли.
И только в полночь девицы, натешившись сполна,
Измазав мне лицо своей губной помадой,
В карман засунув лифчик, отправили меня
Домой с ополовиненной зарплатой.
И, к счастью, дорогая, всё дальше обошлось.
Не плачь, ведь я – живой, хотя слегка помятый.
Ты видишь, сколько всякого мне претерпеть пришлось,
И думаю, поймёшь, что я не виноватый.
Ну, разве виноват я, что сдуло колесо,
Что кончился бензин, что встретил я Серёгу.
Что девушки ведут себя порой нехорошо
И за свои услуги дерут ужасно много.
Ну а теперь, родная, позволь мне отдохнуть.
Ты видишь, от меня сейчас не много проку.
Я лягу на диванчик, попробую уснуть,
А уж с утра ты выскажешь мне все свои упрёки.

Белая горячка
– Что вы, доктор, я, в общем, сегодня здоров.
И сюда я попал по ошибке.
А лицо в синяках, так от тех бугаёв,
Что скрутили меня и пришибли.
Ну какой бред я нёс? Ну какой я больной?
Вы послушайте, как было дело.
И поймёте тогда, что с моей головой
И страной управлять можно смело.
Мне об этом сказал синеусый моряк —
Мы с ним встретились в баре у цирка.
Я тянул там тихонько молдавский коньяк,
У него была рома бутылка.
Почему синеусый? Не знаю совсем.
А моряк? Так одет был в тельняшку.
Ну, покрасил усы неизвестно зачем,
Так душа у него нараспашку.
И вот этот моряк мне тогда рассказал
Про любовь свою к синему морю
И про то, что в Париже он с судном бывал,
И гулял по Бродвею там вволю.
Я ему отвечал,
Что парижский причал
Не видал никогда пароходов.
Ведь Париж, как Тамбов,
И морских берегов
У него нет и не было сроду.
Да и славный Бродвей
Покоритель морей
Никогда не сыскал бы в Париже.
Вот в Нью-Йорке, там да!
И Бродвей, и суда,
Есть там всё, ничего не попишешь.
Удивился тогда синеусый моряк
И сказал мне ту самую фразу:
«Если умный такой и совсем не дурак,
То в министры тебе нужно сразу.
Там, в правительстве нашем, с мозгами беда,
Всё решенья не те принимаются.
Всё как лучше хотят, но у них завсегда
Ерунда лишь одна получается».
Тут я с ним согласился и, выпив ещё,
Попрощался и вышел из бара.
Так что, доктор, с башкой у меня хорошо,
И извилин пока что хватало.
А ещё, что здоров я, Джеймс Бонд подтвердит.
Мы столкнулись в кафе «Незабудка».
Это он мне сказал: «Ну здоров же ты пить!»
И была это вовсе не шутка.
Я себе там для нормы портвейна спросил,
Ну а он, как положено, виски.
Познакомились, выпили. Я предложил
Повторить. Он в ответ по-английски:
Мол, когда-то и сам он был выпить мастак,
И гулял по неделе, бывало.
Пил мартини и джин, и французский коньяк —
Всё душа у него принимала.
Но теперь завязал, пьёт лишь виски одно,
Да и то по чуть-чуть, понемножку.
Я ему отвечал, у меня, мол, вино,
Что там пить, только так, на дорожку…
По-английски? Да ну, окромя I love you,
Ни единого слова не знаю.
Я немецкий учил, но его не люблю.
Айн, цвай, драй, хенде хох – понимаю.
А как Бонда я понял? Да вот, как-то смог.
То портвейн помогает мне, видно.
Тут попался недавно индийский мне йог.
Так и с ним я калякал на хинди.
С Бондом пили сначала мы каждый своё,
А потом угощали друг друга.
А когда же кончалось наше питьё,
Повторяли не раз мы по кругу.
А потом Джеймс устал, лёг под стол отдохнуть,
Бормоча что-то мне по-английски.
Дескать, где-то его сообщения ждут.
В нём секретные тайные списки.
Тут я понял, кто он. Он – коварный шпион!
Я ж отнёсся к нему, как к родному.
И тогда я решил отыскать телефон,
Чтобы сдать его Глебу Жеглову.
Я ноль два много раз, много раз набирал
И кричал в микрофон в будке тесненькой,
Но в ответ женский голос мне всё отвечал,
Что попал я в «Дублёнки на Ленинском».
С огорченья зашёл я в знакомый подвал,
Чтобы выпить там кружечку пива.
И пока я об стол там воблушку ломал,
Подошла ко мне знойная дива.
Голос громкий такой, волос рыжий, копной…
Я узнал её сразу же – Алла!
Пугачёва, конечно. А кто же иной.
Ну, и рядом со мной она встала.
Я пивка ей плеснул и от воблы кусок
Предложил, ну а как же иначе?
Она, выпив из кружки приличный глоток,
Объявила мне вдруг, чуть не плача,
Что влюбилась в меня она нынче весной,
Повстречав как-то раз на концерте.
Я сидел на галёрке, махая рукой,
И пронзил её грешное сердце.
А вот мужа она уж не любит совсем,
Пусть уходит он к чёртовой маме.
Мы распишемся с ней и уедем затем
За рубеж, может быть, на Багамы.
Я Багамы видал.
Это сказочный рай.
В телевизоре их показали.
Это просто мечта!
И поехать туда
Я надеяться мог бы едва ли.
Но потом я вдруг вспомнил, что этой весной
Не ходил на концерты я сроду.
Были как-то на праздничном шоу с женой,
Так минуло с тех пор больше году.
Я сидел на галёрке, здесь точен рассказ.
Слушал песни, тут всё без обмана.
И певице, как помню, я хлопал не раз,
Но была то Буланова Таня.
И я честно ответил: «Здесь что-то не так.
Меня спутали, видно, случайно.
Не могли повстречаться мы раньше никак.
Хотя это, наверно, печально».
Тут звезда рассердилась да как закричит,
Дескать, должен на ней я жениться.
А иначе она в мой профком настучит,
И тут многое может открыться.
Что я Кристин отец,
Что я бросил, подлец.
Их в те давние, трудные годы.
И совсем ерунда,
Что лет десять тогда
Иль одиннадцать было мне вроде.
В общем, полный кошмар!
В общем, полный угар!
Ругань, шум, мордобой между делом.
И тут, руки скрутив
И мне морду набив,
Повязали меня двое в белом.
А теперь говорят, что покуда жена
В санатории лечит болячки,
Беспробудно я пьянствовал ровно три дня
И допился до белой горячки.
Что я в пьяном бреду телевизор смотрел —
Были Бонд и пират там в программе.
Что из душа Жеглову звонить я хотел,
А ответы услышал в рекламе.
И что Аллы плакат увидав на стене,
Я затеял разборку с ним спьяну.
Это, доктор, неправда, поверьте вы мне!
Я с плакатом махаться не стану.
Отпустите до дому, я вас прошу!
Я же смирный, почти как ребёнок.
Не хотите? А я вам тогда не скажу,
Что у вас за спиною чертёнок.



Алексей Априн


О подарках
– Родной, день рожденье твоё началось.
Скажи, что тебе подарить?
– Что хочешь! Чтоб крепче сегодня спалось,
Чтоб ауру восстановить,
Душа чтобы пела, чтоб был поражён!
Ты ж знаешь, я тот ещё кадр.
Киваешь: «Что хочешь? Ну что ж, хорошо», —
И даришь билеты в театр.
– Театр? Очень мило, но как же нам быть?
Не скрою, скажу по-мужски,
К несчастью, мне не в чем в театры ходить.
Ты тут же мне даришь носки.
– Носки? Превосходно, – шиплю чуть дыша, —
Но мне б что-то для мужиков.
Ты чуть улыбаешься и не спеша
Вручаешь… букетик цветов?!!
– Проклятье! Когда же меня ты поймёшь?
Сто раз намекал, так и так…
Ты вновь улыбаешься и достаёшь…
О чёрт! Мой любимый коньяк!

Безнадежная нелюбовь
Ты безобразна, я некрасив,
Я часто пьяный, ты вечно ноешь.
Да, вот такой вот наш нарратив;
Тут не добавишь, тут и не скроешь.
Тебе плевать, о чём мыслю я,
Мне всё равно, чем ты там страдаешь.
Но не могу я жить без тебя!
Ты – без меня, хоть сама не знаешь.
И нам не встретиться никогда,
Ибо смертельны такие встречи.
Да, вот такая вот ерунда…
Всё потому, что я – мозг, ты – печень!

Неожиданные знания
Мальчик у бабушки диск отыскал,
Надпись на диске гласила: «Клубничка».
Парень был мал и ещё не познал:
Брать не своё – то плохая привычка.
Диск зарядил, влез скорей на диван,
Глянул и тут же пришёл в изумленье —
В раз осознал любопытный пацан,
Как нелегко достаётся варенье!



Сергей Гороховир


«Повезло мне круто…»
Повезло мне круто:
Вместо нетто – брутто…
Полный саквояж!
Неподъёмный аж…
Жадностью накрыло,
Хапнул всё, что было
И ещё чуть-чуть!
Искусился, жуть…
Вот это удача!
В честь добычи – чача,
Шашлыки, икра…
И любви жара!
Хрупкая фортуна:
Где оазис – дюна
Оказалась вдруг!
Сон растаял – фук…

«Афера, страстная подружка…»
Афера, страстная подружка,
Нашёптывая сладко в ушко
И подливая в мысли хмель,
Не отпускает, верь – не верь.
Пора бы уж остановиться,
Спокойной жизнью насладиться,
Ведь, слава Богу, нет нужды
Считать последние гроши.
Но нет! Без хитрых комбинаций,
Великолепных провокаций,
Адреналиновой игры
Жизнь слишком постная, увы!..

«Горячий блин со сковородки…»
Горячий блин со сковородки,
Сто граммов запотевшей водки,
Сметанки нежной, ложку мёда,
С икрой два смачных бутерброда,
Для аппетита – коньячок,
Рюмашками за здравье – чок!
Супец с грибами, стейк с лучком,
Ножку подружки под столом…
Вина сухого два бокала,
Кальмаров, винегрета, сала,
Немножко рома на десерт…
Спасибо, Боже, за обед!



Сергей Горчаков


Романтика
Романтическое настроение, как выясняется, сильно зависит от обстоятельств места и времени.
Курсант ЛВИМУ Вася Петькин на субботних танцульках в училище познакомился с симпатичной девушкой Татьяной, студенткой филфака ЛГУ. Стоял тёплый март, и Вася вызвался проводить девушку домой. Они шли по ночным питерским улицам и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Татьяна читала Васе стихи о любви. Вася рассказывал Тане о чудных солнечных восходах и закатах в Атлантике. Огромное звёздное небо приветливо раскинулось над молодыми людьми. Они долго прощались у Таниного подъезда и договорились встретиться на следующий день – в воскресенье.
«Какой он замечательный, – думала Таня, поднимаясь по лестнице. – Немного интеллигентный и вроде не полный тупица, не жлоб. Не то, что другие, которые, не успев познакомиться, норовят тебе под юбку скорее залезть».
«Какая она замечательная, – думал Вася, спеша на метро и сжимая в кармане бумажку с номером Таниного телефона. – Непохожа на других; умна, интеллигентна, начитана. Не то, что другие – кокетничают, корчат из себя неизвестно кого».
В воскресенье с утра Вася не мог дождаться встречи с Татьяной, назначенной у Казанского собора. День был пасмурный, безрадостный, хотя дождя не обещали. Молодые люди встретились при свете дня в условленный час.
«А он, однако, прыщеват и наверняка сексуально озабочен», – мельком отметила про себя Татьяна.
«А у неё, пожалуй, слишком длинный нос», – подумал Василий.
– Пойдёмте, Таня, погуляем, – предложил Вася.
И молодые люди, не торопясь, пошли по старым улицам. Татьяна молчала, а Василий мучительно искал тему для разговора, начав с которой, можно было затем, как бы невзначай, предложить Тане отправиться за город на следующие выходные вместе. Васины друзья с подругами собирались на пикничок, и Вася хотел принять участие в этом мероприятии.
– Таня, вы, кстати, за границей были? – начал Василий.
– Нет, не была. По-моему, я вам вчера об этом уже говорила, – ответила Таня с некоторой прохладцей.
– Ах, да. Я забыл. Конечно. За границей жизнь во многом на нашу непохожа, другие обычаи, нравы. Всё проще, легче…
Тут на глаза Василию попалась надпись, нацарапанная мелом на стене, – «ВАЛЮХА – СОСКА ПО ВЫЗОВУ. КТО ХОЧЕТ ХОРОШИЙ МИНЕТ, ЗВОНИТЕ» и следом прилагался телефонный номер. Вася запнулся и потерял мысль. Татьяна, взглянув на Василия, тоже перевела взгляд на стену.
– На что это вы, Василий, намекаете? – настороженно спросила она.
– Э-э-э, – потянул Василий, судорожно стараясь вспомнить, о чём он только что рассказывал. – Вот я и говорю… За границей тоже на заборах всякие надписи пишут. Типа вот этой.
– Фу, какая гадость! Василий, неужто вы и за границей только тем и занимаетесь, что всякие скабрёзные надписи читаете?
– Ну нет, конечно. Я просто хотел сказать другое. – Василий растерялся.
Он чувствовал, что разговор начинает уходить немного не в ту сторону, в которую бы он хотел. Поэтому он предпринял другую попытку спасти разговор, переведя его в поэтическое русло.
– Вот вы, Таня, вчера про Пушкина интересно рассказывали. Я тоже читал его дневники. Он там описывает свои наблюдения во время путешествия на Кавказ. Умели же люди проводить свободное время! Александр Сергеевич там один раз даже в юрте переночевал. С калмычкой, кажется…
В этот момент, выбежав из ближайшей подворотни, две запущенные собачонки принялись увлечённо заниматься воспроизводством себе подобных. У той, что была сверху, от усердия язык свешивался из открытой пасти, и по нему текла слюна. Молодым людям пришлось посторониться, чтобы обойти эту собачью свадьбу.
– Вы что, Василий, – раздражённо бросила Татьяна. – Кроме как об ЭТОМ ни о чём уже поговорить не можете?
«А он всё-таки наверное, туповат, – решила про себя Татьяна. – И что это мне вчера показалось? А ведь вчера вечером он так красиво и романтично рассказывал о море. Порасспрошу-ка я его лучше о доме».
– Вот вы, Василий, лучше расскажите о своём городе. Вы говорили, что выросли в Вологде.
– Да, – оживился Вася. – Я жил в старой части города. Тихое такое место. Спокойное…
Тут из-за угла выбежала кошечка, а следом за ней – здоровый облезлый кот. Кот быстро настиг кошечку, ухватил зубами за загривок и пристроился сзади.
– Гм, – опять запнулся Вася. – Вот только весной житья нет от котов. Орут и орут под окнами. Инстинкты берут своё.
– Василий, – рассердилась Татьяна. – Что вы всё разговор на ЭТО переводите?
– Да я не перевожу, – заоправдывался Вася. – Оно само выходит.
Он сам чувствовал, что творится что-то не то. Язык почему-то плохо повинуется ему, и совершенно ничего не идёт на ум. Он замолчал.
Некоторое время молодые люди шли рядом молча. Впереди показался мостик через Мойку. Вася замедлил шаг.
– Люблю я смотреть на воду. А вы, Таня? – неуверенно спросил он. – Вода течёт себе и течёт, небо отражается, облака…
Молодые люди остановились на мосту, наклонились и одновременно посмотрели вниз. Вода была в масляных разводах. Аккурат внизу под ними из-под моста неторопливо и даже скорее величаво выплывал использованный розовый презерватив. Вася невольно загляделся на него и задумчиво произнёс:
– М-да…
– Ну хватит! – вдруг заявила, чуть не плача, Татьяна. – Знаю я, что тебе от меня надо. Ты такой же, как и все остальные мужчины. Не звони мне.


После этих слов она резко повернулась и, стуча каблуками, побежала по направлению к Казанскому собору. Вася ещё немного постоял на мосту.
«Ну и дура, – думал он себе. – Типичная дура и неврастеничка. Воображает о себе чёрт-те что». Потом он поправил фуражку, плюнул вниз и неторопливо побрёл по направлению к Неве.



Владимир Захаров


Никогда не зазнавайся
Стартует конкурс с призом в миллион евро.
На подиум блондинка длинноногая выходит первой,
Отлично сложена, раскована, немножечко пьяна.
Ведущий: сколько длилась лет 100-летняя война?
Ответы: а) 99; б) 100; в) 116; г) 180 лет.
Блондинка достаёт помаду и у зала просит правильный ответ.
Второй вопрос: в какой стране впервые начали носить панаму?
Ответы: а) Бразилия; б) Чили; в) Эквадор; г) Панама.
Блондинка звонит «другу». У ведущего ещё один вопрос готов:
Скажите, от каких существ идёт название Канарских островов?
Ответы: а) кенгуру; б) тюлень; в) канарейка; г) енот.
Блондинка, улыбаясь, в руки карты для гадания берёт.
Четвёртое задание: какое имя в юности носил король Георг Шестой?
Ответы: а) Альберт; б) Георг; в) Мануэль; г) Николас Второй.
Блондинка улыбается, подкрашивая брови: я не знаю…
И из игры с кокетливой улыбкой выбывает.
Вы посмеялись над блондинкой и считаете себя умней её при этом?
Тогда читайте верные ответы:
1) 100-летняя война продлилась с 1337 по 1453 год, то есть 116 лет.
2) Панамы появились в Эквадоре – правильный ответ.
3) У короля Георга имя настоящее – Альберт. Он изменил его в 1936 году.
4) Название Канарских островов исходит от тюленей. Это на виду:
Латинское название их Insukaria Canaria, чтоб не было сомнений,
Дословно означает – острова тюленей.
А вот теперь вопросик возникает интересный:
Кто эрудированней – Вы или блондинка? Только честно…



Майя Иванова


Мужчина на блюде
В космической кухне – огромный запас!
Листаю меню… Пусть завидуют люди!
Вселенная! Срочно. Прими мой заказ:
Мне нужен вот этот – мужчина на блюде.
Пусть соусом будет взаимная страсть,
Пикантного перца… щепоточку соли…
Гарниром – моя безграничная власть,
И чтоб не брыкался по собственной воле!
Пускай покупает конфеты, цветы,
Квартиру, машину, духи, бриллианты…
Исполнит желанья мои и мечты
(Рассмотрим доступные варианты).
Подарит шкатулку с изящным кольцом
(Конечно, в придачу и сердце, и руку)…
Он будет банкиром, а может, дельцом.
Я с ним позабуду про горе и скуку…
…
О Боже! Какой восхитительный сон!
Ко мне наклонился ты, брови сдвигая…
– Подай-ка мне пива, литровый баллон!
Где завтрак? Где брюки? Подъём, дорогая!




Саади Исаков


Ваня и Вильям
В одной берлинской пивной, где пиво было по рупь девяносто за пол-литра, а не по три пятьдесят, как везде, сидели утром два товарища Ваня и Вильям. Ваня, коротко стриженный брюнет с перебитым боксёрским носом, был лет на двадцать моложе, попроще, он вдохновенно слушал друга, но и свою масть держал. Вид у них был таков, будто они не выходили отсюда уже неделю, даром что оба были БОССы, то есть лица Без Определенных Социальных Связей, соответственно, и обязанностей.
Оба однажды покинули свои семьи, уехав в Европу на заработки по строительному ремеслу, некоторое время исправно посылали домой содержание, потом им это дело надоело, и они как-то растворились среди местного населения, у которого не принято содержать родню. В этом смысле они стали вполне европейцами.
В пивной они сидят не каждый день, а только в начале месяца, когда у них совпадают получка пособия и доход от социального жилья, которое они хитро сдают студентам, каждый по комнате в своей квартире.
В другое время, когда деньги уже на исходе, они пьют и похмеляются на лавочке невдалеке от Южного вокзала. Там к ним присоединяется бывший айтишник из Литвы по имени Вилкас, то есть по-нашему Волк, но по прозвищу Зайкис. Собственно, ради него они оба туда ходят. Послушать его занятную полурусскую речь, как ходят дети в зоопарк посмотреть на обезьян, вроде как похожих на людей, только без штанов.
В остальном они выглядят вполне цивилизованно, одеты не в новое, однако, чистое. Вильям в пиджаке, с двумя рядами орденских планок невнятного происхождения, как у современного казачества за показательный внешний вид, листает газету «Курьер», свободно лежащую в каждой забегаловке. Ваня сонливо смотрит на прохожих в окно, цепляясь глазами за иностранцев и мужчин, более похожих на женщин, только без грудей, мысленно сокрушаясь по поводу того, сколько и тех и других развелось на его скромную, беззащитную душу населения, и тоскует, будто с похмелья.
Освоив газету в целом, Вильям затевает разговор, разбирая её по частям.
– Ваня? – обращается с вопросом Вильям.
– Иван, – перебивает его Ваня.
– Вот спрашивается, Иван, почему такая несправедливость получается. Вот в Гамбурге левые устроили намедни форменный дебош. Побили почти 500 полицейских, витрины из стекла, а от Объединённых Наций ни слуху ни духу.
– А что от них надо-то? – удивился Ваня.
– Озабоченность нужна, глубоко выраженное сожаление, что жестоко обошлись с прогрессивной, лево настроенной молодёжью. Разгоняли, между прочим, водомётами и дубинками. Есть раненые.
– Я бы их газом гонял, не погнушался, – ответил Ваня.
– И это было. Или хотя бы Дума приняла резолюцию, как твой Конгресс.
– Не твой, а ваш.
– Ваш Конгресс.
– Резолюцию о чём?
– В защиту свобод и демократии.
– Так ведь они же машины жгли, в полицейских коктейли Молотова и петарды метали.
– Согласен, этого делать нельзя. Это демократии во вред. А в России можно?
– В России можно. Там автократический режим, и любые беспорядки демократии на пользу и в зачёт.
– Я тебе, как бывший милиционер, скажу – это всё неправильно. Такие завиральные мысли у тебя по молодости лет…
– Вам, – поправил его Ваня.
– Вам и скажу.
– А вы что, бывший милиционер? – спрашивает Ваня, за долгие годы знакомства услышав эту подробность биографии товарища впервые.
– Да, два года после армии был милиционером. В 1980 году, как раз в Олимпиаду. Так вот, нам такого с народом делать не позволяли. Учили обходительности, культуре и английскому языку. А чтобы руки распускать – ни боже мой – а только «плиз».
Ваня надолго уставился на Вильяма, выпучив в недоумении глаза. Наступила пауза. Вильям перевернул страницу газеты. Просмотрел другую статью и говорит.
– А вот это совсем никуда не годится!
– Что опять?
– Беженцы.
– Как наш литовец?
– Какой он, к чёрту, беженец? Он наш несчастный сосед по Евросоюзу. Заблудился, бедолага, поди.
– А вид как у беженца.
– Побреется – пройдёт.
– Ну что там ещё? – не терпится Ване узнать новость.
– Закрыли их мечеть, а здание конфисковали в пользу государства.
– Правильно сделали.
– Нет, неправильно. Не надо было вообще открывать. Я, когда работал инструктором в райкоме партии, вёл активную атеистическую пропаганду среди населения. Вот чем надо было заниматься в первую очередь.
– Тогда бы нечего было отбирать. Какой-никакой навар.
– Партия, между прочим, знала, что делала.
– Не знал, что вы по партийной линии проходили.
– Придём домой, я тебе партбилет покажу и грамоты от райкома и обкома на фамилию Никонов.
– Вам, Вильям, покажу, вам! – Ваня от всех неукоснительно добивался, чтобы его называли на вы. Он считал, что если сам не может Вильяма из уважения к разнице лет называть на ты, то и тот должен соблюдать паритет.
– Вам! У меня тогда была другая фамилия. Это я теперь по жене Розентропп.
– Так вы же Мюллер.
– Это я по третьей жене Мюллер, но разведён.
– А по паспорту вы вообще Вильям Шалопаев.
– Это не мой паспорт, а друга. Я у него на время взял.
– С вашей-то фотографией?
– А что, взял да аккуратно переклеил. Разве с фамилией Мюллер русскому человеку можно жить?
– А с фамилией Шалопаев?
– Конечно. Немцы же не понимают.
Вильям перевернул последнюю страницу газеты.
– А можно мне посмотреть? – спросил Ваня и протянул руку.
– А что тут смотреть, я её уже всю тебе прочитал.
– Вам.
– Что там ещё читать? Одно баловство.
– Но всё же, – сказал Ваня, отобрал газету у Вильяма, стал перелистывать и просматривать заново, однако с конца.
– Ну, что там, что там ещё, чего я не видел? – нетерпеливо ёрзал на стуле Вильям.
– Да вот тут пишут про рейки.
– Реклама это всё, чепуха. Не читай, я тебе всё сам расскажу. У меня двойной диплом по рейки. Два года сам преподавал. Чёрный пояс заслуженно ношу, – он задрал рубашку и показал чёрный ремень для поддержания штанов.
– А что сейчас не преподаёте?
– А ерунда всё это. Я тебе как дипломированный врач говорю.
– Какой врач?
– У меня три диплома: терапевт, хирург и ухо-горло-нос.
– Я бы в гинекологи пошёл, – мечтательно произнёс Ваня, – да кто меня без образования возьмёт?
– А я в войну роды принимать могу. У меня справка есть о курсах повышения квалификации.
– Какой вы занимательный человек.
– Да, я ещё исторический факультет закончил, МГУ.
– Как же вы все успели?
– Успел. Мог бы и больше. Жизнь только коротка, на всё не хватает. Сколько на себя смог взять, столько и переделал, а больше уже не могу. Старший сын как ты, средний как полтебя, а младшей вообще пять лет.
– И где она?
– У матери, конечно. Эмансипация, мой юный друг.
– Вот мне бы такую жизнь, – мечтательно произнёс Ваня и снова уставился на прохожих, присматриваясь к женскому полу, однако проходили мимо женщины, более похожие на мужчин, только с грудями. Как тут опять не затоскуешь.
Но всё равно утро получилось удачным, вроде отечественной политинформации советского образца, только не на сухую, а под пиво. Она плавно перешла в дневное политпросвещение под пиво и вдогонку по маленькой, а затем под одну только водку в лёгкие вечерние дебаты, такие же пустые, как умствования о философском смысле проливного дождя или о значении города Чебоксары в мировой истории.
Так изо дня в день проводят время в пивной или на лавочке берлинские БОССы российского происхождения, значительно более высокая каста, чем московские БОМЖи. В этом смысле карьера Вани и Вильяма за границей примечательна и совершенно удалась. А главное, ничего особенного для этого делать не пришлось, только однажды удачно поменять место жительства – вульгарис на правильную и, в некотором смысле, экономически незаурядную страну.



Милочка Твердохлеб


* * *
Еду я как-то с двумя моими начальниками на совещание в дружественную фирму. Одного зовут Макс, другого – Виталик. За рулём авто Макс. Ехать неблизко, мы ведём неторопливую беседу о том о сём, в машине, как обычно, играет радио. Вдруг включается диджей и бодрым голосом произносит:
– Дорогие друзья, как вы считаете, чем любит мужчина? Подумайте над этим вопросом, а я вернусь через несколько минут!
Наступает тишина, если не считать следующей музыкальной композиции. Мои начальники, видимо, напряжённо перебирают варианты. Однако вслух никто ничего не произносит.
У меня, разумеется, тоже есть версии. Например, всем известно, что мужчина любит глазами, но это слишком просто. А вопрос явно с подвохом!
Знаю нескольких мужчин, которые любят ушами, хотя это вроде бы и женский вариант, но они совершенно точно могут жить только с теми женщинами, которые их хвалят каждый день. Можно ещё любить душой и сердцем. А можно любить умом, то есть, как альфонсы, по расчёту. Да, ещё есть руки и другие части тела… Ответов много! Какой же из них считает правильным этот ведущий?
К счастью, музыка быстро заканчивается, снова включается диджей и отвечает на свой вопрос:
– Конечно же, мужчина любит желудком!
Мои спутники явно озадачены и по-прежнему молчат, да и у меня такого варианта почему-то не было!
И тут мне приходит в голову, как прервать затянувшуюся паузу:
– Если мужчина любит желудком, то чем же он тогда, простите, думает?!
– А это как когда, – живо отвечает Макс, энергично дёргая за рычаг справа от сидения, – как коробка передач!
* * *
Один мой знакомый, просидев целый день за компьютером, к вечеру встаёт со своего рабочего места и со вздохом произносит:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71361109?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.