Я встретил тебя во сне
Я встретил тебя во сне
Софи Данло
Зелемир #2
Последние две недели Диме снились странные сны, в которых он осознавал себя и сразу же пробуждался. И сегодняшней ночью он снова погружается в сон, в котором полностью себя осознаёт, но в этот раз не пробуждается и встречает её – его На?та. Однако вспыхнувшим романтическим чувствам и моментам мешает Тень – она преследует подростков, и тем, путешествуя по снам и узнавая друг друга, приходится спасаться. Но вечно убегать невозможно.
Софи Данло
Я встретил тебя во сне
Пролог
Недавно Дима справил семнадцатый день рождения, закончил десятый класс и было с радостью встретил летние каникулы. Но последние две недели были для него очень странными. Ему снились необычные сны, в которых он осознавал, что это сон и даже успевал оглядеться. Но только его изумление успокаивалось, как он тут же пробуждался.
Он где-то читал, что можно как-то научиться осознанным сновидениям. Но ведь этому как-то надо научиться, и он не был уверен, что то, что он испытывал было то, чему те люди учились.
В самих же снах, до осознавания, не было ничего необычного. Самые обычные сны: ерунда или бессмыслица, скачущие сцены, что-то навеянное тем, что произошло в тот день или недавно, или давно, и прочее, прочее. Бо?льшая часть, а иногда и всё, что Дима видел во сне, улетучивалась при пробуждении или в первые минуты бодрствования. А то, что оставалось – смазывалось, и вскоре забывалось. Но та минута, в которой Дима себя осознавал, застревала в голове как реальное воспоминание.
Но и было кое-что ещё – Дима не видел, но чувствовал, как за ним кто-то наблюдает, и это вселяло странный страх; но, если он и успевал оглянуться, осмотреться – никогда никого не видел. Из-за этих снов он стал рассеянным, но хорошо, что сейчас июнь и летние каникулы, и это никак не отражалось на его учёбе.
Сейчас же – поздним утром – Дима сидит в своей небольшой комнате на полу и в свете из окна, в первом подвернувшемся ежедневнике описывает её, и всё что произошло.
Глава 1 – Встреча
1
Этим днём, до важной ночи, Дима не делал ничего особенного, в основном бездельничал. Но он чувствовал себя странно, неуютно в своём теле – это чувство росло и крепло эти две недели, и сейчас в нём было что-то сродни предчувствию.
Опустилась ночь. Пока в городке Зелемир царила темнота и тишина, Дима лежал в своей комнате на кровати и смотрел в потолок. Окно было открыто на половину и смесь: ночного света и фонарей с автостоянки – падала на пустой подоконник и пол с ковром, но остальная комната тонула в черноте и едва ли что можно было рассмотреть. Дима ощущал странное волнение, но всё же закрыл веки и попытался расслабиться.
За окном подул слабый ветер – шуршал листвой кустарников и рябины. В какой-то момент все мысли и волнения растворились, и осели на дно. Дима будто бы моргнул и, открыв обратно веки, он понял, что сидит на краю кровати. Но другой.
Было светло и тепло. Дима хорошо знал это место – это домик в деревне у бабушки по папиной линии; и это был как кусочек из детства, но размытый, рассеянный. Однако Дима пока этого не понимал – он был как во сне. Он сидел на кровати, на которой спал, когда гостил здесь. Он вроде бы видел привычные предметы, но и в то же время они были размытыми, отдалёнными. Он вертел головой – и предметы передвигались, путались или менялись местами, а что-то добавлялось или убиралось; но он не находил это странным.
За окном ярко светило солнце, а от слабого ветра покачивались короткие белые занавески с рюшками. Дима обрадовался, что сможет пойти погулять и встал. Справа он увидел себя в зеркале. Оно было таким каким он его помнил: громоздкое, старое, но в хорошем состоянии и покрытое толстым слоем лака.
Светлая кожа, чёрные волосы и короткая стрижка, а прямой нос, перескочив отца, достался Диме от деда. И, пожалуй, единственное, что досталось от папы это серые глаза, так как остальную внешность он взял от другого дедушки – уже по маминой линии.
Дима понял, что это он и очень удивился, увидев себя подростком, то есть настоящим, а не ребёнком. Он был не в домашней одежде, а в том, в чём ходил эти последние две недели в реальном мире. Тёмные джинсы, чёрные кроссовки, белые носки, белая свободная футболка с принтом – как мазок, а рисунок на подобии граффити, изображал: горы, солнце, оранжево-розовое небо, несколько облаков, а вверху была надпись «Rise». Сейчас это была его любимая футболка. И поверх на нём была надета лёгкая и свободная джинсовка цвета хаки.
Дима почувствовал, как реальность покачнулась, как булькнула, но, прежде чем она заползла в голову, его взгляд остановился на кроссовках – и его пронзил детский страх.
«Я в обуви! В помещении! На ковре! Бабушка меня убьёт!», – взрывались предложения в его голове.
Он развернулся и было шагнул в сторону открытой двери, которая вела в гостиную, но, сделав два шага, замер. Он что-то почувствовал – оно обволакивало тело и оседало внутри. И в этот момент в него ударила реальность, хотя ощущалось так словно рассекла.
Дима вспомнил, что бабушка умерла четыре года назад; вспомнил: похороны, гроб, могильную плиту и её улыбающуюся на фото. Оно было цветным, а вот у дедушки, рядом с которым её похоронили, чёрно-белым. И Дима вспомнил, что в последний раз он с родителями навещал их могилы этой весной, когда растаял снег. Это были печальные глотки реальности.
Дима медленно выдохнул. Та же комната, разве что стала чётче в предметах, но с изменениями, которых не было в реальности – в реальности уже и дома-то не было. Дима осознал, что это сон с ясностью ума. И он уже ожидал, что сейчас пробудится. Но… этого не произошло. И он растерялся ещё больше.
За окном чирикали пташки, в дали лаяла собака и кукарекал петух, а в низу – на первом этаже – что-то скрипнуло: не то пол, не то мебель. Для Димы всё ощущалось крайне странно. Он чувствовал тело как в реальности, но немножко онемевшим – словно кожа покрылась тонкой корочкой, которая притупляла ощущения; и даже одежда на теле ощущалась иначе, тяжелее.
Понимая, что пробуждение ему не грозит, Дима намеревался собраться с мыслями, обдумать ситуацию и решить, что делать. Но раздались звуки, которые в миг пустили мурашки по коже, а желудок сжался.
Это были звуки скрежета – как несколько туповатых ножей проезжали по деревянному полу; и в повторяющихся звуках распознавались шаги. Они стали тише – кто-то шёл по ковру в гостиной и приближался к Диме.
Он овладел собой, бросился к дери и захлопнул её, но успел заметить нечто высокое и чёрное. Это только усилило страх и панику. Он опрокинул тумбу на высоких ножках с книгами у двери, а сам бросился к окну.
Дима вынырнул в солнечный летний день и, моргая, привыкал к свету. Как и в реальности (но в прошлом) под окном был узкий выступ, а затем – скат крыши над верандой. Сзади раздался грохот и Дима, не оборачиваясь, перепрыгнул через подоконник – он оказался на скате, проехался боком и едва не упал; спрыгнул с края – и в кусты. А на верху послышался треск выломанной двери.
Дима бежал через дворик, не то по грядкам, не то просто по земле – он не видел чёткости ни в чём, кроме забора и открытой калитки. Но за забором, вместо привычной деревни, был лес стройных сосен. В моменте Дима не думал об этой странности, а думал, как бы убежать от того, кого ещё и толком не увидел.
Позади с грохотом, с треском распахнулась входная дверь, хотя звучало так что её вырвали. Послышался скрежет по дереву крыльца, скрип ступеней. Дима выбежал за пределы участка дома и бросился к соснам – он бежал по пустырю и лес казался недосягаемым. За спиной он услышал дыхание, или скорее его подобие, и обернулся. На него неслось существо, которое выглядело как вервольф из какого-нибудь фильма или видеоигры.
У вервольфа имелась чёрная шерсть, тело было подобно человеку, но вместо рук и стоп – когтистые лапы; голова была волчья и косматая; глаза были чёрные, а клыкастая пасть – раскрыта. Вервольф мог передвигаться подобно человеку, но бежал на четырёх лапах – словно странная смесь человека и волка.
От увиденного Дима обомлел, ноги подогнулись, но он не остановил бега. Однако через пару метров, как по закону любого ужастика, он споткнулся и повалился на бок. Он так и не достиг сосен; и он не понимал почему ему казалось, что там его спасение, ведь среди деревьев от вервольфа не укрыться. Но ощущение, что там находится спасение было ярким, отчётливым.
От страха Дима не мог совладать ни с мыслями, ни с телом. Всё что он сделал это перевернулся на спину и отползал; он пытался подняться, и не мог отвести взгляда от вервольфа. Зверь перестал бежать и наступал на жертву на задних лапах подобно человеку; взрывал когтями землю, а в чёрных глазах промелькнула победа.
В голове Димы был кавардак. Он думал о том, что ему не спастись, хотя надежда ещё была. Он помнил, что это сон и что это нереальность; но и в то же время помнил, что он осознаёт, что это сон. И оттого он не понимал – реальна ли эта угроза.
Сон или нет, но всё выглядело и ощущалось как реальность. Страх был реален. И инстинкты Димы видимо решили, что нет – ещё не время сдаваться. Он был готов вскочить на ноги, бежать или даже попытаться сражаться. Хотя мощь тела зверя, когтей и клыков говорили, что схватка будет проигрышной и быстрой. Дима был спортивный и не слабый, но он был всего лишь человек.
Вдруг – вервольф прыгнул и оказался у ног Димы; нависал, давил. Он терял чёткость, шерсть стала казаться не шерстью, а чем-то дымным, но плотным; и задней мыслью Дима успел подумать, что от вервольфа на него должна была падать тень.
Странный, и уже менее реалистичный, но ещё пугающий, вервольф наклонялся к Диме. А он боковым зрением заметил корягу, которой казалось несколько секунд там не было. И инстинкты сработали моментально – он схватил корягу, с размаху ударил недо-вервольфа по голове так что тот отшатнулся; вскочил и побежал в лес.
2
Дима бежал через сосновый лес и обернулся, чтобы посмотреть через плечо – погони он не увидел, но знал, что чёрное существо, похожее на вервольфа, где-то там. И как при смене картинок, солнечность сменилась на серость. Дима вернул голову и ему понадобилось пара секунд, чтобы понять, что он бежит не среди сосен, а среди книг. Точнее между двух линий стеллажей из тёмного дерева; а вместо почвы с травой, лопухами и папоротниками, был пол.
В удивлении, в растерянности Дима остановился. Он стоял с несколько секунд и были слышны только: его дыхание, которое восстанавливалось, и глухое тиканье часов. Он вышел на открытое пространство и понял, где он оказался. В детской библиотеке.
Это был серый пасмурный день, скорее всего сентябрь. Из больших окон падал тусклый унылый свет. Библиотека выглядела как Дима её и запомнил. Небольшая, с невзрачным линолеумом, с тёмной стойкой у стены с карточками читателей с той стороны и со стулом для библиотекаря; со стеллажами заполненными книгами, с тёмными табличками над стеллажами, надписи которых едва можно было прочесть: фантастика, классика, детективы, и другие. Перед стойкой стояло два небольших соединённых стола на которых лежали новинки, но не все книги и журналы были новыми – а они были кем-то отданные. И, несмотря на плохое освещение из окон, работало всего несколько ламп, две из которых тихо гудели.
В последний раз Дима был здесь лет в двенадцать, потом у него был период нечтения, а сейчас он был записан во взрослой библиотеке, которая находится в другом здании, в другой части городка. Но ему кажется, что даже сейчас, в реальности, детская библиотека выглядит примерно так же, разве что новинки периодически меняются.
В библиотеке стояла тишина, что было привычно. Но в обычный день были слышны: тихие шаги по линолеуму, скрип стула библиотекаря, шоркающие шаги поднимающегося в коридоре, шелест книг или журналов; кто-нибудь кашлянет, кто-нибудь шмыгнёт, кто-нибудь тихо чихнёт или вздохнёт. Но сейчас в библиотеке действительно было тихо, так как никого не было; и только настенные часы, висящие над стойкой, тикали. Тик-так, тик-так, тик-так.
Дима огляделся; он чувствовал себя странно, неуютно – что-то было не так. Он начал волноваться, и снова подумал, или даже понадеялся, что вот-вот проснётся. Но нет, не пробудился. Телом он ощущал себя более собой, настоящим – как в реальности; но не полностью. Он был растерян так как не знал, что делать; не знал, как объяснить себе происходящее. Он попытался собраться – выдохнул и решил пройтись между стеллажами, в надежде найти объяснение.
Странности начали происходить сразу же. Пока Дима шёл, он услышал тихий шёпот, но совсем не тот, который слышишь в библиотеке. Этот пускал мурашки по коже и заставлял нервничать. Дима продолжал идти между стеллажами с русской классикой, но называния на корешках смазывались или отсутствовали, иногда проскальзывали знакомые имена, но они тут же исчезали. Наверное, если на его месте сейчас был бы библиотекарь, то почти все названия и авторы были бы на месте.
Вдруг! Впереди, перед окном и между стеллажами проскользнуло что-то – как чёрная тень человека. Дима замер, а сердце бешено застучало. Он пытался понять в опасности ли он, но это каждый раз сводилось к тому, что это сон и к вопросу: а реальна ли для него опасность здесь, учитывая, что он лежит в кровати? У него не было ответа, и это только взращивало тревогу и опасения.
Диме хотелось проснуться, но и в то же время понять, разобраться. И поэтому он продолжил идти. Он был осторожен, бдителен; и, не поворачивая головы, посматривал по сторонам и прислушивался. Со всех сторон раздавались перешёптывания, словно шелест старых страниц; иногда над рядами книг через узкую линию Дима видел, как в соседних рядах стеллажей проскальзывали чёрные тени.
Дима дошёл до большого окна с деревянной рамой и вспомнил, что он на втором этаже. Снаружи моросил дождик, были видны берёзы, фонарный столб, асфальтированная дорожка, а за ней стояло небольшое кирпичное здание. Ничего необычного, ничего примечательного. И этот унылый обыденный пейзаж Диму даже заземлил, успокоил, но и на пару секунд он забыл о потенциальной опасности.
Послышался скрип пола под линолеумом. Дима оцепенел, а внутри всё похолодело. Он спиной чувствовал, что за ним кто-то стоит. Тот, кто вызывает страх; тот чей взгляд он чувствовал эти две недели в минуту осознавания, но никогда не видел.
Этот некто выдохнул намеренно громко. Дима вышел из оцепенения и в ужасе развернулся. Перед ним стояла тень как от человека, но трёхмерная, плотная, и, кажется, мужского пола. Дима рассмотрел лицо – скорее очертания более чёрным на чёрном, но без чёткости.
Существо улыбнулось, как в приветствии, и двинулось на Диму. А он в страхе, в изумлении попятился, споткнулся и спиной полетел на окно. Окна в библиотеке были старые, а оттого не очень-то прочные – об этом Дима успел подумать несмотря на ситуацию. Но оно не разбилось.
Дима наткнулся спиной на стекло и, в замедлении момента, начал падать сквозь него как через застывшую гладь воды. Горизонт переменился, и то, что было перед Димой переместилось вверх. Выпадая из окна, он бы всё равно падал вниз, но он падал не как из окна что сбоку в стоячем обычном здании, а сверху – как будто здание перевернули параллельно земле. Дима пожелал спасения, или лучше – пробуждения. Падение резко ускорилось, и удар отдался яркой вспышкой, но не было боли в теле, лишь потемнело в глазах на несколько секунд.
*
Тишина без единого звука, прохлада. Дима лежал на спине, как на чём-то гладком, но твёрдо-упругом; ему не было больно, но было неприятно в спине и в голове.
Он открыл веки – и чернота.
Ничего не понимая, он сел. Перед ним была чернота, под ним, над ним – везде; и он сидел на черноте, которая была по странному упругой, но гладкой как плитка пола без швов.
Справа Дима заметил тусклый сероватый свет и поднялся. Там был островок в черноте, накрытый прозрачным куполом – словно кусочек мира; или как продвинутая технология, которая генерировала симуляцию, вдруг оборвалась здесь и дальше ничего не было. И Дима был в этом ничего.
Под тем куполом, смазавшись как от толщи воды, был тот же пасмурный день, моросил дождик и стояла детская двухэтажная библиотека голубо-зелёного цвета с белыми колоннами, которые подпирали козырёк над массивной дверью. Библиотека не была перевёрнута, стояла как обычно. Справа были: дорожка, берёзы, то кирпичное здание. По другую сторону библиотеки находилась стоянка и жилой пятиэтажный дом, но он размывался в дымке мороси, серости, и из-за стены купола.
Дима не понимал, как его выплюнуло сюда – в ничего. Даже если бы библиотека каким-то образом наклонилась, его бы выплюнуло на соседнее здание – кирпичное. Ничего не понимая, Дима осмотрелся, но только он повернулся как замер в удивлении. Везде была чернота, но только напротив его островка, находился иной: солнечный, тёплый; под куполом и то, что было в нём тоже было размыто. Со своего места, Дима не мог ничего разглядеть, как бы не всматривался.
Дима посмотрел на свой купол – подумал; вернул взгляд на соседский – что-то в нём манило, звало. И он пошёл к нему.
Шаги были беззвучные, некомфортные и каждый шаг через стопу отдавался с неприятной мягкостью в горло и под язык. Дима приблизился к соседскому островку и встал перед стеной купола как из плотной воды – она размывала то, что находилось внутри; но виднелись: голубое небо с белыми пятнами, а в низу росла зелень.
Поморщившись, Дима с осторожностью коснулся стены – рука, чувствуя скользящую прохладу, прошла сквозь; вернув руку, он её осмотрел – она была невредима и суха. Собравшись, он задержал дыхание, невольно зажмурился и шагнул через стену. На долю секунды его обволокла та же скользящая прохлада, и затем опала.
Выдыхая, Дима раскрыл веки. Здесь было солнечно, тепло, но не жарко. Он оказался в высокой траве и лопухах, а перед ним росли кусты, но что-то виднелось за ними – что-то цветное.
Дима пробрался через зелень и вышел на обширную поляну, густо поросшую цветами. Яркое голубое небо с редкими облаками, летнее солнце, а цветы дышали жизнью; кое-где парили бабочки, кое-где жужжали пчёлки. И чуть повернув голову левее, Дима увидел её.
Светлая тёплая кожа, рыжие густые прямые волосы – подстрижены под каре без чёлки; средний рост, среднее телосложение, стройная и подтянутая; округлое милое лицо, чуть пухлые губы, аккуратный нос и россыпь веснушек. Она была в голубых джинсах с завышенной талией, с подгибами штанин в два оборота и с чёрным ремнём; в коричневых ботинках на шнуровке; в футболке сиреневого цвета – она была заправлена в джинсы; а поверх была надета расстёгнутая рубашка фиолетового цвета с кармашками на груди, а рукава были закатаны до локтей.
Она стояла среди цветов. Её лицо выглядело добрым, светлым; и она была ниже Димы почти на голову. Дул тёплый порыв ветра – развевал её рыжие волосы, развевал края фиолетовой рубашки, качал траву и цветы, и некоторые из них летали, словно пух, превращая увиденное Димой во что-то сказочное и сюрреалистичное, но прекрасное. Она, прикрыв веки, наслаждалась моментом. А Дима замер – очарованный, удивлённый; и в его груди закружился тёплый цветочный водоворот. В этот момент происходящее действительно выглядело как сон: яркий, солнечный; тот, что не забывается по утру, или тот, что не хочешь забыть по утру. И Дима не мог понять – она часть сна, хоть и осознаваемого, или же… Нет, это было таким безумием допустить эту странную мысль.
Порыв ветра успокоился и всё затихало, а издали доносился щебет пташек, которые обитали на деревьях, растущих на краю поляны. Рядом жужжала пчела и пролетела стрекоза.
Незнакомка почувствовала, что здесь кто-то есть, что этот кто-то смотрит на неё. С её лица сошла лёгкость, улыбчивость. Она открыла веки и устремила взгляд светло-зелёных глаз на Диму. Она изумилась, а в глазах промелькнуло странное смятение и что-то, что Дима не понял; и она явно чего-то ожидала.
Дима замер, растерялся и забыл, как говорить. И чего бы незнакомка не ожидала от него, она этого не получила – в её глазах как тени проскользнули: разочарование, печаль; и она стала выглядеть так что сейчас либо сорвётся с места и убежит, либо кинется на незваного гостя в атаку как защитница своей территории.
Дима заволновался. Он ощущал себя так будто без спроса вошёл в чужой дом, и его хозяйка теперь смотрит на него с недовольством, с укором, и так точно он её обидел.
– И что это интересно ты здесь делаешь? – спросила она приятным, но недовольным голосом. Теперь она хмурилась, она возмущалась, она злилась на него, но эта злоба удавалась ей с трудом; и она точно не собиралась убегать. – Тебе… Тебе здесь не место. Кыш!
– Эм-м, прости, – сказал Дима. – Я не… Эм-м…
– Нет, нет, – сказала она и скрестила руки на груди. – Никаких извинений. Это моё место, не твоё. Кыш! Иди обратно к себе. И не возвращайся!
– Ко мне? – озадачился Дима. Она явно понимала больше, чем он.
Она махнула рукой. Дима обернулся и посмотрел на стену купола возле кустов – за ним была чернота ничего. Но она была размытая, как за толщей воды, отражающей солнце. И Дима не мог увидеть то, что было «его местом».
– Давай, давай, – сказала незнакомка.
Он вернул на неё взгляд. Она приподняла руку и отвела в сторону – взмахнула кистью и как по волшебству в воздухе возникла клюшка. И Дима не знал, что его удивило больше – то, что что-то появилось из воздуха или то, что это была клюшка.
– Эй, – отступая, сказал он. А она наступала на него. – Я же просто…
– Это моё место! Ты… Ты не можешь просто взять и войти в моё пространство! Уходи!
– Прости, я не знал.
– Прощаю, – сказала она с холодом в голосе, и остановилась.
Она выглядела менее враждебной, но прохладной, и ещё недовольной. Снова подул ветер – снова развевал её рыжее каре, трепетал рубашкой, раскачивал траву и множество цветов, какие-то летали и парили как листочки, а бабочки боролись с ветром и прятались в траве.
Порыв успокоился. Хозяйка этого места потеряла терпение и, веля уходить, кивнула за спину Димы. Он понимал, что должен уйти, но ему так не хотелось, и у него было столько вопросов. Но он не мог спорить, или скорее был слишком растерян, чтобы попытаться сказать что-то внятное. Он шагнул и оказался боком к стене купола, за которым уже была чернота и его место виднелось размытым серой дымкой пятном.
По ту сторону проскользнула тень, как в детской библиотеке. Дима отскочил больше от неожиданности, нежели страха. Он повернул лицо к незнакомке, ожидая увидеть тревогу или даже страх, и получить какое-то объяснение, или хоть что-то; и разрешение остаться в безопасности, рядом с ней. Но тень её не напугала; она увидела лицо нежеланного гостя и поняла.
– Тебе не о чем беспокоиться, – сказала она. – Тени жутковатые, но ты просто шугни их, и они убегут.
– То есть они безопасны?
– Ну, да.
– Но что они такое? И что вообще происходит?
Она посмотрела на Диму с озадаченностью, с интересом.
– Я…, – было начала она. – Нет. Давай, уходи! Это моё место, и оно не для чужаков. Возвращайся к себе!
Она взяла клюшку обеими руками и ею вытолкнула Диму за пределы своего места. Он пытался что-то сказать: «Постой…», «Подожди…», «Да я же…», «Я хочу спросить…». Но вот он оказался в черноте ничего, снова.
Она стояла по ту сторону с клюшкой будто с магическим посохом, но размытая. Дима не хотел уходить, он хотел поговорить, столько всего спросить, но она почему-то не хотела, и он не понимал почему.
Ему ничего не оставалось как вернуться обратно – это всяко лучше, чем стоять в странной черноте. Он подумал, что там всё осмыслит и решит, что делать. Он уже знал, что вернётся сюда, к ней, и может она будет более дружелюбная. Он очень надеялся на это, и уже не сомневался, что она, как и он реальна, что было куда безумнее странно-осознанного сна, который всё больше казался его подобием – скорее что-то между сном и реальностью.
3
Дима видел своё место – пасмурное, серое. Ему нравилось ходить в библиотеку, но лучше был бы домик в деревне, за исключением странного недо-вервольфа. Дима помнил, что, когда умерла его бабушка, он отчётливо почувствовал, как закончилось детство. И он был бы не прочь увидеть её, хоть и во сне. Ведь он так скучает по ней.
Пока Дима шёл до своего места, он думал о происходящем, пытался сам ответить на свои вопросы – безуспешно. Но он начал соединять странного недо-вервольфа и ту Тень с улыбкой – связаны ли они? Вызывали страх они одинаково. И он со странностью осознал, что они чувствовались им одинаково. Хотя незнакомка не упомянула, могут ли эти Тени принимать какой-то облик, или же не успела упомянуть.
Дима не дошёл до своего места. Из черноты, как из пола выросла та Тень из детской библиотеки. Его сердце забилось быстрее; он смотрел на Тень, она на него. Она вызвала страх; и Дима знал, что на чёрном овале находится лицо, но сейчас он его не видел.
– Кыш! – неуверенно шикнул Дима.
Тень не пошевелилась.
– Кыш! – уверенно крикнул он; и странное глухое эхо разнеслось во все стороны.
Диме показалось, или не показалось, но Тень усмехнулась – и у него волосы встали дыбом. А Тень, покачиваясь будто лист, двинулась на него. Дима ахнул, растерялся и, не зная, как себя защитить, чем защитить, и, желая спасения, бросился бежать.
Только он развернулся как в шаге врезался во что-то светлое, но прохладное. Это не было его местом, так как он знал, что до него ещё не дошёл. И это не было её местом, так как он знал, что отошёл уже значительно. Это было иное место, и оно появилось из ниоткуда. И не раздумывая, чувствуя, что это шанс на спасение, Дима шагнул через стену – как через барьер.
*
Щурясь от холодного солнечного света, Дима остановился. Линолеум, вспученный в углу. Стены больше половины были выкрашены в бледно-голубой, а верхняя треть – выбелена. Простые, вытянутые и невзрачные лампы тянулись по белёному потолку. Справа находились старые окна с белыми, во многих местах облупившимися рамами – утеплённые и заклеенные белыми лентами по щелям. Старые батареи под окнами были покрашены на уже, наверное, сотый слой краски. Слева на одинаковом расстоянии находились деревянные, выкрашенные в бело-бежевый двери с табличками, но слова были размыты. Это был длинный коридор, и очевидно какой-то школы – впереди он упирался в дверь и виднелся поворот направо.
Дима не знал, чья это школа; это была не его школа. До этого два места были взяты из его головы, или даже скорее воспоминаний. Та цветочная поляна была её местом. А о черноте ничего он даже думать не хотел.
Растерянный Дима стоял в коридоре тихой школы – будто бы сейчас уроки и у всех классов контрольные; и был рад что спасся. Он знал, что был один, но всё равно обернулся. Там высилась широкая рама-проход; справа находилась дверь, но ведущая не в класс, а в какой-то кабинет; слева был поворот; а спереди коридор уводил через ещё одну раму-проход прямо и упирался в иную дверь. И там царила полутемнота. Но справа падал рассеянный свет, значит там был коридор, и там были окна.
Диме почему-то не нравилась та полутемнота. Да было видно стены, даже угол, но всё же. Он прошёл к ближайшему окну и выглянул. В снегу тонул внутренний двор и крыльцо школы. У крыльца виднелись первые ступени и заснеженная крыша козырька, который подпирали две толстые колонны, но двери отсюда не было видно. Обширный дворик в объятиях школы был очищен от сугробов, которые теперь примыкали к стенам. Впереди росли голые деревья, дальше пролегала пешеходная дорожка с низким заборчиком, а за ним – дорога; но далее – витал холодный туман, словно кроме школы и её территории ничего не существовало. Снег устилал каждый внешний подоконник видимых окон; светило яркое солнце и отражалось от снега, но оно было холодное, а небо хоть и чистое, но тускловатое.
Зима, тишина урока, и даже витали запахи воспоминания той атмосферы, но которую Дима не мог ни уловить, ни описать, но ощущалось так словно он вернулся обратно в начальную школу, в детство. И это несмотря на то, что эта школа была не его, и не его детство.
Дима отошёл от окна. Он не знал, что делать, и начал думать о том, как ему проснуться. Очевидное и тривиальное пришло ему в голову – ущипнуть себя. Он ущипнул – он это почувствовал; понял, что чувствует тело уже вполне обычно, а не как в начале, вот только не пробудился. Тогда он подумал, чтобы зайти в класс, но не стал.
«Вдруг я там увижу детей и учительницу?», – подумал он. Потому что школа больше не ощущалась пустой.
Дима решил пройтись и подумать о том, как проснуться, хотя в основном думал о рыжей незнакомке. Он не знал, почему он решил, что теперь в безопасности. Да и разве его незнакомка не сказала, что эти Тени не опасны?
И только он об этом подумал, только он приблизился к раме-проходу, как перед ним – там в полутемноте – в полу создался чёрный густой водоворот и из него начала вырастать та самая Тень. Дима ахнул и побежал – сначала прямо на неё, но он тут же свернул влево. Он увидел тупик с тремя дверями и запаниковал. На одной двери находилась табличка со смазанным словом, но рядом был нарисован символ женского туалета. Дверь справа имела толстое стекло в половину, и Дима увидел, что за ней находилась лестничная площадка: одна лестница, примыкая к стене, вела вверх, а другая – вниз.
Дима, словно идя на таран, боднул дверь – оказался на лестничной площадке и бегом спускался, держась за старые, наклоняющееся от веса перила, которые были покрашены в несколько слоёв голубой краски. Они были гладкими, но встречались бугорки, ощущать которые Дима на подобным перилах в детстве не любил, но сейчас ему было всё равно.
Дима пробежал по первому пролёту – лестничная площадка с батарей и небольшим окном, и затем – новая лестница. И там внизу была дверь со стеклом в половину, как и предыдущая. Но Дима увидел, что если повернуть направо – то там, в темноте есть тупик и двустворчатая дверь, а судя по красноватому знаку со смазанным не то словом, не то символом это был пожарный выход.
Дима бросился к этой двери, но она оказалась заперта. Он услышал шум на верху – как кто-то врезался в дверь. По телу Димы прошла волна страха, и он бросился к двери со стеклом в половину, за которой виднелся кусочек коридора и два окна, а за ними – белый искрящийся снег.
Дима, боднув-открыв дверь, выбежал в коридор. Это тоже был тупик с тремя дверями, а через окно Дима мельком увидел крыльцо главного входа сбоку, и в этот раз заметил массивную дверь. Дима бросился влево – тупик с дверью; тут же повернул вправо и снова по коридору, аналогичный тому, который был над ним, но только этот был короче, так как на половине коридора находилась рама-проход. За ней – полутемнота, плитка вместо линолеума, место для вахтёра, которое выглядело как будка, врастающая в стену со стеклом в половину и только с одной стороны, чтобы видеть каждого кто входил в школу. Но самой входной двери ещё не было видно.
Справа были окна и яркий, но холодный свет солнца и белизна зимы. Слева были двери, ведущие в классы; между ними что-то висело на стенах в тонких рамках. А Дима из-за страха и адреналина бежал словно в замедлении.
И тут слева – одна из классных дверей распахнулась, и к нему выбежала-выскочила его рыжая незнакомка. Дима не сразу понял, что это она – от неожиданности вильнул к окну и врезался в подоконник и батарею под ним. И он, сжав кулаки и стиснув челюсть, уже был готов сражаться, но увидев свою незнакомку, он изумился, а страх ослаб.
Тяжело дыша, Дима смотрел на неё. Решительную, но взволнованную и растерянную.
– Что-то неправильное происходит, – сказала она.
У двери, та, что у лестницы, с которой Дима спустился, раздался шум. Незнакомка ахнула; она ринулась к Диме, схватила за руку, и они побежали. Почему-то Дима сразу же почувствовал себя спокойнее, а разум от страха, паники и растерянности прояснялся.
Дима бежал за ней через солнечный холодный коридор – рыжие волосы развевались и подпрыгивали, а её рука давала тепло. Вдруг перед ними – почти перед самой рамой, за которой находилась полутемнота, всё смазалось – как волны ряби на пруду; и по ту сторону расплывчато виднелось что-то иное, как зелёное поле и деревья.
Незнакомка не удивилась, не медлила. И Дима понял – это сделала она. Он задавался вопросами, но у него не было сомнений. И он доверился. Они в беге шагнули, больше прыгнули, и, как через портал толщиной с зеркало, ушли в другое место.
Глава 2 – Первые искорки
1
Это было тёплое время года с облачной погодой; и это было футбольное поле на городском стадионе. Перед прибывшими протягивались трибуны длиной с длину поля – они были просты, без крыши, а сиденьями являлись линии скамеек без спинки, и каменные лестницы делили трибуны на сектора.
Это место было в их городке Зелемир. И Дима знал, что позади них находится лесок сосен, за ним – небольшой скейтпарк, и снова лесочек, через множество тропок которого можно выйти к городскому пляжу Чайка, или же к пешеходной дорожке, идущей вдоль дороги и домов. Он знал, что справа от них растёт тот же лесок, а за ним – корт для тенниса, площадки для баскетбола и волейбола; а за ними подъём на небольшие скалы и озеро. Он знал, что за трибунами пролегает широкая аллея, за ней и вдоль находится спортивная площадка для детей, а рядом – поменьше, попроще, старее – для взрослых; и там дальше – снова лесок. Он знал, что слева стоит крупное трёхэтажное здание, в котором есть залы для спортивных игр в зимнее время года, а дальше – дорога и жилые пятиэтажные дома, которые отсюда едва было видно из-за деревьев и самого здания.
Дима думал, что за их спинами будет виден коридор оставленной школы, и там уже на них несётся та Тень. Он обернулся, но коридора не было; была половина поля, прорезиненная дорожка, обнимающая его, а затем тот лесок сосен.
– Ты как? – спросила спасительница. Дима вернул голову и устремил на неё взгляд. Она точно получила ответ и кивнула.
Они одновременно поняли, что до сих пор держатся за руки – рассоединили и, смутившись, на пару секунд отвели взгляды в разные стороны.
– Что…? – вернул взгляд Дима. – Что это вообще было? – И он снова посмотрел на место откуда они вышагнули.
– Я создала переход, и мы перешли в другое место, – со странной, старательно удерживаемой прохладой ответила спасительница. – Идём.
Она зашагала по полю в сторону трибун. А Дима в молчании пошёл следом; он пытался осмыслить то, что происходит – как-то объяснить, но он не мог этого объяснить даже осознанностью сна, это было что-то иное; и он не мог не поглядывать на свою спутницу – смотрел на её профиль и светло-зелёный глаз. И у него возникло странное ощущение, что они прежде уже встречались. Что, в целом, было правдой; ведь встречались, и совсем недавно – на её поляне. Он попытался вспомнить возникло ли это же ощущение, когда он увидел её на этой поляне и что, может быть, оно заглушилось: удивлением, растерянностью, и иными эмоциями; но его мысли и анализ перебили.
– Меня Наташа зовут, – не глядя на него, сказала она в прежнем тоне. – Друзья, и не только, зовут На?та. Ты тоже можешь, если хочешь. Мне так привычнее просто.
– Дима, – представился он. – Откуда ты? Из Зелемира?
– Да, – ответила Наташа. Она помедлила, и добавила: – Ты тоже?
– Да.
– Ты в девятом?
– Нет, в десятом. Точнее в одиннадцатый уже перешёл. А ты?
– Девятый закончила в этом году, но в десятый не пошла. И пока не знаю, чем заняться и куда податься. В поиске так сказать.
– Что происходит? Ты ведь… Ты реальная?
Взглянув на него, Наташа оттаяла и мило посмеялась; и Дима невольно улыбнулся уголком губ.
– Да, вполне, – ответила она. Улыбка сошла, она снова надела прохладу, и отвела взгляд. – Так же, как и ты.
– Но… Что происходит? Как мы…? Где мы? Это ведь сон? Осознанный типа?
– Ну-у, – протянула Наташа. – Не совсем. Это как бы сон, но как бы иной. И я бы не назвала его осознанным. Или назвала бы. – Она вздохнула. – Я не знаю.
– А те Тени? Ты же сказала, что они не опасны.
– Так, да, – сказала Наташа так, словно они сейчас не спаслись от одной из них. – Они мне часто встречались, но они просто проскальзывали как призраки, я едва их видела если честно. Но некоторые из них наблюдали и могли этим надоедать, но было достаточно шикнуть и они уходили. Об этом я тебе и говорила. Но с этой… – Она стала серьёзной. – Я не знаю. Это было так странно. Она столь… реальная. Как мы вот с тобой. И она хотела напасть. А это со мной произошло впервые.
Они пришли к трибунам. Взявшись за металлическое перила, Наташа помедлила – нахмурив брови и наморщив лоб, она устремила взгляд на Диму и смотрела так будто пыталась найти какой-то ответ.
– Что ты сделал? – спросила она.
– Что? – оторопел он. – Я? Ничего! Она просто преследует меня! И это ты кто видимо знаешь, что вообще происходит, и я надеюсь получить ответы.
– Зря надеешься, – сказала Наташа.
Они поднялись на первый ряд; она села на ближайшую скамью, а он остался стоять – боком навалился на металлическое ограждение и смотрел на свою спутницу. Она помедлила, но всё же повернула к нему лицо и подняла взгляд.
– Думаешь я всё знаю? – спросила она. – Это не так. Я сама новичок.
– Новичок? В чём?
– Ну, во всём этом. Хождение по снам, знать, что ты спишь и всё-такое прочее.
– Хождение по снам? – не понял Дима. Он осмотрел пустые трибуны, футбольное поле, видимые знакомые окрестности. Было тихо, спокойно, и иногда дул слабый ветер. Но никого не было. – Это чей-то сон?
– А-а, не совсем. Мы бы тогда кого-нибудь видели. И что-то бы происходило и менялось. Это скорее как место для потенциального сна. Наверное.
– Наверное? – изогнул бровь Дима.
Наташа вздохнула.
– Слушай, я сказала, что я новичок. Прости что ко мне не явился какой-нибудь мудрый старик с длинной бородой чтобы обучить меня всему и всё объяснить. Никто ничего мне не объяснил. Я была одна. Я самоучка. Так что прости, что у меня нет ответов для тебя.
– А, – растерявшись, издал Дима. Он видел, что она недовольна его недовольством на отсутствие ответов, но она не была зла или раздражена.
– У меня вообще, когда всё это началось, осознанность и прочее, так меня мотало изо сна в сон как неваляшку. Позже я научилась это сдерживать, боле менее. Сейчас же я уже это контролирую. Ну, в целом.
– Что значит мотало изо сна в сон?
– То и значит. Кидало меня из сна одного человека в другой.
– То есть ты была в чужих снах?! – изумился Дима.
– Так, да. Но они меня не помнят, я это знаю. Прям знаю. Я это, когда только начала контролировать этот процесс, ну боле менее, я была во снах моих друзей, родителей и знакомых. И что бы я там ни делала и ни говорила, прямо с ними, они либо вообще меня не помнили, а если помнили, то это будто была не я. У меня в их глазах была другая внешность и одежда, да даже голос, скорее всего. И бывало я ещё представала размытой, но это кто как запоминает сны. Я после посещения, разговаривала с этими людьми и невзначай спрашивала про сны. Поэтому я знаю, что они меня не запоминают. А значит и те, кого я не знаю в жизни тоже не запоминали. Пожалуй, я могу кому-то присниться по нормальному, когда я на самом деле не там, а это воображение спящего.
Дима был поражён, что Наташа могла путешествовать по снам других людей, и в то же время он ощущал себя из-за этого странно, неуютно.
– То есть, это как камуфляж? – спросил он.
Наморщив лоб, Наташа смотрела на него с несколько секунд.
– Эм, вообще-то это неплохое описание, пожалуй. Но ты так говоришь, будто это мой выбор, что я надеваю на себя этот камуфляж. Но это не так. Оно как-то само.
– Так может, просто ты это не контролируешь.
Наташа отвела взгляд, смотрела перед собой – на футбольное поле; и задумалась.
– Но что насчёт меня? – спросил Дима. – Я не скакал не по чьим снам. Я был только в своих.
– Ох, – произнесла Наташа и, отклонившись назад, опёрлась на вытянутые и отведённые за спину руки, которые упёрлись в крайнюю доску скамьи. – Слушай, я не знаю. Я же сказала, что я понимаю не больше твоего. Я не знаю, почему меня мотало по чужим снам, и я не знаю почему тебя нет.
Она пристально смотрела на него с несколько секунд. И Дима не мог понять, что означает этот взгляд, что в её голове.
– Что? – спросил он.
– Что ты пом… Расскажи, как это было у тебя. Ну, со снами и прочее.
– Это началось пару недель назад, – начал Дима. И Наташа отвела от него взгляд. – Мне снились самые обычные сны, но в какой-то момент на минутку или даже меньше я вдруг осознавал, что сплю. Но я ничего не успевал сделать, и пробуждался.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/sofi-danlo/ya-vstretil-tebya-vo-sne-70629694/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Софи Данло
Зелемир #2
Последние две недели Диме снились странные сны, в которых он осознавал себя и сразу же пробуждался. И сегодняшней ночью он снова погружается в сон, в котором полностью себя осознаёт, но в этот раз не пробуждается и встречает её – его На?та. Однако вспыхнувшим романтическим чувствам и моментам мешает Тень – она преследует подростков, и тем, путешествуя по снам и узнавая друг друга, приходится спасаться. Но вечно убегать невозможно.
Софи Данло
Я встретил тебя во сне
Пролог
Недавно Дима справил семнадцатый день рождения, закончил десятый класс и было с радостью встретил летние каникулы. Но последние две недели были для него очень странными. Ему снились необычные сны, в которых он осознавал, что это сон и даже успевал оглядеться. Но только его изумление успокаивалось, как он тут же пробуждался.
Он где-то читал, что можно как-то научиться осознанным сновидениям. Но ведь этому как-то надо научиться, и он не был уверен, что то, что он испытывал было то, чему те люди учились.
В самих же снах, до осознавания, не было ничего необычного. Самые обычные сны: ерунда или бессмыслица, скачущие сцены, что-то навеянное тем, что произошло в тот день или недавно, или давно, и прочее, прочее. Бо?льшая часть, а иногда и всё, что Дима видел во сне, улетучивалась при пробуждении или в первые минуты бодрствования. А то, что оставалось – смазывалось, и вскоре забывалось. Но та минута, в которой Дима себя осознавал, застревала в голове как реальное воспоминание.
Но и было кое-что ещё – Дима не видел, но чувствовал, как за ним кто-то наблюдает, и это вселяло странный страх; но, если он и успевал оглянуться, осмотреться – никогда никого не видел. Из-за этих снов он стал рассеянным, но хорошо, что сейчас июнь и летние каникулы, и это никак не отражалось на его учёбе.
Сейчас же – поздним утром – Дима сидит в своей небольшой комнате на полу и в свете из окна, в первом подвернувшемся ежедневнике описывает её, и всё что произошло.
Глава 1 – Встреча
1
Этим днём, до важной ночи, Дима не делал ничего особенного, в основном бездельничал. Но он чувствовал себя странно, неуютно в своём теле – это чувство росло и крепло эти две недели, и сейчас в нём было что-то сродни предчувствию.
Опустилась ночь. Пока в городке Зелемир царила темнота и тишина, Дима лежал в своей комнате на кровати и смотрел в потолок. Окно было открыто на половину и смесь: ночного света и фонарей с автостоянки – падала на пустой подоконник и пол с ковром, но остальная комната тонула в черноте и едва ли что можно было рассмотреть. Дима ощущал странное волнение, но всё же закрыл веки и попытался расслабиться.
За окном подул слабый ветер – шуршал листвой кустарников и рябины. В какой-то момент все мысли и волнения растворились, и осели на дно. Дима будто бы моргнул и, открыв обратно веки, он понял, что сидит на краю кровати. Но другой.
Было светло и тепло. Дима хорошо знал это место – это домик в деревне у бабушки по папиной линии; и это был как кусочек из детства, но размытый, рассеянный. Однако Дима пока этого не понимал – он был как во сне. Он сидел на кровати, на которой спал, когда гостил здесь. Он вроде бы видел привычные предметы, но и в то же время они были размытыми, отдалёнными. Он вертел головой – и предметы передвигались, путались или менялись местами, а что-то добавлялось или убиралось; но он не находил это странным.
За окном ярко светило солнце, а от слабого ветра покачивались короткие белые занавески с рюшками. Дима обрадовался, что сможет пойти погулять и встал. Справа он увидел себя в зеркале. Оно было таким каким он его помнил: громоздкое, старое, но в хорошем состоянии и покрытое толстым слоем лака.
Светлая кожа, чёрные волосы и короткая стрижка, а прямой нос, перескочив отца, достался Диме от деда. И, пожалуй, единственное, что досталось от папы это серые глаза, так как остальную внешность он взял от другого дедушки – уже по маминой линии.
Дима понял, что это он и очень удивился, увидев себя подростком, то есть настоящим, а не ребёнком. Он был не в домашней одежде, а в том, в чём ходил эти последние две недели в реальном мире. Тёмные джинсы, чёрные кроссовки, белые носки, белая свободная футболка с принтом – как мазок, а рисунок на подобии граффити, изображал: горы, солнце, оранжево-розовое небо, несколько облаков, а вверху была надпись «Rise». Сейчас это была его любимая футболка. И поверх на нём была надета лёгкая и свободная джинсовка цвета хаки.
Дима почувствовал, как реальность покачнулась, как булькнула, но, прежде чем она заползла в голову, его взгляд остановился на кроссовках – и его пронзил детский страх.
«Я в обуви! В помещении! На ковре! Бабушка меня убьёт!», – взрывались предложения в его голове.
Он развернулся и было шагнул в сторону открытой двери, которая вела в гостиную, но, сделав два шага, замер. Он что-то почувствовал – оно обволакивало тело и оседало внутри. И в этот момент в него ударила реальность, хотя ощущалось так словно рассекла.
Дима вспомнил, что бабушка умерла четыре года назад; вспомнил: похороны, гроб, могильную плиту и её улыбающуюся на фото. Оно было цветным, а вот у дедушки, рядом с которым её похоронили, чёрно-белым. И Дима вспомнил, что в последний раз он с родителями навещал их могилы этой весной, когда растаял снег. Это были печальные глотки реальности.
Дима медленно выдохнул. Та же комната, разве что стала чётче в предметах, но с изменениями, которых не было в реальности – в реальности уже и дома-то не было. Дима осознал, что это сон с ясностью ума. И он уже ожидал, что сейчас пробудится. Но… этого не произошло. И он растерялся ещё больше.
За окном чирикали пташки, в дали лаяла собака и кукарекал петух, а в низу – на первом этаже – что-то скрипнуло: не то пол, не то мебель. Для Димы всё ощущалось крайне странно. Он чувствовал тело как в реальности, но немножко онемевшим – словно кожа покрылась тонкой корочкой, которая притупляла ощущения; и даже одежда на теле ощущалась иначе, тяжелее.
Понимая, что пробуждение ему не грозит, Дима намеревался собраться с мыслями, обдумать ситуацию и решить, что делать. Но раздались звуки, которые в миг пустили мурашки по коже, а желудок сжался.
Это были звуки скрежета – как несколько туповатых ножей проезжали по деревянному полу; и в повторяющихся звуках распознавались шаги. Они стали тише – кто-то шёл по ковру в гостиной и приближался к Диме.
Он овладел собой, бросился к дери и захлопнул её, но успел заметить нечто высокое и чёрное. Это только усилило страх и панику. Он опрокинул тумбу на высоких ножках с книгами у двери, а сам бросился к окну.
Дима вынырнул в солнечный летний день и, моргая, привыкал к свету. Как и в реальности (но в прошлом) под окном был узкий выступ, а затем – скат крыши над верандой. Сзади раздался грохот и Дима, не оборачиваясь, перепрыгнул через подоконник – он оказался на скате, проехался боком и едва не упал; спрыгнул с края – и в кусты. А на верху послышался треск выломанной двери.
Дима бежал через дворик, не то по грядкам, не то просто по земле – он не видел чёткости ни в чём, кроме забора и открытой калитки. Но за забором, вместо привычной деревни, был лес стройных сосен. В моменте Дима не думал об этой странности, а думал, как бы убежать от того, кого ещё и толком не увидел.
Позади с грохотом, с треском распахнулась входная дверь, хотя звучало так что её вырвали. Послышался скрежет по дереву крыльца, скрип ступеней. Дима выбежал за пределы участка дома и бросился к соснам – он бежал по пустырю и лес казался недосягаемым. За спиной он услышал дыхание, или скорее его подобие, и обернулся. На него неслось существо, которое выглядело как вервольф из какого-нибудь фильма или видеоигры.
У вервольфа имелась чёрная шерсть, тело было подобно человеку, но вместо рук и стоп – когтистые лапы; голова была волчья и косматая; глаза были чёрные, а клыкастая пасть – раскрыта. Вервольф мог передвигаться подобно человеку, но бежал на четырёх лапах – словно странная смесь человека и волка.
От увиденного Дима обомлел, ноги подогнулись, но он не остановил бега. Однако через пару метров, как по закону любого ужастика, он споткнулся и повалился на бок. Он так и не достиг сосен; и он не понимал почему ему казалось, что там его спасение, ведь среди деревьев от вервольфа не укрыться. Но ощущение, что там находится спасение было ярким, отчётливым.
От страха Дима не мог совладать ни с мыслями, ни с телом. Всё что он сделал это перевернулся на спину и отползал; он пытался подняться, и не мог отвести взгляда от вервольфа. Зверь перестал бежать и наступал на жертву на задних лапах подобно человеку; взрывал когтями землю, а в чёрных глазах промелькнула победа.
В голове Димы был кавардак. Он думал о том, что ему не спастись, хотя надежда ещё была. Он помнил, что это сон и что это нереальность; но и в то же время помнил, что он осознаёт, что это сон. И оттого он не понимал – реальна ли эта угроза.
Сон или нет, но всё выглядело и ощущалось как реальность. Страх был реален. И инстинкты Димы видимо решили, что нет – ещё не время сдаваться. Он был готов вскочить на ноги, бежать или даже попытаться сражаться. Хотя мощь тела зверя, когтей и клыков говорили, что схватка будет проигрышной и быстрой. Дима был спортивный и не слабый, но он был всего лишь человек.
Вдруг – вервольф прыгнул и оказался у ног Димы; нависал, давил. Он терял чёткость, шерсть стала казаться не шерстью, а чем-то дымным, но плотным; и задней мыслью Дима успел подумать, что от вервольфа на него должна была падать тень.
Странный, и уже менее реалистичный, но ещё пугающий, вервольф наклонялся к Диме. А он боковым зрением заметил корягу, которой казалось несколько секунд там не было. И инстинкты сработали моментально – он схватил корягу, с размаху ударил недо-вервольфа по голове так что тот отшатнулся; вскочил и побежал в лес.
2
Дима бежал через сосновый лес и обернулся, чтобы посмотреть через плечо – погони он не увидел, но знал, что чёрное существо, похожее на вервольфа, где-то там. И как при смене картинок, солнечность сменилась на серость. Дима вернул голову и ему понадобилось пара секунд, чтобы понять, что он бежит не среди сосен, а среди книг. Точнее между двух линий стеллажей из тёмного дерева; а вместо почвы с травой, лопухами и папоротниками, был пол.
В удивлении, в растерянности Дима остановился. Он стоял с несколько секунд и были слышны только: его дыхание, которое восстанавливалось, и глухое тиканье часов. Он вышел на открытое пространство и понял, где он оказался. В детской библиотеке.
Это был серый пасмурный день, скорее всего сентябрь. Из больших окон падал тусклый унылый свет. Библиотека выглядела как Дима её и запомнил. Небольшая, с невзрачным линолеумом, с тёмной стойкой у стены с карточками читателей с той стороны и со стулом для библиотекаря; со стеллажами заполненными книгами, с тёмными табличками над стеллажами, надписи которых едва можно было прочесть: фантастика, классика, детективы, и другие. Перед стойкой стояло два небольших соединённых стола на которых лежали новинки, но не все книги и журналы были новыми – а они были кем-то отданные. И, несмотря на плохое освещение из окон, работало всего несколько ламп, две из которых тихо гудели.
В последний раз Дима был здесь лет в двенадцать, потом у него был период нечтения, а сейчас он был записан во взрослой библиотеке, которая находится в другом здании, в другой части городка. Но ему кажется, что даже сейчас, в реальности, детская библиотека выглядит примерно так же, разве что новинки периодически меняются.
В библиотеке стояла тишина, что было привычно. Но в обычный день были слышны: тихие шаги по линолеуму, скрип стула библиотекаря, шоркающие шаги поднимающегося в коридоре, шелест книг или журналов; кто-нибудь кашлянет, кто-нибудь шмыгнёт, кто-нибудь тихо чихнёт или вздохнёт. Но сейчас в библиотеке действительно было тихо, так как никого не было; и только настенные часы, висящие над стойкой, тикали. Тик-так, тик-так, тик-так.
Дима огляделся; он чувствовал себя странно, неуютно – что-то было не так. Он начал волноваться, и снова подумал, или даже понадеялся, что вот-вот проснётся. Но нет, не пробудился. Телом он ощущал себя более собой, настоящим – как в реальности; но не полностью. Он был растерян так как не знал, что делать; не знал, как объяснить себе происходящее. Он попытался собраться – выдохнул и решил пройтись между стеллажами, в надежде найти объяснение.
Странности начали происходить сразу же. Пока Дима шёл, он услышал тихий шёпот, но совсем не тот, который слышишь в библиотеке. Этот пускал мурашки по коже и заставлял нервничать. Дима продолжал идти между стеллажами с русской классикой, но называния на корешках смазывались или отсутствовали, иногда проскальзывали знакомые имена, но они тут же исчезали. Наверное, если на его месте сейчас был бы библиотекарь, то почти все названия и авторы были бы на месте.
Вдруг! Впереди, перед окном и между стеллажами проскользнуло что-то – как чёрная тень человека. Дима замер, а сердце бешено застучало. Он пытался понять в опасности ли он, но это каждый раз сводилось к тому, что это сон и к вопросу: а реальна ли для него опасность здесь, учитывая, что он лежит в кровати? У него не было ответа, и это только взращивало тревогу и опасения.
Диме хотелось проснуться, но и в то же время понять, разобраться. И поэтому он продолжил идти. Он был осторожен, бдителен; и, не поворачивая головы, посматривал по сторонам и прислушивался. Со всех сторон раздавались перешёптывания, словно шелест старых страниц; иногда над рядами книг через узкую линию Дима видел, как в соседних рядах стеллажей проскальзывали чёрные тени.
Дима дошёл до большого окна с деревянной рамой и вспомнил, что он на втором этаже. Снаружи моросил дождик, были видны берёзы, фонарный столб, асфальтированная дорожка, а за ней стояло небольшое кирпичное здание. Ничего необычного, ничего примечательного. И этот унылый обыденный пейзаж Диму даже заземлил, успокоил, но и на пару секунд он забыл о потенциальной опасности.
Послышался скрип пола под линолеумом. Дима оцепенел, а внутри всё похолодело. Он спиной чувствовал, что за ним кто-то стоит. Тот, кто вызывает страх; тот чей взгляд он чувствовал эти две недели в минуту осознавания, но никогда не видел.
Этот некто выдохнул намеренно громко. Дима вышел из оцепенения и в ужасе развернулся. Перед ним стояла тень как от человека, но трёхмерная, плотная, и, кажется, мужского пола. Дима рассмотрел лицо – скорее очертания более чёрным на чёрном, но без чёткости.
Существо улыбнулось, как в приветствии, и двинулось на Диму. А он в страхе, в изумлении попятился, споткнулся и спиной полетел на окно. Окна в библиотеке были старые, а оттого не очень-то прочные – об этом Дима успел подумать несмотря на ситуацию. Но оно не разбилось.
Дима наткнулся спиной на стекло и, в замедлении момента, начал падать сквозь него как через застывшую гладь воды. Горизонт переменился, и то, что было перед Димой переместилось вверх. Выпадая из окна, он бы всё равно падал вниз, но он падал не как из окна что сбоку в стоячем обычном здании, а сверху – как будто здание перевернули параллельно земле. Дима пожелал спасения, или лучше – пробуждения. Падение резко ускорилось, и удар отдался яркой вспышкой, но не было боли в теле, лишь потемнело в глазах на несколько секунд.
*
Тишина без единого звука, прохлада. Дима лежал на спине, как на чём-то гладком, но твёрдо-упругом; ему не было больно, но было неприятно в спине и в голове.
Он открыл веки – и чернота.
Ничего не понимая, он сел. Перед ним была чернота, под ним, над ним – везде; и он сидел на черноте, которая была по странному упругой, но гладкой как плитка пола без швов.
Справа Дима заметил тусклый сероватый свет и поднялся. Там был островок в черноте, накрытый прозрачным куполом – словно кусочек мира; или как продвинутая технология, которая генерировала симуляцию, вдруг оборвалась здесь и дальше ничего не было. И Дима был в этом ничего.
Под тем куполом, смазавшись как от толщи воды, был тот же пасмурный день, моросил дождик и стояла детская двухэтажная библиотека голубо-зелёного цвета с белыми колоннами, которые подпирали козырёк над массивной дверью. Библиотека не была перевёрнута, стояла как обычно. Справа были: дорожка, берёзы, то кирпичное здание. По другую сторону библиотеки находилась стоянка и жилой пятиэтажный дом, но он размывался в дымке мороси, серости, и из-за стены купола.
Дима не понимал, как его выплюнуло сюда – в ничего. Даже если бы библиотека каким-то образом наклонилась, его бы выплюнуло на соседнее здание – кирпичное. Ничего не понимая, Дима осмотрелся, но только он повернулся как замер в удивлении. Везде была чернота, но только напротив его островка, находился иной: солнечный, тёплый; под куполом и то, что было в нём тоже было размыто. Со своего места, Дима не мог ничего разглядеть, как бы не всматривался.
Дима посмотрел на свой купол – подумал; вернул взгляд на соседский – что-то в нём манило, звало. И он пошёл к нему.
Шаги были беззвучные, некомфортные и каждый шаг через стопу отдавался с неприятной мягкостью в горло и под язык. Дима приблизился к соседскому островку и встал перед стеной купола как из плотной воды – она размывала то, что находилось внутри; но виднелись: голубое небо с белыми пятнами, а в низу росла зелень.
Поморщившись, Дима с осторожностью коснулся стены – рука, чувствуя скользящую прохладу, прошла сквозь; вернув руку, он её осмотрел – она была невредима и суха. Собравшись, он задержал дыхание, невольно зажмурился и шагнул через стену. На долю секунды его обволокла та же скользящая прохлада, и затем опала.
Выдыхая, Дима раскрыл веки. Здесь было солнечно, тепло, но не жарко. Он оказался в высокой траве и лопухах, а перед ним росли кусты, но что-то виднелось за ними – что-то цветное.
Дима пробрался через зелень и вышел на обширную поляну, густо поросшую цветами. Яркое голубое небо с редкими облаками, летнее солнце, а цветы дышали жизнью; кое-где парили бабочки, кое-где жужжали пчёлки. И чуть повернув голову левее, Дима увидел её.
Светлая тёплая кожа, рыжие густые прямые волосы – подстрижены под каре без чёлки; средний рост, среднее телосложение, стройная и подтянутая; округлое милое лицо, чуть пухлые губы, аккуратный нос и россыпь веснушек. Она была в голубых джинсах с завышенной талией, с подгибами штанин в два оборота и с чёрным ремнём; в коричневых ботинках на шнуровке; в футболке сиреневого цвета – она была заправлена в джинсы; а поверх была надета расстёгнутая рубашка фиолетового цвета с кармашками на груди, а рукава были закатаны до локтей.
Она стояла среди цветов. Её лицо выглядело добрым, светлым; и она была ниже Димы почти на голову. Дул тёплый порыв ветра – развевал её рыжие волосы, развевал края фиолетовой рубашки, качал траву и цветы, и некоторые из них летали, словно пух, превращая увиденное Димой во что-то сказочное и сюрреалистичное, но прекрасное. Она, прикрыв веки, наслаждалась моментом. А Дима замер – очарованный, удивлённый; и в его груди закружился тёплый цветочный водоворот. В этот момент происходящее действительно выглядело как сон: яркий, солнечный; тот, что не забывается по утру, или тот, что не хочешь забыть по утру. И Дима не мог понять – она часть сна, хоть и осознаваемого, или же… Нет, это было таким безумием допустить эту странную мысль.
Порыв ветра успокоился и всё затихало, а издали доносился щебет пташек, которые обитали на деревьях, растущих на краю поляны. Рядом жужжала пчела и пролетела стрекоза.
Незнакомка почувствовала, что здесь кто-то есть, что этот кто-то смотрит на неё. С её лица сошла лёгкость, улыбчивость. Она открыла веки и устремила взгляд светло-зелёных глаз на Диму. Она изумилась, а в глазах промелькнуло странное смятение и что-то, что Дима не понял; и она явно чего-то ожидала.
Дима замер, растерялся и забыл, как говорить. И чего бы незнакомка не ожидала от него, она этого не получила – в её глазах как тени проскользнули: разочарование, печаль; и она стала выглядеть так что сейчас либо сорвётся с места и убежит, либо кинется на незваного гостя в атаку как защитница своей территории.
Дима заволновался. Он ощущал себя так будто без спроса вошёл в чужой дом, и его хозяйка теперь смотрит на него с недовольством, с укором, и так точно он её обидел.
– И что это интересно ты здесь делаешь? – спросила она приятным, но недовольным голосом. Теперь она хмурилась, она возмущалась, она злилась на него, но эта злоба удавалась ей с трудом; и она точно не собиралась убегать. – Тебе… Тебе здесь не место. Кыш!
– Эм-м, прости, – сказал Дима. – Я не… Эм-м…
– Нет, нет, – сказала она и скрестила руки на груди. – Никаких извинений. Это моё место, не твоё. Кыш! Иди обратно к себе. И не возвращайся!
– Ко мне? – озадачился Дима. Она явно понимала больше, чем он.
Она махнула рукой. Дима обернулся и посмотрел на стену купола возле кустов – за ним была чернота ничего. Но она была размытая, как за толщей воды, отражающей солнце. И Дима не мог увидеть то, что было «его местом».
– Давай, давай, – сказала незнакомка.
Он вернул на неё взгляд. Она приподняла руку и отвела в сторону – взмахнула кистью и как по волшебству в воздухе возникла клюшка. И Дима не знал, что его удивило больше – то, что что-то появилось из воздуха или то, что это была клюшка.
– Эй, – отступая, сказал он. А она наступала на него. – Я же просто…
– Это моё место! Ты… Ты не можешь просто взять и войти в моё пространство! Уходи!
– Прости, я не знал.
– Прощаю, – сказала она с холодом в голосе, и остановилась.
Она выглядела менее враждебной, но прохладной, и ещё недовольной. Снова подул ветер – снова развевал её рыжее каре, трепетал рубашкой, раскачивал траву и множество цветов, какие-то летали и парили как листочки, а бабочки боролись с ветром и прятались в траве.
Порыв успокоился. Хозяйка этого места потеряла терпение и, веля уходить, кивнула за спину Димы. Он понимал, что должен уйти, но ему так не хотелось, и у него было столько вопросов. Но он не мог спорить, или скорее был слишком растерян, чтобы попытаться сказать что-то внятное. Он шагнул и оказался боком к стене купола, за которым уже была чернота и его место виднелось размытым серой дымкой пятном.
По ту сторону проскользнула тень, как в детской библиотеке. Дима отскочил больше от неожиданности, нежели страха. Он повернул лицо к незнакомке, ожидая увидеть тревогу или даже страх, и получить какое-то объяснение, или хоть что-то; и разрешение остаться в безопасности, рядом с ней. Но тень её не напугала; она увидела лицо нежеланного гостя и поняла.
– Тебе не о чем беспокоиться, – сказала она. – Тени жутковатые, но ты просто шугни их, и они убегут.
– То есть они безопасны?
– Ну, да.
– Но что они такое? И что вообще происходит?
Она посмотрела на Диму с озадаченностью, с интересом.
– Я…, – было начала она. – Нет. Давай, уходи! Это моё место, и оно не для чужаков. Возвращайся к себе!
Она взяла клюшку обеими руками и ею вытолкнула Диму за пределы своего места. Он пытался что-то сказать: «Постой…», «Подожди…», «Да я же…», «Я хочу спросить…». Но вот он оказался в черноте ничего, снова.
Она стояла по ту сторону с клюшкой будто с магическим посохом, но размытая. Дима не хотел уходить, он хотел поговорить, столько всего спросить, но она почему-то не хотела, и он не понимал почему.
Ему ничего не оставалось как вернуться обратно – это всяко лучше, чем стоять в странной черноте. Он подумал, что там всё осмыслит и решит, что делать. Он уже знал, что вернётся сюда, к ней, и может она будет более дружелюбная. Он очень надеялся на это, и уже не сомневался, что она, как и он реальна, что было куда безумнее странно-осознанного сна, который всё больше казался его подобием – скорее что-то между сном и реальностью.
3
Дима видел своё место – пасмурное, серое. Ему нравилось ходить в библиотеку, но лучше был бы домик в деревне, за исключением странного недо-вервольфа. Дима помнил, что, когда умерла его бабушка, он отчётливо почувствовал, как закончилось детство. И он был бы не прочь увидеть её, хоть и во сне. Ведь он так скучает по ней.
Пока Дима шёл до своего места, он думал о происходящем, пытался сам ответить на свои вопросы – безуспешно. Но он начал соединять странного недо-вервольфа и ту Тень с улыбкой – связаны ли они? Вызывали страх они одинаково. И он со странностью осознал, что они чувствовались им одинаково. Хотя незнакомка не упомянула, могут ли эти Тени принимать какой-то облик, или же не успела упомянуть.
Дима не дошёл до своего места. Из черноты, как из пола выросла та Тень из детской библиотеки. Его сердце забилось быстрее; он смотрел на Тень, она на него. Она вызвала страх; и Дима знал, что на чёрном овале находится лицо, но сейчас он его не видел.
– Кыш! – неуверенно шикнул Дима.
Тень не пошевелилась.
– Кыш! – уверенно крикнул он; и странное глухое эхо разнеслось во все стороны.
Диме показалось, или не показалось, но Тень усмехнулась – и у него волосы встали дыбом. А Тень, покачиваясь будто лист, двинулась на него. Дима ахнул, растерялся и, не зная, как себя защитить, чем защитить, и, желая спасения, бросился бежать.
Только он развернулся как в шаге врезался во что-то светлое, но прохладное. Это не было его местом, так как он знал, что до него ещё не дошёл. И это не было её местом, так как он знал, что отошёл уже значительно. Это было иное место, и оно появилось из ниоткуда. И не раздумывая, чувствуя, что это шанс на спасение, Дима шагнул через стену – как через барьер.
*
Щурясь от холодного солнечного света, Дима остановился. Линолеум, вспученный в углу. Стены больше половины были выкрашены в бледно-голубой, а верхняя треть – выбелена. Простые, вытянутые и невзрачные лампы тянулись по белёному потолку. Справа находились старые окна с белыми, во многих местах облупившимися рамами – утеплённые и заклеенные белыми лентами по щелям. Старые батареи под окнами были покрашены на уже, наверное, сотый слой краски. Слева на одинаковом расстоянии находились деревянные, выкрашенные в бело-бежевый двери с табличками, но слова были размыты. Это был длинный коридор, и очевидно какой-то школы – впереди он упирался в дверь и виднелся поворот направо.
Дима не знал, чья это школа; это была не его школа. До этого два места были взяты из его головы, или даже скорее воспоминаний. Та цветочная поляна была её местом. А о черноте ничего он даже думать не хотел.
Растерянный Дима стоял в коридоре тихой школы – будто бы сейчас уроки и у всех классов контрольные; и был рад что спасся. Он знал, что был один, но всё равно обернулся. Там высилась широкая рама-проход; справа находилась дверь, но ведущая не в класс, а в какой-то кабинет; слева был поворот; а спереди коридор уводил через ещё одну раму-проход прямо и упирался в иную дверь. И там царила полутемнота. Но справа падал рассеянный свет, значит там был коридор, и там были окна.
Диме почему-то не нравилась та полутемнота. Да было видно стены, даже угол, но всё же. Он прошёл к ближайшему окну и выглянул. В снегу тонул внутренний двор и крыльцо школы. У крыльца виднелись первые ступени и заснеженная крыша козырька, который подпирали две толстые колонны, но двери отсюда не было видно. Обширный дворик в объятиях школы был очищен от сугробов, которые теперь примыкали к стенам. Впереди росли голые деревья, дальше пролегала пешеходная дорожка с низким заборчиком, а за ним – дорога; но далее – витал холодный туман, словно кроме школы и её территории ничего не существовало. Снег устилал каждый внешний подоконник видимых окон; светило яркое солнце и отражалось от снега, но оно было холодное, а небо хоть и чистое, но тускловатое.
Зима, тишина урока, и даже витали запахи воспоминания той атмосферы, но которую Дима не мог ни уловить, ни описать, но ощущалось так словно он вернулся обратно в начальную школу, в детство. И это несмотря на то, что эта школа была не его, и не его детство.
Дима отошёл от окна. Он не знал, что делать, и начал думать о том, как ему проснуться. Очевидное и тривиальное пришло ему в голову – ущипнуть себя. Он ущипнул – он это почувствовал; понял, что чувствует тело уже вполне обычно, а не как в начале, вот только не пробудился. Тогда он подумал, чтобы зайти в класс, но не стал.
«Вдруг я там увижу детей и учительницу?», – подумал он. Потому что школа больше не ощущалась пустой.
Дима решил пройтись и подумать о том, как проснуться, хотя в основном думал о рыжей незнакомке. Он не знал, почему он решил, что теперь в безопасности. Да и разве его незнакомка не сказала, что эти Тени не опасны?
И только он об этом подумал, только он приблизился к раме-проходу, как перед ним – там в полутемноте – в полу создался чёрный густой водоворот и из него начала вырастать та самая Тень. Дима ахнул и побежал – сначала прямо на неё, но он тут же свернул влево. Он увидел тупик с тремя дверями и запаниковал. На одной двери находилась табличка со смазанным словом, но рядом был нарисован символ женского туалета. Дверь справа имела толстое стекло в половину, и Дима увидел, что за ней находилась лестничная площадка: одна лестница, примыкая к стене, вела вверх, а другая – вниз.
Дима, словно идя на таран, боднул дверь – оказался на лестничной площадке и бегом спускался, держась за старые, наклоняющееся от веса перила, которые были покрашены в несколько слоёв голубой краски. Они были гладкими, но встречались бугорки, ощущать которые Дима на подобным перилах в детстве не любил, но сейчас ему было всё равно.
Дима пробежал по первому пролёту – лестничная площадка с батарей и небольшим окном, и затем – новая лестница. И там внизу была дверь со стеклом в половину, как и предыдущая. Но Дима увидел, что если повернуть направо – то там, в темноте есть тупик и двустворчатая дверь, а судя по красноватому знаку со смазанным не то словом, не то символом это был пожарный выход.
Дима бросился к этой двери, но она оказалась заперта. Он услышал шум на верху – как кто-то врезался в дверь. По телу Димы прошла волна страха, и он бросился к двери со стеклом в половину, за которой виднелся кусочек коридора и два окна, а за ними – белый искрящийся снег.
Дима, боднув-открыв дверь, выбежал в коридор. Это тоже был тупик с тремя дверями, а через окно Дима мельком увидел крыльцо главного входа сбоку, и в этот раз заметил массивную дверь. Дима бросился влево – тупик с дверью; тут же повернул вправо и снова по коридору, аналогичный тому, который был над ним, но только этот был короче, так как на половине коридора находилась рама-проход. За ней – полутемнота, плитка вместо линолеума, место для вахтёра, которое выглядело как будка, врастающая в стену со стеклом в половину и только с одной стороны, чтобы видеть каждого кто входил в школу. Но самой входной двери ещё не было видно.
Справа были окна и яркий, но холодный свет солнца и белизна зимы. Слева были двери, ведущие в классы; между ними что-то висело на стенах в тонких рамках. А Дима из-за страха и адреналина бежал словно в замедлении.
И тут слева – одна из классных дверей распахнулась, и к нему выбежала-выскочила его рыжая незнакомка. Дима не сразу понял, что это она – от неожиданности вильнул к окну и врезался в подоконник и батарею под ним. И он, сжав кулаки и стиснув челюсть, уже был готов сражаться, но увидев свою незнакомку, он изумился, а страх ослаб.
Тяжело дыша, Дима смотрел на неё. Решительную, но взволнованную и растерянную.
– Что-то неправильное происходит, – сказала она.
У двери, та, что у лестницы, с которой Дима спустился, раздался шум. Незнакомка ахнула; она ринулась к Диме, схватила за руку, и они побежали. Почему-то Дима сразу же почувствовал себя спокойнее, а разум от страха, паники и растерянности прояснялся.
Дима бежал за ней через солнечный холодный коридор – рыжие волосы развевались и подпрыгивали, а её рука давала тепло. Вдруг перед ними – почти перед самой рамой, за которой находилась полутемнота, всё смазалось – как волны ряби на пруду; и по ту сторону расплывчато виднелось что-то иное, как зелёное поле и деревья.
Незнакомка не удивилась, не медлила. И Дима понял – это сделала она. Он задавался вопросами, но у него не было сомнений. И он доверился. Они в беге шагнули, больше прыгнули, и, как через портал толщиной с зеркало, ушли в другое место.
Глава 2 – Первые искорки
1
Это было тёплое время года с облачной погодой; и это было футбольное поле на городском стадионе. Перед прибывшими протягивались трибуны длиной с длину поля – они были просты, без крыши, а сиденьями являлись линии скамеек без спинки, и каменные лестницы делили трибуны на сектора.
Это место было в их городке Зелемир. И Дима знал, что позади них находится лесок сосен, за ним – небольшой скейтпарк, и снова лесочек, через множество тропок которого можно выйти к городскому пляжу Чайка, или же к пешеходной дорожке, идущей вдоль дороги и домов. Он знал, что справа от них растёт тот же лесок, а за ним – корт для тенниса, площадки для баскетбола и волейбола; а за ними подъём на небольшие скалы и озеро. Он знал, что за трибунами пролегает широкая аллея, за ней и вдоль находится спортивная площадка для детей, а рядом – поменьше, попроще, старее – для взрослых; и там дальше – снова лесок. Он знал, что слева стоит крупное трёхэтажное здание, в котором есть залы для спортивных игр в зимнее время года, а дальше – дорога и жилые пятиэтажные дома, которые отсюда едва было видно из-за деревьев и самого здания.
Дима думал, что за их спинами будет виден коридор оставленной школы, и там уже на них несётся та Тень. Он обернулся, но коридора не было; была половина поля, прорезиненная дорожка, обнимающая его, а затем тот лесок сосен.
– Ты как? – спросила спасительница. Дима вернул голову и устремил на неё взгляд. Она точно получила ответ и кивнула.
Они одновременно поняли, что до сих пор держатся за руки – рассоединили и, смутившись, на пару секунд отвели взгляды в разные стороны.
– Что…? – вернул взгляд Дима. – Что это вообще было? – И он снова посмотрел на место откуда они вышагнули.
– Я создала переход, и мы перешли в другое место, – со странной, старательно удерживаемой прохладой ответила спасительница. – Идём.
Она зашагала по полю в сторону трибун. А Дима в молчании пошёл следом; он пытался осмыслить то, что происходит – как-то объяснить, но он не мог этого объяснить даже осознанностью сна, это было что-то иное; и он не мог не поглядывать на свою спутницу – смотрел на её профиль и светло-зелёный глаз. И у него возникло странное ощущение, что они прежде уже встречались. Что, в целом, было правдой; ведь встречались, и совсем недавно – на её поляне. Он попытался вспомнить возникло ли это же ощущение, когда он увидел её на этой поляне и что, может быть, оно заглушилось: удивлением, растерянностью, и иными эмоциями; но его мысли и анализ перебили.
– Меня Наташа зовут, – не глядя на него, сказала она в прежнем тоне. – Друзья, и не только, зовут На?та. Ты тоже можешь, если хочешь. Мне так привычнее просто.
– Дима, – представился он. – Откуда ты? Из Зелемира?
– Да, – ответила Наташа. Она помедлила, и добавила: – Ты тоже?
– Да.
– Ты в девятом?
– Нет, в десятом. Точнее в одиннадцатый уже перешёл. А ты?
– Девятый закончила в этом году, но в десятый не пошла. И пока не знаю, чем заняться и куда податься. В поиске так сказать.
– Что происходит? Ты ведь… Ты реальная?
Взглянув на него, Наташа оттаяла и мило посмеялась; и Дима невольно улыбнулся уголком губ.
– Да, вполне, – ответила она. Улыбка сошла, она снова надела прохладу, и отвела взгляд. – Так же, как и ты.
– Но… Что происходит? Как мы…? Где мы? Это ведь сон? Осознанный типа?
– Ну-у, – протянула Наташа. – Не совсем. Это как бы сон, но как бы иной. И я бы не назвала его осознанным. Или назвала бы. – Она вздохнула. – Я не знаю.
– А те Тени? Ты же сказала, что они не опасны.
– Так, да, – сказала Наташа так, словно они сейчас не спаслись от одной из них. – Они мне часто встречались, но они просто проскальзывали как призраки, я едва их видела если честно. Но некоторые из них наблюдали и могли этим надоедать, но было достаточно шикнуть и они уходили. Об этом я тебе и говорила. Но с этой… – Она стала серьёзной. – Я не знаю. Это было так странно. Она столь… реальная. Как мы вот с тобой. И она хотела напасть. А это со мной произошло впервые.
Они пришли к трибунам. Взявшись за металлическое перила, Наташа помедлила – нахмурив брови и наморщив лоб, она устремила взгляд на Диму и смотрела так будто пыталась найти какой-то ответ.
– Что ты сделал? – спросила она.
– Что? – оторопел он. – Я? Ничего! Она просто преследует меня! И это ты кто видимо знаешь, что вообще происходит, и я надеюсь получить ответы.
– Зря надеешься, – сказала Наташа.
Они поднялись на первый ряд; она села на ближайшую скамью, а он остался стоять – боком навалился на металлическое ограждение и смотрел на свою спутницу. Она помедлила, но всё же повернула к нему лицо и подняла взгляд.
– Думаешь я всё знаю? – спросила она. – Это не так. Я сама новичок.
– Новичок? В чём?
– Ну, во всём этом. Хождение по снам, знать, что ты спишь и всё-такое прочее.
– Хождение по снам? – не понял Дима. Он осмотрел пустые трибуны, футбольное поле, видимые знакомые окрестности. Было тихо, спокойно, и иногда дул слабый ветер. Но никого не было. – Это чей-то сон?
– А-а, не совсем. Мы бы тогда кого-нибудь видели. И что-то бы происходило и менялось. Это скорее как место для потенциального сна. Наверное.
– Наверное? – изогнул бровь Дима.
Наташа вздохнула.
– Слушай, я сказала, что я новичок. Прости что ко мне не явился какой-нибудь мудрый старик с длинной бородой чтобы обучить меня всему и всё объяснить. Никто ничего мне не объяснил. Я была одна. Я самоучка. Так что прости, что у меня нет ответов для тебя.
– А, – растерявшись, издал Дима. Он видел, что она недовольна его недовольством на отсутствие ответов, но она не была зла или раздражена.
– У меня вообще, когда всё это началось, осознанность и прочее, так меня мотало изо сна в сон как неваляшку. Позже я научилась это сдерживать, боле менее. Сейчас же я уже это контролирую. Ну, в целом.
– Что значит мотало изо сна в сон?
– То и значит. Кидало меня из сна одного человека в другой.
– То есть ты была в чужих снах?! – изумился Дима.
– Так, да. Но они меня не помнят, я это знаю. Прям знаю. Я это, когда только начала контролировать этот процесс, ну боле менее, я была во снах моих друзей, родителей и знакомых. И что бы я там ни делала и ни говорила, прямо с ними, они либо вообще меня не помнили, а если помнили, то это будто была не я. У меня в их глазах была другая внешность и одежда, да даже голос, скорее всего. И бывало я ещё представала размытой, но это кто как запоминает сны. Я после посещения, разговаривала с этими людьми и невзначай спрашивала про сны. Поэтому я знаю, что они меня не запоминают. А значит и те, кого я не знаю в жизни тоже не запоминали. Пожалуй, я могу кому-то присниться по нормальному, когда я на самом деле не там, а это воображение спящего.
Дима был поражён, что Наташа могла путешествовать по снам других людей, и в то же время он ощущал себя из-за этого странно, неуютно.
– То есть, это как камуфляж? – спросил он.
Наморщив лоб, Наташа смотрела на него с несколько секунд.
– Эм, вообще-то это неплохое описание, пожалуй. Но ты так говоришь, будто это мой выбор, что я надеваю на себя этот камуфляж. Но это не так. Оно как-то само.
– Так может, просто ты это не контролируешь.
Наташа отвела взгляд, смотрела перед собой – на футбольное поле; и задумалась.
– Но что насчёт меня? – спросил Дима. – Я не скакал не по чьим снам. Я был только в своих.
– Ох, – произнесла Наташа и, отклонившись назад, опёрлась на вытянутые и отведённые за спину руки, которые упёрлись в крайнюю доску скамьи. – Слушай, я не знаю. Я же сказала, что я понимаю не больше твоего. Я не знаю, почему меня мотало по чужим снам, и я не знаю почему тебя нет.
Она пристально смотрела на него с несколько секунд. И Дима не мог понять, что означает этот взгляд, что в её голове.
– Что? – спросил он.
– Что ты пом… Расскажи, как это было у тебя. Ну, со снами и прочее.
– Это началось пару недель назад, – начал Дима. И Наташа отвела от него взгляд. – Мне снились самые обычные сны, но в какой-то момент на минутку или даже меньше я вдруг осознавал, что сплю. Но я ничего не успевал сделать, и пробуждался.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/sofi-danlo/ya-vstretil-tebya-vo-sne-70629694/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Софи Данло
Тип: электронная книга
Жанр: Мистика
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 12.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Последние две недели Диме снились странные сны, в которых он осознавал себя и сразу же пробуждался. И сегодняшней ночью он снова погружается в сон, в котором полностью себя осознаёт, но в этот раз не пробуждается и встречает её – его На́та. Однако вспыхнувшим романтическим чувствам и моментам мешает Тень – она преследует подростков, и тем, путешествуя по снам и узнавая друг друга, приходится спасаться. Но вечно убегать невозможно.