Главная страница | Триллеры | Паранойя

Паранойя
Алексей Николаевич Загуляев
Простые истории #16
Игорю, работающему врачом в психиатрической клинике, попадается странная пациентка, утверждающая, что она встретила в палате свою мать. На самом деле мать её умерла много лет назад. Однако, вовлекаясь в дело пациентки, Игорь начинает подозревать, что всё в нём не так однозначно, как казалось на первый взгляд. К тому же он чувствует симпатию к этой девушке, стремительно перерастающую во влюблённость. Ситуация в жизни Игоря осложняется ещё и тем, что на пороге его квартиры появляются странные гости: женщина и девочка. И женщина утверждает, что ребёнок – его дочь. Клубок из противоречивых чувств и событий запутывается всё больше, и Игорь изо всех сил пытается выяснить истину, которая, как известно, всегда где-то рядом.

Алексей Загуляев
Паранойя

– Всем вам, здесь присутствующим, – с улыбкой на лице говорил седовласый, не по годам подтянутый профессор Кондратьев, расхаживая возле кафедры, – должно быть, хорошо известно выражение «гуси Рим спасли». Не так ли?
В просторной аудитории, ярусами возвышающейся к противоположной от кафедры стене, раздалось глухое «да».
– И вот, в таком случае, вам вопрос: а с чего вдруг не залаяли собаки, когда галлы начали подниматься по крепостным стенам? Или почему охрана никак не среагировала на эту осаду? И только гуси, почуявшие что-то неладное, подняли в городе такой гвалт, что разбудили всех добропорядочных граждан. А?
В этот раз в зале повисла тишина. Видимо, никто не знал ответа на этот вопрос.
– Весьма вероятно, – профессор сделался наконец серьёзным, – мы в этом случае можем иметь дело с типичным приступом паранойи. Да. У гусей случился такой приступ. К счастью для римлян, наверное. Впрочем, в конечном итоге это их всё равно не спасло от галлов. Но случай с гусями стал легендой. И нам не важно, было ли это на самом деле или же является плодом поэтического воображения. Пусть это станет нашей отправной точкой в попытках ответить на вопрос – бывают ли у животных типичные для человека психические расстройства.
Игорь попал на лекцию к известному профессору после одного случая, который приключился с ним на работе. А работал он врачом в психиатрической клинике вот уже пятый год. Подобные ситуации нередко случаются с новичками, которым попадаются сложные пациенты, но Игорь новичком себя не считал – всё-таки вёл он до этого тридцать шесть пациентов с самыми разными диагнозами, от маниакально-депрессивного психоза (называемого нынче биполярным расстройством) до самой настоящей шизофрении. И никогда он не позволял собою манипулировать, никогда не скатывался до того, чтобы хоть на секунду поверить в то, что истории, рассказанные больными, имеют под собой реальную почву. Сопротивляться такого рода эмпатии их учили в академии целых восемь лет, и Игорь на отлично усвоил эти уроки. Но в этот раз всё сразу пошло как-то не так…
Его тридцать седьмым пациентом оказалась молодая девушка двадцати лет, впервые оказавшаяся в их отделении. Звали её Настя. Была она очень красива лицом, тонка, почти прозрачна и по-кошачьи грациозна в движениях. Болезнь, внезапно одолевшая её ум, делала эту красоту ещё более яркой, а эмоции, часто сменяющие друг друга от искренности до злобного отторжения, просто завораживающими. С первой же встречи Игорь понял, что влип не на шутку. Личность его сразу как бы разделилась на две враждующие половины – на доктора-профессионала, раскладывающего по полочкам каждую минуту их разговоров и вписывающего мелким почерком в историю болезни скрупулёзно выверенный диагноз, и на мужчину, попросту влюбившегося в несчастное юное создание неземной красоты и желающего, чтобы Настя оказалась здоровой, а больными в итоге все остальные, в том числе и он сам. Вот так… Если бы у него была семья или хотя бы подруга, то, возможно, он не чувствовал бы себя таким беззащитным перед Настей. Но до своих тридцати лет семьёй он так и не обзавёлся, а последнюю девушку, с которой были у него близкие отношения, он с трудом мог бы припомнить. Случилось это ещё на последних курсах в академии – бурный роман, закончившийся очень болезненной разлукой и чуть было не ставший причиной его ухода из учебного заведения. Как же её звали? Катя? Кажется, Катя, но даже и это он мог перепутать. После академии Игорь с головой ушёл в работу, не щадя ни себя, ни отношений с немногочисленными друзьями и с родителями, у которых бывал только на Новый год. Время полетело так, словно жизнь включили на быструю перемотку. И его встреча с Настей стала первой паузой, когда он смог наконец очнуться и осмотреться по сторонам. И обнаружил вокруг себя полнейшую пустоту. Даже квартиру свою он не узнал, когда в один из вечеров после беседы с Настей вернулся домой. У него было ощущение, будто жил здесь старый-престарый архивариус – повсюду были разбросаны книги в разноцветных закладках, исписанные горы тетрадей, DVD диски с лекциями известных профессоро?в и с научно-популярными фильмами по проблемам психиатрии. Неужели он столько лет жил одним только этим? И выходило, что так.
– Современная психиатрия, – тем временем продолжал профессор, – не может аргументированно ответить на этот вопрос. Да что там говорить о животных? Даже причины возникновения банальной паранойи у человека, как и других эндогенных психопатологических расстройств, неизвестны. Чаще всего в практике фигурируют заболевания, подобные синдрому гиперестезии кошек. Это когда милое в обычной ситуации существо начинает вдруг с криками носиться по всей квартире, шарахаться от невидимых препятствий и кусать само себя, причиняя увечья. Предполагается, что у кошки возникают галлюцинации и состояние, довольно близкое к шизофрении. Если, разумеется, нет других причин соматического происхождения. Но опять же, это только предположение. Болезнь купируется, как и почти всё в нашем деле, медикаментозно. Но мы не можем утверждать, что это – психическое расстройство в полном смысле этого определения. Возможно, оно имеет вирусную природу, как, к примеру, всем известное бешенство. Если в животном мире теоретически и возможны такие расстройства, то на практике ни один зверь не выживет в подобной ситуации, поскольку в природе нетипичное поведение непременно приводит к гибели.
Игорь слушал уже в пол-уха. Настоящей причиной того, почему он решил посетить эту лекцию, было вовсе не желание узнать о психических расстройствах в животном мире, – всё, о чём говорил профессор, Игорю, в целом, было известно. Эта дурацкая история о лошади, прозвучавшая из уст Насти, заставила его вспомнить о том, что с лекциями в академии будет выступать известный профессор. Лошадь… Да… Это была третья или четвёртая их беседа с девушкой. Она вдруг стала утверждать, что встретила в палате свою мать, которая умерла четыре года назад. В первый раз Игорь не придал этому особенного значения – мало ли что могло показаться человеку при обострении шизофрении. Но и поведение этой другой женщины, принятой Настей за её маму, стало меняться. Её вела Люба, ещё более опытная коллега. Она рассказывала, что женщина тоже заразилась этой идеей и действительно начала считать Настю своей дочерью. И что удивительно, истории их жизни до попадания в клинику имели кое-что общее. Когда Насте только исполнилось шестнадцать, они с мамой попали в аварию, когда ехали по оживлённому шоссе на дачу. Мать оказалась в глубокой коме, а Настя пролежала в больнице почти две недели с переломами рёбер, ключицы и ушибом мозга. Перед самой Настиной выпиской было принято решение отключить маму от аппарата искусственного поддержания жизни, все документы на это подписала старшая сестра, которая давно жила в другом городе и с Настей почти не общалась.
– Мне так сказали, – говорила Игорю Настя. – Сама я даже на похороны не пошла. И не знаю, были ли они на самом деле.
– В смысле? – переспросил Игорь. – Вы не уверены в том, что её похоронили?
– Я не уверена в том, что её отключили от аппарата, – уверенно сказала Настя и посмотрела на доктора этим своим пронзительным взглядом, от которого у Игоря опять забегали по спине мурашки.
– Но как такое возможно? – попытался Игорь вывести девушку на логическое мышление. – Разве сестра стала бы вас обманывать? Зачем ей это? Неужели вы думаете, что она настолько ненавидела вас, что отправила в интернат, а маму – в психиатрическую клинику?
– Не в интернат, – поправила Настя. – Я поступила в училище и жила в общаге. Потом в восемнадцать переехала к себе домой, в нашу общую когда-то квартиру. Правда, не надолго.
– А сестра что?
– Ничего. Мы с ней больше никогда не общались.
– Почему?
– Она не проявила ко мне интереса. А я зачем стала бы ей навязываться? Я со всем справилась сама.
– Ну… – опустил глаза Игорь и постучал по тетради ручкой, – как видите, не вполне, если теперь мы разговариваем с вами в кабинете психиатрической клиники.
– Да. – Настя тоже опустила глаза, поёжилась и стала потирать руки, громко хрустя суставами. – Потому что я винила себя за смерть мамы. Не могла себе простить.
– Почему вы так решили?
– Тогда, в машине, мы очень сильно с ней поругались. Я закатила самую настоящую истерику. Мама успокаивала меня, отвлеклась от дороги – поэтому и случилось… то, что случилось. А потом… – Настя замолчала и смотрела уже как бы сквозь Игоря, словно позабыв о том, где она и кто сидит перед ней.
– Настя, – негромко произнёс Игорь. – Давайте продолжим разговор завтра.
Девушка молча встала и вышла из кабинета, не проронив на прощание ни слова.
Нужно было что-то делать со всей этой ситуацией. Люба сказала, что если дело так и пойдёт дальше, то либо её пациентку – мифическую маму – переведут в другое отделение, либо саму Настю. Общение их только провоцировало недуги и могло перерасти во что-нибудь неуправляемое. Другие пациенты тоже стали проявлять нездоровый интерес к этому делу.
Но Игорю не давало покоя то совпадение, что Любина пациентка ровно четыре года назад попала в клинику после того, как вышла из долгой комы, причиной которой стала автомобильная авария. Бывают ли в жизни такие совпадения? Знала ли Настя об истории этой женщины? Вряд ли. Та и сама ни о чём не помнила. Но их разговоры могли спровоцировать женщину на какие-то проблески в памяти. Не исключено. Игоря всё больше и больше захватывала эта история. Он начинал верить Насте, он начинал думать, что такое вполне возможно. И, что само страшное, ему хотелось помочь девушке, и он почти решил во всём разобраться. На таком решении он и поймал себя, когда вдруг очнулся и увидел и себя, и всю свою прошлую жизнь в совершенно ином свете. Очнулся после следующего их разговора с Настей, когда он спросил её, каким образом она может отличить свои галлюцинации от реальности.
– Я понимаю, – сказала девушка, – что больна. Я знаю, что такое шизофрения. Но это не тот случай, доктор.
– Почему вы в этом уверены?
– Доктор, – Настя улыбнулась, – как вы думаете, у животных бывают психические расстройства?
– Науке пока не известно, – ответил Игорь. – Зачем вы об этом спросили?
– Вот вчера, – спокойно сказала Настя, – я разговаривала в палате с лошадью.
– С лошадью?
– Да. Рыжая такая. И глаза очень умные. Мы с ней долго беседовали, почти до самого утра.
– И что же лошадь?
– Она не-на-сто-я-щая, – по слогам продекламировала Настя. – И это я понимаю. Ведь лошади не могут разговаривать, как люди.
– А вас только это смутило?
– Этого достаточно.
– А то, что лошадь оказалась в палате – это вас не навело ни на какие подозрения?
– Вот я и спрашиваю поэтому, – пожала плечами девушка, – могут ли животные страдать психическими заболеваниями. Я же не знаю, есть у них звериные психушки или же они содержатся где-то по соседству в других палатах.
– Понятно, – заключил что-то для себя Игорь. – А мама, значит, настоящая?
– Именно так. – Настя нахмурилась и снова замкнулась.
Тогда-то Игорь и вспомнил о лекции и уже на следующий день поспешил в академию, чтобы оказаться в первых рядах и получить потом возможность остановить профессора и наедине спросить у него совета, как поступить в том случае, если мания больного начинает завладевать рассудком врача.
Профессор уже заканчивал. Игорь не услышал и половины того, о чём тот вещал с кафедры в течение часа.
– И возвращаясь к нашим гусям… – весело произнёс тот. – Здесь интереснее было бы изучить не реакцию птиц, а последствия неудачного штурма для самих галлов, я имею в виду, в психическом плане. Полагаю, что немногие из вас знакомы с таким понятием как анатидаефобия.
В зале раздался смех. Наверное, кто-то всё-таки знал, что это такое.
– Да-да, – продолжил профессор. – Это когда человеку кажется, что его повсюду преследует утка, пристально за ним наблюдая. Представляете, у скольких галлов после того события мог возникнуть этот синдром? Жаль, что у нас нет машины времени, материальчик-то куда более интересный, чем гуси.
Профессор закончил, и все слушатели стали расходиться, гремя партами и смеясь. Лекция, видимо, получилась весьма забавной. И только Игорю совсем не было радостно. Он продолжал сидеть, пристально наблюдая за учёным и пытаясь застать тот нужный момент, когда можно будет обратиться к нему за советом. Но чем больше Игорь настраивался на разговор, тем меньше оставалось у него желания это сделать. Когда вышел из аудитории последний человек и они с профессором остались одни, тот, наконец, обратил на Игоря внимание. Достав из толстого портфеля бутерброд, он откусил от него большой кусок, прищурился слегка и спросил:
– Вы, молодой человек, хотели что-то спросить?
Игорь посмотрел на его жующую челюсть и окончательно передумал.
– Нет, – сказал он, – простите. Просто задумался.
Он встал и тоже вышел из зала, чувствуя спиной, как удивлённо смотрит на него профессор Кондратьев.
***
Все чувства Игоря смялись, а мысли разбежались по закоулкам, так что невозможно стало их собрать, чтобы рассмотреть ближе. Да пожалуй, лучше было бы и вовсе к ним не приглядываться, потому что ни одной приятной скорее всего и не нашлось бы. И не только приятной, но хотя бы более-менее вразумительной. Всё нутро его походило на промокашку, которой захотели осушить море. И только от одного образа, то и дело вспыхивающего у него в голове, сердце начинало то замирать, то биться неестественно быстро. И этим образом была Настя – неотступно всплывала прямо перед глазами, смотрела чёрными, пронзительными глазами, которые на бледном как мел лице выглядели чем-то инородным, совсем из другой вселенной. Что там говорил профессор? Что-то про уток. Анатидаефобия. С ним сейчас происходило что-то подобное, только вместо утки была Настя. Вглядываясь в толпы прохожих, Игорь непременно замечал её тоненькую фигуру. А стоило ему посмотреть в витрину какого-нибудь кафе или магазинчика, то тут же в ней начинали отражаться эти пронзительные глаза. Наверное, за такую болезненную красоту в средние века и сжигали на кострах ведьм. Ведьма! От этого слова Игорь весь содрогнулся. Ему сделалось жарко. Он потрогал ладонью лоб – тот был влажным от пота, хотя конец мая выдался довольно прохладным. По всему телу блуждал жар. Заболел? Или просто сдали нервишки? Домой! Нужно быстрее попасть домой. Зашторить окна, закрыть двери и спрятаться под одеяло, чтобы ничего больше не видеть.
Ускорив шаг, до дома он добрался за десять минут. И сразу стало спокойней. Особенно умиротворили его книги – толстые, с потрёпанными корешками, застывшие в каких-то истинах, которые уже никто не сможет переиначить. До встречи с Настей он и сам был похож на эти тома? – Фрейд, Юнг, Адлер… Почти на все вопросы у них имелись ответы. И Игорь, спроси его хоть посреди ночи, наизусть знал каждый абзац этих текстов. И вполне мог ответить на то, что с ним происходило все последние дни. Но не мог ничего поделать со своими чувствами. Они-то развивались совсем по другим законам, для которых любая истина и любой диагноз – это пустой звук.
Игорь достал из бара бутылку коньяка, хранившуюся ещё с прошлого года – подарок брата, заскочившего на пару часов и оставившего после себя пустоту в душе Игоря, как это всегда случалось и раньше, когда они жили в одном городе. Брат был успешным адвокатом, семейным человеком, образцом социальной адаптации и профессионального роста. Он много рассказывал о себе и почти никогда не интересовался делами Игоря, а если и делал вид, что выслушивает его истории, то получалось это у него так, будто он вот-вот собирается встать из-за стола и сказать, что ему хочется в туалет.
Игорь налил целый бокал спиртного и медленно, по глоточку опустошил его, закусывая шоколадной конфетой. Тоже подарок брата. Какой-то из благодарных клиентов всё это вручил ему, а тот нашёл удобный случай и способ, чтобы избавиться от лишнего груза.
Уже через минуту голова закружилась и тревога будто ушла, сменившись томным любованием узорами на кухонных занавесках. Игорь снова наполнил бокал и выпил уже одним залпом. Да. Так намного лучше. И чего это он так разошёлся вдруг со своей дурацкой тревогой? Ничего же не случилось такого, чего он не видел раньше. Ну, допустим, красивая пациентка. Да пусть даже она и запала ему в сердце – что в этом необычного и уж тем более такого опасного? Он – мужчина, она – красивая девушка, пускай и с приступами шизофрении. Шизофреники могут заводить семьи и иметь вполне здоровых детей. Так показывает практика, особенно заграницей. При правильном лечении и контроле болезнь эта не так сильно выражена. В той или иной степени шизофрениками можно считать всех, кто так или иначе увлечён конспирологическими теориями – заговор мирового правительства, плоская земля, рептилоиды в правительственных структурах… Игоря опять понесло. Какая семья? Он что, серьёзно подумал о семье, имея в виду Настю?! Сладкий комок при этой мысли застрял в горле. Игорь сглотнул – и комок опустился ниже, разливаясь приятным теплом по всему телу.
– Извращенец, – вслух произнёс он, обращаясь к самому себе. – И бездарный доктор. Может, Люба права, и будет лучше, если Настю переведут в другое отделение?
В эту секунду в дверь позвонили.
Игорь вздрогнул. Такое нечасто случалось, чтобы кто-то заходил к нему в гости. С соседями он не общался, довольствуясь мимолётным «здрасьте», бывшие друзья давно забыли его адрес. Игорь встал и, пошатываясь, пошёл к двери.
За порогом оказалась женщина лет двадцати пяти или чуть старше. Она молча несколько секунд смотрела на Игоря, держа за руку девочку лет семи. Та с не меньшим любопытством разглядывала мужчину.
– Здравствуй, Игорь, – сказала наконец женщина. Голос её чуть дрогнул. Она слегка кашлянула. Девочка улыбнулась и посмотрела на неё, нетерпеливо дёрнув за кисть, словно подталкивая к двери.
– Здравствуйте, – ответил Игорь, напрягая память. – Мы с вами знакомы?
– Мам, – звонким голосом произнесла девочка и нахмурилась.
– Меня зовут Лена, – представилась женщина. – А это Даша, моя дочка. И твоя тоже, – тихо добавила она. – Может быть, это освежит твою память?
– Пошли, мам, – снова заговорила девочка. – Ты была права. Пошли.
Игорь ничего не мог понять. Он зажмурился и снова открыл глаза, надеясь, что странные гости исчезнут сами собой. Но они не исчезли.
– Интересный случай, – вполголоса произнёс Игорь привычную фразу, которую часто говорил у себя на работе. – Пожалуй, я готов выслушать вас. Проходите.
Гости замерли на секунду, потом переглянулись и переступили порог.
– Разувайтесь, – добавил он, стараясь сказать это как можно приветливей, – и проходите на кухню. Там всё и обсудим.
Пожалуй, если бы это случилось месяц назад, то Игорь захлопнул бы перед такими визитёрами дверь, посчитав их какими-нибудь мошенниками или сумасшедшими. Но не теперь. Сейчас вся его жизнь не была похожа на ту, прежнюю. Встреча с Настей всё скомкала и навела в душе такой беспорядок, что уже ничто не могло спутать карт больше, чем они уже были спутаны. Это даже и хорошо, что незнакомая парочка очутилась у него дома, потому что это позволит хотя бы на сегодняшний вечер избавиться от преследующего Игоря колдовского образа Насти.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksey-zagulyaev/paranoyya-70445524/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.