Снотворец 2000
Снотворец 2000
Алёна Дегтярёва
Что такое сон?Ученый, нейробиолог Лев Сперанский, раскрывает секрет и доказывает, что у человека есть душа, которая отделяется ночью от тела и уходит странствовать по другим мирам. Он наконец находит способ отправиться в мир грез, чтобы разыскать там свою дочь, которая умерла во сне десять лет назад. Сможет ли он найти ее, и что приготовит ему судьба в этом неизведанном мире…
Алёна Дегтярёва
Снотворец 2000
ЧАСТЬ 1. Снотворец
Глава 1
Ассистентка прикрепила к голове одного из испытуемых несколько беспроводных датчиков, и улыбнувшись ему, покинула лабораторную.
– Как слышно? – заговорил мужской голос в микронаушнике у обоих.
– Хорошо, – ответили они по очереди.
– Прекрасно. Итак, сейчас вы можете устроиться поудобнее, и принять позу, в которой вам будет удобно спать. Благодаря отсутствию проводов и крошечному размеру датчиков, вам ничего не должно мешать. О присутствующих неудобствах прошу сообщить заранее.
Испытуемые покачали головой.
– Хорошо, тогда идем дальше. Для быстрого засыпания в комнату будет дан расслабляющий газ. Не волнуйтесь, никакого иного эффекта вы не почувствуете – он совершенно безопасен. К вашей голове прикреплен прибор, который будет взаимодействовать с вашим мозгом, и после того как вы достигнете определенной фазы сна, вы окажетесь в осознанном сновидении. Перед вами будет панель с картой, на которой окажется множество маленьких точек – вам нужно будет выбрать одну из них, чтобы переместиться в данную область. Собственно, на этом все. Далее вы будете видеть сон, которым сможете управлять. Все ли понятно?
Двое молодых людей снова кивнули и улеглись на мягких кушетках, закрыв глаза.
Человек в белом халате нажал на кнопку и из круглых маленьких отверстий в стене в комнату поплыл полупрозрачный газ. Несколько ученых уставились на мониторы. Замигали какие-то кнопки, на экране отобразились мозговые волны испытуемых. Диспетчерская, в которой сидели ученые, располагалась за стеклом, поэтому спящие были как на ладони.
– Что ж, у нас есть минут двадцать, – сказал руководитель, откинувшись на спинку стула, – но важно не упустить момент.
И ученые молча забегали глазами по мониторам. Экспериментом заведовал академик наук, нейробиолог Лев Николаевич Сперанский. Это был высокий, статный мужчина сорока пяти лет. Несмотря на проступившую седину, выглядел он куда моложе своего возраста. Его серьезное лицо казалось порой угрюмым, отчего многие подчиненные боялись лишний раз вступать с ним в диалог и уж тем более спорить несмотря на то, что в душе он все-таки был добр и вполне радушен. Но иногда он чересчур увлекался работой, забывая, что имеет дело с живыми людьми. Многие считали его эгоцентричным, некоторые слишком чопорным, хотя с тем, что он был первоклассным специалистом в своей области, не мог поспорить, пожалуй, никто.
Спустя двадцать минут, как и обещал академик, картинка на мониторе изменилась. Белые халаты задергались, занятый каждый своим делом.
– Степанов – журнал, Комаров – взвесить, – командовал академик, – быстро, быстро!
Степанов схватил ручку, записывая какие-то показатели с мониторов в журнал. А Комаров щелкнул тумблер весов, встроенных в кушетки, на которых преспокойно спали испытуемые.
– Разница в четыре грамма. – Передал он своему коллеге Степанову и тот записал его данные.
– Чудесно, – академик растянулся в улыбке, не сводя глаз с монитора, на котором области мозга, ранее подсвеченные красным, вдруг поменяли свой цвет на синий.
– Все работает как надо! Поздравляю вас с очередным удачным экспериментом! – восторженно обратился он к коллегам.
После того как оба юноши проснулись, их отвели в другую комнату, усадили за стол, и позволили им рассказать все, что они видели во сне.
– Первым делом я увидел обещанную панель, – конечно же, то, что произносилось, тут же конспектировалось в журнал, – а когда я выбрал точку, передо мной вдруг появился тоннель, и через секунду я оказался на корабле. Очень необычное ощущение. Поначалу я как будто потерялся в пространстве, но потом все стало нормально. Капитаном был какой-то мерзкий старый мужик, поэтому я устроил ему неплохую трепку и захватил власть. Команда, кстати, была совсем не против. Они качали меня на руках и орали: «Да здравствует новый капитан!» Я вроде даже осознавал, что сплю, и понимал, что я вне опасности, но все равно, когда сражался, было страшно. Все было очень реалистично.
Испытуемым заплатили обещанный гонорар, и под конец рабочего дня, когда все пять журналов упали стопкой академику на стол, он счастливый вышел из своего кабинета и направился прямиком к главе института.
– Эксперимент четырнадцать и пятнадцать завершился успехом, – радостно заявил он, – похоже, можно подавать заявку на грант.
Академик Сперанский человеком был идейным и увлеченным. Он занимался нейробиологией уже почти двадцать лет. И одним из первых смог установить связь стволовой части мозга с астральной проекцией. В своих научных трудах он описывал сновидение как некую форму астрального выхода из тела. «Мозг – писал он, – продолжает реагировать на физические импульсы, получаемые телом, но не физическим, а эфирным, благодаря чему, задействуется те же области мозга, что и при бодрствовании. Иными словами, – человек бодрствует в другом мире.»
Он посвятил изучению фазы сновидений несколько лет, и эта главная загадка человеческого мозга никак не давала ему покоя. Сперанский изобрел прибор, благодаря которому, человек может не только контролировать свои сны, но и выбирать некую точку, в которую он хочет переместиться. Принцип действия данного прибора базируется на стимуляции зоны ретикулярной формации[1 - Сетчатое образование, располагающееся на всем протяжении ствола головного мозга. Играет важнейшую роль в регуляции циклов сна и бодрствования.] в мозге, предлагая человеку выбор его дальнейшего пути. Как в видеоигре. Только в отличие от этих игр – данная реальность не является виртуальной.
По сути, он создал карту иных миров, других измерений, к которым люди получили доступ. Изобретение успешно прошло все тестирования, однако сам Сперанский не спешил опробовать его на себе. Сны ему никогда не снились, что его полностью устраивало, потому что сон, по его мнению, должен обеспечивать отдых, а любое путешествие для Сперанского, пусть даже астральное, было скорее тяжким трудом.
Глава Института, в котором работал Сперанский – Степан Сергеевич, выдвинул его кандидатуру на участие в научном саммите, убежденный, что этот прибор станет невероятным прорывом и главным открытием века. Чему сам ученый был несказанно рад, хотя один факт никак не давал ему покоя. Академик совсем не умел выступать на публике. Он четко осознавал, что шел к этому дню не один год, поэтому должен бросить все силы на то, чтобы преодолеть свой страх. Но внутреннее беспокойство с каждым днем только росло.
Несколько недель он был сам не свой, переписывая по многу раз за день вступительную речь. Он никак не мог собрать мысли в кучу, и все они хаотично блуждали в его голове. Вскоре он и вовсе перестал приходить на работу, полностью поглощенный подготовкой к предстоящему событию. Степан Сергеевич был совсем не против, потому что и сам понимал, насколько важно это мероприятие, и так как Сперанскому предстояло выступать от лица института, он с легкостью предоставил ему непродолжительный отпуск. Почти все время академик проводил в своем домашнем кабинете, засиживаясь допоздна и покидая его только для того, чтобы утолить свои биологические потребности. Наблюдая за происходящим, его жена со временем стала отмечать некие перемены. Скорее она даже перестала узнавать своего мужа. Неопрятный, вечно лохматый и понурый старик, в которого тот превратился, стал пугать ее. Но как бы она ни старалась, выудить его из своего кабинета не получалось. Он просиживал там целые сутки, что-то бормоча и нашептывая себе под нос, шелестя бумажками и временами громко ругаясь.
– Лева, а ну-ка, поешь! Что же ты себя так изводишь? Не спишь ночами и голодаешь? – обеспокоенно причитала под дверью бедная женщина.
– Не?когда мне ни спать, ни есть, дорогая Жаннет. Все должно пройти идеально! На мне такая ответственность! – отвечал он ей тогда, суетливо копошась в своих записях. Но беспокоило его, как бы он этого не скрывал, не только выступление перед публикой, и Жаннет догадывалась в чем дело.
Надо сказать, что женщиной она была очень мудрой, сдержанной и спокойной, однако хорошо понимала состояние своего мужа. Она часто разговаривала с ним за закрытой дверью, но он лишь бурчал в ответ, чтобы та не мешала. В любом случае, она никак не могла ему помочь, но своей заботой всячески оказывала ему поддержку. В один из дней Жаннет привезла супруга в магазин, и помогла выбрать новенький костюм, пытаясь донести до него истину, что внешний вид – залог уверенности в себе. И в чем-то она оказалась права. Увидев себя в зеркале, ученый немного успокоился, и даже стал решительнее и смелее. Поэтому он со всей искренностью поблагодарил жену, и купил ей большой букет ее любимых белых лилий.
Дело оставалось за малым. За несколько прошедших недель он привел в порядок дела, сдал все свои отчеты и наконец дописал вступительную речь.
Так прошел целый месяц, и в своих заботах, Сперанский даже позабыл, ради чего так старался все эти годы.
***
На научный саммит собрались ученые и профессора из двенадцати стран ближнего зарубежья. Ученые представляли свои изобретения и научные открытия в сфере физики, медицины, химии и нейробиологии, конечно. Надо сказать, что академику очень повезло, так как в этом году конференция проводилась в России, а именно в Москве. Сперанский занял свое место в первом ряду и огляделся вокруг. Зал был полон, преимущественно учеными мужчинами, но среди них встречались и женщины. Почти все они выглядели одинаково. Усталость в глазах, немного лишнего веса и сдержанная одежда монохромных тонов. Средний возраст женщин варьировался от пятидесяти пяти до семидесяти, хотя в случае с мужской частью зала ситуация была в корне иная. Среди них встречались и представители молодого поколения.
Сперанский слушал чужие лекции вполуха, погруженный в свои раздумья. Академик очень жалел, что рядом с ним не присутствовала жена, но у него не было возможности взять ее с собой. Для него, как для участника конференции, было зарезервировано только одно место, и даже если бы он успел позвонить и запросить еще одно место для Жаннет, скорее всего, они бы все равно сидели на разных рядах, потому что первый ряд был отведен только для выступающих. Он старался выглядеть спокойно, лишь временами подергивал себя за рукав рубашки.
Когда, наконец, настала его очередь, он поднялся на сцену, осмотрел зал, поправил микрофон и неторопливо начал свою речь.
– Приветствую вас, дорогие коллеги. Прежде чем начать знакомить вас со своим изобретением, хочу сказать пару слов о своей научной деятельности. Я занимаюсь изучением природы сновидений вот уже почти двадцать лет. И за это время мне удалось сделать несколько важных открытий.
На проекционном экране появились две фотографии человеческого мозга, с окрашенными в разные цвета областями. Сперанский увлеченно рассказывал, жестикулируя руками, а за спиной сменялись картинки.
– Так что же такое сновидение? Научно доказано, что во сне задействуется те же области мозга, что и при бодрствовании. Я провел серию экспериментов, благодаря которым, мне удалось установить связь между пятой фазой сна и астральной проекцией. Иными словами – тело спит, но душа, или астральное тело продолжают бодрствовать в другом измерении. То есть астральное отделяется от физического именно в пятой фазе. Расстояние при этом играет довольно важную роль: чем дальше астральное тело уходит от физического, тем мутнее и несуразнее получается ваш сон. Предлагаю вам взглянуть вот на эту диаграмму.
На экране появились графики, диаграммы и какие-то схемы. Некоторое время он рассказывал о микроволнах и их влиянии на физическое тело. Затем перешел на основы физики. После чего остановился, оглядел зал, и сделал глоток воды из стакана, что стоял на деревянной трибуне рядом с микрофоном. В зале стояла абсолютная тишина.
– Случалось ли вам, господа, видеть во сне лица людей или животных расплывчато? – продолжил он, – то есть, вы вроде бы смотрите человеку в глаза, но совершенно не можете сказать, какого они цвета? Возможно, вы никак не могли понять в каком месте вы находитесь, потому что пространство перед вами постоянно менялось? То ли вы стоите на цветущей поляне, но в то же мгновение оказываетесь в снегу? Про странных существ, вызванных кошмарами, я и вовсе промолчу, наверняка каждый видел во сне чудовищ?
Зрители смотрели на него с интересом, некоторые перешептывались между собой. Он кашлянул, а потом собравшись с силами, продолжил:
– Представляю вашему вниманию свое инновационное изобретение Снотворец-2000. Благодаря ему, сновидение может стать осознанным для каждого. Вам больше не придется блуждать по темным коридорам, опасаться кошмаров и дергаться от падения с лестницы. Сон станет приятным и таким, каким захотите его видеть именно вы. Данный прибор был проверен на пятнадцати людях, совершенно разного пола, возраста и национальной принадлежности. Во всех случаях эксперимент был удачным. А теперь я готов выслушать ваши вопросы.
Худощавый юноша на втором ряду поднял руку. С виду он был довольно молод, и академик был польщен, что смог заинтересовать своей работой столь юный ум. Одет он был по-простому, не слишком деловито, но и не очень обычно. Поверх белой рубахи сидел старомодный клетчатый жилет, а в руках молодой человек держал серую шоферскую кепку. Сперанский жестом указал ему встать, и тот поднялся, чтобы задать свой вопрос.
– Вы утверждаете, что во время сна астральное тело покидает физическое? Но всегда считалось, что посредством сна мозг обрабатывает информацию, которую он получает за день. Так как вам удалось доказать, что астральное отделяется от физического? Что вы скажете на этот счет?
– Что ж. Это хороший вопрос. Пожалуй, мне бы стоило рассказать о результатах исследования чуть подробнее. Во-первых, мы взвешивали спящего человека на границе каждой фазы сна и его вес уменьшался только в одной из них, ровно на четыре грамма. Такое расхождение наблюдалось у всех испытуемых. Во-вторых, когда астральное путешествует по другим измерениям, оно может перемещаться во времени и пространстве. Например, может оказаться в прошлом или в будущем, и именно так кстати, некоторые видят сны, которые в итоге сбываются. В народе такой сон называется вещим. Эти измерения можно назвать параллельными реальностями. Они могут совпадать с нашей действительностью, но что-то обязательно будет их различать. Даже любая незначительная вещь. Когда вы видите во сне то, что происходило с вами за день, вы проживаете то же самое в другой параллели.
– То есть, существует множество копий одного человека в разных параллельных реалиях? И все его астральные проекции прыгают ночью по другим мирам? – юноша скептически посмотрел на своего оппонента.
– Это не совсем так. Физический мир один-единственный. Мы с вами в нем живем. А вот нематериальных миров очень и очень много. В одном из таких, кстати, вы можете пообщаться с умершим родственником или другом. Многие люди видят во снах умерших и разговаривают с ними. Некоторые, конечно, могут утверждать, что видят призраков и в нашем мире, но это невозможно. Здесь наше астральное не может пребывать без своей физической оболочки.
Тут в их диалог вклинился еще один представитель научной богемы, с уточнением к стоящему на сцене академику. Им оказался пожилой профессор из Казахстана. Он довольно невнятно представился, после чего с выдающимся акцентом задал свой вопрос:
– Основаны ли ваши исследования на теории Дункана Макдугалла[2 - Американский медик и биолог, который в 1906 году провел серию экспериментов, и выдвинул теорию о существовании человеческой души. Он утверждал, что душа весит 21 грамм.]?
– Занятно, что вы спросили. Отчасти да. Только в его трудах говорилось, что душа весит двадцать один грамм, однако он не учитывал погрешностей, которые сопровождают жизненный цикл человека.
Во-первых, масса тела постоянно колеблется из-за дыхания. Вдыхание и выдыхание воздуха так или иначе меняют вес тела на те же незначительные пять-шесть грамм. Однако эта проблема решается путем измерения объема легких при обычном вдохе. Если мы изначально знаем, сколько воздуха вдыхает испытуемый, эту погрешность легко вычислить.
Во-вторых, в нашем эксперименте мы использовали ультраточные весы нового поколения. Они способны вычислить вес малюсенькой песчинки, однако ориентированы только на массу тела живого существа. Они учитывают эту величину на основании температуры тела. То есть, если на эти же весы, рядом с человеком положить, скажем мешок муки, они с точностью покажут только вес живого тела.
Следующего вопроса не последовало, и тогда юноша со второго ряда снова перехватил себе инициативу.
– Хорошо, тогда еще вопрос – вы сказали, что чем дальше астральное уходит от физического, тем более расплывчатым будет сон? А что насчет тех, кому сны не снятся вовсе?
– Если наутро вы не можете вспомнить сон, или вам кажется, что ночью совсем ничего не снилось, это значит лишь одно – ваш мозг не способен понять некоторые вещи. За свою практику я слышал много историй о том, как некоторые, очнувшись от обморока или выйдя из комы утверждали, что они познали тайны вселенной, но как только я просил их рассказать мне то, что им снилось, люди не могли связать и двух слов. Иногда законы эфирных измерений находятся за гранью человеческого понимания.
Бывает и так, что наутро человек не может вспомнить что ему снилось, хотя он проснулся пять минут назад. Иногда это может значить, что связь с мозгом постепенно теряется, если астральное уходит дальше положенного. Я поясню: мне удалось создать карту измерений, в которой насчитывается двести тринадцать точек. И это только по предварительным данным. Я подразумеваю, что их в тысячи раз больше, но пока нам стали доступны только эти. Большинство из них, это проекции прошлого или настоящего. Оказавшись в прошлом, вы можете поучаствовать в исторических событиях, никак не оказывая влияние на наше настоящее. Ведь это всего лишь проекция. Точки, которые расположены дальше от нас – проекция будущего. Чтобы попасть туда и предсказать грядущие события, шаманы много медитируют и добиваются определенного состояния ума. И это возможно, но лишь в пределах нашей жизни. Никому еще не удавалось попасть на тысячи лет вперед. Все, что находится дальше третьего кольца нам недоступно. По крайней мере, пока наше эфирное тело связано с физическим. Поэтому миры имеют примерно такую схему, – и он нарисовал на доске круг, и подписал его «материальное», а вокруг него несколько колец, каждое немного больше другого.
– Здесь разумно предположить, что строение эфирной вселенной похоже на космическую галактику. Вокруг этих миров есть некие «черные дыры» – биополя, искажающие восприятие, и вызывающие кошмары. Если вы попадаете в одно из таких полей, вам непременно приснится что-то нехорошее. Поэтому мой прибор направлен на то, чтобы вы оказались в нужной точке, минуя данные отрезки. К сожалению, сейчас не представляется возможным протестировать прибор, и отправить человека в одну из этих координат, поскольку вряд ли среди нас найдется человек, который сможет мгновенно заснуть – тут по залу покатился смех, – но если вам интересно, вы всегда сможете ознакомиться с моими трудами и их подробными описаниями на сайте нашего института.
– Тогда последний вопрос. Почему «Снотворец-2000»? Было две тысячи неудачных прототипов?
– О нет, их было около четырехсот, а две тысячи потому, что звучит куда солиднее, чем «Снотворец-379». Согласитесь?
По залу снова покатился смех, и люди зааплодировали его находчивости.
Он уже изрядно устал, и ожидая очередного вопроса, вытирал со лба капли пота. Но вопросов не последовало. В зале шумели овации и академик, спустившись со сцены, занял свое место в первом ряду. После конференции Сперанский стал центром внимания. Многие подходили к нему, чтобы пожать руку и выразить восторг от его работы. Но находились и те, кто явно высмеивал его изобретение и все его теории. Тем не менее довольный академик считал себя триумфатором. Все годы его кропотливого труда вели к своей цели. Цели – стать хозяином своего я, постигнуть загадки вселенной и подарить людям возможность избавиться от кошмаров раз и навсегда. Когда основная волна людей отступила от ученого, к нему подошел тот самый юноша, что задавал ему вопросы во время конференции. Сейчас академик смог разглядеть его получше. Его медно-карие глаза выражали невероятную заинтересованность, а легкая улыбка вполне взывала к доверию.
– Я в действительности впечатлен. Ваша идея кажется мне близка. Меня зовут Валерий Порфенов. Я член клуба научных открытий современности «Шаг в будущее».
– Благодарю. – Ответил Сперанский и пожал ему руку.
– Но у меня остался к вам последний вопрос.
– Пожалуйста, спрашивайте. – Легкомысленно отозвался Сперанский.
– Какова личная составляющая вашего исследования?
– Личная?
– Да. Почему вам было интересно заниматься именно этим проектом?
Сперанский задумчиво почесал затылок и посмотрел куда-то вдаль коридора. Спустя несколько долгих секунд он снова вернулся к своему новому знакомому. Пожалуй, больше всего на свете ему не хотелось сейчас отвечать на этот вопрос. Но человек ждал.
– Скажу вам так. В первую очередь, я нейробиолог. Поэтому меня интересует буквально все, что происходит в человеческом мозгу. Кто знает, сколько еще загадок таит в себе это серое вещество. Но главную тайну нам все же удалось раскрыть. Так что, личная составляющая – любовь к своей профессии.
Человек в жилете записал его ответ в блокнот, и накинув кепку на голову, распрощался и поспешно удалился.
Сперанский же, вызвав такси, направился домой. Пока он ехал в машине, за окном забренчал дождь. Сквозь стекло он наблюдал, как крупные капли разбиваются на скорости о быстронесущийся автомобиль, а сам все никак не мог выкинуть из головы того джентльмена. К чему он спросил про личные мотивы? Журналист? Ах, нет. Кажется, член какого-то клуба. Для чего он мне это сообщил? Академик все крутил в голове мысль, что кто-то непременно захочет вставлять ему палки в колеса, и тогда его настоящая личная цель не будет осуществлена. По крайней мере, он был уверен на все сто процентов, что никому и никогда он не расскажет своих намерений. Ни к чему это. Да и кому какая на самом деле разница, разве в мире все делается не для того, чтобы срубить куш? Мир давно прогнил. Именно с этим убеждением он жил многие годы.
Наконец, таксист привез его домой и молча расплатившись, он поднялся на пятый этаж и зашел в свою квартиру. Снял сковывающий костюм, переодевшись в домашнюю футболку, и подошел к окну. На часах была четверть десятого, но его жена уже легла спать, не дождавшись его. Она всегда очень рано ложилась, и просыпалась значительно раньше самого академика. Он открыл окно, облокотился на узкий подоконник, и втянул легкими холодный воздух. Дождь уже закончился, и на улице сновала молодежь. Район, в котором они с женой жили, нельзя было назвать спальным. Скорее это был почти центр, поэтому отъявленных «сов» можно было наблюдать даже глубокой ночью. Он смотрел в пустоту и видел в ней людей. Он смотрел на людей и видел в них пустоту. Оставив окно открытым, он лег в кровать рядом с женой, обнял ее и только сейчас понял, как же сильно устал за прошедшее время.
Глава 2
На следующее утро, когда он вернулся в институт, его уже ждали хорошие новости. Зазвонил телефон, и сняв трубку, академик услышал голос Степана Сергеевича.
– Зайдите ко мне, Лев Николаевич.
Сперанский оставил свой кофе остывать на столе и побрел в кабинет начальника.
– Разрешите войти? – он осторожно постучал в дверь.
– Разрешаю. – Добродушно ответил тот.
Его кабинет представлял собой просторную комнату, походившую на читальный зал библиотеки. Несколько комодов, стоящих вдоль стены, были забиты книгами. Два узких стола, примостившихся на противоположной стороне были завалены чертежами и толстыми тетрадями. «Зачем ему два стола, – невольно думал Сперанский, – не разумнее ли было бы поставить гостевой диванчик, или хотя бы кресло?»
Академик уселся на старенький стул, стоящий напротив массивного деревянного трона Степана Сергеевича, и тот, шлепнув себя ладонями по ногам восторженно произнес:
– Прекрасные новости, Лев Николаевич! Ваше вчерашнее выступление вызвало восторг и привлекло сразу двух инвесторов! Я назначил встречу с ними на этой неделе. Думаю, мы должны обсудить условия с каждым, раз выпала такая возможность.
– Что ж, разумно. – Скрестив руки на груди, довольно ответил Сперанский.
– Еще раз поздравляю вас за такой прорыв в науке! Вы молодец!
– Благодарю. – Гордо ответил он.
Некоторое время они все еще беседовали, пока кофе на столе академика не остыл окончательно. Вернувшись в кабинет, Сперанский первым делом сделал глоток из своей кружки, но тут же выплюнул все обратно.
– Холодная гадость. – Ругнулся он, взял кружку и вылил остывший кофе в раковину, попутно нажав кнопку включения чайника. Тот зашипел, а Сперанский подошел к окну, приоткрыл дверцу и выглянул наружу. В этот день погода была солнечной, и от вчерашнего дождя уже не осталось и следа. Он вздохнул и закрыл глаза. Нужно было как-то сосредоточиться на работе, но как он не знал. Тяжело было думать об одном, когда в голове крутилось множество разных мыслей совсем о другом. Ведь конечная цель его трудов пока еще не была достигнута. Он снова вздохнул, и сев за стол, тут же погрузился в какие-то расчеты.
В среду в институт приехал один из предполагаемых инвесторов – Никифоров Олег Павлович, крупный бизнесмен. Переговоры длились чуть больше часа, и Сперанский всеми силами старался вникнуть в суть, но мысли уводили его далеко за пределы стен кабинета.
«Во всяком случае, – думал он, – у меня еще будет вторая попытка. А пока сосредоточусь на своих делах».
В пятницу прибыл и второй инвестор. Сперанский был очень удивлен, когда войдя в переговорную, он обнаружил сидящего за столом юношу в клетчатом жилете. Некоторое время он стоял в дверях, рассматривая его и не решаясь войти, но потом все же прошел и занял свое место.
– Приветствую вас, – поздоровался юноша и пожал академику руку.
– И я вас, – ответил Сперанский, – но когда вы задавали мне вопросы на конференции, я и не думал, что вы занимаетесь инвестированием.
– И это хорошо, что не думали. Обычно, когда люди узнают, что могут получить от нас деньги на свой проект, они перестают нормально общаться. Пытаются угодить и из кожи вон лезут, чтобы ублажить меня своими речами. А в вас я ничего подобного не заметил. Лишь рвение к науке.
– Похвально Лев Николаич! – фамильярно отозвался руководитель, положив при этом руку на плечо академика. Сперанскому не особо понравилось такое поведение, однако сейчас он ничего говорить не стал. Ругаться на людях было не в его манере, хотя обладая невероятным чувством такта, вряд ли ситуация изменилась бы, окажись они сейчас вдвоем. Сперанский не питал теплых чувств к своему начальнику, потому как считал, что лавры от научных достижений своих сотрудников Степан Сергеевич получает незаслуженно. Как говорил Сперанский – сидеть и протирать штаны способен каждый. Однако на работе он всегда старался поддерживать с коллегами хорошие отношения.
– Позвольте спросить, чем же вас так привлекло мое изобретение? – поинтересовался академик у гостя.
– Хм, видите ли, я всегда готов вкладываться в проекты людей, способных изменить этот мир. И вас я вижу именно таким. Думаю, мне всегда хотелось стоять на пути прогресса, – задумчиво подытожил он.
Порфенов вдруг заметил, что лицо ученого выражало некое смятение. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего он улыбнулся и беззаботным тоном сказал:
– Вы желаете меня о чем-то спросить?
– Да, простите, возможно это невежливо с моей стороны, но я пытался угадать сколько вам лет.
– Двадцать шесть, – быстро ответил тот, – наверняка вас интересует вопрос как я связан с фондом и откуда у меня деньги? Все просто. Это фонд моего отца. А я работаю на него.
– Прошу прощения, если я вас обидел. – Замялся Сперанский.
– Нет, нет, что вы. В конце концов, договор подписывают две стороны. И я понимаю, что вам тоже хочется быть уверенным в нас.
Итак, обсудив условия, и Степану Сергеевичу, и Сперанскому сразу стало понятно, с кем выйдет более выгодное сотрудничество. Однако их мнения почему-то разошлись. Когда они проводили гостей и остались в кабинете одни, глава института сказал:
– Что ж, поздравляю вас, еще и с выгодным контрактом на финансирование. Да вы у нас просто везунчик, Лев Николаевич! Заполучить расположение самого Олега Никифорова!
– Постойте, но я думал, речь пойдет о фонде «Шаг в будущее». Разве не их предложение мы примем?
– Ну, конечно же, нет. Вы же сами присутствовали на обеих встречах и сами все слышали. Они предлагают куда меньшую сумму и скользкие условия договора! Это неразумно.
– Я все же думаю, что эти люди более добросовестны и заинтересованы в моем изобретении куда больше вашего Никифорова.
– Побойтесь бога! Если бы он не был заинтересован в нашем изобретении, он бы не согласился с нами сотрудничать!
– Вынужден не согласиться! Раз уж я вложил большую часть своей жизни в это проект, то позвольте мне решать его дальнейшую судьбу! И если изволите, я все же думаю принять предложение фонда. – Вскипел Сперанский.
Степан Сергеевич обреченно вздохнул.
– Я вас совершенно не понимаю. Вам изначально выпала возможность обеспечить выход вашего изобретения на потребительский рынок, а вы буквально отшвыриваете эту удачу. Но если для вас это принципиальный вопрос, что ж, не буду вмешиваться. Наверняка вы знаете, что делаете.
Вопрос был решен. На другой неделе, когда стороны снова встретились для подписания договора, Сперанский незаметно подложил Порфенову в карман записку. Конечно, он понимал, что выглядеть это будет довольно странно, но как по-другому обойти Степана Сергеевича и поговорить с Порфеновым лично, он не знал. В надежде, что тот позвонит, академик ни на минуту не оставлял без присмотра свой телефон. Вечером третьего дня раздался звонок. Сперанский снял трубку и услышал знакомый голос.
– Вы хотели со мной что-то обсудить? – спросил Порфенов.
– Да.
– Что ж, завтра мне нужно будет уехать на пару дней, так что я могу прислать вам секретаря. Думаю, по рабочим моментам вы можете решать вопросы с ней.
– Мне не нужен секретарь. Разговор будет сугубо личный, так что я рассчитывал увидеть вас. Я могу подождать.
– Раз так, я уведомлю вас, как только вернусь.
На этом они и договорились. По-видимому, ученый сумел заинтересовать молодого предпринимателя, потому что через два дня тот снова позвонил, и встреча состоялась у академика дома. В назначенный час Сперанский был будто не на месте. Он ходил из угла в угол, и не мог найти покоя. Ученый отослал жену в магазин, чтобы ничего не отвлекало его от разговора. И вот наконец раздался звонок в дверь. Академик проводил гостя в большую комнату, и усадил за стол. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока один из них не выдержал.
– Поставлю чай. – Сказал Сперанский и убежал на кухню. В то время как академик ставил на кухне чайник, Порфенов встал, чтобы немного осмотреться. Он увидел в комнате кучу проводов, колонок и прочих приборов, и слегка улыбнулся. Комната была большая и просторная, и несмотря на кучу лишних вещей, совсем не была захламлена. В центре комнаты стоял старенький рояль. Порфенов понял, что за ним ухаживают, и периодически используют по назначению. На черном блестящем покрытии не было видно ни пылинки, а рядом с роялем стоял маленький мягкий пуфик, слегка покоцанный с одной стороны. Он прошел мимо и провел рукой по гладкой поверхности инструмента и оказался у книжного шкафа. Книги стояли идеально ровными рядами, отсортированными по размеру от маленьких к большим. Порфенов снова обернулся на ту часть комнаты, где по полкам были хаотично разбросаны различные механические устройства и провода и сразу понял, что академик живет не один. Его поразило, насколько два разных темперамента могут ужиться вместе в такой гармонии.
Дойдя до противоположной стены, он остановился, чтобы рассмотреть фотографии на ней. На одной из фотокарточек мило улыбались юная жена Сперанского с маленькой девочкой, которых он обнимал с необыкновенной нежностью и любовью. Порфенову показалось, что на этой фотографии он видит совсем другого человека. Человека, который еще не знаком с тяжбами взрослой жизни. Этот молодой и жизнерадостный ученый, который смотрел ныне вечно хмурым взглядом, сиял на фотографии белоснежной улыбкой, и его мечтательное лицо обрамляла коротко выбритая щетина. Девчушка мало чем походила на Сперанского, скорее она была маленькой копией своей матери. Длинные вьющиеся каштановые волосы, заплетенные в косу, лежали на плече, а большие голубые глаза, устремленные на отца, смотрели наивно и искренне. Что же касается его жены – она обладала совершенно посредственной внешностью, но при этом необычайной харизмой.
Тут хозяин квартиры вернулся в комнату и принес с собой маленький чемоданчик, поставив его на стол.
– Собственно, об этом я и хотел поговорить. – Он откинул крышку чемодана, и гость увидел его изобретение. Порфенов только молча посмотрел на академика.
– Сейчас поясню. Я наконец решился опробовать его, и мне нужен ассистент, который будет находиться рядом и контролировать процесс. И поскольку дело категорически личное, мне нужен человек умный, понимающий в науке, но никоим образом не относящийся к моему институту. Понимаете? Поэтому я и пригласил именно вас…
– Позвольте, вы ни разу не пользовались своим же изобретением?!
– Нет. – Просто ответил он. Порфенов снова молча смотрел на академика, только теперь в его глазах наряду с непониманием притаилось неприкрытое удивление.
– Осмелюсь спросить, почему? – не удержался он.
– Дело в том, что я начал работу по этому проекту из-за трагедии, которая постигла нашу семью десять долгих лет назад. Тогда у меня была дочь, и она была настоящим лучиком света в нашей с Жаннет жизни. Но однажды ее не стало. Она просто не проснулась. Врачи говорили, что случилась внезапная остановка сердца, предположительно ишемическая болезнь, но я знаю, ее сердце было здорово. Да и какая ишемия в пятнадцать лет! – академик замолчал на минуту, отвернувшись к окну, после чего дернулся, и будто опомнившись продолжил:
– Так вот, моя дорогая Лидия перед смертью, несколько раз говорила мне, что видела во сне прекрасное место, в котором мечтала бы остаться навсегда. И я намерен найти его. Я знаю, она сейчас там. Я это чувствую. – Голос его дрожал. В глазах ученого отражалась та боль и скорбь, которую он пронес с собой сквозь года. Никогда человек, не познавший в жизни родительского счастья, не поймет того, кто потерял собственное дитя. Эта, ни с чем не сравнимая боль никогда не отступала, ни на минуту, ни на секунду его существования, и только лишь когда академик работал над своим изобретением, надежда снова увидеть дочь, заглушала эту какофонию душевных мук.
Порфенов смотрел на Сперанского, и на секунду, статный и наиумнейший ученый, вдруг показался ему обезумевшим и душевнобольным.
– Так, – сказал он, – разберемся по порядку. Вы говорили, что существует бесчисленное множество разных нематериальных миров, в то время как вам доступны лишь некоторые из них. Как же вы собираетесь ее искать?
– Я все предусмотрел. – Он достал сложенный ватман, развернул его и положил на стол. На нем была набросана карандашом какая-то схема, и кое-где линии были размазаны, как будто по ним водили рукавом. Было видно, что схема начертана в спешке, не совсем аккуратно, но при этом довольно подробно.
– Возьмем за основу строение солнечной системы, – сказал Сперанский, – такое же строение имеет атом. В центре всегда расположено ядро, – он указал пальцем на темное пятно в середине листа, – а по кругу планеты. Теперь посмотрите сюда, – и он достал маленькую карточку, на которой было изображено строение атома.
– В центре снова ядро, а вокруг электроны. Этой системе подчинено почти все, подобное строение имеют и нематериальные миры. Вероятно, точка, из которой люди покидают физическое тело, и отправляются в разных направлениях по нематериальному, это и есть ядро.
– Ну, допустим, но я не совсем понимаю при чем здесь это, ведь я спрашивал, как же мы сможем ее найти?
– Ах да, дело в том, что в день ее смерти, я вернулся очень поздно, и в тот самый день моя дочь наконец получила аттестат. Я не смог оставить работу, чтобы приехать на вручение, и когда вернулся, я, конечно же, принес большой торт и букет цветов, чтобы поздравить ее, но застал малышку уже спящей. Я тихо зашел в ее комнату, чтобы поцеловать в лоб, и когда наклонился над нею, то вдруг понял, что она что-то шепчет. Сначала я не разобрал ни слова, но потом осознал, что это числа. Я записал их, и знаете…кажется, это были координаты. А на следующее утро она просто не проснулась.
– Вы серьезно? – осторожно спросил Порфенов, – вы думаете, что ваша дочь нашептывала координаты иного мира во сне?
– Да я знаю, звучит безумно, но я должен проверить. Я должен.
Некоторое время они продолжали сидеть в тихом молчании. Часы, висевшие на стене будто замедлили свой ход. За окном где-то вдалеке лаяли псы, но Порфенов их не слышал. Он сосредоточенно смотрел в лицо академика и пытался понять, насколько тот был серьезен. Почему-то их диалог показался ему наигранным и ненастоящим.
– Допустим, – прервал тишину Порфенов, – предположим, что в этом есть смысл, но почему вы не опробовали его раньше, и зачем вам нужен ассистент, если прибор совершенно безопасно можно использовать самому?
– Как бы вам сказать…не совсем…возможно, вы сейчас осудите меня, но мы немного сфальсифицировали результаты испытаний, и были случаи, когда…когда люди не выходили из сна.
– Что?! Вы с ума сошли? Как так не выходили из сна? Ваш прибор кого-то убил, и вам удалось это скрыть? – вскричал Порфенов.
– Я бы не называл это убийством, поскольку они все еще живы. Фактически – они просто спят. Поймите, если бы я огласил это, институт прекратил бы финансирование моего проекта, а для меня он очень важен. Я был готов пойти на все.
Порфенов вскочил. Он забегал по комнате, как испуганная мышь, загнанная в угол.
– Нет, это невозможно! Так просто нельзя! – кричал он и размахивал руками в разные стороны.
– Знаете вы…Вы сумасшедший…я взял ваш проект в работу только потому, что считал его безопасным и инновационным. Теперь я не готов на это пойти. – после очередного круга по комнате он сел, – а знаете, мне нечего переживать. Ведь это только на вашей совести. С моей же стороны я просто разрываю контракт. А вам советую разобраться с этим, пока еще кто-нибудь не пострадал.
– Значит, вы мне не поможете? – жалобно вздохнул Сперанский.
– Вы точно сумасшедший. – Подытожил Парфенов, одевая в прихожей свои ботинки, – всего хорошего.
На этом он ушел. Академик же, наконец вспомнив про чайник, налил себе чаю и долго стоял на кухне, находясь в некой прострации. Спустя некоторое время вернулась жена. Конечно, она была в курсе всего происходящего, и знала, почему муж выпроводил ее из дома несколько часов назад. Поэтому покорно ушла за покупками, ничуть не расстроившись из-за этого. Сперанский рассказывал ей абсолютно все, что касалось его работы в институте, ведь иначе он не мог. В конце концов это был их общий и единственный ребенок. Жаннет, как он ее называл, всеми силами поддерживала мужа, потому что тоже хотела найти дочь, и в глубине души верила, что когда-нибудь ее муж сделает это. Хотя не исключено, что они оба были сумасшедшими.
– Ну как все прошло? – с порога спросила она.
– Никак. – вздохнул он, – кажется, придется все делать самому.
– Нет! – твердо сказала она, – не позволю. Не хватало мне еще и тебя потерять! – и она подошла сзади и обняла мужа за плечи.
На другой день, когда Порфенов вернулся в свой офис, секретарь сообщил ему, что приходила женщина, представитель компании Акос инжиниринг, и хотела обсудить какой-то очень важный вопрос.
– Я записала ее на три часа, – сообщила секретарь.
Порфенов пожал плечами и с хмурой физиономией ушел к себе. Вчерашний случай уже вылетел из его головы, однако настроения с предыдущего дня так и не появилось. Ровно в три часа телефон на столе заговорил голосом его секретаря и сообщил, что представитель названной компании уже подошла.
– Пригласите в кабинет, – отозвался он. В дверях появилась худощавая женщина средних лет, которая очень осторожно, даже почти с опаской вошла и села в кресло напротив.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Я вас слушаю, – улыбнулся Порфенов.
Женщина улыбнулась ему в ответ и тихо произнесла:
– Меня зовут Жанна Владимировна Сперанская. Я жена академика Сперанского, и вчера вы были у нас в гостях. – Только она произнесла свою фамилию, как улыбка сошла с лица Порфенова.
– Кажется, обманывать людей у вас семейное?
– Ну, это вынужденная мера, иначе вы бы не согласились меня принять. – Она замолчала на секунду, наблюдая за тем, как Порфенов теряет к ней всякий интерес.
– Умоляю, выслушайте меня. Я знаю, вам кажется, что мой муж безумен, и идет по головам ради какой-то неосязаемой цели, но он вложил в свое исследование все свои силы, и, быть может, у него и вправду получится разыскать нашу дочь! Разве вы, будучи отцом, поступили бы по-другому?
– Именно! Я бы не стал убивать других людей, ради того, чтобы воскресить своего ребенка! Да это и невозможно! Тогда зачем это все? Как вы собираетесь ее возвращать?
Женщина вздохнула.
– Вы правы, это невозможно. Стало быть, на этот свет ее уже не вернешь. Но если она есть где-то в другом мире, то я хочу ее найти! Хочу узнать, почему она ушла, хочу хотя бы попрощаться с ней! – женщина вдруг заплакала и Порфенов предложил ей стакан воды. Он и близко не мог понять ее горе, однако в далеком прошлом он и сам испытал боль утраты – потерял мать. С годами он смог принять смерть родителя как должное и неизбежное, однако он понимал, что потерять ребенка это уже совсем другое. Потеря своего чада – это нарушение естественного хода времени. Что-то ненормальное и неправильное. Что-то омерзительное и до боли безобразное.
– Знаете, – сказала жена академика, – ведь если ему удастся найти Лиду, вполне вероятно, что он сможет найти и тех испытуемых, которые не смогли очнуться. Ведь они все еще живы.
– Они? То есть это был даже неединичный случай?!
– Их было двое. В оправдание своего мужа я хочу сказать, что каждый испытуемый подписывал добровольное согласие на исследование, с предупреждением о возможных рисках. Они знали на что шли, но во имя науки все согласились на это. – Она продолжала вытирать слезы, пока Порфенов смотрел на нее, – я знаю, вы тоже идейный человек, так внесите свой вклад в развитие человечества. Помогите ему исправить свою ошибку!
– Твою ж мать, – шепнул он себе под нос, – ладно. Я помогу. Но только потому, что вы лучший переговорщик, чем ваш муж. И еще. Это совсем не значит, что я возобновлю наш контракт. Мой фонд не станет нести такую ответственность и спонсировать прибор, который потенциально опасен для жизни.
Женщина слезно поблагодарила его, и быстро покинула кабинет. Большего ей было и не нужно. А он остался сидеть в пустом кабинете, раздумывая о смысле своего бытия и о том, правильно ли он поступает. Но эта женщина разбередила в нем былую рану, напомнив, как это ужасно терять близких. Он вспомнил, что он чувствовал, будучи мальчишкой, когда умерла его мать, и даже сейчас, спустя столько лет, он был готов отдать все, лишь бы иметь возможность снова поговорить с ней. У него не было даже малейшей возможности попрощаться, и теперь безумный ученый и его жена зажгли в нем надежду. Он глубоко вздохнул и провел руками по волосам, откинувшись на спинку стула и устремив задумчивый взгляд в потолок…
***
Она вернулась домой, и захлопнув за собой дверь, обернулась в сторону мужа, который уже встречал ее в прихожей.
– Ну как? – спросил он.
Она не удостоила его ответа, лишь улыбнулась и улыбка ее была красноречивее любых слов. На радостях он подбежал, обнял ее и, уткнувшись носом в пышную прическу, произнес:
– Мы найдем ее…Все получится…
Глава 3
– Что это? – спросил Порфенов, заходя в подготовленную к сеансу комнату. Это была маленькая темная спальня. Сперанский подготовил у себя дома мини-лабораторию, и создал комфортные условия для сна. У изголовья кровати стоял штатив для капельницы и медицинский монитор пациента[3 - Это специальное оборудование, которое предназначено для измерения и контроля различных параметров состояния пациента в медицинских учреждениях. Этот прибор обеспечивает возможность непрерывного мониторинга и отображения важных данных о здоровье пациента.], подключенный проводами к компьютерному экрану. Сам компьютер стоял на прикроватном столе, среди всяких баночек и медицинских препаратов. Перед экраном лежала раскрытая тетрадь, а рядом находился пластмассовый стаканчик, из которого торчало только две ручки – черная и синяя.
– Это аппарат искусственной поддержки жизнедеятельности. – Ответил Сперанский, заходя в комнату следом за гостем.
– Для чего?
– Видите ли, как я уже говорил, наше сознание неразрывно связано с телом, а поскольку я собираюсь отдалиться на достаточно большое расстояние от своего тела, может случиться так, что оно потихоньку начнет умирать…Не волнуйтесь, вам лишь нужно будет контролировать и держать в норме мой пульс, а еще вести записи мозговых волн. Сейчас я объясню вам, как это все работает.
Порфенов кивнул, и в этот самый момент в комнату влетела Жаннет. Она кинулась к мужу в объятия, и слезы покатились по ее щекам.
– Передай ей, что я очень скучаю.
– Непременно.
Порфенов стоял в стороне, наблюдая эту картину, и невольно вздохнул. Когда Жаннет покинула комнату, Сперанский повернулся к своему ассистенту, и с ноткой сочувствия спросил:
– У вас ведь нету семьи, не так ли?
– Да как-то не довелось.
– Ну…Вы еще слишком молоды. Когда-нибудь и вы познаете счастье быть любимым мужем и отцом.
– Я однажды уже был «любимым» мужем. Развелись, когда жена переспала со своим начальником. Как-то пока больше не хочется.
– Сочувствую.
Сперанский обычно никогда не имел предубеждений в отношении нынешнего поколения, однако сейчас, глядя на Порфенова, ему вдруг стало жаль, что нынче институт семьи уже не является чем-то священным. Он представил рядом с Порфеновым свою дочь, которой, будь она жива, сейчас было бы примерно столько же, сколько и ему. Наверно поэтому он и выбрал молодого и перспективного Порфенова в свои ассистенты, потому что подсознательно, ему хотелось воскресить в себе это чувство – чувство быть родителем.
Итак, когда все было готово, Сперанский улегся на диван, воткнул себе в уши микронаушники, и кивнул Порфенову, что можно начинать. Тот дал ему две таблетки снотворного, предусмотрительно подготовленные заранее, и стакан воды, и после того как академик заглотнул их, Порфенов щелкнул по кнопке монитора и стал следить, как по экрану монотонно бегают ломанные линии.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alena-degtyareva/snotvorec-2000-70198714/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Сетчатое образование, располагающееся на всем протяжении ствола головного мозга. Играет важнейшую роль в регуляции циклов сна и бодрствования.
2
Американский медик и биолог, который в 1906 году провел серию экспериментов, и выдвинул теорию о существовании человеческой души. Он утверждал, что душа весит 21 грамм.
3
Это специальное оборудование, которое предназначено для измерения и контроля различных параметров состояния пациента в медицинских учреждениях. Этот прибор обеспечивает возможность непрерывного мониторинга и отображения важных данных о здоровье пациента.
Алёна Дегтярёва
Что такое сон?Ученый, нейробиолог Лев Сперанский, раскрывает секрет и доказывает, что у человека есть душа, которая отделяется ночью от тела и уходит странствовать по другим мирам. Он наконец находит способ отправиться в мир грез, чтобы разыскать там свою дочь, которая умерла во сне десять лет назад. Сможет ли он найти ее, и что приготовит ему судьба в этом неизведанном мире…
Алёна Дегтярёва
Снотворец 2000
ЧАСТЬ 1. Снотворец
Глава 1
Ассистентка прикрепила к голове одного из испытуемых несколько беспроводных датчиков, и улыбнувшись ему, покинула лабораторную.
– Как слышно? – заговорил мужской голос в микронаушнике у обоих.
– Хорошо, – ответили они по очереди.
– Прекрасно. Итак, сейчас вы можете устроиться поудобнее, и принять позу, в которой вам будет удобно спать. Благодаря отсутствию проводов и крошечному размеру датчиков, вам ничего не должно мешать. О присутствующих неудобствах прошу сообщить заранее.
Испытуемые покачали головой.
– Хорошо, тогда идем дальше. Для быстрого засыпания в комнату будет дан расслабляющий газ. Не волнуйтесь, никакого иного эффекта вы не почувствуете – он совершенно безопасен. К вашей голове прикреплен прибор, который будет взаимодействовать с вашим мозгом, и после того как вы достигнете определенной фазы сна, вы окажетесь в осознанном сновидении. Перед вами будет панель с картой, на которой окажется множество маленьких точек – вам нужно будет выбрать одну из них, чтобы переместиться в данную область. Собственно, на этом все. Далее вы будете видеть сон, которым сможете управлять. Все ли понятно?
Двое молодых людей снова кивнули и улеглись на мягких кушетках, закрыв глаза.
Человек в белом халате нажал на кнопку и из круглых маленьких отверстий в стене в комнату поплыл полупрозрачный газ. Несколько ученых уставились на мониторы. Замигали какие-то кнопки, на экране отобразились мозговые волны испытуемых. Диспетчерская, в которой сидели ученые, располагалась за стеклом, поэтому спящие были как на ладони.
– Что ж, у нас есть минут двадцать, – сказал руководитель, откинувшись на спинку стула, – но важно не упустить момент.
И ученые молча забегали глазами по мониторам. Экспериментом заведовал академик наук, нейробиолог Лев Николаевич Сперанский. Это был высокий, статный мужчина сорока пяти лет. Несмотря на проступившую седину, выглядел он куда моложе своего возраста. Его серьезное лицо казалось порой угрюмым, отчего многие подчиненные боялись лишний раз вступать с ним в диалог и уж тем более спорить несмотря на то, что в душе он все-таки был добр и вполне радушен. Но иногда он чересчур увлекался работой, забывая, что имеет дело с живыми людьми. Многие считали его эгоцентричным, некоторые слишком чопорным, хотя с тем, что он был первоклассным специалистом в своей области, не мог поспорить, пожалуй, никто.
Спустя двадцать минут, как и обещал академик, картинка на мониторе изменилась. Белые халаты задергались, занятый каждый своим делом.
– Степанов – журнал, Комаров – взвесить, – командовал академик, – быстро, быстро!
Степанов схватил ручку, записывая какие-то показатели с мониторов в журнал. А Комаров щелкнул тумблер весов, встроенных в кушетки, на которых преспокойно спали испытуемые.
– Разница в четыре грамма. – Передал он своему коллеге Степанову и тот записал его данные.
– Чудесно, – академик растянулся в улыбке, не сводя глаз с монитора, на котором области мозга, ранее подсвеченные красным, вдруг поменяли свой цвет на синий.
– Все работает как надо! Поздравляю вас с очередным удачным экспериментом! – восторженно обратился он к коллегам.
После того как оба юноши проснулись, их отвели в другую комнату, усадили за стол, и позволили им рассказать все, что они видели во сне.
– Первым делом я увидел обещанную панель, – конечно же, то, что произносилось, тут же конспектировалось в журнал, – а когда я выбрал точку, передо мной вдруг появился тоннель, и через секунду я оказался на корабле. Очень необычное ощущение. Поначалу я как будто потерялся в пространстве, но потом все стало нормально. Капитаном был какой-то мерзкий старый мужик, поэтому я устроил ему неплохую трепку и захватил власть. Команда, кстати, была совсем не против. Они качали меня на руках и орали: «Да здравствует новый капитан!» Я вроде даже осознавал, что сплю, и понимал, что я вне опасности, но все равно, когда сражался, было страшно. Все было очень реалистично.
Испытуемым заплатили обещанный гонорар, и под конец рабочего дня, когда все пять журналов упали стопкой академику на стол, он счастливый вышел из своего кабинета и направился прямиком к главе института.
– Эксперимент четырнадцать и пятнадцать завершился успехом, – радостно заявил он, – похоже, можно подавать заявку на грант.
Академик Сперанский человеком был идейным и увлеченным. Он занимался нейробиологией уже почти двадцать лет. И одним из первых смог установить связь стволовой части мозга с астральной проекцией. В своих научных трудах он описывал сновидение как некую форму астрального выхода из тела. «Мозг – писал он, – продолжает реагировать на физические импульсы, получаемые телом, но не физическим, а эфирным, благодаря чему, задействуется те же области мозга, что и при бодрствовании. Иными словами, – человек бодрствует в другом мире.»
Он посвятил изучению фазы сновидений несколько лет, и эта главная загадка человеческого мозга никак не давала ему покоя. Сперанский изобрел прибор, благодаря которому, человек может не только контролировать свои сны, но и выбирать некую точку, в которую он хочет переместиться. Принцип действия данного прибора базируется на стимуляции зоны ретикулярной формации[1 - Сетчатое образование, располагающееся на всем протяжении ствола головного мозга. Играет важнейшую роль в регуляции циклов сна и бодрствования.] в мозге, предлагая человеку выбор его дальнейшего пути. Как в видеоигре. Только в отличие от этих игр – данная реальность не является виртуальной.
По сути, он создал карту иных миров, других измерений, к которым люди получили доступ. Изобретение успешно прошло все тестирования, однако сам Сперанский не спешил опробовать его на себе. Сны ему никогда не снились, что его полностью устраивало, потому что сон, по его мнению, должен обеспечивать отдых, а любое путешествие для Сперанского, пусть даже астральное, было скорее тяжким трудом.
Глава Института, в котором работал Сперанский – Степан Сергеевич, выдвинул его кандидатуру на участие в научном саммите, убежденный, что этот прибор станет невероятным прорывом и главным открытием века. Чему сам ученый был несказанно рад, хотя один факт никак не давал ему покоя. Академик совсем не умел выступать на публике. Он четко осознавал, что шел к этому дню не один год, поэтому должен бросить все силы на то, чтобы преодолеть свой страх. Но внутреннее беспокойство с каждым днем только росло.
Несколько недель он был сам не свой, переписывая по многу раз за день вступительную речь. Он никак не мог собрать мысли в кучу, и все они хаотично блуждали в его голове. Вскоре он и вовсе перестал приходить на работу, полностью поглощенный подготовкой к предстоящему событию. Степан Сергеевич был совсем не против, потому что и сам понимал, насколько важно это мероприятие, и так как Сперанскому предстояло выступать от лица института, он с легкостью предоставил ему непродолжительный отпуск. Почти все время академик проводил в своем домашнем кабинете, засиживаясь допоздна и покидая его только для того, чтобы утолить свои биологические потребности. Наблюдая за происходящим, его жена со временем стала отмечать некие перемены. Скорее она даже перестала узнавать своего мужа. Неопрятный, вечно лохматый и понурый старик, в которого тот превратился, стал пугать ее. Но как бы она ни старалась, выудить его из своего кабинета не получалось. Он просиживал там целые сутки, что-то бормоча и нашептывая себе под нос, шелестя бумажками и временами громко ругаясь.
– Лева, а ну-ка, поешь! Что же ты себя так изводишь? Не спишь ночами и голодаешь? – обеспокоенно причитала под дверью бедная женщина.
– Не?когда мне ни спать, ни есть, дорогая Жаннет. Все должно пройти идеально! На мне такая ответственность! – отвечал он ей тогда, суетливо копошась в своих записях. Но беспокоило его, как бы он этого не скрывал, не только выступление перед публикой, и Жаннет догадывалась в чем дело.
Надо сказать, что женщиной она была очень мудрой, сдержанной и спокойной, однако хорошо понимала состояние своего мужа. Она часто разговаривала с ним за закрытой дверью, но он лишь бурчал в ответ, чтобы та не мешала. В любом случае, она никак не могла ему помочь, но своей заботой всячески оказывала ему поддержку. В один из дней Жаннет привезла супруга в магазин, и помогла выбрать новенький костюм, пытаясь донести до него истину, что внешний вид – залог уверенности в себе. И в чем-то она оказалась права. Увидев себя в зеркале, ученый немного успокоился, и даже стал решительнее и смелее. Поэтому он со всей искренностью поблагодарил жену, и купил ей большой букет ее любимых белых лилий.
Дело оставалось за малым. За несколько прошедших недель он привел в порядок дела, сдал все свои отчеты и наконец дописал вступительную речь.
Так прошел целый месяц, и в своих заботах, Сперанский даже позабыл, ради чего так старался все эти годы.
***
На научный саммит собрались ученые и профессора из двенадцати стран ближнего зарубежья. Ученые представляли свои изобретения и научные открытия в сфере физики, медицины, химии и нейробиологии, конечно. Надо сказать, что академику очень повезло, так как в этом году конференция проводилась в России, а именно в Москве. Сперанский занял свое место в первом ряду и огляделся вокруг. Зал был полон, преимущественно учеными мужчинами, но среди них встречались и женщины. Почти все они выглядели одинаково. Усталость в глазах, немного лишнего веса и сдержанная одежда монохромных тонов. Средний возраст женщин варьировался от пятидесяти пяти до семидесяти, хотя в случае с мужской частью зала ситуация была в корне иная. Среди них встречались и представители молодого поколения.
Сперанский слушал чужие лекции вполуха, погруженный в свои раздумья. Академик очень жалел, что рядом с ним не присутствовала жена, но у него не было возможности взять ее с собой. Для него, как для участника конференции, было зарезервировано только одно место, и даже если бы он успел позвонить и запросить еще одно место для Жаннет, скорее всего, они бы все равно сидели на разных рядах, потому что первый ряд был отведен только для выступающих. Он старался выглядеть спокойно, лишь временами подергивал себя за рукав рубашки.
Когда, наконец, настала его очередь, он поднялся на сцену, осмотрел зал, поправил микрофон и неторопливо начал свою речь.
– Приветствую вас, дорогие коллеги. Прежде чем начать знакомить вас со своим изобретением, хочу сказать пару слов о своей научной деятельности. Я занимаюсь изучением природы сновидений вот уже почти двадцать лет. И за это время мне удалось сделать несколько важных открытий.
На проекционном экране появились две фотографии человеческого мозга, с окрашенными в разные цвета областями. Сперанский увлеченно рассказывал, жестикулируя руками, а за спиной сменялись картинки.
– Так что же такое сновидение? Научно доказано, что во сне задействуется те же области мозга, что и при бодрствовании. Я провел серию экспериментов, благодаря которым, мне удалось установить связь между пятой фазой сна и астральной проекцией. Иными словами – тело спит, но душа, или астральное тело продолжают бодрствовать в другом измерении. То есть астральное отделяется от физического именно в пятой фазе. Расстояние при этом играет довольно важную роль: чем дальше астральное тело уходит от физического, тем мутнее и несуразнее получается ваш сон. Предлагаю вам взглянуть вот на эту диаграмму.
На экране появились графики, диаграммы и какие-то схемы. Некоторое время он рассказывал о микроволнах и их влиянии на физическое тело. Затем перешел на основы физики. После чего остановился, оглядел зал, и сделал глоток воды из стакана, что стоял на деревянной трибуне рядом с микрофоном. В зале стояла абсолютная тишина.
– Случалось ли вам, господа, видеть во сне лица людей или животных расплывчато? – продолжил он, – то есть, вы вроде бы смотрите человеку в глаза, но совершенно не можете сказать, какого они цвета? Возможно, вы никак не могли понять в каком месте вы находитесь, потому что пространство перед вами постоянно менялось? То ли вы стоите на цветущей поляне, но в то же мгновение оказываетесь в снегу? Про странных существ, вызванных кошмарами, я и вовсе промолчу, наверняка каждый видел во сне чудовищ?
Зрители смотрели на него с интересом, некоторые перешептывались между собой. Он кашлянул, а потом собравшись с силами, продолжил:
– Представляю вашему вниманию свое инновационное изобретение Снотворец-2000. Благодаря ему, сновидение может стать осознанным для каждого. Вам больше не придется блуждать по темным коридорам, опасаться кошмаров и дергаться от падения с лестницы. Сон станет приятным и таким, каким захотите его видеть именно вы. Данный прибор был проверен на пятнадцати людях, совершенно разного пола, возраста и национальной принадлежности. Во всех случаях эксперимент был удачным. А теперь я готов выслушать ваши вопросы.
Худощавый юноша на втором ряду поднял руку. С виду он был довольно молод, и академик был польщен, что смог заинтересовать своей работой столь юный ум. Одет он был по-простому, не слишком деловито, но и не очень обычно. Поверх белой рубахи сидел старомодный клетчатый жилет, а в руках молодой человек держал серую шоферскую кепку. Сперанский жестом указал ему встать, и тот поднялся, чтобы задать свой вопрос.
– Вы утверждаете, что во время сна астральное тело покидает физическое? Но всегда считалось, что посредством сна мозг обрабатывает информацию, которую он получает за день. Так как вам удалось доказать, что астральное отделяется от физического? Что вы скажете на этот счет?
– Что ж. Это хороший вопрос. Пожалуй, мне бы стоило рассказать о результатах исследования чуть подробнее. Во-первых, мы взвешивали спящего человека на границе каждой фазы сна и его вес уменьшался только в одной из них, ровно на четыре грамма. Такое расхождение наблюдалось у всех испытуемых. Во-вторых, когда астральное путешествует по другим измерениям, оно может перемещаться во времени и пространстве. Например, может оказаться в прошлом или в будущем, и именно так кстати, некоторые видят сны, которые в итоге сбываются. В народе такой сон называется вещим. Эти измерения можно назвать параллельными реальностями. Они могут совпадать с нашей действительностью, но что-то обязательно будет их различать. Даже любая незначительная вещь. Когда вы видите во сне то, что происходило с вами за день, вы проживаете то же самое в другой параллели.
– То есть, существует множество копий одного человека в разных параллельных реалиях? И все его астральные проекции прыгают ночью по другим мирам? – юноша скептически посмотрел на своего оппонента.
– Это не совсем так. Физический мир один-единственный. Мы с вами в нем живем. А вот нематериальных миров очень и очень много. В одном из таких, кстати, вы можете пообщаться с умершим родственником или другом. Многие люди видят во снах умерших и разговаривают с ними. Некоторые, конечно, могут утверждать, что видят призраков и в нашем мире, но это невозможно. Здесь наше астральное не может пребывать без своей физической оболочки.
Тут в их диалог вклинился еще один представитель научной богемы, с уточнением к стоящему на сцене академику. Им оказался пожилой профессор из Казахстана. Он довольно невнятно представился, после чего с выдающимся акцентом задал свой вопрос:
– Основаны ли ваши исследования на теории Дункана Макдугалла[2 - Американский медик и биолог, который в 1906 году провел серию экспериментов, и выдвинул теорию о существовании человеческой души. Он утверждал, что душа весит 21 грамм.]?
– Занятно, что вы спросили. Отчасти да. Только в его трудах говорилось, что душа весит двадцать один грамм, однако он не учитывал погрешностей, которые сопровождают жизненный цикл человека.
Во-первых, масса тела постоянно колеблется из-за дыхания. Вдыхание и выдыхание воздуха так или иначе меняют вес тела на те же незначительные пять-шесть грамм. Однако эта проблема решается путем измерения объема легких при обычном вдохе. Если мы изначально знаем, сколько воздуха вдыхает испытуемый, эту погрешность легко вычислить.
Во-вторых, в нашем эксперименте мы использовали ультраточные весы нового поколения. Они способны вычислить вес малюсенькой песчинки, однако ориентированы только на массу тела живого существа. Они учитывают эту величину на основании температуры тела. То есть, если на эти же весы, рядом с человеком положить, скажем мешок муки, они с точностью покажут только вес живого тела.
Следующего вопроса не последовало, и тогда юноша со второго ряда снова перехватил себе инициативу.
– Хорошо, тогда еще вопрос – вы сказали, что чем дальше астральное уходит от физического, тем более расплывчатым будет сон? А что насчет тех, кому сны не снятся вовсе?
– Если наутро вы не можете вспомнить сон, или вам кажется, что ночью совсем ничего не снилось, это значит лишь одно – ваш мозг не способен понять некоторые вещи. За свою практику я слышал много историй о том, как некоторые, очнувшись от обморока или выйдя из комы утверждали, что они познали тайны вселенной, но как только я просил их рассказать мне то, что им снилось, люди не могли связать и двух слов. Иногда законы эфирных измерений находятся за гранью человеческого понимания.
Бывает и так, что наутро человек не может вспомнить что ему снилось, хотя он проснулся пять минут назад. Иногда это может значить, что связь с мозгом постепенно теряется, если астральное уходит дальше положенного. Я поясню: мне удалось создать карту измерений, в которой насчитывается двести тринадцать точек. И это только по предварительным данным. Я подразумеваю, что их в тысячи раз больше, но пока нам стали доступны только эти. Большинство из них, это проекции прошлого или настоящего. Оказавшись в прошлом, вы можете поучаствовать в исторических событиях, никак не оказывая влияние на наше настоящее. Ведь это всего лишь проекция. Точки, которые расположены дальше от нас – проекция будущего. Чтобы попасть туда и предсказать грядущие события, шаманы много медитируют и добиваются определенного состояния ума. И это возможно, но лишь в пределах нашей жизни. Никому еще не удавалось попасть на тысячи лет вперед. Все, что находится дальше третьего кольца нам недоступно. По крайней мере, пока наше эфирное тело связано с физическим. Поэтому миры имеют примерно такую схему, – и он нарисовал на доске круг, и подписал его «материальное», а вокруг него несколько колец, каждое немного больше другого.
– Здесь разумно предположить, что строение эфирной вселенной похоже на космическую галактику. Вокруг этих миров есть некие «черные дыры» – биополя, искажающие восприятие, и вызывающие кошмары. Если вы попадаете в одно из таких полей, вам непременно приснится что-то нехорошее. Поэтому мой прибор направлен на то, чтобы вы оказались в нужной точке, минуя данные отрезки. К сожалению, сейчас не представляется возможным протестировать прибор, и отправить человека в одну из этих координат, поскольку вряд ли среди нас найдется человек, который сможет мгновенно заснуть – тут по залу покатился смех, – но если вам интересно, вы всегда сможете ознакомиться с моими трудами и их подробными описаниями на сайте нашего института.
– Тогда последний вопрос. Почему «Снотворец-2000»? Было две тысячи неудачных прототипов?
– О нет, их было около четырехсот, а две тысячи потому, что звучит куда солиднее, чем «Снотворец-379». Согласитесь?
По залу снова покатился смех, и люди зааплодировали его находчивости.
Он уже изрядно устал, и ожидая очередного вопроса, вытирал со лба капли пота. Но вопросов не последовало. В зале шумели овации и академик, спустившись со сцены, занял свое место в первом ряду. После конференции Сперанский стал центром внимания. Многие подходили к нему, чтобы пожать руку и выразить восторг от его работы. Но находились и те, кто явно высмеивал его изобретение и все его теории. Тем не менее довольный академик считал себя триумфатором. Все годы его кропотливого труда вели к своей цели. Цели – стать хозяином своего я, постигнуть загадки вселенной и подарить людям возможность избавиться от кошмаров раз и навсегда. Когда основная волна людей отступила от ученого, к нему подошел тот самый юноша, что задавал ему вопросы во время конференции. Сейчас академик смог разглядеть его получше. Его медно-карие глаза выражали невероятную заинтересованность, а легкая улыбка вполне взывала к доверию.
– Я в действительности впечатлен. Ваша идея кажется мне близка. Меня зовут Валерий Порфенов. Я член клуба научных открытий современности «Шаг в будущее».
– Благодарю. – Ответил Сперанский и пожал ему руку.
– Но у меня остался к вам последний вопрос.
– Пожалуйста, спрашивайте. – Легкомысленно отозвался Сперанский.
– Какова личная составляющая вашего исследования?
– Личная?
– Да. Почему вам было интересно заниматься именно этим проектом?
Сперанский задумчиво почесал затылок и посмотрел куда-то вдаль коридора. Спустя несколько долгих секунд он снова вернулся к своему новому знакомому. Пожалуй, больше всего на свете ему не хотелось сейчас отвечать на этот вопрос. Но человек ждал.
– Скажу вам так. В первую очередь, я нейробиолог. Поэтому меня интересует буквально все, что происходит в человеческом мозгу. Кто знает, сколько еще загадок таит в себе это серое вещество. Но главную тайну нам все же удалось раскрыть. Так что, личная составляющая – любовь к своей профессии.
Человек в жилете записал его ответ в блокнот, и накинув кепку на голову, распрощался и поспешно удалился.
Сперанский же, вызвав такси, направился домой. Пока он ехал в машине, за окном забренчал дождь. Сквозь стекло он наблюдал, как крупные капли разбиваются на скорости о быстронесущийся автомобиль, а сам все никак не мог выкинуть из головы того джентльмена. К чему он спросил про личные мотивы? Журналист? Ах, нет. Кажется, член какого-то клуба. Для чего он мне это сообщил? Академик все крутил в голове мысль, что кто-то непременно захочет вставлять ему палки в колеса, и тогда его настоящая личная цель не будет осуществлена. По крайней мере, он был уверен на все сто процентов, что никому и никогда он не расскажет своих намерений. Ни к чему это. Да и кому какая на самом деле разница, разве в мире все делается не для того, чтобы срубить куш? Мир давно прогнил. Именно с этим убеждением он жил многие годы.
Наконец, таксист привез его домой и молча расплатившись, он поднялся на пятый этаж и зашел в свою квартиру. Снял сковывающий костюм, переодевшись в домашнюю футболку, и подошел к окну. На часах была четверть десятого, но его жена уже легла спать, не дождавшись его. Она всегда очень рано ложилась, и просыпалась значительно раньше самого академика. Он открыл окно, облокотился на узкий подоконник, и втянул легкими холодный воздух. Дождь уже закончился, и на улице сновала молодежь. Район, в котором они с женой жили, нельзя было назвать спальным. Скорее это был почти центр, поэтому отъявленных «сов» можно было наблюдать даже глубокой ночью. Он смотрел в пустоту и видел в ней людей. Он смотрел на людей и видел в них пустоту. Оставив окно открытым, он лег в кровать рядом с женой, обнял ее и только сейчас понял, как же сильно устал за прошедшее время.
Глава 2
На следующее утро, когда он вернулся в институт, его уже ждали хорошие новости. Зазвонил телефон, и сняв трубку, академик услышал голос Степана Сергеевича.
– Зайдите ко мне, Лев Николаевич.
Сперанский оставил свой кофе остывать на столе и побрел в кабинет начальника.
– Разрешите войти? – он осторожно постучал в дверь.
– Разрешаю. – Добродушно ответил тот.
Его кабинет представлял собой просторную комнату, походившую на читальный зал библиотеки. Несколько комодов, стоящих вдоль стены, были забиты книгами. Два узких стола, примостившихся на противоположной стороне были завалены чертежами и толстыми тетрадями. «Зачем ему два стола, – невольно думал Сперанский, – не разумнее ли было бы поставить гостевой диванчик, или хотя бы кресло?»
Академик уселся на старенький стул, стоящий напротив массивного деревянного трона Степана Сергеевича, и тот, шлепнув себя ладонями по ногам восторженно произнес:
– Прекрасные новости, Лев Николаевич! Ваше вчерашнее выступление вызвало восторг и привлекло сразу двух инвесторов! Я назначил встречу с ними на этой неделе. Думаю, мы должны обсудить условия с каждым, раз выпала такая возможность.
– Что ж, разумно. – Скрестив руки на груди, довольно ответил Сперанский.
– Еще раз поздравляю вас за такой прорыв в науке! Вы молодец!
– Благодарю. – Гордо ответил он.
Некоторое время они все еще беседовали, пока кофе на столе академика не остыл окончательно. Вернувшись в кабинет, Сперанский первым делом сделал глоток из своей кружки, но тут же выплюнул все обратно.
– Холодная гадость. – Ругнулся он, взял кружку и вылил остывший кофе в раковину, попутно нажав кнопку включения чайника. Тот зашипел, а Сперанский подошел к окну, приоткрыл дверцу и выглянул наружу. В этот день погода была солнечной, и от вчерашнего дождя уже не осталось и следа. Он вздохнул и закрыл глаза. Нужно было как-то сосредоточиться на работе, но как он не знал. Тяжело было думать об одном, когда в голове крутилось множество разных мыслей совсем о другом. Ведь конечная цель его трудов пока еще не была достигнута. Он снова вздохнул, и сев за стол, тут же погрузился в какие-то расчеты.
В среду в институт приехал один из предполагаемых инвесторов – Никифоров Олег Павлович, крупный бизнесмен. Переговоры длились чуть больше часа, и Сперанский всеми силами старался вникнуть в суть, но мысли уводили его далеко за пределы стен кабинета.
«Во всяком случае, – думал он, – у меня еще будет вторая попытка. А пока сосредоточусь на своих делах».
В пятницу прибыл и второй инвестор. Сперанский был очень удивлен, когда войдя в переговорную, он обнаружил сидящего за столом юношу в клетчатом жилете. Некоторое время он стоял в дверях, рассматривая его и не решаясь войти, но потом все же прошел и занял свое место.
– Приветствую вас, – поздоровался юноша и пожал академику руку.
– И я вас, – ответил Сперанский, – но когда вы задавали мне вопросы на конференции, я и не думал, что вы занимаетесь инвестированием.
– И это хорошо, что не думали. Обычно, когда люди узнают, что могут получить от нас деньги на свой проект, они перестают нормально общаться. Пытаются угодить и из кожи вон лезут, чтобы ублажить меня своими речами. А в вас я ничего подобного не заметил. Лишь рвение к науке.
– Похвально Лев Николаич! – фамильярно отозвался руководитель, положив при этом руку на плечо академика. Сперанскому не особо понравилось такое поведение, однако сейчас он ничего говорить не стал. Ругаться на людях было не в его манере, хотя обладая невероятным чувством такта, вряд ли ситуация изменилась бы, окажись они сейчас вдвоем. Сперанский не питал теплых чувств к своему начальнику, потому как считал, что лавры от научных достижений своих сотрудников Степан Сергеевич получает незаслуженно. Как говорил Сперанский – сидеть и протирать штаны способен каждый. Однако на работе он всегда старался поддерживать с коллегами хорошие отношения.
– Позвольте спросить, чем же вас так привлекло мое изобретение? – поинтересовался академик у гостя.
– Хм, видите ли, я всегда готов вкладываться в проекты людей, способных изменить этот мир. И вас я вижу именно таким. Думаю, мне всегда хотелось стоять на пути прогресса, – задумчиво подытожил он.
Порфенов вдруг заметил, что лицо ученого выражало некое смятение. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего он улыбнулся и беззаботным тоном сказал:
– Вы желаете меня о чем-то спросить?
– Да, простите, возможно это невежливо с моей стороны, но я пытался угадать сколько вам лет.
– Двадцать шесть, – быстро ответил тот, – наверняка вас интересует вопрос как я связан с фондом и откуда у меня деньги? Все просто. Это фонд моего отца. А я работаю на него.
– Прошу прощения, если я вас обидел. – Замялся Сперанский.
– Нет, нет, что вы. В конце концов, договор подписывают две стороны. И я понимаю, что вам тоже хочется быть уверенным в нас.
Итак, обсудив условия, и Степану Сергеевичу, и Сперанскому сразу стало понятно, с кем выйдет более выгодное сотрудничество. Однако их мнения почему-то разошлись. Когда они проводили гостей и остались в кабинете одни, глава института сказал:
– Что ж, поздравляю вас, еще и с выгодным контрактом на финансирование. Да вы у нас просто везунчик, Лев Николаевич! Заполучить расположение самого Олега Никифорова!
– Постойте, но я думал, речь пойдет о фонде «Шаг в будущее». Разве не их предложение мы примем?
– Ну, конечно же, нет. Вы же сами присутствовали на обеих встречах и сами все слышали. Они предлагают куда меньшую сумму и скользкие условия договора! Это неразумно.
– Я все же думаю, что эти люди более добросовестны и заинтересованы в моем изобретении куда больше вашего Никифорова.
– Побойтесь бога! Если бы он не был заинтересован в нашем изобретении, он бы не согласился с нами сотрудничать!
– Вынужден не согласиться! Раз уж я вложил большую часть своей жизни в это проект, то позвольте мне решать его дальнейшую судьбу! И если изволите, я все же думаю принять предложение фонда. – Вскипел Сперанский.
Степан Сергеевич обреченно вздохнул.
– Я вас совершенно не понимаю. Вам изначально выпала возможность обеспечить выход вашего изобретения на потребительский рынок, а вы буквально отшвыриваете эту удачу. Но если для вас это принципиальный вопрос, что ж, не буду вмешиваться. Наверняка вы знаете, что делаете.
Вопрос был решен. На другой неделе, когда стороны снова встретились для подписания договора, Сперанский незаметно подложил Порфенову в карман записку. Конечно, он понимал, что выглядеть это будет довольно странно, но как по-другому обойти Степана Сергеевича и поговорить с Порфеновым лично, он не знал. В надежде, что тот позвонит, академик ни на минуту не оставлял без присмотра свой телефон. Вечером третьего дня раздался звонок. Сперанский снял трубку и услышал знакомый голос.
– Вы хотели со мной что-то обсудить? – спросил Порфенов.
– Да.
– Что ж, завтра мне нужно будет уехать на пару дней, так что я могу прислать вам секретаря. Думаю, по рабочим моментам вы можете решать вопросы с ней.
– Мне не нужен секретарь. Разговор будет сугубо личный, так что я рассчитывал увидеть вас. Я могу подождать.
– Раз так, я уведомлю вас, как только вернусь.
На этом они и договорились. По-видимому, ученый сумел заинтересовать молодого предпринимателя, потому что через два дня тот снова позвонил, и встреча состоялась у академика дома. В назначенный час Сперанский был будто не на месте. Он ходил из угла в угол, и не мог найти покоя. Ученый отослал жену в магазин, чтобы ничего не отвлекало его от разговора. И вот наконец раздался звонок в дверь. Академик проводил гостя в большую комнату, и усадил за стол. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока один из них не выдержал.
– Поставлю чай. – Сказал Сперанский и убежал на кухню. В то время как академик ставил на кухне чайник, Порфенов встал, чтобы немного осмотреться. Он увидел в комнате кучу проводов, колонок и прочих приборов, и слегка улыбнулся. Комната была большая и просторная, и несмотря на кучу лишних вещей, совсем не была захламлена. В центре комнаты стоял старенький рояль. Порфенов понял, что за ним ухаживают, и периодически используют по назначению. На черном блестящем покрытии не было видно ни пылинки, а рядом с роялем стоял маленький мягкий пуфик, слегка покоцанный с одной стороны. Он прошел мимо и провел рукой по гладкой поверхности инструмента и оказался у книжного шкафа. Книги стояли идеально ровными рядами, отсортированными по размеру от маленьких к большим. Порфенов снова обернулся на ту часть комнаты, где по полкам были хаотично разбросаны различные механические устройства и провода и сразу понял, что академик живет не один. Его поразило, насколько два разных темперамента могут ужиться вместе в такой гармонии.
Дойдя до противоположной стены, он остановился, чтобы рассмотреть фотографии на ней. На одной из фотокарточек мило улыбались юная жена Сперанского с маленькой девочкой, которых он обнимал с необыкновенной нежностью и любовью. Порфенову показалось, что на этой фотографии он видит совсем другого человека. Человека, который еще не знаком с тяжбами взрослой жизни. Этот молодой и жизнерадостный ученый, который смотрел ныне вечно хмурым взглядом, сиял на фотографии белоснежной улыбкой, и его мечтательное лицо обрамляла коротко выбритая щетина. Девчушка мало чем походила на Сперанского, скорее она была маленькой копией своей матери. Длинные вьющиеся каштановые волосы, заплетенные в косу, лежали на плече, а большие голубые глаза, устремленные на отца, смотрели наивно и искренне. Что же касается его жены – она обладала совершенно посредственной внешностью, но при этом необычайной харизмой.
Тут хозяин квартиры вернулся в комнату и принес с собой маленький чемоданчик, поставив его на стол.
– Собственно, об этом я и хотел поговорить. – Он откинул крышку чемодана, и гость увидел его изобретение. Порфенов только молча посмотрел на академика.
– Сейчас поясню. Я наконец решился опробовать его, и мне нужен ассистент, который будет находиться рядом и контролировать процесс. И поскольку дело категорически личное, мне нужен человек умный, понимающий в науке, но никоим образом не относящийся к моему институту. Понимаете? Поэтому я и пригласил именно вас…
– Позвольте, вы ни разу не пользовались своим же изобретением?!
– Нет. – Просто ответил он. Порфенов снова молча смотрел на академика, только теперь в его глазах наряду с непониманием притаилось неприкрытое удивление.
– Осмелюсь спросить, почему? – не удержался он.
– Дело в том, что я начал работу по этому проекту из-за трагедии, которая постигла нашу семью десять долгих лет назад. Тогда у меня была дочь, и она была настоящим лучиком света в нашей с Жаннет жизни. Но однажды ее не стало. Она просто не проснулась. Врачи говорили, что случилась внезапная остановка сердца, предположительно ишемическая болезнь, но я знаю, ее сердце было здорово. Да и какая ишемия в пятнадцать лет! – академик замолчал на минуту, отвернувшись к окну, после чего дернулся, и будто опомнившись продолжил:
– Так вот, моя дорогая Лидия перед смертью, несколько раз говорила мне, что видела во сне прекрасное место, в котором мечтала бы остаться навсегда. И я намерен найти его. Я знаю, она сейчас там. Я это чувствую. – Голос его дрожал. В глазах ученого отражалась та боль и скорбь, которую он пронес с собой сквозь года. Никогда человек, не познавший в жизни родительского счастья, не поймет того, кто потерял собственное дитя. Эта, ни с чем не сравнимая боль никогда не отступала, ни на минуту, ни на секунду его существования, и только лишь когда академик работал над своим изобретением, надежда снова увидеть дочь, заглушала эту какофонию душевных мук.
Порфенов смотрел на Сперанского, и на секунду, статный и наиумнейший ученый, вдруг показался ему обезумевшим и душевнобольным.
– Так, – сказал он, – разберемся по порядку. Вы говорили, что существует бесчисленное множество разных нематериальных миров, в то время как вам доступны лишь некоторые из них. Как же вы собираетесь ее искать?
– Я все предусмотрел. – Он достал сложенный ватман, развернул его и положил на стол. На нем была набросана карандашом какая-то схема, и кое-где линии были размазаны, как будто по ним водили рукавом. Было видно, что схема начертана в спешке, не совсем аккуратно, но при этом довольно подробно.
– Возьмем за основу строение солнечной системы, – сказал Сперанский, – такое же строение имеет атом. В центре всегда расположено ядро, – он указал пальцем на темное пятно в середине листа, – а по кругу планеты. Теперь посмотрите сюда, – и он достал маленькую карточку, на которой было изображено строение атома.
– В центре снова ядро, а вокруг электроны. Этой системе подчинено почти все, подобное строение имеют и нематериальные миры. Вероятно, точка, из которой люди покидают физическое тело, и отправляются в разных направлениях по нематериальному, это и есть ядро.
– Ну, допустим, но я не совсем понимаю при чем здесь это, ведь я спрашивал, как же мы сможем ее найти?
– Ах да, дело в том, что в день ее смерти, я вернулся очень поздно, и в тот самый день моя дочь наконец получила аттестат. Я не смог оставить работу, чтобы приехать на вручение, и когда вернулся, я, конечно же, принес большой торт и букет цветов, чтобы поздравить ее, но застал малышку уже спящей. Я тихо зашел в ее комнату, чтобы поцеловать в лоб, и когда наклонился над нею, то вдруг понял, что она что-то шепчет. Сначала я не разобрал ни слова, но потом осознал, что это числа. Я записал их, и знаете…кажется, это были координаты. А на следующее утро она просто не проснулась.
– Вы серьезно? – осторожно спросил Порфенов, – вы думаете, что ваша дочь нашептывала координаты иного мира во сне?
– Да я знаю, звучит безумно, но я должен проверить. Я должен.
Некоторое время они продолжали сидеть в тихом молчании. Часы, висевшие на стене будто замедлили свой ход. За окном где-то вдалеке лаяли псы, но Порфенов их не слышал. Он сосредоточенно смотрел в лицо академика и пытался понять, насколько тот был серьезен. Почему-то их диалог показался ему наигранным и ненастоящим.
– Допустим, – прервал тишину Порфенов, – предположим, что в этом есть смысл, но почему вы не опробовали его раньше, и зачем вам нужен ассистент, если прибор совершенно безопасно можно использовать самому?
– Как бы вам сказать…не совсем…возможно, вы сейчас осудите меня, но мы немного сфальсифицировали результаты испытаний, и были случаи, когда…когда люди не выходили из сна.
– Что?! Вы с ума сошли? Как так не выходили из сна? Ваш прибор кого-то убил, и вам удалось это скрыть? – вскричал Порфенов.
– Я бы не называл это убийством, поскольку они все еще живы. Фактически – они просто спят. Поймите, если бы я огласил это, институт прекратил бы финансирование моего проекта, а для меня он очень важен. Я был готов пойти на все.
Порфенов вскочил. Он забегал по комнате, как испуганная мышь, загнанная в угол.
– Нет, это невозможно! Так просто нельзя! – кричал он и размахивал руками в разные стороны.
– Знаете вы…Вы сумасшедший…я взял ваш проект в работу только потому, что считал его безопасным и инновационным. Теперь я не готов на это пойти. – после очередного круга по комнате он сел, – а знаете, мне нечего переживать. Ведь это только на вашей совести. С моей же стороны я просто разрываю контракт. А вам советую разобраться с этим, пока еще кто-нибудь не пострадал.
– Значит, вы мне не поможете? – жалобно вздохнул Сперанский.
– Вы точно сумасшедший. – Подытожил Парфенов, одевая в прихожей свои ботинки, – всего хорошего.
На этом он ушел. Академик же, наконец вспомнив про чайник, налил себе чаю и долго стоял на кухне, находясь в некой прострации. Спустя некоторое время вернулась жена. Конечно, она была в курсе всего происходящего, и знала, почему муж выпроводил ее из дома несколько часов назад. Поэтому покорно ушла за покупками, ничуть не расстроившись из-за этого. Сперанский рассказывал ей абсолютно все, что касалось его работы в институте, ведь иначе он не мог. В конце концов это был их общий и единственный ребенок. Жаннет, как он ее называл, всеми силами поддерживала мужа, потому что тоже хотела найти дочь, и в глубине души верила, что когда-нибудь ее муж сделает это. Хотя не исключено, что они оба были сумасшедшими.
– Ну как все прошло? – с порога спросила она.
– Никак. – вздохнул он, – кажется, придется все делать самому.
– Нет! – твердо сказала она, – не позволю. Не хватало мне еще и тебя потерять! – и она подошла сзади и обняла мужа за плечи.
На другой день, когда Порфенов вернулся в свой офис, секретарь сообщил ему, что приходила женщина, представитель компании Акос инжиниринг, и хотела обсудить какой-то очень важный вопрос.
– Я записала ее на три часа, – сообщила секретарь.
Порфенов пожал плечами и с хмурой физиономией ушел к себе. Вчерашний случай уже вылетел из его головы, однако настроения с предыдущего дня так и не появилось. Ровно в три часа телефон на столе заговорил голосом его секретаря и сообщил, что представитель названной компании уже подошла.
– Пригласите в кабинет, – отозвался он. В дверях появилась худощавая женщина средних лет, которая очень осторожно, даже почти с опаской вошла и села в кресло напротив.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Я вас слушаю, – улыбнулся Порфенов.
Женщина улыбнулась ему в ответ и тихо произнесла:
– Меня зовут Жанна Владимировна Сперанская. Я жена академика Сперанского, и вчера вы были у нас в гостях. – Только она произнесла свою фамилию, как улыбка сошла с лица Порфенова.
– Кажется, обманывать людей у вас семейное?
– Ну, это вынужденная мера, иначе вы бы не согласились меня принять. – Она замолчала на секунду, наблюдая за тем, как Порфенов теряет к ней всякий интерес.
– Умоляю, выслушайте меня. Я знаю, вам кажется, что мой муж безумен, и идет по головам ради какой-то неосязаемой цели, но он вложил в свое исследование все свои силы, и, быть может, у него и вправду получится разыскать нашу дочь! Разве вы, будучи отцом, поступили бы по-другому?
– Именно! Я бы не стал убивать других людей, ради того, чтобы воскресить своего ребенка! Да это и невозможно! Тогда зачем это все? Как вы собираетесь ее возвращать?
Женщина вздохнула.
– Вы правы, это невозможно. Стало быть, на этот свет ее уже не вернешь. Но если она есть где-то в другом мире, то я хочу ее найти! Хочу узнать, почему она ушла, хочу хотя бы попрощаться с ней! – женщина вдруг заплакала и Порфенов предложил ей стакан воды. Он и близко не мог понять ее горе, однако в далеком прошлом он и сам испытал боль утраты – потерял мать. С годами он смог принять смерть родителя как должное и неизбежное, однако он понимал, что потерять ребенка это уже совсем другое. Потеря своего чада – это нарушение естественного хода времени. Что-то ненормальное и неправильное. Что-то омерзительное и до боли безобразное.
– Знаете, – сказала жена академика, – ведь если ему удастся найти Лиду, вполне вероятно, что он сможет найти и тех испытуемых, которые не смогли очнуться. Ведь они все еще живы.
– Они? То есть это был даже неединичный случай?!
– Их было двое. В оправдание своего мужа я хочу сказать, что каждый испытуемый подписывал добровольное согласие на исследование, с предупреждением о возможных рисках. Они знали на что шли, но во имя науки все согласились на это. – Она продолжала вытирать слезы, пока Порфенов смотрел на нее, – я знаю, вы тоже идейный человек, так внесите свой вклад в развитие человечества. Помогите ему исправить свою ошибку!
– Твою ж мать, – шепнул он себе под нос, – ладно. Я помогу. Но только потому, что вы лучший переговорщик, чем ваш муж. И еще. Это совсем не значит, что я возобновлю наш контракт. Мой фонд не станет нести такую ответственность и спонсировать прибор, который потенциально опасен для жизни.
Женщина слезно поблагодарила его, и быстро покинула кабинет. Большего ей было и не нужно. А он остался сидеть в пустом кабинете, раздумывая о смысле своего бытия и о том, правильно ли он поступает. Но эта женщина разбередила в нем былую рану, напомнив, как это ужасно терять близких. Он вспомнил, что он чувствовал, будучи мальчишкой, когда умерла его мать, и даже сейчас, спустя столько лет, он был готов отдать все, лишь бы иметь возможность снова поговорить с ней. У него не было даже малейшей возможности попрощаться, и теперь безумный ученый и его жена зажгли в нем надежду. Он глубоко вздохнул и провел руками по волосам, откинувшись на спинку стула и устремив задумчивый взгляд в потолок…
***
Она вернулась домой, и захлопнув за собой дверь, обернулась в сторону мужа, который уже встречал ее в прихожей.
– Ну как? – спросил он.
Она не удостоила его ответа, лишь улыбнулась и улыбка ее была красноречивее любых слов. На радостях он подбежал, обнял ее и, уткнувшись носом в пышную прическу, произнес:
– Мы найдем ее…Все получится…
Глава 3
– Что это? – спросил Порфенов, заходя в подготовленную к сеансу комнату. Это была маленькая темная спальня. Сперанский подготовил у себя дома мини-лабораторию, и создал комфортные условия для сна. У изголовья кровати стоял штатив для капельницы и медицинский монитор пациента[3 - Это специальное оборудование, которое предназначено для измерения и контроля различных параметров состояния пациента в медицинских учреждениях. Этот прибор обеспечивает возможность непрерывного мониторинга и отображения важных данных о здоровье пациента.], подключенный проводами к компьютерному экрану. Сам компьютер стоял на прикроватном столе, среди всяких баночек и медицинских препаратов. Перед экраном лежала раскрытая тетрадь, а рядом находился пластмассовый стаканчик, из которого торчало только две ручки – черная и синяя.
– Это аппарат искусственной поддержки жизнедеятельности. – Ответил Сперанский, заходя в комнату следом за гостем.
– Для чего?
– Видите ли, как я уже говорил, наше сознание неразрывно связано с телом, а поскольку я собираюсь отдалиться на достаточно большое расстояние от своего тела, может случиться так, что оно потихоньку начнет умирать…Не волнуйтесь, вам лишь нужно будет контролировать и держать в норме мой пульс, а еще вести записи мозговых волн. Сейчас я объясню вам, как это все работает.
Порфенов кивнул, и в этот самый момент в комнату влетела Жаннет. Она кинулась к мужу в объятия, и слезы покатились по ее щекам.
– Передай ей, что я очень скучаю.
– Непременно.
Порфенов стоял в стороне, наблюдая эту картину, и невольно вздохнул. Когда Жаннет покинула комнату, Сперанский повернулся к своему ассистенту, и с ноткой сочувствия спросил:
– У вас ведь нету семьи, не так ли?
– Да как-то не довелось.
– Ну…Вы еще слишком молоды. Когда-нибудь и вы познаете счастье быть любимым мужем и отцом.
– Я однажды уже был «любимым» мужем. Развелись, когда жена переспала со своим начальником. Как-то пока больше не хочется.
– Сочувствую.
Сперанский обычно никогда не имел предубеждений в отношении нынешнего поколения, однако сейчас, глядя на Порфенова, ему вдруг стало жаль, что нынче институт семьи уже не является чем-то священным. Он представил рядом с Порфеновым свою дочь, которой, будь она жива, сейчас было бы примерно столько же, сколько и ему. Наверно поэтому он и выбрал молодого и перспективного Порфенова в свои ассистенты, потому что подсознательно, ему хотелось воскресить в себе это чувство – чувство быть родителем.
Итак, когда все было готово, Сперанский улегся на диван, воткнул себе в уши микронаушники, и кивнул Порфенову, что можно начинать. Тот дал ему две таблетки снотворного, предусмотрительно подготовленные заранее, и стакан воды, и после того как академик заглотнул их, Порфенов щелкнул по кнопке монитора и стал следить, как по экрану монотонно бегают ломанные линии.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alena-degtyareva/snotvorec-2000-70198714/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Сетчатое образование, располагающееся на всем протяжении ствола головного мозга. Играет важнейшую роль в регуляции циклов сна и бодрствования.
2
Американский медик и биолог, который в 1906 году провел серию экспериментов, и выдвинул теорию о существовании человеческой души. Он утверждал, что душа весит 21 грамм.
3
Это специальное оборудование, которое предназначено для измерения и контроля различных параметров состояния пациента в медицинских учреждениях. Этот прибор обеспечивает возможность непрерывного мониторинга и отображения важных данных о здоровье пациента.
Алёна Дегтярёва
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 23.10.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Что такое сон?