Главная страница | Мистика | Невольный носитель

Невольный носитель
Андрей Витальевич Поздняков
Следи за своими выссказываниями. Ведь рядом может оказаться тот, кто с готовностью станет воплощать твои самые темные пожелания…

Андрей Поздняков
Невольный носитель

Невольный носитель.
Олег.
Негромко работал телевизионный приемник, удобно разместившийся на тумбочке кухонного гарнитура, стоявшего возле холодильника. Вечерело. На улице шел легкий осенний дождик. Капли еле слышно барабанили по подоконнику за окном, и от этого было еще уютнее в теплом помещении.
За столом сидели двое. Перед каждым стояли небольшая тарелка со свежеотваренной картошечкой, политой растительным маслом, рюмка с водкой, стаканчик с непонятной газированной жидкостью. В центре стола расположились банка с селедкой, кабачковая икра в глубокой посудине, хлебница с нарезанным бородинским хлебом.
– Ну что, Серега, давай выпьем за мой начинающийся отпуск? – произнес хозяин, поднимая рюмку правой рукой.
– Давай, Валерич, – поднял свою рюмку гость, – За твой отпуск.
Они чокнулись и быстрым движением опрокинули рюмки. Крякнули, запили газировкой, взяли в руки вилки и насадили на них селедку, отщипнули по кусочку хлеба. Закусили. Олег, хозяин квартиры, тут же разлил водку по новой.
– Так, ну, как говорится, между первой и второй – перерывчик небольшой. Давай, повторим.
– Не возражаю против сложившейся традиции, – произнес Сергей. Выпили снова, закусили уже основательнее картошкой, икрой. Помолчали, пережевывая пищу.
– Чем займешься в отпуске? – нарушил молчание Сергей.
– Да черт его знает, – протянул Олег, – Денег особо на поездки нет. Да и куда сейчас поедешь, осенью то? Да и не хочу никуда.
– Ну, а что не попробуешь съездить на какой-нибудь из наших новоприобретенных курортов на море?
– Говорю же, что денег для таких поездок особо нет. Заграницу не хочу, а на наши курорты принципиально не желаю ездить.
– Эт-то почему же? Давай, наливай еще по одной.
Олег снова наполнил рюмки, они выпили, закусили.
– Ну, так что у тебя за принципы? – пережевывая закусь, спросил Сергей.
– Обидно за себя и немного стыдно за соотечественников, – ответил Олег.
– Это как?
– Как-как? А так. За себя стыдно, что, дожив до сорока с небольшим, так и не сумел как следует на ноги встать. Капиталов не накопил, будущее не обеспечил. Понятно, сам виноват, не сумел зацепиться, как говорится, за синюю птицу-удачу. Да ты и сам такой. Что, нет, скажешь?
– В общем-то, так и есть. А куда деваться? Не всем суждено миллионерами быть.
– Вот, и я о том. А за соотечественников стыдно, что вот, казалось бы, живем в одной стране, имеем, вроде бы (заметь, я сказал, вроде бы), равные права и возможности, а нет их, этих прав и возможностей на самом то деле, нету. Что, те люди, соотечественники наши, кто принимают нас на курортах, не в курсе того, как живется-можется основной массе населения? В курсе. И, тем не менее, задирают для нас такие цены, что проще действительно один раз в год заграницу съездить, чем до нитки своими же, россиянами, быть обчищенными. Понимаю, они это тоже не от легкой жизни делают, но все же. Нет, конечно, к ним кто-то приезжает, кто может себе это позволить. Но едут, в основном, из определенных, центральных регионов, оттуда, где зарплаты намного больше, чем в целом по стране. Да, страна то у нас одна, но почему-то доходы в разных регионах очень сильно различаются, очень. Одни зарабатывают столько, что могут себе позволить провести свой отпуск, где захотят, а другим остается только дома сидеть и никуда не высовываться. Получается, что все мы люди разного сорта, различающиеся по месту проживания? Я вот, например, видимо, человек второго, а то и третьего сорта, поскольку не могу позволить себе даже к сестре на дальний восток в гости съездить, да и она тоже не может приехать ко мне. Билеты стоят туда-обратно больше моей зарплаты. Что же это такое? А ведь больше двадцати лет не виделись. Хорошо еще, с развитием мобильной связи, проще дозвониться друг до друга стало. А ведь, заметь, я работаю, зарабатываю, как и ты тоже, на всякие глупости деньги не трачу. Выпиваю? Да. С тобой раз в неделю. Не теряя при этом человеческого лица, я замечу. А что-либо маломальское накопить все равно не получается. Все средства уходят на оплату коммунальных диких услуг, да на какую-никакую жрачку. Вот и все. Что, не так?
– Так-то оно так… Ладно, давай, еще по одной.
Они снова выпили.
– Так зачем в отпуск тогда пошел? – спросил Сергей.
– А чтоб не «сгорел» в этом году. Ничего делать не буду. Отваляюсь, отосплюсь. С тобой чаще по вечерам будем встречаться, пиво пить. Водку – нет. Не замечу, как время и пролетит. А там – опять на работу…
– Н-да… – Сергей наполнил рюмки водкой, – Во дожили. Ничего неохота, никуда не съездить… Ну, давай…
Снова выпили, закусили.
– Вот, если бы за «нечего делать» еще и зарплату платили… – помечтал Сергей.
– Хотя – и я тебе не один раз об этом говорил – сами виноваты в том, что с нами творится, – произнес Олег, не обратив внимание на шутку друга – Нет в нас чего-то такого, что позволило бы деньги лопатой грести, нету. Все бы, вроде, ничего. И мозги есть, и руки растут откуда надо, а вот жилки какой-то нет.
Хмель уже начал ударять в голову, беседа приобретала более оживленный характер.
– Да хрень все это, – встрепенулся Сергей, – При «совке» наши профессии ценились на вес золота, да и вообще рабочий человек везде был нужен. А что щас? Предприятия позакрывали, народ разогнали. Устроишься к какому-нибудь дяде в фирму и «режешь» за гроши. Или калым какой подвернется у того же дяди. А в дом к нему придешь – мама родная! Хоромы, обстановка, машины такие, какие нам с тобой и в жисть не заработать. А он что, честным трудом все это приобрел? Нет, я тебя спрашиваю?
– Ну, да… – промямлим Олег, ковыряя вилкой в своей тарелке.
– Воруют все и везде. Таких, как мы нае.…ют. Я, может, тоже бы воровал, Валерич. Но не умею, не могу, да и не хочу. Не по моему нутру все это. Если хочешь, назови это совестью. Я (да и ты такой же) сам себя «съем» потом… Давай, наливай…
Бутылка водки понемногу опустошалась. Еще не до конца прожевав, Сергей продолжил разговор.
– А бабы?.. Ну, вот скажи, Валерич. Че им всем надо? Им обычный, скромный мужик не интересен. Им олигарха подавай, с машиной, с квартирой, с яхтой.
– Да, нет, – встрепенулся Олег, – Тут-то все ясно, как день. Пойми, дружище, им самой природой вложено на уровне инстинктов ощущение, осознание, не знаю, как еще сказать, того, что необходим наилучший самец, который в будущем сможет полностью обеспечить их потомство. Чтобы был лучший кусок мяса, более теплый дом. Раньше, в первобытные времена, это был просто самый сильный и удачливый охотник. Сейчас это более или менее (лучше, конечно, более) обеспеченный с точки зрения материальных благ «бизнесьмен». Вот и ищут, что получше нас с тобой. Здесь все правильно.
– А ниче, ежли на всех то… ик… богатеньких не хватит? А? Че молчишь? Валерич?
– Ясное дело. Не хватит.
Олег встал из-за стола, взял опустевшую бутылку и выкинул ее в мусорное ведро, стоящее под кухонной раковиной. Также молча подошел к холодильнику и достал из морозилки вторую бутылку.
– Во-от. Это дело, – заулыбался Сергей, – Давай, еще немножечко выпьем, расслабимся, – сказал он.
Олег наполнил рюмки, сел за стол. Друзья снова чокнулось.
– Ну, за что? – рюмка еле подрагивала в руке Сергея.
– Давай, за нас с тобой, за нас, за рабочий класс, – рассеянно произнес Олег.
Они вновь выпили. По телу пронеслось приятное тепло, голова была уже несколько затуманена. Продолжили беседу.
– Так что ты мне скажешь, Валерич? Не хватит-то всем бабам богатеев, не хватит. Глядишь, и выведется весь род человеческий, – Сергей решил обсудить последнюю тему.
– Да не знаю я, как оно на самом деле все обстоит. Но мне видится примерно так. Искать-то они ищут все время. Понятное дело, не все могут найти. А пока молодые, срабатывает опять-таки инстинкт продолжения рода. Тут тебе и сексуальное влечение, и влюбленность. Парни молодые видные есть. Порой, сразу и не угадать, что ему на роду там дальше написано. А ну как на золотую жилу нападет в будущем? Многие девки и рискуют. Замуж выходят, детей рожают. А как в большинстве случаев и бывает, ожидания, мечты не сбываются. Вот они и начинают беситься. Тут и ссоры семейные и… В общем, и так далее. Вот и доходит до разводов. Вот, как у нас с тобой в наших жизнях.
– Ты что-то очень серьезно к этому относишься, – сделал замечание Сергей.
– Вот и получается, – продолжал Олег, не обратив внимание на сарказм друга, – Население не уменьшается, а число недовольных собой, своей жизнью растет. А больше всех страдают наши дети. Растут без отцов, укрепляя в своих маленьких головенках сознание брошенности, пустоты. Вырастают, не осознавая это умом, либо закомплексованными бедолагами, либо раскованными отморозками… А, че говорить?
– Н-да-а, – протянул Сергей, —Ладно, наливай давай…
За окном полностью стемнело. На часах, что висели на стене, стрелки показывали полвосьмого вечера. Дождь за окном пошел немного сильнее.
Вторая бутылка водки почти закончилась, и ребята были уж вовсе навеселе, хотя разговор их был не очень веселым. Они все «пережевывали» свои судьбы, недостаток средств, неудачи с женщинами, непонимание родными, своими детьми, неуверенность в завтрашнем дне.
В это время по телевизору началась какая-то криминальная программа, в которой в очередной раз мусолилась тема судебного процесса над одним известным актером, в пьяном состоянии совершившим наезд со смертельным исходом на мужчину, отца двух несовершеннолетних детей, единственного добытчика средств к существованию семьи. В основном, показывали адвокатов с обвиняемой и с потерпевшей сторон, которые своим подвешенным языком доказывали правоту своих подопечных, подспудно вываливая разную грязь друг на друга. Зрелище было омерзительное.
– Нет, Валерич, ты погляди, что по этому долбаному «зомбоящику» показывают. На какой канал не включи, везде какая-то хрень с трупами, ворами, катастрофами, эпидемиями. Нет, чтобы показать какую-нибудь доярку Марусю в-о-от с такими дойками, – Сергей выразительно обвел пространство вокруг своей груди, – и рассказать о ее высоких надоях… Хе-хе… Ее надоях. Я хотел сказать «о надоях коров», конечно, – пьяно захихикал Сергей.
Олег тоже посмеялся над оговоркой друга. Затем, тяжело переведя дух, он начал говорить:
– Да, ты прав, Сереж. Выливают на нас каждый день чернуху. И просвета не видать, не видать. И-и-к… Ой… А самое главное, вот сам посуди, хотя бы вот на эту историю посмотреть, – он указал рукой на телевизор, – Эту тварь ведь отмажут его долбаные адвокаты дьявола. По любому. Максимум ему дадут пять лет, через год выпустят условно. А ведь человека, которого он убил, уже не вернешь. Даже если его семье откупные дадут. Что получается? У кого больше денег, тот и перед законом краше? Сделал бы простой работяга такое, ну, сбил бы того мужика, никто этого работягу отмазывать даже и пытаться бы не стал. А все потому, что нет у него средств заплатить хорошему, грамотному адвокату за свою защиту, нет и все. А ведь они, эти твари (я говорю про адвокатов) так могут перевернуть все с ног на голову, что, глядишь, тот покойник сам станет во всем виноват. Ух, ненавижу таких.
– Ты прав, Валерич. Какой-нибудь бродяга за какую-то хрень всегда получит по максимуму, а те же мафиози за кучу трупов могут отделаться «условкой». Все зависит от грамотности того же адвоката да от «бабок», которые ему могут заплатить…
Они одновременно тяжело вздохнули.
– Ладно, давай по последней и в расход… – сказал Олег.
Олег провожал Сергея до автобусной остановки, на которой тот решил заказать такси.
Диспетчер пообещала машину минут через десять. Пьяные друзья устроились под крышей остановки, прячась от усилившегося дождя.
– Я вот что думаю, – заговорил Олег, – Я все про этого мудилу с его адвокатом. Ведь не получит, гад, по заслугам. А в природе все должно компенсироваться. Верю, что есть какая-то сила, должна быть, которая так или иначе, пусть и не сразу, но должна, должна как-то вернуть бумерангом всякому за содеянное им. Сделал хорошее дело – получишь что-то, что душу порадует, сделал гадость – неприятности обеспечены.
– Это все надуманное, – сделал заключение Сергей.
– Почему надуманное? – встрепенулся Олег, – Ничего не надуманное. Даже нас возьми. Ничего с нами особого не случается потому, что никому особо ни добра, ни зла не принесли. Вот. А если что и случалось, то не очень приметное, потому что своими поступками ничего не совершали из того, чтобы потом либо совесть мучала, либо сердце радовало сильно. Обычные среднестатистические люди, даже ниже среднего, так, обыденно, без эмоциональных всплесков жизнь проживающие. Ничего не создаем, ни к чему не стремимся. И в этом сами виноваты. Ленивые что ли? Бесталанные, вот.
– Ну, не скажи…
– Да ладно, надо просто самим в этом признаться. А вот глядишь, не знаю, когда, тем гадам, – Олег вернулся к теме актера с его адвокатом, – аукнется. Вот, например, этого актеришку кто-то кирпичом по голове стукнет, или этот самый кирпич с крыши на него сам упадет, когда он этого и ждать не будет, а адвокатишку того током убьет, к примеру…
– Нет, ну ты завернул, – поморщился Сергей. – Хорош такие вещи думать. Сам говоришь, что за поступки «возвратка» прийти может, даже за мысли…
Подошла машина такси. Друзья обнялись, и Сергей уехал. Олег медленно побрел домой.
Возле его подъезда под козырьком стояла группа молодых парней. Они пили пиво и что-то оживленно обсуждали. Не очень ровным шагом Олег попытался пройти мимо них, но случайно несильно задел одного из парней плечом.
– Э, дядя, места мало? – вызывающе пробасил тот, – Че, ходить разучился?
Олег остановился и обернулся. Молодые парни лет по восемнадцать, но уже плечистые и рослые. От них так и пахло дерзкой агрессией.
В молодости Олег занимался боксом. Особых результатов не достиг, но мало-мало драться научился. Стычек старался всегда избегать, но при их неизбежности всегда достойно мог за себя постоять. Мальчишки вызвали у него неприятное ощущение. В дети ему годятся, а задирают взрослого сорокатрехлетнего мужика.
– Сынок, а тебя батька в детстве не учил взрослых уважать?
Он сделал шаг к говорившему с ним задире, не зная, что будет делать дальше. И в этот момент пропустил хлесткий и крепкий удар в лицо. Олег пошатнулся, но устоял на ногах. Нахлынуло возмущение ситуацией.
– Ах ты щенок перерослый. Да я сейчас тебе…
Следующий, более мощный удар точно в челюсть погасил его сознание…
Жизнь Олега Волкова протекала без особых потрясений. Нет, они, конечно, были, но так, чтобы вызвать полное уныние, равнодушие к маленьким радостям, изредка подкидываемым судьбой, – такого не было.
Закончив институт радиоэлектроники, отслужив в армии, так и не сумев устроиться по специальности, Олег влачил свое существование, работая в небольших фирмочках, обслуживая радиоэлектронную аппаратуру. Денег больших это не приносило, но он особо и не стремился как-то улучшить, укрепить свои позиции в качестве классного специалиста. Довольствовался малым. Хватает на хлеб, и ладно.
Он всегда был хорошим другом, охотно, порой в ущерб себе, откликался на нужды друзей. Впрочем, со временем число этих «друзей» свелось к минимуму. А оставшиеся искренне радовались тому, что он есть вообще. Хороший собутыльник (без ненужных излишеств), хороший собеседник, просто приятный, спокойный человек. Да, если что-то и случалось, Олег всегда, не раздумывая, приходил на выручку: то деньжат каких-никаких даст в долг, то поможет физически с какой-либо работенкой, то просто поддержит морально, внимательно выслушав собеседника и дав ему подобающий в той или иной ситуации совет. В неприятные истории старался не попадать, но и чего-то выдающегося сделать не стремился.
Почти сразу после армии Олег женился на смазливой девчонке, через год у них родился сын. Назвали Александром. Жена Вера оказалась очень деятельной особой, по-своему талантливым человеком и достаточно амбициозной, стремящейся к карьерному росту и укреплению материального благосостояния семьи. Через два года совместной жизни Вера поняла, что муж ее достаточно инертная личность, не желающая надрывать жилы, чтобы как-то ее поддержать в ее же устремлениях. Начались затяжные ссоры, в которых каждый считал, как обычно, правой именно свою сторону. Доходило до того, что после очередной перепалки могли не разговаривать друг с другом с месяц. В конце концов, обоим это надоело, и они решили развестись после четырех лет совместной жизни. Вера забрала сына Александра и уехала к родителям, оставив Олега в его двушке, доставшейся ему в наследство от любящей бабушки. Через полгода Вера сошлась, а затем и вышла замуж за достойного человека, руководителя какой-то небольшой фирмы, приносящей не баснословный, но приличный доход. Надо отметить, что муж ее оказался порядочным человеком, принял как родного сына Олега и воспитывал его. Олегу же было дозволено раз в неделю встречаться с Александром. Но чем старше становился Александр, тем реже стали случаться их встречи. Мальчик вырастал в мужчину и постепенно начал понимать разницу между отцом и отчимом, которая была не в пользу первого. Олег становился ему неинтересен, особенно в сравнении с новым папой, который действительно любил Сашу и воспитывал его в соответствии со своим пониманием жизни, которая, как казалось парню, была не в пример ярче и насыщеннее скучной жизни отца. Да и мама, вероятно, прикладывала к их взаимоотношениям свою руку. Постепенно отец с сыном отдалялись друг от друга и лишь изредка созванивались, чтобы дежурным тоном поинтересоваться состоянием дел каждого. Олег первое время очень переживал по этому поводу, но время, как говорится, лечит, и постепенно все начало восприниматься как должное и неотвратимое, обыденное.
Со временем Олег превратился из молодого, веселого, жизнерадостного парня в серенького человечка средних лет. Правда, выглядел он моложе своего возраста. И если бы не редкие проблески седины в русых волосах, не скучающее выражение в грустных глазах, ему можно б было дать лет на десять меньше, чем было на самом деле, тем более фигуру он сохранил подтянутую, спортивную. Два-три раза в неделю Олег совершал пробежки на школьном стадионе, что располагался возле его дома. Лишь встречи с самыми близкими друзьями вновь оживляли его взор, но это было не так уж и часто.
Дверь палаты номер пять третьей клинической больницы маленького, но славного городка Эн отворилась и внутрь впорхнула молоденькая, миленькая медсестричка Варенька. Кивнув обрадовавшимся ее появлению пациентам, она подошла к кровати, на которой лежал Олег. Его голова была плотно перебинтована, левая рука была в гипсе.
– Здравствуйте, Олег Валерьевич. Как ваше самочувствие? – напустив на себя строгий вид, пропела Варенька.
– Спасибо, Варенька. Сегодня все хорошо. И голова ясная.
– Вот и чудненько.
– Варенька, а мне бы какую-нибудь микстурку из ваших нежных ручек для укрепления здоровья, – шутливо-жалобно произнес один из временных соседей Олега по палате.
– А вам, Илья Петрович, лекарств хватит. Сегодня – на выписку.
– О как… Ну, и хорошо. На выписку, так на выписку… – зашевелился на своей койке пациент.
– Олег Валерьевич, вы правда себя хорошо чувствуете? А то к вам тут из полиции пришли, поговорить с вами хотят.
– Так что? Пусть заходят, если им от меня что надо.
Олегу стало не по себе. Не любил он внимания властей к собственной персоне. Редкие, по случаю, встречи с представителями власти, случавшиеся в прошлом, всегда вызывали у него внутренний дискомфорт, он начинал прерывисто дышать и немного заикаться.
Варенька выглянула за дверь и кого-то пригласила внутрь:
– Проходите, пожалуйста. Только не очень долго. Пациент только три дня назад пришел в себя и еще очень слаб. Доктор просил передать вам, чтобы не больше пятнадцати минут.
– Хорошо-хорошо, – ответили ей и в палату вошел молодой человек в накинутом на плечи медицинском халате. Под ним угадывалась форменная одежда. В руках полицейский держал папку с документами. Он взял стул, стоящий возле двери, и поставил его рядом с койкой Олега, присел на него, достал чистый лист протокола и разместил его на папке. Разместив папку на своих коленях, полицейский обратился к Олегу:
– Здравствуйте. Старший лейтенант полиции Краснов Андрей Павлович. Я ваш участковый. Вы позволите задать вам несколько вопросов?
– Да-да, конечно.
– Вы в состоянии говорить со мной?
– Да, все нормально. Я вас слушаю.
– Ну, тогда начнем, пожалуй. Ваши имя, фамилия? – приготовился писать старший лейтенант.
– Волков Олег, Олег Валерьевич.
– Та-ак, хорошо. Дата, место рождения.
Олег назвал, Краснов зафиксировал показания в протоколе.
– Та-ак. Значит, полных вам лет…
– Сорок три.
– Да-а. Сорок три… Олег Валерьевич, вы помните, при каких обстоятельствах попали в больницу, что с вами произошло?
Олег поерзал на кровати. Было видно, что он испытывает чувство неловкости. Лицо его залила краска смущения.
– Понимаете, стыдно признаться, но я в тот вечер немного выпил с другом и…
– Что пили? – оборвал его Краснов.
– Ну, водку, – неуверенно ответил Олег.
– Та-ак, – протянул Краснов, – И много выпили, Олег Валерьевич?
– Пр-прилично, – помялся Олег.
– А точнее?
– Литр на двоих.
– Ага. Значит, были изрядно пьяны, – резюмировал участковый, продолжая что-то писать в протоколе.
– Ну, нет. Точнее, да, был пьян, но мы хорошо закусили, и я все окружающее воспринимал четко и ясно. Все помню…
– Та-ак. И что же с вами произошло и во сколько, позвольте узнать?
– Мы с другом закончили посиделки около десяти вечера, – уверенно заговорил Олег, – Я пошел его провожать до автобусной остановки, там мы вызвали ему такси, и он уехал домой. Я же пошел к себе. А возле подъезда случайно столкнулся с хулиганами, получил удар в лицо, а дальше… Потом ничего не помню. Очнулся уже в больнице.
– Вы сможете опознать нападавших?
– Пожалуй, вряд ли. Темно было, и парни незнакомые…
Старший лейтенант еще минут десять опрашивал Олега, затем встал, поставил стул на место и попрощался:
– Олег Валерьевич, как выпишитесь из больницы, найдите времечко зайти ко мне. Вот вам визитка, там адрес, телефон. Не переживайте. Просто кое-какие формальности…
Он ушел, Олег облегченно вздохнул. Он и вправду ничего не помнил из того, что было после нападения на него. Но судя по тому, что он узнал о своем состоянии, очнувшись три дня назад, били его изрядно, сломав левую руку, пять ребер, нос. Плюс сильное сотрясение мозга и бесчисленные гематомы на теле, плюс два дня без сознания. Хорошо, жив остался.
– Что за мир? – приподнялся со своей кровати сосед по палате, – По ночам ходить даже возле дома уже страшно.
Олег ничего не ответил, собрался уже отвернуться к стенке, но тут дверь в палату приоткрылась, и в проеме образовалась голова Сергея. Он обвел взглядом помещение и, заметив Олега, подмигнул ему, а затем словно вплыл внутрь.
– Здорово, дружище! Валерич, ты как? Как себя чувствуешь?
– Уже лучше, – улыбнулся Олег.
– Я тут почти неделю пытаюсь до тебя добраться, и только сегодня разрешили повидаться, – Сергей присел на стул возле кровати Олега, – Я, как мы разошлись тогда, звоню тебе на следующий день, ну, значит, чтоб справиться о здоровье там, не надо ли похмелиться, все такое… А ты трубку не берешь. Звонил-звонил, потом «абонент недоступен». Это телефон, значит, разрядился. Ну, я и заволновался. Прямиком – к тебе. И тут от соседей узнаю такое… Ты как? Я тут, смотри, принес тебе витамины всякие, яблочки, апельсинчики…
– Да успокойся ты. Со мной все будет в порядке. Спасибо, что пришел, дружище. Вот, прям перед тобой участковый был.
– И че хотел?
– Да записал с моих слов, что было в тот вечер. А я и вправду ничего не помню. Как били, кто бил? Вырубили меня классно, вот и все. Вот, здесь валяюсь. Думаю, что хорошо так все обошлось, не убили. А могли…
Друзья помолчали. Потом Сергей, виновато отводя глаза в сторону, тихо произнес:
– Слушай, Валерич, тут такое дело… А мы могли бы выйти в коридор, там поговорить. А то здесь люди… Просто чертовщина какая-то…
– Да нет пока. Ноги плохо слушаются, голова кружится. А что, здесь сказать, что хочешь, никак?
– Да не знаю я… Ладно. Давай, я через пару деньков зайду, поболтаем.
Они еще минут двадцать говорили о процедурах, кухне, обсудили прелести Вареньки, затем Сергей ушел, пообещав зайти послезавтра. Олег обратил внимание, что во время их беседы его друг все время отводил от него взгляд, будто был в чем-то перед ним виноват. Но после ухода Сергея он быстро об этом забыл.
На послезавтра Олега выписали из больницы. Он сумел убедить лечащего врача в том, что сам справится с дальнейшим лечением в домашних условиях, наврал ему про свое намного улучшившееся состояние, отсутствие головокружения и болей, собрал свои вещи, и уже в три часа после полудня вышел из больницы. Зашел в ближайший магазин и на деньги, оставленные ему позавчера Сергеем, купил красивую коробку конфет. Вернулся в больницу и, поднявшись на второй этаж в отделение, где его выхаживали, вручил конфеты Вареньке, сопровождая это бесконечными благодарностями. Пообещав всячески себя беречь, он вновь попрощался со всеми и отправился домой.
Придя домой, Олег поставил телефон на зарядку и через некоторое время, когда значок заряда аккумуляторной батареи отображал несколько делений-полосочек, набрал номер Сергея.
– Алло, привет… Да, это я… Да, я все, выписался… Ой, да ладно. Дома долечусь. Мне больничный на две недели выписали… Ну да, у меня ж ребра сломаны… Да? Ну, заходи сегодня после работы. Ты ж что-то хотел мне рассказать… Нет, давай сам расскажешь. Мне новости по интернету читать пока трудновато. Как в одну точку немного посмотрю, перед глазами круги плывут… Ну все, жду… Нет, водки не бери, шутник, тоже мне… Да понял я, что шутишь. Ладно, давай, пока.
Олег отключил телефон и опять поставил его на зарядку.
«Что же ты мне такого хотел рассказать? – подумал он, – Наедине. И что же я должен был узнать из новостей? Ладно, не сейчас. Надо отдохнуть, немного поспать, а вечером все узнаю».
Олег принял душ, предварительно обмотав гипс на руке полиэтиленовой пленкой, чтобы не намочить его, и лег в постель. Сон тотчас овладел им.
Проснулся он от звонка в дверь. Пришел Сергей.
– Привет, Валерич. Ты как вообще?
– Здорово. Да потихоньку. Оклемаюсь помаленьку. Все будет хорошо.
Они прошли на кухню. Олег поставил на плиту чайник.
– У тебя как дела? – спросил он Сергея.
– Да у меня-то точно все хорошо. Мне зубы не выбивали.
– Мне тоже, вроде, не по зубам досталось, – улыбнулся Олег, – Сейчас чайку попьем. Или кофе?
– Давай, кофейку.
Олег приготовил две чашки растворимого кофе. Они молча отхлебнули горячего напитка.
– Да, – нарушил молчание Олег, – история со мной приключилась неприятная. Но ничего, прорвемся.
– Да.
Олег прислонился спиной к стене.
– Так что там случилось? Что ты так разволновался? Какие там новости? – спросил он Сергея.
– Ты помнишь, о чем мы с тобой болтали в тот злополучный день? – как-то неуверенно начал Сергей.
– Да, в основном. Несли какую-то чушь про баб, про собственные удачи-неудачи. Все, как всегда. Ничего нового не придумали.
– Да, так. А помнишь, ты там что-то говорил про эту нашумевшую историю с актером, задавившем какого-то мужика, и про то, что его отмажут?
– Ну, что-то было такое… – пожал плечами Олег, – А что? Что не так?
– Да понимаешь, тут такое дело. Я тут несколько дней размышлял над одной мыслью, которую ты тогда подал. Весь измучился даже. Ладно, короче. Ты, когда провожал меня на такси, ляпнул что-то вроде неотвратимости возмездия. Или как-то так. Но смыл, вроде как, такой. Ну, как бы должно быть так, чтобы каждому человеку воздавалось по его заслугам. Подожди, не перебивай. Ты говорил, что должно быть в этом мире что-то, что возвращает к тому, кто что-то совершил, какое-то воздействие. Ну, там хорошее сделал – вернется добром, плохое – злом. И сила этого воздействия, типа, соответствует степени его поступка. То есть, чем ощутимее сам поступок, тем ощутимее возврат от него. Было такое?
– Вроде, было.
– Ну так вот. На следующий день (ты уж в больницу попал) по телику и по всем новостным каналам в нете только и делали, что крутили сообщения о гибели того самого актера и его адвоката. А самое страшное в этой истории то, что погибли они так, как ты «накаркал»…
Олег долго не мог уснуть. Ворочаясь на своем диване, он все перекручивал в голове последние события.
Сразу, как Сергей от него ушел, он засел за свой ноутбук и подключился к новостным каналам, с жадностью припав к экрану монитора. До боли в голове вчитывался в последние сообщения о загадочных несчастных случаях. Согласно этим сообщениям, на следующий день после того, как он только-только оказался на больничной койке, судебные приставы собирались отвезти незадачливого актера, находящегося под домашним арестом, в зал судебного заседания для очередного слушания дела о ДТП со смертельным исходом. Как только актера вывели из подъезда дома, где он жил, с крыши точно на его голову упал обычный строительный кирпич, нанеся ему травмы, несовместимые с жизнью. И все это произошло на глазах телерепортеров и журналистов разных мастей, ожидавших «погасшую звезду» в надежде получить от него хоть какое-то интервью. Двор дома тут же был оцеплен, поднялись на крышу, но не нашли ничего, что могло бы указать на возможное присутствие какого-нибудь злопыхателя, который бы мог этот кирпич сбросить. Получалось, тот действительно лежал на самом краю крыши, и какое-то стечение обстоятельств заставило его упасть вниз точно туда и точно в тот момент, куда он и упал, то есть, когда подсудимого выводили из подъезда. Необъяснимый несчастный случай.
Самое невероятное было то, что вечером того же дня, адвоката, защищавшего актера, насмерть поразило электрическим током в тот момент, когда он вставлял в электророзетку зарядное устройство для своего смартфона. Внутренняя неисправность «зарядки» привела к ее взрыву, а находящиеся под напряжением части устройства каким-то образом коснулись руки адвоката.
Две смерти в один день. Людей, тесно связанных на данный момент одной историей.
Лежа, Олег все думал, как его слова, абсолютно случайно, сгоряча произнесенные за день до этих событий, могли странным образом материализоваться в действительность. Точно, чертовщина какая-то. Или, может быть, у него по пьяни открылся «третий глаз»? И он неосознанно почувствовал и озвучил то, что должно было бы неминуемо случиться в ближайшем будущем, если верить в неотвратимость судьбы? И неужели действительно существует эта самая неотвратимость? Нет. Не хотелось бы наверняка знать, что может случаться в будущем. Хотя, с одной стороны, неплохо было бы уметь предугадывать то, что может произойти. Можно было бы осознанно подходить к тому или иному ожидающему тебя событию. С другой стороны – знать неизбежное и не иметь возможности на это повлиять, если повлиять действительно невозможно (тем более, если это какая-то трагедия) – все это ведь с ума свести может. Блажен в неведении. Да нет, чушь все это. Не может ничего такого быть. Действительно, все это случайное совпадение: бред пьяного человека за день до тех событий, что произошли позднее. Надо спать, выздоравливать, а не забивать себе голову всякой ерундой.
С этими мыслями Олег уснул.
Утром следующего дня Олег, позавтракав, решил прогуляться до магазина, прикупить кое-каких продуктов. С трудом натянув на перевязанную голову кепку, поместив сломанную руку на перевязь, он вышел на улицу. Пасмурное небо говорило о вовсю разгулявшейся осени. Дул легкий прохладный ветерок.
Олег тихо, не торопясь, брел по улице, с удовольствием вдыхая прохладный свежий воздух. Рядом на детской площадке во дворе мальчишки гоняли мяч. Вдруг кто-то из них, хорошо наподдав, послал мяч в сторону Олега. Тот прямиком угодил ему в затылок. Перед глазами тут же потемнело, и Олег осел на асфальт, больно приложившись об него сломанной рукой.
– А-а-а, черт… М-м-м, – застонал он, пытаясь подняться на ноги.
– Дяденька, дяденька, простите, я не специально, – донеслось до его помутневшего сознания.
– Да чтоб тебя… башкой об столб стукнуло, – сквозь зубы процедил Олег.
Мальчишки, подхватив мяч, разбежались.
С трудом поднявшись, Олег отряхнулся здоровой рукой и пошел по своим делам.
Возвращаясь из магазина, он заметил машину скорой помощи, стоявшую возле детской площадки. Медперсонал, видимо, завершил свою работу и усаживался в автомобиль. Машина тихо заурчала и двинулась прочь со двора. Толпа зевак, тихо переговариваясь, провожала ее своими взглядами. Подойдя ближе, Олег смог расслышать переговоры соседей.
– Нет, это ж надо. Добегался, столб не заметил, пря-ам головой влетел, бедолага.
– Ага, да так сильно, что сознание потерял. Бедный мальчик!
– Да, сотрясение ему обеспечено.
– И никак прийти в себя не мог, пришлось скорую вызывать.
– Да, здорово ударился, бедняжка.
– Ой-ой-ой…
У Олега похолодело в груди:
– Да ладно… Опять сглазил… Не может такого быть…
Через три дня в дверь Олегу позвонили. Он отпер дверь. На пороге стоял взволнованный Сергей. Олег пригласил друга внутрь.
– Ты что на звонки не отвечаешь? Звоню тебе, звоню… – скороговоркой заговорил Сергей, – Да ты пьяный опять? Тебе ж нельзя…
– Успокойся, Серега. Мне надо было. Проходи. Сейчас попробую тебе все объяснить.
Олег провел Сергея на кухню. Так сложилось, что это было самое уютное место в квартире. И тебе тепло, и тебе чай под боком. Поэтому гостей Олег предпочитал встречать за кухонным столом, тем более что их у него всегда было немного. Один Сергей.
– Давай, присаживайся, – усадил он Сергея за стол.
– Что у тебя случилось? – Сергей поелозил пятой точкой на табурете.
– Меня настиг проклятья рок…
– Тьфу ты. Говори толком, что произошло.
– Серег, я по ходу попал.
– Куда попал, на что попал? – искренне удивился Сергей.
– Я реально стал «глазливым» человеком…
– Не понял. У тебя что-то с глазом?
– Да не-е-ет, – протянул Олег, – Я могу реально кого-нибудь сглазить, если захочу. Или не захочу… Мои проклятия сбываются, Серега! Вот! – выпалил он.
В наступившей тишине стало слышно тиканье часов на стене.
Переведя дух, Олег продолжил.
– Я не сильно-то и пьян. Так, чуть выпил, чтоб мысли разные заглушить. А они все лезут и лезут…
– Ты представляешь, – после минутного молчания продолжил Олег, – на днях сгоряча пожелал соседскому мальчишке головой стукнуться. И что думаешь, он-таки долбанулся об чертов столб. Ему аж скорую помощь вызывали, чтобы в чувство привести. Представляешь? Хорошо, что все обошлось. Уже дома сидит. Или лежит. Не знаю. Главное, что жив. Это хорошо…
– А зачем ты ему это пожелал? – наклонился в сторону Олега Сергей, облокотившись о столешницу.
– Да не знаю я. Сгоряча. Головой опять стукнулся. Да и не важно это. Главное, что ляпнул гадость, а оно вон как получилось…
– Валерич, ты серьезно? А то я начинаю тебя бояться, – пошутил Сергей.
– Да, Серег, вполне серьезно, даже очень серьезно, – Олег почесал гипсом подбородок, – Я тебе сейчас и не такое расскажу. И покажу.
Он открыл крышку стоящего на столе ноутбука.
– Че там?
– Сейчас, погоди. Сначала маленькая предыстория. Чтоб потом понятней было. Только не думай, я не свихнулся. Хотя…
Он встал и налил им обоим чая.
– Или тебе водочки плеснуть? – предложил другу Олег.
– Нет. Лучше чай, – отказался от алкоголя Сергей.
– После случая с тем пацаном я долго размышлял. Что это? Опять случайность или нет? Ведь о чем сказал, то и сбылось. Я про адвоката с актером. Думаю, как проверить? Опять кому-то чего-то пожелать гадкого? Нет, думаю, так не годится. А вдруг опять сбудется, что тогда? Что просто так людей обижать? А потом осенило. Может, хорошее чего кому пожелать? Думаю, дай, попробую. Ну, и начал желать всякое, кому деньги найти, кому жениться, разное другое. А как проверить, сбылось или нет? Понятно, соседям «добро» подкидывал. День-два – нет результата. Никто миллионером не стал, никто не женился, машину не купил. Тут и начал подозревать, что только плохое от меня сбывается. Нет, конечно, еще все сомневался. Но проверить уж больно хотелось. Чем черт не шутит? А он, Сереж, действительно не шутит. И действительно черт.
Олег покопался в ноутбуке.
– Сейчас покажу. Решил я проверку на гадах разных устроить. Вот, например. Два дня назад натолкнулся в интернете на статью про беглого наркобарона из Колумбии. Его при переводе из одной тюрьмы в другую подельники с боем отбили, полицейских поубивали. Страсть. Объявили в розыск, за голову награду назначили. Думаю, вот оно. Если со мной что-то действительно не так, то сбудется самое нелепое мое проклятие. Опять, другой конец планеты, где он, что он… Думаю, как его проклясть? А пусть где-нибудь разобьется на частном самолете со своими бандюками. И вот, гляди. Вчера в СМИ написали это.
Он повернул ноутбук к Сергею, указал пальцем на небольшое информационное сообщение, в котором рассказывалось об обнаружении разбившегося легкого моторного самолета в горах Колумбии, на борту которого были обнаружены тела погибших: того самого наркобарона, сбежавшего за день до этого от властей, и четырех его ближайших помощников.
Не веря своим глазам, Сергей почувствовал, как у него пересохло в горле.
– И видишь, он же не просто так погиб, не на машине разбился, а именно так, как я и предрек или пожелал. Да еще и не один. Назови это, как хочешь. И я не шучу над тобой. Не выдумал всю эту историю, чтобы нервы тебе пощекотать.
– Но ведь так не бывает, Олег. Ты же не серьезно, я надеюсь?
– Я знал, что ты мне не поверишь. Поэтому, давай сделаем проверку вместе.
– Это как?
– Сам найди какую-нибудь мразь. А я что-нибудь ему предреку…
– Нет, Олег. Ты же несерьезно.
– Серьезно, Сергей, серьезно. Давай, давай…
Не веря, что он это делает, Сергей бегло пробежался взглядом по заголовкам криминальной хроники. Его внимание выхватило статью о задержании педофила, убившего двенадцатилетнюю девочку. Во время его задержания и препровождения в камеру предварительного заключения полицейские еле смогли удержать разъяренную толпу граждан, чуть было не разорвавших выродка на мелкие части.
– Вот, это, – неуверенно проговорил он.
– Так, хорошо. И что же нам с ним сделать?
– Я не знаю, Олег. Но ты действительно пугаешь меня. Очень.
– Да ладно. Он же не имеет право дышать этим воздухом после всего того, что сделал. Без него миру будет легче.
– А тебе? Тебе будет легче? Кто ты такой, чтобы вершить правосудие? У тебя есть на это право?
– Не знаю. Пока не знаю. Просто хочу проверить, работает это или нет, еще раз. А там, потом, я подумаю и над этим.
– Олег, ты же пьян сейчас. Может, обсудим этот вопрос позже, когда протрезвеешь? – с надеждой спросил Сергей.
– Сейчас я просто не могу мыслить на трезвую голову. Да и не пьян я вовсе. Так, чуть выпил для собственной храбрости, – попытался успокоить друга Олег.
– Олег, не надо этого делать, даже думать об этом не надо, – попросил Сергей.
– Успокойся, пожалуйста. Все будет хорошо. А его, например, пусть Кондратий хватит, пусть сердце его перестанет биться.
– Нет, Олег, мне что-то не по себе. Я, пожалуй, домой пойду.
– Да, иди, иди, – Олег смотрел на экран ноутбука.
Сергей ушел. А Олег, весь горя от возбуждения, налил себе в опустевшую от чая кружку грамм сто водки и выпил ее одним махом. Не закусывая, пошел спать.
На следующее утро Олег первым делом кинулся к ноутбуку. Ужасно болела голова и во рту было так, словно туда кошки накакали. Однако, он все же первым делом бросился просматривать криминальные новости. Но ничего, интересующее его, не обнаружил. Раздосадованный, он принял душ, почистил зубы, затем позавтракал. Включил телевизор и стал смотреть новостные каналы, не вникая ни во что конкретно.
Ближе к вечеру он вновь сел за ноутбук. Открыл новостную ленту, пробежал по ней глазами и вдруг возбужденно вскрикнул. В одной из статей сообщалось о гибели от сердечного приступа давешнего душегуба в камере предварительного заключения.
– Вот оно!..
Олег схватил телефон и набрал номер Сергея. После десяти минут безуспешных попыток связаться с другом он отбросил телефон в сторону. Сергей явно не желал с ним говорить…
Екатерина.
Что-то пошло не так. Определенно, что-то изменилось, но пока трудно понять, что.
Катя проснулась, но еще долго лежала в кровати, размышляя над своим сном и тем, что в нем было такого, что насторожило ее.
К подобным снам она привыкла с детства, когда родители, озабоченные частотой их появления, а тем более их содержанием, стали регулярно водить ее к детскому психологу. Результатом этих посещений стало лишь то, что маленькая Катя быстро переутомлялась от бесконечных расспросов о содержании кошмаров, переутомлялась и от советов профессионала, которые ни к чему не приводили. Напуганная во сне, она не желала переживать ночные потрясения и днем, пересказывая их доброй женщине в белом халате. Поэтому примерно через полгода с начала этих сеансов она начала лгать, что сны покинули ее. Родители успокоились, и детский психолог был отменен. Но сны никуда не делись. Они лишь стали собственной тайной для маленькой девочки.
Взрослея, Катя самостоятельно научилась при желании забывать наутро то, что видела во сне, а иногда, когда очень этого хотела, могла настроиться на ночь вообще без снов. И в основном она так и стала поступать в дальнейшем. До одного случая.
Окончив экономический институт, она устроилась бухгалтером в небольшую частную фирму, занимающуюся распространением разнообразной печатной продукции. Небольшой, но стабильный доход. Рутинная, монотонная работа полностью занимала сознание. Не было времени задумываться о иногда все же приходящих ночных кошмарах.
Подруг у Кати не было. Она была замкнута в себе, нелюдима, что объяснялось как раз-таки ее постоянными размышлениями о причине ее снов. Личная жизнь тоже не сложилась. Привлекательная внешне, но апатичная девушка быстро наскучивала редким ухажерам.
Однажды, во время обеденного перерыва, она краем уха услышала беседу сослуживиц, оживленно обсуждавших недавние драматические события, произошедшие в их городе. Вот уже полгода, как полиция в средствах массовой информации обращалась к горожанам с просьбой помочь в поимке серийного насильника, орудовавшего в парке на окраине города, жертвами которого стали четыре женщины, осмелившиеся в одиночку оказаться там в темное время суток. Катя прислушалась к разговору.
– … представляешь, наконец-то поймали этого подонка, – скороговоркой проговорила одна из сотрудниц.
– Да ты что? И?.. – вопрошала вторая.
– Да. Так вот. Устроили засаду в парке, а молодую переодетую в гражданское полицейскую отправили там бродить в качестве наживки. Четыре вечера – ничего. На пятый раз на нее напал этот самый насильник, но его тут же скрутил спецназ…
Что-то укололо Катю в груди, она даже затаила дыхание от непонятной тревоги. Эта история ей что-то напоминала, но она не могла понять, что.
Катя открыла браузер и ввела в поисковую строку запрос об этом инциденте. Щелкнула мышкой на первом из открывшихся окон и начала жадно читать. Чем дальше она вчитывалась, тем больше скручивало ее живот. Короткая статья, описывающая события, произошедшие за последние шесть месяцев и взбудоражившие весь город, заставила ее память взорваться ярким огнем. Это же были ее кошмарные сны, которые она так тщательно пыталась забыть, проснувшись на следующее утро. И снились они ей именно в те дни, когда совершались эти ужасные преступления.
Не может быть, думала она. Как такое может случиться? Нет, это какой-то бред. Но именно четыре жутких сна – четыре изнасилования. Она ясно вспомнила эти свои сны, сны, которые так тщательно вытравливала из памяти.
Начало сентября. Вот, слабо освещенная тропинка, ведущая куда-то через ровно рассаженные деревья городского парка. Вот, одинокая женская фигура, неторопливо идущая по ней. Катя ясно видела лицо этой молодой, привлекательной женщины, во что та была одета, какую сумочку, перекинутую через правую руку, она несла. Женщина торопилась, по всей видимости, домой.
Внезапно, из кустов, мимо которых она проходила, на нее набросилась тень. Нет, не тень. Молодой, сильный мужчина лет тридцати. Он обхватил ее сзади одной рукой, второй зажал рот женщины и поволок ее через кусты вглубь перелеска. Женщина отчаянно сопротивлялась, но не могла противостоять нападавшему. Он повалил ее на землю и несколько раз сильно ударил по лицу, в живот. Женщина прекратила сопротивление, частично потеряв сознание. Мужчина начал раздирать одежду на ней…
Катя заставила себя пропустить то, что видела потом. А в памяти всплывали подробности еще трех последующих снов. Их она тоже с трудом постаралась выкинуть из головы в свое время. Самое главное, она четко видела лицо преступника…
Что это с ней? Она что, видит в своих кошмарах свершающиеся или уже свершившиеся преступления? Но как? И что с этим делать? Может, как-то попытаться предотвратить страшное? Но нет, она видит во снах то, что уже, по-видимому, случилось, думала она. Поэтому говорить о предотвращении преступлений не приходится. Тогда, может быть, как-то помочь с их раскрытием? Тем более, если преступник серийный, то ее помощь в его поимке действительно сможет предотвратить его будущие злодеяния. Вопросы, вопросы. А как помогать?
И тут Кате пришла в голову одна мысль, наивная, но искренняя. Она твердо решила с этого дня не забывать о ночных видениях.
Две последующие ночи прошли без сновидений. На третью она проснулась в холодном поту. Она ясно увидела то, о чем и думать не было сил. Но она четко отложила в своей памяти увиденное.
Была суббота, выходной день, на работу идти не надо. Наскоро позавтракав, она собралась и отправилась в центральный РОВД. На проходной молоденький сержант поинтересовался, что ей здесь нужно. Она попросила связать ее с кем-то, кто занимается расследованием тяжких преступлений. Сержант попросил уточнить, что именно ей необходимо от их сотрудника. Катя честно призналась, что готова помочь в расследовании убийства, произошедшего в ближайшее время. На вопрос, какого убийства, когда, Катя замялась и ответила, что точно не знает, но которое произошло либо вчера, либо дня три назад. Полицейский с сомнением посмотрел на девушку и сурово посоветовал ей давать более исчерпывающую информацию. Катя продолжала настаивать, терпение молодого человека начало подходить к концу, когда через проходную на улицу вышел человек в гражданской одежде.
– Товарищ майор, погодите, – через окошко прокричал сержант.
Мужчина остановился, обернулся.
– Иван Петрович, тут вот гражданочка настаивает на встрече с кем-либо из отдела по расследованию тяжких. А мне толком ничего не говорит, бормочет про какое-то убийство. Может, уделите ей пять минут?
– Да. Здравствуйте. Майор Николаев, начальник убойного отдела. Какое у вас ко мне дело?
– Здравствуйте, – неуверенно произнесла Катя, – Не могли бы вы мне уделить пятнадцать минут?
Николаев с недоверием посмотрел на нее.
– Пятнадцать? Давайте, пять. И пройдемся…
Они вышли на улицу. Ярко светило солнце. Было довольно тепло в этот мартовский день. По асфальту текли небольшие ручейки талой воды, предсказывая хорошую, теплую весну.
Николаеву Ивану Петровичу тогда было тридцать семь лет. Это был высокий, крепкого телосложения, подтянутый человек. Настоящий профессионал и фанат своей работы. На счету его отдела было гораздо больше раскрытых дел, чем, так называемых, «висяков». Он был вдумчивым и наблюдательным. Достаточно прямолинеен, иногда груб в общении, неизменно честен с самим собой и сослуживцами, за что они его очень уважали, перед начальством никогда не раскланивался, но, тем не менее, у руководства был на хорошем счету. По долгу службы побывал в горячих точках.
– Так что у вас за дело? – без обиняков начал Николаев.
– Простите, пожалуйста. Иван Петрович?..
Николаев кивнул
– А как мне к вам обращаться?
– Катя. Екатерина Светина.
– Хорошо. Я вас слушаю, Екатерина.
Катя немного помялась.
– Даже не знаю, как начать…
– Как-нибудь уж начните. Что случилось?
– Боюсь, если начну объяснять, что меня заставило к вам обратиться, пяти минут, отведенных мне на беседу, не хватит.
– Начните с главного, – тон Николаева с официального сменился на более отеческий.
– Ладно, – выдохнула Катя, – Не знаю, в курсе вы или нет, но в нашем городе на днях, а может, даже вчера произошло убийство. Убили семью, мужчину и женщину. В их квартире. Застрелили на кухне. В мужчину попало три пули, в женщину – две…
Николаев резко остановился, напрягся. Взгляд его стал едким, колючим.
– Так, Екатерина. Что вам известно по этому делу, а самое главное, откуда вы это узнали? – резко проговорил он.
– В том то и дело, что для этого мне стоит прояснить некоторые моменты. Но скажите, когда это случилось? – тихо сказала Катя.
– Вчера днем… Так, я не обязан вам ничего рассказывать. А вот вы потрудитесь объясниться. Откуда вам стало известно об этом деле?
Тон Николаева вновь стал официальным.
Катя вздохнула и продолжила.
– Дело в том, что все это я увидела сегодня ночью, во сне.
Николаев посмотрел на нее с недоверием.
– В каком еще таком сне? – строго спросил он.
– Позвольте, я все же начну с самого начала…
Николаев посмотрел на часы.
– Теперь я вынужден задержать вас, Екатерина Светина, для выяснения обстоятельств вашего участия в этом деле.
Он твердо взял ее под руку и повел обратно в сторону РОВД. Катя рассеянно семенила рядом с ним.
Пройдя в свой кабинет, Николаев усадил Катю на стул напротив своего рабочего места. Она нервно мяла в руках ручку от женской сумочки.
– Давайте, начнем с начала, – Иван Петрович включил диктофон, собираясь записать допрос, – Ваши имя, фамилия… Год рождения, место проживания… Где вы находились вчера, 22 марта, в промежуток времени между 11:00 и 15:00?
– Вчера в это время я находилась на работе.
– Кто это может подтвердить?
– Мои сотрудники, – Катя назвала несколько имен.
– Проверим. Откуда вам стало известно про убийство, произошедшее вчера.
– Я же говорила вам, из своего сна…
– Что вы мне тут ерунду городите? Отвечайте конкретнее.
– Да я и говорю конкретнее. Поймите. Меня с самого детства, лет с шести, начали мучить по ночам кошмары, в которых я ясно видела, как кто-то кого-то убивает, над кем-то производит насилие. Я стала плохо себя чувствовать, поделилась с родителями, и они отвели меня к детскому психологу. Но там мне стало только хуже, потому что приходилось пересказывать все те ужасы, что я видела ночью. Снова и снова переживать это состояние беспомощности и страха. Тогда через какое-то время я обманула психолога, сказав, что ее занятия со мной принесли результат, и я, наконец-то, перестала видеть кошмары. Хотя на самом деле они никуда не делись. Я просто замкнулась и держала все это в себе. Лет через пять я научилась выбрасывать из своей головы весь тот ужас, с которым просыпалась пусть не каждый день, но достаточно часто. А иногда мне удавалось настраивать себя так, чтобы вообще снов не видеть. Правда, это удавалось редко. Все это время я думала, что это просто сны, которые отображают мое, наверное, не совсем здоровое психическое состояние. Но, поймите, я боялась, что, если буду делиться этим с другими, меня сочтут за сумасшедшую и упрячут в психушку. Я и сейчас этого боюсь…
– Но буквально на днях, я сделала для себя открытие, – продолжила она после минутной паузы, – потрясшее меня до глубины души. Прочитав про серийного насильника, вы знаете эту историю, я вспомнила свои сны, которые видела после каждого его преступления. Я видела все в деталях, будто бы была там сама. Ясно видела внешность женщин, подвергшихся насилию, видела негодяя, сделавшего это. Но что было до или после преступления, я сказать не могу. Только сам момент содеянного. Если не верите мне, я могу описать жертв и преступника. Знаю, нигде их фотографии не показывали.
– И тогда до меня дошло, – продолжала Катя, сделав глоток воды, предложенный ей Николаевым. Он внимательно слушал ее, сощурив глаза, – Меня, помимо моей воли, наделили, не знаю кто, даром видеть такое. Хотя, лучше бы этого не было. Честное слово. С этим так трудно… Сегодня я видела сон…
– Так, постойте, – остановил ее Иван Петрович.
Он встал, подошел к сейфу и достал оттуда папку с бумагами. Открыв ее, достал какие-то фотографии.
– Вы говорили, что можете описать потерпевших и преступника в деталях. Я сейчас о деле об изнасиловании.
– Да, – неуверенно произнесла Катя.
– Прошу вас. Опишите внешность первой потерпевшей. Вы же говорите, что последовательность событий в вашем сознании тоже отображена, не так ли?
– Так.
– Начнем. Я вас слушаю.
– Первая жертва – женщина лет тридцати, брюнетка, – начала Катя, глядя в одну точку перед собой, – волосы заплетены в косу, опускаются чуть ниже плеч. Одета в розовое платье, обута в светлые туфли. Лицо обычное. Ничем особо не примечательное. Хотя, нет, справа возле уголка губ – родинка…
Брови Николаево еле заметно поползли вверх. Но он тут же совладал с собой.
– Хорошо. Давайте, прейдём к внешности преступника.
– Ладно. Так… Мужчина лет тридцати, тридцати пяти. Высокий, худощавый. В первый раз, когда я его увидела, был одет в легкую светлую курточку, классические джинсы, кроссовки, какой фирмы не обратила внимание. Блондин, волосы коротко стрижены. Да, особая примета – продольный шрам на левой брови…
В этот раз Николаев не смог скрыть удивления на своем лице. Он молча повернул к Кате фотографию, которую держал в руках.
– Это он, – прошептала она, внимательно посмотрев на фотографию.
– Не знаю, девушка, откуда вы располагаете такими подробностями, но если это какая-то шутка, розыгрыш, то, я вам обещаю, что все шутники нехорошо пострадают…
– Да нет, нет, поверьте мне! Я говорю вам правду! Это все сны…
– Разберемся. Но для начала я хочу узнать от вас, что вам известно по вчерашнему убийству.
– Я могу рассказать лишь то, что происходило в момент уб… – Катя запнулась, – Что было до или после я не знаю. Могу описать лишь внешность убийцы и его жертв и то, как он их…
–Начнем с внешности. Достаточно главы семейства. Слушаю.
– Мужчина, возраст около пятидесяти лет, среднего роста, полноватый, с небольшими залысинами. Одет был в спортивный костюм, на ногах домашние тапочки. На безымянном пальце правой руки – золотая печатка с каким-то вензелем…
– Уф-ф. Это просто издевательство какое-то! А ну, признавайся, – резко перешел на «ты» Николаев, – с кем из моего отдела ты общалась? С Егоровым, Петросяном? С кем? Ну? Кто слил тебе информацию? Лещенко?
– Да ни с кем я не общалась. Никого я здесь не знаю, – взмолилась Катя. На ее глаза навернулись слезы.
– А ну марш отсюда! Да, и чтоб из города – никуда. Все равно найду, из-под земли достану, если надо будет. Я еще выясню, как секретная информация из отдела утекла и тебя проверю на причастность ко всем этим делам…
Катя, уже не сдерживая слез, выбежала из РОВД. Вернувшись домой, она упала на кровать и проревела до вечера в подушку. Немного придя в себя, она поклялась сама себе, что возобновит практику стирания нежелательных снов из памяти.
Николаев действительно приходил к ней на работу, опрашивал ее сотрудников. В подробности Катя не вдавалась, но после этого отношения с сослуживцами, и так не особо дружеские, стали более натянутыми. Катя стала подумывать об увольнении. Но так и не решилась на это. Лично ее Николаев не беспокоил, не вызывал в отдел, не звонил, ровным счетом – ничего. Понемногу все успокоилось, и жизнь потекла своим чередом, обыденно.
Через два месяца в ее дверь позвонили. Катя недавно пришла с работы и только-только поужинала. Собиралась отдохнуть у телевизора за просмотром очередного сериала. Она, нехотя, встала и пошла открывать дверь. На пороге стоял Николаев. Катя опешила.
– Здравствуйте, Екатерина. Извините за столь поздний визит. Вы позволите мне войти? Мне нужно с вами поговорить.
– Да-да, конечно. Проходите. Разувайтесь. Вам тапочки дать? – пригласила она Ивана Петровича.
Тот вошел в дом, переобулся и прошел за Катей на кухню.
– Чай будете?
– Не откажусь. Простите, не подумал взять что-нибудь к чаю, – повиноватился Николаев.
– Ничего. У меня есть шоколадка. Будете?
– Можно. Простите, еще раз.
Катя разлила чай в кружки, разломала шоколадку, положив кусочки в блюдечко. Они молча отхлебнули горячий напиток.
Николаев смотрел Кате в лицо, она же постоянно отводила от него взгляд. Наконец, Иван Петрович прервал молчание.
– Катя. Можно я буду к вам так обращаться?
– Пожалуйста.
– Катя, хочу принести вам свои извинения за то, как грубо я с вами обошелся при нашем первом знакомстве. Но в свое оправдание хочу заметить, настолько неожиданна и невероятна была эта история со всеми этими вашими снами, что я просто растерялся. Не знал, что подумать.
– Что же произошло, что вы изменили свое отношение к моей истории?
– Сейчас объясню. По порядку. Я никогда особо не задумывался ни о чем таком паранормальном до нашего случайного, я так понимаю, знакомства. Я почти всю свою осознанную жизнь провел в следственных органах, вел различные дела, и, надо отметить, довольно хорошо выполнял свою работу. Поймите, преступления, которые я пытался раскрывать и раскрывал, – довольно грязное дело, которое никто особо старается не афишировать. Но нынешний мир таков, что без каких-либо утечек подробностей расследований не обойтись. И в первую очередь этими утечками пользуются журналисты, телевизионщики, всегда довольно падкие на подобного рода информацию. Но не столь они в этом виноваты, сколько простой обыватель, которого так и тянет к чему-то ужасному, кровавому, шокирующему, щекочущему нервы. Их ко всему этому прям-таки манит, так сказать, будто мух на га… Г-м. Простите, словно мух – на тухлое мясо. А спрос рождает предложение. Вот журналисты всячески и исхитряются доставать тот или иной материал. Порой доходит до подкупа следака. А утечка в нашем деле может только навредить. Помочь тому же преступнику избежать всяческих ловушек, в которые мы, следаки, пытаемся его завести. Он же тоже что-то читает, телек смотрит, новости криминальные. Ему же интересно, насколько продвинулось следствие по его вопросу. А как это узнать, если не из новостей? А в итоге получается, что, как говорится, кто предупрежден, тот и вооружен. Оттого-то я так ревностно и отношусь к материалам какого-либо расследования, стараюсь, чтобы ничто, никакая информация, тем более преждевременная, не попадала в посторонние руки. А тут вы… Я же действительно подумал, что вы меня с кем-то из моих подопечных пытаетесь разыграть. Вот и вспылил. Да еще решил проверить вас по своим каналам. Парней своих чуть не поколотил, наорал на них. Но потом все, вроде, прояснилось. Они к вам, а вы к ним никакого отношения не имеете.
– Так что же изменилось в вашем отношении ко мне, к моим способностям?
– Проверяя вас и ничего не обнаружив подозрительного или предосудительного, мне ничего не оставалось, как предположить, а вдруг то, что вы мне рассказали, и правда имеет место быть. Порой, наверное, чтобы понять необъяснимое, надо заставить себя поверить в невероятное, думалось мне. А что? На всех углах твердят про разных там экстрасенсов, колдунов и прочую нечисть. К вам это не относится, Катя. А вдруг и правда вы обладаете даром видения, пусть через сны, чего-то, что происходит с другими людьми? Я понимаю, для вас этот дар – наказание. Уж не знаю, за что им вас наградили, но он есть, этот дар, и вы постоянно живете с этим, мучаетесь, пытаясь забыть об увиденном. А может, подумал я, вам просто надо это с кем-то обсудить, скинуть таким образом внутреннее напряжение. Вот и надумалось мне одно дело. Так сказать, предложение вам.
– И в чем оно заключается?
– Еще минуту, пожалуйста. Я хочу развеять последние сомнения. Для этого выполните одну мою просьбу.
– Какую? Я вас слушаю.
– Опишите мне убийцу семейной пары, про которую вы мне рассказали при нашей первой встрече. Поверьте, для меня это просто необходимо.
Катя посмотрела на Николаева и вздохнула.
– Хорошо. Я сделаю, что вы просите. Это был человек, мужчина, около сорока лет, очень полный, можно сказать рыхлый, черноволосый, без седины в волосах. Лицо непримечательное. Трудно что-либо было дать точнее в его описании, но есть самое главное. На левой руке у него отсутствует часть среднего пальца…
Николаев аж задрожал от охватившего его возбуждения.
– Да, да, Катенька. Это он, действительно он. Сейчас объясню. Мы задержали его на днях. Не буду вдаваться в подробности следственных мероприятий, но мы вычислили предполагаемого убийцу. Им оказался партнер по бизнесу потерпевшего. Он уже во всем сознался под весом неоспоримых доказательств. Там были свидетели и все такое. Но не это важно сейчас, Катя. Вы рассеяли все мои последние сомнения по поводу ваших, так сказать, способностей. И сейчас я хочу предложить вам сотрудничество с правоохранительными органами.
– Что? – изумилась Катя, – Как вы себе это представляете?
Николаев встал и прошелся по кухне.
– Я понимаю, выглядит это несколько абсурдно, из разряда мистики или фантастики. И, честно сказать, я ни с кем по этому поводу не советовался. Да меня сразу засмеют в лучшем случае, а в худшем упекут, как вы однажды выразились, в психушку. Я предлагаю вам неофициальное, негласное сотрудничество только со мной. Нет, не потому что хочу использовать вас в своих корыстных целях, как тайное оружие, хотя и это тоже, а лишь по вышеизложенным рассуждениям. Вашим способностям нет логического объяснения, поэтому с нами вообще разговаривать на эту тему не станут. Примут за психов. Вы согласны с этим?
– С чем? Что нас примут за психов, или что мне стоит согласиться с вашим предложением? – удивилась Катя.
– Да. И то, и другое. Ну так как?
– Все это так неожиданно. Мне надо подумать.
– Конечно-конечно. Думайте, сколько вам нужно.
– А если я соглашусь, я сказала, если, то как, по-вашему, все это будет выглядеть?
– Да, – Николаев все еще находился в возбужденно-оживленном состоянии, – Я вот как понимаю, поправьте меня, если это не так. Ваши способности видеть преступления, их жертв и преступников не выходят за пределы нашего города…
– В целом получается, что так, – перебила его Катя, – но редко, очень редко, я вижу то, что происходит и в других городах и даже странах. Правда, в этом случае я не могу точно понять, где.
– Вот и отлично! То есть не отлично, – смутился Николаев, – а… Ну, не знаю, как сказать.
– По-моему, я вас поняла, – успокаивающе проговорила Катя.
– Спасибо, Катюш. Понятно, что моя деятельность ограничена только нашим городом. Поэтому я смогу действовать лишь здесь. Но и это уже что-то. Да, несомненно, очень жаль, что вы не провидица, не видите, что могло бы случиться, а лишь то, что уже случилось. Но помочь найти преступника, ускорить его поимку – это вовсе немало, как могло бы кому-то показаться в нашем случае. Простите, но я твердо убежден, что возмездие за совершенное должно быть неотвратимым, и чем быстрее эта неотвратимость произойдет, тем лучше. Лучше всем, мне, вам, родственникам жертв насилия, обществу, если хотите.
– Я понимаю. Так что же я все-таки должна буду делать? – спросила Катя.
– А то, что вы сделали только сейчас. Описывать в деталях все, что вы увидите во сне. Остальное – моя забота. Я понимаю вас, это будет тяжело – вновь переживать пережитое ночью. Но в случае успеха нашей миссии, уверяю вас, вы получите огромное моральное удовлетворение от осознания, что приложили немалые силы в свершение правосудия, что сыграли отнюдь не последнюю роль в этом деле. Да, ваше участие останется незримым для всех, но разве вы тщеславны?
– Пожалуй, нет, я не тщеславна. И да, я согласна с вашим предложением, – решительно сказала Катя, вставая из-за стола и протягивая руку Николаеву…
Прошло три года. Хорошо, думала Катя, что моя голова не может уместить все, что ежедневно происходило в мире. Иначе, можно было бы сойти с ума. В основном она видела лишь то, что происходило здесь, в ее родном городе. И то не всякий раз. Понять, почему она отмечала в своем сознании тот или иной случай, не представлялось возможным. Но что было, то было.
Катя активно сотрудничала с Николаевым. Страх от виденного по ночам никуда не делся, но ей и вправду становилось намного легче, когда она узнавала, что ее помощь действительно пригодилась. С подробностями своей работы Николаев с Катей не делился, да ей это и не было нужно. Достаточно было знать, что дела закрывались. Само следствие по ним шло гораздо быстрее. Задержанные Николаевым преступники довольно быстро «раскалывались» на допросах, ошеломленные от пересказанных негодяям подробностей их преступлений, известных, как они надеялись, лишь им самим. У них создавалось впечатление, будто кто-то незримый находился в тот момент рядом с ними и все записывал на видеопленку, которую после передавал следственным органам. Обескураженные, они чаще быстро сдавались. Были, конечно, и крепкие орешки, но и к ним находили определенный подход.
Обычно, преступниками оказывались люди из ближнего окружения потерпевших. Тогда дело заканчивалось довольно быстро. Были случаи, когда судьба сталкивала абсолютно незнакомых людей. Тогда следствие затягивалось, но Николаев был твердо уверен в успехе расследования. Просто нужно было время, а образ и внешность преступника ему уже были известны.
Ивану Петровичу присвоили звание подполковника, предложили руководящую должность, но он, отказавшись, продолжал работать со своим отделом, так сказать, в поле. Процент раскрываемости вырос до невероятных показателей, которых не было никогда и нигде в стране.
Николаев не посвящал в подробности Катю, но ежемесячно переводил ей небольшую сумму денег, которая, впрочем, была вдвое больше той, что сама она получала на основной работе. Когда Катя попыталась отказаться от дополнительного заработка, Николаев весомо заявил, что любой труд должен быть вознагражден. После недолгого спора Катя смирилась с этим и с тем, что Николаев наотрез отказался объяснить, откуда брал для нее эти деньги.
Самое главное, Катя стала чувствовать себя нужным человеком, способным совершить что-то важное не только для себя, но и еще для кого-то. Пусть никто не знает, что она делает, чем она занимается (Катя, действительно, была далека от понятия «тщеславие»), зато она впервые в жизни была полностью в согласии сама с собой.
И вот однажды утром что-то пошло не так. Определенно что-то изменилось, но Катя никак не могла понять, что. Она проснулась, но еще долго лежала в кровати, размышляя над своим сном и тем, что в нем было такого, что не только напугало, но и насторожило ее.
Она вновь видела смерть. Нет, она впервые видела две смерти, разделенные по времени, но произошедшие в один день и как-то связанные друг с другом. Такого раньше не бывало. И что? Это все, что ее встревожило? Нет, было еще что-то, чего она пока понять не могла. Что же это могло быть? Надо сосредоточиться и разложить все по порядку, по полочкам.
Начнем с первого случая. Вот по лестнице жилого дома люди в форме правоохранительных органов сводят вниз на улицу какого-то мужчину. Лицо мужчины до боли знакомое, но пока не вспомнить, кто это. С двух сторон его крепко держат за руки. Спереди и сзади идут по одному сопровождающему. Пройдя несколько пролетов, они подошли к выходу из подъезда.
Все это она видит, будто находится в этот момент рядом с ними. Она может оглядеться и при желании рассмотреть любые детали обстановки, детали лиц и фигур, спускающихся по лестнице, детали предметов, может прокрутить произошедшее заново, как кинопленку.
Казалось бы, что могло произойти не так в этой ситуации? Но нет. Люди выходят на улицу, и в этот момент страшный удар по голове опрокидывает сопровождаемого мужчину на асфальт. Из его головы обильно течет кровь. Он мертв, а рядом с его головой валяется красный кирпич, проломивший черепную коробку. Вокруг суета, крики, откуда-то появились репортеры с микрофонами и видеокамерами (наверное, ждали на улице). Люди в форме поднимаются на крышу в поисках того, кто мог сбросить этот самый кирпич. Но никого там не находят, не находят даже следов пребывания там кого-либо.
Изображение меркнет. Сон закончился. Катя вновь начинает прокручивать в голове его содержание с самого начала, но смотрит на него с другой стороны, с другого ракурса, с другого места, с улицы перед подъездом. Откуда здесь репортеры с камерами и диктофонами? Неважно. Вот, открывается дверь подъезда, и выходят люди. Катя поднимает взор вверх, на крышу дома. Ничего не видно. Хотя… Вроде, как мелькнула какая-то бесформенная тень. Мелькнула и пропала. А вот и кирпич, летящий прямо на голову… Стоп! Это же тот самый актер, которого судят за наезд на человека!
Так, еще раз. Если получится, то надо попробовать оказаться на самой крыше за миг до трагедии. Начали. Вот оно! То, что тревожило и не давало покоя. На краю крыши расположилось нечто, лишь отдаленно напоминающее человека, во всяком случае по форме, но явно человеком не являющееся. Это была полная, даже, может быть, абсолютная чернота, облаченная в человеческий силуэт, трепещущая по краям своей формы небольшими языками черного пламени. Только силуэт, ни глаз, ни рта. Ощущение, что фигура смотрит вниз. На краю лежит красный кирпич. Вот фигура толкает его ногой, и (опять ощущение) провожает его полет взглядом. Затем фигура медленно растворяется в воздухе, бледнеет, становясь все прозрачнее и прозрачнее, исчезает совсем.
Еще раз посмотрим на все произошедшее с крыши, но с другой ракурса. Картина все та же. Черный силуэт, исчезающий в конце сна.
Такого никогда не было. Всегда Катя ясно могла вспомнить внешность преступника, а тут… Ладно, потом. А сейчас вспомним второй сон, который как-то связан с первым. Хотя странно. Никогда раньше не было (не было?) двух снов за одну ночь. Ладно, начнем.
Мужчина в дорогом стильном костюме открыл входную дверь в квартиру и прошел внутрь. Красивая мебель, роскошная обстановка. Но не это привлекает внимание. В комнате возле стены стоит все та же фигура с черными всполохами по краям своего тела. Фигура будто смотрит на хозяина квартиры и чего-то ждет. Ее видит лишь Катя, а мужчина проходит мимо фигуры, не обращая на нее никакого внимания. Человек достает смартфон, поднимает с журнального столика зарядное устройство, подключает его к смартфону через соединительный кабель и идет к стене, на которой находится электрическая розетка, прямо к пугающему Катю черному силуэту. Вставляет зарядное устройство в розетку. В этот миг рука черной фигуры сжимает блок питания зарядного устройства. Оно с небольшим хлопком взрывается, летят искры, а внутренности блока соприкасаются с ладонью мужчины. Его передергивает, все тело судорожно напрягается, и он отлетает в противоположную сторону, неуклюже падая на пол. Человек мертв. Его поразил электрический разряд. А черный силуэт медленно растворяется в воздухе. Он исчез.
Что это за фантом? Откуда он взялся и куда исчезает?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/andrey-vitalevich-pozdnyakov/nevolnyy-nositel-68298869/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.