Главная страница | Мистика | Безликие

Безликие
Зара Дар
Перенаселенная Земля не выдержала и отказалась кормить человечество. Внезапный дефицит ресурсов потребовал решительных действий. Всем спать! Немногие получают право проснуться и причинить добро остаткам цивилизации. Это “добро” обернулось очередной трагедией. Смертельной болезнью, от которой нет спасения. Но человечество не соглашается проиграть! Талантливые студенты Академии Сна создадут Портал в другую реальность и перенесут в нее оставшихся в живых. Идея неплоха. Изменить квантовую суперпозицию проявления живой материи опытным сновидцам несложно. Так чего они мрут-то?Последняя группа недоучившихся студентов – последняя надежда человечества. Может и справятся, если не умрут после повреждений в криосне. Зато этим везунчикам можно экспериментировать без ограничений и доступны все оставшиеся ресурсы. Жаль что времени осталось немного. А может успеют? Они же – гении Снов? Внимание: мои герои иногда ругаются. Приступая к чтению, вы подтверждаете, что вам 18+

Зара Дар
Безликие

Пролог
Резкий звук сирены перечеркнул зигзагами молний мертвую пустыню. Выпрыгивающие из синих рамок порталов чешуйчато-когтисто-зубастые монстры на мгновенье застыли на месте, а потом хаотично заметались по бессмысленным кривым.
Похоже атака откладывается. Нависший над головой огромный звероящер тоже так подумал и захлопнул раззявленную слюнявую пасть с тройным частоколом острых вонючих клыков.
Передумал меня кушать? А я – нет. Не кушать, конечно. Перекатился вбок, вскочил на ноги и полоснул когтями по шее зверюги, рассекая непривычно мягкую чешую. Ожидаемого фонтана багровой крови не случилось. Так, несколько вязких темных капель из развалившийся синей плоти. Фигура зверюги заколебалась, пошла волнами. Монстр чмокнул, как будто послал прощальный воздушный поцелуй, и начал распадаться на ломтики.
Неожиданный поворот экшена принес невольное облегчение. Монстров было слишком много для этой локации.
Роан перевел дыхание и огляделся. Бесконечная плоскость темно-синей пустыни покрывалась трещинами. Отдельные куски поверхности начали превращаться в камни и, беззвучно отрываясь от земли, взлетать в небо стремительными метеоритами. Звероящеров ломало на части, скручивало и затягивало в дрожащее марево искажений, струящееся из разломов.
Вроде никаких заклинаний не использовал. Ну, ладно, потом разберусь что я сделал. А сейчас… Победа?
Он встряхнул лапами и сгустки крови и кишок полетели в стороны, превращаясь в прозрачные дымки и исчезая вместе с кусками пространства.
Огляделся. А где переход на следующий уровень? Портал должен был открыться рядом, почти.
Мощное тело звероящера, которым был Роан в этом сне-фильме, сотрясалось от боли, изрезавших тело ран и навалившейся слабости. Бегать по локации и искать переход на новый уровень, который автоматически исцелял и обновлял жизни, сил не было совсем.
Чёртов переход. Почему не появляется?
Неужели еще одна атака?
Роан зарычал на черное небо. Не выдержит он. Программа должна это видеть и перекинуть на новый уровень.
Но, вместо ожидаемой картины джунглей, кажется они должны быть следующими, пустыня продолжала рассыпаться на постепенно исчезающие фрагменты.
Да что, черт возьми, происходит?

***

Внимание! Тревога! Опасность!
Определить источник нарушений.
Сенсоры отключены.
Видесканирование отключено.
Датчики отключены.
Источник тревоги не определён.
Запрос дежурному оператору.
Ответ отсутствует.
Оператор отсутствует.
Проверить периферийные устройства.
Связь нарушена. Ответы искажены.
Необходимо присутствие живого оператора.
Поиск субъекта с повышенной нейроактивностью.
Субъект найден. Т-264. Роан.
Аварийное пробуждение!
Активировано.

***

Две металлических клешни резко выдернули капсулу гибернации из ячейки Т-264 и плавным движением опустили в давно, очень-очень давно не использовавшуюся люльку срочной активации.
Манипуляторы люльки с лязгом пришли в движение, подключили шланг воздуховода, который тут же задергался вдувая внутрь капсулы бодрящую смесь, и срезали заблокированный замок.
Запотевшая крышка со щелчком распахнулась. Из распахнувшегося на станине люка выскочил пучок щупалец, с прозрачными цилиндрами, наполненными, или нет, жидкостями и торчащими из них иглами и устремились к бледному телу человека, утопающему в полужидкой фиолетовой субстанции.
Захлюпал насос в подключившемся к капсуле сбоку шланге, пытаясь высосать гель и очистить тело. Надвинувшаяся сверху огромная прямоугольная лампа загорелась обжигающим красным светом, стремясь как можно быстрее поднять температуру размораживающегося тела.
Насос внезапно захрипел, шланг задергался и отвалился, демонстрируя торчащий из него твердый кусок чего-то черно-синего.
Огромная лампа запела тоненьким голоском сгорающей проводки, задымилась и, пыхнув прощальной вспышкой, резко отвернулась вбок.
Щупальца приподнялись, как клешни атакующего насекомого, вздрогнули и единым движением вонзили тонкие жала игл в выступивший из фиолетового геля живот человека.
Тело содрогнулось и задергалось. Присоски, сплошь покрывающие голову с резким чмоканьем втягивались в изголовье капсулы. Маска в потеках геля, сползла с лица и человек с хрипом и свистом втянул воздух.
Щупальцы меддока, а это были именно они, резко выдернули иглы и, собравшись в кучку, мгновенно втянулись в станину. Люк захлопнулся, сигнализируя завершение процедур.

Аварийное пробуждение выполнено.

Люлька поднатужилась, заскрежетала и, с натужным лязгом давно не использовавшихся механизмов, перевернула капсулу.
Тело человека шмякнулось на пол и покрылось свалившимися сверху платами фиолетового геля.

Аварийное пробуждение завершено.
– Оператор Т-264 Роан ответьте!
Ответ отсутствует.
Связь отсутствует.
Ожидание вероятной активности оператора.
599… 598… 597…

Фрагментарные образы пустыни, кусков монстров, анти-метеоритов внезапно растаяли в беззвучной черной вспышке. Роана закружило и куда-то понесло в обжигающем фиолетовом водовороте. Его сжимало и одновременно разрывало на части. Короткие вспышки боли пробегали по всем мышцам злыми взрывами. Покрывавшая тело чешуя неожиданно осыпалась. Из дрожащего марева исчезающей пустыни высунулась голова монстра и впилась всеми зубами в мягкий живот. Роан заорал и, извернувшись, пнул ногами проклятого монстра. Но удар пришелся в пустоту. Монстр, издеваясь, заскрипел и плюнул кислотой прямо в глаза. Роан не успел увернуться и завопил от обжигающей боли. Ммать! Глаза! Тут же его швырнуло в сторону и резко приложило о камень.

– Да чтоб твою!

Роан со всхлипом врезался в холодный железный пол и застонал.
Какие-то суки сперли пластиковый мат из-под капсулы и колено врезалось в острую шляпку криво завернутого болта. Он с трудом перевернулся на спину, хватая ртом воздух и попробовал отодвинуться от громыхающей сверху капсулы, все еще думая, что спасается от звероящера. Капсула со скрежетом начала поворачиваться обратно и задергалась, ощутив под собой мягкое человеческое тело.

– Внимание! Аварийное пробуждение!

Какого черта?
Капсула шевельнулась и неожиданно столкнула Роана вниз по настилу. Остатки геля послужили смазкой и скольжение оказалось быстрым и роковым – он врезался виском и плечом в острый бортик ограждения и отключился.
Пласты геля сползали на пол, обнажая синюшную кожу слишком долго спавшего тела. Резкое охлаждение после теплого сонного царства уютной капсулы вызвало дрожь.
Сон-фильм, в котором Роан радостно мочил толпу чешуйчатых монстров не хотел покидать разум. Перед закрытыми глазами мелькали когтистые лапы и чешуйчатые хвосты. Роану казалось, что здоровенная мерзкая тварь столкнула его в ледяную яму и готовится нанести решающий удар. Левая рука онемела, но Роан извернулся, нанес жесткий удар бронированным кулаком прямо в глаз монстра и… взвыл. Кулак врезался в холодный металл. Монстр заглотил руку и сжал челюсти. Острые клыки пронзили доспех и раздробили кости…
Роан задергался пытаясь вырваться…

Худой невысокий мужчина в коротких серых шортах вяло копошился в луже геля, натекшего из опрокинутой капсулы.

Разбуженный оператор с наивысшей на момент тревоги мозговой активностью функционирует некорректно.
Проверить состояние.
Активировать визуальный осмотр.
Дроны-контроллеры зала отсутствуют.
Поиск доступных устройств.
На данный момент доступно только звуковое воздействие.

Сирена взревела снова.

Чешуйчатый монстр, заглотивший руку до плеча и подбирающийся к голове, задрожал и начал таять. Сквозь рассыпающуюся картину ледяных торосов начали проступать мутные образы огромного зала, освещенного белыми прожекторами.

Только тут до Роана начало доходить, что он, кажется, уже не спит.
Он встряхнул головой и попытался больше открыть глаза, но гель, скопившийся в глазницах, вызвал непривычное жжение.
– Н-ну м-мать! – Простонал он и, попытавшись протереть глаза скользкими руками, промахнулся и ударил себя по уху. В голове загудело. Удар был не слабый, самое то, чтобы снести голову монстра. Тело еще не проснулось и действовало на автомате, по сценарию сна.

– Твою налево! – Роана перекосило. Ощутив, что лежит на спине на жутко холодном полу, он попытался повернуться на бок, но мышцы дрожали и повиновались с трудом. Да что за гребанное пробуждение? Капсула должна была вколоть стимуляторы, быстро приводящие в норму? Или он все еще спит? Неожиданный поворот сна-фильма?
Роан уронил голову на пол и затих. Перед сомкнутыми веками опять закружилась метель. Прямо в лицо сунулась чешуйчатая морда монстра и заревела, странным визгливым ревом. Одновременно она шумно выдохнула ему в лицо каким-то странным воздухом, пахнущим железом и машинным маслом.

Оператор продолжает саботировать тревогу. Уцелевший робот-уборщик был срочно вызван чтобы продуть оптические визоры оператора. Звуковой сигнал был переведен на динамик робота.
Проверить эффективность действий.
Реакция оператора заторможена.
Определить уровень тревоги.
Определить необходимость пробуждения второго оператора.
Данных недостаточно.
Ожидание действий оператора…
546…535…524…

***

Они слишком расслабились, проживая свои жизни в долгих снах. Какие тревоги? За триста лет спокойного существования все давно уже забыли про аварии. Да и что могло случиться в этом отлаженном, управляемым умным, поумнее людей, ИИ, мире Цитадели? Может просто чья-то капсула гибернации отказала? Чтобы ИИ не справился и включил тревогу? Не может быть. Разве что целая секция? Невероятно.
Черт! Надо было быстро встать и определить причину тревоги. Но тело не слушалось несмотря на вколотые по протоколу стимуляторы. Что за хрень вколола капсула?
Аварийное пробуждение никогда не было нежным и приятным. Но оно должно было быть эффективным! Набор уколов для того и был предназначен, чтобы почти мгновенно вернуть рабочее состояние. Не сработало. Или кто-то не обновил лекарства во время очередной профилактики. Просто “забыл” вставить новые ампулы.

– Суки. – Зарычал Роан. Нужного эффекта бодрости и работоспособности так и не возникло. В голове все кружилось и плясало. Внезапно разбуженные мышцы судорожно дергались, не давая нормально встать.
Попытавшись встать на четвереньки с тем, чтобы потом подняться, он почувствовал резкую боль в колене, а локоть левой руки внезапно подогнулся и он опять врезался лбом в металлический пол. Склизкие нашлепки с глазниц свалились на пол.
Захрипев, Роан выплюнул комок геля и и заморгал.

Неспособность управлять своим телом безумно раздражала, но еще больше взбесило насильное прерывание сна. Аварийное отключение программы, за которую он заплатил целых сто стеларов кстати, вело к полной потери данных в накопителе и разрушению кристалла. Он уже никогда не досмотрит этот потрясающий сон.
Проморгавшись, Роан мутным взглядом посмотрел на стену с дисплеями. Никаких россыпей красных огней не заметно. Похоже капсулы в порядке? Так какого?…

– Ну что еще? Какого буя меня подняли не в мою смену? – возмущенно завопил он в ответ на очередной призыв сирены и схватился за коленку, которая так некстати ударилась о торчащую под станиной шляпку болта. Тысячу раз он обещал себе ввернуть болт нормально. Но всегда благополучно забывал. Да и сам болт, спрятанный под матом, не взывал к срочности. А аварийное пробуждение, при котором капсула просто переворачивалась и выбрасывала тело на пол, на эту самую станину, было настолько маловероятным, что никакой спешки в принципе не было.
– Н-да, – Роан наконец-то принял сидячее положение и,щурясь и моргая, попытался рассмотреть коленку. Чертов болт разодрал кожу, рана сильно кровоточила.
– Да заткнись ты! – Заорал он в ответ снова завывшей сирене. – У меня тут своя авария!
Зажав рану, Роан с кряхтением поднялся и дерганой походкой поспешил к аптечке. Мышцы, несмотря на вколотые, может быть, стимуляторы, с трудом отходили от гибернации организма и двигались рывками, превращая ходьбу в какой-то извращённый танец больной обезьяны. В глазах все расплывалось и двоилось. Доковыляв до аптечки, Роан схватил щупальце медбота и, усевшись на пол, прижал его к колену. Слава ИИ, больше ничего включать не надо. Медбот присосался к больному участку и замигал индикаторами, попискивая и демонстрируя какие-то цифры на дисплее.
Чего-то долго он возится с простым ушибом. Что там сложного-то? – Роан с трудом сдерживал судорожные подергивания продолжающих оживать мышц. Наконец усилившаяся было боль в колене исчезла и щупальце, чмокнув, отвалилось.
Разглядывая затягивающуюся рану, Роан подождал пока немного успокоиться круговерть в голове и, встав с куда большей чем минуту назад уверенностью, дошел до кнопки отключения вновь заверещавшей сирены, со злостью ее вырубил.
– Такой сон! Сто стеларов! – простонал он и посветлевшим после уколов меддока взором недовольно уставился на огромную стену с индикаторами, которая показывала состояние каждой, каждой, мать ее, капсулы!
– Ну, и что тут может быть не так?
Вообще-то все было “не так”. Зеленые огоньки может и были на каких-то экранах, но разглядеть их среди тысяч желтых было невозможно. А желтые огоньки, обычно означающие превышение нормы сна, давно уже никого не беспокоили.
– Хм. Все спят. Вроде бы нормально все. – Пробубнил Роан и отвернулся даже не стараясь рассмотреть цифровые показатели на ближайших дисплеях. Все равно все вокруг расплывалось и дрожало, зрение не спешило приходить в норму.
– Лучше спать, чем голодать! – Пробурчал он избитый слоган и все-таки снова уставился на экраны.
Щурясь и моргая, Роан попытался поискать красные огоньки на обозримом участке стены из дисплеев, но это было бесполезным занятием в его состоянии. Может его и выбросило из глубокого сна, но разум и зрение не спешили выплывать из тумана.
Да какого черта тут могло произойти? В памяти всплыли строчки протокола. Он вздрогнул. Как же он забыл? Сразу надо было запросить систему! Идиотский сон!

– Система, общий статус! – Заорал он в потолок.
– Состояние удовлетворительное. – Ответил бесстрастный механический голос.
– Причина тревоги?
– Причина тревоги не идентифицирована.
– Та-ак, ладно, – Закипая, Роан окинул взглядом огромную информационную стену с тысячами дисплеев, информирующих о состоянии каждого спящего.
– Мать твою! – Зарычал он. – Ничерта не вижу!
Огоньки просто сливались в сплошные полосы. А дроны, облетающие и осматривающие стену-пульт, и обязанные показывать проблемный участок, были черт знает где, может и на извечной профилактике. Ни одной падлы не крутилось поблизости. Никто не спешил объяснить причину тревоги. Ну не лезть же на платформу и облетать все самому?
– Да ну на…! – Сплюнул Роан. И заорал вместо отключенной сирены. – И вообще это обязанность дежурного! Где этого Ириса носит?
Шатаясь, приседая, подпрыгивая и от того приходя в еще большее раздражение, он направился к боксу операторов с дисплеями, выводящими основную информацию, может там что-то понятнее будет, на ходу кляня прячущегося внутри гадского оператора. Если он там вообще есть сейчас. По пути он все-таки поглядывал на индикаторы стены, но ничего особенного не замечал. Желтые и желтые.
– Если это шутка.... – Роан почти добрался до двери каморки и обессилено прислонился к стене, переводя дыхание. Непонятно что ему вкололи, но для активных действий по сигналу тревоги он явно не был пригоден. Еще и колено опять разболелось.
Конечно, после первой помощи медбота надо было посидеть в покое минут пятнадцать хотя бы, но клятая сирена… Надо было сначала ее отключить…
Роан почувствовал, что его прямо затрясло от злобы. Нестабильные эмоции – тоже результат аварийного пробуждения – требовали немедленных действий. Физических.
Захерачить бы кулаком в наглую морду! – Подумал Роан и сам ужаснулся тому удовольствию, с каким он представил как его кулак вламывается в чистенькое бледненькое лицо Ириса и превращает его в кровавое разноцветье с нарушенной симметрией.
Жуткое дерьмо! Как мне только в голову пришло? – ужаснулся он, одновременно осознавая, что руки его сжимаются в кулаки, а внутри растет злобная уверенность в необходимости ударной терапии для клятого дежурного.
Остатки резко прерванного сна-фильма, в котором он активно разхерачивал чешуйчатые морды кулаками, не спешили покидать мозг. Но Роану даже в голову не приходило, что его возмущение находится под влиянием надуманной реальности. Он был уверен, что физическое объяснение прав и обязанностей оператору, последних особенно, крайне необходимо.
Роан еще раз обвел взглядом спокойный зал, огромную стену дисплеев с желтыми огоньками. Все нормально, вроде бы. И посмотрел на свои руки, на сжатые кулаки. Мышцы на ногах подергивались, колени предательски подгибались, спина застыла колом, зато в руках чувствовалась сила, способная сокрушить не только нос этому Ирису…
С трудом разжав кулаки, Роан уставился на закрытую дверь операторской, пытаясь представить чем там Ирис сейчас занимается. Чем вообще можно заниматься на дежурстве, если система по непонятной, мать ее, так и непонятной тревоге, разбудила его помимо оператора? Он немного помедлил перед тем, как нажать сенсор двери, стараясь успокоиться.
Но спокойствие осталось там, в капсуле гибернации, вместе теплым ложем и сладким сном-фильмом. Мерзкая дрожь мышц вкупе с ноющей коленкой и противным осознанием того, что до условной зарплаты еще три цикла, а он все потратил и, как выясняется, впустую, подбиралась к горлу, дергая его судорогами коротких глотков, и сжимала виски. Как он теперь объяснит перерасход энергии, когда опять придется ложиться в гибернацию? Наверняка эта тревога – какой-то сбой. Ведь вычтут же из зарплаты, суки, это ж почти вся зарплата…

К черту спокойствие! – Прошипел Роан.
Система! Статус! – Снова заорал он, глядя на дверь с мирным зеленым индикатором. Значит оператор на месте и у него все в порядке, да?
– Состояние удовлетворительное. – Опять ответил скрежещущий механический голос.
– Причина тревоги?
– Причина тревоги не идентифицирована.

Черт. Ну не спит же он сам в самом -то деле? Ну не снится же ему это все?
Роан переступил с ноги на ногу и охнул. Колени неожиданно подогнулись и он чуть не упал, а резкая боль вновь открывшейся раны на коленке вполне убедила в реальности происходящего. Стукнувшись плечом о дверь, сполз на пол и схватился рукой за коленку. Во сне он не обращал внимания на подобные царапины. Правда и и такой боли там не было. А тут…
Он сжал пальцами рану и на мгновенье закрыл глаза. Воспоминания из сна вспыхивали дрожащими фрагментами картинок и мешали нормально мыслить. Вот черт! Все-таки сны от Ириса – это нечто, прямо-таки настоящая другая реальность. Стоят своих денег. Стелары! Ну конечно! Он тряхнул головой, стараясь вернуться в настоящее. Есть же протокол! Чуть ли не забыл.
Система, подтверди факт включения тревоги по неизвестной причине!
Подтверждаю.
Зафиксируй факт аварийного пробуждения техника-программиста Роана номер Тэ-двести-шестьдесят-четыре по причине тревоги.
Выполнено.
Проверь наличие оператора на посту.
Оператор на посту отсутствует.

Ага-а-а! Отсутствует значит? А дверь заперта?
Система, зафиксируй отсутствие оператора во время включения тревоги и аварийное пробуждение техника-программиста Роана номер Тэ-двести-шестьдесят-четыре в связи с этим.
Выполнено.
Вот так-то! – Роан хищно усмехнулся. Теперь по протоколу его не лишат зарплаты и, более того, если у Ириса не будет оправданий, платить, за все платить, придется этому паршивцу.

А что он может делать в запертой операторской, отключившись от системы и не реагируя на поднятую тревогу? Что? Да без вариантов! Конечно же создает очередной сон-фильм, чтобы продать подороже несчастным техникам, спускающим всю зарплату на красивые сказки, ну а куда еще сейчас стеллары-то тратить? Или… или он совсем свихнулся и решил устроить тренировочную тревогу?
Черт. Роан стер пот, не почувствовав, что рисует себе красные разводы испачканной кровью рукой. А ведь имеет право.
Он с трудом поднялся, опираясь на стену. Хорошо хоть мышцы уже не так дрожали. По позвоночнику потекли струйки пота. Непередаваемое ощущение соединения холодного металла и мокрой спины заставило рывком отшатнуться от двери. Он задрожал.

Оператор может устроить учебную тревогу в свое дежурство… И как там дальше… Без согласования? Что-то такое было же. Ни у одного оператора не хватало дурости устраивать учебные тревоги просто так. Раньше. Но ведь это же Ирис. Непризнанный гений. Идиот. Может он сука решил охренительно пошутить и теперь возбужденно похихикивая наблюдает сейчас за мной?!
А я лох… Забыл про все правила. Даже защитный костюм не одел, побежал в операторскую в одних трусах.
Перспектива лишиться зарплаты опять приблизила свое мерзкое рыло. Тут уже не только штраф за нарушение протоколов, тут уже дисквалификация грозит, с погружением в долгий сон. Только не это! Только не смерть от старости в темноте столетней гибернации!
Может все-таки была какая-то причина для тревоги? Может Ирис все-таки спит и что-то просрал?
– Ирис, черт, или ты идиот, или все-таки что-то просрал? Ну-ка выходи? – Злобно заявил он и уставился в теряющийся в полутьме далекий купол зала гибернации, отчаянно надеясь, что Ирис все-таки просто спит.
Тишина. Сирена молчит, дронов не видно, легкий шелест воздушных насосов и вентиляторов слишком привычен, не считается.
Роан улыбнулся. Не учебная. Ирис должен был или дверь открыть или продолжить учебный вариант – дронов запустить, прожектора включить… Хоть что-то…
– А если ты просрал… – Он запнулся, пытаясь представить невозможное – какую-либо ошибку в априори безошибочной и надежной аппаратуре зала гибернации, но воображение испуганно отказывалось предлагать варианты. – Да хоть что угодно просрал. – Роан с удовлетворением потер руки, размазывая никак не сворачивающуюся, стимуляторы, что еще, кровь и оскалился, включая внутренний калькулятор. – Ты, засранец, мне сейчас ответишь и за испорченный крис, и за разбитую коленку, и за то, что я тебе сейчас рожу твою смазливую скорректирую… – Пытаясь подавить вновь разгорающуюся истерическую злобу, Роан повернулся в двери и аккуратно приложил ладонь к сенсору, одновременно изо всех сил изгоняя из головы воображаемую картину как он эффектно со всей силы пинает Ириса в зад и тот со смачным хрюком влипает в экраны операторской…
М-да. Недаром Ирис брал такую цену за свои крисы со снами- фантазиями. Они настолько внушали человеку реалии сна, что выпутаться мозгу из навеянных ощущений и поведенческих паттернов было не так-то и просто.
Хоть в реальности Роан и был миролюбивым, почти, тихим техником-программистом, но его разум, загипнотизированный кровавым сном-боевиком и подстегнутый стимуляторами, возбужденно готовился надрать задницу хоть кому-нибудь…
Для начала ты с покаянными слезами оближешь мои тапочки. – Упоенно фантазировал Роан, продолжая давить на сенсор. Он посмотрел на свои ноги, пошевелил пальцами и осекся. Даже тапочки забыл одеть. Облизывать ноги? Его передернуло. Тьфу! Не хватало еще… Нет. Есть кое-что получше.
Ты мне подаришь тот самый крис, за триста стеларов! И мы, может быть… Может быть! Аккуратно спишем все на сбой системы.
Роан может и не умел создавать такие вот реалистичные сны, но зато он лучше всех понимал систему, и мог программно подправить некоторые… М-да. Не будем вспоминать…

– Да что за черт? – Роан с недоумением посмотрел на все еще закрытую дверь. – Ты что, совсем рехнулся? С хрена ты еще и сенсор заблокировал?
Ну все. Не-ет. Доносить куратору, что Ирис во время дежурства проспал сирену он не будет. Ирис заплатит кое чем подороже лично ему, Роану. И просто того самого криса за триста стеларов уже недостаточно. Пусть-ка Ирис раскроет секрет создания своих сверх реалистичных снов-фильмов. Придется ему поделиться своими алгоритмами и программами, а как иначе? Конечно придется! Вечный сон в альтернативе,а других вариантов у Ириса теперь вовсе нет, он никогда не выберет!
К злости примешивалась и зависть, и чувство торжества. Теперь он, Роан, тоже будет создавать сны-фильмы, с живым участием спящего, воздействующего на канву, а не только те убогие кино, ради которых и в капсулу залезать не имело смысла, проще на экране посмотреть, которые могут делают вообще все, хоть немного разбирающиеся в программировании осознанных снов.
А еще…, – он торжествующе ухмыльнулся, – а еще ты мне не сто стеларов вернешь, а все триста за испорченный кристалл! И еще два новых криса запишешь, за свой счет за то, что я сейчас прикрою твою задницу! Когда подлечишься.
Роан тряхнул головой, отгоняя всплывающие фантазии – отголоски кровавых битв во сне, мешающиеся со схемами как лучше отыметь Ириса, повернул рычаг ручного открытия и толкнул дверь.
Дверь не шелохнулась. Даже и тут запер. Что такого он может вытворять в операторской? Блокировать ручное открытие категорически запрещено. Ирис совсем свихнулся? Может он… того? Действительно застрял в своем сне? Но причем тут заблокированная дверь? Не-ет. Он все это наверняка проделал с каким-то умыслом. Просто не повезло ему. Наверное был кратковременный сбой вентиляции, или вообще генераторов, автоматом отремонтировалось, а по журналу не прошло, вот и получился непонятный сбой. Для контроля Система обратилась к оператору, оператор “отсутствует”, разбудила меня… Ирис конкретно попал. Воображаемые цифры выкупа молчания подросли на порядок.
– Ну… Щас ты у меня… – Роан отступил от двери на шаг, выпустил воздух и вздрогнул, осознав, что собрался лупить кулаками по сенсору, разжал пальцы, посмотрел на ладони…
– Ну конечно, кровь на ладонях… – Во сне это было так привычно, что он и не подумал вытереть руки наяву. Он и сам-то уже столько ошибок наделал, что если бы кто видел… Надо будет стереть видеозаписи, сделаем сбой по системе немного обширнее. Может дверь не реагирует из-за крови на ладони? Автоматом включила блокировку?
Э-эх. Цифры выкупа его молчания поползли вниз. Может Ирис и не настолько идиот.
Ладно, сейчас разберемся. Роан огляделся и, за неимением ничего более подходящего, вытер руки о свои серые трусы. Вот так.
Ну, если блокировка из-за моей крови, то хотя бы за испорченные трусы и физические повреждения заплатишь. Расставаться с мечтой о секретах Ириса Роан не спешил. Тревогу-то он проспал!
Хотя какая там может быть причина? Ерунда наверное какая-то. Раздражение накатило с новой силой. Роан оскалился и с силой прижал руку к сенсору, даже поерзал по нему.
Ничего не изменилось. Дверь стояла намертво.
– Да какого черта? Чего тормозишь? – взревел он и пнул дверь. Не сильно. Не дурак же он лупить голой ногой по стальной махине от всей души.
Внутренности преграды щелкнули, послышался тонкий писк и Роан отшатнулся от внезапно вспыхнувших на дверной инфопанели огромных красных букв, даже не успев понять саму надпись.
Слишком это было дико, неожиданно, невозможно!

БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКОЕ ЗАРАЖЕНИЕ. ВХОД ЗАПРЕЩЕН.
Вдруг опять взвыла очнувшаяся сирена:
– Внимание! Бактериологическое заражение. Внимание! Опасность десятого уровня! Внимание…
– ЧТО?? Какое… какое в задницу заражение?? – Забормотал он пятясь от двери.
– Опасность десятого уровня. Не идентифицирована. Внимание! Срочно покиньте помещение!…– отреагировала система.
– Какое помещение покинуть? – Завопил Роан. – Там же за дверью….
– Фильтры воздуховодов выведены из строя. Защита отключена. Немедленно покиньте помещение!
– Тут же…
– ЧТО?!! Общий воздуховод! Заражение!
Мозг Роан охренел – реальность смешалась со сном – кровь, опасность, угроза!

А голос системы продолжал бубнить, нагоняя ужаса.
– Немедленно покиньте помещение! Внимание....
– Я не могу покинуть помещение! – Заорал Роан. – Некуда идти!
Что-то щелкнуло. Механический голос захрипел. Помолчал и добавил.
– Рекомендуется надеть скафандр биозащиты.
Скрежет, щелчок… И наступила тишина. Только красная надпись продолжала тревожно мигать.
– Вот дерьмо! – Роан взвыл и понесся к хранилищу. Какое колено?! Он помчался на сверхзвуковой скорости, так ему мнилось, к боксу, в котором должны были быть костюмы биозащиты. Наверное… Должны быть…
Но реальность не отразила фантазий мозга. Мышцы сокращались все еще с трудом, и отзывались на команды мозга довольно причудливыми движениями. И у него получались лишь ныряющие рывки и скачки той самой больной обезьяны, которая к тому же еще и одурела от ужаса. Ладно хоть в правильном направлении ковылял.

А-а-а, сраное аварийное пробуждение, что толку, если я даже скафандр быстро одеть не смогу, – заныл Роан, спотыкаясь добежав до хранилища и едва удерживаясь от истерики.
Остатки сна, в котором он был все-таки, хоть и придуманным, но героем, торопливо развеивались.
Реальность со своими холодными металлическими поверхностями, и неисправными фильтрами воздуховодов навалилась со всей своей откровенной неизбежностью. Это уже был не какой-то пустяковый сбой. Это была конкретная жопа. Лично ему. Ладно спящие, у капсул есть свои фильтры. Но он то! Даже про костюм защитный не вспомнил. Голый! В трусах! С хрена он побежал в операторскую в таком виде? Вот черт! Он почувствовал себя слабым, очень слабым и категорически уязвимым. Казалось, что невидимые бактерии уже копошатся по всему обнаженному телу и даже заползли под резинку трусов!
Впечатавшись всем телом в бокс с костюмами, задыхаясь, Роан рванул запор на двери, которую не открывали уже не один десяток лет. Если и тут не сработает….
О чудо! Полуметровая дверь медленно отворилась, открывая засветившиеся ниши. Подсветило целых пять костюмов, скорее – скафандров высшей защиты. Остальные были темными, на их нишах печально мигали красные огоньки. Неисправны. Впрочем Роану и одного хватило бы, лишь бы работал.
На панелях ниш бегали огоньки. Наверное шел процесс оживления этих монстров.
Хотя бы один… Роан затаил дыхание. Пульс бился в висках, вторя только одно мысли – хоть бы один рабочий…
Наконец-то! Есть! Есть!
Даже на двух скафандрах засияли зелененькие огоньки. Рабочие! Умничка система! Не подвела. Роан чуть ли не прослезился от радости, но тут же замер.
А как.. А что…. Черт! Черт!
Он уставился на этих давно забытых монстров и сжал зубы. Он не помнил, что надо делать! Как с этим обращаться? Как залезть в этот реликт?
К счастью паниковать было рано. Как только он нерешительно подковылял к ближайшему скафандру, тот приглашающе раскрылся. Работает! Автоматика работает!
Роан затаив дыхание, залез в штаны и замер ожидая закрытия. Но скафандр никак не реагировал. И никаких подсказок! Твою же налево! Старье!
С трудом он заметил, что внутри раскрытой грудной панели слева тускло замигали какие-то три выпуклости. Что это значит? Автоматику заклинило? Сообщение о неисправности? А бактерии-то ползут! Роан опять вспотел от ужаса. Может лучше в другой скафандр залезть? Или тут ручное управление какое-то? Надо попробовать…
Дрожащими руками руками он нажал все три по очереди. Сзади что-то зашелестело, скафандр с легким скрипом закрылся, шлем щелкнул, срастаясь с туловищем и Роан, всхлипнув, обмяк, ощущая, как по его телу прокатываются волны дезинфицирующего геля. Работает!
Внутренние манжеты мягко обхватили предплечья, лодыжки, голову аккуратно сжал какой-то обруч. Несколько секунд – и перед глазами побежали какие-то столбцы цифр. Радостно смаргивая слезы счастья, Роан бездумно смотрел на цифры. Понимать их он не стремился. Достаточно было осознания, что теперь он в безопасности, теперь он будет жить.
Теперь он может пойти и выяснить что там случилось в операторской.

Еще пара уколов – и мозг почти освободился от цепкого сна, перестал путаться в реальностях.
И вот тут-то Роан, тихий программист, любящий быть героем только в своих снах, понял, что теперь настал его час. Он выпрямился, расправил плечи, насколько это было возможно в скафандре и попытался гордо задрать подбородок, прислушиваясь к внутреннему зову трубы героев.
– Это, сука, судьба. – Прошептал он, вдохновляя себя подвиг. – Раз из тысяч других разбудили именно меня – значит такая моя сраная карма.
Хотя, что тут гадать – система выбрала бойца с повышенной нейроактивностью. А именно таким он и был, в своем сне-фильме. Доравлекался.

Хрен откажешься от выяснения в чем дело… – Роан продолжал уговаривать себя, собираясь с силами и решимостью. Ему придётся ликвидировать проблему, какой бы она не была. Отправляться в отстойник долго-спящих из-за невыполненной работы и ждать там пока не сдохнет, он не собирался.
Под воздействием лекарств, которые заботливо вкалывал меддок костюма, он чувствовал, как его дыхание успокаивается и сердце бьется ровнее.
А может это все-таки проделки Ириса? – Мелькнула мысль. – Вдруг он начитался методичек и решил устроить учебную тревогу? Нажал красную кнопочку?… Потренироваться решил, гад?… Ну, тогда я этому поганцу устрою…
Почти убедив себя в том, что ничего страшного на самом деле не случилось – система-то замолчала! – Он уверенно направился к каморке операторов. Тело двигалось не то чтобы совсем легко, но гораздо послушнее и быстрее. Вот теперь он действительно летел, почти. Еще бы! Препараты, которые, о чем Роан и не подозревал, применялись только в экстренных ситуациях, не только провели экспресс лечение, но и отключили боль и чувство страха, ускорили все реакции в организме и превратили его в супергероя. Ненадолго.
А еще – они спасли ему жизнь.
Но об этом Роан узнал позднее.
Сейчас ему надо было разобраться с Ирисом, который, Роан почти поверил, специально устроил эту тревогу.
– Сейчас разберусь, Ирис, что ты там учудил! – зло подумал он и, отводя глаза от красной надписи, все-таки страшновато смотреть, приложил перчатку с внутренним сенсором к панели.
На этот раз дверь каморки без задержки скользнула в сторону. Роан, несмотря на обретенные героизм и решимость, заглянул внутрь о-очень осторожно.
Вначале, из-за царящей внутри плотной темноты, даже экраны, что удивительно, были погашены, он ничего и не увидел.
– Свет – рявкнул он через динамики скафандра.
Автоматика отреагировала мгновенно, но как-то бестолково – тусклый свет всего лишь трех включившихся панелей еле пробивался через слой какой-то грязи и толком ничего разглядеть не получалось.
– Что за хрень? Ничерта не видно!
С растущей тревогой Роан схватился за пояс костюма-скафандра, нащупывая прикрепленные гаджеты.
– Черт! Что-то же должно быть!
Конечно, он бы предпочел какое-нибудь оружие, просто держать в руке хотя бы, для спокойствия и уверенности. Но, к счастью, оружия не было. Только фонарь и висел сиротливо на одном из карабинов.
“К счастью”, потому что, когда Роан включил все-таки фонарь, увиденное его настолько потрясло, что только отсутствие оружия и удержало его истерической стрельбы по всему вокруг, которая только усугубила бы ситуацию.

Черная гниль… Это было самое худшее, что могло случиться в отделении гибернации.
Роан почувствовал, что отсутствующие на бритом черепе волосы встали дыбом, а сердце ухнуло куда-то в пятки. Меддок обеспокоенно пискнул и вколол что-то еще. Но никаких изменений Роан, с ужасом взирающий на давно забытую угрозу любого биологического организма, не почувствовал. Он медленно пятился, выхватывая метающимся лучом света все новые подробности.

Гниль, которая поражает, а проще говоря, жрет с концами любую органику, гниль, способная проникнуть, просочиться в любую щель, покрывала почти все поверхности в операторской. Откуда она появилась? Кто ее занес? Об этом думать уже было поздно.
Ведь достаточно было появиться лишь одной гнилостной бактерии, и остановить эту заразу уже было невозможно. Некоторые говорили, что она может проползти между молекулами и что никакие противодействия ей еще не изобретены. И, действительно, никаких лекарств, способных остановить гниение биологического организма, пораженного этой гадостью, не существовало.
Что же делать? Вот дерьмо! Откуда она взялась? Жопа-то какая! Что делать? – Мозг Роана метался по закоулкам памяти в судорожных попытках вспомнить хоть что-то полезное, как и луч фонарика по помещению.
Мозги аж сдавило от попыток вспомнить давно забытое.
“Черная гниль была обнаружена на дальней космической станции возле Нептуна. И она так напугала всех своими страшными свойствами и непобедимостью, что и станцию, и все спутники и корабли возле Нептуна единым приказом отправили прямиком на Солнце, а орбиту восьмой планеты на миллионы километров объявили запретной зоной.” – Всплывали в голове строчки из истории, позабытые за давностью лет, вызывая еще большую панику.

Луч фонарика попал на мертвый экран и бликующий свет отразился вспышкой в его мозгу.
– Как же я забыл? Конечно, солнечный свет! Гниль каменеет под солнцем! Солнце…

Вот только солнца на планете, плотно укутанной тяжелыми облаками, давно уже не видели. Да даже если бы и было… Сюда, в сектора гибернации ему все равно доступа нет… Разве что лампы…
– Конечно! Тупица! – Роан аж подпрыгнул от идеи. – Здесь же должен быть запас ламп солнечного света, да они вообще должны быть на каждом складе, теоретически… А есть ли они? Работают ли? А… успеют ли помочь?

Куда не попадало пятно света – везде, везде бугрились наросты этой черной гадости, они же облепили и экраны мониторов, закрыли все датчики.
Мозги сжались. А внутри пополз мертвящий холод. До Роана стало доходить, что никакими лампами тут уже не помочь.
Откуда эта срань пришла? Почему столько? Что с системой? Почему сирена сработала так поздно? – думал Роан, парализованный осознанием того, что он просто ничего не успеет, не сможет сделать. Его тело застыло, а паника внутри набирала обороты. Здравый смысл, остатки соображения, растекшийся слизью временный героизм – все это исчезало под давлением одной – единственной мысли
– Это конец. Полная Жопа. Всему. Человечеству. Даже бежать некуда.

Дрожащей рукой Роан осветил сиденье оператора и судорожно сглотнул, увидев черный, пузырящийся и шевелящийся бугорок. Это было все, что осталось от Ириса. Шел процесс переваривания-усвоения биологических остатков человека.
Когда до него дошло ЧТО он видит, Роан не выдержал, и его вывернуло прямо внутри скафандра.

К счастью, желудок был пуст, а скафандр приспособлен ликвидировать и не такие внутренние последствия. Но в конце-концов даже встроенный меддок не выдержал и ввалил еще одну дозу мощного успокоителя, потому что человек никак не мог остановиться, он корчился , давился и плевался, казалось, пытаясь вывернутся наизнанку.
Ноги как-то вынесли Роана из операторской, руки сами захлопнули дверь.
А перед его мысленным взором стояли сотни тысяч капсул гибернации, заполненные черной пузырящейся слизью.
Но когда Роан вспомнил, что в одной из этих капсул именно сейчас находится и его Мэйра, разум не выдержал, и он позорно отключился.
Скафандр с человеком внутри плавно опустился на пол, а меддок терпеливо ждал когда организм стабилизируется и можно будет привести его в чувства…

***

– Тук, тук, блямс, хрясь! – Глухие удары вырвали Роана из темноты забытья и он, вздрогнув от очередного укола, с трудом открыл глаза и увидел над собой размахивающего руками взбешенного Куратора в точно таком же скафандре.
Видимо, непросто было вернуть Роана в сознание. Янцвек аж покраснел от усилий.
Черт, Янцвек! Система, не видя никаких действий оператора, разбудила и его! Мне конец. – Подумал Роан как-то забыв, что его личный конец, маленького тихого программиста, уже не имеет никакого значения, и зажмурился при виде летящего в лицо кулака, забыв, что он в скафандре.
Но удара не последовало. Злобный Янцвек внезапно успокоился.
– Наконец-то. Очнулся, – мрачно произнес он. И тут же заорал: – Быстро! Не время слюни распускать, на…! Резервный пульт! Бегом! Включаем криозаморозку!
Роан чертыхнулся про себя. Идиот тупой! Сколько времени потерял! Забыл, что абсолютный ноль тормозит эту чертову гниль, но активировать процедуру можно лишь вдвоем с Куратором. Надо было сразу будить его!
Они помчались к запасной операторской и заметались по помещению, включая аварийную криозаморозку.
Наконец все необходимые, с трудом вспомнившиеся операции были завершены. И мужчины, вывалившись из операторской, обессиленно сели прямо на пол, наблюдая как огромный зал погружается в холодную темноту, освещаемую лишь синими огоньками огромной стены-дисплея.
– Люди, сновидящие… Что будет с ними? – Прохрипел Роан.
– Х-х-х… П-п-п… с ними. – Сумрачно ответил Янцвек. И тут же исправил свой неутешительный прогноз: – Будут ждать. Пока не найдем лекарство. Если найдем, на….

Семь лет спустя
*****
– Система, состояние, доклад!
– 99,99% – повреждения критические. Восстановление невозможно.
– 0,006% – ограниченная работоспособность. Восстановление маловероятно.
– 0,003% – ограниченная работоспособность. Восстановление возможно.
– 0,001% – состояние – норма.

*****

На серых экранах были видны лишь силуэты. Пять безликих фигур, решающих судьбы мира. И всего населения. Которого осталась лишь малая часть, едва триста тысяч из почти тридцати миллиардов.
Янцвек стоял и молчал. Ждал решения.
Наконец одна из фигур, мысленно он ее называл “Гамма”, шевельнулась.
– Это – последние?
– Да. – Ровным голосом ответил Янцвек. – Недоучившиеся студенты. состояние разложения более семидесяти процентов. Восстановление маловероятно.
– Они – сновидцы?
– Да. Были. Талантливыми.
– Приступайте. Используйте БДОС-17, 63, 89. Внедрите им экспериментальный интерфейс. Используйте все последние разработки. Эксперимент проводите в секторе D, подготовьте. Персонала минимум, защита – максимальная.
– Большая часть тел повреждена…
– Проведите тест. Янцвек! Вас учить что ли? – вмешалась “Бета”.
– Это понятно. – Янцвек вздохнул. – С остальными – что? После разморозки они…
– Уничтожить. – Резко произнес крайний справа силуэт, “Омега,” – по мысленной номенклатуре Янцвека. – После разморозки они представляют опасность.
– Коллега, вам не кажется, что ценный людской ресурс… – Всполошился “Бета”.
– Если завалят тест – это уже не люди… – “Дельта”
– Совещание закончено. – “Альфа” жестко оборвал начинающуюся дискуссию. – Янцвек. Время! Действуйте максимально быстро, в разумных пределах.
Экраны погасли.

– Янцвек обвел тоскливым взглядом мертвые дисплеи. Как бы ОНИ не спорили между собой, с НИМИ спорить никто не решался.
А чтобы ни думал он сам… Его мнение никого не интересовало.
Последний шанс? Ладно. Тест? Да легко. Уничтожить?…
– Да в жопу все. Пусть попытаются.
– Мы все попытаемся. – Поправил он себя. – В последний, на…, раз…

Глава 1
– Сообщение системы: Размораживание… активировано.
– Состояние системы жизнеобеспечения… удовлетворительно.
– Общее физическое состояние: неудовлетворительно.
– Ментальное состояние: неудовлетворительно.
– Прогноз: неудовлетворительный.
– Рекомендации: утилизация…

– Обновление ПО…
– Обновление системы жизнеобеспечения…
– Размораживание завершено.
– Тест-программа активирована.

*****

– Роан, контроль программы на тебе.
– Ульрик, малейший сбой – немедленная утилизация.
– Я пошёл.
– Легкого сна, Янцвек.
– Идите в жопу, на…

*****

– Внимание! Патч несанкционирован!
Все равно продолжить…
– Патч установлен. Совместимость с объектом – 40%.
– Твою, зараза, налево! Я же вроде все параметры учел! – Роан воровато глянул на Ульрика, но тот внимательно что-то рассматривал на экране и не заметил красной надписи на его экране.
– Удалить…
– Удаление невозможно.
Чертова железка! – Роан вытащил из сумки планшет и, поглядывая на занятого Ульрика, перевел последнюю информацию о действиях на него. Осталось подчистить логи и никто ничего и не заметит. Все равно программистов его уровня уже и нет. Никто не разберется….
– Мейра, прости, – прошептал он, – я хотел как лучше! Мейра, ты должна справиться… Ну, пожалуйста....

*****
Дождь.... Дождь….Кажется идет дождь....
Мокро… Холодно.... Может ли мысль мерзнуть?…

– Состояние физического тела…
Критическое....
Целостность…
Менее 30%…
Рекомендуется утилизация…
– Установка обновления…
– Обновление установлено.
– Активация....
– Сбой системы…
– Внимание! Разрушение физического тела неизбежно. Рекомендуется утилизация.
– Пропатчивание…
Успешность менее 40%.
– Рекомендуется восстановление исходных параметров.
– Восстановление невозможно…
– Принудительная активация....

Солнце… Свет солнца вокруг меня… Холодно… Холодное мокрое солнце… А так можно?…
Пространство вокруг… Бесконечность…

– Сбой базовых параметров....
– Очистка исходных данных…
– Подключение дополнительного оборудования.
– Принято.
– Состояние нейроактивности 13%…
– Состояние мозговой ткани… Удовлетворительно…
– Отмена утилизации…
– Установка базовых параметров....
– Внимание! Обнаружено неизвестное оборудование…
– Пропустить.
– Принято.
– Установить канву.
– Принято.
– Начать тест.
– Активация…

Потом, вспоминая потом свои первые действия в этом безликом образе, я каждый раз прихожу к выводу, что мое базовое тело всё-таки как-то отличалось от остальных, хотя внешне это и не было заметно, сначала. Но уже тогда ощущения мира и себя, возможности воздействий, как потом оказалось, были другими, более глубокими, объемными, не такими как у остальных. Хотя способность вспоминать и сравнивать ощущения вернулась гораздо позже.
А пока для меня существовало только несколько секунд настоящего, благополучно стирающихся в памяти возникающими новыми событиями.

***
Я внезапно осознала себя. Только что меня не было и – вот, я – появилась. Странно как-то появилась. Все, что осознаю – я есть, а еще надо мной есть крышка. Все. И почему-то я знаю, что я лежу. И эта крышка – надо мной, а не перед. Внутренне как-то чувствую это. А больше ничего и не чувствую.

И не ощущаю. И не понимаю. Почему больше ничего не чувствую? Никакого физического продолжения моего “я”. Черт, а есть ли у меня вообще тело?
Таращусь на крышку. Знать бы чем я воспринимаю эту картинку. Ведь не чувствую ничего, ничем не могу пошевелить. Даже глазами, если они у меня есть.
Наверное есть. Ведь чем-то же я смотрю? Хотя перевести взгляд никуда не могу. Пристально всматриваюсь в эту крышку. А она, оказывается, прозрачная.
И за ней метаются какие-то круглые темные пятна, перемежаемые не-яркими вспышками синего цвета.
А может я – всего лишь абстракция? Программа какая-то?
Не может быть. Откуда-то я же знаю, что я – есть, лежу, смотрю. Только вот ничего больше нет. Ни ощущений, ни воспоминаний. Вот дерьмо какое-то!
Задаю себе вопросы и жду – может что-то всколыхнется, проявится?
Кто я? Где я?
Не знаю. Не помню.
Чем я думаю? Чем я смотрю?
Ни-че-го. Ничего не откликнулось. Ничего не понимаю.

Хотя-я.. У меня же есть еще какие-то понятия.
Вот я понимаю, что я – человек. А человек ли я?
Ну, наверное. Но… Могу быть и растением… Может сижу под колпаком каким-то…
Не-не! Я человек, вот прямо чувствую это! Я человек и…
И – все – чистый лист. Не знаю, не чувствую, не помню….
Почему? Со мной что-то случилось? Или со мной что-то сделали? А если сделали, то кто? Какая сука это сделала?
“Я – объект эксперимента” – появилась мысль. И меня охватило негодование.
Твари! Гады! – мысленно кричу я. – Кто вы? Что вы со мной сделали? Ненавижу!
Эмоции у меня есть. Ругаться – могу. А толку?
Яростный всплеск эмоций ни к чему не привел. Никакого понимания не возникло. Никаких воспоминаний.

Я ничего не понимаю и… ничего не помню.
Осознала это и.. расслабилась. Вот дерьмо! Какие-то ублюдки что-то со мной сделали. Я ничего не могу изменить…

Бесполезно… – Шепнуло что-то внутри и накатило безразличие. – Бесполезно…
И я стала растворяться, уплывать в небытие…

Картинка перед глазами, обозначающая крышку, поблекла, посерела, мотающиеся пятна исчезли. Светлое пятно, “крышка”, стало темнеть и пропало. Ничего больше нет. Ни-че-го. И я погружаюсь в темноту. Только вяло копошащаяся мысль – что-то, что-то должно быть еще… – тревожит, не дает окончательно исчезнуть, раствориться в нигде….

Вялый процесс исчезающего осознания себя внезапно нарушили появившиеся клубы тумана, который ворвался в пространство перед глазами откуда-то сверху.
Рявкнула сирена и тело (у меня все-таки есть тело!) пронзили тысячи укусов! Вновь появившаяся крышка стала отодвигаться все дальше, туман усилился, и я даже стала чувствовать запах грозы.
Ох ты ж, кажется, я что-то стала вспоминать! Вот слово “гроза” вспомнила! Гроза – что это? – Спрашиваю у себя, – запах раздраженной свежести, порыв ветра, молнии, огонь, боль, – всплыла цепочка ассоциаций. Похоже, я возвращаюсь в себя – вспомнила слово “гроза”, почувствовала боль и запах, а еще мне стало холодно, и я задрожала. У меня есть тело! Не знаю, что со мной было мгновениями раньше, но сейчас я уже ощущаю все свое тело – и руки, и ноги, и туловище и даже голову! Я – не просто мысль и зрение! Мне стало радостно, хотя тело я стала чувствовать не само по себе, а только потому, что после “укусов” оно всё сильно заболело. Как будто я долго не двигалась и тело уснуло, онемело, а сейчас меня разбудили, “воткнули в сеть”, и я ожила. А боль должна пройти, это временно, я уверена.

– Бэ-два-четыре, подъем! – раздался механический голос отовсюду.
Это мне что ли?
Сирена еще раз рявкнула прямо в уши.
– Бэ-два-четыре, на выход! – нет, всё-таки голос раздался прямо внутри головы.
То, в чем я лежала, перевернулось вместе со мной, и я упала на пол, холодный и металлический.
Вставай-вставай! – прошептала я себе. У меня почему-то возникло ощущение, что необходимо встать как можно скорее, показать, что я собой владею, что со мной все в порядке… Ну, почти все.
Злобные кусаки, поселившиеся внутри, грызанули меня напоследок и резко пропали. И хорошо, не до них мне сейчас, надо встать. Собираю руки и ноги усилием воли, упираюсь ладонями в пол, подтягиваю колени… Кажется встаю понемногу, хотя ладони и стопы еще немеют. Ощупываю пол – холодный, металл. Нет, я еще не встала, стою на четвереньках, надо подняться. Это очень важно – подняться сейчас, встать на ноги. Не знаю почему.
Какое-то внутреннее усилие, да именно оно, не физическое, что-то на уровне усилия мысли – и я встала.
Стою, осматриваюсь. Вокруг огромное помещение. Стены скрывает тьма вдали. Вижу какие-то разбросанные белые фигуры, лежащие рядами под перевернувшимися капсулами. Я тут не одна как вижу, и нас всех, видимо, разбудили методом выбрасывания на пол. А что это за капсулы? Мы все были в них? Почему? Ответов пока нет. Но я радуюсь появившимся новым словам в моем лексиконе и расширившейся картинке того, что я вижу. Хотя видение так себе – мутное, нечеткое, да еще и мерцает как-то, как будто я мигаю. Не знаю, не чувствую этого. Пока лишь пытаюсь рассмотреть получше все вокруг, но не особо получается.

Да и не сказать, что зрелище приятное. Нечетко видимые белые фигуры в основном лежат неподвижно под раскрывшимися утробами капсул. Как выброшенный мусор. И от этого зрелища мне почему-то становится очень печально. Хотя, вон там вижу, некоторые вяло копошатся и пытаются встать. А еще есть единичные фигуры, которые уже стоят уже на ногах, как и я, но таких мало.
Третий раз рявкнула сирена. Вокруг, или у меня в голове? Непонятно.
– На выход! Быстро! – теперь голос точно звучал в голове.
Какой выход? Где он? Я медленно поворачиваюсь, оглядываясь. Вижу, как в темном пространстве вдали слева появляется, увеличиваясь в размерах, белое пятно.
И меня потащило в это пятно. Странно как-то. Я себя вроде и чувствую, но сопротивляться или помогать не в силах, только и удается не упасть, внутренним каким-то решением, не физически, потому что действовать руками и ногами очень трудно. Они еле шевелятся, как будто вокруг не воздух, а плотная резина, упруго тормозящая любое движение. Я себя чувствую, и это все, не более того.
Непонятная сила нас выталкивает в это светлое пятно, и оказывается, что это – дверь. Сзади раздается лязг и шипение, как будто она плотно и надежно закрывается.
Удерживающая меня незримая резина расслабилась, отпустила. Я аж пошатнулась от неожиданности, но все равно удержалась на ногах, я чувствую, что это – важно – держаться на ногах, не падать. Не знаю почему, но важно.
Оглядываюсь и вижу, что дверь, через которую нас протащило, уже закрыта и едва заметно светится, как будто металл раскален. И от нее несет жаром, как будто это не дверь, а печная заслонка.
Почему-то я не радуюсь новым словам, заполняющим пустоту мыслей. У меня возникла какая-то внутренняя уверенность, что там, за дверью, все горит, а точнее – все сгорели. Вот так просто, кто не встал – тот – в пепел. И это, пришло знание, страшный конец тех, кто остался за дверью. Окончательный.

Что это? Как так можно? Кто тут все это придумал? Кто все решает? Странно, что никаких эмоций я не испытываю. Только умственное негодование, если это – действительно так. Наверное потому, что какая-то часть внутри меня знает, что так и должно быть, что так – правильно. Какое-то нечеловеческое у меня знание, чужое. Откуда оно у меня?
И все-таки – кто я? Где я? Отрываю застывший взгляд от светящейся двери и осматриваюсь вокруг и… опять ничего не понимаю.
Очередное огромное помещение со скрытыми в темноте стенами и кучка белых фигур. Возле горячей двери.
А кто эти… люди? Вглядываюсь пристальнее и не понимаю – что это за бред вообще? Ручки-ножки-огуречик, кружок сверху – получился человечек. Как будто нас нарисовали небрежными движениями карандаша. И я что – тоже такая вот как они? Туловище – цилиндр с тростинками и кругляш – голова сверху? Разве мы – люди?
Все выглядят как какие-то наброски, заготовки для будущей детальной прорисовки. Белые безликие заготовки людей.
Да что ерунда? Я же чувствую себя, я же… я же человек, я не безликая фигура! Кажется, я ощущаю себя девушкой, ну, не парнем-то точно, наверное… Нет! С каждым мигом я обретаю всё большую уверенность, что я – девушка. Хотя себя я и не вижу, только других.
Нет-нет, я – точно девушка! Я человек, я – не цилиндр с палочками!
Каким-то усилием, опять не физическим, я не чувствую никакой работы мышц, я поднимаю руки и ощупываю себя. От этого я начинаю лучше ощущать и свои руки, и свое тело, плоское и ровное, да-да – просто круглый цилиндр. Наверное, такой же белый как и другие? Пытаюсь себя рассмотреть, скашиваю глаза на грудь – точно – ровная белая поверхность и какая-то надпись. Вначале расплывающиеся символы вдруг складываются в надпись: “Бэ-точка-четыре”. Неряшливый такой росчерк карандаша.
Упс. Такой дурдом не может быть на самом деле. Видимо я сплю и это мне снится.
ЭТО – СОН!
Тут же меня закрутило внезапно уплотнившимся воздухом и кинуло куда-то в темноту…

***
Тестирование завершено.
Ограничено работоспособны – 23.
Утилизировано – 178.

– Роан, что с твоей программой? Я ничего не смог сделать!
– Я же говорил, что требуется доработка. С такими показателями…
– У тебя есть восемь часов. Включай этот гребаный интерфейс, запускай нормальную стартовую локацию. Кстати, твоя Мейра пока жива. Скоро увидитесь. Хм. Хотя вряд ли ее вид тебя обрадует. Да и не помнит она ничего. Но ведь это и хорошо, а?…
– Ульрик, БДОС-ы на тебе. Начни с базового, а тем, кто выкарабкается добавляйте все остальные – 17, 63, 89.
– А сыворотка Нариса?
– Этого сумасшедшего придурка?
– Он не придурок, он – гений. Немного странный просто.
– Роан, не зли меня. Иди работай, на…

Глава 2
Я снова проснулась, внезапно всплыла из небытия. И – опять крышка перед глазами!
Ни разглядеть, ни подумать о чем-либо я не успела – раздался тихий лязг, и крышка уехала куда-то вниз. Кажется, нужно быстрее встать. С моей памятью по-прежнему что-то не то – ничего в ней нет, никаких воспоминаний, никаких знаний, только одна задача – быстрее встать. И я пытаюсь вскочить, но не получается. Я едва двигаюсь, как будто онемело все. Видимо долго я спала на этот раз.
Но я все-таки проснулась! А только что приснившийся кошмар был всего лишь сном! Странно реалистичным и жутким, но всего лишь сном.
А я точно проснулась? Ведь опять ничего не помню? Только тело свое и ощущаю. Паршивые ощущения. Как будто я слабая или даже больная.

Да что же это такое? Что со мной опять? Я же не сплю сейчас?
Не могу понять. В голове у меня только память заученных действий – открылась капсула – надо выйти из нее – встать и … и на этом все. Больше ничего не помню. Разве что осознанности побольше, чем только что было во сне, и ничего не плавает и не мотается перед глазами.

Пока разум мечется в непонятках, мое тело как запрограммированное выкарабкивается из капсулы. А мне вдруг становится страшно – я опять не знаю кто я, не помню. Да еще перед глазами какая-то муть, почти ничего не вижу. Капсулу свою еще более-менее различаю, а вот дальше все расплывается. Хочется руками протереть глаза, но боюсь отпустить капсулу. Я уже выползла из нее и даже встала, но меня ощутимо шатает, да и ощущение внутри такое, будто меня несет куда-то на огромной скорости и скоро будет крутой поворот, и тогда я точно упаду, если не буду держаться за что-нибудь. А я по-прежнему уверена, что очень важно стоять на ногах. Хотя при чем тут эти убеждения из моего кошмарного сна, я не понимаю.

Зажмуриваюсь, считаю до пяти и опять открываю глаза, моргаю усиленно. Как ни странно, помогло – мутная пелена перед глазами немного рассеялась, и я могу оглядеться. Вокруг уходящие вдаль ряды таких же, как и моя капсул, какое-то огромное полутемное помещение. Большинство капсул, насколько я вижу, закрыто. Почему мне кажется, что я стою среди гробов в каком-то огромном склепе? Вон же есть и открытые капсулы, и люди из них вылезают, из некоторых, правда, выползают и лежат на полу, слабо шевелясь. Не могу разглядеть что ними.
Почему у меня такое плохое зрение?
Потихоньку я выхожу из какого-то мысленного оцепенения, да и мнимое движение в пространстве замедляется, меня не так уже и шатает. Кажется, даже могу не цепляться за капсулу, хотя пока боюсь ее отпустить, голова все еще кружится, да и с глазами прямо беда какая-то.
Но что же со мной такое опять? Кто я? Где я? Что происходит?
Так-с, ну-ка быстро вспоминай, – это я себе, – где ты и что ты тут делаешь?
Я закрыла глаза и сосредоточилась. Что я помню последним? Напряженное мысленное усилие дало толчок застывшим мозгам, и внезапно память ожила.

Экзамен! Я же сдавала экзамен в Академии Сна! Точно! Кажется, этот – последний?
Какой-то он странный, этот экзамен. Я что-то не понимаю или не помню? Вроде бы этот экзаменационный сон закончился тем, что я поняла, что я сплю. И это все что ли? Весь экзамен? Понять во сне, что видишь сон? Не может такого быть, это же азы – помнить во сне, что спишь. Что-то должно быть еще… что-то…

Напрягшись, память выдала фрагмент информации: “К сожалению, нас слишком много на планете, и большинство из нас пребывают в капсулах сна, для экономии ресурсов и пространства. Мы все знаем, что большую часть взрослой жизни мы будем спать. Но спим мы по-разному. Одни предпочитают абсолютное забвение – лег в капсулу – и тебя выключили. Раз в период такого человека выпускают погулять, конечно, но жизнь они проводят во сне, хотя самих снов они не видят, вообще. Эти люди живут дольше, если можно назвать жизнью редкие и короткие периоды деятельности, полезной для общества конечно, между забытьем в капсулах.”

Ага! Я вспомнила свое отношение к долгому сну! Может долгоспящие и доживут до того момента, когда будет решен вопрос с перенаселением, но мне верилось в это слабо, сомнения по обоим пунктам.
И когда настало время выбора, я выбрала активный сон! Мое решение одобрили, потому что у меня был сильный талант сновидца, и я поступила в Академию Сна.
Наверное, я была рада. Ведь активный сон – это возможность и работать во сне и проводить больше времени в реальной жизни, больше привилегий. Сновидцам даже разрешается объединяться в семьи и иметь детей. Семейная тема меня вроде бы не особо интересовала, а вот решать разные задачи, заниматься наукой, исследованиями во сне привлекало. Ведь во сне все делается гораздо быстрее и эффективнее, чем в реальности. А это – повышение статуса и еще много-много плюшек. Я верила в свой потенциал. Но одной самоуверенности, чтобы заслужить право жить активно и приносить пользу обществу, стать осознанными сновидцами, было недостаточно. И я училась, сдавала экзамены…
Всплывшая из темноты памяти информация вроде и прояснила ситуацию, но не дала ответа на основной вопрос. – Что происходит со мной сейчас? Почему я ничего не помню из своей жизни, не помню обучение, нет никаких воспоминаний о себе, не помню друзей и подруг? Да я даже имя свое не помню!

Меня опять качнуло и мысли прервались. Вдобавок к потере памяти я себя еще и чувствую паршиво. Тут до меня дошло, что в огромном зале царит странная тишина. Может у меня еще и со слухом проблема? Нас же, студентов, вроде бы должно быть немало. Неужели все молчат?

Прищуриваюсь и вглядываюсь в ближайшие капсулы. Они закрыты. Да и вдали, насколько могу разглядеть, большинство капсул продолжают оставаться закрытыми. Тоже непонятно. Если нашу секцию разбудили, то все капсулы должны открыться, разве нет?
Голова сильнее закружилась, перед глазами опять поплыли черные пятна, а нахлынувшая слабость заставила сильнее вцепиться в свою капсулу. Только не упасть! Это – главное. Для меня очень важно было в этот момент удержаться на ногах. Почему? Не знаю.

Я закрыла глаза, пережидая головокружение и вспомнила сон – лежащие на железном полу вяло шевелящиеся или вообще неподвижные личинки людей, жар пламени из-за двери…
Меня охватила дрожь ужаса. Показалось, что я тоже могла оказаться за дверью, сгореть навсегда… Но… это же был сон! Чего я так испугалась?
Выкинь из головы, забудь. Контролируй эмоции, – говорю себе. – Вполне возможно, что сон продолжается и сейчас отслеживают твое состояние, твои эмоции в нестандартной ситуации.
Дерьмовые затейники.
Если это экзамен, если это сон, то мне надо взять контроль над телом и привести себя в порядок!
Никаких эмоций и держись на ногах нормально, наконец-таки! Восстанови зрение! Ты же можешь! Ты справишься! – мысленно подбадриваю себя, но почему-то ничего не меняется. Мне по-прежнему паршиво и в памяти никаких навыков не всплывает. Я тупо не знаю что делать. Почему же я уверена, что я талантливая, что у меня способности управлять сном получше чем у других?

– Мэйра! – Чей-то голос прервал мое тщетное самокопание, и я вздрогнула. Показалось, что зовут меня. Но, разве “Мэйра” – это я? Во сне у меня только номер…
Внезапно сверху заскрежетало:
– Бэ-два-четыре, на выход! А-семь-восемь – на выход! Же-семь – на выход! Де-один-два… – Металлический голос продолжал бубнить, но я его уже не слушала. Я не ошиблась. Сон продолжается. “Бэ-два-четыре” – этот же номер был и в предыдущем сне. Мне надо куда-то идти, куда-то “на выход”. Я все еще сплю. Хотя четкой уверенности в этом нет, ощущения размыты, границы сна и яви забылись.
Не завалить бы мне этот экзамен…

– Мэйра, а ты молодец!
Кажется, это все-таки мое имя. Оглядываюсь, держась за капсулу, все еще не решаюсь ее отпустить, сон-то – сон, но голова кружится слишком реально.
Ко мне спешит худощавый брюнет и сером халате. От его жесткого взгляда я сжалась и еще крепче вцепилась в капсулу. Уж перед ним-то ни в коем случае нельзя показывать свою слабость или неуверенность. Ведь это наш куратор, Янцвек, который может ходить по любым снам. Как увидела, так и вспомнила, сразу. Лично проверяет, козел.

Значит мое имя “Мэйра”? Только во сне или меня так и на самом деле зовут? Никаких ассоциаций и воспоминаний не возникает, как будто это не мое имя, а какой-то ник.
Вообще-то у меня еще номер есть, “бе-два-четыре”, и этот номер мне как-то ближе, созвучнее, чем “Мейра”.
Но пофиг, пусть называет как хочет. От этого противного носатика с липкими пальцами зависит буду ли я сновидцем, или меня отправят в забытие, точнее в капсулу долгого сна без снов. А я хочу жить, а не спать в ожидании. Поэтому потерплю, недолго осталось.
Придется поулыбаться пока не получу назначение. Сдать бы этот экзамен наконец-то и вернуться в реальность, а там и распрощаемся, надеюсь навсегда.
Когда же память вернется? Что за странный экзамен? Как я могу продемонстрировать свои знания и умения, если ничего о них не помню? Да тут вообще все странное и непривычное. Я почти уверена, что не смогу управлять этим пространством сна, даже если вспомню как это делается, слишком оно плотное, прямо давит своей материалистичностью. Или… или это – не сон?
Тем временем Янцвек подошел еще ближе и протянул было руку к моему плечу, но тут же ее опустил, даже отступил на шаг. Странно. Вспышка воспоминания тут же напомнила мне, как меня бесил этот как бы ободряющий жест Куратора. Который на самом деле нагло лапал нас, молоденьких девчонок, вылезающих из капсул сна в топиках и трусиках. И ведь не скажешь ничего на эту вроде бы “заботу”. Внимательный дядечка Куратор проверяет самочувствие студенток? Проверял он, как же! Ущипнуть он старался… Меня вот всегда щипал за щеку, а потом, как бы ненароком, гладил по груди…
Странно, что сейчас он не “позаботился”, даже отступил на шаг. Хотя… Это же сон…
Ладно. Я тоже не буду робеть.
– Я сдала экзамен? – Вопросительно улыбаюсь и делаю вид, что просто прислонилась к капсуле, а не держусь за нее.
Конечно, это наглость – спрашивать лично Куратора о результатах, о которых он и не может знать достоверно, ведь решает не он, а комиссия. Но, если я во сне, то здесь правила можно и нарушить, немного, почему бы не попробовать? В конце концов от этого зависит мое будущее. Свой голос мне показался каким-то дребезжащим и сиплым. Слова выговаривались с трудом. Всякое возможно во сне, – утешаю себя. Ох, не нравится мне этот сон, неправильный он какой-то!

– Я же говорю – молодец! – Янцвек растягивает тонкие губы в неком подобии улыбки.
Я наконец-то могу разглядеть его лицо, и от его морщинистого аватара с жутким носом-клювом, и с пародией на улыбку под ним, от того, как он смотрит на меня, мне становится страшно. На мгновенье мне показалось, что это не сон, реальность. Но… в реальности Янцвек гораздо моложе и выглядит все-таки поприятнее, чем этот его аватар.

– Ты прошла… ах да, ты сдала этот экзамен, смогла двигаться, несмотря на включенное торможение всех функций мозга, и даже свой номер ты почти правильно увидела во сне. Вас таких немного.
– Янцвек, почему ты сказал, что ”я прошла” – куда я прошла? Мы же экзамен сдавали, так куда же мы “прошли”, что значит “ нас таких немного”, а почему остальные все еще в капсулах? – Мой голос совсем охрип, и я даже стала задыхаться. Почему-то выговорить эти все вопросы оказалось трудно.
Янцвек почти незаметно поморщился и отвел глаза. Похоже мои вопросы ему не понравились. А что такого запрещенного я спросила?

– Мейра, “молодец” не означает, что можно задавать вопросы Куратору. – Резко произнес он. – Иди на тестирование. Остальное потом. Пошла!
Скомандовал и отвернулся, пошел созывать остальных.
Ну ясно, злой, как и всегда. Зря я спрашивала. Но, насколько я поняла, экзамен еще не завершен? Какие-то тесты еще? Или все это – продолжающийся экзамен? Дерьмовая ситуация. Не могу понять сплю я или нет в принципе.

Я оглядываюсь. Зрение немного улучшилось, но все еще мутное. Только и вижу, что нас действительно почему-то очень немного – расплывчатых фигур, стоящих возле открытых капсул . А больше ничего и не различаю – голова все еще кружится, окружающая обстановка временами затуманивается и двоится, а в руках и ногах какая-то противная дрожь.
Если бы это было реальностью, то означало бы, что я пролежала в капсуле целую вечность без пробуждений и без физической активности. Но такого ведь просто не может быть. Даже если очередь на экзамен была большой, долго нас бы не держали в капсулах. Все равно раз в неделю будили бы на какие-нибудь работы в реале. Но ничего этого я не помню, кроме обрывков воспоминаний в памяти. И со мной что-то сильно не в порядке. Не только с физическим телом, тут и с головой большие проблемы.
Значит это сон. – думаю. В реальности со мной такого просто не может быть. В реальности я себя прекрасно чувствую, я молода, здорова, полна сил, у меня отличные показатели…. ммм, чего показатели? Опять туман в голове. Но я уверена, что со мной все должно быть хорошо, в реальности. А эта канва сна – просто издевательство какое-то! Но ведь не проснешься, пока не разрешат, поэтому придется справляться с тем, что есть.

Ну, хоть зрение я могу себе улучшить? Зажмуриваюсь, моргаю, протираю глаза противно слабыми дрожащими руками и, кажется, получается!
Пелена тумана бледнеет и постепенно рассеивается. И наконец-то я могу лучше разглядеть остальных.
От увиденного меня так шатнуло, что я чуть ли не упала, но в последний момент вцепилась в капсулу и все-таки удержалась на ногах, я помню, как это важно.
Что за дерьмовые аватары вокруг? Это точно издевательский сон! Кто такое придумал? Меня запихнули в группу к старикам, к аватарам тех, кто уже спит десятки лет, спит так долго, что даже постарели во сне… А может и сотни лет у них уже прошли, может меня вообще отправили в сон к самым первым спящим?
Хм, может в этом смысл экзамена? Посмотреть, что происходит с теми, кто просто спит и не видит сны? Как же понять суть экзамена? Кто я здесь, что я сделать-то должна чтобы этот гадкий сон-экзамен закончился?

Какие же вокруг уроды все! Интересно, а сама-то я хоть нормально выгляжу? Почему-то вопрос моей внешности вдруг взволновал меня больше всего, аж внутри все задрожало.

И еще один кусочек памяти всплыл на поверхность: “Это, конечно, глупости. Но какой-то внутренний иррациональный подсознательный страх, что аватар из сна может отразиться в реал, время от времени возникал у всех. Поэтому внешности во сне уделяли немалое внимание, особенно женщины. Во сне все старались выглядеть получше – а вдруг действительно отразится в реал…” .
Ну вот, испуг порождает воспоминания. Хоть что-то полезное. Что еще я могу сейчас вспомнить?
И память услужливо ответила: “Посмотри на свои руки! Прежде всего во сне надо смотреть на свои руки”
И я посмотрела и… тут меня качает второй раз, да так основательно! Это же…это не мои руки, нет, это не могут быть мои руки! Эти сморщенные птичьи лапки, цепляющиеся за потертый пластик капсулы, эта морщинистая сухая желтая кожа в пятнах, выступающие вены, подрагивающие пальцы…. Нет-нет-нет! Мне же всего… вот, вспомнила – мне всего 25 лет, я не могу быть такой ужасной даже во сне! М-мать, зачем же мне такое вот придумали? Я поспешно закрыла глаза. Посмотреть дальше, на свое тело, я просто боюсь. Вот даже краешком глаза смотреть не буду! Открываю глаза, моргаю – а вдруг что-то изменится – и перевожу взгляд на остальных.
Не знаю кто там повеселился, придумывая этот сюжет. Но мне смотреть на голых стариков в детских трусишках и топиках вовсе не прикольно. Грустно как-то. Может это, конечно, мобы из сна всего лишь. Но ведут они себя как-то слишком по-настоящему – разглядывают друг друга и себя, шатаются. Раздаются еле слышные возгласы удивления и негодования. Некоторые, слышу, тихо матерятся, некоторые вроде бы молятся…
Наверное это все-таки не мобы, более вероятно, что всех студентов запихнули в аватары старичья. И, похоже, не одна я потрясена этим. Зачем же нас так? Очертания тел совсем расплылись и поняла, что я плачу, к такому во сне я точно не была готова.

Да помню я, что надо сохранять самоконтроль! И я его сохраню, только вот слезы вытру. Еще же тестирование какое-то проходить, Янцвек говорил. Ладно, хорошо, я понимаю, что этот ужас – не реальность. Несмотря на то, что ощущения какие-то чересчур реальные, а все вокруг стабильное, плотное, материальное, начинаю думать, что возможно нам демонстрируют новый уровень сна? Может это и есть та самая рабочая среда? В которой и будем дальше жить и работать? Но почему же с такими аватарами-то, и память отключили, и вообще мне плохо? Что же это такое?

Я в одном уверена – это точно не реальность. Это не может быть реальностью в принципе…
А вдруг…? И меня начинает трясти еще сильнее, становится холодно и страшно. Ничего не понимаю, мне хреново. Разум прячется в раковину отрицания всего и позволяет мне думать только об одном – надо держаться на ногах. Во что бы то ни стало надо стоять!…

Глава 3
– Ну что, посмотрели на себя, охр… удивились? – из-за спины выныривает Янцвек. – Шагом марш в процедурную, все, кто может. Кто не может – возвращайтесь в капсулы.
А похоже, что Янцвек нас не очень-то и жалует, несмотря на его “молодцы”. Или он просто сам по себе такой, человеконенавистник? Хотя, кому приятно смотреть на голых стариков? Я бы ему посочувствовала, если бы сама не была одной из…нас.
А нефиг было придумывать такую канву! Извращенцы…

Янцвек идет вперед, к выходу из этого огромного зала, а мы тянемся за ним. С трудом шагаю, колени гнутся с каким-то хрустом, ноги дрожат, равновесие еле удерживаю, шатает меня. От реальности ощущений горло сжимается, и паника опять захлестывает мозг, чувствую опять слезы катятся. Нет, слез самих не ощущаю, но видимость ухудшилась, все расплывается. Смотрю в пол, но краем глаза замечаю, что и все остальные двигаются еле-еле.
Команда стариков. Как же нас мало! Смутно вспоминаю, что в каждом зале сна должно быть не менее двухсот капсул, в экзаменационном зале. А в обычных, рабочих залах, капсулы громоздятся этажами, тысячами.
А мы ведь сдавали экзамен? Почему же нас так мало сейчас? И, блин, почему я ничего не помню? Мне же 25 всего, в какой бы аватар меня не впихнули, все равно память должна работать, да и чувствовать себя должна как минимум лучше, это же сон! А я ощущаю себя безнадежной развалиной, еле шевелюсь и ничего даже не пытаюсь изменить, наверное, потому что подсознательно ощущаю, что это бесполезно, и вспомнить как это делать не получается…
Трясет все сильнее, обхватываю себя руками и стискиваю зубы – надо держаться, надо.

Сжимаю плечи руками изо всех сил и старательно бреду по коридору в толпе шатающихся стариков. Холодные стены, матовые металлические поверхности. Над дизайнам этой локации, видимо, вообще не заморачивались. Сверху какой-то мертвящий синий свет Что там светит так уныло? Голову поднять трудно. Дойти бы… Куда нас ведут?
Еще один просвет, еще одна дверь. По одному проходим в проем. Стало теплее.
Опять огромное металлическое помещение – серые стены блестят холодным железом, как и столы в помещении, сверху льется потоком свет, кажется весь потолок – сплошной свет. Очень яркий свет. Ряды высоких кушеток в этом свете кажутся окутанными дымками света и от того висящими в воздухе. Ну, чего еще ждать для подтверждения. Это – явно сон!
Накатило безразличие. Достало все. Идиотский экзамен. Даже вышедшие как будто из дальней стены какие-то субъекты в серых комбинезонах, как у Янцвека, в масках с очками и накинутыми капюшонами не вызвали интереса. На груди одного из них вспышкой – отражением мигнул какой-то красный символ.
Ага. Подсказка? Да помню я, что это сон. Пожала плечами. Ну, что там дальше у них по сценарию?

– Экзамен еще не сдан, студентики, – опять Янцвек.
Я слышу в его голосе издевку?
– Кто быстрее на обследование пройдет – тот молодец вдвойне. А последние пойдут назад, спать. Надо-о-олго. – Он хмыкнул и прищелкнул пальцами.
И что бы это значило? Может наоборот надо побыстрее лечь спать, чтобы проснуться в реальности? Может это тест какой-то на сообразительность?
Неокторым это тоже, видимо, в головы пришло. Застыли, попятились назад. Другие наоборот, суетливо шатаясь, зашаркали к ближайшим кушеткам.

Обследование? Пройти или вернуться в капсулу? А если вернусь и меня не разбудят? Переведут в гибернацию лет этак на сто плюс…
Не, лучше идти по сценарию. Где там мой стол? Щурясь и моргая разглядела. Третий справа еще свободен. Наверное, надо на него лечь? Странный экзамен. Ладно. Все равно ничего не помню и почти ничего, кроме того, что это сон, не понимаю, буду просто следовать указаниям. Посмотрим что у них там дальше…
Я устремляюсь к третьему столу справа, а вокруг первых возникает вялая суета. Студенты, как всегда, пытаются выполнить задание минимальными усилиями. Правда, сейчас это утверждение спорно. Ходить реально тяжело. Дойти до третьего стола, для меня, предел возможностей. В этом состоянии. Добираюсь на трясущихся ногах, забираюсь, помогая себе руками, на высоченный стол. Глаза заливает пот, да я вся мгновенно взмокла от напряжения и слабости. Руки соскальзывают, падаю… на стол. Больно ударилась, но зато я уже на столе. Еще немного адских усилий – и удалось повернуться, ложусь на спину.
Облегчения это не принесло. От удара, несильного, надо признаться, разболелось все тело. Вот зачем они делают настолько реалистичные ощущения? Попыталась вздохнуть, хотя во сне дышать и не обязательно, но ничего не ощутила. Ни усилий, ни воздуха в легких. Как будто тела и нет. А вот боль чувствуется. Слишком. Я бы этому программисту-сонмейкеру…
Задумалась. Память оживает? Как будто кого-то знакомого вспомнила? Нет. Ничего больше не возникает в голове. Ладно. Потом вспомню кому я хочу шлем на задницу одеть, ибо мозгов там явно больше, чем у этого фантазера в положенном месте.

Бах, плюх! Такие звуки… Как будто по мясу шлепают. По большому такому куску.
Превозмогая боль, с усилием поворачиваю голову в сторону раздающихся звуков.
На полу возле первой кушетки кажется кто-то упал? Да нет, его уронили! Вон какой-то толстый старый и низкорослый хмырь толкает ногами лежащего дедка. Наступает на него. Урод, живую ступеньку придумал. Плюхается на стол животом и перекатывается на спину. Занял место, скотина. Я бы такого студента…
Дедок на полу то ли скулит то ли тихонько стонет. Встать даже не пытается. Ладно, смысл дергаться? Все равно это сон. Хотя, если бы мое тело не состояло из боли, попыталась бы помочь старику. Но, мне кажется, или на самом деле так запрограммировано, назад, на стол, я второй раз не заберусь.
Внутри вместе с болью разливается неприятное чувство презрения к себе. Как будто я предала кого-то. Даже не кого-то, сокурсника. Хоть и во сне, но… Все-таки надо встать, попытаться…
Попыталась. Повернуться на бок, чтобы встать. Ага. Теперь мы скулим вдвоем с тем старичком. Тихонечко так. Не знаю какие у него причины продолжать лежать. А я просто не могу больше пошевелиться. Трясущееся тело разрывает боль, я дико мерзну и, кажется, у меня отключили способность двигаться. Я себя чувствую вялым желе, одуревающим от боли. Льющийся сверху свет усиливается и, кажется, превращает мое тело, или из чего я сейчас состою, в прожаренную мокрицу. Ну может хватит, а? Осознала, прониклась, каждый сам за себя и так далее…
Прекратите эту пытку!

Надо мной нависает какой-то аппарат и склоняется голова в маске.
– Мы сейчас просто возьмем анализы. – Хриплый голос сверху.
Зачем они продолжают этот тупой сценарий?
Мне сверху, видимо на голову, пристраивают какую-то хрень. По всему телу, чувствую, странно, что чувствую эти точечные вспышки боли, аппарат начинает тыкать иголками.

Голова служащего наклоняется еще ближе, возится с чем-то у меня на голове.
– Мэйра, – еле слышный шепот, – я Роан, ты помнишь меня?
Роан, Роан… Нет, ничего в памяти не всплывает. Но это дружелюбный персонаж, поэтому слегка киваю. Может это – Проводник? Должен же во сне у каждого появиться Проводник? Любая работа всегда должна сопровождаться…
Я бы спросила, но говорить не могу, губы стянуло внезапной жаждой. Похоже аппарат вытягивает из меня воду через вознившиеся в мое тело-желе иголки. Хочу пить все больше и больше. Жажда, кажется, охватывает всю поверхность тела, или что там у меня сейчас есть.

– Это свет, – еле слышно сверху, – излучение, проводит обработку, удаляет гнилые клетки. Ваши тела распадались, спасаем тех, кого можем. Тебе сейчас закачают все необходимое. Очень хочу, чтобы ты выжила.
И тишина. Этот Роан куда-то ушел. Наверное, других спасать. Глаза сами собой закрылись, не в силах больше смотреть на ослепляющий свет.
Извращенцы. Идиотский сценарий. Может и надо было согласиться на автомат. Зато не пришлось бы сдавать этот сраный экзамен! Вспомнить бы ещё кто мне предлагал эту авто-сдачу, и какой ценой…

И тут у меня в голове как будто щелкнуло. Я вспомнила. Роан… Конечно Роан. Другой бы и не подошел по сценарию! Именно Роан предлагал мне сделать сдачу экзамена автоматом! За… сеанс любви. Объединить свои сны, слиться в экстазе… Нашел дурочку. А потом всю жизнь, точнее все сны, которые и есть в общем-то наша жизнь, не иметь возможности от него защититься? М-да… Чего удивляться, что мне так хреново? Он же программист. Может у меня персональный экзамен с дополнениями от Роана? Заскрипела бы зубами, если бы они у меня были. Но, кажется, я теперь вся состояла из боли и света. Сознание померкло.

*****
21 объект – состояние удовлетворительное.
1 объект – состояние критическое.
1 объект – состояние… не определено… состояние… состояние… условно-удовлетворительное.

Гадский патч! Вроде и помог, но теперь придется все контролировать вручную, система сбоит. Роан спрятал планшет и огляделся. Вроде никто ничего не заметил. Хорошо, что в этих костюмах сложно смотреть по сторонам! Надо срочно доработать прогу, вписать Мейру в систему, а то вдруг я на дежурстве, а они…
И тут Роана озарило – Спишу все на сбои в интерфейсе! Все равно никто не разбирается толком! И перед мысленным взором его поплыли придумываемые на ходу строчки кода. В принципе все просто, – решил он. – Еще бы воспоминания прописать… Нет, пока не буду. Пусть с этим справится… Хотя… можно попробовать добавить…

*****
Сколько времени прошло – не помню. Я плыла в туманном море, не чувствовала ничего, ни себя, ни вокруг. Жажда тоже потихонечку пропала. Сознание внезапно вернулось и глаза открылись сами собой.
Свет, ранее заливающий все и даже, казалось, проникающий внутрь меня, внезапно мигнул и сменился на желтое и уютное, не такое яркое и безжалостное, освещение.

Опять в поле зрения появился этот Роан. Снял у меня с головы непонятную штуковину, облегченно выдохнул.
– Мэйра – твой мозг цел. Ты быстро восстановишься, я тебе кое-что добавил, от себя, не говори никому ничего, просто восстанавливайся побыстрее.
Опять ушел. Ну-ну. Я так и поняла, что ты “кое-что” мне добавил. Вот прямо вся прониклась, можно сказать. Не даром поспешил уйти, а то задала бы тебе немного вопросов. Пошевелилась и скривилась. Как нибудь потом задам. Сейчас, судя по ощущениям, хотя боль и ушла почти, но двигаться легче не стало. Чертов затейник. Ну теперь-то уж точно никаких совместных слов, никогда! Экзамен рано или поздно закончится и придется тебе объясняться за свои “добавки”. Черт! А ведь он может затереть логи и – все. Ничего не докажешь. Ладно. Жизнь не ограничивается одним сном. Будет и мое время…

– Ну, что разлеживаетесь? – Противный голос Янцвека нарушил мои тщетные попытки вспомнить или придумать что-то.. ну… такое… мстительное. Как будто мне принудительно отключили большую часть памяти. Не знала, что такое во сне возможно. Может это – и есть экзамен? Выяснить чему же мы выучились и что же мы умеем на самом деле? Тогда, боюсь, с такими результатами мне придется на второй год остаться… если вообще позволят.

– Анализы сдали, все молодцы еще раз, бегом в столовую!

А как же вопросы? – Хотела я спросить, но желудок, который у меня вдруг обнаружился, дернулся в такой болезненной голодной судороге, что вопросы пока просто исчезли. Есть и пить! Одна только мысль и осталась. Пить хотелось раз в пять сильнее чем есть, но и есть тоже безумно хотелось.
Двигаться стало легче, на удивление, потому что так-то ничего не изменилось – я глянула на свои руки и в ужасе отвела глаза – чуда не произошло. Не знаю что буду делать, если увижу зеркало – посмотрю на себя или побоюсь, закрою глаза и пройду мимо..

Мы сползли со столов и вялошатаюещйся толпой отправились следом за Янцвеком. Прошли через какую-то кишку-коридор, где на нас молчаливые серые фигуры быстро накинули какие-то хламиды, почти скрывшие наши ужасные тела. Мысленно вяло отметила, что теперь на нас смотреть не так противно стало и послушно пошла дальше.
До столовой было недалеко – два унылых коридора, два поворота и – вот они- двери в столовую с табличкой вилка-ложка. Ну, хоть что-то я помню, вот этот старинный знак еды, например. Желудок опять свело голодной судорогой. Не только у меня, наверное. В двери столовой все вошли уже с куда большим энтузиазмом, даже немного потолкались. Я слегка приотстала и зашла последней. Мне показалось, или нас когда-то стало еще меньше?

– Та-ак, бойцы, – издевательский голос этого Янцвека (он нас явно пытается вывести из себя), – кушаем ме-е-едленно, все поняли? Одна ложка в двадцать секунд, по сигналу, ясно? Всем ясно?
Я молча киваю головой, говорить сил вот вообще нет. Все вокруг тоже молчат, занимают места за столом.
– Кому станет неясно – выдадим вилку. Будете суп вилкой есть, ха-ха.
Он точно нас за что-то очень не любит и еще и издевается, как будто нам мало чувствовать себя никчемными старыми развалинами…
Блин. За что? Почему? На глаза навернулись слезы и видимость расплылась. Но я все-таки разглядела пустое место у края стола и села.
Вытерла слезы своей ужасной отвратительной старой рукой и огляделась.
Такие же серые стальные стены, светящийся потолок , только один большой стол посередине и мы на скамейках вокруг. М-да, как-то это мало похоже на столовую.
Несмотря на появившуюся некоторую бодрость, мы все молчали, ждали еду. Никто даже ничего спросить не пытался, но общее настроение угрюмой подавленности, казалось, можно было пощупать.

Раздалось легкое поскрипывание. Все повернули головы в сторону приближающейся тележки с баком и стопкой тарелок. Человек в сером, как и остальные, в маске, в очках и с капюшоном на голове, подъехал с ней поближе, стал брать миски, что-то в них наливать и ставить на стол. Рядом клал свернутую салфетку, надеюсь с ложкой внутри.
Передо мной тоже поставил миску. Какая-то зеленовато-белая бурда. Абсолютно никакого запаха я не чувствовала. Впрочем, сейчас мне было всеравно, как и остальным. Мы все дико хотели есть, что угодно, но есть.
Раздался сигнал и противный голос Янцвека – Ложка в 20 секунд, все запомнили?
Я торопливо развернула салфетку чуть подрагивающими руками и зачерпнула ложкой (да, это она оказалась внутри салфетки) непонятную субстанцию. Вкуса никакого не почувствовала, сглотнуть тоже не удалось. Эта полужидкая масса, мне показалось, испарилась-всосалась прямо во рту. Я все-таки сглотнула, но ничего не почувствовала. Хотела зачерпнуть еще, но я вспомнила, что совсем забыла про 20 секунд, их надо было считать, а теперь – как понять сколько прошло? Смотрю на остальных. Может хоть кто-то считал?
Посмотрела – и опустила глаза в миску. Надеюсь, что выгляжу хоть чуть-чуть не так ужасно. Эти плиссированные лица, морщинистые шеи с натянувшимися жилами, вяло полуоткрытые рты со стекающей бело-зеленой массой изо рта у некоторых. Кошмар какой-то. Я уже не говорю об их ужасных руках, держащих ложки – сама такая. Все остальное скрыто серыми хламидами, которые нас заставили надеть возле какого-то стола в коридоре.
– Глотаем, дебилы! – взвизгнул Янцвек. – Ваши внутренние рецепторы еще не разморозились! Просто гло-тай-те! Всем понятно?
Я сглотнула еще раз. Так вот почему я ничего не чувствую. Но…заморозка? Причем тут это? Мы же были в капсулах сна? Я не давала согласие на криосон, да и никто не давал, не сомневаюсь, эта устаревшая технология уже давно себя изжила. Так причем тут заморозка?
Ладно, буду считать, что такая вот канва сна нам предложена… Или не сон это? Такие реальные ощущения… слишком реальные для сна…
Хотя теперь и понятнее становится про 20 секунд на каждую ложку – после разморозки нельзя быстро есть.

Однако, что-то в желудок все-таки попало – я почувствовала, что болезненные судороги стихают.
Пора ли уже брать вторую ложку? Вот как понять – прошло ли уже 20 секунд?
Тут же рявкнула сирена – видимо решили помочь нам убогим, не чувствующим времени. Ладно, хорошо, что хоть так напоминают. Сначала поем, а потом буду разбираться – кто посмел меня заморозить и почему я так постарела. Если… если это – не сон.
А если это все – сон? Извращенцы Высшие придумали новое испытание для студентов?
Смогли внедрить такую долгую реалистичную последовательность восприятия и ощущений…
Нет-нет! Пусть этот ужас будет просто сном! Пусть это будет их уродский экзамен! Тогда выполню задания, так и не могу пока понять какие, проснусь и вернусь в свои 25!
Мне стало легче. Наверное, эта мысль пришла в голову не только мне. Потому что некоторые, я заметила, тоже немного взбодрились и стали поглядывать друг на друга. Подумали то же, что им все снится? Пришли к такому же выводу – во сне чего только не бывает, можно и потерпеть?

Сирена рявкала еще пять раз и… бурда в миске закончилась. Впрочем, голода я больше не ощущала. Да и если это сон, то все ощущения выдуманные, не стоит особо переживать о них. Хотя… Передо мной появился большой бокал с янтарным напитком, я опять почувствовала сильнейшую жажду и стала торопливо глотать прохладную жидкость. Трудно игнорировать жажду, пусть даже и выдуманную.

– Внимание! – опять Янцвек, – выпить надо все полностью, не спеша, но и не тормозя. Вы получили очень ценные пайки, выпить надо все, до капли.

Я стала глотать осторожнее. А утолю ли я жажду напитком из сна, если я хочу пить в реальности? Сильно сомневаюсь. Но… буду действовать по правилам этого сна, наверное это зачем-то надо.
Пью и украдкой поглядываю на остальных. Какие-то мы все странно тихие, молчаливые и безразличные. Почему? Впрочем, замечаю, что некоторые тоже изредка поднимают глаза и с интересом поглядывают на других. Оживаем?

Глава 4
Этот, пусть и виртуальный, прием пищи помог – в глазах все перестало расплываться, и я даже могу разглядеть сидящих напротив людей, точнее – остатков людей, те еще старые развалины. Все-таки так и не пойму смысла в этих уродских аватарках. Зачем?
Напротив сидит одиннадцать человек. С моей стороны, наверное, тоже одиннадцать. Получается нас – всего двадцать две ужасных пародии на людей. Кошмар какой-то.
Так и хочется закричать – Эй, комиссия! Охренели совсем? Зачем вы студентов окунули в старческое дерьмо? Что это за гребаная проверка?
Но я молчу. Как и все. Все сидим, молчим и думаем. Сложно, конечно, что-то обдумывать, когда нечем оперировать. В голове пустота, только несколько фактов здесь и сейчас да кусочки пазлов – воспоминаний болтаются в опустевшем мозгу и – все. Возможно, – пришла мысль, – хотят, чтобы мы почувствовали каково это – пролетевшая в один миг жизнь и никаких воспоминаний? Как это бывает с долго спящими? А на куя? В чем смысл? А сами-то, эти проверяющие пробовали примерить на себя такие вот аватары? Понимают ли они какой это кошмар для нас – внезапно стать немощными стариками? Вряд ли. Наверное, кто-то изобрел новый вид экзамена, а мы просто попались первыми для этого эксперимента…
Странно ощущать, что внутри меня почему-то не бурлит негодование, и протест не рвётся наружу в каких-нибудь действиях. Я внутренне возмущаюсь, конечно, но как-то вяло.
Если это сон – то не имеет значения, как я в нем выгляжу, наверное, а если реальность – то, возможно, нас накачали успокоительными, – думаю. Мне очень не хочется верить, что я такая и есть – тихая и пассивная размазня.
Кстати, а вон тот старикан, второй справа напротив, кажется мне смутно знакомым, нет не чертами лица. Сложно вспомнить молодое знакомое лицо, когда видишь печеное яблоко вместо лица и слезящиеся мутные глаза под лысым черепом. Просто когда смотрю на него, возникает ощущение, как будто у меня какая-то незримая связь есть с ним. Кто он? Еще один быстрый взгляд на него и замечаю табличку – а-семь-восемь, информативненько. В смысле ничего не понятно. Придумали дурацкие номера.
Мысленно пробую повторить. – А-семьдесят-восьмой. – И?…
В памяти ничего не проявляется. Были бы имена, хоть какая-то цепочка ассоциаций может быть, я и вытащила бы очередной кусочек пазла-воспоминаний. А так… номер – это просто номер, никаких воспоминаний не будит.
А мое имя?
Мэйра, – произношу мысленно, пробую к себе приставить и понимаю, что память все-равно молчит, как будто это – очередной ярлык, другой, не бэ-два-четыре, но тоже ярлык. Странно это все.
Внезапно меня озарило. Сон во сне! Вот что это! Для каждого уровня придумали свой ник, все просто!
Хотя догадка эта и не пробуждает мою память, по-прежнему ничего не помню, но мне становится легче и как-то немного теплее. Даже руки стали меньше дрожать.
Поглядывая на других, а понимают ли они что спят, вдруг замечаю, что сама стала объектом пристального внимания сидящей напротив бабульки.
Прямо чувствую на себе ее ощупывающий взгляд. Хотя она и изредка поглядывает на меня, но эти мгновения ее взгляда я ощущаю как прожектор, безжалостно освещающий всю мою старость и немощность.
Взглянув на нее, я не хочу больше смотреть, неприятное зрелище, и мне страшно даже представить, что я тоже вот так выгляжу.
Внезапно в голове шевельнулось какое-то воспоминание. Кажется тот, а-семьдесят восьмой который, он вроде бы был моим знакомым, может даже другом, что-то нас связывало. Пытаюсь еще напрячь память, но она молчит. Но долго задумываться не получилось.

– Всосали? Глотать не забывали? – опять Янцвек, издевается. – Взяли салфетки, вытерли лица и все остальное и бегом в зал профилактики, там все и узнаете. А грязнули пойдут спать!
Вытирать все остальное? О чем он? Я опять ненадолго поднимаю взгляд и тут же опускаю – как я раньше этого не заметила – у многих пища просто вываливается изо рта, а третий слева, напротив меня, вообще просто льет себе в открытый рот янтарную жидкость, которая благополучно течет ему на грудь и ниже. Лицо у него сосредоточенное, он, видимо “глотает”, пытается, но у него не получается, наверное еще никак не “отморозился”.
Ладно, по этому сценарию, канве, похоже, что мы действительно были в криосне. И может ему, по этому долбаному сценарию опять же, просто надо больше времени для “разморозки”.
Рядом с ним сидит тот противный толстяк. А глаза-то у толстяка оживленные, не как у других. Номер у него, бросаю взгляд и тут же опускаю глаза, номер у него эн-один-три, и он тоже смотрит на меня.
Почему они на меня смотрят?
Поднимаю взгляд и вижу как этот эн-тринадцатый неуклюжим движением руки выбивает кружку у старательного недоразмороженого.
– Иди поспи еще, ге-восемь, – его голос хрипит и булькает. Видно, что говорит он с большим трудом. Толстяк встает, разворачивается, и с напряжением, видно, что говорить ему не просто, я это вижу, начинает какую то мысль. – Ос-с…, – Но больше он сказать ничего и не успел.
– Молчать! – подскочивший как-то неуловимо мгновенно Янцвек ткнул его пальцами в грудь и толстяк захрипел согнувшись.
– Куски идиотов!, – Янцвек прямо-таки нас специально оскорбляет что ли?
– Вам еще нельзя говорить, не готовы. Молчать всем, а то потеряете голоса или будете хрипеть как этот.
Он опять тыкает пальцами, тремя, я рассмотрела, в грудь эн-тринадцатого, и тот начинает хрипеть – дышать чаще, но, что странно, с облегчением на лице.

И что это было? Что за хитрую абилку он себе прикрутил? Три пальца – и наказание и, похоже, какой- то целительный массаж, тычками. Да сон это, конечно! В реале такого не существует! Облегченно вздыхаю и немного успокаиваюсь.
Отстранено отмечаю, что мы действительно почему-то все молчим после процедурной, а до нее же говорили, немного, конечно, но вроде бы нормально? А вот после “тестирования”, чтобы это не значило, все замолчали, даже шептать никто не попробовал. Странно, конечно, но что еще ждать от такой идиотской канвы?
Разворачиваю салфетку полностью и вытираю лицо. Я все-таки тоже успела измазаться, непонятно когда, даже не заметила, что пища по лицу стекает. Вытираясь я почувствовала, что ощущаю не только свои руки, но и их прикосновения, кожу на лице тоже ощущаю, пока еще очень слабо, но лучше бы я и вовсе не нащупала эти жуткие складки кожи. Я опять разволновалась. М-мать, а если, вдруг, это – не сон, то что же со мной, с нами, случилось?

Пока мои мысли метаются в пустых глубинах памяти, мы выбираемся в коридор, старики в серых балахонах, с номерками на груди, и идем в очередную комнату. Опять коридоры, повороты, коридоры и мертвящий синий свет сверху. М-да, на дизайнере видимо решили вообще сэкономить. Архитекторы и дизайнеры сна, наверное жутко занятые, для такой мелочи как экзамен у студентов их, видимо, вообще не нанимают. Или им просто пофиг?
Сейчас идем долго, мне так кажется, но куда и в каком направлении – совершенно не ориентируюсь. Проходим мимо каких-то дверей с непонятными символами, которые ничего не напоминают, да и разглядеть их толком не удается, зрение по-прежнему паршивое.
Зачем тут вообще вставлен долгий путь по коридорам? Совершенно непонятно. Такое впечатление возникает, что мы ходим по кругу в ожидании пока обновится карта канвы для очередного перформанса…

Пока мы идем, замечаю, что идти сейчас мне полегче, и я уже не мерзну так сильно, хотя мурашки озноба нет-нет, да и пробегут по спине.
Наверное запрограммированное состояние улучшения после приема процедур и пищи, – уныло размышляю. Точно идиотская канва.
Тем временем та бабка, которая сверлила меня взглядом, пробирается сквозь толпу и пристраивается рядом. Вот же мочалка старая. Ну и что ей надо от меня? Мало того что мне чертовски неприятно находиться в толпе стариков, так еще и соседство подобной бабки, казалось, говорит мне – смотри, ты такая же как и я, делая сон, если это сон, неправдоподобно реальным.
Пытаюсь ускорить шаги, но не очень то и получается, и она, зараза, не отстает. Когда говорить то можно будет? Я бы ей сказала, чего нибудь этакое “ласковое”, память судорожно напрягается пытаясь подыскать эпитеты но пока ничего не находит.
А это бабка пристроилась справа и идет рядом как-будто мы близкие подруги. Мало мне этой докуки, а тут слева еще и эн-тринадцатый, толстяк, догнал и тоже пошёл рядом со мной. Смотрит на меня искоса. И получается, что каждый сам по себе идет в нашей толпе, а мы идем как бы вместе, втроем.
Ну, блин, достали! Меня что, мёдом намазали? А эти уродские псевдо-пчёлки, совсем не полосатые, а серые, хотят покушать? Я не понимаю их интереса ко мне, но мне это почему-то совершенно не нравится.
А если…, – я замедляю шаг, – …а вдруг я выгляжу лучше чем они? Может поэтому у них повышенный интерес ко мне?
Спотыкаюсь, хватаюсь за грудь и делаю вид, что мне плохо и я не могу идти быстро..
И вдруг чувствую, что этот пухлый гад меня подхватывает за руку и поддерживает. А вот не надо мне твоей непрошенной помощи. Пытаюсь выдернуть свой локоть из его лапы, но это не так-то и просто. Сил у меня мало, рука еле дергается, а толстяк-то, оказывается, гораздо сильнее. Старый урод, отвяжись! – кричу на него, к сожалению мысленно, и опять дергаю руку.
Но этот гребаный эн-тринадцатый сипит, побулькивает, дышит он так, и продолжает меня поддерживать.

– И кто же же это у нас тут такой бодренький?
В этот раз я голос Янцвека прямо таки с облегчением услышала. Опять этот носатый оказался рядом внезапно, раз – и рука толстяка исчезла с моего локтя.
– Эн-тринадцатый, надо же какой прыткий, уже и другим помогаешь. Иди-ка вперед, лидер ты наш, будешь начальником в этой команде убогих.
Янцвек уходит вперед, брезгливо вытирая руки невесть откуда взявшийся салфеткой..
Надо же, прикоснулся к старости! Сука, сами придумали этот сценарий, а теперь он демонстрирует не только ненависть, но и отвращение. Чего он добиться хочет? Как действовать-то нужно в этой уродской канве?

Наконец-то впереди показалась очередная открытая дверь. Надеюсь цель нашего путешествия за ней?
Толпа стариков, ох, и я же среди них, оживилась и бодренько так промаршировала во внутрь. А эта старуха, что пристраивалась сбоку, тоже рванула вперед, забыв про интерес ко мне. Ну и ладно. Мне только легче. Может эти все – вообще мобы? Со слегка развитым интеллектом, убогим таким, конечно?…
В очередное помещение я опять зашла последней и не сразу и поняла где мы. Точнее, все вроде бы и понятно – очередная серо-стальная комната, но вот эти штуковины в ней… Сколько бы я не вытягивала голову, но разглядеть толком не могла, в глазах опять появился какой-то туман и темные пятна, мешающие смотреть.
Какой-то черный прямоугольник на возвышении и торчащий с одного конца шест с поперечной планкой. Что-то это мне напоминало…. Но что?

– Тек-с, быстренько разошлись по беговым дорожкам (а, вот это что!), и начинаем работать ножками, и ушами. – Янцвек зловеще улыбался. – Поели-попили – пора показать на что вы годны.

Что-то мне от этих слов стало не по себе. Хотя куда уж дальше. Мне давно было “не по мне”. Если это сон – то он абсолютно дурацкий и затянувшийся, если это – явь…
Лучше бы ее и вовсе не было.
Тем временем все стали расходиться и становиться на черные прямоугольники. Я медлила, не хочу оказаться рядом с той бабкой или толстяком.
– Бэ-два-четыре! – Я вздрогнула, – чего тормозишь? Решила опять спать отправиться?

Вот чего уже точно не хочу, так это спать. Хотя, вопрос-то идиотский! Мы же вроде бы и так спим? Я пошла к незанятой дорожке, стоявшей позади всех, и встала на нее. Блин, чего меня так шатает? Вцепилась в рукоятки своими слабыми руками и стоять стало немного полегче.

– Ита-а-ак, бойцы, – Янцвек говорит где-то впереди, но я слышу его очень отчетливо, как будто он стоит рядом и кричит прямо в ухо.
– Задача каждого из вас – дойти до финиша первым. Кто придет последним – отправляется спать, кто приляжет отдохнуть – отправляется спать. А я пока вам ваши следующие задачи расскажу.
– Всем ясно? – внезапно рявкнул он.
Вздрогнув, я киваю головой. Все, насколько вижу, кивают. Мы молчим, говорить нам еще не разрешали. Да и чувство такое, что рано еще, говорить.
– Как дойдете до финиша – сможете говорить. – Продолжает Янцвек.
– Ну, полетели доходяги. – Он махнул рукой в странно уплотнившемся воздухе и…
…И моя дорожка поехала назад. Хорошо, что я держалась за рукоятки, а то бы упала. Я вцепилась в эту подпорку еще крепче и стала перебирать ногами, типа идти вперед. Ну, с поддержкой это было гораздо легче, чем идти по коридору.

– Дорожки чувствительны к вашему темпу, двигаются со скоростью вашей ходьбы! Чем быстрее идете – тем быстрее двигаетесь к финишу. Но! Чем быстрее идете – тем меньше у вас сил дойти до финиша. Идите правильно! – Продолжал вещать Янцвек.
Ничего что себе сказал, я так и чувствовала, что тут все не так-то просто и легко. Тем более в этом старом теле. Нет, совсем не просто. И, кстати, а где финиш? Почему он ничего не сказал про это? Когда финиш-то будет?

– Дорожки будут двигаться так, как вы идете, остановитесь вы – остановится дорожка, и вас отправят спать. Ленивцы нам не нужны. – Продолжает внушать Янцвек.
Но его слова теперь доносятся издалека, заглушенные сгустившимся воздухом и начавшей нарастать болью по всему телу.
Да что же это за издевательство? Нет, ну я бы поняла эту псевдо-спортивную нагрузку, если бы сейчас была сама собой, 25-ти летней, здоровой и бодрой. А от стариков-то чего они хотят? Зачем нас засунули в сон с такими дурацкими условиями?
Тот же вопрос. Чего они пытаются добиться от нас в этом уродском сне?
Да ладно, пофиг. Когда-то до чего-то и дойдем. А вот боль могли бы и снизить. Зачем такие реалистичные ощущения? Вдруг это как-то повлияет на спящее тело в реале?
Я уже почти убедила себя, что мне все это снится и успокоилась. Да и спины остальных, как мне казалось, выражали равнодушие и какой-то пофигизм.
Наверное тоже поняли, что это сон, – успела я подумать, переступая ногами без особого усердия, только чтобы дорожка не оттащила от поручня. Куда спешить? Это всеравно однажды закончится. Не будут же они тратить время и ресурсы, затягивая этот идиотизм?

– Внимание! – голос Янцвека внезапно усилился, пробился сквозь обложивший мозг туман.
Как будто прямо в ухо крикнул.
– Внимание!!!
Ох. К чему такой надрыв?

– ЭТО НЕ СОН!!! Вы в реальном мире! ЭТО НЕ СОН!!!

Что?…

Глава 5
Да не может быть! Это же… Это же…
И мне стало совсем хреново. Накатившая тошнота заставила сцепить плохо ощущаемые зубы. Руки, хорошо хоть их я уже чувствовала получше, с силой сжали потные рукоятки. Невольно ускорила шаг и дорожка с еле-слышным шелестом побежала быстрее.
Не может быть! Не верю!
Но тело, корчась от боли, утверждало обратное. Да. Ты такая и есть. Прими как данность. Делай что тебе говорят. Может выживешь…
Ага-ага.
Вот она – проверка! Вот он – экзамен! Я поняла! Надо распознать сон, хотя все утверждают обратное.
Ну и?
Что делать-то?
Память молчала. Боль усиливалась. Да черт, я просто вся состою из боли, а не из костей, мышц и чего-то там еще. Не бывает же такого в реале. Сон это!

Ладно. Моя задача – убрать боль?
Постаралась отрешиться от ощущений. Отодвинуть их на край сознания.
Но взрывы боли, пробегающие с каждым шагом по телу, не давали сосредоточиться.
Может сойти к черту с этой дорожки?
Но поверхность продолжала выскальзывать из-под ног, и я продолжала переставлять ноги, с ужасом понимая, что, если я попытаюсь отпустить рукоятки, то меня просто утянет назад и… и я упаду? Тогда меня отправят в капсулу долгого сна? Нет, не вариант.

Надо что-то другое придумать.
Вот пусть впереди появятся деревья. Пусть появятся. В памяти заскользили смутные образы когда-то виденных в оранжерее низкорослых кустиков. Ну, хоть кустики? Пусть я иду к ним?
Заморгала, стараясь увидеть впереди вожделенные кустики. Если сейчас получится, то я докажу всем, что я осознаю сон и… может быть это издевательство закончится?
Лицо заливал пот, теперь я это хорошо чувствовала. Пот стекал по рукам на прорезиненные рукоятки этого хренового “тренажера”, пропитывал липнущий к телу балахон.
Как ни странно, ощущения своего тела стали отчетливее, а боль просто превратилась в ломоту по всему телу. Страшных вспышек боли, как будто разрывающих меня на куски, больше не было. Просто боль. Просто слишком сильная боль.
Надо убрать ощущения, отключить боль…

Ничего не получалось. Еще и голова разболелась. Сейчас мозги закипят от бессмысленных усилий. Но я же сновидец! Я же должна суметь хоть что-то изменить!
Нулевой результат. Серая металлическая стена далеко впереди и смутно различимые сквозь туман густого воздуха силуэты бредущих по своим дорожкам то ли мобов, то ли действительно реальных людей. Стало невероятно жарко. Пот теперь тек по рукам непрерывными струйками. Зато тошнота отступила. Не удивительно.
Желудок был абсолютно пуст, как будто я и вовсе ничего никогда не ела. Горло перехватило жаждой.
А кустиков впереди так и не было.Ничего не получается поменять
Сжала зубы. Удивительно, что только сейчас начала чувствовать свой рот. Провела языком по губам, облизала сухиу губы. Пытка жаждой тоже входит в этот чертов экзамен?
Открыв рот, попробовала представить, что пью воду. Вместо воды в рот ворвался сухой воздух, испарил капли собравшейся слюны и тяжелым горячим потоком устремился в легкие.. Как будто я в пустыню какую-то попала. До чего же реалистично, мать их!
Где-то внутри груди почувствовались толчки.
Это еще что? Ну конечно. У меня же есть сердце. Теперь я слышала и его упрямое биение сквозь волны боли, прокатывающиеся по телу.
Сколько еще идти? Может хватит уже? Моя воля слабела. Ноги налились тяжестью и каждый шаг давался все труднее. Руки, вцепившиеся в мокрые рукоятки, тоже потяжелели и начало казаться, что они сейчас соскользнут и я тупо упаду.

А вдруг это – НЕ сон? И я… старуха? А все вокруг настоящие живые студенты и они тоже старики? И мы сейчас действительно боремся за жизнь, размораживаемся после ошибочной длительной гибернации?
Может нас просто обманули и вместо экзамена просто усыпили? Устроили провал сознания в пустоту длинною в жизнь? И, о чудо, под конец жизни, а сколько же столетий мы пролежали в гибернации, если так успели постареть, вдруг разбудили? Или это просто сделано, чтобы дать обещанный призрачный шанс немного поработать на благо обществу.
“После сдачи экзамена в порядке живой очереди…”, – да-да, я вспомнила эти строчки. Уро-оды. Лжецы… Под конец жизни дали шанс… И ведь не придерешься. Никакого нарушения обещаний.

Да нафиг мне это! Кончайте уже! Хоть в гибернацию, хоть в эфтаназию…
Пальцы, цепляющиеся за рукоятки и сведенные судорожными усилиями удержаться, начали по одному разжиматься…
Катитесь все к черту!

– Тем из вас, кто дойдет до финиша, – голос Янцвека внезапно ворвался в мое, оцепеневшее от отчаяния, сознание, – я расскажу ваши дальнейшие задачи.
– Сейчас вам достаточно знать, что был сбой оборудования целого зала и вместо замедления метаболизма, вы получали питание, катастрофически ускоряющее обменные процессы и, соответственно, старение.
– Прошло не так уж много времени, когда заметили сбой, но было уже поздно. Вас всех пришлось погрузить в криосон, пока не разработали нужные лекарства.

Ну и ну. Что за чушь? Сказочник.
Почему-то разжать руки полностью и отпустить рукоятки не получалось. Как будто тело против воли цеплялось за шанс… Какой? Все ясно уже. Не вижу смысла дальше шагать. Только тело не слушалось. Руки упорно цеплялись за рукоятки , а ноги куда-то шли, дрожали шатались, но шли. И зачем мне это?

– Вам придется смириться со своим возрастом, пока. Может скоро и от старости лекарства появятся. Вы топайте-топайте. Вам еще поработать надо. Зря вас что-ли разбудили. – Продолжал издеваться Янцвек.
– Пока можете порадоваться, что получили восстанавливающий и нормализующий комплекс. Вот дойдете до финиша и отправитесь отрабатывать затраченные на вас ресурсы.
Он хмыкнул. Черт, я как вживую увидела лицо Янцвека прямо перед глазами, перекошенное гримасой отвращения и неприязни. Самого его, стоящего где-то там впереди перед смутными силуэтами корчащихся на дорожках “студентов” было не разглядеть.

– И работать вам придется немало. Потраченные на вас лекарства стоят очень, – он выделил голосом это слово, – ОЧЕНЬ дорого.
– И я очень, – опять он выделил это слово, – ОЧЕНЬ надеюсь, что из мусора, которым вы сейчас являетесь, выйдет толк.
– От вас сейчас совсем немного требуется. Дойти до финиша. Оживить свои тела.
– Иначе СДОХНЕТЕ! – Вдруг заорал он. – ВСЕ БУДЕТ НАПРАСНО! Идите! Ползите! Двигайтесь, на…! ЭТО ВАШ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС!

Что? Я поспешно сжала пальцы. Что??

У меня украли целую жизнь и я еще в чем-то виновата? Отняли мое молодое здоровое тело, эмоции, чувства, ощущения, и оказывается я теперь мусор?
Это же беспредел какой-то! Янцвек, идиот, думает, что мне теперь интересно жить? В этом теле? С этими болями и немощностью? А зачем? Отрабатывать потраченные на нас лекарства? Бред какой-то. Бессмыслица. Вранье.
Я продолжала переступать ногами по дорожке, хотя реальность вокруг совершенно затуманилась. Слезы. Облизала губы. Соленый пот, слезы и… старость. Все, что мне осталось…
Не может быть. Не верю. Это неправда. Это жуткий сон.

Стоп. Аж вздрогнула от мысли. А как же слова Роана? Этого ивращенца, претендовавшего на мои сны в каком-то далеком прошлом? Он тоже что-то хотел мне рассказать, но успел только шепнуть, что наши тела гнили и что свет выжигает какую-то заразу? Он говорил о болезни, а не о сбое оборудования? Кто-то врет. Или Янцвек или… Роан. Мы зачем-то нужны. Мы зачем-то им очень нужны. Знать бы зачем.

– И запомните! – голос Янцвека ворвался в мои сбивчивые мысли. И на этот раз он сочился прямо-таки ядовитой ненавистью.
– Вы нужны только самим себе, в нашем перенаселенном мире вас и так слишком много.
– Вы, выбравшие путь безмолвного сна, не приносили никакой пользы, и программа вашего спасения на этом завершена. Хотите жить – дойдите до финиша.
– И постарайтесь не обгадиться от усилий!
Это он мне лично? Прямо как в ухо прокричал.
– Возможно вам и найдется применение, потом….
Голос пропал, как и сам Янцвек.

Внутри меня нарастала холодная ярость. Лжец! Наглый и мерзкий лжец!
Никогда я бы не выбрала Путь Безмолвного Сна! Я выбрала Активный Сон!
Я собиралась жить и работать, а не спать месяцами и изредка выходить на прогулки. Я собиралась…. Вспомнить бы еще что…
Я стиснула зубы. Нас не просто так разбудили. Зачем-то им нужны именно мы. Что-то случилось. С нами. Или вообще.
Надо выяснить как-то что происходит на самом деле. Надо найти Роана. Которому тоже что-то от меня нужно. Даже от такой, какая я есть сейчас. Даже от больной и старой.
Я вздрогнула, осознав, что почти приняла эту реальность. Приняла себя. Эту боль. Эту старость. Почти поверила, что это – НЕ сон.
Ладно. Потерплю. Пройду эту вашу “тренировку”, выполню все гребанные “тесты”. А потом найду Роана и выясню правду. Надеюсь.
Попить бы еще и дойти наконец до чертового финиша.
Руки внезапно разжались и я упала на колени.
И дорожка потащила меня назад…

Глава 6
До финиша я все-таки дошла. Доползла на четвереньках. И не я одна. Большинство фигур впереди не стояло, а ползло. Насколько я видела. А видела я плохо. Да и не до других было.
Это же люди? Настоящие, вокруг?
С трудом подняла голову и опять попыталась оглядеться. Сквозь мутную пелену перед глазами с трудом различались дергающиеся на полу тела. Кажется некоторые продолжали пытаться ползти. Некоторые лежали неподвижно и их, по одному, куда-то неторопливо выносили расплывающиеся фигуры в серых балахонах.
Куда? Неужели обратно в капсулы?
Я опустила голову и тихо застонала. Боль во всем теле, казалось, и не собиралась уходить.
Наверное некоторые просто не смогли ее больше терпеть и прекратили двигаться.
Но я сдаваться не собираюсь. Мне еще надо выяснить что происходит. Вспомнить хоть что-то про себя. Вспомнить что было…
Медленно развернувшись, на четвереньках вернулась к своей “беговой дорожке” и, цепляясь за шест с рукоятками, начала подниматься. Наконец-то удалось встать и даже немного выпрямиться. На удивление боль медленно отступила, и дышать, да и двигаться стало как-то легче. Может в этом и был смысл нашего “забега”? Расшевелить отмороженное тело? Если бы еще и память так восстановилась…

– Что ж, некоторые решили продолжать жить, как я посмотрю. – Голос Янцвека ворвался в уши и хорошенько меня встряхнул своим мерзким тембром.
Я никак не могла отойти от “прогулки” и просто тупила, стояла и держалась за шест. А тут как очнулась. Одной рукой протерла глаза, второй продолжала держаться, меня все еще ощутимо качало, и посмотрела вокруг. Ну что ж, нас стало меньше, но никто на полу не лежал. Куда вынесли остальных – без понятия, может назад, в капсулы сна?
Всматриваюсь в остальных. Зрение, кажется, немного улучшилось. Вижу что старуха, которая меня взглядами сверлила и пыталась присоседиться по пути, тоже стоит возле “беговой”, ага, дорожки, вцепившись в рукоятки. А вон и толстяк, тоже дошел, значит. А тот, вроде бы знакомый, а-семьдесят-восьмой кажется в левом углу стоит. Кажется он, чисто на непонятных мне пока ощущениях решила.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/zara-dar-32155191/bezlikie/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.