Главная страница | Любовно-фантастические романы | Мираж хищного мира 1

Мираж хищного мира 1
Ольга Анатольевна Чумаченко
Разрушена, сожжена и уничтожена вся её жизнь на Земле. Но и она не совсем человек. Ошибка! Как и её имя, доставшееся ей с ошибкой. Ярамира. Заброшенная умирать на далёкую планету, девочка просто пытается выжить. Хищный мир планеты полон опасности, каждый шаг в нём боль и смерть, если у тебя нет надёжной охраны. Дикий пёс, найдя ребёнка в своём логове, принимает её, как своего зверёныша, и становится ей защитой. А рядом по диким тропам передвигаются "аборигены" – ярые, закованы в современные доспехи. Кажется, что ведут они довольно примитивный образ жизни, выживают в сложных условиях. На деле же, они являются древней космической расой, исследователями, собирателями знаний, информации и трофеев. А судьба соединяет тропы, проверяя разумных.

Ольга Чумаченко
Мираж хищного мира 1

Глава 1 «Чужие»
Темнота. Тишина. Умиротворение. И больше нет ничего. Никого. Тьма как любящая мать, нежно обнимает своё единственное дитя.
– Спи…
Само «Я» растворяется. И «Ты» являешь собой пустоту, темноту – тьму. Тьму вязкую, бездонную, безвольную.
Солнечные зайчики скользнули по поверхности, скользнули, как сваркой резанув бездонную черноту. Нет…
Тьма недовольно зашипела.
Солнечные зайчики образовали водоворот и скользнули в глубину, то погружаясь, то стремительно уносясь ввысь. Играют. Раздражают. Манят: «с нами, с нами, догоняй, быстрей…». Нет…
Звуки… Через толстый слой, вязкой темноты, пробилось журчанье. Журчит. Журчит где-то рядом. Совсем рядом?! Вода?!
Запахи… Раздражают своей приторностью и влекут. Нет…
Однотонность быстро начинает надоедать. Раздражение отступает, уступая место упрямому любопытству. Вынырнуть?! Да… туда.
Ресницы вздрогнули, вспорхнули, и яркий луч сверкнул, отразившись искрой, словно в зеркале, в золотистых глаз.
Всё будет хорошо!

Ветер всё сильнее раскачивал ящик, подвешенный на отвесной скале. Через щель в нём, затянутую морозным инеем, даже через пелену атмосферной пыли Хищной планеты, поднятую сильными порывами. Удивительно, но верно, попадал свет далёкой звезды – Солнца. Существо, заточённое в тесном пространстве, притаилось, вслушиваясь в ощущения, почти остановив своё дыхание – сердце. Наступал новый день. Оно жадно собирало остатки изморози, выцарапывая её с досок окровавленными руками и, тянув в рот, увлажняя потрескавшиеся губы.

Некоторое время назад, где-то на Земле, старенький внедорожник, не выдержав лесной дороги, сдалась: в радиаторе закипела вода.
– Там родник, – показала девочка отцу в сторону болотистой местности.
Мужчина недовольно побурчал себе под нос что-то о жизни, потом достал из багажника железное ведро и протянул его дочери со словами, чтобы он её слышал. Так что бежала она по осеннему лесу, громко напевая весёлую детскую песенку: от улыбки радостно кругом. Улыбнулся и отец, мысленно перекрестив "шуструю стрекозу", которой вот-вот исполнится одиннадцать лет – открыл паривший капот. Дочь скрылась в зарослях высокого папоротника, с лёгкостью пробежав над болотной жижей по поваленным стволам деревьев. Мужчина поднял головы, вслушиваясь…
Старше средних лет он годился девочке скорее в дедушки. Не знавшие их, чужие люди, так и говорили: "Какая хорошенькая у вас внучка, и умница, и красавица, и на вас похожа".
Конечно, похожа! Почти половину своей жизни он проработал егерем в заповеднике. Почти. А вот другая сторона его жизни была известна лишь единицам.
Девочка добежала до родника и остановилась, с наслаждением вздохнув полной грудью, впитывая терпкий аромат хвои, прелой листвы, сырости. Сияющие глаза и улыбка её принадлежали этому миру. Хотелось раскинуть руки и обнять весь мир. В лесу ей было хорошо, спокойно! Она чувствовала природу – жизнь. Обычно ничто не давило в таких безлюдных местах на голову, не причиняло боль в грудной клетке. Но почему-то не сегодня. Что-то назойливо тревожило её беспокойное сердце. Отмахнулась она от своих ощущений. От неестественной тишины вокруг.
И отец вот уже сутки какой-то угрюмый, задумчивый. Дочь заметила состояние родного человека и пыталась отвлечь его пустыми разговорами и весёлыми песнями от навалившихся переживаний. Несколько дней в их области бушевали лесные пожары, а вчера, пожары не просто добрались до их границ, на их глазах сгорела почти целая деревня, без жертв не обошлось.

Существо осмотрелось, насколько позволяла щель. Никого! Ни зверя, ни человека. Хотя и те и другие имеются в наличие. И тех и других можно с лёгкостью называть хищниками. Маленькое сердце с невероятной силой колотилось в хрупком теле.
Доски поддавались плохо, но поддавались. Щепочка за щепочкой, обломанными когтями и маленьким складным ножичком, существо стремилось выбраться из своей тесной клетки. Туда, но на свободу ли?

Резкий порыв ветра волной прошелся по макушкам деревьев. Девочка прислушалась, улыбнувшись клочку неба над головой, улыбнувшись себе, своим страхам. На мгновение, воображение обрисовало дракона, запутавшегося крыльями в макушках высоких сосен. Сухие сучья с треском летели вниз, падали в папоротник.
В воду упало несколько капель крови. Но отражение в прозрачной воде мило улыбнулось, наблюдая, как растворяется в ней алый цвет. Зажав нос, девочка машинально зачерпнула полное ведро и побежала к машине. Такие неприятности с кровью из носа у неё случались редко, но случались, так что она их не боялась. Куда хуже, когда такое происходило в музыкальной школе или на занятиях лёгкой атлетикой, в которых она занималась вот уже три года.
Вся её жизнь – строгий график между занятиями в трёх школах: средней образовательной, музыкальной и спортивной. Сначала было трудно, но привыкла, втянулась, и уже не представляла себе другой жизни.
Отец всё реже брал её с собой не только в дальние поездки, но и в простые объезды территорий, даже на выходных оставлял её одну в большом доме и уезжал, что воспринималось с сожалением и пониманием.
Возвращалась девочка с водой тем же путём, но без песни, не обращая внимания на тяжесть. Забыла! А заметив чужих людей, насторожилась, замедлила ход, рассматривая происходящее у машины.
Отец разговаривал с двумя мужчинами. И что-то было ни так во всём происходящем, в отце. Интуиция подсказывала, что это не грибники и не охотники. ДРУГИЕ! Чужие?! Повышенный тон разговора скорее почувствовала и притаилась.
Всё остальное произошло быстро – очень быстро. Тот, кто попытался взять отца за плечо упал на землю без чувств, и второму егерь не по зубам. Дочь даже не сомневалась. Отец для неё идеал! Она не раз была свидетелем, как растаскивал он поваленные в лесу деревья, расчищая дорогу, словно огромный медведь. А по утрам, когда она была совсем маленькой, он брал её себе на плечи и бегал по лесным дорогам, которые шли прямо к их дому, расположенному на краю небольшого города. А потом и она подросла, и город захватил часть любимой лесопосадки.
И всё бы ничего, отец справился, но к их машине, в вразвалочку, подходили ещё двое крепких молодых мужчин в чёрной одежде. До неё донеслись обрывки речи. «Убрать!» Как они не заметили ребёнка? Железное ведро разбилось на голове одного из подходивших. Брызги воды, вперемешку с кровью, фейерверком разлетелись от недруга…
Она сама не заметила, как так оказалась за спиной одного из тех мужчин. А уже, когда всё случилось. Испугалась. И больше ничего не могла сделать. Появление пятого человека, она пропустила. Мгновение позволило ей поймать взгляд отца. И она не сразу поняла ту боль, которая отразилась в них. Он даже не успел выкрикнуть ей – беги. Налетевший порыв ветра с болью вырвал из неё сознание и погрузил в темноту.

Отшлифованную ветрами ржавую скалу огибала почти чёрная лоза. Раскачавшись, существо дотянулось до плода на нём, похожего на подсохший финик. Сморщенный, красный. Нет! Скорее рубиновый. Плод съедобен, но вот его шкурка ядовита, если, конечно, неправильно обработать. Он так сказал, тот, кто оставил её здесь умирать. Но её было всё равно. Ей просто хотелось перебить вкус "чужой" крови во рту, хотя, почему чужой?
Сознание ей плыло, выхватывая из памяти маленькой жизни, воспоминания. Только радость (думала она) окружает её. Только забота отца. Ведь сколько помнила она себя, они жили вдвоём. Не родным отцом, она это знала. И когда была маленькой, если он и уезжал по делам, то оставлял её своим хорошим знакомым, в одной ближайшей деревне, пожилым людям, заменившим ей дедушку и бабушку. И звала она их соответственно. И старики относились к ней, как к своей родной внучке. И такое отношение устраивало всех. О том, кто её настоящие родители, папа Саша обещал рассказать. Конечно, чуть позже. Но как всегда…

Очнулась девочка, но не шевельнулась, чтобы не получить очередной удар от стоявшего рядом надзирателя. То, что рядом с ней кто-то есть, чувствовала каким-то шестым чувством. Ударов она уже не боялась, она их уже не чувствовала, не чувствовала боли. Просто, не хотелось, снова потерять сознание. Под ней находилась голая земля. Сухая! И это был не лес. Ангар? Она не могла понять, где такое может находиться? Оружия нет, палки поблизости тоже нет. Да и что она может сделать против крепких мужчин? Сжала она кулак, пытаясь зачерпнуть в горсть сухой земли, да под ней оказалась лужа собственной крови, уже застывшая сгустками. Пытаясь понять, что происходит? Попыталась сосредоточиться, собрав волю, чувства. Ангар оказался не просто большим, огромным. Смогла она осмотреться, со своего лежачего в позе эмбриона положения. Ведь где-то поблизости враги. И… папа…
В поле зрения попали восемь человек. Один действительно стоял рядом с ней, но всё его внимание было направленно на происходящее чуть дальше. Странные люди, все какие-то не такие, все в чёрных одеждах, а некоторые с копьями. Мозг вспыхнул мгновенной радостью, она узнала в толпе знакомого человека. Безликий бог! Но это, конечно кличка, которой она его наградила при знакомстве. Мгновенная радость так же быстро сменилась паникой. Это он причина случившегося! Почему-то во всём происходящем захотелось обвинить именно его. Он!
Ярость вспыхнула в ней ярким пламенем, опалив невидимые путы, сдерживающие до этого источник. Сверкавшие солнечным цветом глаза заволокла проснувшаяся тьма, выглянув через детское тело в МИР живых.
Не помня себя, девочка беспрепятственно преодолела расстояние, примерно в пол сотню метров и, прокусив острыми зубами знакомому человеку руку, выхватила у него из-за пояса тяжёлый охотничий нож. Странный нож с красивым чёрным лезвием. Но чёрный металл с резным кровавым узором приворожил чёрный обезумевший взгляд. Языки пламени на лезвии воспламенились тёплым призрачным светом и потянулись к нежной руке ребёнка. Нож излучал её, или что-то, заключённое в этом остом предмете приглядывалось к ней. Сознание полностью вернулось к девочке, и она почувствовала, словно неведомый и невиданный грозный зверь, принюхивается к ней.
«Опасность», взвыла интуиция. Девочка успела сгруппироваться прежде чем плотный порыв того же «ветра», что и в лесу, отбросил её в сторону (ветром сдуло), подкинуло её высоко над головами присутствующих.
Странно?! А ведь пока летела, страха больше не было. Совсем! Как будто и не с ней всё это происходит. Пока девочка летела, успела осмотреться. Чужих с «Безликим Богом», и вправду, оказалось восемь человек. Если считать лежавший с разбитой головой труп в чёрной одежде. Самый высокий и мощный из врагов держал её отца, приколов копьём к деревянной стене ангара. И копьё, как успела она рассмотреть, странное, чёрное, в кровавых разводах. Успела даже подумать о странности чужаков, о странности их оружия. Но сознание переключилось на нового врага. В полёте, девочка сумела изловчиться и запустить в обидчика отца добытым чёрным ножом. Хотя расстояние между ними было приличное, и бросок недостаточно сильный, но нож долетел, легонько чиркнув того по чёрной прилегающей броне.
Ей казалось, что прошла целая вечность. Мозг дал команду сгруппироваться при приземлении. Но удара об поверхность земли не случилось. Приземлилась она в руки к Безликому. Он поймал и поставил её на ноги. Убедившись, что она уверенно стоит. А какой у него был спокойный вид? Почему-то врезалась ей в память его улыбка – успокаивающая, добрая, родная. «А безликая кличка ему совсем не идёт». И кто на самом деле этот мужчина ей, подсказало давно забытое прошлое. Отец! Её биологический отец!
– Зачем? – задала она ему единственный вопрос. Только, за этим вопросом её взгляд потребовал несколько десятков ответов.
Отвечать малышке, естественно, никто не собирался. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Сама должна понять. Ведь интуиция говорила, что рядом с родным отцом ей ничего не угрожает.
Безликий радовался, ликовал. Его дочь – блуждающая, скользящая тень, как и он. Невероятно?! И удивительно, как он этого не заметил раньше, когда она была маленькой. Звериные чувства должны же были почувствовать соперника?! И глаза… их надо было ещё найти на заплывшем от ссадин лице.
Безликий, заботливо убрав с лица ребёнка, прилипшие кровавые пряди волос, погладил свою кровиночку по пострадавшей голове. Осматривая лицо: разодранная кровавая полоса тянулась по лбу к виску. Скальп немного содран. Один глаз заплыл полностью, во втором, блуждала тьма. Щёку раздуло от гематомы.
Внутри у мужчины всё кипело. Он дал пустяковое задание. Всего лишь сходить за маленькой девочкой. Первая группа должна была забрать и увести малышку. Вторая – убрать егеря, за заслуги, так и быть, быстро. А тут, мало того, что ребёнок всё увидел, ещё и урон нанесли, и так глупо потеряли одного. Кто-то должен понести наказание.
Безликий – высокий худощавый мужчина со строгими немного угловатыми чертами лица – хищными. И глубоко посаженными ледяными глазами, достал из-за пояса ещё один небольшой нож и провёл остриём по вспухшему лицу дочери, выпуская уже начавшую запекаться кровь. Настырная и упрямая девочка даже не вздрогнула. Что как положительным качеством отметилось у мужчины. А в глазах девочки ещё вчера он наблюдал мерцающий весёлый огонь. Словно, звёзды резвились в самой её душе. Тогда они были светлее, или светло-карие с золотым отливом, или тигриные с крапинками рыжего огня. Теперь же они, то, что он видел, больше напоминало чёрную тучу под длинными, застывшими бархатными ресницами. А внешностью она напоминала ему, давно погибшую её маму – красивой была девушка.
Девочка дёрнулась в его руках, вырвалась и бросилась к приёмному отцу, выкрикнув: папа. Бросилась она, почувствовав, что единственный, действительно родной человек в этом мире, покидает его, покидает её.
Да?! Безликий не ошибся, его дочь так же видит тонкую материю миров. На мгновение, ему показалось, что у него сжалось сердце. Давно его так не злили, а может это не злость?
Великан! Присутствующие мужчины были как на подбор, все около двух метров, а то и выше. Но тот, что держал приколотым её отца, был ещё на целую голову выше самого высокого из компании черных. Бронированный тип вырвал своё копьё из хрипящего тела и, больше не смотря на свою жертву, пошёл за хозяином, который направился на выход, раздавая указания. А по пути он поймал на мгновенье взгляд той самой выглядывающей из детских глаз Тьмы. Взгляд, горящий звериной злобой, горящий ярким пламенем и голодом. И она, «поймала» его взгляд. Запомнила! А судьба запечатлела их души, связала.
– Папа… – дотронулся ребёнок до мёртвого тела и притих.
Пошатнулся мир под ногами и, крошась на мелкие кусочки, начал рассыпаться, исчезать в пустоте – во ТЬМЕ. Её взгляд провалился в темноту.
– В ящик её, и посылкой домой, – дал последнее распоряжение Безликий.

Глава 2 «Зверёныш»
Надвигалась ночь. Существо проводило взглядом солнце – белый диск целый день просматривался через пелену пыли, подымаемую ветрами под самое небо. Чёрная пасть далёких гор поглотила последний его луч. После чего стемнело так быстро, так стремительно, но непроглядная тьма оказалась осязаема: леденящими кровь криками, сверкающими в темноте глазами…
Только не стихающий ветер гудел, шумел, переворачивал мелкие камни, волоча их по земле, и с силой бросал деревянный ящик о скалу. Мир требовал разбить «клетку» и выпустить на свободу его дитя.
Существо чувствовало, что за ней наблюдают. Она чувствовала движение в темноте. Чувствовала, как внюхиваются разного рода зверьё в манящий запах её крови. Понимала – надо торопиться…
Доска поддалась, отогнулась, позволив разогнуть затёкшие ноги. Но щель всё равно оказалась мала, чтобы выбраться целиком.

Девочку грубо бросили в маленький ящик, где она поместилась, поджав ноги. Тот, кто заколачивал крышку, пытался забить гвозди ей в голову…
Злится, понимала она, «чужого», всё глубже погружаясь в расплывающуюся вязкую тьму. Это он ударил её ногой в лесу, намеренно бил в голову, втаптывая в сырую землю. Гематома, что разрезал Безликий, тоже его рук дело. Она знала его раньше. Вспомнила, кто он – БРАТ. Пусть только по отцу, но её брат.
Казалось, она была далеко от всего, что происходит снаружи её тесного мира. Только понимание того, что произошло в тот злополучный день, когда её нашли кровные родственники, пришло гораздо позже.
Гораздо позже узнала она, как поступает «Безликий охотник» – её родной отец, со своими детьми, не справившимися с его поручениями, а значит, не достойными его милости…
Погружённая в себя она не видела, как тут же в ангаре были казнены и закопаны ещё три её брата.

Сквозь гул ветра послышался визг, писк и звуки близкой борьбы, что заставило её насторожиться и вжаться в единственное укрытие, в свой ящик. Тишина наступила так же мгновенно. Прямо под ней, сквозь подвывающий ветер, послышалась тяжёлая поступь и приглушённое частое дыхание.
Эта ночь показалась долгой. Тихо-тихо сидела она, крепко сжимая в руках выломанную доску с гвоздём. Слушая близкий хрип раненного зверя, залёгшего где-то под скалой, который, если захочет, проголодавшись, без труда выцарапает её из темницы.
К утру опять начало холодать, температура опускалась резко. Значит, поняла она из собственного наблюдения, скоро рассвет. Выдохнула затворница пары тёплого дыхания и, слегка оттолкнувшись доской от скалы, осмотрелась.

Девочка попала домой, как и сказал Безликий бог. Вернее, попала совершенно в другое место, но всё-таки ДОМОЙ. Девочка слышала грохот разгружающих и сгружающих предметов, ящиков, скрежет железа. Слышала, как брат, узнав, что кто-то летит к хищникам, вызвался, а скорее напросился полететь с ними, сказав, что у него посылка для них, мол, сам отец приказал ему её отправить.
Охотники? Хищники? Не по назначению использовались эти названия, но кто они?
Всю дорогу брат рассказывал, что ждёт её, нет-нет нанося по ящику удар за ударом. Он рассказывал, предвкушая её близкую смерть, рассказывал, надеясь, что она всё же увидит солнце своего хищного мира – Хищной планеты, откуда родом её родительница.
И спасибо, дорога оказалась не такой долгой, чтобы от истощения и жажды умереть в заточении. Может, четыре, может шесть дней. Она потерялась во времени. Жуткие перегрузки, рёв и гул двигателей оглушал, а брат день за днём приходил и постукивал ногой по ящику, спрашивая, не подохла ли «любимая» сестрёнка, да рассказывал, что ждёт её. Может, он врал ей, но в последствие, она выживала, опираясь на его рассказы, смутно припоминая всё сказанное им.
– Отец тебе больше не поможет! – злобно шептал брат. (Девочка чувствовала, как на его лице появлялась жестокая усмешка). – Может, он и безликий повелитель мира, но здесь и сейчас всё решаю я…
Безмолвной куклой лежала девочка в ящике. Лежала, но это не было шоком. Нет! «Не дождётесь!» Она вспомнила кое-что, огромное помещение, светлое настолько, что казалось, свет исходит отовсюду и отражался от всего. Она маленьким ребёнком, только, только освоившим вертикальное передвижение, бегала по огромному помещению, а за ней, играя в догонялки, бежал ОН – её брат, что сейчас с таким наслаждением обрекает её на смерть.

Глаза, привыкшие к ночной тьме, рассмотрели отлёживающегося неподалёку зверя. Вар – дикий пёс Хищной планеты. Полегчало, его она не боялась, умный и опасный хищник убивает только ради еды. Есть предположение, что у этих зверей есть зачаток разума. И как чувствовала она, в данный момент, пса меньше всего интересовала еда – ранен зверь. Странно, но сознание вырвало из потухших уголков памяти другой образ пса, что-то подобное она когда-то видела ещё раньше, чем научилась ходить. Да?! Зверь больше напоминал медведя, чем пса, но с лысой бронированной головой и лысым, крысиным хвостом. Он лежал и смотрел прямо на неё, и от этого взгляда деться было ей некуда. Несколько раз пробурчал пёс, обращаясь именно к ней. И совсем без агрессии, что удивило. Насколько она знала, этих псов местное население приручает и ходит с ними на охоту, они же охраняют их дома, как на Земле собаки, выполняют охранную функцию. В глубине души ей захотелось, чтобы пес был чей-нибудь, чтобы пришёл его хозяин и приласкал, защитил и подлечил зверя. Чтобы он был кому-нибудь нужен, чтобы она была нужна…
Шикнула в ответ из ящика тьма, обращаясь к дикому псу. Зверь приподнял морду, внюхался и недовольно фыркнув, решил удалиться. Недалеко, правда, он ушёл. Она видела, как насторожившись и немного прижавшись к земле, отступил он к только что покинутому месту. Вернулся пёс и опять посмотрел на подвешенный ящик. Что-то фыркнул, как показалось, опять обращаясь к ней, словно подзывая её к себе. И она бы подошла, если бы не злополучная деревянная «клетка».
Оказалось, что пёс учуял мелких ящер подобных хищников, бегающих на задних лапах. И в таким вертикальном положении достигающие до полуметра, вроде мелкие, но имели пасть, полную острых зубов. Спрятаться от злобной мелочи не получилось. Те, скорее всего, учуяли кровь, или чуть не насквозь пропитавшую ящик, или с раненого пса, и прямиком двигались в их сторону. Окружая. Пёс приготовился к обороне, прикрыв тыл скалой.
А в мире светало. Порывистый ветер разорвал пелену смога, позволив рассмотреть солнечный свет наплывающий волной, но стало не до красоты, не до восхищения переливающимся всеми цветами радуги небом. Показались они – ящерки с пираньями пастями. Но на милых зверушек земли они походили частично. Рогатые, шипастые, с длинными когтями, как у вампиров из фильмов ужаса. Ужас! Они в массе своей прижимались к песчаной почве, подкрадываясь среди двигающихся в порыве ветра камешках и песке. Мелькали в облаке пыли, показываясь лишь на краткий миг, в момент стремительного броска. Их броские движения даже взгляд не всегда улавливал, и рассмотреть откуда налетит опасность, совсем не представлялось возможность. Твари – часть бушующего ветра, часть хищного мира – идеальные охотники.
Наступил в мире новый день. Начиналась для кого-то в нём новая жизнь. Новая! Всё будет хорошо?! Прошлое остаётся в прошлом. Настоящее заставляет действовать. А будущее?..
Сама себя упрекнула девочка из ящика за своё долгое бездействие, фыркнула сама на себя, на свою беспомощность. Не хотелось умирать вот так, скованной в тесном пространстве.
Зубастая стайка набросилась на раненого зверя. Если бы не его толстая шкура, то твари своими острыми пастями сожрали бы его живьём. Мелочь чувствовала слабость, иначе бы даже не пыталась ни в каком количестве подступить к нему. Били они в открытые раны мощного зверя, вырывали куски. И, может быть, со временем, он бы отбился, но слишком иного было мелочи.
– Кутя, пёсик, ко мне, место, – посочувствовав ему, она позвала пса.
Отсиживаться в её положении, прятаться, уже было бесполезно: её учуяли, заметили. Зубастая мелочь уже обследовала подступы к скале, чтобы взобраться. Теперь и её жизнь висела на волоске. (На тонком тросе).
Пытаясь хоть немного отвлечь от пиршества ящеров, она застучала, забила по скале своей палкой.
– Твари прожорливые, – вырвалась у неё ругань и гортанное рычание, – сюда давай, сюда… место… – указала псу, постукиванием, на развилку чуть выше ящика.
До развилки она дотягивалась и раньше, набирая оттуда куски сухой грязи вперемешку со звериной шерстью и мелкими остатками растительности. И в самый холод закрывала им щель в ящике.
Как не странно, зверь понял, послушался её. Несколько рывков, и он оказался в расщелине. Пытавшихся взобраться следом за ним ящеров девочка сбивала, как могла. Сбивала, помогая зверю отбиваться: где палкой, где ногой, где своим ящиком. Конечно, опасаясь самой попасть под раздачу мощных пёсьих лап.
Солнце медленно катилось к полудню, а многочисленной мелкой стаи хоть бы что. Их тушки в несколько слоёв укрыли почву под скалой. Казалось, инстинкт самосохранения должен работать, а нет! Игнорируя убитых и раненых сородичей, нападали они всё яростней. И в какой-то момент девочке начало казаться, что зубастой мелочи становится только больше и больше.
Скорость и реакция обороняющихся желала лучшего – они выдыхались. Зубастики нет-нет доставали своими пастями скрывающуюся «зверюшку», даже через узкую щель, прилично расцарапав ей руки и особенно ноги. Одного гада девочка так пристукнула, что он повис замертво, глубоко вонзив острые зубы в её нежное колено.
Она даже не сразу поняла, что случилось. Но в какой-то момент, мелочь растворились в пыльном облаке. Исчезло. Всё?! Выдохнула девочка. Обтирая капли с лица окровавленной рукой. Но просидев в замешательстве, лишь минут десять, переведя дух, решила как можно быстрее выбраться: очень не хотелось издохнуть в ящике, истечь кровью. Воображение уже обрисовало ей её судьбу, в которой она так и останется навечно в заточении. Вообразила, как её косточки будут побрякивать в деревянном «гробу», стукаясь об скалу, своеобразная «погремушка». Хотелось свободы и не важно, долго ли удастся прожить там – снаружи.
Она даже не подумала, что могло спугнуть настырных ящерок или кто?! Пёс нагрёб чёрные листья, чудом застрявшие в расщелине и, выкатавшись в них, улёгся отдышаться, положив массивную голову на скрещенные передние когтистые лапы, всем своим видом показывая, что опасность миновала. Страх отступил, и вернулось детское любопытство, с интересом посмотрела она на могучего зверя.
Вар – дикий пёс, один из самых опаснейших хищников Хищного мира, в широкой плечистой холке чуть больше метра. Если бы ни его массивность, он чем-то бы напомнил медведя, только с поджарым брюхом. Огромные мясисто-мускулистые передние лапы не шли в сравнениях ни с одним зверем. Бронированная голова крепилась к короткой массивной шее и почти всегда находилась ниже холки. Скорее, чтобы вот такие мелкие хищники не вгрызлись в мягкую шкуру. Приплюснутая, широкая пасть смотрелась совсем ни злобно, конечно, если он не зевал и не скалился. Пёс пытался отдышаться, его ноздри нервно подёргивались, со свистом открываясь и закрываясь, как у морского котика. Да, морда его тоже вся израненная и окровавленная, смотрелась на данный момент жутко. Но прирученных псов от диких отличала одна черта. Хозяева выжигали на своих приручённых питомцах особые знаки в области лба. И у этого что-то было, но когда-то давно, и после боевых шрамов знак принадлежности никто не обновлял.
– Привет, Кутя! – поздоровалось девочка со зверем, протянув к нему окровавленную руку. Вот, сколько учил папа, что нельзя так делать. Нельзя трогать, нельзя руки протягивать ни к дикому зверю, ни к чужому домашнему. Нет же!
Пёс пошевелил своими короткими ушами. Густая, длинная шерсть, лишь на холке время от времени ощетинивалась, как у дикобраза, и сходила на нет, к концу тела, так что необычно и нелепо смотрелся короткий лысый хвост.
Шрамов на теле и голове пса – не сосчитать. А после этого сражения с ящерками ещё прибавится.
Где и что болит у неё, девочка даже не думала. Огнём горело всё тело. Горела рана на ноге, где так и висела не мёртвая, а оглушённая сухопутная пиранья. Не без усилий, сжав свои зубы, она разжала челюсти гаду.
– Мне бы такую… – с завистью, оценила она ряд острых зубов ящерки.
Ящерка шевельнулась, и нисколько не думая, девчонка перегрызла ей хребет, высосав кровь. Воды ей взять неоткуда, а она уже несколько дней без неё. Лишь шоколадка спасала, припрятанная в кармане. Покусанную тушку, оставив себе голову, она кинула псу. Тот мгновенно проглотил её. А как приятен, оказался хруст костей обидчика в пасти пса, как приятно звук врезался вслух.
Работа пошла быстрее, ещё как быстрее. Острые зубы ящерки работали как пила по дереву. Ещё одна доска поддалась…
Она точно не знала, сколько дней провела в заточении. Но не думала, что больше восьми: раны на ней, медленно, но затягивались. Первые, полученные в лесу.
До свободы ей остался один шаг. И в открывшуюся «дверь», просматривалась не радостная перспектива. Ветер с силой ударил в лицо, так, что чуть ни подавилась она самим воздухом и мелкими частицами пыли и песка в нём. Но, тем не менее, сильного беспокойства по поводу дыхания не возникло, мозг подсказывал, что кислорода на этой Хищной планете для неё хватает. А может, организм уже успел приспособиться к новым условиям? Адаптироваться?
Цепляясь, выкарабкалось из ящика. До земли метра три, и чтобы не упасть, она подтянулась к развилке с хищником, уцепившись за лозу – повисла на скале. Дальше деваться было некуда, или падать вниз, на острые тушки костлявых пустынных ящерок, или к псу под хвост. Она выбрала пса. Завалилась к нему под бочок, стараясь не коснуться его травм, чтобы не причинить ещё большей боли. Пёс повернул к ней морду, замершей в одной лежащей позе, обнюхал свалившееся под ноги недоразумение, фыркнул словно кот.
– Так ты не Кутя, а Мурзик? – и, как котёнка, осторожно, чтобы её движение не было воспринято за атаку, почесала могучего зверя за ушком. – Мы с тобой одной крови! Ты и я!
Не было в ней страха к этому могучему дикому хищнику. К зверю не было! Она чувствовала, что он не испытывает к ней агрессии, не рычит и не ощетинивается на её прикосновения. Словно домашний. Или, правда, домашний?
Покрутившись, она оторвала от имеющейся лозы мягкую кору, которая, как оказалась, имеет свойства пластыря. Внутренняя её сторона липкая и клейкая. То, что надо! Сама обмоталась ими, скрыв открытые раны, так и своему случайному защитнику, который стойко вытерпел подобную процедуру.

Возня у одинокой скалы привлекла другого рода хищника. Ярого – местного, если так можно выразиться аборигена, закованного в плотную амуницию и шлем. Он со своим ручным псом проходил мимо. Заинтересовавшись происходящим, они подошли как раз в разгар пиршества. Немного понаблюдал за ситуацией и, издав свист, спугнул он тварей. Ушёл бы. Но ему просто стало любопытно: что за зверушка в ящике. И чей пёс настырно, жертвенно стоял на его страже – охранял. Попытка рассмотреть клеймо ни к чему не привели. Даже дополнительное электронное видение, встроенное в шлем, как и датчики, молчали. Время шло, а хозяин не появился. Никто, не ответил на призыв, на рык, на свист, что говорило о том, что его поблизости нет. Но когда из ящика что-то показалось, он решил подойти ближе, немного опасаясь за своего молодого пса. Так как его раненный сородич, оставленный хозяином, может воспринять его как соперника. А ведь думал он, что в подвешенном ящике что-то ценное. А там…

Дикий пёс резко привстал, поджав уши, оскалился. Неловко поднимаясь на трясущиеся лапы, он задел сидевшую под его боком девочку и та, соскользнув, все же мягко приземлилась на лежавшие тушки.
Маленький ножик она не выпустила, наоборот, приземлившись, встала в боевую стойку, крепко зажав рукоятку. И только подняв взгляд, увидела огромного великана.
Ничего так себе картина наблюдалась. Напротив друг друга, замерев в боевой стойке, оказались обычная для своего возраста девочка и ярый воин – настоящий великан, из-за его брони и шлема ей казалось, что он почти два с половиной метра, а то и больше. У страха глаза велики! Амуниция его была современная, напичканная электроникой, с бронированными вставками и с красивым, по её представлению, подвижным шлемом. Внутри шлема был встроен воздушный фильтр, позволяющий дышать на Хищной планете, без каких бы то ни было проблем. А проблемы на планете не только из-за частых ураганных ветров имелись, а также многочисленных опасных и ядовитых зон, где очень вредно находиться всему живому. Таким современным рыцарем он смотрелся со стороны. И, казалось бы, ребёнка такой воин не обидит, на помощь придёт к нуждающемуся. Если бы не одно – но… Он одного вида, что тот, кто мучил своим чёрным копьём и убил её отца.
Девочка видела своё лицо в отражение стеклянной части его шлема. И могла поклясться, что неподвижный каменный истукан изучал её – «чудика с табакерки». И ведь был в своём праве. Он занял выгодную позицию, подкрался с подветренной стороны, приблизившись недопустимо близко. А она… А что она? Кто?
Осторожно опустилась она на корточках, чуть не плача из-за возникающей при движении адской боли, но готовая в любой момент рвануть, куда глаза глядят. Опустилась она и нащупала тушки. Их тоже можно использовать как оружие. Не ударить, но хотя бы кинуть в противника. А то, что он враг, для неё это было как дважды два. Каждый разумный для неё сейчас был врагом. Ярые – они сородичи убийцы, а значит, все враги. Потом уже до неё дошло, что она не лучше пустынных пираний выстроила тактику нападения на зверя и выше и сильнее себя.
Воин не шевелился, замерев у его ног, послушно стоял молодой пёс. Молодой ещё, но уже знатный охотник. Не понимая, что ждать от такой встречи? Они оба думали об отступлении. И хищник, и девочка.
Невыносимая боль заставила её подняться. Гордо подняла она подбородок, но только дала хищному воину возможность лучше рассмотреть своё изуродованное лицо. Она не просила о помощи, что, почему-то его не удивило. Лишь надменно смотрела на «каменную статую», подставив своё тело под удар порывистого ветра, то и дело стремившегося сбить её с ног. Ветер усилился, и видимость ещё больше упала. Мелкие камешки пытались угодить прямиком ей в глаза. У неё было чем защитить их, но она не хотела при этом чужаке доставать из кармана допотопные очки сварщика, найденные ею на развалинах какого-то дома в деревне на Земле. Это её сокровище! Раритет! Подпёрла она спиной скалу, пошарила рукой по склону, нащупала лозу и одинокую засохшую ягоду. На автомате оторвала пыльную и грязную находку и, демонстративно, целиком затолкала его в рот. Хоть наесться перед неизвестностью.
Великан было дёрнулся: растрёпанный и грязный, точнее весь в крови, но все-таки перед ним стоял ребёнок. Девочка! Человек?! И смотрела она на него с каким-то холодным безразличием, пренебрежением, презрением, злобой и ненавистью.
Затянулось их зрительное противостояние. У него планы, он обдумывал, что делать? А девочка уже решила. Она, больше не обращая внимания на него, оторвалась от скалы и направилась в направлении чёрных гор, торчащих единственным ориентиром на горизонте.
Приложенные к ранам листья причиняли ей ещё больше боли – жгли. И долгое нахождение в тесном пространстве, и полученные травмы сказались на состоянии организма. Голова кружилась, слабость подкашивала еле перебирающие по каменистой земле ноги… Так что не удивительно, что в какой-то момент, резкий порыв ветра всё же сбил её с ног. И она покатилась под отвесный склон. Питомец яра отреагировал мгновенно, он схватил девочку за руку и потащил к хозяину.
Щёлкали, скрипели по широкому каменному браслету зубы пса и, чтобы так их и зафиксировать, чтобы зверь не откусил руку, девочка вцепилась в его язык. Больше от страха, чем от желания причинить боль. Как пёсик заскулил, запищал, закрутился юлой…
Хозяин дал команду и заставил своего пса остановиться, заодно и висевшего шипящего «зверька» заставил замереть. В эти же пару секунд борьбы, донёсся угрожающий рык дикого пса, прыгнувшего на помощь своему охранному объекту. Вот теперь ярый рассмотрел, кто перед ним…
Зверь вступился за ребёнка, словно за своего детёныша. Возможно, в расщелине некоторое время назад находилась его самка с щенятами и тот клочок шерсти, которым девочка затыкала щель в своем ящике, содержал их запах. Возможно в МИРЕ многое. А вот истинные причины известны только Богу. Но ни яр это не знал, ни девочка.
Ощетинившись, оскалившись, спрыгнул с дерева дикий пёс, что девочка окрестила Кутей, и угрожающе направился к великану. Воин достал длинное, чёрное копьё. Приготовился…
– Нет! Кутя, сидеть, место… – закричала девочка, чётко произнося каждое слово.
И дикий пёс остановился, послушался приказа, но угрожающий оскал застыл на его морде. Ручной пёс воина для матёрого хищника, что неразумный щенок, и если бы не страшные раны на звере, не поздоровалось бы, наверное, и хищному воину.
– Так нельзя, не честно, он же ранен, – с упрёком взглянула малышка в глаза великану. На массивный шлем, туда, где должны быть те самые глаза. – Не тронь его, пожалуйста!
Попросить за себя ей даже на ум не пришло. Не пришло на ум, даже то, что «каменный истукан», может и не понимать её.
Ярко сверкнул клинок копья, девочка боковым зрением заметила блик и одарила яра улыбкой. Искренней, детской улыбкой. Клинок вздрогнул и вонзился в землю у её растрёпанной головы, почерневшей от синяков и ссохшейся крови. Вонзилось и застыло. Каким-то чутьём она почувствовала, что больше он её не тронет. Заставила себя подняться. Заставила подчиниться обессиленное тело, и, уцепившись за подошедшего зверя, пошатываясь, сделала первый шаг.
Яр провожал взглядом две фигуры, неуверенно передвигающиеся в усиливающемся урагане, даже не оглянувшихся, не убедившихся в своей безопасности. Единственное, что от всей своей хищной души пожелал он им на удачу, чтобы смерть их достигла быстрая. Догадок, откуда здесь взялась девочка, у него возникло несколько, одна из них связанная с космическими охотниками. Так как не так далеко от одинокой скалы находилась специализированная посадочная площадка. А осмотрев трос и ящик, он в этом убедился, от свежей древесины исходил терпкий запах сосны. Такие деревья на его родной Хищной планете редкость. Только в специальных закрытых питомниках.
Ушли они, и ушли, махнул воин рукой, прогоняя сомнения и странное чувство, довольно знакомое, родное и давно забытое. Постучав по шлему, воин попытался стряхнуть это наваждение. По закону, он должен был доставить найденную девочку в ближайшее поселение, для выяснения всех вопросов. А дальше, что с ребёнком будет дальше, кто его знает?! Нет! Он никому ни чего не должен. Никому!
Ярый воин крепче сжал рукой копьё и, погладив своего питомца, пошёл своей дорогой. Своей! В другую сторону.
Он прекрасно оценил состояние ребёнка. Слишком много на ней ран, слишком много крови. Своей, чужой. Её организм наверняка уже отравлен частицами ядовитой пыльцы, что проникают с нижнего мира на поверхность. И газы. Они тоже плохо влияют на человека, особенно на ребёнка. Долго она не проживёт, возможно, заражение крови, скорее всего. Нет – растерзают хищники. Возможно, сам дикий пёс её и съест. Если успеет до того, как ягода каат остановит её сердце. Эта ягодка взрослого мужчину с ног сваливает за считанные минуты, а ребёнка и подавно. Ничего личного. Просто, жизнь на Хищной планете!
Он хотел ей помочь, избавив от долгих мучений. Не смог… Он – хищный воин, а не убийца. Ещё больше он не желал идти в ближайшее поселение. Не судьба!
Вот так они и разошлись. Каждому предстояла своя дорога. Только вот у судьбы оказались другие планы. Планы на жизнь всей Хищной планеты.

Планы у каждого на жизнь свои. Все МЫ думаем, что являемся хозяевами своей судьбы. И хозяевами многих других судеб.
Думаем, что всё мы можем решить, со всеми невзгодами справимся, со всеми кто нам мешает – справимся?! По молодости так и думаем. Но от рождения до смерти, каждый проходит свой путь. ПУТЬ…
Рождаемся мы уже со своим внутренним миром, и в каждом существе находится настоящий космос, в каждом…
Каждый родитель расписывает планы над только что родившимся малышом. Он подрастёт, пойдёт в школу. Но уже тогда, особенно мамы, думают, в каком костюме будет на выпускном её сын, в каком платье будет дочь. Подсчитают они годы, когда сыну надо будет пойти в армию. Предположит, куда отправит поступить дочь, какая у неё будет профессия…
А свадьбы детей? Свадьбам быть! Пускай, кто-нибудь, в тот момент планирования судьбы, скажет матери, что всё будет ни так. Да нет! Такого просто не может быть! Ведь будет новая жизнь. И каждый новый день принесёт только лучшее. Это да!
Невидимая нить судьбы связывает жизни, разные жизни, разных чужих людей. Связывает так, что в мире, во внутреннем космосе души, загорается огонь – новая звезда.

Долго ещё яр никак не мог избавиться от странного гнетущего чувства. Долго виделось ему, как девочка с золотыми глазами, обнимая огромного зверя за шею, уходит с ним под своды чёрных гор.
Когда-то он слышал о псах, что подчинялись женщинам. Но никогда не видел, чтобы псы слушались детей, тем более людей.

Глава 3 Чёрный топор
Радостная улыбка скользнула под маской – каат. Ветер подхватил лёгкое гибкое тело и бросил на острые скалы. Рывок, прыжок и она достигла желаемой цели, приземлилась с парочкой подсушенных ягод. Чуть позже, скрывшись в норе от завывающего ветра, играющего с камешками, девочка разделала дорогую находку, сняв с них кожуру и свернув ядовитой смолой внутрь. На будущее…
Это её стратегический запас обезболивающего. Единственное лекарство, что она могла себе позволить в этом хищном мире, на этой Хищной планете.
В таком свёрнутом виде кожуру можно разжёвывать до нескольких дней. В зависимости от тяжести полученных травм. Да попадалось такое сокровище редко, и только вне свода чёрных гор, на самой границе касания Верхнего и Нижнего миров. Где по острым как бритва краям чёрных осколков, видно, как разрывается ветер. Где любое неловкое движение и ты – песчинка в урагане.
Как для девочки прошло время на Хищной планете, где её название являет саму суть, кишащую хищными тварями, кровожадными ящерами и разного рода зверьём? Описать такое невозможно! Слишком много встречалось зубастых пастей, жаждущих её крови.
В первый день своей свободы ей повезло трижды: первое, её не загрыз дикий пёс, второе, её не убил местный, третье, она не умерла от болевого шока лишь потому, что ядовитая ягода, оказалась пересохшей и, постепенно рассасывая её, вместо застарелого яда получила лёгкую эйфорию. Потом уже она поняла, что её организм ни то, что не восприимчив к ядам, просто реагирует на них по-своему.
Всё время, каждую секунду, девочка училась. Училась быть внимательной. Училась быть резвой. Училась выживать. Училась быть не жертвой, а охотницей – хищницей.
Долгий путь прошла она с варом. Пёс вёл её, вёл вглубь, всё дальше и дальше от местной цивилизации, от населения.
Под такой свирепой охраной, как вар, девочка чувствовал себя в безопасности. Когда пёс, после удачной охоты, засыпал. А засыпал он на несколько дней. Она не сидела на месте. Она наблюдала, как охотятся другие хищники. Наблюдая, изучала их повадки, высматривала слабые места. Даже пыталась охотиться самостоятельно, ставя ловушки. Но многочисленные попытки самостоятельности научили её, единственно важному – безмолвно терпеть пронизывающую всё существо – боль…
Без прекрасного, тоже не проходило. Окружали её удивительной красоты цветы. И невероятные ползучие твари, милые и очаровательные в своей стихии. Особенно, ей нравились пауки и необычные ящерки, яркие в своей раскраске, похожие на драконов, ни то, что те с пираньями пастями, эти уцепившись за палец, не причиняли боли. Она старалась не ловить их, просто любоваться.
Не раз пересекались пути дикой парочки с местными великанами. Появлялись ярые воины ниоткуда, словно призрачные рыцари, и растворялись в густом тумане, пыли и песке, зачастую сопровождавшемся ураганной мглой. Иногда, они проходили чуть ни в метре от притаившейся девочки, но эти встречи случались, в основном, там – наверху, в мире бушующих ветров – в верхнем мире планеты. Зачастую, одинокие охотники, не интересующиеся дикими псами. Тем более дикими самцами вар, одиночками. Самок выслеживали частенько, отнимая у них потомство, пополняя ряды своих выдрессированных любимцев. Поэтому, натыкаясь на свежие следы дикого хищника, ярые их обходили. Многие звери их обходили…
Разглядеть рядом с могучим зверем, опытным и чутким, маленького человеческого ребёнка надо было постараться. Да и девочка оказалась способной. Не зря отец в лес брал.
Девочка вслушалась. В таком царстве ветров невозможно, ни услышать, ни увидеть, ни почувствовать приближающуюся опасность, пока острые зубья не сомкнутся на теле. И кто бы знал, сколько раз девочка чуть не стала обедом, если бы не внимательный зверь. Через гул ветра расслышала она тяжёлую поступь, хруст камней под твёрдой подошвой. Совсем рядом прошли двое. Опять ярый воин со своим любимцем в сторону оазиса направились. Значит, на охоту местный пошёл. Значит, при полной экипировке он, при полном снаряжении, с водой и питательными пластинами. Непроизвольно она прикусила нижнюю губу, как только подумала о еде. Любопытство потянуло её высунуться из норы, убедившись, что ветер дует в другую сторону, что ничто не выдаст её укрытие чужаку. Хотя, кто его знает, что у прошедшего за охотничий ранг? Брат ей говорил, что у этих самых ярых инстинкты, что у хищников. Там и слух, нюх, зрение, вроде соответствует звериным. И даже когти у них есть. Как и у неё. Это, как поняла, доминантная черта. И то, что это хищный охотник, направился на охоту в оазис, скрытый под чёрными горами, как под зонтиком, она знала. На остатки оных в хищных лесах Нижнего мира она наталкивалась множество раз.
Хищный воин со своим охотничьим псом пробирались по краю обрыва под одним из сводов чёрной горы. Они давно миновали границу из густого тумана, который словно заколдованный висел над пропастью, углубляясь всё ниже. В мир под миром. Оазис! В царство разнообразной флоры и фауны, где и климат, и природа, и дыхательная смесь газов, разительно отличались от находящегося на поверхности. Но есть схожесть – свирепые хищники. Хотя, в Нижнем мире в этом плане куда опаснее.
Если смотреть на клубившийся у подножия Чёрных гор газ из глубины Нижнего мира, казалось, что это облака. Вот такой вот Хищный мир! Мир в мире! Слоёный пирог!
В Нижнем мире, защищённом от климатической аномалии, от ураганного ветра не просто обрывом и чёрным «зонтом». Мир, раскинувшийся под горами, на невообразимую глубину, на этой территории поместилось бы небольшое государство Земли, может, даже островное, как Куба. Плюс, минус.
Царил там свой уклад смены дня и ночи. Светил там хватало – огненных вулканов, стекающих пламенных огнепадов, а не водопадов. Но это в определённых местах. Свет солнца, как и в других мирах, просто незаменим. Он проникал в саму Чёрную гору, так как материал, из которого она была сделана, напоминал алмаз, только чёрный. И свет, и тепло в нём задерживался на некоторое время. Батарейка такая вот. Через многочисленные разломы и, отражаясь, освещала гора скрытый под собой мир. Пускай временами, пускай ни так ярко, но так нежно и мягко. Нижний Мир с благодарностью отвечал, большей своей частью густой и мощной, вековой растительностью, тропами огненных столбов и болотными топями, тянущимися на сотни километров. Мягким климатом. Вот где бы жить, да не тужить. Но не тут-то было. Выживал в Нижнем мире наиболее приспособленный. Так что ходили туда ярые воины исключительно на охоту. И… газы и пыльца ядовитых растений влияла даже на самый крепкий организм.
Кутя, давно почуял непрошеных гостей и, отошёл, укрывшись в глубине чёрных валунов у подножья горы, в многочисленных пористых образованиях, не забыв прихватить своего зверёныша, как котёнка за шкирку. Девочка не сопротивлялась, поджала ручки, ножки, позволив тащить себя, как добычу. Но и ручной пёс ярого хищника оказался матёрым охотником, учуял и нагнал их. Встали звери в стойку. И ведь даже ни одного рыка не издали. Посмотрели оба могучих и грозных зверя друг на друга, оценив ситуацию, разошлись миром. А хозяину ручной пёс подал знак о близком присутствии охотничьей пары человека с псом, его сородича по чёрной крови.
Хозяин насторожился, насколько он знал, ближайший спуск был известен только членам его рода, а сейчас, если не считать того, что пропал, не вернулся с охоты, в этом месте воинов его рода находиться не должно. А встречаться с равным – хищным охотником другого рода – вот так вот не хотелось. Не хотелось, потому что случаи коварного убийства не редкость, случаев охоты на хищных воинов. Более благородные воины, отчаявшиеся добыть железу в охоте на смрад, открыто бросали вызов, надеясь, что один бой принесёт одному из них, куда крупный улов. Это если оба воина приняв правила, сражались честно. А если нет? Мужчина оскалился, обнажая выступающие острые клыки. Сильнее сжав копьё, сейчас ему никто не угрожал. Если его и будет ждать неприятность, то на обратном пути, когда его «сейф» будет полон. Если будет полон! А там, решит судьба. Может, он сам вызовет противника на равный бой, где проигравший, скорее всего, погибнет, а победитель…
Всё бы ничего, и эта мимолётная встреча прошла бы для девочки незамеченной, как и все остальные вот уже в течение нескольких земных лет, что она находилась в стае диких псов. Если бы через несколько недель они вновь не столкнулись. Ну, ни то, чтобы столкнулись, просто слышала девочка, как те погибали в ночной тиши. Она хотела рвануть на помощь. Ведь любимиц ярого воина звал их, звал помощь, звал своих…
Шестым чувством, поняв намерение маленького зверёныша, Кутя, слегка прижал малышку поперёк туловища своей пастью, и замер, вслушиваясь в звуки жизни, – угасающие звуки жизни. Они помочь не смогут… он точно знал.
Лишь через сутки, настояв, девочка нашла место схватки и, как не странно, ей удалось прочитать по следам, что произошло. Ведь тогда – ночью, прижимаясь от доносящихся криков к своему дикому псу, сквозь закрытые глаза, сквозь пространство, она знала. Бой был страшным…

Его звали Дар, он из рода чёрного камня – всё это девочка узнает чуть позже. Может, и не такой он высокий, как некоторые другие представители «чёрных» родов, но никому он не уступал ширине своих могучих плеч, многое повидавших не только на этом, но и в других мирах звёздной галактики. Странность у чёрного рода одна – их глаза. Какого бы цвета они ни были, они имели чёрное обрамление. А некоторые могли менять цвет своих глаз, только – на чёрный. И лишь древняя легенда содержала пояснение этому явлению. Которая гласила, что древний предок рода сражался с демоном, и чёрная кровь нечисти попала в глаза сопернику. И с тех пор чёрная кровь чёрной бездной выглядывает, наблюдая за миром прямо с самой бездны через глаза. Так что название «чёрный», закрепилось, как потомок великого воина, в названиях многих ярых родов. Это с одной стороны, а по другой версии, «чёрный», своего рода, стал негативным оттенком – пятном на чистом роду ярых. Вроде, как герои, победители. Но и запятнавшие себя, проигравшие.
Опять же, по рассказам брата, закинувшего сестру на Хищную планету, девочка знала, что местные охотятся на очень опасных тварей – смрадов, а те в свою очередь охотятся на всё живое. Смрады нужны ярым из-за железы находящейся в черепах, из которой делают дорогое лекарство. Очень сильную вакцину способную заживить не просто ужасные раны, способную, в чистом виде, срастить даже оторванные конечности. И оно же применяется, как противоядие, от разного рода ядов. А ядов в этом мире предостаточно. Эта железа своего рода, живая вода, и к тому же вакцина долголетия.
Именно из-за огромного количества ядов, а не только из-за постоянного ураганного ветра, местным приходилось носить такую плотную амуницию. Может…
Но ещё больше эта железа нужна для изготовления прививок для новорожденных детей. Иначе, новое поколение может ожидать высокая смертность ещё до того, как они встанут на ножки. Ветры, носившиеся по планете, носили в себе не только подъёмную мелочь, они носили выхваченные из-под чёрных гор пыльцу ядовитых растений и ядовитые газы. А это большая нагрузка даже на дыхательную систему взрослого долгожителя и не только человека.
Место схватки девочка не просто осматривала, она искала, передвигаясь по кровавым следам, но тел не было. Нашла топор, крепко вбитый в ствол. А стоило ей дотронуться до него, только коснуться. Чёрный металл, из которого был сделан весь топор: топорище и рукоятка – «заиграл», признавая родную кровь. Щёлкнула потайная застежка, и на землю выкатился шар, сантиметров пять в диаметре. И это не всё – девочка всем своим существом почувствовала того, кому принадлежало оружие. Она чувствовала, что он ещё жив. Он долго ещё был живой.
Несколько дней щемящее чувство не покидало её. Боль не утихала – его боль. И всё это время она сидела, прижимая к груди свою находку, словно драгоценное сокровище, непослушные слёзы стекали по щекам, она чувствовала, как вздрогнув, с последним выдохом оборвалась ниточка его жизни её родича. Она почувствовала последнее дыхание хищного воина – смерть. Смерть, она рядом. Больно кольнуло у неё в груди. Больно! И остановилось маленькое сердце. Остановилось дыхание. Жизнь!
Она сидела и смотрела в небо, куда-то туда, далеко-далеко в непроглядную чёрную тьму. И казалось ей, что видит она могучие сосны и чувствует запах смолы. Сейчас побежит и увидит отца. И всё будет хорошо! Ей просто приснился плохой сон. Страшный сон, в котором она падает в чёрную непроглядную тьму, живую и вязкую.
***
– Это тебе, – стоял рядом незнакомец в её сне, такой родной душой исходило от него, он протягивал ей чёрный топор, – нам предстоит долгий путь и битв предстоит немало…
Она знала и, вздохнув с облегчением, радуясь тому, что ОН рядом, коснулась головой родной, сильной груди. В путь, так в путь!
***
Словно молния ударила, пробрало девочку. Темнота и яркая вспышка слились. Сердце забилось, дыхание выровнялось… Свет браслета на руке пульсировал в такт биению сердца. Всё будет хорошо? Да! Она с псом возвращалась на свою территорию. Мир менялся на глазах. Шли они через густые заросли, шли по болотам, шли по выжженной земле, стонущей от выбросов ядовитого газа, шли через луга, усеянными огромными плотоядными цветами и стреляющими парализующими шипами, шли одной стаей – огромный массивный зверь и маленький пронырливый «зверёныш». Шли…
И если там, над поверхностью планеты солнце просматривалось тёмным пятном. То здесь, в Нижнем мире, в очень редкие моменты, особенно на рассвете, солнечный свет скользил по поверхности сверкающей горы, освещая мир под ним, северным сиянием и многочисленными радугами. Красивый и опасный мир.
Очень редко и в Нижнем мире сбивал её ветер. Если попадала в своеобразный воздушный рукав. Чтобы устоять на ногах, требовалось неимоверных усилий всех четырёх «лап». Вот до неё и дошла такая замечательная особенность диких псов, замечательно приспособившихся к природным условиям. И она приспособилась, передвигаться самостоятельно, или низко прижавшись к земле, цепляясь за выступы и камни, или прыжками словно кузнечик, подчиняясь стихии.
Находящаяся на ней одежда, когда она попала в неприятности, прослужила совсем ничего. Осенняя безрукавка с капюшоном прослужила чуть дольше. Повезло, может быть, что температура в Нижнем мире сохранялась терпимая, держась в плюсовых показателях. Это пока, то, что у Хищной планеты есть сезонные изменения, догадывалась.
Само тепло исходило из недр, а в некоторых районах планеты находились долины огненных гейзеров. Что в Верхнем, что в Нижнем мире. Вот ещё одна из причин, почему на поверхности зверьё рыло глубокие норы, – в них было теплее. И о ветров они спасали. Кое-где имелись целые подземные туннели. А внизу, действительно спастись можно было только в пористых образованиях застывших гор. Сколько девочка не пыталась, не могла от гладкой поверхности горы отколоть ни кусочек, ни крошечку.
Первое время, безмерно помог ей респиратор, которым снабдил девочку отец во время пожара в деревне, добротный, шахтёрский. Если бы не он, и не старинные очки сварщика, которые она нашла на улице там же, в тот «последний» день своей обычной земной жизни. Само её существование, наверняка, находилось бы под вопросом. Проблема у неё возникла лишь с обувью: помучившись, какое-то время в развалившихся кроссовках, она предпочла остаться босой. Но лишь пока не научилась более-менее сносно изготавливать подобие сапог, которые больше смотрелись страшными носками. Благо, мелкого зверья водилось предостаточно. Как могла, так и выделывала кожу. Спасибо ещё, что Кутя зачастую возил верхом. Иначе…
А как напугалась она, увидев спуск в Нижний мир впервые. Ведь дремала верхом, уткнувшись носом псу в холку. Не ожидала, что под самой горой, у подножья которой клубился густой туман – резкий обрыв.
Тогда, увидев бесконечную бездну, для неё остановилось время. Она не могла вспомнить, сколько потребовалось сил, и откуда они взялись, чтобы не соскочить с зверя, не свалиться в неожиданно представший перед ней ад. Тогда, она увидела свой сон наяву – чёрную бездну, в которую падала вечность в своих кошмарах. Как хотелось кричать от ужаса, но… «доверься» шепнуло ей подсознание, такое же бесконечно глубокое.
Покрепче обняв могучего зверя, доверилась она. Пёс благополучно достиг ровной поверхности со своей ношей. Ни через год, ни через два, ни через три, отвесная скала так и не поддалась ей для одиночного путешествия. Трудный путь она преодолевала только верхом. Так, раз в земной год. Как пёс соизволит прогуляться.
Кутя оказался не одиночкой, а альфой. Его стая состояла всего из одной самки и трёх детёнышей. Одной самки из первого помёта, и двух маленьких щенят из последующего. То, что когда-то стая была куда больше, «говорили» многочисленные норы.
Самка альфы встретила их, если так можно выразиться, радушно. На нового члена семьи, правда, пофыркала, а потом приняла как родное дитя. Видимо, что-то такое увидев. Может, как она гладила пищащие комочки, успокаивала, подкармливала. Казалось ей, что эти странные псы не такие дикие. Как будто у них есть зачаток разума. Зверёнышем вар стала она – зверьком.
И если старшие в семействе заботились, кормили и защищали, то маленькие щенки стали для девочки радостью и забавой. Так они и жили, гуляли более-менее свободно на прилегающих территориях, зачищенных Кутей от других хищников. Играли с застывшим в фиолетовом смоге светом, словно в каком-то волшебном зазеркалье. Хорошо, но…

Глава 4 искательница
Она росла. Голова требовала информации, знаний, изголодавшееся сознание подстёгивало на необдуманные поступки – крайности. Чтобы освоиться в новом, непознанном мире, ей хотелось знать о нем всё. Изучив территорию стаи, она начала вместе с Кутей отходить всё дальше и дальше. На разведку, на охоту.
Благо идти было куда. Были места похожие на преисподнюю. Чёрные столбы, плавлеными свечками, исчезали в клубившихся вокруг них туманах. Огонь извергался из гудящей пасти, и, казалось, заглушает нечеловеческие крики. Близко подходить к таким местам девочка не решалась, жар обжигал лёгкие. Но именно недалеко от таких мест, в своего рода «карманах», примыкающих к таким преисподним, обитала её стая. Другим хищникам, видимо, нестерпимо чувствовать под подошвой раскаленные камни. А вары, они жили на горячих вулканических породах.
Однажды, девочка дошла до целой пустыни, конца и края которой не было видно. И не смогла по ней пройтись из-за гудящей почвы и извергающих из её недр газов и огня. Хотя, тогда она что-то почувствовала. Незримая нить тянула её туда, в сторону огненной долины, из её браслета, если его потереть, появлялся пучок яркого света, и указывал направление. Взяв этот указатель за точку «севера» на компасе, начала она ориентировалась исключительно по нему, и ни разу не заблудилась.
В одной из прогулок, она набрела на странное место. Далеко от хоженых троп её псов, за болотами. Подметила, что, скорее всего, вода прибывала на территорию сезонами. Огромная гора из ила, веток и брёвен напоминала пирамиду. Из грязи и слизи виднелись обрывки от амуниции местных рыцарей, да ещё попадались какие-то странные предметы и разное холодное оружие, многое ржавое, негодное, но для неё, в её ситуации, всё, что она находила, являлось её сокровищем. Возиться в склизкой и смолянистой чёрной болотной яме не доставляло удовольствия, но страсть изучения оказалась сильнее отвращения. А больше-то и заняться было нечем. Выжила. Наелась. Нашла что-нибудь человечное. И уже счастлива.
Смрадов – ужасных хозяев болот она видела редко. Старалась близко не приближаться к их территориям, к их тропам, которые можно было с лёгкостью отличить от любых других по характерным следам, запаху и слизи, которую они оставляли, помечая брюшком свой след для остальных сородичей. И из-за этого специфического запашка, скорее всего и название тварей произошло. И лапы у них, что клешни у рака, там и хватательные, и атакующие, и ходильные ноги, и плавательные ласты на хвосте. Наверное, первое сравнение этих чудовищ с муравьями не совсем верно, кроме того, что у них есть иерархия, как у муравьёв или пчёл. У них имелось гнездо, матка, и делились они на четыре вида внутри семейства. В высоту, это если они вытягивались на задних лапках, быстрых и цепких, то почти полтора метра. От носа до кончика хвоста чуть-чуть длиннее трёх. Не сказать, что отвратительные создания, просто твари. И, действительно, были невероятно быстры, кровожадны и умны. Только дикие псы бесстрашно соперничали с ними. В дикой среде, только стаей.
Матке гнезда подчинялись все в колонии и кормили. Такой огромный головастик с короткими лапками, от двух до трёх метров в диаметре и очень неповоротливый. Но это, нельзя сказать о её языке: он вылетал из пасти, в несколько рядов снабженной акульими зубами, на порядочное расстояние, от пяти до семи метров, и хватал притаившуюся добычу, протыкая её насквозь, расположенными на конце длинными зубьями. Ужас!
Ужас был бы, если бы девочке пришлось ходить по самому болоту. Но благодаря многоярусности Нижнего мира, сложившихся, видимо, из-за наводнений и густоты лесов. Да и сами деревья в оазисах обладающие колоссальными размерами, что ввысь, что вширь, да ещё переплетённые подобием тропических лиан, повлияли на необычное оформление, много этажность и заселение разными видами.
Несколько раз девочка натыкалась на болотную тварь. Наблюдала за ней с высоты. Но хорошо рассмотреть болотную госпожу полностью никак не удавалось. Перекатываясь с места на место та, иногда выпучивала из воды своё округлое брюхо. Иногда, хищницы чуяли друг друга и пытались пересидеть. Лишь однажды, девочка попалась той на глаза и впредь, предпочла быть осмотрительнее. Что-то невыносимое, почувствовал она от такого пронзительного взгляда, гипнотического, смертельно опасного. И головокружение, она так поняла, было вызвано именно ею. У-у-у… А сколько потребовалось времени, чтобы уйти на подкашивающихся ногах, по ветхим переплетённым лианами сучьям?!
Не хотелось ей больше, испытать тот дикий внутренний страх, не хотелось попасть в объятия цепкого языка. Не хотелось, но они всё же жили в одном мире, в одном спасительном оазисе. Тут хочешь – не хочешь, приходилось пересекаться. Но её спасали многочисленные укрытия, которые даже мощные челюсти смрадов не прогрызали. Укрытия всё из того же материала, что сам купол над ними. Оно было похоже на огромные гладкие скалы из крепкой породы испещрёнными норами, словно сыр. Сидя в глубине, она ждала момента затишья, когда опасные твари пройдут мимо, унося туда, куда она не стремилась попасть, неосторожную добычу. Если смрады ушли домой с добычей, знала девочка, у неё есть несколько дней, а то и целая неделя в запасе.
Для неё время имело стратегическое значение. Больше времени, больше возможности осмотреть завалы, образовавшиеся из-за тех самых сезонных наводнений. Почему-то интересные находки зачастую попадались именно там. Иногда она чувствовала исходившие от предметов вибрации, и рыла, рыла и рыла. Иногда на одно и то же место ей приходилось возвращаться по нескольку раз в течение двух или трёх месяцев. Но такая настойчивость вознаграждалась. Она знала!
Знала, что ещё не время переживать. Сезон долгой ночи ещё не скоро. А значит, наводнение, которое принесёт с собой одних из опаснейших смрад, только впереди. Как пугал её брат, что в то время, их госпожа впадёт в спячку, отложив кучу яиц, и надобности носить ей еду отпадёт. Так что смрады-ищейки, отличающиеся большими размерами и имеющие дополнительные наросты на голове, своего рода командиры, ведущие за собой толпы смрад-солдат, отличающиеся умом и сообразительностью, останутся не у дел. Но это до поры до времени, пока их же младшие сородичи, которые питались остатками еды со стола госпожи, не проголодаются. Выползут из своих болот обладатели недоразвитых крыльев и начнут жрать всё и всех. И берегись тогда всё зверьё хищного мира! Будет бойня!
Время у неё ещё есть. И девочка наслаждалась превосходными местами, передвигаясь нехожеными людьми тропами. От красоты захватывало дух, а от понимания опасного соседства, по спине пробегал холодок ужаса. В кровь выбрасывался адреналин и туманил разум.
Туман, временами хоть и бесил своей вечностью, но также он выполнял для неё спасительную функцию. Особенно фиолетовый, который действовал, как выяснилось, и на бронированных воинов, и на смрадов, ослепляя и дезориентируя в пространстве. Что-то в нём было. Захватывающее…
Под многотонными стволами, переплетёнными тысячами разновидностей лиан, можно было видеть, как просачивается родник чистой ключевой воды – били ключи. Неимоверная красота! Проблемы в Нижнем мире с пресной водой абсолютно не имелось. День под чёрным сводом был жарким, а ночь умеренно холодной. И как на Земле существовали сезоны:
Первый сезон – сезон дня – когда ночей практически нет, лучи солнца постоянно ласкают мир.
Второй сезон – сезон позёмок – когда к середине сезона, солнце последний раз, показавшись, исчезает. Исчезает с поверхности мира. Это что-то вроде белых ночей, только с густыми туманами и яростным ветром на поверхности.
Третий сезон – сезон длиной ночи – и этот сезон самый длинный, примерно, с пять земных лет. Пять лет, когда ни один лучик света, не касается поверхности Верхнего мира. А вот чёрным горам нипочём, солнце одаривает их верхушки своими лучами. И эти освещённые зубья становятся чем-то вроде маяка в ночи…
Четвёртый сезон – сезон рассвета – когда в ночной мгле начинают светиться туманы, когда робкие лучи солнца, растворяются в верхних слоях атмосфере и раскрашивают небо всеми цветами радуги. Наступает пробуждение, весна, жизнь.
И все эти сезоны вместе составляли от пятнадцати до семнадцати земных лет.
Однажды, странное чутьё привело девочку – искательницу приключений, к разбитому летательному аппарату, относительно небольшому, примерно десять на тридцать метров. Время практически полностью укрыло его, но не от её глаз. Сколько смогла, откопала и обследовала она его. Но что она могла обследовать своим детским разумом? А вот с дверью разобралась. И до ребячьего визга радовалась своему успеху, тому, что нашла, где включается свет. Что-то ещё работало, щёлкала некая автоматика, срабатывали экраны: вспыхивали и гасли, стоило по ним постукать. Постукивать, постукивала, но нажимать на неизвестные кнопки и рычаги побоялась, мало ли что может случиться? Так что скоро этот корабль стал потайным укрытием. Домом!
Она перетащило в него все найденные предметы и оружие, кое-что от амуниции, особенно шлемы. Стащила сокровища в сокровищницу.
Каждый шлем с амуницией имел свои секреты, потайные замки, защёлки, заклёпки и приспособления. Закрыть и открыть, снять или надеть бронированный костюм, не зная эти секреты, совершенно невозможно. Точнее, не каждый бронированный костюм имел отличия, имелся на них, своего рода, штамп производителя. Если попадалась схожая броня, то отличия были несущественные.
Оружия насобирала девочка невероятно много, рассортировала его, но ничего себе не взяла, всё было чужое, тяжёлое. Ей казалось, что если она присвоит себе хоть что-то, то она будет ничем не лучше мародера. Лишь три разные стрелы, сама не зная, зачем, она вплела в свои отросшие косы.
Самостоятельно она сделала себе небольшой лук, стараясь, как можно реже пускать его в ход, ей не нравилось убивать, она и не убивала, если не защищалась, ей было жалко зверюшек.
Чтоб вспугнуть, отпугнуть или дезинформировать живность, она использовала рогатку, которую сделал ещё отец, приучая дочь с малых лет всегда иметь при себе спички, зажигалку, иголку с ниткой, складной ножичек, маленькую аптечку с зелёнкой, а рогатка лежала для забавы. Всё на случай, если она заблудится в лесу. Как будто знал отец, что его «стрекозе» всё пригодится.
Со многими найденными предметами ей удалось разобраться самостоятельно. Помогали в этом сны, какие-то странные, но такие реальные, как воспоминания, только чужие, как будто не её. И браслет: широкий, возможно, даже каменный, цвета тёмного ночного неба с мерцающими в глубине звёздами, но не всегда. Иногда, украшение переливался всеми цветами радуги – светилось. Сколько девочка себя помнила, он находился на её руке, на левой руке, и никогда не снимался, он рос вмести с ней. Необычное чудо не мог объяснить ей даже отец. Сказал, что она появилась у него уже с браслетом на руке. Так же по ночам наблюдал он необычное его свойство – мерцающий блеск, обволакивающий ребёнка, когда она спит.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-anatolevna-chumachenko/mirazh-hischnogo-mira-65639561/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.