Главная страница | Любовное фэнтези | Флабиус Ном Инферно

Флабиус Ном Инферно
Наташа Эвс


Катарина приходит в себя в реанимации. Всё ей кажется чужим, даже её имя и голос. Воспоминания начинаются с того момента, как она открыла глаза в больнице. Пытаясь вернуть память, девушка обращается за помощью к гениальному молодому профессору, который раскрывает своей пациентке тайну о ней же самой. И в этой тайне странный профессор играет главную роль. И не только профессиональную. Гениальный медик знает свою пациентку очень давно, они встретились в пространстве другого мира, где отсутствует время. Но девушка этого не помнит. В больнице Катарина знакомится с Фредериком. Он в корне отличается от странного профессора и хочет сделать Катарину счастливой. Девушка и сама хотела бы этого, но её как магнитом тянет к загадочному врачу. В пустую жизнь Катарины входят двое совершенно разных мужчин, которые таинственно меняют её жизнь и судьбу. (Капли абьюза и немного стекла.) Для обложки использованы изображения, сгенерированные нейросетью Kandinsky 2.0.





Наташа Эвс

Флабиус Ном Инферно





Пролог




Прошу тебя, дыши…

Ведь я

Дышу

Тобой…



Они уходили от меня.

Мой отец… Моя мама… Мой старший брат Эрик… Младшая сестрёнка Каролина…

Мне очень хотелось пойти с ними. Я тянула к ним руки, но меня что-то не пускало.

А они уходили всё дальше. По очереди оглядываясь, они улыбались и прощально махали руками. Свет слепил глаза, я всё хуже и хуже видела очертания их фигур.

Нет! Подождите! А как же я? Не оставляйте меня! Подождите!

Спина Эрика последней растворилась в лучах света. Я больше не видела своих родных. Вокруг свет и только свет, будто меня поместили в центр огромного фонаря.

Страшное чувство одиночества вцепилось в мои лёгкие, сжав их до предела боли. «А-а-а!» – вырвалось из моей груди, и я со скоростью полетела вниз. Что-то мелькало перед глазами, но я ничего не различала. Только одно было очевидно: чем ниже я опускалась, тем темнее вокруг становилось. Холод, страх. И чернота…

Пытаясь зацепиться за что-нибудь, я машинально замахала руками. Но тщетно. Жуткое ощущение падения в пропасть окатило меня ледяной волной, и послышалось глухое эхо. Это мой крик. Звуки стали пропадать, ощущения тоже…

Вдруг что-то вырвало меня из темноты, будто чьи-то цепкие руки, и я снова влетела в яркий фонарь.

Вокруг свет… свет… яркий свет… Его много… Он везде…

– Хочу к маме! – из последних сил закричала я.

– Тебе нельзя, – мягко сказал кто-то. – Возвращайся.

Свет стал таким ярким, что скоро я перестала видеть. Моё сознание и память поплыли, всё перемешалось, и я провалилась в пустоту.

***

– Есть пульс!

– Давление?

– Нестабильное… Скачет. Шестьдесят на сорок… Синусовый ритм слабый…

– Ну, Катарина, перестань баловаться…

– Пан Войцех, это чудо…

Обрывки фраз доходили до меня глухо, будто сквозь толщу воды. Голоса незнакомые. Кому они принадлежат?

Чувствительность возвращалась ко мне постепенно. Я попыталась открыть глаза. Не могу. Веки не слушаются. Тяжёлые. И что-то мешает в горле, какой-то предмет. Что это за звук? Пи… Пи… Пи… Бьющая по мозгам пульсация.

– Девяносто на шестьдесят… Стабильно… Пан Войцех, а как же нам…

– Всё потом, позже…

Нет, это не обрывки фраз, это разговор. Я разлепила тяжёлые веки и тут же прищурилась от яркого света. Прямо передо мной лампы, провода, кафельный белый потолок.

– Доктор, она очнулась!

Лицо в маске склонилось надо мной.

– С возвращением, Катарина.




Часть первая. Приобретение себя





Глава 1


Передо мной стоял седой мужчина в белом халате. Он стянул с лица маску и зацепил за подбородок. Я долго смотрела на незнакомца, а потом оглядела помещение. Справа монитор с бегущей зелёной кривой линией. Каждый рывок линии вверх производил писк: пи… пи… пи… Так вот что это за звук. В этот момент к мужчине подошла девушка, она тоже опустила маску и с любопытством посмотрела на меня.

– Катарина, ты слышишь? – спросил мужчина. Его взгляд был сосредоточенным, но по-отцовски добрым. Пришлось кивнуть. – Я Войцех Новак, твой лечащий врач. По всем вопросам обращайся ко мне, в любое время дня и ночи. И не стесняйся, – добавил он и улыбнулся. – А это Ядвига, – врач указал на стоящую рядом девушку, – она будет с тобой. Когда меня нет, обращайся к ней, Ядвига мне всё передаст и будет держать в курсе.

О чём говорит этот человек? Почему он ко мне так обращается?

– Где я? – Мой голос показался мне чужим.

Белокурая Ядвига шагнула ближе и положила тёплую ладонь на мой локоть.

– Всё в порядке, вы в хорошей клинике. Это бокс реанимации, – пояснила она и поджала губы, взглянув на доктора, будто болезненно ожидала от меня новых вопросов.

Но я рассеянно водила глазами и пыталась понять своё странное состояние. Оно было мне незнакомо. Что-то с головой, что-то с мыслями. Чувство потерянности. Ощущение, что я что-то упускаю. Что-то очень важное для меня. Хотелось найти подходящее слово… Пустота! Вот что я испытывала. Пустота в сознании и в мыслях.

– Что-то… – Я потянула руку к голове, за рукой потянулись провода от датчика на пальце. Звук с монитора тут же ускоренно запищал. Как он мне надоел. – Что-то не могу ничего понять, – хрипло произнесла я, потирая висок.

– Не волнуйся, Катарина, – мягко успокоил доктор Войцех. – Всё уже позади, всё образуется. После специальной терапии тебе будет легче. Голова болит?

Я рассеянно посмотрела на седого врача.

– Что позади? Почему вы меня так называете?

– Как?

– Катарина… – произнесла я, прислушиваясь к своему незнакомому голосу.

– Это твоё имя. – Мужчина озадаченно поднял брови.

– Моё имя? – Я растерянно оглядела помещение. – Нет… Это не моё имя.

Доктор нахмурился.

– А как твоё имя?

Пришлось уйти вглубь себя и попытаться выхватить что-нибудь из пустоты, но кроме самой пустоты ничего больше не существовало. От этого ощущения стало страшно. Я беспомощно подняла глаза на доктора Войцеха и Ядвигу, которые с удивлением смотрели на меня.

– Не знаю… – прошептала я, будто произнести это вслух было преступлением.

Врач Новак обменялся быстрым взглядом с девушкой и что-то приглушённо ей сказал, Ядвига кивнула и вышла за дверь.

Доктор заглянул мне в лицо, задав следующий вопрос:

– Не знаешь или не помнишь? Разве тебя зовут не Катарина?

От волнения я закусила губу и сжала её зубами так, что кровь брызнула мне в рот.

– Я не знаю! Не знаю! – вырвалось у меня. – Это имя мне незнакомо! Оно чужое для меня!

Дверь отворилась, и вошла Ядвига, она внесла поднос с ампулой и шприцем.

– Пока ты не вспомнишь своё имя, ты позволишь, чтобы я называл тебя этим именем или выберешь другое? – седой доктор заговорил со мной, как с умалишённой. Наверное, так разговаривает психиатр со своими пациентами в психбольнице. Я не знала, что ответить. – Ну ладно, – вздохнул доктор, повернулся к Ядвиге и кивнул. Она поставила поднос на тумбу и стала распечатывать ампулу. Набрав лекарство в шприц, перетянула жгутом моё предплечье и указала:

– Сожмите кулак.

Я повиновалась. Ловким движением Ядвига попала в вену и, развязав жгут, стала вводить лекарство, после чего у меня во рту появился сладкий привкус.

– Что это?

Девушка улыбнулась:

– Это поможет.

Через минуту моё тело стала обволакивать теплота. Ядвига закончила и заставила меня согнуть локоть, прижав вату со спиртом.

– Отдыхайте, – сказала она, поднимаясь. – Над вашей головой красная кнопка, если будет что-то нужно, жмите на неё. Я в соседней комнате.

Очень скоро изображения в моих глазах стали расплываться. Последнее, что я увидела, как доктор Войцех закрыл за собой дверь.




Глава 2


Я сидела на койке и, пытаясь подавить слёзы, украдкой разглядывала свои дрожащие пальцы. Глаза наполнились влагой, но я старалась не моргать. Доктор Новак стоял передо мной с раскрытой папкой в руках.

– Катарина Вильчинская, – по буквам проговорил он, глядя в бумаги. – Ката, Кэтрин, Кэти, – мужчина поднял на меня глаза, ожидая реакции.

Слушая врача, я нервно теребила пальцы, болезненно пытаясь почувствовать что-либо от звучащих слов. Но ничего. Мне словно вынули мозг. Пустота в мыслях. Предательская слеза всё же скатилась по щеке, повиснув на подбородке.

– Что, совсем ничего? – спросил доктор.

Я отрицательно махнула головой не в силах говорить, потому что в горле застрял ком страха и отчаяния.

Что со мной? Что это? Что происходит?

В палату вошла Ядвига с незнакомым человеком в белом халате. Видимо, врач. Все трое уставились на меня.

– Ну как? – спросил незнакомец.

– Амнезия, – неуверенно ответил доктор Новак.

– Частичная?

– Пока похоже на полную. Но не уверен. Нужно с ней поработать.

Они разговаривали, глядя на меня, как на неодушевлённый предмет. Ядвига снова собралась делать мне укол. Она легко распечатала ампулу и стала набирать содержимое в шприц. В этот момент оба врача развернулись и направились к выходу.

– Нужен кто-то знакомый, всплеск эмоций. К ней кто-нибудь приходит? – спрашивал удаляющийся незнакомец в халате.

Дверь закрылась, и больше ничего услышать не удалось.

Очнувшись от очередной дозы снотворной инъекции, я повернула голову и стала смотреть в окно.

В голове – ничего. В теле тоже. Расслабленные мышцы плохо мне подчинялись. Я изо всех сил старалась зацепить нужную мысль в своей голове, но она снова и снова возвращалась к словам «есть пульс!», которые прозвучали в тот момент, когда я приходила в себя. Всё моё воспоминание ходило по крошечному кругу. А что было «до»? У меня ведь была жизнь, какая-то история. Оставался один выход: выяснить хоть что-то у доктора Войцеха.

Меня перевели в палату терапии.

Однажды днём после сна я открыла глаза и увидела перед собой парня. Он сидел на стуле, возле кровати и смотрел на меня. Я напряжённо отодвинулась.

– Привет, Кэти, – улыбнулся незнакомец. – Как ты?

Вглядываясь в его черты, я пыталась узнать в нём кого-либо.

– Привет…Мы знакомы?

Лицо парня исказилось в недоумении.

– Да, очень хорошо знакомы. Я Андрей.

– Андрей… – медленно повторила я.

– Андрей Зеленский, твой друг. Близкий. Мы встречаемся. – Парень вскинул брови, ожидая ответа.

Меня охватил ужас. Я смотрела на чужого человека и не узнавала его. Ничто в образе этого парня мне не было знакомо. Снова и снова оглядывая неожиданного гостя, я прислушивалась к тембру его голоса и рылась в своей памяти, но двигалась по замкнутому кругу, видя и чувствуя одно и то же, не в силах вырваться из этого.

– Прости. – Я опустила глаза, сдерживая подкатывающую истерику.

– Ну же, Кати, вспоминай, – умоляюще попросил Андрей.

Я снова посмотрела на него. Загорелый блондин, зелёные глаза, длинные руки, наверное, он высокого роста. «Андрей… Андрей…» – мысленно повторяла я. Но меня угрожающе охватывала пустота. Отрицательно махнув головой, я опустила глаза и стала разглядывать свои пальцы на руках.

Андрей поднялся и схватил меня за плечи, заставляя посмотреть на него.

– Кэт, пожалуйста, попытайся! Вспомни: я и ты, озеро, летний вечер, – настаивал он, отчего я испуганно зажалась. – Белые розы, кафе «Лилия», Эрик…

На последнем слове меня словно прошибло током. «Эрик… Кто Эрик?» Мысли заметались в голове. Что-то связано с этим именем, я чувствовала по реакции своего подсознания. Но моя надежда стала быстро таять с исчезающим знакомым чувством к имени Эрик. Волна паники накрыла меня с головой. Я вцепилась в руку Андрея, как в последнюю ниточку прежней жизни и закричала:

– Эрик! Я не помню! Не могу вспомнить! Я не понимаю, как вспомнить!

– Молодой человек, – послышался строгий голос, отчего я очнулась и увидела вошедшего в палату доктора Войцеха. – Перестаньте! Это недопустимо! Вы перешли границы дозволенного.

Андрей стал вытягивать свой рукав из моих судорожно сжавшихся пальцев.

– О, боже… – тихо произнес он. – Вы оказались правы.

– Пожалуйста, покиньте палату, мне нужно побеседовать с Катариной, – строго попросил доктор. – И уймите свои эмоции.

Ошарашенно меня оглядев, Андрей развернулся и вышел за дверь.

– Итак, Катарина, ты позволишь себя так называть?

Я не ответила. Мне было всё равно, как меня назовут. Я не знала своего имени. И на данный момент меня интересовало другое, то, какая жизнь у меня была раньше. Жизнь «до». Моя прошлая жизнь.

Доктор открыл большую папку и стал перекладывать записи, словно готовился к чему-то, потом поднял голову и пристально посмотрел на меня.

– Пришло время разговора, Кэти. Катарина Вильчинская, – на последних словах он понизил голос, следя за моей реакцией.

Я проглотила подступивший к горлу ком и закивала:

– Да, хотелось бы знать нечто большее, чем то, как меня зовут.

– Вижу, ты не можешь сама вспомнить события. Что ж, будем пытаться тебе помочь. Начнём с того, что несколько дней назад ты с семьёй ехала в машине на отдых в город Гданьск.

– С семьёй? – рассеянно спросила я.

– Да, это мама, папа, старший брат и младшая сестра.

Я сжала пальцы от волнения. Надо же, какая большая у меня семья!

– По пути вы столкнулись с грузовой фурой. После этой аварии ты попала к нам.

Прислушиваясь к своим ощущениям, я пыталась зацепиться за первый же отблеск в памяти. Пусть я ничего не помню. Но у меня есть так много родных! Может, после встречи с ними моя пустота будет заполняться.

– Я хочу увидеть кого-нибудь! Пусть кто-нибудь из родных придёт. Я бы хотела поговорить с мамой. Она приходила ко мне?

Лучик надежды. Маленький, но очень важный для меня. Мне нужно что-то. Мне нужен кто-то. Чтобы вспомнить. Чтоб начать заполнять пустоту. Гигантскую чёрную дыру в моём сознании, в моей памяти, в моей жизни.

Грустные глаза седого врача, не мигая и задумчиво, смотрели на меня, будто он отвлёкся.

– Моя мама навещала меня? – повторила я. – Или кто-нибудь из родных?

Доктор Войцех вздрогнул и выпрямился.

– Нет, Кэти, ни мама, ни кто-либо другой тебя не навещал.

– Но… Почему? Как же так? – Мне стало больно, хоть я никого не помнила.

– Катарина, – доктор положил руку на моё плечо, – не жди их, они не придут. В этой аварии выжила только ты.

Волна жара прошлась по моему телу, стало тяжело дышать, и я схватилась за больничную рубашку на груди.

– И… что это значит?

Доктор похлопал меня по плечу и глубоко вздохнул.

– Что это значит?! – закричала я, оттягивая рубашку от своей груди, будто она мешала мне дышать.

– Они погибли, Катарина. Все четверо, – голос врача звучал очень тихо, словно извиняясь.

В этот момент перед моими глазами всё поплыло.

– А-а-а! Нет! – Я рванула ткань своей рубашки с такой силой, что какой-то из швов лопнул. – Не может быть! Это неправда! Я хочу их видеть! Хочу их видеть! – Мне было сложно управлять собой, и я металась по койке в разные стороны, крича во весь голос: – Я хочу их видеть!

Вероятно на мои вопли, в комнату сбежались мужчины и женщины в белых халатах. Врачи, медсёстры, санитары. Ядвига торопливо подошла ко мне с дозой в шприце и с помощью других вколола содержимое.

Передо мной было множество глаз. Все до единого смотрели на мою истерику с жалостью. Мне было не стыдно. Мне было больно и страшно. Это обрыв лучика надежды. Это провал. Мои движения становились всё слабее, а голос звучал всё тише. Язык почти не слушался меня. Изо всех сил я пыталась повторять слова «я хочу их видеть». Изображения плыли, но я остановила взгляд на лице доктора Войцеха, и он склонился надо мной.

– Хочу их видеть, – с трудом произнесла я распухшим языком.

Седой врач горько улыбнулся:

– Ты увидишь их. Через два дня похороны. Мы ждём твоего дядю из Испании, он прилетает послезавтра.




Глава 3


Потолок был, кажется, белым. Но в моих глазах расходились цветные круги. Я лежала и смотрела перед собой. Сказать, что мне было плохо – ничего не сказать. Мне будто вырвали все органы, вместе с мозгом, вместе с сердцем, вместе с чувствами. Оставили только боль. Давящую, бесконечную боль. Я потеряла всю семью.

Авария. Напрягая память, я будто вслепую закидывала удочку, не зная, куда попаду, но с ясным желанием зацепить что-нибудь. Хоть что-нибудь. Хоть какое-то действие, какое-то слово. Моя жизнь «до» свернулась в клубок и затерялась в тёмных лабиринтах памяти. А я пыталась поймать кончик этого клубка, чтобы начать его распутывать. Я была уверена, что начав с малого, мне удастся вернуть всё.

Авария. Мы ехали отдыхать. Почему никто не выжил, кроме меня? На мне, кажется, даже царапин нет.

Как мои родные выглядели? Какие лица у них были? Мне нужно увидеть их лица. Тут же мысленно представились четыре гроба. По телу поползли мурашки, и я содрогнулась. Нет, не так. Их лица, когда они были живыми. Мне нужны их лица.

В палату заглянула белокурая головка Ядвиги. Девушка улыбнулась мне и исчезла. Через время она вошла с доктором Войцехом, держа бутыльки для капельницы.

– Здравствуй, Катарина, – сказал доктор. – Как ты себя чувствуешь?

Ядвига установила подставку справа от меня, повесила систему для капельницы и стала готовить мою руку.

– Не знаю, – отозвалась я. – Какая-то слабость.

Доктор присел на край кровати.

– Пожалуйста, постарайся больше не вести себя так, как вчера. Я разделяю твоё горе и даже могу понять тебя, потому что похоронил в один день мать и сына с невесткой. Но если это повторится ещё раз, меня принудят перевести тебя в соответствующее отделение. А туда лучше не попадать.

Я сглотнула.

– В психушку?

Доктор улыбнулся и дёрнул бровями.

– Думаю, до этого у нас не дойдёт.

– Простите за вчерашнюю истерику, – виновато произнесла я. – Не смогла совладать с собой.

Ядвига залепила лейкопластырем иглу, входящую в мою вену, и настроила колёсико, регулирующее частоту капель, после чего добродушно мне улыбнулась.

– Завтра прилетает твой дядя из Испании, – напомнил доктор Войцех. – Ты… хочешь присутствовать на похоронах?

Я содрогнулась.

– Да.

– Хорошо, завтра решим этот вопрос. Я назначил тебе гипнолога и психотерапевта. Кстати, ты ни на что не жалуешься, у тебя голова не болит, не кружится, не тошнит?

– Нет. – Я задумчиво обвела комнату глазами. – Бывают иногда головокружения и редкие боли, но мне кажется, это от напряжения вспомнить что-нибудь и от обилия лекарств.

– Хм… Очень странно, – доктор пожал плечами. – Томограф показал картину сильнейшего сотрясения и ушиба мозга. Ты была в трёхдневной коме, на искусственной вентиляции. Мы уже теряли надежду, что ты справишься.

– Искусственная вентиляция? – я нахмурилась. – Это что значит?

– Трубка в горле. Аппарат заставляет твои лёгкие делать вдох и выдох.

Тут же вспомнился инородный предмет во рту, который очень мешал, когда я очнулась.

– А горло у меня до сих пор болит, – задумчиво ответила я, прикоснувшись рукой к шее.

– Ты перестала дышать на фазе судорожного сокращения глотки и дыхательных путей. Реаниматологам пришлось практически вбивать тебе дыхательный зонд. Никто тогда не думал об осторожности. Тебе поранили слизистую глотки, но это ведь пустяки. Никакое больное горло не сравнится со смертью. Ты чудом избежала переломов и травм. По всем законам физики должна была полететь вперёд, но ты вылетела через заднее стекло. Ну, подробности в другой раз, – махнул доктор и поднялся. – Да, оба врача, которых я назначил, придут сами. Сеансы и беседы будут проходить здесь, в более привычной для тебя обстановке. Сегодня же жди обоих в гости. – Седой врач похлопал себя по карманам халата, сосредоточенно нахмурился, вспоминая о чём-то, и вышел за дверь.

Ядвига обошла мою койку, качая головой.

– Вам очень повезло, что попали к пану Войцеху. Он отзывчивый человек и отличный хирург. И, как заведующий этим корпусом, выбивает вам привилегии.

– Можно на «ты»? – поинтересовалась я.

– С удовольствием.

– Не совсем поняла, что за привилегии?

– Узнав твои данные, он взял тебя под своё крыло, боролся за тебя в блоке реанимации, и он единственный верил, что ты выберешься из комы. И когда ты вчера кричала, многие из персонала видели… В общем, по медицинскому городку пополз слух, что пан Войцех держит у себя психически неуравновешенную пациентку. Доктору пришлось потрудиться, чтобы убедить вышестоящих в твоём здравии в плане психики. Он назначил тебе психотерапевта и гипнолога. Это исключительный случай. Он очень старается тебе помочь. И это странно даже для его доброй души.

– Ты называешь доктора «пан Войцех», мы что, в Польше?

Было стыдно задавать такой глупый вопрос, но я не знала даже города, в котором нахожусь.

Ядвига заулыбалась.

– Ну да, в Польше. В самой столице, в Варшаве. – И вдруг спохватившись, посмотрела на часы. – О, тебе пора на повторный томограф и другие процедуры. Сейчас привезу кресло и доставлю тебя, куда нужно.

Я вскинула брови.

– Зачем кресло?! Я ведь хожу.

Ядвига покачала головой:

– С таким диагнозом вставать с постели запрещено. Перемещения только по мере надобности и в кресле. Я выполняю назначение врача, а побывать нам придётся на нескольких этажах корпуса. Так что не вредничай, – подмигнула она.

Ядвига возила меня из кабинета в кабинет. К моей голове цепляли проводки, водили по ней какими-то штуковинами, снимали показания. Мне было всё равно, что со мной делают. Я думала о завтрашнем дне. Может быть, он что-то изменит, и моя память оживёт.

Когда мы возвращались обратно, Ядвига повезла меня через холл для ожидания. В каком-то месте она вдруг замедлила ход и остановилась, в этот же момент с кресла поднялся молодой мужчина и направился в нашу сторону.

Он выглядел странно. Худощавый, среднего роста, с пепельными волосами до плеч. Костюм из чёрной рубашки и узких чёрных брюк дополнял серебристый бархатный удлинённый пиджак. Кожа мужчины казалась бледной с непривычным жёлтым оттенком, что придавало ему болезненный вид. Большие серые глаза какие-то прозрачные и бездонные, прямой нос, бледные губы плотно сжаты.

Незнакомец шёл неторопливо. Улыбнувшись Ядвиге одними глазами, он вдруг перевёл взгляд на меня и остановился, застыв в каком-то напряжении. Мужчина смотрел сквозь меня и выглядел при этом странно, словно был потрясён. Я заволновалась от его реакции, наверное, мы знакомы. Отпустив рукоятки коляски, Ядвига подошла к незнакомцу и встала ко мне спиной, вложив руки в карманы халата. Такое поведение человека указывает, что он что-то скрывает. Откуда я это знаю?

Ядвига говорила вполголоса. Постепенно шоковое состояние её собеседника исчезло. Он изредка поглядывал на меня через плечо моей медсестры, разговаривая с ней при этом, почти не открывая рта. Через пару минут они распрощались, и незнакомец ушёл вглубь коридора.

– Извини, что оставила тебя, – улыбнулась Ядвига, разворачивая коляску, – мы уже едем.

Она повезла меня дальше, не упомянув о незнакомце ни слова. А я ждала, что она что-то скажет. Я думала, этот человек из моей жизни, судя по его реакции.

Когда мы вернулись в палату, я перебралась на кровать и решила спросить:

– Это твой знакомый?

– Кто? – Ядвига вздрогнула и очнулась, будто задумалась о чём-то.

– Ну, тот человек, с которым ты разговаривала.

– А… да.

– А меня он не знает?

Ядвига удивлённо обернулась.

– Нет. А что?

– Он так странно изменился, когда меня увидел. Я подумала, вдруг он из моей жизни и поможет что-то вспомнить.

– Нет, что ты. Просто у него проблемы. Тебе, наверное, показалось. – Ядвига открыла дверь и стала вывозить коляску. – У тебя ещё встреча с гипнологом и психотерапевтом, – напомнила она и исчезла.

Беседа с психотерапевтом была долгой и основательной. Он заставлял меня говорить, но у меня это плохо получалось, потому что говорить было не о чем. Моя база памяти была закрыта. Врач задавал вопросы, заставляющие заглянуть в детство, в какие-то моменты юности, в плохое, в хорошее. Но мне казалось, что у него ничего не получается. Я старалась, я очень старалась, но мне совсем не удавалось вспомнить. Что-то в работе врача мне казалось знакомым. Это были вопросы, или поведение, сложно сказать. Но пока мы с ним говорили, я не могла избавиться от чувства чего-то знакомого. Как сон, который недавно увидел, но никак не можешь вспомнить.

На сеансе гипнолога мне вообще стало плохо. Пришлось прекратить внедрение в подсознание. Он стал лечить меня гипносном, надеясь на то, что при улучшении на будущих сеансах снова попробует нужную тактику.

Вечером, глядя в тарелку с больничным ужином, я думала о завтрашнем дне, боялась его и хотела одновременно.

– Приятного аппетита, Кэти, – улыбнулся заглянувший в палату доктор Войцех. – Завтра к полудню за тобой заедет дядя и заберёт на день. Это моё исключение, никто бы тебя не отпустил, поэтому рот на замок.

Я сделала глоток компота, скрывая подкативший ком страха. Похороны. Сразу четырёх родных мне людей засыплют землёй, и никогда больше я не увижу их лиц.

– Маленькая хорошая новость, – продолжил доктор, – томограф и другие исследования не показали ухудшения.

– А улучшения?

Седой врач пожал плечами.

– Сдвиги почти незаметны.

«Отсутствие регрессии уже радует», – подумала я и испугалась своих мыслей. Что происходит? Откуда во мне такие утверждения? И чтобы скрыть внутренний конфуз, пришлось скорее продолжить разговор.

– Почему вы ещё в клинике?

– У меня ночное дежурство, – пояснил доктор Войцех и устало присел на край кровати. – Скажи, Кэти, ты видишь сны?

Тон вопроса звучал совсем неофициально. Просто, по-домашнему и тепло.

– Кратковременные провалы, это все мои сны, – вздохнула я. – А вне провалов смотрю в окно, пытаюсь вспомнить.

Доктор виновато посмотрел на меня, будто извиняясь за лишние вопросы.

– Неужели ты в своих коротких снах ни разу ничего не увидела?

Я задумалась, глядя перед собой.

– Нет. По крайней мере, этого не помню.

Седой врач тихо вздохнул. Он сочувствовал мне, я видела это.

– Надеюсь, назначенные мной специалисты тебе помогут, – добавил он.

– Было бы хорошо. А ещё я надеюсь на завтрашний день. Даже рассчитываю на него. Он должен мне что-то дать, чувствую. Но боюсь. Мне страшно.

Доктор Войцех утешительно погладил меня по спине.

– Не знаю, как пройдёт твой завтрашний день, но ты можешь на меня рассчитывать. Я проходил такое и знаю, как это тяжело. Если тебе будет нужна помощь, сделаю всё, что в моих силах. – После этих слов он поднялся и направился к двери.

– Вы так добры ко мне, – сказала я вслед. – Это заполняет мою пустоту. Спасибо.

Доктор обернулся на выходе и кивнул:

– Постарайся поспать, Катарина. Набирайся сил на завтрашний день.

Конечно, за всю ночь мне не удалось сомкнуть глаз. Я смотрела в потолок, на стены, в окно на чёрное ночное небо. Изгрызла все ногти на руках. Измяла всю простынь. Потому что не могла найти себе места. Думала… Представляла… Боялась.

Совершенно измучившись, уже на рассвете задремала. Меня разбудила Ядвига, тронув за плечо.

– Катарина, ты почему сидишь?

Открыв глаза, я поняла, что сижу на кровати, опершись о спинку, и сжимаю в руках подушку.

– Сейчас будет завтрак, потом капельница. Нужно успеть до твоего отъезда. – Ядвига вернула подушку на кровать и заглянула мне в лицо. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Я рассеянно заморгала.

– Да, всё нормально. Наверное, не буду завтракать. Не хочется.

– Нет, нужно поесть перед системой, а то голова будет кружиться.

Чуть позже принесли завтрак. Я с трудом заставила себя выпить только стакан сока. Затем поставили капельницу. После всех процедур Ядвига принесла вещи, в которые мне нужно было переодеться для поездки, и часы по моей просьбе.

Чем дальше уходили стрелки на часах, тем сильнее колотилось сердце в моей груди, вызывая своей пульсацией тошноту. Я сидела на кровати, то и дело бросая взгляд на часы, казалось, они так громко тикают, что их стук раздаётся у меня в голове.

Неожиданно входная дверь распахнулась, и я вздрогнула. В палату вошёл доктор Войцех со статным крупным мужчиной. Чёрные волосы незнакомца слегка тронула седина, в тёмных глазах легла печаль, а бледное лицо скрылось под маской скорби.

– Здравствуй, Катарина, – сказал доктор. – Это твой дядя, Бронеслав Вильчинский, старший брат твоего отца, – он указал на мужчину, внимательно следя за моей реакцией.

Но реакции не последовало. Я не узнавала своего родственника.

Лишь кивнув ему, слабо улыбнулась:

– Здравствуйте.

– Ты готова ехать? – спросил доктор.

– Готова, – ответила я, поникнув от очередной неудачи в воспоминаниях.

Мы спустились на первый этаж и направились к выходу. Дядя держал меня за руку, торопливо шагая впереди. Неожиданно в дверях меня кто-то задел, и от прикосновения возникло странное ощущение электрической волны. Я оглянулась и увидела молодого мужчину в чёрном плаще. Худощавый, с пепельными волосами до плеч. Он повернул голову в сторону, и я узнала его. Это был тот странный бледный человек, который приходил к Ядвиге. Подол его распахнутого плаща развивался в стороны от потока воздуха. Незнакомец уходил вглубь клиники. Кажется, меня он не увидел. Мы спускались по ступенькам к машине, а я всё оглядывалась, потому что испытала странное чувство, коснувшись этого человека.




Глава 4


По дороге в похоронное бюро внутри меня всё дрожало. Я украдкой взглянула на своего родственника, который находился рядом на заднем сиденье автомобиля и смотрел куда-то в пустоту. Его глаза были печальны, уголки губ опущены. Вероятно, заметив мой взгляд, он повернул голову.

– Катарина, ты меня совсем не помнишь?

Я растерялась.

– Нет… Вы далеко живёте. Мы общались? Я должна вас помнить?

Дядя погладил меня по голове.

– Конечно, общались. Я часто к вам приезжал, и вы не раз были у меня в Штатах.

– В Штатах? – удивилась я. – Мне сказали, вы из Испании.

– Нет, я живу во Флориде, в США. А в Испании я был на отдыхе. Мне сообщили прямо туда, но пока меня отыскали… – его голос задрожал, и дядя отвернулся к окну. – Я просил подождать меня, – продолжил он, – отложить похороны, хотя прошло столько дней, прежде чем я смог уладить проблемы со срочным перелётом. И они согласились держать их в морге столько, сколько нужно… – Дядя замахал головой и закрыл лицо ладонями.

Моё сердце забилось где-то в горле. Сжав кулаки, я спрятала в них большие пальцы, внутренне понимая, что это знак ограждения и закрытости от окружающего. Но это знание было мне чужеродно, будто навязанная кем-то мысль.

Наша машина застряла в пробке. Через некоторое время движение возобновилось. Мы стали объезжать место скопления машин и людей и выглядывать в окна, пытаясь разглядеть причину затора, и увидели на обочине синий автомобиль. Он лежал на боку со смятой задней частью. Метрах в десяти находилось другое авто, но на машину это не было похоже: груда металлолома на колёсах. Даже цвет покраски не разберёшь.

Недалеко на земле, среди разбитого стекла, лежало тело мужчины с головы до ног измазанного кровью. Склонившиеся над ним врачи стали подниматься и отходить, а двое медиков уже складывали свой аппарат в коробку. Такой же я видела в реанимации, он позволял разрядом тока заводить сердце, которое отказывается работать.

В этот момент лежащего на земле мужчину накрыли с головой тёмным полотном. «Он живой… – пронеслось у меня внутри. – Он не умер, он жив!» Внезапно мою грудь сдавило кольцом, заставляя закричать в голос. Я забила руками в стекло:

– Подождите! Остановитесь! Не уходите, он не умер! – И тут же рванув ручку, распахнула дверь.

Наша машина затормозила, а мне удалось выскочить и помчаться к месту аварии. За спиной слышался крик дяди, но я действовала будто не по своему желанию, сначала делала, а потом в мой мозг доходила мысль о моём действии.

Подбежав к мужчине, я сорвала с него материю. Кажется, в суете на меня даже не обратили внимания. Мои дрожащие руки двигались по телу и голове пострадавшего. Я даже не понимала, что делала, будто машинально прикладывала ладони к рёбрам, к шее, ко лбу мужчины, забыв обо всём, куда и зачем ехала. Как если бы этот человек, испачканный грязью и кровью, был самым важным делом в данный момент.

Расположив свои ладони в центре груди несчастного, я закрыла глаза. Мне виделся какой-то яркий свет. Яркий свет, что-то очень знакомое. Как вдруг под моими руками ощутилось движение. Я очнулась и посмотрела на мужчину, ошибочно угадав его возраст ранее, из-за обилия грязи и крови. Им оказался молодой человек. Он вздохнул, поднял веки и остановил взгляд на моём лице.

Какие у него глубокие синие глаза… Очень синие… Разве такие бывают?

Внезапно меня словно прошибло током, и я увидела картину другой аварии. Стук, скрежет металла, крики, стоны. Детский голос: «Мама, мне больно!» Всё переворачивается и горит… Неожиданно сквозь огонь промелькнуло смуглое мужское лицо, и оно было мне знакомо.

– Эрик! – закричала я и очнулась от видения аварии. Взгляд синих глаз незнакомца ещё более отрезвил меня. – Он жив! Этот человек жив! Помогите ему! – снова хрипло закричала я, оглядываясь в поиске врачей, и заплакала, не в силах отползти от пострадавшего. – Эрик… Эрик… Мой брат. Я его вспомнила…

Чьи-то руки подхватили меня и оттащили в сторону, поставив на ноги. Кто-то тряс меня за плечи. В ушах стоял гул. А я плакала взахлёб, дрожащими руками вытирая слёзы с лица. Врачи суетились возле очнувшегося парня. Его переложили на носилки и стали торопливо завозить в машину скорой помощи, а он в это время провожал меня взглядом.

– Катарина… – вдруг донеслось до моего сознания. – Ну что с тобой случилось, детка? – Дядя заглядывал в лицо, вытирая платком мои заплаканные щёки.

– Я вспомнила Эрика, это ведь мой брат? – всхлипывала я.

– Да, всё верно. Вспомнила? Слава богу! – обрадовался дядя и повёл меня к машине, поддерживая за плечи.

Словно в тумане я видела, как мы добрались до похоронного бюро, затем процессия поехала на кладбище. Мною овладела такая слабость, что ноги еле передвигались, и меня пришлось вести под руки.

Четыре могилы. Четыре тёмные зловещие ямы. Три гроба больших и один маленький. Почему они закрыты?

– Почему они закрыты? – спросила я. – Мне нужно их видеть.

– Кэти, детка, они сильно покалечились. Не надо смотреть. Они уже не такие… – голос дяди дрожал.

– Вы не понимаете. Мне нужно на них посмотреть, в последний раз! – Я оттолкнула державших меня людей и двинулась к первому гробу.

Дрожащими руками робко открыла половинку со стороны головы. Пальцы потянули кружевную ткань, и материя сползла, обнажая тёмный волос, женскую голову, распухшее лицо всё в тёмных пятнах… Меня обдало жаром, и я пошатнулась.

– Это твоя мама, – глухо отозвался дядя, поддерживая меня под локоть.

В следующем гробу был отец. Но его тело хуже сохранилось. То, что я увидела, мало походило на голову человека. Конечно, работники морга старались сохранить разбитые, разлагающиеся такни. Но это было всё равно, что смотреть на кусок мяса с остатками волос. Детский гроб я пропустила намеренно, боясь за своё психическое состояние. Открыв последний, увидела смуглое лицо своего брата. Он тоже плохо сохранился, но я узнала его. Слёзы сами потекли по щекам. Горячими ручейками они стекали на подбородок и капали прямо на отделку гроба.

Внутри меня всё задрожало.

– Эрик… – прошептала я, глотая солёные капли. – Эрик… почему? – Моё тело стало оседать, но дядя крепко держал, не давая упасть. Я старалась сдерживать себя, но тут не удержалась.

– Нет! – вырвалось у меня. – Почему они?! Почему все?! За что?! За что?! Я ведь теперь одна! Боже, где ты?! Почему позволил этому случиться? Почему?! Почему забрал их всех? Зачем меня оставил?

Впереди вдруг что-то промелькнуло. Я моргнула, заставляя порцию слёз уйти из глаз, и увидела Эрика. Он стоял поодаль и смотрел на меня, приложив указательный палец к губам. «Тсс… Кэти, не нужно обвинять Создателя», – его голос прозвучал где-то внутри меня. Я перевела взгляд на гроб, где уже закрывали тело материей, и снова посмотрела на стоящего в стороне брата. Волна ледяного ужаса окатила меня, заставив зажать рот рукой, чтобы не закричать. Но откуда-то неожиданно пришли слова: «Успокойся, всё хорошо, дыши глубоко», – и они подействовали. Стало понятно, что никто, кроме меня, не замечает Эрика.

– Мне уже лучше, – тихо сказала я дяде, уверяя для того, чтобы он перестал меня поддерживать, потом отошла в сторону, делая вид, что хочу побыть одна. Пришлось украдкой посмотреть на брата вдалеке, отчего лёгкая дрожь снова прошла по моему телу.

Эрик приблизился, но не на много.

– Не хочу тебя пугать, – сказал он. – Кэти, не бойся меня.

Я оглядела брата с головы до ног. Как такое может быть? Он ведь лежит там, в гробу… Его никто не видит, кроме меня. Это что, сумасшествие? Мало того, что память потеряла, так ещё и бредить начала.

– Ты разве не умер? – решилась тихо заговорить я.

Эрик улыбнулся:

– Всё правильно, умер.

Мои догадки о сумасшествии подкрались ближе.

– Почему же ты стоишь тут? – спросила я, опасаясь подтверждения новой болезни.

– Я умер только среди вас, живущих здесь. А на самом деле никто не умирает, чтобы исчезнуть навсегда. Всё продолжается, но в другой форме.

Позади меня стояло множество людей в траурных одеждах, но с Эриком говорила я одна.

– Почему другие тебя не видят?

– Тех, кто умер, не видят обычные люди.

– Не видят обычные? – Я растерянно оглядела людей с похоронной процессии. – А что со мной не так?

Когда я повернулась к брату, его уже не было. Эрик исчез. Так же внезапно, как появился.

– Кэт, сейчас начнут погружать, – сказал подошедший Андрей, тот самый, который утверждал, что мы близко знакомы и встречаемся. Он взял меня под руку и повёл обратно. – Подойдём поближе.

Все собрались у места погребения. Какой-то человек в военной форме говорил о моих родителях, о том, какими они были при жизни. Потом мой дядя стал говорить о них, об Эрике и малышке Каролине. Он не мог сдержать слёз, он говорил, временами стирая капли с щёк. Я тоже плакала, тихо, но надрывно, почти задыхаясь. Меня трясло от рыданий, но я зажимала рот платком. Я не хотела обращать на себя внимания, не хотела, чтобы на меня смотрели, чтобы задавали вопросы. Хотелось одного: убежать подальше от людских глаз, спрятаться от всех. Слишком много информации, слишком много событий за полдня.

Я плакала. Андрей тихонько гладил меня рукой по спине. Когда речи закончились, приготовились опускать гробы. Один за другим полированные ящики уходили в раскрытые, зловещие пасти могил.

Мои родные. Они уходили от меня. Мой отец… Моя мама… Мой старший брат Эрик… Младшая сестрёнка Каролина…

Перед глазами поплыли их лица. Яркий свет. Они уходили всё дальше. По очереди оглядываясь, они улыбались и прощально махали мне руками. Я увидела их лица. И вспомнила.

– Мама! – Вырвавшись из рук Андрея, я кинулась прямо к могильной яме. Меня успели подхватить, иначе бы упала вслед за опускающимся гробом. – Нет! Нет!!! Подождите! – Истерика охватила меня с такой силой, что я перестала собой владеть. – Не уходите! Нет!… Мама! Папа! Вернитесь!… Эрик! Каролина! – Меня трясло, как в лихорадке. Я не могла больше сдерживаться. Я кричала, как безумная, выкручивая свои руки. – Пустите меня! Я хочу к ним! Мама! Мамочка!!! Не бросай меня!!! – Какой-то женский голос завыл вслед за мной, вероятно, не выдержав моих стенаний. – Мама! Ма-а-ма-а… – голос вдруг стал звучать далеко, а в глазах резко потемнело.

Услышав, как тикают часы, я открыла глаза и поняла, что снова нахожусь в своей палате. В кресле напротив, подперев голову рукой, дремал дядя. Я приподнялась, но, ощутив свинцовую тяжесть во всём теле, снова опустилась. Стараясь вспомнить события, стала прокручивать свои действия. Вспомнила похороны. Лица своих родных. Но их образы были смутны, и я чувствовала, что они ускользают от меня. Приходилось прилагать усилия, чтобы восстановить в памяти лицо мамы, отца и сестры. Эрика помнила более чётко. С тревожным чувством я попыталась вспомнить себя «до» той трагедии, но у меня ничего не получилось. Мысли панически заметались в голове, как перепуганная птица бьётся о прутья клетки. Я не вспомнила свою жизнь! И забываю лица родных! Всё опять возвращается.

Вскочив с кровати, я выбежала в коридор и, посмотрев по сторонам, двинулась в каком-то направлении. Мне хотелось видеть доктора Войцеха, хотелось поговорить с ним. Двери мелькали перед глазами. Удивлённые лица людей в белых халатах провожали меня взглядом. Кто-то спрашивал о чём-то. Белокурая головка мелькнула мимо, и чьи-то руки остановили меня.

– Ты что здесь делаешь? – воскликнула Ядвига. – Ты лежать должна, возвращайся в палату!

Я замотала головой и вцепилась в локоть хрупкой медсестры.

– Ядвига, миленькая, пожалуйста, мне очень нужно поговорить с доктором.

– Да что случилось? – Ядвига нахмурила брови. – А ну, пойдём сюда. – Она потянула меня в какой-то кабинет и заставила опуститься на стул.

Я снова была на грани истерики. Мои руки тряслись, и я пыталась сцепить ладони, чтобы унять дрожь. Заметив мои усилия, Ядвига накрыла мои ладони своими.

– Ты можешь объяснить? Успокойся, Катарина.

– Я боюсь… Мне страшно. Образы снова теряются. Но я их вспомнила! Всех! Вспомнила лица, голоса. А теперь опять… Почему? У меня ничего не получается. Что мне делать? Как жить? – Слезы всё же потекли по моим щекам.

Ядвига сочувствующе смотрела на меня.

– Да. Ничего приятного, – протянула она. – Может быть… Хотя нет.

– Что? Что ты хотела сказать? – Я не выдержала и схватила её за руку.

– Давай договоримся так. Твои сеансы с гипнологом и психотерапевтом будут длиться столько, сколько нужно. И если они не помогут… У меня есть один человек, он сможет помочь. Но это на самый крайний случай, – строго произнесла Ядвига. – Ты поняла меня? – Я закивала, ощущая искорку надежды. – Успокойся, ты не должна так себя изводить. Тебе нужны силы и холодный рассудок. Сейчас мы выйдем в коридор, и я покажу тебе, где пан Войцех. Но ты будешь вести себя очень тихо и разумно, договорились? – Я снова закивала. Ядвига повела меня по коридору и остановилась у входа в блок реанимации. – Он здесь. Но не заходи внутрь. Жди на фильтре. Доктор увидит тебя через смотровое окно и выйдет. Пожалуйста, постарайся себя держать. – Тепло погладив меня по спине, Ядвига ушла по коридору в другое крыло.

Я глубоко вздохнула и тихо вошла на территорию фильтра. Закусив губу, прижалась лбом к смотровому окну. Временами мимо пробегали медсестры и санитары. Совсем недавно я сама находилась здесь. И именно здесь начался отсчёт моей новой, моей второй жизни. Моей пустой жизни. Чужой и пугающей. Я потеряла всех. Я потеряла всё. Потеряла даже себя. Я как чистый лист, на котором можно написать, что угодно, и он будет содержать то, что написано. Я поверю всему. А напуганному и растерянному человеку доказательства не нужны.

Увидев, как по ту сторону окна проходит доктор Войцех, я затаила дыхание. Он повернул голову и, увидев меня, удивлённо поднял брови, а через минуту вышел ко мне, качая головой.

– Вот непослушное дитя. Это кто же привёл тебя сюда? Догадываюсь, Ядвига, – доктор оглядел меня с головы до ног. – Вижу тебе уже лучше.

Я умоляюще сложила руки у груди.

– Это не Ядвига. Я сама. Доктор Войцех, мне хотелось поговорить с вами.

– Так хотелось, что ты сбежала из палаты.

– Мне больше не с кем поговорить. Я просто пошла искать вас.

– У тебя есть дядя, он твой родственник. Кстати, он должен быть в палате. Он ушёл?

– Нет, спит в кресле. Я просто… Просто подумала… Простите. – Я сникла, собираясь уйти.

– Катарина, ты меня неправильно поняла. Я же сказал, что ты можешь обращаться ко мне по любым вопросам. И я помню об этом. Меня просто удивило то, что игнорируя родственника, ты обратилась ко мне.

Я рассеянно посмотрела на седого врача.

– Мне захотелось поговорить именно с вами. За это время вы стали для меня ближе, чем кто-то родной.

Доктор Войцех обнял меня за плечи.

– Ну, хорошо. Пойдём в мой кабинет. Там нас никто не потревожит. Можешь говорить, о чём захочешь.

Я говорила с доктором о себе, спрашивала об аварии, о подробностях, которые ему известны. Он взял с меня обещание не плакать и рассказал всё, о чём ему удалось узнать.

Наша машина лоб в лоб столкнулась с грузовой фурой. Оба автомобиля ехали по скоростной трассе. Это было раннее утро, и на местности стоял туман. Небольшой подъём дороги на повороте – это то трагическое место, которое сыграло злую шутку со зрением обоих водителей. Осевший низко туман не дал увидеть встречную машину, поднимавшуюся на повороте. Скорость была большая. Шансов успеть затормозить не было. При столкновении вся моя семья полетела вперёд, в лобовое стекло. А я, видимо, отскочила от спинки переднего сиденья, которое почему-то отбросило меня назад на несколько метров. Нашу машину подмяло под кузов грузовой, сжав, как гармошку, вместе с моими родными. Потом раздался взрыв газового баллона, и пламя охватило обе машины.

– Они горели заживо? – я содрогнулась, прижав руки к груди.

– Очевидцы рассказывали, что пытались помочь, пока слышали крики. Ты тоже их слышала. Но не могла понять, откуда звучат голоса. Ты поднималась и падала, от травмы головы не могла ничего сообразить. Потом долго кричала. Кричала так, что стала задыхаться, и на момент приезда скорой ты уже несколько раз теряла сознание. А когда тебя привезли в реанимацию – впала в кому.

Я рассеянно посмотрела в сторону. Хоть что-нибудь, хоть миг из того, что узнала. Звук… Взгляд… Попытка зацепиться за малейшую возможность. Вдруг мелькнуло смуглое лицо брата.

– Эрик… – медленно произнесла я, прислушиваясь к своему голосу.

– Ты вспомнила брата? – осторожно спросил доктор.

– Да… – я задумчиво кивнула, продолжая оставаться в том же положении. Я боялась пошевелиться, продлевая своё короткое воспоминание, единственное из той жизни.

– Это хорошо. Ты разговаривала со своим дядей? Возможно, беседа с ним подтолкнёт тебя на что-то.

Я словно очнулась и посмотрела на врача.

– Нет ещё.

– Пойдём, провожу тебя в палату. Тебе необходимо поговорить с ним. – Мы поднялись и направились к двери. – А мне нужно возвращаться в реанимацию. Днём, часа через два, как вы уехали, к нам привезли пациентов с автоаварии. Двое тяжёлых, а одного держим в блоке под наблюдением. Он у нас воскресший. – Я удивлённо посмотрела на доктора. – Да, такое бывает. На месте аварии врачи скорой констатировали его смерть. Перед этим они реанимировали его даже дольше, чем положено. Но парень ушёл от них. А потом в суматохе кто-то увидел, что он открыл глаза. В общем, счастливчик. Чувствует себя вроде неплохо. Только очень грустный. Понятное дело – травматический шок. Да и не каждый день парень с того света возвращается.




Глава 5


Я сидела на кровати и смотрела на своего дядю, он всё ещё дремал в кресле. «Эмоциональный стресс» – констатировала я. Иногда удивлялась сама себе. Временами мне казались знакомыми и привычными некоторые мысли и действия. Я неосознанно произносила фразу или делала что-то, а потом только задавалась вопросом, откуда знаю это.

Мой дядя Бронеслав Вильчинский. Я смотрела на этого крепкого человека, с мужественными чертами лица, пытаясь разглядеть в нём что-то знакомое. Мы часто общались. Мне хотелось бы вспомнить наши встречи. Как мы улыбались, говорили, шутили. Мы все. Моя семья. У кого какой был голос, характер, привычки. Фотографии! Можно посмотреть семейные альбомы или видео! От этих мыслей я оживилась и дёрнула ногой, случайно скинув свой тапочек. Его грохот заставил дядю открыть глаза. Родственник улыбнулся мне, усаживаясь в более удобную позу.

– Привет, Кэти. Как ты?

– Уже всё хорошо, – я улыбнулась ему в ответ. – Вы, наверное, устали. Не стоит меня охранять, тут отличный персонал. Где вы остановились?

– В вашей квартире, – вздохнул дядя, приглаживая рукой волосы. – Консьерж, с разрешения полиции, выдал мне ключи. Твоя мама, перед отъездом, отдала запасной ключ вашему консьержу Тадеушу, чтобы он поливал цветы.

Слова о жизни родных, которых уже нет на этом свете, вызвали печальные чувства. Это как смотреть видео с участием человека, которого давно нет. На пленке он живёт, смеётся, общается, жарит мясо на решётке и шутит в камеру. Но ты не найдешь его, не придёшь в гости, не посмеешься над его очередной шуткой. Есть только одно место, где ты можешь встретить его отголосок. Это кладбище.

– Поезжайте домой, – посоветовала я. – Вам нужно отдохнуть, а мы можем встретиться в любое другое время. Со мной всё будет в порядке.

Сколько раз я уже давала такие обещания, но не сдерживала, впадая в различные истерики.

– Я не смогу здесь долго находиться. Мое пребывание в стране ограничено. – Дядя грустно посмотрел на меня. – Поехали со мной, Катарина. Ты здесь осталась совсем одна. У меня нет семьи и детей, ты будешь мне дочерью.

Предложение прозвучало неожиданно.

– Куда к вам? В Америку?

– Да, у меня хороший дом. Место красивое, прямо на побережье. Я не тороплю с ответом. Подумай. Но что тебя здесь держит? А там сможешь начать новую жизнь.

В этот момент в палату вошла Ядвига с лекарством для капельницы. Она извинилась и занялась своим делом. Дядя стал следить за её действиями.

– Подумай о моём предложении. Я улажу все вопросы и дела с переездом, – продолжил он, не отрывая взгляда от Ядвиги. – А я уже пойду. Завтра увидимся. Тебе что-нибудь принести?

– Если можно, семейные фотографии и мои личные вещи. Любые, что найдёте.

– Хорошо, постараюсь. До завтра.

Дядя поцеловал меня в лоб и улыбнулся, но его глаза были полны печали. Он вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Я покосилась на Ядвигу, наблюдая, как она закрепила капельницу и выложила на поднос таблетку.

– Тразодон… – вдруг сказала я.

Ядвига замерла и нахмурила брови.

– Откуда ты знаешь?

Я растерялась, испугавшись сама себя.

– Не знаю… – Пытаясь понять, почему возникло это слово, я напряженно уставилась в пол. – Нейромедиаторы… – непроизвольно вырвалось у меня.

Ядвига выпрямилась. Засунув руки в карманы халата, она прищурила глаза.

– Ты разговаривала о назначении с доктором Войцехом?

Я отрицательно покачала головой.

– Ты пила уже эти таблетки?

– Нет… Не помню. Я просто знаю о них.

Ядвига вопросительно склонила голову.

– А нейромедиаторы тебе откуда знакомы? – Я была растеряна, и, пожав плечами, просто посмотрела в большие глаза девушки. – Хм. Доктор Войцех назначил эти препараты пару часов назад, а ты назвала их всего лишь по одной таблетке, на которую мельком взглянула. Странно. – Ядвига с подозрением окинула меня взглядом и вышла из палаты.

На следующий день, ожидая дядю, я с нетерпением выглядывала в коридор. В очередной раз отворив дверь, увидела, как по коридору везут носилки, на которых лежит парень. Безразличие на его лице сменилось каким-то странным удивлением, когда он увидел моё лицо в проёме дверей. Парень протянул ко мне руку, но тележку с ним завернули и завезли в соседнюю палату. Следом с папками в руках шёл доктор Войцех.

– Принимай соседа, – улыбнулся он и шёпотом добавил: – Нашего воскресшего счастливчика я уже решил пожалеть. Нет смысла держать его в реанимации. – Доктор легко похлопал меня по плечу. – Видела, какие у парня глаза? Просто два океана!

Я зашла в свою палату и закрыла перед собой дверь, растерянно прокручивая ситуацию. Что-то в ней мне показалось знакомым. Что-то из этого я уже видела, поэтому цеплялась за событие, пытаясь вспомнить. Вдруг дверь куда-то поплыла, и передо мной появилось что-то тёмное. Я моргнула, возвращаясь в реальность, и увидела дядю.

– Здравствуй, Кэти, – улыбнулся он, доставая пакеты из большой сумки. – Вот фотографии. Вот, кажется, твоя сумка, на ней брелок с твоим именем. Я её не разбирал. Может, что-то пригодится.

Оглядев вещи, я почувствовала, как заныло сердце.

– Спасибо. Хотелось бы взглянуть на фотографии, может что-то… Вы останетесь?

– Конечно, побуду с тобой.

Мы устроились в двух креслах, подвинув их друг ко другу, и стали перебирать снимки. Дядя пояснял некоторые фото и отвечал на мои вопросы.

Вот лицо мамы. Загорелая, черноволосая женщина с карими глазами. Она улыбается с каждой фотографии какой-то лучезарной улыбкой и просто светится счастьем. Стройная. Красивый длинный волос.

Вот отец. Как он похож на дядю Бронеслава! Рослый, плечистый, статный мужчина. Только отец не брюнет, как дядя, а шатен. У него очень тёплый взгляд, такой добрый и любящий. Дядя рассказывал мне, что мой отец был военным лётчиком, офицером авиации в запасе.

А вот на фото меня обнимает маленькая русалочка. Моя сестрёнка Каролина. Её длинные светлые волосы кудрями рассыпаны по плечам. Ей было восемь. Она единственная взяла внешность отца: светлые глаза и волосы.

Мы с Эриком черноволосые. Только брат смуглый с тёмными глазами и такой же белозубой улыбкой, как у мамы. А у меня кожа светлая и кофейно-зелёные глаза.

Насмотревшись на лица родных, я ощутила нестерпимое желание побыть там, где видела их в последний раз.

– Дядя, давайте проедем на кладбище. Хоть на десять минут. Мне нужно туда, пожалуйста. – Я схватилась рукой за ворот больничной рубашки, чувствуя, как острые тиски сдавливают грудь.

– Хорошо, попробую договориться с врачом. Надеюсь, он отпустит нас на тихий час. Только прошу тебя, Кэти, постарайся держаться.

Доктор Войцех меня отпустил, и мы уехали на кладбище.

Я медленно брела по дорожке, ведущей к четырём свежим могилам, внутренне пытаясь подготовиться к встрече. На гранитной плите имена моих близких: «Вильчинские Борислав, Элиза, Эрик и Каролина». Словно желая прикоснуться к теплу родных, я провела рукой по поверхности плиты, но ощутила лишь холод. Слёзы наполнили мои глаза, пришлось выпрямиться и посмотреть в небо, чтобы загнать слёзы обратно. Только не плакать. Я обещала. В этот момент сбоку появилась фигура. Это был Эрик. Он стоял поодаль и грустно смотрел на нас. Дядя в это время зажал глаза рукой и не обращал внимания на остальное.

– Не бойся меня, Кэти, – сказал Эрик, не разжимая губ. – Я просто скучаю по тебе.

В этот момент меня накрыла какая-то беспросветная тоска, так остро стало не хватать родных, что я готова была броситься к этому призрачному образу брата и обнять его изо всех сил.

– Мне тоже очень плохо, – прошептала я в ответ, уговаривая себя держаться. – Очень. Так плохо без вас.

Эрик тепло улыбнулся.

– Хочешь, всегда буду с тобой, Кэти, всегда рядом. Хочешь?

Я закивала, поглядывая на дядю и опасаясь, что он неправильно поймёт мои действия. В это время Эрик поднял руку, как бы прощаясь, и исчез.

Мы вернулись в клинику к концу тихого часа. Моего отсутствия, кажется, никто не заметил. Когда я шла по коридору в свою палату, через открытую дверь соседней комнаты увидела доктора Войцеха. Он сидел на стуле рядом с кроватью и беседовал с тем парнем, которого привезли из реанимации. Увидев меня, незнакомец приподнялся и стал выглядывать из-за спины врача. Какое-то странное чувство уже знакомого овладело мной опять. Доктор Войцех тоже обернулся, отчего мне стало неловко, я машинально поздоровалась и зашла в свою палату.

Через время доктор заглянул ко мне.

– Катарина, как ты себя чувствуешь после поездки?

– Всё нормально, справляюсь.

– Переживал, что ты не выдержишь и опять будешь страдать.

– Если честно, мне самой было страшно. Но все обошлось. В моей памяти остался только брат, и даже это очень радует.

Доктор Войцех одобрительно покачал головой:

– Твое спокойствие сейчас необходимо для скорейшего выздоровления. А сеансы с гипнологом и психотерапевтом будут продолжаться.

Я кивнула в знак согласия. Седой врач как-то испытующе глянул на меня и спросил:

– Скажи, Кэти, что-то из медицины тебе знакомо?

Задумавшись, я побродила по своей памяти, и пожала плечом.

– Не могу ответить положительно.

– Ну, хорошо, – доктор направился к двери с озадаченным видом. – А парень из соседней палаты не знаком тебе?

Вопрос прозвучал как-то между делом. Мне бы самой хотелось знать ответы. Если бы мы были знакомы, я бы уже знала об этом. Кто станет скрываться от меня?

– Пожалуй, нет, – ответила я.

Доктор Войцех почему-то разочарованно вздохнул и добавил:

– Сегодня ещё сеансы, не забыла?

Я кивнула в знак того, что помню, и доктор закрыл за собой дверь.

Беседы с психотерапевтом почти не имели сдвигов в лучшую сторону. Гипнолог же показывал результаты получше. Но это не приносило особой пользы. Врач утверждал, что когда он вводил меня в гипноз, я всё вспоминала и отвечала на заданные вопросы. Но это происходило лишь на уровне подсознания. Стоило мне выйти из гипноза, створки памяти закрывались, и я по-прежнему ничего не помнила. Медики разводили руками. Я не поддавалась объяснениям, и было видно, как переживает за меня доктор Войцех.

Последующие несколько дней проходили для меня примерно по одному плану. Завтрак, обед, ужин. Капельницы, процедуры, сеансы. Неимоверное и отчаянное желание что-нибудь вспомнить. Однообразие разбавляли визиты дяди и Андрея, моего парня из «той» жизни. Андрей устал умолять меня вспомнить его и наши встречи. Он приносил фотографии и показывал на наши счастливые лица. Но я смотрела на него, как на чужого, и ничего не могла с собой поделать. В последнюю встречу я почувствовала его отчуждение. Андрей смотрел на меня, как на обречённую. Дядя по-прежнему намекал мне на переезд. И я стала задумываться над его предложением.

Ко всему прочему меня начали мучить ночные кошмары. Они были сумбурны и имели повторяющиеся действия. Огонь, крики, скрежет железа и какой-то животный страх, ледяной ужас. Иногда я просыпалась с криком и колотящимся сердцем и успевала закрыть рот ладонью. Я не хотела, чтобы это дошло до доктора Войцеха, и он подумал, что мне становится тяжело владеть собой.

Я стала бояться ночи. Чтобы не заснуть, садилась на кровати, обняв колени, и смотрела в большое окно с высоты четвертого этажа. Там кипела ночная жизнь. Вдалеке виднелась автострада со множеством огней. Движение по ней не прекращалось даже ночью.

Услышав свой крик, я почувствовала, что меня кто-то трясёт и открыла глаза. Передо мной возникло лицо парня из соседней палаты, которого доктор Войцех назвал «воскресший». Незнакомец с тревогой оглядывал меня потрясающими синими глазами.

– Проснулась? Ну, слава богу. Ты в безопасности, это только сон.

Я глубоко вздохнула, успокаивая колотящееся сердце. В палате горел ночник, парень стоял в пижаме, и мои руки машинально потянули на себя одеяло.

– Что произошло? – спросила я, с непониманием оглядывая ночного гостя.

– Ты опять кричала.

– Опять?! – переспросила я.

Парень пожал плечами.

– Ты каждую ночь кричишь во сне. Только сегодня это было так… Я даже испугался.

Соскочив с кровати, я подбежала к приоткрытой двери, выглянула в коридор и посмотрела по сторонам. Ночной медсестры не было на посту. Прикрыв дверь, я развернулась к незнакомцу в пижаме с мольбой:

– Пожалуйста, не говори никому об этом, очень тебя прошу.

Парень покачал головой.

– Конечно. Но тебе могут помочь, почему ты не хочешь об этом говорить?

– Пожалуйста. – Я умоляюще сложила руки на груди и перешла на шёпот: – Они пытаются, но у них не получается. Я чувствую себя хорошо, только эти кошмары… Не хочу, чтобы меня сочли сумасшедшей. Вечно держать меня здесь не будут, выпишут, и я начну новую жизнь. А если узнают о моей такой проблеме, переведут в психиатрию и, в лучшем случае, повесят ярлык ненормальной.

– А в худшем? – парень нахмурил брови.

– В худшем… заколют до смерти, до состояния слюнотечения.

– Откуда ты об этом знаешь?

Я напряженно задумалась.

– Не знаю… вернее, я знаю, что это так… Не знаю, откуда я это знаю. О, боже… – Присев на кровать, я опустила голову и решила ничего больше не говорить. Иначе моя бессвязная речь заставит сомневаться в моём психическом здоровье и этого человека.

Незнакомец присел передо мной и осторожно взял меня за руку.

– Не переживай. Это останется между нами. Если тебе захочется с кем-то поговорить об этом, а поговорить будет не с кем, могу выслушать. Я тоже плохо сплю. Так что можешь и ночью обращаться. Ходить далеко не нужно. Моя палата за этой стеной.

Парень поднялся и направился к выходу, осторожно открыл дверь и выглянул в коридор.

– Всё в порядке, – шепнул он мне. – Никого. Постарайся отдохнуть.




Глава 6


Утром мне предстояло сдать кровь и пройти процедуры, проверяющие мозговую активность.

После завтрака ко мне постучали. Дверь открылась, и вошёл доктор Войцех, а за ним девушка.

– Злата! – закричала я и кинулась ей на шею.

Девушка крепко обняла меня в ответ.

– Кэти, как я рада тебя видеть!

Выражение глаз доктора Войцеха в этот момент заставило меня отстраниться от гостьи и посмотреть ей в лицо.

– Злата… – растерянно повторила я.

– Ты помнишь её? – вкрадчиво спросил доктор.

До меня стало доходить, что Злату, мою подругу, я не забыла, и сердце взволнованно забилось.

– Злата… – повторила я и взяла её за руки. – Я помню! Это Злата, моя подруга! Я не забыла!

Мои крики были слышны в коридоре, потому что в открытую дверь начали заглядывать люди в белых халатах.

– Я оставлю вас, сейчас время посещений, можете прогуляться в гостевой зал или на улицу, – предложил доктор Войцех. – Сегодня отличная погода.

Оглядев Злату с головы до ног, я заплакала.

– Катарина, что с тобой? – встревожилась подруга, но мне нечего было ответить. Слёзы лились из глаз, как ручьи, перехватывая дыхание. – Тебе плохо? Может, позвать доктора?

Отрицательно качая головой, я вытерла слезы с лица.

– Нет, не надо. Это от радости. Ты единственный человек, которого мне не пришлось вспоминать.

– Я вчера вечером вернулась с отпуска, – пояснила Злата. – Мы же в один день разъехались отдыхать. Вы в Гданьск, мы в Чехию, помнишь? – Память выдала мне порцию уезжающей Златы, и я кивнула. – А когда вернулись, Тадеуш на вахте рассказал… Вчера было уже поздно, а сегодня я сразу примчалась. Кэти, хорошо, что ты меня не забыла.

Мы решили выйти поболтать на улицу. Лето стояло в самом разгаре, и всё вокруг было залито солнцем, поэтому мы с удовольствием устроились на лавочке, в тени огромного дуба. Как оказалось, я и Злата отучились год в университете на финансовом отделении. Мы соседи, живём в одном подъезде, и дружим уже десять лет. Наши отцы знали друг друга по службе, оба военные лётчики. Раньше наши семьи жили в Гданьске, и отца Златы первого перевели в Варшаву. Потом переехали и мы. Военных расселяли в один дом, и мы оказались в одном подъезде. Расспрашивая меня, Злата старалась осторожно задавать вопросы, вероятно, чтобы не расстраивать. Скорее всего, по просьбе доктора Войцеха.

Когда время посещений подошло к концу, подруга пообещала навещать меня и сказала, что ждёт моего возвращения домой.

Во время тихого часа ко мне вошёл довольный доктор Войцех.

– Обследование сегодня показало положительную динамику. И очень хорошо, что твоя подруга осталась в твоей памяти. Мне всё это нравится. Если так будет идти, скоро я поставлю тебя на выписку.

Неожиданно дверца моего шкафчика открылась, и из него выпал пакет с фотографиями, что принёс дядя. Снимки рассыпались по полу, и доктор поднял один из них. На фотографии счастливые мама с Каролиной улыбались и обнимали друг друга. Доктор Войцех задумался, глядя на снимок. Мне показалось, что он даже забылся, поэтому я удивлённо за ним наблюдала.

– Твоя мама очень красивая женщина, – с нотой печали произнёс он.

– Откуда вы знаете, что это моя мама?

Седой врач растерялся.

– А разве нет? Вы очень похожи. Ты такая же черноволосая красавица… – В этот момент в кармане доктора завибрировал телефон. – Хорошо, сейчас буду. Готовьте операционную, – ответил он и направился к выходу. – Пойду, долг зовёт.

– Доктор Войцех, вы забираете фото? – я с недоумением указала на снимок в его руке.

– Ох! Чуть не утащил, – усмехаясь, он положил фотографию на тумбу и в какой-то растерянности вышел.

Собрав все фото, я убрала их в шкаф и села на кровать. Теперь понимаю, как чувствуют себя животные в зоопарке. Небольшое помещение, отделяющее тебя от общего мира. Ты вроде бы со всеми, но в то же время – один. А мне так хочется прогуляться по городу, посидеть где-нибудь на траве.

Чуть позже в палату вошла Ядвига с порцией лекарств.

– Привет, Катарина. Как ты?

Я пожала плечом.

– Нормально.

Ядвига внимательно на меня посмотрела, затем наклонилась ближе и тихо спросила:

– Тебя мучают кошмары?

Я испуганно сжалась.

– Кто об этом рассказал?

– А что, должны были рассказать? – Ядвига так пристально смотрела на меня, что я растерялась. Выдержав паузу, она продолжила: – Гипнолог не помогает? Как ты чувствуешь?

– Мне кажется, нет… Пожалуйста, не рассказывай доктору о моих ночных кошмарах, пожалуйста…

– Успокойся, не расскажу. А чего ты боишься?

Я стала теребить пальцы на руках.

– Боюсь попасть в психиатрию. Мне нельзя туда. Я сама всё вспомню! Я знаю!

Присев рядом, Ядвига накрыла ладонью мои дрожащие руки.

– Кэтрин, всё же ты странная.

– Помнишь, ты говорила о человеке, который может мне помочь? – Я сжала её ладони в ответ, с надеждой глядя в большие глаза.

Ядвига напряжённо выпрямилась.

– Да, но это на крайний случай.

– Крайний случай наступил! Мне нужен этот человек. Он поможет мне? Кто он?

– Обычно он помогает тем, кто к нему обращается. Он медик. Очень умный, таких я ещё не встречала. Он так же лечит гипнозом и в этом превосходит всех.

– Как к нему попасть? Мне очень нужно.

– Он уезжал из города на конференцию. Когда свяжусь с ним, сообщу тебе. – Ядвига встала, собираясь уходить.

– Скажи, как ты узнала о моих кошмарах?

– Постовая медсестра намекнула. Она моя подруга. Я и сама слышала твои крики. Мне пришлось пару раз заменить подругу на ночном, тогда стало понятно, что у тебя не всё хорошо.

Я опустила голову, внутренне соглашаясь с тем, что проблема есть, но не стала продолжать тему, а решила спросить о другом:

– Ядвига, как ты думаешь, доктор Войцех отпустил бы меня во время тихого часа прогуляться по городу? Мне кажется, я должна это сделать, может что-нибудь увиденное заставит меня вспомнить.

– Не могу сказать точно. Но стоит намекнуть ему, может он сочтёт это полезным и отпустит тебя.

– Не забудешь про своего знакомого? – напомнила я уходящей Ядвиге.

Она улыбнулась и моргнула глазами в знак того, что всё сделает.

Вечером я снова вышла на улицу. Солнце уже не так палило, как днём. Я спустилась со ступенек и медленно направилась по аллейке. Вдоль аллей в красивых клумбах цвели розы, потрясающие бутоны разных сортов и размеров окутывали всё тонким ароматом. Втягивая носом воздух, я шла и наслаждалась их запахом и так, не спеша, добрела до второго входа в травматологический корпус. Сюда заезжали автомобили скорой помощи с новыми пациентами. Неожиданно послышался вой сирены, и ко входу примчалась реанимационная машина, откуда вынесли носилки с окровавленной женщиной. Пострадавшая морщилась и стонала. Санитары быстро завезли каталку с женщиной в двери корпуса, а в моей голове тут же пронеслось: «она не выживет». Отбросив неприятные мысли, я побрела обратно к центральному входу, встречая по дороге людей со счастливыми лицами. Друзья и родные навещали тех, кто попал в клинику, и все радовались при встрече и оживлённо разговаривали. Началось вечернее время посещений. Даже если бы ко мне пришла куча родственников и друзей, я бы не смогла так радоваться, потому что никого не помню. Это ужасное чувство. Тот, кто его не испытывал, никогда не поймёт меня. Даже не знаю, с чем его сравнить, потому что ничто на свете не вызывает таких чувств внутренней пустоты.

В тени раскидистой туи оказалась свободная лавочка, на которую я присела. Маленькая птичка тут же прыгнула на тротуар и, внимательно поглядев на меня, стала клевать хлебную крошку. Я засмотрелась на птицу, и когда скамейка дрогнула, вскинула голову, увидев рядом ночного гостя, парня из соседней палаты. Он улыбнулся:

– Привет.

– Привет, ты напугал меня.

– Извини, не хотел. Ты в порядке?

Я пожала плечами и вздохнула:

– Без изменений. Пытаюсь привыкнуть.

– К чему? – парень вопросительно взглянул на меня бездонными синими глазами.

– К своей новой жизни. После аварии что-то произошло со мной, и я перестала помнить всё, что было до неё.

Незнакомец прищурился, продолжая разглядывать моё лицо, и снова спросил:

– Ты совсем ничего и никого не помнишь?

Я отрицательно покачала головой.

– А то, что происходит уже после, помнишь?

– После? – задумалась я. – Да. События после аварии помню.

– Абсолютно все?

– Почему ты спрашиваешь? Мы были знакомы?

Парень как-то растерянно улыбнулся и протянул руку:

– Ещё нет. Фредерик Ланье.

– Катарина Вильчинская, – представилась я, пожав протянутую ладонь.

– Теперь точно знакомы, – улыбнулся Фредерик. – Можешь называть меня Рик, так короче.

– А меня можно – Кэт. – Я улыбнулась в ответ, но только чтобы не выдать своего волнения. В момент, когда я пожала руку этому парню, что-то почувствовала. Это было как озарение, секундная нехватка воздуха, горячая волна. Но, определённо, было чувство чего-то знакомого.

Я украдкой оглядела Фредерика. Красивый парень. Одни синие глаза чего стоят! Даже доктор Войцех заметил, он назвал их «два океана». И эти два океана обрамляли чёрные пушистые ресницы, что придавало глазам ещё более завораживающий вид. Плюс к этому немного отросшие тёмные волнистые волосы, светлая кожа, прямой нос и в меру пухлые губы. Ах, да, ещё шикарная атлетическая фигура. Не парень, а мечта.

Фредерик, заметил моё внимание и повернулся.

– Ты разглядываешь меня?

Я смущённо отвела глаза и сменила тему.

– А у тебя что произошло?

– У меня… – Фредерик вдруг запнулся. – Я попал в ДТП. Мы с тобой братья по несчастью.

– У тебя тоже кто-то погиб?

– Нет, я ехал один. Меня случайно зацепили рикошетом. Просто попал в тот отрезок дороги в неудачное время. Тройная авария. Виновник вообще улетел на несколько метров с обочины. Моя машина восстановлению не подлежит. А в остальном мне просто повезло, – последние слова Фредерик произнёс с ударением, грустно глядя на меня.

– Да, если считать твои царапины по телу повреждениями, то тебе очень повезло.

– У меня была клиническая смерть. А царапины это от мелких стёкол.

– Клиническая смерть? А ты видел что-нибудь во время этого? Ну, говорят, что видят себя со стороны, или коридор, туннель.

Фредерик заметно растерялся.

– Э… Я видел… Кажется, вот тут мне не вытащили стекло, – он указал на шрам у сгиба локтя.

Я машинально потянулась рукой и провела пальцами там, где он указал.

– Да, есть осколок. Глубоко.

Рик удивлённо на меня посмотрел.

– Есть? Откуда ты знаешь?

Мне стало не по себе, но пришлось это скрыть, и я только неопределённо пожала плечом:

– Не знаю. Просто почувствовала, что он там есть.

Опустив глаза на шрам, Фредерик провёл по нему пальцами, пребывая в неком недоумении.

– Так что ты видел, когда был в клинической смерти? – повторила я. – Прости, если не хочешь, не отвечай. Но очень любопытно.

В это время Рик всмотрелся вдаль и заметил:

– Вон тот парень странно смотрит на нас. И он идёт сюда.

Я повернулась и увидела Андрея, с которым мы, по его словам, встречались. Через минуту он подошёл к нам и с сожалением произнёс:

– Извините. Кэт, я могу с тобой поговорить?

Когда мы отошли в сторону, Андрей протянул пакет.

– Вот, возьми это. Хотел подарить после твоего возвращения с отдыха, – пояснил он, пряча глаза. – Ещё хотел сказать, что уезжаю.

– Надолго?

– Думаю, насовсем. Мне предложили работу в Нью-Йорке, на раздумья дали час. Известная компания. Было бы глупо отказываться от такого шанса. Я согласился. Прости, я…

– Нет, всё нормально. Конечно, поезжай, – я кивнула, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Отличное предложение, понимаю.

Андрей украдкой посмотрел на Фредерика.

– Он красавчик. Новый друг?

– Нет… Да… Наши палаты рядом.

– Понятно. Вижу, мне нет места в твоей новой жизни.

– Нет, что ты! Мы с ним просто разговаривали…

Андрей тронул меня за руку.

– Кэт, я не о нём. А о том, что ты не воспринимаешь меня, как прежде.

– Я стараюсь… – мне не удалось договорить, потому что к горлу подкатил ком горечи и обиды.

– И я не могу тебя заставить любить себя. Но очень рад, что тебя знал. Буду с теплотой вспоминать о наших встречах. – Андрей с тоской оглядел моё лицо и добавил: – Лучше быстрый разрыв…

Прикоснувшись губами к моему лбу, он резко развернулся и быстрым шагом скрылся из вида.

Я стояла, прижимая пакет к себе, и смотрела на аллею, туда, куда ушёл Андрей. Это напомнило момент, когда моя семья скрылась из вида, и от обиды горло больно сдавил обруч. Простояв так некоторое время, я развернулась и побрела к скамейке, опустилась рядом с Фредериком, обняла пакет и попыталась сделать вид, что ничего не произошло.

– Кто этот парень?

Я покачала головой, еле сдерживаясь.

– Уже никто. Теперь его нет. – Слёзы градом хлынули из глаз против моей воли. Я заплакала и уткнулась лицом в пакет.

– Эй, ты что? – Фредерик тронул меня за плечо. – Он тебя обидел?

Я не смогла ответить, потому что мой плач перешёл в истерику.

– Да что произошло, Кэт? Что с тобой?

– Почему всё так? – спросила я сквозь слёзы. – Сколько можно меня бить?

Рик поднял моё лицо за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– Кто тебя бьёт?

– Судьба… Жизнь… За что?

Фредерик понимающе кивнул.

– Это твой парень. Ты помнила его?

– Нет. Но он показывал мне фото и умолял его вспомнить.

Рик вздохнул и легонько прижал меня к себе, обняв за плечо.

– Умоляй, не умоляй… Ты не виновата в этом. Вы что, расстаётесь? Как-то странно попрощались.

– Он уезжает в Нью-Йорк, – пояснила я, склонив голову на плечо Фредерика. – Скорее всего, навсегда.

– Не расстраивайся. В жизни не бывает случайностей. Пусть едет.

Мы сидели, как старые друзья. У меня не возникло неловкости от того, что Фредерик, которого я совсем недавно узнала, обнимает меня, а моя голова лежит на его плече. Наоборот, было ощущение чего-то близкого.

– Спасибо за поддержку, – вздохнула я.

– Эй, мы братья по несчастью. Это нормально. – Рик шутливо коснулся кончика моего носа. – А если серьёзно, я рад, что оказался рядом в этот тяжёлый для тебя момент.

Пытаясь угадать содержимое пакета, я стала прощупывать его, бубня под нос:

– Не думаю, что успокаивать истеричную особу с амнезией, тебе доставило удовольствие.

Фредерик нахмурился:

– Я серьёзно. Если будешь нуждаться в помощи, пожалуйста, обращайся ко мне. Буду очень рад тебе помочь.

– Это приятно слышать, учитывая, что мы с тобой едва знакомы. – Я все же полезла в пакет и вытащила белого медвежонка, который держит большое красное сердце с надписью: «Оно будет твоим – всегда». В этот момент мой подбородок задрожал.

– О, нет, – протянул Рик. – Пожалуйста, не расстраивайся снова. Отдай его мне.

Я опустила игрушку в его раскрытые ладони и поджала губы. Минус один человек в моей судьбе, словно прежняя жизнь прячется от меня, сжигая мосты и обрезая последние связи.

Фредерик сунул подарок в пакет и взглянул на часы.

– Пора возвращаться. Время для процедур и сна.

Мой новый друг заставил меня подняться, и мы побрели в корпус. У дверей наших палат Рик подмигнул:

– Если что, я рядом. Не забывай.




Глава 7


С утра я с нетерпением ждала доктора Войцеха, и когда он вошёл, очень обрадовалась. Только вид у моего врача был расстроенный. Он задал уже известные вопросы о моём самочувствии, записал что-то в журнал и собрался уходить.

– Доктор Войцех, я хотела попросить вашего разрешения.

Он остановился и устало на меня посмотрел.

– Да, Катарина.

– Отпустите меня прогуляться в город во время тихого часа. Не потому, что мне захотелось погулять, а лишь с целью увидеть что-то знакомое и, возможно, вспомнить что-нибудь. Мне необходимо это, пожалуйста.

Доктор нахмурился.

– Вообще-то я не могу этого сделать. Это нарушение закона, установленного в клинике. – В ответ на мой жалобный взгляд врач задумчиво отвёл глаза, решая, как поступить. – Хорошо, могу это устроить, – наконец сказал он. – Но только после того, как ты пообещаешь мне вести себя хорошо.

Я радостно закивала.

– Обещаю!

– Жду тебя к концу дня. Сейчас принесу телефон, в случае чего набери 33-03, я отвечу. Это рабочий.

Я невольно шагнула к нему и обняла.

– Спасибо! Большое спасибо!

Седой врач похлопал меня по плечу и направился к двери.

– Доктор Войцех, вы выглядите усталым и грустным. Что-то случилось?

– Я потерял пациентку. Всю ночь мы боролись за неё в реанимации, но она умерла. И это странно. У неё не было повреждений, угрожающих жизни. Переломы несложные. Просто остановилось сердце. Мы были бессильны.

Во мне что-то дрогнуло.

– А когда её привезли?

– Вчера вечером, во время посещения больных. И мы даже не думали, что за неё нужно переживать, как за тяжёлую. Просто удивительно и печально. – Доктор Войцех развёл руками.

– А кроме неё было много больных доставлено?

– За двое суток она была единственная. Когда выйдешь за ворота, будь осторожна, Катарина, – добавил он и вышел из палаты.

Я опустилась на кровать, рассеянно глядя перед собой. Ведь мне было известно, что эта женщина умрёт. Я видела её вчера, когда гуляла по аллейке. В моей голове тогда раздался голос, и он сказал, что эта женщина не выживет. А я отмахнулась от этих мыслей, как от назойливой мухи.

Дождавшись обеда, я переоделась в одежду, которую дала мне Ядвига, взяла сумку и отправилась в город. Выйдя за территорию больничного городка, посмотрела по сторонам – куда идти я не знала. Пошла в ту сторону, куда потянула душа.

Мой путь лежал по тротуару вдоль дороги, затем через какой-то парк. Я шла, разглядывая всё вокруг, и радовалась, что вырвалась из стен больницы, что вижу людей, город, дома. Но мне было страшно от пустоты, которая заполняла меня, как гигантская чёрная дыра. Ничего не помнить. Никого не помнить. Это невыносимо. Это непередаваемо страшно. Я чувствую себя, вижу себя. Но меня будто нет.

Через время передо мной появилась площадь с фонтаном. Под деревьями, на живом растительном ковре, отдыхали люди: семьи с детьми, студенты, влюблённые пары. Мне тоже захотелось опуститься на траву. Погладив руками зелёный ворс, я легла на спину и посмотрела в небо. Как хорошо и как плохо мне было. Я одна. Зачем я осталась? Почему не ушла со всеми? Тогда бы не испытывала сейчас этих мук. Почти физических.

Я закрыла глаза, и слезы скатились к моим вискам, но весёлый смех в стороне заставил очнуться. У борта фонтана стояла компания девушек. Они громко разговаривали и смеялись, не обращая ни на кого внимания. Поднявшись, я подошла к фонтану, делая вид, что просто хочу ополоснуть руки в воде, с завистью поглядывая на компанию, на их беззаботные, весёлые лица. Наверное, совсем недавно и я была такой. И все мои существующие тогда проблемы были несравнимы с проблемами настоящего дня.

Неожиданно одна из девушек повернулась ко мне с вопросом:

– Сигаретки не будет?

Я растерялась от неожиданности.

– Прости?

– Ты не куришь? – снова спросила девушка.

– Не знаю… – Пришлось неуверенно полезть в сумку. Я не знала, курю ли я, и это выглядело глупо. После поиска в сумке, у меня все же не нашлось ответа. – К сожалению, нет.

Девушка подозрительно оглядела меня и отвернулась, прыснув со смеха. Другая девушка закурила, выпуская дым колечками. Я внимательно следила за движениями её губ, проверяя себя, знакомо ли мне это. Но нет. Это всё не вызывало во мне никаких чувств, и я решила, что не имела такой привычки. Понаблюдав за девушками, побрела через площадь и остановилась у другого фонтана, где людей почти не было. Стайка воробьёв плескалась рядом в брызгах воды. Я положила сумку на бортик и стала доставать и разглядывать содержимое, среди которого попался толстый блокнот. Это были записи. Мои записи. Что-то типа дневника, в который записывают свои мысли и переживания.

Читать мысли самой себя, которую я не помню, было необычно. Незнакомые мне люди, ситуации и решения. В самом конце было написано, что мы с Андреем сильно поссорились. Но последние слова больно ранили моё сердце. «Когда вернусь из поездки, начну новую жизнь. Это буду другая я…»

Что это? Пророчество? Предчувствие? Совпадение? Какое жестокое совпадение. Новая жизнь. Новая я. Конечно, мне бы не пришло в голову желать себе такой участи, такой чудовищной потери, такой судьбы. Но как ужасно обернулись для меня мои же слова! Я потеряла саму себя.

В этот момент в моей груди что-то больно сжалось, накрыло отчаяние, и слёзы тут же заполнили глаза. Захотелось рыдать громко и во всё горло. Я пыталась проглотить ком, но у меня не получалось. Плакать нельзя, это риск впасть в истерику, и доктор Войцех отпустил меня с обещанием вести себя хорошо. Я держалась, сколько могла, но скоро сдалась и сдавленно заплакала, повернувшись лицом к фонтану.

– Кэти, пожалуйста, не надо, – послышался тихий голос Эрика. Он стоял рядом и грустно смотрел на меня.

– Эрик, – прошептала я, вытирая слезы, – мне очень плохо…

– Ты ведь не могла знать, что всё так получится, – успокаивал брат. – Не мучай себя, прошу. Мне плохо, когда вижу тебя такую.

– Тебе плохо? Разве таким, как ты бывает плохо? Я думала, проблемы бывают только тут. Может, мне тоже стоит уйти, и все мучения исчезнут.

– Ты что, Кэти! Нельзя думать об этом. Гони от себя такие мысли, это плохо. – Эрик встревожено покачал головой.

– Там, где ты, тоже бывает так? Разве вы там можете страдать? – спросила я, сминая в руках блокнот.

Брат с теплотой меня оглядел.

– Там, где мы, плохо никогда не бывает. Нам плохо тогда, когда мучаетесь вы, живущие здесь. И чем больше вы страдаете, тем хуже становится нам.

– И у всех так?

– Если души родственные, они связаны особыми узами. Они всегда узнают друг друга и почувствуют.

Я смотрела на брата, вернее, на его образ, который являлся мне, и была безмерно рада даже таким встречам, неожиданным, но очень тёплым.

– Как жаль, что мне не обнять тебя, – прошептала я.

Эрик приблизился и протянул руку, будто коснулся моей щеки.

– Если ты будешь счастлива, я тоже стану счастливым. Постарайся не мучить себя, прошу.

Чувствуя тепло от его прикосновения, я закрыла глаза, а когда открыла, Эрика уже не было. Какой-то хруст позади заставил меня обернуться. Я огляделась, но никого не увидела. Только одиноко сидящий у дерева коричневый пёс составлял мне компанию. Его глаза внимательно наблюдали за мной. Я посмотрела по сторонам в поисках хозяина. Никого. В это время в моей голове что-то щёлкнуло. Сколько я здесь нахожусь? Кажется, прошла целая вечность. Скорее скидав все вещи в сумку, я поспешила назад в клинику. Не стоило злоупотреблять добротой доктора Войцеха. Нужно возвратиться к концу тихого часа.

Когда я шла по коридору своего отделения, услышала звуки, которые раздавались из одной палаты. Заглянув внутрь, я увидела молодую женщину, она гладила руками свою забинтованную ногу и плакала.

– Что с вами? Нужна помощь? – спросила я.

– Уже неделя прошла после операции, – всхлипывала она, – но боли не проходят, обезболивающие уколы делают по часам, но я уже устала терпеть. Сколько можно…

Меня потянуло к женщине. Я положила руки на её ногу и задумалась.

– Вам вживляли костный имплант? – вдруг спросила я.

Женщина удивлённо посмотрела на меня.

– Да… Откуда вы знаете?

Я продолжала ощупывать ногу, сосредоточившись на мелькающих в голове картинках.

– Здесь начинается воспаление. Имплант не прижился. Нужна повторная операция, кто вас оперировал?

Женщина растерянно заморгала.

– Доктор Падеревский.

Услышав незнакомую фамилию, я будто очнулась, убрала руки и взглянула на женщину.

– Ой, простите меня… Простите.

Торопливо покинув палату, я пошла по коридору и, достигнув зоны отдыха, остановилась у большого фикуса. Что это было? Что со мной происходит? Может быть это психическое заболевание?

В это время в конце коридора появился Фредерик и сразу направился в мою сторону с улыбкой.

– Привет, – он покачал головой. – Ты просто неуловимая. Вот, держи, твой дядя просил передать, – добавил Рик, протягивая новый мобильный телефон.

– Мой дядя? – рассеянно переспросила я.

– Да, он тебя ждал, просил передать, чтобы ты звонила ему, если нужно. И чтобы подумала о поездке. Доктор Новак был на операции, а Ядвигу, твою медсестру, он не нашёл. Так как я твой сосед, и мы знакомы, пан Вильчинский доверил это мне. – Фредерик помолчал и грустно спросил: – Ты куда-то уезжаешь?

Всё ещё пребывая под впечатлением события в палате несчастной женщины, я задумчиво крутила в руках телефон.

– Катарина, – Рик склонил ко мне голову, – ты где?

Я рассеянно посмотрела в синие глаза и закивала:

– А… Да-да. Спасибо тебе. Всё поняла. – И после медленно направилась к своей палате.

– Эй! Ты не ответила! – услышала я позади.

– Так, господин Ланье, пройдите, пожалуйста, в палату для вечернего обхода, – голос Ядвиги заставил нас обернуться. – Катарина, ты тоже.

Я зашла в палату вместе с Ядвигой.

– Ну, как дела? – спросила она.

Пожав плечами, я посмотрела на свою медсестру, размышляя, могу ли настолько доверять ей, чтобы рассказать о себе.

– Пока всё так же, – уклончиво ответила я.

– У меня для тебя хорошая новость, – улыбнулась Ядвига, заправляя за ухо прядь светлых, как снег, волос. – Мой знакомый, о котором мы с тобой говорили, – она многозначительно дёрнула бровями, – уже в городе. Он всё ещё нужен тебе?

– Конечно нужен! Если он поможет мне хоть что-то вспомнить…

– Если он начнёт заниматься с тобой, он поможет, – перебила Ядвига.

– Ты о нём так отзываешься и с такой уверенностью. Кто он?

– Он очень интересный человек. Преподавал в моей академии, пишет научные труды, помогает людям, занимается научной деятельностью и является ведущим научным сотрудником НИИ. Он много знает и он очень добрый. Но немного странный.

– Хм, впечатляет, – удивилась я. – А легко ли быть нормальным при таких способностях в науке? Такие люди просто не могут быть обычными. Ну, как мне попасть к нему?

Ядвига замялась.

– Я позвоню ему сегодня, попробую договориться.

– Это сложно?

– Понимаешь, он перестал преподавать и с головой ушёл в свою работу. У него личный кабинет в частном медицинском центре, там он ведёт приём пациентов. Но у него огромная очередь. Запись на месяцы вперёд.

– И, наверное, стоит очень дорого, – выдохнула я.

– Да, его услуги не из дешёвых, но они стоят того, поверь. Ещё ни один человек не ушёл от него без благодарности за помощь.

Я сникла. Откуда у меня сейчас столько денег, чтобы оплатить эти расходы. Ведь не обойдется одним-двумя посещениями.

– Боюсь, что не осилю дорогого специалиста, – уныло произнесла я.

Ядвига взяла меня за руку.

– Ну что с тобой будешь делать! Постараюсь договориться об оплате. Скажу, что ты от меня лично. Может, в рассрочку получится. Не переживай.

В этот момент в палату вошёл доктор Войцех.

– Здравствуйте! Как вы тут поживаете? – улыбаясь, поинтересовался он.

Ядвига незаметно прижала указательный палец к губам, будто просила сохранить разговор в секрете.

– Пан Войцех, я могу идти домой? – спросила она.

Доктор опустил папку на стол и кивнул:

– Да, Ядвига, конечно иди. До завтра.

– До свидания, – она подмигнула мне и скрылась за дверью.

Как обычно, я ответила на вопросы доктора, он записал что-то в мою историю болезни и, захлопнув папку, посмотрел на меня.

– Ну что, Катарина, я намерен тебя выписать на днях. Что скажешь?

– Наверное, нужно радоваться. Но мне грустно, потому что успела привыкнуть ко всем вам. А дома меня никто не ждёт, – я вздохнула и возвратила телефон.

– Хорошо, что не понадобился, – заметил доктор, пряча мобильник в карман халата. – Как ты провела время в городе?

– Необычно. Для меня всё было новым. И я поняла, что не курю! – Мне стало смешно, и я расхохоталась.

Доктор Войцех рассмеялся вместе со мной.

– Вот как! Ну, молодец. Думаю, у тебя всё будет хорошо. Но не забывай, что я предложил тебе помощь. Если это будет в моих силах, сделаю для тебя всё.

– Спасибо вам, пан Войцех, вы такой добрый человек. Переживаете за всех. Я вижу, как вы волнуетесь за меня. И, знаете, такое ощущение, будто мы знакомы сто лет!

– Да. Я тоже привык к тебе и рад, что мы познакомились. Твоя мама, наверняка, гордилась тобой. – В добрых глазах седого врача легла печаль.

Заметив это, я решилась на вопрос:

– Скажите, вы знали мою маму раньше?

Доктор Войцех помедлил с ответом, с грустью оглядывая моё лицо.

– Да, Кэти, я знал твою маму. Она была замечательной женщиной. Я такого человека больше не встретил в своей жизни.

Получив ответ на свой вопрос, я всё же растерялась.

– Правда? Вы были знакомы? Это чувствуется. Расскажите, пожалуйста.

– Мы поговорим об этом, если хочешь. Но не сейчас, у меня обход. Найдём время, не волнуйся, – он улыбнулся и вышел из палаты.

Некоторое время я растерянно смотрела перед собой. Мне показалось, что знакомство доктора Войцеха с моей мамой не было только знакомством. Реакция моего врача с самого начала выдала интерес. Неожиданно раздался звонок телефона, и я вздрогнула. Звонил новый мобильный.

– Слушаю.

– Кэти, детка, вижу, тебе всё передали.

– Да, дядя, спасибо.

– Парень сказал, что знает тебя.

– Да, мы знакомы, это Фредерик.

– Пока я тут улаживаю все документальные дела, ты должна решить вопрос с поездкой. У меня осталось совсем мало времени. Ты думала об этом?

– Думала и думаю. Скорее всего, я приму ваше предложение.

– Ты меня радуешь! У тебя всё нормально? Тебе нужно что-нибудь?

– Всё хорошо, дядя, у меня всё есть, спасибо.

Поговорив с родственником, я решила прогуляться по аллейке и спустилась на улицу. Оставалось два часа до конца вечерних посещений. Я брела вдоль цветущих клумб и думала о том, что сегодняшний день был очень насыщен событиями. Вспомнилось прикосновение Эрика, тёплое и почти ощутимое. Мне не по себе, когда брат появляется, но эти встречи очень радуют.

В конце аллеи я увидела скамейку, где сидел Фредерик. Он сгорбился, глядя в землю, и не заметил моего приближения.

– Привет, Рик.

Мой друг вскинул голову.

– Привет, Кэти. Гуляешь? – Он подвинулся и хлопнул рукой по скамейке, приглашая присесть.

Я опустилась рядом и вздохнула:

– Да. Как всегда пытаюсь собрать мысли воедино.

– Твой дядя упомянул об отъезде, ты куда-то уезжаешь?

– Он предложил мне уехать с ним и начать новую жизнь.

– Уехать куда?

– В США, во Флориду.

– Надолго?

Я посмотрела на Фредерика и покачала головой:

– Насовсем.

Он вдруг заволновался.

– Но… Зачем тебе уезжать насовсем?

– Дядя говорит, так будет лучше. Ничего не будет напоминать о горе, я оправлюсь и начну жить заново на новом месте.

Фредерик занервничал, разминая пальцы на руках.

– Катарина, но ты не можешь уехать.

– Почему? – я непонимающе нахмурилась.

– Ты должна… Ты должна быть здесь. Если ты уедешь, разорвёшь последнюю ниточку, связывающую тебя с родными и их памятью. Тут ты можешь вспомнить всё, потому что тебя окружают предметы, люди, места, связанные с прошлым. А если уедешь туда, где всего этого нет, можешь так и остаться с этим провалом в памяти. – Синие глаза Фредерика смотрели на меня почти умоляюще.

– Хм. Возможно, отчасти ты прав, – задумчиво произнесла я.

– Подумай, Кэт, не стоит рубить все мосты. От себя не убежишь. Отъезд может только усугубить положение.

Мне показалось странным поведение Рика.

– Ты так убеждаешь меня, будто тебе лично не хочется, чтобы я уезжала.

Фредерик замялся, откашливаясь и поправляя горловину футболки.

– Но так будет лучше для тебя и… Да, я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Почему?

– Мне нужно… Я хотел бы быть рядом с тобой, – выдохнул он и смущённо уставился в землю. Я не знала, что ответить, быстро прокручивая в голове то, что, возможно, пропустила когда-то. – Как друг, – продолжил он. – Как человек, который придёт к тебе на помощь когда угодно. – Рик, наконец, повернулся и стал смотреть на меня, поражая синими глазами. – Я не оставлю тебя в трудную минуту, не буду мешать, просто позволь быть рядом и помогать. Так нужно.

Неожиданное признание удивило меня.

– Фредерик… Я не понимаю, что происходит и чем заслужила такое отношение с твоей стороны. Даже не знаю, что сказать.

Рик провёл пальцем по моей руке.

– А ты не думай об этом. Просто позволь этому быть.

Его прикосновение снова окатило меня волной ощущений уже знакомого, и я невольно отпрянула.

Мой друг тут же поднял руки.

– Понял, больше не буду.

– Прости, я не об этом. Иногда мне кажется, что с тобой что-то связано. Какое-то чувство знакомое, но ничего не могу вспомнить. Мы раньше нигде не встречались?

– Кто знает… – начал Фредерик, но замолчал и кивнул в сторону: – Наверное, тебя потеряли.

К нам быстрым шагом направлялась Ядвига.

– Катарина, на минутку, – она махнула мне рукой, и я подошла. – Слушай, ты заходила к больной из четвёртой палаты нашего отделения?

– Из четвёртой? Наверное да, она плакала, и я заглянула, а что случилось?

– Ничего плохого не случилось. Ты мне нужна, пойдём. – Ядвига потянула меня обратно к корпусу, по пути объясняя, в чём дело. – Понимаешь, эта пациентка очень хочет тебя видеть. Она описала девушку с внешностью, как у тебя. К тому же, чёрных волос до пояса ни у кого из наших пациентов нет. Она просила Агнеску, свою медсестру, найти тебя. Агнеска знает, что такая по описанию девушка лежит в моей палате, вот она и умоляла тебя найти, потому что та пациентка её уже замучила. – Ядвига оглядела меня и нахмурилась. – Ещё эта женщина намекнула о твоих словах. Откуда ты знаешь об импланте?

Я растерянно пожала плечами:

– Не знаю. Просто… Иногда что-то случается, и я веду себя так.

Когда мы подошли к палате, я вошла и увидела глаза той пациентки, а в них ожидание и надежду.

– Извините за беспокойство, – сказала женщина, – у меня не выходит из головы наша встреча. Вы лекарь?

Я в недоумении склонилась ближе:

– Что, простите?

– Вы лечите людей?

– Нет-нет, что вы! Я просто заглянула к вам, услышав плач.

– Но вы сказали всё правильно, и после ваших рук боль в ноге на время отступила.

Я замахала головой:

– Извините, вы что-то путаете, это совпадение.

Но женщина смотрела на меня с мольбой:

– Пожалуйста, попробуйте снова. Положите руки на мою ногу.

Удивлённо пожав плечами, я сделала так, как она попросила. Почему-то мне захотелось закрыть глаза и отрешённо забыться. Через время послышался облегчённый вздох, и я открыла глаза.

– Все правда, – восторженно произнесла женщина. – Ваши руки лечат.

Новость шокировала меня. Я с сомнением посмотрела на свои ладони.

– А что вы почувствовали?

– Боль ушла. В прошлый раз я не поверила сама себе. Как только ваши руки коснулись моей ноги, наступило облегчение. Эта нескончаемая боль исчезла. Вы ушли, и ещё какое-то время я радовалась, а потом снова стало невыносимо. Но теперь это произошло опять. Вы не знаете о своих способностях?

Я отрицательно покачала головой.

– Мне неизвестно об этом. Извините.

После того, как женщина получила просимое, мне удалось покинуть палату.

Что происходит? Почему? Я всегда была такой? Этого нужно бояться или это дар свыше? Только бы не психическое заболевание, почему-то именно это пугало больше всего.

Остаток дня я провела в своей палате. Просто лежала и смотрела в потолок, чувствуя, как одинокие мысли мечутся в моей опустошённой памяти. Но всё без результата. И я уже стала привыкать к безнадёжности своего положения.

На следующий день, после утреннего обхода, ко мне в палату ворвалась Ядвига. Загадочно улыбаясь, она опустилась на стул возле меня и с минуту разглядывала моё лицо.

– Он примет тебя.

– Кто? – я удивлённо подняла брови.

– Тот врач, о котором мы говорили.

– Когда?

– Завтра.

Я растерянно заморгала.

– Уже завтра? А как же… Я же… Как же я к нему попаду? И нужно деньги снять. А сколько взять? Сколько стоит его консультация?

– Ох, Катарина! – Ядвига, улыбаясь, покачала головой. – На твоём месте нужно прыгать до потолка! А ты о деньгах. Врач мировой известности готов принять тебя на следующий день после обращения. Это удивительно! Я думала, ждать придётся долго. Об оплате он сказал не беспокоиться, на первом сеансе он посмотрит на размер проблемы.

– А потом я посмотрю на размер суммы, – саркастически продолжила я.

– Ты что, недовольна? – обиделась Ядвига.

Я схватила её за локоть.

– Что ты, вовсе нет! Прости за неудачную шутку. Конечно рада. Очень!

– Ты хоть понимаешь, что это значит? Это значит, что пришёл конец твоим проблемам.

Я на несколько секунд замерла, глядя в большие глаза Ядвиги и осознавая сказанное.

– Конец проблемам? Да. Как я этого хочу. Но как же завтра мне к нему попасть?

– Краем уха я слышала, что пан Войцех собирается тебя завтра выписать.

– Правда?

– Да. Выписка производится до обеда. Консультация у тебя на четыре после полудня. Так что ты всё успеешь. Это прекрасный шанс, раз уж он тебе выпал.

– Не могу поверить… А куда нужно ехать?

– Я напишу адрес. Консультативный офис на втором этаже, тебя встретит его личный администратор. Если что, спросишь, где принимает профессор Шатц, его там все знают.

– Профессор Шатц, поняла. – Я покачала головой, до конца не веря в происходящее. – Фух, сердце выпрыгивает, такое волнение. Огромное спасибо! – Я схватила тонкие запястья Ядвиги. – Ты не представляешь, как мне помогла!

– Ну что ты, Катарина. Я просто позвонила. А вот помогать тебе будет безумно талантливый человек и гениальный медик. – Ядвига улыбнулась. – Ты всё же необычная. Всё как-то странно в твоей жизни. Даже профессор принимает тебя без очереди. Ну, мне пора бежать, ещё увидимся, – она посмотрела на часы, – через час. У тебя контрольное обследование головы.

Когда Ядвига ушла, я откинулась на подушку и закрыла глаза, уже начав жить завтрашним днём. Сбывалась моя мечта, и от этой мысли всё остальное отступило на второй план. Завтра. Это случится завтра. Всего лишь несколько часов отделяют меня от события, которое изменит всю жизнь. Изменит, верю. И очень жду.

После дневного сна я вышла во двор клиники и, побродив по аллейкам, поняла, что за целый день не увидела Фредерика. Среди пациентов на улице его не оказалось, пришлось подняться в отделение.

Дверь в плату моего нового друга оказалась прикрыта, и я спросила о нём у постовой медсестры.

– Пациент Ланье у себя, – ответила мне девушка.

Я постучала в дверь палаты и просунула голову в проём, увидев Рика на кровати под капельницей.

– Фредерик, можно войти?

– Кэти, конечно проходи, – он слабо улыбнулся.

– Что с тобой? – встревожилась я, не ожидая увидеть крепыша в таком расклеенном виде.

– А, нездоровится, – сморщился Рик. – Лучше расскажи, как дела у тебя?

– У меня… – я растерянно оглядела Фредерика, – вроде бы нормально. У тебя что-то болит?

– Да пустяки! – он махнул свободной рукой. – Ты вспомнила обо мне – это главное.

При взгляде на капельницу, я поймала мысль в своей голове: «это не поможет».

– Рик, скажи, пожалуйста, что с тобой? – с тревогой спросила я.

Мне вдруг захотелось «увидеть» его боль руками, это машинально подтолкнуло меня вперёд, но в этот момент дверь в палату распахнулась, и вошли люди в белых халатах, а с ними доктор Войцех.

– Катарина, оставь нас, пожалуйста, – тихо произнес мой врач.

Я вышла, не понимая, что происходит и вернулась в свою палату. Но осадок волнения ещё долго возвращал меня к тревожной ситуации.

На ужин подали творог со сметаной, стакан молока и булочку. Есть мне не хотелось, но я заставила себя проглотить большую часть. Половина ночи прошла без сна, в размышлениях о предстоящей встрече с профессором. А остаток ночи я проваливалась в сон, часто просыпаясь от шума в соседней палате и беготни в коридоре. И мне показалось, что вперемешку со всем этим я видела Эрика. Он протягивал ко мне руки и шептал: «Будь осторожна, Кэти. Будь осторожна…»

Утром на обходе доктор Войцех устало мне улыбнулся.

– Ну что, Катарина, хочется отсюда уйти? – Я радостно кивнула, надеясь на слова Ядвиги. – Сегодня я тебя выписываю. К полудню подпишу выписку и ты свободна. Звони дяде, пускай приезжает за тобой.

От радости я кинулась к седому врачу и крепко его обняла.

– Спасибо вам! Большое спасибо!

– Эх, девочка моя, – похлопал меня доктор. – Мне-то за что? Тебе ещё предстоит период реабилитации. Я всё думаю, как тебе помочь. У меня есть кое-какие задумки. Приходи сюда на следующей неделе, мы поговорим об этом.

Я закивала:

– Конечно, приду! Обязательно приду. Буду скучать по всем вам.

Оставшись одна, я позвонила дяде и попросила меня забрать. Потом собрала свои вещи, заправила постель и подошла к окну. Вот и всё. Вернее, это начало моей новой жизни. Какой она будет?

Когда к обеду в моей палате появился дядя Бронеслав, за ним вошёл доктор Войцех. Он отдал мои документы, выписку и рекомендации.

– Твоя история болезни передаётся вашему семейному врачу, – сказал доктор. – Дальнейшее наблюдение и лечение будет проходить под руководством клиники по месту жительства. Катарине необходимо продолжить лечение, – обратился он к дяде. – Если вы хотите её забрать, то это должно произойти только после какого-либо положительного результата. – Седой врач посмотрел на меня и тепло улыбнулся.

В это время в кармане его халата зазвонил телефон. После короткого разговора доктор Войцех засобирался.

– Мне пора, срочный вызов. Катарина, я не прощаюсь. Жду тебя на следующей неделе. Всего вам доброго.

– Ну что, вперёд!– улыбнулся дядя, взяв мои сумки.

Я ошарашено посмотрела на родственника.

– Ой, совсем забыла проститься с Фредериком.

– Буду ждать в машине. Поторопись.

Дядя уходил по коридору, а я приоткрыла дверь в соседнюю палату и обомлела. Меня словно облили кипятком. Койка моего нового друга была пуста. Ни постели, ни матраса. Так убирают за покойником. Я пошатнулась, схватив рукой одежду на груди. Передо мной мелькнули бездонные синие глаза. Выскочив в коридор, я увидела идущую постовую медсестру и остановила её за локоть.

– Где он? – мой голос нервно дрогнул.

– Кто? – удивилась девушка.

– Он! – я ткнула пальцем в дверь палаты. – Там лежал пациент Фредерик Ланье. А сейчас там пустая койка. Где он?!

– Его уже нет…

Дальше я не услышала. В моей голове зазвенело, перед глазами поплыли круги.

В этот момент меня удержали цепкие руки.

– Что с вами? Вам плохо? – Девушка в белом халате растерянно оглядывала моё лицо.

– Как его нет… – прошептала я, схватившись за горловину своей одежды.

– Его нет в нашем отделении. Господина Ланье перевели в нейрохирургию.

– Что? – Я вдруг очнулась. – Почему?

– Точно не знаю, – тихо ответила медсестра. – Ночью ему стало очень плохо, его увезли и, кажется, прооперировали. Он в реанимации.

От слабости я прислонилась к стене.

– Как же так. Что с ним случилось?

– Этого я не знаю, – девушка подняла руки. – Спрашивайте в отделении, где он находится.

– А доктор Войцех?

– Пан Новак на операции.

Я побрела по коридору. Мне стало так тяжело, будто кто-то вонзил кинжал в моё сердце. Вспомнилась капельница Рика, его слово «нездоровится», группа вошедших врачей. Фредерик, что же с тобой? Нужно срочно узнать хоть что-нибудь.

Я торопливо покинула травматологию и помчалась в отделение нейрохирургии. Там узнала, что мой друг находится в реанимации и что его состояние тяжёлое. И ещё мне сказали узнавать о нём ближе к вечеру или завтра, потому что ничего пока не меняется, и его состояние остаётся стабильно тяжёлым. И самое страшное, что я узнала: Фредерику делали трепанацию черепа. Даже если не иметь понятия, о чём идёт речь, эти слова звучат угрожающе и ужасно.

Меня вдруг задели пробегающие мимо санитары с носилками, и я очнулась. Вспомнила, что меня ждёт дядя и что впереди встреча с профессором и поспешила на выход.

Когда мы подъехали к дому, и дядя отпустил такси, к нам вышел консьерж Тадеуш, как тут же пояснил мой родственник. Худощавый старичок грустно мне улыбнулся.

В квартире я стала озираться по сторонам, разглядывая вещи и мебель. Было понятно, что это мой дом, но теперь к этому нужно привыкнуть. Позже я сказала дяде, что поеду на консультацию к специалисту, а все разговоры – потом. Затем приняла душ и привела себя в порядок после долгого больничного «отпуска».

Глядя на себя в зеркало, я отметила, что сегодня выгляжу лучше, чем в предыдущие дни. Видимо, выписка и потенциальное разрешение моих проблем, в виде заочно знакомого профессора, сыграли свою роль.

Пребывая в приподнятом настроении, я намазала губы блеском, но тут же стёрла его, посчитав это лишним для встречи с доктором. Однако свои длинные волосы не стала собирать, мне нравилось, как они переливались после привычного «больничного хвоста». Остановив выбор на лёгком бирюзовом платье, я оглядела себя в зеркале и решила всё оставить.

Мне нравилось отражение в зеркале. Мои чёрные волосы выгодно сочетались с бирюзовым цветом платья. А в глазах загорелся огонёк надежды. Взяв листок, на котором Ядвига написала координаты профессора, я отправилась в путь.




Часть вторая. Профессор Дэмиан Шатц





Глава 1




Найду тебя сквозь время…

Дыши…



Подъехав к медицинскому центру, где располагался офис врача, я оглядела большое здание и почувствовала, как взволнованно забилось моё сердце. На втором этаже увидела направляющие таблицы к нужному крылу и пошла по их направлению.

Наконец указатели привели меня в изолированный холл с большой вывеской: «Профессор Д. Шатц». На входе за столом женщина в чёрном деловом костюме перебирала какие-то папки. Увидев меня, она приветливо улыбнулась и отложила бумаги в сторону.

– Добрый день. Вы на приём?

Я нерешительно огляделась, сминая пальцами свой листок.

– Здравствуйте. Да, мне сказали приехать сегодня.

– Вы записаны?

– Не знаю…

– Ваше имя?

– Катарина Вильчинская.

Женщина щёлкнула по клавиатуре компьютера и внимательно посмотрела в монитор.

– Да, вы записаны на шестнадцать часов ровно. Спасибо, что приехали за пятнадцать минут до приёма. Присаживайтесь. – Женщина улыбнулась и указала на зону отдыха с двумя кожаными, цвета слоновой кости, диванами и большим стеклянным столиком между ними. – Подождите, пожалуйста, вас скоро примут.

Незнакомка набрала номер на телефоне, что-то сказала, и через минуту передо мной поставили кружку с горячим кофе.

Утопая в мягких подушках дивана, я разглядывала дорогой интерьер приёмной. Рядом располагался интересной конструкции открытый шкаф с книгами. На каждой из них имя автора – Д. Шатц. Наверное, научные труды, о которых говорила Ядвига. Вдруг из внутреннего коридора приёмной раздались шаги, и в холл вышли женщина с мужчиной. Они подошли к столу с незнакомкой, расписались в каких-то бумагах и направились к выходу.

– Всего доброго! Ждём вас на следующей неделе! – улыбнулась им вслед женщина в чёрном.

Затем она отметила что-то в компьютере и подняла трубку телефона. Ответив по-немецки, незнакомка поднялась и обратилась ко мне:

– Вас ждут. Проходите, пожалуйста.

Проведя меня по затемнённому коридору, женщина указала на дверь впереди и скрылась.

Моё сердце снова заколотилось. Я медленно подошла к кабинету, почему-то не решаясь войти. Наверное, слишком волновалась. Наверное, очень долго ждала того момента, когда появится надежда, и память вернётся ко мне. Ядвига уверяла, что этот врач поможет.

Шагнув ближе, я оглядела дверь. Табличка с надписью: «Дэмиан Шатц. Профессор. Психиатр. Гипнолог. Генетик». Моя рука потянулась к ручке, но дверь стала медленно отворяться сама, открывая стоящую за ней фигуру. Я вздрогнула от увиденного, широко раскрыв глаза. Мою кожу будто укололи тысячи иголочек. Нет, я не увидела чудовище или привидение. Я увидела человека, которого уже встречала раньше. Передо мной стоял молодой худощавый мужчина среднего роста, с пепельными волосами до плеч и большими серыми глазами. Тот самый, что приходил в клинику к Ядвиге, только тогда у него был болезненный и измученный вид, а сейчас его кожа не выглядела жёлтой, остались лишь тёмные круги под глазами. Незнакомец смотрел на меня застывшим взглядом, будто замер. От его глаз мне стало не по себе. Я решила, что его нужно пропустить на выход и подалась в сторону, отчего мужчина вдруг очнулся.

– Катарина Вильчинская?

– Да…

– Что же вы не проходите? – Он протянул руку вглубь кабинета.

Я растерянно посмотрела на вывеску на двери и снова на него. Незнакомец будто спохватился.

– Ах, я ведь не представился. Профессор Дэмиан Шатц. – Он коротко кивнул. – Вас направила Ядвига. Всё так?

От удивления я словно потеряла ещё и дар речи, потому что совсем иначе представляла себе профессора. Как угодно, но только не так.

– Да. Всё правильно, – растерянно подтвердила я.

– Тогда давайте перестанем вести диалог в дверях кабинета и пройдём в более удобное место. Пожалуйста, прошу вас.

Мужчина разговаривал очень странно. Я заметила это ещё тогда в клинике. При разговоре его губы почти не шевелились, и он практически не открывал рта. Даже слабая улыбка мелькала на плотно сомкнутых губах.

Шагнув в кабинет, я направилась вглубь. Дверь за мной захлопнулась, и шаги доктора стали приближаться.

– Пожалуйста, устраивайтесь здесь, – он указал на роскошный чёрный диван, обтянутый кожей «под змею».

Я опустилась, оглядев большой кабинет. Помещение было очень просторным, с огромной стеклянной стеной, видимо, служившей окном, множеством полок с книгами и изысканной обстановкой. Цветовая гамма выдержана в чёрно-зелёных тонах с большим количеством изумрудной подсветки. С одной из сторон кабинет имел продолжение, но его прикрывала тяжёлая драпированная материя тёмно-зелёного цвета.

Профессор опустился напротив, ожидая, когда я закончу изучать окружение.

Выждав паузу, он пристально посмотрел на меня.

– Итак, Катарина, расскажите о себе. Всё, что помните, всё, что узнали, всё, что беспокоит. Ядвига рассказала в двух словах о вашей проблеме. Теперь я хочу услышать информацию от первоисточника. Пожалуйста, постарайтесь расслабиться, вы очень скованы. Уверяю, здесь вам ничто не угрожает, и я в том числе. – Губы доктора тронула едва заметная улыбка, он сел поудобнее и продолжил: – Понимаю вашу реакцию, я не похож на профессора. Но прошу вас сменить гнев на милость, ибо я постараюсь оправдать себя на первом же приёме, то есть сегодня. – Он аристократично закинул ногу на ногу и приготовился слушать.

Я по-прежнему находилась в ступоре, удивлённо и почему-то заворожённо разглядывая своего потенциального спасителя. Он не был ослепительно красив, но что-то в нём гипнотически притягивало взгляд. Профессор был одет в чёрный элегантный костюм и стального цвета рубашку, верхние пуговицы которой не были застегнуты, что настраивало на неофициальный тон. Выглядел он молодо. Удлинённый пепельный волос мягко обрамлял его бледное лицо. Большие серые глаза казались бездонными, а тёмные круги под ними придавали взгляду усталый и отрешённый вид.

– Вы не знаете с чего начать? – мягко спросил доктор.

Я отрицательно покачала головой. Профессор медленно оглядел меня с головы до ног, обдав каким-то странным ощущением «жадного» взгляда, отчего я съёжилась. Но скоро серые глаза оторвались от меня и задумчиво устремились вдаль за стеклянную стену. Последовала минута тишины, которая позволила мне ещё раз украдкой разглядеть образ странного врача.

– Давайте изменим схему, – вдруг сказал профессор и повернул голову. – Начнём с гипноза.

– С гипноза? – Я болезненно вздрогнула.

– Да. Вам необходимо прилечь…

– Прилечь? – не выдержала я.

– Катарина, вы хотите, чтобы я вам помог?

– Хочу.

– Тогда почему в вашей голове гуляют странные мысли? Поверьте, помочь вам в моих интересах. Вы же понимаете. Поэтому важно иметь доверительные отношения. В противном случае у нас ничего не получится.

– Нет-нет, я очень хочу вылечиться. – Мне пришлось глубоко вздохнуть, успокаивая себя. – Я готова.

– Нам необходимо пройти в ту комнату, – тонкие бледные пальцы указали на продолжение кабинета за зелёной материей. – Там располагается зона для гипноза. Попробую поработать с вами в этой сфере. А потом поймём, с чего начинать.

Мы поднялись и прошли в комнату за тяжёлой драпированной шторой-ширмой. Я легла на странное полусогнутое кресло, похожее на кресло дантиста, но лежать на нём было очень удобно и комфортно. Доктор Щатц опустился на стул справа от меня. Сначала он говорил какие-то фразы, глядя мне в глаза, затем повелел закрыть их и продолжал говорить. Я почувствовала, что очутилась в невесомости. Очень приятное ощущение тепла. Вдруг какие-то обрывки ситуаций стали мелькать передо мной. Я видела лица, движения, но не могла зацепить образ чего-нибудь. Всё ускользало. Где-то вдалеке слышался голос профессора. Он заставлял меня «увидеть», заставлял назвать то, что рядом. Я старалась, но образы снова и снова ускользали. Вдруг сам профессор появился передо мной. Он был как те образы, что я не могла разглядеть, только в отличие от них находился рядом. Доктор Шатц протянул руку и повёл меня к мутным картинкам, которые с нашим приближением становились всё отчётливее. И я увидела маму. Она смеётся и щекочет Каролину. Вот папа и Эрик. Они открывают багажник и ставят туда сумки. Мы едем. Эрик рассказывает смешную историю… Каролина сонно моргает, а мама гладит её по голове и смеётся… Вдруг яркий свет и удар выталкивают меня куда-то, и становится очень страшно. Я перестаю видеть и кричу.

– На счёт «три» ты придёшь в себя, – доносится до меня мягкий голос доктора Шатца. – Пять… Четыре… Три…

Я увидела серые глаза и огляделась. Тонкие прохладные пальцы отпустили моё запястье, будто оборвали связь. Доктор задумался, всматриваясь в моё лицо и поражая бездонным взглядом. И это потрясло больше самого гипноза. Я не могла оторваться от его глаз. Молодой бледный профессор вызывал странное и непонятное чувство. Почему-то я была уверена, что никогда раньше не знала его, но в то же время испытывала ощущение чего-то очень близкого.

Доктор отвёл от меня взгляд и поднялся.

– Можете вставать. Пройдёмте со мной.

Мы вернулись в кабинет, и я заметила какую-то отрешённость в профессоре, будто он углубился в свои размышления. Сев за стол, доктор стал что-то печатать на компьютере, а я наблюдала за ним, волнуясь и нервно разминая свои пальцы.

Когда он закончил, повернулся с вопросом:

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, – тихо ответила я.

– Я не напугал вас?

– Нет.

Доктор Шатц задумчиво смотрел на меня и молчал, словно готовил неприятную весть, и я не выдержала:

– Вы сможете мне помочь?

Профессор вышел из-за стола и опустился на диван напротив меня.

– Катарина, – вздохнул он, – видите ли, ваш случай требует продолжительной работы…

Я замерла в ожидании отрицательного ответа, отчего волна какого-то ужаса охватила меня.

– Нет… – я замотала головой. – Нет! Только не отказывайте мне! Прошу вас! Я не выдержу! Скажите мне что угодно! Вы моя последняя надежда! – Я вскочила с дивана, но вдруг почувствовала пелену перед глазами и слабость.

Цепкие руки подхватили меня, и сквозь туман я увидела бледное лицо.

«Ева… Ты вернулась…» – послышался далёкий голос.

Очнулась я на мягком диване в кабинете профессора Шатца. Он сидел рядом и смотрел на меня.

– Катарина, какая вы ещё слабенькая. Необходимо поберечься от всплесков эмоций. Вам назначено лечение?

– Ещё нет, – тихо ответила я. – А вы что скажете? Вы не сможете мне помочь?

– Тсс… Только не нужно переживать по этому поводу. Я помогу, обещаю. Поберегите свои нервы.

– Поможете? Правда? – Я с надеждой приподняла голову.

– Да, я же сказал – обещаю. А обещание профессора Шатца не пустой звук.

Со временем мне стало легче, я начала собираться домой и спросила:

– Что мне делать дальше?

– Вам нужно снова прийти ко мне на приём. Когда мы увидимся?

Я развела руками:

– Когда скажете.

– Так, сегодня пятница. Давайте в понедельник.

– Хорошо, а раньше?

– Выходные. Клиника отдыхает.

– А, ну да, – я вздохнула. – Хорошо, в понедельник.

– Полдень вас устроит?

– Шутите? Меня устроит и полночь, только бы скорее всё вернулось.

Доктор печально посмотрел на меня.

– Да, скорее бы всё вернулось, – еле слышно произнёс он.

– Тогда до понедельника. Простите, меня интересует цена моих консультаций.

– Цена? – профессор нахмурился. – До понедельника, Катарина.

Я не поняла ответа, но переспрашивать было неловко. Поэтому решила уйти.

– Хорошо, до свидания.

– Катарина… – доктор Шатц окликнул меня у выхода, и я обернулась. – Не сочтите за наглость с моей стороны. Вам очень идёт это платье.

Почему-то неформальное обращение профессора заставило замереть мое сердце как-то особенно.

– Спасибо, – только и смогла произнести я и вышла за дверь.

Всю дорогу домой из моей головы не выходила странная встреча с доктором, его бледное лицо, казалось, преследует меня. Что это было? Кто он такой? Ничего подобного мне не приходилось испытывать, но как бы там ни было, эта встреча поселила чувство близкого и уже знакомого.




Глава 2


Вернулась я домой часам к семи и стала звонить в реанимационный блок, чтобы узнать о состоянии Фредерика. Мне ответили, что состояние прежнее.

– Ну, как прошла консультация? – спросил дядя.

– Хорошо. Я пойду туда ещё в понедельник.

– А как с оплатой?

– Пока не знаю.

– Кэти, на счету твоих родителей лежала большая сумма, их перевели на твой счёт. Если понадобятся деньги, ты знаешь, где взять.

– Поняла, спасибо.

– Ты что-нибудь решила по поводу переезда?

Я растерянно посмотрела на родственника.

– Схожу в понедельник к профессору…

– Катарина, я уезжаю завтра ночью, – перебил меня дядя.

– Ах, да. Уже завтра, – виновато повторила я.

– Конечно, ты бы сразу не уехала, по многим причинам, в том числе по документальным. Но прошу тебя подумать. Через время можно всё легко устроить. Я буду тебе рад.

– Хорошо, обо всём подумаю, обещаю.

Всю ночь я крутилась от бессонницы, потому что постоянно возвращалась к встрече с доктором Шатцем. Вспоминала его слова, гипноз, странные ощущения. Заснула только под утро, но меня тут же разбудил дядя, сказав, что уедет по завершению документальных вопросов. Затем я снова позвонила в клинику, где мне ответили, что состояние Фредерика прежнее.

Я позавтракала и решила съездить в клинику сама, заодно повидать Ядвигу.

В реанимацию меня, конечно, не пустили. И я отправилась в корпус травматологии, где наконец отыскала Ядвигу. Мы обнялись, как старые знакомые.

– Катарина! – воскликнула Ядвига, оглядывая меня. – Тебя не узнать! Ты похорошела!

– Со вчерашнего дня? – засмеялась я. – Наверное, так выписка повлияла. Скажи, а что случилось с Фредериком? Знаю, что он в реанимации и состояние его тяжёлое.

– Да. Вроде бы у него была кома.

– Была?

– Сейчас позвоню. – Ядвига набрала номер на мобильном и начала разговаривать. После звонка пояснила: – Да, он вышел из комы, но держится на аппаратах.

– Так что произошло? Как-то внезапно всё случилось.

– У парня в одном отделе мозга развилась посттравматическая аневризма, и ещё водяная киста выросла, и всё это за сутки. Сначала врачи ничего не могли понять, почему ему становится всё хуже, он ведь физически почти не пострадал. А когда снова сделали снимки головы, ужаснулись. Пока его везли на операцию, аневризма лопнула.

– Кровоизлияние? – сморщилась я.

– Угу, – Ядвига покачала головой. – Ой, там такая сложная операция была… Парня с того света вытащили. Правда пришлось трепанировать, но что поделать. Пока он не приходил в себя окончательно.

– Рика уже второй раз с того света возвращают. – Я посмотрела на окна клиники и вздохнула. – Бедный парень. А кто за ним будет ухаживать?

Ядвига подняла плечи.

– Вот этого я не знаю.

– К нему родные приходили?

– Нет. Никто не был.

– Вообще?

– Ага. Почему, не знаю.

– Странно. Он сказал, что в ДТП попал один. Где же его семья? – Я с мольбой оглядела лицо Ядвиги. – А ты можешь узнать об этом что-нибудь? Может, по документам, или ещё как-то.

– Ну, попробую. А тебе-то зачем?

– Мы познакомились, пока я была здесь. Он показался мне хорошим парнем.

Ядвига заулыбалась.

– Понятно. А, Кэт, ты была у профессора?

Я вздрогнула, почувствовав, как моё сердце на секунду замерло.

– Была.

– Ну, как?

– Ну…

– Что, даже сказать нечего? – удивилась Ядвига.

– Даже не знаю, что тебе ответить. Он очень странный.

– Я предупреждала тебя об этом. Да, он странный человек. Но он – гений. Поэтому, на недостатки можно закрыть глаза. У вас был сеанс? Расскажи, что было?

Я вкратце рассказала о приеме доктора Шатца и спросила:

– Это ведь он был тогда в клинике?

– Когда?

– Ну помнишь, ты меня возила в кресле на обследование? Он подошёл к тебе, когда мы проезжали гостевую зону. Вы с ним поговорили, а потом я спросила тебя, не знает ли он обо мне, потому что этот человек странно на меня смотрел.

Ядвига заметно занервничала.

– Я не помню, Катарина. Возможно, это был он. Расскажи лучше, как ты сама, как тебе первый день не в клинике?

Мне показалось странным, что Ядвига занервничала и намеренно увела разговор, но я не стала настаивать. Мы ещё поболтали, обменялись номерами телефонов и разошлись по своим делам.

Дома мне захотелось обследовать квартиру и разобрать вещи – всё, что связывало меня с моей погибшей семьёй. Единственная нить. Лишь лицо Эрика возникло в пустых просторах моей памяти, и стало одиноко. Я вдруг остро ощутила, что осталась совсем одна.

– Ты снова плачешь, – сказал голос.

Даже не оборачиваясь, я бы узнала голос брата.

– Эрик… Эрик, почему я не могу вспомнить? Почему? Мне нужны мои воспоминания, нужна моя память.

– Не плачь, Кэти, мне больно от этого, – тихо попросил брат. – И прошу тебя, будь осторожна…

Наш диалог нарушил звонок в дверь, и Эрик растаял в воздухе. Дядя Бронеслав вернулся домой. Мы проболтали с ним о разном до самого сна, по большей части разговор касался моей семьи. И у нас получился вечер воспоминаний, которого мне так не хватало.

Ночью дядя разрешил мне проводить его только до двери.

– Я не заблужусь в аэропорту, – улыбнулся он. – Кэти, знай, что ты не одна. Береги себя. – Он погладил меня по голове и обнял. – Не прощаюсь, буду тебя ждать.

Остаток ночи мне дался с трудом. Я всё время возвращалась к мыслям о докторе Шатце. Вспоминала его лицо, глаза, едва шевелящиеся губы. И я боялась признаться самой себе в том, что меня тянет к этому странному человеку.

Он был обычным. Самым обычным мужчиной, ничего выдающегося во внешности. Фигурой не блистал, как и красотой. Бледно-жёлтая кожа, бездонные глаза и словно прозрачные тонкие длинные пальцы. Он был каким-то невесомым, как будто отсутствовал в этом мире. Но весь его вид отражал силу, глубокую мудрость и спокойствие. И именно этим Дэмиан Шатц располагал к себе. Его взгляд вселял уверенность. Его слова рождали надежду. Для меня профессор был последней ниточкой к прошлой жизни. Да, первое впечатление получилось шоковым. Но теперь лицо доктора Шатца так часто возникало передо мной, что я заочно уже к нему привыкла. И мне очень хотелось попасть на его приём снова. Я ждала этого. С каким-то трепетом в душе.

Телефонный звонок застал меня за завтраком. Звонила Ядвига.

– Привет, Катарина, у нас тут такое дело. Я сегодня дежурила, и с нейрохирургии сообщили, что Фредерик Ланье пришёл в себя, но он очень слаб и постоянно зовёт какую-то Катарину.

– Пришёл в себя! Ой, как хорошо! – воскликнула я.

– Мне кажется, эта Катарина – ты, – неуверенно сказала Ядвига.

– Я?

– Ты могла бы подъехать? Никто не знает, где искать эту загадочную даму, которую очень хочет видеть Фредерик. Парень места себе не находит, хотя он всё ещё не в лучшем состоянии, все его силы уходят на просьбы видеть Катарину. Может, он действительно хочет видеть тебя.

– Конечно, я приеду! Прямо сейчас и отправлюсь.

Бросив завтрак, я поехала в клинику. Ядвига ждала возле реанимации. Она показала меня и поговорила с персоналом, после чего на меня накинули белый халат, дали бахилы и отправили к открытой двери.

Я медленно вошла в белую комнату, напичканную аппаратурой, где на койке лежал Фредерик, вернее, его подобие. Голова обмотана бинтами, лицо посинело и сильно распухло, левый глаз совсем заплыл от отёка. Склонившись над беднягой, я с внутренним содроганием оглядела изменившиеся черты. Фредерик уловил меня сквозь узкие щели глаз.

– Катарина… – прошептал он и дёрнул пальцами в поиске моей руки. Я осторожно сжала его ладонь, заставляя себя улыбаться.

– Да, это я. Рик, не волнуйся, я здесь.

– Кэт… Хорошо, что… Только… Не уезжай…

– Нет-нет, я никуда не поеду, я остаюсь.

– Ты не должна… Ты не можешь уехать… – Фредерик с трудом произносил слова, его голос был очень слабым, поэтому в основном он шептал.

– Я остаюсь, правда. Пожалуйста, не нужно волноваться.

– Кэти, ты должна остаться… Ты должна… Не оставляй меня… останься со мной…

– Я буду с тобой, Рик, обещаю. Я здесь, видишь, рядом. – Мне пришлось улыбаться, чтобы показать намерение. – Успокойся, прошу. Я никуда не уйду.

Губы Фредерика едва дёрнулись в улыбке в ответ.

– Спасибо. Ты очень красивая… – шепнул он и сжал мою руку, будто удостоверился, что я действительно рядом.

Через время Фредерик затих. Врач сказал, что он часто засыпает, потому что ещё очень слаб, мозг не выдерживает и отключается.

Я осталась с Риком до обеда. Как только он приходил в себя, искал меня взглядом и просил не уезжать и не оставлять его. После обеда я покинула реанимацию, пообещав Фредерику, что никуда не уеду из города и приду снова завтра. Потом отправилась в корпус травматологии и отыскала Ядвигу. Она уже собиралась уходить.

– Скажи, насколько близко ты знаешь профессора Шатца? – спросила я, выходя вместе с ней из отделения.

Ядвига замерла и странно на меня посмотрела.

– Почему ты спрашиваешь?

– Хотела знать, можно ли ему довериться полностью, поэтому спросила, хорошо ли ты его знаешь.

– А! – Ядвига с облегчением улыбнулась. – Ему можно доверять. И нужно, в твоём случае. Почему ты спрашиваешь? Ты в чём-то сомневаешься? Что-то произошло?

– Нет. Просто он мне кажется странным.

– Кэт, перестань обращать внимание на странность доктора Шатца. Посмотри на него с другой стороны. Он ведь спасает, помогает. Какая разница, каким способом всё это работает. – Ядвига мечтательно покачала головой и добавила: – Мне кажется, для этого человека нет ничего невозможного.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/natasha-evs/flabius-nom-inferno-64849631/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.