Главная страница | Триллеры | ВладеЛина

ВладеЛина
Нана Рай
Первая часть дилогии "ВладеЛина". Видеоблогер Цепеш покорил не одно девичье сердце, но сам оставался равнодушен к женским чарам. Однако Элина не думает сдаваться. Она обманом попадает на его литературное шоу «Альтер-Эго», понимая, что это единственный шанс приблизиться к нему. Вот только Элине нужна не его любовь, а признание в убийстве ее сестры. И ради этого она готова пойти на все. Но за красивой улыбкой Цепеша скрываются тайны, которые лучше не знать. И Элина может оказаться не так бесчувственна к его обаянию, как надеялась.

Нана Рай
ВладеЛина

ВладеЛина

Видеоблогер Цепеш покорил не одно девичье сердце, но сам оставался равнодушен к женским чарам. Однако Элина не думает сдаваться. Она обманом попадает на его литературное шоу «Альтер-Эго», понимая, что это единственный шанс приблизиться к нему. Вот только Элине нужна не его любовь, а признание в убийстве ее сестры. И ради этого она готова пойти на все. Но за красивой улыбкой Цепеша скрываются тайны, которые лучше не знать. И Элина может оказаться не так бесчувственна к его обаянию, как надеялась.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НА СТРАНИЦАХ ПРОШЛОГО


ПРОЛОГ. ОГНИ ФАР
Сдохни, тварь.
Музыка грохочет так, что битом прошибает стены туалета, но не может заглушить голос, разъедающий мозг. Варя сползает вниз по стене, и белые квадраты плитки с подсветкой пляшут перед глазами. Она стонет, изо всех сил сжимая голову пальцами, словно пытаясь проникнуть внутрь черепа и вытащить оттуда мерзкий голос.
Сдохни, тварь. Сдохни…
Воняет отвратно. Кто-то в ночном клубе перепил и не сумел донести содержимое желудка до унитаза. По полу стелется белесый туман, который проникает с танцпола сквозь щель под дверью. Варя пытается оттолкнуть его ногами, а страх нашептывает: «Он пришел за тобой». Слезы бегут по щекам, дыхание сбивается. Пульс зашкаливает.
Не выдержав, Варя перекидывает через плечо серебристый клатч и, опираясь на стену, встает. Выходит в коридор, а оттуда попадает в калейдоскоп красок и толпу, которая бьется в экстазе под музыку, позабыв про ритм. Варя пытается вспомнить, как вообще оказалась здесь, но последний час будто стерся из памяти. Вырван с корнем.
Сдохни, сдохни, сдохни…
Она хватается за голову и кричит, но ее никто не слышит. Какой-то тучный парень задевает ее плечом, и Варя падает в живое море из тел. Обоняние обостряется, улавливая яркие запахи дешевых духов вперемешку с алкоголем и потом. Она зажимает ладонью рот и побирается через танцпол в сторону черного выхода. Над ним зелеными буквами горит «EXIT».
Варя валится на двери и оказывается в переулке между зданиями. Грохот басов остается за стенами клуба. А ее охватывает минутное облегчение.
Сдохни, тварь!
В тишине голос звучит еще резче и злее. Варя вздрагивает, нервно выдыхает. Она бежит к дороге, но колени то и дело подгибаются. Стук шпилек разносится по округе. Перед глазами все плывет и сливается в единую массу. Мир вертится вокруг Вари, как карусель, с каждой секундой все быстрее, быстрее. Она замирает на месте, дрожащими пальцами достает из клатча розовый смартфон. Заходит в список контактов и щурится, силясь рассмотреть. Последний значится как «Бессонов В.».
Варя не успевает нажать на вызов. Гудок и визг шин рассекают воздух, и она видит ослепительный свет фар.
«Сдохни, тварь», – последнее, что она слышит.


ГЛАВА 1. ЗА УЛЫБКОЙ ПРЯЧЕТСЯ СТРАХ
Бессонная ночь играет на нервах, как пьяный гитарист на балалайке. Вроде знакомо, вроде похоже, но так неумело, что слух режет. Правда, за семь часов пути Элина почти убедила себя, что не боится поездов. И заработала мигрень.
Она раскрывает двери и выходит в узкий коридор, который быстро заполняется людьми. Каждый норовит перекричать другого, сонные дети цепляются за родителей, к окну прижимается хмурый дед, и от его пиджака за километр несет куревом. Элина отмечает детали на автомате, как робот. Но желание одно – сбежать из поезда, иначе сердце разорвется от страха.
– Девушка, не толкайтесь! – капризно восклицает женщина, когда Элина вытаскивает из купе маленький чемодан на колесиках. И она даже ответить не может: пересохшие губы слиплись, а в голове шумит белый шум.
Незнакомка напоминает грозовое облако. В ее больших очках Элина видит свое отражение. Прическа сбилась в вислые пряди, лицо осунулось. Да и от одежды веет колхозом – рваные джинсы, полосатая майка. Пришлось так одеться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но внешность – ее козырь, она не может его потерять, иначе весь план лопнет по швам, как сумка, набитая хламом.
Элина отворачивается и проталкивается к выходу, а стук сердца вторит каждому шагу.
«Быстрее, быстрее…» – подгоняет она себя и чуть ли не кубарем летит со ступенек на перрон. Колесики чемодана натужно скрипят, когда Элина опирается на него, чтобы удержать равновесие. Душное марево июньского полудня ловит ее в ласковые объятия. Даже в бане не так жарко. Одежда мгновенно прилипает к телу, а белую кожу нещадно палит солнце. Окружающий мир замедляется, звуки сплетаются в гудящую какофонию. Паника! Только так можно объяснить это лихорадочное сердцебиение.
Вдох, выдох…
«Надо отойти подальше от поезда, и все будет хорошо».
Вдох, выдох.
– Вам плохо? – к ней подходит молодой проводник в темно-синей форме, гладко выбритый и угловатый, как подросток.
Элина только качает головой и с трудом выпрямляется. Взгляд фокусируется на голубом здании Рижского вокзала. Причудливое, с арочными окнами, оно абсолютно не вписывается в современность, словно переместилось сюда из романа о барышнях из позапрошлого века. Людской поток течет между Элиной и зданием, но она упрямо проталкивается вперед, и лишь когда стены отрезают ее от гудящего поезда, мысли начинают выстраиваться в подобие рациональной цепочки.
Половина одиннадцатого утра. У нее в запасе полчаса, чтобы привести себя в порядок и добраться до универмага Крестовского возле станции метро Рижская. Опоздать она не имеет права.
Элина направляется к туалету, к которому выстроилась длинная очередь, и становится в самый конец. Нервно переминается с ноги на ногу, тяжело вздыхает. И тут же резко сгибается:
– Простите, – морщится она, руками хватаясь за живот. – Можно мне вне очереди? Очень надо.
Капельки пота скатываются по вискам. Имитировать боль не приходится, она и правда чувствует себя разбитым бокалом. Мигрень расползается от висков к затылку, так что перед глазами пляшут оранжевые круги. Женщины испуганно теснятся, пропуская ее. Дрожащими пальцами она вытаскивает из кошелька плату за туалет и сыплет мелочь кассирше, а потом спешно закрывается в кабинке. В чемодане отыскивает обезболивающее и с трудом глотает без воды. Скоро должно стать легче…
Когда Элина выходит из туалета, от забитой девочки из провинции не остается и следа. Мужские взгляды паутиной облепляют ее тело, а женщины оборачиваются вслед, чтобы завистливо оценить фигуру.
Элина знает себе цену. А также цену ее поездки в Москву.

***
Несколько дней назад.
«Красивые, молодые, талантливые? Если вы подходите под это описание, смело присылайте свою анкету и рукопись на почту, указанную под видео. Шанс стать участником моего шоу «Альтер-Эго» есть у каждого начинающего писателя! Но только десять, запомните, только ДЕСЯТЬ из вас смогут воплотить мечту в реальность. Дерзайте! Я жду ваших писем, ребята. С вами был Цепеш».
Элина нажимает на паузу, и на экране застывает улыбка Владлена Бессонова – видеоблогера Цепеша. За два месяца это видео набрало почти десять миллионов просмотров.
Она задумчиво склоняет голову набок, разглядывая красивое лицо мужчины. Слишком красивый. Миллионная аудитория его подписчиков только лишний раз это доказывает. Наверное, родители Владлена приплатили Богу, и тот создал их сына идеальным. Черные густые волосы, гипнотизирующие глаза цвета морской воды, точеные губы, открывающие в улыбке белоснежные зубы. Черт! Она могла бы нарисовать его внешность с закрытыми глазами. И хоть бы раз наткнулась на малейшее несовершенство. Даже кубики на животе Цепеша настоящие!
Она с раздражением захлопывает крышку старого ноутбука. Спокойно, спокойно. Красота Цепеша ей только на руку. Такие, как он, любят окружать себя прекрасным, а значит, ее внешность впервые пригодится. Элина крутится в кресле и замирает напротив зеркала. Ухмылка кривит губы.
Дверь без стука распахивается и на пороге замирает мама. Она как всегда хмурится, складка между бровей не разглаживается даже во сне. Тонкие губы почти незаметны, а некогда красивые карие глаза теперь блеклые и невзрачные. Поверх растянутого свитера и застиранных джинсов надет фартук с полинявшими тюльпанами, который мама нервно комкает.
– Ну, ничего не хочешь мне сказать, Эля?
Элина поджимает губы и встает с крутящегося стула. В спальне три на три метра нельзя, чтобы находилось больше одного человека, иначе воздух иссякнет за минуту. А если второй человек – мама, то она умудряется выжечь весь кислород первой же фразой.
– Не-а, – вяло отвечает Элина и открывает форточку. За окном поют птицы и разгорается лето. А в их квартире стоит вечная зима.
– Люськина дочка сказала, что ты собираешься участвовать в каком-то конкурсе! Для писателей! – Мама скрещивает на груди руки, и это выглядит весьма угрожающе. Палач с топором не так страшен, как она.
Элина морщится. Удружила Танька. Знает же, что мама ненавидит литературу и все, что с ней связано.
– Я уже участвую, – Элина достает из-под кровати старый потрепанный чемодан. На нем еще даже живы колесики. – Вчера огласили предварительный список участников шоу «Альтер-Эго», я прошла. Можешь меня поздравить, – тускло объявляет она.
– Ты что, пишешь?! – Мама хватается за сердце и приваливается плечом к дверному косяку. – Хочешь закончить, как твой отец? Он тоже писал эти свои романы, и где теперь? Спился, алкаш чертов!
Когда-то Тамара Михайловна была очень красивой женщиной. Это сейчас располнела, махнула на себя рукой и выглядит намного старше своего возраста. Никто не даст ей сорок один год. Жизнь успела поставить на ней жирный штамп – «отработанный материал».
– Тебе станет легче, если я скажу, что не пишу?
– Да, намного легче, – выдыхает мама. – Не хватало еще, чтобы в тебе проявились гнилые гены отца – недописателя, недочеловека… – Она устало садится на стул, и тот протяжно скрипит под ее весом. – Ты, конечно, вся в него, но все же в тебе есть и кое-что от меня. Здравый смысл. Ты всегда знала, где твое место, а не предавалась мечтам, как этот алкоголик, – каждое упоминание отца пропитано ядом.
– Возрадуйся, я избежала этой участи.
– Но как ты тогда прошла? Это ведь конкурс для писателей, разве нет? – недоверчиво уточняет мама.
Элина открывает покосившуюся дверцу шкафа и сгребает в кучу немногочисленную одежду:
– Верно, – отвечает она и аккуратно складывает вещи в чемодан. На секунду задерживает дыхание, потому что знает, что последует за ее словами: – Я послала рассказ Ливии. Она написала его перед смертью, и он понравился жюри. Так что можешь ею гордиться.
В воздухе повисает тишина, такая мрачная, что от напряжения сердце колотится, как сумасшедшее. Элина оборачивается к матери, удивленная молчанием. Та едва сидит, вцепившись одной рукой в подлокотник, а другой зажимая себе рот. Бледная, растрепанная, темные волосы выбились из пучка, а глаза… Элина поспешно отводит взгляд, лишь бы не видеть застывшую в них боль.
– Не верю, – наконец, шипит мама. – Ливия не могла заниматься подобной дурью. Она была умной девочкой!
– Да. А я – тупая, мама, – спокойно отвечает Элина, хотя внутри все ходит ходуном и руки трясутся от злости. – Знаю, Бог оставил тебе в живых не ту дочь. Школу еле закончила, в универ не пошла, работаю официанткой. Ужас! Так что радуйся: я уезжаю в Москву и не вернусь сюда. Вам с Игорем будет замечательно без меня. А в моей комнате сможете поставить алтарь для поклонения Ливии.
– Не смей, не смей так говорить! Ты никуда не поедешь, – она порывисто подходит к Элине и застывает напротив нее. Они смотрят друг другу в глаза. Молодые, горящие жизнью против потухших и усталых.
– Ты забыла, мама. Мне уже восемнадцать, и я совершеннолетняя. Ты не имеешь права удерживать меня насильно. – Краем глаза Элина замечает, как рука матери судорожно сжимается в кулак и усмехается: – Что, хочешь ударить меня? Давай, влепи пощечину и разойдемся.
– Не глупи. Куда ты поедешь? На какой-то непонятный конкурс? Да тебя в бордель продадут, и поминай, как звали.
– Спасибо за поддержку, ма, – Элина захлопывает чемодан и садится на кровать. Одна из пружин впивается в бедро даже сквозь покрывало. – Я все равно поеду. Лучше в проститутки, чем прозябать здесь. И это шоу будут показывать на Ютубе, поэтому, если ты и правда беспокоишься за меня, то можешь попросить Таньку, она покажет тебе мои успехи.
Мама? Переживает? За нее? Скорее Ливия воскреснет, чем это произойдет.
– Я не собираюсь смотреть хоть что-то, связанное с чертовыми книгами. На собственной шкуре убедилась, что от них добра не дождешься. Твой отец мечтал стать великим писателем, а когда не получилось, утонул в бутылке. А семью кормить кто будет? Посмотрела бы я на тебя, останься ты одна с двумя маленькими детьми на руках! – мама смаргивает слезы застарелой обиды. – И если ты уедешь, я даже не позвоню тебе! Ни разу! И вообще, не будет у меня больше дочери!
– Я. Поеду.
Элина стискивает кулаки на коленях и не отрывает от них взгляда. Душит сомнения в самом зародыше. В голове всплывает воспоминание, исполосованное временем и болью. Вот она стоит на могиле сестры. Невыносимо душно, невыносимо тошно. У нее отобрали самое дорогое…
– И все же ты дочь своего отца, – с горечью шепчет мама. – Только учителя трещали без умолку: одаренная, одаренная. А на деле глупая девчонка. Думаешь, Москва ждет тебя и преподнесет все на блюдечке? Да она сжирает слабаков! – Она вздыхает, так тяжко, словно говорит с недоразвитым человеком. – Ливия была умнее.
Лучше бы мать ее ударила.
– Знаю, мама. А еще она была похожа на тебя, и поэтому ты ее любила. Вот только Ливия не забывала делиться любовью со мной. Но теперь ее нет, и я больше никому не нужна. А человек, виновный в ее гибели, жив, и я не позволю ему остаться безнаказанным, – Элина набирается смелости взглянуть на маму и видит усталость, которая залегла в морщинках вокруг ее глаз.
Она фыркает и обреченно качает головой:
– Так вот, где собака зарыта. Конкурсы, Москва… Теперь все ясно. Опять эти твои домыслы, Эля. Они не доведут тебя до добра.
– Добро – понятие относительное.
Мама молчит, а потом уходит из комнаты, забирая с собой ворох невысказанных слов. Элина с обидой смотрит на открытую дверь, будто это она виновата в том, что мать и дочь – чужие друг другу люди. Единственным, что их роднило раньше, была Ливия.
Но пять лет назад со смертью сестры распалась и семья.

***
Москва – город-гигант, готовый раздавить каждого, кто проявит видимую слабость. Поэтому Элина заталкивает дрожь вглубь себя и прячет расширенные от страха зрачки за солнцезащитными очками. Шум мегаполиса накрывает гудящую после бессонной ночи голову куполом, и все звуки сливаются в монотонный рокот.
Она видит зеленый сигнал светофора и смешивается с толпой пешеходов. Путь от вокзала до парковки возле универмага занимает не более пяти минут, но в босоножках с высоким каблуком, на которые Элина копила два месяца, она идет все пятнадцать и едва успевает к тому моменту, как двери автобуса начинают закрываться.
– Стойте!
Она машет рукой, и плетеный золотой браслет – единственное украшение, не считая маленьких звездочек в ушах, сверкает на солнце.
– Ага, наша участница под номером три! – из автобуса выпрыгивает молодой парень, высокий, спортивный, в мятой рубашке цвета ядовитого лайма. В ушах у него черные тоннели , а волосы выкрашены в сливочный цвет и торчат задорным ежиком. – Мы уже отчаялись тебя дождаться.
Элина останавливается и переводит дыхание.
– Знаете, как тяжело семенить на каблуках? – смеется она и кокетливо проводит рукой по белому узкому платью, облегающему ее тело до колен.
Взгляд парня оценивающе скользит по Элине, и та снимает очки, чтобы зацепить его глаза.
– Ты стоила того, чтобы ждать. Меня зовут…
– Максимилиан. Я смотрю блог Цепеша, – мягко перебивает его Элина. – И не могу не знать его правую руку.
– Тогда просто Макс, – он забирает у нее чемодан и швыряет в багажное отделение. Элина сохраняет на лице безмятежную улыбку, но зубы скрипят от его бесцеремонности. – Забирайся. Мы едем на турбазу – следующий месяц проведем на природе.
– Какая прелесть, – и Элина поднимается в автобус, опираясь на руку Макса.
Мельком она оглядывает настороженных участников шоу и садится на свободное место возле окна. Сейчас она не горит желанием знакомиться и искать друзей. Элина достает из сумочки маленькое зеркальце и разглядывает подведенные стрелками карие, почти шоколадные глаза. Поправляет удлиненное спереди каре. Она долго думала, оставлять ли естественный цвет, но в итоге решила, что кареглазая брюнетка выглядит ярче. А яркость – именно то, что ей сейчас нужно.
– Ребята! – Макс стоит посреди прохода, широко расставив ноги. – Нам ехать часа два, не меньше, поэтому можете расслабиться. Примерно за полчаса до приезда я расскажу, что вас сегодня ожидает, а пока отдыхайте и кайфуйте от мысли, что вы – участники шоу Цепеша! И-ха! – издает он боевой клич, который все тут же подхватывают.
По автобусу разносится смех.
Элина прячет зеркальце и слышит позади себя девичий шепот:
– Боже, сегодня мы увидим Цепеша! Ты веришь?
– Говорят, если девушка талантливо пишет, то он обязательно пригласит ее на свидание.
– Глупости какие! Мы же не в детском саду. Здесь шесть девушек, он что, со всеми будет встречаться? Это шоу «Альтер-Эго», а не «Холостяк».
– Ты права… – раздался жалобный вздох.
– Я слышала, Владлен очень строгий. И ненавидит, когда ему перечат.
– А кто захочет перечить Цепешу?
Элина фыркает. Детский лепет участниц больше раздражает, чем приносит пользы. Пальцы задумчиво крутят подаренный бабушкой браслет, а глаза едва улавливают мелькающие за окном разноцветные вывески и сверкающие небоскребы. Надо бы нервничать, но усталость не любит играть в прятки – она нападает внезапно. Бессонная ночь обрушивается на Элину за считанные секунды, погружая в уже знакомый кошмар.
Во сне она видит поезд, который мчится на нее со скоростью света. А на перроне стоит Ливия. Она тянет к Элине руку и что-то кричит, но гудок локомотива заглушает ее слова. А затем протяжный крик и фраза, вырванная из прошлого: «Его фамилия Бессонов. Правда звучит красиво? Ливия Бессонова…».


ГЛАВА 2. У ИСТОКОВ РАДУГИ
– Элина. Элина? Тебя ведь так зовут?
Элина морщится и неохотно открывает глаза. Кто-то настойчиво трясет ее за плечо. Она сонно поправляет волосы, но вовремя вспоминает, что на лице макияж и убирает руки.
– Макс? – она узнает тоннели в ушах и белесый ежик на голове. – Уже приехали?
Парень складывает вчетверо лист бумаги, на котором Элина успевает заметить список. Одна из строк обведена красной ручкой.
– Да, красавица. А ты проспала весь инструктаж. Остальные участники уже пошли заселяться в номера. Что ты делала ночью?
– Считала овец, – ворчит Элина и выбирается из автобуса.
– Оно заметно, – Макс с презрительной усмешкой достает из багажного отделения ее чемодан. – Зачем ты возишься с этим старьем?
– Это раритет!
Элина вырывает его из рук парня и оглядывается. На мгновение ей кажется, что она вернулась в родной город. Солнце, птицы щебечут, ветер шевелит верхушки деревьев. Мощеная широкая дорога ведет к центральному корпусу, построенному в стиле большой деревянной усадьбы. Вывеска красными буквами гласит «Русская Изба».
– О, мой бог! Я думала, в столицу приеду.
Элина щурится и рассматривает зеленый лес, в котором скрываются двухэтажные коттеджи. Возле главного корпуса на деревянных столбах крепится карта турбазы, из центра которой в разные стороны убегают витиеватые тропинки, напоминая паутину. Цифрами обозначены места развлечений: ресторан, уличная сцена, веревочный городок, озеро…
– Шутишь? Я еле уговорил Цепеша снимать шоу именно здесь. Это будет бомба! Тебе не нравится деревенская жизнь? – Макс растерянно чешет затылок.
– Скорее, имитация такой жизни, – фыркает Элина и катит следом за собой чемодан по бугристой дороге. – Для вас природа – нечто экзотическое. А я в таком месте выросла. Только здания обшарпанные и дорогие разбитые… – последние слова она бормочет себе под нос. – Ты что-то говорил про инструктаж?
– Ага. Вы сейчас заселяетесь по номерам, а в три часа в конференц-зале Цепеш начнет съемки первого эпизода. Нужно будет рассказать о себе, как вы пришли в творчество и прочую хренотень, – Макс зевает.
Они останавливаются напротив входных дверей, которые качаются на петлях и напоминают покосившуюся калитку в старом заборе.
– Максимилиан, – Элина с улыбкой делает маленький шажок к парню и заглядывает в его голубые глаза, – тебе ведь неинтересен этот проект. В отличие от остальных видео Цепеша, где он путешествует по разным странам и обозревает популярные места, он впервые снимает нечто столь грандиозное и связанное с творчеством. Подскажи, почему именно литература?
– Потому что он знал, что все писательницы такие клевые, – подмигивает он, и его рука скользит ей на талию.
Элина замедляет дыхание и еле сдерживается, чтобы не вывихнуть Максу пальцы.
– А на самом деле?
Она видит, что парень колеблется – отводит взгляд, задумчиво поджимает губы. Элина делает еще шаг, почти прижимается к нему грудью, и чувствует, как тело Макса напрягается:
– Цепеш сам пишет, – на выдохе шепчет он ей на ухо. – Только никому ни слова, а то он меня на кол посадит, – со смехом добавляет он.
– О, – Элина округляет губы, – разумеется. Кстати, а можно глянуть список? Здесь ведь все участники? – она тянет пальчиками за край листа, который торчит из нагрудного кармана рубашки Макса.
– Тебе зачем? – он перехватывает ее руку.
– Просто так, – на секунду она замирает, позволяет Максу вдохнуть ее парфюм от Диор со сладкими нотками розы и ландыша, который стоил месячной зарплаты официантки, и делает шаг назад.
– Не могу. – Максимилиан вытаскивает лист и прячет его в карман брюк.
Элине остается лишь молча проследить за ним взглядом.
«Не страшно. У меня впереди целый месяц».
Она улыбается и заходит в здание. Так Владлен Бессонов пишет? Что ж, у нее появился еще один повод его ненавидеть.

***
Пять лет назад.
– Смотри, это моя первая законченная повесть.
В их спаленке тесно, но уютно. Вместо кровати разложенный диван, промявшийся посередине. В руках Ливии длинная свеча – она служит им фонариком, чтобы не включать свет и не привлекать внимание мамы, иначе поднимется крик.
Элина трепетно берет из рук сестры исписанную каллиграфическим почерком тетрадь и перелистывает страницы.
– «У истоков радуги», – читает она название. – Это сказка? Все знают, что приблизиться к радуге невозможно.
– Ты ж мой маленький вундеркинд, – Ливия тихо смеется и дергает Элину за светлый локон. – Иногда я боюсь, что с тобой будет, когда ты вырастишь, если уже в тринадцать лет ты прочла все книги в школьной библиотеке.
– Не переживай, я еще не добралась до городской. Хотя наша классичка говорит, что мне надо бы учиться в школе для одаренных детей… – Элина морщится. – Слава богу, мамка не хочет этим заморачиваться.
– Зря, в нашем городе ты не получишь достойного образования.
Ливия прячет тетрадь под подушку и гасит свечу. Они ложатся в обнимку, и Элина вдыхает запах крапивы, дешевого шампуня, которым пахнут волосы сестры.
– Зато мы учимся в одной школе, пусть и в разных классах, – упрямо бормочет она. – А ты что, решила стать писательницей?
Она слышит тяжелый вздох Ливии.
– Да, я давно мечтала об этом, но не решалась начать, пока не встретила одного человека. Только маме не говори, ладно?
– Пф, я – могила! – Элина пытается заглянуть сестре в глаза, но та задумчиво смотрит в потолок. В бледно-голубом сиянии луны она выглядит как греческая богиня. – Я же знаю, как мама про писателей говорит. Почему-то она их всех сравнивает с нашим отцом. Недописатель, недочеловек, – передразнивая материнский грудной голос, шепчет Элина.
Ливия улыбается и закрывает глаза:
– Папа был добрым – это все, что я помню. Жаль, что он умер.
– Он спился, – фыркает Элина и тут же жалеет о грубых словах. – Я завтра обязательно прочту твою повесть, – поспешно меняет она тему, – и скажу, как сильно она мне понравилась.
Ливия хохочет и порывисто зажимает ладонью рот, боясь разбудить в соседней комнате мать.
– Ах ты, маленькая подхалимка!
Элина хихикает, но любопытная мысль щелкает в голове:
– А кто этот человек, который на тебя так повлиял, что ты решила начать писать?
Но Ливия не отвечает. Ее грудь уже мерно вздымается, и Элина так и не понимает, притворяется сестра или нет.

***
Элина вдыхает полной грудью запах хвои, который щедро распыляет освежитель на стене, и смотрит на свое расплывчатое отражение в отполированной деревянной стойке. Миловидная девушка-администратор в кокошнике и с широкой накладной косой через плечо протягивает ей магнитный ключ от комнаты:
– Корпус четыре, номер тринадцать. Приятного отдыха.
Гладкий пластик приятно ложится в ладонь.
– Спасибо.
Она захватывает распечатку плана турбазы и, едва повернувшись, вновь сталкивается с Максом:
– О! Я думала, твоя работа закончилась.
Элина приподнимает правую бровь, но улыбка сходит с лица, как только она замечает напряженный взгляд парня. Переступив порог здания, он как-то изменился. Слетела спесь и непринужденность, исчезла ухмылка. Даже глаза потемнели, и теперь они напоминают не голубое небо, а синее море.
– Элина, – Макс хватает ее за руку и тащит в сторону. Они оказываются за кофейным автоматом, который плохо вписывается в деревенский антураж турбазы.
– Что такое?
– Я хочу сказать тебе кое-что… – Максимилиан запинается.
Пальцами он сжимает ее обнаженное плечо. Его зрачки расширяются, заполняют радужку, а потом, будто по щелчку, он встряхивает головой и уже смотрит на Элину тем самым игривым взглядом, который всегда был его визитной карточкой.
– Погуляем вечером? После первых съемок? Говорят, здесь неплохая кухня в ресторане и танцы…
– Макс, – Элина кладет на его грудь ладонь, и она кажется крохотной по сравнению с парнем, – я не могу, прости. Понимаешь, я… – Она смущенно опускает взгляд и чувствует, как щеки загораются румянцем. Затем быстро смотрит ему в глаза и на одном дыхании произносит: – пообещала до свадьбы ни с кем не встречаться.
И Элина выбегает из корпуса, слыша вдогонку недоуменный вопрос Макса:
– Это как понимать?!
Только на улице она позволяет себе улыбнуться, но смех приходится проглотить. Ближайший друг Цепеша ей нужен. Пусть он и выглядит, как полный идиот, но может знать что-то полезное для ее дела.
Элина сверяется с картой и сворачивает на узкую мощеную камнем тропинку. Несмотря на солнечный день, на душе скверно. Она живет не своей жизнью, а жизнью Ливии, и пытается по осколкам собрать мечту сестры. Ведь если она покарает убийцу, ничего не изменится. Ливия от этого не воскреснет.
«Я хочу сказать тебе кое-что…» – всплывает в голове оброненная Максимилианом фраза. Сказать кое-что… Почему у Элины такое чувство, что настоящие слова так и не были произнесены? Словно в воздухе повисло напряжение, которое сковало парня и не позволило сказать правду?
– Осторожно!
Крик врывается в реальность, как удар плетью, и жалящая боль ослепляет Элину.


ГЛАВА 3. ПЕПЕЛ СГОРЕВШЕЙ ДУШИ
– Может, это знак, что стоит вернуться домой? – шепчет в пустоту Элина и яростно трет голову, по которой досталось футбольным мячом.
Благодаря многострадальному чемодану она удержала равновесие и не испачкала платье – переодеваться в ее планы не входило. Впрочем, как и получить по голове.
– Простите, простите, мне так неловко! Олеся совершенно не ладит с мячом!
Элина выпрямляется и с прищуром смотрит на миниатюрную блондинку, до такой степени типичную и искусственную, что становится тошно. Голубые глаза, голливудские локоны, пухлые губы, которые могли бы быть красивыми, не будь столь шаблонными. Тональный крем ровным слоем подчеркивает каждую пору и микро-морщинку на лице.
– Я бы сказала, очень даже ладит, – вкрадчиво произносит Элина и замечает за незнакомкой маленькую девочку лет пяти, которая в страхе цепляется за ее юбку. Мамина копия, прекрасная в своей естественности. Такой была бы и женщина, если бы не променяла природу на пластического хирурга.
– Простите нас. Олеся мечтает стать футболистом. Меня, кстати, Маргарита зовут, – и она протягивает ладонь в приветственном жесте.
– Элина. Футболистом? Странная мечта для такой малышки.
– Дети, они такие… Олеся, извинись перед тетей!
Девочка неохотно выходит из-за маминой юбки. Солнечные зайчики играют на ее макушке, а брови домиком сходятся на переносице.
– Извините… – бурчит она и, не дожидаясь разрешения, бежит на лужайку, куда отскочил мяч.
Девочка в розовом кружевном платье и черно-белый мяч – довольно нелепо, что ее не переодели в шорты.
– В следующий раз присматривайте за дочерью лучше, пока она не покалечила здесь всех, – Элина никак не может избавиться от раздражения, вызванного ударом. Она и так на нервах последние дни, и план весьма шаткий. Не хватало еще сотрясение мозга получить.
– Простите, – еле слышно шепчет Маргарита и поспешно подходит к девочке. – Олеся Бессонова, прекращай бегать, – она подхватывает ее на руки. – Пора обедать.
Элина забывает про боль. Забывает, как дышать. Она примерзает к земле и неотрывно смотрит, как мать с дочерью удаляются в сторону кафе.
«Олеся Бессонова? Невозможно. Дикое, нереальное совпадение. Он не женат. Не женат ведь?»
Она подхватывает чемодан и почти бежит до четвертого корпуса.
«Нельзя исключать вероятность, что они однофамильцы».
Но любые доводы разбиваются вдребезги. Элина не верит в совпадения. Только не там, где замешан Цепеш.
«Возьму на заметку. Нельзя паниковать раньше времени».
Элина подходит к своему корпусу и с облегчением погружается в лесную тень. Коттедж стоит весьма удаленно от кафешек и ресторана со сценой, что безмерно ее радует. На секунду она останавливается и закрывает глаза, концентрируясь на своих ощущениях.
И представляет лицо Ливии. Ей бы здесь понравилось. Непременно. Она бы широко раскинула руки и засмеялась. А затем сказала бы…
«Беги, моя правдолюбка, беги. Спасайся…»
Элина испуганно распахивает глаза и оглядывается. Но тихий шелест, который она только что услышала над самым ухом, исчез. И вокруг никого.
– Еще не хватало, чтобы я сошла с ума раньше времени, – бормочет Элина и ежится от холодных мурашек, охвативших тело.
Сцепив зубы, она заходит в коттедж и затаскивает чемодан на второй этаж. Открывает дверь, но звуковая волна русского шансона вышибает из нее остатки сил.
– Что за…
Она заходит внутрь, как затравленный зверь, боясь, что неудачи уже не отстанут от нее никогда. В двухместном номере уютно и чисто. Занавески цвета темной зелени, в тон им – саше на кроватях, а сама мебель из элегантно состаренного темного дерева. Но…
– Привет!
С кровати вскакивает рыжеволосая девушка, очень похожая на героиню мультфильма «Храброе сердце» – у нее медные кудряшки и россыпь веснушек на бледном лице, а глаза будто зеленые искорки. Соседка по номеру излучает неимоверный оптимизм просто солнечную энергию… И тут шансон!
– Меня зовут Регина, но друзья зовут меня Хелен. Извини, я заселилась раньше и уже немного похозяйничала. Если что-то не так, сразу говори. Все переделаем!
Элина устало опускается на кровать и скидывает на пол босоножки. Уставшие ноги гудят от каблуков, на которых пришлось семенить по каменным дорожкам. А впереди еще съемки. Издевательство!
– Хелен и Регина? Это каким образом? – вяло интересуется она.
Первый шок проходит, а когда девушка выключает шансон на телефоне, все опять выглядит весьма сносно.
– Ну, Регина – мое настоящее имя. А Хелен – псевдоним, под которым я пишу. Хелен Райт!
– О, боже, – тихо стонет Элина и растягивается на подушках. Мягкая постель безумно манит. – Ужасный псевдоним.
– Эй! – Регина обиженно натягивает на колени зеленую толстовку и сжимается в комок. – У меня хоть имя есть, а ты даже не представилась.
– Элина. Меня зовут Элина.
Собственное имя звучит, как из параллельного мира. В ушах снова поднимается гул. Возможно, давление повысилось или же удар мячом сказывается.
– А, да, ты еще пришла последняя. Максимилиан очень переживал, что тебя нет. Ромка предлагал без тебя уже ехать, а он огрызнулся, сказал: «Нет! Ждем всех участников». Мне даже показалось, что ты какая-то особенная. А Ромка еще и ляпнул: «Она что, проплаченная?». Максимилиан на этот бред даже не ответил, только зыркнул на него вот так! – Регина смотрит на Элину, выпучив глаза и не мигая. – А потом ты пришла и сразу уснула. И проспала всю поездку. Когда Максимилиан озвучил, что мы с тобой в одном номере, я попыталась тебя разбудить, но ты только что-то пробормотала под нос и все.
– Ты говоришь со скоростью двести сорок слов в минуту.
– Это много? – Регина замирает от удивления.
– Очень.
– А как ты посчитала?
Элина приподнимает голову и смотрит на соседку, как на брошенного щенка:
– Забудь. Значит, Макс очень переживал, что меня нет? Думаю, он просто хотел, чтобы шоу получилось, а для этого нужны все участники.
– Не знаю, не думаю, что причина только в этом, – Регина стягивает с себя толстовку и остается в полосатой тунике и ядовито-зеленого цвета леггинсах. Удивительное сочетание несочетаемых вещей. – Парни и так гудели, что девчонок больше, их-то всего четверо. Поэтому надеялись, что ты не придешь. Кстати, какой у тебя псевдоним?
– У меня нет псевдонима. А почему не поровну? Цепеш не терпит конкурентов? – усмехается Элина.
Диалог все больше напоминает дуэль «вопрос-ответ», но из щебечущей обо всем подряд Регины важную информацию иначе не выудить. Элина расстегивает чемодан и достает аккуратные стопки одежды. Синие джинсы с серым джемпером, желтое платье прямого покроя, синий брючный костюм… Она прищелкивает языком. Кажется, забыла черные бусы к платью.
– Как ты можешь писать без псевдонима?! Эй, ты меня слышишь?
Элина вздрагивает и оборачивается на восклицание Регины. Видимо, она пропустила знатную часть ее монолога.
– Прости, у меня слух отключается, если я слышу нечто монотонное. Только без обид, ладно, – тут же добавляет она, увидев, как дрожит нижняя губа Регины. – Послушай, для друзей ты – Хелен, но я буду звать тебя Региной. Эти псевдонимы – просто детский сад.
Вместо очередного вопля девушка молчит. Только пожимает плечами и раскрывает увесистую книгу в черной обложке. Элина вздыхает. Стоило быть любезнее с соседкой, но на это нет сил, а при мысли о предстоящих съемках трепещет сама душа.
Элина подходит к шкафу, распахивает дверцы и в изумлении вскрикивает. На нее сыплется ворох разноцветной одежды, который как попало запихали внутрь.
– Разве шкаф не делится пополам?! – восклицает Элина. Ответом ей служит сдавленный смешок.

***
Три месяца назад.
Ноги ноют после ночной смены в ресторане, голова издевательски гудит. Элина еле раскрывает глаза и смотрит в потолок, размышляя о своей никчемной жизни. А кто виноват? Только она сама. Специально завалила экзамены, плюнула на высшее. Неужели это того стоит?
Элина переворачивается на бок и утыкается взглядом в фотографию сестры. На ней Ливии как раз исполнилось шестнадцать лет. Ореховые глаза светятся, блестящие волосы шоколадного цвета густой волной падают на плечи. Ливии подарили плюшевого медведя, она сидит, обнимает его и улыбается такой счастливой улыбкой, что сердце Элины почти останавливается от боли. Родное лицо теперь только на фотографии.
Какой глупый вопрос. Правда стоит всего на свете. Элина найдет способ доказать, кто убил ее сестру. Она знает имя убийцы – Бессонов. Владлен Бессонов.
Жажда мести огнем бежит по венам и придает Элине сил. Она встает с кровати, натягивает черный шелковый халат с алыми розами. Усмехается, когда вспоминает реакцию матери на ее обновку. Тратить деньги на одежду, которую никто не увидит для той верх идиотизма.
Элина проходит по узкому коридорчику на кухню. За маленьким столом сидит отчим и рукой протирает клеенку. Мать ставит перед ним рюмку, доверху налитую водкой, и тарелку с мясной нарезкой.
– Только пятьдесят грамм, – твердо заявляет она Игорю.
– О, я смотрю, утро начинается весело, – Элина включает чайник, игнорируя прищуренный взгляд матери, способный прожечь дыру в стене.
– Не дерзи, девка, – крякает Игорь. Залпом осушает рюмку и занюхивает куском колбасы. – У матери горе. Ты бы ее лучше пожалела, – и довольно поглаживает пузо, обтянутое матроской. На его лысине выступают капельки пота, толстые губы причмокивают. Отвратное зрелище.
– Какое горе? Что с тобой связалась?
В кружку летит пакетик черного чая и три кубика рафинированного сахара. На кухне пахнет старостью. Старыми обоями. Старой мебелью. И дело даже не в запахе, а в прорезанной клеенке на столе, в щербинках на дверце шкафчика и царапинах на пожелтевшем холодильнике.
– Эля, замолкни. – Мама садится возле стола и нервно оттягивает фартук книзу.
Она и правда бледнее обычного. Хотя суббота, раннее утро, но она явно не выспалась. Глаза будто провалились внутрь, а губы белые-белые.
– Что стряслось? – чуть мягче спрашивает Элина.
– Вчера поздно вечером приходил молодой человек, – после небольшой паузы шепчет она, – про Ливию спрашивал.
Пол уходит из-под ног, и Элина тяжело опирается о кухонную тумбу.
– А когда узнал, что она мертва, аж побледнел весь. И только спросил, как она погибла и где ее могилка, – дрожащим голосом договаривает мама и утирает глаза уголком фартука.
– Как? Как его зовут? Кто он? – вскрикивает Элина.
Мама от неожиданности вся сжимается, а потом хмурится грозно:
– Не ори на мать! Откуда я знаю, он не назвался. А я как Ливино имя услыхала, так ни о чем думать уже не могла. А мужчина такой представительный, в дорогом пиджаке, а ботинки у него… как зеркало. Твои так не натрешь, – кивает она Игорю. – Их уже на свалку пора.
Тот отмахивается от нее толстой ладонью и кидает в рот еще один кусок колбасы.
– Так мужчина или молодой человек?
– Какая разница-то, – фыркает мама. – Все одно. Ну, молодой мужчина.
– Господи, как можно быть такими недоумками! – рычит Элина.
Делает глоток чая и тут же выплевывает слишком горячую жидкость в раковину.
– Это кто еще недоумок? У меня, в отличие от тебя, образование есть. А ты только задницей по барам крутить можешь, – рявкает Игорь. Его огромный нос напоминает грушу, которая упала на землю раз десять.
– Работа сварщика – мечта любой девушки, – ерничает Элина.
– Ах, ты!
– Игорь, сядь, – мама хватает его за плечо, – успокойся. Не забывай, кто у нее отец. Девочка живет, как может. Работает…
– Только денег-то мы что-то не видим.
– Я свою часть за комнату выплачиваю! – снова взвивается Элина и тут же сама себя осаживает. Делает глубокий вздох и еще раз смотрит на мать. – Мама, пожалуйста, вспомни, как он выглядел. Это очень важно, – она понижает тон, не сводя с матери умоляющих глаз. А сердце выпрыгивает из груди, в ушах шумит.
– Черненький такой… – Она вздыхает, задумчиво жует губы. – Глаза не помню. Красивые. Да и весь он очень красивый. Понятия не имею, где Ливия с ним познакомилась. Она, конечно, девочка была милая, но такой красавец и она… – мама качает головой.
Элина скрипит зубами и выбегает из кухни, плюнув на чай. Темноволосый красавец в идеальном костюме… Бессонов идеально подходит под скупое описание матери.
Она тихо рычит, сдерживая крик. Почему, почему он пришел вчера, когда она была на работе? Почему не сегодня, почему не сейчас?!
Она роется в шкафу и достает толстый свитер с джинсами. Наспех причесывается, на мгновение замирает перед зеркалом. Волосы оттенком напоминают песок на пляже – светлые, они делают ее лицо еще бледнее, и, если бы не темные карие глаза, Элина сошла бы за привидение. Сейчас и губы потеряли цвет. А взгляд как у лани перед дулом оружия. Куда она несется? Что она делает?
Элина упрямо поджимает губы и выбегает из квартиры.
Воздух пропитан весной, хотя снег еще не везде сошел, а вдоль мокрых дорог лежат черные сугробы. Элина бежит по разбитому тротуару, перепрыгивая через лужи. Справа пролетают серые однотипные пятиэтажки, слева нависают лысые деревья. Тело еще помнит работу до четырех утра, но волнение горячит кровь и заставляет двигаться вперед. В последний момент Элина взлетает в маршрутку и падает на свободное место. Утром выходного дня можно насладиться отсутствием давки. Она откапывает в глубине кармана куртки монеты и сыплет на ладонь водителю, а сама прижимается к окну, чтобы не пропустить остановку. Сердце бьется медленнее и отчаяннее. До кладбища ехать минут десять, но вряд ли она кого-нибудь там застанет.
За окном мелькают поля. Речка, почти оттаявшая после зимы. Небольшие коттеджи, которые перемежаются со старыми домами послевоенных времен. А потом исчезают и они, и Элина вылезает из маршрутки напротив высоких чугунных ворот, всегда открытых и для живых, и для мертвых.
Она идет по узкой дороге, кутаясь в куртку, по сторонам не смотрит. Случайно брошенный взгляд на могилы, и слезы начинают щипать веки. После зимы кладбище выглядит убогим и заброшенным. Пятнами нерастаявший снег, но в основном сырая земля с еле желтой безжизненной травой. Элина приходила сюда месяца четыре назад, и за это время могилы расползлись, как лишай, отравляющий почву.
Она сворачивает на тропинку, еще сильнее вжимает голову в плечи и тупо буравит взглядом землю. Уже по наитию знает, куда идти. Прямо, прямо, поворот направо, потом налево и… пришли.
Черный гранитный памятник – дешевая замена сестре. Элина смотрит на фотографию Ливии и старается дышать глубоко, но слезы подступают к глазам. Злость сменяет боль, когда она вспоминает смерть сестры и вновь слышит протяжный сигнал поезда.
Давление повышается и закладывает уши. А взгляд Элины падает на две белые розы, сиротливо лежащие на надгробии. Две. Белые. Розы.
Хлопок, и звуки окружающего мира врываются в жизнь Элины. Она едва держится на вялых ногах. Затем отшатывается, боясь прикоснуться к цветам, которые так нравились сестре при жизни.
Он ее помнит. Помнит Ливию Одинцову, девушку из провинциального городка, которая влюбилась в столичного парня. Девушку, которая бросилась под поезд.
Но ведь он и так знает, что она мертва. Тогда зачем разыгрывать этот фарс? Чтобы выяснить, где она похоронена? Или все намного сложнее, чем кажется на первый взгляд?..

***
Элина сидит на краю длинной скамьи и незаметно для всех оглядывает остальных участников шоу. В узком коридоре перед широкими дверьми в конференц-зале ютятся десять человек, четыре парня и шесть девушек. Якобы Цепеш выбрал самых достойных.
Регина-Хелен стоит возле стены, но не отходит далеко от Элины. Один из парней, белобрысый в очках, кажется, Роман, усиленно подмигивает ей, но девушка слушает в наушниках свой любимый шансон и никого не замечает. Некоторые откровенно скучают. Темноволосый парень читает, впрочем, он единственный, кто пришел сюда с книгой. А блондинка в коротком блестящем платье периодически поглядывает на Элину с подозрительным прищуром. Ни грамма вкуса, зато самоуверенности вагон.
Недавно из зала вышел Максимилиан, напомнил участникам их номера и сообщил, что скоро вызовет первого.
Номером один оказывается та самая блондинка с тонкими ярко-накрашенными губами. Не красавица, но что-то в ней есть. Наверное, дерзость. Как только двери за ней закрываются, Элина начинает осознавать масштаб этого фарса. Почти все участницы мечтают выскочить за Цепеша замуж. Парни, скорее, хотят приблизиться к кумиру, а очкарик, судя по всему, и сам блогер. Интересно, они действительно пишут, или все лжецы, как и она?
– О чем ты будешь рассказывать? – Регина снимает наушники и присаживается рядом с Элиной, немного ее потеснив.
– Лучше ты расскажи. Кажется, из присутствующих ты – единственная настоящая писательница.
– Не-а, – Регина хмыкает. – К примеру, Ромка пишет с двенадцати лет эпическое фэнтези. А Мишель, которая сейчас на съемках, просто бредит любовными романами. А еще Цепешем.
– Мишель – это, разумеется, псевдоним?
Регина задумчиво накручивает рыжий локон на палец:
– Не знаю. Не спрашивала.
– Когда ты вообще успела со всеми перезнакомиться?
Элина слышит, как вибрирует мобильный в сумочке. Хмурится, но не рискует достать телефон на виду у всех. Старый, потертый смартфон не вяжется с изящным платьем, учитывая, что у всех в руках по айфону.
– Так больше двух часов ехали в автобусе, – Регина откидывается на спинку скамьи и протяжно зевает.
Когда дверь раскрывается снова, из конференц-зала вылетает пунцовая Мишель. Элина даже не замечает, что прошло около получаса, а следующие слова Макса стопорят ее окончательно.
– Участница номер три. Элина Одинцова, – объявляет он.
– Что? – она ошарашено смотрит на парня.
– Давай, давай! По порядку скучно, а Цепеш любит разнообразие, – и довольная ухмылочка появляется на его губах.
От неожиданности сердце сбивается с ритма, но Элина стискивает зубы и надевает на лицо вежливую маску. Осторожно заходит следом за Максом, успевая уловить тихое пожелание удачи от Регины.
Конференц-зал выглядит большим и светлым, но когда двери захлопываются позади Элины, она точно попадает в западню. Видит операторов в черных футболках с надписью: «Cepesh». Они носятся от камеры к камере, расставленным по углам зала. Элина ощущает странное напряжение. Что-то не так. Воздух электризуется, даже кончики пальцев покалывает. Она замечает таблички с именами жюри и от шока теряет способность мыслить. Перед глазами темнеет, и она невольно сгибается, чтобы прийти в себя. Макс кидается к ней, но Элина отталкивает его и находит в себе силы выпрямиться, чтобы встретить удар судьбы.


ГЛАВА 4. ПРАВИЛА ИГРЫ ИЗВЕСТНЫ ВСЕМ

– Элина, вам вызвать врача?
Вживую голос Цепеша напоминает урчание дикой кошки. Пантеры. Владлен Бессонов сидит на краю стола, скрестив на груди руки. Черная рубашка, черные брюки, черные туфли. Черный взгляд. Сейчас он кажется темнее ночи, и от морской синевы, обычно такой заметной в кадре, не остается ничего. Нет привычной улыбки на губах, нет фривольности во взгляде. Владлен сосредоточен и серьезен и мало чем напоминает блогера, за которым Элина привыкла наблюдать.
– Нет, – выдавливает она и переводит взгляд на второго мужчину, который сидит позади Цепеша.
Он очень похож на Владлена, и все же это не он. Слегка вьющиеся темно-каштановые волосы, синие глаза, губы полнее, да и весь его облик намного мягче, чем у Цепеша. Элина снова смотрит на таблички с именами.
Бессонов Владлен. Бессонов Владимир.
Два Бессоновых. Два брата.
Все эти годы она обвиняла Владлена в убийстве Ливии, только потому что ей были известны три факта: фамилия мужчины, с которым встречалась сестра, Бессонов, он из Москвы и весьма богат. Элина перерыла весь интернет в поисках хоть какой-то информации о нем, и тогда наткнулась на блогера Цепеша. В одном из видео он рассказывал, как провел лето в провинциальном городке Великогорске. В ее родном городе. Этого было достаточно, чтобы вынести приговор – виновен. А сейчас Элина чувствует себя ребенком, который ждал в подарок на Новый год фарфоровую куклу, а получил деревянную лошадь.
– Элина, вы меня слышите? Вы можете сниматься? – слова Владлена долетают до нее, словно сквозь толстый лед.
– Со мной все в порядке. Бессонная ночь, усталость, нервы, – Элина доходит до кресла, которое поставили посередине конференц-зала, и садится. Вздох облегчения против воли срывается с губ. – Вы никогда не упоминали, что у вас есть брат.
– А должен был? – Владлен вскидывает темную бровь.
– Почему бы и нет.
Владимир перелистывает бумаги и останавливается на нужной странице:
– Одинцова Элина Николаевна. Восемнадцать лет. Из города Великогорска. Участница под номером три, – он поднимает голову и пронзительно смотрит на Элину.
Пауза затягивается. Два брата глядят на нее, как хищники на дичь. Она старается дышать спокойно, даже осмеливается улыбнуться Максимилиану, который ей подмигивает. Парень сидит на бежевом диване в углу зала и наблюдает за происходящим, кулаком скрывая зевоту.
– Элина, а вы…
– Готовы к съемкам? – перебивает брата Владлен.
Голос мужчины звучит грубо, и он смотрит на нее со снисходительной усмешкой. Теперь она понимает, почему Мишель выбежала из конферец-зала не в себе. Когда твой кумир за камерой оказывается дешевой оберткой, разочарование велико.
«Неважно, что ты думаешь обо мне. Неважно, что вас двое. Я не отступлюсь».
Элина улыбается уголком рта и скрещивает ноги в лодыжках. Смотрит на Владлена, слегка прищурившись. Боковым зрением замечает довольную ухмылку Макса.
– Более чем, – с придыханием отвечает она.
Владлен кивает оператору и подтаскивает стул к Элине.
– Насчет три, – Владимир ждет, когда брат сядет, и начинает считать. – Один, два, три!
Как только камеры включаются, атмосфера в зале меняется. Из удушающе-напряженной она превращается чуть ли не в сеанс ароматерапии. Элина чувствует пряный парфюм Владлена. Резкие и насыщенные, она не может уловить знакомые запахи, но голова приятно кружится. Или же на нее так действует взгляд Цепеша? Ведь напротив сейчас сидит именно он – обаятельный, улыбчивый блогер.
– Перед нами участница под номером три, Элина Одинцова. Признаюсь, ты очень красива, – Цепеш ласково улыбается и даже не верится, что еще минуту назад он буравил ее цепким взглядом. – И первый вопрос: Элина, ты свободна сегодня вечером?
Мысленно она проклинает его на чем свет стоит, но не позволяет улыбке сойти с губ.
– А это приглашение на свидание? – кокетливо интересуется она.
– Если так, то ты свободна?
– Если так, то занята, – отрезает Элина и про себя усмехается озадаченности, промелькнувшей в глазах Цепеша. – Понимаешь, ты – известный блогер, а я – начинающая писательница. Наше свидание может повредить моей репутации… – Она решает поддержать непринужденный тон беседы.
– Обычно это не так работает, – смеется он и откидывается на спинку стула.
Черные глаза камер смотрят с разных точек, заставляя нервничать, но блогер их совсем не замечает. А вот Элина изо всех сил старается не обращать на операторов внимания. Тело деревенеет от напряжения, а губы сводит от бесконечной улыбки.
– Тогда расскажи мне, как ты начала писать? Шоу «Альтер-Эго» создано для писателей, но в первую очередь оно о людях, и моим подписчикам интересно узнать всех участников поближе.
– У меня очень трагичная история. Мне… тяжело говорить об этом.
Элина опускает взгляд, пальцы на коленях нервно сцеплены. Прикусывает нижнюю губу. Пытается улыбнуться, но получается криво, и чувствует, что глаза блестят от непролившихся слез. Замечает, как Макс подается вперед, а Владимир смотрит на нее с жалостью. На лице Цепеша отражается сострадание, но в его глазах она видит усмешку: он прекрасно знает правила, по которым она играет.
– Расскажи нам, Элина. Быть может, мы сможем помочь.
– Я начала писать после смерти сестры. Понимаете, это всегда было ее мечтой, но, когда она погибла, я поняла, что литература – все, что от нее осталось. Когда я пишу, мне кажется, что сестра рядом.
Она замолкает и напряженно вглядывается то в лицо Владлена, то мельком смотрит на Владимира. Но никто из братьев даже бровью не ведет – в их глазах только вежливое участие.
Элина стискивает зубы и ругается про себя. Один ноль в пользу Бессоновых.
На поток вопросов, которые Цепеш задавал впоследствии, она отвечала первое, что приходило в голову и поддерживала игру до конца собеседования.
– Такое красивое имя. Кто вам его дал?
– Отец, он тоже был писателем.
– Семейная династия! Превосходно. Он до сих пор пишет? Где можно купить его книги?
– К сожалению, он давно умер, так и не успев издаться. Почему-то все в нашей семье, кто хотел стать писателем, умерли довольно молодыми.
– Ужасно. Словно злой рок висит над вами. Даже мурашки по коже.
– А теперь представьте, каково с этим жить.
Когда в воздух наконец выстреливают слова «Стоп! Снято», Элина полностью обессилена и поднимается с кресла только со второй попытки.
Владлен отходит к камерам и просматривает снятые эпизоды, о чем-то переговариваясь с оператором. Элина уже не представляет для него интерес. Владимир вновь утыкается в бумаги, и только Макс подбегает к ней и порывисто берет за руки.
– Ты была прекрасна. Эта история с сестрой непременно выстрелит. Надо же было такое придумать!
Элина молча отнимает руки и выдыхает сквозь стиснутые зубы. Фраза Макса напоминает раскаленное масло, которое с шипением выливают на открытую рану. Дикая боль на краткое мгновение затмевает рассудок. Хочется выцарапать парню глаза, и лишь прозвучавшие слова ее останавливают:
– Мне жаль вашу сестру, – Владимир подходит к ним.
Темно-вишневый костюм-тройка так выгодно подчеркивает его фигуру, что теперь он не кажется бледной тенью брата. Наоборот, присмотревшись к мужчине, Элина отмечает правильные, почти аристократичные черты лица. Владлен слеплен грубее, но из-за его гипнотического взгляда многие огрехи остаются не видны.
– Значит, вы – единственный, кто понял, что это правда?
Элина слышит сдавленное ругательство Макса, но даже не смотрит на него. Она пытается уловить на лице Владимира нечто, что подскажет верный путь. Однако натыкается на непроницаемую стену.
– Выдумать эту историю ради популярности… Конечно, многие и не на такое способны, и все же, – Владимир пожимает плечами.
– У вас с братом очень похожие имена. Наверное, ваши родители хотели показать, как вы оба им дороги.
– Скорее, насколько мы им безразличны, – Владлен вклинивается в разговор, и атмосфера тут же накаляется. – Недолго думая, мама назвала Владимира в честь деда. А когда родился я, решила не заморачиваться и сократила имя.
– А отец слишком много работал, чтобы заметить такую несправедливость, – смеется Владимир. – Мой младший брат никак не может простить это родителям.
– Родители несовершенны, – Элина встречается взглядом с Владленом, и рой мурашек бежит по телу, – в конце концов, они тоже люди.
– Элина, завтра сборы здесь же в десять утра. Макс, проведи ее и позови следующего участника, – сухо произносит Владлен.
Безразличие мужчины царапает тщеславие Элины, но она натягивает на лицо улыбку и выходит из конференц-зала. Макс едва касается ее поясницы и вызывает участника под номером шесть. Им оказывается Роман. Когда они скрываются за двустворчатыми дверьми, Элина без сил прислоняется к стене и чувствует себя выжатой.
– Ну, рассказывай, – подскакивает к ней Регина.
– Пойдем, подышим воздухом. Здесь слишком много ушей, – шепчет она и уводит «Храбрую сердцем» из коридора.
Они спускаются по широкой деревянной лестнице вниз и через центральное фойе попадают на улицу.
– Ну? – нетерпеливо подпрыгивает на месте Регина. – Мишель столько чепухи рассказала, я не верю. Что Цепеш чуть ли в угол ее не зажал и вообще был поражен такой небесной красотой, что влюбился с первого взгляда. Вроде писательница, а придумать что-нибудь оригинальное не смогла.
– Ты знала, что у Владлена есть старший брат? – выпаливает Элина.
Лесной воздух приводит ее в чувство, даже живот проходит, который все интервью напоминал о себе тупой болью.
– Да ладно? Там два брата? Крутяк! —пищит девушка. Сплошной комок эмоций и энергии.
– Так знала или нет?
– Нет, конечно. Владлен никогда не рассказывал на Ютубе о своей семье. О чужих – да, но не о своей.
Элина вспоминает про смс, которое пришло до интервью, и достает из сумочки старый смартфон. На экране горит «Таня».
«Как добралась?»
Два слова, пропитанные фальшивой заботой. Элина хмыкает и быстро печатает ответ:
«Передай ей, что со мной все в порядке».
Только мама наивно верит, что Элина не догадается, кто истинный автор сообщения. Последние два дня перед отъездом она с ней упорно не разговаривала, надеясь, что это заставит дочь передумать. Даже отчим меньше цеплялся к Элине. Но когда пришло время уезжать, мать даже не попрощалась.
«Ок», – приходит короткий ответ. И на минуту в душе воцаряется спокойствие, чтобы вскоре смениться горькой обидой.
– Не знаю, что там говорила Мишель, но Цепеш вполне оправдывает свой псевдоним. – Элина смотрит на Регину, на ее рыжие веснушки, которые становятся ярче из-за волнения. – И да, у него есть брат, Владимир, – она вспоминает девочку Олесю по фамилии Бессонова и тихо вздыхает. – И я даже не знаю, что хуже: окажись Владлен женат или наличие у него брата.
«Потому что теперь я не знаю, кто из них убил мою сестру».

***
Владлен выдыхает облачко дыма на отражение в окне. Толстая сигара тлеет между пальцами, из тела медленно уходит напряжение. Тишина, покой, никаких людей вокруг. Даже женщин. Только в соседней половине коттеджа, который они сняли вдвоем с братом, он слышит привычные крики. Бедная Марго. Вновь не угодила мужу-педанту.
Он зашторивает окно, чтобы спрятаться от ночного леса, и утопает в мягком кресле. Гостиная напоминает берлогу охотника. Искусственная шкура медведя на полу перед камином, деревянный, грубо сколоченный стол, подвесные полки для книг. Даже кофейный столик похож на сколоченную из досок коробку. Владлен стряхивает пепел в стеклянную пепельницу и блаженно закрывает глаза. Какое счастье, сейчас никто не насилует его мозг.
Разъяренный стук в дверь сбивает с Владлена негу, и он разочарованно произносит в пустоту:
– Открыто.
В гостиную заходит брат, Владлен улавливает знакомый морской парфюм и морщится от его крика:
– И больше не смей делать ребенку поблажки! Она должна знать, что правила нельзя нарушать.
Дверь трещит от хлопка, и Владлен, прищурившись, смотрит на брата:
– Ты вздумал переломать здесь мебель? Сам будешь оплачивать ущерб.
Володя падает в соседнее кресло. Он нервно покачивается и то расстёгивает, то застегивает пуговицы на рукаве.
– На столе стоит хьюмидор[1 - Хьюмидор – шкатулка для хранения сигар, которая поддерживает уровень влажности.]. Можешь взять сигару.
– Не хочу, – рявкает он. – Она опять разрешила Олесе не чистить зубы. На ночь!
– И наступил конец света, – Владлен закатывает глаза.
– Не иронизируй. Правила есть правила.
– Успокойся, – велит Владлен и перехватывает взгляд Володи. Тот на секунду замирает и уже спокойнее усаживается. Перестает терзать манжет рукава. – Маргарита – мать, позволь ей самой воспитывать ребенка.
– Тогда пусть научится делать это правильно, – огрызается брат, но тише и уже не так эмоционально.
– Ты пришел жаловаться на жену?
Владлен затягивается и через некоторое время выдыхает дым. Пахнет терпким сигарным табаком. Когда он курит, все проблемы отходят на второй план. Но не в этот раз.
– Нет. Ты знаешь, что нет, – Володя нервно приглаживает волосы. – Я все думаю о той девушке. Вспоминаю ее слова… Что если…
– А что, если ты перестанешь забивать голову глупостями? – Владлен порывисто тушит сигару в пепельнице и с сожалением смотрит на оставшуюся половину. – Испортил мне замечательный вечер.
– Курение вредит здоровью.
– Здоровью вредят нервы. Володя, – он наклоняется к брату, – скажи, тебе обязательно гнобить свою жену?
Брат развязывает галстук и хрустит шеей, избегая смотреть ему в глаза:
– Она постоянно ошибается. Мы столько лет женаты, но Маргарита так ничему и не научилась.
– А люди неидеальны. Но тебе тяжело это принять.
– Ты вновь перевел тему! Элина Одинцова. Ее фамилия, ее история… Это она! Я уверен в этом, – Володя ладонями трет лицо, пытается успокоиться, но пальцы сами находят манжет рукава.
– И что с того? Теперь ты не успокоишься, пока не затащить ее в постель? А что если это все огромное совпадение? В этой истории столько «если», что лучше забыть об этом и не поднимать пыль с полок, которые не протирали пять лет.
Брат вскакивает с кресла и начинает метаться вдоль камина, который зияет квадратным беззубым ртом. Владлен не успел разжечь огонь, но на душе становится так мерзко и склизко, что никакое тепло уже не разгонит тоску.
– Если я прав, то тебе стоит присоединиться к Максу. Уверен, что он сейчас кадрит участниц в ресторане. У них, кажется, сегодня танцы на улице.
– Да сдалась она мне! – Володя замирает на месте и растерянно смотрит на замученный рукав. Одергивает рубашку и поправляет галстук. – Ты ведь знаешь, ради чего я затеял все это! И тут появляется она… Я думал, что схожу с ума, – он выдыхает, – возможно ты был прав, и не стоило запускать это шоу.
– Эй, нет, брат, – Владлен щелкает пальцами, – ты и только ты заставил меня создать «Альтер-Эго». Я согласился, не сразу, но согласился, потому что посчитал, что это неплохой способ расшевелить подписчиков. К тому же тебе нужен отпуск. Когда ты в последний раз отдыхал? Два, три года назад? «Файер» проживет без тебя месяц. Отец с радостью вспомнит молодость, когда он возглавлял компанию.
Володя запрокидывает голову и тихо смеется:
– Напомни-ка, насколько я тебя старше?
– А ты что, старше? – Владлен округляет глаза. – Черт, опять я перепутал. Все, с завтрашнего дня ты будешь читать мне нотации. А я стану бестолковым младшим братом, – и с блаженной ухмылкой на губах он вытягивает ноги и закрывает глаза.
Тишина. Как же он любит тишину…


ГЛАВА 5. ОБМАНЧИВАЯ ПРОСТОТА
Пять лет назад.
Тучи громоздятся на небе, как сбитые комки ваты. Фиолетовые, злые, пугающие. Ветер треплет деревья, срывает зеленые листья, вырывает у людей зонты из рук. В такую погоду сидят дома, кутаясь в плед, а не ходят на свидания. Элина отлипает от окна, по которому мелкими слезинками сбегают капли дождя, и смотрит на сестру. Ливия задумчиво перебирает одежду и по нескольку раз примеряет перед зеркалом то одно платье, то другое.
– Сегодня нелетная погода, так что надевай джинсы и свитер, – бурчит Элина.
– Так лето же!
– Где ты его видишь? На улице настоящий ураган.
Ливия вздыхает и вытаскивает из шкафа желтый свитер.
– Но это так неромантично, – она сводит брови домиком и бросает на Элину жалобный взгляд.
– Держать руками подол платья, чтобы его не задрало ветром, а потом шмыгать носом тоже неромантично.
Элина перебирается на сложенный диван и обнимает потрепанного временем и детской нежностью зайца. Левое ухо недавно пришили, а заодно подклеили глаз. За тринадцать лет с ним много чего приключилось, но это был единственный подарок отца.
– Ты уверена, что именно сегодня хочешь с ним погулять?
Ливия натягивает джинсы и свитер. Хватает расческу и быстро проводит по волосам. Они как и всегда сверкают на солнце, словно покрыты блестками.
– Да. Мы не виделись два дня, и я соскучилась… – Она щиплет себя за щеки, но они и так горят румянцем.
В зеркале отражаются ее глаза – в них столько счастья и света. Элина впивается зубами в ноготь большого пальца, словно это его вина, что сестра идет на свидание.
– Ты помнишь, что обещала? – Ливия садится рядом и прижимается к ней, как котенок.
– Маме не скажу, не бойся, – фыркает Элина. – Хотя не понимаю, почему. Если она узнает, что твой парень богат, его остальные грехи в ее глазах померкнут.
Сестра заливается смехом:
– О, если бы. К сожалению, один грех она ему точно не простит. Он – писатель.
– Ох, да. Тогда легче застрелиться, чем объяснить маме, какой он хороший, – ехидничает Элина.
Ливия тускнеет. Взгляд тяжелеет, уголки губ ползут вниз.
– Он мне тоже не нравится, – вырывается у Элины прежде, чем она осмысливает слова.
Глаза сестры широко раскрываются и в них читается молчаливый вопрос.
– Сама посуди, – поспешно объясняет Элина. – Он не разрешает тебе называть свое имя. Ты только случайно обмолвилась, что его фамилия Бессонов. Он из Москвы. Весьма богат. Якобы приехал в наш тухлый город, чтобы поправить здоровье на природе, но что-то мне слабо верится в такую отговорку. Человек, которому нечего скрывать, не будет вести себя настолько подозрительно.
Ливия выслушивает ее тираду с молчаливой покорностью, понурив голову.
– Но что, если я люблю его, несмотря ни на что? – после долгой паузы, наконец, шепчет она. – И верю во все «отговорки»?
– Тогда ты глупее, чем я думала.
Ливия тихо вздыхает и ласково гладит Элину по голове.
– Моя милая правдолюбка. Хоть ты и умница, но еще слишком маленькая. Когда-нибудь поймешь, что, когда любишь, веришь людям. Иначе это не любовь.

***
Приторно-терпкий вкус кофе оседает на языке. Элина откидывается на спинку стула и обводит взглядом зал для завтраков. Вдоль стен стоят шведские столы, мимо них змейкой тянутся люди. Запахи еды смешиваются в нечто вкусное и аппетитное, но не поддающееся описанию.
Окна в пол выходят на поляну, где вчера вечером проходила вечеринка и со сцены гремела музыка. Сейчас там все убрано и моросит противный дождь. Тучи полностью поглотили небо, хотя солнце еще не оставляет попыток вырваться на волю. Лето, как ветреная девица, любит удивлять погодой.
– Представляешь какие у Цепеша доходы, раз он может позволить себе такие траты, – напротив Элины садится Регина. В руках тарелка с хлопьями и стакан апельсинового сока. На голове девушки в разные стороны торчат рыжие хвосты, а на правой щеке отпечаталась заспанная складка. – Привет. Ты почему меня не разбудила? – она хмурится, но тут же громко зевает.
– Ответ на первый вопрос: думаю, Цепеш зарабатывает около десяти миллионов в месяц, исходя из количества его подписчиков, минус налоги. И я не разбудила тебя, потому что ты заявилась в номер в три утра, а потом храпела всю ночь.
– Ну, не так уж я и храплю, – Регина смущенно тупит взгляд, но ее лицо тут же озаряется любопытством: зрачки ширятся, дыхание сбивается. – Хочешь сказать, на этом шоу он заработает столько, что покроет наше проживание на турбазе и трехразовое питание каждого участника?
– С лихвой.
Элина допивает кофе и скрещивает руки на груди.
– Нервничаешь? – Регина хрустит хлопьями. – Сегодня нам объявят первое задание.
– Если честно, я все еще не понимаю, что происходит. Вчера уснула после съемок и проспала до раннего утра.
– А я нервничаю. Максимилиан на вечеринке рассказал, что победителю Владлен поможет раскрутиться, как сетевому автору. Бесплатный пиар на его канале в течение полугода после шоу. А это шанс, что и настоящие издательства обратят внимание.
– И вы обсуждали это до трех ночи? – хмыкает Элина.
– Нет, я в основном танцевала, мальчишки напились. Не все, но Рома с Даней точно. Кажется, они никогда раньше не пили. По крайней мере, так много, – хихикает Регина.
Элина улыбается, но слова замирают на губах. В зале внезапно становится холодно, и теперь даже вязаный джемпер не спасает. Она оборачивается к входным дверям и видит, как в зал заходит Владимир. В темных джинсах и свитере он выглядит обыденно и неприметно.
Позади него идет девушка с ребенком, в которых Элина сразу узнает Маргариту и ее дочь-футболистку. Владимир периодически оборачивается, что-то ей говорит и тут же отворачивается. Губы сжаты в тонкую линию, между бровей пролегли две глубокие морщины. А вот Маргарита наоборот печально опускает голову, но тут же натягивает на лицо улыбку и ведет Олесю к столам с едой.
Пазл складывается. Скорее всего, Маргарита – жена Владимира. Но это вовсе не снимает с него подозрение.
«Нужно выяснить, отдыхал ли он в Великогорске тем летом. И пишет ли он книги».
– На кого ты там уставилась? – Регина оборачивается и заходится в кашле. – Это же Владимир! – громко шепчет она Элине.
– И что? Они тоже люди. Или ты думала они не едят?
– Но не с обычными смертными же?!
Изумление Регины граничит с сумасшествием, и Элина улыбается:
– Прогуляюсь перед общим сбором.
Однако вместо того, чтобы уйти, она направляется к столу, за которым сидит Владимир и тщательно протирает столешницу салфеткой.
– Здравствуйте! – она жизнерадостно улыбается и кокетливо заправляет за ушко волосы. – Погода сегодня не радует. Надеюсь, у нас не будет бега с препятствиями?
Мужчина изумленно смотрит на Элину, и его смятение заметно невооруженным глазом.
– Здравствуйте. Нет, кажется, нет… По крайней мере, на этой неделе.
– Я немного нервничаю, – она обхватывает себя за плечи, – все-таки сегодня официально первый день шоу.
– Не переживайте, Элина, – голос Владимира смягчается, – уверен, у вас все получится, – банальные фразы из его уст звучат ласково и не наиграно.
Раздается электронная музыка, и он тянется к нагрудному карману:
– Извините, звонок по работе.
– Понимаю, – Элина мысленно фыркает и встречается взглядом с Маргаритой.
Девушка стоит с тарелкой в руках, а дочь дергает ее за рукав кофты. Губы поджаты, лоб морщится, но ни злости или раздражения, что с ее мужем разговаривает другая девушка. Скорее, тихая печаль, которую Элина ощущает даже на расстоянии.
– Если вы пытаетесь кадрить моего брата, то это бессмысленная трата времени, потому что решение, кто победит, принимаю только я. Единолично.
Холодный, отчетливо звучащий голос пробирает до мурашек. Владлен возникает как из ниоткуда. Тихо, бесшумно, как призрак.
– То есть мне нужно кадрить вас?
Они смотрят друг другу в глаза, и Элина чувствует себя мышкой рядом с тигром. Дыхание сбивается, сердце издевательски колотится, ладони потеют. Полный набор неуверенного человека.
Элина стискивает зубы и заставляет себя улыбаться.
– Если надеетесь, что это поможет вам победить, то да, – Владлен не скрывает довольной ухмылки. В ярко-красной рубашке он смахивает на Дракулу. Кажется, еще чуть-чуть, и под верхней губой мелькнут клыки.
– О, нет. Тогда я лучше проиграю, – она пожимает плечами и протискивается мимо мужчины, вдыхая сильный аромат его парфюма. – До встречи на собрании.
«Будь безразличной, будь безразличной…»
Мысленная мантра звучит скомкано, потому что сдерживать эмоции, которые хлещут через край, становится нереально. Элина с трудом продолжает неспешно идти и только в пустом коридоре, полутемном из-за того, что в нем нет окон, она бьет кулаком о стену из темно-коричневого сруба и тихо стонет. Хотя стон больше напоминает горестное рыдание. Лбом прижимается к дереву и пытается выровнять дыхание.
Столько лет считать, что она имеет право называть Владлена убийцей, а теперь узнать, что их двое. Два брата. И кто из них убил Ливию?
– Красавица, ты чего? Я не видел тебя на вечеринке, чтобы ты с утра мучилась похмельем.
– Макс?
Парень в черной кожанке с заклепками напоминает байкера. Не хватает лишь мотоцикла и шлема.
– Он самый. Что с тобой? Бледная, как блинчики моей мамы.
Элина хмыкает и протирает ладонью лоб. Искреннее участие Максимилиана действует, как охлаждающий бальзам.
– Уже все в порядке. У меня в такую погоду всегда начинается мигрень. Ты на завтрак? Братья уже там.
– Черт, надо спешить, а то мне ничего не останется, – Макс легонько щелкает Элину по носу, и его губы расползаются в знакомой развязной улыбке. – Не грусти.
– Не буду, – не улыбнуться в ответ невозможно.
Парень направляется ко входу в зал, но Элина поспешно окликает его:
– Послушай, а Маргарита – жена Владимира?
– Да, – Макс вскидывает брови. – Ты откуда с ней знакома?
– Скорее, с ее дочкой. Не бери в голову.
И она переходит на быстрый шаг. Через ресепшен выбегает на улицу и замирает, только когда чувствует на лице холодные мелкие капли. Легкие наполняются запахом свежей травы, мокрой листвы и дождя.
«Контроль, полный контроль».
Нельзя показывать настоящие чувства, нельзя, чтобы кто-нибудь догадался о ее истинной цели. Нельзя быть слабой. Столько нельзя, что на нее накатывает настоящая мигрень, тупой болью просверливая виски.
Элина заходит под навес, расположенный справа от входа, и опускается на деревянную лавку, сколоченную из двух бревен. Нужно действовать по плану. Наличие брата просто удваивает работу, но вовсе не делает ее невозможной. Эта мысль успокаивает Элину, и она откидывается на спинку скамьи. Еще есть полчаса до сбора, и за это время можно сделать многое.
Спустя примерно десять минут, в течение которых она несколько раз одергивала себя, чтобы не грызть ногти, из главного корпуса выходят Маргарита с дочкой. Они о чем-то тихо переговариваются и смеются. Сворачивают налево, в противоположную от коттеджа Элины сторону. Она дает им немного форы, а затем поднимается со скамьи…
– Элина! Здорово, что ты еще здесь. Быстрее в номер, я в туалет хочу, а потом в конференц-зал пойдем, – щебет Регины, как скрежет по стеклу.
Элина кривится:
– Тихо, – шипит она. – Я не пойду в номер, сбегай без меня.
– А что ты будешь делать? – Регина замирает рядом и смотрит в сторону уходящей Маргариты. – Ты что, за ними следишь?
Элина от неожиданности даже ненадолго немеет:
– А ты удивляешь меня все больше и больше. Да, признаюсь, я хотела проследить за Маргаритой, чтобы узнать, где живет Владимир. Может и Владлен там рядом.
– Кто такая Маргарита?
– Она, – Элина нетерпеливо тычет пальцем в девушку, которая вот-вот скроется за зелеными соснами, – жена Владимира.
– А зачем тебе знать, где они живут? Ты маньячка?! – Лицо Регины напоминает смайлик, изображающий безумный страх.
– Угомонись! Вдруг понадобится что-то спросить, а мы не знаем, где искать Цепеша? – Элина говорит первое, что приходит в голову. – Ты со мной или как?
Девушка задумчиво дергает себя за хвост и пожимает плечами:
– Все это весьма подозрительно. Но тем увлекательнее!
Элина тихонько выдыхает и прибавляет шагу. Они бегут с Региной по каменной дорожке и поворачивают в ту сторону, где в последний раз мелькала Маргарита. Едва успевают заметить, как она поднимается по ступенькам в причудливый деревянный коттедж, похожий на избушку Бабы-Яги.
– Фух, от бега я еще больше захотела в туалет, – тихо скулит Регина, пока Элина выглядывает из-за дерева, наблюдая за Маргаритой. – И я вся вымокла под дождем.
– Ой, не надо. Это не дождь, а пародия на него. Пошли, сходишь в главном корпусе. Зато теперь мы знаем, где живет семейство Бессоновых. Судя по размерам дома, он разделен на две части.
– Не понимаю, как эта информация поможет мне победить в конкурсе.
– Когда не поймешь задание и захочешь спросить лично, узнаешь, – хмыкает Элина и уводит соседку обратно.
А в голове продолжают крутиться мысли, от которых волосы на руках встают дыбом.

***
– Садитесь. Сегодня общие съемки, поэтому будем все вместе, как большая дружная семья. Надеюсь, вы уже познакомились.
Пока операторы настраивают аппаратуру, Макс регулирует остальной процесс и рассаживает участников, как школьников по стоящим полукругом стульям. Длинные столы убраны, вместо них стоит кожаное кресло, в котором вальяжно расположился Цепеш. Он со скучающим видом просматривает папку с документами, изредка скользит поверх нее взглядом, затем вновь утыкается в бумаги. Владимир сидит на диване с ноутбуком и что-то сосредоточенно печатает, периодически отвечая на звонки и тихо переговариваясь.
– Я нервничаю, – громко шепчет Регина.
Она сидит справа от Элины, а с другой стороны располагается Мишель. Несмотря на погоду, девушка одета в короткое васильковое платье под цвет ее глаз, а пшеничные волосы заплетены в пышную косу.
– А я абсолютно спокойна, – она насмешливо улыбается Элине. – Можете считать, что победа у меня в кармане.
– А еще у тебя мурашки от холода, – фыркает Элина, разглядывая покрытые гусиной кожей тонкие ноги Мишель. – Кстати, у тебя есть настоящее имя? – продолжает она, пристально посмотрев на девушку, чьи щеки и шея пошли багровым румянцем.
– Для тебя – Мишель, – почти выплевывает она псевдоним.
Элина только вздыхает, но их короткий диалог прерывает резкий хлопок. Цепеш закрывает папку и передает ее Максу, а сам щелкает пальцами:
– Внимание на меня. Суету оставьте за дверью, здесь полная сосредоточенность, – он говорит холодно, будто его голос покрыт сталью. Странное чувство. Но каждое слово Цепеша царапает Элине сердце. – Пока без камер, объясняю ход игры. Моим подписчикам в первую очередь нужно шоу, поэтому помимо съемок, связанных с конкурсом, будут сниматься влоги о вашей личной жизни. Так что не стесняйтесь, чем сильнее вы засветитесь, тем больше у вас шансов победить.
Мишель неловко тянет руку вверх. На лбу прорезалась тонкая морщинка, а она впервые выглядит серьезной:
– Правильно ли я понимаю… Вас интересует, кто с кем спит?
Цепеш хмыкает:
– У меня здесь не «Дом-2». Так что в такие крайности не пускаемся, но, если между участниками возникнет красивая история любви, пусть и на время конкурса, это будет весьма кстати.
– А если участница влюбится в вас? – еле слышно шепчет курносая девушка с темными кудряшками. Регина говорила, что ей двадцать семь лет, но из-за миловидной внешности она выглядит младше всех.
– Вас зовут Ирина? – на лице Цепеша нет и намека на улыбку. Девушка испуганно кивает. – Выбросьте подобные мысли. Если бы я хотел завести гарем, я бы не стал заморачиваться с писательским шоу. Вы – слишком ранимые натуры, – последние слова звучат почти как оскорбление.
– Значит, себя вы к писателям не относите? – вкрадчиво интересуется Элина.
Максимилиан, который уже устроился возле Владимира, тихо ойкает и смотрит на нее круглыми глазами. Владлен сдвигает брови на переносице:
– А почему вы так считаете?
Элина выдерживает жесткий взгляд мужчины и даже не думает стереть с лица снисходительную улыбку:
– Но ведь вы создали «Альтер-Эго»? Вы могли бы выбрать певцов, танцоров, что-то гораздо более зрелищное для видео. Но по неизвестной причине вас привлекла именно литература.
Владлен слегка наклоняется вперед, чуть выдвигая шею, и чеканит слова:
– Вот пускай эта причина и остается неизвестной.
Элина лишь безразлично пожимает плечами. Своего она добилась.
Он обводит участников взглядом и продолжает:
– Завтра утром на моем канале выйдет первая серия с вашими интервью. Посмотрите, ознакомитесь. А теперь, – вновь щелчок пальцами, – включайте камеры. Снимать будем без остановок. Лишнее вырежем. И слушайте внимательно, шоу начинается.
Стоит операторам включить камеры, как Цепеш преображается. Элина вновь поражается, насколько разные люди в нем уживаются. Взгляд смягчается, улыбка искрит добродушием, обаяние сбивает с ног. В такого невозможно не влюбиться. Ира и Мишель тают, как шоколад, даже Регина лицом сравнивается цветом с волосами.
– Дамы и господа! Шоу «Альтер-Эго» объявляю официально открытым, – Цепеш сверкает улыбкой. – И сегодня я собрал всех участников, чтобы рассказать об условиях. О, да, это будет жестокая битва. Даня!
Все смотрят на темноволосого парня с длинным худощавым лицом. Перед интервью он единственный читал книгу.
– Д-да, – слегка заикаясь, отвечает он.
– Напомни-ка, ты в каком жанре пишешь?
– Научная фантастика.
Цепеш присвистывает и тихо смеется:
– Нелегко тебе придется, потому что первое задание – описать чувства между мужчиной и женщиной. Да, ребята, играйте по-взрослому, а мы со зрителями потом заценим.
Глаза Даниила становятся похожи на две пятирублевые монеты.
– Ладно, ребята, шутки в стороны. Сейчас о правилах. На самом деле все просто. Конкурс идет месяц и поделен на четыре этапа. Чтобы вам было легче запомнить, в конце первой недели вылетает один участник, в конце второй – два, третьей – три. До четвертого этапа добираются только четыре человека, среди которых мы и определим победителя.
Он замолкает и выжидающе смотрит на всех. Элина мысленно выдыхает и громко спрашивает:
– А призовые места?
Владлен широко улыбается. Так непривычно, что его улыбка адресована ей, и вновь щелкает пальцами.
– Элина, детка, ты – золото. Я ждал этого вопроса.
Она задерживает дыхание.
«Детка. Детка?!»
Внутренние демоны Элины готовы сорваться с цепи, но она запихивает их в угол и заставляет себя растянуть губы в смущенной улыбке.
– Первое место – полгода пиара на моем канале, помощь в раскрутке социальных сетей. Мы сделаем вам личный писательский бренд: обложки для книг, буктрейлеры, мерч, редактура, интервью и обзоры от букблогеров, презентации… Целый пакет по продвижению вас, как автора, в интернете. Я сделаю так, что победителя будут узнавать на улице. Думаю, это стоящий приз, учитывая, что вы не несете никаких затрат. Я оплачиваю любые мероприятия.
Элина замечает, как глаза участников загораются жаждой победы. Абсолютно все смотрят на Цепеша, зачарованные его словами. Она передергивает плечами. Ее устроит и четвертое место. Главное выгадать как можно больше времени.
– Второе и третье место, – продолжает Владлен, – получат утешительный приз в виде разовой рекламы их творчества на моем канале. Ну, и пристальное внимание ко всем троим от акул издательского бизнеса. Так что «Альтер-Эго» – это не просто шоу, это шанс для вас вырваться из тени. Шанс для каждого, – последние слова он произносит с придыханием. – А теперь переходим к заданию первого этапа, – Владлен хлопает в ладоши и встает с кресла. – Максимилиан, друг мой, без твоей помощи никак.
В поле зрения камер появляется довольный Макс с той самой папкой, которую перед съемками просматривал Цепеш.
– Ребята, не ссоримся, у всех все одинаковое, – он проходит мимо участников и раздает листы, на которых напечатаны ровные строчки черных букв. Его взгляд проходит сквозь Элину, и она ежится от откровенной обиды, едва прикрытой сияющей улыбкой.
– Читайте внимательно, это ваше задание на первый этап. Крайний срок сдачи – пятница, в шесть вечера, – продолжает Цепеш. – Сдавать Максу, кто не успел, тот вылетел, даже если ваш рассказ гениален. Жестоко, дамы и господа, но жизнь – дама капризная. Чтобы ей угодить, нужно быть изворотливым.
Элина пробегает глазами текст и тут же заглядывает в лист Регины.
– Задание у всех одинаковое, так что без плагиата. Полагайтесь на свои силы, пожалуйста.
– Как интересно, – шепчет Регина. Ее лицо озаряется необычным светом, даже веснушки бледнеют и почти исчезают с переносицы. – У меня уже есть идеи.
– Уже? – Элина давится удивлением.
– Конечно, я же намерена выиграть.
В ушах поднимается звон, и до нее впервые доходит смысл того, во что она ввязалась. Цепеш рассказывает детали задания, но его слова разбиваются о стену паники, волной, поднявшейся вокруг Элины. Она ничего не слышит, и только спустя некоторое время чувствует, как кто-то дергает ее за рукав.
– Эй, ты чего? Съемки закончились, а ты как зомби сидишь. С тобой все в порядке? – Регина уже встала и смотрит на Элину сверху вниз.
Вокруг поднялась суета. Участники в волнении переговариваются между собой, размахивают листами, будто пытаются взлететь. Цепеш вновь надел на себя привычную маску безразличия и решает с Максом и Владимиром организационные вопросы.
– Эли-и-ина? – Регина машет у нее перед глазами. – Ау!
Элина фокусирует на ней взгляд и тихо произносит:
– Я не знаю, как написать рассказ.
– Ну, придумаешь. У тебя впереди еще четыре дня.
– Нет, – Элина качает головой, – ты не понимаешь. Я ведь… не писатель, – шепчет она.
Признание звучит как приговор.


ГЛАВА 6. ТИХИЕ РАЗГОВОРЫ
«Напишите рассказ о чувствах между мужчиной и женщиной».
Элина прислоняется плечом к стене, а пальцы неосознанно комкают лист с заданием. Мимо по коридору с шумом проходят участники. Съемки закончились, но волнение среди ребят только начинает нарастать. Громче всех заливается смехом Мишель. Элина жмурится, и в голове мелькают образы, картинки из прочитанных книг. Какая бы идея ни возникала в голове, она тут же находила ее отражение в других историях. В наше время невозможно писать книги! Уже все придумано.
– Ты там духов вызываешь? – рядом останавливается Регина. – Погода наладилась, пошли прогуляемся. Ты там что-то бормотала, что ты не писатель?
Элина морщится. Паника лишает ее защиты и обнажает чувства. Однако ей нужна помощь, иначе она вылетит на первом же этапе, так ничего и не добившись. За четыре дня ей не успеть найти доказательства, а жить на турбазе за свой счет – не вариант. Все накопления уйдут за одни сутки.
– Если я тебе расскажу, как попала в шоу, ты мне поможешь? – шепчет Элина.
– Это что, шантаж? Думаешь, я настолько любопытна, что готова помогать сопернице? – Регина хмурится и пристально приглядывается к ней. – Конечно, согласна! – тут же выпаливает она и со вздохом добавляет: – Мое любопытство меня погубит.
Элина давится смехом и улыбается. Напряжение выпускает шею из своих лап, а скомканное задание летит в урну.
– Эй, я тебе свой лист не дам, – вредничает Регина.
– Не надо, у меня хорошая память.
Они направляются по коридору к выходу, но крик в спину заставляет Элину оглянуться.
– Можно тебя на минутку? – Макс хватает ее за руку и тащит за собой.
Его пальцы впиваются в кожу, еще немного и на запястье точно останутся синяки.
– Встретимся в номере, – только успевает она крикнуть Регине.
Девушка озадаченно смотрит им вслед, и в ее взгляде ясно читается: «Офигеть!».
– Можешь прекратить меня тянуть, как собачонку. Я и без поводка ходить умею.
– А еще ты не умеешь хранить секреты, – цедит Макс.
Ежик на голове топорщится сильнее обычного, да и парень весь ощетинился. Она ощутила его обиду еще во время съемок, но теперь нет нужды прикрывать ее улыбкой.
Они останавливаются возле лестницы, и недолго думая, Макс толкает плечом правую дверь. Затаскивает внутрь Элину и нависает над ней, как скала.
– Это муж-ской ту-а-лет, – как слабоумному чеканит она.
– Вот именно. Сюда заглядывают реже, чем в женский.
Элина отстраняется от стены, выложенной белой плиткой, и проскальзывает мимо Макса к раковинам. В зеркалах отражаются писсуары и три открытые кабинки. Состаренные двери печально покачиваются в петлях, видимо, недавно здесь была уборщица, оставив после себя едкий запах бытовой химии.
– Надеюсь, ты не собираешься справлять при мне нужду?
Элина подставляет ладони под теплую воду. Она смывает липкий пот, порожденный мимолетным страхом. Некоторое время в туалете висит напряженная тишина, нарушаемая лишь журчанием.
Макс игнорирует ее вопрос. Только смотрит на нее, как на врага народа, и скрещивает на груди руки.
– Ты зачем у Владлена спросила, относит ли он себя к писателям? Я ведь просил тебя молчать об этом. Никто не знает, что он пишет.
– Но ты ведь знаешь. И я тоже, – она пожимает плечами и выключает воду.
– Я – исключение. А ты… – Макс поджимает губы, не находя слов.
– Предательница? – хмыкает Элина. – Вы, мужчины, всегда так поступаете. Сначала ведетесь на женское очарование, а затем обвиняете нас в своих ошибках. Макс, что я такого спросила? Пишет ли Цепеш? Это логичное предположение, учитывая, что именно он создал «Альтер-Эго». Почему-то у жюри шоу «Голос» не спрашивают, певцы ли они, потому что это всем понятно. – Она тоже скрещивает руки, передразнивая Макса. – А здесь человек, никак не связанный с литературой, точнее, скрывающий эту связь, вдруг ищет таланты среди писателей? Складывается впечатление, что «Альтер-Эго» – огромный, мыльный пузырь, – она щелкает пальцами, – который вот-вот лопнет.
Он некоторое время смотрит на нее, растерянно моргая, затем чешет затылок.
– Ну, да. Я как-то не подумал. Прости за такую реакцию, просто для Цепеша – это больное место, и не спрашивай, почему! И если он узнает, что я проболтался… – Макс проводит пальцем по шее, – про кол я не шутил.
– Успокойся, я умею хранить секреты или выдавать их так, чтобы никто не понял, – Элина усмехается и подходит ближе к парню. Смахивает с его плеча невидимые пылинки. – Так что насчет шоу? Это пузырь или реальность?
Макс отводит взгляд в сторону и потирает подбородок:
– Конечно, – пауза между словами затягивается непозволительно долго, – реальность.
– Тогда чего ты боишься?
На этот раз он рискует посмотреть ей в глаза и произносит так быстро, что она едва улавливает суть:
– Владлен очень властный человек. Он всегда получает то, чего хочет.
– И чего же он хочет? – Элина нервно сглатывает.
– Я не уверен, – Максимилиан подносит к ее лицу руку и слегка касается костяшками щеки, – но мне кажется, что тебя.
Время превращается в темную воронку, которая засасывает в себя мысли и чувства. Остается одна оболочка без души, продолжающая дышать и двигаться. Именно так ощущает себя Элина, не в силах отвести взгляда от голубых глаз Макса.
В туалет заходит низкорослый дед в охотничьей куртке и от неожиданности замирает на месте, оглядываясь на дверь.
– Ох, простите, – Элина отступает от парня, – снова перепутала двери. Такая невнимательная, – и осторожно проскальзывает мимо деда в коридор.
Сердце трепещет, как перепуганная стая птиц. Ответ Макса эхом разносится в голове. Цепеш хочет ее. Чушь! Они видятся впервые в жизни. Как он может хотеть ту, кого совсем не знает? Скорее уж Элина хочет видеть его за решеткой. Его или его братца. В любом случае, на роль возлюбленной Дракулы она не соглашалась.
До номера Элина доходит, как во сне, и только возле коттеджа осознает, что солнце вновь греет землю, разогнав утренние тучи, а лес и парк турбазы полон постояльцев, которые разом высыпали на улицы.
– И что это было? – не успевает она зайти в комнату, как получает вопрос в лоб от Регины. – Почему это тебя Макс зажимает в туалете, а не меня?!
Девушка перебирает многочисленные шмотки в шкафу и задумчиво примеряет перед зеркалом оранжевое платье.
– Потому что я не надеваю безвкусные вещи, которые не сочетаются с моей внешностью, – Элина стягивает с себя джемпер и достает желтое платье до середины бедра. Элегантное, прямого кроя.
– Злюка ты, – бурчит Регина. – Почему это платье мне не подходит?
– У тебя бледная кожа и рыжие волосы. Да еще веснушки, – Элина вытаскивает из вороха шкафа белый топ и синие шорты. – У тебя столько одежды, а ты надеваешь то, что тебе противопоказано, – она швыряет соседке ее вещи.
– Откуда ты знаешь, что у меня есть такой комплект? – девушка озадаченно разглядывает топ. Судя по ее взгляду, она видит его впервые.
– Пока отвоевывала место в шкафу, много чего нашла, – Элина быстро переодевается и присаживается на кровать Регины. – Ты должна мне помочь, – серьезно произносит она.
– Не раньше, чем ты мне все расскажешь, – фыркает та, натягивая на себя шорты. Оранжевое платье заброшено в угол номера. – Что от тебя хотел Макс?
– Он боялся, что я выдам его секрет на съемках.
– Какой? – Регина падает на кровать и подпирает кулачками подбородок.
– Макс тоже пишет. Но у него детская травма, поэтому скрывает. Лучше его не спрашивай, а то голову мне оторвет, – сладко врет Элина.
– Тоже мне, трагедия. Ладно, а что с твоей историей? Ты попала в шоу для писателей, но сама – не писатель?
Элина на секунду задерживает дыхание:
– Нет. Я послала на отбор повесть моей сестры «У истоков радуги», – она вытаскивает из-под кровати чемодан и достает оттуда распечатанную рукопись. – Я не думала, что пройду, а когда это случилось, не смогла отказаться.
– А сестра не против? – ошарашено произносит Регина, просматривая страницы.
Элина с трудом проглатывает ком в горле, чтобы выдавить из себя короткое:
– Нет.
– Ладно, а от меня-то ты что хочешь?
– Помоги. Мне хотя бы до середины шоу продержаться. А я совершенно не представляю, как писать истории, – Элина устало вздыхает и понуро опускает голову под хмурым взглядом Регины. – Я думала только о Цепеше.
Повисает молчание, а затем девушка заходится в звонком хохоте:
– Да ладно! – она вытирает слезы. – И ты туда же? Добро пожаловать в компанию Мишель и Иры. Надеюсь, остальные девчонки более разумны.
Элина стискивает зубы. На душе тошно при мысли, что она вынуждена притворяться влюбленной в Цепеша. Этот властный, самовлюбленный тип! Такие всегда берут от жизни все, что хотят, и ни перед кем не отчитываются. Она не сомневается, что под личиной Владлена Бессонова скрывается самый настоящий абьюзер, и только полная дура может влюбиться в него по-настоящему.
– Только никому ни слова! Ясно! – требовательно произносит она и хватает Регину за плечи для весомости. Девушка ойкает.
– Ясно, ясно. Но как я тебе помогу? Напишу за тебя рассказ?
– Нет, конечно. Это глупо. Но ты могла бы мне объяснить, как это делается. Как пишут истории?
С минуту девушки смотрят друг на друга в полной тишине. А затем Регина вскакивает и хватается за пушистую голову:
– Ты сумасшедшая? Думаешь, писателями становятся вот так, по щелчку?
Элина кривится:
– Я способная ученица.
– Способная ученица – твоя сестра, а ты – обманщица. Вообще, это некрасиво выдавать чужой талант за свой. Подумай, что скажет твоя сестра? Глубоко сомневаюсь, что она в курсе твоей выходки, – Регина включает режим «строгая училка» и смотрит на Элину с бесконечным разочарованием. Этот взгляд похож на взгляд матери.
Слова девушки бьют Элину под дых, и она поспешно вытирает слезы. Так больно не было с похорон Ливии.
«Подумай, что скажет твоя сестра».
Если бы Ливия могла ей хоть что-нибудь сказать… Как сильно она злится на нее. Как сильно разочарована. Пусть бы кричала, ругалась, но была рядом.
Слезы не удержать, и они катятся, как свидетельство ее отчаяния.
– Эй, ты чего? – Регина осторожно трогает Элину за плечо. – Прости, я не думала, что ты так отреагируешь. Ладно, я помогу, обещаю.
Элина прижимает ладони к щекам:
– Все нормально, – она глубоко дышит, – все нормально.
– Короче, – произносит Регина, когда Элина успокаивается, – ты сейчас берешь ручку, тетрадь или ноутбук, смотря какая у тебя степень романтичности, и идешь в парк писать историю. Как можешь. Как хочешь. Как чувствуешь. А я помогу, отредактирую. Все равно тебе меня не переплюнуть, – она самодовольно хмыкает. – Это все, чем я могу помочь. Окей?
Элина смотрит на Регину, такую забавную с копной рыжих кудрей и веснушками, и впервые улыбается от всего сердца:
– Спасибо, – шепчет она.
Даже боль отступает, и на миг кажется, что Ливия и правда рядом.

***
Легкомысленный ветер рябит гладь озера, и ленивые волны слизывают с берега серый после дождя песок. Элина ерзает на пакете, который постелила поверх ещё сырой дубовой скамьи, и поглядывает в сторону пляжа. Он постепенно наполняется отдыхающими, несмотря на прошедший дождь. Солнце манит людей, как мотыльков на свет. И только здесь, в тени елей остаётся маленький неприкосновенный оазис.
Элина вздыхает и переводит взгляд на ноутбук, раскрытый на коленях. Перед глазами чистый лист и лишь чёрный курсор раздражающе мигает на экране.
Написать историю любви между мужчиной и женщиной… Казалось бы, что может быть проще? Она перечитала миллионы книг и в девяносто из ста случаях авторы писали о любви. О том, что это сложно, Элина не задумывалась до сегодняшнего дня. Она ещё раз вздыхает и захлопывает ноутбук. Если за час она ничего не написала, то вряд ли в ближайшее время что-то изменится.
Элина заводит руки за голову и бесцельно блуждает взглядом по озеру. Посреди искусственно созданного водоема плавают коричневые утки. Они боятся подплывать к пляжу, напротив которого раскинулся густой лес.
Она замечает, как посреди озера начинает клубиться туман. От неожиданности Элина даже подается вперед, пристально вглядываясь в расплывчатые очертания фигуры, которые проступают из дымки.
«Неужели никто не видит?!»
Дыхание учащается, Элина не может отвести взгляд от тумана и все явственнее различает девушку, которая машет ей рукой. А затем…
– Мама, смотри, смотри! Уточки!
Детский крик заставляет Элину обернуться. Ее уединение нарушено за считанные секунды. И только учащенное сердцебиение напоминает о необъяснимом феномене на озере. Когда она смотрит обратно, туман уже рассеивается, оставляя после себя лишь белесый след, как напоминание.
Элина встречается взглядом с Маргаритой, и девушка останавливается чуть поодаль, смущённо кутаясь в мохеровую шаль.
– Олеся, осторожно, – окликает она дочь, когда девочка подходит слишком близко к озеру.
Но маленькая футболистка только присаживается на корточки и водит рукой по воде.
– Здравствуйте, Маргарита, – тихо приветствует ее Элина и изо всех сил сохраняет безмятежность.
«Вот так встреча… Неужели судьба на моей стороне?»
– С моим мужем вы были более жизнерадостны, – замечает Марго.
Она подходит ближе, но смотрит прямо перед собой. Руки скрещены на груди, голова вжата в плечи. Сейчас, присматриваясь к Маргарите, Элина замечает печаль. Она прячется в опущенных уголках губ и блестит слезами в глазах. Тихая, замкнутая. Не такой представляла Элина жену успешного бизнесмена.
– Ревнуете? – она продолжает буравить Марго взглядом, пока та не выдерживает и мельком на нее смотрит. – Не волнуйтесь, мне ваш муж не нужен. А любезность никто не отменял.
– Я не заметила в вашей кокетливой улыбке любезности, – отрезает Маргарита.
Элина пожимает плечами, признавая поражение.
– Пусть так. Флирт флиртом, но не в моих правилах уводить чужих мужей.
– Все вы так говорите.
– О, так я не первая? – она с сожалением смотрит на нее. – Впрочем, это ожидаемо. Владимир очень привлекателен.
– Не говорите о том, чего не знаете! – взрывается Маргарита.
Она оборачивается к Элине и стискивает кулаки. Искусственно пухлые губы дрожат, а глаза наполняются слезами. Олеся испуганно застывает на берегу и смотрит на маму, готовая в любой момент к ней броситься.
– А с Владимиром ты так говорить боишься. Не пугай дочь.
Маргарита вздрагивает и улыбается малышке:
– Милая, играй, все хорошо.
– Сколько фальши, – тихо напевает Элина. – Ладно, не сердись. Хочешь поделюсь половинкой пакета, присядешь?
– Вы отвратительны, – шипит Марго и остается на месте. – И мы не переходили на «ты».
– Не люблю церемониться там, где это не нужно, – Элина вытягивает из-под себя пакет и расстилает так, чтобы хватило им обеим. – Садись, – она хлопает по скамье рядом с собой.
Маргарита переступает с ноги на ногу, а затем обреченно присаживается на самый край.
– Тебе правда не нужен Володя? Он очень влюбчивый… – на последнем слове ее голос падает.
– А еще он явно обожает чистоту. Как таких называют? Перфекционист? А, нет. Педант! Он столько раз протер стол на завтраке, что там точно осталась дырка.
– Чего ты добиваешься? – Марго хмурится, настороженно глядя на Элину.
– Пытаюсь понять, почему ты так сильно его любишь. За наш короткий диалог я узнала, что он постоянно изменяет тебе и еще дотошный до жути. Ну да, богат. Но не в деньгах же счастье?
– Знаешь, если я соберусь к семейному психологу, то найду профессионала.
Элина закатывает глаза:
– Как хочешь, – она берет ноутбук и встает, – я просто заметила, что ты гуляешь с дочерью всегда одна, и подумала, что у тебя нет подруг. По крайней мере, здесь. А разговор по душам иногда заменяет самого лучшего психолога. Но не буду мешать твоему одиночеству. Пакет дарю, у меня еще есть, – со смешком добавляет она.
Элина делает пару шагов и слышит оклик:
– Постой, – Маргарита сидит, вцепившись в край скамьи. Голос звучит жалобно. – Не уходи. Ты права. Мне здесь совершенно не с кем поговорить. За пару дней я уже с ума схожу, а Володя весь погружен в шоу.
– Он помогает Цепешу? – Элина возвращается на место.
– Ну, можно сказать, они вместе все и организовали. Володя даже взял отпуск на месяц ради «Альтер-Эго». Хотя обычно он постоянно пропадает на работе, – почти благоговейно произносит Марго.
– А ты тоже приехала сюда на месяц?
Маргарита замолкает и ее взгляд вновь становится отсутствующим. Зрачки сужаются, румянец стекает с лица.
– Да, но… Володя не настаивал. Так что мы с Олесей можем уехать и раньше. Но ребенку полезен свежий воздух.
– И за мужем неплохо бы присмотреть, не так ли? – щурится Элина.
Она сканирует Маргариту взглядом, но никак не может понять. Каждое ее слово несет потайной смысл. «Не настаивал» звучит, как «был против». «Можем уехать и раньше» равняется «лучше бы не приезжали». «Ребенку полезен воздух» – «я сойду с ума, если Володи не будет рядом».
– Господи! – Маргарита поспешно качает головой. Краска заливает лицо. – Я ни с кем не обсуждаю мою семейную жизнь, а ты за минуту вывела меня на чистую воду. Ты что, и правда психолог?
– Нет. Мне восемнадцать, и пока я беззаботная птица. Если честно, то я еще не определилась с профессией, – Элина устремляет взгляд в чистое небо, такое безоблачное. Полный контраст с тем, что творится у нее на душе.
– А разве ты не пишешь? – Марго вопросительно смотрит на ноутбук.
Смех Олеси их отвлекает. Девочка восторженно прыгает, заметив, что утки плывут к берегу.
– Пишу, конечно, – поспешно отвечает Элина. – Но это пока что хобби.
– А про что ты пишешь?
В Маргарите происходит невидимая перемена. Тонкие морщинки на лбу разглаживаются, глаза светятся теплым спокойствием. Ностальгия колет сердце, и Элина вспоминает Ливию. Нежную, добрую, родную.
– Э-э-э… – она заминается, – про любовь. Про боль от разлуки, про смерть, жизнь. Как люди предают друг друга, а затем умоляют о прощении. О наших несовершенствах.
Слова срываются с губ так легко, словно Элина говорит правду. Правду, которую знала все время, но не могла признать.
Диалог из прошлого врывается в настоящее, как мазок черной краской по чистому холсту.

– Ливия, а откуда ты черпаешь вдохновение?
Сестра вздрагивает и оглядывается на дверь. Некоторое время вода из крана льется на неподвижную посуду.
– Не волнуйся, мама выносит мусор, – хмыкает Элина.
И Ливия беззвучно смеется. Только плечи дрожат от смеха. Оглядывается на нее и шепчет:
– В самой жизни.

– Я бы с удовольствием почитала, – произносит Маргарита и смотрит на серебряные часы, что блестят на ее тонком запястье. – Мы с Олесей пойдем обедать, – она встает и зовет дочь. – А ты пиши. Возможно, как-нибудь еще поболтаем. Только не о моем муже, – и девушка смеется, стараясь скрыть боль, но та все равно просачивается легкой хрипотцой.
Элина против воли возвращается в реальность.
– Хорошо, – она кивает и открывает ноутбук. – Еще обязательно встретимся.
Когда они уходят, Элина уже не чувствует одиночества. Словно тонкая нить протягивается к ней из прошлого. Невидимый дух Ливии встает за спиной. И мысли, которые до сих пор бродили в голове, бестолково натыкаясь друг на друга, вдруг выстраиваются в ряд и обретают смысл.
И она знает, где-то там на небе сестра улыбается, глядя на нее.


ГЛАВА 7. НОЧЬ – ВРЕМЯ ВАМПИРОВ
Элина давно так не нервничала. Но сейчас, когда она смотрит на Регину, сердце уходит в пятки.
Девушка сосредоточенно читает ее рассказ. Сначала один раз, затем еще. На этот раз начинает печатать сама. И чем больше Регина печатает, тем быстрее колотится сердце Элины.
– Вот! – наконец, возвещает она. – Рассказ вышел неплохой. Безответная любовь в браке – что может быть хуже? Эмоций много, это хорошо. Остается совсем немного отредактировать и готово.
– А ты это не специально? – Элина подозрительно щурится и забирает у Регины ноутбук. – Может, хочешь, чтобы я вылетела из конкурса.
– Если бы хотела, я не стала бы править рассказ. К тому же, я уже говорила, что не боюсь конкуренции, – фыркает она и утыкается в телефон.
Элина опускает взгляд на экран и ойкает от неожиданности: от красного рябит в глазах. Буквально каждое предложение выделено, или переписано, или в скобках стоят замечания.
– И это немного?! – возмущается она, пролистывая вниз.
Регина широко улыбается, но не выдерживает и начинает хохотать в голос:
– А ты как думала? Писатели лежат в шезлонгах, попивают коктейли из кокосов, а истории сами пишут и редактируются? – Она вскакивает с кровати и закрывает ноутбук Элины. – Забей. У тебя еще будет время исправить то, что ты называешь рассказом о любви, – она снова хихикает. – Я пошутила! – поспешно добавляет, заметив сердитый взгляд Элины.
– У тебя злые шутки.
– С кем поведешься, от того и наберешься. Вставай. В десять начинается вечеринка, обещали, что приедет рок-группа. А я еще не ужинала.
Элина со вздохом встает и разминает уставшее тело. Она несколько часов просидела на деревянной скамье. Особенно болят пальцы, не привыкшие печатать так быстро. Была бы ее воля, она осталась бы в номере. Но тогда Элина ничего не узнает, и столько усилий пропадет впустую.
В конце концов, она здесь не ради себя. А ради Ливии.

***
Шесть лет назад.
Осенний ветер стучит по железным крышам заброшенных гаражей, покрытых ржавой коркой. Они единственные свидетели ее позора, если не считать еще трех одноклассниц, которые считают, что, если они на полгода старше, значит сильнее и умнее. Первое, к сожалению, правда, а вот насчет последнего Элина бы поспорила.
Девочка пытается подняться с колен, но от удара живот болит так, будто кишки разорвало. По губам течет теплая жидкость и стоит тошнотворный запах металла. Кровь.
Главное, не плакать, не показывать слабость… Но Элина всхлипывает и сжимается в комок на вытоптанной земле.
– Плачь сколько влезет, Зайка-Зазнайка, – шипит Марта.
Неопрятная, вульгарная, в тринадцать лет она выглядит на пятнадцать и гордится тем, что носит лифчик. Лучше бы мозги с собой носила, если они есть. Даже детское прозвище из ее уст звучит обидно.
Элина поднимает голову и смотрит в бледно-голубые глаза Марты, которые почти теряются за круглыми щеками.
– Еще раз подставишь класс, огребешь в два раза больше, – Марта присаживается на корточки, и Элина видит на ее толстых ногах светлые волоски. С такими страшными ногами носят брюки, но никак не юбки.
– Я никого не подставляла, – в который раз твердит Элина. – Я пошла на урок, это мой выбор. Я хочу учиться.
Бред. Кому она это говорит? Девчонке, для которой верх мечтаний выпить пива со старшеклассником? Она не знает, что жизнь намного шире ее узкого кругозора.
– Если мы решили слинять с урока всем классом, значит на него не идет НИКТО! – орет Марта. Рукой хватает за волосы Элины и тянет вверх.
– Отпусти! – кричит она и пытается разжать ее пальцы.
– Марта, нас могут услышать. Пойдем уже.
От боли перед глазами скачут круги и Элина ничего не видит, но кажется, говорит Зоя. Спокойная, тихая девочка, вот только друзей выбирать не умеет. Да и вялая она, как тряпка.
– Скоро пойдем, – рявкает Марта и швыряет Элину обратно на землю. Та скользит коленями по земле, которая становится для нежной кожи наждачной бумагой.
«Убирайтесь уже… Я так долго не выдержу».
– Элина! – далекий крик разрезает тяжелый воздух.
Она оборачивается назад, разглядывая сквозь пелену слез силуэт сестры. Ливия напоминает ощетинившуюся волчицу. Губы поджаты, волосы торчат в разные стороны, а грудь тяжело вздымается от быстрого бега.
Она подходит к Марте и хватает ее за грудки:
– Еще раз приблизишься к моей сестре, я тебя по судам затаскаю, – рычит Ливия прямо той в лицо.
По сравнению с Мартой она выглядит хрупким полевым цветком, но ярость опаляет и придает сил. Это чувствует Элина. Этого не могут не ощутить ее одноклассницы.
– Не трогай меня, – Марта дергается, но у Ливии железная хватка, – я тебя не боюсь.
– А кого боишься? Своего отца-алкоголика или мать-шлюху?
Ливия толкает Марту, и та шлепается задницей на землю. На толстом лице застывает оголенная боль – ее тщательно заштопанную рану только что бессердечно разорвали.
– Повторяю для слабоумных: еще раз узнаю, что ты цепляешься к Элине, твои родители узнают всю правду об их дочери. Я прекрасно знаю, где они живут, – Ливия шумно выдыхает. – Узнают, как ты таскаешься со старшеклассниками по гаражам и распиваешь пиво в парке.
Марта поспешно отползает от нее и поднимается на ноги.
– Нет, нет… – она мотает головой и даже боится взглянуть в сторону Элины. – Не рассказывай, только не им. Они с меня три шкуры сдерут.
– Значит, проваливай. Я не хочу повторять.
Ливия не успевает договорить, как девчонки скрываются между гаражей и слышатся только их учащенное дыхание и тяжелый топот.
Элина встает, слегка пошатываясь, и тут же опирается на протянутые руки сестры.
– Как ты меня нашла? – рукавом она вытирает кровь под носом.
Ярость гаснет в глазах Ливии, и они наполняются бесконечной нежностью и горьким сожалением. Оно угадывается по дрожащим уголкам губ, несмотря на улыбку.
– Сбилась с ног, все обегала. Хорошо, встретила твоего одноклассника, и он сказал, что видел, как ты уходила с этими девицами в сторону гаражей. Вот скажи, ты умная или как? На что ты рассчитывала, когда шла сюда? На интеллигентный разговор? В третий раз, Элина, в третий раз тебя избивают, потому что ты не такая, как они. И каждый раз эти подонки находят причину, чтобы докопаться до тебя. Марта, Вера…. А в прошлом году у тебя с кем была стычка, напомни-ка? А, с Денисом. С мальчиком! Боже мой, Элина, ты сведешь меня с ума…
– Ты говоришь со скоростью двести пятьдесят слов в минуту.
– Не заговаривай мне зубы, – отмахивается Ливия.
Элина повисает на ней, как грузило на леске, и они медленно бредут в сторону дома.
– Надо успеть привести тебя в порядок, пока мама не вернулась с работы, – сестра тяжело дышит.
– Она все равно не пойдет разбираться в школу. Только скажет: вся в отца, – гнусавит Элина и тихо смеется, но Ливия не разделяет ее веселья.
– Если бы ты только согласилась, я бы подыскала школу для одаренных детей. Уверена, даже в нашем регионе должно быть что-то такое. Вступительные экзамены с твоей памятью и умом ты бы сдала в легкую. Там над тобой перестанут издеваться.
Элина напрягается и слегка отстраняется от сестры:
– Я не буду учиться в школе, где нет тебя.
– Ну что за детский сад! Еще взрослой себя называешь. А что ты будешь делать, если меня вдруг не станет? В жизни всякое бывает.
Гаражи заканчиваются. Двор, в котором они оказываются, напоминает тюремный. Серые пятиэтажки с черными окнами окружают их, а ветер только яростнее подкидывает бурые листья и завывает над ухом. Слова Ливии звучат, как пророчество цыганки, в которое не хочешь верить, но которое обязательно сбудется.
Элина насилу отгоняет от себя страшные ассоциации и упрямо бормочет.
– Этого не произойдет. Ты всегда будешь рядом. Всегда.

***
Разноцветные фонарики окружают поляну, которую подготавливают к танцам. В темноте не видно проводов и кажется, будто они висят в воздухе. Столы убраны в стороны. Почти все заняты, люди пьют коктейли, а официанты снуют с меню от гостя к гостю. На сцене громоздится аппаратура, музыканты настраивают инструменты. Звуки гитары разносятся волнами, наполняя воздух вибрацией.
– На ресепшене висел плакат, что завтра снова дискотека, а послезавтра открытый кинотеатр, прикинь! – Регина восторженно подпрыгивает.
– У них на каждый день запланировано мероприятие? – Элина оглядывается в поисках знакомых лиц и замечает за одним из столиков Иру и Мишель.
– Кроме воскресения. Это будет незабываемый месяц. Словно в летнем лагере!
– Если не вылетим раньше.
– Ты – пессимистка, – Регина тащит ее к девушкам и уже заранее кричит: – Девчонки, привет! А где Лиза с Валей?
– Они остались в номере. Готовятся к девичнику, – Ирина потягивает из трубочки красный коктейль, на дне стакана плавают ягоды. Каштановые волосы завязаны в высокий хвост и распускаются на макушке фонтанчиком.
– Девичнику? – переспрашивает Элина.
– А ты как всегда ничего не знаешь, – усмехается Мишель. Она одета в вызывающее платье алого цвета в тон помаде. – Белая ворона, – презрительно добавляет она.
Элина поверхностно скользит по ней взглядом и смотрит на Регину, игнорируя издевки Мишель:
– Что за девичник?
– Забыла сказать. Пока ты писала рассказ, мы с девчонками договорились, что сегодня ночью отпразднуем начало шоу. Лиза умеет гадать на картах Таро. Это будет о-фи-ген-но! – Регина подтаскивает к столику два стула.
На сцене, наконец, объявляют начало концерта, и заводная рок-песня моментально зажигает кровь.
– Хелен, думаю, эти стулья были заняты, – Ирина допивает коктейль и машет официанту.
– Пофиг, – отмахивается Регина.
Пока девушки делают заказ симпатичному официанту, Элина вновь изучает пришедших гостей. Кто-то танцует, но основная масса сидит, заставив столы спиртным. Нет ни Владлена, ни Владимира. Даже Макса нет! Она раздраженно поворачивается к поляне спиной.
– Ты будешь заказывать? – Регина щелкает пальцами у нее перед носом.
– А? Нет, спасибо. Я не дружу со спиртным. Можно я ночью буду спать? – устало интересуется она, когда официант уходит.
– Нет!
– Будет интересно, – мягко уговаривает Ирина. Ее глаза уже подернулись легкой алкогольной дымкой.
– Да я только за, если тебя не будет, – фыркает Мишель.
Элина стискивает зубы и на этот раз пристально смотрит на девушку:
– Даже не пытайся отыграться на мне за свои комплексы. Все равно Цепеша тебе не видать. Ты для него слишком шаблонная.
Мишель сначала бледнеет, затем краска заливает щеки. Тонкие губы вообще исчезают с лица, превращая ее в подобие Смерти. Элина ударила по больному месту и в награду получила врага.
«Прекрасно, Элина… Вместо того, чтобы искать убийцу Ливии, ты ищешь своего».
Мишель выпрямляется, стискивает пальцами подлокотники, и Элина уже готовится услышать ответную тираду. Но вместо этого замечает, как глаза девушки превращаются в два застывших камня. Даже Регина с Ирой испуганно замирают на месте, вглядываясь в кого-то за спиной Элины.
– Я очень рад, что вы лучше меня знаете, кто мне подходит, – низкий, вибрирующий голос и теплое дыхание обжигают ее ухо.
Доли секунды требуются, чтобы заставить себя обернуться и увидеть склонившегося к ней Цепеша. Мужчина руками опирается на спинку стула, и его лицо так близко, что можно пересчитать темные ресницы.
Вздох. Слух улавливает медленную композицию, разум сканирует танцующие пары. Взгляд снова перемещается на Цепеша. Она должна это сделать.
– Если хотите, могу вас проконсультировать, – Элина склоняет голову набок, внимательно изучая Владлена, – но вы будете должны мне танец.
Он выпрямляется и насмешливо смотрит на нее сверху вниз:
– Не уверен, что я вам что-либо должен.
– Тогда зачем подошли?
Владлен прищуривается. Она не может отрицать его привлекательность. Властный взгляд скользит по ее телу, и она наяву ощущает теплое прикосновение к коже. Четко очерченные губы изогнуты в легкой усмешке. Сейчас, когда мужчина не играет роль обаятельного блогера, он выглядит еще опаснее и притягательнее. И его манера одеваться во все черное только усиливает впечатление…
– Потому что мне нравятся «шаблонные» девушки, – и он протягивает руку покрасневшей в тон платья Мишель.
Элина снисходительно улыбается и отворачивается:
– Что ж, мне вас жаль.
Мишель с победной улыбкой встает, но Элина на нее не смотрит. Лишь чувствует спиной тяжелый взгляд Владлена.
– Жалость оставьте себе, Элина. Она может вам пригодиться, – бросает он перед тем, как увести Мишель танцевать.
– Элина, что с тобой? – Регина наклоняется к ней и громко шепчет. – Не стоит дерзить Владлену, он может вышвырнуть тебя в первом же туре!
– Не вышвырнет. Иначе его шоу много потеряет, – цедит Элина и резко встает. – Я в номер, поработаю над рассказом. Позовешь, когда начнется ваш девичник. Надо же вливаться в коллектив.
– Хорошо… – растерянно бормочет Регина.
Элина уходит с концерта, стараясь не высматривать среди танцующих Владлена и Мишель. Ей потребовалось вся сила духа, чтобы прямым текстом пригласить его на танец. А он презрительно отказался и теперь танцует с другой, только чтобы ей отомстить! Черт, она и не думала, что втереться к нему в доверие будет так сложно. На всех видео Цепеш другой. Абсолютно. Влюбить в себя такого парня не составило бы труда. А вот Владлен… Владлен слеплен из другого теста.
Она падает на ближайшую скамью, освещенную теплым светом уличного фонаря, и смотрит в сторону поляны, где только разгорается концерт. Они, наверное, уже закончили танцевать, и Мишель сейчас наверняка с удовольствием перемывает ей косточки. Элина прямо чувствует, как все тело ломит. Но еще сильнее раскалывается от мыслей голова.
Элина запрокидывает шею и вглядывается в светлое небо. Такое тихое и чистое. Белые ночи.
«Он подошел ко мне. Хотел что-то сказать. Но передумал. Что за игру он затеял?»
– Бежишь с поля боя? Я уже думал, так и не поговорю с тобой.
Элина вздрагивает и видит стоящего перед ней Владлена. Ночь – время вампиров. И, кажется, она встретилась с одним из них.


ГЛАВА 8. ВОЗЛЮБЛЕННАЯ СМЕРТИ
Он впервые обратился к ней на «ты», будучи Владленом, а не Цепешем, тем самым стирая последнюю грань, которая разделяла двух разных людей. Элина опирается ладонями на скамью и вытягивает ноги. Минуту раздумывает – дозволяется ли ей перейти эту черту, а затем выдыхает вопрос:
– Ты так быстро потанцевал с Мишель? Не думала, что сбежишь от нее.
– Она деревянная. Меня раздражает, когда девушка не слышит музыку, – Владлен засовывает руки в карманы и подходит ближе, но не садится, словно ему нравится возвышаться над Элиной.
Она смотрит на него, не отрываясь. Сколько вопросов готовы сорваться с губ, сколько обвинений, пусть и пока необоснованных, сколько боли, переполняющей сердце. А она вынуждена играть уже опостылевшую роль вертихвостки.
– Я говорила, что надо было танцевать со мной, – Элина улыбается уголком рта и хлопает по скамье. – Присаживайся. Можешь, наконец, сказать, что хотел, потому что этот детский сад уже наскучил.
– Вот как? – Владлен выгибает бровь дугой. Свет падает на его лицо, очерчивая высокие скулы и квадратный подбородок. – Значит, я не зря бросил Мишель посередине танца и пришел сюда.
– Бросил посередине танца?
– А что, я не похож на того, кто способен на такой поступок?
– Скорее, ты похож на очень хорошего актера, – Элина не выдерживает и встает, но ни каблуки, ни ее высокий рост не помогают. Она продолжает чувствовать себя маленькой рядом с ним. – Тебе самому не тяжело быть на публику другим? Цепеш и ты – совсем разные люди.
– И, разумеется, ты хотела бы иметь дело с Цепешем? – Владлен протягивает руку и кончиками пальцев касается ее лица.
Элина едва не отшатывается. Сердце сжимается, как будто кто-то пытается вырвать его из груди.
«Ненавижу тебя!» – вот что она хочет крикнуть, несмотря на то, что точно не знает, кого из братьев должна ненавидеть. Чувства, которые Элина взращивала пять лет, невозможно искоренить по щелчку.
– Нет, – она говорит то, что он хочет слышать, – мне импонирует Владлен. В тебе, по крайней мере, нет фальши.
«Так надо, Элина. Потерпи».
Она судорожно выдыхает. Владлен делает шаг к ней и останавливается совсем рядом. Опасная близость. Очень! Элина может разглядеть пробивающую щетину на подбородке, хотя утром он явно брился.
– Удивительно. Почти все девушки, когда узнают, что Цепеша в реальности не существуют, многое бы отдали, чтобы поменять нас местами.
Элина вдыхает острые духи Владлена. Ей кажется, что она улавливает морские нотки, перец и ваниль… Невообразимо дерзкий коктейль.
– Они глупы.
– А ты – нет. Поэтому я хочу знать, кто тебе сказал, что я пишу?
Резкий вопрос возвращает Элину из дурманящего кокона, и от неожиданности она делает шаг назад. Владлен пристально наблюдает за ее реакцией. Вновь этот сканирующий взгляд, раздевающий донага и добирающийся до самых сокровенных тайн. Он выдает предположение:
– Максимилиан?
– Мне никто этого не говорил, – цедит Элина. – Я сложила два плюс два и получила десять. Но я не думала, что тем самым наступлю на больную мозоль.
– Мозоль? Глупости. Мне не понравилось, что ты пыталась дерзить на глазах у всех.
– Радуйся, что я не стала делать это на камеру! И, кстати, – она щурится, – значит, ты все-таки пишешь?
Владлен скрещивает на груди руки и весь напрягается, будто превращается в камень. Теперь уже Элина ощущает власть над ним:
– Так да или нет? Почему молчим? Боимся? – она мягко наступает на него. – А Владимир? Он тоже? Два брата – писателя, это так романтично. Наверное, в соавторстве творите. Дадите почитать?
– Замолчи! – рявкает Владлен и притягивает Элину к себе за руку.
От резкого окрика она теряется, ее бросает то в жар, то в холод. Их тела соприкасаются, дыхания смешиваются. Лицо Владлена так близко, что она может разглядеть зеленые крапинки в его глазах. Паника разгоняет пульс, как гоночный болид.
– Не трогай меня! – вопит она и отпрыгивает.
На секунду они замирают друг против друга. Взгляды скрещиваются. Оба напряжены до предела, и у каждого на то своя причина. Элина тихо выдыхает, судорожно оглядывается. На концерте много людей, но в парке они одни. И эта мысль доходит до нее только сейчас.
– Мне пора, – сухо бросает она и разворачивается в сторону своего корпуса.
Он не пытается ее остановить, даже ничего не говорит вслед. Но Элина словно слышит его мысли: она нащупала его слабое место, а он отыскал ее. Потому что любое прикосновение к возможному убийце Ливии похоже на удар электричеством.
Она быстро доходит до коттеджа и почти влетает в номер:
– Если так пойдет дальше, Элина, можешь собирать манатки и возвращаться в свой Великогорск! – рычит она на свое отражение в зеркале.
Устало падает на кровать. Не будет контроля – не будет правды. Только что она упустила идеальную возможность разговорить Владлена и узнать, пишет ли Владимир. С другой стороны, это мало что ей даст. Он мог писать раньше, мог начать недавно. Эти косвенные улики ничем ей не помогут.
Элина прикрывает глаза и вспоминает лживые слова, которые бросила в лицо парня. Как оказалось, в них больше правды, чем она думает.
«Мне импонирует Владлен».
Всю сознательную жизнь она училась ненавидеть Цепеша, поэтому Владлена принять легче. Но разве это возможно? Сблизиться с врагом…
Элина усмехается. У нее нет выбора.

***
Пять лет назад.
Элина заглядывает на кухню и пытается сообразить, с чего начать разговор. Ливия молчит уже час. Сидит на стуле, уставившись в потолок, и вертит в руках замученный мобильный. Чай в кружке с изображением мопса давно остыл, разве что льдом не покрылся.
– Мама пришла! – громко шепчет Элина.
Ливия от неожиданности подскакивает и натягивает на лицо фальшивую улыбку, которая почти сразу гаснет.
– Не смешно, – она снова садится, точнее падает на стул и смотрит на экран смартфона. Чуть ли не со злостью кидает его на стол и делает несколько больших глотков чая.
– Хотела тебя растормошить. Что случилось? Ты сама не своя, – Элина присаживается на соседний табурет и тащит конфету с тарелки. – Если ты поругалась с Бессоновым, то не переживай. Найдешь другого.
Ливия закусывает нижнюю губу, а взгляд пустой и потерянный. Да и вся она бледная, забитая, как человек, впервые попавший в больницу. Элина машет ладонью у нее перед глазами:
– Ау, Лив, ты вернешься на землю? Если от любви столько страданий, нафиг ее. Пойдем, поедим мороженого? Лето же…
Она тускло улыбается:
– Ты сейчас говоришь, как ребенок.
– Я и есть ребенок. Мне тринадцать лет.
– Да, но ты родилась уже взрослой.
– Это уже нюансы, – хмыкает Элина.
Но Ливия не подхватывает ее улыбку. Рукой снова тянется к смартфону и бросает на экран отчаянный взгляд.
– Знаешь, я всегда думала, почему папа дал нам такие редкие имена, – вдруг произносит она. – Ливия и Элина. Разве должны девушки с такими прекрасными именами жить в двушке с мамой-одиночкой, вечно пропадающей на работе? Отец – незадавшийся писатель, спился. Ты страдаешь от убогого общества, которое завидует твоему уму. А я… – Ливия запинается. – Мне казалось, что у нас все впереди, и мы будем счастливы. Что нас обеих ждет великое будущее, – она улыбается, но в глазах стоят слезы.
– Лив, ты меня пугаешь, – Элина напряженно смотрит на нее и не узнает. Куда подевалась ее спокойная, добрая сестра, которая всегда смотрела в будущее с надеждой?
– А потом я узнала, как переводятся наши имена, и поняла, что жестоко ошибалась, – Ливия не слышит ее. По щекам текут горестные слезы, и она со всхлипом вытирает их рукавом голубой водолазки. – Твое имя означает «светлая», «сияющая». Ты, моя милая сестра, добьешься в жизни большего. Ты будешь сиять, как звезда. За нас двоих, – Ливия хватает Элину за руки и прижимает их к губам.
– Лив! – Элина почти кричит. – Что за чушь ты несешь? Что значит «за нас двоих»?
– Потому что я совершила ошибку. Огромную ошибку, которую уже не исправить. И потому что мое имя с римского означает «черная», – помертвевшим голосом шепчет Ливия.
Резкий сигнал смс пронзает сгустившуюся на миг тишину, и сестра бросается к телефону. За мгновение ее лицо преображается, расцветает искренняя улыбка.
– Прости, моя правдолюбка, я побегу. Если не успею к приходу мамы, придумай что-нибудь. Скажи, что я улетела в космос, – смеется она.
Не проходит и минуты, как Элина остается на кухне одна с недопитым чаем. И даже атмосфера очищается, из нее исчезает невидимое напряжение. Но слова сестры прощальным звоном продолжают звучать в голове: за нас двоих…
Позже ночью Элина не может сомкнуть глаз и осторожно перелезает через спящую Ливию и берет с полки ее смартфон. Пытается разблокировать, но телефон просит ввести пароль.
Пароль! Когда он появился?
Ливия никогда ничего не скрывала. Раньше.
Элина тихо вздыхает, но тяжесть на душе не уходит. И кажется, уже не уйдет. Она испуганно вздрагивает, ощущая вибрацию в ладони, и замечает высветившееся на экране сообщение: «Я люблю тебя». Отправитель – Алексей Вронский.
Что ж, это вполне в духе Ливии – подписать Бессонова именем персонажа из любимой книги. Что-что, а «Анну Каренину» она читала уже раза три. Элина кладет телефон на место и прячется под одеялом. Она бы многое отдала, чтобы узнать правду. И избавиться, наконец, от чувства неотвратимо надвигающейся беды.

***
Дверь в номер с треском распахивается, и на пороге появляется Регина. Она вся красная, волосы прилипли к вискам, а на губах блуждает пьяная улыбка.
– Пишешь сидишь? – она хохочет и тут же икает. – Ой. Последний коктейль был лишним.
– Не пишу, а читаю «как писать», – Элина закрывает ноутбук и потирает глаза. – Час ночи, я думала, вы уже не придете.
– Пф-ф, время детское! – Регина плюхается на свою кровать. – Мы бы пришли раньше, но никак не могли увести Мишель. Она накидалась в хлам, так что завтра мы ее вряд ли увидим. На девичник она тоже, видимо, не пойдет.
– И что за повод?
– Цепеш не протанцевал с ней и минуты. Что-то сказал и бросил одну. Представляешь, какое позорище? – Регина пытается шептать, но то и дело срывается на возбужденный писк и испуганно зажимает рот ладонями.
– Ух ты, – Элина встает и оправляет платье, – бедная Мишель. Не долго она летала в облаках. – Она даже не старается придать голосу хоть немного сочувствия.
«Я не похож на того, кто способен на такой поступок?»
«Похож. И самое интересное, ты даже в этом не раскаиваешься».
– Ага, не то слово. Козел!
Регина задумчиво смотрит на наряд Элины, затем зрачки расширяются, и она хлопает себя по коленям:
– Ты что, будешь на девичнике в этом?
– А в чем надо?
– В пижаме, конечно! Мы же гадать будем, – Регина резво подбегает к шкафу и начинает рыться в его недрах.
– У меня нет пижамы. Я сплю в длинной футболке, но у меня есть красивый халат…
– Не-не-не! – возмущается она и вытягивает из ящика две пижамы. Розовую кидает Элине, а голубую оставляет себе. – Будем с тобой близняшками, – хихикает она.
Элина разворачивает пижаму, на которой изображены слонята, и стонет:
– То ли ты слишком пьяная, то ли просто издеваешься надо мной.
– Все вместе, – самодовольно хмыкает Регина.
Элина замечает свое расплывчатое отражение в темном окне. Ночь будет долгой…

***
Валя с Лизой основательно подготовились к девичнику. Их номер превратился в настоящее пристанище ведьм. Они где-то раздобыли гирлянды, которые теперь мерцают на стене бледно-голубым светлячками, соперничая с тусклым светом настенных бра. Кровати сдвинули вместе и накрыли плюшевым пледом. На тумбочках горят ароматические свечи, и комнату наполняет аромат ванили.
Лиза с цветастым платком на плечах сидит на кровати, по-турецки скрестив ноги, и лениво тасует карты. На узком лице с острыми скулами ни капли макияжа, темные глаза с тяжелыми веками делают ее похожей на грустного пса. Девушка перекидывает через плечо тонкую косу мышиного цвета и произносит неожиданно низким грудным голосом, каким обычно озвучивают рекламы на радио:
– Добро пожаловать в наше убежище, юные ведьмы!
Регина прыгает на кровать рядом с Ирой, которая переоделась в длинную белую сорочку с рюшами, и в предвкушении потирает руки:
– Чур, я первая!
– Так не пойдет, – из-под кровати доносится глухой голос, и полная, широколицая девушка с короткой стрижкой вылезает наружу. В ее руках бутылка колы. – Будем тянуть жребий. А где Мишель? – Она озадаченно чешет макушку, растрепав черные волосы.
Элина на вскидку дает ей лет двадцать пять. Несмотря на полноту Валентина сложена гармонично. Такие формы мужчины еще называют пышными и аппетитными.
– Она уже спит и видит сладкий сон, – улыбается Ирина.
– Как ее целует Цепеш? – Лиза хмыкает и кладет посреди кровати старую колоду карт. Кажется, тронь ее еще раз, и она рассыплется.
– Ой, нет, этот сон мой! – Ира хохочет. – Если честно, я даже позавидовала Мишель, когда Владлен пригласил ее на танец. Но ровно того момента, как он ее бросил.
Элина садится на край кровати.
«Сколько можно мусолить одно и тоже?»
Изумленные Лиза с Валей засыпают девочек вопросами, и Элина вновь слушает трагичную историю неудавшегося романа Мишель и Цепеша. Смотрит на свою руку, к которой он прикасался. Интересно, а если бы она не сглупила и не повела себя, как истеричка, он бы ее поцеловал? Она встряхивает головой, отгоняя глупые мысли. Если «Алексеем Вронским» Ливии был Владлен, тогда она начинает понимать сестру. Не будь у Элины предубеждения, возможно, она действительно бы пополнила ряды его поклонниц.
– Все, девки! – Валя протягивает бархатный мешочек. – Лиза, тащи первая. Я написала ваши имена, чье выпадет, тому и будем гадать.
Лиза быстро достает двумя пальцами сложенный пополам клочок бумаги:
– Регина!
Та пищит так, словно уже победила в шоу:
– Я же сказала, что буду первая!
– Знаете, это не похоже на литературный конкурс. Я думала, мы будем писать истории, а не на картах гадать, – Элина задумчиво заправляет волосы за ухо.
– Цыц! Завтра начнем. А сейчас надо как следует вдохновиться, – и Валя делает глубокий вздох.
– Чую, на первый этап все напишут рассказы про гадалок, – смеется Лиза.
– Элина уже написала, – хвастается Регина, и четыре пары глаз уставились на Элину.
– Вот это серьезный подход, – искренне восхищается Ирина. – Эх, а я уже счастлива, что попала на шоу и увидела Цепеша вживую.
– Но ведь в реальности он не такой, как на видео. Цепеш и Владлен – разные люди, —по мечтательному выражению глаз Иры видно, что слова Элины ее не достигли.
– Нет. Это все он. Просто по какой-то причине в жизни Владлен скрывает свою хорошую сторону.
Слова Иры цепляют невидимые струны в душе Элины. Хорошая сторона? Неужели она у него есть? А если он и правда не такой, каким Элина считала его все эти годы? Ей хотелось найти убийцу, будучи без доказательств.
– Давайте уже гадать! – стонет Регина. – Только, чур, не спрашивать, кто победит. Лучше на любовь.
– Как скажешь, – Лиза протягивает ей колоду. —Сдвигай левой рукой на себя.
Пока она ловко раскладывает карты в одной ей известном порядке, Валя разливает колу по пластиковым стаканчикам. Элина делает глоток газировки, пузырьки приятно колют губы и язык.
Лиза замирает, и все в нетерпении склоняются над раскладом:
– Фу, у тебя все так хорошо, что даже скучно.
– Эй, а подробнее?
– В ближайшее время твоя жизнь наполнится чем-то новым, но любви в ней не будет. Скорее всего, чуть позже. Возможно, через пару месяцев ты влюбишься, но не раньше, потому что тебе самой будет не до этого.
– И это называется хорошо? – Регина разочаровано фыркает. – Опять приключения на пятую точку.
– Все лучше, чем разбитое сердце, – Лиза протягивает ей мешочек. – Тяни.
Регина тщательно копается в записках, и когда уже все почти потеряли терпение, вытаскивает листик:
– Элина! Видишь, как я постаралась, —подмигивает она ей.
– Да уж…
Элина вымучивает улыбку. Гадания на картах, свечи, ночь, пять девушек – идеальная завязка для фильма ужасов. Она сдвигает на себя верх колоды и равнодушно следит за тем, как пальцы Лизы перемешивают карты и раскладывают на кровати.
– Это что за карта? – Элина вглядывается в большого черта с рогами и с двумя маленькими фигурками, прикованными к подножью его трона.
Но Лиза молчит. Она внимательно смотрит на расклад, тонкие брови сходятся на переносице, и внезапная тишина бьет по ушам.
– Знаете, что? – вдруг заявляет она и смахивает все карты в кучу. – Давайте, погадаем на что-нибудь другое. Валя, кажется, ты хотела узнать, когда похудеешь?
Валентина от неожиданности замирает и прячет батончик сникерса обратно в карман:
– Да не очень… – бормочет она.
– Не поняла юмора, – Элина наклоняется к Лизе и хватает ее за руку. —Что ты там такого увидела?
Ира с Региной энергично кивают головами, поддерживая ее вопрос. Любопытство разливается по воздуху, превращая Лизу в мишень.
–Да там полный бред получился, – неохотно признается она. – Я ведь чуть меньше года гадаю, могла и ошибиться.
– Что. Ты. Увидела? – чеканит вопрос Элина. Зловещая карта не выходит из головы.
Лиза вздыхает. На ее лице застывает гримаса поражения: нижняя губа чуть выпячена, глаза становятся еще печальнее.
– Я же говорю, бред. Будто влюбишься в саму Смерть, или что-то в этом роде. Выпала карта Дьявола и перевернутый аркан Правосудия. Это значит, что ты запутаешься между чувствами и разумом, тебе придется сделать нелегкий выбор. А в итоге попадешь в ловушку, о чем говорит Повешенный. В зависимость, которая лишит тебя рассудка.
– И все? – Элина вскидывает брови и даже улыбается.
– Ну, я боялась, что ты расстроишься.
– Да нет, я не особо верю в карточные гадания.
– И слава богу, – чересчур шумно выдыхает Регина и протягивает руку к Вале. —Поделись сникерсом? И давайте уже дальше гадать.
Элина смотрит на время – третий час ночи – и встает с кровати:
– Нет, девочки. Я пойду спать, – она нарочито зевает. – Мой организм не привык к ночным бдениям.
«Про мою работу официанткой до утра им знать необязательно».
– Жаль. Не закрывай двери, я скоро приду! – напоследок кричит Регина, прежде чем Элина выходит в коридор.
Она поднимается по тускло освещенной лестнице на второй этаж, благо все участницы жили в одном корпусе, и просто вваливается в номер. Дрожь, которую Элина сдерживала из последних сил, теперь сотрясает тело. Пошатываясь, она подходит и распахивает окно. Жадно глотает ночной воздух, он остужает горящее лицо.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/nana-ray-27865858/vladelina/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Хьюмидор – шкатулка для хранения сигар, которая поддерживает уровень влажности.